спасибо

leopa,

По крайней мере, хорошо, что я помню о том, что Невилл умер. В одной из последних глав, когда Снейп пошутил насчет Лонгботтома, я чудом вспомнила о том, что мальчик погиб, и изобразила соотетвствующую реакцию Гермионы. Было бы не очень красиво, если бы она стала глумиться в ответ...

Случается, просыпаешься ты, смотришь на часы, и думаешь : «О Боже! Уже двенадцать дня! Я проспала всё на свете!». А потом сосредотачиваешь, вытряхиваешь их головы сонный туман, смотришь в окно и понимаешь – нет, это всего лишь двенадцать ночи, и проспала ты не «всё на свете», а лишь пятнадцать минут.
Похожая история произошла со мной, когда я очнулась у себя на кровати в своей собственной комнате, залитой мягким приглушенным светом ночника. Я была укрыта одеялом – отсюда я сделала вывод, что в комнату заходила мама (или Снейп – он же у нас теперь такой душечка!).
Проспала я чуть больше получаса, но чувствовала себя так, словно провалялась в постели целую ночь, выпив предварительно зелья сна без сновидений. На мгновение я в ужасе подумала, что, на самом деле, спала не полчаса, а двадцать четыре с половиной, но тут же отмела идею за её абсурдностью.
Поправив прическу и платье, я глубоко вздохнула и направилась в гостиную. К моему удивлению, там были папа, мама, Гарри и Драко. Мама с Гарри рисовали за журнальным столиком, а папа втолковывал что-то Драко о механических часах на цепочке, которые носил в нагрудном кармане.
- О, дорогая, ты уже проснулась, - произнесла мама, не отрываясь от листа бумаги с цветными каракулями.
- А где профессор Снейп? – спросила я, озираясь.
- Он уже ушел, - ответила мама с грустью в голосе, - Рон и Джинни привели мальчиков, Северус дал им зелье, проворчал что-то, распрощался и ушел. Я хотела разбудить тебя, но он сказал, что в этом нет необходимости.
- Как мило с его стороны, - пробормотала я.
- Весьма, - согласилась мама без тени иронии.
Я села в кресло, в котором всего сорок минут назад сидел Снейп.
- Значит, зелье не подействовало, - сказала я скорее самой себе, чем кому-либо.
- Нет, - ответил папа, - он сказал, что у него есть еще одна идея, поэтому поспешил в лабораторию.
Я задумчиво уставилась на огонь в камине.
- Гермиона, если ты хочешь, ты можешь заняться сейчас своими делами, мы посидим с мальчиками, - сказала мама, собирая с пола упавшие карандаши.
Я молча кивнула. Потом заметила:
- Даже не знаю, за что хвататься. Так редко выдается свободная минута.
- Ну, ты можешь начать с прочтения вот тех книг, что лежать под ёлкой… - как бы между делом произнесла мама.
Я сперва даже не поняла, о чем идет речь. Потом в голове что-то щелкнуло – Рождество! Подарки!
Поспешив к зеленому дереву, я в изумлении уставилась на стопку книг. Верхняя из них называлась «Лечебные зелья Джованни Бенуччо» и я чуть не упала в обморок прямо у ёлки. Что там было еще в этой стопке – я и представить боялась, но потертые корешки вполне определенно указывали на почтенный возраст книг.
- Откуда это? – спросила я, с трепетом касаясь пальцем золотого среза верхнего тома.
- Из магазина, надо полагать, - ответил папа насмешливо.
- Но как? – не верила я, - Вы были на Диагон Аллее? Как вы выбрали, как вы вообще нашли ТАКОЕ?
- Скажем так, нам немного помогли, - сказала мама многозначительно.
Я замерла. Идиотская улыбка исчезла с лица.
- Только не говорите, что профессор…
Мама широко улыбнулась, а мои глаза удивленно расширились.
- Бо-же-мой… - прошептала я, - Кто-то выпил оборотное зелье и претворяется профессором Снейпом. Но кому и зачем это нужно?
- Не говори глупостей, Гермиона! Он просто согласился нам помочь, что в этом такого?
Я покачала головой, как бы говоря «Ты ничего не понимаешь, мама».
- И не надо мне кивать. Я уж в людях разбираюсь получше, чем ты.
- Ну, естественно, - саркастично ответила я.
- Есть вещи, которые в книжке не прочитаешь. Лучше послушай, что тебе мать говорит.
- Возможно, я бы последовала этому совету, если бы он не исходил от самой «матери». Потому что и дураку ясно, что ты считаешь себя абсолютно правой во всем.
