Приглашаем всех творцов принять участие в конкурсе "Однажды 20 лет спустя" в честь юбилея ТТП!   

– О горе мне! О горе! – эхом доносилось из медной лампы. – О горе, горе мариду Абу аль-Фатих Сулейману ибн Хамиду!

– Замолчи, наконец! – не выдержал Дамблдор. – Вылезай и скажи нормально, что произошло.

Стенания смолкли, и из носика лампы потянулся сизый дымок. Джинн выглядел ужасно. Он осунулся, под глазами вырисовывались синяки.

– Твоё слово для меня закон, о повелитель, – скорбно и тихо произнёс он.

– Рассказывай! – нетерпеливо велел Дамблдор.

– Как я тебе уже говорил, о всезнающий, женщина пожелала изучать древние письмена в затерянной библиотеке Золотого города инков. Я сразу же…

Дамблдор жестом остановил его.

– Постой! Ещё в прошлый раз я хотел что-то спросить… Ах да! – он удивлённо вскинул брови. – Разве эта библиотека существует?

– Нет, конечно, о проницательнейший. И никогда её не было. Но если бы я тогда это сказал, женщина ещё неизвестно сколько времени бы желание выдумывала. В общем, была мне поставлена задача, значит надо исполнить. Иначе такое пятно на репутации, что и за тысячу лет не смоешь… – джинн горестно вздохнул. – А так создал я в западных Андах пещеру, понадёргал туда разных древних рукописей из современных музеев и хранилищ. Чем ей не старинная библиотека?

Дамблдор хрюкнул от едва сдерживаемого смеха.

– Надо же! – с долей неподдельного восхищения сказал он. – Мне бы такое и в голову не пришло. Только зачем тогда ты её за океан переносил? Устроил бы всё это где-нибудь поблизости.

– Э-э-э, нет, о хитрейший! – возразил джинн. – А если сбой какой-то? Выбралась бы она из пещеры, а вместо высокогорного города вокруг окрестности Хогвартса.

– Логично, – согласился Дамблдор. – Ладно, так в чём проблема-то? Она не хочет возвращаться?

– О прозорливейший! Там с самого начала всё пошло не по плану, – повинился джинн и скорчил недовольную гримасу. – Я хотел проучить её за самоуверенность и непочтительность. Я сделал всё, чтобы она сразу же попросилась назад. Я создал поистине невыносимую обстановку и даже заблокировал вашу магию перемещения, чтобы ещё больше напугать её. Но эта женщина оказалась упрямой! Мне ничего не оставалось, как продолжить исполнять её желание: создавать ещё комнаты, снабжать её пищей.

– Неужели Гермиона тебя переиграла? – удивился Дамблдор.

– Женщина создана из ребра мужчины, а не из головы! – вскричал тот. – Женщина не может превосходить мужчину, ибо в ребре нет мозга! Эта строптивица просто не догадалась сразу попросить о спасении!

– Ладно, ладно, я понял, – Дамблдор успокаивающе поднял ладонь. – Но всё же попросила?

– Была б на то моя воля, оставил бы её там навечно! – эмоционально отреагировал джинн. – Но ты, о торопящийся, начал подгонять меня, и мне пришлось призвать на помощь демона сновидений, чтобы во снах смущать душу её. Наконец, хвала Всевышнему, наступил благословенный день – я услышал мольбу о спасении и сразу же отправил туда почтенного Северуса. Но оказалось…

– ЧТО?! – вскричал Дамблдор. – Я правильно понял: теперь, за месяц до начала учебного года, там ДВА моих преподавателя?!

Встав из своего кресла, он упёрся ладонями в столешницу и с грозным видом наклонился вперёд. Джинн испуганно замер, а потом камнем бухнулся на колени, склонив голову так низко, что чалмой коснулся пола у массивной дубовой когтистой лапы.

– Не гневайся на своего несчастного раба, о грознейший из повелителей!

– Встань сейчас же! – приказал Дамблдор. – Как Северус оказался в желании Гермионы?

Джинн распрямился и продолжил рассказ:

– О великодушнейший, оцени по достоинству мою сметливость! Когда женщина излагала своё желание, я старательно выискивал хоть какую-нибудь оплошность. Но она, к моему огорчению, педантично учла все детали. Лишь только когда она закончила читать, мои уши были вознаграждены: она забыла пожелать самое главное – когда и как возвращать её обратно. И только я начал фантазировать, как повернуть этот промах в свою пользу, слышу её мысленное дополнение: пожелала она, чтобы спас её оттуда принц романтическим поцелуем.

– Не может быть! Ты что-то перепутал, – отмахнулся Дамблдор. – Гермиона и романтические поцелуи? Не вяжется как-то…

Джинн даже надулся от возмущения.

– Да оторвёт шайтан язык мой, если я лгу! – вскричал он, выхватил свой свиток, отчеркнул ногтем строчку и продемонстрировал Дамблдору. – Смотри! «Пусть спасёт меня из заточения прекрасный принц романтическим поцелуем… ля-ляяя… чтобы нам свою любовь найти-и-и… один лишь нужен поцелуй любви-и-и...».

– Это что за «ля-ля-ля»? – не понял Дамблдор.

– Да это, о романтичнейший, женщина напевала, а я дословно записывал.

– Хм… – Дамблдор неверяще покачал головой. – Хорошо, допустим. И дальше что? Причём здесь Северус?

– Принц! – джинн многозначительно воззрился на него, но Дамблдор в недоумении пожал плечами. Тогда джинн повторил: – Принц. Северус Принц.

– Конечно, как я сразу не догадался? – Дамблдор хлопнул себя по лбу и с долей сарказма добавил: – Прекрасный Принц!

– Теперь ты, о догадливейший, осознал всё изящество моего плана? Женщина не уточнила детали, и я решил не тревожить особ королевских кровей по столь мелкому поводу, обнаружив, что в Хогвартсе есть вполне подходящий объект. Как видишь, мне даже ничего не пришлось выдумывать.

– Браво! – Дамблдор мрачно три раза хлопнул в ладоши. – Действительно гениально!

Джинн горделиво выпятил грудь, явно напрашиваясь на комплименты, но стушевался под суровым взглядом Дамблдора.

– Хорошо, принца ты ей доставил. И что дальше? – спросил Дамблдор.

Джинн уселся в воздухе по-турецки, поджав под себя ноги, и поправил на голове чалму.

– Почтеннейший Альбус ибн Персиваль плохо расслышал желание женщины? – чинно вопросил он. – Дело всё в том, что принц должен спасти женщину поцелуем любви. И в этом поцелуе они должны найти свою любовь.

Услышав это, Дамблдор на несколько минут лишился дара речи. Он открывал и закрывал рот, мыча при этом что-то длинное и нечленораздельное. Джинн криво улыбнулся и виновато развёл руками. Некоторое время оба молчали.

Наконец Дамблдор смог говорить, и в его голосе зазвучала нешуточная угроза:
– Делай, что хочешь, но срочно верни мне моих преподавателей!

Джин снова бухнулся на колени и взмолился:

– О мой повелитель! Пожелай несметного богатства! Пожелай безграничной власти! Пожелай тысячу юных наложниц, если тебе угодно! Я выполню всё, что попросишь! Но исполнить желание, как требовал того твой приказ, я не в силах!

