Название: Привидение
Автор: Астрея
Бета: Bergkristall
Пейринг/Персонажи: СС/ГГ, ГП, ММ, НМП, НЖП, РУ/ГГ
Рейтинг: PG-13
Жанр: драма, роман
Дисклаймер: права на мир и персонажей принадлежат Дж. К. Роулинг
Саммари: После выздоровления профессор Снейп возвращается в Хогвартс и встречает там привидение. «Ничего особенного», – скажете вы. Ну-ну…
Комментарии: автор в курсе, что далеко не первопроходец в теме, но ведь так хочется оставить свой след и здесь
Предупреждения: ПостХог, AU по отношению к эпилогу, ООС, смерть персонажа
Размер: миди
Статус: закончен
Отношение к критике: критикуйте, да критикуемы будете

Коридоры не всегда вели туда, куда нужно. Особенно – коридоры Хогвартса. Особенно ночью. Патрулируя, Снейп почти никогда не зажигал огонек на кончике своей волшебной палочки. Даже если света редких факелов не хватало, чтобы разогнать тени пустынных коридоров. Наоборот – тени сбегались на свет, тянулись к нему из своих пыльных углов. В темноте нет теней.

Осторожно продвигаясь вперед, Северус касался кончиками пальцев шершавой стены и прислушивался к шорохам, изредка возникавшим на его пути. Поворот, поворот… второй этаж, пустые классные комнаты… Осталось еще совсем немного – он всегда предпочитал делать обход сверху вниз. Еще чуть-чуть – и он добредет до своей спальни, скинет ставшую почему-то такой тяжелой мантию, вытянет ноги к огню, возьмет стакан и утопит в нем все назойливые мысли, что копошились сейчас в голове клубком могильных червей.

– Нам надо поговорить, Северус, – остановил его усталый голос Минервы, когда он покидал сегодня днем педсовет.

Иногда ему казалось, что педсовет – это такое мероприятие, где все говорят о чем угодно, только не о том, зачем вообще собрались, если кто-то даже в принципе понимает, с какой целью проводятся эти ежедневные сходки. Тыквы Хагрида, текущая крыша оранжереи, ремонт Больничного крыла, подготовка к ЖАБА, результаты последнего матча, снова ЖАБА, мнение попечительского совета, тыквы Хагрида. «Северус, как насчет перечного зелья?», – «Да, Поппи, конечно», – даже собственный голос казался невероятно далеким и глухим, как сквозь вату. И тут слова Минервы.

Он давно ждал этих слов. По правде говоря, он еще удивился, что она так долго вытерпела. Снейп снова опустился в кресло, из которого поднялся за секунду до того и посмотрел в окно. Он не хотел видеть страдание на лице Минервы. Не хотел усложнять ей задачу. Он ценил то, что она сделала для него. На самом деле ценил. И даже был благодарен.

Он совершенно не думал увидеть ее тогда на пороге своего дома в Тупике Прядильщиков. Ее – меньше всего. Она ни разу не навестила его, когда он лежал в госпитале Святого Мунго. Нет, конечно же он не ждал ее там. Ни ее, ни кого бы то ни было другого из своей прошлой жизни. Той, что осталась за порогом. Он помнил поджатые губы Минервы, когда она выполняла его распоряжения. «Директор Снейп», – коротко кивала она и уходила не оглядываясь.

Они все возненавидели его после смерти Дамблдора. Никто не ненавидел его больше, чем он сам, но Снейп великодушно уступал им всем пальму первенства. Флитвик, Спраут, Вектор… Как хорошо было бы иметь толстую непрошибаемую шкуру, а не покрываться рубцами каждый раз от их обжигающих взглядов.