- И в кого ты такая вредная? – спросила мама, возвращая свое внимание к Гарри, который пытался показать ей пирата, которого только что нарисовал.
- Это-то уж точно в тебя, - ответил папа, усмехнувшись, - от меня у неё только положительные черты.
Я улыбнулась.
- Что ж, я, пожалуй, пойду в свою комнату, буду наслаждаться подарком, - было мое заключение, и я немедля удалилась из гостиной.
***
Отпущенные мне каникулы закончились слишком быстро. Я не успела дочитать две книги из пяти подаренных, не успела как следует отоспаться, не успела… да много чего я не успела. Но разве кого-нибудь это волновало? Нееет.
Кто-то может сказать, что я не умею ценить то, что у меня есть, и всегда жалуюсь. Это неправда.
Всегда на меня наговаривают. Вот всегда.
Я очень даже оценила и возможность побыть наедине с собой, и отпущенное мне время на прочтение книг, и даже довольно увлекательные прогулки с мальчиками.
Ох уж эти мальчики! Более забавных созданий, чем семилетние Гарри и Драко мне видеть не доводилось. Они всё еще были по-детски хорошенькими, с пухленькими щечками, большими глазами и розовыми губками-бантиками. Особенно очаровательно они смотрелись вместе: темноволосый Гарри, такой маленький и неуклюжий, что естественным порывом всех вокруг было защитить его – стоило нам выйти погулять, и даже соседская кошка Челеста начинала приглядывать за ребенком, охраняя его от вредной собачонки из дома напротив; и светловолосый Драко, почти на голову выше друга, такой напыщенный и гордый, и оттого еще более смешной.
Но они уже не были несмышленышами, которые лепетали лишь всякую чепуху. Нет, это были серьезные молодые люди, особенно Драко. Он, относясь к Гарри как к младшему товарищу, чуть глуповатому, но требующему постоянного присмотра (как я уже сказала, тот вызывал желание опекать себя абсолютно у всех), часто рассуждал с ним о жизни, объясняя те или иные законы сурового мира. Речи его были наивными и трогательными. Он использовал «взрослые» слова, чтобы придать своим рассуждениям большую весомость и значимость, но, к моему веселью, не всегда применял их правильно.
- Понимаешь, Гарри, - говорил он, сидя на террасе и задумчиво разглядывая краснеющее небо, - каждый мальчик должен с детства приучать себя быть взрослым, потому что если ты в детстве не научишься, как же ты потом сможешь вести себя как взрослый, если никогда раньше даже не пробовал? Это как плавать. Маленькие не умеют плавать, и если не учатся, то и когда вырастают, тоже не умеют. Понимаешь?
И Гарри согласно кивал головой, еще сильнее кутаясь в плед. Он, очевидно, начал замерзать, но не смел перебивать товарища, когда тот говорил такие мудрые вещи.
- Ну вот. Если не будешь тренироваться, то, когда вдруг вырастешь, ты не сможешь стать всамделишным взрослым. Будешь там продолжать смеяться, и кидать камни в уток, и воровать варенье у эльфов… или там, летать на детской метле, а это самая настоящая аналогия.
- Что это такое? – испуганно спрашивал Гарри, забыв про холод – ясное дело, ему совсем не хотелось быть «аналогией», что бы это не значило.
- Ну, это когда что-то такое необычное, совсем-совсем странное. Как сквиб – это тоже аналогия.
- А что такое сквиб? – тут же задавал логичный вопрос Гарри.
- Ах, да, я совсем забыл, что ты не грамотный, - отвечал Драко снисходительно, - Сквиб – это волшебник, который не умеет колдовать. Или умеет, но совсем ни к троллю.
- Ни к троллю? А что такое тролль?
И так до бесконечности. Драко говорил, Гарри спрашивал, Драко отвечал, порождая в любознательной темноволосой головке новые вопросы, а я сидела и слушала.
- Драко, а у меня есть еще один спрос, - сказал как-то Гарри, завтракая, и Драко, закатив глаза, поинтересовался, что за «спрос».
- Почему шоколадные шарики не тонут в молоке?
Я видела, как на лице Драко промелькнула вспышка неуверенности, но затем, приняв самый всезнающий вид, из всех у него имеющихся, он ответил:
- Потому что молоко не любит шарики и выплевывает их. Скажи спасибо, что они не летят тебе прямо в лицо.
- А почему молоко не любит их? Они же такие вкусные!
- Мерлин…Какой ты дурак! У молока же нет рта, как он может знать, вкусные они, или нет?
- Аа… Понятно! – довольно ответил Гарри и с энтузиазмом принялся поглощать завтрак.
