Название: Достаточно и одного желания
Автор: Cait_Sith
Пейринг: СС/ГГ
Рейтинг: PG-15
Жанр: общий
Дисклаймер: Спасибо Роулинг за наше счастливое детство. Все права и почести принадлежат ей
Саммари: Десять лет жизни Гермионы Грейнджер. Ее взлеты и падения, успехи и ошибки
«In magnis et voluisse sat est» - В больших делах достаточно и одного желания. Проперций, «Элегии», II, 10, 5. В пер. Л. Остроумова: «В великих делах дорог дерзанья порыв»
Примечание 1: на конкурс ТТП "Загадай желание!"
Размер: макси
Статус: закончен
Отношение к критике: адекватное

Начало августа, 1998

С финальной битвы прошло три месяца.
Я никогда не чувствовала себя более опустошенной.
Всё, против чего мы боролись, растворилось, словно льдинка в горячей воде. Было — и нет. Смысл жизни внезапно исчез, ведь просто жить, как ни в чем не бывало («ради себя», говорили они), казалось невозможным.

Только дважды за эти три месяца я испытала какие-либо эмоции.
Первый раз — когда Билл и Флер объявили о том, что они ждут ребенка. И не потому, что меня так взволновал этот факт: мы никогда не были с ними достаточно близки. А потому, что в тот момент я впервые с битвы увидела тень улыбки на лице Молли. Потому что Рон вдруг ожил и выдохнул: «Еще один Уизли». Потому что Джинни вдруг обняла Гарри, и они так посмотрели друг на друга, что я, наконец, испытала надежду на то, что все еще может измениться. Все еще может быть хорошо.
Второй раз — когда Гарри влетел в нашу с Джинни комнату в Норе и сообщил, что профессор Снейп жив. Сперва я решила, что мой друг просто сошел с ума, но вскоре другие люди подтвердили его слова, и мне пришлось поверить. Не могу точно сказать, что я испытала тогда. Стыд от того, что профессор знает: мы бросили его умирать? Или радость от того, что сможем сказать ему «спасибо»? Была и мимолетная, низкая мысль: «Лучше бы выжил Люпин». Я постаралась поскорее отогнать ее, но потом еще много раз, когда мне доводилось встречать Тедди Люпина, эта фраза всплывала в моей голове. Не смотря ни на что, общее ощущение от этой новости было приятным. Профессор Снейп выжил будто бы назло Волдеморту, и от этого хотелось ухмыляться.

Спустя три месяца после битвы я начала скучать. Гарри и Джинни пытались найти успокоение друг в друге, и у них это неплохо получалось. Рон сделался неразговорчивым и много времени проводил на метле. Видимо, полеты помогали ему отвлечься от мыслей о брате. Я вернула родителей из Австралии и поселилась у них, хотя Уизли неоднократно приглашали еще пожить у них. Как можно быть обузой, когда в семье горе?
Из Ежедневного Пророка я узнавала о новых и новых судах, о Пожирателях, которых приговорили к сроку в тюрьме или поцелую Дементора.

Дни начала наполнять рутина, и я поняла, что пора планировать свое будущее.
В целом мне была интересна работа в Министерстве, но я изучала буклеты, и ни один вариант не казался мне идеальным.
Также меня привлекала работа в Святого Мунго, так как там я действительно могла бы приносить пользу людям. Но еще не прошло и полугода, как Волдмеорт был уничтожен, я не готова была вновь почувствовать запах крови.
Я думала о работе в Хогвартсе, но не была уверена, что чувствовала в себе силы вновь вернуться в замок.

Однажды вечером мы сидели с Роном на ступеньках дома моих родителей и молча наблюдали за садящимся августовским солнцем. Становилось прохладно, и Рон накинул мне на плечи свою джинсовую куртку. Я вновь подумала о том, каким внимательным он бывал в таких мелочах и каким абсолютно слепым становился, когда дело касалось чего-то большого и важного.

- Я тут подал заявку в Лестерские Совы, - сказал Рон как будто бы немного смущаясь. - Завтра у них отбор. Меня пригласили.
- Рон, это здорово! - воскликнула я.
Неужели, неужели он начал выбираться из депрессии? Мое сердце затрепетало от радости.
- Ты будешь пробоваться на вратаря? - уточнила я, скорее просто чтобы поддержать беседу.
- Да, конечно.

Повисла пауза. Я не знала, что еще спросить. Это команда из... высшей лиги? В квиддиче есть лиги?
- Какого цвета у них форма?
- Зеленая, - пожав плечами ответил Рон.
- О, здорово, тебе идет зеленый.

Черт возьми, я была совершенно бесполезна, когда дело касалось бессмысленной болтовни. Рон чуть улыбнулся.
- Я поэтому их и выбрал, - пошутил он.
Я обняла его за талию и прижалась покрепче. Милый Рон, как я его любила! Жаль, в этой любви было мало романтики. Но сказать ему об этом я не могла. Ему и без того было плохо.

- А я никак не могу определиться, что мне делать дальше, - вздохнув, сказала я.
Рон чуть отстранился и издевательски поднял брови.
- Что-что? У Гермионы Грейнджер нет плана?

Я пожала плечами. Встав и принявшись расхаживать взад-вперед, я негромко произнесла:
- Я начинаю нервничать из-за этого. Я всегда знала, чего хотела. А сейчас... Если честно, я просто в ужасе от того, что происходит, - чувствуя, что начинаю задыхаться, я сделала глубокий вдох.
- Гермиона... - растеряно произнес Рон.
Я молча покачала головой.
- Нет-нет, я понимаю, что это такая ерунда по сравнению... со всем остальным. И я не имею права вываливать это на тебя...
- Гермиона, - Рон встал и обнял меня. - Чего ты? Ну? Чего ты?
Почувствовав горячие слезы на щеках, я попыталась незаметно утереть их о его футболку.
- Да просто... - шмыгнув носом, я постаралась взять себя в руки. - Я пытаюсь прислушаться к себе, пытаюсь вспомнить, чего хотела еще год назад... И тишина. Ноль. Пустота. Я... ничего не хочу.

Рон понимающе кивнул. Ему ли не знать, что это такое.
- Ты, кажется, действительно лучше чувствуешь себя на метле, и я очень рада этому. Гарри пригласили в Академию Авроров. А я...
- Эй, мы что-то придумаем. Вон, Джинни еще год в школе сидеть. Она тоже не в восторге.
- Да...
Мы помолчали какое-то время, потом Рон сказал:
- Давай сделаем хоть что-то. Давай просто возьмем первый попавшийся вариант и узнаем, что нужно сделать. Что выберем, учебу или работу?
- Учебу, конечно, - ответила я, вяло улыбнувшись.

***

Как оказалось, для того чтобы в будущем получить работу моей мечты, какой бы она ни оказалась, нужно было получить соответствующее образование. А для этого требовалось сперва окончить школу.

- Если честно, я не мог представить, чтобы ты, Гермиона, и не окончила Хогвартс. Как-то это неправильно, - заявил Гарри, когда я поделилась с ним и Джинни затруднениями, с которыми столкнулась.

Я старалась не обращать внимания на улыбающуюся от уха до уха Джинни. Она была рада, что не ей одной придется возвращаться в школу первого сентября. Я же не видела в этом ничего веселого. Размышляя о ситуации Джинни ранее, я думала: «Бедняжка. Но хорошо, что это не я на ее месте». И вот как все обернулось.
Пока я задумчиво смотрела в окно кухни на Гриммаулд плейс, Гарри не менее задумчиво рассматривал столешницу.

- Какао? - предложила Джинни, и мы с Гарри синхронно покачали головами.
- А с тобой что? - спросила я, понимая, что мой друг переживает вовсе не из-за моего возвращения в Хогвартс.
- Завтра Снейпа судят, - коротко ответил он.

Я понимающе кивнула. Гарри был главным свидетелем в деле профессора Снейпа, и ему предстояло дать показания в Визенгамоте. Дело осложнялось тем, что обвиняемый сказал ему: «Не вздумайте. Если вы посмеете сделать это, Поттер, я прокляну ваше потомство до седьмого колена». Гарри был намерен ослушаться.

На следующий день я, Рон и Джинни сидели в гостиной, ожидая возвращения Гарри. Тишина была напряженной, и вялые попытки обоих Уизли разрядить обстановку быстро сошли на нет. Мы все переживали и за профессора, и за Гарри. Наконец, наш друг вышел из камина, отряхиваясь и покашливая. Мы с Джинни подскочили к нему, вопросительно заглядывая в лицо. Взгляд зеленых глаз был нечитаем.

- Его оправдали, - выдохнул, наконец, он изможденно.
- Ты все рассказал? - осторожно спросила я.

Гарри стянул мантию, кинул ее на пол и упал в кресло.
- Я начал. Аврорам пришлось наложить на Снейпа Силенсио, потому что он пытался заткнуть меня. Это выглядело паршиво, если честно.
- И ты решил не продолжать? - уточнила Джинни.
- Нет, я собирался все выложить. Но, к счастью, в зал влетел Стоктон, защитник Снейпа, и подал мне какой-то знак. Я не понял, что он хотел сказать, поэтому попросил паузу. Все были недовольны, но потом согласились. Тем более, продолжать со взбесившимся Снейпом было невозможно. Стоктон подошел ко мне и сказал, что были найдены другие, более веские доказательства в защиту Снейпа, и мне не обязательно рассказывать все подробности. Достаточно было описать события, без деталей.

Мы и сами точно не знали, о чем говорил Гарри: он пояснил нам, еще в первые дни после победы, что профессор передал ему воспоминания, из которых было ясно, что Снейп помогал Гарри все это время, серьезно рисковал своей жизнью и погиб (так мы тогда думали), защищая нас всех. Гарри сказал, что многие воспоминания были очень личными, поэтому он не вправе нам их рассказывать, но из них он узнал, что Снейп любил Лили Поттер. Остальное мы додумали сами. В общем-то, для меня многое вставало на свои места.

- О, и что это за доказательства? - воскликнула я в нетерпении, желая услышать, что же спасло нашего профессора.
- Погоди, - остудил мой пыл Гарри. - Мы со Стоктоном попросили возможности переговорить со Снейпом прежде, чем продолжать. Тот был вне себя. Сказал, что передал мне воспоминания, чтобы я сделал то, что должен был сделать, а не чтобы поведал историю его личной жизни всему магическому сообществу. Я сказал, что не допущу, чтобы он попал в Азкабан. Чего бы мне это ни стоило. В тюрьме ему не место.
- А он что? - подвигаясь к самому краешку дивана, спросила Джинни.
- А он... спросил, где тогда его место, если не в тюрьме.
- В Хогвартсе, - уверенно сказала Джинни.
- Ну да, убийца — учитель, - тут же отозвался Рон, а, увидев направленные на него взгляды, уточнил: - Ну, все так будут говорить.
- В общем, я ему сказал, что он может делать что ему угодно, меня это не касается, но в Азкабан он не попадет, если только действительно не решит придушить меня. Я думаю, мы могли бы еще долго спорить, но Стоктон встрял и напомнил про новые доказательства. Попросил Снейпа позволить мне спокойно дать показания, чтобы потом сообщить о том, что у него есть письмо от Дамблдора.

- Письмо от Дамблдора? - в один голос спросили мы втроем.
- Да, - Гарри кивнул, оглядывая нас троих. - Последняя часть завещания Дамблдора. Его полагалось открыть только когда будут судить Пожирателей. Оно было заколдовано, никто не мог вскрыть свиток раньше времени. К тому же, сделать это мог только член Ордена Феникса. Кингсли сам открыл его, и там была речь в защиту Снейпа. Стоктон смог провести все процедуры и приобщить свиток к делу только к началу слушания. Он еле успел!
- Ого, - прокомментировал это Рон, так как у нас с Джинни просто не было слов.
- В общем, я дал свои показания, сказав, что Снейп напрямую объяснил мне, что я — последний хоркрукс, и все это было планом Ордена с самого начала. Потом Кингсли раскрыл письмо, и все услышали голос Дамблдора, - Гарри громко сглотнул. - Вы бы это видели... Все были в шоке. А Снейп... сидел с таким лицом, как будто его забыли похоронить.

Я прижала ладонь ко рту. Несчастный профессор, сколько всего выпало на его долю.

- После речи Дамблдора все молчали минуты две. Потом председатель Визенгамота предложил проголосовать. Практически все подняли руки за то, чтобы снять все обвинения с профессора.
- Это замечательно! - отозвалась Джинни.
- Его выпустили прямо там. И он стоял... и, кажется, не знал, куда ему идти и что делать. Я попытался подойти к нему, но он, естественно, как только это заметил, сразу развернулся и ушел. Я так и не смог догнать его. Потом я переместился сюда.
- Представляю, как ты себя чувствуешь... наверное, выжат, как лимон, - сказала Джинни.
Гарри кивнул.
- Пойдем, я приготовила тебе ужин, - она увела его на кухню, и мы с Роном остались одни.

- Как думаешь, чем теперь займется профессор Снейп? - спросила я.
Рон пожал плечами.
- Пускай сам решает, - ответил он.
- Но... как ты можешь быть к этому безразличен?
- Ты хочешь, чтобы я думал о себе, о тебе, о моей семье — и еще и о Снейпе? Нет, спасибо. Думаю, он сам сможет о себе позаботиться.
Я кивнула, принимая, но мысли то и дело возвращались к мрачному профессору. Что ждало его в жизни? Стоило ли ему выживать?

***

Спустя две недели после суда я обнаружила себя перед обшарпанной зеленой дверью ветхого дома в пригороде Манчестера. Постучав в пятый раз, я готова была развернуться и сесть в поджидающий меня кэб. Но вдруг дверь открылась, и я вспыхнула от радости. Неужели я действительно нашла его? Однако, радость быстро сменилась озабоченностью: профессор Снейп выглядел удручающе.

- Как вы, мать вашу, меня нашли? - прорычал он.
Я скривила губы от такой грубости. Мне стало немного не по себе: одно дело представлять задушевный разговор с профессором, другое — смотреть в его безжизненные черные глаза, эффектно подчеркнутые глубокими тенями, и видеть неприязненно сжатый рот.
- Это было не так уж и трудно, - сухо отозвалась я и махнула водителю кэба, чтобы он уезжал: оплаченное время ожидания уже почти истекло.
- Убирайтесь, Грейнджер, - процедил Снейп и попытался захлопнуть дверь.

Я отчего-то решила, что смогу остановить ее и, быстрее, чем смогла обдумать свои действия, сунула руку в уменьшающийся проем. Зеленая дверь весомо придавила мою кисть к косяку. Я сначала даже ничего не почувствовала, хотя взвыла сразу. Когда дверь вновь резко открылась, мне показалось, что руку чуть выше запястья обожгло пламенем. Затем тупая, пульсирующая боль заставила мои глаза заслезиться. Я не хотела плакать перед Снейпом, но было слишком больно, чтобы делать вид, будто я в порядке.

- Какого черта, идиотка! Зачем вы засунули сюда руку! - плевался профессор, ничего, однако, не предпринимая.
Я, утерев слезы, сжала предплечье. Стало будто бы легче.
- Я приехала, чтобы поговорить с вами, сэр, - процедила я не слишком любезно, так как ощущения в руке сильно испортили мое настроение.
- Выметайтесь, пока я не прихлопнул вам и вторую руку, - ответил профессор зло.
- Проклятье, надеюсь, вы ее не сломали, - пробормотала в ответ я, сжимая ноющее предплечье.

Профессор прорычал что-то нечленораздельное, а затем втащил меня в дом. Мы прошли по мрачному коридору и оказались в убогой гостиной. Около пяти пустых бутылок от вина и огневиски были разбросаны по комнате.

- Вы, наверное, шутите? - проговорила я, с неприязнью озираясь.
Хозяин дома не слишком деликатно пихнул меня в пыльное кресло и скрылся из виду. Он вернулся через минуту, неся в руках флакон с зельем.
- Закатайте рукав, - велел он.
Я послушалась, и он неаккуратно нанес волшебную жидкость на место ушиба. Мгновенно боль начала стихать. Профессор встал передо мной и, сложив руки на груди, приказал:
- Говорите, что вы хотели сказать.
Тяжело вздохнув, я попыталась вернуться к тому своему состоянию, в котором приняла решение отыскать Снейпа и высказать ему в лицо все, что думаю.
В моих фантазиях все выглядело совершенно иначе: и профессор, и его дом, и я.
- Я просто хотела сказать вам спасибо.

Повисла пауза. Все это выглядело очень глупо, наиграно и пафосно. О чем я только думала? Позже, честно взглянув на ситуацию, я поняла, что хотела выглядеть лучше, чем была на самом деле. В одну секунду бессердечно решив, что жизнь Люпина ценнее жизни профессора Снейпа, в другую я захотела загладить вину, продемонстрировав самой себе способность быть благодарной, способность великодушно признаваться в том, что заблуждалась.Теперь я желала поскорее покинуть дом профессора. А еще — чтобы он забыл, что я приходила. Но с той суетой, которую я навела, это было маловероятно.
Судя по выражению лица профессора, в его голове промелькнуло сразу несколько нелестных для меня мыслей. К счастью, он решил не озвучивать их.

- Вы сказали, - были его слова. - Теперь проваливайте.
Встав и с удовлетворением почувствовав, что боль в руке ушла, я огляделась.
- Могу я воспользоваться вашим камином, сэр?
- Прошу, - он в издевательски галантном жесте указал на камин.
Уже набрав горсть дымолетного порошка, я еще раз окинула взглядом гостиную.
- Знаете, профессор... я, конечно, понимаю, на вас многое свалилось в последнее время. Но это всё... - я неопределенно махнула рукой, - выглядит просто жалко.
Снейп бесцеремонно втолкнул меня в камин.

Тем вечером, лежа в кровати, я ругала себя на чем свет стоит. Нужно же было быть такой дурой, чтобы сунуться к профессору Снейпу домой. Зачем? На что я рассчитывала, что он разрыдается, обнимет меня и скажет, что делал это ради нас, невинных детей, ничем не заслуживших такой жизни? Хотя, это, пожалуй, было бы еще хуже, чем жалкий Снейп, упивающийся собственным несчастьем. Пытающийся утопить горе в бокале. Грязноволосый и уставший от жизни. Он выглядел так, будто не переодевался со слушания. У него были грязные ногти — он никогда себе такого не позволял. Его ногти всегда были в идеальном состоянии, это важно для зельевара.

Ближе к одиннадцати зашел Рон. Мы немного поболтали, но я не стала рассказывать про визит к профессору. Отчего-то мне было стыдно: и за себя (как можно быть такой самодовольной надутой идиоткой?), и за профессора (никто не узнает о его слабости от меня). Гарри обо всем этом не нужно было знать и подавно.
Рон ушел далеко за полночь, нежно поцеловав меня в губы.

