Твой подоконник чист, как миг творения, Строкой не тронут лист, а дым стремится ввысь, Девятый день, и в нём - твоё рождение, Из праздничных венков еще не вынут остролист... (с) Лора Бочарова
Дата: Понедельник, 28.12.2020, 09:14 | Сообщение # 2
Его величество Снейджер
Статус: Offline
Группа: Верховный чародей
На сайте с: 17.05.2007
Сообщений:1196
Название: Маленькая декада, или год, который давно позади Автор: AmD Бета/Гамма: Полынь Пейринг: Северус Снейп/ГермионаГрейнджер, Северус Снейп/НЖП Рейтинг: PG-13 Жанр: Драма, Роман Дисклаймер: Все права на персонажей и вселенную принадлежат маме Ро Саммари: Не всегда Рождество – счастливый и радостный праздник: странные законы Министерства Магии, трудная подготовка к экзаменам, бьющиеся бутылки глинтвейна, мокрый и скользкий снег, болезненные расставания и печальные встречи Северус Снейп приглашает Вас послушать одну рождественскую историю и узнать не только о том, как он празднует Рождество, но и почему же он так не любит эгг-ног Комментарий 1: на конкурс ТТП "Рождественские истории"; "Рождественские сказки" Претендент на аудиозапись: Да Предупреждения: Рассказ от первого лица, курение, Постхогвартс, нелинейное повествование, открытый финал Размер: миди Статус: закончен Отношение к критике: с нетерпением жду вашей конструктивной критики!
Обложка: AmD
Твой подоконник чист, как миг творения, Строкой не тронут лист, а дым стремится ввысь, Девятый день, и в нём - твоё рождение, Из праздничных венков еще не вынут остролист... (с) Лора Бочарова
Дата: Понедельник, 28.12.2020, 09:14 | Сообщение # 3
Его величество Снейджер
Статус: Offline
Группа: Верховный чародей
На сайте с: 17.05.2007
Сообщений:1196
Пролог
And I never minded being on my own Then something broke in me and I wanted to go home To be where you are.1 Wish That You Were Here, Florence & The Machine
Представьте, что вы приглашены на аудиенцию к Северусу Снейпу. Как? Не знаю. Может, вы выиграли в лотерею, получили таинственное письмо, к вам подошел загадочный незнакомец с удивительным сообщением... Неважно. Но накануне Рождества вы идете по указанному адресу к дому профессора.
Погода ясная и прохладная. С каждым вашим шагом под ногами приятно поскрипывает снег. Путь от места трансгрессии до дома Снейпа небольшой, но вы наслаждаетесь возможностью прогуляться.
Вы немного нервничаете. Почему именно вас выбрал профессор? Как правильно себя вести при встрече с ним? Зачем он пригласил вас? Хочет что-то рассказать? Эти вопросы прочно засели в вашей голове. Поток мыслей мешает вам сосредоточиться, но ноги сами ведут вас в нужном направлении.
Наконец, вы достигаете цели. Перед Вами дом №10/10 на Пейн-стрит. Это небольшой коттедж с двумя этажами, выкрашенный в темно-серый цвет. Вы, даже не посмотрев на адрес, догадались, что это тот самый дом: он разительно отличается от всех остальных в этом небольшом районе. Все прочие дома завешаны рождественской атрибутикой, сияя разноцветными огоньками. Дом профессора же украшен только венком из остролиста на входной двери. В остальном он выдержан в строгом и, вам может подуматься, мрачноватом стиле.
Все еще нервничая, вы поднимаетесь по ступенькам и нажимаете круглую кнопку звонка. Вам открывают дверь так быстро, будто ждали вашего визита именно в эту секунду. На пороге стоит сам профессор.
Вы видели его раньше только на фотографиях, но сейчас он стоит перед вами и выглядит практически точно так же: черные волосы, правда, с легкой проседью, нос крючком, темные одежды и пронзительный взгляд. Что на фото, что вживую, профессор вызывает у вас легкую дрожь и страх.
– Входите, – мягко произносит он и отворяет дверь пошире.
Его голос околдовал вас, и, несмотря на некоторую боязнь, вы довольно уверено переступаете порог его жилища.
– Справитесь с пальто сами?
Вы киваете, снимаете верхнюю одежду и вешаете ее в указанном рукой профессора месте.
– Прошу вас, пройдемте в гостиную.
В просторной гостиной о Рождестве напоминает лишь пышная елка, да еще разве что ваза с мандаринами на столе. Снейп провожает вас к дальнему углу комнаты, где размещаются два небольших кресла и столик между ними.
– Присаживайтесь, – располагаясь в дальнем кресле, предлагает вам профессор. – Желаете чаю, кофе?
С дрожью в голосе, с трудом произнося слова, вы называете нужный напиток. Снейп кивает, делает взмах рукой, и на столе появляются чашки, чайник и яблочный пирог, приятно пахнущий корицей.
– Вы удивлены, что находитесь здесь, – констатирует Снейп. Увидев ваш кивок, он продолжает: – Не думайте о причинах, побудивших меня пригласить вас к себе. Лучше подумайте о цели этого. – Я даже представить себе не могу эту цель, – отвечаете вы, глядя как изящно Снейп поднимает свою чашку и делает из нее глоток. – Я позвал вас, – произносит он, возвращая чашку на место, – чтобы рассказать удивительно личную историю.
___________________________ 1 - Я никогда не возражал(а) против своего одиночества, но потом во мне что-то сломалось, и мне захотелось домой, чтобы быть ближе к тебе.
Глава 1. Десять лет
Как мало взял ты из того, Что я отдать тебе хотела.
В. Тушнова
Липкий снег скрипнул под подошвой моего ботинка, и я поскользнулся. Благо, я уже добрался до последней ступеньки крыльца и благодаря этому всего лишь уперся во входную дверь, а не свалился в низенькие елки, заботливо посаженные моей женой. Прислонив лоб к холодному дереву двери, я постоял у входа в собственный дом еще минуту. Я вдруг вспомнил, какой сегодня день. Не то чтобы это была какая-то важная дата или что-то вроде того. Просто десять дней до Рождества. Маленькая декада. Раньше я не считал дни до этого, так сказать, праздника. Никогда мне не доводилось испытывать радостного настроения, предвкушения веселья, подарков, семейного уюта и прочей ерунды. Я отмечал Рождество стаканом огневиски в Паучьем Тупике или Хогвартсе, а потом принимался за работу: занимался зельями или, кхм, шпионажем. В общем, новогодняя мишура и зелёные елки – это не про меня. И не могу сказать, чтобы сейчас что-то кардинально изменилось. И, кстати, я соврал. Был один год, когда Рождество сулило что-то хорошее и приятное. Но он уже далеко позади.
Наконец, я коснулся дверной ручки и потянул дверь на себя. Из открывающегося помещения пробивался свет, разрезающий темный мрак зимнего вечера, и чувствовалось уютное тепло. Я переступил порог и с легким хлопком закрыл дверь. В доме было не просто тепло, а даже жарко. Этот жар сразу же окутал меня, и я поспешил снять пальто. Разувшись, я прошел по коридору, стены которого были увешаны цветастыми гирляндами из омелы, шишек, еловых веток и красных лент. Я старался не смотреть на это убранство, хотя не замечать его, поскольку рождественская атрибутика пестрела во всем моем доме, в каждом уголке, было крайне сложно. В арочном проеме кухни, по мере моего приближения, появлялся женский силуэт. Диана суетилась у плиты. Ее кудрявые волосы были завязаны в узел на затылке, а учительскую мантию покрывал белый фартук, местами уже чем-то заляпанный. На плите стояло блюдо, но, так как я его не видел, то мог только по запаху догадываться, что моя жена колдовала над яблочным пирогом.
Облокачиваясь о ближайшую от входа стену, я вдруг задумался, почему здесь и сейчас на кухне моего дома находится эта женщина.
Кажется, я довольно часто обращался к этой мысли. Но почему-то, как только я начинал углубляться в нее, меня что-нибудь прерывало, и я оставлял это, затем и вовсе забывая, а потом снова вспоминая. И так по кругу. Но сегодня я надеялся, что все же смогу более основательно подумать над преследующим меня вопросом.
