Снова Она.… Десять лет мне снился ее безумный смех и горящие от ярости глаза, десять лет я просыпалась по ночам, не в силах сдержать ужас перед этой страшной женщиной, десять лет я боялась встретиться с ней… И вот то, чего я так страшилась, произошло. Она нашла меня. И вряд ли в этот раз мне удастся просто так уйти от ее мести.
Я знала, что однажды это произойдет, что она никогда не успокоится, но все-таки время шло, и ничего не происходило. Я потеряла бдительность. В самом деле, как можно было доверять Малфою? Малфою, который шесть лет моей учебы в Хогвартсе всячески изводил меня и угрожал смертью. Разумеется, тогда это было всего лишь глупым позерством перед слизеринскими дружками, и я не очень-то верила в его угрозы, но то, в окружении каких идей он рос и воспитывался, не могло не сказаться на его характере. Он - Малфой, и этим все сказано. А я-то поверила в то, что он на нашей стороне, напридумывала ему качеств, не имеющих ничего общего с реальным Драко. Идиотка…
Когда я очнулась после очередного проклятия, от которого внутренности словно выворачивались наружу, она все еще стояла посреди каменного мешка, в который меня бросили после того, как схватили. Боже, как плохо… Видимо, она серьезно подготовилась к встрече.
― Ну что, очнулась, грязнокровка? Это хорошо, потому что я еще не закончила. Ты должна жить…
Я удивленно посмотрела на нее. У меня еще есть силы, чтобы удивляться?! Странно…
― Чтобы я могла дольше мучать тебя, - с той самой улыбкой закончила она.
Я бы никогда не смогла забыть, даже если бы это было в моих силах, эту безумную улыбку, загорающуюся каждый раз, когда я кричала от боли. По сравнению с тем, что она делала со мной, стандартный Круцио покажется сущим пустяком, не стоящим даже легкого стона. Она погружала меня в пучину боли раз за разом, не давая опомниться и перевести дух, не давая ни малейшей надежды на избавление.
― Помнишь ее?! Помнишь, грязнокровка?! – исступленно кричала она, наслаждаясь моими криками. – Помнишь, что ты сделала?!
Я помнила. Всегда. И не забывала ни на минуту о том, что это я убила Беллатрису Лестрейндж.
…В небе мелькали вспышки от заклятий; то тут, то там вспыхивал зеленый луч Авады Кедавры, и чье-то бездыханное тело падало на землю. Со стороны защитников Хогвартса летели в основном незапрещенные заклятия: мало кто хотел брать на душу убийство. Однако находились и те, кто шел до последнего, стараясь платить нападавшим той же монетой. В основном, это были опытные авроры либо отчаянные юнцы, имен которых никто уже теперь не узнает.
Гермиона была ранена, поэтому она находилась не на передовой, а отсиживалась в замке, молясь, чтобы ее друзья выжили. Ей было тяжело быть бесполезной, но именно сейчас, когда в нее попало режущее заклятье, она не могла участвовать в боевых действиях. Зато она могла помогать мадам Помфри в больничном крыле, превратившемся за время битвы в военный госпиталь. Раненных было не просто много, их было ужасающе много, и уже сейчас становилось ясно, что силы защитников Хогвартса на исходе. Только чудо могло им помочь.
Все надеялись на Гарри, как на Избранного, но Гермиона всерьез опасалась, что у него ничего не выйдет. Конечно, крестражи они уничтожили, но Волдеморт все же очень силен для Гарри, слишком силен. А Гарри… слишком молод. Все привыкли к его подвигам, не понимая, что на самом деле все было не совсем так, как им кажется. Им всегда везло, чертовски везло, но ведь это не может продолжаться вечно.
Она стояла у окна, задумчиво глядя на зеленые всполохи смертельных заклятий, но шум в соседней комнате заставил ее обернуться. Сначала она не придала этому значению: здесь уже давно не было тихо, но потом…
Осторожно ступая по полу, чтобы не создавать шума, она подошла к двери, намереваясь посмотреть, что происходит, как вдруг чья-то рука с силой пихнула ее. Она не удержалась на ногах и свалилась прямо на пол рядом… с телом мадам Помфри.