– Почему это? – строгим голосом поинтересовался Дамблдор.

– Почтенный Северус не возжелал эту женщину.

– Так сделай, чтобы возжелал!

– Повелитель, я… не могу, – едва шевеля губами, вымолвил джинн. – Есть правила. Джинн не может убить, джинн не может воскресить, джинн не может влюбить. Может, у вас, магов, такое возможно?

– У нас тоже всё не так просто, – отозвался Дамблдор. – Это из области чувств, а мы не властны над чувствами. Искусно приготовленное зелье может вызвать у человека сильное увлечение и даже страсть, но никому ещё не удавалось создать настоящую любовь.

– И что же теперь делать? – робко спросил джинн.

Дамблдор забарабанил пальцами по столу, задумчиво бормоча себе под нос, а джинн старательно навострил уши.

– Два преподавателя… за месяц до начала учебного года! И ведь замену уже не найти… Надо найти лазейку, – на лице Дамблдора отражался тяжёлый мыслительный процесс. – Поцелуй любви… Любовь. Любви все возрасты покорны… Насильно мил не… Нет, не то… Любовь зла, полюбишь и … кхе-кхе, прости Северус, ничего личного… От ненависти до любви… Любовь не картошка…

– Стоп! – джинн встрепенулся. – Как ты сказал перед этим? От ненависти до любви?

– Ты же не можешь управлять чувствами.

– Чувствами не могу. Но вот эмоции мне подвластны.

– Зная Северуса и Гермиону, я скорее поверю, что они вообще не будут общаться, чем в то, что они начнут испытывать романтические эмоции, – мрачно констатировал Дамблдор.

– О чудотворнейший! В вашем мире ты, бесспорно, великий маг, но в психологии ты явно не силён.

Дамблдор попытался что-то возразить, но джинн не дал ему сделать это.

– Господин, доверься рабу своему! – явно довольный собой, он от души продемонстрировал широкую улыбку. – Всё будет в лучшем виде!

Дамблдор несколько секунд скептически смотрел на него, потом положил руку на свою волшебную палочку и слегка постучал по ней пальцем. Из кончика палочки вылетела ярко-красная искра.

– Надеюсь, на этот раз твой план исполнится, – многозначительным тоном произнёс он. – Помни, что осталось совсем мало времени до начала нового учебного года и мне нужны мои преподаватели в целости и здравом рассудке.

Джинн легко поймал в кулак пролетавший мимо его уха огонёк, лукаво подмигнул Дамблдору и растворился в воздухе, оставив после себя запах серы и почему-то палёной шерсти.

***

Наутро Снейп зашёл на кухню и увидел там Гермиону, с энтузиазмом поглощающую свой «здоровый» завтрак.

– Доброе утро, сэр!

– Утро без кофе добрым не бывает, – проворчал он.

– Ясно. Значит, это для вас, – Гермиона загадочно улыбнулась и кивком головы указала куда-то в сторону.

Снейп проследил взглядом и к своему удивлению на отдельном столике увидел всё, что нужно для приготовления кофе по-турецки.

– Ваш джин схватывает желания на лету, – проговорил Снейп, рассматривая жаровню с мелким кварцевым песком и старинную медную турку.

– Будете завтракать? Я могу пожарить для вас яйца и бекон, – предложила Гермиона.

– Вы? – Снейп скептически посмотрел на неё. – С чего бы это?

– А что в этом такого? – удивилась Гермиона и негромко добавила: – Я чувствую свою вину перед вами.

– И хотите искупить её, отравив меня? – не удержался от сарказма Снейп, но, увидев её округлившиеся глаза, добавил: – Шучу! Давайте вашу яичницу!

Через некоторое время она поставила перед ним тарелку. Снейп подцепил вилкой кусочек, осторожно принюхался, а затем отправил его в рот.

– Ну что, съедобно? – робко спросила Гермиона, присаживаясь напротив.

– Вполне. Во всяком случае, лучше, чем приготовленное волшебством.

– Буду считать это комплиментом, – она улыбнулась. – И всё же, почему вы с недоверием отнеслись к моим кулинарным способностям?

– Не думал, что вы умеете, – меланхолично ответил Снейп.

– Я всё-таки маглорождённая, – с некоторой обидой произнесла Гермиона. – У нас, между прочим, как-то принято уметь готовить. Даже Гарри в десять лет уже умел жарить бекон.

Снейп поперхнулся. Гермиона засмеялась.

– Кстати, я помню, как первый раз в Норе увидела, как миссис Уизли льёт соус в кастрюлю из волшебной палочки. Между прочим, было вкусно.

– Допускаю, учитывая опыт Молли в хозяйственной магии. Но я склонен считать это исключением, которое подтверждает правило, – возразил Снейп. – Если бы всё было так просто, на кухне Хогвартса не было бы такой армии домашних эльфов.

– Не буду спорить, – миролюбиво отозвалась Гермиона и добавила: – Но вот мыть посуду я точно буду магией.

Чуть позже Гермиона, которая до этого много раз видела его за работой в лаборатории, впервые наблюдала за тем, как он варит кофе в домашней, если можно так сказать, обстановке. Делал он это так изящно и аппетитно, что Гермиона невольно залюбовалась этим процессом.

Когда по кухне поплыл восхитительный аромат кофе, Снейп, неожиданно для самого себя, блаженно улыбнулся.

Зевая и потягиваясь, джинн выплыл из своей лампы, когда солнце уже стояло высоко над горизонтом. Поведя носом над блюдом со сладостями, он отправил в рот кусок истекающей мёдом пахлавы, тщательно облизал пальцы и заявил:

– Да простит мне Всевышний грех глаз моих, но мне это начинает нравиться! Эти двое, как оказалось, успешно уживаются в замкнутом пространстве. Мало того, они неплохо общаются друг с другом.

– Тьфу-тьфу-тьфу, не сглазь! – Дамблдор постучал костяшками пальцев по столу. – А ты оказывается любитель подсматривать?

Скрестив руки на груди, джинн изобразил оскорбленную добродетель.

– Мои намерения сугубо академические! И вообще, о любопытнейший, кто бы говорил! Сам жаловался, что не успеваешь подглядывать во всех важных местах.

Дамблдор весело фыркнул в усы.

– У меня совсем другой интерес! – возразил он. – А у тебя…

– А что у меня? – запротестовал джинн. – Я, между прочим, действую в твоих интересах. Так что мой интерес – это твой интерес.

– Выкрутился, шельмец, – благодушно проворчал Дамблдор.

– Нет, ты скажи, о достойнейший из директоров, это мне что ли нужны преподаватели к началу учебного года? А раз так, значит, надо всё контролировать, направлять, подсказывать… Скоро полнолуние, а в это время сила чувственности и обольщения богини Иштар достигает своего пика. Если пустить на самотёк, то… – джинн неопределённо пожал плечами, и его лицо расплылось в самодовольной улыбке.

– Ладно, ладно, – отмахнулся Дамблдор. – Иди, направляй!

– Слушаю и повинуюсь, о благороднейший из подглядывающих!

С этими словами джинн ухватил горсть сушёных фиников и медленно растаял в воздухе. Дамблдора обдало волной знойного полуденного марева с нотками ванили и мускуса.

