Клепуся, Key_usual, Я знаю что война оставляет неизгладимое впечатление, на кого то она влияет больше на кого то меньше. Я не знакома с людьми которые побывали в горячих точка и потом не смогли востановиться (слышала правда много историй), но во время свое работы в воинской части была знакома с человеком который был в Чечне, и при это остался адекватным и даже я бы сказала веселым человеком. Возможно где то глубоко в душе и у него остались изменения от боевых действий, но где то вглубине (а в конце концов в глубине души у всех есть свои тараканы). Он не позволил этим впечатлениям одолеть себя. Вот и героев Роулинг я считаю сильными личностями которые пережив войну нашли в себе силы дальше житьа не просто существовать. У какждого конечно свое мнение, это просто мое А характер-то у меня - замечательный! Это просто у всех нервы какие-то слабые... :) ********** Чему бы грабли Катю не учили, а сердце верит в чудеса.... )))
Сообщение отредактировал Ariana - Вторник, 29.01.2013, 11:03
Key_usual, спасибо, очень приятно) natvic, ждите снятия масок)
miroia, Juliet_Linus, очень рада, что история захватила вас)
koshechka, спасибо) Надеюсь, окончание истории Вас не разочарует)
Ariana, дело, наверное, не только в послевоенном синдроме. Я позаимствовала у Ро персонажей, о которых судили по их поступкам. Персонажи, но не личности. Что там внутри у каждого - трудно сказать, если ориентироваться только по канону. Исключение - Снейп. А по сюжету пришлось приоткрывать немного внутренний мир каждого. Поэтому надеюсь, у меня получилось показать не только надломленность одних и неприкаянность других, но и ту силу, которая заставляет их двигаться вперед.
Key_usual, Клепуся, в который раз убеждаюсь, что восприятие истории всегда зависит от личного опыта читателя. Спасибо за интерес)
Сообщение отредактировал Хаффлпафф - Понедельник, 04.02.2013, 23:22
После откровенного балагана, в который превратилась так называемая Церемония повторного распределения, как ее окрестила Грейнджер, в кабинете директора остались пятеро: сам Северус, Помона, Гораций, Грейнджер и Минерва.
Директор Хогвартса, который сам еще не до конца разобрался в том, что же только что произошло, сидел в своем кресле, судорожно сжимая в руках изрядно помятый Распределяющий артефакт. С тех пор, как Северус стянул с себя мерлинов головной убор, он не произнес еще ни слова. Его мысленный диалог со Шляпой не хотелось даже вспоминать. Но, если отбросить всю шелуху в виде взаимных оскорбительных высказываний по поводу достаточно спорного вердикта с распределением, можно сказать, что задумка с определением недостающих качеств удалась.
Если бы не рассказ Грейнджер о цветах страсти и чистой любви, Северусу бы и в голову не пришло, что для ритуала важен просто набор качеств.
Сейчас не было времени выяснять, почему Шляпа до последнего молчала о главном. А именно — о том, что не важно, у кого из четырех участников ритуала будут те или иные качества основателей. И что не требуется являть собой воплощение идеалов конкретного основателя дома. Это было хорошо. Потому что кроме Горация и его, Северуса, других магов-мужчин, подходящих для ритуала, в Хогвартсе не было. И никакое обращение в Министерство, как предлагала Минерва, этой ситуации не исправило бы. Судьба Хогвартса не могла быть передана в руки пришлого человека. Выбирать нужно было из своих.
В общем-то, нельзя сказать, чтобы Северуса очень удивило то, что сказала Шляпа о его личных качествах. Но то, что необходимо было озвучить услышанное для всех присутствующих, вызывало вполне объяснимое раздражение. Поэтому Северус довольно долго обдумывал, стоит ли об этом говорить вообще, и немало удивился, когда сообразил, что в кабинете уже вовсю идет обсуждение.
— Ну, хоть в чем-то мы определились, — рассуждала Минерва. — Помона со своими пятью детьми и восемнадцатью внуками, несомненно, воплощает материнское начало и черты, традиционно присущие дому Хельги Хаффлпафф. Гермиона, я немного удивлена выбором Шляпы в отношении тебя, но…
— Насколько помню, на церемонии распределения она тоже рассматривала для меня Рэйвенкло, — пожала плечами Грейнджер. — Но в то время я воспринимала мир несколько иначе. А сейчас… лично я не удивлена.
— А вы, Гораций, можете сколько угодно мне возражать, — продолжала Минерва, — но я не сомневалась, что Книга примет вас. У вас качества основатели дома Слизерин сочетаются в наиболее удачной и, уж простите мою откровенность, безобидной комбинации.
— Может, нам следует объявить через «Пророк» о том, что нужен новый преподаватель-гриффиндорец? — абсолютно серьезно предложила Грейнджер.
Поморщившись, Северус с трудом удержался от сарказма. Как всегда, лишь бы ляпнуть, думать будет потом. Даром что на Рэйвенкло отправлена…
— Никого искать не надо. — Северус попытался придать своему голосу обычную бесстрастность.
Но Грейнджер, внимательно посмотрев на его лицо, очевидно, все поняла и так. Потому что на губах ее появилась ухмылка:
— Вот как?! — и, сделав небольшую паузу, четко произнесла, не спуская с него насмешливого взгляда: — Тогда разрешите поздравить вас с перераспределением!
Минерва и Гораций недоверчиво смотрели на него. Помона попробовала ободряюще улыбнуться.
Не в силах побороть в себе желание обрушить на Грейнджер весь поток своего язвительного красноречия, Северус перевел на нее взгляд и процедил:
— Мисс Грейнджер, угомонитесь, или я буду вынужден в срочном порядке искать вам замену. И не думаю, что это будет проблемой, учитывая то, как ваш блестящий ум проявляет себя в последнее время.
— Простите, я не совсем понимаю… — нахмурившись, Минерва смотрела то на него, то на свою бывшую подопечную. Пока Северус обдумывал, в какой именно форме донести до присутствующих то, что он услышал от Шляпы, Грейнджер его опередила:
— Профессор МакГонагалл, думаю, директор Снейп удостоился чести стать гриффиндорцем.
— Северус? — в голосе МакГонагалл ясно слышались нотки ужаса.
