Приглашаем всех творцов принять участие в конкурсе "Однажды 20 лет спустя" в честь юбилея ТТП!   

— Профессор, а нам с вами приснился не один и тот же сон?
— Что вам приснилось, мисс Грейнджер? — Снейп скривился. Он не мог разобраться со своими чувствами к этой девочке, и это его ужасно раздражало. Также его раздражала эта дурацкая ситуация и идиотский совет Дамблдора притворяться счастливой семьёй. Профессор ненавидел выставлять себя дураком в глазах других и в своих глазах, а в этот день он выставился полным идиотом не раз. Короче говоря, его бесило всё и все, и вопросы Гермионы не доставляли ему никакой радости. Поборов желание треснуть девушку головой об стену, Снейп встал с кровати. Конечно, он не мог не заметить насколько близко с мисс Грейнджер они лежали, поэтому поспешил покинуть место дислокации.
— Мне приснился кошмар, — прошептала Гермиона.
— То, что приснилось мне вполне можно назвать кошмаром, — саркастически отозвался Снейп.
— Ладно. Мне приснились мы.
Профессор вопросительно поднял бровь.
— Вы и я, — пояснила девушка. — Мы с вами были в Хогвартсе и разговаривали… о нас. Это был не совсем сон, правда, сэр?
— Да. Мне кажется, что между ними и нами может быть связь, — «Да, чёрт подери! Связь может быть. А не могла бы ты не наклоняться вперёд? Иначе я за себя не отвечаю…»
Гермиона проследила за взглядом профессора и, покраснев, завернулась в простыню. В гардеробе Гермионы из будущего все ночные наряды были весьма куртизанского покроя. Гермиона пообещала себе, что завтра же пойдёт в магазин и купит себе приличную ночную сорочку. После сна Гермиона ещё некоторое время смотрела на Снейпа глазами другой Гермионы, и это не могло её не пугать. Девушка потрясла головой.
— И то, что мы видели, действительно происходит сейчас в Хогвартсе? — спросила она.
— Точнее происходило семь лет назад.
— Сэр, а вы не думаете, что эта связь двухсторонняя и мы можем этим воспользоваться?
Снейп удивлённо посмотрел на Гермиону. Эта мысль только что пришла ему в голову.
— Вы правы, мисс Грейнджер.
Гермиона подняла брови: Снейп признал, что она, гриффиндорская всезнайка и заноза в определённом месте, права? Мир определённо сошёл с ума. Хотя, если учесть, что Снейп на ней женился, а она вышла за него замуж, то всё остальное не так уж и страшно. Даже атомная война по сравнению с этим блекнет. Снейп тем временем надел халат и стал озираться в поисках тапочек. Они обнаружились под кроватью, и профессор опустился на колени, чтобы их достать. Гермиона с интересом за этим наблюдала.
— Профессор, а вы знаете, что вы волшебник? — спросила она, когда профессор распластался на полу и до половины залез под кровать.
— Конечно знаю. Вы задаете идиотские вопросы, мисс, — невнятно прошипел Снейп из-под кровати. Судя по звукам, он отплёвывал забившуюся в рот пыль.
— Тогда позвольте спросить, зачем вам волшебная палочка? — совсем обнаглела Гермиона. Оказалось, что когда смотришь профессору не в глаза, а на пятую точку, то задавать такие опасные для жизни вопросы намного легче. Хотя, возможно, Гермиона ещё не до конца проснулась и не осознавала в полной мере, какие печальные последствия может повлечь за собой её любопытство. Но надо сказать, что Снейп тоже был не совсем в здравом уме и трезвой памяти. Да и пыль, забившаяся ему в рот и в нос, существенно мешала ему выражать свои эмоции.
— Чтобы ковырять ею в ухе, — прохрипел Снейп, пытаясь дотянуться до коварных тапок, которые никак не хотели сдаваться в плен. — Вы помните, сколько раз я задавал вам этот вопрос?
— Нет, — честно ответила Гермиона. Вся эта ситуация начала её порядком забавлять.
Снейп закашлялся и, наконец, вылез из-под кровати, победоносно размахивая тапками. Он был весь в пыли, зато светился торжеством. Он стал на колени возле кровати, на которой сидела Гермиона.
— Мне нравиться, когда вы у моих ног, — не подумав, ляпнула Гермиона. И тут же покраснела. Снейп медленно поднялся и с достоинством посмотрел на красную, как советский флаг, девушку.
— Не забывайтесь, мисс Грейнджер, — прошипел он. Устрашающий эффект был немного подпорчен комками пыли у него в волосах и паутиной на лице. Немного подумав, Снейп добавил:
— И когда я был у ваших ног, что это вам успело так понравиться?