Сентябрь 1998

Я никогда не мечтала о славе. Вот признание мне всегда требовалось. Мне были важны баллы, оценки, мнение преподавателей обо мне. Многие студенты обращались ко мне за помощью, и я считала это признанием своего авторитета. Но слава — это совсем другое. Когда мы с Гарри стали друзьями, я поняла, какое это бремя.
И я совершенно точно не испытывала радости, видя свое фото в газете. Хогвартские совы, разносившие утреннюю почту, бросили Ежедневный пророк передо мной так, что первым, что я увидела — было мое хмурое лицо. Не то, о чем ты мечтаешь за завтраком.

«Героиня в гольфах: Гермиона Грейнджер победила Того-Кого-Нельзя-Называть и вернулась за парту». Я закатила глаза, прочитав заголовок. На статью сил не хватило. Я внимательно рассмотрела снимок, на котором были запечатлены я, Джинни, Луна и еще несколько студентов, принимавших участие в битве за Хогвартс, на фоне школьных ворот. Джинни красиво улыбалась на камеру, я рядом с ней выглядела просто нелепо: хмурый взгляд, недовольно сжатые губы. Моя фотокопия то и дело закатывала глаза и недовольно складывала руки на груди.

- О-о-о, - протянула Джинни, заглядывая мне через плечо. - Как-то я не очень удачно встала.
Она чуть покрутилась, пытаясь понять, в чем была ее ошибка.
- Не надо было упирать руку в бок. Я похожа на маму, когда она сердится.
Джинни опустилась на скамью рядом со мной.
- Итак, первый учебный день, - провозгласила она, пододвигая к себе тарелку с кашей. - Что у нас там по расписанию?
- Зелья, - тут же ответила я, так как уже успела изучить расписание.
- То есть, занятия не будет? - уточнила Джинни.
- Профессор МакГонагалл сказала так, - согласно кивнула я.
- Как думаешь, когда они найдут нового учителя? Или, может, Слагхорн все-таки согласится вернуться?
- Джинни, - сдержанно сказала я. - Ты — моя подруга, ты нравишься мне как человек и как одноклассница. Поэтому, пожалуйста, избегай разговоров со мной по утрам.

Она чуть насупилась.
- В Норе все было нормально, - пробормотала она.
- Я была в гостях и просто старалась быть вежливой. На целый год меня не хватит, однажды я сорвусь и скажу что-нибудь грубое. Ты обидишься, и мне придется неискренне извиняться. Неискренне — потому что на самом деле я буду считать, что имела право нагрубить тебе, ведь я просила не трогать меня по утрам.

Несколько секунд царила тишина.
- Мерлин, кому же достанется этот нежный цветок? - пробормотала Джинни и сосредоточила свое внимание на каше.

Странно, что она сказала это: все только и ждали нашей с Роном свадьбы. Разве это был не единственно возможный вариант?

***

Время, отведенное на урок Зелий, я намеревалась провести с пользой. Мадам Пинс поприветствовала меня в библиотеке очень сердечно — что обычно было несвойственно этой строгой женщине. Я была растрогана, но как только прошла к полкам, которые меня интересовали, сразу вернулась в состояние грусти и тревоги.
Я должна была найти свое предназначение. Для чего я годилась, кроме как для борьбы с темными волшебниками? Кем я была, помимо моральной и, порой, интеллектуальной поддержки героя магического мира? Что еще я могла, кроме как цитировать учебники?

Мои исследования не ограничились одним днем. Первые четыре недели все свободное от уроков и домашних заданий время я посвящала вопросу своей судьбы.
У меня была таблица и график изучения разных сфер, которые могли дать ответ на мой вопрос.

В первую очередь я обратилась к нумерологии. Самое просто решение, которое предлагали книги: расчет по имени и дате рождения. В результате в графу «Нумерология» я записала, что с детства была маленькой занудой и всезнайкой, указывающей моим друзьям, что делать, и пришлась бы кстати там, где нужно опекать, помогать нуждающимся, жертвовать собой и поучать. Например, в медицине, педагогике, социальной сфере. Я могла стать мудрым советчиком, отличным семьянином, надежным профессионалом.

Закончив с Нумерологией, я взялась за биографии известных волшебниц. Это было увлекательное чтиво, две недели пролетели незаметно. В соответствующую графу я записала: «делать то, что велит сердце».

Следующим очевидным выбором была психология. Библиотека Хогвартса не располагала большим количеством книг по этой дисциплине, и выводы, которые я смогла сделать, были более чем скромными. «Фанатик контроля. Перфекционист. Подойдет руководящая должность при достаточном количестве ресурсов не только управлять, но и коммуницировать. Или монотонная работа, требующая внимания к деталям, дотошности. Возможно, финансы, научная деятельность».

Следующей на очереди была Астрология. Я совершенно не доверяла этому разделу магии, но для полноты картины было необходимо обратиться и к ней.

- Гермиона? - произнесла Джинни, увидев меня за обедом с книгой «Так сложились звезды» Эстель Алансон.
- Ничего не спрашивай, - просто ответила я.
Она вздохнула и продолжила разговор с другими девочками.

Я редко общалась с кем-то, кроме Джинни, и, кажется, у других студентов сложилось обо мне впечатление как о зазнайке. Знаменитая Гермиона Грейнджер считает выше своего достоинства разговаривать с обычными подростками. Мне было это неприятно, но я не чувствовала в себе сил доказывать всем обратное. Я была слишком занята своим исследованием.

Даже мой день рождения прошел практически незаметно. Я получила подарки от самых близких людей, Джинни попыталась сделать этот день особенным, но я быстро остудила ее пыл, и в итоге все закончилось дополнительным стаканом тыквенного сока.
Мне исполнилось девятнадцать. Девятнадцать лет, а я не знала, чем заняться в жизни. Девятнадцать лет, а я была бесполезна, как двухмесячный младенец.

- А чем ты собираешься заняться после Хогвартса? - спросила я у Джинни тем вечером.
- Я хочу профессионально заняться квиддичем, - тут же ответила она.
Я изумленно открыла рот.
- Ты серьезно? - только и смогла вымолвить я.
- Ну да, а что? Я вообще-то капитан команды Гриффиндора.
- Да, разумеется, я помню об этом...
На этот не очень уверенный ответ она лишь закатила глаза.
- Просто ты такая талантливая... - проговорила я, чуть нахмурившись. - Тебе не кажется, что в квиддиче ты не реализуешь свой потенциал.

Она фыркнула.
- Во-первых, нет, мне так не кажется. Мне это интересно. Во-вторых, я не планирую долго строить карьеру. Добьюсь каких-нибудь впечатляющих результатов — и займусь семьей.
- Семьей? - Если на ее заявление о желании играть в квиддич я отреагировала удивлением, то теперь в моем голосе явно слышалось разочарование.
- Да, Гермиона, семьей, - Джинни надменно подняла бровь. - Я не вижу в этом ничего предосудительного.
- Но это же... ты такая сильная ведьма...
- Как и моя мама.
- Вот именно! - воскликнула я.

Джинни нахмурилась и уперла руки в боки.
- Гермиона, тебе нужно научиться уважать выбор других людей. У всех свои амбиции и мечты.
Тяжело вздохнув, я кивнула. Мне было трудно согласиться с тем, что роль мамы и жены была для такой ведьмы, как Джинни, достаточной. У нее был такой потенциал — и она собиралась потратить его на смену подгузников?

***

Я солгу, если скажу, что все мои чаяния были посвящены исключительно поиску собственного предназначения. В середине октября в мою беспокойную голову стали частенько закрадываться и другие мысли.

Защиту от Темных Искусств в этом году вел профессор Кадетски, молодой аврор, участвовавший в финальной битве при Хогвартсе, где он лишился руки и ноги. На место преподавателя его порекомендовал сам Кингсли.
У профессора Кадетски были задорные голубые глаза, неправильный прикус и слегка кучерявые русые волосы. Ему было не больше двадцати пяти.
Его ненастоящая рука обычно безвольно висела вдоль тела, здоровой же он активно жестикулировал, рассказывая нам о темных проклятиях, тактике ведения боя, различных способах маскировки. Он был по-настоящему поглощен предметом, вспоминая свои аврорские дни и приводя примеры, как те или иные заклинания помогли ему.
Было в нем что-то такое живое, бодрящее, что заставляло меня любоваться молодым мужчиной. Мне так не хватало этой легкости в последние дни.

Я отчетливо помню, как однажды профессор Кадетски рассмеялся на комментарий одного из учеников, и мое сердце затрепетало. В следующее мгновение осознание того, что я засматриваюсь на преподавателя, накрыло меня с головой. Я чувствовала себя так, будто изменяла Рону, хотя в моих мыслях не было ничего недостойного.

Тот вечер я потратила, чтобы написать Рону длинное и подробное письмо о том, как проходили мои школьные дни. Я пыталась вернуть себя ему.
Следующие недели доказали невозможность этого.

Сама того не желая, я ждала занятий у профессора Кадетски с трепетом и нетерпением. Ругая себя за это, я не могла не спешить к нему на уроки. Ненавидя себя, я писала идеальные сочинения только для того, чтобы поразить его, а вовсе не ради оценки. Я выискивала самые редкие книги, только чтобы получить от него одобрительную улыбку или даже похлопывание по плечу:
- Отличная работа, мисс Грейнджер. Как, впрочем, и всегда.

Джинни, к счастью, ничего не замечала. Рон, кажется, тоже. Мы писали друг другу примерно раз в две недели, а во время последней прогулки в Хогсмид встретились с ним и Гарри. Это было почти как в прежние времена.
Рон делал успехи в квиддиче: его регулярно хвалил тренер, партнеры по команде уважали.
Он казался более довольным жизнью, чем когда мы виделись в последний раз, и рядом с ним дышалось легче. Еще был шанс выкинуть профессора Кадетски из головы и вновь воспылать любовью к Рону...

Вернувшись в Хогвартс, я столкнулась в холле с моим учителем, и любая надежда, кроме глупой, сумасшедшей надежды влюбленной девушки на взаимность, исчезла.

Гарри же с большим удовольствием учился в Академии Авроров. Ему нравились занятия и тренировки, он чувствовал себя на своем месте. Счастливый Гарри. Он заслужил это.
Еще он рассказал, что добился того, чтобы дело Сириуса пересмотрели. Он хотел добиться оправдательного приговора для крестного.

- Волшебники должны знать истинную историю, - сказал он, решительно глядя в стакан. - Не хочу, чтобы Сириус вошел в учебники как маньяк-убийца.
- Это хорошее дело, - согласилась я.
- Кстати, об убийцах, со Снейпом ты виделся? - спросил Рон.
- Рон, - осадила его я.
- Он не убийца, - упрямо отозвался Гарри. - И да, я пытался поговорить с ним у него дома, но он выставил меня.
- Выставил? - с сочувствием переспросила Джинни.
- Да, сказал, что я ему ни жить не даю, ни сдохнуть.
Рон закатил глаза:
- Король драмы.

- Кстати, я хочу поговорить о нем с МакГонагалл, - заметил Гарри, проигнорировав слова Рона.
Мой наивный друг считал: был весьма неплохой шанс, что профессору позволят вновь стать учителем — а может быть, и вернуться на пост директора Хогвартса.
- Гарри, этому не бывать, - покачала головой я.
- Почему это? - дерзко отозвался Гарри. - Он убил Дамблдора и целый год после этого был директором. Кто бы мог подумать, что такое возможно, правда?

Я снисходительно склонила голову на бок.
- Ситуация совершенно другая. Не то чтобы я против, но Снейп убил врага Волдеморта, конечно, он готов был сделать его директором.
- Снейпа оправдали, он ни в чем не виновен, - упрямо продолжал Гарри.
- Нет, Гарри, - решительно прервала его я, - официально было решено, что убийство произошло в ходе военных действий и Визенгамот объявил, что профессор не нарушал закон, и ему не полагается наказание. Но никто не отменял того факта, что он все же убил профессора Дамблдора. Для многих признание Снейпа невиновным не только не имеет значения, но даже наоборот — является обстоятельством, вызывающим досаду и раздражение. При чем, как на одной, так и на другой стороне. Я слышала, кое-кто из Пожирателей на собственных судах плевал на защиту своих интересов, но пытался доказать, что Снейп — преступник и заслуживает гнить в Азкабане.

Мой друг тяжело вздохнул. Он и сам знал об этом.
- Не теряй надежды, Гарри, - сказала вдруг Джинни, сжимая его руку. - Ты много раз доказывал, что невозможное возможно.
Она нежно улыбнулась ему, и он заметно приободрился.
- Точно. Главное — не опускать руки.
Я не смогла не ответить на это собственной улыбкой.

***

Стоит ли удивляться, что спустя месяц я увидела в коридоре Хогвартса профессора Снейпа. Я шла в библиотеку, но так и замерла, увидев профессора МакГонагалл, прижимающую к себе несколько ошалевшего от такой теплой встречи Снейпа. Последний чуть расставил руки в стороны, явно не зная, что делать, и смотрел куда-то в сторону.
Понимая, что разворачиваться — глупо, а идти дальше, как ни в чем не бывало — неловко, я кашлянула и засуетилась, намеренно громко пытаясь убрать учебник в сумку. Профессора услышали меня, профессор МакГонагалл поспешно отошла от профессора Снейпа. Тот, в свою очередь насупился, сложил руки на груди и принял самый свой грозный вид.
Испытывая смущение, я поздоровалась и торопливо прошла мимо.

Было странно вновь приходить в класс зельеварения, вновь видеть профессора Снейпа у доски — и помнить всё, что произошло. Теперь нас объединяло нечто большее, чем просто стены замка. По крайней мере, так казалось мне. Что касается нашего учителя, если подобные мысли и посещали его, он мастерски это скрывал.

- Мисс Грейнджер, потрудитесь следить за собственным зельем. Минус десять баллов с Гриффиндора.
- Я лишь сказала Джинни, что ее волосы едва не...
- Вы лишаете мисс Уизли возможности самостоятельно получить ноль на уроке. Считаете, что если это произойдет при вашем участии, это как-либо укрепит вашу дружбу?

Единственным отличием было то, что теперь никто не смеялся. Слизеринцы... порой мне было от души жаль этих детей. Разумеется, ребята с нынешнего седьмого курса были не намного младше меня, но те, кому едва исполнилось одиннадцать-двенадцать, вдруг стали «злодеями» и изгоями, не успев еще даже нарушить школьных правил. И теперь они не могли позволить себе такую роскошь, как насмешки над «победителями» гриффиндорцами.

- Нет, сэр. Я просто не хотела, чтобы взрыв уничтожил вашу классную комнату, - буркнула я в спину удаляющемуся Снейпу.
Он замер, уперев руку в бок, развернулся — мне показалось на мгновение, что его локоть снесет котел МакКомби на первом ряду.
- Дерзите?

Я утомленно закатила глаза. Ну, чего ему от меня было нужно?
- Нет, сэр, - со всем возможным спокойствием сказала я.
И, о, какого труда мне стоило не продолжить ответ чем-нибудь действительно нахальным!
- Взыскание. Сегодня в семь, - бросил профессор и продолжил изучение котлов других учеников.
- Но!.. - воскликнула я, но быстро поняла, что спор ни к чему не приведет, и просто яростно стиснула зубы.

***

На взыскании я получила свое унылое задание — мыть котлы без волшебной палочки — и погрузилась в размышления. Наверное, профессор Снейп намеренно вел себя так, чтобы сделать вид, что ничего не было. Возможно, ему было неприятно вспоминать о всей этой войне и его роли в ней.
А может быть, он просто действительно был таким отвратительным типом, каким всегда казался. Можно же быть героем войны и отъявленным мерзавцем одновременно?

- Тщательнее, мисс Грейнджер, работайте тщательнее. Вам дана такая прекрасная возможность сунуть свой нос в каждый котел, насладитесь ею сполна.
Да, определенно можно.

- Послушайте, профессор, - сказала в ответ я, - я понимаю, вы, возможно, сердитесь на меня из-за чего-то...
- С чего вы взяли, что мне на вас не плевать? - насмешливо уточнил он, удивленно приподняв бровь.
Я вздохнула. И в самом деле...

- Или вы, мисс Грейнджер, - он встал, и по его лицу стало ясно, что добродушное изумление было лишь игрой, - считаете, что теперь, когда Темный Лорд побежден, мне стоит позабыть о том, что вы были раздражающей занозой в заднице все шесть лет вашего обучения, и начать петь вам дифирамбы, как это делает Ежедневный пророк? Действительно, вы ведь так благодушно простили мне мои грехи — да еще и снизошли до того, чтобы осчастливить меня своим гриффиндорским благородством прямо у меня дома. Как я только мог быть столь непростительно равнодушен к вашему нравственному величию?

Во время его речи в моей душе вспыхивали самые разные эмоции — сиюсекундный страх, обида, возмущение, сожаление. Я отвернулась от учителя, что, тяжело дыша, буравил меня взглядом, и прикрыла глаза. Спустя несколько мгновений я вновь повернулась к нему и сказала:
- Простите, профессор, когда пришла к вам домой, я совершенно не подумала о том, как это должно было выглядеть. Более того, с сожалением признаю, что мной руководили достаточно эгоистичные мотивы.

Он сложил руки на груди и недовольно сжал губы. Но ярость ушла.
- Мне действительно казалось, что я поступаю благородно и правильно, и в глубине души мне хотелось, чтобы вы оценили мой порыв.

Снейп сузил глаза, будто ожидал подвоха. Я лишь пожала плечами.
- Я приношу свои извинения за то, что пришла к вам тогда. И вы действительно не должны относиться ко мне иначе.

Повисла пауза. Он медленно сел обратно за стол.
- Но... - начала я, и он неспешно поднял на меня взгляд.
Наверное, подумал: «А вот и оно».
- … вы могли не измениться, профессор, однако, я изменилась. И прошу принять тот факт, что вы можете продолжать вести себя, как прежде, но я не стану.
- И что именно сие означает? - шелковым голосом поинтересовался он.
- Я не потерплю неуважительного к себе отношения. Я не дам вам себя унижать.

Он соединил кончики пальцев и мрачно взглянул на меня.

- Я так понимаю, вы намерены вести себя дерзко и безрассудно?
- Если потребуется, сэр.
- Тогда вас ждет множество взысканий, мисс Грейнджер.
- Значит, у вас здесь станет очень чисто, профессор, - отозвалась я, с мрачным весельем глядя на учителя. - Приятное разнообразие, не так ли?
Он сжал зубы.
- Ну что ж... Принимайтесь за дело, мисс Грейнджер. Оттачивайте навыки домового эльфа, они вам понадобятся.

Я кивнула и вернулась к котлам. Я почти физически ощущала его неприязнь.

Рождество, 1998

Я праздновала Рождество с родителями. Да, это было малодушно, но я не могла вынести мысли о том, чтобы быть в этот день с Уизли. Однако и в родительском доме мне стало тоскливо, и я вернулась в школу еще до окончания каникул.
Профессор Кадетски столкнулся со мной в библиотеке и выразил удивление, увидев меня в Хогвартсе.
Мне было приятно, что он заметил мое отсутствие в замке.

