Дата: Воскресенье, 07.12.2014, 16:55 | Сообщение # 1
атипичная вейла
Статус: Offline
Группа: Администраторы
На сайте с: 16.01.2012
Сообщений:6492
Комментарии к фанфику архива "Тёмный Лорд", автор Korell, драма, PG-13, Том Риддл и др., макси, закончен Мудрость малоприятна для ее обладателя. (И.Ефремов, "Таис Афинская")
См. спойлер. Затейливому содержанию должна соответствовать такая же форма (иначе читатель чувствует, что всё вроде ничего, но что-то не так, и это мешает наслаждаться фиком). Если говорить конкретно, то фик этот должен быть весь написан вот так:
ЦитатаKorell ()
Тусклый салатовый свет, льющийся из встроенных в потолок ламп, придавал гостиной вид призрачного вечернего болота.
Но такой стиль - только редкие вкрапления, потому что в целом фик написан вот так:
ЦитатаKorell ()
Том с восхищением рассматривал подземные коридоры со множеством статуй, портиков и колонн.
Последний абзац последней главы особенно показателен. День распределения. Предполагается, что главный герой испытывает какие-то чувства И вот описание того, что с ним происходит:
ЦитатаKorell ()
Было прохладно. Том поскорее переоделся в серо-зеленую пижаму, залез на кровать и стал рассматривать резную каменную стену. Несмотря на все проблемы, здесь было гораздо лучше, чем в приюте. Некоторое время он пытался думать о Слизерине и змеях, но усталость взяла свое. Глаза стали слипаться, и Том провалился в глубокий сон.
Спокойно так, в рабочем порядке "Проблемы" особенно хороши. Одно слово - и со всеми чувствами сразу разобрались! Какая экономия художественных средств!
Но гостиная Слизерина в виде призрачного вечернего болота - это хорошо! Вот если бы вы всё время так писали... Без "проблем" ΠΛΕΙΝ ΑΝΑΓΚΗ ΖΗΝ ΟΥΚ ΑΝΑΓΚΗ
Затейливому содержанию должна соответствовать такая же форма (иначе читатель чувствует, что всё вроде ничего, но что-то не так, и это мешает наслаждаться фиком).
Olala, я сторонник Пушкина: писать надо просто о сложном, а не сложно о простом)
Кстати, если мы пишем фики под книги Роулинг., то я лично не увидал там никаких особых "изысков стиля". Да и сам "красивости" ради "красивостей" не любил никогда.
Сообщение отредактировал Korell - Суббота, 13.12.2014, 12:55
Olala, я сторонник Пушкина: писать надо просто о сложном, а не сложно о простом)
Если бы вы ещё и писали так же красиво, как Пушкин
ЦитатаKorell ()
И что это будет:?
Это будет интересно
ЦитатаKorell ()
Не действие, не содержание, а любование пустыми метафорами ради метафор (как напыщенные оды 18 века) ?
Нет, конечно. Метафоры ради метафор - так же плохо, как и недостаток метафор. В одах XVIII века всё уравновешено, напыщенному содержанию идеально соответствуют напыщенные же словеса. (Нравятся они или нет читателям ХХI века - другой вопрос). В вашем фике сложному в том числе и эмоционально содержанию никак не соответствует нейтральное, безэмоциональное словесное выражение. Поэтому я так обрадовалась, когда нашла в вашем фике хоть какую-то авторскую находку Никто не говорит, что надо писать одними метафорами. Но когда в тексте их нет вообще, это наводит на мысль не о стиле Пушкина, а, скорее, наоборот. Впрочем, какая разница? Моё мнение никого абсолютно ни к чему не обязывает и т.д. Тем более, что это даже не отзыв - макси, написанный газетным стилем, мне точно не одолеть. ΠΛΕΙΝ ΑΝΑΓΚΗ ΖΗΝ ΟΥΚ ΑΝΑΓΚΗ
И что это будет:? Не действие, не содержание, а любование пустыми метафорами ради метафор (как напыщенные оды 18 века) ?
Яркий образ может передать впечатление куда лучше, чем длинный репортаж. Ведь содержание сводится не только к действию, но и к ощущениям, эмоциям, осмыслению. А тут без метафор получается занудно и сухо.
Mummy-troll, простите великодушно сонного админа - попутала темы Мудрость малоприятна для ее обладателя. (И.Ефремов, "Таис Афинская")
Полынь, я бы не столь категоричен: зависит от метафоры и от репортажа. Для меня хороший газетный репортаж лучше пошлой избитой метафоры- тем более, метафоры ради метафоры. И да, существуют вещи, о которых лучше сказать сухо, чем сочно (для меня). Но это, конечно, дело вкуса.
Сообщение отредактировал Korell - Суббота, 13.12.2014, 19:52
одах XVIII века всё уравновешено, напыщенному содержанию идеально соответствуют напыщенные же словеса. (Нравятся они или нет читателям ХХI века - другой вопрос). В вашем фике сложному в том числе и эмоционально содержанию никак не соответствует нейтральное, безэмоциональное словесное выражение.
Совершенно верно. Каждому времени должен соответствовать определенный стиль. В данном фике дело (пока) происходит накануне Второй мировой войны - в конце 1930-х годов. Обратите внимание, что почти все писатели того времени (от Оруэлла до Симонова) писали "газетным стилем" и с крайне редким количеством метафор. Потому, что 30-40-е годы = время газет и газетного стиля. Произведения о том времени, думаю, должно напоминать газетные репортажи, а не цветистые описания. Таков этот мир: назревающей войны, полного преобладания газет и телеграфа, черно-белого кино, массовой стандартной и в массе своей неброской, черной или серой, одежды. Лично мне было бы странно читать эмоциональное не телегрфаное произведение о рубеже 30-40-х годов, насыщенное цветистыми метаформами. Но это, конечно, точка зрения автора.
И шершавый язык плаката - тоже примерно тех времен. Но ведь был и Паустовский...
ЦитатаKorell ()
массовой стандартной и в массе своей неброской, черной или серой, одежды
А броские цвета в приличном обществе особо никогда и не приветствовались (детская одежда не в счет). Тем более, что мы о тех временах судим по черно-белым фото... В 30-е годы действительно была депрессия (а кое-где - так и Великая Депрессия). Но индпошива в те времена было еще много, массовый стандарт пошел позже. И, кстати сказать, женщины во все времена негодуют, когда на другой такое же платье!
Про Британию точно не знаю, а в наше стране где-то с 70-х годов. Учитывая запаздывание в несколько лет ... наверное, с конца 60-х. Кстати, самой сейчас интересно стало, когда именно. У нас разработка лекал для упрощенного кроя началась как раз в 70-е.
Мудрость малоприятна для ее обладателя. (И.Ефремов, "Таис Афинская")
Том шел по вокзалу Кинг-Кросс. Он шел все быстрее, словно неведомая сила подгоняла его. Он пробежал пустой зал ожиданий и выскочил на платформу. Вокруг не было ни души, и Том поскорее пробежал барьер.
Он ошибся. Перед ним была не платформа 9 ¾, а маленькая комната. В центре стояло зеркало в золотой раме. Том узнал его: это было то самое зеркало, которое он видел в снах рядом с гробом Лесли. Только теперь в верхней части рамы была выгравирована позолоченная надпись.
Фраза была бессмысленной, и все же Тому казалось, будто она что-то означает. Он прочитал ее еще раз и вскрикнул: в зеркале появилось маленькое существо вроде зародыша, но с отвратительным старческим лицом. Оно начало расти, пока не стало лицом, напоминавшим превращенную змеиную морду.
— Том Риддл... — К ужасу Тома чудовищное лицо разговаривало с ним.
— Кто вы? — прошептал Том.
— Я — это ты, Том, — расхохоталось лицо.
— Нет! — закричал Том.
— Не отказывайся так скоро, Том! — Хохочущее лицо разделилось на семь уродливых лиц и растаяло во вспышке зеленого света.
Том открыл глаза и резко сел на кровати. Руки были холодными, а тело трясло от страха. Зеленый бархатный полог его кровати был задернут, но судя по тишине в спальне, похоже, больше никто не проснулся. На мгновение ему почудилось, будто в глазах черной змеи мелькнул красный огонек, но это была иллюзия. Том осторожно нащупал тапочки и встал с кровати.
Другие пологи были закрыты. Том подошел к маленькому столику и судорожно выпил воды из чеканного кубка с эмблемой змеи. Фигурные часы в виде кобры показывали четыре: самый глухой час ночи. Единственное окно слизеринской спальни выходило в водную гладь Черного озера. Судя по мутным брызгам, шел бесконечный ливень. Том сел на кровать, все еще дрожа. Из головы до сих пор не выходил кошмарный сон, особенно уродливое лицо в виде превращенной змеиной морды с пылающими глазами. Просто жуткое. Стараясь не шуметь, Том вышел из спальни.
Зеленая гостиная была пуста. Салатовые лампы освещали ее холодным свечением. Едва Том сел в кресло, как вспыхнули свечи. Посмотрев на тусклые стены, Том с удивлением заметил, что в них, как и в спальне, были окна, за которыми виднелась темная вода. Мальчик достал из портфеля "Руководство по самозащите", которое он купил в Косом переулке, и углубился в чтение. Это пособие позволяло быстро освоить мощные дуэльные заклинания. В глубине души Том чувствовал, что первогодке не положено знать многие из этих проклятий. Но нравы в Хогвартсе, похоже, не сильно отличались от приютских.
Его отвлекло цоканье каблуков. Том осмотрелся. Каминные часы показывали половину седьмого. Он читал почти два часа. Том подумал о том, чтобы пойти на завтрак и тотчас чертыхнулся: по гостиной шла Лукреция Блэк.
— Ночуем в кресле, грязнокровка? — раздался ее нежный насмешливый голос.
— Убирайся,— заметил Том, глядя на нее в упор.
— Почему это я должна убираться, грязнокровка? - глумливо улыбнулась девочка.
— Убирайся, или я заставлю тебя жрать слизней, Блэк, - произнес Том, впившись в нее холодным взглядом. - Представляешь, какие они вкусные?
— Ты не посмеешь… магловское отродье! — воскликнула, побледнев, слизеринка.
— Разве? — улыбнулся Том. — Боюсь, что посмею, Блэк. И запомни: мой отец был волшебник. Пусть это влезет, наконец, в твою тупую башку.
Темно-синие глаза Лукреции встретились с бирюзовым взглядом Тома. Трудно было сказать, кто кого ненавидел сильнее.
* * *
Дорогу до Большого зала Том нашел легко. За столом Слизерина были только несколько старшекурсников, да Лукреция, сидящая рядом с похожей на нее, но более старшей, девочкой. За преподавательским столом директор Диппет разговаривал с Дамблдором. Волшебный потолок показывал обложной дождь. Том схватил тост и отломил от него кусочек. Золотая тарелка тотчас наполнилась едой.
— Привет, левша! — Вбежавшая Друэлла Розье помахала ему рукой.
— Твоя подруга не будет против общения с маглокровкой? — съязвил Том. Он старался говорить насмешливо, хотя внутри все еще дрожал при одном воспоминании о ночном кошмаре.
— А, Сьюзи? — засмеялась Друэлла. — Ну, ты уже ей изрядно отомстил. Араминта и Эмили вчера так задразнили ее «лошадиной мордой», что она плакала в подушку. — Том улыбнулся, видя как высокая Сюзьен Пак с осунувшимся лицом молча села за стол и подвинула порцию бекона.
— Кстати, — продолжала Друэлла, — я не верю, что ты из маглов. — Том с удивлением посмотрел на ее безупречно выглаженную зеленую мантию. — Ты левша, а левши редки в волшебном мире. Ага, вот и наши сони!
В Большой зал, зевая на ходу, вошли Лестрейндж и Блэк. Похоже, что ранний подъем был для них проблемой.
— Кто это? – спросил Том, глядя на толстяка в клетчатом пиджаке и темно-коричневой венской бабочке. Весело улыбаясь в пышные, как у моржа, усы, он раздавал ученикам зеленые листки.
— Это профессор зельеварения Гораций Слагхорн, наш декан, — кивнул Рэндальф. — Ну и рано же ты встаешь, Том! — изумился он.
— Ваше расписание, мистер Лестрейндж… Учил всю семью, и теперь рад видеть Вас. И ваше, мисс Розье. Да, — улыбнулся толстяк, — копия мамы… — Он ласково погладил Друэллу по волосам. — И мистер…
— Риддл, — спокойно закончил Том. От волнения его глаза стали большими.
— Вы маглорожденный? — Гораций Слагхорн внимательно посмотрел на мальчика. — Нет-нет, не подумайте, что я человек с предрассудками, — улыбнулся он. — Просто удивительно, что Вы в Слизерине. — Он протянул Тому расписание.
— Знаешь, — продолжала Друэлла, — в Слизерин редко попадают маглокровки. Наши настолько помешаны на чистоте крови, что остальные нас просто ненавидят.
Словно в подтверждение слов Розье в Большой зал вошла тройка в составе Нортона Мальсибера, Энтони Крэбба и Эмилии Гринграсс. Посмотрев на стол Хаффлпаффа, Мальсибер презрительно задергал носом.
— Вали отсюда, шипучий гремучник, — с ненавистью крикнула высокая девочка со второго или третьего курса.
— А твоего мнения не спрашивали, шелудивая грязнокровка, — фыркнула Эмилия.
— Все, хватит! — крикнул директор Диппет. — Минус десять баллов с Слизерина. А Гринграсс получает замечание за свои выходки. Каждый год все хуже и хуже... — устало вздохнул он.
Красный и желтый столы загудели. Том смутился: ему определенно не нравилась компания Мальсибера и Гринграсс. Еще меньше ему нравилось, что другие колледжи так относятся к слизеринцам. Нет, что-то здесь не то. Том посмотрел на стол Гриффиндора. Дженни Сполдинг послала ему полный презрения взгляд, и он, смутившись, потупился в тарелку.
Первый урок травологии проходил в теплицах. Том снова шел впереди остальных детей и, несморя на зонт, изрядно промок. Райвенкловцы, среди которых преобладали девочки, смотрели на слизеринцев с неприязнью. Высокий и нескладный профессор Герберт Бири производил впечатление рассеянного ученого. Том сел вместе с Рэндельфом и Друэллой и исписал целый лист пергамента.
К концу урока профессор Бири раздал детям сушеные листья и попросил растереть их в порошок. Едва ученики приступили к заданию, как у райвенкловки Маргарет Филмор вспыхнул лист. Девочка с ужасом вскочила из-за стола и под хохот Мальсибера и Крэбба отбежала назад. Том не удивился, заметив, как из палочки Нортона сыплются искры. Профессор Бири быстро потушил пламя и снял со Слизерина десять баллов.
История волшебства оказалась полной противоположностью. Призрачный профессор Бинс монотонным голосом рассказывал о зарождении волшебства. Том старательно конспектировал лекцию, исписав целый лист пергамента и значительно опустошив баночку чернил. Большинство слизеринцев, однако, вскоре задремали. Только Нортон Мальсибер упорно твердил, что все это неправда. Единственный его слушатель Энтони Крэбб всякий раз вздыхал, выражая удивление.
Занятия по защите от темных искусств проходили в соседней башне. Том старался не упускать из вида одноклассников, но все же свернул в неправильный коридор. Запыхавшись, он вбежал в класс на последних минутах перемены. Профессор Мэррифот, войдя в класс, взмахнула палочкой, из которой выплыла призрачная фигура ласточки. Ученики не могли сдержать крик восхищения, видя, как птица полетала по классу и растаяла в воздухе.
— На моих занятиях, — объявила Галатея Мэррифот, — не будет строгих правил, как их нет в реальном мире. Если вы столкнетесь с темным волшебником, он не будет придерживаться дуэльного этикета.
Тому показалось, будто от этой пухлой женщины исходит необычайная властность. Он посмотрел в окно: ливень по-прежнему закрывал горизонт.
— Отлично, поговорим о трудностях борьбы с темными искусствами, — Мэррифот спустилась с трибуны и пошла по рядам. — Как вы думаете, почему бороться с темными искусствами тяжело? Да, мисс Пак, — кивнула она.
— Неплохо, мисс Пак, — заметила Галатея Мэррифот, — хотя не совсем верно. Непредсказуем темный волшебник, а темная магия — такой же набор стандартных формул, как и светлая магия. Мистер Риддл?
— Профессор… — мягкий голос Тома дрожал от волнения. — В учебнике я не нашел определения темной магии.
Девочки посмотрели на Тома с изумлением. Мальсибер стал что-то шептать Крэббу и Эмилии. Том впился в них ненавидящим взглядом.
— И чем вы объясните это, мистер Риддл? - спросила профессор Мэррифот.
— Я не знаю, мэм…. Может… — Том вдруг решил довести свою догадку до конца… — Министерство иногда меняет определение «темных искусств»?
— Что же... - Галатея Мэррифот удивленно подняла седые брови. — Тогда я присуждаю пятнадцать баллов Слизерину за самый необычный ответ, который я когда-либо слышала. Дома, — продолжала профессор, глядя, как ученики собирают вещи, — каждый из вас прочитает параграф про классификацию темных существ. А вы, мистер Риддл, следуйте за мной.
Кабинет профессора Мэррифот был просторной комнатой, заставленной стеллажами книг. Рядом со столом из черного ореха открывалось большое окно. Вид на Черное озеро, вероятно, был красивым, но его закрывала пелена дождя.
— Присаживайся, Том, — улыбнулась профессор Мэррифот, подвинув взмахом палочки тяжелый стул. — Чаю?
Пораженный Том что-то пробормотал. Хозяйка кабинета направила палочку сначала на темный чайник, а затем на маленький сервант. Через минуту две белые чашки с блюдцами упали на стол, а чайник сам разлил в них чай.
— У вас замечательные способности, мой мальчик. — Том покраснел. — Только не распространяйтесь своими догадками о политике министерства. — Профессор Мэррифот подвинула ему вазочку с шоколадными бобами.
— А можно я буду спрашивать вас, мэм? — Тому почудилось, будто хогвартская шляпа, лежавшая на одном из стеллажей, подмигнула ему.
Было около пяти, но за окном стало темно из-за пелены туч. Профессор Мэррифот взмахом палочки зажгла летавшие свечи и с тревогой посмотрела на левую руку мальчика.
* * *
Том ожидал среды со смесью страха и нетерпения. По средам начиналась трансфигурация, которую вел профессор Дамблдор. Тома не покидало ощущение, что Дамблдор потихоньку наблюдает за ним. Он каждый вечер подолгу отрабатывал заклинания, боясь попасть впросак перед этим учителем.
К удивлению Тома, профессор Дамблдор вошел в класс с клеткой. На жердочке сидела дряхлая на вид птица. Кивнув ученикам, профессор открыл клетку. Птица села на стол, издала крик и превратилась в огненный шар. Удивленные дети повыскакивали с мест. Из пепла высунула голову крохотная, сморщенная птичка.
— Добро пожаловать на трансфигурацию, — улыбнулся профессор. — Кто может объяснить, что это было?
— Это феникс, сэр, — спокойно ответила Друэлла.
— Великолепно, мисс Розье. Пять баллов Слизерину, — кивнул Дамблдор.
Том поймал лукавый взгляд Дамблдора и нахмурился. Ему казалось, что профессор устроил представление, чтобы показать именно ему, как мало он знает. И все же Том, как завороженный, следил за каждым словом учителя. От волнения он теребил кончик гусиного пера.
— Такие чудеса трансфигурации творит сама природа, — улыбнулся Дамблдор. — Ваша задача — научиться творить чудеса с помощью волшебной палочки. — А теперь… — профессор выдержал паузу, — откройте учебники.
Раздался быстрый шорох страниц. Мальсибер что-то зашептал Крэббу. Дамблдор улыбнулся, и учебник легонько стукнул Нортона по руке.
