Вокруг стояла темень и непроглядная муть. Не прозрачная освежающая темнота безлунной ночи с редкими пятнами звезд: кромешную мглу словно макнули в грязную вязкую жижу, коричневую с белесыми вкраплениями, и получилась отвратительно серая трясина, которая простиралась везде, насколько хватало глаз. Странно было и другое. Деревья снаружи стояли, не шелохнувшись, зыбкими тенями сплетаясь в смутно знакомый, но неузнаваемый пейзаж. Неподалеку была и большая вода, возможно, морское побережье. Северус почему-то был в этом уверен, хотя воздухе не чувствовалось соли, лишь пыль и пепел. И тишина. Абсолютная и удушающая, словно он внезапно оглох. Даже собственного пульса, стука живой крови в ушах, он не слышал.
Северус хотел было запаниковать. Испугаться, побежать, завопить, удариться в любую сильнейшую эмоцию, но не нашел в себе ничего, кроме опустошения, словно сам он весь стал пустотой.
Должно быть, это сон, но как проснуться, когда нет даже страха?
Попытка вспомнить, как давно он в этом странном месте, ни к чему не привела. Не нашел он в себе и должного отчаяния, чтобы рвануться, освободившись из непонятного плена. Рядом обнаружилось нечто, напоминающее стол, с кипой бумаг на нем. Внезапно, Северусом овладела единственная отчаянная потребность — подбежать к нему, нацарапать «спасите», и эта возможность показалась соломинкой, за которую можно уцепиться. Но писать было нечем.
И больше всего ужасала твердая, как камень, уверенность — времени здесь нет. По крайней мере, в привычном понимании. Даже если миновали уже тысячелетия и минует еще столько же, он не узнает. Это самое страшное — если бы в Северусе осталась хоть капля страха, чтоб испугаться.
Хлопанье крыльев и злобное сипение, на грани слышимости, глухо донеслось до него как сквозь глубокую дрему, и заставило поднять, наконец, голову от кипы бумаг, на которую он пялился уже Мерлин знает сколько часов. Или лет.
Звук становился все громче, оглушал, наполнял все это жуткое место жизнью, а потом плотный серый туман начал редеть, и сверху посыпались перья, целый ворох перьев.
Проснулся Снейп оттого, что кто-то рядом всхлипывал, а ко лбу прижималось прохладное.
— …Мерлин… Вы живы! Я думала, вы… простите…
Тот, кто заботился о нем все это время, говорил сбивчиво, половина слов даже не доходила до одурманенного мозга, но мир хотя бы начал обретать формы. Сначала потолок, и к неподдельному восторгу Северуса, он оказался его собственным. Затем, кипы знакомых книг. Сверху на него надменно взирала большая сова-сипуха, в которой он сразу признал Гермеса, крылатого засранца, принадлежавшего Эйвери. Снейпу всегда была симпатична эта птица со скверным характером. Сам Эйвери тоже был тут — стоял у окна, старательно пряча беспокойство за ухмылкой и картинной позой. И, в довершение картины, Грейнджер у его кровати — вся в слезах, улыбающаяся сквозь эти слезы, с прохладным полотенцем в руке, которым промокала его лоб. Почему-то он не нашел в себе сил отвергнуть ее заботу, и расслабился, позволив хлопотать вокруг себя.
— Что случилось? — хрипло спросил Северус, едва ощутил в себе достаточно сил, чтобы задать вопрос и не потерять при этом сознание.
— Точно мы не уверены, но есть догадки. Вам нужно отдохнуть, сэр, — ответила Грейнджер.
— Нет! Я не хочу… спать. — Сама мысль о возвращении в то место ужасала.
— Я так и поняла. Поэтому вы и накачались укрепляющими зельями? Мы перевезем вас ко мне. У меня есть основания полагать, что так будет безопасней.
Итак, она тоже догадалась. Умница.
Пару часов спустя Снейп был комфортно устроен в доме Грейнджер — в подогнанном под него магией кресле, с чашкой кофе, отдающего на вкус очередным восстанавливающим зельем, и с мыслями о том, что выпал из жизни на целых четыре дня.
— Благодарите не меня, а сову мистера Эйвери, сэр, — ответила Грейнджер, когда он, наконец, решил, что ее усилия стоят благодарности. — Я нашла вас спящим в кресле часов двенадцать назад, и вам явно было очень нехорошо. Пыталась вас разбудить, но без толку, и обратилась за помощью к мистеру Эйвери. Он и взял с собой Гермеса. Животные, особенно птицы, могут пересекать границы миров. Мы вам написали письмо, а Гермес постарался его доставить. Хлопанье его крыльев о стекло вас и разбудило.
— Быстро вы сообразили, — раздраженно проворчал Снейп. Он терпеть не мог, когда другие пытались его поучать и просвещать, а в последнее время все только этим и занимались.
— Выходит, так.
Чертово гриффиндорское самодовольство.
— Как вы нашли мой дом, начнем с этого? Что-то я не припоминаю, чтобы приглашал вас или сообщал, где живу. Никому из вас двоих, — добавил он, буравя взглядом теперь и Эйвери, который вызвался проводить их к Грейнджер.
— Я спросила Луну. Луну Лавгуд. Если человек хоть раз использовал совиную почту, даже под псевдонимом, как, я думаю, делали вы, когда получали все те издания, что принесли мне, его адрес сохраняется в их базе. Мне потребовался всего лишь час, чтобы найти Вунессу Спрей, которая выписывала все возможные издания по зельям. Догадаться было несложно. Кстати, милая анаграмма.
Северус зло прищурился, но не мог не восхититься такой находчивостью.
— Я пришла к вам домой, когда я…когда вы не появлялись у меня в течение двух дней, хотя по всему должны были прийти на следующее же утро. Сначала, я думала, что вы обиделись, но…
— Это не так. — Снейпу вдруг стало важным, чтобы она это знала.
— Но я-то не догадывалась, поэтому решила дать вам время…все переварить, что бы там это ни было.
— Это было не «что-то там». Я, без сомнений, раскроен надвое. Как Волдеморт со своими Хоркруксами. С тем лишь исключением, что вторая моя половина шляется где-то у вас дома.
— Да, и это тоже. Я в тот же день пришла к этому выводу, — сказала Грейнджер, а потом подскочила и заметалась по комнате. Снейп уже знал, что у нее это означает волнение и воодушевление. Должно быть, выяснила нечто полезное.
— Блестящее умозаключение! — буркнул он, чтобы поддержать разговор.
— Благодарю. — Казалось, его сарказм прошел мимо, она была слишком увлечена своими мыслями. — Но потом я заметила и еще кое-что. Вообще-то, я думаю, что догадалась еще раньше, но была слишком занята, чтобы сосредоточиться и... Неважно. Ваше альтер эго проявляет себя с определенной закономерностью.
Снейп насторожился, даже слегка привстал. Эйвери, молчавший до этого, теперь внимательно к ним прислушивался.
— Я всегда видела его по вечерам. Поначалу думала, что это просто обыкновение призраков.
— Очевидно, вы пересмотрели фильмов про привидения. На самом деле, призраки никак не привязаны ко времени суток, — заметил Снейп, с удовольствием подпустив в голос нотку превосходства.
— Я же сказала, поначалу, — терпеливо объясняла ему Грейнджер, словно капризному ребенку, — да, наблюдалась закономерность. Только по вечерам, и не позже восьми-девяти утра. Иногда, особенно в последние недели, час-два в течение дня. И меня осенило — он появляется, когда вы засыпаете.
Она замолчала, словно оценивая произведенный эффект. Снейп изо всех сил старался выглядеть невозмутимым, как и подобало слизеринцу до мозга костей. Эйвери внимательно оценивал их реакцию, прежде чем показать свою.
— Полагаю, в последнее время он появлялся здесь все чаще и задерживался все дольше? — наконец задал вопрос Снейп.
— Да. А в последние несколько дней он вообще не уходил. Это меня встревожило. Я решила, что он набирает силу, если так можно выразиться.
Снейп с ужасом понял, что слово было более чем подходящим.
— Хотел бы я на него взглянуть, — задумчиво протянул он.
— Не стоит, — ответил Эйвери, наконец прервав свое затянувшееся молчание. — Отчего же? — осторожно поинтересовался Снейп.
— Он — это вы…и в то же время, не вы, — ответила Грейнджер. — Трудно объяснить, но если хотите, я поделюсь с вами воспоминаниями для Думосброса.
— Хочу, — ответил он, отчего-то пряча взгляд.
— Кажется, когда он рядом, физически недалеко, вы себя чувствуете намного лучше. Поэтому мы с мистером Эйвери и решили перевезти вас сюда.
— Как благородно с вашей стороны, — ехидно заметил Снейп. Внезапно, осознание того, что предстоит жить с Грейнджер, затмило все другие мысли. Об этом он как-то не думал, их отношения никогда не простирались дальше класса, а последние дни заставили его сотрудничать с ней, но размышлять о «Грейнджер в естественной среде обитания» казалось, мягко говоря, странным. Как она привыкла спать? Она готовит? Поет в душе? Много ли создает суеты и беспорядка? Как сильно на нее повлияла Молли Уизли? Судя по обстановке, нисколько, но кто знает?
Размышляя над этими неожиданными вопросами, Северус пришел к выводу, что, похоже, даже воодушевлен.
Найджел Эйвери вскоре ушел, пообещав просмотреть все свои источники по Некромантии и зайти через несколько дней. Его сыч Гермес, последовавший к Грейнджер за хозяином, покидать ее дом явно не хотел — ведь тут досыта кормили беконом, всячески баловали и носились со спасителем Снейпа. Выдворять его пришлось почти силой.
Грейнджер тактично предложила Северусу просмотреть ее записи за последние несколько дней, создав ему, таким образом, некое подобие занятости, а потом, прозанимавшись весь вечер Мерлин знает чем, настойчиво заявила, что должна стеречь его сон. Что, в свою очередь, оказалось лучшим способом уберечь его от засыпания. Бдительная Грейнджер оккупировала кресло, расположенное, к счастью, не в его спальне, а в холле, видимо пытаясь таким извращенным способом соблюсти некое подобие благопристойности. Дверь она оставила открытой, чтобы можно было видеть его и читать. Вид ее скрюченной фигуры отбивал всякий сон.
К четырем утра, когда отдаленные крики петухов наполнили ночной воздух, Северус, расплескивая раздражение и громко топая, вывалился из комнаты и направился вниз, разбудив заснувшую в позе, напоминавшей знак вопроса, Грейнджер.
— Если вы все еще хотите мне помочь, самый лучший способ сделать это — оставить меня в покое, — рявкнул он, когда она понеслась за ним вслед, едва продрав глаза, с выражением самого отвратно-приторного беспокойства на лице.
— Но если вы заснете, он может возобладать, и тогда вы, может быть, вовсе не проснетесь! Я знаю, волшебники могут не спать до недели, или даже больше, уверена, мы найдем решение к тому времени!
Северус воззрился на нее со всем возможным скепсисом.
— Грейджер. Отстаньте. И так тошно.
— Ради Мерлина, не делайте вид, что вас принуждают так страдать! — сказала она, вызывающе подбоченившись.
— Так и есть.
Его краткий ответ бурлил двусмысленностью.
Она внезапно выпрямилась, кончик вздернутого носика заалел. А потом ушла, оставив его в тишине и одиночестве готовить себе кофе.
***
После той первой ночи она и правда оставила его в покое, хотя Северус замечал, что за ним все равно неусыпно наблюдают. Иногда, она посматривала на него, подняв глаза от работы, уверенная, что делает это незаметно, или стучалась в дверь комнаты под очередным идиотским предлогом, если он долго не показывался. Не согласится ли он взглянуть на ее Миролюбивый Горошек? Кажется, его побила какая-то злющая роса. Он, разумеется, соглашался. Хотя и был уверен, что последние два года этот разнесчастный горошек рос дичкой.
Северусу не очень докучала эта плохо завуалированная опека, так как в остальном Грейнджер оказалась весьма сносным соседом. Она не суетилась, любопытствовала в меру, не проявляла никаких отвратительных привычек; ее стряпня оказалась сносной, и она позволяла ему при желании воцаряться на кухне. Кроме того мисс Грейнджер неожиданно проявила себя как приятный собеседник — заинтересованный и располагающий, и Северус частенько находил ее образ мыслей незаезженным и любопытным. Он любил слушать ее рассуждения, хотя она так и не избавилась от школьной привычки вворачивать иногда не вполне переваренную книжную премудрость. А еще вернулось то чувство умиротворения, которое он испытывал в ее доме поначалу, только войдя в него, и спустя пару дней Северус оттаял.
Дошло до того, что где-то на третий день их совместный быт настолько хорошо устаканился, что Северусу приходилось постоянно одергивать себя, дабы не расслабиться и не стать, не дай Мерлин, приветливым.
Расследование при этом совершенно не сдвинулось с мертвой точки. Они прочесали все книги, журналы и записи в своем распоряжении по крайней мере дважды, до такой степени, что Северус мог выдавать из них цитаты по памяти, а глаз замылился окончательно.
Конец четвертого дня ознаменовался новой проблемой.
Изнеможение накатило внезапно. Навалилось и каменной глыбой осело на плечах после весьма недурственного ужина из ростбифа и картофеля, подталкивая Снейпа к тому, чтобы как можно быстрей пристроить отяжелевшее тело на горизонтальную поверхность. Веки словно склеивались, и ни кофе, ни сон-уйди-прочь зелья, которые они варили в промышленных масштабах, не помогали.
Грейнджер, конечно, заметила и постаралась вовлечь его в какую-то пресную беседу, или озадачить очередной ерундой, что должна была по ее мнению прогнать сон.
Покончив с записью рецепта одного невразумительного и редкого в использовании зелья, располагавшего достаточным количеством ингредиентов и каверзных указаний, чтобы отъесть аж целых сорок минут времени, Северус наблюдал, как Грейнджер засунула пергамент с рецептом в стол, даже не взглянув, а потом унеслась наверх, в маленькую комнатку, что служила ей библиотекой, лабораторией и мастерской.
Он схватил очередную книгу с биографиями известных Некромантов, и рухнул в кресло, молясь всем богам, чтобы дурманящий, бессильный гнев прогнал сон.
Страницы расплывались перед глазами, буквы прыгали, сливаясь в бессмыслицу. Снейп отчаянно сражался с сонливостью, хлопая себя по щекам и протирая глаза, но, стоило успокоиться и сосредоточиться на скачущих буквах, как он уже спал, блаженно похрапывая.
Проснулся он, когда что-то холодное и мокрое заструилось по лицу и шее, словно отвратительное беспозвоночное тыкало его своими щупальцами. Северус подпрыгнул, стараясь стряхнуть с себя неведомую мерзость, и проснулся. На коленях перед ним стояла Грейнджер с мокрым полотенцем наизготовку. Глаза ее блестели от слез.
— Какого черта вы творите? — взорвался Снейп от гнева. Слова спросонья царапали горло.
— Ох, ну слава богу! — воскликнула она и порывисто прижала его к себе, сунув свою колючую гриву прямо под нос. Северуса ошарашило было подобное проявление чувств, но потом он вспомнил, что заснул.
