Дата: Вторник, 23.12.2014, 22:44 | Сообщение # 101
Второкурсник
Статус: Offline
Группа: Всезнайка
На сайте с: 24.01.2014
Сообщений:153
Замечательное, непредсказуемое и захватывающее продолжение! Я наслаждаюсь чтением Вашего произведения, дорогая Anelem. Спасибо Вам огромное! Как все у Герми со Снейпом в этот раз неожиданно повернулось, да еще и Гарри влез не вовремя( или наоборот, вовремя?). За Гермиону теперь переживать буду.... Закончилось как обычно-ну на самом интересном месте. Очень надеюсь, что ждать продолжения не долго! Только женщина может временно остановить время
Дата: Четверг, 25.12.2014, 05:22 | Сообщение # 104
ухоженное магическое существо
Статус: Offline
Группа: Всезнайка
На сайте с: 22.05.2013
Сообщений:614
Просто супер. Давно я так не увлекалась чтением )) Заинтриговали, чо уж там Я так поняла, что проблемы грозят Гермионе в первую очередь? Ну, не считая того, что Снейп и так пока немного проклят )) http://hp-library.narod.ru/pictures/ar62.jpg
Дата: Четверг, 25.06.2015, 03:18 | Сообщение # 108
Вечный мечтатель
Статус: Offline
Группа: Всезнайка
На сайте с: 18.08.2012
Сообщений:107
Прошу великодушного прощения у всех читателей за долгое отсутствие. Я нерадивый автор, я знаю Но теперь все дела решены, все работы написаны, все дипломы получены, и я могу со спокойной душой вернуться к своей истории. Искренне надеюсь, что вы к ней тоже вернетесь Amor Vincit Omnia
Дата: Четверг, 25.06.2015, 03:25 | Сообщение # 109
Вечный мечтатель
Статус: Offline
Группа: Всезнайка
На сайте с: 18.08.2012
Сообщений:107
Глава 18
Северус был в полнейшей растерянности. Чуть ли не впервые в его жизни он не имел ни малейшего понятия, как реагировать на происходящее. Ирония судьбы заключалась в том, что он уже оказывался в подобной ситуации. На четвертом курсе Блэк и Поттер решили поиздеваться над ним и послали ему записку, в которой таким знакомым почерком Лили было выведено признание в любви и приглашение на свидание. Должно быть, он тогда просто обезумел от радости, раз принял письмо за чистую монету и вечером того же дня, наколдовав лилию, вприпрыжку помчался к теплицам. Естественно, вместо Лили на месте предполагаемого свидания его ожидала кучка смеющихся гриффиндорцев. Унижение, испытанное Северусом в ту горькую минуту, невозможно было забыть. Вот и сейчас первым делом он ожидал, что с минуты на минуту кто-нибудь из его заклятых врагов выпрыгнет из ниоткуда, чтобы всласть посмеяться над ним. Следующей глупой мыслью было предположение, что антидот все же подействовал, а Грейнджер просто разыгрывала его все это время, чтобы… опять-таки, посмеяться над ним. Но шло время, а лицо Грейнджер по-прежнему выражало все, что угодно, только не веселье. Судя по всему, она сама испытывала глубокое потрясение от произнесенного признания. – Я… – наконец промямлила она, нарушив неприлично затянувшееся молчание, – мне очень жаль, но это правда. Вы не должны были узнать об этом… Я ничего не жду от вас и не собираюсь вам навязываться. Честно, вы даже не заметите, что что-то изменилось… то есть я не хочу, чтобы что-нибудь менялось… Мы можем притвориться, что я ничего вам не говорила? Не дождавшись ответа, Грейнджер зажала рот руками и поспешно покинула кухню, оставив Северуса в недоумении. Неужели девчонка сказала правду? Но не могла же она на самом деле… Некстати вспомнилось ее первое признание, сделанное в Отделе тайн. И ее изменившийся патронус. И ее странное желание проводить с ним больше времени вместе. И откровенное платье, которое она надела на день рождения. И ее восхищенный взгляд. И теплая улыбка. Мерлин, она же действительно вела себя так, словно была влюблена в него, Северуса! И если бы он раньше попытался беспристрастно проанализировать ее поведение, то давно бы это понял. И что теперь ему делать? Сбежать из этого дома и никогда больше сюда не возвращаться? Хорошая идея, но ведь Северус по-прежнему нуждался в живом тепле. Притвориться, что ничего не произошло, как и предложила Грейнджер? Едва ли у него это получится. В самом деле, каким образом вычеркнуть из памяти первое в его жизни признание в любви к нему? Избегать ее, сведя общение с ней к минимуму? Да, это, наверное, будет самым правильным и благоразумным решением. Дело осложнялось лишь тем, что прямо сейчас он должен был подняться наверх и лечь рядом с Грейнджер. Каково будет ощущать ее прикосновения, зная о ее чувствах к нему? Как вообще теперь разговаривать с ней, смотреть ей в глаза, издеваться над ней? Сможет ли он, как раньше, отчитывать ее, ставить на место? Черт возьми, и как ее только угораздило влюбиться в него? За что, за какие такие прекрасные качества можно было его полюбить? Размышляя над сложившейся ситуацией, Северус выпил несколько кружек чая (с кофе он решил больше никогда не экспериментировать) и вдоль и поперек исходил мрачную кухню. И неожиданно он понял. Ну конечно, это единственно верное объяснение! Чувствуя невероятное облегчение, он направился в спальню, намереваясь сейчас же во всем разобраться и уладить возникшее недоразумение. Грейнджер уже была в кровати. Она лежала на своей половине, с головой укрывшись одеялом, и только пышные каштановые волосы свободолюбиво раскинулись на белоснежной подушке. – Мисс Грейнджер, срок действия Веритасерума закончился, и теперь мы можем прояснить ситуацию, – твердо сказал он, остановившись возле двери. Дождавшись, когда она, вздохнув, высунется из-под одеяла и с самым несчастным выражением на лице сядет в кровати, Северус продолжил: – Допустим, вы убедили себя в том, что питаете ко мне… определенные чувства. Теперь попробуйте отстраниться и адекватно посмотреть на происходящее. Вы – молодая ведьма, замученная отношениями с мужем, который не обращает на вас должного внимания. Пытаясь убежать от своих проблем, вы отправились в прошлое и несколько лет провели в одиночестве, без всех этих ваших друзей и родственников, к чьему обществу вы привыкли. Затем по воле случая единственным вашим собеседником – не считая Поттера, который все же редко появляется в этом доме, – стал я. И потому именно на меня вылилась вся ваша неудовлетворенная жажда общения. На основании некоторых фактов моей биографии вы, очевидно, составили обо мне ложное мнение, наделив меня чертами романтического или трагического героя, коим я не являюсь. Ко всему прочему, нас с вами постоянно подстерегают неприятности, как вы верно заметили пару часов назад. Спасая мне жизнь каждую ночь, вы привыкли чувствовать себя ответственной за меня и мою судьбу. И в определенный момент вам стало казаться, что вы питаете ко мне некие чувства. Вы скучали, испытывали эмоциональный голод, ощущали себя одинокой – и потому придумали эту вашу нелепую влюбленность. Будь на моем месте любой другой мужчина, вы бы чувствовали то же самое. На протяжении своей речи Северус не сводил взгляда с Грейнджер, пытаясь понять ее реакцию на его слова. Казалось, она вовсе не слушала его. Опустив в пол глаза, она нервно теребила край одеяла, но на лице ее не отражалось ровным счетом ничего. – Вы понимаете меня, мисс Грейнджер? – раздраженно спросил Северус. – Да, мистер Снейп, – тихо ответила она, не поднимая глаз. – Вы считаете, что я влюбилась в вас от скуки и безделья. И потому что вы единственный мужчина, оказавшийся в поле моего зрения. Северус вздохнул. Девчонка явно не собиралась облегчать ему жизнь. Он ведь надеялся на то, что она, выслушав его логичные умозаключения, осознает иллюзорность и случайность своих чувств – и легко откажется от них. – Вы совершенно не знаете меня, – резко сказал он. – Что бы вы там себе ни придумали обо мне, уверен, это не соответствует действительности. Вспомните ваше отношение ко мне в школе, вспомните, как я обращался с вами и вашими друзьями. Поверьте, я ничуть не изменился с тех пор. – Что вы от меня хотите? – перебила Грейнджер, посмотрев наконец на него. В глазах ее стояли слезы. – Чтобы я признала, что не должна испытывать к вам никаких чувств? Я признаю. Но едва ли могу контролировать это. Если вам кажется, что я наслаждаюсь и развлекаюсь этой любовью, то вы не правы… Мерлин, неужели нам действительно необходимо об этом говорить? Мне ничего от вас не надо, я обещаю никак не проявлять своего особого отношения к вам. Мои чувства не должны вас волновать. – Не должны волновать? – все больше раздражаясь, повторил Северус. – В вашу светлую голову не приходила мысль, что теперь наше сотрудничество будет выглядеть так, словно я пользуюсь вами и вашими чувствами? – О, простите великодушно за то, что мои наглые чувства уязвляют вашу гордость! – вскакивая с кровати, воскликнула она. – Между прочим, если бы не ваш эксперимент, вы бы ничего не узнали и могли бы пользоваться мной и дальше, даже не подозревая об этом! Если бы Северус не был так зол, возможно, он бы заметил, как прекрасна была разъяренная Грейнджер в своей тонкой светлой сорочке, с потемневшими от ярости глазами и пышными растрепанными волосами, ореолом окружающими ее бледное лицо. Он же лишь стремительно подошел к ней и, сузив глаза, прошипел: – То есть вы считаете, что я вас использую? – Это вы сказали, а не я! – гордо вздернув подбородок, ответила Грейнджер. От нее пахло цветами и мятной зубной пастой. При тусклом свете свечей ее волосы приобрели красноватый оттенок, а глаза, казалось, горели дьявольским огнем. Находясь так близко от нее, Северус мог оценить бархатистую гладкость кожи ее лица и даже разглядел небольшую ранку на ее нижней губе – последствие сопротивления Веритасеруму. Прошло несколько минут, прежде чем он осознал, что молча, словно зачарованный, не сводит глаз с этой ранки. Неожиданно Грейнджер, судорожно сглотнув, немного приоткрыла рот – и это отрезвило Северуса. Он тотчас же сделал шаг назад и, нахмурившись, глухо сказал: – Раз уж вы не прислушиваетесь к логичным доводам, продолжать этот разговор действительно бессмысленно. Но я все еще надеюсь на ваше благоразумие и ожидаю, что впредь вы не будете навязывать мне свое общество. В противном случае я начну сомневаться в вашей порядочности. Удовлетворенно отметив, что Грейнджер в ужасе отшатнулась от него, Северус спокойно обошел кровать и, сняв мантию и ботинки, лег поверх одеяла. Пусть так спать было не очень удобно, зато безопасно. Чем более холодным и невыносимым он будет по отношению к девчонке, тем скорее она выкинет из головы нелепые мечты о нем. И это ради ее же блага.
