Приглашаем всех творцов принять участие в конкурсе "Однажды 20 лет спустя" в честь юбилея ТТП!   

Она ушла. Бессмысленно задаваться вопросом, как это могло случиться. Бессмысленно и поздно. Как там говорят о небрежном хранении того, что имеем? Да уж, потерявши, плачем. Но мужчины не плачут – он это твердо усвоил, наученный отцом и дедом. Мужчины его рода не имеют права на слабость. Во всяком случае, не из-за женщины. Она ушла. Если он побудет слабым совсем немного, всё равно никто не увидит – он один. Стоило бы заблокировать камин, обезопасив себя от нежданных и нежелательных посетителей. Но вдруг она вернется? Она ведь ушла так внезапно, ничего не объяснив, не оставив ни одной своей вещи. Должно быть, она собиралась долго и тщательно, забрав драгоценности, пудреницы, гребни, фамильное столовое серебро, платяной шкаф со всеми своими туалетами, даже неновыми и нелюбимыми, огромную двуспальную кровать, подаренную на свадьбу ее родней, многочисленные, всегда его раздражавшие вязанные и вышитые салфеточки, отсутствие которых на привычных местах теперь причиняло боль. А он ничего не заметил, лишь через сутки обнаружив ее отсутствие – в огромном доме достаточно комнат, чтобы не встречаться неделями. Она ушла. Вместе с нею ушел уют, ощущение обжитости, которое не смогут обеспечить никакие домовые эльфы. У камина на кофейном столике не стоит маленькая фарфоровая чашка с перламутровым следом прикосновения ее губ. Не лежит у кресла, распластавшись и корешком вверх, книга мемуаров Селестины Ворбек. Ни единого напоминания о ней ни в спальне, ни в уборной, а ведь он, озабоченный собственным облысением, часто брезгливо морщился, заметив ее длинные волоски на подушке или в ванне. Она ушла. И нахлынувшая обида борется с болью при помощи обмана: она не ушла, ее просто никогда не было. Но доказательство ее существования с несчастным видом выступает из камина.
- Она ушла, - одновременно произносят хозяин и гость.
- Мама? Панси? – спрашивают, перебивая друг друга.
- Грейнджер! – в унисон рычат собеседники.

- Поприветствуем мисс Грейнджер! – воодушевленно прокричала миловидная брюнетка и захлопала в ладоши.
Площадь перед центральным входом в Министерство Магии пестрела разноцветными шляпами, шапочками, шарфами и мантиями. Более сотни волшебниц зааплодировали молодой женщине, ослепительно улыбавшейся с трибуны.
- Как известно, после поражения Волдеморта возросло количество браков. Все помнят бесконечные очереди в Регистрационный отдел, - раздавался над площадью высокий, усиленный заклинанием Sonorus голос мисс Грейнджер. – Нетрудно понять эйфорию, охватившую магов и ведьм. Это был гимн мирной жизни! К сожалению, не все чувства прошли проверку временем и бытом. Но настоящая трагедия в том, что под влиянием эмоций многие брачующиеся не просто зарегистрировали свои союзы, а совершили обряды магии крови. Теперь эти несчастные не имеют возможности развестись. Особенно страдают ведьмы, вынужденные под действием родовых кровных заклятий ежегодно производить наследников, нанося вред собственному здоровью и теряя шанс реализовывать себя в других сферах жизни! Это недопустимо! Это дискриминация!
Запальчивая речь была прервана овацией. Оратор подняла руки, призывая к тишине, и продолжила:
- Не верьте тем, кто станет убеждать вас в добровольности кровных обрядов – это ложь! Молодым волшебницам не разъясняют сущность таких чар, как следствие, они не осознают всю опасность и необратимость обряда магии крови – этого пережитка средневековья! О родовых ритуалах женщинам не рассказывают даже в семьях чистокровных волшебников, полагая такие знания мужской прерогативой. Магглорожденные ведьмы вовсе не осведомлены о брачной магии, считая ее просто красивым свадебным обрядом.
- Вот и не суйтесь в то, чего не знаете! – злобно выкрикнул какой-то щуплый тип из-за спин митингующих волшебниц. Крикун был тут же окружен недружественно настроенными женщинами, поэтому спешно аппарировал.
- Несмотря на недопустимый тон, это очень ценное замечание, - продолжила мисс Грейнджер. - Одним из основных направлений деятельности СВИН является просветительская работа: предупреждать волшебниц не только о брачной магии, но и о других ритуалах и чарах с необратимыми последствиями. Кроме того, нами поданы соответствующие прошения в Министерство и Визенгамот о запрете устаревших обрядов, дискриминирующих ведьм.
Опять загремели аплодисменты. В это же самое время из здания Министерства вышел невысокий средних лет маг и засеменил, оскальзываясь, к трибуне. Остановившись у возвышения и глядя на мисс Грейнджер, мужчина замахал руками, словно отгоняя стаю пикси. Он что-то говорил, но кричащие и хлопающие в ладоши ведьмы заглушали звук его голоса.
- У нас есть разрешение на проведение собрания, - мисс Грейнджер с трибуны помахала пергаментом, дотянуться до которого волшебник не мог.
– Ведьмы Магической Британии! Наш путь к достойной жизни труден и тернист, - снова обратилась волшебница к митингующим, указывая на подпрыгивающего за пергаментом мага, как на олицетворение трудностей и терний, – но мы не сдадимся! Обращайтесь в СВИН с любыми проблемами, рассказывайте о нашей работе родным и знакомым! Вместе мы искореним вековые традиции неравенства!
Двое дюжих авроров спешили на помощь скачущему под трибуной министерскому работнику, и мисс Грейнджер, вручив темноволосой помощнице стопку брошюр «Задумайся, почему твоя волшебная палочка короче мужской», спустилась к магу. Сопровождаемые хмурыми взглядами авроров, молодая ведьма и чиновник, оживленно жестикулируя, скрылись за дверями Министерства.
Артур Уизли наблюдал из окна служебного кабинета постепенно редеющую на площади толпу, в которой брюнетка раздавала брошюры.

Рональд Уизли опасливо поглядывал на волшебницу за секретарским столом, занимающим бóльшую часть приемной. Дипломы, сертификаты и свидетельства в рамочках, развешенные по стенам комнатушки, так и норовили свалиться от неловких движений посетителя. Зеркальные стекла шкафчика уже пали жертвой локтя и затылка рыжеволосого громилы, когда тот пытался привести в порядок свою шевелюру. Теперь секретарша внимательно следила, чтобы мистер Уизли не размахивал руками и вообще не делал резких движений. Он приходил уже несколько раз, и ведьма успела запомнить его из-за постоянных разрушений, причиняемых интерьеру приемной его чересчур длинными конечностями. Мужчина краснел, конфузился и переминался с ноги на ногу, а волшебница удивлялась, неужели этот человек когда-либо мог быть женихом мисс Гермионы Грейнджер. Невозможно представить более неподходящую партию. Говорят, они учились вместе. Золотое Трио: эти двое и Гарри Поттер. Ведьма подумала, что мистер Поттер поинтересней будет, чем это рыжее недоразумение, но он, кажется, женат. Не пристало приличной молодой волшебнице интересоваться женатым мужчиной. Строго говоря, не пристало интересоваться любым мужчиной. Это в СВИН нравы свободные, а у них в новом клубе Сторонниц естественной красоты и санитарии - сокращенно – СЕКС - все строго. Третьего дня застукали одну неофитку обнимающейся с парнем, за что назначили ветренице исправительные работы: направили с агитплакатом «Вазэктомия* – норма жизни! Стерилизация не только для инструментов!» в холл больницы святого Мунго.
Очередная неловкость ожидающего приема Уизли, и снова послышался звон бьющегося стекла. Секретарша не успела проклясть отчаянно извиняющегося Рона, потому что из камина появилась шефиня.
- Привет, - Гермиона звонко чмокнула рыжего в щеку и увлекла его в кабинет.
Когда дверь за начальницей и ее визитером закрылась, ведьма принялась наводить порядок, возмущаясь неловкости и навязчивости Рональда Уизли. Впрочем, чего еще ожидать от этих мужчин? Стеклянным осколком кольнуло воспоминание о несостоявшемся супруге, и цепких руках волшебниц из СВИН, чуть не силой оттащивших простодушную невесту от витрины в лавке Горбина и Бэрка с выставленными в ней кольцами супружеской верности и эликсирами плодовитости. Слава Моргане и Нимуэ, что она не вышла замуж, отдав себя в полное распоряжение этого рабовладельца. Сейчас бы рожала детишек, не покидая кухни! Каков негодяй – не предупредить ее о последствиях кровного обряда! Подумаешь, сама настаивала! Мог бы и отговорить, подлец!

Однажды Гермиону Грейнджер бросил жених. Хорошо, что не у алтаря. Плохо, что из-за этого Джинни Поттер преждевременно родила: неудивительно - так ругаться и проклинать родного брата, находясь на восьмом месяце беременности. Слава Мерлину, с ребенком ничего не случилось, а остальное несущественно. Неприятно, но не смертельно. Раз уж Гермиона не стала заливать горе галлонами огневиски и фунтами поглощать шоколадных лягушек, равно как и насылать на бывшего жениха боевых канареек, значит, расторгнутая помолвка не повод для ссоры с одним из лучших друзей. Что ни говори, узнать о непостоянстве партнера лучше до свадьбы, чем после. Или вместо. Гермиона, будучи все-таки злопамятной, затаила обиду на Рональда, но по-настоящему не чувствовала себя несчастной. И со временем волшебница почти забыла о расстроившейся свадьбе.
Зато об этом не забыли противники Союза ведьм, искореняющих неравенство, и указывали основной причиной создания СВИН неудавшуюся личную жизнь мисс Грейнджер. Порой Гермиона соглашалась с этим, особенно когда она, измотанная многочисленными публичными выступлениями и безрезультатными дебатами в Визенгамоте, едва могла произнести Lumos, освещая свою пустую квартиру. Но минуты слабости проходили, и отважная гриффиндорка продолжала неравный бой с несправедливостью волшебного мира. Ряды сторонниц СВИН постоянно пополнялись, было много работы, много интересных идей. Проблему представляли не только консервативно настроенные волшебники, но и слишком рьяные последовательницы: экстремистская группировка Членовредительниц, на деле оправдывающая свое жуткое название, и БОРОВ – Боевая организация разведенных и обманутых ведьм – попортили крови не меньше, чем темномагические кровные ритуалы.
- Гермиона, я тут принес приглашение, - голос Рона так резко вернул ведьму в реальность, словно она вынырнула из Омута памяти.
- Прости, я не расслышала, – виновато улыбнулась она.
- Ты слишком много работаешь. Тебе нужно отдохнуть, - Гермионе почудилось, что это сказала так и не ставшая ее свекровью Молли. – Я приглашение на свадьбу принес. Придешь?
«Вот и настала пора отвечать на интересующие вопросы, - подумала ведьма. – Чувствую ли я потерю? Нет. Ревную ли я? Самую малость. Даже не ревную, а досадую, что последнее слово осталось не за мной».
- Конечно, - Гермиона приблизилась к Уизли и обняла его, похлопав по спине. – Я так рада за вас с Лавандой.
- Спасибо. Только я хотел… - Рон замялся и отстранился от подруги, - я думал, может… Мерлин, я не знаю!
- Что такое, Рон? Ты не хочешь, чтобы я приходила? Лаванда против?
- Нет, это не то. Не то, что ты подумала, - рыжеволосый принялся расхаживать по кабинету, пытаясь подобрать нужные слова. – Понимаешь, я встретил Хорька, и он… в общем, Панси ушла от него.
- Это мне известно, - сказала волшебница, - но я тебя не понимаю.
- Вы же с Паркинсон всегда недолюбливали друг друга, - взволновано объяснял Рон, схватив ведьму за плечи. – Что ты ей такого сказала, что она…
- Что? – возмутилась Гермиона. – Ты думаешь, я уговорила Панси уйти от Малфоя?
- Я не знаю, - подавленно пробормотал волшебник.
- Не знает он! Вот и не суйся в то, чего не знаешь, - вспомнилась услышанная на митинге фраза. – И что это ты за Хорька так переживаешь?
- Я за него не переживаю! - взвился Рон. – Я подумал, ты могла бы поговорить с Лав. Ну, чтобы она тоже…
- Та-а-ак, - протянула Гермиона, - ты опять, значит?
Рональд Уизли ничего не ответил.

