Минерва МакГонагалл очень давно — слишком давно! — преподавала в Хогвартсе и, казалось, знала ответы на все каверзные или просто непередаваемо глупые вопросы, которые могли задать ей ученики, как действующие, так и бывшие.
«Профессор МакГонагалл, зависит ли сила заклинания от угла наклона волшебной палочки?»
«Профессор МакГонагалл, можно ли наложить заклинание Драконифорс на корову, и будет ли потом этот дракон давать молоко?»
«Профессор МакГонагалл, а где туалет? А то я сейчас описаюсь…»
Но сейчас, глядя на нетерпеливо пританцовывающую перед ней прозрачную выдру, которая голосом Гермионы Грейнджер, то бишь, Гермионы Снейп, конечно, вопрошала нетерпеливо: «Профессор МакГонагалл, где мой муж?», директор Хогвартса, наверное, впервые в жизни не знала, что ответить.
Чисто теоретически Минерва знала, что Северус Снейп, совсем недавно ставший наконец отцом, после занятий не задерживается, на общий ужин не остается, патрулированием коридоров, пользуясь без зазрения совести своим новым положением, не занимается, а значит, можно предположить, что все свое свободное нерабочее время он посвящает жене и только что родившемуся ребенку. Но в то же время, будь оно так, как она себе представляла, разве атаковала бы ее сейчас странными вопросами настырная выдра-патронус?
У Минервы появились ужасно неприятные подозрения о том, что Северус Снейп, известный холостяк и затворник, которого непонятно каким чудом приручила и заманила в свои сети его бывшая ученица, после нескольких лет брака заскучал и малодушно решил удрать из лона семьи, но развивать их она, конечно же, не стала, а вместо этого решила попробовать самой найти и пристыдить беглеца. Да и, в конце концов, может, он домашнее задание проверяет, почему бы и нет? Ну, заработался человек, забыл о времени… Бывает.
Деловито кивнув своим мыслям, профессор МакГонагалл обогнула уже почти истаявший в пространстве патронус и направилась в подземелья, где, как и много лет назад, теперь безраздельно властвовал Северус Снейп.
По пути туда она наткнулась на парочку весело и праздно проводивших свое внеурочное время гриффиндорцев-пятикурсников. Два оболтуса, предварительно расчертив каменный пол мелом, азартно гоняли туда-сюда зачарованные огненным заклинанием камни и тем самым наглым образом нарушали технику безопасности. Раскаленные добела круглые камушки задорно подпрыгивали и, сталкиваясь друг с другом, высекали опасные искры, но разве угроза лишиться зрения могла помешать столь увлекательнейшей игре?
Профессор МакГонагалл удивилась не столько рискованному усовершенствованию старинной забавы (в конце концов, она несколько десятков лет руководила бедовым факультетом и прекрасно знала, чего от них можно ожидать), сколько самому нахождению гриффиндорцев в коридоре в такой час. Насколько она помнила, как раз сегодня за ужином Фредерика Аддерли, несколько лет назад по незнанию и наивности согласившаяся занять должность декана Гриффиндора и, в принципе, неплохо со своими подопечными поладившая, жаловалась на то, что недавно вернувшийся в школу Северус Снейп теперь щедрой рукой раздает ее гриффиндорцам отработки буквально ни за что. Взял котел не того размера — «Жду вас после уроков, мистер Клэптон». Расплескал пару капель готового зелья, когда нес его на проверку — «Милости просим в кабинет зельеварения сегодня вечером, мисс Фултон». Как-то не так посмотрел на своего учителя (как именно нужно смотреть, чтобы было «так», Снейп надменно не уточнял) — «Добро пожаловать на отработку в субботу, и не надо мне тут ныть про поход в Хогсмид»!
В том, что Фредерика всего час назад собиралась спасать от очередной отработки именно этих двоих, по ее мнению, незаслуженно обиженных учеников, МакГонагалл почти не сомневалась: на память она никогда не жаловалась.
— Мистер Гиббз, мистер Уоллес, разве не должны вы быть сейчас в кабинете профессора Снейпа? — все же уточнила она на всякий случай.
— Ага, — простодушно ответил Джеральд Гиббз, подтверждая ее подозрения. — Но у него закрыто. Мы ждали, ждали, а потом решили уйти. Вдруг профессор Снейп забыл про нас?
Чтобы профессор Снейп да что-то забыл, а особенно про назначенную своим «любимым» гриффиндорцам отработку — такого просто не могло быть, никогда, ни при каких обстоятельствах! И профессор МакГонагалл, заметно встревожившись и даже не остановив сомнительную игру, подхватила полы своей мантии и целеустремленно понеслась по лестнице вниз.