Диана уже несколько лет работает в Хогвартсе в качестве преподавателя нумерологии, что указывает на гибкость и цепкость ума. А ум всегда крайне привлекателен в женщине. Ей было тридцать пять, когда она устроилась в школу. В общем-то, она понравилась мне. Как человек. Как коллега. Как друг. Не сказал бы, что после войны мне стало гораздо легче завязывать знакомства, но ее ненастойчивое проявление интереса к моей персоне и преподаваемому мной предмету меня зацепило. Мало с кем в Хогвартсе я бы мог спокойно поговорить о науке. Разве что с Минервой, пожалуй, она была единственной до Дианы, кто мог выносить мой не самый легкий характер, хотя наши беседы почти всегда превращались в жаркие споры. С Дианой было интересно. Она всегда может поддержать беседу, у нее неторопливая, хорошо поставленная речь, твердый голос, ее приятно слушать. В отличие от многих, она способна легко сообщить, что не знает какого-то факта или не слишком разбирается в каком-то вопросе, и, почему-то, я с большим удовольствием разъяснял ей что-либо в случае, если она этого не знала. Иногда я ловил себя на мысли, что специально для беседы выбираю тему, в которой она хуже всего разбирается, чтобы как раз объяснить ей ее и послушать первое мнение на этот счет. А бывало и наоборот: я предоставлял Диане полную свободу действий, и тогда уже она увлекала меня рассказами и фактологией. Мы отлично проводили время за разговорами после рабочего дня или по выходным.
И вот я на ней женат.
Мы поженились довольно внезапно. Никакой романтики и пышной свадьбы. Просто маленький магический ритуал в Министерстве Магии. И все. А затем она переехала ко мне. С того самого дня она неизменно встречает меня здесь, на кухне, когда я возвращаюсь с работы. Нет, она очень вкусно готовит, я не жалуюсь. Но что-то меня в этом ежедневном обряде начинает раздражать. Я вижу, с каким удовольствием она тратит время на готовку и как выжидающе смотрит, когда я пробую ее очередной шедевр. Только я уже начинаю сомневаться, что смогу в будущем произносить слова "очень вкусно, спасибо" без раздражения в голосе.
Я понял. Я женился для нее. Меня совершенно не привлекает семейная жизнь. Я слишком много лет прожил один, и не без удовольствия прожил бы так же еще столько же. Но я знал, что Диана этого хочет. Мы никогда не заводили разговор о свадьбе, но опять же по ее глазам я понимал, что она хочет быть рядом со мной как моя супруга. И я поддался желанию женщины, хотя это чрезвычайно редко случалось в моей жизни. Я поддался не для себя, а только для нее. Я думал, что она сможет быть счастлива, если ее потребность в замужестве будет удовлетворена. И, кажется, по-своему, она все же счастлива.
Внезапно Диана обернулась ко мне, прервав мои молчаливые рассуждения. – Давно ты здесь стоишь? – спросила она, вытирая руки полотенцем. – Не слишком. – Будешь ужинать? – Конечно.
Пухлые губы Дианы расплылись в мягкой улыбке. Она принялась развязывать узел фартука, тем временем я неохотно, вопреки высказанному желанию отужинать, прошел в следующую комнату – столовую.
Столовая пестрела рождественскими украшениями. По центру стола стоял новогодний букет из мандаринов, шишек, еловых веток, омелы и хлопка. Над всей этой конструкцией летали маленькие звездочки. Я старался на это не смотреть.
Я слышал, как Диана снова суетится на кухне, раскладывая еду по тарелкам, открывает бутылку вина, достает бокалы. Нормальный человек только обрадовался бы такому, но почему-то я не был рад. Наконец, Диана вплыла в столовую, левитируя тарелки и приборы. Легким взмахом волшебной палочки она заставила все это приземлиться на стол. В этот вечер я получил сочный стейк со спаржей, луковый суп и, конечно же, кусок пирога с яблоками.
– Как прошел сегодняшний день? – учтиво спросила Диана, усаживаясь на свое место за обеденным столом. – Все как обычно, – я бросил салфетку на колени.
Диана поджала губы в легкой улыбке. Остаток ужина мы провели в молчании. Наконец, когда бутылка вина наполовину опустела, я поднялся из-за стола и решил было направиться наверх, в свой рабочий кабинет. Рука жены, резко схватившая мое предплечье, остановила меня.
– В чем дело? – достаточно резко спросил я. – Я все чаще задумываюсь, откуда такие перемены, – внимательно глядя мне в глаза, сказала Диана. – О чем ты? – Наверное, мне не стоило выходить за тебя замуж, Снейп. – то, что она назвала меня по фамилии, было очень показательно: так бывало, когда она злилась на меня. – Я представляла все совсем по-другому.
Я молчал, а она отпустила мою руку. Я направился к выходу из комнаты и на ходу бросил: – Отправляйся спать. Пусть тебе приснится что-то хорошее.
Я услышал, как Диана шмыгнула носом, но все так же уверенно поднялся наверх. Плотно закрыв дверь, я достал из кармана портсигар, упал в кресло и закурил. Помещение быстро наполнилось дымом с запахом вишни. Я понял, что ночь проведу здесь. Глядя на снег за окном, который медленно падал, но прикасался к земле уже в виде капель, я вспоминал то, другое Рождество, и снова возвращался к мысли о женщине в моем доме. Почему я позволил ей появиться здесь? Неужели она хоть как-то сравнима с другой, первой женщиной, которая переступила этот порог? Твой подоконник чист, как миг творения, Строкой не тронут лист, а дым стремится ввысь, Девятый день, и в нём - твоё рождение, Из праздничных венков еще не вынут остролист... (с) Лора Бочарова
Дата: Понедельник, 28.12.2020, 09:15 | Сообщение # 4
Его величество Снейджер
Статус: Offline
Группа: Верховный чародей
На сайте с: 17.05.2007
Сообщений:1196
Глава 2. Десять недель
Я не могу выразить словами то, что каждый раз, когда я обнимал вас, я чувствовал, что был дома. Э. Хемингуэй
Я твердо запрограммировал себя не влюбляться в эту девчонку. В ее ум, будораживший любого одаренного интеллектом мужчину. В ее тело, налившееся женственностью к совершеннолетию. В ее глаза, которые рождали в моем воображении два огромных карамельно-кофейных озера. Я замечал на себе все больше взглядов этих глаз в последний год ее обучения в Хогвартсе. Я боялся ее глаз, но все время искал их. Надеюсь, стальной блеск моего взгляда ясно давал Гермионе понять, что не стоит заманивать меня в эту теплую янтарную пучину. Я очень надеялся на это.
Уж тем более я старался не влюбляться в ее вечное стремление показать себя в лучшем свете, доказать, что она достойная волшебница, блеснуть собственными знаниями. Я старался не влюбиться в мою Невыносимую Всезнайку и Заучку.
В конце концов, я, конечно, убеждал себя, что я ни за что не влюблюсь в эту девчонку. Храбрую, справедливую, умную, безрассудную, чрезмерно уверенную в себе девицу. Нет, я совсем не влюбился. Я давно любил ее.
* * *
Я согласился взять ее в свои ученицы только потому, что, по сути, благодаря ей я пережил войну. Не хочу сказать, что слишком рад был этому обстоятельству, возможно, гораздо проще было бы умереть, но я не прочь пожить еще немного. Спокойно, без войны, шпионажа, интриг. Наконец-то чуть-чуть пожить для себя. Наверное, это все же не так уж плохо.
Я был убежден, что Гермиона прекрасно понимала мой мотив и не строила каких-либо иллюзий. В конце концов, я довольно чётко дал ей это понять. Наше общение, как объяснил я, лишь на уровне учителя и ученицы на уроках и мастера и подмастерье вне оных. Однако она оказалась у меня в доме.
Хогвартские подземелья пострадали во время битвы не меньше, чем весь остальной замок, хоть мои храбрые слизеринцы стойко их защищали. Была уничтожена значительная часть уникального оборудования, пострадала коллекция редких ингредиентов, да и сама лаборатория была сильно разрушена. Своими силами я частично возместил ущерб, но обновленная лаборатория совершенно не походила на прошлую. Школьники не слишком пострадали от этого, разве что я стал давать им больше теории, а вот я вынужден был теперь заниматься исследованиями и варкой зелий в домашней лаборатории. Поначалу я испытывал некоторые неудобства, но быстро привык, предпочитая проводить больше времени дома, чем в школе. И это пошло мне на пользу. Так вот именно поэтому Гермиона и оказалась в моем жилище.
Для поступления в академию мракоборцев ей необходима была глубокая теория, которой мы занимались осенью, а затем не менее сильная практика, занятия которой я перенес в свою домашнюю лабораторию. Я помню, как загорелись ее карамельные глаза, когда она впервые пересекла порог лабораторного помещения. Своими тонкими пальчиками она изучала каждый инструмент, каждую колбу и склянку, пока я старательно делал вид, что не замечал этого. Она находилась в таком восторге и восхищении, приближаясь ко мне, что мне подумалось, дотронься она пальцами до пуговиц моего сюртука, не заметила бы, думая, что я лишь еще один лабораторный экспонат.
Несколько недель, кажется, около десяти, Гермиона посещала мою лабораторию в точно обговоренные часы. После занятия она возвращалась в Хогвартс. Когда мы перешли к более трудным зельям, требующим не пары часов, а пары дней варки, она уговорила меня позволить ей остаться в моем доме на ночь. И я поддался ей.
