Дата: Воскресенье, 31.08.2014, 17:01 | Сообщение # 81
Вечный мечтатель
Статус: Offline
Группа: Всезнайка
На сайте с: 18.08.2012
Сообщений:107
Большое всем спасибо за отзывы)
ЦитатаHelga2911 ()
Так и знала, что Нарцисса вряд ли воспылала к Снейпу нежными чувствами, что она что то задумала- так и есть, подтвердились мои подозрения. Ух, коварная она все таки женщина.
И вот как с такими прозорливыми читателями разводить какие-то интриги?)) Вообще, мне пейринг НМ/СС по-своему симпатичен (снейджер, конечно, вне конкуренции), но здесь он явно был бы лишним.
Цитатаwillemo ()
Интересно только, если она Гермиону выдаст, то как сможет доказать, что та перемещалась во времени и спасла Снейпа? Снейп-то уже предупрежден и с Гермионой они могут смыться.
Полагаю, в Отделе тайн не раз сталкивались с такими горе-перемещателями во времени, так что достаточно будет просто слова Нарциссы, чтобы все переполошились и проверили информацию. Впрочем, надеюсь, до серьезного разбирательства дело не дойдет, а если и дойдет, то в Азкабан никого не посадят (почти спойлер, да)
ЦитатаKAROSTA ()
Ох!!!! Глава великолепная!!!!!!! Автор !!!!! Люблю тебя!!!!))))))))))))))))))))))))))))
Я вас тоже люблю, дорогие читатели! Теперь ко мне присоединились бета и гамма, и мы потихоньку редактируем фик с самого начала. Надеюсь, конечный результат вам понравится)
ЦитатаNATALI_2010 ()
И всем-то Северус, бедняга, нужен!!!!!!!! И все его хотят..
А больше всего его хотим мы, потому и мучаем бесконечными историями и передрягами) Amor Vincit Omnia
Дата: Понедельник, 29.09.2014, 23:08 | Сообщение # 82
Второкурсник
Статус: Offline
Группа: Всезнайка
На сайте с: 24.01.2014
Сообщений:153
Ну когда же, когда же будет продолжение? Так хочется узнать, что же там дальше.Дорогая Anelem, очень ждем... Только женщина может временно остановить время
Дата: Воскресенье, 12.10.2014, 03:12 | Сообщение # 83
Вечный мечтатель
Статус: Offline
Группа: Всезнайка
На сайте с: 18.08.2012
Сообщений:107
Глава 15
Прибежав в свою маленькую комнатку на третьем этаже, Гермиона кинулась на кровать и зарылась лицом в подушку. Голова все еще кружилась от выпитого, и несколько минут ушло на то, чтобы хоть немного прояснить сознание. Мерлин, что на нее нашло? И ведь вырядилась, словно на встречу с возлюбленным, радовалась загодя принесенной Гарри бутылке вина, предвкушала легкие и непринужденные разговоры со Снейпом в неформальной обстановке. Праздника ей захотелось! Вот и лежи теперь здесь, размазывай маггловскую тушь по щекам и сгорай от стыда из-за своего неуместного, развязного поведения! С самого начала, с той самой минуты, когда Снейп вошел в гостиную в своей повседневной мантии, безо всяких подарков и поздравлений, и застыл у дверей, удивленно, с неодобрением рассматривая Гермиону, стало ясно, что ужин обречен. Она ведь тут же почувствовала неловкость ситуации, в которую сама себя загнала, и разволновалась. Потому что выглядело все так – о, теперь это было очевидно! – будто она заманила Снейпа на свидание против его воли. Все, что произошло потом: и ужин, проведенный в напряженном молчании, и глупый спор о Поттеровском дозоре, и ее нелепое признание, и неуместный поцелуй, – все это целиком и полностью ее вина. В попытке побороть смущение Гермиона выпила слишком много и перестала контролировать свои действия. Подумать только, она уже собиралась даже пригласить Снейпа на танец! Несложно представить, как бы он отреагировал на ее предложение. А хуже всего было то, что, столкнувшись с его недоумевающим взглядом в начале вечера, Гермиона вдруг осознала: она на самом деле хотела бы, чтобы это было свиданием. Ведь, если говорить начистоту, свое лучшее – и единственное – платье она надела сегодня вовсе не из праздного желания порадовать себя в день рождения. Ей хотелось понравиться Снейпу! Стоило наконец быть с собой откровенной и признать, что давно перестала относиться к нему только как к бывшему профессору, который нуждался в помощи целителя. Ведь стремилась же она во что бы то ни стало добиться его расположения, заботливо ухаживала за ним, ждала его внимания и одобрения, восхищалась его силой, способностями и умом. Даже представляла его – пусть и не всерьез – своим мужем когда-то! Но, кажется, только сегодня она окончательно поняла, что он ей не безразличен. Нет, ее теперешние ощущения не были похоже на романтические чувства к Рону. Сердце Гермионы вовсе не замирало в присутствии Снейпа, ноги не подкашивались, тело не покрывалось мурашками от его прикосновений, и никакого трепета, равно как и восторженного счастья, при виде его она не испытывала. То, что она чувствовала, не было влюбленностью или страстью, скорее, какой-то болезненной зависимостью, потребностью. Он был ей нужен, и от одной только мысли, что он может уйти, ей становилось плохо. Комната давно погрузилась в темноту, но зажигать свечи не хотелось. Встав с кровати, Гермиона подошла к окну. На фоне серых кирпичных стен соседних домов ярко выделялось светлое окно. Через тонкий тюль была видна семья, ужинавшая за небольшим столом в уютной кухне. Молодой отец семейства, полноватый маггл с темными взъерошенными волосами, немного напоминавший Гарри, увлеченно рассказывал что-то хорошенькой жене, а та счастливо улыбалась в ответ, кормя из маленькой ложки малыша. Наблюдая за ними, Гермиона тяжело вздохнула и беспомощно обвила себя руками. Вот оно – тихое счастье, мирная семейная идиллия и уютный домашний очаг – именно то, к чему так стремился Рон и чего сама Гермиона всячески пыталась избегать все четыре года брака. А многочисленные Уизли, в одночасье ставшие ее родственниками и старавшиеся окружить ее теплом и заботой, только ухудшали положение. Она, наверное, была какой-то неправильной женщиной, раз ее это не прельщало. Но нельзя же заставить себя полюбить то, к чему испытываешь неприязнь? А между тем, то, что было сейчас между ней и Снейпом, больше всего походило на ее представление об идеальном браке. Рядом с ним Гермиона чувствовала себя в безопасности. Он мог самостоятельно справиться с любой проблемой, не нуждался в постоянном контроле заботливой «мамаши», на него с легкостью можно было положиться. Разговоры со Снейпом захватывали, его рассуждения всегда вызывали в ней неподдельный интерес, а уж то, как он мастерски варил свои зелья, и вовсе восхищало. Возможно, этого было недостаточно, чтобы испытывать к нему нечто большее, чем уважение. Кроме того, даже несмотря на то, что разница в возрасте между ними сократилась, Снейп все равно был значительно старше. Он не был красив или очарователен, не отличался покладистым характером и приятными манерами, имел темное прошлое, все еще оставался ее бывшим учителем, всю свою жизнь любил Лили и определенно не симпатизировал Гермионе. И все же – все же! – ей нравилось находиться рядом с ним и не хотелось отпускать его из своей жизни. В то же время сам Снейп, судя по всему, по-прежнему оставался к ней совершенно безразличным. Нет, он, безусловно, вел себя вежливее и относился к ней терпимее, чем раньше, но говорить о его симпатии пока, увы, не приходилось. И, как показал этот злосчастный вечер, Снейп категорически не воспринимал Гермиону как женщину, а ее стремление понравиться ему находил нелепым и абсурдным – о, это весьма отчетливо читалось в его взгляде сегодня! Вспомнив шокированное выражение его лица после неожиданного поцелуя в щеку, Гермиона нервно хихикнула. Но ведь не отпрыгнул же он от нее в ту самую секунду, не отругал за недопустимое поведение, не выказал отвращение или презрение. Да и глаза его при этом горели вовсе не ненавистью. Значит, ему не было неприятно? Так, может быть, если бы не столь несвоевременное появление миссис Малфой, спровоцировавшее постыдный побег Гермионы из гостиной, между ней и Снейпом произошло бы что-нибудь… менее невинное? Например, вдруг он смог бы посмотреть на нее по-новому и нашел бы ее красивой и притягательной? Осознал бы, что все это время рядом с ним находилась молодая, привлекательная, а главное, умная ведьма, жаждущая общения с ним, полностью находящаяся в его власти? И тогда он, на протяжении всей своей жизни лишенный женской ласки и тепла, наверняка не сумел бы побороть желание овладеть ею, впиться в ее нежные, пахнущие клубникой губы – требовательно, страстно, прижимая к себе, путаясь пальцами в ее непослушных волосах, как это делал Рон. А затем схватил бы на руки, отнес в их спальню и… Стоило Гермионе подумать об этом, краска залила ее лицо. Мерлин, откуда только взялись эти фантазии? С чего она вообще решила, что Снейп нашел бы ее привлекательной и захотел бы сделать их отношения более близкими? Почему она вообще вдруг начала мечтать о бывшем профессоре? Ведь до этого вечера Гермиона никогда не обращала на него внимания… в этом плане. Не могли же несколько бокалов вина так сказаться на ее способности мыслить здраво и рационально! Так неужели все дело только в том, что она за два с половиной года настолько одичала и соскучилась по мужскому вниманию, что, расслабившись под воздействием алкоголя, готова была наброситься на первого попавшегося мужчину? И не была ли эта надуманная симпатия к Снейпу всего лишь попыткой убежать от одиночества и скуки, а сам он ее вовсе не интересовал? Почему-то выяснить это прямо сейчас показалось жизненно важным, и для этого непременно требовалось присутствие Снейпа. О том, как именно она намеревалась разбираться в своих чувствах и почему нельзя было заниматься этим в одиночку, Гермиона не думала. Выстраивать какую-либо стратегию или намечать планы не хотелось: она верила, что, стоит ей только увидеть объект ее внезапных – гипотетических! – чувств, все сразу станет ясно. Поэтому решительной, но несколько нетвердой походкой она направилась в гостиную. Комната, к ее большому сожалению, оказалась пуста. Благоразумно решив не бродить по всему дому в поисках Снейпа, Гермиона применила заклинание Гоменум ревелио (удавшееся только с третьего раза) и, поняв, что осталась в одиночестве, разочарованно вздохнула и не самым элегантным образом плюхнулась в кресло перед догорающим камином. Было уже поздно, и, наверное, стоило подняться наверх, чтобы привести себя в порядок перед сном, и, ожидая Снейпа, устроиться в мягкой кроватке, но… Огонь в камине так уютно потрескивал, в гостиной было тепло, а самой Гермионе настолько не хотелось идти куда-либо, что она скинула туфли, устроилась в кресле поудобнее, вытащила из волос надоевшие шпильки, слегка массируя голову, от удовольствия прикрыла глаза – и, уставшая за насыщенный день, моментально уснула.
