Приглашаем всех творцов принять участие в конкурсе "Однажды 20 лет спустя" в честь юбилея ТТП!   

Условие первое

Действие фика происходит в 2008-2009 году. Гермионе Грейнджер около 30 лет.
Она молодая, успешная женщина. Она превратилась в ярую феминистку и мужененавистницу. У нее головокружительная карьера, прекрасный дом, куча денег. Она красива успешна. Последние несколько лет она ни с кем не встречается, отвергая всех мужчин. Ей никто не нужен. У нее интересная жизнь, но свое сердце она закрыла от всех особей противоположного пола. Она активный участник феминистского движения. Благодаря ей молодые ведьмы отказываются выходить замуж и рожать детей. Ее пример достаточно заразителен. Магическое сообщество в шоке. Теперь ведьмы не хотят сидеть на шее у мужа, не хотят подчиняться законам семьи и крови. Самое опасное то, что ее примеру последовали многие дочери лучших семейств магического сообщества, а так же многие замужние дамы благодаря ее деятельности начинают собственную карьеру, и больше не хотят быть послушным домашним животным у мужа. «Свобода и равноправие! Живи по образу и подобию магглов! Одевай маггловские вещи, пользуйся косметикой, веди активный образ жизни! Кухня, дети и церковь – это не повод для домостроя!» Благодаря таким лозунгам и идеям женщины, от мала до велика, начинают новую активную жизнь, отбрасывая пережитки прошлого.

Условие второе

В поместье Люциуса Малфоя собираются Главы 13 самых сильных и самых древнейших чистокровных семей – для того чтобы решить как избавиться от героини магического мира. Многие сыновья знатных семейств не могут себе найти достойных жен. Многие мужья теряют какое-либо влияние на своих, таких покорных в прошлом супруг. Женщины просто стали сходить с ума. За последние несколько лет численность рожденных детей резко сократилась. Молодые ведьмы предпочитают сначала построить свою карьеру, пожить для себя, а лишь только потом начать обустраивать свою личную жизнь
Старейшины магического мира думают и решают – что делать с Гермионой Грейнджер. Убить нельзя – начальник Аврората Гарри Поттер всех порвет за свою лучшую подругу. Какую же месть придумать для сумасшедшей магглокровки?
И тут один из старейшин вспоминает старинный обряд позволяющий призвать любовь гордой и неприступной девицы. Когда невесту родители насильно выдавали замуж, чтобы девушка становилась посговорчивей, проводили следующий обряд. По договоренности с женихом брали несколько его волосков. Варилось старинное зелье и перед полуночью, в пятницу 13 февраля опускали волосы в зелье, читали заклинание, и из чана с зельем появлялся своего рода гомункулус – его звали Купидоном. У него было три стрелы для 3 попыток.14 февраля, купидон выискивал свою жертву и должен был поразить ее стрелой. Жертва влюблялась в юношу и любила его до конца своих дней. Сложность состояла в том, что если жертва случайно или намеренно уклонилась от стрелы, и весь запас был израсходован, то она счастливо избегала такой участи. И В следующий раз обряд можно было провести только несколько лет спустя, когда 13 февраля попадет опять на пятницу. А если вдруг стрела попадала не только в жертву, а и в ее жениха, то эта пара любила друг друга до последнего дня своей жизни, жило долго и счастливо, в любви и согласии. Но такое случалось крайне редко, только когда жених и невеста были свыше предназначены друг для друга, тогда рука божественного провидения соединяла их таким образом. Отцы семейств, как правило, прекрасно знали все условия и предупреждали своих сыновей. Таким образом, невеста, как правило, оказывалась навсегда связана со своим будущим мужем своей любовью. Мужчина мог влюбиться в кого угодно и даже развестись со своей женой. Женщина начинала чахнуть от неразделенной любви и потом умирала. Но, как правило, к тому моменту она уже рожала наследников рода, и ее дальнейшая участь уже не волновала никого. Таким образом, с помощью этого обряда мужчина получал безумно влюбленную в него жену, готовую уступить каждой прихоти мужа, рожавшую ему детей, и никогда не посмевшую ему ни изменить, ни возразить, ни в чем.
В средние века этот садистский обряд был запрещен. О нем в принципе забыли. Девушек продолжали выдавать замуж только за того, кого выбирал для нее в качестве жениха глава рода. Таким образом, старались поддерживать чистоту рода. Но в жизни случалось всякое, магглорожденные постепенно вливались в жизнь чистокровных, появлялось много полукровок, и постепенно об этом обряде забыли.
Кучка заговорщиков, во главе с Малфоем вспоминает об этом обряде, и решает его провести, но для верности и надежности решает создать 3 купидонов, используя трех мужчин. Уж один из купидонов точно попадет в цель. Итак, 13 февраля, в пятницу, 2009 года в поместье Малфоев проводится обряд. Колдуны выбирают кандидатов, добывают правдами и не правдами их волосы и в пятницу 13 февраля варят зелье и создают 3 купидонов.
Колдуны выбрать тех, кто особо ненавидит Грейнджер, или наоборот, принес ей в прошлом только лишь боль и страдание, в любом случае, выбор будет «достойным» Грейнджер до безумия влюбится в своего «жениха», и он, конечно же, не ответит ей взаимностью – она постепенно сойдет с ума и умрет от безответной любви или наложит на себя от отчаяния руки.
14 февраля их выпускают на свободу, и они начинают охотиться за Грейнджер.

Общая информация:

- Снейп после войны выжил, живет уединенно, никого не хочет видеть. Варит зелья на продажу и живет в материальном достатке. Характер у него не изменился, но 14 февраля его просто тянет в город. Провидение решило его, наконец, соединить с Гермионой, и он впервые за последние несколько лет идет в Косой переулок (или в другое место, где будет идти охота на Грейнджер) и там, в итоге он случайно столкнется с Гермионой, и стрела купидона их настигнет. Как вариант: Гермиона поняла, что за ней охотятся, и начинает убегать от назойливых амурчиков – их могут увидеть только те, кто был их прототипами и она.

Для авторов:

• Как Гермиона Грейнджер докатилась до такой жизни – придумывает и решает автор.
  
• Кого выбирают на роль «Жениха» для Грейнджер – выбирают авторы. Один из них должен быть естественно Снейп. Два других – выбор автора. (Это могут быть даже сынки кого-то из бывших пожирателей, Любая сомнительная личность (например, Локхарт или Мандаганас Флетчер). Один из бывших возлюбленных Гермионы ( например, Рон, бросивший ее в свое время перед свадьбой) или Виктор Крам, или любой другой персонаж – главное, это должен быть человек, которого она знать не хочет, и в страшном сне только видит.
  
• Как охотятся купидоны, в кого попадают их стрелы, и к чему это приводит – решает сам автор. Купидон может и не попасть в «Объект» и к чему это приведет – решает сам автор.
  
• Основное условие заключается в том, что стрела должна пробить Грейнджер и Снейпа – они идеальная пара и им предназначено свыше быть вместе.
  
• А вот каким образом проучить старых колдунов, чтобы они остались ни с чем – тоже решает автор.
  
• Эпилог – на усмотрение автора. К чему приведет эта охота – тоже на усмотрение автора (Ну Грейнджер и Снейп естественно вместе – остальные – как будет угодно)
  
• Авторам не обязательно придерживаться всех пожеланий, кроме 2 пунктов:
  - обряд
  -Гермиона со Снейпом остаются вместе.
  

Авторы могут проявлять фантазию и вводить свои элементы по желанию.

Задание для автора
– продумать образы этих 3 купидонов. В них должна быть особая изюминка. Они могут чем-то напоминать своих прототипов, могут отличаться другими признаками. Гермиона поначалу может их и не заметить, а если и заметит, то не поймет, что охотятся за ней, когда же поймет – начинает уворачиваться, а может и не прятаться от стрел и не видеть купидонов – тут поле для деятельности автора.

- продумать действия купидонов – возможен вариант образования 3 счастливейших пар - для этого провидение направляет стрелы и соединяет самые удивительные пары. – Это тоже идет на выбор автора.

«Я сильная, уверенная в себе женщина. Я сильная, уверенная в себе женщина. Я не буду плакать. Никто не увидит, как я плачу. Я смогу сдержать слезы, я см… В глазах мутно. Это плохой знак. Слезы едва держатся на нижнем веке и коротких ресничках… Нужно сделать вид, что я хочу потереть переносицу и незаметно смахнуть этот ручеек со щеки. Так, никто не смотрит… Отлично. Главное больше не позволять неприятному кому вставать в горле, а слезным железам выделять жидкость»
Включили свет. Несколько десятков молодых и не очень женщин начали поправлять прически и потирать глаза. Фильм шел более двух часов и, хотя и захватывал зрителя, становился причиной физической усталости.
Я вышла вперед, встала перед посетительницами моего кинотеатра и дождалась полной тишины.
- Дамы, я благодарю за то, что вы сегодня пришли. Тех, для кого это был первый просмотр магловского фильма, я поздравляю. Надеюсь, вы не разочаровались, и мы снова увидим вас на наших показах. Нашим постоянным гостям хочу сказать «это было фанненько!», - по залу раздались смешки тех, кто понимал, о чем речь. - Готовьте свои отзывы для пятничного собрания клуба. А сейчас всех ждет чай в холле!
Дамы в дорогих мантиях, девочки с эмблемами Хогвартса на груди и в галстуках с цветами разных школьных факультетов, пожилые леди в собственноручно связанных шляпках – все они, бурно обсуждая увиденное, начали одной волной вытекать из зала. Я дождалась, пока последние болтушки покинули помещение, и достала палочку, чтобы потушить свет. Но тут я заметила человека в дальнем углу и мои намерения изменились. Через секунду моя палочка указывала на того, кто без сомнения был мужчиной.
- Вам известно, что это закрытый женский клуб, сэр?
- Да, я уведомлен об этом факте, - ответил он не без надменности.
Я стремительно приблизилась к непрошенному гостю, продолжая, как говорят авроры, «держать его на палочке».
- Тогда позвольте узнать, что вы здесь делаете?
- Мне нужно было поговорить с вами, мисс Грейнджер, а сделать это иначе, как незаконно – да-да, я знаю, что это так, и пошел на это осознано – проникнуть в ваш… КЛУБ и застать вас вот так, в одиночестве, после просмотра…как вы это называете, кинометрограф?
- Кинематограф, - ответила я с раздражением.
В голосе гостя сквозило такое пренебрежение, что единственным моим желанием было послать в него проклятье с какими-нибудь очень неприятными последствиями.
- Я не расслышала вашего имени, сэр.
- Потому что я его не называл, мисс Грейнджер.
- Тогда сделайте одолжение…
- Меня зовут Тибериус Пулито, чистокровный маг в тридцать седьмом поколении, прямой потомок Августаса Пулито, основателя Мудрейшего Ученого Совета Старейшин, союза представителей всех чистокровных семейств Великобритании.
- Гермиона Джин Грейнджер, - я протянула руку для рукопожатия, и мужчина чуть изумленно уставился на нее, - маглорожденная, основатель движения за права женщин. Извините, но никакой смешной аббревиатуры из этого названия не складывается.
Теперь мистер Пулито был в полном недоумении.
- Сейчас вам должно было стать очевидно, что ни один даже самый мудрый из всех мудрецов не смог бы догадаться, какие общие дела могут быть у нас с вами. Если только ваш М.У.С.С. не решил на своем последнем совещании принять в свои ряды женщину.
- О, конечно нет, мисс Грейнджер. Напротив, наш Совет хотел бы обсудить с вами прекращение вашей деятельности.
- Знаете почему возможность получить аудиенцию со мной для представителей вашего пола весьма мала, если не сказать, что она едва ли существует? Потому что каждый раз, когда мне выпадает счастье начать разговор с мужчиной, он сводится к одному. К просьбам, а то и требованиям прекратить мою деятельность. При этом никто пока что не удосужился мне объяснить, чем же моя деятельность вам так мешает.
На лице мистера Пулито было написано негодование. «Как это, чем мешает?!» хотел воскликнуть мой гость, и лишь воспитание – все-таки, чистокровный волшебник в тридцать седьмом поколении – помогло ему сдержать этот выпад.
- Мисс Грейнджер вы совращаете умы ведьм, вы настраиваете их против всего, к чему мы шли столетия. Мы построили общество, которое вы пытаетесь разрушить, вы…
- Мистер Пулито, разрушать – прерогатива мужчин. Войны, насилие и жестокость – все это ВАШЕ. Мы же просто хотим жить в мире с собой и со всем, что нас окружает, получать удовольствие от жизни, заниматься тем, что нравится. И если, например, женщина хочет стать политиком, она должна иметь такую возможность. Вы и подобные вам этой возможности нас лишают. Мы против несправедливости и неравенства, но мы ни с кем не боремся. Мы просто идем по своему пути.
Негодование не исчезло с лица мужчины, и было ясно, что – предсказуемо – он даже не попытался понять моих взглядов. Все они требовали, чтобы я посмотрела на мир с их точки зрения, но ни один не попытался оказать ответную любезность.
- Вы не только настраиваете женщин против мужчин, вы еще и навязываете свои магловские взгляды, интересы… это в корне разрушает систему наших ценностей. Вы делаете здоровое общество больным. Вы – опухоль на магической Британии. А знаете, что делают с опухолями?
- Да. МАГЛОВСКИЕ хирурги научились их удалять, и волшебники переняли этот способ борьбы. Но знаете, иногда бывает слишком поздно. Удалив меня, вы не вылечите общество. Но вы видели всех этих женщин сегодня? Вот кто будет настоящей пилюлей для всех нас.
Мистер Пулито попытался что-то возразить, но я подняла руку, заставляя его замолчать.
- Я предпочитаю не участвовать в такого рода дебатах в виду их бессмысленности. Если вам интересны мои взгляды, вы можете придти на открытую лекцию в Дубовом Доме на Диагон-Аллее в ближайшую субботу. Ваши же аргументы я знаю наизусть и совершенно не вижу необходимости выслушивать их в триста семьдесят шестой раз. Меня ждут. Извините.
Я прошла мимо мужчины и уже почти покинула зал, когда услышала его бормотание:
- Что ж, мы предупредили.

