Приглашаем всех творцов принять участие в конкурсе "Однажды 20 лет спустя" в честь юбилея ТТП!   

Драко смотрел на уже засыпанную землей могилу отца и не плакал просто потому, что привык держать свои чувства под контролем. Но там, где его слабость никто не мог видеть – в его душе, творилось что-то невероятное. Громким криком в нем надрывалась горькая, разрывающая душу боль, заставляя обливаться кровью бедное сердце. Можно было долго спорить о том, каким человеком, хорошим или плохим, был Люциус Малфой, но одного у него было не отнять – он очень любил своего сына. Они с Нарциссой безмерно баловали своего единственного наследника, ни в чем ему не отказывая. Когда вернулся Темный Лорд, Люциус Малфой был вынужден снова принять его сторону. Просто из-за одного тонкого намека господина на свою семью и будущее Драко. Полголовы Люциуса покрылась сединой, когда Вольдеморт, желая еще крепче привязать к себе такого выгодного и нужного Пожирателя, отдал Драко приказ об убийстве Дамблдора. По глупости, Драко сначала гордился этим важным заданием, пока не осознал что это всего лишь ловушка для его отца. Ловушка, в том числе приведшая к тому, что юный лорд Малфой остался круглым сиротой в свои неполные двадцать лет.

Вспомнив свою глупую самоуверенность, Драко, на секунду отвлекся от разрывающей душу, ноющей боли, но она снова вернулась, ржавыми крюками распахивая, обнажая, самое сокровенное, болезненно трепещущее, то, что у других людей называется скорбью и сыновьей любовью. Драко Малфой никогда не подозревал, что сможет вот так страдать, пока не столкнулся с непоправимой неизбежностью смерти. Сначала мама, нежная и такая красивая. Она сгорела в считанные месяцы, сразу после победы над Темным Лордом. Люциус не знал о Непреложном Обете, который дал ей Северус, а Драко знал, декан сам ему об этом рассказал, пытаясь хоть как-то помочь. Драко считал, что мама умерла потому, что умер Снейп, унеся с собой в могилу клятву вечно защищать его, а мама просто ушла вслед своей же клятве, как ее инициатор. Это знание неподъемным грузом давило на него. Он так и не смог признаться отцу по чьей вине так рано ушла из жизни мама. Люциус так и не смирился со смертью жены. Несмотря на всю показушную холодность в их отношениях, Драко знал, как сильно они любили друг друга. Когда-то глядя на их нежную, хрупкую, такую трогательную, словно первые подснежники любовь он загадал, чтобы влюбиться, так же сильно и навсегда. Но это было до школы, и до возрождения Темного Лорда. Теперь, Драко думал, что любые эмоции – это удел слабых. В том числе и любовь, поэтому он больше не хотел быть слабым. Он просто исключил для себя эту возможность – полюбить. Это не для него. Слишком хорошо он видел, что сделала любовь к матери с его отцом - кумиром, идолом, которому Драко всегда поклонялся, мечтая, хотя бы на волосок приблизится к недостижимому идеалу. Но папа умер, а с ним умерли и все последние слабости Драко. Но почему же, черт возьми, больно там, где никогда раньше не болело?! Драко Малфой никогда не подозревал, что сможет вот так страдать, пока не понял, что у него, как и у всех смертных есть сердце. Драко на мгновение задохнулся от боли, которую он не мог никому показать, разделить и от этого она становилась еще более невыносимой. «Боже, как же я буду жить один, без тебя, папа!» - Драко впервые за всю процедуру похорон принял мысль о том, что отец ушел навсегда. Маленький мальчик в его душе тихо и безутешно заплакал.

***
Гермиона уверенной походкой шла по маггловской части Лондона. Вчера совой пришло письмо с просьбой явиться к адвокату, у которого появились какие-то вопросы к блестящей студентке юридического факультета магической академии Британии. Гермиона с удовольствием разглядывала себя в сверкающих отполированных витринах модных маггловских магазинов. Она несомненно стала лучше выглядеть со времен школы. Странно, прошло всего два года, а ее перестали узнавать бывшие однокурсники. Вот и на той неделе с ней мило заговорила Пэнси Паркинсон, не признав бывшую гриффиндорку. Они мило поболтали о природе-моде-погоде, пока Пэнси не вспомнила о правилах хорошего тона и не представилась, ожидая того же от Гермионы. Как только прозвучало: «Пэнси, это же я – Гермиона Грейнджер!», лицо мисс Паркинсон вытянулось. Она, замерев, уставилась недоумевающим взглядом на бывшую заучку, и посмешище всей женской половины Хогвартса.

Определенно Гермиону было не узнать: короткая задорная стрижка открывала нежную лебединую шейку, укрощенные, наконец, локоны, блестящими колечками обрамляли милое нежное личико. Огромные карие глаза скрывались за стеклами дорогущих очков – все же она слишком много читала и подпортила себе зрение. Длинные пушистые ресницы часто задевали линзы очков, заставляя Гермиону или сдвигать их на кончик носа, отчего у нее был вид провинившейся школьницы, или же приходилось, совсем их снимать. Чувственный рот с розовыми губками мог ввести в грех любого мужчину старше тринадцати лет и младше девяноста. Когда-то крупные зубы, были удачно уменьшены из-за выходки той же Пэнси на четвертом курсе и теперь никак не могли зваться лошадиными. А если присовокупить к этому неожиданно вытянувшуюся фигурку, тонкую талию, крутые, несколько полноватые, но, тем не менее, умопомрачительно женственные бедра, длинные ноги с тонкими, изящными щиколотками, то можно было со всей справедливостью признать, что гадкий утенок превратился в прекрасную лебедь. Даже ее вечная сутулость прошла, стоило только перестать носить вечно тяжелые, словно набитые кирпичами, сумки. Теперь можно было понять потрясение Пэнси, когда она все-таки узнала в эффектной девушке прежнюю зубрилку Грейнджер.

Правда не все так было прекрасно в этом Сладком Королевстве… Как только Гермиона осознала себя, как симпатичную, привлекательную, юную женщину, так сразу наступили проблемы в личной жизни. Даже сейчас, по прошествии полутора лет, Гермиона поморщилась, когда вспомнила, во что превратилась ее тихая, почти семейная идиллия с Роном Уизли. Он мог мириться с ее высоким интеллектом, но не смог простить ей сексуальную внешность. Каждый новый день, проведенный не под его маниакальным присмотром, был испорчен безобразными скандалами и ужасными сценами ревности. В которых Гермиона представала, конечно же, законченной шлюшкой. Полгода такой жизни привели к вполне ожидаемому финалу – они со скандалом расстались. Рон умудрился настроить против Гермионы всю свою семью и даже Гарри Поттера, который резко перестал с ней общаться. А Джинни, когда они еще разговаривали, рассказала то, как Гарри о ней отзывается, чем вызвала у Гермионы стойкое ощущение, что ее предали. Только Джордж Уизли продолжал поддерживать с ней хорошие отношения, он всегда был выше условностей. Правда, после смерти Фреда, солнышко внутри Джорджа погасло и он был уже просто эхом того зажигательно-искристого парня, ставящего вверх дном весь волшебный мир. Гермиона с грустью вспомнила, как начал угасать Джордж – стремительно и неизбежно, словно наступающая зима с метелями и промозглыми, холодными вечерами. Даже лавка Умников Уизли уже не спасала его от меланхолии, в которую он неотвратимо погружался. Это было очень грустно и горько.

Гермиона перепрыгнула через небольшую лужицу, боясь замочить свои замшевые туфельки. Ее проводили восхищенным взглядом несколько мужчин в строгих костюмах, а стайка подростков, не мудрствуя лукаво, засвистела ей в след. Гермиона уже привыкла к такому проявлению эмоций на свою красоту и давно перестала краснеть. Ага, вот и контора. Строгая вывеска очень известной фирмы сверкнула черным с золотом лаком и девушка, легко взбежав по ступенькам, скрылась за стеклянной дверью.

***
Гарри Поттер сидел на кровати и мутным взглядом смотрел через пыльное окно на сверкающую весенними красками улицу. Голова нестерпимо болела, и каждое лишнее движение грозило потерей равновесия и хрупкого перемирия в желудке, который только и ждал повода вывернуться наизнанку. Горькая желчь, подступившая к горлу, все же вынудила Гарри вскочить и быстрым шагом направиться в ванную. После, изматывающих тело, протестов чересчур активного желудка, он решил заодно принять душ, чтобы хоть как-то освежиться. Наконец он кое-как выполз на свет божий, то есть в кухню. Его мутило от любых запахов пищи, но, слава богу, с тех пор, как Джинни ушла из его жизни, хлопнув дверью, готовить было некому. Домового эльфа он не держал из принципа, слишком больно было вспоминать Добби. А Кричер умер тихо-мирно полгода назад, как раз перед уходом Джинн.

Да уж, семейство Уизли оказалось богатым на скандальные таланты. Взять хотя бы Рона. Боже, как же он имел мозг Гермионе! А по-другому и не скажешь! В итоге она разозлилась и на Рона, и на него, Гарри, за то, что он не принимал ничью сторону. Так ему Джинни и объяснила, когда четыре письма к Герми вернулись нераспечатанными. А когда он попытался ее найти и поговорить, то его очень вежливо послал по мобильному ее новый парень, сказав, что Гермиона не хочет иметь с ним никаких дел. А жаль… Гарри очень скучал по своей любимой подруге детства. Единственной, честно говоря. Гермиона никогда не завидовала ему так, как Рон, она просто принимала его таким, каким он был. И любила не за всеволшебную славу и знаменитый шрам, а просто за то, что Гарри был рядом и был надежным и верным другом. Он тяжело вздохнул и в сотый раз подумал о том, что зря так вчера напился. Гарри вообще в последнее время стал злоупотреблять, он и сам это чувствовал, но не мог остановиться – его слишком часто звали на вечеринки и тусовки и никого не было рядом, чтобы вовремя остановить. Джинни напротив, приветствовала это его пагубное увлечение, надеясь, что он хотя бы по-пьяни позовет ее замуж, но Гарри был тот еще стойкий солдатик. При всей своей слабости к выпивке, он никогда не терял разум, ему никогда не было стыдно за себя перед людьми – даже под градусом, он держал себя в железном кулаке. Только вот по утрам эта железная выдержка не спасала. Вот прямо как сейчас – он был готов сам себя убить за свою слабость и неумение вовремя остановиться. Черт, а Герми бы его пинками бы спать погнала, и не допустила бы такого свинского похмелья, а может еще и антипохмелином напоила бы. Мысль об этом благословенном зелье на минуту вернула Гарри Поттеру радость жизни, которая тут же померкла, как только он вспомнил, что уничтожил последние запасы вчера утром в таком же вот коматозном состоянии. Ах, если бы на антипохмелин можно было подписаться также, как на «Ежедневный Пророк»! Неужели придется тащиться за аспирином в маггловскую аптеку? Вот черт! Гарри со стоном пошел обратно в комнату, чтобы одеться и купить себе наконец избавление от страданий, будь это хоть сама гильотина.

Гермиона сидела в офисе мистера Слиппери и, нахмурившись, изучала бумаги, переданные ей куратором и по совместительству преподавателем магического права. Она уже больше часа вычитывала завещание и пыталась сама себя убедить, что глаза ее не обманывают. Некая миссис Лидия Дирмот оставила Гарри Поттеру и Драко Малфою замок в графстве Эссекс в равных долях. Чтобы вступить во владение замком, им обоим следовало явиться туда в один день, в один час. Если кто-то из них не появляется в означенное время, то замок переходит во владение Министерства магии, а также прилегающая территория с четырьмя магическими и двумя маггловскими деревнями. Чем дальше изучала Гермиона перечень наследуемого имущества, тем более странным казалось ей это завещание: слишком все было гладко. Помимо замка и земель на счета наследников перечислялись по пять миллионов галеонов. Если учитывать рыночную стоимость земель в том районе, то сумма получалась до неприличия огромной. Но что-то мешало Гермионе поверить в щедрость этой миссис Дирмот. В сопроводительном письме указывалось, что половина средств, предназначается Гарри Поттеру, за его победу над Вольдемортом. Драко Малфою потому, что данная особа когда-то была няней Нарциссы, а когда вышла замуж за богатого провинциального аристократа, не смогла забыть очаровательного ребенка, которого воспитывала до семи лет. Так как детей у них с мужем не было, то Нарциссу она всегда считала своим ребенком.

Было еще два письма, предназначавшиеся непосредственно для наследников, которые откроются только в тот момент, когда они оба прибудут в замок. Гермиона читала, перечитывала, пыталась разложить все по полочкам, но все равно никак не могла понять, что ей не нравилось в этом завещании. Что-то, какая-то маленькая деталь царапала ее сознание, ускользая от внимательного взгляда. Подумав, что у нее просто «замылился» глаз и надо передохнуть, прежде чем снова продолжить изучение документа, Гермиона решила сделать перерыв, и пойти на ланч в кафе. Мистер Слиппери согласился составить ей компанию и, обсуждая тонкости знаменитого бракоразводного процесса, они направились в бистро на соседней улице.

***

Гарри шел по улице, и весь мир казался ему сборищем сообщников, решивших его извести. Началось с того, что, итак невеселое похмельное утро, было еще больше испорчено из-за отсутствия какого-либо реанимирующего средства. Гарри был согласен даже на бутылку пива, лишь бы прекратить набат в своей голове, но все попадающиеся магазины были или закрыты, или вообще перестали существовать. В аптеке, куда он иногда наведывался, фармацевт принимал товар и попросту закрыл входную дверь, не реагируя на настойчивый стук Поттера. Ближайшая аптека, которую он знал, находилась в пяти кварталах от его дома. Как назло, Гарри взял с собой мелкие маггловские монетки годные только на покупку адского маггловского зелья, а на проезд в такси уже не оставалось. Пришлось идти пешком. Аппарировать не было сил, да и опасно: все же он находился в маггловской части города. Обозленный на весь белый свет, Гарри смотрел только под ноги, стараясь не промочить легкие спортивные туфли. Он же не знал, что придется идти чуть ли, не в другой конец района! Но пару раз он все-таки наступил в прозрачные весенние лужи с радужными разводами бензиновых пятен и теперь его туфли промокли, а ноги замерзли. Проклиная джин, его создателя, хлюпающие туфли, производителя этих туфель, свою головную боль, невоздержанность в выпивке и просто весь свет, потому, что ему сейчас так хреново, а эти аптекари совсем обнаглели, Гарри упорно шел, не поднимая глаз на прохожих и магазины. Он прошел мимо, как минимум, трех аптек, но не замечал этого. Весь мир был одной большой и мрачной кучей драконьего дерьма! Не дойдя, практически пары метров до места назначения, он неожиданно столкнулся с кем-то и только его выучка лучшего ловца спасла жертву столкновения от полета наземь в очередную лужу. От резкого толчка его замутило, а голова, казалось, взорвалась миллионом крошечных фейерверков.

***

Драко сидел в кабинете Малфой - Мэнор и невидящим взглядом смотрел на пляшущие блики огня в камине. Его всегда завораживал этот древний, как сама жизнь, танец маленьких огненных божков. Такой гипнотизирующий, дарящий тепло и свет, но стоило только выпустить его из-под контроля, как домашний друг превращался в озверевшее чудовище, не признающее хозяина, жаждущее только одного – жрать. Драко очень любил смотреть на огонь, предаваясь своим грезам или просто, как сейчас, не думая ни о чем. Не думать было проще всего. Просто запереться от горя. Просто не думать. Просто смотреть на вечную пляску пламени. И мечтать сгореть в нем. Чтобы не думать. Чтобы не чувствовать. Чтобы просто не быть.

Драко не заметил, как уснул в отцовском кресле, еще хранящем его запах. Ему снились хорошие, светлые сны про маму и папу. Он снова видел, как они заворачивали ему подарки, смеясь и толкаясь у камина. Они всегда сами выбирали и оформляли ему подарки, не доверяя эту работу эльфам. А он, Драко, стоит под дверью и понимает, что вот оно – счастье! В неполные шесть лет он захотел такую же семью. Чтобы и он вот так же сидел перед камином, перешучиваясь с женой и родителями, чтобы они все вместе заворачивали в шуршащую бумагу многочисленные подарки для своих детей.

Драко не замечал, как тихие слезы счастья катятся из его глаз во сне. Приглушенно всхлипывая, он продолжал видеть рождественский сон, который неуловимо начал меняться. Драко, уже большой, ему тринадцать, стоит в холле Малфой-Мэнор и ждет, когда же мама и папа спустятся поприветствовать его, вернувшегося на каникулы из школы. Вот они выходят вместе, держась за руки. Отец галантно помогает маме спуститься с лестницы, на мгновение, прижав ее руку к своим губам, и вот он уже смотрит на Драко и улыбается. Наконец сын не выдерживает и, бросив сумки и клетку с филином, кидается в распростертые объятия родителей. Через мгновение они сольются в тройном объятии, и он прижмется к теплому боку мамы и уткнется носом в бархатный камзол отца…

Руки хватают пустоту. Он оказывается один в незнакомом доме. Рядом никого нет, и только гулкие сквозняки холодными щупальцами скользят по полу, шевеля пыльные, рваные бархатные шторы и громко хлопая незакрытыми ставнями. Драко снова маленький – ему не больше трех лет. Он потеряно оглядывается и дрожащим голосом начинает звать отца. Ответом ему становится порыв ветра, разбивающий окно. Осколки стекла, со скоростью пушечного выстрела, разлетаются по комнате, уязвляя ничем не защищенное голое тельце малыша. Драко падает и заходится в громком крике ужаса и боли – все его тело покрыто красной кровью, плещущей из рассеченной кожи. Резко вскочив, Драко Малфой просыпается. Тяжело дыша, он безумным взглядом окидывает комнату. Понимая, что это просто страшный сон, он одновременно вспоминает, где был сегодня утром, и почему рядом больше нет надежного присутствия отца. Застонав, Драко падает обратно в кресло, закрывая рукой подозрительно заблестевшие глаза.

Когда Гермиона выходила из кафе, ее невежливо толкнул какой-то зазевавшийся прохожий. Она едва не упала, но чья-то крепкая рука вовремя подхватила ее, под локоть, сильно сжав. «Наверняка синяки появятся» - недовольно подумала Гермиона и впервые взглянула в лицо неловкому человеку, едва не толкнувшему ее в лужу на тротуаре. От увиденного ее глаза расширились, а рот удивленно приоткрылся.

- Гарри?! Гарри, это, правда ты? – ей очень хотелось кинуться на шею бывшему другу так же, как и раньше порывисто обнять его, уткнувшись носом в непослушные черные вихры, но воспоминание о его предательстве охладило ее пыл. Она просто и по-деловому подала ему руку для пожатия. Когда не менее ошарашенный Поттер, еще толком не понимая, что происходит, пожимал ее руку, она с удивлением разглядывала его и отметила, что он изменился не в лучшую сторону.

Мутные, налитые кровью глаза за захватанными стеклами дорогих очков. Дизайнерская, но ужасно помятая одежда, промокшие, грязные туфли. Он выглядел как бродяга элитного класса, если бы такие конечно существовали. Гермиона, очень много слышала о похождениях Гарри – он постоянно мелькал в колонках светской хроники и сплетнях бульварных газетенок. Нельзя сказать, что всегда о нем упоминалось в связи с какими-нибудь очередными годовщинами победы над Темным Лордом. Все чаще его имя мелькало в сплетнях на тему с кем он пил, с кем ушел и что же ждать от него завтра. Похоже, его маленький отпуск ото всех и вся затянулся. Вот уже два года, как он нигде не работал, а просто прожигал жизнь по барам, вечеринкам, с очередными пустоголовыми красотками. Очень занятой Гермионе, было непонятно, как можно стать настолько поверхностной личностью? А ведь на Гарри возлагал большие надежды аврорат Министерства магии и не только в Великобритании. Насколько знала Гермиона, его приглашали поработать и в Италию, и во Францию. И словно в насмешку, Гарри съездил и хорошенько покуролесил там, да так, что его больше не пускали в эти страны. Гермиона вздохнула, вспомнив прежнего Гарри – скромного и застенчивого парня, мечтающего только о том, чтобы лишний раз не светиться в очередном «шедевре» Риты Скитер.
Не успели эти мысли пронестись в голове у Гермионы, как она оказалась в медвежьих объятиях Поттера, который, похоже, все-таки узнал ее и был страшно рад видеть.

***

Драко взял себя в руки и нашел силы спуститься к завтраку в столовую. Домовые порхали вокруг него с полными подносами еды, но Драко съел только овсянку и тост, запивая его несладким кофе. Он словно нарочно избегал всех ярких вкусов и впечатлений, как в еде, так и в жизни. Драко словно застыл в своем горе, превратился в соляной столб, не реагируя на внешние раздражители. Ему так было проще.

Не в силах поднять глаза на пустующие места отца и матери, он продолжал сидеть на своем обычном месте, не желая садиться во главе стола, пытаясь хотя бы этим подчеркнуть свое нежелание признавать смерть родителей. Маленький бунт страдающего сердца против доводов холодного разума. Продолжая есть остывающую овсяную кашу, он вскинул взгляд на влетающую сову. От обычных почтовых, эта сова отличалась более крупными размерами и на шее у нее был тоненький ошейник с брелоком известной нотариальной конторы. Сова, плавно спланировав на спинку соседнего стула, важно протянула ему сухонькую, когтистую лапку с прикрепленным официальным извещением. Как только Драко отцепил послание, сова, глухо ухнув, вылетела из зала с полным сознанием собственного достоинства. Драко очень позабавила бы эта важничающая птица, если бы не корка льда, сковавшая его сердце, мешающая вздохнуть полной грудью.

