Глава 3
Услышав эти слова, Гермиона решительно спустилась в гостиную. Она знала, что не о ней заботится Северус, а о себе. Она все это знала и прекрасно понимала, так же, как понимала о полной бессмысленности её борьбы. Но боролась же. Наверное, про себя Снейп называет это «глупым гриффиндорским благородством».
- Доброе утро, - она легко улыбнулась, после чего подошла к Флавии и нежно поцеловала её. – Как спала?
- Отлично! Гермиона, у меня тут появилась идея – давай сходим в ту пещеру!
- Какую пещеру? – нет, она прекрасно понимала, в какую именно пещеру они собираются, но ей необходимо выиграть время.
- На утесе Загубленной Девушки. Я научу тебя прыгать со скалы вниз и плавать под водой. Пошли, а? Не то у меня скоро закончатся каникулы, и я всю буду в этой гадкой и противной учеба, а она занимает все мое время! Гермиона, соглашайся, это же не очень далеко!
Согласиться, пойти развеяться и отдохнуть – все это очень привлекало её. Но как быть с Северусом? С ними он добровольно не пойдет, и не тащить же его силой…А оставлять дома одного опасно. Гермиона боялась, что он уйдет. Ему ведь все равно, так что он спокойно может взять и покинуть их уютный дом, и она никогда больше не увидит его. А может, стоит дать ему некоторую свободу? Может, следует показать, что он волен в своем выборе, и никто его не держит, никто не следит за ним?
- Хорошо, Флавия, уговорила! Я только позавтракаю, и мы поедем, - она села за стол и спокойно налила себе чай. А в душе в это время проносился ураган.
- Северус, ты поедешь с нами? – милый, наивный ребенок! Она так надеется, что её любимый Северус согласиться составить им компанию.
- Нет, - он говорил медленно, тщательно подбирая слова, - раз уж дома никого не будет, я смогу поработать в тишине над…теми лекарствами, которые я варил, когда ещё жил у вас. Мне надо закончить парочку экспериментов. Я поеду с тобой как-нибудь в другой раз.
«Врет и не краснеет», - пронеслось в голове у Гермионы. Никакого другого раза не будет, это понятно. Однако игра Снейпа заслуживала если не восхищения, то аплодисментов точно.
- А я надеялась…, - завела было девочка, но Гермиона оборвала её:
- Раз Северус говорит, что потом, значит потом. Нам и вдвоем будет хорошо, - или ей показалось, или он посмотрел на неё с благодарностью.
Завтрак проходил в молчании. Иногда Флавия пыталась завести разговор, но никто из взрослых не стремился его поддержать, и она оставила свои попытки. Если им нравится сидеть набрав воды в рот – пусть сидят. Интересно, когда они одни, они вообще не разговаривают?
- Флавия, ты пока собери свои вещи, а я оденусь, - этот мягкий, спокойный и уверенный тон стоил Гермионе титанических усилий.
- А посуда?
- А посуду помоет Северус – он же остается дома. – она посмотрела на него и улыбнулась. Ей показалось, что за прошедшие годы он привык к мытью посуды. А даже если он против, её это не волнует сейчас. Она всегда носилась с ним, как с хрупким сосудом, и он ещё ни разу не отплатил ей тем же. Так что она уходит со спокойной совестью. И с очень неспокойной душой.

