Диалог Гамлета с совестью.

На дне она, где ил и водоросли...
Спать в них ушла,
Но сна и там нет!
Но я ее любил,
Как сорок тысяч братьев
Любить не могут!
Гамлет!

На дне она, где ил:
Ил!.. И последний венчик
Всплыл на приречных бревнах...
Но я ее любил,
Как сорок тысяч...
Меньше
Все ж, чем один любовник.

На дне она, где ил.
Но я ее - любил??

простите, если что не так. на память писала

Хоть сотню проживи, хоть десять сотен лет,
Придется все таки покинуть этот свет,
Будь падишахом ты иль нищим на базаре,
Цена тебе одна: для смерти санов нет.

И, конечно же, мой любимый Александр Яковлевич Розенбаум

Расплатился за все - за досказанность слов,
За любовь и за ласку небесную.
И за то, что мне вновь повезло,
Расплатился я новыми песнями.

Я допел и ушел - за спиною сомкнулись кусты,
И шиповником руки ободраны.
И растаял аккордом простым
Голос мой над озеоными водами.

А луна залила ярким светом дорожку в саду.
Ты по ней пробеги тенью быстрою.
Знай, что я где-то здесь, что я жду
То ли крика "Постой!", то ли выстрела...

Пусть мне кто-нибудь скажет: «Нет веры» - умру от тоски, Но с надеждою вместе, а это все в корне меняет. А.Я. Розенбаум

Воспоминание.
Теперь октябрь не тот,
Не тот октябрь теперь.
В стране, где свищет непогода,
Ревел и выл
Октябрь, как зверь,
Октябрь семнадцатого года.
Я помню жуткий снежный день.
Его я видел мутным взглядом.
Железная витала тень
"Над омраченным Петроградом".
Уже все чуяли грозу,
Уже все знали что-то,
Знали,
Что не напрасно, знать, везут
Солдаты черепах из стали.
Рассыпались...
Уселись в ряд...
У публики дрожат поджилки...
И кто-то вдруг сорвал плакат
Со стен трусливой учредилки.
И началось...
Метнулись взоры,
Войной гражданскою горя,
И дымом пламенной "Авроры"
Взошла железная заря.
Свершилась участь роковая,
И над страной под вопли "матов"
Взметнулась надпись огневая:
"Совет Рабочих Депутатов".

Сероглазый король

Слава тебе, безысходная боль!
Умер вчера сероглазый король.

Вечер осенний был душен и ал,
Муж мой, вернувшись, спокойно сказал:

"Знаешь, с охоты его принесли,
Тело у старого дуба нашли.

Жаль королеву. Такой молодой!..
За ночь одну она стала седой".

Трубку свою на камине нашел
И на работу ночную ушел.

Дочку мою я сейчас разбужу,
В серые глазки ее погляжу.

А за окном шелестят тополя:
"Нет на земле твоего короля..."

Можешь не писать - не пиши. (с)
Иконостас

В чем сущность божественной песни дождя?
Осенней тоски колыбель тихим вздохом
Путем сновидений качает меня.
А там, за окном, догорает эпоха.

Плачет окно сквозь безмолвие ночи.
Хлещут пустые озябшие ветки
Бичом непогоды. И ветер хохочет,
И мечется птицей, закованной в клетку.

Последние листья – предсмертные муки.
Предвестник зимы – легкий иней на ветках.
Я больше не режу уставшие руки,
Не рвусь, словно птица больная из клетки.

Лишь грязь, мокнут ноги и мертвые травы.
Печаль и тоска, да хочется грызть
Остатки последней осенней отравы.
Но дождь тихо шепчет: «Держись, это жизнь!»

Баллада Судьбы (стихи Маркиз)

Я играю с судьбой,
Я играю судьбу по аккордам,
Чтобы пальцы – огнем, чтобы дни – вязью нот,
Чтобы жизнь, как вино, через край.
Но пристрастен отбор –
Сзади тени незримым эскортом…
Может, кто мне былое обратно вернет
Или память сумеет украсть?

Я в дыханье ветров слышу голос волны, крики чаек.
К горизонту дорожкой уводит карминовый блик.
Но я рыцарь обманчивых снов, и мой образ печален.
Резкий профиль на фоне окна, тень с бокалом Шабли.