В нашем доме Драко признавал только авторитет моего папы. Ко мне он относился несколько снисходительно, в его взгляде, обращенном ко мне, читалось «что ж, чтобы доставить тебе удовольствие, я буду делать вид, что слушаюсь тебя», мамой он вертел, как хотел, но вот папе никогда не перечил, и боялся сказать лишнее слово. По вечерам же он с замиранием сердца ждал, когда папа отложит газету, посадит мальчиков рядом на диван, или к себе на колени, и начнет рассказывать что-нибудь об электричестве, или паровозах, или пиратах, или книгопечатании, или добыче угля… Он мог говорить и час, и два, но мальчики постепенно засыпали, и мы вместе относили их в детскую.
Гарри же влюбился в мою маму. Он мог целый день не отходить от неё, если только Драко не затевал какую-нибудь увлекательную игру или не решал вдруг провести с другом воспитательно-образовательную беседу. Самое любимое время для Гарри было перед обедом и перед ужином. Он сидел на кухне, пока мама готовила еду, и помогал ей. Помощь состояла в отборе хороших овощей от плохих, их протирании и передаче маме, а также в поглощении сырого теста и дегустации готовых блюд. Однажды мама доверила ему взбивание яичного белка, но когда липкая жижа оказалась даже на обоях, она решила больше не экспериментировать и таких ответственных заданий Гарри не доверять.
Не сложно догадаться, к чему привело пребывание детей в нашем доме. В день нашего отправления в Хогвартс, за ужином, мама в сотый раз завела свой любимый разговор.
- Ах, Гермиона, когда же у тебя появятся собственные? – задала она риторический вопрос, с любовью глядя на кушающих мальчиков.
Я не сочла нужным отвечать, поскольку делала это уже девяносто девять раз.
- Вы вот уедете, а нам с отцом одним оставаться…
Я сочувственно промычала в ответ.
- Мы ж уже совсем не молодые. Особенно папа. А так хочется внуков понянчить.
Я страдальчески закатила глаза. Из-за развернутой газеты раздался папин хмык.
- Нам бы и одного достаточно, - не сдавалась мама, - По крайней мере, сначала.
- О, вы слишком добры!
После некоторой паузы, мама добавила:
- Передавай привет Северусу.
- Непременно! – ответила я, не скрывая раздражения.
- И не надо так реагировать. Уверена, ему будет очень приятно.
- Невообразимо.
- Скажи, пусть приходит в гости в любое время. Ему здесь всегда рады.
- Несомненно.
Мама недовольно бросила салфетку на колени и начала резкими движениями её разглаживать.
- Ты можешь нормально с матерью поговорить, или так и будешь огрызаться односложными предложениями?
- Я не огрызаюсь, - буркнула я.
- Ты уезжаешь, - не обращая на меня внимания, начала причитать она, - Снова полгода одни письма. А мне знаешь как тяжело? У меня каждый раз сердце разрывается, когда ты в эту свою школу отправляешься… И мы с отцом тут сидим, не знаем, что там и как. Думаешь мы такие дураки? То, что ты нам ничего про войну эту не рассказывала, не значит, что мы ничего не знали. А от тебя и слова по этому поводу не дождешься.
Я нервно сглотнула.
- Я просто не хотела вас волновать.
- И мы, по-твоему, не волнуемся!
- Мам, ну серьезно, зачем лишний раз вас тревожить.
Во мне зашевелилось что-то вроде чувства вины, когда она смахнула одинокую слезинку.
- Ну мам…
- Давайте, доедайте, за вами скоро придут, - сказала она, вставая из-за стола, и начиная собирать тарелки.
Папа опустил газету и взглянул на меня из-под очков. Движением руки он как бы сказал «ничего, сейчас успокоится», и я едва заметно улыбнулась. Мама действительно всегда становилась немного нервной в день моего отъезда в школу, и это надо было просто пережить.
Наконец, нам с мальчиками пришло время отправляться в Хогвартс. Чтобы забрать нас, прибыла сама профессор МакГонагалл. Поздоровавшись с моими родителями, она с интересом осмотрела детей. Драко ответил директрисе подозрительным взглядом – он не доверял незнакомцам, Гарри же, высунувшись из-за спины друга, несмело улыбнулся нашей гостье.
Когда мама предложила профессору МакГонагалл выпить чашечку чая, я была уверена, что та откажется. Но, к моему сильнейшему удивлению, она сразу же приняла предложение.
Мы расположились в гостиной – профессор МакГонагалл заняла кресло, облюбованное Снейпом, и начала расспрашивать, как прошли наши каникулы. Слово за слово – и речь зашла о вышеупомянутом зельеваре. С трудом сдержав стон недовольства, я принялась с интересом рассматривать свою чашку.