* * *
Я вошел в собственный дом и не узнал его. Нет, визуально интерьер не изменился: тот же свет, мебель, планировка. Все как обычно. Но я чувствовал какое-то отличие. Изменилась атмосфера. Стало как-то уютнее, что ли. Не могу объяснить. Наверное, так возвращаются в родительский дом дети, которые долго отсутствовали. На первый взгляд – все осталось таким же, но переполняют чувства, которых в детстве не ощущаешь, потому что тогда было не с чем сравнить.
Я чувствовал похожее тепло. За все время, что я живу здесь, я никогда подобного не испытывал. Удивление от получаемых эмоций захватило меня, и я как истукан некоторое время стоял в прихожей. В доме царила тишина, как будто никого кроме меня в нем не было. Хотя я точно знал, что это не так.
Наконец, я решился скинуть пальто и разуться. Бросив школьную мантию на тумбочку у вешалок, я прошел в гостиную. За окнами сгущался вечер, но в камине горел огонь, слабо освещавший комнату. На диване возле огня, накрывшись клетчатым пледом, спала Гермиона. Я невольно улыбнулся. Ее грудь, под какой-то довольно увесистой книгой, медленно поднималась и опускалась в такт дыханию. Левая рука придерживала этот том, который, если я правильно прочитал, назывался "Продвинутые зелья".
Эта девочка уснула, готовясь к экзаменам для университета. Как я ее понимаю.
Я высвободил книгу из ее руки и накрыл Гермиону пледом почти с головой. На тумбочке рядом с ней я заметил мандариновую кожуру. С легкой ухмылкой я простым движением руки заставил ее исчезнуть, а затем отправился на кухню. Там меня встретил насыщенный запах мандаринов: они лежали в вазе на кухонном столе — крупные, оранжевые... Я достал чашку, налил в нее воды, насыпал кофе и заставил все это мгновенно закипеть. Кружка горячего кофе готова. Я вновь обратился к оранжевой вазе. Взяв один фрукт, я надавил большим пальцем на основание этого шарика: кожура треснула. Продолжая вручную чистить мандарин, я почувствовал, как по ладоням побежал липкий кисловатый сок. Наконец я отправил первую дольку в рот. И, утверждаю это совершенно серьезно, вкуснее мандарина я никогда в жизни не пробовал.
От наслаждения фруктом меня оторвали тихие шаги: в проёме кухни появилась закутавшаяся в плед Гермиона: – Вкусно?
Я молча кивнул. Гермиона улыбнулась.
– Я смотрю, твоя подготовка к экзаменам идет довольно успешно, – иронично заметил я. Мы довольно быстро перешли на «ты» с начала наших занятий. И я долго не мог понять тогда, слишком ли это плохо. – О, да, – зевая, ответила Гермиона. – Я теперь что-то уже сомневаюсь, что мне удастся сдать вступительные испытания.
Я вытер руки от мандаринового сока полотенцем и подошел ближе к Гермионе. В ее глазах все еще был заметен сонный туман.
– Не говори глупостей, – я мягко коснулся ее щеки. Гермиона прикрыла глаза. – Как тебе нравится мой дом? – Очень нравится, – не открывая глаз, сообщила Гермиона. – Но еще больше нравится, когда ты дома.
Стоя все еще с закрытыми глазами, Гермиона, приподнявшись на цыпочках, словно бы точно знала, как будто бы видела, нашла мои губы и легко коснулась их своими. Клянусь, это был лучший поцелуй за всю мою жизнь. И я очень надеялся, что он не последний. Твой подоконник чист, как миг творения, Строкой не тронут лист, а дым стремится ввысь, Девятый день, и в нём - твоё рождение, Из праздничных венков еще не вынут остролист... (с) Лора Бочарова
Дата: Понедельник, 28.12.2020, 09:16 | Сообщение # 5
Его величество Снейджер
Статус: Offline
Группа: Верховный чародей
На сайте с: 17.05.2007
Сообщений:1196
Глава 3. Десять дней
If you must leave Leave as though fire burns under your feet. 2 You, Keaton Henson
Гермиона все-таки поступила в академию мракоборцев. Но мы с тех пор не виделись. Я убеждал себя, что мы поступили правильно. Мы приняли обоюдное решение расстаться, чтобы не терзать друг другу душу лишними страданиями и переживаниями. Я не получал от Гермионы ни строчки, так же, как и она от меня. Беспросветная тоска, въевшаяся в сердце, как бы мы ни старались ее избежать. А во всем виноват этот чертов закон.
И я снова и снова возвращаюсь к нашему последнему разговору, на десятый день после Рождества.
– Они все-таки приняли этот дурацкий закон, – бросая мне на стол "Ежедневный Пророк", прорычала Гермиона.
Я небрежно подтянул газету к себе, пытаясь разглядеть буквы под дымовой завесой моей сигареты. Пока я пробегал глазами строчки, Гермиона плюхнулась в кресло рядом со мной. Я закончил читать, но ничего ей не ответил.
– Ты даже ничего не скажешь? – несколько раздраженно спросила Гермиона.
Я затянулся. Из-за дыма в легких голос мой прозвучал так, словно я говорил из колодца: – Все кончено.
Глаза Гермионы мгновенно заблестели от набегающих слез. – И все? Вот так просто? – в ее голосе была слышна дрожь. – А что еще тут можно добавить? – жестко ответил я.
Гермиона поджала губы и отвернулась, думая, что я не увижу мокрых соленых дорожек. Я вышел из-за стола и подошел к окну. Ветер на улице закручивал снег в маленькие торнадо, плавно скользившие по земле. Я представил, что это торнадо перерастает в огромный ураган и уносит нас с Гермионой вместе с нашим домом в неизвестную даль, имя которой «неправильный выбор».
– Понимаешь, Гермиона, – тихо начал я, – Я полностью признаю свою вину перед тобой. Я позволил тебе влюбиться в меня, подумать, что между нами может быть что-то хорошее, но это далеко не так. И я должен был дать тебе это понять в самом начале. Я не могу быть тем, кто сможет дать тебе то, что ты хочешь. Мы, конечно, можем дожить последние полгода так, как живем сейчас. Вместе. Наслаждаясь друг другом. Любя друг друга, в конце концов. Не замечая черных туч над нашими головами и делая вид, что обеспечили себе «долго и счастливо». Но, – теперь и мой голос слегка дрогнул. Усилием воли я заставил его звучать серьезнее и резче. – Какой от этого толк? Жить как раньше, зная, что это ненадолго? Считать дни до конца, терзать друг друга, чувствовать нависший над головой Дамоклов меч? Мы будем не в силах что-либо изменить, а потому... – Я могу не поступать, – тихо прервала меня Гермиона. – Не обманывай, – я повернулся к ней. – Я знаю, как ты этого хочешь и что ты для этого сделала. Я предпочту принести нашу любовь в жертву ради твоего светлого будущего.
Гермиона вдруг сделалась совершенно серьезной, лицо ее потемнело. Словно бы я сказал что-то крамольное.
– О, вот как, – голос ее звучал удивительно жестко. – А я бы предпочла провести с тобой последние дни, чтобы любить тебя, быть рядом с тобой, даже зная, что этому придет конец. Более того, возможно, я пожертвовала бы, как ты говоришь, светлым будущим, ради того, чтобы быть твоей женщиной. Но такое тебя не устраивает. Ты боишься, Северус, – тут она встала с кресла, скрестив руки на груди, – О, да, ты боишься. С одной стороны тебя пугает предстоящее одиночество, если я все же уйду. А с другой – длительные отношения, которых у тебя никогда не было. И из двух вариантов ты выберешь первый, потому что ты уже был один и знаешь, каково это. Ты не жертвуешь, Северус, ты бережешь себя.
Я вдруг понял, что означают слова «закипела кровь», физически почувствовав, как в моих жилах бешено запульсировала горячая жидкость.
– Мисс Грейнджер, – с губ сорвалось грубое рычание. Однако я был удивлен, что на лице Гермионы не отразилось ни тени страха: раньше этот мой тон и именование ее по фамилии вызывали другие эмоции. Теперь она лишь вызывающе смотрела на меня. – Вы опрометчиво наступаете на очень тонкий лед. Будьте осторожны, бездна может поглотить вас. – Что ж, я лишь убедилась в правдивости своих слов, – махнула рукой Гермиона, одновременно разворачиваясь, чтобы покинуть мой кабинет.
Резким движением я схватил ее за локоть. Я не хотел причинять ей боль, поэтому думал, что правильно рассчитал силы. Гермиона поморщилась и попыталась вырваться.
