Приглашаем всех творцов принять участие в конкурсе "Однажды 20 лет спустя" в честь юбилея ТТП!   

Вместо предисловия:

При написании дневника я активно использовала то, что придумала Ро о жизни Лили Эванс в школе. Но так как я не учитываю седьмую книгу, то возможны значительные расхождения с каноном.

-----------------------------------------

Поезд Хогвартс-экспресс прибыл на вокзал Кинг Кросс точно по расписанию. «Вот и все», – подумал Гарри Поттер, выходя из вагона. Ему не верилось, что он никогда не сядет больше в этот поезд, чтобы тот отвез его в школу.
«Никогда», конечно, слишком жуткое слово. Гарри ненавидел его. Никогда Седрик Диггори не улыбнется своим родителям. Никогда крестный Сириус не обнимет Гарри и не расскажет о молодости. Никогда Альбус Дамблдор не подмигнет с понимающей улыбкой на устах. И вот теперь еще закончилась школа... А по идее, это должно было случиться только через год. Было так грустно, что Гарри не хотелось верить, но это была реальность, навязанная ему Волдемортом.
- Ты идешь, Гарри? – вывел его из задумчивости Рон.
- Да, конечно, – вздохнул он.
Гарри двинулся по перрону, волоча чемодан. Он не слишком торопился, ведь за барьером его ожидали Дурсли. Пусть и в последний раз, но ему предстояло вернуться к ненавистным родственникам. Так хотел директор... Гарри не мог не выполнить это желание после его смерти, хоть друг и уговаривал сразу поехать в Нору.
- Так ты приедешь на свадьбу Билла? – задал очередной вопрос Рон.
- Если я печален, то это не значит, что я страдаю амнезией, – огрызнулся Гарри.
После похорон директора и расставания с Джинни он вообще стал быстро срываться. Друг же утомил его какой-то ненужной жалостью. Можно было подумать, что Гарри смертельно болен, будто заразился смертью от Дамблдора.
- Она состоится шестого августа. Клятвы в одиннадцать, – проигнорировал Рон резкий тон друга. – Может, ты подумаешь и приедешь раньше?
- Я подумаю, – смягчился Гарри.
Он любил Рона и его семью и был вовсе не против приехать в Нору поскорей. Его несколько останавливало присутствие там Джинни. Гарри боялся сорваться и передумать, а ведь это грозило опасностью ей. «Нет. Я буду последовательным. Раз решил, так решил. Любовь – это, конечно, прекрасное чувство, но ей не место на войне», – подумал он. А то, что теперь будет война, он не сомневался.
Первое, что спросили Дурсли, когда Гарри сел в машину, правда ли, что он едет к ним в последний раз. Утвердительный ответ искренне обрадовал и дядю, и тетю. Они вздохнули с облегчением. Дядя Вернон даже воскликнул:
- Наконец-то я избавлюсь от тебя, несносный мальчишка!
- Когда же ты нас покинешь? – решила внести конкретику тетя Петунья.
- Защита с вашего дома исчезнет в день моего рождения, но я подумаю и, может, покину вас раньше, – ответил ей Гарри.
Родственники снова облегченно вздохнули. Такая откровенная радость с их стороны по поводу его объезда нисколько не огорчала Гарри. Он сам был рад избавиться от их присутствия в своей жизни.
Если что Гарри и беспокоило, то это вопрос, где ему жить после. Конечно, в Норе всегда ему будут рады. Но, что ни говори, она не стала ему до конца домом. Да и вообще, там бывало частенько шумно и суматошно, а ему хотелось тишины и покоя. И, в любом случае, он хотел стать самостоятельным.
Теоретически существовал дом Блэков. Он был его по закону. Но дело в том, что Гарри не представлял, как в него попасть. Нового Хранителя тайны он не знал, а Кикимер исчез из Хогвартса после смерти Дамблдора. Как по-другому попасть в особняк, парень тоже не знал.
Дом в долине Годрика был, по рассказам Хагрида, разрушен до основания. Но если даже это было не так и от дома что-то осталось, развалины пустовали так долго, что без починки наверняка не годились для жилья. Снимать квартиру или дом было опасно и дорого.
Оставалось только купить комфортабельную палатку, самую современную на сегодняшний день. Придя к такому решению, Гарри с большим оптимизмом стал смотреть в завтрашний день. Он расслабился и повернулся к окну машины, чтобы наблюдать за проносившимся за ним пейзажем.

~~~~~~~

После разговора в машине жизнь Гарри на Тисовой улице стала вполне нормальной. Ее даже можно было назвать сердечной. Дядя Вернон старательно игнорировал его. Их общение сводилось к двум холодным кивкам с обеих сторон за день – утром и вечером – вместо приветствия. Дадли пропадал весь день на улице со своими друзьями, только теперь к ним присоединились еще такие же троллеобразные девицы.
То ли из-за боязни колдовства со стороны Гарри, то ли из-за того, что он скоро уедет, тетя Петунья стала с ним подчеркнуто вежливой. Она не заставляла его убираться в доме, значительно лучше кормила и натянуто улыбалась. Гарри все это устраивало.
Его дни проходили однообразно. Гарри вставал поздно – в одиннадцать или двенадцать, затем спускался на кухню, чтобы позавтракать, и возвращался обратно в свою комнату. Там он садился на стул около окна и сидел, уставившись в небо. Ни мыслей, ни чувств у него не было. Так он и сидел почти до вечера, пока не приходила тетя и не приглашала его на ужин.
Примерно через две недели его уединение было прервано случайным звонком в дверь дома. Впрочем, на сам звонок Гарри не обратил внимания. От созерцания неба его отвлек низкий женский голос, показавшийся очень знакомым.
- Могу я видеть Гарри Поттера? – услышал он снизу.
Не дожидаясь, когда тетя его позовет, Гарри спустился сам. Оказывается, к нему пожаловала Минерва МакГонагалл, временная директриса Хогвартса. На ней вместо мантии было длинное зеленое платье, какие носили в прошлом веке, и клетчатая шотландская накидка поверх. Волосы, как всегда, были гладко зачесаны и стянуты в узел.
- Что привело вас ко мне, профессор? – вежливо спросил ее Гарри.
- Я по поручению Альбуса Дамблдора, – ответила МакГонагалл.
При имени убитого директора ее губы дрогнули, будто она хотела заплакать. Гарри тоже было больно слышать это имя, но он не подал вида, а лишь сказал:
- Мы можем поговорить в моей комнате.
- Нет-нет, – вмешалась тетя Петунья. – Вам лучше воспользоваться гостиной.
Видимо, тете было неудобно, что такая приличная дама увидит, в каких условиях живет ее нелюбимый племянник. Гарри не возражал. Ему тоже не хотелось показывать МакГонагалл свои апартаменты. Это выглядело бы как жалоба, пусть и запоздалая, а он не хотел жаловаться.
- Итак, я уже сказала, что я к вам по поручению, – напомнила профессор, когда они уселись в гостиной. – Во-первых, директор оставил вам наследство, Поттер. Оно небольшое, и ценность его сомнительная, но это ведь не важно. Думаю, главное память.
- Я полностью с вами согласен, – подтвердил Гарри.
МакГонагалл, будто, не заметила его фразу и продолжила:
- Альбус оставил вам две вещи. Это злосчастное кольцо, что было на его пальце и так изуродовало руку. Камень там раскололся, так что я принесла его в коробке. А еще он оставил вам воспоминание. Какое, я не знаю. Он просто просил вас, Поттер, смотреть его в одиночестве и непременно в доме ваших родителей. Дом защищен чарами, так что там безопасно. А еще он попросил меня сопровождать вас туда.
Гарри не слишком хотел ехать с МакГонагалл в долину Годрика. Он собирался внимательно осмотреть дом, возможно даже, пожить там пару дней, но возражать женщине он не стал. Ведь это была не ее идея, а покойного директора. Что ж, он съездит с ней сейчас, а потом просто вернется в долину повторно. Этого же никто ему запретить не вправе, тем более МакГонагалл сказала, что в доме безопасно.
- В таком случае, я пойду, переоденусь, – произнес Гарри вслух, обдумав все это.
- Желательно быстрей. У меня много своих дел, знаете ли, – откликнулась МакГонагалл.

~~~~~~~

Едва выйдя за порог дома Дурслей, МакГонагалл взяла Гарри за руку, и они аппарировали. Через мгновение они стояли на улице небольшого поселка. От Литтл-Уингинга он отличался тем, что тут было больше домов, которые напоминали Гарри Нору. Одного взгляда на них было достаточно, чтобы понять, что их поддерживает магия. Другим отличием была архитектура всего поселка. Дома в нем явно строились в прошлом веке, а то и раньше.
Они недолго шли с МакГонагалл довольно зеленой и пустой, несмотря на разгар дня, улицей, прежде чем остановились у невысокого забора в виде чугунной решетки, увитой плющом. За ней был заросший сорняками сад. Но не это привлекло внимание Гарри. Он во все глаза смотрел на дом, где родился.
Дом никак нельзя было назвать "развалинами", так как он был почти целым. В правом крыле даже стекла все сохранились. Основные разрушения были слева, начиная со второго этажа и выше. Крыша над этой частью дома вообще отсутствовала.
- Посмотри, – раздался голос МакГонагалл, отрывая Гарри от созерцания дома.
Он повернулся. Директриса указывала на табличку, выполненную из мрамора, на которой была надпись. Гарри подошел и прочитал ее:

«Остановись, прохожий!
Перед тобой тот самый дом, где родился Гарри Поттер, Мальчик, который выжил. Именно здесь он остановил великого темного волшебника Лорда Волдеморта, наводившего на магический мир ужас.
Будь признателен и не вламывайся на чужую территорию».

- До последнего времени за ворота пройти было нельзя, – сказала МакГонагалл, – так как Дамблдор закрывал дом своей охранной магией. Но теперь, с его смертью, магия пропала. Я поэтому так быстро и приехала, чтобы ты восстановил охрану.
- А почему директор не восстановил дом? – поинтересовался Гарри.
- Видишь ли, дом – твоя собственность. Никто не может его чинить, кроме тебя. К тому же, первые годы после исчезновения Сам знаешь кого, это было невозможно из-за сильного темномагического фона, – ответила женщина. – Ну, пойдем внутрь?
Гарри с трепетом двинулся к двери.

~~~~~~~

Чем-то неуловимым дом внутри был похож на особняк Блэков. Почти такой же холл и лесенки, ведущие наверх и вниз. Но тут не было ни кричащего портрета, ни отрезанных голов эльфов, ни подставки в виде ноги тролля. Да и краски тут были не такие мрачные.
Поднявшись по лесенке на второй этаж, Гарри почти сразу попал в библиотеку. Тут была масса книг. Они явно были старинными и дорогими. Он не стал подходить к полкам и осматривать содержимое, так как было некогда этим сейчас заниматься. «Когда-нибудь я приглашу сюда Гермиону, и она с удовольствием их почитает», – подумал он и пошел дальше.
За ближайшей дверью оказалась большая зала, на стенах которой висели разные портреты. Даже беглого взгляда Гарри хватило, чтобы понять, что на них нарисованы его родственники по отцовской линии. Они тут же начали переговариваться и приветствовать его.
На одной из стен, как и в доме Блэков, висело родовое древо. Только на гобелене не было дырок. Гарри посмотрел и увидел несколько знакомых фамилий, в том числе тех же Блэков. Еще были Боунсы, Голдстейны и даже Дамблдоры. Правда, с покойным директором у Поттеров было очень дальнее родство.
Весь пол зала, когда-то хорошо отполированный и блестящий, а сейчас матовый от пыли, был усеян разбитыми тыквами и свечами, вывалившимися из них, которые не успели зажечь хозяева в ту страшную ночь. Гарри только миг недоумевал, почему на полу тыквы, а потом вспомнил, что это был Хэллоуин. Родители, видимо, подвесили тыквы в зале заклинанием, чтобы позже зажечь в них свечи и потанцевать под красивую музыку. Сириус ему как-то рассказывал, что они оба любили это. Папу обучали танцам с детства – он же был чистокровным, а мама научилась сама и танцевала великолепно.
Почувствовав грусть, Гарри отправился дальше и почти задохнулся на пороге очередной комнаты. Он сразу понял, что именно ее всегда видел в своих кошмарах. Именно здесь сидели его родители, когда Волдеморт появился в доме. Сейчас, правда, она была в плачевном состоянии, так как потолка, как и комнаты выше, в ней не было. Она находилась прямо под открытым небом.
Частично, конечно, комнату защищала магия Дамблдора. Но кроме разрушений, оставленных Волдемортом, а верней отдачей, когда «Авада Кедавра» отразилась от лба Гарри, комната пострадала и из-за природных явлений. Однако и сейчас можно было понять, что когда-то она была очень красивой.
Гарри стал внимательно рассматривать обстановку, желая запечатлеть это место в своей памяти. Он хотел представить, что же делали родители в тот миг, когда появился монстр. Он увидел невысокий кофейный столик, на котором валялась разбитая посуда и засохшие остатки пищи. Тут же были две наполовину сгоревшие свечи. На полу, как и в бальном зале, валялись тыквы со сгоревшими в них свечами. На стенах висели пустые картины с покореженными рамами, портреты с которых наверняка перебрались куда-нибудь в другое место или погибли вместе со своими картинами.
- Поттер, вы должны посмотреть воспоминание, – оторвала Гарри от разглядывания пустых рам МакГонагалл. – Обстановку вы сможете изучить и потом.
- Хорошо, – согласился он. – Только не в этой комнате.
И Гарри пошел к двери. Женщина его не остановила. Она понимала, что ему тяжело видеть место, где погибли его родители.

~~~~~~~

Поднявшись по лесенке на третий этаж, Гарри зашел в первую попавшуюся дверь. Это была спальня, причем, судя по кроватке, его собственная. На подушке валялись игрушки, которые когда-то, по-видимому, парили над ней. Одеяло было слегка откинуто, будто ожидая хозяина.
У кроватки стояло несколько ящиков с игрушками, валялась маленькая метла. На прикроватном столике размещались фотографии. Их оказалось около десятка. На них были Мародеры: по отдельности, вместе, в анимагической форме, с ним и с мамой. Встречались только мама с отцом и родители вместе с ним. Гарри притрагивался то к одной, то к другой фотографии, не зная, какую взять в руки.
- Я все понимаю, Поттер, – снова вырвала его из задумчивости МакГонагалл. – Но не могли бы вы сначала закончить с делами? Вы когда-нибудь сами тут все осмотрите. Мне надо в Хогвартс. Я же его временный директор.
Гарри захотелось возразить ей, причем дерзко и грубо. Если ей так некогда, то какого черта она приехала к нему? Но он понимал, что МакГонагалл выполняет лишь поручение Дамблдора. По собственной воле она не стала бы посещать этот дом с ним, да и одна тоже.
- Хорошо, – откликнулся Гарри как можно спокойней. – Давайте сюда воспоминание. Я его просмотрю, и покончим с этим.
- Это другое дело, – улыбнулась МакГонагалл. – Только предупреждаю заранее. Как только вы вернетесь из него, мы тут же – слышите? – ТУТ ЖЕ покидаем этот дом. На улице я помогу вам восстановить охрану, а потом верну вас к тете и дяде. И вы поклянетесь быть благоразумным и не ездить сюда в такое неспокойное время.
- Я понял, – сказал Гарри. – Только я прежде загляну в спальню родителей.
Про себя же он решил, что нарушит обещание, как только представится возможность.
- Я согласна, если не надолго, – согласилась она.
МакГонагалл протянула Гарри воспоминание, запечатанное в колбу. Он присел на прикроватную тумбочку, и смело сунул нос в колбу, открыв ее. В то же мгновение он очутился в кабинете Дамблдора.

Директор сидел за столом.
- Здравствуй, Гарри, – поприветствовал он, будто Поттер и в самом деле стоял перед ним. – Это еще не воспоминание, а своего рода звуковое письмо. Я просто хотел пояснить то, что ты увидишь. Видишь ли, я долго сомневался, стоит ли тебе оставлять то, что оставил. Ты так и не научился закрывать свои мысли от Тома. Но, пораскинув мозгами, я решил, что он сам будет старательно избегать лезть в твою голову. Помнишь, как ему было неуютно внутри тебя, когда он проник в твое сознание в Отделе Тайн?

Гарри помнил, поэтому кивнул утвердительно, забыв, что не стоит перед директором. Но, казалось, старик увидел его жест, так как улыбнулся.

- Вот-вот, – печально усмехнулся Дамблдор. – Теперь Том боится. Он приложит все усилия, чтобы это пока не повторялось. Он будет защищать свой разум, как делал весь шестой курс. Поэтому человек, которому тоже, как и мне, принадлежит это воспоминание, ничем не рискует. А еще я надеюсь, что после того как ты просмотришь мое послание, ты все же будешь изучать окклюменцию. Ведь от того, научишься ли ты закрывать свои мысли, будет зависеть жизнь человека. Надеюсь, когда он узнает, что я тебе показал, то поймет, что я сделал это с целью, чтобы ты был уверен, что на него можно положиться. Тебе это надо знать «на всякий случай».

~~~~~~~

Кабинет Дамблдора растаял, чтобы превратиться в лабораторию зелий. Гарри хорошо помнил ее, так как провел в ней много часов, изучая ту самую окклюменцию, правда, безуспешно. Уж больно он тогда не хотел учиться, а учитель учить. К тому же именно в этой лаборатории Гарри однажды спас собственного друга, засунув в его рот безоар.

За рабочим столом Снейпа сидели два человека – сам зельевар и директор. Даже воспоминание о Снейпе вызывало ярость в Гарри: ведь именно этот человек убил Дамблдора. Но он продолжил смотреть. Сейчас Снейп втирал в почерневшую руку директора мазь и хмурился. Дамблдор же морщился, прикрыв глаза. Процедура явно вызывала у него боль.
- Что скажешь? – спросил Дамблдор, когда Снейп забинтовал ему руку.
- Процесс снова пошел вверх. Я с трудом удерживаю его, – ответил зельевар.
- Как думаешь, это необратимо?
- Если только случится чудо, а для этого надо быть Мальчиком, который выжил.
- Да, я мало похож на Гарри, – невесело улыбнулся директор.
- Слава Мерлину! – буркнул Снейп.
Они помолчали. Затем Дамблдор заговорил снова:
- Я вот что хотел спросить, Северус. Как думаешь, сколько мне осталось по оптимистическим прогнозам? И как там дела у Драко?
- Прогнозы неутешительные: в лучшем случае год, – вздохнул Снейп. – Ну а Драко… Он строит планы. Ему обещали сделать его превыше всех за вашу жизнь.
- Как думаешь, он способен убить?
Снейп фыркнул.
- Вот именно, – сказал директор. – Да и не должен. Убийство испортит его неокрепшую душу. Ты ведь не хочешь, чтобы это случилось с твоим учеником и сыном друга?
- Что вы хотите? – настороженно спросил Снейп.
Однако по всему было видно, что он знал ответ, и этот ответ ему вовсе не нравился. Дамблдор тяжело вздохнул и заговорил вкрадчивым и терпеливым тоном, заранее отметая ожидаемые возражения:
- Понимаешь, Драко не в курсе, что я смертельно болен. Для него мое убийство будет убийством. А если бы его выполнил ты…
- Значит, мою душу уже не надо спасать, директор? – перебил его сердито Снейп. – Значит, на мне вы поставили крест?
- Ты не дослушал, – устало произнес Дамблдор. – В твоем случае ты не убиваешь, а совершаешь акт милосердия. Или ты хочешь сидеть у моей постели, смотреть, как я угасаю день ото дня, и плакать?
- Да, – коротко ответил Снейп. Потом добавил: – Вернее, я буду думать, как вам помочь.
- Ты же знаешь, что это невозможно. Я обречен, Северус. Был обречен с самого начала, когда совершил необдуманный поступок, будто я – первокурсник.
Они замолчали. Дамблдор испытующе смотрел на Снейпа. Тот сидел, обхватив голову руками. Затем глубоко вздохнул и выдавил через силу:
- Я согласен.

Воспоминание вытолкнуло Гарри в его детскую спальню. Он сидел, как громом пораженный. Его будто рвали на части. Часть сознания не желала верить увиденному, другая, наоборот, кричала, что все правильно, и это многое объясняет. Но он пока не понимал, что ему делать с этим воспоминанием. Да, Снейп убил Дамблдора по его собственной просьбе, но это не означает, что он его не предал.
«Мне надо еще что-нибудь, чтобы я поверил этому мерзавцу», – подумал Гарри. В ту же минуту его взгляд упал на чуть открытый ящик прикроватной тумбочки. В нем лежала какая-то тетрадка, по середине закрытая на замок, в котором торчал маленький ключик. Он повернул его, раскрыл обложку и прочитал: «Дневник Лили Эванс». «Возможно, в нем я узнаю ответ на вопрос, почему Дамблдор верил Снейпу или хотя бы почему Снейп ненавидел отца», – подумал Гарри, пряча дневник под ремень брюк.
- Я закончил, – сообщил он МакГонагалл. – Можем возвращаться к Дурслям.
- Вот и славно, – откликнулась она. – Только закроем дом чарами.
Они поспешно покинули дом, затем вместе произнесли защитные заклинания и аппарировали в Литтл-Уингинг. Только прощаясь с МакГонагалл, Гарри вспомнил, что он хотел заглянуть еще в комнату родителей. Но это, в самом деле, можно было сделать когда-нибудь после. А пока его ждало нечто более ценное – дневник его матери, поэтому парень поспешил наверх, в свою комнату. Больше не мешкая, он углубился в чтение.

Ничто не вечно под луной
Вот если бы и плохого понемножку...

30 января 1970 года

Сегодня мне исполнилось десять. Как сказала мама, это первая круглая дата. Я посчитала, что это достаточный повод, чтобы завести дневник. Особенно после того, как Петунья подарила мне эту замечательную тетрадочку.
Она в самом деле замечательная. В кожаном переплете теплого коричневого цвета, как растопленный шоколад. Посередине оригинальный замочек, будто из бронзы. Он запирается на маленький ключик, а, следовательно, если его запереть, то никто не сможет посмотреть, что написано внутри, не испортив тетрадки.
Эту самую тетрадочку я высмотрела на ярмарке в Рождество. Тогда я долго крутила ее в руках и уговаривала маму купить. Но в преддверии Нового года мама посчитала это излишней тратой. Я, честно говоря, расстроилась. Петунья же фыркнула и ехидно спросила:
- Собираешься писать мемуары?
- А что если так? – дерзко ответила я.
- Что же ты будешь записывать? Да и зачем? Дневники пишут знаменитости. А ты никто, просто девчонка, – сообщила надменно Петунья.
Когда она так ведет себя, я искренне ненавижу свою сестру. Можно подумать она более знаменитая, чем я. К тому же, все те знаменитости, которые вели дневники, вовсе не считали себя таковыми. Я так и сказала ей, да еще и добавила:
- Кто знает, может, я стану тоже знаменитой, и за мой дневник будущие поколения будут драться на аукционе.
- Как же! – фыркнула Петунья. – А я выйду замуж за принца Чарльза и стану английской королевой.
- Ты не находишь, что он несколько староват для тебя, дорогая? – в тон ей съязвила я. – Скорее уж я выйду за Эндрю. Он же мой ровесник.
Короче, мы поцапались. Поэтому я совершенно не ожидала, что она подарит мне ту самую тетрадочку, на которую я так засмотрелась. Приятно, черт возьми!

1 июля 1970 года

Наконец-то наступило лето. Я, конечно, не против учебы, но все-таки отдыхать люблю гораздо больше. И ничего страшного, что мы никуда не едем. С тех пор как умер папа два года назад, мама перестала вывозить нас к морю. Ей все время кажется, что нам не хватит денег и мы станем нищими.
- Если мы не будем экономить, – частенько говорит она, – то нам придется переехать за реку. Вы же этого не хотите?
За рекой у нас завод, трубы которого постоянно чадят. В ветреную погоду дым доносится и до нас. А рядом с заводом трущобы: чахлые кустики, покосившиеся дома. Жить там, наверное, не сладко. Но наш район не намного богаче, хотя тут чистенькие садики и чинные домики. Все наши соседи считают, что жить за рекой стыдно. Моя мама не является исключением. А я этого не понимаю. Ведь те люди не виноваты, что родились бедными. Но это еще не значит, что я хочу жить, как они.

15 июля 1970 года

Сегодня не совсем обычный день, а, может, наоборот самый обычный. Но кое-что произошло, что я решила отметить в дневнике.
Мы гуляли с Петуньей у качелей. Это мое излюбленное место. Я обожаю качаться. Я раскачиваю качели сильно-сильно, а потом прыгаю, взмывая в воздух. Затем плавно приземляюсь. Это так круто! Петунья, правда, терпеть не может, когда я это делаю. Она просто выходит из себя и орет благим матом:
- Прекрати немедленно! Ты когда-нибудь свернешь шею.
Как она не понимает, что ощущение полета, которое испытываю я в те короткие моменты после прыжка, позволяет мне вообразить, что я научилась летать.
Вот и сегодня я делала то же самое. Петунья начала выговаривать мне, обещая пожаловаться маме. Я только отмахнулась (мама журила меня ради проформы). Затем, чтобы позлить сестру еще больше, я подошла к кусту и стала демонстрировать еще один мой фокус. Дело в том, что я умею заставить сорванный цветок закрывать и раскрывать лепестки.
- Прекрати! – взвизгнула Петунья.
Она была на пределе ужаса и отвращения. Вот этого я совсем не понимаю. Чего такого ужасного я совершаю? Это так здорово – уметь то, что не умеют другие, а сестра почему-то боится меня в такие мгновения.
Я поколебалась, не продолжить ли действие, но передумала. Слишком жалкий вид был у Петуньи. Я скомкала цветок и бросила его на землю, мимоходом спросив:
- Почему ты так реагируешь?
- Так нельзя. Это неправильно, – хмуро сообщила она. – Как ты это делаешь?
Я пожала плечами. И тут из-за кустов вылез парень: тощий, растрепанный, в дурацкой розовой кофточке с оборкой по шее и вдоль планки и какой-то хламиде наподобие плаща, которой он прикрывал девчачий наряд. Я уже видела его несколько раз у реки, но он впервые осмелился заговорить с нами.
- Это очевидно, – сказал парень, по-видимому, отвечая на вопрос Петуньи, так как смотрел на нее. Затем он повернулся ко мне и добавил: – Это просто магия. Ты – колдунья.
