Твой подоконник чист, как миг творения, Строкой не тронут лист, а дым стремится ввысь, Девятый день, и в нём - твоё рождение, Из праздничных венков еще не вынут остролист... (с) Лора Бочарова
Название: Зубной Фей Автор: Elvigun Бета: Elbidy Пейринг: СС, ГГ, ЛЛ, НЛ Жанр: Adventure, местами юмор Рейтинг: PG-15 Дисклаймер: права на мир и персонажей принадлежат Дж. К. Роулинг Саммари: Профессору Снейпу и его ассистентке Гермионе Грейнджер понадобился необычный ингредиент Предупреждения: AU, некоторые факты почерпнуты не из канона, а из экранизации Примечание 1: работа создана для феста "Мой любимый профессор" на ТТП Примечание 2: автор владеет латынью на уровне кузнеца Степана из «Формулы любви», поэтому заблуждение Гермионы притянуто за уши Размер: мини Статус: закончен Отношение к критике: Кто без греха — пусть первый бросит в меня гаммой Твой подоконник чист, как миг творения, Строкой не тронут лист, а дым стремится ввысь, Девятый день, и в нём - твоё рождение, Из праздничных венков еще не вынут остролист... (с) Лора Бочарова
— Похоже, придётся разочаровать мисс Грейнджер, — пробормотал себе под нос Снейп. — Жаль!
Ему уже начинало нравиться предложение Гермионы стать его ассистенткой — голова у девушки есть, руки из нужного места растут, работы не боится, да и зелья для экспериментов находит действительно интересные! Ещё бы латынь и древнегреческий ей выучить, чтобы не мучиться со словарями и не бегать к профессору для расшифровки рецептов из некоторых старинных книг! Например, из раскрытой перед ним сейчас…
Чёрт бы подрал эти «Снадобья времён предревнейших»! Зелье, конечно, любопытное, эксперимент по его созданию грозил не только новыми полезными наблюдениями, но и длительным регулярным общением с милой и умной девушкой, предлагающей себя в качестве ассистентки. Общением более продуктивным, чем её ежедневные внезапные забегания к нему на пару минут по нелепым, уже вызывающим раздражение поводам.
Но была проблема: рецепт зелья содержал ингредиент, раздобыть который было несколько затруднительно. Нет, скажем прямо — профессор в данную минуту решительно не знал, как его достать.
Раздосадованный Снейп с такой силой захлопнул потрёпанный фолиант, что пыль заклубилась над столом, заваленным книгами и пергаментными свитками. Неподвижно просидев в возмущённом молчании полминуты, профессор всё-таки не совладал с охватившими его эмоциями и долбанул кулаком по столу так, что пробирки в штативе испуганно звякнули. И уже не в первый раз за сегодняшний вечер проклял того, кто создал причудливый Волшебный Мир, в котором Северусу Снейпу было назначено стать специалистом по зельям.
Нет, он вовсе не был против время от времени выискивать, покупать или даже самостоятельно изготовлять для своих опытов ингредиенты, отвечающие самым заковыристым условиям их появления на свет. Он с любопытством экспериментатора предлагал годовалому нюхлеру обглодать хрящ с тридцать седьмого позвонка венгерской хвостороги, дабы сваренная из заветной кости Золотушная микстура подействовала правильно. Он с интересом натуралиста отправлялся на шестой лунный день в Запретный Лес, где в соответствии с рекомендациями доктора Диогена МакЛахоу собирал побеги заунывника, растопырника и чёрт знает каких ещё ~ников — лишь бы приготовленные из них порошки и растворы потом годились к дальнейшему употреблению. И с завидным терпением в течение трёх недель выносил вонь, разведённую в личном кабинете во время настаивания отходов жизнедеятельности дикого плавунца на неизвестном магглам элотиленовом спирту.
Но «зуб восемнадцатилетнего непорочного», необходимый для найденного Гермионой Грейнджер зелья, да ещё и «отданный добровольно в ночь накануне Дня Всех Святых», вывел исследователя из себя. Разумеется, такой человек как Северус Снейп знал как минимум четыреста относительно гуманных способов заставить кого угодно добровольно отдать что угодно в какой угодно день и час. Но грозного профессора смущал как раз не этот подпункт рецепта… «Восемнадцатилетний непорочный»! Будто юноши в этом возрасте ходят в специальную контору и отмечаются там на предмет непорочности, так что в случае необходимости можно заглянуть в особый реестр и почерпнуть информацию столь щекотливого свойства! Бред! Может быть, пять столетий назад, в год издания взбесившей Снейпа книги и было принято вывешивать на дверях домов и воротах замков объявления об интимной жизни наследников того или иного семейства. Может быть. Снейп этого не знал, так как История никогда не была его коньком. Но он точно знал, что сейчас, в самом конце тысячелетия, несмотря на повальное падение нравов и общую распущенность молодого поколения волшебников (да и магглов, насколько он был наслышан), нельзя было вот так запросто подойти к даже знакомому молодому человеку и между делом осведомиться о его успехах на личном фронте! Пять юношей из десяти попросту пошлют куда подальше с такими расспросами, а оставшиеся пять соврут, приписав себе бурную личную жизнь — и сиди гадай, кто из них на самом деле годится в качестве «донора»! Да и к кому подходить и спрашивать, если уж на то пошло? Родственников и близких знакомых подходящего возраста вне Хогвартса у нелюдимого профессора не было. Молодые люди, заканчивая школу волшебства, предпочитали не длить знакомства с суровым преподавателем зельеварения и тем более не докладывать ему о глубине своих взаимоотношений с противоположным полом. Особенно не были расположены к откровениям с профессором всякие нюни и маменькины сынки, от которых как раз и можно было бы ожидать статуса «непорочного» не только в восемнадцать, но и в двадцать восемь лет, и даже в тридцать восемь…
Какая-то неясная мысль, подобно отдалённой зарнице, блеснула где-то на самых окраинах мозга профессора… и он почти бессознательно скользнул взглядом по кипе пергаментных листов с ещё непроверенными контрольными семикурсников. Самый верхний лист был помечен именем, которое, если вдуматься, должно было моментально прийти в голову Снейпу, как только перед ним встала задача отыскать восемнадцатилетнего юношу, стопроцентно ни с кем ещё даже не целовавшегося!