Никто бы не поверил, что Северусу Снейпу будет не хватать шума, суеты и безмозглых студентов Хогвартса. Разумеется, ничего такого не было. И, тем не менее, бывший мастер зелий частенько вспоминал о годах преподавания. Времени своего ученичества в Школе Чародейства и Волшебства он тоже не мог забыть, но думать о нем было не совсем приятно. Потому что студенты не причисляют к своим добродетелям жажду знаний и усердие. Да и «Нюниус» звучит гораздо хуже, чем «профессор Снейп». А быть профессором Северусу Снейпу нравилось: обучать варить славу, готовить счастье, закупоривать смерть. Конечно, зельеварение - это не ЗОТС. Ах, эта желанная дисциплина – защита от темных сил! Сам Волдеморт мечтал преподавать ЗОТС, и, не будь Альбус Дамблдор так упрям, возможно, мир не узнал бы Темного Лорда. Но история не терпит сослагательного наклонения.
В любом случае, потерять должность так, как лишился ее профессор Снейп, было обидно. И совершенно несправедливо. Зельевар хорошо помнил то заседание Попечительского совета Хогвартса, после которого его пинком под зад вышибли из школы. Семь чопорных тупиц, четыре ограниченные старые перечницы и Люциус Малфой переплюнули Визенгамот, изучая обстоятельства гибели директора Дамблдора. То, что портрет сладкоежки-маразматика в решающий момент промолчал, Снейпа не удивило, но невмешательство Люциуса стало ударом в спину. Чью это душевную чистоту Северус должен был сберечь, не имея даже возможности отказаться от душеспасительной деятельности? Уж не наследника ли Малфоев? Натуральный волчий билет - вердикт совета: «Убийство непосредственного начальника общеопасным способом, сопряженное с дискредитацией имиджа учебного заведения и нанесением тяжкой душевной травмы учащемуся». Травмированный учащийся – это Драко Малфой. Снова эта малфоевская душа! О ней так много говорят, словно пытаются убедить самого Драко в ее существовании. От увольнения не спасла даже дурацкая побрякушка Мерлина первой степени.
Вот и пригодилось зельеварение. Бороться с темной магией авроры не доверяли никому, но с последствиями ее применения волшебники разбирались сами. Все началось с аконитового зелья - удивительно, сколько народу успел перекусать Фенрир Грейбек сотоварищи, а может, и Люпин подсобил. Потом была первая послевоенная зима, слякотная и простуженная. Аптека при больнице святого Мунго не справлялась с заказами на бодроперцовое и противокашлевое зелья. На рекламу тратиться не пришлось: имя – кто же не знает хогвартского зельевара, выжившего после укуса Нагайны – гарантия качества. Крупное предприятие бывший мастер зелий создавать не захотел. Сказались усталость и невозможность подобрать толковых помощников. Впоследствии расширение дела тоже не понадобилось, потому что специализацией алхимика Снейпа стали редкие и сложные зелья с баснословно дорогими ингредиентами и невообразимым процессом приготовления. Получив вознаграждение за какой-нибудь замедляющий старение или увеличивающий мужскую силу состав, можно было год не подходить к котлу. Казалось бы, живи да радуйся.
Но не таков был и есть Северус Снейп, чтобы наслаждаться покоем и плодотворным трудом. Машинально про себя исправляя обращавшихся к нему «мистер Снейп» на «профессор Снейп», зельевар понял, что ему не хватает тех хогвартских ощущений, когда он нагонял на студентов страх и одновременно боялся сам, вовлеченный в противостояние двух великих магов. Порой планы Альбуса Дамблдора по обезвреживанию Волдеморта были ужаснее самого Волдеморта. Теперь они оба мертвы – в играх со смертью проигравший ее и получает, а победителю достается скука, ведь эмоций такой чудовищной силы ему уже не испытать. Выживший Северус Снейп победил, а потому скучал.
Вопреки всеобщему мнению, в бытность свою профессором Северус патрулировал коридоры Хогвартса вовсе не для устрашения непокорных школьным правилам студентов, а для обеспечения безопасности учеников. В настоящее время бывший мастер зелий не наскакивал на зазевавшихся недотеп или расшалившихся шалопаев, но был странно польщен, когда соседские ребятишки бросались врассыпную, завидев худощавую фигуру в черном. Он не опровергал нелепые слухи о человеческих жертвоприношениях, якобы необходимых для успешного приготовления зелий, никогда не улыбался и не был приветлив, хотя невежливым его тоже нельзя было назвать. Итак, он еще был способен напугать. Кроме того, Снейп завел в своем доме боггарта, чтобы и самому бояться. Но все это было как-то мелко – страхи понарошку. Поэтому от скуки алхимик выпивал, а выпивая, вспоминал пирушки Упивающихся Смертью с непременным участием в них Малфоя-старшего. Пусть Люциус был предателем, но напиваться с ним было приятнее, чем в одиночестве. И огневиски у него всегда отменного качества.
Как-то раз, когда выпивка закончилась, а тоска по былому сделалась почти невыносимой, малфоевская сова принесла неожиданное приглашение, отклонять которое Северус Снейп не стал.

Когда Артуру Уизли исполнилось три года, состоялась его помолвка с Сапфирой Хэйтред, но это не особенно взволновало его – во время торжественного обеда маленький Арти мирно спал в своей уютной детской. Да и позднее мальчик не задумывался о странности заблаговременного выбора брачного партнера – в семье Уизли это было традицией. Одиннадцатилетний Артур отправился в Хогвартс, и школьная жизнь с шалостями, экзаменами, студенческими пирушками и квиддичем надолго отвлекла его от матримониальных планов. Хэйтреды предпочитали домашнее обучение, поэтому свою невесту младший Уизли видел всего несколько раз, приезжая домой на каникулы. Артура не страшила и не радовала предстоящая женитьба. И вдруг прекрасным весенним днем семикурсник Уизли увидел нового охотника гриффиндорской команды. Конечно, Молли Пруэтт училась с ним на одном курсе, и даже как будто бы они сидели рядом на трансфигурации, но на мгновение у Артура впервые по-настоящему открылись глаза и тут же он снова потерял зрение, ослепленный игрой солнечных лучей в рыжих волосах. Молли была словно молния, медно-красным всполохом рассекшая небо над квиддичным полем. В тот день Гриффиндор проиграл, и вместо шумной вечеринки в факультетской гостиной игроки и болельщики разбрелись кто куда. Артур нашел Молли у Черного озера. Нашел, так как специально искал, больше всего опасаясь, что она уже ушла в девичью спальню и ему придется просить кого-нибудь из студенток позвать ее, отчего он непременно покраснеет. Молли тоже часто краснела - она говорила, что рыжие все такие. Еще она говорила, что любит пирог с ревенем и хочет облететь весь мир на метле. И Артур понял: мисс Сапфира Хэйтред никогда не станет миссис Уизли.
Пруэтты не дали благословения на брак, чем только добавили ситуации романтизма. Влюбленные чувствовали себя героями старинных легенд, которых жестокая судьба подвергает испытаниям. Они тайно поженились, но Артур опасался, что его родители или Хэйтреды могут признать брак недействительным. Поэтому он предложил молодой миссис Уизли провести обряд магии крови. Молли согласилась, уверенная в себе, муже и крепости их любви. Позднее они оба поняли, что немного недооценили силу кровной магии, когда миссис Уизли, корчась в схватках и посылая непростительные заклинания в своего супруга, производила на свет шестого ребенка. Близнецы Фред и Джордж Уизли до сих пор цитируют закрученные морским узлом ругательства, которыми сыпала мама, узнав о седьмой беременности.
В свое время Артура и Молли не предупредили обо всех последствиях кровных ритуалов. Нет, мистер Уизли ни в чем не раскаивался, кроме того, что мечта его возлюбленной облететь весь мир на метле так и осталась мечтой. Когда Билл, их первенец, обезображенный зубами оборотня, женился на девушке неземной красоты, Артур с супругой не могли не рассказать молодоженам о магии крови, чтобы те, ослепленные любовью и самоотверженностью, не наделали глупостей.
И все же глава рода Уизли считал ритуалы кровной магии внутрисемейным делом, о котором почти неприлично беседовать с посторонними. Никого не касается, что ты еженедельно спишь с женой не просто так, а по обязанности. А эта девочка, Гермиона, не стесняясь, публично раскрывает пикантные подробности. Да еще некрасивая история с Роном. В Министерстве до сих пор перешептываются, будто сын Артура обольстил и бросил бедняжку, и мисс Грейнджер, отчаявшись обрести семейное счастье сама, мешает обрести его другим.
Артур не хотел принимать чью-либо сторону в этой войне полов, но увидев из окна миссис Малфой, в девичестве Паркинсон, раздающую брошюрки на организованном СВИН митинге, он понял, что Гермиона играет с огнем. Его опасения усилились, когда он получил извещения о созыве совета глав чистокровных семейств.