* * *
Именно такой – развалившейся в кресле, босоногой, с худыми острыми коленками, выступающими из-под немного задранного платья, со взъерошенными волосами и размазанной под глазами тушью – нашел ее Северус, по каминной сети вернувшийся из Малфой-мэнора. И даже несмотря на то, что конфликт с Нарциссой рассердил и обеспокоил его, разнузданный вид обычно прилежной и строгой Грейнджер вызвал у него скупую улыбку. Сейчас она была похожа на маленькую девочку, которая в попытке казаться более взрослой напялила на себя мамино платье и неумело намазалась косметикой. Между тем, время уже было позднее, и, как бы трогательно и невинно ни выглядела спящая Грейнджер, следовало разбудить ее и заставить лечь в нормальную кровать. – Мисс Грейнджер, – строго позвал ее Северус. Не дождавшись никакой реакции, он подошел ближе, склонился над ней и, дотронувшись до обнаженного плеча девушки, немного потряс ее: – Мисс Грейнджер, проснитесь! Она хрипло застонала, смешно сморщила свой маленький, вздернутый носик и, сонно щурясь, приоткрыла глаза. – Профессор Снейп? – нечленораздельно промямлила она, когда ей удалось сфокусироваться на нависшем над ней Северусе. – А я вас так ждала… мне нужно срочно выяснить… выяснить… Голос ее, и без того негромкий, становился все слабее, а под конец фразы и вовсе стих – Грейнджер снова уснула. Северус выпрямился и тяжело вздохнул. И что теперь делать с этой пьяной девицей? Отлевитировать в комнату? Хорошая идея, но это будет не очень вежливым с его стороны. Что бы там ни думали о нем студенты в Хогвартсе, в манерах, правилах поведения он всегда – еще с детства – старался ориентироваться на аристократичных Малфоев. Не считая их отношения к магглорожденным, разумеется. И по негласному кодексу аристократов поднять в воздух другого мага против его воли означало проявить к нему явное неуважение и презрение. Оставалось лишь отнести Грейнджер в спальню на руках, что вовсе не радовало Северуса: комната Регулуса Блэка находилась на три этажа выше гостиной. Благо хоть Грейнджер не обладала пышными формами и явно не испытывала проблем с лишним весом. Не сказать, что Северус чувствовал неуверенность в своей физической силе, но он был уже не так молод, чтобы с легкостью бегать по лестницам со спящей девицей на руках. Поднявшись наверх, Северус предусмотрительно расправил кровать и переоделся в вытащенную из шкафа сорочку – единственную личную вещь, не считая зубной щетки, которую он согласился оставить в этом доме. Затем, вернувшись в гостиную, он осторожно взял мирно посапывающую Грейнджер на руки и, с неудовольствием отметив, что она все же оказалась тяжелее, чем можно было предположить, вышел с ней в коридор и начал неизмеримо долгое восхождение по лестнице, отдавшись размышлениям о неожиданной угрозе Нарциссы. Однако эти размышления пришлось оставить, когда между третьим и четвертым этажом наглая девчонка приобняла его и уткнулась холодным носом в его шею. Ее горячее учащенное дыхание приятно защекотало загрубевшую кожу, покрытую шрамами от укуса Нагини, пышные волосы коснулись его лица, и Северус явственно ощутил их нежный цветочный запах. Дело в том, что этот запах не давал ему покоя на протяжении последних месяцев, мучая и терзая его. Каждую ночь, когда Грейнджер пододвигалась к нему так близко, что он слышал цветочный аромат, исходящий от ее волос, его мысли невольно возвращались в далекое прошлое, в те волшебные и редкие минуты близости к Лили, чьи прекрасные рыжие волосы тоже пахли цветами. В одну такую ночь, еще в самом начале лечения «живым теплом», когда Северус не мог уснуть и несколько часов просто лежал с открытыми глазами, окруженный этим ароматом, он вдруг подумал о том, что это было отнюдь не единственным сходством между его Лили и Грейнджер. Они обе были добры, отзывчивы и отчаянно смелы, всегда старались помочь нуждающимся, обладали острым умом и хорошо учились, обе являлись магглорожденными, попали в Гриффиндор и питали необъяснимую симпатию к Поттерам. Тогда его разозлило это сравнение, потому что показалось абсурдным и даже кощунственным. Достоинств у женщины, которую он любил почти всю свою жизнь, было неизмеримо больше, чем у выскочки Грейнджер. Она была намного более женственной, нежной и очаровательной, обладала необычайным чувством юмора и просто поразительными магическими способностями. В ней не было ничего раздражающего или отталкивающего, она не проводила все свободное время в библиотеке, зазубривая учебники, не пыталась доказать всем и каждому свое превосходство и не лезла бестактно в чужую жизнь. Своей открытостью и жизнерадостностью она походила на солнце, готовое согреть любого, кто попадет под его ласковые лучи. Неудивительно, что все любили ее. И Грейнджер на фоне Лили просто меркла. По крайней мере, так казалось ему два месяца назад. Но сейчас, когда он с каждым днем узнавал Грейнджер все больше, он начал видеть в ней то, чего не замечал раньше или чему не уделял должного внимания: склонность к логичному анализу и умение все схватывать налету, неуемную тягу ко всему новому и неизведанному, терпеливость и целеустремленность, обостренное чувство справедливости. Да, она была более суха и рациональна по сравнению с Лили, но, как оказалось, именно она умела проявлять большую сострадательность и понимание к другим. И прощать. Окажись Грейнджер тогда на месте Лили, она бы не оставила его ни из-за брошенной в гневе «грязнокровки», ни из-за его сомнительной дружбы с Пожирателями. До последнего сражалась бы за него, переубеждала, приводила многочисленные аргументы, вычитанные в умных книгах, даже сдала бы учителям – но не оставила. Так что идиоту Уизли несказанно повезло, о чем этот болван наверняка и не подозревает. А Грейнджер теперь будет всю жизнь мучиться в своем неудачном браке, но никогда не сможет уйти от мужа, потому что не способна совершить такое предательство. И будет несчастна и одинока. Так, рисуя в своем воображении беспросветное будущее мисс Грейнджер, Северус добрался наконец до спальни и бережно положил «несчастную и одинокую» девушку на кровать. Ей, очевидно, тепло его объятий нравилось больше, чем прохлада простыней, потому что она снова забавно сморщилась и, обняв себя за плечи, свернулась в калачик, вызвав еще одну усмешку Северуса. Редко доводилось видеть ее такой беспомощной и нуждающейся в заботе. Как же этому бедному ребенку досталось от судьбы: с детства попала в общество, где с неохотой принимают таких, как она; с первого класса водила дружбу с человеком, которого преследуют опасности; оказалась в эпицентре магической войны; слишком рано столкнулась со смертью; сама наложила заклинание на родителей, чтобы они забыли о существовании дочери, и так и не смогла вернуть им память; совершила ужасную ошибку, выйдя замуж за неподходящего мужчину; сейчас вынуждена жить, скрываясь ото всех, в этом жутком доме и проводить все свое время рядом с ненавистным школьным учителем, обладающим – чего греха таить – мерзким характером. А ведь она еще не знает о нависшей над ней угрозе со стороны Нарциссы. И в эту минуту, глядя на безмятежно спящую Грейнджер, беззащитно обхватившую себя руками, Северусу стало искренне жаль ее. Впервые он испытывал это чувство, которое всегда считал унизительным, однако сейчас жалость не казалась чем-то оскорбительным или неуважительным. Девчонка действительно не заслуживала такой жизни. Хотелось как-то помочь ей, защитить от жестокого и несправедливого мира, но едва ли Северус мог сделать хоть что-нибудь большее, чем решить проблему с Нарциссой, найти способ избавиться от проклятия Кэрроу – и поскорее исчезнуть из ее жизни. Бережно вернув на место сползшую с ее худого плеча бретельку, он потушил свечи и, опустившись на кровать позади Грейнджер, накрыл себя и ее одеялом. Немного поколебавшись, он сам – в первый раз за все это время – прижался грудью к ее узкой спине. Ее разметавшиеся по подушке волосы щекотали лицо и мешали дышать, поэтому он аккуратно сдвинул их вверх и уткнулся носом в ее затылок, вновь отдавшись во власть пьянящему цветочному аромату. Когда Грейнджер лежала позади него, она всегда приобнимала его, и только сейчас стало понятно, что делала она это в первую очередь ради собственного удобства. Потому и он нерешительно положил ладонь на ее живот. Она же, постепенно согреваясь, расслабилась и, очевидно, по привычке, приобретенной в браке, накрыла руку Северуса своей. А он лежал, не смея пошевелиться, и привыкал к новым ощущениям. Обнимать ее, такую маленькую и хрупкую, было неожиданно приятно. Пожалуй, даже слишком приятно. Ему не следовало привыкать к этому, ведь рано или поздно он вновь останется один. То, что происходит в его жизни сейчас, было похоже на кусочек чужого счастья, по ошибке доставшийся ему. Северусу не принадлежала и никогда не могла бы принадлежать эта юная девушка, безвозмездно отдающая ему свое тепло по ночам, готовящая невероятно вкусный кофе с корицей, самоотверженно заботящаяся о нем, восхищающаяся его способностями. Лишь случай свел их вместе, но вскоре все вернется на свои места: Северус – в холодный, неуютный дом в Паучьем тупике, где будет уныло доживать свои дни, одинокий и никому не нужный, Грейнджер – к болвану Уизли, многочисленным друзьям и любимой работе, в которой она наверняка достигнет больших успехов. И это будет правильно. Уже засыпая, Северус подумал о том, как ему повезло, что именно Грейнджер взяла на себя роль его грелки по ночам. Общение с ней было для него безопасным, поскольку он никогда бы не начал строить планы о дальнейших отношениях с ней, не надеялся бы на возможное совместное будущее, не стал испытывать каких-либо серьезных чувств. Он мог проводить рядом с ней все свое время, привыкать к ее обществу, спать с ней, даже заботиться о ней, но она навсегда останется для него только бывшей студенткой, наивным ребенком, лишенным половых признаков. И она не станет претендовать на место Лили в его сердце.
Северус проснулся, как всегда, первым и потом долго убивал время в библиотеке, ожидая пробуждения Грейнджер: ему было необходимо связаться с Поттером. Еще вчера стало ясно, что попытки отговорить Нарциссу обречены на провал: даже если удастся убедить ее в обмане таинственного Мастера Дована, она вполне может сообщить о нарушении хода времени просто в отместку за испорченные планы. Единственный способ заставить ее молчать – найти равноценный компромат на Малфоев, но сделать это быстро казалось невозможно. Поэтому решение этой проблемы Северус решил отложить. Сейчас же его в большей степени волновал беспринципный мошенник, обманувший Нарциссу. И как раз для его разоблачения нужен был Поттер. Старинные часы, висящие на первом этаже, уже пробили одиннадцать, когда Грейнджер наконец соизволила подняться. – Доброе утро, – робко сказала она, входя в библиотеку. Столкнувшись с насмешливым взглядом Северуса, она опустила глаза и едва слышно пробормотала: – Спасибо за то, что переместили меня в спальню. И… извините меня за мою… несдержанность вчера. Было забавно наблюдать за смущенной Грейнджер. Наверняка стыдится того, что позволила себе слишком много выпить. Хотя, стоило признать, Северус после вчерашнего вечера тоже чувствовал себя неловко. Словно они перешли в какую-то новую стадию развития отношений. Отношений, которых не было, нет и быть не может, напомнил себе он. – Надеюсь, впредь вы будете проявлять больше благоразумия, – сухо ответил Северус и, дождавшись виноватого кивка Грейнджер, перешел к делу: – У вас, я полагаю, есть способ связаться с Поттером? Я бы хотел поговорить с ним прямо сейчас. Грейнджер удивилась, но, к счастью, задавать глупых вопросов не стала и просто вытащила из кармана палочку, пояснив: – Гарри предложил в крайних случаях связываться патронусами. Мы так и не научились передавать через них сообщения, но договорились, что, если я посылаю ему свою выдру, значит, он мне срочно нужен. Она взмахнула палочкой, но вместо обещанной выдры, над которой Северус собирался было иронизировать, появилось лишь тусклое серебристое облако. Грейнджер слегка покраснела и еще раз, на этот раз вербально, воспользовалась заклинанием. Снова и снова она пыталась вызвать патронуса, но облако так и не желало принимать телесную форму, напротив, становясь с каждым разом все более расплывчатым. Ее жалкие потуги выглядели смешно. – Я не знаю, почему не выходит! Конечно, мне давно не приходилось вызывать патронуса… Я, наверное, просто плохо настроилась, – девчонка уже чуть не плакала, но все же не оставляла попыток, не желая признать свое поражение. Очевидно, стоило вмешаться: в таком состоянии вряд ли можно было добиться успеха в использовании этих сложных чар. Но Северуса откровенно забавлял смущенный и растерянный вид всезнайки Грейнджер. Нечасто доводилось наблюдать ее разочарование в собственных силах и способностях. Он уже хотел сказать что-нибудь ядовитое, как вдруг из ее палочки вырвалось некое странное существо, которое тут же умчалось из комнаты. Грейнджер ошарашенно смотрела вслед своему патронусу. – Я, возможно, не настолько разбираюсь в животных, но разве выдры имеют крылья? – не удержался Северус. Грейнджер подняла на него испуганный взгляд, снова покраснела и пулей вылетела из библиотеки, оставив его в недоумении. Было ясно, что ее патронус изменился, но зачем же делать из этого такую трагедию? Неужели она сама не осознавала, что перестала любить Уизли*? Возможно, решила, что лишилась своей выдры из-за новой влюбленности? Но в кого, собственно, можно было влюбиться, сидя почти безвылазно в этом мрачном доме на протяжении двух лет? Впрочем, Северуса не сильно волновали подробности личной жизни и душевных переживаний бывшей студентки. Особенно сейчас. Поэтому он, ожидая прихода Поттера, продолжил пролистывать еще не просмотренные книги, которых оставалось все меньше в библиотеке Блэков. Надежда найти здесь что-либо полезное таяла с каждым днем. Иногда Северусу даже казалось, что он обречен до конца жизни терпеть чьи-то прикосновения по ночам, чтобы не умереть. И ему еще повезло, что пока рядом есть Грейнджер, готовая спать с ним. А что будет, когда она наконец одумается и не захочет больше выносить его общество? Или когда она через несколько лет вернется к своему мужу? Или полюбит кого-нибудь другого? Не будет же девчонка нянчиться с ним, прóклятым Пожирателем смерти, вечно. По правде говоря, ее бескорыстное желание заботиться о нем удивляло. Он привык, что за все приходится платить. Особенно за оказанную помощь. Потому он позволял Грейнджер присутствовать на своих экспериментах и старался быть вежливым с ней, считая это не такой уж высокой ценой за возможность жить. Однако ей самой, казалось, и в голову не приходило требовать от него что-либо за свои… услуги. И это сбивало с толку. Чуть ли не впервые его не собирались использовать в обмен за проявленное добро. Из гостиной послышался шум, а затем мужской голос, и Северус быстро поднялся по многочисленным ступенькам, ведущим к выходу из библиотеки. Возле камина стоял Поттер, небрежно отряхивающий прямо на толстый ковер золу со своей аврорской мантии. Немного погодя в комнату вбежала Грейнджер, очевидно, тоже привлеченная шумом. – Мистер Снейп, – приветственно кивнул Поттер и сразу же обратился к подруге: – Гермиона, это был твой патронус? Что с ним стало? – Давай не будем обсуждать это сейчас, – покраснев, ответила она. – Но с чего вдруг он поменялся? Еще