Профессор не сдержал плотоядной улыбки — впервые за два месяца, прошедшие с начала учебного года, он обрадовался решению, принятому летом директрисой Минервой МакГонагалл: каждый студент, посчитавший, что в прошлом году из-за присутствия в школе приспешников Тёмного Лорда преподавание было поставлено из рук вон плохо, имел право добровольно остаться на второй год, подав соответствующее заявление…
* * *
Невилл даже не всем друзьям признался, что не сам решил ещё раз пройти программу седьмого курса — на этом (как, впрочем, много ещё на чём в жизни юного Лонгботтома) вновь настояла его властная бабушка Августа. Несмотря на обретённую в сражениях за Хогвартс храбрость, Невилл не посмел перечить авторитарной старушенции. А прочитавшим его заявление и вытаращившим глаза Минерве МакГонагалл и Помоне Спраут он, отводя взгляд, заявил, что это его собственное решение.
Вообще-то, он был не против прослушать нормальный курс лекций по Маггловедению и Защите от Тёмных Искусств, а не ту садистскую интерпретацию, в которой названные предметы целый год преподавала парочка Кэрроу. Да и зельеварение не мешало бы подтянуть: Гораций Слагхорн, напуганный присутствием в школе Упивающихся Смертью, с которыми он до этого упорно отказывался сотрудничать, не столько преподавал, сколько скрывался в подземельях Хогвартса, ожидая, что за ним вот-вот придут и потребуют ответов за несговорчивость. Сибилла Треллони — видимо, тоже со страху — совсем распоясалась в смысле употребления хереса, из-за чего от занятий по Прорицаниям толку было тоже мало. Окончательно заменившая Хагрида Вельгельмина Грабли-Планк также позволяла себе впадать в упаднические настроения: беспричинно отменяла или пропускала собственные уроки, а на тех, которые всё-таки проводила, предпочитала не рассказывать об уходе за магическими существами, а рассуждать о том, до чего докатилась и ещё докатится школа при новом режиме. Так что как минимум пять предметов действительно стоило пройти заново. Но вот повторение тех наук, которые в прошлом году преподавались вполне пристойно, смущало Невилла. Наконец-то давшаяся Трансфигурация, разумеется, была ему теперь интересна… но начинать Высший курс заново с прекрасно освоенных год назад основ трансфигурации человека — например, превращать нос соседа по парте в пятачок и обратно — было невыносимо скучно!
А ещё сильнее Невилла смущало то, что из всех его прежних гриффиндорских сокурсников в Хогвартсе осталась лишь Гермиона Грейнджер, изъявившая желание непременно закончить школьное образование!
Обезображенная оборотнем Сивым Лаванда Браун не нашла в себе сил вернуться к нормальной жизни и после длительного пребывания в больнице Святого Мунго добровольно обрекла себя на отшельничество — никто не знал, где и как теперь живёт бывшая первая красавица Гриффиндора.
Парвати Патил и её сестра Падма, учившаяся в Рэйвенкло, сочли полученный багаж знаний вполне достаточным для дальнейшей карьеры и распрощались со школой.
Гарри, вроде бы всегда обожавший Хогвартс, почему-то с радостью ухватился за предложение поступить на курсы авроров на льготных условиях — руководство было готово закрыть глаза на отсутствие у мистера Поттера документа о сдаче экзаменов уровня NEWT.
Рон попытался сунуться туда же, но что-то не срослось, ему отказали. Он обиделся на Гарри, который, не проявив солидарности с другом, не стал отвергать предложение аврората, обиделся на Гермиону, променявшую сомнительное счастье раннего брака на образование. У самого Рона школа, по его же словам, сидела в печенках, поэтому Артур Уизли пристроил своего предпоследнего нахлебника на какую-то мелкую должность в Министерстве Магии.
Дин Томас, хотя и был в бегах восемь из десяти месяцев седьмого курса, возвращаться в Хогвартс не захотел. Ходили слухи, что он, пораженный до глубины души разразившимися в волшебном мире баталиями вокруг чистоты крови, решил от греха подальше вернуться в мир магглов, к матери и отчиму. И даже устроился учеником электрика на один из лондонских стадионов, где слыхом не слыхивали про квиддич.
Шеймус Финниган почему-то решил, что предметы, преподававшиеся весь последний курс чёрти как, включая Зельеварение и Защиту от Тёмных Искусств, не так уж важны, чтобы из-за них оставаться в школе ещё на год.
В результате Невилл остался совершенно один в их старой доброй мальчишеской спальне на самом верху гриффиндорской башни — новобранцев-первокурсников, которые по заведённому порядку должны были занять освобождающуюся спальню выпускников, разместили этажом ниже, в одной из пустующих комнат, которых в башне было предостаточно.
Новых друзей даже на родном факультете Невилл пока не нашел, так как всегда трудно сходился с людьми — все последние семь лет ему вполне хватало четверых соседей-однокурсников. Он непременно заскучал бы, если бы не Джинни Уизли, посещавшая теперь одни и те же занятия с Невиллом и Гермионой, а ещё Луна Лавгуд и парочка ребят из Армии Дамблдора, с которыми они иногда делали уроки, а в редкую свободную минуту просто болтали или прогуливались по окрестностям замка. Впрочем, свободных минут почти не было: МакГонагалл назначила своих «второгодников» старостами школы, так что им стало и вовсе не до скуки. Неуёмная Гермиона по любому поводу развивала столь бурную деятельность, что её напарнику порой не хватало времени даже на учёбу! Благо некоторые преподаватели смотрели на это сквозь пальцы — в конце концов, по большинству предметов мистер Лонгботтом в прошлом году уже показал достойные результаты. Но иными вечерами Невилл с нетерпением ждал того момента, когда сможет укрыться в своей спальне, завалиться на кровать и уснуть без задних ног после целого дня трудов праведных и треволнений, то и дело сваливающихся на голову школьного старосты.