У самой двери, ведущей в кабинет Снейпа, она неожиданно столкнулась с Фредерикой Аддерли и почему-то Невиллом Лонгботтомом. Что они делали тут в столь поздний час да еще и вдвоем, МакГонагалл решительно не понимала.
— О, профессор МакГонагалл, вы тоже здесь? — дежурно улыбнулась ей Фредерика, дергая ручку двери. Та дрожала, скрипела, как старое несмазанное колесо телеги, но упрямо не поддавалась. — Тоже получили патронус?
— Да, — пробормотала МакГонагалл в великом смятении. — И вы тоже? И ты, Невилл?
— Угу, — промычал Невилл и неохотно помахал палочкой. — Гермионина выдра мне проходу не давала. Пришлось идти сюда, в подземелья. — Всем своим несчастным видом профессор Лонгботтом показывал, что предпочел бы оказаться где угодно, хоть на Северном полюсе, но точно не здесь, не у кабинета Северуса Снейпа. — Алохомора!
Дверь ожидаемо не открылась.
— Ну что, коллеги, будем взламывать? — деловито осведомилась Фредерика. — Снейп понавешал тут каких-то чар, банальной Алохоморой точно не откроешь.
— Нехорошо как-то, — засомневалась МакГонагалл, задумчиво почесывая подбородок. — Врываться вот так, без стука…
— Я стучу уже пять минут. Толку нет, — закатила глаза к потолку Фредерика и в доказательство своих слов снова громко забарабанила по двери.
За дверью было тихо.
— Может, еще немного подождем? — откровенно испугался Невилл. Он, хоть и был отчаянным храбрецом-гриффиндорцем в душе, но Северуса Снейпа, давно уже не своего учителя, а, на минуточку, коллегу, до сих пор боялся чуть ли не до заикания. Привычка — это дело такое, от нее так просто не избавиться. Ни за пять лет, ни даже за восемь.
— Ну, ждите, — разрешила Фредерика и, наколдовав себе пуфик из бронзового подсвечника, удобно на нем устроилась. — В конце концов, ну, может, у человека всего лишь сердечный приступ — подумаешь! Пусть полежит там и подождет, пока мы тут с духом соберемся.
Более чем справедливые слова Фредерики развеяли последние сомнения МакГонагалл и вселили уверенность в нерешительного Невилла.
— Коллеги, взламываем дверь! — приказала директор не терпящим возражения тоном.
Фредерика с готовностью вскочила на ноги, пнув в сторону ненужный уже пуфик, Невилл закатал рукава мантии: можно было не сомневаться, что, учитывая осторожность и бдительность бывшего шпиона, работа предстоит не из легких.
Невилл не ошибся: оплетенная сетью самых хитроумных заклинаний дверь никак не желала поддаваться, и минут пять спустя Фредерика, утирая пот со лба, прошипела сквозь зубы:
— Вот ведь гад слизеринский! — Это давнее прозвище, которым долгие годы вполне заслуженно награждали Северуса Снейпа, она, несомненно, позаимствовала у своих гриффиндорцев. — Ну, если он там с женщиной, я сама его убью! Даже не буду дожидаться Гермионы!
— Не говорите ерунды, Фредерика! — даже немного разозлилась МакГонагалл, как-то позабыв о том, что сама не более чем двадцать минут назад думала о том же самом. — Я больше тридцати лет знаю Северуса как серьезного, честного…
Фредерика громко фыркнула. Отнять у ее факультета баллы за то, что гриффиндорцы слишком пристально на него смотрели во время урока — это, разумеется, очень честный поступок.
— …сдержанного, осмотрительного, — продолжала Минерва с небывалым воодушевлением, все же демонстрируя этим небольшие провалы в памяти. Впрочем, в ее возрасте это было допустимо. — Разумного, доброго…
— Ну все. Я открыл, — прервал увлекательное перечисление достоинств Северуса Снейпа Невилл, и в следующее мгновение замок тихонько податливо щелкнул, а дверь гостеприимно распахнулась.
Трое преподавателей, не сговариваясь, рванули вперед… и замерли на пороге, пораженные представшей перед их взглядами совершенно невероятной картиной.
Северус Снейп не целовал в своем кабинете какую-нибудь чужую прекрасную женщину и не изобретал рецепт какого-нибудь необходимого целителям всего мира противоядия. Он даже не читал, позабыв обо всем на свете, интересную редкую книгу — нет, ничего такого.