***
До Пуэрто де ла Эстако добрались быстро, ещё до обеда. От их городка, Марета, на машине не больше часа езды. А местные таксисты всегда славились своим неумением ехать меньше восьмидесяти километров в час по горному серпантину, так что ждать встречи с прошлым долго не пришлось. Да, для Гермионы это была настоящая встреча. Вот здесь она впервые за много лет увидела Северуса. Он держал Флавию за руку и продирался сквозь толпу туристов. А вот от этого причала отошла та лодка, что увезла их в удивительную бухту. Да, вон и тот же самый старик, все так же сидит и смотрит в море. Казалось, что она никуда не уезжала, что не прошли года, и что все это произошло только вчера. Странно и страшно одновременно.
- Флавия, отведи меня на тот утес, - она не собиралась туда идти. Даже когда девочка предложила посетить его, она надеялась, что сумеет отвлечь её. Она всегда избегала думать о пещере, о красной луне и пении океана. Эти мысли ранили её, слезы приобретали собственную волю, а сердце сжималось в маленький испуганный комочек. Но сейчас, оказавшись так близко от места, где все началось, желание вспомнить пересилило страх. Желание вспомнить того Северуса, такого спокойного, уверенного, такого родного и любимого, затмило все. Тогда ей казалось, что она ему интересна, тогда он был добрым и милым. А теперь…все равно что и нет человека.
В пещере было прохладно. Но теперь её заливало светом солнце, а не луна. Вот те же сосны – как часто они снились Гермионе по ночам! Вот те камни внизу – если упадешь на них, то разобьешься насмерть. А вон тот валун вдалеке – до него на спор плавала Флавия. Как же давно это было…как давно они были счастливы. Отчаяние и безысходность затопили её. Быть может, зря она старается? Ведь все равно не будет все как прежде – они не смогут сидеть тут и спокойной разговаривать ни о чем, не смогут беззаботно смеяться…
- Гермиона, давай прыгать со скалы!!! – Флавия уже успела скинуть с себя платье и осталась в одном купальнике.
- Я боюсь, ты что!
- Ну ты же собиралась прыгать! – личико Флавии нахмурилось, и она стала похожа на ту маленькую девочку, которую помнила Гермиона.
- Да, милая, собиралась, но теперь мне просто страшно. Давай в другой раз. Я соберусь с духом, и тогда…
- Но тебе понравится, стоит только попробовать! Это так весело! И совсем не страшно!
- Нет, давай просто посидим. И помолчим.
Наступила тишина. То ли Флавия поняла, что женщине надо подумать, то ли ей просто надоело спорить, но предложений она больше не вносила.
- Я хочу встретить тут закат, Флавия. Если ты устала, то можешь идти домой. Совсем не обязательно ждать меня.
- До заката ещё много времени. Ты собираешься просто сидеть здесь?
- Да. Мне тут нравится, и я…я соскучилась по этому месту. Я дождусь, пока солнце сядет, и поеду домой. А ты иди на автобус. Так будет лучше. Не надо возвращаться к Северусу, ты же видишь, он несколько изменился.
- Он стал совсем другим. Что с ним? Я не понимаю что, но чувствую, что что-то не так. Даже когда он лежал без сознания у нас в доме, он был ближе ко мне, чем сейчас. Что случилось?
- Я и сама не знаю что, - Гермиона вздохнула. - Я встретила его в Лондоне уже таким. Наверное, наша та ссора много изменила, я не знаю. С тех пор он изменился. Стал совсем другим, как будто потерял сам себя. Но он вернется, я знаю. Ему просто необходимо время. Оно нам всем необходимо. Дай ему его. Все станет как прежде.
Конечно же она знала, что ничто не будет так, как прежде. Знала и лгала. Но это – ложь во благо. Возможно, стоит вообще покинуть этот остров, чтобы ничто тут не напоминало о прошлом и не бередило раны. Тогда это ложь не будет иметь значения, и Флавия просто никогда не увидит их вновь, а со временем и забудет, что Северус был когда-то на этом свете. Да, наверное, так будет лучше для всех. Она только сейчас увидит красное солнце, садящееся за кромку воды, и уйдет. Если только…
- Флавия, сегодня будет красная луна?
Девочка подняла голову и посмотрела на небо. Она тщательно вглядывалась, ища одной ей известные знаки, и, наконец, произнесла:
- Наверное будет, но я не уверена. Небо не такое ясное для луны, но все может быть. Ты хочешь и её увидеть?
- Да, не отказалась бы. Но ждать придется долго…
- Можешь подождать, а можешь и не дождаться. Вот завтра она точно должна быть.
- Ладно, там видно будет. Давай, иди домой, не стоит волновать мать, - наверное, донна Исталко не будет волноваться, и она знала, что все это пустые слова. Но девочка должна уйти. Она должна понять и уйти.
- Пока, Гермиона. На выходные мы вас ждем, - она обняла её и чмокнула в щечку.
- Да, мы непременно будем, - поцеловав ребенка в ответ, пообещала она. – Мы позвоним заранее и обговорим день и время.
- Замечательно! – и Флавия ускакала прочь. Такая юная, милая, прекрасная. Девочка из другого, розового мира, где есть только добро и любовь. Раньше Гермиона и сама жила в этом мире, но теперь он разбился на осколки. А у Флавии никогда не разобьется. Она не такая.
День катился мучительно медленно. Беспокойство о Северусе, жара, воспоминания – все это не давало расслабиться и насладится чудным пейзажем. Как там Снейп? Не случилось ли чего с ним? Он ведь ничего не видит…или видит что-то. Гермиона очень надеялась, что у него хватит ума не уходить из дома. И что он не будет ничего варить сам, что он не порежется и не заблудится.
«Это просто глупые мысли, дурочка, - одернула она себя, - ну что может произойти? Он находится с тихом месте, в уединенном доме, который никто никогда не найдет. Скорее всего, он тихо сидит в саду или спит в доме. С ним все в полном порядке».
Так считала голова. У сердца были совсем иные предчувствия. Но Гермиона всегда доверяла уму, а не сердцу. Сердце вообще не было её сильной стороной, так что оно могло ошибаться. И вот холодная логика и гибкий ум – это её оружие. И сейчас оно приказывает расслабиться и выкинуть пустое беспокойство из головы.
Вечер все же наступил. И закат. Ради него она сюда и пришла. Вот, совсем как тогда, солнце утонуло в океане. Ночь наступила сразу, и не было плавного перехода, не было сумерек. Здесь так всегда. И хотя закат в океане она могла хоть каждый вечер наблюдать из окна собственного дома, тут закат был совершенно особенным. И луна, вставшая на горизонте, тоже была совершенно особенной. Это были их закат и их луна. Их, и ничьи больше. И теперь, когда Гермиона решила покинуть Иерро, она хотела попрощаться именно с ними – с солнцем и луной, с рассветом и закатом её жизни. Тут началась их история.
«И тут закончится», - шепнул глупый голос, которому было велено заткнуться.