На самом деле, его тронуло открытие, что кто-то, пусть и всего лишь бывшая почти-самая-раздражающая ученица, мог оплакивать его возможную гибель. Снейп замер, чтоб не дай бог не показаться возмущенным.
К тому же, ее волосы ласкали большой разборчивый нос весьма приятным ароматом. Когда она отстранилась, выпрямившись, Северус даже подумал, что это произошло слишком уж скоро.
— Простите, что так обняла вас, сэр. Не то чтобы я планировала чуть ли не забираться к вам на колени.
— Вот и отлично. В планы моих коленей так же не входили подобные э-э… вольности — хрипло ответил Снейп, и это прозвучало весьма неубедительно. — Как давно вы…
— О, вы проснулись почти тотчас. Я думаю, возможно, вы могли бы даже подремать немного здесь. Это, кажется, вполне безопасно, и он, наверное, не сумеет…— и тут она умолкла.
— Он?
— Я видела его внизу. Ужасно испугалась. Он улыбнулся, и это было…— она умолкла и отвела глаза.
— Покажите мне, — попросил он, и, помедлив, чуть слышно добавил, — пожалуйста.
— Я… ох… У меня нет Думосброса. Даже портативного, из тех, что Джордж продает в комплекте с «Военными хрониками».
Значит, она не очень-то любила предаваться воспоминаниям о войне? Впрочем, и понятно.
— Я могу посмотреть прямо в сознании. Это не больно, если вы не будете сопротивляться, а я постараюсь не шарить по укромным уголкам ваших мыслей. И вообще, буду аккуратен, — сказал он осторожно и бросил на нее быстрый пытливый взгляд.
Грейнджер на минуту задумалась. Работа мозговых шестеренок ясно отражалась на лице — никакой легилименции не требовалось, чтобы прочитать: довериться ему, умостив еще пару кирпичиков в дорожку, что ведет к дружбе? А что, если он… Сказать нет, и сполна испытать его обиду?
— Бросьте, право слово! Я могу поклясться на палочке, что не стану копаться в ваших грязных маленьких тайнах.
И, о чудо, она расслабилась.
— Обойдемся без этого, — сказала она просто. — Я просто прошу вас остановиться, если…если попрошу об этом.
— Разумеется.
Он поднялся, ощутив, что успел немного отдохнуть. Она отпрянула.
— Я дотронусь до вашего лица. Так проще — пояснил он, будто извиняясь, и понял, что смущен, как если бы произнес нечто неуместное.
Она замерла, и Северус осторожно положил ладони ей на щеки. Прохладная кожа освежала своим прикосновением. Она была, другого слова не подберешь, нежной. Северус, не смущаясь, разглядывал заплетенные на ночь волосы, и казалось, эти две косички похожи на чересчур симпатичные ограничители для книг, что придерживают кипы научных томов в ее голове. Образ головы Грейнджер как книжной полки с хвостиками по бокам вытащил на свет улыбку.
— Что вас так развеселило? — спросила она, нахмурившись.
— Ничего, просто задумался. Посмотрите на меня и вспомните о моем альтер эго и вашей сегодняшней встрече, пожалуйста.
Она кивнула и выдохнула, — сейчас, — когда приготовилась.
Снейп нырнул.
В голове у мисс Грейнджер царил полнейший бардак. Как она умудрялась существовать в таком режиме и не свихнуться, было выше его понимания. Не нужно было долго осматриваться, чтобы узнать практически все о Гермионе Грейнджер. Она старательно прокручивала перед его мысленным взором встречу с «призраком», и это было на поверхности, но, пока он собирался с мыслями, чтобы окунуться в ее воспоминание, на него обрушилась целая лавина разных фактов, мыслей, чувств, о которых он предпочел бы не знать. Думая о призраке, она отчаянно старалась не размышлять и о том, что находит Северуса Снейпа гораздо более интересным и привлекательным, чем можно было ожидать. И уже ругала себя за то, что пустила его в сознание. «Не говорила б ты Авада, пока палочку не пристреляла, дурында», горели буквы перед его глазами. Все ее мысли несли едва заметный оттенок горечи, но он не мог отследить его, без того, чтобы специально не лезть еще глубже.
Когда Северус понял, что дальнейшее промедление может привести обоих к сокрушительно неверным выводам, он сосредоточился на том, что ему пытались показать.
Тогда он увидел его.
Зрелище было, без сомнения, чрезвычайно зловещим.
Смятение прячущей глаза Грейнджер, смущенное молчание Эйвери — все это мгновенно нашло объяснение.
Однажды он видел старшего Нотта, принявшего под обороткой его, Снейпа, облик. Было странно и неловко наблюдать, как его тело и лицо лишились присущих им жестов и мимики. Вульгарная надменность Нотта делала его, Снейпа, еще более уродливым, но отчасти и притягательным в своей наглой самоуверенности.
Тут было другое.
Будто бы он увидел кого-то знакомого, но давно уже позабытого. Фигура, возникшая перед его с Грейнджер взором, определенно была им. И все же, непринужденность, с которой тот двигался, никогда не была свойственна Снейпу в реальности. А лицо, обычно словно выгрызенное из дерева незадачливым бобром, озарялось улыбкой. Впрочем, это, по крайней мере, объясняло, откуда в сознании Грейнджер взялись чудные намеки на влечение к нему. На долгий, потаенный миг, Северус был очарован такой своей стороной.
А затем тот другой Снейп заговорил. Его губы складывали слова, но звук словно растворился. Картинка была абсолютно немая. Другой Снейп продолжал выкрикивать что-то, обращаясь к Грейнджер, Северусу даже показалось, что в мольбе. Потом он увидел, как его альтер эго потянулось и достало нечто, но ничего видимого в руках у него при этом не очутилось. Он словно бы писал что-то невидимым пером на столь же невидимом пергаменте. Северус мог ощущать в сознании мисс Грейнджер остатки страха и зловещее изумление, которое она испытала при виде этой пантомимы.
Потом, будто вдруг устыдившись собственного романтического мыслелепета, он быстро убрался из ее сознания.
Лицо напряжено, глаза зажмурены, лоб нахмурен — она словно бы ждала, что ее вот-вот скрутит боль. Безотчетно, он скользнул большими пальцами по щекам, прежде чем отнять ладони.
— Вам больно? — спросил он, отступив, вспоминая Минерву и ее умение всегда сохранять внушительную чопорность.
Грейнджер открыла глаза внезапно, будто пробудившись ото сна, и густо покраснела до самого кончика носа. Снейпа словно обдало ее стыдом.
— Нет, я в порядке, — поспешно ответила она.
— Я думаю, вы единственная, кого он видит. Кажется, он не понимает, где очутился. Пытается заговорить с вами, не замечая, что вы его не слышите и не можете прочесть посланий, — заметил Снейп, возвращая разговор в нейтральное русло.
— Да, я думаю, так и есть, — послушно согласилась Грейнджер, все еще отчаянно краснея. Затем она преувеличенно жизнерадостно улыбнулась и убежала в библиотеку.
***
После этого Северус обнаружил, что может то и дело вздремнуть, или даже урвать для сна целый час. Почти никогда не удавалось проснуться самому, но и в странную серую трясину он больше не проваливался.
Кажется, хуже не становилось, хотя он оказался фактически привязан к дому Грейнджер и паре квадратных километров пространства, его окружавшего. Однажды, он решил прогуляться и определить границы своей невидимой клетки. Едва удалился где-то на полмили от дома, как скрутила острая боль. Около двадцати шагов ему удалось сделать, прежде чем упасть и быть позже найденным разъяренной Грейнджер, которая пригрозила налепить следящие чары на его задницу, если он еще хоть раз решится экспериментировать со своей жизнью. Северус не преминул ужалить в ответ, припомнив ее собственные эксперименты над его многострадальной жизнью. Целый день после этого они не разговаривали.
Мелкие стычки, невидимые, но давящие стены вокруг и по большей части полнейшее отсутствие какого-либо прогресса в деле возвращения Снейпа к нормальной жизни в скором времени стали сказываться на их отношениях — и сказываться отрицательно.
Однажды вечером они поссорились из-за такой ерунды, что Северус наутро даже не мог вспомнить, кто начал и что за повод подвернулся. Грейнджер заперлась в библиотеке, а он остался коротать ночь без книг, зато с не снимаемыми сигнальными чарами по всему дому, которые оповестили бы ее, провались он в сон.
К завтраку спустилось настоящее страшилище. С вмятиной от книги на правой щеке, и волосами, спутанными настолько, что, казалось, не было на свете средства, чтобы превратить их в некое подобие прически.
Северус вручил ей примирительную чашку кофе, которое отныне варил, так как они сошлись в том, что у него выходит лучше.
— Нет покоя грешникам?
— Вроде того. Мы можем позволить себе немного расслабиться, но только сегодня утром. Потому что нас уже ждут великие дела.
— Нашли что-нибудь? — вопрос вышел гораздо более восторженным и полным надежды, чем планировалось.
— Нашла.
Северус откинулся на стуле и приготовился слушать.
Ее открытие оказалось совсем незначительным, но, все же, могло стать тоненькой ниточкой надежды, ведущей их к возможному клубку ценной информации, который можно было бы распутать. Его собственные книги оказались бесполезны. Маленькая сноска обнаружилась в ее экземпляре Сказок Барда Биддля, что завещал ей Дамблдор. Вот умный гад. Мог ли он предвидеть? Наверное, нет, но, видимо, самое поразительное шестое чувство, когда-либо виденное Северусом, заставило Альбуса выбрать именно это издание — неизвестное, с редкими комментариями, которые были в большинстве своем бесполезны и невразумительны.
Сноска касалась фразы из сказки братьев Певерелл, где Игнотус Певервелл просит власти над смертью в попытке унизить ее еще больше. Просто приводилась цитата и номер страницы в гримуаре, о котором Северус никогда не слышал.
И Гермиона Грейнджер верила, что это может быть ключом к разгадке.
— Смерть не стала бы теперь подобное унижение, не ответив тем же, верно? Не логично ли было бы придать камню скрытую силу, которая могла бы влиять на живое? — утверждала она.
— Сказки обманчивы в своей правдоподобности. Мисс Грейнджер, может быть, это лишь аллегория, клубок мифов, скрывающих тот факт, что так называемые Дары смерти были созданы братьями Певерелл, чье мастерство было настолько велико, что они даже не сумели толком воспользоваться своим творением, и оно, в конце концов, обернулось против них же?
— Это общепринятый научный подход. Я в курсе. Ладно, давайте поставим вопрос иначе. Считайте, что я пытаюсь таким образом обозначить двойственную природу камня.
Логики у нее было не отнять. И Северусу это нравилось. Тем не менее, он пока не хотел так легко уступать инициативу.
— Может быть… а может, и нет. В любом случае, ваша догадка ведет в тупик. Я не узнаю название упомянутого там гримуара, и поверьте мне, уж я-то знаком со всеми, что есть в Британии и Франции.
Ее лицо осветилось победным сиянием, которое Снейпу совсем не пришлось по душе.
— Позвольте, при всем уважении, с вами не согласиться!
Теперь настала очередь Северуса скрестить руки на груди.
— Как интригующе. Просветите же меня.
— Я уже проверила в библиотеке Хогвартса, и среди книг старинного дома Блэков. И ничего не нашла. Все мои надежды теперь связаны еще с одним местом.
— И с каким же?
— Малфой Мэнор. Однажды… я работала на Отдел тайн, и точно знаю, что Люциус Малфой обладает самой большой коллекцией гримуаров и темномагических текстов в стране.
Северус подпрыгнул от возмущения.
— Да вы спятили!
Она лишь приподняла бровь в ответ. Это движение было так характерно для Снейповой собственной мимики, что сумело заткнуть его на целую минуту. Слегка надувшись, он присел в ожидании пояснений.
— Я, разумеется, могла бы промолчать и постараться убедить вас более мягко, но у нас нет вечности в запасе, и потому скажу, что пока вы десять лет в одиночестве наслаждались игрой в отшельника, много чего изменилось.
Северус вздрогнул, до того ловко его слова обернулись против него же. И то, что она была права, не смягчало удара. Он безнадежно отстал от жизни. Может быть даже, это случилось за годы до его мнимой смерти.
— Итак, вы утверждаете, что Люциус позволит вам шастать по его дому? Быть может, он даже будет столь любезен и не сразу швырнет вас в подземелье?
— Библиотека там на втором этаже, — отрезала она.
— Вам не приходило в голову, что я умудрился прожить десять лет, не повстречав никого из моей прошлой жизни, а за три этих месяца открыл свое существование уже трем людям, и теперь вы просите меня добавить туда еще и Люциуса? Люциуса Малфоя?
— Да, целых десять лет, бла-бла. И что это была за жизнь? Мороки для маскировки, одиночество, паранойя? — Она уперла руки в боки и возмущенно взглянула на него.
Снейп сердито прищурился.
— Добавьте сюда еще покой, свободу и безопасность, мисс Грейнджер, — прошипел он. — Может быть, это была не самая захватывающая жизнь, но она принадлежала мне. Вся, без остатка. Она была моя собственная.
Северус пулей вылетел из комнаты, а потом и из дома. Ушел так далеко, как только мог. Краем его нынешнего мирка был высокий берег небольшого залива. Несколько куцых деревьев возвышались над бьющими о берег волнами, но он мог дойти лишь до того, что стояло ближе всех к дому, и в этом была некая ирония. Холм потихоньку вздымался, и сделай он еще несколько шагов, смог бы насладиться мирным видом побережья, но все, что было ему доступно — сидеть под деревом и слушать шелест или рокот волн, в зависимости от погоды.
Он просидел там весь день. А вечером, когда стало ощутимо холодать, Гермиона Грейнджер, его охранник, тюремщик и хранитель, явилась за ним.
— Знаете, в чем всегда была моя самая большая ошибка? — она присела, не глядя на Снейпа. — Я всегда делаю выводы и принимаю решения за других. За всех. Я решила, что моим родителям будет лучше и безопасней, если огражу их от магического мира. Я отняла их воспоминания, создала новые личности и отправила в Австралию. Теперь они живут с огромными дырами в памяти, не умея связать воедино свою расколотую надвое жизнь, а я оплачиваю им психиатра. Я считала, что после войны смогу многое изменить. Много чего. И находила в себе довольно желания и знаний для этого. А кончилось все тем, что увязла в бумажной волоките, которая не влияет абсолютно ни на что. Никому и не нужны были перемены. И я уволилась, иногда подрабатывала при случае. Снятие заклятий оптом по сниженным ценам. Кое-какие исследования для Джорджа, поручения МакГонагалл. Они все чудные друзья, но когда речь заходит о работе, мухи отдельно, котлеты отдельно. Я не самый удобный наемный работник, сама знаю, поэтому все свелось к редким поручениям. Потом мне показалось, что Рону стоит стать Аврором и сделать карьеру в Министерстве, и я стала пилить его, подталкивая к этому — будь пробивным, Рон, не будь такой амебой, Рон, сделай то, Рон, сделай это. А все, чего Рон хотел — спокойная жизнь где-нибудь в тихом уголке. Теперь она у него есть. Правда, с Ромильдой Вейн. А я тут.