Он не рассчитывал очнуться после Битвы. Последний взгляд зеленых глаз – таких похожих, но не тех самых. Последнее чувство, что его обманули, недодали и никто не ждет. Что он опоздал, что все напрасно – все смешалось в тугой горький ком, вставший поперек горла. И боль, и ярость, и безнадежность, и мальчики кровавые в глазах…

Зачем он очнулся? По чьей неведомой прихоти остался он в живых? Он лежал в пустой палате, один, без палочки, пялясь в белый потолок, ощущая, что его предали даже там, наверху. Что не найти ему покоя. Когда за ним пришли, чтобы переместить в Азкабан, Северус даже не удивился. Ему казалось, что тело его – всего лишь пустая оболочка, приводимая в движение каким-то скрытым механизмом. Он чувствовал холод, пробирающий до костей, ощущал мертвое дыхание дементоров, которые после поражения Волдеморта вернулись в Азкабан, чтобы снова служить его пугалом. Они всегда были лишь орудием. А орудию все равно, кто держит его в руках – лишь бы исправно работало.

И оно работало. И Снейп боялся. Боялся до дрожи, до полного отупения, до изнеможения, до отвращения к себе. Боялся холодной мокрой камеры, продуваемой всеми ветрами, боялся миски с жидкой похлебкой на полу, боялся, что за ним не придут, боялся, что придут. Боялся стука шагов, а сильнее – потустороннего шороха и могильной прохлады, что засасывала в черную непроглядную воронку ужаса. На допросах он нервно грыз ногти и вяло что-то отвечал, не веря, что все когда-нибудь закончится. Но оно закончилось. Он пропустил половину из того, что зачитывал безликий тип из Министерства и никогда больше не заглядывал в пергамент с приговором потом, засунув его в самый дальний угол секретера.

Он тупо слонялся по дому, изредка переставляя с места на место знакомые предметы дрожащими руками. Он подносил эти руки к лицу и долго-долго смотрел на их почти завораживающий трепет, который нашел выход из него наружу через пальцы.

Он сидел в темноте, перед потухшим очагом, каждый вечер напиваясь до бесчувствия. Холод жался к его ногам, как сиротливый щенок, забираясь все выше с каждым днем. «Зима», – сказал бы кто-то. «Дерьмо», – поправил бы он.

«Полное», – прочел он в глазах Минервы, стоявшей у него на пороге. Он видел себя в зеркало каждое утро, а потому просто открыл дверь пошире, приглашая ее войти. Она что-то переложила с пыльного кресла, прежде чем сесть на самый краешек, аккуратно расправив темно-зеленую мантию.

Он слушал все, что она говорила, внимательно следя за тонкими губами, рассматривая отстраненное чопорное лицо, отмечая ее неизменно прямую спину и узловатые морщинистые пальцы, стиснутые на коленях.

– …Профессор Слагхорн по состоянию здоровья не может взять на себя весь объем уроков зельеварения. Плюс – ему слишком сложно оставаться деканом Слизерина…

– Ты предлагаешь мне стать его ассистентом? – он с удивлением услышал свой каркающий голос. Не его голос. Снова – не его.

– Нет, что ты, – на ее лице промелькнула какая-то тень. – Я предлагаю тебе должность зельевара на полставки. До конца этого учебного года.

– А потом? – он хотел посмотреть ей в глаза, но она отвела взгляд, остановив его на девственно-чистых внутренностях камина. Могло быть и хуже, конечно, она могла бы поджать губы на полупустую бутылку огневиски, но просто сказала:

– Поживем – увидим.

И вот теперь он сидел в кресле в кабинете, который знал слишком хорошо. Распределяющая шляпа, лежащая на полке позади стола, мирно дремала, портреты бывших директоров занимались своими делами, старательно делая вид, что все происходящее в кабинете их не интересует. Когда-то работавшие серебристые приборы теперь тихо стояли в застекленном шкафу рядом с омутом памяти. Снейп передернулся и перевел взгляд на Минерву, которая молча раскладывала на столе пергаменты и перья по размеру. Потом она сломала их строгую линию и вздохнула. Северус закрыл глаза: он не хотел облегчать ей задачу, но ему невыносимо было видеть, как она мучается.

Они молчали минут десять, прислушиваясь к невнятному бормотанию портретов и тиканью больших настенных часов с маятником.

– Спасибо, Северус, можешь идти, – наконец подвела итог их беседе Минерва. – И не забудь, что сегодня у тебя дежурство.

Забудешь тут, как же. Он тяжело поднялся, кивнул и вышел.

Весна все еще больше напоминала зиму огромным количеством снега и длинными ночами, которые падали на Хогвартс внезапно и сразу, зажигая факелы в длинных коридорах, что артериями пронизывали замок.

