Профессор Снейп с удовлетворением посмотрел на мальчика, трудолюбиво склонившего темноволосую голову над пергаментом. Отработка, назначенная в начале учебного года гриффиндорцу, всегда радовала сердце Северуса, но в этом — доставила особенную радость, ведь ее удалось назначить Сопляку-Который-Выжил! Профессор позволил себе мысленно улыбнуться. Один только факт, что он самым первым в Хогвартсе назначил взыскание маленькому чудовищу, сделает его счастливым на несколько дней. Макгонагалл, как он и ожидал, заявила, что назначать отработку на первом же занятии в начале учебного года жестоко. Несомненно, она поверила своим львятам, что Гарри в действительности ничего не сделал, но Дамблдор, с нечитаемым выражением лица посмотрев на Северуса, тихо произнес: «Я уверен, что Северус никогда не злоупотребил бы назначением отработок».
Тут уж Минерва замолчала, хотя Северус правильно истолковал невысказанные слова директора, которые были адресованы ему в качестве предостережения.
Характерное поведение для старого глупца. Благоволить к сопляку Поттеру. Принимать его сторону, а не сторону Северуса. Это будут самые долгие семь лет с директором, который, безусловно, станет поддерживать мальчика, даже если это значило стать на сторону ученика, а не профессора. Снейп стиснул зубы, разумеется, не было ничего необычного в том, что Дамблдор был на стороне Поттера, а не на его — Снейпа. В конце концов, Северус мог считать себя просто счастливчиком: этот Поттер, по крайней мере, не пытается его убить. Отлично! Возможно, если он запугает маленького сопляка с самого начала, то у него будет обширное пространство для маневра. Только то, что Северус поклялся защищать маленького придурка, еще не означает, что он должен быть с ним любезен или — боже упаси! — хорошо к нему относиться.
Снейп перевел взгляд на гору свитков, находившуюся перед ним на столе. Ну-с, посмотрим, как мальчишка справился с домашней работой. Если хоть немного повезет, то может быть тот унаследовал способности своей матери.
Гарри неловко шевельнулся на твердом деревянном стуле и еле сдержал вздох. Может быть профессор наложил заклинание на эти стулья, чтобы сделать их особенно неудобными? Нет, если честно, то Гарри не мог нормально сидеть с той самой «прощальной» порки дяди Вернона, которую сопровождали многочисленные угрозы на тему того, что произойдет с неблагодарным уродом в дальнейшем. От побоев ягодицы кровоточили, а эта отработка проходила в конце и так бесконечно долгого дня, на протяжении которого Гарри в основном был вынужден сидеть на своей все больше и больше ноющей от боли заднице.
На некоторых занятия — например, зельях — ученики сидели за партами не все время: ребята собирались вокруг преподавателей, наблюдая за их действиями, или же пытались сами попрактиковаться в магии. Однако профессор Снейп просто указал на рабочий стол, на котором лежали пергамент и перо, и холодно приказал ему переписывать строки с доски. Снейп пригрозил, что если к концу отработки Гарри не напишет 400 строчек, то получит еще одну отработку, так что Гарри поспешно уселся — ойкнув! — и приступил к работе. Теперь же, спустя примерно два часа с начала наказания, боль стало игнорировать все труднее. Гарри переместил свой вес с одной ягодицы на другую, стараясь при этом не морщиться.
Он до сих пор не был вполне уверен, почему Рон был так из-за этого рассержен. В конце концов, Снейп не сделал ничего такого особенного. Гарри привык к тому, что к нему придирались в школе — после того, как тетя Петуния провела беседу с учителями и сообщила им о ненормальных наклонностях, хитрости и лживости Гарри, все учителя без исключения не доверяли ему. Если же добавить к этому выработавшуюся у Дадли тягу к безобразным проделкам, то уже к концу второго месяца в школе Гарри навсегда стал для учителей самым нелюбимым учеником: придирки и несправедливые наказания по отношении к нему были нормой. К настоящему времени, мальчик уже полностью привык к сложившейся ситуации и едва обращал на это внимание. В действительности же Поттер скорее был удивлен, что Снейп был единственным учителем, который — пока еще! — вел себя в привычной для него манере.
Снейп с тихим ругательством отшвырнул домашнюю работу Гарри. Домовой эльф, если бы ему приказали, сделал бы ее лучше, чем щенок Поттера, даже у уродливой крысы Уизли почерк был бы лучше. Ни один волшебник не был так некомпетентен — совершенно ясно, что сопляк намеренно сдал ужасную работу лишь для того, чтобы показать свое презрение к занятию… и к своему учителю.