Моя дама мертва.
Сердце бьется едва.
Я не знаю, зачем я?
Пусть дорога крива,
Смерть – последний привал.
Я бродяга.
Кочевник.

Я играю в судьбу.
Я играю с судьбой сотни партий.
И фигуры замрут под рукой игрока,
Ожидая сигнала начать.
В море сброшенный буй
Станет точкой отсчета на старте,
И опять вдоль фронтов по извивам рокад,
Подчиняясь тоске книжных чар.

Я не сплю по ночам и слежу, как дожди моют крыши.
Я умею летать, если крылья не сдали в утиль.
Ведь я рыцарь неспетых баллад, и мой голос неслышен.
Но я помню о бурях, как данность приняв полный штиль.

Моя дама мертва.
А слова – лишь слова.
Они дешево стоят.
Пыль былого в отвал,
Если я рисковал…
Впрочем,
Это пустое.

Я играю в судьбу.
Я играю судьбою на вычет.
Так играют с котенком, гоняя моток,
Так бездумно теряют свой шанс.
Огибая мыс Бурь,
Возвращаюсь с богатой добычей,
Но как только на рейде подводят итог,
Понимаю, опять ни гроша.

Я открою окно и увижу маяк в Трапезунде,
И расправят ветра занавески потрепанный стяг.
Но я рыцарь несозданных книг, и мой образ безумен.
Я в обрывках баллад собираю свой мир по частям.

Моя дама мертва…
Залежалый товар –
Верность людям и клятвам.
Лгут дорог кружева,
Поздно переживать.
- Мы увидимся?
- Вряд ли.

Есть у любви сестра. Ее простое имя
Немолкнущий прибой выносит к берегам.
Оно – как крики птиц над дюнами пустыми,
Как терпкое вино – иссушенным губам,
Как резвому коню – препятствие пустое,
Тому, кто все сказал – веление молчать,
Есть у любви сестра. Но имени простого
Я не могу назвать. Я не могу назвать.
Когда моей любви одежды золотые
Осыпятся дождем на ветреный причал,
Появится она. И в сердце, как в пустыне
Поселится одна. И имя ей...
Печаль…

Но весела любовь, ее златая россыпь
Венчает окоем забывчивого лба,
А у ее сестры медлительная поступь...
И каждый шаг – печать... и имя ей...
Судьба…

На золото любви не могут бросить тени
Ни алая судьба, ни черная печаль,
И лишь ее сестра белеет на причале:
Она сама - предел, она сама – причал

Есть у любви сестра, белы ее одежды,
Сердец не затворить. Печати не стереть.
Под множеством имен ее узнали прежде...
Кто испытал любовь, обязан...

Умереть…

БАЛЛАДА О ПРОКУРЕННОМ ВАГОНЕ
- Как больно, милая, как странно,
Сроднясь в земле, сплетясь ветвями,-
Как больно, милая, как странно
Раздваиваться под пилой.
Не зарастет на сердце рана,
Прольется чистыми слезами,
Не зарастет на сердце рана -
Прольется пламенной смолой.

- Пока жива, с тобой я буду -
Душа и кровь нераздвоимы,-
Пока жива, с тобой я буду -
Любовь и смерть всегда вдвоем.
Ты понесешь с собой повсюду -
Ты понесешь с собой, любимый,-
Ты понесешь с собой повсюду
Родную землю, милый дом.

- Но если мне укрыться нечем
От жалости неисцелимой,
Но если мне укрыться нечем
От холода и темноты?
- За расставаньем будет встреча,
Не забывай меня, любимый,
За расставаньем будет встреча,
Вернемся оба - я и ты.

- Но если я безвестно кану -
Короткий свет луча дневного,-
Но если я безвестно кану
За звездный пояс, в млечный дым?
- Я за тебя молиться стану,
Чтоб не забыл пути земного,
Я за тебя молиться стану,
Чтоб ты вернулся невредим.

Трясясь в прокуренном вагоне,
Он стал бездомным и смиренным,
Трясясь в прокуренном вагоне,
Он полуплакал, полуспал,
Когда состав на скользком склоне
Вдруг изогнулся страшным креном,
Когда состав на скользком склоне
От рельс колеса оторвал.

Нечеловеческая сила,
В одной давильне всех калеча,
Нечеловеческая сила
Земное сбросила с земли.
И никого не защитила
Вдали обещанная встреча,
И никого не защитила
Рука, зовущая вдали.