— Закрыли книги! — весело воскликнул Дамблдор. Ошарашенные ученики захлопали переплетами. — По моему сигналу пытаемся превратить спички в иголки! — Профессор взмахнул палочкой и на каждом столе появились спички.
— Abeo subscalpo! — прошептал Том. Это заклинание он отработал несколько недель назад. Через мгновение рядом с ним лежала длинная иголка.
— Мистер Риддл! — раздался чуть насмешливый голос Дамблдора. — Разве я уже дал сигнал использовать заклинание?
— Нет, сэр… — пробормотал смущенный Том. — Я…
— Использовали его сами? За самовольство я снимаю три балла со Слизерина. Но поскольку вы сделали все правильно … — По классу пронесся гул удивления, — Я прибавляю Слизерину пять очков.
Том покраснел. Он с облегчением понял, что большинство детей не умеют превращать спички в иголки. По сигналу Дамблдора ученики стали произносить заклинания, но у них ничего не получилось.
— Не страшно, — заметил профессор, — продолжайте тренироваться. А ты, Том, попробуй следующее превращение.
— Фантик в бабочку? — Том снова взмахнул палочкой, и конфетный фантик Араминты превратился в разноцветную крапивницу. Друэлла и Рэндальф зааплодировали. Араминта посмотрела на Тома со смесью ужаса и восхищения.
— Снова не дождались моего сигнала, мистер Риддл, — покачал головой Дамблдор. — Вы очень нетерпеливы. Пять баллов за успех и… — профессор выдержал паузу… — Минус балл за самовольство. Вы читали параграф заранее?
— Да, сэр… — Том нахмурился. Слова Дамблдора почему-то сильно задели его.
— И вы его поняли? — прищурился Дамблдор.
— Я старался, сэр… — Том снова, как и в приюте, подбирал каждое слово.
— Хорошо… Может быть, Вы скажете нам, что важнее для трансфигурации: желание изменить объект или концентрация на результате?
— Представление результата, — пожал плечами Том.
— Что же, — улыбнулся Дамблдор. — Тогда я попрошу мистера Риддла превратить иголку в иглу дикобраза.
Том закрыл глаза и лихорадочно вспомнил изображение дикобраза в книге по географии. Взмахнув палочкой, он снова прошептал «Abeo subscalpo». И тотчас облегченно вздохнул: перед ним лежала длинная хрупкая иголка.
— Замечательно, — улыбнулся Дамблдор.— Только что мистер Риддл продемонстрировал, как важна концентрация на конечном результате. Я присуждаю пятнадцать баллов Слизерину.
Тому казалось, будто очертания комнаты расплываются. Он никогда прежде не испытывал такого счастливого восторга. Однако его радость омрачил пристальный взгляд профессора. Том нахмурился: он не мог точно понять, почему ему был так неприятен этот взгляд Дамблдора.
* * *
Уроки заклинаний, проходившие у слизеринцев по четвергам, вел профессор Саид Раджан. Этот высокий смуглый индиец с небольшой окладистой бородой был очень строг с учениками. Том не имел ничего против его методики. А вот хаффлпаффцы, с которыми проходил урок, поглядывали на слизеринцев с опаской. На первом уроке ученики отрабатывали заклинание высечения искр. Том разучил его в приюте и продемонстрировал столб зеленых и серебристых искр из палочки.
— Отлично, — улыбнулся профессор Раджан. — Посмотрите все: мистер Риддл освоил это заклинание с первого раза!
— Ты же грязнокровка! — хмыкнул Мальсибер. Крэбб и Гринграсс расхохтались.
— Грязнокровный слизеринец — это что-то новенькое, — прошептал высокий светловолосый мальчик Филипп Дигорри.
Том с ненавистью посмотрел на его парту. В тот же миг чернильница подпрыгнула и обрызгала новенькую мантию Филиппа. Слизеринцы заплодировали. Профессор Раджан взмахом палочки очистил одежду ребенка.
— Минус десять баллов за хулиганство, мистер Мальсибер, — воскликнул он. — Наказание Вам определит профессор Слагхорн. — Том злорадно посмотрел на Нортона, и тот наградил его ненавидящим взглядом.
Кабинет зельеварения находился недалеко от гостиной Слизерина. Профессор Слагхорн был все тем же улыбчивым толстяком. Коричневая бархатная мантия и четырехугольная шляпа подбавили его облику комичности.
— Что же, представляюсь, — засмеялся он. — Я, профессор Гораций Слагхорн, буду учить вас искусству зельеварения. Здесь нет работы для волшебных палочек. Однако я надеюсь, — вздохнул он, — что наши уроки не будут скучными. Я буду награждать тех, кто будет не просто зубрить учебник, но пытаться создать новое. Хотя конечно, — подмигнул Слагхорн, — в разумных пределах.
— Профессор, — поднял руку Игнотус Пруэтт, — а что можно делать с помощью зелий? — Слизеринцы дружно зашикали, услышав его вопрос.
— Не меньше, чем с помощью заклинаний и взмахов волшебной палочкой, мистер Пруэтт, — улыбнулся мастер зелий. — Посмотрите сюда, — он указал на маленький черный котел, в котором плескалась жидкость, напоминающее расплавленное золото. — Это зелье называется «Феликс Фелицис». Приняв его, вы обеспечите себе удачу на несколько часов в любом задуманном деле.
— Мы будем изучать его? — спросила Эмилия Гринграсс — хрупкая белокурая девочка со светло-зелеными глазами. Будучи наполовину француженкой, она иногда произносила английские слова с забавным прононсом.
— Нет, мисс Гринграсс, — улыбнулся Слагхорн. — Это слишком сложное зелье. Сегодня мы будем изучать простейшее зелье для излечения фурункулов.
Декан Слизерина объяснил рецепт и записал на доске необходимые компоненты. После этого дети приступили к расталкиванию в ступках змеиных зубов и варке рогатых слизняков. Для ускорения работы профессор завел граммофон, поставив одну из веселых полек Штрауса. К концу урока Слагхорн, обходя класс, похвалил Тома вместе с Лестрейнджем и Гринграсс. Рядом с другими учениками он недовольно крякал и шел дальше.
У гриффиндорцев дела шли хуже: к концу урока только Августа Энслер сумела правильно приготовить зелье. Зато у Линн Пинетти котел вспыхнул, обдав ее отвратительной жижей. Профессор Слагхорн очистил ее одежду и объяснил, что в зелье не надо добавлять иглы шишкороста. Глядя на смеющуюся Эмилию, у Тома закралось подозрение, что дело здесь не в ошибке гриффиндорки. Поэтому он не удивился, увидев, как на выходе Рэндальф упал под смех Игнотуса и Дженни. Том с грустью подумал, что хотя его одноклассники начали первыми, от гриффиндорцев ещё следует ждать неприятностей.
* * *
Никто и не заметил, как пролетел сентябрь. Деревья у Черного озера тронула желтизна. Том стал лучшим по всем предметам, и на занятиях получал только самые высшие баллы. Его природное честолюбие подстёгивалось стремлением проявить себя. Профессора Бири, Раджан, Мэррифот ставили его в пример другим. Даже Дамблдор, у которого Том не ходил в любимцах, ставил ему отличные оценки. Учитель трансфигурации всегда как-то странно посматривал на Риддла, и, хотя хвалил его за успехи, без него тот чувствовал себя свободнее. Профессор Слагхорн также хвалил мальчика, хотя Том чувствовал, что он настороженно относился к его магловскому происхождению.
В свободное время Том читал в библиотеке или изучал подземелья. Перед сном он обменивался ядовитыми репликами с Мальсибером, ловя на себе неприязнный взгляд Крэбба и равнодушный Блэка. Круг его приятелей по-прежнему ограничивался Рэндальфом и Друэллой. В погожие дни они пару раз сходили на озеро в надежде увидеть гигантского кальмара. И все же близко сойтись с ними Том не мог. Лестрейндж обожал квиддич; Розье любила посплетничать с подругами; Тому все это было не интересно, и он с головой погрузился в учебу.
Вечером первого октября Том засиделся в библиотеке. За окном снова шел обложной ливень, и читальный зал освещали десятки летающих свечей. Том давно закончил уроки и читал свежий выпуск «Ежедневного пророка». Двухдюймовые буквы передовицы почти кричали:
Капитуляция в Мюнхене: триумф Гриндевальда
Вчера 30 сентября премьер-министр маглов Невилл Чемберлен подписал в Мюнхене соглашение по чехословацкому вопросу. Документ также подписали рейхсканцлер Германии Адольф Гитлер, дуче Италии Бенито Муссолини и премьер-министр Франции Эдуард Даладье. Соглашение предусматривает отторжение Судетской области от Чехословакии и ее передачу Германии.
Соглашение вызывает недоумение: сэр Чемберлен отправлялся в Мюнхен с иными намерениями. Еще месяц назад он утверждал, что сумел побудить Гитлера к разумному компромиссу. Вместо этого он по возвращению в Лондон лепетал, как слабоумный: "Я поговорил с герром Гитлером. Наше время мирное". Не был ли он, как и премьер-министр Франции, под воздействием заклятия "Imperio"?
Наш корреспондент Энтони Ситтон обратился к сэру Николасу Фламелю с просьбой прокомментировать события. Сэр Николас ответил: «У Британии был выбор между войной и бесчестьем. Она выбрала бесчестье и получит войну».
Том посмотрел на движущийся рисунок, где четверо мужчин в респектабельных костюмах подписывали документ. Он вздрогнул. Мюнхен, Судеты, Прага — все это находилось где-то за тридевять земель. Однако Том чувствовал, как в душе поднимается холодок страха.
— Том? — Мальчик вздрогнул, услышав свое имя. Перед ним стоял Альбус Дамблдор, внимательно рассматривавший газету.
— Профессор Дамблдор? — пробормотал он с удивлением.
— Ты чем-то взволнован, Том? — Голубые глаза профессора внимательно осматривали мальчика из-за стеклянных овалов очков.
— Гриндевальд стал сильным, не правда ли? — неожиданно жестко спросил Том, указав тонким пальцем на движущуюся картинку.
— Геллерт Гриндевальд — один из величайших волшебников, — кивнул Дамблдор. — Я не хочу, чтобы ты, Том, верил глупостям, будто его легко победить.
Что-то мелькнуло в холодных глазах профессора. Том не мог точно сказать, была ли это затаенная жалость, боль или грусть.
— Сэр… — Том старался преодолеть дрожь в голосе. — А в чем секрет могущества Гриндевальда?
Дамблдор прищурился и бросил пронзительный взгляд на его левую руку.
— Ты еще слишком мал, Том, чтобы думать о таких вещах, — сказал он и, поправив складки серой мантии, быстро пошел к двери.
Дата: Воскресенье, 14.12.2014, 00:02 | Сообщение # 31
Второкурсник
Статус: Offline
Группа: Всезнайка
На сайте с: 30.03.2012
Сообщений:120
Глава 10. Хэллоуин
В половине четвертого Том вместе с остальными слизеринцами брел на первый урок полетов. Октябрьский день выдался пасмурным и необычайно холодным. Хотя стояла только середина осени, воздух укрывала густая серая дымка, как зимой. Том посмотрел на ровную лужайку напротив Запретного леса и почувствовал себя глубоко несчастным. Его не развеселил даже визг Араминты, наступившей на проползавшего по влажной траве слизня.
С раннего детства Том ненавидел спорт. Хрупкий и длинный, он всегда был худшим в спортивном зале. Его сутулая спина и тонкие бицепсы, которые мог обхватить пальцами ребенок, вызывали вечные насмешки. Том надеялся, что хотя бы в волшебном мире не будет спорта. Но в воскресенье он получил объявление о первом уроке полетов, который должен проходить с гриффиндорцами.
— Я так мечтаю попасть в квиддичную команду, — пробормотал Рэндальф.
— Первогодки не могут играть, — наставительно заметил Альфард Блэк.
— Может, мы станем исключением? — с надеждой вздохнул Лестрейндж.
Нортон и Энтони прыснули. Том поморщился, слушая, как Эмилия Гринграсс рассказывает о своем умении летать и укрощать шпорами гиппогрифов. Том был уверен, что Гринграсс врет: она врала почти всегда.
— Наш Томми трусит летать… — важно протянула Эмилия, перехватив его взгляд. Ее зеленые глаза с голубоватым отливом сверкнули веселым огоньком.
Слизеринцы, кроме совсем раскисшей Араминты, разразились хохотом. Том с яростью посмотрел на Эмилию. Несмотря на холод, девочка не надела плащ. Том не сомневался, что она хочет продемонстрировать красоту своей тонкой фигуры, а заодно и новые замшевые ботинки. К ярости Тома даже Лестрейндж таращился на неё как идиот.
— Гляди-ка, грифы уже приперлись, — воскликнул с отвращением Рэндальф.
Десять гриффиндорцев стояли рядом со старыми "Кометами-100". При одном взгляде на них Мальсибер досадливо поморщился: он, видимо, привык летать на гораздо лучших метлах. Том также с неприязнью посмотрел на гриффиндорцев, заранее готовясь к худшему. Подтянутая Августа Энслер что-то шептала Линн Пинетти. Взглянув на Риддла, подруги рассмеялись. Игнотус Пруэтт, бывший, видимо, лидером у гриффиндорцев, повернулся к своим.
— С каких пор облезлые кошки научились летать? — хмыкнул Мальсибер. Слизеринцы, включая Тома, одобрительно загудели.
— Помолчите, мистер Пруэтт. Успокойтесь, мистер Мальсибер, — на поляну легко выбежала высокая темноволосая женщина. Ее четкая интонация хорошо сочеталась со светло-голубыми глазами и чуть заметными морщинками у глаз.— Я, Джокунда Сайкс, буду вести уроки полетов. Что ждете — становитесь к метлам.
Том сбросил плащ и с опаской посмотрел на метлу. Пережив в детстве три перелома, он с ужасом думал о том, насколько больно упасть с такой высоты. Из бесконечных разговоров Рэндальфа о квиддиче Том знал, что Джокунда Сайкс три года назад первой в мире перелетела на метле Атлантику. Однако Том не интересовался спортом и при взгляде на мисс Сайкс не чувствовал ничего.
— Здесь, разумеется, есть кое-кто, кому понадобятся уроки полетов.— Игнотус Пруэтт насмешливо посмотрел на него. — Умение летать - это наследственный дар, и у грязнокровок, боюсь, в воздухе шансов нет.
— Я бы на твоем месте заткнулся, Пруэтт, если не хочешь сожрать пару слизней. — Том с ненавистью посмотрел на Игнотуса. Гриффиндорцы засмеялись, но профессор Сайкс шикнула на них, увидев, что Том выхватил палочку.
— Спокойно, мистер Риддл, — женщина вышла в центр лужайки. Том нехотя убрал палочку. — Предупреждаю: никаких дуэлей в воздухе, иначе немедленно отправитесь к директору. — Том еле сдерживался, чтобы не наслать на Пруэтта заклинание посильнее, и пытался сконцентрироваться на своей метле.
— После моего свистка вытяните правую руку над метлой и скажете «Вверх!» — кивнула профессор. — Раз, два, три…
Том дернул левую руку и с удивлением обнаружил, что ничего не произошло. Почти все гриффиндорцы и слизеринцы держали в руках метлы. Лишь у него, Араминты и еще одной слизеринки Марты Винс метлы остались неподвижными.
— Отлично, — заметила профессор Сайкс. — Кто не сумел поднять метлы, пытаются снова. Остальные взлетают по моей команде…
Первым оторвался Игнотус. Немного осмелев, он направил метлу вверх и стремительно взмыл в небо, остановившись лишь когда очутился примерно в сорока футах над землей. Однако Рэндальф не мог уступить гриффиндорцу первенства. Едва коснувшись ногами лужайки, он взлетел навстречу Пруэтту. За ними стали подниматься Мальсибер, Крэбб, остальные гриффиндорцы… Только Эмилия Гринграсс к радости Тома села на метлу задом наперед.
— В чем дело, грязнокровка? — Том поднял голову и заметил важно пролетавшего Мальсибера.
— Может, змеям просто надо шипеть в болоте? — рассмеялся Игнотус. Ухватившись левой рукой за метлу и вытянув правую, он помчался к окутанному серыми клубами тумана озеру и полетел над ним, чуть ли не касаясь водной глади носками ботинок.
«Давай… Давай… Ну же… Вверх или как там…» — шептал в ярости Том. Но метла, как заговоренная, продолжала лежать на земле.
Том вновь, как и в приюте, почувствовал ярость унижения. Это чувство душило его всякий раз, когда другие дети во время игры в футбол обзывали или пинали его. Том лихорадочно достал палочку, готовясь ответить на любое оскорбление. Но Рэндальф, Игнотус и Августа, позабыв о нем, мчались наперегонки, словно гонялись за снитчем. Низкое небо скрывало вершины хогвартских башен, и Том с тоской наблюдал за бесконечными клубами тумана, смешивавшими с пеленой грязно-серых облаков.
— Ты слишком длинен чтобы летать, змееныш, - назидательно заметила Августа, приземляясь на лужайку.
К ярости Тома гриффиндорки Линн Пинетти и Мона МакКейб рассмеялись. Игнотус Пруэтт проделал пару раз мертвую петлю над озером и затем под восторженные крики девочек приземлился на лужайку. Отшвырнув в сторону метлу, он весело побежал к радостно приветствовавшим его одноклассникам.
— Великолепно, мистер Пруэтт… — улыбнулась мисс Сайкс. — Я сообщу о Вас капитану команды. Первогодки не могут играть в квиддич, но в будущем году Вы смело можете претендовать на позицию нападающего или ловца.
Грустно вздохнув, Том посмотрел на башню с высоким окном. Это был кабинет профессора Мэррифот с прекрасным видом на озеро. Тому показалось, будто в окне мелькнули фигуры Галатеи Мэррифот и Альбуса Дамблдора. Что, если Дамблдор видел его позор? Одна мысль об этом была для него страшнее любых насмешек. Том взглянул на лежавшую метлу и с ненавистью пнул старое древко.
* * *
Том медленно шел по Залу Славы. Кубки и щиты с гербами, таблички и статуэтки отливали на солнце серебряными и золотыми искрами. Прищурившись, Том стал рассматривать кубок с именем некоего Маркуса Вилмора, который получил в 1882 г. награду за лучшую игру в квиддич. Том подумал, что проверить эти кубки было хорошим началом поиска семьи.
Минувшая неделя выдалась отвратительной. Едва Том входил в гостиную, как Мальсибер и Крэбб вытягивали левые руки и начинали изображать подъем метлы. Гринграсс и Пак и награждали его ехидными взглядами. Кто-то из них рассказал о случившемся второкурсникам, и Лукреция Блэк не преминула воспользоваться таким подарком. Удостоверившись, что Том в гостиной, она с ядовитой улыбкой сообщала, что не умеющего летать нельзя считать мужчиной. Том с грустью думал о том, что на каждого из своих врагов он мог бы наложить проклятие. Но он не делал этого, помня разговор в приюте с Дамблдором. Однажды, когда Тому было шесть лет, завхоз Эрни Спенсор выпорол его ремнем так, что он неделю не вставал с постели. Мало ли какие наказания предусмотрены в Хогвартсе за нападения на богатых малолеток?
Через три стеллажа Тома постигло разочарование: никаких Риддлов не было. Это, конечно, не говорило ни о чем: Зал Славы казался огромным. Но фамилия Риддл, похоже, не была известной в волшебном мире. Покусывая нижнюю губу, Том продолжал смотреть переливающиеся стекла, хотя ехидный шепот внутри подсказывал, чтобы он не рассчитывал на успех.
— Привет! — раздался сверху мелодичный голос. Под потолком пролетало приведение молодой женщины.
— Добрый день, Елена, — мягко улыбнулся Том. Белокурая девушка с волосами до пояса и развевающейся до самой земли мантией, наверное, была красавицей, но ее вид был высокомерный и неприступный.