***
Домой она вернулась поздно, но не настолько, чтобы Северус лег спать. Однако именно такой вывод напрашивался, когда она увидела темные окна. Нет, он скорее бы слушал телевизор или радио, или читал бы свои книги, и все это он непременно делал при свете. Наверное, так ему было привычнее и роднее, поэтому свет горел всегда.
«Просто устал и лег спать», - твердо сказала Гермиона сама себе и вошла в дом. И тут почувствовала – что-то не так. Аура у дома была другой. Не то чтобы враждебной, просто другой.
- Кто здесь? – слова вылетели прежде, чем она достала палочку из кармана платья.
- А мы вас ждем, мисс Грейнджер, - свет загорелся, и она увидела их. Тех, кого надеялась никогда больше не встречать. Тех, кого искренне мечтала забыть.
Авроров.
- Что вам тут надо, господа? – холодно поинтересовалась она. Старший из них, Фил Мейсен, сделал шаг вперед. Его улыбка совсем не нравилась Гермионе.
- У нас есть ордер на арест, мисс.
- Вот как? И что же я такого сделала? Если мне не изменяет память, то я уже довольно давно не живу в магическом мире и вряд ли могла нарушить его законы.
- Вы ничего не нарушали, мисс, - улыбка стала похожей на оскал. – А вот мистер Снейп нарушил. Ему запрещено общаться с магами, а он живет с вами.
Гермиону прошиб холодный пот. Узнали, пронюхали, арестовали. Где он? В Азкабане? Живой? Что эти звери с ним сделали и чего они хотят?
- Именно по этой причине я и ушла из нашего мира. Чтобы иметь возможность законно жить с Северусом. Так что ваш ордер не имеет смысла.
- От того что вы стали жить среди маглов, вы сами не стали маглой. Так что он нарушил закон. Помниться, Гермиона, это именно ты настояла на таком наказании для профессора. Разве я не прав? Так чем ты теперь недовольна?
- Я настояла на таком наказании только для того, чтобы он остался живым! Но твои парни так поработали над человеком, что он пять лет провалялся в коме! Разве мы так договаривались? Разве истязания входили в приговор? А что, если я расскажу об этом в суде? У меня есть свидетели и доказательства ваших зверств.
- Не говори ерунды, Гермиона. Кто встанет не твою сторону? Нам ещё и спасибо скажут, что мы так «приласкали» его. Он убийца, ты это помнишь? Твои слова не будут иметь никакого значения. Так что не пытайся меня запугать – все равно не выйдет. Лучше собирай вещи, и в Лондон. Если конечно хочешь присутствовать при его казни.
- Какой ещё казни? – голос все же сорвался.
- Он знал правила – он не должен иметь ничего общего с магическим миром. Он правила нарушил, и за это ему полагается смерть. Да, таков закон. И ты сама его создала.
- Но это я нарушила закон! Я стала жить с ним, а он…, - как им сказать, что ему все равно? Что он ничего не чувствует и не понимает? Как? Как спасти то, что спасти уже просто невозможно?
- Неважно, ты не пострадаешь. Ну так как – едешь?
Она тяжело опустилась в кресло.
- Конечно еду.

