Дата: Воскресенье, 07.12.2014, 16:55 | Сообщение # 1
атипичная вейла
Статус: Offline
Группа: Администраторы
На сайте с: 16.01.2012
Сообщений:6492
Комментарии к фанфику архива "Тёмный Лорд", автор Korell, драма, PG-13, Том Риддл и др., макси, закончен Мудрость малоприятна для ее обладателя. (И.Ефремов, "Таис Афинская")
Дата: Воскресенье, 07.12.2014, 16:55 | Сообщение # 2
атипичная вейла
Статус: Offline
Группа: Администраторы
На сайте с: 16.01.2012
Сообщений:6492
Название "Тёмный Лорд" Автор Korell Герои: Том Риддл / Лорд Волдеморт, Альбус Дамблдор, Армандо Диппет, Гораций Слагхорн, Рубеус Хагрид, много оригинальных героев. Рейтинг PG-13 Жанр драма Дисклаймер: Данное произведение написано по мотивам романов Дж. К. Роулинг и все права принадлежат ей. Саммари: Это попытка написать канонную историю становления Тёмного Лорда - мальчика Тома, который расщепил душу, стал величайшим темным магом мира и почти обрел бессмертие. Комментарии: Стараюсь следовать канону, но возможен легкий ООС - информации о временах Тома слишком мало. Размер: макси Статус: закончен Отношение к критике: приветствуется, особенно дискуссии. Мудрость малоприятна для ее обладателя. (И.Ефремов, "Таис Афинская")
Дата: Воскресенье, 07.12.2014, 23:22 | Сообщение # 3
Второкурсник
Статус: Offline
Группа: Всезнайка
На сайте с: 30.03.2012
Сообщений:120
Глава 1. Лучшая сделка Карактака Бэрка
Занимался поздний зимний рассвет. Клубы густого тумана развеивались, сохраняя водянистые разводы на запотевших окнах. Всю ночь шел дождь с мокрым снегом. К утру снежная каша растаяла, оставив на улицах грязные лужи. Бесформенные облака медленно ползли по холодному небу, смешиваясь с парами задымленного вокзала.
Лежавший в кровати мужчина сладко зевнул и, откинув байковое одеяло, приподнял голову. Протерев слипшиеся глаза, он с досадой посмотрел на каминные часы в виде грифона. Было около восьми часов. Мужчина со вздохом натянул тапочки и, набросив махровый халат, поплелся к умывальнику.
Он любил холодный душ, любил ощущать, как холод пробуждает тело и прогоняет остатки сна. Обтираясь махровым полотенцем, Карактак Бэрк (а именно так звали этого плотного темноволосого мужчину) с наслаждением думал, что после нудной процедуры бритья его ожидает чашка ароматного кофе.
Карактак Бэрк еще стирал с пухлых щек остатки мыльной пены, как раздался настойчивый стук дверного молотка.
— Мистер Бэрк... — услышал он слегка надтреснутый голос. — Мистер Бэрк, да откройте же, наконец!
Мужчина поморщился: это, несомненно, была его соседка Джесси Брендон. Миссис Брендон давно стала вдовой и жила с дочерью Амандой. Карактак Бэрк терпеть не мог обеих. Джесси и Аманда были сквибами, а их он считал отбросами магического мира. Хуже того: Мэнди, как все называли Аманду, вульгарно закидывала ноги на стол и досаждала Карактаку постоянным шумом.
— Одну минуту… Иду, иду, — пробурчал Бэрк, слыша, как Джесси все сильнее барабанит в дверь. «И откуда у нее такая сила?» — подивился он. Но, открыв дубовую дверь, оцепенел: рядом с остроносой старухой стоял рыжий констебль в новенькой форме и безупречно белых перчатках.
— Чем обязан, сэр? — удивился Бэрк.
— Не соизволите ли впустить? — хмуро заметил констебль, протягивая документы. Джесси рассматривала его с неприязнью.
Он недолюбливал магловскую полицию, но лучше было не конфликтовать с ней. Джесси и констебль, представившийся Диком Притчардом, вошли в прихожую. Оставляя на полу следы, они, к отвращению Бэрка, отправились в столовую.
— Кофе? — предложил Карактак Бэрк, усаживая полицейского и старуху на новенькие черные стулья с белыми сиденьями.
— Если можно. Большое спасибо, — кивнул констебль, подвинув чашку с изображением золотистых бабочек.
— Что-то случилось? — спросил с интересом Бэрк, зажигая магловским способом примус.
— Да, неприятное происшествие. Пропала Аманда, — сообщил полицейский.
— Вот как? — густые брови Бэрка поползли вверх. Он с любопытством посмотрел на Джесси и только сейчас понял, что она взволнована.
— Аманда отлучилась ненадолго и больше не вернулась, — продолжал констебль. — А вы, мистер Бэрк, говорят, были последним, кто ее видел.
— В самом деле? Вечером она барабанила в дверь. Когда я открыл, попросила взаймы двадцать фунтов. Я, правда, выпроводил ее поскорее…
— А нищенка? Вы, случайно, не видели нищенку в зеленом платье, бродившую под окном? — уточнил полицейский.
— Признаться, нет, — покачал головой Бэрк после недолгого раздумья. Складки на его сальном лбу сложились в забавную гармошку.
— Ладно, и на том спасибо. — Констебль одним глотком допил кофе, в то время как Джесси не притронулась к чашке.
— Вам было жалко двадцать фунтов? — пробурчала она, подойдя к двери.
— Мэнди их просто пропила бы, — спокойно заметил Бэрк.
Убрав грязь взмахом палочки, хозяин прошел в столовую. Не то, что бы ему было жаль надоедливую Мэнди, но все же в последние дни он подмечал много странного. Поздние, как никогда, рассветы. Пролетавшие куда-то стайки сов. Загадочные черные фигуры в Лютном переулке. Исчезновения людей. Поговаривали, что за ними стояло усилившееся Темное сообщество. И хотя Бэрк был не расположен верить слухам, сбрасывать их со счетов он не мог.
Карактак Бэрк щелкнул кнопкой радиоприемника. Секундные помехи — и голос диктора стал рассказывать о новостях. Возможный разрыв дипломатических отношений с Советским Союзом. Усиление позиций итальянского диктатора Бенито Муссолини. Трения президента Кальвина Куллиджа с Конгрессом из-за пошлин в сталелитейной промышленности. Слухи о болезни министра иностранных дел Германии Густава Штреземана… У маглов, как и у магов, был свой мир, своя политика и свои войны. Мистер Бэрк снисходительно улыбнулся и, подлив сливок в кофе, стал читать «Ежедневный пророк».
Волшебные новости оказались интереснее. Заместитель министра магии Николас Колсон отправлен в отставку. Преподавателем трансфигурации в Хогвартсе стал известный маг Альбус Дамблдор. Темный волшебник Геллерт Гриндевальд объявился в Анкаре. Радиоприемник заиграл популярный фокстрот "You're driving me crazy", и Бэрк незаметно для себя начал постукивать ложечкой в такт незамысловатой мелодии.
За окном рассвело. Город был украшен рождественскими венками из остролиста и омелы. Провода опутывали разноцветные лампочки. Новогодняя иллюминация была тусклее рождественской. Но ощущение праздника сохранялось: люди, словно не догуляв долгожданное Рождество, хотели его продолжения. Сегодня на улицах будет приятная предновогодняя суета. «What did I do to you?» — надрывался радиоприемник. И, весело подмигнув себе, Карактак Бэрк начал собираться.
* * *
День не задался. В канун Нового года посетителей было немного. Проворный Джеймс Горбин выбегал на улицу, зазывая бродивших по Лютному переулку странных типов. Одному из таких посетителей Бэрк попытался продать Руку Славы, но они не сошлись в цене. Только молодая ведьма купила камень от заговоров.
Хотя магазин «Горбин и Бэрк» был основан полгода назад, он уже приобрел неповторимый облик. Возле задней стены находился выложенный красным кирпичом камин. Рядом был черный шкаф, набитый странными предметами. В витрине стояла Рука Славы, ставшая чем-то вроде визитной карточки «Горбин и Бэрк». Небольшое окно выходило на темный Лютный переулок. Была половина третьего, но в магазине стало сумрачно, как поздним вечером.
Напольные часы в форме горгульи пробили три, когда в двери показалась молоденькая ведьма. Бэрк пригласил ее дежурным движением руки. И тотчас с удивлением поднял брови: девица, несомненно, была беременной.
— Чем обязан, мёз… — пробормотал Бэрк с легким изумлением. Девица промолчала и, не глядя, плюхнулась на стул.
Бэрк осмотрел ее одежду. Она показалась ему поразительной смесью богатства и нищеты. Зеленое бархатное платье, больше подходящее для театра, чем Лютного переулка. Дорогие белые перчатки до локтя. Белые туфельки-лодочки, опасные для холодного дня. И тут же — небрежно наброшенная на плечи куртка с дырявыми локтями и надорванным воротником.
— Как вас зовут? — Бэрк подошел к посетительнице. Она продолжала смотреть под ноги, точно не замечая его.
— Однако… Хотите что-то приобрести? «Горбин и Бэрк» к вашим услугам.
Девица повернулась. Бэрк с удивлением отметил тусклые безжизненные волосы и некрасивое бледное лицо с грубыми чертами. Маленькие карие глаза косили в разные стороны. Карактаку казалось, что он никогда не видел столь обреченного взгляда. «Интересно, какой рахитичный выкидыш может быть у такой уродки?» — подумал он, с отвращением глядя на ее живот.
— Нет... Я хочу не купить, а продать. Это, — девица сняла с шеи медальон и протянула его.
— Знаешь, мне столько раз пытались продать всякую дрянь, что я должен сначала убедиться в ценности вещицы.
— Это… Медальон Слизерина… — выдавила девица.
— Брось заливать. Я, конечно, ценю новогодние шутки. Но не думай, что тебе, замарашка, удастся провести меня… — ухмыльнулся хозяин.
Подлетевшая свеча осветила крышку медальона. На ней была выгравирована изумрудная змейка в виде буквы «S». Взмахнув палочкой, Бэрк прошептал заклинание и вскрикнул от радости. Но тотчас нахмурился и прикусил губу.
— Десять галеонов, — холодно процедил он.
— Десять галеонов? Десять галеонов за медальон самого Слизерина? — закричала посетительница со смесью боли и отчаянья.
— Десять галеонов. И ни кнатом больше, — ухмыльнулся продавец.
— Но это очень дорогая реликвия… — залепетала девушка.
— Выслушайте меня, юная леди, — холодно заметил Карактак Бэрк, надев очки. — Медальон похож на реликвию Слизерина. Но утверждать это достоверно я не могу. Недавно меня пытались обдурить, выдав железку за кольцо Мерлина. Кто даст гарантию, что ваша безделушка не подделка?
Девушка опустила голову и посмотрела на острый нос белой туфельки.
— Правильно, никто, — хмыкнул Карактак Бэрк. — Я беру на себя большой риск. И десять галеонов — все, что могу дать.
— Тогда дайте его назад, — тихо сказала посетительница.
— Назад? — Бэрк сильнее сжал медальон. — Дорогая моя, — рассмеялся он, — я ведь могу просто забрать его. Но я добр, и предлагаю тебе отличную цену. Ну кто тебе даст десять галеонов, дура?
— Хорошо… — девушка всхлипнула и подняла заплаканные глаза.
Под веками нищенки были фиолетовые круги. На редких ресницах застряла крошечная слезинка. При взгляде на нее Бэрк почувствовал легкий укол в сердце. Он поскорее ущипнул себя: нечего жалеть это ублюдочное отродье.
— Вот, возьми, — Бэрк вытащил деньги из кармана коричневого замшевого пиджака и аккуратно отсчитал их. Девушка жадно схватила деньги, но продолжала сидеть. У нее, похоже, не было сил подняться.
— Можете идти, — Карактак показал рукой на дверь. — Или вам, юная леди, нужно особое приглашение? — усмехнулся он.
Посетительница со всхлипом закрыла тяжелую дверь. Хозяин проводил ее ехидным взглядом. Посмотрев на бронзовый подсвечник, он схватил клочок пергамента и быстро написал: «Медальон Слизерина. Семь тысяч галеонов». Через мгновение золотой медальон с изумрудной змейкой лежал на витрине. Карактак Бэрк потер чуть вспотевшие руки и рассудительно заметил:
— Что же, закрываюсь. Не стоит дважды искушать судьбу в такой день!
* * *
Она медленно шла к Косому переулку. Десять галеонов! Это было ничтожно мало, но все-таки лучше, чем ничего. Она могла обратиться к врачу. Могла купить немного еды. Могла снять номер в «Дырявом котле». Впервые за последний месяц она улыбнулась и сразу вздрогнула: жгучая боль, как удар плети, обожгла сердце.
— Ты грязная тварь! Шлюха!
От страха глаза Тома стали неестественно большими. Он дергал руками, словно ловя в воздухе невидимые нити. Сердце Меропы упало. В отчаянье она протянула тонкие руки.
— Том, прошу тебя…
— Не смей разговаривать со мной! Не смей, мерзкая ведьма! — Том пнул табурет, и он с грохотом полетел по полу.
— Том, прости… Я не хотела…
— Не хотела? — в больших карих глазах Тома пылала ненависть. — Ты сломала мне жизнь, тварь! И мне, и Сесилии…
Темные дома Лютного переулка нависали над головой, сливаясь с низким небом. Меропа с ужасом смотрела на закопченные окна и покрытые сажей стены. Пошел снег, и мокрые снежинки, беспорядочно кружась, падали на уличную грязь. От одного из домов отделились две тени.
Она упала на колени. Том усмехнулся и пнул ее. Боль, словно ожог, пронзила каждую клетку.
— Грязная мразь, — добавил он спокойно, пнув ее еще раз.
— Том… Пожалуйста… Твой ребенок…
— Мне не нужны ни ты, ни твое отродье. Можешь забрать ублюдка себе. Или лучше утопи его в ближайшей канаве, — засмеялся Том высоким холодным смехом. Слезы застилали лицо, и следующий пинок погрузил ее в мир боли.
— Добрый день, красотка!
Меропа вздрогнула. Грубая мужская рука дернула за плечо: две тени оказались мужчинами в черных мантиях и колпаках. В переулке было пустынно. Нечего было и думать о побеге или помощи.
— Никак побывала в «Горбин и Бэрк», дорогуша? — ухмыльнулся напарник.
— Так какой улов, красотка? — продолжил первый голос.
— Десять галеонов… — робко выдавила Меропа.
— Десять галеонов? — Сквозь маску были видны холодные серые глаза. — А стоило ли мараться за такой мизер?
Мужчины громко рассмеялись. Меропа непроизвольно дернулась, но сильная рука сдавила тонкое запястье.
— Может, поделишься доходом? — рассмеялся второй.
— Я… — испуганно залепетала Меропа. — Это все, что у меня есть. Помо.. — попыталась крикнуть она, но сероглазый быстро достал палочку.
— Бежать? А как насчет Cruсio, детка? — ухмыльнулся он.
Меропа почувствовала, как тело покрылось мурашками. Отец раза три наказывал ее этим проклятием. Боль была настолько сильной, будто резали десятки ножей или жгли раскаленные жала паяльников. Меропа в ужасе отпрянула. Палочка незнакомца жестко коснулась ее хрупкой шеи.
— Только посмей дернуться, тварь, — прошипел сероглазый. Драгоценные десять галеонов перешли в потную мужскую ладонь.
Крупные хлопья стали падать сильнее, превращаясь в мокрую метель. Это было удивительно, но Меропа не чувствовала ни боли, ни жалости, ни отчаянья. Серое небо казалось невыносимо жестоким. Ей было все равно.
* * *
— Я люблю тебя, Меропа.
Том был красив. Она любила его насмешливое выражение лица, его манеры. Они шли по магазинам, подбирая новинки к ее гардеробу. Торговый пассаж был пронизан тонким ароматом французских духов, и Меропа жадно ловила непривычные цветочные запахи.
— Том, посмотри, какое платье!
На витрине висело зеленое бархатное платье. Это платье сразу стало ее мечтой. Меропе было стыдно просить Тома. Но она никогда не видела такой красивой одежды, и не могла устоять перед искушением.
— Отчего же нет, дорогая? — засмеялся Том, подхватив ее на руки и весело закружив на улице к удивлению чопорных прохожих.
Меропа оглянулась. Она сидела на гранитном бордюре возле старинной ограды сквера. По оживленной улице спешила толпа. Двое мальчишек жгли бенгальские огни. Несколько девочек махали лентами и разбрасывали разноцветное конфетти. Стайка ребятишек бросалась мокрыми снежками. Мокрая метель стала совсем густой, закрыв купол старого собора и светящиеся фары автомобилей.
— Вот, возьми, — пожилой мужчина в старомодном цилиндре наклонился и бросил ей, как нищенке, монетку.
Меропа подхватила монетку и с жадностью положила в карман. Господь, похоже, не совсем ее оставил. Она точно не знала, как использовать неожиданный подарок, но каким-то шестым чувством понимала, что именно эта монетка поможет ее ребенку. Надо только посидеть еще немного…
* * *
— Девочка, ты чего сидишь?
Часы и колокол пробили восемь. Улицы опустели. Усилился холодный ветер, и Меропа чувствовала сильный озноб. Ей хотелось укрыться теплым пледом.
— С тобой все хорошо?
Меропа с трудом подняла глаза. Над ней стояла пожилая женщина в палевом пальто.
— Господи, да ты беременна, — прошептала старуха… — Тебе скоро рожать...
— Откуда вы… знаете?
— Мой покойный супруг был доктором. Идем, неподалеку приют есть, там помогут. — Старуха, взяв под руку Меропу, повела ее прочь от резной ограды заснеженного сквера.
Меропа едва ли понимала, по какой части Лондона они шли. Да и какое это имело значение? Она машинально перебирала ногами, пытаясь заглушить боль. Хрустальные гирлянды переливались, отбрасывая разноцветные блики на только выпавший снег. Невдалеке слышался свист паровозов и шипение водонапорной башни.
— Ничего, — прошептала старушка. — В приюте помогут, только монетку дай. А как поправишься, уж помолись за старуху Эмму Майлз, да за упокой души старины Артура Майлза.
Живот снова пронзила боль. Прищурившись, Меропа заметила решетку. В полутьме был виден резной узор чугунных прутьев, присыпанных легкой снежной пудрой.
— Вот и пришли. Прозвони в колокольчик. Может, — старуха погладила Меропу по плечам, — еще, глядишь, да и устроишься работать в приют. Деньги не велики, а всегда-то при ребеночке будешь…
Она не помнила, как прошла через кованые ворота, пустой дворик и позвонила в колокольчик. Дверь открыла плотная женщина в фартуке.
— Закрыты… Или ты нищенка? — Она смерила недовольным взглядом лодочки на распухших ногах Меропы. — Поразвелось же вас, тварей…
— Помогите... Умоляю… — простонала Меропа. Сунув монетку в пухлые руки, она заковыляла к спасительному свету.
Прихожая выглядела бедно, но безукоризненно чисто. Ровный пол был выложен черной и белой плиткой. Пухлая женщина в дверях что-то говорила, но Меропа не понимала ее. Она плюхнулась на зеленый диван, и под шум бушевавшего за окнами ветра снова ушла в сладкое забытье.
Ее вернул к жизни странный голос. Меропа вздрогнула, и, преодолевая озноб, повернулась влево. Рядом, как в тумане, стояла невысокая худая женщина в сером халате.
— Скоро будет…. — Меропа посмотрела на нее бессмысленным взглядом. — Надеюсь, он будет похож на отца...
— Господи, она же на сносях! — крикнула женщина в халате. — Джейн, подготовьте постель во второй комнате. Я ее туда отведу.
— Не бойтесь, — продолжала она, помогая Меропе встать. — Я Ханна Коул, владелица приюта. Моя помощница миссис Роджерс вызовет доктора Рочестера. Он живет неподалеку, и у него есть телефон.
Схватки начались, едва голова коснулась валика на старой кушетке. Металлические щипцы вонзились между ног. Острая боль обожгла тело, терзая каждую жилу. Меропа не обращала внимания на слова, выкрикивая некоторые из них на змеином языке. Наконец, раздался звонкий плач. Превозмогая боль, Меропа преподнялась и вскрикнула от радости: миссис Коул держала в руках маленькое щуплое тельце. Ребенок смотрел на нее большими глазами. Глазами Тома.
— Его зовут Том. Том Риддл, как его отца. И Марволо, в честь деда, — через силу улыбнулась Меропа. — Дайте его…
Озноб не спадал. Она медленно двигала ногой измятую простыню. Ребенок, отчаянно дрожа, инстинктивно тянулся к груди матери. Ослабевшая Меропа погладила его по головке.
— Том... Если ты однажды узнаешь, что случилось со мной, пожалуйста, прости отца... Я прощаю его. Прощаю за все.
Ребенок упрямо жался к груди. Он, должно быть, хотел есть и пытался издавать шипящие звуки. Меропа улыбнулась: малыш будет змееустом, как все его предки. Очертания комнаты поплыли, приобретая кривые формы. Медсестра Джейн натирала руки уксусом, однако Меропа не чувствовала его. Ей чудилось, будто она сидит на берегу теплого моря и держит в руках металлическую цепь, которая была необычайно легкой.
Вбежавший доктор Чарльз Рочестер на ходу сбросил усыпанное мокрыми снежинками пальто и достал из чемоданчика стетоскоп. Отстранив Джейн, он пощупал охладевшую руку Меропы и торжественно произнес:
— Безнадежно.
Миссис Коул и миссис Роджерс тревожно зашептались. Худенькая медсестра Джейн отчаянно вскрикнула. Доктор Рочестер быстро заправлял шприц, словно надеясь на чудо. Кто-то предложил вызвать полицию. В суматохе никто не обратил внимания на маленькое существо, жавшееся к груди матери, не понимая, что это груди трупа. Первое, что узнал в жизни Том Марволо Риддл, был леденящий холод мертвого тела.
Сообщение отредактировал Korell - Четверг, 11.12.2014, 23:49
Дата: Воскресенье, 07.12.2014, 23:25 | Сообщение # 4
Второкурсник
Статус: Offline
Группа: Всезнайка
На сайте с: 30.03.2012
Сообщений:120
Глава 2. Мальчик, не знавший тепла
Стояло хмурое ноябрьское утро. Ледяной ветер гнал снеговые тучи сквозь рваные просветы серого неба. Если бы не промозглая мгла, в воздухе давно бы кружились снежинки. Из-за высокой влажности в груди словно стоял вязкий ком; дыхание, превращаясь в пар, смешивалось с густыми парами осеннего тумана. Том зябко поежился и постелил на бордюр выцветшее зеленое покрывало: даже легкий свитер, который он надел под темно-серую приютскую форму, не спасал от пронизывавшего ветра. Это покрывало от старого немецкого дивана он нашел на приютском чердаке пару лет назад и с тех пор не расставался с ним.