С любимыми не расставайтесь!
С любимыми не расставайтесь!
С любимыми не расставайтесь!
Всей кровью прорастайте в них,-
И каждый раз навек прощайтесь!
И каждый раз навек прощайтесь!
И каждый раз навек прощайтесь!
Когда уходите на миг!
1932

Сказки - больше, чем правда, не потому, что в них рассказывается о существовании драконов, а потому, что они говорят нам: драконов можно победить.

Я, как блиндаж партизанский, травою пророс.
Но, оглянувшись, очень отчетливо вижу:
Падают мальчики, запнувшись за мину, как за порог,
Наткнувшись на очередь, будто на ленточку финиша.

Падают мальчики, руки раскинув просторно,
На чернозем, от безделья и крови жирный.
Падают мальчики, на мягких ладонях которых —
Такие прекрасные, такие длинные линии жизни.

Роберт Рождественский

Если тебе дадут линованную бумагу, пиши поперёк.
Хуан Рамон Хименес

Мой дневник

Я полюбила стихи Андрея Белянина. Что-то такое в них есть...

Кружево шарфика, белая ленточка,
Ласковых глаз полевая звезда...
Господи боже! Откуда ты, девочка?
Как ты сегодня попала сюда?
Так же нельзя... Это просто бессмысленно...
Крылья хрустят под чужим сапогом.
Тут убивают словами и числами,
Каждый палач и открыт, и знаком.
Здесь же стреляют! Здесь валят на пристани
Сразу все шестеро на одного...
Здесь невозможно по честному выстоять.
Здесь невозможно вообще - ни-че-го!
Больно... Я тоже срываюсь в истерику.
Спрячься, уйди, отдохни, подыши...
Чтоб на пути к осиянному берегу
Свято сберечь незабудку души.
Флейта не спорит с казацкою шашкою.
Вот твое облако - сядь и лети...
Выкраси жизнь освежающей краскою,
Всем рассказав, что приснилось в пути.
Девочка, милая, этой эпохою
Многое сломано. Что уж там мы...
В небе светлей. Ты подумай, а плохо ли
Петь, не боясь наступленья зимы?
Крылья расправь для полета.
Ну что же ты?!
Здесь не твоя ни война, ни вина...
Просто прими, что вон там, у подножия,
Высохла кровь, и теперь... Тишина...

Кареглазая моя праведница,
Девочка-синичка...
От разлуки не сразу старятся,
И отлично...
Тебе нравится быть жертвою?
Все - впустую...
Я тебе эту Осень жертвую,
Влажную и золотую!
Принимаешь подарок царственный,
Твой и только...
А ветра поминают дарственную
Листьев болью...
Зайчик солнечный серьги трогает -
Брысь, лукавый!
Все от полночи до полудня -
Нам по праву.
Вот восток заалел и пенится
Рваной раною...
Ничего уже не изменится,
Не станет заново.
Бесполезно гонять строку,
Словно рекрута...
От тебя никуда я не убегу,
Мне - некуда.
От былого не отрекусь,
Бессмысленно...
За окошком такая грусть -
Не-мыс-ли-ма-я!
Что ж, тебя-то я развязал,
Праведная...
Смотришь Господу прямо в глаза,
Все ли правильно?
Все, любимая, все. Пора...
Между всхрапами
Вниз,
с ладони топора,
счастье каплями...

Алька Кудряшева (Изюбрь) http://izubr.livejournal.com/

1.
Я обрастаю вещами, фруктами и овощами. Хлебом, подушками, сором, утром, халатиком сонным.
Я обрастаю нейлоном, ватой, тафтой, поролоном, ситцем, атласом и шелком, лучиком тонким сквозь щелку.
Я обрастаю, врастаю птицей в осеннюю стаю, зябликом в зимней поземке, пылью под летним поселком.
Старшей сестрицей бесстыжей, зябкой прохладой на коже, я вырастаю, но ты же мной обрастаешь, похоже.
Я вырастаю, послушай, там, где репейник не скошен. Грубою дудкой пастушьей, горстью незрелых горошин.
Дудкой простой, камышовой, липа, пырей, подорожник. Камешком - самым дешевым, зеркальцем, что подороже.