Учитесь радоваться малому,и большое не заставит себя ждать.

Авроры вообще какие-то слишком уж правильные... Почему-то мне кажется, что без содействия Снейпа они бы тут не появились.

*окончательно оборзев* Закуска отличная, а что у нас на первое?))))

Я не хочу поттеровской мордой дробить настроение коллажа.
(с)Dillaria

Гермиона искренне надеялась, что никогда больше не окажется в Лондоне. Она верила, что сможет забыть эту сырость навсегда. И все так и было бы, если бы не некоторые дурацкие правила и законы! Что теперь делать? Как выкручиваться? Лгать? Да, несомненно. Но как? Трансгрессия занимает не так уж много времени, но в голове у Гермионы уже успели сформироваться не меньше сотни планов, как вытащить Северуса из тюрьмы живым. Увы, все они предполагали убийство не меньше десятка человек.
– Министерство Магии, мисс Грейнджер, – вежливо уведомил её аврор.
– А почему не Азкабан? – искренне удивилась Гермиона.
– Вас не за что туда сажать, – пожал он плечами.
– А где Северус? – этот аврор, так старательно прикидывающийся идиотом, начал её раздражать.
– В тюрьме. Но вам к нему нельзя, – донельзя довольный этим запретом, ответил он.
– Это ты так думаешь, – Гермиона пошла туда, куда и собиралась – к Гарри. И либо она убьет национального героя, либо уже сегодня будет в Азкабане. Хотя есть и другой способ – оставить Поттера в покое, выйти в Косой переулок, применить Империо, и вот – лучшая тюрьма страны к её услугам! Но это крайний вариант.