Камин не был заблокирован, но гости предпочли аппарировать к главным воротам, чтобы подивиться павлинам в роскошном парке, защищенном климатическими чарами от февральского ветра, и, пройдя через анфиладу богато обставленных комнат, попасть в гостиную. Хозяин лучился радушием и предлагал напитки, собственноручно наполняя бокалы – никакой снующей прислуги. Это не светский прием, а почти дружеская встреча.
Люциус Малфой обвел глазами гостей. Двенадцать мужчин, трое из которых совсем старики, остальные на вид ровесники хозяина, негромко переговаривались, обмениваясь новостями. Каждый из присутствующих - глава семьи чистокровных волшебников. Поближе к камину устроился Иеремия Смит; его младший сын Захария на год моложе Драко. Слева от Смита расположился Гойл, отец Грегори, а справа – Пратчер, у которого девять совершеннолетних сыновей. Из затененного угла доносилось тяжелое дыхание дряхлого Маршмеллоу - его праправнукам уже лет по двадцать. Саммерсби, Мунстоун, Грецки и Бенкс еще молодые папаши: сыновья оканчивают седьмой курс Хогвартса. Малфой не ожидал, что Уизли примет приглашение, но тот явился. Еле живые, с постоянно трясущимися головами Водкинс и Друбс – одни из старейших волшебников, уже переженившие почти всех правнуков. Ну, и Боргхез, недавно лишившийся молодой невестки, бывшей, как говорят, его любовницей.
- Господа, - проникновенно начал хозяин, а гости почтительно затихли, только похрапывал задремавший Маршмеллоу. – Я пригласил вас, чтобы обсудить неприятную ситуацию, возникшую в связи с непростительным поведением одной особы.
Артур Уизли утвердился в своих подозрениях: Малфой собирается мстить Гермионе.
- Магглорожденная ведьма имеет наглость оспаривать многовековые обычаи волшебного мира, - чувствовалось, что Люциус хотел сказать не «магглорожденная ведьма», а как-то иначе. – Она вмешивается во внутренние семейные дела, отравляет ложью умы юных волшебниц, пестует недоверие, поощряет неповиновение решениям глав родов, провоцирует разводы.
- А где Нарцисса? – неожиданно проснулся Маршмеллоу.
Малфой сперва сделался белее своей длинной холеной гривы, потом покраснел и, шумно выдохнув, одним глотком осушил бокал с огневиски.
«Ага, и Нарцисса туда же, - догадался Артур. – Ох, Гермиона, во что ты влезла?!»
- Я полагал, у нас мужской разговор, - ответил взявший себя в руки Люциус, но Маршмеллоу его уже не слышал, потому что снова уснул.
Малфой молчал, ожидая реакции на свои слова, но приглашенные не спешили высказываться. Тогда он продолжил:
- Если высокочтимые главы родов считают, что мы должны приглашать женщин для участия в наших… - тут Люциус сделал двусмысленную паузу, - собраниях, то не понимаю, причем тут жены?
Кто-то из гостей одобрительно засмеялся, оценив шутку.
- Ну, а если кто-нибудь полагает, что жены могут наравне с нами решать вопросы, связанные с родовыми устоями, то он, должно быть, ошибся собранием, - ухмыльнулся Малфой. – Мисс Грейнджер обрадуется новому члену ХРЯК.
- СВИН, - поправил Артур, вызвав недовольный взгляд Люциуса.
- Что ты предлагаешь, Люц? – не выдержал длинного вступления Гойл.
- Для начала, я хотел бы узнать, намерены ли главы родов мириться с деятельностью этой дочери магглов, - Малфой взглянул на каждого из гостей, а затем уставился в темноту за окном.
- Нет! – вскричали хором Мунстоун, Грецки, Саммерсби и Бенкс.
- Девочки в школе ведут себя возмутительно, - объяснил Бенкс.
- Срывают занятия, - уточнил Грецки.
- Постоянно проводят какие-то митинги, - добавил Мунстоун.
- Директор МакГонагалл делает вид, что обеспокоена, но, похоже, она одобряет эти безобразия, - сказал Саммерсби. - И мы собираем подписи под воззванием запретить СВИН и подобные организации в Хогвартсе.
- Я знаю, - Малфой поморщился, словно у него болел зуб. – Попечители уведомили меня о намерении пригласить мисс Грейнджер для проведения разъяснительной беседы. Но это лишь усугубляет ситуацию.
- Да, господа, - пробасил Боргхез, - дискутируя с этой дамой, мы лишь подтверждаем ее право общаться с нами на равных.
- Она как раз этого и добивается, - согласился с ним Люциус.
- Но если не спорить с ней, как закрыть ей рот? – возмутился Пратчер.
- Ах, господа, существует средство, способное усмирить пыл любой дерзкой ведьмы, - загадочно улыбаясь, сказал Малфой.
- Imperious? – спросил Смит.
- Ну, зачем же так грубо? - возразил Люциус. – Укротить женщину может только мужчина.
- Так ведь укротитель оробел, - подал голос Водкинс, и все посмотрели на Уизли.
- Нет, вы не поняли. Или, скорее, я неточно выразился. Для того чтобы прекратить совать нос в чужую личную жизнь, мисс Грейнджер нужно устроить свою, - объяснил Малфой.
- Проблема та же, - усмехнулся Водкинс.
- Но она решаема, - Люциус призвал с полки книгу, раскрыл на заложенной высушенным цветочным стеблем странице и, выдержав театральную пазу, продекламировал:
О, ты, неприступная дева,
Чей холоден взор.
По мантии, что ты надела,
Змеится узор.
Не видел я ангела краше,
И демона злей,
Но в помощь мне отрок из чаши,
Из царства теней.
Пронзит ледяное сердечко
Своею стрелой,
Ты станешь кротка, как овечка,
А я – пастырь твой.
Заслышав первые строки стихотворения, Артур Уизли нервно заерзал в кресле. Ему вспомнилось, как он, будучи школьником, поспорил с приятелями, что не уснет на лекции профессора Биннса, и пришлось бодрствовать на протяжении двух тысяч десяти куплетов баллады «Стрела Купидона», начало которой вдохновенно зачитывал Люциус. Но, к счастью, вмешался непоэтичный Гойл:
- Люц, к чему это?
- Заклятие вечной любви, - Малфой многозначительно поднял наманикюренный палец.
Собравшиеся зашумели.
Магия чувств. Мало кто из молодежи знает, что амортенция и отворотное зелье – жалкие подобия древнего темного колдовства, более страшного, чем непростительные заклинания, порабощавшего навеки чувства и разум того, против кого его применяли. Заклятие вечной любви создал чернокнижник из далекой холодной страны, терзаемый неразделенной страстью к гордой и жестокосердой красавице Наине. Судьба насмеялась над колдуном. Его возлюбленная ответила на чувства, но проведенные им в изучении волшебства годы не пощадили ее - заклятие поразило горбатую старуху**. Волшебник ужаснулся результату, но описал процесс вызова духа с предостережением никогда не заклинать любовью. Предупреждение со временем забылось, а заклятие осталось, хотя часто его не применяли. Традиционно, принимая ведьму в семью, ограничивались ритуалами магии крови. Но если невеста артачилась, совет глав родов разрешал заклясть непокорную девицу вечной любовью к жениху. Ритуал можно было провести один раз в несколько лет, когда тринадцатый день февраля приходился на пятницу. Призванный колдуном Купидон должен в течение суток поразить волшебной стрелой сердце жертвы. Заклятие ничем не снималось и от него не существовало защиты. Несчастная ведьма буквально чахла от любви. Если же Купидон попадал стрелой одновременно и в сердце волшебнице, и в сердце предполагаемому жениху, то вспыхивала взаимная любовь невероятной силы, но такое случалось очень редко.
- Магия чувств запрещена, - сквозь шум спора прорвался мощный бас Боргхеза.
- Совет глав родов имеет право разрешить наложение заклятие, - возразил Малфой.
- Нужны волосы того, в кого влюбится девчонка, отданные добровольно, - сказал Пратчер. – Кто захочет, чтобы его полюбила сумасшедшая магглорожденная выскочка?
- Об этом я позабочусь, - заверил Люциус.
- Но пусть это не будут наши дети, - прошамкал Друбс, - иначе мы не дадим своего согласия.
- Хорошо, - покорно ответил Малфой.
Во время обсуждения Уизли, ошеломленный идеей Люциуса, молчал. Но дольше бездействовать было нельзя. Никогда еще далекий от интриг Артур настолько не искажал факты. Опасения за судьбу девочки, осознание кошмара, в который ее собирается ввергнуть Малфой, представившаяся чуть не впервые возможность поквитаться с высокомерным блондином – всё это лавиной обрушилось на неизменную систему ценностей главы рода Уизли. Он говорил о том, что Гермиона не просто так получает разрешения на свои собрания, что в Министерстве давно подумывают о реформах в сфере семейной магии, что Гарри Поттер только формально отошел от дел, и в настоящее время разрабатывает программу своих действий на посту Министра Магии. Вранье Артура потрясло бы даже знаменитого шпиона Северуса Снейпа. Развесив макаронные изделия на ушах собравшихся и гостеприимного хозяина, Уизли предупредил о невозможности безнаказанного применения к Гермионе заклятия вечной любви. Что подумали другие главы волшебных семейств, за исключением Малфоя, неизвестно, но большинством голосов – одиннадцать против двух, если учесть так и не пробудившегося к голосованию Маршмеллоу, – совет отклонил предложение Люциуса.
Гости покинули особняк, и взбешенный Малфой всерьез подумывал напиться. Как нельзя кстати, в этот момент из зеленого пламени камина появилась знакомая фигура в черном.

