Неделя прошла для него как в тумане. Реальная жизнь почти потеряла смысл и краски – он настолько погрузился в омут памяти, что проводил в нем большую часть дня, забывая обо всем. Иногда, приходя на завтрак, Северус не был уверен – реальность это или воспоминания Скитер: даже во сне они преследовали его, причудливо перемежаясь с собственными впечатлениями о Грейнджер. Образ девчонки прочно ассоциировался теперь с наваждением, волной захлестнувшим его.

- Ты хорошо себя чувствуешь? – к выходным МакГонагалл не выдержала и пристала с расспросами.

- Нет, - отрезал Северус, понимая, что выглядел лучше даже непосредственно после укуса Нагайны. Сны не приносили ему отдыха, реальность увеличивалась втрое из-за думосбора, и в голове царил полнейший хаос; изображения Грейнджер смешивались в хаотичный набор картинок: стремительный почерк ее записок, резкое движение руки, когда она отметала возражения Скитер, темный, смятенный взгляд после разговоров с портретом Дамблдора, бледные дорожки слез после посещения могилы его матери. Да, погружение в его жизнь далось ей нелегко – и он, пожалуй, только теперь начал действительно понимать масштабы работы, которую она проделала, и глубину, с какой проникла в его жизнь. Пожалуй, кое-что она все же о нем знала… Даже лучше, чем он сам о себе.

Но что поражало его больше всего – с каким желанием и любовью, даже зная всю подноготную, всю грязь его жизни, она продолжала смотреть на него. Он вспоминал их последнюю встречу, ее расширенные зрачки и не мог этого понять.

- Уже середина августа, - осторожно вклинилась в его мысли Минерва. Северус вздрогнул, обнаружив, что вновь ушел в себя, и непонимающе уставился на нее. В Большом зале еще не было учеников, но всё уже говорило об их скором прибытии – доспехи начищены, гобелены сияют обновленными красками, чисто отмытые стекла блестят, пронзительно-синее августовское небо над головой не омрачено ни единым облачком. Такая погода всегда устанавливалась вплоть до первого сентября, а там уже все к их услугам – гром, молнии, буря…

- И что? – хрипло, поразившись своему голосу, спросил Северус.

- Ничего, - пожала плечами МакГонагалл и снова изучающе уставилась на него. – Просто… Ты ничего не хочешь мне сказать?

- Минерва, - раздраженно рыкнул Северус, со скрипом отодвигая свой стул. – Говори прямо!

- Ты странно себя ведешь, - вздохнула директор и, видя, что он снова начинает закипать, добавила: - И я хочу спросить тебя, не придется ли мне искать нового зельевара на этот учебный год?

Он так опешил, что даже перестал злиться.

- С какой это стати?

- Ну, в свете последних событий… Может быть, ты уже нашел новую должность? – пространно протянула МакГонагалл и многозначительно приподняла брови.

- Каких еще событий? – начиная нервничать, с опасением уточнил Снейп, вспоминая, что в прошлый раз его неосведомленность привела к катастрофе.

- Награждения, Северус! – фыркнула директор. И, заметив изумление на его лице, всплеснула руками: - Ты что, совсем писем не читаешь?! СЕВЕРУС!

- Нет, - впервые виновато ответил он и отправился к себе – читать письма.

Небольшой пятачок перед камином оказался завален конвертами, и пришлось потратить много времени, чтобы выудить из писем чокнутых поклонников несколько важных. Первое, из ассоциации зельеваров, сообщало, что он награждается званием магистра зельеварения – высшей степенью отличия в этой отрасли, за «заслуги в неординарной и таинственной области», коей он решил себя посвятить – то бишь, составлению антидотов к ядам. Он помнил, конечно, что отправлял заявки на патенты, но ни одна из них не была принята. Во втором письме содержались подписанные заявки на патенты и запрос на использование некоторых антидотов в Мунго, о чем его уведомляли в третьем письме. И, наконец, приглашение на церемонию награждения – сегодня, ровно в полночь.

- Позеры, - презрительно фыркнул Северус и только потом осознал. Магистр, Мерлин его задери! В его-то сорок один! Ха! Слизнорт, поди, от зависти удавился!

Он сделал нервный круг по гостиной, потом заставил себя сесть в кресло и всё обдумать. До церемонии оставалось всего ничего, не напомни ему МакГонагалл, он пропустил бы ее, и виновата в этом была бы Грейнджер, чтоб ей икалось!

Он задавил мелькнувшее чувство вины – в конце концов, в том, что его жизнь начала налаживаться, была и ее заслуга – и отправился к мадам Малкин за парадной мантией.

***

Уже на подходе к Министерству, в левом крыле которого находилось общество зельеваров, он пожалел, что так и не решился написать Грейнджер. Народу было не просто много – от репортеров кишела вся площадь, атриум и, собственно, зал для награждений. Скромнее, чем у Грейнджер, но зельеварение никогда не было популярным и падким на зрелища, а столпившиеся нервной кучкой зельевары походили в свете колдокамер на летучих мышей, ослепленных фарами мчащейся на них машины. Отбившись в атриуме от журналистов и жаждущих урвать от него кусок поклонниц (чтоб Мерлин сжег к чертям этот Пророк, написавший о «заслуженном зельеваре-холостяке» очередную статейку!), встрепанный, как бойцовский кот, Северус походя кивнул коллегам и промчался мимо них к сцене в надежде без лишней шумихи получить свою медальку и скрыться в ночи, словно его и не было.

Но осуществить свои желания было не суждено.

- Северус! – он успел краем глаза увидеть нечто бело-розовое, с визгом налетевшее на него, и в следующую секунду его уже тискала какая-то тощая высоченная, как шпала, девица, разбрасывая вокруг белые длинные волосы и ошметки розовой помады. – О, как я рада тебя видеть! Мы договаривались встретиться у входа, но там было так шумно, а все эти дуры так обсуждали тебя и эту зануду, что я совсем расстроилась…

Тут же, словно из воздуха, объявилась Скитер с Пером наперевес и фотографом на полусогнутых – позади, и, пока Северус пытался отбиться от девицы, прилипшей к нему как банный лист, для Пророка уже набралось порядочно фотографий. Он с ужасом представил себе, как все эти фото увидит Гермиона – как он обнимается с другой, как она целует его (пусть и в щеку) - и покрылся холодным потом, а затем окончательно взбесился: какое ему дело до того, что увидит или не увидит, Грейнджер?!

- О, мы с Северусом познакомились недавно, но это, знаете, как гром среди ясного неба, мы влюбились, как дети… - продолжала между тем щебетать эта белая моль, удавкой обхватив его шею.

- Отпустите меня, прошу по-хорошему… - прошипел ей в ухо Северус, пытаясь хоть как-то отодвинуть от себя розовое облако тюля. То есть, отодвинуть он хотел девицу, но руки никак не могли нащупать ее среди пышного газового платья. Да есть у нее вообще тело или нет?!