Снейп заставил себя успокоиться. Лишь то, что сопляк был похож на Джеймса Поттера и вел себя как Джеймс Поттер, не означало… о, ну его к чертям! Конечно же, означало. Мальчик был копией своего отца и непременно будет делать все, что в его силах, чтобы мучить Снейпа. Единственная разница была в том, что теперь Снейп, наконец-таки, был вполне способен себя защитить. Он больше не был не имеющим друзей одиночкой, которого можно было запросто дразнить и запугивать. Этот Поттер точно узнает, какой сладкой может быть месть терпеливого слизеринца. Существует предел того, как часто Дамблдор может защищать мальчика, особенно, если он хочет, чтобы Снейп продолжил играть роль шпиона. В конце концов, он, как предполагается, ненавидит Мальчика-Который-Выжил, не так ли? И если Дамблдор будет не доволен таким положением вещей, то Снейп всегда может сослаться на то, что он просто слишком хорошо играет свою роль.
Профессор пристально посмотрел на Гарри, размышляя, о чем тот думает. Отец или крестный мальчика к этому моменту уже составили бы грязный план мести. Пока Северус за ним наблюдал, тот уже в миллионный раз беспокойно заерзал, выражение его лица чуть изменилось. Ага. Поттер несомненно планировал что-то недоброе вместо того, чтобы сосредоточиться на строках перед собой. Принимая во внимание, что его наказали за разговоры во время занятия и отсутствие должного внимания — сопляк точно также вертелся и ерзал в течение всего занятия — то он, безусловно, был упрямым маленьким чудовищем, которое отказывалось учиться на своих собственных ошибках.
Гарри прервался для того, чтобы сосчитать строки, которые он уже написал. Всего лишь 150. Ведь это было перо, даже несмотря на инструктаж Рона, впрочем, довольно корявый, он не смог понять, как им пользоваться. Если бы только у него был карандаш или шариковая ручка, или хотя бы авторучка! Но нет, здесь были перья и пергамент, и магглорожденные (или как он, воспитанные магглами) едва справлялись. Гарри вновь вздохнул и попытался опереться на вытянутые руки, перемещая вес со своих ягодиц. Если бы он только мог встать… может быть, если бы он попросил, профессор разрешил бы ему доделать работу стоя за столом? Однако тогда он захотел бы узнать причину, а это был тот вопрос, на который Гарри не собирался отвечать. Поэтому он подождал еще минуту, не опираясь на стул, чтобы дать возможность своим рубцам хоть немного передохнуть от такой сильной боли.
— Почему вы не пишете? — разъяренным голосом рявкнули ему на ухо и, взвизгнув от совершенной неожиданности, Гарри задрожал. Его зад опустился обратно на стул, и он с трудом сдержался от еще одного крика, на этот раз вызванного болью.
Снейп навис над мальчиком, наслаждаясь тем, что ему удалось удачно подкрасться к тому со спины. Он считал, что сейчас мальчик находился далеко в мире грез, но он никоим образом не предполагал, что до такой степени сумеет его напугать. Мгновение огромные зеленые глаза с ужасом смотрели в его собственные, а затем Гарри потупил их.
Тем лучше. Последнее, чего хотел бы Снейп, было напоминание о том, что этот мальчик был также и сыном Лили. Гораздо лучше было то, что тот обладал раздражающей, дерзкой привычкой пялиться в пол так, словно бы никто другой его не интересовал — этой манерой он почти точь-в-точь напоминал Джеймса, и его было намного легче презирать.
— И как вы это назовете? — холодно спросил Снейп, двумя пальцами протягивая домашнюю работу мальчика, будто бы считая ниже своего достоинства касаться настолько грязной вещицы.
— Это — моя домашняя работа, сэр, — Гарри удалось сохранить ровный тон. Его очень нервировало, когда люди подкрадывались к нему сзади. Дяде Вернону из-за его габаритов не удавалось делать этого слишком часто, но Дадли, несмотря на свой вес, как ни удивительно, двигался совершенно бесшумно. Гарри старался не дрожать, когда профессор потянул руку через его плечо и помахал перед ним пергаментом. Работа была обильно исписана красными чернилами.
— Вы предполагаете, что я на самом деле могу прочесть такой отвратительный почерк? — насмешливо спросил Снейп.
— Вы же оставили пометки на полях, — неуверенно заметил Гарри, и затем вздрогнул, когда Снейп швырнул пергамент на рабочий стол.
— Я не потерплю дерзости, Поттер! — В голосе Снейпа сквозили угрожающе-шипящие нотки, и Гарри съежился вновь. Когда голос дяди Вернона становился таким же тихим, то это неизменно означало, что должно было произойти кое-что очень плохое и очень болезненное.