Незадолго до Хэллоуина он набрался смелости и высказал Гермионе своё неудовольствие по поводу отсутствия свободного времени. Та оскорбилась и пообещала больше не беспокоить Невилла «по пустякам», как он изволил обозначить некоторые её инициативы и якобы не заслуживающие внимания мелкие происшествия, обычные для школы волшебства.
* * *
Снейп вновь открыл «Снадобья времён предревнейших» и сверился с пометками, сделанными им на листке пергамента. Да, ничего сложного, можно попробовать. Ведь результат эксперимента может не только оказаться прелюбопытным с точки зрения теории, но и дать толчок в другом исследовании зельевара, забуксовавшем ещё пару лет назад…
В этот момент в коридоре за дверью кабинета послышались шаги и в дверь нетерпеливо забарабанили.
— Войдите! — крикнул Снейп, захлопнул книгу и, взглянув на часы, тихо добавил: — Чёрт бы вас побрал с вашими поздними визитами!
Дверь отворилась и под своды мрачноватых апартаментов, потупившись, вошли два юных слизеринца, конвоируемые Гермионой Грейнджер. Школьная староста, словно заправская барышня-полисмен, выхватила из кармашка небольшой блокнот, раскрыла его и хмуро прочла:
— Скалхэд, второй курс, Слизерин. Блум, первый курс, Слизерин. Обнаружены вне общежития после отбоя.
— Завтра же Хэллоуин! — попытался вставить тот, что был постарше.
— Вот именно — завтра! — гаркнула на него Грейнджер и продолжила оглашать протокол задержания: — Драка в коридоре второго этажа. Причина…
— Скалхэд, Блум! — устало прикрыв глаза, бесцеремонно перебил декан Слизерина. — Обоим явиться на отработку в мой кабинет завтра, ровно в шесть. Свободны.
Воспользовавшись замешательством блюстительницы порядка, парочка драчунов на удивление дружно выскользнула из кабинета.
— Минуточку! — опомнилась Гермиона, но обращаясь не вослед убегающим юным слизеринцам, а к их декану. — И это всё?
— Да, всё, — всё так же устало и кисло ответил тот. — Вы зачем их ко мне привели?
— Чтобы вы назначили наказание! — вскинулась староста на фальшивое непонимание со стороны декана.
— Наказание на-зна-че-но! — отчеканил Снейп подытоживающим тоном и развёл руками, как бы осведомляясь, что ещё от него требуется в ситуации, которую сам он видел уже разрешенной.
Гермиона, поняв, что профессор не в настроении продолжать разговор на тему дисциплины, решила, что визит её исчерпан, и повернулась, чтобы уйти. Но Снейп остановил её:
— Погодите-ка. Вас всё ещё интересует возможность приготовления зелья, найденного вами в этой книге? — Он подождал, пока она обернётся, и потыкал пальцем в обложку лежащего перед ним старинного тома.
— Да, — ответила Гермиона, моментально простив отсутствие интереса к подробному изучению конфликтов между учениками. — Вы тоже заинтересовались?
— Разумеется. Нетривиально.
— Состав, как мне показалось, несложный, — в словах Гермионы послышался лёгкий вопросительный оттенок.
— Кроме одного ингредиента, — заметил Снейп, непривычно тушуясь.
Гермиона радостно закивала:
— Зуб! Я это сама смогла перевести и сразу поняла, что тут придётся поломать голову. Мои родители хоть и стоматологи, но люди же не приходят к ним рвать здоровые зубы! Разве что…
— О чём это вы, мисс Грейнджер? — вытаращился Снейп.
— В списке ингредиентов, — почуяв неладное и моментально сбавив восторженный тон, осторожно начала пояснять Гермиона, — указан зуб, оставшийся здоровым к восемнадцати годам… Нет?
— «Оставшийся… здо-ро-вым»?! — не поверил своим ушам профессор.
Казалось, ещё секунда — и знаток латыни с размаху шлёпнет себя по лицу ладонью с растопыренными пальцами. Невероятным усилием воли он заставил себя без малейшего намёка на осуждение подобного невежества объяснить, в чём заключается ошибка претендентки на пост его помощницы.
Гермиона смущённо кашлянула и немножко зарделась.
— Тогда… У меня есть подруга… подходящего возраста… Э-э-э… Я точно знаю, что она… пока…
— Нам нужен зуб юноши, — пояснил Снейп как можно сдержаннее: уж если человек переводит с латыни слово «непорочный» как «оставшийся здоровым» и столь вольно обращается с порядком слов в переводимом предложении, то глупо негодовать на его неспособность отличить в том же тексте мужской род от женского!
«Решительно, надо настаивать на введении в школьную программу хотя бы годового курса парочки мёртвых языков!» — подумал он.
— А что вы там говорили о своих родителях-стоматологах? Простите, вы начали что-то про вырывание зубов, но я вас перебил.
— Я хотела сказать, что иногда вырывают совершенно здоровые зубы.
— Интересно. Я этого не знал.
— Вам не вырывали зубы мудрости? — искренне изумилась дочь стоматологов, тыча себя указательными пальцами пониже скул.
— Нет. Первый раз о таком слышу.
— Так называемые зубы мудрости иногда, неправильно вырастая, могут начать причинять некоторое беспокойство. Некоторые люди удаляют их заблаговременно.
— Возьму на заметку.
Снейп что-то черкнул в лежащем перед ним пергаменте.
— Толку от этой информации немного, — вздохнула Гермиона. — Во-первых, зубы мудрости не вырывают именно в восемнадцать лет, а если и вырывают, то совершенно точно не отправляются для этого к докторам толпами накануне Дня Всех Святых. Так что, это уже сводит почти к нулю шансы заполучить подходящий зуб.
— Да-да.
— Во-вторых… кхм… О столь личных вещах, как… потеря невинности (она произнесла это уголком театрально скривлённого рта, прикрытого ладошкой), прошу прощения, у пациента может поинтересоваться врач кое-какой другой профессии, но уж точно не стоматолог!
— Понимаю. Сам перед вашим приходом думал о чём-то подобном. И пришел к выводу, что единственный выход — это юноша, непорочность которого более чем очевидна и настолько не вызывает сомнений, что нам не потребуется ради уверенности ни склонять «донора» к деликатным откровениям, ни поить его Веритасерумом.