Коридоры не всегда вели туда, куда нужно. Особенно – коридоры Хогвартса. Особенно ночью. Патрулируя, Снейп почти никогда не зажигал свет на кончике своей волшебной палочки. Даже если света редких факелов не хватало, чтобы разогнать тени пустынных коридоров. Наоборот – тени сбегались на свет, тянулись к нему из своих пыльных углов. В темноте нет тени.

Только звуки. Иногда довольно странные – как сейчас. Можно подумать, будто кто-то плачет. Горько, со всхлипами. Если бы у Снейпа было сердце, оно бы, несомненно, защемило. Но теперь отсутствие какого-то ученика в спальне после отбоя означало лишь, что момент единения Снейпа с креслом оттягивался на неопределенное время. И это вызывало глухое раздражение, и сразу же воздвигало между ним и неведомым нарушителем режима глухую стену непонимания.

Он приблизился к источнику шума и зажег огонек на кончике палочки. Щурясь от света, Снейп разглядывал скорчившуюся на подоконнике фигурку.

– Так-так-так, – холодно проскрипел он. – И что мы делаем здесь после отбоя?

Всхлипы мгновенно прекратились, и фигура застыла.

– Я к вам обращаюсь, мисс… – Северус подошел ближе. – Грейнджер?

Снейп фыркнул – где Грейнджер, там, скорее всего, и Поттер недалеко. После своего возвращения в Хогвартс Северус пытался не сталкиваться с ним нос к носу. Уроки он вел у младшекурсников, для своих очередных эскапад Поттер, по-видимому, выбирал дни, когда Снейп не дежурит, а в Большом зале Северус в сторону гриффиндорского стола почти не смотрел. По правде говоря, он вообще старался есть у себя, когда предоставлялась такая возможность. И вот – нате вам: Гермиона Грейнджер собственной персоной льет слезы на подоконнике второго этажа! Можно подумать, нельзя пострадать от несчастной любви – или отчего там еще страдают девицы в ее возрасте – в собственной башне! Там что – закончились подоконники?

Похоже, все это он проговорил вслух, потому как Грейнджер подняла зареванное лицо и медленно сползла на пол. На лице ее читался почти священный ужас. Что, конечно, было приятно, но как-то малоутешительно.

– Вы меня видите? – шмыгнула она носом, приближаясь.

– Глаза б мои на вас не глядели, – с тоской попрощался Снейп со спокойной ночью. – Двадцать баллов с Гриффиндора и отработка у мистера Филча завтра вечером.

Что-то такое давно забытое и приятное всколыхнулось внутри после этой фразы, но Грейнджер не дала ему шанс разобраться в ощущениях, потому как внезапно бросилась к нему, подпрыгнув, обхватила за шею и радостно заверещала:

– Вы меня видите!

Снейп на мгновение замер, но уже в следующую секунду с отвращением попытался отодрать от себя вопящую Грейнджер. Она цеплялась за него изо всех своих грейнджерских сил, бормоча при этом что-то нечленораздельное.

— Вы что — пили, Грейнджер?! — яростно пророкотал он, наконец отпихнув от себя распоясавшуюся девчонку.

— Вы не понимаете! — снова схватила она его за руку, сияя лицом.

— Куда уж мне, — возмутился он, вырвав руку. — Это снова ваши гриффиндорские штучки?

Он огляделся, но не заметил нигде подозрительного шевеления, которое бы напоминало Поттера, замотанного в мантию-невидимку, или Уизли, изображавшего статую. Грейнджер отступила на шаг, с трудом, как показалось ему, взяла себя в руки, и торжественно провозгласила:

— Никаких штучек, профессор! Я — привидение! И вы меня видите!

— Что вы такое съели особенное сегодня? — озабоченно поинтересовался Снейп, со всей определенностью понимая, что перезанимавшаяся Грейнджер — это серьезно. И куда ее теперь девать прикажете? Он попытался взглянуть на ее зрачки, но она вырвалась.

— Ничего я не ела, — фыркнула она, похоже, обидевшись. — Я просто умерла.