Если честно, то я обиделась. Для меня слова «колдунья» и «ведьма – синонимы, и я считаю их ругательствами, потому что ими наши соседки (да и моя мама иногда) называют злых и коварных женщин. Поэтому я сощурила глаза от злости, смерила нахала презрительным взглядом и назидательно сообщила:
- Мне не нравится, когда меня обзывают. Я не ведьма.
И я пошла подальше от него к своей сестре, которая уже была у качелей и вообще собиралась уйти с площадки.
- Я вовсе не обзываюсь, – закричал он мне вслед. – Ты и вправду колдунья, но в этом нет ничего плохого. Моя мама тоже колдунья, а я… я – волшебник.
Я не знала, как на это реагировать. Он говорил так обыденно и убежденно, как о чем-то само собой разумеющемся. Но разве магия существует не в сказках?
- Волшебник, как же! – взвизгнула Петунья, резко поворачиваясь к парню. – Да ты просто сын Снейпов, что живут в Тупике Прядильщиков.
Теперь и я узнала его. Я даже вспомнила его имя – Северус, холодное и суровое, как и весь его вид. Он учился в параллельной со мной группе. Из всех домов за рекой дом Снейпов выглядел самым бедным. Его мать, болезненного вида женщина, была тихой и забитой и уж никак не тянула на злую колдунью. А отец был пьяница и скандалист. Он частенько бил и жену, и сына. Но все это еще не говорило о том, что парень – обманщик. Ведь беднота еще не признак лживости, как считала моя сестрица.
- А ты вообще молчи, магла, – презрительно осадил Петунью Северус.
С моей сестрой так разговаривать не годилось. И хотя она, как и я, совершенно не знала, что означает произнесенное парнем слово, но звучало оно, как оскорбление. Оскорблять Петунью не рекомендовалось. Я думала, что она сейчас же его отчихвостит. Но сестра решила не мараться о «такое ничтожество» (я уверена, что она именно так воспринимала нищего парня). Петунья только смерила его презрительным взглядом и приказала мне:
- Пошли, мы уходим!
В принципе, мне тоже не понравился ни тон, ни слова мальчишки. Да и вид у сестры был таким, что я не стала перечить. Дома Петунья напустилась на меня.
- Чего развесила уши? – заорала она благим матом. – Нет и не может быть никакой магии в реальной жизни. Посмотри хотя бы на этого заморыша! Да если его мать – ведьма, то чего они живут так бедно?
Ее доводы были железными. В сказках волшебники могли сотворить что угодно из воздуха. Они легко справлялись с самыми безвыходными ситуациями. Уж сотню-другую фунтов наколдовать могли играючи. Но это все было в сказках. Как бы обстояло дело в реальности, существуй маги на самом деле, я не знаю. Короче, парень заставил меня задуматься.

20 июля 1970 года

Сегодня вновь разговаривала с Северусом. Пошла специально одна. Я знаю его излюбленное место. Он частенько сидит на мостках у реки, где когда-то в старину полоскали белье. Естественно, я его там застала. Северус смерил меня оценивающим взглядом. Я, признаться, тоже. На нем была все та же дурацкая рубашка с оборочками, сверху штопаный плащ серого цвета. Штаны были тоже латаными. Он подкатал их и болтал босыми ногами в воде.
- Надо же, ты пришла без сестрицы. Не боишься, что я превращу тебя в лягушку? – насмешливо поинтересовался он.
- Все это сказки, – фыркнула я. – К тому же, по твоей логике, если я колдунья, то смогу и сама превратить тебя во что-нибудь гадкое.
Я надеялась, что он оценит шутку и засмеется, но расчет был неверным. Тон Северуса остался серьезным.
- Вряд ли ты преуспеешь. Ты же не знаешь ни одного заклинания, – сообщил он.
- Кончай ломать эту комедию, – осадила я его, рассердившись. – Никакая я не волшебница, да и ты тоже. Магия – это сказка.
- Как же ты объяснишь свои фокусы с цветами? А полеты в небе? А то, что ты можешь передвигать чашки, не прикасаясь к ним? – ухмыляясь, спросил он.
- Это просто паранормальные явления, – пожала я плечами.
- Так это как раз и есть магия, – как умственно отсталой пояснил он мне, старательно выделяя слово «магия» и говоря очень четко и медленно.
- Допустим, – сдалась я, – магия существует. Существуют волшебники. В таком случае, где они? Почему мы их не встречаем?
- Во-первых, тебе просто надо посмотреться в зеркало, – фыркнул Северус. – Во-вторых, вот он я перед тобой, маг обыкновенный, пока не обученный. Ну, а в-третьих, волшебники повсюду, просто не афишируют себя перед маглами. Статус секретности и все такое.
- О тебе и о себе я промолчу, – тоже фыркнула я. – Зачем магам статус секретности? И что означает слово «магл»? Ты сначала так обозвал мою сестру, теперь так называешь, по-видимому, все мое окружение.
- «Магл» – это простой человек, не маг. А насчет секретности, да если бы простаки знали о магии, они бы либо стали приставать к занятым своими делами волшебникам со своими мелкими проблемами, либо стали бы их изгонять из городов и пытаться сжечь на кострах, как в средние века.
- Откуда же, в таком случае, ты знаешь о магах?
- Понимаю. Девичья память и все такое, – съязвил Северус. – Вроде я говорил пять дней назад, что моя мать – колдунья. Ее родители тоже. Я не часто, но езжу к ним, и повидал не мало волшебников.
Он говорил так убежденно, что если его слова и были фантазией, то очень похожей на правду. Я почти стала верить, что его мать – ведьма, что есть волшебный мир и все такое. Но, естественно, я не собиралась сдаваться без боя. «Пусть говорит дальше, – думала я про себя. – Если это неправда, то рано или поздно он заврется».

- Расскажи мне об этом мире, – попросила я. – Или это запрещено?
Я специально вложила в последние слова как можно больше яда. Мол, ври-ври про секретность, а я-то знаю, что магии нет, потому тебе и рассказать нечего.
- В принципе, говорить маглам о магии, в самом деле, запрещено… – начал он.
Я выразительно фыркнула и открыла рот, чтобы озвучить мысли о вранье про волшебство. Но Северус смерил меня взглядом, буквально приказывая заткнуться, и продолжил:
- Но тебе я могу сказать. Ты же волшебница. Так или иначе, ты сама узнаешь про магию, когда тебе придет письмо из Хогвартса. Это магическая школа. Так что тебя интересует?
- Все, – призналась я. – Как живут волшебники, что это за Хогвартс такой? Почему, в конце концов, ты сам живешь среди обычных людей?
- На последний вопрос простой ответ – это выбор моей матери. Она, видишь ли, воспылала любовью к моему отцу и променяла магов на магла. А он…
Северус все это почти выплюнул из своего рта, а не произнес. Затем болезненно поморщился и замолк на пару секунд, потом добавил:
- Лучше бы я не рождался, чем быть полукровкой или, как ты, из маглов.
- Почему? – удивилась я.
- Понимаешь, настоящие волшебники гордятся чистотой крови. Вступая в связь с маглами, они обедняют свое волшебство, становятся менее сильными. Только чистокровный маг может быть сильным, - отетил он.
- А много этих самых чистокровных волшебников? – поинтересовалась я.
- Мало, – вздохнул он.
- Тогда рано или поздно они вымрут, если не будут жениться не на магах, – заявила я.
- Это еще почему? – теперь удивился Северус.
- Да потому, что, рано или поздно, они все окажутся близкими родственниками, и начнется деградация, – объяснила я учительским тоном.
Я хорошо усвоила науку под названием "генетика". Наш биолог вообще помешен на ней и все уши прожужжал нам о вреде близкородственных связей.
- Не подходи к магам с магловскими штампами, – отмахнулся Северус, который тоже не раз выслушивал лекции биолога (он же у нас был один). – Может, маги и подвержены чему-то подобному, чем любит пугать наш преподаватель, но не в той степени. Да и маглорожденные колдуны, такие, как ты, привносят свежую кровь, хотя их называют «грязнокровками» в высших кругах магического мира.
Честно говоря, мне было скучно слушать про всю эту чушь с чистотой крови. Тоже мне, принцы голубых кровей! Но Северуса это волновало, и я сделала вывод, что его родня по материнской линии презирает его из-за происхождения. Мне стало жаль его. Если бы на его месте была моя подруга Джил, я бы его утешила. Но Северус выглядел таким гордым и неприступным, что вряд ли потерпит утешения и жалость. Поэтому я перевела разговор на другую тему.

- Оставим в покое принципы чистокровности и прочую муть. Мне это неинтересно, – сказала я строго. – Лучше расскажи мне о Хогвартсе.
Глаза Северуса загорелись огнем возбуждения и восторга.
- Хогвартс, – вымолвил он с придыханием, – самая лучшая школа волшебства в мире. Каждый ребенок в семье волшебников мечтает получить оттуда приглашение. Ведь это означает, что он не сквиб, то есть маг, лишенный магических сил вообще или частично. В Хогвартсе четыре факультета: Слизерин, Рейвенкло, Гриффиндор и Хаффлпафф. Он основан много веков назад четырьмя великими магами с такими фамилиями. Я жду не дождусь, когда придет письмо из школы. Это произойдет после того, как мне исполнится одиннадцать, так что ждать осталось совсем немного.
- Ты думаешь, что мне тоже пришлют такое письмо? – с сомнением в голосе спросила я.
- Естественно, – уверенно ответил он. – В тебе уйма волшебства. Ты будешь хорошей ведьмой, возможно, даже отличницей. Я же видел, как ты колдуешь.
Мне хотелось говорить и говорить с ним на эту тему. Северус рассказывал такие потрясающие вещи! Но, к сожалению, ему было пора уходить. Прощаясь, мы договорились встретиться тут же завтра или послезавтра. Так что теперь я жду этого с нетерпением.

15 августа 1970 года

Прошел почти месяц, а Северус так и не появился больше на реке. Я не знаю, что и думать. Может, он просто больше не знает, что мне врать? Может, он куда-то уехал? А так хочется еще раз услышать про магическую школу. Я еще так много не знаю. Короче, теперь я в унынии.

1 сентября 1970 года

Вчера пошли в школу. Северуса летом я так и не встречала, поэтому высматривала его на всех переменах. В обеденный перерыв я увидела его в рекреации.
- Привет, – подошла я к нему и поздоровалась. – Где ты был? Я ждала тебя каждый день.
- Ездил к родственникам. Они решили, что меня все-таки можно представить знакомым, – поморщился он. – Не скажу, что я в диком восторге. На меня смотрели как на недоразумение. Хорошо я освоил парочку чар, чем вызвал интерес. Но я бы все вынес снова, лишь бы поехать туда опять. Ты не представляешь, какие там бывают сильные маги! – его голос стал звонким, а глаза зажглись огнем. – Родственники устраивали приемы, на которых были показательные магические дуэли. Это что-то, скажу я тебе! Я привез массу книг с заклинаниями для изучения темных искусств и с рецептами зелий. Если хочешь, могу что-то дать почитать.
- Нет, спасибо, – отказалась я. – Петунья вряд ли одобрит такую литературу.
- Не обращай на нее внимание. Она никто, просто магла, – презрительно сказал Северус.
Я нахмурилась. Да, я не слишком ладила с сестрой, но никому не позволено так говорить о ней! Я весьма рассердилась и сухо произнесла:
- Она моя сестра. Запомни это хорошенько. Не смей ее оскорблять!
- Ну и ладно! Можешь общаться со всяким отребьем, если тебе интересней с ней, чем со мной, – разозлился он, развернулся и убежал.
Вот так-то. Не успели даже стать настоящими друзьями, а уже поссорились.

15 октября 1970 года

Дулись с Северусом друг на друга полтора месяца. Но мне было очень интересно, что еще бы он рассказал, если бы я стала расспрашивать о магическом мире. Ему, видать, тоже хотелось пообщаться со мной. Уж не знаю, что его во мне привлекает. Может, то, что я – волшебница. А все-таки, кстати, о птичках, волшебница ли я?.. Вот, например, вчера я разбила любимое мамино блюдце. Вернее, оно когда-то было папиным, а потому особо хранимым. Мне так не хотелось расстраивать маму, что я зажмурилась и представила, что оно целое. Когда же я открыла глаза, то на полу лежало целое блюдце. Это ли не ответ на вопрос?
Уроки закончились у меня сегодня намного раньше, чем у сестры. Пользуясь тем, что я иду одна, Северус догнал меня. Мы молча прошли до моего дома и долго стояли у калитки.
- Послушай, – наконец заговорил он, – я погорячился насчет Петуньи. Я признаю, что она твоя сестра. Больше не стану ругать ее. Если тебе еще интересно, то приходи сегодня на качели, я тебе что-нибудь расскажу о магическом мире.
Я с радостью кивнула. Знал же, как меня умаслить.
Это был замечательный разговор. Я узнавала все новые и новые подробности – о волшебной школе, о министерстве магии, о специальных магазинах, существующих в Лондоне, где продаются магические предметы, и даже о целой деревне, населенной одними волшебниками, Хогсмиде, расположенной рядом с Хогвартсом.
- Студентам разрешается посещать ее только с третьего курса. Я мечтаю попасть туда. Мои новые знакомые, Малсибер и Нотт, уже там были с родителями. Я им страшно завидую, – сказал он, вздыхая.
Я тоже вздохнула. Мне все еще не до конца верилось, что то, о чем он рассказывал, не сказка. Вот бы увидеть хотя бы волшебную палочку, подержать в руке, может, тогда я поверю окончательно. Я уже не говорю о том, чтобы посмотреть на все те чудеса, о которых рассказывает Северус.

20 декабря 1970 года

Продолжаем периодически видеться с Северусом. Причем тайно. В школе он делает вид, что мы едва знакомы, подходит только, когда я одна. По-видимому, как любой мальчишка, он любит всякие шпионские игры. Или стесняется водиться с девчонкой на глазах у одногруппников, как большинство его ровесников. А мне тоже эта таинственность нравится. Она подчеркивает необычность нашей дружбы.

Ничто не вечно под луной
Вот если бы и плохого понемножку...

31 января 1971 года

Вчера был мой день рождения, и вчера же я поругалась с Петуньей. Дело в том, что я долго уговаривала Северуса придти ко мне на праздник. Наконец, когда я заверила, что кроме него, никаких учеников из школы больше не будет, он согласился. Стоило ему войти в дверь, как моя сестрица начала выступать.
- Из всех одногруппников, – заявила она, – ты выбрала самого никудышного. Какого черта он тут делает? И что это он подарил тебе?
О, насчет подарка... Северус, в самом деле, принес мне подарок. Это была шоколадная фигурка лягушки в коробочке, немного похожей на звезду. В подобных коробочках обычно продаются золотые украшения в ювелирных магазинах: кольца, серьги, всякие мелкие подвески.
Это была совсем необычная лягушка. Хотя нет... Лягушка была, как лягушка: полая внутри, из вкусного темного шоколада. Но в коробке была еще вложена карточка, на которой была изображена волшебница Венделина Странная. Она прославилась тем, что любила гореть на костре. Оказывается, маги вовсе не сгорали на кострах инквизиции. Некоторым, как этой ведьме, даже нравилось гореть. Все это мне рассказал Северус.
Если бы это было просто изображение, то я, возможно, не поверила бы, что это волшебное лакомство. Но все дело было в том, что картинка двигалась! Эта самая Венделина смеялась и то входила в пылающий костер, то выходила из него. Иногда же она вовсе исчезала с карточки.
Петунья, увидев эту карточку, завизжала, будто ее саму сунули в пламя, или хотя бы ей дали в руки таракана или мышь.
- Выброси немедленно эту гадость! – заявила она. – И выгони этого урода.
- Между прочим, – холодно сказала я, – это мой подарок, мой день рождения и мой гость. Если тебя что-то не устраивает, то катись отсюда в свою комнату.
Однако Петунья и не думала уходить. Она заявила то, что я написала ранее про никудышный выбор друзей. В результате ушел Северус, взбешенный ее словами. Я разоралась на сестру, а затем проплакала весь остаток вечера. Вот тебе и день рождения!

1 февраля 1971 года

Пыталась помириться с Северусом, но он дуется на меня, будто это я, а не Петунья, наговорила ему гадостей. Все бесполезно! Он упрям как тысяча ослов.

10 февраля 1971 года

К счастью, на этот раз Сев не стал дуться полтора месяца. Подошел сегодня в школе, как ни в чем не бывало, и сказал:
- Осталось совсем немного. Скоро весна, а за ней лето. В начале июля, думаю, нам придут письма из Хогвартса.
И тут, как назло, подошла Петунья. Она прекрасно слышала всю фразу. У нее вообще на редкость хороший слух. Думаю, в будущем она будет подслушивать, о чем судачат соседки. Ей бы работать в полиции.
- Опять вы о мифической школе, – фыркнула моя сестрица. – Ладно, этот неудачник придумал себе сказочку из-за ругани в доме. Но ты-то, Лили. Ты – трезвомыслящая девчонка. Должна понимать отличие сказки от реальности.
- Много ты понимаешь, – тут же завелся Северус. – Да ты из тех людей, у которых колдуй под носом, и то не увидят. Скажут обычные фокусы. Вот поэтому я и ненавижу магглов.
- Ты, в самом деле, ненавидишь магглов? – сухо спросила я.
- Что тут удивительного? Они глупые как пробки, – пожал он плечами.
Меня понесло. Уж не знаю, какая шлея мне под хвост попала, но я разоралась, как тысяча рыночных торговок. Сама теперь плохо помню, что я там выкрикивала. В конце же я зашипела как кошка и холодно выговорила:
- Так вот как ты ко мне относишься! С тобой все ясно.
Я хотела уйти, но он задержал меня за запястье и сказал, краснея:
- При чем тут ты? Ты совершенно другая.
Надо сказать, когда он краснеет, то становится таким ранимым, что его хочется пожалеть. Я бы на его месте избавилась от этой привычки. Хотя не знаю, можно ли разучиться краснеть? Это, вроде, естественная реакция, не подвластная человеку.
Впрочем, я отвлеклась, а ведь писала об очередной ссоре. Вот не понимаю, почему мы не можем ужиться с ним мирно? Северус такой заносчивый, язвительный. Он говорит таким тоном, будто это истина в последней инстанции. И кто ему вбил в голову, что все магглы, как он называет неволшебников, тупицы, гады и сволочи? Нельзя же мерить всех только по собственному отцу-ублюдку. Уверена, что среди магов, если они обычные люди, как он меня уверяет, тоже полным полно и подонков, и ангелов во плоти.

12 февраля 1971 года

Опять мирились. Теперь уже без свидетелей. Сидели на заледенелых мостиках, подстелив его ужасную куртку, по всей видимости, снятую с отцовского плеча. Сев зажег костерок, не применяя спичек. Я впервые видела, как он колдует. Я все больше и больше убеждаюсь, что магия существует. Теперь я тоже жду лета с нетерпением. Так хочется увидеть этот сказочный замок, где портреты ходят друг к другу в гости, где свободно летают привидения, а учителя на уроках не учат ни английскому, ни географии, а преподают чары и заклинания.

20 мая 1971 года

Не писала более двух месяцев. Дома у нас во всю идут разговоры, что нам делать в будущем году со школой. Дело в том, что я заканчиваю младшую ступень, а Петунья – среднюю. Если я еще могу остаться в той же школе, как это сделала в свое время сестра, то ей придется уйти. В нашей школе нет старших классов.
Мама не хочет, чтобы сестра была в новой школе одна, и собирается перевести и меня. В принципе, мне все равно. Я легко схожусь с новыми людьми, хотя и не имею близких подруг. Но тогда мне придется почти не видеться с Северусом. Он, пожалуй, стал для меня настоящим другом, несмотря на его острый язык, обидчивость и дурацкие кофточки с оборочками. Впрочем, последний факт больше бесит не меня, а его самого и мою сестрицу. Я рассказала ему о таком развитии событий (это я о новой школе, разумеется), а он откровенно рассмеялся.
- Не понимаю, чего тебе-то думать, – пожал он недоуменно плечами. – Твоя мать может решать все, что угодно. Только ты поедешь в Хогвартс, как и я. Так что Петунье придется научиться жить без тебя. Она изображает из себя взрослую девушку, а, в самом деле, держится за юбку младшей сестры.
- Ты по-прежнему настаиваешь, что мне придет письмо из волшебной школы? – задала я давно не задаваемый, но, как и прежде, волнующий меня вопрос.
- Сколько можно! – досадливо выкрикнул Северус. – Ты – ведьма, и тебе самой судьбой предсказано стать дипломированным магом!
Мне не хотелось ссориться по пустякам, и я спустила ему его грубость.
- А как придет это письмо из школы? – спросила я.
- Обычно их приносят совы, но ты магглорожденная. Думаю, к тебе, кроме совы, приедет кто-нибудь из школы. Кажется, они так всегда поступают в таких случаях.
- Что будет, если мама откажется? – этот вопрос непроизвольно вырвался у меня.
Честно, я была в настоящей панике. В самом деле, почему я решила, что меня, если я даже волшебница, кто-то куда-то отпустит? Но Северус отмахнулся от вопроса. Он был настолько уверен, что я поеду, что вселял в меня эту уверенность. На словах он тоже решил меня успокоить, сказав:
- Отпустит... Во-первых, она тебя обожает, и ей нравится, когда ты показываешь свои магические способности. Хотя она и называет их фокусами, но явно гордится тобой. Узнав, что это призвание, она будет гордиться еще больше. Во-вторых, частенько маги немного воздействуют на родителей магглорожденных. Ведь из их среды редко, но выходят сильные волшебники. А вдруг ты будущая Ровена или Хельга? Скорее, конечно, второе. Та была тоже маглорожденная. Разве можно потерять тебя?
Севу надо быть оратором. Он говорит так убедительно! Что говорить, я ему в очередной раз поверила.

25 июня 1971 года

Уф! Наконец-то этот ад позади! Это я про экзамены, естественно. Английский, алгебра, история, география, литература и биология – все основные предметы. В этом году учителя решили сжить нас все-таки со свету. Говорили: «Это этап. Половина уйдет из школы. Должны же мы быть уверенными, что вы нас не опозорите». Но, слава богу, теперь все позади.
- Скажи, в Хогвартсе тоже есть экзамены? – поинтересовалась я у Северуса, когда мы встретились.
Он смерил меня таким взглядом, что я и без слов поняла, что он собирается читать нотацию на тему: «Не будь тупой». Он это любит. Так и оказалось.
- Лили, включи мозги. Хогвартс – это школа. По буквам повторить?.. Естественно, там есть экзамены, а еще контрольные, уроки, домашние задания и прочая ерунда. А еще, если ты получишь «ноль», то могут назначить отработку и снять баллы с твоего факультета.
Если честно, иногда мое имя в его устах звучит как оскорбление. Лучше бы он меня по фамилии называл, что ли, в таких случаях. Особенно он не любит проявления глупости. Просто заводится вполоборота.

5 июля 1971 года

Свершилось! Я все-таки волшебница. Я теперь это стопроцентно знаю! Но все по порядку...
Я пришла сегодня домой к обеду с прогулки, и вдруг в дверь позвонили. За ней стояла совершенно незнакомая женщина: не слишком молодая, но и не старая, волосы уложены в высокую прическу, на губах легкая помада. Короче, самая, что ни на есть, обыкновенная женщина. Но вот ее наряд… Она была в мантии. Да-да, именно в мантии, какие надевают на выпуск в некоторых колледжах или мировые судьи. Но они в них смотрятся ряжеными, а на ней это одеяние сидело так, словно она ходит в нем ежедневно.
- Вам кого? – спросила я.
- Думаю, твою маму, Лили. Ведь ты – Лили, не так ли? – улыбнулась она.
Я кивнула и позвала маму.
- Вы кто? – поинтересовалась она.
- Я – Ирма Пинс, библиотекарь школы Хогвартс. Приехала к вам по поручению ее директора Альбуса Дамблдора. Это касается вашей дочери, – ответила женщина. – Может, впустите в дом?
- Ох, извините, – смутилась мама. – Я такая негостеприимная. Правда, я никогда не слышала о такой школе и не понимаю, как вы узнали о нас, но проходите, проходите.
Мое сердце подпрыгнуло внутри под самое горло и ухнуло в пятки. На негнущихся ногах я последовала за гостьей и мамой в гостиную. Там они обе уселись на диван перед журнальным столиком, а я примостилась на стуле.
- Итак, я вас слушаю, – сказала мама, пока разливала по чашкам чай.
- Ваша младшая девочка, миссис Эванс, удостоилась великой чести, – немного с пафосом заговорила миссис Пинс. – Ее пригласили в магическую школу. Поверьте, это случается далеко не с каждым магглорожденным ребенком. Скорее это исключение, чем правило.
- Магическую школу? – переспросила мама. – Вы шутите?!
- Нет, не шучу. Вы наверняка уже заметили, что Лили частенько совершает невероятные вещи. Я, правда, не знаю, как именно проявляется ее стихийная магия. Могу только предположить. Возможно, она двигает предметы или склеивает разбитые чашки. А может, летает. Впрочем, это не важно. Так вот, все это она делает, потому что она – волшебница. Ее надо обучать, так как необученный волшебник – это очень и очень плохо. Ее магия будет расти, а справляться с ней она не научится. В Хогвартсе же квалифицированные учителя, а наш директор и вообще уникальное явление. Не побоюсь сказать, он самый великий маг нынешнего поколения.
Надо сказать, эта женщина выбрала именно те доводы, которые сразу же могли убедить мою мать в необходимости отправить меня в Хогвартс. С одной стороны она говорила о престижности школы. С другой стороны упоминала об опасности, если отказаться от предложения. Что-что, а рисковать своей дочерью моя мама никогда не станет. Как итог, она почти не сопротивлялась. Задав несколько вопросов о том, есть ли работа для дипломированных волшебников, мама произнесла:
- Я согласна.
Миссис Пинс, впрочем, она велела звать ее «мадам», как принято обращаться к женщинам-преподавателям в Хогвартсе, подала нам письмо от имени Дамблдора, список учебников, билет на поезд и подробно пояснила, как попасть на платформу под странным номером девять и три четверти. А потом она исчезла прямо из нашей гостиной с тихим хлопком.
- Придется Петунье идти в новую школу одной, – вздохнула мама.
Я даже не ожидала, что она так все воспримет. Можно подумать, на пороге моей матери ежедневно возникают волшебницы, предлагающие отправить дочь в неведомую ей школу.