— У вас… есть кто-нибудь подобный на примете? — удивилась Гермиона.
— У нас обоих есть, — заявил Снейп.
— Неужели?
Он поделился с ней своими соображениями относительно Лонгботтома.
Гермиона, подумав минутку, должна была согласиться, что у Невилла действительно вряд ли было что-то серьёзное хотя бы с одной девушкой, несмотря на то, что его смелое поведение во время финальной битвы за Хогвартс сделало его весьма популярным. Студентки старших курсов не скрывали своего восхищения героическим «второгодником», засыпали его конфетами и плюшевыми мишками (из-за чего ему начали сниться кошмары на тему Дня Святого Валентина), пытались назначать свидания. Приходили выражения симпатии и из внешнего мира: совы то и дело доставляли подарки и письма в конвертах-сердечках. А один раз за завтраком прямо в Большом Зале раскрылся и завопил о любви к Невиллу Лонгботтому гомовещатель, доставленный от поклонницы, возжелавшей непременно объявить о своём чувстве на весь мир! Но славный бабушкин внучок оставался непоколебим. Даже Луне Лавгуд, вдруг начавшей испытывать к Невиллу больше чем дружескую привязанность, он не ответил взаимностью, продолжая считать милую чудачку из Рэйвенкло лишь очень близкой подругой, о чём та с досадой регулярно докладывала Джинни и Гермионе.
— Что ж, — сказала Гермиона. — Нам надо до завтрашнего вечера решить, как заставить Невилла добровольно отдать зуб. — Девушка немножко глуповато хихикнула, что было для неё нехарактерно. — Не являться же к нему, в самом деле, в виде Зубной Феи!
Снейп тоже начал было расплываться в непривычной для него умилённой улыбке. Но вдруг лицо зельевара снова сделалось серьёзным, он вопросительно уставился на Гермиону и в глазах его отчётливо прочиталось: «А почему бы и нет?»
— Да нет, что вы, что вы! — замахала руками она. — Я же пошутила! По-вашему, Невилл — дитя малое?
Взгляд Снейпа стал ещё красноречивее: «А разве нет?»
И Гермиона с ужасом поняла, что наблюдательный профессор опять прав…
— Впрочем, некоторые предосторожности не помешают, — сказал Снейп. Он поднялся из кресла, подошел к одному из шкафов, порылся в нём и, достав крошечный пузырёк, протянул своей помощнице. — Вы перед сном пьёте с мистером Лонгботтомом чай в гриффиндорской гостиной?
— Это не годится! — горячо воспротивилась Гермиона. — Ведь это уже почти принуждение! Разве оно не нарушит условий обретения ингредиента? «Добровольно отданный»! — напомнила она, назидательно воздев указательный палец.
— Не беспокойтесь, это лишь слабый раствор Морочащей сыворотки — по сути, не более чем лёгкое снотворное. Оно помешает мистеру Лонгботтому соображать спросонья, но на добровольный характер принимаемых им решений никак не повлияет. Он сам будет всё решать. — Снейп закрыл шкаф и вернулся в кресло. — Что ж, остаётся завтра нанести визит мадам Помфри и под благовидным предлогом одолжить один из тех справочников, в которых рассказывается, как избавляться от всевозможных зубных недугов.
* * *
У Гермионы не было ни малейшего желания попасться кому-нибудь на глаза в таком виде! Хэллоуин Хэллоуином, в случае чего нелепый маскарад можно и на праздник списать, но обитатели замка всё равно могли понять неправильно.
— Да скорей же! — трепеща кисейными крылышками, торопила она, несмотря на то, что профессор не отставал от неё ни на шаг — он так резво мерил коридор замка своими длинными ногами, что мантия вздувалась за ним чёрным полотнищем, напоминая парус пиратского судна, несущегося за добычей.
— Не беспокойтесь, у нас ещё целый час до наступления следующего дня!
— Скорее! — продолжала настаивать Гермиона. — Думаю, он уже уснул. Вообще-то, я боялась, что у него сегодня случится припадок ответственности, и он пойдёт осматривать замок после праздника в Большом Зале.
— Вы подлили ему раствор Морочащей сыворотки?
— Да. Как и договаривались — в чай. Еле уговорила попить с нами чаю в гостиной — налопался во время пира не хуже Рона Уизли!
— Как давно он принял сыворотку?
— Минут пятнадцать прошло. Больше.
— Уже должно подействовать.
— Подействовало сразу! — проинформировала Гермиона. — Он как-то сразу обмяк, разомлел…
— Обычный эффект, — кивнул Снейп. — Начинает действовать быстрее, если человек устал или долго не спал. Или… — Он уже не в первый раз зачем-то с силой втянул ноздрями воздух. — Надеюсь, он добрался до спальни?
— Да. Его Луна и Джинни повели. А я поспешила переодеться и тут же за вами — время дорого. Жаль, не сообразила, что разумнее было бы переодеться после! Скачу теперь по всему замку, как непонятно что!
Снейп оставил без комментария и пониженную сообразительность Гермионы и её озабоченность своим внешним видом, только как-то странно усмехнулся. Потом спросил:
— А что, мисс Лавгуд имеет доступ в гриффиндорскую гостиную?
— Каждый имеет, кто знает пароль. Друзьям мы доверяем.
— Раньше такого не было, — пробормотал профессор, и Гермионе послышалась в его голосе непонятная нотка сожаления.
— Пришли.
— Батюшки! — изумилась Полная Дама в портретной раме, скрывающей вход в гриффиндорское общежитие. — А я уж подумала, что мне померещилось, когда вы выскочили в коридор минут десять назад! В моё время только магглы одевались бог знает во что в канун Дня Всех Святых! Кем это вы вырядились, милочка?!
— Фея я, — торопливо отмахнулась Гермиона, оправила слегка сбившееся от быстрой ходьбы розовое платье с крылышками на спине и произнесла: — Шляпа Годрика!