Воспользовавшись тем, что Скитер отвлеклась на общий план столпившихся вокруг них людей, блондинка прижалась розовым ртом к его уху и жарко прошептала:

- Северус, не сопротивляйтесь, я скоро уйду, а у вас будет желанная свобода…

Он замер, изумленно вывернув голову:

- ГРЕЙНДЖЕР?!

- Тишше! – зашипела на него эта кукла. Хотя милое личико было не ее, тон был определенно грейнджеровским, с привычно-командными интонациями.

- Какого Мерлина?! – растерянно возмутился Северус, не зная, что теперь делать. Воспользовавшись моментом замешательства, Гермиона звонко чмокнула его в щеку, наверняка оставив на ней след помады, и слишком громко сказала:

- Дорогой, я пойду, попудрю носик, скоро вернусь!

Столь же внезапно, как и появилась, Грейнджер исчезла в шумной толпе, настроение которой с восторженного сменилось на недоумевающее, и Северус остался один на один со Скитер.

- Только попробуйте написать об этом в Пророке! – прорычал он ей, яростно стирая белым платком следы розовой помады с лица.

- О, боюсь это не в ваших силах, - сладко улыбнулась та. – Скажите, неужто любовь с мисс Грейнджер длилась так недолго? Или она больше не соответствует вашему… имиджу?

- Чему? – опешил Снейп.

- Ну, вы теперь успешный зельевар, светило науки и самый востребованный холостяк в магическом мире, - улыбаясь, как акула, пояснила Рита. В ее глазах крупными буквами был написан триумф. Северус скрипнул зубами, начиная подозревать, что мстительные женщины – это его приговор вместо Азкабана.

- Думаю, со своей личной жизнью я разберусь самостоятельно, спасибо, - процедил он.

От дальнейшей пикировки его спасло начало награждения.

Когда он, в минуты слабости, позволял себе мечтать об этом дне, то всегда видел себя в идеально сидящей обсидианово-черной мантии, в строгой тишине заслуженно занимающим свое место среди немногих живых магистров зельеварения, и все они смотрели бы на него с уважением и гордостью…

На деле он был в криво сидящей мантии, с отпечатком так и не стертой помады на щеке и никак не мог сосредоточиться на ответной речи – она получилась скомканной и короткой, а аудиторию больше всего интересовали подробности грядущего скандала с мисс Грейнджер; долгожданной гордости в глазах магистров тоже не нашлось, как и радости от удавкой висевшего на груди знака – слишком поглощенный мыслями о выходке Грейнджер, Северус словно во сне вышел на сцену, получил причитающиеся ему поздравления и вышел из зала, абсолютно не обращая внимания на шепот за спиной. Мерлинова девчонка умудрилась испортить главный момент в его жизни!!!

Остановился он только через два квартала, да и то только потому, что неожиданная мысль холодом сковала позвоночник: если хоть одна живая душа узнает, что Гермиона применила оборотное зелье…

- О чем вы думали, черт вас побери?!!

Северус тут же аппарировал на Гриммо, хорошо зная, где может скрываться Грейнджер, и не ошибся. Гермиона – уже в собственном облике, хоть и в том же кошмарном воздушно-розовом платье, которое при ее небольшом росте ворохом оседало на полу, стояла в коридоре, скрестив руки на груди, и сверлила его упрямым взглядом, в котором не было и капли раскаяния.

- Вы хоть понимаете, в какое положение поставили меня?! Вам что, так нравится выставлять меня на посмешище, вам это доставляет удовольствие?! – начал он с беспокойства за ее судьбу, но, натолкнувшись на стену равнодушия, вспомнил и о себе. – За что вы так со мной, мисс Грейнджер?! Что я вам сделал?

- Вы хотели избавиться от поклонников – вы от них избавились, - нисколько не испуганная, Гермиона сдула со лба мешавший локон и передернула худыми плечами – в платье не по размеру она казалась еще меньше, словно вернулась во времена, когда была подростком. И розовый ей совершенно не шел.

- Всё можно было сделать по-другому! – рявкнул он. Впервые за долгую жизнь захотелось стукнуть в стену кулаком, чтобы хоть как-то выплеснуть бушующие эмоции. Даже Волан-де-Морт не доводил его до такого состояния.

Гермиона снова пожала плечами и вздернула нос – жест, который, как он уже знал, означал, что упрямство в ней пересилило здравомыслящую часть.

- Скажите честно, это месть? – вздохнул Северус, прислонившись к стене. В коридоре никого, кроме них не было, даже Поттер, открыв дверь, сбежал подальше. – За то, что я не согласился с вашим решением? Был груб? Или попросту не ответил на ваши чувства?

Во вскинутых на него глазах он успел заметить вспышку боли и пожалеть о сказанном, но Гермиона, похоже, владела собой лучше. Шумно выдохнув, словно готовый к атаке дракон, она сжала руки в кулаки и выплюнула:

- Вы слишком зациклены на своей персоне, профессор, если думаете, что вся моя жизнь вертится вокруг вас. Не скажу, что мысли о мести за вашу недавнюю грубость не посещали меня, но целью всегда была помощь вам. Мне жаль, что вы ее не оценили. В любом случае, поздравляю.

Издевательски выплюнув последние слова, она подхватила платье, взбив его в кучу, словно огромное розовое облако, и отправилась наверх, мелькая голыми лодыжками.

Он остался стоять посреди дома Поттеров, недоумевая, как у нее всегда получается выставить его виноватым. Мерлин великий, что за странное существо?

Когда он вернулся в Хогвартс, уже начинало светлеть, но вымотанный зельевар все же решил вздремнуть, за что и поплатился: во сне в абсолютной темноте мелькали то руки, то глаза Гермионы. В тишине слышался ее шепот, а кожу то и дело опаляли едва ощутимые прикосновения – секундное объятие, прижавшееся хрупкое тело, горячие губы на щеке.

Пробуждение было еще хуже – впервые за двадцать лет, словно у какого-то подростка…

Мрачный, как оголодавшая баньши, Северус спустился в Большой зал на завтрак и первым делом предупредил МакГонагалл:

- Не вздумай спрашивать меня ни о чем, что написано в этой мерзкой газетенке!

- Какой газетенке? – опешила Минерва. Словно отвечая на ее вопрос, из слухового окна с шумом вылетела сова и прицельно сбросила на голову директору газету. Помянув недобрым словом глупую птицу, директор благодушно цапнула чашку кофе и раскрыла Пророк.

После первых же строк кофе пошел у нее носом. Кашляя и прижимая к лицу салфетку, МакГонагалл уставилась на него.

- Это…

- Нет.