Мама выложила МакГонагалл всё – от знакомства со Снейпом до его последнего визита, приукрасив события и расписав профессора как самого галантного, воспитанного, умного и заботливого джентльмена, которого только можно вообразить. И, не достаточно плавно, чтобы МакГонагалл могла не заподозрить связи, мама заговорила об отсутствии у меня жениха. Я вспыхнула, а глаза директрисы немного округлились, когда она поняла, к чему клонит моя родительница.
- Мама, хватит, - сквозь зубы произнесла я.
- Нет-нет, это оч-чень интересно, - произнесла профессор МакГонагалл.
Я поникла. Но, к счастью, разговор не оказался долгим, ибо вмешался папа. Он так ловко сменил тему, что мама еще долго сидела озадаченная таким поворотом. МакГонагалл тоже показалась разочарованной. Но, возможно, это была лишь игра света на её лице.
Попрощавшись с родителями, мы с мальчиками и МакГонагалл вышли на задний двор и аппарировали как раз к старым воротам Хогвартса.
…Дом, милый дом...
***
Позже вечером, когда мы с мальчиками обустроились – тут нам с МакГонагалл пришлось немного поработать над новой мебелью – в гости заглянули Рон и Джинни. Они прибывали в несколько возбужденном состоянии, в котором, как оказалось, они находились с того самого дня, когда приезжала тетя Роузи.
- Когда ты говорила про Снейпа, мы не могли представить, что ты говоришь О ТОМ САМОМ Снейпе, - принялся горячо рассказывать Рон, - Но когда мы пришли и увидели его в твоей гостиной…
- Это было всё равно что увидеть Филча, раздающего студентам конфеты, - продолжила Джинни, - Он сидел там, прямо в твоей комнате, прямо в кресле, с теми самыми подушечками, которые мы вместе расшивали летом…
- И разговаривал с твоими родителями!
- Ну, Рон, в последнем нет ничего удивительного, - заметила я, - моя мама и покойника разговорит.
- Тьфу на тебя! – рассердилась Джинни. - Зачем ты говоришь такие вещи?
Я лишь пожала плечами.
- Гермиона, Драко не дает мне карандаши! – раздался голос Гарри.
Мальчики сидели за письменным столом, чуть в стороне от нас, и у них завязалась небольшая потасовка. Гарри редко жаловался на Драко, и потому я тут же поспешила разобраться, в чем дело. Когда конфликт был улажен, я вернулась к друзьям.
- А Драко с Гарри стали такими смешными! – заметила Джинни, и я была вынуждена согласиться.
- Только мне кажется, - тут же сказал Рон, - Что Малфой помыкает Гарри.
- Гарри сам может постоять за себя, если это понадобиться, - ответила я, - Они уже достаточно взрослые.
Тут Джинни поинтересовалась, не было ли новостей от Снейпа по поводу зелья. Мне пришлось ответить отрицательно, и мы некоторое время сетовали на неприятность ситуации. Никому не хотелось, чтобы Гарри и Драко состарились у нас на глазах и «сыграли в ящик», по выражению Рона.
- Но зато мне кажется, - задумчиво протянула Джинни, - ты можешь начать ходить на занятия. Их уже можно оставлять одних на несколько часов, ты так не считаешь?
До сих пор я не думала о такой возможности, но теперь, когда Джинни произнесла это, я со всей ясностью осознала, насколько она права.
- Тогда мне надо немедленно пойти к профессору МакГонагалл! – сказала я, и была такова.
Уже через несколько минут я стояла у горгульи, закрывавшей проход в кабинет директора.
- Послушайте, уважаемая горгулья, - начала я, - Мне крайне необходимо попасть к профессору МакГонагалл. Это действительно очень важно. Я понимаю, что без пароля вы не имеете права меня впускать, но дело касается учебы и я была бы вам крайне признательна, если бы вы впустили меня, или хотя бы каким-то образом сообщили директору, что я хотела бы её видеть.
Но изваяние не шевелилось, словно было не волшебным охранником, а самым простым куском камня.
- Вот так, всю тягу к знаниям отбивают, - досадливо протянула я, и горгулья медленно отъехала в сторону.
Сперва даже не осознав, что я невольно угадала пароль, уже через несколько секунд я оказалась у двери, ведущей непосредственно в кабинет МакГонагалл.
Дверь была слегка приоткрыта, и за ней велся оживленный спор. Я хотела было постучать, но внезапно услышала своё имя, и замерла, абсолютно не владея собой и подчиняясь инстинкту подслушать. Хочу заметить, что никогда раньше ничего подобного не делала, и мне до сих пор стыдно.