Невыносимая жажда, от которой язык приклеивается к нёбу. И голова тяжелая, похмельная. Северус очнулся на кровати в собственной спальне.
Графин с вожделенной жидкостью, пропустивший лунный луч сквозь прозрачные стенки, поблескивал на столике у окна. Снейп хотел призвать сосуд заклинанием, но не смог наощупь найти волшебную палочку. Нужно было подняться и поискать ее или хотя бы пойти и напиться воды. Однако тело Северуса было против - он лежал, не в силах даже повернуть голову, чтобы не видеть недосягаемый графин. Закрыв глаза, маг обшаривал себя и кровать в надежде наткнуться на проклятую деревяшку. Поиск дал неожиданные результаты: во-первых, на Снейпе из одежды оказался только купальный халат; во-вторых, палочки ни в карманах, ни в рукавах, ни в других местах, куда он мог дотянуться, не было; в-третьих, в кровати находился кто-то еще. Последние два обстоятельства частично протрезвили. Зельевар резко сел и уставился на непрошеного гостя. Точнее, на гостью. Голая девица, показавшаяся смутно знакомой, лежала на покрывале и вертела в изящных пальцах волшебную палочку, которую некоторое время назад разыскивал Снейп.
Нисколько не смущаясь фактом присвоения чужого имущества и не стесняясь своей наготы, нахалка провела палочкой над своей ладонью, оставив на ней тонкий порез, и, озорно подмигнув Северусу, мазнула его по щеке выступившей из ранки кровью. Такой наглости зельевар, даже удивленный и обезоруженный, снести не мог. Пытаясь отнять волшебную палочку, Снейп накинулся на девицу, но не одолел ее, обессиленный последствиями неумеренного возлияния. Он упал, неловко ткнувшись в обнаженную женскую грудь, словно младенец в поисках материнского молока. Девица не оттолкнула. Ее левая рука растрепала волосы на снейповом затылке и змеей заползла за шиворот, лаская спину Северуса. Поддаться искушению легко, на то оно и искушение. Тело девицы покрылось мурашками от первых почти невесомых касаний Снейпа. Поцелуев почему-то не было - двое в постели лишь оглаживали друг друга, точно свихнувшиеся гончары. Халат в изножьи кровати раскинул полы крыльями гигантского нетопыря. Оставившие Снейпа в момент борьбы за палочку силы вернулись, чтобы распластать на кровати девицу, прерывисто выдыхавшую при каждом толчке. Ее лицо - déjà vu, ее тело – незнакомое ни снаружи, ни изнутри. И всё почти хорошо. Но мешал какой-то стук, не попадавший в ритм с движениями соединенных тел. Северус открыл зажмуренные в предвкушении оргазма глаза и увидел: его волшебная палочка, зажатая в руке девицы, стучала по деревянному изголовью кровати.
Северус Снейп предпочитал безопасный секс. Даже в полубессознательном состоянии он понимал, что секс с незнакомой девицей, неизвестно как оказавшейся в его постели, отобравшей у него волшебную палочку и обмазавшей его своей кровью, безопасным не является. Но степень риска можно снизить, если вернуть себе палочку. Его руки, опиравшиеся на подушки по обе стороны закинутых за голову рук незнакомки, осторожно перемещались к изголовью. Каким-то образом девица заметила эти маневры, и в следующий миг соитие сменилось банальной потасовкой. Нависая над противницей, Северус почти отнял свою собственность, но схватившись за палочку обеими руками, потерял равновесие и рухнул, придавив собой девичье тело. Раздался хруст, заставивший Снейпа отшатнуться от девицы. В ее правую грудь вонзилась злосчастная волшебная палочка, непостижимым образом сделавшаяся тонкой, как стрела. На нежной белой коже капли крови казались россыпью гранатовых зерен, и Северус еще дальше отпрянул, зная, что и прикосновения к ним достаточно для вечного заточения в царстве мертвых***. Но чертовка вцепилась ему в волосы, притягивая к себе. Зельевар рванулся, оставляя в кулаке девицы черный клок. В это же мгновение чьи-то ладони легли ему на спину и стали с силой прижимать к заколотой ведьме. Послышался пьяный и хриплый от рыданий голос Люциуса:
- Ты же сделаешь это для меня… нет, для Нарциссы, Северус?
Снейп почувствовал, как острие палочки прокалывает кожу на его груди, проходит меж ребер и пронзает сердце.
Он узнал девицу за секунду до конца и, умирая, прохрипел:
- Грейнджер.
---------------------
*Вазэктомия – перевязка семенных протоков с целью предотвращения возможности зачатия, стерилизация мужчин.
**Подробнее см. поэму «Руслан и Людмила» А.С. Пушкина.
***Похищенная Аидом Персефона была обречена возвратиться в царство мертвых, так как она, презрев запрет, проглотила несколько зерен граната.

***

Драко невзлюбил Поттера с тех пор, как узнал о его существовании. Чувство более сильное, чем неприязнь, спазмом сжимало горло Малфоя-младшего, стоило лишь упомянуть при нем ненавистное имя. Никто не питает любви к спасшему тебе жизнь неприятелю, благородному до отвращения. Драко не мог понять, почему у Поттера всегда было все и за просто так. Темный Лорд, и тот наградил избранностью. А что досталось от Волдеморта ему, Драко? Уродливая метка? Репутация истерика и слабака? Чертов Поттер случайно, не прилагая никаких усилий, сумел заполучить все Дары Смерти! Даже Снейп, давший Непреложный обет защищать Драко, как оказалось, все время оберегал Поттера.
Поттер. Все время и везде проклятый Поттер. Он ведь не ограничился спасением Драко из горящей Выручай-комнаты. Ему было недостаточно выступить свидетелем защиты на процессах над Упивающимися Смертью, во всех унизительных подробностях поведав Визенгамоту, как юный Малфой провалил задание убить директора Дамблдора. С тошнотворным великодушием Поттер ходатайствовал о принятии Драко, считавшегося неблагонадежным, в Министерство. Не проходит и недели, чтобы какая-нибудь сволочь не напомнила, кого нужно благодарить за жизнь, свободу и работу. От этих мыслей Малфоя-младшего едва не захлестнуло новой волной ненависти, но, побарахтавшись в черных водах, он выплыл. Думать о Поттере было не время.
Грейнджер - вот на ком следовало сосредоточить всю злобу. Нет, даже не злобу, а праведный гнев!
Гр-р-р-р-рязнокровка! Подлая тварь! Выскочка! Старая дева! Она посягнула на то, чего не коснулась благотворительность Поттера: семья Малфоев. Это всегда было самым важным, самым дорогим, неприкосновенным.
Драко плохо помнил деда со стороны отца, но отчетливо – дедовскую непохожесть на родню матери. Семейство Блэков отличалось взбалмошностью, несвойственной Нарциссе, но унаследованной ее сыном. А Малфои – другие. Дело даже не в сдержанности, ошибочно принимаемой за холодность, а в некоем внутреннем стержне, непоколебимой уверенности, что они – семья. Темный Лорд не смог разобщить их: полумертвые от страха, приговоренные к смерти обеими конфликтующими сторонами, они продолжали интриговать, спасая друг друга.
Панси, Панси, Персефона… В том, чтобы предложить ей фамилию Малфой – ну, не руку же с сердцем ей предлагать! – проявилась блэковская натура Драко. Панси всегда была немного импульсивной. Пожалуй, даже слишком импульсивной для Слизерина. Её уход взбесил, но не слишком удивил. А вот мама… «Может, ее тетушка Белла покусала перед своей кончиной?» - недоумевал Драко. Женщины! Зачем им это было нужно? Малфои уже лет пятьсот не скрепляют браки кровью – хлопотно: слишком много соперничающих наследников. Всего одно заклинаньице, простое и почти не темное, гарантирует рождение единственного здорового ребенка, непременно мужского пола. Как могло случиться, что обе миссис Малфой не просто бросили супругов, а переметнулись во вражеский стан? Панси носится по улицам с какими-то книжками и лотками, как торговка, а мама утирает сопли оплакивающим свою горькую долю идиоткам, вляпавшимся в кровную магию.
Позор! И грязнокровка за него заплатит. Она умоется слезами из собственной грязной крови! О, Грейнджер познает месть Малфоя! Драко не отступится так легко, как отец. Он не станет спрашивать разрешения у этих пародий на paterfamilias*.
От злобы сбивалось дыхание, и Малфой остановился перевести дух, привалившись к прохладной стене. Ночное освещение и запертые двери кабинетов придавали ту самую таинственность даже коридору Отдела тайн. Стук сердца отдавался в ушах, и Драко казалось, он слышит чьи-то крадущиеся шаги. Отдышавшись, он замер, но коридор был тих и пуст. Волшебник, оглядываясь, дошел до Хранилища, пробормотал отпирающее заклинание, скрылся за дверью, но пробыл там недолго. «И чего они прицепились? Сначала святой Поттер, теперь одержимая Грейнджер. Если так пойдет и дальше, то следующего удара нужно ждать от оборванца Уизли», - подумал Драко, и в ту же секунду его нос столкнулся с веснушчатым кулаком Рона. Теряя сознание, Малфой удивился, что раньше не замечал у себя таланта к прорицаниям.
Бой главных министерских часов, отсчитавших десять ударов, гулко раздавался в пустом коридоре. Конечно, к тому времени, как Малфой очнулся, рыжего и след простыл. Молодой аристократ ползал на четвереньках по каменным плитам, зажав в зубах волшебную палочку, на конце которой светился неяркий огонек. При этом Драко умудрялся бормотать ругательства, самым пристойным из которых было подробное описание половых органов мантикоры. У самого порога канцелярии Отдела тайн Малфой разглядел то, что искал: небольшой полотняный мешочек. Но радовался Драко недолго – мешочек был пуст. Наверно, его содержимое унес Уизли. Малфой взвыл от разочарования и чуть не отшвырнул бесполезную находку, как вдруг заметил длинный черный волос, намотавшийся на нитяной шнурок мешочка.

***

Обнаженный Люциус нежно прикоснулся к пожелтевшим страницам, испещренным черными и кроваво-красными закорючками букв. Обтянутая человеческой кожей старинная книга – вместилище древнейшей и темнейшей магии – манила запретными знаниями, обещала открыть истину, звала перейти грань возможного. Не поддавшись искушению, Люциус сосредоточился на нужном отрывке текста, который он столько раз читал и перечитывал за последние несколько дней, что выучил наизусть: «…Зародившаяся жизнь холодна своей чистотой, пока пламя не воспылает внутри нее и не вырвется наружу ее продолжением, и так до самой смерти, замыкающей круг. Любовь соединяет жизнь и смерть».

«…Глина символизирует зарождающуюся жизнь… ключевая вода – символ чистоты… кровь сравнивают с огнем, бегущим по венам и артериям… мужское семя оплодотворяет, продолжая род… символом смерти обычно является черная свеча… дух – символ любви». В подвале стоял жуткий холод. Вымороженные тремя месяцами зимы каменные стены местами заиндевели. Изо рта Драко вырывался парок, а руки дрожали так, что пришлось положить пергамент на стол, иначе невозможно было разобрать обрубленные точками слова. Отцовскую книгу по магии чувств нельзя выносить из особняка – пришлось наскоро переписать ритуал, не отвлекаясь на его толкование, пока бывшие Упивающиеся Смертью упивались огневиски. Слава Мерлину, школьный учебник по ЗОТС не являлся столь ценным изданием, поэтому его исчезновение из библиотеки Малфоев прошло незамеченным. Драко до последнего был уверен в поддержке отца. Но тот, похоже, не решился нарушить запрет совета чистокровных и топил свое горе в бутылке, изредка всхлипывая и сморкаясь в черную мантию Северуса Снейпа, делившего с Люциусом если не горе, то огневиски. Опасаясь пропустить время вызова духа, Малфой-младший сверял записи на пергаменте с объяснениями в учебнике. Раздеться догола в ледяном подвале – почему-то Драко решил, что это наилучшее место для ритуала, да и некогда теперь искать другое – было настоящим подвигом, но согревали мысли о грязнокровке, горящей в аду.