Снейп сосредоточился и глубоко вздохнул. На протяжении многих лет он боялся этого дня, осознавая, что ему придется видеть сына Джеймса Поттера в своем классе. Зная, что он должен будет преподавать этому маленькому чудовищу. Понимая, наконец, что мальчик может оказаться настоящим сыном своего отца. И тот, находясь здесь, в точности подтверждал каждое из предсказаний Снейпа.
Ни извинений за свое поведение. Ни сожаления за свои неразборчивые каракули. В ответ лишь дерзкие речи и брезгливая манера отдергиваться, чтобы не дай бог мерзкий слизеринец не оказался к нему слишком близко. Снейп почувствовал, как начинает терять последние крохи самообладания и, чтобы отвлечься, посмотрел на заданное мальчику в качестве наказания задание.
Этого оказалось вполне достаточно для того, чтобы удавить сопляка прямо на месте.
Он четко написал на доске для Поттера, чтобы тот переписывал: «Находясь на занятиях, я буду вести себя как следует». Однако его персональный кошмар написал: «Находясь на занятиях, я должен быть более внимателен». И не один раз, который можно бы было не заметить, а целых 150. Он намеренно и демонстративно отказывался делать задание.
Никогда еще за всю свою преподавательскую деятельность Снейп не сталкивался с таким явным неповиновением. Поттер даже не пытался скрыть своего презрения. Более того, все строчки были заляпаны чернильными пятнами и покрыты разводами точно так же, как и домашнее задание. Сопляк также был обильно забрызган чернилами, очевидно, это по его мнению было забавно. Ни один человек не мог бы оказаться так забрызган случайно, хотя Снейп был убежден, что, если бы он призвал мальчишку к ответу, Поттер невинно бы заявил, что это произошло просто из-за некачественного пера.
По крайней мере, в его силах предотвратить такое заявление. Снейп крутанулся на пятках и прошествовал в переднюю часть комнаты. Где-то в месте хранения запасов под демонстрационным столом у него находилось не протекающее перо, которое недавно оставил магглорожденный ученик. Итак, где же оно?..
Гарри наблюдал за тем, как профессор быстро удаляется прочь, и его сердце часто колотилось. Почему Снейп так внезапно отошел? Что он забыл? Что он собирался взять? Он, безусловно, был рассержен как из-за домашней работы Гарри, так и из-за строчек, назначенных ему в качестве наказания, но мальчик не был уверен насчет того, что он мог или должен был еще сделать.
Он сделал все возможное, все, что только мог. С этого места в конце комнаты классная доска для него была немногим больше, чем расплывшееся пятно; очки, которые тетя Петуния приобрела для него в магазине «Все за доллар», были лучше, чем ничего, но для него они были не достаточно сильными, чтобы четко видеть переднюю часть комнаты. Может быть он неправильно переписал с доски предложение?
Обычно в классе Рон проверял его, шепотом говоря ему о всяких неточностях, но здесь на отработке Гарри не думал, что было уместно спрашивать такое. Снейп определенно не выглядел настроенным на разговоры, и Гарри счел, что лучше — это начать немедленно работать, вместо того, чтобы, спрашивая разрешение сесть ближе к доске, нарваться на дальнейшие оскорбления.
Гарри сожалел, что он не додумался уточнить у Рона, разрешалось ли учителям в Хогвартсе бить учеников. Уж Рон-то непременно должен был об этом знать от старших братьев, посещавших школу до него. Дома учителя не били его, но возможно это происходило только потому, что те знали: стоит только послать домой мальчику записку или в любой другой форме выразить свою жалобу на него, и Дурсли лично позаботятся о настолько болезненном наказании, что искушения повторить свой «подвиг» у него не будет.
На самом деле, истинным виновником большую часть времени являлся Дадли, но по крайней мере его жирного кузена не было здесь в Хогвартсе. Разумеется, в этом случае разница оказалась небольшой: Гарри удалось попасть в неприятности самостоятельно, хотя он до сих пор был не уверен, почему профессор Зельеварения так сильно его презирает.
Он действительно не смог ответить на вопросы мужчины, правда, никто другой, кроме Гермионы, также не смог этого сделать.
Его внимание привлек грохот, донесшийся из передней части комнаты, и он скосил глаза, стараясь увидеть, что же делает Снейп. Находясь там, тот вытаскивал что-то из своего стола — Гарри забыл, как дышать.
Это была трость.
Сердце Гарри пропустило удар. О нет, мужчина достал трость! Но что он сделал? Если здесь они избивали тростью только за плохой почерк, то что же они делали за настоящий проступок?