полгода назад это была отличная выдра, а сейчас какое-то летающее мохнатое чудовище. Ты же не могла за это время… О!.. – Поттер внезапно осекся и расширенными глазами посмотрел на Северуса, который уже начал раздражаться. – Оставьте свои детские беседы на потом, – холодно сказал он, предпочитая не думать над словами Поттера. – Мне нужно поговорить с вами, Поттер. Наедине. Ему почему-то не хотелось рассказывать Грейнджер об угрозе Нарциссы. Было несложно предугадать ее реакцию: чрезмерное волнение, чувство вины за происходящее, безудержное желание самой исправить собственные ошибки, что непременно вылилось бы в очередные проблемы. Ситуация и так была достаточно сложной, чтобы еще отвлекаться на неугомонную девчонку. Но Грейнджер, не подозревавшая о его желании оградить ее от неприятностей, явно обиделась и, буркнув себе под нос что-то о доверии, вышла из гостиной, громко хлопнув дверью. Поттер же выглядел заинтригованным. – Вынужден признать, что мне нужна ваша помощь, – сразу перешел к делу Северус. – Это касается миссис Малфой. На похоронах Люциуса к ней подошел волшебник, который за внушительную сумму продал ей якобы придуманное им зелье, способное вернуть ее мужа. Она должна была принять это зелье вместе с каким-либо мужчиной, в тело которого вселилась бы душа Люциуса. Полагаю, что это был яд. – И вы хотите, чтобы мы задержали этого мошенника? – неуверенно спросил Поттер. – Я хочу, чтобы вы нашли доказательства его прошлых преступлений – да, Поттер, я уверен, что Нарцисса не первая его жертва – и арестовали его, не привлекая внимание к миссис Малфой, – ответил Северус. – Ей он представился Мастером Дованом и выглядел как старый волшебник маленького роста с длинными седыми волосами и бородой. Но, возможно, это была маскировка. Кроме того, он вполне может оказаться иностранцем и совершать преступления в разных странах. Поттер молчал, недоверчиво глядя на Северуса и напряженно думая. Наконец он тихо сказал: – Но как можно расследовать это дело, не привлекая единственного свидетеля, который у нас есть? Я, конечно, могу попросить Международный магический отдел выяснить, были ли в других странах смерти при подобных обстоятельствах, и, возможно, так мы получим необходимые доказательства. Но нам все равно не удастся выйти на преступника. А мальчишка все-таки вырос. Северус не хотел сам себе признаваться в том, что испытывал нечто вроде гордости за него. Еще чуть-чуть, и Поттер самостоятельно придет к единственному возможному решению. И действительно, прошло совсем немного времени, когда он задал наконец правильный вопрос: – Это ведь вы должны были выпить этот яд, верно, мистер Снейп? – дождавшись сдержанного кивка Северуса, он продолжил: – А что, если вы согласитесь принять зелье, предварительно заменив его? Миссис Малфой увидит, что оно не сработало, и попытается связаться с этим... Дованом. Тогда мы сможем схватить его на встрече, – Поттер в возбуждении зашагал по гостиной. – И миссис Малфой вовсе необязательно знать о нашем плане, хотя, мне кажется, она сама не откажется дать показания против мошенника, если нам удастся доказать его вину. – Поттер остановился и горько ухмыльнулся. – И знаете, мистер Снейп, Круфорд, глава аврората, будет счастлив официально поручить мне это дело и даже всячески помочь, только чтобы отвлечь меня от смертей Пожирателей. Мне удалось выяснить кое-что – не хочу говорить вам, что именно, пока не узнаю все наверняка, – и Круфорд заметно забеспокоился из-за моего давно не тайного собственного расследования. Северус в очередной раз едва удержался, чтобы не сказать Поттеру о бессмысленности его затеи с «собственным расследованием»: правда в таких делах никому не нужна. Кроме того, было не совсем разумно со стороны мальчишки идти против собственного начальства. Но он еще сам успеет убедиться в несправедливости и грязи окружающего мира. И нет нужды прямо сейчас разрушать радужные, идеалистические представления Поттера о жизни. – Вы со мной согласны? – неуверенно спросил тот, так и не дождавшись реакции Северуса. – Вполне, – зеленые глаза – постоянное напоминание о Лили – заискрились от радости и удовольствия, и Северус усмехнулся. – Вам понадобится время на сбор доказательств. Но постарайтесь сделать это как можно быстрее: неизвестно, что может прийти в голову Нарциссе. И еще кое-что, Поттер. Я не хочу, чтобы мисс Грейнджер знала об этой истории. Поттер благоразумно не стал спорить и, спешно попрощавшись, исчез в зеленом пламени камина. Итак, первая часть плана была выполнена. Теперь Северусу необходимо было сказать Нарциссе, что ему потребуется несколько дней на обдумывание ее предложения. А затем останется лишь каким-то образом связаться с Драко, без помощи которого придуманный сегодня утром Северусом и только что озвученный Поттером план был трудноосуществим. Конечно, план был не без изъянов. Уж слишком многое отдавалось на волю случая и зависело от везения. Кроме того, существовала еще одна проблема, о которой Северус не стал пока говорить Поттеру: поддельное зелье предполагалось принимать во время «акта любви», как выразилась Нарцисса. Перспектива спать с женой умершего друга вовсе не прельщала. Вместе с тем, как избежать этого, Северус не знал, но пообещал себе найти выход из щекотливого положения как можно скорее. Amor Vincit Omnia
Сообщение отредактировал Anelem - Воскресенье, 12.10.2014, 03:13
Дата: Воскресенье, 12.10.2014, 03:14 | Сообщение # 84
Вечный мечтатель
Статус: Offline
Группа: Всезнайка
На сайте с: 18.08.2012
Сообщений:107
* * *
Гермиона мрачно доедала суп и с подозрением косилась на подозрительно напряженных Снейпа и Гарри. Их нервозность и предвкушение чего-то волнительного и опасного ощущалась почти физически. Приставать к ним с вопросами было бессмысленно: все равно уйдут от ответа. Поэтому оставалось только молча давиться ранним обедом, сгорая от любопытства и молясь, чтобы скорее наступил тот славный день, когда ей наконец соизволят объяснить, что происходит. Следующая после дня рождения неделя оказалась безумным испытанием для Гермионы: в доме Блэков наконец началась бурная жизнь, а она ко всему этому не имела ровным счетом никакого отношения. Снейп и Гарри, который теперь часто бывал здесь, были постоянно заняты чем-то весьма серьезным и, безусловно, интересным; они то собирались в гостиной или на кухне, тихо обсуждая что-то и замолкая при приближении Гермионы, то на целый день вместе пропадали из дома, и тогда Снейп возвращался поздно, совершенно уставший и вымотанный. Несколько раз в гостиной проходили какие-то тайные многолюдные, судя по доносящемуся шуму и спорам, совещания; иногда из комнаты раздавался даже голос Драко Малфоя. Ее же попросту держали в неведении относительно той загадочной жизни за постоянно наглухо запертыми дверями гостиной. И Снейп, и Гарри – ее близкий друг, между прочим! – наотрез отказывались не только рассказывать о том, что происходит, но даже намекать на это. Гермиона же изнывала от любопытства, обижалась из-за необъяснимого недоверия к ней и злилась, глядя на сосредоточенные лица мужчин, увлеченных решением таинственной проблемы, о которой ей почему-то знать было не положено. Подслушивать и подглядывать казалось низким и недостойным занятием, поэтому оставалось лишь догадываться, в чем же было дело, и придумывать десятки самых невероятных теорий. Наиболее странным во всей этой ситуации было то, что Гермиону держали в неведении. Возможно, эта тайна имела к ней какое-то отношение? Вместе с тем даже разгадывание странного поведения Снейпа и Гарри не могло отвлечь ее от анализа собственных интимных чувств. На следующее после дня ее рождения утро Гермиона списала свои мечты и фантазии о Снейпе на помутившееся после выпитого вина сознание. Однако изменившийся патронус приводил к неутешительным выводам. Неужели она и правда влюбилась в своего бывшего профессора? Но как можно влюбиться и даже не заметить этого? Больше всего ее смущало то, что она не чувствовала в себе никакой любви. И доказательства тому она находила каждый день. И каждую ночь. Так, обнимая его в кровати, она прислушалась к своим ощущениям. В общем-то, ничего нового она не чувствовала. Безусловно, прикасаться к его теплому телу и прижиматься щекой к жесткому плечу было приятно – это она признавала и раньше. Но сейчас она больше внимания уделяла мелочам: размеренному биению его сердца под ее рукой, непроизвольному сокращению мышц на груди, легкому теплому дыханию, едва различимому запаху – терпкому, немного горьковатому. Да, он казался совсем не таким, как Рон, и это отличие было вовсе не в пользу ее бывшего мужа, спать с которым было крайне неудобно. И все же никаких острых ощущений близость к Снейпу не вызывала. Спать с ним было уютно, только и всего. Разве так может быть при настоящей влюбленности? Или вот, на днях, проходя мимо гостиной, Гермиона случайно – честное слово! – услышала громкий возглас Гарри: «Переспать с миссис Малфой?! А Драко знает об этом?» Что ответил на это Снейп, разобрать было невозможно, да и не очень-то ее волновала осведомленность Малфоя в любовных делах матери. Но ведь не почувствовала же Гермиона в тот момент укол ревности, как это непременно случилось бы с влюбленной девушкой? Конечно, ей было немного досадно, но, вероятно, только из-за того, что Снейп делился такими подробностями личной жизни с Гарри, а не с ней. Получалось, она все еще не заслужила его доверия. И да, ей было неприятно узнать, что Снейп спит с миссис Малфой. Но ведь он был ее учителем в школе, и думать о нем как о человеке, который может встречаться с кем-то и иметь любовницу, было странно и непривычно. Одно дело – фантазировать об этом, совсем другое – выяснить это наверняка. Конечно, она знала о его чувствах к матери Гарри, но это была этакая романтическая и печальная история любви, больше похожая на сказку или древнюю легенду, а потому почти не соотносимая с ее реальными участниками. К тому же те отношения были больше дружескими и платоническими. А вот связь с миссис Малфой делала Снейпа обычным мужчиной из плоти и крови. Мужчиной, который может быть увлечен женщиной. Да кого угодно такое открытие выбило бы из колеи! И пусть даже Гермиона испытала мрачное, ехидное злорадство, когда поняла, что не все так уж безоблачно в отношениях Снейпа и Нарциссы, раз он каждый вечер все равно возвращается в дом на площади Гриммо. В конце концов, она всегда недолюбливала Малфоев. Вот только внезапно изменившийся патронус никак не получалось ни объяснить, ни оправдать. И именно это сводило с ума и заставляло день за днем искать подтверждения отсутствия любви к бывшему профессору. И даже сейчас, сидя за столом, она украдкой поглядывала на него, убеждая себя в том, что никогда не смогла бы увлечься таким мужчиной. Он был вовсе не в ее вкусе! Спутанные, неухоженные волосы, желтоватая кожа, слишком грубые черты лица, огромных размеров нос, жесткий, неприятный взгляд, зубы, увидев которые ее родители-дантисты упали бы в обморок, – разве мог он понравиться хоть кому-либо? Об этом даже думать было смешно! Никакой любви она к нему не испытывала – это же так очевидно! Напротив, в данный момент она была очень зла на него за то, что он не доверял ей и скрывал от нее что-то важное и интересное. Между тем Снейп, быстрее всех разобравшийся с обедом, встал из-за стола и вышел из кухни, бросив напоследок: «Жду вас в гостиной, Поттер», – и Гермиона, которой нечасто в последнее время удавалось побыть с другом наедине, решила в очередной раз попытать счастья: – Гарри, у нас же никогда не было секретов друг от друга. Ты же знаешь, что можешь мне доверять. Чем вы занимаетесь? Намекни хотя бы! Ну пожалуйста! Гарри страдальчески вздохнул и виновато посмотрел в сторону двери, за которой только что скрылся Снейп. – Гермиона, я пока не могу тебе ничего объяснить, – простонал он, отставляя в сторону тарелку, и затем шепотом добавил: – Но уже сегодня вечером, если ар… дело пройдет хорошо, мы тебе все подробно расскажем, обещаю. Не обращая внимания на дальнейшие вопросы, Гарри поспешно выбежал из кухни, оставив Гермиону наедине с ее любопытством и волнением. Что, если они ввязались во что-то на самом деле опасное, а она даже не подозревает об этом? А вдруг таинственное «дело» пройдет плохо? И почему, черт возьми, они держат ее в неведении? До вечера Гермиона не могла найти себе места, прислушиваясь к малейшему шороху в доме и вскакивая каждый раз, когда ей чудился скрип входной двери. Через пять часов томительного ожидания она не выдержала и, желая хоть немного снять накопившееся напряжение, решила выйти на улицу и прогуляться по окрестностям. Накинув неприметную маггловскую куртку, Гермиона быстро спустилась вниз, вышла из дома и, прикрыв глаза, замерла на каменных ступеньках, с наслаждением втягивая в себя прохладный осенний воздух. И в это мгновение ее сразило оглушающее заклятие.
------------ *Weasel (англ.) – ласка, горностай и другие животные семейства куньих, к которому принадлежат и выдры. Северус предположил, что патронус Гермионы имел форму выдры, потому что она любила Рона Уизли. Amor Vincit Omnia
Дата: Воскресенье, 12.10.2014, 10:07 | Сообщение # 85
Первокурсник
Статус: Offline
Группа: Всезнайка
На сайте с: 28.12.2012
Сообщений:35
Уважаемый автор, а сколько планируется глав? Хочется почитать новый снейджер. И, судя по отзывам, это стоит сделать. Но, поскольку я стараюсь не читать незаконченных работ, хотелось бы узнать, скоро ли финал истории?
Дата: Понедельник, 13.10.2014, 14:59 | Сообщение # 88
Третьекурсник
Статус: Offline
Группа: Всезнайка
На сайте с: 13.04.2012
Сообщений:245
Ура! Ура! Продолжение! Уважаемый автор у меня возник вопрос по сюжету: если Нарцисса заложит Гермиону, то в Азкабан отправится "старшая" Грейнджер, а "младшая" ничего еще не совершила и, следовательно, останется на свободе. Нарцисса не боится возмездия со стороны "вышезаложенного лица"?
Да, закончилось на таком интересном месте! Кто же это нашу Гермиону ступефаем приложил? Небось, это миссис Малфой козни строит))) С нетерпеием жду продолжения. Автор, не устаю Вас благодарить за такой интересный сюжет. Только женщина может временно остановить время
Дата: Воскресенье, 07.12.2014, 01:07 | Сообщение # 90
Вечный мечтатель
Статус: Offline
Группа: Всезнайка
На сайте с: 18.08.2012
Сообщений:107
willemo, elenak и Helga2911, спасибо вам за то, что продолжаете следить за этой историей
ЦитатаАврора ()
Уважаемый автор, а сколько планируется глав? Хочется почитать новый снейджер. И, судя по отзывам, это стоит сделать. Но, поскольку я стараюсь не читать незаконченных работ, хотелось бы узнать, скоро ли финал истории?
Боюсь, конец еще не близок. Пока написана примерно половина фика.
Цитатаelenak ()
Уважаемый автор у меня возник вопрос по сюжету: если Нарцисса заложит Гермиону, то в Азкабан отправится "старшая" Грейнджер, а "младшая" ничего еще не совершила и, следовательно, останется на свободе. Нарцисса не боится возмездия со стороны "вышезаложенного лица"?
Ух, как вы все закрутили! Про то, что на самом деле случится с Гермионой, вы узнаете из следующей главы, но если чисто теоретически порассуждать... В Азкабан должна отправиться, конечно, "старшая" Гермиона, "младшая" же об этом ничего узнать не может, пока сама не воспользуется хроноворотом, спасет Снейпа и, опять-таки, став жертвой козней Нарциссы, попадет в Азкабан. Замкнутый круг получается. Мстить некому.