- … и, как бы то ни было, мисс Грейнджер студентка нашей школы! – сердито вещала профессор МакГонагалл.
Ответил ей, согласно моим ожиданиям, порожденным интуицией или чем-то в этом роде, профессор Снейп:
- Послушайте себя, Минерва!
- Я всё понимаю, Северус…
- Вы ничего не понимаете. У нас был уговор. Вы проиграли. Извольте заплатить по счетам и оставьте свои нотации для кого-нибудь другого.
- Мальчик мой, - строго проговорила директриса, - Мы с тобой не чужие люди, и мне было бы крайне неприятно увольнять тебя из-за нарушения школьных правил. Но у меня не будет выхода, если хотя бы одна душа узнает…
- Узнает о чем? – практически заорал профессор Снейп, и я едва не раскрыла себя испуганным вскриком.
- О том, что миссис Грейнджер прочит вас в женихи своей дочери, например.
- Эта женщина может думать себе, что хочет. Я не сделал ничего такого, за что можно было бы заставить меня жениться. И до тех пор, пока я это не совершу, её мнение на этот счет меня не волнует.
- Ты говоришь «пока я это не совершу»! Должна ли я это понимать как твое намерение СОВЕРШИТЬ это нечто, что приведет тебя и мисс Грейнджер к алтарю?
- Не используй все эти слова в одном предложении, сумасшедшая женщина, - на удивление спокойно ответил профессор Снейп.
Затем он сухо рассмеялся.
- Этот мир решительно сошел с ума. Сперва миссис Грейнджер решает, что я подходящая партия для её дочери. Единственной дочери. Красивой и молодой. Либо она слепа, либо в тайне ненавидит своего ребенка.
- Не глупи, - прервала его МакГонагалл.
- Будем реалистами, Минерва. И я еще не закончил. Мерлин с миссис Грейнджер, в конце концов, я старался быть милым и обходительным, а если учесть их личную семейную ситуацию… некоторые факты поддаются объяснению. Но ВЫ, Минерва! От вас я подобного поведения не ожидал. Ведь именно с вами мы поспорили, именно вы, в надежде увидеть хотя бы одного человека, на которого я произведу хорошее впечатление и получу добровольное приглашение на ужин, проиграли мне возможность безнаказанно и несправедливо снимать баллы с гриффиндорцев. Как, впрочем, и всегда.
- Однажды я обыграю тебя, мой дорогой, и Слизерин поплатиться за все годы унижений, что пришлось вытерпеть моему Дому.
- Непременно.
- И в любом случае, Гриффиндору удается выигрывать Кубок Школы даже с этой твоей маленькой привилегией.
- Я всего лишь веду к тому, что вы знаете, что я был вежлив только ради победы в нашем с вами споре. И никаких других намерений у меня не было. Что до Виктории – она, кажется, готова выдать мисс Грейнджер за первого представителя мужского пола, изъявившего желание сделать её дочь спутницей жизни. Не стоит воспринимать её слова серьезно.
- Но я еще раз хочу напомнить тебе, Северус, - произнесла директриса теперь совершенно спокойным голосом, - Что если в твоей нечестивой голове появились хоть какие-то мысли о мисс Грейнджер…
Я отчетливо услышала тихий рык.
-… пеняй на себя. Я не стану за тебя заступаться, ибо ты был неоднократно предупрежден.
- Минерва!
- Если же мисс Грейнджер ответит тебе взаимностью…
- Когда солнце сменится луной, - пробормотал Снейп, а затем, спохватившись, добавил, - Как будто мне это нужно!
- … подождите окончания школы. Затем можете делать всё, что вам вздумается.
- Благодарю покорно.
- И не забудьте пригласить на свадьбу, - игриво сказала МакГонагалл, и этот момент показался мне лучшим, чтобы сообщить о своем присутствии.
Когда я постучала, в комнате воцарилась тишина.
- Ах, мисс Грейнджер, - произнесла, наконец, директриса, и дверь передо мной открылась, - А мы как раз говорили о вас…
- В самом деле? – холодно произнесла я, мысленно ругая двух подлых мошенников.
Решили поглумиться над моими родителями! Обмануть их столь низким способом, внушить ложное доверие…Ух, как я была сердита! Но виду подавать я не собиралась. Нееет, в моей голове родился маленький план мести. И главным объектом моей мести предстояло стать профессору Снейпу.

Каждый развратен до той черты, которую сам для себя устанавливает. Леопольд фон Захер-Мазох.

murrrchik,

leopa, нет, ну вышла неожиданность, а? а? А? хоть малюсенькая такая?

Памук,

leopa,