Естественно, я тут же помчалась на реку, сообщить о визите Северусу, но его не было. Я даже сбегала к его дому (жуткое и жалкое зрелище, надо сказать), но и там никого не оказалось. Но ничего, завтра-послезавтра он появится, я уверена.

12 июля 1971 года

Уже два дня летаю как на крыльях. Сев так и не появился еще. Петунья пока не знает. Но я, если честно, боюсь ей говорить. Она всегда так болезненно реагирует на магию. Как-то она отреагирует на мое зачисление в Хогвартс? Наверняка, ведь, рассердится. Не хочется портить себе настроение, слишком оно радужное. Так что пока помолчу.

17 июля 1971 года

Позавчера все обо всем узнали. И Северус, и Петунья. Была и радость, были и слезы. Но все по порядку.
Я опять выглядывала Сева на речке. Сначала его не было. А потом я увидела его еще издалека. Он бежал, подпрыгивая на ходу, как самый обычный мальчишка. То есть, конечно, он и есть обычный мальчишка, но он ведет себя так сдержано и степенно, будто и не мальчишка вовсе, а взрослый мужчина. Его чувства почти постоянно скрыты под маску холодности и выходят наружу в редкие моменты, когда он краснеет или улыбается. Надо сказать, что он это делает не часто. Особенно редко я вижу его улыбку. А тут, бежит, скачет как заяц и вопит:
- Лили, Лили, смотри, что у меня!
В его руке был зажат несколько потрепанный конверт. Наверняка он его уже раз сто прочитал, если не больше. Может, он даже клал его ночью под подушку.
- Это письмо из Хогвартса? – догадалась я.
- Оно самое, – воскликнул он. – Ты тоже… тоже получила, ведь так?
Было заметно, насколько он взволнован и возбужден. Я просто его не узнавала, так он изменился с приходом этого письма.
- Не совсем, – ответила я ему. – Ко мне приезжала библиотекарша из Хогвартса. Она разговаривала с мамой, и та согласилась отпустить меня. После этого миссис Пинс вручила письма с приглашением и списком учебников.
- Это же великолепно! – снова закричал Северус. – Мы едем в Хогвартс, ура Основателям!
Он стиснул меня в объятьях и чмокнул в щеку.
- О-о… – раздался голос Петуньи. – Вы уже целуетесь. Не рано ли начинать заниматься этим в одиннадцать?
Сестрица, как всегда, выбрала самый неподходящий момент и делала поспешные и совсем неверные выводы. Мы, конечно же, стали красными как вареные раки, и я не нашла ничего лучше, как начать оправдываться:
- Это не то, о чем ты подумала. Мы вовсе не парочка. Мы радуемся, так как поедем в одну школу, в магическую школу. Представь?!..
- ЧТОО?!! – теперь она уже орала. – Так это правда?.. Ты собираешься ехать в этот заповедник уродов? Я, если честно, не поверила, когда мне мама об этом сказала.
- Не смей называть Хогвартс заповедником для уродов. Ты сама уродка! Нет, даже хуже. Ты – глупая-глупая маггла и ничего более, – заорал на нее Северус.
- О-о, – взвыла моя сестрица. – Это все твое влияние, заморыш! Да таких убогих надо изолировать. Правильно, что тебя не оставляют в нормальной школе. Но моя сестра... Она обязана быть нормальной, и я не позволю ей никуда ехать.
- Да-да... Будто ты что-то решаешь, – Северус откровенно насмехался над Петуньей. – Да если Лили хочет ехать в Хогвартс, ее никто не остановит, даже твоя мама, не то, что ты. И знаешь почему, потому что она – волшебница, а ты – ничтожество.
Я слушала их обоих, и по моим щекам текли крупные слезы. Ну почему люди так просто бросаются такими жестокими словами?! Ведь они оба совершенно не злые. Они оба мне нравятся. Неужели же им не придержать свои поганые языки? Не выдержав, я убежала домой, заперлась в своей комнате и проплакала весь вечер.
И вот уже два дня дуюсь на обоих. Кстати, это взаимно. По крайней мере, Петунья точно дуется. Что касается Сева, так я его не видела, а это практически тоже означает обиду с его стороны.

Ничто не вечно под луной
Вот если бы и плохого понемножку...

20 июля 1971 года

Сегодня ездили с мамой и сестрой в Косой переулок. Петунья, кажется, примирилась с моим поступлением в Хогвартс и уже разговаривает, хотя и не так душевно, как раньше. Правда, писать я собираюсь совсем не об этом. Я хочу описать тот мир. Это в самом деле совсем другая реальность. Просто изумительно!
Сначала мы шли по вполне обычной лондонской улице и зашли в обычный магазин. Верней, это снаружи он выглядел магазином, но там были только двери, за которыми начинался совсем другой Лондон. Тут ходили люди в мантиях и в остроконечных шляпах, ухали совы и в витрине парили крылатые мячики с надписью: «Снитч, 40 сиклей».
Я, конечно же, не знала, ни что такое «снитч», ни что такое «сикль». Теперь знаю. Первое – название мячика, с которым играют в квиддич (спорт волшебников), а второе – магические деньги среднего достоинства (есть еще галеоны и кнаты).
Северус говорил, что у магов другая валюта. Теперь я убедилась. Мы пошли в банк под названием «Гринготтс». Его заметил бы и слепой. Это было самое высотное и самое современное здание в Косом переулке. Все остальные скорее напоминали сказочные домики или домики в стиле средних веков.
У дверей банка стоял привратник. Я замерла, увидев его, а Петунья завизжала. Я вполне ее понимала: увидеть героя из сказки в реальности – это не каждый переживет без потрясений. Но зачем же визжать, как недорезанный поросенок? Хотя сравнивать мою худую сестрицу с поросенком – это смешно. Внутри все служащие оказались тоже гоблинами. Тут даже моя невозмутимая мама опешила:
- Они, надеюсь, разговаривают?
Я пожала плечами, но рассудительно ответила:
- Раз они работают в банке, значит, умеют и разговаривать. Не для украшения же они тут. К тому же, я не вижу здесь работников-людей.
Конечно же, гоблины разговаривали. Да еще как! Учтиво, но с небольшим превосходством. Так могут разговаривать какие-нибудь аристократы голубых кровей, как минимум. Гоблины нам очень подробно объяснили и значение денег, и курс обмена, посоветовали даже завести счет.
- Зачем? – нахмурилась мама.
- Как же?.. Вдруг вашей дочери что-то потребуется в течение учебного года. Вы не сможете прийти сюда, так как маглов пускают только перед началом учебного года с их детьми-волшебниками. А она сможет послать сову с заказом необходимого по магической почте, приложив номер ячейки и свой автограф.
- Так каждый может воспользоваться ее деньгами, – фыркнула мама. – Стоит только узнать этот самый номер и подделать подпись.
- О, вы начитались магловских детективов, – усмехнулся гоблин не хуже Северуса. – Поверьте, у магов так не бывает. Ведь она подкрепит свой вензель магической подписью, а ее невозможно подделать.
- Неужели же из вашего банка ничего не украли ни разу? – не сдавалась мама.
Она вообще становилась дотошной, когда речь заходила о деньгах. Я уже писала, что мама очень боится стать нищей.
- Как сказать, – вздохнул гоблин. – Пару раз за многовековую историю в «Гринготтс» залезали, но не за деньгами, а за магическими артефактами. Это я говорю об удачных попытках. Неудач было больше. У нас очень надежный банк.
Это убедило маму, и мы открыли счет. Не буду писать номер ячейки – заразилась маминой паранойей. Дневник хоть и закрывается на ключ, но взламывают и сейфы. Его же можно при желании открыть шпилькой.

После банка мы пошли по магазинам. Я больше рвалась в книжный и в магазин волшебных палочек, а Петунья совершенно была не против посещения магазинов одежды и сладостей. Мама повела нас к мадам Малкин, это как раз и был магазин одежды. Внутри, в основном, были мантии разных цветов, расцветок и фасонов. Вот уж не думала, что такая вещь может иметь фасон!
Мама ограничилась покупкой только необходимых по списку мантий. Затем купила мне обычную одежду, рассудив трезво, что я вряд ли буду ходить голой под мантией. Петунья была сначала сердитой и надутой, как хомяк, у которого еда за щеками, а потом развеселилась. Это случилось после того, как мама купила ей красивое платье «на вечер», как она выразилась.
Боги, какой вечер?.. Моя сестрица никогда не ходила на вечеринки. Она даже в кино бывает редко. Но я готова была поддакивать маме и кивать, лишь бы Петунья перестала сердиться на меня. В самом деле, разве я виновата в том, что волшебница, а она – нет? Это все равно, что обвинять меня в том, что я родилась рыжей, а она блондинкой.
После мадам Малкин мы быстренько посетили магазин ингредиентов. Причем я вошла внутрь только одна. Ни мама, ни сестра не решились переступить его порога, когда увидели на витрине высушенные головы разных неведомых животных, чьи-то глаза и прочую дребедень. Петунью даже чуть не вырвало. Когда же мы отошли от магазина на почтительное расстояние, она начала ерничать.
- Бедная ты, бедная, – притворно причитала сестра. – Я даже смотреть на все это не могу, а тебе наверняка придется брать это все в руки.
- Подумаешь, – безразлично протянула я. – Это всего-навсего ингредиенты. Ты же не падаешь в обморок на биологии, где в кабинете стоят чучела.
- Сравнила! – не сдавалась Петунья. – Я на них смотрю. Они не воняют. А тут половина – откровенная гадость и, я повторюсь, ты будешь это трогать.
Я не стала с ней спорить. Пусть говорит. Мне ни холодно, ни жарко. Главное, что я отношусь к ингредиентам отстраненно. Честно, сама даже не ожидала.
Наконец мы пошли в книжный. О, это тоже нечто! Я люблю читать и повидала книжных магазинов немало. Но этот особенный. Кроме вполне нормальных, мирных книг, церемонно стоящих на полочках, здесь были и другие. Одни начинали кричать, когда их двигали или, не дай бог, раскрывали. Некоторые парили под потолком магазина. Некоторые были прикованы цепью и все время порывались соскочить с полки. А еще тут была клетка под несколькими замками, в которой книги кидались на прутья.
- Господи, – сдавленно прошептала Петунья. – Тут даже книги ненормальные! Нет, определенно, маги – психи, а их мир – дурдом. Правильно, что их изолируют от нормального общества – нас охраняют от них, а не наоборот.
Ну вот... Я только подумала, что Петунья смирилась, а она снова запела старую песенку. Хорошо еще быстро заткнулась. Может, потому что я сделала вид, что оглохла?

Надо сказать, поход по магазинам – утомительное дело. Мы посетили всего три, а уже устали. Впереди предстояло посетить магазин котлов, канцелярский и, конечно, магазин волшебных палочек. Мама предложила передохнуть, и я с радостью, как и сестра, согласилась. Хотя я рвалась за волшебной палочкой, но я не дура, чтобы отказываться съесть мороженое и выпить сока.
После уже виденных чудес Косого переулка я думала, что даже в кафе меня ждут чудеса. Но нет, если не считать, что официант не носил креманки, а передвигал их по воздуху с помощью волшебной палочки, все было как обычно: столики, стулья, стаканы, сок – короче, все…
- Думаю, нам стоит разделиться, – сказала мама. – Я рассчитывала поспеть к обеду домой, но тут все так разбросано и непонятно. Давай, Лили, иди за палочкой, а мы с Петуньей отправимся за чернилами, перьями и свитками. Котел купим по дороге – это тут недалеко. Встретимся в этом кафе минут через сорок или раньше, как уж получится.
- Не понимаю, – протянула сестра, – почему эти маги не используют нормальные вещи? Средневековье какое-то: перья, пергаменты... Будто нет ни бумаги, ни авторучек. Я уже не говорю о шариковых ручках. Они и у нас пока не слишком учителями приветствуются. Видите ли, портят почерк. Мы что, в писари готовимся?
Вот на это мне было нечего возражать. В самом деле, писать гусиными перьями и пользоваться непроливайками – это прошлый век, если не позапрошлый. Но так принято. А вот шариковые ручки я не люблю. Они натирают мне палец, мажутся, да и почерк, в самом деле, не ахти. Или я к ним не привыкла? Теперь уже и не привыкну. Главное привыкнуть к перьям. Мне придется писать ими конспекты. Ой-ей!..

Наконец я добралась до самого главного магазина на пути к волшебству – магазина, где продавались волшебные палочки. Я долго стояла у витрины, на которой была пыль и паутина. Еще там была старая выцветшая подушка, вроде, фиолетового цвета. Но мне было все равно. Мой взор притягивала одна единственная вещь – волшебная палочка, лежащая на ней. «Вот сейчас я войду, и мне выдадут такую же», – подумала я.
Однако даже после этой мысли я не сразу вошла внутрь. Признаюсь, я заробела. Как выбирают эту самую палочку? Мне надо будет показать волшебство? Но я не умею делать это по приказу. Оно почти всегда спонтанно. Хотя нет, если бы тут был цветок, я бы заставила его раскрывать и закрывать лепестки.
Короче, я мялась перед дверью, изучая облупившуюся позолоту на надписи: «Семейство Олливандер – производители волшебных палочек с 382 года до нашей эры». Ух, ты!.. Неужели уже тогда были волшебные палочки? А я-то, наивная, думала, что тогда маги пользовались посохами, как в сказках.
За дверью был вполне обычный магазин, больше похожий на книжный, так как там были ряды полок и коробки на них. За прилавком стоял седой старик с серебристыми глазами, которые мерцали как звезды. Никогда в жизни я не видела таких странных глаз. Он изучающе на меня глянул и подбодрил:
- Не бойтесь, юная леди, я не кусаюсь. Проходите ко мне. Мы вас сейчас измерим, и я подберу вам палочку.
Я дрожала как осиновый лист на ветру. Он улыбнулся.
- Да не бойтесь вы так. Это совсем не больно и не страшно.
Старик подошел ко мне с линейкой и спросил, какой рукой я пишу. Я сказала, что правой, и он стал мерить мою руку. Вскоре линейка сама делала это, а он пошел к полкам, ворча:
- Посмотрим-посмотрим... Определенно, вам нужно что-то элегантное и гибкое. Ива или береза. Вот, начнем с этой.
Олливандер вернулся с коробочкой, открыл. Внутри лежала палочка, почти как на витрине. Правда, она была значительно короче и отливала красным.
- Береза. Десять дюймов. Сердце дракона. Возьмите и взмахните, – педложил продавец, доставая и протягивая мне палочку.
Я взяла. Никакой разницы с обыкновенным прутиком я не почувствовала. Я помахала ей, как дирижер, и ничего не случилось.
- Нет, – поморщился Олливандер. – Это определенно не то. Все-таки ива.
Он вынул из мантии еще коробочку. Видимо, сразу захватил их несколько. Теперь палочка отливала в зелень. Я взмахнула, и из нее посыпались хилые искры.
- Это уже лучше, но не то. Сердце дракона вам явно не подходит. Как насчет шерсти единорога?.. Вот, возьмите. Ива, десять дюймов с четвертью. Гибкая и элегантная. Пробуйте!
Я вздохнула и взяла палочку. Она тоже была немного зеленоватой, но тоньше предыдущей. Почти в тот же миг я ощутила тепло, разливающееся по мне, мои волосы будто растрепал ветер, а из палочки вылетел целый ворох золотых звездочек, отсветы которых заплясали на полках, на потолке и на окне.
- Поздравляю, юная леди, – улыбнулся хозяин. – С вас пять галеонов.
Я расплатилась и, прижимая к себе драгоценную ношу, пошла к кафе. Честно, я не помню ни встречу с мамой и сестрой, ни обратную дорогу. Хотелось поскорее оказаться в своей комнате и пробовать колдовать.
И теперь, вместо этого, я сижу за столом и пишу все это. Дело в том, что я не знаю ни одного заклинания. Я, конечно, открыла книгу и поняла, что мне это не освоить в несколько минут. Даже простейшие заклинания требуют тренировки. Палочку тоже надо держать не абы как, а по правилам. А есть еще ударения и особое произношение звуков в словах заклинания и жесты, сопровождающие их. Так что я отложила все это на утро и последующие дни лета.

23 июля 1971 года

Два предыдущих дня я занималась тем, что читала учебник по заклинаниям. Начала с простого: тренировалась воспроизводить нарисованные жесты, выдерживать долготу гласных. Хорошо, что в книге не просто картинки, а мультики. Вот преимущество магического учебника перед обычным. В обычном учебнике жест на картинке был бы не понятен, а тут картинка двигается, воспроизводя описанное действие.
Пробовать с палочкой я решилась только сегодня. Начитавшись, что при неудаче можно и дом разнести, я пошла на речку: место там уединенное, посторонние бывают редко, да и простор – если что, ничего не разрушится.
Начала я с «Люмоса». Это такое заклинание, которое зажигает на кончике палочки огонек, наподобие небольшого фонарика. Чем оно сильнее, тем огонек ярче и дольше будет гореть. На удивление, получилось с первого раза. Это такое необъяснимое чувство, когда видишь, как от твоего слова происходит чудо. Не передать! Меня просто опьянила удача. Я снова и снова повторяла «Люмос», зажигая огонек.
- Что это ты тут делаешь? – вдруг раздался за моей спиной голос.
Я даже подскочила – соседи?.. Но нет, это был Северус собственной персоной.
- А ты не понял, – насмешливо сказала я. – Я колдую.
Он не поддержал мою радость, стоял, насупившись и пыхтя, чем-то недовольный.
- В чем дело?! – взорвалась я. – Должна же я потренироваться.
- Ты, разве, не прочитала предупреждение, что ученикам нельзя колдовать вне школы? Особенно на глазах у маглов, – поинтересовался он хмуро.
Конечно, я это читала. Как пропустишь, если на каждой странице написано, что колдовство вне школы и в ее коридорах строжайше запрещено? Но Северус же не думал, что я поеду в школу чистым листом бумаги. Не хочу быть тупее всех и демонстрировать полную некомпетентность. Там будет полно детей из магических семей. Уж они, небось, тренировались. Да и он сам, несомненно, это делал. Я так все и выложила.
- Да. Делал, – нехотя сознался Северус. – Но не на глазах же у маглов.
- Что-то я тут маглов не вижу, – фыркнула я.
- Ты так увлеклась, что не заметила бы, приди сюда вся твоя улица полным составом. Тебе вообще повезло, что мы пока не студенты, а то уже бы слушала вопиллер из министерства с предупреждением о дисциплинарном разбирательстве.
Я по-настоящему испугалась. Честно, я не только прочитала описание заклинаний, но и просмотрела свод правил. За разглашение секретности, в самом деле, можно было получить по полной программе, вплоть до исключения из школы.
- И что же делать? – спросила я.
- Не колдовать или уходить подальше от своего дома. Лучше туда, где живут другие маги. Чиновники в министерстве несколько туповаты. Они регистрируют не магическую подпись, а место, где совершается волшебство. Этим, например, пользуются в чистокровных семьях. Они поощряют детское колдовство, а в министерстве считают, что это колдуют взрослые.
- Выходит, у них преимущество перед маглорожденными, – подвела я итог. – Это плохо.
- Быть грязнокровкой и даже полукровкой вообще плохо. Но мы то, что есть. Надо выкручиваться, хитрить, – вздыхая, сказал Северус.
Ох, до чего же не хотелось этого делать. Я вообще была потенциально честная от природы. Просто патологическая тяга к произнесению правды. Солгать для меня – катастрофа. Но, по-видимому, придется. Не хочу быть последней ученицей в Хогвартсе.

15 августа 1971 года

Несмотря на отповедь, устроенную Севом, когда он подловил меня у реки, мы с ним колдуем: уходим к его дому, прячемся в кусты и тренируемся. Я, конечно же, спросила, а как же правила? Но он отмахнулся и сказал:
- Вообще-то, мы еще не ученики. Предполагается, что мы кинули книги и не заглядываем в них. Так что вроде о правилах ни сном, ни духом. К тому же в министерстве в курсе, что моя мамочка не слишком законопослушная. Она же из семьи темных магов. Да и дом у нас на отшибе. К нам никто не ходит, а отец уже смирился.
Я чуть не фыркнула. Как же, смирился он! Да он волшебство на дух не переносит! Я на это уже насмотрелась, и не раз, – орет на всю округу:
- Уроды! Что ты, что твой выродок. Никак не могу выбить вашу дурь.
Это он о матери Сева и о нем, ну, и об их магии. Если бы отец Сева только орал, как моя сестрица, так он еще и руки распускает. Эйлин, как звать маму Северуса, вечно в синяках ходит. Как-то Сев сознался мне после очередного скандала:
- Вот вырасту и убью его.
Я была в шоке.
- Ты что? – прошептала я. – За это и в Азкабан недолго.
Азкабан – это тюрьма для волшебников. В магическом мире – по крайней мере, в Англии – она единственная. Поэтому туда не так просто попасть. За воровство котлов или даже за разглашение секретности туда не сажают. Она же не резиновая. Но за убийство прямая дорога туда. Это совсем не то что попасть в обычную тюрьму для не волшебников.
Азкабан – самое страшное место на земле. Он охраняется дементорами – это такие твари, которые высасывают из человека всю радость. Если же они целуют, то высасывают душу. Остается пустая оболочка, способная лишь есть и спать. Она, конечно, не живет долго: пять лет от силы. Да и что это за жизнь, не представляю. Думаю, было бы гуманней убивать таких существ (людьми язык не поворачивается называть то, что остается). Человека как бы и нет, он ничего не помнит, ничего не соображает, лишь родственники мучаются, видя то, что от него осталось. Уф, кажется, я становлюсь кровожадной. Все пагубное влияние Сева.

31 августа 1971 года

Завтра я еду в Хогвартс. Волнуюсь ужасно, аж вся дрожу от возбуждения. Уже третий час ночи, а сна ни в одном глазу.
Перечитала все учебники, опробовала с десяток заклинаний, чуть ли не наизусть выучила «Историю Хогвартса». Достала Северуса своими расспросами о школе, о магическом мире и о его традициях. Надеюсь, смогу выглядеть не бледной поганкой, может, даже сойду за свою. Хотя он говорит, что на мне аршинными буквами написано, что я маглорожденная. Если честно, то он несколько помешан на чистокровности. Никак не смирится, что полукровка.
У меня такое приподнятое настроение, что даже очередная ссора с Петуньей не испортила его. Вообще-то, она устроила сегодня целое представление: плакала, рыдала, хлопала дверьми. А все из-за того, что мама решила не провожать ее в новую школу. Тоже мне повод! Да иди я туда же, Петунья не позволила бы маме проводить нас даже до школьного автобуса.
- Ты не любишь меня! Ты никогда не любила! – кричала сестрица матери. – А уж когда появилась Лили, то я стала тебе как неродная. Ну почему ты провожаешь эту уродку, а не меня?
- Лили не уродка. Это во-первых. Не смей так называть сестру! – возмутилась мама. – Во-вторых, я ее провожаю, потому что она едет в другой город на поезде и у нее чемодан с нее ростом. Ты же не думаешь, что я посажу Лили в такси, а сама возьму тебя за ручку, сяду в школьный автобус и поеду провожать тебя туда, куда ты можешь добраться самостоятельно? Или тебе снова пять лет?
Петунья хлопнула дверью. А я только захихикала, вспомнив рассказы о ее поведении после моего рождения. Она тогда тоже капризничала. Хотела есть только из соски, ездить на коляске, играть с погремушками, и так далее, и так далее. Папа так рассердился, что пригрозил ей подгузником. Петунья, конечно, тут же заткнулась. Все-таки ей было уже пять лет, и она понимала, что ходить с подгузником стыдно.

Ничто не вечно под луной
Вот если бы и плохого понемножку...

Комментарии:

У меня некоторые расхождения с каноном и с тем, что болтала Ро на разных пресс-конференциях.
Во-первых, как вы уже поняли, у Лили Эванс отец умер задолго до ее поступления в Хогвартс.
Во-вторых, я точно не помнила, как идут сестры Блэк по старшинству, по мнению Ро, поэтому у меня Беллатиса – старшая, Андромеда – средняя (она у меня в Рейвенкло), а Нарцисса – младшая.

---------------------------------------------------

2 сентября 1971 года

Не знаю, с чего начать. Вчера и сегодня так много случилось, что у меня получится «Сага о Форсайтах», а не дневниковая запись. Но начнем помаленьку.
Так как мой поезд отходил в одиннадцать, то мама все-таки проводила Петунью к автобусу. Та была, надо признаться, сконфужена, особенно когда на остановке увидела нехилую толпу своих и моих одноклассников – ни один не пришел с родителями. Она этого, кажется, не учла. В результате эта фифа обиделась на маму. Можно подумать не она устраивала истерику, требуя проводить.
На вокзале Кинг Кросс была привычная суета. Мы дошли с мамой до разделительного барьера и остановились.
- Ты уверена, что тебе надо пройти именно через эту стенку, дорогая? – спросила мама шепотом. – Как-то это странно, не находишь?
- Нет ничего странного, – пожала я плечами. – Волшебники часто делают проходы в глухих стенах. Это обычное явление. Мне всего-то и надо, что пройти сквозь нее.
Я говорила уверенно, но в душе волновалась. Стена производила очень даже крепкое впечатление. «Интересно, как бы выглядело, если бы у меня не получилось войти через нее? Я бы свалилась, и к нам подошел бы полицейский», – мелькнула паническая мысль, но я отбросила ее в сторону.
- Как жаль, что я не могу пойти с тобой. Мне было бы спокойней, если бы я увидела тебя в поезде, махающей мне рукой, – вздохнула мама, вырывая меня из сомнений.
- Мама, прекрати, – строго сказала я. – Я прекрасно смогу сесть в поезд сама. Я уже это делала с тобой и с папой. Не думаю, что волшебный поезд хоть чем-то отличается от обычного. В крайнем случае, спрошу, как это делается. Там же есть старшекурсники и родители-маги.
- И все-таки это несправедливо, – вздохнула она снова. – Они могут проводить, а я нет. Я имею на это такое же право. Я тоже мать! И, как ты говоришь, ничем не отличаюсь от матери-волшебницы. Я тоже волнуюсь за свое чадо.
- Мама, – снова воззвала я к ней. – Я не несмышленыш какой-нибудь. Я справлюсь! Пришлю тебе завтра же сову.