ЦитатаHelga2911 ()
Кто же это нашу Гермиону ступефаем приложил? Небось, это миссис Малфой козни строит)))
Вы, как всегда, обо всем сами догадываетесь) Спасибо за вашу постоянную поддержку! Amor Vincit Omnia
Дата: Воскресенье, 07.12.2014, 01:09 | Сообщение # 91
Вечный мечтатель
Статус: Offline
Группа: Всезнайка
На сайте с: 18.08.2012
Сообщений:107
Глава 16
– Гермиона Джин Уизли, урожденная Грейнджер. Волшебная палочка: десять и три четверти дюйма, древко винограда, содержит жилу дракона. Высокая ведьма в мантии аврора стояла за трибуной сбоку от длинных скамей, рядами расположенных на возвышении в зале суда номер тринадцать, и сухо и безразлично зачитывала данные из личного дела Гермионы. Однако, казалось, единственными людьми, слушающими ее, были сама обвиняемая, прикованная к креслу с высокой спинкой, ухмыляющийся Снейп, который сидел рядом с ней на стуле, и нахмурившийся Гарри, занимавший крайнее место в пером ряду. Остальные авроры и невыразимцы, члены Чрезвычайной Комиссии по особо тайным делам, не проявляли к происходящему ни малейшего интереса, тихо переговариваясь друг с другом, а одна светловолосая ведьма в третьем ряду даже листала журнал «Спелла», хихикая и краснея от удовольствия. – …В 1994 году основала не санкционированную Министерством магии общественную организацию Г.А.В.Н.Э. С 1995 по 1998 являлась одним из лидеров тайной террористической организации, известной под названием «Отряд Дамблдора» В 1997-1998 была объявлена в розыск Министерством магии как не явившаяся на собеседование в Комиссию по учету магглорожденных волшебников. – Да вы опасный человек, мисс Грейнджер, не понимаю, как они позволяли вам так долго разгуливать на свободе, – едва слышно сказал Снейп, ухмыляясь. – Не вижу поводов для веселья. Нас с вами судят, если вы не заметили, – рассерженно прошипела в ответ Гермиона. Аврор, стоящий позади ее кресла, недовольно шикнул, призывая к тишине. – Да бросьте вы, до нас тут все равно никому нет дела, – повернув к нему голову, огрызнулась Гермиона. – Это не суд, а цирк какой-то! Она тщетно пыталась скрыть нараставшую в ее душе панику. Как бы нелепо ни проходило слушание, преступление, в совершении которого обвиняли Гермиону, было серьезным и могло повлечь за собой ужасное наказание. Так, по крайней мере, пугал ее Круфорд, глава аврората, на многочисленных допросах. – …Вопреки распространенному мнению, и я прошу членов Комиссии обратить особое внимание на этот факт, подсудимая почти не принимала участие во Второй магической войне, – продолжала бубнить ведьма за трибуной. – Однако, по свидетельству очевидцев, находилась в школе магии и волшебства Хогвартс во время Битвы второго мая 1998 года. Степень участия подсудимой в Битве за Хогвартс еще выясняется. – Какой неожиданный поворот. Так вас и Ордена Мерлина лишат, – продолжал вполголоса глумиться Снейп, вызвав одобрительное хмыканье охранника Гермионы. – Нет у меня никакого Ордена, и вам это прекрасно известно! В самом деле, я не понимаю, почему вы так спокойны. – В конце концов, это ведь вы главная обвиняемая. Я всего лишь невольная жертва вашего тщеславия, – невозмутимо ответил Снейп. Гермиона с силой сжала подлокотники кресла. Все происходящее казалось ей безумным бредом. Да, она осознавала, что, используя хроноворот, нарушает закон. Но ей и в самом дурном сне не могло привидеться, что уже через два дня после ареста ее, как настоящую преступницу, в полном составе будет судить какая-то Чрезвычайная комиссия. На протяжении прошедших двух дней Гермиону безостановочно допрашивали, пинтами вливая в нее Веритасерум, в очень грубых выражениях растолковывали, насколько серьезное преступление она совершила, и даже запугивали Азкабаном. Ни Снейпа, ни Гарри она за это время ни разу не видела. – …Чтобы уважаемая Комиссия могла ясно понять мотивы действий подсудимой, нам представляется уместным упомянуть о ее личностных качествах, подробно описанных в монографии Риты Скитер, почетного члена Всемирной магической ассоциации журналистов, обладателя международной премии «Золотое перо» в номинации «Исторический портрет». – Что? – возмутилась Гермиона. – С каких это пор в суде учитываются фантазии бульварных писак? Однако волшебники, сидящие на скамьях, вовсе не разделяли негодование Гермионы, напротив, при упоминании имени Скитер они заинтересованно замолчали, и в зале наконец установилась тишина. Ведьма, зачитывающая обвинение, неожиданно для себя самой осознала, что ее слушают, и, прочистив горло, уже громче продолжила: – Позволим себе привести цитату: «Обделенная выдающимися магическими способностями, не отличающаяся привлекательной внешностью и приятным характером, Гермиона Грейнджер старалась привлекать к себе внимание хорошими отметками в школе и скандальными связями с самыми известными волшебниками. Амбициозность и тщеславие юной магглорожденной ведьмы, как ни странно, поощрялось руководством Хогвартса. Так, на третьем году обучения ей был выдан ценнейший артефакт – хроноворот – якобы для того, чтобы она успевала посещать немыслимое количество предметов, выбранных ею для изучения. Сейчас же, по прошествии многих лет, нам не трудно догадаться, что на самом деле Гермионой Грейнджер двигала вовсе не тщательно изображаемая ею тяга к знаниям, а стремление самоутвердиться, доказать свою исключительность. Окруженная выдающимися друзьями и любовниками, она не могла смириться с тем, что постоянно находится в тени чьей-то славы, раз за разом пытаясь повысить собственную значимость в глазах окружающих… Однако когда мисс Грейнджер представилась наконец возможность проявить себя во время Второй магической войны, умная и расчетливая ведьма благоразумно предпочла спрятаться, позволяя другим жертвовать собой во имя общего дела, чтобы в самом конце войны, когда ее исход будет очевиден, эффектно пополнить ряды защитников Хогвартса. Но, как оказалось, магическому обществу не так легко пустить пыль в глаза. После войны мисс Грейнджер не были даны особые привилегии, на которые она так рассчитывала. Ни свадьба с другим сомнительным героем войны – Рональдом Уизли, ни дружба со знаменитым Гарри Поттером не помогли Гермионе получить хорошую работу, потому карьеру ей пришлось начать с непритязательной должности стажера в больнице Святого Мунго». Даже из этой небольшой цитаты можно сделать вывод о том, что подсудимая не могла быть довольна тем скромным положением, которое она заняла в послевоенное время. Потому в 2004 году (да, мы с вами говорим о будущем), когда ее мужу, аврору Рональду Уизли было поручено охранять хроноворот, позволяющий перемещаться на несколько лет в прошлое, подсудимая решила воспользоваться представившейся возможностью и снискать себе славу героя, воскресив трагически погибшего во время так называемой Битвы за Хогвартс второго мая 1998 года Северуса Снейпа. Мы можем лишь догадываться, почему подсудимая на протяжении двух лет держала в тайне от общественности совершенное преступление, которое ей, очевидно, представлялось героическим поступком. Как бы то ни было, незаконно воспользовавшись хроноворотом и значительно изменив прошлое, подсудимая нарушила ход событий, что, несомненно, отразилось на нашей реальности. И теперь Отделу тайн предстоит приложить немало усилий, чтобы устранить последствия безответственного, эгоистичного по своей сути поступка подсудимой. Мы надеемся, что Комиссия сможет вынести объективный и беспристрастный приговор. Раздались жидкие аплодисменты, и высокая ведьма, закончившая читать обвинение, вышла из-за трибуны и заняла свое место в середине первого ряда. – Слушание по делу Гермионы Джин Уизли продолжается. За трибуну приглашается специалист Отдела тайн по вопросам времени номер восемьсот семьдесят три! Слова пожилого волшебника, главы Отдела тайн, ведущего слушание, утонули во вновь увеличившемся гуле, тем не менее, с третьего ряда к трибуне спустился седовласый невысокий невыразимец с водянистыми глазами. Обведя других членов Комиссии отрешенным взглядом, он заговорил тихим, трескучим голосом: – У нас нет сомнений в том, что, оживив Северуса Снейпа, миссис Уизли внесла значительные изменения в ход времени, создав новую, альтернативную реальность. Конечно, пока нам сложно просчитать все отклонения, в том числе и будущие, от той реальности, которую мы условно признаем исходной. Однако Особо тайный Совет нашего отдела пришел к выводу, что изменения, произошедшие к настоящему моменту, можно считать вполне положительными, а следовательно, не нуждающимися в исправлении. Поэтому мы, признавая вину подсудимой, тем не менее не настаиваем на процедуре затирания. С другой стороны… – Процедура затирания? – побледнев, едва слышно повторила Гермиона, перестав слушать выступающего невыразимца. – Что это еще такое? – Я просто поражен вашей непредусмотрительностью. Как вы могли пуститься в авантюру с хроноворотом, не узнав заранее, какое наказание вам будет грозить за это? – так же тихо сказал ей Снейп. – Затирание – это крайняя мера наказания, которая применяется к тем, кто незаконно нарушает ход времени. Один из сотрудников Отдела тайн перемещается в точку активации хроноворота и стирает вас из этой реальности, тем самым предотвращая возможные изменения. В вашем случае точка активации – второго мая 1998 года. – Стирает? То есть убивает? – неужели это ее голос звучит так пискляво? – Не совсем. Вы словно исчезаете, прекращаете существовать, – ответил Снейп без малейшего намека на сочувствие в голосе. – Полагаю, специалист Отдела тайн по вопросам времени номер восемьсот семьдесят три объяснит вам суть процедуры куда лучше, чем я. – А в моем времени?.. – А в вашем времени вы живете только до того момента, пока не воспользуетесь хроноворотом. Несложно догадаться, на самом деле. Тем временем седовласый волшебник, закончивший свою короткую речь, вернулся на место в третьем ряду, и глава Отдела тайн объявил небольшой перерыв в слушании. Молодой аврор, охранявший Гермиону, вывел ее и Снейпа из зала суда и, проводив в небольшой кабинет в конце коридора, оставил их наедине. – Волнуетесь, мисс Грейнджер? – ухмыльнулся Снейп, заняв единственный стул, стоящий возле стола в углу кабинета. – Несложно догадаться, на самом деле, – передразнила его Гермиона. – Неужели вы меня настолько ненавидите, что так легко относитесь к моей вероятной смерти? Снейп смерил ее тяжелым взглядом, но ничего не ответил. В голове у Гермионы крутились тысячи вопросов, но ей не хотелось тратить, возможно, последние минуты своей жизни на выуживание из Снейпа информации, которая ей больше никогда не пригодится. Нет, все это не могло происходить на самом деле. Только не с ней. Сложно было даже представить, что ее, Гермиону, могут вот так просто лишить жизни только из-за того, что она спасла кого-то. Это было… несправедливо! Она ведь еще слишком молода и ничего не успела сделать, не выполнила свое предназначение. Не достигла успеха, не совершила ни одного открытия, не сделала ничего выдающегося, не применила на практике все то огромное количество знаний, которое было в ее голове, не раскрыла все свои таланты. Не прочитала и десятую часть книг, которые отложила на будущее, не овладела окклюменцией, так и не научилась готовить, хотя давно собиралась. Не приобрела собственный дом, не посетила страны, в которых всегда мечтала побывать, не завела еще одного кота на замену сбежавшему Живоглоту, не родила ребенка. Не познала настоящее счастье, в конце концов! Мысленно перечисляя все эти многочисленные «не», Гермиона и сама не заметила, как начала нервно ходить по кабинету, что, очевидно, очень не понравилось Снейпу. – Мисс Грейнджер, прекратите мельтешить у меня перед глазами! – наконец не выдержал он. – Никто не собирается вас убивать! – Это вы говорите только для того, чтобы успокоить меня, – всхлипнув, возразила Гермиона. – Вы не можете знать наверняка! – Нет, я как раз совершенно точно знаю, что… – Не надо, не говорите ничего, пожалуйста! – прервала его Гермиона, из последних сил сдерживая подступившие к глазам слезы. – Я не хочу сейчас спорить с вами. Давайте просто… помолчим. – Но вы должны знать… – Перестаньте, в самом деле! – неожиданно для себя самой взвизгнула она и, отвернувшись от Снейпа, обхватила себя руками. – Считайте это моей последней просьбой. Слезы все-таки полились из ее глаз, и она не хотела, чтобы Снейп видел, что она плачет. Мерлин, а ведь еще несколько дней назад самой большой проблемой в ее жизни было понять, любит ли она его! Возможно, даже к лучшему, что она так и не смогла определиться в собственных чувствах. Так, по крайней мере, в последние минуты ее не будет терзать мысль о бездарно упущенном счастье. Неожиданно Гермиона осознала, что, если ее все-таки ожидает процедура затирания, она будет не единственной, кто прекратит существовать. С округленными от ужаса глазами она повернулась к Снейпу: – Вы ведь тоже… Они же и вас… – пролепетала она. – Мистер Снейп, простите, простите меня! Это я во всем виновата. Я против вашего желания не дала вам умереть, вы два года вынуждены были прятаться ото всех, мучиться от боли в Метке, терпеть мое общество, спать со мной, чтобы потом вас все равно лишили жизни. А ведь вы только начали устраиваться, даже завели отношения с миссис Малфой… – Грейнджер, перестаньте нести чушь! Я все это время пытаюсь вам сказать… – начал Снейп. – Стойте, не перебивайте меня! – решительно прервала его Гермиона. – Раз уж мы все равно умрем, я должна признаться вам. Не перебивайте, я же прошу! – остановила она Снейпа, открывшего было рот, чтобы возразить ей, и скороговоркой продолжила: – Так вот, я хотела вам сказать, что думаю, вернее, предполагаю, что я, возможно, в какой-то степени люблю, то есть не совсем люблю и уж точно не влюблена, но что я определенно испытываю к вам что-то вроде… К счастью, открывший дверь аврор прервал ее. Идя по длинному коридору в зал суда, Гермиона уже сама жалела о том, что не сдержалась и вывалила на Снейпа никому не нужное признание в гипотетической любви к нему. Вероятно, слишком большая доза Веритасерума, принятая ею за эти два дня, стала причиной ее внезапной словоохотливости и чрезмерной правдивости. В зале суда было по-прежнему шумно. Члены Комиссии, неохотно рассаживающиеся по своим местам после перерыва, все так же откровенно скучали и даже не смотрели в сторону Гермионы, которую аврор уже успел усадить в неудобное кресло в центре зала. Зато Снейп, насколько она могла видеть боковым зрением, не сводил с нее недоумевающего, настороженного взгляда. – Попрошу тишины! – наконец раздался голос главы Отдела тайн. – Слушание по делу о нарушении Закона о внесении изменений в ход времени и использовании хроноворотов Гермионой Джин Уизли продолжается! Поскольку Члены Комиссии заранее ознакомились с протоколами допросов подсудимой и Северуса Снейпа, перейдем к показаниям свидетеля защиты Гарри Джеймса Поттера. Мистер Поттер, вам есть что добавить? Гарри поднялся с места и уже хотел выйти к трибуне, как его остановил Круфорд, сидящий рядом с ним. Некоторое время они смотрели друг на друга, и затем Гарри, тяжело вздохнув и виновато посмотрев на Гермиону, сказал: – Нет, сэр, – и снова сел на свое место. Гермиона с недоумением смотрела на друга. С каких это пор он стал бояться начальства? Или бросать друзей в беде? Между тем, ведущий слушание волшебник продолжил: – Что ж, в таком случае Чрезвычайная Комиссия по особо тайным делам готова перейти к голосованию. Кто за то, чтобы оправдать подсудимую по всем пунктам? – спросил он. Гермиона подняла голову и похолодела: ни одна рука не поднялась. Она растерянно провела глазами по многочисленным рядам, но, как ей показалось, волшебники и волшебницы, сидящие на скамьях, старательно избегали ее взгляда. – Кто за то, чтобы признать подсудимую виновной? – спросил волшебник снова, первым поднял руку и, убедившись, что все присутствующие последовали его примеру, с облегчением сказал: – Подсудимая признается виновной и приговаривается к… – он сбился и нерешительно посмотрел на Круфорда, который, нахмурившись, медленно кивнул: – …и приговаривается к штрафу в размере четырехсот галлеонов и занесению предупреждения в личное дело. Слушание завершено!