Уронив растрепанную темноволосую голову на лежащие на столе пергаменты с домашней работой учеников, Северус Снейп просто и банально СПАЛ! Тихонько и сладко сопел, и тоненькая ниточка слюны сползала с уголка губ на исписанный чернилами свиток.
— Мерлинова борода! Вот теперь я видела все! — выдохнула МакГонагалл. Глаза ее под стеклами очков сделались огромными и круглыми словно плошки.
— Такое вообще возможно? — изумился Невилл и, поймав недоумевающие взгляды коллег, пояснил: — Ну, мы всегда подозревали, что Снейп — вампир, а они ведь не спят.
— Ну почему, почему у меня нет с собой колдоаппарата? — застонала Фредерика, картинно заламывая руки. — Я должна — нет! — просто обязана это запечатлеть! Буду потом шантажировать Снейпа этим снимком, — размечталась женщина, злорадно ухмыляясь. — Невилл, — обратилась она к молодому человеку, — в шкафу в учительской лежит колдоаппарат, я не успела забрать его домой после того, как мы стенгазету делали. Принесешь, а? Только тихонько, а то он проснется.
— Да вы что! — выпучил глаза Невилл. За все эти годы он так до конца и не привык, что красавица Фредерика — его коллега, так сказать, равная ему, и всего на каких-то двенадцать лет его старше, и потому постоянно сбивался, обращаясь к ней то на «ты», то на «вы». — Так же нельзя! Это же… это непорядочно, вот что! — выпалил он, покраснев до корней волос, и МакГонагалл энергично закивала, соглашаясь с ним.
— Фу, чистоплюи какие! — обиделась Фредерика и демонстративно отвернулась от коллег. — Посмотрим, как ты запоешь, когда этот мерзавец отнимет у твоих пуффендуйцев сотню баллов за то, что они просто идут по коридору или слишком громко дышат.
— Ну и пусть отнимает, — миролюбиво улыбнулся Невилл, в очередной раз доказывая свою удивительную незлопамятность. — Он же не со зла. Просто у него характер такой… ну, тяжелый.
Фредерика выразительно вздернула вверх брови и закачала головой, но спорить с болезненно справедливым Лонгботтомом не стала.
— Ну что? Тогда просто уйдем? — предложила она. — Пусть спит себе дальше.
— Нельзя, — пожала плечами МакГонагалл. — Гермиона и так расстроена, переживает сильно, вдруг у нее молоко пропадет. Нужно будить.
Фредерика и Невилл тут же сделали шаг назад, предоставляя это сомнительное удовольствие своей старшей и более опытной коллеге.
— Ох, Мерлин, как в клетку с мантикорой захожу, — пожаловалась им МакГонагалл, но, глубоко вздохнув, подошла к спящему мужчину и осторожно потрясла его за плечо: — Северус, Северус… Ой, Северус, да это же я! — воскликнула она, когда мгновение спустя кончик волшебной палочки уперся ей в горло.
— Что случилось? — прорычал Снейп, подняв свою растрепанную голову с пергаментов и в панике оглядываясь.
— Ничего, Северус, ничего не случилось. Ты просто заснул, — успокаивающе заговорила она, и Снейп после этих ее слов пришел в натуральный ужас.
— Я… что сделал?
Бешеный взгляд его чернющих глаз метался от одного коллеги к другому, на щеке виднелся большой фигурный след от зеленых чернил, подозрительно похожий на слово «Тролль», а рука с зажатой в ней палочкой была теперь угрожающе направлена на Невилла. Тот, подняв руки вверх, словно заранее сдаваясь, осторожно пятился к двери.
— Ой, ну, подумаешь, заснул! — миролюбиво улыбнулась МакГонагалл. — С кем не бывает?
— Черт побери, со мной! — взревел Снейп и вскинул палочку вверх, этим своим движениям показывая собеседникам, что оставлять в живых свидетелей своего позора он не намерен.
— Я ничего не видел, — забормотал Невилл испуганно. — Я ничего не слышал. Я никогда никому ничего не расскажу. — Спиной он уже чувствовал успокаивающую шероховатость дверного полотна, вот бы еще извернуться, потянуть за ручку и удрать наконец из этого адского кабинета, в котором засел сущий дьявол.
— О, Мерлин, устроили трагедию на пустом месте, — вздохнула Фредерика, демонстративно закатив глаза к потолку. — Что, колики замучили?
— А? Что? — не поняла МакГонагалл.
— Да-а-а! — выдохнул Снейп с таким отчаянием в голосе, что профессору Аддерли на короткое мгновение его стало даже жалко. В конце концов, у нее самой подрастали двое сыновей-погодков, и воспоминания о первых тяжелых месяцах материнства были еще очень свежи в памяти.