- Я хотела использовать эти два дня, чтобы почитать. К сожалению, те книги, которые мне интересны, запрещено брать из библиотеки.
Он улыбнулся, и от его улыбки мое сердце замерло.
- Ваша любовь к чтению поражает. Я думаю, вы очень сильный духом человек, мисс Грейнджер.
Смешно, но мои щеки покраснели от смущения.
- Я думаю, вы преувеличиваете, - откликнулась я, пряча лицо за увесистым томом. - Я не лучше многих в этом замке.

Профессор пальцем надавил на книгу, вынуждая меня чуть опустить ее. Наши взгляды встретились.
- Я абсолютно убежден, что вы лучше многих в этом замке. Вполне вероятно, вы лучше всех.
Мое сердце забилось где-то в горле. Мне не могло показаться — профессор Кадетски флиртовал со мной. Губы против воли расплылись в улыбке.
- Мне, как и всем, знакомы трудности, - отозвалась я, едва соображая, что говорю.
- И это прекрасно, - удивительно, но улыбка таилась даже в его глазах. - В радости мы все одинаковы. А вот то, как справляемся с трудностями, и показывает, что мы за люди на самом деле.
Я невольно бросила взгляд на его фальшивую руку.
- Если кто-то и демонстрирует удивительную силу духа, то это вы, профессор, - сказала я негромко, открыто глядя в его лицо.
Он чуть печально усмехнулся.

- Кадетски! - прогремело имя на всю библиотеку.
Черная тень ворвалась в помещение.

- Профессор Снейп? - молодой учитель выглядел так, будто его застали на месте преступления.
- Вы должны были... - начал было Снейп, но замолк, когда, подойдя ближе, увидел виноватое выражение лица Кадетски. - Что здесь происходит? - он подозрительно сузил глаза.
- Беседа, сэр, - сказала я спокойно.

Он фыркнул.
- Кадетски, следуйте за мной, - бросил зельевар и, развернувшись, направился к выходу.

Мы обменялись с профессором Кадетски взглядами. Его явно говорил: «Бесполезно напоминать ему, что мы коллеги». Когда он ушел, мне подумалось, что, если бы и я стала преподавателем, Снейп, наверное, продолжил бы обращаться ко мне мисс Грейнджер и давать указания. Было трудно представить, что Северус Снейп способен разговаривать с кем-то на равных, спокойно и без издевок.

Чуть позже в библиотеку зашла профессор МакГонагалл. Она поставила на одну из полок том в кожаной обложке и было прошла к выходу, но затем ее взгляд упал на книгу в моих руках, и она медленно развернулась.
- Мисс Грейнджер? - произнесла она, вкладывая в несколько звуков столько мыслей и чувств, что я невольно начала оправдываться.
- Я просто прочитала все, что нашла по теме, и пришлось обратиться к предсказаниям...
- И могу я спросить вас, что это за тема?

Я вздохнула и ответила. Если МакГонагалл и удивилась, что ее лучшая ученица не знала, чем занять себя в жизни, то вида не подала. Присев напротив меня, она несколько секунд изучала мое лицо.

- Однажды одна молодая ведьма, - заговорила вдруг она, - как и вы сейчас, стояла перед выбором. Вопрос, правда, был иного характера: остаться с любимым человеком и забыть про амбиции или выбрать магию, карьеру, обучение, всё то, что она так ценила в этой жизни.

Мои глаза удивленно округлились. Я не ждала от профессора МакГонагалл таких откровений.
- Но почему? - сама того не ожидая, спросила я. - Почему нужно было выбирать, мэм?
- Молодой человек был маглом. А в те времена волшебник не мог раскрыть перед маглом свою сущность, даже если это был очень близкий человек. Да и маглы были настроены в отношении магов весьма агрессивно. То, что было им непонятно, пугало их.
- Она выбрала карьеру? - уточнила я, понуждая собеседницу продолжить.
- Да. Это был непростой, весьма болезненный выбор. Спустя год молодой магл женился на девушке из своей деревни, у него родились прекрасные дети. Ведьму он, правда, так и не простил... А она так никогда больше не полюбила.

Я отчаянно закусила губу.

- История звучит для вас грустно, мисс Грейнджер?
Я кивнула.
- Но дело в том, что для грусти нет причин. Понимая, что потеряла, ведьма так же понимала, что, оставшись в мире маглов, не узнала бы тех людей, которых узнала, не встретила бы самого... самого дорогого друга и наставника... Мисс Грейнджер, я много раз думала, «что было бы если...», но я точно никогда ни о чем не жалела. Любой выбор — это лишь выбор, он не может быть «правильным» или «неправильным», так как мы никогда не знаем, к чему он приведет. Выбрав сейчас свой путь, вы останетесь свободным человеком. Вы всегда сможете что-то поменять, если захотите.
- Но что, если будет слишком поздно?
- Для «слишком поздно» может быть только две причины: смерть и нежелание что-то менять. Все остальное поправимо, мисс Грейнджер. Не бойтесь жизни.

Скупо улыбнувшись, она встала.
- Спасибо, профессор, - тихо произнесла я. - Вы мне действительно очень помогли.
Кивнув, директор ушла, оставив меня размышлять над услышанным.

***

Рон приехал в Хогвартс на следующий день. Мы поздравили друг друга с Рождеством, обменялись подарками и новостями.
- Я буду поступать в академию Англси, чтобы изучать Трансфигурацию, - сообщила я.

Мы сидели на широком подоконнике клуатра, кутаясь в зимние мантии. На улице было безветренно и оттого приятно, хотя все вокруг и было укрыто толстым снежным покрывалом.

- Что это за академия?
- Она была построена в двенадцатом веке на месте друидского святилища, благодаря чему обладает мощным магическим полем. Академия специализируется на Трансфигурации, в ней сразу обучается небольшое количество студентов, порядка двадцати, а преподаватели, сильнейшие в этой области волшебники, приглашаются со всего света. Профессор МакГонагалл тоже ведет там курс.
- Звучит интересно, - сказал Рон, тоном, убеждающим в обратном.
- Из-за магического поля там иногда летают предметы. Необъяснимый, но интригующий факт.
- Правда? То есть твой сэндвич может просто подлететь с тарелки?
Я кивнула, улыбнувшись.
- И сам залететь тебе в рот?

Столько всего пережил, но какой, в сущности, ребенок...

Он нежно поцеловал меня перед уходом, проведя языком по моим губам, но, не получив ответа, просто грустно улыбнулся и исчез за поворотом. Ему предстояло пройти через всю территорию школы, добраться до Хогсмида и уехать оттуда на вечернем Хогвартс-экспрессе.

Прошло несколько минут с тех пор, как Рон ушел, и я увидела Кадетски, своей особой, чуть неровной походкой пересекавшего внутренний дворик. Когда он был у фонтана, его цепкий взгляд заметил мою фигуру, и он сменил траекторию.
- Кажется, вы замерзли, мисс Грейнджер, - заметил он. - Не лучше ли вам вернуться в замок?
Я действительно чувствовала, что ноги начали неметь, и мы вместе с профессором пошли по галерее ко входу в школу.

- Скучаете? - он кивнул в ту сторону, где я только что сидела одна.
- Нет, я гуляла с Роном, он только что ушел.
- А, Рон Уизли, - эмоционально произнес профессор, и я невольно ухмыльнулась — чего он, впрочем, не увидел, так как шел чуть быстрее меня.
- Уже время ужина! - воскликнула я, взглянув на часы, так как не знала, что еще можно сказать в такой ситуации. - Как быстро пролетело время.

Но профессор Кадетски не желал менять тему.
- Да... должно быть, тяжело быть в постоянной разлуке с любимым?
Я мельком посмотрела на него, затем, избегая ответа, сделала вид, что поправляю мантию.
- Ох, пальцы не слушаются, пуговицу не расстегнуть... - пробормотала я. - Совсем замерзли...

Раньше, чем я успела понять, что произошло, он остановился, чуть повернул меня к себе и неторопливо расстегнул застежку на моей зимней мантии.
- Позвольте, я помогу, - тихо произнес он при этом, и мое сердце, кажется, пропустило пару ударов.

- Надеюсь, я не мешаю доверительной беседе, - раздался язвительный голос, и мы с Кадетски вздрогнули и отпряли друг от друга.
Чуть обернувшись, я увидела за спиной профессора Снейпа — и как он умудрялся ходить так тихо?
- Просто хотел поинтересоваться у вас, Кадетски, - продолжил он ледяным тоном, - помните ли вы, что скоро у нас собрание в учительской.
Молодой мужчина выглядел немного растерянным.
- Разве?
- Да, - Снейп с явной угрозой шагнул к нему, - будем обсуждать профессиональную этику.

Кадетски поджал губы, затем кивнул мне в знак прощания и пошел прочь.

Профессор Снейп повернулся ко мне. Внимательно глядя мне в глаза, он предостерегающе произнес:
- Выкиньте эти глупости из головы.
Мои щеки стали пунцовыми, но я сложила руки на груди и, упрямо подняв подбородок, ответила:
- Не понимаю, о чем вы, профессор Снейп.
- Не валяйте дурака, мисс Грейнджер. Вам не нужны проблемы. Окончите школу, и делайте, что хотите. Но пока вы являетесь студенткой Хогвартса, последствия ваших необдуманных поступков могут затронуть не только вас, но и других людей.

Моя напускная самоуверенность исчезла, оставив место лишь настороженности и недоумению.
- Что вы имеете в виду?
Профессор чуть склонил ко мне голову, в его черных глазах таилась загадка.
- Многие считают, что Хогвартсу требуются кадровые перестановки. Есть волшебники, которые будут рады неприятностям, так как это позволит им заговорить о новом директоре. Сейчас это выглядело бы крайне непорядочно, но чуть подпорченная репутация, и орден Мерлина и прочие заслуги отойдут на второй план.

Я растерянно оглядела коридор, будто ожидала, что за одной из колонн может таиться ответ на вопрос, что же мне делать.
- Я поняла вашу мысль, сэр, - кивнула я.
- Донесите ее своему мини-профессору, - бросил он и стремительно удалился.

Идя по коридору третьего этажа, я думала о случившемся за день. Мне требовалось разложить все по полочкам.
Во-первых, судя по поцелую, Рон все еще считал, что мы с ним вместе. Что, в принципе, объяснимо, так как я ни разу не дала ни словом, ни делом понять, что это не так.
Во-вторых, я действительно нравилась профессору Кадетски. Это было приятно, но учитывая первый факт — крайне неуместно.
В-третьих, профессор Снейп уверял, что мне не стоило нырять в омут с головой до окончания школы (что было правильно даже без угрозы смещения МакГонагалл с поста директора), и настаивал на том, чтобы я поговорила об этом с Кадетски. А вот это мне представлялось довольно сложным. «Помните, вы сказали, что я лучше всех и помогли с застежкой на мантии? Так вот, нам нужно расстаться. Как минимум до выпускного». Это был бы весьма глупый разговор.

Не успев ни к чему прийти в своих размышлениях, я внезапно остановилась, увидев стоявшего у окна высокого светловолосого студента.
- Малфой, - произнесла я.
Он обернулся и нахмурился.
- Чего тебе? - невежливо бросил он.

Я подошла к нему, внимательно рассматривая. Весь учебный год он ходил по Хогвартсу, точно привидение, ни с кем особенно не разговаривая, не высовываясь на уроках и не участвуя в квиддичных матчах. Мы почти не пересекались, я чаще наблюдала его издалека, и никогда не планировала никаких душевных бесед.
Но встретив его одного в коридоре, я растерялась. Мои мысли быстро переключились на вторую по важности тему после Кадетски, и я вдруг спросила:

- Что ты собираешься делать после школы?

Его светлые брови удивленно поползли вверх, он смотрел на меня как на умалишенную. Я закатила глаза.
К его чести, Малфой довольно быстро справился с изумлением и, надев маску холодного безразличия, ответил:
- Продолжу образование.

Но выдержка его еще не была выдрессирована как следует, поэтому после небольшой паузы он все же спросил:
- А что?
- Это актуальный для меня вопрос, - ответила я, пожав плечами. - Я увидела тебя и подумала, что ты тоже мог еще не определиться с будущим.

Он ничего не ответил. Я развернулась и пошла прочь. До меня донесся его ответ:
- Мое будущее определяю не я.
Я обернулась через плечо и сказала:
- Это не так, Малфой.
Вслед за этим я свернула на лестницу и покинула коридор.

***

Я отлично справилась с тем, о чем меня попросил профессор Снейп. Несмотря на то, что мы с профессором Кадетски то и дело оказывались в неоднозначных, порой смущающих ситуациях, я сумела дать ему понять, что все это не могло вылиться во что-либо большее до окончания школы. Это даже не выглядело глупо, и Кадетски понимающе кивнул, а затем добавил, что я очень мудрая.

На День Всех Влюбленных Рон прислал мне большую посылку в розовой оберточной бумаге. Ее доставили прямо во время завтрака, и я не сразу поняла, от кого был подарок. На какие-то доли секунды глупое сердце затрепетало в надежде, что он был от Кадетски, но вот я увидела открытку «Ты навсегда в моем сердце. С любовью, Рон», и одновременно испытала разочарование и чувство вины из-за того, что испытала разочарование.
В ужасающе пошлой упаковке оказалась великолепная книга по Трансфигурации «Писание Ллангевни: удивительные метаморфозы». Это был настолько продуманный, точный подарок, что несколько секунд я просто не могла поверить, что он был от Рона.

- Кажется, братец угадал, - улыбаясь, сказала Джинни, глядя на мое ошарашенное лицо.
Я кивнула.
- Возможно, это его лучший подарок, - ответила я довольно.
- А что ты ему подарила? - спросила она, и моя улыбка медленно сползла с лица.
- Ничего... - прошептала я.

Что же мне было делать? Дарить подарок — значит подтверждать, что мы «влюбленные», не дарить — значит оставить без внимания такой жест... Рон потратил немало сил и денег, чтобы порадовать меня.

Как только у меня появилось свободное время, я отправилась в библиотеку. Дело в том, что там были не только книги, но и журналы. В том числе — каталоги. Они могли быть немного устаревшими, но я надеялась найти магазин, где совой можно было заказать что-нибудь для квиддича.

Я как раз рассматривала страницу с триммером для метлы, когда совсем рядом прошел Драко Малфой.
Я окликнула его, и он обернулся, медленно и изумленно моргая.
- В чем дело, Грейнджер? Соскучилась по мне?
- Мне нужна твоя помощь, - серьезно ответила я, и его брови взлетели еще выше, хотя казалось, что это невозможно.
- И с чего бы я стал тебе помогать? - вкрадчиво поинтересовался он.
- С того, что ты разбираешься в квиддиче, а я его терпеть не могу, - горячо ответила я, впихивая ему в руки журнал. - Это полезная вещь?

Он еще несколько секунд мрачно смотрел на меня, потом перевел взгляд на страницу.
- Смотря, какая у тебя метла... - нехотя проговорил он.
- Упаси Мерлин, у меня нет метлы. Но я ищу что-то для профессионального игрока в квиддич. Он играет в команде.
Малфой закатил глаза.
- В какой команде, Грейнджер?
- Лестерские совы.

Он бросил журнал на стол передо мной.
- Нет, этот триммер не подойдет. В профессиональных командах метлами занимается метельщик.
- Но, наверное, у него есть и своя метла?
- «Наверное», - передразнил меня мой собеседник. - Если он профессиональный игрок, то, скорее всего, у него и своя метла высокого качества. И, скорее всего, он отдает ее метельщику. А у топовых игроков вообще есть собственные метельщики.

Я тяжело вздохнула. Малфой развернулся, чтобы уйти, но я снова его остановила.
- Какому подарку ты был бы рад?
Он обернулся.
- Думаю, не ошибусь, если предположу, что у меня и твоих приятелей очень разный вкус.

Все это прозвучало крайне надменно, но я решила проигнорировать его заносчивую манеру разговаривать.
- Ты прав, я должна придумать что-то более личное. Но если это не что-то для квиддича, то что?
Потирая подбородок, я смотрела вдаль. Малфой раздраженно засопел, а затем сказал:
- Грейнджер, не будь дурой. То, что парень хотел бы получить от девушки на День Святого Валентина, не закажешь в каталоге. Если только товары в нем не состоят из кружева и лент.
Я перевела на него задумчивый взгляд, а затем против воли ухмыльнулась:
- Ты хотел бы получить кружевное белье?

Малфой скривил губы, но я видела, что он был близок к тому, чтобы улыбнуться.
- Удачи с подарком, Грейнджер, - саркастично сказал он и пошел прочь.
- Спасибо! - крикнула я ему вдогонку.

В конечном итоге Рон получил в подарок фотографии. Я попросила Колина Криви сфотографировать меня, и мы уединились с ним в Выручай-комнате, где я, в черном платье, купленном для выпускного, позировала ему. Снимки получились удивительно атмосферными. Упаковав десяток фотокарточек в пергамент, я не стала оставлять никаких пожеланий. Но, разумеется, я понимала, что мой подарок едва ли говорил «нам не стоит быть вместе».

Апрель, 1999

За подготовкой к экзаменам, уроками и домашними заданиями, февраль и март пролетели незаметно.
В один из вечеров, по обыкновению читая за ужином, я была напугана крепким объятием: кто-то подошел ко мне сзади и сжал в сильных руках. Еще раньше, чем обернулась, почувствовав знакомый запах, я поняла, что это был Рон.
- И еще раз, мистер Уизли, - прозвучал рядом голос МакГонагалл. - Вы не можете просто появляться в Хогвартсе, когда вам заблагорассудится.
- Я понял, мэм, - ответил Рон, присаживаясь на свободное место рядом со мной. - В следующий раз напишу вам заранее или вроде того.
Поджав губы, директор прошла к учительскому столу.

- Что ты тут делаешь? - воскликнула я, захлопывая книгу.
Я не любила неожиданности. «Приятный сюрприз» звучало для меня как оксюморон. Рон знал, но было не время напоминать ему об этом: другие студенты с интересом смотрели на нас двоих. Еще бы, герой войны и восходящая квиддичная звезда (о Роне все чаще писали в газетах) появляется в школе не часто.
Его глаза странно блестели и необычно внимательно изучали мое лицо.
- Ты уже поела? - спросил он.
Я кивнула, и он подхватил меня под руку.
- Тогда пойдем. Эй, Колин, заберешь книгу Гермионы.
- Погоди! - попыталась возразить я, но мы уже шли к выходу из Большого зала.

Едва мы оказались в одном из безлюдных коридоров, как Рон прижал меня к стене и страстно поцеловал.
- Я так соскучился, - проговорил он.
- Ты что, пьян? - сообразила, наконец, я, почувствовав запах алкоголя.
- И это тоже, - согласно кивнул он и тяжело задышал.
В следующее мгновение я поняла, что он боролся с подступающими слезами.
- У них сегодня день рождения.