* * *
– Вы оба самые беспринципные, невыносимые и бессердечные люди! Как вы только могли со мной так поступить! Почему нельзя было сразу все мне рассказать? Грейнджер уже четверть часа буянила на кухне дома Блэков, отчитывая их – Северуса и Поттера – как мальчишек. В своем праведном гневе она удивительно напоминала банши: ее лицо позеленело от злости, глаза яростно сверкали, неуправляемая копна волос встала дыбом, а голос ее был настолько визгливым и пронзительным, что у Северуса периодически закладывало уши. – Я нервничала, волновалась, уже прощалась даже с жизнью, а вы, вы все это время знали, что меня всего лишь оштрафуют – и молчали! – Справедливости ради стоит отметить, что вы сами не дали мне сказать правду, – резонно заметил Северус. – За пять минут до оглашения приговора? Что вам мешало рассказать мне о ваших махинациях еще на суде? Нет, вместо этого вы глумились надо мной, испускали свои язвительные комментарии, мерзко подшучивали! А ты, – обратилась она к Поттеру, – почему ты ни разу не пришел ко мне за эти два дня? Зная, что я с ума схожу от волнения, что меня постоянно допрашивает этот твой гадкий Круфорд! – Гермиона, но мы ведь не сразу поняли, что тебя арестовали! – попытался оправдаться Поттер. – Поверь, как только мы узнали о твоем задержании, мы сразу связались к Кингсли. Пока он договаривался с главой Отдела тайн, я начал шантажировать Круфорда сведениями, которые я собрал в ходе своего собственного расследования. Ну, по поводу смертей Пожирателей. – Какими еще сведениями? – вдруг спросила Грейнджер почти нормальным, человеческим голосом. Поттер начал детально описывать свое расследование, затем историю с Нарциссой, тем самым надолго заткнув Грейнджер, чему Северус был безмерно рад. Целых три дня лишенный источника живого тепла, он и так чувствовал себя препаршиво. Кроме того, все это время он забывал сменить повязку на Метке, поэтому сейчас весь левый рукав его мантии был пропитан кровью. Чтобы хоть немного привести себя в чувство, Северус решил сварить кофе с корицей, на ходу вспоминая последовательность действий девчонки. Следя за нагревающейся в турке черной массой, он вполуха слушал рассказ Поттера. На самом деле, арестовать мошенника, жертвой которого стала Нарцисса, удалось даже легче, чем они планировали. Поттер узнал, что таинственный «Мастер Дован» уже несколько лет числился в международном розыске. Доказательств его преступлений было достаточно, чтобы дать ему пожизненное заключение или даже назначить смертную казнь, однако хитрый мошенник был практически неуловим. Встречаясь со своими жертвами только на похоронах их обожаемых супругов или любовников, а затем непосредственно при обмене денег богатеньких дур на заветный флакон с хитроумным ядом, Дован в дальнейшем игнорировал попытки связаться с ним при помощи сов. Что удивительно, решение этой проблемы подсказал Драко: подделав при помощи заклинания почерк матери, он написал мошеннику, что флакон с чудодейственным зельем был случайно разбит, и просил продать ему зелье еще раз, по утроенной цене. Несколько дней Дован тянул с ответом, но в конце концов его желание легко получить такую баснословную сумму (а речь шла уже о тысячах галлеонов) победило чувство самосохранения. На установленную им встречу в образе Нарциссы пришел сам Северус, прикрываемый целым отрядом авроров. Задержать его и вовсе не составило большого труда: как оказалось, боевыми заклинаниями шарлатан владел весьма посредственно. В результате Поттеру была объявлена благодарность за поимку международного преступника, а Северус, о чьем участии в этом деле знали только Поттер и Драко, получил удовольствие от активной деятельности, по которой он, как оказалось, соскучился за прошедшие два года. Все испортила Нарцисса. Узнав от сына об аресте Дована, она совсем обезумела от гнева и разочарования и отправила в Аврорат письмо, в котором детально расписала подробности спасения Северуса Грейнджер и указала, где именно прячется юная преступница. Авроры вдаваться в детали дела не стали и в тот же день задержали безголовую Грейнджер, которой почему-то вздумалось прогуляться перед сном. – Так вот, Кингсли взял на себя руководство Отдела тайн, а я отправился к Круфорду, – к этому моменту рассказа Поттера Северус уже сидел за столом, согревая руки о чашку с вовсе не ароматным кофе. – И вот тут начали всплывать самые интересные факты. Во-первых, оказалось, что проклятие Кэрроу каким-то образом взаимосвязано с твоим перемещением в прошлое и спасением Снейпа. Только не спрашивай у меня, как именно, я и сам не знаю: от этих сотрудников Отдела тайн ничего толком не добьешься. Во-вторых, в Аврорате были очень довольны тем, что так легко избавились от оставшихся в живых Пожирателей. И это возвращает нас к моему расследованию. Я выяснил, что примерно полгода назад в Аврорат стали поступать сведения о том, что планируется массовый побег Пожирателей смерти из Азкабана. Теперь, когда тюрьму не охраняют дементоры, организовать это, особенно имея соучастников на свободе, не так сложно. И тогда Круфорд решил предотвратить побег, навсегда избавившись от заключенных Пожирателей. Им в еду стали добавлять медленно действующий яд, который постепенно лишал бы узников жизненных сил и в конце концов за полгода-год привел бы их всех к смерти. При этом яд обнаружить было бы уже невозможно. Чтобы никто не заметил, что Пожиратели хуже выглядят, их перестали выводить на прогулку, к ним не пускали посетителей и только некоторые стражники Азкабана, которые были посвящены в план Круфорда, имели право подходить к камерам Пожирателей. Первые месяцы все шло по плану, но потом, наверное, кто-то проболтался о том, что Аврорат пытается убить заключенных, и в Министерство стали приходить письма от родственников Пожирателей с требованием разобраться в самосуде, устроенном сотрудниками Аврората. Напуганный Круфорд уже хотел сворачивать все это дело, когда Кэрроу вдруг проклял свою сестру и Пожиратели стали умирать сами собой, безо всякого вмешательства Аврората. Это был настоящий подарок судьбы для Круфорда! – А Кингсли знал об этом плане? – впервые за весь рассказ Поттера подала голос Грейнджер. – Не знал. И до сих пор не знает. Собственно, именно этим я Круфорда и шантажировал, – ответил Поттер и, столкнувшись с недоумевающим взглядом Грейнджер, пояснил: – Понимаешь, Гермиона, ты все же очень сильно изменила реальность, когда спасла Снейпа. Пока все изменения, которые произошли, на руку Министерству: и этого Даумана мы поймали, хотя сотрудники других стран уже несколько лет пытались задержать его, и все Пожиратели отдали концы из-за проклятия Кэрроу. Но что будет дальше, никому не известно. Поэтому тебя и Снейпа собирались ликвидировать. И я вовсе не процедуру затирания имею в виду. То есть, суд, конечно, постановил бы, что тебя нужно стереть. Но на самом деле Снейпа, то есть мистера Снейпа, – поправился Поттер под угрожающим взглядом Северуса, – вероятнее всего, просто убили бы, а тебя запрятали бы в Азкабан на ближайшие четыре года, а потом наложили бы Обливиэйт и отпустили домой в тот же момент, когда другая ты воспользовалась бы хроноворотом. Так дальнейшие изменения в реальности были бы минимальными. На кухне повисло молчание. Грейнджер была настолько поражена, что даже не стала забрасывать Поттера вопросами. Северус снова задумался о наивности и простодушии гриффиндорцев. Идти напролом, не раздумывая о последствиях, совершать бестолковые псевдогероические безумства, рисковать жизнью ради какой-нибудь абстрактной идеи добра – о, на это они согласны. А вот спокойно взвесить все «за» и «против», пойти на компромисс, выбрать из двух зол меньшее – это они считают низким и недостойным честного звания студента Гриффиндора. Знала бы Грейнджер, чего стоило Северусу уговорить Поттера шантажировать собственного начальника! Конечно, мальчишка точно так же, как и она, не хотел идти на компромисс с собственной совестью. Нет, он собирался обратиться к Кингсли, честно ему все рассказать, добиться увольнения Круфорда и настоять на справедливом суде над Грейнджер. А потом, когда Грейнджер приговорили бы к затиранию, только разводил бы руками и винил себя до конца жизни в смерти лучшей подруги. Зато все было бы честно и справедливо! И вот сейчас еще одна честная и справедливая гриффиндорка, оправившись от первого потрясения, разразится гневной тирадой – в этом Северус был уверен! – по поводу того, что она не собирается марать свои руки из-за гнусных махинаций, устроенных коварным деканом Слизерина только для того, чтобы выжить. И даже не задумается о том, что в первую очередь он ее саму пытался спасти. – Значит, ты договорился с Круфордом, что он добьется минимального наказания для меня в обмен на твое молчание? – заговорила наконец Грейнджер, но Северуса не обманывало спокойствие в ее голосе. В конце концов, перед каждой бурей наступает затишье. Очевидно, Поттер думал так же: – Пойми, Гермиона, если бы я все рассказал Кингсли… – Гарри, – остановила его Грейнджер, – я же ни в чем не обвиняю тебя. Я… понимаю. Спасибо. Это ее тихое «спасибо» так удивило Северуса, что он едва не пролил уже давно остывший кофе себе на колени. Неужели она просто… приняла то, что произошло? Не закатила очередную истерику, не стала доказывать, почему нельзя было так поступать, не начала обвинять в низости и подлости, а действительно поняла, что это был лучший выход из положения? Но как он, Северус, мог так ошибиться в своих ожиданиях? Он ведь жил с девчонкой бок о бок больше двух месяцев, изучил все ее повадки, можно сказать, читал ее как открытую книгу – и мог так неверно предсказать ее реакцию? Это могло означать только одно: он в корне не понимал Грейнджер, совершенно не знал ее. Вот тот же Поттер, к примеру, пораженным не выглядел. Нет, он, очевидно, ожидал взбучки от подруги, но все же был уверен в том, что та не станет долго злиться и вскоре смирится с произошедшим. Когда Поттер, распрощавшись, ушел, Северус еще раз оценивающе, словно в первый раз, посмотрел на Грейнджер. Она сидела напротив, невидящим взглядом уставившись на его кружку с самым омерзительным кофе, который ему когда-либо доводилось пить, и выглядела совершенно подавленной и… смущенной? Можно было предположить, что она обдумывает рассказ Поттера, если бы не этот нездоровый румянец, явственно проступавший на ее щеках. – Как вы себя чувствуете? – неожиданно спросила она, так и не подняв на него глаза. – Вы с кем-нибудь… Кто-нибудь вас… Ее смущение и внезапно появившееся косноязычие веселило, но и сбивало с толку. Почему она боялась напрямую спросить, обнимал ли его кто-нибудь по ночам, пока ее держали в Отделе тайн? – Я предпочел бы лечь спать как можно скорее, – уклончиво ответил Северус, внимательно наблюдая за ее реакцией. Грейнджер удивленно на него посмотрела, но тотчас же снова опустила глаза. Все-таки она вела себя странно. – Насчет того, что я вам сказала в кабинете Отдела тайн… – наконец промямлила она после непродолжительного молчания. Так вот в чем дело! Девчонка думала, что он мог всерьез отнестись к ее сентиментальному признанию. Конечно, поначалу ее нелепые слова о каких-то там чувствах к нему удивили и насторожили Северуса. Но он быстро понял, в чем дело: осознав, что он вскоре умрет, Грейнджер в очередной раз пожалела его и так типично по-гриффиндорски, не придумав ничего получше, попыталась приободрить его враньем о любви к нему. При этом даже солгать как следует ей не удалось – она краснела, путалась в словах и так и не довела свое нелепое признание до конца. Но даже если бы она смогла сделать это правдиво, Северус бы ни на секунду не поверил ей. Кому в здравом уме может прийти в голову, что молодая, привлекательная девушка полюбит своего бывшего преподавателя, старого Пожирателя смерти с отталкивающей внешностью и мерзким характером? – Я, кажется, уже не раз говорил вам о том, что мне не нужна благотворительность, мисс Грейнджер, – медленно произнес он. – Поэтому мы с вами сделаем вид, что вы мне ничего не говорили. – Благотворительность? – переспросила Грейнджер, с негодованием посмотрев на него. – Вы это называете благотворительностью? Как же вы тогда воспринимаете ваши отношения с миссис Малфой? Как взаимовыгодную сделку? Северусу совершенно не нравился язвительный тон наглой девчонки, но он был настолько сбит с толку, что даже не знал, как парировать ее выпад. Он ничего не понимал. При чем тут Нарцисса? О каких отношениях вообще идет речь? – С чего вы взяли, что меня с Нарциссой связывают какие бы то ни было отношения? – наконец спросил он. – Напомню вам, что это именно она сдала вас Аврорату, очевидно, ожидая, что меня убьют. – Хитросплетения ваших любовных игр мне совершенно не интересны, – заявила Грейнджер. – И прекратите делать из меня полную дуру – я все знаю. – Да что вы можете знать? – Северус был уже порядком раздражен. И как этой девчонке с такой легкостью удавалось выводить его из себя? – В любом случае, я не понимаю, каким образом моя личная жизнь имеет отношение к этому разговору. – Ага! Значит, вы все-таки любите ее! – торжествующе вскричала Грейнджер. – Тогда объясните же мне, наконец, какого черта вы каждую ночь возвращаетесь ко мне? Зачем проводите здесь столько времени? Вы ведь ненавидите меня! Логика разговора окончательно ускользнула от Северуса. И он еще считал, что эта маленькая наглая выскочка обладает трезвым, рациональным умом? Да она просто чокнутая! – А знаете, что я думаю? – продолжала она. – Я думаю, вы все давно про меня поняли, может быть, даже раньше, чем я сама, и теперь просто упиваетесь своим превосходством надо мной, наслаждаетесь моими мучениями! Что он должен был понять? Какими еще, Мерлина ради, мучениями он предполагаемо наслаждался? Северус почувствовал головокружение. Эта безумная беседа отняла у него последние силы. – Грейнджер, у меня нет больше ни малейшего желания продолжать слушать ваши бредни. – Только бы хватило сил добраться до спальни и не упасть. – Вам стоило попросить вашего дружка остаться здесь, чтобы он… помог вам… справиться с истерикой. Северус с трудом встал, опираясь на стол, и уже направился к выходу, но его повело, и он, прикрыв глаза, обессиленно прислонился к стене. Левое предплечье обжигало огнем, перед глазами стояла пелена, сквозь гул в ушах доносились испуганные крики Грейнджер. А потом ее тонкие руки крепко обхватили его за талию, и она всем телом прижалась к нему, продолжая что-то бубнить в его мантию. Головокружение постепенно стало отступать, и Северус начал наконец различать слова: – …Да у вас же весь рукав пропитан кровью! Почему вы сразу мне не сказали, что вам настолько плохо? Как мне теперь перенести вас в спальню? – Я сам… дойду, – с трудом произнес он. Она попыталась отстраниться, но силы Северуса еще не восстановились достаточно для того, чтобы он мог идти куда-либо, поэтому он инстинктивно прижал Грейнджер к себе. Он чувствовал, как напряглась ее спина: должно быть, ей были неприятны его объятия. Если задуматься, он ни разу до сих пор не обнимал ее так крепко, по крайней мере, когда она была в сознании. Но сейчас ему была просто необходима ее помощь. Прошло немного времени, и ее руки нерешительно легли на его плечи и затем медленно обвили шею. – Теперь и моя мантия вашей кровью пропитана, – еле слышно выдохнула Грейнджер в особо чувствительное место под его ухом, и он ощутил, как по его коже побежали мурашки. Она, что же, специально встала на цыпочки, чтобы доводить его своим частым, горячим дыханием до безумия? Это ее способ отомстить ему за якобы причиняемые им мучения? Почему вдруг их объятия стали казаться такими… интимными? И как его тело могло так предательски реагировать на близость его бывшей студентки? Возмущение сложившейся ситуацией придало Северусу сил, и он немедленно отлепил от себя Грейнджер. – Вы уверены, что сможете сами дойти до спальни? – мягко спросила она его. – Вполне, – резко ответил он и стремительно вышел из кухни, стараясь как можно скорее убежать от огромных глаз Грейнджер, светящихся заботой и сочувствием. Северуса не оставляло ощущение, словно он, сам того не ведая, позволил себе перейти какие-то границы в отношениях с Грейнджер. Внешне все еще казалось, что он контролирует ситуацию (не считая непонятного скандала, который только что закатила ему Грейнджер, и слишком тесных объятий с ней, вызвавших в нем столько недопустимых ощущений), но – он инстинктивно чувствовал это – что-то в этих отношениях неумолимо менялось. Однако сейчас Северус не хотел думать об этом. Он был слишком слаб, чтобы все проанализировать, прийти к верным выводам и принять правильное решение. Ложась в кровать, они проявили удивительное единодушие, отвернувшись друг от друга и прижавшись друг к другу лишь спинами. И только засыпая, Северус вспомнил, что так и не сказал Грейнджер важную новость. – Полагаю, вам следует знать, – хрипло начал он, и, дождавшись сонного мычания за своей спиной, продолжил: – Мне предложили работу в Отделе тайн. Amor Vincit Omnia
Дата: Воскресенье, 07.12.2014, 18:02 | Сообщение # 93
Второкурсник
Статус: Offline
Группа: Всезнайка
На сайте с: 24.01.2014
Сообщений:153
Ох, вот оно-долгожданное продолжение. Спасибо большое за новую и такую большую главу! Я переволновалась за Гермиону, эта ситуация с судом больше походила на дурной сон, чем на правду. Хорошо, что она отделалась только штрафом. А ее ведь уже не смогут судить дважды за одно и тоже преступление? Вдруг они там в Отделе по вопросам времени потом выяснят, что расхождения с реальностью стали очень уж значительны? И это глава переломная -Снейп наконец то отреагировал должным образом на объятия Генрмионы . Ура! Только женщина может временно остановить время
Дата: Понедельник, 15.12.2014, 23:33 | Сообщение # 95
BlackMagicWoman
Статус: Offline
Группа: Мастер зельеварения
На сайте с: 05.11.2013
Сообщений:754
Спасибо за новую главу. Я так понимаю дело к развязке идет и уже хочется узнать, как все разрешится между ними Конечно жду продолжения Улыбайтесь! Один хрен, ваши проблемы никого не волнуют. И живите так, чтобы жизнь, пиная вас, сломала ногу!
Sofya, Helga2911, hamedorea_green, willemo, спасибо вам за отзывы!
ЦитатаHelga2911 ()
А ее ведь уже не смогут судить дважды за одно и тоже преступление? Вдруг они там в Отделе по вопросам времени потом выяснят, что расхождения с реальностью стали очень уж значительны?