***

- … давайте зададим себе вопрос: развивается ли наше общество? Идем ли мы вперед, или топчемся на месте? И как далеко ушли от своих предков? Мужчинам был дан срок, длинною в миллионы лет, и что они делали на протяжении этого времени? Боролись. История мира – это история войн. Что еще они делали? Верно, Марта, устанавливали патриархат. Не равенство было для них идеальной моделью мира, но их власть над нами. Почему так? Потому что они по природе своей склонны к агрессии и доминированию. Мы же не отрицаем их права на существование. Мы не радикальные феминистки, которые не считают мужчин за людей, отказывая тем в любых положительных качествах. Мы согласны, что мужчины необходимы нам с биологической точки зрения, что отдельные представители этой половины человечества интересны, как личности. Но мы отказываемся разделять людей и их права по ЛЮБОМУ признаку, будь то пол, раса или его сексуальные предпочтения. Поскольку главный наш завет – РАВНОПРАВИЕ И МИР.
Зал взорвался аплодисментами. Сотни женских ладошек соприкоснулись, чтобы, слившись в одном звуке, создать оглушительный шквал.
- Женщины-маглы давно определили свое положение в мире, их путь к справедливости не слишком долог, но уже сейчас можно видеть результаты их трудов. Мы можем видеть женщин-политиков, лидером столь процветающего, как Германия, государства является женщина. Наши сестры добиваются успеха в самых разных областях, шагая в ногу с мужчинами. Магическое общество заметно отстает. У нас до сих пор царит абсолютная власть мужчин. И даже если не говорить о каких-то теоретических вершинах, достаточно рассмотреть волшебную модель брака. Права мужчин безграничны, обязанности минимальны. Права женщин минимальны, при этом обязанности безграничны. Сегодня я хотела бы дать слово мисс Эмилии Аркетсон, она расскажет нам о том, что ей пришлось пережить в браке, и как ей удалось освободиться от тирании мужа и добиться развода. Поприветствуем!

Утро субботы встретило меня не по-февральски ярким солнцем. Открыв окно, чтобы позволить свежему воздуху проникнуть в комнату, я прошла на кухню. Все еще не проснувшись, поставила вариться кофе, бездумно достала из холодильника джем, закинула в тостер хлеб, поставила на стол молоко и сахар, взяла у прилетевшей совы Софии Ежедневный пророк, достала из холодильника масло, налила в чашку готовый кофе, насыпала в него сахар и добавила молоко, бросив газету на стол, достала из тостера горячие тосты и быстро намазала их маслом, чтобы то растаяло и впиталось в хрустящий хлеб. Положив еды в миску коту, который уже несколько минут вился у меня под ногами, громко требуя положенного завтрака, я сама села за стол. Но именно в этот момент я услышала странные звуки в собственной спальне. Первой моей мыслью было то, что еще какая-то сова прилетела ко мне с почтой – и это было бы неудивительно, поскольку в день Святого Валентина я всегда, явно не являясь «влюбленным», получаю раздражающе много поздравлений. Однако ни одна сова из всех, что я видела, не была достаточно большой или нерасторопной, чтобы вваливаться в настежь открытое окно с таким грохотом.
Я вбежала через открытую дверь в свою спальню и едва не закричала от испуга. Зло бормоча что-то себе под нос страшный амурчик пытался протиснуть большой колчан со стрелами через узкие рамы.
Направив на него палочку, я выкрикнула:
- Ты кто?
Он отвлекся от своего колчана и поднял на меня взгляд голубых глазок. Выражение его лица быстро со слегка удивленного сменилось коварным. И когда я увидела его маленькие остренькие зубки, по моему телу прошла дрожь. Если это был чей-то подарок на день Святого Валентина, то у дарителя был очень извращенный вкус…
Тут же я подумала о Драко Малфое. И, повнимательней взглянув на уродливого младенца, который теперь, не отрывая от меня взгляда, медленно втягивал свой колчан в окно, я поняла, что черты его лица очень похожи на малфоевские.
Это-то и заставило меня начать неторопливое отступление. В тот момент, когда амурчику, наконец, удалось втащить колчан в комнату, я выскочила из помещения и захлопнула дверь. Тут же наложив на нее все запирающие заклинания, которые только пришли на ум, я подбежала к книжным полкам. Амурчик начал колотить в дверь, издавая какие-то нечленораздельные звуки. Быстро пробежав взглядом по имеющимся в моей библиотеке книгам, я поняла, что едва ли смогу найти в них информацию по уродливому ребенку с крыльями и несоразмерно большим мужским достоинством.
Главная проблема состояла в том, что я не имела ни малейшего представления о том, что это было за существо, а, значит, не знала, как оно отреагирует на магию, агрессию с моей стороны и стоит ли вообще пытаться от него избавиться. Вероятность того, что это было что-то доброе и безвредное, хотя и была ничтожно мала, все же существовала.
Вся моя одежда находилась в спальне, и я не знала, когда появится следующая возможность попасть туда. Понимая, что вполне вероятно в ближайшие несколько минут мне придется покинуть свою квартиру, я, как была – в ночных шортах и майке – накинула на плечи шерстяной плед, надела теплые угги и, с палочкой на изготовке, сняла заклинания с двери, ведшей в спальню. Уродец перестал ломиться в дверь, и на несколько секунд воцарилась тишина. Затем дверная ручка медленно повернулась. Я, чувствуя себя Дон Кихотом в нелепом обличии и пытающимся бороться с мельницей, встала в боевую позу у входной двери и затаила дыхание. Дверь открылась. Амурчик неторопливо влетел в гостиную, озираясь. Своей толстенькой детской ручкой он достал из колчана стрелу и, приложив ее к луку, натянул тетиву. Я нервно сглотнула, и амурчик резко повернул голову в моем направлении. Заметив меня, он снова расплылся в своей жуткой улыбке. Поводив бровями, он направил лук в мою сторону.
- Ступефай! – выкрикнула я.
Заклинание попало точно в цель, но отвратительный младенец лишь слегка вздрогнул. На его личике мелькнуло недовольство, но затем еще более коварная улыбка исказила его и без того безобразные черты.
Я попробовала еще пару заклинаний, но все было тщетно. Амурчику мои упражнения не пришлись по душе, он прищурился и натянул тетиву сильнее, готовый стрелять. Не желая больше терять время, я выскочила в заранее открытую дверь, захлопнула ее за собой и уже из коридора аппарировала.

***

Прилежащие к Хогвартсу территории были покрыты толстым пушистым покрывалом белоснежного снега, поэтому, когда я оказалась у школьных ворот, мне пришлось пережить несколько неприятных мгновений. Мои овчинные сапожки хоть и были теплыми, едва доставали до середины голени. Холодный снег не слишком нежно поцеловал мои голые колени и набился в обувь, заставляя вытанцовывать нечто, отчаянно напоминающее номер из шоу Риверданс. Не успев еще сообразить, как быть дальше, я услышала скрип ворот – они гостеприимно открылись, позволяя мне пройти на территорию магической школы. Вскоре я оказалась в холле замка, что семь лет был моим домом. Помещение было украшено в соответствии с праздником, хотя и более сдержанно, чем это было принято в годы моего обучения. Директорство Снейпа не могло не оказать влияния на такие мелочи.
Ученики, находящиеся в помещении, с недоумением смотрели на меня – очевидно, даже студентов школы чародейства и волшебства очень легко удивить. Укутавшись в плед, я бросила на них гордый взгляд и направилась к главной лестнице. Там меня поджидал Филч. У его ног вилась настойчивая миссис Норрис. В тот момент я вспомнила, что оставила беднягу Крукшанкса наедине с этим уродливым амуром, и первым моим желанием было развернуться, покинуть территорию школы и аппарировать обратно домой. Но у Филча уже было специальное распоряжение от директора. Сообщив, что профессор Снейп ожидает меня, он в крайне нелюбезной манере приказал мне следовать за ним. Тоже мне, мажордом…
Импозантная фигура директора, сидящего в кожаном кресле с высокой спинкой, заставила меня распрямить плечи и принять сдержанно-деловой вид. В конце концов, не одежда делает человека, а человек одежду… или, постойте, эта поговорка звучала как-то иначе? В любом случае, если я не буду обращать внимания на собственный наряд, то и профессор Снейп…

…Он рассмеялся. Увидев меня, директор Хогвартса не сумел сдержать пораженного смешка. И хотя он быстро взял себя в руки, глумливая улыбочка осталась на его довольном, хитром лице.
- Доброе утро, профессор Снейп, - сказала я, делая вид, что не замечаю его веселья.
- Утро, в самом деле, - многозначительно ответил он, и я сообразила, что когда живешь по строгим школьным распорядкам, полдень – уже давно не утро.
Повисла пауза, в течение которой директор внимательно разглядывал мое облачение.
- Предложи девочке сесть, - дал совет портрет Дамблдора.
Вежливо кивнув бывшему главе Хогвартса, я поздоровалась с ним, и он любезно поклонился в ответ, чему-то радостно улыбаясь. Профессор Снейп, хотя и явно недовольный тем, что ему пытались привить хорошие манеры прямо у меня на глазах, все же буркнул что-то, что, очевидно, означало «будьте так любезны, мисс Грейнджер, пожалуйста, присаживайтесь, не к чему вам стоять …». Конечно, облачена эта мысль была в более краткую форму, но здесь я хочу позволить себе пофантазировать.
- Вы… - протянул действующий директор Хогвартса, разглядывая меня из-под опущенных ресниц, - сражались с гвардейцами кардинала и в ходе битвы потеряли шляпу и шпагу?
Я недовольно фыркнула.
- Это, безусловно, очень смешно, сэр, но по моему внешнему виду вы могли понять, что у меня неприятности.
Он сложил руки домиком, поставив локти на стол, всем своим видом демонстрируя, что готов С УДОВОЛЬСТВИЕМ выслушать любые рассказы о моих бедах.
Вкратце поведав ему о случившемся, я сообщила, что мне необходима поддержка в виде одежды и книг.
Уголки губ профессора Снейпа чуть подрагивали, но он сумел укротить их, скривив губы и изобразив недовольную гримасу.
- Мисс Грейнджер, это школа, а не публичная библиотека. Вы, не смотря на стаж работы в библиотеке Хогвартса, - тут он все же позволил себе усмешку, отчего его глаза чуть сузились, став по-лисьи хитрыми, - не имеете свободного пропускного билета с возможностью пользоваться ее богатствами.
- Я понимаю это, профессор Снейп, но когда я аппарировала, то меня больше беспокоила мысль о собственном выживании, а не о том, насколько правомерной будет просьба о помощи. Поэтому прошу простить меня за то, что я оказалась рядом с тем местом, которое защищало меня в течение многих лет. Пусть и не всегда успешно, - колко добавила я, бросив короткий взгляд на портрет профессора Дамблдора, и таким образом как бы напомнила нам всем о событиях дня смерти предыдущего директора.
- Спасибо, что так деликатно вплели это в разговор, - ответил профессор Снейп, глядя на меня сквозь зло сощуренные глаза, - остальные не заботят себя такими изящными оборотами и недомолвками, напрямую бросая обвинения в мой адрес. Однако, - это слово он произнес с нажимом, - несмотря на совершенное мною преступление, я по-прежнему не вижу, почему должен позволить вам воспользоваться библиотекой школы.
- Я не вижу, почему вы НЕ МОЖЕТЕ сделать этого, - ответила я как можно вежливее, понимая, что нахожусь не в той позиции, чтобы язвить.
Профессор усмехнулся, откинувшись на спинку кресла.
- Я МОГУ этого не делать, и этого достаточно, чтобы этого не делать,- промурчал он, явно довольный собой.
Я вздохнула, бездумно уставившись на письменный стол, который разделял меня и мужчину в кресле.
- Вчера вы пришли сообщить мне о том, что мне угрожает опасность, и мне показалось, что это было так… галантно с вашей стороны. Сегодня я действительно нуждаюсь в помощи, и все, что получаю в ответ – ваше ребячество.
Снова повисла пауза.
- Могу я хотя бы рассчитывать на пять минут наедине с вашим камином? – спросила я, предварительно вздохнув еще тяжелее.
Затем медленно подняла взгляд, печально уставившись в его черные, поглощающие глаза.
Скрипнув зубами, он нехотя процедил:
- На камин рассчитывать можете. Но в моем присутствии.
Обдумав это, я согласно кивнула. Сделав вид, что решил заняться какими-то бумагами на своем столе, профессор Снейп приглашающее махнул рукой в сторону камина и углубился в чтение длинного пергамента.
Все еще сжимая в правой руке кончики пледа, служившего мне плащом, я подошла к камину, набрала горсть дымолетного порошка и бросила его в огонь, четко произнеся:
- Министерство Магии, Отдел регулирования магических популяций и контроля над ними, Кабинет Драко Малфоя. Гермиона Грейнджер, кабинет директора Хогвартса.
Я скорее почувствовала, чем увидела, как профессор Снейп бросил на стол пергамент и уставился на мой затылок.
Камин Малфоя в его кабинете был защищен от незваных гостей, и появиться в пламени, обогревающем его офис, было невозможно. Однако можно было оставить свои координаты и ждать ответа. Не прошло и нескольких секунд, как блондинистая голова появилась в камине профессора Снейпа.
- Ну, здравствуй, детка, - произнес он мерзким тоном, бросив на меня самый непристойный из своих взглядов.
Мое свирепое лицо заставило его изменить тактику общения. Приняв простодушный вид, он спросил:
- Ты… что-то хотела?
- Хотела! – воскликнула я, но затем приложила всю свою силу воли, чтобы успокоиться, и уже более сдержанно продолжила: - Хотела узнать, какого черта крылатый уродец с твоей физиономией делал сегодня утром в моей квартире.
Малфой удивленно поднял брови, попытавшись изобразить святую невинность.
- Не понимаю, о чем ты говоришь, Грейнджер.
- А я думаю, прекрасно понимаешь, - вытащив из-под резинки шорт свою волшебную палочку, я направила ее на Малфоя.
Позабытый, теперь ничем не удерживаемый плед упал на пол, и молодой мужчина в камине восторженно уставился на мои ноги.
- Прекрати меня разглядывать, кретин. Говори, что это было за существо? - процедила я сквозь зубы, подходя ближе и почти тыча палочкой ему в нос.
Однако мои действия не возымели эффекта. Как и всегда, Малфою было только в радость лишний раз позлить меня, и теперь его взгляд демонстративно скользил по моему телу. Поняв, что так наш разговор будет слишком далек от продуктивного, я хотела было вернуться на пару шагов назад и поднять упавший плед. Но прежде, чем успела это сделать, я услышала за спиной шуршание ткани, а затем почувствовала на своих плечах приятную тяжесть. Обернувшись, я увидела профессора Снейпа – теперь на нем был сюртук, мантия же его покоилась на моих плечах.
- О, спасибо, сэр, - чуть растерянно ответила я.
Он не смотрел на меня, прожигая взглядом Малфоя.
- Вы не соизволите посетить мой кабинет, мистер Малфой? – спросил он.
Блондин занервничал. Прочистив горло, он начал что-то бормотать о бесконечном количестве дел и встреч, назначенных именно на этот час, но профессор Снейп прервал этот поток одним резким:
- Сейчас же.
Малфой замолк. Бросив недовольный взгляд в мою сторону, он буркнул «Минуту» и исчез.
- Теперь он сбежит. Мы его никогда не дождемся, - сказала я, покачав головой.
- Вы так в этом уверены?
Я обернулась к директору.
- Конечно. Малфой – трус. И он прекрасно понимает, что ничего хорошего его здесь не ждет.
- Это правда, что мистер Малфой боится меня. И именно это дает мне основания полагать, что он не будет настолько глуп, чтобы избегать моего персонального приглашения.
То, как было произнесено это «Моего. Персонального. Приглашения» заставило меня поверить в слова профессора. Я и сама если бы и решилась отказаться от такого приглашения, то только либо из принципа, либо из вредности. Что в большинстве случаев является одним и тем же.
И действительно, вскоре к нашей маленькой компании присоединился Драко Малфой. Окинув меня и мою новоприобретенную мантию цепким взглядом, он, разочарованно вздохнув, обратил свой взор к профессору Снейпу.
- Чем могу быть полезен, Северус? – наигранно дружеским тоном произнес он.
- Присядем.
Профессор вернулся в свое директорское кресло и предложил нам с Малфоем сесть на гостевые стулья. Такая близость с блондином не была мне в радость, но я понадеялась, что в присутствии профессора Снейпа он будет вести себя сдержаннее, чем обычно.