Предсмертное желание Меропы сбылось: мальчик был уменьшенной копией красавца-отца. Неестественно высокий для своих десяти лет, Том был настолько худ, что пробивал шилом дополнительную дырку в ремне. Тонкие запястья вечно торчали на несколько дюймов из рукавов слишком короткой и мешковатой приютской формы. Бледную кожу оттенял густой черный цвет чуть вьющихся волос, которые, правда, давно нуждались в стрижке. Но самым необычным во внешности Тома были глаза. Темно-карие, почти черные, зрачки удивительно смотрелись на фоне ярко-бирюзового отлива радужки и длинных, почти как у девчонки, ресниц. Их взгляд всегда казался каким-то потерянным. Впечатление от мальчика портила только легкая сутулость: Том не переваривал спорт и никогда не занимался им.
Начиналось воскресенье, и к огорчению Тома, в этот день не было уроков. Только что закончился завтрак, где давали жидкую пшенную кашу. Риддл ненавидел это блюдо и, чувствуя позыв к рвоте, под общий хохот жадно заедал его хлебом. До занятий в воскресной школе оставалась пара часов. Приютские сироты постепенно высыпали во двор, чтобы поиграть перед уроками. Том сел на покрывало и поплотнее закутался в легкий свитер, пытаясь унять дрожь, пробиравшую его с ног до головы.
— Джек Лондон. «Мартин Иден», — прошептал Том, открыв книгу.
Утренняя улица была пуста, лишь торговка-молочница катила тележку с бидоном. Плотный туман почти поглотил крыши соседних домов и высокий шпиль часовни. Том сильнее потер ладони и тотчас вскрикнул: острая боль от удара обожгла коленку.
Том с ненавистью уставился на пробегавшего крепыша и лихорадочно пощупал карман, где лежало припасенное с ужина большое яблоко. Тому не хотелось с ним расставаться, но Джеймсу нельзя было спустить с рук наглую выходку. Размахнувшись, он изо всех сил запустил яблоком.
— Вот тебе мой ответ, Биггерт, — усмехнулся Том.
— Чтобы ты подох, Риддл! — заорал во весь голос Джеймс, отряхивая ушибленный затылок от гниловатой мякоти.
— Только после тебя, Джемми.
Том с досадой потер колено. Он ужасно злился на себя. Джеймс Биггерт, Билли Стаббс и Бренда Бэкки были его заклятыми врагами. Том с самого утра ожидал пакости от этой троицы, и все же в последний момент глупо пропустил удар. Любой приютский сирота почти с рождения знал, что нельзя вытягивать ноги вперед: простаку сразу давали пинка или ставили подножку. «Расслабился, идиот», — прошептал Том и попытался сосредоточиться на книге.
За годы жизни в приюте Риддл так и не смог понять, за что почти все дети ненавидят его. Когда Тому было четыре года, некий мистер Грант подарил приюту детскую железную дорогу. Тому очень хотелось поиграть со всеми. Но едва он посмотрел на игрушку, как паровоз и станция со шлагбаумом разлетелись на кусочки. В тот день Джеймс Биггерт и восьмилетка Майкл Корн нещадно били Тома под восторженные крики Бренды.
Другой случай произошел, когда Тому исполнилось шесть лет. Как-то после уроков его ради забавы решили побить десятилетки Энтони Грейз и Генри Ойрен. Увлекшись побоями, они пинками сломали Тому три ребра, и дней десять он провалялся в лазарете. В первую ночь Тому приснился сон, будто Энтони свалился с лестницы и сломал себе ногу. К удивлению Тома наутро Энтони принесли в лазарет со сломанной ногой. Следующей ночью Том радостно представил, как Генри Ойрена укусит собака. Утром Генри, лазивший по закоулкам возле приюта, был в самом деле искусан громадным черным псом. Вокруг шептались, что Риддл наказал обидчиков. И хотя это казалось полной чушью, Том тогда понял, что он особенный, непохожий на остальных детей.
Риддл действительно умел делать вещи, недоступные другим: простым движением руки он поднимал и опускал камни; прикосновением ладони мог нагревать или охлаждать чайник. Иногда Тому казалось, будто он понимает мысли окружающих… Но чем больше мальчик открывал в себе странностей, тем сильнее его ненавидели остальные дети. Из-за неспособности Тома играть в футбол и быстро одеваться мальчишки под радостные возгласы девчонок частенько оскорбляли его или били. Том знал, что другие дети ненавидят его, и в свою очередь на дух их не переносил.
Примерно через полчаса Том оторвался от книги и осмотрелся. Приют был большим квадратным зданием с высокой оградой, возле которой росли редкие, почти облетевшие, деревья. Дети в серой форме весело пускали газетные кораблики. Толстяк Генри Ойрен важно ехал на плечах двух семилеток. Почти каждого из них Тому хотелось придушить, хотя отсюда они выглядели довольно милыми и безобидными. Поежившись, он посмотрел сквозь резные прутья чугунной ограды и вздрогнул. Возле каменных ворот, шурша тормозами, парковался черный автомобиль.
Том прищурился. Из автомобиля вышел шофер в сером плаще и клетчатой кепке. Быстрым движением он открыл заднюю дверцу. Через мгновение у автомобиля стояли женщина лет сорока и девочка лет девяти. Женщина была в сером костюме с дорогой горностаевой накидкой, девочка — в сиреневом платье и золотистом жакете. Шофер равнодушно закурил. Дама, отмахнувшись от клубов табачного дыма, пошла к воротам.
— Доброе утро, — женщина попыталась улыбнуться, хотя ее улыбка выглядела натянутой и жесткой.
— Доброе утро, — Том оценивающе посмотрел на посетительницу. Ее длинные белые волосы порядком поседели. Вздернутый подбородок и холодные голубые глаза говорили о волевом нраве. На холеных чуть морщинистых руках сияли бриллианты. Том поморщился: он не любил людей, хвастающихся богатством.
— Ты сирота? — спросила женщина, с интересом изучая его.
— Как видите, — съехидничал Том. Он вдруг подумал, что ее грубоватые желтые сапоги отлично подошли бы для верховой езды.
— Как тебя зовут? Дженни, успокойся! — крикнула дама девочке у ограды.
Том посмотрел на девочку, отметив ее пронзительные голубые глаза — точно такие, как у матери. У девочки были длинные золотистые волосы, завязанные желтым шелковым бантом. Дженни, поймав его взгляд, скорчила гримасу отвращения. Мальчик скривился и повернулся к даме.
— Том.
— Томас? — Женщина снова постаралась выдавить из себя улыбку.
— Нет, Том. Том Марволо Риддл, — хмыкнул он.
Том не любил свое имя: ведь Томами звали почти всех окрестных котов. «Твоя мать умерла, назвав тебя Томом в честь отца, и дурацким именем Марволо в честь деда», — сказала ему миссис Коул. С тех пор Том знал, что у него есть отец, которого тоже зовут Том Риддл. Но это было в другом, почти нереальном, мире, а в обычной жизни Тома здорово достало сравнение с вонючими котами.
— Необычное имя… — Посетительница, казалось, о чем-то размышляла. — Сколько тебе лет?
— Скоро одиннадцать, — Том спокойно выдержал ее взгляд. — А кто Вы?
— Я Эмма Сполдинг. Это моя дочь — Дженни Сполдинг, — она показала на девочку у ограды, — твоя ровесница. Ты не знаешь, где Ваш директор?
— Нет, - солгал Том. На самом деле он прекрасно знал, что миссис Коул заседала в местном баре, заливая в себя очередную кружку джина.
— Я здесь, миссис Роджерс, — Том выплюнул ее имя, как ругательство.
Пышная приютская кастелянша Джемма Роджерс терпеть не могла Тома, и он платил ей той же монетой. Как-то в детстве Том попробовал ей возражать, за что директор приюта миссис Коул надрала ему уши.
— Ну, зачем так строго, миссис Роджерс? — засмеялась странная посетительница. — Том — молодец, встречает нас. И мы хотели бы видеть…
— О, доброе утро, миссис Сполдинг, — залепетала выбежавшая с крыльца миссис Коул. Ее потертое зеленое платье с большими сальными пятнами развевалось на ветру. Том поморщился: от директрисы исходил устойчивый запах перегара.
— Доброе утро, миссис Коул. — Дама говорила с легкой хрипотой представительницы высшего общества. — Надеюсь, все готово?
— Да-да, миссис Сполдинг. Вы можете посмотреть всех мальчиков от восьми до десяти лет и выбрать, кого захотите усыновить. — Том усмехнулся: миссис Коул сейчас напоминала ему продавца, готовившегося получить большой куш. - Риддл, живо марш во двор! — Мальчик с досадой захлопнул книгу и поплелся к двери.
Во дворе уже царила суматоха. Шесть десятилетних мальчиков выстраивались в серую шеренгу. Том, вздохнув, встал между белобрысым Билли Стаббсом и тихим темноволосым мальчиком Эриком Волеем.
— Ого, кто пришел, — раздался голос Стаббса. — Томас — облезлый кошак!
— Иди, почеши уши своему тупому банни, Стаббс, — огрызнулся Том. Кто в приюте не знал, что Билли Стаббс обожает своего кролика Джимми?
Дети быстро построились полукругом: процедура усыновления была отработана до мелочей. Миссис Сполдинг прошлась мимо шеренги. Том с неприязнью посмотрел на ее меховую накидку. Однажды в учебнике истории он видел картинку, как римские патриции покупали рабов. С тех пор он ненавидел процедуру усыновления, чувствуя себя живым товаром. Оставалось только молиться, чтобы богатая дама с капризной дочкой не заприметили его.
— Ты кто? — Том вздрогнул, но тотчас с облегчением вздохнул: женщина остановилась возле синеглазого Джонатана Бердса. Лицо ребенка было усыпано веснушками и легкими расчесами от грибка или экземы.
— Вы это… мне? — испуганно прошептал Джонатан. Он, видимо, был уверен, что выберут кого угодно, только не его.
— Конечно тебе, дурачок, — улыбнулся женщина. Стаббс и Биггерт расхохотались. Следом рассмеялись восьмилетки Энджи Крейтон и Оливер Терн. «Как они все хотят походить на старших», — подумал с отвращением Том. Он снова посмотрел на ограду, и Дженни вновь наградила мальчика неприязненным взглядом холодно-голубых глаз.
Щуплый Джонатан сделал шаг вперед. Дама улыбнулась и бросила на Риддла странный взгляд. Том поморщился и стал рассматривать отражение в луже голых деревьев. На душе было неприятное чувство, будто он обречен снова встретиться с миссис Сполдинг.
* * *
Воскресная школа находилась при часовне Сент-Клемент в полутора милях от приюта. Прямо за ней начиналась дорога к красному вокзалу Сент-Панкрас: район, который Том исходил вдоль и поперек. Любимым его местом была Воксхолл-Роуд, уходящая под гору улочка с двухэтажными домами. В одном из них располагалась лавка Оливера Барнетта — продавца канцелярских товаров и антикварных безделушек. Том заходил туда посмотреть на блокноты, тетради, восточные фигурки или причудливые пресс-папье. Мальчик даже примеривался к покупке ежедневника с лощеной кремовой бумагой, но он был слишком дорогим.
Том посмотрел в окно. Обложной ливень закрывал вид на маленькие домики из темного камня. Возле одного из них рос куст диких роз. Обычно они цвели до поздней осени, но сейчас из-за сильного ветра побитые лепестки валялись в грязи. Некоторые из них плавали в луже, погружаясь в мутную воду.
— Риддл, повторите, как звали первых учеников Христа?
Отец Джером, похоже, заметил рассеянность Тома. Пожилой священник был строг. О любых провинностях он сообщал миссис Коул, и нарушителя ожидала порция розог от завхоза Эрни Спенсора. При одном воспоминании о нем мальчика передернуло от омерзения: поскольку мистер Спенсор давненько не мыл голову, жир так и капал с его волос. Белокурая Люси Стюарт фыркнула, предвкушая провал Тома.
— Андрей и Петр, — Риддл саркастически посмотрел на Люси. В ее темно-синих глазах было написано разочарование. Зато рыжеволосая Лесли Инн послала ему улыбку. Том улыбнулся в ответ. Они не были друзьями, и все же Лесли никогда не задирала Тома и улыбалась ему при встрече.
— Что же, верно, мистер Риддл. Мисс Стюарт, может, Вы поясните разницу между вероучением английской и римской церкви?
— Ммм.. наверное… Там, где Спаситель пришел к….
Маленькие пальчики девочки стали лихорадочно листать Библию. Том усмехнулся. Люси после чтения глянцевых журналов строила из себя «настоящую леди», часами крутясь у зеркала и отрабатывая походку, а вот Библия ей упорно не давалась.
— Мы не признаем приоритета Петра над другими апостолами. — От волнения большие глаза Тома поблескивали влажным бирюзовым светом.
— Верно, — кивнул священник. — Думаю, можем перейти к чтению Евангелия от Марка. Мисс Стюарт, вы сейчас же подготовите рассказ о Рождении Спасителя.
Испуганная Люси уставилась в Библию. Лесли что-то зашептала подруге. Том вздохнул. Люси, как и все, нуждающиеся в подсказке, казалась ему полным ничтожеством. Внутренний голос подсказывал, что пришло время задать давно мучивший его вопрос. Том сначала попытался прогнать прочь эту мысль, но затем, решившись, поднял руку.
— Да, мистер Риддл? — удивленно спросил отец Джером.
— Простите, сэр… Почему мы почитаем апостола Петра, если он трижды отрекся от Спасителя?
— Том, — священник с отчаяньем посмотрел на него. — Ну почему Вы всегда так категоричны? Почему Вы так категорично судите обо всем?
Упреки Тома в категоричности были коньком отца Джерома. Однако сегодня старик по-настоящему рассердился. Сзади раздался смешок. Том обернулся. Бренда Бэкки, отбросив густые каштановые волосы, толкнула длинным пальчиком Билли Стаббса и что-то зашептала им с Джеймсом Биггертом.
Том с яростью посмотрел на библейскую страницу. Если бы смеялись Люси, Биггерт или Волей, он ограничился бы ответной колкостью. Но Бренда! Ее Риддл по-настоящему ненавидел. В детстве она частенько приходила посмотреть на избиения Тома. У Бэкки, кроме того, были телохранители десяти-двенадцати лет. Они вырывали у маленького Тома рождественские или пасхальные конфеты, и Бренда демонстративно поедала их, сидя на краю стола и болтая тонкими ногами. Том пытался мстить Бренде, подбрасывая слизней в ее серые форменные туфли. За это покровители Бэкки били Тома так, что он по нескольку дней валялся в лазарете.
— Риддл, что Вы натворили? — голос пастора вывел Тома из забытья.
Взрыв хохота сотряс класс. Том потерянно осмотрелся, затем перевел взгляд на деревянный стол и только тут понял, что произошло. Страница Евангелия, на которую он со злостью смотрел, была разорвана пополам.
— Вот черт, — прошептал Том. Порвать страницу священной книги было слишком большой провинностью, чтобы ее спустили с рук.
— Не представляю, Риддл, как Вы это сделали. — Лицо отца Джерома покраснело. — Нет, это неслыханно! Я сообщу миссис Коул.
— Сэр… я не хотел… — злость прошла, и Том чувствовал, как к сердцу подкрадывается холодок страха.
— Вы соображаете, что говорите, Риддл? — Тому казалось, будто отец Джером захлебнется от ярости. — Урок окончен, — добавил священник под восторженный гул сирот. Не глядя на Тома, он благословил класс и пошел к двери.
* * *
За обедом Том ловил на себе ехидные взгляды. Почти все однокашники, кроме тихони Эрика Волея да доброй Лесли Инн, были в предвкушении его неизбежного наказания. От злости Том быстро поглощал безвкусный суп из разваренных овощей.
— Риддл, — бросила на ходу Марта, молодая помощница миссис Коул, — в шесть зайдешь к директору. — Том грустно посмотрел ей вслед. Думать о предстоящей порке не хотелось, и он решил перед наказанием навестить лавку мистера Барнетта.
Покончив с холодным чаем, Том быстро спустился к выходу и пошел по размокшему гравию дорожек. Уход из приюта не поощрялся, но дети свободно выбегали через боковые ворота. Хуже было другое. Сиротам не полагались зонты: их выдавали, когда они шли на церковные праздники или в воскресную школу, поэтому старые зонты, выброшенные в мусорный ящик своими бывшими владельцами, находились и чинились всеми приютскими детьми. После долгих мучений Том сумел криво пришить заплатку к дырявому черному зонту, подобранному им пару недель назад. Раскрыв свою немудреную поделку, он побежал по улице.
Через десять минут Том мчался мимо продуктовых лавочек. Xозяева, предусмотрительно выставив на улицу фрукты, прятались от дождя. Маленький ресторанчик был пуст: официант-индиец раскладывал накрахмаленные скатерти и салфетки. Том перебежал перекресток и остановился возле магазина с восточными фигурками. В дубовую дверь было встроено резное стекло с рисунком индийского бога Шивы. Том стукнул дверным молотком и стал терпеливо ждать.
Владелец лавки Оливер Барнетт был из тех, кого принято называть «настоящим джентльменом». Высокий и темноволосый, он носил изящные очки на мясистом носу. Неестественно большой живот придавал хозяину оттенок старости, хотя на деле ему едва перевалило за сорок.
— А, привет, Том, — мистер Барнетт давно привык к этому странному ребенку.
Подойдя ко входу, он зажег керосиновую лампу, а затем, ссутулившись, стал медленно подниматься по стертым ступенькам. Том последовал за ним. Через некоторое время он оказался возле знакомого окна, выходящего не на улицу, а на мощеный дворик. Возле старого камина стояло неопрятное кресло; на стене тикали часы в виде черного эллипса с желтыми символами римских цифр.
— У Вас прохладно, — поежился Том, оглядывая бронзового Будду. Ему казалось, что статуэтка всегда радовалась его приходу.
— Никак не накоплю на камин, — пожаловался хозяин. — Только печка. А так, все, как и прежде, — мягко пошевелил он губами.
Том не улыбнулся. Он всегда чувствовал, когда люди лгут, и сейчас мистер Барнетт точно врал. Нахмурившись, он последовал за хозяином в небольшой холл по скрипучим доскам. Тому казалось, что даже доски в этом магазине скрипят иначе, чем на пыльных лестницах в приюте.
— Идем, Том, я покажу тебе кое-что интересное, — улыбнулся хозяин, когда мальчик повесил, наконец, на крюк свой видавший виды сизый плащ. Швы в его карманах были настолько порваны, что вряд ли их смогли бы зашить даже в старом ателье на Риджент-стрит.
Они пошли мимо стеклянных витрин с восточными безделушками. Том весело кивал им, словно радуясь встрече со старыми друзьями. Увлекшись, мальчик чуть не пропустил стоящий в одном из стеллажей фарфоровый сервиз. Том пригляделся и едва сдержал возглас изумления: на темно-синих тарелках, чашках, масленке, блюдцах и чайнике были изображены маленькие макаки и большие обезьяны с посохами.
— Страна обезьян... — прошептал Том.
— Да, это «обезьяний сервиз» из Тайбэя. Но у меня сегодня другая новинка, — мистер Барнетт указал на стеллаж в дальнем углу. — Взгляни — не пожалеешь, — легонько потрепал он мальчика за плечо.
Сгорая от любопытства, Том подошел к небольшому черному серванту. На средней полке стоял серебряный поднос с семью чашечками. Каждая из них была величиной с наперсток и испещрена непонятными черными значками.
— Что это? — выдавил, наконец, потрясенный Том.
— Это, — мистер Барнетт поправил очки, — чашечки для саке. Саке, — улыбнулся он, — японская рисовая водка. Ее подают в чаше, а затем разливают на семь чашечек. Ведь семь — число, приносящее удачу...
Том, как завороженный, смотрел на витрину. В этой таинственной Японии было много цветов, карликовых деревьев и людей в белых одеждах со странным названием "кимоно". Каждая из этих чашечек будто хранила запах цветущих белых вишен — японцы называли их "сакуры". От самого этого слова веяло далеким сладковатым ароматом. Том не знал, были ли люди той страны счастливы. Но он точно знал, что там не было миссис Коул, запаха квашеной капусты и рассыпавшихся стиральных порошков.
— Будда? — Том указал на толстую статуэтку, которую он не видел здесь прежде.
Дождь превратился в моросящую пелену. Вечерний ресторан наполнился гамом посетителей. При виде нарядно одетых прохожих Тома охватило непреодолимое желание пойти вместе с ними к вокзалу и погулять по перрону. Прикрыв глаза, Том радостно подумал о том моменте, когда он увидит сияющие окна темно-зеленых вагонов и ощутит смешанный из гари и мазута запах железной дороги. С минуту Том озирался по сторонам, а затем, вдохнув влажный осенний воздух, помчался к Сент-Панкрасу.
* * *
— Где ты шлялся? Я спрашиваю, где ты шлялся, мерзавец?
Том стоял посередине комнаты. За овальным черным столом сидели директриса, Марта и миссис Роджерс. Напротив миссис Коул стояла, как обычно, ваза с сухими осенними цветами. Том с отвращением смотрел на красные плоды сухоцветов: они всегда напоминали ему о неизбежности очередного наказания.
— Я немного заблудился, — Том всегда был с ложью на "ты" и попытался бросить на директрису самый искренний взгляд. — Простите, пожалуйста.
— Пожалуйста, — передразнила его миссис Роджерс. — Вы только посмотрите на этого наглеца. Сказано прийти в шесть, а он явился через полтора часа!
— И это не говоря уже о порванной странице священной книги… — притворно вздохнула Марта, поправив коричневый фартук.
— Я не рвал. Честно, — глаза Тома отливали неестественным бирюзовым цветом.
— Нет, Том, пришло время поучить тебя, — вздохнула миссис Коул.
Том отвернулся к стенке, смаргивая слезы. Обычно директриса назначала провинившимся количество ударов розгами, ремнем или крапивой. Если она этого не делала, воспитуемого могли сечь сколько угодно. Неделю назад Люси Стюарт за прогул утренней молитвы выпороли так, что она пролежала дня три в лазарете.
— Только за то, что я немного опоздал? — Том с ненавистью посмотрел на маленький комод с хрустальной вазой.
— Ты опоздал и посмел порвать священную книгу, — продолжала миссис Коул. — По этой ли причине или просто потому, что ты мне не нравишься, тебя, Риддл, ждет отменная порция розг. Марш в чулан, да поживее! — воскликнула она, указав на дверь.
Приютский чулан под лестницей был каморкой уборщицы, но завхоз Эрни Спенсор переделал его в комнату для порки сирот. Том бывал здесь чаще других и отлично знал ее устройство. В центре стояла деревянная лавка. Над ней висели два мотка веревки, которой привязывали руки и ноги. В большом ведре с соленым раствором мокли длинные розги. Том со вздохом снял брюки, затем рубашку и, поежившись щуплым телом от сквозняка, лег на лавку. На полу были видны кровавые пятна: должно быть, следы недавней порки Люси. Том посмотрел на них со смесью отвращения и страха: его наказали бы так или иначе, но за возражение миссис Коул он без сомнения получит двойную порцию розг.