Гарри резко вскочил на ноги, попятившись задом от стола, слабый стон сорвался с его губ. Он не может подвергнуться побоям, только не тростью, только не сразу же после ремня дяди Вернона.
Не было ни одного шанса, что он сможет сдержаться от воплей, а вопли были почти настолько же недопустимы, как были недопустимы дерзкие ответы или хныканье. Не всхлипывать. Это являлось правилом, а также к правилам относилось следующее: оставаться неподвижным, а позже сказать спасибо и… Нарушил правила, и наказание ухудшалось, но тем не менее Гарри знал, что никогда не сможет их выполнить, как бы сильно он не старался.
— Пожалуйста, пожалуйста... — шептал он, едва ли осознавая, о чем говорит. Он был до такой степени охвачен ужасом, что оказавшись возле двери, начал дергать ее изо всех сил, прежде чем до него дошло, что он делает.
Снейп поднял глаза, услышав издаваемый сопляком шум. Единственное, что ему удалось пока отыскать, так это мешалку для котла. Полированное дерево выглядело привлекательно, но, на самом деле, сплав олова со свинцом был много более практичным выбором. Неудивительно, что он засунул кедровую мешалку сюда на хранение, чтобы по невнимательности не использовать ее в коррозионном зелье и тем самым разрушить ее навсегда. Он готов был поклясться, что перо также было здесь, но, очевидно, гриффиндурок не собирался больше давать ему времени, чтобы его отыскать. Вот же маленькое чудовище!
Ага. По-видимому, попытка пораньше смыться с отработки. Он бросил писать строчки и теперь неистово дергал дверь. Тупой ребенок, он что, на самом деле предположил, что Снейп не запирает и не охраняет классную комнату во время отработок? Очевидно, Поттер настолько же испорчен, как те близнецы Уизли — что ж, если потребуется применить приклеивающее заклинание, чтобы заставить его остаться на месте на стуле и перестать корчиться, то профессор был более чем счастлив связать себя таким обязательством.
— Нет, нет, пожалуйста, пожалуйста, не нужно. Пожалуйста, нет, — хныкал Гарри, паника усилилась, когда мрачный профессор оказался возле него. — Пожалуйста, я буду послушен. Пожалуйста… — он замолчал, когда мужчина грубо положил руку ему на плечо и сдавил его.
Боль фактически помогла ему прийти в себя. Дала ему сосредоточиться, и бессмысленный страх немного отступил. Ожидание всегда было намного хуже; как только дело доходило до удара, Гарри знал чего ожидать.
Снейп самодовольно ухмыльнулся ему. Очевидно, Поттер проигнорировал или забыл правила, установленные Дамблдором и собственным Главой Дома. Студенты уходили с отработки только тогда, когда их отпускали. Непослушание каралось еще одной отработкой. — Забыл правила, мальчик? — усмехнулся он.
Гарри вздрогнул. Дядя Вернон тоже любил говорить о правилах, снова и снова перечисляя их ему вслух. И Гарри только что показал просто потрясающе-наглядный пример того, чего ни в коем случае нельзя было делать. Разве он не мог хныкать не так жалобно? Причитания, точно так же, как и плач, лишь вызывали еще большую злость. Это говорило о том, что ты считаешь наказание не заслуженным и, чаще всего, гарантированно обещало еще несколько сильных шлепков или, как минимум, еще один день впроголодь. Гарри совершенно точно знал, что последует дальше, но еще он знал и то, что не может абсолютно ничего с этим поделать, поэтому мальчик, сделав глубокий вздох, заученно начал:
— Не нюнить…
ХЛОП!
— Забыл правила, мальчик? — Снейп с отвращением посмотрел на гриффиндорца. Поттер прекратил свои бесполезные попытки сбежать и просто стоял на месте, уставившись на носки ботинок, видимо обдумывая свой следующий оскорбительный поступок. Снейп двинулся к мальчику, чтобы оттащить его обратно к столу и усадить на место, когда непокорный характер сопляка вновь себя проявил:
— Нет. Нюниус…
Звук ненавидимого прозвища, придуманного отцом этого маленького дьяволенка, возымел над ним незамедлительный результат: рассудок Снейпа обволокло кроваво-красным туманом бешенства. Да как он смеет! Как смеет наглый паршивец, это самовлюбленное, избалованное чудовище, думать, что сможет использовать ту же самую насмешку, что и его отец, превратив школьные годы Снейпа в мучения? Слово даже не успело слететь с губ мальчика, когда рука Снейпа, действуя, словно целиком и полностью по собственному желанию, нанесла удар.