Снейп отступил на шаг, окидывая внимательным взглядом хрупкую фигуру в клетчатой рубашке и драных джинсах. Вид, несомненно, тот еще, если учесть невменяемое выражение лица и торчащие во все стороны нечесаные каштановые волосы, но на сто процентов — живой.

— И когда вы успели? — устало поинтересовался он, разворачиваясь к ней спиной. Как Северус и предполагал, она немедленно последовала за ним.

— Судя по всему, сразу после Битвы.

Он покосился — Грейнджер почти вприпрыжку торопилась за ним.

— Выглядите вы вполне себе бодрой и весьма подвижной, — позволил он себе вставить замечание. — Что вас навело на мысль о собственной смерти?

— Похороны являются достаточным основанием? Но ведь это же просто невероятно, что мне удалось вас найти! — она снова попыталась схватить его за рукав, но он ловко увернулся. — Меня никто не видит, понимаете? Никто! Ни Гарри, ни Рон, ни профессор МакГонагалл! Никто! Даже привидения проносятся мимо, словно я — пустое место!

Снейп хмыкнул.

— А вы так озабочены своей исключительностью?

— Я просто очень устала, — тихо сказала она. — Ведь все видят привидений! Сначала я кричала, звала, пыталась прикоснуться, швырнуть что-нибудь в кого-нибудь, но все как будто сговорились, отгородившись от меня толстым непроницаемым стеклом. Мне казалось, что они все это делают специально — я ни до кого не могла достучаться…

Голос ее дрогнул, Снейп промолчал, все так же целеустремленно двигаясь вперед. Он не оглядывался, закаменев спиной, надеясь, что не дождется всхлипов и дальнейших жалоб на жизнь и глобальное непонимание, свойственных подросткам. Сколько подобных историй он выслушал в бытность свою деканом — перечислить невозможно, но Грейнджер, конечно, взяла пальму первенства за оригинальность.

Внезапно Снейп остановился и замер посреди коридора.

— Что такое? — прошептала Грейнджер, осторожно оглядываясь.

— Я слышал шум, — прошипел он, выставил вперед волшебную палочку, схватил Грейнджер за руку и потащил вперед.

— И вы решили его убить? — поинтересовалась она, едва поспевая за ним.

Видимо, все нарушители Хогвартса вознамерились выйти сегодня подышать свежим ночным воздухом и насладиться красотами дизайна интерьеров. Вспышки заклинаний прервали думы Снейпа о величии замка и бренности всего сущего. Он рванулся вперед, как раз успев выставить щит между двумя шестикурсниками. Отдачей от заклинаний, выпущенных ими, ребят отбросило в стороны.

— Что здесь происходит, мистер Грейвз?! — прошипел Снейп. — Факультет Слизерин имеет в наличии слишком много лишних баллов, которые можно потратить на ночные безобразия?

Оба нарушителя стояли перед ним, понурив головы, искоса поглядывая друг на друга. Они все еще крепко сжимали в руках палочки. Тот, кого Снейп назвал Грейвзом — невысокий парень, с копной волос цвета соломы коротко взглянул исподлобья и буркнул что-то нечленораздельное.

— Не слышу! — четко выговорил Снейп. — Извольте отвечать на поставленный вопрос!

Светловолосая голова упрямо оставалась опущенной.

— Может быть, вы мне поможете, мистер Пибоди? — Снейп повернулся в сторону крепыша-брюнета в съехавшем на бок галстуке цветов Гриффиндора. — Могу я узнать, чем вызвано столь бурное выяснение отношений во внеурочное время?

— А что — днем можно? — Макс Пибоди ухмыльнулся и откинул со лба темную челку.

— Конечно. Для того чтобы вы могли порезвиться и дать выход вашим инстинктам убийцы, мистер Пибоди, есть специально отведенные места — классные комнаты. У вас имеется шанс проявить все ваши таланты именно там. Если у учащегося остаются силы на нарушение школьного распорядка, значит, учащийся был недостаточно усерден. Наверное, вам стоит позаниматься дополнительно. Например, с мистером Филчем — он с большим удовольствием примет у вас завтра зачет по мытью полов.