Начался допрос с пристрастием. Агония Малфоя продолжалась около десяти минут, но затем, после фразы «Вы хотите проверить, что выше, мои способности в Легилименции, или ваши в Окклюменции?», он сломался.
Сломался и рассказал нам все, что знал о планах М.У.С.С.а, об обряде и о Валентинах. Он пытался уверить нас, что подробностей не знает, что всем руководил Пулито, но это уже не имело значения.
Я была в бешенстве, но старалась держаться с достоинством. Профессор Снейп продолжал допрос:
- Значит, вы утверждаете, что было создано всего два Валентина? – спросил он, чуть сощурив глаза.
Его руки, сложенные домиком, снова покоились перед ним на столе. Вся его поза выражала задумчивость и подозрительность.
- Ну, да, - ответил Малфой, и даже я расслышала фальшь в его ответе.
Для Слизеринца он врал просто чудовищно. Хотя, наверное, тяжелый и пронзительный взгляд директора Хогвартса мог заставить засомневаться даже в собственных убеждениях.
- Вы в этом АБСОЛЮТНО уверены? – профессор был настойчив.
Блондин кивнул, отказываясь смотреть бывшему декану в глаза.
В комнате воцарилась давящая тишина.
- А теперь я спрашиваю в последний раз: сколько Валентинов было создано?
Малфой погрузился в раздумья. В нем шла внутренняя борьба.
- Тебе лучше сказать правду сейчас, чем потом, - многозначительно добавила я, чтобы сделать ход битвы более стремительным.
- Давай, ты еще влезь, - с капризными нотками в голосе ответил он.
- Мистер Малфой? – растягивая гласные, произнес профессор Снейп.
- Три! – воскликнул блондин.
- И третья жертва?..
- Вы.
Малфой обреченно уронил голову на грудь. Я же взглянула на директора с возмущением.
- Жертва тут только одна, и это я, - заметила я оскорблено. – Отличная, надо сказать, перспектива – безумно влюбиться либо в этого извращенца, либо в самого скучного человека на планете, либо… собственно, в вас. Вся моя деятельность пойдет коту под хвост. Как они посмели?
Сжав зубы, я исподлобья взглянула на профессора Снейпа. Его лицо выражало апатию.
- Помните, я сказала, что пошутила, выразив сожаления, по поводу того, что не могу убить всех членов Совета? Я беру свои слова обратно. Это была не шутка!
- Для особы, являющейся лидером мощного движения, вы слишком несдержанны, - заметил профессор Снейп. – Мистер Малфой, вы свободны.
Блондин соскочил со стула так быстро, что я невольно бросила взгляд на сидение, дабы проверить, нет ли на нем шипов или канцелярских кнопок.
- Вы не можете так просто отпустить его! – возмутилась я.
- На данный момент он бесполезен.
Малфой радостно с этим согласился и уже через десять секунд исчез в камине. Я, только сейчас заметив, что стою рядом со своим стулом, снова села.
- Что же мне делать? – спросила я скорее у себя самой.
- Меня это не касается, - безразлично ответил профессор Снейп.
- Как это – не касается? Вы что, не слышали, что сказал Малфой? Я могу влюбиться в вас на веки. Поверьте, это доставит вам множество неудобств.
Он вопросительно поднял брови.
- Я буду каждый день являться в ваш кабинет с требованиями взять меня прямо на этом столе или умолять о вашем внимании по вечерам, скребясь в дверь вашей спальни, - пригрозила я.
Пару секунд он бесстрастно смотрел мне в глаза, затем черты его лица едва заметно изменились, придав его лицу кровожадности.
- В таком случае, вероятнее всего, я воспользуюсь вашим состоянием и выполню ваши «требования».
Покраснев от гнева, я вскочила на ноги.
- Как вы… как вы… ох! Вы отвратительны, как и все мужчины.
- Почему должно быть иначе? – поинтересовался он, снова надев маску равнодушия.
- Потому что сначала вы показались мне… хорошим человеком. Я подумала, что, может быть, вы изменились, стали добрее к людям. Вы сообщили мне об опасности, потом вот дали свою мантию. Выудили информацию из Малфоя. Это выглядело так, как будто вы заботились обо мне, и это было очень любезно с вашей стороны.
- Звучит так, как будто вы упрекаете меня в этом, - сардонически произнес он.
- Да, сэр, так и есть. Если бы вы сразу вели себя как последний мерзавец, я бы не начала доверять вам. Не сочла бы своим другом. Но теперь вижу, что вы такой же, как и все. Что только кажетесь порядочным человеком, а на самом деле ничуть не лучше других.
С интересом наблюдая за реакцией профессора Снейпа, я сложила руки на груди. Он упрямо смотрел в свои пергаменты.
- Северус, ты не можешь выставить девочку за дверь, - раздался голос Дамблдора.
- Альбус, я убил тебя не для того, чтобы ты превратился в портрет и имел возможность постоянно давать мне указания, - бессердечно заявил Снейп.
Наверное, после стольких лет существования Дамблдора в виде картины, у них с нынешним директором появились свои, запрещенные для остальных, темы для шуток.
- Северус…
- Я не могу подвергать опасности учеников школы, - отрезал профессор Снейп.
- Но эти Валентины представляют угрозу только для меня, - возразила я.
- Мы не можем этого знать. Уверен, Валентин мистера Малфоя пойдет на все, чтобы попасть в вас своей стрелой первым.
- Но им не проникнуть в Хогвартс. Школа защищена от любых магических проникновений. Это единственное место, где я могу переждать четырнадцатое февраля, оставаясь в безопасности.
Он даже не взглянул меня, вертя в длинных пальцах черное перо.
Раздраженно вздохнув, я спросила:
- Могу ли я еще раз воспользоваться вашим камином, профессор Снейп? Или мне будет отказано и в этой малости?
- Камин всецело ваш, - радушно ответил он.
- Благодарю покорно.
- И на этот раз рекомендую связаться с тем, кто может вам помочь, а не с тем, чья это, по-вашему, вина.
Сделав только один шаг к камину, я вернулась в прежнее положение, стянула с плеч мантию профессора Снейпа и кинула ему, совершенно случайно уронив со стола некоторые пергаменты.
- Спасибо, сэр, но мне не нужны от вас такие жертвы, - сказала я и гордо развернулась, чтобы направиться к камину.
Не успев дойти до него, я была поймана. Сильные мужские руки сжали мои плечи, через секунду я снова была укутана в тяжелую теплую мантию. Стоя позади, и продолжая удерживать меня, профессор прошипел:
- Прекратите раздеваться в моем кабинете!
Я лишь фыркнула в ответ.
- И не смейте кидать в меня моей собственной одеждой.
Тряхнув головой, чтобы отогнать с лица мешающие пряди, я по возможности спокойно ответила:
- В человека, готового бросить женщину в беде, я могу кидать чем угодно и когда угодно.
Я почувствовала, как он сильнее сжал пальцы, почти причиняя мне боль.
- Было бы разумно предположить, что борясь за равноправие мужчин и женщин, вы просто не имеете права использовать женские уловки и указывать мне на слабости своего пола, вынуждая таким образом защищать вас. Однако о какой разумности может идти речь, когда мы говорим о женщинах?
- Да как вы смеете! – воскликнула я, пытаясь повернуться к нему лицом, но не преуспевая в этом.
- Вы можете остаться в школе на весь сегодняшний день. Лорри вас проводит. Лорри!
С хлопком в комнате появился маленький эльф.
- Да, сэр директор, Лорри пришел, сэр.
- Проводи мисс Грейнджер в комнаты, которые в прошлом году занимал профессор Гольдштейн.
Лорри снова начал кланяться и заверять профессора Снейпа в том, что с удовольствием выполнит это поручение.
Руки директора на моих плечах по-прежнему не позволяли мне обернуться и посмотреть ему в лицо. Все так же стоя за моей спиной, он начал подталкивать меня вперед, вынуждая пройти к двери. Выставив меня на лестницу, он сказал напоследок:
- Единственное условие – я должен забыть о вашем присутствии в замке.
И дверь за моей спиной захлопнулась. Лорри радостно приплясывал рядом, сгорая от желания показать мне путь к моему новому жилищу.
- Лорри, а ты можешь покидать Хогвартс?
- Конечно, Лорри может бывать в разных других местах, мисс Подруга Директора, если это нужно для дел школы.
- Тогда ты мог бы аппарировать в мою квартиру и забрать оттуда толстого рыжего кота? Скорее всего, он будет спать на диване.
- Конечно, мисс Подруга Директора, Лорри сделает это, если это нужно!
- Отлично. Сейчас я сообщу координаты.

***

- Они говорят нам о любви и понимании. О справедливости. Где эта любовь и понимание, когда дело касается нас? Почему мы должны понимать их, а они нас нет? Разве ЭТО справедливо? Но прочь эти возвышенные слова, речь идет об элементарном выживании. Женщинам чужд этот инстинкт, они не рассуждают логически. Для них существуют только их собственные прихоти и капризы, их желания, которых они готовы добиваться не честной встречей лицом к лицу, а коварством и хитростью. За последние четыре года, которые ведет свою деятельность Гермиона Грейнджер, рождаемость в Британии сократилась почти вдвое. Каждый год в нашей стране рождается на два-три мага меньше. А если учесть, что в семьях могут рождаться сквибы, опасность ситуации становится очевидной. Мы готовы мириться с про-магловскими взглядами мисс Грейнджер и ее активной агитацией в пользу принятия научных изысканий мира маглов. Но мы не можем допустить вымирания нашего вида! Процент рождения магов среди маглов чрезвычайно низок, а если их количество станет выше количества чистокровных волшебников, то это приведет не только к вымиранию сообщества, но также к уничтожению целой Культуры. Цивилизации!
Мужчины, сидящие в зале, активно зааплодировали. Многие их них закивали головами в знак согласия, некоторые начали говорить своим соседям, как чертовски солидарны с выступающим.
- Сейчас я предлагаю выступить мистеру Томасу, он расскажет нам, как в результате деятельности мисс Грейнджер он потерял уважение в глазах невесты и не сумел, не смотря на прилагаемые усилия, создать новую ячейку общества. Пожалуйста, мистер Томас…