* * *
Наверняка Снейп думал, что отчитывает Гермиону ради ее же блага. О, как он, наверное, гордился собой, что так точно все проанализировал, вывел такое логичное умозаключение и так тактично сумел донести свою мысль! Вот только сердцу Гермионы до его холодной логики не было никакого дела. Будто сама она не пыталась убедить себя в том, что чувства к Снейпу – досадное недоразумение, возникшее из-за ее одиночества! Но выслушивать все эти разумные доводы от Снейпа было больно и обидно. Потому что он лишал ее даже призрака надежды на взаимность – пусть и в отдаленном будущем. Но не ждала же она, в самом деле, что он обрадуется ее признанию? Он не любит и никогда не полюбит ее. Она ему неинтересна. Точка. Впрочем, в эту бессонную ночь Гермиона мучилась вовсе не из-за своего вынужденного признания и реакции на него Снейпа – все ее мысли поглотил злосчастный дневник. Верить в то, что описывал предок Блэка, не хотелось, но нельзя было не признать, как хорошо его история объясняла вереницу злоключений, происходящих с Гермионой и Снейпом после его спасения. Дождавшись рассвета, Гермиона спустилась в свою комнату на третьем этаже, заперла за собой дверь всеми известными ей заклинаниями и, достав из тайника дневник, принялась перечитывать его еще раз. Листая пожелтевшие страницы с выцветшими чернилами, кое-где расплывшимися, словно от слез автора, Гермиона пыталась найти хоть малейшую подсказку, что ей делать дальше, как избежать судьбы несчастного Мариуса Уилфрида Блэка, – и не находила. «Год минул с тех пор, как дорогой моей Лиззи не стало, – писал он, – а я так и не смог смириться со своей утратой. Потому радости моей не было предела, когда Броз, мой верный и таинственный друг, дал мне свое лучшее творение – хроноворот. С его помощью, объяснил мне Броз, я мог вернуться в прошлое и предотвратить тот несчастный случай, забравший мою Лиззи. Тогда мне казалось, что это лучший подарок, который судьба могла преподнести мне. Откуда было мне знать, сколько горя принесет нам этот дар! Увы, беды не заставили себя ждать...» «...Прекрасным летним днем мы отправились на прогулку, и вдруг моя всегда спокойная лошадь понесла. Не удержав поводья, я вылетел из седла и ударился головой об огромный камень, невесть как оказавшийся на нашем ухоженном луге. Несколько дней я пролежал в беспамятстве. В бреду мне виделись ужасные вещи... Даже сейчас моя рука не поднимается описывать их. Но лишь позже я понял, что это было предупреждением для нас. Высшие силы пытались сказать мне, что я совершил ужасную ошибку, вернув Элизабет...» «...Кормилица нашей дочери заболела чумой, заразив и малышку Абби, мою любимицу. Элизабет, любившая нянчиться с ней, тоже стала жертвой этой грязной маггловской болезни. Нашему целителю удалось вылечить Лиззи, но Абби спасти он не смог. Это была лишь первая наша потеря...» «...Вся наша дружная семья каждый год навещает мать Лиззи на ее именины. В этом году Уиллис, наш младший сын, потребовал поехать к бабушке на карете, а не воспользоваться, как обычно, каминной сетью. Почему, почему я заупрямился и не отправился с ними? Одним заклинанием мне удалось бы предотвратить беду... Увы, не проехали они и мили, как карета перевернулась, унеся в вечность жизнь Уиллиса, сидящего на руках у матери. Элизабет же отделалась лишь сломанной рукой, залечить которую не составило труда, – и незаживающим шрамом на сердце...» «...Незадолго до Рождества моя храбрая Лиззи с отцом и братьями отправилась на охоту на остров Дрир, кишащий, как все знают, страшными тварями. Там набрели они на логово пятиногов, напавших на них. Несколько часов шло сражение между ними, и Элизабет боролась наравне с мужчинами. Но одна из тварей начала одолевать мою несчастную жену, и тогда отец ценой своей жизни спас Лиззи...» Гермиона с ужасом читала о череде несчастий, постигших семью Блэков: пожары, землетрясения, неудачные опыты с зельями, магические дуэли, соседская вражда, болезни... Не проходило и месяца, чтобы кто-либо из семьи не погибал или не получал сильных увечий. Казалось, будто над Блэками висит сильнейшее проклятие. И во всех случаях жизнь воскрешенной Элизабет висела на волоске, и только странное стечение обстоятельств не давало ей самой погибнуть. Последние страницы были написаны особенно неаккуратно, и Гермиона с трудом разбирала отдельные слова. «...взволнованные происходящим, мы с Лиззи решились навестить старуху, живущую... Химерова леса. Едва только взглянув на мою Элизабет, старуха закричала от ужаса. «Живой мертвец! Живой мертвец!» – верещала она, указывая на Лиззи своим костлявым пальцем... чтобы не пугать мою бедную жену, мне пришлось убить старую ведьму...» «...она была на сносях. Беременность протекала тяжело, ребенок появился раньше срока, и роды шли сложно... девочка родилась мертвой, и это стало последней каплей для моей любимой жены... месяцы мы выхаживали ее, но исцелить душевные раны было невозможно... больше не могла выносить удары судьбы... Лиззи бросилась с обрыва. С того самого обрыва, с которого она случайно сорвалась три года назад... После смерти Элизабет наши несчастья прекратились...» «...Мне больно писать это, но, должно быть, не стоило мне противиться судьбе. Смерть не прощает вмешательства в ее дела. Рано или поздно она все равно заберет свою жертву. Будучи не в силах навредить самой Лиззи, так как та по замыслу мирозданья уже была мертва, Смерть подвергала опасности жизни ее близких, надеясь заодно вернуть себе свое». Раз за разом Гермиона перечитывала последние строки, словно не желая верить в написанное. Неужели она действительно совершила ошибку, спася Снейпа? Неужели высказанная им версия о планах Смерти была верной? Тогда все, происходящее с ними: и отравление парами ядовитого цветка, и проклятье Кэрроу, и коварный план Нарциссы Малфой, и суд в Отделе тайн, и даже взрыв котла по вине незадачливой ассистентки, – все это не случайно. Значит, Снейпу постоянно угрожает опасность. Так же, как и ей, Гермионе, и всем тем людям, которые находятся рядом со Снейпом. И сказать ему об этом нельзя: а вдруг из благородных убеждений решит покончить жизнь самоубийством? Просто закроется в своем доме в Паучьем тупике и подождет несколько дней, пока проклятье Кэрроу сделает свое дело. Одинокий, умирающий в тяжелой агонии Снейп, лежащий с окровавленным предплечьем на старом, пошарпанном диване, так ярко возник перед глазами Гермионы, что она не смогла сдержать слез. Нет, она будет за него бороться! Она сумеет найти выход и перехитрить смерть! На лестнице послышались шаги: Снейп собирался на работу. А ведь во время экспериментов над зельями может произойти что угодно. Котлы время от времени взрываются, ядовитые жидкости разливаются, а криворукие ассистенты швыряются ножами. А еще Снейпа могут случайно увидеть знакомые, в том числе и недоброжелатели, – и тогда начнется магический бой. Или его просто проклянут исподтишка. Возможно, Гермиона чересчур сгущала краски, но факт оставался фактом: оставлять Снейпа одного было недопустимо. И помочь мог только Гарри. На этот раз патронус Гермионы уже больше походил на птицу, хотя пушистый мех и толстый хвост все еще были на месте. Оставалось надеяться, что трансформация продолжится, потому что летающая выдра с огромным клювом выглядела довольно устрашающе. Гарри появился только через час. Выйдя из камина к ожидающей его в гостиной Гермионе, он какое-то время молчал, не решаясь встретиться с ней взглядом. Выглядел он очень смущенным. Наконец Гермиона не выдержала: – Да, я люблю Снейпа! Ничего страшного в этом нет. Попытайся просто забыть об этом. Гарри поднял на нее удивленные глаза: – Просто забыть об этом? Гермиона, любовь твоей лучшей подруги к бывшему учителю – это не то, что можно так просто забыть. Но ты же никогда... Я имею в виду... Он же тебе никогда не нравился. Ведь не нравился, да, Гермиона? – переспросил он уже не так уверенно. – Разумеется, нет! – возмущенно воскликнула она. – Или ты думаешь, что я мечтала о нем, сидя на его уроках? – А как же Рон? Представляешь, как он отреагирует на это? Ты и Снейп! – Да не существует никаких «ты и Снейп»! Между нами ничего нет и быть не может. Гарри, ну как ты не понимаешь? – Гермиона была в отчаянии. – Не придавай этому большое значение. Я не виновата в том, что влюбилась. И тоже вовсе не рада этим неожиданным чувствам. Но пройдет время – и все пройдет, я уверена. А ты должен пообещать мне, что Рон об этом никогда не узнает. Гарри некоторое время молчал, очевидно, все так же испытывая неловкость от общения на эту скользкую тему. – Знаешь, а он очень волновался, когда мы вернулись сюда после задержания Дована, а тебя дома не оказалось, – неожиданно сказал он. – А потом, узнав, что тебя арестовали, он просто рвал и метал. Мне казалось, он весь Отдел тайн в порошок сотрет. – Это совершенно ничего не значит. К тому же я все равно не собираюсь строить с ним какие бы то ни было отношения, – деланно безразлично ответила Гермиона, пытаясь игнорировать приятное тепло, растекающееся в ее груди. – Гарри, давай больше никогда не будем говорить об этом. И я не для этого позвала тебя. Я хочу попросить тебя кое о чем. Мне нужно устроиться ассистенткой в лабораторию Снейпа. Едва закончив говорить, Гермиона осознала, как эта просьба должна была выглядеть в контексте их разговора. – Гарри, это не то, о чем ты подумал, я вовсе не собираюсь бегать за Снейпом, – начала она неуклюже оправдываться. – Я прошу об этом не потому что... О, Мерлин!.. Поверь, у меня есть важная причина присматривать за ним. – Какая причина? – тихо спросил Гарри. Гермиона тяжело вздохнула. Как же ее замучили эти неловкие разговоры! – Прости, я не могу тебе сказать, – устало ответила она. – Но причина действительно важная. Конечно, он ей не поверит. Ну и пусть. Ей все равно, как это может выглядеть. Речь все же идет о жизни Снейпа, ради которого она готова была вынести и большее унижение. Гермиона горько улыбнулась, представив реакцию самого Снейпа на ее появление в лаборатории. – Ладно, я попробую договориться с Кингсли, – сказал Гарри после непродолжительного молчания. – Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь.