Удар, пришедшийся маленькому мальчику по щеке, был настолько сильным, что сбил его с ног. Он отлетел, сперва ударившись головой о каменную стену, а потом в полубессознательном состоянии рухнул на колени. Очки оказались как раз между лицом мальчишки и стеной, и теперь по-дурацки свисали с одного уха, одновременно с этим из рассеченной кожи на виске начала сочиться кровь.
Снейп замер на месте.
Покойник. Теперь он был покойником. К черту Волдеморта. Внезапно угроза Темного Лорда поблекла в сравнении с тем, что сделает с ним Дамблдор. Только что мерзкий шпион ударил Золотого гриффиндорца. Дамблдор убьет его.
Нет, ошеломленно поправил себя он. Дамблдор уволит его и, что не исключено, вышвырнет из Ордена. Минерва его убьет.
Вся его ярость мгновенно испарилась, когда голова Поттера соприкоснулась со стеной. Нет, справедливости ради, чувство ярости исчезло, как только его рука с громким хлопком соприкоснулась с челюстью мальчишки, и Снейп увидел широкие, потрясенно уставившиеся на него глаза — глаза Лили.
Бух! Гарри видел звездочки. Это длилось всего несколько секунд, а затем его зрение практически прояснилось, и он с трудом вновь поднялся на ноги. Гриффиндорец положил остатки своих очков на ближайший стол и осторожно дотронулся до крови, струящейся вниз по его подбородку. Щека и челюсть в том месте, куда ударил его Снейп, сильно пульсировали, и он ощутил во рту привкус крови: внутренняя сторона щеки поранилась о его зубы. Мальчик почувствовал, как в том месте, где его голова ранее ударилась об стену, начинает расти огромная шишка.
Ребенок крепко зажмурился, сдерживая слезы. Не плакать. Это было еще одним правилом.
Нельзя допустить, чтобы его застали врасплох, как сейчас. Только потому, что дядя Вернон позволяет договаривать все до конца, еще не значит, что остальные тоже это разрешат. Иногда тетя Петуния делала также: задавала вопрос, чтобы потом крепко отругать, пока ты пытаешься ответить. Он должен был заметить приближение удара. Даже если бы не удалось увернуться — что привело бы к ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ужасным последствиям — он мог бы в некоторой степени подготовиться, чтобы избегнуть полета в воздухе. По крайней мере, на этот раз он не думал, что получил сотрясение — всего лишь шишку.
Профессор попятился в переднюю часть комнаты, по-видимому, чтобы снова взять трость. Гарри, слегка шатаясь, двинулся за ним. Из-за удара головой было удивительно сложно идти по прямой линии, походка была напряженной, но так или иначе ему удалось справиться. Он остановился у первого ряда столов и начал снимать с себя мантию. Возможно, только возможно, если он быстро примет нужную позу и продемонстрирует насколько послушным он может быть, Снейп не будет слишком жесток с ним.
Снейп практически отпрянул к столу в передней части комнаты. Как же он мог сделать подобное? Все что ему удалось исправить за свою такую короткую жизнь, он только что перечеркнул одним единственным неосторожным, безрассудным поступком. Не было ни единого оправдания, которое бы он мог предоставить Альбусу.
Северус был холоднокровным человеком, настоящим Мастером Зелий, который никогда не терял над собой контроль. На протяжении многих лет ему отлично удавалось держать себя в руках перед учениками, даже перед близнецами Уизли, невзирая на их ужасные провокации; никто бы не поверил, что Поттер уже на самой первой своей отработке сделал что-то настолько ужасное, что смогло бы оправдать действия зельевара, не говоря уже о физическом насилии над ребенком. Даже хаффлпаффцу стало бы очевидно, что Снейп просто хотел ударить мальчика. Другими словами, он вел себя точь-в-точь как ненавидящий Поттера Пожиратель Смерти, которого каждый встречный подозревал в том, что он является им до сих пор, а если учитывать кого он выбрал себе в качестве жертвы, то Снейп был абсолютно уверен, что затянувшееся покровительство Альбуса Дамблдора долго не продлится и довольно резко закончится.
Может быть, только может быть, если бы он шлепнул мальчишку по заднице, то смог бы вывернуться во время допроса. Но оставлять синевато-багровый отпечаток руки на лице Поттера, не говоря уже о сильном ударе головой о стену в подземельях, вот то, что Дамблдор никогда ему не простит. Положа руку на сердце, никто не смог бы простить Снейпа.