И тут я вспомнила. Первое апреля! День рождения близнецов. Вот почему Джинни уже три дня была необычно тихой, а сегодня даже не пришла на ужин.
- Я был с Джорджем. Мы выпили. Потом он уснул, и я понял, что не могу больше оставаться там. Мне надо было увидеть тебя.
Я закусила губу, безуспешно пытаясь схватить расхаживающего теперь из стороны в сторону Рона за руку. Впрочем, через секунду он сам подлетел ко мне, сжимая плечи.
- Ты — единственный человек, с которым я могу свободно говорить об этом. Только с тобой мне... мне не так больно.

Может быть, так было, потому что больше всего на свете мне хотелось облегчить его боль? Я прижала Рона к себе и начала поглаживать его голову, приговаривая, что все будет хорошо.
Он кивал, безмолвно глотая слезы и пряча лицо в моих волосах.

- Я рыдаю, как девчонка, - сказал он, чуть отстранившись, и я рассмеялась сквозь собственные слезы.
- Да, выглядишь паршиво. Хорошо хоть тушь не размазалась.
Я стерла мокрую дорожку с его щеки.

Рон внимательно смотрел на меня, и мое сердце сжали тиски.
- Гермиона, - проговорил он, мягко убирая прядь волос с моей влажной щеки. - Ты — мой мир. Вся моя жизнь сейчас сосредоточена на тебе. Если бы не ты, я, наверное, сошел бы с ума.

Тиски сжались еще сильнее, но окончательно мое сердце разорвалось на кусочки, когда он засунул руку в карман на груди мантии и извлек оттуда коробочку.
- Я хочу провести с тобой свою жизнь. Нарожать десяток рыжих детей и состариться вместе. Я знаю, что, пока мы вместе, в этой жизни есть смысл. Выходи за меня.

Я видела, как он нервничал, как от смущения покраснели его уши, как дрожала рука, сжимающая кольцо. И я понимала, что не могу ответить «нет».
У меня не было сил произнести ответ вслух, поэтому я просто кивнула. Рон расплылся в счастливой улыбке и — с большим трудом — надел золотое колечко на мой безымянный палец.
«Вот каково это, совершать самую большую ошибку в твоей жизни», - подумала тогда я, чувствуя себя так, будто умерла частичка моей души.

Рон ушел, а я еще долго бродила по замку, пытаясь свыкнуться с мыслью о том, что произошло. Едва мне удалось успокоиться и перестать плакать, как из-за портрета на втором этаже вышли профессор МакГонагалл и профессор Снейп. Я едва избежала столкновения с ними, поэтому, напуганная внезапной встречей, не сумела надеть маску безразличия или хотя бы отвернуться.

- Мисс Грейнджер? - произнесла МакГонагалл, одним лишь голосом заставляя меня остановиться. - Что произошло?
Я всхлипнула и, чувствуя, что слезы снова покатились по щекам, ответила:
- Ничего, все хорошо.

Они со Снейпом переглянулись, директор мягко положила руку на мое плечо и завела в комнату, из которой они с профессором вышли несколькими секундами ранее. Снейп зашел следом.
Мы оказались, судя по обстановке, в личной гостиной МакГонагалл. Меня усадили на диван и сунули в руку носовой платок.

- Ну же, мисс Грейнджер, полноте. Возьмите себя в руки, - чопорно произнесла МакГонагалл, но за этой сухостью чувствовалась растерянность.
- Что случилось, мисс Грейнджер, вы поняли, что не готовы к экзамену? - язвительно спросил Снейп, и я вскинула на него мятежный взгляд. - Получили сегодня меньше баллов, чем обычно? Вам поставили «Выше Ожидаемого» за домашнюю работу?
- Профессор Снейп, - одернула его директор.
Но, как ни странно, его насмешка помогла мне немного успокоиться. Я глубоко вздохнула и ответила:
- Я выхожу замуж.

Готова поспорить, они не ожидали ничего подобного. Несколько секунд тишины разорвал вопрос МакГонагалл:
- За мистера Уизли?
Я кивнула.
- И вы плачете, потому что...?
Произнести следующие слова вслух было особенно трудно:
- Потому что я не хочу.
Чтобы успокоить подступающие рыдания, я начала глубоко дышать.
- Северус, у тебя есть что-нибудь успокаивающее? Ах, постой, у меня есть...

Через полминуты передо мной появился пузырек с перламутровой жидкостью. Я, не задавая вопросов, выпила её и практически сразу почувствовала, как тепло разливается по телу. Спазмы в горле отступили, слезы, словно по волшебству, высохли.

- Теперь объясните толком, в чем дело, - потребовала директор.
Прикрыв на мгновение глаза, я ответила:
- Рон сделал мне предложение, и я согласилась. Но я не хочу выходить за него замуж.
- Сейчас?
- Когда-либо, - выдавила я.
- Тогда прошу простить мою бестактность... - начала было МакГонагалл, но я ответила раньше, чем она задала вопрос.
- Я не могла не согласиться! Сегодня день рождения близнецов, Рон был совершенно не в себе, повторял, что я — смысл его жизни, и без меня он сошел бы с ума...

Я спрятала лицо в ладонях. Слез не было, недавнюю истерику сменила апатия.
- Рон очень дорог мне. И ему так плохо. Я не могла, глядя ему в глаза, сказать, что того, что он считает последним лучиком в своей безрадостной жизни, у него тоже нет. Это бы убило его.

Повисла пауза. Я тяжело вздохнула и убрала руки от лица.
- Господи, какая я дура...

Снейп фыркнул — наверняка, мысленно согласился со мной — а МакГонагалл устало опустилась в кресло напротив меня.
- Мисс Грейнджер, мистер Уизли был сегодня не в себе. Уверена...
- У него было кольцо, - я бездумно покрутила золотой ободок на пальце, - Он должен был купить его заранее. Значит, собирался сделать предложение в любом случае.
- Мисс Грейнджер, единственным разумным решением в этой ситуации будет поговорить с мистером Уизли, - серьезно сказала МакГонагалл. - Подождите немного, пока эмоции улягутся, и откровенно поговорите.

Я медленно перевела взгляд на директора.
- Я не смогу. Я приняла предложение, я просто не смогу сказать ему, что передумала.
МакГонагалл нахмурилась.
- Мисс Грейнджер, это самая глупая и трусливая вещь, которую я когда-либо от вас слышала, - заявила директор.
Меня крайне задел такой комментарий.
- С каких пор поступать честно — значит демонстрировать трусость? - спросила я холодно.
Снейп фыркнул.
- Мистер Уизли уверен, что вы любите его, раз приняли предложение. Ваш поступок не имеет ничего общего с честностью, - сообщил он надменно. - Когда вы, наконец, перестанете путать искреннее намерение с желанием поступить правильно и казаться лучше, чем вы есть на самом деле?
- Я не стану отменять свадьбу, - упрямо повторила я. - Я просто не могу так поступить с Роном. Я добьюсь, чтобы он сделал это сам.

***

На следующий день за завтраком я получила Ежедневный пророк и ахнула. На первой странице было две огромных фотографии: Рона в форме Лестерских сов, и моя — та самая, которую я подарила ему на День Всех Влюбленных. Крупный заголовок гласил «Мы всё равно друзья, Гарри?» - и дальше мельче «Лучший друг дважды спасителя магического мира, Рональд Уизли, объявил о помолвке с Гермионой Грейнджер, боевой подругой Гарри Поттера. Что скажет Мальчик-Который-Выжил?»
Я с трудом подавила желание уронить голову на газету и застонать. Следовало сохранять спокойствие, пока внимание всех в Большом зале было приковано ко мне, поэтому я стиснула зубы и продолжила завтрак.

- Что? - воскликнула Джинни. - Рон сделал тебе предложение?
Я кивнула.
- О! - Джинни выглядела немного растерянной. - Не ожидала... То есть, не ожидала так быстро. Я думала, он по крайней мере дождется выпускного.
Снова кивнув, я сердито отрезала кусок бекона.

- Это лицо счастливой невесты, - пробормотала она себе под нос, а чуть позже заметила: - Какая красивая фотография, откуда она у тебя?
- Колин сделал.
Стоило мне это сказать, как несколько пар глаз устремились на Криви. Кажется, я нашла ему жаждущих съемки моделей. Колин смущенно улыбнулся, а через пару минут я уже слышала, как он договаривался о новых фотосессиях.

Вечером того дня, пока я писала эссе в библиотеке, ко мне подошел Кадетски.
- Примите мои поздравления, - проговорил он, не особенно удачно сдерживая эмоции.
Он был расстроен.
Потерев переносицу, я устало взглянула ему в глаза.
- Профессор, я...
- Нет-нет, ничего не говорите. Мои поздравления искренни. Я от души желаю вам счастья, мисс Грейнджер.
Я закусила губу, больше всего на свете желая рассказать ему правду. Мне не стоило делать этого. Но его такие грустные голубые глаза заставили меня произнести:
- Эта свадьба, она...

- Грейнджер! - рявкнул кто-то едва ли не мне в ухо, и я подпрыгнула на месте. - Я должен искать вас по всей школе?
- Профессор Снейп? - изумленно выдохнула я.
- Вы забыли, что заработали взыскание?
Видимо, мой взгляд был достаточно выразителен, так как он продолжил:
- Вчера мы с профессором МакГонагалл обнаружили вас в коридоре школы после отбоя. Припоминаете?
Я кивнула.
- И вы получили за это взыскание. Уже пятнадцать минут седьмого, а вы все еще не в моем кабинете.

Встав, я закрыла книгу и скупым движением волшебной палочки отправила ее на полку. Собрав в тугой свиток все свои записи, я попрощалась с Кадетски и пошла следом за Снейпом.

Когда мы достаточно отошли от библиотеки, он сердито прорычал:
- Какого черта вы делаете?
- О чем вы? - запыхавшись и стараясь не отстать, спросила я.
- Решили рассказать всё своему тайному возлюбленному?
Мои плечи опустились.
- Да, но... просто я понимаю, что ему было неприятно узнать эту новость, и если бы он знал правду, то перенес бы все гораздо легче.
- Вы совершенно не хотите думать головой?
- Я просто не хотела, чтобы ему было больно! - воскликнула я в сердцах.

Профессор остановил свой полет и встал передо мной, сложив руки на груди.
- Да вы просто Мать Тереза. Только учтите, что, пытаясь создать свой идеальный мир, в котором никому не больно, вы имеете все шансы сделать больно всем.

Он втолкнул меня в кабинет Зельеварения.
- Дарите мужчинам ложную надежду и рассчитываете выйти сухой из воды?
- Я не дарила ложную надежду профессору Кадетски, - ответила я упрямо, уперев руки в боки.
- Пока вы обручены с мистером Уизли, низко и недостойно утверждать, что ваше согласие было вынужденным или что вы не намерены выходить за него замуж.
- Но профессор Кадетски...
- Переживет. Тем светлее будет его радость, когда вы объявите о том, что ваши рука и сердце вновь свободны. Вы всегда славились своими мозгами, мисс Грейнджер, так воспользуйтесь ими, наконец. Вас могли подслушать. Кадетски мог сам сообщить Уизли, что ваше согласие — всего лишь маленькая «ложь во спасение».

Я прикрыла глаза. Мне отчаянно не хотелось слышать профессора Снейпа.
- Профессор Кадетски не стал бы рассказывать Рону правду.
Снейп склонился ко мне.
- Что вы знаете о Кадетски?

Честный ответ был бы «ничего». Ничего, кроме того, что он героически потерял конечности во время войны, и кроме того, что он сам рассказывал нам на уроках.

- Что он смелый, честный человек. Который обладает чувством собственного достоинства.
- Мм, - Снейп провел пальцем по контуру губ, будто бы о чем-то задумавшись. - А на каком факультете он учился, напомните?
Я чуть нахмурилась.
- Какое это имеет значение?
Он чуть пожал плечами и бросил: «Поинтересуйтесь».
Мог бы просто сказать.

- Я могу идти? - спросила я сквозь зубы.
- Разумеется нет. Вы на взыскании. Где котлы, вам известно.
Он указал рукой в конец класса, а затем развернулся, взмахнув мантией, и вышел из кабинета.

***

- Ну и что, что он слизеринец, - сказала я, когда чуть задержалась после очередного урока Зелий.
Профессор Снейп медленно поднял на меня мрачный взгляд.
- Ничего, мисс Грейнджер, кроме того, что вы попросту этого не знали. Нельзя быть такой наивной идиоткой и доверять каждому, кто был с вами вежлив.
- Я доверяю вам, сэр, так что вежливость тут не при чем, - парировала я.
- И снова дерзите. Слава Мерлину, студенты пачкают котлы регулярно.

Я раздраженно вздохнула.
- Я согласна с тем, что вы сказали, профессор.
- Повторите, пожалуйста, - с издевкой отозвался Снейп.
Я сложила руки на груди и невозмутимо продолжила:
- Мне действительно стоит быть осторожнее, и надо сначала выяснить отношения с Роном, а затем уже рассказывать обо всем кому-то еще. Обычно я гораздо осторожнее. Вся эта ситуация выбивает меня из колеи.
Снейп прервал меня поднятой ладонью.
- Довольно откровений, я не ваша подружка, мисс Грейнджер. Уходите.
Хмыкнув, я покинула кабинет профессора.

И все могло бы быть хорошо, если бы через неделю не наступили пасхальные каникулы. Вопрос о том, где их отмечать, даже не рассматривался: я ехала к Уизли. Хуже всего было то, что из-за плотного графика тренировок, Рон не мог приехать домой, поэтому я провела несколько дней каникул с Джинни, Гарри и миссис Уизли. Мои друзья были увлечены друг другом, а вот внимание миссис Уизли полностью досталось мне.
Мы обсудили фасон свадебного платья, список гостей, место проведения церемонии, блюда для праздника, бонбоньерку Рона, приглашения... В моей жизни было не много моментов, когда я чувствовала себя настолько плохо, и большинство из них пришлись на прошлый год. Молли была так взбудоражена предстоящим бракосочетанием (и уже, наверное, вязала свитера для наших будущих детей), а я только и могла думать о том, как трусливо с моей стороны было просто сидеть на ее кухне и кивать.

Я не виделась с Роном вплоть до окончания экзаменов. Я вся извелась, думая о нашей помолвке, но ничего не могла сделать. Разумеется, я просила его приехать — но он не мог, так как у них шел важный турнир, и тренер не позволял никаких контактов с семьей или друзьями, кроме писем. Конечно, я пыталась воплотить в жизнь свой план через корреспонденцию, но быть невыносимой в письменной форме куда сложнее. Естественно, я пыталась через тонкие намеки дать ему понять, что сомневаюсь в правильности принятого решения, но Рон был не из тех, кто понимал намеки.

К счастью, подготовка к экзаменам отнимала много времени и сил, поэтому на глупости меня совсем не хватало. Еще одним обстоятельством, которое меня невероятно радовало, было то, что Джинни практически не пыталась поговорить со мной о предстоящем бракосочетании. Иногда я задумывалась о том, почему обычно общительная девушка, она так мало интересовалась свадьбой родного брата, но затем решала, что лучше было просто принять все как есть.

***

И вот занятия закончились, экзамены прошли, как страшный сон, и пришло время выпускного.
Черное платье, в котором я фотографировалась для подарка Рону, было на редкость удачной покупкой.
После праздничного ужина и торжественного вручения дипломов об окончании школы, начались танцы. Пока другие веселились, я подошла к преподавателям, чтобы поблагодарить их за все, чему они нас научили. Я была искренне благодарна учителям, чем довела некоторых из них до слез.

- Я не знаю, что вы сделали с Помоной Спраут, но я так легко не сдамся, - язвительно сказал Снейп, стоило мне подойти к нему.

Я улыбнулась.

- Я буду скучать по вам, профессор.

Он скривил губы.

- Боюсь, не могу ответить взаимностью.

Я чуть склонила голову на бок.

- Я знаю, что в глубине души вы тоже грустите, что мы все уезжаем. Теперь вас ждут монотонные будни, некого будет спасать и оберегать, как вы делали все эти годы для нас.

- Поверьте, недисциплинированных, нахальных, ленивых и бестолковых студентов здесь всегда в избытке.

Покачав головой, я нервно сжала руки в замок.

- Спасибо вам за всё. На этот раз я говорю это совершенно искренне. И, пожалуйста, - я легонько коснулась локтя профессора, - не надо саркастичных ответов. Если не знаете, как отреагировать на слова, сказанные от всего сердца, просто промолчите.

Он чуть скривил губы, а затем просто кивнул.

- Мисс Грейнджер, могу я пригласить вас на танец?

Я обернулась.

- Профессор Кадетски, - выдохнула я. - Конечно.

Талантливым танцором я никогда не была, но никто не мог обвинить Гермиону Грейнджер в том, что она пасовала перед трудностями. К счастью — и да, немного странно говорить эти слова — у профессора Кадетски была фальшивая нога, которая хотя и слушалась его гораздо лучше магловских протезов, все же была далека от совершенства. Наш танец был неторопливым и предельно простым.
Впрочем, обнимал он меня по-настоящему.

- Наконец, я могу назвать тебя Гермионой, - заметил профессор после нескольких секунд тишины.

Я улыбнулась.

- А как мне следует называть вас?
- Герой, - чуть смущенно ответил он.

Я отстранилась, чтобы вопросительно посмотреть на него.

- Серьезно, Герой, - кивнул он, улыбаясь от уха до уха, и его глаза тоже, как всегда, смеялись, - это польское имя. Мой дед был родом из Польши, переехал оттуда в Шотландию в тридцатые годы. Родители назвали меня в его честь.
- Ну что ж, ты полностью оправдываешь свое имя, - улыбнулась я. - Герой.
- Возможно, но всё-таки прошу всех звать меня по фамилии, особенно теперь. Люди могут подумать, что я просто самовлюбленный идиот.

Я рассмеялась, и мы продолжили танец.
Это было неправильно, но все, чего я хотела — чтобы он не отпускал меня. Когда закончился танец, Кадетски (он был прав, называть его Героем было странно) увлек меня в коридор, прочь из шумного зала.

Мы прошли чуть дальше, чтобы никто не мог увидеть или услышать нас, и он сказал:
- Гермиона, я знаю, что ты выходишь замуж за Уизли, и если ты считаешь, что это правильный шаг, это твое дело... но скажи мне, нет ли никакого шанса, никакой малюсенькой вероятности, что ты не любишь своего жениха?

Я несколько секунд смотрела в его полные надежды глаза и думала, что ответить. Но, видимо, в моем взгляде он уже прочитал ответ на свой вопрос, потому что в следующее мгновение, глубоко вздохнув, вдруг поцеловал. Он запустил руку в мои волосы, не оставляя никакого шанса отстраниться. А я просто стояла там, раздираемая двумя противоположными желаниями: ответить и убежать.