Я как-то не задумывалась об этом, но, очевидно, ее вполне могут судить и второй раз. Впрочем, до этого не дойдет. В этом просто не будет необходимости. Не могу сказать большего, чтобы не раскрыть интригу)
Цитатаwillemo ()
Я так понимаю дело к развязке идет и уже хочется узнать, как все разрешится между ними
Ну... не совсем к развязке... Я думаю, еще треть осталась, не меньше. Amor Vincit Omnia
– Эванеско! – сердито пробормотал Северус, направив палочкой на зеленую жижу, растекшуюся по белоснежному полу. Убирая остатки испорченного зелья, он в который раз проклинал себя за то, что согласился на эту работу. Нет, сама по себе работа была довольно интересной. Сейчас, к примеру, ему поручили создать зелье, способное блокировать конкретные воспоминания, – аналог заклятия забвения, но с очевидным преимуществом: утраченные воспоминания можно будет вернуть при помощи антидота. Который, впрочем, тоже еще не был создан. Сложность задания не пугала Северуса. Напротив, чем труднее оно казалось, тем интереснее его было выполнять. Но вот условия, в которых приходилось работать… Лаборатория Отдела тайн, со своими светлыми стенами, огромными арочными окнами, созданными при помощи магии, и этим невыносимым полом из белого мрамора, была совершенно не приспособлена для экспериментов с зельями. Мало того, что проветривался кабинет очень плохо, так еще какой-то идиот много лет назад наложил на него неснимаемые согревающие чары, и теперь здесь постоянно было душно и влажно. Порой Северус, окутанный плотным слоем пара, исходящего от бурлящих котлов, не мог разглядеть даже собственных рук. Но больше всего его напрягали помощники, которых любезно выделил ему глава Отдела тайн и непосредственный начальник Северуса Фергус МакМанус. Помощников было двое: Пол (из-за особой секретности невыразимцы не знали фамилий коллег и называли друг друга только по именам), тихий и неприметный волшебник в квадратных очках и с огромными залысинами, и Эмили, молодая ведьма с огромными, вечно испуганными серыми глазами, год назад окончившая Шармбатон и теперь находящаяся здесь на стажировке. И если Полом Северус был относительно доволен, то девчонка стала для него персональным наказанием. Эта несобранная, невнимательная и откровенно глупая особа заваливала любую работу, за которую принималась, постоянно что-то разливала, разбивала и портила и совершенно ничего не понимала в зельеварении. Своей неуклюжестью и несуразностью она, пожалуй, могла переплюнуть даже Лонгботтома. И избавиться от нее не было ни малейшей возможности: она приходилась внучатой племянницей МакМанусу. Сейчас эта ходячая катастрофа, вся покрытая зеленой жижей, вжималась в шкаф и испуганно лепетала слова оправдания: – Честное слово, сэр, я не виновата. Я сделала все, как вы велели: уменьшила температуру, засыпала тридцать пар змеиных глаз и пять раз… – Тридцать? – взревел Северус. – Я сказал тринадцать, безголовое вы существо, три-над-цать пар змеиных глаз! Вы осознаете, что только по какой-то невероятной случайности не убили нас обоих? Он отнюдь не преувеличивал. Если бы он не успел вовремя наложить на взрывающийся котел сдерживающие чары (за мгновенную реакцию стоило поблагодарить многолетнюю педагогическую практику и персонально Лонгботтома), от лаборатории и тех, кто в ней находился, не осталось бы и следа. Перепуганная Эмили мелко задрожала и – как всегда! – горько заплакала, вызвав очередную волну раздражения у Северуса. – Немедленно возьмите себя в руки и помогите мне убрать последствия вашей безобразной ошибки! Он чувствовал неимоверную усталость. Было уже больше десяти, а это означало, что он провел за работой почти четырнадцать часов. Духота и страшная вонь, исходящая от испорченного зелья вызывали головокружение, глаза слезились от едкого дыма, спина нещадно болела. И самое главное – из-за этой безголовой девчонки целая неделя напряженной работы оказалась потраченной впустую! Северусу определенно лучше было отправиться домой, пока он голыми руками не убил свою горе-помощницу. – Уйдете отсюда только тогда, когда лаборатория будет вылизана дочиста, – отрывисто сказал он Эмили и стремительно вышел в прохладный коридор. Все же следовало признать, что работа над зельями в Отделе тайн была не самым плохим вариантом для него. И прежде всего потому, что позволяла скрывать от магического сообщества факт его неожиданного воскрешения. Юридически Северуса, конечно, признали живым, но знали об этом лишь немногие. Чтобы как можно меньше изменений произошло в реальности, еще три с половиной года Северус Снейп должен был считаться мертвым. Так, по крайней мере, говорил Дугальд, тот самый седовласый невыразимец, который выступал на суде. Еще одним преимуществом его новой работы было то, что Северус теперь имел неограниченный доступ к ингредиентам для зелий, чем он без зазрения совести пользовался, чуть ли не ежедневно пополняя свои личные запасы. Ко всему прочему, создание новых зелий для Отдела тайн было само по себе интересным занятием, которое к тому же приносило немалый доход. Но больше всего Северуса устраивало то, что теперь он имел прекрасную возможность как можно меньше времени находиться рядом с Грейнджер. Когда месяц назад он осознал, что его отношения с ней начинают выходить за установленные рамки, он принял вполне разумное решение избегать ее. И новая работа вполне благоприятствовала этому. Весь день Северус проводил в лаборатории, нередко задерживаясь там допоздна, а затем аппарировал в свой дом в Паучьем тупике, проводя остаток вечера за изучением книг, которые брал в библиотеке Министерства. И тем не менее мысли о Грейнджер, ее странном поведении и реакции его собственного тела на тесные объятия с ней то и дело одолевали его. А иногда – и за это малодушие Северус ненавидел себя – ему начинало не хватать ее заботы, к которой он успел привыкнуть за время, проведенное с ней бок о бок. И насколько было бы лучше, если бы Грейнджер, а не эта Эмили, была его помощницей! Пусть у нее не было особого таланта в зельеварении, все же она была ответственной, внимательной и исполнительной. И никогда не допустила бы такой грубой ошибки. Оказавшись дома и приняв душ, Северус понял, что его сил не осталось даже на то, чтобы сделать себе ужин. Оставалось надеяться, что в доме Блэков сегодня готовил эльф, а не Грейнджер. Хотя Северус и не считал себя очень прихотливым в еде, поглощать то, что делала она, было практически невозможно. Аппарировав на площадь Гриммо, он вошел в дом и собирался уже следовать на кухню, когда внезапно заметил на выцветшем от времени ковре это. Маленькое, рыжее, с белыми ушами и хитрой мордой, оно с любопытством рассматривало Северуса. – Грейнджер! – рявкнул он, отчего животное пугливо подскочило и выгнуло спину. – Что это? На лестнице послышались быстрые шаги, и вскоре сама Грейнджер, весьма встревоженная на вид, показалась на нижней площадке. – Что случилось? – взволнованно спросила она. – Что это за безобразие? – прошипел Северус, показывая на котенка. – Это Марсель, и никакое он не безобразие, – улыбнулась нахалка. – Наоборот, он очень милый и смышленый котик, правда, Марсик? Северус не видел в этом маленьком комке шерсти, занятого теперь игрой с собственным хвостом, ничего милого, а тем более смышленого. – Где вы его взяли? И зачем? – строго спросил он. – Гарри принес. Я давно собиралась завести кота. И мне непонятно, почему это вас так разозлило, – ответила Грейнджер, нахмурившись. – В конце концов, я имею полное право иметь домашнее животное. Следовало признать, что она была права. Это был не его дом, и он не мог настаивать на том, чтобы блохастое животное немедленно вышвырнули вон отсюда. Что ж, прекрасное окончание прекрасного дня. Не сказав больше ни слова, Снейп направился на кухню. Грейнджер, как он слышал, потянулась за ним. На кухне его ждало еще одно разочарование: пережаренная рыба и отвратительно пахнущие тушеные овощи, стоявшие на плите, явно были очередным шедевром кулинарного мастерства девчонки. – Я не ожидала вас на ужин, – заметив брезгливое выражение его лица, оправдывалась Грейнджер. – Сегодня Кричер помогает Джинни по хозяйству, но, если бы я знала, что вы будете есть здесь, я бы попросила его приготовить что-нибудь более съедобное. Северус сердито поджал губы, но ничего не ответил. Опять-таки, он не вправе был требовать от нее вкусной еды. И вообще требовать от нее хоть чего-либо. Взяв тарелку и положив на нее рыбу и овощи, он сел за стол и начал торопливо поглощать ужин. Стоило признать, что на вкус еда оказалась намного лучше, чем того можно было ожидать. Хотя, возможно, он просто был слишком голоден. – Сварить вам кофе? – робко спросила Грейнджер, когда он почти расправился со своим ужином. Северус коротко кивнул и, когда она отвернулась к плите, исподлобья посмотрел на нее. Только сейчас он заметил, что она была в коротком халате, босоногая, а с кончиков ее влажных волнистых волос капала вода. Должно быть, она только вышла из ванной, когда он пришел. Северус почувствовал укол совести. На кухне было прохладно, и девчонка вполне могла простудиться. – Мисс Грейнджер, потрудитесь сначала подняться наверх и привести себя в порядок, – мрачно сказал он, отведя взгляд от ее голых ног и стараясь не думать о том, есть ли у нее какая-нибудь одежда под халатом. Она зарделась и, отставив турку, быстро выбежала из кухни. Нет, это уже становилось невыносимым. С какой стати вообще он стал смотреть на ноги своей бывшей студентки? И о чем она думала, явившись перед ним в таком виде? Спустя некоторое время Грейнджер вернулась, полностью одетая и с сухими волосами, торчащими в разные стороны даже больше, чем обычно. Вот так-то лучше. С этим вороньим гнездом на голове она была гораздо больше похожа на ту школьницу, которая вечно бесила его на уроках. – Как прошел ваш день? – тихо спросила она, поставив перед ним чашку с кофе. – Плохо, – угрюмо ответил он. – Моя тупоголовая помощница чуть не взорвала лабораторию. – Помощница? – переспросила Грейнджер. – Вы никогда не упоминали о ней. Вы вообще ничего мне не рассказываете о своей работе, – добавила она с сожалением. Северус с недоумением посмотрел на нее: – Отдел тайн так называется именно потому, что все происходящее в нем является тайной. Я, кажется, напоминал вам об этом еще месяц назад. – Но я же не расспрашиваю вас о зельях, над которыми вы работаете, – раздосадовано сказала Грейнджер. – Вы могли бы рассказать меня о своих коллегах. Или о том, нравится ли вам там работать. – И почему, позвольте узнать, вас это интересует? Любопытство, мисс Грейнджер, вовсе не является положительным качеством. Он и правда не видел смысла в пустой болтовне о подобных глупостях. В Хогвартсе во время трапез его коллеги частенько любили посудачить о студентах, о забавных случаях, которые происходили на уроках и о прочей дребедени. Надо ли говорить, что Северус редко принимал участие в этих разговорах? – Дело не только в моем любопытстве, – ответила Грейнджер после небольшой паузы. – Вы не совсем… чужой мне человек сейчас, и мне интересно, что происходит в вашей жизни. Раньше мы проводили много времени вместе, часто разговаривали, и теперь мне не хватает общения с вами. И для вас, я полагаю, это никакой не секрет, – последние слова она произнесла совсем тихо и потупив глаза. Северус внимательно посмотрел на нее и решил, что лучшего момента для повторного возведения границ в их отношениях быть не может. – Мисс Грейнджер, – вкрадчиво начал он, – давайте проясним ситуацию. Нам с вами действительно пришлось в силу обстоятельств провести много времени вместе. Однако это вовсе не означает, что я стал для вас заменой ваших дружков. Нас связывают исключительно деловые отношения, что подразумевает некоторую дистанцию между нами. Я по-прежнему остаюсь вашим бывшим преподавателем, которого вы открыто ненавидели… – Неправда, – прервала его Грейнджер. – Не буду врать, что вы были моим любимым учителем, но я никогда не питала к вам ненависти. Напротив, я искренне уважала вас и всегда защищала перед друзьями. А вот вы как раз были ко мне ужасно несправедливы. И именно вы ненавидели меня. – Не льстите себе. Вы меня раздражали, но не более того. – Благодарю, мистер Снейп, – язвительно отозвалась она. – У меня просто камень с души свалился! Северус усмехнулся. Все шло по плану. Она не должна питать никаких иллюзий на его счет. – Именно об этом я и говорю, мисс Грейнджер, – продолжил он. – Нас с вами ровным счетом ничего не объединяет, у нас нет и быть не может общих интересов. Я не был и никогда не буду вашим другом или приятелем, поэтому вас не должна волновать моя жизнь, как и я не желаю слышать подробности вашей. – И тем не менее, мне интересно знать, что с вами происходит, – возразила она. – Хотите вы этого или нет. Как бы вы ни пытались отгораживаться от меня, вы не можете отрицать, что за предыдущие два месяца отношения между нами изменились. В лучшую сторону. Я не собираюсь навязываться к вам в друзья, но вы прекрасно знаете, что мне нравится общаться с вами. И у меня складывалось ощущение, что и вы стали относится ко мне терпимее, чем раньше. Северус сердито нахмурился. Да, он действительно уступал ее просьбам в общении, стал находить ее довольно сносной и даже начал привыкать к ее постоянному присутствию рядом. И к чему это привело? – Впрочем, я избавлю вас от необходимости объяснять, почему вы вдруг начали избегать меня, – вдруг сказала Грейнджер. – Для меня это не было неожиданностью, учитывая, что произошло. И все же у меня оставалась надежда, что вы забудете об этом неприятном инциденте или хотя бы не станете придавать ему большое значение. Только большим усилием воли Северус заставил себя немедленно не убежать из этого дома, сгорая от стыда, и даже не показать своего смущения. Вот как? Значит, она тогда тоже почувствовала недопустимую интимность их объятий и поняла, как он, мужчина, отреагировал на ее близость? Но почему же она, в таком случае, не только не обвиняет его в непристойном поведении, но продолжает, как ни в чем не бывало, спать с ним в одной постели и сейчас даже настаивает на том, чтобы он забыл произошедшее? – Я… не понимаю вас, мисс Грейнджер, – мучительно подбирая слова, ответил он наконец. – Как я могу не придавать этому большое значение? Как вы можете не придавать этому большое значение? – Пожалуйста, не мучайте меня! – воскликнула она, на глазах ее выступили слезы. – Конечно, мне очень стыдно за то, что произошло. Я не должна была… Недопустимо было с моей стороны говорить вам об этом. Возможно, вы даже были оскорблены, узнав, что я… Да еще и эти ваши отношения с миссис Малфой… Северус вновь почувствовал, что от него ускользает нить разговора. В чем она себя-то обвиняет? И при чем тут опять Нарцисса? – О чем вы говорите? – напрямую спросил он, не в силах разобраться в странной логике Грейнджер. – И почему вы в который раз твердите о каких-то там отношениях между мной и миссис Малфой? – Вам не надо скрывать это от меня. Я ведь уже знаю, что вы с ней… что между вами что-то есть, и не собираюсь никоим образом мешать вашим отношениям или рассказывать о них кому-либо. – Премного благодарен за такое уважение к моей личной жизни, – раздраженно сказал Северус, – но объясните мне наконец, с чего вдруг вы пришли к такому странному выводу? – Я случайно подслушала ваш разговор с Гарри. Вы сами признались ему в этом, – с вызовом в голосе ответила Грейнджер. – И что же конкретно я сказал? – уточнил Северус, приподняв бровь. Теперь для него было очевидно, что Грейнджер имела в виду какой-то другой «неприятный инцидент», и он испытывал облегчение по этому поводу. На самом деле странный разговор даже начал веселить его. – Ну, я не помню точно. Я не слышала ваших слов, но Гарри переспросил вас… Неожиданно Северус понял. Грейнджер услышала часть его разговора с Поттером, в котором они обсуждали, как им связаться с мошенником. Тогда Северус впервые рассказал о том, что Нарцисса собиралась затащить его в постель, и мальчишка очень импульсивно на это отреагировал. – Я не знаю, почему вы питаете такой нездоровый интерес к моей личной жизни, – вздохнул он, – но, чтобы впредь эта тема больше не поднималась, заверю вас, что у меня нет и никогда не было каких бы то ни было отношений с миссис Малфой. Какое-то время Грейнджер удивленно смотрела на него, а потом, робко улыбнувшись, вдруг совершенно по-детски переспросила: – Правда? – Правда, – начиная раздражаться, передразнил Северус. – Но вернемся к первоначальной теме нашей беседы. О каком инциденте вы говорили? Да, мисс Грейнджер, я действительно теряюсь в догадках. – О моем признании, конечно, – сказала она, улыбка мгновенно исчезла с ее лица. – О каком еще?.. Неожиданно он вспомнил. Ну да, признание в вымышленных чувствах к нему, сделанное из жалости. Какая ерунда. – И это до сих пор вас мучает? – спросил он и, увидев ее слабый кивок, сказал: – Я же вам еще тогда сказал, что не поверил ни единому вашему слову. Но, в самом деле, мисс Грейнджер, лгать о таком из каких бы то ни было идиотских гриффиндорских побуждений недопустимо. Надеюсь, вы поняли это и сделали выводы на будущее. Грейнджер резко подняла на него глаза и долгое время с недоверием вглядывалась ему в лицо. Северус почти мог видеть, как в ее голове метаются миллионы мыслей и догадок, но он не понимал, что из его последних слов могло вызвать в ней такую напряженную умственную деятельность. Внезапно Грейнджер широко улыбнулась, окончательно сбив его с толку, и, тщетно пытаясь скрыть облегчение, прошептала: – Так вы не поверили мне и приняли мои слова за очередное проявление жалости к вам? И начали меня избегать, потому что… потому что хотели наказать за мое вранье? – несмело предположила она. И что ему предполагалось ответить на это? – Именно так, мисс Грейнджер, – нехотя сказал он, понимая, что окончательно проиграл это сражение. – В таком случае, я снова должна попросить у вас прощения. Но теперь, когда я полностью раскаялась в своем поступке, надеюсь, вы больше не будете сердиться на меня? Северус коротко кивнул и угрюмо уткнулся в свою чашку. А девчонка оказалась коварной манипуляторшей. Иначе как могло получиться, что он начинал этот разговор с твердым намерением расставить все точки над «i» и убедить ее в недопустимости дальнейшего развития их отношений, а в результате пообещал перестать избегать ее? Но потом он увидел, как лицо Грейнджер озарила та самая улыбка – искренняя, теплая, радостная – и Северус вдруг подумал, что действительно раздул проблему из ничего. Испугался своей реакции на близость молодой девушки? Но ведь, если задуматься, ничего странного в этой реакции не было. Он столько лет учился притуплять любые желания своего тела, а сейчас почему-то решил, что не сможет себя контролировать? Неужели он всерьез мог бояться, что начнет хотеть Грейнджер? В их отношениях, если задуматься, действительно не было ничего предосудительного. Да, они теперь относительно спокойно разговаривали друг с другом. Да, она заботилась о нем. Да, он старался оберегать ее от опасностей. Но все это было совершенно естественно, учитывая ситуацию, в которой они оказались. К тому же, Грейнджер всегда о ком-то заботилась, а он всегда кого-то оберегал. Так что нет нужды излишне драматизировать произошедшее. Все равно больше ничего подобного не произойдет. И все же, когда наступила ночь, они оба легли в кровать и Грейнджер, прижавшись к нему сзади, привычным движением обвила его своей тонкой, почти невесомой рукой, Северус не мог отделаться от мысли, что его обвели вокруг пальца и втянули во что-то такое, чего он всю жизнь успешно избегал.