Будь Снейп лошадью, уже навострил бы уши и хватал ртом воздух, как если бы что-то любопытное, и даже немного пугающее надвигалось на него. Лошадью он не был, но все равно находил в себе прорву интереса к перипетиям жизни Гермионы Грейнджер. Она бросила взгляд украдкой, чтобы убедиться, что он слушает. Снейп надеялся, что его поза выражала неподдельный интерес.
— За вас я ничего не решала. Ни тогда, ни теперь. Но я правда считаю, что вы заслуживаете ту жизнь, которая вам желанна…Вы достойны получить ее обратно и распорядиться по своему усмотрению. Я делаю все, что от меня зависит, чтобы вернуть ее вам.
Не извинение, как таковое. Но Северусу подобные извинения были знакомы лучше, чем прочим. Заканчивать ее монолог словом «простите» не было нужды.
— Рад, что это так, — ровно ответил он. — А я бы не отказался от чашки чая.
Он поднялся, и протянул руку. Она приняла ее, а встав, взяла его под локоть. Северус решил притвориться, что это в порядке вещей.
За завтраком, она снова осторожно подняла тему Люциуса Малфоя.
— Вы говорили, что стараетесь более не делать поспешных выводов о людях, но в данном случае вы определенно недооцениваете Люциуса, считая, что можете спросить о редкой книге, не насторожив его тем самым. Люди, конечно, могут меняться, до определенной степени, разумеется, но это всегда будет лишь степень умения управлять собственной природой. Суть при этом остается прежней. Также вы можете просто обманываться и насчет богатства его библиотеки. Уверен, большую ее часть конфисковали после падения Волдеморта.
— Я полностью готова пойти на то, чтобы ввести Малфоя в курс дела. У него могут быть неожиданные сильные стороны и ресурсы. И я убеждена, что Министерство забрало лишь те вещи, с которыми он мог себе позволить расстаться. Слышала, библиотека к ним не относилась.
Это было так. Очевидно было и то, что собственные ресурсы они исчерпали. Снейп для приличия подулся еще пару часов и, в конце концов, согласился с предложением Гермионы отправить сову Малфою с вопросом о необходимом гримуаре. Что она и сделала, едва он закрыл рот.
***
Северус не сомневался, что мисс Грейнджер облекла эту просьбу в самую нейтральную форму из возможных, не допустив ни единого намека на причины, по которым ей понадобилась книга.
И все же, он отнюдь не удивился, когда на другое же утро, попивая кофе, увидел в окно Люциуса Малфоя, который шагал к дому, явно наслаждаясь хрустящей свежестью прибрежного воздуха.
Он отпрянул от окна, едва не уронив по пути Грейнджер.
— В чем дело? — спросила она, восстановив равновесие.
— У вас гости, — едко сообщил Снейп и злорадно улыбнулся с выражением «а я предупреждал» на лице.
— У нас гости — возразила она и ткнула его пальцем в грудь. — И даже не думайте улизнуть.
На языке у Снейпа уже вертелись слова, которые могли бы повлечь очередной приступ обидок и разборок, как раздался стук в дверь.
Северус хотел было взлететь наверх, укутавшись парочкой заглушающих и скрывающий заклинаний, но потом до него дошло, что это не секундное дело, и, хотя чары имели своей целью скрыть, были при этом весьма заметны и громки в творении. Кроме того, по всему дому были разбросаны его личные вещи, среди них и небезызвестная учительская мантия, кое-что из его обихода и прочие неопровержимые улики.
Прятаться не было смысла.
— Говорить буду я, — хрипло шепнул он Грейнджер.
Северус расправил плечи и приготовился говорить, и вовремя, потому что Грейнджер уже распахнула дверь.
Да, натворила Гермиона дел... Это же надо было милой светлой девочке с некромантией связаться, Снейпа втянуть, а потом с этим бороться... И кто пришел в гости? Жду продолжения, перевод хорош! Снейджер forever
Сообщение отредактировал Ориона - Четверг, 21.02.2013, 16:10
Интересный сюжет и необычный, но эти главы бетой вычитаны похуже предыдущих, мне показалось. Не знаю, что случится с нами дальше, но вас от церкви точно отлучат! (с)
Ух как захватывает! обалденный сюжет, совершенно неизбитый и мистический! герои меня радуют и умиляют, особенно такой полурасслабленный профессор - вроде и не хочет "терять лицо",и хочет нормальной жизни. все главы проглотила одним махом! спасибо команде! очень достойная работа! буду ждать развития дальнейших событий! "Прошлое гибнет под копытами настоящего, но то, чего так и не случилось, умирает вместе с нами" (В. Камша)
С другой стороны, не зря Снейп торчал в коридоре, когда Гермиона впустила в дом эффектно-надменного Люциуса.
Тот был настолько ошеломлен, что изрядно подрастерял свою напыщенность. Несколько поистине бесценных мгновений Люциус просто стоял, хватая ртом воздух самым несолидным образом. Северус поклялся потом сбросить их в Думосброс, дабы пересматривать, когда его эго будет претерпевать особенно тяжкие удары, Триумф Снейпа длился лишь несколько секунд, а затем Малфой-старший пришел в себя в достаточной мере, чтобы завести разговор.
— Было в высшей степени необычно получить от вас просьбу о помощи, мисс Грейнджер. Уж я-то знаю вашу страсть к книгам и не раз говорил вам, что моя библиотека в вашем полном распоряжении. И хотя вы только сейчас решили воспользоваться моим предложением, я был так рад, что решил сам занести вам этот любопытный экземпляр и узнать, не требуется ли иная моя помощь. Я, знаете ли, общепризнанный знаток и ценитель гримуаров.
Произнося эту свою речь, Люциус то и дело украдкой бросал на Снейпа взгляды, словно прикидывал, насколько глубоки воды и опасны мелководья.
— Как приятно лицезреть тебя… в здравии и целости, Северус! – добавил он по окончании своей тирады.
Снейп закатил глаза, но дал себе минутку удивиться, отчего это Люциус так великодушно предлагает Грейнджер доступ в свою библиотеку.
— А если твои чистокровные друзья пронюхают, что ты наведался сюда, не предадут ли тебя анафеме? — издевательски поинтересовался он затем.
— Но мисс Грейнджер и есть мой друг, Северус, дорогой мой. Ты скрывался слишком долго. Все меняется, — ответил Люциус, и, шагнув к нему, дружески обнял Снейпа за плечи.
Северус ответил, и объятие вышло не лишенным искренности.
Когда приветственная часть окончилась, все расселись и запаслись чаем, Люциус с упоением хлопнул в ладоши.
— Итак, вместо одной тайны, я нашел целых две. С какой же из них мы начнем?
— Тайна на самом деле всего одна, — сказал Снейп и кратко обозначил суть своей проблемы, по ходу умолчав о некоторых деталях и привирая о других, как, например, о возможном повреждении камня после поворота. Не дай бог, Малфой еще решит, что камень еще можно использовать.
Люциус хоть и был напыщенным павлином, все же обладал смекалкой, и даже его высокомерная личина была точно просчитанной, умело носимой маской.
— Не представляю, как эта книга может вам помочь, мисс Грейнджер. Лично я не нахожу в ней ничего, что могло бы заинтересовать ученого. Это же просто одно из викторианских руководств по ворожбе. Знаете ли, шары для предсказаний, чайные листья, свет мой, зеркальце, скажи, все в таком роде.
— Я верю, что она может оказаться нам полезной, мистер Малфой, — скромно возразила Гермиона, — если бы вы могли одолжить мне ее на пару дней, я была бы вам очень обязана.
Северус снова закатил глаза. Кто же использует такие слова как «обязана» в разговоре с Люциусом Малфоем, который был известен тем, что оттяпывал руку, едва протянешь ему палец?
— Вы могли бы поработать на меня в любое время. Это уже обяжет меня, — просиял Люциус. Гермиона извинилась и отошла, чтобы сделать еще чаю, по пути случайно прихватив и гримуар, и Снейп воспользовался моментом, чтобы наверстать упущенное.
— Ну, и как давно ты заделался другом магглорожденных ведьм?
— Только давай без этой твоей иронии, Северус, — улыбнулся Мафой, пренебрежительно взмахнув рукой.
— Какая уж тут ирония. Просто любопытно, кто и когда сделал тебе пересадку мировоззрения. Проверить тебя на Империус? Мисс Грейнджер на многое способна, — голос Северуса сочился притворной заботой.
— Пфф. Северус, твое чувство юмора все так же своеобразно, мягко говоря. Как же я рад, что некоторое вещи воистину не меняются. Отвечая на твой вопрос – мое мировоззрение на месте. Я всегда любил то, что на пользу мне и моей семье, и ненавидел то, что способно принести вред. Я держусь сильных. Магглорожденные сейчас обладают влиянием и силой, а мисс Грейнджер — еще и сила сама по себе. Все просто.
Северус фыркнул. Малфой вовсе не врал. Он всегда оставался предан лишь самому себе. Присоединившись к Темному Лорду из выгоды, он много приобрел. Много и потерял, но умудрился остаться на плаву и даже со временем преуспеть, судя по всему.
— У вас хоть какие-нибудь принципы имеются, мистер Малфой? – донесся рассерженный вопль Грейнджер из маленькой кухни.
— Нет, дорогуша, и вам советую избавиться от ваших. Будьте гибкой, подстраивайтесь, приспосабливайтесь. Разве сложно любить то, что вам на пользу? Это совсем не трудно.
Северус услышал фырканье с кухни, которое весьма напоминало его собственное, и понизил голос до шепота.
— Смею предположить, мисс Грейнджер все еще не приспособилась к тому, что ее пытали в твоем доме. Да-да, я в курсе, отшельничеству ни капли не препятствует чтение газет.
Люциус недовольно поджал губы.
— Белла тогда уже была безумна. Я не могу нести ответственности за чужие поступки.
— Даже, если эти поступки совершаются под твоей собственной крышей? – недобро поинтересовался Снейп, криво усмехаясь.
— Я полностью готов загладить вину. К сожалению, мисс Грейнджер не хочет принять мое предложение о работе.
Последняя фраза была сказано достаточно громко, чтобы упомянутая мисс могла услышать.
Она появилась, левитируя три чашки, очевидно, из своего лучшего сервиза, и поднос с дешевым безе из ближайшей пекарни, которое должно было произвести на гостя впечатление, но имело совершенно обратный эффект.
Люциус взял чашку и ради приличия сделал глоток, игнорируя безе.
Его лицо неожиданно стало очень серьезным, и показная чудаковатость эксцентричного аристократа моментально облетела, как снег с ветвей.
— Чтобы вы не замышляли в отношении твоей, – он надменно кивнул в сторону Северуса, — проблемы, я в деле.
— Почему? – Мисс Грейнджер и Снейп спросили почти хором.
— Считайте, что из скуки.
— И с чего бы нам сотрудничать с тобой? – спросил Снейп, чувствуя, как накатывает волна гнева. Чертов гримуар. Они могли бы посмотреть еще где-нибудь.
— Потому что я, кажется, располагаю дополнительной информацией, которая может быть вам полезна.
Люциус буравил Снейпа взглядом игрока, вынувшего из рукава козырного туза, а мисс Грейнджер подозрительно притихла, пряча лицо за чашкой.
— Что тебе за дело, ну правда? – не унимался Северус.
— Хочу, чтобы доставили одно послание, – ответил Люциус слегка изменившимся голосом.
Что за послание он имел в виду, ни Снейпу, ни мисс Грейнджер объяснять не было нужды, и оба нервно сглотнули, осознав, о чем речь.
— Связь работает лишь в одну сторону.
— Неправда. Иначе вам не удастся вернуть твою другую половину из мира мертвых, — возразил Люциус не терпящим возражений тоном.
— Идет! — Грейнджер вскочила, протягивая руку Люциусу. Снейп собирался было разразиться долгой отповедью насчет всего, что он думает о решениях, принимаемых за других, особенно когда некромантскими способностями тут обладает именно он. Он открыл рот и тут же захлопнул его, заметив странный блеск в глазах мисс Грейнджер.
Люциус, выцыганив-таки из мисс Грейнджер согласие поработать на него, удалился. Перед уходом он сообщил, что следующим же утром пришлет филина, который будет приносить ему новости обо всех продвижениях в поиске решения.
«Дополнительная ценная информация», как Северус и ожидал, сводилась к сумбурным кулуарным сплетням Пожирателей, но Грейнджер считала иначе. Люциус определенно понятия не имел о точном значении фразы, однажды услышанной им, но умение разнюхать и безошибочно выцепить самое важное подсказало ему, что эта крупица знаний может еще пригодиться.
Оказалось, Волдеморт полагал, что есть способ обратить заклятие Хоркрукса и собрать остатки души в единое целое. Все, что для этого требовалось, – бескорыстная и всецело преданная душа, готовая пойти на такой шаг. Таковой он считал Беллатрикс, и, по всей видимости, частично посвятил ее в свой план. К несчастью, ум бедной Беллы ослаб после всех этих лет в Азкабане. Кое-какие шестеренки в ее принявшей на себя удар безумия голове определенно застряли и слиплись, потому что она удержаться и прихвастнула оказанным хозяином доверием перед сестрой. А Нарцисса все рассказала Люциусу.
Итак, Темный Лорд в какой-то момент понял, что за Хоркруксами идет охота, и решил собрать воедино то, что от него оставалось. И, возможно, способ у него был. По крайней мере, такой вывод сделала Грейнджер из того, что им поведал Люциус. Снейп был чуть более скептично настроен. Что до ее сделки с Люциусом, он был взбешен.
— Поведайте мне, Грейнджер! Почему ваша голова начинает думать, на какой стул сел ваш зад, только когда под вами уже ломается сиденье? – поинтересовался он, едва дверь за их посетителем закрылась, позаимствовав выражение из ее собственного сознания.
— Я разберусь. У меня чувство, что нам действительно нужна эта книга и движемся мы в нужном направлении.
Она вздернула подбородок и схватила гримуар.
— Посмотрим, что тут у нас, — сказала она тоном, в котором было куда больше приказных ноток, чем Северус хотел бы слышать.
Страница, на которую указывала ссылка, относилась к главе, посвященной общению с духами, и помимо разнообразных невнятностей и описаний приспособлений для прорицания содержала стихотворение на французском. Очевидно, то была цитата из некоего более раннего источника. Под обрывком подпись – La Garce de Goliath.
Ни он, ни Грейнджер не владели французским достаточно хорошо, но с помощью маггловского словаря, который она выудила с одной из книжных полок, и нескольких заклинаний перевода, они, в конце концов, получили некое подобие осмысленного текста.
И пусть даже мудрейший пытается Ссмерть обмануть, обманут будет сам, ибо у ее (следующее слово расшифровать не удалось, но Гермиона думала, что действие или свершение) два пути. Одно уходит, другое приходит. Найди, что пришло, и вернешь то, что ушло.
Мисс Грейнджер держала пергамент с текстом в дрожащих руках, и ее глаза сверкали как два маленьких уголька.