- Для наложения заклятия вечной любви вызовите духа, - вслух прочел Рон первый абзац инструкции из книжонки «Черная магия для всех: 1001 забавное заклятие». Он пьяно икнул, хихикнул и отхлебнул огневиски прямо из бутылки.
– Для вызова духа вам понадобится: глубокая глиняная миска, галлон ключевой воды, пять капель собственной крови, собранной непосредственно в момент вызова духа, собственная сперма в количестве, которые вы способны предоставить в момент вызова ду… что? – Рон нахмурился, но пара глотков жгучего напитка вернули ему прежнее благодушие. – Эх, чего не сделаешь ради любви к… себе! Так, какая еще хренотень нужна для вызова этого грёбаного духа? Собственная козявка из носа, выковырянная непосредственно в момент вызова духа? О, черная свечка! Дух – настоящий спец по части интимной обстановки.
Порывшись в буфете и кухонном шкафу, Уизли извлек миску и свечу. С водой возникли трудности, потому что ее в кувшине было явно меньше галлона, и вообще она была кипяченая.
- Обойдусь заклинанием, - махнул рукой Рон и снова приложился к бутылке, - а остальное у нас завсегда при себе! Чего дальше-то делать? Хм, раздеться? А, ну да. Как же иначе?
Заперев дверь кухни, Рональд разоблачился.

- О, ты, жизнь рождающаяся, прими чистоту свою! – нараспев начал Люциус, и прозрачная холодная струя полилась в церемониальную керамическую чашу. – Купидонэротамур, взгляни, как чиста жизнь рождающаяся…

- Зарождающаяся жизнь холодна своей чистотой, - Драко аккуратно плеснул ключевую воду в глиняную посудину с широким краями и сверился с пергаментом. – Купидонэротамур, взгляни, как она чиста…

- Налейте воду в миску и произнесите: «Купидонэротамур, посмотри на глину и воду», - зачитывал Рон книжные наставления. – Купирон-эмод-арут… Мерлин, что еще за Кумиропадут? Ладно, не важно. Как бы там тебя ни звали, вот тебе миска и вода. Aquamenti!

- Живой огонь, отдай свой жар, - Малфой-старший надрезал кожу запястья серебряным ножом и позволил крови пролиться в чашу. - Купидонэротамур, взгляни, каким жаром наполнена жизнь…

- Огонь, бегущий по венам, согревает жизнь, - Драко слегка проколол кожу на пальце острием перочинного ножика, но кровь почти не проступила на побелевшей от холода руке. Маг поглубже полоснул лезвием по пальцу и, морщась от боли, отсчитал в посудину ровно пять алых капель. – Купидонэротамур, взгляни на вскипающую жизнь…

- При помощи колющего или режущего инструмента рассеките кожу на руке и добавьте в воду пять капель крови, - Уизли кухонным ножом неглубоко порезал ладонь и потряс ею над миской с водой. Решив продезинфицировать рану изнутри, Рон влил в себя остатки огневиски. – После этого нужно сказать: «Купидонэротамур, сейчас жизнь согреется жаром крови». Хех, кровь Уизли задаст тебе жару, приятель…

- О-о-о-о-о-огонь жизни, семенем зачни жизнь но-о-о-о-овую, - простонал Люциус, кончая в чашу. – Купидонэротамур, взгляни, как жизнь продолжает себя…

- Мужское семя оплодотворяет, продолжая род, - выпалил задыхающийся Малфой-младший, из-за дрожи в руке едва попадая белесыми каплями в посудину. – Купидонэротамур, взгляни на оплодотворенную жизнь…

- Да, чтоб вам провалиться! Хоть бы картинку какую прилепили! Я же не прыщавый юнец, чтобы… ох… просто так…забавные заклятия, задери вас мантикора… Мерлин и его подштанники, не выходит… бякоклешня вам в зад… о Лав подумать, что ли?.. Нет, о Паркинсон… о Гермионе… ох… ах… да, Герми, да, крошка, да! – Рон, излив свое семя, обессилено упал на стул и с сожалением покосился на пустую бутылку. – Эй, как там тебя, Ку… Куку… мэтур! Купидон-эрот-а-мур! О, точно! Посмотри в миску и обрадуйся…

- Смертью замкнется круг, - расплавленный воск черными слезами стекал со свечи, горящей в руке Люциуса. – Купидонэротамур, взгляни, как завершается круг жизни…

- Смерть сменит жизнь, - Драко радовался горячим каплям, согревающим его ледяные пальцы. – Купидонэротамур, посмотри на завершение жизни…

- Зажгите свечу и накапайте в миску разогретого воска, приговаривая: «Купидонэротамур, смерть следует за жизнью», - Рон, продолжая следовать советам занимательной книжицы, добавил в миску несколько темных, быстро мутнеющих капель. – Ну, и что дальше?

- Великий дух, заклинающий вечной любовью, вот волосы жениха, - Малфой-старший бросил в чашу черный локон. – Приди и узнай имя невесты!

- Дух, заклинающий вечной любовью, прими волосы будущего супруга и приди, чтобы услышать имя невесты, - Драко осторожно опустил в посудину единственный черный волос.

- Добавьте в полученную смесь волосы предполагаемого жениха, а явившемуся духу назовите имя невесты, - прочел Уизли, и трофейная черная прядь полетела в котел. – Что, Хорек, съел? Хотел заклясть Гермиону на Снейпа? Шиш тебе! Но пусть профессор не грустит: Лав ему понравится.

Над церемониальной чашей, глиняной посудиной и миской возникли и сгустились облака лилового тумана, пахнущего шоколадом, розами и пыльными плюшевыми игрушками. Все три облака уплотнились, превращаясь в отвратительных сморщенных голых карликов. Уродцы синхронно, словно могли видеть друг друга, зависли над ритуальными емкостями, удерживаясь в воздухе при помощи мушиных крыльев, и одновременно сказали:
- Как же вы меня достали, извращенцы! Имя!
Люциус, не колеблясь, произнес:
- Гермиона Грейнджер.
Драко, трясясь не только от холода, выкрикнул:
- Гермиона Грейнджер!
Рон моргнул, протер глаза, икнул и вытаращился на лук в правой ручонке карлика. За плечами урода висел колчан с единственной стрелой, а сам недомерок был до того омерзительный, что хоть не гляди: волосы напоминали блеклую паклю и росли клоками, огромный рахитичный живот, кажущийся еще больше из-за узкой груди и сухоньких ножек, лицо изрезано морщинами. Уизли стало противно и страшно. Судорожно сглотнув, он сказал:
- Гермиона, это все из-за тебя. Лаван…
- Да будет так! – торжественно ответили карлики и с громкими хлопками растворились в воздухе.
Через минуту наступило четырнадцатое февраля.

***

Возвращение к реальности было медленным. Казалось, продираешься сквозь толщу воды, чтобы глотнуть воздуха, а сил выплыть нет. Проснувшись, Северус несколько раз судорожно вздохнул, будто и в самом деле только что вынырнул на поверхность. Вместе с сознанием пришла головная боль, а память где-то задержалась. Снейп обнаружил себя лежащим на диване в гостиной. Он был жив, невредим и полностью одет, следовательно, ему просто приснился кошмар. Волшебная палочка никуда не делась и ни во что не превратилась, а находилась в рукаве сюртука, как обычно. И никаких мертвых голых гриффиндорок. Сон. Всего лишь сон. Слава Мерлину!
В аптечном шкафчике должны были остаться несколько флаконов антипохмельного зелья, но за ними нужно идти в ванную, а значит - проходить через спальню. Превозмогая боль, тошноту и страх обнаружить остывшее тело Грейнджер, Северус добрался до аптечки. С принятием зелья похмельный синдром отступил. Вернулись воспоминания, хоть и не все.
Итак, накануне он гостил у Люциуса. Причем находился в его доме довольно долго. Малфой сам его пригласил – хотел посоветоваться по поводу какого-то темного ритуала. Когда Снейп явился, Люциус был не в духе и о ритуале ничего не сказал. Было много огневиски, очень много огневиски, поэтому память не полностью сохранила дальнейшие несколько часов.
Сняв сюртук и ботинки, Северус растянулся на кровати, под которую он малодушно заглянул, прежде чем лечь, и продолжил вспоминать события предыдущих полутора суток.
Обилие огневиски было связано с неприятным ощущением. Нет, спиртное было прекрасным, как и всегда. Это что-то другое. О, от Малфоя ушла Нарцисса! Вот почему они так долго безнаказанно пьянствовали. Люциус даже шлюх пригласил. Прибывшие девицы, покрутив пальцами у висков, поспешили исчезнуть, когда Малфой велел им шагать по гостиной взад-вперед, изображая непонятное шествие. После этого Люциус поскандалил с хозяйкой борделя по каминной сети, и она в знак примирения прислала ему блондинку, увидев которую, Малфой заплакал. Северус к тому времени был уже достаточно пьян, чтобы не скрывать своего сочувствия. И тогда случилось что-то глупое и совершенно непоправимое, чего он никак не мог вспомнить.