***

В тот вечер после лекции в Дубовом доме мною овладело беспокойство. Я никогда не обладала ни интуицией, ни способностью предугадывать или предчувствовать что-то, но, вернувшись домой, не могла избавиться от ощущения, что что-то должно было случиться. Я не могла сказать, должно это было быть что-то хорошее, или что-то плохое, просто волнение не оставляло меня, я не могла найти себе занятие по душе, не могла расслабиться и не знала, куда себя девать.
Решив, что праздное сидение на диване бессмысленно и никак не помогает справиться с тревогой, я начала подбирать фильм для следующего просмотра в киноклубе. Это должно было быть что-то воодушевляющее, трогающее и рассказывающее о сильных женщинах. Открыв свой ноутбук, я подключила его к интернету и начала поиск, но спустя полчаса поняла, что глаза уже устали, а подходящей картины так и не обнаружилось.
Если и работа не смогла увлечь меня, то продолжать попытки найти полезное и захватывающее занятие было бессмысленно. Включив любимый диск Шопена, я села в глубокое кресло и, закрыв глаза, погрузилась в мысли и воспоминания…«Музыка! Она выше магии, которой мы здесь занимаемся», говорил профессор Дамблдор и был абсолютно прав…
Сегодня утром снова встретила Драко Малфоя. Этот человек был способен вывести меня из себя за минуту, а за десять довести до предсмертных конвульсий. Зная это, я всегда старалась обходиться в общении с ним холодным «здравствуй», а потом как можно скорее оказаться на расстоянии не менее ста метров от этого типа. Но сегодня мы ехали вместе в лифте в Министерстве, ехали с первого этажа до самого последнего, с остановками каждые чертовы десять секунд.
- Эй, Грейнджер, как у тебя дела? – спросил он в своей вечной надменной манере, которая одна заставляла мой желудок сжиматься от злости.
Но, конечно, я никогда не показывала ему, насколько сильные эмоции испытываю в его присутствии.
- Идут, Малфой, - ответила я холодно, надеясь, что эта фраза и станет окончанием разговора.
- По-прежнему изображаешь угнетенную?
- По-прежнему не хочу с тобой разговаривать.
- Ну, зайка, ты ранишь меня в самое сердце, - издевательски ответил он, приобняв меня за талию.
Стиснув зубы, я отпихнула его руку.
- Обнимай, пожалуйста, кого-нибудь, у кого это не вызывает неприязни. Я знаю, найти такого человека непросто, поэтому могу посоветовать лобызать свою подушку.
- Знаешь в чем твоя проблема? – поинтересовался он.
- Естественно знаю.
- Уверен, твои знания ошибочны, - он склонился к моему уху, чтобы другие люди, находящиеся в лифте его не услышали, - ты бесчувственная стерва. И всегда такой была.
- Это не моя проблема, а тех, кто меня окружает. Не так ли?
- До сегодняшнего дня так и было, - его губы расплылись в самодовольной ухмылке. - Но в тот момент, когда кому-нибудь удастся приручить нашу Мисс Фригидность и растопить ее холодное сердце, ей придется пересмотреть свои взгляды на то, какой должна быть женщина.
- Не могу представить, как такое возможно. Пока есть такие мужчины как ты, Малфой, мое сердце в безопасности. И, к счастью, это мой этаж.
- До встречи, Грейнджер, - сказал он и снова поехал наверх.
Я посмотрела ему вслед с недоумением. Неужели он ехал на мой этаж только чтобы доставить мне неудовольствие общения с ним?
Малфой прекрасно знал, что я его не выношу, но, возможно, в силу именно этой причины, питал непреодолимую страсть ко мне. Эта страсть заключалась в желании делать двусмысленные намеки в мой адрес, которые вызывали во мне отвращение, говорить завуалированные гадости и раздражать при каждой встрече. Казалось, он питал от этого какое-то извращенное удовольствие. Самовлюбленный идиот, именно из-за таких как он я потеряла всякую надежду найти умного, доброго, способного к самоотдаче, любящего и не зацикленного на собственных желаниях мужчину.
Впрочем, я бы обманула саму себя, если бы сказала, что никогда не было в моей жизни кого-то, кто соответствовал бы этим критериям. Но оказалось, что, не смотря на логически верный подбор качеств, которыми должен обладать идеальный спутник жизни, этот список как минимум неполон.
Пожалуй, самым смущающим эпизодом в моей личной жизни было свидание с Невиллом Лонгботтомом. Мы встретились с ним в Министерстве, и, слово за слово, договорились о встрече, которая для меня должна была стать скорее дружеским ужином. Но с самого того момента, когда он зашел за мной ко мне домой в костюме, явно припасенном для какого-то торжественного случая, с напомаженными волосами и букетом цветов в руках, я поняла, что неверно поняла его намерения. Конечно, я не стала отказываться от вечера только потому, что мы с ним по-разному понимали его значение. Напротив, тогда я впервые подумала о том, что Невилл может оказаться мне подходящей парой. Но, увы, я ошиблась. Он был очень внимателен, добр, предупредителен и мил. К двадцати четырем годам, тогда ему было именно столько, он стал достаточно интересен внешне, и, когда ему удалось побороть робость, от которой он так никогда и не избавился, показался мне замечательным собеседником. И всё было бы прекрасно, если бы я испытала хотя бы мимолетное влечение. К моему, да и к его, огорчению, перешагнуть черту, разделяющую друзей и любовников, нам не удалось. Мое сердце оставалось сухим, как страницы книг, которые я так люблю. Кажется, Трелони была права, когда высказалась обо мне в схожих формулировках. Прощальный поцелуй с Невиллом не заставил меня испытать ничего, кроме неловкости и разочарования, а последующие несколько недель, когда я была вынуждена избегать несчастного молодого человека и отказывать ему в удовольствии провести со мной время, были одними из самых невыносимых в моей жизни.
Я вздрогнула, когда услышала стук в дверь. Мимолетно взглянув на часы, я удивленно подняла брови – было уже десять вечера. Кто бы мог заглянуть ко мне в такой час?
Стоит ли описывать мое удивление, которое я испытала, увидев на пороге никого иного, как профессора Снейпа. Мой бывший учитель зелий, казалось, только что вышел из моих собственных воспоминаний, потому что выглядел он точно так же, как десять лет назад, когда я видела его в последний раз на одном из праздников, посвященных победе над Волдемортом. Впрочем, когда я поздоровалась с ним и предложила войти внутрь, свет от светильника в прихожей позволил мне рассмотреть профессора получше, и я убедилась, что время оказалось к нему еще более снисходительно, чем мне показалось вначале. Есть такие мужчины, которые, как вино, с возрастом становятся только лучше. Впрочем, не вино, а коньяк напрашивался на сравнение с зельеваром. Коньяк вызывает ассоциации с чем-то более благородным, серьезным, представительным. И что до времени, с течением лет коньяк становится мягче, «округлее», в нем появляются новые оттенки запахов, фруктовые нотки и аромат специй. Напиток становится более бархатистым и гармоничным. Все это в полной мере можно было применить к профессору Снейпу: его лицо перестало быть столь болезненно худым, как раньше, его взгляд потерял эту озлобленность, которую я замечала там во времена собственной юности. Голос профессора, насколько только можно было об этом судить по тем коротким фразам приветствия, что мне посчастливилось услышать, стал еще более низким и, да, бархатистым. Запах горьких трав, который раньше можно было чувствовать, оказавшись к профессору достаточно близко, также изменился, став куда более приятным – это я почувствовала, когда он прошел мимо меня в гостиную.
Некоторое время я стояла у входной двери, пытаясь придти в себя. Реакция моя была вызвана не только самим появлением этого человека в моем доме, но и тем, насколько высокой вдруг оказалась моя оценка его внешнего вида. Собственно, было удивительным то, что я вообще обратила на его облик внимание. Постаравшись позабыть о собственном изумлении, я нацепила на лицо маску вежливого безразличия и вошла в комнату вслед за профессором.
Предложив ему сесть и поинтересовавшись, не желает ли он кофе или чая, я, получив отказ на последнее предложение, села в свое любимое кресло.
- Итак, чем могу помочь, профессор Снейп? – спросила я.
- Думаю, это я могу вам помочь, мисс Грейнджер, - ответил он, глядя сперва куда-то вперед, но затем, не поворачивая головы, переводя расчетливый взгляд на меня.
У меня по коже пробежали мурашки, но я сумела холодно-вопросительно поднять бровь, демонстрируя, что ожидаю продолжения.
- Считаю необходимым отметить, что меня совершенно не интересует то, чем вы занимаетесь, - сказал он, кладя ногу на ногу.
Положив сцепленные в замок руки на колено, он в своей излюбленной манере поднял кончики губ, что, однако, совсем не означало, что он улыбнулся.
- Рада слышать это, профессор, - ответила я, справедливо считая, что драматическая пауза затянулась. – Но это утверждение несколько противоречит вашим действиям. Не подумайте, что я не рада гостям, но ваш визит меня, признаюсь честно, изумляет.
- Видите ли, мне стало известно, что некая группа волшебников, которая находит вашу деятельность вызывающей и разрушительной, намеревается избавить магическое общество от вашего опасного влияния.
Я чуть напряглась, моя спина стала неестественно прямой. Видимо, профессор это заметил, поскольку я услышала едва различимое хмыканье с его стороны.
- Я повторю, что мне ваше «влияние» кажется, как минимум, надуманным и смешным, и я не питаю никакого интереса к его возможной деструктивной силе. Однако обстоятельства сложились таким образом, что я стал невольным участником программы по борьбе с вами, что не считаю приемлемым.
- Неужели? Существует такая программа? Я заинтригована, сэр.
Профессор снова скривил губы. Чуть сузив глаза, он посмотрел на меня, и я испытала невольное желание отвести взгляд.
- Мне неизвестны подробности, мисс Грейнджер. Вчера в Хогвартс прибыл джентльмен, который представился как мистер Пулито. Я вижу, вам знакомо это имя. Он живо интересовался моим отношением к вам, и, услышав, что я безразличен к вам настолько же, насколько безразличен к ржавчине на заборе, ограждающем его дом, мистер Пулито впал в уныние.
- Если бы меня хотя бы немного волновало ваше мнение обо мне, то я нашла бы ваши слова в высшей степени оскорбительными, - ответила я, отчетливо видя, что профессор хотя и говорил о своей незаинтересованности в моей персоне, все же желал хотя бы немного задеть меня.
Подозреваю, такова была природа этого человека, но, возможно, сказывалось и то, что он был вынужден, по одному ему ведомым причинам, покинуть Хогвартс и придти ко мне домой.
- Тем не менее, - сказал мужчина, продолжая беседу явно неохотно, - узнав, что в вашу бытность студенткой, я не прилагал никаких усилий к тому, чтобы взрастить в вас любовь и уважение к собственной персоне, он снова обрел желание жить и раздражающе улыбаться. Дальнейшие его расспросы касались степени вашей неприязни ко мне.
- Что же вы ему ответили?
- Что сделал все возможное, чтобы она была достаточно сильна, однако не имел несчастья встречаться с вами достаточно часто в последние несколько лет, дабы подпитывать эту неприязнь и контролировать если не ее рост, то хотя бы некоторую стабильность.
Я невольно улыбнулась изящному сарказму профессора, но затем чуть нахмурилась:
- Но вы, конечно же, не стали бы отвечать на его вопросы, если бы не знали причины, по которым он их задает.
- Безусловно. В начале нашего разговора он сообщил о том, что разговаривает со мной от лица М.У.С.С.а – это Мудрейший…
- Да, я знаю, что это.
Профессор, недовольный тем, что я его перебила, поджал губы.
- Ну, конечно же, - ядовито произнес он, а затем после некоторой паузы продолжил: - Выяснив степень нашей нелюбви друг к другу, мистер Пулито сообщил мне, что их Совет разрабатывает план по предотвращению вашей деятельности. По интонациям его голоса я понял, что в случае необходимости, они бы возродили Святую Инквизициую только ради того, чтобы та заживо сожгла вас на костре. Также он сообщил, что мне предоставляется уникальная возможность поучаствовать в намечающейся расправе, и, более того, мне отводится в этом действии одна из ведущих ролей. Однако я имел глупость сообщить, что мне это неинтересно прежде, чем выяснил подробности их плана. Поняв же, что я не намерен содействовать М.У.С.С.у, мистер Пулито отказался давать какие-либо разъяснения или выдавать подробности плана. Я бы не стал обременять себя посещением вашего дома и данной беседой, если бы у меня не сложилось впечатления, что мистер Пулито и его соратники намерены, несмотря на мой категоричный отказ, сделать меня активным участником объявленной репрессалии.
- Я… я не знаю, что сказать, профессор, - ответила я, поднимаясь.
- Исключительный момент, - пробормотал он.
Пройдя к маленькому бару, я налила себе в бокал немного вина. Мои мысли при этом витали где-то далеко.
- О, простите, не желаете выпить чего-нибудь? – спросила я, спохватившись. - На этот раз я говорю не о чае.
- Благодарю, мисс Грейнджер, но алкоголь - слишком медленный яд. Если когда-либо я решу отравиться, то выберу что-то более быстродействующее и безболезненное.
Я лишь пожала плечами.
- То есть, у вас нет никаких представлений о том, что затевает Совет?
- Ни единого, мисс Грейнджер. Я просмотрел весь разговор в Думосбросе, но так и не получил ни одной зацепки.
Я сделала глоток вина, задумчиво глядя в пространство. Посмаковав терпкий вкус напитка, я медленно произнесла:
- Я не представляю, что они могли придумать, и как вы можете помочь Совету, отказавшись от сотрудничества.
- Я также нахожусь в недоумении. Но вы обязаны предпринять что-либо. Я настаиваю на этом.
Я потерла лоб.
- Если бы я знала, кто еще состоит в Совете, я могла бы просто убить их всех, - сказала я серьезным голосом.
Бросив взгляд на лицо профессора, я увидела бесценную картину – «Профессор Снейп в недоумении».
- Я шучу, сэр.
- Естественно, - ответил он чуть сконфуженно, его взгляд был направлен вниз и в сторону, выдавая абсолютное нежелание мужчины продолжать разговор.
- Нужно найти этого мистера Пулито и переговорить с ним, - после паузы произнесла я.
Профессор встал с дивана и коротко поклонился.
- Я должен идти.
- Да-да, конечно. Я вас провожу.
- Не стоит утруждать себя. До свидания.
С этими словами он тремя большими шагами пересек комнату и скрылся из моего поля зрения. Продолжая смотреть туда, где пару секунд назад мелькнула подтянутая фигура профессора, я с запозданием я поняла, что не поблагодарила его за информацию. С другой стороны, он донес ее до меня вовсе не из заботы о моем благополучии, а исключительно ради того, чтобы я избавила его от возможных неудобств.
Чуть поразмыслив, я села за письменный стол, достала пергамент и перо, и начала писать письмо.

***

Я очень не люблю преобразованную одежду. Трансфигурация, конечно, великая вещь, но когда на мне магически созданный костюм, я чувствую себя неуверенно. Одно случайно брошенное кем-то заклинание, и карета превращается в тыкву, а кучера в крыс. Однако в этот светлый праздник четырнадцатого февраля у меня не было другого выбора. Шорты превратились в брюки, майка в рубашку, мантия профессора Снейпа стала короче и уже в плечах. В таком виде не стыдно было посетить библиотеку Хогвартса. Однако прежде, чем идти туда, я должна была дождаться Крукшанкса. Вскоре Лорри появился в комнате, на его руках был брыкающийся кот. Как только эльф отпустил Крукса на пол, того стошнило прямо на зеленый коврик с коротким ворсом.
- Мой бедный мальчик, - протянула я, поглаживая недовольного кота.
Он мрачно взглянул на меня, одним выразительным взглядом говоря, как недоволен моим поведением. На его мордашке красовался глубокий порез.
- Ты подрался с тем уродливым Валентином?
Крукшанкс мяукнул, как бы язвительно говоря «как будто у меня был выбор».
- Надеюсь, ты разорвал его на клочки, мой маленький защитник?
- Мя!
- Ну, нет, так нет. Все равно им не проникнуть в Хогвартс.
Кот сердито поднял хвост и, виляя пушистой попкой, гордо прошел к ближайшему дивану.