Открыв конверт, он замер, понимая, что это за письмо. Это было извещение о назначении слушания завещания оставленного ему отцом. Там было что-то еще написано, но внезапно глаза Драко застлала прозрачная пелена, мешающая четко видеть окружающие предметы. Он резко запрокинул голову вверх, огромным усилием воли останавливая слезы. Через какое-то время, ему это удалось и он, нацепив еще один слой ледяной брони, смог спокойно дочитать письмо из нотариальной конторы мистера Слиппери.

***

- Гарри?! Гарри, это, правда, ты? – вопрос Гермионы, внезапно снова ворвавшейся в его жизнь, поверг Поттера в шок. Он стоял, тупо глядя на девушку, узнавая и не узнавая ее одновременно. Определенно это ее карие, почти шоколадные, глаза, такие теплые и нежные, что за них можно дьяволу душу продать, только бы они вечно смотрели на тебя. Но, как быть со всем остальным? Головная боль мешала Гарри сосредоточиться и собраться с мыслями. Он в шоке оглядывал стройную фигурку, затянутую в строгий деловой костюм. Длинная, ниже колена, юбка-карандаш скрывала большую часть стройных, изящных ног. Так и хотелось заменить это безобразие на мини. И блузку бы пооткровеннее. Гарри ужаснулся таким мыслям. Это же Гермиона! Девочка с вечно растрепанными волосами. Девочка, силой заставляющая его сидеть за уроками, не отпускающая его полетать с другими счастливчиками, не дружившими с вечной отличницей Грейнджер. Эта девочка - бывшая невеста твоего бывшего друга Рона, прошляпившего такое счастье. Эта девочка безумно его возбуждала.

«Черт побери Поттер, это не одна из твоих милашек-на-ночь! Это, твой верный друг – Гермиона Грейнджер, от которой ты, идиот, сам же отказался!» - мысленно одернув свой заинтересованный организм, Гарри сделал только одно, что представлялось ему логичным и, чтобы скрыть свое смущение, он заключил Гермиону в крепкие объятия. Совсем, как когда-то давно. Вдыхая запах ее волос, такой знакомый и в то же время чужой, он медленно проваливался в детство, вспоминая невероятные приключения Золотого Трио Гриффиндора. «Только Малфоя не хватает!» - пророчески подумал Поттер, сам не зная, насколько он прав.

Гермиона опешила от крепких объятий Гарри и, уже рискуя задохнуться, просипела:

- Пусти! Задушишь, медведь!

Гарри тут же выпустил ее и, радостно заглядывая в глаза, восторженно кричал, встряхивая бедную девушку, словно ребенок копилку:

- Гермиона! Как я рад тебя видеть! Куда ты пропала? Ты так замечательно выглядишь! Мерлинова борода! Как же я рад!

- Ты повторяя-а-а-ае-ешься-а-а… Отпусти-и-и меня-а-а! Не надо меня так трясти! Я не коврик! У-уф! – Гермиона перевела дух и смогла, наконец, взять ситуацию в свои руки. – Это просто перст судьбы, Гарри! Я как раз собиралась отправить тебе сову. Пойдем ко мне на работу, в офис мистера Слиппери. Ты мне там нужен. Я тоже рада тебя видеть. – Гермиона видела, что Гарри опешил от такой холодности, а что еще прикажете сделать? На шею ему бросится с криком: «Вернись, я все прощу!»? Гермиона внутренне вскипела, как всегда происходило, когда она вспоминала о том, как все отвернулись, предали ее после разрыва с Роном Уизли. Особенно больно было от того, что она потеряла Гарри. В душе продолжая костерить Поттера на все корки, она, тем не менее, внешне была абсолютно спокойна. Ей почему-то вспомнился Драко Малфой – тот тоже ходил по Хогвартсу с холодной, равнодушной миной. Интересно, каким он стал? Его фотографии почти не появлялись в светской хронике. После войны его семья жила тихо и спокойно, не участвуя ни в каких светских мероприятиях, особенно после смерти Нарциссы. Гермиона мысленно посочувствовала Драко, недавно потерявшего еще и отца. Как ни странно, мысли о Малфое помогли ей окончательно придти в себя и взять ситуацию под контроль. А ведь раньше, стоило ей подумать о Драко, так ее злостьмометр зашкаливал. Тем более, сегодня он явится в контору к трем часам дня, для зачитывания завещания своего отца. Планировалось, что до этого времени она успеет пригласить и Гарри, чтобы зачитать общее для двоих завещание от миссис Дирмот. Таким образом, у нее было три с половиной часа, чтобы привести Поттера в порядок и сопроводить его в нотариальную контору. А то, что тому требовалась быстрая медицинская и косметическая помощь, было так же ясно, как и то, что вода в Темзе мокрая.

- Ты куда направлялся, Гарри? Вид у тебя, конечно… Краше на фестралов смотрят, - Гермиона понимала, что говорит бестактность и даже грубость, но миндальничать с Гарри у нее не было ни времени, ни моральных сил.

***

Гарри смотрел на Гермиону. И не понимал, почему она вдруг превратилась в Снежную Королеву из старой маггловской сказки. Он был так искренне рад ее видеть, а она разговаривает с ним, словно с чужим человеком. Это сбивало с толку, тем более, что у него было больше поводов обижаться на нее и вести себя холодно. Пытаясь вспомнить, что же такого он успел натворить, Гарри пришел к выводу, что Гермионе наверное не нравится то, что его пылкие объятия привлекли слишком много любопытных взглядов прохожих. Ей никогда особенно не нравилось повышенное публичное внимание к ее персоне, разве только это не касалось выученных уроков – там она блистала! Тем временем, головная боль вернулась с утроенной силой, недовольная, что ее законную добычу от нее отвлекали. Приступ похмельной мигрени заставил Поттера сморщиться, и он начал инстинктивно растирать виски. Это не ускользнуло от бдительного ока Гермионы – ярой активистки за здоровье Гарри Поттера в школе.

Тут до него дошла еще одна вещь – Гермиона сказала что-то о том, что ему нужно пройти с ней в какую-то контору, к ней на работу. Неужели автографы раздавать? Если так, то это будет весьма и весьма скучно. Придется снова улыбаться, хотя он уже поднаторел в искусстве скалить зубы напоказ, но челюсть, подчас, сводило. А потом еще, наверняка, нужно будет долго и остроумно отвечать на, набившие оскомину, вопросы о последней битве. Он уже миллион раз об этом рассказывал, но люди всегда жаждали свежей крови от первого лица. Стадо баранов! Гарри снова поморщился, уже представляя, что ему предстоит: восторженные фанатки, с блестящими от возбуждения, глазами; мужики, пытающиеся лично пожать руку живому герою. Где ж они раньше-то были, когда на него три года назад велась охота? Одно слово – трусливое быдло. Гарри за два года перевидал таких пачками, в оптовых количествах.

Но ради того, чтобы снова наладить с Гермионой отношения он готов и не на такие жертвы! Только сейчас, увидев ее, он понял, насколько же он соскучился по ней! Ему всегда, с первой минуты их вынужденной разлуки, начало не хватать ее присутствия рядом. Ее здравого смысла, ее занудных, но таких важных советов. Ее милого, искреннего оптимизма. Даже в самых сложных ситуациях, она никогда не теряла присутствия духа. Гарри вспомнил, как она под круциатусом Беллатрикс смогла солгать и спасти их, а еще, двумя годами раньше, в кабинете у Амбридж. То, что Гермиона – сокровище, каких мало, он понял еще в школе, а окончательно в этом утвердился во время безобразных ссор с Джинн. Он очень скучал по ней. Сейчас, глядя на ее нервный румянец, на сердитый блеск глаз он был готов идти за ней на край света, только бы она больше не исчезала из его жизни! Если бы она была рядом с ним все эти годы, то он не скатился бы до такого свинства. Она всегда могла направить его на путь истинный, как бы пафосно это не звучало! Вот только бы избавиться от того мелкого дятла, что сидит сейчас в его черепе и сосредоточенно выносит ему мозг!

***

Драко прочитал немного странное послание от мистера Слиппери. Странное, потому что ему нужно было остаться еще и на второе слушание завещания. Это очень смутило его. Что значит, второе слушание? Папа что, составил два разных завещания? Сопроводительное письмо не вносило никакой ясности. Ну, что же, поживем – увидим. А пока не мешало бы завершить, наконец, этот бесконечный завтрак. Драко, безо всякого аппетита, продолжил есть совершенно остывшую овсяную кашу, похожую уже на клейстер. Застывшее сливочное масло начало оставлять на нёбе противную, скатывающуюся пленку. Сто раз он просил эльфов не класть ему в овсянку масло! Но те, видимо, считали, что кашу маслом не испортишь, продолжали это самоуправство. Зато, теперь он может законно отказаться от завтрака, доведя этим лопоухих эльфов до слез. Он так и сделал. Мелко, но душу отвел. Настроение немного приподнялось и он, уже почти с удовольствием, выпил кофе и съел белый, подсушенный тост.

Пришло время, чтобы выбрать костюм для встречи. Его отец всегда учил, что какой бы раздрай не был в душе, на одежде и манерах это не должно отразиться. Поднявшись на свой этаж, он прошел в гардеробную, примыкающую к спальне. Большая, просторная комната была уставлена высокими, старинными платяными шкафами и обувными стеллажами. Через два высоких стрельчатых окна проникало достаточно света, чтобы не пользоваться факелами днем. В простенке, между окнами, стоял большой туалетный столик с огромным зеркалом в тяжелой раме. В многочисленных ящичках столика, напоминающего из-за этого бюро, лежали украшения, достойные Малфоя. Запонки, серьги, перстни, цепи, браслеты, заколки, и булавки для галстуков… Платина, желтое, красное золото, серебро, бриллианты, рубины, изумруды, сапфиры, топазы… все сияло, блестело, звало, приковывало взгляд. Украшения на все случаи жизни от королевского приема, до скромного, повседневного использования. Все высшей пробы и чистейшей воды. Изящные, воздушные переплетения металла и камней соседствовали со старинными, массивными цепями и перстнями. Вещицы, собираемые поколениями Малфоев, лежали в совершенно незапертом столике. Просто никто чужой не смог бы ими воспользоваться. Зачарованные безделушки сами возвращались из рук, укравших их. Такие вещи можно было только дарить. Их было так много, что Драко, даже если бы менял всю эту мишуру поминутно, то для того, чтобы перемерить это все, ушли бы десятилетия. Поэтому они были рассортированы по ящичкам на все случаи жизни. В верхних: более простые (не значит более дешевые!), на каждый день. В середине: для небольших торжеств и домашних приемов. Ниже – для светских раутов и приемов на высшем уровне. Самые нижние ящички занимали как раз те самые, пресловутые, старинные изделия, теперь годные только для костюмированных балов.

Драко стоял в задумчивости перед огромным, весенним, платяным шкафом и задумчиво смотрел в его нутро. Одеваться в скорбный черный цвет он не хотел – это была бы откровенная показуха. Достаточно того, что он знал, как ему больно и как он скорбит. Остальным этого знать необязательно! Не все можно выставить напоказ. Драко выбрал темно-серый костюм в мелкий рубчик, из великолепной тонкой шерсти. Такая ткань не отяжеляла крой, в то же время не давала замерзнуть или, наоборот, перегреться. Элегантный, классический, шикарный в своей ненавязчивой простоте. Тем не менее, он не оставлял сомнений в достатке своего обладателя. Тонкая, светло-светло-голубая, хлопковая сорочка. Галстук-платок, темно-серый, почти черный, с благородным блеском дорогого шелка. Теперь туфли, узкие, матовой кожи с небольшими каблучками и потайными стельками, делающие своего хозяина еще выше, позволяя на многих смотреть сверху вниз в буквальном смысле. Булавку из черного алмаза для галстука, бриллиантовые запонки, фамильный перстень на безымянный палец правой руки и небольшую, скромную печатку с бриллиантом и голубым топазом на тот же палец левой.

Осталось найти фамильный медальон, который Драко одевал очень редко, только по особым случаям. Странно, но медальона не было на его обычном месте. Очень странно и подозрительно! Драко вызвал домовых эльфов и приказал перерыть все поместье, но медальон найти! Это был очень дорогой, старинный медальон, аккумулирующий силу хозяина, когда он носил его. Такой небольшой, но мощный заряд энергии мог дать сил в решающей схватке, не позволял своему хозяину впасть в магическую кому, когда его силы опасно истощались. Мог даже спасти от непростительного, но еще никому из Малфоев это не было суждено выяснить – если к кому и применялась Авада Кедавра, то медальона на убитом не было. Он был единственный в своем роде, передавался от отца наследнику рода в день совершеннолетия. По семейной легенде, его когда-то подарил своему верному вассалу сам Салазар Слизерин. С тех пор этот медальон прошел через века и руки сотен хозяев, и вот он попал к Драко. А теперь исчез. Эльфы проводили генеральную ревизию ценностей. На магическое золото у них был нюх, почище, чем у нюхлеров! Но Драко уже знал, что все их усилия тщетны – он чувствовал, что в замке медальона нет. Это потеря его окончательно подкосила. Он упал в кресло около туалетного столика и потеряно уставился на свое отражение.

Гермиона уже с жалостью смотрела на Гарри. Было очевидно, что его мучает головная боль. С другой стороны – пить меньше надо! А то, как вольет в себя бутылку-другую виски или джина, так уже сам черт ему не брат! Гермиона, несмотря на свои обиды, тщательно вычитывала все, что писали, о ее бывшем друге. И скрипела зубами от бессильной злости! То, что делал с собой Гарри, было медленным самоубийством. Как физическим, так и социальным. Неужели он не видит, насколько изменилось его окружение, как сильно «подешевели» его приглашения на вечеринки? На солидные приемы Гарри Поттера уже не приглашали. По крайней мере, последние три месяца. Это притом, что в столице регулярно проводились мероприятия высокого уровня, на которых раньше без Гарри не могли обойтись. Теперь его удел – это мелкие пьяные вечеринки, где главным было залить за воротник и подцепить доступную девочку. Публика, крутящаяся вокруг него стала сборищем прихлебателей и лизоблюдов, гуляющих за его счет. Конечно, состояние Гарри было настолько велико, что он смог бы пригласить на годовой вояж все население Британии, как магической, так и маггловской. Но разве дело было в этом? Гермиона не привыкла считать чужие деньги, но и ее приводили в ужас примерные сводки бульварных газетенок, публикующих, что Гарри пьет, в каких количествах, сколько тратит на это денег, и как много галеонов он выложил за очередной дебош своей тусовки. Сам он, конечно, ни разу не попадал в полицию за хулиганство, но его окружение гуляло по полной программе. Создавалось ощущение, что каждый маг, имеющий право пить крепкие спиртные напитки, горел желанием выпить с Гарри на брудершафт, желательно конечно за его счет, но это было не обязательным. У Гермионы волосы на голове начинали шевелиться, при прочтении очередной статейки про то, в какой клоаке нынче гулял Поттер. Единственные, кто выигрывал от этих дебошей были газетные писаки, «друзья» Поттера и владельцы баров и ресторанов, которые покорно терпели все безобразия «Гарри и Ко», зная, что поутру им без разговоров подпишут любой чек. Только вот, Гарри увязал все глубже и глубже, и Гермиона уже не знала, чем ему можно помочь?

Наконец, жалость к бывшему, но, все еще такому родному другу возобладала и Гермиона произнесла невербальное заклятие, коснувшись своей палочки в кармане модного приталенного пиджачка. Ей самой стало лучше, когда она увидела, как разгладилось лицо Гарри, минуту назад бывшее таким жалобным и уязвимым. Но это заклинание давало только временный эффект. Нужно было чистить его организм и влить пару укрепляющих зелий. Похвалив себя за предусмотрительность, Гермиона нащупала в другом кармане маленький, тоненький кошелек – брата той самой бисерной сумочки, с которой она прошла последний год войны с Волдемортом, та вмещала все: от палатки до нежных девичьих притираний. Этот кошелек был полным подобием, но главное: в нем лежали все современные, усовершенствованные зелья, необходимые в жизни – от костероста, до зелья от похмелья. Гермиона провела несопротивляющегося парня в глухой, темный тупичок и аппарировала с ним по давно знакомому адресу на площадь Гриммо.

***

Гарри смотрел на Гермиону, как жрец смотрит на богиню, ответившую на молитвы и снизошедшую с небес до него, ничтожного. Он сразу понял, что за отсутствие головной боли нужно благодарить именно ее. Он, в таком же восхищении, прошел с ней в какой-то переулок. Да, он бы пошел за ней на Северный полюс, если бы она попросила! Полет совместной аппарации застал его врасплох. Оглядевшись, он с удивлением, понял, что вернулся туда, откуда начался его, такой неприятный, день. И конечно, он сразу вспомнил про тонны пыли, катающиеся по его квартире, про груды грязной одежды, валяющиеся, где попало. Уборкой и стиркой он затруднял себя крайне редко – максимум раз в месяц, когда было уже нечего одевать, или было невозможно пройти по дому, не споткнувшись о грязную одежду. Правда в этом случае он просто шел в первый попавшийся бутик и покупал себе столько тряпья, чтобы еще пару недель не думать о стирке. Таким образом, его гардероб представлял бы впечатляющее зрелище, если бы не валялся по всей квартире, словно на распродаже секонд-хенда. Воспоминание о своей неаккуратности и полном равнодушии к уборке, заставило Гарри жарко покраснеть. Он честно предупредил Гермиону о беспорядке, ожидающем ее и все еще горя от смущения, открыл дверь.

Казалось, Гермионе было безразлично то, во что превратился дом его крестного, но, чем более равнодушной становилась Герми, тем точнее он понимал, что она думает о его быте. Единственным вопросом, отразившим ее удивление, стал:

- Гарри, а ты что, не нанял никого? Сейчас много безработных эльфов. Они работают так же, как и фамильные, только за пять сиклей в неделю – это их стандартная такса, на большую премию я не смогла их уговорить. Почему ты не возьмешь себе кого-нибудь в помощники? Кричеру, наверное, трудно одному – он уже такой старенький. Как тебе не стыдно?

- Гермиона, я… Мне было… Просто я никого не хотел. А Кричер умер полгода назад… Но мне кажется, ты права. Надо нанять кого-нибудь из этих лопоухих. Кого ты мне посоветуешь?

Гермиона достала мобильный телефон и набрала какой-то номер. Через пару секунд трубку сняли, и Гарри услышал тонкий, пищащий голосок эльфа на том конце провода. Хотя, какие могут быть провода у мобильных? Просто так было привычно думать. Тем временем, Гермиона договорилась с незнакомым эльфом, чтобы он прислал в дом на площади Гриммо, 12 пару безработных эльфов. Гарри пытался возразить, что ему и одного – выше крыши, но Гермиона, сверкнув глазами, сказала, что для того, чтобы разгрести этот бардак, в который он превратил квартиру, понадобиться, по меньшей мере, пять эльфов. Просто из безработных у нее в профсоюзе осталось только двое. А Гарри должен будет им накинуть премиальные, за уборку в этих авгиевых конюшнях. Гарри не знал, чьи это были конюшни и чем они насолили, Гермионе, но проассоциировав их со своим жильем, пришел к выводу, что там было, мягко говоря, неубрано. Он, подняв лапки вверх, полностью капитулировал, внутренне радуясь, что в его жизнь снова вернулась Гермиона. Может теперь, когда она цепко взяла бразды правления в свои нежные ручки, в его жизни что-то сдвинется к лучшему? Не успел он подумать об этом, как перед ним аппарировали два молоденьких эльфа, горящих здоровым, трудолюбивым энтузиазмом. Те, оглядев фронт работ, восхищенно пискнули и, выпроводив хозяина и своего профсоюзного начальника, споро взялись за дело, носясь по первому этажу дома так, что иногда их силуэты приобретали размытые очертания. Гарри и довольная Гермиона, поднялись на второй этаж.

Поттер решил не вести Гермиону в спальню Сириуса, где все это время жил, а провел ее в комнату Регулуса – там было относительно чисто, только пыли много, зато шмотки не валялись вперемешку с пустыми бутылками джинна и антипохмелина. Гермиона, тем не менее, его желание показать себя с лучшей стороны не оценила, войдя в комнату, сморщила тонкий, прямой носик и очищающим заклинанием уничтожила всю пыль. В воздухе запахло стерильностью, зато все тусклые поверхности засияли первозданной чистотой и яркими красками. Гарри подумал, что надо, на будущее, выучить это эффективное заклинание. Тем временем, он снова почувствовал возвращающуюся головную боль и жалобно посмотрел на подругу.