― Так, кто это у нас? Грязнокровка Грейнджер?! – радостно воскликнула Беллатриса, направляя на Гермиону палочку.
Но не зря Гермиона брала уроки у Снейпа, ох, не зря… Это помогло ей выжить сейчас, но станет главным пунктом в приговоре через десять лет.
Невыразимое удивление на лице Беллатрисы, когда ее поразил зеленый луч Авады Кедавры, и перекошенное от ярости и боли лицо темноволосой девушки, когда она увидела бездыханное тело матери.
― Мама! Нет!
Эрмин никому не призналась в той минутной слабости, когда она впервые назвала Беллатрису матерью.
― Я отомщу. Обещаю…
― Ты помнишь ее?!
― Да.
Она встала как вкопанная, явно не ожидая, что я отвечу на ее вопрос. Наверное, она думала, что я просто физически не способна это сделать. Откуда же ей знать, что такое сила духа гриффиндорца?
― Ты смеешь мне отвечать?! Круцио, круцио, круцио!
Я хрипло рассмеялась. По сравнению с тем, что она со мной делала, это просто жалкий шлепок по макушке. Так мамы вразумляют своих детей, укоряя за несделанное домашнее задание или тролля по трансфигурации.
― Я смею, смею, смею… Потому что это я ее убила и не раскаиваюсь в этом! – хохоча во все горло, прокричала я.
Черт, кажется, я схожу с ума…
Когда я очнулась после очередной пытки, которой меня подвергла безумная в своей ярости дочь Беллатрисы Лестрейндж, ее в камере не оказалось. Я осталась наедине с самой собой. Неужели она уже выдохлась? Я думала, она может месяцами меня мучать, упиваясь каждым криком, срывающимся с моих пересохших и потрескавшихся губ. Правда, я столько и не выдержу…
Я осторожно села, стараясь не тревожить перебитые ноги. Каждое движение отдавалось болью во всем теле, но, в конце концов, мне удалось сесть. Только непонятно, зачем.
Мои мысли прервал звук чьих-то шагов, гулко раздававшийся по коридору. Снова… Снова боль, отчаяние и ужас, сковывающий сердце. Я легла на пол, приготовившись к нестерпимой боли, но ни через минуту, ни через две на меня не обрушилось ни одного заклятья. В дверном проеме показалась чья-то темная высокая фигура, которая даже отдаленно не напоминала силуэт моей мучительницы. Я лежала не шелохнувшись, пытаясь представить, кого прислала Эрмин вместо себя, чтобы мучать меня. И когда он склонился надо мной, я долго не могла поверить в то, что надежда может родиться даже в таком безысходном положении.
Гермиона, моя Гермиона… Случилось то, чего я боялся больше всего: Эрмин все-таки нашла способ добраться до нее. Два, два бесконечно долгих, мучительных дня, я не мог попасть в ту самую камеру, где прежде находился Люпин, а теперь мучилась та, которая меньше всех на свете заслужила страдания. Я сделал все, чтобы попасть туда, но эта змея (твоя дочь, Северус, между прочим, а значит качества и твои унаследовала) защитила камеру таким количеством заклинаний, что не пробился бы и сам Темный Лорд…
Первые несколько часов я лишь мерил шагами свою лабораторию (удивительно, как еще остались целы колбы и пробирки) и думал только о том, что может сделать Эрмин с Гермионой. Но вскоре я понял, что ничего не добьюсь, если буду вести себя подобным образом… Видимо пришло время заняться тем, чем я перестал заниматься уже давно, тем, что было одним из главных моих увлечений во время учебы в Хогвартсе.
За нумерологическими расчетами прошел эти сутки и весь следующий день. Я отвлекался лишь ненадолго: проверял, не сняла ли Эрмин заклятия и пытался понять, что происходит там, за стеной из заклинаний. Еще одна ночь понадобилась на обработку полученного результата, и вот к утру я был готов.