— Ты знаешь мое имя? — удивился призрак, подлетев к стеллажу. — Обычно меня зовут Серой Дамой, но я не отзываюсь на это имя. Учишься в моем колледже?
— Нет, я в Слизерине, — Том показал на серебристый значок змеи.
— Вот как? Слизеринец чаще всего раздувается от спеси. А ты всегда что-то ищешь... Тебя зовут, кажется, Том?
— Да, Том. Том Риддл, — кивнул мальчик.— Может, вы поможете мне, Елена? — он постарался просить мягко, но его голос звучал почти как приказ. — Вы что-то слышали о Риддлах?
— Никогда не слышала такой фамилии, — нахмурилась Серая Дама. — Ты левша? — она удивлено посмотрела на его серо-зеленый галстук.
Том вскинул брови. — В этом есть что-то особенное?
— Не очень…. Но левша в колледже Салазара? — Женщина сначала нахмурилась и тотчас, меланхолически улыбнувшись, полетела прочь. Том помчался за ней по каменным плитам и через пару минут выбежал в базальтовый холл.
— Елена! — громко звал он. — Елена, подождите! — Призрак Райвенкло помчалась быстрее и пролетела через стену, оставив Тома одного в холле.
* * *
Утром в Хэллоуин Том встал в шесть часов. Ночью ему, как и в первый день, приснилось зеркало с отвратительным лицом в виде змеиной морды. Том проснулся в холодном поту и дрожью в руках. Он чувствовал легкий озноб даже когда вышел в гостиную и сел читать учебник по расширенной травологии.
Через полчаса Том понял, что не может читать: сегодня был день рождения Лесли, и от него ускользал смысл слов. Взмахом палочки Том зажег двенадцать свечей: столько, как исполнилось бы ей. Перед глазами стоял набор позолоченных рождественских шишек. Почему Лесли с ее серебристым смехом должна умереть, а такое бесполезное создание, как Билли, живет? Том вздрогнул, поразившись собственной мысли. Спотыкаясь от волнения, он пошел на завтрак.
Войдя в Большой зал, Том почувствовал сладковатый запах запеченной тыквы. В воздухе летало много летучих мышей. Тому показалось, что в отсвете факелов он видит большие красные глаза, но это была иллюзия игры огней. Взволнованный Дамблдор быстро шел по залу, беседуя с Галатеей Мэррифот. Сидящий за преподавательским столом профессор Герберт Бири хмурился и что-то бормотал директору Диппету. Том поскорее взял номер "Ежедневного пророка" и углубился в передовицу. Заместитель министра магии Эдуард Вэйн рассказывал, что после смерти президента Мустафы Кемаля в Турции усилились сторонники Гриндевальда. Впрочем, в турецких новостях не было ничего удивительного: иранские маги уже присягнули на верность темному волшебнику, да и в Британской Индии были заметны брожения.
— Замечтался, грязнокровка? — Том вздрогнул, увидев Нортона Мальсибера. — Думал, наш Мистер Всезнайка опять что-то учит.
— Пошел на хрен, — Том досадливо отвернулся, подвинув чай.
— Ты выражаешься, как поганый магл, — хмыкнул Нортон. — Не удивительно, что ты вырос нелетающим ублюдком.
— Разве? А я вот сомневаюсь в твоей чистокровности, Мальси. — Том с ненавистью уставился на дорогие замшевые ботинки Нортона. Через мгновение раздался крик, и его враг растянулся на полу.
Сидевшие напротив Друэлла, Эмилия и Араминта рассмеялись. Том вздрогнул: зачитавшись, он не заметил, как девочки вышли на завтрак и стали весело болтать о том, с кем встречается Эрик Розье — старший брат Друэллы. Все трое были в новеньких темно-зеленых мантиях и с изумрудными заколками в волосах.
— Ты заплатишь за это, грязнокровка, — плаксиво простонал Мальсибер, потирая ушибленный локоть.
— Угу… непременно… — рассеянно пробормотал Том, доставая из портфеля свиток по травологии. Нортон сплюнул и, поднявшись, пошел прочь. — Паршивый ублюдок, — фыркнул Риддл ему вслед.
— Это надо было видеть со стороны, Том… — прыснула Друэлла. Араминта помахала маленькой белой ручкой. Эмилия снисходительно улыбнулась: она не любила Тома, но огонек в ее глазах показывал, что девочке понравилось падение Нортона.
Том рассеянно взглянул на волшебный потолок, изображавший обложной ливень. Его напугал дурацкий сон, затем разозлил Нортон. Ему показалось, что это ещё не худшее, что может случиться за сегодняшний день.
На уроке травологии профессор Бири увлеченно рассказывал о четырех способах использования шишкороста. Райвенкловки Джулия Кэмпбелл, Миранда Литтлтон и Салли Купер слушали его лекцию вполуха и о чем-то постоянно перешептывались. Том подозревал, что причиной их бесконечных разговоров были движущиеся картинки Миранды, которая красиво рисовала. Нортон Мальсибер под шепот Крэбба и Гринграсс исподтишка бросался в них рыбьими глазами. Девочки шипели, но не предпринимали ничего.
Все изменилось, когда Том посмотрел на ластик Миранды. У нее была красивая резинка в фиолетовом футляре с рисунком розы. Том фыркнул, представив, как она ударит Крэбба в лоб. В ту же секунду ластик взлетел и стукнул Энтони по лицу. Класс грохнул от смеха. Возмущенный профессор Бири снял с Райвенкло пятнадцать баллов, чем вызвал восторженный гул слизеринцев.
— Говорят, профессор Бири мечтает организовать в Хогвартсе магический театр, — с восторгом прошептала Араминта при выходе из класса.
— Тебе, Бурке, не дает покоя слава великой актрисы? — хмыкнул Лестрейндж. — Мамочка умрет, увидев тебя в длинном платье и белых перчатках.
Слизеринцы засмеялись. Раскрасневшаяся Араминта с ненавистью посмотрела на Рэндальфа. Том фыркнул: актриса казалась ему чем-то вроде дорогой шлюхи. Мутные потоки воды закрывали высокое окно, за которым едва угадывались силуэты Запретного леса. Постояв немного у окна, Том пошел на следующий урок.
На уроке заклинаний профессор Раджан объявил, что они приступают к изучению левитации. Направив палочку на мышь Сьюзан Пак, он к восторгу учеников заставил ее полетать. Том тренировался в левитации весь вечер и не сомневался в успехе. К досаде Тома его напарником оказался Энтони Крэбб. Сначала он тупо смотрел на гусиное перо, затем стал усиленно махать палочкой.
— Ты неправильно произносишь, — Том посмотрел на Крэбба с нескрываемым презрением. — Wingardium Leviosa! — он уверенно взмахнул палочкой, и длинное перо, оторвавшись от парты, полетело по классу. Рэндальф, Друэлла и Араминта зааплодировали. Испуганные хаффлпафцы, кроме недовольно фыркнувшего Филиппа Диггори, смотрели на Тома, как на загадочное существо.
— О, великолепно! — воскликнул Саид Раджан. — Посмотрите: мистеру Риддлу это удалось. — Том улыбнулся, но тут же осекся: профессор Раджан внимательно посмотрел на его левую руку.
Мальсибер, однако, не стал репетировать заклинания и до конца урока отпускал Крэббу и Гринграсс колкости в адрес Риддла. Том вышел из класса впереди всех и поспешил на обед. На дом задали не так уж много, так что вечером он наконец был свободен.
— Должен признать, у тебя неплохо получилось, грязнокровка, — хмыкнул Мальсибер, когда ученики вышли в коридор.
— Безумно счастлив получить похвалу от такой серой бездарности, как ты, — парировал Том. Проходившие по коридору хаффлапаффцы - белобрысый мальчик в очках с толстыми стёклами Эндрю Тройтон и темноволосая девочка Лайза Карвей - с опаской посмотрели на них.
— Знаешь, Томми, — вздохнул Нортон, — даже если ты выучишь все заклинания, все равно ты грязнокровка. Земля не перевернется.
— И грязнокровка останется грязнокровкой, — засмеялась Эмилия, поправляя на ходу длинные пшеничные волосы.
— Минус пять баллов со Слизерина, мисс Гринграсс, — заметил подошедший Дамблдор. — Я не потерплю это мерзкое слово. - Том улыбнулся, но профессор окинул его пристальным взглядом - точь-в-точь как мистер Олливандер, когда узнал, что Риддл левша. Нахмурившись, Том отошел к стрельчатому окну и посмотрел на бесконечную пелену туч.
* * *
Поздним вечером Том сидел в кресле и теребил бахрому накидки. Иногда, отвлекаясь от книги, он рассеянно смотрел на весело горящее пламя в камине: даже оно не могло согреть сырую зябкость подземелий. Его отвлек странный гул. Слева у стены стояла группа учеников. Из обрывков разговора, Том понял, что учителя впервые за два месяца вывесили рейтинги. Задыхаясь от волнения, он помчался к стене, возле которой стояли десять песочных часов с изумрудами. На каждом из приборов было выгравировано имя ученика.
— Шестьдесят пять? — Эмилия вскрикнула, и, забыв о манерах, стала пробираться к часам.
Том что-то пробормотал. Какой-то ученик набрал шестьдесят пять баллов? На фоне одиннадцати, пятнадцать, двадцати баллов это казалось невероятным. Но в первых часах изумруды замерли на делении 65. С минуту Том смотрел на них и только затем прочитал: «Риддл Том Марволо. 65 баллов».
Огромная гостиная поплыла перед глазами. Друэлла, Марта и Рэндальф что-то кричали. Многие, включая второкурсников, рассматривали Тома так, словно он был одет в диковинную одежду. Лукреция кусала тонкие губы. Риддл бросил на нее победный взгляд, но тут же встретился с ненавидящими глазами Нортона.
Хотя Том вошел в спальню последним, его соседи еще не спали. Мальсибер и Крэбб стояли возле столика. Пологи Рэндальфа и Альфарда были открыты. Том понял, что враги решились устроить представление. Однако он знал разоружающее и блокирующее заклинания, и не сомневался, что отразит атаку обоих. Присев на кровать, он надел серо-зеленую пижаму и достал газету.
— Ты делаешь поразительные интеллектуальные успехи, Энтони, — заметил Том шелковым голосом. — Выучил фразу со слов Мальси или Гринни?
— Не смей называть меня Мальси! — с ненавистью воскликнул Нортон.
— Ты же зовешь меня Томми, так почему мне нельзя? — Том старался говорить, как можно более равнодушно, хотя нервы были напряжены до предела.
— Ты - грязнокровка, - сплюнул Нортон, видимо, не найдя других аргументов. — Знаешь, как чистокровные маги прогоняют таких, как ты? — Том с интересом посмотрел на него. - Serpensortia — воскликнул Мальсибер.
Раздался звук, похожий на выстрел. Из палочки Нортона вылетела длинная черная змея и, шлепнувшись на пол, с угрожающим шипением поползла по полу. Том улыбнулся.
— Привет, — спокойно сказал он.
Толстая змея послушно свилась в кольцо, точно пустой садовый шланг, и уставилась неподвижным взглядом на Тома.
— Повелитель? — прошипела она.
— Спокойно, друг, — Том встал с кровати и улыбнулся, глядя на потрясенные лица соседей. Протянув руку, он погладил гадюку по головке. - Неплохо бы пугнуть этого гаденыша, — Том указал на Мальсибера.
Змея покорно развернулась и поползла к Нортону. Раздался визг. Мальсибер забился с ногами в угол кровати и судорожно обнял колени. Гадюка тянула головку к его постели.
— Боишься моих черных друзей, Нортон? — усмехнулся Том, подойдя к его кровати. В зеленоватой полумгле его длинная фигура была похожа на призрака. — Только посмей обозвать меня еще раз грязнокровкой!
— Уж-ж-ж-алить его, Повелитель? — послышалось низкое шипение.
— Не стоит, — прошипел Том. — Ползи лучше в подземелья, друг.
Черные кольца покорно поползли к двери. Мальсибер продолжал что-то лепетать. Том презрительно усмехнулся и, развернувшись, пошел к выходу. Потрясенные Лестрейндж, Блэк и Крэбб расступались, словно по спальне шел прокаженный.
Том не заметил, как вышел в пустую гостиную. В голове мутилось. Том понял, что не сможет вернуться в спальню. Оглянувшись, он залез с ногами в большое кресло у камина.
Дата: Воскресенье, 14.12.2014, 00:04 | Сообщение # 32
Второкурсник
Статус: Offline
Группа: Всезнайка
На сайте с: 30.03.2012
Сообщений:120
Глава 11. Последний враг
Том вздрогнул и пощупал мягкую кожаную ручку. Ноги затекли, а шею саднила легкая боль. Каминные часы показывали половину пятого: он проспал в кресле почти всю ночь. Том вспомнил прошлый вечер и почувствовал, что его нервы натянулись до предела.
Круглая гостиная, окруженная силуэтами змей, переливалась тусклым зеленым светом. Темные окна отражали мутные блики озерной воды. Было раннее утро первого ноября. Том решил почитать перед завтраком. Порывшись в портфеле, он с огорчением заметил, что там лежали только несколько прочитанных книг. Оставалась библиотека, до открытия которой было около часа. Через десять минут мальчик брел по пустым коридорам, любуясь аркадами и портиками.
В шесть часов Том вошел в библиотечный зал. Полукруглые окна были мокрыми от водяных разводов. На стеллажах стояло множество книг, однако Том сразу выделил толстый том в коричневом кожаном переплете. В центре позолоченными буквами было выведено название «Основание Хогвартса». Это было интересно. Том схватил книгу. В конце шли сведения об основателях, и он открыл раздел о Салазаре Слизерине. На большом листе пергамента был портрет лысого старца с морщинистым лбом и сине-зелеными глазами. Ниже золотой вязью был выведен текст:
Салазар Слизерин — один из четырёх основателей школы чародейства и волшебства Хогвартс. Слизерин родился в начале Х века в болотистых местах Уэльса. В совершенстве владел легилеменцией и был известен как ярый борец за чистоту крови Волшебного сообщества. Ценил в учениках целеустремленность, амбициозность и чистоту крови. Салазар Слизерин умел говорить на парселтанге, и эта способность передавалась его потомкам.
Одна фраза застыла перед глазами Тома, так что у мальчика перехватило дыхание. Неуверенный, что понял её правильно, он перечитал ещё раз.
Приметной чертой Салазара Слизерина была леворукость. Слизерин остается единственным известным левшой среди британских магов.
Так вот почему всех так волновала его леворукость! Том задумчиво посмотрел на парящую над ним свечу. Сходство со Слизерином было поразительным: оба были левшами, оба знали змеиный язык, оба не любили маглов… Что если Салазар Слизерин был его предком?
— Привет, — раздался сверху мягкий женский голос.
— Доброе утро, Елена… — рассеянно кивнул Том. Он взял с собой книгу и вышел в длинный полутемный коридор с движущимися картинами. Призрак Райвенкло последовал за ним. Тому казалось, что даже на лету Серая Дама таинственно шуршит призрачной мантией.
— У тебя вчера был день рождения? — Риддл удивленно посмотрел на Елену, остановившись возле маленькой лестницы, ведущей в нижнюю галерею. — Кровавый Барон рассказал мне, что утром ты зажег двенадцать свечей.
— А, нет, — Том не сразу понял, о чем идет речь. Вчерашний день казался настолько длинным, что с того момента, казалось, прошла вечность. — Это день рождения моей знакомой. Она умерла, — грустно улыбнулся он.
— Мне жаль, — Елена сделала разворот между стеной и потемневшими от времени каменными перилами.
— Скажите, — Том нервно потеребил значок змеи. — Умирать — это страшно?
— Умирать? — Елена нахмурилась. — Я не знаю. Я никогда не умирала. Призраки, дружок, побоялись умереть. Мы застряли между жизнью и смертью.
Значит, умирать совсем не обязательно… Перед глазами поплыло восковое личико Лесли на гробовой подушке. Тома передернуло. Определенно, он предпочел бы стать призраком, чем лежать в деревянном ящике среди похоронной хвои. Елена, словно поняв его состояние, застыла возле гипсового портика.
— Вчера все были так взволнованны, — Том попытался сменить тему и посмотрел на лестницу, ведущую в коридор перед Большим залом.
— Не удивительно, — пожала плечами Елена. — Слухи о приходе Темного Мастера будоражат волшебников.
— Гриндевальда? — переспросил Том.
— Едва ли, — Серая Дама говорила с легкими волнением. — Гриндевальд — нынешний величайший темный маг. А Темный Мастер — будущий темный волшебник, который, по слухам, должен превзойти самого Геллерта… Это, конечно, сказки, но ходили слухи, что его явление должно было произойти в Хэллоуин.
Том не сразу понял смысл сказанного, а когда до него дошло, книга выпала из рук.
— Темный Мастер может явиться сегодня? — выдохнул он. Елена кивнула. Том побледнел, подхватил книгу, и помчался в Большой зал. Призраки пролетали над мраморной лестницей, и Том, не замечая их, задевал развевающейся мантией блестящие перила.
* * *
Друэлла Розье, как и Том, вставала рано. В начале восьмого она сидела в Большом зале, делая пометки на пергаменте. Когда Риддл вошел, девочка с любопытством посмотрела на него. Том, однако, был слишком взволнован. Он быстро сел за стол и рассеянно посмотрел по сторонам. Дождь прекратился, но потолок затягивали низкие снеговые тучи.
— Том, — Друэлла потянула приятеля за рукав. — Это невероятно…
— Думаешь? — Том непроизвольно дернулся. Перед глазами стоял портрет Слизерина и образ летящей Серой Дамы. Несмотря на утро, в зале стоял сумрак и его, как и вечером, озарял отсвет множества свечей и факелов.
— Ты еще спрашиваешь? Том, да очнись: шестьдесят пять баллов! Гриффиндорская заучка МакГонагалл сойдет с ума от зависти! Она, говорят, в прошлом году набрала тридцать два балла, — ярко-зеленые глаза Друэллы светились от восторга.
— Даже так... — прошептал Том, с облегчением понимая, что Друэлла болтает об учебе. Он посмотрел на красный стол, зная, о ком идет речь. Второкурсница Минерва МакГонагалл считалась лучшей ученицей Гриффиндора. Том сразу заметил ее фигуру в очках с волосами, уложенными в короткий хвостик.
— Одеться нормально не может, — хмыкнула Друэлла. Том посмотрел на дешевую мантию Минервы и почувствовал к ней симпатию. Девочка, поймав пристальный взгляд слизеринца, нахмурилась. Риддл послал ей насмешливую улыбку: все сочувствие к гриффиндорке сразу исчезло.
— Привет, Том,— подбежавший Рэндальф казался смущенным. — Вот ты где... Мы с Альфом было забеспокоились, куда ты исчез на всю ночь.
— С каких пор Блэк обеспокоен моей судьбой? — буркнул Том, отпивая яблочный сок. Альфард с каменным лицом проследовал к Лукреции и ее кузине — третьекурснице Вальбурге Блэк. Том не переставал удивляться, глядя на бесстрастное лицо Альфарда. Что бы ни случилось, оно оставалось неподвижным: только по блеску серых глаз можно было предположить, о чем думает мальчик. «Будет ли оно таким же холодным, если Блэку всыпать полсотни розог с соляным раствором?» — усмехнулся про себя Том.
— Том, — раздался шепот Рэндальфа. — Ты понимаешь, что это невероятно? Такого нет даже у Блэков, — покачал он головой.
— Нет чего? — Друэлла бросила на Лестрейнджа любопытный взгляд. Она только что послала гриффиндорцам бумажного голубя с язвительным замечанием по поводу успехов Тома и Минервы.
— Том — змееуст, — прошептал Рэндальф.