— Он здесь, Эрни? — послышался грудной голос в дверном проеме.
Том вздрогнул. Он был готов к чему угодно, но не к появлению миссис Роджерс. Лицо покрылось красными пятнами. Он медленно повернул голову.
— Сейчас ты запоешь другие песни. — Миссис Роджерс взмахнула розгой. Размокший прут, разбрызгав капли соляного раствора, угрожающе свистнул.
— Миссис Роджерс… Когда придет мистер Спенсор?
— Нет, Риддл, — улыбнулась кастелянша. — На этот раз я сама объясню тебе некоторые вещи.
Глаза Тома расширились. Неужели его будет пороть женщина? В приюте это было высшим позором. Том с омерзением осмотрел коричневое платье миссис Роджерс и ее замшевые туфли с открытыми носами. Пухлые пальцы кастелянши привязали руки Тома к деревянным «усам» лавки. Затем, умело пропустив веревку снизу, кастелянша привязала к доске и ноги Тома.
— Сегодня ты у меня накричишься, как следует, — назидательно заметила она.
Снова раздался свист розги, и острая боль обожгла тело. Следом последовал новый удар. Кастелянша секла не спеша, крест-накрест. Спина Тома стала покрываться красными полосами. Розги вызывающе свистели, и удары становились все больнее. Том изо всех сил старался не кричать, не выдать своих страданий, ведь именно этого добивалась миссис Роджерс. Но сохранять самообладание с каждым ударом становилось всё труднее. Том попытался отвлечься, вспоминая чашечки для саке. Розга свистнула сильнее, и новый удар заставил его застонать.
— Не сладко под розгой, Риддл? — с наигранной добротой спросила миссис Роджерс, взяв новый пучок. — Не горюй, это только начало.
Том продержался еще с десяток ударов, искусав губы в кровь. Боль усиливалась: миссис Роджерс старалась попасть по старым рубцам. Наконец, длинная розга рассекла спину, и Том уже не сдерживаясь, закричал во все горло. Глаза застилали слезы. Тому казалось, что с него снимают кожу.
Задняя часть Тома превратилась в кровавое месиво. Кастелянша, войдя во вкус, поливала ее соленым раствором. Крик боли стал переходить в бред. Тому чудилось, будто не миссис Роджерс, а ненавистная Бренда сечет его под хохот Биггерта и Стаббса. Последним усилием воли он заметил у ведра коричневую туфлю: кастелянша брала очередную порцию розг. Сильная боль снова обожгла спину, и Том провалился в темноту.
Сообщение отредактировал Korell - Понедельник, 22.12.2014, 02:40
потрясающе повествование затягивает-отлично передана атмосфера, хочется читать дальше и дальше, на моменте с младенцем меня как мать пробрало до глубины души( саммари отпугнуло сначала-очень рада, что стала читать дальше, спасибо автор !
потрясающе повествование затягивает-отлично передана атмосфера, хочется читать дальше и дальше, на моменте с младенцем меня как мать пробрало до глубины души( саммари отпугнуло сначала-очень рада, что стала читать дальше, спасибо автор
Liric, спасибо Вам огромное за отзыв и теплые слова! Очень приятно, что Вам понравилось) Надеюсь, что Вы продолжите читать и комментировать)
А почему Вас отпугнуло саммари, если не секрет?
Сообщение отредактировал Korell - Четверг, 11.12.2014, 23:55
Том открыл глаза. Он не знал, сколько точно проспал: час, день или неделю. За окном смеркалось. Капли дождя гулко барабанили по крыше. У изголовья стоял металлический столик с лекарствами и бинтами. Том попытался пошевелить рукой и застонал: рубцы, наспех смазанные йодом, безжалостно горели. В тот же миг дверь открылась, и в проеме показались Джеймс Биггерт с Брендой Бэкки.
— Из тебя выпустили все кишки, кошак? — засмеялась Бренда.
— Пошел к черту, Биггерт. Вот придурок, — устало вздохнул Том.
— Ого, огрызаемся? — Биггерт достал из кармана рогатку и камень.
— Ты больной, Биггерт, — пробормотал Том. От предчувствия боли его глаза стали большими, как два бирюзовых блюдца.
— Отнюдь, Томми… — Джеймс выстрелил, и Риддл застонал: камень попал по едва стянувшемуся шву. Гнойная сукровица засочилась по простыне.
Том с ненавистью уставился на ботинки Биггерта. Еще в раннем детстве он открыл секрет, что если посмотреть на ноги обидчика и пожелать ему упасть, то именно так и произойдет. Он не ошибся — спустя мгновение Джеймс с криком растянулся на полу.
— Что здесь произошло? — в комнату вбежала Марта. — Нет, это не ребенок, это просто наказание, — воскликнула она, глядя на Тома.
Предыдущая медсестра Джейн была тихой доброй девушкой, которая всегда улыбалась сиротам. Но два года назад чахотка свела ее в могилу. Место Джейн заняла Марта, беженка из Германии, где, по слухам, творилось что-то страшное.
— Я лежал… Эти двое приперлись непонятно зачем, и Биггерт упал, — Том постарался бросить на Марту искренний взгляд.
— Риддл врет, — закричала Бренда. — Это он толкнул Джеймса!
— У тебя, Бэкки, мозги набекрень, — вздохнул Том. — Как я мог его толкнуть, если лежал в кровати?
— Оба живо марш отсюда, — проворчала Марта. Биггерт при поддержке Бренды заковылял к двери. — А ты, Риддл, лежи смирно, или я сообщу миссис Коул. — Каблуки Марты зацокали по кафельному полу коридора.
Что-то блеснуло у двери. Том присмотрелся. Это, несомненно, был золотой соверен Биггерта, которым тот все время хвастался перед приятелями. Преодолевая боль, Том доковылял до входа и после пары неудачных попыток поднял монету.
Том задумался. Совесть требовала вернуть соверен Джеймсу. Но как отдать монету главному врагу? Не мог же он подойти и сказать: «Джеймс, вот твоя монета». Можно было сдать монету миссис Коул или Марте, но они наверняка обвинят Тома в воровстве, да еще и всыпят розг. Джеймс и Бренда умрут со смеху, узнав, что Риддла выпороли за монету Биггерта. «Ничего, пускай подергается», — злорадно подумал Том и сжал в ладони соверен.
* * *
Приближалось Рождество. Запах омеловых венков, еловых веток, мандаринов и конфет уже витал в морозном воздухе. Том любил этот праздник, хотя никогда не получал хороших подарков. Приютский подарок состоял из дешевых конфет, к которым изредка прилагали мандарин. Прежде добрая медсестра Джейн украдкой угощала Тома чаем с его любимыми соевыми батончиками. Но Джейн умерла, а от Марты ждать чая или батончиков было бы глупо. Риддл с грустью вспоминал, как на похоронах Джейн он до боли щипал ладони, чтобы не разреветься.
Двадцать второго декабря Том проснулся в пять часов. Ночью ему приснился странный сон, будто он шел по лавке мистера Барнетта и захотел попасть в чашечки для саке. Испуганная Лесли Инн, которая была с ним, умоляла его не делать этого. Но Том, криво улыбнувшись, разделился на семь призрачных Томов и разлетелся по чашкам...
Быстро вскочив, Том подбежал к окну. Его комната была каморкой с металлической кроватью, столом, стулом да разваливающимся платяным шкафом. Предутренний свет фонарей освещал порхание снежинок, и мальчик задумчиво смотрел на них, размышляя о странном сне.
Как и все сироты, Том жил один. При предыдущем директоре Эндрю Грейпере дети жили по трое. Но в приюте был закон: младшие должны прислуживать старшим. Малыши подносили «старикам» еду, чистили обувь и протягивали ладони для тушения сигарет. Старшие звали их «зверями», наказывая за неповиновение пинками или побоями. Как-то раз один из малышей Джерри Эванс попытался взбунтоваться. В ответ группа подростков до смерти забила его цепями и кастетами. Заодно верзилы избили до обморока и соседей Джерри. Пьяницу Эндрю Грейпера власти убрали, а новому директору Ханне Коул запретили селить сирот по нескольку человек.
В половине седьмого Том спустился в гостиную. Комната уже готовилась к Рождеству: в центре стояла большая рождественская ель. Было темно, и только огоньки дешевой гирлянды освещали зал. Вдыхая терпкий аромат хвои, Том залюбовался игрой разноцветных фонариков в колючих ветках.
— Привет! — раздался звонкий голос. Том вздрогнул, но тотчас с облегчением вздохнул, увидев улыбавшуюся Лесли Инн.
— Привет… — Том настороженно смотрел на нее. Лесли относилась к нему неплохо, но кто знает, что у нее на уме?
— Не спишь? — засмеялась Лесли.
— Как и ты, — Тому было странно видеть ее после сна, не выходившего из головы.
— Не могу спать перед Рождеством…. Когда мы жили с мамой, она наряжала мне елку. У нас были даже гирлянды в виде больших свечей…
Лесли появилась в приюте, когда Тому было четыре года. Он помнил, как в первое утро девочка плакала у входа, сжимая в руках фарфоровую куклу.
— Мне жаль, — дежурно вздохнул Том.
— Все в порядке… — мягко улыбнулась Лесли. — Я два года проплакала, а потом поняла: мама у Господа, и надо жить дальше…
— А я не знал своих родителей… — задумчиво прошептал Том.
— Говорят, мать родила тебя в жуткую новогоднюю ночь.
— Почему это жуткую? — притворно фыркнул Том, вытянув ноги. — Ты, Инн, вообще родилась в Хэллоуин, как настоящая ведьма…
— Знаешь, когда твоя мать зашла сюда, за окном была кошмарная метель. И даже в снегу мелькали тени…
Том знал этот бред, который несла подвыпившая миссис Коул, и все же не мог обидеться на Лесли. Звонкий голос девочки действовал на него успокаивающе. Том словно впал в оцепенение, улыбаясь ее болтовне. Едва ли он понял, когда Лесли перестала говорить и побежала на утреннюю молитву. Некоторое время Том, как завороженный, продолжал смотреть на огоньки елки и только затем, словно испугавшись опоздать, осторожно вышел из гостиной.
На завтрак Том вошел одним из последних. Довольные Биггерт и Стаббс о чем-то шептались, упоминая Теда Олдриджа: они, похоже, собирались поиздеваться над этим шестилеткой. Высокий Денис Бишоп болтал с соседями. Лесли, сидевшая рядом с Люси Стюарт, помахала Тому рукой. Люси скорчила гримасу отвращения. Том сел в конце стола и, фыркнув, подвинул манную кашу с малиновым джемом.
— После завтрака все идут в класс, — объявила вошедшая миссис Коул. — Будем делать ёлочные украшения.
Классная комната на четвертом этаже была небольшим квадратным помещением. Дешевые деревянные столы стояли в форме буквы «Т». Скатерти не было: миссис Коул считала ее покупку бессмысленной тратой денег.
— Каждый из вас, — голос Марты срывался в легкий фальцет, — должен сделать хотя бы одну елочную игрушку. Это касается и тебя, Риддл, — добавила она, глядя, как Том грустно сидит, подставив руку под щеку.
— Сейчас кошак сделает кривой фонарь, — хихикнул Стаббс. Несколько сидевших рядом детей прыснули со смеху.
Том с ненавистью посмотрел на Билли. Несмотря на все старания, он так и не научился делать хорошие поделки. Возможно, причиной была его леворукость. Возможно, он, как выражалась миссис Коул, был «редким бездарем». Так или иначе, у Тома получались только кривые и неопрятные фигурки.
— Ну как, решил, что сделаешь? — улыбалась Лесли, глядя на клейстер.
— Пока нет, — Том помотал головой.
Хуже всего было осознавать, что у других детей получались неплохие поделки. Люси и Бренда делали красивые шары, а Стаббс с друзьями плели фигурки. Том, считавший себя выше других детей (и это подтверждали его оценки), страдал, что его безделушки не могли сравниться с игрушками остальных.
— Давай делать шар вместе? — карие глаза Лесли, казалось, смеялись.
— И как же ты его сделаешь?— снисходительно спросил Том.
— Вот смотри. — Лесли весело помахала пачкой открыток с изображением рождественских елок, ангелов, айсбергов, самолетов, кораблей и даже колоколен. Затем, приложив к открытке стакан, стала чертить круг.
— Нарезай! — Она протянула Тому размеченные картинки.
— Но ведь они… — Том сначала смотрел с недоумением, но потом, взяв ножницы, начал вырезать круги.
— Давай быстрее, левша, — улыбнулась Лесли. Том фыркнул, но, заметив ее улыбку, стал резать быстрее. Цветные обрезки покрывали стол. Лесли брала каждый кружок и загибала края маленькими пухлыми пальчиками.
— Подержи… — Том с удивлением смотрел, как быстро Лесли намазывает клейстером кружки и склеивает их. — Вот и все! — девочка покрутила шар.
— Здорово… — прошептал Том.
— Сделаем еще один? — Лесли достала новую пачку открыток с изображением рождественских свечей. Не говоря ни слова, она стала рисовать круги. Том улыбнулся и начал быстро нарезать открытки.
— Вот теперь их у нас два, — наконец, выдохнула Лесли.
В каждом делении шара виднелись рождественские свечи. Они были большими и маленькими, простыми и витыми, белыми, желтыми и красными. Они висели на ветках елей, стояли на камине или просто на столике. Но ни одна свеча не повторяла другую.
— Несем? — спросила Лесли. — Я первый шар, а ты второй...
Довольный Том взял шар со свечами. В это было трудно поверить, но Том Риддл — мальчик, который никогда не улыбался, светился от радости. В суматохе он не заметил, как Бренда с усмешкой что-то шептала Стаббсу, Люси с ненавистью смотрела на лучшую подругу, а Джеймс и Эрик, отложив поделки, следили за ними.
— Мисс Марта, мы готовы! — легкая Лесли даже подпрыгнула от восторга.
— Спасибо, дорогая… — Марта по непонятной причине любила эту девочку. — Смотри-ка, Риддл сел тебе на хвост?
— Нет. Мы с Томом делали шары вместе, — мягко сказала Лесли. Том бросил на Марту неприязненный взгляд.
Не сговариваясь, они выбежали из класса. Лесли залезла на подоконник. Том облокотился на него и посмотрел в окно.
Небольшие снежинки заносили грязь белой крупой. Вдали, сливаясь с дымом заводских труб, собиралась громадная снеговая туча. Тому почудилось, что она усмехнулась злобной улыбкой. Он вздрогнул. В этой туче, казалось, сосредоточилось все самое холодное и злое.
— Давай погуляем? — мягкий голос Лесли вывел его из оцепенения.
— Можно… — пожал плечами Том. — Только куда?
— Не знаю… — замялась Лесли. — Может, куда ты все время убегаешь?
«В лавку мистера Барнетта? — подумал Том. — Почему бы и нет?» Одна половинка души говорила, что не стоит выдавать укрытие. Другая половинка была в восторге. Через несколько минут они пошли по лестнице, накинув поношенные зимние плащи.
Магазин Оливера Барнетта встретил их праздничной суетой. Посетители рассматривали нарядные стеллажи. Высокий господин с портфелем приценивался к «обезьяньему сервизу». Две девушки расплачивались за индийские благовония.
— Привет, Том. Сегодня ты не один… — подмигнул мистер Барнетт.
— Лесли со мной, — кивнул Том. Девочка остановилась возле стеллажа и рассматривала восточные безделушки.
Взглянув на прилавок, Том заметил «Таймс». На передовице мелькали странные слова "Гитлер", "Рейхстаг", "Бломберг"*, "соглашение Хора-Риббентропа"**. Том понятия не имел, что это такое. Зато на фотографии было много сидящих людей в мундирах. Еще один человек шел к подмосткам, вскинув вперед правую руку. На другой его руке была повязка со знаком в виде паука. Такой же паук красовался над освещенной прожекторами трибуной.
— Так это про них кругом говорят, что они безумны?
— Ты прав, Том. Нацисты злы и безумны. И куда больше, чем думают многие. - Том вздрогнул. Слова мистера Барнетта оставили у него неприятный осадок. Счастливая Лесли как завороженная смотрела на сервиз с пагодами.
— Боже мой… — прошептала она с ужасом, указав на маску из дерева.
— Маска смерти из французской Африки. Колдун надевает ее на похороны. Очень дорогая. — Оливер Барнетт положил очки на газету.
— Лесли… Ты чего? — Том непонимающе взглянул на нее. Девочка смотрела на черную маску с немым ужасом, словно в ней в самом деле притаилось что-то опасное и злое.
— Он смотрит на меня, — пролепетала девочка. - Моя погибель...
— Ладно… У меня для вас подарки к Рождеству, — Оливер Барнетт протянул детям две шоколадки, словно стараясь сгладить неловкость.
— Спасибо… — пробормотал Том. Ему показалось, будто хозяину лавки было стыдно за маску, и он осуждающе смотрел на африканскую безделушку. Лесли рассеянно кивнула. Том был поражен, что маска так испугала ее, но постарался не показать и виду.
Ближе к выходу Лесли зашлась кашлем. Том подождал, когда она отойдет, а затем помог ей встать на ступеньки. Сухая снежная крупа превратилась в мокрую метель, и крупные хлопья отвесной стеной заметали незамерзшие лужи.
— Ты только посмотри, Том, какое чудо…. –… девочка, словно выйдя из забытья, дернула друга за руку.
На противоположной стороне улицы была лавка с рождественскими украшениями. На витрине рядом с гирляндами лежал набор рождественских шишек. Но каких! Желтых, с зеленоватыми верхушками, сделанных из тонкого стекла. Каждая шишка по форме была не похожей на остальные. Свет гирлянды весело играл в стеклянных гранях.
— Представляешь, если купить их, — прошептал Том.
— Что ты, Том, — вздохнула Лесли. — Они ведь стоят целое состояние...
— Ничего… Мы за пару лет накопим, — уверенно сказал Том. — Идем?
— Давай посмотрим еще… Том, — Лесли, как завороженная глядела на переливавшиеся огоньками шишки.
— Но Лесли, — засмеялся Том. — Мы ведь можем прийти сюда завтра. И послезавтра. И вообще, когда пожелаем!
Девочка улыбнулась и, взяв немного снега, бросила им в Тома. Он фыркнул и, отряхнувшись, обсыпал Лесли. Они стали бегать друг за другом, бросаясь снежками. Это было очень хорошее время, и Тому захотелось, чтобы оно никогда не кончалось.
* * *
Уже стемнело, когда Том и Лесли возвращались в приют. Девочка казалась усталой, и едва перебирала ногами. Том подумал, что она утомилась от прогулки. Или у нее и вправду была простуда? Пробежав мимо чугунной ограды, дети нырнули во двор.
— Так, Лесли…. — раздался язвительный голос Бренды. — Завела себе кота? - Том обернулся и сразу заметил всю ненавистную ему компанию, стоявшую возле обледенелой калитки.
— Убирайся, Бэкки, — с ненавистью прошипел Том.
— Ого, — расхохотался Стаббс. — Кошак уже шипит? Видать, ты хорошенько поишь его молоком, Инн!
— Обязательно купи плеточку для непослушных котов, Лесли, — засмеялась Бренда.
Том быстро слепил снежок и ударил ей по плечу. Бэкки взвизгнула и отпрыгнула в сторону.
— Так? — заорал Стаббс. — Ну, получайте!
Лесли бросила в Билли снежок. На помощь Бренде и Стаббсу выбежал Биггерт. Завязалась снежная дуэль. Лесли кидала много, но попадала редко. Зато снежки Тома били жестко и метко. Одним ударом он сбил шапку с Биггерта. Лесли радостно обкидала его снежками. Запыхавшись, она сняла красную вязаную шапочку и повесила на сук.
— Ну, погоди, Инн! — воскликнул Стаббс. Прицелившись, он бросил шар в Лесли. Качнувшись, девочка, упала на землю.
— Держи, любитель кроликов, — Том засадил снежком в голову Стаббса.
Билли взвыл от боли. Том оглянулся и с удивлением заметил, что Лесли лежит на земле. Недоброе предчувствие укололо сердце. Не обращая внимания на снежки Биггерта и Бренды, мальчик подбежал к ней.
— Лесли… — прошептал он.— Лесли, очнись.
Девочка не шевелилась. Том повернул ее голову, и с ужасом увидел, как из горла хлынула кровь. В карих глазах застыло страдание.
— Зовите врача, кретины, — крикнул Том, оттолкнув снежок Биггерта.
Кровь пошла сильнее. Лесли хрипела, задыхаясь от кашля. Струйка крови на щеке застывала извилистым следом. И Том, держа ее голову, непонимающе смотрел на темное зимнее небо.
* * *
В Сочельник Том снова проснулся около пяти. Было необычайно холодно: приютское отопление, похоже, дало сбой. Из коридора доносились шаги. Том подумал, что это миссис Роджерс совершала утренний обход. Он укутался пледом: ему не хотелось лишний раз попадаться на глаза кастелянше.
Позавчера вечером доктор Рочестер отвез Лесли в больницу, констатировав прогрессирующий туберкулез. Том подслушал их разговор в кабинете миссис Коул. Из пространных объяснений врача он понял, что причиной приступа стали переохлаждение и низкая влажность. «Я не могу делать искусственное вдувание в острый период, — сказал доктор. — Но приступы этой болезни часто проходят также внезапно, как и начались».
Прошло минут десять, прежде, чем Том понял, что это не Джемма Роджерс. Стук каблуков был жестким. Сгорая от любопытства, Том приоткрыл дверь. Марта стояла на табуретке и завешивала зеркало белой простыней.
— Зачем вы закрыли зеркало? — спросил Том и осекся. Марта была в пепельном платье и в наброшенном на плечи черным платке.
— Тебя это не касается, Риддл. — Голос Марты предательски дрожал.
— Нет… касается… — сухо сказал Том, глядя, как Марта закрывает ставни. — Говорите правду! — воскликнул он в неведомом порыве.
— Ну… - Марта потрясенно посмотрела на Тома. — Просто Лесли… Ей очень плохо...
— И поэтому вы завесили зеркало? Поэтому закрыли ставни?
Том пристально посмотрел на Марту. Перед глазами поплыла странная картина. Мальчику казалось, будто он стоит в кабинете миссис Коул, и она, убитая горем, говорит, что тело привезут к полудню.
— Да, — прошептала Марта. — Вечером у Лесли был новый приступ. Дежурный врач не успел добежать до палаты. Она…
— Умерла… — лицо Тома будто окаменело. Он, казалось, не желал слушать продолжения.
— Том, пойми: Лесли призвал к себе Господь… Только он решает….
— Неправда! — закричал Том в исступлении. — Это проклятые врачи не лечили ее.