Гермиона решила, что нужно срочно сменить тему, кроме того, её интересовал один вопрос, который она и поспешила задать:
— И всё же, почему вы не воспользовались Манящими чарами, сэр?
Снейп вздохнул и снял с лица паутину.
— Уборкой вы себя явно не утруждали, — пробурчал он. Уловка не прошла. Гермиона нетерпеливо дёрнула головой, мол, нечего мне зубы заговаривать. Её глаза светились таким неподдельным интересом, что профессор сдался на милость победителя.
Опустившись в кресло, он соединил кончики длинных пальцев, но тут же убрал руки за спину, вспомнив, что так делает Дамблдор, когда втирает доверчивым ученикам что-то про свою очередную блажь.
— Представьте, мисс Грейнджер, вот живёт ребёнок. Ничем особенным он не выдается. Разве что, есть у него один талант — этот ребёнок волшебник. Но разве это можно назвать таким уж уникальным, если его мать каждый день с помощью этой магии моет посуду, а отец достаёт из под кровати тапки, да и все его друзья обладают этим редким даром, который совершенно не ценят. Вот приходит ему время ехать в Хогвартс, и он теперь не ограничен в использовании и разбазаривании своего таланта (ну разве что совеем немного). Тут начинается его превращение в посредственного волшебника, который без палочки, простите, не может сходить в туалет, потому что надо же застегнуть ширинку. Раз есть палочка, то руки уже не нужны, правда? А вот когда палочки не оказывается под рукой, этот человек теряется и становиться лёгкой мишенью, как для противника, так и для повседневных бытовых проблем. Лично для меня, волшебство всегда являлось чем-то вроде чуда, ведь у нас дома оно было под строгим запретом. И я искренне считаю, что магия не дана человеку, чтобы облегчить его жизнь, а наоборот, отягощает её ответственностью за эту мощную силу. Все мы родились одинаковыми. У нас нет рогов (даже если это является признаком наличия магических способностей, хотя чаще они призваны служить символом супружеской неверности), хвоста или других аномалий, мы имеет те же потребности, что и нормальные люди. Мы и являемся нормальными людьми. Мне кажется, вы тоже должны относиться к магии, как к чему-то необычному. При вашем-то происхождении. Вы даже не вздрогнули от моей грубости? Это весьма непривычно для меня и весьма похвально для вас. Но не обольщайтесь: храбрость, наравне с безрассудством, присуща факультету, к которому вы относитесь. С другой стороны, мы не должны кичиться своей магией, как это делают некоторые представители магического общества, — Снейп выразительно скривил губы. — Мы её ничем не заслужили и не имеем на неё никаких прав, кроме наследственных. Хотя, вы и этих прав не имеете. Используя магию для любой мелкой проблемы, мы скоро превратимся в неповоротливых тюфяков с огромной задницей. Вы поднимаете брови, мисс? Неужели вы удивлены? Или вы думали, что я не знаю этого слова? Человек, который имеет много денег расходует их с умом (если это, конечно, не какой-нибудь безмозглый гриффиндорец), и он не станет использовать деньги в качестве писчей бумаги, вытирать ими стол и, простите мне мои частые туалетные примеры, не станет пользоваться ими в уборной. Думаю, что найдутся люди (и немало), которые осудят моё отношение к магии. Я их могу понять, но через лет десять я отниму у них палочку и попрошу почистить совиную клетку. Тогда посмотрим, кто будет прав, а кто окажется по уши в совином помёте. К тому же (хотя, после моего проникновенного монолога упоминать об этом уж совсем глупо), я не могу вспомнить, куда дел свою волшебную палочку.
О, мужчины! О, упрямые существа! Они не могут признать, что у них что-то не получилось или они что-то не умеют. Почему-то, Гермионе очень не хотелось, чтобы маленькая речь профессора была призвана скрыть его забывчивость. Этот монолог поразил Гермиону не только своей пылкостью и не захламлённостью стереотипами, но и тем, что совпадал с её собственными мыслями на эту тему.
— Акцио, палочка профессора Снейпа, — пробормотала она. Палочка выплыла из довольно неожиданного места — из носка зельевара, который он ночью бросил возле кровати.
Снейп заметил, что Гермиона приуныла.
— Вы расстроены? Вам не понравилась моя речь? Нет, по вашим глаза вижу, что дело в чём до-то другом. О, вы разочаровались во мне, услышав окончание моей импровизированной речи. Вы не первая, кто во мне разочаровывается. Но в своё оправдание скажу, что я не оправдывал свой склероз. Просто случай с палочкой подвернулся очень вовремя. Кстати, мне очень нравиться, что вы часто забываете о том, что вы волшебница. Это подаёт надежду, что для вас ещё не всё потеряно. Я вижу, вы улыбнулись. Значит, я теряю квалификацию. Теперь при виде меня люди не трясутся от страха, а улыбаться.
