Пятая выкладка конкурса "Однажды 20 лет спустя" в честь юбилея ТТП - спешите видеть!   

Глава 13.

Октябрь две тысячи второго года застал Гермиону в Хельсинки, столице Финляндии.
После первого же разговора с британскими медиками девушка поняла, что в родной стране ее шансы стать матерью нескольких малышей равны нулю. Законы Королевских островов проповедуют «благо ребенка», которое подразумевает двух родителей и устойчивое материальное положение будущей семьи. К тому же, как пояснили волшебнице, приоритет отдается тем семейным парам, возраст которых перевалил за отметку «тридцать». И никакие деньги не могут это изменить.
Гермионе в сентябре исполнилось двадцать три года. Брак и равное супружество навсегда потеряли в ее глазах привлекательность из-за предательства Рональда Уизли. К тому же все ее финансовые средства принадлежали волшебному миру. Гоблины «Гринготса» по ее просьбе переводили в маггловские фунты небольшие суммы, но под определение «устойчивое финансовое положение» это не подходило. К тому же постоянного источника доходов в маггловском мире, который обязательно требовали английские чиновники, у Гермионы не было.
Все это заставило ее искать клинику за рубежом. Благо технологии искусственного оплодотворения не были таким уж секретом. В некоторых странах, таких как США, завести «ребенка из пробирки» было не труднее, чем вылечить зубы.
Гермиона потратила несколько дней, изучая специализированные медицинские журналы, отзывы родителей, использовавших вспомогательные репродуктивные технологии. Несмотря на то, что технологии ЭКО были одним из самых надежных способов бесплодным парам стать родителями своего ребенка, проблем в этой области хватало. Были некрасивые скандалы, связанные с подменой детей, эмбрионов, генетическими заболеваниями. Суррогатная мама, несмотря на внушительное вознаграждение, которое ей заплатили биологическое родители ребенка, могла заявить права на младенца или потребовать регулярного общения.
В конце концов, Гермиона остановилась на небольшой клинике в Финляндии. В этой стране государство никак не регулировало применение вспомогательных репродуктивных технологий. Что, впрочем, не мешало частным медицинским клиникам процветать, обслуживая бездетные пары из Германии, Швеции, Великобритании и Испании.
Гермиона уехала в Хельсинки сразу после обнадеживающего разговора с представителем медицинской компании. Прекрасно говорящий по-английски врач заверил, что их клиника практикует экстракорпоральное оплодотворение, подбирает суррогатных матерей любых национальностей и вероисповедания. Отсутствие супруга или подданство другого государства не является препятствием. Что касается материального уровня, то сама возможность оплатить дорогостоящие операции и содержание суррогатной матери служит подтверждением серьезности намерений клиента.
Перед самым отъездом девушка посетила банк «Гринготс». Среди множества артефактов, оставленных ей в наследство она выбрала несколько лечебных, древний защитный амулет и печать Лживых намерений. Последнее, по словам уважаемого Грипуха, было настоящей редкостью в магическом мире. Артефакт обладал чудесным свойством показывать отклонение истинных намерений от слов произнесенных вслух. В Англии было известно существование двух печатей, и обе они находились в собственности министерства магии.
Лестранжи, которым ранее принадлежала это печать, никогда не афишировали наличие у себя такой ценности. Поэтому министерство магии, радостно изымавшее все сколько-нибудь ценные магические предметы у чистокровных семейств, ничего не могло потребовать.
Как рассказал гоблин, несколько лет назад Визенгамот потребовал досмотра всех сейфов лиц, связанных со служением Волдеморту. В качестве подтверждения серьезности намерений нескольких рядовых гоблинов арестовали по какому-то пустячному поводу.
В ответ оскорбленные гоблины заявили, что если собратья по клану не будут освобождены в течение суток, а давление на банк не прекратится, то принадлежность волшебника к министерству магии будет служить поводом для отказа в обслуживании. Хоть один аврор на пороге хранилищ и содержимое всех сейфов работников министерства, без различия правых и виноватых, будет выброшено на мостовую Косого и Лютного переулков.
Министерство магии отступило. Потеря сбережений была сильнее жажды наживы.
Грипух вежливо посоветовал Гермионе никому не показывать печать и использовать ее в исключительных случаях. Это для магглов круглый кусок растрескавшегося сургуча не представлял ценности. А в магическом мире убивали и за меньшее.
Ожидая приема у главы частной медицинской клиники в Хельсинки, Гермиона боялась какого-нибудь подвоха или решительного отказа. Но в действительности все сложилось как нельзя лучше.
Просмотрев медицинское заключение, сделанное английскими врачами, светловолосый, похожий на викинга, врач с фамилией Валяйнен покивал головой и с ужасающим акцентом сообщил, что на первый взгляд все понятно. Конечно, Гермионе предстояло еще раз пройти осмотр уже в их клинике, заключить договор на обслуживание. Но это уже необходимые формальности. Они с удовольствием помогут молодой англичанке стать матерью.
Во время разговора печать никак не изменилась и девушка успокоилась.
Следующая неделя была наполнена приятной суетой. Гермиона прошла осмотр и сдала необходимые анализы. Диагноз, поставленный английскими врачами, подтвердился и в Финляндии. После этого она заключила договор с клиникой и перевела на счет часть денег. Инъекции гормональных препаратов, которые позволят врачам взять у нее яйцеклетки должны были начать делать через неделю. До этого дня она была почти свободна.
Девушке удалось снять небольшую квартиру неподалеку от клиники. Три комнаты в мансарде старинного ухоженного особняка. Подниматься в новое жилье следовало по чугунной лестнице, пристроенной к торцу здания. Мастер девятнадцатого века украсил перила чугунными еловыми шишками и фигурками белок. Так что в декабре эта часть дома не нуждалась в рождественских украшениях. Из спальни квартиры можно было попасть на небольшую застекленную террасу, полом которой служил потолок нижней квартиры. Эту террасу Гермиона в течение недели превратила в склад вещей, потеснив горшки с хозяйскими фикусами и геранью.
Она никогда не замечала за собой подобной любви к магазинам и торговым рынкам. Гермионе нравились книжные магазины и лавки в Лондоне и Косом переулке. Но, находясь в Хельсинки, она с удовольствием ходила по обычным магазинам и покупала понравившиеся вещи.
Побродив несколько часов по огромному торговому рынку «Кауппатори» Гермиона обзавелась старинным секретером с потайным ящиком, овальным зеркалом в посеребренной рамой, которое, как потом оказалось, было волшебным и давало советы своим хозяевам, но исключительно на родном финском языке. Несколько платьев в стиле ампир, которые она вряд ли оденет. Но всегда можно будет заказать портнихе что-нибудь подобное, приемлемое для волшебного мира.
В одном из павильонов, торгующих подсвечниками и лампами, Гермиона увидела необыкновенно красивую старинную люстру. И тут же купила, невзирая на высокую цену. Она сразу решила, что эта люстра будет висеть в гостиной ее нового дома. После этого она не раз покупала вещи, рассчитывая, что рано или поздно они украсят ее семейное гнездышко. Несколько дюжин бронзовых ручек в виде тележного колеса. Продавец на ломаном английском признался, что снял их в одном особняке, предназначенном под снос. Шкаф, похожий на вместилище фарфоровых кукол из сказки Андерсена «Пастушка и трубочист». Кусок витража с райскими птицами. Бюсты неизвестных писателей и поэтов, на которых ее дети, вполне возможно, будут использовать заклинания, отрабатывая силу и меткость.
На шестой день пребывания в Хельсинки, прогуливаясь рядом с парком Эспланади, Гермиона столкнулась с финским магическим миром. Сначала она увидела небольшое кафе, где, судя по запаху, подавали кофе и свежую выпечку. За деревянными столиками сидели немногочисленные посетители, кутавшиеся в пальто и яркие шарфы. Издалека они казались совершенными магглами.
И только пройдя через резную арку, Гермиона ощутила присутствие магии, и поняла, почему все прочие посетители огибают столики по такой правильной дуге, не делая попытки присесть и выпить горячий ароматный напиток. Магглоотталкивающие чары.
Сразу за кафе начиналась магическая часть Хельсинки. Аналог Косого переулка в Финляндии. Но гораздо меньше по размеру – всего несколько лавок и гостиница с кафе. Как узнала Гермиона финские и норвежские маги предпочитали волшебные лавки шведского Стокгольма.
Финляндия, Швеция и Норвегия – Скандинавский волшебный союз. Общее министерство магии, но разные команды по квиддичу.
Гермионе пришлось вспомнить об этом, когда в тот же вечер к ней заявились местные авроры. Пришлось пережить несколько неприятных часов, когда доблестные служители волшебного правопорядка устроили настоящий допрос в ее маленькой гостиной. Узнав, что она приехала из Англии, ей велели показать оба запястья. Только увидев чистую кожу, авроры слегка успокоились и даже извинились за первоначальную грубость.
Скандинавский союз не может похвастаться большим количеством волшебного населения, объяснил Гермионе единственный владевший английским языком аврор. В этих маленьких странах всё на виду. Скандинавское министерство магии половину своих сил тратит только на то, чтобы скрыть от магглов драконьи заповедники, тролльи фермы и присутствие магов. В стране достаточно строгие законы, касающиеся применения темной и просто вредоносной магии, волшебного воздействия на простецов и животных. Государства, в прошлом населенные воинственными магическими кланами, ведущие войны с гоблинами, в настоящее время живут мирно и незаметно в политическом плане, без конфликтов с соседями.
Но в последние пять лет, начались проблемы с магами-эммигрантами, среди которых, как выяснилось, было немало темных волшебников, преступников, избежавших наказаний, бывших приспешников Волдеморта. Эти люди, в большинстве своем, полностью игнорировали суровые законы стран, принявших их на свою землю.
Вредоносное колдовство, примененное на ничего не подозревающих простецов и их опасные механизмы, разведение опасных магических тварей, темномагические ритуалы, отравление ядом популярного у магглов-туристов озера.
Все это привело к тому, что в Скандинавском союзе ужесточили контроль за приезжими магами, вполне обоснованно подозревая всех в нарушении магических законов. Никто из запятнавших себя темной меткой не мог найти в Скандинавии убежища. На палочки всех остальных накладывались обязательные ограничения и следящие чары. Только после шести лет безупречного поведения волшебники из других стран могли стать гражданами Скандинавского союза. Не раньше.
Гермиона безоговорочно согласилась с наложением на волшебную палочку ограничителя. Теперь даже при всем желании она не смогла бы наколдовать что-нибудь сильнее Призывающего заклятия. Также девушка дала магическую клятву не использовать на территории стран Скандинавии аппарацию и порталы без уведомления министерства магии.
Учитывая, что все ее дела были сосредоточены в маггловском мире, потеря оказалась невелика.
Уточнив, что скандинавские волшебники, понимают и безоговорочно соблюдают право частной как магической так и маггловской переписки, Гермиона проводила довольных ее сговорчивостью работников министерства вон. И закрыв дверь, вздохнула с облегчением.
Если раньше ее постоянно посещали мысли сделать Хельсинки своей новой родиной, то после визита служителей правопорядка желание менять гражданство пропало. Она не смогла бы выдержать постоянные подозрения в преступлениях целых шесть лет.
***
Адвокатская контора «Стеббинс и сыновья» четко следовала всем договоренностям. Вскоре Гермионе начали приходить письма, содержащие подробные отчеты об управлении ее финансовыми средствами.
Как и ожидалось, истребование невыплаченной прибыли было делом трудным. Стеббинс в первом же письме сообщил, что уже поданы иски на компании «Голдштейн и Суссекс» и «Слеза единорога» за отказ в предоставлении финансовых отчетов. Радиовещательная компания решилась на подделку всех финансовых документов за последние двадцать лет. Обман вскрылся и все, чья подпись стояла на фальшивках, лишены должностей и помещены под домашний арест. Заключение в Азкабан им не грозит, но многолетняя выплата денежной компенсации вполне.
Адвокат также спрашивал согласия Гермионы на заключение ряда сделок. В частности мадам Розмерта хотела в счет выплаты отказаться от трех четвертей своей доли в «Трех метлах», оставив себе лишь пять процентов, и передать в собственность небольшой домик в Хогсмите. Девушка тут же написала адвокату, что домик Розмерта может оставить себе, а невыплаченную сумму следует равномерно распределить на следующие несколько лет.
Совладелец магического журнала «Ведьмы и колдуны», следуя примеру Розмерты, хотел бы отдать принадлежащую ему долю полностью, если за ним будет сохранен пост главного редактора. Ее стоимость могла бы покрыть все невыплаченную прибыль. Дело в том, что в последние лет десять журнал не пользовался особой популярностью и почти не приносил дохода. Стеббинс предупреждал, что совладелец надеется таким образом скинуть со своих плеч финансовые риски. Но вряд ли ему это удастся. Он чтит интересы своих клиентов и не собирается нарушать контракт.
Напоследок адвокат сообщил, что есть возможность сделать вклад в плантации мандрагоры в графстве Каван Ирландской республики. Они приносят ежегодную постоянную прибыль. Существует еще несколько вариантов вложений, но их надежность пока не проверена.
Напоследок Себастьян приложил длинный список магической недвижимости Лондона, выставленной хозяевами на продажу. Адвокат или его помощник разделили все дома на три группы по уровню привлекательности, а выставленные на срочную продажу пометили красными чернилами.
Гермиона как раз завтракала, когда начала просматривать список. Она подавилась молоком, наткнувшись во второй группе, среди домов средних по привлекательности для проживания, на знакомый адрес. Особняк под номером двенадцать на площади Гриммо в Лондоне был выставлен на продажу. Стеббинс пометил, что его пытаются сбыть с рук уже год и безрезультатно.
Дом расположен в прекрасном респектабельном районе, среди нелюбопытных магглов, которые как истинные лондонцы закрывают глаза на некоторые странности. В частности на отсутствие на улице одного дома. И даже не пытаются его искать. Особняк оборудован сложной системой чар и магглоотталкивающим барьером. Охрану при желании можно перенастроить на кровную защиту. Дом довольно просторен. Имеется внутренний двор и небольшой сад.
Но потенциальных покупателей неизменно отпугивала необходимость проводить в особняке полный ремонт. По пояснениям адвоката там целы лишь стены, полы, потолки и частично крыша. Все прочее пришло в негодность. На ремонт придется потратить не менее пяти-шести тысяч галеонов.
Гермиона долго раздумывала над вариантами, прежде чем написать адвокату, чтобы он организовал осмотр особняка. Девушка не понимала мотивов Гарри, который являлся хозяином бывшего дома Блеков после смерти своего крестного. Дом был защищен также надежно, как и Хогвартс. Долгое время он служил штабом для Ордена Феникса и убежищем во время войны.
К тому же, каким образом дом оказался в описанном Стеббинсом состоянии? Когда Гермиона была там в последний раз, на рождественских каникулах шестого курса, это был дом. Неуютный, насквозь пропитанный темной магией и чистокровным самодовольством, полузаброшенный. Но это был особняк, предназначенный для людей, для их защиты.
Неужели Гарри понадобились деньги? Он продал всю обстановку и выставил стены и крышу на продажу?
За особняк просили немало. Двадцать тысяч галеонов без возможности торга. Но она была готова купить его. Лучшего места для семьи просто не найти.

Каждый развратен до той черты, которую сам для себя устанавливает. Леопольд фон Захер-Мазох.

Время для Гермионы не просто шло. Оно летело со скоростью маггловского реактивного истребителя. Девушка поймала себя на том, что боится заглядывать в календарь. Ведь в этом случае она увидит, как много времени прошло, а сделано совсем мало.
Подходил день, когда ее драгоценные яйцеклетки окажутся в руках врачей клиники. Часть из них будет заморожена. Часть должна быть оплодотворена донорской спермой.
В клинике было огромная база суррогатных матерей и доноров. Но Гермионы сильно сомневалась, что среди доноров есть волшебники. А биологическим отцом ее ребенка должен был стать маг. Желательно чистокровный колдун, чтобы исключить возможность появления сквиба.
Как найти такого волшебника Гермиона не представляла. Время подходило. С начала срока, установленного Люциусом Малфоем, прошло пять недель.
Валяйнен, которому она заявила, что сама найдет донора, начал ее отговаривать.
- У нас лучшие в стране образцы! – пытаясь убедить ее, он размахивал руками как ветряная мельница. – Все прошли строжайший отбор. Никаких генетических или физических отклонений у доноров, психических заболеваний, уровень интеллекта выше среднего. К каждому образцу приложена характеристика внешности. К тому же все они прошли полугодовой карантин. И как вы будете самостоятельно осуществлять забор донорского материала? Это же невозможно! Существует определенная процедура…
Но Гермионе почему-то казалось, что врач возмущается больше для вида. Она смотрела на его запястье, украшенное дорогими часами, платиновые запонки и фигурную застежку для галстука, блестевшую синими камнями. Она уже видела его роскошную машину на стоянке перед клиникой, фарфоровые статуэтки и акварельные пейзажи восемнадцатого века в рабочем кабинете. Доктор любил красивые дорогие вещи, ему нравилось выставлять их напоказ и потому, как считала Гермиона, договориться с ним не составит труда. Ведь в ее руках находилось множество вещей, за обладание которыми некоторые магглы готовы душу продать.
Так и получилось.
- Это что? – почему-то шепотом спросил доктор Валяйнен, когда Гермиона протянула ему плоскую коробочку.
Внутри, на синем, слегка потертом, бархате, искрился ледяным бриллиантовым блеском широкий браслет.
Совершенно немагическая вещь, но старинная и, безусловно, дорогая. Часть своеобразной компенсации, стребованной Мариусом Блеком с собственной семьи.
- Мой небольшой подарок вам, - сказала Гермиона. Доктор протянул руку к коробочке, но тут же отдернул ее, когда девушка продолжила. – За несколько небольших отступлений от заключенного с вашей клиникой договора.
Валяйнен, пока Гермиона излагала свои новые условия, явно пытался перебороть себя и не смотреть на браслет. Но тщетно. Доктор явно был рабом подобных вещей. Честно говоря, саму Гермиону тоже завораживал блеск браслета. И было даже немного жалко отдавать подобную вещь в руки магглов. Приходилось постоянно убеждать себя, что несколько драгоценностей небольшая цена за появление детей.
- Вы же знать это есть риск! - прошептал доктор Валяйнен. – Вы приводите своего донора в клинику. Мы все сделаем.
- Это невозможно, - покачала головой Гермиона. Она сильно сомневалась, что удастся найти колдуна, который согласится прийти в маггловское медицинское учреждение.
- Тогда…, - доктор замялся, подбирая подходящие английские слова. – Я буду рядом, когда у вас быть… Мой личный номер телефона, - он протянул визитку с золотыми буквами. – Я знаю ваша квартира совсем близко. Когда все случится – вы мне звоните, и я прихожу, забираю нужное.
Услышав, что Гермионе необходимо стать матерью нескольких детей, Валяйнен схватился за голову.
- Это невозможно, - простонал он. – Невозможно. Один! Близнецы! Но не трое!
Гермиона молча выложила на край стола еще одну коробочку и раскрыла ее. Старинный перстень с кроваво-красным рубином мог покорить любого.
- Меня… моя клиника…, - Валяйнен судорожно сглотнул. – Лишать лицензии, если узнают. Посадить в тюрьму.
- Никто не узнает, - горячо заверила его Гермиона. – Это будет тайной, известной только мне и вам.
Мужчина колебался несколько минут. Но все же решился на сделку.
- Думать, - медленно произнес доктор. – Вы хорошая женщина. Плохо собственным детям вы не сделать.
- Могу в этом поклясться, - серьезно ответила девушка.
- Я сделать так, что к нам обратиться вы и еще две пары. Проводить их по документам правильно. Переводить деньги на счет. Для вида.
- Не надо, - быстро прервала его Гермиона. – Я могу сама заплатить за каждого своего ребенка. Только назовите мне сумму.
- Еще два раза по вашей сумме тогда, - слегка повеселел Валяйнен. – Операции проводить в клинике. Но жить матери должны не здесь. Вы можете снять им дом? Я буду приезжать для осмотра.
- Сниму, - согласилась Гермиона. – Так даже лучше. Только суррогатные матери не должны начать задавать вопросов. Вы можете найти в своей базе, - кивок на светло-желтые папки на краю стола. - Тех, кто будет молчать?
- Да. Хорошо. Есть иностранки. Они приехали так зарабатывать своим животом.
Гермиона оставила Валяйнену драгоценности, присовокупив, что после рождения детей она не останется не благодарной. Валяйнен мог бы и передумать. Вызвать полицию, пожаловаться в медицинскую ассоциацию, что его принуждают пойти против закона, против конвенции в защиту детей.
Но, судя по жадному блеску в синих глазах, финн этого делать не будет. Деньги в пачках его бы оскорбили и разозлили. Но необычные дорогие украшения истинно «мужского» вида оказались для доктора большим соблазном.
Девушка не сомневалась, что Валяйнен выполнит то, что обещал – во время беседы печать Лживых намерений, висевшая у нее под рубашкой, ни разу не нагрелась.
На улице начался дождь, и Гермиона раскрыла зонт – огромный, похожий на грибную шляпку диковинной расцветки. Вся улица, ведущая от Сенатской площади к торговым рядам, была усыпана такими «грибами».
С самого начала, размышляла Гермиона, осторожно обходя прохожих, ей удивительно везло. Портал министерства магии отправил ее в случайный маггловский город. Но там она встретила Роуз, которая помогла ей в самые первые трудные дни. Родительские тайники никто не нашел, деньги дождались ее возвращения. А ведь более внимательные хозяева могли обнаружить секретные ниши во время ремонта. Потом выяснилось, что Беллатрикс и Рудольфус Лестранжи оставили ей половину всех своих состояний. С деньгами большинство ее планов стали если не осуществимыми, то вполне реальными. А планов было превеликое множество. Потом Гермионе попался врач, согласный на все ради получения драгоценной редкости.
Это настоящая полоса удач, какая бывает в исключительных случаях или после приема зелья Удачи. Вопрос лишь в том, когда закончатся эти удачные стечения обстоятельств. Сегодня? Завтра?
Или то, что она, возможно, не найдет биологического отца-волшебника своим детям и есть конец удаче?
Оказавшись в магической части Хельсинки, Гермиона сложила зонт. На территории магов дождь не шел. Чары надежно защищали от любого буйства стихии. Гермиона немного понаблюдала за тем, как струи воды стекает по барьеру, как по оконному стеклу. Поправила воротник и быстрым шагом направилась в сторону памятника древнему волшебнику – победителю короля всех троллей.
Напротив памятника находился небольшой книжный магазин. Честно говоря, ничего особенного – в три раза меньше лондонского «Флориш и Блотс» и выбор книг не такой разнообразный. К тому же почти все издания на финском языке. Языке, который Гермиона никак не могла выучить. Да и не стремилась.
Но на этот раз ее волновали не книги, а хозяева этого магазина. Точнее хозяин и его сыновья – магазин был семейным бизнесом. Высокие, светловолосые и голубоглазые – истинные скандинавы. Семья Каллио. Чистокровные волшебники, владеющие этим магазином уже семь или восемь поколений. О последнем Гермионе хвастливо сообщили еще в первый ее визит.
И все Каллио, отец и три сына, были очень сильными волшебниками. Один раз Гермиона видела как хозяин магазина, не глядя, отправил кучу коробок с новыми книгами на полки. Далеко не все волшебники могут овладеть невербальными заклинаниями. Конечно, Вингардиум Левиоса не самое сложное заклинание, но применить его невербально, да еще просто ткнув себе палочкой в сторону, особо не целясь, сможет далеко не каждый.
А не далее как несколько дней назад два старших сына Анту Каллио восстанавливали порушенную кем-то часть стены с колонной и витрину, используя сложнейшие чары трансфигурации. Гермиона как-то видела подобное в исполнение профессора МакГонагалл, когда восстанавливали Большой зал после последней битвы. После волшебства такой сложности профессор выглядела усталой. Ей пришлось отдохнуть несколько суток в лазарете. Представители семьи Каллио, восстановив поврежденное и немного подправив крышу, не смотрелись особо утомленными.
Эти свидетельства явной магической силы привели Гермиону в восторг. Каллио были самыми вероятными кандидатурами на место доноров. Но как к ним подобраться, Гермиона не представляла. Об обычном соблазнении не могло быть и речи. Хозяин магазина обращался с ней так, как обращаются с иностранцами в этой стране – холодно, с оттенком пренебрежения.
Нет, кое-какой план у Гермионы был. Ненадежный и практически незаконный. Но она хотела попробовать.
Неторопливо прогуливаясь между полками, Гермиона выбирала себе книги, которые вряд ли сможет прочитать. Краем глаза она наблюдала за красивым светловолосым волшебником на кассе. Высокий, бледнокожий, моложавый, с длинными белыми волосами, заплетенными в косу – сам хозяин магазина по имени Анту. Холодностью взгляда и некоторой надменностью он напоминал Гермионе Люциуса Малфоя. В другое время она бы поостереглась общаться с такой личностью. Но сейчас выбора особого не было.
Гермиона, с трудом удерживая в руках стопку ярких книжек с картинками, дожидалась, пока маг на кассе закончит неторопливую беседу с одним из посетителей.
Когда пожилая волшебница в бордовой мантии отошла, девушка едва держалась на ногах.
- Все? – нахмурился маг. Впервые на его памяти волшебница, да еще и иностранка, не обремененная семьей, покупала множество одинаковых книг для детей до семи лет. – Вы будете брать это?
- Да. Мне нужно еще столько же, - торопливо проговорила Гермиона, опасаясь встречаться с магом глазами. – У вас есть на складе?
Брови мага поползли вверх.
- Склад? Ах да… Есть еще. Сейчас принести?
- Нет, - покачала головой Гермиона. – Я все книги не унесу. Ваш магазин может прислать мне их с курьером немного попозже? Я оставлю адрес.
- Это дороже. Но адрес… Да. Я присылать вам курьера. Своего сына.
Когда Гермиона вскинула на него взгляд, то увидела снисходительную улыбку. Словно маг сам обо всем догадался. Но, в принципе, согласен на эту сделку.
Пусть думает что хочет, злобно подумала Гермиона, расплачиваясь за книги и доставку. А она, магглорожденная Гермиона Грейнджер, будет думать о том, как долго действует дым от сожженных листьев магической вербены в смеси с обычным маггловским табаком. Кажется, не больше получаса. Но этого вполне должно хватить на все, что она задумала.
Выходя из магазина с несколькими книжками в руках, Гермиона услышала сдавленный смешок. Вздрогнула, но не обернулась.