— Мисс Грейнджер, кажется, я просил вас помолчать! — рявкнул Северус. — А ты, Минерва, перестань так на меня смотреть! Из качеств твоего факультета во мне обнаружены только смелость и мужество. В сочетании с изворотливостью, хитростью и мстительностью, кстати. И нет, я не гриффиндорец. Но моя кровь была принята Книгой ранее. И, если мисс Грейнджер перестанет считать, что жизнь ее потеряла смысл и бороться за справедливость больше не стоит — недостающие качества Годрика Гриффиндора будут восполнены. Другого пути нет. Книга выбрала четверых последователей, и, даже если вы подберете десяток образцовых, достаточно сильных магически гриффиндорцев и уговорите их связать свою судьбу с Хогвартсом — в ритуале они участвовать не смогут. Книга больше никого не признает как последователей основателей.
Грейнджер обиженно надулась и, к удовольствию Северуса, замолчала и перестала усмехаться. Вздохнув, он еще раз обвел взглядом присутствующих.
— Полагаю, самое время обсудить суть ритуала. Минерва, мне не хотелось бы особой огласки по этому поводу. Кроме того, желательно, чтобы во время проведения Хогвартс был пуст. Поэтому не вижу другого выхода, кроме как провести его сразу после святочного ужина. Утром учащиеся разъедутся по домам, а для тех, кому ехать некуда и не к кому, организуем выход в Хогсмид.
Рождество было любимым праздником Помоны. Сразу после праздничного ужина она обычно на несколько дней перебиралась в Хогсмид, к старшему сыну, в большом доме которого собирались ее многочисленные родственники.
В этот раз все было иначе. Может, поэтому приближение Рождества вызывало у нее все большую и большую тревогу.
Как выяснилось, переживала не только она одна. Очередное чаепитие в ее гостиной проходило в полном молчании. Даже Филиус сидел удивительно притихший. Гермиона, которую чуть ли не силком привела с собой Сибилла, сидела в уголке дивана и, очевидно, сама не замечала, что то и дело кусает губы, не сводя пустого взгляда с огня, потрескивающего в камине.
Помона уже в третий раз отмечала, как обычно избегающая компаний Сибилла присоединяется к их «чайному обществу». Причем делает это исключительно вместе с Гермионой, специально карауля последнюю после обеда по пятницам.
Первое время мисс Грейнджер еще пыталась как-то отвязаться от настырной коллеги. Но Сибилла мгновенно принимала такой потерянный и жалкий вид, что Гермиона сдавалась и все-таки приходила вместе с ней на огонек. И, естественно, оставалась до конца.
Было непонятно, почему бывшая студентка задерживалась у нее в гостях. Иногда Помоне казалось, что девочка просто боится одиночества. А пятничный вечер — довольно неприятное время для тех, у кого не с кем этот самый вечер провести. Когда-то давно, еще во время студенчества, чувство собственной ненужности тоже настигало Помону по пятницам, когда гостиная Хаффлпаффа пустела и все более привлекательные и удачливые сокурсницы уходили на свидания.
— Еще чаю, Гермиона? — спросила Помона.
Девушка ответила ей ясным взглядом. А затем неожиданно спросила:
— А вы не думали о том, что будет, если у нас не получится? Или мы что-то сделаем не так…
Вздохнув, Помона поставила поднос на столик и села рядом с Гермионой.
— Ты должна понимать, что «не получиться» у нас просто не может. Бывают ситуации, когда ошибиться невозможно, и ритуал — из их числа. Нас выбрала сама магия Хогвартса. Ты же слышала, все, что от нас нужно — это позволить потоку своей магии слиться с другими потоками. Если кто-то один из нас не подойдет, или какое-то из условий обряда не будет выполнено, ритуал просто не начнется. Так что не переживай зря.
«Хуже мы точно не сделаем», — мысленно добавила Помона.
Ей не нравилось настроение Гермионы. Северус ясно дал понять, что девушке необходимо заново обрести уверенность в себе, гриффиндорский дух и веру. Потому что для ритуала эти качества жизненно необходимы.
Несмотря на то что Гермиона обещала постараться изменить свое отношение к жизни, а Минерва всеми силами пыталась этому способствовать, завалив бывшую студентку крайне важными и ответственными заданиями, результатов пока не было. Унылый вид и отсутствующий взгляд той, что должна была гореть внутренним огнем, испугал Помону настолько, что сразу после завершения чаепития она отправилась к директору.
Северус принял ее в своем личном кабинете. Заметив его бледность и влажные от испарины пряди волос, обрамлявшие высокий лоб, Помона без труда угадала причину и взъярилась:
— Северус Снейп, если ты сейчас скажешь мне, что не принимаешь релаксантное и обезболивающее, я пожалею, что извела на тебя остатки своей мандрагоры и отбила заклинание Филиуса, метившее прямо в твою тощую задницу!!!
Не ожидавший такого напора, Северус заметно опешил. Помона тем временем деловито прошла в глубь комнаты, и, взмахнув палочкой, произнесла:
— Акцио релаксантное зелье!
— Помона, я безмерно благодарен тебе…— Северус обессилено опустился в кресло, — но в этом нет…
— Акцио обезболивающее зелье! — Не обращая внимания на попытки возразить ей, Помона убедилась, что у директора нет нужных для лечения снадобий. После чего разразилась такими ругательствами, которые стены Хогвартса не слышали с тех самых времен, как ее ныне покойный супруг, разыскивая задержавшуюся в теплице жену, угодил в дьявольские силки.
Помона ругала самого Снейпа, его глупые попытки скрыть свою слабость, упрямство и самоуверенность и нежелание позволить тем, кому он дорог, заботиться о нем. Замолчала она только тогда, когда вдруг сообразила, что Северус просто не в состоянии сейчас сварить эти зелья сам. А просить их у Слагхорна считает ниже своего достоинства.
—Вот что я вам скажу, господин директор. Я не намерена ждать еще тысячу лет, пока кто-то сподобится восстановить Хогвартсу его волшебство. Так что самое время вспомнить о том, зачем вы здесь. — Помона перевела дух и, немного успокоившись, совсем другим тоном продолжила: — Школе ты нужен крепким и здоровым, а не ошалевшим от боли и судорог! Хочешь гробить себя дальше — твое право, но только после того, как мы проведем ритуал. И, кстати, о ритуале… Если у тебя нет других идей о том, кем заменить мисс Грейнджер, советую срочно заинтересоваться ее душевным состоянием. Судя по тому, какие взгляды она на тебя бросает, стоило бы сделать это лично, а не спихивать все на Минерву.
После этого Помона демонстративно достала свой блокнотик, черкнула короткую записку, вызвала эльфа и отправила его с распоряжением к Горацию. Вернулся эльф с несколькими пузырьками. Отобрав два из них, Помона протянула их Северусу.
— Пей.
Снейп послушно осушил оба пузырька и скривился. Но так и не произнес ни слова, только мрачно сверлил Помону выразительным взглядом.