Звук глухого удара заставил нас обоих отшатнуться друг от друга и испуганно посмотреть в конец коридора.

- Рон? - прошептала я.

Левой рукой он сжимал правый кулак — видимо, ударил им по стене. Это и привлекло наше внимание.
Я хотела подбежать к нему, но Рон сделал несколько шагов назад.

- Не подходи, - сказал он и, развернувшись, пошагал прочь.

Несколько мгновений я растерянно смотрела ему в спину, но потом все же поспешила следом. Он вошел в Большой зал — я тоже вошла, но он быстро потерялся в толпе. Я увидела Джинни, танцующую с Гарри, увидела преподавателей, увидела Колина с фотоаппаратом, но нигде не было Рона.

Я прошептала следящее заклинание и долго следовала за ним, но его след потерялся прямо за воротами школы. Продолжать погоню было бессмысленно.

Тогда я решила отправить ему послание и, вновь достав палочку, выкрикнула: «Экспекто Патронум!». К моему изумлению, вместо шустрой выдры передо мной очутился маленький полупрозрачный котёнок. Медленно осев на землю, я рассмеялась.
Мне не дали удариться в истерику: мужские руки подхватили меня и поставили на ноги.

- Профессор Снейп, - проговорила я, глядя в суровое лицо преподавателя.

Он бросил на меня сердитый взгляд и потащил к школе. В холле он высушил при помощи заклинания мое платье, но я продолжала дрожать, и он наложил согревающее заклинание.

- Совсем из ума выжили? - прошипел учитель, не желая привлекать внимание снующих туда-сюда выпускников.
- Рон... - промямлила я, но он взмахнул рукой, как бы прося не продолжать это бормотание.
- Думаю, фраза «я же говорил» будет к месту, - безэмоционально бросил он.

Я мятежно взглянула на него и стиснула зубы.

- Что мне теперь делать? Он такой обидчивый. Ни за что не станет слушать меня.
- Разумеется, не станет. Зато, полагаю, сам захочет сказать очень много.

Фыркнув, я уставилась в пространство перед собой. Снейп несколько секунд смотрел на меня, а потом продолжил:

- Этим-то вы и воспользуетесь. Выслушаете. Не перебивая, не оправдываясь. Позволите сказать все, что накипело в его душе — и согласитесь. После можете немного оправдаться, затем извиниться, а после прижать его лицо к своей груди.

Мои брови удивленно взлетели вверх. Несколько секунд я смотрела на него, а затем задала вопрос, который давно мучил меня:

- Почему вы помогаете мне, профессор Снейп?

Его лицо выражало полное непонимание, но это выглядело слишком наиграно, чтобы кто-либо мог поверить.

- Сначала я решила, что вы просто озабочены карьерой профессора МакГонагалл. Потом мне показалось, что к этому добавляется ваша любовь к дисциплине. И, может быть, немного антипатия ко мне и желание поиздеваться над собственной студенткой. Но сейчас... сейчас я понимаю, что вы все это время пытались помочь мне не наделать ошибок...

От необходимости отвечать его спасла директор.

- Северус, а я тебя везде ищу. Оставь мисс Грейнджер в покое хотя бы на выпускном. Она больше не твоя ученица и не обязана терпеть твои несправедливые нападки.

МакГонагалл говорила чуть насмешливо, но твердо. Разумеется, я была благодарна ей за попытку защитить, но от разочарования едва не зарычала.
Снейп же хмыкнул и отошел к своей коллеге. Они вместе ушли куда-то по коридору, а я осталась одна.

***

В конечном итоге я поступила именно так, как посоветовал профессор Снейп. Рон кричал около четверти часа. Из-за моего молчания он быстро выдохся и начал просто негромко рассказывать обо всем, что накопилось в его душе. Я согласилась — с чем могла. Объяснила, что не целовала Кадетски, это он поцеловал меня, и я не успела отреагировать. Наконец, призналась, что не готова была выходить замуж.

Он был подавлен, и я, вновь прислушавшись к мудрому совету, обняла его, прижав щетинистой щекой к груди. Атмосфера неощутимо изменилась, будто бы шарику, который надули до предела, позволили чуть сдуться.

Я взяла этот метод на заметку.

Академия Англси не была похожа ни на одно место, в котором мне доводилось бывать. Выстроенная из серого камня и украшающая местный ландшафт высокой прямоугольной башней, она напоминала средневековый монастырь и хранила под своей крышей множество небольших комнат с низкими сводами. Лишь одно помещение внушало трепет высоким потолком и узкими стрельчатыми окнами от пола до самых сводов: библиотека. На север и юг от нее уходило два крыла.

В одном располагались шесть классных комнат, рабочие кабинеты для преподавателей и кабинет директора. В другом — тридцать жилых комнат очень скромных размеров, где ютились студенты, а также большая столовая. Два года я обитала в помещении в восемь квадратных метров, в котором были лишь кровать, шкаф для одежды и письменный стол. Впрочем, большую часть свободного времени ученики Академии проводили либо в библиотеке, либо в столовой. Последняя была местом не только для еды, но и для общих собраний, неформального общения и вечеринок.

Мне в Хогвартсе-то всегда казалось, что школа несколько оторвана от всего мира, но здесь, в Англси, был создан настолько маленький, закрытый мирок, что мне порой бывало странно оказаться в Лондоне в окружении незнакомых людей.

Здесь было принято одеваться в оттенки синего, здороваться друг с другом кивком головы, не разговаривать с человеком, когда он читал, общаться на не учебные темы только по вечерам, не обсуждать личную жизнь друг друга. И еще одно, негласное правило: превосходить других.

В Англси была своя образовательная система: студент получал стандартный диплом, набрав определенное количество баллов, но на самом деле мог продолжать обучение еще столько лет, сколько считал нужным (и пока имел на это деньги). Рекордсменом был Винтерфол Брайтендейл, который проучился в академии четырнадцать лет. Вообще же набрать баллы при должном усердии можно было за два года, при этом большинство оставались здесь на три-четыре. В Англси было не важно, когда ты поступил: студент мог выбрать любые курсы, которые хотел слушать. При этом одни длились по полгода, другие могли закончиться через два месяца после начала. Одновременно читалось сразу несколько лекций, именно поэтому за два года не всегда удавалось прослушать все, что хотелось, и студенты оставались, желая расширить свои познания и усовершенствовать навыки.

Близких друзей в Англси у меня не появилось. Поддержка внутренней конкуренции со стороны преподавателей и директора не располагала к дружбе. Дело было еще и в том, какие люди учились в академии: книжные черви, «заучки», чаще всего с высоким самомнением и большими амбициями. С другим отношением к учебе и жизни попасть в Англси было трудно, отбор сюда был сложным и многоступенчатым. Руководство точно знало, каких студентов хочет видеть в своих стенах.

Из-за таких рассказов Рон называл Англси Ботанической Академией.

Что касается Рона, ему потребовалось время и другая девушка, чтобы, наконец, простить меня. Впервые я почувствовала, что между нами начал таять лед на Рождество. Я тогда была студенткой Англси всего полгода и с упоением рассказывала друзьям о том, как там было замечательно, а он забавно подшучивал над тем, что я, наконец, нашла стаю, от которой когда-то отбилась.

На пасху я узнала, что Рон встречается с Имоджен Стреттон. Джинни поделилась со мной этой новостью, когда мы пили чай на Гриммаулд-плейс с нею и Гарри.

- Она со Слизерина, представляешь? - спросила она, внимательно изучая мое лицо.
- Это очень по-взрослому со стороны Рона, забыть эти детские разборки между факультетами, - спокойно ответила я, подумав. - Я за него рада.

Мы немного помолчали.

- Я помню ее, - сказал Гарри, - мне кажется, он мог бы найти кого-то получше
- Кто-то получше не захотел выходить за него, - заметила Джинни многозначительно.

Я отвела взгляд в сторону. Мне стало неловко.

- Дело не в том...

Она снова взглянула на меня.

- Имоджен подходит ему гораздо больше, чем ты, - сказала она, и хотя в ее голосе не было злости или ехидства, мне отчего-то стало обидно.
- Почему же?
- Потому что Рону нужно, чтобы им восхищались. Тогда он и сам верит, что может горы свернуть. А ты им все время командовала, поучала, все время пыталась сделать лучше, чем он есть. К тому же, Рона мало что интересует, кроме квиддича и развлечений, твои интересы ему не близки. В школе вас объединяли общие уроки, Гарри, Волдеморт. Но я не представляю, о чем бы вы стали разговаривать лет через пять...

Слова Джинни были совершенно разумны.

- Жаль, что все так вышло, - вздохнув, сказала я.
- В конечном счете, все сложилось правильно. Хотя я была бы больше счастлива, если бы ты не морочила Рону голову три месяца.

Закусив губу, я понимающе кивнула.

А спустя еще полгода Джинни познакомила меня с игроком из ее команды. Это были три не самых лучших свидания в моей жизни, но главное было не в этом: просто если бы она считала, что это может огорчить Рона, никогда бы так не поступила.

***

Растерянность, которую я испытала в свой последний год в Хогвартсе вынудила меня составить четкий план дальнейших действий. В один из апрельских дней я села за стол, достала пергамент и расписала все, что хотела бы сделать за ближайшие десять лет.

Первое: набрать двести пятьдесят баллов к концу второго года обучения. Только десять процентов студентов достигают этой цифры после двух лет, и семьдесят — после трех.

Второе: устроиться в Хогвартс ассистентом преподавателя на три года. Это бесплатное жилье, питание и зарплата вкупе с опытом под руководством МакГонагалл.

Третье: попутно работать над какой-либо научной темой и к двадцати пяти годам сделать значимое открытие в области Трансфигурации.

Четвертое: устроиться на работу в Министерство Магии. В зависимости от научных изысканий — выбрать отдел. Опыт работы в Хогвартсе, вклад в изучение Трансфигурации и рекомендации от директора школы добавят баллов к моему резюме.

Пятое: к тридцати годам достичь руководящей должности в Министерстве.

Шестое: получить связи в Министерстве, чтобы иметь возможность влиять на принятие законов. Возможно, получить место в Визенгамоте. Получить возможность бороться за права угнетенных: оборотней, кентавров, эльфов.

Достигнув всего этого к тридцати годам, я планировала выйти замуж. Через два года после этого — родить первого ребенка (и, скорее всего, на этом остановиться в продолжении рода и сфокусироваться на карьере).

***

В Англси все шло по плану. Уже к рождеству моего второго года стало ясно, что у меня есть все шансы выполнить поставленную задачу. Я не хочу сказать, что это было просто: я очень уставала, иногда засыпая прямо на пергаментах, редко участвовала в вечеринках и вообще не выбиралась из Академии. Не все сверстники понимали такое рвение к учебе, даже в Англси. Многие меня недолюбливали за мои высокие результаты. Это выражалось в брошенных вскользь комментариях:

- Ну, просто я учусь здесь для удовольствия, а не чтобы кому-то что-то доказать.
- Меня не волнуют баллы, как некоторых. Мне важнее знания, которые я тут получаю.
- Конечно, если проводить за книжками все время, то не сложно иметь впечатляющий табель, но я хочу еще и пожить.

Это было неправдой. Всех в Англси интересовали баллы. Но, не достигая моих результатов, им ничего не оставалось, кроме как списывать свои неудачи на собственное нежелание и безразличие к показателям.

Иногда я все же выделяла время на то, чтобы давать консультации по трансфигурации ребятам, которые учились с Гарри в Школе Авроров. Требования там были высокие, а вот знания дотягивали до нужного уровня далеко не у всех. Я давала уроки примерно четыре раза в неделю, зарабатывая на карманные расходы. Мои родители оплачивали академию, и там я получала еду и крышу над головой, но, даже несмотря на отсутствие каких-либо потребностей, меня прельщала финансовая свобода. Судя по всему, учителем я оказалась хорошим, мои ученики показывали неплохие результаты, желающих было все больше, но я физически не могла тратить на подработку больше времени, так как учеба отнимала почти все силы.

Один из ребят, Марк Валлендейл, приехавший в нашу страну из Штатов, начал проявлять ко мне интерес. На занятиях он подходил очень близко, будто бы пытаясь внимательно рассмотреть движения палочки, но я не видела в этом необходимости.

- Если вы жалуетесь на зрение, рекомендую приобрести очки, - чопорно сказала ему я, и он рассмеялся.
- Тогда я не смогу чувствовать аромат ваших духов, - ответил он, решив, очевидно, наконец, пойти в атаку.
- У меня нет духов.
- Значит, вы от природы пахнете жасмином...

Это был не жасмин, а пионы, выжимку из этих цветов я добавляла в свой шампунь, который варила сама. Но отсутствие тонкого обоняния не стало для Марка препятствием на пути к моему сердцу — он стал моим первым мужчиной. Необременительный характер наших отношений пришелся по душе и ему, и мне. Мы оба были увлечены учебой, оба намеревались посвятить себя профессии, но для обоих редкие встречи были приятным разнообразием в монотонной и напряженной жизни. Я никогда бы не подумала, что смогу завязать такие несерьезные отношения, мне всегда казалось, что я слишком правильная для подобных романов. Но в жизни все оказалось не так, как мне представлялось, и Марк вписался в мой жизненный сценарий вполне естественно.

Второй учебный год в Англси подходил к концу. Я слушала лекции профессора МакГонагалл. На практических занятиях всячески старалась продемонстрировать полученные в академии навыки и знания. На последнем занятии курса я подошла к ней как к директору Хогвартса. Был май, и в классе невероятно пахло ландышами. Редкое в наших краях солнце слепило, отражаясь от блестящих лакированных парт.

- Мисс Грейнджер, я буду счастлива видеть вас в школе снова! - воскликнула профессор МакГонагалл.
- Я рада слышать это, - ответила я, моя улыбка была искренней.

Весь август я изучала учебный план первого и второго курсов — именно их мне доверила профессор МакГонагалл — и репетировала будущие уроки. Мне позволили появляться в Хогвартсе в любое удобное время и уже выделили личные комнаты, кабинет и класс. Это дало мне возможность тренироваться в реальных условиях.

- Мистер Смит, раздайте коллегам учебный материал. О, нет, в Хогвартсе не говорят «коллеги»... - я начала чертить на доске схему движений волшебной палочки, «продолжая урок», - Мистер Смит, раздайте всем подушки, мы будем трансфигурировать их в пуфики. Что значит, вы не знаете, где подушки? Минус двадцать баллов с Хаффлпаффа. Десять. Минус десять баллов. Двадцать, это, пожалуй, многовато, учитывая, что подушек на самом деле нет... Проявите смекалку, мистер Смит, и трансфигурируйте их из стульев. Ах, мистер Смит, у вас, видимо, провалы в памяти, мы проходили это на прошлом уроке... Боже, я веду себя как... Профессор Снейп!

Я как раз закончила рисовать схемы и повернулась к классу, ожидая увидеть лишь ряды пустых парт. Но у первого же стола, небрежно опираясь о столешницу, стоял Снейп. Как только я заметила его, он рассмеялся — и, судя по всему, он очень долго сдерживал эту реакцию, желая подольше насладиться спектаклем. Мерзавец!

- Как вам не стыдно! - воскликнула я, кидая в сторону мел.

Мои щеки в это время залились румянцем. Он поднял руки, сдаваясь.

- Мне ни капли не стыдно, мисс Грейнджер, я давно так не веселился.

Сложив руки на груди, я сердито нахмурилась:
- Давайте договоримся, профессор, вы никому не говорите о том, что увидели, а я никому не скажу, что вы смеялись в присутствии живого человека.

Он хмыкнул, а затем встал в полный рост и более привычным тоном сказал:
- Директор попросила меня найти вас и сообщить, что собрание состоится не в полдень, а на час позже. Место остается прежним.
- Она могла просто отправить патронуса, - пробормотала я, все еще испытывая смущение из-за того, чему Снейп стал свидетелем.

Он криво усмехнулся и ответил:
- Я бы на вашем месте не демонстрировал своего никчемного котёнка на каждом шагу, мисс Грейнджер. А ведь на послание пришлось бы ответить.
- Во-первых, мой патронус снова изменился. А во-вторых, я теперь «профессор Грейнджер».
Снейп закатил глаза и, бросив «Разверзлись врата ада», ушел.

***

Если не считать профессора Снейпа, коллеги очень тепло приняли меня в Хогвартсе. Все время моей подготовки к первым урокам они давали мне советы, пытались морально подготовить, по-доброму подшучивали. Флитвик и Спраут рассказывали мне о студентах их факультетов, с которыми мне предстояло столкнуться на втором курсе. Хуч постоянно вспоминала свои первые занятия — она пришла в школу, завершив карьеру профессионального квиддичного игрока из-за травмы, и, судя по всему, была на тот момент очень популярна.

- Старшекурсники так и пытались за мной приударить, - со смехом рассказывала она, - но я была старше их всех на десять лет!
- Это потому, что ты с самого начала выбрала неправильную тактику, Роланда, - заметил Снейп.

Он сидел в своем кресле — никто никогда даже не пытался занять его — и читал газету. Но, судя по частым комментариям, внимательно слушал разговор в учительской.

- Запугивание, - он опустил Пророк и многозначительно глянул на меня, чуть приподняв одну бровь, - вот самый действенный способ сохранять порядок на уроке.
- Не думаю, что это хороший подход, - покачала головой я.
- В самом деле? - он даже отложил газету на журнальный столик.

Отложил одним эффектным движением, которое должно было ясно дать понять: без его вмешательства все останутся в ужасном заблуждении, и он не мог этого допустить.

- Тогда скажите, у кого из преподавателей была идеальная дисциплина на уроке?

Я вздохнула:
- У вас... и профессора МакГонагалл! - добавила я триумфально.
- И этим радостным тоном вы хотите сказать, что не боялись своего декана?
- Я... не совсем... - МакГонагалл тоже присутствовала в учительской во время этой беседы, и поэтому мне пришлось хорошенько подумать прежде, чем ответить: - Конечно, мы немного боялись рассердить профессора МакГонагалл, так как не хотели, чтобы она плохо думала о нас. Это не было то же самое, что с вами. Вас большинство просто боялось до дрожи в коленях, без всякого уважения!

Лишь закончив фразу, я поняла, как она прозвучала.

- Дни, о которых я тоскую, - язвительно отозвался Снейп.
- Я не имела в виду, что вас никто не уважал. Я вас всегда уважала. Просто...
- Моя дорогая, - Помона Спраут положила руку на мое плечо, - Северус сам напросился на это. Не стоит так переживать.
- Я не хотела обидеть профессора.
- Эту толстую шкуру так не пробьешь, - тут же заметила Хуч, и Снейп бросил на нее насмешливый взгляд. - Хотя он иногда и может изображать из себя оскорбленную добродетель, веры этому ни на грош.