— Шутишь? — Брови Друэллы подпрыгнули от изумления вверх. Некоторые слизеринцы бросили на них любопытные взгляды, и Том молил небо, чтобы они не услышали их разговор.
— Ничего подобного. Вчера Том, представь, натравил змею на Мальсибера.
— Я натравил? — с негодованием воскликнул Риддл.
— Ну хорошо, хорошо… Нортон бросил в него змеей, а Том велел ей напасть на Нортона.— К неудовольствию Тома подошедшая Араминта прислушивалась к их разговору, хлопая темно-синими глазами с длинными ресницами. — Нортона всю ночь била лихорадка. Так и просидел до утра на кровати, закутавшись одеялом.
— Том… — Араминта казалась совершенно белой. — Знаешь, со змеями умели говорить только….
— Потомки Слизерина? — хмыкнул Риддл. Крэбб и Мальсибер вышли к завтраку и сели за край стола. Нортон был бледен, и его остроносое лицо осунулось. Поймав взгляд Тома, он поскорее опустил глаза.
— Ты знаешь? — Друэлла вопросительно посмотрела на него. — Это очень странно, Том. Такой дар.
— Да тише вы, — шикнул Том, глядя, как по залу идет Дамблдор. Профессор обернулся и наградил Тома внимательным взглядом. Мальчика не покидало ощущение, будто он знает о произошедшем.
— Ну почему он на меня так смотрит! — взорвался Том. Араминта дернулась, едва не пролив на скатерть вишневое варенье. — Что я, в полоску или в крапинку? Или у меня из ушей паста торчит?
— Ой, Том… — пробормотала Друэлла, — не обращай внимание. Он просто не любит слизеринцев, и все.
— Может быть… — пробормотал Том. Он посмотрел на зеленые бархатные вымпелы с эмблемами змей. Золотые кубки сверкали в сумрачном отсвете факелов. Том в сотый раз спрашивал себя, за что его не любит Дамблдор, но не мог найти ответа.
* * *
Послонявшись час по коридору, Том пошел на травологию. Сегодня был практический урок в теплицах: профессор Бири показывал ученикам королевские мухоморы. Дети с восторгом смотрели, как эти забавные создания, разговаривая друг с другом, низко кланялись и снимали шляпки. Том сидел рядом с группой райвенкловок, состоящей из Миранды Литтлтон, Джулии Кэмпбэлл и Салли Купер, которые потихоньку посмеивались над ним. Причем если Миранда вела себя тихо, то Джулия и Салли с лихвой восполняли отсутствие ее энтузиазма, мстя за издевательства Нортона Мальсибера. В любом случае, они настолько достали Тома, что он с трудом сдерживался, чтобы не выхватить палочку. Когда прозвенел звонок, Миранда уронила пергамент, и Риддл впопыхах помог ей его поднять.
— Ой, Том, спасибо, — смущенно заулыбалась девочка. На уроках она всегда одевала большие очки, и ее серые глаза сияли из-под стекол. Эмилия Гринграсс что-то прошептала Мальсиберу с Крэббом, и они прыснули со смеха. Том с ненавистью уставился на неразлучную тройку.
На истории волшебства призрачный профессор Бинс рассказывал о зарождении в седьмом веке Темного сообщества. Большинство слизеринцев дремали: только Том и Друэлла конспектировали лекцию. Из объяснений профессора выходило, что у темных сил есть иерархия. Том, однако, чувствовал, будто призрак не договаривает что-то важное.
— Интересный был урок, грязно… кхмм… Томми, — злобно пробормотал Нортон, при выходе из класса.
— Тебе-то что, Мальси? — презрительно фыркнул Том.
— Повежливее, грязно… — хмыкнул тот, но осекся.
— Ты, кажется, забыл моих маленьких черных друзей, Мальси? — Том ехидно поднял брови. — Я могу позвать их снова. — Мальсибер с ненавистью посмотрел на него. Том хмыкнул и пошел в Северную башню.
Урок трансфигурации не обещал сюрпризов. После переклички профессор Дамблдор объяснял заклинание "Vera Vertum". Поставив на стол вазу, он мгновенно превратил ее в большую крысу. Эмилия с криком сбросила маленькие лакированные туфли и залезла на парту, опрокинув чернильницу на Сьюзан Пак. Том с презрением посмотрел на обеих. Профессор Дамблдор взмахом палочки очистил одежду Сьюзан и обул Эмилию.
— Успокойтесь, крысы не так страшны, как кажутся, — доверчиво улыбнулся он, точно переполох позабавил его самого. — Превратить вазу в крысу сложно. Сначала, — прищурился профессор, — мы превратим ластик в слизня.
На партах появились серые стирательные резинки. Досчитав до трех, Том взмахнул палочкой и улыбнулся. Толстый слизень важно пополз по его парте, в то время Рэндальф под ехидные смешки Друэллы продолжал махать палочкой. Заметив слизня Тома, Дамблдор довольно кивнул:
— Мистер Риддл уже выполнил задание. Подумать только, всего за пару минут! Тренируемся, тренируемся… — бросил он остальным.
Том посмотрел в окно. Низкое свинцовое небо казалось совершенно зимним. Начал падать первый снег, и беспорядочное кружение снежных хлопьев белой стеной заслонило школьный двор, лишив Тома возможности смотреть на происходящее за окном.
— Профессор… — раздался в тишине голос Сьюзен. — Это правда, что фениксы бессмертны… сэр?
— И да, и нет, мисс Пак, — серая мантия профессора описала полукруг. — Фениксы не умирают сами: они сгорают и возрождаются из пепла, хотя их можно убить. И все-таки, — улыбнулся он, — даже это полубессмертие часто заставляет их страдать.
— Страдать? — удивилась Друэлла. Профессор взмахом палочки зажег свечи.
— Для таких юных умов, как ваши, это трудно понять, — вздохнул Дамблдор. — Но, поверьте, смерть не самое страшное, что может произойти с нами.
Том вздрогнул. Перед глазами встало видение приютского зала с закрытыми черным крепом люстрами и цветами. Лесли лежала в гробу, и ее личико с заостренным носом стало восковым. Том вспомнил, как двигались ее пальчики, рисуя круги на открытках, как легко она подпрыгивала при выходе из класса.
— Что может быть хуже смерти, сэр? — задумчиво спросил Том, глядя на порхание снежинок.
— Вы ошибаетесь, Том, — Профессор смерил его внимательным взглядом. — Существуют формы жизни, которые, поверьте, просто ужасны.
— Но ведь все-таки жизни, профессор? — спросил Том. Сзади послышались смешки Нортона и Эмилии. Том, однако, был слишком взволнован, чтобы обратить на них внимание.
— Не каждая форма жизни достойна продолжения, Том. — Дамблдор говорил спокойно, но его голос приобрел оттенок стали. Веселые искорки исчезли из глаз, и он пристально, с недоверием смотрел на ученика. — Надеюсь, вы понимаете, что смерть лучше некоторых поступков?
— Да… — Том поежился под строгим взором Дамблдора. Во взгляде профессора было что-то такое, отчего ему хотелось бежать в подземелья.
— Я рад, — кивнул Дамблдор, буравя мальчика взглядом. Он говорил спокойно, но Том предпочел, чтобы профессор кричал. — Обдумайте на досуге это, мистер Риддл. Пока Вы не поймете, что смерть — не самое страшное в жизни, Вы, боюсь, не сможете стать хорошим волшебником.
Урок закончился, и Дамблдор, взяв вазу, отправился к выходу. Том не смотрел на него. Он выскочил в вестибюль и уселся на мраморные ступени, все еще тяжело дыша. Только что его лицо пылало, а теперь побледнело, и глаза стали как бирюзовые блюдца. Почему профессор трансфигурации всегда хотел сказать ему что-то обидное? У горла стоял солоноватый ком, и Том с силой сжимал кулаки.
Прошло полчаса прежде, чем он встал, поднялся по лестнице и подошел к окну. Снегопад усилился, превращаясь в мокрую метель. Редкая разноцветная листва удивительно смотрелась под липкой снежной коркой. Том посмотрел на бесконечные тучи и вздрогнул: небо было таким же, как в тот день, когда они с Лесли стояли у подоконника.
* * *
За обедом Том пребывал в плохом настроении, то и дело поглядывая на учительский стол. Профессор Дамблдор беседовал с Диппетом, но иногда бросал тревожные взгляды на зал. Том готов был поклясться, что профессор смотрел на него. Друэлла, Сьюзен и Рэндальф обсуждали вчерашнее поражение «Пушек Педдл» и, казалось, забыли о нем. Есть не хотелось, и Том с волнением взял газету.
В «Пророке» рассказывалось о Рейхе Гриндевальда. «Высшие неизвестные» создали в Германии и Австрии специальные лагеря, где проводили обряды темной магии. В одних маглам уродовали руки и ноги, в других — выкачивали кровь для зелий. Ослабевших маглов травили газами и затем сжигали в крематориях. Том вспомнил слова Серой Дамы и почувствовал, как к сердцу подкрадывается страх.
Урок зельеварения прошел весело. Профессор Слагхорн, улыбаясь, рассказывал ученикам, как сварить веселящее зелье. Том давно знал рецепт, и через полчаса желтое зелье искрилось в его котле. Зато гриффиндорцы на этот раз взяли реванш за издевки Эмилии Гринграсс: окунув перчатку в котел, Линн Пнетти брызнула в Сьюзен Пак. Рука девочки покрылась пятнами, и Слагхорн, под хохот гриффиндорцев, снял с их колледжа десять балов. Едва прозвенел звонок, как Том помчался в Зал Славы.
— Том, ты здесь! — услышал он звонкий голос при входе.
— Я... — Том посмотрел вверх, ожидая увидеть Серую Даму, и тут же поморщился: в зал ворвалась Араминта. Девочка, видимо, долго бежала, и ее темно-синий бант забавно съехал в сторону. — Что-то случилось, Бурке? — снисходительно спросил он.
— Том, идем на улицу... — Девочка схватила край его мантии.— Все наши уже там! Ты посмотри, что творится! — Она указала на окно и подпрыгнула от удовольствия. Том никогда не думал, что снегопад может приносить такую радость. Непонятно почему ему захотелось выйти на улицу вместе со всеми.
— Ладно… Я сейчас… — улыбнулся Том и вприпрыжку помчался за плащом.
Вокруг школы творилось невообразимое. Ученики с первого по шестой курс набирали полные горсти снега, лепили снежки и швырялись ими друг в друга. Многие вывалялись в снегу с головы до ног, раскрасневшись и раззадорившись. Том нисколько не удивился, увидев, что профессора Слагхорн, Дамблдор и Бири тоже увлечены этой шумной потасовкой, но он был поражён, когда увидел, что невозмутимый и сдержанный профессор Раджан бросается снежками не хуже любого ученика. Том и не заметил, как снежный шар ударил по плечу. Он фыркнул и обернулся. Дженни Сполдинг и Линн Пинетти запустили в него снежок.
Том не стал кидаться снежками, а, налепив шаров, с помощью левитации направил их в гриффиндорцев. Снежные комья, которые теперь стали снежными бомбами, взорвались, осыпав всех хлопьями снега. Вскоре многие ученики стали тыкать палочками в снежки, и осыпать ими по нескольку противников. Том погнался за гриффиндоркой Моной МакКейб, с визгом побежавшей к еще не замерзшему Черному озеру. На помощь подруге прибежал Игнотус Пруэтт, и Том стал обсыпать их облаками снежной пудры. Впервые после смерти Лесли он чувствовал необычайную легкость. Ему не хотелось думать ни о чем, а просто играть, валяться в снегу и смеяться.
Но, к сожалению, всему приходит конец.
Внезапно из Запретного леса раздался хлопок. Небо озарили три зеленые полосы. Все стихли. Сверкнув, они слились в гигантский светящийся купол. На заснеженную опушку вышла странная фигура в черном балахоне.
— Я говорю вам, что Мастер приходит! — кричал человек. — Темный Мастер близок! Последний же враг истребится — смерть!
Дети со страхом разбегались. Старшекурсники расталкивали малышей. Том понимал, что это опасно, но не мог оторвать взгляд от колдуна. Навстречу полоумному пробирались Слагхорн и Дамблдор. Неожиданно одна из девочек поскользнулась, и безумец нацелил на нее палочку.
— Темная эра наступает! — В мутных бликах метели его черный балахон напоминал летучую мышь. —Не будет пощады ни грязнокровкам, ни предателям крови! Глядите сюда: Аvada Kedavra! — крикнул он, направив палочку на девочку.
Зеленый луч ослепил Тома. Остатками сознания он увидел, как Слагхорн выкрикнул заклинание «Stupefy». Человек в черном упал без сознания.
— Скорее, скорее, — кричал Дамблдор, поворачивая тело девочки.
Раздался крик. Том все еще непонимающе смотрел перед собой. Ученики сбегались к телу. Профессора трясли девочку, но ничего не происходило. Шея и руки безвольно висели. Тело Линн Пинетти стало холодеющим трупом.
Дата: Воскресенье, 14.12.2014, 00:14 | Сообщение # 33
атипичная вейла
Статус: Offline
Группа: Администраторы
На сайте с: 16.01.2012
Сообщений:6492
ЦитатаKorell ()
из моего фика примеры "шершавого языка плаката".
Это было об эпохе в целом, а не шпилька фику))) рассматривайте как согласительство.
ЦитатаKorell ()
Плакаты, кстати, создавал и Маяковский)
"Шершавый язык плаката" - им и сказано, нет? А ведь какая метафора!
ЦитатаKorell ()
Яркие камзолы ... Яркие мундиры
Вот оно что. Вы про мужскую одежду, а я про женскую. Вообще-то, определение "варварская пышность" в литературе то и дело попадается. То есть, вывод: яркость существовала, но хорошим тоном не считалась, как и всякая демонстративность. Речь о гражданской одежде, не о военной форме. Мудрость малоприятна для ее обладателя. (И.Ефремов, "Таис Афинская")
Дата: Воскресенье, 14.12.2014, 00:34 | Сообщение # 34
Второкурсник
Статус: Offline
Группа: Всезнайка
На сайте с: 30.03.2012
Сообщений:120
ЦитатаПолынь ()
"Шершавый язык плаката" - им и сказано, нет? А ведь какая метафора!
Метафора отличная. Но когда теперь будут ее склонять в "шершавый образ афиши", то это, думаю, уже пошлость и второй сорт. Уж лучше хороший газетный репортаж, чем такая пошлость.
Цитата
определение "варварская пышность" в литературе то и дело попадается. То есть, вывод: яркость существовала, но хорошим тоном не считалась, как и всякая демонстративность.
Опять-таки: все сложнее. Если помните, Набоков немало размышлял о том, что в начале 19 века мужчина был одет, как яркий кавалерист, а в конце 19 века - как похоронный агент.
Дата: Понедельник, 15.12.2014, 01:27 | Сообщение # 35
Второкурсник
Статус: Offline
Группа: Всезнайка
На сайте с: 30.03.2012
Сообщений:120
Глава 12. Каминное пламя
Весь следующий месяц Хогвартс был словно погребен под траурной пеленой. Похороны Линн Пинетти, которые директор Диппет превратил в давящий церемониал, заставили забыть о веселье. Том снова пережил траурные церемонии: прощание в Большом Зале, длинную речь директора Диппета, обряд кремации в зеленом огне и возведение гробницы на кладбище Хогсмида. Тома бил озноб: всю ночь он проворочался без сна, мечтая о теплой грелке. Квиддичные матчи были отменены, а походы в Запретный лес и предгорье теперь карались карцером.
То ли из-за общей мрачной атмосферы, то ли из-за своих кошмаров, Том с головой погрузился в учебу. Ежедневно он изучал кучу дополнительной литературы , так что на уроках неизменно получал высшие баллы. Ему хватало пяти часов сна, и вечерами он мог подолгу сидеть в библиотеке, тренироваться в заклинаниях или читать в гостиной. Со стороны казалось, что его мучает затаенная печаль. Рэндальф, Друэлла и Араминта по-прежнему оставались его единственными приятелями, хотя считали компанию Тома слишком скучной. Это, впрочем, не мешало всем троим регулярно просить у Риддла списать домашние задания. Том не отказывал им: лишние сторонники на Слизерине никогда не повредят. И все же, наблюдая, как эти трое жадно читают его свитки, мальчик чувствовал отвращение: списывать чужую работу казалось ему верхом унижения.
Отдаляясь от одноклассников, Том гораздо больше интересовался жизнью призраков. Ему нравилось смотреть, как эти создания легко проходят свозь каменные стены с подтеками и плывут по коридору, то ускоряя, то замедляя полет. Тому было также интересно, каким образом они сумели избежать смерти, оставшись, в отличие от Лесли и Линн, в мире живых. Фактически он видел гораздо больше привидений, чем кто-либо. Даже сэр Николас де Мимси Дельфингтон, капризный призрак Гриффиндора, иногда кивал Тому при встрече. Любимым призраком Тома был, однако, не Кровавый Барон, а Серая Дама. Том любил расспрашивать Елену о стародавних временах и слушать в ответ ее тихий переливчатый голос. В свободное время он часто бродил по коридорам башен в поисках призрака Райвенкло.
Человек в черном был настолько слаб, что умер на следующий день. Тому, однако, не давали покоя его слова «Последний же враг истребится — смерть»: ведь эту надпись Том видел в пещере. Это наверняка было как-то связано с защитой от темных искусств, а, возможно, и с самой темной магией. Обычно Тома легко можно было найти в библиотеке с огромной кипой книг, листающего оглавления в поиске слов «ВРАГ» и «СМЕРТЬ». Но проведя бессчетное количество времени за чтением, Том так и не смог найти ничего подходящего ни в одной книге.
* * *
Декабрь укутал Хогвартс пушистым снежным одеялом. Черное озеро покрылось зеркалом льда. В середине месяца пошли снежные бури. После одной из таких бурь совы несколько дней не могли доставить почту, и хранитель ключей Огг отогревал их в своей хижине.
Последний понедельник перед Рождественскими каникулами пришелся на девятнадцатое декабря. Накануне Тому вновь приснился жуткий сон, только теперь змееподобное лицо превратилось в его отражение с красными глазами. Том одернул полог и, дрожа от страха, вышел в полутемную гостиную. Была половина шестого - слишком раннее время для завтрака. Мальчик сел на диван и, ежась от прохлады, посмотрел в зеркало, где мелькнуло странное отражение. На мгновение Том испугался, что сейчас он снова увидит лицо с красными глазами. Но это, по-видимому, был всего лишь дух зеркала, пославший ему приветствие.
Прошло, должно быть, полчаса, прежде чем Том заметил рядом с креслом черные туфли на каблуках. Это, несомненно, были туфли Лукреции Блэк. Вчера кто-то из родственников подарил ей на день рождения белые лодочки, и слизеринка демонстрировала их подругам. Похоже, что черные форменные туфли она оставила возле кресла. Это был отличный шанс.
— Vera Vertum, — прошептал Том, направив палочку на карандаш. Через минуту на ковре лежала длинная черная пиявка. Применив левитацию, мальчик забросил ее в острый нос туфли.
Убрав палочку, Том пошел на завтрак. В подземельях стало холодно, и в коридорах изо рта валил пар. Том поднялся по лестнице, прошел Малую галерею, но задержался возле учительской. За приоткрытой дверью кто-то разговаривал. Том знал, что подслушивать нехорошо, но не смог преодолеть любопытства.
— … Тёмное сообщество становятся всё активнее, — говорил Дамблдор. — По всей Британии появляются послания: «Темный Мастер приходит» и «Последний же враг истребится — смерть»….
— Вы придаете этому слишком большое значение, Альбус, — заметила профессор Мэррифот. — Я до сих пор удивляюсь, как Вы с таким умом и талантом можете верить в какие-то темные суеверия.