- Но…

- Нет, - Северус сжал вилку и со злостью воткнул ее в сосиску, забыв даже о том, что никогда не завтракал. Сейчас ему настоятельно требовалось вонзить во что-нибудь зубы. – Не спрашивай.

- Нет уж, я спрошу… - тоном, говорящим, что лучше не спорить, вымолвила директор. – Я всегда уважала тебя, Северус… И даже сама предложила Гермиону на роль фиктивной подруги… Но так оскорбить ее…

- Всё не так, - жалея, что Мерлин в свое время не придумал заклинания, запрещающего женщинам думать, он скривился.

- Я вижу тебя с девушкой, - уточнила Минерва. – И это НЕ Гермиона, если только она не решила воспользоваться оборотным зельем, чего, мы знаем, она никогда не сделает…

- Я не… - начал было Северус, но знакомый в своей подозрительности шум отвлек их от спора. Они оба уставились на слуховое окно, из которого секундой спустя начали вылетать письма. Громовещатели. Сотни громовещателей.

- Заблокируй почту! – гаркнул он МакГонагалл, едва успевая наложить на них защитный контур, в который с шумом начали вонзаться письма. К сожалению, звук защитное поле не заглушало, и вскоре Большой зал наполнился хором злобных проклятий, отражающихся от каменных стен. Прошло не меньше получаса, прежде чем последнее из них выдохлось, и в помещении воцарилась тишина, нарушаемая лишь шелестом обгоревших страниц. В воздухе висела дымка, пахло сгоревшей бумагой и остывшей злостью.

- Северус? – слабым голосом выдавила директор. – Ты должен мне всё объяснить.

- Я думаю, мисс Грейнджер справится лучше меня, - мрачно пообещал он, снимая контур и направляясь к выходу.

Однако искать одну ведьму в огромном Лондоне оказалось не легче, чем черную кошку в темной комнате. У Поттера ее не было, а сам Золотой мальчик смотрел на Снейпа волком – тоже статью прочитал, в Университете она уже пару недель не появлялась, Скитер вообще ее не видела с выхода книги (ха!), в Египте, куда Северус наведался напоследок, она тоже не объявлялась. Зато в избытке было косых осуждающих взглядов. Он думал, что за время преподавания и службы у Волан-де-Морта к ним привык, но тогда людям хотя бы было за что его ненавидеть, а теперь… Теперь Грейнджер будет долго и упорно вымаливать прощение!

Так ничего и не добившись, он вернулся в Хогвартс, трусливо обойдя Большой зал кружным путем, дабы избежать директорского гнева за любимую ученицу. Впрочем, в ее кабинет Северус всё же собирался наведаться.

Поздно ночью, когда даже громовещатели перестали биться в его камин, Северус Снейп, магистр зельеварения, гроза подземелий и самый завидный жених Магического мира (если верить Скитер), крался по коридорам, словно заправский воришка. Пустой замок ночью был наполнен непонятными звуками – скрипы, шорохи, далекий шепот, напоминая, что у стен в Хогвартсе тоже есть глаза. И это не было метафорой – портреты внимательно наблюдали за его перемещениями. Под их изучающими взорами он добрался до директорского кабинета и, легко подобрав пароль («кошачья мята»), шагнул внутрь.

МакГонагалл не слишком любила бывший кабинет Дамблдора и после его смерти переехала туда с большой неохотой – и то лишь потому, что портреты бывших директоров со стен не снимались.

Сегодня это оказалось Снейпу на руку. Не зажигая света, он направился прямиком в правый угол.

- Доброй ночи, Альбус.

- О, Северус! – портрет Дамблдора обрадовался ему, как родному. Впрочем, никогда нельзя было понять, что на самом деле чувствует к тебе старый проходимец, и Снейп очень хорошо знал это по собственному опыту, а потому только скривился. – Очень хорошо, что ты зашел… Минерва совсем перестала ухаживать за Персивалем… Скажи ей, пожалуйста, что этот фикус мне подарил еще…

- Я не собираюсь заниматься вашими фикусами! – окрысился Северус, раздраженно усаживаясь в ближайшее кресло. – Лучше расскажите мне, иудушка, за что вы продались мисс Грейнджер?

- Мисс Грейнджер? – удивление бывшего директора можно было бы принять за чистую монету, если бы он сам не видел воспоминания Скитер. – Очень, очень перспективная девушка! А что с ней?

- Пока ничего, - с ударением на первое слово процедил Снейп, многозначительно замолчав.

Дамблдор неловко заерзал под его взглядом. Очки-половинки блеснули в свете луны.

- Северус, она ведь не со зла…

- Благими намерениями… - перебил его Снейп. – Что вы ей рассказали?

- Ну… - неловко запахнувшись в мантию, Дамблдор уселся на краешек стола: портрет был нарисован в том же кабинете, что и сейчас, а потому в окно на картине заглядывала та же луна, что освещала самого Северуса. – Ты понимаешь… Всё.

У него екнуло в желудке от ужаса. И в кошмарном сне нельзя было представить, что Грейнджер узнает всю его подноготную… Узнает о Лили, об издевательствах Поттера, о тех словах, что когда-либо были сказаны в этом кабинете и о которых он так жалел впоследствии…

В книге не было и половины – иначе образ героя-из-тени так легко не сложился бы.

- Если бы вы не были мертвы, я еще раз убил бы вас, - с чувством высказался Северус.

- Оно бы того стоило, мальчик мой, - улыбнулся портрет. – Ты на свободе, оправдан и признан обществом. Гермиона – редкостная девушка…

- Вот уж точно, - горячо согласился «мальчик», пытаясь сесть так, чтобы не приходилось напрягать поврежденную шею. – Вторую такую, пожалуй, и не найдешь… Но почему именно она? Что такого она сказала вам…

- То же, что и тебе, полагаю, - пожал плечами Альбус.

- И вы в это поверили? – фыркнул Северус, бросая взгляд на часы. До рассвета еще полтора часа, времени достаточно.

- Гермиона никогда не была склонна ко лжи, - высокомерно заявил Дамблдор.

- А какой была? – тут же ухватился за слово он. – Я почти не помню ее, Альбус. Вы наблюдали за этой троицей постоянно. Что вы можете сказать о мисс Грейнджер?

Однако вся простота бывшего директора была напускной. Подозрительно сощурившись, он, тоном прокурора, спросил:

- Зачем тебе это знать? Хочешь отомстить? Северус, это низко!

Снейп скрипнул зубами. Очень приятно.

- Мы, слизеринцы, вообще беспринципные твари, - холодно бросил он из глубины кресла. – Едим младенцев на обед, а Грейнджер я съем на завтрак, вместо аперитива.

- Пообещай мне, что не причинишь девочке вреда! – капризно потребовал потрет, проигнорировав язвительность оппонента.

