Домик на горе – домик, который выбрали они. Или, точнее, она. Северус просто согласно кивнул, когда она предложила поселиться здесь. Ему ведь теперь все все равно. Но это ненадолго…

…из Лондона уезжали поспешно. Гермиона взяла один чемодан своих вещей – все самое нужное и дорогое. Много ей не надо – у неё новая жизнь, в которой не будет места старому. Вещи из дома Снейпа она собирала куда тщательнее – все его ингредиенты, записи, колбы, зелья, расчеты. Все. Она вывезла все, что только можно было вывезти. Тем более, что он был не против. Ему было все равно. Гермиона не раз слышала, что равнодушие страшнее всего – теперь она в этом убедилась.
Она боялась смотреть ему в глаза – ведь там пустота. Уж лучше бы ненависть. Презрение. Насмешка. Где его яд? Она по нему скучает, честное слово. Где прищуренные глаза? Где губы, сжатые в тонкую полоску? Ей их не хватает. Как воздуха. Как ветра. Как воды. Как СВОБОДЫ. Но он был рядом. Просто был рядом. Он мало говорил, все больше сидел в лаборатории. А она не обижалась. Все её мысли, все желания, все стремления были направлены на одно – вернуть его. Вернуть любой ценой, любыми средствами. Впервые в жизни Гермиона поняла, что цена не имеет значения. Значение имеет только конечный результат.

А домик был очень милым. Маленьким, одноэтажным, увитым плющом и виноградом. Крошечный клочок земли, занятый под сад, миниатюрный прудик, пара скамеек - и все. Зато отсюда виден рассвет. Виден океан, видны солнце и луна. Видна свобода. То, что они любят больше всего. Точнее, она любит. Потому что ему все равно.
Чем дальше, тем отчетливее Гермиона понимала, что антидота нет и не будет. Она не знает состав зелья – это раз. Северус полжизни разрабатывал зелье – это два. Вывод – ей потребуется лет 50, чтобы противоядие было готово. Значит, она вернет его сама, без помощи магии. Своими чувствами. В последнее время она пришла к мысли, что именно чувства и есть магия, а палочки, заклинания, и прочее – это просто нарядная мишура. Это просто яркая оболочка, в которой сокрыто истинное сокровище.
Северус полностью зависим от неё. Зрение, которое так и не вернулось, больной организм, который так и не восстановился, отсутствие эмоций – все это тяжким грузом легло на неё. Но это был приятный груз, потому что это был её груз. И её мужчина. Её судьба. И другой ей не надо. Пусть он беспомощен, как ребенок. Зато она ему нужна.

- Пойдем на океан сегодня? - Только там, у кромки воды, на его лице отражалось что-то человеческое. Что-то, что напоминало того мужчину, из прошлого.
- Пойдем, - он оторвался от работы. Это её маленькая победа – он теперь поднимает голову от стола, когда разговаривает с ней. – Ты опять хочешь купаться?
- Я..нет, да то есть…. – на самом деле, Гермионе было не важно, где быть. Главное, с кем быть. Просто на берегу Северус был более живым, а значит, и она тоже.
- Только давай ты будешь плавать, - ласково попросила она. Ей тоже есть чему учиться – она совсем забыла, каково это – быть мягкой, хрупкой, нежной. Каково это – быть женщиной.
- Я не хочу. – Его тон ранил её. Пусть не так сильно, как в первые дни, но все же.
- Я хочу. Ты можешь сделать мне приятное?
- Могу. Только зачем? Какая тебе разница – буду я в воде или на берегу?
- Большая. Я прошу – пожалуйста. – Она смотрела ему прямо в глаза. Пусть он не видит, но он должен чувствовать – должен чувствовать, как важно это для неё.
- Ты занимаешься напрасным делом, Гермиона. Брось. Я же уже говорил тебе это.
Показалось, или в его голосе действительно прозвучала….усталость? Да, кажется, она. Было трудно не завопить от счастья, не повиснуть у него на шее и не зацеловать до смерти.
- А что ты сделаешь, если не брошу? Накажешь? Баллы снимешь? Оставишь после уроков? – Она рассмеялась. – Ничего ты не сделаешь. Это моя война, и я намерена её выиграть. Ты же помнишь? Ты же все помнишь? Разве я не права?
- Права. Но я не люблю тебя. И не полюблю. Не трать на меня время.
- Так получилось, что ты единственное, на что мне осталось тратить время. И потом, это только мое время. И мне решать, как я его проведу, - она вышла из комнаты. Уже на пороге обернулась:
- Пошли плавать, жара на улице.