***
Курьер пришел только через несколько часов. Гермионе как раз хватило времени, чтобы привести себя в порядок и приготовить фарфоровую чашу с сушеными листьями вербены, перемешанных с обычным табаком из маггловских сигарет. Странная дикая смесь действовала как знаменитый эликсир Эйфории. Только эффект давал гораздо меньший. В состояние неизбывного счастья, вдохнувший дым погружался всего лишь на несколько минут. Затем следовал глубокий обморок. Ничего особо вредного для организма эта смесь не содержала, хотя злоупотреблять ею, конечно, нельзя.
Близнецы Уизли, совершенно случайно обнаружившие необычный эффект вербены, когда пытались заменить ею табак в маггловских сигаретах, о своем открытии предпочитали помалкивать. Первое время они еще хотели запатентовать смесь и продавать ее в своем магазинчике «Ужастики Умников Уизли». Но случайно узнавшая об этом Гермиона успела растолковать братцам как действует магический закон «О дурманящих разум зельях, чарах и веществах» и сколько лет Азкабана им может грозить.
Так и осталось это тайной, известной только троим.
Гермиона пристроила в чашу огарок свечи и зажгла фитиль. Огоньку понадобится минут шесть, чтобы дойти до уровня листьев. Они вспыхнут, и комната вмиг наполнится сладковатым дымом, который исчезнет минут через пять.
Перед тем как открыть дверь, Гермиона бросила нервный взгляд на свое отражение в зеркале. На ней было светло-розовое шелковое платье с коротким рукавами и вышивкой в виде незабудок по краю неглубокого декольте. Подол платья был укорочен с помощью волшебства на три дюйма и не скрывал колени.
Она не могла похвастаться пышными формами, но ноги были длинными и стройными, талия тонкой, а грудь вполне соответствовала тонкокостному телу. Гермиона Грейнджер выглядела достаточно соблазнительно, чтобы воспользоваться собственной привлекательностью, если курьер не поддастся действию эйфорической смеси.
Гермиона щелкнула замком, открыла дверь и ошеломленно отступила назад. На пороге, с трудом удерживая в руках три коробки, стоял подросток. На вид ему было лет пятнадцать. А может и меньше. Акселерация как явление касалась не только маггловских детей. Высокий, нескладный, с полудетским лицом, он был похож на неоперившегося птенца. Через несколько лет из него, быть может, и вылупится что-то прекрасное, но сейчас это была ходячая несуразность.
Правда, на лице юноши светились мягким светом самые прекрасные глаза, которые Гермионе приходилось видеть.
Изумрудная зелень, как блеск Авады Кедавры, холодная суровость пасмурного неба, всепоглощающий мрак - все это меркло перед глазами-хамелеонами. Огромными, мерцающими, переменчивыми. Серые, голубые, светло-зеленые, сиреневые. Глаза… волшебника.
И глаза курьера, который принес ей книги с волшебными сказками.
Подросток внезапно густо покраснел и уставился в пол.
- Мне велели доставить вам…книги, - пробормотал мальчишка, отчаянно стараясь не смотреть на нее. На родном языке Гермионы он говорил очень неплохо. Гораздо лучше, чем его отец.
- Да… отнеси их в гостиную, - с трудом справившись с собой, сказала Гермиона.
Следовало попросить мальчика оставить коробки в прихожей, рядом с зеркалом. Дать несколько галеонов за труды и отправить обратно.
Ни в коем случае не нужно было приглашать его в гостиную, где на уровне эйфорической смеси догорал огонек свечи. Не стоило закрывать дверь и внимательно слушать, когда же стихнет громкий радостный смех и раздастся звук упавшего на ковер тела.
Когда Гермиона надевала на лицо простую медицинскую маску, ее руки заметно тряслись. Она продолжала действовать по задуманному сценарию, не в силах остановится.
Юноша ничком лежал на пушистом мягком ковре, который Гермиона постелила специально, чтобы, падая, отец ее будущих детей не ушибся. В гостиной еще ощущался дым эйфорической смеси. Он сладковатого аромата, проникавшего даже сквозь маску, слегка кружилась голова, и почему-то хотелось петь.
Гермиона сделала несколько шагов и распахнула окно. От хлынувшего внутрь холодного воздуха стало гораздо легче. Мысли прояснились. Перевернув подростка на спину, начала расстегивать застежки на его теплой подбитой мехом мантии. Финским волшебникам не было нужды переодеваться в маггловскую одежду, когда они покидали магическую территорию. Теплые мантии на меху в Финляндии носили длиной до колен и в глазах простецов это были просто широкие пальто.
Гермиона помедлила, прежде чем взяться за застежку на брюках. В постельных делах опыт у нее был небольшой. Если несколько ночей с Рональдом Уизли вообще могли считаться опытом.
Но, если судить по советам, выуженным девушкой с просторов Всемирной паутины, дело это не сложное. Мужчины очень чувствительны.
Через десять минут Гермиона сосредоточенно отмывала руки в кухонной раковине. Горячая воды была включена на полную мощность, и брызги летели во все стороны. Намыливая ладони в пятый раз, Гермиона отстраненно подумала, что квартиру придется менять. Наливать воду, мыть посуду и даже находиться рядом с этой раковиной она больше не сможет. Ее слегка подташнивало после содеянного.
В дверь тихо постучали. Гермиона не спешила открывать. Она помнила, что после визита юноши не защелкнула замок. Если позднему гостю так нужно ее увидеть, он повернет дверную ручку вниз до упора и войдет.
- Мисс? Это доктор Валяйнен, - раздался осторожный голос из прихожей. – Вы звонить.
На ходу вытирая руки полотенцем, она вышла из кухни.
- Возьмите, - девушка протянула ему колбочку, обернутую целлофановым пакетом. Теплую. – То, о чем мы говорили.
Валяйнен бросил быстрый взгляд на распахнутую дверь гостиной, где лежал прикрытый теплым пледом юноша. Пробормотал что-то по-фински и почти выбежал за дверь. Гермиона только усмехнулась. Похожий на викинга финн оказался слегка трусоват и жаден. Впрочем, никто же не знает, какими на самом деле были викинги.
Вздохнув, девушка вернулась к раковине и еще раз плеснула на руки немного жидкого мыла с экстрактом меда и лимона.
- Эй! – раздался неуверенный голос из гостиной, когда Гермиона раздумывала, нужно ли ей изображать беспокойство по поводу потери подростком сознания или можно сыграть роль недовольной клиентки.
Подросток сидел на полу в гостиной, набросив на плечи плед. В окно, которое Гермиона оставила открытым, дул холодный ветер.
- Как ты себя чувствуешь? – спросила она, взмахом палочки закрывая створки. – Ты упал в обморок.
- Обморок? – округлил глаза мальчик. – Я не…
Хорошо, что Гермиона успела наложить на него очищающее заклинание и застегнуть брюки. Мальчик не должен ни о чем подозревать. Необычные ощущения, если у него таковые будут, пусть списывает на обморок. Осталось только выпроводить его из квартиры.
- Простите…, - прошептал юноша едва слышно. – Я не смог.
- Что? – переспросила его Гермиона. – Ты принес книги. Я заплатила в магазине за доставку.
- Я говорить не про книги, - юноша вновь уставился на ее ноги и покраснел. Но на этот раз взгляд не отвел.
- А о чем ты говоришь? – Гермиону начал раздражать этот смущенный лепет. Она и без того чувствовала себя преступницей.
Подобным образом разговаривали Рон и Гарри, когда хотели что-нибудь скрыть от нее, но не знали, как половчее соврать. В конце концов, они говорили правду.
Юноша вскинул на нее свои необыкновенные глаза. В свете электрической люстры они казались бирюзовыми – самого яркого цвета, который можно представить.
- Отчим… Анту сказал, - мальчик мягко улыбнулся. – Что красивая иностранная леди смотрит на мужчин голодными глазами. Что красивой леди нужен мужчина. Но Анту сам не мог приходить. Он сказал, что если я не боюсь, то приду. А я потерял сознание от страха. Это у меня первый…
- Ты, - она почувствовала, что задыхается. Выговорить что-то связное никак не получалось. Только шипеть сквозь зубы.
Волшебная палочка в ее руках нагрелась и начала выпускать яркие красные искорки. Чтобы не натворить чего-нибудь непоправимого, она отшвырнула ее прочь.
Гермиона выбежала из комнаты и захлопнула за своей спиной дверь ванной. Зеркало над раковиной отразило искаженное лицо с пылающими краской щеками. Умывание холодной водой немного помогло остудить голову. Гермиона жалко улыбнулась своему отражению.
Вот что значит, что подумал владелец магазина в ответ на ее просьбу прислать курьера. В то, что «леди нуждается в мужчине», «что у леди свербит в одном месте»! Гермиона ударила кулаком по кафельной стене рядом с зеркалом. Боль немного отрезвила ее.
Она вспомнила как не раз и не два задерживала взгляд на финских магах мужского пола, прикидывая про себя шансы, сделать их биологическими отцами будущих детей. При этом она не обращала внимания на их реакцию. Пару раз Гермиона ловила возмущенные и насмешливые взгляды, но совершенно не понимала их значения. Боже, какой позор!
Уткнувшись лицом в ладони, она постаралась успокоиться и найти в случившемся хорошую сторону. Все случилось так, как и планировалось. Что касается стыда, то все равно она не планировала жить в Финляндии дольше десяти-одиннадцати месяцев. Скоро несколько специально отобранных маггл будут вынашивать ее детей, и она переедет вместе с ними в какой-нибудь небольшой городок. С волшебниками Хельсинки она больше никогда не столкнется. Никто из них не посмотрит на нее насмешливым взглядом.
Однако этот…Анту каков, а? А она еще недоумевала, за что с нее взяли тридцать галеонов сверх обычной цены книг и доставки. Он же продал ей услуги своего пасынка, как в маггловском мире сутенер продает тело своей проститутки. В магическом мире существовала женская проституция. Волшебники тоже были людьми и шли на поводу у своих инстинктов. Но мужская? Или этот смеющийся Анту задумал и денег заработать и пасынку помочь девственности лишиться?
Когда успокоившаяся Гермиона вышла из ванной комнаты, то увидела, что курьер сидит на краю дивана в гостиной. Он сгорбился и выглядел откровенно несчастным.
- Ты хорошо говоришь на английском, - неловко произнесла Гермиона.
- А? Да. Я буду учиться в Дур… Дурмстранге, - по слогам произнес он название школы. – Там этот язык много значит.
- Будешь учиться? Сколько тебе лет? – испугалась девушка.
- Пятнадцать, меня примут на шестой курс обучения, - вновь улыбнулся юноша и добавил. – Меня зовут Айне.
- Айне,… иди домой. Это вознаграждение за помощь, - Гермиона протянула ему стопочку золотых галеонов. Там было в шесть раз больше, чем требовалось. – Теперь тебе лучше…
Но договорить Гермиона не успела. Подросток, по-прежнему мягко улыбаясь, поднялся с дивана, мигом став выше ее на голову. Гермиона как-то сразу почувствовала, что при всей своей костлявости Айне ее значительно сильнее. А ее волшебная палочка валяется на полу около шкафа.
Он попытался обнять ее. Обхватив длинными худыми руками. Некрепко и очень осторожно.
- Что ты делаешь? – возмущенно пискнула Гермиона и дернулась, пытаясь вырваться. – Прекрати!
Айне лишь покачал головой, и потянул ее на пол, прямо на расстеленный поверх ковра плед. Он оказался достаточно сильным, чтобы удержать на месте шипевшую проклятья девушку. Легкое платье мигом оказалось задранным на уровень шеи.
Юноша шептал что-то успокаивающее на своем родном языке, водя по ее телу горячими сухими ладонями. Вскоре Гермиона, отчаявшись вырваться, перестала сопротивляться. Вряд ли то, что собирался сделать с ней Айне, будет хуже, чем первая ночь с Рональдом.
- Ты… красивая, - восторженно прошептал подросток.
Девушка зажмурилась, чтобы не видеть этой ласковой улыбки, полудетского лица и сияющих болотной зеленью глаз. Но и с зажмуренными глазами у нее не получалось избавиться от ощущений. От ладоней Айне по телу разливалось живительная магия. Никаких дерганных неловких движений. Никакой торопливости или неловкости. Только осторожность, ласка и неприкрытое наслаждение.
Она искусала губы в кровь, чтобы сдержать стоны. Молчание было последним оплотом ее женской гордости.
Когда все закончилось, Гермиона по-прежнему лежала с закрытыми глазами. Из-под сомкнутых пушистых ресниц текли слезы. Чуть ли не первые с тех пор как она вышла из Азкабана.
Айне, перекатившийся с пледа на ковер, начал одеваться. Гермиона слушала, как шелестит его одежда и звякает пряжка ремня, который он долго не мог застегнуть
- Эванеско, - прошептал он.
Теплая, начинающая подсыхать и стягивать кожу жидкость, исчезла с ее бедер. От этого ужасного, но как бы сказали волшебники «весьма разумного» жеста, захотелось расплакаться еще горше. Гермиона нащупала край пледа и завернулась в него несколько раз, тут же превратившись в подобие гусеницы, сотворив себе кокон из теплой шерстяной ткани с человеком внутри.
Айне осторожно дотронулся до ее плеча, защищенного пледом. Гермиона почувствовала прикосновение и вздрогнула.
- Возвращайся к себе домой!
В дрожащем голосе слышались слезы.
- Что…
- Ты не слышал? – от рычания голос мгновенно стал хриплым, как у старой карги из цыганского табора. – Иди вон! Забери деньги – они твои!
- Что я сделал не так?
- Вон! – заорала Гермиона.
И он ушел. Гермиона слышала, как громко хлопнула дверь. Айне от всей души приложил ее об косяк. И только тогда девушка позволила себе заплакать. Она лежала под пледом, чувствуя, как постепенно замерзают неприкрытые пальцы ног, позволяла слезам заливать руку и всхлипывала.
Постепенно становилось легче.
Когда Гермиона, наконец, поднялась с пола, то сразу же побрела закрывать входную дверь. От удара Айне она закрылась не полностью, и в широкую щель задувал холодный октябрьский ветер. Попутно она отметила, что галеоны он все же забрал.
Закрыв все замки, Гермиона привалилась к холодному дереву лбом. Собственное лицо казалось ей распухшим как подушка, а тело очень слабым. Вряд ли сейчас она в состоянии даже котенка поднять.
Медленно сползая на пол рядом с дверью, Гермиона подумала, что отец для ее детей оказался не самым лучшим. Она не знала о нем ничего. Хорошо было предполагать, что сын Анту Каллио, владельца книжного магазина, чистокровный и сильный волшебник. На этот Айне не был его сыном. О его происхождении и способностях можно было только гадать.
Но… глаза у него были очень красивые. Волшебные. Оставалось надеяться, что кто-нибудь из детей их унаследует.

Каждый развратен до той черты, которую сам для себя устанавливает. Леопольд фон Захер-Мазох.

От автора.
Мои дорогие читатели, мне нет прощения. Каюсь, во всем виновата моя лень и магистерская диссертация, которую вскоре сдавать. Но я выкладываю несколько хорошо проработанных глав как извинение.

Глава 15.

Особняк на площади Гриммо, в самом деле, выглядел ужасно. И раньше непрезентабельный фасад здания теперь украшали заметные выбоины и трещины, словно кто-то атаковал дом заклинанием Бомбарда. В окнах не было стекол, а на третьем этаже отсутствовали сами оконные рамы. Проемы напоминали пустые глазницы неведомого чудовища.
- Что нужно сделать, чтобы так развалить дом? – удивленно спросил адвокат Стеббинс, решивший сопровождать Гермиону во время осмотра.
Представитель собственников особняка так и не явился к назначенному времени, прислав серой сипухой записку с просьбой осматривать дом самостоятельно. К записке была приложена визитка с адресом дома и ключ от входной двери.
Девушка не сдержала улыбки, слушая, как Стеббинс ворчит о непрофессионализме некоторых личности и неуважении к клиентам.
Вызов дома они осуществили сами, и некоторое время просто шокировано разглядывали появившееся строение.
- По-крайней мере, он выглядит достаточно крепким, чтобы не развалиться от наших шагов, - наконец, высказался Стеббинс.
Дверь была другой. Гермиона помнила, что вход закрывала дверь из черного дерева, блестящая как зеркало. Стеббинс же услужливо распахнул совершенно обычную, покрытую облупившейся желтой краской.
Внутри дом выглядел еще хуже, чем снаружи. Благодаря свету, льющемуся из ничем не закрытых окон, они могли в подробностях могли рассмотреть ободранные до каменной кладки стены, растрескавшиеся половицы на полу и дверные проемы, лишенные не только дверей, но и косяков. Кто-то постарался максимально обезличить дом, убрав из него тень прошлых хозяев. И у него это получилось. Дом выглядел откровенно ограбленным.
Гермиона подошла к тому месту, где когда-то висел портрет Вальбурги Блек. В памяти непроизвольно всплыли рассказы Беллатрикс об этой талантливой, но несчастной колдунье. Она и умерла в одиночестве, зная, что род Блеков никогда не будет продолжен. Пожилую женщину даже нашли не сразу. Лишь через неделю, не дождавшись ответа на свое письмо, Нарцисса Малфой переместилась в дом на площади Гриммо, чудом миновала все защитные заклятья и… нашла на кухне разлагающийся труп. Тело находилось в таком состоянии, что целители из клиники святого Мунго не стали возиться с определением причины смерти.
Как и ожидалось никто не смог справиться с заклятьем Вечного Приклеивания, наложенным на картину. Но хозяева дома нашли выход из положения. Зная, что портрет не отодрать от стены, они просто соскребли с полотна всю краску. На стене остался висеть большой чуть желтоватый холст.
Сверяясь с предоставленной картой дома, они ходили из комнаты в комнату, осматривая особняк. Камины в комнатах были разрушены, по углам валялись куски старых кирпичей. Чтобы восстановить каминную систему отопления понадобится очень много золота и времени. Гермиона даже не знала, кто в волшебном мире занимается такими вещами. Не магглов же приглашать.
В гостиной на втором этаже еще можно было увидеть остатки гобелена с вышитым родословным древом. Гермиона не смогла подойти к обрывкам ближе – в комнате полностью отсутствовал пол. Совершенно необыкновенной красоты паркет безжалостно выломали и увезли с собой.
- Вы действительно собираетесь купить эти развалины? – поинтересовался Стеббинс, когда осмотр закончился. – Как ваш управляющий я должен предупредить, что ремонт потребует кучу золота.
- Я уже решила. Буду покупать. Вряд ли удастся отыскать что-то лучше, - Гермиона поежилась от холодного ветра. – Что касается ремонта… То, как мой управляющий, вы знаете сколько примерно золота находится в моих сейфах в банке.
- Защитные чары здесь неплохи, - задумчиво сказал адвокат. – Хотя, я бы посоветовал обратиться к специалисту, чтобы он провел экспертизу. Есть как раз один такой специалист на примете. Моя компания сотрудничает с его семьей уже тридцать лет. Не самый большой срок, но они хорошо себя зарекомендовали на рынке.
- Обратитесь к ним от моего имени, - согласилась Гермиона. – Кажется, здесь неподалеку есть неплохое кафе. Пойдете туда. Я промерзла до костей и без чашки горячего чая просто не выживу.
В Англии было немногим теплее, чем в Финляндии, откуда она прилетела этим утром. Только в Скандинавии уже повсюду лежал тонкий слой снега, немного примирявший с наступившими холодами, и не было такого пронизывающего ветра. В Лондоне же царствовала отвратительная слякоть и дождь с мокрым снегом. В такую погоду не наденешь мех, который Гермиона уже привыкла носить. Если не хочешь, конечно, выглядеть как кошка, искупавшаяся в придорожной луже.
В кафе «Вишневая косточка» почти ничего не изменилось. Гермиона с легкой улыбкой вспомнила как на каникулах перед пятым курсом, в конце августа, ей, Гарри, Рональду и Джинни удалось улизнуть из дома на площади Гриммо и побродить по окрестностям. Они пили чай и ели пирожные в этом самом кафе, когда их, наконец, отыскали члены Ордена Феникса. Крику было до небес. Особенно старалась миссис Уизли. От ее недовольства полопались старые бокалы в кухонном буфете.
Заняв один из столиков у стены, они сделали небольшой заказ. Гермиона попросила принести кусок шоколадного торта и зеленый чай. Стеббинс ограничился кофе с лимоном.
- Мне хотелось бы как можно скорее закончить с формальностями, - сказала Гермиона, когда принесли заказ. – Если можно на этой неделе.
- Я постараюсь оформить все как можно скорее, - адвокат с сомнением оглядел принесенный официанткой кофе, но, сделав глоток, понял, что травить его магглы не собираются. – На оформление сделки потребуется несколько часов. Все-таки это не метлу покупать. Если гоблины будут к нам благосклонны, то сделка состоится завтра или послезавтра. Хозяева, думаю, возражать насчет спешки не будут. Они уже год как пытаются дом продать.
- Хозяева… Вы писали, что особняк принадлежит семье Поттер. Можно поподробнее о них. Почему они решили продать дом? – осторожно поинтересовалась Гермиона.
- О, Поттеры в магическом мире известные люди, - улыбнулся Стеббинс. – Молодая семейная пара примерно вашего возраста. Мистер Гарри Джеймс Поттер и его супруга Джиневра Молли Поттер, в девичестве Уизли. Герои последней магической войны. Влияние мистера Поттера сравнимо с влиянием министра магии. Он известный… борец со злом, - последние слова адвокат чуть ли не выплюнул. Ненависти в его голосе хватило бы на десяток Непростительных. Но волшебник быстро справился с собой. – Миссис Поттер домохозяйка, занимается воспитанием детей и благотворительностью.
Около двух лет назад мистер Поттер восстановил свое поместье в Годриковой лощине, и городской дом стал не нужен. Собственно это и есть официальная причина продажи. Действительная же в том, что этот дом еще десять лет назад принадлежал семейству Блек. Древний чистокровный род. Увы, угасший. Поттеры и Блеки, несмотря на чистокровие, близкими родственниками никогда не были. А по старым обычаям жить в доме чужой семьи как в своем собственном не принято. Зачем содержать то, чем не пользуешься? Потому и выставили на продажу.
- У меня не должно возникнуть проблем с домом? – нахмурилась Гермиона.
- Нет. Это я могу сказать точно, - слегка улыбнулся адвокат. – Дом, как вы видите, ободран до голых стен. К тому же правило не жить в чужом доме – это всего лишь обычай. Магией он не подкреплен. Насколько мне стало известно, инициатором продажи дома была миссис Поттер. Она происходит из старой чистокровной семьи. Уизли, несмотря, на кажущуюся либеральность, многие традиции соблюдают свято. Иные древние семьи про такое и не помнят, а они выполняют. При этом они известные магглолюбцы. Странное, согласитесь, сочетание.
Гермиона согласилась.
- В наше время как-то немодно выпячивать чистокровие и приверженность традициям, - Себастьян тихо вздохнул. – А переезд в родовой поместье куда как благовидный предлог для продажи такого дома. Однако многие знают, кому раньше дом принадлежал. Темная магия, которую практиковали многие из семейства Блек, опять же не в моде, и достойных покупателей не находилось. До сих пор.
Кровной защиты на доме нет, и потому никаких проблем у вас не возникнет. Дом ненаносим и достаточно защищен. Если пожелаете, я получу в министерстве магии разрешение на использование заклятья Фиделиус.
- На него требуется разрешение? – удивилась Гермиона.
- Конечно. И разрешение нужно получить и имя Хранителя обязательно в специальном отделе сообщается. Если хозяева подозреваются в чем-то незаконном, то авроры могут запросить о личности Хранителя и потребовать у него открыть проход. Хранитель по закону должен согласиться.
- Тогда в чем смысл? – скривила губы Гермиона. – Какой смысл в заклятье Доверия, если имя хранителя можно узнать в министерстве магии.
- Смысл? – Стеббинс тонко улыбнулся. – А смысл в том, мисс Грейнджер, чтобы соврать о личности Хранителя. Ведь невозможно проверить действительно человек является Хранителем или… просто так думает. Так что Фиделиус не потерял своей полезности. Разве что процедура бюрократическими формальностями обросла, как тролль грязью. И плата, соответственно, взимается. Тридцать галеонов за одно разрешение.
Когда с чаем и кофе было покончено, Стеббинс напомнил Гермионе о нерешенном вопросе:
- Вы все еще настаиваете на сделке с посредником? Не то чтобы я сильно возражал, - Стеббинс замялся. – Но могу я узнать о причинах? У вас неприязненные отношения с четой Поттер?
- Можно и так сказать, - кивнула девушка. – Я не хочу встречаться с ними.
Ранее Гермиона уже отказалась общаться с представителями семьи Хиггинз, которые решили познакомиться с объявившейся совладелицей магических аптек. Не исключено, что при визите ее хотели припугнуть – судебная тяжба вот-вот должна была закончиться и явно не в пользу Хиггинз. Стеббинс рекомендовал ей соблюдать осторожность и не подпускать к себе сов. Любое письмо может оказаться порталом.
Общение с редактором журнала «Колдуны и ведьмы» проходило только при помощи писем, передаваемых Стеббинсом. Став хозяйкой магического ежемесячника, Гермиона сделала небольшое финансовое вливание. Журнал еще можно было реанимировать. Пусть некоторое время он и будет убыточным предприятием. Но средства массовой информации – это высокоэффективное оружие. Разбрасываться таким нельзя. Тем более, несмотря на малый тираж, у «Колдуны и ведьмы» были постоянные подписчики.
Поняв, что клиентка не изменила своего решения оставаться для магического мира «неизвестной наследницей», Стеббинс начал прощаться. Время было заполдень, а дел было столько, что хватило бы на сутки. К тому же, несмотря на значимость, мисс Грейнджер была не единственной клиенткой компании «Стеббинс и сыновья».
Оставшись в одиночестве, Гермиона занялась расковыриванием куска чудесного шоколадного торта в своей тарелке. Прошли те времена, когда она могла позволить себе кусочек этого лакомства и даже не один. И вишневый пирог, и шоколадные эклеры, и перечных чертиков.
После Азкабана ее желудок не принимал подобногою. Стоит поддаться слабости и съесть маленький кусочек, как буквально через десять минут нужно будет бежать в туалет и засовывать два пальца в рот. Плюс - неприятные ощущения на весь остаток дня.
Слишком велика цена.
Но было бы странно сидеть в кафе, известном своими десертами и ничего не съесть. Поэтому девушка с энтузиазмом разрушала шедевр кондитера, попутно убеждая себя, что успела его попробовать и ей даже понравилось. И она больше не хочет.
Бесполезное и затратное занятие в укромном уголке уютного кафе, где так вкусно пахнет кофе и карамелью, музыкальный автомат в углу бормочет очередную популярную песенку, а вокруг воркуют парочки, собравшиеся, кажется, со всего Лондона. Официатки бдительно следят за тинейджерами за ближайшим к двери столиком. подростки впонле способны сбежать не заплатив. Есть еще парочка одетых в черное и раскрашенных как фанаты группы "Кисс" молодых людей. За них так и цепляется взгляд.
На их фоне Гермиона Грейнджер, расковыривающая свой кусок торта, теряется. Магглам нет до неё дела.
Идеальное место, чтобы обдумать последние события.
И, в конце концов, она могла могла позволить себе немного расслабиться. Основные трудности остались позади.
Ограбленный до каменных стен, полуразрушенный особняк через несколько дней будет принадлежать Гермионе Грейнджер. Сейчас ему вряд ли подходит название «жилой дом» и ремонт потребует много времени и золота. Но это даже к лучшему, не так ли? Она восстановит его в блеске былого великолепия, обустроит по своему вкусу, превратит в комфортабельную крепость. Для себя и своих детей, которые уже неделю как существуют на этом свете.
В прошлый понедельник она, стоя за стеклянной перегородкой в операционной, наблюдала,как трем молодым девушкам переносят эмбрионы. Печать на ее груди оставалась холодной и тусклой, показывая, что никто из присутствующих магглов ее не обманывает. Молодые сильные женщины, в самом деле, будут вынашивать ее детей.
Она съехала с квартиры и арендовала небольшой коттедж в городе Эспоо, неподалеку от Хельсинки. Там было достаточно просторно, чтобы Гермиона, суррогатные матери и присматривающая за их состоянием медсестра, могли разместиться со всевозможным удобством. Колдунья уже договорилась с магазинами неподалеку о ежедневной доставке свежего молока и фруктов.
Девушки оказались гражданками Российской Федерации, молчаливыми и спокойными. Валяйнен сообщил, что в каждой есть свои здоровые дети и суррогатное материнство для них хороший заработок. Такой равнодушный подход к делу немного огорчал Гермиону.
Но с другой стороны, желающие получить свои деньги женщины, будут молчать о любых странностях.
Что-нибудь обязательно случится, в этом Гермиона была уверена. Магических трактатов о гинекологии было немного, и она досконально изучила все. Целители твердили о неразрывной связи матери и ребенка, о подавляющем воздействии материнской магии. Младенец в утробе колдуньи находился под своеобразным контролем. Проявление его волшебных способностей сдерживалось. Иногда так получалось, что материнская магия лишала ребенка всех волшебных сил. Именно так и появлялись сквибы.
В прочитанных Гермионой книгах также описывалось несколько удивительных случаев проявления неосознанного детского волшебства детьми-полукровками, которых вынашивали маггловские матери. Волшебство проявлялось на седьмом месяце беременности. Ребенок начинал двигать или левитировать предметы, еще не родившись. Либо его мать, явная чистокровная маггла, неожиданно приобретала магическую силу. Временно, конечно.
Поразмыслив, Гермиона пришла к выводу, что магглы – это нечто вроде нейтральной среды для магических детей. Если бы суррогатной матерью стала ведьма, то непременно произошел бы конфликт неродственной магии. Это могло бы привести к плохим последствиям. Например, к выкидышу.
Но если волшебного ребенка будет вынашивать маггла, то конфликта не произойдет. Это даже хорошо, что она отказалась от идеи найти колдуний на роль суррогатных матерей.
Вечером, когда Гермиона готовилась ко сну, Стеббинс прислал сообщение о времени сделки. Лелея свою анонимность, Гермиона решила не пользоваться совиной почтой. Тем более, что своей птицы у нее не было. Вполне достойной заменой совам должны были стать маленькие, размером с ее ладонь, зеркала. Подобные «переговорщики» когда-то были у Гарри. Ей же зеркала достались в наследство от Рудольфуса Лестранжа. По словам гоблина, ведавшего содержимым ее сейфов, эти зеркала хоть и были меньше по размеру, но действовали на очень большие расстояния.
Последнее было очень важно. Закончив с делами в Англии, Гермиона собиралась вернуться в Эспоо и не покидать его, как минимум, до апреля.

***
Покупка особняка, состоявшаяся через пару дней, прошла без сучка и задоринки. Гермиона Грейнджер стала новой хозяйкой дома номер двенадцать на площади Гриммо в Лондоне. Из сейфа номер девятьсот семнадцать в сейф семьи Поттер было переведено двадцать тысяч галеонов.
Пока Стеббинс следил, чтобы чета Поттеров подписала необходимые документы, Гермиона беседовала с одним представительным гоблином. В «Гринготсе» существовал особый отдел, занимающийся ремонтом жилищ волшебников. Стоили их услуги дорого, но качество гоблинской работы славилось на весь мир. Если кто и сможет привести дом на площади Гриммо в божеский вид, так это гоблины.
Повторная продажа дома заняла не больше получаса. Гермионе были торжественно переданы пергамент с печатью банка «Гринготс» и маленький золотой ключик, который, впрочем, играл символическую роль.
Переговоры с представителем строительного отдела затянулись. Гоблин, узнав предполагаемый объем работ, очень оживился и пожелал обсудить с хозяйкой дома множество мелких вопросов – от формы новой крыши до марки краски, которую предполагалось использовать. Оказалось, что Гермионе придется задержаться, по меньшей мере, на неделю. Пока гоблины осмотрят особняк, оценят разрушения, составят смету, закупят материалы и подберут необходимые инструменты – пройдет время.
Из комнаты для специальных клиентов Гермиона выходила выжатая как лимон. Если бы не помощь Стеббинса, урезонившего разошедшегося строителя, переговоры длились бы до полуночи.
На выходе из комнаты Гермиона привычно натянула глубокий капюшон с меховой опушкой.
Ее осторожность была вполне оправданной – уже в главном зале банка «Гринготс» Гермиона нос к носу столкнулась с Джинни. Встреча оказалось настолько неожиданной, что девушка превратилась в статую на полминуты, вызвав тем самым недовольство гоблинов.
Потребовалось немало мужества, чтобы спокойно пройти мимо бывшей подруги. Не обернуться, не ускорить шаг.
Не узнать рыжеволосую колдунью было невозможно. Это была Джиневра Уизли, младшая сестра ее бывшего жениха, умная и проницательная девушка. Однако, Гермиона была удивлена как сильно изменился облик бывшей подруги. Неизвестно куда подевались простота и скромность – длинные волосы были уложены в сложную красивую прическу, на пальцах и в ушах блестели крупные камни, на лице умело наложенный макияж, хотя обычно ведьмы не используют такого рода ухищрения.
Обычную, частенько поношенную, одежду Джинни сменила откровенно дорогая, из самых лучших материалов. Гермиона сомневалась, что синий плащ с вставками из драконьей кожи, подбитый лисьим мехом, куплен в магазине мадам Малкин. Скорее уж в салоне «Серебряный капюшон», где раньше одевалась чистокровная элита магического мира.
Судя по всему, Джинни не стеснялась демонстрировать окружающим уровень своей жизни. В холле рыжеволосая колдунья разговаривала с полной светловолосой женщиной, которую Гермиона не успела толком разглядеть.
Вечером того же дня Гермиона всерьез задалась вопросом, почему она так и не решилась возобновить общение с Гарри, Рон, Джинни, Луной и другими гриффиндорцами? Ведь нет ничего проще, чем написать несколько писем и отправить с совой.
Раньше она старательно избегала мыслей о своем добровольном затворничестве. Она не хотела возвращаться в магический мир и восстанавливать связи с прежним окружением. И не раздумывала над причинами – просто действовала.
Почему? Гермиона спрашивала себя об этом и тут же сама себе отвечала.
Потому что никогда не простит лучшим друзьям, а заодно и всему остальному миру. Нет, не предательства. Пренебрежения, которое гораздо хуже ненависти и измены. Как будто не было шести лет дружбы, войны, которую они прошли вместе, слез и радости, любви, поцелуев, обещаний, шалостей и пирожных, поделенных на троих. Самые близкие после родителей люди просто пожали плечами, когда выяснилось, что она внезапно уехала. Поверили какому-то письму, переданному через третьи руки. Не заподозрили, не кинулись выяснять. Отставили ее в сторону, как побежденную шахматную фигуру.
К тому же бывшие друзья практически боготворили Дамблдора, директора Хогвартса, главу Визенгамота. По совместительству человека, который легко скрыл заключение Гермионы по ложному обвинению в Азкабан. Хотя он мог бы также легко освободить ее, просто щелкнув пальцами. Но не сделал этого. Гермиона и раньше считала, что образ доброго и всепрощающего сказочного волшебника, рассуждающего о великой силе любви, не более чем удачное прикрытие. События же показали, что Дамблдор настоящий политик. Умный, изворотливый и беспринципный. Ради интересов расплывчатого «общего блага» он принесет в жертву что угодно. Поттеров, Лонгботтонов, детство Гарри, свободу Сириуса, ее жизнь…
Как сказал один из известных людей: «Страшны не те люди, что творят зло. Страшны те, кто пребывает в полной уверенности, что творит добро». А значит, Дамблдор страшен и опасен.
Нет, она никогда не подойдет к ним, и будет избегать встречи, пока это возможно.
***
В Финляндию Гермиона вернулась лишь к началу декабря. В Лондоне пришлось провести почти три недели
Гоблины составляли смету на ремонт очень медленно. Десять работников «Гринготса» целых десять дней занимались оценкой разрушений. По самым скромным прикидкам выходило, что на ремонт придется потратить три тысячи галеонов. На одно только восстановление каминов уйдет пятьсот золотых. Так и не удалось выяснить, зачем их пытались разрушить. Может быть, пытались найти клады? Вряд ли чистокровное семейство Блек хранило все свои сбережения в одном только банке «Гринготс».
Двадцатого ноября Гермиона подписала смету на три тысячи семьсот галеонов. На следующий же день строительная бригада начала работу. Посетив особняк перед самым отъездом в Финляндию, Гермиона была удивлена – гоблины не применяли волшебство. Конечно, их растворы и краски были сделаны по особым тайным рецептам, а инструменты из зачарованной гоблинской стали, но заклинания, как это сделали бы волшебники, они не использовали. Ремонт велся вручную.
- Все будет готово лишь к началу весны, - говорил строитель. – Никак не раньше. Восстановим и выровняем стены, перекроем крышу, поставим новые двери и оконные рамы, положим паркет вместо этих гнусных досок, заменим лестницы, коммуникации, и отопление в порядок приведем. А уж украшательством своего дома сами займетесь.
Бригадир гоблинов согласился передавать ей сведения о ходе работ через Себастьяна Стеббинса.
Семья Хиггинз проиграла суд и сеть аптек «Слеза единорога» стала собственностью Гермионы на девяносто три процента. Чтобы выплатить, согласно решению суда, всю удержанную за двадцать три года прибыль волшебникам пришлось бы заложить не только имущество, но и души. Так что сейфы Гермионы в «Гринготсе» пополнились всего на двенадцать тысяч галеонов, но управление компанией полностью перешло в ее руки. По словам Стеббинса дела в аптеках организованы на самом высоком уровне и никого увольнять не нужно. Разве что управляющего, который все равно ничем толковым не занимался и получал жалованье только из-за родственных связей с владельцами.
«Голдштейн и Суссекс, производители метел», поняв, что вскоре последуют за Хиггинзами, пошли на примирение. На участие в управлении Гермиона не претендовала. Если доля в прибыли будет выплачиваться исправно, то никаких претензий к ним не будет.
Волшебного золота оказалось довольно много. В один из визитов в банк «Гринготс» Гермиона купила еще три сейфа, каждый вместимостью на тридцать тысяч галеонов. Один сейф был сразу же заполнен полностью, второй почти наполовину.
- Постоянная прибыль двести двадцать два галеона в неделю, - скрипуче сообщил управляющий сейфами. – Обслуживание десять галеонов в неделю.
Финансовое ядро для поступления в Совет магов было готово. Гоблин Грипух показал Гермионе огромную комнату, от пола до полотка заполненную золотыми монетами. Колоссальное неприкосновенное богатство. На таких комнатах держится благосостояние банка «Гринготс». К тому же они своего рода залог мирных отношений между волшебниками и гоблинами.