— Нельзя так говорить… — Марта смотрела на него с испугом. — Мне жаль…
Том не слышал ее слов. Он побежал в гостиную, не понимая, что происходит. Рождественская ель по-прежнему излучала запах смолы и иголок, только теперь Тому казалось, что это запах могильных венков. Хотя, может, это ошибка? Может, умерла другая Лесли? Мало ли на свете каких-нибудь Лесли Линн или Лесли Джинн... Том поначалу решил, что так оно и было. Но ведь Марта завешивала зеркало, да и он видел, как наяву, разговор у директора... Том посмотрел на фонари и почувствовал пустоту. Страшная правда была до боли проста. Лесли больше нет.
Он плюхнулся в кресло. Под самой макушкой елки висел ребристый шар с картинками свечей. Том вспомнил, как они с Леcли клеили кружки, и почувствовал, как лицо стало мокрым. Он не сразу осознал, что по щекам катились слёзы. Том быстро вытер лицо платком, но они потекли снова. Он попытался сжать кулаки, но ничего не помогало. Слезы продолжали ползти, закрывая гирлянды и хвою влажной пеленой. Все было бессмысленно.
Примечания:
* Бломберг Вернер фон — министр обороны нацистской Германии в 1935 — 1938 годах.
** Соглашение Хора-Риббентропа или англо-германский морской договор 1935 года — соглашение министра иностранных дел Великобритании Сэмюэля Хора и министра иностранных дел нацистской Германии Иоахима фон Риббентропа о тоннаже немецкого военно-морского флота по отношению к британскому.
Сообщение отредактировал Korell - Среда, 17.12.2014, 02:16
Вот уже целую вечность Том чувствовал себя хуже некуда. Шок от утраты прошел, уступив место тупой, ноющей боли. Тому казалось, будто он каждый день теряет по литру крови. Когда снова начались занятия, он учился старательно, как никогда. Почти все время он выглядел потерянным и избегал общения с остальными насколько это было возможно. Большую часть времени он проводил за чтением — на подоконнике, на полу, у крыльца, а когда потеплело, то и возле чугунной ограды. Когда Том не сидел, уткнувшись в книгу, он чувствовал себя подавленным.
Он помнил все детали того кошмарного предновогоднего дня. Затянутые черным крепом люстру и зеркало. Тошнотворный запах похоронной хвои. Лежавшую в гробу Лесли, которая в прозрачном платье казалась уснувшим ангелом. На мгновение Тому почудилось, будто девочка была даже счастлива, что врачи наконец позволили ее душе освободиться от мук, но он тотчас прогнал прочь эту мысль. Не было ничего страшнее одного вида похоронных гирлянд, прозрачного савана и гробовой подушки.
К началу февраля Том полностью отдалился от других детей и выглядел потерянным. Он стал настолько молчаливым, что, казалось, не нуждался в чьем-либо обществе. В свободное время он часами бродил по Лондону, возвращаясь в приют только к ужину. Во время этих бесконечных прогулок Том уходил далеко за район Сент-Панкраса, гуляя иногда даже до Сити. Зато на Воксхолл-Роуд и в лавку мистера Барнетта он не ходил со дня смерти Лесли: вспоминать о том дне было еще слишком больно.
Постепенно Том снова начал общаться с остальными сиротами, хотя держался отчужденно. Боль от утраты сменилась ненавистью к Билли Стаббсу. Внутренний голос напоминал, что Лесли провела на улице весь день, да еще играла в снежки с ним самим. Но Том давил этот голос: про себя он давно решил, что во всем виноват именно Стаббс. Заставить Билли страдать стало теперь его мечтой.
* * *
Том медленно брел по брусчатке. Высокое апрельское небо было по-весеннему синим. Глубокая лазурь вместе с нежным предвечерним воздухом навевала воспоминания. Перед глазами вставал давний вечер, когда приютских детей везли с экскурсии в Лондоне. Большинство из них весело болтали друг с другом, и только Том одиноко смотрел в окно, ловя в вечернем свете фонарей манящую истому.
Бетонная стена завода сменилась лабиринтом фабричных закоулков. Двухэтажные дома казались кривыми из-за убегавшей под горку улицы. В воздухе стоял устойчивый запах тины: где-то недалеко протекла Темза. Цветущая в палисадниках белая сирень придавала синему небу предчувствие скорого лета. У подъездов сплетничали женщины. Ребятишки весело играли в футбол на заросшем травой проулке. На противоположной стороне улицы Том заметил паб, пыльные окна которого казались матовыми даже на солнце. Взглянув на торчащий из лужи кусок трубы, он открыл тяжелую дверь.
— Тебе чего, малец? — усмехнулся дородный бармен, покрутив бутылку. В зале пахло кислым пивом.
— Полпинты содовой, — Том аккуратно выложил монетку.
— Надо же.. — Бармен окинул его насмешливым взглядом, но, взяв монету, отцедил половину пинтового стакана. — Далеко пойдешь, парень!
Со стороны барной стойки послышались смешки. Тома передернуло. Он вспомнил, как в детстве верзила Патрик Фелпс ради забавы сломал ему пинками руку. Очнувшись, он заметил, как медсестра Джейн накладывала гипс, грустно приговаривая «мой милый фарфоровый мальчик». Это были единственные ласковые слова, которые Том слышал за всю жизнь.
Том почувствовал, что глаза становятся влажными от слез. Он осмотрелся. За соседним столиком сидел белобрысый старик с порванным воротником. Его напарником был высокий мужчина лет сорока, постоянно покашливавшей и прикрывавший рот рукой. Том сразу окрестил его «чахоточником».
— Раз кабинет сформировал старина Невилл*, мы точно сдадимся Гитлеру, — фыркнул старик.
— Зато наци не любят большевиков, — заспорил подвыпивший товарищ.
— Они же безумны… — проворчал старик, подергав сальной шеей, точно ему был мал воротник.— Ты видал их петлицы с дубовыми листьями и фуражки с черепами? Ты видал, как они жгут книги?
— Как это — жгут книги? — ляпнул Том и тотчас вздрогнул. Он не привык разговаривать с незнакомыми людьми.
— Просто. — Седовласый с интересом посмотрел на него. — Зажигали костры и швыряли туда книги, какие считали вредными.
— Еще у них знак есть, похожий на паука, — пробормотал Том, поеживаясь при мысли о подобных кострах.
— Ты гляди: даже такой малец слыхал о свастике! — подивился старик. — Верно говоришь: эти полоумные заменили крест черным пауком…
Тому показалось, будто он сидит на обшарпанной скамейке у сквера и держит газету. На развороте была фотография громадного здания, увенчанного большим черным пауком. Картинка сменилась, и вот он стоит в толпе на митинге. Что если старик думал об этом?
— Да что я, бошей** не видел? — шумел худощавый мужчина, по выправке явно бывший моряк. — Сунутся — снова в нос получат.
— Так у них теперь самолеты какие… — ляпнул кто-то.
— Врут больше, — презрительно фыркнул моряк.
Паб загудел. Бармен что-то кричал игрокам в домино. Одни доказывали, что Гитлер правильно борется с курением. Другие отвечали, что бош без сигареты и черного кофе — не бош: запретить ему курить — верный способ потерять власть.
— Их безумному фюреру точно какая-то сила помогает, — вздохнул старик. — Посмотришь, псих психом, а все ему удается... Как по волшебству…
Часы с маятником показывали начало восьмого. Том с ужасом подумал, что опоздал на ужин. Спрыгнув со стула, он помчался к двери и через минуту бежал по улице, дыша легким весенним воздухом. Из кинотеатра валила толпа, не обращая внимание на сигналившие у светофора черные машины. «Никакого волшебства не существует», — как заклинание твердил Том. Но каждый раз, когда он повторял эту фразу, перед глазами вставал знак в виде паука.
До приюта Том добежал в сумерках. Фонари бросали призрачный свет на старый клен. Вечерняя мгла кружилась легким туманом возле кладбищенских надгробий. Перебежав трамвайные пути, Том остановился у афишной тумбы и посмотрел на объявление:
Спешите! Только у нас до 15 мая выступает незабываемая Лайза Чинезелли, лучшая в мире укротительница львов!
Ниже был рисунок девушки в голубом хитоне, прогуливавшейся с глумливой улыбкой возле лежащих львов. В руке девица держала длинный кнут. Тому показалось, что в ее серо-голубых глазах светилась порочная игривость. Миссис Коул говорила, что его мать была «из цирковых». При воспоминании о ее словах мальчика передернуло от омерзения.
С малых ногтей Том терпеть не мог цирк. Его раздражали наездницы, клоуны и горбуны. Его не восхищали акробаты: он считал их номера жульничеством, использованием какого-то секрета. Еще меньше ему нравились факиры: однажды на чердаке он нашел книжку о тайнах фокусов, и с тех пор не верил ни одному представлению. Но больнее всего было смотреть, как родители покупают детям сладкую воду и пирожные: эти избалованные мальчики и девочки казались Тому непригодными к жизни нулями.
Забежав в приютский двор, Том прислушался. В беседке виднелись силуэты подростков в кепках. Они курили папиросы и смеялись. На бордюре, свесив тонкие длинные ноги, сидела довольная Бренда. Рядом крутился Эрик Волей, выделывая пируэты.
— А ну покажи жирафа, — захохотал верзила. — Как они жрут, а? — Эрик вытянулся вверх, сложил руки у груди и схватил ртом ветку с почками. Раздался хохот, и другой верзила пнул Волея по спине.
Том с ненавистью посмотрел на беседку: это были тот самый Патрик Фелпс, окруженный вассалами — Роном Стимером и Мартином Фейлом. Их компания не раз мучила Тома: когда от скуки, когда для развлечения Бренды. Именно они сломали Тому руку, и это было еще пустяком. Однажды, когда Риддл подбросил в туфли Бренды пару слизней, они привязи его леской к дереву и били пинками, а довольная Бэкки наслаждалась этим зрелищем.
— Пепельницу, зверь! — воскликнул Патрик. — Волей протянул ладонь, и верзила под крики Эрика затушил об нее окурок.
Войдя в прихожую, Том осмотрелся. У плюшевого кресла стояла девочка с распущенными до плеч белыми волосами. Лицо с курносым носиком было усыпано веснушками.
— Привет… Как тебя зовут? — мягко спросил Том.
Девочка моргнула заплаканными веками. Свет дешевого плафона осветил ее короткое синее платье, усыпанное белым горошком.
— Эми… Эми Бенсон… — пролепетала она.
— А я Том… Том Риддл… Сколько тебе лет?
— Семь… — всхлипнула девочка. — У меня родители разбились в машине. Они назвали меня Эми — любимая. А что означает твое имя?
Том задумался. Говорить Эми, что «Томами» зовут котов, ему не хотелось. Но ничего другого в голову не приходило. — Я не знаю…
— Конечно… Ведь Том — самое обычное имя… — кивнула девочка.
Риддла перекосило. Вся его симпатия к Эми разом улетучилась.
— Что, Томми? Кошак ищет новую хозяйку? — Том чертыхнулся. По скрипучим ступенькам бежали Стаббс и Бишоп.
— Не бойся, — Бишоп подмигнул испуганной Эми. — Том — кошак безвредный. Только сидит и читает или ходит по приюту, как призрак.
— А будешь сгущенкой поить, ручным станет, — хихикнул Стаббс. — Лесли вот разок попоила…
Глаза Том вспыхнули странным светом. Если бы о Лесли говорил кто-то другой, он, возможно, отнесся к этому спокойно… Но Стаббс! Риддл почувствовал, как ярость, точно просыпающийся вулкан, овладевает каждой его клеткой.
— Знаешь, Билли, — сплюнул с ненавистью Том. — Ты заплатишь за Лесли… Может, — усмехнулся он, — сдохнет твой банни?
Рев ярости прервал его слова. Билли со всего размаха ударил Тома в губу. Тот отпрыгнул, с отвращением глядя на черно-белую плитку. Из-за хрупкого телосложения у него не было шансов победить в драке.
— Что случилось? — из коридора бежала миссис Коул. — Господи, — вздохнула она, — где Риддл, там неприятности… Живо марш в комнату, — директриса схватила за руку Тома и потянула за собой.
— Вы не будете меня пороть… — настороженно сказал мальчик.
— Не сегодня, — бросила миссис Коул. — Но ты весь вечер просидишь в комнате, — с этими словами директриса вцепилась в левое запястье Тома и резко вывернула ему руку. Том вздрогнул от боли. Он был левшой, а значит, теперь по меньшей мере пару дней ему будет трудно написать хоть строчку. Солоноватая струйка крови сочилась по его губе.
* * *
Весь вечер Том просидел взаперти, послав отменную порцию проклятий в адрес Стаббса и миссис Коул. Ночью ему снился сон, будто он стоит у гроба Лесли рядом с зеркалом. Девочка звала его в зазеркалье, где мелькали фигуры нацистов. Том проснулся в холодном поту. Подойдя к умывальнику, он посмотрел в зеркало и отметил, что становится похож на миссис Коул. Его передернуло от отвращения. Он налил в раковину воды, чтобы попытаться хоть как-то вымыть голову. Том всегда старался быть чистым, наверное, потому что ему постоянно приходилось общаться с грязными людьми.
Том плюхнулся на скрипучую кровать и посмотрел в потолок, пытаясь игнорировать назойливое чувство голода: вчера из-за миссис Коул он остался без ужина. Впрочем, учитывая, какой там кормили дрянью ("наверняка подгорелой запеканкой", - подумал мальчик), еще неизвестно, что было лучше. Рассматривая обои в виде рисунка кирпича, Том стал размышлять о матери. Ему не хотелось думать, что она крутилась по цирковой арене, лазила под общий смех по канату или неслась верхом под улюлюканье толпы верхом на каком-нибудь пони. Когда-то в детстве Том верил, что однажды в приют зайдет похожая на него тонкая женщина с длинными черными волосами и бирюзовыми глазами. Затем она возьмет его за руку и уведет в другой мир. Как-то на Рождество Том видел в витрине гирлянды в виде разноцветных свечей. Тогда он мечтал о том, как они вдвоем с мамой будут вешать гирлянды на елку. Впрочем, все это были сказки детства. Поправив край дырявого шерстяного пледа, мальчик вышел из комнаты.
За завтраком Том пребывал в растерянности. Биггерт и Стаббс снова обсуждали какой-то план - видимо о том, как призвать к ответу непокорную шушеру из соседних дворов. Погружаясь в свои мысли, мальчик с грустью подумал, что у него не осталось даже фотографии Лесли. Затем Том внезапно представил, как миссис Роджерс валяется у него в ногах, корчась от боли, и на душе немного полегчало. Его вывели из забытья крики Бренды, игравшей с йо-йо. Том скривился: завтра, пятого апреля, был ее день рожденья.
— Риддл, тебе нужно особое приглашение? — крикнула Марта.
— Мммм.. — замялся Том, посмотрев на едва начатую порцию перловки. Несмотря на постоянное чувство голода, он испытывал омерзение при виде каши и вареных овощей.
— Мы едем в лес, — снисходительно пояснила Марта. Несколько сирот лет восьми расхохотались, покрутив пальцем у виска. Том наградил их ненавидящим взглядом.
В автобусе Том смотрел на ухоженные домики, омнибусы*** и трамваи. У закрытых ресторанов дворники-индусы подметали входы. Ближе к окраинам пошли старинные церкви и новые респектабельные дома в виде башен. На весенней лазури неба Том заметил маленькое облачко. Возможно, это была иллюзия, но ему казалось, будто оно становилось все больше.
— Быстрее, быстрее, выходим, — Марта торопливо махала рукой.
— Ко мне, — коренастый мужчина в спортивном костюме махал флажком. Это был Энтони Илкз — руководитель скаутских отрядов. — Строимся и разбиваемся на команды, — показывал он маленькими пухлыми руками. — Мальчики берут мяч, девочки бегут на эстафету… Ты, Риддл, посиди в сторонке, — сказал он с легким презрением.
Том грустно потупился в землю. В прошлом году он был единственным, кто не смог подтянуться на турнике и пробежать кросс без одышки. Догадываясь, что и в этом году все будут бегать и играть в мяч, он взял с собой книгу.
— Кошак пойдет читать книжку, — фыркнул Биггерт. Люси Стюарт и ее новая подруга Кэтрин Бейл, звонко рассмеялись. Том бросил на них неприязненный взгляд, и под общий хохот поплелся к опушке.
Было ясно, но необычно холодно. Цветы излучали терпкий аромат, даря его чуть распустившимся почкам. В траве ползало много слизняков. Стараясь не наступить на них, Том подошел к оврагу, и, споткнувшись, скатился вниз. Поднявшись, он растер ушибленную ногу, а затем, расстелив прихваченное из приюта покрывало, сел и погрузился в чтение.
Его отвлекло тихое шипение. Оглянувшись, Том заметил черные кольца. Это, несомненно, была змея. Он поскорее убрал ногу: гадюки были опасными тварями. Однако змеиное шипение становилось осмысленным. Мальчик с волнением протянул руку, и черные кольца обвили ее.
— Привет, — прошипела похожая на садовый шланг гадюка.
— Привет,— Том погладил ее по головке. — Не знал, что змеи умеют говорить.
— Нет-нет, — зашипела змея, — это ты умееш-ш-ш-ш-шь говорить со змеями, Маленький Повелитель.
— Правда? У меня в голове звучали такие слова… Я думал, это бред.
— Это з-з-з-змеиный яз-з-з-ык, — смертоносные кольца все сильнее оплетали ногу. - Ты змееус-с-с-ст… Каждый из нас-с-с охотно придет тебе на помощ-щ-щь, Маленький Повелитель…
Кольца стали скрываться под корягу. Том посмотрел вверх. Все произошедшее было слишком невероятным, чтобы быть правдой. Или он и впрямь был другим?
— О, кого я вижу, — Том вздрогнул. К краю обрыва подошли компания Патрика и Бренда. — Может, расскажешь стишок? — рассмеялся верзила.
Однажды, когда Тому было пять лет, он рассказал наизусть псалом. С тех пор Патрик со свитой ловили его в коридоре и, зажимая ребра ногами, глумливо просили «рассказать стишок». Если Том не соглашался, его били. Если соглашался, то получал пинки и удары «в благодарность».
— Не приближайся ко мне, Фелпс, — сплюнул с ненавистью Том. - Не приближайся, или я натравлю на тебя и Бэкки змею, - ухмыльнулся он.
— Ого! — фыркнул Патрик. — Наш Томми наглеет на глазах. — Давненько тебя не учили жизни, дружок…
Том вздрогнул: он хорошо помнил побои. Судорожно ища защиты, он, неожиданно для себя, что-то прошипел. Покров прошлогодних дубовых листьев зашевелился, и через мгновение раздался визг Бренды. Потрясенный Том только успел заметить, что от ее ног отползла черная лента. Том едва заметил, как на крик сбежались дети, а испуганный Патрик был белым, бестолково тряся лежавшую девочку за руки.
— Что случилось? — Из толпы выбежал мистер Иклз.
— Риддл натравил на меня змею! — Из тонкой ноги Бренды сочилась кровь, и девочка отчаянно кусала губы от боли. - Он сказал, что прикажет ей укусить меня, если...
— Успокойтесь, мисс Бренда. Сейчас отвезем вас в больницу… Риддл! — воскликнула Марта под общий гул. — Что здесь произошло?
— Я не знаю, мэм… — вздохнул Том. — Бэкки, наверное, наступила на змею, а может она просто приползла... Не считаете же Вы, что я повелеваю змеями? — спросил он, глядя в упор на Марту и Илкза.
Марта бросила на Тома подозрительный взгляд. Мистер Иклз отчаянно морщил лоб, пытаясь разобраться, что к чему. Он, конечно, понимал, что все это полная чушь. Но Бренду укусила змея, и Риддл был с этим как-то связан. Том смотрел на них с замиранием сердца. Хотя они вряд ли поверят, что он говорит со змеями, миссис Коул ничто не стоило использовать этот случай как великолепный предлог, чтобы выпороть ненавистного ей мальчишку.
— Живо марш в автобус, — скомандовала, наконец, Марта. - А с тобой, Риддл, я еще поговорю в приюте.
Дети заковыляли к автобусу. Патрик с приятелями помогли уложить Бренду на брезент. В воздухе чувствовался приторный запах приближавшегося ливня. Том вздрогнул и подобрал валявшуюся игрушку йо-йо. Лоб покрылся влажной испариной, а руки дрожали. Только что змея укусила Бренду, и именно он, Том Риддл, заставил ее сделать это. Что если его слушались и другие животные? Невероятная мысль мелькнула в голове, и Том, посмотрев на чернеющее небо, задрожал от смеси страха и восторга.
* * *
Откинув плед, Том спрыгнул с кровати. Приближалась полночь, и он тихонько вышел во двор. Черное бархатное небо озарялось ледяным светом звезд.
«Он ведь хочет жить», — прошептал в голове тонкий голос.
«А Лесли разве не хотела?» — парировал другой, высокий и ехидный.
«Чем провинился зверек? Чем?» — заспорил детский голосок.
«Джимми — тупой банни Стаббса, — усмехнулся холодный голос. — Подумай: завтра Стаббсу будет больно, очень больно….»
Приютский вольер был небольшим помещением со стеклянной крышей. Когда-то здесь была теплица, где дети выращивали овощи, фрукты и заботились о диких утках. Но еще до рождения Тома шайка верзил купила лисенка и радостно смотрела, как он загрызает добрую крякву с селезнем. Затем закрыли и теплицу: у вечно пьяных Эндрю Грейпера и Ханны Коул не было денег на ремонт. Только недавно завхоз Эрни Спенсор перестроил теплицу в вольер.
Едва Том повернул ключ, как пара щеглов зашелестели. Нельзя было терять ни минуты: если проснется птичник, на шум прибежит Эрни Спенсор. Мальчик быстро зажег дешевую желтую свечу.
— Джимми… — прошептал он, вытянув левую руку. Серый клубок спал возле кормушки с травой. — Джимми, вставай, тварь ты тупая…
Испуганный кролик подбежал к дверце. Том быстрее открыл ее и посмотрел вверх. Веревка для мешков с отрубями была на месте. В центре виднелась петля, на которую мистер Спенсор вешал груз. Кролик, забавно дернув ушами, сел на задние лапы, замер на несколько секунд, потом выпрыгнул из клетки на деревянный пол теплицы.
— Вперед, — скомандовал Том. Его влажные глаза отливали сине-зеленым светом.
Кролик бежал к стене, поджав уши. Повинуясь неведомой силе, он приближался к деревянной балке. Том дождался, когда кролик доскачет до ближайшей к нему стенки загона, и сделал шаг назад.
— Вверх!— приказал он. Зверек отчаянно полез на стропила. Потрясенный Том смотрел, как Джимми выполняет его приказы.
— Прыжок в петлю… Лапами вниз... — Закрыв глаза, Том представил себе, как петля сомкнется вокруг шеи зверя.