***

Гермиона была в шоке, когда увидела, во что превратил Гарри дом своего крестного и бывший штаб Ордена Феникса! Когда тут был штаб, конечно об уюте речи не было – тут тогда витал ощутимый казарменный дух, как и во всяком помещении, где одновременно находилось много народа. Кто-то уходил, кто-то приходил, но никому не было дела до домашнего уюта в мрачном, старинном особняке, лишь бы можно было поесть, попить и отдохнуть в безопасности. Домовитость Молли Уизли распространялась, в основном, только на кухню и жилые спальни. Но как этим, в сущности, крохотным обитаемым островкам справиться с нежилым духом старого, уставшего дома? Постоянные сквозняки дули через рассохшиеся рамы, разнося по дому запах старого, практически умирающего существа. Магические вредители вели неравный бой с маггловскими, как ни странно проигрывая моли, плесени и пыли. Потом, в те недолгие месяцы, что они скрывались в доме и их принимал растрогавшийся Кричер, дом начал оживать под чутким вниманием любящего его домовика. Исчезли все насекомые и плесень, в доме начало пахнуть чистыми вещами и вкусной едой. Сквозняки прекратились сами собой. В дом на площади Гриммо, с возвращением к жизни Кричера, вернулась душа. Теперь же особняк снова пришел в упадок из-за этого инфантильного парня, который словно добирал своей безалаберностью те годы, когда он был лишен детства и был вынужден решать взрослые проблемы. Это натолкнуло Гермиону на размышления, а не является ли нынешнее поведение Гарри своеобразным протестом обществу, лишившего его детства и толкнувшего ребенка на осознание неизбежного кровопролития? Может Гарри так пытался обратить на себя внимание, в том числе и ее, Гермионы? А все только морщились от удивления и брезгливо поджимали губы, спокойно, в общем-то, глядя на то, как национальный Герой катится в пропасть с их молчаливого согласия. Эта новая для нее мысль, едва не довела Гермиону до слез. Она как-то сразу забыла о его предательстве, о жестоких словах, переданных ей через Джинни. Но, усилием воли, она взяла над собой контроль, понимая, что ее внезапные слезы обидят Гарри, он сразу закроется от нее под маской отрицания – мол, все у меня нормально, разве не видно? Тут слезами не поможешь! Гермиона, в который раз сегодня, удивилась своему хладнокровию, воистину достойному малфоевских аплодисментов. Вот, черт! Снова о Малфое, наверное, ей просто не дает покоя сегодняшняя встреча с ним. Она уже въяве видела его брезгливо поджатые губы, презрительный взгляд ледяных серых глаз и уничижительные слова, мастерски завуалированные издевательскими комплиментами, завернутыми в два-три слоя холодной вежливости.

Она буквально заставила себя отвлечься от мысленного созерцания предстоящего унижения и вернуться к делам более насущным. Гарри уже болезненно морщился, если вовремя не очистить организм, то боль начнет усиливаться. Это было единственным побочным действием исцеляющего заклятия – его небольшая продолжительность. Гермиона направила на Гарри свою палочку и прошептала сложное заклинание направленного действия. Оно должно было за пятнадцать минут очистить желудок, кишечник, печень, почки и, соответственно, кровь пациента. Но тут тоже было несколько подводных камней – человека начинало буквально выворачивать наизнанку. Интенсивная терапия заставляла организм работать с ускоренной силой, выводя токсины и яды. Пациент потел, его тошнило, постоянно тянуло в туалет, градом лились слезы, очищая роговицу. В общем, это было весьма жестокое заклятие, к тому же после него наступала сильная слабость, но тут помогали восстанавливающее и энергетическое зелья. А здоровый аппетит, только помогал процессу обновления. Вот и сейчас Гарри, резко вскочив, убежал в ванную комнату в покоях Сириуса. Гермиона тактично сидела в спальне Регулуса, с интересом восстанавливая в памяти картинки, связанные с этой комнатой. Но, когда через двадцать пять минут, Гарри все также не подавал признаков жизни, она начала всерьез беспокоиться. Отбросив всякую скромность, она пошла в ванную, где Гарри сейчас было явно несладко. Войдя, увидела его лежащего на холодном кафельном полу, хорошо хоть одетого. Но он был без сознания. Отругав себя за самонадеянность, Гермиона, трясущимися руками открыла кошелек и призвала оттуда свою аптечку.

***

Гарри думал, что умирает, так ему было плохо! Он, нелестными эпитетами, ругал сквозь зубы Гермиону и ее методы лечения. После такого отказа всего организма, он явно не встанет с кровати неделю, а то и две! Как и многим мужчинам, Гарри было безумно жаль себя, несчастного! Мужчины могут вытерпеть сильную непродолжительную физическую боль, но, едва столкнувшись в самой крошечной – одной рукой тянутся за обезболивающим, чувствуя себя при смерти, а другой пытаются писать завещание. Вот и Гарри сейчас был готов на все, лишь бы эта пытка прекратилась. Его полоскало и в хвост, как говорится, и в гриву. Он уже всерьез вознамерился отдать концы, когда мучения наконец-то прекратились. Чувствуя себя вареной макарониной, Гарри, с грехом пополам, принял душ и оделся в свою старую одежду – идти за чистой ему было не под силу. Едва он, дрожащими руками, начал причесывать мокрые волосы, как его голову пронзил острый приступ головной боли. Резь в глазах, заставила его сдернуть очки и крепко зажмуриться, даже прикрыв глаза, для верности, ладонями. Резкая, пульсирующая боль не проходила, а, казалось, только нарастала, повинуясь неровным толчкам крови в жилах. Уже теряя сознание, Гарри испугался, что разобьет очки, хотя они уже лежали на полочке и никак не могли разбиться. Судорожно выдохнув, Поттер тяжело опустился на холодный пол. Перед глазами наконец-то была темная, непроницаемая пелена, глаза больше не болели.

Когда он открыл глаза, то немного испугался, так как не помнил самого момента обморока. Буквально мгновение назад, он был в ванной, а теперь лежал в кровати в комнате Сириуса. Испуг прошел, когда он увидел Гермиону у изголовья. Воспоминания об их встрече кадрами киноленты замелькали перед ним. Он улыбнулся ей и жалобным голосом сказал:

- Герм, тебе только в гестапо работать! Или палачом у Лорда могла бы подрабатывать, пока тот жив был. Кто бы мог подозревать в тебе таланты мучителя? Чего молчишь, нехорошая Девчонка-Чуть-Не-Убившая-Вечноживого-Мальчика? – Гарри казался сам себе невероятно остроумным.

- Как ты себя чувствуешь, Гарри? Прости меня, я не думала, что тебе так поплохеет… Сколько дней ты уже в загуле? Сколько!? Две недели? Ты, что, совсем? Ты себя угробить хочешь? Идиот! Да я тебя закодирую, алкоголик малолетний! Кто тебе вообще разрешение выписал на покупку крепкой выпивки? Ах, Министр! Ну, я устрою Кингсли Брустверу хороший вечерок! Благодетель, чертов! Запомни, Гарри Поттер, ты теперь под моим личным присмотром! Неделю, так и быть отдыхай, а потом я тебя погоню в тренажерный зал. Будешь скакать по полной программе! Нет, надо же быть таким безответственным! – Гермиона ругала Поттера, в шоке от его безрассудства! Вот, блин, истинный гриффиндорец! Даже тут – грудью на амбразуру! Ловец бутылок, малолетний!

Гарри же, слушая лекцию Министерства Здравоохранения, в лице Гермионы Грейнджер, разве что не жмурился от удовольствия! Только утром подумал, что эх, вернуть бы в его жизнь Миону. И вот – пожалуйста: в его доме шуруют два усердных эльфа, даже тут слышно, как скрипит натираемый ими старинный паркет. А еще она уже записала его в тренажерный зал. Сам бы он не нашел в себе силы воли на посещение железячника. Теперь придется потому, что Герми так сказала! И наконец, закончится эта чехарда вечеринок и пьянок, от которых он и взаправду уже неимоверно устал! Привычным жестом, Гарри пальцем поправил дужку очков… и не нашел их! Он начал по-тихому паниковать, не понимая, куда делся такой привычный, такой родной аксессуар? И почему тогда он так хорошо все видит? Глаза Гарри начали медленно округляться, увеличиваясь от шока.

***
Гермиона посмотрела на Гарри и замолчала. Она не понимала, почему тот вдруг начал хватать ртом воздух и слепо шарить вокруг себя руками. Она подскочила к нему и начала трясти его за плечи, пытаясь заглянуть ему в глаза. Полкоролевства за проблеск узнавания! Но глаза Гарри смотрели в одну точку. Зрачки как-то странно расширились, будто он очень сильно испугался. Понимая, что он сейчас потеряет сознание от непонятного ей шока, Гермиона размахнулась и со всей силы дала ему звонкую пощечину. «Всегда хотела это сделать!» - промелькнула неуместная мысль. Голова Гарри от удара дернулась, на щеке сразу проступил отпечаток пятерни Гермионы, зато его глаза, наконец-то, прояснились. Он перевел на нее непонимающий взгляд и вдруг обиженно засопел, в зеленых глазах стояли слезы. Уже ничего не понимая в этом мире, Гермиона, прижала его к себе и Гарри внезапно разрыдался. Он всхлипывал, вздрагивая в истерическом припадке, крепко прижав к себе Гермиону, плакал так горько и заразительно, уткнувшись ей в плечо, что она сама начала всхлипывать. В итоге, спустя минут десять, они сидели на одной кровати с покрасневшими глазами и носами, не в силах поднять взгляд друг на друга. Наконец одновременно столкнувшись вороватыми взглядами, они прыснули от комизма ситуации и уже секунду спустя катались от смеха. Смеха очищающего, стирающего возникшую было неловкость, объединяющего и дарящего некое чувство сопричастности друг другу.

Отсмеявшись, Гермиона, решила, тем не менее докопаться до причин такого испуга Гарри.

- Гермиона, а я тебя вижу, - непонятно к чему сказал Гарри.

- Ну и что? Я тебя тоже вижу. Что случилось-то?

- Я вижу тебя без очков! Когда я очнулся в кровати, то как-то не задумался, что я без них. А когда потянулся поправить, то обнаружил, что я вижу без них! И, заметь, вижу отлично! Я очень испугался. Сейчас мне стыдно за эту вспышку, но, в тот момент, я почувствовал себя… осиротевшим что ли? Или, как если бы я очнулся, а оказалось, что мне успели ногу или руку отрезать… Понимаешь?

- То есть как без очков? Этого не может быть! – тут Гермиона, которая привыкла решать неразрешимые задачки с детства, подумала о единственном возможном объяснении. – Гарри… А что, если твое плохое зрение было вызвано не физическими причинами, а тем, что тебе ввели зелье, разрушающее его? Это вполне возможно! Можешь вспомнить, зрение у тебя ухудшалось постепенно или резко, почти одномоментно? Это сопровождалось резкими головными болями или потерей сознания?

- Я уже точно не помню, но по-моему что-то такое со мной и происходило. Ты думаешь, меня специально отравили? А почему тогда слезы Фоукса не помогли избавиться от этой дряни у меня в крови? И почему, если это зелье, оно не было выявлено раньше?

- Слезы феникса на тот момент решали более приоритетную задачу в твоем организме – тебе грозила смерть от яда василиска, а это зелье вело себя прилично, не угрожая твоей жизни напрямую. Если бы оно вступило в реакцию или как-нибудь другим образом проявило свою агрессивность, то слезы ликвидировали бы и его. А так, оно тихо-мирно циркулировало у тебя в крови, словно обычное укрепляющее или болеутоляющее. Слезы феникса очень избирательны, - Гермиона говорила что-то еще, больше по привычке говорить. Ее слова очень сильно царапнули слух Гарри. Тут нужно было подумать более внимательно. Но Гермиона услышала звук, явно обозначавший начавшуюся революцию в желудке Поттера. Его организм, истощенный вынужденным экспресс-очищением, требовал своего, а именно хлеба, и можно без зрелищ!

Они спустились вниз, где домовики совершили невозможное – за два часа с небольшим, вычистили весь свинарник у Гарри. Превратили дом в место, где можно без опасения находиться, не боясь заработать пылевую аллергию или что-нибудь похуже. Эльфы уже привели в полный порядок кухню, где сейчас хозяйствовал один из них – кругленький и упитанный, а на плите, исходя ароматным запахом, что-то скворчало, бурлило и помешивалось.

- Гарри, разреши тебе представить твоих новых работников. Это – Лард. А Спринги сейчас видимо занимается стиркой, - Гермиона непонимающе посмотрела на Гарри, прыснувшего от смеха. Потом поняла, что его развеселили имена домовиков, и заулыбалась*. Действительно, это было забавно!

Гермиона, впрочем, быстро все объяснила, рассказав, что новое поколение домовиков, несмотря на воркотню старого, само решило последовать по стопам Добби и начать брать за свои услуги деньги. Их вдохновил подвиг Добби, ценой своей жизни спасшего кумира всех магических существ. Некий гоблин разнес весть о том, что он своими глазами видел, как несравненный Гарри Поттер собственноручно, без помощи магии, похоронил Добби со всеми возможными почестями. Именно с тех пор у Гермионы и появился «Профсоюз Истинно Свободных Эльфов». Несмотря на очередную неблагозвучную аббревиатуру, услугами профсоюза стали пользоваться многие волшебники. Они нанимали работников Гермионы на краткосрочные работы, если им было не по карману нанять домовика на длительный контракт. Юридическое образование и связи Гермионы, помогали новоявленным свободным трудягам, избежать обмана или порабощения. А так, как они ступили на новую ступень развития, то имена стали выбирать себе более сложные, на глазах эволюционируя. Отчисления в профсоюз шли на улучшение жизненных условий в общежитии эльфов и на пособия по временной нетрудоспособности. Большая часть зарплаты откладывалась в пенсионный фонд в Гринготтсе, где еще и подрастала, за счет хороших процентов. В общем, эльф, проработавший двадцать-тридцать лет, мог спокойно уходить на заслуженный отдых, не опасаясь за свой кусок хлеба.

Гарри слушал все эти изменения в жизни домовиков и не верил, как много он пропустил! Он уже успел съесть первое – французский луковый суп, сначала показавшийся ему отвратительным, но потом, распробовав, он смел его в три минуты. Приступая ко второму – картофельное пюре с большущей отбивной, он уже любил весь этот мир со всем его несовершенством! Как мало, оказывается, надо голодному мужчине, чтобы почувствовать себя счастливым – горячий обед, чистая квартира и приятный собеседник.
Теперь, он уже смотрел на Гермиону совсем по-другому. Голова не раскалывалась, чувствовал он себя превосходно, потребности желудка удовлетворялись, информационный голод тоже уже не грозил – Гермиона выливала на него все новые потоки новостей. Теперь он с удовольствием сидел и своими глазами, без стеклянных посредников, рассматривал раскрасневшуюся, вошедшую в раж девушку. Та, не в силах усидеть, вскакивала, ходила по кухне, взмахивала руками и была невероятно мила и непосредственна. Узнавание Гермионы-Из-Прошлого украшалось видением новой Гермионы, его взгляд буквально наслаждался ее видом, как рука, привыкшая к рогожке, упивается прикосновением к нежнейшему шелку. Вот только, что делать с теми «мозолями», привыкшими к грубой действительности? Как сделать так, чтобы не напугать этот «шелк» своей грубостью и неотесанностью? Как не оттолкнуть ее от себя?

Вот поэтому, Гарри просто сидел и тихо млел, наслаждаясь присутствием Гермионы в своей жизни. Внезапно, она замолчала на полуслове, и он едва не поперхнулся крепким, сладким чаем, когда она закричала:

- Вот черт! Если мы сейчас же не выйдем из дома, то опоздаем ко мне в контору! Выходим немедленно! Чего сидишь? Побежали! – и они побежали.

___________________________
*
Спринги (springy – англ.) – пружинистый;
Лард (lard – англ.) – смалец.

***

Драко едва не опоздал на встречу с адвокатом. Он долго сидел в гардеробной, чувствуя себя абсолютно потерянным. Если бы не эльфы, осмелившиеся напомнить хозяину о предстоящей встрече, то ему бы пришлось извиняться перед этим холеным немолодым мужчиной, а сил для этого, Драко Малфой сейчас совершенно не находил. Явившись минута в минуту, он с холодным безразличием выслушал комплименты мистера Слиппери, равнодушно осматривая его. Мистер Слиппери полностью оправдывал свою фамилию*. Под тонким налетом хорошо продуманного делового шика таилась змея – сильная и холодная. Не зря он был лучшим юристом среди магглов и магов. Его контора принимала как тех, так и других. Его услуги стоили дорого. Но они того стоили! Если он брался за дело, то не отступал, доводя прокуроров до слез.

- Мистер Слиппери, - вдруг сказал Драко прерывая поток славословия юриста. – Вы в Хогвартсе на каком факультете учились?

- На Слизерине, - вполне ожидаемо для Драко сказал озадаченный Слиппери. Он вообще не должен был заниматься этим аристократом. Его дело он поручил мисс Грейнджер, но она опаздывала. А он был вынужден развлекать этого мальчишку. Мальчишку с вечной мерзлотой в глазах. Ему даже становилось не по себе, когда эти безразличные глаза останавливались на нем. По его соображениям юноша должен был явиться сюда в растрепанных чувствах, зареванный, подавленный, даже сломленный. А он сидит перед ним всем своим видом показывая, какое делает великое одолжение. А ведь это тело его лицемерного папаши еще толком не остыло в могиле. Да, Люциус… Кто же знал, что ты так долго продержишься? Усилием воли, Генрих Слиппери прекратил свои измышления. Мало ли, а вдруг пацан – легилимент? С таким-то учителем и отцом… Эти мысли словно стайка тропических рыбок в аквариуме пронеслись у него в голове. А Малфой хмыкнул и слегка откинулся в кресле, словно Генрих поддакнул его мыслям. Глаза же при этом остались холоднее Арктики и Антарктики вместе взятых. Было что-то пугающее в этих стылых, промерзших до дна омутах безразличия. Поймав себя на мысли, что повторяется, мистер Слиппери вежливо улыбнулся клиенту, судорожно соображая, в какой разговор вовлечь этого странного юношу, но тут к его счастью в дверь постучали. Извинившись, блестящий юрист вышел из кабинета, оставив гостя одного. Впрочем, он вернулся почти сразу, пригласив Драко в зал для совещаний. И облегченно вздохнул, когда дверь за странным клиентом закрылась.

Драко шел по коридору, выстеленному мягким ковролином, вслед секретарше Генриха. Оценивающе оглядел девушку, только из соображений ценителя искусства, а не коллекционера безделушек. Именно безделушек. Секретарша Слиппери конечно молода и природа оделила ее изящной фигуркой фарфоровой статуэтки пастушки. Прозрачная молочно-белая кожа, немного раскосые глаза придавали заурядно-хорошенькому личику экзотичность и индивидуальность. Крашенные, светлые волосы спускались ниже лопаток. Но эта девушка знала себе цену. Правда, вот беда, цену она знала совсем не ту. Слишком откровенный наряд лишал ее загадочности, мало что оставляя для воображения. Она была вся как на ладони, ее цели были понятны с первого взгляда: необременительная чистенькая работа, кавалер для женитьбы, еще один для души, пара-тройка заклятых подруг и крохотная собачка с выпученными глазенками. Весьма обычный набор для посредственной девушки, которой, кроме как смазливой мордочки, было нечего предложить. Простая стекляшка с запросами бриллианта.

Девушка, словно почувствовав ледяной взгляд направленный ей в спину, обернулась и улыбнулась уверенной белозубой улыбкой, посылая игривый взгляд, опуская смущенно трепещущие реснички. Она пыталась кокетничать, глупенькая, не понимая, что этот орешек был ей не по зубам. Драко даже не улыбнулся в ответ. Зачем поощрять ее? Он уже забыл ощущение, когда ему хотелось завоевать женщину, влюбить в себя. Не было ни одной, заставляющей его сердце биться быстрее. Драко сам знал, к чему ведет подобное безразличие, но ничего не мог с собой поделать – в его жизни не встречалась ни одной девушки, которую хотелось бы разгадать. Еще со школы, помани он пальцем и выстроилась бы очередь желающих. Кроме пожалуй одной, но воспоминание о ней отозвалось нервным подергиванием левой щеки, словно еще горел на коже жаркий след маленькой ручки. Сколько лет прошло, но он все еще не мог забыть.

Двери конференц-зала открылись и он увидел ее. Сердце пропустило удар…

***

Гермиона Грейнджер опаздывала на встречу с клиентом, что было недопустимым для нее. Удивительно пунктуальная, она много требовала от других, но больше всего от себя. И вот она впервые забыла о времени. Следом за ней, едва поспевая, почти бежал Гарри. Да-а… А его спортивная форма оставляла желать лучшего. Как только он умудрился с таким образом жизни вымахать в такого медведя? Ну, ничего, сегодня разберутся с завещанием сумасшедшей Лидии, а там она возьмется за Поттера. Хватит уже ему строить из себя мажора. Предвкушая осуществление планов по возвращению Поттера к нормальной жизни ей было некогда волноваться. А волноваться следовало бы! Еще бы – встреча с Малфоем! Тут не просто нервничать надо, тут надо набат бить, так страшно было Гермионе, хотя она бы ни за что не призналась себе в этом. В ее жизни было достаточно встреч и расставаний, достаточно успешных дел и хороших поступков, чтобы перестать мучиться комплексом неполноценности. Знал бы кто-нибудь, тот же Гарри, - расхохотался бы от души! Комплексы у Грейнджер! Первая ученица Хогвартса, лучшая студентка Магической Академии, сдавшая пять курсов экстерном за два года, через год получающая лицензию на ведение частной практики, самая популярная девушка на юрфаке, успешная карьеристка, неподкупная и целеустремленная, правдивая и безаппеляциозная. Список ее реально существующих достоинств мог бы вызвать комплексы у любого человека, но было в ее жизни одно страшное слово, пощечиной бившее по ее самолюбию, буквально топчущее ее чувство собственного достоинства, заставляющее ее душу униженно опускать голову… «Грязнокровка!» И ведь не поспоришь, действительно это так, если убрать ругательное значение этого мерзкого слова. Чистокровные, хоть и медленно чахли от кровосмешения, но в реальности они были магически гораздо более сильными. Эта сила была у них в крови. Бережно шлифуемая многими и многими поколениями кровная магия была выше, чище, чем спонтанная, хаотичная магия полукровок и магглорожденных. Так выдержанный многолетний коньяк отличается от суррогата – коньячного спирта. Вроде бы солнце одинаково играет в прозрачном, жидком золоте, но стоит понюхать и попробовать, сразу становится понятно – что, где.