Она склонилась ко мне и заговорщически добавила:
- В большинстве случаев, если Северус делает вид, что ты его задела, он просто пытается вызвать у тебя чувство вины, чтобы потом с легкостью получить все, что пожелает.
- Роланда, довольно. Оставьте мисс Грейнджер возможность самостоятельно прийти к подобным выводам.
- Профессор Грейнджер, - повторила я в сотый раз.
- Ну разумеется, - ответил он, но исправляться не стал.

Несносный человек.

***

Защиту от Темных Искусств теперь вел профессор Нерей Меррисот, мужчина лет восьмидесяти, он же теперь возглавлял Гриффиндор. Его мать работала в Хогвартсе в начале двадцатого века и даже преподавала этот же предмет Волдеморту. Впрочем, профессор Меррисот хоть и был добродушным и болтливым человеком, об этой детали разговаривать не любил. Я была рада, что профессор Кадетски больше не работал в Хогвартсе — мои чувства к нему давно прошли, а встретиться теперь было бы неловко.

В эти дни среди преподавателей не было ни одного человека, который мог вдруг покорить мое сердце и захватить мысли, и это было хорошо. С Марком видеться мы перестали, и порой мне было немного одиноко, но пока что я хотела сосредоточиться на карьере. Я уж не говорю о том, как неуместно было бы заводить романтические отношения на работе.

Когда мне было лет восемь, дочь маминой подруги вышла замуж. Нас пригласили на свадьбу, это был первый раз, когда я посетила такой праздник. Невесте было двадцать пять, и я помню, как подумала тогда: «Боже, какая она старая! Надеюсь, я выйду замуж не позже двадцати!». Двадцать два в моем детском воображении — тоже был довольно преклонный возраст. Когда же я задула на торте две свечи в виде лебедей, изображающих двойки (Джинни постаралась), моей первой мыслью было: «Я все еще чувствую себя одиннадцатилетней всезнайкой Грейнджер с огромными зубами и вороньим гнездом на голове». Хотя отражение в зеркале говорило другое: я определенно стала выглядеть лучше, незнакомые люди стали звать меня «мисс» (а не «девочка», как бывало еще пару лет назад), и моя внешность вполне соответствовала моим собственным стандартам красоты. Меня можно было назвать миловидной.

И тем не менее, в душе я не чувствовала себя взрослой, мне совершенно не хотелось думать о замужестве и детях, и я пребывала в полной уверенности, что у меня все впереди. Я была полна амбиций.

Преподавать оказалось одновременно легко и сложно. Легко, потому что я отлично знала материал, мне удавалось держать интерес аудитории, я быстро научилась справляться с дисциплиной, что вообще не трудно, когда ты можешь снять к черту с факультета все баллы, а потом еще отправить студента к Филчу чистить туалеты. Но я ужасно уставала, все мои силы уходили на то, чтобы быть в меру строгой, в меру милой, интересной, при этом держать дистанцию, не слишком увлекаться нотациями, но все же вкладывать в эти маленький головки что-то помимо основ Трансфигурации.

После уроков я проверяла домашние работы, готовилась к следующим занятиям, а потом падала без сил на кровать лишь для того, чтобы проснуться на следующее утро, ни капли не чувствуя себя отдохнувшей.

- Что-то вы, профессор Грейнджер, неважно выглядите в последнее время, - заметила Хуч в середине ноября, пока мы ждали начала очередного совещания в учительской.

Я устало улыбнулась.

- Все отлично, мадам Хуч, спасибо за беспокойство.
- Это совсем не звучит отлично, дорогая моя. Снейп, дай ей какое-нибудь бодрящее зелье, - обратилась она к нашему коллеге.

Профессор сидел в своем кресле и — привычно — читал. На этот раз это была книга в синей обложке. Даже не поднимая взгляда, он ответил:
- И поощрять ее неуёмную жажду деятельности? Не думаю.
Сказав это, он перелистнул страницу.

- Северус, а не ты ли по ночам варишь зелья для Больничного Крыла? - поинтересовался Флитвик, который был четвертым в нашей небольшой компании. - Ты сам постоянно работаешь сверх меры!
- Именно поэтому — нет, - ответил он, хмурясь и внимательно рассматривая страницы книги.
- А помнишь, Филиус, - продолжила мадам Хуч, заинтересовавшаяся новой темой, - как однажды Поппи сказала Северусу, что у нее достаточно зелий, и она временно не нуждается в помощи.
- И у Альбуса не было никаких поручений, - кивнул Флитвик, ухмыляясь.
- И тогда как раз начались каникулы, - продолжила Хуч, вслед за чем обратилась ко мне. - Северус тогда свёл с ума весь преподавательский состав. Он был невыносим. Не просто язвил на каждом шагу, но ввязывался в каждый спор, устраивая перепалку, приставал к каждому слову, не давал и шагу ступить, чтобы не услышать его невыносимый комментарий...
- Довольно, Роланда, - Снейп изящно взмахнул рукой, но на нашу коллегу это не подействовало.
- Совсем сорвался с цепи. Мы подумывали, чтобы обездвижить его хотя бы на время каникул или где-нибудь запереть.

Профессор утомленно прикрыл глаза, его губы недовольно скривились.

- Но в итоге все обошлось. Он как-то сам успокоился, а там и студенты приехали.
Флитвик усмехнулся на это заявление, и Снейп глянул на него предостерегающе. Мне стало любопытно, в чем было дело, и я поинтересовалась.
- Северус не успокоился сам, он просто нашел себе занятие до конца каникул, - ответил мне Флитвик, заговорщически подмигнув.

Мое сознание не было готово принять ту информацию, которую ему пытался передать мой коллега, поэтому спросила:
- Какое?
- Филиус, - процедил Снейп, вцепившись в книжку напряженными пальцами.
- Светловолосое и кареглазое...
- Достаточно! - рявкнул профессор, вставая. - Я не желаю, чтобы мою жизнь обсуждали в учительской. У вас двоих нет тем поинтереснее, чем перемывать косточки коллегам? Рекомендую заняться делом, - он фальшиво улыбнулся, его глаза стали по-лисьи хитрыми, - весьма увлекательно, могу вас уверить, время от времени приносить пользу.

Улыбка тут же исчезла с его лица, он стремительно прошел к стеллажу, поставил свою книгу на полку, взял новую — и сел в кресло в дальнем углу комнаты.

Я во все глаза смотрела на Хуч и Флитвика. Во-первых, Снейп и женщина? Это не укладывалось в голове. Разумеется, я не считала, что это невозможно, но было так трудно представить, чтобы он близко подпустил к себе кого-то. Как он вообще общался с женщинами? То есть, чтобы им захотелось провести с ним побольше времени?
Во-вторых, я не слышала, чтобы он разговаривал с коллегами настолько грубо. Он мог язвительно пошутить, но это никогда не выходило за определенные, неосязаемые рамки.

Впрочем, мои коллеги, кажется, не были шокированы произошедшим. Они переглянулись и ухмыльнулись друг другу.

- Северуса нужно иногда встряхивать, - шепотом поделился Флитвик.
- Ага, а то сидит, как будто ему метлу в задницу вставили, - поддержала его Хуч, - Так и хочется ткнуть в него пальцем, чтобы убедиться, что живой.

На словах про задницу Снейп, за которым я наблюдала во время разговора, скривился — слышал, о чем мы говорили, но виду не подал.

- Вы что, специально его раздразнили? - уточнила я тихо.
- Ну, мы никогда этого не планируем, - тут же отозвался Флитвик.
- Но обычно чувствуем, когда приближаемся к той тонкой грани, после которой он начнет брызгать слюной и называть нас никчемными.
- И мы просто перешагиваем ее и смотрим, что будет.

Я покачала головой. Это было не очень красиво с их стороны.

- Это немного по-детски, не находите? - произнесла я осторожно.
- Абсолютно, профессор Грейнджер! - откликнулся Флитвик, смеясь. - Но, помилуйте, чем же еще нам заниматься?

Я не стала повторять слова Снейпа насчет работы. Вежливо улыбнувшись, я пожала плечами и достала из сумки пару эссе для проверки.
Некоторые коллеги задерживались, и я успела проверить порядка десяти сочинений. Многие из них были ужасающе написаны, и под конец я была порядком раздражена.

- А теперь так кстати было бы эссе в два раза длиннее необходимого, не так ли? - раздался голос Снейпа за моей спиной, и я обернулась.

Он стоял рядом и смотрел поверх носа. Спина — неестественно прямая, губы надменно приподняты, в глазах — недобрый огонек.

- Что вы имеете в виду, профессор Снейп?
- Только то, что сказал.

Я несколько секунд смотрела на него недоуменно, а затем протянула:

- А-а-а, намекаете на то, как в тягость вам было проверять мои сочинения? Знаете, если бы я встретила сейчас что-то, написанное по моим стандартам, то только обрадовалась бы. Здесь, - я помахала свитком пергамента, - нет ни капли желания думать, учиться или хотя бы корректно переписывать текст из книг. «Взмахи палАчкой», «аккуратно поднимая палочку, магия проходит через нее», «все движения должны быть равнонаправленными в одинаковые стороны». Что? Ради всего святого, что? Какую палочку поднимает магия? Равнонаправленные движения — это вообще что? Вы читали, что тут понаписали, мистер Бёрдли?

Раздраженно бросив пергамент на журнальный столик, я устало потерла лицо.

- Перфекционизм, - медленно проговорил Снейп.

Затем прошел к своему креслу, не глядя на скучающих Хуч и Флитвика, и сказал:
- Пока вы тратили в два раза больше времени, чем другие студенты, на то, чтобы сделать свои эссе идеальными, мисс Грейнджер, другие делали их хорошо и успевали сделать что-то еще. Никому не нужны ваши сверхусилия, большинство их не оценит. Даже не заметит.

Флитвик и Хуч скептически посмотрели на Снейпа.

- Вы лукавите, профессор, - ответила я. - Ваши зелья как минимум идеальны...
- Это не трудно, - надменно отозвался он.
- ...И вы бы ни за что не опустили планку, ни для себя, ни для окружающих.

Он хотел возразить, но я продолжила:
- Чтобы дотягивать до ваших требований, нужны усилия сверх сверхусилий. Просто «хорошо» для вас не достаточно хорошо. Иначе чем еще объяснить, что вы продолжаете звать меня МИСС Грейнджер?

Конец речи получился чуть более эмоциональным, чем я хотела бы, но Снейп, казалось, не находил слов, чтобы ответить. В новинку, но приятно. Впрочем, длилось это лишь пару секунд, и вот он уже готов был язвительно прокомментировать мои слова — но в этот момент МакГонагалл объявила о начале собрания.

***

Спустя два дня после того совещания на моем уроке произошла катастрофа. Все началось с глупой перепалки двух студентов, Джекоба Маккенроя и Патрика Айдена. Я сделала им замечание, но они не отреагировали. Я сняла баллы с Рейвенкло, но это не помогло. Мальчишки распалились не на шутку: оба вскочили со своих мест и направили друг на друга палочки. Второй курс, они даже толком боевых заклинаний не знали, но я совершенно растерялась. Что полагается делать в такой ситуации? Другие дети сидели на своих стульях, словно приклеенные, и во все глаза смотрели на драчунов.

- Мистер Маккенрой, мистер Айден, немедленно покиньте класс, - строго произнесла я, делая шаг в их сторону, но им было не до меня.
- Возьми свои слова обратно! - завопил Маккенрой, тряся толстой палочкой темного дерева.

Айден в это время едва не втыкал ему в глаз свою.

- С какой стати я должен их брать обратно, если твой отец и есть убийца?! Или за что его в Азкабан упекли?

Мерлин, они совершенно меня не слышали. С палочкой наперевес, я решительно направилась к ним, намереваясь вытолкнуть их из кабинета за шкирку. Но в тот момент, когда Маккенрой заметил мое приближение, он резко перевел палочку на меня и выкрикнул заклинание. Прежде, чем я осознала происходящее, мои инстинкты сработали за меня: я выставила щит, а затем ответила мощным Ступефаем.
Силы я не рассчитала конкретно: мальчишка пролетел через полкласса, с силой ударился о стену и сполз на пол.

На пару секунд все будто бы застыло. Затем, как во сне, я рванула к студенту. Быстро просканировав его тело — переломов не было — я переместила его на наколдованные носилки.

- Всем покинуть класс, - выкрикнула я не своим голосом.

Студенты вылетели из кабинета, ошарашенно глядя на меня. Я заперла дверь и поспешила в Больничное Крыло.

***

В учительской собрались директор и деканы. Я, бледная и серьезная, стояла у окна и нервно постукивала пальцами по подоконнику. Снейп, до этого уже бросивший несколько саркастичных комментариев в мой адрес, сидел в своем кресле. Флитвик, Спраут и Меррисот сидели на большом диване, все трое с озабоченным лицом, но без признаков паники. Это давало надежду, что случившееся не было концом света. МакГонагалл сидела за своим столом с поджатыми губами и задумчиво слушала коллег.

- Ох-хо-хо, - покачал головой Флитвик, не давая Снейпу ввязаться в спор со мной. - Прошло почти четыре года, а дети все еще под влиянием. Тот-Кого-Нельзя-Называть оставил за собой очень длинный след...
- Как и в прошлый раз, Филиус, - откликнулась профессор Спраут, - как и в прошлый раз.

Снейп фыркнул. Пренебрежительно взмахнув рукой, он недовольно сказал:
- Все это сантименты. Что на самом деле имеет значение, так это то, что студент сейчас в больничном крыле. И отправил его туда человек, который должен обеспечивать его безопасность.

Я не на шутку рассердилась. Главным образом из-за того, что сама осознавала свою вину. Но вместо того чтобы покаянно опустить голову, я решила выплеснуть свое раздражение на подвернувшегося под руку профессора.

- Какая забота о студенте, профессор Снейп! - процедила я. - Не замечала раньше, что вы так беспокоитесь о благополучии учеников.
- А что я, по-вашему, делал все семь лет вашего обучения в Хогвартсе? - выплюнул он.

Я не нашлась, что ответить, лишь сильнее стиснула зубы. А он, почувствовав мое замешательство, продолжил едва слышно, вкрадчиво и в то же время зло:
- Или вы припоминаете хотя бы раз, когда я направил палочку на вас или кого-либо из ваших друзей и припечатал к стене заклинанием?

Я открыла было рот, но он свирепо продолжил:
- Ваша троица поступала так в прошлом — со мной. Я же ни разу не причинил вам вреда... Профессор Грейнджер... - ах, теперь он вспомнил мой титул, только чтобы произнести его настолько презрительно, насколько это человечески возможно.
- Северус, достаточно, - устало произнесла директор. - Я не думаю, что профессор Грейнджер не понимает тяжести своего преступления. Твои попытки внушить ей еще большее чувство вины, очевидно, не дают нужного эффекта. Возможно, потому, что чувство вины профессора Грейнджер и так находится на достаточно высоком уровне.

Мои плечи поникли.

- Я действительно расстроена случившимся, - подтвердила я. - Все произошло в считанные секунды, я увидела палочку, почувствовала заклинание и не смогла не ответить. Я просто не ожидала ничего подобного... Я уверяю, что это не повторится. Но понимаю, что это серьезный проступок, и готова понести наказание.

МакГонагалл вздохнула.
- Мы сообщим о случившемся родителям... матери мистера Маккенроя, и от ее дальнейших действий будет зависеть развитие событий. Будем надеяться, что она будет разумна.

Я возвела на директора печальный взгляд.
- Его отец в Азкабане? - уточнила я тихо.

МакГонагалл нахмурилась еще больше. Затем кивнула.

- Он был Пожирателем?

На этот раз она ответила лишь движением век. Я тяжело вздохнула.
- Подозреваю, миссис Маккенрой не очень дружелюбно настроена по отношению к лучшей подруге Гарри Поттера? - произнесла я.

Ответил мне Снейп.
- Она избежала участи мужа лишь потому, что он взял вину на себя и заверил всех в том, что силой насаждал взгляды Темного Лорда в семье. Я же могу с уверенностью сказать, что она, напротив, полностью разделяла его интересы.

Я бросила на него короткий взгляд.

- Почему вы не заявили об этом? - спросила я.

Он чуть сузил глаза, будто пытаясь понять, издеваюсь я или всерьез спрашиваю такую глупость.

- Во-первых, возможно, вам неизвестно, но первый месяц после победы я пытался выжить. В последнюю очередь в этот период моей жизни меня волновала судьба миссис Маккенрой. Во-вторых, даже если бы я решил плюнуть на восстановление и, не дождавшись собственного суда, явился в Визенгамот, меня вряд ли восприняли бы всерьез, так как никаких доказательств у меня не было и нет. Она не совершила никаких преступлений, просто считала, что ее муж борется за правое дело. Это не повод сажать в тюрьму, не так ли?

Я пожала плечами. Вопрос был неоднозначный.

- В-третьих, - продолжил Снейп, не обращая внимания на мой безмолвный ответ, - у Маккенроев был ребенок, бессердечное вы создание, и кто я такой, чтобы лишать его обоих родителей?

Последний выпад задел меня.

- Хватит уже изображать святого, профессор Снейп! Возможно, вы никогда не причиняли физического вреда студентам, но морально подавляли всех, кроме слизеринцев, поддерживали вражду между факультетами, вселяли страх и регулярно вели себя несправедливо! В связи с этим, ваша трогательная обеспокоенность о судьбе мистера Маккенроя просто обескураживает.

Я чувствовала, что щеки мои горели от праведного гнева, я не сводила глаз с сжавшего губы в тонкую линию Снейпа. Он смотрел прямо перед собой, явно помышляя об убийстве. Стиснутая челюсть говорила именно об этом.

- Гермиона, - внезапно назвала меня по имени МакГонагалл, - думаю, не ошибусь, если предположу, что Северус волнуется не о Маккенрое.

Он бросил на нее предостерегающий взгляд. Я удивленно подняла брови. Затем понимание обрушилось на меня.

- Вам все еще угрожает опасность, мэм?

Директор вопросительно взглянула на меня.

- Вас хотят сместить с поста директора?
- Нет, с чего вы... нет, я говорила не о себе, - понимающе продолжила она. - Я говорила о вас. Вас действительно могут ждать серьезные проблемы, если миссис Маккенрой решит «добиться справедливости». И всех нас в первую очередь волнует ваша судьба. Увы, от нас сейчас мало что зависит.
- Мы могли бы попросить мистера Маккенроя написать объяснительную, - внес предложение Флитвик. - Пока он, я думаю, считает себя виноватым и, наверняка, изложит все близко к правде. Мы сможем использовать это в дальнейшем.

МакГонагалл кивнула.

- Ты прав, Филиус, нельзя терять времени, - она встала, - я поговорю с мальчиком. Собрание окончено, - затем она взглянула на меня. - Ваше... наказание обсудим позже, когда уладим ситуацию.