***

Отправляя в рот одну шоколадку за другой, молодая волшебница меланхолично глядела в окно, за которым из облаков в форме сердечек сыпались лепестки роз.
- Гермиона, я совершил нечто ужасное! – в гостиную ведьмы из камина ввалился Рон и немедленно споткнулся о сложенную на ковре стопку книг. В доме Грейнджер книги были везде - библиотеку напоминала любая комната, кроме самой библиотеки, которая походила на библиотечное книгохранилище. – Я не знаю, что делать!
Понять смятение Рональда было нетрудно, если вспомнить, чем он занимался предыдущей ночью. Утром его, голого, спящего мертвецким сном в обнимку с пустой бутылкой и книжкой по занимательной черной магии, нашла Молли, спустившаяся на кухню готовить завтрак.
Гермиона, застигнутая за поеданием шоколада врасплох, смущенно облизала пальцы и вопросительно посмотрела на раннего гостя.
- Я совершил нечто ужасное, - упавшим голосом повторил Рон, поднимаясь с ковра.
- Ты забыл поздравить Лав-Лав с праздником или назвал ее чужим именем? – холодно поинтересовалась ведьма, все еще дуясь на Уизли из-за недавней размолвки.
- Ты должна помочь мне! Ты же мой друг! – укоризненно вскричал маг.
- А как же Гарри?
- Гарри тоже мой друг, но ты – мой самый умный друг.
- Лесть тебе не поможет, - сказала в глубине души польщенная Гермиона.
- А ты? – с надеждой спросил Рон. – Ты поможешь?
В ответ она шумно вздохнула и жестом пригласила рыжего присесть в кресло.
- У тебя выпить есть? – Уизли покраснел.
- Огневиски нет, - отрезала Гермиона, но, взглянув на несколько помятый вид приятеля, сжалилась. – Есть немного Куантро.
Рон поморщился, вспомнив апельсиновую приторность столь любимого волшебницей маггловского ликера, но согласился:
- Давай.
- Ты себе тоже налей, - посоветовал он Гермионе, принесшей рюмку и бутылку темного стекла, - пригодится.
- Я не пью с утра, - ответила та, но занервничала. – Что случилось?
Глаза Гермионы округлялись все больше, а сердце билось все быстрее по мере изложения Роном произошедших в особняке Малфоев событий, известных ему со слов отца.
- Совет чистокровных не дал разрешение, но Малфои так просто от тебя не отстанут, - рыжий опустошил рюмку и скривился.
- Ты думаешь…
- Я не думаю, я знаю. Вчера я был в Министерстве – мать попросила вытащить Перси к нам на ужин – и видел там Хорька.
- Это ничего не доказывает. Драко – работник Министерства.
- Погоди, дай мне закончить, а там уж сама решишь, - сказал Уизли. – Я зашел за Перси, но он был еще занят, и пока заканчивал работу, ему снова захотелось поиграть в мудрого старшего брата: затянул свое занудство о семье и долге. Я же чую: намекает на нашу с Лав-Лав будущую совместную жизнь. Небось, мать его подговорила провести со мной разъяснительную беседу. Мне от мыслей о долге так тошно сделалось… Ну, и я сказал Перси, что зайду за ним через часок, когда он освободится. У меня, мол, дело есть одно. А сам отправился в «Дырявый котел», ведь без пары стаканчиков вынести проповеди моего братца невозможно. В «Котле» я немного потерял счет времени и…
Гермиона так громко хмыкнула, что Рон запнулся, но, недовольно взглянув на подругу, продолжил:
- Я задержался в «Котле» из-за Мундугуса Флетчера – прилип ко мне со своими амулетами и рецептами. Ну, пришлось у него книжку купить, - Уизли не удивился недоверчивому взгляду ведьмы, - чтобы он отстал. Только отделался от него, поспешил к Перси. Я не сразу обратил внимание, что в Министерстве уже все разошлись. Перси тоже не было, и я пошел к выходу. Вдруг вижу: Хорек крадется. Я подумал: неспроста это. И решил за ним проследить. Белобрысая морда сунулась в Отдел тайн. Ты же знаешь, он прямо мечтает туда попасть – все время вертится вокруг. Недавно их Учетный департамент что-то подсчитывал да проверял, так Малфой вечно лез инспектором в Отдел тайн, особенно в Хранилище. Там-то я его и застукал, подождал у двери, а как он вышел, сразу двинул по роже и вырубил. Ну, думаю, надо проверить, зачем он в Хранилище лазил. Оказывается, за волосами Снейпа!
- Волосами Снейпа? – переспросила Гермиона. – Откуда…
- Помнишь, мы с Гарри тебе рассказывали о той операции по поимке Упивающихся? Снейп тогда согласился – хотя выбора у него особо не было - дать волосы для оборотного зелья, чтобы клиентов наших выманивать. Мы не всё использовали, и сдали в Хранилище, как по инструкции положено. А Хорек, когда свою инспекцию учетную проводил, видимо, приметил для себя много интересного.
- Ты думаешь, что они с отцом решились провести ритуал, вопреки запрету совета чистокровных?
- Вот интересно, когда это Малфоев останавливали запреты? – съязвил Рон.
- И что было дальше? – нетерпеливо спросила волшебница.
- Я взял у Малфоя патлы Снейпа и ушел.
Гермиона отобрала у собеседника рюмку, налила ликер и залпом выпила.
- Заклятия вечной любви они, скорее всего, наслать не успели. Драко не смог достать волосы вовремя, а найти замену до начала ритуала непросто, - размышляя вслух, ведьма нервно барабанила пальцами по подлокотнику кресла.
- А если они взяли свои волосы? – предположил Рон.
- Нет, нельзя, - не глядя на друга, ответила она. – Проводящий ритуал не может использовать свои волосы и волосы родственника ближе четвертой степени родства.
- А если они позвали провести ритуал кого-то другого? – не сдавался Рон.
- Вряд ли. Это сложный ритуал. Нужна подготовка. Они наверняка рассчитывали провести его сами. Особенно если учесть, что у них не было разрешение совета глав чистокровных семейств.
- Ничего там сложного нет, - пожал плечами Уизли.
Гермиона не поверила своим ушам:
- Что ты сказал?
- Я говорю, ритуал несложный, - подавленно повторил Рон.
- Откуда ты знаешь? – в животе заворочалось нехорошее предчувствие, готовясь сбросить сердце в пятки.
- Понимаешь… эта книжка… Флетчер продал…и я пьяный был… любопытно стало… и волосы… а ты отказалась поговорить с Лавандой, и я… подумал… пьяный я был, иначе я никогда…
Ужас сковал бы сердце Гермионы, не ухни оно куда-то вниз.
- Ты вызвал Купидона, - это был не вопрос, а утверждение.
- Прости! Я не хотел! Я не знал! Пьяный был! – Рон кинулся на колени и пополз к ведьме, заламывая руки.
- Ты заклял Лаванду вечной любовью к Снейпу, - снова утверждение, прозвучавшее еще отрешеннее, чем предыдущее.
- Прости! Прости! Я же не нарочно! Я надеялся, ты отговоришь Лав-Лав от свадьбы, но ты не стала. Я не знаю, что на меня нашло. Прости! – всё ближе подползал Уизли. – Я не знаю, что мне делать. Помоги! Ты же всё знаешь об этих обрядах! Спаси меня! Они догадаются! Не хочу в Азкабан! Гермиона, помоги!
Задрожали стекла, погас огонь в камине, треснул горшочек комнатного растения, и Рону показалось, что он вот-вот оглохнет.
- Рональд Уизли, ты – идиот! Таких, как ты, надо изолировать! И ни в коем случае не разрешать жениться, а тем более – заводить детей! Стерилизовать тебя, чтоб ты не размножался! Ты же опасен! Придурок! Что ты в следующий раз сделаешь из любопытства? Волдеморта возродишь? О, чертов кретин! Какой, к троллям, Азкабан? Тебя без суда и права на помилование следует отдать дементору! Хотя ему нечего у тебя забрать, бездушная ты скотина! А ты подумал своей тупой башкой, что будет с Лавандой? Да Снейп тебя прибьет! У, мерзкая эгоистичная тварь! Ты… ты… даже хуже Малфоев! - Гермионе не хватило дыхания продолжить тираду, и она, оттолкнув валявшегося у ее ног волшебника, выскочила из комнаты.
После ведьминых воплей звенело в ушах, и оглушенный Рон потряс головой, приходя в себя. Судя по воцарившейся тишине, Гермиона ушла.
- Лаванду спасать помчалась, - решил Уизли и потянулся за бутылкой.
Допивая ликер, он уже не морщился, а только вздыхал. Хуже просто быть не могло. Одна глупость громоздилась на другую: сперва напился и вызвал какого-то уродского духа, потом рассказал об этом Гермионе. Что она может сделать-то? Специально она, конечно, не выдаст, но и молчать не станет. Хотя Азкабана ему опасаться нечего – его Снейп раньше убьет. Или Лаванда. Или они оба. И будут правы. В памяти всплыла жуткая образина с мушиными крыльями, и липкий страх, от которого ликером не спасешься, пополз по позвоночнику - Рон вспомнил, чье имя он назвал Купидону.

***

- А потом был корсет, - вздохнула красивая светловолосая женщина. – Мне казалось, он сдавливает ребра и ломает позвоночник. Я разрывалась между желанием избавиться от этого пыточного приспособления и страхом, что он – моя единственная поддержка, мой новый скелет. Бюски** врезались в кожу. Шнуровку затягивали, пока я не начинала задыхаться.
Ведьмы в зале, не сдерживаясь, всхлипывали. Кто-то лежал в обмороке.
- Мои волосы были слишком длинными, шелковистыми и не желали укладываться в высокую прическу. Поэтому приходилось пить дыбоволосное зелье и начесывать пряди, пока волосы не становились похожими на сухую траву, - блондинка украдкой смахнула слезу с бледной щеки. – И каждую ночь балы: до полного изнеможения танцевать, пить дорогие вина, без конца улыбаться. Ужасные украшения с огромными драгоценными камнями натирали шею и запястья. Одуряющий запах цветов. Это было невыносимо!
Одна волшебница зарыдала в голос.
- Они видят в нас не более чем предмет интерьера! – истерически закричала рыжая ведьма, которая, судя по ее внешнему виду, могла быть предметом интерьера только в комнате страха на Хэллоуин.
- На сегодня наша встреча окончена. Тема следующей лекции - «Проблема выбора: кабошон или фасетная огранка***», - лекторша привычно ненатурально улыбнулась и покинула зал, где еще некоторое время раздавались возмущенные возгласы и громкий плач.
Войдя в небольшую комнатку, служившую будуаром, блондинка в изнеможении упала в кресло и потерла виски. Тонкая ухоженная рука по привычке поискала на туалетном столике серебряный колокольчик для вызова домовика, но, дрогнув, вернулась к виску. Женщина вспомнила, что здесь нет ни колокольчика, ни эльфов, которые бы на него откликались. И никто не принесет ей болеутоляющее.
Со скрипом отворилась дверь, заставив блондинку болезненно поморщиться, и в комнатку вошла темноволосая ведьма с кипой брошюр.
- Тяжелый день, Нарцисса? – спросила она, впрочем, без всякого сочувствия.
- Как обычно, Панси, - безэмоционально ответила блондинка.
- Снова мигрень? – прозвучало уже немного озабоченно.
Нарцисса лишь вздохнула и прикрыла глаза.
- Подождите, дорогая, у меня, кажется, есть зелье.
Через два глотка зелья и десять минут Нарцисса ожила и тепло погладила невестку по руке:
- Спасибо, милочка, вы так любезны!
Персефона тоже выглядела уставшей, хотя ее осунувшееся лицо и заострившийся носик делали ее совершенно очаровательной. Обе леди Малфой внимательно оглядели друг дружку и невесело улыбнулись.
- Знаете, Панси, - сказала Нарцисса, - я часто задумываюсь о том, правильно ли мы поступили.
- О, нет, Нарцисса, не говорите, что простили его и готовы вернуться! – всплеснула руками Персефона.
- Я имела в виду совсем другое. Не кажется ли вам, что своим уходом мы порадовали этих эгоистов, наших мужей?
- Порадовали? – удивилась брюнетка.
- Судите сами, милочка: они ни не считались с нашим мнением, они могли с легкостью не замечать нас, они придирались и обижали нас, - Нарцисса загибала тонкие пальцы, унизанные драгоценными перстнями. – Не означает ли вышеуказанное, что они удовлетворены нашим отсутствием?
- Но, как же… - опешила Панси.
- Поэтому, находясь вдалеке от них, мы не можем наказать их так, как они того заслуживают, - заключила старшая миссис Малфой.
- Вы предлагаете, - лицо Персефоны осветилось пониманием, - вернуться и устроить им…
- Настоящий ад, - закончила за невестку Нарцисса.