Новое заклинание было безупречным. Воспользоваться этим отпирающим можно только в благих намерениях, и против него не устоит ни одно заклинание: ни темное, ни светлое. Есть только одно «но»: за то, чтобы применить заклятье такой силы, нужно заплатить. Своей кровью, конечно. Но разве это имеет какое-то значение, когда Гермиона там, в тот самый момент, может быть уже переступала границу между жизнью и смертью?... За ее спасение я был готов заплатить не только кровью, за нее я готов (как бы пафосно это не звучало) отдать свою жизнь. И может быть однажды мне придется это сделать, ведь не за горами, тот день, когда снова будет развязана война…
Я спешил, спешил, как никогда в жизни! Поворот… направо… еще один… теперь прямо по коридору… никогда еще путь сюда не казался мне таким длинным. И вот та самая дверь.
Когда я увидел ее, мне показалось, что вся тяжесть боли, которую она перенесла, обрушилась на меня. Хотя вряд ли я мог почувствовать хотя бы сотую тех страданий, которые выпали на долю Гермионы за эти дни… Почему, почему, все женщины, которых я люблю вынуждены были из-за меня подвергаться мучениям и боли?
…Тем утром Северус собирался посетить Лютный переулок: подходили к концу запасы некоторых запрещенных ингредиентов для зелий, да и Люциус Малфой просил о встрече. Сердитое ноябрьское утро как нельзя лучше подходило для дел такого рода: за окном было почти сумеречно, несмотря на ранний час, небо заволокло тучами, и вряд ли кому-то пришло бы в голову побеспокоить Северуса Снейпа, направляющегося в лавку Кэрроу.
Все-таки пришло.
В камине, так некстати незащищенном от нежелательных гостей, появилась голова того, кто не давал спокойно существовать Северусу все семь школьных лет. Нетрудно догадаться, что это был…
…Поттер.
―Тебе не жить, Нюниус, слышишь?! Круцио!
Бывший гриффиндорец явно был не в себе –лучше всяких слов об этом говорили еще более всклокоченные, чем обычно волосы, бешенство в голосе и взгляде. Только при чем тут Снейп? Выпускной был почти пять месяцев назад и после этого Северус ни разу не видел своего «давнего друга», чему был несказанно рад, конечно.
―Петрификус Тоталус! – недаром Снейп был самым лучшим в том, что касалось магических дуэлей, недаром.
―Так, так, так… Неужели сам мистер Поттер явился навестить меня? И сразу с порога непростительное… Как-то это не в твоем стиле, не правда ли? Фините инкантатем! – Северус удержался (хотя и с большим трудом) от соблазна наградить врага самым мерзким из известных ему заклинаний. Прежде надо было выяснить, в чем дело, - Может быть, сначала объяснишь мне, чем я заслужил подобное проявление любви?
Поттер поднялся с пола и уставился на Северуса полным ненависти взглядом. Он явно хотел бы запустить в него еще каким-нибудь заклинанием, но Снейп оказался гораздо предусмотрительнее, забрав палочку у Джеймса еще тогда, когда тот был обездвижен.
―Не делай вид, что ты ничего не знаешь, Нюниус!
―Или ты потрудишься объяснить поконкретнее, или я…
― Лили! Скажешь, ты не знал, что на нее напали? Скажешь, это не твоя вина? Ну что ты молчишь, Снейп?
Северус же просто не знал, что ответить, в его мыслях никак не хотела складываться картинка: Лили, нападение, он сам… Если только…
―Беллатриса…
Поттер не услышал этого то ли стона, то ли вздоха; ему не хотелось искать никаких оправданий для Снейпа. В мире импульсивного гриффиндорца никогда не существовало полутонов и серых красок – черное было черным, а белое – белым, и если уж однажды кто-то заслужил его недоверие и ненависть, изменить мнение Поттера об этом человеке могло только что-то из ряда вон выходящее. Это качество передалось и сыну Джеймса, который тоже порой не был способен заглянуть дальше привычной маски…
Именно поэтому Джеймс Поттер не дал Северусу излечить Лили с помощью известных только ему зелий; именно поэтому Гарри не принял помощи Малфоя, когда тот пытался спасти Джинни; поэтому он не пожелал слушать Гермиону, уверявшую его, что Снейп на их стороне… Черное и белое. Никаких полутонов… Даже спустя многие годы…
Как же больно было видеть ее такой: измученной, покрытой синяками, кровью и какой-то копотью, почти не живой! И ведь вся вина лежит на мне, это я не смог защитить ее от когтей Эрмин, это я не смог предвидеть такое развитие событий…
Стоп, Северус. Не время предаваться самосожжению, нужно помочь ей. Сейчас это самое главное.