— А кто это с вами? — нахмурилась стражница, не обращая внимания на пароль. — Он, вроде, не с нашего факультета. И старый какой-то, на студента, вроде, не похож… Новый учитель? — встрепенулась она, пытаясь разглядеть в полумраке коридора старательно отворачивающегося от неё Снейпа. — Вместо кого? Кто уволился? С Защитой от Тёмных Искусств опять беда? А с тем новеньким что стряслось? Помер? Убился? — забросала вопросами соскучившаяся по новостям главная хогвартсская любительница сплетен, слухов и пересудов.
— Вы издеваетесь? — спросила Гермиона. — Это декан Слизерина, профессор Снейп, преподаёт в Хогвартсе уже… сколько?
— Семнадцать лет и два месяца, — процедил сквозь зубы неузнанный, но при этом продолжающий стоять спиной к портрету преподаватель.
— Да? — недоверчиво прищурилась Полная Дама. — А что он у нас в гостиной забыл?
— А вот не ваше дело! — начала терять терпение староста Грейнджер. — Немедленно впустите нас! Шляпа Годрика, я вам говорю!
— Ладно, ладно, входите, — проворчала написанная волшебным маслом толстушка. Рама картины начала открываться наподобие двери, но, приоткрывшись всего на несколько дюймов, вдруг замерла. — Постой-ка! А это не ты, часом, двадцать лет назад всю ночь возле меня отирался, Лили Эванс требовал и грозил мне раму поджечь, если не впущу?!
— Нет, не я, — проскрежетал Снейп и на его всегда мертвенно бледные щёки хлынул румянец, заметный даже в полутьме.
— Да уж прям не ты! — возмутилась Дама. — Я твои лохмы до скончания веков помнить буду!
— Нам некогда! — ещё больше возмутилась Гермиона и начала вручную отворять картину, освобождая проход в гриффиндорскую гостиную.
— Полегче! — завопила жительница портрета, угрожающе накренившись к левой планке рамы.
— Да замолчите вы уже! — шикнула Гермиона. Потом внимательно поглядела на Снейпа и, не сдержав любопытства, спросила: — Почему она вас не знает? Вы действительно не были здесь целых двадцать лет? Даже мимо ни разу не проходили? Почему?!
— Вы намерены обсуждать это прямо сейчас? — буркнул Снейп и сделал жест, приглашающий Гермиону первой войти в открывшийся наконец-то проход.
… Картина за ними уже давно захлопнулась, но Дама в ней продолжала ворчать:
— Шляются тут всякие… с других факультетов! Полоумной этой с Рэйвенкло мало им, что ли? Скоро вся школа пароли знать будет! Зачем они вообще тогда нужны? Безобразие! Твой подоконник чист, как миг творения, Строкой не тронут лист, а дым стремится ввысь, Девятый день, и в нём - твоё рождение, Из праздничных венков еще не вынут остролист... (с) Лора Бочарова
Они стояли у подножия гриффиндорской башни и по очереди задирали головы к её конусообразной крыше.
— Придётся из-за этого вашего Лонгботтома прибегнуть к рискованному левитированию, — проворчал Снейп. — Чёрт бы его подрал, столько времени потеряли! Чем он запер дверь спальни, что мы не смогли открыть её ни одним заклинанием? А главное — зачем он её запер?! Я не понял: он что, испугался показанного замковыми привидениями представления? Решил, что Душительница Салли явится к нему нынче ночью в спальню? Я же говорю — дитя малое!
— Тут несколько иное, — нахмурилась Гермиона. — Дело скорее во мне.
— Прошу прощения?
— Просто он считает, что я проявляю излишнее рвение на вверенном мне посту старосты и… частенько беспокою его «по пустякам», как он выразился, то слишком рано утром, то когда уже давно пора спать. Мы даже немного поссорились из-за этого пару дней назад.
— То есть, получается, он прячется от вас? — По тонким бескровным губам скользнула неприятная улыбка, слишком похожая на издевательскую.
— Можно и так сказать.
— Не могу его винить за это, — не сдержался Снейп.
— Ну, знаете ли!
— Не сердитесь, но это так: вы чересчур активны и зачастую неоправданно деятельны! Например, постоянно таскаете ко мне нарушителей дисциплины из числа моих студентов, несмотря на то, что сами наделены полномочиями назначать наказания, снимать баллы. Зачем?
— Вы намерены обсуждать это прямо сейчас? — обиженно передразнила староста.
— Вы правы. Приступим.
— Что-то мне страшно, — поёжившись, призналась Гермиона и застучала зубами.
Её трясло не только от страха, но и от холода — лёгонькое розовое платьице совершенно не подходило для прогулок по улице в последнюю ночь октября.
— А вдруг вы меня уроните?
— Не уроню.
— Я боюсь. Давайте лучше я вас подниму к окошку.
— Вот ещё глупости какие! — возмутился Снейп. Он снова опасливо задрал голову к вершине башни и тем самым неосмотрительно открыл соучастнице свои сомнения относительно её способностей к левитированию мужчин субтильной комплекции на высоту более ста футов.
— Ну, знаете ли! — опять возмутилась оскорблённая в своих лучших чувствах самая успешная студентка-ведьма курса. — Если вы считаете меня неспособной сделать всё как надо, то и я не вижу причин не ответить вам тем же!
— Да, считаю, — признался он. — У меня, как у специалиста по зельям, хорошо развито обоняние…
— При чём тут это?!
— Я уже полчаса имею неудовольствие ощущать, что вы сегодня в вашей тесной компании пили не только чай. А как следует сконцентрироваться на заклинании после возлияний…
— Вы тоже во время пира пили вино! — перебив, попробовала парировать позволившая себе лишнее студентка.
— Я — другое дело.
— Да неужели? — зло всплеснула руками Гермиона. — А знаете что? К чертям это дурацкое зелье! Пойдёмте-ка по своим спальням — и дело с концом!
— Ну уж нет! — заупрямился одержимый экспериментаторством зельевар. — Вы предложили всё это, завели меня, подогрели мой интерес исследователя, а теперь в кусты? Не выйдет, мисс! Я не намерен ждать следующего Хэллоуина и собираюсь осуществить задуманное прямо сейчас! А вы поможете мне. И не спорьте! Если боитесь — закройте глаза и не открывайте, пока я не подам вам сигнал, что вы уже напротив нужного окна.