— Северус Снейп, я всегда восхищалась твоим умом и изворотливостью. Последний год к ним добавилось восхищение твоей смелостью и отвагой. Но сейчас… Ты выговаривал Гермионе за то, что она перестала ценить собственную жизнь, а сам абсолютно не ценишь свою! Если хочешь знать мое мнение — вполне возможно, это твой последний шанс хоть что-то исправить и спасти. И я имею в виду вовсе не Хогвартс.
— Кажется, я уже достаточно «наисправлял», — недовольно буркнул Северус. — И при всем уважении, Помона, не вижу никакой связи между твоими… частично справедливыми… словами и тем, что творится в замке. Не говоря уже о состоянии, до которого довела себя Грейнджер.
— Не видит он! — фыркнула Помона, направляясь к дверям. — А ты внимательно посмотри. И если я еще раз узнаю, что отказываешься принимать зелья — сдам тебя Поппи, и ночевать ты будешь исключительно в больничном крыле. Спокойной ночи и сладких снов.
Перед Святочным ужином Гермиона несколько дней ходила сама не своя. Казалось, окружающий мир сузился до одной точки. Точнее, одного человека — директора Хогвартса, Северуса Снейпа.
Нет, она вовсе не думала возвращаться к безумной идее выйти за него замуж. Более того, Гермиона предпочла бы никогда не вспоминать о том, какой наивной дурочкой выставила себя несколько недель назад, заявившись к директору со своим более чем странным предложением. Она многое отдала бы за то, чтобы стереть этот досадное событие из памяти самого Снейпа. И своей заодно. Но поделать ничего не могла.
Возможно, именно воспоминаниями и размышлениями о нелогичности ее поступков объяснялись странные взгляды директора Снейпа, которые Гермиона то и дело ловила на себе. Впервые такой взгляд она почувствовала две недели назад, субботним утром, когда спустилась на завтрак в Большой зал и, задержавшись в дверях, засмотрелась на потолок.
— Что вы пытаетесь там увидеть, мисс Грейнджер? — услышала она позади себя голос Снейпа.
Очевидно, вместе с постепенным улучшением здоровья к директору возвращалась способность бесшумно передвигаться, даже несмотря на трость.
— То же, что и вы, когда стоите перед часами факультетов и задумчиво хмуритесь, — механически ответила Гермиона.
— Сомневаюсь, — хмыкнул Снейп, останавливаясь рядом. Он проследил за взглядом девушки и негромко сказал: — Думаю, очень скоро здесь будет опять солнечно.
С этими словами он неожиданно тронул ее за локоть, словно приглашая пройти вперед.
Гермиона онемела. Ноги сами собой понесли ее к преподавательскому столу. Шелест мантии Снейпа, идущего следом, завораживал, а неровный ритм его шагов отдавался таким же стуком сердца девушки. Она заняла свое место, уткнулась в кубок с соком и до конца завтрака так и не вспомнила о том, что нужно поесть.
Северус Снейп прикоснулся к ней. Сам. Специально. Человек, которого она помнила старательно избегающим даже случайных касаний других людей, добровольно коснулся ее. С ума сойти.
С этого дня любой взгляд, жест, интонация голоса и выражение лица Северуса Снейпа приобрели для нее особое значение.
Она стала замечать, как иногда он судорожно сжимает ладонь левой руки в кулак и тут же прячет его в складках мантии. При этом губы директора превращаются в тонкую бескровную линию, а взгляд останавливается на одной точке. Потребовалось некоторое время, чтобы сообразить, что в такие минуты Снейп испытывает сильную боль.
Теперь Гермиона не упускала случая исподтишка понаблюдать за ним — только для того, чтобы отмечать такие же признаки слабости и тщательно скрываемых эмоций. Каждое маленькое открытие заставляло взволнованно биться ее сердце. Она постепенно начинала видеть в Северусе Снейпе обычного человека. И этот человек ей нравился.
Снейп, казалось, чувствовал ее интерес. Каждый раз, когда Гермиона забывшись, начинала откровенно таращиться на него, он отвечал ей долгим взглядом. Взгляд этот был спокойным, но не более. Гермионе хотелось бы сказать, что в завораживающей черноте глаз Снейпа пряталось понимание, зажигались огоньки, таилась улыбка или плескалось другое странное чувство… Но, наверное, она плохо разбиралась во взглядах мужчин. Потому что ничего такого в глазах Снейпа не видела. Глаза как глаза.
Посоветовавшись с зеркалом по имени Северус, девушка решила, что такой человек, как Снейп, не стал бы просто так смотреть на нее. А значит, его взгляды, какими бы бесстрастными они ни были, все-таки можно расценивать как своеобразные знаки внимания.
Насчет причин этого внимания у Гермионы оставались некоторые сомнения, но зеркалу она решила не рассказывать о них. Может, она ошибалась, и директор на самом деле не беспокоится, что молодая преподавательница выкинет еще какой-нибудь финт и нарушит все планы и надежды на восстановление чар Хогвартса.
Мысли Гермионы плавно сменили направление, и она представила себе, как руки Снейпа будут касаться ее рук во время ритуала объединения магии. Это были на удивление приятные мысли. И сам ритуал представлялся ей в довольно откровенных и неприличных сценах. Гермионе с трудом удавалось отгонять ненужные мысли.
Минерва объяснила, что на самом деле тесного контакта между волшебниками во время обряда объединения магии может и не быть, суть процесса совсем в другом. Но Гермиона надеялась… Собственно, об этом она осмеливалась думать только под покровом ночи, в своей постели. Строчку пророчества Сибиллы об уготованных кому-то удивительных свершениях девушка относила на свой счет. И ей почти хотелось в очередной раз поучаствовать в спасении если не магического мира, то хотя бы такой важной его части, как Хогвартс. Она была уверена, что директор Снейп по достоинству оценил бы ее усилия.
Последние недели перед Рождеством Северус чувствовал себя совсем паршиво. Нет, физическое состояние его заметно улучшилось: он подозревал, что Спраут все-таки пожаловалась Помфри, потому что медиковедьма взяла за правило каждый вечер появляться у него со свежим запасом зелий и обычно не уходила до тех пор, пока он не выпивал все положенные снадобья. Но моральное его состояние…
Ненависть к самому себе вернулась. На этот раз она была вызвана необходимостью манипулировать чувствами другого человека. Женщины.
Ему было противно оттого, что приходилось играть с Грейнджер. Но искать иной способ заставить ее обрести уверенность в своих силах и вернуть девчонке былой задор и все ее благородные порывы было некогда. Времени ни на что другое уже не хватало.