— А что такое колики? — поинтересовался Невилл беспечно.
— Это то, из-за чего нужно было сто раз подумать, прежде чем заводить ребенка, — ответил Снейп мрачно, а Фредерика Аддерли великодушно решила не просвещать коллегу, что колики — это всего лишь трепетные цветочки по сравнению с тем, что ждет его потом.
— Я уверена, что ты преувеличиваешь, Северус, — улыбнулась наивная и бездетная профессор МакГонагалл. — Дети — это счастье.
— Очень громкое счастье. Вроде мандрагоры, — уточнил Снейп, и Фредерика согласно закивала.
— А зелья? Неужели не помогают? — спросила МакГонагалл.
— Помогают, — легко согласился Снейп. — На полчаса примерно, а потом все начинается заново. Не пичкать же Кэтрин Эйлин этими зельями бесконечно.
— Ну, что тут сказать, — Фредерика сочувственно похлопала его по плечу, Снейп в ужасе отшатнулся. — Как говорится, нужно просто перетерпеть. Когда-нибудь эти проклятые колики закончатся.
— А когда именно? — поинтересовался Снейп у бывалой коллеги.
— Ну, обычно они длятся месяцев до трех-четырех, но кто-то мучается до полугода, — Фредерика вздрогнула, вспомнив свои бессонные ночи с малышом — сначала с один, потом с другим — на руках. Как же хорошо, что все это позади!
— Кошмар! — Снейп закрыл лицо руками. — Кэтрин Эйлин всего месяц, а характером она уже совершенно точно пошла в Гермиону, такая же упрямая. Уверен, что на трех месяцах она не остановится, будет орать до шести включительно. Бедная моя жена!
Голос обычно грозного и сердитого профессора был сейчас наполнен такой искренней заботой и любовью, что Минерва и Фредерика не удержались, обменялись растроганными улыбками.
— Ладно, я пойду, — Снейп бросил взгляд на часы. — Нужно сменить Гермиону на посту. Ночь сегодня предстоит нелегкая.
— Гермиона уже искала вас, профессор Снейп, — ввернул Невилл некстати. — Прислала аж три патронуса!
— И почему вы сразу мне об этом не сказали? — рассердился Снейп и начал лихорадочно, явно торопясь, собираться. Смахнул в одну кучу так и не проверенные пергаменты, отодвинул чернильницу от опасно накренившийся стопки книг, спрятал в рукав мантии волшебную палочку. Нетерпеливо качнул головой в сторону двери, мол, не пора ли вам на выход, любопытные мои коллеги?
Невилл Лонгботтом уже давно топтался на пороге и разрешению уйти только обрадовался, Фредерика Аддерли ещё раз участливо улыбнулась и направилась к выходу, а вот профессор МакГонагалл даже не шелохнулась. Нахмурив брови, она явно задумалась о чем-то важном.
— Послушай, Северус, — наконец заговорила она, — а может, вам завести помощницу-домовиху? Домовые эльфы прекрасно справляются с обязанностями няни, детей просто обожают, да и по хозяйству всегда помогут.
— Это просто замечательная идея, Северус! — поддержала начальницу и Фредерика. — И Гермионе было бы намного легче справляться с ребёнком не одной, и ты стал бы наконец высыпаться.
— Да я и сам об этом думал, — с досадой признался Снейп. — Но вы же знаете отношение Гермионы к домовикам.
— О да! — хихикнула МакГонагалл.
— Наслышана, — фыркнула Фредерика.
— У меня до сих пор где-то значок ГАВНЭ валяется, — похвастался Невилл.
У Снейпа аж руки зачесались от желания наслать на всех троих какое-нибудь заклинание попротивнее. Например, вызывающее красную зудящую сыпь по всему телу или превращающее объект в червя. Да, банальный неопасный Вермикулюс, пожалуй, сойдет. Будут знать, как насмехаться над его женой!
Заметив зверское, обещающее собеседникам все кары, земные и небесные, выражение лица Снейпа, МакГонагалл поспешила вернуть разговор в продуктивное русло.
— Неужели Гермиона откажется от помощи только из-за этой своей старой безумной затеи с домовиками? — воскликнула она, недоверчиво качая головой.
— Минерва, ты же сама шесть лет ее учила, — произнес Снейп с явным раздражением в голосе. Было заметно, что идея с домовиком нравится ему куда больше, чем он хочет показать. — Когда это она добровольно отказывалась от своих идей, даже самых безумных?
— А если вам найти свободного домовика? — вдруг подал голос от двери Невилл Лонгботтом. — Ну, вроде Добби. И платить ему зарплату, — добавил он и, окончательно смутившись, покраснел до корней волос.