— Разве Вы, Галатея, еще не убедились, что почти все суеверия говорят правду? — мягко спросил Дамблдор.
— «Последний же враг истребится — смерть», — задумчиво сказал профессор Бири. — Хотел бы я знать, какое отношение имеет эта фраза к Темному Мастеру.
— Думаю, речь все же идет о Гриндевальде, — вставила реплику Мэррифот.
— Возможно. — Голос Дамблдора звучал спокойно, но Том был уверен, что он волнуется. — Не забудем, что начинается зимнее солнцестояние, а в это время обычно открывается новый круг борьбы Света и Тьмы. - Том почувствовал, как подкашиваются ноги и, дрожа, пошел на завтрак.
Большой зал готовился к празднику. По стенам были развешаны гирлянды из падуба и омелы, по бокам стояли Рождественские ели — одни поблескивали крохотными сосульками, другие сияли сотнями свечей. Профессор Раджан держал в руках волшебную палочку, из которой появлялись серебряные шары с движущимися рисунками зимнего леса. Повинуясь учителю, они всплывали вверх и оседали на колючих ветках. Любопытная Дженни Сполдинг подпрыгивала, чтобы рассмотреть игрушки. Проносившиеся мимо привидения болтали о том, что в рождественскую ночь потолок будет расцвечен северным сиянием.
— Где ты был? — прошептала Друэлла, едва Том присел и подвинул тыквенный сок. — Вечером профессор Раджан будет вешать гирлянды!
— Действительно? — пробормотал Том, думая о беседе в учительской. Только сейчас он заметил, что вошедший профессор Дамблдор смотрит на него как-то странно, со смесью беспокойства и подозрения. Том слабо улыбнулся и принялся за бутерброд, чувствуя себя ещё хуже.
— Жаль, что я не останусь в школе, — вздохнула девочка. — Эй, Том, — дернула она его за рукав, — что с тобой?
— Мне приснился дурной сон и только, — пробормотал Том. Он выглядел растерянным и бледным, но не мог ничего с собой поделать. Профессор Дамблдор продолжал прожигать его долгим проницательным взглядом. Том старался не обращать на это внимание, он не мог удержаться от размышлений. Может, профессор испытывает к нему неприязнь, или с ним действительно творится что-то неладное? Что вообще такого особенного в том, что ему снятся кошмары?
— Ой… что творится в гостиной, — Том вздрогнул, услышав мягкий голос Араминты. — Лу рыдает: какой-то мерзавец подбросил ей пиявку в туфлю!
Том посмотрел на дверь. В Большой зал вошли Альфард и Лукреция Блэк. Мальчик поддерживал кузину за руку. Девочка продолжала всхлипывать, и ее длинные золотистые волосы беспорядочно растрепались по плечам.
— Это не ты? — шепнул Рэндальф. Истерика Лукреции его забавляла.
— Я же не единственный враг, которого эта мерзавка умудрилась нажить, — равнодушно пожал плечами Том.
Сердце сильно стучало, и Том изо всех сил старался сохранить спокойствие. Взглянув на дрожащую Лукрецию, он на мгновение почувствовал жалость, но тотчас ущипнул себя: ее слезы означали полную капитуляцию.
* * *
Накануне каникул уроки проходили сумбурно. Большинство учеников шептались о предстоящем Рождестве, рисовали или просто смотрели в окно. Многим хотелось бросить все и бежать на улицу, играть в снежки или лепить снеговиков. Профессор Раджан приложил немало усилий, чтобы заставить детей слушать объяснения. До конца урока они отрабатывали заклинание освещения, и Том с улыбкой смотрел, как рыжая хаффлапаффка Элла Боунс путала его с заклинанием искр.
На трансфигурации был обычный практический урок. Профессор Дамблдор объявил, что сегодня они переходят к групповой трансфигурации. Раздав каждому по три пуговицы от пальто, он попросил превратить их в жуков. Том сделал все с первого раза, и Дамблдор поставил его в пример остальным.
— Должен сказать, что я доволен Вашими успехами, Том, — улыбнулся профессор трансфигурации, когда другие ученики вышли из класса. — Со следующего полугодия переведу Вас на индивидуальный план.
— Спасибо, сэр… — Риддл нерешительно улыбнулся, но радостное выражение спало с его лица, когда он заметил, что профессор не улыбался ему в ответ. Дамблдор смотрел на него изучающим, пристальным взглядом, который мальчика всегда смущал.
— У меня одна просьба, Том, — заметил он, словно о чем-то размышляя. — Думаю, Вам не следует бродить рано утром одному по Хогвартсу.
— Я не… — замялся Том.
— Хорошо, идите, — кивнул Дамблдор. Том повиновался, всю дорогу пытаясь понять, почему учитель трансфигурации испытывает к нему неприязнь. Он несомненно знал о том, что мальчик подслушал разговор в учительской, и был этим недоволен.
Урок защиты от темных искусств оказался интересным. Профессор Мэррифот рассказывала о тихомолах — бледных рогатых демонах озер, рисунки которых привели в ужас Араминту Бурке. Зато Мальсибер и Крэбб вместо материала слушали Эмилию Гринграсс, которая, как обычно, рассказывала небылицы — на этот раз о том, как однажды запрягла в повозку тройку тихомолов и, погоняя их, каталась по озеру. Профессор Мэррифот сняла со Слизерина десять баллов.
Том посмотрел в окно. Низкое небо было совершенно серым. Опять пошел снег, и колючие снежинки медленно падали на обледеневшие парапеты базальтовых башен. Подложив ладонь под щеку, Том задумчиво смотрел, как тролль Огг тащит огромную пихту.
— Профессор, — Том с волнением поднял руку. — Скажите, пожалуйста... — продолжал он, заметив одобрительный кивок профессора Мэррифот. — А почему именно в германских землях так много темных волшебников?
Скрип гусиных перьев прекратился. Слизеринцы как по команде повернулись к Тому. Араминта вскрикнула. Седые брови профессора Мэррифот поползли вверх.
— Ну что же... — она обвела класс с легким изумлением. — Мистер Риддл прав. Как вы знаете, — заметила профессор Мэррифот, расхаживая по классу, — мы периодически проводим турнир трех волшебников: состязания юных магов из Хогвартса, французской школы Шармбатон и русской школы Дурмстранг. Но мы никогда не звали и не позовем на турнир немецких магов.
— Темные маги жестоки и бесчеловечны. И все же, — заметила профессор Мэррифот, — они убивают по каким-то причинам. Редкие темные маги убивают и мучают людей просто так — из научного интереса. Только немецкие волшебники мнят, — ее мантия описала полукруг, — что им это дозволено. Они считают, что наука выше морали, она стоит…
— По ту сторону добра и зла, — задумчиво прошептал Том.
Профессор Мэррифот была, казалось, потрясена: — Да… совершенно верно… — пробормотала она. — Где Вы узнали об этом, Том?
— Я… — Том испуганно обвел глазами притихший класс. — Я читал эту фразу на обложке одной из книг немецкого философа Фридриха Ницше.
— Ах, да, — кивнула Галатея Мэррифот. — Учитель Гриндевальда, темный волшебник Фридрих Ницше. В конце концов, он сошел с ума от занятий черной магией. — При этих словах Том почувствовал странное волнение. — Он написал несколько книг, доказывающих ничтожество маглов и превосходство волшебников, которых он ради соблюдения Статута секретности называл «сверхлюдьми».
Сухая колючая метель усилилась. Прозвенел звонок, и Мэррифот, кивнув, послала Тому улыбку. Одноклассники побежали на обед, но Том не заметил этого. В голове царила неразбериха. Высокий надменный голос шептал, что немецкие волшебники правы. Другой голосок — тихий и детский — говорил, что все это омерзительно.
«Подумай об этом логически, — насмешливо прошептал холодный голос. — Разве маг должен оправдываться перед такой мразью, как Патрик или Бренда? Можно ли их вообще считать людьми в нашем понимании?»
Том на мгновение остановился, пораженный своей мысли. На какой-то миг он согласился с голосом, но затем, покачав головой, побежал по мраморной лестнице.
Его ожидало разочарование: у подоконника, где он обычно сидел на переменах, стояла с листом ватмана Миранда Литтлтон. Девочка, как обычно, была не в форменной мантии, а в темном жакете из тонкой кожи. Том скривился, глядя, как райвенкловка заняла его подоконник, но, посмотрев, на ватман, вскрикнул от изумления. Падающие снежинки казались настолько настоящими, что Том не мог отличить, смотрит ли он в окно или на рисунок.
— Невероятно... — прошептал он, глядя на порхание белых точек.
— Понравилось? — девочка вздрогнула, точно выйдя из забытья.
— Они... Как настоящие... — пробормотал Том. Пепельное небо с обложным снегом было настолько схожим с картинкой, что Тому показалось, будто он оказался между двух зеркал.
— Спасибо, Том... Я старалась, — смущенно улыбнулась Миранда.
Том еще раз посмотрел на рисунок. Ему почему-то хотелось смотреть на эти снежинки снова и снова. Неожиданно улыбнувшись, он побежал на обед.
* * *
Друэлла сказала правду: накануне ужина весь зал был украшен хвойными ветками, сосульками и шишками. По стенам между факелов были натянуты гирлянды с большими хрустальными цилиндрами, в каждом из которых сидела крошечная фея. Том сел с краю стола и стал рассматривать серебристо-зеленые вымпелы своего колледжа. Миранда вошла за несколько секунд до начала праздника, и Том был уверен, что она взглянула в его сторону, прежде чем сесть за свой стол. Едва позолоченные тарелки наполнились едой, как профессор Раджан послал в воздух столб серебристых искр. Каждая фея тотчас взмахнула палочкой и зажгла свой хрустальный домик.
— Через два дня начнутся каникулы, — провозгласил директор Диппет. — Большинство из вас разъедутся по домам. Но для тех, кто останется в школе, будет замечательный праздник.
Тома осенило, что учителя устраивают такой пышный праздник, дабы притупить воспоминания о гибели Линн Пинетти. Другие слизеринцы беззаботно болтали, но Том не спешил вступать в разговор. Он был слишком занят наблюдением за профессором Дамблдором. Преподаватель трансфигурации весело беседовал с долговязым профессором Бири, но то и дело его блестящие очки посматривали в ту сторону, где сидел Том, и тогда на его лице появлялось задумчивое выражение. Вообще-то Тому не слишком верилось, что Дамблдор так странно смотрит на него, потому что он подслушал утром разговор в учительской. Тогда почему же? От его взглядов у мальчика сразу пропал и без того плохой аппетит.
— Знаешь, Том, — шепнула Друэлла, когда они на перемене шли по коридору. — Извини, что вмешиваюсь, но мне не дает покоя твоя фамилия.
— С каких пор? — фыркнул Том, слушая мерный стук ее каблуков.
— "Риддл" означает загадка, — заметила Друэлла. — А ты левша и змееуст. Что, если родители спрятали тебя в приют и намеренно назвали «загадкой»?
Пораженный Том остановился у колонны. Накануне он посмотрел список школьных старост за последние полвека и нигде не нашел своей фамилии. Возможно, Друэлла была права… Том вздрогнул и поплелся за ней. На лестнице он увидел Кровавого Барона, увлеченного разговором с полтергейстом Пивзом, который раскланивался и бормотал что-то масляным голосом. Мальчик вздрогнул и отвернулся: стоило Барону кашлянуть, как из его перерезанного горла выливался целый литр призрачной крови. Том не хотел больше видеть это.
В гостиной, как обычно, стоял зеленоватый сумрак. Возле диванов и кресел мелькали силуэты слизеринцев. Ученики, похоже, решили устроить небольшой праздник в честь предстоящих каникул. Четвероклассники под аплодисменты раздавали бутылочки сливочного пива. Том, однако, не любил шумных праздников, а кроме того, его не покидало смутное ощущение тревоги. Устроившись в кресле, мальчик взмахом палочки зажег толстую белую свечу и уткнулся в библиотечную книгу. Он полностью погрузился в чтение и весь вечер не отрывал глаз от потрепанного фолианта.
Его отвлек бой часов. Была полночь. Том осмотрелся и понял, что праздник затянулся. Фигур в гостиной, впрочем, стало меньше. Только возле камина крутились Рэндальф и Араминта. Увлеченные какой-то игрой они, похоже, совсем забыли про отбой.
— Том, иди сюда! Господи, ты когда-нибудь занимаешься чем-то, кроме чтения? — капризно воскликнула Араминта. Том со вздохом отложил книгу и подошел к приятелям.
— Что здесь… — пробормотал он, но осекся. На боковой стороне камина малахитовыми камнями была выложена фигурка змеи.
— Видал? — заметил Лестрейндж. — Говорят, этот камин построил то ли сам Слизерин, то ли его потомок Гейнор Гонт.
— Скажи ей что-нибудь по-змеиному, — прошептала Араминта. Том посмотрел на нее со снисходительным любопытством. Но в синих глазах девочки было столько наивной мольбы, что он улыбнулся.
— Отойдите… — Тому показалось, будто фигура змеи шелохнулась. — Откройся, — прошипел он.
И тут произошло то, чего никто не ожидали. В гостиной стало темно. Пламя погасло. Араминта и еще несколько девочек истошно закричали. Единственным освещением стали огоньки на палочках, но вскоре они тоже потухли. Том с удивлением уставился на свою палочку, и затем стал рассматривать темную гостиную. Повернувшись к камину, он увидел, в чём дело, и не сдержал вздох изумления.
Пламя вспыхнуло снова, только теперь стало зеленого света. Едва оно осветило гостиную, как в камине раздался хлопок, и из него выскочило салатовое облако. С минуту оно повисело в воздухе, а затем, как в пещере, зашевелилось. Над каминной оправой ко всеобщему обозрению, вырисовывались огромные мерцающие зелёные буквы. Тому снова казалось, будто их выводит невидимая рука:
ПОСЛЕДНИЙ ЖЕ ВРАГ ИСТРЕБИТСЯ — СМЕРТЬ
Что-то прогрохотало, словно пушечный залп, и в гостиной снова зажёгся свет. Как только разгорелся камин и запылали факелы, надпись растаяла в клубах дыма.
Дата: Понедельник, 15.12.2014, 01:30 | Сообщение # 36
Второкурсник
Статус: Offline
Группа: Всезнайка
На сайте с: 30.03.2012
Сообщений:120
Глава 13. Книга и зеркало
Том с трудом открыл слипшиеся глаза. Голова ныла от боли. Перед ним, как из тумана, выплыли два ярко синих шарика. Чья-то рука нежно трясла его плечо.
— Том, очнись скорее. — Два шарика оказались глазами Араминты Бурке. Осмотревшись, Том понял, что уснул в кресле.— Сейчас придет Слагхорн.
— А Крэбб? — пробормотал Том, все еще борясь с остатками сна.
— Мадам Эльвира говорит, что ожоги сильные, — пробормотала Араминта.
Энтони Крэбб в самом деле находился недалеко от злополучного камина. Едва зеленая надпись растаяла, искры обожгли ему руку. Рэндальф и Араминта сразу отвели его к медсестре мадам Эльвире. После этого испуганные слизеринцы до четырех утра обсуждали случившееся, выдвигая самые невероятные догадки.
— Мистер Риддл, следуйте за мной, — в проходе показалась голова Слагхорна. — И Вы, мисс Бурке, — кивнул он.
— Карамельная гора, — сказал зельевар, когда они подошли к горгулье. Статуя отодвинулась, открывая проход. Винтовая лестница быстро вращалась по спирали пока они не подошли к тяжелой двери.
Кабинет директора оказался круглой комнатой с высоким потолком. Стены были увешаны портретами директоров и директрис, которые мирно дремали в красивых рамах. В центре стоял письменный стол на когтистых лапах.
— Директор, клянусь... Мы не виноваты! — воскликнула Араминта. Ее голос дрожал настолько, что она, казалось, была готова расплакаться.
— Успокойтесь, мисс Бурке. Никто Вас ни в чем не обвиняет, — сухо кашлянул Диппет. — Я только хочу, чтобы вы рассказали о вчерашних событиях.
— Понимаете, сэр, — начал Том и тут же осекся: в кабинет вошел Дамблдор.
— Продолжайте, — кивнул он, поправив треугольники очков.
Учитель трансфигурации улыбался, но его взгляд был колючим и жестким. Том поежился. Как и всегда, в присутствии Дамблдора его охватил безотчетный страх. В глазах профессора было что-то такое, от чего Том никогда не осмелился бы пойти ему наперекор. Торопливо и сбивчиво он описал вчерашние события, уставившись в пол, чтобы не видеть устремившихся на него взглядов, особенно голубых глаз профессора Дамблдора. Когда он дошел до вспышки зеленого пламени, профессор нахмурился.
— Вы уверены, что ничего не говорили, мистер Риддл? — спросил он.
— Нет, сэр, — испуганно пробормотал мальчик. Дамблдор пристально посмотрел на маленького волшебника. Возможно, это было паранойей, но Тому казалось, будто преподаватель трансфигурации знает, что произошло вчера в их гостиной.
— Хорошо, ступайте на завтрак, — слабым голосом сказал Диппет.
Профессор Слагхорн повел за собой плачущую Араминту. Том не стал завтракать, а выскочил в вестибюль и уселся на базальтовый подоконник. Сердце гулко стучало, и он в тишине чувствовал его удары. Наконец, в коридоре послышались шаги — преподаватель трансфигурации шел к Большому залу.
— Профессор... — крикнул Том. — Вы мне не верите, не так ли?
Дамблдор смерил мальчика внимательным взглядом. Затем неожиданно подошел к нему и положил руку на плечо.
— В Вашей истории, Том, нет недостатков, — спокойно сказал он. — Кроме одного: немыслимо, чтобы камин взорвался сам по себе.
— Но я... — прошептал Риддл.
— Том, поймите: я ни в чем Вас не обвиняю, — спокойно сказал Дамблдор. — Я только хочу, чтобы Вы были осторожнее.
— Это опасно, сэр? — спросил Том. Профессор привстал, явно намереваясь уйти, но при этих словах остановился и какое-то время молча смотрел на мальчика.
— Завтрак заканчивается, Том, — проговорил, наконец, Дамблдор. — Вам надо идти, чтобы не опоздать на травологию. Хорошего дня, — кивнул он и направился к выходу.
* * *
За обедом староста Хогвартса гриффиндорка Розамунд Дарнлей составляла списки учеников, остающихся на Рождественских каникулах в школе. Том записался в него одним из первых. В приюте Рождество всегда было ужасным. Самое лучшее из всех, что помнил Том, было, когда ему исполнилось восемь лет: тогда добрая медсестра Джейн купила ему немного соевых батончиков. Худший день в Хогвартсе был в сто раз приятнее лучшего дня в приюте.
Тому, кроме того, хотелось побольше узнать о "Темном Мастере". По серьезному голосу профессора Дамблдора он понял, что надпись над камином означала нечто очень важное, и умирал от желания узнать, что именно. В конце концов, именно эту фразу выкрикнул человек в черном, а темные волшебники посылали ее друг другу как свидетельство прихода своего мессии. При одной мысли об этом Тома охватывал страх и, одновременно, неодолимое желание разгадать тайну. Ни в одной книге Том пока не нашел верного ответа, но ему требовалось только время, чтобы перерыть всю библиотеку, не отвлекаясь на уроки и домашние задания.
В первый день каникул Том проспал. Накануне он занимался до трех часов и сделал все домашние задания. Каминные часы показывали десять. Было двадцать второе декабря — годовщина их недолгой дружбы с Лесли, но Том впервые не чувствовал боли. Довольно зевнув, он побежал на завтрак.
В Большом зале было пусто. Волшебный потолок изображал мокрую метель. Двенадцать рождественских пихт переливались яркими огнями. За учительским столом профессор Мэррифот читала «Ежедневный пророк», подливая в кофе сливки. Том сел за стол и, стараясь не шуметь, стал уплетать заварное печенье.