Как бы сильно он не презирал, не выносил, не терпел и ни ненавидел Джеймса Поттера, они были ровесниками. На протяжении многих лет они оскорбляли, нападали, проклинали, а также накладывали друг на друга заклятия, но они всегда более-менее одинаково были равны по силе. Поттер даже не сильно часто привлекал на свою сторону других мародеров; он предпочитал бороться один на один. Но когда Снейп ударил Гарри Поттера, неравенство в их габаритах было неопровержимо. В тот момент понимание произошедшего внезапно обрушилось на Снейпа: Гарри не являлся своим отцом — он лишь был маленьким мальчиком, на которого только что напал взрослый, и что самое непростительное, вдвое больший его по размеру.
И не имело никакого значения, что сказал маленький сопляк — он был взрослым. Это ему полагалось сохранять самоконтроль, а не гневно взрываться, выпуская пар из ушей. Тем не менее, хватило одного единственного слова, слетевшего с губ мальчишки, и Снейп полностью и бесповоротно перестал себя контролировать.
Откуда же Поттер узнал об этом оскорблении? Из-за катастрофических событий, произошедших несколько минут назад, Снейпа до сих пор пошатывало, голова не работала совершенно, но, в конечном итоге, ему удалось сформулировать для себя суть проблемы: безусловно, все до одного, кто только мог поделиться историей соперничества «Мародеры/Снейп», были либо мертвы, либо заключены в тюрьму еще до того, как мальчишка успел бы достаточно подрасти и запомнить хоть какие-нибудь подробности рассказа. Ну что ж, во всяком случае он получит ответ на этот вопрос, а только затем разрешит сопляку с криками бежать к Дамблдору. Он повернулся к мальчишке лицом и отступил назад, удивлению не было предела, представшее перед ним зрелище буквально ошарашило его.
Поттер снял с себя мантию и, перегнувшись через стул, теперь стоял раком в положении просто отлично подходящим для порки.
— Что? Что? — прокаркал Снейп, сердце чуть ли не выпрыгивало у него из груди. Если бы Волдеморт внезапно выскочил из близлежащего котла и начал исполнять песенки о любви, он, скорее всего, не смог бы удивиться сильнее. Черт возьми, что же Поттер такое делал? Почему Мальчик-Который-Выжил, Золотой ребенок, вообще имеет понятие о такой позе, не говоря уже о том, чтобы становиться в нее с легкостью, говорящей о большом опыте?
Ребенок что-то сам себе пробормотал. Снейп неуверенно шагнул чуть поближе.
— Что это такое, Поттер? — с несвойственной ему нерешительностью спросил он.
— Правила, — послушно ответил Гарри, отчасти ожидая, что профессор наконец-то начнет наказывать его. Оставаясь все в том же положении, он гадал: настигнет ли его первый удар, пока он будет говорить. — Не нюнить, не кричать, не двигаться, не визжать, не вздрагивать. — Он сделал паузу. Ударов до сих пор не последовало. Было ли это хорошим знаком? Может быть он сможет быстренько извиниться, а вдруг ему это поможет? — Мне очень жаль. Я не сделаю этого вновь. Я не знаю, почему я попытался сбежать. Я просто не ожидал увидеть трость. Мне правда жаль. Я буду послушен. Я обещаю.
Гарри снова приготовился ждать, удивляясь, что Снейп до сих пор не начал порку. Что же он теперь сделал не так?
Снейп в растерянности огляделся кругом. Какая трость? Что за чепуху нес мальчишка? Откуда…ох! Мешалка. Да, она слегка была похожа на школьную трость. Но это все еще не объясняло, отчего мальчишка вообще считает, что подобная вещь может быть использована. Не говоря уже о том, что использована на нем, уж на ком на ком, но не на нем.
Также с нахлынувшим чувством стыда профессор осознал, что сам додумал и вложил в уста мальчишки эти ужасающие слова. Гарри не использовал его ненавистное прозвище, он просто пытался перечислить наизусть какие-то ужасающие правила. Да и откуда он их вообще взял?
— Кто обучил тебя этим правилам? — потребовал он, страшное подозрение, а также огромное чувство вины сделали его голос намного сердитее, чем обычно.
— Мой дядя, сэр, — ответил Гарри, слишком сильно напуганный в данный момент для того, чтобы солгать. Он произнес их неверно? У обитателей Хогвартса имелся другой свод правил? О нет, такое вполне может быть. Ведь все остальное было по-другому; отчего же он был настолько глуп и предположил, что правила, относящиеся к наказанию, будут точно такими же, какими они были и дома. — Мне жаль, сэр, — с поспешностью выдавил он. — Я понятия не имел, что здесь существуют другие правила. И если вы меня им обучите, то я их никогда не забуду, честное слово. — Он повернулся и посмотрел в лицо Снейпу, надеясь, что выражение его лица покажет всю искренность, но внезапно, зашипев от боли из-за того, что его спине не понравилось такое резкое движение, был вынужден замолчать.