Снейп недовольно скривился — обычная его реакция на любые высказывания или действия бывшего своего нелюбимого ученика, а ныне коллеги, но МакГонагалл восторженно захлопала в ладоши.
— Невилл, да ты просто умница! — Минерва, в отличие от того же Снейпа, никогда не упускала случая похвалить самого молодого преподавателя в Хогвартсе и тем самым поднять ему самооценку. — Северус, у меня как раз есть на примете такая домовиха. Винки! Помнишь ее? Она раньше служила у Барти Крауча, растила его сына с самых пелёнок.
— Ну-у-у, — выражение лица Снейпа стало ещё более кислым, чем было до этого. — Так себе результат воспитания получился, если честно. Отъявленным подонком парень вырос.
МакГонагалл промолчала. Что есть, то есть. Впрочем, обвинять в огрехах воспитания одну только бесправную Винки было бы, наверное, несправедливо. Мать и отец в его жизни тоже как бы присутствовали.
— Хотя, — снова задумался Снейп, — я не слишком долго общаюсь с дочерью и пока не могу исключить вероятность того, что когда-нибудь мы вырастим нового Тёмного Лорда. Точнее, Леди… Не надо так на меня смотреть, Минерва, ты видела ее всего один раз в больнице. Тогда она еще не вопила без перерыва несколько часов кряду! А, черт с вами, давайте Винки! Хуже уже точно не будет!
К огромному удивлению присутствующих, Винки новости о том, что ее приглашают служить семье Снейпов, не слишком обрадовалась. Внимательно выслушав директора Хогвартса, она перевела боязливый взгляд на застывшего с самым мрачным видом преподавателя зельеварения, испуганно ойкнула и неожиданно разревелась.
— И почему я не удивлена? — прошептала Фредерика Аддерли на ухо стоявшему рядом Невиллу Лонгботтому.
Тот неопределенно пожал плечами. Он тоже совсем не удивился, но на всякий случай предпочел сохранить безмятежно-равнодушное, соответствующее случаю выражение лица.
Но, как оказалось, напугал бедняжку Винки вовсе не сердитый и грозный профессор из подземелий. Это сделала его милая молодая жена.
— Винки очень хотеть… так хотеть ухаживать за маленькой мисс Китти, — всхлипывала домовиха, размазывая дрожащей лапкой слезы по морщинистому, похожему на печеное яблочко лицу. — Винки так любить маленьких детей. Но Винки страсть как бояться жену профессора Снейпа, ой, как бояться! — от неподдельного испуга Винки аж присела и закрыла уши руками. — Миссис Снейп — такая нехорошая женщина! Она хотеть освободить домовых эльфов! Она прятать везде шапки и носки!
— Винки, но ты ведь уже давно свободный эльф, — попыталась утешить домовиху МакГонагалл. — Чего тебе еще бояться?
Утешение получилось так себе, на честный «тролль», и Винки зарыдала еще сильнее.
— Так, ну все! — Снейпу порядком надоел устроенный коллегами балаган и, к тому же, мысли об ожидающей его дома Гермионе, которая осталась один на один с ревущим чудови… то есть, дочерью, не давали ему покоя. — Винки, ты хочешь стать няней Кэтрин Эйлин? Обещаю, что никто не будет дарить тебе никаких шапок или носков!
Не переставая плакать, Винки робко кивнула. Желание снова служить не просто случайной толпе равнодушных, из года в год сменяющих друг друга учеников, а настоящей семье, снова стать полезной конкретным людям, снова взять на руки малыша и отдать ему свое сердце все-таки перевесило. И, как бы не было страшно от того, что теперь ее хозяйкой станет та ужасная освободительница честных домовых эльфов, Винки решила рискнуть.
— Ну, вот и славно! — обрадовалась МакГонагалл. — Значит, решено. Теперь ты, Винки, служишь профессору Снейпу и его семье.
***
Винки сразу же доказала свою полезность, перенеся себя и своего нового хозяина прямо из кабинета зельеварения аккурат на порог маленького уютного домика на окраине Хогсмида. Снейп недовольно крякнул — ощущения от парной трансгрессии были куда неприятнее, чем от одиночной — но признал про себя, что сейчас, когда жена уже давно его ждет, эта инициатива более чем оправдана.
Говорить что-то вроде «Добро пожаловать домой!» Снейп, конечно же, не стал. Просто распахнул перед взволнованной домовихой дверь и, дождавшись, когда она робко переступила через порог, зашел внутрь сам.