— А, привет, Том. Наконец-то Вы выспались….— Профессор Мэррифот улыбнулась, но Том сразу понял, что она расстроена.
— Как все слизеринцы, Вы проницательны, — Мэррифот отложила газету. — Плохие новости, Том. Гриндевальд направил кучу экспедиций в Тибет.
— Это какие-то особые предметы? — пробормотал удивленный Том. На большой колдографии двигались веселые люди в черных мундирах, руководившие раскопками.
— Да, древние магические артефакты. Боюсь, Гриндевальд готовится к большой войне. Ладно, отдыхайте, — кивнула профессор Мэррифот и, внимательно взглянув на левую руку Тома, пошла к выходу. Коридор был перегорожен пушистой елкой, и Том, вздохнув, побежал по лестнице.
В библиотеке сидели только редкие посетители. Сварливой библиотекарши мисс Лаймон не было видно. Ободренный Том достал палочку, чтобы заказать поиск по теме «Темный Мастер», но, услышав шаги, нырнул в нишу между стеллажами.
— Я точно не знаю, — заметил Диппет. — Но профессор Дамблдор очень взволнован. Не далее, как вчера, он говорил, что эта надпись над камином была, очевидно, проявлением темной магии.
— Возможно, Альбус преувеличивает, — голос профессора Слагхорна был, как обычно, мягким. — Вы не хуже меня знаете, Армандо, что он часто склонен делать из мухи слона.
— Может быть… — удалявшийся голос Диппета казался Тому слабым и надтреснутым. — Темные силы сейчас очень активны. Кстати, Гораций: скажите мисс Лаймон, чтобы она проследила за доступом в Запретную секцию.
Взволнованный Том вышел из укрытия, все еще дрожа. Он понимал, что не сможет сейчас читать и быстро пошел в подземелья. Гостиная была освещена тусклым зеленоватым светом. У камина стояла маленькая ель: их, похоже, ставили не только в Большом зале, но и во всех гостиных. За маленьким столиком Рэндальф и Араминта играли в волшебные шахматы. Помимо Тома они были единственными слизеринцами-первогодками, оставшимися на каникулах в школе.
— Конь на Е2! — воскликнула Араминта.
— Королева на Е2, — спокойно сказал Рэндальф. — Шах и мат!
— Я так не играю, — Араминта капризно сбросила шахматы. — Ой, Том, привет! — удивилась она. — Я думала, ты ушел читать в библиотеку.
— Нет,— соврал Том, удобно устраиваясь в зеленом кресле. — Я услышал, что эта надпись была некой формой темного волшебства. Возможно, - понизил он голос, - за этим стоит сам Гриндевальд.
— Ой, Том… — от волнения Араминта чуть не упала со стула. — Но ведь все книги про темное волшебство хранятся в Запретной секции.
— Я знаю, — сказал Том, любуясь игрой свечей на елке. — И думаю, как туда попасть. - Ему особенно понравился бежевый шар с движущейся веткой черной рябины: рябиновый сад был очень красив на фоне бежевого зимнего неба. - Может, стоило бы попробовать сходить туда ночью?
— Не делай этого, Том! — сказал Лестрейндж. — Если тебя поймает мисс Лаймон, тебя могут наказать или исключить. - Араминта кивнула. - Пошли лучше играть с нами в снежки.
Они вышли в вестибюль, который казался огромным без обычной толпы учеников. Воздух на улице был холоднее, чем Том мог себе представить, так что он про себя порадовался, что надел тёплый плащ. Сильная мокрая метель быстро наметала сугробы. Ноги вязли в снегу, и гигантский луг сливался в огромное белое марево до самых верхушек Запретного леса. Араминта куталась в темно-синий плащ, а ее маленькие бежевые сапожки забавно вязли в сугробах. Том развернулся и тут же получил удар снежком по плечу.
— Ах ты… — крикнул Том, но тут же осекся. По полю, увязая в сугробах, бежала Миранда Литтлтон. Том не мог сдержать улыбку, глядя, как неумело она пробирается через снеговые заносы.
— Можно я с вами? — закричала она, помахав рукой.
— Почему бы и нет? — спросил вдруг Том. — Присоединяйся… — Большие серо-голубые глаза Миранды сияли странным светом, а очки забавно съехали на кончик длинного носа.
— Том, что ты говоришь? — топнула ножкой Араминта. — Она райвенкловка! Подстилки блохастых кошаков.
— Это не мешает тебе болтать с Оуэном на переменах, — холодно заметил Том.
— Ладно, — нахмурилась Араминта, — Но тогда ты в паре с этой… синицей. Слизеринка запустила снежком в Миранду, и девочка, не успев увернуться, стала отряхивать очки.
В течение двух часов все четверо вели снежную дуэль. Миранда стреляла плохо, и Тому приходилось самому оборонять бугор. Однако его напарница освоила производство снежков, и, применяя левитацию, стала направлять их на слизеринцев. Рэндальф и Араминта с визгом побежали к озеру, и Том с Мирандой преследовали их до валуна. Никто и не заметил, как снежные хлопья стали скрываться в густых сумерках.
— Нам, кажется, пора… — пробормотала Араминта.
— Верно. Сейчас запрещают гулять вечером, — пробормотала Миранда. Том отметил, что у нее мягкий голос с легким оттенком хрипоты.
Гранитные ступеньки были заметены мокрым снегом. Араминта что-то обсуждала с Лестрейнджем, а Том брел вместе c кутавшейся в шарф Мирандой. В воздухе летало много факелов, озарявших стоящие у входа ледяные фигуры.
— Знаешь, Том, — сказала Миранда, — я тебя понимаю. У меня тоже умерли в детстве родители, и меня воспитывала бабушка.
— Сочувствую… — пробормотал слизеринец. Он посмотрел на Миранду и только сейчас понял, что в ее лице была затаенная грусть.
— Спасибо, — мягко улыбнулась девочка. — Но я их не помню. А бабушка меня очень любит и балует. Даже подарила мне кота-лазиля. - Из слов Миранды выходило, что это умное животное частенько лечило ее от простуды, ложась на грудь и грея шею. Том не знал, правда ли это, но ему хотелось слушать эту девочку снова и снова.
Они не заметили, как вошли в Большой зал. Из-за того, что учеников было так мало, они все сидели вместе с преподавателями за главным столом.
— Что же, замерзших давно ждет ужин, — заметил шутливо директор Диппет, глядя на счастливых, сияющих румянцем опоздавших. - Поверьте, утятина просто восхитительна!
Том сел рядом с профессором Слагхорном придвинул к себе жаркое. Он был увлечён разговором с Мирандой и едва замечал, как отрезает кусочек жареной утки. Том не заметил также лукавой улыбки профессора Дамблдора и того, что Араминта и Дженни чуть ли не с ненавистью смотрят на Миранду. Яркое пламя камина дарило тепло, и это, несомненно, был лучший вечер в его жизни.
* * *
Рождественским утром Том проснулся рано. Ночью снова была снежная буря: самая сильная за нынешнюю зиму. Осмотревшись, мальчик с удивлением обнаружил возле кровати небольшую гору подарков. Это было странно: в приюте он получал только небольшой пакет с парой конфет. Том послал по паре волшебных бобов знакомым, а Мальсиберу, Крэббу и Гринграсс — по фигурке кусающихся чудовищ. И все же он не ожидал получить что-то в ответ.
— Рэндальф, подъем! — воскликнул Том, одергивая полог. — Рождество!
— Ну что тебе, Том... - недовольно пробурчал Лестрейндж и уткнулся в подушку.
Риддл со вздохом вернулся к своей кровати и стал раскрывать подарки. Рэндальф послал ему большое перо, Араминта и Друэлла — по коробке шоколадных бобов, Миранда — книгу об основании Хогвартса. Том улыбнулся, вспомнив, как накануне рассказывал ей, что интересуется историей Слизерина. Быстро собравшись, он тихонько вышел из спальни.
Из-за пурги за окнами в замке было темнее, чем обычно. Ежась от холода, мальчик быстро миновал коридоры и вошел в полутемный Большой зал. Вдыхая терпкий аромат смолы и хвои, Том залюбовался игрой гирлянд. Неожиданно взгляд мальчика упал на книгу в черном кожаном переплете, лежавшую под одной из елок. Преодолевая страх, Том осторожно подошел к книге и раскрыл ее.
— «Темные искусства. Пособие для начинающих изучать темную магию», — прошептал Том.
На какую-то долю секунды ему захотелось бросить книгу в камин, но он оборвал себя. Ведь именно в ней могла быть разгадка таинственной фразы, а вместе с ней и тайны "Темного Мастера". Тонкий голос внутри шептал, что лучше смерть, чем изучение черной магии, но Том проигнорировал его. Взяв стакан апельсинового сока, он начал читать:
Тёмные искусства — это заклинания и магические практики, задуманные как способные причинить ощутимый вред другим людям. Используются, как правило, со злыми намерениями. Волшебников, использующих Тёмные искусства, называют тёмными магами.
Том посмотрел на огни. На минуту его посетила мысль, насколько полезна темная магия. Он мог бы заставить Патрика ходить вниз головой, Игнотуса — упасть с метлы, а Мальсибера и Гринграсс твердить, что они сами и есть грязнокровки. Том улыбнулся, но тут же ущипнул себя. Даже думать об этом было преступлением. Перевернув пергаментный лист, он прочитал:
Некоторые темные волшебники обладают выдающимися способностями и могут использовать черную магию без палочки. Высшие формы черной магии не требуют произнесения вербального заклинания: сильному темному магу достаточно только пожелать причинить боль или другой вред объекту
.
— Том! — услышал он знакомый голос. Мальчик поднял голову и чертыхнулся: в Большой зал вошел профессор Дамблдор. - Что Вы делаете? - На его губах мелькнула улыбка.
— Читаю, сэр… — тихо сказал Том, отодвинув книгу.
— Даже в праздничное утро? - К ужасу Тома профессор взял ее в руки. Он что-то пробормотал и снова посмотрел на мальчика, который выглядел очень встревоженным.
— Где… Где Вы ее взяли, Том? — Веселые искорки в глазах профессора исчезли. Взгляд Дамблдора стал жестким и колючим, как и всегда, когда он сталкивался с проявлениями темной магии. Страницы пергамента сморщились, окрасившись в черный цвет. Мальчику снова стало не по себе.
— Я нашел ее, профессор. Вот там, под елкой, — указал Том. Он понимал, что ведет себя, как нашкодивший ребенок, но ничего не мог с собой поделать.
— Вы еще малы, чтобы читать такое, — строго заметил Дамблдор. — Книгу я сегодня же отправлю в Запретную секцию. А Вы, мистер Риддл, если еще раз найдете что-то подобное, немедленно сообщите мне или профессору Слагхорну, хорошо?
— Да, сэр… — ответил мальчик, чувствуя дрожь в руках. Профессор, всё ещё глядя на книгу, стремительно вышел из Большого зала, оставив Тома одного.
* * *
Рождественский ужин превзошел все ожидания. Ученики были в парадных мантиях, и профессор Раджан расцветил потолок Северным сиянием. Ночью Том долго ворочался в кровати, пока, наконец, не решился сходить на разведку. Возле большого камина, украшенного омеловыми венками, рождественская ель переливалась разноцветными огоньками. В колючих ветвях таинственно горели витые свечи, и их отблески отражались в хрустальных шарах. Том сразу нашел бежевый шар с ветками черной рябины. Улыбнувшись ему, как старому другу, он вышел в коридор.
Громадный холл был непривычно пустым. Том прищурился, засмотревшись на игру гирлянд с огоньками фей. Однажды в приюте, в то самое Рождество, когда ему было восемь лет, он также ночью спустился посмотреть на светящуюся ель. Накануне верзила Патрик Фелпс толкнул его в оледеневшую яму и сломал правую руку. Том кусал от боли губы, но так и не заплакал. Он хорошо помнил, как вышел в четыре утра в приютский холл, одевшись в черную байковую рубашку с порванным для гипса рукавом.
Полюбовавшись факелами у статуи вепря, Том, дрожа, пошел по мраморной лестнице. Каблуки гулко стучали о сверкающие ступеньки, и мальчик не мог дождаться минуты, когда свернет в коридор. Сев на подоконник, он решил перевести дух. Густая мокрая метель освещала стрельчатые окна тусклым серебристо-белым светом, и Том, подложив ладонь под щеку, залюбовался порханием снежных хлопьев.
В конце коридора виднелась большая дубовая дверь. Том задумался. Его не покидало странное чувство, будто он уже ее видел. «Там будет зеркало», — прошептал Том, почувствовав, как по коже бегут мурашки. Он не ошибся. В центре заброшенного класса стояло зеркало, обрамленное позолоченной оправой. Том ущипнул себя за ладонь. Это было то самое зеркало, которое уже год снилось ему в кошмарах. Над оправой была выведена надпись «У джедан юун йата оцилен юаж артоя». В некоторых снах Том уже пытался разгадать ее значение. Может… Может, ее нужно прочитать наоборот?
Зеркальная гладь зашевелилась. Сначала в ней мелькнуло его изображение. Затем оно начало быстро меняться пока, наконец, не появилась фигура высокого темноволосого юноши. Это, несомненно, был он сам на шестом или седьмом курсе. Он шел в привычном серо-зеленом галстуке, но его грудь украшал значок старосты Хогвартса. Неожиданно глаза юноши вспыхнули странным огнем. Он улыбнулся, накинул капюшон и повернулся к Тому спиной. Затем, не оборачиваясь к нему, откинул капюшон. Том вскрикнул. На его затылке было отвратительное лицо в виде превращенной змеиной морды. Лицо глумливо расхохоталось, пока вспышка зеленого света не разделила его на семь чудовищных лиц.
— Том? — раздался сзади строгий голос.
Он обернулся. В дверях стоял со свечой Альбус Дамблдор.
Это грозило большими неприятностями. Если бы Тома поймали Бири, Мэррифот или Слагхорн, он, безусловно, придумал бы правдоподобную ложь. Но Дамблдор, казалось, видел его насквозь.
— Том, почему Вы бродите ночью? — голубые глаза профессора трансфигурации холодно сияли из-под очков.
— Профессор… Я заблудился после ужина… Хотел сам пойти в Астрономическую башню, и… — Том понимал, что его голос звучит неуверенно, но не мог ничего поделать.
— Иногда, Том, Вы мне просто отвратительны, — вздохнул Дамблдор. — Как Вам могла прийти в голову безрассудная мысль шляться по школе ночью, особенно в нынешние времена? Я снимаю двадцать баллов со Слизерина. И благодарите Бога, — голос профессора дрогнул, — что я не сообщу об этом мистеру Муру.
Том задрожал. Горло охватила вязкая, словно мякоть неспелой зимней груши, обида. Дамблдор снова, как и в Хэллоуин, бросил на него колючий взгляд. От этого взгляда мальчик почувствовал себя ничтожной песчинкой.
— Конечно… — Вся боль и обида на этого профессора всплыла у Тома в груди, и он ощутил солоноватый вкус слез. — Шляться по школе могут только Ваши дражайшие гриффиндорцы… Только им одним позволено нарушать правила.
— Том, я не собираюсь обсуждать сложившиеся межфакультетские предубеждения. Вы прекрасно знаете, что гриффиндорцев тоже наказывают за их проделки, — в губах профессора мелькнуло подобие улыбки…. — Но их шалости никому не причиняют серьезного вреда. В то время как Ваши игры и поиски…
— Я ничего не ищу… — потупился Том.
— Неправда. По моим наблюдениям Вы почти неделю ищете книги про темное волшебство, — сказал Дамблдор. — Подозреваю, что Вы шли в Запретную секцию.
— Нет, сэр, — пробормотал Том. Он больше не мог сдерживаться: слезы капали из глаз. Том с детства привык почти не плакать, и только профессор Дамблдор каким-то неведомым образом умел доводить его до истерики.
— Том… — профессор посмотрел на него еще строже. — Сейчас же прекратите рыдать, как девчонка, мне это надоело! Расскажите, лучше, что Вы видели в зеркале.
— А что это за зеркало? — спросил Том, вытирая влажные глаза.
— Это зеркало Еиналеж. Оно показывает нам тайные желания нашего сердца. И я хочу узнать, что именно Вы увидели в нем, если закричали.
— Я… — Том запнулся, подбирая слова. — Я видел себя старостой школы…
— Не удивительно, — нахмурился Дамблдор. — Как и любой слизеринец, Вы слишком честолюбивы, чтобы не увидеть нечто подобное. Но ведь это далеко не все? — он бросил на Тома пристальный взгляд.
— Нет… это все… сэр… — Том постарался улыбнуться, как можно искреннее.
— Хорошо, ступайте в подземелья и не вздумайте блуждать по школе.
Слабо перебирая ногами, Том поплелся к выходу. В душе была опустошенность, точно кто-то выжег поле травы. Не было сил даже плакать. Хотелось сесть на ступеньки и, закрыв лицо руками, не вставать до рассвета.
— Том, — вдруг строго сказал Дамблдор.
Мальчик вздрогнул и обернулся, бросив на профессора заплаканный взгляд.
— Том… Если когда-нибудь Вам захочется поговорить со мной о чем-нибудь… Просто так… О чем-нибудь… — Голос профессора дрожал. Возможно, это была иллюзия, но мальчику казалось, будто профессор чувствует себя виноватым. … — Приходите ко мне в любое время. Хорошо?
Том посмотрел в окно: мокрая метель переросла в настоящую пургу, и низко падающие хлопья закрыли ночное небо. Ему вспомнились зеленые буквы у камина, испуганное лицо Араминты, книга в черном кожаном переплете и лицо… жуткое лицо в виде превращенной змеиной морды.
— Мне нечего сказать Вам, сэр… — сказал он дрожащим голосом.
— Хорошо… Тогда ступайте… — вздохнул Дамблдор.
«Если бы ты не врал так часто, Том», — грустно прошептал он, глядя на уходящую детскую фигуру.
Прекрасное произведение!!! :-) :-) :-) Спасибо автору за этот бесценный труд!!! Скажите, нет ли у вас желания написать сиквел, рассказывающий о жизни ТЛ до его падения в Годриковой Впадине? Ещё раз спасибо!!!
Прекрасное произведение!!! :-) :-) :-) Спасибо автору за этот бесценный труд!!! Скажите, нет ли у вас желания написать сиквел, рассказывающий о жизни ТЛ до его падения в Годриковой Впадине? Ещё раз спасибо!!!
Julia87, спасибо за такой теплый отзыв! Сиквел обдумываю, только, видимо, он будет о становлении первых ПС.
Профессор Дамблдор сдержал слово и не сказал о ночном происшествии карлику Муру. Несмотря на это, Том стал осторожен. Он больше не искал значения таинственной фразы. Том понимал, что в обычных книгах он вряд ли найдет ответ, а попасть в Запретную секцию не было возможности. Через некоторое время он научился маскировать обложки книг под обычные учебники, надеясь, что его не заметит Дамблдор. Как только Том разобрался с этим, он возобновил чтение расширенных пособий по защите от темных искусств в поисках слов “враг” и “смерть”.
Опять начались уроки, и Хогвартс вернулся к обычному распорядку. У первокурсников начались уроки астрономии, проходившие на Астрономической башне. Профессор Уильям Одом, невысокий старичок с седыми усами, учил детей пользоваться телескопами. Почти все слизеринцы быстро освоили эти приборы, и только Энтони Крэбб под общий смех не мог сделать это. Гораздо меньше Тому нравилось магловедение, которое вела сухопарая профессор Джулия Эйкман. Мальчик с трудом сдерживал гримасу отвращения, удивляясь, насколько маглы из учебника не похожи на маглов из приюта.