Я склонился над Гермионой, чтобы понять, как много увечий она получила, и тут же услышал слабый, еле различимый стон:
― Северус… Ты пришел.
Да, да, я здесь. Все будет хорошо, поверь мне! Я больше никому не позволю навредить тебе, никому...
Молча я заставил ее выпить восстанавливающее, молча я обработал ее раны, так же молча, произнося лишь необходимые заклинания, я залечил ее переломы.
Через полчаса туман боли исчез из ее глаз, дыхание перестало быть таким прерывистым и сиплым, и у меня появилась надежда на то, что Гермиона сможет покинуть замок уже сегодня. Медлить было нельзя.
Я не хотел ничего говорить, мне казалось, что она уже никогда не простит меня, но эта поразительная гриффиндорка снова удивила меня:
― Северус… Спасибо тебе.
― Гермиона, я…
Она не дала мне договорить, вдруг прижавшись всем телом, как будто пытаясь спрятаться в моих объятиях, найти утешение, спасение. Осторожно обняв Гермиону, я прикоснулся губами к ее волосам, почувствовал, как крепко, болезненно крепко, она сжала мои руки.
И тут я услышал звук шагов. Мгновенно отступив в темный угол, я приготовился защитить Гермиону от Эрмин, если она посмеет снова напасть на нее. Но это была не Эрмин.
―Грязнокровка… очаровательно выглядишь. Я думал, что после твоего общения с мисс Лестрейндж, ты будешь гораздо более измученной. Что ж, так даже лучше…
Глаза Гермионы в ужасе расширились, когда он подошел вплотную, сократив расстояние между ними до ничтожного минимума…
―Я думаю Эрмин не будет против, если я немного развлекусь с тобой, цыпочка…
Я кожей почувствовал ее страх, и волна бешенства поднялась во мне, когда я увидел, что этот ублюдок смеет прикасаться к ней своими грязными пальцами… Прижав Гермиону к стене, он приставил палочку к ее шее, а его руки…
―Еще одно движение, Макнейр, и ты умрешь, не успев даже сообразить, что случилось.
― Снейп? Что за… - кажется, он был удивлен. И с чего бы это?
― Остолбеней!
Я уже поднял палочку, для того, чтобы произнести убивающее заклятие, как вдруг…
― Северус? Что происходит?
Ну вот, теперь в нашей маленькой вечеринке решила поучаствовать еще и Эрмин. Я не успел даже отреагировать, как прозвучало еще одно оглушающее: это Гермиона вытащила палочку у Макнейра. Что ж, реакция у нее всегда была превосходная.
Нужно было спешить.
― Гермиона, послушай меня. Возьми вот это кольцо: оно поможет тебе незамеченной выбраться из замка, на нем чары невидимости. Возьми его и уходи. Я сам улажу все здесь.
― Но Северус… Они же поймут, что ты помог мне бежать, они же убьют тебя…
― Все будет в порядке. Уходи.
― Северус… - она стояла на пороге, как будто сомневаясь в чем-то, и я не мог понять, что держит Гермиону, что не дает ей уйти без промедления.
Ну почему, почему ты еще здесь? Неужели ты не понимаешь, какой смертельной опасности снова подвергаешь себя, задерживаясь хотя бы на секунду?
― Уходи!
Она будто бы не услышала меня, так же неподвижно стоя на пороге.
― Обещай мне, что мы еще увидимся.
И лишь после того, как я произнес «Обещаю», она повернулась, чтобы покинуть замок, который было для нее воплощением испытанной боли и памятью о многих счастливых часах, которые порой были так коротки.