Вот и жила Гермиона своей жизнью доказывая самой себе, что она ни чем не хуже этих заносчивых аристократов. Она могла сколько угодно думать, что все, что им досталось по праву – это звучная фамилия, но ведь она еще не все! Но в глубине души, там, куда боялась заглянуть сама Гермиона, сидела дрожащая девочка, искренне верящая во все то, что ей презрительно бросал Малфой. Этот ребенок не принимал в оплату никаких успехов и достижений, даже вывернувшись наизнанку, Гермиона не смогла бы доказать, что она – лучше Малфоя. Ее убивало, что нужно было что-то доказывать самой себе. Но этот глубинный страх, навязанный комплекс заставлял ее работать и работать над собой. Даже ее внешность не могла быть достаточным основанием для гордости. Что значит внешний, благоприобретенный лоск по сравнению с шиком чистокровных? Шиком не выпячиваемым, но сквозящим в любом движении, в каждом взгляде, повороте головы, даже в тенях, отбрасываемых длинными светлыми ресницами, даже в том, как темнеют серые глаза от ярости… Гермиона в последний момент схватила свои мысли за хвост, когда они начали сворачивать на запретную территорию – признанию Малфоя человеком. Ее неприязнь к нему – все что у нее было, чтобы не попасть в стан его поклонниц, прячущих его колдографию под подушкой. Никогда Гермиона Грейнджер не признает в Драко Малфое человека! «Как и он в тебе, глупая, как и он в тебе!» - тут же раздался голос в ее голове. Гермиона в бессилии сжала руки в кулачки. Вот так всегда! Стоило только расслабиться.

Гермиона влетела по знакомым ступенькам, почти не слыша Гарри и совсем его не слушая. Кристина Миллер, секретарь Генриха, тут же побежала докладывать о ее приходе, а сама Гермиона быстрым шагом направилась в свой офис, чтобы взять папку с документами. Гарри она, почти приказным тоном, велела ждать ее в кабинете. Сначала будет зачитываться завещание Люциуса, которое Гарри не касается. А вот после этого, она пригласит его. Гарри что-то пробормотал на счет вечеринки в офисе. Гермиона одарила его недоумевающим взглядом и не вдумываясь в его слова пошла в конференц-зал. Ее беспокоило то, что она что-то упускает. Что-то на грани сознания царапало ее разум, но она никак не могла сосредоточиться, предстоящая встреча с Малфоем выбила ее из колеи. Да еще и Гарри неожиданно внес сумятицу в стройные ряды логических рассуждений мисс Грейнджер. Гарри всегда был той самой неизвестной из-за которой рушились самые строгие уравнения Гермионы. Пытаясь сосредоточиться на предстоящем деле, а не на своем клиенте, Миона вошла и села во главе длинного стола. Едва перевела дух, как Кристина ввела Драко Малфоя. Сердце Гермионы замерло в страхе.

***

Драко никогда бы не признался себе, что его взволновало неожиданное появление Гермионы Грейнджер на горизонте. Он почти задохнулся от непрошенных мыслей о том, что сам себе накаркал это лохматое недоразумение. Впрочем, справедливости ради, нужно было отметить, что Грейнджер выглядела весьма привлекательно, даже для магглорожденной. Но почему же стало так грустно при воспоминании о той несуразной девчонке, у которой были вечно перепачканы чернилами пальцы? А эта ее привычка закладывать перо за ухо и потом неожиданно спохватываться, чтобы что-то записать, двухсекундная заминка и вот снова перо летит по пергаменту, а волосы становятся еще более взлохмаченными. Ту Гермиону Грейнджер он знал, она была привычна, изучена до малейшей гримаски, ее реакция была предсказуемой. Пара оскорблений – и уже горят румянцем ее щеки, глаза яростно сверкают, руки сжимаются в кулаки и только природная сдержанность не дает ей наброситься с проклятиями, выхватывая палочку. Всего пару раз он видел ее разъяренной до такой степени, что становилось страшно за свое здоровье.

А люди меняются… С такими мыслями Драко проследовал к креслу справа от Грейнджер. Мелькнула мальчишечья мыслишка, а не сесть ли напротив нее и этим заставить ее повышать голос, чтобы зачитать ему документ. Мелькнула и пропала недостойная аристократа мысль. Прежде всего не надо забывать какое дело привело его в эти стены. К тому же Драко давно вырос из своих снобистских измышлений про грязнокровок. После победы Поттера над Лордом, можно было продолжать ненавидеть все и всех или… или просто вырасти из коротких штанишек предубеждений и косности. Конечно Драко оставлял за собой право думать так, как ему угодно, но внешние приличия должны быть соблюдены. Он не может позорить память отца выходками, недостойными потомственного лорда. Нужно быть выше… Нужно просто быть выше всех этих.

Но как же хороша стала заноза-Грейнджер! Она встала из своего кресла, приветствуя клиента. Он смог более полно оценить все ее, хм, изменения. Лихорадочный румянец выдавал ее смущение, выражение лица же оставалось подчеркнуто-вежливым. Чуть дрогнувшая рука, протянутая в привычном жесте приветствия, красноречиво говорила о волнении и о том, что она вспомнила с кем имеет дело. Не решившись проигнорировать протянутую руку, Драко все же решил схулиганить: он принял дрогнувшую ладошку и медленно склонился к ней в поцелуе, почти коснувшись губами тонких пальчиков с наманикюреными ноготками, обжег дыханием, обозначив поцелуй. И поднял на нее глаза, ожидая возмущения, растерянности, смущения, но не этого холодного взгляда сузившихся глаз! Гермиона словно собралась и перестала трепетать за тот миг, что он отвел от нее взгляд, склонившись в нарочитом поцелуе руки. Бесстрастным тоном она пригласила Драко присесть. У того сердце ухнуло куда-то в промерзшую пропасть, словно именно сейчас он понял, что официально признает своего отца умершим. Признает, но смирится ли когда-нибудь?

***

Гермиона смотрела на лорда Малфоя, величаво плывущего к ней. Ее словно приморозило к кожаному мягкому креслу. Если он и был удивлен, увидев ее, то ничем не выдал своего узнавания – лицо бесстрастно, глаза – Ледовитый океан. Она даже не сразу поняла, как он изменился. Худощавый, немного нескладный, хрупкий мальчик превратился в высокого, стройного, утонченного, изящного аристократа. Изменились даже глаза, раньше они были двумя северными морями, спокойными, беснующимися, холодными, в зависимости от настроения, но живыми. Сейчас перед ней стоял человек с глазами изо льда. «Как у Кая. Глаза – два осколка от зеркала Снежной Королевы. Вот только, где твоя Герда, Драко?» С этими мыслями, она встала со своего места и первой протянула ему руку для приветствия, чисто машинально, не вникая в то, что перед ней Малфой. В конце концов он – просто клиент. Только почему так болезненно сжалось сердце при мысли, что он проигнорирует ее ладонь, открытую и беззащитную в извечном приветственном жесте? Но Малфой снова поразил ее: хитро блеснув глазами, он бережно взял ее руку и опалил кожу горячим дыханием видимости поцелуя. «Надо же, при всей его антарктичности, дыхание у него горячее… Значит живой. Ну, здравствуй, Кай Малфой!» Стоило ей об этом подумать, как невидимая магия момента отпустила ее и она вспомнила, зачем он здесь. Немного отстраненно предложила Драко занять кресло рядом с ней и приступила к прочтению завещания Люциуса Малфоя. Драко внимал ей, но она, порой, задумывалась, слышит ли он хотя бы одно ее слово, так он был далек и бесстрастен.

___________________________

*Слиппери (англ.) – скользкий.

***

Драко слышал каждое слово Грейнджер и молча страдал от бесконечной пытки. Каждый произнесенный звук все дальше отодвигал хранящую тень отца, заставляя спиной чувствовать холод трескучего одиночества. Совсем один, навсегда один… Эту пустоту вряд ли заменит кто-то. Разве только его собственные дети, но это когда еще будет! Ближайшие лет семь-десять он не планировал заводить семью. Зачем, если люди любящие его, рано или поздно бросают, уходя навсегда. Мама, папа, Северус… Три человека заставлявшие поверить его, что не одинок, что в любой момент они придут на помощь… Но и они ушли, оставив его.

Он слушал уверенный голос Грейнджер, зачитывающий перечень имущества, оставленный ему отцом и буквально ненавидел ее за каждое слово. Ненавидел за сухой официальный тон. За полное безучастие. За безразличие. «Грейнджер! Ну, ты же его знала! Он же не посторонний мистер Смит, завещающий все своей черепашке! Гермиона, ну посмотри же на меня! Как ты могла стать такой бездушной куклой! Ненавижу!» - Драко скорее бы откусил себе язык, чем позволил бы этим словам вырваться на волю. Ему не нужно было жалости этой девчонки, только не жалости! Но неужели можно быть такой холодной, такой чертовой профи? Драко сам не знал, чего больше хотел, чтобы она все-таки перестала вести себя как посторонняя или все же оставалась в неведении, что значат для него эти казенные слова, облаченные в универсальную формулу стандартного завещания. Хотя все же не стандартного, уже пятнадцать минут Гермиона зачитывала перечень принадлежащего ему имущества, но еще не добралась даже до середины. Интересно, когда она устанет тараторить? Словно подслушав его мысли, Гермиона откинулась в кресле и, извинившись, нажала кнопку спикерфона, попросив у секретаря чашку зеленого чая с мятой и, кинув внимательный взгляд на Драко, еще стакан воды со льдом и лимоном. Драко замер, пораженный. Она знала, что он больше всего любил из безалкогольных напитков. Что же, видимо не только он досконально изучил врагов своих. Его словно что-то отпустило внутри: таким незатейливым способом Грейнджер все же проявила свое участие. Он вспомнил, что она всегда была слишком тактичной, чтобы надоедать своими эмоциями другим. Правда иногда эта тактичность исчезала, и девушка вела великолепные словесные баталии с ним. От ее логики и неприкрытой правды у него оставалось только одно оружие, грязное, подлое, несправедливое. «Грязнокровка!» - брошенное оскорбление было последним аргументом, заставляющим что-то захлопываться в карих глазах заучки Грейнджер. Подло, но действенно, если не хочешь выслушать о себе всю правду, да еще и в присутствии Поттера и Уизела. Драко невесело усмехнулся своим воспоминаниям. В это время пришла Кристина с подносом, на котором стояли их напитки и вазочка с миндальными пирожными – его любимыми между прочим. Секретарша кинула на Драко заинтересованный взгляд и освободив поднос, покачивая бедрами удалилась. Малфой успел поймать хмурый взгляд Грейнджер. Ей явно не нравились посылы от Кристины к нему. Впрочем, поймав изучающий взгляд Драко, она снова стала мраморно-спокойной. Такой, какой она никогда не была на его памяти.

***

Уже полчаса Гермиона читала завещание Люциуса и буквы, написанные каллиграфическим подчерком начали прыгать перед глазами. Сколько же барахла было теперь у Драко! Кошмар просто! И сюда не была включена «мелочевка» типа бесценных картин, магических приборов, ингредиентов лаборатории, рукописей и книг в библиотеке. Все это и многое другое было обозначено скромным словом «и прочее» в самом конце списка. Да, Люциус имел огромные капиталовложения почти во всех странах мира. Один перечень предприятий и это только легальных! занимал полторы страницы убористого текста. Гермиона про себя вздохнула и продолжила чтение.

Наконец после двух пятиминутных перерывов, в которые она жадно пила свой чай, смягчая горло, они закончили. В общем чтение завещания заняло пятьдесят минут. Бедный Гарри! Он наверное там извелся совсем, дожидаясь своей очереди. И тут только до Гермионы дошло, что она так и не рассказала Гарри о цели его пребывания в конторе. Теперь понятны стали его намеки на корпоративную вечеринку. Давно Гермиона не чувствовала себя так глупо.

На протяжении всего часа, Гермиона кожей улавливала эмоции Драко. Она никогда не была эмпатом, но от Драко волнами исходила такая боль, что ей было неуютно. Она не могла позволить себе посочувствовать Драко, у них не те отношения, чтобы он принял ее участие и правильно его истолковал. Поэтому она могла сделать только одно – попросила эту вертихвостку Кристину принести напитки. Немая благодарность, исходящая от Драко, накрыла ее теплой волной и заставила посмотреть на него по-другому. Оказывается он – тоже человек, со своей болью, со своей жизнью, со своим одиночеством и упрямой гордостью, не позволяющей ему принимать жалость. Она знала, что он встанет на дыбы, как сноровистая лошадь, стоит только показать ему, что она догадывается о его слабостях. В этом был весь Драко Малфой – одинокий, испуганный мальчик, мечущийся в стенах своей каменной гордости, как в глухо заколоченном доме с красивым фасадом благополучия и уверенности. Гермионе стало искренне жаль Драко, она знала, как он относился к своей семье – как к чему-то святому и неприкосновенному. Так пылко не защищают даже из соображений чести. Так кидаются в бой действительно за самое дорогое и бесценное. Но ведь не подступишься к нему! Ощетинится, свернется иголками наружу, как ежик, не подпустит к себе ни на дюйм, хоть и будет заходиться в рыданиях одинокий, испуганный, маленький мальчик.

Открытие, что Драко Малфой – тоже человек, пробило все барьеры Гермионы, разрушило все тщательно оберегаемые бастионы равнодушия и ее сердце, в котором всегда было место для сочувствия, сопереживания и любви, разрешило ей по-хорошему отнестись к Драко, забыв все старые обиды, но готовясь к новым.

- Мистер Малфой, примите мои искренние соболезнования по поводу смерти Вашего отца. Мне очень жаль, что он так рано ушел от нас, поверьте, - слова все же сорвались с языка, а сочувствие было гораздо большим, чем могла позволить себе Гермиона, но сделанного не воротишь.

- Спасибо, мисс Грейнджер, мне тоже жаль. Спасибо за участие, - Драко про себя чертыхнулся, не следовало второй раз благодарить, но что он мог сделать со своими чувствами, которые так отреагировали на искреннее сочувствие Гермионы Грейнджер. Бежать, бежать подальше от этих теплых шоколадных глаз, от участия, отогревающего его, а он так этого не хотел, так боялся. Только не сейчас, только не Грейнджер! Он молился, чтобы она не заметила его смущения.

- Мистер Малфой, есть еще одно завещание. Вы извините меня? Мне нужно привести второе заинтересованное лицо, - легко встав, Гермиона упорхнула из кабинета, оставив Драко в задумчивости,

***

Гарри сидел в кабинете Гермионы и изнывал от скуки. Он даже успел вздремнуть в ее удобном, крутящемся кресле. Всхрапнув, сам же проснулся от звука и уже не смог больше уснуть. Поднялся, походил по офису, рассматривая пока еще немногочисленные дипломы и сертификаты Гермионы. Но даже то, что было, очень впечатляло! Он всегда знал, что Герми далеко пойдет, она была создана для карьеры, для научных исследований, для написания никому не нужных, кроме узкого круга людей, диссертаций. Снова сел за ее стол и задумался. Он всегда знал, что Гермиона пробьется в жизни, а как быть с ним? Неужели он настолько разочаровался в себе самом, что махнул на себя рукой. Куда делись его стремления, его цели, его идеалы, в конце концов! Гарри почувствовал глухое раздражение на Гермиону за то, что она была настолько успешной, но больше всего он злился на себя. Как можно было так потеряться? Почему близкие ему люди бросили его, а вокруг вьются лишь прилипалы и стервятники, любящие его за его известность и видя в нем не больше, чем щедрый денежный мешок. Как получилось, что он в неполные двадцать лет стал пустышкой, бледным подобием себя в детстве, в юности? Неужели он настолько безнадежен? И только Гермиона никогда не станет к нему подлизываться, скрывая очевидную правду – он, Гарри Поттер, неудачник, прячущийся за маской развеселого благополучия. Только она не даст ему не опуститься еще ниже.

Не думая, что он делает, Гарри машинально открыл верхний ящик стола Гермионы и замер, пораженный. В столе лежала их колдография. Они втроем, Рон, Гарри и Гермиона посередине, обнимаются и весело улыбаются в камеру, потом они с Роном одновременно целуют хохочущую Гермиону в щеки. Иногда она проказливо отодвигалась и они неловко тыкались друг в друга носами, тут же начиная мстительно щекотать девушку. Она заходилась смехом и повисала на их плечах. Сам не понимая, что с ним происходит, Гарри с непередаваемым выражением смотрел на колдографию. Они были так молоды, хотя странно говорить о молодости, когда самому еще двадцать не исполнилось, но как будто целая жизнь пролегла между ними. Ими на карточке и ими настоящими. Там они были счастливы, там они смеялись, они там были вместе. Теперь все изменилось. Рон, после разрыва с Гермионой, уехал из страны к Чарли и основательно занялся выведением драконов. Вроде бы даже женился, но точно Гарри не знал. Джинни редко рассказывала ему о делах семьи, предпочитая делать слоновьи намеки на свадьбу, от которых у Гарри начиналась сильнейшая зубная боль и он сбегал в ближайший бар. Все, что знал Гарри, что Молли так и не оправилась после смерти Фреда и никуда не выходила, никого не приглашала в гости, ведя тихий домашний образ жизни. Артур был с ней рядом. После войны его семье выплатили солидную сумму компенсации, он смог уйти с работы и пропадать в своем гараже, изучая маггловские приборы. Он был по-своему счастлив, уходя с головой в хобби, закрываясь от действительности. В их доме теперь было тихо, все дети разъехались и только Джордж остался рядом, сам больше похожий на бледную тень того солнечного мальчишки, в каждом кармане которого было с десяток приколов. Они все очень изменились и никто уже не мог стать прежним – это было невозможным.

Тут дверь офиса открылась и вошла Гермиона. Ей хватило одного взгляда, чтобы понять, почему в глазах Гарри дрожат слезы. Гермиона молча подошла к нему и обняла. Он сидел в кресле и вдыхал ее аромат, успокаиваясь. Чуть не разревелся как девчонка, второй раз за день! У него размягчение мозга на почве алкоголизма, ей-Мерлин! Гермиона отстранилась от него и сказала:

- Гарри, сейчас мы с тобой пойдем в конференц-зал, там я зачитаю тебе одно завещание. Оно касается тебя и… еще одного человека. Он уже ждет нас там. Пойдем? – сказала она чуть смягчившись, глядя в непонимающие глаза Поттера.

Он, ни слова не говоря, встал и пошел за ней. Сказать, что он был удивлен, значит ничего не сказать! Решив потерпеть – сейчас все равно все станет ясным, Гарри вошел в просторный зал с длинным столом в центре. Он встретился с таким же недоумевающим взглядом, как у него. Только глаза были серые. И вот они распахнулись в узнавании. Гарри сказал:

- Здравствуй, Малфой! Не ожидал тебя здесь увидеть!

***

Драко смотрел на повзрослевшего Поттера и не узнавал его. Да, что же, черт побери, творится, что люди меняются так кардинально! Сначала незнакомка с голосом Гермионы Грейнджер, а теперь этот здоровенный Поттер! Два года назад он был значительно ниже и худосочнее. Конечно, иногда Драко видел Поттера в газетах, но тот обычно скалился в камеру сидя за столиком или у барной стойки. То есть так, что особенно не оценишь ширину плеч и почти двухметровый рост. Драко сразу показался себе маленьким и хрупким, по сравнению с этим монстром. Вот так всегда! Только подумаешь, что хоть в чем-то превосходишь Поттера, так он сразу оказывается на голову выше, теперь и в буквальном смысле тоже. Хотя, судя по тем же статейкам, жизнь у Поттера била ключом. Правда ключ был гаечным и бил по голове. Он никогда не думал, что Герой Всея Британии окажется, на поверку, безголовой пустышкой. Все же он успел за семь лет изучить Поттера и знал, что должно было произойти что-то весьма нехорошее, чтобы он так опустился. Тот Гарри Поттер всегда был тем, на кого могли положиться его друзья, его факультет, да весь чертов магический мир! А теперь это был просто знаменитый тусовщик, бесцельно прожигающий жизнь. Такой Поттер ему не нравился – его было не за что уважать. Хотелось взять его за плечи и хорошенько встряхнуть! За этот час с небольшим Драко испытал больше эмоций, чем за все время со смерти матери. Он был рад, что оказывается еще способен на что-то большее, чем скорбь, но это же его и напугало. Его бывшие соперники: Гермиона по успеваемости, а Гарри по популярности, не могли вызывать в нем теплые чувства, но вот ведь – вызывали. И с этим надо было срочно что-то делать!

***

Гермиона читала завещание миссис Дирмот, а перед ней стояли образы Гарри и Драко. Они довольно прохладно поприветствовали друг друга. Гарри принес свои соболезнования Драко. Похоже ему было искренне жаль Малфоя, рано потерявшего семью. Драко благодарно принял его слова, и было видно, что ему очень неловко, слушать своего бывшего врага, искренне говорящего теплые слова. Впервые за все время, Драко Малфой на мгновение растерялся и стало видно, как тонка на самом деле эта ледяная маска безразличия. Но вот, мгновение прошло и серые глаза, секунду назад пронизанные болью утраты, снова промерзли до дна. Гермиона подумала, что Драко находится на грани. Еще немного и он сорвется в истерику, из-за чего, следуя его логике, ему останется только повеситься – Малфоям не бывает больно! Гермиона едва не фыркнула, когда осознала эту простую для Драко истину. Какой же он еще ребенок!