– Хотите, расскажу правду о вас? – прорычал я. – Вами овладел страх, который вы приписываете мне. Вы в ужасе от того, что приходится расставаться с привычными вещами, укладом жизни и людьми, которые вас окружают. Вы пытаетесь избежать неизбежного, хотя глубоко в душе понимаете бессмысленность этого. Впереди много неизведанного и непредсказуемого. Вы стоите на берегу реки, чёрные воды которой подхватывают все упавшее в них и уносят с космической скоростью куда-то в туман. Вам страшно. Вам нужно прыгнуть. Но ваши излишне теплые привязанности мешают вам это сделать. Поймите, если вы не сделаете этот шаг сами, я с великим удовольствием сброшу вас. – Отпустите меня. – Пообещайте, что сделаете это. – Мне больно. – Обещайте! – проорал я, одновременно ослабив хватку. Гермиона, почувствовав это, тут же вырвалась. Глаза ее снова увлажнились.
Она быстрыми шагами направилась к выходу. На пороге, уже держась одной рукой за ручку двери, она обернулась.
– Я бесконечно благодарна вам за все. – Я видел, что слова давались ей с трудом, но, тем не менее, она хотела их сказать. – Я буду любить вас просто за то, что вы существуете.
С хлопком двери моя любимая женщина покинула наш дом, в котором, пусть и такое короткое время, мы были счастливы.
Ненастный зимний вечер довершил впечатление. Снежинки теперь, будто бы сговорившись, собрались в один быстрый ледяной поток, и покрывали собой все, что видели: деревья, улицы, дома. И людей. Я увидел, как Гермиона с небольшим чемоданом выскочила из дома и быстрым шагом направилась к месту трансгрессии. Под агрессивным напором ветра идти ей было сложно, но она старалась не сбавлять темп и продолжала двигаться с той же скоростью, хоть и прилагая больше усилий. Я похвалил ее стойкость, казалось бы, в таком мелком и невзрачном поступке. Дьявол кроется в деталях, а человек рождается в мелочах.
Я все хуже и хуже видел силуэт Гермионы: стая снежинок кружила возле моего окна. Понимая, что сейчас были разрезаны последние ниточки, соединяющие нас, я вздохнул. Я надеялся, что этот вздох получится облегченным, освобождающим от тяжести в груди. Он должен был получиться утверждающим меня в моей правоте. Но из моей груди вырвался короткий болезненный выдох. И я все понимаю.
– Я тоже, – отвечаю я безмолвной, окутавшей меня пустоте.
***
– Простите мне мою дерзость, сэр, – решаетесь вы задать вопрос, пока профессор прервался, взяв кофейную чашку. – Неужели вы, в самом деле, смогли так легко отпустить ее?
Снейп делает большой глоток из кружки, кофе в которой уже значительно остыл, но отвечать не спешит. Он достаёт из кармана пачку сигарет, вытаскивает одну и протягивает пачку вам. Вы соглашаетесь или отказываетесь. Зажав сигарету зубами, профессор щелчком пальцев вызывает небольшой огонек, как от зажигалки, и прикуривает от него. Гостиная постепенно заполняется легким дымом со сладковатым запахом. Затянувшись, профессор откидывает голову назад и выдыхает дым в потолок. У вас складывается впечатление, будто он сейчас заглядывает в самые свои сокровенные воспоминания, которые, несмотря на личный характер беседы, он вам доверить не желает.
– Вы должны понять всю серьезность этой ситуации, – не меняя позы, начинает профессор. – Представьте, что вы живете в домике у озера. И уже очень давно живете, хорошо знаете местность, немногочисленных соседей и так далее. И вот, – тут Снейп резко обращает взгляд на вас, – однажды рядом с вами покупает дом кто-то другой. Вы знакомитесь, становитесь друзьями, общаетесь. В один прекрасный день вы решаете искупаться в озере. Вы достигаете его середины, но вдруг понимаете, что тонете: может, вы не слишком хорошо плаваете и не заметили, как оказались в центре, задумавшись, или у вас свело ногу, или неизвестная злая сущность тянет вас на дно. Не столь важно. Вас замечает ваш сосед и спешит к вам на помощь. Вы знаете, что он плавает хуже, чем вы, а потому криками просите его не приближаться. Ведь только вы знаете глубину озера. И только вы знаете, что вам обоим не спастись. Что вы сделаете? – Вероятно, это будет зависеть от того, – немного помедлив, отвечаете вы, – насколько мне дорог этот человек. И насколько сильно будет во мне желание жить. – Я бы вас поправил: насколько сильной в вас будет надежда на удачный исход.
Вы, на секунду задумавшись, согласно киваете.
– Так вот я в такой ситуации предпочел бы сделать все возможное, чтобы быстрее пойти ко дну и остановить этого соседа, прежде, чем он достигнет точки невозврата, погрузившись в воду вместе со мной.
Вы поджимаете губы и в раздумьях отворачиваетесь от профессора. Невольно ваш взгляд падает на праздничную елку, под которой вы замечаете два подарка, в темно-красной и темно-синей обертке. Два подарка? Не сам же себе их дарит профессор?..
– Теперь я могу продолжить? – тихо спрашивает Снейп.
Вы, переводя на него взгляд, киваете снова и принимаетесь внимательно слушать, глядя как перед лицом профессора танцует сероватый дым.
__________________ 2 – Если ты должна уйти, уходи так, будто огонь горит под твоими ногами.
Продолжение следует...
Твой подоконник чист, как миг творения, Строкой не тронут лист, а дым стремится ввысь, Девятый день, и в нём - твоё рождение, Из праздничных венков еще не вынут остролист... (с) Лора Бочарова
Сообщение отредактировал Sir_Severus - Понедельник, 28.12.2020, 09:16
Мерлиновы подштаники! Как мне понравилось... Я вот прямо дар речи потеряла, могу только жестикулировать. Подача оригинальная, всё грамотно прописано, интересно и захватывающе)
Вот вы говорите лотерея, незнакомец... Ходила я сегодня на почту получать новогодний подарок. Незнакомый мужчина дёрнул меня за хвост сзади. Сказал, что захотелось. Может, это и был ТОТ незнакомец? А я скривилась.
Дорогой и уважаемый автор, буду ждать с нетерпением продолжения. В голове море вопросов и предположений. Во-первых, что же это за закон такой нечеловеческий, что привёл к таким последствиям? Во-вторых, чем закончилась эпопея с Дианой? Видно, что она женщина с интеллектом, не размазня, с характером такая. Как она ему сказанула, что, мол, Снейп, не следовало мне замуж за тебя выходить. Ну, так ты же сама хотела, дорогая. Мужики видят, когда женщина хочет за него, а когда нет. А умные, как Снейп и подавно. Неужели думала его перевоспитать? Или по-женски надеялась на лучшее? Очень понравились характерные детали. Тепло дома, испачканный передник, пухлые губы. То, как Снейпу не нравится то, что дом изобилует украшениями к празднику. Но терпит. Вообще, я с замирание сердца читала про семейную жизнь Снейпа и Дианы. Я не люблю ОЖП, но тут было затягивающе. Единственно, что кольнуло - курящий Снейп. Но то я капризничаю, наверно, так как в каноне не упоминалось, что он курил. И я сама отрицательно отношусь к курению. Но многие мои друзья курят, и я к этому отношусь с пониманием. Просто, можно ли зельевару курить? Ему же нужно беречь обоняние. Но, повторюсь, это мои капризы. Я же женщина, в конце концов. Снейп и Гермиона у вас цельные, достойные. То, как они расстались... прямо мороз по коже. Это страшно, на самом деле, когда любящие люди должны жертвовать своими чувствами во имя чего-то. Это травма.
И да, если бы я оказалась в доме профессора, вела бы себя именно так, как вы описали) Гермиона (бросая загадочный взгляд на пытающегося ее обнять Снейпа): - Я говорю вам свое окончательное "может быть"
Так по-взрослому написано... читаешь и видишь в героях себя, соседа, друга... очень хочется знать, что же дальше и к чему приведёт этот рассказ незнакомцу. Атмосферно и правдиво написано, спасибо! Пиджак парадный
"- Все проблеммы русских девушек в том, что они выросли на сказках о принцессах, феях и любви до гроба... - Мммм, не знаю. Я выросла на Гарри Поттере." (с)
In hoc signo vinces – Под этим знаком ты победишь. Латинское крылатое выражение.
Поступить в академию мракоборцев Hocvince было не просто. Будущие студенты сдавали серьёзные вступительные экзамены по трем основным направлениям: ЗОТИ, трансфигурация и зельеварение. В первых двух дисциплинах Гермиона не сомневалась, ибо МакГонагалл прекрасный учитель; и несмотря на проблемы с ЗОТИ в Хогвартсе, Гермиона с пятого курса стала неплохо справляться с этим предметом.Уверен, что мои уроки на ее шестом году обучения также не прошли даром. Словом, только зелья были предметом опасений моей студентки. И нет, не потому что я плохой преподаватель, а потому что школьная программа и вступительные испытания в академию серьезно отличались. Гермионе необходимо было освоить Высшие Зелья, чтобы у нее был шанс успешно справиться с заданиями и пройти в Hocvince. Для этого, собственно, она и напросилась ко мне в ученицы.