***

– Скажите, Грейнджер, почему вы не пожелали оказаться в каком-нибудь более привлекательном месте? – спросил Снейп, апатично перебирая папирусы с египетскими иероглифами.

– Не знала, что вы любите отдыхать на курортах, – буркнула Гермиона.

– Причём здесь курорты, – отмахнулся Снейп. – Да и отдыхать у меня как-то нет ни времени, ни желания.

– А что же тогда вас не устраивает?

– Просто интересно, почему именно инки, а не, например, майя или туземцы племени Мумбо-Юмбо?

Гермиона задумалась и не сразу нашлась что ответить. Снейп с интересом наблюдал за ней.

– Ладно, шутку о Мумбо-Юмбо я оценила, – наконец выдала Гермиона. – Что же касается майя, то они с их календарём предсказали конец света в две тысячи двенадцатом году. Как видите, они ошиблись.

– Зато они придумали свою письменность. У них была математика и медицина.

– Инки достигли высочайшего искусства в ремёслах, они были мастерами строительства, их каменная кладка не боится землетрясений и стоит до сих пор.

– Вы не слышали о пирамидах Майя?

– Инки были первоклассными металлургами, они первыми выплавили бронзу.

– Спорное утверждение! Но точно известно, что инки выращивали листья коки, а это источник чистого кокаина.

– А ещё инки первыми вырастили картофель! Вот!

– Потрясающее достижение, – фыркнул Снейп. – Да вам просто понравилось название «Мачу-Пикчу». Вот и весь выбор.

Гермиона какое-то время смотрела на него, обиженно поджав губы, затем не выдержала и расхохоталась. Снейп демонстративно отвернулся, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не засмеяться вместе с ней.

– Скажите ещё, что меня прельстили сокровища «Золотого города», – отсмеявшись, продолжила разговор Гермиона.

– Во всяком случае, это было бы занятнее, – ответил он. – Но на самом деле никаких сокровищ здесь нет и не было. Это всего лишь легенда.

– Ну да! Только испанские конкистадоры, захватившие Куско, обнаружили здесь такое множество золотых предметов, что целых полгода переплавляли их в слитки, которые затем отправляли в метрополию! – с горячностью возразила Гермиона. – Между прочим, это всё послужило причиной невиданного за всю историю человечества обесценивания золота, подешевевшего тогда в несколько раз.

– Даже не буду спрашивать, откуда у вас такие глубокие знания об этом уголке нашей планеты, – язвительно заметил Снейп.

– Да! Я много читаю! – вздёрнув нос, ответила Гермиона.

– Прекрасно! А вам не приходило в вашу забитую ненужными знаниями голову, что в жизни есть более полезные и интересные занятия?

– Да что бы вы понимали в интересных занятиях! – огрызнулась Гермиона.

– Ах да, о чём это я, – издевательски хохотнул Снейп. – Как я мог забыть, что даже тот, кто открыл это место, назвал Мачу-Пикчу городом инкского культа священных жриц-девственниц Солнца. Здесь же у подобных вам духовный центр.

– Что это вы имеете в виду? – с вызовом воскликнула Гермиона, чувствуя, как её щёки заливает краска.

– Спросите у ваших любимых книг! – желчно ответил он.

Гермиона не нашлась, что возразить и демонстративно отправилась к своему столу, заваленному конспектами и рукописями. Пылая праведным гневом, она случайно задела рукой стопку пергаментов – они упали на пол и разлетелись по всей комнате. Чувствуя себя неуклюжей неудачницей и напрочь забыв о магии, она ползала по полу, а Снейп с удовольствием наблюдал за этим, сидя на диване и закинув ногу на ногу.

–––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––

И́штар – центральное женское божество аккадской мифологии: богиня плодородия и плотской любви, астральное божество (олицетворение планеты Венера).

– Да не смотри ты на меня так, о всевидящий! У меня спина чешется. На доску смотри, не отвлекайся!

– Я сейчас ещё не так посмотрю. Ещё неделя прошла. Где мои преподаватели?

– Всё идёт по плану! – джинн выбросил дубль шестёрок и взвизгнул от радости. – Хвала Всевышнему! Вот это удача!

Внезапно раздался мелодичный перезвон, и горгулья известила о приходе МакГонагалл. Джинн замер. Его мускулистое тело вытянулось в дымную струйку, которая змейкой нырнула в стоящую на шкафу древнюю лампу. Следом за ним исчез поднос с восточными сладостями и кувшин вина. По кабинету поплыл неповторимый аромат сандала.

Дамблдор усмехнулся, взмахом руки скрыл от посторонних глаз доску с незаконченной партией и повернулся на звук открывающейся двери.

– Альбус, ты не занят?

– Рад тебя видеть Минерва, проходи!

– Я хотела узнать о Гермионе. Ты не знаешь, где она?

– Не беспокойся, всё нормально. Хочешь чаю?

***

– Грейнджер, я давно хотел у вас спросить, почему вы выбрали именно историю магии? – поинтересовался Снейп.

– Сама не знаю, – отозвалась Гермиона. – Наверное, на меня так подействовала первая прочитанная мной книга о волшебном мире – «История Хогвартса». А почему это вас заинтересовало?

– Просто так. Насколько я помню, вы подавали надежды в трансфигурации, нумерологии и других точных науках, а вот это всё… – он обвёл рукой стеллажи, забитые древними рукописями. – История – наука не точная, не объективная и часто предвзятая.

– А вы, значит, считаете, что внимание заслуживают исключительно точные, не допускающие двояких толкований науки? – спросила Гермиона.

– В общем, да. Странно, что вы за столько лет общения со мной ещё не поняли этого.

– М-да, пример неудачный, – согласилась Гермиона. – И всё же, как история может быть не объективной и предвзятой, если есть конкретные события? Разве их можно повергать сомнению?

– Да очень просто!

– То есть вы хотите сказать, что можно оспорить любой исторический факт? – с ироничным недоверием спросила она.

– Не передёргивайте, – спокойно возразил Снейп. – Я не предлагаю оспаривать, например, факт наличия египетских пирамид. Они стоят, их можно увидеть, потрогать, в конце концов. Хотя, насколько я знаю, в магловском мире до сих пор не утихают споры о том, как и каким способом они были построены. Но я сейчас не об этом. Я говорил о явных нестыковках, противоречиях, а то и просто сказочных утверждениях магловских историков-летописцев.

– Минуточку! Если что-то не соответствует действительности или подвергается сомнению, то надо указать на это, и на основании имеющихся исторических документов учёные обязательно выяснят истину! – уверенно возразила Гермиона.

– Оставьте свой идеализм, – отмахнулся Снейп. – Те учёные, которые, по вашему мнению, должны сразу броситься докапываться до истины, уже получили свои регалии. Как они могут сознаться, что ошибались?

– Для любого человека совершать ошибки – это нормально. Ведь не совершает ошибки только тот, кто ничего не делает, – разгорячилась Гермиона.

– Согласен. Но уметь признать свою ошибку и исправить её может далеко не каждый. Тем более, когда на кону звания, должности, премии и репутация. Уверен, что учёные мужи будут отстаивать свою точку зрения до последнего.

– Я с вами категорически не согласна! – возмутилась Гермиона.

– Хотите, я вам расскажу, как это будет?

Гермиона кивнула.