- Сову, – выдохнула мама и повторила: – Сову… Вот, еще это!.. Как прикажешь получать письма от такого почтальона? Они хоть что-то понимают?
- Я уже рассказывала, – напомнила я ей, – они очень умные. Это не обычные совы. Им можно говорить все, как человеку. В разумных пределах, конечно. Надо попросить отдать послание и расплатиться. Я оставила мешочек с кнатами. Обычно хватает трех-пяти кнатов. В мешочке должно хватить до зимних каникул.
- Ладно. Долгие проводы – лишние слезы. Береги себя, – обняла меня мама и отпустила.
Я прошла сквозь стену, будто там была арка – лишь слабое дуновение ветерка показывало, что я преодолела барьер. За ним все было абсолютно не так, как перед ним. Вроде такая же платформа, такие же люди, тележки и чемоданы, но все иное.
Во-первых, бросалось в глаза изобилие сов и мантий. Многие дети уже были одеты в них, а взрослые все поголовно. Во-вторых, произвел впечатление поезд. Я сказала маме, что он обычный. Как же я ошибалась! Такое я видела только в исторических фильмах. Это был самый настоящий паровоз красного цвета с хромированными перилами, огромной трубой и колесами в рост высокого человека.
Я минуты три стояла и просто смотрела на все это. Затем пошла вдоль вагонов. Зачем?.. Просто так, чтобы посмотреть на окружение или, всего скорее, высматривая Северуса. Хотя я, признаться, тогда о нем даже не вспомнила – слишком было много впечатлений.
Я бы прошла мимо своего друга, даже не узнав, если бы мое внимание не привлекло его сопровождение. Во-первых, укрупненная и постаревшая копия его самого, только одетая в дорогущую мантию, величавая и надменная. Это был дед Северуса, Себастьян Принц. Я как-то видела его фото у Сева, да и так бы его узнала.
Во-вторых, меня потрясли два блондина. Оба в безупречных мантиях, тоже взирающих на всех свысока. Одному лет сорок-сорок пять, а другой, судя по нашивке на рукаве мантии (очень дорогой и красивой), пятикурсник со значком старосты и нашивкой герба Слизерина на груди.
Потряс меня и Северус. Я еще никогда не видела его столь прилично одетым. На нем была вполне сносная мантия, из-под ворота которой выглядывала нормальная, без рюшечек, рубаха белого цвета. К тому же он в кои-то веки нормально причесал и даже, кажется, вымыл голову.
Северус увидел меня, его глаза загорелись, но через минуту он отвернулся, делая вид, что не замечает. Мне стало не по себе: он меня наверняка стеснялся. Все эти люди, безусловно, были чистокровными магами, и ему было неловко показать, что он общается с маглорожденной. Я поджала губы и прошла мимо, тоже сделав вид, что не узнаю.
- Я делаю тебе аванс, Северус, – услышала я холодный голос его деда, когда проходила мимо. – Надеюсь, ты не опозоришь славный род Принцев и поступишь на Слизерин. Другие варианты распределения я приравниваю к позору.
- Себастьян, зачем же так строго? – буквально мурлыкнул старший из блондинов. – Я Люциусу разрешал еще Рейвенкло. Это тоже достойное место для учебы.
- Ох, не знаю, Абрахас. Просто тяга к знаниям – это как-то примитивно. Слизерин учит быть изворотливым, амбициозным. К тому же, все дети моих знакомых там. Я и так имею внука-полукровку, да еще и с такой плебейской фамилией. Хорошо еще Эйлин не назвала его Дином или Тодом. Было бы вообще позорище.
Я мысленно покачала головой. Тоже мне, снобы! Мне стало жалко Северуса, и я решила не обижаться на него. Он и так на иголках, а тут еще я – только меня ему и не хватало при такой-то компании.
Я затащила чемодан в поезд и двинулась по коридору, отыскивая свободное купе. С другой стороны с такой же целью двигалась моя ровесница, как и я, одетая в магловскую одежду. Мы одновременно подошли к свободному купе и улыбнулись. Я сделала жест, пропуская девочку внутрь, и просочилась следом.
- Лили Эванс, – представилась я. – Ты тоже первый раз едешь в Хогвартс?
- Ага, – ответила девочка и тоже представилась. – Амелия Боунс.
У нее был чуть вздернутый носик и смешные косички мышиного цвета.

Не успели мы как следует устроиться, как дверь снова открылась, и к нам заглянула девушка, у которой на рукаве была нашивка пятого курса, а спереди – герб Когтеврана.
- Не возражаете, девочки, если я с вами поеду?
Могла бы и не спрашивать! Мне было крайне интересно расспросить более взрослую девушку, как ей учится в Хогвартсе. Я представилась теперь ей и сказала:
- Почтем за честь.
- Андромеда Блэк, – представилась новенькая. – Учусь на Рейвенкло, на пятом.
Она была очень красивая: вьющиеся темные волосы и голубые глаза.
- Амелия Боунс, – представилась моя ровесница вновь и спросила: – А это сложно, проходить распределение? Мой брат Эдгар наговорил мне, что нам придется превращать тыкву в кролика, а я не умею.
- Вот именно, что наговорил. Вам просто предстоит надеть Шляпу, которая сделает выбор, – улыбнулась Андромеда. – А куда вы хотите?
- Моим родителям все равно. Мать у меня полукровка, училась в Рейвенкло. Отец чистокровный, окончил Хаффлпафф, – ответила Амелия. – Я хотела бы в Рейвенкло, как ты и моя мама, но не расстроюсь и из-за Хаффлпаффа. Только Слизерина побаиваюсь – я робкая, тихая... Мне там трудно придется.
- А я, если честно, не задумывалась всерьез, – призналась я. – Мне все факультеты кажутся престижными и равно хорошими, лишь бы меня взяли. Маме моей вообще все без разницы – она у меня магла. Отец тоже был не из волшебников.
- Счастливые. На вас никто не давит, – вздохнула Андромеда. – Моя семья вся училась в Слизерине, а я туда категорически не хотела и была просто счастлива, оказавшись в Рейвенкло. Теперь мой кузен едет в Хогвартс на первый курс. Он заявил всем, что поступит только на Гриффиндор. Наша семья всерьез считает это позором. Орут уже вторую неделю. Мои сестры до сих пор его обрабатывают. Вот я от них и сбежала подальше.
- Неужели такая колоссальная разница между факультетами? – не сдержалась я.
Я, конечно, уже слышала высказывания Сева по этому поводу, но не могла воспринимать его мнение за истину в последней инстанции – слишком предвзятым было оно. Он говорил, что в Хаффлпаффе учатся тупицы, в Рейвенкло – зубрилки, в Гриффиндоре – безмозглые храбрецы. И только Слизерин, где можно добиться власти, стоит уважения. Я, правда, добавляла, что там можно еще стать подобием его символа, то есть скользкой, изворотливой змеей, способной ужалить исподтишка.
- Змеи не жалят исподтишка. Это заблуждение, – возразил тогда Северус. – Просто надо смотреть под ноги и не наступать им на хвост. Минимум уважения, и они будут милейшими созданиями.
Впрочем, я отвлеклась в сторону. Итак, вернемся к поездке. Я с интересом ждала ответа Андромеды. Она поведала следующее:
- У меня создалось впечатление, что учителя сами поддерживают разницу между факультетами. Хаффлпафф чаще заставляют работать в теплицах или поручают им уборку школы. Гриффиндор продвигается в квиддиче. Даже незначительные их победы преподносятся, как подвиги. От рейвенкловца ожидают отличной учебы, и если ты не тянешь на одни «превосходно» и «выше ожидаемого», то Флитвик, наш декан, начинает ворчать о позоре. А во всех слизеринцах подсознательно видят будущих Пожирателей смерти. Так что делайте выводы, девочки.

Где-то в конце пути, когда мы уже переоделись в школьную форму, в наше купе заглянула еще пара девчонок. Одна, как и Люциус, была со значком старосты Слизерина, но семикурсница, другая третьекурсница этого же факультета. Они были как негатив и позитив. У старшей черные волосы, черные глаза. У младшей белокурые волосы и почти прозрачные серо-голубые глаза.
- Вот ты где! – сказала брюнетка, обращаясь к Андромеде. – Ты нарочно села не с нами, чтобы я к тебе не приставала из-за Сириуса?
- Как ты только догадалась, Белла? – фыркнула та. – Мне, знаешь ли, и дома надоели ваши споры. Оставьте мальчишку в покое. Пусть им Вальбурга занимается. Она его мать, в конце концов. К тому же, не он будет делать окончательный выбор, а распределяющая шляпа.
- Я слышала, что ее можно уговорить. Он так и поступит, – предположила блондинка.
- Нарцисса, хоть ты помолчи, а… Ты никогда не имеешь своего мнения, а только всем поддакиваешь: матери, сестре, а теперь еще и жениху, – перебила ее Андромеда.
- Не трогай Цисси. Она – настоящая Блэк, – возмутилась брюнетка. – А Люц и вообще ни при чем. Мы сейчас не об их помолвке говорим. Меня вот сосватали еще в пеленках, и я вполне довольна. Руфи – замечательный парень. Да и Малфой красавец хоть куда. Сама-то что выдумала летом? Встречалась с маглом. Как его там?.. Бред, Пит или Тод. Имя собачье, фамилия безродная – Тонкс. Повторить по буквам?
- Во-первых, его зовут Тед. Во-вторых, он знатного рода, пусть и магловского. В-третьих, я еще не решила ничего. Да и вообще... Убирайтесь! Дайте отдохнуть от вас хоть в поезде, – на повышенных тонах ответила Андромеда.
Девчонки нахмурились и исчезли, она же вздохнула и пояснила:
- Забыла вам представить их... Это был мой домашний террариум, в простонародье именуемый моими родными сестрами.
Мы с Амелией засмеялись, и та стала рассказывать, как ей «повезло» с братом. Пишу в кавычках, потому что, по словам Амелии, Эдгар – сущее наказание: подшучивает над сестрой, думает только о квиддиче и вообще шалопай из шалопаев. Я, конечно, понимаю, что она специально так расписывала, чтобы Андромеде было чуточку легче вспоминать сестер. Сама я промолчала, хотя у меня тоже был тяжелый опыт общения с сестрицей.

На платформе нас встречал настоящий великан, по крайней мере, по человеческим меркам. В нем около трех метров, наверное. Рядом с настоящим великаном, конечно, он бы смотрелся карликом. Ведь даже невысокие великаны достигают пятнадцати метров. Но тут, среди учеников, этот косматый человек смотрелся устрашающе огромным. Весь его вид был несколько дикий – спутанная борода, растрепанные волосы и горящие круглые глаза.
- Первокурсники, все ко мне, – прогудел он как пароходная сирена. – Меня зовут Рубеус Хагрид, я Хранитель садов и ключей Хогвартса. Добро пожаловать в школу!
Мы потянулись тонкими ручейками, опасливо поглядывая на сопровождающего, и вскоре уселись в лодки по четыре человека. Они сами поплыли по спокойной глади темного озера. На небе уже горели звезды, и замок величественно возвышался прямо над нами. Жаль, я не поэт, чтобы описать всю красоту этого плаванья с факелами.
Хагрид постучал в кованые двери, и они загудели не хуже глухого гонга. Мне подумалось, вложи он больше сил в удары, и дверь бы прогнулась. Нам открыла строгого вида женщина. Как потом оказалось, это была заместитель директора Минерва МакГонагалл.
За ней мы прошли в мраморный зал. В нем была лесенка, ведущая к верхним этажам, а также два проема, соединяющих зал с боковыми помещениями. В один из этих проемов мы и вошли. Пройдя по небольшому коридорчику, мы остановились в небольшом зале, недалеко от дубовых дверей, за которыми слышались сотни голосов.
- Когда откроются двери, – сказала МакГонагалл, – вы войдете в зал, пройдете к преподавательскому столу и там, на глазах у всех, будет происходить ваше распределение. Это один из самых ответственных моментов в вашей будущей жизни. Факультет станет вам домом, а его ученики – семьей. Вы можете принести ему славу или, наоборот, опозорить. Так что отнеситесь серьезно. Соберитесь с мыслями.

Она ушла, и мы остались одни. Сразу же началось перешептывание, а ко мне, наконец, подошел Северус. Он несколько был смущен, наверное, вспоминая, как некрасиво поступил на платформе, но я решила не напоминать ему об этом.
- Как дела? Ты рад? – спросила я его.
- А ты как думаешь? Безумно! – улыбнулся Северус мне, вздыхая с облегчением. – Но впереди самое главное. Надеюсь, я оправдаю доверие деда и поступлю в Слизерин. Может, и ты туда попросишься? Я слышал, Шляпу можно уговорить.
- Вряд ли я туда попаду, – усомнилась я. – Я же маглорожденная, а там придают колоссальное значение чистоте крови. Там даже полукровки редки.
Говоря все это, я была искренне расстроена. Мне очень хотелось учиться вместе с ним, а где мне было не важно.
- Кто это тут собирается на Слизерин? – встрял в наш разговор невысокий брюнет.
На его лице были круглые очки, под которыми горели озорные глаза. Своей прической он напомнил мне воробья, так как его волосы торчали во все стороны, делая его небрежным. Но в остальном он был безупречен – одет во все новое, с иголочки, подтянут, отглажен.
- Я бы убежал из школы, если бы попал в этот террариум, – продолжил брюнет свою речь. – Там же куда ни плюнь то темный волшебник. Я слышал, что Вы-знаете-кто тоже там учился, да и Пожиратели смерти все поголовно оттуда.
- «Вы-знаете-кто», это кто? – спросила я осторожно. Я впервые слышала это прозвище.
- Сразу видно, что ты далека от магического мира. Возможно, поэтому и с этим убогим связалась. Совершенно наивная девчушка. Хочешь, я буду тебя опекать? Я Джеймс Поттер, правильный и положительный мальчик, не то что твой неумытый приятель.
Брюнет выпалил это все как из пулемета. Мне он показался задавакой и снобом, и я решила с ним не общаться. Тем более Сев смотрел на него, как на таракана, которого был готов раздавить, да туфли не нашлось, а давить рукой не хотелось – измажешься.
- Ты оскорбил и меня, и моего друга, – сказала я мальчишке, – но так и не ответил на простой вопрос. Так о ком ты говорил? Кто там учился на Слизерине?
- Э-э… – смутился задавака. – Вообще-то его имя не произносится.
- Что, струсил? – ехидно осведомился Северус. – Боишься, что Темный Лорд достанет тебя проклятьем и в школе?
- Я?! Струсил?! – возмутился Поттер, сжимая свои кулаки и глядя на Сева с ненавистью. – Да я собираюсь в Гриффиндор. Это уже кое-что значит. К тому же мои родители авроры, и я собираюсь по их стопам. Ты, кстати, уж точно его боишься, да еще и заискиваешь, раз называешь, как называют его Пожиратели смерти. Чтобы тебе доказать, что я не трус, я его назову. Лорд Волдеморт – вот о ком я говорил. Это такой темный волшебник, который сейчас терроризирует весь магический мир, и я его ненавижу.
Они стояли, как два петуха, и было такое впечатление, что собираются подраться. Я сделала вывод, что эти двое вряд ли станут приятелями. К счастью, драка не состоялась, так как открылась дверь, и мы вошли в Большой зал. Споры были забыты.

Большой зал – это огромный обеденный зал, потолок которого отражает состояние неба. В мое первое появление в нем на потолке была звездная ночь с почти полной луной. Еще, в зале под потолком парила сотня горящих свечей. Это было поистине волшебно!
Мы прошли по центральному проходу. Справа были столы Хаффлпаффа и Гриффиндора, а слева Слизерина и Рейвенкло. Мы выстроились спиной к преподавательскому столу, лицом к залу. Между нами и столами была небольшая площадка, посередине которой стоял старый табурет с лежащей на нем потрепанной остроконечной шляпой.
Когда мы замерли, Шляпа шевельнулась, а затем в ней образовался рот, и она запела довольно приятным сопрано. Честно, я обалдела от такого явления. Северус ни разу не упоминал о том, что она поет, в «Истории Хогвартса» этого тоже не было. Из всех увиденных мною чудес это вошло в пятерку самых-самых.

Хоть я неказиста на вид и стара,
Но сколько земель не пройдете,
Шляпы умней и разумней меня
Вы где-нибудь вряд ли найдете.

Скорей подходите вы к стулу, друзья,
И смело меня надевайте.
Все помыслы мне, ничего не тая,
Не мешкая, вы открывайте.

Коль сердцем открыты и смелы, как лев,
Вас ждет Гриффиндор достославный.
А к знаниям тяга, в науках успех –
То вы на Рейвенкло желанны.

Коль вы не бежите от дел и труда,
Тогда в Хаффлпафф отправляйтесь.
Под сенью его, не свернув никуда,
Высот и побед добивайтесь.

Есть к власти стремленье и к хитрости страсть,
Одно от меня вам решенье.
Вы можете лишь в Слизерин так попасть.
Важно лишь одно дополненье:

Вы кровью чисты быть должны для него.
Чем чище, тем ценится больше.
Тогда вы добьетесь там точно всего,
Отточите хитрость потоньше.

Ну вот. Рассказала я все вам, друзья.
Теперь поскорей. Не зевайте.
Сюда выходите вы, дум не тая,
Меня вы смелей надевайте.

Песня закончилась, МакГонагалл подошла к табурету и сказала, обращаясь к нам:
- Сейчас я буду называть ваши имена, вы будете выходить и надевать Шляпу. После ее вердикта прошу, не мешкая, идти к столу названного факультета. Удачи!
Она развернула свиток и начала распределение.
- Боунс, Амелия, – назвала МакГонагалл.
Одна из моих соседок по купе бодренько прошла к табуретке и нахлобучила Шляпу. Мне показалось, что та едва коснулась ее головы, как тут же выкрикнула:
- РЕЙВЕНКЛО.
Стол, за которым сидел соответствующий факультет, разразился аплодисментами и хлопал все время, пока Амелия шла к нему.
- Блэк, Сириус.
Судя по фамилии, это был кузен Андромеды, с которой я ехала в поезде. Я вспомнила, что он собирался перечить родителям, а его кузина Нарцисса даже сказала, что он будет уговаривать шляпу. Мне стало интересно, куда же Сириус попадет. Распределяющая Шляпа находилась на его голове так долго, будто решала очень сложную задачу, или он, в самом деле, ее уговаривал. Наконец она выкрикнула:
- ГРИФФИНДОР.
«Он все-таки уговорил ее», – мелькнуло в моей голове.

Далее шли брат и сестра Брэнстоун, попавшие на разные факультеты. Браун, Бредли, и наконец МакГонагалл произнесла:
- Эванс, Лили.
Я пошла на трясущихся ногах к табуретке и буквально рухнула на нее. Едва я опустила Шляпу на голову, как она съехала мне на нос. Я собиралась ее уже поправить, как услышала в голове:
«Какая честная юная леди. А сколько в вас храбрости и умения дружить. Сколько отваги. Что ж, с вами все ясно».
Пока я переваривала, что не брежу, а в самом деле слышу голос Шляпы в своей голове, она выкрикнула на весь зал:
- ГРИФФИНДОР.
Факультетский стол разразился рукоплесканиями. Пока я шла к нему, мне показалось, что я увидела в глазах Северуса отчаянье. Он будто хоронил меня. В какой-то степени так и было. В Хогвартсе существует настоящая вражда факультетов. Хотя я постараюсь бороться с предрассудками и продолжу нашу дружбу. Главное, чтобы он не отворачивался.
Распределение продолжалось. Вскоре за наш стол сел тот лохматый брюнет Поттер, а Северус, как и мечтал, оказался на Слизерине. Остальных я не слишком запоминала – еще будет время познакомиться. Своих соседок по комнате я уже знаю. Замечательные девчонки: Эмма Ватсон, как и я, рыженькая, Миранда Гуссокл и Наоми Бредли – брюнетки, а тезка моей сестры, Петунья Браун, – шикарная блондинка.
Мальчишек-первогодок шестеро. Кроме Джеймса Поттера и Сириуса Блэка, есть еще четверо. Болезненного вида Ремус Люпин, чья одежда по бедности может соперничать с повседневными нарядами Северуса. Питер Петтигрю, довольно скользкая личность... Я, конечно, не люблю делать поспешных выводов, но в нем есть что-то отталкивающее. Он уже успел предложить свою дружбу каждому на факультете. Еще, братья-близнецы Пруэтты, Гидеон и Фабиан, кстати, как и я, рыжие.
Уф, уже третий час ночи. Кажется, с меня на сегодня достаточно писанины. Остальное допишу завтра. Хочется немного описать школу, преподавателей, предметы. Да много еще чего. А времени нет совершенно. Нам прямо сегодня уже задали задания. Я сидела в библиотеке, делала их. Да еще читала учебники для завтрашних уроков.

Ничто не вечно под луной
Вот если бы и плохого понемножку...

5 октября 1971 года

Хотела писать на следующий день и вообще описывать каждый школьный день, но так замоталась, что о дневнике не вспоминала.
Жизнь в Хогвартсе разительно отличается от жизни в обычной школе. Тут что ни предмет, то сенсация. А какие колоритные есть преподаватели! Да и сам замок стоит описания.
В Хогвартсе семь этажей, четыре башни и огромные пространства подземелий, где тоже есть и классы, и спальни. Я имею в виду гостиную Слизерина, которая находится именно в подземелье. Меня это так удивило, что я не сдержалась и спросила у Северуса:
- Как же вы там живете без окон?
- Почему без окон? – удивился он. – В нашей комнате большое окно с видом на озеро.
- Но ваша спальня… Она же под землей.
Я была, мягко сказать, ошеломлена. Никак не могу привыкнуть ко всем чудесам этого мира. Сев же не понимал, чего я удивляюсь.
Кстати, наша гостиная находится почти под самой крышей, в одной из башен. Спальни Рейвенкло тоже в башне, но в другой и не так высоко. Еще одна башня представляет собой обсерваторию. Что в Северной башне, я еще не знаю. Уроков там нет, а просто ходить как-то страшно – я боюсь заблудиться.
В школе сто сорок две лесенки. Из них треть передвигается. Сегодня они ведут в одно место, завтра – в другое. Тут и проблема с дверями. Они находятся в самых различных местах: за гобеленами, за картинами и просто выглядят стенкой и открываются только, если скажешь пароль. Есть и ложные двери, которые не открываются.
Проблему могут создать и призраки. Весьма неприятно случайно пройти через него. Будто через тебя пропустили арктический холод. Я не говорю о шоке, который испытывала первое время от их внезапного появления. Призраки могут обидеться и специально послать не в ту сторону или перенастроить лесенку. Как они это делают, я без понятия.
Наихудший из них, конечно же, Пивз. Правда, он и не призрак вовсе, а полтергейст. Он один стоит всех двадцати. Это пакостник, каких поискать. То вывернет тебе на голову корзину с бумагами, то стрельнет резиновыми пульками, как мальчишка. Пивз даже одной девочке залил мантию чернилами. Правда, в том случае МакГонагалл его пожурила.

Учиться тяжело, но интересно. Минерва МакГонагалл, о которой я писала, ведет трансфигурацию. Она еще и декан нашего факультета. Но не в этом суть. Все ее формулы весьма запутанные и длинные. Их надо вызубривать. Но это еще не гарантия успеха. Первый урок, трансформацию спички в иголку, мы мусолили пару недель, пока у всех не стало получаться. Теперь учимся преобразовывать кусок дерева в кружку. Это еще сложней.
Правда, МакГонагалл меня хвалит. Я всегда бываю в первой десятке или пятерке, у кого получается новое превращение. Она очень строгая и нисколько не делает скидку, кто с какого факультета – может снять баллы и со слизеринца, и с грифффиндорца. Но в справедливости МакГонагалл не откажешь – она не наказывает зря.
Еще мне удаются чары и зелья. Учитель по чарам, Флитвик, весьма своеобразный. Он чуть выше метра. Поговаривают, что он полукровка и в его родне есть гоблины. Сначала мне было немного смешно смотреть, как Флитвик читает лекцию, стоя на стопке книг, но постепенно я его зауважала. Он великолепный педагог, знающий и терпеливый. И он столько знает о чарах!
Самым странным преподавателем является профессор Бинс, который ведет историю магии, потому что он – призрак. Всю свою жизнь Бинс только и делал, что читал студентам лекции монотонным голосом. Однажды он умер после уроков, а назавтра вернулся в класс, даже не заметив, что произошло. Так и преподает с тех пор, то ли двести, то ли сто лет.
Кстати, уровень преподавания Бинса ничуть не улучшился за это время. Слушать его лекции – это настоящее испытание, особенно если они, как в среду, первой парой. Он читает занудным тоном, без всяких перерывов. Я прикладываю все силы, чтобы не спать, так как, в принципе, предмет мне нравится. Многие же дрыхнут без зазрения совести. Профессор этого не замечает. Ему главное, чтобы было тихо, а пишут студенты или спят, ему без разницы.

Самым странным уроком, пожалуй, являются полеты. Вот уж не подберешь аналога этому предмету в обычной школе. Это я так развлекалась – искала параллели с магловской школой. Арифмантику я приравняла к алгебре – там куча цифр. Руны вполне похожи на какой-нибудь восточный язык, где пишут иероглифами.
Астрономии аналога не требовалось, так как, пусть и не такая, она существует и в обычной школе. Гербология легко превратилась в ботанику с элементами растениеводства. Зелья стали химией, скрещенной с домоводством. История – она и в Африке история: даты, события, войны. Трансфигурация с трудом была приравнена мной к смеси труда, геометрии, иностранного языка и анатомии. Последний раздел будет на старших курсах, когда мы начнем изучать трансформацию живых организмов.
ЗОТИ я за уши притянула к дрессуре. На нем же изучают повадки темных существ и как с ними справляться. Туда же я отнесла уход за магическими существами, что изучают с третьего курса. Чары превратились у меня в науку создания фокусов или что-то такое, что преподают в цирковых училищах будущим иллюзионистам. А вот полетам я аналога не нашла, разве что эквилибристика или высший пилотаж у летчиков.

Но это так, лирика или писанина ни о чем. Вообще-то мне очень понравилось летать на метле. Я же чуть-чуть планировала в воздухе, когда соскакивала с качелей, и всегда мечтала подняться в небо повыше. Метла как раз и дает эту возможность. Причем, как в случае собственного планирования, будто летишь сама. Метлу почти не ощущаешь. Красотища!