Когда настанет день ее представления Совету магов «Гринготс» пришлет своего представителя для подтверждения существования финансового ядра.
Часть состояния Гермионы, почти пятьдесят тысяч галеонов, была вложена в дело. Две жемчужные фермы на юге страны – жемчуг использовался не только в украшениях, но и был необходимым ингредиентом для множества полезных зелий. Жаль только, что первый урожай фермы дадут не раньше, чем через шесть-семь лет. До этого времени они будут поглощать деньги, как губка воду.
Стать совладельцем мандрагоровых полей не удалось. Слишком много было желающих купить несколько акций, выставленных на продажу. По словам Стеббинса за два дня цена за несчастные несколько процентов поднялась в десятки раз и покупать столь незначительную долю просто невыгодно.
Взамен, с согласия Гермионы, он выкупил паб для волшебников в Годриковой лощине. Заведению могло бы приносить хороший доход, если бы не запущенное состояние. Последний хозяин тянул из паба все соки, ничего не вкладывая. Экономил даже на любимом напитке волшебников – сливочном пиве. В пабе подавали или чуть скисшее или откровенно разбавленное.
Но после хорошего ремонта и под новым названием паб должен стать популярным среди волшебников Годриковой лощине. Ведь это единственное питейное заведение на весь волшебный поселок.
Гермиона стала совладелицей ателье по пошиву одежды для волшебников. Но не из-за того, что оно приносило доход. Просто девушка подумала, что неплохо было бы иметь собственных портных. Мастера в «Плаще Деметры» подходили к своему делу очень ответственно и использовали не только магию, но и иголку с ниткой. Девушка подумала, что если не конкуренция с более известными волшебными ателье и не возросшие налоги они никогда не оказались бы в долговой яме, спасением из которой стала продажа половина компании.
В конце концов, деньги все-таки вскружили ей голову. Иначе как объяснить то, что за двенадцать тысяч галеонов Гермиона Грейнджер купила кафе «Паддифут» в Хогсмите. Это заведение… вечно в искорках, ярко-розовых цветочках, кружевах, бантиках, с порхающими над головами посетителей купидонами или колибри, пропитанное запахом карамели от флюгера до подвала. В течение тридцати последних лет в этом кафе собирались влюбленные парочки. Здесь признавались в любви и делали предложение руки и сердца Гарри и Джеймс Поттеры, Рональд Уизли и Невилл Лонгботон.
Гермиона ненавидела это место.
Поэтому, буквально через четверть часа после вручения документов и символического золотого ключика Гермиона наняла бригаду гоблинов и приказала…снести «Паддифут» к мерлиновой бабушке. Не просто заставить здание исчезнуть с помощью чар, а разломать его на мелкие кусочки вместе со всей обстановкой.
Гоблины честно выполнили свою работу. В куче мусора, образовавшейся на месте популярного кафе, не было ни одного целого кирпича, ни одной не сломанной черепицы. Самый большой обломок был величиной с кулак взрослого человека. После, дав толпе зевак вдоволь налюбоваться разрушениями, остатки здания уничтожили магией.
Гермиона, наблюдавшая за разгромом «Паддифут» из окна ближайшего магазина, испытала ни с чем не сравнимое злобное удовольствие. «Паддифут» для бывшей гриффиндорки было своего рода проклятым символом, вымпелом таких слащавых дур как Лаванда Браун.
Эйфория, впрочем, длилась недолго. Уже к вечеру до Гермионы дошло, что она просто выкинула на ветер немалую сумму волшебного золота. К тому же вокруг крушения «Паддифут» поднялся шум. «Ежедневный Пророк» разразился обличительной статьей и опубликовал пару дюжин возмущенных писем постоянных посетителей романтического кафе.
Стеббинс заплатил редактору газеты, своему давнему знакомому, сто галеонов, чтобы он направил энергию своих писак в другое русло. Конечно, гоблины свято хранили тайну имени нанимателя, но пронырливость некоторых журналистов не знала границ.
Когда стало известно, что мадам Паддифут попала в клинику святого Мунго с тяжелейшим нервным расстройством, Гермиона устыдилась своей детской злости. Она пожертвовала на нужды клиники двести галеонов и лично мадам Паддифут отослала роскошную коробку шоколадных конфет в виде купидонов и пообещала себе впредь быть осмотрительнее.

***
С русскими девушками у Гермионы сложились ровные спокойные отношения, но без особого доверия. Гермиона вела себя как работодатель, а суррогатные матери, как послушные наемные работники. Вечерами в гостиной коттеджа звучала классическая музыка и джаз, и читались вслух старинные сказки на английском языке. Два раза в неделю в коттедже проходили занятия по гимнастике для беременных женщин. Это было идеей Гермионы – правильные упражнения могли в будущем помочь матерям при родах.
Когда лютые, даже для Финляндии, холода пошли на спад в распорядок дня вошли непродолжительные прогулки по Эспоо. Но и здесь возникли проблемы. Гермиона никак не ожидала, что может устроить такую красочную прилюдную истерику, со слезами и криками, только из-за желания одной из русских девушек скатиться с ледяной горки. Также она боялась, что кто-то из девушек упадет и ударится, столкнется с кем-нибудь в толпе и потеряет ребенка. Каждая прогулка для Гермионы была тяжким испытанием. Она старательно следила за каждой из девушек, держа наготове волшебную палочку.
Ее нервозность была заметна, и поэтому вскоре маршрут прогулок был ограничен оградой, окружающей сад. Все покупки девушки делали по каталогу или через госпожу Куусела. Стремясь как-то компенсировать ограничение свободы, Гермиона выделила девушкам немалые суммы.
Никто из суррогатных матерей не знал, что Гермиона прекрасно понимает русский язык и неплохо говорит на нем. Сама девушка никому об этом не говорила и старательно делала равнодушное лицо, когда слышала тихие беседы на кухне и в гостиной.
Они считали ее эксцентричной и немного побаивались странного желания читать сказки неродившимся детям, разговаривать с ними и поминутно проверять все ли в порядке. Но деньги, которые они должны были получить после рождения малышей, удерживали женщин от любых вопросов и проявления недовольства.
Сто тысяч американских долларов. На эту, по мнению Гермионы, не слишком большую сумму, в России можно было безбедно прожить несколько лет. Или погасить ипотеку за квартиру. Или купить небольшой загородный домик с земельным участком. Или оплатить операцию матери. Женщины надеялись получить их и одним махом решить множество своих проблем.
***
В эти дни, с декабря по апрель, вся жизнь Гермионы в основном крутилась вокруг самочувствия суррогатных матерей и создания магического рода.
Три раза в неделю с ней связывался Стеббинс и подробно докладывал, как обстоят дела с унаследованным имуществом.
Те распоряжения, которые она передала редактору журнала «Колдуны и ведьмы» уже принесли положительный результат. Многим волшебникам понравилась лотерея, которую устроил журнал среди своих подписчиков. На призы было потрачено двадцать галеонов, а количество постоянных читателей за два месяца выросло на четверть.
Руководство радиостанции «Я волшебник» отделалось внушительным штрафом и нервным тиком. Легкое наказание, учитывая, что за подделку документов обычно отправляют в Азкабан на срок до полугода. Стеббинс сообщил, что гоблины «Гринготса» решительно отлучили всех участвовавших в афере от своих подземелий. Мошенников никто не любит. Сейчас на канале крутят одни музыкальные композиции. Новый управляющий мечется по всей Англии, ища подходящих работников.
С нового года в Годриковой лощине открылся паб под названием «Приют Бахуса». Пока дела с продажей спиртного идут неплохо. Возможно, месяцев через двенадцать затраты на покупку и ремонт окупятся.
Волшебное золото понемногу накапливалось в ее сейфах и все шло к тому, что вскоре ее состояние будет оцениваться в полмиллиона галеонов. Даже без учета вложенных средств. Подобных состояний в Англии не более двадцати. И все фамилии волшебных богачей опубликованы в специальном реестре банка «Гринготс». Общедоступном, к сожалению.
«Основами рода» Гермиона занималась вечером и ночью. Именно в это время на нее находило особое вдохновение. Дождавшись, когда обитатели коттеджа разойдутся по спальням, она наливала себе чашку зеленого чая и усаживалась за ноутбук.
Ее спальня, в которую был допущен только Косолапус, была похожа на логово Безумного Книжника. Стопками магических фолиантов, десятками пергаментных свитков, маггловских книг, справочников, журналов и альбомов была завалена вся мебель в комнате, кроме кровати и той части стола, где стояли ноутбук и принтер. Книги по экономике, бухгалтерскому учету, менеджменту магглов и законодательству магического мира. Древние чародейские традиции, история возникновения и падения знаменитых колдовских семей, волшебная и маггловская геральдика и копии уставов семейств Блек и Лестранж, которые она нашла в унаследованных сейфах.
О, Боже, если бы создание собственного магического рода было таким простым и безопасным, как ей казалось в самом начале!
Самое сложное заключалось даже не в рождении разнополых детей-магов. Дело в том, что в словосочетании «магический род» ключевым было как раз первое слово. Создание семьи, принятие устава, герба и девиза было обязательством особого вида, связывающим не только главу рода и детей первого поколения, но и всех их нерожденных потомков на три поколения в будущее.
В течение трех поколений, то есть приблизительно шестидесяти лет, семья будет проходить своего рода испытание. Испытание на чистоту колдовской крови. Никаких браков, вассальных соглашений и договоров с магглорожденными и полукровками. Общение, деловые и дружеские контакты не были запрещены, но глубокая черта между «общением» и «семьей» должна соблюдаться беспрекословно.
Собственно так и появлялись чистокровные семьи, для которых разбавить кровь было величайшим позором. Став через три поколения чистокровными, прочувствовав все привилегии, которые дает этот статус, они уже не в силах отказаться от этого.
Члены семьи также обязывались «способствовать» появлению в семье детей, наделенных волшебными способностями. Уровень их силы был не так важен. Если до конца испытания родится ребенок, не проявивший волшебной силы до дня своего пятнадцатилетия, то его надлежало… попросту убить. Причем сделать это должны были члены семьи. Предположительно родители ребенка.
Гермиона, узнав об этом обязательном условии, забросила составление «основ» на несколько недель.
Сделать собственных потомков детоубийцами. Вправе ли она принимать такое решение? Ведь наказание за неповиновение этому обязательству – лишение магических сил. Даже во время экзаменов на уровень С.О.В. в Хогвартсе она так не терзалась.
Но, в конце концов, решила продолжить. И дело было даже не в клятве, данной Беллатрикс Лестранж, и не в том, что с гоблинами из отдела были обговорены все формальности. Просто колдовской род давал человеку гораздо больше чем «общественная» семья. Сильная кровная защита, останавливающая множество вредоносных заклятий. В магической семье родственники всегда могли узнать о самочувствии и местонахождении друг друга без всяких чар.
Уже ради этого следовало создавать собственный род и строго следить за выполнением всех условий. А ведь было еще множество других гарантий и привилегий, которые члены колдовской семьи получат после «испытательного» срока.
В первую очередь Гермиона начала составление Устава. Из унаследованных сейфов она захватила копии уставов семей Блек и Лестранж. Так что в любое время у нее перед глазами был пример, проверенный веками.
Пожалуй, если бы у нее не было перед глазами примеров уставов других семей, написать собственный так быстро не получилось бы. Присланные Стеббинсом копии оказались хорошим подспорьем. Уже к концу января будущий глава рода Грейнджер составила черновой вариант устава и взялась за редактирование.
Гермиона подолгу раздумывала над каждой строчкой. Каждое правило – это переплетение морали и разумности, совести и целесообразности. Мораль и совесть стремительно сдавали свои позиции. Наверное, в ней просыпается то чувство, которое Малфой и Лестранжи пафосно именовали «семейственностью». Все ради семьи и благополучия родных людей. К крошечным «родным людям» Гермиона уже испытывала всепоглощающую нежность и поэтому к составлению устава подошла со всевозможной ответственностью.
Устав семьи определял не только общую политику семьи в магическом обществе, но и регулировал практически каждый аспект жизни волшебников одной фамилии. Это настолько далекая перспектива в будущее, что и представить сложно.
Даже имена в семье давали только те, что записывались основателями в устав либо те, что подходили под «правила», установленные для определения имен. Например, список имен в семействе Блек был совсем небольшим и занимал всего две стандартных страницы. Однако позволялось давать ребенку имя, если оно было связано с небесными звездами или цветами. А вот в роду Лестранж список имен состоял всего из двадцати и никаких правил не предусматривалось. Судя по всему, волшебников вполне устраивали постоянно повторяющиеся имена и то, что близких родственников зовут одинаково.
Гермиона же составила список имен в несколько сотен пунктов, выбрав лучшие английские имена и самые красивые иностранные. С неким злобным удовлетворением она вычеркнула имена Молли, Артур, Рональд, Джиневра, Виржиния, Лаванда, Гарри, Гарольд – те, что неизменно будут напоминать ей о бывших друзьях.
Пожалуй, если бы не копии уставов известных магических семейств, то так быстро составить общую часть для будущего рода Грейнджер не получилось бы. Имея же перед глазами примеры, проверенные временем, Гермиона справилась достаточно быстро.
Она взяла лучшее и отбросила устаревшие или откровенно жестокие правила. Например, существенно смягчила правила о воспитании детей.
Дети семьи должны общаться друг с другом. Никакого разделения по половому или внутрисемейному признаку. Никакого лишения игрушек и детских радостей в возрасте пяти лет, когда, по мнению чистокровных волшебников, в ребенке нужно начинать взращивать «достоинство настоящего мага». Что за чушь? Гермиона прекрасно помнила, что сама лет до десяти спала с плюшевым медвежонком. У детей должно быть детство – игрушки, сказки, веселые книжки и колыбельные на ночь.
Детей нужно будет готовить к поступлению в магическую школу, но опять же без фанатизма. Никаких экзаменов в день семилетия или проверок на уровень владения чарами. Лет с шести, или чуть раньше, как в маггловском мире, детей нужно начинать учить чтению, письму, счету, иностранным языкам. Прививать любовь к литературе, истории мира и музыке. Учить заклинаниям небольшого уровня сложности вроде Репаро, Вингардиум Левиоса или Эванеско.
Дети обязательно должны иметь представление о том, в каком мире они живут. И им нужно будет рассказывать не только о мире магов, но и о маггловском обществе. Детей нельзя запирать в четырех стенах, как это часто практиковалось в волшебных семьях. Те же Рональд, Джинни, Драко Малфой или Луна Лавгуд ничего в своем детстве не видели кроме родительского дома, сада и окрестностей, видных с верхушки забора. Дети семьи Уизли рассказывали, что даже в Косой переулок они попали первый раз только перед первым курсом.
Так что Гермиона прописала развлекательные поездки. Надо бы еще узнать есть ли у волшебников места отдыха или туристические центры, или придется довольствоваться маггловским миром. Правда, Гермиона согласилась с правилом Лестранжей, что лет до четырех детей лучше не показывать посторонним магам. В этом возрасте малыши довольно уязвимы для вредоносного волшебства.
В выборе супругов Гермиона была полностью согласна с общими правилами большинства магических семей. Разве что не делала упор на полное чистокровие жениха или невесты. Ее будущим потомкам лучше обращать внимание физическое и умственное здоровье будущего супруга и на способности в магических искусствах.
«Одного безумца достаточно для гибели рода, одной головы, набитой соломой хватит, чтобы низвести его на дно» - записал кто-то из семьи Лестранж на полях своего кодекса. Запись была сделана довольно давно, чернила потускнели до светло-серого цвета. Если бы не яркая лампа, то Гермиона вряд ли бы заметила цитату.
Правила о приданном, которое невеста обязательно приносит в семью мужа, к удивлению Гермионы оказались крайне просты. О размере и составе приданного договариваются семьи жениха и невесты после заключения помолвки.
Приданного может и вовсе не быть, если невеста обладает неординарными способностями в чародействе. В обоих уставах за этим положением следовал небольшой список тех умений, которые семьи посчитали необыкновенными. И анимагия в их числе.
В самом деле, задумалась Гермиона, много ли колдуний и волшебников стали анимагами за последний век. Всего двенадцать человек. И с полдюжины незарегистрированных анимагов. В общем, вряд ли больше двадцати. Капля в море магического населения Великобритании. Так что анимагия в самом деле редкая способность.
Если же способности и умения невесты были поистине уникальными в магическом мире, то семья жениха не только не получало приданое, но и платила выкуп. Ценным имуществом или услугами.
Работорговля, сморщила нос Гермиона. Однако она понимала, что, несмотря на неприглядность такого правила, оно очень разумно. Маги индивидуалисты и большие собственники. Если человек или семья обладают каким-то сокровищем или знаниями, то вряд ли они захотят делиться с посторонними. Если только ради очевидной выгоды или ради денег. В этом они мало чем отличались от магглов.
В уставах было четко прописано то, что среди обычных семей решалось на ходу, в зависимости от обстоятельств. Например, такие деликатные вопросы, как положение любовниц и незаконнорожденных детей.
Непростая ситуация, в которую может угодить каждая семья. Проштудировав множество историй волшебных семей Европы, Гермиона не раз встречала ситуацию, когда род в мгновение ока лишался наследников. И только бастарды помогали своей разбавленной кровью спасти фамилию. Кое-где их так и прозывали – «запасные наследники».
Промучившись несколько вечеров, Гермиона написала небольшой свод правил, который вряд ли украшает хоть один устав в Великобритании. Мягкость и свобода выбора скорее были характерны для Италии или Греции, чем для строгого Туманного Альбиона.
Она постаралась избежать крайностей, как Лестранжи, требовавшие в день заключения брака Нерушимой клятвы о супружеской верности. Впору посочувствовать Рудольфусу. Вряд ли Беллатрикс была идеальной женой.
Любой из ее потомков может завести связь в стороне от супружеского ложа. Но только в нескольких случаях. Болезнь жены или мужа, связанная с невозможностью исполнять супружеские обязанности, беременность супруги, длительное, более года, отсутствие или… согласие второй половины.
Что угодно может случиться, философски рассудила Гермиона. Честно говоря, прежде чем создать подобные положения она проштудировала гору книг по семейной психологии, стала активной участницей на психологических форумах, где обиженные мужья и жены обсуждали сам факт измены и ее возможное предотвращение.
У нее не было опыта в таких делах. Поступки Рональда Уизли все же нельзя было считать изменой. Ее родители были образцовой семейной парой. Поэтому она испытывала своеобразный стыд перед теми, кто в далеком будущем будет читать этот раздел кодекса и удивляться глупости писавшего.
Гермиона четко прописала, что никакое семейное имущество не может быть переписано или подарено любовнице или любовнику. Расходы на их содержание не должны быть значительными и наносить вред имущественным интересам семьи. Прилюдные выходы в компании незаконной половины и всеобщая огласка также под строжайшим запретом.
Дети, рожденные от таких связей, обязательно должны стать частью семьи Грейнджер. И пусть ее потомки думают, как это осуществить, как забрать ребенка у матери или из другой семьи. Это будут уже их проблемы.
Бастарды должны воспитываться наравне с другими детьми семьи Грейнджер. Никаких ограничений. Они также имеют право на фамилию, содержание, образование и помощь семьи. Разве что не наследуют семейное имущество и являются «беспридаными». Однако никто не запрещает делать им ценные подарки.
Незаконнорожденные в свою очередь обязаны действовать во благо семьи и ради ее процветания. За неповиновение уставу и вредоносные действия они несут наказания даже более строгие, чем прочие члены семьи.
История маггловского мира знает немало случаев, когда побочные дети убивали законных и занимали их место. Однако среди магов такого не случалось. Родовая магия, хранившая членов семьи от большинства напастей, не позволяла этого. Незаконнорожденные дети и сквибы, хоть и считались частью рода, имели довольно слабую защиту по сравнению с магами, которые родились в законном браке. В случае попыток насильственно устранить законных наследников их ждала страшная участь – лишение магии и здоровья. Фактически это гарантированная смерть в течение полугода.
Так что Гермиона ничем не рисковала, ставя бастардов на один уровень со всеми прочими детьми. Судя по «Традициям древних семей Европы» так поступали многие.
При составлении главы «О наказаниях» от Гермионы потребовалась вся ее воля. Ее родители не были сторонниками физического насилия. Даже наоборот, они частенько говорили, что нужное слово, сказанное в правильном тоне эффективнее ста ударов и десяти подзатыльников. Гермиона была с ними согласна целиком и полностью.
Однако в отношении несовершеннолетних волшебников, если их действия нанесли ущерб имуществу или репутации семьи, прописала порку и обязательный присмотр любого взрослого члена семьи сроком от месяца до года. Если они неосознанно подвергли себя опасности, то просто порка от десяти до двадцати ударов. Плюс любой физический труд на выбор родителей или опекунов.
Совершеннолетним, совершившим аналогичный проступок, домашний арест, лишение материальных средств, волшебной палочки и надзор. Если нарушитель незаконнорожденный, то срок надзора увеличивается вдвое.
Устав Гермиона составляла на компьютере. Была в этом особенная насмешка – писать правила жизни волшебной семьи на продвинутой маггловской технике. После тщательного редактирования она отнесет текст в маггловскую редакцию и закажет печать на плотной дорогой бумаге и переплет в кожаную обложку.
***
Первое же ультразвуковое обследование выявило, что детей будет не трое, а четверо. Поразмыслив, Гермиона решила, что это приятная неожиданность.
- Близнецы, - глубокомысленно заявил Валяйнен, рассматривая полупрозрачный снимок с какими-то размытыми черно-серыми пятнами. – Мы пересадить три эмбриона каждой даме. Однако только у Ксении двойня.
Светловолосая зеленоглазая Ксения, узнав о детях, не растерялась и попросила прибавки к вознаграждению. Гермиона согласилась, что вынашивать двух малышей тяжелее, но прибавила лишь двадцать тысяч. Только конфликтов между суррогатными матерями ей не хватало.
Определить пол малышей еще было нельзя, но Гермиона надеялась, что они будут разнополыми. О том будут ли они волшебниками и не придется ли ей воспитывать сквибов, она старалась не думать. Последние нервы лучше поберечь.
В первую неделю апреля с ней связался гоблин из строительной бригады и сообщил, что ремонт особняка на площади Гриммо закончен. Необходимо ее личное присутствие, чтобы принять работы.
Гермиона вылетела в Лондон первым же рейсом. Она понимала, что всю поездку будет мучиться от беспокойства, переживать и надоедать мадам Куусела и Валяйнену, требуя подробных отчетов. Но невозможно восемь месяцев подряд не заниматься собственными делами. Обрадованный Стеббинс сообщил, что ее подписи ждет множество документов и есть проблемы, требующие ее личного присутствия.
Гоблины поработали на славу. Особняк, наверное, не выглядел так и в лучшие времена. Фасад был полностью отреставрирован и покрыт специальным защитным составом серебристо-серого цвета. По словам сопровождающего Гермиону гоблина даже через сотню лет дом будет похож на жемчужину и никакая грязь не изуродует эти стены.
Карнизы же и обналичка прямоугольных окон были выполнены из белого мрамора, от земли по стенам на два фута поднималась полоса темно-серого камня, гладкого и блестящего. Гермиона не смогла найти ни одного стыка, как ни приглядывалась. Крышу гоблины полностью восстановили, и она оказалась несколько выше, чем помнила Гермиона. У дома появился пятый, мансардный этаж. Черепица была не привычного коричнево-красного цвета, а гораздо темнее.
Как старая кровь, рассеянно подумала Гермиона, осматривая водосточные трубы на углах дома. Вряд ли кто из магглов, даже самых эксцентричных, установит подобный водосток. Из красной меди, окончание каждой трубы выполнено в виде головы дракона. Судя по шипам на морде и загривке – Венгерская хвосторога. Круглый желоб был украшен рисунком чешуи.
Над крыльцом из того же камня, который защищал фундамент, появился треугольный фронтон, выступающий из стены примерно на фут. По обе стороны от входа из стены выступали колонны, которые насколько помнила Гермиона, правильно назывались пилястры. На каждом на высоте пять футов находилась круглая отметина.
- Для герба, - тихо подсказал ей довольный гоблин. – Надлежит разместить малый герб или монограмму. Обратите внимание, леди, на дверь. Подобной не найти во всей Англии. Специальный заказ. Мореный дуб!
Новая дверь оказалась без ручки, но с фигурной замочной скважиной. Гоблин рассказывал, что прежде здесь стояла дверь красного дерева, покрытая вулканическим стеклом. Такая дверь успешно противостоит многим заклятьям. Однако со временем в стекле появляются трещины, и более сотни лет она не служит. Другое дело мореный дуб с замками гоблинской работы. Подобные запоры стоят на подземных сейфах!
Дверного молотка не было. Вместо него рядом с косяком висел толстый черный шнур с бронзовым кольцом, потянув за который Гермиона услышала звук колокольчика.
После они почти два часа обходили дом. Довольный гоблин показывал хозяйке результаты кропотливого четырехмесячного труда, попутно объясняя с какими трудностями пришлось столкнуться.
Стены и потолки были ровными и гладкими, как расстеленная на кровати шелковая простыня. Пол покрыт ясеневым паркетом сложного узора, который гоблин назвал «Плетеный квадрат». В коридорах цвет был чуть темнее. Заметив, что на всех дверях стоят простые круглые ручки, Гермиона вытащила из кармана уменьшенную коробку со своими покупками. Ручки в виде мельничных колес гоблину понравились. Он заверил девушку, что его мастера установят их на все двери в доме и подберут подходящие по стилю задвижки и засовы.
В доме было тепло – во всех восстановленных каминах жарко полыхало пламя. В особняке пока не было другого освещения. Газовые рожки и свечные люстры только бы изуродовали стены. Строитель сообщил, что для света лучше всего использовать последнюю разработку – волшебные огни в стеклянной оболочке. Горят несколько месяцев, зажигаются по приказу и можно выбрать любой размер и форму. Их покупка и установка входят в смету, но необходимо купить люстры и подсвечники.
Гермиона согласилась, что время не терпит, покупки нужно делать как можно скорее и шокировала гоблина известием, что в одну из комнат первого этажа необходимо провести электричество.
Маггловские технологические достижения в особняке работали. Электронные часы на руке Гермионы исправно отсчитывали время, а сотовый телефон в кармане показывал уровень сигнала. В конце концов, площадь Гриммо – это не Хогвартс, где даже механические приспособления работают с большим трудом.
Гоблин, к которому не сразу вернулся дар речи, забормотал, что работать с магглами просто невозможно, требуется снять чары с дома, найти неболтливых работников, да еще и разрешение в министерстве получать. В общем, лишняя волокита и расходы.
Гермиона, терпеливо выслушав гоблина, доверительным тоном сообщила, что верит в чудесные способности гоблинского народа исполнять пожелания клиентов в самом лучшем виде. Что касается расходов, то она оплатит любые и не забудет о вознаграждении сверх счета лично ему. А министерству необязательно знать об этом заказе.
Она написала на кусочке пергамента список того, что хочет увидеть в этой комнате и передала задумчивому гоблину. Судя по нахмуренным бровям, строитель уже занимается обдумыванием планов. Серокожее племя никогда не отказывалось от денег. Тем более, львиная доля вознаграждения отправится не в клановую казну, а лично в карман исполнителям.
Пообещав связаться с ней через несколько дней, гоблин вручил связку ключей и отбыл. Гермиона же провела в доме еще час. Пользуясь тем, что света пока достаточно, она сняла все помещения на небольшую маггловскую видеокамеру. Там где света не было, в подземной кухне, кладовых и подвальных комнатах, пришлось использовать Люмос. Гермиона старалась, чтобы огонек не попал в кадр.
Закончив, она убрала видеокамеру в сумку и направилась к выходу. Ключи, отданные гоблинов, не только открывали и закрывали замки. Они активировали многочисленные чары, наложенные на дом.
Гермиона постояла, наблюдая, как особняк покрывается голубовато-серым куполом и исчезает между соседними домами и быстрым шагом направилась к автобусной остановке. Только там можно было найти такси.
Попав по дороге во все возможные лондонские пробки, девушка добралась до сверкающего стеклом офисного центра уже к концу рабочего дня. Мельком взглянув на список компаний третьего этажа, она почти бегом пересекла холл и проскользнула в лифт.
Компания «Будуар Виктории» занималась дизайном интерьера. Еще в ноябре прошлого года, маясь скукой по вечерам, она нашла в Интернете красочный сайт этой фирмы. «Будуар Виктории» специализировался на традиционном английском стиле, не бросаясь в новомодные крайности. На сайте было опубликовано множество цветных фотографий предполагаемых интерьерных решений. Гермиона была очарована. Именно так, по ее мнению, и должен выглядеть дом волшебников.
Ей всегда нравилась такая обстановка – массивная мебель, обивка кресел и диванов тканью с узором дубовых или кленовых листьев, сиреневые, миндальные и оливковые оттенки, тяжелые бархатные портьеры и множество уместных красивых мелочей, вроде шкатулок, пепельниц и статуэток. Сдержанная роскошь, уют и стабильность. Именно то, что поможет ей называть особняк на площади Гриммо «моей крепостью».
Уже через полчаса, подписав договор, Гермиона беседовала с пожилой дамой,попросившей назвать ее Элизабет. Новоиспеченная клиентка огорчила дизайнера запретом на осмотр помещения, но предоставила неплохую видеосъемку и план дома. К тому же ей был нужен не сам интерьер, а скорее идеи по его созданию и примерные варианты. Правда, оплата была как за полный пакет услуг.
Оставив Элизабет свой номер телефона и адрес электронной почты, а также примерные пожелания, Гермиона направилась в свой отель. Настроение было удивительно прекрасным. И даже слякотная лондонская погода, грозившая погубить куртку из легкого белого меха, не огорчала. Одежду всегда можно сдать в чистку.
Но радостный настрой пошел глубокими трещинами, когда, едва войдя в свой номер, она наткнулась на гостя. На мужчину, хозяйски развалившегося в глубоком кресле.
С досадой подумав, что отель все же стоило поменять и не останавливаться три раза подряд в одном и том же, Гермиона вернулась к двери и повесила снаружи табличку «Не беспокоить». Магию она применять не хотела, опасаясь привлечь к себе внимание.
И лишь после этого поприветствовала нежданного гостя:
- Вечер добрый… мистер Малфой.
Хотя добрый он быть уже перестал.