Проснулся он от громкого мурчания, источник которого нагло развалился на груди Северуса и бесстрашно смотрел на него своими круглыми голубыми глазами. Грейнджер все еще мирно сопела рядом, уткнувшись носом ему в шею. Ее правая нога как всегда по-хозяйски лежала на его бедрах, а рука покоилась на животе. Какая идиллия, в самом деле! Раздраженно скинув с себя и кота, и теплые конечности Грейнджер, Северус поднялся и, взяв со стула одежду, вышел из спальни. Сегодня была суббота, и он рассчитывал провести этот день у себя, занимаясь собственными экспериментами. Несколько месяцев он работал над созданием антидота к Веритасеруму, и почти достиг в этом успеха. Оставалось только провести последние расчеты, и можно было попытаться сварить первый пробный образец. Он уже взялся за ручку входной двери, когда вспомнил, что вчера забыл принести с работы несколько листов пергамента, а в его доме не осталось ни одного клочка чистой бумаги. – Акцио пергамент! – проговорил Северус, уверенный, что Грейнджер не станет возражать против подобного самовольства. Не аппарировать же в Министерство за такой ерундой! Через несколько секунд аккуратно сложенная стопка пергаментов оказалась у него в руках, и Северус к своему неудовольствию заметил, что все листы были исписаны аккуратным наклонным почерком, принадлежавшим, несомненно, Грейнджер. Верхний лист представлял собой список, первый пункт которого («Кот») был обведен кругом. Не сумев справиться с любопытством, Северус быстро пробежал глазами по многочисленным пунктам: «Компьютер (купить и научиться пользоваться)», «Волшебное радио», «Книги по истории магии и зельеварению», «Новый набор принадлежностей для варки зелий», «Самозаправляющееся орлиное перо», «Своя библиотека», «Путешествия», – очевидно, это был перечень желаний Грейнджер или что-то вроде того. Чуть ниже, под красной чертой, были записаны, как понял Северус, ее цели на будущее: «Начать ухаживать за собой (волосы!)», «Овладеть косметическими чарами», «Разобраться, как создавать новые зелья и придумывать новые заклинания», «Научиться окклюменции», «Научиться готовить», «Создать зелье для Тедди (уговорить С. С.)», «Помочь С. С.», «Вернуть память родителям», «Перевестись в отделение недугов от заклятий», «Заняться защитой прав эльфов и других магических существ». В самом низу пергамента маленькими кривоватыми буквами было выведено «Муж, семья» и поставлен жирный знак вопроса. Вроде бы ничего особо секретного в списке не содержалось; все желания и цели Грейнджер оказались настолько невинными и предсказуемыми, что скрывать их от кого-либо не имело никакого смысла. И все же Северус почувствовал себя неловко, словно он посмел вероломно влезть во что-то тайное и сокровенное. – Зачем вы это взяли? – раздался с лестницы истеричный голос. Северус поднял глаза и увидел покрасневшую Грейнджер в накинутом поверх пижамы халате. – Хотел позаимствовать у вас несколько чистых листов, – честно ответил Северус. – Это слишком личное! – воскликнула она, сбежав с лестницы и выхватив у него из рук стопку пергаментов. Ему очень хотелось сделать несколько едких комментариев по поводу прочитанного списка и детской, такой девчачьей привычки составлять подобные списки, но, столкнувшись с разъяренным взглядом Грейнджер, которая казалась самим воплощением оскорбленной добродетели, Северус прикусил язык и попытался быть серьезным. – Поверьте, мисс Грейнджер, у меня и в мыслях не было разнюхивать ваши секретики. Мне просто нужен был чистый пергамент, – пояснил он. – Могли бы попросить. – Вы спали. – Это не повод рыться в моих вещах! Северус начал раздражаться. Если для нее так важен был этот чертов список, могла бы просто наложить на него охранные чары! – Куда вы идете? – вдруг спросила Грейнджер, застав его врасплох. – Домой, – нехотя ответил он, растерявшийся от такой резкой смены темы разговора. – Зачем? – Вы намерены устроить мне допрос? – сердито спросил он в ответ. – Мне казалось, что я не обязан отчитываться перед вами за каждый свой шаг. Грейнджер вздохнула и угрюмо насупила брови. – А мне казалось, что вы пообещали перестать меня избегать, – обиженно произнесла она, впившись взглядом в одну из многочисленных пуговиц его мантии. – Я думала, вы станете относиться ко мне, как раньше. Вот! Именно этого он и опасался: абсолютно необоснованного вторжения в его личную жизнь, непонятных выяснений отношений и навязанных ему обязательств. В конце концов, он совершенно свободный мужчина и имеет полное право проводить свое время где угодно и как угодно, никому ничего не объясняя! Следовало поставить эту зазнавшуюся девчонку на место, накричать на нее, заявить о своей независимости, но вместо этого Северус сказал: – Я продолжаю свои эксперименты над антидотом к Веритасеруму, – и, помолчав немного, добавил, удивив этим и себя, и ее: – Если хотите, можете присоединиться. Он пожалел о своих словах в ту же минуту, но обрадовавшаяся Грейнджер, пролепетав, что будет у него через десять минут, быстро взбежала по лестнице, не оставив ему возможности одуматься и отменить свое разрешение. Даже через несколько часов, выводя алхимические формулы на принесенном Грейнджер пергаменте, Северус все еще недоумевал, что заставило его предложить ей понаблюдать за его работой. Неужели чувство вины за прочтение ее глупого списка? Ерунда какая. – У вас тут ошибка, – раздался неуверенный голос из-за его плеча. Северус резко поднял голову и затылком ударился о плечо нависшей над ним Грейнджер. Та, впрочем, никак на столкновение не отреагировала, а, чуть ли не навалившись на него, ткнула маленьким пальчиком в одну из формул: – Вы пропустили третий ингредиент, а вместо двадцати написали семьдесят. Он хотел было возмутиться, но, сверив указанную формулу с предыдущими расчетами, понял, что девчонка права. Очевидно, он настолько был поглощен своими мыслями, что отвлекся и случайно допустил досадную ошибку. Открытие изумило его: раньше за ним такой невнимательности не наблюдалось. – Из-за этого вот здесь у вас результат получается неверным, и вот тут тоже вы не дописали… – продолжила она. – Я вижу, мисс Грейнджер, – раздраженно прервал ее Северус, отмечая, что ее рука все еще лежит на его плече. – Это все из-за вас, вы меня отвлекаете своей болтовней. Конечно, в его словах не было и доли правды: все это время Грейнджер тихо сидела на своем стуле в углу и, затаив дыхание, наблюдала за его работой. Он даже не заметил, когда она подошла к столу. Попытка обвинить ее в собственном промахе была жалкой, тем не менее, девчонка мягко пробормотала: «Простите, сэр», – и немедленно вернулась на свое место. Северус отбросил перо в сторону и устало потер лоб. Пока его голова заполнена мыслями о Грейнджер, продолжать работу было бессмысленно. Почему он вообще думает о ней? И зачем, черт возьми, он притащил ее сюда? Ответ мог быть только один: каким-то непостижимым образом ей удавалось манипулировать им. И это отнюдь не радовало. – Зачем вам понадобилось писать этот глупый список? – сердито спросил он, желая выместить на ком-либо свое раздражение. – Вам же не двенадцать лет, в самом деле! Он ожидал, что Грейнджер вспылит, начнет доказывать, что она уже давно не ребенок, обвинит его в возмутительном вторжении в ее личную жизнь, будет пытаться оскорблять его в ответ, затем взаимные обвинения перерастут в ссору, ссора – в скандал, и Северус получит прекрасную возможность выпустить пар, заодно прогнав девчонку из своего дома и собственных мыслей. Но хитрая Грейнджер, очевидно, разгадала его план и, не желая быть выставленной за дверь, миролюбиво ответила: – Папа научил меня этому еще в детстве, и месяц назад, когда моя жизнь оказалась под угрозой, я осознала, что… давно запуталась в своих желаниях. Будто все годы после войны я не жила, а только существовала, делая все по привычке, плывя по течению. По инерции вернулась в Хогвартс, не особо задумывалась о выборе профессии, вышла замуж за Рона только потому, что все этого ждали и так было бы правильно. Я не чувствовала себя счастливой, но ничего не собиралась делать с этим, пуская все на самотек, надеясь, что все само собой улучшится. Когда же я поняла, что моя жизнь может оборваться в любую секунду, мне захотелось понять, чего я на самом деле хочу. Составление списка в этом помогло. – Выпалив все это почти на одном дыхании, она вдруг замолчала, словно одумавшись, и затем тихо добавила: – А теперь можете смеяться над моими глупыми целями. Я же вижу, как вам не терпится сказать мне что-нибудь ядовитое. На самом деле Северусу вовсе не хотелось издеваться над ней. Только не сейчас, когда она так храбро и доверчиво открылась ему, позволив безо всякой легилименции проникнуть в ее мысли и чувства. Она напрямую сознавалась в своих слабостях, обнажала душевные тайны, не боясь, что это будет использовано против нее. Стоит Северусу сейчас посмеяться над Грейнджер – и она навсегда оставит его в покое, не будет больше навязывать свое общество, забудет эту нелепую идею построить какие бы то ни было отношения с бывшим преподавателем. Разве не этого он желал весь месяц? Если же он позволит себе проявить к ней сочувствие, она наверняка станет воспринимать его как… друга? Утешителя? Того, кто может поддержать в трудную минуту? В любом случае, Северус не подходил ни на одну из этих ролей. – Полагаю, нам следует закончить на сегодня, – осторожно произнес он, поднимаясь из-за стола и собирая разбросанные по столу пергаменты. – Ступайте, мисс Грейнджер. Он старательно избегал ее горящего взгляда, не имея ни малейшего желания узнать, как она отреагирует на его ответ. Больше всего ему не хотелось бы стать свидетелем ее слез – снова. Потому что знал: на этот раз он непременно примется ее успокаивать, тем самым собственноручно разрушая последние стены, защищающие его жизнь от урагана по имени Гермиона Грейнджер. Amor Vincit Omnia
С чувством выполненного долга Гермиона захлопнула последнюю книгу из библиотеки Блэков, которая имела хотя бы отдаленное отношение к проклятьям и различного рода связям между волшебниками. Возможно, это было странно и несколько эгоистично, но никакого разочарования она не испытывала – напротив, только мрачное удовлетворение. В конце концов, это Снейп был заинтересован в решении своей проблемы. В ее же интересах было как раз пустить все на самотек и тем самым оттянуть его уход из ее жизни. Вернув книгу на полку, она еще раз пробежалась глазами по корешкам книг, расположенных в стеллаже под оптимистичным указателем «Смерть и все, что к ней приводит». Мысли же Гермионы целиком и полностью принадлежали человеку, выставившему ее из своего дома в Паучьем тупике несколько часов назад. Она была в растерянности. Казалось бы, теперь, когда она уверилась в том, что Снейп не догадывался о ее истинных чувствах, отношения с ним должны были стать… проще? Лишенными напряжения? На деле же все только усложнилось. Пока он в течение месяца избегал ее, она занималась тем, что часами разговаривала с воображаемым Снейпом, делилась с ним всеми своими тайнами, и в ее фантазиях он всегда поддерживал и успокаивал ее, давал мудрые советы, помогал справляться со всеми трудностями. Мужчина, которого она придумала, был чутким и внимательным, понимающим и заботливым. И поверить во все это оказалось не так уж сложно, учитывая, что с настоящим Снейпом она почти не виделась. И сейчас было чертовски трудно разделять этих двух Снейпов в своем сознании. Вероятно, поэтому Гермиона не удержалась и начала изливать душу бывшему преподавателю. Как будто его могли интересовать ее проблемы. Стоило еще быть ему благодарной за то, что он не осмеял ее, а просто выгнал. Да, за прошедший месяц она смогла наконец разобраться в своем отношении к нему. Можно было сколько угодно морочить себе голову, убеждая саму себя, что ее чувства надуманные и ненастоящие. Гермиона относилась к нему не так, как положено, не так, как было бы правильно, – и это становилось все очевиднее с каждым днем. Хотя она так до сих пор и не могла дать точное определение своим чувствам. Было ясно одно: она дорожила им и ни за что не позволила бы ему умереть еще раз. Вероятно, поэтому рассказ Гарри и его нечестный договор с жестоким Круфордом не особо впечатлили ее. Ради того, чтобы сохранить жизнь Снейпу, она готова была мириться и с худшим. Конечно, было бы непомерной глупостью рассчитывать на ответные чувства или хотя бы на симпатию со стороны Снейпа – даже в далеком будущем. Гермиона не собиралась ни завоевывать его, ни увлекать собой, ни – упаси Мерлин! – соблазнять. Собственно, она и не умела делать все это. Нет, она готова была в полном одиночестве упиваться своими чувствами, внешне оставаясь предельно вежливой и безразличной. Приветливой, возможно, но не более того. Тем более что отсутствие взаимности со стороны настоящего Снейпа с лихвой компенсировалось симпатией Снейпа выдуманного. Но все ее планы рухнули, стоило Снейпу благодушно разрешить ей присутствовать при его экспериментах. Словно глупая собачонка, Гермиона восторженно приняла его подачку и, высунув язык и виляя хвостом, понеслась за равнодушным хозяином. И часами сидела в углу старой замызганной кухни в его доме, завороженно наблюдая за тем, как он думает, напряженно хмуря лоб, высчитывает свои формулы, быстро и ловко водя пером по пергаменту, перечитывает записи в тетради, неслышно проговаривая что-то тонкими губами. Потом, видя, что он не замечает ее присутствия, осмелилась подойти к его столу и из-за его худого плеча заглянуть в расчеты, которые, конечно же, поглотили ее с головой. И в какой-то момент она простодушно положила руку ему на плечо и безо всякой задней мысли указала на замеченную ею ошибку, и, вовремя не уловив угрозы в его голосе, честно вывалила на него свои невеселые мысли о прошлом. Это же очевидно, она просто перепутала этого Снейпа с ее добрым, хорошим Северусом! Да разве лицо ее Северуса выражало бы такое же недоумение и отвращение, если бы Гермиона делилась с ним самым сокровенным? Разве он смог бы прогнать ее? Следовало немедленно положить конец этим бесплодным фантазиям, пока они не поставили ее в еще более глупое положение. Если Северус – Снейп, никакой он не Северус! – будет столь любезен, что перестанет впредь избегать ее, как и пообещал, мечтать о нем становилось небезопасным занятием. Он все же сильнейший легилимент, не стоило забывать об этом ни на секунду. Гермиона перестанет фантазировать о нем, и со временем ее нелепые чувства пройдут без следа. Пока же главная ее задача – ничем не выдать своего истинного отношения к нему. Еще раз удостоверившись в том, что на стеллаже не осталось ни одной книги, способной помочь с проклятием, лежащим на Снейпе, Гермиона собиралась было развернуться и покинуть библиотеку, как вдруг ее внимание привлекла неприметная на первый взгляд черная книжица, стоявшая на нижней полке. Эта книга с переплетом из сильно потертой черной кожи была очень тонкой по сравнению с другими книгами. Движимая любопытством, Гермиона с трудом достала ее из тесного ряда и, удивившись отсутствию названия на обложке, открыла. Оказалось, что книга была сделана вручную: пожелтевшие листы пергамента скреплялись друг с другом шелковым шнуром, черные чернила выцвели со временем, так что некоторые слова, написанные небрежным, неразборчивым почерком, почти невозможно было прочитать. Пролистав несколько страниц, Гермиона поняла, что это был дневник, а человек, писавший его, жил в начале девятнадцатого века. Заинтересовавшись, она вернулась к первой странице, но, пробежав глазами всего несколько абзацев, похолодела от ужаса и выронила книгу.