– Представьте, что некто, назовём его любителем, обнаружил нестыковки в официальных исторических трактатах и начинает показывать на них пальцем. В ответ ваши дражайшие учёные-профессионалы начнут скептически улыбаться и снисходительно позволят рассказать, как же правильно. Наш любитель, польщённый таким доверием, начнёт с восторгом делиться собственными наблюдениями и выводами, которые историки-профессионалы с блеском разобьют с помощью древних рукописей, устоявшегося мнения и множества современных научных работ по этой теме. После этого наш несчастный любитель наверняка станет историческим маргиналом, а профессионалы, поглумившись над очередным «горе-историком», громогласно объявят, что в пух и прах разбили очередную попытку очернить исторические события и факты. Далее следует вывод: устоявшаяся трактовка истории является единственно правильной, достоверной и неоспоримой. Вот как-то так.

Закончив монолог, Снейп с победоносным видом откинулся на спинку кресла.

Гермиона несколько секунд ошарашенно смотрела на него.

– Да быть этого не может!

– Может, Грейнджер, может!

– Приведите пример! – с вызовом заявила Гермиона

– Вы хотите, чтобы я дискутировал с историками? – поморщился Снейп.

– Нет, конечно. Я имела в виду нестыковки, – она кивнула на стопку, лежащую на столе.

– Учитесь выражать свои мысли яснее, – сухо обронил Снейп и наугад вытянул одну из книг, перелистнул ветхие страницы и прочёл вслух: – Тит Ливий. История Рима от основания Города. О Мерлин! Грейнджер, это-то вам зачем знать?

Гермиона не ответила, лишь одарила его гневным взглядом.

– Хорошо, опустим этот вопрос. Итак, что у нас здесь? – он начал бегло просматривать текст, изредка качая головой, скептически хмыкая и бормоча себе под нос. «Тропинка была крута, узка и скользка… карфагеняне дошли до неприступной скалы, где тропинка ещё более суживалась. …» Странно, зачем тропинка шла к неприступной скале? Ну ладно. «Скала уходила отвесной стеной на глубину приблизительно тысячи футов…» Отлично. «Ганнибал велел разбить лагерь на перевале, с трудом расчистив для этого место в снегу. На следующий день он повёл солдат пробивать тропинку в скале…» Так-так, это уже интересно: «Они валят огромные деревья, которые росли недалеко, и складывают небывалых размеров костер. Когда костёр выгорел, карфагеняне залили раскалённый камень уксусом, превращая его этим в рыхлую массу…» Хмм, допустим. «Потом, сломав железными орудиями растрескавшуюся от действия огня скалу, они сделали её проходимой, смягчая плавными поворотами крутизну, так что могли спуститься не только вьючные животные, но и слоны…» Однако! «Всего у этой скалы было проведено четыре дня, причём животные едва не умерли в это время от голода…»

Снейп повернулся к Гермионе.

– Вы это читали?

Гермиона кивнула.

– И вы искренне восхитились геройством этого карфагенского полководца и не увидели нестыковки в описании его подвига?

– И что вас в этом не устраивает? – очень серьёзно спросила она.

– Знаете, Грейнджер, я бы хотел это видеть! Нет, не Ганнибала. А слонов, балансирующих на узкой, скользкой и крутой тропинке. И ещё то, как за четыре– повторяю: ЧЕТЫРЕ дня! – можно пробить в скале достаточно широкий проход без магии, лишь с помощью костра и уксуса. Вас не настораживает обилие удивительных фактов? Не понимаете, о чём я? – Гермиона отрицательно покачала головой, и Снейп продолжил: – Допустим, им повезло, и в этом месте скала была сплошь из осадочной горной породы, которая действительно от действия огня и кислоты размягчается, и её можно ковырять металлическими орудиями. Но, во-первых, на перевалах Альп нет столько деревьев, чтобы сложить гигантский костёр, способный прогреть скалу. Во-вторых, чем рубили эти деревья? Мечами? Или на всякий случай они везли с собой пилы и топоры? В-третьих, откуда у них было столько уксуса – это ведь не галлон и даже не баррель? Везли его с собой на слонах, опять же на всякий случай? В-четвёртых, как они его лили на раскалённую скалу? В-пятых… хотя, думаю достаточно. Что скажете?

Снейп вопросительно посмотрел на Гермиону. Та ответила не сразу.

– То, что вы сказали, звучит ужасно. Сейчас никак нельзя доподлинно узнать, как всё было на самом деле, и вы пользуетесь этим. Я уверена – вы каким-то образом передёргиваете факты! Просто вы не любите историю. Вы…

– Спокойно, – прервал её Снейп. – Неважно, что я люблю, а что нет. Да, я материалист до мозга костей. Была б возможность, я бы с удовольствием забросил автора этого трактата и всех, кто восторгается этими сказками, включая вас, в эти самые Альпы. Выделил бы вам для опыта какую-нибудь скалу и слона, – Снейп усмехнулся. – Впрочем, нет. Слона жалко. Он не виноват. И если кому-то удастся за четыре дня повторить фантастический подвиг Ганнибала, то я прилюдно выпью пинту сока мурлокомля и закушу флоббер-червями. А герою, сотворившему чудо, честь и хвала, ибо тогда он будет иметь право рассказывать, как это было. Запомните, Грейнджер, только практика и научные эксперименты есть критерии истины. Из того, что я вам изложил ранее, вывод напрашивается сам собой: либо там скала была толщиной всего несколько ярдов, либо они прорубались там далеко не четыре дня, либо вся эта книга вымысел, либо этот Ганнибал был маг, причем довольно сильный. Я склоняюсь к последнему. Тогда ваши исторические трактаты превращаются в магловские сказки, то есть банальные истории магического мира и не стоят того времени, которое вы затрачиваете на их изучение. Даже маглы верят в сказки только в детстве.

Гермиона молчала. Было видно, что она напряжённо думает. Снейп вернул книгу на место и снова обратился к Гермионе.

– Если вам сложно осмыслить события многовековой давности, могу для наглядности привести пример хорошо вам известного современного факта. Хотите? – Снейп выдержал паузу и дождался кивка Гермионы. – Это к вопросу о пирамидах. Так вот, посмотрите на дом Уизли. Если когда-нибудь развеются маглоотталкивающие чары и маглы увидят его, то с полным правом сочтут очередным чудом света. Как можно объяснить тот факт, что многочисленные пристройки с боков и сверху держатся вместе вопреки всем законам физики?

Снейп вопросительно посмотрел на Гермиону, ожидая ответа. Гермиона нахмурилась.

– Это неудачный пример, – возразила она. – Вы же знаете, что в Норе всё сделано магией.

– Именно! – восторжествовал Снейп. – Мастерство строителей ни при чём. Если убрать магию, вся конструкция развалится, как карточный домик. А теперь поставьте себя на место магловского историка, который не знает о существовании волшебства.

Снейп встал, подошёл к удручённо молчащей Гермионе и добавил:
– Сколько я вас знаю, вы всегда слепо верили тому, что написано в книгах. Я думал, что с возрастом вы станете более разумны. Может, хотите ещё примеров?

Гермиона отрицательно покачала головой. Её глубоко задело, что она снова не смогла в споре отстоять своё мнение.