Люциус Абраксас Малфой, ни капли не изменившийся с их последней встречи, улыбнулся. Казалось, явное недовольство Гермионы его сильно развеселило.
- Не рада? – ласково осведомился он, глядя, как насупленная девушка стаскивает с плеч необычную белую одежду.
- Как сказать…, - пробормотала Гермиона. – Могли бы и предупредить. Вдруг у меня сердце слабое. Был бы вам труп, а не союзник.
Люциус подождал, пока Гермиона сделает заказ ужина в номер. Отварная курица, пюре, салат и зеленый чай. Ничего сладкого, острого, соленого или жирного. Он бы посочувствовал мисс Грейнджер, если бы сам не питался подобным образом.
- Чем обязана, мистер Малфой? – спросила Гермиона, занимая второе кресло. – Вы, я полагаю, слишком занятой человек, чтобы просто так захаживать в гости.
- Слишком грубое требование перейти сразу к делу? – слегка поморщился волшебник. – Тебе не кажется?
Гермиона заметила его внимательный взгляд и усмехнулась. Малфой пытался определить срок ее возможной беременности.
- Кажется, - согласилась она. – Но я устала и голодна. Меня можно понять и простить. И, Мерлина ради, прекратите меня разглядывать.
Кажется, Малфой слегка смутился. По-крайней мере, глаза он отвел.
- Если перейти сразу к делу, то я хотел бы узнать, как продвигается создание вашей семьи.
- Разве мы не договаривались на год ожидания? – осведомилась Гермиона. – А прошло… семь месяцев с небольшим. Мы должны были встретиться лишь в августе.
- В августе, - кивнул Люциус. – Однако появились новые обстоятельства, которые никто из нас не может проигнорировать, - он выдержал торжественную паузу. – Партии моего сына удалось поставить на обсуждение вопрос о контроле над Хогвартсом. К нашему великому счастью Дамблдор и его ставленники допустили ряд ошибок…
- Проще говоря, зарвались, - с тихим смешком поправила Гермиона.
- Можно и так сказать, - сдержанно ответил Малфой. – Слишком многие недовольны их… борьбой со злом. Война закончилась более шести лет назад, побежденные учли прошлые ошибки и залечили нанесенные раны. Остается лишь решить вопрос кто сделает первый шаг. Ситуация сложилась таким образом, что наступление начала партия Драко в Совете магов.
- Наступление на Хогвартс? – уточнила Гермиона. – Почему?
- Альбус Дамблдор был так любезен, что предоставил общественности повод. Даже несколько поводов. Ему удалось задавить обсуждение промахов в газетах. Однако весь мир все равно болтает об этом…
В дверь постучали, и Люциус замолк. Гермиона поблагодарила служащего отеля, и сама вкатила в номер двухуровневый столик с ужином. С сожалением отставив тарелки в сторону, она взяла глиняный чайник, обернутый белоснежным полотенцем и фарфоровые чашки.
- Чаю, мистер Малфой?
- Не откажусь, - приняв чашку, Люциус продолжил. – Итак, Дамблдор допустил несколько серьезных ошибок. Смерть нескольких студентов, среди которых и чистокровные и магглорожденные, нельзя проигнорировать. Министерство магии гудит как пчелиный рой. Магов, согласных с тем, что пора покончить с автономностью Хогвартса подавляющее большинство. В этой толпе, мой сын, - Люциус хищно улыбнулся. – Успешно играет роль «голоса народа».
Первое заседание Совета магов назначено на седьмое сентября. До этого дня ты уже должна состоять в партии Драко, то есть быть представленной Совету на заседании в середине августа. И, конечно же, нужно ввести леди Грейнджер в курс дела. Как минимум, познакомить с будущими союзниками. Мы не можем рисковать своими достижениями. С седьмого сентября каждый голос Совета будет цениться на вес даже не золота, а знаменитых гоблинских рубинов. Магглорожденная Гермиона Грейнджер, как «леди» Совета, тайный козырь в нашем рукаве. Небольшая значимость карты не умаляет ее ценности.
Малфой еще в Азкабане не раз вызывал искреннее восхищение Гермионы. Своим умением сделать комплимент, одновременно при этом грязно оскорбив.
- Вряд ли мое появление такая уж тайна, - попыталась опустить Малфоя с небес на землю Гермиона. – За последние шесть месяцев было несколько судебных исков в защиту моих интересов. Дамблдор по-прежнему глава Визенгамота…
- Да. Однако имущественные споры рассматривает специальная комиссия, в которую Дамблдор не входит. Иначе бы ему пришлось поселиться в министерстве магии. Сомневаюсь, что о твоем появлении ему известно. К тому же с октября прошлого года ему было чем заняться.
Люциус извлек из складок мантии простую бумажную папку с нитяными завязками.
- Я сделал подборку материалов о промахах многоуважаемого директора Хогвартса. Посмотришь на досуге. Но если кратко, то все началось с некоего Оливера Тамплера, магглорожденного. Ученик целителя в клинике святого Мунго, он выяснил, что неадекватное поведение его родителей вызвано давно наложенным заклинанием Империус. Тамплер устроил скандал и в своей клинике и в Аврорате. Я думаю, что стоит поучаствовать в дальнейшем устройстве его судьбы. Настолько велика моя благодарность. Авроры начала расследование и выяснилось, что Империус был наложен на супругов Тамплер восемь лет назад, когда их сын поступал в Хогвартс.
Далеко не все магглы согласны отправлять своих детей неизвестно куда учиться непонятным вещам. В Хогвартсе до сих пор не могут разобраться с документацией и внятно ответить, кто из учителей посещал семью Оливера. Но в любом случае это огромное пятно на репутации Дамблдора. К тому же все прочие магглорожденные подхватили истерику, и выяснилось еще несколько похожих случаев. Империус и Обливэйт. Причем, не только на родителей, но и на самих детей. Просто возмутительно! – Малфой ухмыльнулся.
Гермиона с тревогой попыталась вспомнить реакцию своих родителей на визит МакГонагалл. Они не слишком возражали против ее учебы в школе чародейства и волшебства. Но и особого восторга не испытывали. Была ли их сговорчивость результатом заклятья Империус?
- Ближе к Хеллоуину всплыл скандал с беременностью нескольких школьниц. От одного из преподавателей. Хотя Мерлин их там разберет. Дамблдор на заседании Попечительского совета выглядел весьма бледно. На Рождество случился несчастный случай с несколькими студентами факультетов Гриффиндор и Равенкло. После самоубийство студентки факультета Слизерин. Якобы от несчастной любви. Однако официальная версия под большим сомнением.
Неприятностей у Дамблдора хватает.
- Ясно, - Гермиона сделала глоток давно остывшего чая. – Когда мне придется встретиться с…будущими союзниками?
- В самое ближайшее время, - ответил Люциус. – Хотелось бы даже завтра. Однако юный лорд Флеминг в отъезде по делам своего рода. А Нотт занят, как минимум, до конца месяца. Но, уверяю, к майскому Первоцвету я устрою вам торжественную встречу. Для этого мне требуется канал связи или чем ты там пользуешься?
- Связь держать лучше через Себастьяна Стеббинса, - мрачно ответила Гермиона. – Я его предупрежу.
На некоторое время между ними повисло тягостное молчание.
- И все же мне чрезвычайно интересно как идет выполнение клятвы? – тихо спросил Люциус. – Я не вижу никаких внешних изменений.
- Все будет в августе, мистер Малфой, - Гермиона нарочито мученически вздохнула. – И, прошу вас, не задавайте таких вопросов!
- Я просто хотел предупредить, что любое зелье, ускоряющее беременность, ведет к гарантированной потере магических сил и рождению слабоумного наследника.
- Вы думаете, я этого не знаю? – грозно осведомилась Гермиона. – Мистер Малфой?
Желавшего утолить собственное отнюдь не аристократическое любопытство мага удалось выпроводить не скоро.
Наконец, закрыв за волшебником дверь, Гермиона облегченно вздохнула. Особого страха перед Малфоем-старшим не было. Однако вести, которые он принес, были неприятными. Похоже, после вступления в Совет магов она окажется в самой гуще событий. Это может быть, по меньшей мере, опасно.
Немного поковырявшись в давно остывшем ужине, Гермиона перебралась в постель. Перед сном она решила немного почитать содержимое папки, которую ей оставил Люциус Малфой.
В итоге спать она легла около трех часов ночи. И долго ворочалась в кровати.
Если хоть десятая часть изложенного на листах пепельного цвета пергамента правда, то Альбус Дамблдор достоин Азкабана больше чем Волдеморт.

***
Гермиона стояла перед зеркалом уже минут десять. Это был один из тех редких случаев, когда она сама себе очень нравилась. Дорогое вечернее платье мягко облегало фигуру. Вишневый цвет шел ей необычайно. Немного все портила слишком светлая кожа. Ей хотелось бы быть немного по смуглее. Возможно, в ближайшее время она решит этот вопрос – в отеле работал салон красоты и солярий.
В тон платью были туфли на высоком каблуке и маленькая сумочка. Поднятые вверх волосы открывают беззащитную шею, на которой поблескивают бриллиантами несколько золотых нитей. Гермиона не стала потрошить шкатулки с драгоценностями из сейфов «Гринготса». Старинные украшения на ее вкус были чересчур массивны и роскошны. К счастью, маггловские ювелирные магазины могли удовлетворить даже самого взыскательного покупателя.
Единственное, что выбивалось из образа – это тяжелое серебряное кольцо в виде змеи. Работа настолько старая, что не может даже называться драгоценностью. Гермиона пыталась прикрыть его ладонью или спрятать в складках юбки. Но снимать не осмелилась. Именно по этому кольцу, переданному утром лично Люциусом Малфоем, ее должны узнать Драко и его союзники. По утверждению Малфоя-старшего чары, наложенные на кольцо, оградят их от подслушивания и закрепят все договоренности между будущими партнерами. Если это правда, то кольцо воистину ценная вещь. Несмотря на непрезентабельный внешний вид.
Оказавшись в одном из самых модных маггловских ресторанов Лондона, Гермиона предъявила метрдотелю приглашение и, дождавшись приветственного поклона, пошла к нужному столику. Ее уже ждали.

***
Этот ресторан не понравился всем.
Драко – из-за запрета на курение. Рафинированное интеллигентное общество, шляющееся в этот ресторан, исповедовало здоровый образ жизни, и курить здесь было строжайше запрещено. Таблички с перечеркнутой сигаретой не висели на каждом углу, но постные физиономии официантов и тупо-надменные рожи посетителей не оставляли выбора. Не имевший возможности подымить Драко пребывал в состоянии раздраженной злобности.
Даже закройся он чарами – все равно кто-нибудь учует запах, а лишнее внимание им ни к чему. Магглы и так пялятся. На что хотелось бы знать? Они ведут себя тихо и прилично. К тому же одеты в наряды, очень напоминающие маггловские деловые костюмы.
Симусу же было откровенно неуютно. Высокий светлый зал, яркие лампы и полное отсутствие каких-либо перегородок между столиками держало в постоянном напряжении. Даже то, что их столик очень удачно стоит в углу, рядом с выставкой тропических растений, не помогало в сокрытии. Симус предпочел бы полумрак и мягкий свет ламп отдельного кабинета в баре для волшебников «Приют». Там удобная мебель, стены обиты резными панелями и приятно пахнет миртовым маслом.
А Теодор Нотт исходил злостью из-за содержимого тарелок, которые принес вышколенный официант.
- Это еда? – ворчал он. – Это икебана, а не еда! Здесь ресторан или музей авангардного искусства? Половина ингредиентов несъедобна! Какого дементора они в мясное швырнули маринованный имбирь? Что за художественная роспись соусом по пустой тарелке?
Остальные мрачно уставились на блюдо, которые в меню значилось как «Кроличье мясо под соусом «Тамплан». Соус был. В виде зигзагов по тарелке вокруг крохотного кусочка серого мяса.
- Надо было идти в мой ресторан, - злобно шипел Теодор. – Я нового повара нанял. Переманил из Швеции. Настоящий ас по бифштексам и стейкам.
- В твоем ресторане полно лишних ушей, от которых никакое заклинание не спасет, - ответил Драко. – Будет величайшей глупостью, если Дамблдор узнает о нашем новом союзнике. Самое меньшее, он попытается переманить его на свою сторону. Но может использовать и более грязные приемы. Благо у Поттера в подчинение почти весь Аврорат.
«Лорды» Совета магов подавленно замолчали. До эпохального первого заседания, посвященного контролю над школой чародейства и волшебства Хогвартс, оставалось четыре месяца. Однако напряженность не давала спокойно спать уже сейчас. Схлестнувшись с Дамблдором они в полной мере ощутили на своей шкуре на что способен «величайший светлый волшебник современной Англии». Конечно, до заключения в Азкабан якобы на «время предварительного следствия» пока не дошло.
Но проблем в последнее время было, как говорят магглы «выше крыши». В Малфой-менор, родовое гнездо Флемингов и Дом-На-Холме, принадлежавший Ноттам, зачастили с обысками. Поводы большей частью были откровенно натянутыми. Чей-то донос или чудесная формулировка «в связи с розыскными мероприятиями». Кого или что разыскивают? И как только дают ордер на обыск по подобным причинам?
Но никто из «лордов» не сопротивлялся. Любое неосторожное движение могло быть истолковано как «нападение на аврора при выполнении служебных обязанностей». Поэтому ни Флеминги, ни Малфои, ни Нотты не возмущались вслух, когда от небрежных действий авроров летели на пол старинные вазы или паркет оказывался в царапинах глубиной в дюйм.
Опасаясь за близких, они отправили семьи в Европу, подальше от английских дрязг. Под благовидными предлогами, конечно. Нарцисса Малфой, по официальной версии поправляла здоровье на юге Франции. Пенси Малфой и сыном гостила в Германии у родственников со стороны матери. Леди Флеминг с детьми отправилась в Грецию к августейшему брату.
Единственные оставшиеся в живых родственники Теодора Нотта, сестры-погодки Иветта и Сабина, готовились продолжать учебу в Шармбатоне. С некоторых пор Нотт разочаровался в английском образовании.
Отказались уехать лишь лорд Флеминг, вечно занятый финансовыми делами семьи и Люциус, заявивший, что после Азкабана авроры его мало беспокоят.
Приостановили действие лицензий нескольких компаний, принадлежавших Малфоям. Министерский чиновник, обеспечивающий делам Нотта освобождение от всех бюрократических процедур, был внезапно пойман на взятке. В «Ежедневном Пророке» то и дело появлялись статьи, рассказывающие гражданам магического мира о не самом благонадежном прошлом семей Малфой и Нотт.
Флемингов в подобном упрекнуть было нельзя, но один из писак раскопал давнюю историю об отце Симуса. Все известные факты, конечно, были извращены и дополнены слухами и дикими предположениями. В итоге оказалось, что сама Ирланда Финниган при полной поддержке своего полукровного сына прокляла маггла-мужа, чтобы стать вдовой и выйти замуж за родовитого мага из Франции.
Симус при одном только упоминании «Ежедневного пророка» начинал рычать и клялся, что камня на камне не оставит от этой газетенки. С его деньгами это не сложно.
Новый союзник, неизвестно где найденный Люциусом, мог укрепить их позиции. Малфой-старший клятвенно уверял, что, несмотря на происхождение и прошлые заслуги, этот человек имеет претензии к Альбусу Дамблдору и всему магическому миру. К тому же он достаточно смел, богат и вскоре станет главой собственного рода, что тоже немаловажно. Правда, имени Люциус, змея слизеринская, так и не назвал.
- Он опаздывает? – уточнил Драко, откладывая в сторону столовые приборы.
- Нет. Это мы пришли слишком рано. А вот…, - внезапно Нотт замолчал, глядя куда-то поверх их голов.
Маска холодного равнодушия, которую Теодор носил вместо обычного человеческого лица, исчезла. Вместо нее проступило удивление, и даже шок. Выражения, отнюдь не свойственные слизеринцу.
Симус проследил за взглядом Нотта, прищурился и вдруг ухмыльнулся.
- Ну, кто бы мог подумать, что это будет она? – протянул он.
- Мир тесен, - Тео улыбнулся. – На каждом углу знакомые!
Драко же просто рассвирепел. Он, в отличие от остальных, не видел в подошедшей молодой женщине ничего знакомого. Он мог бы поклясться на кодексе Малфоев, что раньше никогда ее не видел.
Молодая, в маггловском наряде и драгоценностях. Одета со вкусом, но без особой роскоши. Да и красотой особой не отличалась. Кожа слишком бледная, подбородок острый, губы тонкие, нос слегка вздернут, а глаза практически черные и волосы в свете электрических ламп отливают ненавистной рыжиной.
Нет, он не знал ее. До тех пор, пока она не заговорила.
- Стоило поспорить с твоим отцом на пару тысяч галеонов, что ты не узнаешь меня, - голос как будто стал ниже, и невесть откуда появились легкие хриплые нотки. – Доброго вечера всем.
- Грейнджер? – в горле было сухо, и Драко машинально потянулся за бокалом вином. – Это ты?
- Нет, Венгерская хвосторога под Оборотным зельем, - язвительно парировала Грейнджер. – Что с тобой, Малфой? Мы шесть лет вместе проучились. Я рассчитывала, что ты меня узнаешь с первого взгляда.
- Ты изменилась, - вставил Нотт, пока Симус отодвигал для Гермионы стул. – Где твои роскошные волосы?
- В парикмахерской остались, - девушка выложила на стол ладони, демонстрируя древнее серебряное кольцо.
Волшебники горестно вздохнули.
- Мистер Малфой мог бы и сообщить, - сказал Симус. – Хотя бы пол нашего будущего союзника.
- Да, Драко, твой отец очень любит шокировать, - задумчиво произнес Тео. – Какими судьбами, Грейнджер?
Драко молчал, разглядывая девушку. Она изменилась. И слишком сильно. Неудивительно, что он ее не узнал. Образ, который оставался в его памяти – это невысокая фигурка, вечно клонящаяся вправо под тяжестью сумки с учебниками, волосы, в которых вот-вот начнут вить гнезда лесные птицы, пальцы в чернилах и громкий уверенный голос, раздражающий как зубная боль. Это и была Гермиона Грейнджер. Невыносимая магглокровка из Гриффиндора.
Та женщина, что приветливо улыбалась, демонстрируя прекрасно сделанные зубы, а Драко в подобном теперь разбирался, не была настоящей Грейнджер. Не фальшивка, но что-то совершенно другое.
- Не советую заказывать здесь еду, - любезничал Теодор.
Грейнджер мельком взглянула в меню, поданное услужливым официантом, и негодующе фыркнула. Похоже, она не любила зря тратить деньги на «модную» еду. Нотт мигом проникся к ней еще большей симпатией.
- Выходит, это ты наш предполагаемый союзник, о котором говорил отец, - мрачно уточнил Драко.
Грейнджер спокойно кивнула.
- Именно. Вступление в Совет приблизительно состоится в середине августа. В конце июля подам прошение на вступление.
- Финансовое ядро уже готово? - Симус по старой памяти общался с ней довольно фамильярно, но Гермиона пока не возражала. Хотя вопрос о финансовом ядре был довольно щекотливой темой.
- У меня все готово, - с деланным равнодушием сообщила она. – Осталось лишь разобраться с тем, что сейчас творится в Совете и что собственно можно противопоставить Альбусу Дамблдору. Мистер Малфой сказал, что вы введете меня в курс дела.
- Это, само собой разумеется, - холодно ответил Драко. – Вот только… Тебе-то это зачем Грейнджер? Насколько я помню ты, и вся ваша компания в Хогвартсе Дамблдору в рот заглядывали. Чуть ли не землю под его ногами целовали. Малыш Поттер и Уизли и сейчас продолжают это делать. А вот ты… здесь, с нами. Собираешься участвовать в войне против «самого светлого волшебника нашего мира»?
- Не пойми нас неправильно, Гермиона, - поспешно вставил Симус. – Но хотелось бы знать, почему ты так резко сменила идеалы?
На лице девушки словно застыла маска. Выражение равнодушного спокойствия не куда не делось. Однако было заметно невооруженным глазом, что это тяжело ей дается.
- Я поменяла идеалы, как ты сказал, Симус, не сегодня и не вчера, - тихо, старательно выговаривая каждое слово, ответила она. – И даже не на прошлой неделе. Пять лет назад мне пришлось покинуть Англию именно из-за Дамблдора. Умная помощница для героя, отработавшая свой ресурс. Бесполезная, - глаза Гермионы полыхнули от ненависти. – Мне пришлось через многое пройти, чтобы вернуться на родину. Дамблдор мог меня избавить от всех проблем быстро и легко. Однако он и пальцем о палец не ударил.
- Значит, ты уехала не по своей воле? – задумчиво проговорил Теодор. – В Слизерине твое исчезновение долго обсуждали. Каких только предположений не строили. Гойл даже десять галеонов поставил на то, что ты забеременела от Уизли и прячешься от позора в их деревенской лачуге.
- Гойл проиграл, - усмехнулась Гермиона.
- Предположим, причины твоей нелюбви к Дамблдору нам понятны, - подытожил младший Малфой. – Он так поступал с каждым пятым своим союзником. Но всегда оставлял ниточку, которая позволит восстановить прежнее доверие. Тебя, я так понимаю, он сбыл с рук безвозвратно.
- Я магглорожденная, - пожала плечами Гермиона. – Возможности в волшебном мире у меня сильно ограничены. Скорее всего, он рассчитывал, что я не вернусь. Он ошибался.
- Странно, что ты решила пойти против него. Обычно брошенные Дамблдором просто смиряются. Да еще и оправдывать его начинают.
Драко был прав. Мало кто их волшебников осмеливался пойти против всесильного Дамблдора. А старик прожил достаточно лет, чтобы виртуозно научиться управлять окружающими. Уж чувство вины он в людях возделывать умеет.
- Некоторых вещей я простить не могу, - Гермиона начала раздражаться. О том, что ее будут проверять на искренность, она как-то не подумала. – Но я могу дать хоть Нерушимую клятву, если это поможет поверить мне.
- Нерушимую клятву? – вскинулся Симус. – Не будем впадать в такие крайности.
- Да, Грейнджер, - улыбнулся Драко. – Магического контракта о сотрудничестве будет достаточно.
Тео по его знаку уже извлек из рукава тонкий свиток.
- Все предусмотрели, - вздохнула Гермиона.
- Мы же не дети, чтобы верить на слово незнакомым людям. Читай, Грейнджер.
- Меня зовут Гермиона, - поправила его девушка. – Привыкай к моему имени Малфой.
Она изучила контракт вдоль и поперек. На первый взгляд все было просто и понятно. Четверо людей договорились поддерживать интересы друг друга. Но Гермиону не отпускало ощущение какой-то неправильности. Подобное случалось с ней, когда в Хогвартсе она работала над арифматическими расчетами с заведомой ошибкой, которую необходимо было найти и исправить.
Ей потребовался час, чтобы отыскать положение, отказывающее Гермионе Грейнджер в праве отстаивать собственные интересы, которые не имеют отношения к делам партии, возражать старшему по партии и приводить необходимые аргументы. И это был не мелкий шрифт, как в маггловских контрактах. А всего лишь несколько слов в другом порядке и несколько отсутствующих запятых.
- Похоже, тебе никого не удалось на этом подловить, - подмигнул Теодор насупившемуся Малфою, пока Гермиона исправляла найденную ошибку.
В итоге соглашение все же было подписано, и волшебники заметно расслабились.
- Тебе лучше не показываться на глаза другим магам, - заметил Симус. – За всеми «лордами» и их потенциальными сторонниками следят люди Дамблдора. Сегодня каждому из нас пришлось полдня нарезать круги по всей Англии. За мной следило трое каких-то авроров. За Тео хвостом таскались Уизли и Корнер.
- Я аппарировал на окраину Лондонского блошиного рынка, - фыркнул Нотт. – Там круглые сутки толпы магглов – легко потеряться. Я для этого даже магию не применял – просто выкинул плащ и купил яркий шарф за девять фунтов. Вот и все!
- Мне повезло меньше, - Драко поморщился. – Меня почтили вниманием сам Кингсли и его первый помощник Поттер. Фанатики… Отец едва успел передать мне записку и остался занимать их беседой.
- Я и не собиралась появляться раньше августа, - ответила Гермиона. – Но, судя по тому, что я узнала от… из переданных мне материалов, дела обстоят хуже некуда.
- Для Дамблдора, - с улыбкой поправил ее Теодор. – Наше положение куда как лучше. На Совете оправдываться будем не мы.
- Никогда не думала, что подобное может случиться в Хогвартсе, - грустно вздохнула Гермиона. – Этот замок всегда был оплотом спокойствия и надежности. И вот…
Мужчины резко помрачнели. Очевидно, что о Хогвартсе и царившей там атмосфере они знали гораздо больше, чем Гермиона, фактически отсутствовавшая в стране шесть лет.
- Хогвартс уже не тот, что раньше, - пробормотал Нотт. – Не такой, в котором мы учились. Это какой-то… вертеп, бардак, скопище уродов. Вражда факультетов просто невероятная. Никто не ходит по одиночке, все друг друга боятся. Из библиотеки начали убирать некоторые книги. По распоряжению Дамблдора. И не в Запретную секцию, а вообще из школы. Якобы в них содержится темная магия. У нас есть часть списка этих книг. Могу поклясться, что темной магией там и не пахнет. Зато пахнет древними волшебными традициями, интересными историческими фактами и защитными заклинаниями.
Эти убийства и несчастные случаи, о которых стало известно, лишь верхушка айсберга. Мои сестры рассказывали, что нападений и травм гораздо больше. Помфри никогда не сообщает в клинику святого Мунго, что в ее палатах некоторые студенты отлеживаются по нескольку месяцев из-за страшных ранений.
Есть несколько случаев исчезновения студентов. Но родители молчат. Остальным студентам объясняют, что исчезнувшие отказались продолжать обучение или перевелись в другую школу.
- Половина исчезнувших – магглорожденные. Им кроме Хогвартса некуда податься, - от тона Малфоя по спине Гермионы забегали мурашки. – Остальные из бедных волшебных семей, которым горсти галеонов на год хватит. Вот и догадайся Грейнджер, куда могли пропасть молоденькие волшебники?
- И Дамблдор это замял?
- Да. Виртуозно подчистил все следы. Вряд ли он причастен к исчезновениям, но явно прикрывает кого-то из своих, - ответил Драко. – Я нанял людей, которые немного поворошат те события. Если что-то интересное найдут, то мы используем это против Дамблдора. Хотя, видит Мерлин, мне меньше всего хочется копаться в этом дерьме. От одних предположений, куда могли употребить подростков, противно становится.
Малфоя заметно передернуло.
- Значит, если я правильно понимаю, - задумчиво произнесла Гермиона. – То позиция приблизительно такая – начать разбирательство по всем известным случаям, очернить Дамблдора, заставить его оправдываться.
- Правильно понимаешь, Грейнджер.
- Гермиона, - поправила его девушка. – Привыкай, Драко, меня по имени называть.
- Надеюсь, привыкну, - усмехнулся Малфой. – Поддерживать скандал и искать доказательства некомпетентности хогвартских учителей – это наше дело. Твоя основная задача – стать членом Совета магов и поддерживать нас своим голосом. Ну и быть в курсе всех событий…
Драко отодвинул тарелку с нетронутым произведением местного «флориста», как презрительно высказался Теодор о поваре, и начал рассказ. Нотт и Симус периодически дополняли отдельные моменты.
Малфой рассказывал о составе Совета магов и отношениях, в которых состоят «лорды» и «леди». Несмотря на самую высокую важность и недосягаемость для обычных волшебников Совет состоял из людей. А люди, как известно, обладают как добродетелями, так и пороками.
Драко пообещал передать ей через Стеббинса досье на каждого волшебника, связанного с Советом магов. Совет действительно долгое время фактически не функционировал. С семидесятого года по девяносто шестой «лорды» и «леди» ежемесячно собирались в одном из парадных залов министерства магии, перемывали косточки половине волшебного мира, сетовали на падение нравов и исчезновение традиций и расходились, ничего не решив. Причиной подобного, как считали многие, была огромная численность Совета. Пятьдесят семь волшебников не всегда в состоянии договориться и принять единодушное решение. Правда, количество магов постепенно сокращалось, но слишком медленно.
Лишь в девяносто седьмом году, когда членов Совета внезапно стало меньше дюжины, дело резко пошло на лад. Возможно, через пару десятков лет Совет вновь станет многочисленным и бесполезным. Но пока этого не произошло, следовало решить множество важных вопросов. И контроль над Хогвартсом в том числе. Ради такого дела Совет отставил в сторону другие немногочисленные дела.
Но когда «лорды» и «леди» попытались получить информацию о школе чародейства и волшебства, то наткнулись на пустоту. Никто не знал, как и чем живет школа чародейства и волшебства Хогвартс. Существовал некий фонд, куда стекались пожертвования частных лиц и немногочисленные дотации министерства магии. Но о расходах этих средств ничего не было известно. Отправленный несколько месяцев назад запрос в банк «Гринготс» остался без ответа.
Никто никогда не задумывался, откуда берется еда на столах школы, на какие средства приобретаются учебные материалы и книги для библиотеки, как собственно происходит зачисление в школу и рассылка писем. Какие права и обязанности есть у школьных учителей. За что они обязаны отвечать, а во что не должны ни в коем случае вмешиваться. Но ни в министерстве, ни в семейных библиотеках не было упоминания о таких вещах.
Дамблдор, пользуясь своим положением, закрыл доступ ко всей служебной информации, оставив Совет магов теряться в догадках.
- Зря он так поступил, - усмехнулся Симус. – Помимо нас в Совете еще восемь человек. И после отказа Дамблдора некоторые «лорды» сильно обозлились. Не все любят участвовать в непонятных интригах, разводимых директором.
- Вопрос о контроле над школой последний раз поднимался около трехсот лет назад. Причиной стала массовая резня между двумя группами студентов. Администрация школы не смогла предотвратить образование землячеств из студентов разных факультетов. В итоге поссорились Йоркшир и Корнуолл. Самые буйные схватились за ножи и волшебные палочки. Триста лет назад директор Хогвартса еще мог обвинить во всем студентов… Горячие головы, что с них взять? – светловолосый волшебник издевательски хмыкнул. – Сейчас ситуация стократ хуже. Вина руководства школы слишком очевидна. Дело замять не удастся. В наших силах доказать, что директор и учителя не в состоянии обеспечить порядок в Хогвартсе.
- Вывернем этот проклятый замок со всеми его традициями наизнанку, - зло зашипел Теодор. – На то, что Дамблдор уйдет в отставку, надежды мало. Но он больше не сможет руководить воспитанием детей и растить из них невесть что. Бесполезных неучей или фанатиков для своей армии.
Они проговорили почти до закрытия ресторана. Обеспокоенный метрдотель нарезал круги вокруг их столика, но из-за чар близко подойти не мог. Только когда в зале начали гасить лампы, они договорились держать связь через заколдованные галеоны и разошлись.
Мужчины отправились искать ближайшее безлюдное место для аппарации, а Гермиона к вызванному такси, готовому отвезти ее обратно в отель.
Через два часа, уже лежа в постели, она перебирала в уме весь их разговор. И покрывалась потом от страха. Во что она ввязалась? Какое-то гнездо докси, а не Хогвартс. Нападения, пропажи, торговля молодыми волшебниками, на которую мрачно намекнул Малфой. Что там еще может быть? И практически за всем стоит Дамблдор. Фактически он первопричина любой беды, случившейся с ними.
Вздохнув, она перевернулась на другой бок и попыталась не думать о директоре. Он внушал ей страх и неприязнь. Особенно после прочитанного и услышанного.
Новые союзники пугали ее куда меньше. Хотя в иной ситуации Гермиона держалась бы от них подальше.
Драко Малфой был совсем не похож на своего отца. Да, платиновые волосы, серые глаза и острый подбородок достались ему от Люциуса. Но только эти черты не делали его копией Малфоя-старшего. Светлые волосы Драко стриг достаточно коротко. Насколько Гермиона знала, в древних волшебных семьях носят волосы до плеч или чуть ниже. Некоторые без всяких опасений отпускают косы. А младший Малфой щеголял какой-то полувоенной маггловской стрижкой и ничуть этого не стеснялся.
Морщинки в уголках губ от саркастичной усмешки и странное выражение на лице, не пропадавшее ни на миг. Не было там обязательной аристократичной невозмутимости. Драко Малфой смотрел на окружающих с выражением охотящегося хищника. Расчетливый холодный азарт, в особо эмоциональные моменты обильно сдобренный кровожадной жестокостью. Зубы у него сверкали белизной, ногти чистые как у ребенка. Но легкий запах табака все равно ощущался. Теодор во время разговора посетовал, что Драко и часа не может прожить без сигареты. Если бы Нарцисса не обрабатывала их специальными зельями, но давно бы спалил собственные легкие.
Теодор… Честно говоря, она не слишком-то замечала его в Хогвартсе. Он посещал древние руны и арифматику, но был слишком неприметен. Средний ученик средней внешности. Ничего особенного, чтобы обращать на него внимания. Правда, теперь выяснилось, что скучный подросток вырос во вполне приятного мужчину. Очень обаятельного. Даже постная, как у строгого пастора, мина его не портила.
Образчиком настоящей мужской красоты стал Симус. Светлые волосы, яркие синие глаза, правильные черты лица и ироничная усмешка. Ирландская мужская в чем-то даже… карамельная, красота. Если бы не усмешка и злость, притаившаяся в глубине глаз, Симус стал бы вторым Локхартом волшебного мира. Хотя даже не принимая во внимание усмешку и злобу, Локхарт не носил темные мантии, и его пальцы не украшали перстни с драгоценными камнями. Украшения стоили целое состояние. Теперь Гермиона в этом разбиралась.
Может быть, у нее разыгралось воображение, чересчур развитое после Азкабана, но эти трое напоминали волков. Волков, сидящих в засаде. Хищников, пока еще выбирающих на кого напасть и как именно растерзать на части – медленно, по кусочкам, или быстро, вцепившись в горло.
Они злы на мир, они жестоки, они жаждут власти и мести.
Под теплым одеялом ей вдруг стало очень холодно. Является ли она такой же… волчицей? Человеком, готовым разрушить этот мир, чтобы удовлетворить свое чувство мести и чувство долга перед давно умершими людьми?
Пожалуй, ей стоит купить думосброс, чтобы посмотреть на себя со стороны. Вписывается ли она в эту кровожадную компанию?