Северус старался ограничиться минимальными знаками внимания, всего лишь намеками на симпатию. И был очень удивлен, когда едва ощутимое прикосновение и несколько дольше чем следовало задержавшихся взглядов сделали свое дело. Грейнджер повела себя именно так, как было необходимо. Неискушенная в подобных играх, она заметно воспряла духом. Перестала изображать погруженное в свои думы растрепанное привидение, и даже пару раз посмеялась над шутками Филиуса, чем вызвала довольный взгляд Помоны.
А потом наступили святки. Северус не раз уже замечал, как Грейнджер разглядывала черную мглу потолка Большого зала. В такие минуты она морщила лоб, становилась задумчивой, и можно было без труда догадаться, о чем она думает. Но догадываться Северусу не хотелось. Он и так старался как можно меньше встречаться с Грейнджер, потому что прекрасно видел, как жадно она ловит любой его взгляд и жест. Нет, она, конечно же, не влюбилась. Нынешнее ее состояние, как и предыдущее, под влиянием которого она сделала ему то глупое предложение, нельзя было назвать ни любовью, ни страстью. Северус не собирался заходить так далеко.
За несколько дней до Рождества он все-таки не выдержал и во время ужина незаметно применил к Грейнджер легилименцию. Он был осторожен и только заглянул в ее мысли и чувства. Судя по всему, Грейнджер находилась в состоянии сладкого предвкушения чего-то большего. Чего именно — Северус не разобрал. Но понял, что это как-то связано со звездами. Именно эти звезды, увиденные в мыслях Грейнджер, преследовали его последние дни перед Рождеством. И от этого чувство, что он поступает неправильно, стало еще сильнее.
Украшением Большого зала перед балом традиционно занимались эльфы под руководством Флитвика. Но в этом году Северус задержался в Зале после обеда и, дождавшись, когда немногочисленные ученики, оставшиеся в Хогвартсе на время каникул, уйдут в гостиные факультетов, остановился в дверях зала и поднял палочку. Заклинания были несложными и известными, из разряда бытовых чар украшения. Особенным были сами звезды, которые неспешным движением руки Северус размещал на черной бездне потолка.
Появившийся рядом Флитвик тихо присвистнул.
— Северус, это…
— Это для того, чтобы закрыть черный провал, — отрезал он, разворачиваясь, чтобы уйти.
Звезды действительно получились на славу. Большие, слабо мерцающие, переливающиеся холодным светом. Точно такие, как представляла себе Грейнджер.
Северус даже самому себе не смог объяснить, на кой сдались ему эти звезды. За те четыре часа, что оставались до ужина, он несколько раз порывался спуститься в Большой зал и снять чары с потолка, вернув черноте ее прежний вид. Но каждый раз вовремя останавливался, напоминая себе, что накануне ритуала немного волшебства некоторым потерявшим веру в себя особам совсем не повредит.
То, что с волшебством он все-таки перестарался, Северус понял уже за ужином, как только увидел лицо Грейнджер, появившейся в дверях Большого зала и по привычке поднявшей взгляд к потолку.
Такой удивленной и восхищенной он ее не видел никогда. Девчонка секунд десять стояла истуканом у входа в зал, затем медленно прошла по проходу. А потом посмотрела на Северуса. Он не успел отвести взгляд. И тут же мысленно выругался.
Грейнджер улыбнулась. И, хотя улыбка эта была слабой, карие глаза сияли поярче звезд. Сияли счастьем.
Помона никогда не умела говорить нужные слова. Даже во время самых серьезных испытаний, когда ее дорогие друзья и коллеги как никогда нуждались в добром слове и поддержке, она всегда мучительно долго подбирала подходящие фразы. И большей частью все-таки отмалчивалась.
Во время праздничного ужина она специально села рядом с директором, на место Минервы. Сама Минерва осталась в подземельях, заканчивая писать руны на земляном полу пустующего помещения, которое они выбрали для проведения обряда. Учеников осталось совсем мало: за одним общим столом сидело не более двадцати человек.
Опоздание Гермионы, так же, как и взгляды, которыми она обменялась с Северусом, не остались незамеченными Помоной. Она почти обрадовалась, заметив счастливое лицо молодой преподавательницы. Но затем взглянула на директора. И радость ее поблекла.
Северус был бесстрастен. Эту маску холодного безразличия он носил весь прошлый учебный год. Сейчас Помона почти физически ощущала напряжение, сковавшее мужчину. И, кажется, поняла причину.
Бывший двойной шпион опять играл. И роль, которую ему приходилось исполнять, была крайне неприятна для него. Сердце Помоны упало. Это она виновата, она ошиблась, сказала Северусу не то и не так, как нужно было. Наивно радовалась, что он изменил свое отношение к Гермионе, с надеждой наблюдала за игрой их взглядов эти несколько недель и не заметила главного. Что один из них умело и осторожно ведет другого к нужной и очень важной цели.
Помона пришла в ужас от своего открытия, растерянно схватила кубок и, забыв о том, что в честь праздника, он наполнен вином, залпом опустошила. Заметивший это Филиус одобрительно крякнул.
Вино подействовало умиротворяюще: разлилось теплом по венам, уняло тревогу. И самое главное — развязало язык. Помона все еще была расстроена тем, что ее неосторожные слова несколько недель назад были восприняты Северусом неправильно. Если бы она умела изъясняться более толково, директор Снейп сейчас проявлял бы внимание к Гермионе потому, что та привлекательная и умная девушка. А не потому, что она — очередное задание во имя спасения магии Хогвартса.
Помона сама не поняла, откуда в ее голове возникла глубокомысленная фраза, которую она, повинуясь непонятному порыву, тут же выдала вслух:
— Чувство собственной ненужности заставляет угаснуть даже самые светлые умы.
— Это вы к чему, Помона? — уточнил Северус, поворачиваясь к ней.
— К тому, что мисс Грейнджер давно уже не выглядела такой оживленной. Я боялась, что она навсегда утратит вкус к жизни, — ответила Помона, кивая в сторону Гермионы.
— Я ее понимаю, — раздался тихий голос Сибиллы, сидевшей по другую сторону от Помоны. — Зачем светлый ум, если никому не нужен его свет?
Очевидно, задаваясь этим риторическим вопросом, прорицательница подразумевала именно свой светлый ум. Но Помона была рада этому замечанию, так как оно продолжало беседу в нужном направлении.