Надо сказать, что мои виражи и умение управляться с метлой весьма впечатлили всех мальчишек. Они поголовно грезят о квиддиче (это игра волшебников на метлах), но полеты даются не каждому. У нас только двое парней летают лучше меня – это Поттер и Блэк. Пруэтты и Люпин чуть похуже. Петтигрю вообще летает как мешок с картошкой.
Из девочек я единственная, у кого так лихо получается. Более-менее, лучше Питера, летают Наоми и Салли. Эмма еле держится, как и Питер. Петунья взлетела только однажды, а потом категорически отказалась летать, так как панически боится высоты. Меня же окрестили "Королевой полета" и теперь прочат в команду, разумеется, в следующем году, так как первокурсников туда не принимают. Но я уже заранее отказалась – ненавижу любой спорт. Гоняться за мячиком, будь он футбольный или с крыльями, по-моему, чепуха и пустая трата времени.

1 февраля 1972 года

Идея писать дневник казалась мне такой замечательной вначале. Но это адский труд, требующий массы времени. У меня просто не доходят руки до этой тетрадочки. К тому же, я стала побаиваться, что ее кто-то будет читать.
Мои соседки по комнате весьма любопытные особы. Петунья и Миранда – известные сплетницы. Они суют свой нос во все, что плохо лежит, и даже в то, что спрятано, а Наоми лезет в тетрадку на правах моей подруги. Конечно, ничего особенного я сюда не записываю, но почему-то мне не хочется делать дневник достоянием общественности. Поэтому я запихала его в чемодан и благополучно забыла.
Вот только сегодня вспомнила и устыдилась. Ведь то, что я не пишу, совершенно не значит, что ничего не происходит. Я могла бы, при желании, описывать каждый прожитый день. В Хогвартсе вечно что-то случается. Например, на чарах, когда повторяли «Вингардиум Левиоссо», одна девочка из Хаффлпаффа, Роза Фоссет, что-то перепутала, и ее свиток, вместо полета, сгорел, а на зельях котлы взрываются чуть ли не дважды в месяц, а то и чаще.

Есть еще и время после уроков, когда учителя не так тщательно следят за учениками. Несмотря на запрет, в коридорах частенько используется магия. А уж простые магловские шуточки, типа приклеенных на спину записок с обидным текстом, подножек, стрельбы из рогаток и дерганья девочек за косички, происходят почти открыто. Причем этими развлечениями не брезгуют и чистокровные маги, которые делают вид, что ничего не знают о маглах.
Особенно, как ни обидно, на этом поприще прославился наш факультет, а именно недавно сформировавшаяся группа. Они даже себе название придумали – "Мародеры". Эти чистокровные маги с чего-то решили, что так называют борцов за справедливость. Я пыталась втолковать этим болванам, что у маглов словом «мародер» называют военного воришку, то есть солдата, который грабит квартиры, оставленные мирными гражданами после бомбежки или наступления, но они, конечно же, только отмахнулись.
- Детка, – сказал Поттер, – ты наверняка ошибаешься. В любом случае, слово нам нравится, поэтому у нас оно будет иметь свой смысл.
- Мы будем сражаться с потенциальными Пожирателями, сначала выставляя их на посмешище, а потом, когда они получат метку, а мы вырастем, уничтожая, - поддакнул Блэк.
Как видно из приведенных фраз, заводилами там Поттер и Блэк. Они друг друга стоят – оба без тормозов. Но вообще-то Мародеров четверо. С ними крутится весьма неприятный Питер Петтигрю, скорее прилипала, чем друг, и, что весьма странно, болезненный Ремус Люпин. Последний парень настолько добр и тих, что я недоумеваю, зачем он связался с этими хулиганами.
Кстати, терпеть не могу, когда меня называют «деткой».
Забыла написать, что на каникулы я ездила домой. Только когда оказалась в объятиях мамы, поняла, как я скучаю по ней. Да что по ней! Я даже по Петунье соскучилась. Она, кстати, была все время рядом со мной в каком-то напряжении, будто ждала подвоха. Неужели она меня боится? На истории магии нам говорили, что такое иногда случается с маглами, у которых в семье маги. Из них даже вырастают самые непримиримые борцы с ересью. Именно ими когда-то была организована травля магов. Надеюсь, у Петуньи до этого не дойдет. Она в душе добрая девушка.

15 апреля 1972 года

Сегодня был заключительный матч по квиддичу за кубок школы. Играли наш факультет и Слизерин. Матч – это всегда споры, нервоз и драки, тем более, когда в соперниках эти два факультета, которые вечно враждуют. Ничего странного, что после матча, который, кстати, мы продули с разгромным счетом, состоялась грандиозная потасовка между учениками. Махались все. Я видела даже, как дрались девчонки. По мне, это дикость какая-то.
Однако написать меня заставило не это. Потасовка послужила поводом, чтобы рассказать, как развиваются наши с Севом отношения. Я не имею в виду ничего романтического. Пишу только о дружбе. Меня очень радует, что, несмотря на вражду факультетов, мы продолжаем общаться. Помимо уроков зелий и ЗОТИ, которые проходят у нас совместно и на которых мы сидим за одной партой, мы встречаемся в библиотеке, а так же в лаборатории зелий. Зелья вообще наш с Севом любимый предмет.

Не могу сказать, что все нормально воспринимают нашу дружбу. Вернее, почти все на нас косятся. Особенно, конечно, недовольны наши сокурсники. Я слышала, как Северусу выговаривают, что он связался с грязнокровкой из Гриффиндора, а меня запилили, что я не нашла друга получше, чем потенциальный Пожиратель смерти и чернокнижник.
Кстати, насчет темной магии – это правда. Северус ей активно интересуется. Он упросил Горация Слагхорна, преподавателя по зельям, который его обожает за талант зельевара, и тот выдал ему разрешение в Запретную секцию. Теперь Северус там постоянно берет литературу. От книг, которые он читает, у меня мурашки бегают по коже.
- Зачем тебе эта страсть? – несколько раз спрашивала я его.
Обычно он отшучивался, а когда я прижала, сказал:
- Чтобы бороться, надо знать противника глубоко и досконально. Изучение темной магии позволяет придумывать различные контрзаклинания и зелья.
Однако мне почему-то кажется, что это не совсем правда. Северус увлечен не защитой от темной магии, а именно самой темной магией. Я допускаю, правда, что такое впечатление у меня от разговоров о нем. Поттер постоянно твердит, что Северус – скользкий тип, что у него на уме сплошные гадости. Зная, что они враждуют, и, в принципе, недолюбливая Поттера, я, тем не менее, прислушиваюсь к его словам. Они въедаются в мою кожу, и я начинаю сомневаться – ведь дыма без огня не бывает.

23 июня 1972 года

Сегодня был последний экзамен. Это трансфигурация. Мне кажется, что я его сдала на «превосходно». Впрочем, у меня и по другим предметам неплохие оценки должны быть. Пишут так неуверенно, потому что по некоторым предметам есть практическая и теоретическая части. Если за практику я уверена – учителя, в основном, говорят оценку сразу же – то за теорию ставят потом. Результаты всех экзаменов объявят только через неделю.
Я, конечно, немного волнуюсь, но это не мешает мне наслаждаться летними днями на берегу прекрасного озера. Об этом озере надо вообще написать отдельно. Именно по нему мы приплыли в школу. Но, конечно, это не главная его достопримечательность. В его водах живет гигантский кальмар, и не только. В нем водятся гриндилоу – водяные чертики и русалки.
Когда я услышала, что есть русалки, то хотела их очень увидеть. В моем воображении рисовалась прекрасная дева с рыбьим хвостом. Из книги по магическим существам, однако, я узнала, что они весьма непривлекательны по человеческим меркам: серо-зеленая кожа покрыта буграми и впадинами, глаза навыкате, волосы похожи на старую мочалку, руки тонкие, да еще и пальцы с перепонками между ними – короче, сплошное разочарование.
Несмотря на такую разнообразную живность, нам разрешается плавать на лодках по озеру. Некоторые смельчаки, бесшабашные, как Сириус Блэк, в нем даже купаются. Основная же масса проводит время на берегу. Тут полно песчаных пляжей, поросших травой полянок, романтичных кустиков и поваленных стволов – рай для парочек и просто отдыхающих. Даже Сев – уж на что книжный червь, и то любит посидеть под деревом, правда, уткнувшись в книжку. Я иногда сижу с ним рядом, иногда гуляю с подружками. Кроме Наоми, о которой я писала, я продолжаю общаться с Амелией, с которой приехала в Хогвартс. Гуляем же мы не втроем, а с ее и с нашими приятельницами. Мы так и ходим шумной, щебечущей стайкой – это так про нас говорят мальчишки.
Уже собиралась заканчивать, но кое-что еще вспомнила. Хочу написать, что великан Хагрид, который нас встречал, оказался самым добрым на свете человеком. Он готов приглашать к себе в гости любого, кто не побоится зайти в его домик. Правда, вкусы у него довольно странные, манер никаких, да и пристрастия те еще.
Я была у Хагрида на чае. Скажу честно, впечатление странное. Он угощал меня каменными кексами, хотел накормить котлетами из нюхлера (это такое магическое существо, похожее на большую крысу с огромными когтями, чтобы рыть землю в поисках золотых монет и украшений) и все время предлагал познакомить со своим «миленьким» питомцем Лютиком. Это не кто иной, как почти взрослый ядослед – гигантская улитка, которая оставляет за собой ядовитую дорожку.

29 июня 1972 года

Как все-таки хорошо дома! Я соскучилась по нашей чистенькой кухоньке, по моей уютной комнатке и мягкой кроватке. Господи, какое блаженство ложиться и вставать, когда хочется, и не делить жилье ни с кем. Еще я соскучилась по домашней пище. Как бы хорошо в Хогвартсе ни кормили, но вкус у многих блюд хоть чуточку, да не тот. К тому же, магические рецепты несколько отличаются от магловских – у нас разные вкусы, разные привычки. Но я-то еще не совсем волшебница, и мне их яства в диковинку. Вот, например, тыквенный сок я ненавижу, предпочитая апельсиновый.
Естественно, соскучилась я и по родным. Вроде и виделись с ними зимой, но все равно. Жаль, что Петунья меня еще больше опасается. Она даже твердит, что боится моего колдовства. Не помогло даже то, что я ей сказала, что нам запрещено колдовать на каникулах. В остальном все великолепно.

30 августа 1972 года

Вот и кончилось лето. Оно было долгим и в то же время маленьким. Все дни были однообразными – поздний подъем, прогулки у реки, выполнение летних домашних заданий, чтение книг и учебников. В то же время они мчались с бешеной скоростью – я не успевала понять, что прошла уже очередная неделя.
Северус у родителей не появлялся ни разу, однако он регулярно мне писал. Его каникулы были более насыщенными. Он ездил от друга к другу. Вот, пожалуйста, на вид отвратительные типы, особенно Эдриан Малсибер. Он цедит слова так, будто снисходит до тебя с высоты Олимпа. Даже с Севом он так разговаривает. А поди-ка!.. Пригласил его к себе.
Побывал Северус и у деда. Этот факт его особо порадовал. Старик очень к нему изменился. Доволен, что внук поступил на Слизерин, да еще и в зельях преуспевает. Оказывается, Себастьян Принц считается неплохим зельеваром. Вот и рад, что внук идет по его стопам. Одно его несколько огорчило – дружба Сева со мной. Но и то дед не настаивал, чтобы внук перестал общаться. Все-таки мы не только одноклассники, но и соседи. Он решил, что детская дружба – это святое.

Ничто не вечно под луной
Вот если бы и плохого понемножку...

11 сентября 1972 года

Учеба на втором курсе еще сложнее, чем на первом. Приходится прилагать массу усилий, чтобы получать положительные оценки. Я, конечно, не стремлюсь быть отличницей, но получать оценки ниже девяти и восьми не намерена.
Впрочем, в магической школе так не говорится. Тут совершенно другая система оценок. В течение года все получают баллы, начиная с нуля и до ста. Причем дают их не только за работы, но и за поведение на уроке и в свободное время.
За поведение и работу на уроке или по домашним заданиям могут как назначить, так и снять баллы. За квиддич баллы только добавляют, естественно, при успехе. Проигрыш не приводит к потере баллов. Потом все баллы суммируются, и в конце года факультет, набравший большее количество, объявляется победителем. Ему дают кубок, под его знаменами проходит прощальный вечер.
За экзамены тут тоже свои оценки. Самая высокая оценка – это «превосходно». За ней следом идут «выше ожидаемого», «удовлетворительно» и «слабо». Самая плохая – это "отвратительно". Есть еще и «тролль», но это уже ниже ватерлинии. При такой оценке необходима переэкзаменовка, а если их много, то можно и вылететь из Хогвартса.

23 октября 1972 года

В этом году занятия по полетам у нас проходят совместно со Слизерином. Я иногда думаю, что это сделано нарочно, чтобы ухудшить отношения между факультетами. Урок превращается в какое-то бесконечное соревнование, кто ловчее и круче. Естественно, это относится только к мальчишкам. Они выделывают в воздухе такие трюки, что становится страшно. Вскоре многие убедились, что Северус не слишком уверенно держится в воздухе. Мародеры тут же начали над ним издеваться.
Неделю назад Поттера выбрали ловцом в команду по квиддичу, и он решил, что теперь ему все позволено. Он подстроил так, что Северус свалился с метлы и очень сильно ударился – у него даже слезы выступили в уголках глаз от боли. Но этот придурок Поттер решил, что Сев собирается плакать, начал над ним измываться и даже придумал прозвище – «Нюниус».
Северус, естественно, злится и обдумывает планы мести. Вернее, он их обдумывал, потому что сегодня эта четверка вся попала в лазарет после обеда – они отравились. Я уверена, что это дело рук моего друга. Но он так все ловко провернул, что его никто даже не видел у нашего стола. Правда, для Мародеров это не показатель. Они и так вечно к нему цепляются, а теперь наверняка объявят военные действия. Боже, почему ты создал мальчишек такими тупыми? И как потом из этих поганцев вырастают нормальные люди?

13 декабря 1972 года

Если почитать мой дневник, то можно подумать, что я любительница квиддича. Только и пишу о нем. Но что поделаешь, если значительная часть свободного времени в Хогвартсе вертится для всех вокруг него? По мне, так он придуман с той же целью, как и неправильное расписание, – сеять раздор между факультетами. Да и вообще, все межфакультетское соревнование направлено на это. Вот у нас в старой школе никто ни с кем не соревновался, так ученики параллельных групп друг с другом запросто дружили. Впрочем, я не об этом.
Три дня назад наш факультет выиграл матч с Рейвенкло. Сначала мы проигрывали им с разгромным счетом шестьдесят – десять. А потом, бац, и мы выиграли. Все благодаря Поттеру, который поймал снитч. Теперь его в буквальном смысле носят на руках. А этот тупоголовый стал еще невыносимей. Он задирает теперь своих недругов даже на уроках, по крайней мере, на чарах, трансфигурации и на ЗОТИ. И ему все сходит с рук! Учителя просто очарованы Поттером. Правда, у него по всем этим предметам по-прежнему только «превосходно». Не понимаю, зачем учителя заводят любимчиков?

30 января 1973 года

Сегодня мой день рождения. В прошлом году я его, откровенно говоря, «зажала», то есть никому не сказала о нем. Скромненько получила подарок от мамочки и Петти и все. Но в этом году все было по-другому. Наоми откуда-то узнала, что у меня день рождения и заставила устроить вечеринку. Она договорилась со старшим братом Крисом, который учится тоже у нас, и он притащил из кухни разных вкусностей, и мы устроили девичник в нашей спальне.
Мальчишек я принципиально не пригласила. Мародеры мне категорически не нравятся, а братья Пруэтты считают, что общаться с девчонками ниже собственного достоинства. Моя мама говорит, что у большинства мальчиков сейчас возраст неприятия противоположного пола и что через год-два все изменится. Ей ли не знать?! Она же работает детским психологом.
Праздник удался на славу. Мы натрескались пирожных, наигрались в шарады, а потом вздумали гадать. Это придумала Ами, как я называю Амелию Боунс (она тоже была на моем дне рождения). Она вообще жалеет, что у нас нет предсказаний. Оказывается, в Северной башне есть специальный кабинет для проведения этого предмета.

Я отвлеклась немного в сторону. Хочу рассказать, как мы гадали. Сначала мы плавили воск и лили его в холодную воду. Получались разные фигурки. Гадали на желание. Я загадала, например, новое платье. Так вот, воск был весьма похож на это самое платье. Все, в том числе я, увидели там и воланчики, и широкую юбку, и пышный рукав – короче, что я и хотела.
Потом мы гадали на суженого. Смотрели в зеркальный коридор. Я увидела какого-то брюнета. Миранда тут же стала хихикать и предположила, что это мой мрачный слизеринец, а Наоми в нем узнала Поттера. Я, конечно, ее высмеяла и сказала, что я с ним не пойду даже в библиотеку, не то что к алтарю.
После этого мы принялись гадать по картам. Гадали на судьбу. Это тоже придумала Ами. Ее бабка славилась этим умением. Вот она и решила, что кое-что может. Надо сказать, это было целое представление. Года три назад я видела, как гадала цыганка. Так вот, у Амелии все еще интересней. Она говорит как по написанному. Она всем нам довольно подробно и правильно расписала прошлое.
После этого все девчонки, естественно, загорелись гадать на будущее. Как всегда бывает, тут наша гадалка дала своей фантазии волю. Например, Миранде предрекла разработку новой учебной программы по ЗОТИ и выход учебников ее авторства. Эмме предсказала кучу детишек, аж пять штук. Петунье нагадала быть послом во Франции и выйти там очень удачно замуж. И только мне, когда я ей сказала, что так хорошо не может быть у всех и каждого, Амелия в отместку предрекла очень раннюю смерть, но я ничуточки не расстроилась, так как не верю в эту ерунду.

5 марта 1973 года

Позавчера мы с Северусом, кажется, улучшили свойства мази от ожогов. Мы частенько экспериментируем в классе зелий – Слагхорн это позволяет. Все началось с банальной ошибки. Я плюхнула в котел три унции порошка корня мандрагоры вместо одного, Северус так разволновался, что стал мешать варево в другую сторону. Казалось бы, какая разница, а консистенция у мази вышла ровнее.
Несмотря на лучший внешний вид, Сев предложил тестировать. Не успела я опомнится, как этот придурок окунул свою руку в кипяток. Я думала Северус заорет от боли, но он только скрипнул зубами и чуть слышно простонал. Затем зачерпнул мазь и стал намазывать ее на руку.
- Какого черта ты это сделал?! – заорала я.
- Странный вопрос, – пожал Северус плечами. – Ее надо было тестировать.
- Но зачем такими варварскими методами? Это же больно.
- Я должен уметь преодолевать боль. Так что я совместил две необходимые вещи.
- Но вдруг бы мазь оказалась неправильной?
- Тогда правильная нашлась бы у Слагхорна или я обратился бы к мадам Помфри, – Северус был невозмутим, как флоббер-червь.
На его счастье, мазь оказалась не просто правильной – она оказалась более эффективной. Рука зажила буквально на моих глазах, а обычно на это требуется часа два, не меньше.
После такого успеха мы позвали профессора Слагхорна и рассказали ему об изменениях в рецептуре. Сев собирался проделать и перед ним свой фокус с рукой, но его декан замахал в панике руками и воскликнул:
- Что Вы, что Вы! Есть же нормальные способы тестирования. Я их проведу, и если вы правы, то подам заявку в ассоциацию зельеваров. Вы, разумеется, будете моими соавторами. Я бы не стал приписывать свое имя к вашим при заявке, но вы слишком юные. Вас высмеют, даже не проверив свойств. Мастера зелий консервативны, поэтому это вынужденная мера, а не желание иметь больше изобретений.
Теперь Северус ходит весь на нервах и ждет. Я же более спокойна, хотя тоже жду проверки Слагхорна.

13 марта 1973 года

Прошла целая неделя, даже чуть больше. Зельевар все отговаривался, что ему некогда, а сегодня после урока попросил нас с Севом остаться и показал нам «Вестник Алхимика», где рассказано об улучшении мази от ожогов и названы наши имена. Я и не думала, что это так приятно.
- Вот, как обещал, – сказал нам Слагхорн. – Теперь вы по праву можете считаться самыми молодыми зельеварами. А я со своей стороны приглашаю вас в свой «Клуб Слизней». Там собираются только блестящие ученики. Думаю, вы не пожалеете.
Мы кивнули ему, как китайские болванчики, и поблагодарили. Когда же он ушел, Сев фыркнул и произнес:
- Больно надо! В его клубе половина надутых дураков. Даже твой Поттер туда входит, как выдающийся игрок в квиддич.
- Вовсе он и не мой, – обиделась я.
Но Сев уже не слушал, продолжая ворчать о клубе и о проводимых Слизнортом вечеринках. Я слушала и улыбалась. Честно говоря, не представляю себе Северуса на такого рода вечеринках. Хотя та компания, с которой он дружит, тоже устраивает какие-то вечеринки, и он ходит.

27 марта 1973 года

Сегодня Слагхорн пригласил меня на сбор «Клуба Слизней». Мне было неудобно отказаться, и я пошла. Каково же было мое удивление, когда я там встретила Северуса. Он был вместе с Люциусом Малфоем. Этот шестикурсник покровительствует ему. Я часто вижу, как Малфой защищает Северуса от наших Мародеров. За одно это мне нравится этот высокомерный сноб.
Кстати, там была невеста Люциуса, Нарцисса Блэк. Боже, почему ты создаешь таких красивых женщин и почему я не такая? Она тоненькая, как тростинка. Ее кожа кажется алебастровой, до того она белая. У нее изящные руки. А я… Мои руки, как у крестьянки, – широкие, с короткими пальцами. На моем лице веснушки, особенно весной. Ничего хорошего, в общем. Правда, когда я это все сказала Наоми, она подняла меня на смех.
- По сравнению с тобой, Лили, Нарцисса – бледная поганка. Она вовсе не тонкая, а просто худая до угловатости. У нее лошадиное лицо. Но даже это не главное. Ты все время улыбаешься, и, глядя на тебя, создается такое впечатление, что светит солнышко. Она же так старается быть высокомерной и холодной, что превратилась в бездушную куклу.
Я даже засмущалась от таких комплиментов. Кстати, сама Наоми очень симпатичная. Волнистые черные волосы и карие, как шоколад, глаза. Ее кожа немного смуглая, потому что она мулатка. Но это ее только красит.

29 апреля 1973 года

Я снова пишу о квиддиче. Нет, это уже становится недоброй традицией. Я что, спортивный корреспондент, верней летописец? Но так получается. Этот вечный предмет раздоров дает пищу для записей.
Сегодня был заключительный матч сезона. Играли наши против Слизерина, как и год назад. Только теперь ловцом у нас стал Джеймс Поттер. Это и сыграло свою положительную роль. Мы выиграли, так как он поймал снитч.
Но нашим этого было мало. Сначала они устроили в гриффиндрской гостиной победную вечеринку. Как мальчишки умудряются проносить в школу выпивку, я не знаю, но на столе был не только тыквенный сок, но и огненевиски. Я, откровенно говоря, лизнула из любопытства, так мне показалось, что мне в горло залили расплавленное олово. Впрочем, я не о своих экспериментах.
Так вот, разгоряченные алкоголем, наши доблестные спортсмены пошли доказывать, что они крутые не только в квиддиче. Слизеринцы тоже были под градусом – запивали проигрыш, не иначе. В результате вышла грандиозная драка в подземелье.
Никто даже не заметил, в какой момент появился завхоз Филч со свой вездесущей кошкой. Эта зверюга дворовой масти умудряется выслеживать учеников повсюду. Я имела в виду кошку, а не Филча. Впрочем, они еще та парочка. Но это лирическое отступление.
Завхоз за драку снял по двадцать баллов с каждого. А так как гриффиндорцев ему попалось больше, то и баллов наш факультет потерял тоже больше. В результате мы потеряли очки, набранные на матче по квиддичу, да еще с лихвой. Теперь наш факультет в самом конце, и ни о какой победе в школьном соревновании мы и не смеем мечтать. Вот и убедите меня после этого, что парни не придурки!
Но это еще не самый конец. Мне, в принципе, по барабану, выиграли мы или проиграли. Я уже говорила, что не понимаю, зачем это соревнование факультетов. За перо я взялась совсем по другой причине.
Просто наши парни решили поступить подло. Они стали отлавливать членов команды Слизерина и бить. А где, спрашивается, гриффиндорское благородство? Чем же, в таком случае, Слизерин и Гриффиндор отличаются? Да ничем. Просто те пакостят тоньше.

1 июля 1973 года

Уже почти середина лета. Я снова вернулась домой. В конце года было так много занятий, что я совсем забросила дневник. Впрочем, ничего уж слишком интересного не случалось. Учеба, занятия дополнительными зельями, подготовка к экзаменам и, конечно, они сами, – то есть обычная школьная жизнь. Мои результаты, как и в прошлом году, неплохие. Я не отличница, но у меня нет оценок «удовлетворительно» и «слабо». «Превосходно» четыре – за зелья, чары, трансфигурацию арифмантику, остальные – "выше ожидаемого".
Лето проходит спокойно. Моя сестра меня еще больше сторонится, и я не знаю, что с ней делать. Особенно Петунья начинает беситься, когда я делаю домашнее задание на лето. Говорит, что это бесовские занятия, что я – уродка. От этого даже не хочется находиться дома. Впрочем, я скоро уеду к Наоми. Она меня пригласила к себе.

31 августа 1973 года

Давно я так весело не проводила лето! А все благодаря тому, что я гостила у подружки.
Дом Наоми находится на юге Англии в небольшом городке Войт Триас. В нем живут как волшебники, так и не волшебники, причем вполне мирно и дружно. Сама Наоми из чистокровной семьи, но у нее в родне полно маглов, поэтому к маглорожденным они относятся очень хорошо.
Меня ее родители встретили как родную. Они вообще очень гостеприимные. Может, это из-за характера их работы. Родители Наоми содержат магазин-кафе, в котором пекут ароматные булочки, которые можно купить и прямо в магазине съесть, запив вкусным какао. С недавних пор там же работает и брат Наоми, Крис. Он в этом году окончил Хогвартс.
У моей подружки в городке куча знакомых. Почти все учатся в нашей школе. Мы гуляли шумной компанией: устраивали пикники на берегу океана, играли в разные волшебные игры, ходили в кафе и в волшебный театр. Он мало отличается от настоящего, но на его представлениях, если актеру по роли надо летать, он летает, а если он должен стать лебедем, то он становится. Мне очень это понравилось.