***

Если бы чары не скрывали Хогсмид от глаз непосвященных, маггловские ребятишки частенько глазели бы на этот, похожий на пряничный, одноэтажный домик, и многие из них решились бы последовать примеру Гензеля и Гретель****. Особи мужского пола, вышедшие из детского возраста, более заинтересовались бы обитательницей строения, не имеющей ничего общего с коллегой из сказки. Даже в те моменты, когда мисс Лаванда Браун действительно становилась /злой/ ведьмой, она не превращалась в сгорбленную крючконосую старуху с бородавками на сморщенном, словно печеное яблоко, лице. Напротив, она выглядела прелестно: гневный румянец алел на персиковых щеках, глаза сверкали негодованием и непролитыми слезами, учащенное дыхание вздымало полную грудь. Именно такой ее увидели те два волшебника, что пролетали мимо сказочного домика на метлах и нечаянно столкнулись, когда с грохотом распахнулась входная дверь, и на крыльце возникло прекрасное виденье, гневно крикнувшее кому-то в доме:
- Вон! Мисс Грейнджер, убирайтесь прочь!
- Лаванда, ты ничего не поняла, - кричала в ответ невидимая с улицы мисс Грейнджер.
- О, нет, Гермиона, я всё поняла! – зловеще проговорило виденье. – Ты просто ревнуешь!
- Да выслушай же меня! Достаточно затаиться всего на один день! Ты ничего не теряешь, даже если я не права! – уговаривала Гермиона.
- Ничего не теряю? – взвизгнула Лаванда. – Сегодня день святого Валентина! С какой стати я должна прятаться и торчать взаперти в день всех влюбленных?
- О, Мерлин! Если ты меня не послушаешь, это будет последний нормальный Валентинов день в твоей жизни, - устало привалилась к косяку мисс Грейнджер, и уличные зеваки смогли рассмотреть соперницу обворожительной Лаванды, выглядящую не столь эффектно.
- Не смей мне угрожать! – прошипела Лаванда и ткнула Гермиону указательным пальцем с розовым, разрисованным сердечками ногтем. – Ты думаешь, я вчера родилась? По-твоему, я буду сидеть весь день дома, а ты – с Бон-Боном развлекаться?
Гермиона хотела возразить, и даже набрала в грудь побольше воздуха для произнесения пламенной речи, но мисс Браун спихнула ее с порога и захлопнула дверь.
- Истеричка! – завопила мисс Грейнджер и пнула запертую дверь.
Лаванда, притаившись у окна за узорчатым тюлем, удостоверилась, что Гермиона аппарировала. Почти одновременно с исчезновением ведьмы у порога пряничного домика материализовался Рон.
- Бон-Бон! – мисс Браун поспешила открыть дверь и кинулась на шею Уизли. – Твоя бывшая! Она была здесь! Она хочет нас разлучить! Она сказала, что ты заколдовал меня и хочешь отдать Снейпу! Я не поверила ей.
Лаванда отстранилась от жениха и испытующе на него посмотрела:
- Ведь это неправда?
- Конечно, неправда, милая! – не покраснев, солгал Рон. – Я бы Снейпу и старый, дырявый, вонючий носок не отдал.
- О, Бон-Бон, - красавица припала к груди рыжего и обняла его, - я чувствовала, что она врет. Пойдем, любимый, у меня для тебя припасен подарочек.
- Лав-Лав, я… э… должен забрать… э… мой сюрприз для тебя, - Рон попытался вырваться из цепких объятий.
- Сюрприз! – Лаванда разжала руки и захлопала в ладоши. – Обожаю сюрпризы! Ты такой душка.
Пятясь от крыльца, душка-Рон приторно улыбнулся и перенесся к дому Гермионы. Но ее там не было.

***

Чуткий сон бывшего шпиона был нарушен тревожными звуками, доносившимися с первого этажа. Негромкие шорохи, осторожные шаги. Северус Снейп бесшумно спустился и притаился в темноте лестницы. Вскоре показался источник звуков: в мерцающем свете огонька на конце волшебной палочки по ступеням поднимался боггарт, принявший обличье Гермионы Грейнджер. «Странно, что она одета», - подумал алхимик. Он уже решил вернуться в спальню, плюнув на расшалившегося призрака, но воспоминания о кошмарном сне разозлили его.
- Ridikulus, - негромко сказал Снейп, направив палочку на боггарта.
- Expelliarmus! – испуганно выкрикнул тот, даже не думая рассеиваться.
Северус произнес два других заклинания автоматически – сказалось военное прошлое:
- Protego! Impedimenta!
Вспышки заклинаний сменились полной тьмой. Откуда-то снизу послышался слабый стон.
- Мерлин, неужто живая? – удивился Снейп. – Lumos!
На лестничной клетке лежала бесчувственная Гермиона Грейнджер. От падения платье задралось, обнажив до середины бедер ноги, определенно показавшиеся Северусу знакомыми. Он подумал, что приснившаяся близость не дает ему права так беззастенчиво пялиться на тело своей бывшей студентки, и поправил ткань, но, не удержавшись, задержал руку на худой девичьей щиколотке.
- Мисс Грейнджер, вы меня слышите? – зельевар слегка похлопал Гермиону по щеке, приводя в чувство.
Она не открыла глаз и снова застонала, скривившись от боли. Пришлось отлевитировать незваную гостью на диван в гостиную.
- Профессор Снейп? – обращение порадовало Северуса. – Что произошло?
Гермиона растерянно, не до конца придя в себя, оглядывала незнакомую комнату.
- Вы свалились с лестницы, - бесстрастно ответил Снейп, будто это не он послал в ведьму сбивающее с ног заклинание. – Лежите спокойно. Я проверю, всё ли цело.
Следующие несколько минут были бы смущающими для обоих, но Северус слишком сосредоточился на поиске возможных повреждений, а Гермиону беспокоил предстоящий разговор.
- Думаю, ничего серьезного, - руки волшебника поднялись от предплечий мисс Грейнджер к ее плечам, легко коснулись шеи, спустились к груди и ощупали ребра под ней, и дальше вниз к бедрам, коленям, щиколоткам, узким стопам. – Вы можете сесть. Итак, какого тролля вам здесь нужно?
- Профессор… - замялась Гермиона, - сэр, кое-что случилось, о чем вам следует знать. Один человек… мой друг… сделал глупость.
- Людям свойственно делать глупости, - заметил Снейп. – Взять хотя бы вас: влезли в чужой дом без разрешения, едва не поплатившись здоровьем, а то и жизнью.
- На двери не было запирающих чар, - обиделась волшебница.
- И вы посчитали это приглашением? – изумился алхимик.
- Нет, но, зная вас, подумала, что вы не против посещений, раз дверь не зачарована.
- Как вы сказали? Зная меня? Смею вас уверить, мисс Грейнджер, вы меня не знаете. И вряд ли узнаете, поскольку в мои планы не входит сводить с вами близкое знакомство. Но прошу простить мою невежливость, я так и не дослушал, что выкинул ваш имбецильный дружок.
Полчаса назад Гермиона была о Рональде того же мнения, но теперь оскорбилась:
- Сэр, я бы попросила вас выбирать выражения!
- А иначе вы сделаете что? – усмехнулся Снейп.
Да, он совсем не изменился, только не выглядел таким уставшим, каким она видела его при их последней встрече в Визенгамоте. Мерзкий характер, язвительные замечания, выражения сарказма на бледном лице. Только сейчас на бывшем мастере зелий не было привычных черных сюртука и мантии. Зато поза со скрещенными на груди руками та же.
- Я успела забыть, какой вы…
- Некоторые вещи никогда не меняются, - пожал плечами Северус.
- В таком случае, я удивлена, что вы не бросили меня на лестнице.
- Во-первых, вы загромождали проход. Во-вторых, разлагаясь, вы стали бы источать неприятный запах. В-третьих, я ни разу не давал вам повода думать, что могу бросить человека в опасной для жизни ситуации.
Последнее утверждение было истинным, и Гермионе стало стыдно.
- Простите, профессор, - прошептала она, не смея поднять на него глаза.
Снейп удивленно посмотрел на волшебницу.
- Зачем вы здесь? – спросил он.
Гермиона, справившись с краской на щеках и набравшись смелости, выпалила на одном дыхании:
- Лаванду Браун закляли вечной любовью к вам!
- Вы шутите? – проскочила тревожная мысль, недодуманная прежде. – Магия чувств запрещена.
- Но она не исчезла! – в отчаянии воскликнула ведьма.
- Вы абсолютно уверены в проведении обряда? Я не давал… - вот оно! Снейп вспомнил, что произошло в гостях у Малфоя: он добровольно отдал Люциусу прядь своих волос. И вчера была подходящая ночь – пятница, тринадцатое число. Книга по магии чувств хранится у Малфоя, который к тому же входит в совет глав чистокровных семейств. Всё сходится. Но для чего Люциусу заклинать кого-то любовью к нему, Северусу? «Лаванда Браун… звучит знакомо. О, нет! Еще одна гриффиндорка!» - молниеносно пронеслось в мозгу алхимика.
- И зачем ваш приятель решил заклясть мисс Браун? – спросил Снейп, не веря в возможность дружбы магглорожденной Грейнджер и Малфоя. Впрочем, она, наверное, считает друзьями всех вокруг – Гриффиндор!
- Я не могу вам ответить, это не моя тайна.
- Ну, хорошо. С какой целью вы мне всё рассказали?
- Я хотела вас предупредить!
- И отнять у меня последние несколько часов спокойствия, пока меня не начнет домогаться околдованная гриффиндорка? – невесело улыбнулся Снейп. – Вам следовало бы предупредить ее.
- Я пыталась! Она мне не поверила. Сказала, что я ревную и хочу поссорить ее с женихом.
- Женихом? Насколько я знаю, заклятие вечной любви не предусматривает обязательного заключения брака, - заметил Северус.
- Она не о вас говорила! Заклятие еще не действовало, когда я была у нее.
- Малфой женится на гриффиндорке? Абсурд. Теперь я уверен, что это ошибка, - сказал волшебник и облегченно вздохнул.
- Причем тут Малфой? Малфой хотел меня заклясть, но у него ничего не вышло, потому что Драко не смог достать в Министерстве ваши волосы! – затараторила Гермиона.
- Я ничего не понимаю, мисс Грейнджер, - Северус опустился на диван рядом с гостьей. – Раз уж вы решили посвятить меня в курс дела, рассказывайте всё с самого начала. Можете не упоминать имя вашего дружка – сам догадаюсь.
Гермиона насколько могла подробно поведала своему бывшему учителю нелепую история заклятия Лаванды, не упустив и косвенную причастность Малфоев. Снейп не прерывал ведьму и сидел с совершенно непроницаемым выражением лица.
«Так, значит, Люциус решил проучить мисс Сую-Нос-В-Чужие-Дела из-за ухода Нарциссы. И с Драко всё ясно – отправился за нужным ингредиентом на случай, если я откажусь. Но наткнулся на полоумного дружка Грейнджер, - рассуждал Северус. – И что же теперь делать? Две взбалмошные бывшие ученицы воспылают ко мне любовью до гроба? Дьявол, теперь в моих собственных интересах спасти девиц! Ох, Люц, я тебе это припомню. И приятель девчонки – Поттер или Уизли – тоже пожалеет. Грейнджер лучше держать под присмотром. Поэтому не стоит сообщать, что она сама в опасности – еще удерет».
- Вы хотите, чтобы я подтвердил мисс Браун ваш рассказ? – спросил алхимик, когда Гермиона умолкла.
- Да, сэр, - кивнула она. – Кроме того, теоретически, Лаванда может избежать заклятия, если в нее не попадет стрела Купидона.
- Ну, теоретически, - протянул Снейп. – А на практике?
- Мы спрячем Лав, - не задумываясь, ответила ведьма.
- Означает ли это, что вы опять лезете со спасением к тем, кто не просит вас о помощи? Снова ваше… как его… ГАВНЭ?
- Вы можете насмехаться надо мной сколько угодно, - вздернула подбородок Гермиона, - но мои личные убеждения, а также общественный долг руководителя СВИН не позволяют мне оставаться в стороне, видя вопиющее нарушение права на неприкосновенность личной жизни!
- Вы сейчас отвечали на вопрос или репетировали речь для митинга? – ехидно осведомился Северус.
Ведьма поджала губы и отвернулась.
Зельевар ненадолго вышел и вернулся облаченным в черный сюртук.
- Некоторые вещи никогда не меняются, - увидав Снейпа, Гермиона не сдержала улыбку.
Она поднялась с дивана и приблизилась к Северусу.
- Я вам очень благодарна за помощь, - волшебница взяла его ладонь в свою и слегка пожала.
- Глупости, - фыркнул он, но от Гермионы не укрылось его смущение. – Где ваша верхняя одежда?
- Я выскочила налегке, - пожала плечами ведьма.
- Боюсь, мир не перенесет такого количества заботы, проявленной мной за один день, - хмыкнул Снейп, набрасывая на плечи волшебницы собственную зимнюю мантию.