Некоторое время в теплице стояла тишина. Том уже начал думать, что его приказ не сработал, пока, наконец, откуда-то сверху не раздался слабый хрип. Том открыл глаза и вскрикнул. Черное тельце животного болталось в петле. Зрелище было омерзительным. Мальчик побледнел, и со всех ног побежал из вольера. Выскочив во двор, он обхватил старый клен и только тут понял, что не может дальше идти.
— Я убийца... убийца, — шептал в ужасе Том. — Боже, что я наделал?
Жестокость ушла, и вместо нее пришло ощущение утраты. В детстве Том чуть не заплакал, когда Джейн рассказала ему про загрызенную утку, которую дети кормили с рук. Теперь он стал таким же убийцей, как те верзилы. Это не могло быть правдой, не могло... Том как в тумане смотрел на звезды. Грудь сотрясалась от рыданий. Ему было холодно.
Примечания:
* «Старина Невилл» — премьер-министр Великобритании Невилл Чемберлен (1937 — 1940), проводивший политику умиротворения нацистской Германии.
**Бош — презрительная кличка немца в Великобритании.
***Речь идет не о конных омнибусах XIX века, а о двухэтажных лондонских автобусах, также называемых "омнибусами".
Сообщение отредактировал Korell - Четверг, 18.12.2014, 14:36
Том отжал рукав старой рубашки и устало взглянул на грязную тучу. В последний апрельский день сироты, как обычно, делали уборку. Миссис Коул требовала чистить окна до блеска, хотя обшарпанным подоконникам вряд ли было суждено покрыться свежей краской. Стекло снова скрипнуло под тряпкой, и Том стал рассматривать приютский двор.
Минувшие недели напоминали затишье перед бурей. История с кроликом вызвала переполох. На следующее утро Стаббс бился в рыданиях. Люси, Кэти и Миранда смотрели на Риддла с мистическим ужасом. Глядя, как Билли с отчаяньем прижимает к груди пушистое тельце, Том на мгновение пожалел, что убил его. Но он тотчас прогнал эти мысли. «Стаббс получил по заслугам», — уверял себя Том.
Потом были объяснения в кабинете миссис Коул. Том клялся, что не виновен, но дрожащий голос и потные руки выдавали его с головой. У него было алиби — кролик залез высоко на стропила. Но директриса не поверила в это, и завхоз Эрни Спенсор всыпал Тому пару десятков розг. Том с тревогой смотрел, как Стаббс, Бренда и Генри Ойрен шепчутся, глядя ему вслед.
Уборка, между тем, шла полным ходом. Ловкая Кэти залезла на табурет и протирала стекло газетой. Люси брезгливо опускала тряпку в таз. Поймав взгляд Риддла, она скорчила гримасу. Том ехидно поднял бровь и почувствовал легкий укол в сердце. Почему все на свете должны так ненавидеть его?
— Риддл! — Раздался хрипловатый голос миссис Роджерс. — Да ты когда-нибудь начнешь работать?
— Уже заканчиваю. — Том с отвращением взглянул на ее желтое платье.
— Смотри, а то высеку, как полгода назад. — В глазах кастелянши вспыхнул огонек.
— Знаешь, Томми, я бы сама охотно выдрала тебя розгами, — усмехнулась Кэт. — Вот я точно сняла бы три шкуры с такого безмозглого кошака.
Том с ненавистью посмотрел на маленькие босые ноги Кэти. В тот же момент ножки табурета исчезли, и он с грохотом рухнул на пол.
— Риддл! Как тебе удалось это сделать? — крикнула миссис Рождерс подбегая к Люси. Кожа на ноге Кэти была порвана, из раны сочилась кровь.
— Я стоял на соседнем подоконнике. Разве я мог это сделать? — Том, пересилив себя, спокойно посмотрел в глаза кастелянши.
— Живо домыл окно и марш в комнату, — приказала миссис Роджерс. С помощью Люси она потащила плачущую Кэти в больничное крыло.
Том еще раз провел тряпкой, сорвал размокшие куски оконной бумаги и слез с подоконника. Осмотревшись, он заметил, что у табуретки Кэти валялся серебряный наперсток. Быстро спрятав его в карман, мальчик помчался к себе.
Солнечный лучик, прорывавшийся сквозь пелену туч, весело прыгал по шкафу. Том открыл рассохшуюся дверь и достал картонную коробку из-под чая. В ней лежали соверен Биггерта и йо-йо Бренды. Теперь к ним присоединился наперсток. Том вдруг подумал, что будь Лесли жива, ему не понадобилась бы эта странная коллекция. Вздохнув, он положил в карман соверен. На душе было странное чувство, будто эта монета могла сегодня пригодиться.
За обедом Том рассеянно наблюдал, как дети поглощали молочный суп. Его порция оставалась, как всегда, едва начатой. Миссис Коул разговаривала с Эрни Спенсором — видимо, обсуждала происшествие с Кэти. Том задумался, почему все вокруг звали ее «миссис Коул», хотя она вроде бы никогда не была замужем. "Так, должно быть, звучит солиднее", — ехидно подумал он.
Разделавшись с чаем, Том побрел к выходу. Можно было сходить в центр или к причалу, но эти маршруты ему приелись. Гонг возвестил о приближении трамвая. Быстро перебежав пути, Том оказался у старого кладбища. Здесь давно не хоронили, и разросшиеся деревья придавали погосту вид сквера. Мальчик стал с интересом смотреть на мраморные склепы в виде скорбящих ангелов или маленьких часовен. В детстве он иногда лазил между ними, однако после смерти Джейн не переступал кладбищенскую ограду.
— Сэр Чарльз Стейлок… майор полка Коулдстрим-Гардз… — прочитал он.
Том узнал это место: здесь рос большой куст сирени. Возможно, из-за него Тому казалось, будто любая сирень пахнет кладбищем. Он задумчиво посмотрел на гипсовую чашу, в которую набралась дождевая вода. Интересно, где похоронена его мама? Ни миссис Коул, ни кто-то другой понятия не имели, как схоронили простую нищенку. Перед глазами поплыл образ прозрачного савана, которым Марта накрыла Лесли. Том вздрогнул при одной мысли, что однажды и его также закроют пеленой.
Могилы заканчивались, и вслед за силуэтами старых склепов была видна оживленная магистраль. Небо затягивалось причудливо очерченными облаками, сквозь которые изредка пробивалось золото вечернего солнца. Том прищурился и с удивлением заметил красный кирпичный дом с небольшими башенками на крыше. Он и забыл, что кладбище выходило на другой конец Воксхолл-Роуд.
Дверь с рисунком Шивы была прежней, но дощечки с именем Оливера Барнетта не было. Недоброе предчувствие укололо сердце.
— Могу ли я поговорить с мистером Барнеттом? — быстро спросил Том женщину с бесцветными глазами.
— Мистер Барнетт продал лавку полгода назад, — она удивленно вскинула светлые ощипанные брови. Том почувствовал, как похолодели губы. — А ты, собственно, кто?
— Том. Том Риддл, — он недоверчиво осмотрел новую хозяйку. — Мистер Барнетт, должно быть, говорил обо мне?
— Нет, — она с отвращением посмотрела на форму Тома. — Ты из приютских?
— Ну да…
— А ну-ка двигай отсюда… Живее, живее, прощелыга...
— Лжете. — Том с ненавистью посмотрел на женщину. — Говорите правду! — жестко воскликнул он.
Он вздрогнул, не ожидал от себя такой храбрости. Мало ли что может сделать ему за это хозяйка? Однако женщина кивнула.
— Ладно, идем. Но чтобы я видела тебя здесь в последний раз.
Большинство китайских и японских статуй исчезли. Вместо ракушек на прилавке лежали бумаги, рулоны ватмана, готовальни и чертежные рейсфедеры. В углу стояла доска с витиеватой надписью «Миссис Клер Горнолл. Писчебумажный магазин». «Уже заготовила победный трофей», — фыркнул про себя Том.
— Мистер Барнетт просил продать некоему Риддлу это, — хозяйка помахала тем самым черным ежедневником.
— Вы хотели сказать… — передать? — спросил Том.
— Нет, продать. Две гинеи,— со злостью сказала женщина, глядя, как мальчик с восторгом рассматривает твёрдые кремовые страницы.
— У меня нет двух гиней, — сладко улыбнулся Том. Он знал, что миссис Горнолл лжет, но не мог отказать себе в удовольствии поиграть с ней. — Зато есть соверен. Золотой, — добавил он с мстительной интонацией, достав монету.
Клер Горнолл всплеснула руками.
— Где ты ее взял, маленький бродяга?
— Какая вам разница? — глаза Тома весело сверкнули бирюзовым отсветом. Он чувствовал, что хозяйка отдаст за монету все что угодно. — Дневник за соверен. — Он помахал монетой.
— С паршивой овцы хоть клок шерсти… — вздохнула продавщица.
Дождь заканчивался, но плотная мгла висела в предвечернем воздухе. На душе скреблись кошки от того, что он больше не увидит добродушного толстяка Барнетта. И все же заветный дневник лежал под курткой. Маленький фонарь освещал вход в лавку, и Том, прихватив обрывок газеты, помчался в приют.
* * *
Май тридцать восьмого года не радовал лондонцев погодой. Серое небо и обложной дождь давно стали чем-то привычным. Том, впрочем, любил грозу и молнию. Прихватив залатанный зонт, он бродил по улочкам и бульварам. Как-то под вечер он зашел в книжный магазин на Риджент-стрит и долго смотрел, как пары тумана укутывают матовый свет фонарей.
Самые большие разочарования Тому принес дневник. Первые два дня он с упоением листал кремовые с розоватым отливом страницы, точно любимую игрушку. Он даже несколько раз переписал изящными завитушками рассказ о прошедшем дне. Но текст показался Тому слишком примитивным. Порвав пару драгоценных кремовых страниц, Том забросил дневник на подоконник.
Однажды в середине мая Том бродил по узким приютским коридорам. Его внимание привлек осипший голос из кабинета миссис Коул. Это без сомнения был мистер Дэвид Кэмпбелл, инспектор детских приютов. Про него ходили отвратительные слухи, будто он играл на бирже и спал с пятнадцатилетней девочкой-сиротой. Том с отвращением подумал, что завтра утром сирот опять построят в линейку, и они должны будут рассказывать, как хорошо им живется. Отказ отвечать в таком тоне заканчивался новым знакомством с розгами мистера Спенсора.
Рядом с кабинетом миссис Коул стояло два плюшевых кресла, старый диван и журнальный столик. Том часто подслушивал здесь разговоры, хотя попасться в присутствии мистера Кэмпбелла означало верную порку. Том заколебался. Однако инспектор несколько раз упомянул о таинственном Гитлере. Сгорая от любопытства, Том залез за диван.
— Никакой войны не будет, — уверенно рассуждал мистер Кэмпбелл. Том слышал, как его ложка постукивала о толстое стекло дешевой чашки. — Если начнется война, она будет химической. А кто решится на химическую войну?
— Кто знает, — заметил Рочестер. Добряк-доктор, как обычно, заехал в приют к пяти часам на чашку чая. — Чехословакия в большой беде. Как бы Бенеш* не втянул нас в войну за лягушатников да пьяниц-чехов.
— Боши проклятые... — вздохнула миссис Коул. — И чего этих куряк несет воевать? Пили бы свой кофе, да ели бы свою свинину с жареной картошкой.
— Генлейн** поднял флаг со свастикой. Немцы теперь вряд ли останутся нейтральными, — сказал доктор.
Том вздрогнул. Как же он мог забыть, что знак в виде черного паука назывался свастикой? Полный смятения, Том выскочил из укрытия и помчался по лестнице.
Приютская библиотека была небольшой комнатой с тремя стеллажами. Большинство потрёпанных книг, кроме разве что технических справочников, Том давно прочитал или по крайней мере пробежал глазами. Научившись читать в три года, он жадно поглощал страницу за страницей. Схватив с полки коричневый том энциклопедии, Том открыл букву «S». Свастики, как ни странно, не было.
— Том! — Маленькая Эми Бенсон подбежала к нему, размахивая руками.
— Я весь внимания, Бенсон… — Он вложил в слова как можно больше яда.
— Том, идем скорее! Это важно… Во дворе…
— Что случилось? Война? — ехидно улыбнулся Том.
Эми, однако, не поняла шутки, и стала тянуть за рукав. Девочка при этом забавно сопела, и Том едва не улыбнулся. Через пару минут они вышли во двор. Дождя не было, но земля оставалась мокрой и скользкой от ливней.
— Увидишь… — лопотала Бенсон, таща за сарай не слишком упиравшегося Тома. Только за углом Риддл вздрогнул: на бревне сидели Биггерт и Стаббс.
— Я привела его… привела! — крикнула Эми.
Том одернул рукав. Он попытался отступить, но чья-то смуглая рука опустилась на плечо. Это был толстяк Генри Ойрен, рядом с которым шел поджарый Патрик Фелпс. Том рванулся, но Генри с Патриком вывернули ему руки.
— Что, черт возьми, здесь происходит? — холодно спросил Том.
— Ничего, кошак, — глумливо заметил Джеймс. — Просто решили с тобой пообщаться. — Патрик расхохотался, а Генри сопел, как носорог.
— Отпустите вы меня или нет? — воскликнул Том.
— Отпустим, кошак, — ответил Джеймс. — Только жизни поучим чуток… — Стаббс, не дожидаясь окончания тирады, подбежал к Тому и ударил в грудь.
— Погоди, — захохотал Патрик. — Не так быстро!
Размахнувшись, Билли ударил сначала в лицо, потом в живот. Тому казалось, будто его огрели железным прутом. Билли отбежал назад и с разбега пнул по руке.
— Это за Джимми, тварь, — он плюнул Тому в лицо.
— Ты заплатишь за это Билли, — Риддл попытался криво усмехнуться, но разбитые в кровь губы сделали улыбку слишком вымученной.
Том не договорил: новый пинок обжог колено. Он пошатнулся, но верзилы прочно держали его за руки. Озверевший Стаббс бил снова и снова.
— Смотри, не убей кису, — хихикнул Генри. Вся компания дружно расхохоталась. Билли с размаху снова пнул Тома в бедро. Билли с размаху пнул Тома в бедро. Том глухо застонал: боль была такой, словно до него дотронулись жалом паяльника.
Через десяток ударов Том начал приседать: только на земле, несмотря на омерзительную липкую грязь, было спасение от боли. В одной книге он читал, что в такой момент надо представить себе, как погружаешься в ванну со льдом… Том попытался так и сделать, но пинок Патрика заставил его согнуться пополам. Следом последовали удары ботинок Билли и Генри. Патрик, смеясь, достал металлическую цепь. Серое небо заплясало перед глазами, и Том молил бога о том, чтобы поскорее потерять сознание.
* * *
Следующую неделю Том провалялся в лазарете. Раны заживали тяжело, и даже в субботу он вышел на завтрак весь в бинтах. Стаббс, Кэти и Миранда бросали на него ехидные взгляды, а Биггерт, не удержавшись, даже воскликнул:
— Томас подрался с соседскими котами!
Слова Джеймса вызвали взрыв хохота. Бледные щёки Люси Стюарт покрылись красными пятнами. Том с ненавистью сжимал кулаки, но внешне не подал и виду. Он уже обдумывал планы мести и не желал спугнуть врагов.
Первым поплатился Генри Ойрен. Однажды во время игры в футбол Том, не прикасаясь рукой, перебросил ему под ноги доску с гвоздями. Генри отвезли в больницу, а его спортивный значок перекочевал в коробку Тома.
Следом пришла очередь Билли Стаббса. В один прекрасный день Том взмахом руки подвинул камень ему под ноги. Билли с криком упал, получив вывих ноги. Трофеем Риддла стала небольшая губная гармошка.
С Биггертом Том поквитался оригинальнее. Однажды он, как обычно, читал у приютской ограды, а Джеймс курил неподалеку. Том посмотрел на него, представляя, как папироса вспыхнет в его руках. Спустя минуту, Джеймс с криками катался по мокрой земле, а Том добавил в коллекцию фигуру слона.
Неумолимо приближалось двенадцатое июля — день отъезда сирот на природу. В этом году их везли на восточный берег, славящийся многочисленными прибрежными скалами. Миссис Коул вздыхала, жалуясь на дороговизну поездки. Но доктор Рочестер настоял на своем: после смерти Лесли у некоторых детей обнаружили подозрение на туберкулез. Одной из них была покашливавшая в последнее время Люси Стюарт.
Сирот поселили в полуразвалившемся доме. Тому пришлось жить в большой комнате с Биггертом, Стаббсом, и еще одним мальчиком, Майклом Коллингвудом. Жизнь с ними казалась ему отвратительной. Дело было не только в их бесконечных играх в карты: куда хуже был устойчивый запах пота. Сам Том был слишком чистоплотен, мылся по два раза в день.
Большую часть времени Том проводил на улице. Любимым его местом стала темная скала, с которой открывался вид на утес — черную отвесную кручу, от которой откололось несколько крупных кусков. Риддл часто читал на ее вершине, любуясь, как внизу кипели и пенились волны. Забыв обо всем на свете, мальчик ложился в траву и, ловя запах летних цветов, смотрел, как по синему небу ползли холодные, почти снеговые, тучи.
Утром двадцать третьего июля Том пришел к черной скале пораньше. До возвращения в приют оставалось два дня. Осенью одиннадцатилетки должны были отправиться в среднюю школу, и Тому, как и остальным, из-за отсутствия денег светила только общеобразовательная. Это означало, что жить придется в приюте. Проклиная несправедливость мира, Том наблюдал, как Люси и Миранда с опаской идут босиком по сочной траве.
Вниз, к наполовину скрытым водой валунам и утесу, лестницей спускалась цепочка выбитых в камне неровных углублений. Суровый, мрачный пейзаж — море и скалы — не оживляло ни дерево, ни полоска травы или песка. Том подумал о том, не спуститься ли в пещеру, но вид отвесной скалы охладил его желание. Темные уступы были скользкими от морской воды, а, значит, идти по ним было опасно. И все же любопытство одолевало. Мальчик протянул руку к валуну и тотчас услышал тихое шипение.
— Привет, ползи сюда, — сказал он на змеином языке. Вместо змеи из-за камня показалась головка с оранжевыми пятнами — обыкновенный уж.
— Вы з-з-з-звали, Повелитель? — прошипел он с почтением.
— Почему ты меня слушаешься? — Том сорвал былинку и стал гладить скользкую спину пресмыкающегося.
— Так ус-с-с-становил Повелитель Змей… Пос-с-смотри, это его пещ-щ-щера… Он ж-жжил тысс-сячу лет назад, но его Нас-с-с-следник скоро придет.
— И когда же явится этот Наследник? — Впервые после смерти Лесли Том улыбнулся. Все происходящее казалось ему забавной сказкой.
— Звезды говорят, что сегодня… — зашипел уж. — А змеи знают язык звезд.
Изумленный Том посмотрел вниз. Он не верил в сказку. И все же желание спуститься в таинственную пещеру только окрепло. Возможно, стоит только...
— Вот ты где шляешься, кошак! — Том чертыхнулся. Прямо за ним стояли Деннис Бишоп и Эми Бенсон.
— А, это вы, — презрительно улыбнулся он.
— Мы-мы, — застрекотала Эми. — Хочешь искупаться? — протянула она. Тома перекосило: наказанием за самовольное купание была порка в сто розг.
— Нет… Я хочу спуститься в пещеру.
— В пещеру? — воскликнул Деннис.
— Много ты понимаешь, — усмехнулся Том. — Это пещера Повелителя Змей.
— Кого-кого? — Бишоп смотрел на Тома как на помешанного.
— Повелителя Змей. — Том снова чувствовал странную эйфорию. «Ты пойдешь туда. Пойдешь!» — подумал он, глядя на Эми.
— Хочу в пещеру! — воскликнула Бенсон, топнув ножкой.
— Тогда вперед, — заметил Том, и Бишопу оставалось лишь подчиниться.
Спуск с обрыва оказался трудным. В лицо летели соленые брызги. Сорваться вниз можно было много раз, но какая-то сила помогала им. Между обрывом и валуном был гранитный парапет. Иди по нему было сложно, и детям пришлось разуться.
— А что за сказка про Повелителя Змей? — попробовал взбодриться Деннис, рассматривая свои босые ноги в прозрачной воде.
— Он жил много веков назад, — импровизировал Том. — У него было бледное лицо, похожее на змеиную морду. Его слуги носили знак в виде змеи… У него была змея. Она любила на ужин маленьких нежных девочек вроде нашей Эми… — Бенсон взвизгнула, и Том рассмеялся непривычным для себя холодным смехом.
Расщелина открылась в тоннель, который в прилив без сомнения наполнялся водой. Скользкие стены отстояли одна от другой самое большее на три фута. Добравшись до этого места, Том ощутил под ногами ступеньки и пошел по ним. Деннис и Эми пытались не отставать. В глубине скалы тоннель резко свернул налево.
— Ну и где твой Повелитель Змей? — хмыкнул Деннис, когда, наконец, они, продрогшие, вышли в центр большой пещеры.
— Сейчас… сейчас… — Внимание Тома привлекла фигурка змеи на одном камне. — Откройся, — прошептал он по-змеиному.
На миг поверхность стены украсилась очертанием арочного прохода. Появившийся на серых камнях свод казался таким ослепительно белым, словно в стене образовалась трещина, за которой сиял яркий свет.
— Что… Что ты сказал? — закричал Бишоп. Эми моргала, став белой от испуга. Том тоже был потрясен, но не хотел подавать вида.
— Я лишь велел тени Повелителя Змей открыть ее. За мной, трусишки, — презрительно заметил он и нырнул в проем.
За стеной открывался берег огромного черного озера. Вокруг была пещера с таким высоким сводом, что потолок терялся из виду. Вдалеке, быть может в самой середине озера, различался мглистый зеленоватый проблеск, отражавшийся в неподвижной воде.
— Как… как тебе удалось… — потрясенно зашептала Эми.
— О… Я еще не то умею, Бенсон, — важно сказал Том. Все его внимание было приковано к зеленоватому свечению, которое разгоняло бархатистый мрак.
— Врешь, — пробормотал Деннис. — Дверь сама открылась.
— Не веришь? — хмыкнул Риддл. — Ну тогда смотри. — Откройся, — снова зашипел он, указав левой рукой на сияние.
Лица Денниса и Бенсон перекосило от испуга. Том на мгновение улыбнулся, но тотчас вскрикнул. Сияние дрогнуло и разорвалось на части. Казалось, неведомая рука выводила надпись. Над озером возникали огромные зеленые слова:
ПОСЛЕДНИЙ ЖЕ ВРАГ ИСТРЕБИТСЯ — СМЕРТЬ
Что-то зашипело, и буквы растаяли, снова превратившись в зеленое марево.
Примечания:
* Бенеш Эдуард — президент Чехословакии в 1935 — 1948 годах.