Я мчалась так, словно за мной гнался весь мир, сходя с ума от желания растерзать. Ноги все еще плохо слушались меня, но я не могла больше вынести ни минуты в этом замке, где самые тяжелые воспоминания последних дней перечеркивали все те годы счастливой безоблачности, когда в мире еще царил Свет.
Странно, что у меня еще есть силы что-то чувствовать, кроме усталости и опустошенности. Чертов Гриффиндор… Я все-таки надеялась, знала, что Он придет и вытащит меня отсюда. Но что теперь будет с ним? Неужели он думает, что его хваленая выдержка и проверенная годами изворотливость шпиона помогут избежать кары Волдеморта? Или он просто сказал эти глупые слова утешения, чтобы я поскорей ушла?
Ты обещал мне, Северус, обещал, что мы еще увидимся.
Когда я оказалась за пределами замка, на душе было тяжело, как никогда. Я знала, что мне нельзя здесь оставаться: моя смерть никому не поможет. Но так тяжело было уходить, зная, что он остается, остается, чтобы продолжить игру, чтобы защитить меня и всех остальных, чтобы пожертвовать своей жизнью. Волдеморт не прощает… Но как, как Северус собирается выкрутиться?! Неужели он думает, что побег сразу двух важных пленников не покажется Лорду странным, тем более что он пойман с поличным? Ты обещал… Помни это, Северус.
Порыв ледяного ветра заставил меня плотнее закутаться в плащ, принесенный Снейпом, и засунуть руки в карманы. Я не ожидала от него нового чуда, считая невероятной удачей то, что мне удалось выскользнуть из когтей Эрмин живой и практически невредимой, но неожиданно для самой себя я нашарила в кармане какой-то продолговатый предмет. Палочка! Разумеется, он ни о чем не забыл позаботиться. Как я могла забыть это практически маниакальное желание делать все идеально, учитывая малейшие детали?
Я аппарировала, не успев задуматься о том, куда же мне теперь идти, и … еле удержалась на ногах, приземлившись прямо перед удивленным Чарли. Извините, забыла предупредить. И прежде чем я успела что-либо сказать, перед глазами все потемнело. Я и забыла, что слишком слаба для аппарации…
***
Пробуждение давалось нелегко. Гермиона открыла глаза и тут же поморщилась: свет резал глаза, и от этого начинала гудеть голова. Постепенно комната перестала кружиться перед глазами, и она поняла, что находится в больничном крыле. Только вот никак не могла вспомнить, почему она здесь оказалась. Она почти открыла рот, чтобы позвать мадам Помфри, как вдруг прямо над ее ухом раздался непередаваемо ядовитый голос профессора Снейпа:
― Вы снова с нами, мисс Грейнджер? Поздравляю.
Она в ужасе уставилась на него. Что он здесь делает?!
― З-здравствуйте, профессор.
Изумление на лице девушки было столь сильным, что Снейп не выдержал и фыркнул.
― Не стоит так ужасаться. Я к вам ненадолго.
Грейнджер, конечно, что-то пролепетала на тему того, что всегда рада видеть уважаемого профессора, но профессор зельеварения, он же Северус Снейп, видел, как она была озадачена, и позволил себе немного повеселиться, глядя на ее вытянувшееся от удивления лицо.
― Я здесь не за тем, чтобы лечить вас, так что можете не опасаться за свое здоровье. По-моему, мадам Помфри сама неплохо справляется со своими обязанностями. Я к вам зашел по поводу происшествия на уроке у профессора Слизнорта.
Точно. Зелье, Слизнорт… Вот почему она здесь.
Она настороженно кивнула. Он что, пришел ее отчитывать?! Интересно, скольких баллов лишился Гриффиндор за ее неосторожность?
― Мисс Грейнджер, то, что вам удалось сварить на уроке, весьма отличается от того, что требовалось, но дело не только в этом. Понимаете, вам удалось сварить зелье, рецепт которого был утрачен много веков назад. Так как из-за взрыва почти ничего от образца не осталось, я бы хотел предложить вам вместе со мной работать над индивидуальным проектом.