Гермиона от души расхохоталась. Такой Снейп нравился ей гораздо больше угрюмого и нелюдимого Снейпа. Снейп пробурчал, что придётся заменить мантию клоунским костюмом, и направился к выходу из спальни.
— Куда вы, профессор?
— Всё-то ей нужно знать, — пробурчал профессор. — Мисс Грейнджер, вы не слышали поговорку о некой любопытной женщине и её многострадальном носе?
— В вашей интерпретации не слышала. Наверняка этой женщиной была гриффиндорка, а нос ей оторвал какой-нибудь слизеринец, не так ли? — девушка улыбнулась, но тут же посерьезнела. — Вы же не собираетесь варить зелье сейчас?
— Вы проницательны, — отозвался Снейп. — Именно этим я и собираюсь заняться.
— И если вам понадобится моя помощь…
— …то я вас разбужу. Мисс Грейнджер, вы подали мне идею, и я собираюсь ей воспользоваться. Немедленно. Неужели вы не хотите вернуться в своё время?
«И изменить это будущее?» — закончил он про себя.
— Хочу, — неуверенно ответила Гермиона, потом потрясла головой, словно отгоняя ненужные мысли, и решительней повторила. — Конечно хочу, но…
— Тогда никаких «но». В данной ситуации ваше мнение не является ключевым. Спите, — Снейп развернулся и вышел из комнаты. Гермиона посмотрела на закрытую дверь и повторила:
— В данной ситуации...

Проснувшись, Гермиона посмотрела на часы. Одиннадцать утра. Она быстро оделась и вышла из комнаты. По дороге зашла в детскую — никого. Девушка спустилась по лестнице и зашла в столовую. За столом сидел Снейп и пил кофе. Он уже был полностью одет.
— Вы же обещали меня разбудить, если вам понадобиться моя помощь, — обиженно сказала Гермиона, садясь за стол.
— Значит, она мне не понадобилась. Включите же логическое мышление. Если, конечно, оно у вас есть.
Гермиона пропустила его слова мимо ушей и задала другой вопрос:
— Где дети? — она оглядела комнату, словно думая, что профессор спрятал малышей в буфете.
— Сколько вопросов сразу! По-моему, вы уже вышли из возраста «почемучки». Или нет? — профессор насмешливо прищурился. Похоже, настроение у него было отличное, и в другой раз Гермиона бы обязательно этим воспользовалась. Чтобы она не говорила о том, что профессор пугает её и не вызывает никаких положительных эмоций, но этот человек также завораживал её. Увидев один раз у него проблеск чего-то доброго, она не могла не поверить, что добра в нём намного больше, чем кажется. Кроме того, незаурядный ум Снейпа привлекал девушку. К тому же, сработал комплекс «брошенного котёнка». Ей было жалко этого угрюмого одинокого человека, но Гермиона знала, что жалость ему не нужна и гордость не позволит принимать чью-то жалость. И, как бы сильно ей не хотелось разгадать этого странного человека, сейчас был не самый подходящий момент. В Гермионе начал постепенно просыпаться материнский инстинкт, и отсутствие детей напугало её намного больше, чем она хотела показать.
— Где они? — требовательно повторила она. Снейп неспеша налил себе вторую чашку кофе. Затем насыпал в неё ложку сахара. Тут он заметил, что терпению Гермионы подходит конец.
— Дети на прогулке вместе с моей матерью, — спокойно ответил Снейп и, взял тост и стал намазывать на него джем. Гермиона проследила за ножом, который равномерно двигался в пальцах профессора и ей захотелось как следует двинуть профессора им. Стоит ли говорить, что раньше она за собой таких желаний не замечала.
— И вы их отпустили с ней?
— Да, отпустил. Не забывайте, мисс, что она — моя мать.
— Поэтому я и боюсь, — тихо пробормотала Гермиона. Снейп приподнял брови и иронично улыбнулся, но ничего не сказал. Очевидно, профессор старался быть терпеливым, что удавалось ему с попеременным успехом. — А кто приготовил завтрак?
— Я, — в голосе профессора звучало скрытое самодовольство.
Гермиона взяла тарелку с тостами и подозрительно их оглядела.
— Они не отравлены?
— Оставьте свои шутки, мисс Грейнджер. Я же ем.
Гермиона выглядела не до конца убеждённой этим заявлением, но всё же села за стол и налила себе кофе.