** Генлейн Конрад — лидер судетских немцев, выступавший в 1938 г. за их присоединение к нацистской Германии.
Сообщение отредактировал Korell - Четверг, 18.12.2014, 23:20
— Что произошло? Я хочу знать, что произошло! — миссис Коул, как обычно, повторила вопрос дважды.
— Ничего... — прошептал Том, хлопая длинными ресницами. — Мы осматривали окрестности...
— Все, хватит! — взорвалась директриса. Вечер был прохладным, и на ее длинное красное платье была наброшена оранжевая накидка. — Я устала, Риддл, от твоих выходок. Ну почему всегда, где ты, там неприятности?
Том посмотрел на деревянный пол с потрескавшейся палевой краской. Дрожавшая Бенсон плакала, прикрыв глаза рукой. Бишоп от лихорадки укрылся синим покрывалом, на котором пухлая Мэгги Пирс, новая помощница миссис Роджерс, гладила белье.
— Эми, маленькая, что случилось? — всплеснула руками миссис Коул.
— В пещере... Там... — всхлипнула Бенсон.
— Господи, зачем вы туда полезли? И ты, Бишоп, хорош: я ведь доверила тебе последить за малышкой Эми!
Тома передернуло. Почему все вокруг нянчатся с этой Бенсон, которая, по его мнению, была обычной дрянью?
— Риддл повел нас в пещеру, — прошептал, вжавшись в стул, Деннис.
— Ага, я так и знала. Это проделки Риддла, — воскликнула миссис Коул. — Сейчас же объясни, что произошло, мерзавец!
— Я же говорю — мы осматривали окрестности у моря и случайно попали в пещеру... Эми стало страшно. Может от крутого спуска...
Эту смесь полуправды и лжи Том сочинил по дороге до барака. Он был спокоен за Бишопа и Бенсон: никто не поверил бы в рассказ о призрачной надписи над озером. Однако эти двое были сами не свои. Том убедил Денниса сказать, что в пещере было страшно. Эми истерила, но не могла произнести ни слова. Они прогуляли обед, и Марта, увидев трясущихся детей, сразу повела всех троих к миссис Коул.
— Твою басню я слышала, — проворчала директриса.
— Но это… правда, — бросил Том.
Миссис Коул обвела его пустыми серыми глазами — «взглядом плотвы», как называл его Том.
— Марта! — воскликнула она. — Отведешь Эми и Бишопа к доктору Киртону. А тебя, Риддл, ждут неприятности.
— За поход в пещеру? — удивился Том и тут же заскулил: миссис Коул схватила его за ухо. Боль напомнила ожог крапивы.
— Ты мне поговори... Марта! Из-за этого гаденыша мы уезжаем завтра, днем раньше. — Мальчик продолжал скулить от боли, чувствуя, как невыносимо горит ухо.
— Жидок ты, Риддл, на расправу, — холодно сказала Марта. Том бросил ненавидящий взгляд на захлопнувшуюся белую дверь.
* * *
Всю дорогу в автобусе Риддл чувствовал легкий озноб, ловя злобные взгляды других детей. Эрика Волея трясла температура, и Том благодарил небо за то, что последние дни он почти не был в спальне. По приезду завхоз Эрни Спенсор всыпал ему полсотни розг. Окончание порки Том пережил на грани бесчувствия.
В день выздоровления Риддла навестили миссис Коул с доктором Рочестером. Толстяк доктор весело вошел, насвистывая мелодию. К удивлению Тома он был в белом халате и с фонендоскопом.
— Ну, наш больной чувствует себя неплохо, — заметил врач, ощупав жилистой рукой пульс. — Ест также отвратительно?
В детстве Чарльз Рочестер регулярно лечил Риддла. Он считал Тома квелым ребенком, частенько подшучивая над его плохим аппетитом.
— Надеюсь, что хотя бы теперь розга пошла ему на пользу, — пробормотала директриса.
— Вы пришли ко мне? — В глазах Тома вспыхнул огонек.
— Нет, — улыбнулся Рочестер. — У Эрика Волея ветрянка. — Том поежился. Ветряная оспа, наряду с сахарным диабетом, была его кошмаром.
— Не волнуйся, — ободряюще кивнул доктор. — Уже введен карантин. Хотя нет таких болячек, которые не прицепились бы к Тому Риддлу!
Мальчик прикусил губу и стал рассматривать коробочку с таблетками аспирина. Доктор открыл чемодан и достал металлическую палочку.
— Смотри на нее, Том. Следи за движениями, — приказал он.
— Зачем? — ребенок оторвал взгляд от зеленой коробки и с изумлением уставился на движущуюся палку.
— Делай, что говорят, паршивец! — взорвалась миссис Коул.
Том пожал плечами и стал наблюдать за движением палки. Доктор Рочестер внимательно смотрел на него, делая пометки в мятые амбулаторные листы.
— Не снятся ли тебе кошмары? — спросил он, выведя последнюю закорючку.
«Да, снятся!» — хотел воскликнуть Том, но осекся: признаваться в этом ему казалось стыдным. Вместо ответа он уставился на металлическую спинку соседней кровати и еле слышно прошептал:
— Нет… сэр..
— Ну, что же… — заметил доктор Рочестер, — Явных признаков шизофрении нет. Разве что блеск в глазах. Если хотите, я могу поговорить со знакомым психиатром.
Том начинал понимать, о каких неприятностях предупреждала миссис Коул. Сомнений не было: его хотели отправить в психбольницу. Том посмотрел на кривые ножки металлического столика и почувствовал, что не может стоять. Голова закружилась, и он сел на кровать.
— До визита врача будешь сидеть в комнате без ужина, — строго сказала миссис Коул. — Только завтрак и обед. И никаких прогулок. Надеюсь, ты меня понял, Риддл?
Повернувшись на каблуках, она вышла из лазарета. Доктор Рочестер, бросив на мальчика внимательный взгляд, последовал за ней. Том со страхом посмотрел, как мелькнул подол салатового платья директрисы.
— Я не сумасшедший! Слышите, не сумасшедший! — кричал Том, тряся ручку.
Тяжелая металлическая дверь была заперта.
* * *
Следующие три дня Том просидел в комнате, любуясь уголком серого неба, стулом да старым платяным шкафом. Несколько раз он пробовал читать ветхий том «Древней истории». Буквы расплывались, и он с трудом улавливал смысл слов. Временами ему казалось, что он и вправду сумасшедший, раз видел странную надпись, говорит со змеями и думает о Повелителе Змей. Но Том гнал прочь эти мысли.
Утром второго августа Том проснулся в шесть часов. Ночью ему опять снился дурной сон. Он снова стоял в комнате с гробом Лесли и зеркалом. Девочка, откинув саван, манила его в зазеркалье, где мелькали свастика и жуткий человек со змееподобным лицом. Только теперь Том, поддавшись неведомому порыву, почти шагнул в зеркальную гладь, но проснулся. За окном шел нескончаемый дождь, и мальчик смотрел на мокрое стекло, думая о жутком сне.
После завтрака Том вернулся в комнату, взял книгу и сел читать. Старый плед истерся, и миссис Роджерс, ворча, заменила его заштопанным одеялом. Его отвлек легкий стук. Дверь открылась. На пороге стояла миссис Коул*.
— Том, к тебе гости. Это мистер Дамбертон… прошу прощения, Дандербор. Он хочет тебе сказать… в общем, пускай сам и скажет.
Миссис Коул закрыла дверь. Том прищурился. Посетитель был высокий мужчина с длинными каштановыми волосами и такой же бородой. Его одежда казалась экзотической: темно-лиловый бархатный костюм, белый шарф в черную клетку. На руке висел лиловый плащ.
— Здравствуй, Том, — мужчина шагнул вперед и протянул руку.
Том заколебался. Кто знает, что у него на уме? После короткого размышления он пожал руку. Мужчина пододвинул к кровати жесткий деревянный стул и сел.
— Я профессор Дамблдор.
Это было скверно. Перед ним, наверное, стоял знакомый психиатр доктора Рочестера.
— Профессор? — переспросил Том. — В смысле — доктор? Зачем Вы пришли? Это она Вас пригласила осмотреть меня?
— Нет-нет, — улыбнулся Дамблдор.
«Разумеется, — подумал Том. — Все психиатры улыбаются пациентам».
— Я Вам не верю. Она хочет, чтобы Вы меня осмотрели, да? Говорите правду! –крикнул он.
Карие глаза Тома блеснули бирюзой. Он пристально посмотрел на Дамблдора, ожидая увидеть больничный кабинет и белый халат, но вместо этого перед ним возник световой щит. Тому почудилось, будто он мягко отбросил его на кровать.
— Кто Вы такой? — Том посмотрел на него настороженно.
— Я уже сказал. Меня зовут профессор Дамблдор, я работаю в школе, которая называется Хогвартс. Я пришел предложить тебе учиться в моей школе — твоей новой школе, если ты захочешь туда поступить.
Если бы он просто сказал, что пришел его осмотреть… Но этот врач стал заливать про какую-то школу. Быстро вскочив с кровати, Том с яростью посмотрел на Дамблдора.
— Не обманете! Вы из сумасшедшего дома, да? «Профессор», ага, ну еще бы! Так вот, я никуда не поеду. Эту старую мымру саму надо отправить в психушку! Я ничего не сделал этой Эми Бенсон и Деннису Бишопу, спросите их, они то же самое скажут!
Перед глазами поплыла картина, как они с Эми и Деннисом идут по залитому морем парапету. Бенсон взвизгнула от шутки про змею, а он засмеялся холодным смехом. Том вздрогнул. Неужели этот «профессор» копается в его мыслях?
— Я не из сумасшедшего дома, — терпеливо сказал Дамблдор. — Я учитель. Если ты сядешь и успокоишься, я тебе расскажу о Хогвартсе. Конечно, никто тебя не заставит там учиться, если ты не захочешь…
— Пусть только попробуют! — скривил губы Том. Что еще он мог сказать этому типу?
— Хогвартс, — продолжал Дамблдор, — это не сумасшедший дом, а школа волшебства.
Том почувствовал себя пришибленным. Волшебства? Но ведь никакого волшебства не существует! Или все же существует? Его взгляд метался, перебегая с одного глаза Дамблдора на другой.
— Так это… это волшебство — то, что я умею делать?
— Что именно ты умеешь?
— Разное, — выдохнул Том. Его лицо залил румянец, поднимаясь от тонкой шеи к впалым щекам. — Могу передвигать вещи, не прикасаясь к ним. Могу управлять животными без всякой дрессировки. Могу сделать больно тем, кто жесток со мной.
У Тома подгибались ноги. Спотыкаясь, он вернулся к кровати и сел, уставившись на руки, как будто в молитве.
— Я знал, что я не такой, как все, — прошептал он, обращаясь к дрожащим пальцам. — Я знал, что я особенный.
— Что ж, ты абсолютно прав, — сказал Дамблдор. — Ты волшебник.
Риддл поднял голову. Волшебник? Он волшебник? Значит, вот почему он умеет двигать предметы и нагревать чайник. Вот почему его слушались змеи и кролик. Вот почему он мог читать мысли других… Или, может, перед ним хитрый психиатр, а он попадается в его ловушку?
— Вы тоже волшебник?
— Да.
— Докажите! — потребовал Том тем же властным тоном, каким требовал от Марты правды о смерти Лесли, а от Клэр Горнолл — о мистере Барнетте.
Дамблдор поднял брови.
— Если, как я полагаю, ты согласен поступить в Хогвартс…
— Конечно, согласен! — воскликнул Том.
— …то ты должен, обращаясь ко мне, называть меня «профессор» или «сэр».
Сердце Тома упало. Значит, и в этом Хогвартсе он будет простой козявкой? На мгновение лицо Тома сделалось жестким. Он начал подумывать о том, не послать ли этого господина с его школой. Но другой возможности сбежать из приюта у него не было.
— Простите, сэр, — постарался сказать Том как можно вежливее. — Я хотел сказать — пожалуйста, профессор, не могли бы вы показать мне…
Дамблдор кивнул и извлек из внутреннего кармана сюртука палочку. Том усмехнулся его тщеславию. В тот же миг профессор направил палочку на платяной шкаф и небрежно взмахнул.
Шкаф загорелся.
Том вскрикнул. Ведь там находилось все его имущество! Он хотел упросить проклятого «профессора» потушить огонь. Но пламя погасло. Шкаф стоял нетронутый, без единой отметины. Потрясенный мальчик, как пришибленный, уставился сначала на шкаф, потом на палочку.
— Когда я получу такую? — Том с жадным блеском в глазах указал на палочку.
— Всему свое время, — сказал Дамблдор. — По-моему, из твоего шкафа что-то рвется наружу. Открой дверцу.
Том, поколебавшись, пересек комнату и распахнул дверцу. Губы похолодели. Коробка гремела и подрагивала, будто в ней колотились обезумевшие мыши.
— Достань ее, — заметил Дамблдор. — В ней есть что-то чужое?
Мальчик заколебался. Как поступить? Можно было солгать. Но этот тип вполне мог отказать ему в возможности учиться в новой школе. Сказать правду? А если за эту коллекцию его тоже оставят в приюте?
— Да, наверное, есть, сэр, — пробормотал, он наконец.
— Открой, — приказал Дамблдор, указав на коробку. Том снял крышку и вытряхнул содержимое на кровать.
— Ты вернешь их владельцам и извинишься, — сказал Дамблдор, убирая волшебную палочку обратно в карман. — Я узнаю, если ты этого не сделаешь. И имей в виду: в Хогвартсе не терпят воровства.
Том закусил губу. Важно было не показать этому человеку и тени смущения.
— Да, сэр… — Он холодно посмотрел на Дамблдора.
По оконному стеклу ползли струи воды. Обложной ливень отвесной стеной закрывал высокие серые дома, поднимая клубы мокрого тумана. Запах влаги чувствовался даже в комнате. У Тома мелькнула странная мысль, будто чудом уцелевший шкаф может отсыреть.
— У нас в Хогвартсе, — продолжал Дамблдор, — учат не только пользоваться магией, но и контролировать ее. Однако, к твоему сведению, из Хогвартса могут и исключить. А Министерство магии, да-да, есть такое Министерство, — продолжал он, увидев смущение на лице Тома, — еще более сурово наказывает нарушителей. Каждый начинающий волшебник должен понять, что, вступая в наш мир, он обязуется соблюдать наши законы.
— Да, сэр, — повторил Том.
Его вдруг осенило, что все это — хорошо продуманный спектакль. Странный «профессор», похоже, решил преподать ему урок. Но за что?
— У меня нет денег, — Том постарался сделать лицо как можно более спокойным, хотя в душе кипела ярость.
— Это легко исправить, — Дамблдор вынул из кармана кожаный мешочек с деньгами. — В Хогвартсе есть специальный фонд для учеников, которые не могут сами купить учебники и форменные мантии. Возможно, тебе придется покупать подержанные книги заклинаний и поношенные мантии, но…
— Где продаются книги заклинаний? — перебил его Том, взяв мешочек с деньгами. «Нечего благодарить типа, который предлагает тебе ходить в обносках», — прошептал в голове надменный голос.
— В Косом переулке, — сказал Дамблдор.
— Вы пойдете со мной? — Риддл подняла глаза от монеты. «Только бы не пошел», — думал он, скрестив пальцы.
— Безусловно, если ты…
— Не нужно, — сказал Том. — Я привык все делать сам и постоянно хожу один по Лондону. Как попасть в этот ваш Косой переулок… сэр? — прибавил Том, наткнувшись на взгляд профессора. «На, обглодай эту кость, раз тебе так хочется», — с ненавистью подумал он.
Дамблдор кивнул. Он то ли понял состояние мальчика, то ли соседство Тома было ему также неприятно. Он вручил конверт и объяснил, как добраться от приюта до «Дырявого котла»:
— Ты сможешь увидеть кабачок, хотя окружающие тебя маглы — то есть неволшебники — его видеть не могут. Спроси бармена Тома — легко запомнить, его зовут так же, как тебя…
Том беспокойно дернулся, будто хотел согнать надоедливую муху.
— Тебе не нравится имя Том? — спросил Дамблдор.
— Томов пруд пруди, — пробормотал Риддл. Не говорить же этому профессору, что так зовут облезлых котов! — Мой отец был волшебником? Мне сказали, что его тоже звали Том Риддл.
— К сожалению, я не знаю, — мягко сказал Дамблдор.
— Моя мать не могла быть волшебницей, иначе она бы не умерла, — сказал Том, вспоминая гипсовые чаши и скорбных ангелов. — Значит, это он. А после необходимых покупок, когда я должен явиться в Хогвартс?
— Все подробности изложены на втором листе пергамента в конверте, — ответил Дамблдор. — Ты должен выехать с вокзала Кингс-Кросс первого сентября. Там же вложен и билет на поезд.
Дамблдор встал и протянул руку. Тому не хотелось ее пожимать, но таковы были правила игры. Перед глазами поплыли опавшие листья и черные кольца гадюки.
— Я умею говорить со змеями, — заметил Том с легким вызовом. — Я это заметил, когда мы ездили за город. Они приползают и шепчутся со мной. Это обычная вещь для волшебника?
— Нет, необычная, — сказал Дамблдор, — но это встречается.
Он говорил небрежным тоном, но с интересом рассматривал Тома. Затем рукопожатие распалось, и Дамблдор подошел к двери.
— До свидания, Том, до встречи в Хогвартсе, — кивнул он.
* * *
Том взглянул на закрытую дверь. На душе было неспокойно. Дрожащей рукой он схватил толстый конверт из желтого пергамента. В центре конверт скреплялся красной восковой печатью с фигурам льва, орла, барсука и змеи по краям большой буквы Х. На обратной стороне изумрудными чернилами был выведен адрес:
Мистеру Т.М. Риддлу Первая комната, пятый этаж, детский приют «Вул», Лондон
Трепеща от возбуждения, Том надорвал конверт. Из него выпали два листка пергамента с золотыми буквами:
ШКОЛА ВОЛШЕБСТВА И КОЛДОВСТВА ХОГВАРТС Директор: АРМАНДО ДИППЕТ
Дорогой мистер Риддл,
Мы рады сообщить, что Вы приняты в Школу волшебства и колдовства Хогвартс. Семестр начинается 1 сентября 1938 года. Хогвартский экспресс отходит в 11:00 с платформы 9 ¾ на вокзале Кинг-Кросс в этот же день. Список школьных принадлежностей прилагается.
Искренне Ваша,
Галатея Мэррифот, Заместитель директора
— Я поступил в волшебную школу… — прошептал потрясенный Том. От волнения мальчик вскочил и стал расхаживать по каморке, разглядывая потертые обои с орнаментом в виде кирпичной стены.
Единственное, что омрачало радость, был неприятный Дамблдор. За что он так невзлюбил его? Том терялся в догадках. Может, ему что-то наговорила миссис Коул? Или из-за коробки трофеев? Но что в этом такого? «Самого-то, небось, попробуй тронь», — подумал Том. Он с неприязнью посмотрел на стекло и сжал тонкие длинные пальцы в кулак.
Сложнее было с коробкой. Как в самом деле он отдаст ее врагам? Что он им скажет: «Извини, милая Бренда, вот твоя игрушка йо-йо?» Лучше выбросить коробку на помойку. Если Дамблдор узнает про это — значит, жить в той школе невозможно. «Галатея Мэррифот»**… Хорошо, хоть он не замдиректора…
Том вышел из комнаты и помчался по скрипучей лестнице, не обращая внимания на медсестру и детей. Через десять минут он был у кабинета директора. Плотная дубовая дверь была закрыта, и он осторожно подергал ручку.
— Слушаю, — миссис Коул, даже не взглянув, продолжала писать.
— Завтра утром мне надо будет уйти, мэм. "Попробуй, не пусти", — злорадно подумал Том, глядя на старый резной подсвечник. Сколько раз он смотрел на него, выслушивая решение об очередной порке!
Миссис Коул запрокинула голову и внимательно посмотрела на Риддла.
— А почему, собственно, тебе надо уйти, Том? — она говорила медленно, словно наслаждалась властью.
— Мне нужно купить учебники для школы. Профессор Дамблдор велел мне сделать это. — Том, нетерпеливо теребя рукав, явно радовался мести.
Директриса прикрыла глаза, медля с ответом. Том прищурился, глядя на дешевую репродукцию Гейнсборо, висевшую на стене.
— Спасибо, мэм, — подчеркнуто вежливо сказал Том. Это было так удивительно: защищаться Дамблдором от миссис Коул.
Он захлопнул дверь и быстро вернулся в комнату. Запрыгнув на кровать, снова взял конверт. Том закрыл глаза, пытаясь представить волшебную школу, и незаметно для себя провалился в сон.
* * *
Том очнулся глубокой ночью. Вдалеке слышался шум дождя. Осмотревшись, он понял, что так и уснул одетым. Он вскочил, судорожно выпил стакан воды и подошел к окну. Ливень превратился в настоящую бурю, и потоки воды, пенясь, бежали по мостовой. Прислонившись лицом к стеклу, Том с восторгом смотрел, как предутреннее небо озаряют вспышки молний.
Примечания:
* Далее по тексту использован переработанный фрагмент книги Дж. Роулинг «Гарри Поттер и Принц-Полукровка».
** В русских переводах ее иногда называют «Галатеей Вилкост», но автор оставляет английское звучание —Merrythought.
Сообщение отредактировал Korell - Пятница, 26.12.2014, 01:55
А вот, стесняюсь спросить, при чем тут снейджер... Может лучше перенести в "Другие пейринги"? Или на безрыбье теперь все в одной куче будет? Мне моего бессмертия довольно, Чтоб кровь моя из века в век текла. За верный угол ровного тепла Я жизнью заплатил бы своевольно, Когда б ее летучая игла Меня, как нить, по свету не вела.
Mummy-troll, вы вместе с "Тёмным лордом" в "Других пейрингах" 03yes
Не-не, я однозначно не в других пейрингах, куда ж я без родимого снейджера... тем более с темным лордом! а замечание мое возникло из-за того, что половина темного лорда (гл. 1-2) в "Других пейрингах", а вторая половина (гл.3-6) - в Снейджере. Че-то лорда, похоже, разорвало, от темной сущности, видимо, впрочем, ему не привыкать Мне моего бессмертия довольно, Чтоб кровь моя из века в век текла. За верный угол ровного тепла Я жизнью заплатил бы своевольно, Когда б ее летучая игла Меня, как нить, по свету не вела.
Mummy-troll, это, думаю, вопрос к администрации, а не ко мне.
Администрация разобралась И, раз уж я в теме, кое-что по теме скажу. Отзывом это считать нельзя, я не читаю незаконченное. Но просматривать просматриваю обязательно. Впечатление - классическое "Так, да не так!" Содержание - супер, это сразу видно. А вот форма... Слишком проста для такого содержания!