— Но это же блестяще! – взвизгнула она, прочитав текст, по крайней мере, раз десять. Видите, все сходится — Игнотус Певерелл хотел обмануть смерть и потерял, в конце концов, вместо этого жизнь. Камень работает в обе стороны, так как ничего нельзя возвратить к жизни, не отдав в тот мир что-то взамен.
— Не вижу в вашем открытии ничего выдающегося. Как-то не особо верится, что некто, именующий себя Голиафской Стервой, вдруг обладал бы знанием, которое могло перевернуть целую отрасль магической науки. — Снейп скрестил руки на груди и взглядом из-под нахмуренных бровей вперился в ликующую Грейнджер.
— Но это же очевидно! Когда я повернула Камень, что-то ушло. Тот, другой вы, который теперь обитает в моем доме. Но что-то и пришло. Мы должны найти его и вернуть обратно с помощью этой вот бескорыстной души или что там мистер Малфой имел в виду.
Последнее заставило ее болезненно вспыхнуть, и Северус обнаружил в себе достаточно такта, дабы не сердить ее вопросом, какого черта она решила, что является такой душой. Он припрятал эту мысль на потом и вздохнул.
— Вы хоть понимаете, что это все равно, что сказать: «Вот ваш аконит, Луна уже отрастила круглый живот, за дело!» — первогодке, вроде Лонгботтома, и ожидать, что он сварит Волчелычье к полуночи?
— А исследовательская работа на что?
Как мог Снейп, азартный ученый до мозга костей, оспорить такой аргумент?
Ночь прошла в отголосках волнения их нового открытия, они иначе взглянули на свои книги и записи, и рассвет подкрался незаметно, пролив теплое розоватый свет в серый, предрассветный сумрак библиотеки.
Когда солнце засияло в полную силу и свечи можно было потушить, Северус отправил Грейнджер отдохнуть. Сразу после, две вещи случились почти одновременно.
Первое, прибыл филин Малфоя Аид и забарабанил своим царственным клювом по оконному стеклу. Второе – открывая окно, Северус обнаружил очередную Потустороннюю Весть. На этот раз она притаилась в небольшой трещинке оконной рамы.
Он впустил филина и достал Весть.
И снова причудливый почерк, безошибочно принадлежащий Дамблдору. Снейп в который раз спросил себя, могут ли мертвые наблюдать за живыми. К сожалению, вряд ли кто-то мог сказать наверняка.
Вы могли бы стать хорошей парой. Я рад, что она у него есть. Пока ты вне опасности.
Мерлин всемогущий, этот старый пердун умудрялся даже с того света доставать Северуса так, что тот был готов крушить все подряд и дырявить стены огненными шарами.
Снейп мысленно проклял те силы, что даже из-за гроба позволяли Дамблдору держать его на коротком поводке. Надоедливый, говорящий загадками засранец.
Что, во имя девяти кругов Ада, он имел в виду на этот раз? Если этот замогильный совет относился к личной жизни, Северус в нем совершенно не нуждался. И кто у кого есть? «Вне опасности» же, наоборот, тревожило. Если пока он вне опасности, значит ли это, что опасность вот-вот нагрянет?
Подумав с минуту, а не рассказать ли Грейнджер о Вести, Северус решил промолчать. Вступит ей еще в голову что-нибудь про «она у него». Не то чтобы Снейпу это сильно претило – но если уж быть откровенным, скорее, вызывало смущение и наталкивало на мысли, которые он в своей голове видеть боялся.
Написав Люциусу записку о полном отсутствии какого-либо прогресса, Северус отправился в туалет. Чутье подсказывало ему, что день грядет долгий.
Отправить Грейнджер в постель поспать хотя бы несколько часов было далеко не лучшей идеей. Она проснулась переполненная энергией, словно пятилетний ребенок в рождественское утро, и сообщила блестящей идее созвать совет.
— Что? — крякнул Северус, выронив ложку, и про себя возблагодарил небеса, что не держал чашку с кофе.
— Нам нужны свежие идеи, незамыленный взгляд. Мы застряли, несмотря на все эти новые данные. И… Просто у меня плохое предчувствие, что время на исходе.
Грейнджер кусала губы, и Северус задержал взгляд на ее лице немного дольше, чем хотел бы.
— Это еще почему? — тупо спросил он, опуская глаза.
— Не знаю, просто… Я снова видела его сегодня. Вы, наверное, задремали. Тот, другой стоял и смотрел на меня так, будто я единственный лучик света в его… царстве. Я чуть окончательно не сломалась.
— Это cломило бы и куда более сильных людей, чем вы, мисс Грейнджер, — ответил Северус.
На какую-то секунду ему показалось, что сейчас она подбежит и обнимет его, порывисто и нескладно, как тогда, в библиотеке. Еще через пару мгновений Снейп осознал, что совсем не против, если события будут развиваться таким путем.
Но, увы, ничего подобного не произошло. Северус даже почувствовал себя обделенным.
— Значит, созываем совет. Я немного злоупотребила расположением Аида и отправила беднягу с письмами ко всем, кто нам нужен. Ну, кроме Люциуса, разумеется. Не думаю, что он будет полезен сейчас.
Снейп поперхнулся своим кофе.
— Ой, вы не поверите, на что пойдет эта птица ради хорошо прожаренного бекона! — В ее голосе было слишком много напускного веселья – Снейп ни капли не верил, что утреннее столкновение с его альтер эго не оставило следа.
Он вздохнул и потер переносицу. Спорить с Грейнджер бесполезно, это он уже усвоил. Запри перед ней все двери и забей гвоздями — пролезет через окно.
За обедом Гермиона объявила, что ответы от всех получены и совет состоится на следующий день в полдень, а сама она и пальцем не пошевелит до вечера. Якобы безделье располагало к тому, чтобы мозг был свеж и восприимчив к новым идеям, которые наверняка появятся утром. Она так же настояла, чтобы Снейп последовал примеру. Словно подкрепляя свои слова делом, подхватила книгу, которая, как отметил Северус, не имела никакого отношения к Некромантии, и отправилась на побережье.
***
Провести целый день дома в одиночестве — удивительно, но Северус чувствовал себя так, словно терпит лишения. И когда ближе закату он сам себе в этом признался, то пришел в ужас. Всю свою сознательную жизнь он был один и не знал ничего другого, а тут вдруг взял и просто привык к очередной тюрьме. Это понимание заставило его возненавидеть и маленький домик, и его строгую, но бесконечно уютную спальню, и окно с видом на небольшой неухоженный сад, и сам сад.
Ощущение было таким, словно грудь внезапно сдавило. Он почувствовал вдруг нехватку воздуха и чуть ли не бегом выскочил из дома.
Персональный этот лимб был столь невелик, что Снейп успел изучить в нем каждую травинку, каждый камушек. Внешний мир снова казался огромным, прямо как в детстве, когда Северус был привязан к нескольким сотням акров вокруг дома. К счастью, это пространство включало тогда в себя и дом Эвансов.
Вот так он впервые за долгое время подумал о Лили.
Воспоминания со временем истирались, выцветали — в этом для Снейпа было их самое ненавистное свойство. Как легко было хранить образ Лили, когда Волдеморт был жив, а опасности и смерть поджидали за каждым углом. Всякий раз, когда новости для Ордена были плохими, а над будущим нависали Мерлин знает какие кошмары, память о Лили и все те «потому что», из-за которых он должен был во что бы то ни стало охранять жизнь ее проклятого ребенка, всплывали на поверхность сознания, чтобы гореть с новой силой.
Но когда жизнь установилась, когда долгожданный мир наконец наступил, когда больше не нужен был серебристый луч света в океане черных туч, чтобы жить дальше, Лили стала исчезать. Возможно, это и правильно, и время лечит все раны и так далее, особенно если верить полной оптимизма чуши, которую любил проповедовать Альбус. Но теперь, когда Северус заглянул в себя и понял, что колодец его души, некогда заполненный только Лили, Лили, Лили, вычерпан до дна, – он почувствовал себя опустошенным. Казалось, любовь к Лили еще жила где-то на задворках сознания, но ощутить ее Северус не мог. Он словно пытался есть насыщенное экзотическими специями блюдо с заложенным носом: знал, каков должен быть вкус, но не чувствовал его.
Совсем скоро Снейп добрался до пределов своей неосязаемой тюрьмы. Во время прогулок он всегда направлялся к побережью. Лимб простирался почти до моря, и так можно было почти успешно создать иллюзию, что это скалы и берег останавливают его, а не невидимые стены.
Тишину вечера нарушил шелест листьев, и Северус повернул голову на звук. Там, несколькими ярдами ближе к морю, под стройным деревом на вершине холма сидела, уткнувшись в книгу, Грейнджер. Северус почувствовал легкий укол зависти: сам он дальше идти не мог, и никогда не видел волн из-за скал. Но она, его самопровозглашенная спасительница, как назло расположилась именно там, откуда должен был открываться великолепный вид, и даже бровью не вела.
На какой-то миг Северусу захотелось потревожить ее, нарушить безмятежность этой картины — любой дурацкий вопрос или высосанная из пальца просьба сработали бы. Что угодно, лишь бы заставить ее выглядеть менее счастливой, менее удовлетворенной. Но следом в голову скользнула иная мысль.
Что если все напрасно? Такое представлялось очень даже возможным, ведь до сих пор, несмотря на ясное понимание произошедшего, они не нашли ни одного потенциального решения.
А если он таким останется? И как долго? Как долго это продлится? Вызванная поворотом Камня потусторонняя сущность высасывала по капле Снейпову жизнь — уж это было ясно. Дамблдоровское «пока в безопасности» в любой момент могло превратиться в «теперь в беде», стоило только альтер эго перевесить. И в любое время, в любой миг роковой камень мог быть брошен, чтобы опустить эту чашу весов навсегда.
Снейп содрогнулся и снова взглянул на Грейнджер. Солнце высветило охрой и золотом пряди в ее волосах, всегда таких по-мышиному скучных в тусклом свете библиотеки. Ореол пушистых завитушек вокруг головы делал ее похожей на драгоценный камешек, окруженный сиянием. Какой-нибудь простой, недорогой, не особенно редкий, но теплый и милый. Может быть, янтарь. Северусу показалось, что если прищуриться — можно разглядеть и рыжие оттенки. Лили любила читать на свежем воздухе, всегда ходила с книгой. Северус тряхнул головой, загоняя воспоминания обратно в почти пересохший колодец. Он пригляделся получше и с усмешкой заметил, что томик, с которым Гермиона покинула дом, небрежно отброшен в сторону, видимо, так и не раскрытый. На ее коленях возлежал очередной фолиант по Некромантии, а сама она усердно листала страницы. Сердце кольнуло непрошенной нежностью. А если все это продлится еще долго, очень долго? Захочет ли она…
Мысли неожиданно заполнили сбивающие с толку образы Грейнджер во всей домашней красе. Вот она с закатанными до локтей рукавами моет посуду и тщетно сдувает пряди волос с лица. Она ляпнула как-то, что никакая магия и рядом не лежала по сравнению с обыкновенной водой и мылом. Снейп тогда ответил, что сама она рядом не лежала с Молли Уизли в плане бытовой магии. Но сказал это так одобрительно, что Грейнджер только рассмеялась.
Грейнджер у плиты. Гермиона расстилает постель. Грейнджер полет свои кошмарно заросшие грядки. Гермиона собирает волосы в пучок. Выскакивает из душа в одном полотенце, словно ему было недостаточно того, что можно было разглядеть через щель в дверном проеме. Хоровод образов сменил направление, и перед его мысленным взором снова возникла Грейнджер — возвращается в ванную, сбрасывает полотенце… Вода стекает по ее коже и волосам, словно струи дождя в замедленном движении, а не полудохлая капель, которую она зовет душем…
Снейп встряхнулся и, прежде чем его мысли окончательно унеслись резвиться в зеленые луга фантазий, гораздо более опасных, чем голая Грейнджер в ванной, ушел незаметно и с новой тревогой в сердце.
Утро следующего дня выдалось ярким и ясным. Немногие лужицы, оставшиеся после ночного дождя, сковало ледком первого осеннего заморозка. Северус спал урывками и в итоге проснулся в отвратительнейшем расположении духа. Нужно срочно было выйти во двор глотнуть свежего воздуха. До совета оставалось еще несколько часов, но Снейп уже ненавидел его всеми фибрами души. Две маленькие клумбы астр алели по бокам домика, делая его похожим на пышущую здоровьем краснощекую доярку.
Северус нахмурился, и, охваченный желанием сделать что-нибудь вопреки, для разнообразия направился в противоположную от моря сторону.
В ветвях густого кустарника полоскалась на ветру очередная Весть.
Северус протянул руку, но затем резко отдернул ее.
Вдруг снова Дамблдор его вечное всезнание, настолько непоколебимое, что его слова, несмотря ни на что, всегда становились приговором? А если он сообщает, что пока-в-безопасности-время на исходе? Или, может быть, время Северуса вообще подошло к концу?
Снейп ухватился взглядом за омытый солнцем домик Грейнджер с его белоснежными стенами и алеющими астрами. Вот она, жизнь. Его же ждет только серое марево посмертия.
Он сделал глубокий вздох и схватил прозрачное письмо.
И было-то в нем всего несколько слов. Какой-то Бо просил передать некой Фелисии что та была права: там, где он сейчас находился, действительно прекрасно.
Гнев окатил его волной, и, смяв послание в руке, Снейп вышвырнул его. В тот же миг оно словно растворилось, как и всякий раз, когда Вести оттуда доходили до мира живых.
Все внутри Северуса противилось такой судьбе. Нет, должен быть какой-то выход.
Северус пообещал себе, что, как только все это закончится, он найдет Феличию и передаст Весть.
***
Перед полуднем он вернулся, по-прежнему не в духе, и звук веселых голосов из гостиной совершенно не способствовал повышению настроения.
Северус тихо открыл дверь, и его встретила полная тишина. Оглядевшись, он сжал кулаки, готовый наброситься на Грейнджер и придушить ее.
В крохотную гостиную набились Лонгботтом, Найджел, Джордж Уизли, Поттер (к ужасу Северуса), Минерва (к ужасу, смешанному с восторгом), а так же Кровавый Барон, привидение Дома Слизерин.
По меньшей мере три рта распахнулись, и, прежде чем его засыпали бессмысленными расспросами, Северус громко откашлялся.
— Что ж, мисс Грейнджер, едва ли можно было собрать для совета более разношерстную компанию, — напряженно произнес он.
А затем его стали обнимать, хлопать по плечу и ругать. Минерва, кажется, даже ухитрилась отвесить ему подзатыльник.
— Ах ты, бессердечный сукин ты сын, Северус Снейп, — шепнула она с трогательным упреком, промокнув глаза платком с красно-золотой каймой.
Джордж Уизли с невольным уважением пожал ему руку и взъерошил рыжую гриву. Барон стоял в сторонке с настороженным видом.
Гарри Поттер в основном тихо улыбался и единственный из всех присутствующих выглядел менее всего изменившимся. По-прежнему худой как жердь, взлохмаченные волосы, круглые очки, сползшие с носа на бок. Его добротная одежда сидела плохо, совсем как Снейп помнил.