***
У Гермионы был план. Наверное, не очень хороший, оригинальный или продуманный, зато проверенный веками. Она просто заплывет далеко-далеко, а потом….
Нет, она не будет кричать. И звать на помощь. И судорожно барахтаться. Она не будет шевелиться, вот и все. И проверит его реакцию.
Северус полчаса сидел на берегу в одиночестве. Она уплыла – нет ничего удивительного, она так всегда делает. Ей скучно с ним, это истинная правда. И тяжело. И больно. И ради чего она это терпит? Он не может понять. Ради тех поцелуев? Да он и так её поцелует, пусть только попросит. Ему же не сложно. Только не в поцелуях, скорее всего, дело. Тогда в чем? Северус был уверен, что знал это, но забыл. Ему вообще казалось, что он забыл очень многое. Но при этом память не пострадала. Как такое возможно? Наверное, не возможно вовсе, но это факт. Иногда ему казалось, что он вспоминает. Но миг пролетал, ускользал, и вместе с ним ускользало понимание. Понимание чего? Мира? Жизни? Законов Вселенной? Этого он тоже не знал. Или забыл.
Но где же она? Нет, он не беспокоился. Только она никогда не плавает так долго. Северус поднимается с раскаленного песка и вглядывается в синюю даль. Среди ярких бликов воды он не мог её разглядеть. Хотя….вон какой-то неподвижный предмет. Она или нет? Поплыть к ней? Или не стоит? Какая ему разница, что она там делает? Да никакой, по сути дела.
Но…

Учитесь радоваться малому,и большое не заставит себя ждать.

Насчет зрячий-незрячий.

У меня тут такая мысля - вместе с эмоциями к нему возвращается и зрение. Ведь это беспокойство побудило его вглядываться в даль?! Так? Значит, восстановление будет идти параллельно с возвращением эмоций "есстественным путем", так? *ерзает на стуле от любопытства* Я угадала??

Начало многообещающее!

***
Гермиона искренне верила, что все сможет изменить. Она не знала, откуда появилась такая уверенность, но она придавала ей сил. Просто теперь есть человек, о котором необходимо заботиться. Может, ему вовсе и не нужна эта забота, зато она нужна ей. Мы даже не представляем себе, как нам не хватает в жизни одной простой вещи – нам не хватает человека, который в нас нуждается. Мы порой просто не осознаем этого. Гермиона осознала. Осознала, поняла, прочувствовала. Каждой клеточкой, каждым нервным окончанием. И пришла к выводу – либо она живет с Северусом, либо она не живет вообще. И все больше убеждалась в мысли, что либо ты меняешь мир, либо он меняет тебя. Значит, она изменит этот мир. Сама, своими руками. Они у неё сильные.
Их дом, сад, океан, тропинка к нему – вот все, что сейчас составляло их мир. Они никуда не ходили и не с кем не встречались, у них не было ни гостей, ни друзей. Сначала Гермиона хотела, чтобы Северус увиделся с семьей Исталко, но потом передумала. Ане будет тяжело видеть его таким. Про Флавию даже говорить нечего. Она только написала им письмо, в котором сообщала, что с Северусом все в порядке, что он с ней и что он лечится. Там же было обещание навестить маленький домик в Вальверде при первой же возможности. Когда это случиться – одному Богу известно. Но что случиться – в этом Гермиона не сомневалась.
Уже поднимаясь по тропе к дому, она решила, что стоит поговорить с Северусом о Флавии. Она помнила те воспоминания, которые он ей показал – мужчина подбрасывает в небо хохочущую девочку и смеется вместе с ней. Возможно, это было ложью. А может, и правдой. В любом случае с ним надо поговорить на эту тему. Он просто не мог забыть эту волшебную девочку, как две капли воды похожую на ТУ. На ТУ девушку из его прошлой жизни.
Ужин всегда проходил в молчании. Наверное, со стороны их можно было принять за вполне обычную и счастливую семья – сидят себе люди, кушают, изредка обмениваются незначительными фразами. Только в воздухе чувствовалась какая-то напряженность и недосказанность. «Все, теперь мы не будем играть в молчанку – хватит! Устала!», - принять решения было гораздо легче, чем воплотить его в жизнь, но она справится.
- Северус, ты помнишь Флавию? – Легко, будто невзначай спросила она.
- Да. Конечно. – Ноль эмоций.
- Я подумала, может тебе стоит увидеться с ней? Девочка тебя так любит, что ей было бы…
- Она любит не меня, а мои глупые сказки, - прервал он Гермиону, - а скоро и их забудет.
- Уверена, ей не хочется их забывать. Давай я приглашу её в гости?
- Не стоит.
- Ты её совсем не любишь?
- Не понимаю, кто вбил тебе в голову, что я любил её когда-то. Выброси эту дурь из головы и спи спокойно, - несколько раздраженно ответил Северус.
- Я же помню, как ты её любил. Она доставляла тебе столько радости! Ты даже потакал ей иногда! Позволял спорить с тобой и не соглашаться. Что с тех пор изменилось?
- Я принял зелье, лишающее человека эмоций. Ты этого не знала? – Ещё чуть-чуть, и в его тоне появится насмешка.
- Я знаю это! Ты сделал это по собственной глупости! – Гермиона взорвалась. Она никогда не упрекала Северуса за это, но сейчас не смогла себя сдержать. – Ты причинил столько боли тем, кто тебя любит! Ты…ты не умеешь заботиться о ком-то, кроме себя самого! Тебе плевать, что мне больно, что мне сложно, что я с ног сбиваюсь, пытаясь вылечить тебя! Ты мне даже помочь не хочешь! Неужели это так сложно? Ты даже не хочешь видеть уменьшенную копию Лили Эванс! Я…Боги, зачем мне это надо?
- Вот и меня интересует тот же самый вопрос – зачем тебе это надо? Ответь, будь добра.
- Тебе не понять.
- Я постараюсь.
- Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ. Понял?
- Нет.
- Я предупреждала.- Она встала из-за стола. Не стоило выходить из себя и орать на него.