Я был сильно удивлен ее выбору. Я имею в виду профессию мракоборца. Я мог только предполагать, что война взрастила в ней такую ненависть к темным силам, силам зла, что единственной ее целью стала борьба с этими силами, желание искоренить несправедливость, агрессию, зло. Тем более, что, не только над Англией, но и над всем магическим миром все еще висела угроза войны: многим сторонникам Темного Лорда удалось бежать. Наше министерство не отрицало возможности появления новых очагов сопротивления. К тому же, Пожиратели, большинство из которых ярые фанатики, за годы службы Лорду настолько привыкли к крови и жестокости, что подавить в себе это им было слишком сложно.
Таково было положение вещей на момент поступления Гермионы на седьмой курс, то есть после битвы, ибо она и два ее друга-болвана решили все же закончить школьное обучение.
Несмотря на то, что мракоборцы — это по определению министерская элита, после войны их решили сделать вопиюще-непостижимо закрытой профессией. Мы с Гермионой узнали об этом за десять дней до Рождества, когда она уже сдала вступительные испытания и ждала результатов.
Ровно в десять вечера я вернулся домой после рабочего дня крайне уставший и крайне злой. Нынешние первокурсники были просто невероятно бестолковы, неаккуратны и раздражающи. Стряхивая с плеч снежинки, я в очередной раз убедился, что каждое новое поколение на голову хуже предыдущего, и я молил Мерлина не узнать, где в этом море тупости дно.
Я увидел слабый свет в гостиной и, недолго думая, сразу направился туда. Гермиона, обнимая колени, сидела на диване и совершенно меня не замечала. Я нахмурился, увидев, что она явно не в настроении.
– Мисс Грейнджер? – тихо поприветствовал я. Она подняла на меня припухшие глаза: жженую карамель окружали тонкие красные линии. – Мисс Грейджер, что... – голос мой прозвучал довольно резко: я не терпел слез.
В ответ Гермиона лишь кивнула на конверт, лежащий у ее ног в тёплых шерстяных носках с оленями. Я молча взял письмо и, продолжая стоять, начал его читать.
"Уважаемая мисс Грейнджер!
Сообщаем Вам о некоторых изменениях в порядке поступления в Академию Hocvince, вступающих в силу 25 декабря сего года в связи с принятым законом №1010 "Об организации учебного процесса в Академии Hocvince". Настоящим информируем о том, что:
1. Результаты вступительных испытаний станут доступны двадцать пятого числа сего месяца.
2. Если Вы успешно справились с заданием, Вы будете зачислены в Hocvince без возможности отказаться от обучения. Если Вы все же решитесь отказаться, Вам необходимо отправить сову в Визенгамот. По результатам рассмотрения Визенгамотом Вашего дела будет вынесено решение, позволяющее или запрещающее отказ от обучения.
3. Мракоборец – элитная и серьезная профессия. Перед подачей документов в нашу Академию Вы должны полностью отдавать себе отчет в том, что вся Ваша дальнейшая жизнь с момента зачисления и до смерти, будет связана с борьбой с темными силами. В связи с этим вводится ряд ограничений.
3.1. Министерство Магии одобрит Ваш брак только с представителем той же профессии, что и Вы.
3.2. Ваш первый ребенок автоматически попадает в Hocvince без возможности отказаться от обучения.
3.3. После обучения Вам будет гарантировано место в Министерстве Магии, но по Вашему желанию Вы можете остаться в Академии в качестве преподавателя, пройдя обязательную стажировку в полевых условиях.
3.4. Вам запрещается покидать страну без соответствующего направления Академии или разрешения Министерства Магии.
3.5. Hocvince отныне закрытое учебное заведение. Вам запрещается сообщать посторонним лицам, а также лицам, не имеющим соответствующего допуска, любую информацию, касающуюся Академии и Вашей профессии, разглашение которой может повлечь за собой угрозу мировому магическому сообществу.
3.6. После поступления Вам необходимо разорвать все прошлые контакты с людьми, которые не имеют отношения к мракоборческой деятельности, ввиду необходимости строгого соблюдения пункта 3.5.
Настоящим сообщаем, что внесенные изменения могут быть пересмотрены. В этом случае Вы получите официальное уведомление из Администрации Академии.
С нетерпением ждем Вас в рядах студентов Hocvince! Всего наилучшего!
Директор Академии мракоборцев Hocvince Лорд Амадеус Байрон Бьюкенен."
Я сжимал пергамент так крепко, что, дочитав последнее слово, услышал громкий треск разрывающейся бумаги: от злости я порвал письмо.
– Профессор? – голос Гермионы доходил до моих ушей так, будто она стояла в соседней комнате и пыталась докричаться до меня. Внезапно я понял, что в ушах у меня на максимальной громкости звучит стук собственного сердца. Я не нашел, что ответить своей ученице. – Вы меня слышите, профессор? – повторила Гермиона. Дождавшись моего кивка, она продолжила. – Я не знаю, что мне делать, сэр.
Я поджал губы и, наконец, ослабил хватку пальцев: две бумажные половинки тут же улетели куда-то на пол. Я даже не стал их искать.
– Я... кхм... Вы вольны поступать, как угодно, это же Ваша жизнь. К чему Вам мои советы. – Это еще не все, сэр, – Гермиона подняла правую руку, держа в ней еще какой-то листок. – Я поступила.
В груди вдруг закололо. Ну я же просил себя не влюбляться!
* * *
Профессор, увидев ваше желание снова что-нибудь спросить, прервался и жестом дал вам разрешение говорить.
– Но ведь этот закон отменили, верно? – Да. Громкое дело было, – задумчиво произнес Снейп. – Вы о нем слышали? – Без особых подробностей.
– Что ж, это дело связано с весьма известным юристом – Джинни Уизли, простите, Поттер. Джинни Поттер. Так вот, она долго и упорно боролась за отмену данного закона, требуя признать его аморальным, нарушающим личные права человека, угнетающим определенные общественные слои. Ей потребовалось около десяти лет, чтобы насобирать нужной информации, преуспеть в профессии, сделать себе имя, вмешаться в эту борьбу за равенство… Но у нее все получилось.
– И как же у нее это получилось? – Ей помогла всего-навсего статистика. – Профессор закинул ногу на ногу и скрестил руки на коленях. – Число абитуриентов, отказавшихся от места в академии, туда входят те, кто смог добиться освобождения от принудительной учебы, и те, кто не смог. Затем число студентов, причинивших себе физический ущерб по своей воле. Еще число мракоборцев, покончивших с собой, которые не смогли вынести столь жестких условий. Плюс число семей мракоборцев, чей брак был разрушен изменой партнеров или через Магический Суд. Ну, в общем, там много цифр. Но, как вы понимаете, чтобы добыть их, нужно было много времени.
– Но почему же вы не боролись? Ну, или хотя бы не помогли миссис Поттер? – Я сделал все, что от меня зависело, но вспомните, кто я? – профессор, отметив ваши поджавшиеся губы, поднял вверх указательный палец. – Правильно мыслите. Я был не в том положении, чтобы диктовать условия, несмотря на то, что был оправдан. А о намерениях миссис Поттер я и не знал.
Вы понимающе киваете головой.
– Значит, вам оставалось только ждать, – подводите вы итог.
Теперь уже профессор поджимает губы. И снова тянется к сигаретам. Да пребудет с вами Снейджер
Бывают минуты, за которые можно отдать месяцы и годы. А.П. Чехов
Мое пробуждение было слишком резким. Я распахнул глаза и, часто дыша, привстал на кровати. Мне как будто приснился кошмар, хотя во сне было кое-что совсем другое. Я повернул голову и увидел Диану, мирно спящую, рядом со мной. Она не вызвала у меня никаких эмоций.
Понимая, что остатки сна растворились в темноте раннего утра, я встал с кровати, прихватил брюки и какую-то рубашку и тихо вышел из комнаты. Почему-то, как только дверь за мной закрылась, из груди вырвался облегченный вздох: я был рад не тому, что не разбудил жену, а тому, что покинул спальню незамеченным. Это разные вещи.
Мне захотелось вдохнуть зимнего воздуха. Накинув поверх уже надетой одежды, что я прихватил из спальни, зимнее пальто, я выскользнул из дома.
Сегодня Рождество. Оно встречало меня воистину неприятным утром. На небе засели темно-серые тучи, спуская на Лондон противную мелкую морось. Снег, еще вчера лежавший довольно плотным слоем, превратился в грязное месиво, противно булькающее и шлепающее под ногами. Не успел я сделать и пары шагов, как мои ботинки намокли, но я даже не стал утруждать себя наложением водоотталкивающего заклинания. Достав из кармана пальто пачку сигарет, я продолжил оглядывать улицы. Весь наш район готовился к празднику. Дома сверкали разноцветными огнями всю ночь и продолжали теперь, создавая необъятную цветастую массу, не вызывающую у меня ничего, кроме чувства раздражения. Дабы немного избавиться от этого чувства, я подошел к фигуре оленя на моем дворе и пнул его со всей силой. "Джеймс Поттер повержен", – усмехнулся я.