— Помона, я отлично понял все, что ты пыталась мне сказать по этому поводу еще в прошлый раз, — хмуро ответил Северус. — И, как видишь, внял твоим опасениям…
— Прошу прощения, Северус, — тихо ответила Помона, поддавшись к нему так, словно сообщает нечто секретное и не предназначенное для чужих ушей, — но если бы ты правильно меня понял, то не рассматривал бы мисс Грейнджер как очередную задачу, которую твой блестящий ум обязан решить.
— В каком именно качестве мне рассматривать мисс Грейнджер, буду решать только я, — так же тихо ответил Северус, и Помона без труда уловила в его голосе холодную ярость.
— Конечно, решать будешь только ты, — согласилась профессор Спраут, удивляясь своей отчаянной смелости. — Не могу поспорить — за свою насыщенную событиями жизнь ты принял достаточно правильных решений. Но позволь напомнить, что ты — один из тех, о ком говорится в пророчестве. Вопрос в том, какая именно часть описывает твое будущее. Мне бы не хотелось, чтобы ты оказался тем, кто побоится жить иначе. Ты достоин большего, чем одинокое, хоть и спокойное существование. Как я уже говорила: чувство собственной ненужности заставляет угаснуть даже самые светлые умы.
Утром следующего дня Гермиона проспала. Накануне, вернувшись с праздничного ужина, она долго не могла уснуть. Сначала разговаривала с зеркалом по имени Северус. Потом попросила его почитать стихи. Рассказать сказку. Спеть колыбельную.
В конце концов, сжалившись над ней, Северус предложил:
— Может, я тебе овец посчитаю? С интонацией и придыханием…
Измученная бессонницей и волнением девушка согласилась.
Заснула она под непривычно мягкий баритон Северуса. Поэтому не было ничего удивительного в том, что ей приснился именно директор Снейп. Он доставал с потолка Большого зала удивительные звезды и протягивал ей. Стоило Гермионе принять из его рук очередную мерцающую звезду, как та превращалась в шар, наполненный клубящейся дымкой пророчества. От огорчения девушка каждый раз выпускала шары из рук, и они падали, разбиваясь на тысячи холодных осколков. Директор Снейп при этом недовольно хмурился и говорил: «Ну что ж, попробуем еще раз!». И все повторялось по новой.
Проснулась Гермиона только тогда, когда чары пробуждения сменили ласковую мелодию на завывающую сирену.
Вскочив с кровати с палочкой наготове, девушка несколько секунд растерянно озиралась.
— Эй, поосторожней с палочкой! — поспешило успокоить ее зеркало по имени Северус. — Я, между прочим, твой бесценный советчик!
Пока Гермиона носилась в ванную и обратно, зеркало продолжало нудить:
— На твоем месте я поспешила бы привести себя в порядок. Выглядишь ты хреново. А тебе ритуал с директором проводить. И разреши напомнить, стоять вы будете лицом к лицу, поэтому советую воспользоваться косметическими чарами и…
Через пятнадцать минут Гермиона спустилась в украшенной гирляндой кабинке тыквы в холл, где ее уже ждали остальные участники ритуала. На несколько секунд она даже почувствовала себя Золушкой. Девушка попыталась извиниться за опоздание, но принц… директор Снейп прервал ее нетерпеливым взмахом руки и сделал всем знак следовать за собой.
Пока они спускались в подземелья, он еще раз повторял, что и как следует делать во время ритуала. Но Гермиона почти не слушала, разглядывая напряженную спину Снейпа, обтянутую черным сукном, и думая о том, что ей следовало бы наколдовать себе простое белое платье, чтобы подчеркнуть драматизм и глубокий смысл предстоящего обряда. А то было похоже, что все пройдет довольно скучно.
Как они оказались в помещении с низкими сводами и земляным полом, Гермиона не помнила. Она послушно оголила предплечье руки, сжимающей палочку, и обхватила пальцами другой руки запястье профессора Слагхорна. В ту же секунду ее правую руку с палочкой точно так же сжали прохладные пальцы директора Снейпа. Девушка замерла, боясь пошевелиться.
Они образовали подобие тесного круга. Во время ритуала магия каждого из них могла свободно пройти в руку с палочкой стоящего рядом волшебника и от него передаться дальше по кругу.
Страшно Гермионе не было. Но легкое беспокойство она все-таки чувствовала. Стоявшая напротив нее профессор Спраут ободряюще улыбнулась. И Гермиона впервые заметила, какие необычные у той глаза — темно-зеленые, цвета болотной тины и листвы.
А потом Снейп стал произносить заклинания, и из соединенных в одной точке вершин палочек четырех волшебников полился ровный свет. Затем в этом потоке стали проскальзывать разноцветные нити. Началось объединение магии. Гермиона несколько минут напряженно всматривалась, стараясь разглядеть волны синего и бронзового оттенка. Затем, вспомнив наставления директора о том, что во время ритуала главное — быть уверенной в себе, своих силах и намерениях, девушка попыталась собраться. И тут же ощутила, как хватка на ее запястье стала почти болезненной. Осмелившись перевести взгляд на лицо Снейпа, она испугалась.
Директор так же напряженно всматривался в изливающийся из вершин палочек поток магии, в то время как его бескровные от волнения губы продолжали шептать заклинания. Только сейчас до Гермионы дошло, что с начала ритуала она не заметила ни одного красного всполоха в наполняющем помещение сиянии чар. Взглянув на профессора Спраут, она увидела, что пожилая дама тоже взволновано смотрит на директора.
На секунду девушка почувствовала, как от руки Снейпа, сжимающей ее запястье, скользнули холодные волны. Прикрыв глаза, Гермиона попыталась уловить их. Сейчас, когда магия объединила их, она надеялась, что директор Снейп будет более восприимчив к ее мыслям и эмоциям, чем при обычной легилименции.
То, что собиралась сделать Гермиона, было, наверное, самой большой глупостью в ее недолгой жизни. Сосредоточившись на образе Северуса Снейпа, она мысленно стала говорить ему о своих чувствах и надеждах, объяснить природу которых в этот миг толком почему-то не могла.
Как оказалось мысленно разговаривать с директором Снейпом было гораздо проще. Особенно когда ее глаза были закрыты. Тем более что не было никакой уверенности, что мужчина, к которому она обращалась, вообще ее слышит. Поэтому Гермиона, не стесняясь, говорила о своем восхищении, симпатии, смущении, наивной наглости, не менее наивной надежде. И только когда среди этих так и не прозвучавших вслух слов скользнуло робкое «любовь», девушка испуганно прервала свой мысленный монолог. Она надеялась, что ее страсти будет достаточно, хотя совсем не была уверена, что именно так называется то чувство, которое она испытывала к Снейпу.