Подобные фики сильно теряют от сухого, газетного стиля. Если текст ровненький такой и неброский, с ориентацией на подстрочник перевода ("Профессор Дамблдор велел мне сделать это"), не спасёт ни Япония, ни Гейнсборо, ни шокирующие сцены, потому что шелест газетных страниц сушит на корню любые эмоции. Роман, похоже, приключенческий, событий много, а пережить их не получится. Жаль
Следующий раз Том проснулся, когда за окном было светло. Дождь прекратился, но небо оставалось серым. Проклиная себя за лень, Том надел серые форменные брюки и белую рубашку. Прихватив зонт, он быстро пересек приютский дворик и помчался в противоположную сторону от Воксхолл-Роуд. В воздухе стояла августовская дымка, и Том с удовольствием вдыхал приторный аромат мокрой туи. Через час он перешел мост и вышел на Чаринг-Кросс Роуд.
К изумлению Тома «Дырявый котел» оказался не величественным зданием, а маленьким темным пабом. В уголках горели большие желтые свечи. За темными полированными столиками сидели люди в черных колпаках. Пожилая женщина в очках что-то вязала. Лысый горбун за стойкой болтал с толстым усатым человеком. Судя по описанию Дамблдора, лысый и был барменом Томом.
— Доброе утро, — Том постарался обратиться к хозяину как можно вежливее.
— А, привет, — кивнул горбун. — В Косой переулок? — К отвращению Тома люди в колпаках стали разглядывать его. — Раз пришел без родителей — значит магл, — резонно заметил трактирщик.
— Я не магл… — Том посмотрел со смесью неприязни и вызова. Пожилая женщина от волнения обронила вязальную спицу. Том подумал, что ее морщинистые руки с веснушками напоминают кожу черепахи.
— Ух, какой сердитый! — фыркнул бармен, поймав взгляд Тома. — Сядь, подожди, когда кто-то подойдет….
Тому ужасно хотелось нагрубить бармену, но, подумав о Дамблдоре, он решил этого не делать. Он вспомнил, что ничего не ел со вчерашнего обеда и протянул бармену монетку. Горбун, усмехнувшись, налил бокал сливочного пива и протянул булку с маслом. Присев за столик, Том развернул список школьных принадлежностей и углубился в чтение:
ШКОЛА ВОЛШЕБСТВА и КОЛДОВСТВА ХОГВАРТС
ФОРМА Ученики первого года обучения должны иметь: 1. три мантии (черного цвета); 2. один колпак (черного цвета); 3. одну пару защитных перчаток (из драконьей кожи); 4. один зимний плащ (любого цвета, с медными пуговицами). Пожалуйста, учтите, что вся одежда должна иметь вышитые инициалы.
Мальчикам требуются: 1. две рубашки (белого или кремового цвета); 2. две пары брюк (светло-серый цвет); 3. два жилета (тонких, темно-серого цвета); 4. один пиджак (серый цвет).
Девочкам требуются: 1. два платья-сарафана темно-серого цвета или две плиссированные юбки указанного цвета; 2. две блузки (белого или кремового цвета); 3. один жакет (светло-серый цвет); 4. две пары туфель на каблуках (черный цвет)
УЧЕБНИКИ У каждого ученика должен быть комплект следующих книг: 1. Стандартная книга заклинаний (часть первая), Миранда Гошок 2. История магии, Батильда Бэгшот 3. Теория магии, Адалберт Уоффлинг 4. Тысяча магических трав и грибов, Фелинда Спор 5. Магические вытяжки и настойки, Арсениус Жиггер 6. Фантастические животные и где их найти, Ньют Скамандер 7. Темные силы: руководство по самозащите, Виктор Бергер 8. Введение в трансфигурацию, Эмерик Свитч
ПРОЧЕЕ ОБОРУДОВАНИЕ 1. Волшебная палочка — 1 шт. 2. Котел (оловянный, стандартный размер номер два) — 1 шт. 3. Набор стеклянных или хрустальных пробирок — 1 шт. 4. Телескоп — 1 шт. 5. Медные весы — 1 шт. 6. Дюжина перьев для письма (гусиных или подобных) 7. Чернильница и запас чернил 7. 10 рулонов пергамента (минимум)
Ученикам разрешается взять с собой сову, или кошку, или жабу, или другое небольшое животное, кроме змей, летучих мышей, тарантулов и плотоядных слизней.
НАПОМИНАЕМ РОДИТЕЛЯМ, ЧТО ПЕРВОКУРСНИКАМ НЕ ПОЛОЖЕНО ИМЕТЬ СВОИ МЕТЛЫ.
«Неужели все это можно купить?» — прошептал Том. Он хотел еще раз прочитать список, но его взгляд упал на газету. В центре была движущаяся фотография, на которой усатый человек в плаще жал руку человеку в мундире.
— «Гитлер пожимает руку Бломбергу, указывая на Восток, — прочитал Том название статьи. — Гриндевальд готов к войне».
— Гриндевальд? — пробормотал Том. — Кто такой Гриндевальд?
— С какой же Луны ты свалился, парень, что не слыхал о Гриндевальде? — фыркнул бармен.
Том хотел возразить, но чья-то рука жестко легла на плечо. Он обернулся и вскрикнул: перед ним стояла Эмма Сполдинг. Теперь она была не в сером костюме, а в темно-синем платье и черной мантии. Но ошибиться было невозможно: у женщины были те же жилистые руки и холодные глаза.
— В Косой переулок? — Том нахмурился: хотя со дня усыновления Джонатана прошло больше полугода, видеть миссис Сполдинг ему было неприятно.
— Да, — он спокойно встретил ее взгляд.
— Моя Дженни тоже идет в Хогвартс. Я вчера сводила ее в Косой переулок.
«Я счастлив», — усмехнулся про себя Том. Он посмотрел на стойку, где бармен услужливо предлагал сливочное пиво молоденькой ведьме в цветастом жакете.
— Хочешь, я отведу тебя в Косой переулок? — приветливо спросила дама.
Первым желанием Тома было послать чванливую даму. Но, поразмыслив, он решил принять ее предложение. Миссис Сполдинг оставалась единственным его знакомым в волшебном мире, и Том надеялся получить от нее информацию.
— Да, конечно… — он бросил на женщину приветливый взгляд. Дама направилась к черному входу, бросив странный взгляд на левую руку Тома.
— Такой длинный и хлипкий… Ты вряд ли сможешь играть в квиддич, — шикнул бармен. К отвращению Тома за его спиной захихикали две молоденькие ведьмочки.
С другой стороны «Дырявый котел» был окружен кирпичной стеной. Миссис Сполдинг достала палочку и ткнула в один из кирпичей. Том не смог сдержать крик изумления, когда стена развернулась в арочный проем.
— Добро пожаловать, Том, в Косой переулок, — сказала миссис Сполдинг.
У Тома разбежались глаза. Перед ним открылся вид на длинную улицу со старинными домами. Воздух, казалось, был пропитан солнечным светом. Навстречу спешила радостно гудящая толпа молодых ведьм и волшебников. Кругом было много лавочек, торгующих кипами книг, писчими перьями и свитками пергамента. Тому захотелось осмотреть каждый уголок, заглянуть в каждый магазин, потрогать каждую книгу.
— Я сразу поняла, что ты волшебник, Том, — улыбнулась миссис Сполдинг краешками губ. — Ты получил сову от Галатеи Мэррифот?
— Нет, ко мне пришел профессор Дамблдор, — прищурился Том.
— О, ты познакомился с Альбусом Дамблдором? — тонкие брови женщины взлетели вверх. — Он добрый человек и известный педагог.
«Ага... Очень...» — ехидно подумал Том и посмотрел на «Павильон сов». Сычи, филины, неясыти, амбарные и полярные совы ухали на перекладинах. Том приметил большеглазую сову, которая неодобрительно щелкала клювом на прохожих.
— Так кто такой Гриндевальд? — спросил он, расплачиваясь за котелок.
— Прежде всего, Том, ты должен запомнить: не все волшебники добрые, — заметила дама. — Бывают и темные маги. Самый могущественный из них — австриец Геллерт Гриндевальд, построивший «магический социализм» в Германии. Гриндевальд даже заменил слово «Германия» на «Третий Рейх», а «немцы» — на «индоарии». Его ученики именуют себя «Высшими неизвестными» и правят маглами. Четыре года назад они устроили «ночь длинных ножей»* для непокорных маглов. С тех пор Гриндевальд объявил целые народы вредными для прогресса и возродил сожжение людей.
— А Гитлер… Усатый фюрер? … — пробормотал потрясенный Том.
— Фюрер ничто без своего господина, — усмехнулась Эмма Сполдинг. — Он дрожит перед «Высшими неизвестными» и выполняет их приказы.
— У них есть свастика вроде черного паука. — Тому казалось, будто он говорит про какую-то тайну, но миссис Сполдинг понимающе кивнула.
— Да, знак Солнца из древнеиндийской магии. Человек, к которому направлены ее лучи, испытывает ужас и омерзение. Тот, кто носит свастику, чувствует себя под ее защитой. Гриндевальд использует этот знак для устрашения маглов.
Они проходили мимо лавки с печенью угря и глазами трески. Напротив располагался магазинчик, возле которого стояла гурьба девочек и мальчиков.
— Это же «Комета-180», последняя модель! — вдруг воскликнул белобрысый мальчик, указав на модель метлы. — Она гораздо лучше «Кометы-140»!
— И даже «Чистомета-3»! — подхватила невысокая хрупкая девочка. От волнения она подпрыгнула, и ветер забавно растрепал ее черные кудряшки.
— Значит, на континенте целое государство принадлежит темным волшебникам? — прошептал с ужасом Том.
— Мы на пороге войны, равных которой не было, — кивнула миссис Сполдинг.
Том с удивлением посмотрел на детей. После того, что он услышал, рассматривать метлу казалось ему верхом глупости. Взрослые выглядели веселыми, но Том замечал, что иногда они бросали тревожные взгляды на покрытое дымкой небо. Рядом отливало белизной высокое здание волшебного банка «Гринготтс».
— Ладно, Том, пора. Приходи через час, я помогу тебе купить палочку. — Женщина исчезла за полированной дверью, оставив Тома в смятении.
* * *
Магазин «Волшебная одежда», принадлежавший мадам Малкин, находился в центре Косого переулка. Том волновался, что ему предстоит разговаривать со взрослыми волшебниками и дважды позвонил в колокольчик. Дверь открыла молодая девушка с распущенными каштановыми волосами в розовато-лиловом платье.
— Ты собираешься в Хогвартс, дорогой? — улыбнулась она.
Том кивнул. Мадам Малкин отвела его в заднюю комнату, где стоял бледный темноволосый мальчик с вытянутым лицом. Тому бросился в глаза его дорогой замшевый пиджак. Он нерешительно остановился у маленького столика.
— Дорогой, ты очень худой и высокий, — заметила мадам Малкин, осматривая Тома. — Тебе нужны длинные мантии. Не волнуйся, мы все подберем. — Риддл протянул список, и хозяйка упорхнула в соседнюю комнату.
— Привет, — улыбнулся мальчик. — В Хогвартс?
— Ну, да... — замялся Том. Он не привык общаться со сверстниками и чувствовал себя неловко.
— Я тоже... Кстати, я Блэк. Альфард Блэк, — снова улыбнулся он.
— А я Том Риддл. — Ему показалось, что мальчик обескуражен. Он, похоже, рассчитывал, что его фамилия произведет эффект.
Чайная занавеска раздвинулась и из-за нее вышла белокурая девочка в прозрачной мантии и кремовых туфлях. Том никогда не видел такой одежды. Он с интересом осмотрел тонкие руки и чуть вздернутый носик девочки. Всем своим видом она напоминала Тому изящную фарфоровую статуэтку.
— Альфард... — вошедшая говорила капризным голосом, манерно растягивая слова. — Идем, скорее... С кем ты общаешься? — она презрительно осмотрела Тома.
— Том. Том Риддл, — Том впился в нее колючим взглядом. — А ты?
— Лукреция Блэк, — темно-синие глаза девочки сверкали холодным светом. — Ты маглорожденный? — скривилась она, словно к ее личику поднесли что-то гадкое.
— Мой отец волшебник, — отрезал Том. Ему казалось, что мальчик был не против с ним пообщаться, а вот надменная Лукреция нравилась ему все меньше.
— Риддл? Не слыхал такой фамилии, — удивился мальчик. Лукреция продолжала рассматривать Тома, переводя надменный взгляд с его потрепанных ботинок на бледное лицо, всем своим видом выражая неодобрение.
— Ты знаешь все фамилии волшебников? — хмыкнул Том. От волнения он потрогал лежащий на столе рулон прозрачной ткани, и та приятно зашуршала.
— Ну-ну, — вздохнула Лукреция, — сразу видно, что грязнокровка. Бедный Хогвартс скоро будет кишеть магловской мразью. Альфард, если ты еще раз будешь общаться с подобными отбросами, я все расскажу Вэл... - Мальчик потупился и грустно посмотрел на дорогие замшевые ботинки. Том впился ненавидящим взглядом в Лукрецию, но та лишь усмехнулась.
— Выбрали мантию, мистер Блэк? — В комнату вошла мадам Малкин с ворохом черных мантий. — Вы, кажется, хотели лазоревый плащ, мисс Блэк? И мистер…
— Риддл, — закончил за нее Том. Он заметил саркастический взгляд Лукреции и попытался сконцентрироваться на своих пальцах. Подумав с минуту, мальчик отложил шляпу, плащ болотного цвета с серебристыми пуговицами и черный пояс, расшитый серебряными нитками. Затем Том примерил одну из принесенных мадам Малкин мантий, но понял, что она немного мешковата.
— Это не проблема, дорогой, — добродушно заверила его мадам Малкин. Она дотронулась палочкой до края мантии, и та стала Тому в самый раз. - На какую сумму ты, кстати, рассчитываешь? — спросила хозяйка, разложив несколько островерхих шляп.
— Посмотрите, сколько здесь будет… — Том протянул мешочек продавщице.
— О, дорогой... — мадам Малкин покраснела, словно говорила что-то неприятное. — Твоя покупка как раз составит все содержимое мешочка.
— А можно сбросить цену? — вздохнул Том.
— Это дешевый комплект… - Мадам Малкин грустно улыбнулась. - Может, тебе взять только плащ? Не волнуйся, через два дома комиссионный магазин мистера Эннервейта.
Том снова почувствовал ярость унижения. У него не было сил посмотреть на Альфарда и Лукрецию, хотя даже со спины он чувствовал их ехидные взгляды.
— Что такое? Чистокровный папочка-волшебник не может найти галеонов для сыночка? — нежно засмеялась Лукреция, примеряя плащ лазурного цвета. Тому ужасно хотелось чем-нибудь стукнуть ее, чтобы она перестала издеваться.
— Пожалуй, я возьму его… — Том неуверенно указал на выбранный им темно-зеленый плащ .
— Неужели ты собрался в Слизерин? — продолжала смеяться Лукреция, рассматривая его покупку. — К твоему сведению, туда не берут грязнокровок.
— Мне жаль, дорогой, что все так получилось… — вздохнула продавщица.
Риддл не дослушал ее объяснений. Быстро расплатившись, он прихватил упаковку и, пропуская мимо ушей смешки Лукреции, помчался к выходу.
* * *
Купить волшебную палочку оказалось сложнее. Том понятия не имел, где находится специальный магазин. Только что он купил в комиссионном магазине подержанные мантии, рубашки, брюки и колпак. Сама мысль, что придется донашивать чью-то одежду, приводила его в ярость. Быстро заплатив за телескоп, весы, перья и пергамент, мальчик помчался к банку "Гринготтс". Счастливые дети несли клетки с кричащими совами, и Том пошел быстрее, боясь снова нарваться на противных воображал.
— Купил, что нужно? — кивнула ожидавшая его женщина. Том вздохнул и поплелся за ней, сжимая в руках пакеты с покупками.
— Вижу, у тебя пропало настроение. Хватило ли денег?
— Да нет… — Том вздохнул и неожиданно рассказал ей что случилось в магазине мадам Малкин. Миссис Сполдинг, выслушав его рассказ, слегка нахмурилась.
— Видишь ли, у магов есть своя знать. Все эти Блэки, Поттеры, Пруэтты, Лестрейнджи, Эйвери, Малфои считают себя выше остальных. Многие чистокровные семейства ненавидят маглорожденных, но только Блэки настолько погрязли в своей ненависти, что не менее сильно презирают полукровок. Нам туда, — женщина указала на черное здание с позолоченной надписью «Олливандеры. Производители волшебных палочек с 382 г. до н.э.».
В магазине было пыльно, полумрак окутывал сотни коробок, рядами расставленных на полках вдоль стен. Единственной мебелью были стол и стул, мягкий свет лился из двери в глубине комнаты. Владелец магазина отсутствовал. Том, сутулясь, сел на расшатанный стул и стал ждать. К счастью, кроме него в помещении никого не оказалось.
Тому не пришлось долго ждать. Из задней комнаты показался невысокий человек с седеющими волосами и серебристыми глазами. Он нес коробку, которую тотчас поставил на пустую полку. Том встал, чтобы поприветствовать хозяина.
— Вы мистер Олливандер? — с интересом спросил он.
— Да, я Гарри Олливандер. — Светлоглазый человек оглянулся, как будто только заметил Тома. — А Вы, без сомнения, мистер Риддл?
— Откуда Вы меня знаете? — пораженно спросил Том.
— Я знаю всех своих клиентов. В какой руке Вы держите палочку?
— В левой. Я левша, — сказал Том, ожидая подвоха.
Он не ошибся. Мистер Олливандер посмотрел на него со смесью изумления и страха.
— Ребенок левша… — Прошептал он. Затем подошел к коробке и взял палочку. — Ладно, давайте попробуем подобрать палочку. Дуб и жила дракона, восемь с половиной дюймов, крепкая. Возьмите её, — мистер Олливандер вздрогнул, когда Том взял палочку левой рукой, — и хорошенько взмахните.
Том повиновался, но безрезультатно. Палочка не подавала признаков жизни.
— Ладно, не страшно. Есть граб и волос единорога, десять с четвертью. — Мальчик взмахнул палочкой, но эта попытка снова была неудачной. Том перебрал ещё шесть коробок, но ни одна из них не годилась. На седьмой палочке рука Тома ныла, всё это начинало выводить его из себя.
— Конечно… — мистер Олливандер словно разговаривал сам с собой. — Может ли у левши быть обычная палочка? — Он подошел к полкам и снял только что принесенную коробку. — Ну-ка, попробуйте. Тис и перо феникса, тринадцать с половиной дюймов. Очень твердая.
Мальчик посмотрел на длинную белую палочку, похожую на фигурку из слоновой кости. Он поднял палочку над головой и взмахнул ею, рассекая воздух. Поток серебристых и зеленых искр вырвался из палочки и закружил по всему магазину, словно подхваченный порывом ветра. Том судорожно выдохнул, с изумлением глядя на палочку. Она была тёплой и всё ещё испускала крошечные искорки.
— Невероятно… — продавец рассматривал мальчика со смесью восторга и тревоги. — Дерево бессмертия и перо очень умного феникса, которое принес мне Дамблдор. Как точно Вас зовут, мистер Риддл?
— Том. Том Марволо Риддл, — спокойно ответил он.
— Марволо… — Олливандер посмотрел на него прищурившись, как когда-то миссис Сполдинг. — Интересно. Ясно одно: мы вправе ожидать от Вас необычных дел… Очень необычных…
— Почему всех так волнует моя леворукость? — спросил Том дожидавшуюся его на выходе миссис Сполдинг. Его взгляд стал при этом серьезным, словно он узнал важную новость.
— Это сложно объяснить, Том, — заметила женщина. — Левши очень редки в волшебном мире. Многие считают, что это признак чрезвычайно честолюбивых и могущественных волшебников. Кроме того, — понизила она голос, — по преданию, левша принесет неисчислимые беды — возможно, даже большие, чем Гриндевальд. Но это не более, чем суеверие, — поспешила она успокоить взволнованного мальчика.
Том нахмурился. Ему казалось, что миссис Сполдинг не хочет говорить правду. Синее небо затягивалось легкий завесой перистых облаков. Том посмотрел на волшебный зоомагазин «Заманчивый зверинец» и с грустью подумал, что у него совсем не осталось денег.
* * *
Остаток августа Том провел в каморке. Миссис Коул запрещала ему гулять по Лондону, но Том не расстраивался. Все свободное время он перечитывал учебники, заучивая наизусть целые страницы. Постепенно он начал самостоятельно отрабатывать простейшие заклинания, и в середине августа спокойно превращал спички в иголки, а пуговицы в жуков.
Том, кроме того, старался побольше узнать о Хогвартсе. В одной из книг он вычитал, что звери на печати были гербами колледжей: лев — Гриффиндора, барсук — Хаффлпаффа, орел — Райвенкло и змея — Слизерина. Ученики попадали в них в соответствии с чертами характера. Гриффиндорцы славились отвагой, хаффлпаффцы — трудолюбием, райвенкловцы — умом, а слизеринцы — проницательностью и честолюбием. Том и сам не знал, почему его привлекал именно Слизерин. То ли из любви к змеям, то ли из врожденного честолюбия, но больше всего Том хотел учиться именно в этом Доме. В мечтах он видел себя в болотной мантии с эмблемой серебристой змеи.
Двадцатого августа Том сходил в Косой переулок и купил книги для дополнительного чтения. На этот раз он сам открыл проход, чем удивил бармена. В магазине «Флориш и Блоттс» он рассматривал ветхий том «Сказок Барда Бидля», но так и не нашел сказку о Повелителе Змей. До школы оставались считанные дни, и Том старался повторить как можно больше заклинаний. Он очень хотел стать лучшим учеником.
Примечание:
*"Ночь длинных ножей" — событие в Германии в ночь с 30 июня на 1 июля 1934 года, в ходе которой представители СС уничтожили штурмовиков СА. После этого события СС (охранные отряды) стал официально именоваться "Орденом СС".
Сообщение отредактировал Korell - Пятница, 26.12.2014, 01:56
Первого сентября Том проснулся в шесть часов. За окном снова шел бесконечный ливень, и капли гулко барабанили по окну. Когда Том вылез из кровати и нащупал тапочки, спальню озарила вспышка молнии, сопровождаемая гулкими раскатами грома. Было еще очень рано, но Том больше не мог спать. Ругая сам себя за нетерпение, он, не снимая пижамы, поскорее умылся и пошел к рассохшемуся шкафу. Накануне миссис Коул выделила ему старый черный чемодан, который Том собрал еще вечером. Быстро надев приютскую форму, он щелкнул ржавым замком чемодана, тихонько повернул ключ в скважине и, стараясь не шуметь, пошел по скрипучей лестнице.