- Обещаю, - эти слова дались ему на удивление легко. Удивляясь самому себе, Северус понял, что мотивом его изысканий давно уже не является месть. Только не после того, что он видел в воспоминаниях Скитер. Теперь им скорее двигало желание изучить Грейнджер. Понять, что заставляет ее каждый раз так жестоко с ним обходиться.

Очевидно, Дамблдор поверил ему, потому что спустя пару минут томительной тишины снова подал голос:

- Пожалуй, я назвал бы мисс Грейнджер самой выдающейся женщиной, какую когда-либо встречал…

- Тоже мне, женщина, - фыркнул Северус, вспомнив ее вчерашний променад в розовом платье.

- Я уверен, что сказал бы это, если бы прожил немного дольше, - суховато отрезал Дамблдор. – А пока что она, несомненно, незаурядная девушка. Умная, целеустремленная, знающая, чего хочет. А такие, поверь, нечасто встречаются. И им, к сожалению, нелегко живется – как в мои времена, так и, я думаю, в ваши… К тому же она слишком горда, чтобы скрывать свой ум.

- Не хотите ли написать о мисс Грейнджер книгу? – съязвил Снейп. – У вас бы получилось.

- Северус! – цыкнул на него портрет Финеаса Блэка. – Имейте уважение! А о мисс Грейнджер я так скажу… Самая большая заноза в моей раме, вот кто она! Неугомонная девчонка, вечно сует свой нос, куда не надо, и совершенно не уважает старших. Помяните мое слово, если она не научится держать язык за зубами, ее ждут большие проблемы!

- Что вы такое говорите, Финеас! – сварливо отозвался Дамблдор с другой стены. – Мисс Грейнджер – исключительно воспитанная девушка!

Убедившись, что более никакой информации от них не добьется, Северус ушел. Толку от его ночной эскапады, можно сказать, ноль. Все это он знал о Грейнджер и без Дамблдора. Следовало признать, что ему требовался более близкий к Грейнджер источник. Может быть, родители?

Он остановился посреди коридора, впервые задавшись вопросом: если ее родители до сих пор в Лондоне, почему любимая дочь живет не с ними, а вместо этого торчит у Поттеров?

Он собирался заняться ее родителями вплотную на следующий же день, однако Минерва сказала, что если он собирается оставаться на должности преподавателя, то она должна получить от него хоть что-то, похожее на план работы.

- И воспитательной тоже! – донеслось вслед Снейпу, когда он выходил из Большого зала, угрюмо перебирая формы для отчетов. Прибывшие под утро Флитвик с Трелони семенили следом, упоенно обсуждая отпуск, и Северус неожиданно осознал, что его собственное лето прошло в погоне за Грейнджер. Не то чтобы у него были планы, но это было первое лето, когда он не находился под арестом или подозрением, а он понял это только сейчас.

Как она умудрилась влезть буквально в каждый сантиметр его жизни, хотя виделись они от силы раз пять?!

Он посмотрел на отчетные листы, на манящие двери Хогвартса и с легким сердцем сунул все бумаги в карман. Они подождут. А с наваждением по имени Грейнджер следовало разобраться в срочном порядке.

Уже у ворот на него спикировала бумажная птичка, клюнула в лоб и распалась десятикратно усиленным голосом МакГонагалл:

- Северус Снейп, ко мне в кабинет, быстро!!!

Недоумевая, что могло так раздраконить старуху, он пожал плечами и неохотно развернулся в сторону директорской башни.

В кабинете МакГонагалл обнаружился Поттер.

- Пришли ругаться? – кисло осведомился Северус, предполагая, что Грейнджер пожаловалась своему дружку на его невежливое обращение. Самое паршивое, что где-то в глубине души ему все-таки было стыдно за их позавчерашний разговор.

- Просить о помощи, - огорошил его Гарри, вставая из кресла. Вид у мальчишки был измученный – мятая мантия, бледное лицо, встопорщенные даже больше обычного волосы.

- Опять? Вы глава аврората, - напомнил ему Северус настороженно, не спеша соглашаться. К помощи он относился весьма скептически, в основном потому, что она всегда выходила ему боком. – Какая помощь вам может понадобиться от меня?

- Джинни рожает, - едва заметно, уголками губ, улыбнулся Поттер, смотря на него взглядом бездомного сенбернара.

Северус постарался, чтобы его выражение лица не растянулось в глуповатую маску бескрайнего изумления, но, похоже, не преуспел, потому что МакГонагалл, сидевшая за столом, как мышь, едва слышно хрюкнула в кулак.

- Вашего ребенка, - скорее утвердительно уточнил он, делая шаг назад.

- Да, - уже шире улыбнулся Поттер. Стала заметна затаенная, тщательно скрываемая радость в глазах мальчишки. Руки в карманах, под распахнувшейся мантией – маггловские джинсы и футболка, сколько ему лет? – Я же говорил, что спрошу вас еще раз.

Говорить-то он говорил, но только Северус и думать об этом забыл. Однажды отказавшись, он не видел причин свое решение менять, и Поттер об этом знал.

- Северус Снейп, я прошу вас стать secumpatri моего ребенка.

Еще тогда, в первый раз услышав от Поттера это безумное предложение, он уже твердо знал ответ. Знал его и сейчас, за эти несколько дней ничего не изменилось. Твердое «нет» уже было готово сорваться с языка вместе парой колких эпитетов. Северус открыл рот, посмотрел на умиленно прижимающую ладони к груди МакГонагалл, преисполнился отвращения к патетическим моментам, вспомнил ехидную улыбку Грейнджер и это ее всезнающее «я ему говорила, вы откажетесь…» и неожиданно для самого себя сказал:

- Хорошо. Я согласен.

Поттер, очевидно, и сам не ожидал положительного ответа. Брови его взлетели к волосам, зеленые глаза стали огромными:

- Правда?! Вы серьезно?!

- Поттер, я похож на шутника? – сварливо отозвался Северус, недоумевая, кой черт дернул его за язык, и уже жалея об этом.

- О, Северус, я знала, что в глубине души ты добрый человек! – воскликнула МакГонагалл, утирая слезы огромным платком, больше похожим на скатерть.

Если бы Северус знал, на что он соглашается, то проклял бы Грейнджер еще в младенчестве. Для начала он выдержал осаду из благодарных (и не очень) Уизли. Молли рыдала у Артура на плече и обещала, что больше не скажет плохого слова о Северусе, Джордж с недоверием и удивлением следил за ним глазами, Билл хлопал огромной ручищей по плечам, крича что-то маловразумительное о пополнении клана Уизли вторым черноволосым героем (сам Билл не так давно перекрасил волосы в черный), вызвав у Снейпа желание заавадить его, Флер порхала вокруг с сестрой под руку, и только Рональд Уизли внес рациональное предложение: Снейпа от сей почетной должности отстранить по причине паскудного характера. К сожалению, его идею не оценили.