Хватка на ее запястье ослабла, а затем исчезла совсем. Гермиона открыла глаза. Волшебство пропало. Ритуал был завершен. А директор Снейп, ни на кого не глядя, уже направлялся к выходу.
Северус был благодарен своим коллегам за то, что никто не стал задавать ему вопросов. Они покидали подземелья в полном молчании, и он прекрасно чувствовал, сколько всего хотели бы спросить у него и Помона с Горацием, и Грейнджер.
Но на вразумительные ответы Северус сейчас был не способен. И дело вовсе не в ритуале, который оказался совсем не таким изматывающим, какими обычно бывали древние обряды. Он сам не мог объяснить, почему сразу после того, как он закончил читать заклинания и выпустил руку Грейнджер, появилось странное чувство незавершенности.
В холле все было по-прежнему. Покачивающиеся стебли дракучих бобов, неподвижные лестницы. И бледная Минерва. Которая, к великой благодарности Северуса, тоже молчала. Он и так уже знал, что увидит, войдя в Большой зал или обернувшись назад, к часам факультетов.
Поэтому не стал ничего этого делать. Сжал покрепче рукоятку своей трости и портключ перенес его прямо в кабинет директора.
Успокоиться и осмыслить случившееся было не трудно. Гораздо труднее оказалось смириться с тем, что ему оказалось не под силу сделать все так, как нужно. Сделать правильно. Опять где-то в расчетах допущена глупая ошибка или досадная случайность. Опять все идет совсем не так, как должно идти. Опять эти несбывшиеся надежды, которые превращаются в адский тлеющий огонек в душе и не дают спокойно жить, подпитывают чувство собственной никчемности.
Северус собирался напиться. И только полыхнувший зеленым камин и показавшаяся в нем голова Поппи заставили его временно отложить это расслабляющее занятие.
— Северус, я хотела бы оставить тебе зелья прямо сейчас, вечером я собираюсь с Помоной в Хогсмид.
— Давай свои зелья, — устало согласился он, понимая, что все равно не примет ни одно снадобье: в сочетании с алкоголем они давали прямо противоположный эффект.
— Отлично! Я пришлю Гермиону, а то боюсь наряд испачкать.
Поппи отключила связь раньше, чем услышала, как Северус выругался сквозь зубы. Меньше всего ему хотелось видеть сейчас Грейнджер и слушать ее болтовню. А в том, что она не станет молчать, он почти не сомневался.
Однако опасения его были напрасны. Девчонка вышла из камина, молча протянула ему пузырьки с зельями и, не дожидаясь благодарности, повернулась, чтобы уйти.
— Спасибо, мисс Грейнджер.
Ее рука, занесенная над баночкой с дымолетным порошком, медлила всего секунду. А затем стеклянный сосуд полетел в стену прямо над головой Северуса, посыпав его плечи и голову бурой пылью.
— Какого…
— Это называется «посыпать голову пеплом», директор Снейп, — холодно сообщила Грейнджер.
— Вы в своем уме? — прорычал Северус, нервным движением руки приводя себя в порядок.
— Ну что вы, о каком уме может идти речь, если обычный холодный расчет и притворство я принимаю за искренние чувства!
Северус замолчал, внезапно догадываясь о причинах необычной ярости девчонки. Ему стало интересно, сама она догадалась или его неосторожно выдала Помона.
— Для ритуала важна была любовь, — тихо пояснила Грейнджер, сверля его гневным взглядом.
— Мисс Грейнджер, что бы вы там себе не напридумывали… Причина неудачи не в этом. Любовь была… Есть. Вы же не станете отрицать, что испытываете это чувство? Пусть еще неосознанное, но оно в вас есть, я это… почувствовал. Во время ритуала. Хотя и до этого я был почти… уверен.
На слове «уверен» Северус запнулся, потому что во взгляде, направленном на него, мелькнуло нечто похожее на сожаление.
— Чувство должно было быть взаимным, — возразила Грейнджер. — Я же не зря рассказала вам историю Ровены и Салазара. Он ее тоже любил. Хотя и сломал ей жизнь. Вы поэтому чувств избегаете? Потому что боитесь сломать чью-то жизнь? Впрочем, не важно. Думаю, вы мне должны, директор Снейп. И мне действительно плевать, что вы там чувствуете. Доведите начатое до конца.
Северус сразу понял, что именно требует Грейнджер. Но возражать не стал. Холодный ум не прокручивал подходящие способы отказать. Руки не оттолкнули юное тело, оказавшееся в опасной близости. Губы… Он никогда особо не практиковался в поцелуях, предпочитая быстрый секс и минимальный контакт.
Но Грейнджер целовала его так самозабвенно, что он сдался. И ответил. Убеждая себя, что всего лишь сжалился над ней и пытается извиниться за собственную черствость.
Сразу после ритуала Помона подхватила мисс Грейнджер под руку и направилась в больничное крыло. Там она пригласила и Поппи, и Гермиону на семейный ужин. С пониманием выслушала отказ последней. Обменявшись выразительным взглядом с медиковедьмой, профессор Спраут попросила бывшую ученицу передать директору его зелья.
После чего кивнула Поппи и направилась в теплицы. Она долго возилась с семенами, затем проверила чары орошения, но успокоиться так и не смогла. Поэтому вернулась в замок и спустилась на кухню.
Виновато улыбнувшись эльфам, профессор Спраут достала палочку. Объяснять ничего не пришлось: домовики с громкими хлопками поспешили исчезнуть, спасая собственные уши и наволочки от огненных искр, готовых вот-вот появиться из палочки декана самого миролюбивого факультета.
Помона палила заклинаниями в Печь минут сорок, если не больше, стараясь избавиться от всей накопившейся ярости и злости. Если бы в этот миг на кухне оказался Северус Снейп, она бы, наверное, не отказала себе в удовольствии подпалить мантию и ему. Смакуя мысль о столь недостойном леди способе мести, Помона совсем замечталась. Поэтому не успела заметить всполох пламени, вырвавшийся из печи в ответ на очередное заклинание.
Взвизгнув, Помона отскочила и замерла. Показалось, что пол под ногами качнуло. Прислушиваясь к постепенно нарастающему гулу, доносившемуся из открытого зева печи, она почувствовала движение горячего воздуха. На озадаченном лице Помоны появилась довольная улыбка. Забыв об осторожности, она подошла к печи почти вплотную. И тут же обжигающее дыхание возродившегося зачарованного пламени опалило ей лицо.
Выбегая из кухни, Помона столкнулась с Сибиллой Трелони. Прорицательница наверняка пробиралась в кухню за очередной бутылкой хереса и, не узнав в измазанной сажей даме с дымящимися волосами свою коллегу, истошно завопила. Махнув на Сибиллу рукой, Помона поспешила наверх. Ей нужно было убедиться в том, что волшебство вернулось не только в Большую печь.
