Вот это, хотя бы - люблю Гумилёва! - как тут на слух пародию уловить? А глазами сразу выхватываешь образы и мотивы.

У истоков сумрачного Конго,
Возле озера Виктория-Нианца
Под удары жреческого гонга
Он свершал магические танцы
Бормотанье, завыванье, пенье,
Утомясь, переходило в стоны,
Но смотрел уже без удивленья
Старый пес - подарок Ливингстона

Пестрый сеттер, быстр как ветер,
Всех был преданней на свете и т.д., см. "Парнас дыбом".

On the Grasshopper and Cricket
John Keats

The poetry of earth is never dead:
When all the birds are faint with the hot sun,
And hide in cooling trees, a voice will run
From hedge to hedge about the new-mown mead;
That is the Grasshopper's--he takes the lead
In summer luxury,--he has never done
With his delights; for when tired out with fun
He rests at ease beneath some pleasant weed.
The poetry of earth is ceasing never:
On a lone winter evening, when the frost
Has wrought a silence, from the stove there shrills
The Cricket's song, in warmth increasing ever,
And seems to one in drowsiness half lost,
The Grasshopper's among some grassy hills.

В авторском контексте всё ещё хуже.

Знайка, Торопыжка, доктор Пилюлькин и остальные товарищи Знайки залезли на сцену.
-- Внимание! -- закричал Гусля. -- Сейчас выступит хор малышей из Цветочного города.
Он заиграл на своей флейте, и все малыши хором запели песенку про кузнечика, которую сочинил поэт Цветик:
(...)
И такая печальная была эта песенка, что под конец даже сами певцы не выдержали и горько заплакали. Всем было жалко бедного кузнечика, которого съела прожорливая лягушка. Слезы текли из их глаз в три ручья.
-- Такой хороший кузнечик был! -- всхлипывал Растеряйка.
-- Совсем никого не трогал и с мухами дружил, -- сказал Торопыжка.
-- И за это его лягушка съела! -- добавил Винтик.
Только Знайка не плакал и утешал товарищей:
-- Не плачьте, братцы! Не съела лягушка кузнечика. Это неправда. Она муху съела.
-- Все равно... -- всхлипывал Винтик. -- Мне и муху жалко.
-- А зачем мух жалеть? Они только надоедают всем да заразу разносят. Вот еще выдумали -- из-за мухи плакать.
-- Я вовсе не из-за мухи плачу, -- сказал Ворчун. -- Просто я вспомнил, как мы пели эту песенку, когда были дома.
В это время Незнайка так громко завыл, что все от удивления перестали плакать и стали его утешать.

И т.д. То есть, кузнечик нужен просто для сантиментов, и о нём быстро забывают.