В конце августа мы шумной компанией ездили в Косой переулок за книгами и другими вещами для следующего учебного года. Ходить так гораздо веселее. Мы высмеивали некоторые учебники, побывали в кафе Фортескью и наелись мороженого, которое окрашивает волосы, а потом пугали своим видом будущих первокурсников.
Домой я вернулась только вчера, а завтра уже еду в школу.

Ничто не вечно под луной
Вот если бы и плохого понемножку...

3 сентября 1973 года

В этом году надо было выбирать предметы для продвинутого изучения. В список входили почти все старые дисциплины, кроме арифмантики, которая закончилась в прошлом году. Вернее, она трансформировалась в нумерологию. Еще не стало полетов – считается, что мы все освоили это искусство.
На старые курсы я записалась, не раздумывая. Да и отказаться можно было только от трех по выбору – трансфигурации, зелий и гербологии. Но какой волшебник может получиться без знания этих предметов?! Последний, конечно, не слишком важный, но мне, любительнице зельеварения, без него никак не обойтись – они слишком связаны.
Многие хотели отказаться от истории магии, но руководство школы решило, что она должна входить в список обязательных предметов наравне с ЗОТИ, чарами и астрономией. Я поддерживаю мнение руководства, хоть учитель у нас и безобразный. Без знания прошлого нельзя двигаться дальше, иначе будешь делать те же самые ошибки.
Добавились в список и новые предметы: руны, нумерология, магловедение, уход за магическими существами. Я посмотрела-посмотрела и добавила только руны. Этот предмет хоть и очень сложный (в нем применяются кабалистические знаки весьма трудного начертания), но по важности не уступит чарам. Ведь это целый раздел, изучив который можно научиться колдовать без палочки. Такую возможность дает только он и зелья.
Магловедение мне изучать даже глупо. В конце концов, я же сама магла. Я знаю об этом обществе все. Ну а точка зрения магов на маглов иногда просто анекдотична. Я полистала учебник, так там на полном серьезе написано, что телевизор – это такой культовый предмет поклонения. И это учебник!
Уход за магическими существами я тоже отмела сразу же. Не люблю я животных, пусть и магических. Нет, особенно магических. Среди них есть такие, что смотреть на них страшно (например, акромантулы) или противно (флобер-черви). А уж об уходе и говорить не приходится. Как, например, ухаживать за фестралом, которого и не видно? Да я бы и не хотела их видеть, так как для этого надо присутствовать при смерти человека.
Насчет нумерологии я долго колебалась. С одной стороны, мне нравилась арифмантика, но с другой, я не могла понять, на кой мне ее продолжение, если брали только одно направление – предсказание по цифрам. Вот если бы изучались все возможности этой науки… Хотя такой предмет вряд ли возможно освоить в школе наравне с другими. Он слишком сложный.

8 октября 1973 года

Вчера впервые была в Хогсмиде! Это единственная деревня в Англии, где живут исключительно волшебники. Да, теперь я понимаю, почему сюда так все рвутся.
Хогсмид – это ощущение вечного праздника, это рождественские чудеса на каждом шагу. Даже в Косом переулке такого не увидишь. Помимо магазинов, о которых стоит написать отдельно, тут и дома интересные. Некоторые парят над землей. Другие выглядят так, будто вот-вот рассыплются. Часть домов то появляются, то исчезают или меняют свою архитектуру по часам. Короче, это волшебно.
А теперь я напишу, пожалуй, о магазинах. Вот, например, «Зонко», магазин розыгрышей. Вроде я не люблю, когда над кем-то подшучивают, но даже я не ушла из него с пустыми руками – купила обалденные фейерверки и еще конфеты, съев которые, ты получаешь выросшие на голове вместо волос цветочки. По-моему, очень смешно.
«Сладкое королевство» меня просто очаровало. Я большая любительница различных сластей. А волшебные лакомства – это отдельная песня. Мало того, что у них потрясающий, свой особый вкус. Даже простые печенья и пирожные магического мира разительно отличаются от магловских. А есть же и с подвохом. Например, можно съесть жевательную конфету, а потом парить подобно воздушному шарику, или от печенья перекрасить себе волосы, или выдыхать огонь от леденцов и пускать ушами дым.
Что еще написать о Хогсмиде?.. Пожалуй, стоит рассказать об одном доме. Он стоит на отшибе, на пригорке. Дом был давно заброшен и никакого интереса не представлял. Подумаешь, заколоченные окна и заросший сад. Но с недавних пор в нем поселилась не то банши, не то компания призраков-психов. Если подойти к этому дому, то можно услышать там страшный вой, царапание и грохот, особенно в дни полнолуний.
С тех пор – а это уже два или три года – дом стал называться "Визжащей хижиной" и превратился в местную достопримечательность. Скажу честно, на меня он особого впечатления не произвел – дом как дом. Когда я стояла около него, то там была тишина. Может, конечно, просто я выбрала неудачное время – я была посреди дня, да и до полнолуния еще неделя.

17 ноября 1973 года

Война между Слизерином и Гриффиндором вышла на новый, более высокий виток спирали. И снова в этом был повинен квиддич. В этом году наша встреча состоялась во втором матче сезона (первыми играли Рейвенкло и Хаффлпафф), и слизеринцы продулись, причем так, что у них не осталось надежд на победу, даже если выиграют два других матча. Они, конечно, расстроились и объявили войну. Наши тоже не сидели сложа руки.
Но на фоне этой вражды все равно выделяется война, которая развернулась между Мародерами и Северусом. Я не могу понять, чего они не поделили, но не проходит и дня без их стычек. Пишу Мародеры, а можно смело писать Поттер и Блэк. Это они задирают Сева.
Ремус всегда в стороночке. Он делает вид, что все в порядке и даже пытается иногда останавливать их, когда они уж особенно «расшалятся». Пишу в кавычках, так как их шалости вовсе не безобидные и весьма злые.
Петтигрю тоже старается избежать участия. Но, в отличие от Люпина, этому парню нравится наблюдать, как его дружки развлекаются. Его противное лицо становится возбужденным и жадным. Чем гаже шутка, тем более радостным он становится. Я его терпеть не могу, если честно. Все-таки в остальных мальчишках этой компании есть что-то благородное, но у Питера это отсутствует начисто. Не понимаю, почему они дружат.

Вот приведу пару примеров так называемых шуточек:
Сириус и Джеймс сидят в Большом зале на завтраке, поглядывают на Северуса и шушукаются. Затем короткий взмах палочки, едва слышный шепот заклинания, и вот уже их враг щеголяет перед всеми в розовом трико и балетной пачке. Зал начинает ржать, даже слизеринский стол, Сев взбешен и унижен.
Или... они сидят в самом строгом месте Хогвартса, где даже шептаться не разрешается, не то, что шалить, – в библиотеке. Все, вроде бы, чинно читают книги. Но тут у Северуса отрастают ослиные уши, и он начинает громко вопить по ослиному, из последних сил пытаясь закрыть собственной рот. Мадам Пинс, естественно, в ярости выгоняет его из святая-святых. За ним вылетают эти четверо, потому что просто умирают от хохота.

Неискушенному наблюдателю может показаться, что Северус сносит эти оскорбления молча. Он редко орет в ответ на их шуточки. Но на самом деле он никогда не оставляет это без ответа, просто, как я уже где-то писала, действует очень осторожно и незаметно.
Я только пару раз застукала его в тот момент, когда Северус взмахивал своей палочкой в ответ, до того он вынимает и прячет ее незаметно и быстро. Но то, что я увидела, меня потрясло. У четверки поменялся цвет кожи (он стал зеленым) и их будто облили слизью с головы до ног. При этом Северус не раскрыл рта!
Не удержавшись, во второй раз я спросила, как же он это сделал. Я имею в виду не заклинание, а сам процесс колдовства. Оказывается, существует целый раздел магии – невербальное колдовство, которое начинают изучать не раньше шестого курса. Так вот, Северус уже владеет им в совершенстве. Он вообще знает массу такого, что проходят только на последних курсах школы.
- Если бы ты эти знания еще и использовал не для гадостей, – сказала я сердито, – то я бы назвала тебя самым блестящим студентом.
- Твои дружки тоже используют продвинутую магию для гадостей, но ты ими восхищаешься, – парировал Северус.
- Я не восхищаюсь. Мне не нравятся их шутки. И они не мои дружки, – возмутилась я. – Просто должен же кто-то из вас быть более умным.
- Я умный, они идиоты, – отрезал Сев, передернул плечами и ушел.
Я не знала, что сказать. Не могла же я проповедовать ему библейские истины, что надо прощать врагам нашим. Северус никогда не был всепрощающим человеком и никогда на это не пойдет. Он далеко не ангел. Кстати, его компания мне категорически не нравится. Они все там темные маги и используют эту магию направо и налево. Я, правда, не видела лично, но про них вся школа шушукается.

6 января 1974 года

Решила не ездить домой на зимние каникулы, потому что все мои подружки остались в школе. Оказывается, на каникулах в Хогвартсе очень здорово. Остается мало студентов, и учителя сидят с ними за одним столом, как большая семья. Особенно это заметно было в Рождество и в Новый год.
В Большом зале нарядили огромные ели. На них настоящие горящие свечи и живые феи, прикованные каким-то волшебством к месту. По ветвям бегают блуждающие огоньки, только отдаленно напоминающие магловскую гирлянду. Под потолком все время вспыхивают фейерверки. Короче, красиво и волшебно.
Я провела по-настоящему чудесные каникулы, играя в магические снежки и оживляя снеговиков. Но написать я хотела не об этом. Просто, кажется, я нравлюсь Джеймсу. Вот уж не думала, что могу нравиться такому снобу. Он производит впечатление влюбленного только в себя кретина, как и его дружок Сириус. Они оба чистокровные, хотя и учатся в Гриффиндоре, но к маглорожденным относятся с ноткой превосходства.
С чего я взяла, можно задать вопрос. Да все просто. Мародеры тоже не поехали по домам. Люпин в самый канун зимних каникул заболел. Ремус вообще очень болезненный, и не проходит ни одного месяца, чтобы он не оказался в больничном крыле. Но в этот раз его недомогание как-то больно затянулось. Обычно он проводит дня четыре ежемесячно, а тут лежал не менее полутора недель. Вот они и остались с ним.

В тот вечер трое из оставшихся Мародеров сидели в гостиной Гриффиндора. Надо сказать, такое можно наблюдать не часто. Они любят где-то пропадать, занимаясь неведомыми никому, кроме них, делами. Но тут они сидели на ковре у камина и что-то рисовали на пергаменте, оживленно дискутируя.
Я случайно не знала, чем себя занять, поэтому наблюдала, как они дружно смеются, обсуждают и рисуют. Когда они заняты друг другом, то могут вызвать лишь умиление и ничего больше. Многие только это и видят в них – веселость, дружбу и стремление быть горой друг за друга. Ими многие восхищаются и любят, даже учителя. Они, пожалуй, самые популярные мальчишки в Хогвартсе. Впрочем, это так, лирическое отступление.
Так вот... Мародеры увлеченно рисовали, я наблюдала. Вскоре я заметила, что они чертят что-то вроде карты, причем линии на ней смещаются, меняют положение, еще двигаются какие-то точки, надписи и куча всего другого. Конечно, мне было жутко интересно, что же такое они делают. Я даже подалась в их сторону. Я так увлеклась, что не заметила, что мое пристальное внимание заметили. Только когда Поттер обратился ко мне, я это поняла.
- Что, Эванс, интересно? – довольно вежливо поинтересовался он.
Меня немного раздражает его манера звать всех по фамилии. В конце концов, мы все однокурсники, и могли бы называть друг друга по именам. Но я никогда не говорила ему этого, так как не находила нужным сообщать об элементарных вещах.
- Да, – ответила я честно. – Интересно.
- Хочешь, мы покажем? – спросил он.
Мог бы и не спрашивать, между прочим. И козе понятно, что я заинтересовалась их манипуляциями с пергаментом. Ведь они рисовали его волшебными карандашами и вкладывали кучу разных заклинаний.
- Да, – снова ответила я коротко.
- Я готов показать, но с условием, – сказал Поттер, насторожив меня ответом.
Я промолчала, лишь приподняв брови немного заинтересованно. Этот жест я, безусловно, скопировала у Северуса. Впрочем, Поттер не обратил внимания на мое молчание, стремясь поведать мне это условие.
- Я показываю карту, – немного проказливо начал он и закончил: – Ты меня целуешь. Ну как, согласна?
Я откровенно фыркнула и сообщила:
- Лучше я поцелую огненного краба.
- В таком случае, извини, ты в пролете. Не увидишь такой потрясающей вещи, – произнес Джеймс таким тоном, будто я лишила себя потрясающего зрелища.
- Не слишком-то и хотелось, – снова фыркнула я и отвернулась.
Несколько минут он молчал, а потом снова заговорил:
- Эванс, может, хотя бы мы сходим в Хогсмид?
Я не удостоила его ответом, но сделала вывод: я ему нравлюсь. А разве это не так? Зачем еще ему предлагать целоваться или приглашать меня в Хогсмид?

7 апреля 1974 года

Сегодня поругалась с Северусом. Вернее, не поругалась, а поспорила. Мы на ЗОТИ проходим сейчас оборотней, и он мне заявил:
- А тебе не кажется, что с нами учится оборотень?
Я подняла брови в крайнем удивлении.
- С чего это ты взял? – спросила я. – Кто?
- По-моему, это Люпин, – ответил Сев.
- Прекрати говорить ерунду, – оборвала я его. – Ремус просто болен. Оборотни – это злые кровожадные существа, а он – один из самых добрых мальчиков на потоке. В нем только один недостаток – он любит не вмешиваться в шуточки своих друзей.
- Но послушай, понаблюдай сама. Люпин болеет регулярно, раз в месяц. Всегда это происходит в полнолуние. Накануне он бывает бледным, а, вернувшись через пару дней, на его лице часто бывают царапины и синяки, – настаивал Северус.
- Это просто совпадение. Дамблдор никогда бы не пошел на такой риск. Выдумал тоже, оборотень учится в школе! – отрезала я.
- Дамблдор вообще странный человек. Он потакает Хагриду, который вечно держит у себя каких-то монстров. Вот сейчас у него, к примеру, в хижине живет зубастик.
Я была наслышана об этом магическом существе, даже видела его. Хагрид пригласил меня на чай. Я пришла, и меня чуть не проглотил какой-то комок шерсти с огромной пастью с двумя рядами острых зубов в ней. Я, конечно же, с визгом кинулась из хижины, а лесник выбежал следом и крикнул:
- Лили, ну чего ты так испугалась-то? Это всего-навсего Пушистик, мой новый воспитанник. Он и мухи не обидит.
Ну, я не знаю, мух он, может, и не обижает – уж больно они маленькие, на зуб не попадают, а меня мог укусить точно. Зубастик и так успел порвать край моей мантии. Однако я отмахнулась сейчас от слов Северуса и проговорила:
- Хагрид – это совсем не то. Он живет в собственном домике и своих питомцев в школу не водит. А ты говоришь, что наш товарищ – оборотень. Он же живет в общей спальне. Что будет, если превращение начнется раньше? Нет, ты зря наговариваешь. Это нереально.
- Я докажу, – отрубил этот упрямец и ушел.
Я уверена, что теперь Северус будет следить за бедным, ничего не подозревающим Ремусом.

21 мая 1974 года

Сейчас усиленно готовлюсь к экзаменам. Писать, в общем-то, некогда. Решила сделать короткую запись, только чтобы отметить, что сегодня видела, как Северус крался за Люпином, которого мадам Помфри повела в больничное крыло. Вот идиот упертый! Что ж, пусть убедится, что Рем просто лежит на койке и болеет. Кстати, очень жаль Рема – заболел накануне экзаменов, как не вовремя! Не хотела бы я быть на его месте. Интересно, что же с ним такое? Неужели нельзя никак вылечить? Я уже начала думать, что маги могут все. Нет, оказывается, у них тоже есть неизлечимые болезни.

23 июня 1974 года

Вчера убедилась, что Джеймс способен на сострадание. Впрочем, все по порядку. У нас был экзамен по ЗОТИ. Я уже сдала, и в компании с девочками мы ждали Эмму, так как хотели отметить окончание экзаменов все вместе, а она последняя в списке.
Северус тоже стоял со своими слизеринцами, кого-то ожидая. Вдруг к нему подлетела сова. Он развернул пергамент, побледнел и, пошатываясь, побрел от толпы и даже не заметил, как выронил послание. Я кинулась за ним, желая поддержать его – он же мне друг. По дороге я подобрала пергамент и прочитала. Там было следующее:

«Северус, довожу до твоего сведения, что твоя мать больше не с нами. Ее убил этот подонок, которого ты по недоразумению называешь отцом. Я хоть и осуждал Эйлин за ее выбор, но она моя дочь, поэтому я очень сожалею о случившемся.
Соболезную тебе и жду тебя у себя после экзаменов. Твой дед, Себастьян Принц».

Более прохладного сочувствия я никогда не видела. Однако смысл послания меня обеспокоил. Я хорошо знала, что Северус почти боготворит свою мать, хотя она о нем и не слишком заботилась. Для него это была ужасная потеря, поэтому я прибавила шагу.
Северус сидел на берегу озера и комкал платок. Даже с такого расстояния я поняла, что он плачет. Честно, я не думала, что он еще умеет плакать до сих пор. Я не рискнула подходить к нему, боясь, что он рассердится за то, что я застала его в таком состоянии. И тут на берегу, по закону подлости, появился Джеймс Поттер. Он тоже сразу понял, что Сев плачет.
- Наш маленький Нюниус распустил слезы. Неужели завалил ЗОТИ? Вот праздник-то! – проговорил он противным тоном.
Сев поднял на него совершенно несчастное лицо и прошипел:
- Отвали.
В его голосе, да и во всем виде было что-то такое, что Джеймс моментально догадался, что у него горе. Он вмиг посерьезнел и спросил с участием:
- Может, требуется помощь?
Эта фраза слишком удивила Северуса. Видимо, он никак не рассчитывал на сочувствие. Он посмотрел на своего врага совсем без злобы, однако его слова остались колкими.
- Ты не Мерлин, Поттер, – сообщил Северус. – Тебе не подвластно оживление умерших.
- Прости, – почти шепотом сказал Джеймс. – Я соболезную.
И он поспешно ретировался, а я и Северус еще долго смотрели ему вслед, удивленные проявлением человечности. Теперь я уверена, что, несмотря на дурь, по большому счету Поттер – хороший парень.

20 августа 1974 года

Лето проходит так тихо, что я не думала, что хоть раз открою дневник. Писать абсолютно не о чем. Но вчера кое-что произошло, заставив открыть тетрадку. В обед к нам зашла соседка миссис Паркс и собщила маме:
- Только что наш полицейский Мак Трувер нашел мертвого Тобиаса Снейпа в его саду. Представляешь, Джоан, такой здоровый мужчина скончался от инфаркта.
Я застыла, потрясенная новостью. Дело в том, что до обеда я видела Северуса, который выходил из дома отца. На его лице застыло решительное и удовлетворенное выражение. Я его окликнула, но он не услышал или не захотел услышать, а в следующее мгновение он прикоснулся к порталу и исчез.
И вот теперь его отец найден мертвым. Зная, сколько ядов известно Севу и его безумное желание убить отца, я думаю, а совпадение ли это. Понимаю, что обвинять голословно нельзя, но я не могу избавиться от навязчивой идеи. И что мне теперь делать? Я же не могу спросить его в лоб: «Ты не травил случайно отца, Северус?». Вот бы его это порадовало.

Ничто не вечно под луной
Вот если бы и плохого понемножку...

Пояснение: я не нашла, когда точно было происшествие в Визжащей хижине в книгах Ро, поэтому оно у меня в конце этого курса.

----------------------------

15 сентября 1974 года

У нас в этом году открылся дуэльный клуб. Его организовал новый учитель по ЗОТИ. Между прочим, сколько я тут учусь лет, столько и учителей было у нас по этому предмету. Прямо заколдованное какое-то место.
На первом курсе у нас был такой смешной толстый дядечка, мистер Кроул. До этого он работал в начальной школе для магов. Оказывается, и такое есть в магическом мире. А я-то думала, что все чистокровные получают азы дома. Так вот, этого учителя прямо на уроке покусал гриндилоу – это водный демон, весьма агрессивный. Учитель был отправлен в Святого Мунго, да так и не вернулся.
На втором курсе у нас преподавала дама – мадам Грант. Все уроки она вела исключительно по конспекту. Мне она откровенно не нравилась. К концу года она уже была глубоко беременная, так что мы заранее знали, что она уйдет.
В прошлом году у нас был работник аврората мистер Уорд. Говорил, что преподавание – это его конек, что он всегда мечтал работать в Хогвартсе и теперь никогда не уйдет отсюда. И надо же, ученики так допекли беднягу, что он уволился, едва экзамены закончились. Говорят, теперь он лечится от невроза и трясется даже при слове «дети».
Новый педагог Марк Саммерс – аврор со стажем. Он в меру строг и в меру добр. Его уроки очень насыщенные, и это здорово. А вот теперь он еще и дуэльный клуб открыл, где тоже очень интересно.
В наше непростое время надо уметь сражаться. Обстановка в магическом мире сейчас сложная. Тот, кого нельзя называть с каждым годом все больше зверствует. Устраивает пакости маглам и неугодным ему магам. Не сегодня-завтра начнется настоящая война.

1 декабря 1974 года

Позавчера чуть не поругалась с Северусом. Все из-за его идиотского расследования. Он до сих пор думает, что Ремус оборотень. Так вот, я застукала Сева после отбоя.
Я возвращалась с отработки – получила ее случайно. Погода была мерзкая, я пришла с грязными сапогами, а Филч увидел, сколько я приволокла грязи, разорался и назначил мне наказание. Так как с нашим завхозом спорить глупо – он просто продлит отработку, я и не спорила. Просто выполнила то, что он назначил – вымыла холл на первом этаже. Сигнал отбоя прозвучал, а я еще не убрала швабру и тряпку. И тут я увидела Сева, который возвращался с улицы.
- Где это ты шлялся так поздно? – спросила я.
- Смотрел, в каком таком медпункте лежит ваш Люпин. И знаешь, что странно, мадам Помфри только что тайком вывела его из школы и повела к Драчливой иве. Когда я туда добежал, их не было. Наверное, под иву ведет тайный ход. Интересно, да?.. Думаешь, там открыли филиал больничного крыла? – ответил он сердито.
Я молчала. Если Северус говорил правду, а то, что это правда, очевидно, то это и впрямь было странно. Но во мне была масса упрямства. Я не хотела соглашаться, что Люпин оборотень. Но и сказать, что Севу показалось, я не могла. Так как я молчала, то он сам заговорил снова:
- О, кстати, его дружки почему-то пошли в Запретный лес. Вот что им надо в лесу ночью? Может, будут его пасти, когда он превратится в волка?
- Не говори ерунду, пожалуйста, – фыркнула я. – Если твоя теория верна и Рем – оборотень, то они не станут его дожидаться в лесу в ночь полнолуния. Они, может, и бывают придурками иногда, но не сумасшедшие. Кто в здравом уме и твердой памяти захочет рисковать и становиться монстром?
- Так ты мне не веришь? – зло прошипел Северус. – Я найду вход под иву и докажу, что прав.
Он ушел, рассерженный и злой. Я тоже поплелась в свою спальню, думая, что же все это значит. Я верила Севу, но и в Дамблдора я верила тоже.
Я долго лежала без сна и пришла к неожиданному выводу. А может, не так уж и страшно, что оборотень учиться с нами? В конце концов, превращения случаются строго в определенный день. Рема запирают. Ну а если он и гуляет тайком по Запретному лесу, то ученикам строго-настрого запрещено бывать там, особенно по ночам. Короче, я уже не знаю, что правильно.

20 января 1975 года

Что-то разладилось в наших отношениях с Севом. С тех пор как из школы ушел Люциус Малфой (он в прошлом году окончил Хогвартс), Сев стал все время проводить со своими однокурсниками. А там такие противные типы, просто жуть. Я уже это писала, между прочим. Но теперь они стали еще подлее. Они ходят по школе, задирают маглорожденных младшекурсников. Их шутки, при всем натяге, таковыми не назовешь.
Северус, как Люпин, в основном стоит в сторонке и гаденько ухмыляется. Но честно сказать политику невмешательства я еще больше ненавижу, чем прямое нападение. Открытая злоба отвратительна, но она понятна. А такое стояние в стороне – это подлее. К тому же, я уже ни раз слышала, как Сев говорил о жертвах своих дружков пренебрежительным тоном: «грязнокровка». Я не выдержала и сказала ему:
- Сев, зачем ты путаешься с Малсибером, Ноттом и Эйвери? Их шутки вовсе не шутки. Они же открыто применяют черную магию.
- Твои дружки-мародеры тоже любят поиздеваться, – парировал он.
Я терпеть не могу, когда Северус называет Мародеров моими дружками. И еще, я ненавижу, когда он кивает на них, мол, им можно, значит, и мне тоже.
- Они никогда, слышишь, никогда не применяют черную магию! – заорала я.
- Ну и что?! – тоже повысил он голос. – Они тебе нравятся только потому, что Поттер увивается за тобой. Что, очаровала тебя наша квиддичная знаменитость?
- Нечего кивать на них. Ты на себя посмотри! – рассердилась я окончательно, топнула ногой и умчалась.

3 апреля 1975 года

Сегодня весь Хогвартс был ни на шутку взволнован. «Ежедневный пророк» принес не очень хорошие новости. Дело все в том, что Пожиратели смерти во главе с Тем, кого нельзя называть устроили грандиозный теракт. Был взорван поезд. Они, наверное, знали, что там полно маглов, в чьих семьях есть дети-волшебники. Вместе с газетой пришли сообщения о смерти. Особенно много таких писем было за столом Хаффлпаффа.
Я немного взволнована. Написала маме, чтобы она была очень осторожна. Правда, как оградить себя и ее с Петти от случайной катастрофы, я не знаю.
Посмотрела на стол Слизерина и была неприятно удивлена. За ним многие ученики откровенно смеялись и показывали пальцами на тех, кто плакал. Даже были слышны возгласы типа: «Чем больше грязнокровок гибнет, тем воздух чище». Кстати, дружки Северуса, Малсибер, Нотт и Эйвери, были, чуть ли, не заводилами этого безобразия. Неужели Северус и после этого будет с ними общаться?