Чтобы сгладить возникшую было неловкость, Гермиона предложила Гарри присесть и начала зачитывать завещание. Вот только ее голова была занята посторонними мыслями и какая-то мелочь снова и снова ускользала от ее внимания. А ведь было что-то неправильное в этих бумагах! Но, что? Этого Гермиона не могла уловить. Когда она прочитала условия вступления в наследство на лицах Гарри и Драко отразилось недоумение. Сопроводительное письмо от Лидии Дирмот не прояснило для них ситуацию. А Драко, задумавшись, сказал:

- Я никогда не слышал от мамы о ее няне миссис Дирмот, но возможно у нее была другая фамилия тогда. Надо будет спросить у… - тут Драко смешался и замолчал. – Но предложение слишком щедрое. Поттер, может это одна из твоих фанаток? – неловкость от собственного смущения Драко заменил на ехидное замечание. Гарри сразу же напрягся. Он никогда не чувствовал себя спокойно рядом с Малфоем.

- У меня они хотя бы есть, а что осталось у тебя, лордов выкормыш? – Гарри явно нарывался на скандал, его уже не заботило то, что Драко недавно потерял отца. Видимо это не было для него причиной спускать малейшую шпильку Малфоя. «Мальчишки!» - подумала, вскакивая Гермиона. Назревал скандал. Драко тоже поднялся, на его щеках горел нервный румянец, желваки ходили под кожей. Он сжал кулаки и в обход Гермионы направился в сторону Поттера. Тот тоже вскочил и они замерли друг напротив друга, а Гермиона, вскочив, встала между ними, пытаясь предотвратить драку. Да, сколько можно, в конце концов! Им уже не по четырнадцать, зачем так себя вести!

- Ну, чего, ты на меня так уставился, Малфой, боишься? – Гарри уже не понимал что говорит. Его захлестывала прежняя ярость по отношению к Малфою. Он сам понимал, что завелся на пустом месте, но не спускать же неуважение Малфою! Особенно после того, как он увидел какими взглядами тот пару раз одарил Гермиону. Его Гермиону! Ревность застилала его разум, подталкивая на безумства. Гарри Поттер давно уже ни в чем себе не отказывал. Особенно, если хотелось хорошенько подраться.

- Ой, так боюсь, что я пожалуй повешу твою физиономию в туалете, чтобы расслабляло живот, когда запор случится! – Драко не понимал, что с ним, но как только он увидел Поттера ему жутко захотелось сказать тому что-нибудь оскорбительное, словно кто-то намеренно подталкивал его к грубостям. По большому счету ему было плевать на Поттера, но не спускать же ему грубость.

Они уже было рванулись друг к другу, но стоящая между ними Гермиона, с зажатыми в руках бумагами, уперлась им в грудь, не давая сцепиться, словно двум брехливым псам.
Внезапно они почувствовали рывок принудительной аппарации и их скрутило от непривычных болезненных ощущений. Их несло сквозь пространство. Мысли путались, хотелось просто кричать от страха. Уже поневоле они вцепились друг в друга. Гермиона чувствовала сильные руки Гарри. С другой стороны ее обнимал Драко. Они словно заключили ее в кокон из своих объятий. Чтобы неведомая сила не оторвала их, молодые люди вцепились друг другу в плечи, крепко прижимая девушку к себе. Гермиона чувствовала горьковатый запах духов Драко и упрямую силу Поттера.

«Мы летим слишком долго! Это не простая аппарация!» - только и успела подумать Гермиона, как их с силой бросило на пыльный дощатый пол. Это было последнее, что она увидела, прежде чем потерять сознание.

Драко пришел в себя от мерзкого запаха пыли. Нос щипало, а глаза слезились. С детства у Драко была аллергия на пыль. От этого не спасало ничто, кроме ежедневной влажной уборки. Драко чихнул и открыл глаза, уже приготовившись вызвать эльфов и устроить им разнос по полной программе. Перед глазами плавали мутные разводы. Спустя пару секунд он понял, что принял за разводы гирлянды из паутины, щедро присыпанные бахромистой пылью. Драко резко сел за что сразу же поплатился резкой головной болью и ломотой во всем теле. Он находился в старом обшарпанном особняке. На стенах висели посеревшие от пыли гобелены. Окна почти не пропускали свет, настолько они были грязны. С потолка на тяжелых ржавых цепях свисала огромная люстра. Казалось свечи в ней зажигали в последний раз лет триста назад. С люстры пушистой бахромой свисали тенета, над которыми безнаказанно трудилось не одно поколение пауков. Эти своеобразные лианы спускались до самого пола и словно дышали, повинуясь малейшим движениям воздуха. Именно их Драко и увидел в первые секунды своего пробуждения. От люстры паучьи сети словно шатер опутывали всю комнату, причудливо вплетаясь в интерьер разрухи и полной запущенности дома. Раздался жуткий скрип и одна из цепей, удерживающих люстру, лопнула и разлетелась по комнате. Огромная, старинная люстра с жалобным стоном качнулась. Еще одна проржавевшая цепь не выдержала тяжести и с тем же скрипом лопнула. Драко решил не медлить и не рисковать своей жизнью. Позади него раздался стон и он резко обернулся. Гермиона Грейнджер пыталась открыть глаза. На ее лбу красовалась великолепная шишка с кулачок ребенка. Она поднесла руку ко лбу и поморщилась. Рядом с ней, все еще без сознания лежал Поттер. С угрожающим звуком лопнула еще одна цепь, еще две – и их погребет под тяжестью этого антиквариата. Драко осторожно поднялся на ноги. Голова кружилась, к ломоте в теле добавилась непереносимая тошнота. Еле сдерживая рвотные позывы, Драко схватил Гермиону за руки и потащил к стене, подальше от центра комнаты. Гермиона, не понимая где находится и что с ней происходит, пыталась слабо отбиваться, мешая тем самым Драко. Кое-как удержавшись на ногах, Драко, тяжело дыша, остановился передохнуть. Он прислонился к стене и прикрыл глаза. Предпоследняя цепь выбрала именно этот момент чтобы разорваться. Драко рванулся в центр комнаты за Поттером. Нельзя было дать ему погибнуть под обломками железного монстра. Почему? Драко и сам не знал. Нельзя и все! Он руководствовался сейчас прежде всего инстинктами. Кинувшись к Поттеру, Драко едва смог сдвинуть его с места. Гермиона что-то кричала из своего угла, но Драко ничего не слышал из-за бешеного стука крови в ушах. Каким-то звериным чутьем он понял, что люстра уже падает. Движения замедлились. Звуки стали протяжными и глубокими. Драко зарычал и схватил Поттера за грудки ненавидя его всеми силами души. Рванув его на себя, Драко упал и они покатились по полу. В трех дюймах от него упала бронзовая люстра, обдав его волной пыли и затхлости. Драко зашелся в надрывном кашле.

***

Гарри пришел в себя и с удивлением обнаружил свою голову на коленях Гермионы. Во рту был противный привкус крови – он сильно прокусил себе щеку. Ее руки дрожали и она плакала, всхлипывая. Он улыбнулся ей и вдруг понял, что война с Волдемортом продолжается. Ну, конечно! Видимо он ранен и находится в подземельях Малфой-Мэнор, а Гермиона ухаживает за ним. Вот только почему ее волосы так коротко острижены? Рядом раздался протяжный надменный голос и Гарри с удивлением узнал Малфоя. Внезапно он вспомнил все. Как он пришел к Герми в контору, как увидел Малфоя, как отчего-то вызверившись накинулся на него и в этот момент их выдернуло и закрутило в пространстве. Значит что-то случилось и они снова в ловушке. Гарри слишком часто бывал в подобных ситуациях и у него выработалось чутье на опасные приключения. Вот только, почему его ни капельки не расстроило то, что он снова вынужден рисковать жизнью? Даже наоборот, ему стало так хорошо, словно он попал домой. Пресная, обыденная жизнь, лишенная и капли риска успела ему смертельно надоесть. И почему он так долго отказывался от предложений учиться на спецкурсах авроров? Взяв себя в руки, Гарри решил сначала понять куда их занесло, каким образом и почему тут Гермиона и Малфой? Вот только бы унять карусель в голове. Едва сдерживая стон, Гарри начал было подниматься с пола. Повернув голову, он замер – в шаге от него лежала огромная люстра, раскидав тяжелые цепи и проломив пол. След в пыли вел от него прямо под люстру. Если бы он лежал сейчас на том же месте, то уже никогда не пришел в себя – его пронзила бы насквозь длинная и острая, словно копье, деталь люстры. Значит кто-то его вытащил. Впервые вслушавшись в слова Гермионы, прерываемые плачем, Гарри понял кто его спас. Вскинув голову он встретился взглядом с Малфоем.

***

Драко смотрел на Поттера и вновь начал узнавать в нем того мальчишку, которым тот был в школе: бесшабашным, но ответственным. Он увидел, как Поттеру хватило буквально секунды, чтобы понять кто и от чего спас его. Драко, прищурившись, изучал Поттера. Внезапно тот посмотрел ему в глаза и Малфою показалось, что зеленые глаза пронзили его душу насквозь, до самого дна. Силясь прогнать это ощущение и вернуть себе подобие душевного спокойствия, Драко презрительно скривился и отвернулся. И тут же едва не проклял себя за это: не надо было отводить взгляд и выдержать до конца. Но сделанного не воротишь. К тому же у Драко были веские причины вообще забыть о присутствии Поттера. Надо было придумать, как выбраться из западни. Больше всего на свете, после Поттера, Драко Малфой ненавидел ощущение загнанного в клетку зверя. Так он чувствовал себя лишь дважды – на шестом и седьмом курсе. Это чувство ему совершенно не нравилось. Он сказал, не обращаясь ни к кому конкретно:

- Надо выяснить куда мы попали и как будем выбираться. Что-то мне подсказывает, что все не так просто, как кажется. Я чувствую нечто знакомое в этом доме. Какой-то дух, какое-то присутствие… Не знаю, как сказать точнее.

- Надо обследовать дом, - сказала Гермиона. Она уже перестала всхлипывать, только иногда прерывистый вздох после маленькой истерики мешал ей говорить. Но надо отдать ей должное – она уже взяла себя в руки и видимо ей было отчаянно стыдно за свою несдержанность. Драко правда и сам с удовольствием впал бы в истерику, но он почему-то почувствовал себя ответственным за все, что здесь происходит. После того, как спасаешь жизнь бывшему врагу и его подруге, трудно оставаться безразличным. Хотя вот именно безразличным к ним он никогда не был. Поттера он ненавидел. Грейнджер презирал за происхождение и чуточку восхищался ее умом. Совсем чуточку. Скрывая это чувство от себя самого. Прежде всего от себя самого! Вот Уизли его бесил даже больше чем Поттер и Грейнджер вместе взятые. Он до сих пор не мог простить рыжему того, что тот лишил его дружбы с Поттером и, кроме того, был свидетелем позора Драко. У Уизела был Поттер и Грейнджер. А у него? У него не было никого. А могли бы быть, если бы не этот нищеброд! Поттер годами учебы доказал, что умеет дружить, что друзья для него – это все! Драко сам не раз убеждался, доставая друзей Гарри и получая бешеный отпор от него. Поттер мог спокойно реагировать на шутки о себе, но у него было две запретных темы – погибшая семья и друзья. И с каким удовольствием Драко проезжался и по тому и по другому! Только повзрослев и потеряв родителей и «друзей», Драко смог оценить подобную самоотверженность и преданность. И он в глубине души стал завидовать Рону Уизли, ненавидя того еще больше и больше. Не может лорд Марфой завидовать нищему! Но вот, завидовал и презирал себя за это. Отыгрываясь за это презрение на том же Поттере. Сейчас ему было стыдно за ту выходку в офисе Грейнджер. Малфои так себя не ведут. Они не пытаются унизить врага, тем самым еще больше унижая себя. Врагов Малфои либо убивают, либо «забывают» об их существовании, чтобы потом уничтожить ничего не подозревающую жертву. Драко решил не реагировать на Поттера, чтобы не провоцировать скандалы. Но это оказалось сложно – привычка ненавидеть была слишком сильной.

Они все вместе вышли из комнаты. Гермиона и Поттер рядом, Драко чуть поодаль. Его все больше беспокоило чувство присутствия чего-то родного в доме. Они все вместе исследовали первый этаж дома. Все комнаты были так же запущены и пустынны. Найти входную дверь не получилось. Окна не открывались и не разбивались. Стерев с одного дюймовый слой пыли, они не увидели ничего, кроме густого, неподвижного тумана. Поднимаясь на второй этаж, все были предельно внимательны, пробуя ногой шаткие, скрипучие ступени. В одном месте доска прогнила и Поттер, который шел первым (а кто ж еще, как не знамя Гриффиндора!), едва не упал, подвернув ногу. Зашипев от боли, он покачнулся, но Драко, шедший следом, вовремя поддержал его под локоть, помогая обрести равновесие и не упасть с лестницы спиной назад. Поттер от нежданной помощи дернулся и снова чуть не свалился.

- Поттер, если ты собираешься и дальше шарахаться от меня, то лучше сам спрыгни сейчас с лестницы. Вниз головой желательно, может тогда, если не убьешься, поумнеешь чуть-чуть, - прошипел Драко. Он не знал что больше его взбесило – рефлекторное желание помочь Поттеру или то, что тот шарахнулся от его помощи. Нелепая обида заставила его снова грубить. Гермиона, подошла сзади и молча смотрела на парней, не вмешиваясь.

- Спасибо, - пробормотал сквозь зубы Поттер и метнув в Драко убийственный взгляд, продолжил подниматься по лестнице. Драко покачал головой.

***

Гермиона смотрела на Гарри и Драко и силилась понять: что не так? Вроде бы все те же перепалки, что и в школе, но что-то изменилось. Решив обдумать это позже, Гермиона пыталась понять, кто и зачем втравил их в это опасное приключение.

«Совсем как раньше!» - с ноткой ностальгии подумала Гермиона. После того, что они прошли, ей казалось стыдным пугаться подобных сюрпризов. Вот если бы так сильно не болела голова, то она бы нашла отгадку гораздо быстрее. Надо передохнуть.

- Я считаю, что нам надо остановиться и передохнуть. У меня жутко болит голова, думаю как и у вас. Надо принять болеутоляющее.

- А что, у тебя под рукой есть лаборатория для приготовления зелья? – иронично осведомился Драко. Он рассердился, услышав фырканье Поттера и увидел быстрый взгляд Гермионы в свою сторону. Она вздохнула и свернула в первую попавшуюся комнату. Парни покорно пошли за ней. Гермиона беглым взглядом осматривала комнату. Большой камин в пятнах сажи, полки с книгами, массивный стол с множеством ящиков, кожаный диван напротив камина, кривоногий низенький столик, запертый книжный шкаф, бар. Вот и все, видимо это когда-то был кабинет. Тонны пыли покрывали все поверхности, мешая рассмотреть истинный цвет предметов обстановки. Драко снова начал чихать и не мог остановиться. Кое-как расслышав: «Проклятая аллергия», Гермиона решила навести тут порядок. Она достала палочку и произнесла то же заклинание, что и в комнате Регулуса в Блэк-Холле. Заклинание горячим потоком пронеслось по комнате и в воздухе запахло стерильностью. Внезапно Гермиона почувствовала себя плохо и беззвучно опустилась на пушистый разноцветный ковер. Она на секунду потеряла сознание, а когда пришла в себя, увидела рядом тихо переругивающихся Гарри и Драко.

- Надо ее похлопать по щекам, тогда она придет в себя.

- Я тебя похлопаю, Малфой! Раз пять, мордой об пол, если ты хоть притронешься к ней! Убери от нее свои грязные лапы!

- Еще бы они не были грязными – я хватался за тебя, когда спасал тебе жизнь, герой хренов!

- Я тебя об этом не просил! Не фига было хватать меня! Я бы лучше умер, чем оказался в зависимости от такого как ты!

- Я только долг тебе вернул, Потти! Думаешь мне было приятно быть должным тебе, шрамоголовый придурок! Но ты всегда можешь пойти и покончить жизнь самоубийством, все равно ты теперь никому не нужен!

- Ты мне поговори еще! Тебя не спросил кому я нужен!

- Я умру в тот же час, когда ты ко мне за советом придешь!

- Ты обещаешь?

- Не дождешься!

Они продолжали перепираться, не обращая внимания на Гермиону. Они уже вообще ничего кроме противника не видели, но девушка уловила дрожь, прошедшую по полу. Дом словно впитывал энергию агрессии, исходящую от парней. В глубине дома зарождался гул, словно эта ненависть насыщала изголодавшийся организм. Парни уже схватили друг друга за отвороты мантий, готовясь начать драку, как Гермиона поняла в чем дело!

***

Гарри уже приготовился с удовольствием врезать по наглой роже слизеринца, когда его остановил истошный крик Гермионы. Их с Малфоем руки зависли в воздухе. Они испуганно смотрели на визжащую девушку. Подумать только! Он настолько захотел драки, что забыл о подруге. А вдруг она умирает! Гарри перепугался и начал трясти девушку.

- Миона! Где болит? Что случилось? Тебе стало хуже?

- Отпусти ее, идиот! Ты ей или руки вывихнешь, или сотрясение мозга устроишь!

- Заткнись, Малфой!

- Ничего более умного я и не ожидал от тебя услышать! Когда ты уже…

- Заткнитесь оба! – Гермиона была вне себя от ярости. Но это возымело свое действие: они замолчали и немного обиженно уставились на нее. – Отпусти меня Гарри! Хватит меня трясти уже! Я в порядке! Вы что, не понимаете, где мы оказались? Этот дом питается нашими эмоциями! Это живой дом! Боже! Я думала, что это легенда! Как оказывается - нет. Пока вы тут развлекались перепалкой, дом ожил. Еще бы такую порцию агрессии получил!

Гермиона вскочила и позабыв обо всем начала расхаживать по кабинету. Разговаривая уже больше сама с собой.

- Я сначала не поверила сама себе, но после того, как вы едва не начали драку, я поняла. Сильные эмоции насыщают дом, обновляя его. Ненависть, по своей силе, гораздо мощнее доброты или дружбы. Она запросто может разрушить и то, и другое. Единственное, что сильнее негативных эмоций – это любовь, искренняя и беззаветная. Не хмыкай, Гарри, Дамблдор был абсолютно прав. Здесь вы – оба ненавидите друг друга настолько, что даже спустя годы готовы вцепиться в глотки. По любому поводу, не разбираясь в причинах своей ненависти, просто слепо злясь. Если бы вы начали драку, а тем более магическую дуэль, то дом бы просто высосал вас до капли. Чем сильнее эмоции, тем больше он поглощает вашу силу и душу. Вы понимаете это? Этот дом даже хуже дементора. Дементор высасывает душу и порождает страхи, но от него есть заклинание. Защититься от дома нельзя – он видит вас насквозь. Все ваши страхи и надежды, и умело манипулирует эмоциями. Гарри, надо уметь сдерживаться, закрываться – это единственное, что можно сделать, чтобы выжить. А что – Малфой? Драко сумеет сдержать свои эмоции в узде, если сильно постарается. Да, Драко Малфой, ты тоже был весьма несдержан. Вы двое - как масло и вода, как пластит и детонатор. Вы вечно конфликтуете и никогда вам не стать одним целым, - Гермиона помолчала и подойдя к дивану, села обхватив себя руками. – Боже… Когда я только почувствовала, что сейчас произойдет… Вы так орали друг на друга, что совсем ничего не слышали. А я слышала… Дом был готов уже выпить вас. На восстановление ушли бы месяцы! Потому я так и закричала, чтобы ошарашить вас и не дать наделать глупостей. Мерлин! Как же раскалывается голова!

Гермиона достала из кармана пиджака маленький кошелек и что-то прошептала в него. Через секунду у нее в руках был флакончик с зельем. По размеру эта бутылочка была больше кошелька раза в четыре. Драко заинтересованно подошел поближе. Гарри, уже видевший такое, остался спокоен.

- Чары Идеального Пространства? – спросил Драко. – А что еще там помещается? – его глаза сияли как у ребенка, увидевшего новую игрушку.

- Да, это именно эти чары. Там у меня палатка, лекарства, одежда, запасная палочка, еда, книги, ой, я даже и не помню уже всего! Давно хотела навести там ревизию, но все руки не доходили, слава Богу! Насколько я помню, с этими запасами мы проживем пару месяцев. Хочешь болеутоляющего?

- Спасибо, с удовольствием! – Драко глотнул зелье прямо из горлышка, не дожидаясь пока Гермиона призовет стаканчик. Почти сразу его лицо блаженно расслабилось. – Признаться спасение жизней очень выматывает. Ты-то еще ничего, легкая. А вот Поттер едва сам меня не убил – я чуть не надорвался, сдвигая его с места. Это не считая рухнувшей люстры! Хорошо, что здесь светильники по стенам распределены. Я бы не пережил повторения сегодняшнего, - Драко стойко игнорировал недовольное сопение Гарри и его замечания по поводу того, что спортом надо заниматься.

- Драко, спасибо тебе, что ты помог нам, - тихо и отчего-то смущаясь сказала Гермиона.

- Да в общем-то, не за что, - почти тепло улыбнулся Драко. Их игру в переглядки прервал сильный грохот.