Я благодарно кивнула. Уже в коридоре я подошла к Снейпу, который собирался улететь куда-то, и задержала его, положив руку на локоть. Он застыл, глядя на мои пальцы.

- Вы действительно переживали за меня? - спросила я, заглядывая ему в глаза.

Он возвел глаза к потолку.
- Есть привычки, от которых трудно избавиться, - бросил он и умчался прочь.

Я улыбнулась, глядя ему вслед.

***

Когда мне уже казалось, что все обошлось, меня вдруг вызвали в Министерство.

- Три недели назад вы атаковали студента, это верно, профессор Грейнджер? - спросил меня усталый аврор.
- Я отразила атаку студента, сэр, - произнесла я, игнорируя язвительное фырканье, раздавшееся из угла.
- Миссис Маккенрой, вы покинете помещение, если не прекратите издавать эти звуки, - скучающим тоном заявил бравший у меня показания Старший Аврор Ли.

Это звучало не слишком устрашающе, но далее миссис Маккенрой сохраняла тишину.

- Какое заклинание вы использовали? - снова обратился он ко мне.

Я не успела ответить, так как в коридоре сперва послышался шум голосов, а затем дверь в комнату резко раскрылась, ударившись о стену, и в дверном проеме, как рыцарь в сияющих доспехах, появился Гарри Поттер.

- Оставьте Гермиону в покое! - воскликнул он.

Следом за ним в комнату вошел министр магии.

- Мистер Шеклболт, - аврор подскочил, вытянулся по струнке и вежливо кивнул в знак приветствия.
- Аврор Ли, - Кингсли Шеклболт говорил спокойно и уверенно, и его голос, подобно раскату грома, наполнял комнату какими-то невероятными вибрациями. - Отпустите мисс Грейнджер.

Наконец, я чувствовала присутствие «своих». Больше не было так страшно и одиноко.

- Ну, конечно! - воскликнула миссис Маккенрой. - Укрывательсво! Мошенничество! Мой сын пострадал от действий этой девчонки, но лишь потому, что она героиня войны, она не понесет никакого наказания!
- Разумеется, миссис Маккенрой, профессор Грейнджер понесет наказание, - сообщил Кингсли, - Насколько я знаю, директор МакГонагалл лишила ее премии до конца года. Но главное не это, а то, что у всех в нашей стране равные права. И не важно, на чьей стороне ты был во время войны, - подчеркнуто сказал он. - Важно лишь, что каждый имеет право на ошибку. И на прощение. Не так ли, миссис Маккенрой?

Женщина несколько секунд смотрела на министра выпученными глазами, а затем, набрав полную грудь воздуха, тяжело выдохнула и кивнула.

- Не думаю, что лишение премии будет достаточным наказанием за то, что она долбанула моего сына головой о каменную стену, - холодно произнесла она, смерив меня взглядом, - но спишем это на ее неопытность. Надеюсь, - она напрямую обратилась ко мне, - этого больше не повторится. Иначе я добьюсь, чтобы тебя отправили в Азкабан. Тебе там будут рады.

Я промолчала. Если честно, я понимала ее гнев, но желания извиняться не было. После той истерики, которую она тут устроила, мне меньше всего хотелось просить у нее прощения. Лишь какое-то природное чутье заставило меня промолчать и не высказать свое мнение насчет сложившейся ситуации. Ее сын считал, что проблемы можно и нужно решать силой. И с такими провалами в воспитании собственного ребенка осуждать меня было просто смешно.

***

Несмотря на то, что историю с Маккенроем удалось замять, в школе все осложнилось. Я потеряла уверенность в себе, мне казалось, что часть учеников перестала относиться ко мне с уважением, начав просто бояться, а часть — глядела с осуждением. Готовиться к урокам стало сложнее, все лекции представлялись скучными и бессмысленными. Коллеги тоже заметили перемены, смотрели на меня с жалостью и пытались подбодрить. От этого я чувствовала себя еще более никчемной. Один Снейп, будучи верным себе, продолжал изводить меня своими насмешками и издевками.

- Я слышал, Белла пытала вас, мисс Грейнджер, - сказал однажды он, отчего другие преподаватели просто пооткрывали рты.

Я изумленно подняла брови и с трудом проговорила:
- А что?

- Кто бы мог подумать, что человек, переживший такое, окажется столь слабым существом.
- Снейп, - тут же предостерегающе произнес кто-то из коллег, но я, как и мой собеседник, не обратила внимания.
- Что вы ко мне вечно цепляетесь? Что вам от меня нужно? Оставьте уже меня в покое.
- Я бы с удовольствием, но смотреть на ваше тоскливое лицо изо дня в день просто невыносимо. Ровно как и слушать эти сочувственные попытки вас взбодрить. Все разговаривают с вами, будто вы тяжело больны.

Он как всегда бил точно в цель, и было трудно возразить по существу. Поэтому я дала волю эмоциям и ответила:
- Зато на ваше лицо, полное презрения ко всему живому, смотреть так приятно! Сколько уже вас знаю, все никак не налюбуюсь!

- В моей системе ценностей вызывать неприязнь более приемлемо, чем жалость, - отозвался он ядовито.
- Но вы и этим порой не гнушаетесь. Мне вспоминается мой визит к вам после того, как вас оправдали. Как только я начну выглядеть как вокзальный бомж и вы обнаружите меня в окружении пустых бутылок из-под огневиски, мы обсудим с вами, что такое выглядеть жалко!

Мой укол достиг цели. Лицо Снейпа окаменело, он сжал подлокотники кресла и попытался прожечь меня взглядом. Несколько секунд в учительской царила тишина. Затем профессор совладал с собой и медленно проговорил:

- Раз ваша память так хороша, вы, вероятно, сможете воскресить в ней и то, что заставило меня вынырнуть из болота уныния и жалости к себе, и то, как я отблагодарил вас за это.

Либо моя память не была так хороша, либо мозг начал заплывать, но мне потребовалось три дня, чтобы понять, о чем говорил Снейп.

Сперва я вспомнила вопрос, что задала ему на выпускном, и на который так и не получила ответа: он помогал мне весь седьмой курс. Помогал в личной жизни, что совершенно не было в его компетенции. И я хотела тогда узнать — почему. Кажется, теперь узнала. Таким образом он благодарил меня за то, что я когда-то, смешно сказать, нахамила ему. Я сказала, что он выглядел жалко, и это если не вытащило его из депрессии, то, вероятно, заставило немного переосмыслить свое существование.

Вслед за этим осознанием, я поняла и то, что профессор никогда не позволял себе опускаться до жалости ко мне. Напротив, своими едкими комментариями он не давал мне свернуться в клубочек и начать реветь как трехлетка.

***

Однажды вечером — уже была весна — я пришла к нему в кабинет. Был вечер, и он занимался проверкой эссе.

- Чем могу? - бросил он, делая пометки на пергаменте.
- Мне нужна ваша помощь.

Он махнул рукой. Жест, очевидно, означал «выкладывайте».

- Мне не нравится преподавать, - заявила я, и он, наконец, отложил свиток в сторону и посмотрел на меня.
- Если вы пришли, чтобы я вселил в вас любовь к профессии учителя, то вы ошиблись дверью. Кабинет жизнерадостного Флитвика двумя этажами выше.

Я усмехнулась.

- Нет, мне нужен житейский совет.
- Ах, в таком случае, кабинет директора находится...
- Я хочу поговорить именно с вами, - настойчиво произнесла я. - Вы единственный, кто не станет уговаривать меня, расхваливать и льстить.
- Как изящно вы оскорбили весь преподавательский состав Хогвартса.

Закатив глаза, я ответила:
- Они испытывают ко мне симпатию, а вы нет. Они не будут объективны, а вы будете. Как вы считаете, я хороший учитель?

- Я ни разу не присутствовал на ваших уроках, чтобы делать выводы.

Я раздраженно вздохнула. Он же бесстрастно смотрел на меня, ожидая следующего вопроса. Меня обнадеживало то, что он определенно был готов отвечать.

- Но вы же видели, как я общаюсь с учениками, как они общаются со мной. Как вам кажется, это моё?
- Вам не кажется, что ответить на этот вопрос можете только вы сами?
- Нет! Если бы мне так казалось, разве пришла бы я к вам за советом?
- Я не даю советов, профессор Грейнджер, это самое неблагодарное занятие.

Я начала раздражаться. С другой стороны, примерно такого поведения я и ожидала, поэтому, глубоко вздохнув, я постаралась максимально точно сформулировать вопрос:

- Я не чувствую себя счастливой в Хогвартсе. Я думала, мне будет здесь хорошо, но опыт, который я получаю, не кажется мне достаточно стимулирующим, работа не приносит удовольствия, у меня есть ощущение, что я упускаю лучшие возможности. Но есть несколько причин, которые заставляют меня сомневаться в следующем шаге. Во-первых, что если это на самом деле дело моей жизни? Что если я не умею делать ничего другого? Во-вторых, что, если я приношу пользу ученикам? Что если я лишу их чего-то важного, решив заняться чем-нибудь интересным, но бесполезным? В-третьих, профессор МакГонагалл согласилась взять меня сюда на работу. Не будет ли мой уход неким предательством с моей стороны?

- Во-первых, - ответил Снейп серьезно, - если бы это было делом вашей жизни, вы бы об этом знали без моих консультаций. Во-вторых, я убежден, вы никогда не станете делать ничего бесполезного. Даже если бы волшебный мир хотел скрыться от пользы, которую вы ему несете, ему бы это не удалось. И в-третьих, начните выбирать то, что лучше для вас, а не то, что должно, нужно или положено.
- Это эгоизм, - возразила я.
- Несчастный человек не способен наполнить радостью других, ему не хватит на это сил.
Я была удивлена, услышав такие слова от Снейпа. Я надеялась, что выйду от него с каким-то решением, что он даст мудрый совет, замаскированный под оскорбление. Но подобного я не ожидала.
- Кажется, это все же был совет, - улыбнулась я.
- Вам очень много кажется. Всего доброго.

Улыбнувшись шире, я поблагодарила профессора и вышла из его кабинета, чтобы найти МакГонагалл.

Та отпустила меня на удивление легко.

- Вы не были счастливы, - пояснила она.

Я закончила учебный год и отправилась на собеседование в Министерство. Меня приняли там с распростертыми объятиями. Я стала специалистом в Портальном управлении Отдела Магического Транспорта.
Поначалу работа меня восхищала. Мне нравилось деловитой походкой выходить из камина в Атриуме, небрежно отряхивать свою строгую мантию с вышитой на груди буковкой «М» и, здороваясь кивками головы с коллегами, заходить в лифт. Мне нравилось начинать утро с чашечки кофе и чтения писем и рабочих записок в моем уютном светлом кабинете. Мне нравилось разговаривать за обедом с сотрудниками моего и смежных управлений.

Время от времени я стала посещать общеминистерские мероприятия и сборы, которые проводил отдел. Сперва мне даже казалось, что моя работа не бесполезна, так как я пришла в тот момент, когда в управлении был аврал: кто-то незаконно создал и распродал целую партию бракованных порт-ключей. Волшебники то обнаруживали себя на другом конце света, вместо того чтобы переместиться из своего коттеджа в предместьях Лондона на Косую Аллею, то оставались после использования без руки или ноги.

Но прошел год, и все то, что сперва было в новинку, начало превращаться в рутину. Второе лето в Министерстве было скучным до тошноты. Работы почти не было, и все, чем я занималась, сводилось к перекладыванию бумажек, поиску ответственных лиц, которые должны были поставить подпись то там, то здесь, и пустой болтовне с коллегами, которые уделяли сплетням больше времени, чем своей собственной жизни.

Я начала тосковать. Из состояния уныния меня вытаскивал только Гарри, с которым мы время от времени встречались в Министерстве, и Джинни, с которой я виделась, когда приходила к Поттерам в гости.
Джинни, как и рассчитывала, отыграла четыре сезона в Резвых Пикси. С ней команда завоевала чемпионский титул — в финале они встретились с Лестерскими Совами, и ей пришлось играть против собственного брата. А затем, немного посверкав на спортивном небосклоне, она ушла в декрет. Теперь она была молодой мамочкой, и ей это невероятно шло. Она прекрасно выглядела, казалась счастливой и довольной.

Малышу Джеймсу едва исполнилось три месяца, когда я в очередной раз наведалась в гости к Гарри и Джинни. Ребенок был забавным, но брать его на руки мне не хотелось. Я знала, что держать его следовало правильно, не сажать, придерживать, и все это казалось чрезвычайно сложным и опасным.

- Он и должен быть таким крохотным? - уточнила я, с сомнением глядя на тонкие ручки, что бессмысленно дергались, иногда ударяя самого хозяина по лицу.

Джинни рассмеялась.
- Это не обязательно. У Ханны ребенку всего лишь на месяц больше, но он в два раза тяжелее. Ты бы видела эти пухлые щечки и ручки, он похож на зефирку.

Я вежливо улыбнулась и отошла от люльки, волшебным образом покачивающейся в воздухе.

- Как дела на работе? - поинтересовался Гарри, который накладывал себе в тарелку картофельный салат.

Я села за стол и последовала его примеру.

- Лучше не спрашивай, - устало вздохнула я.
- Много работы? - участливо спросил он.
- Если бы! Профессор Снейп сказал, что уверен, я никогда не буду делать ничего бесполезного. Как же он ошибся. Сейчас бесполезнее меня в Министерстве только фонтан в Атриуме.
- Фонтан поднимает мне настроение каждый раз, когда я прихожу на работу, - ответил на это Гарри.

Я застонала.

- Ну прекрасно. Мое появление на рабочем месте вряд ли вызывает у кого-либо положительные эмоции. Кроме разве что Трекета, но это при условии, что у меня достаточно глубокое декольте.
- Ты ходишь на работу с декольте? - уточнила Джинни, ухмыляясь.
- Должна же я как-то развлекаться! Стоит мне наклониться над столом Трекета, и он готов передать мне любые документы из Архива, даже если у меня нет на них доступа.
- Может быть, тебе стоит найти себе другое занятие? - предположила Джинни. - Мне кажется, что это просто не твоё.
- А что же тогда моё? Хогвартс — не моё, Министерство — не моё. Я вообще на что-нибудь гожусь со своими вызубренными книжками?

Джинни сжала мою руку.

- Уверена, что годишься, Гермиона. Просто таким талантливым людям бывает трудно найти дело, чтобы реализовать свой потенциал.
- Да, ты, главное, не сдавайся, - поддержал ее Гарри. - И, кстати, хотел тебя спросить: у моего коллеги жена жалуется, что ей не хватает знаний в трансфигурации. Мы были у них на ужине пару недель назад, и она с полчаса рассказывала нам, как жалеет, что не училась нормально в школе, и совершенно не представляет, что делать. Я понимаю, ты не преподаешь, и, я думал, у тебя много работы, но если у тебя все же есть возможность выделить немного времени...

Гарри как будто бы было неловко просить меня, но я с интересом отнеслась к его словам.

- Дать ей урок?
- Консультацию, скажем, - откликнулся Гарри, облегченно вздохнув. - Они, разумеется, заплатят, назови цену. Я ничего им не говорил, хотел сначала спросить у тебя, но если ты готова, я бы предложил им...

***

Уже через неделю я встретилась с Элизабет Трэверс в своей квартире. Мы поговорили, и она рассказала о том, что раньше никогда не нуждалась в Трансфигурации — в детстве все для нее делали родители, в школе ей это не требовалось, да и навыки какие-никакие все же были, затем у нее была помощь эльфов и мужа. Но чем старше становились дети, тем чаще возникала необходимость в трансфигурации. Сперва это было пожелание: удобно было бы трансфигурировать этот холм в горку, чтобы дети могли порезвиться. Затем бытовая трансфигурация стала носить все более необходимый характер.

Я помогла Элизабет сформировать список тех ситуаций, когда ей требовалась Трансфигурация, и мы составили план ее обучения. На следующей неделе мы встретились еще дважды.

Через месяц по рекомендации Элизабет ко мне обратились две ее подруги с похожими проблемами. Заниматься с ними было приятно и интересно, этот опыт совершенно отличался от преподавания в Хогвартсе. Ученики были заинтересованы в получении новых знаний, они ценили удачные находки, которые я готовила к занятиям, не нужно было призывать к дисциплине и следить, что никто не расшибется, выполняя трудное упражнение.
Кроме того, добавка к жалованию было весьма ощутимой. Мне было приятно, что я смогла, наконец, купить себе новое средство по уходу за волосами, на которое до этого не хватало денег, приобрести пару новых мантий в достаточно дорогом магазине. Я даже потратилась на новое белье, хотя любоваться им было некому.

***

- Хей, Грейнджер, - услышала как-то я, идя по коридору Министерства, и голос показался таким знакомым.
- Малфой? - изумленно произнесла я, пытаясь узнать в молодом человеке «белобрысого хорька».

Я не видела его четыре года, и это время пошло ему на пользу. Он стал шире в плечах, лицо стало более мужественным, из него совсем ушла мальчишеская худоба, волосы стали чуть длиннее, чем были в школе, и аккуратно лежали крупными волнами.
Он подошел ближе и, чуть прищурившись, посмотрел мне в глаза. Когда мы виделись в последний раз, мне не казалось, что он был значительно выше меня.

- Ты работаешь в Министерстве? - удивилась я, глядя на букву «М» на его груди.
- Да, - небрежно отозвался он, - в Отделе Международного Магического Сотрудничества.
- О. Неплохо. А я...
- Я знаю, чем ты занимаешься. Даже лучше, чем тебе хотелось бы.

Не поняв его многозначительного тона, я заметила:
- Ни разу не встречала тебя на министерских мероприятиях.
- Не люблю их. Хотя планирую прийти на Осенний Бал. А ты?
- Наверное. До него еще полтора месяца...
- Значит, у тебя еще нет спутника.

Я засмеялась.

- Малфой, если ты сейчас пригласишь меня на бал, предупреждаю, я попробую наложить Фините Инкантатем и не отпущу тебя, пока Оборотное Зелье не перестанет действовать.

Он лишь ухмыльнулся кончиками губ.

- На седьмом курсе я пришел к пониманию, что ты не испытываешь ко мне отвращения.

Я кивнула.
- Это так. Но наше совместное появление на Осеннем Балу...

Тут понимание обрушилось на меня.
- Ааа, теперь понимаю. Работаешь над восстановлением фамильной репутации?

В моем голосе не было злобы, и Малфой улыбнулся.

- Даже когда я ненавидел тебя, Грейнджер, все равно восхищался твоей сообразительностью.
- Ну, что вы, мистер Малфой, - с издевкой откликнулась я, - такие комплименты, право.
- Язвительности тебе тоже не занимать. Так что? Ты примешь мое приглашение?

Я чуть задумалась.

- Извини, Малфой, но я не очень хочу быть средством для достижения твоих целей. Тем более, что я не уверена, как это повлияет на мою репутацию.

Он кивнул.

- Понимаю.
- Спасибо, что принимаешь отказ с достоинством, - ответила я.