— Не хочу… Не могу… Меня даже подташнивать начинает от страха.
— Уверены, что от него?
— Сами летите! — рявкнула Гермиона. — Во, вы же умеете летать! — внезапно вспомнила она и затыкала пальцем в высившуюся неподалёку громаду Большого Зала, через окно которого пять месяцев назад профессор так эффектно покинул замок.
— Летать — да. Но не зависать в воздухе. Практика полёта, о которой вы говорите и которой я действительно владею, предназначена для быстрого перемещения на большие расстояния, а не для представления, которое мы собираемся разыграть. Итак…
— И зачем мы только затеяли этот нелепый спектакль? — заканючила Гермиона. — Пришли бы просто к Невиллу, убедили бы его, что надо срочно рвать зуб мудрости. Он легко поддаётся внушению! И мне доверяет. В конце концов, могли бы сослаться на моих родителей-стоматологов, если бы он заупрямился и стал настаивать на визите к мадам Помфри…
— Опомнились, мисс! — теперь на самом деле рассердился Снейп.
Но для очистки совести он выхватил карманный хронометр и убедился, что они уже не успеют вернуться в спальню Невилла по лестницам башни и воплотить в жизнь новый план, родившийся с такой досадной задержкой. Даже если они успеют за оставшиеся пятнадцать минут добежать до спальни и взломать дверь, на уговоры мало что соображающего сейчас Невилла времени не останется… Мерлин, и почему сразу в голову не пришло столь очевидное решение?! Всё Грейнджер со своим умилительным хихиканьем насчёт Зубной Феи! Ухватились за идею, нечего сказать! А потом — помешавшая всё ещё раз обдумать проклятая суета с подготовкой к празднованию Хэллоуина, сам праздник, пир!..
Снейп разочарованно убрал часы обратно в карман.
— Поздно! Начинаем.
— Я боюсь!
— Не стоит. Готовы?
— Нет!
— Так приготовьтесь!
— Не стану!
— Бросьте, мисс! Как вы сами справедливо заметили — время дорого. У нас не более пятнадцати минут.
— Что?!! Здесь?!! При вас?!! А я-то в чём останусь?!!
— Да господи боже мой! — зашипел возбуждённый исследователь, сорвал с себя мантию, швырнул её ошарашенной девушке и отвернулся. — Накинете вот это! Увеличить своё платье с помощью «Энгоргио» сможете, или и это мне за вас сделать? Кстати, мистер Лонгботтом тоже употреблял вино?
— Всего стаканчик. Это плохо?
— Напротив, повышает шансы того, что он не сможет оценить, насколько скверный маскарад сейчас состоится в его апартаментах.
* * *
Окно под самой крышей гриффиндорской башни было закрыто изнутри на обычный проволочный крючок. Один едва заметный пасс рукой — и вот уже самая кошмарная фея на свете осторожно толкнула пальцами створки, открывая их внутрь спальни. Через полминуты она уже висела под потолком у самого окна — так, чтобы стоящая у подножия башни сообщница не упустила её из вида и не потеряла возможность левитировать нелепого косплеера.
Октябрьский ветер качнул одну из створок рамы, петля скрипнула и Невилл Лонгботтом, чей сон за прошедший тревожный год стал весьма чутким, вскочил и завертел головой:
Просыпался Невилл моментально, а вот способность адекватно оценивать происходящее возвращалась к нему после сна медленно даже без воздействия алкоголя и Морочащей сыворотки. Он сидел на постели, в пижаме с вышитыми полумесяцами и деревянными драконами-качалками, полуприкрытый одеялом, позёвывая, тёр огромным кулаком слипающиеся глаза — ни дать ни взять пробудившийся младенец-переросток!
— А у меня… все молочные зубы уже давно выпали, — начав хоть что-то соображать, заметил он.
— Зна-а-аю, зна-а-аю, — высоким до неузнаваемости голосом завывал странный гость, старательно пытаясь создать у Невилла ощущение, будто спальня наполняется волшебными переливами звонкого эха. — Но в моей Большой Зубной Книге запи-и-исано, что у тебя, Невилл Лонгботтом, очень ско-о-оро один из зубов му-у-удрости начнёт расти не в ту сто-о-орону, причинять невыносимые страда-а-ания и мешать хорошо учи-и-иться!
— Плохо учиться — это пло-о-о-о-о-охо! — мудро заметил Невилл, зевнув в очередной раз.
— Вот даже спо-о-орить не бу-уду! — согласился Зубной Фей.
Невилл помотал головой и вдруг почти прояснившимся взором уставился на зависшую у окна неуклюжую фигуру в длинном но лёгком розовом платье с помятыми прозрачными крылышками за спиной и неожиданными сюртучными рукавами. Небольшая диадема тускло поблёскивала в длинных спутанных волосах, скрывающих, словно вуаль, и без того почти неразличимые в полумраке черты… которые всё равно казались странно знакомыми.
«Спалились!» — решил Снейп.
Но Невилл, помолчав несколько мгновений, вновь сонно моргнул и, медленно ворочая языком, пробормотал:
— Бабушке надо написать… Ты можешь прийти завтра?
— Зачем бабушке? — неожиданно сорвавшись на бархатный баритон, спросил растерявшийся на секунду Фей. Но толком не проснувшийся Невилл не обратил внимания на эту резкую перемену.
— Вдруг она не разрешит?
— Ну что-о-о ты! — вновь запищал охотник за чужими зубами. — Мы с твоей бабушкой уже обо всём договорились и она разрешила в профилактических целях… то есть… разрешила мне — и даже настоятельно просила! — заранее избавить тебя от страданий и помех в учебе!
— Разве ты знакома с моей бабушкой? — всё ещё ошалелые от сна глаза юноши округлились.
— Коне-е-ечно! Я ведь не только Зубная Фея, я и твоя крёстная, дорогой Невилл!
— Ой, дорогая крёстная! — расплылся в улыбке полусонный «крестник». — А я и не знал, что ты у меня есть!