5 апреля 1975 года

Пыталась поговорить с Северусом на тему, что его дружки – это будущие Пожиратели смерти. Если он будет с ними, то свернет на кривую дорожку и придет к тому монстру, который всех терроризирует.
- Не так он и страшен, – заявил мне Сев. – У него вполне здравые идеи. Две трети маглов – это тупые быдло. Чем их меньше, тем воздух чище.
- Нельзя всех стричь под одну гребенку, если твой отец был ублюдком, – заявила я.
- А ты слишком правильная. У тебя какое-то однобокое представление о жизни. Для тебя, если слизеринец – значит, враг и плохой человек, а гриффиндорцы сплошь белые и пушистые, – прошипел он, развернулся, махнул краем мантии, как крылом, и умчался.
Поговорили, называется…

25 апреля 1975 года

Наблюдаю за Севом издали. Он по-прежнему выслеживает Ремуса. Крутился вчера весь вечер у Драчливой ивы. Многие слышали, как он ворчал: «Как же ее останавливают?». Вот упертый! Но вот что странно, сегодня в самом деле полнолуние, и Ремус болен, и в прошлый месяц он болел в этот же день. Неужели же он – оборотень?

21 мая 1975 года

Сегодня во время обеденного перерыва Сириус сделал нечто гадкое. Зная, как Северусу хочется посмотреть, что делает Ремус под Драчливой ивой, он дождался, когда тот будет проходить мимо нашего стола, и специально стал громко говорить Питеру:
- Этот придурок Нюниус мечтает проследить за Луни. Это безумно просто. Надо всего лишь ткнуть длинной палкой в сучок, и ива остановится.
Северус навострил уши, и я была уверена, что он воспользуется этим недобрым советом.
Кстати, хочу пояснить, «Луни» – кличка Люпина. Почему, я не знаю. У каждого из Мародеров теперь есть своя кличка. Сириус – «Бродяга». Питер – «Хвост». Очень подходит, кстати, так как таскается за остальной компанией, как хвостик. У Джеймса вообще странная какая-то кличка – «Сохатый». Ему что, кто-то из девиц рога наставил?
Впрочем, это так, отступление. Вернемся к теме. Во-первых, я пыталась остановить Северуса от опрометчивого шага.
- Не ходи, – попросила я. – Неужели ты не понимаешь, что это ловушка? Сириус специально тебя заманивает.
- Возможно, – пожал он плечами. – Но я не трус. Я не боюсь Мародеров. А если Блэк сказал так громко случайно? Тогда я точно узнаю, что там делает Люпин.
- А если ты прав, и он – оборотень? – спросила я.
- Я уверен, что он там сидит в клетке. Просто я всем расскажу об этом, и Люпина отчислят из школы. А там, глядишь, и всех его дружков тоже. Они явно занимаются чем-то незаконным. Я постоянно вижу их ночью у леса.
- Но ты же там тоже бываешь! – возмутилась я.
- Я по делу! – отрезал Сев и снова умчался.
Тогда я пошла к Блэку и спросила его в лоб:
- Что ты затеял?
- Ты о чем? – прикинулся он непонимающим.
- Я слышала, как ты говорил про Драчливую иву. Мне показалось, что ты работал на публику. Ты хочешь заманить Северуса туда. Вот я и спрашиваю: что ты затеял?
- Отвали, Эванс, – грубо осадил меня Сириус. – Это наши мужские разборки. Наложит твой Нюниус в штаны, и этим все ограничится.
Его слова только подтвердили мои опасения. Я решила посмотреть, что будет. Нет, я под иву, конечно, не полезу, но постоять в стороне, понаблюдать надо. Кстати, я недавно освоила дезиллюминационные чары. Стоит их применить, и человек начинает сливаться с окружающими предметами. Вот, кажется, пришло время опробовать на практике. А что? Ночное время... Даже если они у меня выйдут не слишком качественными, никто меня не заметит.

26 мая 1975 года

Что вчера было! Ужас!.. Но начну по порядку.
Вчера перед ужином мадам Помфри подошла к Ремусу и повела его в больничное крыло – все как обычно. Кстати, вчера было полнолуние, но это просто ремарка. Я отправилась следом, прячась за статуями и занавесями. В школе я не рискнула применять чары – вдруг застукают.
Так вот. Мадам Помфри довела Люпина до середины пути к больничному крылу, огляделась, поняла, что никого нет в коридоре, и они пошли к выходу из школы. Я все-таки пробормотала заклинание и пошла следом. Они, в самом деле, дошли до Драчливой ивы, а потом скрылись внизу. Выглядело это весьма и весьма странно.
Через какое-то время мадам Помфри вышла, постояла немного и поспешила в школу, а я осталась. Примерно через полчаса, когда ужин закончился, у ивы появился Северус. Он ткнул в сучок и скрылся под ней. Я приготовилась ждать, когда он выйдет. Но я ошибалась. К иве спешили другие участники этого «чудного» вечера. Я увидела, что к иве бежит на всех порах Джеймс, а за ним следом Сириус и чуть дальше семенит Питер.
Блэк и Поттер ругались так громко, что их наверное было слышно в замке.
- Ты идиот, Бродяга! – орал Джеймс. – Полный придурок! Я думал, ты пошутил, что отправил Снейпа под иву.
- Не понимаю, чего страшного? – почти так же громко орал Сириус. – Ну, испугается. Ну, обмочит штаны, а может, и уделается. Смешно, по-моему.
- Нет, ты определенно спятил. Рем сейчас зверь, и он не заперт. Он же убьет Снейпа!
Я остолбенела от ужаса. До этой минуты, если я и верила уже в то, что Люпин – оборотень, то я, как Сев, считала, что он заперт под ивой в клетку. А тут получалось, что он на свободе. Честно, я чуть не кинулась сама к той иве. Меня остановили две вещи. Во-первых, здравый рассудок – что я, хрупкая девушка, могу сделать против оборотня? Во-вторых, Джеймс уже сам нырнул в проход под ивой. Теперь я уже боялась и за Поттера тоже, тем более, они не возвращались, казалось, вечность.
Джеймс чуть ли не на себе вынес Сева. Я отчетливо слышала, как Поттер продолжает явно начатый в подземелье спор.
- Ты никому не расскажешь. Слышишь? – потребовал он категоричным тоном.
- Я не собираюсь молчать. Твой дружок – оборотень. Ему не место в школе. Да и о твоих талантах надо поведать миру или на худой конец директору, – сердито возразил Сев.
- Ты не скажешь. Я приказываю!
- Приказываешь?!
- Да! Я имею право. Я тебе спас жизнь и могу требовать исполнения любого приказа.
- Ты не мою жизнь спасал, а жизнь своего дружка-монстра. Если бы он убил меня, то его бы пристрелили, а Блэк оказался бы отчисленным за соучастие.
Это были очень несправедливые слова. Джеймс действовал искренне. Он думал, прежде всего, о Севе. Я же слышала! Думаю, надо сказать Северусу об этом.
Пока я это обдумывала к «теплой» компании присоединился непонятно откуда взявшийся Дамблдор. Я, как и все остальные, не видела, как он подходил, и заметила только тогда, когда раздался его голос:
- Молодые люди, что тут происходит?
- Снейп хочет растрезвонить всем, что Ремус оборотень, – сердито сообщил Блэк .
- Он в самом деле оборотень, директор, – с возмущением заявил Северус . – Я его видел!
- Я знаю, что он оборотень. Я его принял, несмотря на это, и старался обезопасить всех от него, – спокойно откликнулся директор. – Но позволь узнать, Северус, как ты попал под Драчливую иву?
- Мне Блэк посоветовал, – ответил тот.
- Ничего я не советовал! – возмутился Сириус.
- Не увиливай! – сказал Джеймс ему. – Ты действительно специально громко сказал про сучок. Сам мне признался. Учись отвечать за поступки!
- Это правда? – строго спросил Дамблдор, глядя на Блэка.
- Да, – еле слышно подтвердил тот.
- Директор, – вмешался Северус, – вы собираетесь что-то делать? Вы должны отчислить оборотня. Он меня чуть не убил.
- Чуть не считается! – заорал Блэк. – Джеймс тебя спас. А тебе вообще не стоило туда соваться. Вынюхиваешь все, шпионишь.
- А ты – подстрекатель! Знал, что монстр не сидит в клетке, а просто заперт в хижине, и отправил меня ему в пасть, – парировал Сев.
- Молодые люди, вы обо мне не забыли? – строго поинтересовался Дамблдор.
Все посмотрели на него и смутились.
- Итак, разберемся, – улыбнулся директор. – Во-первых, Северус, я не думаю, что Ремуса Люпина надо обязательно отчислять. Он совершенно не виноват в той истории, которая приключилась с тобой. Мне казалось, я все продумал. Ремус заперт в хижине во время полнолуния вдали от всех. Про сучок знали вначале только он, я, да мадам Помфри. Я не могу осуждать его, да и ты, Северус, тоже, что он поделился этой тайной с друзьями. Ты услышал о ней совершенно случайно. Очень, конечно, плохо, что ты туда пошел. Ты ведь догадывался о природе болезни Ремуса, не так ли?
При этих словах Дамблдор уставился пристально на Сева. Тот не смог устоять перед его взглядом и кивнул утвердительно.
- Я так и думал, – печально произнес директор. – Зачем же ты туда полез?
Сев только вздохнул и пожал плечам.
- Но все хорошо, что хорошо кончается, – оптимистично сказал директор. – Ты не пострадал. Джеймс тебя спас. Может, расскажете как, мистер Поттер?
Теперь он смотрел на Джеймса, но тот опустил голову и потряс ей отрицательно.
- Скромность украшает героев, – похвалил его Дамблдор.
Северус громко и выразительно фыркнул.
- Ты что-то хотел сказать? – тут же спросил его Дамблдор.
- Нет, – моментально ответил Сев и тоже отвернулся от его пронизывающего взгляда.
Мне показалось, что в этот момент Поттер вздохнул с облегчением. С чего вдруг?
- Ну, что ж, молодые люди, – снова слишком оптимистично начал директор. – Думаю, мы договорились. Вы все будете молчать о том, что тут случилось. Северус, прошу, пообещай мне это! Ведь ты не хочешь неприятностей ни себе, ни Джеймсу, ни Ремусу. Ну а Сириуса Блэка за его неразумное поведение я накажу обязательно. Двадцать баллов с Гриффиндора. Ты же так больше не будешь, Сириус?
- Нет! – убежденно произнес Блэк.
Еще бы! Уж это-то он мог пообещать.
Вот на этом история и закончилась. Надо ли говорить, что Северус был зол как тысяча чертей, а Сириус считал себя, чуть ли, не героем, раз провернул такую классную шутку и так легко отделался. Похоже, его мало наказали.

26 июня 1975 года

Завтра я еду домой. Уже и чемодан собрала. Вот решила чуточку пописать на прощание.
О том, что я видела сцену у Драчливой ивы, я так никому и не призналась. Северус мне ничего не рассказал о своем приключении. Он вообще старательно избегает меня. Мародеры тоже молчали. Впрочем, им со мной откровенничать не с чего. Мы же не дружим.
Кстати, Ремус провел тогда в больничном крыле три недели. У него было сотрясение мозга. Интересно, что же там произошло? О каких фокусах Джеймса говорил Северус? Не они ли привели к сотрясению? Может, Поттер применил запрещенную магию или что? Вряд ли я об этом узнаю.
Я до сих пор не знаю, как относиться к тому, что оборотня приняли в Хогвартс. Склоняюсь к одобрению. Ремус очень талантливый маг. Он отлично учится. К тому же, он очень добрый. Было бы жалко, если бы такой человек не мог получить образование. И так ему наверняка будет непросто найти работу после школы из-за своей природы, а без образования это и для нормального мага почти нереально. Это у маглов есть низко квалифицированные специалисты без образования. У магов таких не бывает.

11 июля 1975 года

Обстановка в магическом мире все накаляется. Я получаю «Ежедневный пророк» и летом, так что постоянно в курсе. Сегодня номер снова полон сообщений о нападениях и «черной метке», которую видели над местами событий. «Черная метка» – это знак монстра и его слуг. Кстати, она совсем и не черная. В газете четко видно, что знак, который висит в небе, зеленого цвета, как цвет луча «Авады Кедавры» (смертельного заклятья). Почему ее называют «черной», я не знаю. Может, потому что она означает черные дела?
Кстати, недавно узнала из газеты, что погиб наш учитель по ЗОТИ. Так что в следующем году у нас будет новый. Наверное должность проклята.

5 августа 1975 года

Сегодня у мамы день рождения. Юбилей в своем роде – сорок пять лет. Считается, что это самый красивый возраст у женщины. Она будто расцветает заново. Не знаю, что и сказать. Мама, в принципе, у меня неплохо выглядит, но я не могу сказать, что она расцвела. С тех пор как умер мой отец, мама почти перестала улыбаться и до сих пор грустит о нем.
Внешностью в маму скорее Петунья. У нее такие же белокурые волосы. Она тоже высокая и стройная. Вот глаза у сестры голубые. Глаза мамины у меня – я зеленоглазая. Очень переживаю, что я низенькая, почти на голову ниже мамы и сестры. И в кого только такая уродилась? Отец у меня был тоже высокий, выше мамы.
А еще я не такая стройная, как Петунья. У меня более плотная фигура. Что уж мне совсем не нравится, так это то, что у меня широкие бедра на фоне тонкой талии. Правда, моя бывшая одноклассница по магловской школе Мери как-то сказала мне этим летом, что я просто очень фигуристая, а сестра – тощая палка. Но мне нравится худоба Петти.

Ничто не вечно под луной
Вот если бы и плохого понемножку...

Предупреждение:
В главе присутствуют сцены, беззастенчиво украденные у Ро.

----------------------------------------

8 сентября 1975 года

В этом году у нас экзамены СОВ. Сдав их, в принципе, можно уже считаться почти волшебником. После недельного нытья учителей на тему «Ах, как это сложно и важно» я начала бояться. Обещала себе заниматься каждый день и уже сейчас начинать готовиться к экзаменам.

19 сентября 1975 года

В этом году Северус отдалился от меня еще больше. Теперь мы почти не занимаемся вместе в библиотеке и в лаборатории Слагхорна. Стесняется он меня, что ли? Я же «грязнокровка», каких его дружки терпеть не могут. Ненавижу это слово! Как это может быть, чтобы кровь называли грязной? В конце концов, она у всех одинаковая – алая. И когда умираешь или тебя ранят, то все равно, чистокровный ты или нет.
Мне очень обидно. Северус в душе хороший человек, но почему-то озлобился на весь свет. Я обдумывала, почему. Вижу несколько причин. Во-первых, его покойный папочка. Я, кстати, так и не узнала, сам ли он умер или ему сынок помог. Во-вторых, как ни прискорбно, нападки Мародеров. Когда тебя унижают постоянно и прилюдно, трудно не озлобиться. Ну и, в-третьих, этому способствует его окружение. Они все там злые, дерганые, желающие сеять боль и хаос. Думаю, они все вскоре станут Пожирателями смерти, а старшие так и уже стали. Ведь в компании Сева не только ровесники.

18 октября 1975 года

После того, как Джеймс спас Северуса, я стала немного по-другому на него смотреть. Так мог поступить только хороший человек. Поэтому я не смогла отказать ему, когда он пригласил меня танцевать на вечеринке у Слагхорна. Кстати, я туда ходила все эти годы периодически. В целом, на сегодняшний день, я была там раз шесть или восемь. Он же устраивает их ежемесячно, а иногда и чаще. Сегодня была очередная.

20 октября 1975 года

Поругалась с Северусом из-за того, что танцевала с Поттером. С удивлением поняла, что я ему нравлюсь. Я имею в виду Сева. Вот уж не думала, что он может в меня влюбиться. Всегда считала его только другом.
- Ты так любезничала с этим идиотом Поттером у Слагхорна, – сердито прошипел Северус. – Неужели ты не понимаешь, что он тебе дурит голову? Он не такой безобидный мальчик, каким хочет всем казаться.
- Во-первых, я просто танцевала, – почему-то стала я оправдываться. – Во-вторых, не такой уж он и плохой. В нем масса положительных качеств.
- Ни единой! Поттер заносчивый, высокомерный, себялюбивый. У него на уме только гадости, и он наверняка замышляет что-то. Вечно шляется с дружками по ночам в Запретный лес. Я выведу его на чистую воду, – Северус будто выплюнул эти слова.
- Ну, знаешь ли! – рассердилась я. – Ты к нему относишься с предубеждением, а должен бы быть благодарен.
Северус удивленно вскинул брови, не понимая, о чем я. Я же разошлась.
- Не делай удивленное лицо, – заявила я. – Я все знаю. Ты сунулся под Драчливую иву к оборотню, а Джеймс тебя спас.
- Не меня он спасал, а дружков. Боялся за их шкуру, да и за свою тоже, – выпалил Сев.
- Это не так! – заспорила я. – Я прекрасно слышала, как он о тебе волновался. И, между прочим, Джеймс тоже рисковал не меньше, когда полез за тобой.
- Он ничем не рисковал. Оборотни анимагов не трогают, особенно знакомых. А Поттер – незарегистрированный анимаг.
- Врешь! – не поверила я. – Если бы это было так, ты бы сказал об этом Дамблдору. Да и не мог он так поступить. Не мог!
- Я сам видел, – заорал Северус. – Он обратился в оленя и стукнул оборотня по макушке копытом. Ну а то, что я не сообщил директору об этом, так это мой промах. Так сказать, приступ благородства к «спасителю». А теперь я думаю, что он и остальных Мародеров учит перекидываться. Вот когда я их застукаю за этим, тогда и доложу Дамблдору.
- Ты просто вляпаешься в очередные неприятности.
- Ну и пусть! Зато я выведу этих «милых мальчиков» на чистую воду.
- У тебя самого рыльце в пушку. Ты дружишь с подонками. Скоро и сам таким станешь.
- Ну и милуйся со своим Поттером, раз он тебе так нравится. В нем ты не видишь недостатков, а во мне целую кучу.
К концу диалога мы оба орали. После этой фразы Северус убежал, буквально кипя обидой и злобой, а я поняла, что он меня ревнует. Но я ничего не могу сделать. Во-первых, я уверена, что Северус не прав. Поттер – хороший, по большому счету. А во-вторых, я не смогу его утешить. Он мне не нравится как парень. Я не могу в него влюбиться. Правда, это не означает, что я влюблена в Поттера.

6 марта 1976 года

Сегодня узнала почему «черная метка» называется черной. После обеда был очередной матч по квиддичу. Опять Слизерин – Гриффиндор.
С тех пор как Поттер стал ловцом, нас невозможно обыграть. Он ловит снитч всегда, из любого положения. Мы, кстати, на этом часто выезжаем в школьном соревновании. По крайней мере, последние два года Гриффиндор выигрывал кубок школы из-за его победы, и прощальные пиры проходили под нашими флагами. Впрочем, это лирическое отступление.
Так вот. Мы выиграли. Как всегда, за победой последовала драка. Ну, куда мы без них! Одного из слизеринцев (он семикурсник, и я не знаю его имени) заклинанием подняли в воздух и перевернули вверх тормашками. Кстати, говорят, что заклинание придумал Северус. Хотя не в этом суть.
У парня задралось все. Это я не о Севе, а о том, перевернутом. Верней не задралось, а опустилось (он же висел вниз головой). В том числе сполз и рукав мантии. На запястье парня я увидела черную татуировку в виде черепа с выползающей из него змеей. Это метка Пожирателя смерти! И она просто угольно черная.
Лучше бы я этого не знала! А еще лучше, если бы я этого не видела! Как-то неуютно, зная, что среди учеников есть Пожиратели смерти, и чуть что случится, наши же товарищи будут в нас кидать заклинания, вплоть до смертельных. Брр...

25 апреля 1976 года

Снова поругалась с Северусом из-за Джеймса, вернее, из-за его ревности. Дело в том, что Поттер уже давно меня приглашал в Хогсмид с Мародерами. Я упорно отказывалась, так как они меня по-прежнему раздражают, и он в том числе. Но вчера моя подруга Наоми стала ныть:
- Лили, что тебе стоит? Сходим, посидим в «Трех метлах». С тебя ведь не убудет, а я буду на вершине блаженства. Можешь же ты это сделать ради любимой подруги.
Я согласилась, зная, что Наоми по уши влюблена в Блэка. Правда, мы пошли в Хогсмид с девочками, а к Мародерам присоединились только в «Трех метлах». Кстати, Сириус ни разу за весь выходной не посмотрел на Наоми. Он сидел рядом с Ремусом, и они что-то оживленно обсуждали шепотом. А моей бедной подружке пришлось довольствоваться компанией Питера, так как Джеймс был сосредоточен только на мне – пытался меня очаровать, рассказывая разные шуточки, которые они устраивали другим.
Я долго терпела, а потом наорала на Джеймса, обозвав его «чугунной башкой» и самовлюбленным кретином. Схватила Наоми, и мы пошли в Хогвартс, хотя еще можно было бы погулять по Хогсмиду часа три, не меньше. Суббота была испорчена, я еще и с подружкой поругалась.
А после ужина у меня вышла ссора с Северусом. Я даже не слишком помню ее суть. Она началась как бы между прочим. Слово за слово, мы наговорили друг другу гадостей. Я понимаю, что это ревность была причиной, но все равно обидно, когда говорят, что я не умею выбирать окружение. Тоже мне знаток человеческих душ выискался! Он мне не брат и не кавалер, чтобы указывать!

11 июня 1976 года

Сегодня такое случилось, что даже не знаю, с чего начать. Пожалуй, с самого начала.
С утра у нас был письменный тест по ЗОТИ. Мы долго сидели в Большом зале по одному за партой и отвечали на вопросы. Впрочем, так проходит письменная часть по каждому предмету. Просто мне надо было с чего-то начать запись. После экзамена, по традиции, мы с девочками пошли гулять на озеро.
Мы весело болтали, стоя у кромки воды, когда мое внимание привлекла сцена у дерева, недалеко от нас. Это были Мародеры и Северус. Сев беспомощно лежал на траве и ругался, как сапожник. Его беспомощность объяснялась тем, что он никак не мог дотянуться до своей палочки. Тут Джеймс применил к нему «Экскурто», и изо рта Сева полезла розовая мыльная пена. Я не выдержала и закричала:
- Оставьте его в покое!
Поттер повернулся, смерил меня взглядом и спросил насмешливо:
- Что, Эванс?
- Оставьте его в покое! – повторила я. – Что он вам сделал?
- Ну, пожалуй, все дело в факте его существования, – протянул Джеймс.
Я оглядела всех Мародеров, как они реагируют на его слова – Ремус делал вид, что читает, Сириус заржал, как конь, Питер захихикал подобострастно. Я вышла из себя от такого цинизма.
- Считаешь себя остроумным? – холодно спросила я Поттера и повторила в третий раз: – Оставь его в покое, ясно?
- Я подумаю, если ты согласишься погулять со мной. Пойдем со мной на свидание, Эванс, и я не направлю больше свою палочку на Нюниуса, – предложил он, ухмыляясь.
Я задохнулась от такого нахальства и прошипела с презрением:
- Лучше я пойду на свидание с гигантским кальмаром, чем с тобой.
- Не повезло, Сохатый, – прокомментировал Блэк.
В это время Северус добрался до своей палочки и схватил ее. В следующее мгновение на щеке Поттера красовался кровавый рубец.
- Гад, – угрожающе заметил он.
Поттер взмахнул палочкой, и Сев повис над землей вверх тормашками, выставив на обозрение всем желающим (а их было немало на берегу) свое нижнее белье. Многие из невольных свидетелей захихикали. А я как-то отстраненно подумала, что Поттер, кажется, тоже освоил невербальную магию и что он применил к Северусу его же собственное изобретение. Но в очередное мгновение я прошипела не хуже гадюки:
- Кому сказала, отпусти его!
- Пожалуйста! – послушался Поттер, небрежно поводя плечами.
И Северус рухнул на землю, как груда тряпья, но тут же проворно вскочил на ноги и снова наставил палочку на обидчика. К его сожалению, Поттер был не единственный, кто хотел причинить ему вред. Блэк не хотел просто наблюдать, он желал участвовать в развлечении.
- ИМПЕДИМЕНТА! – выкрикнул он.
Сев упал плашмя на землю. Он ударился так сильно, что даже замер неподвижно.
Я выхватила свою палочку и направила ее в сторону Блэка и Поттера.
- Не заставляй меня драться с тобой, Эванс, – заявил Поттер, прищурившись.
Я и не подумала опустить палочку. Пару секунд мы стояли друг против друга с выставленным оружием, затем он кивнул Блэку, и они оба опустили палочки.
- Повезло тебе, Нюниус, что Эванс оказалась рядом, – презрительно произнес Поттер. – Можешь проваливать.
- Мне не нужна помощь от грязнокровки, – сквозь зубы злобно процедил Сев, не глядя в мою сторону.
- Прекрасно, – зло проговорила я. – В следующий раз я не стану вмешиваться.
- Извинись немедленно! – заорал Поттер, снова наставляя на Северуса палочку.
- Мне не нужно, чтобы ты заставлял его извиняться, – так же зло, как и Севу, ответила я ему и констатировала: – Ты ничуть не лучше его.
- Что?! – взвизгнул Джеймс. – Да я никогда… – он задохнулся на миг словами. – Слышишь, я никогда не называл тебя так.
- Шляться по школе и задевать всех налево и направо только потому, что ты – это ты, конечно же, лучше. Меня тошнит от тебя! – выплюнула я в ответ и пошла прочь.
- Эванс! – крикнул Поттер мне вслед. – Постой, Эванс.
Но я и не думала останавливаться или оглядываться.
- Ну и ладно. Ладно! – прокричал он, желая, чтобы этот крик долетел до меня. – Продолжим?.. Хотите снова увидеть подштанники Нюниуса? ЛЕВИКОРПУС!
Я знала, что Северус снова завис над землей вниз головой, но мне было уже все равно. Я была зла на всю эту компанию, как взбешенный гиппогриф. В конце концов, они стоят друг друга. Северус сам напросился.

12 июня 1976 года

Сегодня ночью история на озере имела свое продолжение. Я уже ложилась спать, когда к нам в комнату зашла Мэри Винер, третьекурсница, и сообщила:
- Эванс, там под дверью тебя дожидается Снейп и не собирается уходить.