— Поттер, — тихим, чуть сдавленным тоном произнес Снейп, — приподними рубашку у себя на спине и приспусти свои брюки.
Гарри крепко зажмурился. Он надеялся и надеялся — но нет. Ему следовало знать. Если ты попытаешься убежать, то получишь удвоенное наказание. Значит его отходят тростью по голому телу. Такое уже раньше случалось, но не часто, и никогда вслед за наказанием, подобным тому, какое он схлопотал перед отъездом с Прайвет-драйв. Но в любом случае выбора не было, и чем дольше тянуть, тем сильнее достанется. Поэтому без дальнейшей возни, даже не кидая на профессора через плечо каких-либо умоляющих взглядов, он расстегнул свои брюки и дал им упасть. Он некоторое время забавлялся мыслью дождаться приказа спустить нижнее белье, но решил, что абсолютная покорность приведет к большему количеству шлепков. Спустив нижнее белье и поморщившись, когда резинка трусов задела воспаленную кожу, мальчик задрал рубашку вверх и начал ждать, когда на него опуститься трость.
Снейп уставился на усеянный кровоподтеками и исполосованный зад мальчишки и почувствовал, что его накрывает еще одной волной убийственного бешенства. И даже более того, возникла неожиданная для него самого вспышка желания защитить несчастного и одинокого мальчика, стоявшего перед ним. Было видно, что недавно ребенка не только жестоко выпороли, но и он был привычен к подобному обращению.
Он даже не колебался, когда ему приказали обнажить свой зад, и теперь было понятно почему он предположил, что во время отработки собираются использовать трость. Единственное, что удивило Снейпа, так это то, что мальчишка вообще был в состоянии сидеть. Внезапно постоянное ерзанье предстало перед ним в новом свете.
Быстрый взмах палочкой, и Поттер снова был одет. Он вздрогнул, очевидно от изумления, но не встал.
— Поднимайтесь, Поттер! — прорычал Снейп. И что же ему полагалось делать теперь? Это открытие вызовет скандал в магическом мире.
Гарри медленно поднимался, желая знать, что же произошло. Рана на голове больше не кровоточила, ну может быть сочилась совсем слегка, и он закусил губу, забеспокоившись, что профессор решил ударить его по голове еще несколько раз, прежде чем возьмется за трость.
Он ждал, его плечи согнулись, когда он ощутил направленный на него гневный взгляд высокого мужчины.
— Сядьте, Поттер! — приказал Снейп, но затем, когда мальчик едва заметно содрогнулся, он поспешно отменил свой приказ. — Нет, погодите. Просто постойте тут. Посмотрите на меня. В глаза!
Гарри не был уверен, правильно ли он все расслышал. Смотреть в глаза? Во время наказания? Снейп и так уже говорил с раздражением. Поэтому Гарри медленно поднял голову, чтобы напороться на сердитый блеск обсидиановых глаз.
Северус мельком подумал, не заглянуть ли ему в разум мальчишки, но потом понял, что Дамблдора реально хватил бы удар от такой идеи. Кроме того, не похоже, чтобы мальчик врал. Возможно, в этом нет необходимости.
— Я смотрю, дядя с тетей… строги с вами, Поттер.
Гарри не знал, что ответить. По идее, он не должен никому рассказывать о полученных наказаниях, но, с другой стороны, Снейп вел себя до ужаса похоже на дядю Вернона, так, может, все нормально?
— Да, сэр, — наконец, осторожно ответил он. — Они хотят быть уверенными, что я не воспринимаю все как данность.
— Например — что?
— Например... например то, что они забрали меня к себе после смерти родителей. И то, что они предоставили мне кров, вместо того, чтобы отправить в приют. Такого рода вещи. Так что, если я не слушаюсь — «или, когда происходит нечто странное» — они удостоверятся, что я знаю в чем ошибся.
— Что вы сделали, чтобы заработать шрамы, которые вас сейчас украшают? — холодно поинтересовался Снейп.
Гарри неловко переступил с ноги на ногу.
— Я сказал, что с нетерпением жду приезда в Хогвартс. Большая неблагодарность с моей стороны. Дядя Вернон сказал, что так я буду помнить о них и не забуду ничего из-за новых школьных дел.