— Ты мно-о-огого не зна-а-аешь, – пела фея-трансвестит, продолжая угрожающе покачиваться под потолком, и старательно пряча под розовым подолом чёрные ботинки сорок третьего размера. — Ну так что, дорогой крестник, ты согласен отдать мне свой зу-у-убик?
— Конечно, дорогая крёстная!
— Тогда ложись на подушечку, закрывай гла-а-азки и открывай ро-о-отик.
— Хорошо. А свечи ты не будешь зажигать?
— Мне хватит света моей волшебной па-а-алочки! Но я зажгу её только после того, как ты заткнё… после того как ты ляжешь и закроешь гла-а-азки!
Невилл плюхнулся на постель и на какую-то секунду Фее показалось, что юноша тут же и отключился. Однако он не захрапел, а послушно открыл рот и сложил ладони на груди.
— Молоде-е-ец! Молоде-е-ец! — надрывалась коварная липовая крёстная. Она перестала поджимать длинные ноги и те, словно шасси, выдвинулись из под подола небрежно нацепленного платья. Выставив руку в окно, «фея-крёстная» махнула ею и через секунду — действие направляемого с земли заклинания прекратилось — с лёгким стуком опустилась на пол.
— Ой, ты упала, дорогая крёстная? — встревожился Невилл, чуть приподнявшись не постели.
— Не открывай глазки! — предупредил его всё тот же поддельно писклявый голосок, способный напугать любого гриффиндорца, если тот, конечно, не пьян и не под воздействием Морочащей сыворотки. — Со мной всё в порядке. Ты готов?
— Да, — ответил Невилл и снова широко раскрыл рот.
— Люмос! — почти беззвучно прошептал дебютант-стоматолог и полез засветившимся концом палочки в открытую гриффиндорскую пасть.
— Ой, что-то я боюсь, — внезапно почти сомкнул челюсти Невилл, виновато хихикнул и повернул лицо к стене, отстраняясь от невидимого им диковинного стоматологического инструмента.
— Да вы сегодня сговорились, что ли? — баритональные нотки вновь нарушили перелив фальшиво высоких колокольчиков. — Что это сегодня с домом храбреца Годрика?
— В смысле?
— В смысле: хватит трусить, дорогой племянник.
— Крестник!
— Да-да, кре-е-естник, — вновь запел Фей. — Открывай-ка рот. Хватит позорить факультет и любимую бабушку!
— Ох уж мне эта бабушка... Ой! Прости, прости, пожалуйста, дорогая крёстная! Ты ведь ей не скажешь, что я так сказал? Пожалуйста!
— Конечно, не скажу! — нетерпеливо заверила «крёстная», украдкой достав часы и взглянув на минутную стрелку, оставлявшую ей на всё про все не более трёх минут. — Если ты немедленно откроешь рот и позволишь мне забрать у тебя зуб.
— Да-да, конечно, дорогая крёстная.
Невилл с готовностью открыл рот, но не успел Снейп сунуться туда — тут же захлопнул.
— А больно не будет?
— Нет.
— Точно?
— ДА!!!
— Хорошо.
Пациент опять разверз уста, но через несколько секунд наугад взмахнул рукой и перехватил кисть, сжимающую волшебную палочку, уже направленную на один из самых дальних нижних зубов.
— Ну что ещё?!
— Ой, крёстная, отчего у тебя такие холодные руки?
— А это чтобы получше сделать тебе заморозку, крестничек!
— Заморозку?
— Обезболивание. Ещё вопросы?
— Я забыл, что хотел спросить.
— Не вспоминай, пожалуйста! — чуть ли не взмолилась ограниченная во времени Зубная Фея.
— Не сердись, дорогая крёстная, я больше не буду мешать.
— Уж наде-е-еюсь!
Невилл вновь услужливо раскрыл рот. Но стоило Снейпу направить палочку на выбранный зуб и пропеть фальцетом почерпнутое из справочника заклинание, как юноша жалобно замычал и замахал руками, словно прося остановиться.
— Больно, что ли? — прервал пытку горе-стоматолог.
— Нет, дорогая крёстная, не больно, — объяснил Невилл, всё так же не размыкая век. — Но у меня с этой стороны зуб мудрости уже удаляли. Ты собираешься удалить обычный зуб!
— Да? Какая неприятность.
В воздухе буквально запахло сомнениями, навалившимися на жертву странного зубного хирурга. Казалось, ещё секунда — и пациент откроет глаза.
— Какая же ты Зубная Фея, если не помнишь, что записано в Большой Зубной…
— Слушай, ты, умник! — зарычала липовая крёстная, окончательно потеряв над собой контроль. — У Зубной Феи достаточно других дел, чтобы ещё и помнить, с какой стороны остались зубы у каждого крет… э-э-э… У каждого её кре-е-естника! — опомнившись, вернулась она к переливчатому фальцету.
— Прости, дорогая крёстная, больше не буду.
— Так-то лучше. Ну-ка, открывай рот и чтоб больше ни звука!
Невилл повиновался… но тут же вновь захлопнул рот.
— Я только хотел спросить…
— Так, всё, хватит с меня! Невилл Фрэнсис Лонгботом, отдаёшь ли ты мне свой зуб добровольно ?
— Да, отдаю…
Крылатая гостья с размаху саданула Невилла в челюсть. Тот моментально потерял сознание и поэтому не смог удивиться тому, что происходило в спальне дальше. «Фея-крёстная», вытащив у него изо рта с помощью заклинания расшатанный ударом зуб, подошла к окну, но не выпорхнула в него, а подала кому-то внизу знак рукой. Знак, видимо, не был понят, поэтому она замахала обеими руками и страшным сиплым шепотом проорала в ночь: «Ко мне, ко мне в кабинет идите!» Потом, бормоча проклятия, направилась к двери. Отшвырнув пинком огромного и явно не женского ботинка стул, подпиравший дверную ручку, она покинула спальню…
Впрочем, сама «Фея» изумилась бы ещё больше, если бы имела возможность видеть, как сразу после её ухода из-под кровати высунулось круглое, обрамлённое светлыми волосами личико с выпуклыми глазами и высокий потусторонний голосок задумчиво произнёс:
— Ни фига себе!..