– Гарри?
Кажется, он был удивлен, увидев Гермиону в своем кабинете.
– Неужели ты одумалась?
– Увы, нет. Но твои бравые парни оторвали меня от заслуженного отдыха. Если тебе не трудно, скажи им отпустить Северуса на свободу, и я не буду тебе мешать.
– Ты прекрасно знаешь, что не мешаешь мне, Гермиона, – Гарри подошел сзади и обнял её за плечи. – Я не могу ничего поделать… правда, ничего. Есть закон, и этот закон нарушен. Клянусь, я не предавал тебя. Я никому не говорил, что вы с ним вместе. Просто твой Снейп начал что-то творить с магией – уж не знаю, что он мог сделать без палочки, но мы его засекли. Нет, не я. Другие. И его тут же нашли и бросили в тюрьму. Я могу только обещать тебе, что его убьют через Аваду – быстро и безболезненно. Вот и все, чем я могу помочь.
– Спасибо за помощь, Гарри, – Гермиона отлично понимала, что друг и так делает все, что может. – Но я хочу попросить тебя о другом.
– Конечно.
– Я хочу быть с ним.
– Где? – удивленно спросил Поттер. Ведь не собралась же она сидеть вместе со Снейпом в камере смертников?
– Там, где он сейчас. Гарри, я ему нужна. Он же ничего не может! Он ничего не видит! У него…у него совсем нет…, – тут Гермиона замолчала. Да, у Северуса нет души, так не проще ли настаивать на поцелуе дементора? А вдруг это животное выпьет тот кусочек, что ещё остался? Хотя Гермиона не была уверена, что он остался. Да, это выход. Единственный. Потом она попросит себе его тело и уедет куда-нибудь на другой конец света. Установит сложные чары, которые будут оберегать их от окружающего мира, и все будет так, как и должно быть.
– Чего у него нет? Сердца? Так его и не было. Я знаю, ты его любишь. Но от этого он не становится лучше.
– Тогда я настаиваю на поцелуе, – в глазах Гермионы горел странный азарт и не менее странная решимость.
– Что? – Гарри показалось, что он ослышался. – Ты хочешь, чтобы он умер такой смертью? Гермиона, это жестоко! Ты же сама говорила, что так убивать нельзя!
– Слушай, Гарри. Я не буду скрывать от тебя, что хочу его спасти. Ты мой друг – лучший и единственный. Я не могу сказать тебе, чем его может спасти поцелуй, но это так. Я прошу тебя, чтобы его казнили именно таким способом. А тело отдадите мне. В конце концов, я имею право похоронить его по-человечески. Не задавай вопросов, я все равно на них не отвечу. Ты можешь считать меня сумасшедшей, можешь сдать в больницу Святого Мунго, но ты сделаешь так, как я прошу тебя. Или я убью первого встречного и сяду в Азкабан сама, – она повела плечами, стряхивая его руки со своих плеч, и подошла к зачарованному окну. Там светило ласковое солнце, небо было лазурно-голубым, а воздух таким прозрачным… там, казалось, живет счастье.
– Хорошо. Хорошо, – Поттер глубоко вздохнул, успокаиваясь. – Все так и будет. Я… я сам скажу, что такой преступник, как он, должен умереть так… тяжело. Меня поймут. И даже скажут, что я прав, что я сильный и храбрый политик, что я справедлив, как Мерлин. Да, меня снова возведут в ранг божества. Снова скажут, что я умнее всех, что показательный казни нужны… только скажи, почему мне так гадко убивать Снейпа? Почему мы так спокойно убили стольких людей, а вот он…
– Он не заслуживает смерти, Гарри. И не только потому, что спас меня. Ты его совсем не знаешь. Я вот узнала, но было слишком поздно. Я узнала правду о нем, о его жизни, правду о…, – нет, не стоит говорить ему о Лили и Северусе. – Он умеет любить, Гарри. И он был на нашей стороне, хоть никто мне и не верит. Дай ему умереть, а там… а там сделай так, чтобы никто нас не искал.
– Гермиона, он колдовал, ты понимаешь? Без палочки. Причем колдовал так, что об этом узнали здесь, в Лондоне. Скажи мне – как такое возможно? У него нет магии, в конце концов! Он – магл! Скажи мне – что он делал?
– Я не знаю, – Гермиона снова подошла к другу. – Меня не было в этот момент дома. Но он часто варит зелья. Я не знаю, излучают ли они магию. Наверное, он и тогда варил что-то.
– Откуда у него ингредиенты? Он же не ходит в Косой переулок за ними! Да и в Лютный тоже не ходит! А теперь скажи мне, мисс Всезнайка, что у нас дает такой выброс энергии? – Гарри выжидающе смотрел ей в глаза.
Да, Гермиона знала, что вызывает такую реакцию. И она даже знала, где и когда Северус это взял. Она только не понимала, зачем ему это нужно. И она не собиралась говорить Поттеру правду. Или полную правду.
– Кровь. Думаю, Северус экспериментировал со своей кровью. Он любит варить что-то новое. Возможно, хотел вернуть себе зрение. Его очень удручает то, что он не видит ничего вокруг. А теперь, Гарри, будь другом – позволь мне быть с ним до казни и во время неё. Это очень, очень важно. Я должна быть уверена, что с Северусом все будет хорошо. Сейчас он слаб, беззащитен и безобиден, как ребенок. Он не причинит никому вреда. Тем более мне. Я дорога ему, – врала Гермиона напропалую. Ничего, ради него и соврать не грех. Сейчас самое главное – уехать из Лондона. А с душой они как-нибудь разберутся.
– Ты знаешь, как мы все испугались, когда ты вдруг снова исчезла? Ты внезапно уехала в неизвестном направлении, не оставив даже записки! Не забрала с собой вещи из дома, бросила работу… Мы тебя искали, но не могли найти! Скажи – неужели это все ради него? Ради человека, который убил стольких людей? Ради того, кто убил Дамблдора? И теперь ты все равно собираешься оставить его в живых, хоть я и не понимаю, как это возможно! Дементор высосет его душу, и даже ты не сможешь её вернуть.
– Так меня пустят к Северусу? – создавалось впечатление, что весь страстный монолог Гермиона пропустила мимо ушей.
– Да, пустят, – Поттер сел в свое кресло и начал внимательно изучать подругу.
– У меня выросли рога?
– Просто мне кажется странным, что ты потеряла голову. Сначала я был уверен, что ты околдована, но теперь-то я знаю, что это не так. Я не могу понять, что ты в нем нашла.
– Как ты не понимаешь, что он – совсем другой человек. Он ни-че-го не помнит! Ему стерли память. Начисто. Он даже не понимает, за что его посадили в тюрьму! Что должен чувствовать человек, когда его просто бросают за решетку? Это очень, очень жестоко! – снова приходилось врать. Ну да ничего страшного.
– Иди уже в Азкабан, – слабо махнул он рукой. Поттеру и так было не по себе, что он отправил инвалида, без зрения, памяти и магии, в эту страшную крепость. Конечно, он имеет право на поддержку своей любимой женщины. Хотя очень не приятно осознавать, что эта женщина и твоя подруга – одно и то же лицо.