За несколько лет владения ресторанным бизнесом у Теодора появились свои привычки. Необычные и даже экстравагантные. Для мага, конечно.
Магглы же воспринимали его выкрутасы, как само собой разумеющееся. Он мог лично осматривать партию мяса, привезенную для своих ресторанов. Выбирал кусок из любого ящика и приказывал немедленно приготовить его любым известным способом. И тут же попробовать.
Хозяин сети ресторанов мог в любой момент появиться на кухне, проверить чистоту или качество приготовляемых блюд. Иногда он приносил новые рецепты, неизвестные английской кухне. Или новые необычные специи.
Рестораны Теодора Нотта были довольно известны. Не заоблачными ценами и скандалами, а исключительно с хорошей стороны. Репутация заведения – это то, что Теодор ставил во главу угла. К качеству продуктов, к правилам санитарии и квалификации работников он подходил со всей возможной тщательностью. Меню обновлялось, минимум, раз в месяц. К тому же порции были немаленькими, а цены приемлемыми.
Видит Мерлин, магглы из среднего класса, основные клиенты заведения ценили это как никто.
Теодор в последнее время подумывал об открытии нескольких баров или пивных, где клиентам предоставят для дегустации несколько дюжин сортов пива. Быть может, получится устроить торговлю сливочным из паба «Три метлы». Правда, для этого придется получить лицензию и немало золота отдать в министерские карманы.
Вечером двадцать второго июня Тео отправился в «Корону короля» - один из самых лучших своих ресторанов. Повар, переманенный из Швеции, уже адаптировался на новой кухне и вовсю командовал подчиненными, перемежая ломаный английский ругательствами на родном языке. При этом он ухитрялся следить за приготовляемой на вертеле свининой и резать сушеный чернослив.
Хозяина ресторана встретили вежливыми приветствиями, не особо отрываясь от работы. В пятницу вечером ресторан был полон голодными людьми.
Тео побеседовал с новым поваром о патенте на очередной рецепт, взял на пробу часть блюд и отошел к стене, чтобы не мешать работникам.
Стыдно признаться, но ему чистокровному волшебнику, на оживленной ресторанной кухне среди магглов было куда комфортнее, чем среди волшебников равных по положению. Здесь всё принадлежало ему по праву. Кухня, посуда, люди и даже воздух. Его собственность, его опора в этой жизни.
Когда Теодор продал все имущество семьи, чтобы выплатить министерский штраф, он и не предполагал, что жалкий маггловский ресторанчик, оставленный в наследство матери одним из многочисленных кузенов, будет именно тем, что вытащит семью Ноттов из-за грани бедности. Бедности, свалившейся на них так неожиданно.
Тео до сих пор с улыбкой вспоминал свои первые шаги в этом бизнесе. Едва справивший восемнадцатилетие, не имеющий ни опыта, ни знаний, чужой в мире магглов. Он так боялся потерпеть неудачу. И только необходимость хоть как-то обеспечивать достойную жизнь младшим сестренкам помогла ему не отступить.
Прабабушка Серпентина, наверняка, неоднократно перевернулась в гробу, когда Тео утащил на ресторанную кухню тетрадь с ее записями. На ломких от времени страницах содержались рецепты более чем полусотни разнообразных соусов и блюд. Подобных в маггловской кухне не было и необычная, но вкусная еда мигом стала визитной карточкой «Короны короля».
Через год Теодор уже имел достаточно денег, чтобы открыть второй ресторанчик. Его заведения работали с двенадцати дня и до двух часов ночи. Днем там обедали работники всех окрестных офисных центров, вечером приезжали те, кто хотел бы провести время в комфортной обстановке за хорошей едой, ближе к полуночи подтягивались молодые люди - студенты. На многие блюда после полуночи начинали действовать приличные скидки, и поздним клиентам это очень нравилось.
Тео часто думал, что волшебники и не предполагают как много денег и времени среднестатистический маггл может потратить на хорошую еду. В чем только его не подозревали авроры – в контрабанде, в торговле запрещенными товарами, магическом наемничестве. А он всего лишь продавал простакам хорошую еду. Тем и жил.
Теодор беседовал с менеджером по поставкам, когда заколдованный галеон в его кармане нагрелся. Прервав собеседника, он поспешно извинился и почти побежал в свой кабинет на первом этаже. Все работники ресторана знали, что из кабинета есть отдельный выход, которым всегда пользуется владелец. На самом деле, никакого выхода не было – железную дверь, ведущую на пожарную лестницу, за пять лет ни разу не открывали. Оказываясь в кабинете, Теодор всегда аппарировал.
На этот раз он переместился в заросший бурьяном сад небольшого домика на отшибе южного маггловского городка. Помянув демонов, он выбрался из кустов и поспешил к крыльцу. Фонарь над крыльцом не горел, и Теодору пришлось идти чуть ли не на ощупь.
Об этом домике не знал никто. Теодор купил его в начале прошлого ноября, используя документы одного из своих работников и порцию Оборотного зелья, по случаю купленного в Лютном переулке. На доме не было никаких чар, несмотря на то, что его единственные обитатели являлись волшебниками. Тео посчитал, что нельзя лишний раз привлекать внимание министерства магии.
В тесной маленькой прихожей его встретил запах лекарственных зелий и полненькая колдунья в светло-зеленой мантии, выбежавшая на шум.
- Мистер Нотт, - голос ведуньи и целительницы дрогнул от подступающих слез. – Я не могла сообщить вам раньше… Она…
- Где она? – тихо спросил Тео.
- В спальне. Все так быстро… О, Мерлин, я ничего не могла сделать. Потеря крови… Мистер Нотт!
Отодвинув целительницу в сторону, Тео вошел в самую большую комнату дома. Когда-то здесь была гостиная. После покупки ее единственную в доме отремонтировали и обставили удобной красивой мебелью. Тео не пожалел и распотрошил лучшие покои Дома-На-Холме. Сейчас в хорошо обставленной спальне пахло кровью и…смертью.
На широкой кровати, не прикрытая ничем, лежала юная девушка. Иветта Нотт пятнадцати лет от роду, которую родные и друзья всегда называли Птичкой.
Она, в самом деле, напоминала какую-то маленькую осторожную пичужку своими порывистыми движениями и привычкой склонять голову к левому плечу, словно прислушиваясь к какому-то голосу. Тео помнил, как родители долго пытались отучить Иви от этого. Лет с пяти, кажется. Но безуспешно.
От матери Птичке досталась простая не яркая красота и темно-синие глаза. А от отца волосы цвета бумажного пепла. Обычная девушка средней привлекательности. Среди магглов таких тысячи. Да и среди волшебников хватает.
Но только Иви сейчас лежала мертвая на широкой кровати.
После смерти она стала похожа на плохо сделанный манекен, который впору выбрасывать, а не рядить в одежду. Черты лица заострились, кожа казалась серой, как у гоблинов. От роскошных пепельного цвета кос почти ничего не осталось. В последние месяцы Иви жаловалась, что волосы выпадают, а кожа чешется. Никакие притирания не помогали. Теперь она уже не может воспользоваться теми кремами, что Тео, любящий брат, купил ей в Париже.
- Иви, - он легонько коснулся еще теплой руки. – Сестренка…
Но девушка, конечно, не могла ответить. Целительница не успела закрыть мертвые глаза, и это сделал Тео. Он же прикрыл сестру покрывалом. Она, в самом деле, умерла от потери крови. Низ живота и ноги были полностью залиты темной, начинающей подсыхать жидкостью. Крови была так много, что она залила большую часть кровати. От едкого запаха у Тео кружилась голова, и першило в горле.
Запах крови слишком напоминал ему недавнюю войну и застенки Аврората.
Из небольшой колыбели, стоявшей справа от кровати, послышался тихий писк. Писк существа, по сути погубившего его любимую сестру. Тео мрачно разглядывал багрово-красное существо, напоминавшее помесь корня мандрагоры и креветки. Оно даже плакать не могло, как все нормальные дети. Только пищало. Противно. Свернуть бы ему шею, пока никто не видит.
- Это девочка, - целительница застыла на пороге комнаты, со страхом глядя на него. – Слабенькая…
Тео вздохнул с каким-то всхлипом. Слезы щипали глаза, но он не мог расплакаться на глазах этой женщины, которая искренне жалела его. Не нужна ему такая жалость. Унизительная, как пинок под ребра.
- Присмотрите за ребенком несколько дней, - хрипло попросил он. – Я пришлю слуг за телом. После похорон решу, что делать с…младенцем.
И аппарировал прямо из комнаты, наплевав на приличия. После исчезновения колдуна целительница подошла к колыбели и взяла малышку на руки. Рожденная в минуту смерти матери, зачатая неправильным путем, нелюбимая и никому не нужная крошка.
- Бедняжка, - прошептала женщина.
А Тео аппарировал прямо к границе своего сада. Но в доме он не прошел дальше холла. Было тихо. Семейные портреты спали, домовики, возможно, работали на кухне. А больше в Доме-На-Холме никого не было. Тишину можно было пощупать руками.
Тео знал, что останься он в одиночестве хотя бы на час, то непременно сойдет с ума. Зачерпнув каминного пороха, он кинул его в камин и скомандовал:
- Дом Флемингов, Золотые поля!
Всю ночь до рассвета он провел в одной из гостевых комнат родового поместья Флемингов. Человек, которого он мог бы назвать лучшим другом, подливал ему Огденского виски и молча слушал, как захлебывающийся слезами и криком надменный слизеринец рассказывает…
Рассказывает о беде, приключившейся с его семьей. О позоре. О том, что весь мир обсуждает его семью. Кто-то жалеет, а кто-то откровенно злорадствует. И теперь его роду до скончания веков жить с этим пятном на репутации. И нет возможности его смыть, как полагается по обычаю – кровью.
Тео рассказывал о том, что только после смерти матери понял, что две маленькие надоеды по имени Иветта и Сабина – это семья, а не просто разменная монета в отношениях между чистокровными семьями. В бедности и позоре его не поддержат чужие люди. Иви и Саби были тем ради чего он жил.
- Я хотел умереть, - пьяно бормотал Теодор. – Взял дедовский нож и начал резать руку… А Саби заходит ко мне и говорит… говорит… Говорит: «Тео, Тибби сказала, что мороженого нет»… Ей девять лет было! Мороженое – отрада в жизни! И вдруг нет! Я… слабак! Думал, уйду, и все закончится! А они…
Он заливался пьяными слезами, говоря, что не смог уберечь одну из них. Что поступил глупо, решив отправить девочек учиться в Хогвартс. Для них были открыты ворота Шармбатона и Дурмстранга, но ему хотелось быть ближе к любимым сестрам. Да еще и распределение на Слизерин ввело его в заблуждение. Змеиный факультет всегда защищал своих студентов. К тому же девочки были чистокровными и с вполне приличным приданым – у них с первого курса должны были появиться поклонники и защитники. Но Тео забыл, что Слизерин, да и вся школа не те, что прежде.
Девочки мало рассказывали об учебе в Хогвартса. А если и упоминали, то только хорошее. Они получали высокие отметки, и некоторое время Теодор считал, что все идет просто прекрасно.
Но никто… ни сжавшийся от стыда староста Слизерина, ни отводящий глаза Снейп не могли ответить ему на простой вопрос. Почему так получилось? Как Иветта оказалась одна в слизеринских подземельях в окружении… Да, она говорила о троих нападавших. Но осматривавший ее целитель шепотом поведал как минимум о пяти насильниках.
Как вышло, что ее обезоружили и изнасиловали… свора тварей, имена которых так и остались неизвестными. Иветту, которая никогда в жизни не применяла Ступенфай к живому существу была уничтожена, растоптана неизвестными ублюдками.
Симус молча гладил его по волосам и молчал. Любые слова сейчас были бессмысленны. Беда, случившаяся с сестрой Теодора, не укладывалась ни в какие рамки. Симус видел ее в клинике святого Мунго. Израненная девушка с пустыми полубезумными глазами мало напоминала ту смешливую Иветту Нотт с венков из синих полевых цветов на голове, которая на летнем пикнике, устроенном Малфоями, уговорила взрослых магов сыграть в волшебный крикет.
И самое ужасное, что никого не наказали.
Симуса до сих пор корежило от ярости, когда он вспоминал слова директора. Убитый горем Теодор скинул воспоминания о встрече с Дамблдором в думосброс Драко.
Всепрощающий и добродушный волшебник, ласково улыбаясь, сообщил, что Иветта пострадала по собственной вине. Якобы она безответно влюбилась в одного из студента и подлила ему любовный напиток. Директор весьма толсто намекнул, что имеются доказательства.
- Еще бы! – рыдал Теодор. – Этот мерзкий слизняк может любые доказательства предоставить.
Директор сладко посочувствовал «несчастной девочке», но предложил дело замять. И Нотт, естественно, согласился. А кто бы возражал? Достаточно представить, что бы случилось с едва залатанной репутацией семьи Нотт после начала разбирательства. «Ежедневный Пророк», мерзкая газетенка, не преминул бы опубликовать самые грязные сплетни, чтобы поднять тираж. Иветту начали бы таскать по допросам, осмотрам, стыдить и оскорблять.
Симус вспомнил, как глумливо ухмылялся помощник целителя из клиники святого Мунго, узнав причину травм Иветты. От одной этой ухмылки девочка забилась в истерике, и ее долго не могли успокоить.
Целитель, обработав раны, сказал, что надежд на полное восстановление психического здоровья девушки почти нет. Есть те, кто после подобного отряхнулся бы и пошел дальше – сильные личности. Но Иветта Нотт к подобным не относилась. Изнасилование, а еще больше связанные с ним позор и унижение, слишком сильно ударили по ее разуму.
Возможно, Иветту ждала участь Ирланды Финниган – провести остаток жизни под наблюдением целителей в каком-нибудь заграничном поместье. У Тео хватило бы средств купить небольшой особняк в Италии или Франции и приставить к сестре сиделку. Но поступить так не удалось. У изнасилования были тягостные последствия – не только безумие и исчезновение магических сил, но и беременность от неизвестного ублюдка.
Перед тем как отключиться Тео рассказал, что целитель просто поставил его перед выбором – дать Иветте абортативное зелье, которое убьет ее. На ибрицу, входящую в состав зелья у сестры была страшная аллергия. А иных зелий магический мир не знал. Даже если использовать маггловские средства, то Иветта Нотт в лучшем случае останется бесплодной и калекой.
Вторым вариантом было дождаться рождения ребенка. Вероятность смерти при родах была очень велика. К великому несчастью девочка была хрупкой и болезненной физически. А эмоциональная опустошенность только усугубила дело. Конечно, при надлежащем уходе был шанс на благополучный исход. Однако Иви сама отказывалась жить. А в последние месяцы просто впала в тихое безумие. Несмотря на все усилия квалифицированной целительницы.
Как понял Симус из пьяного бреда, сестра Теодора умерла этим вечером. Вскоре состоятся тайные похороны. Мерлин, девочку теперь даже по-человечески похоронить нельзя!
И Теодор напоследок всхлипнул, что совсем не знает, что делать с этим ребенком, девочкой. Он не может сделать ее членом семьи. Кодекс Ноттов прямо запрещает признавать незаконнорожденных детей. Более того, там содержится указание на убийство всех бастардов. Уже лет двести как этот кодекс пытаются изменить, но Ноттов никогда не было больше девяти – число необходимое для внесения изменений в устав семьи.
Наверное, поэтому Нотты так осмотрительны в любовных связях, подумал Симус, укладывая Теодора на кровать. В свете слагают легенды об их супружеской верности и неприступности для аристократичных вертихвосток. На деле же – это результат родовой магии и собственных страхов Ноттов.
Теодор не хотел убивать ребенка.
Казалось, чего бы проще – сказать Смертельное Проклятие и можно закапывать тельце под первой же могильной плитой.
Но нет…
Мало того, что на палочку Теодора, также как на палочки всех Малфоев, были наложены ограничивающие и следующие чары. Стоит наколдовать что-то из министерского списка, как постоянное проживание в Азкабане обеспечено.
К тому же только фанатичные гриффиндорцы могут утверждать, что у слизеринцев нет морали. Есть. Мораль, совесть, стыд, душа и все что прилагается к обычному телу. Разве что здравого смысла побольше, чем у остальных.
Мораль у Теодора была. И совесть и душа. И пока еще чистые от крови руки. Он не хотел их пачкать. Тем более младенческой кровью.
Единственным выходом в этой ситуации было отдать нежеланного ребенка на воспитание. Не просто в приемную семью как у магглов, а передать под защиту другого мага. Скрепить обязательства магией.
Но ни Теодор, ни Симус не знали семьи, готовой принять чужого им ребенка под подобную опеку. Никто не примет незаконнорожденного просто так. Может быть, удастся подкупить какую-нибудь семейную пару, готовую дать новорожденной свою фамилию. Но на поиск уйдет время. А срок для Теодора всего неделя.

***
Семнадцатого июня… Гермиона отметила этот день в особом альбоме, ее дети впервые проявили волшебные способности, будучи на двадцать девятой неделе внутриутробного развития. Все произошло в течение каких-то двадцати минут. Словно до этого они просто ждали, кому из четверых достанет смелости начать.
В десять часов утра весь дом содрогнулся от истошного вопля Ксении. Гермиона, в сотый раз проверяющая кодекс семьи, от испуга опрокинула на колени кружку с горячим чаем. Но слабый ожог тогда ее мало волновал. Опрокинув по пути все, что только можно и едва не врезавшись в мадам Куусела, она прибежала к комнате «Суррогатной матери номер один».
Не далее как две недели назад в клинике Валяйнена, на очередном осмотре, выяснилось, что, несмотря на то, что пересадка эмбрионов производилась девушкам в течение одного дня, рождать они будут в разные сроки. Разрешение от бремени Ксении должно было состояться во второй половине десятых чисел июля.
В тот момент Гермиона задыхалась от ужаса. Ей представилось, что она открывает дверь спальни… кровать Ксении стоит прямо напротив и белое покрывало залито кровью. Выкидыш или преждевременные роды. Ребенок мертв. Это был ее основной кошмар в последние дни. Даже воспоминание о заключении в Азкабане отступили перед страхом потерять детей, которых она уже давно считала частью себя.
Но действительность была не так ужасна. Ксения и близнецы были целы на первый взгляд. Но комната оказалась разгромлена. Обстановка превратилась в хаос. Легкие шторы в мелкий легкомысленный цветочек были оборваны. Остатки кружевного ламбрекена висели на люстре. Вазочки, статуэтки ангелов и влюбленных, миниатюрные плюшевые игрушки, фигурки сказочных персонажей – весь тот сувенирный хлам, что с таким упоением собирала Ксения, был сброшен с полок. Но вместо того, чтобы лежать на полу горой мусора безделушки кружились по комнате. Причем так, словно они собрались водить хоровод вокруг широкой кровати Ксении. Молодая женщина сжалась в комок под одеялом и тихо скулила с зажмуренными глазами.
Едва Гермиона переступила порог, как движение вокруг кровати прекратилось и все безделки, будто повинуясь чьей-то команде, полетели к двери. Но, натолкнувшись на слабенькие Щитовые чары, посыпались вниз. Теперь это была, в самом деле, просто груда мусора. Ничего не починить – только выбрасывать.
Приглушенный одеялом писк на одной ноте неимоверно раздражал. И Гермиона достаточно грубо велела Ксении заткнуться. К удивлению окружающих приказ прозвучал на чистом русском. Напоследок девушка добавила несколько любимых словечек Антонина Долохова и наступила полнейшая тишина. Ксения сдернула с головы одеяло. Неимоверно красивые ярко-синие глаза были круглыми от испуга, по щекам бежали слезы.
Гермиона скривилась, поняв, что именно сейчас ей придется много врать. Хотя бы для того, чтобы эта насмерть перепуганная женщина перестала рыдать.
Но ничего успокаивающего она произнести не успела – дом повторно содрогнулся от женских воплей. Кричали Татьяна и Ольга. И если в первом слышалась просто безграничная ярость, то Ольга кричала, как кричат дети, оказавшиеся на захватывающем аттракционе – с восторгом. В дверях спальни Ксении Гермиона столкнулась с превратившейся в соляной столб мадам Куусела. Пожилая женщина шарахнулась от нее к стене. В серых выразительных глазах медсестры плескался панический ужас, ладони зажимали рот, словно она таким образом пыталась заглушить крики.
Ольгу Гермиона обнаружила на лестнице. Светловолосая девушка, весело хохотала, порхая над ступеньками и громко напевая странную песенку про водяного, которому надоели пиявки и хочется полетать. Обремененная большим животом, размахивающая руками наподобие крыльев Ольга выглядела довольно смешно. Еще смешнее было то, что под ней по ступенькам вверх и вниз бегал Косолапус и пытался поймать кончик светлой косы, украшенной зеленым бантиком. Коту тоже казалось, что это хорошее развлечение.
Гермиона посмеялась бы с ними, если бы не понимание того, что произошло несколько минут назад. Услышав крик Ксении, единственная из суррогатных матерей носившая ребенка женского пола, поскользнулась и полетела вниз. В лучшем случае она бы отделалась переломами и потерей ребенка. Но магия, впервые проснувшаяся в будущей Беллатрикс Грейнджер, не дала случиться беде.
Привстав на цыпочки, Гермиона поймала хохочущую Ольгу за край сарафана и аккуратно стащила вниз. Женщина не сопротивлялась и, оказавшись на маленьком диванчике, тут же успокоилась. Сбежавший с лестницы кот начал с громким мурлыканьем тереться о ноги в забавных черно-розовых носках с кисточками. Из всех обитательниц дома в Эспоо Косолапус, помимо своей любимой хозяйки, выделял только смешливую Ольгу. Остальных женщин он предпочитал игнорировать, а мадам Куусела еще и откровенно недолюбливал. По-крайней мере, несколько раз с явным удовольствием нагадил женщине в домашнюю обувь.
Татьяна нашлась в ванной комнате. Было ли это влиянием ребенка-мага или нечто иное, но в последние недели молодая женщина принимала водные процедуры по десять раз на дню. По ее словам ощущение бегущей по телу теплой воды стало таким же необходимым как еда и питье. Из-за живота она не могла долго стоять или принимать ванну, поэтому в просторной душевой кабине поставили широкий табурет из светлого дерева. В ванной комнате Татьяны стояли батареи флаконов с гелями для душа, курились ароматические свечи и лежали стопки больших пушистых полотенец. Собственно полотенце уже не лежали, а летали по ванной, как сувениры Ксении. Абсолютно обнаженная Татьяна металась по ванной, пытаясь достать хоть одно. Но вероломные махровые полотнища лишь разрешали чуть-чуть коснуться себя кончиками пальцев.
Гермиона призвала все полотенца и успокоила разозленную женщину. Велев Татьяне немедленно отправляться в гостиную, она простым заклинанием собрала все летающие полотенца и заперла их в шкафчик. Почему-то универсальное Фините Инкатем на полотенца не подействовало. Гермиона сильно подозревала, что пользоваться ими они больше не смогут.
В конце концов, ей потребовался минут двадцать, чтобы собрать девушек в гостиной на первом этаже. К этому времени они как раз успокоились, и умение Гермионы говорить на русском языке занимало их гораздо больше, чем левитация предметов по комнате.
Слабый ромашковый чай, спешно заваренный мадам Куусела и сдобренный капелькой успокаивающего эликсира, сделал свое дело. Но часто использовать это зелье нельзя. Беременным женщинам вообще не рекомендуется принимать зелья и эликсиры, аппарировать и колдовать в полную силу.
Впоследствии, вспоминая свою беседу с беременными девушками, Гермиона испытывала жуткий стыд. Тупее слов она в жизни не произносила. Если бы не зелье в чае, то русские вряд ли поверили бы в «экспериментальные препараты, которые оказывают временное воздействие на организм человека, выражающееся в некоторых паранормальных способностях». Но, казалось, девушки ей поверили. По-крайней мере, возражать и расспрашивать не стали. Только переглянулись странно.
Гермиона, заметив эти взгляды, пообещала себе наложить Запирающие заклинания на все двери и окна и поставить магический барьер по периметру сада.
- Госпожа Грейнджер, - на пороге гостиной появилась медсестра.
Обычно уверенная в себе женщина выглядела робкой и испуганной.
- Все уже закончилось? – выдавила она.
Мадам Куусела кивнула, но продолжила мяться на пороге. Видно было, что она хочет что-то сказать, но не решается. Гермиона решила помочь ей.
-Вы что-то хотели мне сказать?
- Ох, госпожа Грейнджер, - выдохнула Анна и вдруг зачастила. – Уехать бы из этого дома поскорее. Плохое это место. Странное. Вы может, и не видели, но я все заметила. То стаканы ни с того ни с сего разбиваются. Горячая кастрюля замерзнуть может вмиг. А однажды, - он выдержала драматическую паузу. – Когда вы уезжали по делам, окна сами собой распахивались и закрываться не хотели.
Гермиона слушала ее с приоткрытым ртом. Выходит, проявление магических способностей у ее детей началось довольно давно. Просто из-за постоянных отлучек и занятости она этого не замечает. А суррогатные матери, дрожащие за свои деньги, о странностях помалкивают. Этим утром просто был особо сильный всплеск.
И насколько понимала Гермиона, дальше дети будут действовать все активнее.
С большим трудом отделавшись от Анны, искренне желавшей помочь найти другой «спокойный» дом, Гермиона отправилась в свою комнату. Невидящим взглядом посмотрела на стопки магических фолиантов на полу. Иногда родители накладывали ограничивающие чары на своих, особо активных детей. Однако как действовать ей? Дети еще не рождены. Наложи она подобные заклинания на маггловских девушек, но в июле получит четырех сквибов.