— Ясное дело, — угрюмо буркнул Пибоди. — Своего любимчика, сынка Пожирателя, небось наказывать по-другому будете? Что, ему не пристало полы драить? Может быть, ему теперь баллы начислите за то, что его отец в Азкабане прохлаждается?

Снейп стиснул зубы, и желваки на его скулах заходили ходуном. Он поймал колючий взгляд Амадея Грейвза и холодно произнес:

— По пятьдесят баллов с Гриффиндора и Слизерина, отработка у мистера Филча для обоих завтра. А сейчас — марш по спальням и если через пять минут вас там не будет, каждый факультет потеряет еще по пятьдесят баллов, а вы помимо коридора отдраите еще и туалет! Физический труд, мистер Пибоди, он облагораживает. И развивает склонность к размышлениям. Свободны. Ну?!

Переминание шестикурсников с ноги на ногу завершилось резким стартом с места. Снейп посмотрел им вслед и решительно зашагал вперед.

— А почему вы их не сопроводили до спален? — нарушила молчание Гермиона. — А вдруг они сейчас поубивают друг друга?

— Надо уметь правильно расставлять приоритеты, — пробормотал Снейп. — Именно сейчас они заняты тем, чтобы придумать интересную историю о том, как они умудрились профукать по пятьдесят баллов с факультета и не выглядеть при этом кретинами. Плюс мечты о совместном времяпрепровождении завтра вечером должны несказанно греть им душу. А меня в данный момент вы волнуете больше в плане непредсказуемости.

— А куда мы идем?

— В Больничное крыло, — сухо проинформировал Снейп. И за что ему все это? Смутное видение пылающего камина и янтарной жидкости в стакане вновь подернулось мрачной дымкой сожалений.

— А зачем? — в голосе Грейнджер прорезался неподдельный интерес.

— Попросим у мадам Помфри успокоительное.

— Для кого?

— Для меня. Двойную дозу.

— Вы извините, что я вам помешала, — похоже, она действительно искренне сожалела. Снейп хмыкнул.

— А вас она обследует. И положит в отдельную белую уютную палату. А потом мы позовем Минерву — пусть сама разбирается в этих ваших гриффиндорских бреднях!

— Что-о? — она остановилась на пороге Больничного крыла и гневно уперла руки в боки. — Я что, по-вашему, сумасшедшая?

— Нет, — Снейп гостеприимно распахнул дверь. — Я считаю это результатом переутомления. И вам же лучше, если я так и продолжу считать. Потому что, если вдруг я воображу внезапно, что это вы с вашим дружком Поттером затеяли очередную заварушку, решив вдруг выставить меня полным идиотом, вам лично не поздоровится.

— И кто у нас настолько переутомился? — елейно поинтересовалась Грейнджер.

— Ну не я же, — пожал он плечами. — У зельеваров на полставки слишком много свободного времени и слишком мало служебных обязанностей. Даже дежурить мне дозволяется ровно столько, чтобы не умереть со скуки. Можно сказать, вы сделали мне ночь.

— Это с какой стороны посмотреть, — со злорадной улыбкой сообщила Грейнджер и прошла в приемную Больничного крыла прямо сквозь стену.

Снейп почувствовал до странности неприятное ощущение где-то в области желудка, который потом ухнул куда-то вниз, а наверх всплыло глухое раздражение. Снейпу сразу же захотелось снять с Гриффиндора оставшиеся баллы и вообще сделать что-нибудь плохое и желательно разрушительное, лишь бы стереть победную улыбку, что украшала сейчас довольное лицо мисс Грейнджер.

— Это какое-то заклинание? — прошипел он, шагнув веред. — Зелье? Что?

Он схватил ее за запястье — тонкое, теплое и удивительно живое. Притянул Грейнджер к себе, рассматривая не очень чистую ладонь и кое-где обломанные ногти. Наклонился к самому ее почти испуганному, но решительному лицу и процедил сквозь зубы:

— Я. Никому. Не. Позволю. Издеваться. Над. Собой. Если вы с вашими дружками решили поглумиться надо мной, я не доставлю вам такого удовольствия.

Грейнджер внезапно хихикнула.

— Простите, профессор, — она шмыгнула носом и поежилась, снова хихикнув. — Просто я никогда не думала, что когда-нибудь мне придется доказывать, что я умерла.