Следующие несколько дней Гермиона была непривычно тиха и молчалива. А Снейп, к своему удивлению обнаруживший оригинал известного ему трактата Роджера Бэкона, увлечённо читал, не замечая, казалось, ничего вокруг.

– О, Грейнджер, в вашем меню произошли изменения? Или это новый сорт йогурта?

Гермиона повертела в руках бокал.

– Сегодня день рождения моей подруги Джинни. Сейчас они там веселятся, а я…

– А вы здесь надираетесь в одиночку. Понятно. – Снейп налил себе чай и сел напротив.

– В одиночку… – эхом повторила Гермиона. – Послушайте, а составьте мне компанию!

– Нет, увольте.

– Что, не хотите со мной выпить? – с вызовом спросила Гермиона и отхлебнула изрядный глоток.

– Я не пью вино, – спокойно ответил Снейп.

– А что пьёте?

– Чай, – Снейп отсалютовал ей чашкой.

– Бросьте, – отмахнулась Гермиона. – Не стройте из себя трезвенника.

– Грейнджер! – насмешливо произнёс Снейп. – Ваш силлогизм сомнителен и не достоин даже называться умозаключением.

– Мой сил-ло… что? – Гермиона непонимающе посмотрела на него, но потом махнула рукой. – Мне всё равно, кем вы меня считаете. Сегодня вам не удастся меня задеть!

Она вылила остатки вина из бутылки себе в бокал и залпом выпила.

– Так что вы пьёте? – снова спросила Гермиона, встала из-за стола и нетвёрдой походкой подошла к буфету. Взявшись за ручку дверцы, она обернулась к Снейпу. – Сейчас всё будет, вот увидите. Ром? Виски? Джин? – на последнем слове она сморщилась и икнула. – Нет, о джиннах ни слова! Они коварны и мстительны. Кто их помянет, тому… О чём это я? Ах да. Мистер Снейп, что изволите пожелать?

Снейп молчал, глядя на Гермиону со смесью удивления и жалости.

– Не хоти-и-те? – протянула Гермиона. – Жа-а-аль. Можно было бы хоть немного скрасить унылый вечер.

Она открыла дверцу и извлекла новую бутылку вина.

– А вот я хочу!

Гермиона со стуком поставила бутылку на стол и достала волшебную палочку. Пробка вылетела из бутылки с такой силой, что срикошетила от потолка и только чудом не угодила ей самой в голову.

– Упс, – хихикнула Гермиона. – Надо было захотеть шампанского. Эх… брызги шампанского…

Она отпила прямо из бутылки и замурлыкала себе под нос мелодию известного танго.

– Мистер Снейп, вы танцуете?

– Нет, мисс Грейнджер.

– И снова жа-а-аль…

Когда на столе появилась ещё одна бутылка, и Гермиона снова направила на неё волшебную палочку, Снейп мягко перехватил её руку и отвёл в сторону.

– Позвольте, это сделаю я.

Он откупорил бутылку и сам налил ей вина.

– Благодарю вас, вы очень любезны! – стараясь чётко выговаривать слова заплетающимся языком, проговорила Гермиона. – С днём рождения, Джинни!

В несколько глотков она осушила бокал и вдруг расхохоталась.

– Ой, опять джинн. Я пью за джинна или за Джинни? Мистер Снейп, как вы думаете? – Гермиона потянулась к бутылке, снова наполнила бокал до краёв, выпила всё до дна и, переведя дух, проговорила: – Молчите? Ну и ладно. Да и какая разница? Было б что выпить, а повод найдётся.

Поставив пустой бокал перед собой, она подпёрла рукой щёку и тоскливо следила взглядом за своим пальцем, скользящем по стеклянной кромке.

– И вот вместо того чтобы сейчас веселиться с друзьями, я сижу здесь, в этом каменном склепе…

Снейп без тени сочувствия смотрел на неё, потом встал из-за стола и направился к выходу.

– Постойте, куда же вы! – Гермиона на удивление резво вскочила, опередила его и загородила собой дверь. – Вы не пьёте, не танцуете, не смотрите фильмы, не читаете нормальные книги! – эмоционально выкрикнула Гермиона. – Что вы вообще делаете, кроме своих вонючих зелий?

Лёгкое удивление на лице Снейпа сменилось выражением холодного, почти высокомерного равнодушия.

– Мисс Грейнджер! Вы пьяны! Дайте мне пройти! – потребовал он.

– Куда? Там нет выхода! – она вцепилась руками в лацканы его сюртука и продолжала истерично выкрикивать: – Нет! Выхода! Мы никогда не выберемся отсюда! Это будет вечный день сурка – надеюсь, вы знаете, что это такое? Проклятый джинн исправно будет снабжать нас пищей, чтобы мы не сдохли от голода. А мы будем медленно сходить с ума. Вам нравится такая перспектива?

– Это было ваше желание, – Снейп с усилием отцепил её руки от себя. – И оно исполнилось.

Гермиона посмотрела на Снейпа снизу вверх помутневшими от алкоголя глазами и тихо, но зло проговорила:

– Нет, не исполнилось. И никогда не исполнится. А всё потому, что вы даже поцеловать женщину не в состоянии!

Снейп молча взял её за плечи и уверенно сдвинул в сторону. Затем открыл дверь и вышел из кухни. Гермиона горестно вздохнула и бросила ему вслед:

– А ещё принц называется.

Ещё вчера за дверью её спальни были слышны шаги и шорохи. Сегодня с утра там было необычно тихо. Снейп постучал в дверь. Ответа не последовало. Он постучал ещё раз. Потом позвал:

– Мисс Грейнджер?

– Что? – раздалось из-за двери еле слышное.

Снейп выдохнул с некоторым облегчением.

– Вы уже два дня не выходите из комнаты. У вас всё нормально?

– Да.

– Вы решили уморить себя голодом?

– Нет. Я решила сесть на диету.

– Ваше право.

– Так что вы хотели?

– Ничего. Просто интересуюсь.

– Ясно.

– Может, всё-таки выйдете?

– Нет!

– Почему?

Последовала долгая пауза. Снейп уже собрался уйти, считая, что разговор окончен, но тут услышал:

– Мне стыдно.

Её голос звучал тихо, но гораздо более отчётливо, чем до этого. Очевидно, она подошла вплотную к двери.

– За что? – Снейп решил продолжить разговор.

– За всё! – последовал ответ.

– Да ладно, мисс Грейнджер, я уже давно простил вам то, что вы украли у меня из шкафа рог двурога и шкурку бумсланга.

Дверь распахнулась. Гермиона предстала перед ним бледная, с растрёпанными волосами. Её глаза покраснели и припухли.

– Вы издеваетесь? Это было двадцать лет назад, на втором курсе!

– Значит, вам за это не стыдно? – спросил он, еле сдерживая смех.

– Не ёрничайте, вы же поняли, что я имела в виду.

– Я-то понял, но вот джинн бы вас опять не понял.

– О-о-ох, – застонала Гермиона. – Ну почему вы всегда дразните меня?

– Может, потому, что вы даёте повод? Вот, возьмите, – Снейп протянул ей флакончик.

– Что это?

– Успокоительное.

– Откуда это у вас?

– Вообще-то я зельевар и в состоянии приготовить отвар из трав, которые обнаружил в кухонном буфете.

– Опять джинн…

– Возможно.

– Спасибо, сэр.

– Пойдёмте, вам следует поесть.