Ублюдки! Снейп чуть не аппарировал на Прайвет-драйв, чтобы убить садистов-магглов немедленно. Его удержали лишь охранные чары, наложенные на Хогвартс и необходимость позаботиться о ребенке, стоявшем перед ним.
— А ваши отвратительные каракули? У вас что, еще и запястье сломано?
Не успел язвительный вопрос отзвучать, как Северус пожалел, что не может забрать его обратно. Ему следовало наложить диагностическое заклинание — что, если у мальчишки и вправду есть повреждение?
— Я так не думаю, сэр, — серьезно ответил Гарри.
Ему было интересно, когда завершится этот допрос и будет назначено наказание, но на данный момент мальчик счел разумным отвечать на все вопросы максимально честно. Сейчас он был совершенно обескуражен, не имея понятия, какие ответы будут считаться правильными, поэтому решил быть искренним — и посмотрим, что из этого получится.
— Просто я на самом деле не знаю, как писать пером. Прежде чем приехать сюда, у меня его никогда не было.
— И члены вашего Дома не обучили вас? — Снейп нахмурился. Он словесно выпотрошил бы старост Слизерина, если бы они не обеспечили обучение подобного рода новичкам-первокурсникам. Не то чтобы магглорожденных и детей, воспитанных магглами, сильно прельщал Слизерин, но всегда были единицы…
Гарри ответил смущенным взглядом. Зельевар закатил глаза. Ах да, типичный гриффиндорец. Сплошные храбрость и благородство, и рыбьи мозги. Старосты даже не потрудились привить новеньким нужные для успешной учебы навыки и привычки.
— А ваши записи? Можете объяснить мне, что с ними случилось?
— Хм, я сделал что-то не так? — неуверенно спросил Гарри, и тут же закусил губу. Глупец! Конечно же, он сделал что-то не так, именно поэтому профессор Снейп и задал вопрос. — Э-э-э, простите… мне правда не видно доску и поэтому…
— Что не так с вашими очками? — осознав нелепость своего вопроса, Снейп покраснел и, пробормотав «Репаро», восстановил очки, возвращая их мальчишке. Поттер нацепил их обратно на нос и покосился на доску, а потом побледнел.
— Ой! Я не знал, сэр. Простите. Я все сделаю. Я буду… — Снейп нетерпеливо отмахнулся, прервав остальные извинения.
— Почему вы продолжаете корчить эти нелепые рожи? Хотите сказать, что с этого расстояния вы даже в очках с трудом видите доску?
Гарри пристыжено кивнул.
— У меня действительно плохое зрение.
Не было печали.
При таком раскладе им всем остается надеяться, что Волдеморт подойдет к Поттеру и похлопает того по плечу. Потому что мальчишка не увидит Лорда даже на расстоянии десяти футов, не говоря уже о том, чтобы сразиться с ним.
— Когда в последний раз вам выписывали рецепт?
— Рецепт? Я не болен, сэр.
— Идиот. Ваши очки. Когда в последний раз вам выписывали новый рецепт?
Гарри пожал плечами. Это что-то, что принято только у волшебников?
— Не думаю, что такое вообще когда-то было, сэр. Возможно, у магглов этого не делают…
Снейп нахмурился. Если бы он ничего не знал, то предположил бы, что мальчишка специально дразнит его.
— Не говорите чепухи. Когда вы получили эти очки?
— Примерно два года назад. Мои предыдущие очки мне больше не подходили, и в школе на это пожаловались, поэтому тетя Петуния как-то пришла домой с этими.
Негодующий взгляд Снейпа усилился, и страх Гарри возрос. Все, чтобы он ни сделал, казалось, сердило мужчину еще сильнее. Может, он отошлет Гарри обратно домой, чтобы больше не иметь с ним дела? Но нет, несомненно, лишь директор имел право исключать студентов.
Будто прочитав эти мысли, Снейп резко развернулся:
— Идите за мной, Поттер. Мы собираемся встретиться с директором.
Гарри охнул.
— Нет, сэр, пожалуйста, я буду хорошо себя вести. Прошу вас, не делайте… — Снейп, что-то разъяренно прошипел, вернулся и, ухватив Гарри за руку, толкнул мальчика вперед.
— Сэр, пожалуйста, не отсылайте меня к Дурслям! Я хочу остаться здесь. Ну, пожалуйста, пожалуйста, позвольте мне остаться! Не исключайте меня! — Гарри умолял зельевара на всем пути до директорского кабинета, но Снейп даже не взглянул на него. Он просто шел вперед, таща Гарри следом за собой, пока не подошел к горгулье, называя нужный пароль. Когда они подошли к двери, ведущей в кабинет Дамблдора, Гарри замолчал — его мольбы напрасны.