Что?! Он предложил ей работать вместе с ним?
Гермиона оглянулась вокруг. Вроде все в порядке: небеса не рухнули, земля не разверзлась.
― Я? С вами? – она не могла в это поверить.
― Мисс Грейнджер, вы видите здесь кого-то еще?
― Я… сэр, я и мечтать не могла об этом. Конечно же, я согласна.
― Замечательно. Мы можем приступить к работе, как только вы почувствуете себя лучше.
Он кивнул на прощание растерянной девушке и вышел, погруженный в собственные мысли, но ни плотно затворенные двери, ни заглушающие чары не смогли удержать восторженного визга гриффиндорской заучки в пределах больничного крыла. Шаг сделан.
***
Столкновение с враждебно настроенным полом предотвратил Чарли, подхватив меня своими восхитительно сильными руками и не дав упасть.
― Черт… - пробормотал он.
― Извини, не удержалась, - виновато улыбнулась я.
― Гермиона… Я готов носить тебя на руках круглосуточно, если ты об этом. Что произошло?!
Я слегка опешила. Чарли всегда был таким сдержанным, даже в самые тяжелые времена он ни разу при мне не повысил голоса, а сейчас… Он выглядел так же, как обычно, только на лице были написаны такие боль и тревога, что я не на шутку испугалась. Неужели то, что не смогли сделать Волдеморт и Пожиратели, смогла сделать я одним своим болезненным видом? Не надо, Чарли, оставайся таким, какой ты есть… Будь собой, пожалуйста.
― Гермиона, что с тобой случилось? Ты… встретила Пожирателей?
― Можно и так сказать, - я слегка поморщилась. – Где Люпин?
― Отправился на поиски. Ты пропала, и … мы боялись, что Пожиратели нашли способ перехватить твою переписку с Малфоем. Надо сообщить Тонкс, что ты нашлась, а то она… сама не своя с тех пор.
Я кивнула. Бедная Тонкс, ей и так досталось…
― Так где ты была?
Боже, неужели ты заставишь меня вспоминать? Думаешь, это легко?!
― На грани, Чарли, я была на грани.
Но так ли важно где именно я была? Ведь на самом деле мы все на грани... На грани жизни и смерти.
Теперь, когда я был почти уверен в относительной безопасности Гермионы, следовало немедленно устроить все так, будто бы я вовсе не появлялся в этой темнице. Что ж, это было не так уж и сложно – немного изменений в памяти, и вот уже Эрмин уверена (точнее будет уверена, когда проснется), что ее пленнице удалось сбежать из-за рассеянности Макнейра. Думаю, в ближайшее время ему не поздоровится… Замечательно. Я до сих пор еле сдерживался, чтобы не наградить его несколькими десятками Круцио. Странным было лишь то, что я не чувствовал такой разъедающей разум ненависти по отношению к Эрмин, которая причинила Гермионе гораздо больше боли… Да, я был зол(какое грубое, ничего не выражающее слово), но я даже не думал о том, чтобы сделать с ней, со своей дочерью, что-то, что могло бы служить отмщением за Гермиону. Не вовремя пробудившиеся отцовские чувства? Какой же я отец, если даже не почувствовал ничего за все эти годы? Какой же я мужчина, если не смог защитить любимую женщину, если даже не способен отомстить за нее? Так что же я...?
Но я обещал Гермионе, что мы еще увидимся, и теперь я сделаю все, чтобы не предать ее во второй раз. Чтобы ни случилось.
Через несколько минут должны были очнуться оставшиеся действующие лица этой трагикомедии, так что я решил больше не задерживаться в подземельях. Теперь я должен был устроить встречу предполагаемого Избранного и Мастера Артефактов. За кого они меня принимают, за специалиста по коммуникациям между исторически важными личностями?
***
Не знаю, что они так долго обсуждали (такую незначительную персону как я к разговору не допустили, что разумеется, привело меня в бешенство), но когда Драко появился передо мной, его лицо по цвету вряд ли было можно отличить от февральского снега. Потомственный аристократ в растерянности – то еще зрелище. Тем не менее, он почти немедленно, как подобает истинному «змеенышу», взял себя в руки.