О да, она понимала! И ярость Снейпа, узнавшего через несколько дней, кто будет его третьим ассистентом, приняла как должное. Она знала, на что идет и чего ей это будет стоить. Пока Снейп, с трудом сдерживая раздражение, раздавал задания на день, Гермиона искоса разглядывала своих новых коллег. Довольно равнодушно скользнув взглядом по ничем не примечательному Полу, она долго и придирчиво изучала Эмили. Та оказалась настоящей красавицей: стройная и утонченная, как настоящая француженка, она была обладательницей роскошных светлых волос и огромных глаз редкого серого цвета. Казалось невероятным, что такое неземное существо может быть неуклюжим или нерасторопным. Возможно, Снейп, как всегда, преувеличивал? Как бы то ни было, молоденькую и соблазнительную Эмили Гермиона невзлюбила с первого взгляда. Когда Снейп закончил и направился уже к своему котлу, Гермиона поняла, что, в отличие от остальных ассистентов, никакого задания не получила. Первой ее мыслью было напомнить о себе, но ей не хотелось провоцировать очередной конфликт. Было очевидно, что Снейп специально ее игнорировал. Когда Фергус МакМанус, глава Отдела тайн, привел Гермиону в лабораторию, чтобы объявить о ее назначении на должность ассистента, Снейп весьма категорично, не стесняясь в выражениях, заявил, что не нуждается в третьем помощнике. И сейчас наглядно демонстрировал это. – Хочешь мне помочь? – раздался сзади едва слышный шепот. Гермиона оглянулась и увидела расплывшуюся в понимающей улыбке Эмили. – Он и так редкостная сволочь, а сегодня еще и не в духе, – продолжила та, провожая Гермиону к своему рабочему столу. – На самом деле он уже несколько раз требовал от грандпапá Фергуса нового раба: через неделю Пол переводится в канцелярию. Вот везунчик! – завистливо вздохнула Эмили, принимаясь за нарезку корня асфоделя. – А мне придется прислуживать этому тирану до самого лета. И как грандпапá мог отдать меня этому Северусу на съедение? Может, зельевар он и неплохой, но как человек совершенно... – Мне кажется, корень нужно нарезать кубиками, а не соломкой, – перебила ее Гермиона. – А что, есть разница? Он все равно все будет переделывать, – легкомысленно ответила Эмили. Все в ней раздражало: и гнусавый французский акцент, и излишняя болтливость, и несправедливость к Снейпу, и безответственное отношение к работе (смотреть на то, как она издевалась над несчастным корнем, было невыносимо)... и миловидное личико. И ведь вырядилась на работу, точно на свидание! Стоя рядом с Эмили, Гермиона невольно сравнивала себя с ней. Увы, аккуратно собранные в затейливые косы белокурые волосы француженки, ее ухоженная, пышущая здоровьем, свежестью и молодостью кожа, светло-изумрудная мантия из мягкой, явно дорогой ткани, красиво подчеркивающая изгибы совершенного тела, давали Гермионе сто очков вперед, с ее-то буйной шевелюрой, бледным и землистым от постоянного сидения взаперти лицом, уже покрывающимся первыми морщинками, и мешковатой коричневой робой, очень практичной, но совершенно не женственной. И результат этого сравнения тоже любви к Эмили не добавлял. Гермиона понимала, что необъективна по отношению к ней, но ничего не могла с собой поделать. Снейп ведь тоже находился в этой комнате и тоже видел разницу между двумя девушками. Выглядеть так жалко в глазах мужчины, к которому Гермиона питала чувства – пусть и навсегда безответные – было стыдно. – Давай я порежу корень, а ты займись бобами, – буркнула она, решив отвлечься от неприятных мыслей и сконцентрироваться на работе. Больше часа они очищали, резали и растирали ингредиенты для зелья. При этом Гермионе помимо своей работы постоянно приходилось контролировать действия Эмили. Впрочем, это очень напоминало то, как для нее проходили уроки зелий в Хогвартсе. Ведь и в школьные годы она следила за работой друзей, особенно Невилла. Наконец все ингредиенты были готовы. Оставалось только доложить об этом Снейпу. – Может, ты скажешь? – сразу предложила Эмили. – У меня вечером свидание, и я хочу пойти на него с хорошим настроением. Гермиона посмотрела на Снейпа, задумчиво склонившегося над котлом. С головой уйдя в работу, он, очевидно, и забыл о существовании Гермионы. По крайней мере, недовольным или раздраженным он больше не выглядел. Она вздохнула и храбро направилась к его столу. Остановившись рядом с ним, она внезапно столкнулась с непредвиденной проблемой. Как к нему теперь обращаться? В Отделе тайн было принято называть друг друга по именам, ведь фамилии сотрудников скрывались. Но назвать Снейпа Северусом у Гермионы просто язык не поворачивался. В итоге она громко прочистила горло, надеясь, что Снейп сам обратит на нее внимание. Не сработало. Тогда Гермиона быстро огляделась, определяя, смогут ли ее услышать Пол и Эмили, и затем шепотом позвала: – Мистер Снейп! Он резко повернулся к ней, продолжая помешивать зелье. Его черные брови были сведены к переносице, глаза горели, а на лице было то самое страстное, немного безумное выражение, которое так нравилось Гермионе. Казалось, он вовсе не понимал, кто стоит перед ним. Это придавало уверенности. – Все ингредиенты для зелий готовы, – доложила она уже громче. – Несите сюда, – быстро сказал Снейп, снова поворачиваясь к котлу. Гермиона осторожно перенесла все тринадцать подготовленных ингредиентов, сложенных в банки, аккуратно расставила их на столе и замерла, ожидая дальнейших указаний. Снейп тем временем всматривался в варево и медленно менял интенсивность огня под котлом. Невозможно было не любоваться им в эту минуту. И почему остальные никогда не замечали его особой красоты? – Асфодель, – вдруг пробормотал он, протягивая руку к Гермионе, которая послушно подала ему нужную банку. Критически осмотрев порезанный идеальными кубиками корень, Снейп удовлетворенно хмыкнул, бросил его в котел, помешал зелье и снова изменил температуру. – Теперь заунывник. Так продолжалось со всеми ингредиентами. К гордости Гермионы, после тщательного осмотра шестого ингредиента Снейп перестал проверять их, сразу добавляя в котел. Время от времени, отвлекаясь на пометки в блокноте, он давал Гермионе дополнительные задания: помешать зелье, проследить за его температурой, сходить за новым ингредиентом. Сколько времени прошло до того, как работа была завершена и Снейп потушил огонь под котлом, определить было сложно. За огромными окнами уже потемнело, но не верилось, что настал вечер. Гермиона вовсе не чувствовала усталости, напротив, она готова была вечно стоять так рядом со Снейпом, помогая ему в работе. Никогда до этого он не поручал ей так много. Никогда не проводил с ней столько времени, не критикуя, не издеваясь и не высмеивая ее. Однако любая сказка когда-нибудь кончается. – Вы сегодня на редкость... – начал он, поворачиваясь к ней, и вдруг замер, впервые за все это время по-настоящему увидев ее. – Что ж, это все объясняет, – скривился Снейп после непродолжительного молчания. – Грейнджер, я, кажется, ясно дал вам понять, что ваше присутствие здесь нежелательно. О чем вы вообще думали, напросившись на эту должность? Он говорил тихо, чтобы Пол и Эмили не слышали их разговора, но даже в его полушепоте прекрасно различались и гнев, и презрение, и раздраженность. – Но ведь вы не были недовольны моей работой, не так ли? – спросила уязвленная Гермиона. – И, напомню вам, здесь вы должны звать меня Гермионой. Ей было все равно, что он подумает. Наверняка решит, что она бегает за ним, навязывается ему. Ну и ладно. Пусть лучше считает так, чем узнает настоящую причину. Снейп молчал, зло смотря на нее, словно рассчитывая, как бы побольнее ужалить ее. – Я был о вас лучшего мнения, Гермиона, – сказал он наконец и отвернулся к своим записям, давая понять, что разговор окончен. Возвращаясь к столу Эмили, Гермиона думала лишь о том, как бы не расплакаться и ничем не выдать обиды, заполнявшую ее сердце. Неужели в любви всегда так? Неужели эта самая хваленая любовь не приносит ничего, кроме боли, горечи и унижения? Может, все дело в ней, Гермионе? Может, она сама виновата – в том, что выбирает неправильных мужчин, позволяет так с собой обращаться, притягивает к себе несчастье?.. – Он сказал тебе что-то гадкое? Издевался над тобой? Унижал? – несколько кровожадно набросилась на нее с расспросами Эмили. – Не обращай внимания, он всегда такой. Я думаю, что он просто старый одинокий импотент, поэтому и бросается на всех. Особенно на женщин. Да он же классический женоненавистник! Ему, наверное, в молодости кто-то отказал, вот он и мстит теперь всем остальным. А кто его в здравом уме выберет-то? Злобный уродливый хам! – Эмили, давай не будем об этом, – выдавила из себя Гермиона, чувствуя, как глаза наполняются предательскими слезами. – Я, наверное, лучше пойду домой. Она направилась к выходу из лаборатории, по-прежнему ощущая на себе сочувствующий взгляд Эмили. Лишь оказавшись в прохладном пустынном коридоре, Гермиона дала волю слезам. Конечно, она знала, на что шла, когда просилась на эту работу. Но она и не предполагала, что это будет настолько тяжело. Терпеть ненависть, презрение и уж тем более разочарование Снейпа было невыносимо. Нужно срочно избавляться от этой нежеланной любви, которая все равно ни к чему не приведет, с горечью думала Гермиона. Любым способом выдрать ее из своего сердца, задушить, уничтожить. Она ведь не из тех женщин, которые мазохистски упиваются своими страданиями. Она умная, гордая и уверенная в себе ведьма. И она достойна лучшего. Amor Vincit Omnia
Сообщение отредактировал Anelem - Суббота, 27.06.2015, 15:03
Дата: Четверг, 25.06.2015, 03:25 | Сообщение # 110
Вечный мечтатель
Статус: Offline
Группа: Всезнайка
На сайте с: 18.08.2012
Сообщений:107
* * *
Он ведь был прав. Конечно, он был прав. Грейнджер совершила возмутительный поступок, напросившись к нему в ассистенты, и получила по заслугам. Неужели она рассчитывала на другую реакцию с его стороны? Он ведь ясно дал ей понять, что никакие отношения между ними невозможны, что ее общество угнетает его. Просил проявить благоразумие. Да и она заверяла его, что ничего в их отношениях не изменится, что не будет навязываться ему – и устроилась на работу в его лабораторию. Будто ей не хватало чувства неловкости, нервного напряжения между ними, которые неизменно возникали теперь по вечерам. Ее поступок не поддавался логике. Даже если она находилась в плену каких-то там надуманных чувств, не мог же разум окончательно оставить ее? Уж не рассчитывала ли она, что он, Северус, внезапно воспылает к ней ответными чувствами из-за ее появления в лаборатории? И пусть Грейнджер была идеальной ассистенткой – понятливой, исполнительной, знающей свое дело – это ничего не меняло. И он был совершенно прав, поставив ее на место. Тогда почему же объяснение с Грейнджер так выбило его из колеи, что он, едва за ней закрылась дверь лаборатории, отпустил Пола и Эмили – за час до окончания рабочего дня! – а сам, вернувшись домой, битый час сидел в темной гостиной, снова и снова читая одну и ту же страницу лежащей на его коленях книги? Выбросить Грейнджер из головы не получалось. Когда он раздавал указания ассистентам, она стояла рядом с Эмили и то и дело недовольно косилась на нее. Северус хорошо знал этот взгляд. Так он сам в юности, бывало, смотрел на Люциуса и даже на Поттера. Вылощенные, в своих дорогих мантиях, уверенные в себе и своей неотразимости, они так разительно отличались от него, что он невольно чувствовал свою ущербность. И злился на них и на себя за это. Однако Грейнджер не должна была чувствовать то же самое: естественная, чистая, живая, она была прекраснее напыщенной француженки. Неужели она сама не понимала этого? Но больше всего не давало покоя воспоминание о том, как она слушала его, пока Северус отчитывал ее. Казалось, ее гордо вздернутый подбородок, выражение отчаянного вызова на лице и глаза, большие, блестящие от подступающих слез, будут преследовать Северуса по ночам. Ей было больно. Он причинил боль. И кому – единственному человеку, который когда-либо любил его! Вся эта ситуация была крайне неприятна. Северус не мог понять, когда он успел так размякнуть. Раньше подобное его ничуть не беспокоило. Он вообще не из тех, кто поддается глупым сантиментам, сочувствует, жалеет других. Жизнь очень рано преподала ему много жестоких уроков. В детстве он жалел свою мать – и к чему это приводило? Отец бил и его, а мать кричала на него за то, что он лез не в свое дело. И постепенно он приучился не сопереживать другим, не вникать в их беды и проблемы. Что же заставило его измениться за последние два года? Эти перемены, происходящие в нем, пугали его, словно он утрачивал часть годами возводимой защиты. Наверняка все дело было во влиянии на него Грейнджер. Ему нужно было отдалиться от нее, чтобы не потерять себя, не превратиться в одного из тех сентиментальных глупцов, которых он так презирал. Он непременно должен уговорить МакМануса избавиться от девчонки. И решить проблему с меткой нужно как можно скорее. Измученный своими мыслями, Северус решил остаться ночевать дома. Он чувствовал, что на завтрашний день сил ему хватит, а там уже на свежую голову он что-нибудь придумает.