Выдыхаемый мною дым слегка туманил пестрящие фасады домов, и это успокаивало меня еще больше. Взгляд зацепился за какой-то движущийся объект: кажется, это был человек, возможно, женщина. Она бодрой походкой прошла мимо дома напротив, но в темноте утра я не смог подробно разглядеть ее. Да не особо и разглядывал.
Мое мрачное уединение было прервано разрезавшим мрак светом: Диана включила свет в спальне. Я выбросил окурок, и его тотчас же поглотила серая снежная масса. Я медленно, через силу направился к входной двери. Ноги будто отказывались идти в дом, но лучше уж вернуться сейчас, чем выслушивать вопросы, что я тут делаю, зачем я вышел, если можно курить в доме и почему так долго.
На первом этаже светильник не горел. Да он был и ни к чему: Диана уже спустилась и зажгла все то тошнотворное месиво разномастных огней, поселившихся в моем доме вместе с ней, которое я только что видел на фасадах соседних домов. Во мне появилось желание придумать себе какое-нибудь занятие, которое избавило бы меня от выражения притворной радости по случаю Рождества.
Диана в щенячьем восторге уже летела ко мне с большой красной коробкой, перевязанной блестящей лентой. – С Рождеством, дорогой, – прошептала она, касаясь губами моих губ.
– Спасибо, – я выдавил лёгкую улыбку и принял подарок. – Ты не посмотришь, что там? – игриво спросила Диана. – Только после того, как вручу подарок тебе. Подожди в гостиной.
Диана послушно прошла в комнату. Тем временем я поднялся к себе в кабинет.
В дальнем углу комнаты, возле рабочего стола находился шкаф, в котором я размещал самые свои ценные вещи. Он был запечатан магией, но иногда я думал, что это лишнее: Диана никогда бы не нарушила моего личного пространства. И все же я держал его закрытым.
Применив разблокирующие чары, я открыл дверцы. Верхняя полка шкафа была почти пустая, тут хранились лишь мои школьные бумаги. На второй полке тоже было немного вещей: пара фотографий и значимых для меня безделушек. А вот нижняя полка, расширенная заклинанием, была полностью завалена коробочками, упакованными в темную бумагу.
Здесь я хранил подарки для Гермионы. На все праздники. Все десять лет. Я верил, что однажды она вернется. Иногда вера в хорошее – это все, что нужно человеку для существования. Сводилось ли мое желание жить только к этой самой вере? Не знаю. Я все же жил, работал, даже женился. В очередной раз меня посетила мысль: для чего?..
Я достал из шкафа самую яркую коробочку и, не задерживаясь, запечатал шкаф и покинул кабинет. Диана в предвкушении ждала меня в гостиной. Я присел к ней на диван и вручил подарок:
– С Рождеством, Диана, – я легонько коснулся губами ее щеки.
Диана тут же начала распаковывать коробку: ничего интересного, просто очередная побрякушка из ювелирного магазина. Лицо моей жены озарилось улыбкой и благодарностью. Она с нежностью прильнула ко мне, я не противился и обнял ее за талию.
– Северус, – через пару минут начала Диана, – у меня есть небольшое дело... – Да? – В общем, меня пригласила Миранда, ну ты помнишь ее, – дождавшись моего утвердительного кивка, Диана продолжила, – Мы договорились встретиться днем у нее дома, посидеть немного, в последнее время мы редко встречались, а у нас накопилось много тем для разговоров, ну знаешь, эти наши вечные...
Я слушал жену в пол-уха. Мысли мои были далеко. Далеко во времени.
–... и я подумала, что ты будешь не слишком против, если я навещу ее. – Конечно, нет, – резко очнулся я. – Это всего на пару часов. – Я буду ждать тебя столько, сколько нужно, – произнес я, понимая, что слова эти обращены совершенно другому человеку. – Спасибо, Северус, – лицо Дианы озарила улыбка.
Когда дверь за моей женой захлопнулась, оставляя меня наедине с собой, я облегченно вздохнул. Мне захотелось выпить, но кроме эгг-нога, который я не переносил, хотя Диана продолжала его готовить все предрождественские праздники, на кухне ничего не было. Я вздрогнул, подумав о том, что придется видеть эту гадость в своем доме ближайшие каникулы. Однако наверху, в кабинете, я держал пару бутылок бренди. Уже находясь в кабинете, я услышал внизу шаги. Диана вернулась?
* * *
Не торопясь, я спустился вниз, с бутылкой бренди подмышкой. В коридоре никого не было. Я свернул в гостиную и, как только я увидел гостя, тут же выронил принесенную бутылку. При этом лицо мое оставалось непроницаемым.
В гостиной стояла Гермиона Грейнджер.
Она почти не изменилась за все эти годы. Только волосы были аккуратно уложены, по сравнению с ее прошлой кудрявой копной. На ней было дорогое серое пальто, покрывавшее не менее дешевое, простое черное платье. В руках она держала бутылку, оставшуюся целой, в отличие от моей.
Когда я смог оторвать взгляд от ее карамельных глаз, движением руки я убрал разлившуюся жидкость и осколки.
Гермиона сделала неуверенный шаг вперёд.
– Это глинтвейн, – сообщила она, ставя бутылку на журнальный столик. – Я надеюсь, вы любите его все так же.
Я вдруг подумал, что еще я люблю все так же.
Мы молча стояли, боясь сказать лишнее слово или совершить лишнее действие. Вот как бывает: всю жизнь живешь ради одной встречи, а встретившись, хочешь поскорее уйти.
– У вас очень красиво, – обводя глазами пестрящую мишуру, сказала Гермиона. – Мне не нравится, – я наконец смог выдавить из себя слова. – В этом доме не хватает нескольких важных для меня вещей. А все это... –... лишнее, – подхватила Гермиона.
Я утвердительно закивал.
– Жарко, – выдохнула Гермиона и потянулась к лацканам пальто. Я тут же оказался позади нее: – Позвольте мне.
Я помог Гермионе снять верхнюю одежду, обнажая изящную шею и верх спины. Я постарался не задерживаться, дабы подавить в себе желание коснуться нежной кожи. Я, с трудом отводя взгляд, аккуратно положил ее пальто на подлокотник дивана. Гермиона все еще стояла спиной ко мне.
Я мягко дотронулся до ее плеч и развернул ее ко мне. Мне кажется, я первый раз мог рассмотреть ее так близко. Я видел свое отражение в ее глазах, немного расширенные зрачки, окаймленные медово-янтарной карамелью, пышные ресницы, казавшиеся крыльями из-за нанесенной туши, линию ее влажных и чувственных губ со слегка стершейся помадой — должно быть, она закусила или облизнула их, когда я снимал с нее пальто.
Гермиона дышала медленно и глубоко. Не нужно быть легиллиментом, чтобы понять, что делать. Я провел рукой по каштановым волосам, а затем коснулся щеки Гермионы, она прикрыла глаза. Недолго думая, я обхватил руками ее лицо и прижался губами к ее губам.
Я приготовился жить надеждой о том, чтобы этот поцелуй еще когда-нибудь повторился. Да пребудет с вами Снейджер
А время уходит, и рано или поздно ты начинаешь задумываться – эти секунды, минуты, часы, дни, недели, месяцы, годы, десятилетия – так ли ты потратил их, как должен был?
Не верю, не надеюсь, люблю, С. Ахерн.
– Мне страшно при мысли о том, что вдруг я вижу тебя в последний раз, – прошептала Гермиона.
Мы сидели на ее любимом диване, укрывшись ее любимым пледом, который я хранил в том самом шкафу все это время. За окном падал легкий снег, в камине трещал огонь, подсвечивая янтарный глинтвейн в наших бокалах.
– Тогда зачем ты вернулась? И десять лет назад тебя это не остановило, кстати, – сказал я, делая глоток из своего бокала. – Я совершила глупость, – слова Гермионы тонули в ткани моего сюртука: она прижималась ко мне так, будто я единственная опора, поддерживающая ее среди бури. – И нет, я не жалею о поступлении в Hocvince. Хотя, я, наверное, дважды подумала бы... тогда. Просто этот дурацкий закон... – Он все еще действует, – напомнил я. – Да, и это совершенно идиотские меры, – Гермиона наконец отлипла от меня и потянулась за бокалом. Я только сейчас увидел у нее на пальце кольцо. – Ты замужем, – констатировал я.
Рука Гермионы замерла, не дотронувшись до стекла с пряной жидкостью. Она мгновение рассматривала собственную ладонь, будто сама в первый раз увидела на безымянном пальце тонкий золотой обруч.