* * *
— Постыдился бы! — заорала Полная Дама вслед выбежавшему из студенческой спальни сорокалетнему мужчине, наряженному в розовое платье с крылышками. — Ну и нравы пошли! — возмутилась она, когда беглец скрылся за ближайшим поворотом. — В моё время подобные альковные забавы были поскромнее. Королевы Виктории на вас всех нету! О, старая добрая Англия, куда ты катишься?.. Однако, позвольте, а как же этот распутник обратно в гостиную попал? Они же с этой Грейнджер почти сразу вышли обратно и вниз поспешили…
Но не успела она как следует задуматься над непонятными перемещениями в охраняемом ею общежитии, как её опять толкнули в «спину» и картинная рама снова открылась. Полная Дама была уверена, что сейчас увидит Грейнджер, которая тоже непонятно как вернулась в общую гостиную факультета. Но уже приготовленный вопрос о происходящей чехарде так и замер на нарисованных устах — из-за спины Полной Дамы выплыла белокурая студентка, причём не одетая, а скорее кое-как замотанная в мятую мантию с гербом другого факультета. Не сказав ни слова, девушка двинулась по коридору, всё дальше и дальше удаляясь от изумлённой хранительницы тайного прохода.
— Ещё одна бесстыдница! — только и смогла сказать ей вслед нарисованная леди и сокрушенно покачала головой.
* * *
На следующее утро, в воскресенье, едва закончился завтрак, запыхавшаяся и растрёпанная Гермиона влетела в лабораторию.
— Ну и вид у вас, — криво улыбнулся Снейп, расставлявший оборудование, необходимое для первой стадии эксперимента. Один из важнейших ингредиентов — зуб восемнадцатилетнего непорочного, отданный добровольно в ночь накануне Дня Всех Святых — покоился в фарфоровой ступке и ждал, когда ассистентка разотрёт его пестиком в мелкий, почти пылеобразный порошок. — Можете приступать, кстати.
— Похоже, нет смысла.
— Что, простите?
— Я только что говорила с Джинни… Она утверждает, что Луна… Как бы это сказать-то?.. В общем, вчера, после того, как они отвели Невилла в спальню…
— Ну? — Сердце зельевара рухнуло вниз от нехорошего предчувствия.
— Джинни проводила только до двери, а Луна… Видимо, под воздействием вина и сливочного пива…
— Ну?!!
— Похоже, у них с Невиллом… было… это… Джинни говорит, что Луна выглядит такой счастливой… А на шее у неё странное бордовое пятнышко…
— Без подробностей! — взмолился Снейп.
Придя в неописуемое даже для него бешенство, он с трудом удержался от того, чтобы не переколотить так заботливо расставленную на рабочем столе лабораторную посуду. Впрочем, злополучному зубу, оказавшемуся теперь абсолютно бесполезным, всё же досталось — полыхнуло Эванэско и маленький костяной кубик с четырьмя заострёнными отростками сгинул, оставив после себя лишь дымок, несколько мгновений клубившийся над опустевшей ступкой.
— Подождите, — запоздало воскликнула Гермиона. — Я ещё не говорила с самой Луной и наверняка утверждать нельзя…
Она замерла под тяжелым взглядом и замолчала, не зная, что ещё сказать, и стоит ли вообще сейчас хоть что-нибудь говорить.
Тягостную тишину через минуту прервал сам Снейп.
— Хорошо хоть не начали эксперимент сразу вчера ночью — могло произойти что угодно!
Подумав ещё несколько мгновений, он начал разбирать оборудование.
Гермиона обреченно следила за этими манипуляциями.
— Значит, не такой уж мистер Лонгботтом и нюня, как я полагал, — заметил Снейп. — Впрочем, позволю себе предположить, что инициатива исходила от мисс Лавгуд… чёрт бы её подрал… Я прав?
Всё ещё не решающаяся заговорить Гермиона просто кивнула.
Снейп убрал реторты и горелки в шкаф, в волнении прошелся туда-сюда по кабинету и вдруг с явно деланным, противоестественно показным равнодушием холодного экспериментатора спросил:
— А вы случайно не знаете, как у мистера Уизли в этом плане, мисс Грейнджер?
Гермиона хотела было заметить, что к следующему Хэллоуину Рону уже исполнится девятнадцать, да и насчет «непорочности» его отношений с Лавандой она не уверена. Но вдруг поняла, что на самом деле пытается выяснить Снейп… и раскрыла рот так, словно тоже собралась добровольно пожертвовать профессору парочку своих зубов.
* * * Твой подоконник чист, как миг творения, Строкой не тронут лист, а дым стремится ввысь, Девятый день, и в нём - твоё рождение, Из праздничных венков еще не вынут остролист... (с) Лора Бочарова
— Постыдился бы! — заорала Полная Дама вслед выбежавшему из студенческой спальни сорокалетнему мужчине, наряженному в розовое платье с крылышками. — Ну и нравы пошли!
ЦитатаSir_Severus ()
— Да вы сегодня сговорились, что ли? — баритональные нотки вновь нарушили перелив фальшиво высоких колокольчиков.
И это лишь малое количество того, что навсегда уйдет в цитатник!!! Великолепный подарок профессору и всем нам! Яркий, искрометный, дарящий радость!
Такое ощущение, что фанфик выложен не до конца. Но работа отличная. Смешно и мило. Не относитесь слишком серьёзно к жизни, живым Вам из неё всё равно не выбраться!
Невилл помотал головой и вдруг почти прояснившимся взором уставился на зависшую у окна неуклюжую фигуру в длинном но лёгком розовом платье с помятыми прозрачными крылышками за спиной и неожиданными сюртучными рукавами. Небольшая диадема тускло поблёскивала в длинных спутанных волосах, скрывающих, словно вуаль, и без того почти неразличимые в полумраке черты… которые всё равно казались странно знакомыми.
Не, ну вы представляете это?? Лично я этот фрагмент перечитала пару-тройку раз, похихикивая и даже похрюкивая от удовольствия)
Засмущали! Мне до классиков фанфикшена далеко!
... *Убежала точить карандашики*