В холле шла настоящая битва. Тыквы, сорвавшись со стеблей, снова парили под потолком, а дракучие бобы пытались зацепиться за пришедшие в движение лестницы, стараясь их опутать и остановить. Пока Помона успокаивала растения и уговаривала не калечиться, а вернуться на грядку, она заметила, что появились Филиус, Гораций и Минерва.
Счастливый декан Рэйвенкло тыкал пальцем в сторону гигантских песочных часов: как оказалось, его Дом лидировал в соревновании факультетов с ощутимым преимуществом. Гораций и Минерва явно не разделяли его радости по этому поводу, но все равно улыбались.
Некоторое время спустя посреди холла возник Северус. Ему хватило одного взгляда, чтобы понять, что к чему. Деканы замерли в ожидании. Но Снейп всего лишь сухо кивнул им, затем неожиданно исчез.
А Гермиона так и не появилась, чему Помона была чрезвычайно рада.
Из глубокого сна Гермионе удалось вынырнуть не сразу. Девушка не спешила открывать глаза, прислушиваясь к своим ощущениям и пытаясь собраться с мыслями. Она не помнила, как отключилась, и жалела, что так и не успела задать директору Снейпу мучивший ее вопрос. Но ведь она может задать его сейчас, когда чувства уже успокоились, тело не сотрясает нервная дрожь и сердце не выскакивает из груди…
Осторожно приоткрыв глаза, она на секунду задержала дыхание и резко села. Постель рядом с ней была пуста. Сердце Гермионы гулко стукнуло и куда-то провалилось. Она соображала, ушел ли Снейп, не желая ее больше видеть и давая возможность собраться и покинуть его комнаты, или просто вышел.
Подбадривая себя мыслями о том, что когда-нибудь все произошедшее этим безумным днем будет казаться ей глупым недоразумением, Гермиона сползла с постели и торопливо оделась, собираясь отправиться на поиски Снейпа в смежные комнаты. Тело, все еще охваченное непривычной приятной истомой, плохо слушалось, между ног и внутри саднило, и, вспомнив осторожные движения Северуса, девушка покраснела.
Тихо подкравшись к двери спальни, она приоткрыла ее и вышла в кабинет. Здесь также никого не было.
Гермиона вдруг отчетливо поняла, что возвращаться к ней в постель Снейп не собирался. Равно как и то, что он не станет с ней объясняться. К немалому удивлению, ее это почти не расстроило. Она подошла к камину, но не обнаружила на полке дымолетного порошка и вспомнила, как запустила банкой в голову Снейпу. Улыбнувшись, Гермиона медленно побрела к дверям.
Возвращаться в свою комнату ей не хотелось. Видеть кого-нибудь — тоже. Решив, что может позволить себе пропустить обед и ужин, Гермиона направилась в один из боковых ходов. Она долго брела по плохо освещенному коридору, размышляя о том, как ухитрилась так запутаться в собственных желаниях. На какой-то миг отчаяние полностью овладело ею, и показалось, что после провала с проведением ритуала и не менее позорной сцены в комнатах Снейпа жизнь вообще потеряет смысл.
— Мисс Грейнджер, рассуждать о подобных материях в вашем возрасте и с вашим опытом по меньшей мере наивно! — раздался позади нее мягкий баритон.
Гермиона, развернувшись, увидела в трех шагах от себя высокую фигуру Снейпа.
— Откуда вы здесь взялись? — подозрительно спросила девушка.
— Должность директора имеет свои преимущества. Мне, например, не составит труда узнать, где найти любого из находящихся в Хогвартсе. Даже если кто-то пытается от меня спрятаться, — многозначительно добавил он, медленно подходя к Гермионе и освещая ее лицо люмосом.
— Я не пряталась! — огрызнулась она, отвечая смелым взглядом.
— Да неужели? — усмехнулся Снейп ее браваде. — Как же иначе объяснить столь поспешное бегство из моих комнат? И ваше отсутствие в Большом зале?
— Так же, как объясняется ваше столь поспешное… бегство из... постели! — пробормотала Гермиона, чувствуя, как ее щеки заливает румянец.
— Мне нужно было вернуться в подземелья и кое-что проверить, — спокойно ответил Снейп. — А так же зайти к Горацию. И, раз уж зашла речь… выпейте это.
Переложив трость в поврежденную руку, он достал из складок мантии фиал и протянул его девушке. Помедлив немного, Гермиона взяла у него склянку, на секунду ощутив прикосновение прохладных пальцев.
Выпив то, что, по ее мнению, было ничем иным, как противозачаточным зельем, она вернула пустой пузырек и встретилась взглядом со Снейпом.
— Вам следовало дождаться меня, — тихо сказал он, и сердце Гермионы забилось чаще в надежде на чудо, — и сразу принять зелье…
Чуда не случилось.
Девушка устало покачала головой, и, развернувшись, направилась прочь.
— Мисс Грейнджер, — окликнул Снейп спустя три долгих секунды. — Не согласитесь ли спуститься в холл? Мне нужно что-то показать вам.
— Соглашусь,— ответила Гермиона, специально не оборачиваясь.
Она остановилась и замерла. Позади нее послышались неровные шаги Снейпа, затем его рука крепко обхватила ее вокруг талии, и их втянуло в воронку портала.
Грейнджер радовалась как ребенок. Ее глаза снова сияли, она возбужденно переговаривалась с Минервой и Помоной, обнимала необъятного Хагрида, улыбалась Филиусу и Горацию. Северус решил, что не станет никому из них объяснять, что именно ему пришлось сделать для того, чтобы вернуть чарам прежнюю силу.
Да, Салазар был великим волшебником. В отличие от своего неудачливого потомка, он признавал силу любви. И, смешивая каплю отданной ему по любви чистой крови с землей, на которой стоит замок, он скрепил чары самой сильной магией, какая только существует в природе. Магией любви. Северус знал, что каждому из последователей книга открыла только часть своих знаний. Но только сегодня он понял, почему в тексте, который появился перед его глазами, речь шла о мистерии жизни.
Взгляд его поневоле вернулся к Грейнджер. Пытаясь скрыть усмешку, Северус думал о том, как дальше вести себя с этой запутавшейся наивной девчонкой, так и не определившейся, что она хочет от жизни. Касательно своих желаний Северус принял решение в тот самый миг, когда коснулся ее живота в полутемном коридоре и, прямо перед тем, как их затянуло в портал, почувствовал…
Он не успел уловить смену настроения Грейнджер. И только когда она решительно направилась к нему, сообразил: что-то не так.