В библиотеке меня встретили радушно. Мадам Пинс не переставая восхищалась моим упорством и бесстрашием в борьбе за эмансипацию женщин, а Минерва МакГонагалл, по случайности оказавшаяся там, просто радовалась моему неожиданному визиту и интересовалась, где она могла видеть такую мантию раньше.
- Снейпуччи. Не очень известный модельер, но в нем определенно чувствуется стиль, - пошутила я, и мы оставили обсуждение новинок сезона.
О причинах своего появления я упомянула лишь вскользь, загадочно пояснив, что на меня объявили охоту – а где еще прятаться, если не в библиотеке Хогвартса.
Взяв несколько книг, в которых мог упоминаться обряд, в том числе обнаруженную в запретной секции копию Тхаламуса сэра О’Махена, я села за стол у окна и принялась изучать тома. Я не слишком надеялась на то, что мне удастся обнаружить информацию о том, как бороться с Валентинами. Из рассказа Малфоя было достаточно ясно, что уродливые амурчики исчезнут сами, как только часы пробьют полночь и закончится день Святого Валентина. Но я хотела найти хоть что-то, что могло бы помочь мне удерживать их на расстоянии, случись нам снова встретиться до конца дня. Они могли бы бояться огня или серебряных пуль, или умирать, если кто-то скажет «Я не верю в Валентинов», как это было с феями в Питере Пене.
Увлекшись чтением, я не сразу заметила тихий стук в окно, повторяющийся каждые десять-двенадцать секунд. Дочитав до конца параграфа, я подняла голову и едва не закричала. Только впитанное с тыквенным соком правило «в библиотеке шуметь нельзя» остановило меня от того, чтобы издать пронзительный вопль. Там, за окном, парил Валентин с гигантскими глазами – видимо, амурчик Невилла. Можно было подумать, он только что вылетел из мультфильма, нарисованного в стиле аниме.
В тот момент, когда я взглянула на него, он как раз выпустил из лука стрелу, увенчанную наконечником в виде сердечка. Стрела с глухим звуком уткнулась в толстое оконное стекло и упала. Валентин достал из колчана новую, приложил ее к луку, натянул тетиву… Но не успел выстрелить, поскольку заметил, наконец, что я во все глаза смотрю на него. Наверное, в тот момент мои карие очи не сильно отличались размером от его собственных.
Валентин скромно улыбнулся, обнажив крупные зубы. Я вскочила на ноги, крепко сжав палочку. Это был просто инстинкт, потому что я прекрасно знала – заклинания на маленького уродца не подействуют. Вдруг Валентин посмотрел куда-то в сторону, словно услышал что-то, бросил короткий расчетливый взгляд на меня, затем снова в сторону, и в следующую секунду сорвался с места. Я быстрым шагом начала двигаться вдоль стены – вдоль нее же летел Валентин. К счастью, я успела увидеть открытое окно раньше, чем белокрылый младенец успел в него влететь.
- Нет! – воскликнула я и мигом вылетела из библиотеки.
Завернув за угол, я услышала, как у меня за спиной хлопнула библиотечная дверь. Я прибавила скорости. Почти добежав до конца коридора, я оглянулась, чтобы увидеть приближающегося Валентина. И вдруг впереди раздался грозный голос:
- Стоять! Пять баллов с вашего факультета!
Очевидно, выработанный в школьные годы инстинкт заставил меня замереть на месте. Я повернулась и увидела высокую фигуру в черном. Профессор Снейп стоял в нескольких футах от меня, на лице его было написано недовольство. Когда он понял, кто стоял перед ним, недовольство сменилось возмущением.
- Мисс Грейнджер! – только и смог сказать он.
Однако мне было не до этого.
- Профессор Снейп, он смог попасть в Хогвартс! – воскликнула я и одним прыжком сумела оказаться за спиной директора.
Теперь он был преградой между мной и настойчивым амурчиком.
- Кто – он? – процедил сквозь зубы мужчина, пытаясь оглянуться и избавить свой сюртук от моей мертвой хватки.
- Он! – ответила я, выглядывая из-за своего надежного укрытия и тыча пальцем в зависшего в воздухе Валентина.
Только теперь директор увидел его и недовольно нахмурился.
Валентин же начал очень осторожно приближаться к нам. Когда он оказался достаточно близко, профессор Снейп одним рывком попытался схватить этого надоедливого мерзавца за ногу, однако поймал лишь воздух. Амурчик, точно приведение, был бестелесен. Улыбнувшись, он достал из колчана стрелу и, пытаясь прицелиться в меня, начал огибать профессора. Я стала пятиться назад, обходя директора. Амурчик также облетал его, стрела с наконечником в виде сердца указывала точно на меня.
- Сделайте же что-нибудь! – воскликнула я.
- Что я могу сделать?
- Из-за вас он сейчас попадет в меня, и я навсегда влюблюсь в Невилла! – сказала я профессору Снейпу.
- Насколько я понял из рассказа мистера Малфоя, Лонгботтом влюблен в вас, поэтому вам не придется вечно страдать, - с насмешкой в голосе ответил он.
- Я не хочу всю оставшуюся жизнь жить в обмане!
Валентин натянул тетиву сильнее. Инстинктивно я прижалась к груди профессора Снейпа и закрыла глаза ладонями. В следующий момент мир вокруг завертелся, я, кажется, слышала звук выпущенной стрелы, но, открыв глаза, обнаружила себя в кабинете директора. Сам хозяин помещения стоял рядом, сложив руки на груди.
- В Хогвартсе нельзя аппарировать, - констатировала я, одновременно прислушиваясь к собственным ощущениям и пытаясь понять, влюблена ли в кого-нибудь.
- Вы же не думаете, что собственный просторный кабинет и лучшее место за обеденным столом – единственные привилегии директора школы? – спросил он, сжав губы так, словно пытался скрыть улыбку.
Я устало потерла лицо. Скорее ради того, чтобы подвести итог и систематизировать собственные мысли, чем чтобы донести до Снейпа информацию, сказала:
- Я два часа читала книги об этом проклятии: на Валентинов не действует ни магия, ни магловское оружие, они ничего не боятся, и единственный способ избежать их стрел – прятаться и убегать. Теперь мы знаем, что они могут проникнуть в Хогвартс, а, значит, для них не существует никаких преград.
- Тогда ваши дальнейшие действия очевидны, - ответил профессор Снейп, садясь за свой письменный стол.
- Бежать… - произнесла я печально.
- Ради всего святого, это на один день. В семнадцать вы несколько месяцев скрывались в лесу от правительства.
- Вы не понимаете, у меня масса дел. Сегодня вечером у меня назначена встреча с председателем Визенгамота.
- Не вижу, почему это должно меня волновать.
- Не знаю, - я пожала плечами, кокетливо глядя на директора, - почему-то в последние два дня вы проявляете живое участие в моей жизни.
Профессор устремил взгляд на несчастные пергаменты, как всегда разбросанные по его столу, делая вид, что его там что-то очень заинтересовало. Наконец, он сказал:
- У меня много дел, мисс Грейнджер. Если это все, вы можете быть свободны.
Вздохнув, я прошла к камину.
- Я верну вам вашу мантию завтра, сэр.
- Не стоит утруждать себя.
- Мне не сложно.
- В таком случае, не стоит утруждать меня. Я нахожу ваше общество излишне утомительным.
Сжав губы, я набрала горсть дымолетного порошка.
- И все равно, спасибо за все, профессор.
С этими словами я назвала первый адрес, который пришел мне в голову, и шагнула в камин.

***

- Джинни, привет, я ненадолго, нужно создать пару портключей, если можешь, сделай мне чашечку чая, я буду тут, в гостиной, - все это я протараторила, подходя к груде игрушек маленького Джеймса Поттера, лежащей у книжного шкафа. – И я одолжу у вашего сына пару кубиков.
Джинни несколько секунд смотрела на меня, а затем едва заметно улыбнулась и ушла на кухню. Когда она пришла с печеньем и чаем, я как раз завершала колдовство над вторым портключом, что должен был отправить меня в одну чудную деревеньку в Альпах, в которой мы с родителями отдыхали прошлой зимой.
- Неприятности с кредиторами, или скрываешься от домогательств Малфоя? – спросила меня подруга, ставя чашку с горячим напитком на журнальный столик.
- Хуже. Но сейчас нет времени рассказывать, они могут придти в любой момент.
Джинни попыталась возразить, но я прервала ее жестом руки. Быстро запихав в рот печенье и запив его обжигающим чаем, я сказала:
- Всё завтра. Если я еще буду в своем уме. Если я вдруг скажу, что влюбилась в Малфоя, Невилла или, - тут я подавилась, и поэтому смогла продолжить только через несколько секунд, - профессора Снейпа, пожалуйста, будь милосердна – убей меня.
Миссис Джинни Поттер смотрела на меня вопросительно и в то же время требовательно, но я не могла утолить ее любопытство.
- Всё завтра, - повторила я и аппарировала.
Это было самое насыщенное событиями Четырнадцотое Февраля в моей жизни. Даже в те редкие периоды, когда я находилась «в отношениях» с кем-либо, мне не удавалось провести этот день с большим разнообразием.
Первым делом я навестила свою тетю в Дербишире. Мы успели выпить чая и поговорить о том, как правильно ухаживать за азалиями, когда в окне показалась мордашка Малфойтина. Быстро попрощавшись, я выбежала из дома и понеслась к ближайшему месту, которое можно было бы назвать укромным. Тетя, наверняка, утвердилась в своем мнении, что я сумасшедшая. Я знала, что она считала меня странной – об этом мне сообщила мама еще когда я училась в Хогвартсе. Странной сочли бы меня и все, кто видел бегущей между двумя бесконечными цепочками одинаковых домов. Я надеялась лишь на то, что маглы не могли видеть магически созданных Валентинов. Наконец, я оказалась у маленького супермакрета, за которым и спряталась, чтобы активировать портключ.
Тот перенес меня в ту австрийскую деревеньку в Альпах, о которой я упоминала ранее. Пробыв там некоторое время, я совершила ошибку, решив прокатиться на поезде Инсбрук – Вена. Едва ли проехав четверть пути, я выглянула в окно и едва не закричала – там, не отставая от поезда, летел Невиллтин. Несколько секунд он неотрывно смотрел на меня, а затем оглянулся и полетел в противоположном движению нашего поезда направлении. Поняв, что он придумал способ проникнуть в вагон, я поспешно прошла в туалет и оттуда аппарировала.
По крайней мере я узнала, что маглы действительно не видели Валентинов, потому что ни усатый джентльмен сидевший рядом со мной и устало глядевший в окно, ни мальчик лет десяти, рисовавший узоры на запотевшем от его же собственного дыхания стекле, не заметил летающего младенца.
Я побывала в Том Самом Лесу, где мы с Роном и Гарри провели несколько незабываемых мгновений вместо обучения на седьмом курсе Хогвартса, почтила своим присутствием Диагон Аллею, наивно надеясь, что эти безмозглые создания с крыльями и стрелами собьются со следа в такой толпе, провела сорок чудесных минут в Флориш и Блоттс. Валентины невероятно радовали всех, кто видел их – видимо, волшебники и ведьмы считали их чем-то вроде духов Дня Всех Влюбленных. И никого даже не смущал внешний облик Малфойтина. Только одна чопорная мамочка закрыла руками глаза своей маленькой дочери, когда белокурый амур пролетал мимо них, бесстыдно демонстрируя все, чем щедро наделила его природа.
За день я успела совершить количество аппараций, превышающее мой недельный максимум. Я побывала в своем центре, где находился кинотеатр, и где проходили еженедельные встречи моего клуба. Я навестила Рона и Гарри в главном офисе Аврората. Наконец, я совершила визит в Нору. Это лишь некоторые места, в которых я пыталась укрыться от назойливого внимания Валентинов. Настораживало то, что за весь день мне так и не удалось увидеть Снейпентина. Только Малфойтин и Невиллтин преследовали меня, демонстрируя удивительную способность перемещаться с огромной скоростью и, рано или поздно, находить заданный объект в любой точке мира.
Конечно, запланированную встречу с председателем Визенгамота пришлось отменить, и чем ближе был час, когда должно было состояться это событие, тем злее я становилась. В ходе моих бесчисленных перемещений по Англии, я сумела выяснить адрес, по которому можно было найти мистера Пулито – возможно, единственного человека, который знал, как можно было остановить Валентинов. Его-то я и решила навестить, когда в очередной раз была настигнута моими преследователями.
Аппарировав к воротам его старинного особняка, я просто наслала на железную ограду отпирающее заклинание. Конечно, это не сработало, но хозяину дома сразу должно было стать известно, что кто-то пытался проникнуть на его территорию. Через полминуты с обратной стороны ворот появился домовой эльф.
- Мисс желает что-то? – спросил он.
- Мне нужно увидеть мистера Пулито.
- Хозяин занят очень. Он гостя важного принимает и мисс встретить не может.
- Как твое имя? – требовательно спросила я.
- Додо, мисс.
- Додо, передай, пожалуйста, своему хозяину, - вкрадчиво начала я, - что если он не примет меня немедленно, завтра его имя появится в газетах и под весьма нелестным заголовком. Передай это дословно, пожалуйста. Ведь это никак не идет в разрез с приказом твоего хозяина не впускать меня, не так ли?
Додо с хлопком исчез. Насчет газет – я блефовала. Меня не очень-то жаловали в Ежедневном Пророке, а другие периодически издания не пользовались достаточной популярностью в Магической Британии, чтобы серьезно напугать Пулито. Но он не мог знать, что я имела в виду, и должен был заволноваться. Этого, в свою очередь, должно было быть достаточно, чтобы он все же решил впустить меня в дом.
Так и вышло. Уже через три минуты я стояла перед дверью, ведущей в гостиную этого самонадеянного идиота.
Додо преградил мне дальнейший путь, сказав:
- У господина гость важный, мисс подождать придется.
- Подождать придется гостю, - ответила я, отодвинув эльфа в сторону и влетев в комнату.
К моему изумлению, важным гостем оказался не кто иной, как профессор Северус Снейп, действующий директор Хогвартса. Он вольготно расположился в кресле у камина, надменно глядя на Пулито, стоявшего у окна. Когда я вошла, оба мужчины посмотрели на меня и одинаково недовольно скривились.
Некоторое время я недоуменно смотрела на профессора, но когда он ничего не сказал, воскликнула:
- Я не могу в это поверить! Вы тоже замешаны в этой грязной истории! О, как я могла быть столь наивна?
Снейп встал.
- Мисс Грейнджер, поспешность ваших выводов привела к заблуждению, которое быстро исчезнет, если вы все же соизволите подключить логику.
Я упрямо сложила руки на груди.
- Не пытайтесь убедить меня, что не причем.
- Я не намерен делать ничего подобного. Я не нуждаюсь в оправданиях, поскольку на этот раз ни в чем не виновен.
Я сомневалась в искренности слов этого человека, но какая-то часть меня очень хотела ему верить. Наверное, это была та часть, которой нравилась манера профессора поднимать бровь и кривить губы, та часть, которая обомлела, когда он накинул на мои плечи свою мантию, защищая от липких взглядов Малфоя, та часть, которая несколько секунд назад вдруг обрадовалась, увидев мужчину в кресле.
Ну и, в конце концов, если бы профессор Снейп был замешан, сцена с Малфоем в кабинете директора в Хогвартсе едва ли произошла бы.
- Тогда что вы здесь делаете, позвольте спросить?
Я не собиралась показывать, что подозрения сняты только потому, что он сказал «я не причем, честно-честно».
- Не то чтобы это вас касается, мисс Грейнджер, но, в конечном итоге, может быть, вы, напротив, окажетесь полезны… Я пришел к мистеру Пулито, чтобы выяснить, на каких основаниях был использован мой волос в ходе проведения незаконного обряда.
Кивнув, я обернулась к хозяину дома.
- И что вы ответили, мистер Пулито? – поинтересовалась я.
- Вот здесь-то вы и можете пригодиться, мисс Грейнджер, - сказал профессор Снейп. – Может быть, хотя бы вам удастся разобрать, что бормочет этот человек. Потому что я вот уже десять минут пытаюсь добиться ответа на английском языке, но слышу только неизвестные мне сочетания звуков, лишь отдаленно напоминающие наш родной язык.
Я постаралась скрыть улыбку и сердито нахмурилась, выжидательно глядя на Пулито.
- Итак?
Допрашиваемый отвернулся к окну, его плечи поникли.
- Это ваша, и только ваша вина, мисс Грейнджер, - выдал, наконец, он.
- Позвольте узнать, почему?
После недолгой паузы, он ответил:
- В моей семье существует старинный обычай заключения брачного союза. Обряд, навсегда соединяющий мужчину и женщину, создающий прочнейшую связь между ними. Традиции рода священны для меня, я не могу их нарушить. Я воспитывался на уважении к этим традициям, и они являются частью меня, так же, как частью меня является кровь, текущая в моих венах. Кровь Пулито. На сегодняшний день я единственный, кто может продолжить род. Если я не сделаю того, что должен, древнейшая ветвь моего рода прервется. Многие из моих предков ради интересов семьи были вынуждены жениться на нелюбимых женщинах. Мне же повезло. Я встретил женщину, которую полюбил, и которая полюбила меня в ответ, дав согласие стать моей женой. Мы были счастливы, пока не появились ВЫ!
Повернувшись ко мне лицом, он обвиняющее ткнул пальцем в мою сторону.
- Вы со своими уродливыми идеалами, проповедующими лживую свободу, ведущую к распутству и бесчестию, лишили меня всяческих надежд обрести счастье в личной жизни.
- Каким образом? – спросила я, догадываясь, каким будет ответ.
Раскрасневшееся лицо мистера Пулито исказилось в жуткой гримасе.
- Моя невеста, увлекшись вашими сладостными речами, отказалась совершать обряд!
Не зная, что на это ответить, я, подняв брови, цокнула языком, и после паузы осторожно произнесла:
- Значит, вы, наверное… не скажете мне, как избавиться от Валентинов?
Мне показалось, что я видела, как глаза Пулито налились кровью. Прежде, чем он смог излить на меня весь свой гнев, профессор Снейп, успевший усесться в кресло и деловито положить ногу на ногу, сказал лишенным эмоций голосом:
- Предположим, ваша мстительность оправдана. Но какое отношение к этому имею я?
Пулито повернулся к своему гостю. Вопрос, видимо, застал его врасплох.
- Что касается вас, мистер Снейп, я, пожалуй, готов признать собственную вину. Я действительно без вашего ведома и желания поставил вас в позицию, которая может показаться вам неприятной. Но жажда мести затмила мой разум. Я хотел только одного – найти для Грейнджер самого неподходящего партнера, который превратил бы ее жизнь в ад.
- Тогда вы явно плохо старались, - заметила я, присаживаясь на ближайшее кресло. - Малфой действительно отвратителен, но Невилл, не смотря на мое отношение к нему, хороший человек и, видимо, любит меня. По-своему. Мистер Снейп тоже… не так уж плох.
Я мельком взглянула на уважаемого директора, и тут же смущенно отвела взгляд, заметив, что он пристально смотрит на меня.
- Ваше отношение к выбранным мною мужчинам значения не имеет, - ответил Пулито. – В случае с мистером Лонгботтомом, вы, несмотря на сильные чувства, все равно понимали бы, что он скучен, глуповат и не достаточно амбициозен, чтобы добиться чего-либо. Вы бы осознавали все его недостатки, но не смогли бы бросить его. Кроме того, у меня есть сомнения в его чувствах. Мужчина, по-настоящему любящий никогда бы не стал добровольно участвовать в подобном ритуале, ставя на кон счастье любимой женщины. Что же касается мистера Снейпа, он ясно дал мне понять, что вы ему неинтересны, и едва ли когда-либо будете. Безответная любовь – вот та кара, которой я желал бы для вас.
Я снова бросила мимолетный взгляд на профессора Снейпа. Теперь он задумчиво рассматривал огонь в камине, словно бы потеряв интерес к происходящему в комнате.
- Профессор Снейп славится своим умением скрывать собственные чувства, - заметила я, - поэтому на вашем месте я бы не слишком доверяла тому, что он говорит.
- Вы, мисс Грейнджер, пользуясь нашим давним знакомством, пытаетесь убедить постороннего человека в лживости и скрытности моей натуры? – произнес профессор, сложив руки в замок и положив их на колено. – Не слишком благородно с вашей стороны. С такой натурой, как ваша, неудивительно, что у вас столько недоброжелателей.
Его пронзительный взгляд встретился с моим, и у меня по коже вновь пробежали мурашки.
- Я лишь пытаюсь сказать, сэр, что ваши симпатии, как и ваши антипатии, могут быть совсем не такими, как вы пытаетесь продемонстрировать окружающим. Вы же не станете спорить с этим?
- Спор с женщиной никогда не имеет смысла, ибо женщина всегда считает, что права, даже если минуту назад вы убедили ее в обратном.
- Вы это слышали, мистер Пулито? - я обратила свой взор к хозяину дома. - Во вселенной профессора Снейпа это называется «флирт».
Боковым зрением я заметила, как мужчина в кресле закатил глаза.
Внезапно из камина послышалось шипение. Все присутствующие в комнате разом повернулись в направлении источника звука. Мистер Пулито взмахнул рукой и после того, как язычки пламени лизнули обуглившиеся дрова, лежащие в камине, там возникла голова Драко Малфоя.
- Я хотел бы… - начал молодой человек, но заметив меня, обреченно уронил голову на грудь, - Грейнджер… - произнес он.
Затем он заметил и профессора Снейпа.
- Кажется, я не вовремя.
- Мисс Грейнджер все знает, - сообщил Пулито.
Малфой наигранно удивленно взглянул на меня.
- Великий Мерлин, кто же ей рассказал?
Поразмыслив, он вышел из камина, явившись присутствующим во всей своей красоте. Его дорогая черная мантия из тяжелой ткани красивыми складками лежала на его плечах, узкий сюртук подчеркивал идеальную фигуру. Тряхнув головой, он позволил украдкой проникающим в комнату солнечным лучам поиграть в его блестящих светлых волосах. Надменно вздернув подбородок Малфой оглядел всех, кто был в комнате, чтобы оценить, какой эффект вызвало его появление.
Пулито безразлично смотрел в пространство перед собой, о чем-то глубоко задумавшись. Я почти сразу перевела взгляд на Снейпа, а тот, похоже, краем глаза наблюдал за мной. Подавив недовольный вздох, Драко поинтересовался:
- И по какому поводу дискуссия?
Я снова перевела взгляд на блондина.
- Мы с профессором обсуждали способы расправы над тобой, Невиллом и мистером Пулито.
- Могу я внести свое предложение? – спросил Малфой, многозначительно поводив бровями.
- Тебя мы решили кастрировать, - резко ответила я, вставая с кресла.
Блондин невольно сделал шаг назад.
- Что ж, господа, я боюсь, мне нужно идти… - произнесла я, медленно подкрадываясь к камину.
Пулито будто очнулся: он вздрогнул и, наконец, взглянул на меня осмысленным взглядом.
- А я боюсь, что не могу этого позволить, - сказал он.
Я, сузив глаза, посмотрела на мужчину. Очевидно, он понимал, что скоро здесь, в его гостиной появятся Валентины и решил помочь им в их нелегкой работе по поимке неуловимой мисс Грейнджер. Закусив губу, я начала размышлять о том, как могла бы улизнуть. Аппарация отменялась – обычно на территории старинных поместий она была невозможна. Оставался камин и обычный побег. Камин казался надежней, но путь к нему преграждал Малфой. Осознав это, сам блондин распрямил плечи и одним легким движением достал из рукава волшебную палочку.
Тогда я, проявив еще большую ловкость, достала собственную палочку и послала оглушающее проклятье сначала в Малфоя, который, не ожидая такой прыти, не успел отразить атаку. Следующее молниеносное проклятье полетело в Пулито. Снейпа я трогать не стала, так как рассчитывала, что он не станет меня удерживать. Мои надежды оправдались, однако побег все равно не состоялся. Когда я оказалась у двери, та открылась без какой-либо помощи с моей стороны, и на пороге возник Невилл Лонгботтом.
- Я передумал! – воскликнул он неожиданно, чуть не став причиной остановки моего сердца.
Затем, когда Невилл заметил, кто стоял перед ним, его глаза испуганно расширились до необычных размеров, и в тот момент он, как никогда, напоминал Невиллтина. Повисла пауза. Этой задержки хватило, чтобы Малфой и Пулито пришли в себя и послали оглушающее проклятье мне в спину. Снейп успел выбить палочку из рук Драко, но проклятье Пулито достигло цели.
В следующее мгновение послышался стук в окно. Точнее – в окна. Мужчины одновременно повернули головы – по стеклу самого левого окна барабанил Малфойтин, в центральное ломился Невиллтин, сквозь правое, то, что было ближе всего ко мне, на присутствующих внимательно глядел черноволосый амурчик с гигантским носом – это был Снейпентин.
Малфой и Лонгботтом разом бросились к окнам, чтобы впустить в комнату своих Валентинов. Снейп, после недолгих размышлений, все еще не вставая с кресла, взмахнул волшебной палочкой и открыл окно, за которым в воздухе болтался его «протеже».