2.
Дедка скоблил по амбарам, бабка скребла по сусекам. Пекся в испарине банной хлеб из осоки и сейки.
Бабку покинула репка, бабку покинула рыбка. Вроде всё было так крепко, а оказалось - так зыбко.
Дедку оставила бабка, чтобы ей не было зябко, вот и сидят у корыта, дверь у них вечно открыта.
Летом и в зимнюю пору нет у них в доме запоров, всё, что хотите, крадите, только скорей приходите.
Чисто у бабки и тесно, кончилось белое тесто, только на донышке соли - знать, не рассыплется к ссоре.
Солнце над домиком жалит, снова не быть урожаю, свет на востоке рыжеет, скоро и внучку поженят.
Ей бы такого, как дедка, были б и шмотки, и детки. Мыла бы спинки и пятки, всё б у них было в порядке.
Муж у нее со щеками, плохо у нас с мужиками. Ладно, пусть любит такого, может, и выйдет толково.

3.
Внучка сидит на докладе, пальцы у ней в шоколаде. Нервы у внучки ни к черту, ходит и плачет о чем-то.
Думает: "Бабка скучает". Думает: "Дедка в печали". Снег на крылечке растает. Думает: "Я обрастаю".
Я прорастаю сквозь залежь, бабушка, надо мне замуж. Надо мне деток и мужа, только похуже, похуже.
Толстого, злого, заику, в тундру, в землянку, заимку. Жил бы борзыми щенками, тряс бы большими щеками,
Лапал бы девок за ляжки, горькую пил бы из фляжки, звал бы корявой кобылой - я бы тебя позабыла.

Слишком любимого жалко, с ним мне и горько и жарко. Слишком он ясен и статен, я не хочу прорастать им.
Только лишь вечером чистым сердце ладонями стиснет - свиться бы нам, золотистым, мне бы насквозь прорасти с ним.

4.
Бабка сидит у корыта, небо под нею прорыто будто огромной лопатой. Внучка сидела за партой.
Сколько училась, училась - и ничего не случилось. Столько закончила классов, столько ходило народу.
Мальчик ее златовласый тоже стал седобородым.

5.
Радуга клеится липко к лесу - от ели до ели. Господи, думает рыбка, как же мне все надоели.

Как разглядеть за днями
след нечёткий?
Хочу приблизить к сердцу
этот след…
На батарее
были сплошь –
девчонки.
А старшей было
восемнадцать лет.
Лихая чёлка
над прищуром хитрым,
бравурное презрение к войне…
В то утро
танки вышли
прямо к Химкам.
Те самые.
С крестами на броне.

И старшая,
действительно старея,
как от кошмара заслонясь рукой,
скомандовала тонко:
- Батарея-а-а!
(Ой мамочка!..
Ой родная!..)
Огонь! –
И –
залп!
И тут они
заголосили,
девчоночки.
Запричитали всласть.
Как будто бы
вся бабья боль
России
в девчонках этих
вдруг отозвалась.
Кружилось небо –
снежное,
рябое.
Был ветер
обжигающе горяч.
Былинный плач
висел над полем боя,
он был слышней разрывов,
этот плач!
Ему –
протяжному –
земля внимала,
остановясь на смертном рубеже.
- Ой, мамочка!..
- Ой, страшно мне!..
- Ой, мама!.. –
И снова:
- Батарея-а-а! –
И уже
пред ними,
посреди земного шара,
левее безымянного бугра
горели
неправдоподобно жарко
четыре чёрных
танковых костра.
Раскатывалось эхо над полями,
бой медленною кровью истекал…
Зенитчицы кричали
и стреляли,
размазывая слёзы по щекам.
И падали.
И поднимались снова.
Впервые защищая наяву
и честь свою
(в буквальном смысле слова!).
И Родину.
И маму.
И Москву.
Весенние пружинящие ветки.
Торжественность
венчального стола.
Неслышанное:
«Ты моя – навеки!..»
Несказанное:
«Я тебя ждала…»
И губы мужа.
И его ладони.
Смешное бормотание
во сне.
И то, чтоб закричать
в родильном
доме:
«Ой, мамочка!
Ой, мама, страшно мне!!»
И ласточку.
И дождик над Арбатом.
И ощущенье
полной тишины…
…Пришло к ним это после.
В сорок пятом.
Конечно, к тем,
кто сам пришёл
с войны.

Анна Ахматова, "ПБГ"

Марина Цветаева

Арсений Тарковский

Иосиф Бродский

Мне хочется уйти куда-то,
В глаза кому-то посмотреть,
Уйти из дома без возврата
И там — там где-то умереть.