Спал Северус беспокойно. Во сне он шел вдоль тисовой изгороди, направляемый лунным светом к кичливому особняку Малфоев. Зайдя внутрь, он оказался в бесконечном плохо освещенном коридоре, по стенам которого были развешаны портреты. Приглядевшись, Северус понял, что на всех была изображена Грейнджер – в роскошных платьях, со старомодными прическами и холодным, надменным выражением на лице. Десятки Грейнджер презрительно провожали его взглядом все то мучительно долгое время, пока он шел к громоздкой деревянной двери с бронзовой ручкой. Задержавшись возле двери, Северус на секунду закрыл глаза, чтобы успокоиться и очистить сознание, потом хладнокровно повернул ручку и оказался в огромной, богато обставленной комнате, посреди которой стоял длинный стол. За столом уже сидели люди – он, как всегда, пришел последним. Чувствуя на себе недоверчивые взгляды, Северус спокойно дошел до своего места и сел на стул. – Северус, мой верный слуга, – раздался, будто из ниоткуда, высокий, леденящий кровь голос, – ты почти опоздал. Высокая фигура, скрытая плащом, вышла из темного угла и направилась к Северусу. Он снова ощутил, как привычный холод страха поднимается в нем, сковывает тело, обволакивает мысли. Внимание его было обострено, все силы направлены только на то, чтобы скрыть страх и волнение, казаться спокойным, не думать ни о чем опасном. Он чувствовал, что Темный Лорд остановился прямо за его спиной, на плечо опустилась ледяная рука. – Узнаешь ли ты нашу гостью, Северус? Только сейчас он заметил над столом висящую вверх ногами фигуру. Лицо несчастной скрывала коричневая мантия, задравшаяся на голову. Темный Лорд взял палочку Северуса, направил на вращающуюся фигуру и легко взмахнул. Фигура начала извиваться, словно пытаясь освободиться от невидимых пут, мантия сдвинулась в сторону, и Северус с ужасом узнал в подвешенной узнице Грейнджер. Она умоляюще смотрела на него, ее лицо было мокрым от слез. – Мистер Снейп... пожалуйста... прошу вас... – испуганно всхлипывала она. Слуги Темного Лорда откровенно забавлялись страданиями Грейнджер. Сестры Блэк, сидящие рядом, заходились от истеричного смеха. Никогда еще Северус не чувствовал к ним такой ненависти, как в эту минуту. – Маленькая грязнокровка посчитала, что может властвовать над смертью, – заговорил вновь Темный Лорд. – А ведь даже я, который дальше кого-либо прошел по тропе, ведущей к бессмертию, не сумел побороть ее. Грейнджер перестала кричать и сопротивляться заклинанию. Она не мигая смотрела на Северуса – доверчиво, с надеждой, будто была уверена в том, что он спасет ее. И улыбалась той самой теплой улыбкой, которая всегда так поражала Северуса. И он уже был готов нарушить свою конспирацию, помочь Грейнджер, но рука Темного Лорда все еще лежала на его плече, не давая ему сдвинуться с места. Отчаяние и злость охватили его, он знал, чем все кончится, и проклинал свое бессилие. От одной мысли о смерти Грейнджер в его груди все сжималось. Он не мог, не должен был потерять ее! – Авада Кедавра! – услышал он холодный голос за своей спиной, и из палочки, его собственной палочки, вырвался дьявольский огонь, охвативший тонкую фигурку Грейнджер. Северус в отчаянии закричал и от этого крика ужаса и боли проснулся. Сердце его бешено колотилось, на лбу проступила испарина, во рту пересохло. Некоторое время он сидел в кровати, пытаясь восстановить дыхание и прийти в себя. Ему уже давно не снились кошмары о том времени, и за это, наверное, стоило благодарить Грейнджер. Как же все-таки он был несправедлив по отношению к ней. Она так много делала для него, а он все принимал как должное, да еще и подтрунивал над ней, изводил ее. Разве она заслуживала такое обращение? Он поднялся с кровати и пошел на кухню, чтобы выпить воды. Перед глазами все еще стояло заплаканное лицо Грейнджер с теплой улыбкой на губах и надеждой в глазах. Она ведь доверяла ему, всегда, что бы ни случалось и как бы отвратительно он себя с ней ни вел. И сейчас наверняка она лежит в их комнате, отделанной в цветах Слизерина, и ждет его прихода. И переживает, что он задерживается, думает, что ему стало плохо и он потерял сознание. Стоило все же предупредить ее, что не придет ночевать. Миниатюрные часы, стоящие на столике в гостиной, – давний подарок Люциуса – показывали два часа ночи. Насколько бестактно будет послать патронуса с сообщением? Или лучше самому аппарировать на площадь Гриммо? А может, он сам себе выдумал проблему, а обиженная Грейнджер давно спит и вовсе не ждет его? Самым простым решением было все же наведаться в дом Блэков и там уже понять, что делать. Переодевшись, Северус аппарировал на верхнюю ступеньку крыльца и сразу понял, что случилась беда: из лопнувших окон верхних этажей валил густой дым и прорывались языки пламени, перед домом стояли маггловские пожарные машины и толпа недоумевающих магглов, неспособных увидеть сам дом, не понимала, почему над пустым местом между домами номер одиннадцать и тринадцать стоит дым. Северус словно опять оказался в своем сне. С бешено колотящимся сердцем он распахнул двери дома и, не слушая крики матери Блэка, пробираясь через клубы ядовитого дыма, устремился наверх по лестнице. Огонь начинался с третьего этажа, сражаясь с ним при помощи заклинания Агуаменти, Северус с трудом поднялся на пятый этаж и ворвался в спальню, объятую огнем. К своему ужасу он увидел, что кровать была завалена горящими досками и представляла собой огромный полыхающий факел. Сердце Северуса похолодело. Потушив пожар, он голыми руками расчистил кровать от тлеющих досок и облегченно выдохнул, только сейчас осознавая, что все это время забывал дышать. Грейнджер на кровати не было. – Гоменум ревелио! – закричал он, удивляясь, почему сразу не воспользовался этим заклинанием. Грейнджер нашлась в гостиной. Сжавшись калачиком, она лежала в кресле, тонкая рука ее безжизненно свешивалась с подлокотника, на полу валялась уроненная волшебная палочка. Склонившись над Грейнджер, Северус проверил ее пульс. К счастью, она была жива, хотя наверняка серьезно отравилась дымом, удушливой пеленой застилавшим комнату. Взяв ее на руки и подобрав с пола палочку, Северус быстро вышел в коридор, спустился по лестнице и направился к входной двери. В прихожей прямо под портретом визжащей Вальпурги Блэк лежал рыжий котенок. Проклиная свою сентиментальность, Северус подхватил и его и, выбравшись наконец из горящего дома, аппарировал к себе. После шума огня, оглушительного треска горящего дерева и истошных криков портретов темнота и тишина, царящие в его собственном доме, казалась раем, так что Северус не стал даже зажигать свечи, довольствуясь лунным светом, едва проникающим через запыленное окно. Осторожно положив Грейнджер на диван, он направил на нее палочку и зашептал заклинания. Сознание вернулось к ней быстро, и она, закашлявшись, открыла глаза и с удивлением и недоумением посмотрела на стоящего на коленях Северуса, с тревогой нависающего над ней. Он же, видя, что она очнулась, сел на пол, устало прислонился плечом к дивану и закрыл глаза. На объяснения сил у него больше не осталось. – Это был пожар? – хриплым голосом вдруг произнесла Грейнджер. – Да, – так же хрипло ответил он, не открывая глаз. Внезапно она вскочила с дивана и истерично воскликнула: – Там же Марсель! Он ведь... – На столе. Ваша палочка там же. Пусть сама занимается котом. Достаточно с него и того, что он принес это блохастое животное в свой дом. Обожженные руки начали болеть. Залечить их не составило бы труда, но сейчас Северус, утомленный борьбой с огнем, беганьем по разваливающейся лестнице, а больше всего переживаниями за судьбу Грейнджер, не мог и пальцем пошевелить. – Спасибо, – услышал он тихий голос прямо перед собой. Открыв глаза, он увидел взволнованное лицо Грейнджер, сидящей напротив. Ее растрепанные волосы торчали в разные стороны, лицо было все в черных разводах от сажи и копоти, бледные искусанные губы составляли ломанную линию, от нее горько пахло дымом, но большие глаза ее, отражающие лунный свет, светились. Не успел Северус в очередной раз мысленно отметить, что Грейнджер все-таки прекрасна, как она порывисто поцеловала его. И он не стал отстраняться. Amor Vincit Omnia
Дата: Пятница, 26.06.2015, 00:40 | Сообщение # 114
Второкурсник
Статус: Offline
Группа: Всезнайка
На сайте с: 24.01.2014
Сообщений:153
Как же долго я ждала продолжения! ура, свершилось!!!!!!!!!!! Спасибо, Автор! И ведь что удивительно-не пришлось даже перечитывать предыдущие главы, что бы освежить в памяти -вот как будто только вчера прочитала последнюю главу,все запомнилось до мельчайших подробностей. И как хотелось узнать, как же отреагирует Снейп на признание Генмионы... А новые главы -просто замечательные, и я присоединяюсь к просьбам- пожалуйста, не пропадайте так надолго и не бросайте свое произведение!!! Только женщина может временно остановить время
Дата: Суббота, 04.07.2015, 09:19 | Сообщение # 117
Вечный мечтатель
Статус: Offline
Группа: Всезнайка
На сайте с: 18.08.2012
Сообщений:107
Глава 19
Почувствовав, что начинает задыхаться, Гермиона прервала поцелуй, отстранилась и робко посмотрела на Снейпа. Он молчал, настороженно глядя на нее в ответ. Если бы можно было прочитать его мысли и понять, как он отнесся к ее отчаянному поступку! Разозлился ли он? Сожалеет ли, что сразу не оттолкнул ее? Понравилось ли ему?.. Он не накричал на нее, не стал отчитывать за непристойное поведение, даже не сопротивлялся поцелую – это ведь было хорошим знаком? Внезапно Снейп, словно очнувшись, перевел взгляд на свои опаленные руки и тихо сказал: – Нужно сообщить Поттеру о случившемся. – Что? – не сразу поняла Гермиона. Она настолько увлеклась разгадыванием мыслей Снейпа, что даже забыла о пожаре. – Пошлите ему патронуса с сообщением, – сказал он, поднимаясь с пола. – Я объясню, как это сделать. Что происходило потом, Гермиона помнила как в тумане. Тушение пожара, бесчисленные аппарации, поиск уцелевших вещей, разговор с Гарри, успокаивание безутешного Кричера – все это заняло остаток ночи и отняло последние силы. Хуже всего приходилось Снейпу, и так ослабленному проклятием Кэрроу, – к утру он, казалось, едва на ногах стоял. Поэтому, договорившись с МакМанусом о выходном, Гермиона и Снейп вернулись в дом в Паучьем тупике и, не тратя времени на переодевание и душ, рухнули на кровать. Уже засыпая, Гермиона, прижавшаяся к пропахшему дымом Снейпу, вновь вспомнила о поцелуе и в первый раз за эти богатые на события сутки улыбнулась. Что бы ни было дальше, как бы ни развивались ее отношения со Снейпом, этот поцелуй у нее уже никто и ничто не отнимет. Как и появившуюся надежду.
Проснулась Гермиона только под вечер и была очень удивлена, не найдя дома Снейпа. Ей не хотелось думать, что он попросту сбежал от нее. Хотя какие дела у него могли быть поздно вечером, да еще и вне дома? Эйфория после пожара и последовавшего за ним поцелуя прошла, и теперь все страхи и тревоги с новой силой обрушились на Гермиону. Нужно было понять, как жить дальше. Казалось, привычный мир – с его понятными правилами и законами – рухнул в одночасье, а никакой альтернативы ему пока не было. И эта неизвестность пугала, заставляла лихорадочно искать выход, немедленно создавать новые правила. Хотелось вновь взять все в свои руки, стать хозяйкой положения – и не получалось. Прежде всего, ее терзали мысли о потерянном крове и сгоревших при пожаре вещах. Где ей теперь жить? Разрешит ли Снейп временно остановиться у него или лучше подыскать себе квартиру? Конечно, Гермионе хотелось бы жить с ним. И, конечно, он сам никогда не предложит этого. Даже если она сама будет напрашиваться, вероятность его согласия мизерна: Гермиона знала, как Снейп ценит свою независимость и свободу. В общем, объяснение с ним грозило быть сложным и мучительным. Пока же находиться здесь одной было неловко. Жилище Снейпа выглядело настолько неуютно и негостеприимно, что даже приготовление себе чая без разрешения хозяина казалось вопиюще наглым поступком. Но даже не это занимало все мысли Гермионы. Отношения со Снейпом – вот что тревожило больше всего. Потому что в то мгновение, когда их губы соприкоснулись в поцелуе, Гермиона вдруг поняла, что эти отношения возможны. Бесплодные мечты внезапно стали обретать реальные очертания – и ей стало страшно. Даже в лучших условиях выстраивать отношения со Снейпом было бы тяжело. Гермиона не питала иллюзий по поводу его характера и знала, что ей наверняка пришлось бы приложить немало усилий, чтобы расположить его к себе, заставить открыться, разрушить стены, которые он воздвиг вокруг себя. При этом сам бы он никогда не стал инициатором их отношений, а значит, именно ей, Гермионе, нужно было завоевывать его. А как это обычно делается, она не знала: соблазнение явно не было ее коньком. Но даже если в ней каким-то чудом откроются спящие прежде женственность и притягательность, даже если ей удастся обратить на себя внимание Снейпа, оставалась еще главная нерешенная проблема, мешающая их – гипотетическому! – счастью: Снейп должен был умереть. Сколько бы Гермиона ни гнала от себя мысли об этом, как бы она ни убеждала себя, что сможет перехитрить смерть, изменить что-либо было не в ее силах. Как можно сопротивляться тому, что не поддается объяснению, даже не осознается до конца? Сколько еще таких пожаров предстоит им пережить? Через сколько бед придется пройти? И что это за жизнь – в постоянном страхе за себя, Снейпа и всех людей, которые по несчастливой случайности окажутся рядом с ним в ту минуту, когда смерть решит вернуть его себе? А еще был Рон, ее муж, ничего не подозревающий о том, что его примерная жена за эти два года разочаровалась в семейной жизни и умудрилась влюбиться в школьного учителя. И, если между ней и Снейпом все же завяжутся серьезные отношения, как об этом сказать Рону через четыре года? Получается, она будет обманывать мужа, изменять ему все это время. Кроме того, приходилось признать, что она очень изменила прошлое, и, кто знает, возможно, в этой реальности у них с мужем прекрасные отношения. Может, другая Гермиона счастлива, и ей даже в голову не придет отправляться в прошлое и спасать Снейпа? Может, и