В столовой Гермиона совсем пала духом. Она почти ничего не ела, лишь вяло ковыряла вилкой овощной салат и отвечала на редкие вопросы Снейпа безучастно, едва поднимая глаза от тарелки.

– Простите меня, пожалуйста. Я ведь практически не пью. А здесь… Сама не знаю, что на меня нашло.

– Вы всё ещё думаете о каменном склепе? – спросил Снейп.

– О чём?

– А вы не помните?

– О-о-о… – Гермиона смутилась. – Если честно, я с какого-то момента очень плохо помню тот вечер. Вторая бутылка была явно лишняя.

– Согласен. Ну а третья и четвёртая, так вообще…

– Что?! – прошептала Гермиона. – Какой ужас…

Она закрыла лицо руками, ссутулилась и как-то сразу стала выглядеть лет на десять старше. Желая хоть как-то растормошить её, Снейп попросил приготовить чай. Гермиона апатично направилась к буфету, чтобы достать чашки. Хлопнула дверца, и сразу же послышался звон разбившегося стекла. Гермиона горестно вздохнула и, присев на корточки, принялась собирать осколки.

– Этот день рождения… – Гермиона запнулась, словно подбирая слова. – Мы так готовились. Гарри, Джордж и Рон придумали представление. Это должен был быть сюрприз. Я очень ждала этого. И вот…

Гермиона вдруг всхлипнула, её плечи мелко задрожали. Снейп заклинанием убрал остатки чашки и подал ей пачку салфеток.

– Сколько я вас помню, вы всегда были такой серьёзной, рассудительной. Мне казалось, вам чужды подобные эмоциональные всплески.

– Я сама от себя не ожидала, – торопливо вытирая мокрые щёки, ответила она.

Прислонившись спиной к буфету, она зажмурилась и крепко прикусила губу. А потом её как будто прорвало.

– Я… мне… – Гермиона говорила быстро, бессвязно, уже не сдерживая слёз. – Всё не так! Знаете, в школе я очень боялась, что не смогу соответствовать… я старалась, училась… Я читала, а если что-то не понимала, то просто запоминала, зубрила, заучивала. Я была уверена, что книги – это абсолютная истина. Когда Гарри нашёл ваш учебник по зельеварению, я очень злилась. Мне казалось кощунством делать что-то не по учебнику. Но меня же хвалили. Только вы всегда принижали меня. А я не понимала, за что… И вот только здесь… Теперь я поняла. Наверное, я и правда не создана ни для чего, кроме книг. Даже моё естественное желание романтической любви вы назвали сентиментальной чушью.

– Потому что я разумный человек и умею мыслить на уровне нормальной здравой логики, а не на уровне сопливых романтических эмоций, – вставил Снейп, но, видимо посчитав свои слова излишне жёсткими, добавил: – Простите, я не имел намерения обидеть вас.

Гермиона кивнула. Потом глубоко вздохнула и заговорила более спокойно:

– Вы правы. Ещё на третьем курсе профессор Трелони сказала, что моё сердце неспособно на любовь, а душа сухая, как страницы учебника, к которым я привязана навсегда. Столько лет прошло, а я это помню почти дословно.

Снейп хотел ещё что-то сказать, но она замотала головой.

– Даже друзья, пусть и в шутку, но до сих пор называют меня библиотечным червём.

– Вы имеете в виду Уизли и Поттера?

Гермиона кивнула.

– Я бы на вашем месте составил перечень эпитетов для них. Уверен, вашей эрудиции хватит на два полноразмерных свитка, а то и больше.

Гермиона грустно усмехнулась.

– Опять смеётесь?

– Нисколько.

– Они говорят, что я чёрствая!

– Почему? Мягкая!

– Бесчеловечная!

– Человечная!

– Бессердечная!

– Сердечная!

– Сухая! – она искоса взглянула на него и быстро добавила: – Если вы сейчас скажете «мокрая», я вас прокляну!

Снейп фыркнул сдавленным смешком.

– Я и не собирался, хотя это было бы объяснимо той сыростью, которую вы здесь сейчас развели.

Некоторое время они смотрели друг на друга. Снейп ободряюще улыбнулся, но Гермиона вдруг снова расплакалась. Дрожащими руками она комкала салфетки и причитала:

– Я глупое никчёмное существо! Из-за моей самонадеянности и невнимательности мы с вами застряли здесь! Из-за меня и вам досталось! Я приношу несчастье! Это я во всём виновата!

Снейп смотрел на неё, не понимая, что происходит – все мысли странным образом вылетели у него из головы. Движимый необъяснимым желанием, словно кто-то невидимый направлял его, он подошёл к Гермионе, приподнял за подбородок её голову и прикоснулся губами к её губам. Она замерла, широко распахнув заплаканные глаза.

– Что вы…

Вместо ответа он снова поцеловал её.

***

Джинн появился в кабинете Дамблдора около полуночи. Он тяжело дышал, выглядел уставшим, но при этом очень довольным.

– О повелитель! Желание женщины выполнено! – возвестил он и сразу же жадно припал к кувшину с лимонадом.

– Северус и Гермиона вернулись? – Дамблдор нетерпеливо прикоснулся к магии Хогвартса.

– Угу, – помычал джинн и вскоре оторвался от опустошённого кувшина. – Хвала Всевышнему!

– Я не чувствую Северуса в подземелье, – забеспокоился Дамблдор. – Ты уверен, что они вернулись оба?

– Ещё как уверен, – хохотнул джинн и подмигнул. – Не там ищешь его, о всевидящий!

Дамблдор нахмурился и снова обратился к древней магии. Спустя несколько секунд он ошарашенно уставился на джинна.

– Они… там…

Джинн многозначительно округлил глаза и кивнул.

– О-о-о, – только и смог вымолвить Дамблдор.

В преддверии нового учебного года жизнь Хогвартса постепенно входила в рабочую колею. Преподаватели, по обыкновению оставившие дела на последние дни, спешно сдавали Минерве МакГонагалл учебные планы и добродушно переругивались из-за мест в расписании уроков.

Всё было буднично и обыденно, и, казалось, никто не замечал, как украдкой переглядывались преподаватели зельеварения и истории магии. И уж точно никто, кроме директора школы, не знал, как часто ночью пустовали комнаты Снейпа в подземелье.

О третьем желании джинн больше не заикался, но Дамблдор почему-то стал думать об этом всё чаще и чаще. В его голове зрел хитрый план – придумать такое желание, чтобы джинн навсегда остался его рабом. Эта мысль преследовала его, не оставляла в покое.

Как-то вечером, наигравшись в нарды и отправив проигравшего джинна исполнять очередное поручение, Дамблдор остался один в своём кабинете. Методично щелкающие, жужжащие и скрипящие звуки убаюкивали. Альбус сам не заметил, как задремал.

И приснился ему странный сон. Будто гуляет он по берегу моря в родном Насыпном Нагорье. На гладких камнях плещутся волны. Мелкие брызги долетают до его ног, и ветер неприятно холодит влажную кожу.

Всё было настолько реально, словно наяву. Дамблдор резко открыл глаза.