– Это необходимость, – Гермиона решила взять бокал в правую руку.
Я молча закивал. Гермиона отпила немного и повернулась ко мне.
– Я вышла за него просто потому, что мне хотелось, чтобы рядом со мной был хоть кто-то. Кто-то чуть-чуть похожий на тебя. – И он похож? – Абсолютно нет.
Я хмыкнул.
– Ты даже представить не можешь, как мне с ним неуютно, – взгляд Гермионы был направлен куда-то, он прорезал окно, будто бы она со стороны видела свою семейную жизнь. – Несмотря на то, что я тоже работаю, он хочет видеть меня домохозяйкой и примерной женой. Обед по расписанию, прогулки по расписанию, отдых по расписанию, даже интим по расписанию! И никаких домовиков для домашних дел.
Я снова хмыкнул.
– Ну, ты же боролась за их права. – Да, и я не отказываюсь от своих утверждений. Я готова платить домовикам всю свою зарплату, лишь бы они делали все дела за меня, пока я занимаюсь тем, чем мне интересно. Но мне этого не позволено.
На мгновение в голове пробежала мысль: "Какие же интересные и удивительные параллели порой проводит жизнь".
– Просто мы не всегда можем по достоинству оценить то, что нам предлагают, – философски заметил я. – Кстати, вообще-то ты тоже женат! – воскликнула Гермиона, глядя уже на мою руку. – Ну, я женился по любви.
Шутка не удалась. Гермиона сделалась очень серьезной.
– Вообще-то... вообще-то я и сам не знаю, почему я женат и как это случилось, – объяснил я, отправляя последние капли глинтвейна в рот.
Гермиона взмахнула рукой, и оставшаяся в бутылке жидкость мгновенно оказалась в наших бокалах.
– Кстати, моя жена скоро придет, – я глянул на часы: 13:40. Диана обещала быть к двум. – Давай сбежим, – вдруг сказала Гермиона. – Что? – непонимающе переспросил я. – Давай сбежим, – повторила Гермиона, вскакивая с дивана и отбрасывая в сторону плед. Поймав мой удивлённый взгляд, она продолжила. – Думаешь, мне недостаточно одной встречи, одного взгляда, чтобы понять, что ты чувствуешь и чего желаешь?
Гермиона вдруг опустилась передо мной на колени и взяла меня за руку.
– Порой нам сложно оценить то, что нам предлагают, но мы точно знаем цену того, что предлагаем сами.
У нас с ней было одно желание на двоих. И цена, как ни странно, была одна и та же – перечеркнуть все, что было до этого дня.
– Ты не боишься? – спросил я. – Сейчас нет. Но если я выйду за дверь твоего дома, мне снова станет страшно. – Мы полны решимости совершить что-то опрометчивое, когда точно знаем, что не сделаем этого, – заметил я. – Я поняла, – хмыкнула Гермиона. – Ты просто не хочешь. – Я стараюсь этого не хотеть ради тебя, – я чуть сжал ладонь Гермионы. – О, хватит, – Гермиона резким движением высвободила свою руку из моей и вскочила на ноги. – Ты постоянно говоришь это! В тот раз ты сказал то же самое! И посмотри, к чему это привело?!
Громкие слова Гермионы упали в комнату со звуком разбившегося стекла.
– Я помню все, что сказал вам тогда, мисс Грейнджер, – сухо ответил я. – Но я не могу сказать, что был не прав. – О, конечно, вы, профессор, всегда правы, – бросила Гермиона. – Хватит, – жестко остановил ее я. – Если вы пришли устраивать сцены, вам лучше удалиться. – Я пришла за вами.
Я сжал зубы. И молил о том, чтобы она не продолжала. Видеть ее здесь, слышать, чувствовать ее тепло, это невыносимая пытка. Я знал, если она скажет еще хоть слово, я сдамся. И последствия этого поступка будут последним, о чем я смогу думать.
– Северус, – я отвернулся от Гермионы, стараясь не слушать то, что она говорила. – Пойдём со мной. Давай оставим прошлое в прошлом. Сделаем, наконец, то, что так давно хотели сделать. Мы сбежим, никто не узнает куда, я же мракоборец, и меня учили заметать следы. А ты столько лет был шпионом!.. Нас не найдут, даже, может быть, не будут искать. По крайней мере, я надеюсь на это.
Понимая, что я максимально абстрагировался от звуков ее голоса и стараюсь не улавливать смысл ее слов, Гермиона решила сменить тактику. Она подошла ко мне ближе.
– Помнишь, ты сказал мне тогда, – вместе с ее голосом я услышал звук упавшего и покатившегося куда-то металла. Она сняла кольцо?.. – что я стою на берегу, подо мной черная река, течение которой настолько стремительно, что упасть туда равноценно гибели. Ты хотел, чтобы я вошла в эти воды, – я слышал стук каблуков по полу: Гермиона подходила ближе. – Ты думал, что, отпуская, отдаешь меня этой реке. Но ты не знал одного.
Гермиона остановилась за моей спиной. Не слишком близко, но я знал, что она стоит прямо напротив меня.
– Ты моя река, Северус, – я не удержался и обернулся к ней. Гермиона умоляюще смотрела на меня. Тут же я вспомнил, что с минуты на минуту, да что там, с секунды на секунду, вернется Диана. Она никогда не опаздывала. Я понял, что на принятие решения у меня осталось десять секунд.
– Северус...
Девять.
– Позволь мне...
Восемь.
– наконец...
Семь.
– стать...
Шесть.
– Частью тебя..., – голос Гермионы дрогнул. Теперь ей было по-настоящему страшно.
Пять.
Гермиона вытянула вперед левую руку, умоляюще глядя на меня своими карамельными глазами. За четыре секунды я успел испугаться того, что это последний раз, когда я вижу ее, и осознать то, что это может быть неправдой. По-моему, я умер в тот момент.
Осталась одна секунда. Да пребудет с вами Снейджер
The story of my life I give her hope I spend her love until she's broke inside. Storyofmylife, OneDirection.
К концу разговора единственными источниками света остались горевший в камине огонь и свечи на столе между вами и профессором. За окном уже хозяйничала тьма. Вы взглянули на часы: десять вечера. Как поздно! И как долго вы находитесь в компании профессора Снейпа. При этом он не язвил, не снимал баллы с вашего факультета, и даже ни тени сарказма не скользило в его речах. Ну, быть может, только иногда.
Последние слова профессора поставили вас в тупик. В душе у вас родилось непреодолимое желание узнать конец этой истории. Но профессор молчит. И не просто молчит, а всем своим видом дает понять, что разговор окончен. Странность и даже, может быть, абсурдность, наполняют ваши мысли скепсисом. Профессор Снейп пригласил вас послушать историю с открытым финалом?
Вы не успеваете открыть рта, чтобы все-таки задать интересующий вас вопрос, а Снейп уже поднимается на ноги, указывая рукой на выход. Поджав губы и испытывая неудовлетворение от оборванной беседы и недосказанной истории, вы послушно направляетесь к выходу. Вся ваша решительность, появившаяся в середине разговора, куда-то сбежала.
Уже у входной двери профессор подает вам пальто. Вы набрасываете его на плечи и, к собственному удивлению, напоследок решаетесь дерзнуть, будто собственное пальто придало вам смелости, даруя защиту от профессорского гнева.
– И все же, сэр, – медленно начинаете вы. Профессор, с интересом глядя на вас, слегка наклоняет голову. – Чем же закончилась ваша история? Вы остались с мисс Грейнджер?
По бесстрастному лицу профессора невозможно прочитать ответ. Он уже отворяет для вас дверь, приглашая скорее покинуть свой дом, и вы с большой неохотой и опустошённостью переступаете порог. Вдруг вы оба слышите чьи-то шаги: кто-то спускается к вам по лестнице, но за спиной профессора вам не разглядеть этого человека.