Воистину, некоторые вещи не менялись – и очередное тому подтверждение стало приятным якорьком, за который он с удовольствием ухватился.
— Рад видеть вас, сэр, — искренне сказал Поттер, когда Северус наконец-то освободился от Минервы.
— Что, и вы тоже не устроите мне выволочку за то, что отсутствовал десять лет и заставил вас всех думать, что я мертв? — просто спросил Северус.
Поттер усмехнулся.
— Не-а. Я-то как раз кое-что смыслю в том, почему люди хотят, чтобы их оставили в покое.
Что ж, Северус полагал, что такое вполне допустимо. Однажды он наткнулся на газетную статью о журналюге, подавшем на Поттеров иск в суд из-за того, что свалился с дерева возле их дома, пытаясь сделать колдографию величайшей знаменитости Магического мира. Засранец обвинял Поттеров саботаже дерева.
Понадобилось некоторое время, чтобы все присутствующие справились с первоначальной реакцией на появление Снейпа. И когда Северус уже готов был вскипеть, Грейнджер спасла положение:
— Думаю, будет лучше, если мы начнем, — громко объявила она, указывая на удобные на вид кресла, чей цвет и обивка выдавали в них трансфигурированные диванные подушки.
— Все прибыли чуть раньше, и я уже ввела их в курс дела, — пояснила Грейнджер.
Когда все расселись, Снейп оказался сидящим на диванчике между ней и Найджелом.
— Как вы все знаете, мы собрались потому, что некоторое время назад я нашла Воскрешающий камень, и повернула его, чтобы поговорить с профессором Снейпом, которого, как и все присутствующие, считала мертвым. Но профессор оказался жив, и мои действия имели страшные последствия. Похоже, теперь профессор расколот надвое, — бодро начала она, но затем остановилась, чтобы сделать глубокий вдох. — Мы думаем, здесь действует та же магия, что расщепила душу Волдеморта, но не похоже, чтобы две части профессора Снейпа были привязаны к каким-то материальным предметам.
Последнее обстоятельство заставило содрогнуться всех присутствующих — за исключением, пожалуй, Барона.
— Что ж, это объясняет потустороннее присутствие, которое я ощутил в этом доме, — пояснил Барон из своего угла.
Ненадолго повисла тишина, а затем Гермиона посчитала необходимым продолжить:
— Из-за случившегося профессор Снейп так же приобрел некоторые способности к Некромантии, но раскол причиняет ему вред.
— Мисс Грейнджер, кажется, вы придерживаетесь буквы истории, но не ее духа — снова надменно заявил Барон. — Да Снейп выглядит, словно прогорклое масло, размазанное по зачерствевшему хлебу.
— Весьма признательна за вашу наблюдательность, Барон. Не ожидала такой красочной кулинарной метафоры от того, кто уже несколько столетий и кусочка еды в рот не клал, — съязвила Грейнджер.
Барон ничуть не изменился в лице в ответ на подобное неуважение.
— Откуда вообще взялась гениальная идея использовать подобный артефакт? — поинтересовался он.
Похоже, не только Барон задавался этим вопросом, так как все взгляды устремились на Грейнджер и не одна пара бровей вопросительно поднялась.
— Мы собрались не для того, чтобы обсуждать мотивы мисс Грейнджер, — неожиданно для самого себя произнес Снейп.
Взглянув украдкой в сторону Гермионы, он увидел, как на ее на лице светится благодарность. И неожиданно вдруг ощутил, что больше не винит ее. Это даже вдохновляло.
— Мисс Грейнджер предоставила мне объяснения, и я счел их достаточными. Вопрос «почему» решен между нами.
— Я тоже считаю, что нужно сосредоточиться на том, как вытащить тебя, — сказала Минерва, всегда готовая заступиться за собрата-гриффиндорца. — Ты действительно выглядишь как это самое масло. Без обид, Северус.
— К тому же, не думаю, что у нас осталось много времени, — добавил Найджел. Северус вздрогнул.
— Это еще почему? — озвучил его вопрос Поттер.
— Как ты думаешь, Гарри, почему Хоркруксы должны быть привязаны к предметам? — спросила Грейнджер, переходя на раздражающе менторский тон.
— Потому что иначе они будут нестабильными? — предположил Лонгботтом, и Северус отметил, что он чуть было не поднял руку для ответа, словно сопливый школяр.
— Некромантия — это балансирование на границе между двумя мирами, — пояснил Эйвери. — Как вы думаете, почему мы получаем сообщения только от недавно умерших? Вся суть ее в нестабильности и хаосе, в танце на острие иглы. Положение Северуса даже более шаткое, чем карточный домик на ветру.
— Я получал Вести от Дамблдора, а он умер довольно давно, — рассеянно заметил Снейп и только потом сообразил, что с языка сорвалось «Вести» во множественном числе. Грейнджер тут же вопросительно воззрилась на него, но к счастью, больше никто ничего не заподозрил.
— Дамблдор всегда был исключением из правил, — задумчиво произнес Джордж Уизли. — Я бы не удивлялся.
— Итак, что мы имеем? — подытожил Поттер, никогда не отличавшийся любовью к долгим вступлениям.
— Темный двойник Снейпа постепенно перетягивает его на свою сторону.
— Мы пришли к интересной теории о смерти как дороге в обе стороны, — сообщила Грейнджер. — Когда что-то одно уходит, на его место приходит другое, и, если ты хочешь вернуть кого-то, кто ушел, ты должен пожертвовать что-то взамен.
— Это не теория, это общеизвестное правило, — надменно заявил Барон. — Конец одной жизни знаменует начало другой.
— При всем уважении, дорогой Барон, то, о чем вы сейчас говорите, это просто фольклор привидений, — мягко возразил Эйвери. — Я читал ваши заметки, мисс Грейнджер, вместе с источниками, и должен признать, что в этом есть определенный прорыв. Даже жаль, что вы не обладаете некромантическим даром. Вы бы перевернули с ног на голову все учение.
Снейп без труда уловил, что искреннее восхищение в голосе Найджела было заметно сдобрено сарказмом, но, похоже, Грейнджер это ни капельки не беспокоило. Она сидела, вдруг полностью поглощенная своими мыслями, и Северус готов был поклясться, что ей в голову пришло что-то дикое. Не хватало только ярких неоновых букв над ее головой, которые сложились бы в слово «идея». Смутные догадки поползли по краю сознания, оставляя Снейпа с тяжелым предчувствием.
— Итак, чтобы вернуть все, как было, мы должны выяснить, что именно «пришло» сюда, когда Гермиона повернула Камень и соединить обратно оба ваших воплощения? — спросил Джордж Уизли, показав пальцами знак кавычек. — Звучит как раз плюнуть.
— Легче сказать, чем сделать, — вздохнула Грейнджер. — Так же достоверно известно, чтобы провернуть все действо, нужно добровольное участие преданной души.
— Мы не знаем, насколько достоверна эта информация, — ответил Снейп, раздраженный ее слепой верой в слова Люциуса.
— А с чего вы вообще это взяли? — спросил Поттер. С тех пор как обсуждение затронуло Хоркруксы и темную магию, его лицо светилось неподдельным интересом.
— Эм… Я… Я думаю, он, наверное, даже прав, — сказал Поттер, потирая лоб. Северус мельком подумал, а не беспокоит ли его, как и раньше, шрам, или это всего лишь привычка.
— Говори, Гарри, — велела Гермиона.
Снова этот менторский тон. Снейп закатил глаза и почувствовал неожиданную симпатию и сочувствие к самому Поттеру и даже к Уизли. В школе они, должно быть, натерпелись.
— Ну, вы знаете, что все эти годы я носил в себе осколок Риддла и временами мог видеть его глазами. Думаю, кое-что из этого он хотел, чтобы я видел, но остальное пытался от меня скрыть. Я не рассказывал Дамблдору обо всех видениях, потому что какие-то были просто бредятиной, а на некоторые э-э-э, неприлично даже смотреть было через думосброс. Как бы то ни было, я сообщал обо всех возможно важных событиях.
Грейнджер, словно туго закрученная пружина, готова была вскочить и сыпать идеями.
— Я помню, как он чувствовал, что Хоркруксы стали опасными для его жизни, как хотел стать целым. И думал, что сможет. Я не придавал этому значения тогда, все было логично… считал, он просто хотел защитить себя от меня, но сейчас понимаю, что было и что-то еще.
Значит, возможность снова стать целым действительно была. Но такая же призрачная, как возможность сделать из полной луны блинчик и съесть его на завтрак.
— Могло ли так случиться, что «то, что пришло» — это и есть новый дар Северуса? — предположила Минерва после глубоких раздумий.
— Маловероятно, — ответил Эйвери, но потер подбородок так, словно не был уверен в сказанном.
— Бабушка всегда говорила, что мамин Дар оставлен Смертью в залог, — подал голос Невилл. — Она объяснила, что мама получила его потому, что однажды обхитрила Смерть. А Смерть не так-то легко одурачить. Она отмечает тех, кому это удалось.
— Наше учение говорит, — подтвердил Эйвери, мягко выделяя «Наше» и тем самым проводя четкую линию между собой и Лонгботтомом, — что Дар — это знак того, что мы провели время в другом мире.
— То есть, именно он и приходит, когда вы уходите? — переспросил Джордж.
— Не совсем, — отозвался Барон, копируя интонации Эйвери.
Взгляды присутствующих с удивлением обратились на него.
— Дело во времени. В драгоценных минутах, проведенных живой душой в царстве Смерти. Человеческие жизни так быстротечны, что даже несколько секунд отпущенного им времени — это бесценное сокровище. Вы отдаете эти минуты Смерти и никогда не сможете вернуть их. И на время Перехода обитатели того мира тоже могут Перейти на нашу сторону. Говорят, что Смерть путешествует в наш мир в течение времени, предоставленного душами живых. И за это время вы будете вознаграждены. Чем больше вы отдаете, чем больше будет дар.
— Откуда вы все это знаете? — округлив глаза, спросила Грейнджер.
Северус мысленно возблагодарил ее за идею позвать Барона.
— Тысяча лет наблюдений за тем, как лучшие из учеников растут, познают новое и учатся, и не такое может сделать с вами, юная леди, — снисходительно пояснил Барон.
Справа от Снейпа сидел Найджел Эйвери, с лица которого не сходило удивление.
— Вот оно, твое «пассивное учение», Найджел, — сладко заметил Северус. — Даже привидение разбирается лучше.
Эйвери только взглянул на него, но ничего не сказал.
— Итак, что скажете? Звучит правдоподобно? — спросила Грейнджер, и Северуса слегка покоробило ее бестактное нежелание доверять словам Барона.
— Достаточно правдоподобно, — мягко сказал Эйвери. — Мой Переход длился не больше полминуты. И дар у меня… соответствующий. Я немногое могу. — Он бросил осторожный взгляд на Лонгботтома. — Я слышал, что Элис… Лонгботтом была там почти полчаса. Она могла… Она предвидела смерть. Даже могла выиграть время для тех, кто был обречен. Невероятный талант.
Северус заметил, как засияли глаза Лонгботтома.
— Но профессор Снейп не отдавал смерти свое время, — негромко возразила Грейнджер.
— Означает ли это, что его Дар — плата вперед? — спросила Минерва.
— Смерть не раздает авансов.
—Барон, очень надеюсь, что это не очередная ваша поговорка для поддержания должного трепета в первокурсниках, — заметила, нахмурившись, Минерва.
— Я предполагаю, что возникло какое-то нарушение равновесия. Северус обрел свои способности потому, что технически, часть его… так сказать, отрабатывает, — задумчиво произнесла Грейнджер и посмотрела на него.
— Думаете, если бы Снейп умер, как положено, на минуту или две, а затем вернулся, он снова стал бы целым? — с чисто гриффиндорским отсутствием такта спросил Поттер, ни к кому собственно не обращаясь.
Барон фыркнул, Эйвери закатил глаза, Минерва поджала губы. Даже Грейнджер бросила на него выразительный взгляд.
Снейп собрал всю силу воли, чтобы удержаться от ядовитого замечания.
—Не сработает, — вздохнул Эйвери.
— Почему? — спросил Лонгботтом, еще один прекрасный образчик гриффиндорца. — Звучит вполне логично.
— Логика и здравый смысл, мистер Лонгботтом, это гвозди в гробу оригинальности, — заметил Снейп, слегка задетый тем, что эти двое так легко обсуждают возможность его смерти.
— Мистер Эйвери прав, Невилл. Гарри, помнишь, когда мы искали Хоркруксы. Если бы сам Волдеморт умер прежде, чем мы их уничтожили, он снова стал бы тем… тем, что ты видел на Кингс-Кросс, тем, чем был до нашего пятого курса. Но если умрет профессор Снейп, останется только его альтер эго. Он застрянет навсегда.
Снейп горько рассмеялся.
— Что вас так рассмешило, профессор? — раздраженно спросила Грейнджер.
— Вы хоть понимаете, что согласно вам, я даже умереть по-человечески не могу?
Рука Грейнджер взлетела к ее рту.
— Как насчет того ужасного зелья, который старина Волди использовал, чтобы возродиться? — просил помрачневший Джордж Уизли.
— Оно не сделало Волдеморта целым, только видоизменило оставшуюся часть и придало ей силы. И все мы знаем, во что он превратился в результате, — сказал Северус, потирая переносицу.
Этот идиотский совет начал раздражать. Все, что могли, они уже выяснили. Только выражение на лице Грейнджер удерживало Снейпа от того, чтобы подняться и уйти, оставив их и дальше бессмысленно теоретизировать. Она что-то обдумывала и, очевидно, совершенно не собиралась делиться своими идеями.
В глубокой задумчивости Снейп вполуха слушал остаток обсуждения, которое быстро переросло в спор. Найджел пообещал просмотреть некромантические зелья, Минерва заявила, что поговорит с портретом Альбуса, если, конечно, он снова не заснул. Поттер и Уизли договорились собрать в Омут памяти и отправить Снейпу все, что касалось мыслей Волдеморта о Хоркруксах и расщеплении души.
Северуса не покидало ощущение полной бесполезности всего этого человеческого мельтешения.
***
Когда солнце затонуло в клубке темных туч, окутавших западное небо, совет подошел к завершению. Эйвери и Барон попрощались и ушли первыми. Гриффиндорцы, всегда готовые злоупотребить чужой гостеприимностью, задержались.
— Интересно, почему он привязан к месту, — задумчиво сказал Поттер, заглядывая в свою чашку с чаем так, словно в ней скрывались ответы на все вопросы в мире.
— О Мерлин! — выдохнула Гермиона. — Как я раньше об этом не подумала!
В комнате воцарилась тишина.
— Камень! — взволнованно воскликнула она. — Профессор, давайте попробуем! Возможно, вы привязаны не к месту, а к камню! И если вы возьмете его с собой… Черт, черт, я такая дура, глупая корова…
Она засмеялась и бросилась обнимать Поттера.
— Едва ли это что-то меняет, мисс Грейнджер, — возразил Снейп, следуя своей фирменной привычке добавить ложку дегтя в любую бочку с медом. Но где-то глубоко внутри он воспрянул духом.