Его взору открылась бескрайняя морская гладь. Вдали, на горизонте, виднелся огромный корабль с белоснежными парусами, в небе плыли редкие, похожие на ватные шарики, облака. Вдруг небо потемнело. Подул сильный ветер. Налетели тучи. И на землю шумно посыпался дождь. Странное ощущение дежавю захлестнуло Альбуса. Он поднял руки ладонями вверх, будто желая удостовериться, что дождь идёт на самом деле, и обомлел. Тяжёлые крупные капли падали на маленькие гладкие ладошки ребёнка.

Дамблдор оцепенел. Он вдруг понял, что снова стал десятилетним мальчиком и всё это уже с ним было: и корабль с белыми парусами, и внезапно начавшийся дождь. Это всё было в тот день, когда…

Он опрометью бросился к тому самому месту и ещё издали заметил опутанную водорослями старинную лампу, вынесенную волной на каменистый берег.

Когда до заветной лампы осталась всего пара ярдов, на берег вдруг накатила тяжёлая волна и на глазах Альбуса увлекла лампу в море. Похолодев от ужаса, Дамблдор попытался применить магию, но волшебной палочки у него ещё не было, а навыки беспалочковой магии оказались ему недоступны. Тогда он с разбега нырнул в воду, в отчаянной надежде спасти своё сокровище. Он шарил руками по каменистому дну, сбивая в кровь пальцы и ломая ногти. Почти теряя сознание от нехватки кислорода, он на миг выныривал, чтобы жадно вздохнуть, и снова погружался в воду. Так нырял он раз за разом, не желая признавать, что лампа с джинном потеряна для него навсегда. Наконец, окончательно обессилев, он выбрался на берег и в изнеможении повалился на холодные мокрые камни.

Невидящим взглядом он смотрел в небо, и вся его долгая жизнь медленно, словно дразнясь, проплывала у него перед глазами. Ещё не до конца поняв, что произошло, Дамблдор уже точно знал одно: это не могло быть следствием применения маховика времени – настолько далеко назад магия маховика не работает.

Силясь принять – нет, не осознать, а пока только принять случившееся – десятилетний мальчик с жизненным опытом и знаниями убелённого сединами старца, самого могущественного волшебника своего времени, пытался найти ответ на вопрос: как жить дальше? Ведь всеми своими успехами и достижениями он обязан треклятому джинну. Теперь он не станет самым блестящим учеником в истории школы. Да что там школа… Не будет достижений в алхимии и дружбы с Николасом Фламелем, не победить ему Гриндевальда и не заполучить Бузинную палочку, не получит он орден Мерлина и не станет сильнейшим волшебником своего времени. А главное, и самое обидное, его портрет никогда не появится на карточке из шоколадной лягушки. Отказываясь верить в то, что всё потеряно, он забился в истерике, горячо молил забрать его обратно, страстно желая вернуть себя в прежнюю жизнь.

С моря дул холодный, пронизывающий до костей ветер. Мокрая одежда, естественно, не грела. Дрожащий Альбус нехотя поднялся на ноги и побрёл в сторону посёлка. При этом он поймал себя на мысли, что плохо помнит, как выглядел дом, в котором они жили до того, как переехали в Годрикову Впадину. На полпути, ему показалось, что издалека доносятся голоса матери, отца и звонкий смех Арианы. От накатившего вдруг волнения в его груди часто заколотилось сердце, и задрожали ноги. Ещё не случилась та трагедия, и есть шанс предотвратить её. Он прибавил шаг. Сердце стучало все сильнее и сильнее. Стало трудно дышать. В какой-то момент свет перед его глазами померк, и Альбус лишился чувств…

***

Сознание возвращалось медленно, словно нехотя. Сначала вернулась память. Дамблдор снова испытал жгучее чувство утраты и отчаянной тоски по прожитой жизни. Потом он почувствовал своё тело и понял, что ему тепло и уютно. Следом вернулся слух – рядом что-то потрескивало, жужжало и щёлкало. Ещё через некоторое время он смог открыть глаза.

Дамблдор не сразу поверил, что находится в Хогвартсе, в кабинете директора. Применив подвластную директору Хогвартса магию, он прислушался к дыханию замка. Уловив знакомые магические волны, Альбус окончательно успокоился.

«Приснится же такое», – с облегчением подумал он.

Теперь он с полной уверенностью мог сказать, что всё было как прежде, хотя… Что-то всё же было не так. Чего-то не хватало. Осмотревшись Дамблдор обнаружил, что исчезла волшебная медная лампа.

Это было странно. Он сам зачаровал артефакт так, чтобы видеть лампу мог только её хозяин, и наложил чары от кражи и потери.

Недолго думая, Дамблдор приказал:

– Явись передо мной, раб мой!

Ответом ему была тишина. Дамблдор подождал немного и позвал снова:
– Абу! Ты где? Приди ко мне!

Джинн возник перед ним словно ниоткуда. Это было совсем не так, как прежде, когда сначала появлялся дымок, из которого являлся раб лампы.

– Приветствую тебя, высокочтимый Альбус ибн Персиваль. Ты звал меня?

– Да, звал! – возмущённо ответил Дамблдор. – Почему ты не пришёл на первый зов?

– Я больше не твой раб, ты не можешь мне приказывать, – с нотками высокомерия ответил джинн.

– Как это? – удивился Дамблдор. – Ты исполнил только два моих желания.

– Я исполнил все три желания, – возразил джинн. – У меня всё записано!

– Да? Интересно, и что же я пожелал? – сердито спросил Дамблдор.

Джин невозмутимо развернул в воздухе свиток и принялся зачитывать:

– Третье и заключительное желание, изложенное такого-то числа, месяца и года от Хиджры, состояло в том, чтобы вернуть Альбусу Персивалю Вульфрику Брайану Дамблдору его прожитую жизнь.

Джинн неспешно скрутил свиток и убрал в карман шаровар. Дамблдор обескураженно откинулся на спинку кресла.

– Так значит… – от волнения у него перехватило дыхание. – Это было на самом деле?

– Да, – коротко ответил джинн.

– Но… Как такое возможно? – опешил Дамблдор. – Как я мог попасть в прошлое без маховика времени?

– Это я перенёс тебя.

– Зачем?

Джинн несколько секунд молча смотрел на него, затем ответил:

– Свободный джинн вправе не отвечать на вопросы, но я расскажу тебе, ибо в данном случае любопытство не порок, а источник знаний.

Дамблдор заинтересованно подался вперёд, желая не пропустить ни слова.

– Начну я, пожалуй, с того, что должен знать любой, кто волею Всевышнего становится Повелителем лампы. И тебе, маг, следовало бы знать это. Мы, джинны, по природе своей очень злопамятны. Даже такие добродушные мариды, как я. При общении с джинном не следует обижать его, полагается быть справедливым и честно выполнять условия сделки. Джинн, даже очень обиженный, не может убить своего хозяина, но в отмщение может наслать различные кары.

– Чем же я обидел тебя, чтобы заслужить такое? – в голосе Дамблдора зазвучало неподдельное недоумение.

– Жаль, что ты сам не понимаешь этого, – с сожалением в голосе ответил джинн. – Ты воспользовался моей неопытностью и хитростью вынудил служить тебе. Да, я сам виноват, что явил тебе свою слабость, которой ты умело воспользовался. Но все эти годы я страдал от этого и ждал, что ты одумаешься и отпустишь меня.

– Получается, ты уже много лет вынашивал план мести? – поразился Дамблдор.