Драко резко обернулся, стараясь при этом прикрыть своим телом Гермиону от опасности. Как оказалось, тревога была ложной – это Поттер грохнулся, зацепившись ногой за какую-то папку. Что ж, он никогда не отличался ловкостью! Драко про себя хмыкнул и только сейчас понял, что эта ситуация, бесспорно экстремальная, этот дом с проржавевшими люстрами и вековой пылью, этот случайный шум и эта девушка пробудили в нем рыцарские наклонности. Он никогда раньше не замечал за собой такого. Конечно защитить даму – это очень хорошо, но он обычно это делал на публику. А здесь? Ради кого он так кинулся оберегать Грейнджер? И от кого? А если бы вместо Поттера тут было страшное чудовище, он что, тоже бы кинулся на ее защиту? Неужели гриффиндорская глупость передается воздушно-капельным путем? Рассердившись на себя за такое поведение, Драко резко сказал:

- Грейнджер, я понимаю, что тебе за столько лет надоел Поттер, но если ты хочешь прикончить его наверняка, то потрудись в следующий раз положить что-нибудь более опасное, а не раскидывайся своими папками! – выдав на одном дыхании эту тираду, Драко направился к бару. Не потому, что ему захотелось выпить, а просто чтобы не видеть расстроенное лицо Гермионы. Рассердившись из-за своей слабости, он сорвал на ней зло, но признавать себя неправым, тем более при Поттере, он не собирался.

Подойдя к бару, он немного резковато распахнул дверцы и принялся изучать содержимое. На полках под дюймовым слоем пыли стояли бутылки с разнообразными напитками. Не решаясь прикасаться к пузатым, вытянутым или фигурным бутылкам, чтобы не вызвать новый приступ аллергии, Драко угадывал в них коллекционные вина, бренди, виски и другую изысканную выпивку. В шкафчике под баром стояли разнокалиберные бокалы. Драко отчего-то сильно захотелось выпить. Он произнес то самое заклинание, которое сегодня подслушал у Грейнджер, и бар засверкал идеальной чистотой. Драко, не спрашивая ни у кого согласия составить ему компанию, просто взял три коньячных пузатых бокала и литровую бутыль арманьяка. Разлил примерно по одной пятой и повернулся к своим вынужденным соседям. Поттер все также сидел на полу, а рядом с ним на корточках присела Грейнджер и что-то показывала ему из своей папки. Их головы при этом соприкасались и волосы переплелись в красивом беспорядке. Потом Гермиона встала и задумчиво направилась к дивану, не глядя, она присела на него и снова погрузилась в бумажки. Поттер, не желая оставаться в одиночестве на полу, пересел к ней и устроился около ее ног, облокотившись спиной на диван и закрыв глаза.

По всему было видно, что они не приняли всерьез резкие слова Драко. Тот хмыкнув, подошел к ним и первой подал арманьяк Гермионе, та не глядя взяла, но даже не отпив поставила бокал на деревянный подлокотник дивана. Поттер, почувствовав присутствие Драко рядом, открыл глаза и выжидательно уставился на него. Не говоря ни слова, Малфой отдал ему второй бокал и опустился рядом с ним на пушистый ковер. Поттер также молча принял напиток и видимо абсолютно спокойно отнесся к соседству с Драко. Он перекатывал в ладонях прозрачный бокал, согревая и прищурившись, поглядывал на солнечный ароматный напиток. Драко отпил из своего и почувствовал, как холодная рука, сжимающая сердце железной хваткой, отпускает его и стало легче дышать. Тепло от огромного тела Поттера странно успокаивало и настраивало на более благодушный лад. Он даже решил первым начать разговор:

- И долго она так будет сидеть? – спросил Драко, еще раз отпив жидкое солнце.

- Пока не поймет, что ее так настораживает. Она мне сейчас сказала, что в этих бумагах с наследством что-то не так. Я уже давно привык. Она всегда такая была. Стоило ей наткнуться на какую-нибудь загадку, как она уходила в решение с головой. А мы с Роном просто тихо сидели рядом или играли в шахматы. Ее бесполезно дергать, только разозлится и все, а ты о себе много нового узнаешь. Так что, сидим и ждем, - тут Гарри первый раз отпил из своего бокала и зажмурился от удовольствия. – Как вкусно! Такое тепло сразу пошло…

- Кстати, Поттер, а где твои очки? Не то, чтобы я по ним скучаю, но как-то непривычно видеть тебя без них…

***

Когда Малфой протянул ему бокал с коньяком, то Гарри хотел было наговорить ему резкостей, но вовремя вспомнил яростный монолог Гермионы. Гарри молча принял пузатый бокал и начал его согревать. Не то, чтобы он был большим знатоком подобной выпивки, ему гораздо ближе были те напитки, которые позволяли забыться быстрее. А вот коньяк не предполагал того, что его можно хлестать ведрами, он требовал более цивилизованного обращения. Нет, конечно, при желании и самый дорогой коньяк можно пить литрами, не закусывая, но Гарри почему-то было неудобно так обращаться с этим напитком, и дело было не в деньгах. Просто коньяк у него ассоциировался с неспешной задушевной беседой, уютными отблесками огня из камина и приятным собеседником. Как ни странно, но этот стереотип Гарри заполучил от дяди Вернона. Тот частенько садился у камина с Петуньей и они что-то мурлыкали, иногда тихо смеялись и попивали ароматный коньяк маленькими глоточками. Эти семейные сцены Гарри, тосковавший по настоящей семье, навсегда запомнил и принял, как идеальную картинку. В такие минуты он переставал ненавидеть дядю. Что поделаешь, если для Вернона Дурсля Гарри никогда не был его семьей, а только раздражающим фактором. Он же в этом не виноват, что не смог полюбить Поттера как родного.

Малфой присел рядом, и Гарри подавил в себе желание отодвинуться. Надо учиться не обращать на него внимание. Блондинчик молчал, иногда отпивая из своего бокала. Да уж, идиллистическая сцена. Гарри подумал, что если разжечь огонь в камине и тогда будет похоже, хотя бы внешне, на ту картинку уюта и мира, которую он себе нарисовал давным-давно. Тут Драко с ним заговорил о Гермионе. Неукротимый, ревнивый зверь внутри Поттера поднял голову и зарычал на Малфоя, осмелившегося посягнуть на его личную территорию. Гарри вдруг понял, что они еще неизвестно сколько времени будут находиться бок о бок и надо постараться избегать конфликтов. Поэтому он смог вполне спокойно ответить на вопрос Драко. И надо признаться, что стоило только начать, как стало легче воспринимать Малфоя как человека. Зверь внутри него недовольно поворчав, тем не менее, свернулся калачиком и сделал вид, что заснул. Стоило Малфою задать вопрос про очки и Гарри буквально почувствовал, как волосы на его затылке приподнялись от раздражения. Он ждал от Малфоя насмешки и ругал себя за то, что так расслабился перед этой слизеринской гадиной. Змея, она всегда змеей останется и может укусить в любой момент. Как ни странно, Драко спокойно ждал ответа не делая никаких реплик. Ему и впрямь было интересно. Гарри сначала нехотя, но постепенно чувствуя искреннее внимание и интерес разговорился и рассказал Драко всю историю про заклинание очищения и про то, как он внезапно потерял сознание в ванной. Впрочем, он опустил те подробности, где у него началась истерика. Малфой слушал очень внимательно, изредка задавая вопросы касательно этого зелья, из-за которого Поттер долгие годы был вынужден носить очки. Гарри как мог честно отвечал, он помнил, что Драко был лучшим по Зельеварению и даже Гермионе было за ним не угнаться по очкам и дело не только в профессоре Снейпе, так не любившим гриффиндорцев. После того, как Гарри закончил, Малфой тоже задумался подобно Гермионе. Поттер почувствовал себя как в музее восковых фигур – вокруг него все только и делали, что сидели недвижно, уставясь в одну точку и размышляли. Почувствовав себя лишним, Гарри взял бокал у Малфоя и долил ему коньяк из бутылки, стоящей рядом на полу. Драко как будто бы и не заметил этого жеста внимания и все также продолжал сидеть не шевелясь. Иногда он хмурился и потирал лоб, пересеченный вертикальной морщинкой между бровями. Пользуясь случаем безнаказанно рассмотреть Малфоя, Гарри исследовал его бледное, утонченное и породистое лицо. Нельзя не признать, что Малфой был эффектен. За те два года после Хогвартса он из тощего крысеныша превратился в изящного, гибкого юношу. Стройный и жилистый, все его тело словно рвалось пуститься в бег, стремительный и безудержный. Он видимо решил следовать своему отцу и отпустил длинные волосы. Сейчас они, не сдерживаемые ничем, словно шторки обрамляли его лицо. Иногда он нетерпеливо отбрасывал их на спину, но они все равно возвращались на свое место.

Решив, что он достаточно изучил внешность Малфоя, чтобы больше его не обзывать хорьком не греша против истины, Гарри подумал, что неплохо было бы развести огонь в камине. Он подошел к огромному мраморному чудовищу, которое по ошибке называли камином, и принялся искать дрова. Они оказались в ящике, замаскированном под столик. Откинув крышку, Гарри придирчиво осмотрел поленья. Они были настолько сухие, что должны были моментально вспыхнуть – только спичку поднеси. В маленьком отделении ящика-столика стояла пустая бутылочка из-под жидкости для розжига. Тут же лежал запас спичек. Странно, а ведь если это волшебный дом, то вряд ли в нем появились бы магглы, которым потребовалась помощь при розжиге дров… Гарри решил не заморачиваться и просто сложил все имеющиеся дрова в камин. Закрыв крышку, он вдруг решил развести огонь при помощи спичек – просто так захотелось. Он снова открыл ящик и отшатнулся – тот снова был полон, будто бы Гарри и не выложил только что весь запас. Решив проверить свою догадку, Гарри опять опустошил ящик, закрыл и открыл его снова. Дрова лежали как ни в чем не бывало! Обрадовавшись, Поттер принялся разжигать камин. И вот вскоре веселое пламя побежало по поленьям, даря душе надежду. В этом было что-то первобытное, когда огонь считался живым существом и не было большего горя, чем утрата этого заступника от холода и диких зверей.

Повеселев, Гарри ощутил знакомый зуд исследователя. Он обошел всю комнату, заглянул в каждый ящик огромного стола, обнаружил там нескончаемый запас пергамента и чернил. В книжном шкафу стояли раритетные книги, а на корешке одной из них не было никаких опознавательных знаков. Гарри взял ее, открыл и удивился чистым страницам, для верности пролистав их все, он так ничего и не нашел. Пожав плечами, он вдруг по наитию загадал книгу «История Хогвартса» и снова снял странную книгу с полки. Он не особо удивился, когда открыв ее увидел знакомый шрифт и картинки. Методом проб и ошибок, он выяснил, что для того, чтобы получить другую книгу, нужно было поставить ее на полку и потом снова взять. Вроде того, как сбрасываешь старую информацию, чтобы получить новую.

Почувствовав себя первооткрывателем, Гарри продолжил исследования. Правда больше никаких сюрпризов не попадалось, пока он не дошел до бара. Почесав в затылке, Поттер взял початую бутылку коньяка, поставил ее в шкафчик и закрыл дверцу. Снова открыв ее, он увидел, что бутылка снова стала полной и даже заново закупоренной! Это было весьма кстати! Теперь оставалось только найти кухню и также проверить ее на пополняемость. Если этот дом был живым, то он очень беспокоился за своих гостей. Еще бы! А как прикажете тянуть эмоции из трупа? Эта мысль не остудила хорошего настроения Гарри – и не в таких переделках бывали! - и он снова взяв бутылку направился к дивану, очень довольный собой. Будет что рассказать этим двум ботаникам, когда они очнутся! Он плюхнулся рядом с Малфоем и случайно его толкнул, но в знак примирения тут же протянул наполовину наполненный бокал. Малфой взял и машинально отпил. Чтобы что-нибудь сказать, Гарри произнес:

- А ничего так, вкусный коньяк, правда, Малфой?

- Это не коньяк. Это – арманьяк тридцатилетней выдержки, - не задумываясь ответил Малфой.

- А какая разница? – Гарри минуты две ждал ответа, но так и не дождавшись чуть пихнул блондина в бок. – Ты чего, заснул? Я спросил какая разница?

Малфой встрепенулся и открыл было рот, чтобы ответить, как тут раздался вскрик Гермионы:

- О, Боже! Ну, конечно же! Как я могла этого раньше не заметить?!

Юноши недоуменно уставились на нее, а Малфой забыл закрыть рот и из-за этого у него было довольно идиотское выражение лица. Гарри тихо рассмеялся и пальцем подтолкнул нижнюю челюсть Малфоя на место. Драко удивленно посмотрел на него и задумчиво потер подбородок, так ничего и не сказав на эту дерзость. И тут Гермиона начала говорить, а парни начали мрачнеть…

***

- О, Боже! Ну, конечно же! Как я могла этого раньше не заметить?! – Гермиона соскочила с дивана и начала бегать по комнате, словно заведенная. Она то хваталась за бумаги из папки, то в отчаянии смотрела на парней, то снова начинала вчитываться в ровные строчки, словно надеялась, что это просто шутка. В конце концов она взяла себя в руки и смогла продолжить.

- Когда это завещание впервые попало ко мне в руки, я сразу почувствовала, что с ним что-то не так, но никак не могла понять что. Потом, когда я встретила тебя, Гарри, и тебя, Драко, мне было не до этого. И дело было даже не в том непомерном наследстве. Мало ли на свете чудаков? Драко наследовал половину, потому что якобы миссис Дирмот не могла забыть твою мать. Гарри получал другую половину за победу над Лордом. В этом тоже нет ничего особенно странного, но я только сейчас обратила внимание на одну деталь: завещание было составлено за полгода до твоей победы. Можно было бы предположить, что это была просто надежда умирающей леди на твою победу, ее вера в тебя, но как тогда объяснить то, что завещание было составлено, словно ты УЖЕ победил? Будто бы она была в этом абсолютно уверена. Но даже если не принимать во внимание это, то как объяснить, что завещание было оглашено только сегодня? Неужели целых два года тебя и Драко не могли найти? Это точно полная чушь! Еще один момент настороживший меня – то, что это завещание получило ход сразу после смерти Люциуса Малфоя. Вам не кажется это странным? Вам оставлены два сопроводительных письма, которые вы должны вскрыть одновременно и в назначенное время. Только сейчас я заметила, что магические печати на конвертах исчезли, но я не смогла их открыть. Вот письма, вскройте их, может быть с их помощью мы поймем то, что творится вокруг и почему мы вляпались в эту переделку.

Гермиона отдала Гарри и Драко конверты из плотной желтоватой бумаги и стала ждать их реакции. Гарри не задумываясь легко вскрыл свой конверт и развернул вложенный в него листок. Драко подержал предназначенное ему письмо на весу, словно взвешивая его, поднес к носу, принюхался и только потом, пожав плечами, открыл его. То, как изменилось его лицо, от того какой шок появился на нем, заставило Гермиону заволноваться. И без того бледного лица Драко схлынула вся краска. Меловая бледность разлилась по нему, оставляя синеватые круги под глазами, руки задрожали, казалось, что он сейчас упадет в обморок. Он закрыл глаза рукой и зажмурился, с видимым усилием сдерживая подступающие слезы. Сердце Гермионы разрывалось от жалости, она было качнулась к нему, но потом передумала: Малфой не тот человек, который простит жалость к себе. Она сделает только хуже, надо дать ему время собраться с силами и тогда уже расспрашивать. Поэтому Гермиона посмотрела на Гарри. Тот выглядел немногим лучше Малфоя. Бледное лицо сильно контрастировало с черными волосами и яркими зелеными глазами. Он неверяще смотрел на свое письмо, но взор застыл в одной точке, словно он пытался справиться с тем грузом, который на него свалился. Гермиона подошла к нему и обняла за плечи, Гарри вздрогнул и невидяще посмотрел на нее. Такого ужаса она никогда не видела в его взгляде. Гермиона мягко забрала письмо из его негнущихся пальцев и начала читать. Прочитав первые строки, она судорожно выдохнула и послание выпало из ее внезапно ослабевших пальцев. Она смотрела на листок исписанный мелким бисерным подчерком, но видела только размашистую роспись внизу письма:

«Желаю тебе и Малфою поскорее сдохнуть в моем доме. Всегда твой, лорд Вольдеморт».

***

Гермиона заметила исчезновение Малфоя только тогда, когда хлопнула дверь кабинета. Все было как в тумане, но она смогла взять себя в руки и снова взяла письмо Волдеморта. В нем, Темный Лорд всячески измывался над Гарри, просто упиваясь своей гениальностью и мстительностью. Взгляд выхватывал отдельные фразы, словно раскаленным тавро отпечатывающиеся в памяти.

«…каково тебе знать, щенок, что твоя никчемная жизнь все это время зависела от твоего врага – Малфоя?..»

«Мы вместе с ним подготовили вам ловушку. Люциус – прекрасный исполнитель, но его сын пойдет дальше…»

«Надеюсь, что вы угробите друг друга еще до вскрытия конвертов…»

«Конечно ты можешь воспользоваться советом Дамблдора и возлюбить ближнего своего в прямом значении этого слова…»

«Хотелось бы это увидеть!»

«Интересно, а кто из вас станет «королевой»?»

«Ну, Поттер, до скорой встречи! Пусть твоя смерть не будет легкой!»

«Желаю тебе и Малфою поскорее сдохнуть в моем доме. Всегда твой, лорд Вольдеморт».

Гермиона скомкала этот образчик гнусности и выкинула его в камин. Огонь взметнулся и с радостью пожрал такую легкую добычу, на миг, окрасившись желтым.

Гарри сидел на полу, подтянув колени к груди, немного раскачивался и смотрел в одну точку. Он был в шоке, который мог закончиться чем угодно от истерики со слезами до попытки самоубийства. Гермиона обняла его и почувствовала, как он дрожит. Она звала его по имени, нашептывала какую-то чушь, гладила по спине и плечам, и вскоре Гарри стал реагировать на нее. Он перевел взгляд и вздрогнул, впервые полностью осознав произошедшее.

- Гарри, это всего лишь еще одна попытка Лорда добраться до тебя. Сколько их было за семь лет учебы? Не сосчитать… Так что, давай, бери себя в руки и соберись! Ты же не хочешь, чтобы Малфой видел тебя в таком состоянии? Гермиона намеренно упомянула о Драко, и это принесло свои результаты. Взгляд Гарри наконец-то стал осмысленным и он прошептал:

- А что это земноводное имело в виду, говоря про прямое значение слова «возлюбить»?

- Гарри, ты прямо как маленький! – под насмешливым взглядом Гермионы, Гарри осознал то, что имел в виду Вольдеморт и густо покраснел.

***

Гарри было очень стыдно перед Гермионой. Опять он втянул ее в неприятности! Она сумела не потерять присутствия духа, тогда как он совершенно расклеился. Судя по реакции Малфоя, все происходящее является для него еще большим сюрпризом. Для Гарри и Гермионы хотя бы привычны заскоки старого маньяка, а вот Драко было еще хуже – он и представить не мог, что его жизнь будет в опасности. Надо найти его. Гарри окончательно пришел в себя и буквально почувствовал, как его распирает желание действовать. В тот самый момент, когда он, сверкая глазами, убеждал Гермиону пойти поискать Драко, дверь скрипнула, и в комнату вернулся Малфой. Гарри, сделал вид, что не произошло ничего необычного, мало ли – Малфой вышел в… туалет! Драко похоже был им благодарен за это показное безразличие. Конечно, он не мог не понимать, что припухшие от слез веки заметны и могут вызывать много вопросов, но его враги по несчастью молчали, молчал и он.

Как-то само собой так получилось, что они все втроем сели перед камином, глядя на огонь. Гермиона сидела посередине, между ними. Опять их трое, как в старые добрые времена! Правда, произошли некоторые изменения в составе игроков. Гарри невесело усмехнулся, но лучше все же знакомый враг, чем непонятный незнакомец. Этот неимоверно долгий, насыщенный день всех утомил, и пора было подумать об отдыхе. Гарри смотрел, как Гермиона потянулась к кошельку, что-то пытаясь в нем найти. Вот она вздохнула и умоляюще посмотрела на Гарри, он сразу понял ее молчаливую просьбу и произнес:

- Акцио, палатка! – в ладонь тут же больно ткнулась перекладина, потом еще одна. Гарри едва успевал выхватывать увеличивающиеся части палатки, но все-таки запутался в брезенте. Видимо, это выглядело потешно, потому что сначала Гермиона, а потом и Драко засмеялись над ним, погребенным под кучей непонятного железа, дерева и ткани. Они смеялись так заразительно, что Гарри сам начал улыбаться, потом он перестал сопротивляться и просто упал на пол, стуча в пол пяткой. Этот смех, еще больше сблизил их, он позволил им посмеяться над своими страхами, уменьшив их. Драко, сгибаясь от хохота, подошел к Гарри и стал выпутывать его из деталей палатки. Гарри, увидев лицо Драко, всеми силами старающегося принять серьезное выражение, просто взорвался новым взрывом смеха. Он катался по полу, показывая на Драко пальцем. В руках Малфоя откуда-то появилась подушка, и он, еле сумев замахнуться, слабо кинул ее в Гарри. Гарри, получив подушкой в лицо, притворно обиделся и перебросил ее в Драко. Тот сумел пригнуться чисто случайно – его снова скрутила судорога смеха и подушка, описав красивую параболу, мягко стукнула по голове Гермиону, взлохматив ее волосы. Та издала клич индейцев и, вооружившись прилетевшим снарядом, кинулась защищать свое право на бросок! Первому досталось Драко: он просто был ближе. Малфой, притворно-испуганно защищаясь, перехватил ее за талию, но споткнулся о какую-то палку и, все также держа Гермиону, грохнулся на Гарри. Голова Гермионы чувствительно ткнулась в живот Поттера, тот судорожно вздохнул, но не смог ничего сделать, только беззвучно смеяться. Драко и Гермиона, лежа на Гарри, тоже не могли сдвинуться. Они так и лежали кучей-малой на полу, содрогаясь в рыдающем смехе.