В доме было непривычно тихо. Обычно-то громкий плач Китти был слышен у самой калитки, и Снейп, дабы убедиться, что его дочь никто не истязает, не убивает и не отнимает варварски бутылочку с теплым молоком, преодолевал последние футы со скоростью снитча. Сейчас же от неестественной зловещей тишины неприятные мурашки поползли по спине, и стало по-настоящему жутко. А что, если этот придурок Рональд Уизли, который чуть ли не в открытую пускает слюни на его жену (сука!), воспользовавшись ее уязвимым сейчас положением, их похитил?
Окинув встревоженным взглядом гостиную, Снейп убедился, что все предметы на своих местах: на журнальном столике лежит недочитанная им вчера книга, в камине тихо потрескивают дрова, в его любимом кресле свернулся калачиком наглый рыжий котяра, а зачарованная самораскачивающая колыбель, в которой дочь не провела и пяти минут подряд (зачем, если на руках у мамы или папы гораздо интереснее?), зависла в воздухе в нескольких дюймах от сиденья дивана. Черт побери, где его жена и дочь?
Ответ на этот вопрос нашелся в кухне. Гермиона неслышно ходила кругами вокруг обеденного стола и покачивала уснувшую на руках дочь. По ее сбивчивым хаотичным движениям Снейп понял, что жена страшно — нет, просто смертельно! — устала, и что еще чуть-чуть — и она заснет прямо на ходу, как та несломленная боевая лошадь.
Под тяжелым сапогом скрипнула половица, и Гермиона резко обернулась на звук. Заметив стоявшего в дверях мужа, она хищно прищурилась, задышала тяжело и гневно, прошептала что-то почти беззвучно, и Снейп мог бы на Истории Хогвартса поклясться, что услышал: «Если ты ее сейчас разбудишь, я тебе голову оторву, Северус Снейп!».
Уподобиться в самом расцвете лет Почти Безголовому Нику ему совсем не хотелось, и поэтому он прижал палец ко рту и понятливо склонил голову, мол, вас услышал, принято, удаляюсь бесшумно. Впрочем, уйти далеко ему все же не удалось.
Гермиона, увидев скромно переминающуюся с ноги на ногу домовиху, от удивления вскрикнула, и в следующую секунду громкий требовательный младенческий рев разорвал благословенную тишину сонного дома.
— Ну вот, а она ведь только что заснула! — застонала Гермиона в отчаянии и быстро передала орущую дочь мужу. — Теперь твоя очередь ее успокаивать.
— Из-за Винки маленькая мисс Китти плакать! И нехорошая миссис Снейп теперь злится! — разревелась и домовиха. — Винки плохая, плохая!
— Почему это я нехорошая? — обиделась Гермиона чуть ли не до слез и, вспомнив про правила приличия, добавила приветливо: — Здравствуй, Винки.
— Потому что миссис Снейп раздавать домовым эльфам носки и шапки! — всхлипывала Винки. — Винки бояться миссис Снейп!
— Винки, но тебе нечего бояться, ты ведь уже свободный эльф, — ободряюще улыбнулась Гермиона, намереваясь поддержать несчастную, но сделала только хуже: домовиха завопила громче прежнего.
Картина была еще та: несчастная Гермиона явно не понимала, что происходит, и выглядела крайне растерянной, оскорбившаяся до самой глубины своей эльфийской нежной души Винки уже икала от слез и на всякий случай порывалась оторвать себе уши, Китти, наверняка недовольная тем, что ни мама, ни папа не обращают на нее никакого внимания, орала во всю мощь своих новеньких младенческих легких, то есть ОГЛУШИТЕЛЬНО.
Один только Северус Снейп не произнес ни слова во время разыгравшейся в его доме вакханалии. Он просто стоял, слушал нарастающий детский крик, рев Винки и тяжелое возмущенное дыхание жены и покрывался ледяным потом от осознания, что, кажется, все-таки где-то просчитался: теперь в его доме плакали не две женщины, а целых три!
— Чертова Минерва! Советчица, мать ее за ногу! — пробормотал он себе под нос, а вслух произнес: — Гермиона, ты же помнишь Винки? Она поможет нам с Кэтрин Эйлин первое время, — и на всякий случай сделал два шага назад: выслушивать очередную лекцию жены о несправедливом отношении волшебников к домовикам он был сейчас не готов категорически.
Изумление, на мгновение промелькнувшее на лице Гермионы, очень быстро сменилось выражением огромного облегчения, и Снейп осторожно выдохнул. Все-таки жена немного переоценила свои силы, когда в первые дни после родов легкомысленно отказалась от помощи, которую поочередно предлагали то бывалая миссис Уизли, то новоиспеченная бабушка миссис Грейнджер.