***
Снова это место. Снова это проклятое место. Когда-то давно Гермиона зарекалась, что нога её больше не переступит этот порог. Но жизнь – смешная штука. Когда ты точно уверен, что не вернешься к прошлому, прошлое само возвращается к тебе. И вот она здесь. Теперь – почти что в качестве пленницы. Её провели в камеру в самом дальнем углу крепости. Перед дверью аврор робко сказал:
– Вашу палочку, мисс. Я не могу пустить вас с ней в камеру.
Она послушно отдала оружие. Да и не очень-то оно ей нужно.

Пусть будет этот поцелуй, Северусу уже все равно. Будет обидно, если и последняя часть души покинет его тело, но таковы правила игры.
Она вошла в камеру.
– Забавно, Гермиона. Та же камера. Та же одежда. Даже еда та же. Вот только вы тут составляете мне компанию. Что-то произошло? Меня снова ведут на пытки? – господи, в его голосе столько яда, что в нем вполне можно захлебнуться! Совсем как раньше!
– Северус, я буду с тобой. До конца. Пыток не будет… будет поцелуй.
– Вот как? – он приподнял бровь. – Ты так легко отдаешь мою душу?
Голова Гермионы пошла кругом. Нет у него души! Нет! Он сам её убил! А теперь перед ней прежний профессор. Который понимает, что у него есть душа. И который не хочет её отдавать. Который приподнимает свою чертову бровь и язвит. Что случилось? Он вернул себе душу каким-то зельем, и поэтому его так просто поймали?
– Я ничего себе не возвращал, Гермиона, – опять он читает её мысли! – я просто играю. Ведь тебе так приятно, когда я становлюсь почти человеком, да? И тот твой маленький план с Флавией – ты же так хотела, чтобы я играл! Вот я и играю. Надеюсь, тебе нравится?
– Очень. Только это больше похоже на истерику.
– А может, это она и есть? Меня столько раз пытались убить, и вот, наконец, убьют! И хорошо, потому что вся эта фальшь успела мне порядком надоесть.
– Никто тебя не убьет. У тебя нет души, так что ничего ты не теряешь, – Гермиона повернулась к нему спиной, лишь бы не видеть этих почти безумных глаз. Ей казалось страшным то, что Северус на самом деле может сойти с ума. А ведь он может. Даже без души.
– Ты голодна? – она слишком увлеклась размышлениями о возможном сумасшествии, так что расслышала вопрос не сразу. Наверное, ему пришлось переспрашивать её не единожды.
– Немного. Я не ужинала, не завтракала и не… в общем, я не знаю, какое у нас сейчас время суток.
– Утро. Вот, – он указал на табурет в углу комнаты. - Там есть немного супа. Поешь, потому что обед не скоро. Не понимаю, что ты тут забыла…
– Тебя. И ты не только понимаешь, ты ещё и знаешь это, – Гермиона с удовольствием набросилась на тарелку с едой. Суп был гадким, каким-то слишком соленым, но это уже мелочи. Северус смотрел на неё с таким интересом, с каким обычно наблюдал за котлом. Но Гермиона замечала не это. Точнее, она вообще ничего не замечала, она думала о том, что скоро, уже очень скоро, они смогут выбраться отсюда и начать новую жизнь. Великий Мерлин, в который раз они начинают эту самую новую жизнь? Лучше не считать, а то голова начнет болеть. День и так был очень насыщенным. Но терпеть осталось недолго…
До обеда в камеру никто не заходил. Гермиона лежала на жесткой койке, а Северус мерил шагами помещение. Разговаривать было не о чем, но молчание давило слишком сильно. Увы, на каждую её реплику Северус отвечал односложно и вяло. Кажется, он не хотел играть в самого себя. Устал, наверное. Или ему просто надоело.
А после обеда ей стало плохо. Ничего особенного, но слабость не позволила подняться с кровати. Все тело налилось свинцом, и она не могла даже пошевелить рукой. Язык, и тот еле слушался. Но сил позвать Северуса у неё хватило:
- Колдомедик…кто-нибудь…позови…
«Неужели это смерть? Неужели я умираю вот так глупо? Я пережила войну, я пережила все это зло, а сейчас умру на кровати, как милая старушенция?» Нет, Гермиону совсем не устраивало такое положение вещей. Она не собирается уходить сейчас. Она вообще не собирается уходить в ближайшие лет сто. Злость на саму себя, на свою слабость, на этот мир несколько отрезвили её.
- Ты позвал их? – голос почти не дрожал.
- Да.
- Тебе не интересно, что со мной?
Он скользнул по ней взглядом и равнодушно ответил:
- Нет.
После этих слов Гермиона могла позволить себе заснуть.