Словно этого было мало, Северуса втолкнули в стерильный бокс, напялили на него белый халат, маску и шапочку, заставили вымыть руки со специальным средством, обеззаразили десятком заклинаний, после которых он начал подозревать, что ребенок Поттера – единственный, которого ему доведется держать на своих руках и, наконец, пожелав успеха, втолкнули в палату к Джинни Уизли.

- ААААА!!! – услышал рыжую жену Поттера он гораздо раньше, чем увидел Джинни за хаотичными перемещениями акушерок.

Каким-то внутренним чувством любого мужчины Северус понял, что удивление на лице Грейнджер того не стоило, и попятился.

- Вы – secumpatri? – одна из медиковедьм в фиолетовом халате, похожем на его собственный, обернулась и, оглядев Северуса под неумолчный аккомпанемент криков Джинни (Мерлин великий, это ТАК происходит?!), приказала: - Отлично, я думала, мистер Поттер никого не нашел.

- Он нашел меня, - с сожалением ответил Снейп, стараясь не смотреть в их сторону.

- Поздравляю, - с явной издевкой, видя его реакцию, отсалютовала женщина. Белые перчатки были испачканы в крови, и он, который видел сотни трупов и вынес пытки Волан-де-Морта, сглотнул, чувствуя, как сознание пытается его покинуть. Нет уж, Поттер будет ему должен. По гроб жизни.

- Эй, вы меня слышите?

- Слышу, - пересохшим горлом каркнул Северус, стараясь взять себя в руки. – Что я должен делать?

- Мы примем ребенка, - коротко пояснила медиковедьма, подходя к нему. – Все работаем под заклинанием и в перчатках, так что нашей ауры на нем не останется. Вы будете первым, кто дотронется до младенца. Возьмете его на руки. И перережете пуповину.

- Что?!

- Спокойно, что вы так нервничаете? – ухмыльнулась акушерка. Снейп порадовался, что на лице у него марлевая маска. – Щелкнете ножницами, делов-то… Мы остальное сами сделаем. Ваша задача – постараться в этот момент думать только о хорошем. Отпечаток вашей ауры будет с ним на всю жизнь, поэтому хоть раз в жизни, мистер Снейп…

Он поднял взгляд от окровавленных перчаток, увидел смеющиеся глаза молодой женщины – лет тридцать, не больше, и смутное узнавание забрезжило в его мозгу. Он знал ее. Он учил ее.

- …Не будьте засранцем, - закончила акушерка и отправилась принимать ребенка.

Если судить по затраченным ради этого ребенка усилиям, он должен как минимум спасти мир – так думал Северус, принимая из рук медиковедьмы крохотное, грязное, орущее существо и стараясь, чтобы его собственные руки при этом не дрожали. Эта новая жизнь, этот младенец потрясли его до глубины души. Он был еще слеп, глух, наверняка испуган, но уже крепко сжимал крохотными ручками палец Снейпа, инстинктивно ища у него защиты.

Поттер знал, кого просить. Он действительно был готов скорее умереть, чем причинить вред этому малышу.

- Добро пожаловать в наш мир, - прошептал он в маленькое ушко, не найдя других слов и только надеясь, что младенец избежит судьбы самого зельевара.

- Спасибо, - заплаканная Джинни забрала у него сына, прижимая к груди.

- Не вините меня, если он вырастет слизеринцем, - неловко пошутил Северус и с облегчением, сравнимым разве что с днем, когда его оправдали, вышел.

***

Воспользовавшись тем, что семейству Уизли-Поттер разрешили пройти в палату, он поспешно, не испытывая ни малейших угрызений совести, сбежал.

Август подходил к концу, турмалиновое небо кружило голову, холодный горный ветер наполнял легкостью, какой он давно уже в себе не чувствовал. Идя по дороге к Хогвартсу, Северус впервые за много лет улыбался. Просто так. Без причины, потому что обычно находились только причины для сарказма.

Первоначальная злость на Грейнджер прошла, словно ее и не было. Этот ребенок, это маленькое существо, которое он держал в руках, ответственность за его жизнь определенно стоили того, чтобы простить Гермионе как минимум одно из ее прегрешений.

Именно поэтому, когда вечером он услышал стук в дверь, то, даже зная, кто стоит по ту сторону, ее открыл.

Она стояла, прислонившись к косяку. Вечно растрепанные волосы спускались до лопаток, маггловские джинсы и футболка должны были бы делать ее похожей на мальчишку, но странным образом только выделяли тонкую девичью фигурку. На загорелом лице золотились веснушки.

- Я смотрю, вы времени даром не теряли, - отметив ее загар и выцветшие от солнца пряди, сказал Северус.

- Вы тоже, - усмехнулась Гермиона, проходя мимо него. За спиной у нее пряталась бутылка вина.

- Вам уже можно пить? – не удержался Северус, заслужив укоризненный взгляд.

- Между прочим, я пришла не только с вином, - попеняла Гермиона. Встав посреди гостиной, она исподлобья посмотрела на него и призналась: - Я хотела извиниться.

- Вот как? – стараясь не выдать своего изумления, он забрал у нее бутылку и достал бокалы, сам удивляясь собственному гостеприимству. Но этот день уже побил все рекорды по необычности, так почему бы не закончить его соответственно? – За что именно, мисс Грейнджер?

- Гермиона, - поправила девушка, но, натолкнувшись на его скептически выгнутую бровь, махнула рукой: - Ладно. Как хотите…

Она с легким вздохом присела на краешек дивана и, одарив его задумчиво-изучающим взглядом, призналась:

- То, что вы сделали сегодня… Вам удалось меня удивить.

- Неужели? – ехидно фыркнул он, подавая ей бокал. Гермиона приняла, скользнув пальцами по его руке.

- Да, - серьезно кивнув, она подняла на него взгляд, в котором светилось понимание. Северусу это не понравилось. Было слишком приятно чувствовать себя частью ее жизни. Знать, что кто-то, пусть даже Грейнджер, понимает тебя без слов.

- И я подумала… - чуть нахмурившись, Гермиона рассеянно выдернула нитку из наброшенного на диван пледа и смущенно приладила ее обратно. – Если даже вы смогли измениться… То и мне, наверное, стоит.

Он замер, недоверчиво и настороженно. Чутьем истинного шпиона Северус чувствовал в этих словах подвох.

- Я никогда ни перед кем не извинялась, - призналась Гермиона, едва не испуганно смотря на него.

Подумать только, еще пару дней назад услышать ее извинения было его заветной мечтой! Но сегодня такая готовность его испугала. Они не должны были быть здесь – сидеть напротив, почти касаясь друг друга коленями, говорить на столь личные, столь… близкие темы. Как это вообще случилось, как он допустил?!

Но, прежде чем Северус успел сделать хоть что-то, Гермиона сказала, зажмурившись:

- Сознаюсь. Вы были правы. Может, это и была месть. Но не только.