Малфой чуть ухмыльнулся и оставил меня. Я рассеянно посмотрела ему вслед. Парень был чертовски хорош собой.

- Кстати, - бросил он, вдруг обернувшись. - Ты же знаешь, что сотрудникам Министерства запрещено вести коммерческую деятельность без специального разрешения?

Я удивленно подняла брови.

- Ты найдешь нужный офис на четвертом этаже, - после этих слов он исчез за поворотом.

Оказалось, чтобы давать платные уроки, я должна была пройти комиссию, получить разрешение на оказание консультационных услуг, разрешение на совмещение этого с основной деятельностью и зарегистрировать все доходы.

Я не собиралась терять работу из-за такого нарушения и не чувствовала в себе желания заниматься всей это бумажной волокитой. Поэтому на следующей встрече с Элизабет Трэверс я сообщила ей, что собираюсь прекратить наши консультации. Та была очень огорчена.

Спустя неделю она со своими подругами появилась на пороге моей квартиры. Их сопровождал молодой человек.

- Гермиона, это Дэнни, мой племянник, - заявила Элизабет. - Он только закончил школу и ищет работу.

Я пожала плечами.

- Едва ли я могу помочь...
- Он с удовольствием поможет тебе собрать все необходимые документы, чтобы получить разрешение на наши уроки. За разумную плату.

Я налила чая себе и гостям. Разливая напиток, я думала о сказанном. Это все еще не казалось решением.

- Знаете, я буду готова заняться этим делом, если вы найдете хотя бы еще трех учениц. Тогда это будет иметь смысл.

Все три молодые женщины радостно переглянулись. Еще через неделю они пришли ко мне со списком. В нем было десять человек.

- Они хотят заниматься у тебя. Цена их устраивает, нужно составить расписание.
- Дэнни, - обратилась я к племяннику Элизабет, что скромно стоял у окна, - работать будем по выходным. Составь, пожалуйста, расписание и согласуй его со всеми и со мной. И подготовь документы для Министерства. Я готова платить тебе десять галеонов за каждый уикэнд. Подойдет?

Дэнни расплылся в улыбке. У него были на удивление ровные белые зубы. Его лицо вызывало доверие и симпатию, он идеально подходил на должность ассистента.

Все эти хлопоты с разрешением отняли целый месяц. За это время пару человек из списка отказались от идеи обучения. Но остальные начали занятия с большим энтузиазмом. Дэнни составил расписание, я давала четыре урока по полтора часа в субботу и шесть уроков в воскресенье. Последнее занятие заканчивалось в одиннадцать вечера, а в семь утра в понедельник мне уже нужно было вставать на работу.

Вести занятия мне нравилось, но это отбирало много сил. Или, если быть точной, работа в Министерстве отнимала много времени, которое я могла бы потратить на уроки. Единственным плюсом было то, что работы было так мало, что я могла проверять домашние работы учеников прямо в своем кабинете в рабочее время.

Однажды мой начальник, мистер МакЛагген, заметил, что я занималась «посторонним делом», и сделал мне официальный выговор. Это было тем самым событием, которое заставило меня принять окончательное решение: я уволилась из Министерства.

Следует понимать, что мой доход от занятий никак не покрывал ежемесячных затрат. Уволившись, я сильно рисковала остаться без жилья и средств к существованию. Однако Гарри и Джинни, узнав о моем поступке, так обрадовались, что заверили: в случае любых трудностей их гостевая комната в моем распоряжении на такой срок, какой только потребуется. Чувствуя такую поддержку, я перевела Дэнни на полный рабочий день, и мы начали искать учеников.

Первое, что мы сделали — предложили скидку всем действующим ученикам, если они приведут нам хотя бы еще одного клиента. Это сработало, и скоро у нас в расписании значилось восемнадцать учеников. Многие из них готовы были заниматься утром и днем по будням, и мое расписание стало более свободным.
Затем мы дали рекламу в Ежедневном пророке. Но это вложение оказалось не очень удачным. Объявление стоило дорого, но ни одного клиента мы не получили.

- В чем может быть дело? - спросила я у Джинни и Гарри во время одного из ужинов.

Джинни критически окинула взглядом мою заметку в Пророке.

- Ну, во-первых, объявление совершенно незаметное, - сказала она. - Во-вторых, по-моему, оно немного оскорбительное.

Я удивилась. Последнее, чего я хотела — обидеть кого-то своей рекламой.

- Понимаешь, ты приглашаешь на занятия тех, кто слаб в Трансфигурации... Какой человек захочет признаваться в этом?
- Нет, там написано «Если вы забыли школьный курс». Именно с этим ко мне пришла Элизабет.
- Да, но она сама осознала это и сказала, - кивнула головой Джинни. - А рекламой ты пытаешься пригласить тех, кто даже и не думает о том, что у него какие-то проблемы. Или думает, но не считает себя неудачником.

Мне было трудно согласиться с Джинни, но я все же сказала:
- Хорошо, и что ты предлагаешь? Что нужно написать?
- Я думаю, нужно копнуть глубже, описать реальные проблемы, с которыми сталкиваются твои ученики. Не говорить сразу про Трансфигурацию, а просто дать понять, что ты знаешь, как помочь.

Я думала над словами подруги два дня. Еще два дня я опрашивала своих учеников. Разумеется, я и так знала, с какими трудностями они сталкивались в жизни, но мне нужны были точные формулировки.

В конечном итоге я разместила следующее объявление: «Гости на пороге, а вам нечего надеть. Ребенок испортил любимую игрушку, и вы не представляете, как успокоить истерику. Любимая тетушка останавливается на неделю, но у вас нет лишней кровати. Вам это знакомо? Мы научим справляться с этими и тысячами других подобных ситуаций». Далее следовали контакты, куда следовало отправлять сов. Дэнни получил около сорока писем, ответ на каждый из которых я составляла индивидуально. Он отправил ответы — и мы получили еще шесть новых учеников.

Но этого было недостаточно. Моя зарплата в Министерстве составляла шесть тысяч галлеонов в год. Чтобы вернуться к прежнему уровню дохода, мне следовало получать пятьсот галлеонов в месяц. Одно занятие стоило шесть галлеонов, и поднимать цену было неразумно. Учитывая зарплату Дэнни в двести галлеонов, мне следовало давать сто шестнадцать уроков. Некоторые ученики брали два занятия в неделю, но даже при таком раскладе минимально мне требовалось шестьдесят студентов. И, оставляя себе хотя бы пару выходных на неделе, мне следовало давать по пять уроков ежедневно. В принципе, это обычный рабочий день. Но это означало, что о росте дохода речи идти не могло. Кроме того, между занятиями лучше было брать перерыв, так как индивидуальные уроки требовали много сил и концентрации внимания. Ну и, наконец, не все мои ученики могли заниматься в удобное для меня время: некоторые занятия проходили поздно вечером, а некоторые начинались рано утром, чтобы волшебник затем мог пойти на работу.

Добавляло трудности и то, что маги часто отменяли или переносили занятия.

Итак, с одной стороны, мне требовалось больше учеников, чтобы оправдывать работу, с другой — у меня физически не было времени, чтобы вести их всех.

Частных уроков Трансфигурации для взрослых никто никогда не предлагал, поэтому, увидев свою выгоду, маги шли на обучение достаточно охотно. Мы дали еще несколько хороших объявлений, на которые откликнулись по два-три человека. Изучив книжные магазины волшебников, я отправилась в магловский Лондон, чтобы найти литературу о том, как привлекать клиентов. Так я погрузилась в мир Маркетинга и Продаж. Это было ново, волнующе и интересно. Дэнни хорошо справлялся со своими обязанностями, грамотно составляя расписание и перенося лекции. Он напоминал совой всем ученикам о предстоящем занятии — мы решили делать так после того, как четыре волшебника забыли о своих уроках и просто не явились.

Я переоборудовала свою гостиную под учебный кабинет. Теперь все мои личные вещи ютились в спальне, на кухне появилась дополнительная «гостевая» посуда, а в «классе» остались стеллажи с книгами, пару кресел, журнальный столик и доска, а также письменный стол, за которым я обычно проверяла домашние работы.
Мы снова повторили наш трюк со скидкой за приведенных учеников. В этот раз результат был не таким впечатляющим, многие, оказалось, стеснялись того, что учились Трансфигурации — предполагалось, что все овладели этой наукой еще в школе. Но понемногу количество учеников увеличивалось.

Нехватка времени ощущалась все острее. Я поняла, что нужно что-то менять, когда спустя три месяца на пороге моего дома появился Гарри.

- Джеймс уже ходит, - заявил он. - Он ходит и издает звуки, похожие на «мама», хотя, возможно, нам просто слышится.

Я спрятала лицо в ладонях.

- Гермиона, так нельзя, - сказал мне мой друг, входя в квартиру и оглядывая мое рабочее место. - Ты буквально живешь на работе.
- Нет, это я работаю дома, - возразила я вяло.
- Нет, Гермиона, ты живешь на работе, - настойчиво проговорил он.

Я тяжело вздохнула.

- У меня просто не хватает времени сесть и подумать, постоянно либо читаю, либо ищу способы найти еще клиентов, либо веду уроки.
- А еда и сон?
- Нет, на это времени нет, - покачала я головой.

Раздался звонок в дверь.

- Гарри, извини, у меня ученик.

***

Визит друга заставил меня задуматься о происходящем. Продолжать так действительно было невозможно. Я начала аккуратно интересоваться у студентов, как они смотрели на совместные уроки. Воспользовавшись знаниям, полученными из магловских книг, я рассказывала им о множестве плюсов таких занятий, в том числе — о более низкой цене. Для меня это получалось все равно выгодно: я предлагала ученикам платить четыре галлеона вместо шести, занимаясь в группах по четыре человека и сохраняя индивидуальный подход. Таким образом я могла зарабатывать по шестнадцать галлеонов за урок вместо шести. Более того, я убедила некоторых учеников приходить ко мне по три раза в неделю, их я объединила в отдельные группы. Получилось, что, не увеличивая количества студентов, я, за счет снижения цены, смогла увеличить доход от одного клиента.

Спустя год с тех пор, как я уволилась из Министерства, у меня было восемьдесят учеников самых разных возрастов и профессий. Я получала 860 галлеонов, из которых 300 отдавала Дэнни, а 40 тратила на различные расходные материалы. Еще 160 уходило на налоги. Все это оставляло меня с 360 галлеонами в кармане. Этого едва хватало на квартиру и еду. Ела я, к счастью, нечасто, порой просто перекусывала печеньем, которое входило в ту самую «раздатку» для студентов, и пила для них же приготовленный кофе.

Моя загруженность снова возросла до критичных показателей, мой бизнес лишь высасывал из меня силы, не принося никакого материального удовлетворения. Однако я продолжала, так как — впервые — наконец, чувствовала, что это было «моё». Снейп был прав, у тебя не возникает вопроса, тем ли ты занимаешься, когда находишь то самое дело своей жизни.
Но мне требовалось кардинально изменить подход.

В сентябре, когда родители отправили своих детей в Хогвартс, мы запустили экспресс курс для всех желающих. Четыре дня подряд я вела занятия по шесть часов, чтобы дать базовые знания о бытовой Трансфигурации. На эти дни основные занятия пришлось перераспределить на другое время, и к концу той недели я едва стояла на ногах. Зато, заплатив по 40 галлеонов за экспресс-курс, пятьдесят слушателей принесли мне за неделю две тысячи галлеонов. Мы отдали пятьсот из них за аренду кафе Фортескью, и сто галлеонов получил Дэнни в качестве премии за помощь в организации и успешное проведение.
Стоит, конечно, учесть затраты на рекламу нашего мероприятия, но, на мой взгляд, нам удалось обойтись «малой кровью». Мы раздавали рекламные буклеты на вокзале Кингс-кросс, когда Хогвартс-экпресс отправился в школу, а провожающие начали покидать платформу 9 и ¾.

Разумеется, все прошло не идеально. Во-первых, должно было прийти шестьдесят человек, и мы договорились с Фортескью. Но пришло лишь пятьдесят слушателей, на которых нам хватило бы кафе леди Бланш, а оно стоило почти в два раза дешевле.
Во-вторых, мы не учли, что пятьдесят сидящих человек и пятьдесят колдующих занимают совершенно разное пространство.
Наконец, подготовленное нами печенье в перерыв сметалось быстрее, чем мы успевали моргнуть глазом.

Было еще множество мелочей, с которыми мы справились.
Для первого раза все прошло отлично. Помимо прочего, мы получили еще семнадцать учеников в постоянные группы.

Я взяла себе один выходной на то, чтобы восстановить силы и решила навести порядок в своих вещах. В отличие от классной комнаты, где все было идеально прибрано благодаря эльфу, которого мы нанимали раз в неделю, в моей комнате царил хаос. Разбирая стопку бумаг, я увидела письмо от МакГонагалл. Получив его в первый день нашего экспресс курса, я просто не нашла в себе сил не то что ответить, но даже прочитать его. Теперь я вскрыла конверт и увидела приглашение на чаепитие. Никаких подробностей не указывалось, но я осознала, что была бы рада увидеть своих бывших коллег.

Приглашение не было привязано к дате или времени, поэтому я просто появилась в учительской в начале традиционного чаепития. Директор, конечно, узнала о моем прибытии, еще когда я вошла в открывшиеся для меня ворота школы. Для остальных же мой визит оказался сюрпризом. Мне было приятно, что меня встретили очень тепло. Все — кроме Снейпа, разумеется — обнимали меня, жали руку, радостно похлопывали по плечу и в один голос расспрашивали о моих делах.

- Разве вы не видите, как у мисс Грейнджер дела? Она выглядит еще хуже, чем когда преподавала в школе, - заявил Снейп.
- Северус! - воскликнула МакГонагалл, подходя ко мне и сердечно пожимая руку. - Мисс Грейнджер, я наслышана о ваших успехах.

Я отчего-то смутилась. Получалось, что я обучала трансфигурации тех, кого... кого не смогла обучить сама МакГонагалл. Словно прочитав мои мысли, она добавила:

- Вы действительно прекрасный педагог, если смогли научить Стива Доулиша трансфигурировать хотя бы что-то полностью. На моих занятиях лучшее, что я получала — чашка со свиным рылом и подушка с ножками от стула.

Все добродушно рассмеялись, и я расслабилась.

- Есть большая разница между тем, чтобы обучать учеников в школе, когда они не до конца понимают, зачем им это нужно, и взрослых людей, которые сами пришли к тебе и заплатили за это деньги.
- Да, Гермиона, кто бы мог подумать, что ты станешь успешной бизнес-леди! - воскликнул Флитвик.
- О, до этого, боюсь, мне еще далеко. Все это мало похоже на бизнес, скорее, увлекательное хобби. Доход мой более чем скромен.
- Как так? - спросила Хуч. - Я видела твою рекламу. И видела статью в Пророке о последнем курсе. Пятьдесят человек!
- Да, это был успех, - согласилась я. - Но экспресс-курс буквально высосал из меня остатки сил.
- Выглядишь ты действительно уставшей, - подтвердила Спраут, предлагая мне, наконец, присесть на диван и ставя передо мной чашку дымящегося чая.

Профессор Снейп развел руки в стороны.

- Прошу прощения, разве не это я сказал в самом начале? Почему теперь никто не накинулся на Помону?

Я улыбнулась. Он, как и прежде, сидел в своем кресле с книгой на коленях и, казалось, ни капли не изменился.

- Потому что я сказала это с заботой, - ответила Спраут. - И я женщина, а ты — мужчина. Ты должен быть более галантным.
- Я за равенство полов, Помона, - откликнулся Снейп беззлобно. - Считаю, что на грубость и хамство мы все имеем одинаковые права.

Мне было приятно окунуться в атмосферу хогвартской учительской. Оказалось, что я скучала по этим посиделкам. Я осталась допоздна, почти все учителя разошлись по своим комнатам, и директор предложила мне воспользоваться ее камином.

Прежде, чем я ушла, она пообещала мне принести из личной библиотеки одну очень ценную книгу. Так, неожиданно для себя, я осталась наедине с профессором Снейпом.

- Итак, мисс Грейнджер, стану ли я жертвой очередных благодарностей с вашей стороны, или вы нашлете на меня проклятье?

Я снова улыбнулась ему.

- Пожалуй, жертвой благодарностей.
- Пожалуй, я рад это слышать.
- О, пожалуй, это самая милая вещь, которую я когда-либо от вас слышала.
- Поздний вечер и слишком много чая делают меня сентиментальным.

Рассмеявшись, я добавила:
- Правда, как вы верно отметили, я работаю еще больше, чем в Хогватсе. Мне пришлось перестать пить зелья, иначе могла появиться зависимость. Остались только общеукрепляющие, лишь благодаря им я держусь на ногах.
- Вам необходимо изменить подход. Ваша модель ведения дела несостоятельна.
- Мерлин, вы и в этом разбираетесь? - воскликнула я то ли удивленно, то ли восхищенно.
- Не нужно быть гением, чтобы понять, что вести более четырех занятий в день физически тяжело, учитывая, что требуется время еще и на административные дела, а шестьдесят галлеонов в день — не та сумма, которую должно приносить собственное дело.

Я вздохнула.

- Вы правы.
- Вы не думали о том, чтобы найти партнера?
- Чтобы тратить время еще и на него? - воскликнула я, порядком уставшая от комментариев на эту тему со всех сторон.

Конечно, мне бывало одиноко, но ставить личную жизнь превыше всего, как будто это могло... Многозначительный взгляд Снейпа заставил меня переосмыслить услышанное.

- А... партнера по бизнесу, - догадалась я. - У меня есть помощник.
- Это разные вещи, - небрежно махнул он рукой, точнее, движением одних лишь пальцев дал понять, что это не стоящий разговор.
- Может... может, вы хотели бы стать моим партнером? - спросила я и тут же почувствовала, как щеки предательски покраснели. - По бизнесу, - добавила я, усугубив ситуацию.

Не обращая внимания на мой румянец — а щеки, я уверена, были краснее гриффиндорского шарфа — Снейп покачал головой.

- Я не заинтересован начинать что-либо сначала.
- Напрасно, - отозвалась я, - у вас еще вся жизнь впереди. Вы можете совершить еще столько дел.
- Я устал совершать дела. Я хочу лишь дожить свою жизнь в спокойствии.

Повисла пауза.

- Не за этим вы выжили, - произнесла я тихо.

Он ответил не сразу.

- Очевидно, пока вы ищете совета у такого умудренного опытом мага, еще одна моя цель будет — помогать вам и вашим приятелям житейскими советами.
- Моим приятелям? - удивилась я, но Снейп не успел ответить — в учительскую пришла МакГонагалл.
Она вручила мне книгу, за что я ее сердечно поблагодарила, и я воспользовалась камином, чтобы вернуться в свою квартиру. Было два часа ночи, а в восемь утра у меня уже был первый урок.