Старый ветхий Дом недовольно поскрипывал: никогда еще за всю свою жизнь он не слышал смеха. Но он уже начал обдумывать свою месть. Все равно эти голубчики никуда не денутся! Правда их почему-то оказалось трое, а не двое, как планировал Хозяин, но вряд ли это станет проблемой! Дом знал много способов нарушить душевное равновесие постояльцев. Он слишком долго был голоден, он нуждался в их магии и их крови. Хозяин оживил его, наделив туповатым и жестоким разумом, но больше всего Дом хотел снова стать обычным, а для этого должна была пролиться кровь…

Утро встретило их новыми проблемами. Первым проснулся Гарри и попытался найти туалет, но дверь из кабинета почему-то не открывалась. Подпрыгивая от нетерпения, Гарри пошел будить Гермиону, но разбудил только Малфоя. Тот, зевая, подошел к двери и спокойно ее открыл. Гарри было некогда удивляться и, на бегу уточнив расположение такой необходимой комнаты, он припустил по коридору. Вернулся он очень повеселевшим и довольным. Они с Драко потратили минут двадцать на выяснение того, что дверь не открылась именно потому, что Гарри подошел к ней один, без Малфоя. Похоже, все в доме было настроено только на них двоих. Оба поворчали на тему, что из-за тупого маньяка им придется ходить везде за ручку. Представив подобное зрелище, оба фыркнули, переглянулись и робко улыбнулись друг другу. Тут их двоих настигла вторая проблема – жутко, просто ужасно хотелось есть! Молодые, растущие организмы молчали об ужине, под гнетом свалившихся переживаний, но зато теперь отрывались за все, скручивая желудок в тугой узел! Гарри предложил поискать кухню, попутно рассказав о том, как обнаружил нескончаемый запас дров, чернил и пергаментов, а также о Выручай-Книге и бездонном баре. Драко предложил написать записку Гермионе, чтобы та не волновалась, если проснется и не застанет их. Гарри как-то странно прищурил глаза и, не проронив ни слова, пошел в бюро и написал записку. Они положили ее на видное место и решительно вышли из комнаты. Драко болтал без умолку, сам себе поражаясь, но ему вдруг стало важным говорить, чтобы не повисло то неловкое молчание, что и в комнате. Гарри отвечал односложно, но через некоторое время снова смягчился и поддержал беседу с Драко.

Кухню они нашли на первом этаже. Запустение, пыль и паутина сказали им, что они вряд ли найдут здесь что-нибудь съедобное. Так и оказалось, парни с все возрастающей паникой шкафчик за шкафчиком исследовали кухню, но кроме посуды и столовых приборов ничего не нашли. Тревожно переглянувшись, они остановились в центре кухни и стали думать, где им найти еду. Тут Драко хлопнул себя по лбу, отчего на коже расцвел серый грязный развод. Гарри со смешанным чувством удовлетворения и неловкости так и не сказал Малфою о том, что тот запачкался. Он тут же обо всем забыл, когда Драко кинулся в какую-то комнатку, рядом с кухней. Это помещение оказалось кладовой.

Едва они распахнули двери, как на них пахнуло гнилыми сырами и протухшими колбасами. Их обоих скрутило от приступа рвоты. Пустые желудки могли им предложить только желчь. Утерев тыльной стороной ладони горькую слюну, Гарри оттащил Малфоя от двери – того свалил сильнейший приступ аллергии, когда он ткнулся носом в пыльные доски пола. Драко кашлял, из его глаз текли слезы, новые рвотные позывы делали его таким жалким, что Гарри поневоле вспомнил себя, после садистского заклятия Гермионы в Блэк-Холл. Он смочил невесть откуда взявшийся платок водой от Агуаменти и вытер помертвевшее лицо Малфоя, а потом напоил его водой прямо из палочки. Драко остался сидеть на полу, не в силах подняться и сделать хотя бы шаг самостоятельно. Он только благодарно кивнул и снова прикрыл глаза. Он выглядел таким измученным, что Гарри стало совестно за свое детское желание выставить Драко в дурацком свете из-за грязи на его лице, но проблема осталась нерешенной. Надо было идти искать дальше. Сотворив заклятие пузыреголовости, Гарри смело шагнул в кладовую. Стараясь не обращать внимания на мясо, кишащее личинками, Гарри искал единственное, что могло сохраниться : консервы. Потом он решил, что все же не стоит оскорблять свой взгляд копошащимися червями, и стал потихоньку уничтожать сгнившие продукты. Так образом, через полчаса он стал счастливым обладателем горки мясных консервов, коробки рыбных и целым стеллажом фруктовой консервации – там было все, от различного варенья, до экзотических компотов. Он начал вытаскивать продукты в кухню, предварительно обработав все дезинфицирующим заклятием. Драко уже пришел в себя настолько, что смог помогать ему. Они победно оглядели свою законную добычу и вполне дружески улыбнулись друг другу. Все-таки совместный труд к общей пользе объединяет гораздо лучше любой пропаганды всяких там, идеалистов!

***

Серый, плотный, живой туман стлался по полу. Абсолютно не завися от сквозняков, туман пробирался к комнате по пустынному коридору. Он пополз так близко, что стало слышно, как он шепчет:

- Убить… Голоден… Как же я голоден… Мясо. Свежее-свежее мясо… Рядом… а-а-а! Пока они спят я возьму себе совсем немного, они даже не почуют… Как много вкусной магии. Они такие свежие, такие молоденькие! Кровь, молоко и патока… Я хочу…

Туман бормотал что-то еще, но от ужаса, охватившего Гермиону, она больше ничего не слышала. Туман подполз к знакомой двери и попытался просочиться внутрь. Скрипнула дверь, и первые клубы серого призрачного существа вползли в комнату. Увидев, что горит огонь, туман разочарованно зашипел и заметно начал таять. Поскорее убравшись восвояси, он прошептал:

- Огонь… Откуда огонь?... Ничего, когда-нибудь огонь погаснет и тогда они будут моими… Я столько ждал… Подожду еще…

Тут Гермиона почувствовала, как что-то горячее схватилось за плечо и ее начало трясти. От страха, душа ушла в пятки и она сильно вздрогнув, проснулась. Сердце колотилось где-то в горле. Она испуганно таращила невидящие глаза, пока не услышала знакомый голос:

- Гермиона, хватит спать! Ты словно отключилась. Я тебя пять минут уговариваю проснуться! Ну, ты и соня! – Гарри наконец отпустил ее плечо, и Гермиона поняла, что не случилось ничего страшного. После того, как она смогла успокоиться настолько, чтобы говорить, на Поттера обрушился такой поток «комплиментов» о том, что она думает по поводу его способов будить спящих. Гарри, покраснев, выскочил из палатки, сочтя за благо держаться подальше от разъяренной Гермионы.

Девушка тем временем смогла взять себя в руки. Она поняла, что перегнула палку, так накричав на Гарри, но он очень сильно напугал ее. К тому же ей снилось что-то важное, а теперь, перепугавшись спросонок, она не помнит, о чем был сон. Задав себе задачу вспомнить, Гермиона успокоилась – она точно знала, что стоит только дать самой себе установку вспомнить что-то, как мозг начинает потихоньку, исподволь, вспоминать нужную информацию. И не нужно сидеть и напряженно думать, прибавляя морщины и тратя нервы из-за того, что вот прямо сейчас не можешь что-то вспомнить. Гермиона привела в порядок волосы. Кстати, душ очень бы не помешал! Гермиона с отвращением учуяла неприятный запах пота и нечищеных зубов. Сморщив носик, она сказала себе, что перевернет вверх дном весь дом, но найдет ванную комнату. А если таковой тут не окажется, она сделает ее при помощи волшебства! И неважно, что придется затратить очень много энергии. Возможность принимать ванну или душ – это то немногое, что поможет ей оставаться в хорошем расположении духа и спокойно обдумывать варианты их спасения.

Кстати, похоже, в планы Вольдеморта совершенно не входило появление третьего лишнего. Теперь были понятны его сальные шуточки по поводу отношений Гарри и Драко. Это же надо такой развращенный разум иметь! Мало ему было стравить двух непримиримых врагов, так еще по подлому подкинуть им единственный вариант спасения. Но надо знать Вольдеморта, скорее всего подобное развитие событий не привело бы ни к чему хорошему. Наверняка это просто еще один способ унизить Гарри и Драко. Ему, вероятно, было очень весело, когда он писал эти письма. Кстати, почему Малфой выбежал из комнаты и ничего не рассказал про свое письмо? Хотя, пока они осознали опасность, пока пришли в себя, пока дрались подушками и устанавливали палатку, у них просто не было времени поговорить нормально, без спешки. А потом они просто отключились в своих спальных мешках, едва пожелав друг другу спокойной ночи. Тут Гермионе внезапно пришло на ум, что если только любовь откроет двери этого дома, это значит ей придется в кого-то влюбиться… Но это же невозможно! Она же…

Ее размышления прервало появление Драко Малфоя, который, откинув полог доложил, что завтрак готов.

***

Гарри сидел у камина и вяло ковырялся в своей тарелке. Увиденное в кладовке совершенно не прибавило ему аппетита. Когда они с Малфоем соорудили носилки и погрузили туда продукты, Драко вспомнил о тарелках и приборах. Он чуть ли не целый сервиз взгромоздил на носилки. Было бы, что есть из такого количества посуды! Но поругаться все не получалось. Драко очень изящно избегал споров либо соглашаясь, либо делая по-своему, но молча, тихой сапой. Это так раздражало Гарри, что у него прочно испортилось настроение. А если еще и вспомнить, как на него напустилась Гермиона, похожая спросонья на самую настоящую гарпию… Гарри даже испугался, что она проклянет его сгоряча чем-нибудь неприятным, типа Летучемышинного сглаза.

Это сравнение навело Гарри на мысль о Джинни. Что же такого произошло, что милая девочка превратилась в такую мегеру? И, главное, она так топорно начала действовать, пытаясь выйти за него замуж. Джинни никогда не была настолько глупой, чтобы напрямую заявлять Гарри, что они поженятся к концу года, или она не Уизли! Как будто была уверена, что он никуда не денется! Может, она надеялась на то, что забеременеет. Но Гарри тут был очень внимателен, не доверяя в вопросах контрацепции девушке. Он заказал себе простенькое зелье, делающее его на один день бесплодным. Таким образом, удавалось контролировать ситуацию с нежелательной беременностью. Аптекарь, продавший зелье, советовал не увлекаться им долго, мол, временный эффект может стать постоянным. Зелье можно было использовать только полгода, потом делать перерыв. Но за три месяца жизнь с Джинни стала настолько безрадостной, что Гарри согласился бы потом долго лечиться от бесплодия, чем иметь семью с ней. Все же странно… Как будто кто-то сглазил Джинни.

Огонь в камине почти погас, и Гарри встал, чтобы подкинуть дров. Тут он увидел, как Драко сидит совсем рядом с Гермионой, и они что-то разглядывают, почти касаясь головами друг друга. Что-то огромное и безобразное подняло голову и зарычало, готовясь к прыжку. Кровь застучала в висках, и Гарри просто испугался, что сейчас швырнет Аваду, и на свете одним блондином станет меньше. Только этот иррациональный страх, запрет на убийство заставил его прийти в себя. Гарри никогда не любил заниматься самокопанием и доискиваться причин каких-либо своих поступков, поэтому ему не было важным откуда вдруг взялось такое кровожадное чувство. Если бы он дал себе труд подумать получше, то понял, что семена ненависти начали прорастать чересчур активно. Конечно, Малфой ему был противен всегда, но никогда еще не возникало такого четкого, до покалывания в пальцах, до едва заметного движения губ, повторяющих Третье Непростительное, желания убить, размозжить белобрысую голову о камни, видеть серые глаза закатившимися и пустыми. Если бы Гарри просто умел разбираться в своих душевных порывах, то ужаснулся бы им и задумался о странной природе, толкающей его в пропасть, но в Гриффиндоре этому не учили…

Значительно уменьшенная жажда убийства, все же еще клокотала в сердце Поттера и чтобы не натворить глупостей, он решил воспользоваться старым проверенным способом уйти от проблем – напиться виски или той фигни, которую Драко назвал «арманьяком». Он подошел к бару и взял уже знакомую пузатую бутылку. Эти двое на диване даже голов не повернули в его сторону. Почувствовав мрачную досаду, Гарри вернулся к камину, подкинул пару поленьев и отгородился ото всех каминным экраном. Благо, тот был подстать огромному камину и мог укрыть пятерых. Как-то по-молодецки крякнув, Гарри одним движением сломал сургучную печать и скрутил пробку. И начал пить прямо из горла. Совершенно не чувствуя вкуса, он просто напивался, быстро и эффективно. Осушив полбутылки, Гарри почувствовал, как начал стремительно пьянеть. Раньше такого не было, раньше он мог выпить литр виски и быть трезвым как стеклышко. «Стресс» - подумал Гарри, продолжая уничтожать арманьяк огромными глотками. Все его стереотипы по поводу благопристойного распития подобных напитков, как-то сразу испарились, стоило ему увидеть Гермиону так близко склонившуюся к Драко. Еще чуть-чуть и их щеки соприкоснутся, они смущенно вскинут друг на друга испуганные глаза, но притяжение будет все большим, а тепло чужого тела слишком манящим, чтобы стыдливо отодвинуться. Гарри представил, что может быть, вот прямо сейчас эти двое уже целуются, разрывая на себе одежду. Эти мысли горячей волной пронеслись по телу, оставляя сильнейшее чувство тошноты и отвращения. Решив просто подсмотреть, Гарри отклонился от экрана, пытаясь разглядеть сидящих на диване людей. Нарушенная алкоголем координация подвела, и Поттер с грохотом вывалился из-за своего укрытия. Быстрые шаги к нему не оставляли шансов надеяться, что его маневр остался незамеченным. Он бы из тысячи узнал шаги Гермионы. Представив, что его сейчас ждет, Гарри по-детски закрыл глаза руками. Темнота поплыла перед глазами, перемежаясь с лимонно-желтыми искрами, и он потерял сознание.

***

Гермиону встревожил шум падающего тела, и она решила посмотреть, что случилось. Едва обогнув журнальный столик, она увидела Гарри лежащего без сознания перед камином. Девушка встревожилась и подбежала к нему. Увидев почти пустую бутылку и, учуяв алкогольные ароматы, она все поняла. Гарри лежал перед нею беспомощным и беззащитным, но она уже не испытывала к нему никакой жалости. Напротив, она была готова его убить! Тут подошел Драко, окинул взглядом поле битвы Поттера с бутылкой и принял единственное верное решение. Присев рядом с ним, он нащупал пульс, кивнув сам себе, он заклинанием уменьшил вес Поттера и отлевитировал его в палатку. Когда он вернулся, Гермиона уже немного успокоилась и уже не сжимала руки в кулачки. Она посмотрела на Малфоя беспомощным взглядом, словно говоря: «Ну, и что прикажешь с ним делать?». Потом она увидела, как он наклоняется за бутылкой. Огненные блики странным образом отразились в его волосах. Гермиона почувствовала, что вот сейчас она вспомнит что-то важное. Еще чуть-чуть и… Длинные светлые волосы рассыпались по плечам словно дорогой шелк, словно пушистое облако… облако… туман светлых волос… Туман! И тут она вспомнила свой сон.

Гермиона почувствовала, как ей не хватает воздуха. Она стояла и смотрела на недоумевающего Малфоя, попыталась что-то сказать, но из горла не выходило ни звука, только рот открывался и закрывался, как у выброшенной на сушу рыбы. Гермиона поняла, что начинает задыхаться. Она с силой вонзила ногти в ладони, боль отрезвила ее, но на пол начала капать кровь. Драко подошел к ней и перевернул ее руки ладонями вверх. Потом, не долго думая, он плеснул на ранки арманьяк. Гермиона зашипела как кошка и попыталась отнять руки из захвата Драко, но тот просто не выпустил ее, да еще и наградил выразительным взглядом. Удерживая ее запястья одной рукой, другой он достал палочку и залечил порезы. Гермиона сердито сказала ему:

- А сразу нельзя было так сделать? Зачем ты… - договорить ей не удалось.

- Ты же хотела прийти в себя, вот я и помог, чем смог, - перебил ее блондинистый садист. Но, словно извиняясь, так тепло улыбнулся, что Гермиона сразу перестала сердиться, но виду не подала.

- Знаешь, утром, когда Гарри так испугал меня, из-за того, что я не могла проснуться, мне приснился странный сон… - Гермиона вкратце рассказала то, что ей удалось вспомнить.

- Значит, не будем рисковать и постараемся круглосуточно поддерживать огонь в камине.

- Но тогда нам никаких дров не хватит! Мы что, дом спалим, чтобы погреться?

- О! Ты же еще не знаешь, какое открытие вчера сделал Поттер! – и Драко пересказал ей события вчерашнего вечера, когда Гермиона сидела, полностью отключившись от происходящего вокруг. А для наглядности, тут же продемонстрировал девушке самовосполняющиеся запасы дров, пергамента и чернил. Выручай-Книга, как уже успел окрестить ее Гарри, привела Гермиону в полный восторг, и она почти час играла с ней, загадывая любые книги, которые ей только могли прийти на ум. За этим увлекательным занятием ей было некогда думать о том, что Драко Малфой странным образом изменился вдруг в лучшую сторону. Он перешучивался с ней, смотрел прямо в глаза, не, отводя взгляда, и казался самим воплощением дружелюбия.

Драко смотрел, как Гермиона мучает книгу и улыбался. Он делал все, чтобы казаться милым и добрым. В какой-то момент он так вошел в роль, что стал получать от нее удовольствие. Грейнджер восхищала своей искренней, детской непоседливостью. Вчера днем она была самим олицетворением профессионализма и такта. Позже, когда они попали сюда, она удивительно быстро взяла себя в руки и проявила бешеную активность, чтобы выяснить где они находятся. Затем она вдруг стала задумчивой и тихой, но все, же разобралась с тайной странного завещания. А потом был ее звонкий и чистый смех, пусть немного истеричный, но нельзя ее в этом винить: их всех тогда просто прорвало на эмоции. После того, что ей пришлось пережить, она удивительно адекватно себя вела. Насколько мог судить Драко, многие другие девушки просто умерли бы от страха еще тогда, когда их перекинуло в этот проклятый дом. Как ни крути, Грейнджер проявила себя только с лучшей стороны. Она сумела задвинуть прошлые обиды, возможно только на время, но и это был уже огромный показатель! Теперь понятно, как такие олухи, как Поттер и Уизли, смогли избежать множества опасностей и ловушек. Просто у них был такой отрезвляющий фактор, как Гермиона. Рядом с ней, собранной и деловитой, было стыдно проявить себя трусом или сволочью. Она умело избегала конфликтов и раскола, хотя критических моментов в Хогвартсе было немало. Напрасно школьные недруги Драко думали, что ему не было до них никакого дела. Он придерживался старинного принципа своей семьи: держать врагов ближе, чем друзей, хотя бы на расстоянии удара… Он изучил все привычки и слабости Поттера и его компании. И Гермиона Грейнджер была не последней в этом длинном списке «приближенных» к Малфою.

Сейчас она, спустя почти час, все еще не могла успокоиться от ценного открытия Поттера и продолжала мучить Выручай-Книгу новыми заданиями. Вот уж действительно книги ее лучшие друзья! Теперь она решила пройтись по маггловской литературе, и Драко узнал много интересных книг. Гермиона, загадывая авторов, очень кратко описывала ему содержание книги и ее героев. Некоторые из историй Драко взял на заметку, чтобы позже, когда никто не увидит, вернуться к ним. А сейчас Грейнджер решила исследовать возможности Книги по развлекательной литературе и играм. Бедная книга, наверное уже пожалела, что ее обнаружили – так жалобно начали шелестеть ее листочки. Драко хотел было отобрать у Грейнджер ее новую игрушку, мало ли, вдруг у Книги все же есть лимит использования, но тут Гермиона углубилась в изучение шарад, ребусов и анаграмм.

Пока она временно успокоилась и перестала трепать Книгу зазря, Драко смог спокойно поразмыслить о своем письме. Он, честно говоря не ожидал увидеть этот подчерк. Это было как удар под дых, жестокий и неожиданный. Это письмо перевернуло весь его мир…

Тут Драко отшатнулся от Гермионы, которая вдруг так резко соскочила с дивана и побежала к секретеру, что бедная Выручай-Книга упала на пол. Драко машинально подхватил легкий томик и удивленно посмотрел на девушку.
***

Гермиона ругала себя последними словами, перерывая бумаги в своей папке. Да, где же это чертово завещание! Ах, вот оно! Она осторожно, словно боялась увидеть ядовитую змею, заглянула в текст. Все еще надеясь не обнаружить там того, о чем только что подумала, она вчитывалась в строчки и наконец-то осознала, что так ее настораживало в этом странном документе. И это была не дата завещания – мало ли, какие отсрочки бывают и что может взбрести в голову старой, уставшей женщине. Это было то, за что ее сознание так упорно цеплялось, но она, занятая сначала проблемами с Гарри, а потом встречей с Малфоем, не видела такой прямой и очевидной подсказки. Подумать только! Они могли бы избежать этого ужасного плена, будь она чуточку внимательнее! Это целиком и полностью ее вина. А ведь подсказка лежала на самой поверхности, не таясь. Как же рано они все успокоились после Победы над Лордом! Как быстро потеряли бдительность и осторожность! Раньше она ни за что бы не пропустила такой явный намек на опасность. Черт возьми, как же все было просто и гениально – вполне в духе Вольдеморта, который никогда не мог простить пренебрежения к себе.