— Как продвигается работа над зельем? — поинтересовалась она и отпила из чашки. Вопреки всем ожиданием кофе оказался не отравленным (вроде бы…), но весьма вкусным.
— Зелье закончено и сейчас настаивается. Будет готово через…— Снейп посмотрел на часы. — …четыре минуты.
Гермиона чуть не подавилась кофе.
— Уже? Так быстро? — пробормотала она, но затем встала из-за стола и попыталась улыбнуться. — Тогда чего же мы ждём?
От Снейпа не ускользнуло лёгкое разочарование в её голосе.
«А что ты хотела, девочка?» — подумал он, «Думала, мы останемся здесь, будем растить детей и сориться с моей мамой?»
Внешне же он ничем не выдал свои мысли. Спокойно допил кофе и встал из-за стола. Они вышли в холл и Снейп открыл небольшую дверь, ведущую в подвал.
«Где же ещё может находиться лаборатория?» — иронично подумала Гермиона. — «Только под землёй».
Тем временем они зашли в лабораторию. Пока Гермиона рассматривала огромное помещение, Снейп наполнил два кубка готовым зельем, которое больше всего напоминало отвар из грязных носков и старых ботинок пополам с тухлыми яйцами. Запах варево имело соответствующий. Профессор протянул один кубок Гермионе, другой взял сам и залпом его осушил. Гермиона медлила: во-первых, она чувствовала, что за этот день, проведённый в качестве миссис Снейп, в ней что-то изменилось, хотя она по-прежнему хотела вернуться в Хогвартс и в своё тело какая-то её частичка — маленькая, но ужасно горластая — желала остаться здесь. К тому же, в голове возникли лица Алекса и Эми. Пробыв здесь всего день, она успела к ним привязаться. Во-вторых, ни запах, ни вид зелья не вызывали желания его выпить. Внезапно Снейп рухнул на пол. Гермиона отшвырнула бокал — послышался звон бьющегося стекла, — и присела рядом с профессором, который не подавал никаких признаков жизни. Девушка пощупала его пульс и вздохнула с облегчением — жив. Гермиона похлопала профессора по щекам — ничего. Тогда она вскочила и подбежала к полочке с зельями. Найдя нужное, она вытащила пробку и поднесла его к носу Снейпа. Он резко втянул воздух и закашлялся. Гермиона закрыла зелье и поставила его на место. Затем снова присела рядом с зельеваром.
— Профессор Снейп, с вами всё в порядке?
Снейп потряс головой и внезапно с невероятной для его возраста ловкостью и скоростью вскочил на ноги. Гермиона отшатнулась.
— Как ты меня назвала, плебейка? — спросил Снейп, резко повернувшись к Гермионе, которая машинально отступила ещё на шаг. Тут до неё дошёл смысл сказанного, и она остановилась. Затем на её лице появилась догадка, и она нахмурилась. — Как вас зовут?
И профессор, приосанившись, провозгласил:
— Я Герострат!

Браво!!! Браво!!!!

Исчо!!!

Нет правда, вещь потрясающая, спасибо Автору!!!

— Я Герострат! А кто ты? Может, ты великая Артемида и пришла спасти свой храм? Или прекрасная Афродита, избравшая меня своим любовником? Нет, ты мудрая Афина, которая взирает на меня своими внимательными глазами и понимает мои намеренья.
Посмотрев на носатый профиль «Герострата», Гермиона усомнилась, что Афродита, предпочитающая смазливых мальчиков, польстится на Снейпа. Тут она осознала истинные размеры катастрофы.
— Герострат? — прошептала девушка и поражённо уставилась на профессора, который с любопытством рассматривал лабораторию.
— Неказистый храм у Артемиды, — пробурчал он. — Тут даже поджигать нечего.
Порывшись в памяти, Гермиона вспомнила, что Герострат — древний грек, который, чтобы увековечить своё имя в истории, сжёг храм Артемиды — одно из семи чудес света.
А профессор хотел сварить зелья для обмена душами с их прошлыми… хмм… телами. Но, очевидно, он не предусмотрел насколько «прошлой» будет душа, которая окажется в его теле. Видимо между профессором и Геростратом было какое-то родство. Представив, что бы случилось, если бы они оба выпили зелье, Гермиона вздрогнула — сейчас бы в компании Герострата тут находилась бы какая-нибудь Елена Троянская или… гм… ну…
«Как у древних было мало выдающихся женщин!», — подумала Гермиона.
«А себя ты сравниваешь с Еленой Прекрасной? Губа определённо не дура!», — ехидно хмыкнул внутренний голос.
«Между прочим, она была не только красивой, но и умной!», — ответила себе Гермиона, краем сознания понимая, что разговаривать с собой не совсем нормально.