Шестнадцатого марта Том проснулся в пять часов. Ночью ему снова приснился кошмар, в котором уродливое лицо звало его войти в зеркало, где мелькали фигуры в нацистской форме. Было необычайно холодно. Том застегнул жилет* и, выскочив в гостиную, протянул руки к камину. Подвинув кресло к огню, он достал подаренных Мирандой «Основателей Хогвартса».
Читать оказалось интересно. К удивлению Тома, Гриффиндор и Слизерин долгое время были друзьями, но затем между ними пробежала черная кошка. Слизерин требовал, чтобы в школу принимали только детей волшебников. Гриффиндор, напротив, открыл Хогвартс для маглорожденных. Слизерин, в конце концов, был вынужден покинуть школу, и только Ровена Райвенкло сохранила с ним приятельские отношения. Ниже были приведены портреты основателей. Огненно-рыжий Годрик Гриффиндор был изображен рыцарем, сжимавший в руках длинный меч. Ровена Райвенкло — высокая женщина с каштановыми волосами — держала книгу. Кудрявая Хельга Хаффлпафф рассматривала растения. Но самым интересным был портрет Салазара Слизерина. Черноволосый молодой человек с бирюзовыми глазами сидел с книгой у болота, а вокруг его руки обвилась черная гадюка. Возможно, это было игрой воображения, но Тому казалось, будто у него есть сходство с молодым Слизерином.
— Мое почтение, мистер Риддл! — раздался сверху каркающий голос. Под потолком важно пролетал Кровавый Барон, призрак Слизерина.
— Доброе утро, сэр, — кивнул Том. Глаза Барона были пусты, а на мантии виднелись пятна серебристой крови.
— Ты всегда встаешь до зари, но сегодня превзошел самого себя, — кашлянул Барон, испачкав мантию пятнами серебристой крови.
— Вы тоже рано, сэр, — заметил Том.
— Дурные новости с континента. Очень дурные, — пробормотал призрак.
— Гриндевальд? — Том нервно сглотнул. Барон помчался к каменной стене. Взволнованный Том вскочил и, прихватив портфель, помчался в коридор.
В Большом зале, несмотря на ранний час, было людно. Школьники вырывали друг у друга газеты. Профессор Бири казался осунувшимся. Директор Диппет читал газету. Только Дамблдор, спустив очки на нос, разглядывал учеников.
— Вот черт… — пробормотал Том и тут же вздрогнул. Стрельчатые окна открылись, и в них ворвался поток сов. Быстро поднявшись вверх, они бросили из лап свежие номера «Ежедневного пророка». Том, изловчившись, поймал налету газету и тут же впился в нее взглядом. Громадный заголовок гласил:
Гриндевальд захватил Прагу
Вчера, 15-го марта, германские войска заняли Прагу. Чехословацкое государство ликвидировано. На территории Чехии созданы «имперские протектораты» Богемия и Моравия. В Словакии правительство сформировали прогерманские силы. Последние события означают крах Мюнхенских соглашений, по условиям которых Рейх гарантировал незыблемость новых границ Чехословакии.
Движущаяся фотография изображала солдат, въезжавших в старинный город на мотоциклах. На резных домиках с башенками развевались флаги со свастиками. Люди у резной решетки сквера кричали, но ни один солдат не смотрел на толпу. Тому казалось, что даже здесь, в Большом зале, он слышит грохот сапог.
Том посмотрел на Гриффиндорский стол. С краю сидела с заплаканными глазами Дженни Сполдинг. Возле нее толпились Августа Энслер, Мона МакКейб и Минерва МакГонагалл. Девочка всхлипывала, бросая взгляды то на газету, то на желтый конверт со штемпелем министерства.
— Мать Дженни погибла, — бросила Друэлла. — Она как раз была в Праге, как сотрудник аврората. Говорят, сражалась сразу с тремя эсэсовцами.
— Дженни остается с отцом? — пробормотал Том.
— С тетей, — поправила Друэлла. — Отец погиб, когда ей было два года. — Том задумчиво посмотрел на красный стол, вспомнив поджарую миссис Сполдинг. Он не любил эту женщину, и все же, подумав о походе в Косой переулок, почувствовал легкий укол в сердце. Как это просто умирать: одна жизнь заканчивается, а все остальные продолжаются…
— Я ничего не понимаю, Том, — Араминта отчаянно захлопала глазами, глядя в газету. — Можешь мне объяснить, что происходит?
— Фламель предупреждал министерство, — с яростью воскликнул Том. — Так и получилось. — Гул нарастал, и в зале стало трудно слышать.
— ТИХО! — крикнул директор Диппет. — Несмотря ни на что, никто не отменял уроки. Идите в классы!
Дамблдор кивнул. Том мог поклясться, что никогда не видел у профессора трансфигурации такого яростного взгляда. Том поймал себя на мысли, что если профессор Дамблдор однажды по-настоящему рассердится, его гнев будет страшнее миссис Коул и завхоза Эрни Спенсора вместе взятых. Хотя после Рождественских каникул мальчик продолжал вести себя как ни в чем не бывало, рядом с Дамблдором он чувствовал себя неуютно. Причина была в том, что профессор трансфигурации довёл его до слёз, просто взглянув на него. Том не рыдал так с трёхлетнего возраста, когда его впервые выпороли ремнём, а здесь испугался до ужаса, до истерики, потому что декан Гриффиндора строго посмотрел на него. Из-за того случая у зеркала мальчик чувствовал себя безвольным трусом, и мысль об этом приводила его в ярость.
На защите от темных искусств профессор Мэррифот дала работу о водных тварях. Том получил задание для четвертого курса и сделал его за полчаса. Газета с фотографией из Праги лежала на столе преподавателя рядом с ее желтоглазым филином. Том задумчиво посмотрел в мокрое от дождя окно. Его не покидало странное чувство, будто ни один житель Праги не попытался сопротивляться Гриндевальду. Неужели черная магия настолько могущественна, что даже солдаты темного мага внушали такое почтение?
— Все гораздо сложнее, Том, — нахмурилась профессор Мэррифот, когда после урока мальчик подошел к ней с вопросом. — Темные искусства поначалу кажутся привлекательными. Но занятия темной магией не проходят бесследно: большинство темных магов сходили с ума.
— Как Ницше? — спросил Том.
— Не только, — покачала головой профессор Мэррифот. — Салазар Слизерин был единственным из основателей Хогвартса, изучившим черную магию. Он не использовал ее, но это не спасло его от сумасшествия к концу жизни.— Тому показалось, что при этих словах профессор внимательно посмотрела на его левую руку. — Ладно, Том, бегите на зелья.
Профессор Слагхорн был, несмотря ни на что, в хорошем настроении. Дженни Сполдинг плакала в окружении Августы и Моны. На миг Тому захотелось утешить девочку и, как ни странно, поговорить о ее матери. Но Том тотчас подавил это желание: Дженни была гриффиндоркой, да к тому же не выносила его.
— Сегодня, — улыбнулся Слагхорн, — мы сварим простейшее противоядие. — Тот, кто сварит наиболее простое и оригинальное зелье, — Тому показалось, будто зельевар подмигнул ему, — может рассчитывать на приз.
Дети кинулись к котлам. Мальсибер под ехидные смешки Сьюзен Пак стал нарезать дождевых червей. Мона МакКейб начала отмерять запасы травы. Тома, однако, не покидало чувство, что в задании скрыт подвох. Граммофон весело играл каватину Фигаро, и мальчик, замечтавшись, тихонько постукивал по столу в такт мелодии.
Его вернул к реальности сильный хлопок с гриффиндорской половины. Профессор Слагхорн, чертыхаясь, подбежал к обсыпанному сажей Майклу Принстону. Рядом валялся перевернутый оловянный котел с растекшейся по полу грязной жидкостью. Том улыбнулся вместе со всеми слизеринцами.
— Ну-с, чем порадуете, молодой человек? — улыбнулся Слагхорн, подойдя к Тому. Мальчик посмотрел на него смеющимися глазами и достал безоар.
— Боже, какая наглость, — вздохнул Слагхорн. — Что же, мистер Риддл прав. Безоар — простейшее универсальное противоядие. Я присуждаю ему приз: флакончик зелья «Феликс Фелицис». — Зал потонул в аплодисментах слизеринцев и свисте гриффиндорцев. — Достаточно выпить капельку, и удача гарантирована на несколько часов в любом деле.
«Спасибо, профессор, — прошептал Том. — Это именно то, что мне нужно».
* * *
В первый день Пасхальных каникул Том встал пораньше. Большой зал был украшен ветками верб. Солнечные лучи весело играли на позолоченной посуде. Позавтракав, Том вышел во двор, решив почитать на весеннем воздухе.
— Привет, — услышал он хрипловатый голос. Том улыбнулся: рядом стояла Миранда, кокетливо кутаясь в жакет от ветра. — Опять что-то читаешь?
Том показал ей свежий номер «Ежедневного Пророка».
— «Рейх начинает переговоры с Россией», — прочитала Миранда, близоруко щурясь сквозь стекла очков. — Думаешь, это серьезно?
— Говорят, Гриндевальд учился в Дурмстранге, — заметил Том.
— Ага, — Миранда присела рядом. — И оставил о себе мерзкую славу.
— Кстати, спроси бабушку про Запретную секцию, — Том бросил на подругу заинтересованный взгляд и снова подивился ее причудам: девочка, дрожа от ветра, надела туфли без носов.
— Ой, Том, не ходи туда, — пробормотала Миранда. — Говорят, для человека, читающего книги о темных искусствах, нет возврата.
— Думаешь, — фыркнул Том, — учителя не читают такие книги? Или старшеклассники?
— Так-так, опять мисс Литтлтон и мистер Риддл… — раздался голос Дамблдора. — Бросьте хоть на мгновение замышлять козни. — Тому показалось, что при этих словах профессор улыбнулся. — Мисс Литтлтон, скоро посадка на поезд.
Проводив Миранду, Том поскорее сделал все задания на каникулы и посвятил свободное время изучению книг по защите от темных искусств. Через три дня он осознал тщетность этой затеи. Он просмотрел все книги по защите от темных сил, какие только были в библиотеке, но так и не нашел то, что искал. Том поймал себя на мысли, что даже учебники для старших классов описывали способы противодействия черной магии, а не само темное волшебство. Его единственной надеждой осталась Запретная Секция. Тому хватило бы двух или трех ночей, чтобы осмотреть ее. Загвоздка была в том, что именно в ней искать.
В Пасхальное утро Том проспал и вышел к завтраку поздно. Было солнечно, хотя по волшебному потолку бегали снеговые облака. Присев за стол, Том обнаружил, что его поджидала амбарная сова. К её лапе был привязан пакет. Том поскорее освободил сову от её ноши; птица благодарно ухнула и вылетела в окно. Мальчик отвязал записку и стал читать:
"Том, я узнала у бабушки про Запретную секцию. В самом ее конце есть шкаф с особо охраняемыми темными книгами. Их не всегда выдают даже старшекурсникам. Желаю хорошей Пасхи и не делай глупостей! Миранда".
Том улыбнулся. Это облегчало задачу. Возможно, сегодня же ночью следовало посмотреть таинственный шкаф. Вероятность, что кто-то станет бродить по замку в Пасхальную ночь - сразу после праздничного ужина, была минимальной. Впрочем, Том быстро сунул письмо в карман, потому что услышал шаги Дамблдора.
— Вы снова что-то нашли, мистер Риддл? — спросил профессор. Он выглядел крайне обеспокоенным. Диппет уселся за стол и принялся поглощать свой остывший завтрак.
— Нет, это от Миранды.
— Хорошо. — Профессор вздохнул с облегчением, и его усы чуть-чуть дрогнули. Сидящий за столом Хаффлпаффа Филлип Диггори прыснул. Том наградил его неприязненным взглядом и, побежав к выходу, у самой двери столкнулся с Игнотусом Пруэттом. Гриффиндорец растянулся на полу.
— Глаза у тебя есть, грязнокровная змеюка? — воскликнул Игнотус.
— Во всяком случае, не для тупых кошек, — шикнул Том. Блэк и Крэбб, которые также остались на каникулах, засмеялись. От ярости карие глаза Тома заблестели синевой.
— Успокойтесь, мистер Риддл, — заметил подошедший Дамблдор. — А из-за Вас, мистер Пруэтт, я снимаю десять баллов с Гриффиндора. Омерзительно, когда гриффиндорец использует такое слово. После каникул жду Вас в своем кабинете.
— Вы уезжаете, сэр? — переспросил Том.
— Да, срочный вызов в министерство, — кивнул профессор, внимательно разглядывая слизеринца. Игнотус продолжал шипеть, но Том не обращал на него внимания и вприпрыжку побежал по пыльной боковой лестнице мимо поднимавшейся на завтрак Марты Винс. Все складывалось великолепно.
* * *
Том осторожно встал с кровати и засунул ноги в тапки. Впервые в жизни он благословил небо за то, что занял кровать у двери. Камин в гостиной продолжал гореть тусклым светом. Поколебавшись, Том выпил флакон с золотистой жидкостью и улыбнулся: тело как-будто наполнялось жизненной силой, а уж поход в Запретную секцию казался пустяком. Сначала Том хотел прихватить ручной светильник, но тот оказался слишком большим. После некоторого раздумья он взял длинную белую свечу и вышел из гостиной.
В коридоре было темно и нещадно сквозило, но Том почти не ощущал холод. Большинство слизеринцев как ветром сдуло сразу после праздничного ужина, и все они уже спали. Была полночь, любимое время Тома, и к его восхищению собиралась гроза. До него доносился стук ливня по окнам и отдаленные раскаты грома.
Подойдя к двери библиотеки, Том направил палочку на замок. "Alohomora", — прошептал он. Дверь со скрипом открылась. Том зажег свечу и пошел с ней мимо бесконечных стеллажей, готовый потушить ее в любой момент. Запретная секция находилась в самом конце помещения. Резные металлические двери были закрыты, но мальчик быстро открыл их. Войдя, он прочитал заклинание, чтобы раздался слышный только ему сигнал тревоги, если кто-нибудь приблизится ко входу.
— Wingardium Leviossa, — прошептал Том. Свеча поплыла между стеллажами, освещая сотни книг и резной сводчатый потолок из кедра.
Прошло, должно быть, минут двадцать, прежде, чем Том нашел темно-коричневый шкаф. Сердце сильно стучало, ладони стали влажными от пота. Взмахом палочки мальчик сначала открыл дубовые створки, а затем остановил свечу между стеллажами. Том взглянул на свечу, и она разгорелась ещё ярче. Затем по приставной лестнице он добрался до верхних полок и начал просматривать книги. На некоторых не было никаких надписей, иные были из человеческой кожи. Том поморщился, вспомнив, как перед каникулами Эмилия Гринграсс похвалялась сделать себе туфли из кожи какой-то гриффиндорки и с триумфом пройтись в них по Большому залу.
— «Злые духи»… «Повелители огня»… «Темные волшебники XV века»… — шептал Том. Золотые буквы на корешках выцвели и частично облетели, а многие надписи были и вовсе на непонятном языке. К двум часам ночи он всё ещё ничего не нашел, хотя пролистал по крайней мере четверть подходящих книг. Гроза усиливалась, и гулкие раскаты, казалось, заставляли вздрагивать даже книги.
В половине четвертого Том с раздражением схватил очередной пыльный фолиант. На черной коже серебряной готической вязью было выведено название «Красная магия. Теория бессмертия». Том понял, что это именно то, что ему нужно. Он поскорее открыл первую страницу и стал читать.
Красная магия — высшие магические практики по достижению личного бессмертия, объявленные немецкими волшебниками особой формой магии, отличающей от черной и белой. Британские волшебники, как и остальные, не признают красную магию особой наукой, считая, что главным является выбранный магом путь для достижения бессмертия. Высшей формой красной магии считается достижение титула Мастера Смерти (см. Певереллы).
Значит, волшебник мог стать бессмертным? Это было невероятно и в то же время великолепно. Тогда почему эти слова выкрикивал сумасшедший, убивший Линн Пинетти? Сгорая от нетерпения, Том открыл нужный раздел:
Певереллы — стариннейшая волшебная фамилия. Многие чистокровные рода волшебников состоят с ними в родстве. По легенде именно Певереллы создали три магических артефакта — «Дары Смерти», объединение которых позволяет достичь бессмертия. Девизом рода Певереллов были слова: «Последний же враг истребится — смерть». Ни один из братьев Певереллов не смог стать Мастером Смерти, как не смог им стать ни один из волшебников. Нынешние темные волшебники, однако, утверждают, что наиболее могущественный в истории Темный Мастер, которому суждено стать Мастером Смерти, скоро появится.
Ниже на полях каллиграфическим почерком Дамблдора было выведено: «Мечта Гриндевальда».
— Боже мой, — прошептал с ужасом Том.
Теперь многое становилось понятным: Гриндевальд хотел стать Мастером Смерти, и человек в черном возвестил о его приходе. "Должно быть, для таких, как он, это словно второе пришествие", - подумал Том. Или, если в самом деле появится кто-то во много раз могущественнее Гриндевальда... Том задрожал, представив такое темное могущество. Быстро поставив книгу на место, он закрыл створки шкафа и потушил свечу. Капли расплавленного воска обожгли ладонь, и мальчик помчался в подземелья, не замечая стука каблуков по мраморной лестнице.
* * *
Дубовая дверь скрипнула, и Том вошел в заброшенный класс. В центре, как обычно, стояло зеркало. Понимая, что сейчас произойдет, Том задрожал от страха. Он не ошибся: в зеркальной глади появилось змееподобное лицо.
— Том Риддл… — улыбнулась оно.
— Кто вы? Что вам нужно? — воскликнул Том со смесью ярости и страха.
— Ты хочешь бессмертия? — рассмеялось лицо холодным смехом. Том замер и смотрел на него, как пришибленный. — Я и есть бессмертие, Том.
— Неправда, — прошептал в ужасе мальчик.
Лицо снова расхохоталось.
— Какой же ты слабый, Том. Какой уязвимый. Посмотри на меня: насколько я могущественен и силен! Только, — капризно скривилось лицо, — прими меня.
— Никогда! — воскликнул Том и начал отступать к двери. Ослепительная вспышка зеленого света закрыла стекло.
Том открыл слипшиеся глаза и ударил кулаком по подушке. Перед глазами стояли привычные салатовая полумгла и темно-зеленый полог с эмблемами черных змей. Он лежал в своей кровати, и змеи мерно охраняли его покой. Это был сон, всего лишь сон. Том слабо улыбнулся: все самое страшное было позади.
Примечание:
* Во времена Тома школьная форма отличалась от формы времен Гарри Поттера. Ее составной частью был жилет.
Поезд набирал ход, и Том смотрел на мутную гладь озера. Следующие два месяца ему предстояло прожить в приюте. Минувшую неделю Том со страхом ожидал этого дня. Если кто-нибудь в разговоре упоминал о предстоящих каникулах, у него подкатывал ком к горлу. Слушая ритмичный стук колес, Том не мог читать. Он намеренно выбрал пустое купе: если бы Том поехал с одноклассниками, он не смог бы слушать их болтовню без боли. За окном мелькали раскисшие от дождей поля, и Том с болью подумал о том, как ему будет не хватать библиотеки, волшебных книг и летящих свечей.
«Ведь это только два месяца, — повторял как заклинание Том. — Столько же, как сейчас до первого мая». Перед глазами стоял Большой зал, украшенный в синий и бронзовый цвета — в этом году Кубок домов выиграл Райвенкло. Том набрал шестьсот двадцать семь очков — высший балл среди первокурсников, и получил от Диппета похвальную грамоту. Потом был праздничный вечер в гостиной по случаю окончания учебного года. Глядя на темно-зеленые вымпелы со змеями, Том, глотая слезы, думал о том, что не хочет уезжать.