***

Гермиона медленно приходила в себя. Подняв голову, она увидела, как захлопнулась входная дверь. Оглянувшись, она успела заметить, как Пулито убрал в карман свою волшебную палочку.
Вдруг свежий воздух ворвался в комнату – все три окна были настежь открыты. С воздухом в гостиную особняка Пулито влетело и три амурчика. Все они, словно по команде, повернули головы в сторону Гермионы и стремительно полетели к ней. Девушка, сидевшая сейчас на полу, начала отползать в двери, хотя и знала, что та закрыта – закрыта, скорее всего, надежным заклинанием, какое снять может только хозяин дома.
Снейпентин оказался рядом с Гермионой скорее всех, и когда остальные двое подлетели к девушке, Снейпентин оказался между ними и мисс Грейнджер, словно верный рыцарь вставая на защиту прекрасной леди. Повернувшись к ней спиной, демонстрируя упругую попку, маленькие белоснежные крылышки и блестящие черные кольца вьющихся волос, он сурово посмотрел на Невиллтина и Малфойтина. Белокурый Валентин оскалился, демонстрируя острые зубки. Валентинчик Лонгботтома обиженно скривил губы, в его огромных глазах появились слезы.
Гермиона смотрела на троицу, не мигая. Мужчины в другом конце комнаты так же, не шевелясь, наблюдали за разворачивающейся сценой.
Малфойтин зашипел. Снейпентин в ответ зарычал. Малфойтин чуть наклонил голову, продолжая глядеть на своего соперника. Теперь он напоминал быка, готового броситься на раздражающую тряпку. Снейпентин сжал маленькие кулачки. Невиллтин лишь растерянно смотрел то на одного, то на другого, очевидно, не зная, что делать.
- Слушайте, что это вы делаете? – спросил вдруг Драко Малфой.
Профессор Снейп медленно повернул голову к молодому человеку, удивленно моргая.
- Простите, вы это мне? – поинтересовался он.
Молодой человек определенно смотрел на него и обращался, стало быть, тоже к нему. Короткий кивок подтвердил правильность такого вывода.
- Я сижу в кресле, мистер Малфой.
- Ваш Валентин сам не стреляет в Грейнджер, и нашим не дает. Это несправедливо, - заявил нахальный блондин.
- Возможно, у тебя сложилось другое впечатление, Драко, - обманчиво сладким голосом ответил Снейп, - но мы не можем контролировать Валентинов.
- Нет, но они наделены нашими чертами. Ваш Валентин делает то, что делали бы вы, - пояснил Малфой тоном «это же очевидно».
Пару секунд директор Хогвартса смотрел на своего бывшего студента, затем просто отвернулся от него, снова устремив свой взор на девушку у двери и трех уродливых летающих младенцев.
А там как раз началась драка. Малфойтин, чуть разогнавшись, подкрепляя свое сходство с быком, полетел на Снейпентина, намереваясь просто столкнуть того с места своей белобрысой головой. Но Снейпентин был не так прост – он увернулся и схватил Малфойтина за крылья. Маленький блондинчик начал извиваться, точно змееныш, стараясь отпихнуть соперника. Оба Валентина закружились, один, тот, что Малфоев, начал колотить второго по спине и одновременно пытаться высвободить крылья. Второй, Снейпов, пытался избежать ударов и в то же время не упустить из рук крылья первого. Малфойтин начал попытки укусить Снейпентина, и в какой-то момент ему это удалось – острые зубки впились в маленькую ягодицу черноволосого Валентина. Взвизгнув от боли, Снейпентин с остервенением начал таскать Малфойтина за крылья и за волосы. Малфойтин шипел и кряхтел, пытаясь укусить второго за что-нибудь еще. Однако раньше, чем ему это удалось, Снейпентин, чьи крылья были свободны, а, значит, делали их обладателя более проворным, извернулся и своей маленькой ручонкой схватился за внушительное достоинство белокурого Валентина. Малфойтин завопил. Снейпентин разогнался и, пользуясь тем, что инициатива оказалась в его руках, со всей силы впечатал Малфойтина в стену, всего лишь в нескольких ярдах от Гермионы. Та, как только теперь заметили Малфой, Снейп и Пулито, пыталась открыть дверь. С палочкой, прижатой к замочной скважине, она шептала различные заклинания, и даже не следила за ходом боя. Когда два Валентина сползли по стене на пол, она обернулась и увидела, во-первых, полное азарта лицо Малфоя, недовольную мину Снейпа и возмущенные глаза Пулито, а, во-вторых, целившегося в нее Невиллтина.
Девушка взвизгнула – это привлекло внимание Снейпентина. Он тоже увидел Невиллтина и, таща за собой Малфойтина, бросился на большеглазого амурчика. Невиллтин подлетел чуть повыше, и, когда Снейпентину не удалось его поймать, взглянул вниз, на обнявшихся, словно братья, двух своих соперников. Мило им улыбнувшись, он снова направил лук на Гермиону. Но тут маленькая, но сильная ручонка схватила Невиллтина за ногу, и того засосало в дерущийся, шипящий и повизгивающий клубок из крылатых малышей. В ход шли кулачки, зубки, ножки и головы. Перья так и летели в стороны, смешиваясь со слезами Невиллтина и кровью всех троих драчунов.
Наконец побоище закончилось. Невиллтин лежал обездвиженный на полу, его огромные глаза были закрыты. Стрела торчала из его маленькой груди. Малфойтин одним сильным рывком был отброшен в сторону и теперь, скорчившись, лежал на мраморной каминной полке. Черноволосый Валентин с окровавленным ободранным крылом, несколькими следами укусов и быстро наливающимся синяком на скуле, утирал кровь, текущую из носа. Окинув комнату взглядом своих черных глаз, он внимательно уставился на Гермиону. Она, уже позабыв про замок, смотрела на своего маленького защитника. Он, хоть и был по всем канонам безобразно уродливым, отчего-то казался ей жутко милым. Девушка несмело улыбнулась странному существу. Снейпентин склонил голову на бок, продолжая смотреть на нее. Его глаза почему-то были печальными, и Гермионе стало жалко малыша. Она протянула ему руку, то ли предлагая дружеское рукопожатие, то ли прося о помощи, точно он галантный кавалер, а не голенький ребеночек с огромным носом и трехдневной щетиной.
Пулито, Малфой и Лонгботтом глядели на это зрелище с разной степенью разочарования. Профессор Снейп же вцепился в подлокотники кресла и был похож на статую. Что творилось в его душе, было трудно представить. Но, кажется, он один понимал, что это еще не конец.
Валентин, парящий в воздухе напротив Гермионы, медленно, словно бы виновато опустил голову. Гермиона удивленно подняла брови. Не глядя на девушку, малыш медленно достал из колчана поломанную на конце стрелу. Подняв с пола порядком помятый лук, он приложил стрелу к рукомети, натянул тетиву и прицелился. Стрела должна была попасть прямо в сердце Гермионы.
Она покачала головой:
- Не надо, - прошептала она, - пожалуйста.
Валентин был на грани нервного срыва – он просто не был задуман, чтобы испытывать столько противоречивых чувств и эмоций. Он знал, что обязан выстрелить в эту прекрасную девушку, потому что такова была его сущность, для этого он был создан, и это было – должно было быть – единственным стремлением его души. Но что-то очень сильное мешало ему сделать это. Это же самое, большое и непреодолимое, заставило его уничтожить своих собратьев. Когда Снейпентин бросился на Малфойтина, только одна мысль руководила им: «защитить девушку». Но теперь истинная сущность взяла над ним верх. У него не было выбора.
Да и так ли сильно он не хотел, чтобы она стала его жертвой?
Гермиона, впервые за весь день, почувствовала страх. Она не хотела всю жизнь прожить в обмане, не зная, где истинные чувства, а где ложные. И просто сходила с ума от мысли о том, что остаток дней своих проведет, страдая от неразделенной любви к профессору Снейпу.
Снейпентин готов был выпустить стрелу, когда увидел, как прозрачная слезинка скользнула по щеке Гермионы. Это было слишком для него. Когда к богатому спектру эмоций добавилась еще и жалость, бедное сердце не выдержало перегрузки. Валентин сорвался. Отбросив лук в сторону, он, не раздумывая больше ни секунды, вонзил стрелу в собственное сердце. Гермиона воскликнула, Валентин упал, его черные локоны разметались по полу, путаясь с белоснежными перьями, усыпанными маленькими рубиновыми капельками.
В комнате повисла гнетущая тишина.
Затем, не говоря ни слова, профессор Снейп встал с кресла, прошел к камину и исчез в его холодном пламени.
- Что мне всегда нравилось в нашем дорогом Северусе, так это то, что у него есть стиль, - заметил Малфой, глядя вслед ушедшему мужчине.
Гермиона, чуть пошатываясь, тоже прошла к камину. Кивнув на прощание мистеру Пулито, все еще ошарашено глядящему на мертвых амурчиков, разбросанных по его гостиной, она обратилась к Лонгботтому:
- От тебя я этого, честно говоря, не ожидала.
Тот устало опустился на пол рядом с Невиллтином, не смея смотреть своей любимой в глаза.
Она же повернулась к Малфою:
- Надеюсь, твоим следующим шагом не будет любовное зелье или чары очарования?
- Ну что ты! Это было бы безумием.
Гермиона бросила последний взгляд на Малфойтина, похожего – если бы не кровь, текшая из раны на его голове – на ангелочка, мирно спящего на камине.
- Безумием, - пробормотала Гермиона и, бросив в камин горсть дымолетного порошка, понеслась сквозь мириады временных и пространственных потоков в дом Поттеров.