Мне пришлось встать, накинуть халатик и выйти. Северус переминался с ноги на ногу. Весь его вид напоминал побитую собаку. Для полноты картины его лицо украшал фингал. Видимо, вчера Мародеры повеселились на славу.
- Прости меня, – сказал он, едва я появилась.
- Можешь не трудиться, – отрезала я.
- Я не хотел. Прости меня, – повторил Северус. – У меня просто с губ сорвалось.
- Ты же называешь других так, – пожала я плечами. – Чем я для тебя лучше?
О, я прекрасно знала ответ на этот вопрос, как знала и то, что он обозвал меня так из-за того, что разозлился на Мародеров и ему было очень некомфортно, что его защищает девчонка. Но мне шлея попала под хвост. Я припомнила ему дружков – пожирателей. Слово «грязнокровка», сказанное в мой адрес, было просто поводом, чтобы с ним порвать.
- Ты и твои дружки только и мечтаете стать слугами Монстра. Я долго тебя оправдывала. Больше не буду, – заявила я. – Уходи! У тебя своя дорога, у меня – своя. Все кончено. Я не хочу с тобой общаться.
- Лили, – пробормотал Северус, – я не хотел. Правда.
Я смерила его холодным взглядом, развернулась и ушла.
Всю ночь я потом проплакала. Правильно ли я поступила, оттолкнув его? Но я была так сердита. К тому же, в моих словах слишком много правды. Он, в самом деле, погряз в темных искусствах и, того гляди, станет Пожирателем смерти. Разве я стану продолжать с ним дружбу после этого? Нет, конечно. Так не лучше ли сделать это чуть заранее?
А еще, я твердо решила, никогда не встречаться с парнями. Они все идиоты. А уж Поттер так и вообще тупоголовый отморозок из знатного рода. Он, в самом деле, ничуть не лучше Сева, а временами и более жестокий. Был, по крайней мере. Вряд ли его что-то заставит стать мягче. Он, словно злобный ребенок, не знает, что хорошо, что плохо и вряд ли когда-либо повзрослеет.

6 июля 1976 года

Завтра еду на море вместе с Петуньей в магический дом отдыха. Подумать только, сестра согласилась это сделать. Вот бы не передумала!
А дело было вот как. Мать моей подруги Наоми прислала моей маме письмо с официальным приглашением поехать мне с ними в этот самый дом отдыха – у них там знакомые, вроде, а муж выиграл какие-то деньги. Я, честно, не читала письмо полностью и не знаю толком подробности. Так вот... моя мама не совсем здорова, у нее пошаливает сердце, и она боится ехать, но и отпускать меня одну с чужой семьей не захотела. Как мама уговорила Петунью, я не знаю, только моя сестра едет со мною.

22 июля 1976 года

Вернулись раньше времени. Петунья теперь со мной не разговаривает и шарахается, как от прокаженной. Расскажу, что случилось.
В начале было все прекрасно. Дом отдыха расположен на Лазурном берегу во Франции. На его территорию маглам зайти нет никакой возможности – там охранные чары и все такое. Петунья, конечно, была в шоке. Ходила как пыльным мешком стукнутая, держала меня за руку и вздрагивала от всякого прохожего. Но спустя пять дней она привыкла к проявлению волшебства и даже начала получать удовольствие от отдыха. Гоняла эльфов – она их видит, ела магические сладости, передвигалась по пляжу в самодвигающемся кресле.
Мы с Наоми тоже не скучали, хотя подруга меня и достала разговорами о Сириусе Блэке. Причем было напрасно говорить, что он – самовлюбленный болван и просто не умеет любить. Она грезила им каждую минуту. А я невольно вспоминала последнюю встречу с ним у озера, когда он издевался над Севом, и тихо злилась.
Двадцатого с утра вся эта идиллия кончилась. На этот дом отдыха было совершено грандиозное нападение Пожирателей смерти. С ними вместе, чтобы пробить защиту, туда пришли и дементоры. Вообще-то, я слышала, что эти существа не любят тепло. А вот, глядишь ты, посмели появиться в довольно теплом месте.
Приближение дементора – это, скажу я вам, не то, что я бы хотела испытать еще когда-нибудь. Становится так холодно телу, а в душе такое состояние, будто всю радость вынули. Хочется завыть, съежиться или забиться под кровать и выть от тоски. Моя сестра, кстати, и их тоже видит. Возможно, в ней слабые магические задатки. Не оттого ли она так сердится, что я попала в магический мир, а она нет?
Тех дементоров, которых мы встретили, отогнали родители Наоми, Сэм и Кэти, очень интересным способом. Оказывается, есть специальное заклинание, «Патронус Чарм» называется. Оно вызывает защитника (патронуса), который отгоняет этих тварей. Для его вызова надо вспомнить что-то хорошее и светлое.
У мамы Наоми, например, патронус лебедь, а у отца – кот. Кстати, иногда патронус может отражать возможную анимагическую форму. Вот Сэм, отец Наоми, умеет становиться котом. Иногда же патронус вызван ассоциацией. Вроде человек думает о чем-то или о ком-то как о защитнике или о наставнике, и тот человек у него подсознательно ассоциируется с каким-то зверем. Тогда патронус будет именно этим зверем. Людьми патронусы не бывают, зато могут превратиться в костер, шаровую молнию, котел с зельем, некоторые другие опасные вещи.
Я немного отвлеклась. Так вот, отогнав дементоров, родители Наоми активировали портал, и мы переместились к ним домой. Оттуда они уже на машине привезли нас домой к нам. Петунья рыдала всю дорогу. Признаться, и я была напугана до смерти. И это притом, что мы не видели действия Пожирателей смерти. Я прочитала в «Ежедневном пророке» про нападение, так там было около полусотни жертв. Хорошо, что родители Наоми так быстро сориентировались.

25 августа 1976 года

Сегодня были в Косом переулке с мамой. Петти наотрез отказалась ехать. Сказала, что с нее достаточно волшебного мира – насмотрелась на всю жизнь. Впрочем, я совсем не об этом.
У мадам Малкин я встретила Северуса. Он уже стоял на скамеечке, когда я туда зашла. Мы вежливо поздоровались, но не стали разговаривать, так как он был с дедом и явно не решился заговорить с маглороженной при нем. Впрочем, я снова ушла в сторону.
Так вот. Я выбирала мантии и искоса поглядывала на Северуса. Прикидывала, как вести мне с ним в школе. Тут мадам Малкин дотронулась до его левого запястья, и он сильно вздрогнул и отдернул руку, когда она сдвинула вверх край рукава. Мне показалось, что я видела черный змеиный хвост на его запястье, прежде чем он поправил рукав.
Неужели он стал Пожирателем смерти? Северус, Северус, куда же ты катишься?.. Почему это не те вопросы, которые можно задать? Правда, до прошлого года я считала нас друзьями. Но теперь даже не знаю, так ли это и имею ли я права задавать такие вопросы. Да и ответит ли мне Северус? Нет, наверное.

Ничто не вечно под луной
Вот если бы и плохого понемножку...

10 сентября 1976 года

Поддалась на уговоры Наоми, и теперь мы сидим за обеденным столом напротив Мародеров. Наоми кокетничает напропалую через стол с Блэком, который каждый раз рассказывает одно и то же: как он сбежал из дома. Поттер строит мне глазки и пытается заигрывать, а я делаю вид, что не замечаю его. Иногда ловлю на себе взгляды Сева, и они почти всегда сердитые – он недоволен тем, где я сижу. Но мне и на него наплевать.
Расскажу немного о побеге Блэка. Его родители и родственники, как я уже когда-то писала, учились поголовно в Слизерине. Половина родни служит Сами, знаете кому. Родители хоть и не его слуги, но поддерживают. А еще они все время приводят в пример Регулуса, младшего брата Сириуса. Тот на год всего младше, учится в Слизерине и явно отвечает стандартам семейки. Вот Блэк терпел-терпел и сбежал к родителям Поттера. Теперь уже больше недели хвастается, как ему там здорово жилось, какие у Поттера замечательные предки, и что отнеслись к нему, как к сыну.

18 сентября 1976 года

Я в последнее время часто хожу за хижину Хагрида, которая стоит у кромки Запретного леса. Там довольно уединенное место, и мне там никто не мешает тренироваться в чарах. Дело в том, что я задумала самостоятельно выучить чары патронуса. Пока у меня почти ничего не выходит. Я добилась, правда, слабого свечения в виде щита, но этого мало. Только телесный патронус может по-настоящему отогнать дементора. Чем он сильней, тем лучше справляется с этой работой и может прогнать больше дементоров.

9 октября 1976 года

Сегодня первый раз ходили в Хогсмид. Не стала бы писать (все как обычно), если бы не возвращались обратно с Мародерами. Это было настоящее мучение, честное слово. Для меня, по крайней мере.
Мы шли спокойно с Наоми и Эммой, когда меня окликнул Джеймс.
- Эванс, присоединяйтесь к нам. Дойдете под охраной.
Я бы никогда не поддалась на такую шитую белыми нитками провокацию. Дорога была забита другими студентами, и вряд ли нам, в самом деле, нужна была охрана. Но Наоми просительно зашептала мне на ухо:
- Пошли, Лили, там Сириус.
Я чуть не ляпнула, что он любит только сам себя. Но это совершенно бесполезно, так как подруга считает, что надежда умирает последней.
- Я буду надеяться, что он меня заметит до его свадьбы, – говорит она.
К Наоми присоединилась Эмма. Она, подумать только, мечтает о Реме. Все с ума сошли, что ли, от любви? Вот уж где нет перспективы, так как Ремус – оборотень. Правда, из девчат это знаю только я, но все-таки.
Короче, я сдалась, и начался бесплатный цирк. Наоми клеилась к Блэку. Тот над ней подтрунивал и пихал Рема в бок, мол: «Ну, видишь, как я популярен?». Ремус закатывал глаза и краснел, как девушка, от внимания Эммы, которая всю дорогу молчала и с обожанием смотрела на него. Питер бегал от одного своего друга к другому, преданно заглядывал в глаза и пытался рассказывать какие-то пошлые анекдоты. Впрочем, его никто не слушал. Джеймс все это время играл со снитчем – то отпускал его, то ловил. При этом он косился в мою сторону, постоянно взъерошивал свое воронье гнездо на голове и временами тянул:
- Эванс, а ты уже выучила трансфигурацию кролика в человека?
- Эванс, а ты научилась готовить Феликс Фелицис?
- Эванс, а тебе помочь освоить Протеевы чары?
- Эванс, ты овладела невербальной магией?
И так до бесконечности. Я на все отвечала «нет» или «да». При этом я даже не смотрела в его сторону. Вернее, изображала, что не смотрю. Рядом с этим парнем трудно оставаться невозмутимой. Он меня и бесит, и привлекает.
По законам жанра нас видел Северус. После ужина он подловил меня в коридоре одну и выплюнул:
- Что, снюхалась с этим Поттером? Совсем очаровал?
- Мы шли в одной компании. Я его еле терплю, – почему-то стала я оправдываться.
Он расслабился и спросил:
- Почему не приходишь в лабораторию Слагхорна?
- Я позавчера была там, – ответила я.
Я улучшаю свойства зелья от простуды. Уже, можно сказать, улучшила. Просто добиваюсь стабильности и большего эффекта. Подумываю, а не стать ли мне целительницей после Хогвартса. Но это так, к слову.
- Может, поработаем вместе? – предложил Северус.
Я не смогла отказаться. Он все-таки мне так долго был другом. Ну а про наличие у него метки я могла и придумать. Мне могло показаться.

1 ноября 1976 года

Позавчера снова был поход в Хогсмид. Последний... По крайней мере, в этом учебном году. Так сказал Дамблдор. Возражающих не нашлось.
А случилось вот что. На Хогсмид было нападение Пожирателей смерти. Они были, как и всегда, в черных мантиях и белых масках. Между прочим, выглядит это довольно угрожающе. Я припомнила лето, и мне захотелось сбежать. Но, во-первых, у меня в кармане не было портала, как тогда. А во-вторых, они стали всех нас закидывать заклинаниями, и я просто не могла бы сбежать, бросив подружек, да и в толпе безопасней. Опять я перед собой оправдываюсь неизвестно за что. Кажется, это входит в привычку.
Завязался настоящий бой. Я впервые участвовала в таком. Мы все, как один, защищались. Нет, не все, к сожалению. Многие слизеринцы, я сама точно видела, помогали нападавшим. Стоит ли говорить, что дружки Сева этим занимались все поголовно.
Но что меня покоробило, так то, что Северус вроде тоже не защищался, а нападал. Не могу сказать точнее – я была довольно далеко от него. Вокруг него были как Пожиратели смерти, так и старшекурсники Гриффиндора – человек шесть и тех, и других. Я видела, как в одного из студентов Сев выкрикнул заклинание. Но тот мог спровоцировать это или сам является сторонником монстра (к сожалению, такое возможно). Тем не менее, меня это сильно насторожило.
Впрочем, меня быстро отвлекли от поглядывания по сторонам. На меня напали, и мне пришлось отбиваться, применяя боевые заклинания. Все завертелось так быстро, что и не расскажешь.
В какой-то миг боя прямо передо мной возник Пожиратель смерти. Из-под черного капюшона вырвались светлые волосы, а из прорезей маски на меня глянули серые ледяные глаза. Что-то во всей манере этого человека заставило меня думать, что это Люциус Малфой. Меня этот факт почему-то огорошил, и я застыла.

Вроде, я знала давно, что этот парень Пожиратель смерти. Да и не нравился он мне никогда. Но я к нему неплохо относилась, так как он всегда, пока учился в школе, опекал Северуса. Да и сейчас, как я знаю, Сев бывает в замке Малфоев. Так или иначе, но я не смогла напасть на него первой, а он смог. Впрочем, может, это был и не Люциус. Без разницы. Главное, что я решила, что это он. Просто я хочу быть объективной.
Так вот, я про заклинание. Что это за гадость, я точно не знаю, так как он произносил его невербально, а до меня оно так и не долетело, но цвет луча был весьма и весьма странный – не красный, как у обычных, а темно-фиолетовый. По этому признаку это точно была черная магия.
Я уже писала, что застыла соляным столбом? Ага, писала… Стою, значит, я, дура дурой, а эта гадость ко мне приближается. И тут кто-то выступил вперед меня и прикрыл щитом. Я в первый миг даже не поняла, кто. Потом мой защитник стал закидывать врага заклинаниями, и тот ретировался.
- Как ты, Лили? – спросил меня испуганный голос Джеймса.
- Я… – с трудом разлепила я губы. – Я в порядке.
- Пойдем, я провожу тебя к тайному ходу в школу. Тут очень опасно, – сказал он.
- Нет, – возразила я. – Я не могу. Тут все мои подруги. Я не трусиха.
- Послушай, Лили, оглянись вокруг, – произнес он. – Твоих подруг давно уже нет в деревне. Их всех эвакуировали авроры. Впрочем, как и парней. Мы с тобой одни из последних студентов, кто еще остался в Хогсмиде. Пойдем, я и сам собирался убираться.
Джеймс говорил так мягко и так настойчиво, что я согласилась. Тем более меня удивляло, что он называет меня по имени. Это так необычно для него, и, чего греха таить, так приятно звучит из его уст мое имя.
Короче, мы отправились к «Сладкому королевству». Перед дверью он достал из кармана тонкую серебристую накидку, и накинул на меня и на себя. По последующим событиям я догадалась, что это мантия-невидимка.
Мы вошли внутрь магазина и, не таясь, пошли к подсобному помещению. Нас никто не заметил, потому что не видели. В подсобке был люк, а под ним проход до Хогвартса. Вышли мы на четвертом этаже из-за статуи одноглазой ведьмы.
- Ух, ты! – невольно вырвалось у меня.
- Да, это тайный проход в школу, – самодовольно ответил Джеймс, будто сам прорыл его. – Надеюсь, ты о нем никому не расскажешь?
- Мог бы и не предупреждать, – надулась я. Затем добавила: – Спасибо тебе. Кажется, ты спас мне жизнь. Здоровье уж точно.
- Подумаешь, глупость какая, – покраснел он, смутившись. Честно, я и не знала, что он умеет смущаться.
Больше мы не разговаривали. Джеймс проводил меня до лесенки в спальни девчонок, быстро клюнул в щеку и умчался, как ветер. А я еще некоторое время стояла, потрясенная всем случившимся сегодня со мной.
Кстати, в Хогсмиде были жертвы среди учеников. Несколько старшекурсников даже были убиты. В школе траур, и все ходят подавленные.

28 декабря 1976 года

Сейчас я дома на зимних каникулах. Впрочем, я не об этом.
Бывают обстоятельства, заставляющие человека пересмотреть взгляды на окружающих его людей. Так вот, тот инцидент в Хогсмиде был самое то в этом плане. С момента, когда Джеймс спас меня от темного проклятья, я взглянула на него по-другому. Я больше не могу относиться к нему как к раздражающему фактору. Упорно вижу в нем положительные качества.
Правда, за эти пару месяцев Джеймс тоже сильно переменился. Стал серьезней, собранней. Он уже не шляется по школе с дружками и не задирает всех и каждого, а усиленно тренируется в пустых классах в боевой магии – сама видела, подглядела случайно, шпионка я доморощенная.
Перед самым отъездом у нас была очередная вечеринка у Слагхорна. Джеймс меня пару раз приглашал танцевать. Теперь я не ворчала. Могу признаться хотя бы себе, что мне это нравилось. Уж не начинаю ли я в него влюбляться?.. Не дай-то бог!

14 февраля 1977 года

Вчера видела случайно дуэль Джеймса и Северуса. Один на один. Я все еще тренируюсь вызывать патронуса, и он у меня все еще не получается. Это я рассказываю, что делала на опушке Запретного леса за домиком Хагрида.
Дело было так. Я тренировалась, и тут затрещали кусты. Я решила, что это слизеринцы или сладкая парочка, поэтому спряталась под дезиллюминационными чарами. Но это были ни те, ни другие. Это были Северус и Джеймс. Они вышли, правда, не из леса, а из-за хижины Хагрида, но, похоже, шли по кустам, таясь.
- По-моему, здесь достаточно места, и тут никого нет, – сказал Джеймс, останавливаясь.
- Пошли в Запретный лес, – предложил Северус. – Тут все равно нас могут увидеть.
- Не хочу я в лес. Там небезопасно.
- Что-то тебя это не останавливает, когда ты шляешься по нему ночами в образе оленя.
- Молчи! Ты обещал никому не рассказывать, что я анимаг, – зашипел Джеймс. – А в лес я не хочу идти, так как знаю, что Сириус и Ремус туда пошли гулять. Они могут нас встретить, а мы этого оба не хотим.
«Значит, это правда, – подумала я. – Северус не обманывал меня, когда говорил, что Джеймс перекинулся оленем в Визжащей хижине. А я не поверила». Кстати, все думают, что в хижине обитает банши или толпа привидений, а вой и крики создает Ремус в образе оборотня. Это так, ремарка. Из раздумий меня вырвал вопрос Сева:
- Блэк что, тоже перекидывается?
- Это не твое дело, но нет, он не умеет, – ответил Джеймс.
У меня сложилось впечатление, что он врет, но Северус ему почему-то поверил.
- Хорошо, – сказал он, удовлетворенный таким ответом. – Давай начнем.
Я, честно, не понимала, что они собираются делать. Тем более что они с помощью палочек стали расчищать площадку. Теперь у домика Хагрида такой аккуратно выбритый прямоугольничек имеется. Весьма удобно тренировать заклинания. Они тщательно его, между прочим, вымеривали шагами.
Закончив с расчисткой участка, они сошлись на его середине, поклонились и разошлись по дальним сторонам. Снова поклонились и отсалютовали палочками. И тут до меня, как до жирафа, дошло: они собираются драться на дуэли. Я чуть не вмешалась, но вовремя себя одернула. Они сражаются один на один. Не дело девчонке вмешиваться в такое. Мужчины должны выяснять свои отношения в честных поединках, на то они и мужчины.
- Я, Джеймс Гарольд Поттер, вызываю тебя, Снейп, на дуэль, так как ты был всегда моим врагом, а теперь и подавно. Я знаю, мне рассказали. Твой дед участвовал в том бою, в котором погибли мои родители, на стороне Пожирателей смерти. И я уверен, ты тоже один из Пожирателей.
«Надо же, я и не знала, что Джеймс осиротел», – подумала я. Но мои мысли были перебиты ответной речью Северуса:
- Я, Северус Себастьян Снейп, Принц-полукровка, вызываю тебя, Поттер, на дуэль, так как ты мой враг. Ты – заносчивый, самовлюбленный кретин. А теперь ты стал вдвойне мне противен. Мне тоже рассказывали. Именно твой отец убил моего деда, прежде чем погиб сам. Я буду сражаться до победы. И да, я – Пожиратель смерти, потому что ненавижу маглов, ненавижу таких якобы светленьких магов, как ты, которые могут ударить в спину.
«Во как! – подумала я. – Северус в самом деле носит метку». Однако наряду с ужасом, я испытывала жалость – он потерял единственного родного человека, которого любил и уважал. Теперь Сев остался совсем один на белом свете. Впрочем, как и Джеймс. Они оба осиротели. А еще я думала, что Северус не прав – Джеймс никогда не ударит в спину.
Парни начали метать друг в друга разные заклинания. Я видела только лучи, так как они применяли невербальную магию. Они были примерно равны по силе, поэтому никакого урона пока не приносили друг другу. Не знаю, как долго бы продолжалась эта дуэль и чем бы она закончилась, если бы их не прервали. Из-за домика появился Хагрид и взревел:
- Чой-то вы тут делаете? А ну прекратите.
- Мы это, тренируемся в ЗОТИ, – соврал Джеймс, не краснея.
- Я вам покажу, "тренируетесь". Знаю я ваши тренировки. Вы же враги. А ну марш отседова, и чтоб я вас никогда тут не видел. И еще, я вот ужо скажу директору, чтоб он за вами приглядывал. Может, станет неповадно драться на дуэли.
- Будем считать ничьей. Мы еще встретимся, Поттер, – сказал Северус, развернулся и пошагал прочь.
- Встретимся. На узкой дорожке, – крикнул Джеймс ему вслед.
- Зачем ты с ним связался? Он чернокнижник и сильный противник, – напустился на Джеймса Хагрид.
- Я тоже не лыком шит, – фыркнул тот. – Да и он не законченный подонок. У него есть кодекс чести. Он достойный противник.
Честно, я такого от Джеймса не ожидала. Думала, что он имеет только отрицательное представление о Северусе. Оказывается, он может оценить его по достоинству. Скажу честно, это подняло его в моих глазах еще больше.

24 апреля 1977 года

Вчера была последняя вечеринка у Слагхорна в этом году. Я снова танцевала с Джеймсом. Потом он меня проводил до гостиной, и не успела я его остановить, как снова, как после спасения в Хогсмиде, коснулся моей щеки губами и умчался.
Кстати, он теперь зовет меня по имени. Стыдно признаться, но мне это безумно нравится. А почему, собственно, стыдно? Он – симпатичный парень. Я – симпатичная девушка. Чего стыдного в том, что он мне нравится? Я еще понимаю, мне бы нравилась девчонка, а так... Все нормально. Впрочем, я не об этом. Хотя и об этом тоже.
Так вот, сегодня эта история имела небольшое продолжение. Джеймс остановил меня после обеда и спросил:
- Может, пойдем попозже прогуляемся вдвоем у озера?
- Давай лучше в компании, – скромненько ответила я.
Не знаю почему, я все еще сопротивляюсь с ним встречаться. Впрочем, он был рад и этому и побежал договариваться со своими дружками. А я хотела пойти к Наоми – пусть попробует охмурить Блэка. А вдруг получится?.. Так я примерно рассуждала.
- Ты гуляешь с ним? – услышала я голос Сева.
Он был полон горечи и разочарования. Я повернулась к нему. У Северуса даже подбородок немного подрагивал от обиды. Мне было понятно, что он меня ревнует. Я опустила глаза, потому что не хотела ни оправдываться, ни хамить, что это не его дело.
- Ты… Я… Он… – произнес Северус каким-то отчаянным голосом. – Конечно же. Как же!
Он топнул ногой, развернулся и убежал. А я еще долго стояла. Мне было жалко его, но он мне не нравился как парень никогда.
Потом я пошла искать Наоми. Она визжала от радости, когда я предложила ей пойти со мной и с Мародерами на озеро. Мы провели хорошо время, и я почти забыла историю с Северусом. Впрочем, что я могу? Заставить себя полюбить его? Общаться только с теми, кто ему нравится? Собственно, почему? Он-то к моему мнению не прислушивается.

20 июля 1977 года

Лето проходит скучно. Так как в следующем году я заканчиваю Хогвартс, то посвящаю все свое время подготовке к учебе. Начала писать эссе по некоторым предметам. Пользуясь тем, что после совершеннолетия можно использовать магию вне школы, тренируюсь в заклинаниях.
Наконец стал выходить телесный патронус. Кто бы мог подумать, что это будет лань. Интересно, он так подходит под пару к патронусу Джеймса, потому что после своего спасения в Хогсмиде, я стала воспринимать его как своего защитника, или это потому, что моя возможная анимагическая форма Лань?
Рассчитывать анимагическую форму я не стала, так как не хочу быть анимагом. Это довольно сложная магия. Лучше овладевать ею с опытным наставником. Да и побаиваюсь я почему-то становиться зверем. Вдруг его инстинкты овладеют мной? Говорят, что такое бывает с неопытными магами.
Написала Наоми о своих успехах. Она выдвинула еще одну версию, почему мой патронус Лань. Честно, ее версия мне нравится. Она говорит, что Лань воспринимается людьми, как трепетное и нежное животное, и что я вполне ассоциируюсь с ней.
Петунья со мной не общается. Она меня совсем избегает. Грозится, что уйдет из дома, раз я в нем колдую. Вычитала в моей книге по истории магии, что магам нельзя колдовать при маглах, чтобы не рассекретить свое существование, и пыталась шантажировать меня тем, что напишет жалобу в Министерство магии. Так меня достала, что я сказала:
- Пиши, если хочешь выставить себя на посмешище. Какое разоблачение секретности, детка, если вы уже шесть лет в курсе, кто я и где учусь?
Она не нашлась, о чем спорить.

Ничто не вечно под луной
Вот если бы и плохого понемножку...