Глава 18.
Ее идея с домовиками себя оправдала. Эльфийская семья, оставшаяся на улице из-за смерти хозяев и конфискации дома в пользу министерства магии, оказалась чудесным приобретением. Старшая эльфийка по имени Лобби, ее муж Кнутти, дети-близнецы Динки и Стинки быстро освоились в доме на площади Гриммо. Отделанный, но не обставленный особняк привел их в восторг.
Гермиона лишь улыбалась от удовольствия. Особняк на площади Гриммо в самом деле был прекрасен. Гоблины внесли небольшие изменения в маггловский проект. В частности, использовали обои и краски из своих мастерских. Счет за отделку был заоблачным, но гарантия в сто лет стоила такой суммы.
По мнению Гермионы особенно удалась гостиная на первом этаже, где она планировала разместить герб и родословное древо. Гладкие стены укрыли плотным шелковым покрытием приятного фисташкового цвета, со слабо заметным глазу узором в виде чьих-то серебряных крыльев. В спальнях стены почти везде светлые – сиреневые, оливковые, кремовые или нежно-розовые. В прочих спальных потемнее – синие, бордовые, фиолетовые. Столовая напоминала логово какого-нибудь истинно слизеринского семейства – ослепительно-белый потолок, темный, почти черный паркет и изумрудно-зеленые стены с рисунком из серебряных змей. Но ей понравилось. Гермиона уже представляла, как роскошно будет смотреться в столовой люстра, которую она купила в Хельсинки. Правда, ее еще нужно было привезти из Финляндии.
Да и всю прочую обстановку нужно было купить как можно скорее. Из всех комнат в доме боле менее сносно была обставлена кухня – несколько столов и буфет и детская для Саласии – колыбель и пеленальный столик.
Так что в Финляндию Гермиона улетала, нагрузившись под завязку всеми мебельными каталогами Великобритании. Эльфийка Лобби, имевшая многолетний опыт по присмотру за маленькими волшебниками, летела на соседнем сиденье. Она была невидима из-за чар и Гермиона, выкупившая место, отказывала всем, кто хотел бы составить ей компанию.
В коттедже в Эспоо царил переполох. Девушки, сбившись в кучу, визжали от страха. Гермиона мрачно осведомилась, в чем причина криков. Ксения, не прекращая голосить, указала дрожащей рукой на люстру.
Гермиона с трудом удержалась от того, чтобы присвистнуть. На люстре сидело, качалось и, кажется, дразнилось странное зеленое существо по форме напоминающее человечка.
- Я только хотела кактус полить! – плакала Ольга. – А оно как прыгнет!
- У Беллы будут способности к трансфигурации, - пробормотала Гермиона. И шепнула. – Лобби!
Бам! С люстры упал самый обычный кактус в горшке. От удара керамическая емкость раскололась, и цветастый ковер оказался испачкан землей.
Перепуганных девушек и махающую «животворящим» крестом Анну Гермиона успокаивала долго. На требования поменять дом ответила просто – денег у нее сейчас свободных нет. Но если девушки согласятся оплатить аренду в счет своего будущего вознаграждения, то она согласна.
Как оказалось, жадность была сильнее страха. К тому же Гермиона пообещала, что «странности» вскоре прекратятся. И продемонстрировала им «освященную реликвию», призванную отгонять нечистую силу. Даже странно, что в годы повального увлечения мистикой девушки признали в обрубке дерева, напоминающем злобный африканский тотем, христианскую реликвию. Тотем, кстати, в самом деле был магическим. Но не отгонял злых духов, а скрывал большую часть волшбы, творившейся в доме от окружающего мира. Местные авроры, как опасалась Гермиона, должны, в конце концов, заинтересоваться тем, что творится в коттедже. А этого очень не хотелось.
Вскоре и в самом деле стало гораздо спокойнее. Но не из-за тотема, а благодаря усилиям вездесущей Лобби. Гермиона велела ей лишь следить за девушками, ни в коем случае не убирать и не готовить. И без этого эльфийка выглядела запыхавшейся и даже как-то пожаловалась, что «у хозяйки уж очень беспокойные дети. Не уследишь за ними».
В доме больше не летали предметы, не оживали кактусы, не загорался огонь, не замерзала воды в горячей кастрюле. Мелкие детали вроде самодвигающихся тарелок и убегающих от ног тапочек в расчет не брались. Понаблюдав за этой «идиллией» несколько дней Гермиона совсем успокоилась и вернулась к делам.
Она заказывала мебель, общалась с гоблинами и Стеббинсом через заколдованное зеркало, изучала досье на «лордов» и «леди» Совета магов, поражаясь насколько разные люди вершат судьбы магической Англии.
Внезапно начавшийся дождь не собирает под козырьком крыши столь разных людей, что собрались в Совете магов.
Драко Малфой и Теодор Нотт – представители древних чистокровных родов, в одночасье лишившиеся всего, но нашедшие в себе силы поднять голову, отринувшие глупую чистокровную гордость и смело зарабатывающие золото на магглах и их желаниях. В газетах их без всякого стеснения называли «Пожиратели Смерти». То, что оба молодых человека никогда не состояли в рядах последователей Волдеморта, не принимали метки и не сидели в Азкабане, писак не волновало. Можно было догадаться, с чьей легкой руки обывателям прививают привычку думать о Малфое и Ноте, как о темном маге.
Симус Флеминг – наследник крайне консервативного лорда Арчибальда Флеминга, свято чтивший традиции волшебного мира и стремившийся к порядку.
Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор, представляющий в Совете магов Визенгамот. Его досье больше походило на сборник компромата. Вся его жизнь одна сплошная недомолвка. Таинственная смерть сестры Арианы, дружба с самим Геллертом Гриндевальдом и странное невмешательство во время войны с ним. Судя по собранным Малфоем свидетельствам магов-современников войны с этим темным магом, великого светлого Дамблдора чуть ли не пинками отправляли на поединок.
Вновь преступное промедление во время первой войны с Волдемортом. Предвзятое отношение к лицам различного происхождения, нарушение обязанностей опекуна… директор, судя по гоблинских отчетам, не раз запускал руку в сейфы тех детей, которые стали сиротами во время первой войны. И это были не дети героев, а наследники Пожирателей смерти. Игнорирование опасности и множество других нелицеприятных вещей.
Далее Ивэнджелин Срирдак, единственная «леди», женщина в Совете магов. Впервые взглянув на фото в досье, Гермиона выронила кружку с чаем. До этого момента она считала Долорес Амбридж уродливой жабой. Да Долли с ее розовыми кофточками и бантиками была красавицей по сравнению с горой жира, затянутой в парчовую мантию. Седалище этой, с позволения казать, «дамы» не умещалось на трех стандартных стульях. Не замужем…
- Оно и понятно, - просипела Гермиона и отложила в сторону сдобную булочку. Этим вечером она воздержится от сладкого. – С такой-то рожей.
Хотя прочих родственников у этой колдуньи великое множество. Все они почему-то сходятся во мнении, что «леди» Срирдак получила свое наследство не совсем законным образом. Как-то ей удалось обойти двух старших наследников мужского пола. И младшее поколение всеми силами старается восстановить справедливость. «Чудесным» отношениям Ивэнджелин с родственниками, среди которых встречалось немало выдающихся колдунов, была посвящена большая часть папки.
В Совете магов особой роли не играет, довольствуясь ролью дополнительного голоса в стане Дамблдора. Представляет не свою семью, а себя. Иначе прочие Срирдак давно бы превратили ее в кучку лоскутков.
Следующим был некто Юстас Шилдс, представлявший свою немаленькую семью. Чистокровны и «унизительно бедны», как написал Драко на полях. Судя по описаниям жилища и одежде изображенных на фотографиях людей, жили они едва ли лучше Уизли до начала второй войны. Членство в Совете, полученное около трехсот лет назад, было единственной их привилегией.
Семейство разорилось в конце девятнадцатого века, вложившись в строительство «Магического города». Однако, даже влача жалкое существование, они не залезли в финансовое ядро, видимо надеясь на лучшее. Средние, абсолютно ничем непримечательные маги.
Единственным достоинством этой семьи можно было считать феноменальную удачу. Во время двух последних войн, когда погибло множество магов, когда целые кланы прекратили свое существование, Шилдсов даже не потрепали. Казалось, обе стороны благополучно забыли о том, что где-то существуют маги с такой фамилией.
Открыв список представителей этой семьи, Гермиона усмехнулась. Память на имена у нее была прекрасная. Шестеро Шилдсов работали на ее жемчужных фермах. Пожалуй, стоит сообщить об том Драко.
Наверное, слизеринец сможет это использовать против тех, кто так цепко держится за Дамблдора. За человека, который даже не считает нужным «подкармливать» своих союзников.
Кассиан Ковач, из семьи Ковач. Перебрались в Англию во время войны с Гриндевальдом. Семья, истово исповедующая «идеалы света». Их убеждения, а точнее слепая упертость, просто поражали. Как можно отречься от собственного ребенка только потому, что он посмел попасть на факультет Слизерин? Ведь школьный факультет – это всего лишь школьный факультет. А выгнать из семьи двенадцатилетнего мальчика… мерзко, по меньшей мере.
О судьбе маленького Ками ничего не было известно. Может быть, он попал в беду в Лютном переулке, куда подался, после того как его выставили из родного дома.
В любом случае можно ткнуть Ковачей в жестокое обращение с собственными отпрысками. Несмотря на то, что Ками пропал почти двадцать лет назад.
Похожую религию исповедовал ирландский клан Лонерган. Потомственные целители и травники. Одни из лучших в английском волшебном мире. В Совете магов Лонерган представлял колдун по имени Лиам. Лиам Лонерган. Почему-то его лицо на новомодной цветной фотографии казалось Гермионе знакомым. Но она никак не могла вспомнить, где и когда видела его. Может быть, они пересекались в клинике святого Мунго, где Лиам Лонерган возглавлял отделение Травм от заклятий? В любом случае она это вскоре выяснит.
Лонерганы и Ковачи были связаны с Дамблдором довольно тесными неразрывными узами. Ковачи через бизнес по производству тканей для волшебников. А Лонерган через Морин Дамблдор, сестру отца директора Хогвартса. Родственники, выходит. Естественно, все Лонерган учились на факультете Гриффиндор.
В стане Дамблдора был еще один колдун – Джунипэр Пэриш. Чистокровный маг. Но чистокровие не абсолютное, как, например, у Малфоев. У Пэришей в родословной встречались полукровки, а сам Джунипэр был женат на магглорожденной. Ванесса Пэриш погибла от руки Пожирателя Смерти… Антонина Долохова в девяносто седьмом году. После этого Джунипэр присоединился к партии Дамблдора. Но за сторону директора ратовал не слишком активно.
Интересно, будет ли он вновь колебаться, когда выяснится, что к партии «Пожирателей» присоединилась магглорожденная?
А между «Пожирателями» и «лордами» Дамблдора как неприкаянный призрак метался еще один ирландец – Киллиан Киаран О’Тул. У него были бы все перспективы примкнуть к Дамблдору, если бы не ужасные противоречия с Лонерган по поводу земли на юге Ирландии. Весьма лакомого куска, если верить пояснениям Малфоя. О’Тул не стесняется ставить Дамблдору палки в колеса, хотя директор периодически пытается конфликт по поводу земли разрешить и усаживает Лонерган и О’Тул за стол переговоров.
Только толку от его усилий чуть! И вражда продолжается уже второй век.
Но присоединиться к Малфою вспыльчивому ирландцу мешают убеждения.
Досье были удивительно полными. Не только личные данные, взаимоотношения с другими «лордами» Совета магов, но и сведения о семьи и даже личных привычках и пристрастиях. Эта информация собиралась годами кем-то очень проницательным. Возможно, одним из работников Отдела тайн или аврората?
Чем больше Гермиона разбиралась в паутине интриг, окружившей Совет магов, тем лучше понимала, что выжить и хоть как-то отстаивать свои интересы в этом…вертепе, нужно быть слизеринцем. Потомственным и прожженным слизеринским коварством до мозга костей. Либо гриффиндорцем, но очень старым и прошедшим огонь и воду. Роль Гермионы Грейнджер в этом спектакле будет чисто номинальной. Всего лишь еще один голос в поддержку позиции «лорда» Малфоя. Неприятно, конечно, но что поделаешь? За освобождение из самой ужасной магической тюрьмы в мире нужно как-то расплачиваться.

Глава 19.
Магистр волшебной геральдики внешне напоминал добермана. Тяжелая челюсть, нос той самой идеальной формы, которой так гордятся аристократы, узкие светло-голубые глаза и очень короткие светлые волосы. Ули Рихтер, к которому следовало обращаться «мэтр Рихтер», головой подпирал потолок и наверняка проходил в двери боком – кроваво-красная мантия трещала на плечах.
Гермиона возненавидела его в первую же минуту, наткнувшись на холодный презрительный взгляд, явно адресованный ей. Даже Люциусу Малфою не удавалось вылить на человека ушат помоев, лишь коротко взглянув на него. Подавив странное истеричное желание вцепиться ногтями в эту холеную рожу, Гермиона нацепила на лицо уже привычную маску спокойствия и невозмутимости и представилась.
Рихтер зашелестел страницами небольшой книжки, лежащей рядом с чернильницей. Словно он не знал кто она такая. Словно Люциус Малфой не отправил на днях несколько писем, прося семейного друга французской ветви рода Малфой принять волшебницу, «истово желающую создать свой род». Словно въедливый как нюхлер помощник, промурыживший Гермиону в приемной полчаса, не сообщил о ней только что.
Закончив сверять записи, Рихтер молча указал на жесткое кресло перед столом. По-прежнему не глядя на нее, он начал доставать из ящика стола хрустальные флаконы с яркими разноцветными жидкостями, стопку странного вида пергамента, небольшую глиняную чашу и короткий нож.
- Наполните чашу, - велел он, ставя означенный предмет на край стола.
Гермиона нерешительно огляделась. Воды или вина, которыми можно было бы наполнить эту посудину, рядом не было. Да и нож рядом с чашей недвусмысленно показывал, чем она должна наполнить ее. Вот только Гермиона очень не хотелось, чтобы хоть капля ее крови попала к чужому, не слишком доброжелательному человеку. Мало ли в каких ритуалах и заклятьях он будет использовать ее.
- Извините, я не совсем понимаю, - нерешительно начала она. – Для чего это нужно? Мэтр Рихтер, мне бы…
Мужчина скривился от отвращения.
- Герб рода создается на крови основателя рода! – выплюнул он неизвестную Гермионе истину. – А не берется из головы. Иначе во Франции были лишь лилии и короны, а в Германии мантикоры и львы! Краски, в основу которых положена кровь, сами начертают знаки. Не будет крови – не будет герба. И вы знаете, где дверь!
Гермиона нахмурилась, но нож взяла. Возможно, это был какой-то ритуальный клинок. Изогнутое полумесяцем лезвие с едва заметной полустершейся от времени гравировкой и рукоятка из когтя какого-то крупного животного. Гиппогрифа или мантикоры – Гермиона в этой не разбиралась.
- Режьте ладонь, а не запястье, - велел Рихтер, открывая флаконы. – Не вскройте вены.
Гермиона слегка провела лезвием по ладони и едва не зашипела от боли. Едва коснувшись кожи, лезвие сильно поранило руку. Из глубокого пореза обильно закапала кровь. Чаша была небольшой, едва ли на сто миллиграммов жидкости. Однако, нацедив положенное количество крови, Гермиона чувствовала себя порядком ослабевшей.
- Ферула, - шепнула она, и ладонь туго перемотали белоснежные бинты.
Собственно после передачи почти полной чаши Рихтер и начал «творить герб». Гермиона лишь зачарованно наблюдала.
В первую очередь магистр добавил в чашу понемногу из каждого флакона и перемешал содержимое тонкой костяной палочкой. После добавления красок в чаше плескалась почти черная густая на вид жидкость.
Рихтер закрыл все флаконы и отодвинул их на край стола. Черным пером, с острым, как игла наконечником, он принялся что-то рисовать на пористом серебристо-сером пергаменте перед собой. Каждые двадцать семь секунд он опускал кончик пера в чашу, держал десять секунд и вновь продолжал работу.
Так продолжалось почти час.
Со своего места Гермионе плохо было видно рисунок. Ей казалось, что магистр Рихтер бесконечно водит по какому-то чернильному пятну.
Но вот жидкость в чаше кончилась, он отложил перо в сторону и, потерев большие ладони с длинными крепкими пальцами, распростер их в нескольких дюймах над пергаментом. Тотчас вместо размытых чернильных пятен стал появляться яркий большой рисунок. Несколько минут Рихтер молча рассматривал получившееся изображение и потом протянул пергамент Гермионе.
- Смотрите. Сей знак отныне будет представлять вашу семью.
Герб ее будущей семьи был очень красив и ярок. И наполнен большим смыслом, который ей тут же начал объяснять мэтр Рихтер.
- Сей герб является полным и торжественным, - устало говорил он, вытирая руки белоснежным платком. – Через несколько дней я предоставлю вам гербы малой и средней формы. Центром композиции является щит английской формы. Однако в высоту он усечен на пятнадцатую часть, что предполагает, что основатель рода нечистокровный британец.
Гермиона, вспомнив бабушку-румынку с материнской стороны, лишь кивнула, соглашаясь. Хотя различие не слишком бросалось в глаза.
- С левой стороны щит поддерживает магический зверь – черный дракон с золотыми крыльями, часть которого содержится в сердце вашей волшебной палочки. Кровь подсказала, что ваша магическая сущность всегда была верна дракону. Потому крылатый ящер и оберегает ваш герб. Обычно в магических гербах два щитодержателя. А то и более. Однако у вас один. Так как основываете вы семью в одиночестве, то и охранитель в гербе будет пребывать в одиночестве во веки веков. Либо пока вы не объединитесь с другим кланом.
Щит венчает простой закрытый шлем, что показывает миру ваше участие в войне в качестве солдата. Корона или венец отсутствует, так как вы неблагородного происхождения и не имеете права на подобные регалии. Вместо них золотой обруч без украшений.
Сам щит рассечен вилообразно на золото, зелень и чернь. На золотой части располагается крест красного цвета, показывающий пролитую вами в войне кровь. Само же золото символизирует знатность, могущество и богатство, а также известные миру добродетели: веру, справедливость, милосердие и принятие.
На прочей части герба, рассеченной на зелень и чернь в равных долях, находятся пересеченные золотые ключи. Зеленый цвет символизирует надежду, изобилие, свободу и радость. Черный - символ осторожности, мудрости, постоянства и выдержки в испытаниях.
Золотые же ключи..., - Рихтер задумался на несколько секунд, прежде чем продолжить. – Ключ в геральдике – это символ обладания чем-либо, символ надежного дома. Но также это символ тайны, которую необходимо разгадать и получить истинные знания и указание решения проблем путем свободного выбора и уверенных действий. У ключей множество смыслов и толкований.
Намет, окутывающий щит основных цветов черный, зеленый с золотым подбоем.
С правой стороны намет поддерживает штандарт вашей семьи. Само наличие штандартов предполагает возможность и безоговорочное согласие на участие в военных действиях. Верх штандарта – не что иное, как копье, показывающая готовность к этому. В самом штандарте на черном поле изображена золотая лилия.
Рихтер глубоко вздохнул и продолжил:
- Еще один знак, имеющих множество значений. Главная суть золотой лилии - целостность, свобода и необходимость выбора. Те, кто имеет своим знаком лилию или триаду, как ее еще называют, уверенно идут жизненным путем, не боясь препятствий и не зная разочарований.
Концом штандарт упирается в изогнутые лианы, перевитые девизной лентой. На них же стоит и щитодержатель слева. Девиз начертан золотыми буквами на серебряной ленте в черном обрамлении.
- Quis non dat suis – своё не отдам никому, - с легкой насмешкой продекламировал Рихтер. – Достаточно необычный девиз, на мой взгляд. Ну да не моей семье с этим жить.
Гермиона лишь улыбнулась, вспомнив, как в детстве не любила делиться своими игрушками и аккуратными раскрасками. Да и после, в Хогвартсе, мало кому из одноклассников удавалось уговорить ее дать хотя бы на время конспект или учебник.
Нет, в своей собственности Гермиона Грейнджер всегда относилась очень щепетильно. На то она и собственность.
- Этот герб больше похож на мой личный, - заметила она. – Чем на семейный. Например, мое участие в войне…
- Что есть семейные гербы, как не гербы лично основателей, - прервал ее магистр. – У иных на щите и звезды не найти. У других в глазах рябит от фигур и цветов. Лишь кровь и только она определяет представление рода.
Гермиона молчала.
-Сохраните этот лист, - велел Рихтер. – Самое первое изображение семейного герба – это реликвия.
Гермиона попрощалась и на подгибающихся ногах из кабинета магистра. Лопатками она чувствовала испытывающий взгляд неприятного немца. В приемной на первом этаже ее остановил помощник Рихтера и девушка, коротко вздохнув, расписалась на распоряжении о снятии с ее счета десяти тысяч золотых галеонов. Треть того, что ей принесли унаследованные предприятия за последний год.
Лист пергамента с гербом Гермиона поместила в кожаную папочку, когда-то по случаю купленную в книжном магазине в Хельсинки. Мэтр Рихтер был прав – это изображение первая реликвия будущего рода. Все прочие будут лишь копиями.
Военные историки… шпионы, быть может. Вот кем, согласно изображению на полном гербе должны быть ее потомки. Впрочем, чего роптать, если она сама, едва очухавшись после Азкабана ввязалась в опасные интриги сильных мира сего.
И цвета очень похожи на слизеринские, хотя она всегда была верна своему факультету.
Но тут же Гермиона вспомнила о гербах «исконно слизеринских» семей, которые были опубликованы в специальном баснословно дорогом альбоме «Геральдика Великобритании». При воспоминании о двухстах галеонах, отданных за тонкое, в шестьдесят листов, издание, до сих пор сводило зубы.
Стоит ли огорчаться когда у Малфоев изогнутый французский щит, рассеченный надвое на серебро и лазурь. И намет, как будто составленный из листов зубчатого папоротника таких же цветов. На щите две лилии и серебряно-лазурный флердоранж. И в качестве нашлемника на графской короне свернулся красивый горностай.
На редкость мирный герб, как считала Гермиона.
Или, например, семейство Кребб, украсившее свой треугольный щит золотым древом познания. А на шлеме у них три репейника. И как относится этот герб к современным Креббам?
В самом деле, Рихтер прав – кровь основателя рода определяет вид герба, а наследники лишь должны ему соответствовать.
***
Эльфийка Лобби переместилась к ней прямо в аэропорту Хельсинки. Гермиона как раз забирала багаж, когда серокожее пучеглазое существо с белом махровом полотенце появилось прямо на чужом чемодане. Владелец багажа шарахнулся в сторону и истерично заголосил.
- Исчезни! – прошипела Гермиона.
После перелета ее подташнивало. К тому же природа как-то запамятовала, что Финляндия, в общем-то, северная страна. Жара стояла как в Африканской пустыне. В аэропорту с ней кое-как справлялись кондиционеры, но Гермиона уже с тоской предвкушала момент, когда ей придется выйти на раскаленное солнце, чтобы найти такси. Появление домовой эльфийки не улучшило и без того не самое благополучное настроение.
Глядя как подоспевшие служащие аэропорта пытаются успокоить бьющегося в истерике мужчину, Гермиона почувствовала, как кто-то невидимый потянул ее за край легкой юбки.
- Лобби только хотела сообщить важную весть хозяйке, - послышался плачущий голос домовихи. – Юных мисс увезли целители магглов!
- Что? – просипела Гермиона. Сердце мигом рухнуло куда-то в район пяток.
- У девочки по имени Татьяна отошли воды, - шепотом сообщила Лобби. – А другим девочкам мигом стало плохо. Маггла по имени Анна вызвала белую карету и их увезли. Они не могли найти госпожу с помощью коробки с кнопками. Но Лобби эльф. И Лобби много может, - в голосе эльфийки слышалась ничем не прикрытая гордость.
Работая локтями, Гермиона начала выбираться из толпы. На ходу она нашла и включила сотовый телефон. Светящийся экран мигом показал десять пропущенных звонков – семь от Куусела и три от самого Валяйнена. Они пытались дозвониться до нее, когда все началось, но в самолете все отключают телефоны. За этим бдительно следят стюардессы.
Через полминуты телефон зазвонил вновь.
- Госпожа Грейнджер! – Куусела запыхалась толи от волнения толи от быстрого бега. – Началось! У Татьяны час назад отошли воды. Из-за жары все началось раньше срока. Ксении и Ольге…
- Где вы? – перебила ее Гермиона.
- В клинике уже. Ксению только что отправили в операционную девочкам нехорошо, я осталась с ними.
- Ждите. Я скоро буду, - и, захлопнув крышку телефона, сообщила в пустоту. – Отправляйся в дом Эспоо, Лобби. И жди вызова.
Тихий хлопок подтвердил, что эльфийка исчезла.
В холле клиники ее встретил Валяйнен. Врач лишь возглавлял свое учреждение, а в медицинских операциях давным давно не участвовал. Взглянув на бледное, с закушенной от напряжения нижней губой лицо Гермионы, он тут же сообщил:
- Пятнадцать минут назад родился мальчик. Здоровый ребенок без видимых патологий. Рост пятьдесят сантиметров, вес три килограмма триста граммов. Настоящий идеал - как у учебниках медицинской академии. Сейчас он у акушеров. Девушка по имени Танья чувствует себя прекрасно.
- Что с остальными? – Гермиона с благодарностью приняла от врача стакан чая со льдом. После часа в душной машине пить хотелось неимоверно.
- Сейчас пытаемся определить, - финн нахмурился. – Девушки не испытывают боли, но чувствуют общую слабость. К тому же говорят, что дети ведет себя с большим беспокойством. Опасности для плода и здоровья женщин нет. Однако им лучше остаться на сохранении.
Гермиона издала странный звук – нечто среднее между смешком и всхлипом. У нее была догадка по поводу слабости суррогатных матерей. Однако Валяйнен сочтет ее, по меньшей мере, ненаучной.
Яйцеклетки для зачатия были взяты в один прием. В одно время их оплодотворили спермой Айне. Даже подсаживание образовавшихся зигот произошло в течение нескольких часов. Детей, без всяких сомнений можно было считать близнецами. Волшебным квартетом. И они всячески подтверждали эту догадку – шевелиться и колдовать начали практически одновременно. Теперь они, похоже, решили родиться с совсем небольшой временной разницей. Если родился один, то оставшиеся трое от него не отстанут.
Ее догадки подтвердились через несколько часов, когда у Ксении начались схватки. Валяйнен тут же предложил Гермионе присутствовать на родах. По его словам большинство биологических родителей именно так и поступало, желая «прочувствовать» появление своего ребенка. Но Гермиона отказалась. Она посмотрела достаточно учебных фильмов об акушерстве и знала, что по сути никакого «чуда рождения» не существует. Есть боль, кровь и слизь. Ей не хотелось на это смотреть, чтобы потом еще и мучиться чувством вины перед русскими девушками, которые прошли этот круг ада за нее.
Валяйнен лишь вздохнул и предложил ей занять палату «для особых персон». Роды могли продлиться несколько часов. К тому же у третьей девушки схватки также могли начаться в любой момент. А по виду Гермионы Грейнджер было понятно, что от своих детей она не отойдет даже под страхом смерти.
Гермиона просидела половину ночи в кресле рядом с комнатой, за которой располагались боксы с новорожденными. Из двадцати прозрачных ящиков занято было только пять. В ближайшем к стеклу боксе лежал ее старший сын. Маленькое существо, еще даже не имеющее имени. Его тельце было красно-коричневого цвета, но акушерка сказала, что это пройдет через несколько часов и указала на бело-розового малыша, родившегося два дня назад.
У крохи, рожденного Татьяной, был светлый пушок на голове. Когда он подрастет, то явно будет платиновым блондином – как Айне. В пять часов утра третьего июля в два соседних бокса положили еще двух младенцев. Близнецы, которыми вполне благополучно разрешилась Ксения. И у парочки также были светлые головы. Гермиона впервые задумалась над тем, будут ли ее дети хотя бы немного похожи на него на нее. Или их внешность будет такой, что злые языки начнут зубоскалить о бастардах семьи Малфой?
Но появление в два часа дня девочки, крошки Беллатрикс, Гермиону успокоило. Блондинистостью там и не пахло. Девочка, конечно, вряд ли будет такой же темной шатенкой как Гермиона, но и светлых кос у нее не будет.
К Гермионе, уже больше часа молча созерцающей спящих за стекло малышей, нерешительно подошел доктор Валяйнен. Медперсонал клиники подозрительно косился на девушку, которая провела рядом с боксами для новорожденных почти сутки. Глядя на бледное, с темными кругами под глазами, лицо своей самой платежеспособной и сговорчивой клиентки Валяйнен решил вмешаться. В конце концов, дети еще не могу ходить, рассуждал он. А раз они не могут ходить, то и не убежать не смогут, пока их «мама» поспит и отдохнет в палате для «особых персон». Эту шутливую истину он и донес до Гермионы.
Но девушку его шутки не порадовали. Только сейчас она поняла, что проблемы только начинаются. В ближайший месяц ей нужно перевезти детей в английский дом. Как это сделать в обход маггловских властей она пока не знала. Есть дезилюминационное заклятье, есть мантии-невидимки, есть полог Незаметности, есть порталы и аппарация. Но можно ли применять на новорожденных детях чары и артефакты? Или в Финляндии существует какой-нибудь волшебный транспорт вроде автобуса «Ночной рыцарь»?
Но до переезда ей нужно озаботиться другой важнейшей проблемой – четверых детей нужно выкормить. О грудном вскармливании нечего и думать. Суррогатные матери, по словам Валяйнена, чувствовали себя неплохо и наверняка уже думали о получении денег и возвращении домой. К тому же по-крайней мере у Ольги, молока нет. Что делать? Искать кормилицу или даже нескольких? Да, а потом таскаться с ними самое малое полгода, следить за питанием, стирать память и снова врать и врать о странностях, которые будут происходить с ее детьми?
Остается надеяться на искусственные смеси и опыт эльфийки Лобби, которая в предыдущей семье следила на детьми, в том числе и новорожденными. Собственно именно поэтому домовиха стоила в два раза дороже всех остальных эльфов.
К тому же ее неизбежно ждут проблемы с документами. Четверо детей, родившиеся одновременно, вызовут у магов вопросы. Это в маггловском мире многоплодные беременности вполне приемлемое дело, хоть и вызывающее интерес. А вот в магическом мире двойняшки уже редкость. А о тройнях никто и не слышал.
Гермиона вспомнила как миссис Уизли рассказывала об опасности, которая обязательно существует, когда рождаются близнецы. Всегда может произойти так, а в пятидесяти процентах случаях и происходит, что один из двойняшек оказывается сквибом. То, что близнецы Фред и Джордж Уизли, Парвати и Падма Патил маги – большое везение для их родителей.
Так что ей, во-первых, никто не поверит. Во-вторых, на детей навеки ляжет клеймо «удивительного чуда». Она не может позволить своим малышам мучиться от сомнительной славы.
Единственное спасение в ее положении - обычай магов держать детей от посторонних подальше первые несколько лет после рождения. То, что дети магов появляются в специальной книге рождения министерства магии сразу после появления на свет не более чем интересный миф.
- Специально для магглорожденных, - как выразился Люциус, рассказав ей как многие родители держат существование своих детей в тайне до самого поступления в Хогвартс. Но все по разным причинам – кто-то ленится проходить многочисленные бюрократические процедуры в Отделе по надзору за несовершеннолетними магами, другие хотят максимально обезопасить своих наследников от чужого пристального внимания, у третьих иные, также немаловажные причины.
И все это играет Гермионе на руку. Как и то, что она уже сообщила Драко Малфою, что одному из ее сыновей почти исполнился год. Она может объявить, что ее старшему сыну исполнился год, близнецы родились в этом году, а девочка младше их на десять-одиннадцать месяцев. Конечно, Малфой, Симус и Нотт видели ее небеременной. Однако Гермиона была уверена, что союзники в любом случае будут молчать. Даже Люциус Малфой, чье любопытство в любом случае придется удовлетворить, не станет разглашать чужих тайн. Вот шантажировать ее этим вполне.
- Мерлин, как же все будет сложно! – Гермиона с вздохом запустила пальцы в волосы. – Лобби!
Услужливая эльфийка тут же появилась рядом.
- Ты уже видела детей? – спросила Гермиона.
- Да. Лобби видела деток госпожи Гермионы! – восторженно затараторила домовиха. – Госпожа должна знать, что детки у нее очень сильные. У Лобби шевелятся волоски на ушах, когда она чувствует их силу.
- Вот как, - только и смогла ответить Гермиона. – Лобби, для детей не будет грудного молока. А я не знаю чем их кормить. Ты в прошлой семье встречалась с таким?
Уши эльфийки поникли. Словно известие о том, что у «деток госпожи Гермионы» не будет грудного молока и даже кормилиц, ее сильно огорчило.
- Лобби встречалась, - протянула эльфийка. – Прошлая хозяйка не хотела кормить маленьких хозяев. Говорила, что грудь опадет. Уж старая хозяйка так на нее кричала, и хозяин ругался. А она не соглашалась. Тогда Лобби поила маленьких прошлых хозяев козьим молоком со специальными травами. Маленькие прошлые хозяева выросли здоровыми и сильными. Лобби знает свое дело. Этому учили ее старые эльфы.
- Эээ, Лобби, а какой семье ты служила? – без всякой надежды на ответ спросила Гермиона.
Но к ее удивлению эльфийка обрадовано ответила:
- Лобби ждала, что госпожа спросит, - пропищала служанка. – Лобби служила семье Гойл, госпожа! Это хорошая семья, госпожа Гермиона. Только Лобби не может рассказывать, как ее прошлые хозяева жили. Эльфам это запрещено.
Гермиона вспомнила крепкого, здорового как шкаф, Грегори Гойла и тут же поверила, что, как и чем кормить детей Лобби, безусловно, знает.
Гермиона попросила эльфийку принести шкатулку с артефактами из коттеджа в Эспоо и начать понемногу собирать вещи. Сама она не планировала возвращаться в тот дом еще несколько дней. Если дети так здоровы, как уверяет Валяйнен, то их можно вскоре забрать. К тому же ей предстояло расплатиться с суррогатными матерями и Валяйненом.
Приняв душ и переодевшись в ночную рубашку, Гермиона положила рядом волшебную палочку, и устало закрыла глаза. С завтрашнего дня ее жизнь изменится. Больше не будет Гермионы Грейнджер. Ее история закончилась.
А вот история семьи Грейнджер началась.