— Никто мне не нужен, — приговаривала она месяц назад, лежа на удобной больничной кровати и баюкая сытую уснувшую малышку. — Разве может быть с ней трудно? Вы только посмотрите, какая она спокойная! Это же самый настоящий ангелочек, а не девочка!
Конечно, Гермиона жестоко ошиблась. Трудности начались сразу же после возвращения из больницы — «ангелочек» как начал вопить, едва они переступили порог родного дома, так не останавливался до сих пор, иногда, правда, делая небольшие перерывы на поесть и поспать — но признаться в том, что в свое время несколько погорячилась, и все-таки попросить о помощи, молодая мать уже стеснялась. И потому сейчас появление в их доме домовихи — свободной домовихи, к тому же! Можно не нарушать свои принципы! — ее очень обрадовало.
— Добро пожаловать в нашу семью, Винки! — радушно сказала Гермиона, стараясь перекричать плач малышки. — Я надеюсь, тебе у нас понравится.
Винки недоверчиво пошевелила ушами. Что, и даже носок не попытается ей всучить эта ужасная миссис Снейп?
Снейп осторожно дернул уголками губ в некоем подобии улыбки. Кажется, отношения между этими двумя налаживаются, и можно спокойно…
— Сколько ты хочешь, чтобы мы тебе платили, Винки? — перебила его мысли Гермиона, улыбаясь как звезда.
«А нет, и все-таки она умудрилась все испортить», — успел подумать Снейп, прежде чем возмущенный Винкин вопль заглушил даже рев младенца.
— Злая миссис Снейп снова обидеть Винки! Нехорошая миссис Снейп предлагать Винки деньги! Винки так хотеть ухаживать за маленькой мисс Китти, а миссис Снейп прогонять ее, — причитала домовиха, обливаясь слезами.
— Да когда это я тебя прогоняла? — ахнула Гермиона.
— А-а-а! — надрывалась Китти требовательно.
И у Снейпа сдали нервы.
— Так, хватит! — рявкнул он и, резко крутанувшись на каблуках, прошел в гостиную. Там он положил малышку в колыбель и, ткнув палочкой в деревянную боковину, заставив ее раскачиваться: в конце концов, какая разница, где именно дочь будет орать в ближайшие полчаса, успокоить ее они, занятые собственными проблемами, все равно, видимо, не смогут. Потом вернулся в кухню и устроил двум оставшимся там женщинам разбор полетов: — Винки, если ты хочешь остаться, то оставайся, никто тебя не прогоняет. Гермиона, давай возьмем паузу — хотя бы на время! — в этом твоем дурацком ГАВНЭ! Неужели ты не понимаешь, что не нужна им твоя свобода и твои деньги?
— Как ты можешь так говорить, Северус? — возмутилась Гермиона. — Конечно, им нужна свобода и нужны деньги… просто они еще не знают об этом.
— Мерлин! — простонал Снейп.
— И вообще, Северус, ты же взрослый умный человек. Ты понимаешь, что любой труд должен оплачиваться, — сказала Гермиона назидательно. — Тебе бы понравилось работать за бесплатно? — добавила она, и Снейп уже хотел в очередной раз возразить жене, втолковать ей наконец, что ее слишком навязчивое вмешательство в жизнь домовиков делает их только несчастными, как вдруг понял, что ничего не слышит. Точнее, наоборот, слышит все: треск догорающих поленьев в камине, мерное тиканье настенных часов, недовольное сопение жены…
— Я наконец-то оглох? — пробормотал он озадаченно.
Гермиона с круглыми от удивления глазами так же недоуменно прислушивалась к тишине. И вдруг, испуганно охнув, бросилась в гостиную. Одолеваемый самыми нехорошими предчувствиями Снейп поспешил за ней и чуть не врезался в застывшую на пороге жену.
— Как… как она это сделала? — прошептала Гермиона, дрожащей рукой указывая на тихо лежащую в колыбельке дочь.
Над девочкой склонилась все еще заплаканная, но улыбающаяся Винки. Она нежно и бережно поглаживала круглый, обтянутый розовой распашонкой животик своей морщинистой, похожей на птичью, лапкой и то ли шептала, то ли негромко пела странную заунывную песню на непонятном им языке, а Китти завороженно наблюдала за, кажется, новым членом их небольшой семьи и смешно при этом покряхтывала.
— Мерлин, — выдохнула Гермиона. — Она молчит! Северус, ты видишь это? Она не спит и просто молчит! Это же просто волшебство какой-то!