- Вы вроде извинялись.

- ПРОСТИТЕ! – громко выговорила она и залпом осушила бокал. Щеки покрылись румянцем – то ли от стыда, то ли от гнева, то ли от алкоголя. Извиняться она определенно не любила и не умела. – Вот. Я это сказала. Вы довольны?

К ней снова вернулся прямой, с вызовом себе и другим взгляд, словно говорящий: «Попробуй меня обидеть!». И это говорило о ее беззащитности больше, чем нужно.

- Не доволен, - через силу выдавил из себя Северус. Нельзя, нельзя ее жалеть. И наклоняться ближе тоже нельзя!

- Чего еще вам надо? – возмутилась Гермиона, к его облегчению, откидываясь в кресле.

- Ответов, - пожал он плечами, мысленно празднуя победу и заталкивая поглубже совесть, некстати напомнившую о ее слабости к алкоголю.

Гермиона пару секунд сверлила его подозрительным, но уже слегка расфокусированным взглядом.

- Ладно, - наконец, протянула она, устраиваясь удобнее в кресле и ставя пустой бокал на столик. – Спрашивайте. Но не обещаю, что отвечу.

Ну, на большее он и не надеялся…

- Что это было, мисс Грейнджер? - Северус и сам не понимал, почему так вдохновился возможностью расспросить ее. – Я имею ввиду выступление на церемонии награждения… Поправьте меня, если я ошибаюсь, но вы не производите впечатление подверженной таким порывам…

Гермиона смущенно улыбнулась, но, видя, что он не слишком злится на нее, чуть виновато пожала плечами:

- Не знаю. Я просто… Иногда я делаю что-то, не подумав. Назовите это гриффиндорской глупостью, если хотите, но временами мне надоедает оценивать каждый свой шаг, и я… Поддаюсь порыву.

«Женщины…» - тоскливо подумал Северус, вспоминая ее знаменитый удар правой, после которого Драко ныл еще две недели. Хороши порывы. А главное, масштабны… Не разменивается на мелочи.

- Предположим, верю, - хмыкнул он. – Другой вопрос. Почему вы живете с Поттерами?

Ее глаза удивленно и испуганно расширились – словно он коснулся слишком личной темы, и Северус мгновенно почуял тайну.

- Потому что у них огромный дом? – слишком беспечно предположила Гермиона. Врать она не умела – руки, нервно сцепленные в замок, ее выдавали.

- У ваших родителей, я полагаю, дом не менее большой? – закинул он удочку. И тут же понял, что задавать этот вопрос было ошибкой. Лицо сидевшей перед ним девушки из расслабленного тут же стало отстраненным. Она выпрямилась, отшатываясь, словно он сделал что-то ужасное. Раздосадованный такой переменой, Северус попытался сменить тему:

- Еще вина? – слишком торопливо предложил он, но Гермиона накрыла бокал ладонью.

- Нет, - чуть суховато отказалась она и встала. – Знаете, я думаю, мне уже пора. Мне известно, что вы не слишком любите гостей…

- Что это? – перебил ее Северус. Заметив в отсвете пламени странные, словно вырезанные на коже слова, он рывком перехватил ее запястье и повернул тыльной стороной вверх. Застарелые, но хорошо заметные шрамы цепочкой складывались в ужасающие, уродливые буквы: «Грязнокровка»…

Внутри глухо и очень неприятно екнуло. Северус поднял глаза и обнаружил, что Гермиона очень внимательно наблюдает за его реакцией.

- Это подарок от Лестрейндж, - спокойно ответила она. – Можно?

- Что? – он не сразу понял, что продолжает удерживать ее, настолько его вывел из равновесия вид изуродованной белой кожи.

- Руку, - с усмешкой пояснила Гермиона и, получив свою конечность обратно, с неизменной вежливостью добавила: - Спасибо.

***

Этой ночью он вновь забыл о думосборе. Слишком неровными оказались кусочки, слишком странной – картинка. Он всегда воспринимал Грейнджер как ребенка. Студентку. Да, она воевала, да моталась с Поттером целый год по полям и весям Британии, участвовала в битве за Хогвартс, но… всё это никак не укладывалось в образ подростка-заучки, сложившийся в его сознании и никак не желающий его покидать. До тех пор, пока он не увидел ужасающее доказательство и не осознал – она действительно боролась. Воевала вместе с ним на одной стороне. Терпела голод, боль и лишения.

У Северуса было такое ощущение, словно его обманули. Он открыл дверь в пряничный домик, а внутри оказалась еще тысяча дверей и неизвестно, куда они его приведут. Как она пережила это клеймо? Он до сих пор прятал шрам от метки, никому не показывал и любого, заговорившего об этом, умел заставить замолчать. А она носила его абсолютно спокойно. Конечно, Гермиона не настолько глупа, чтобы стыдиться своего происхождения, но само слово было мерзким, уничижительным оскорблением. Каково это – носить его вечно?

Утром, пожалуй, самым паршивым из всех за последнее время, когда он мучился не только головной болью, но и не вмещающимися в мозгах вопросами, по внутренней каминной сети прилетела записка от Грейнджер. Северус разворачивал ее довольно опасливо. До сих пор любые столкновения с ней не приносили ничего, кроме проблем.

«Северус, ты заблокировал камин, поэтому я отправляю это письмо профессору МакГонагалл. Надеюсь, что она передаст его адресату и не станет читать, - зазвучал в его голове голос Гермионы. – Признаюсь, наш вчерашний разговор задел меня. И я забыла, зачем, собственно, приходила. Это неправильно, ведь я хотела не только извиниться, но и поздравить тебя. Ты заслужил эту награду. Поэтому приглашаю тебя на ужин. «Кабанью голову» ты не оценил, так что зову домой».

Ниже аккуратным почерком был написан адрес для аппарации.

Он расправил записку на коленях, чувствуя непонятную и непривычную смесь из затаенного ожидания, неуместной радости и опасения. А стоит ли? Не лучше ли оставить всё, как есть? Она ушла, и Мерлин с ней: то, для чего они вообще начинали вместе работать, исполнено; письма от поклонников приходить перестали, поводов для дальнейшего общения нет.

С другой стороны, вопросы так и остались в воздухе. Он хотел получить на них ответы, он имел на это полное право – после всего, что она сделала с его жизнью?

Поэтому к шести часам вечера Северус уже был полностью готов: неизменная черная мантия, белоснежная рубашка, сюртук - все наглухо застегнуто, дабы у Грейнджер не возникло никаких лишних мыслей или, Мерлин упаси, подозрения, что он пришел не только ради разговора. С теми же целями палочка пристегнута к запястью – он примерно представлял себе, на что способна разгневанная женщина, хотя, конечно, Грейнджер еще девчонка…

И все же даже этого показалось мало: неясное чувство беспокойства заставило его полчаса простоять у зеркала в бесплодной попытке спрятать уродливый шрам за накрахмаленным воротником, привести в порядок отросшие за лето волосы (криво!), тщательно побриться… Северус заставил себя остановиться, когда его рука потянулась к подаренному когда-то Минервой одеколону. Раздраженно скривился. Что он делает? Зачем, к чему это все? Отражение в зеркале от этого не изменится, как и его характер, а все прочее только будет выглядеть глупо. Да и не нужно.