Первым волшебником, который увидел ее новорожденных детей, был Люциус Абраксас Малфой. Бывший Пожиратель Смерти и, судя по его поведению, возможный крестный отец.
Гермиона предполагала, что он будет настаивать на этом. Люциус Малфой слишком переживал за партию своего сына в Совете магов, чтобы позволить Гермионе делать, что ей вздумается.
Стоило девушке только появиться на территории Англии, как блондин тут же связался с ней через заколдованное зеркальце и потребовал немедленной встречи.
То, что Гермиона еще не отошла от довольно сложного перелета из Хельсинки, стоит среди нераспакованного багажа и не знает, как успокоить собственных детей и подпевающую им Саласию, волшебника не волновало. Встретиться они должны как можно скорее.
Гермиона лишь зашипела сквозь зубы и назвала Малфою адрес.
- Родовое гнездо семьи Блек, - вместо приветствия изрек Люциус, появляясь в холле. – Как интересно. Пытаешься прочувствовать семенные ценности?
- И вам доброго вечера, мистер Малфой, - процедила Гермиона. – Прибыли поздравить меня с новосельем?
- А это необходимо? – усмехнулся Люциус. – Если да, то, безусловно, поздравляю. Нарцисса будет рада узнать, что дом ее семьи находится в надежных заботливых руках дальней родственницы. Помню, моя супруга очень негодовала, узнав о продаже особняка. В некоторых вопросах у Поттеров ни стыда, ни совести, ни разума – продавать дом-защитник.
Люциус негодующе фыркнул.
Гермиона все же вспомнила о существовании вежливости и пригласила Малфоя расположиться в гостиной. Конечно, по правилам, для серьезного разговора больше подошел бы кабинет. Но кабинет, как и многие другие комнаты, был не обставлен. Заказанную у мастеров мебель должны были привезти только к концу недели.
- Прекрасная комната, - небрежно заметил Люциус. – У тебя есть вкус и чувство прекрасного, Гермиона.
Девушка почувствовала, как отвратительное настроение начинает слегка повышаться. Комплименты всегда приятны. А если они получены от Люциуса Малфоя, то приятны вдвойне. К тому же гостиная и впрямь получилась выше всяких похвал.
Фисташковые стены с серебристым рисунком крыльев сами по себе были великолепны, поэтому Гермиона не стала завешивать эту красоты портретами. Тем более что ей никогда не нравились живые полотна. Соглядатаи и неуместные советчики. Единственным настенным украшением была мозаика над камином – составленное из кусочков зеленого золотисто-желтого и черного цветов изображение древа жизни, заключенное в овал.
На окнах висели тяжелые портьеры из плотной ткани в узкую зеленую и золотую полоску. От бархатных пылесборников Гермиона отказалась сразу же. Мебель в гостиной была обита такой же тканью. Лишь немногим темнее на вид. Два дивана, несколько кресел, два резных шкафа с подсвеченными зеркальными полками, торшер, который больше походил на увитый плющом резной столб. Но это если не заметить, что темно-зеленые листья с потрясающей достоверностью вырезаны из нефрита.
На полу красовался толстый светло-серый ковер с темным узором по краю. Одна из самых тяжеловесных покупок из Берлина.
Очень красиво и очень…
- Все как-то по-слизерински, - прокомментировал Люциус, присаживаясь в одно из кресел. – Я думал, что в домах гриффиндорцев больше красного.
- От красного цвета болит голова, - тихо ответила Гермиона, занимая место напротив. – К тому же, чтобы быть гриффиндорцем нужно закончить факультет Гриффиндор школы Хогвартс. Я же… у меня и школьного аттестата нет.
- Когда выдастся свободная минутка мы это исправим, - отмахнулся Малфой.
На столике между ними появился серебряный поднос с фарфоровым чайником, обернутом в хрустящее белое полотенце, чашки и стеклянная сахарница.
- Эльфы, - пробормотал Люциус. – Да, Драко рассказывал.
Гермиона предположила, что Люциус Малфой в своей обычной манере вновь начнет кружить вокруг цели своего визита, как охотящийся волк вокруг охраняемого стада. Но, к ее изумлению, мужчина, даже не сделав первого глотка из чашки, перешел к делу.
- У нас беда, Гермиона. Сегодня утром состоялось заседание Совета. Предполагалось, что не будет ничего необычного – организационные вопросы, возможно, выборы нового секретаря… Но… Дамблдор, - фамилию директора Малфой выдохнул с бессильной ненавистью. – Решил разыграть одну из своих карт. Несколько часов назад представитель семьи Уизли стал «лордом» Совета.
- Кто? – Гермиона едва не подавилась горячим чаем. – Кто из них?
Встречаться с семьей Уизли, некоторых представителей которой она, несмотря ни на что, уважала, больше необходимого не хотелось.
- Артур Уизли. Этот… рыжий тупой самодовольный лох!
Не сдержавшись, девушка хихикнула. Хотя впору было испугаться. Откровенное отвращение и ненависть на холеном лице Люциуса Малфоя смотрелись жутко. Не хотелось бы ей когда-нибудь заслужить подобное отношение.
- Да, Гермиона. Тесное общение с Антонином никому из нас на пользу не пошло. Честно говоря, от некоторых словечек я до сих пор не могу избавиться. По словам моей дражайшей супруги, это придает моей речи некий…колорит.
Гермиона чуть улыбнулась. Да, Долохов был великим знатоком ругательств, оскорблений и жаргонных словечек. Он любому мог преподать несколько уроков.
- Это магглолюбивое отродье пьяного клобпуха сильно нажилось на штрафах из министерства магии. Помните, наше драгоценное министерство выжрало все счета чистокровных семей Англии – Ноттов, Малфоев, Гойлов, да покоятся они с миром, Креббов, Паркинсон. Всех! Даже Забини не избежали общей участи. Теперь-то всем известно, что большая часть тех груд золота была потрачена не «на восстановление инфраструктуры волшебного сообщества Великобритании», а в конкретный карман. И Уизли были одним из этих карманов.
Нувориши.
Гермиона мысленно предположила, что даже с наследством Лестранжей, талантом Драко Малфоя вкладывать деньги в дело, сейфы Малфоев не восстановились даже наполовину. За последние несколько лет они не приобрели никакой недвижимости, хотя и умудрились привести в порядок Малфой-мэнор.
Видимо, Люциуса бесконечно уязвляло, что «какие-то Уизли, предатели крови» теперь богаче, чем знаменитые Малфои.
Этот человек успокоится только когда все Уизли, а лучше все рыжеволосые волшебники, отправятся на тот свет. Гермиона никогда не вникала в причины этой вражды и понятие «предатель крови», но впервые подумала, что истоки конфликта нужно изучить получше. Может быть, найдя про семью Уизли что-нибудь нелицеприятное, она успокоится. Совесть не так будет ее мучить.
- Так что в ставке Дамблдора прибавление, - Люциус сжал чашку так, что она хрустнула. – Очень неприятно. Поэтому мы должны ускорить твое появление в Совете. Когда приглашены гоблины?
- На двадцать восьмое июля, - быстро ответила Гермиона. – Вы думаете, что пользуясь численным преимуществом Дамблдор попытается перенести начало обсуждений?
- Именно. Уж не знаю, как ему удалось узнать о вступлении в Совет еще одного волшебника. Дети, - Гермиону слегка насмешила эта нечаянная оговорка. – Клянутся всеми силами, что не говорили об этом вслух и даже не думали, чтобы не подставиться под атаку легилимента. Я подозреваю человеческих работников «Гринготса». Там по-прежнему работает один из Уизли. На довольно высокой должности. Видимо, Дамблдор решил предупредить наши действия и усилить собственное положение. Поэтому и мы должны поторопиться.
Люциус с едва заметным смущением выложил на край подноса кучку фарфоровых осколков.
- Полагаю, у тебя все готово для ритуала создания семьи? – спросил он. - Герб? Кодекс? Начертание? Гоблины извещены? Семейный капитал?
- Все кроме начертания и тех, кто должен подтвердить мое право, - сказала Гермиона. – Я рассчитывала на Себастьяна Стеббинса или на тех, кого можно нанять за деньги.
Последнее действительно имело место в волшебном мире. Потеряв свои состояния многие чистокровные были обречены. Далеко не все мужчины имели профессию или какие-нибудь полезные навыки. О женщинах и говорить не приходится. Поэтому в порядке вещей была торговля собственным статусом. Кровь чистокровного волшебника является ингредиентом множества зелий. Далеко не все из них запрещенные. Участие чистокровных требовалось в полусотне магических ритуалов. Не говоря уже о чисто формальных процедурах. В том же «Гринготсе». Гоблины никогда не меняли своих церемоний в угоду новой министерской политике.
Поэтому услуги бывшей элиты продавали. И весьма неплохо.
- Не стоит вмешивать сюда посторонних, - прервал ее Люциус. – Тем более Стеббинса. Без сомнений это чистокровная уважаемая семья. Однако они никогда не были волшебным родом. Все их единство – это результат общего бизнеса. Не более. Свидетелем могу быть я. И у магии не возникнет никаких препятствий.
Гермионе осталось лишь согласиться. К тому же Люциус Малфой, как ни крути, был лучшей кандидатурой. Сильный волшебник, глава семьи. С точки зрения магии личность уважаемая.
- Я могу взглянуть на детей? – серые глаза сверкнули. – Мне очень интересно.
Молодая женщина колебалась недолго. Люциус все равно будет участником ритуала и увидит малышей. Часом раньше часом позже. К тому же Гермионе отчаянно хотелось похвастаться.
Несмотря на то, что прошла всего неделя с момента рождения крошек Грейнджеров, а они уже выглядели чудесными здоровыми малышами трехмесячного возраста. И они были волшебниками. Едва получив к ним доступ, Гермиона проверила каждого специальным артефактом из кладовых Блеков. Старый серебряный кулон послушно светился над каждым ровным красным светом, подтверждая наличия волшебных способностей. И немалых, судя по интенсивности свечения.
Попросив Люциуса пройти через несколько Очищающих заклинаний, Гермиона повела его в уютно обставленную детскую, общую для пятерых крошечных волшебников.
Ее дети мирно спали в своих колыбелях. Настоящие сокровища, спрятанные под кружевным пологом.
- Я могу посмотреть ближе? – прошептал Люциус.
Гермиона кивнула. Малфой не подходил к колыбелям вплотную. При его росте он мог видеть малышей с расстояния в несколько футов.
- Великолепны, - он слегка улыбнулся. – А мальчики блондины, - добавил многозначительно. – Уже представляю шепотки, которые пойдут. Ну да Драко я все объясню. Даже не знаю, чем вы руководствовались, когда выбирали их отцов.
Гермиона почувствовала, что начинает краснеть.
- Вы слишком много о себе думаете.
- Неужели. О, это милая Беллатрикс? – он указал на крайнюю колыбель.
- Нет, это Саласия, моя воспитанница, - правила его Гермиона. – Это Беллатрикс Грейнджер. Слева.
Люциус с любопытсвом осмотрел темноволосую девочку.
- Условие Беллы практически выполнено, верно? А мальчики?
- Старший… Эжен. А близнецы, - Гермиона чуть замялась. – Алерик и… Антонин.
- Долохов был бы… польщен, - медленно произнес Люциус.
Она долго думала, прежде чем дать подобные имена своим первым детям. Она верила, что имя во многом определяет судьбу человека. Независимо от того маггл он или волшебник.
Эжен – так звали ее дедушку с материнской стороны. Гермиона помнила его довольно смутно. Высокий мужчина с седыми волосами, в карманах которого всегда водились вкусные мятные карамельки. Он был педиатром и очень хорошим человеком. И именно он дал ей имя героини шекспировской пьесы. Родители хотели назвать ее «Элоиза».
Имя «Алерик» само по себе было превосходным. Правитель. Всесильный. Сильнее всех. Он точно был несколько сильнее своего брата-близнеца, и это стоило учитывать, давая ему имя.
Антонин… в честь человека, благодаря которому Гермиона не сошла с ума в Азкабане. Чей голос был для нее единственным источником звука целых полтора года. Его тело упокоилось где-то в водах Азкабана. Но, назвав своего сына этим именем, Гермиона надеялась отплатить ему за добро.

***
Гоблины прибыли лишь к вечеру. Все это время Люциус сидел в ее гостиной, пил чай и листал альбом с репродукциями.
Подходило время ужина. Но Гермионе кусок не лез в горло от волнения. Одно дело читать о церемонии создания магического рода. И совсем другое – стать ее участником.
Наконец, в камине холла вспыхнул зеленый огонь, и на блестящий паркет осторожно ступили три гоблина. Одного из них Гермиона знала – Грипух. Но другие… Они были очень стары. Расшитые золотом мантии волочились за ними по полу. Несомненно, это были гоблины очень высокого ранга. Один из них держал украшенную драгоценными камнями книгу. Книгу волшебных родов, насколько поняла Гермиона. А второй сжимал в руке тонкий золотой посох.
- Церемониал, - издевательски прошептал Люциус и уже громче обратился к почтенные гоблинам. – Рад приветствовать вас в доме этой волшебницы, господа. От лица рода Малфой выражаю вам свое почтение.
Гоблины степенно покивали и тут же осведомились где расположено Начертание. Гермиона судорожно сглотнула и повела визитеров в подвал дома.
- Не волнуйся, - Люциус придержал ее за локоть. – Это не так страшно и больно как кажется.
- Откуда вы знаете? – голос девушки дрожал.
- Летопись первого Малфоя. К тому же я был свидетелем не один раз. Некоторые даже не кричали.
Гермиона посерела от страха.
Начертание или Круг Обещания, как его еще называли, располагался посреди теплого сухого подвала. Пожалуй, на оборудование этого места гоблинские строители потратили больше всего усилий. Во времена Сириуса это была бетонная яма, заполненная на фут водой и канализационными стоками. Плесень, слизни, мокрицы и гниль. Гоблины исправили эту ситуацию.
Стены самого большого подвального зала были выложены серебристо-розовой плиткой с черным рисунком. Было светло от ламп, подвешенных к потолку и канделябров с зажженными свечами, расставленных по углам.
Посреди зала был выложен круг. Гладкая, обработанная морем галька, осколки старого мрамора со ступеней римского Колизея, кусочки зелено-голубого амазонита, несколько пригоршней гематита и россыпь жемчужин из ожерелья образовывали круг.
Четыре глиняных чаши олицетворяли стороны света. Гермиона вылепила их сама, проведя кучу времени в гончарной мастерской в Хельсинки. Керамисты были удивлены ее желанием научиться делать чаши правильной формы, но прихоть клиента есть прихоть клиента.
Рядом с кругом стояли колыбели, где пока еще спали ее дети. Лобби, повинуясь знаку Гермионы, исчезла. Колыбель Саласии стояла немного в стороне. Ее статус постороннего в семье словно бы подчеркивали.
Гермиона тоскливым взглядом смотрела, как гоблины проверяют правильность круга, чистоту воды в чашах и прочие необходимые атрибуты.
- Начнем, пожалуй! – торжественно объявил старший из гоблинов. – Госпожа Грейнджер, прошу вас пройти в круг.
Гермиона на подгибающихся от слабости ногах прошла в центр Круга и опустилась на колени. Мелькнула мысль, что нужно было захватить из гостиной подушку. Стоять на коленях придется долго.
Впоследствии, пытаясь вспомнить ритуал, Гермиона всякий раз испытывала тошноту, и воспоминание о мучительной боли. Она помнила, как размеренно читала назубок выученное заклинание, призывая магию для защиты ее родной крови.
Гоблины не участвовали в ритуале. Они были лишь хранителями реликвий и наблюдателями. От Люциуса требовалось лишь в нужный момент подтвердить свое согласие на создание новой магической семьи. Здесь он представлял все английские роды сразу.
Болело горло и отчаянно не хватало воздуха, но прерываться было нельзя. В какой-то момент откликом на сложную латынь загорелась вода в чашах. Сине-алое пламя плясало на поверхности кристально-чистой воды, вырастая почти до каменных сводов. Воздух в подземном зале нагрелся. Коснувшись сводов, пламя начало разрастаться, окружая Гермиону сияющим куполом.
Девушка сидела, закрыв глаза, потому что купол просто ослеплял ее. Заклинание было прочитано. Процесс запущен. Остается лишь ждать и терпеть нарастающую боль. Словно кто-то невидимый начал царапать острыми ногтями ее кожу. Неприятные ощущения усиливались с каждой минутой.
Гермиона, не сдержавшись, застонала сквозь зубы. По ощущениям ее тело просто распадалось на молекулы. Умом она понимала, что ощущение обманчиво. Просто из нее тянут силы и магию, чтобы связать обязательства.
Свечение постепенно теряло интенсивность, и Гермиона смогла открыть глаза. Слезы текли по ее щекам и капали с подбородка. Но церемония была незакончена… Хотя осталось совсем немного.
Гермиона перевела взгляд на лежащий в круге кодекс. Книга в кожаной обложке слегка дымилась. Девушка судорожно сглотнула и опустила руку в карман мантии.
Три монеты следовало выложить перед собой, чтобы металлы, сплавившись от магической жары, превратились в перстень, который будет носить только глава семьи.
В таких родовых кольцах не было камней. У волшебников вообще довольно сложные отношения с драгоценными и полудрагоценными камнями. Бриллианты, конечно, можно носить любому волшебнику. Но ко всем прочим нужно было подходить с осторожностью.
Золотой галеон, серебряный сикль и медный кнат. Как олицетворение семейного капитала.
Монеты почти мгновенно расплавились. Три металла слились в одну мерцающую лужицу. Спустя минуту перед Гермионой лежал скромный перстень с орнаментом из острых резных листьев.
Папоротник… листья папоротника, успела подумать она, надевая его на правую руку.
Горячий металл обжег кожу на пальце, но она едва заметила эту боль.
Кружение магии вокруг нее вдруг прекратилось. Гул, давящий на уши стих и даже воздух внезапно стал остывать. Гермиона шевельнулась и вдруг обнаружила, что, вряд ли сумеет встать без посторонней помощи. Она осмотрелась. Явно испуганные чем-то гоблины жались к дальней стене. Люциус Малфой прислонился к колонне. Светловолосый аристократ едва дышал и теребил непослушными пальцами застежки мантии.
Уши словно были заложены ватой. Гермиона не сразу поняла, что за пронзительные звуки пытаются пробиться в ее голову.
Они кричали. Ее дети кричали, так как не кричали при рождении.
Сразу же откуда-то взялись силы. Своротив по пути одну из чаш, Гермиона рванулась к колыбелям. Эжен, Алерик, Антонин, Беллатрикс и даже Саласия. В каждой колыбели на кружевных пеленках были пятна крови.
Трясущимися руками Гермиона развернула Эжена. Личико сына покраснело и опухло от криков. А на теле, на правой стороне груди маленькая, размером с сикль, татуировка. Герб Грейнджеров, но без дракона и штандарта. Тонкие, словно чернильные, линии мягко светились.
Магия.
Вот только легче от этого не становилось. На коже ребенка не было ран, но откуда-то взялась же эта кровь?
- Гермиона, - хрипло прошептал за ее спиной Люциус. – Это… знаки рода. Всего лишь…
Он не договорил. Оглянувшись, Гермиона увидела, что мужчина лежит на полу в глубоком обмороке.
Люциус Малфой потерял сознание из-за страшного жара, наполнявшего подземное помещение. Из-за него, а не от боли плакали дети. Гермиона же не могла сотворить даже простейшего заклинания, чтобы освежить воздух.
Но к счастью в ее доме были домовые эльфы. Прибывшая по щелчку пальцев Лобби забрала детей в детскую, а остальные эльфы помогли выбраться на первый этаж.
Когда они добрались до гостиной, силы Гермиону оставили. Она практически упала в большое кресло. Пышная юбка задралась, обнажая ноги, но у молодой женщины не было никакого желания шевелиться и приводить в порядок одежду. После действа в подвале платье и легкую мантию только выкидывать – на шелке были видны какие-то пятна, как от маггловского машинного масла.
Впрочем, в гостиной не было никого, кого она могла бы стыдиться. Престарелые гоблины сидели рядком на диване, с ужасно деловым видом заполняя какие-то пергаменты. Крайний справа старейшина держал в руках шкатулку темного дерева, куда после записей поместят книгу.
Люциус, который мог бы оценить ее ноги, приходил в себя на кушетке у окна. Белокурый аристократ по-прежнему находился в полуобмороке. Рваное дыхание, на бледном лице испарина.
Гермиона успела испугаться и подумать о целителе, когда мужчина открыл глаза и хрипло произнес:
- Мерлин тебя выдери розгами, Грейнджер! Откуда столько магии?! Я чуть не сгорел изнутри! Сколько раз был свидетелем – никогда такого не происходило. Отдача имеет на мага в Начертании, а не на свидетелей.
Гермиона не ответила. Ей сравнить было не с чем. Разве все прошло не так, как должно было?
- Леди Грейнджер, - деликатно кашлянул гоблин. – Позвольте вас поздравить с обретением вашего статуса. От имени клана Гринготс в нашем лице выражаем свое восхищение. И надеемся на дальнейшее сотрудничество вас и ваших потомков с достойными гоблинскими кланами.
- Благодарю вас, - слабым голосом произнесла Гермиона. Люциус тонко хихикнул со своего места. – Могу ли я немедленно получить свидетельство своей удачи и расположения магических сил ко мне и моей крови?
Гоблин кивнул и сделал странный знак своему собрату со шкатулкой. Гермионе очень церемонно передали свиток, подтверждающий создание магической семьи, небольшую круглую печать и пахнущий дымом кодекс. Гермиона отстраненно заметила, что внешне книга сильно изменилась. Обложка из коричневой телячьей кожи потемнела и обзавелась несколькими крупными шестигранными чешуйками. Каждый лист в книге был, как будто слегка обожжен по правому краю.
Передав эти незамысловатые регалии, гоблины поспешно попрощались, пожелав новообразованному роду успехов и процветания.
- Как вы себя чувствуете, мистер Малфой?
- Хреново. Как слизень в лаборатории Снейпа, - саркастично отозвался волшебник. – Предчувствую смерть в мучениях. Мерлин тебя… вызови эльфа. Пусть поможет мне дойти до выхода. Пора убираться отсюда.
- А… разве вы не останетесь? – растерялась Гермиона. – Вы в таком состоянии…
- Издеваешься? – зарычал Люциус, пытаясь принять вертикальное положение. – Первую ночь в родовом поместье не должно быть посторонних. Только родственники и слуги. Я не тороплюсь занять место домового эльфа. У меня, спасибо Моргане, есть собственный род. И я пока его глава!
Родовое поместье… Действительно как она могла забыть. Магия, высвободившаяся во время ритуала, не ушла в пустоту. Ее впитали стены особняка, и даже каждый предмет обстановки. Теперь это место, в самом деле, является крепостью в магическом смысле. Особняк будет помогать членам рода – хранить их от ментального вторжения извне, восстанавливать повреждения здоровья.
Помнится, о таком свойстве родовых поместий еще Сириус рассказывал. Тогда он первый и единственный раз на памяти Гермионы пожалел, что не является членом рода Блек.
- Был бы я частью семьи, а не просто носил фамилию, то вам бы не пришлось вкалывать, - бурчал он, помогая подросткам оттирать плесень с кухонного буфета. – Избавил бы дом от паразитов щелчком пальцем. И этот гребаный Кикимер меня бы слушался с одного слова.
«Щелчком пальцев»…
Гермиона вытянула руку, и в камине вспыхнуло пламя. Просто потому, что она пожелала этого.
Средоточение силы. В родовом поместье магия членов семьи всегда сильнее, чем за родными стенами. А вот гости, желанные и не слишком, слабеют. Без разрешения хозяина они не всегда могут без разрешения хозяина колдовать.
И оставаться Люциуса Малфою нельзя. Особенно сейчас, когда после ритуала прошло меньше часа. Дом, наверняка, искрит от магии.
- Я свяжусь с тобой завтра, - Люциус стоял, опираясь на трость, но домовику все равно приходилось поддерживать его. – Желаю удачи, Гермиона.
Гермиона вновь не стала задумываться над его словами. Едва его спина исчезла в дверях, как девушка, сбросила туфли и свернулась клубочком на диване, где сидели гоблины. В свою спальню она вряд ли сможет пойти. Она на втором этаже, а это значит расстояние и препятствие в виде лестницы. А в гостиной ей было удобно и так забавно – смотреть, как Древо жизни над камином шевелит листочками от невидимого ветра. До ритуала мозаика была неподвижной.
Гермиона задремала и очнулась только почувствовав как ее осторожно накрывают чем-то мягким и теплым. Лениво приоткрыв глаза, она увидела напряженную мордочку престарелого эльфа. В лапках он держал плед с ее кровати.
Кикимер. Еще одна ее попытка договориться с прошлым. Честно говоря, Гермиона не питала особо теплых чувств к этому существу. Неприятное, пакостное создание, от которого трудно дождаться помощи или доброго слова.
Но все же она его купила.
Ободранное состояние дома на площади Гриммо привело Гермиону в недоумение. Но когда она увидела старого Кикимера в клетке, где теснились предлагаемые к продаже домовые эльфы, то по-настоящему рассердилась. На жестокость и бессердечие Джиневры и Гарри Поттеров.
Продавец, на секунду замявшись, сообщил, что именно они передали эльфа на продажу. По сходной цене – два галеона и семь сиклей. Кикимера никто не покупал. Он был слишком стар и мог выполнять только легкую работу. Его магия не слишком хорошо и верно работала. Кому нужен такой слуга?
Домовика как раз собирались умертвить, когда она предложила за него шесть галеонов. Так Кикимер стал ее собственностью. Возвращение в обновленный дом на площади Гриммо привело домовика в состояние, близкое к маггловской летаргии. Кикимер тенью слонялся по коридорам и комнатам, стараясь не попадаться на глаза Гермионе. Часто он сидел в самом темном углу кухни или в холле, где за панелью с тропическими птицами прятался холст картины миссис Блек. Даже гоблины не смогли справиться с таким качественным заклятьем Вечного приклеивания, которое было наложено на портрет.
Теперь же, крайне серьезный домовик старательно укутывал ее пледом и подсовывал под голову своей хозяйки маленькую подушку.
В поле зрения появилась Лобби, шепотом отчитавшаяся о состоянии детей. Оказавшись в детской, малыши сразу же заснули. Домовые эльфы переодели их, но кружевные пеленки с пятнами крови стирать не стали. Это ведь тоже своего рода реликвия.
Малфой отбыл через камин и даже прислал подтверждение, что добрался без приключений. Однако сразу после сообщения каминная сеть почему-то перестала работать.
Гермиона сонно буркнула, что утром разберется, и накрылась пледом с головой. Но поспать и восстановить силы ей не удалось. В два часа пополуночи девушку разбудил…дом. Сквозь сон она слышала странные звуки, и только протерев глаза, поняла, что это не остатки какого-нибудь кошмара, а вполне реальные вещи.
Дом разговаривал. Гермиона слышала, как скрипела лестница, которая по идее скрипеть не должна, люстра в гостиной слегка раскачивалась, позвякивая хрустальными подвесками в такт. Наверху оглушительно хлопнула дверь. Словно откликаясь, задребезжали тарелки в шкафах в столовой.
Это было жутко и страшно. Будто находишься в желудке неведомого чудовища, которое вот-вот начнет переваривать тебя. В данном случае Гермиону Грейнджер и ее детей.
Подумав о детях, спавших наверху, она моментально пришла в себя. С таким трудом появившиеся на свет, ее кровь и плоть. Их-то она никому в обиду не даст. Даже если для этого придется кому-нибудь горло зубами разорвать.
Гермиона с трудом поднялась с дивана, кутаясь в плед. Люстра над ее головой раскачивалась все сильнее. Казалось, что посеребренная цепь не выдержит и люстра рухнет вниз, забрызгав все осколками.
«Дом следует взять под контроль» - гласила цитата из одной книги. Вот только как это делать, нигде не объяснялось.
- Прекратить! – Гермиона сама удивилась как спокойно и даже презрительно звучит ее голос.
Да и фраза довольно глупая. Ведь вокруг нее только вещи. Ни одного живого существа. Даже немногочисленные картины написаны маггловскими мастерами.
Но, как ни странно, приказ подействовал. Люстра прекратила раскачиваться.
До самого утра Гермиона обходила особняк. От чердака до подвала. При ее появлении скрипы и вздохи прекращались, а обстановка послушно замирала.
В конце концов, дом успокоился, и она поняла, что даже обрела над зданием кое-какую власть. По-крайней мере, лампы зажигались, стоило только подумать об этом, а в каминах горело пламя, вызванное одним лишь щелчком пальцем. На какой-то момент Гермиона даже решила, что владеет легендарной беспалочковой магией.
Но, конечно же, это был дом виноват. Всего лишь дом…
Попутно новоиспеченная глава магической семьи отмечала некоторые изменения, произошедшие с особняком. Она могла поклясться, что кое-где потемнели обои, на панелях появилось тиснение, гладкие полки полупустой библиотеки украсились геометрическим орнаментом. А на косяках каждой двери в доме возникли сложнейшие рунические орнаменты. Гермиона не сомневалась, что даже мастеру древних рун потребуются годы для расшифровки знаков. А они еще и разные везде.
Гермиона попыталась вспомнить, было ли описание чего-то подобного в прочитанных книгах. Дом, где проходил ритуал, будь то замок либо развалившаяся хибара, подстраивается под обретенную семью. Изменений может быть множество, но они, как правило, не глобального характера. Мрамором земляной пол никакая магия замостить не сможет. Равно как и создать что-то из ничего.
Девушка устало оглянулась по сторонам. Изменение цвета стен и формы светильников далеко не конец.
Дом «подстраивался» под семью довольно долго – почти год. Гермиона то и дело натыкалась на какие-нибудь детали, которых еще несколько дней там не было. Менялись цвета и орнаменты, гладкое становилось шершавым, а жесткое мягким. И наоборот.
В конце концов, она даже привыкла к такому. Если нельзя противодействовать этому, то какой толк суетится и волноваться? У нее и без того были причины переживать.
Лишь в декабре спокойствие Гермионы существенно пошатнулось. За несколько дней до Рождества во внутреннем саду, до облагораживания которого никак не доходили руки, вдруг распустились цветы. Магическая семья Грейнджер обрела своего рода уникальную вещь. Гермиона сомневалась, что что-то подобное есть в Великобритании. Да и вообще в мире.
На голых ветках, украшенных внушительными шипами распустились крупные, величиной с кулак с взрослого мужчины, цветы. Магически измененные розы. Синие.