Снейп пришел поздно и казался крайне довольным собой, рука его сжимала флакон с густым серебристым зельем. Увидев его, Гермиона вскочила из-за стола и попыталась выдавить из себя улыбку. Только бы он не заметил, как она напугана! – Что это? – робко спросила она, впрочем, догадываясь, каким будет ответ. – Надеюсь, это антидот к Веритасеруму, – подтвердил ее опасения Снейп. – И теперь вам, мисс Грейнджер, выпадает отличная возможность проявить хваленую гриффиндорскую отвагу и внести свой вклад в развитие зельеварения. – Нет, – побледнев, сказала Гермиона и для убедительности сделала шаг назад и помотала головой. – Абсолютно, категорически нет. Я скорее признаю себя слизеринкой, чем выпью это зелье. Проверьте его действие на себе. Снейп задумчиво на нее посмотрел, сузив глаза. Конечно, просто так он не отступится. Кроме того, в его горящих научной страстью глазах с легкостью читалась уверенность в том, что ему удастся уговорить Гермиону. – Увы, на меня Веритасерум давно не оказывает должного эффекта, – вкрадчиво заметил он, медленно надвигаясь на Гермиону. – Ну же, мисс Грейнджер, неужели в вас нет ни капли научного азарта?.. Она пятилась от него, пока не оказалась прижатой к плите. Подобно змею-искусителю, он красочно описывал ей все тонкости создания антидота, убеждал в том, насколько важным это открытие станет для мирового волшебного сообщества и как Гермионе повезло быть частью такого события. Она же из последних сил пыталась противостоять его черным горящим глазам и низкому бархатному голосу, ядом проникающему в ее уши. Снейп нависал над ней, и запах зелий, которым была пропитана его мантия, дурманил ее и лишал остатков воли и здравого смысла. – Пожалуйста, не заставляйте меня! – зажмурившись, прошептала она, уже предчувствуя свое поражение. – А вы не так просты, как кажетесь, – задумчиво пробормотал Снейп. – Ладно, хотите, мы заключим сделку? – Сделку? – пискнула Гермиона, отважившись открыть глаза. Оказалось, что Снейп уже успел отойти от нее к столу, и она судорожно перевела дух. – Обмен услугами, – пояснил он. – Вы испытываете это зелье, а я… допустим, обучаю вас окклюменции. – Нет, – поспешно сказала Гермиона и, заметив удивление на его лице, попыталась оправдаться: – Я, конечно, хотела бы научиться окклюменции, но не сейчас. «И точно не под вашим руководством», – мысленно добавила она. Снейп хмыкнул: – Теперь вы меня окончательно заинтриговали. Что же вы так отчаянно пытаетесь от меня скрыть, мисс Грейнджер? Гермиона надеялась, что ее лицо не заливает предательский румянец. Пить Веритасерум сейчас было подобно самоубийству: один точный вопрос Снейпа сможет разрушить и уничтожить все, абсолютно все. – Я не собираюсь вас пытать, мне нет никакого дела до ваших секретов, – мягко заверял ее Снейп. – В конце концов, вы можете очертить круг вопросов, которых я не должен буду касаться. И вы будете вправе прервать эксперимент в любой момент, просто покинув комнату. К тому же мы ведь надеемся, что антидот подействует, верно? Ее раздирали сомнения. Конечно, ей хотелось принять участие в эксперименте, да и Снейп может принять ее отказ как знак недоверия к нему и его способностям, а это было последним, чего желала бы Гермиона. А если она сможет правильно очертить круг запретных тем… Наконец Гермиона сдалась, мрачно размышляя над тем, смог бы Снейп сломить ее, не будь она в него… не испытывай она к нему никаких чувств. Взяв с него слово, что он не будет задавать вопросов о ее личной жизни, чувствах, а также о когда-либо прочитанных ею книгах, она села за стол напротив Снейпа и храбро выпила антидот, а затем Веритасерум. От волнения сердце ее готово было вырваться из груди, к голове прилила кровь, разгоняемая адреналином. Во всей этой ситуации было что-то возбуждающе-опасное и запретное. Снейп словно обрел над Гермионой беспрекословную власть, полностью подчинил ее себе, а стоило ему задать один-единственный верный вопрос… – Итак, мисс Грейнджер, начнем. – Увлеченный своим экспериментом, он, к счастью, совершенно не замечал смятения Гермионы. – Жалеете ли вы о том, что спасли меня? – Нет, – честно ответила она, нервно сглотнув. – Я вам не раз об этом говорила и без Веритасерума. Не понимаю, почему вы до сих пор не верите мне. Конечно, нас с вами с тех пор преследуют сплошные неприятности, но я считаю это вполне приемлемой платой за вашу жизнь. И… – Самое вопиющее нарушение правил в Хогвартсе, совершенное вами? – Когда мы с Роном и Гарри оглушили вас в Визжащей хижине на третьем курсе. И когда помогали в транспортировке Норберта на первом. Норберт – это ручной дракон Хагрида, – пояснила она, столкнувшись с недоумевающим взглядом Снейпа. – А еще мы варили Полиморфное зелье на втором курсе. Да, и однажды я применила Конфундус к Кормаку Маклаггену, чтобы он завалил отборочное испытание на вратаря сборной Гриффиндора. О, совсем забыла! Я же еще мантию вам подожгла на первом курсе во время квиддичного матча. Ну, когда вы пытались проклясть Гарри, то есть не вы, а профессор Квирелл, конечно, вы, напротив… – Достаточно, мисс Грейнджер, – недовольно прервал ее Снейп. – Очевидно, антидот не работает. Иначе вы не стали бы признаваться в порче моей мантии, не так ли? Гермиона хотела подтвердить, что Веритасерум, конечно же, действует на нее, пусть и не так, как обычно, а значит, эксперимент нужно было срочно заканчивать. Но ей-то задали совсем другой вопрос! Не в силах сдержаться, она сказала: – Мне вовсе не стыдно признаваться перед вами в нарушениях каких-то глупых школьных правил, хотя я и сожалею о вашей мантии. Все это осталось в далеком прошлом. Мне даже приятно вспоминать о школьных годах. Порой я скучаю по нашим захватывающим приключениям! Да, мы нередко нарушали правила, но чаще всего это было просто необходимо. Все, в чем мы помогали Гарри, приводило к… – Мисс Грейнджер, помолчите хотя бы секунду! – перебил ее Снейп, выглядевший очень задумчивым. – Сочетание двух принятых вами зелий дало странный эффект. Вы болтаете без умолку, говорите даже больше, чем вас просят, однако при этом сохраняется эмоциональность вашей речи и ваше сознание, кажется, остается ясным. Тем не менее, – вкрадчиво добавил он, и внутри у Гермионы все похолодело, – мы так и не выяснили точно, можете ли вы солгать. – Мистер Снейп, пожалуйста, давайте прекратим эксперимент, – взмолилась Гермиона. – Ведь и так совершенно ясно… – Что вы скрываете от меня, мисс Грейнджер? – внезапно спросил он. Это было нечестно. Хотя Снейп, коварный слизеринец, все же не нарушил своего слова: вопрос не относился напрямую ни к ее личной жизни, ни к прочитанным книгам. Гермиона до крови прокусила губу, чтобы не рассказать правду. Она знала, что не сможет уйти отсюда: желание ответить на вопрос было до того велико, что просто раздирало ее изнутри. Наверное, Снейп увидел тонкую струйку крови, вытекающую из ее рта, поэтому быстро сказал: – Можете не отвечать на этот вопрос, просто уйдите отсюда. – Не… могу, – сквозь зубы прошипела Гермиона, изо всех сил борясь с собой. – Я… должна… сказать… Снейп, выглядевший крайне встревоженным, резко встал и намеревался сам покинуть кухню, но Гермиона против своей воли вскочила и схватила его за руку: – Я должна, должна сказать. Выслушайте меня! – Ее тело тряслось в судороге, из глаз лились слезы, от перенапряжения из носа пошла кровь. – Я хотела скрыть от вас… – Как вас зовут? – вдруг спросил Снейп. – Гермиона Джин Уизли. Но дайте же мне сказать! Я скрывала, что… – Почему вы стали целителем? – Потому что Гарри так посоветовал. А потом профессор МакГонагалл сказала, что когда-нибудь я стану великим целителем. После Битвы за Хогвартс я помогала мадам Помфри лечить раненых, и у меня неплохо получалось. Я всегда хотела заниматься чем-то благородным и полезным. Так я чувствую себя нужной, особенно, когда мне удается спасти кому-то жизнь. В такие моменты кажется, что я живу не зря, что у меня есть какое-то высшее предназначение… – Гермиона внезапно замолчала, осознав, что больше ей не приходится сражаться с собой. Снейп, все это время не сводящий с нее напряженного взгляда, облегченно выдохнул. Осторожно высвободив правую руку из цепких пальцев Гермионы, он достал из кармана носовой платок и, немного приподняв ее голову за подбородок, осторожно вытер кровь с ее лица. – Прошу прощения, мисс Грейнджер, – тихо сказал он. – Мне следовало сначала проверить зелье на себе. Очевидно, то, что должно было стать антидотом, на самом деле только усиливает действие Веритасерума. Мне правда жаль, что вы подверглись таким мучениям. Она стояла, боясь шелохнуться. Слезы все еще лились из ее глаз, и она, с трудом восстанавливая дыхание, с ужасом думала о том, что было бы, открой она Снейпу правду. Гермиона сердилась на него из-за его коварного последнего вопроса, но он находился так непозволительно близко к ней, все еще легко удерживая своими длинными тонкими пальцами подбородок, и, не отрывая внимательного взгляда от ее губ, так бережно касался платком лица, что ее злость быстро сошла на нет, уступив место другим ощущениям. – Что здесь происходит? – раздался удивленный голос из-за спины Снейпа. О нет, только не это! Гермиона была совершенно не готова к еще одному раунду вопросов, но зелье заставило ее снова говорить: – Мы с мистером Снейпом проводим эксперимент… – Как готовится Полиморфное зелье? – прервал ее Снейп и, повернувшись к Гарри, властно приказал: – Поттер, не задавайте никаких вопросов! – Сначала в котел нужно положить три унции толченых водорослей и мелконарезанного спорыша, – послушно отвечала Гермиона, – затем помешать рябиновой ложкой три раза по часовой стрелке… – Почему ты в крови? – не отставал Гарри. – Потому что я пыталась скрыть от мистера Снейпа, что люблю его. На кухне повисла звенящая тишина. Гарри, опомнившийся первым, попятился к двери и, споткнувшись о ступеньку, пулей вылетел в коридор. Снейп в это время медленно повернулся к Гермионе и с ужасом и недоверием впился взглядом в ее расширенные глаза. А Гермиона, несмотря на бешено колотящееся сердце и румянец, стремительно заливавший ее лицо, неожиданно почувствовала облегчение. Потому что эта тайна все же казалась не настолько ужасной, как то, что скрывал дневник Мариуса Уилфрида Блэка, волшебника, изменившего прошлое, чтобы спасти жизнь своей жены. Amor Vincit Omnia
Сообщение отредактировал Anelem - Среда, 24.12.2014, 22:50
...