***
Очнулась она в больнице. Кругом все было белым, да и она тоже, скорее всего. Слабость так и не прошла, но тело стало немного легче. Возле её кровати сидел пожилой мужчина. Он с интересом читал газету и даже не заметил, что его пациент очнулся.
- Сэр? – нет, она все же слишком слаба, чтобы разговаривать.
- О! Вы пришли в себя, - он улыбнулся ей очень грустно. – Боюсь, для вас у меня плохие новости.
Гермиона внутренне сжалась. Конечно, она и не ожидала хороших вестей, но этот милый, уютный человек говорил таким тоном, что сразу становилось ясно – жить ей осталось недолго.
- Что…случилось?
- Вас отравили, мисс.
Она начала вспоминать, где и когда могла отравиться. Дом исключается. Остается только одно место – тюрьма. Тот суп, странно соленый…но с каких это пор узников Азкабана травят ядом? Их публично казнят, если уж на то пошло! Да, их казнят, а не убирают под шумок. Недоумение отразилось на её лице, и целитель начал объяснять:
- Вас отравили очень редким и сложным ядом. «Сладкий сон». Слышали о таком? – она отрицательно качнула головой. О заклинании она слышала, о зелье нет. Да и от заклинания человек погружался в приятные сны, а не умирал так мучительно. – Неудивительно. Яд этот не используется уже вот несколько сотен лет. Его состав прост сам по себе, но приготовить его почти невозможно. Необходимы предельные концентрация и знание дела, а так же кровь. Кровь того, кого хочешь убить. А теперь вспомните, мисс, кто брал у вас кровь в последнее время? Это очень, очень важно. Нам стоит найти этого человека, и мы заставим его приготовить противоядие. Так что напрягитесь. Я знаю, вам очень плохо. Но пока вы не умрете. Не так быстро, - он снова ей улыбнулся. Кажется, в его глазах стояли слезы.
Но Гермионе не надо было напрягаться. Она отлично помнила, когда резалась в последний раз. Не менее хорошо она помнила, кто помогал ей обрабатывать рану. Вот только верить ей в это не хотелось. Она не могла поверить, что Северус решил её убить

Каждый развратен до той черты, которую сам для себя устанавливает. Леопольд фон Захер-Мазох.

готова даже помочь и с организацией времени и с сессией, только бы поскорее увидеть продолжение