Тут она почувствовала за спиной присутствие Малфоя. Занятая самобичеванием, она совсем упустила его из вида. А не стоило бы – именно из-за Малфоя они тут. Именно его появление в их с Гарри жизни, стало той отправной точкой, после которой они оказались в страшной опасности. Вчера все выглядело вполне решаемо и не страшно, но сегодня, сейчас, когда адреналин поутих… Вроде бы есть такое мнение, что если переспать ночь с проблемой, то она станет не такой страшной и неразрешимой, но пока все было наоборот… Гермиона почувствовала подступающую панику и вдруг сама удивилась своей истеричности. Да что это с ней! Тряхнув головой, она повернулась к Драко, стараясь не делать никаких выводов. Малфой смотрел на нее странным взглядом, в котором читалась и тревога, и интерес, и некий испуг. Она протянула ему документ и сказала:

- Я нашла то, что так беспокоило меня еще с первого момента, как я увидела это завещание. Посмотри на имя дарителя. Миссис Лидия Дирмот. Ничего не напоминает?

Драко некоторое время молчал. Наконец он поднял глаза на Гермиону и сказал:

- Знаешь, мне это совсем ничего не говорит. Может это одна из тайных Пожирательниц Смерти? Я так и этак прикидывал, где бы мог бы услышать это имя, но так ничего и не вспомнил. В моем письме… - тут Драко резко осекся и отвел взгляд в сторону. – Я ничего не могу сказать. Если ты о чем-то догадалась, то давай – говори, не томи.

Гермиона отметила про себя, что он словно ругал себя за несдержанность, но сейчас это было неважно. Она испытующе смотрела на Малфоя.

- Это имя – анаграмма. Ты прочитай его наоборот, - она смотрела как Драко шевелит губами, хмурится, пытаясь понять, не издевается ли она над ним, но тут его глаза понимающе распахнулись и он неверяще посмотрел на нее.

- Лидия Дирмот – Том Риддл… Но как?.. Нет, не может быть! Это совпадение! Ты бредишь, Грейнджер!

- Вот это все – бред, по-твоему? – Гермиона обвела рукой комнату. – Ты считаешь, что я это все придумала? – ее глаза сузились и опасно засверкали. – Ты сам, в своем уме? Мы попали сюда из-за тебя! Не отпирайся! Даже не думай! Я читала письмо, адресованное Гарри! Там было четко написано, что твой отец помогал Вольдеморту обставить этот милый загородный пикничок. Интересно, каким надо быть человеком, чтобы отдать собственного сына на забаву Лорду? Ты хоть знаешь, какие гнусности писал этот ваш Темный Лорд? Он напрямую предлагал Гарри переспать с тобой, чтобы выбраться из дома!

Гермиона кричала Драко в лицо страшные вещи. Она видела, как резко он побледнел, как отшатнулся от нее, словно от удара, как в его глазах загорелся огонь ненависти и презрения. Она читала его словно открытую книгу – впервые в жизни Драко Малфой был как на ладони. Девушка продолжала обвинять его в страшных грехах, так яростно и самозабвенно, что буквально упивалась каждым словом, каждым страшным и непоправимым упреком. Какая-то часть ее, та, которая сохранила трезвый рассудок, удивленно взирала на ту ее часть, которая с упоением мелочного человека, бросала Драко несправедливые оскорбления и обвинения. Гермиона понимала, что перегибает палку, но уже не могла остановиться. Что-то словно диктовало ей те страшные вещи, которые она кричала. Словно что-то вкладывало ей в уста то, что она не собиралась говорить, (да что там!) никогда бы и не подумала о таком. Гермиона со страхом поняла, что если ее сейчас не остановить, то она наделает еще больших глупостей. Но что-то просто отпустило все тормоза, позволяя ей лететь вниз, с откоса, навстречу непоправимому, после чего у Драко просто не будет выбора, кроме как убить ее и умереть самому.

Звонкая пощечина мигом отрезвила ее, и Гермиона резко замолчала, схватившись рукой за щеку. Драко, не говоря ни слова, развернулся и, чеканя шаг, вышел из кабинета. Дверь открылась беспрекословно.

***

Злые слезы застилали глаза, когда он, не видя пути, шел наудачу, искренне надеясь, что упадет с какой-нибудь рассохшейся лестницы и сломает себе шею. Дверь за его спиной распахнулась, ударившись о стену, и он услышал быстрые шаги вслед. Понимая кто это, он хотел было развернуться и высказать ей все то, что сейчас вскипало гневными, злыми слезами на его глазах, но и этому было не суждено сбыться. Она просто догнала его и обняла сзади. Ее руки крепко прижали его к себе, не давая сделать и шагу. Он остановился, пораженный, возмущенный и растерявшийся от этого проявления чувств. Как она посмела после всего того, что наговорила, приблизиться к нему? По какому праву она так властно обнимает его? Из-за чего от ее горячих рук ему стало так дурно, так странно? Чужая щека прижималась к его спине между лопатками. Ее тело вздрагивало от сдерживаемых рыданий.

- Прости. Драко, прости меня. Я совсем не хотела говорить тебе эти гадости. Я не понимаю, как вообще смогла произнести это? – тут ее голос все-таки сорвался и она разрыдалась.

Чувствуя напряженной, словно натянутая струна, спиной все ее малейшие движения, Драко удивлялся, почему не испытывает ничего кроме пустоты и усталости, пришедших на смену злости и ненависти. С ними всеми творится что-то странное. Они говорят не то, что думают, ведут себя так, как никогда бы не поступили в нормальной жизни. Может они сходят с ума? Или уже сошли? А все происходящее – всего лишь коллективное помешательство. Для полной картинки сейчас не хватало только Поттера. Но, чур его, пусть спит!

Тут силы видимо начали оставлять девушку, так как она стала медленно сползать на пол, цепляясь за него ослабевшими вдруг пальцами. Он развернулся и поймал ее, присел возле нее на корточки, и тут Гермиона обвила его шею дрожащими руками и уткнулась носом ему в грудь. Драко растерялся. Мало того, что ему самому чуть не понадобилось утешение из-за злых слов этой девчонки, так теперь он вынужден ее же и успокаивать! Вконец запутавшись, он сел прямо на пол и притянул девушку к себе, давая ей возможность выплакаться. Оперевшись о стену, он смотрел в потолок, странным образом ощущая, как ее слезы очищают его самого. Словно она выплакивала боль за них двоих. Когда он поймал себя на том, что машинально гладит ее по голове, словно маленькую девочку, было поздно – Гермиона заметила его жест и подняла на него заплаканные глаза.

Конечно, сейчас она выглядела не очень привлекательно с припухшими от слез веками и покрасневшими глазами, но в этом ее несовершенстве проскакивала такая простота и искренность, что он поневоле начал ощущать, что держит в руках не абстрактную женщину, а вполне живую и страдающую. Это было очень странное чувство. Драко никак не мог его разгадать, просто ему никогда еще не приходилось ощущать подобное. Она так забавно шмыгнула носом, что он не смог сдержать улыбки. Правой рукой он отвел повлажневшие пряди волос с ее лица, и ему вдруг захотелось сделать очевидную глупость – он подул ей в лицо, освежая покрасневшую от слез кожу. Она прикрыла глаза, и он увидел ее мокрые ресницы, милые веснушки, покрасневшие губы… Ее лицо было в опасной близости от его лица. От желания поцеловать ее, ощутить солоноватую от слез кожу, заломило затылок.

Драко не смог. Он просто испугался. Испугался той ответственности и непонятных последствий из-за глупого мимолетного желания. Все было слишком непросто, чтобы усложнять их положение еще больше. Да, и где-то там сейчас храпит пьяный Поттер. Его тоже нельзя сбрасывать со счетов. Вряд ли он обрадуется внезапному потеплению их с Гермионой отношений.

Думая об этом, Драко не замечал очевидного: за эти неполные два дня, он испытал столько эмоций, противоречивых и «неправильных», сколько не испытывал за время со смерти мамы. Но скоро он осознает это и испугается еще больше.

жалко тут драко. так переживает смерть отца. если честно, то я и не помню когда последний раз читала фик с описанием такой семейной идилии в малфой-меноре. не привычно и ново .... ну, для меня

много всяких плохих догадок лезут в голову по поводу письма. неужели люциус и правда помогал лорду составить тот контракт???!!!((((( и что же, интересно, тогда было написано в письме драко????? бкдненький

а еще - жутковато (и в то же время интригующе) было читать о том тумане, который "боится" огня. ну, думаю, сцапает он щас нашу гермиону и прийдется автору потом развивать сэжет в стиле "слеш", впрочем как и хотелось лорду)))))

а если серьезно - то мне тут нравится и герм и драка)! люблю, когда этого хорька в фиках описывают таким аристократически-опасно-притягательным (о как закрутила ... и откуда спрашивается я таких слов набралась???)))))))

короче Редкая_Прелесть, жду продолжения!

Глава 13.

***

Гарри проснулся поздним утром и попытался сообразить, какого Мерлина забыл в палатке. Некоторое время он пытался восстановить в памяти вчерашний вечер, но не мог. Странно! Такое с ним впервые! В голове у Гарри одна за одной пронеслись воспоминания о его бывших вечеринках. После них страшно раскалывалась голова, но он всегда помнил все, до последнего разлетевшегося стеклышка очередной витрины. Теперь же…

Поттер осторожно приподнял голову от подушки. Небольшое головокружение, настоящая пустыня во рту с соответствующими вкусовыми ощущениями, но не было той практически убивающей мигрени. От этого открытия сразу стало легче жить, герой Магической Британии оживился и повеселел. Ну, раз причин притворяться больным не было, стоило выползти уже из палатки и поговорить с Гермионой. У него появились весьма нехорошие подозрения и ассоциации.

Осторожно, чтобы не напугать своим внезапным появлением Малфоя и Миону, Поттер отодвинул полог и огляделся. Малфой сидел за бюро и что-то писал. Гермиону Гарри увидел около камина. Она зябко ёжилась, но не отрывалась от Выручай-Книги. Юноша нежно улыбнулся, наблюдая привычную с детства картину – Герми и книги. Наверное все темные маги мира не смогли бы унять эту ее тягу к новым знаниям.

Гарри бесшумно нырнул обратно в палатку и взял свой плед, которым его заботливо укрыла Гермиона, не Малфой же! Стараясь производить поменьше шума, вылез из палатки, кивнул вскинувшему на него глаза Малфою, и подошел к Гермионе.

Девушка переворачивала очередную страницу, когда Гарри укрыл ее еще теплым от его тела пледом. Миона благодарно посмотрела на него и сказала:

- Посидишь со мной? Мне так скучно тут в одиночестве. Почему-то вспомнились наши хогвартские посиделки, - Гермиона тепло улыбнулась Гарри, глядя, как тот присел около нее, пододвинулась и поделилась с другом пледом.

- Что читаешь?

- Да так, книгу о Темной магии… Пока ничего интересного, - и она снова углубилась в чтение.

Гарри тайком смотрел на ее профиль и млел от счастья. Казалось, что вернулись старые добрые времена. Только вместо Рона невдалеке сидел Малфой. Но их снова трое. Гарри довольно вздохнул, чем вызвал короткий взгляд от девушки в свою сторону. Она чуть заметно улыбаясь, пхнула его локтем, а Гарри слегка задел ее плечом. И они замерли в этой хрупкой иллюзии близости.

***

Драко посматривал на парочку у камина и удивлялся себе. Казалось бы, какое ему дело до того, что там происходит, но нет – сидел и тихо злился. Он несколько раз перечитывал написанное, понимая смысл только с третьей попытки, но тут же терял нить размышлений, стоило только им там у камина пошевелиться.

Он попытался разобраться в себе, что же его больше всего злило. То, что они шуршат как хомяки в банке или то, что Гермиона легко простила Поттеру его вчерашнюю выходку с выпивкой? Или все же то, что Грейнджер сидела почти также близко к Поттеру, как несколько часов назад к нему, Драко? И эта дилемма не давала Малфою покоя. Но не тем, что она существовала, а тем, что он выделил именно эти раздражающие факторы. Мог ли он еще неделю назад подумать, что его будет волновать то, как близко сидит Поттер к Грейнджер? В школе, скажем, Драко было это абсолютно безразлично. Не будь он отлично осведомлен об отношениях в Золотом Трио Гриффиндора, то легко мог предположить, что Грейнджер спала со своими друзьями по очереди, а может и одновременно.

Драко тряхнул головой – мысли явно бежали не в том направлении, что он наметил себе еще рано утром. Драко лежал, глядя как светлеет в палатке и раз и навсегда расставлял для себя приоритеты. Главное – выбраться отсюда любой ценой, а все остальное – даже не вторично. Все остальное для него должно быть на десятом месте. Должно было быть, но не было!

В этот момент раздались легкие смешки и Драко раздраженно вскинул голову, намереваясь высказать этим двоим все, что он о них думает, Но замер, пораженный. Гермиона положила голову на колени Гарри и смотрела на того снизу вверх. Лицо Поттера не было видно, но Драко был уверен, что тот глупейшим образом улыбается девушке. Они что-то вполголоса обсуждали. Драко прислушался, старательно делая вид, что ему нет никакого дела до того, что происходит там, около камина.

- Гермиона, знаешь, я сегодня проснулся со странным ощущением…

- Что случилось? Ты заболел? – фирменные мадампомфристые нотки проскользнули в голосе девушки. Драко поморщился, как от зубной боли.

- Да нет, наоборот. Но это-то меня и насторожило. Помнишь в каком виде ты встретила меня у кафе? Так вот, тогда это было наилегчайшее из моих похмелий. Обычно я по полдня не могу поднять голову от подушки, не то, что встать. А сегодня… - Поттер задумался, словно пытался с точностью восстановить картину своего утреннего состояния.

- Ой ты, гиппогриф пушистый! Не томи, рассказывай! – голос Грейнджер стал напряженно-раздраженным.

- Так вот, никакого похмелья сегодня не было и в помине! Если только не считать сильного сушняка, - Драко брезгливо сморщил свой аристократический нос. Но эти термины были естественны в том окружении, в котором жил Поттер, не стоило же от него ждать рассказа в стиле верлибра, в самом деле!

- Хм… Действительно странно! Сейчас найдем, - она видимо уже собиралась заказать Выручай-Книге трактат по зельям, когда Драко решил вмешаться. Он встал и подошел к ним.

Гермиона, в свойственной ей манере, уже нетерпеливо подпрыгивала на месте, как школьница. Это почему-то умилило и одновременно разозлило Драко – что-то он стал слишком много думать о Грейнджер.

- Можешь не искать. Возможно я разгадал эту странную на первый взгляд загадку, - высокомерно сказал Драко.

От его тона Поттер мгновенно ощетинился:

- С чего бы это? Считаешь себя академиком, Малфой?

- У меня нет официальных документов, подтверждающих мои знания, но смею тебя заверить, Потти, - Драко не смог себе отказать в этом крошечном удовольствии. Поттер едва не зарычал, - но вспомни, кто был моим деканом и лучшим другом моего отца.

При упоминании Северуса Снейпа, Гарри как-то сжался, словно от удара и даже немного побледнел. Драко заметил эту реакцию. Интересно, а с какого перепуга Поттер испытывает чувство вины перед Снейпом? Надо срочно выяснить. Если его ненависть переродилась в такое, то должно было случиться что-то очень серьезное. Возможно это поможет в их проблеме. Малфой полностью разделял маггловское утверждение, подслушанное однажды: кто владеет информации – владеет миром. А кто ее сумеет правильно использовать, тот станет вторым Мерлином, добавлял про себя Малфой. Но он отвлекся – вон уже и Грейнджер смотрит на него во все глаза, забыв про книгу.

Драко с достоинством придвинул пуфик и сел. Он намеренно выбрал такую позу, чтобы на него смотрели снизу вверх. Это придавало уверенности в себе. Гарри и Гермиона послушно ждали его разъяснений. Действительно, Драко целое утро только и занимался, что проблемой с тем странным зельем, что Гермиона обнаружила у Поттера в крови. А подслушав разговор, он понял, что все части мозаики сошлись идеально. Малфой прокашлялся, готовясь к долгой речи и даже насмешливо вскинутые брови Поттера не испортили настроения.

- То зелье, что ты нашла в его крови, - поочередные кивки на Грейнджер и лохматое недотепистое недоразумение, - это зелье лишающее мага его силы, оставляющее крохотные капли от того, чем мог бы владеть волшебник. То есть, его намеренно отравили в детстве, чтобы лишить большей части природной магии. Кому это нужно было, думайте сами, но скорее всего это зелье было введено еще до того, как тебя отдали магглам. Кому-то позарез нужно было, чтобы ты не стал самым сильным магом столетия. Но ты и тут впереди паровоза бежишь, Поттер. Большая часть твоей силы сопротивлялась как могла, но из-за перенапряжения у тебя резко ухудшилось зрение. Скорее всего, ухудшение сопровождалось дикими болями и даже обмороками, в том числе было твое не по годам хрупкое физическое развитие. Но потом зелье и сила поделили «территорию» внутри тебя и ты не стал сквибом, но и не мог колдовать в полную силу. На тебя словно смирительную рубашку надели, вернее на твою силу. Только в момент наивысшего напряжения душевных сил, твоя магия прорывалась, но потом ты жестоко расплачивался за эти моменты свободы. Кстати, мне сейчас пришла в голову мысль, а был ли Лонгботтом таким идиотом или над ним тоже поработали? Насколько я помню Пророчество, вы оба подходили на роль мессии…

- Кто тебе сказал, Малфой? Это была закрытая тема, - перебил его Гарри, но тут же осекся под насмешливым взглядом Драко.

- Ты зря считаешь, что моего отца посадили в Азкабан только за мятеж в Министерстве. Дамблдор подключил все свои связи и как мог долго удерживал отца в тюрьме. То, что происходило на глазах у моего отца, можно было легко поместить в Мыслеслив и узнать суть разбившегося пророчества. Человеческий мозг волей-неволей запоминает все, что происходит вокруг и субъективно это фиксирует. Если бы отец смог ускользнуть от авроров, Лорд уже к вечеру знал бы содержание пророчества!

- Гарри, он прав! У магглов нет Мыслеслива, но ты должен вспомнить такую технику, как гипноз – человек, погруженный в это состояние может даже свои реинкарнации исследовать, что уж говорить о каком-то рядовом, в общем-то, происшествии. Мыслеслив позволяет подробно изучить любое воспоминание, даже то, которое прошло казалось бы на грани осознания.

- Да, вы правы… Я только сейчас понял, почему так четко и ясно видел воспоминания в Мыслесливе Снейпа и в дневнике Вольдеморта на втором курсе. Я мог пересчитать все волоски на бороде Дамблдора, - Гарри похоже был уверен, что Малфой не врет им, по крайней мере пока он говорил правду и вроде бы ничего не утаивал.

- Если мы с этим разобрались, можно я продолжу? Не будем трогать Невилла, поговорим о тебе, о, Избранный! – издевательские нотки явственно пробивались сквозь нарочитый подобострастный тон.

- Разрешаю, - царственно кивнул Поттер. Драко удивленно заморгал – надо же, у Поттера прорезалось чувство юмора! Это надо отметить! Гермиона, глядя на них прыснула и разрядила обстановку. Юноши почти дружелюбно переглянулись и Драко продолжил:

- Я долго не мог понять, почему это зелье оставило тебя в живых. По идее оно должно было медленно, но верно свети тебя в могилу или сделать идиотом, не в обиду будет сказано, Поттер, - Драко примиряющее вскинул руки вверх, - но оно повело себя странным образом. Словно снова боролось с чем-то. Твое высказывание про сегодняшнее легкое похмелье натолкнуло меня вот на какую мысль. Скажи, ты в последнее время ни с кем не жил?

- А тебе какое дело? – словно порох вспыхнул Гарри.

- Он полтора года жил с Джинни Уизли под одной крышей, - ответила за Гарри Гермиона, заслужив укоряющий взгляд от него. Но девушка уже понимала к чему клонит Малфой и ей страшно не хотелось терять время в пустых препирательствах. – Они полгода назад разбежались.

- Поздравляю тебя Поттер! Не забудь поблагодарить Уизлетту за то, что она своим приворотным неделя за неделей спасала тебя от смерти!

- Что?! – на Гарри было жалко смотреть, так он взметался. – Что ты такое говоришь? Как это?!

- Гермиона, хочешь сама ему объяснить?

- Гарри, Джинни давала тебе приворотное зелье. И каждый раз та отрава, что бродила в твоей крови, вступала в конфликт с приворотным. Как ты помнишь, правильно приготовленная Амортенция – самое страшное зелье на земле. Дамблдор правильно рассуждал о любви. Так вот, приворотное искусственно пыталось увеличить твою, скажем так, благосклонность к Джинни, но отрава всячески сопротивлялась этому, нейтрализуя его силу. Именно поэтому Джинни не могла затащить тебя под венец. Именно поэтому ты так страшно пил.

- Что ты хочешь этим сказать? – Гарри побелел как простыня и уставился на девушку как кролик на удава.

- А то, что после каждого приема Амортенции, твоему организму нужна была перезагрузка, иначе ты бы свихнулся. Простейшим способом оказался алкоголь. Конечно ты бы мог с метлы упасть и не разбиться – адреналин бы выжег остатки полуразложившихся на составные части зелий, но до этого ты не додумался. И поэтому каждый вечер ты пил по литру, по два в день крепчайшей выпивки. Алкоголь, проникая через мембраны клеток, усиливает межклеточный обмен. Но продукты распада, по сути уже трех разнонаправленных зелий, приводили к тому, что, при казалось бы ясной голове накануне, ты страшно болел похмельем по утрам. Теперь тебе понятнее? – Гермиона участливо заглянула в глаза Гарри и взяла его за руку.

Этот теплый жест не ускользнул от внимания Драко Малфоя.