«От скромности ты определённо не умрёшь»
Гермиона помотала головой, словно отгоняя надоедливое насекомое, и вернулась к насущной проблеме.
— Тоже мне Мастер зельеварения, — пробормотала она себе под нос. Конечно, девушка понимала, что несправедливо обвинять Снейпа в неправильности приготовления зелья, ведь он и сам до конца не знал, что же им нужно, но она была ужасно зла за этот «подарок из прошлого», который в данный момент с интересом рассматривал коробок со спичками.
— Э-э-э… мистер Герострат, положите, пожалуйста, спички.
«Ну зачем профессор Снейп хранит в лаборатории магловские спички?», — подумала Гермиона, подошла к Снейпу и отняла у него коробок. Как бы она себя не уверяла, что рада будет вернуться в своё время, но эта заминка её обрадовала.
— Я всё равно прославлюсь, о вероломная богиня! — фальцетом прокричал профессор и, порывшись в карманах, вынул волшебную палочку.
Было очень забавно смотреть на обычно холодного и сдержанного Снейпа, который сейчас вопил и корчил невообразимые рожи. Гермиона пожалела, что у неё нет с собой фотоаппарата. За такие снимки гриффиндорцы бы увековечили её имя на стене хогвартского туалета. Но именная надпись на стене толчка не была мечтой Гермионы, поэтому она быстро забыла о фотоаппарате и снова повернулась к своему профессору. И чуть не закричала. Снейп aka Герострат чудесно справлялся с заданием «Поджечь». Рукав его мантии уже тлел, а он, не замечая этого, радостно размахивал волшебной палочкой.
— Акцио палочка профессора Снейпа! — крикнула Гермиона и поймала палочку зельевара. Тот растерянно посмотрел на девушку, а затем на две палочки в её руках.
Слишком поздно Гермиона поняла, что не стоило колдовать на глазах новоявленного Герострата, который совершенно не был знаком с магией.
— Кто ты? — в ужасе спросил Снейп-Герострат, делая несколько шагов назад.
Гермиона молча ругала себя.
— Я… ммм…Я богиня. Богиня…эээ…храмов богов Олимпа, — наконец выдала она.
«Кто? Что у тебя с фантазией, Грейнджер?» — подумала Гермиона, пытаясь отцепить от Снейпа, который пал ниц перед самопровозглашенной богиней и пытался поцеловать её туфли.
Мозг Гермионы тем временем лихорадочно работал, пытаясь найти выход из ситуации. И идея не заставила себя ждать. Девушка подошла к рабочему столу зельевара, на котором всё ещё стоял котёл с неправильно сваренным зельем. Взмахом палочки она опустошила котёл и окинула взглядом стол. «Гость из прошлого» следовал за ней по пятам.
— В ваших интересах, профессор, оставить рецепт своего варева, чтобы я могла приготовить антидот, иначе быть вам Геростратом до скончания ваших дней, — злобно пробормотала Гермиона.
У неё за спиной послышался противный скрежет, девушка поспешно обернулась и увидела Снейпа, который сосредоточенно тёр друг о друга два лунных камня.
— Что, во имя Мерлина, вы делаете? — закричала Гермиона, бросаясь к несостоявшемуся поджигателю.
— Огонь добываю, — невозмутимо ответил Снейп, и снова потёр камни.
— Лунными камнями? Прометей, зачем ты дал людям огонь? — простонала Гермиона, отбирая у профессора камни. — Не хотела этого делать, но, видимо придётся.
Она взмахнула палочкой, и Снейпа обвили крепкие верёвки, ещё одним взмахом она отлевитировала профессора на узкую кушетку. Затем снова подошла к столу и продолжила перебирать бумаги. Через некоторое время нужный листок обнаружился — Снейп оказался очень предусмотрительным. Сам же «Герострат» не умолкал ни на минуту, призывая на голову Гермионы гнев богов.
«Ага, сначала туфли целовал, а теперь «Чтоб тебя Цербер разорвал!», да?» — сердито думала Гермиона.
Девушка начала готовить антидот, а Снейп всё умолял Аида забрать её в Тартар.
— Откуда древний грек знает современный английский? — простонала Гермиона и обратилась к Снейпу. — Если вы не замолчите, я сделаю вас немым.
В доказательство она угрожающе помахала волшебной палочкой. Профессор совершенно по-снейповски хмыкнул, но всё же извергать проклятья стал тише.
Через два часа Гермиона, совершенно измученная трудным составом зелья, дурным характером и богатым запасом ругательств Снейпогерострата, вышла из подвала и поднялась в холл. В этот момент входная дверь распахнулась и в дом вошла миссис Снейп с детьми. Малышка Эми, спала в коляске, причмокивая во сне губами, а Алекс хоть и выглядел очень уставшим, сиял довольной улыбкой. Зато мать профессора была свежа и бодра.