Рону, делающему успехи на работе, не дадут фиктивное задание охранять хроноворот? Что случится тогда? Они со Снейпом просто исчезнут, перестанут существовать? Мучительные размышления прервал стук во входную дверь. Это наверняка был Гарри: он обещал зайти, как только ситуация со сгоревшим домом прояснится. Причина пожара мало волновала Гермиону, ведь было ясно, что это была очередная попытка смерти вернуть себе Снейпа. Гораздо больше хотелось узнать, как скоро дом Блэков будет восстановлен. За два с половиной года она все же привыкла к нему и чувствовала себя в нем в безопасности. – Кричер говорит, что работы там много, – с порога сообщил Гарри. – Ему понадобится несколько месяцев, чтобы полностью привести дом в порядок. Как мы и думали, пожар начался в вашей спальне из-за упавшей свечи. – Он сочувствующе посмотрел на Гермиону и ласково потрепал ее по плечу: – Ты только себя не вини, это был несчастный случай. К тому же все можно восстановить. Меня больше беспокоит, что ты теперь осталась без крова. Или Снейп разрешил тебе пожить пока у него? В голосе Гарри явно слышалось неодобрение: очевидно, сама мысль о том, что его бывший учитель и влюбленная в него Гермиона будут жить под одной крышей, казалась ему кощунственной. Что бы он сказал, если бы узнал о поцелуе! – Мы с ним пока не говорили об этом, – честно призналась она. – Когда я проснулась, его уже не было. – Могу подыскать тебе квартиру, если хочешь, – повторил Гарри свое вчерашнее предложение. – Я бы сначала поговорила со Снейпом, – уклончиво ответила Гермиона. – Как знаешь. – Собравшись с духом, он добавил: – Гермиона, я не хотел бы вмешиваться, но тебе ведь сейчас совсем не с кем поговорить, и я подумал, что... В общем, это касается тебя и Снейпа. Тактичному Гарри было сложно обращаться к такой личной теме. Гермиона знала, что рано или поздно этот разговор должен был состояться, хотя и надеялась избежать его. – Не буду врать, что мысли о тебе и Снейпе вызывают у меня бурную радость, – продолжал Гарри. – Он хороший человек, Гермиона. И, возможно, подходит тебе даже больше, чем Рон, – было бы глупо с моей стороны не признавать это. Но... я не хочу, чтобы ты страдала. Я много думал об этих твоих внезапных чувствах, и мне кажется, что ты их просто... придумала. Ты сколько времени провела в одиночестве, а потом появился Снейп, вас стали преследовать неприятности, вы постоянно спасаете друг друга... Мерлин, как же сложно... Нам в Школе авроров рассказывали, что часто между аврором и спасенным им человеком... – Гарри, это не тот случай, – прервала его Гермиона. – Мне сложно объяснить, но Снейп не такой, каким нам всегда казался. Он... внимательный, и заботливый, и сильный, и... с ним чувствуешь себя в безопасности, понимаешь? Она и сама слышала, как жалко звучат ее слова. Но разве можно объяснить другому человеку, пусть даже и лучшему другу, почему любишь кого-то? – Нет, постой, выслушай меня, – решительно сказал Гарри. – С ним будет очень сложно, ты и сама должна понимать это. Между вами огромная пропасть. И я даже не о возрасте сейчас говорю. Снейпу пришлось пройти через такое, что ни ты, ни я даже представить себе не можем. Ты никогда не поймешь его до конца. – Гарри, пожалуйста!.. – И он наверняка все еще любит мою мать. Это было похоже на пощечину. Гермиона почувствовала, как к горлу подступил комок, на глазах выступили слезы. Действительно, охваченная собственными переживаниями, тревогами и мечтами, со всеми этими происшествиями и злоключениями, она совсем забыла о Лили Поттер. А ведь Снейп любил ее большую часть своей жизни. Да еще и как любил! Неужели она всерьез рассчитывала, что сможет занять в его сердце место Лили? – Гарри, я... мне нужно побыть одной, – тихо сказала Гермиона, с трудом сдерживая слезы. – Мне очень жаль, я не хотел расстраивать тебя, но... – Да, я понимаю, – заверила она срывающимся голосом. – И я правда ценю твою заботу обо мне. Гарри неловко обнял ее и, скомкано попрощавшись, ушел. Гермиона же попыталась взять себя в руки и успокоиться. Готова ли она к тому, что любимый никогда не будет принадлежать ей полностью, сохраняя верность давно умершей женщине, согласна ли мириться с этим и довольствоваться только иллюзией счастья? Что ж, давно пора было выкинуть из головы нелепые фантазии. Она ведь и раньше понимала, что между ней и Снейпом никогда ничего не будет. И поцелуй не имел никакого значения. К тому времени, как открылась входная дверь и в гостиную вошел Снейп, Гермиона уже совсем успокоилась и даже смогла выдавить из себя приветственную улыбку. – Где вы так долго пропадали? – дружелюбно спросила она. – Я волновалась. Снейп смерил ее холодным недоумевающим взглядом и, ничего не ответив, принялся одной рукой расстегивать мантию, другая его рука удерживала большой пакет. Он явно был чем-то недоволен и даже рассержен. Может, рассчитывал, что Гермиона исчезнет из дома до его прихода? Ей стало неловко. Покраснев, она пристыженно пробормотала: – Извините. Просто вы так внезапно ушли... а я... мне же теперь негде... Не обращая на нее внимания, Снейп направился на кухню, на ходу скинув мантию на кресло. Гермиона запоздало поняла, что даже не задумалась о приготовлении ужина, и виновато поплелась следом за ним. – Простите, я ничего не приготовила. Я ведь не знала, когда вы вернетесь. Да и распоряжаться на вашей кухне... – Прекратите постоянно оправдываться, – раздраженно прервал ее Снейп, вытаскивая из ящика кастрюлю. – И лучше уйдите куда-нибудь, чтобы не путаться у меня под ногами. Этого следовало ожидать. Он все-таки прогонял ее из своего дома. Ему было совершенно безразлично, что идти ей некуда, что все ее имущество, включая остававшиеся крохи денег, сгорело, а на улице уже темно. В носу снова защипало. – Мистер Снейп, – как можно более спокойно произнесла она, – разрешите мне остаться хотя бы на ночь, а уже завтра... – В другую комнату. Я попросил вас уйти в другую комнату, – устало сказал Снейп. – Как же с вами сложно, Грейнджер!
Приготовленный им ужин – немного пережаренный стейк с тушеным картофелем – оказался неожиданно вкусным, что не могло не удивлять, особенно после пытки кашами в самом начале их более тесного знакомства. Гермиона молча опустошала свою тарелку. Она чувствовала себе сироткой, которую временно приютил великодушный дядюшка, способный, впрочем, в любой момент указать ей на дверь. И это унизительное зависимое положение угнетало ее. Начинало казаться, что предложенная Гарри идея снять квартиру была не так уж и плоха. – Сколько времени потребуется на восстановление дома Блэка? – вывел ее из размышлений Снейп. – Несколько месяцев, – ответила Гермиона, не решаясь взглянуть на него. Опять повисло неуютное молчание, которое вновь прервал Снейп: – И что вы намерены делать? – Я не знаю, – честно призналась она. – Я могла бы снять квартиру в Лондоне или... – не в силах продолжить, она запнулась. – Или?.. Это было невыносимо. Ей казалось, она сейчас сгорит от стыда. Нечто подобное Гермиона чувствовала, когда два с половиной года назад провела полдня на холодном бордюре неподалеку от дома Снейпа, набираясь храбрости, чтобы попросить у него приют. Сам же хозяин дома, очевидно, не собирался облегчать ей задачу. – Вы не договорили, мисс Грейнджер, – напомнил он. Наверняка хотел вдоволь поиздеваться над ней, едва она заикнется о своей просьбе. Гермиона явственно представила себе торжество в его глазах, когда он в ответ язвительно скажет: «Как вам могло прийти в голову, что я разрешу вам жить здесь, мисс Грейнджер? Разве я давал вам повод думать, что желаю жить с вами? Вы сами спалили дом, и теперь пытаетесь втянуть меня в ваши проблемы? Вы все такая же невыносимая, заносчивая...» – Или я могла бы пока пожить у вас, – скороговоркой буркнула Гермиона, только бы заткнуть издевающегося над ней Снейпа в своей голове. – Как пожелаете. Занятая самоуничижением, Гермиона даже не сразу поняла его слова. Когда же их смысл дошел до нее, она подняла на Снейпа округлившиеся от удивления глаза: – Ч-что вы сказали? – Я сказал, что вы вольны поступить так, как вам будет угодно. Если вам захочется жить здесь, я не буду возражать. Это разумно, в конце концов. – Спасибо, – выдавила из себя потрясенная Гермиона. Его даже упрашивать не пришлось! Снейп почему-то отвел глаза и, нахмурившись, встал из-за стола. – Я принес кофе. Пакет на подоконнике, – бросил он, уходя из кухни. Гермиона могла поклясться, что это прозвучало... смущенно? С любопытством развернув пакет, она нашла пачку кофе, новую турку и маленькую баночку корицы. Значит, Снейп и сам хотел, чтобы она осталась жить у него? И смутился, зная, что она догадается об этом? Говорило ли это о?.. Нет, она не будет даже пытаться расшифровывать поступки Снейпа. А то опять навоображает себе невесть чего, наделит его чертами и чувствами, которых в нем нет, и будет потом страдать, что реальность не совпадает с ее фантазиями. И все же довольная улыбка не сходила с ее лица все то время, пока она варила кофе. Возможно, рано было опускать руки?
* * *
Северус окончательно запутался в себе, в своих чувствах и в своем отношении к Грейнджер. Убеждать себя в безразличии, а тем более в антипатии к ней было все сложнее. И во сне, и во время пожара он жизнью готов был пожертвовать, только чтобы с ней ничего не случилось. Он действительно боялся ее потерять. И для него самого это стало неожиданностью. А потом еще и этот поцелуй... Да, Северус был уставшим, вымотанным, в крови его все еще бурлил адреналин, Грейнджер застала его врасплох – оправданий своему бездействию можно было найти множество. Но как оправдать то, что он наслаждался поцелуем? Как оправдать возникшее желание получить нечто большее, чем просто поцелуй? Хорошо еще, Грейнджер сама остановилась до того, как он окончательно потерял контроль над собой. И на фоне всех этих потрясений в голову стали лезть предательские мысли, от которых было трудно избавиться. Словно сам дьявол нашептывал Северусу на ухо, искушая его: а почему бы тебе, в самом деле, не начать отношения с Грейнджер? Что тебе мешает? Зачем отталкивать от себя то, что само идет в руки? Когда еще тебе выпадет счастливая возможность получить красивую молодую ведьму?.. С другой стороны, напоминал он себе, это ведь не просто какая-то красивая молодая ведьма, а Гермиона Грейнджер – его бывшая ученица, подруга Гарри Поттера. Ко всему прочему, она была замужем, и не важно, как у нее складывались отношения с мужем, разводиться она, насколько знал Северус, не собиралась. И, самое главное, он не хотел использовать ее, внушать ей ложные надежды. Он не любил Грейнджер. И пусть он с недавнего времени начал симпатизировать ей, во что-то более серьезное его симпатия никогда не выльется. Возможно, для любого другого мужчины это бы не имело никакого значения, но Северус не хотел никого обманывать. А в том, что Грейнджер согласится на мимолетную связь без будущего, он очень сомневался. Она достойна лучшего. Она как никто заслуживает счастья. Но маленький дьявол в его голове игнорировал все доводы рассудка и заставлял Северуса совершать дикие поступки. Например, предложить ей временно поселиться у него, или купить кофе, или позволить ей целовать себя. – Я принесла ваш кофе, – выдернул его из плена раздумий голос Грейнджер. Поставив дымящуюся чашку на столик, она села на диван и выжидающе посмотрела на него. – Может быть, вы хотите рассказать мне о правилах? – нетерпеливо спросила она, машинально вертя собственную чашку в руках. Она делала так, когда волновалась. А еще кусала губы, теребила одежду и трогала свою шевелюру, взлохмачивая ее еще больше. Северус хорошо изучил ее за это время. – Какие правила? – Раз уж мы будем жить под одной крышей, а вы хозяин этого дома, возможно, вы захотите установить какие-то правила? – нервно пояснила она. – Например, что мне можно делать, что нельзя, какие у меня обязанности... график посещения душа. Северус откинулся на спинку кресла, саркастично глядя на Грейнджер. Как он мог забыть, что она может быть настолько безумно раздражающей в своем перфекционизме? – Может, мне еще статут написать и заверить его в Министерстве? Без правил и списков вы жить не умеете? Грейнджер сердито поджала губы, но все же, выиграв сражение со своими чувствами, довольно спокойно ответила: – Не хочу давать вам лишнего повода покритиковать меня. Вы и без моей помощи миллион причин находите. «Только слепой не заметит все ваши несовершенства», – вертелось на языке у Северуса, но он неожиданно для самого себя отступил. – Поверьте, мисс Грейнджер, постоянно отслеживать ваши промахи не является целью моей жизни. Но если уж вам так необходимы правила... – его взгляд упал на кота, сосредоточенно вылизывавшего заднюю лапу. – Следите за тем, чтобы ваше животное не касалось книг. И моих вещей. И вообще держите его подальше от меня. – Это все? – уточнила Грейнджер. – То есть я могу рыться где угодно, брать любые вещи без спросу, убирать, делать перепланировку, менять обои? – А вы всегда так себя ведете, оказываясь в гостях? – ухмыльнулся Северус. – Ну... нет, конечно, – промямлила мигом покрасневшая Грейнджер. – Я просто заранее хотела предусмотреть... – Вы занудны до невозможности, – резюмировал он, взяв свой кофе и уткнувшись в книгу. Желание строить с ней какие бы то ни было отношения само собой отпало ровно до того момента, как пришло время ложиться спать. Еще вчера они решили, что лучше использовать комнату Северуса, кровать в которой была больше, чем в другой спальне. Он уже лежал в постели и дочитывал последние страницы, когда появилась распаренная после душа Грейнджер. Едва заметив ее на пороге, Северус смутился и чуть ли не носом уткнулся в книгу, всем своим видом показывая, насколько увлечен чтением. И было от чего! Облаченная лишь в длинную выцветшую футболку, едва прикрывавшую то, что просто обязано быть прикрыто, сверкающая босыми ногами, с аккуратно расчесанными влажными волосами, благоухающая так, словно вылила на себя как минимум половину содержимого всех банок, принесенных вчера из дома Блэка, она буквально сияла чистотой и свежестью. – Вы еще не спите? – забираясь под одеяло, спросила она. – Это