Профессор Снейп оборачивается. Теперь вашему взгляду открывается женская фигура на последних ступеньках лестницы. Женщина мягко улыбается сначала профессору, но вы не видите его лица, затем вам. Вы отвечаете тем же. Профессор снова обращает ничего не выражающий взгляд на вас и, медленно прикрывая за вами дверь, так как вы уже находитесь на крыльце, произносит:
Я дочитала, получила удовольствие. Что я могу сказать... Конечно, автор поиздевался немного над читателями, оставив открытый финал. Я, например, люблю, чтобы было написано: все живы, здоровы, поженились и родили ребёнка. Но то в идеале. Меня ужасно возмутил закон. Я бы никогда не стала учиться в академии, только прочитав один пункт. О том, что ваш ребёнок должен там учиться. Моего ребёнка никто не имеет права лишать права выбора. Может, он захочет стать музыкантом или портным или зелья варить? Уже бы только этот пункт помог мне сделать выбор. Не знаю, почему Снейп, как взрослый мужик, не вставил Гермионе мозги. Да, хочется быть аврором. Но порвать со всеми связи без ущерба для психики невозможно. Потом я сидела и думала, с кем остался Снейп. И решила, что с Гермионой. Объясню, почему так решила. Джиневра Поттер, видимо, не просто так пыталась отменить закон - пыталась помочь подруге. Гермиона была настроена более чем решительно, когда пришла к Снейпу. Он ее любить не перестал - вон как собирал 10 лет подарки для неё. И потом у него появился такой страх вновь ее потерять, что он чуть не умер, как признался. Опять же, закон отменили. Значит, они могут жить вместе легально в Лондоне, куда и пригласили слушателя. И дом у Снейпа без вычурных украшений, которые тоже не нравятся Герми. Диана бы налепила кучу гирлянд на венок и обвешала бы весь дом дождиком. От такого отучить нельзя. Автор, похвалите меня. И скажите, что я права. Спасибо за проделанную работу, эмоции. Вы заставили меня подумать о жизни, правильные ли решения принимала я. Гермиона (бросая загадочный взгляд на пытающегося ее обнять Снейпа): - Я говорю вам свое окончательное "может быть"
Сообщение отредактировал Элинор - Пятница, 01.01.2021, 05:52
И ещё. У Гермионы так и не прошла любовь к мандаринам. Как ела их в Тупике Прядильщиков, так и продолжила есть на Пейн стрит. Вон целую вазу Снейп ей поставил)) Гермиона (бросая загадочный взгляд на пытающегося ее обнять Снейпа): - Я говорю вам свое окончательное "может быть"
Сообщение отредактировал Элинор - Суббота, 02.01.2021, 16:26
Благодарю за такие подробные отзывы! Очень приятно получать такой отклик! Во-первых, очень рада, что эпилогом, прологом и вставками вызвала именно те эмоции и чувства, которые хотела. Это было, действительно, важно для меня и для погружения в историю. Насчет открытого финала... Кто-то, возможно, может подумать, что он совсем не открытый, но мне захотелось оставить все именно так. Вообще фанфик родился благодаря двум фразам: "я вошел в собственный дом и не узнал его" и "ответ вы уже знаете". Эти слова появились в моей голове и закрутили сюжет, хотя, по сути, они не являются какими-то необычными и оригинальными. Так вот, я, с вашего позволения, не буду ни подтверждать, ни опровергать ваши догадки относительно того, с кем остался Снейп, ибо тогда уже не открытый финал получается)) Мне хочется оставить выбор за читателем. Да, Снейп мог бы вправить Гермионе мозги, если бы считал, что мог это делать. Я думаю, так. Он не хотел до последнего признавать свою любовь к ней, а значит, не хотел нести и ответственность. Еще раз благодарю за теплые слова и конструктивные комментарии!!!
ЦитатаЭлинор ()
Так по-взрослому написано... читаешь и видишь в героях себя, соседа, друга... очень хочется знать, что же дальше и к чему приведёт этот рассказ незнакомцу. Атмосферно и правдиво написано, спасибо!
Спасибо большое, очень рада, что вам понравилось!))
Спасибо, _Автор_, за очень нестандартную и интересную историю!
Скажу честно: не будь эта работа конкурсной, я вряд ли стала бы читать ее, поскольку перед чтением всегда изучаю шапку работы и обычно отсеиваю фики с открытыми финалами, драматичными концовками и гибелью главных героев (хотя бывали осознанные исключения - очень мало, всего 3-4, наверное, за все годы моего увлечения снейджером). В конкурсы я, как правило, читаю и смотрю все - мой личный квест. Хорошо, что ваш фик пошел как конкурсный, потому что мне он очень понравился, несмотря на открытый финал (да, мой мозг, конечно же, дорисовал лицо девушки, потому как мозг - штука такая, не любит незавершенных гештальтов, но ощущение некоего дискомфорта все равно осталось от того, что нет понимания, насколько "мой финал" отличается от авторского, но пусть будет так).
Поделюсь тем, что понравилось: 1. Стиль повествования. Очень приятный, живой язык. Прекрасно рисуются в голове картинки, ситуации, действия персонажей. 2. Сюжет. Во-первых, сама задумка классная, что я, как читатель, иду к Снейпу и беседую с ним. Во-вторых, хорошие, логичные, интересные, обоснованные ключевые точки. И, в-третьих, столь же логичные и красивые "тропинки", связывающие эти ключевые точки. 3. Персонажи. Люблю вхарактерных персонажей, приближенных к канонным, здесь они именно такие. 4. Эмоциональная окраска. Я считаю, важно, вызвала ли работа в человеке какой-то эмоциональный отклик или же оставила равнодушным. Вкусы, совершенно точно, у всех разные, и кто-то обязательно даже шикарную работу может невзлюбить из-за каких-то своих взглядов, мировоззрения, или пройти мимо хорошей, стоящей работы (как я прохожу мимо стопроцентно отличных работ с тяжелыми концовками, к примеру). Но если есть те, в ком работа вызвала эмоции - заставила ли поплакать или улыбнуться, умилиться или возмутиться, - значит, это действительно хорошая работа. И, на мой взгляд, ваша работа - хорошая, достойная. Были моменты, когда мне было грустно, я даже смогла прочувствовать некоторую горечь момента расставания Северуса и Гермионы. Были моменты, когда я, скажем так, находилась в полном синхроне с персонажем в его размышлениях, и это вызывало приятное ощущение понимания, эмпатию, несмотря на то, что испытываемые персонажем эмоции в эти периоды далеко не всегда были приятными.
В общем, струны моей души у вас задеть получилось, автор. :) Большое спасибо и вдохновения вам! Радуйте нас новыми творениями (желательно с совершенно определенным ХЭ финалом ) время - выдумка смертных (с)
Leontina, Святые подштанники Снейпа! Я сейчас разрыдаюсь от переизбытка эмоций, вызванных вашим комментарием... Благодарю за такой подробный, конкретный и, безусловно, приятный ответ! Я бесконечно рада, что мне удалось своей работой вызвать у читателей эмоциональный отклик. Здесь я с вами соглашусь: творение (неважно, книга/фильм/картина, что угодно) достойное, если оно вызывает эмпатию, затрагивает душу. И я невероятно счастлива, что и мое "творение" способно на такое! Еще раз благодарю!
Дата: Воскресенье, 10.01.2021, 00:47 | Сообщение # 19
Второкурсник
Статус: Offline
Группа: Мастер зельеварения
На сайте с: 18.04.2008
Сообщений:67
Какая потрясающая работа! Ухх! Это то, что я буду перечитывать еще не раз! И хотя я тоже не очень люблю открытые финалы, тут он более-менее с намеком, и еще, прочитав комментарий Элинор, я согласилась с ее доказательствами, почему это должна быть все-таки Гермиона))
Что именно мне понравилось: - повествование от первого лица, причем от Северуса - довольно редко мне встречалось, но всегда придает какой-то особой силы, типо "мужской взгляд", то есть заранее понятно, что слащавых соплей в истории не будет! - характеры персонажей. И даже НЖП, к чему я обычно отношусь крайне ревностно (ибо, кыш!), мне понравился, приятная женщина) - Этот обратный отсчет в секундах в последней главе. Я, кажется, дышать перестала. Такой ход с ограничением времени создал невероятное напряжение! И еще то, что глава обрывается в моменте кульминации. - Эпиграфы из классных произведений и песен, все подошло в тему! - Тот факт, что Снейп курит, это ему тут очень подходило. Такой весь байронический и терзаемый) - Любовь победила. Ну, как ни крути. Осталась надежда, что все оказались на своих местах, там, где было предрешено. Эпилог порадовал. Не было тягостного ощущения, а наоборот, работа стала еще атмосфернее за счет того, что осталась загадка, и ответ на нее знаем МЫ, те, кто был приглашен на аудиенцию! Мы то увидели лицо женщины в конце!
В общем, Автор, спасибо вам огромное! Это было невероятно! Контролируйте эмоции, дисциплинируйте ум!
Какая потрясающая работа! Ухх! Это то, что я буду перечитывать еще не раз!
Невероятно приятно это слышать! Спасибо!!
ЦитатаSilverGrans ()
- Эпиграфы из классных произведений и песен, все подошло в тему!
Очень рада, что с этим все получилось))
ЦитатаSilverGrans ()
Любовь победила. Ну, как ни крути. Осталась надежда, что все оказались на своих местах, там, где было предрешено. Эпилог порадовал. Не было тягостного ощущения, а наоборот, работа стала еще атмосфернее за счет того, что осталась загадка, и ответ на нее знаем МЫ, те, кто был приглашен на аудиенцию! Мы то увидели лицо женщины в конце!
Я сейчас расплачусь! Вы выразили словами все то, что я хотела вызвать у читателя! Ощущение закрытой концовки при "как бы закрытой". Спасибо вам огромное за этот чудесный комментарий!!!
)