Бросив последний взгляд в зеркало, Северус вышел из комнаты.

Координаты в письме выбросили его на углу одной из спальных улочек на окраинах Лондона. Частная застройка, пасторальные картинки гуляющих с детьми мамочек и аккуратные газоны заставили Северуса испытать острое чувство неполноценности. Он смотрелся здесь неуместно – высокий, угрюмый, в черной развевающейся мантии. Наверняка все эти рафинированные дамочки уже набирают полицию, чтобы рассказать о «подозрительном субъекте» в их солнечном мирке.

Дом тоже оказался под стать району – небольшой двухэтажный коттедж, с огромными окнами, занавесками и подстриженными кустами вдоль подъездной дорожки.

Он не очень уверенно, чувствуя себя лишним, прошел к дубовой, добротной двери и постучался.

С минуту ничего не происходило, затем откуда-то из-за угла послышался суфлерский шепот:

- Северус! Северус, сюда!

Заинтригованный, он сошел с крыльца и обошел дом. Гермиона ждала его у распахнутых дверей черного хода, почти полностью скрывающегося за кустарником. Черное платье, которое было на ней в день приема в Британском университете, очень мило смотрелось с домашними пушистыми тапочками.

- Проходите быстрее, - поторопила его Гермиона, пропуская внутрь.

- Что это значит? – с недоумением спросил он, но все же подчинился. Внутри дом оказался столь же уютно-традиционным, что и снаружи. Обязательная кухня-столовая и гостиная внизу и три спальни наверху, все доступные поверхности в ситцевых цветах. Единственное, что выбивалось из образа – стеллажи с книгами, покрывающие все свободные стены в гостиной, куда его привела Гермиона.

- Вот, тут я и живу, - раздалось за его спиной. Удивленно покосившись на смущенно улыбавшуюся девушку, Северус прошел к книгам. Почти все они оказались по медицине, лишь некоторые – по магии, да и те по большей части лежали стопками на полу.

- Это дом ваших родителей, - догадался он. – Вы решили нас познакомить?

- Северус.

Сказано было слишком серьезно для необременительной беседы, и он обернулся. Гермиона стояла, обхватив себя за плечи, посреди гостиной, укоряющее смотря на него.

- Если уж вы начали задавать вопросы, будьте добры, не губите в собеседнике желание на них отвечать, - попеняла она.

Недовольный тем, что стрела попала в цель, он не сдержался:

- Вот как вы узнали обо мне столько информации?

- Ну, хватит! – вспыхнула Гермиона. – Почему вы каждый раз это делаете? Я позвала вас, чтобы отпраздновать. Вашу, между прочим, победу. А вместо этого у меня возникает ощущение, что вы снова и снова ищете в каждом моем действии какой-то подвох!

- Возможно потому, что я не понимаю ваших мотивов? – парировал он спокойно. Теперь, когда рекогносцировка была проведена и первые выстрелы сделаны, он чувствовал себя более уверенно.

Но Гермиона воевать не пожелала:

- Так спрашивайте, - она села на диван и жестом предложила ему сделать то же самое. – Я отвечу. Если, конечно, вы не станете снова бить лежачего.

Из кухни, слабо позвякивая друг о друга, прилетели два бокала и графин с янтарной, поблескивающей в свете заходящего солнца, жидкостью.

- Только, прежде чем вы начнете меня изучать, - с усмешкой добавила ведьма, когда он с неохотой сел напротив, обнаружив, что два кресла завалены книгами. – Я все же хочу сказать…

Она налила в бокал бренди – он даже не удивился тому, что Гермиона знала о его вкусах, отметив это походя – и подала ему. Себе наколдовала сок.

- Я хотела сказать, что вы, как никто другой заслужили это звание, - приподняв свой бокал, с полуулыбкой начала она. – Правда. Я уверена, вы получили бы его гораздо раньше, но… Но не будем об этом. Мне жаль, что я испортила этот торжественный момент, но, я, правда, искренне вами горжусь. Поздравляю, магистр Снейп.

Отсалютовав ему бокалом, Гермиона отпила сок и поставила его на столик, забравшись с ногами на диван. Удобно обхватив диванную подушку, она предложила:

- Теперь можете спрашивать. Будем считать это моим подарком.

- Я оценил, - фыркнул Северус. Пользуясь тем, что закатное солнце, светившее в окна, освещало ее и оставляло в тени его, он рассматривал девушку, перебирая в уме вопросы и удивляясь тому, насколько по-другому она выглядит в комфортной для себя обстановке. Даже его общество не тяготило ее, не смущало: расслабленные плечи, непринужденная, какая-то детская поза, рассыпавшиеся по плечам волосы. Заинтересованно наклоненная голова и спокойный, умный взгляд. Ему жаль было рушить ее безмятежность, но ответов хотелось больше.

- Где ваши родители? – задал он самый животрепещущий вопрос.

Гермиона удивленно моргнула. С лица постепенно, словно выцветая, сошел румянец.

- Я думала, вы знаете, - растерянно пробормотала она.

- Я бы не спрашивал.

- Ох… - рассеянно запустив руку в волосы, Гермиона обвела взглядом гостиную, словно в поисках ответа. – Это не секрет, конечно, просто я… Мы никогда об этом не говорили.

- Мы? – уцепился за странное слово Северус, не зная, хочет ли он, чтобы она продолжала, или боится этого.

- Я, Гарри и Рон, - пояснила Гермиона тихо.

- Причем тут они?

- Летом, после шестого курса, мы договорились, что не вернемся в Хогвартс, - пояснила девушка. Решив что-то для себя, она теперь смотрела прямо, твердо и, словно стремясь поскорее избавиться от тяжкой ноши, говорила быстро и отрывисто: - Сказали, что останемся с Гарри до конца, что бы это ни значило… Семью Гарри взял под защиту Орден Феникса, родители Рона состояли в нем, а я… Мои родители – магглы, они не поняли бы… И я подумала, если мы проиграем… Я не хочу, чтобы они пострадали. Я наложила на них Обливиэйт и создала ложные воспоминания, новые документы, по которым они на следующий день уехали в Австралию. Без дочери.

В оглушающей, ослепительной тишине он смотрел на хрупкую, погруженную в воспоминания девушку и не мог в это поверить.