очевидно, – буркнул Северус, изо всех сил стараясь не замечать прикосновение ее голой ноги к его бедру. Он мог поклясться, что даже сквозь плотную ткань пижамных штанов чувствует нежность ее кожи. – Не имею привычки читать во сне. – Гарри и Рон рассказывали, что в школе я частенько продолжала водить пальцем по строчкам книги, над которой засыпала, – хихикнула чертовка. – Охотно верю. Вы и после смерти наверняка станете привидением какой-нибудь библиотеки. – Я рассматривала такой вариант, – серьезно сказала Грейнджер. – Но какой толк в том, чтобы вечно жить в библиотеке и при этом не иметь возможности даже перевернуть страницу? Эта легкомысленная болтовня откровенно не нравилась Северусу. И как Грейнджер удалось втянуть его в это? Он сухо пожелал ей спокойной ночи и, положив книгу на тумбочку и потушив свечу, отвернулся к окну. Как назло, спасительный сон и не собирался приходить к нему. Было ли дело в полуобнаженной Грейнджер, как всегда прижавшейся к его спине, в сумасшедшем цветочном запахе от ее волос или в его собственных буйных фантазиях, но то, что заснуть этой ночью ему не удастся, Северус понял почти сразу. И тем не менее сосредоточенно считал десятую тысячу овец и специально глубоко и осмысленно дышал, как учили все восточные практики. И вдруг Грейнджер немного отстранилась от него. Не успел он обрадоваться, как ее маленькая ладошка несмело легла на его лопатку и медленно скользнула вниз по спине, потом вверх, вправо, влево, снова вниз... Движения были настолько медленными и осторожными, что Северус даже не сразу понял: она его гладит! Не зная, как себя вести, он старательно продолжал изображать глубокое дыхание. Ладонь тем временем легла на его плечо и так же бережно и невесомо спустилась по руке, задержавшись на кисти. Грейнджер неторопливо ощупала каждый палец, словно стараясь запомнить все шрамы и линии. Было приятно, но чертовски щекотно. Подобных ощущений Северус никогда не испытывал. И если сначала манипуляции Грейнджер его испугали, то теперь он получал от них удовольствие и молил всех богов не дать ей остановиться. Когда же она дотронулась до его головы, он едва сдержался, чтобы не застонать от наслаждения. Грейнджер нежно перебирала его волосы, одними подушечками пальцев гладила затылок и шею, и Северус чувствовал, как тысячи иголок пронзают каждый дюйм его кожи в тех местах, которых она касалась. Потом она еле слышно вздохнула, привычным жестом обвила его талию и вновь прижалась к нему, зарывшись носом в чувствительное место между лопаток. А внутри Северуса продолжалась борьба: продолжать делать вид, что спит, или повернуться к ней и... И что? Разве он знал, что делается в таких случаях? Хотелось провести ладонью по ее округлому бедру, почувствовать гладкость ее кожи, завладеть ее нежными губами, запустить пальцы в шелковистые волосы, но неужели он осмелился бы на это? Между тем, давление в паху становилось все более невыносимым, а стук сердца можно было, наверное, услышать и через стены. Поразительно, что Грейнджер не обращала на это внимания. Неизвестно, чем закончилась бы эта борьба Северуса с самим собой, как вдруг из кухни раздался оглушительный грохот, заставивший его – шпиона с многолетним стажем – подскочить. Грейнджер тоже дернулась, с тревогой посмотрев в сторону закрытой двери. За грохотом последовал звук когтей, царапающих деревянный пол. – Это всего лишь Марсик, – облегченно выдохнула Грейнджер. – Всего лишь? – переспросил взбешенный Северус. Выбравшись из-под одеяла, он набросил на себя длинный халат и, взяв палочку, грозно направился к двери. – Обещайте, что не убьете его, – крикнула ему вдогонку Грейнджер. Жестяные банки с высыпавшимися из них крупами валялись по всей кухне. Хитрое животное где-то пряталось, очевидно, почувствовав, как опасно будет сейчас попасться на глаза разъяренному хозяину дома. Восстановив порядок несколькими движениями палочки, Северус наполнил чайник и поставил его на огонь. Нет уж, в постель он сегодня больше не вернется. Что за ночь, в самом деле! А ведь кота стоило поблагодарить: если бы не его ночные экзерсисы, Северус мог совершить огромную ошибку. И, должно быть, совершал бы ее в данный момент. Что эта бесстыжая Грейнджер о себе думала, гладя его? Она, что же, каждую ночь такое вытворяет? И как, скажите на милость, он должен сдерживать себя и свои инстинкты в таких условиях? До сих пор он ощущал на коже ее нежные прикосновения. Если эти невинные ласки вызывают в нем такую бурю эмоций, то что было бы... Ничего. Ничего не было бы, твердо сказал себе Северус. Он не какой-нибудь оголтелый подросток с бушующими гормонами. Он умеет держать себя в руках. Amor Vincit Omnia
Сообщение отредактировал Anelem - Воскресенье, 12.07.2015, 03:09
Дата: Суббота, 04.07.2015, 09:25 | Сообщение # 118
Вечный мечтатель
Статус: Offline
Группа: Всезнайка
На сайте с: 18.08.2012
Сообщений:107
* * *
Увы, держать себя в руках было все сложнее с каждой неделей совместного проживания со Снейпом. И если днем она могла справляться со своими чувствами, то под покровом ночи не выдерживала и осторожно гладила его, напряженно прислушиваясь к его дыханию – не проснулся ли? – касалась, стараясь запомнить каждый шрам, каждую мышцу, каждый изгиб его тела. Однажды она осмелела настолько, что даже забралась к нему под пижамную рубашку. К счастью, Снейп спал как убитый и не знал о ее ночных исследованиях. Что не мешало ему тем не менее просыпаться злым и раздражительным. Впрочем, на Гермионе он почему-то свое дурное настроение не вымещал и, напротив, вел себя подчеркнуто вежливо, обходительно и... холодно. Нет, он не пытался избегать ее. Да и трудно было бы делать это, учитывая, что они проводили вместе практически двадцать четыре часа в сутки. В лаборатории Снейп не боялся поручать ей самые сложные задания, дома позволял втягивать себя в разговоры, разрешал помогать в экспериментах над зельями, время от времени готовил для нее, не критиковал, не оскорблял и не издевался. Но от этой его холодности Гермиона приходила в отчаяние. Уж лучше бы кричал, в самом деле! Тогда бы хоть было видно, что она ему небезразлична. Казалось, он просто потерял к ней интерес, найдя себе новую жертву. И этой жертвой стала Эмили. Француженке доставалось каждый день. Несмотря на то что Гермиона постоянно подстраховывала ее, вовремя предупреждая наиболее серьезные ошибки, Снейп всегда находил, к чему придраться, доводя бедную Эмили до слез своими едкими комментариями. И, по правде сказать, нельзя было обвинить его в неправоте: она действительно допускала много ошибок, была крайне невнимательна и нерасторопна. Казалось, ее миниатюрная головка была заполнена лишь мыслями о поклонниках и потенциальных мужьях. Эмили же бежала за помощью и утешением к Гермионе, проклиная Снейпа и наделяя его даже теми редкими отвратительными качествами, которыми он не обладал. Она всей своей французской душой ненавидела и презирала Снейпа, без конца жаловалась на него своему грандпапá, ничего этим не добивалась – и ненавидела его еще больше. Но однажды все изменилось. Близилось Рождество, и после очередного рабочего дня необычно серьезная Эмили внезапно пригласила Гермиону в кафе в Косой переулок. Они определенно не являлись подругами, поэтому приглашение несказанно удивляло. Движимая любопытством, Гермиона плюнула на вынужденную конспирацию и согласилась. – Как жаль, что мы проводим так мало времени вместе! – с обворожительной улыбкой начала Эмили, усаживаясь за столик. – А ведь мы могли бы стать хорошими подругами. Утверждение было сомнительным, но Гермиона вежливо кивнула. Она все еще не понимала, куда клонит Эмили. – Мы могли бы болтать, сплетничать, разговаривать о мужчинах, – продолжала та. – Уверена, у тебя кто-то есть. – Нет, – чересчур быстро сказала Гермиона. – То есть... я в некотором роде... замужем. – Правда? Как замечательно, – с недоверием протянула Эмили. – А я вот никак не могу найти вторую половинку, даже моя красота не помогает. Увы, амур непредсказуем, – хихикнула она. – А что ты думаешь о Северусе? От неожиданности Гермиона поперхнулась своим латте и долго не могла откашляться. Она и представить не могла, что речь зайдет о Снейпе. Возможно, Эмили что-то узнала об их отношениях? Если происходящее между ними вообще можно было назвать отношениями... – А зачем мне... о нем думать? – осторожно спросила она. – Ты ведь была с ним знакома и раньше, не так ли? – на губах Эмили по-прежнему играла милая улыбка, но серые глаза ее были удивительно серьезны и сосредоточены. – Почему ты так решила? – Я слышала вчера, как ты назвала его по фамилии, – призналась та и, видя, как побледнела Гермиона, тихо добавила: – Можешь не волноваться, я никому не расскажу, кто он. Северус ведь более двух лет считается умершим, не так ли? В голове Гермионы хаотично метались мысли. Она была уверена, что никогда на работе не называла его по фамилии. Да она вообще предпочитала к нему не обращаться лишний раз! Что теперь делать? Честно все рассказать? Солгать, что она ничего не знает и воскрешение Снейпа было для нее большой неожиданностью? Применить Обливиэйт? Зачем вообще этой расфуфыренной девице понадобился Снейп? – Я прочитала всю известную информацию о нем в министерской библиотеке, – довольная произведенным эффектом, продолжала Эмили. – Так что общие сведения мне известны. От тебя же я жду каких-то подробностей, личных наблюдений. Он ведь учил тебя в школе, я правильно понимаю? Ты ведь говорила, что оканчивала Хогвартс. – Что именно тебя интересует? – переведя дыхание, уточнила Гермиона. Было ясно, что Эмили ничего не знает ни о подробностях воскрешения Снейпа, ни об их совместном проживании. Та откинулась на спинку стула и, аккуратно промокнув изящно очерченный рот салфеткой, пояснила: – Что ему нравится, что его раздражает, встречался ли он с кем-нибудь, что он предпочитает на завтрак... Любые житейские мелочи. – Снейпу определенно нравится зельеварение, его раздражают тупость и непрофессионализм, о его личной жизни мне ничего не известно, – это было откровенной ложью, но не рассказывать же Эмили о лечении живым теплом, – во время завтраков я читала, а не рассматривала преподавательский стол. По-моему, он любит кофе. Прости, он не был моим любимым учителем, и я не следила за каждым его шагом. – Понятно, – разочарованно протянула Эмили. – А что насчет женщин? Он был замечен в каких-нибудь связях? Засматривался на студенток? Гермиона снова поперхнулась, на этот раз от смущения и негодования. – Я действительно ничего о его личной жизни не знаю. Но на студенток он никогда не засматривался, уверяю тебя. Даже на бывших, с сожалением прибавила она мысленно. Поведение Эмили настораживало все больше. – И каких женщин он предпочитает, ты тоже, конечно, не знаешь? – разочарованно спросила та. – Умных и талантливых, – сказала Гермиона с вызовом и, глядя на светлую шевелюру француженки, мстительно добавила: – И терпеть не может блондинок. Зачем тебе Снейп? – Тише-тише, – шикнула Эмили, оглядываясь по сторонам. – Мы же не хотим, чтобы тайна нашего босса всплыла на поверхность раньше времени? – Так зачем тебе?.. – Просто женское любопытство, – отмахнулась Эмили и, бросив на стол галлеон, поднялась. – Ладно, было очень приятно с тобой поболтать, Гермиона. Надеюсь, мы будем часто выбираться куда-нибудь вдвоем. Домой Гермиона вернулась в самом скверном настроении. Снейп, традиционно сидящий в своем кресле с книгой в руках, на ее появление никак не отреагировал. Гермиона подошла к нему и встала напротив, уперев руки в бока. – Не хотите у меня спросить, где я была все это время? Снейп оторвался от книги и, приподняв бровь, посмотрел наконец на Гермиону: – Почему вы думаете, что мне это интересно? – Потому что это напрямую касается вас, дорогой мистер Снейп, – язвительно ответила Гермиона. – Я провела чудесный вечер, разговаривая с одной очаровательной дамой о вас. – Вы виделись с Нарциссой? Лицо Гермионы вытянулось. Почему Снейп первым делом вспомнил ее? Еще и заволновался. Наверняка соврал, что между ними ничего не было! – Нет, я виделась с вашей любимицей Эмили, – раздраженно сказала она. Он презрительно фыркнул и вновь уткнулся в книгу. – Вы меня не поняли, – медовым голосом произнесла Гермиона. – Мы разговаривали именно о вас, профессор Снейп. Она знает, кто вы. Снейп задумчиво на нее посмотрел. К ее удивлению, он не выглядел ни потрясенным, ни даже мало-мальски взволнованным этой новостью. Наконец он произнес: – Заметила все-таки, как вы назвали меня по фамилии. – Да не называла я вас по... – Что она от вас хотела? – спросил он. – Узнать, какие женщины вам нравятся и что вы любите на завтрак. И я говорю вполне серьезно, мистер Снейп! И снова на его каменном лице не было ни следа удивления или хотя бы недоумения. Неужели ему все равно? Неужели он вовсе не беспокоится о сохранности своей – их! – тайны, и его не волнует такое внимание к его личной жизни всяких подозрительных особ? – Что вы собираетесь теперь делать? – требовательно спросила она. – Я? Ничего, – ухмыльнулся Снейп, вновь возвращаясь к своей книге. – Это вы виноваты в том, что разболтали мое имя. – Что же, прикажете мне теперь наложить на Эмили заклинание забвения? – На вашем месте я бы не стал этого делать. У вас и так темное криминальное прошлое, – отозвался он, не отрываясь от чтения. Гермиона тяжело вздохнула и пошла на кухню, где ее ждал ужин, приготовленный Снейпом. Взявшись уже за тарелку, она все-таки не выдержала и вернулась в гостиную. – Почему вас это не волнует? Какая-то неприятная девица узнает о вашей тайне, расспрашивает меня о вашей личной жизни – а вы спокойны и невозмутимы, как скала! – Вы считаете ее неприятной? – Увидев, как побагровела Гермиона, Снейп примирительно сказал: – Мисс Грейнджер, ну что толку паниковать? Если прошли целые сутки, а все газеты до сих пор не трубят о моем неожиданном воскрешении, значит, разглашать мою тайну не в интересах Эмили. Из сказанного вами ясно лишь то, что ей что-то нужно от меня. Полагаю, очень скоро мы узнаем, что именно. – Вы какой-то... неправильный сегодня! – в сердцах воскликнула Гермиона и, резко развернувшись, пошла на кухню к своему остывшему ужину.