Кому-то что-то о поэте
Споют весною соловьи.
Чего-то нет на этом свете,
Что мне сказало бы: «Живи!...»

АНАНАСЫ В ШАМПАНСКОМ
Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском!
Удивительно вкусно, искристо, остро!
Весь я в чем-то норвежском! Весь я в чем-то испанском!
Вдохновляюсь порывно! И берусь за перо!

Стрекот аэропланов! Беги автомобилей!
Ветропросвист экспрессов! Крылолет буеров!
Кто-то здесь зацелован! Там кого-то побили!
Ананасы в шампанском - это пульс вечеров!

В группе девушек нервных, в остром обществе дамском
Я трагедию жизни претворю в грезофарс...
Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском!
Из Москвы - в Нагасаки! Из Нью-Йорка - на Марс!

ВСЕ ОНИ ГОВОРЯТ ОБ ОДНОМ

С. В. Рахманинову

Соловьи монастырского сада,
Как и все на земле соловьи,
Говорят, что одна есть отрада
И что эта отрада - в любви...

И цветы монастырского луга
С лаской, свойственной только цветам,
Говорят, что одна есть заслуга:
Прикоснуться к любимым устам...

Монастырского леса озера,
Переполненные голубым,
Говорят: нет лазурнее взора,
Как у тех, кто влюблен и любим...

Друг мой... друг мой...
Я очень и очень болен...
Сам не знаю,
Откуда взялась эта боль.
То ли ветер гудит
Над пустым и безлюдным полем,
То ль как рощу в сентябрь
Осыпает мозги алкоголь...
Голова моя машет руками,
Как крыльями птица,
Ей на шее ноги
Маячить больше невмочь.
Черный человек, черный, черный,
На кровать ко мне садиться,
Черный человек
Не дает мне спать всю ночь.
Черный человек
Водит пальцем по мерзкой книге,
И гнусавя надо мной,
Как над усопшим монах,
Читает мне жизнь
Какого-то прохвоста и забулдыги,
Нагоняя на душу
Тоску и страх.

....

Черный человек,
Ты не смеешь этого,
Ты же не на службе
Живешь водолазовой!
Что мне до жизни
Скандального поэта?
Пожалуйста, другим
Читай и рассказывай!

....

Черный человек,
Ты прескверный гость!
Эта слава давно
Про тебя разносится!
Я взбешен, разъярен,
И летит моя трость
Прямо к морде его,
В переносицу.

...

И вот здесь, после такого безумного напряжения - вдруг тихое:

Месяц умер.
Синеет в окошко рассвет.
Ах ты ночь, что ж ты ночь наковеркала!
Я в цилиндре стою. Никого рядом нет.
Я один.
И разбитое зеркало...

Вот скажите - вот как? Как вот эти строчки? Как они рождались? Каким таинством?
:)

Пристань рикманьяков

В грозы, в бури,
В житейскую стынь,
При тяжелых утратах
И когда тебе грустно,
Казаться улыбчивым и простым -
самое высшее в мире искусство...
С.А.

А, еще мне очень нравится вот это стихотворение (оно же текст песни)

Хотел в Алма-Ату - приехал в Воркуту.

Строгал себе лапту - а записали в хор.

Хотелось "Беломор" - в продаже только "ТУ".

Хотелось телескоп - а выдали топор.

Хотелось закурить - но здесь запрещено.
Хотелось закирять - но высохло вино.
Хотелось объяснить - сломали два ребра.
Пытался возразить, но били мастера.

Хотелось одному - приходится втроем.
Надеялся уснуть - командуют "Подъем!"
Плюю в лицо слуге по имени народ.
Мне нравится БГ, а не наоборот.

Хотелось полететь - приходится ползти.
Старался доползти - застрял на полпути.
Ворочаюсь в грязи. А если встать, пойти?
За это мне грозит от года до пяти.

Хотелось закричать - приказано молчать.

Попробовал ворчать - но могут настучать.

Хотелось озвереть, кусаться и рычать.

Пытался умереть - успели откачать.

Могли и не успеть. Спасибо главврачу

За то, что ничего теперь хотеть я не хочу.

Психически здоров. Отвык и пить, и есть.

Спасибо. Башлачев. Палата номер шесть.