Едва заскрипели тормоза, Том поскорее выскочил на перрон. Родители обнимали и кружили детей, которые, соскучившись, бросались им на шею. Чувствуя неодолимое отвращение, мальчик поспешил перейти барьер и скрылся в глубине вокзала. Казалось, будто даже газетные киоски ехидно усмехались его возвращению.
Тома отвлекло объявление о прибытии экспресса из Ньюкасла. К его удивлению, хлынувшая толпа побежала не к трамвайной остановке, а к газетным киоскам. Пассажиры покупали газеты и тотчас погружались в чтение, — настолько, что мужчины иногда даже забывали снять «котелки». У Тома было немного магловских денег, и он, отстояв в очереди, купил свежий «Таймс».
— «Гитлер выдвигает претензии к Польше», — с интересом прочитал он заголовок. Том вздрогнул. Хотя передовица была сумбурной, он понял, что Гитлер хочет поступить с Польшей, как с Чехословакией. Гриндевальд, несомненно, выбрал новую жертву. Том с тревогой посмотрел на промозглые облака и, продолжая читать на ходу, пошел к трамвайной остановке.
В приютской прихожей черно-белая плитка сверкала чистотой. Саму миссис Коул не было видно: она, похоже, опять заседала в кабинете с джином. Возле обшарпанного кресла Деннис Бишоп болтал с Оливером Терном. Тому не хотелось выслушивать порцию насмешек про свое возвращение, и он поскорее пошел по лестнице. Каморка была пуста, словно терпеливо дожидалась хозяина. Том задвинул чемодан под кровать и с омерзением посмотрел на латаное одеяло.
Стало темнеть, и Том пошел на ужин. Директриса холодно кивнула ему при входе в столовую. Том не ошибся: от нее в самом деле пахло перегаром. Быстро сев за стол, он с омерзением подвинул порцию водянистой манной каши. Его удивлению не было предела, когда он увидел Люси Стюарт, которая шепталась с Кэтти. Неужели ее вылечили от чахотки? Том знал, что эта болезнь иногда проходит сама, и то, что от нее умерла Лесли, а не Люси, казалось ему высшей несправедливостью. Стакан Тома внезапно взорвался и разлетелся на ряд кусков, брызги разлетелись по столу. Том стиснул пальцами запястье левой руки.
— Боже мой, Том Риддл вернулся, — покачала головой Мэгги Пирс. — И уже начал бить посуду. — Ее лицо казалось Тому заспанным. — Живо марш в комнату!
Том с ненавистью встал из-за стола. Обернувшись, он увидел хохочущих Биггерта и Стаббса. Щеки Тома покраснели. Все-таки жаль, что, живя среди маглов, ему запрещено колдовать под страхом отчисления из школы.
— Ба, кого я вижу! — раздался издевательский голос, когда Том подошел к двери. — Патрик Фелпс стоял в проходе рядом со своим верным вассалом Мартином Фейлом. — Прочти-ка нам псалом, Томми, да так, чтобы прям за душу брало!
— Пошел к черту, — пробормотал Том, машинально коснувшись пояса, где обычно висела палочка. Один взмах — и Патрик бы сейчас отрыгивал слизней или из его ушей торчали бы луковые отростки.
— Много возомнил о себе, кошак? — хмыкнул Патрик. — Не зарвись, падаль!
Том, развернувшись, пошел по скрипучей лестнице. Предстояло долгое трудное лето.
* * *
К сожалению, прогноз Тома оправдался. Спустившись на завтрак, он заметил, что, помимо отвратительно проваренного картофеля, дали хурму. Тому нравился ее вкус, но, увидев гниловатую мякоть, он с отвращением поморщился. Осторожно действуя ножом, Том отделил несколько кусков мякоти от кожуры и проглотил их. Липкая желтоватая жижа сразу растеклась по тарелке.
— Вот же дрянь, — раздался голос миссис Роджерс. — Только испортил продукт. — Том с отвращением посмотрел на кастеляншу.
— Там гниль, мэм, — пробормотал он.
Том не успел договорить: лицо обожгла звонкая пощечина.
— По-моему, Риддл, ты нарываешься на порку, — фыркнула миссис Роджерс. — Щека горела, точно ее обожгли ударом плети.
Приятели и даже Миранда не могли посылать письма: совы в приюте внушили бы переполох, да и у Тома не было совы, чтобы писать ответы. Однажды он встретил в коридоре выпившую миссис Коул, и получил «за наглость» десяток розог от завхоза Эрни Спенсора. Еще хуже была бы встреча с Патриком. Он, по слухам, сколотил шайку, которая обложила данью газетные киоски на соседних улицах и поджигала их, если хозяева вовремя не платили. Том старался как можно реже выходить из комнаты, читая книги по расширенному волшебству.
В середине июля произошли некоторые перемены. За завтраком Марта металлическим голосом сообщила, что после обеда все сироты до четырнадцати лет едут на море. Поездка предстояла в то же место, что и в прошлом году. Детей повезли на двух автобусах, и Том, сидя один на заднем сиденье, долго смотрел в окно. Ближе к вечеру одна из машин сломалась, и детям пришлось до глубокой ночи просидеть в придорожном лесу. Сироты постарше развели костер и заставили некоторых малолеток под общий хохот прыгать через него. Малышня травила сальные анекдоты под двусмысленные взвизги девочек. Том отошел к небольшой прогалине и сел на пенек. Дыша ароматом летней хвои, он с грустью вспоминал камин и темно-зеленые кресла в любимой гостиной.
Том очнулся на рассвете, когда автобус подъезжал к морю. Утренняя заря освещала красной полосой прибрежные скалы и видневшиеся на одной из них развалины замка. Сироты спали, и только Джон Мейер — крепкий четырнадцатилетка легонько поглаживал распущенные волосы, а иногда и бедра спящей Люси Стюарт. За окном мелькало море, и волны с пеной бились о скалы.
«Они же просто скот, — шепнул в голове холодный надменный голос. — Маглы — самый настоящий скот с самыми гнусными желаниями».
«Зато для магов ты сам грязнокровка», — прошептал детский голос. Том с ненавистью ущипнул ручку. Солнце стало ярче, и он скорее задвинул занавеску.
— Мартовские коты ночью спят, а зимние от голода ищут молоко, — сострил глядя на него проснувшийся Биггерт. Его поддержал смех проснувшейся Бренды.
— Какое веселое настроение у пробудившейся жерди, — рассмеялся Том.
— Я ведь могу рассказать знаешь кому, — Бренда бросила ехидный взгляд.
— Пожалуешься на меня своему бой-френду, Бэкки? — фыркнул Том. Девочка ничего не ответила, но в ее глазах мелькнул злобный огонек.
Следующие десять дней стали повторением прошлого года. Том снова жил в комнате на пять человек и старался как можно меньше бывать в ней. Дважды он спускался в пещеру и, преодолевая страх, осмотрел ее со свечой. К своему удивлению он обнаружил несколько изображений змей — таких, как на камине в гостиной Слизерина. Слушая шум прибоя, Том думал, что, возможно, таинственным «Повелителем змей» был сам Салазар Слизерин.
В приют вернулись под вечер. Шел сильный дождь, и Том побежал в комнату. Распаковывая чемодан, он достал найденную на берегу ракушку. Ее, видимо, забыл кто-то из туристов: по размерам и красоте она была явно из южных морей. Том сел на кровать и тут же заметил в двери фигуру Патрика Фелпса в сопровождении троих друзей. Том чертыхнулся: впопыхах он забыл закрыть дверь.
— Здравствуй, Томми, — сладко протянул Патрик.
— Валите отсюда, — бросил с ненавистью Том.
— У, Томми, как невежливо, — хохотнул парень. — Я-то думал, хоть в школе тебе развили пару извилин. Но, понимаю, с тобой это безнадежно. Джеймс Биггерт и Генри Ойрен взяли Тома за руки и подняли с кровати.
— Что тебе надо? — холодно прошептал Риддл. Его глаза сверкнули странным светом.
— Что тебе надо, — передразнил Патрик. — Покрутел, Томми? — Размахнувшись, он изо всех сил пнул его в грудь. Мальчик, скорчившись от боли, захрипел и начал приседать на пол, но его держали напарники Патрика. «Только бы не заколдовать, иначе исключат…», — подумал Том, вспоминая, как сон, яркий свет свечей в Большом зале.
— Но говорят, Томми, ты обижаешь девочек, — ухмыльнулся Патрик. - А это карается очень сурово.
Том вздрогнул, увидев, как в двери показалась Бренда. Войдя в комнату, она села на единственный стул и, картинно закинув ногу на ногу, смерила врага победным взглядом. Том получил по меньшей десяток ударов кастетом по ребрам и плечам пока, наконец, рухнул на пол. Бренда рассмеялась. Том бросил на Патрика ненавидящий взгляд, но парень только плюнул ему в лицо.
— Не знаешь, как просить прощения, Томми? — ехидно прошептал он. – Так и быть, подскажу — Бренда вытянула вперед длинную голую ногу с форменной серой туфлей.
— От поцелуя зависит прощения, — рассмеялась девочка.
— Пошла ты… — пробормотал Том, и тут же новый, более сильный пинок в бок, заставил его согнуться от боли. Перед глазами были только стул и туфля Бэкки. Усмехнувшийся Патрик поднес к лицу Тома финский нож.
— Целуй, гнойная падаль, — фыркнул он. Бренда с наслаждением подвинула тонкую ножку ближе, и верзила, приподняв голову Тома, прислонил губы мальчика к острому мыску ее туфли.
— Ладно, прощаю, — мурлыкнула Бренда. — Но за следующую грубость ты вылижешь их целиком.
— Я запрягу его в телегу голышом, как коня, и дам тебе покататься, — сплюнул Патрик, наградив Тома пинком в пах.
Том, корчась от боли, пощупал спину. Рубашка была мокрой от крови и прилипла к телу.
* * *
На завтрак Риддл вышел только в понедельник, весь перевязанный и с хромающей походкой. Он сел в конце стола и, не обращая внимания на выразительные взгляды Бренды, начал быстрее есть скудную порцию. Про себя он сотню раз пообещал поквитаться с Патриком и Брендой, но сделать этого пока не мог.
Десятого августа Тома разбудил шум. Вскочив с кровати, он заметил на подоконнике амбарную сову. Птица ухала, хлопая большими желтыми глазами.
— Ну и ну, ты сова из Хогвартса? — Впервые за последние полтора месяца Том улыбался. Порывшись в кармане, он протянул птице хлебную корку и отвязал от ее лапы конверт. Сова благодарно клюнула его в плечо и полетела прочь.
Присев на кровать, Том распечатал конверт. К его радости это был список учебников для второго курса. Было около семи часов, и Том решил уйти из приюта до того, как проснутся маглы. Через полтора часа он подошел к «Дырявому котлу». День был ясным и теплым, но небо быстро хмурилось. Мальчик поскорее нырнул в полутемное помещение. Присев за столик, он уткнулся в газету.
— Неужели Гриндевальд в самом деле подпишет пакт с Россией? — озабоченно спросил сидевший за соседним столом пожилой волшебник.
— Не думаю, — кашлянул его сосед в темно-синей мантии. — Россия — это Дурмстранг, а там старину Геллерта шибко не любят.
— Говорят, он хочет власти над миром, и омерзительный магл Гитлер — только кукла, которой управляет Геллерт, — вздохнул первый.
— Да хватит вам, — властно заметил высокий седой старик. — Будто не слыхали, что Гриндевальду мало власти над миром. Мастером Смерти, вот кем он хочет стать. — Ведьма в синей мантии истошно вскрикнула. — Тогда, — кашлянул старик, — его ничто не остановит.
Риддл отложил газету и быстро встал из-за стола. Через пару минут он снова вышел на залитую светом улицу. Том быстро купил книги во «Флориш и Блоттс» и две поношенные мантии. От нечего делать он пошел к банку Гринготс.
«Мы ведь беззащитны… Совершенно беззащитны…», — с ужасом прошептал Том. Если Гриндевальд задумает напасть на Хогвартс, чем он будет защищаться? Профессор Мэррифот обучила их бороться с водяными, вампирами и прочими тварями. Но едва ли эти знания помогут в борьбе с темным магом…
Том прошел еще один квартал и заметил поворот между высокими домами. Перед ним открылся вид на темную улицу, заставленную лавками, в которых торговали странным товаром. Облупленная деревянная вывеска, косо висевшая на лавке ядовитых свеч, гласила: «Лютный переулок». На самой большой лавке была надпись «Горбин и Бэрк», и Том потянул тяжелую дверь.
Внутри было сумрачно. В витрине под стеклом красовалась сушеная рука. Со стен таращились маски. Том понял, что попал в магазин темной магии.
— Добрый день. Чем могу служить юному посетителю? — К удивлению Тома из-за портьеры вышел не злобный колдун, а пухловатый джентльмен в очках и черном бархатном пиджаке. Он чем-то напоминал мистера Барнетта, только темные глаза смотрели настороженно и жестко.
— Здравствуйте, сэр, — улыбнулся натянуто Том. — Я шел по улице и случайно заглянул в Ваш магазин. Вы мистер…
— Бэрк. Карактак Бэрк, — кивнул продавец. — Хотите купить что-то для темного волшебства?
— Мммм… — замялся Том. При мысли о темных искусствах сердце застало сильнее. На душе повис холод страха, но одновременно его охватился эйфория, как и в пасхальную ночь.
— Понимаю, — успокоил Бэрк. — Боитесь, что кто-то узнает? Не волнуйтесь, не в моих интересах разглашать, что детки покупают темные артефакты.
— Что это? — выдавил пораженный Том, указав на сушеную руку.
— У Вас отменный вкус, — заметил Бэрк. — Рука Славы — лучший друг грабителей! Вставьте в нее свечу, и никто, кроме вас, не увидит огонька.
Том подумал о том, что Рука Славы пригодилась бы ему для походов в Запретную секцию. Однако она стоила слишком дорого, да и брать ее с собой в школу было невозможно.
— А это? — Том указал на черную тонкую книгу.
— «Непростительные заклинания». Всего за десять галлеонов, — кивнул продавец.
Том заколебался. Цена была небольшой, и он мог бы купить ее. Но ведь это была книга по темной магии! Детский голос внутри отчаянно шептал, чтобы он не смел открывать ее. Хотя, если изучить эти заклинания, он узнает, как противостоять темным волшебникам.
— Не сомневаюсь, что еще не раз увижу вас здесь, - улыбнулся Бэрк.
Том пошел по узкому переулку. Небо хмурилось, и когда он вышел из «Дырявого котла» началась гроза. Скулы горели, но мальчик не обращал внимания. В приютской прихожей было пусто. Том побежал наверх и от нетерпения на ходу достал черную книгу.
* * *
Первого сентября Тома разбудили удары капель о подоконник. Поежившись от сквозняка, он вылез из кровати и посмотрел на часы. Десять минут шестого. За окном снова, как и год назад, шел нескончаемый дождь. Можно было полежать еще немного, но Тому хотелось как можно скорее покинуть каморку. Быстро одевшись, он подошел к чемодану и аккуратно защелкнул замок.
Том уже хотел было идти, как вспомнил про книгу. Оставить ее у маглов было немыслимо. Еще опаснее было бы взять ее в Хогвартс. Можно, конечно, было наложить заклинание иллюзии и превратить обложку в учебник, но до пересечения барьера он не имел права колдовать. Оставалось бросить книгу в металлический бак за трамвайной остановкой, где жгли мусор. Том снова представил, как Бренда под заклинанием «Imperio» будет голой плясать джиггу, а Патрик — корчиться от заклинания «Cruciatus». А если…
"А если об этом узнает Дамблдор? — вдруг прошептал тонкий голос, когда Том представил смертельную зеленую вспышку. Том вздрогнул, словно воочию увидев лицо профессора транфсигурации. - Если Дамблдор узнает, что ты ходил в Лютный переулок…" Том в сотый раз спросил себя, почему он так боится взгляда Дамблдора, но не мог найти ответ.
Ливень был не таким сильным, как в прошлом году. Постепенно он и вовсе стих, превратившись в моросящий дождь с туманом. В начале восьмого Том приехал на вокзал Кинг Кросс и сел возле запотевшего окна. Он улыбнулся, глядя, как семья Блэков, надев магловские плащи, катит перед собой тележки с совами. Через пару часов Том перешел барьер и сразу заметил кудрявую голову Лестрейнджа.
— Надо поскорее занять купе, — улыбнулся Рэндальф, тряся его руку. — А то, неровен час, кошки захватят лучшие места.
— Ты, я смотрю, полон сил после отдыха, — тихо засмеялся Том, Он никогда не думал, что может так обрадоваться встрече со школьным приятелем. Но договорить Том не успел: невысокая девочка в белом плаще отчаянно махала ему. Рэндальф скривился, но Том не обратил внимание. Миранда на ходу попыталась его обнять. Том дернулся: его никогда не обнимали, и в душе он считал это чем-то постыдным. И все же ему не хотелось обижать Миранду, поэтому вместо объятий Том смущенно погладил девочку по руке.
— Ты в порядке? — Миранда заботливо посмотрела на друга.
— Вроде жив, — заметил Том. Прозвенел звонок, и они пошли к поезду. — Едешь с нами?
— Нет, Том, я со своими, — покачала головой Миранда.
Том почувствовал легкий укол. Хотя ничего не произошло, у него испортилось настроение. Сев в купе с Рэндальфом, Друэллой и Араминтой, он уткнулся в книгу, с интересом слушая их болтовню. Вскоре к ним заглянула продавщица тележки со сладостями, и дети накупили шоколадных бобов. Том смеялся вместе со всеми, видя, как на голове Рэндальфа выросли рога. Он тоже распечатал пару бобов, но все они оказались с ушной серой.
Всю процедуру распределения Том смотрел на разноцветные вымпелы и потолок, закрытый нескончаемой пеленой туч. Это, впрочем, не мешало ему хлопать вместе со всеми, приветствуя новых слизеринцев. Среди множества имен Том запомнил двоих: белокурого мальчика Альберта Эйвери и невысокого Сайнуса Блэка, сохранявшего, как и все представители его фамилии, равнодушное выражение лица.
— Прошу внимания, — в полной тишине поднялся директор Диппет. — Должен сказать вам новость: с нынешнего дня мы в состоянии войны с Гриндевальдом.
По залу пронесся гул. Несколько девочек из Хаффлпаффа вскрикнули. Том посмотрел на синий стол. Миранда, застыв, с тревогой смотрела из-под сверкающих очков на учителей.
— Сегодня утром, — продолжал Диппет, — войска Рейха вторглись в Польшу. Мы послали протест в Берлин, и Гриндевальд в ответ объявил нам и Франции войну. Магловские правительства объявят войну Рейху через пару дней, но она уже началась.
— Я также хочу вас предупредить, — заговорил Дамблдор, получив одобрительный кивок Диппета. — До сих пор в мире не было темного волшебника, равного Гриндевальду. — Том дернулся: ему показалось, будто в глазах профессора трансфигурации мелькнула острая боль. — И все же, — продолжал Дамблдор, — главное его оружие — это вы. Гриндевальд разлагает молодежь, приобщая ее к темному волшебству, внушая, что нет грани между темной и светлой магией. Я призываю вас не поддаваться соблазнам и не впускать в сердце темные силы!
Тишина взорвалась, перерастая в гам. Слова Дамблдора словно вывели всех из оцепенения. Друэлла Розье о чем-то спросила Тома, но он не расслышал ее вопрос.
— Спокойно! — крикнул директор Диппет. Том всегда удивлялся, насколько громким был голос у этого высохшего старика. — Постройтесь в шеренги и следуйте в свои гостиные.
Большой зал потонул в криках. Том равнодушно подвинул кубок и пошел со всеми. Перед глазами стояло удивительное выражение боли в глазах профессора Дамблдора.
И вот описание того, что с ним происходит: 
"Проблемы" особенно хороши. Одно слово - и со всеми чувствами сразу разобрались! Какая экономия художественных средств! 