Уже на следующий день все встало на свои места, как и предсказывал Снейп. Едва увидев перекрашенную в рыжий цвет Эмили, левитирующую перед собой три стаканчика кофе из того самого кафе, где они вчера были, Гермиона все поняла: эта дрянная француженка собралась соблазнять Снейпа! Тот же, увидев новую прическу ассистентки, бросил весьма укоризненный взгляд в сторону Гермионы. Наверняка решил, что она разболтала о его увлечении Лили Эванс. – Доброе утро! – жизнерадостно воскликнула Эмили, закрывая за собой дверь лаборатории. – Сегодня такой прекрасный зимний день, не правда ли? – Вы опоздали, – обманчиво мягко сообщил ей Снейп. – О, мне просто захотелось сделать вам приятное, и я по дороге заглянула в кафе, – безмятежно произнесла та. – Я так много доставляю вам неприятностей, что решила загладить свою вину. Угощайтесь, это лучший кофе в Англии. Ты, Гермиона, тоже можешь взять. Снейп снова выразительно посмотрел на Гермиону и, к ее удивлению, принял предложенный стаканчик. – Вам нравится? – обворожительно улыбаясь, поинтересовалась Эмили, когда он сделал первый глоток. – Несомненно. Обожаю молоко с привкусом кофеина, – кисло ухмыльнулся Снейп. – Ха-ха-ха, вы такой шутник! – заливисто рассмеялась Эмили, обнажая все тридцать два ровных, удивительно белых зуба, и кокетливо шлепнула его по плечу. Гермиона с ужасом и предвкушением скандала посмотрела на Снейпа, ожидая его гнева, но была разочарована: тот, по-видимому, был вовсе не против подобных вольностей и даже немного улыбался, с интересом посматривая на смеющуюся Эмили. Да что с ним такое в последнее время? Его будто подменили! Весь день Эмили липла к Снейпу, задавала ему кучу вопросов, строила заинтересованную мину, когда он пускался в зануднейшие объяснения, много смеялась, говорила комплименты и то и дело трогала его. Гермиона была в бешенстве. Хуже всего было то, что Снейпу, похоже, нравилось внимание француженки. За весь день он ни разу не нагрубил ей, благосклонно принимал ее грубую лесть и даже пару раз улыбался в ответ на ее дурацкие шутки. Работа в лаборатории почти остановилась. Незадолго до конца рабочего дня Снейп сказал, что обе ассистентки могут быть свободны, когда приведут лабораторию в порядок, и ушел домой весьма довольный собой. – Что это было? – накинулась Гермиона на Эмили, едва дверь за Снейпом захлопнулась. – Эй, спокойнее, – серьезно сказала та. – Упустила перспективного мужчину, так теперь не мешай другим. – И чем это Снейп такой перспективный? – искренне удивилась Гермиона. Эмили снисходительно на нее посмотрела и пояснила, словно неразумному ребенку: – Северус – невероятно талантливый зельевар с большим будущим. Это мне грандпапá давно твердит. Умный, смелый и сильный маг. Герой войны, недооцененный за свои заслуги. Когда он наконец объявит о том, что все эти годы был жив, магическое общество, которое и так чувствует свою вину перед ним, воздаст ему по заслугам. Я не удивлюсь, если ему даже Орден Мерлина дадут. Единоличный владелец роскошного особняка в Коукворте, не обремененный многочисленными родственничками. Мужчина, не обласканный женским вниманием. Если прибрать такого к рукам, то умная и находчивая ведьма за пару лет сделает из него настоящую конфетку. К тому же он не особенно красивый, а значит, можно не бояться конкуренток. Все это было настолько нелепо, наивно и бессмысленно, что Гермиона рассмеялась. Казалось, Эмили начиталась бредней Риты Скитер, которыми были заполнены все страницы ее книги «Северус Снейп: сволочь или святой?», изданной вскоре после войны с Вольдемортом. Там, насколько помнила Гермиона, тоже было сказано и о шикарном особняке, и о недальновидности волшебниц, упустивших такого мужа. Отсмеявшись, она сказала сбитой с толку Эмили: – Не трать время зря. Ты очень заблуждаешься по поводу его радужных перспектив. Его все ненавидели раньше и вряд ли сейчас обрадуются его воскрешению. Если мне не веришь, поговори с любым магом о Северусе Снейпе: услышишь о нем много нового. Кроме того, Снейп не заинтересован в женитьбе, и едва ли тебе удастся его соблазнить. – Это мы еще посмотрим, – заверила ее Эмили и ушла из лаборатории, оставив всю грязную работу Гермионе.
– Вы выяснили, что ей нужно? – накинулся на нее Снейп, едва она переступила порог «роскошного особняка в Коукворте». – Как будто вы не для этого оставили нас наедине, – ворчливо хмыкнула Гермиона. – Знаете, мистер Снейп, я отказываюсь шпионить для вас. – Так что ей нужно? – требовательно повторил он. От любезности, которую он так убедительно источал в лаборатории, не осталось и следа. – Эмили поверила в ваши блестящие перспективы и решила выйти за вас замуж, – ядовито сказала Гермиона, внимательно следя за реакцией Снейпа. Он нахмурился. – Вы уверены? Она не могла солгать? – О нет! Слышали бы вы, как увлеченно она рекламировала вас! – заверила его Гермиона. – В какой-то момент даже я поверила в то, что вы – лучший выбор для любой незамужней волшебницы. Снейп выглядел озадаченным, и это удивляло. Гермионе казалось, что из всех возможных причин, заставивших Эмили интересоваться им, желание выйти замуж было самым невинным и безопасным. Без сомнения, Снейп с легкостью сумеет отвадить от себя назойливую поклонницу. Почему же его это так напрягло? Занимаясь приготовлением ужина, Гермиона вдруг подумала: а что, если Снейп и не собирается отпугивать Эмили? Он ведь так благосклонно принимал ее ухаживания сегодня. Да, сначала ей показалось это лишь игрой, уловкой, позволившей Гермионе расспросить француженку о причинах ее повышенного внимания к Снейпу. Но вдруг она действительно ему понравилась? Бесспорно, она была красива и эффектна, особенно в сравнении с Гермионой. И наверняка знала, как увлечь собой мужчин. Может, стоило поучиться у нее этому? Впрочем, сама мысль о соперничестве с Эмили казалась абсурдной. Что же, Гермионе теперь тоже перекраситься в рыжий, каждый день наряжаться в парадные мантии, глуповато щебетать и безо всякого повода щупать Снейпа? Можно представить себе его удивление. Наверняка решит, что «мисс Грейнджер» совсем помешалась от своей любви к нему. Нет, лучше просто выкинуть всю эту чушь из головы и ревниво наблюдать за тем, как Эмили добивается ее любимого. И верить, что он умнее остальных мужчин и не поддастся на примитивные женские чары. И все же за ужином Гермиона не выдержала и как бы невзначай поинтересовалась у Снейпа: – Вам она нравится? – Вы уверены, что хотите услышать ответ? – спросил он, внимательно посмотрев на нее. – Что, мисс Грейнджер, испугались конкуренции? Она покраснела и, нервно проглотив кусочек курицы, уткнулась в тарелку. Снейп впервые так открыто намекал на ее чувства к нему. По молчаливой договоренности они не возвращались к этой теме и старательно делали вид, что ни признания в любви, ни поцелуя никогда не было. – Я просто хочу понять, как мне себя вести, – как можно более спокойно пояснила она. – Мы все же работаем все вместе. Вдруг вам захочется уединиться, а я из-за своей недогадливости буду мешать и путаться под ногами? Под конец Гермиона все-таки не сдержалась, с отвращением отбросила вилку и, вскочив, стремительно покинула кухню. Ее не волновало, как Снейп отнесется к ее выходке. Сидеть рядом с ним и обсуждать его возможные отношения с другой женщиной было выше ее сил. И зачем она вообще завела этот разговор? Прибежав в маленькую комнатку, скрытую за книжным шкафом, Гермиона бросилась на кровать и зарылась носом в отсыревшую подушку. Хватит уже выставлять себя идиоткой! Захочет Снейп крутить роман с этой идиоткой Эмили – его дело. Так она хотя бы избавится от необходимости спать с ним каждую ночь. И выкинет наконец его из своей головы.