***
-СЕВЕРУС!!!!!! ЭТО ТЫ!!!!!!! ТЫ ВЕРНУЛСЯ!!!!! – Звонкий девчачий голос оторвал его от котла. В следующую секунду у него на шее повис рыжий вихрь, громко верещащий и целующий его во все места, куда только можно было достать. – Ты все это время был здесь, и даже не зашел к нам? Если бы я не встретила Гермиону, я бы даже не узнала, что ты приехал! Ты что, не рад меня видеть? – Спросила девочка, заметив его пустой взгляд.
«Северус, я не думаю, что стоит ТАК расстраивать ребенка. Что тебе стоит – подыграй ей», - голос Грейнджер зазвучал в его голове. Интересно, когда она этому научилась?
- Я рад, очень рад, что ты здесь, - выдавил он из себя.
- Ну поцелуй меня, Северус. – Флавия покрепче прижалась к мужчине. Она чувствовала сердечком, что с ним что-то не так…
Переборов себя, Снейп чмокнул ребенка в щечку.
- Идемте чай пить. Тем более что ты, Флавия, не ужинала, - голос Гермионы немного разрядил обстановку.
Теперь у неё был настоящий план, продуманный до мелочей. Быть может, сначала Северусу надо научиться показывать чувства, хотя бы и наигранные. Для неё он играть не будет – а вот для маленькой девочки очень может быть. Возможно, он так привыкнет играть, что потом эмоции станут настоящими. Она очень на это надеялась.
В душе Северуса бушевал гнев. Да как она посмела привести сюда этого назойливого ребенка? Кто дал ей такое право? Кто дал ей право лезть в его голову? Стоп. Он в гневе. Это он, после принятия зелья, гневается. Это значит, что зелье не действует, что он зря потратил столько времени и сил на его создание. Или же это значит, что Флавия способна вывести его из себя? Ведь у Гермионы это не получалось никогда.
Человек, запертый в темнице его души, возликовал. Возможно, он станет свободным в самом скором времени. Но его заставили замолчать. Жестко, грубо и уверенно. Ему не нужна свобода. Не нужны чувства. Человек без чувств – сильный человек. А он столько лет шел к этому, и вот сейчас, когда смог достичь цели, этот ребенок может все испортить…
Флавия мило болтала с Гермионой, изредка бросая взгляды на Северуса. Она не знала, что в нем изменилось, но сердцем понимала, что он уже не тот, что раньше. На уровне животных инстинктов, что живут в детях, но умирают во взрослых, она чувствовала, что он стал другим. Теперь он по-настоящему холодный и равнодушный. А раньше он просто хотел казаться таким.
- Наша фотография? – На комоде Флавия заметила фотографию, изображающую их с Северусом. Хмурый мужчина и хохочущий ребенок. Добро и зло, лед и пламя. Счастье и горе. Свет и тьма.
- Да, Флавия. Я решила, что стоит забрать её из Лондона и поставить в нашем доме. Тебе не кажется, что она идеально смотрится здесь?
- Да! Я вообще её люблю. А ты, Северус, - она обернулась к Снейпу, - ты рад, что она тут? Хоть ты её и не видишь…
У Северуса уже вертелось на языке привычное « мне все равно», но в голове всплыла просьба Гермионы. Конечно, ему ничего не стоило изображать милого человека. Ему все равно, а этим двум женщинам, большой и маленькой, нет. Ну ладно, он постарается.
- Конечно же, рад, - голос, произнесший это, был безликим. Слова, от которых должно было веять теплом, обдавали холодом. Ему не поверил бы никто, даже самый наивный и неопытный человек.
- Нет, не рад, - грустно выдала девочка.
- Что за глупости ты несешь? Разве я тебе врал когда-нибудь? Нет, не врал. И раз я говорю, что рад, значит, рад. – Северуса задело за живое, что ему не верят. Это же значит, что его актерские способности уже не способны ввести в заблуждение даже ребенка! Этого он потерпеть не мог.
- Правда? – Она тут же оживилась. Знаешь, мама разрешила мне переночевать здесь. Может, ты расскажешь мне сказку? Ту, про злого хорошего волшебника? А я буду себя очень хорошо вести…
Это слишком. Он не будет ей ничего рассказывать.
- Северус, это отличная идея, тем более ночь на дворе. Ребенку пора спать. Вы идите, а я пока помою посуду.
Поднимаясь по лестнице на второй этаж, Северусу показалось, что он проживает жизнь заново – в его душе зарождалась былая ненависть к мисс Я-Все-Знаю.

Учитесь радоваться малому,и большое не заставит себя ждать.