— Не будь таким занудой, Северус, — Минерва ласково похлопала его по плечу. — Если ты сможешь свободно перемещаться, это значительно облегчит твое положение. Которое, я уверена, мисс Грейнджер полностью исправит в самом скором времени! Она лучшая из моих учеников, — добавила она с гордостью.
— Уверен, так и есть, — кисло ответил Снейп.
— Что ж, нам пора идти. — МакГонагалл сделала многозначительное лицо и прикрикнула: — Мальчики!
«Мальчики» вскочили как три послушных маленьких солдатика, и Северус почувствовал укол зависти к тому, как Минерва ухитрялась сохранять такую власть над своими учениками, независимо от давности лет, проведенных под ее крылом. Слизеринцы придерживались правила сразу после окончания школы переходить на панибратство со своим деканом.
— И относись к ней с душой, а не то… — прошептала Минерва ему в ухо достаточно громко для того, чтобы Грейнджер услышала и залилась краской.
Северус закатил глаза — кажется, уже в пятнадцатый раз за весь вечер.
К тому времени, как гости ушли, Грейнджер почти прыгала от нетерпения. Даже грозившие дождем облака, обложившие горизонт, не смущали ее. Она взлетела наверх по лестнице и в следующую же секунду вернулась, сжимая Камень в руке.
— Ну же! Давайте проверим.
Она выскочила за дверь и Снейп, изящно подобрав мантию, последовал за ней.
— Что если не сработает? — крикнул он ей вслед, неожиданно осознав, что если Грейнджер вдруг окажется не права, его это сломит.
— Сработает! Я просто уверена! — откликнулась Грейнджер, подбежала и схватила его за руку. — Вот так. Давайте попробуем, профессор. Пожалуйста!
Глядя в ее глаза, он понял, что просто не в состоянии отказать.
Привычные полмили, обычно заканчивавшиеся так быстро, словно он одним шагом преодолевал свои владения, теперь казались бесконечными, даже несмотря на то, что они с Грейнджер едва ли не бежали к морю. Наконец, показались редкие деревца, отмечавшие границу его тюрьмы, и сердце Северуса готово было выскочить из груди. Он остановился всего в нескольких шагах перед предполагаемым барьером, не в силах двигаться дальше, словно ноги приросли к земле.
Грейнджер стояла прямо за невидимой линией и умоляюще смотрела на него. Само ее присутствие внезапно необъяснимо разозлило Северуса.
Он сжал Камень в ладони, словно выжимал последнюю каплю сыворотки из шмотка сыра. И шагнул вперед.
Не поднимая взгляд от земли, Снейп какое-то время просто стоял и слушал шум прибоя. Затем сделал шаг, другой, потом еще несколько шагов, поднимаясь выше и выше на холм.
Звук разбивающихся о камни волн никогда еще не звучал так призывно.
— Теперь посмотрите.
Голос Грейнджер звучал совсем близко, и она потянула его за руку.
Сделав глубокий вздох, Снейп поднял голову.
Она была права.
В любое другое время он счел бы открывшийся вид невзрачным. Неприглядные, потрепанные погодой камни, кучки гниющих морских водорослей, выброшенных на берег ночным штормом, несколько упитанных чаек, покачивающихся на волнах, и бесконечная свинцово-серая водная гладь под хмурым небом.
Но сейчас это был прекраснейший в мире вид.
На миг Северус замер, переживая это своеобразное «наконец-то».
— Теперь вы вроде как свободны, — послышался рядом голос Грейнджер.
Даже «вроде как» не могло испортить мгновения.
— Вроде как да, — прошептал Снейп, поворачивая к ней голову. — Вы плачете?
— Нет-нет, я… Это просто ветер. От него слезятся глаза, — ответила она, торопливо смахивая слезы рукавом. — Вам больше не придется сидеть со мной и слушать мое ворчание по любому поводу.
Ее голос звучал напряженно, а смешок был наигранным.
— Не будь я уверен, что вы спите и видите, как бы окончательно выставить меня из дома, я бы решил, что это нотки сожаления дрожат в вашем голосе, — мягко сказал он.
— Откровенно говоря, так и есть.
Снейпу всегда нравилось это в гриффиндорцах. В определенные поворотные моменты они проявляли простодушную и тем самым совершенно обезоруживающую искренность.
Грейнджер ободряюще сжала его руку, и некоторое время они так и стояли, глядя на волны. Со смешком про себя, Северус подумал даже, что момент безнадежно романтичен, а сам он не просто наслаждается им, но и раздумывает, уместно ли будет поцеловать ее. Прежде чем он успел сообразить, откуда взялся именно этот порыв, мысли прервал громкий раскат грома. Грейнджер вздрогнула и рассмеялась, а секунду спустя пошел дождь, тут же промочивший их до костей.
— Мерлин, Грейнджер, мы до смерти простудимся, — проворчал Снейп, предлагая ей укрыться под мантией. Собственно, от этого было мало толку, но она с улыбкой нырнула под предложенную полу, обвила руку вокруг его талии, и вместе они направились домой.
***
К тому времени, как они подошли к крохотному домику, Северус уже чувствовал себя основательно неловко и благодарил небеса за то, что дождь так вовремя прервал их.
— Я приготовлю что-нибудь горячее, — сказала Гермиона после того, как они высушили себя заклинаниями.
Северус уселся в кресло, которое всегда занимал во время их совместных чтений и обсуждений, и стал ждать. Настроение ползло вниз по наклонной с каждой уходящей минутой. Возможно, надо было аппарировать сразу после того, как он довел Грейнджер до порога. А теперь уже поздно уходить, она сочтет это грубым. Снейп злился, что не подумал об этом раньше, и ещё больше бесился оттого, что в кои-то веки его волновало, что там подумает Грейнджер. Теперь, когда серьезной причины оставаться в ее доме не было, сомнения набросились на него, облепив разум множеством "что если". Что, если она удалилась на кухню и ждет, пока он уйдет, так как хочет избежать неловкого прощания? Что, если она считает его мерзким и отвратительным и едва терпела его присутствие все это время? Что, если она решит, что выполнила свою часть дела и бросит его одного разбираться со своим потусторонним двойником?
Что, если он поцеловал бы ее там, на берегу?
Грейнджер вернулась с двумя кружками горячего чая. Наверное, выражение его лица было отталкивающим, потому что она вздрогнула, в полном молчании подала ему чашку и села в кресло напротив. Дождь барабанил по черепице, по рассохшимся деревянным подоконникам, и Северусу казалось, что этот шелест бессчетного количества капель навечно заперт в его голове.
Они пили чай в почти осязаемой тишине, которая висела между ними, словно кто-то раскинул в комнате заклинание волшебного тумана.
Казалось, прошла целая вечность. Наконец, Снейп поставил свою чашку, встал и откашлялся.
— Мисс Грейнджер, я чувствую, что не должен более злоупотреблять вашим гостеприимством.
Он хотел сказать, чтобы она даже не вздумала оставлять свои исследования и тем самым заставить ее чувствовать себя виноватой. Пусть вина подгоняет, пусть Грейнджер шлет сов и стучит по утрам в дверь с малейшими находками, какими бы глупыми они ни были… Но слова застряли где-то в горле. Камень, защищенный от потери заклинанием, лежал в кармане, и Снейп сжал его в поисках ободрения, но безуспешно.
Грейнджер смотрела на него с застывшим ожиданием в глазах. Так, будто он сейчас начнет выплевывать слизней. Это нервировало. Она явно чего-то ждала, и Северус понятия не имел, чего именно.
Не зная, что сказать и ненавидя долгие прощания, Северус коротко кивнул и повернулся, чтобы уйти. В этот самый миг его схватили за плащ, и в следующую секунду его целовала Грейнджер. Глаза Снейпа распахнулись, а потом веки его задрожали и опустились.
Она прервала поцелуй прежде, чем Северус решил, ответить ли на него, и мучительно покраснела.
— О, простите. Не знаю, что на меня нашло, — пробормотала Грейнджер.
Снейп по-прежнему стоял и пялился, словно внезапно отупел. Наблюдал, как она замирает от стыда, и ничего не предпринимал. Ненавидел собственное бездействие, но не мог себя пересилить.
Затем схватил Грейнджер за руку и сжал пальцы, будто двенадцатилетний хаффлпаффец, которого неожиданно поцеловала пышногрудая семикурсница — звезда квиддича. А после развернулся и ушел.
Собственный дом встретил его стылым воздухом, черствым хлебом, новым гнездом докси на чердаке и испорченным зельем на столе. Холодный зев камина враждебно уставился на него, а доставленные совиной почтой старые заказы валялись, брошенные под окном нетерпеливыми птицами.
Никогда еще за десять лет послевоенного существования Снейпу не было так ненавистно возвращение домой.
Он направился прямо в погреб, захватил бутылку дешевого Огденского огневиски и разжег слабый огонь в камине. После секундного размышления загасил пламя и пил стакан за стаканом, поглаживая Воскрешающий камень.
Он снова очутился в том ужасном месте, полном тусклого серого тумана, страха и безутешного горя. Только теперь это было не жалкое подобие дома Грейнджер, и даже не отдалённо знакомый пейзаж. Снейп одновременно вроде бы и был собой, и в то же время как будто наблюдал откуда-то сверху. Оба они затерялись, безвозвратно вырванные из привычного бытия, и на мили вокруг не было ничего, кроме серых клубящихся сгустков тумана и оглушающей тишины. Снейп закричал, но горло не выдало ни звука; казалось, весь воздух из легких на выдохе был высосан ужасной силой, о которой не хотелось думать ни на секунду. Он попытался позвать на помощь, но понял, что забыл все слова. Разум всё ещё работал, но очевидно не оперировал уже привычными категориями. Вероятно, он уже превратился в животное или, ещё хуже, в тень Мерлин знает чего. Стал сущностью, обречённой таиться на границе миров, ничего не ведая, ничего не познавая. Пустая нежить, влачащая свою пустую не-жизнь, наказанная за давно забытые преступления давно забытыми богами. И никому не под силу вызволить его.
Весь окружающий мир поглощен был единственным смыслом: мёртв. Мёртв, он был мёртв – словно откровение это звучало рефреном в сознании; единственное понятие, которое определяло его, Северуса Снейпа, определяло обоих Снейпов.
Потом ему показалось, что необъятная серость начинает вползать в него, захватывать мысли, отключая оставшиеся слова и импульсы. Серость растекалась кровью по венам, заставляя его почти замершее сердце биться ещё тише. Непередаваемое ощущение. Ни с чем не сопоставимое. Возможно, он рассеивался, развоплощался. И вот, когда серость уже почти окончательно поглотила остатки его существа, Снейпа внезапно выдернули из этого кошмара. А затем наступила тьма. Северус приветствовал ее: по сравнению с ничем, со звенящей пустотой, черный казался очень желанным цветом.
***
Когда Северус пришел в себя, перед его глазами сначала возникло лицо. Ничем не примечательное, продолговатое лицо с заостренным подбородком и карими глазами. Он так обрадовался, увидев это лицо, что, бесспорно, оно казалось самым красивым из всех, на которые он когда-либо смотрел. Как минимум сотканное из предрассветных грез, не меньше. Лицо было залито слезами и глуповато улыбалось, показывая два ряда небольших зубов. Имя, связанное с лицом, вертелось в голове, вместе со всеми знаниями и словами, утраченными под властью всепоглощающей серой тишины.
Грейнджер.
Северус попробовал поднять руку, чтобы стереть с ее лица слезы, но не смог. Его тело даже задрожало от напряжения.
— Нет-нет, не надо, профессор. Он почти полностью высосал вас. И это я во всем виновата. — Улыбка растаяла, смытая новым потоком слез.
Снейп поднял брови, надеясь, что это будет понято как вопрос.
— Я… эм… Вы забыли кое-что из вещей. Нет, ничего важного, но я подумала, что могла бы использовать их в качестве предлога, чтобы… прийти и увидеть вас. Ваша дверь была закрыта на магловский замок, и мне никто не ответил, так что я взломала ваши охранные чары и вошла в дом, а там... там был он. Он бы так счастлив, когда увидел меня. И выглядел куда более осязаемым, почти живым. Я внезапно почувствовала такую ненависть: ведь он отнял всё это у вас, а вы так быстро уставали в последнее время, и за месяц не спали нормально и двух часов, и…
Она замолчала и громко шмыгнула носом.
По мере того, как к Снейпу возвращалась способность чувствовать, он ощутил теплое прикосновение к своей руке: ее пальцы – судорожно вцепились в ладонь. Он ласково сжал их.
— Когда я увидела его, и он начал улыбаться мне, — о, профессор, простите, что говорю это, но вы не поверите, как идиотски его улыбка смотрится на вашем лице.
Услышав это, Северус подавил еще одну улыбку, свою собственную на этот раз.
— Да, так гораздо лучше, — хихикнула Грейнджер между всхлипами. — Итак, я сказала ему, что он мёртв. Мертвый. Не человек, только осколок чьей-то души. Сначала он не понял меня, поэтому я наколдовала пергамент и написала «Ты мёртв». И он запаниковал. Пришел в неистовство. Думаю… Думаю, он сбежал. Не знаю, куда, но у меня такое чувство…
Она снова ударилась в слёзы.
Северус усилием воли совладал с той свое частью, которая обычно безмерно раздражалась при виде плачущих женщин, и подбодрил другую, новую свою сторону, очарованную тем обстоятельством, что Грейнджер выдумала кучу дурацких причин, лишь бы увидеть его. Как только эта вторая сторона достаточно окрепла, он сделал титаническое усилие и поднял руку к лицу своей спасительницы. Она прижала его ладонь к щеке и грустно улыбнулась.
— Я боюсь, — одними губами произнесла она.
— Чего? — так же беззвучно спросил он.
— Того, что может случиться с тобой.
Ее голос звучал хрипло, и Северус почувствовал, как в его сердце что-то раскололось и заныло.
— Что бы вы ни напридумывали во время этого совета, даже не смейте!
Столь длинная тирада отняла остатки сил, и Северус на секунду прикрыл глаза, чтобы отдохнуть. В следующий же миг что-то коснулось его век. Ее губы. С нечеловеческим усилием он привлек Гермиону ближе. Хотел сказать, чтобы она сидела ровно на пятой точке и даже не думала рисковать собой, но ему помешала не только щенячья слабость изможденного тела.
По правде говоря, больше всего на свете Северус Снейп хотел, чтобы Гермиона Грейнджер пошла на любые безумства и отчаянные поступки и вернула ему целостность, чтобы он смог…
Зарывшись носом в ее волосы, Северус глубоко вдохнул. Такой простой, земной запах. Что-то фруктовое и что-то еще, ореховое. Совершенно безыскусный и бесконечно милый сердцу. В голове завертелся хоровод сменяющих друг друга картин того, какими они могли бы быть — вдвоем, вместе — если бы только он снова стал единым целым. Северус решительно рассеял их. Он двадцать лет жил одними «что, если бы» и хорошо усвоил урок.
— На полке в уборной есть Укрепляющее зелье, — едва слышно выдохнул он. Грейнджер легко поцеловала его в щёку — и выскользнула из обьятий. И это казалось неправильным.