«Энергетический вампир» — подумала Гермиона, глядя на пышущее здоровьем лицо Эйлин.
— Где Северус? — поинтересовалась она вместо приветствия.
— Он в лаборатории работает над зельем, — Гермиона взяла на руки Алекса, который тут же пристроил голову у неё на плече.
— Мама, а мы смотлели на зивотных, — пробормотал малыш.
— Вы были в зоопарке? — удивлённо спросила Гермиона.
— Да. Я, что не могу сводить внуков в зоопарк? — сердито спросила Эйлин и направилась на кухню, — Что на обед?
— Мышьяк, — тихо пробормотала Гермиона, перехватив Алекса правой рукой, в левую руку взяла спящую Эмелину и пошла вслед за громко разглагольствующей свекровью на кухню. Усадив Алекса на детский стульчик и положив Эми в кресло, она открыла холодильник в поисках еды для сына. Там нашлось овощное пюре. Гермиона не знала, кого из Снейпов ей благодарить за это. Пробормотав заклинание, девушка нагрела пюре и принялась кормить сынишку. Он был сонным и не сильно сопротивлялся, но всё же блузка Гермиона украсилась двумя большими пятнами цвета детской неожиданности. Всё это время Эйлин, удобно устроившись за столом, критиковала действия Гермионы, закончив с этим (хотя, казалось, она могла говорить об этом вечно), миссис Снейп перешла к детальному разбору внешности Гермионы. Когда очередь дошла до её волос, девушка с удивлением заметила, что локоны, которые вчера были аккуратными и красивыми, сегодня выглядели, как и в её прошлом.
«То есть, в настоящем» — поправила себя Гермиона.
Короче говоря, причёска «воронье гнездо» снова в моде.
Не получив от Гермионы никаких ответов, мать профессора сменила тему:
— И как Северус согласился на все эти магловские приспособления? — поинтересовалась Эйлин, разглядывая холодильник.
«И действительно, как?» — подумала Гермиона и пожала плечами. Затем подхватила Алекса и Эми, и понесла их наверх.
— Чувствуйте себя, как дома. Берите, что хотите, — крикнула она на ходу. Миссис Снейп фыркнула — другого от своей невестки она и не ожидала.
Детей она уложила довольно быстро — устав на прогулке они заснули моментально. Затем подошла к зеркалу. Оттуда на Гермиону смотрела, как ни странно, она. Правда, с некоторыми изменениями. Прибавилась пара морщинок в уголках глаз — наверное, в этом будущем она, Гермиона, часто улыбается, рост увеличился на полтора дюйма, пополнела на несколько килограмм, угловатость сменилась более округлыми формами и волосы, выглядевшие вчера образцово, сегодня топорщились во все стороны.
«Как и всегда, — мысленно ухмыльнулась Гермиона. — А за то, что мои волосы стали прежними, наверное, надо благодарить испарения зелий. Неудивительно, что у профессора Снейпа такие волосы. А его кожа…»
Внезапно снизу послышался шум, оторвавший Гермиону от детального анализа внешности зельевара. Она очень кстати вспомнила, что оставила Снейпа-Герострата одного.
Вбежав в лабораторию, Гермиона обнаружила неподвижно лежащего на полу Снейпа, из раны у него на голове текла кровь. Девушка мысленно обругала себя, что связала профессора, а не обездвижила.
Гермиона подбежала к столу, где кипело зелье, и поспешно наполнила кубок.
Она опасалась лечить Снейпа магией, ведь не знала, как он получил свою рану, и поэтому хотела скорее вернуть профессору его сущность, чтобы тот занялся самолечением. Честно говоря, она просто боялась. Боялась навредить. У неё с детства был этот страх. Причинить своими действиями вред кому-то. Мама Гермионы называла это похвальным. Сама Гермиона считала это жалким. Но кто же сказал, что она всегда права?
«Спасение утопающих — дело рук самих утопающих? Грейнджер, это ужасно!» — сказала себе Гермиона, зажимая профессору нос — в конце концов, сейчас было не до церемоний — и заливая зелье в открывшийся после этого рот зельевара. Затем она надавила ему на горло, и Снейп рефлекторно глотнул. Воспользовавшись тем же зельем, что и утром она привела зельевара в чувство. Он медленно открыл глаза и посмотрел на Гермиону, которая не сводила с него выжидающего взгляда.
— Что случилось? — спросил он, скосив глаза на верёвки, крепко его обвивавшие. Но Гермиона не спешила его развязывать.
— Как вас зовут? — напряжённо спросила она.