***

Гермиона подумала, что они с профессором опоздали, когда у самого дома Лаванды на них наскочил Рон.
- Гермиона! – он снова упал перед ведьмой на колени и обнял ее ноги. – Прости меня!
Безумный взгляд, всклокоченные волосы и абсолютное игнорирование Снейпа подсказали последнему, что дело плохо.
- Мистер Уизли, потрудитесь встать и объясниться, - процедил Северус, так как мисс Грейнджер потеряла дар речи.
- Это всё я виноват! – возопил Рон, отпустив волшебницу и вцепившись в свою огненную шевелюру. – Неужели поздно? Я хотел предупредить! О, горе мне!
- А… - Гермиона хотела что-то спросить, но услышала над собой жужжание и подняла голову.
Снейп и Уизли тоже посмотрели на небо.
Футах в десяти над землей покачивались в воздухе три уродца. Мушиные крылья быстро-быстро мелькали у них за спинами, создавая то самое жужжание. Омерзительно улыбаясь, все трое одновременно зарядили луки и прицелились в Гермиону.
- Я назвал духу твое имя… твое, не Лаванды, - сказал Рональд, ошалело глядя на Купидонов.
- Почему их целых три? – не вовремя удивилась ведьма.
- Бежим! – первым пришел в себя Снейп и, схватив Гермиону, аппарировал вместе с ней.
Они неслись по Диагон Аллее во весь дух. Волшебница то и дело спотыкалась о камни мостовой, путалась в просторной мантии с чужого плеча, но ужас подгонял.
- Сэр… куда… мы? – задыхаясь, спросила Гермиона.
- Если прорвемся в маггловскую часть, есть шанс уйти! - крикнул Снейп. – Ну, пошевеливайтесь!
Но на заднем дворе «Дырявого котла» их уже поджидала отвратительная летающая троица. Не сбавляя темп, алхимик развернулся в направлении Лютного переулка. Даже днем эта кривая улочка выглядела мрачной, словно солнечные лучи избегали ее. Промчавшись мимо череды лавчонок, торгующих сомнительными товарами, волшебники свернули в первую попавшуюся подворотню. Перед Гермионой мелькали лужи, кучи прошлогодней бурой листвы, бельевые веревки и ушастые гоблинские ребятишки, колупающиеся в мерзлой грязи, а они все бежали, и Снейп крепко держал ее за руку, увлекая за собой. Преследователи не отставали – время от времени явственно слышалось жужжание.
- Больше… не… могу, - еле слышно выдохнула Гермиона, но маг не останавливался.
Наконец сквозные дворы закончились узким проходом между двумя обшарпанными мрачными домами, и Северус нырнул в спасительную лазейку. Но в тот же миг рука ведьмы выскользнула из его вспотевшей ладони, и Гермиона без сил привалилась к стене.
- Мисс Грейнджер, поспешите! – злобно бросил зельевар.
Ведьма, тяжело дыша, не сдвинулась с места. Решив проверить, насколько близко подобрались Купидоны, Снейп вернулся к началу прохода и осторожно выглянул из-за угла дома. В это время сознание и сознательность вернулись к Гермионе, и она двинулась по стеночке к противоположному концу прохода. Карликовые лучники возникли словно из ниоткуда и пролетели над головой алхимика, почти задевая того худенькими ножками. Северус оглянулся, но не увидел свою спутницу, хотя выбраться из прохода она бы не успела. «Аппарировала?» - предположил Снейп, но, услышав сдавленный вскрик, понял свою ошибку. Он побежал, оступаясь и ударяясь о стены. В одном из домов оказалась арка, из-за темноты прохода незаметная, пока не приблизишься. Не было сомнений, что Гермиона решила спрятаться именно там, и, конечно, это оказался тупик. Волшебница прошептала заклинание, но ее палочка взмыла вверх и пропала. У Северуса сжалось сердце, когда он увидел беспомощную мисс Грейнджер, отступающую к стене, испуганными глазами глядящую на монстров, натягивающих тетивы луков. Маг, находящийся позади уродцев, решил применить к ним как минимум Sectumsempra, но немедленно лишился волшебной палочки – неведомая сила вырвала ее из руки. Ведьма заплакала, и видеть ее слезы было невыносимо, поэтому Снейп нарочито грубо произнес:
- Прекратите, мисс! По крайней мере, оскорбительно так реагировать на необходимость любить меня. Плакать должен я, как пострадавшая сторона.
- Вы ничего не понимаете, - всхлипывала Гермиона, поглядывая на мерзкие рожи Купидонов. – Это несправедливо!
- Послушайте, вы же большая девочка! Пора бы понять, что мир вообще несправедлив.
- Нет! Это несправедливо – влюбляться в вас насильно, когда я могла бы… хотела бы… - рыдания мешали волшебнице договорить, - полюбить вас и так. А вы? Вы должны будете терпеть неприятного вам человека, привязанного к вам до самой смерти!
- Ну, вы вовсе не так неприятны, - успокоительно сказал Северус. – Да и выбирать не приходится. За нас уже все решили те, кто придумал вас наказать.
- Любовью нельзя наказывать! – прокричала Гермиона.
Струнами зазвенели тетивы, и три стрелы медленно, словно время замедлило бег, а воздух стал вязким, устремились к цели.
«Любовью нельзя наказывать!» - вспыхнуло одновременно в голове и сердце. Северус Снейп ринулся к волшебнице и заслонил ее собой.

***

Три хорошеньких златокрылых младенца устроились на облачке, рассыпавшем розовые лепестки.
- Трудная мишень, - сказал первый и на манер индейского украшения закрепил в светлых кудряшках перо, выдернутое из собственного крыла.
- Почему? – удивился второй. – Как раз тот случай, когда могли обойтись без нашего вмешательства.
- Вот именно, - состроил озорную рожицу первый. – А я хотел побыть злым Купидоном: несчастная любовь, страдания, и так далее.
- Нет, они же – идеальная пара! – восторженно сказал третий.
- В мире нет ничего идеального, братец, - не согласился с ним первый.
- Но ведь они подходят друг другу, - возразил третий.
- Да, в некоторых аспектах почти идеально, - хмыкнул второй, глядя на страстно целующуюся пару.
- Профессор… Северус… - неохотно разрывая поцелуй, говорила молодая ведьма, - пойдем… нам нужно…
Объяснение того, что было нужно, поглотил новый поцелуй.
- Нужно найти палочки, - не сдавалась, повторила она через минуту, но ее руки расстегивали пуговицы сюртука и рубашки, гладили бледную кожу мужской груди. – Мы должны аппарировать.
- Конечно, - соглашался Северус, прижимая волшебницу к стене, задирая подол ее платья, скользя руками по бедрам, - мы поищем их… потом… чуть позже…
И снова поцелуи, сбивающееся дыхание, сладкие стоны.
- У них просто передозировка, - скептически заметил первый Купидон. – Шутка ли, сразу три стрелы! Они еще долго не выберутся из этой подворотни.
- А давайте принесем им палочки, - предложил третий, восторженный Купидон.
- Ага, и лапу подадим. Еще станем подносить газеты и тапочки! – ерничал первый.
- Купидоны не служат смертным, - сказал второй, но, потерев крыло, сдул золотую пыль на охваченных страстью ведьму и мага. Теперь никто не мог их побеспокоить – они сделались невидимыми и неслышимыми до тех пор, пока не насладятся друг другом. Третий взбил ванильную тучку, будто подушку, и лепестки цветов повалили обильнее. А тот, которому хотелось быть злым, незаметно, стесняясь братьев, щелкнул пальцами и переместил волшебные палочки к ногам влюбленных.
Пусть первые несколько раз Гермиона и Северус занимались любовью в грязном тупике Лютного переулка, зато на них с небес летели душистые лепестки.
И всё было хорошо.
-----------------------
* Рaterfamilias - отец семейства, домовладыка, глава семьи, самый старший восходящий мужского пола.
** Бюск – пластинка, вшиваемая в корсет, для придания жесткой формы.
*** Кабошон - способ обработки драгоценного или полудрагоценного камня, при котором камень приобретает гладкую выпуклую отполированную поверхность без граней, в отличие от фасетной огранки.
**** Гензель и Гретель – персонажи сказки братьев Гримм «Пряничный домик».