* * *
Иногда Северусу казалось, что он оказался в параллельной реальности, где в него влюбляются бывшие студентки, жены друзей пытаются его соблазнить, а молодые красотки мечтают выйти за него замуж. Как бы не привыкнуть к такому вниманию со стороны женщин, саркастически думал он. Все-таки судьба обладала каким-то извращенным чувством юмора. Наблюдать за ревнивой Грейнджер было... забавно. Отчасти поэтому Северус не торопился ставить на место назойливую француженку, щедро одаривавшую его своим вниманием. Главной же причиной было то, что он не хотел неприятностей: знал после происшествия с Нарциссой, на что способны обиженные женщины. Отвергнутая Эмили вполне могла обратиться к той же Скитер с известием о его воскрешении, а это грозило еще большими изменениями в будущем. Конечно, Северуса несколько раздражала необходимость стойко выносить ухаживания Эмили, терпеть ее непроходимую тупость, жеманный смех, льстивые комплименты и эти постоянные касания. Радовало лишь то, что Грейнджер бесилась даже больше, чем он. От одного вида француженки ее ноздри раздувались, волосы становились дыбом, а губы сжимались в такую тонкую полоску, что были едва различимы на пылающем яростью лице. По крайней мере, она перестала гладить его по ночам. Хотя, признаться, иногда он скучал по ее нежным, осторожным прикосновениям, заставлявших его кровь вскипать от желания. Апофеоз ревности Грейнджер пришелся на сочельник. Они оба по понятным причинам проигнорировали приглашение на традиционную рождественскую вечеринку в Министерстве и собирались устроить дома что-то наподобие праздничного ужина. Грейнджер даже уговорила его поставить в гостиной наряженную елку, мишура которой становилась постоянным объектом посягательств со стороны неугомонного кота. К вечеру того дня основательно уставший Северус заканчивал грандиозную уборку, сам не понимая, каким образом оказался втянут в праздничные приготовления. Благодаря их совместным усилиям весь дом сиял чистотой, починенная старая мебель была приведена в божеский вид, окна, обрамленные купленными Грейнджер занавесками, приветливо горели гирляндами, наглый кот, обмотанный недоеденной мишурой, умиротворенно тарахтел в кресле, а соблазнительные запахи из кухни заставляли желудок сжиматься в предвкушении вкусного ужина. Все было настолько уютно, по-семейному и прянично, что просто не могло закончиться благополучно. В условленный час стол был накрыт, вино разлито по бокалам, кот выгнан с кресла, а они с Грейнджер сидели у зажженной елки, готовясь желать друг другу счастливого рождества. Северус до того втянулся в эту игру в семью, что даже загодя приготовил подарок – самозаправляющееся орлиное перо, которое, как он помнил, было в дурацком списке желаний Грейнджер. Сама она выглядела взволнованной и почему-то немного печальной. На этот раз она благоразумно решила не принаряжаться, оставшись в обычной домашней одежде и с собранными в неаккуратный хвост волосами. Но в этой ее простоте было столько уюта и тепла, что Северус всерьез забеспокоился, как бы не потерять остатки самоконтроля и действительно не начать верить в эту иллюзию тихого семейного счастья. Роковой стук в дверь раздался в тот момент, когда они подняли бокалы. – Поттер? – предположил Северус, недоуменно глядя на Грейнджер. – Он в Норе. Навряд ли ему удалось бы выскользнуть из цепких рук Молли, – нахмурившись, возразила она. – Может, сделаем вид, что нас нет дома? – Огни, которые вы против моей воли навешали на окна, кричат об обратном. Стук стал настойчивее и наконец из-за двери послышался высокий жизнерадостный голос: – Северус? Можете не волноваться, это я, Эмили. Грейнджер, позеленев от злости, фурией вскочила с дивана. – Зачем вы ее позвали? – яростно зашептала она. – Я похож на самоубийцу? – возмутился Северус и, поставив бокал на стол, поднялся, чтобы открыть. Настырная француженка могла и дверь вышибить. – И вы, что же, впустите ее? – ошарашенно спросила Грейнджер. Она выглядела до того несчастной и потерянной, что Северусу стало ее жаль. Да его и самого не радовала перспектива провести вечер с Эмили. Но разве у него был выбор? В конце концов, Грейнджер сама виновата, что, забыв о правилах, назвала его на работе по фамилии. Он нехотя направился к двери. – Вы... да вы просто... – злобно зашипела Грейнджер и, к его удивлению, открыла потайной проход за книжным шкафом и убежала в спальню. Это сбило его с толку. Почему она ушла? Обиделась? Разозлилась? Не хотела, чтобы Эмили узнала о том, что они живут вместе? Боялась за свою репутацию? Самому Северусу было плевать на то, что подумает француженка, но бегство Грейнджер его удивило. Окажись он на ее месте, ничто не заставило бы его уйти. В конце концов, она столько времени и сил потратила на то, чтобы этот ужин состоялся. Взмахом палочки вернув отодвинутый шкаф на место, Северус все же открыл дверь. Расфуфыренная Эмили, раскрасневшаяся на морозе, ослепительно улыбалась, всем своим видом показывая, как рада встрече. В руках у нее была корзинка с едой и завернутый в кичливую обертку подарок. Северус кисло улыбнулся в ответ. – Чем обязан? – спросил он, загораживая вход. – Я знала, что вы не сможете прийти на нашу рождественскую вечеринку, и решила навестить вас в вашей одинокой холостяцкой обители, – грудным голосом проворковала Эмили. – Вы ведь не позволите даме мерзнуть на пороге и впустите меня? Подавив устойчивое желание захлопнуть дверь прямо перед ее вздернутым носом, Северус посторонился. Войдя внутрь, Эмили критическим взглядом прошлась по небогатой обстановке гостиной и, плохо скрывая разочарование, протянула: – А у вас... миленько. Неуловимым движением плеч скинув ему в руки мантию, она подошла к накрытому столу и состроила недовольную мину, когда увидела на нем два столовых прибора. – Вы ждете гостей? – Нет, – честно ответил Северус, брезгливо укладывая надушенную голубую мантию на спинку дивана. – Я не принимаю гостей. Только полный идиот мог не понять его намека. Однако, оказалось, он недооценил умственные способности Эмили. – О-о-о, так вы все же ждали меня? – радостно спросила она. – А мне показалось, что вы не обратили внимания на мои слова. – Столкнувшим с его недоумевающим взглядом, она пояснила: – Позавчера я на прощание шепнула вам, что наше расставание будет недолгим, помните? Но я и подумать не могла, что вы приготовите для меня ужин. М-м, какой божественный запах! Недолго думая, Эмили устроилась на место Грейнджер и аккуратно поставила корзинку и подарок на край стола. Северус тем временем размышлял, стоит ли немедленно прекратить эту пошлую комедию или лучше подождать, пока Грейнджер, которая наверняка подслушивает, окончательно выйдет из себя и самостоятельно разберется с соперницей. – Ну что же вы стоите? Давайте начнем! – кокетливо сказала Эмили, приглашающе похлопав по дивану рядом с собой. Проигнорировав ее приглашение, Северус чинно подошел к своему креслу и сел. В то же время из-под дивана вылез кот и настороженно посмотрел на нежданную гостью, моментально привлекая к себе ее внимание: – Ах, какое милое создание! Никогда бы не подумала, что у вас есть котенок. Северус, вы полны сюрпризов! – Это не мой кот, – сухо отрезал он. – Я не люблю животных. – Чей же тогда? – удивилась она. – Он принадлежит Гр... Гермионе. Эмили нахмурилась и сердито спросила: – Что животное этой стервы делает у вас дома? Для Грейнджер это, очевидно, оказалось последней каплей. – Эта стерва здесь живет! – с вызовом заявила она, появляясь в открывающемся проходе. Будь Северус на месте Эмили, он бы забеспокоился: со своими всклокоченными волосами, горящими гневом глазами и палочкой, крепко сжатой в руке, Грейнджер выглядела довольно устрашающе. Да, именно этого он и ждал. Предвкушая захватывающее зрелище, Северус откинулся на спинку кресла. – То есть как – живет? – медленно спросила Эмили. Внезапно в ее глупых глазах отразилось понимание: – Ах ты, коварная дрянь! Я открыла тебе глаза на Северуса, указала на все его достоинства, а ты решила увести его у меня из-под носа? – Се ля ви, – издевательски произнесла Грейнджер. – И, знаешь ли, Снейп не вещь, которую можно красть друг у друга. – Северус, я отказываюсь принимать это, – неожиданно обратилась к нему Эмили. – Наверняка есть какая-то разумная причина того, что она живет здесь. Тебя не могут привлекать такие женщины. Да никого не могут привлекать такие женщины! – Какие женщины? – сквозь зубы прошипела Грейнджер, едва сдерживаясь. – Такие, как ты – неухоженные, неженственные, уродливые зануды! Ни один нормальный мужчина не обратит на тебя внимание, а если уж по какой-то нелепой причине и сойдется с тобой, то только для того, чтобы использовать тебя и изменять при каждом удобном случае! Северус сочувственно посмотрел на Грейнджер: вся ее воинственность исчезла без следа, на щеках появились красные пятна, глаза заблестели от подступающих слез. Он знал, что Эмили, сама того не зная, задела все ее болевые точки. Желание заступиться за Грейнджер пересилило все доводы рассудка, в том числе намерение избежать неприятностей. – И изменяют мужчины, надо полагать, с бестолковыми, бесполезными куклами, вроде вас, – раздраженно сказал он, поднимаясь. – Чтобы потом, проведя с вами одну ночь, вновь вернуться к своим женам. Потому что на большее вы все равно не годитесь. Вы не заслуживаете ни любви, ни преданности, ни даже уважения. Эмили обиженно заморгала длинными ресницами, словно отказываясь верить в услышанное. Затем ее смазливое лицо исказилось от гнева. – Да как вы смеете?! – завизжала она. – Вы ноги должны мне целовать за то, что я просто посмотрела в вашу сторону! Вы, старый, злобный, уродливый... Не став дожидаться окончания ее речи, Северус направил на нее палочку и тихо сказал: – Обливиэйт! Эмили мгновенно замолчала, глаза ее расфокусировались. Набросив на нее мантию и всунув ей в руки корзинку с едой и подарок, Северус медленно, монотонно заговорил: – Вы собирались пойти на рождественскую вечеринку и подарить Полу подарок. Верно? – почти ласково спросил он, подталкивая ее к входной двери. Француженка неуверенно кивнула. – Прямо из дома вы аппарировали к Министерству и потеряли сознание. Такое случается, если аппарировать на голодный желудок. Но теперь вы пришли в себя и все же пойдете на праздник. Нельзя оставлять бедного Пола без подарка, он ведь целый месяц смотрел на вас щенячьими глазами. И вы никогда не слышали фамилии вашего начальника Северуса, вам бы и в голову не пришло привлекать его внимание или пытаться сделать своим мужем, потому что вы боитесь и ненавидите его. Выйдя на улицу, Северус крепко прижал к себе дрожащую Эмили и аппарировал ко входу в Министерство магии. Оставив там свою ношу, он сразу же вернулся обратно. Когда он вошел в дом, Грейнджер все еще стояла возле книжного шкафа. – Вам не стоило этого делать, – прошептала она, глядя на него с ужасом и восхищением. – Она ведь родственница МакМануса, и, если он узнает об этом, вам несдобровать. – Поверьте, мисс Грейнджер, это не самый ужасный и безрассудный поступок в моей жизни, – заверил ее Северус. Вернувшись к столу, он спокойно сел в свое кресло и поднял со столика бокал: – Счастливого Рождества, мисс Грейнджер!..
Через три дня, когда выходные дни закончились, Эмили, как оказалось, все еще оставалась несколько рассеянной, но по ее испуганному взгляду в свой адрес Северус понял, что заклинание забвения сработало верно. Он знал, что побочные эффекты скоро пройдут, поэтому без зазрения совести радовался присмиревшей и малоразговорчивой ассистентке: больше ничего не отвлекало его от работы. Учитывая состояние Эмили, он дал ей самое легкое задание и воодушевленно принялся за свое зелье. Сегодня был последний, наиболее важный этап работы над ним, и Северусу не терпелось увидеть результат. Поэтому, быстро объяснив Грейнджер ее обязанности, он с головой ушел в работу. День уже близился к концу, эксперимент шел на редкость удачно, и довольный Северус, в очередной раз проверив состояние зелья, повернулся к своей тетради, чтобы записать результаты наблюдения. И в этот момент раздался полный ужаса крик Грейнджер: – ЭМИЛИ, НЕТ!!! Он успел обернуться, чтобы заметить, как его нерадивая ассистентка бросает в котел глаза угря, а Грейнджер в последнюю секунду создает слабый щит, и даже инстинктивно укрылся мантией, прежде чем испорченное зелье, фонтаном вырвавшееся из котла, сбило его с ног, обжигая каждый дюйм кожи. Взвыв от боли, он попытался отползти от стола, но тело не слушалось его. Как сквозь вату до него доносились жуткие крики Эмили и чьи-то взволнованные голоса. Последнее, что он запомнил, прежде чем потерять сознание, – это взгляд заплаканных глаз Грейнджер, полный отчаяния и обреченности. Amor Vincit Omnia
Сообщение отредактировал Anelem - Воскресенье, 12.07.2015, 03:16
Дата: Воскресенье, 05.07.2015, 10:03 | Сообщение # 120
Третьекурсник
Статус: Offline
Группа: Всезнайка
На сайте с: 13.04.2012
Сообщений:245
О! На самом напряженном месте! Anelem, надеюсь, Вы не планируете убивать одного из героев? У Вас рука не поднимется? И они таки выиграют эту схватку за жизнь?
Я наслаждаюсь чтением Вашего произведения, дорогая Anelem. Спасибо Вам огромное! Как все у Герми со Снейпом в этот раз неожиданно повернулось, да еще и Гарри влез не вовремя( или наоборот, вовремя?). За Гермиону теперь переживать буду.... Закончилось как обычно-ну на самом интересном месте. Очень надеюсь, что ждать продолжения не долго!