***

В тот же вечер в старинном особняке семьи Пулито было созвано срочное собрание Мудрейшего Ученого Совета Старейшин. На повестке дня был вопрос о ликвидации деятельности мисс Гермионы Грейнджер.
- Господа! – провозгласил Тибериус Пулито, стоя во главе длинного овального стола. – Сегодняшняя ночь станет поворотным моментом в нашей борьбе против пути разложения и деградации, по которому ведет наше общество Гермиона Грейнджер!
Присутствующие в комнате одобрительно загудели.
- Метод, который мы избрали, станет не просто вершиной нашего противостояния, но также наказанием для этой ведьмы, посмевшей посягнуть на древнейшие устои нашего мира, традиции брака и установившиеся столетия назад культурные ценности! Свет, пожалуйста.
В помещении стало темно, но большой белый экран на стене оставался освещен. Мистер Пулито взмахнул палочкой в направлении старомодного проектора, и тот отобразил на белом экране изображение семейной пары.
- Издревле брак был основополагающим благом. Брак – это не только официальное оформление отношений между мужчиной и женщиной, институт, позволяющий упорядочить нашу жизнь и призванный избавить общество от пороков. Брачный союз всегда играл важную роль в политической и финансовой жизни общества. Но, как всегда существовал брак, так всегда существовали женщины вроде мисс Грейнджер – вздорные, взбалмошные особы, не умеющие ценить то, что является даром красоты и полноты жизни. Если для двух семей была очевидна необходимость заключения брака между двумя представителями этих семей, но женщина выражала активное несогласие, могли возникнуть большие проблемы. Я говорю «женщина», хотя, конечно же, были случаи, когда против женитьбы выступал мужчина. Но такие случаи были редки, ведь нам, мужчинам, не чужды законы логики и здравого смысла, и мы способны пойти вопреки своим желаниям ради высшей цели. И, как правило, причиной недовольства жениха было внешнее уродство его предполагаемой жены, ее дурные манеры или несносный характер. Разве можем мы винить человека за нежелание становиться вечным спутником такой неприятной дамочки?
Раздались смешки, собравшиеся мужчины согласно закивали головами. Мистер Пулито продолжил:
- Итак, «как же решали проблемы с такими строптивыми девицами наши предки?», спросил себя я. И нашел ответ в одном старинном томе.
Мистер Пулито взмахнул палочкой в сторону проектора, и картинка на экране сменилась. Теперь там было изображение потрепанной книги.
- «Укрощение строптивой». Уильям Шекспир, - прочитал вслух молодой человек, сидевший рядом с выступающим. – Это же магловское художественное произведение!
- Именно так. И знаете, братья мои, какое решение находит мистер Шекспир? Нужно заставить упрямую женщину влюбиться. Эй, подумал я, ведь это выход! Мы должны заставить мисс Грейнджер полюбить, и тогда, в стремлении удержать возлюбленного рядом с собой, она сделает все, что нам нужно. Она сама более не захочет продолжать свои дела, да и кто послушает ее, если она сама лично выйдет замуж?
- Как же мы заставим ее влюбиться? – спросил пожилой импозантный мужчина. - Нам придется найти кого-то, кто решится соблазнить ее? Ведь приворотные зелья незаконны. Да и ни одно зелье не будет действовать достаточно долго. Кроме того, мисс Грейнджер неглупа, она может и сама понять, что находится под действием любовного напитка. И если она разоблачит обман, то ее ответная реакция может превзойти все наши опасения.
- И как это поможет нам отомстить ей? – поинтересовался его сосед.
Мистер Пулито понимающе улыбнулся.
- Я предвидел подобные вопросы. Соблазнять мисс Грейнджер бесполезно, она холодна, как лед, и едва ли найдется тот, кто захочет растопить ее сердце. Или кто-то, кому это удастся. Такие женщины, как она, неспособны любить. Все, что вы сказали по поводу зелий, мистер Флинт, также верно. Поэтому я, опять же, обратился к опыту предков.
Он снова сменил слайд. На этот раз на картинке появилось изображение символа, на первый взгляд напоминающего символ бесконечности. Взглянув более внимательно, можно было понять, что это были два эллипса, пересекающиеся в двух точках, на манер свадебных колец.
- Тхаламус сэра О’Махена. Именно здесь описан старинный обряд, позволяющий заставить женщину безоглядно влюбиться в мужчину. Позвольте рассказать вам об этом обряде поподробнее. Первое и важнейшее условие – он должен проводиться тринадцатого февраля, в пятницу. А именно – ночью с тринадцатого на четырнадцатое февраля. И, о удача, именно в этом, две тысячи девятом году, тринадцатое февраля выпадает на пятницу! Сами небеса благоволят нам, господа! Итак, для проведения обряда необходим волос женщины и волос того мужчины, в которого мы бы хотели чтобы она влюбилась. В результате появится Валентин, который и заставит женщину влюбиться в того мужчину, чей волос мы использовали при проведении обряда. При этом любовь ее будет вечной! Обряд запретили в семнадцатом веке, поскольку часто женщины, безумно и безответно любившие своих мужей, умирали от страданий из-за неразделенных чувств…
Здесь мистер Пулито наигранно печально опустил голову.
- Конечно, у мисс Грейнджер есть шанс обрести благодаря нам счастье: если мужчина, чей волос мы используем, окажется предначертан ей судьбой, то она навеки станет счастливейшей из живущих. Но, и здесь я отвечаю на вопрос мистера Нотта о том, как же мы сможем отомстить Грейнджер, мы постарались подобрать таких кандидатов, которые едва ли были бы оценены ею самой достаточно высоко. Я говорю кандидатов, потому что мы решили перестраховаться и создать трех Валентинов. Итак, позвольте представить вам первого претендента: мистер Драко Малфой!
Светловолосый молодой мужчина поднялся со своего места и встал рядом с Пулито. Надменно улыбнувшись присутствующим, он произнес:
- Да, я готов пойти на эту жертву ради общества, ради нашего Совета и ради всеобщего счастья. А также ради того, чтобы получить Грейнджер в мое полное распоряжение и, наконец, научить ее… манерам.
Тон мистера Малфоя напугал даже самых стойких. Никто бы сейчас не позавидовал бедной девушке. Но слишком много несчастий и неудобств доставила она присутствующим, чтобы кто-то сумел посочувствовать ей.
- Сами понимаете, господа, - радостно сказал Пулито, - жизнь в браке с мистером Малфоем ее ждет безрадостная. Второй претендент – мистер Невилл Лонгботтом.
Еще один человек встал плечом к плечу рядом с Пулито.
- Вообще-то я, ээ, не ненавижу Гермиону. Вообще-то, я наоборот, как бы люблю ее… но только она меня не замечает. Точнее, не хочет замечать. Я знаю, что вы хотели бы причинить ей боль, но то, что вы собираетесь сделать – слишком жестоко. Поэтому я сам вызвался стать претендентом, когда узнал, что вы замышляете. Я сделаю ее счастливой!
- Ты жалок, Лонгботтом, - процедил Малфой.
- Ты сам жалок! И знаешь почему? Потому что на самом деле ты тоже хочешь получить ее. Ты хочешь, чтобы она влюбилась в тебя, и совсем не потому, что так уж сильно ненавидишь.
- Откуда такое тонкое знание моей натуры?
- А я видел, как ты смотришь на нее!
- Послушай, Лонгботтом… - Малфой сжал кулаки, его глаза были опасно сужены.
- Господа, господа, - встрял Пулито, который немного растерялся из-за состоявшегося диалога, - давайте не будем забывать, зачем мы собрались. У всех будут равные шансы заполучить ее, а сейчас не время и не место выяснять отношения. Итак, наш третий претендент – мистер Северус Снейп!
Все удивленно застыли, ожидая появления мужчины в черном. Однако появление не произошло.
- Нет-нет, наш дорогой профессор отказался участвовать в нашей деятельности. Но я могу с уверенностью заявить, что только сама Грейнджер может испытывать к Снейпу большее безразличие, чем он испытывает к ней. Если же мы вынудим ее влюбиться в него, он никогда не ответит ей взаимностью, а даже скорее наоборот, она вызовет в нем отвращение. Поверьте, я хорошо разбираюсь в людях. Так же мисс Грейнджер, как женщина умная, сама будет понимать, что Северус Снейп ей не пара, но ничего не сможет поделать!
- Итак, в ходе подготовки к обряду, я сумел достать волос самой мисс Грейнджер, - продолжил Пулито, когда все немного переварили предыдущее сообщение, – я посетил кинотеатр, где она дает еженедельные показы магловских фильмов, и нашел волос на кресле, на котором она сидела. Я посетил профессора Снейпа, всеми уважаемого директора Хогвартса, и с большим трудом добыл его волос. Наконец, у нас есть мистер Малфой и мистер Лонгботтом, которые с удовольствием предоставят нам требуемые материалы. Астериус, где книга из кожи младенца? Пора начинать обряд!
- Извините, сэр, но я нашел только в телячьей коже…
Мистер Пулито метнул злобный взгляд на своего помощника.
- Но это был очень-очень молодой теленок, сэр…

***

В зале было темно и только три свечи в центре пересечения двух эллипсов, нарисованных на полу мелом, освещали лежащую на полу книгу. Вдоль окружности большего радиуса стояли люди в капюшонах. Один из них сделал шаг вперед и, воскликнув «Джуво!», подошел к книге. В руках его было медное блюдо, которое он положил на пол рядом с книгой.
- Арра хва тхулипас наррове, - зашептал человек, достав из кармана бумажный конверт.
Из этого конверта он извлек длинный вьющийся волос, который положил на блюдо.
- Траффа тгрурр ку трапали! – громче забормотал он, добавляя на блюдо еще три волоса.
- Брахна! – воскликнул он.
К нему подошли два человека, один в руках нес кувшин, другой свечу.
- Гррамат фокс, - произнес главный колдун и, взяв с блюда волоски, положил их на пергамент, исписанный рунами.
Затем он взял свечу у стоявшего рядом мужчины и поджог пергамент, бросив его на медное блюдо. Тот вспыхнул зеленым светом и погас. Тогда главный колдун капнул на обгоревший кусок воска от свечи. Затем он повернулся к мужчине с кувшином.
- Аривана агуа нат! – произнес он, и мужчина с кувшином помог главному колдуну омыть руки той красной жидкостью, что была в сосуде.
Главный колдун отряхнул руки над блюдом, обрызгав закапанный воском обожженный пергамент никому неизвестным составом. Затем волшебник воскликну:
- Трави! – двое стоявших рядом с ним отошли, но вместо них подошел третий.
У него в руках был кинжал. Главный маг взял кинжал и резким движением порезал собственную ладонь. Кровь тут же начала появляться на его руке. Капли крови на блюде хватило, чтобы от того начал исходить насыщенно-бордовый дым. Раздался жуткий хрип, и когда дым рассеялся, все присутствующие в комнате увидели висящих в воздухе трех уродливых младенцев с маленькими крылышками.
Первый был белобрыс, черты его лица были заостренными, а когда он улыбнулся, все увидели жуткие остренькие зубки. Но особенно пугало то, что мужское достоинство у малыша было совсем недетским.
Второй младенец имел огромные испуганные глаза и очень короткие даже для его тельца ручки и ножки.
Третий был наименее симпатичным. Его личико с огромным носом было очень хмурым и казалось скорее взрослым. Он болтался в воздухе, недовольно сложив ручки на груди и, заметив, что всеобщее внимание было приковано в том числе и к нему, раздраженно отвернулся. Зато его длинные черные волосы были достаточно шелковистыми и блестящими. Они доставали до попки, две густых прядки спереди стыдливо прикрывали детородные органы.
- Валентины в некотором роде отражают внутреннее состояние их прототипов и наделены некоторыми их чертами – как внешне, так и внутренне, - пояснил главный чародей.
У каждого Валентина на плече был лук, а за спиной болтался колчан со стрелами. Когда главный маг произнес «Вамос!», Валентинчики вздрогнули и вмиг разлетелись.
- Куда они отправились? – спросил кто-то.
- Искать Грейнджер, - ответил главный маг, снимая капюшон.
На лице его была недобрая ухмылка. Пулито был страшно доволен собой.
- Мой Валентин будет первым, кто попытается выстрелить в нее, ведь вы добавили мой волос первым? – уточнил Драко Малфой, снимая свой капюшон.
- Вовсе не обязательно. Какой Валентин найдет Грейнджер первым, тот и будет стрелять первым. Это зависит в первую очередь от ваших личных качеств – достаточно ли вы умны и настойчивы, чтобы раньше других отыскать свой приз.
- И тот Валентин, который все же сумеет попасть в Грейнджер первым, и сделает своего прототипа обожаемым ею до конца жизни? – уточнил Малфой.
- Именно так.
- Тогда она уже моя!