***
— Не получше? — с беспокойством спросила Гермиона после того как он выпил зелье, затем — кофе, достаточно крепкий, чтобы в течение недели поддерживать дракона в состоянии бодрствования, и, по ее настоянию, — маггловское болеутоляющее средство.
— Получше, — с легкостью соврал он, приказав своему лицу не отражать ничего из того, что чувствовал на самом деле.
Беспокойство дней, когда он жил вдали от своего двойника, вернулось с десятикратной силой, и его душила постоянная рассеянная боль. Единственное, что позволяло ему держаться, — мысль о том, что это не продлится долго. Или продлится? Северус вздрогнул.
— Вы замерзли, — сказала Грейнджер и убежала за одеялом.
— Вы не будете против, если мы вернемся ко мне домой? — спросила она, возвращаясь с клетчатым пледом. — Я думаю, ваше альтер эго могло каким-то образом переместиться туда. В конце концов, он провёл там немало времени. Видимо, привязался ко мне. Вдруг там вам станет легче?
— Я не против.
Гостеприимное тепло и простота её дома казались сейчас именно тем, что нужно.
— Не думаю, что я осилю прогулку до ближайшей аппарационной точки, но и не намерен позволить вам расколошматить остатки защитных чар на моем доме.
Она улыбнулась ему.
— Тогда я позову Винки.
— Этот эльф до сих пор жив? — Снейп помнил, было что-то про Грейнджер и домашних эльфов, в учительской Хогвартса частенько шутили на эту тему.
— Винки! Винки! — крикнула Грейнджер в западный угол его маленькой гостиной.
В комнате появилась старая, сморщенная эльфиха в отвратительно яркой, похожем на бесформенный мешок без дна балахоне, который закрывал тело от груди до колен.
— Винки здесь, юная мисс, — скрипнула она.
Завидев Снейпа, эльфиха громко крякнула и спряталась за Гермиону, дёргая себя за уши и завывая в кромешном ужасе.
— Что с тобой, Винки? — Грейнджер склонилась над ней, безуспешно пытаясь спасти её уши от превращения в уши спаниеля.
— Профессор Снейп, мисс, он располовинился, мисс! — взвизгнула Винки.
— Что значит располовинился? — осторожно спросила Гермиона, выразительно глянув на Снейпа. Тот нашёл в себе достаточно сил, чтобы закатить глаза.
— Половина его быть в другом месте. Из другого места пожирает его первую половину. Профессор Снейп будет скоро целым в том месте опять.
— О Боже, мы забыли об эльфийской магии, — отрывисто прошептала Грейнджер и прижала ладони к глазам. — Винки, ты знаешь, где это место? — спросила она с отчаянной надеждой.
— Нет, мисс, Винки не знает. У эльфов своё собственное место уходить, когда приходит время, — ответила Винки уже с меньшей дрожью.
— Я смогу вернуть половину профессора Снейпа?
—Нет, мисс. Но мисс может вернуть целое, — сказала Винки, и многозначительно кивнула.
— Что ты имеешь в виду? — В глазах Грейнджер снова появился блеск, который одновременно и нравился Северусу, и настораживал.
— Если душа готова, мисс, душа может вернуть. Но душа не может починить то, что сломано.
На мгновение все замолчали. Даже Винки, чей страх, казалось, испарился, стояла робко и неподвижно. Было так тихо, что Северус мог поклясться, что слышит, как прокручиваются шестеренки мыслей в голове Гермионы. Он хотел встряхнуть её, наброситься и кричать, запретить ей, но что-то маленькое и отчаянное внутри него положилось на ее твёрдую веру, что всё будет хорошо. Он ненавидел себя, но так ничего и не сказал.
Гермиона объяснила Винки, что хочет перенести Снейпа к себе домой, и полчаса спустя тот уже полулежал в кресле на маленькой веранде с видом на неудавшийся сад Грейнджер.
— Я отлучусь по делам ненадолго, — сказала она утром, и клюнула на прощание в щеку так неискренне, что, не знай Северус ее лучше, решил бы что она сожалеет о своих… о том, что было между ними. Отчасти он рассчитывал, что Грейнджер, как правильная маленькая гриффиндорка, придет к нему ночью и предложит обозначить границы их отношений. Гриффиндорцы, всегда такие любители расставлять точки над «и».
Но ничего подобного не случилось. Ее поцелуй на ночь был полон тоски и чего-то несбыточного, а когда пару раз заходила проведать его ночью, на тонком рубеже между сном и явью, Северус ощущал прикосновение ее ладони ко лбу — мягкое и заботливое, но не больше.
К утру он еще больше ослабел. Разум потихоньку поддавался забвению. Сначала уходили, растворялись лица, события. Будто бы его мир медленно сужался. Северус решил не упоминать об этом, когда Грейнджер спросила его о самочувствии за чашкой кофе.
И вот теперь она уходила по какому-то придуманному делу.
— Не ходи, — потребовал Северус, вложив в голос все, что оставалось в нем от повелительного учительского тона.
Он сидел в своем кресле, обложенный подушками, с обязательной книгой на коленях, хотя оба знали, что ему не хватит сил одолеть и абзаца.
Гермиона бросилась к нему, явно едва сдерживая слезы, и взяла за руку.
— О, не волнуйся. Я всего лишь на пару часов. Мне нужно к Невиллу. Он разбирается в растениях, помнишь? В отличие от меня, — горько рассмеялась она. — Попрошу у него тех ягод с лозы Магнолии, они пойдут на укрепляющее для тебя.
Она часто заморгала, прогоняя слезы, но даже расползающаяся муть в голове не помешала Северусу видеть сквозь эту совершенно неприкрытую ложь.
— Нет. Не ходи — повторил он, и сжал ее руку, словно силой мог удержать.
— Я ненадолго. Обещаю.
По всей вероятности, с губ Гермионы Грейнджер только что слетело самое лживое в ее жизни обещание, и ужас, охвативший Северуса, должно быть, отразился в его глазах, потому что она заплакала навзрыд, и обхватила его шею.
— Мне так жаль… — шептала она.
На какое-то мгновение Снейп отвлекся, чтобы вдохнуть запах ее волос. А в следующий миг, она разорвала объятие и вылетела за дверь.
Время, казалось, замерло. Словно бы весь мир поглотила та серая трясина, которую он видел дважды и теперь вот наблюдал, как ее бесконечный мрак выпивает последние живые краски.
Когда мираж рассеялся, облегчение было так велико, что встал Северус почти с легкостью. Добраться сумел лишь до кухни, но и этого было достаточно. Там, на верхней полке, они с Грейнджер держали специальную порцию Укрепляющего, сваренную на крайний случай. После того, как его двухчасовое действие заканчивалось, принявший зелье превращался в полубесчувственный и почти неподвижный овощ на неделю. Чутье подсказывало, что случай был именно крайний.
Опрокинув в себя разом всю порцию, Северус сидел сам не свой, ожидая, когда истекут тридцать минут и зелье подействует, а измождение схлынет.
Казалось, прошла целая вечность, его тело налилось свежестью и силой, как дерево весенней живицей. И лишь тогда ум прояснился настолько, чтобы осознать – Гермиона может быть где угодно. Слишком поздно отслеживать аппарацию, если, конечно, она аппарировала. У него было целых два часа нормальной жизни, и никакого понятия, как их использовать.
Северус рванул на себя дверь, и увидел очень испуганного Невилла Лонгботтома.
— О, простите, профессор! Чем вам не угодила дверь? Напугали меня до смерти.
Вот и раскрылась ложь о Лозе магнолии. Что-то внутри Северуса оторвалось и, ухнув, вознеслось к серому своду над его головой.
— Я думал, она пошла к вам, — глухим голосом ответил он, твердо убежденный, что Лонгботтом сразу все поймет без лишних прелюдий и объяснений.
— Она и пошла, и… поэтому я и тут. — Брови Лонгботтома казались приклеенными за внутренние кончики к складке кожи на лбу, а рот сложился в скорбное «о».
— Боже милостивый, — едва слышно выдохнул Снейп, готовясь выслушать какое-нибудь ужасное откровение из уст Лонгботтома, когда раздался громкий хлопок стремительной аппарации, и Северус с Невиллом обернулись. К ним от ближайшей точки аппарации — маленького вишневого садика — спешил Эйвери.
— Северус! — заорал Эйвери, отбросив свои обычно безупречные манеры, — Ты бы лучше следил за своей женщиной! Не поверишь, о чем она меня попросила!
— Она не моя женщина, — отрезал Снейп, взбешенный проницательностью Эйвери.
— Да как скажешь. Я видел, как ты на нее смотришь.
— Она и к вам приходила? — вопросительно икнул Невилл.
— А что, ты был первым, да?
— Что вы оба несете? — нетерпеливо спросил Снейп.
— Интересно, к кому она затем направилась. — Невилл задумчиво потер подбородок.
— Черт, ты ее должен лучше знать. Вы же были в школе не разлей вода?
— Что, мать вашу, происходит? — проревел Снейп, на волосок от Непростительного для обоих идиотов.
— Минут десять назад, твоя маленькая подружка пришла ко мне с наистраннейшей просьбой, Северус. Такое я слышал впервые, а я был Пожирателем, сам знаешь, — произнес Эйвери с восхищением, которое Северус нашел потрясающе неуместным.
— Ради Мерлина, Найджел, опусти чертову преамбулу.
— Она хотела, чтобы кто-то проследил за тем, как она совершает Переход, — выпалил Лонгботтом.
Северуса словно Ступефаем ударило прямо в сердце.
— Для чего? — Он едва расслышал свой голос за бешенным грохотом крови в ушах.
— Идиот, — выплюнул Эйвери. — Девчонка хочет спасти твою никчемную шкуру. Решила, что если совершит Обратный Переход, дарует Смерти свое время, то выкупит твою…свободу. И вернет к жизни.
— Что за бред, — прошептал Снейп, не обращаясь конкретно ни к кому, а мир вокруг словно мяла и комкала небрежная рука.
— Именно. Смерть не заключает сделок. Но она верит в эту ерунду о бескорыстных душах.
— Как именно она хотела… — Губы Снейпа произносили слова, а разум при этом был далеко. Проклятая дурочка. Чертова эгоистичная гриффиндорка, она решила снова поиграть в спасительницу. Северус всегда думал, что гриффиндорская самоотверженность была лишь крайней формой эгоизма.
— Она все твердила о наибольшем шансе обратимости, и что совсем нет времени посоветоваться с врачами Мунго насчет искусственной комы, — начал было Лонгботтом, но, заметив убийственный взгляд Снейпа, пустым голосом закончил, — она планирует утонуть.
Слово отдалось таким ужасом, что Снейп вздрогнул. Такая жуткая, болезненная смерть. Не хватает воздуха, вдыхаешь воду, и она словно разрывает легкие на части. Северус прикрыл глаза.
— Куда она могла направиться дальше? — спросил Эйвери, встряхнув его.
— Люциус, — твердо ответил Снейп
Он не рискнул растрачивать драгоценные силы на самостоятельную аппарацию, и, так как Эйвери признал, что аппарирует не слишком умело, Снейпу пришлось вынести объятия Лонгботтома. Лонгботтом чуть ли не трясло от необходимости обхватить руками когда-то ужасавшего его профессора Зельеварения. Это злило, и Северус всерьез понадеялся, что его затошнит и вырвет на ботинки чертова дуралея, когда они достигнут цели.
Их встретил безумный от паники домовик. Существо, очевидно, все-таки вспомнило Снейпа и Эйвери, и испустило облегченный вопль.
— Да, Мистер, сэр. Они есть в парке с Хозяином Люциусом. Они есть призывать стекло, много стекла.
Особняк был огромен, и Северус молился, чтоб у него достало сил съездить по физиономии Люциуса, слишком хорошо сохранившейся для его возраста и образа жизни.
Он проигрывал в голове всевозможные сценарии, но ничто не могло бы подготовить его к зрелищу, открывшемуся перед ними, когда они взбежали на холм и обогнули восточное крыло.
Там, в стеклянном кубе, полном воды, барахталась Гермиона Грейнджер, широко раскрыв глаза. Одинокие пузырьки воздуха вырывались изо рта, а каштановые волосы плыли над головой подобно коричневому чернильному облаку. Весьма напряженный Люциус замер рядом с кубом с палочкой наготове.
Грейнджер заметила его и прижала ладони к стеклу — душераздирающе бледные ладони.
— Что ты творишь? Что ты… — вырвался у него не то вопль, не то хрип, и Северус разразился залпом разбивающих заклятий.
— Это не поможет! — заорал Малфой. — Она зачаровала стекло так, что оно треснет, когда сердце остановится.
— Как ты посмел? Это же самоубийство! Ты позволил ей… — Снейп захлопнул рот. Губы отказывались складываться даже в одно слово о смерти.
В стеклянном кубе плакала Гермиона Грейнджер. Северус не мог видеть слез, они моментально сливались с водой, но знал, что она рыдала в голос.
Из всех ужасов, что он повидал на своем веку, это зрелище было самым кошмарным.
— Она хочет помочь тебе. А я помогаю ей. Она обещала доставить послание, если сможет, — сказал Люциус, словно это могло бы извинить его шокирующую беспечность.
— Если бы Нарцисса хотела получить его, она бы сама вышла на связь. Есть способы. — Каждое слово вонзалось умелым клинком.
Гермиону с каждой минутой охватывал ужас, и Северус едва справился с собой, увидев, как она пытается с ним бороться. Воздуха перестало хватать, она все еще плотно сжимала рот, но он знал, что скоро, слишком скоро, инстинкты возьмут свое и она сделает последний смертельный вдох.
Налетел порыв ветра, остудив щеки. И Северус понял, что по его лицу тоже бегут слезы. Наконец, Гермиона не выдержала и рассталась с последним воздухом, произнеся слова, которые Северус не разобрал, и сделала вдох.
Снейп однажды слышал, что умирать с полными легкими воды невероятно больно. Предполагалось, что такая смерть была быстрой, но Гермиона, казалось, глотала воду вечно. Больше всего на свете в тот момент Северус хотел отвернуться и зажмуриться, не видеть, но не смел. Он сам призвал это на свою голову, допустил, чтобы это случилось. Неважно, какой будет конец, ее безумные, невидящие глаза, ее безмолвный крик, проглоченный водой, будет преследовать его, звучать в ушах, до конца дней.
А потом все кончилось. Ее глаза остекленели, а руки, которые она через стекло прижимала к его ладоням, расслабились и взмыли вверх, запутавшись в волосах.
Куб пошел трещинами и раскололся.
Гермиона Грейнджер всегда была умницей. И, хотя Северус ожидал и даже хотел бы оказаться насквозь промокшим, с осколками по всему тело, вода и стекло просто испарились, и Гермиона, его Гермиона, осталась замертво лежать на газоне Малфой Мэнора.
— Что вы стоите? Делайте что-нибудь! — закричал Логботтом, рыдая, вытирая рукавом слезы, и голос его ломался, как у подростка.
— Она сказала ждать пять минут. Чтобы убедиться, что она действительно умерла. Установила таймер, — в оцепенении прошептал Люциус.