Снейп приподнял одну бровь.
— У вас склероз? Рановато. А я так надеялся на то, что навечно останусь в вашей памяти, — саркастически усмехнулся он, но Гермиона упрямо сжала губы, хотя теперь она выглядела более расслабленной, — Северус Снейп. Среднее имя называть?
Гермиона вздохнула с облегчением и взмахнула палочкой. Верёвки исчезли, и профессор сел, растирая онемевшие руки.
— И всё же, что тут произошло? — спросил Снейп, осторожно касаясь раны на голове. На его пальцах осталась кровь и зельевар поморщился. — Вы меня ударили?
— Нет, вы упали. Наверное, — ответила Гермиона, озабочено разглядывая рану профессора и про себя удивляясь, как крепко связанный человек может нанести себе такую глубокую рану. — Вам больно?
— Нет, мисс Грейнджер, мне приятно. Я мазохист.
Гермиона ухмыльнулась — перед ней точно был профессор Снейп. Он тем временем вытащил палочку и осторожно провёл над своей головой. Рана затянулась. Возможно, под волосами, испачканными запекшейся кровью, и остался рубец, но непосвященный человек ни за что не догадается, что на этом месте несколько секунд назад была рана.
— Можно очистить вашу голову от крови? — осторожно спросила Гермиона. Она не знала, что за заклинание применил Снейп и можно ли применять сейчас какие-либо другие заклинания. Всё-таки магия очень опасна и непредсказуема. И только дураки могут считать её обычными фокусами.
— Я не думаю, что убрать всю кровь из моей головы хорошая идея. Учитесь правильно строить предложения. Это ещё никому не помешало. Да, вы можете удалить с поверхности моей головы запёкшуюся кровь. Рад, что вы догадались спросить об этом.
«Вот язва ведь! — подумала Гермиона. — А его последние слова можно считать почти похвалой. Почти»
— Тергео, — громко сказала Гермиона, и кровь втянулась в палочку.
— Благодарю, мисс. Но, может, вы объясните мне, что же здесь произошло? Зачем вы спрашивали моё имя? И почему, Салазарова срань, мы всё ещё не в своем времени?
Гермиона во все глаза уставилась на профессора. Тот поморщился и тихо ругнулся.
— О, мисс Грейнджер, вы уже не ребёнок и должны понимать, что этот мир не идеален. Что птицы — да и не только птицы — гадят на голову, бесплатный сыр можно найти только в мышеловке, кстати, какие маглы садисты — убивать мышей таким изощренным способом. А учителя не всегда пример для подражания. Особенно я. А раз уж мы с вами не в школе, то я буду выражаться, как мне заблагорассудится. Поэтому надеюсь, что вы перестанете смотреть на меня таким шокированным взглядом, словно я танцую румбу на кухонном столе. Такая умная, столько пережила, а наивная, как годовалый младенец, — профессор явно сердился.
Гермиона упрямо сжала губы.
— Я не считаю себя наивной, сэр! Просто верю в лучшее в людях.
Снейп закатил глаза.
— О, женщины! Я похвалил её, возможно, в первый раз в жизни, а она услышала только то, что ПРИНЯЛА за оскорбление!
Гермиона не нашлась, что сказать и смущенно опустила глаза. Она всегда считала себя выше мелочных женских переживаний, таких, как одежда и макияж, но, как оказалось, ничто женское ей не чуждо.
Снейп похвалил её, и что бы он не утверждал, это было уже не в первый раз. Гермиона не могла понять его. В Хогвартсе она знала совсем другого профессора Снейпа — насмешливого и саркастичного, («Ну, он и сейчас насмешливый, но его реплики уже не такие ядовитые», — поправила себя Гермиона) злого и не способного на сочувствие, несправедливого, скрытного, жесткого и даже жестокого. Здесь она увидела совершенно другого человека — замкнутый, как и раньше, но уже позволяющий заглянуть в свою душу, пусть ненадолго, но всё же, даже за такой маленький срок там можно рассмотреть добро. Если, конечно, очень внимательно приглядываться, то иногда даже немного милый, («Ага, просто пупсик и душка. Протри глаза, Грейнджер! — осадила себя Гермиона. — Но иногда он бывает…сносным») любит детей («Вроде бы»). И она понятия не имела из-за чего произошли эти метаморфозы и что ей теперь ждать от облегченного варианта Снейпа.