На следующий день покой директора Хогвартса был нарушен нежданным визитом.
- Мисс Грейнджер, - холодно произнес он, когда я вошла в его кабинет, - чем теперь могу быть полезен?
В слово «теперь» он вложил множество различных эмоций, и я вдруг начала сомневаться в правильности своего решения придти сюда.
- Вы позволите? – спросила я, указывая на гостевой стул.
Профессор Снейп коротко кивнул. Я присела и, прочистив горло, произнесла:
- Сэр, … - вдруг я замолчала.
О, конечно же, я заранее подумала о том, что намерена сказать. Но в ходе моих многочасовых размышлений не был учтен один фактор: в мыслях и в присутствии профессора степень моей смелости очень сильно разнилась.
К счастью, у меня был козырь в рукаве – в Хогвартсе я оставила своего кота, и решение вернуться за ним никому не могло показаться надуманным и неправдоподобным. Сообщив директору цель своего визита, я услышала довольно грубый ответ:
- Не вижу, зачем сообщать об этом мне. Вы могли просто забрать его, и, таким образом, оказать мне огромную услугу.
- Я просто пришла, потому что мне захотелось вас увидеть, - вдруг сказала я.
Конечно, Крукса забрать я тоже хотела, но знала, что такой взрослый и самостоятельный кот, как моя пушистая сарделечка, не нуждался в моем ежеминутном присутствии.
Директор одарил меня ледяным взглядом. Я невольно опустила глаза и добавила:
- Чтобы как-то обсудить то, что произошло. Многое осталось неясным, и я сочла необходимым придти к вам и поговорить.
- Я не вполне понимаю, что вы хотите обсудить.
Я вздохнула.
- Я просто хотела поговорить, - мой голос был тих и печален.
Тысячу раз прокрутив в голове события Дня Святого Валентина, проведя длительную беседу с Джинни Уизли, просмотрев несколько часов назад очередной воодушевляющий и крайне романтичный фильм на киносеансе в своем клубе, и, наконец, прислушавшись к своему сердцу, я пришла к выводу, что «между нами пробежала искра».
Но теперь всего несколькими словами, неприятными интонациями и надменной манерой профессор Снейп убил все мои надежды и чаяния. Встав, я произнесла:
- Извините, сэр, теперь я поняла, что было ошибкой приходить сюда. Просто мне показалось… впрочем, неважно.
Развернувшись, я направилась к двери, но голос директора остановил меня. Голос не действующего директора, но бывшего. Профессор Дамблдор, наблюдавший за беседой со своего портрета, сказал:
- Северус, тебе не кажется, что стоит выслушать мисс Грейнджер? Кому, как ни тебе, знать, что порой всё не то, чем кажется?
Профессор Снейп метнул на Дамблдора недовольный взгляд, но все же окликнул меня. Я повернулась к нему лицом. Он замер на несколько секунд, глядя в мои глаза. Едва заметно тряхнув головой, будто бы очнувшись, он жестом предложил мне сесть обратно на гостевой стул.
- Что там вам показалось? – мрачно поинтересовался он.
Присев, я разгладила складки на мантии и, продолжая глядеть на свои колени, ответила:
- Что… что… - «Ради всего святого, ты же взрослый человек!», подумала я и более решительно продолжила: - что мы с вами могли бы стать друзьями.
Не это я хотела сказать…
Снейп выразительно фыркнул.
- Вы издеваетесь? – спросил он, кажется, не веря, что я сказала именно то, что он услышал.
Я недоуменно посмотрела на него.
- Но нет же! Почему вы так решили? Я совершенно серьезна. Нас многое связывает, и… и мы долгое время не поддерживали никаких отношений, но после этого четырнадцатого февраля я по-новому взглянула на вас, и, мне показалось, вы тоже нашли меня… не очень отталкивающей. Извините, если я ошибаюсь…
Профессор перебил меня:
- Вы пришли унизить меня? Я слышал, что вы бессердечная стерва, но не верил, что вы действительно могли стать такой, как вас описывают. Ваш сарказм наглядно демонстрирует, что и я могу ошибаться.
- Какой сарказм? Я говорю совершенно искренне!
- Неужели вы думаете, что я поверю в искренность ваших намерений после того, как вы со слезами на глазах умоляли моего Валентина не стрелять в вас?
Я открыла рот от удивления. Сейчас я пыталась переосмыслить все произошедшее и взглянуть на это с точки зрения профессора. Часто это помогало мне выйти из конфликтных ситуаций.
Значит, он считал, что мое поведение с его амурчиком было вызвано моей неприязнью к нему самому? Это было просто смешно!
И я улыбнулась.
- Рад, что и в этом вы находите повод для веселья, - язвительно заметил он.
Закатив глаза, я сказала:
- Профессор, когда в гостиной мистера Пулито я сказала, что он ошибся, выбрав вас, ибо вы мне совсем не неприятны, я была абсолютно честна.
Он посмотрел на меня с легким удивлением.
- Вы умоляли Валентина не стрелять в вас. На мой взгляд, это доказывает обратное.
- На мой взгляд, это доказывает, что вы идиот! – вспылила я, но потом быстро спохватилась: - Извините. Но то, что вы сейчас говорите, просто глупо. Неужели вы думаете, что если бы, например, я была бесконечно в вас влюблена, то не возражала бы, чтобы Снейпентин выстрелил в меня?
- Снейпентин?
- Неважно! Профессор Снейп, подумайте, что может быть хуже, чем жить, зная, что твоя любовь – обман?
Он молчал, сочтя вопрос риторическим. Тогда я ответила сама:
- Жить, НЕ ЗНАЯ, обман это, или нет.
Профессор Снейп нахмурился, пытаясь осмыслить мои слова.
- То есть, вы пытаетесь сказать мне, что не хотели, чтобы… Снейпентин? Снейпентин выстрелил в вас, потому что боялись, что тогда не сможете отличить свои истинные чувства ко мне от вызванных проклятьем?
Я посмотрела в его глаза и увидела там то, чего никогда не ожидала увидеть – надежду. И я не стала объяснять, что причин, по которым я не хотела попадать под действие стрел амура, было гораздо больше, и что не все они касались лично Северуса Снейпа. Вместо этого я просто кивнула.
Он встал из-за стола, и я тоже встала.
- Интересно… - пробормотал Снейп, о чем-то размышляя.
Медленно он обошел стол и присел на край столешницы, оказавшись совсем рядом близко от меня. Сложив руки на груди, он внимательно посмотрел мне в глаза. Я улыбнулась.
- И вы хотите стать друзьями? - вдруг спросил он, и улыбка на моих устах чуть померкла.
Уголки губ опустились, из глаз пропал прежний блеск.
- Или… не только друзьями? – проявил догадливость Снейп.
- Честно говоря… совсем не друзьями, - ответила я, скромно глядя в сторону, а потом переводя пытливый взгляд на него.
Он издал смешок. Взяв в руки мою ладонь, он прижал кончики моих пальцев к своим губам, выражая таким образом полную солидарность. По моему телу пробежала дрожь.
- А вы, однако, решительная особа, - проговорил он.
На моих губах снова появилась улыбка. Лукаво взглянув на профессора, я ответила:
- Конечно, мой дорогой профессор, иначе и быть не может. В наше время женщина должна быть решительной и сильной.
- О, нет, сильные женщины не плачут, мисс Грейнджер.
- Плачут. Очень даже плачут…

***

Вечер в женском клубе шел своим чередом: кто-то бурно обсуждал просмотренный фильм, сидя на пуфах у окна, кто-то делился достижениями своих детей. Три дамы восседали за столиком, потягивая чай с молоком. Две молодые девушки шептались о чем-то с представительной женщиной лет пятидесяти. Быстро отыскав глазами светловолосую леди в нежно-сиреневой мантии, я подошла к ней и попросила уделить несколько минут.
Разговор наш, однако, оказался совсем не таким, как я ожидала.
- Мисс… точнее, теперь миссис Блюмен, - произнесла я, - спасибо, что пришли. Я хотела бы поговорить с вами об одном человеке.
Молодая женщина вопросительно изогнула тонкую бровь.
- Я хотела бы поговорить о мистере Пулито.
- О Тибериусе? – теперь она была явно изумлена.
- Да. Миссис Блюмен, ваша вера в мои идеалы похвальна, но не кажется ли вам – простите, что лезу не в свое дело – но не кажется ли вам, что то, как вы обошлись с мистером Пулито, было излишне… резко? Я хочу сказать, его представления о том, что такое семья, конечно, излишне консервативны и порой неоправданно жестоки, но не стоило рубить сгоряча.
Миссис Блюмен рассмеялась. Я ошарашено уставилась на женщину, не зная, что сказать.
- Мисс Грейнджер, я очень уважаю все, что вы тут делаете, - дама элегантным жестом обвела комнату, - однако едва ли вы, или кто-либо другой, способен повлиять на принятие мню решений, касающихся моей жизни.
Я чуть нахмурилась. Сейчас я начала отчетливо понимать, что миссис Блюмен, бывшая невеста мистера Пулито, была вовсе не простоватой дурочкой или рьяной феминисткой, какой я ее себе представляла. Это была умная и, пожалуй, расчетливая женщина, которая просто не могла поддаться влиянию какого бы то ни было движения.
- Видимо, Тибериус наговорил вам, как вы сбили меня с истинного пути, и как по вашей воле я ушла от него?
Я неопределенно кивнула. Миссис Блюмен снова рассмеялась. Затем, склонившись к моему уху, она прошептала:
- Только между нами, мисс Грейнджер, я обманула его. На самом деле я просто ушла к другому мужчине.
Видимо негодование, которое я испытывала, отразилось в моем взгляде, потому что миссис Блюмен поспешно сказала:
- Поймите, я просто не могла поступить с ним так жестоко и сказать правду.
Теперь все стало ясно. Меня просто сделали крайней, использовали, как удобную отговорку. И все пережитые мною страдания были напрасными. Я ни в чем не была виновата, месть Пулито была безосновательной! Он заставил меня пережить самый ужасный День Святого Валентина в моей жизни ни за что!
Однако, уже значительно позже разговора с миссис Блюмен, я обнаружила себя сидящей на кухне Поттеров, пьющей чай и жалеющей Пулито. Бедный человек, сколько ему пришлось страдать, что пришлось пережить, если он решился на такой сложный ритуал, как создание Валентинов! Он, должно быть, действительно любил эту ветреную миссис Блюмен. И теперь передо мной стоял сложный выбор: раскрыть ли правду самому Пулито, или молчать. Внутренний голос говорил, что следовало рассказать все, как есть. Потому что жизнь во лжи – то, чего я не хотела для себя, а значит и не должна была желать другим. Но другой внутренний голос, до боли напоминавший голос Снейпа, твердил, что я должна оставить человека в покое и больше не лезть в его личную жизнь. В конце концов, вряд ли это кому-то поможет, если я расскажу ему правду, не так ли?
- О чем думаешь, Гермиона? – спросила Джинни, прервав мои размышления.
- Слушай, Джин… - я вдруг замялась. – Я тут уже целую неделю пытаюсь тебе кое-что рассказать… и я бы, наверное, и сегодня не решилась, но он зайдет за мной прямо сюда, поэтому лучше я предупрежу заранее.
Джинни сначала казалась растерянной, но затем понимающая улыбка появилась на ее лице.
- У тебя кто-то появился? Неужели у тебя НАКОНЕЦ-ТО кто-то появился?
Я мрачно взглянула на подругу.
- Да-да, спасибо, что так ненавязчиво подчеркнула отсутствие у меня личной жизни. Но ты права, кажется, у меня действительно наконец-то кто-то появился. Только вот… этот кто-то. Он немного… удивительный.
- У него две головы? Или два…
- Это Северус Снейп, - прервала я Джинни, - я вроде как встречаюсь с ним. У нас уже было три свидания.
После секундной паузы Джинни достала из-за пояса волшебную палочку и направила ее прямо на меня.
- Ты что делаешь? – удивилась я.
- Ты сказала, что если ты вдруг скажешь мне, что влюбилась в Малфоя, Невилла или Снейпа, то я должна убить тебя.
Затем рыжеволосая девушка рассмеялась. Я тоже улыбнулась, но немного вяло.
- Я не шучу, Джинни.
- Ну, конечно! – продолжала веселиться моя подруга.
- Вчера мы целовались.
- Ой, не смеши, - хохоча откликнулась миссис Поттер.
- Сегодня он пригласил меня к себе, сказал, что сам приготовит ужин.
- Ага, ага!
- Он не возражает против моей деятельности, поэтому в этом отношении все будет как прежде. Ну, может быть, кое какие моменты придется доработать…
Джинни, казалось, веселилась от души. Однако когда в гостиной послышались голоса, а затем в кухню вошли удивленный Гарри Поттер и самый настоящий профессор Снейп, она резко перестала смеяться и ошарашено уставилась на меня.
- И… ты не могла бы объяснить все Гарри? – чуть сконфуженно спросила я, а затем улыбнулась Северусу.
Когда мы с ним оказались на улице, позволили себе поцеловать друг друга в губы и, точно два героя вестерна, удалились навстречу заходящему солнцу.