— Да пошли эти пять минут, — выплюнул Снейп, и наклонился, чтобы перевернуть ее.
Вода хлынула изо рта, и они по очереди принялись магически накачивать воздухом ее легкие. Она показала Люциусу заклинание, которое имитировало прямой массаж сердца, но минуты бежали, и ничего не происходило. Гермиона Грейнджер все еще вяло лежала на траве, словно срубленная березке: с мертвенно бледной кожей, потемневшими губами.
Северус зарычал и отбросил палочку, упав на колени. В отчаянии, словно одинокий воин, растерявший в бою все оружие и тут же окруженный врагом, Снейп вдувал воздух в рот поцелуями, которых никогда не хотел бы дарить. Грудь под его рукой ходила ходуном от заклятий, что продолжали творить Эйвери и Люциус.
— Ну же, — велел он, не замечая слез, что капали на ее лицо. — Ну же, Грейнджер. Довольно, ты отдала достаточно времени. Давай же, дыши, возвращайся!
Аид, надменная птица Люциуса, чье доверие Гермионе все же удалось снискать с помощью бекона и пирожных, хлопал крыльями над ними, тоскливо ухая.
— Не останавливайтесь, — тут же потребовал Северус, вспомнив, как уханье совы вытащило его из серой трясины.
Секунды казались часами, а минуты — неделями. Аид смолк и сел на плечо Люциуса, а Гермиона Грейнджер все еще бродила где-то в замирье.
Слова застыли на его губах, у всех на губах.
Казалось, ветер, и тот уже осмелился выдохнуть их, но никто не решался произнести вслух. Не сработает.
Северус ощутил, как тела коснулось, возвращаясь, изнеможение. Он не учел, что физическое напряжение может сократить действие зелья. Эйвери и Люциус замолчали, и на плечо Снейпу легла чья-то рука.
— Нет! — заорал он, и с удвоенной силой принялся делать искусственное дыхание.
Вдруг, она дернулась, закашлялась, и вода хлынула изо рта. Лонгботтом радостно взвизгнул, глотая слезы.
— Быстро. Эльфов зови и пусть тащат теплые полотенца, — приказал ему Эйвери, и злополучный мальчишка бросился исполнять.
Наконец, она открыла глаза и потянулась рукой к его щеке.
— Чертова т самоубийца недоделанная, — проговорил он, целуя ладонь. — Придушить тебя мало.
— Все обошлось. Я вернулась, — прохрипела она, улыбнувшись. — Боже, легкие разрываются.
— Вот и отлично, — удовлетворенно заметил Северус. Ее боль и близко не сравнилась бы с тем чувством потери, эхо которого до сих пор отдавалось в нем, но так он хоть немного отомщен. И ликование. Она вернулась.
— Я просто хотела исполнить твою часть сделки, — извинилась она. — Сработало? Ты выглядишь бодрым.
— Нет, Гермиона. Это зелье. С верхней полки, помнишь?
— Ох, — только и сказала она, — и Северус увидел, как свет блекнет в ее глазах. — Выходит, все зря?
Он не ответил, но легко поцеловал в губы.
— У меня для вас послание, — обратилась она к Люциусу.
Малфой старший встрепенулся, как гигантский павлин. Никогда прежде Снейп не видел его в таком возбуждении. Зрелище внушало благоговение, и в то же время, хотелось отвернуться, как если бы он стал свидетелем очень интимной сцены.
— «Скажи ему, что нет, не пожалела. И передай, чтоб проверил потайное отделение моей шкатулки из слоновой кости», вот все, что она сказала. И улыбнулась, — передала ему Грейнджер, и рот Люциуса изогнулся в почти детской улыбке.
— Прошу извинить меня на несколько минут, — бросил он и, сбросив все свое аристократическое достоинство ненужной шелухой, рванул к главному входу.
— Он хотел, чтобы Нарцисса знала, что он любит ее. И еще спрашивал, не пожалела ли она о своем замужестве, — пояснила Гермиона.
— Пора возвращаться, — сказал Снейп, и постарался обуздать отчаяние и страх надвигающегося рока, думая о том, что кто-то рискнул всем и вернулся, наблюдая, как ее губы и щеки постепенно обретают краски.
Когда начали неметь пальцы, и жизненные силы утекали из него, словно песок, лишь об одном Северус Снейп жалел: не было у него часа, чтобы уволочь Гермиону Грейнджер наверх и заняться любовью на этом ее в жутком скрипучем матраце.
Можно было выпить еще дозу, но не раньше, чем через месяц, чтобы эффект был таким же. У Северуса не было месяца. Он не знал точно, сколько ему оставалось, но был убежден, что счет велся уже на дни. Или часы.
Гермиона оставляла его, лишь чтобы принять душ и сходить в туалет. Эйвери, Невилл, Поттер, Джордж Уизли, Минерва и даже Люциус навещали его с надоедливой частотой, а последний, найдя письмо покойной жены, стал до того доволен и резв, что напоминал взбудораженного пуделя.
Удивительно, но Некромантский Дар Гермионы никак себя не проявил. Эйвери даже принес Весть, но она не смогла ее увидеть.
Это вселяло в Гермиону надежду, которую Северус не смел развеивать. Что до него, то он был уверен – этот факт объяснялся тем, что смерть она инициировала сама. Когда он поделился своими мыслями с Эйвери, тот не смог подтвердить подозрений Снейпа, но и надежды Грейнджер, что Северус сумеет вернуться, также не разделил.
Дни летели чередой, и минуты ясного сознания сокращались. Чаще всего, мир казался Снейпу приглушенным, лишенным красок.
Осень была в разгаре, кружила хороводы пожелтевших листьев и поливала землю дождями. По утрам косяки перелетных птиц расчерчивали небо, и их далекие крики служили Северусу маячками реальности.
Он был рад уйти осенью, когда сама природа впадала в оцепенение перед зимой. Горька ирония весенних смертей, уж иронии за свою жизнь Снейп хлебнул сполна.
Утром Грейнджер, по обыкновению, левитировала его кресло на побережье, и они сидели там вдвоем, слушая прибой.
Когда зрение прояснялось, Снейп замечал, как скорбно сомкнуты ее губы, уголки которых оттягивала вниз печаль, какие глубокие тени залегли под глазами.
На десятый день он попросил Зелье с верхней полки.
— Но оно не особо поможет!
— Мне и не нужно много, — ответил он едва слышно. Даже сквозь марево, что стало его постоянным спутником, ощущалась какая-то новизна, сдвиг, будто порыв ветра в темноте пещеры обозначил выход.
Казалось, изменения эфира уловил не только он. Дом с утра вдруг битком наполнился гостями, они приходили и уходили, вели беседы уместные и неуместные, предавались воспоминаниям, делились впечатлениями, пили чай в ужасных количествах, одобряли чуть улучшившийся внешний вид Северуса, которым он был обязан исключительно зелью.
Гермиона глядела на всех, широко раскрыв глаза. Северус тоже замечал, что нет-нет, да и скатится где слеза, раздастся скорбный шепот, мелькнет вымученная улыбка.
— Слишком уж похоже на прощание, — заметила она, когда полдень тихонько расплавился в спокойный, тихий вечер.
— Пойдем на берег, — сказал Северус, избегая ответа.
Море встретило их необычайной безмятежностью — на его поверхности даже серый казался более насыщенным, глубоким. На западе тонуло солнце, истекая в небо оранжево-красными ручейками вечернего света.
Они устроились рядом под любимым деревом, оставив кресло в стороне. Вокруг все дышало покоем, и что-то необъятное и всепоглощающее словно притаилось за изгибом холма, ожидая Северуса. Он чувствовал это присутствие — его ждали, еще немного. Будто тоже одарили временем – последними драгоценными часами на то, чтобы достойно завершить свой путь.
— Хочу, чтобы ты знала – я тебя не виню. На самом деле, я бы не хотел ничего изменить, — сказал он мягко, перебирая ее пальцы.
— Но я… — начала было Гермиона и подавилась всхлипом.
— Оставь, это уже борьба с ветряными мельницами…Ты мне дала больше, чем можно выразить словами.
Северус знал, что его слова звучат весьма неутешительно. Жалел лишь, что не мог лучше объяснить, насколько цельным и наполненным он себя в тот момент ощущал. Ему всегда думалось, что умирать придется в одиночестве, забытым всеми и озлобленным, и труп, почти уже разложившийся, найдет много позже какой-нибудь незадачливый проныра, забредший случайно в дом, где в отсутствии хозяина выветрились защитные чары.
И вот каким оказался конец — в окружении людей, которым он не был безразличен, они суетились и хлопотали, стараясь облегчить уход, сделать его светлее.
— Если бы только у нас было больше времени, — сказала она, глотая слезы.
— Да, я бы тоже этого хотел. — Он покрывал поцелуями ее губы, брови, чуть простоватое для современных вкусов, но бесконечно дорогое лицо.
— Ты скоро станешь целым, — прошептала она, и Северус знал – эти слова сказаны были скорее для собственного успокоения, а не для того, чтобы поддержать его.
— Уже стал.
Безмятежность и умиротворение мягко потянули за краешек сознания, давая понять – время пришло. И он, в свою очередь, тоже хотел сдаться, отпустить и наслаждаться ими вечно.
— Что ты сказала мне, когда была в том жутком кубе с водой? — спросил он слабеющим голосом.
— Сказала, что люблю тебя. И сейчас говорю.
— Вот и отлично, — ответил Северус, — отлично.
И глаза его закрылись.
***
Волдеморт много лет назад научил его летать, но тот полет был ничем в сравнении с абсолютной свободой парить – не только в пространстве, но и во времени, в бесчисленных измерениях. Потоки солнечного ветра подхватывали его, озаряя светом и наполняя теплом.
Северус посмотрел вниз и увидел бесконечное море; скалистый берег тянулся ввысь, его лизали невысокие волны, на заросших мхом и травой скалах несколько одиноких деревьев широко раскинули ветви. Под одним из них сидела пара – мужчина прижимался щекой к сердцу женщины. Она гладила его темные волосы и смотрела вдаль.
Северус взглянул наверх и увидел себя. Или, если точнее, понял, что существо, на которое он в изумлении смотрел, было им самим. Существо излучало свет, который хотелось впитать, вобрать, поглотить до капли. Он приблизился и слился со своим двойником.
На самом деле, произошло все как-то до обидного обыденно. Снейп ожидал чего-то вроде внутреннего взрыва: красок, чувств и слов, или хотя бы грома небесных фанфар. Но то было лишь тихое узнавание, словно он обрел воспоминание однажды родное, но утраченное настолько давно, что уже научился обходиться без него.
А потом раздался голос.
— Ты снова един, мой мальчик. — Голос очень напоминал Дамблдора, но не вполне.
— Ее Дар был принят. — Или это была его мать, Эйлин, но Северус не мог сказать точнее. Она ушла так давно, что он и не помнил ее голос.
— Ее душу сочли бескорыстной. — Лили? Возможно, и она.
Северус огляделся, зная, что нет времени на долгие раздумья. Везде, насколько хватало глаз, он замечал отблески бесчисленных миров, и их многообразие было столь величественно, что голова закружилась, а душа затрепетала. Северус знал, что волен идти куда угодно. Он был абсолютно свободен.
Но предельное проявление свободы выражалось в том, что можно было даже вернуться назад, вниз, туда, где женщина все еще сидела на берегу, прижимая к сердцу голову любимого.
Он снова сомкнул веки.
И услышал птиц. Бесчисленное множество птиц пело, чирикало, каркало, свиристело. Чайки, цапли, луговые жаворонки, что давно уже должны были улететь в теплые края, временами раздавалось даже уханье сов. Северус Снейп открыл глаза и увидел быстро темнеющее небо. Под ухом живое сердце остановилось на долю секунды и бешено забилось. Он глубоко вздохнул и услышал приглушенный всхлип и последовавшие слезы облегчения.
— Думаю, я вернулся целым, — хрипло сказал Северус.
— Отлично, вот и отлично, — ответила Гермиона Грейнджер и засмеялась. И заплакала. И засмеялась опять.
Дата: Воскресенье, 24.02.2013, 00:24 | Сообщение # 35
Я над вами не издеваюсь - я вас изучаю
Статус: Offline
Группа: Мастер зельеварения
На сайте с: 24.03.2008
Сообщений:2371
Цитата (СНЕЙДЖЕР)
и нескольких заклинаний перевода
ага, гугль-переводчик они называются
Цитата (СНЕЙДЖЕР)
Ни он, ни Грейнджер не обладали хорошим французским
гррррр... товарищи, ну будьте же милосердны! это же зубодробительно! мне ведь хочется дочитать до конца, но с такими конструкциями... это нелегкое испытание. Не знаю, что случится с нами дальше, но вас от церкви точно отлучат! (с)
Дата: Воскресенье, 24.02.2013, 00:37 | Сообщение # 36
Шестикурсник
Статус: Offline
Группа: Мастер зельеварения
На сайте с: 31.07.2011
Сообщений:888
Ну, на такой огромный объем работы (замечательной работы) такой мелкий ляп совсем не напряг, если-бы не коммент выше - не заметила бы Спасибо переводчику и команде NatVic
Дата: Воскресенье, 24.02.2013, 01:36 | Сообщение # 39
Champion's League
Статус: Offline
Группа: Мастер зельеварения
На сайте с: 17.07.2011
Сообщений:2893
Цитата (СНЕЙДЖЕР)
Спустя четыре часа, когда Северус покинул дом Грейнджер, его желудок и мочевой пузырь, были переполнены чаем и его производными, карманы заполняли миниатюрные копии записей, которые они делали во время мозгового штурма, а голова была забита тем, что еще предстояло обдумать.
весь фик меня не покидает ощущение, какой же богатый, но бедный русяз. зачем его столько раз наполнять? повторы. оно и не странно с такими конструкциями
да, я вредная, да мне завидно... но если не могу, то не берусь, и чтю свято правило "11 слов", которые легко воспринимать слушателю. конечно, может быть предложение и на 20 слов, но не на 40... с 5 запятыми
отложу до лучших времен, когда будет побольше времени и потребуется меньше усилий для концентрации.
Дата: Воскресенье, 24.02.2013, 02:07 | Сообщение # 40
Анонимный профиль факультета
Статус: Offline
Группа: Конкурсанты
На сайте с: 19.05.2007
Сообщений:460
lostProphet, речь вовсе не о вашей вредности или чьей-то зависти. Эти ремарки вообще не к месту. А если по делу, то:
Мы могли бы выбрать фик, написанный простеньким языком, страничек на 10 и рейтингом повыше. но это было бы уже никому не нужно и не интересно.
Поэтому рискнули. Выбрали серьезный фик, с сочным и богатым языком. Насколько справились - настолько справились. Нет предела совершенству, и мы его добьемся, даже в это конкретном случае. И тогда обязательно пригласим вас еще раз. Оценить.
И мы ни в коем случае не ерничаем. Серьезно.
А чтобы не превращать тему в диалог мэтров с недостойными, предлагаю на этом каждому остаться при своем.
переведено неплохо, но вычитка не помешала бы, да.)