— Знаешь, дорогая, — покосился на жену Снейп, — я очень тебя люблю, но, если бы сейчас пришлось выбирать между тобой и Винки, боюсь, что выбор бы был не в твою пользу.
Гермиона даже не обиделась. И более того: была абсолютно солидарна с мужем.
— Да, я понимаю, я бы тоже выбрала ее, — кивнула она, и Снейп тихонько рассмеялся.
— Я, конечно, рад, что Винки согласилась помочь нам с дочерью, — сказал Снейп несколько часов спустя, когда первые разногласия совместного проживания были разрешены, и домовиха отправилась укладывать Китти спать — впервые за весь этот месяц в ее собственную кровать, а не в родительскую, — но мне не нравится, что она называет тебя «ужасной миссис Снейп». Я обязательно поговорю с ней об этом. Потом, — мудро добавил он, немного подумав, — когда она к нам привыкнет.
— Ой, да забей, — махнула рукой Гермиона, с удовольствием расчесывая волосы — сегодня она впервые за долгое время позволила себе насладиться горячим душем, а не просто смыть с себя пот и грязь. — Пусть хоть Воландемортом называет, лишь бы продолжала делать то, что она делает. И все-таки я думаю, что это магия, — задумалась она. — Какая-то неизвестная, недоступная нам эльфийская магия. Ты видел, как Китти на нее реагирует? Так, словно Винки для нее свет в окошке? Если бы я не была так рада этой небольшой передышке, я бы, наверное, даже заревновала. Ой, да не смейся ты! — Гермиона замахнулась расческой на довольно ухмыляющегося мужа. — И все-таки, Северус, мне не очень нравится твоя идея со шкатулкой, как-то это нечестно, что ли…
— Куда еще честнее, — проворчал Снейп, который этим вечером смог наконец примирить враждующие стороны, предложив поистине Соломоново решение: взял стоявшую на дальней полке, подаренную кем-то из друзей — скорее всего Поттером — уродливую шкатулку, вытряхнул ее нее копившийся месяцами мелкий мусор и не терпящим возражения тоном постановил, что отныне хозяйка дома, то бишь Гермиона Снейп, будет складывать сюда причитающееся Винки недельное жалованье, а сама же Винки в свою очередь сможет воспользоваться этими деньгами, когда пожелает. Гермиона нахмурилась, явно видя огрехи в этом незамысловатом плане, но, послушав еще раз восхитительную тишину собственного дома, со вздохом согласилась. Винки же с ужасом взглянула на большую шкатулку — это ж сколько туда монеток можно напихать! — потом пошевелила ушами и согласилась тоже, в душе, однако, дав себе слово, что никогда, ни при каких обстоятельствах, даже не приблизится к этой страшной копилке.
Итак, овцы были целы, а волки при этом сыты, и довольный провернутой аферой Снейп, подхватив жену под руку, отправился в спальню, намереваясь впервые за долгое время заснуть, как белый человек, в своей удобной широкой постели, а не облокотившись на жесткий деревянный бортик детской кроватки, как это происходило обычно.
— Как думаешь, Китти уже спит? — разволновалась вдруг Гермиона. — Может, мне сходить и посмотреть?
— Нет! — Снейп решительно потянул жену за руку, привлекая к себе. — Не мешай им. У них все хорошо, они давно уже спят. Винки принесет тебе Кэтрин Эйлин, когда она проголодается. А сейчас просто отдохни, ты это заслужила.
Гермиона улыбнулась, легонько поцеловала мужа в губы, повернулась на левый бок и, подсунув сложенные руки под щеку, затихла. А Снейп еще долго лежал на спине, смотрел то в потолок, то на жену, такую усталую, похудевшую, с глубокими фиолетовыми тенями под глазами, такую бесконечно любимую, думал о дочери, о Винки, почему-то о Минерве и даже немного о Лонгботтоме и не мог заснуть. Что-то мешало ему, отвлекало от столь желанного еще совсем недавно сна, но что именно, он не мог понять. Снейп встал, неслышно прокрался по коридору, заглянул в детскую комнату, облегченно выдохнул, увидев мерно покачивающуюся кроватку и спокойно спящего в ней ребенка, улыбнулся тревожно вскинувшей голову Винки, мол, «Не волнуйся, все хорошо, я просто проверяю», вернулся назад и вдруг все понял, осознал, что не давало ему уснуть. Тишина. Такая прекрасная, благословенная, упоительная тишина. Оказывается, он успел отвыкнуть от нее за то недолгое время, что был отцом.
— Ну, ничего, я снова привыкну, — усмехнувшись, пообещал он себе, лег в кровать и тут же заснул.
~~Конец~~