Через полтора часа Том приехал на вокзал Кинг-Кросс. По дороге Том сделал две пересадки и слегка промок на трамвайных остановках. Круглые часы с черным циферблатом показывали пятнадцать минут десятого. Присев на подоконнике, Том стал смотреть в окно. Капли мерно били по лужам, и пассажиры, закутавшись в плащи, спешили к поездам. Посмотрев на мутную пелену дождя, Том поймал себя на мысли, как было бы здорово, если они поехали в волшебную школу с Лесли. Он поскорее ущипнул себя — вспоминать о ней было еще слишком больно.
Постепенно Том начал волноваться. Он достал из внутреннего кармана куртки билет и стал рассматривать его. Однако кроме синей надписи «Хогвартс экспресс. Платформа 9 ¾. Поездка в один конец» на лощеной бумаге не было ничего. Дамблдор говорил, что надо всего лишь пройти какой-то барьер. Перебежав зал ожиданий и длинный подземный тоннель, Том вышел на перрон между девятой и десятой платформой. Дождь лил с такой силой, что даже навес едва спасал от воды. Однако нигде не было ни единого указателя на платформу 9 ¾.
Том уже начал отчаиваться, как вдруг заметил идущего по перрону рыжего мальчика с тележкой. На большом чемодане стояла клетка с нахохлившейся амбарной совой. Рядом с мальчиком шли родители — высокий мужчина в щеголеватой шляпе «котелок» и белокурая женщина с водянистыми глазами.
— Мама… Но еще полно времени… — мальчик улыбнулся озорной улыбкой.
— Да, Игнотус. Но не забывай: у папы срочные дела в министерстве…
Том быстро пошел за ними. Рядом шли еще несколько мальчиков и девочек. Несмотря на дождь, они радостно обсуждали предстоящее распределение.
— Все что тебе нужно, — уверенно сказал мужчина в котелке, — это пройти барьер между девятой и десятой платформой. — Давай-ка поживее…
Мальчик кивнул и побежал к барьеру, на котором с одной стороны висел знак «Платформа 9», а на другой «Платформа 10». Следом за ним в барьер, как в невидимые ворота, вошли отец и мать. Том побежал к кирпичной стене и, когда до нее оставалось меньше фута, закрыл глаза. Через минуту он вскрикнул от изумления: перед ним была заполненная людьми платформа, возле которой стоял алый паровоз. На месте барьера была отделанная железом арка с надписью «Платформа 9 и ¾».
Больше всего Том боялся насмешек детей волшебников и потому поскорее залез в предпоследний вагон, заняв свободное купе. Устроившись у окна, он стал наблюдать за перроном. Мама Игнотуса вытерла влажные глаза, в то время как отец старался оставаться бесстрастным. Миссис Сполдинг вела за руку очень похожую на нее Дженни. Белый пар из паровозной трубы забавно закрывал кегельные ножки девочки. Высокому темному мальчику в очках родители отчаянно махали руками и что-то кричали. Том досадливо зажмурился: его тошнило при виде бурных проявлений родительской любви.
Со свистом выпустив из клапанов клубы пара, Хогвартс-Экспресс наконец тронулся в путь. Том с интересом смотрел, как скрылась кирпичная башня вокзала и начались виды на бесконечные заводские трубы. Молнии больше не вспыхивали, но дождь продолжал лить как из ведра. Поезд набирал ход, и черный чемодан мерно покачивался под сиденьем. Тому очень не хотелось, чтобы кто-либо вошел в его купе, он то и дело с опаской поглядывал на дверь.
Через некоторое время Том вытащил чемодан, достал школьную мантию, переоделся и сунул палочку за пояс. Лондон остался позади, и за окном мелькали уютные пригороды с аккуратными клумбами бархоток, затем пошли поля с еще зеленой травой. Следом пошли поля, исполосованные ровными квадратами пашен и пересеченные тоненькими речушками. Грязно-серая пелена облаков сливалась с дождем. Том достал «Энциклопедию проклятий и контрпроклятий» и углубился в чтение. Профессор Вендетт Веридиан рассказывал, как заставить человека часами отрыгивать слизней, приклеить язык к нёбу или парализовать ноги. Том читал внимательно, чувствуя, что эти заклинания могут оказаться полезными в Хогвартсе.
Его отвлек стук в дверь. Том обернулся. У входа в купе стояла плотная веснушчатая женщина с тележкой.
— Хочешь что-нибудь, дорогой? — улыбнулась она. Том заметил, что тележка была забита конфетами и еще какими-то сладостями. Покопавшись в кармане, он достал несколько кнатов.
— Дайте на все, — кивнул Том.
— О, дорогой… — Женщина, казалось, выглядела удивленной. — Здесь хватит только на три боба. Том почувствовал, как его щеки снова покраснели.
— Ничего… Дайте на все… — улыбнулся он. Женщина с грустной улыбкой посмотрела на него и достала три конфеты.
— Что, у какой-то грязнокровки нет денег на конфеты? — По коридору проходил высокий белокурый мальчик с большими серыми глазами. Том впился в него ненавидящим взглядом и машинально нащупал палочку. Блондин, презрительно усмехнувшись, пошел прочь.
Риддл с яростью посмотрел на свою левую руку, которая машинально сжала палочку. Суставы пальцев побелели, а руки всё ещё дрожали. Голову свербила мысль наложить на мерзавца проклятие посильнее, но Том сейчас не мог этого сделать. За окном мелькало огромное озеро, и рябь от дождя мелкими каплями покрыла мутную воду. Повертев в руках палочку, Том убрал ее за пояс, чтобы не думать об этом происшествии, и снова погрузился в чтение.
* * *
В половине седьмого поезд прибыл на станцию Хогсмид. Том, как и все остальные, оставил багаж в поезде, и поспешил следом за другими учениками. На перроне было шумно, то и дело туда и сюда сновали школьники. Дождь лил как из ведра, и Том раскрыл поскорее зонт. В конце платформы размахивал фонарем громадный человек с гранитно-серой кожей, крошечной лысой головой и длинными ушами.
— Первогодки, первогодки, ко мне! — громко кричал он.
Том поспешил на оклик. Постепенно в конце платформы собралось около сорока мальчиков и девочек, мокнущих под проливным дождем. Некоторые накинули капюшоны. Другие, как Том, раскрыли зонтики, по которым тотчас забарабанили крупные капли дождя. Том осмотрелся и понял, что в толпе он был самым высоким.
— Привет, малыши… — пробасил человек с фонарем. — Я — Огг, хранитель ключей Хогвартса. — Том понял, что этот Огг был горным троллем, о которых он читал в книге. — Следуйте за мной — я отвезу вас в школу.
Тролль повел детей по узкой дорожке, резко уходящей вниз. Через десять минут они вышли к берегу большого озера, на темной глади которого качался десяток лодок. Том, как и все, не сдержал крик восхищения: на скале виднелся огромный замок с резными башенками. В его готических окнах горел яркий свет, который казался волшебным миром уюта в этом царстве холода и непогоды.
— По четверо в лодку, не больше, — скомандовал Огг.
Том сел в лодку с незнакомым мальчиком и двумя девочками. Среди них оказалась и сердитая Дженни Сполдинг, которая куталась в меховую накидку и, подражая матери, важно дернула подбородком. Мальчик накинул капюшон и замолчал, а Дженни сразу углубилась в разговор с соседкой, которую она, по-видимому, знала. Взглянув на Тома, девочки прыснули и о чем-то заговорщицки зашептались.
Флотилия дружно отчалила от берега и заскользила по озеру. В тот же миг дождь ударил с новой силой, и капли воды стали хлестать в лицо. Том чувствовал себя прекрасно: он никогда не плавал на лодке, и теперь был в восторге от путешествия. Сидя на носу, Том рассматривал силуэты леса и замка, еле заметные в вечерних сумерках. Он слишком любил грозу и сейчас с удовольствием смотрел на отвесную пелену ливня. Другие дети, напротив, выглядели несчастными и больными. Том с удовольствием заметил, что среди тех, кого закачало, был Альфард Блэк.
Через полчаса лодки миновали заросли плюща и причалили к подземной гавани. Как только дети снова ступили на твердую землю перед ними открылась резная дверь с гербом Хогвартса. Тяжелым движением Огг отворил створки, и дети, мокрые и продрогшие, наконец вошли в огромный вестибюль. Тому казалось, что он никогда в жизни не видел более красивого места. По боками базальтовых стен мерно горели факелы. Рядом начиналась большая мраморная лестница, возле которой стояла пожилая женщина в черной мантии.
— Добро пожаловать, новички, — женщина говорила низким грудным голосом. Она стояла перед детьми, дожидаясь, пока стихнет гул восхищения, чтобы произнести приветственную речь. — Я профессор Галатея Мэррифот, заместитель директора Хогвартса.
Дети как завороженные смотрели вокруг, сбрасывая капюшоны или отряхивая зонтики. Том очень волновался, что капли с его плаща пачкают чистый пол. Профессор дождалась, пока стихнет гул восхищения, а затем продолжила:
— Через несколько минут начнется распределение. У нас в Хогвартсе четыре колледжа: Гриффиндор, Хаффлпафф, Райвенкло и Слизерин. У каждого из них своя древняя история, каждый выпустил достойных волшебников и волшебниц. После распределения колледж на ближайшие семь лет станет для вас второй семьей. Идемте!
Будущие ученики пошли по большой мраморной лестнице, освещенной старинными фонарями. Том шел первым, с восхищением глядя по сторонам. За ним едва поспевали Дженни Сполдинг и девочка в очках с большими серо-голубыми глазами. Том сразу признал в ней ту ведьмочку в цветочном жакете, которой бармен Том услужливо наливал сливочного пива. Профессор Мэррифот обернулась и, как показалось Тому, чуть заметно улыбнулась ему.
— Постройтесь в шеренгу и следуйте за мной, — с этими словами женщина указала палочкой на двустворчатые двери, которые тотчас распахнулись.
Большой зал выглядел великолепно. Стены были украшены флагами с эмблемами колледжей, мерцающие в ярком свете факелов. В воздухе ровными рядами летали витые свечи. На стенах сияли четыре больших витража, по одному на каждый колледж, остальная часть стен была украшена гобеленами. В центре располагались четыре стола, накрытые бархатными скатертями красного, желтого, синего и зеленого цветов. Столы были заставлены сверкающими золотыми тарелками и кубками. Перед ними стоял еще один стол с фиолетовой скатертью, за которым сидели преподаватели. Том поднял взгляд к потолку. Там простиралось небо, темное от разыгравшейся бури, изредка озарявшееся вспышками молний.
— Добрый вечер, — из-за преподавательского стола поднялся высохший, болезненного вида волшебник в тяжелой синей мантии. Он был совершенно лысый, если не считать нескольких клочков седых волос. — Я, директор Армандо Диппет, рад приветствовать новичков. Надеюсь, что Хогвартс станет для вас настоящим домом, и сейчас, без дальнейших промедлений, мы начнем церемонию распределения.
— Если кто-то из вас волнуется, пусть вспомнит, что и мы в свое время также ожидали распределения, — улыбнулся Дамблдор. Тому почудилось, будто при этих словах профессор пристально смотрит на него, но тот уже что-то весело шептал директору Диппету.
Профессор Мэррифот принесла потрепанную островерхую шляпу. Она положил её на табурет в самом центре зала и встала в стороне. Несколько минут стояла тишина. Затем складки шляпы приобрели подобие глаз и рта, и она запела:
Я создана в дни славы, Живу здесь много лет, Столетия летели, А мне покоя нет.
Великая четверка Однажды собралась. Я, Хогвартская шляпа, Им по сердцу пришлась.
Учеников искали, Ночей не досыпав, Но каждый был по-своему, Из них, наверно, прав.
Сэр Гриффиндор был смелым, Отвагу он ценил, А Слизерин - тщеславным, «Хитрейших» господин.
Ровена принимала, Лишь тех, кто умным был, А Хельга кров давала Упорным и милым.
Я много повидала, Я многим помогла, Я создана в дни славы, Надень скорей меня!*
Все зааплодировали. Шляпа важно поклонилась четырем столам. Том с облегчением вздохнул: ему предстояло только надеть шляпу... Он с восхищением посмотрел на зеленый вымпел с эмблемой серебристой змеи.
— Прошу соблюдать тишину. — Профессор Мэррифот предупредительно подняла правую руку, призывая всех к спокойствию. Когда шум и гам смолкли, она развернула пергаментный список. — Сейчас я надену на каждого из вас шляпу, и она определит ваш факультет. Энслер Августа! — Темноволосая девочка в оранжевом платье вбежала на подмостки. Том узнал в ней любительницу метел в Косом переулке.
— Гриффиндор! — воскликнула шляпа, едва коснувшись ее головы. Красный стол взорвался аплодисментами. Счастливая Августа вприпрыжку помчалась к нему. Том поморщился: гриффиндорцы показались ему невыносимо шумными.
— Астлей Ричард!
— Райвенкло! — высокий белокурый мальчик пошел к синему столу.
— Блэк Альфард!
— Слизерин! — Тома перекосило, когда мальчик в дорогой мантии с каменным лицом последовал к радостно аплодирующему зеленому столу. Еще неприятнее было видеть, как довольная Лукреция пожимает ему руку.
— Бурке Араминта! — Невысокая белокурая девочка с темно-синими глазами и таким же бантом выглядела очень ухоженной. — Слизерин! — Араминта изящно присела в коротком книксене и радостно пошла к зеленому столу.
— Кэмпбелл Джулия!
— Райвенкло!
— Диггори Филипп!
— Хаффлпафф!
Том начинал терять терпение. Он понимал, что находится ближе к концу. Оставалось ждать своей очереди, глядя на процедуру распределения.
— Лестрейндж Рэндальф!**
— Слизерин! — Кудрявый черноволосый мальчик под долгие аплодисменты пошел к столу змеиного колледжа.
— Литтлтон Миранда! — Знакомая Тому девочка в очках незамедлительно отправилась в Райвенкло.
— Мальсибер Нортон! — Том вздрогнул, узнав надменного блондина из поезда. Он скрестил пальцы, моля чтобы Нортон был отправлен в любой колледж, только не…
Том уставился на него ненавидящим взглядом. Как он пойдет в Слизерин, если там Мальсибер и Лукреция? Его мечта рушилась на глазах. У горла снова встал непрошенный ком. Неужели болотная мантия с серебристой змеей так и останется сном?
— Оуэн Феликс!
— Райвенкло!
— Пинетти Линн!
— Гриффиндор!
— Пруэтт Игнотус!
— Гриффиндор!
Знакомый Тому рыжеволосый мальчик пошел к столу. Ему аплодировали сильнее, чем остальным. Том напрягся — список приближался к нему.
— Риддл Том!
Пора. Том неуверенно подошел к табурету с высоко поднятой головой. Он чувствовал на себе множество любопытных взглядов и дрожащей рукой надел шляпу. Ветхая ткань упала на глаза, и мальчик схватился за край табурета.
— Так-так, мистер Риддл, — услышал он тонкий голос. — Сложный выбор. Замечательные способности... Большой талант... Глубокий ум... И огромное желание себя показать... Не Хаффлпафф, безусловно. И не Гриффиндор — не подходите вы друг другу. Райвенкло… Ты тянешься к знаниям, но они для тебя не цель, а средство. О, я вижу наши желания совпадают!
— Не уверен... — прошептал Том.
— Многие великие маги учились в Слизерине, — продолжала шляпа, — и как раз Слизерин был бы тебе очень полезен. Так откуда же сомнения?
Том тяжело вздохнул и посмотрел на Нортона и Лукрецию.
— Потому, что там Мальсибер и Блэк? Прости, но это не серьезно. Твое желание - твоя судьба, и твоей судьбой станет СЛИЗЕРИН! — воскликнула шляпа.
Радостный Том неуверенно встал, положил шляпу на табурет и пошел к зеленому столу. Его приветствовали негромкие, но дружные аплодисменты. К удивлению Тома на его шее появился серо-зеленый галстук, а на мантии — значок серебристой змеи. Слизеринский стол был крайним слева, и Том мог вблизи рассматривать каменную стену с горящими факелами.
— Добро пожаловать в Слизерин, Том Риддл, — высокий темноволосый юноша пожал ему руку. — Я Джеральд МакГоверн, префект колледжа. — Том осторожно сел с краю зеленого стола и начал наблюдать за продолжением распределения.
— Сполдинг Дженни!
Девочка в дорогой мантии протопала к табурету. «Не Слизерин…. Только не Слизерин…» — отчаянно шептала она. После некоторого раздумья шляпа отправила Дженни в Гриффиндор, и Том вздохнул с облегчением. Значит, ему не придется сталкиваться с ней слишком часто. Наконец, последний мальчик в больших очках Карл Яндек отправился к столу Хаффлпаффа. Аримандо Диппет поднялся со своего трона и широко развел руки.
— Да начнется пир! — важно провозгласил директор. Зал разразился шумом и аплодисментами. Том немного растеряно осмотрел зал, не зная, веселиться ли ему или нет.
Золотые блюда наполнились жареной говядиной, свиными и бараньими ребрышками, сосисками, беконом и стейком, жареной картошкой, йоркширским пудингом. Довольные ученики накладывали угощения. Том никогда не видел столько вкусной еды и, пододвинув тарелку, стал уплетать снедь, словно боялся, что её сейчас отнимут. Слизеринцы удивленно уставились на него, как будто в жизни не видели ничего более странного.
— Добро пожаловать в Слизерин! — раздался сверху громкий голос.
Над столом пролетало приведение в старинной дорогой мантии, перепачканной серебристыми пятнами крови. Призрак забавно махал руками, приветствуя каждого нового слизеринца. Девочки временами взвизгивали: вид у приведения был немного зловещим. Том долго смотрел ему вслед, пока не поймал взгляд Лукреции Блэк.
— Как ты попал в Слизерин, грязнокровка? — нежный голос девочки приобрел нотки презрения. — У меня даже сливки свернулись при виде такой грязнокровки, как ты!
— Вообще-то я здесь по решению шляпы, Блэк, — холодно усмехнулся Том. — Так что, все претензии — к ней.
— Это ошибка шляпы... А ты… Ты просто мерзость, грязнокровка! — Белая тонкая кожа Лукреции покрылась красными пятнами. Сидевшая рядом Араминта зашмыгала носом в знак отвращения.
— Ты правда маглорожденный? — спросил сидящий рядом темноволосый мальчик. — Рэндальф Лестрейндж,— он протянул руку Тому.
— Я вырос в магловском приюте, — мягко ответил Том. Мальчик ему не нравился, однако Том чувствовал, что нужно завести диалог хотя бы с одним слизеринцем.
— По мне, ты самый обычный магловский ублюдок, — вздохнул сидящий напротив Мальсибер.
— Сам-то ты чистокровный? — Том смерил его ненавидящим взглядом.
— Нет, ну ты, правда, тупая грязнокровка, — расхохотался Нортон.
— Ты левша? Невероятно… — пробормотала высокая зеленоглазая девочка с короткими темными волосами. — Я Друэлла Розье, — кивнула она. Несколько детей, включая Лестрейнджа, посмотрели на Тома с изумлением.
— С каких пор, Дру, ты полюбила грязнокровок? — девочка с вытянутым лицом фыркнула от отвращения.
— Ешь спокойно, лошадиная морда, — произнес с неприязнью Том. Слизеринцы завыли от восторга, услышав такое прозвище.
— Подавись, грязнокровка, — бросила с презрением Лукреция.
— Не обожрись вишен, Блэк, — весело парировал Риддл.
Довольный Лестрейндж рассмеялся. Том подложил руку под подбородок и осмотрелся. Черный потолок ярко озаряли вспышки молний. Том посмотрел на преподавательский стол и тотчас заметил пристальный взгляд профессора Дамблдора. Мальчику стало не по себе. Пытаясь отвлечься от неприятных мыслей, он уткнулся в позолоченное блюдо.
* * *
— Слизерин, новички, следуйте за мной, — Джеральд МакГоверн повел детей вниз по винтовой лестнице. Торжественный ужин закончился и ученики расходились по гостиным.
Том пошел в шеренге, стараясь не отставать от других. Внутренний голос шептал, что надо запомнить дорогу: одноклассники не горели желанием подсказывать ему путь. Большинство слизеринцев молчали: только Друэлла Розье обменивалась замечаниями с подругой. Араминта Бурке дрожала и куталась в дорогую накидку, а Нортон Мальсибер презрительно дергал носом. Том с восхищением рассматривал подземные коридоры со множеством статуй, портиков и колонн.
— Кстати, почему наш герб — змея? — тихонько спросил он Лестрейнджа, когда они свернули в освещенный тусклыми факелами коридор.
— Ты разве не... — Рендальф удивленно поднял густые брови. — Ах, да, — спохватился он. — Понимаешь, основатель нашего колледжа Салазар Слизерин был единственным из основателей Хогвартса, кто знал змеиный язык.
— В самом деле? — прошептал потрясенный Том.
— Ну да... Это знает любой ребенок, — кивнул Лестрейндж.
— Королевская кобра, — Джеральд остановился возле гладкой стены с ржавыми следами от подтеков. К изумлению Тома стена раздвинулась в проем.
Гостиная Слизерина оказалась низкой длинной комнатой, освещенной зелеными лампами. Вместо окон тусклым светом сияли бирюзовые витражи. В центре находился резной камин. Рядом с ним стояло много темно зеленых диванов и кресел, столиков изумрудного и малахитового оттенков. На полу был расстелен зеленый ковер с серебристым узором. Тусклый салатовый свет, льющийся из встроенных в потолок ламп, придавал гостиной вид призрачного вечернего болота.
— Добро пожаловать во владения Салазара Слизерина, — улыбнулся староста. — Скоро вы здесь освоитесь и будете чувствовать себя, как дома. Спальни мальчиков налево, девочек направо. Идите, — указал он.
Том вместе с остальными поплелся по гостиной. Через некоторое время дети снова стали спускаться по лестнице. Ниже был еще один коридор. На самой первой двери висела табличка «Слизерин. Спальня мальчиков. Первый курс». В салатовой полумгле виднелось пять кроватей, каждая из которых была огорожена темно-зеленым бархатным пологом с эмблемой черной змеи. Кровать Тома оказалась первой у входа.
— И здесь будет вонять магловским духом, — притворно вздохнул Мальсибер. Сопровождавший его Энтони Крэбб расхохотался.
— Пошел к черту, кретин, — прошипел Том.
Было прохладно. Том поскорее переоделся в серо-зеленую пижаму, залез на кровать и стал рассматривать резную каменную стену. Несмотря на все проблемы, здесь было гораздо лучше, чем в приюте. Некоторое время он пытался думать о Слизерине и змеях, но усталость взяла свое. Глаза стали слипаться, и Том провалился в глубокий сон.
Примечания:
*Данная песня шляпы сочинена пользователем “Pamella” и использована с разрешения автора.
**В некоторых англоязычных источниках указано, что Лестрейнджа-старшего звали Рэндальф.
повествование затягивает-отлично передана атмосфера, хочется читать дальше и дальше, на моменте с младенцем меня как мать пробрало до глубины души( саммари отпугнуло сначала-очень рада, что стала читать дальше, спасибо автор 
!