Солнце село, в гостиной воцарилась полутьма, не давая рассмотреть выражение лица Гермионы, и Северус внезапно почувствовал неуверенность. Он понятия не имел, что нужно сказать или сделать, жалел, что вообще поднял эту тему. Он был в ужасе и одновременно восхищении от ее поступка, но более всего им владели отголоски ее собственных чувств – горе, смятение, ожесточение…

- Поэтому теперь официально дом не принадлежит семье Грейнджер, он вообще потерялся в кадастровых планах города, а я стараюсь не попадаться на глаза соседям и редко бываю здесь. Вы не против, если мы больше не будем поднимать эту тему? – справившись с собой, Гермиона потянулась за соком, опустошила стакан и тут же наполнила снова.

- Не сегодня, - выдавил Северус, с трудом выдирая из себя чувство вины за вчерашние расспросы и сегодняшний комментарий.

- Еще вопросы? – деловито, но напряженно поинтересовалась Гермиона, давая понять, что тема закрыта. – Нет? Тогда, может быть, я?

- Попробуйте, - ей явно хотелось хоть как-то отомстить, и он позволил это, понимая, что заслужил.

- Почему вы до сих пор не уволились?

Бренди попал не в то горло, и Снейп закашлялся. Да уж, эта девушка знала, куда бить.

- И чем я, по-вашему, должен заняться? – усмехнулся он, вытирая выступившие слезы и убирая бокал на столик.

- Разве есть разница? – пожала она плечами. – Вы ведь ненавидите учеников, так почему до сих пор в Хогвартсе?

- Как у вас все просто… - вздохнул Северус. – В моем возрасте, мисс Грейнджер…

- Гермиона, - перебила она.

- Гермиона, - сдался Снейп. – В моем возрасте, Гермиона, не так-то просто найти себя в чем-то другом.

- Вы самый талантливый зельевар, которого я когда-либо знала, - снова оборвала она его. – Думаете, такие способности останутся невостребованными?

- Думаю, что частная лаборатория требует больше денег, чем у меня есть, и лучшую репутацию, - начал он и осекся. – Хотя, конечно, после вашей книги второе уже не актуально.

- Спасибо, - гордо улыбнулась она, и он вернул ей эту улыбку, радуясь, что смог ее вызвать. – И всё же. Гринготтс без проблем ссудил бы вам нужную сумму…

- Гермиона, уже поздно что-то менять, - раздражаясь от ее непонятного стремления выдернуть его из Хогвартса. – Я полжизни только и делал, что вколачивал знания в идиотов… Мой вопрос.

- Хорошо, - вздохнула она. – Задавайте…

- Почему вы пошли за Поттером? – спросил Северус, внимательно наблюдая за ее реакцией. И не ошибся. На лице Гермионы расцвела счастливая улыбка теплых воспоминаний, которая задела его гораздо больше, чем всё, что она говорила до этого. Получается, он был прав, дело и правда в Поттере?

- А вы не догадываетесь? – потянувшись к нему, Гермиона вопросительно изогнула брови: - Можно?

Он не ответил, но и не воспротивился, когда она осторожно и медленно, словно опасаясь, что он уйдет, взяла его ладонь. Ее маленькие руки обхватывали ее с двух сторон и все равно не закрывали полностью.

- Я уже тогда знала, какую роль вам отвел Дамблдор, - призналась Гермиона.

Ее длинные пальцы исследовали его руку, скользили вдоль запястья, очерчивали линии судьбы, касаясь настолько нежно, что все его внутренности скрутились в узел, и Северус на бесконечный миг перестал дышать от удовольствия. Сонмы мурашек поднялись по руке и спустились по позвоночнику. Поэтому то, что она сказала, он осознал далеко не сразу.

И все же информация до него дошла.

- Что?! – его выкрик выстрелом прозвучал в тихой, темной комнате. Вырвав руку, он вскочил с дивана, делая шаг назад. Гермиона досадливо сдула упавшие на лицо волосы. – Быть этого не может!

- Я узнала об этом на пятом курсе, - спокойно поднявшись, Гермиона шагнула к нему. – Видела, как вы идете к аппарационному барьеру. В маске Пожирателя. Видела вашу метку – еще на первом курсе.

- И не сказали Поттеру? – недоверчиво спросил Северус.

- Я сказала профессору Дамблдору, - поправила она. – И он рассказал мне, как обстоят дела… На самом деле. Конечно, не всё…

Гермиона вздохнула.

- Если бы я знала, какую роль он уготовил вам и Гарри, я бы нашла способ это изменить, - с убежденностью, которой он поверил безоговорочно, добавила она, поднимая глаза.

Северус сглотнул. Ему очень не нравились те выводы, которые он сделал.

- Я видела вас каждый день, - продолжила Гермиона. – На занятиях, в Большом зале, видела не раз, как вы возвращались. И я… Я не знаю, как это случилось.

В ее голосе звучала та же самая растерянность, какую он ощущал теперь. Как это случилось?

- Просто однажды я поняла, что вы стали для меня кем-то большим, чем просто человек, которого я безмерно уважаю. И если мы проиграем, если Гарри проиграет, - голос ее взволнованно взлетел на верхнюю октаву и оборвался. – Что я без вас?

Ошеломленный силой чувств, прозвучавших в ее вопросе, Северус неосознанно шагнул назад, врезавшись в шкаф. Несколько книг упали со своих мест.

Что я без вас?

- Вот поэтому я и отправилась за Гарри, помимо того, что хотела его защитить, конечно, - заключила Гермиона, неловко, словно виновато улыбаясь. – Я любила вас, Северус.

Он молчал. Не знал, что на это ответить. Чем можно ответить? Жалел, что вообще позволил своему любопытству завести себя так далеко, позволил связаться с Грейнджер. Жалел, что хочет задать новый ненужный и неуместный вопрос.

- Любила? – даже голос подводил его, хотя он не был сейчас зол, скорее испуган. Хриплый, пропадающий. – А теперь?

- Уверены? – прищурилась Гермиона, делая тихий шаг и останавливаясь в паре сантиметров от него.

Он не был уверен. Ни в том, что хочет услышать ответ, ни в том, как описать всё то, что сейчас происходило, даже в том, как назвать те маленькие атомные взрывы, которые раздирали его изнутри от того, что она находилась слишком близко. Ничего из того, что он испытывал раньше, не было отдаленно похоже, и Северус боялся даже мысленно произнести эту ужасную догадку. Он же не может… Это же не…

Встав на цыпочки, Гермиона положила руки ему на плечи и прошептала в самое ухо, обдав горячим дыханием:

- Я люблю вас, Северус.

Он замер, застыл неподвижно, неспособный пошевелить даже пальцем. Плохое предчувствие, что ничем хорошим это не закончится, завладело всем его существом.

- Можно я поцелую вас? – смотря ему в глаза, спросила Гермиона.

Нет, нет и нет.

- Да, - выдохнул он.