—Что за зелье вы мне дали?
— Прошу прощения? — удивился Снейп, легким движением палочки устанавливая вокруг них звукопоглощающие чары.
—Зелье голубоватого цвета, которое я выпила. Что это было? Противозачаточное зелье фиолетовое, я только что вспомнила!
«Противозачаточное пить уже поздно,— со странным самодовольством подумал Северус.
— Ах, вы вспомнили! — ехидно передразнил он. — А какая вам, собственно, разница теперь, если вы его уже выпили?
Щеки молодой преподавательницы порозовели. Она упрямо сжала губы.
— Что это было? — настойчиво требовала ответа Грейнджер.
Несколько секунд Северус разглядывал ее раскрасневшееся лицо, затем скрестил руки на груди и спокойно ответил:
— Комбинированное укрепляющее и тонизирующее с легким эффектом феликс фелицис. Мое личное изобретение, помогает справиться с плохим настроением.
Грейнджер замерла, обдумывая услышанное, затем подозрительно спросила:
— Опять в моих мыслях копались?
— Копался, — ответил Северус. Он усмехнулся, и, подумав немного, добавил: — Опять!
— Зря, — неожиданно спокойно произнесла она. — Вам не стоит так переживать, я не стану больше приставать с глупыми предложениями и требованиями. Считайте, что это была ошибка, совершенная в состоянии стресса и гормонального всплеска. Мы можем сделать вид, что вообще ничего не было. Так даже будет лучше.
Северус молчал, пристально разглядывая лицо девчонки, и старался уловить хоть какую-то тень сомнений. Но Грейнджер сохраняла безмятежный вид, и сознание ее было наглухо закрыто. Северус недовольно скривился.
— Вы уже дважды повторяли мне эти слова. И по-прежнему считаете, что в состоянии сдержать свои обещания? — Он специально решил поддразнить девчонку, но та только усмехнулась.
— Ну… С одним условием. Я хочу каждый вечер видеть звезды на потолке своей комнаты. Я знаю, что это вы зачаровали своды Большого зала. Так что подарите мне звезды. И я отстану. Честно.
Она стояла перед ним и ждала ответа. Северусу все-таки удалось прочитать в ее глазах отголоски сомнений и странных, робких надежд. На долю секунды ему показалось, что чья-то невидимая рука легонько шлепнула его ниже поясницы, подталкивая к Грейнджер. Директор Снейп возмущенно оглянулся, но вокруг было около десятка людей, и перемазанную сажей Помону Спраут, спрятавшуюся за широкой спиной Хагрида, он просто не заметил.
— Потолок так потолок, — с какой-то обреченностью в голосе выдавил из себя Северус.
Просияв, Грейнджер тут же заявила:
— Тогда лучше поторопиться. До ужина осталось каких-то два часа. Я хочу любоваться звездами уже этой ночью.
Северус Снейп и представить себе не мог, что когда-нибудь ему придется зачаровывать потолок в комнате Гермионы Грейнджер под монотонное брюзжание собственного голоса, доносящегося из зеркала и несущего всякую чушь. И меньше всего он ожидал, что сама хозяйка комнаты завладеет его мыслями настолько, что неделю спустя он будет уже наколдовывать звезды на потолке собственной спальни и согласится терпеть присутствие в своем кабинете зеркала-тезки.
А спустя еще одну неделю Сибилла Трелони впервые сделает пророчество в трезвом виде. Склонившись к сидящей в Большом зале за преподавательским столом Гермионе, она громко прошепчет:
— Мистерия жизни, девочка моя… Мистерия… На Хаффлпафф, между прочим, попадет!
И, многозначительно скосив вполне осмысленный взгляд на живот Гермионы, чинно удалится.
Северус тихо ругнется ей вслед. Будь он проклят, если позволит своей дочери надеть на голову маразматичный годриков артефакт.
1. Соответствие заданию 10 2. Сюжет 10 3. Общее впечатление 10
Впечатление мечтательное. Звезды, любовь, Снейп. Чтобы восстановить Хогварц они все-таки переспали) Снейджер и в Африке снейджер. Вопрос в том как все обыграл автор, как он смог наделить жизнью и характером каждого. Спраут очень понравилась - достойный преподаватель, глава факультета, а то ее часто изображают дурочкой. Отношения Гермиона - Снейп: сначала кажется, что автор еще не нашел нить взаимодействия героев, но потом все движется очень гармонично.
1. Соответствие заданию 10 2. Сюжет 10 3. Общее впечатление 10 Спасибо автору за настоящий снейджер. Спраут очень понравилась и все остальные герои тоже. Это было доказательство теории Дамболдора "сила любви". Мой любимый пейринг Питер и Минерва, который уступает только Глотику и Питеру.
1.10 2.10 3.10 Замечательно. Это прекрасный снейджер, хотя и не совсем романтический. Но от этого он не перестает быть настоящим. Необычная история, неординарное решение и какая то невероятно милая Помона. Браво!!! А характер-то у меня - замечательный! Это просто у всех нервы какие-то слабые... :) ********** Чему бы грабли Катю не учили, а сердце верит в чудеса.... )))
Отменная история. Стивен Кинг классно сказал - история начинается в писательском воображении, а заканчивается - в читательском. И в моем случае у нас с вами уважаемый Автор все оченно замечательно синхронизировалось в процессе. В итоге история произвела на меня отменное впечатление. Живые персонажи. Нет. Живые люди. Живой мир. В общем браво Автор - у вас получилось создать целый мир. И он получился настоящим. И ваша Помона. Она влюбила меня в этого персонажа. Эх если бы у Ро Помона была такой - Маргулис было бы что играть в этих фильмах))
Изумительная вещь! Мои аплодисменты, искреннее восхищение и низкий поклон авторам! Герои - настоящие, живые! Читается легко и затягивает с первых глав! В избранное! Вы воистину волшебники!
Живые, настоящие герои. Чуть истеричная и апатичная Гермиона, Снейп, который не меняется. Зацепила меня фишка Гермионы про взгляд. По-прежнему пустой взгляд Снейпа - и значит, мир на месте)) Но главное - Помона. Я не слишком обращаю внимание на второстепенных персонажей - в погоне за снейджером часто авторам на них плевать. А здесь я в Помону влюбилась. Теперь буду знать своего декана лучше(да здравствует поттермор ) Спасибо автору!
10 10 10 Sarcástica? Yo? Noooooo... (с) Speranța Ești atît de brutală încît oxigenezi chiar și argintul. (с) Renatic
) 