Джинн молча кивнул.

– Интересно, а почему именно сейчас ты воплотил его? Почему не на полвека раньше или на сто лет позже?

Джинн усмехнулся.

– Всевышний милостив – терпеливые получают свою награду полностью безо всякого счёта. Ты долгие годы манипулировал желаниями и судьбами других людей, поэтому я верил, что рано или поздно обстоятельства сложатся в мою пользу.

Дамблдор задумался.

– Ты хочешь сказать, что кто-то приказал тебе сделать это? Но как такое возможно, ведь ты тогда ещё был моим рабом?

– Ты забыл, что оставался один человек, который не воспользовался подаренным тобой желанием.

– Северус? – ахнул Дамблдор. – Ты хочешь сказать, что это было желание Северуса?

– И да и нет, – уклончиво ответил джинн.

– Я не понимаю тебя.

– Да будет тебе известно, почтенный Северус вообще не хотел использовать твой подарок. Он считает, что всё это чепуха, недостойная траты его драгоценного времени. Я уверен, что это женщина уговорила его. Когда он меня вызвал, я услышал часть их разговора. Женщина говорила, что меня надо отпустить, а не держать вечным рабом в этой лампе. Клянусь Всевышним, после этих слов я даже на минуту зауважал её! Почтенный Северус ей ответил, что-то про общество защиты домашних эльфов. А затем он пожелал, чтобы моей лампы никогда не существовало.

– Разве ты можешь исполнить такое желание? – засомневался Дамблдор.

– К сожалению, нет, – со вздохом ответил джинн. – Но это желание дало мне пищу для размышления.

– Получается, что ты исказил его желание? – мрачно спросил Дамблдор.

– Не совсем, – джинн усмехнулся. – Почтенный Северус не знал, что его лампа – всего лишь подделка, а настоящая принадлежит тебе. Так что я исполнил его желание практически дословно. Вот такое стечение обстоятельств.

Дамблдор задумался. На некоторое время воцарилась тишина.

– И всё равно я не могу поверить, что это ты пожелал так наказать меня, чтобы я лишился своей прожитой жизни! – произнёс он наконец.

– Я бы не назвал это наказанием, о Альбус ибн Персиваль, – возразил джинн. – Это могло бы стать щедрым даром – не каждому даётся уникальная шанс начать всё сначала, с чистого листа. Учитывая то, что я не стал лишать тебя памяти, ты мог бы прожить новую жизнь иначе, избежав многочисленных ошибок.

– Я вижу, ты оправдываешь свой поступок,– поразился Дамблдор. – Тогда зачем ты вернул меня обратно?

– Я заранее знал, что рано или поздно так будет – у тебя же оставалось третье желание. И ты озвучил его. Как полагается, по всей форме.

– В твоём голосе я слышу сожаление, – заметил Дамблдор. – Ты жалеешь об этом?

– Возможно, – ровным голосом ответил джинн.

– Но ведь тогда всё сложилось бы по-другому, – эмоционально воскликнул Дамблдор. – И не только у меня.

Джин равнодушно пожал плечами.

– Между прочим, – разгорячился Дамблдор. – Там, в своём прошлом, я не смог получить волшебную лампу, она в буквальном смысле уплыла у меня из-под носа. А без тебя, как ты, надеюсь, понимаешь, я не стал бы тем, кем являюсь сейчас. Начнём с того, что без твоей помощи я вряд ли смог бы победить Геллерта. И тогда исполнились бы его безумные планы – господство волшебников над магами и собственная абсолютная власть. Неужели это правильно?

– Лишь Всевышний, да будет он благословен во веки веков, сведущ обо всех наших помыслах и намерениях, – кротко ответил джинн, проведя рукой вокруг рта, как бы очерчивая усы и бороду. – Лишь он знает, что в нашей жизни во благо, а что нет. За все беды и невзгоды он щедро вознаградит в будущем, даст взамен что-то лучшее!

Дамблдор сник.

– Как бы то ни было, я благодарен тебе, что ты исполнил моё последнее желание, – без тени иронии сказал он.

– Иначе и быть не могло, – джинн учтиво поклонился.

– Постой, – торопливо проговорил Дамблдор. – Если ты стал свободным, зачем сейчас пришёл, когда я позвал тебя?

– Свободный джин может являться любому смертному, когда пожелает и куда пожелает. Я решил, что ты должен узнать правду, а не утешаться мыслью, что это был кошмарный сон. Считай это моим тебе подарком. И ещё знай, я помню не только свои обиды. Бывали времена, когда я получал удовольствие от общения с тобой.

– Спасибо и на этом, – Дамблдор криво улыбнулся.

Джинн немного помолчал, глядя на резную игральную доску.

– Ты помнишь, как всё началось? – вдруг спросил он.

– Конечно, помню, – откликнулся Дамблдор. – Я нашёл на берегу необычную лампу и потом старательно прятал её ото всех. Я даже представить себе не мог, что это такое. Но она так воняла тиной, что я решил её почистить. Ты не представляешь, как я испугался, когда из лампы повалил дым.

– А я наоборот обрадовался, увидев юнца, и почему-то решил, что всё закончится очень быстро какими-нибудь мелкими и простыми желаниями.

– Правда? Ты никогда не говорил мне об этом, – оживился Дамблдор. – Ещё я помню, что долго не мог придумать желание. И тогда ты предложил сыграть в нарды.

– Это была моя роковая ошибка, – джинн вздохнул. – Ты проиграл, и твоим первым желанием было научиться играть в нарды лучше всех.

– Да-а-а, – с ностальгией в голосе протянул Дамблдор. – А если бы я выиграл… Послушай, но если ты сам сделал меня лучшим игроком в нарды, зачем потом соглашался играть со мной?

– Азарт, – джинн беспомощно развёл руками. – Игра – моя слабость. Но теперь я научен горьким опытом и больше на такое не попадусь.

Они помолчали, глядя в разные стороны и думая каждый о своём. Потом джинн перевёл взгляд на Дамблдора, и в его глазах отражалось безмерное страдание и грусть.

– Я исполнил так много желаний, но, положа руку на сердце, последние три оказались для меня самыми важными. За эти два месяца я узнал о вас, людях, больше, чем за всю свою жизнь. Желание женщины было поучительным – она достойно противостояла моим попытками сломить её. Желание почтенного Северуса было неожиданно великодушным – мне до сих пор не были известны случаи, когда человек отпускал джинна на свободу без желания. Ну а твоё последнее желание, о Альбус ибн Персиваль, было предсказуемым. Ты ничего не понял, не захотел менять и даже не вспомнил о том, что у тебя оставалось третье желание. Поэтому я совершенно не жалею о том, что в этой, последней, партии мне удалось обыграть тебя.

Дамблдор хотел что-то сказать, но джинн жестом остановил его. Дамблдор склонил голову, поняв, что разговор окончен.

– Пришло время прощаться. Да пребудет с тобой мир и благословение Всевышнего. Пусть осветит его свет истинный путь твой, и будут чисты помыслы твои.

Марид Абу аль-Фатих Сулейман ибн Хамид почтительно поклонился, церемонно приложив поочерёдно руку к своему лбу, рту и сердцу. В следующую секунду он исчез, оставив после себя тонкий аромат лаванды и восточных пряностей.