Внутренний голос Снейпа тем временем проводил с ним воспитательную работу:
«Где тот подонок, которого я знаю и коим являюсь, а? Где сволочь, которая ненавидит всех и вся? Где саркастичный ублюдок, я тебя спрашиваю? Такой сладкий стал, прямо торт в шоколаде. Ещё немного и слипнется. Идиот, прям конфетка снаружи, а внутри что? Что же ты можешь ей дать? Пустую душу и израненное сердце. Да ты к ней даже прикасаться не должен — у тебя руки по локоть, а то и выше, в крови!» — возмущено орал голос на профессора и Снейп уже не впервые задумался: если у него раздвоение личности, то стоит ли обращаться к колдомедику? Голос ответил, что профессор очень многогранная личность и он, голос, всего лишь одна из этих граней. Снейп хмыкнул и потер лоб.
«И всё же я псих, — подумал он. — Но к делу это не относится. Я докажу себе, что могу быть другим. Я могу начать всё с начала. У меня чудесная жизнь. Жена…кхм... дети»
«Жена у него и дети. А ты это заслужил? Ты моральный урод, отброс общества. Ты о девочке подумал? Жена, ага! Она же ещё ребёнок. А как ты вообще про детей смеешь говорить, после того, как…»
«Хватит, хватит…», — застонал Снейп.
Гермиона с испугом смотрела на смену эмоций на лице профессора. Сначала его лицо было слегка насмешливым, потом умиротворенным, даже тень улыбки проскользнула, но сейчас его лицо застыло и сквозь эту маску пробивалась…боль? В этот раз деятельная натура Гермионы решила не лезть не в свое дело, и девушка поспешила ответить на заданный ранее профессором вопрос и наконец-то объяснила ему, почему он был окровавлен и связан. Снейп старался «держать лицо», хотя внутри у него всё сжималось. Он понимал, что действительно хочет невозможного и недопустимого. Как можно запятнать эту чистую девочку? Как можно прикоснуться к её светлой душе своей черной? Нет, он даже думать об этом не должен. А раз он не в силах ей ничего предложить, то не стоит притворяться, обворачивать давно сгнивший плод в яркую упаковку и выдавать за свежий. Это глупо и бесполезно. Сорвав обвертку, вы тут же почувствуйте запах гнили. Поэтому Снейп, как он считал, сбросил маску любезности и добродетели принял свой обычный облик. Но профессор не подозревал, что этими действиями он наоборот надел маску на свою истинную сущность, много лет назад затолканную в самый дельный угол ужасными преступлениями.
Гермиона во время своего рассказа пристально вглядывалась в лицо профессора, стараясь отыскать там признаки недавних волнений. Но неизменно неподвижность и бесчувственность черт словно отталкивали её.
— Ну, а потом я приготовила антидот и напоила вас им. Вот и всё, — закончила Гермиона свой рассказ.
Втайне Снейп восхитился её умением в трудной ситуации трезво мыслить.
«Что там сказал Дамблдор на её первом курсе, присуждая им баллы? «За умение использовать холодную логику перед лицом опасности»?» — профессор вспомнил тот год, когда Гарри Поттер поступил на первый курс. И в том году впервые за семь лет Гриффиндор обогнал его факультет в соревновании за кубок школы. И не последнюю роль в этом сыграла Гермиона.
«И, между прочим, рецепт антидота был очень сложным. А она справилась»
Размышления Снейпа прервала хлопнувшая наверху входная дверь. Гермиона, которая тоже погрузилась в раздумья, вздрогнула и подняла голову.
— Что это? — удивлённо спросила она.
— Осложнение, — ответил профессор и вышел из лаборатории. Гермиона на секунду замешкалась, но потом поспешила за зельеваром.
— В каком смысле, сэр? — она поспешно поднималась за размашисто шагающим по лестнице Снейпом.
— Моя мать сегодня утром предупредила меня, что ей на день надо вернуться домой. Причины она не объяснила, — Снейп остановился на верхней площадке. Через несколько секунд его нагнала запыхавшаяся Гермиона.
— Это же хорошо? — удивлённо спросила она. В это время внутри девушка безумно радовалась передышке от назойливого внимания матери профессора.
— Хорошо? — Снейп резко обернулся, — А знаете ли вы, мисс Грейнджер, почему нам сегодня было так легко и спокойно?
Гермиона хотела возразить, что ей-то как раз сегодня было совершенно не легко и абсолютно не спокойно и, что страдала она из-за его, профессора, ошибки, но здравый смысл напомнил, что тыкать Снейпу под нос его ошибки, по меньшей мере, глупо и Гермиона мудро решила промолчать, тем более, что вряд ли зельевар имел в виду их приключение с зельем. Она ограничилась тем, что отрицательно помотала головой.
— Весь сегодняшний день о детях заботилась моя мать, но она уехала и до завтрашнего вечера не вернётся. А это значит, что нам самим предстоит о них позаботиться.
Словно в подтверждение его слов сверху донесся детский плач.