― Когда будет готово ваше зелье, профессор?
Хотел я сказать, что уже много лет как не профессор, да что-то подсказало, что лучше промолчать.
― Неужели успех в приготовлении зелья в ваших интересах, мистер Малфой? Я думал, что вы все же более не светлой стороне, чем на темной.
―Я ни на чьей стороне. Я ни на чьей стороне, потому что на моей стороне никого нет. Моя цель – убить Волдеморта. Да и предназначение, как оказалось… - в его взгляде больше не было ни капли растерянности. Одна лишь непреклонная решимость.
― Так Избранный все же ты, Драко?
― Забавно, не правда ли? Девушка Поттера, пророчество Поттера… Хорошо, что он сейчас не в том состоянии, чтобы осознать все это… - горькая усмешка, исказившая тонкие губы слизеринского принца удивила меня. Казалось, в нем совсем не осталось ненависти к Гарри Поттеру.
― А зелье… Его капля сделает Зеркало Морганы смертельным оружием. Темный Лорд не сможет противостоять воплощенной в нем Любви, которую катализирует зелье.
― Сила любви… Рассуждаешь, как покойный Дамблдор.
… ― Любовь, Северус, только любовь способна противостоять злу, запомни. Ее сила настолько велика, что… - Альбус Дамблдор стоял у окна, поглаживая примостившегося рядом феникса. Закат в этот вечер был удивительно красив, и бархатно-золотые лучи солнца залили весь кабинет старого мага, сделав его похожим на старинную средневековую залу.
Снейп нервно мерил шагами комнату, явно не соглашаясь со словами Альбуса. Он даже не дал ему закончить фразу:
―Любовь?! Неужели любовь, Альбус? Не из-за любви ли происходит множество бед, не она ли толкает в пропасть тех, кто прежде был благоразумен , не любовь ли превращает людей в безумцев? Вы знаете, сколько я видел дураков, погибших из-за так называемых высоких и светлых чувств? А я сам? Вам мало моего примера? – в порыве гнева зельевар чуть не разбил несколько хрупких приборов, которыми был завален маленький столик у камина.
― Твой пример – самый замечательный, мой мальчик. Разве смог бы ты так самоотверженно рисковать собой, если бы не в искупление грехов, если бы не во имя любви? – чуть насмешливо, но в тоже время заботливо взирал Дамблдор на Снейпа, наверное понимая, что бессмысленно спорить с тем, кто не желает верить.
―И что же, во имя любви я должен убить Вас? – почти выплюнув эти слова, Северус вылетает из кабинета, даже не потрудившись дождаться ответа.
Тогда Дамблдор еще не знал, что Снейп не может принять мысль об этом убийстве не только из-за глубокой привязанности к нему, своему учителю, но и из-за любви к необычно проницательной и справедливой гриффиндорской девочке. Он понял это лишь несколько месяцев спустя, когда лунной ночью увидел два ускользающих в чащу Запретного леса силуэта, так поразительно похожих на мрачного зельевара и очаровательную мисс Грейнджер.
Но было уже поздно что-то менять...
― Что ж, в чем-то он был прав, профессор. Так сколько еще ждать?
―Основа готова. Но должно пройти еще не менее месяца, прежде чем процесс достигнет завершающей стадии.
― Я свяжусь с Вами, как только смогу.
***
Эрмин конечно была в ярости. Однако ей даже не пришло в голову заподозрить в чем-то меня, так что опасаться было уже нечего. Надеюсь, Гермиона сможет спрятаться достаточно хорошо…
― Здравствуйте, профессор.
Я что, похож на человека, которому доставляет удовольствие нескончаемый поток визитеров? И что, позвольте узнать, понадобилось у меня Чарли Уизли?
очень захватывающе! Интересные события и написано просто отлично! Местами грустно, местами пронзительно нежно...супер! Молодцы, авторы! "Прошлое гибнет под копытами настоящего, но то, чего так и не случилось, умирает вместе с нами" (В. Камша)