Факты, имеющие отношение к данному произведению:

Создание собственной магической семьи является делом не только сложным и ответственным, но и чрезвычайно опасным. Необходимыми условиями для проведения ритуала являются:
1. Отсутствие принадлежности к уже существующему колдовскому роду.
Причем данное условие следует толковать в широком смысле: волшебник не должен входить в упомянутый род не только на правах сына, дочери, воспитанника, супруга, нареченного (жениха или невесты при условии, что была заключена магическая помолвка или родителями составлена освященная чарами договоренность), вассала или опекуна. Также должны отсутствовать клятвы и долг жизни к кому-либо, входящему в магический род. Но последнее только при условии, если принявший клятву или спасший жизнь жив.
Если волшебник является изгнанником (как например, Сириус Блек) ритуал также не состоится. То есть, можно сделать вывод, что первым условием является отсутствие покровительства родовой магии.
2. Наличие кровных разнополых детей в количестве не менее трех. Не является обязательным их происхождение или возраст. Это могут быть рожденные от разных женщин или мужчин, незаконнорожденные, младенцы или совершеннолетние.
Дети служат своего рода некоторой гарантией того, что магическая семья все же будет существовать. Что толку приводить ритуал, призывать древнюю магию в свидетели, если основатель и единственный член этой семьи умрет одиноким и бездетным. Кровь не пойдет дальше. Смысла в этом нет. А магия не бессмысленна – это знают даже магглорожденные первоклассники.
3. При проведении ритуала маг-основатель семьи должен обладать следующим:
Во-первых, место проведения ритуала.
Дворец, замок, особняк, дом, хижина – то, что можно определить как «кров». То есть имеющее четыре стены и крышу. Сам ритуал проводится в месте, имеющем наибольшую связь с землей, то есть в подвале. Или, если подвала нет, на земляном полу. Это связано с особенностями магии и известным правилом «магия идет от корня».
Место успешного проведения ритуала становится Родовым домом, местом средоточения семейной магии. Он защищает членов семьи от негативной магии как физического, так и ментального характера. Глава рода в этом месте становится поистине могущественным волшебником. Он или она могут колдовать без палочки (но это применимо лишь к самым легким чарам – зажигание огня, левитация предметов, мелкая трансфигурация и пр.), ограничить магию непрошенных или даже желанных гостей и многое другое. Мало кто из нынешних Глав распространяется о своих способностях. Члены колдовской семьи рождаются в родовом доме и умирают в нем. Это даже не обсуждается – это ПРАВИЛА. Причем, неписанные. Подразумевается само собой.
По прошествии какого-то срока после ритуала дом, впитав в себя магию, изменяется под людей, живущих в нем. И изменения продолжаются все время существования семьи.
Иначе говоря, дом является слабым отражением сущности членов рода. Можно привести пример: если всем членам рода не нравятся лилии, но в угоду модным веяниям или в подарок они получают букет этих цветов – лилии все равно завянут меньше, чем через час.
Во-вторых, при проведении ритуала у мага должны быть три монеты как олицетворение семейного капитала – некой исходной точки благосостояния.
В принципе размер капитала не важен при создании рода. Также не имеют особого значения достоинство и вид монет. Главное, чтобы они были изготовлены из золота, серебра и меди. Последнее является так называемой триадой магических металлов.
Железо в перечень магических металлов не входит. Почему? Железо не проводит магию. Разве что гоблинское.
В-третьих, основатель рода должен самостоятельно составить кодекс или устав рода. Это правила поведения в различных ситуациях для волшебников-членов новообразованной магической семьи. Для трех поколений, следующих за магом-основателем правила, изложенные в кодексе правила имеют такой же обязательный характер, как и условия Нерушимой клятвы. Для последующих поколений положения кодекса носят рекомендательный характер. Но слишком сильно и часто отступать от них не следует. Магия, хранящая род, обидчива как некормленая сова.
В-четвертых, при проведении ритуала волшебник стоит или сидит в так называемом Начертании.
Это круг – стандартная магическая фигура, выложенный из камней. Нет никаких особых правил подбора камней для Начертания. Основатель сам решает, какие камни будут входить в круг. Не возбраняется выложить Начертание даже бриллиантами, если есть такая возможность.
Для сведения:
Морская галька, обкатанные водой камни – олицетворение терпения и связь с водой, как основой всего сущего.
Осколки мрамора со ступеней Римского Колизея – часть одного из самых древних мест на земле. В Колизее проливалась кровь, слезы, бушевал восторг, радость и злоба. Камни впитали все эти эмоции.
Амазонит – женский камень, символ женской независимости и гордости.
Гематит – также называемый черным жемчугом, камень силы и настойчивости.
Жемчуг – символ долголетия, красоты и любви.
Начертание имеет диаметр от трех до десяти футов – в зависимости от помещения или желания самого мага-основателя. Более десяти футов – магия, вызванная чародейскими действиями, будет распыляться. Менее трех – сам маг-основатель не сможет разместиться в Начертании либо будет задевать круг и пострадает.
По кругу в равных промежутках расставляются керамические чаши, наполненные самой чистой водой, которую только может найти волшебник.
4. Герб.
Единственная принадлежность, которая не является обязательной при проведении ритуала создания семьи. Однако его наличие необходимо, если колдовской род желает себя как-то обозначить в реестре магических семей. Склонность и даже любовь к гербам и символом у волшебников восходит к тому времени, когда еще не существовало Статута Секретности, а полвоина маггловской знати знала с какой стороны браться за палочку.
Геральдика в те времена была одной из основных наук и самым лучшим развлечением, заменяющим современные журналы и газеты. По прошествии веков, когда магический и маггловский мир начали существовать, словно в двух разных реальностях, волшебники сохранили свою склонность к символике и геральдике.
Однако постепенно «классические» правила геральдики оказались несколько деформированы самими магами. Различия между маггловской и магической геральдикой в основном касаются щитодержателей, шлемов и гербовых фигур. А также знамен, флагов и вымпелов. В маггловской геральдике штандарты и вымпелы фактически не обязательны и не несут смысловой нагрузки. Однако для магов – это одно из самых интересных обозначений.
Напомним, что до Статута Секретности многие маги имели прямое отношение к службе короне. Во время военных действий право поднимать собственное знамя имели только обласканные королями знатные воины. Поскольку из магов в маггловских войнах участвовали единицы, то штандарт (знамя) имелось далеко не у всех. Поэтому наличие штандарта приравнивалось к возможности и готовности применять разрушительную боевую магию во славу своего сюзерена.
После установления Статута Секретности, когда участие волшебников в маггловских воинах сошло на нет, штандарты остались как принадлежность к гербам семей или личным гербам. В сознании волшебников и даже в официальных правилах магической геральдики существование при гербе штандарта или вымпела трактуется однозначно – готовность к кровавым боевым действиям, готовность к войне.
5. При проведении ритуала должны присутствовать посторонние волшебники либо волшебные существа. В частности, свидетель и сами регистраторы.
Требования к свидетелю или свидетелям, которых не может быть более пяти, просты и строги. Дееспособный, совершеннолетний, обладающий магическими способностями волшебник, отмеченный принадлежностью к уже существующему колдовскому роду.
При проведении ритуала он олицетворяет все волшебные семьи. Присутствие свидетеля должно быть полностью добровольным, поскольку он является кем-то наподобие проводника в «особый круг» - круг магических семей.
Так называемые «регистраторы» - те, кто подтвердит существование магической семьи перед гражданским обществом и закрепит это документально. До шестнадцатого века подобную функцию выполняли особые члены Совета магов. Однако в качестве отступного мирным гоблинским кланам и после нескольких громких скандалов, связанных с мздоимством регистраторов, полномочия по внесению колдовских семейств в специальный реестр были переданы гоблинам клана «Гринготс».
До настоящего времени эти жадные, но чтящие каждую букву договора между гоблинами и волшебниками, существа исполняют свои обязанности – свидетельствуют о проведении ритуала, вносят записи в книгу магических семей, выдают магу-основателю незначительные атрибуты его положения – зарегистрированное свидетельство, печать для писем пр.
***
Вышеперечисленные условия проведения ритуала создания колдовской семьи – те, про обязательность которых волшебники прекрасно знают. Но существует и множество иных условий и требований, которые устанавливает сама магия. И волшебникам не дано знать их все. Нам остается лишь помнить об известном изречении Мерлина: «Магия выбирает достойных».

***
Родовые поместья магических семей Великобритании:
1. Малфой-мэнор – родовое поместье Чистокровной и Благородной семьи Малфой.
Данный род в конце четырнадцатого века эмигрировал из Франции, где в то время бушевала война, и начались гонения на магов, санкционированные маггловской церковью. По немногим сохранившимся записям в старых летописях, за авторством самих Малфоев, из многочисленного колдовского клана в несколько десятков человек уцелело всего семь – трое мужчин, два из которых были весьма преклонного возраста даже для колдунов, а один едва научился держать палочку в руках, три молодых женщины, носившие вдовьи покровы, и наследник рода, во время бегства пребывавший еще во чреве своей матери.
С собой Малфои взяли семейные драгоценности, золото, камни из фундамента родового поместья и золу с углями из очага. Замок в Лионе был разрушен озверевшей маггловской толпой. Однако по прибытию на новую родину уцелевшие члены семьи заложили новый дом близ маггловского города Ноттингем в графстве Ноттингемшир.
Поначалу это был небольшой домик. Но по мере роста благосостояния и влияния семьи Малфой, домик превратился в особняк, а потом и во дворец.
В настоящее время Малфой-мэнор считается одним из самых красивых строений магической Великобритании. Причем, он дело исключительно человеческих рук. Ни гоблины, ни, упаси Мерлин, великаны, не приложили к его строительству своих нечеловеческих рук.
Высота главного здания Малфой-мэнора достигает пяти этажей. Здание увенчано двумя башнями, одна из которых служит целям астрономии, а на верху второй устроена наблюдательная площадка, снабженная тревожным колоколом – дань тем временам, когда маги страдали от маггловских нападений или столкновений с гоблинскими или тролльими кланами.
Замок стоит над искусственным озером идеально круглой формы, берега которого выложены белым мрамором. Помимо улиток и водорослей в озерной воде водятся карпы – один из Малфоев, живший в середине девятнадцатого века очень ценил вдумчивую рыбную ловлю маггловским способом. Последствия его увлечения потомки не могут устранить до сих пор.
Замок, озеро, и цветники вокруг окружает самая изумительная защита, когда-либо придуманная волшебниками для охраны своего дома – зеленый лабиринт. Но растения в нем нисколько не походят на обычные, они лишь успешно притворяются таковыми. Это полуразумные зеленые создания наподобие Гремучей Ивы во дворе школы Хогвартс. Как и Ива, они растут из земли, имеют ствол и листья. Но на этом их сходство заканчивается. Растения сплетаются в стены высотой в двенадцать-пятнадцать футов, с арочными проходами в них. Листья, как и положено им по законам природы, опадают осенью и распускаются весной. Но в зимнее время на ветках появляются внушительные шипы с дюйм длиной.
Целью этих растений не является убить все живое, а лишь магов, которые явились незваными на территории семьи Малфой. Как правило, под эту категорию подпадают все, кто не подпадает под статус «желанного гостя».
Растения подчиняются лишь тем, в ком течет кровь этой семьи или магически принятым в род супругам. Не вредят им же и тем, на кого специально укажут хозяева.
Всех прочих… очень жаль, если им достанет ума сунуться в необыкновенно красивый, постоянно меняющийся лабиринт.
Общая площадь лабиринта составляет приблизительно четыре с половиной квадратных мили и, как утверждают сплетники, там можно найти немало костей. Возможно, и даже, скорее всего там можно найти и немало гниющих трупов. Поскольку авроры, а также «мстители», желающие поквитаться с главой рода Малфой Люциусом Абраксасом, недавно покинувшим Азкабан, не читают настоящее издание и почему-то считают, что с лабиринтом из опаснейших магических растений можно справиться одной лишь Бомбардой.
Единственное безопасное от лабиринта место – главная аллея, прямая как стрела, ведущая от ворот к крыльцу. Она превосходно просматривается.
Из магических характеристик Малфой-менора можно назвать лишь Ненаносимость и магглоотталкивающие барьеры. Многочисленные защитные барьеры, окружающие территорию этой семьи нельзя расшифровать полностью. Они установлены волшебниками прошлых веков, которые держали свои заклинания в секрете и не делились, подобно современникам, мыслями с посторонними.
2. Лестранж-касл, родовое поместье Темнейшей семьи Лестранж.
Одно из самых загадочных мест не только в магической Великобритании, но и во всем мире. Известно, что найти его и попасть на территорию может лишь тот, в ком течет кровь Лестранжей – чистая и законная. Но поскольку последние представители этой семьи, лорд Рудольфус Лестранж, его супруга Беллатрикс Блек Лестранж, младший брат сэр Рабастан Лестранж, были казнены через Поцелуй дементора, данный способ невозможен.
Так что Лестранж-касл потерян для нашего мира. Как считают специалисты министерства магии «к лучшему». Многие и многие члены клана Лестранж увлекались коллекционированием магических артефактов не самого мирного направления. По словам тех немногих магов, побывавших в Лестранж-касл, небольшой замок напичкан магическим оружием от подземелий до чердака. Своеобразный ящик Пандоры, который никто не сможет открыть еще несколько тысячелетий – именно столько по расчетам специалистов будет существовать кровная защита.
Возможно, потомки тех, кто сейчас читает эту книгу, найдут Лестранж-касл – небольшой замок из черного гранита. И будет он пребывать в том состоянии, в каком его оставил последний член семьи Лестранж, закрывая дверь за своей спиной.
***
Воспоминание Гермионы, леди Грейнджер: не проходило и двух суток, чтобы Рабастан не упоминал об оставленных на подлокотнике главного кресла в столовой носках. Он же ругал старшего брата за висящий на люстре плащ и разбросанные по всей гостиной бутылки. А Беллатрикс, по словам Рабастана, не выключила воду в главной ванной комнате, отмываясь после очередной карательной акции Пожирателей смерти. Домовые эльфы Лестранжей почили в бозе и некому вычистить ковер от винных пятен и чьей-то блевотины, собрать смятые влажные полотенца и обрывки бинтов с пятнами крови. Потомки будут удивлены.
***
3. Дом-На-Холме. Поместье семьи Нотт.
Расположено поместье в двадцати семи милях от маггловского города Честера.
Дом полностью оправдывает свое название. Он построен на невысоком холме с пологими склонами. Вокруг нет ни леса, ни кустарника выше двух футов высотой. Поместье не источено ветром лишь по причине сильнейших барьеров, установленных основателями рода.
Дом-На-Холме хоть и стоит на гранитном фундаменте под черепичной крышей, но стены его из дерева. Из дуба, сосны и ясеня. Именно из таких материалов были построены корабли, послужившие верой и правдой основателям семьи Нотт на нелегком пути флибустьеров.
Дерево пропитано смолой и огнезащитным составом, а после стольких лет и магией. Гости этого дома утверждают, что внутри, да и снаружи большей частью, нет и квадратного дюйма гладкой поверхности – все покрыто резьбой. Как водится, далеко не все картинки являются бессмысленными – в большинстве своем это рунические цепочки, иллюстрации к историям, произошедшим с членами рода, выдержки из магических изданий разных лет.
Строение сравнительно невелико по меркам подобных сооружений. Два этажа с мансардой – всего тринадцать комнат. Весь первый этаж разделен под кухню и зал, где семейство Нотт устраивает званые обеды и праздники. Комнаты членов семьи находятся на втором и мансардном этажах.
Поместье имеет специальную посадочную площадку и загоны для гиппогрифов и фестралов. Сооружения исправно функционируют, несмотря на то, что волшебники предпочитают использовать для путешествий каминную сеть, порталы или аппарацию.
Дом-На-Холме защищен магглооталкивающими чарами и не обнаруживается на волшебных картах. Однако для волшебников дом визуально не скрыт.
4. «Золотые поля». Родовое поместье семьи Флеминг, замок и прилегающие территории с угодьями.
Расположен замок в Северной Ирландии в графстве Айтрим. Поместье носит название «Золотые поля» из-за расположенных вокруг земель. Владения клана Флеминг очень велики по любым меркам – порядка ста двадцати квадратных миль. Это самая большая территория в Великобритании, скрытая от глаз магглов.
Главным отличием «Золотых полей» является то, что сам замок и его земли, ограниченные крепостной стеной, составляют лишь две с половиной квадратных мили. Всю прочую территорию, за исключением лесов, двух рек, шести озер, дорог, совместно составляющих площадь в двадцать одну квадратную милю, семья Флеминг с конца семнадцатого века сдает во временное пользование семнадцати волшебным семьям. Волшебники, нашедшие убежище на землях Флемингов, занимаются выращиванием волшебных трав и животных и переработкой их в ингредиенты для зелий. Общеизвестно, что две трети всех поставок, как официальных, так и нет, исходят от волшебников с «Золотых полей».
За пользование земельными угодьями арендаторы платят семейству Флемингов «десятину» – десятую часть всего произведенного и десятую часть выручки.
Сам замок Флемингов является типичнейшим строением конца шестнадцатого века, не обременным особыми архитектурными изысками. Замок пребывает в практически неизменном состоянии со дня своей постройки – времени, когда толстые стены, заколдованные решетки на немногочисленных окнах, подъемный мост и котлы с кипящей смолой были так же необходимы как волшебная палочка.
На крыше главного здания можно увидеть фигуры чугунных драконов – магических охранников, которые по приказу главы семьи могут ожить во время нападения на замок.
Внешне сложенный из серого гранита замок неприветлив и скучен. Однако, по словам магов, бывавших у Флемингов на Рождественских вечерах, внутренняя обстановка отличается роскошью, достойной венецианских дворцов.
Замок с внутренним двором, примыкающими к нему башней астрономии, оранжереями, садом, конюшнями, обнесен крепостной стеной высотой пятьдесят футов и толщиной пятнадцать. За стеной расположен ров шириной сто сорок футов и глубиной более тридцати. Маггловские приспособления «лопасти» и специальные чары обеспечивают постоянное движение воды, нагретой до ста градусов. Внешне вода выглядит спокойной и холодной, что может ввести в заблуждение врагов.
Подобные средневековые меры безопасности еще не единожды являлись причиной вынесения Визенгамотом предписаний о реконструкции заколдованного рва и стен, существование которых является угрозой здоровью других волшебников.
Однако глава рода Флеминг не считает нужным следовать указаниям, предпочитая ежегодно платить штрафы.
«На своей земле я еще хозяин» - заявляет он.
5. Нора. Родовое поместье клана Уизли.
Местоположение родового дома этого известного многочисленного семейства – одна миля на север от магического поселения Оттери-Сент-Кэчпоул в графстве Суррей.
Нора, как предпочитают называть ее члены семьи Уизли, имеет сложную историю появления. С тринадцатого до конца девятнадцатого века на месте этого дома находился замок «Логово ласки», принадлежащий волшебному клану Уизли. Собственно именно Логово и было родовым домом этих волшебников. Однако в одна тысяча восемьсот девяносто третьем году произошел скандал, связанный с расхищением казны так называемого «Магического города». Как следует из судебных документов того времени, Уизли являлись не только совладельцами этого сомнительного предприятия, но и главными виновниками потери денежных средств, которые вложили сотни магов, питающих надежду на возникновение города, свободного от маггловского присутствия.
Решением Визенгамота все имущество клана Уизли конфисковано для возмещения убытков, понесенных волшебниками-вкладчиками. Совет магов двумя годами позже принял беспрецедентное решение, исключив Септимуса Уизли из своих рядов как не оправдавшего доверие более чем сотни магов. Спустя еще год Логово было разрушено взбешенными магами, не получившими компенсации.
Попытки членов семьи Уизли помешать разрушению родового гнезда успеха не имели. Это единственный совершенно уникальный случай, когда родовая магия, хранившая семью почти девять веков, ушла от носителей крови и фамилии.
Нельзя точно определить причину подобной «обиды», но маги единодушно определили Уизли в категорию «предателей волшебной крови».
От замка после магических атак остались лишь остовы двух подсобных помещений и часть стены.
Семья Уизли была вынуждена использовать развалины в качестве основы для своего нового дома. Родовая магия ушла не полностью либо частично восстановилась со временем, и покинуть единственное место силы для обанкротившейся семьи было невозможно. Исчезновение последней защиты, хранившей младших Уизли, было равносильно стакану яда вместо завтрака.
В настоящее время ввиду того благосостояние и влияние клана Уизли значительно выросло после второй войны с Тем-Кого-Нельзя-Называть полным ходом идет восстановление замка «Логово ласки». Воскрешение поместья во всей его красоте и роскоши – приоритет для представителей этого неунывающего семейства.
Пока полным ходом идет строительство, территория Норы находится под защитой не только магглооталкивающего барьера, но и мощных Иллюзионных чар, которые препятствуют любопытству посторонних магов.
Новоселье семья Уизли планирует справить в две тысячи седьмом году.
6. Угрюмое поместье. Родовой дом Чистокровнейшего и Темнейшего семейства Блек.
Расположено в одном из оживленных районов маггловского Лондона.
Угрюмое поместье полностью оправдывает свое название. Немногочисленные маги, побывавшие в гостях семьи Блек, или выбравшиеся живыми из подвальных камер одинаково описывают его как большое мрачное строение с толстыми стенами, прямоугольными окнами и убранством, выполненным в стиле и цветах факультета Слизерин. Отдельно упоминались многочисленные магические ловушки, не отличавшиеся благосклонностью даже к представителям семьи Блек, сушеные головы домовых эльфов и самое полное собрание книг по некромантии и темной магии в магической Великобритании.
Угрюмое поместье по праву считалось одним из самых защищенных мест проживания волшебников. Чары против магглов, защитные барьеры, в том числе против ментального воздействия, заклятье Доверия и, конечно же, кровная защита.
Насколько известно автору на момент написания этих строк Угрюмое поместье перестало существовать.
В одна тысяча девятьсот девяносто шестом году последний носитель фамилии, глава рода и единственный его представитель Сириус Орион Блек погиб по время противостояния Пожирателям Смерти с Отделе Тайн министерства магии. После его смерти все имущество клана Блек, в том числе и Угрюмое поместье, по завещанию было передано крестнику Гарри Джеймсу Поттеру, который также имеет в своих жилах каплю крови Блеков и приходится своему крестному троюродным племянником.
Однако носителем фамилии и Блеком в полным смысле этого слова Гарри Джеймс Поттер не является. Поэтому кровная защита Угрюмого поместья пала.
Известно, что некоторое время угрюмое поместье служило штабом известной по противостоянию с Тем-Кого-Нельзя-Называть организации «Орден Феникса», учрежденной великим светлым волшебником Альбусом В.П.Б. Дамблдором. Однако в одна тысяча девяносто седьмом году в связи с окончательной победой над темными силами, необходимость в активной деятельности этого объединения отпала. Бывшее родовое поместье семьи Блек стояло заброшенным до две тысячи первого года, пока супружеская чета Поттер не приняла решения продать эту недвижимость достойным волшебником.
Автору известно, что перед продажей была проведена так называемая «очистка» особняка от магических вещей. Попутно, как свидетельствуют разочарованные потенциальные покупатели, дом был «очищен» от оконных рам, дверей, паркета, светильников, каминов, лестниц и крыши.
Только на исходе две тысячи второго года бывшее Угрюмое поместье было сбыто с рук неизвестному магу. Судьба дома остается неизвестной.
7. Родовое поместье семьи Поттер, Годрикова Лощина.
Семейный дом самого известного в Великобритании мага – Гарри Джеймса Поттера, расположенный в старейшем волшебном поселении страны.
Лощина является родиной одного из Основателей Хогвартса, Годрика Гриффиндора – это доказанный многочисленными исследованиями факт. Помимо великого Годрика Гриффиндора Лощина является родиной для многих других магов. Фактически каждый дом в этом поселении стоит на древних камнях, фундаментах чьих-то родовых домов и не каждая семья волшебников там сможет жить – лишь те, кто несет в своих жилах хотя бы каплю крови древних жителей. Именно наличие большого количества родовых домов являются причиной, как считают многие, того, что в этом волшебном поселке так часто рождаются сильнейшие маги. Среди них Альбус Дамблдор, Гарри Джеймс Поттер, Гарольд Гэмп, Вольфганг Армстронг.
Точное местонахождение остатков родового дома семьи Гриффиндор неизвестно. Однако многие волшебники, как простые обыватели, так и ученые, считают, что именно дом Поттеров, Поттер-мэнор, занимает то место, где когда-то находился Гриффиндор-холл.
В пользу этого утверждения говорит и взаимное родство фамилий Поттер и Гриффиндор, случившееся в 14 веке – брак главы рода Гриффиндор Эмерика Отважного и Велиссы Амалии Поттер, а также супружество Гидеона Поттера, брата Велиссы, и Эйлонви, младшей леди Гриффиндор.
Долгое время родовое поместье семьи Поттер было заброшено. 31 октября 1981 года во время нападения Того-Кого-Нельзя-Называть произошел выброс магии, и большой дом из прекрасного светлого гранита превратился в развалины. Однако родовая магия не исчезла, как это обычно бывает. Даже, несмотря на то, что последний представитель семьи был спрятан в маггловском мире. Упомянутая магия также хранила территорию поместья от посторонних, не позволяя им заходить дальше ворот.
Лишь в декабре двухтысячного года глава рода Поттер, победитель самого ужасного темного волшебника двадцатого столетия, известный аврор и молодой отец Гарри Джеймс Поттер начал восстановление семейного гнезда.
В настоящее время родовое поместье Поттеров восстановлено во всем его великолепии. Благодаря торжественным приемам, благотворительным балам и званым ужинам, регулярно устраиваемым семьей Поттер, облик и обстановка Поттер-мэнора не является такой уж большой тайной для общественности.
Поттер-мэнор представляет собой большой особняк из светлого камня. Здание относительно невысоко – три этажа, учитывая мансарду, крытую темной черепицей. Но это не умаляет его красоты и величественности.
Несмотря на древность постройки Поттер-мэнор имеет вид здания, построенного во времена маггловской королевы Виктории. Однако хозяев это не смущает. «Нужно идти в ногу со временем» - вот слова мистера Гарри Поттера, сказанные при реконструкции здания.
В Поттер-мэноре несколько десятков комнат, в том числе тринадцать спален и двадцать превосходно оборудованных ванных комнат, бальный зал, являющийся уменьшенной копией подобного помещения в министерстве магии, просторная библиотека, содержащая на своих полках одну из самых полных коллекций книг по защите от темных сил, тренировочный зал, где герой магического мира отрабатывает заклинания, необходимые для работы в Аврорате.
Дом семьи Поттер по праву считается одним из самых красивых зданий в магической Великобритании. Раскинувшийся вокруг особняка сад с тремя фонтанами и летней беседкой, где два раза в месяц супруга главы рода устраивает званые обеды для избранного круга лиц.
К сожалению ввиду того, что Поттер-мэнор находится в оживленном густонаселенном магическом поселении хозяевам невозможно установить какую-либо уникальную волшебную защиту, как, например, в Малфой-мэноре или «Золотых полях». Как и все здания в Годриковой лощине Поттер-мэнор защищен чарами против магглов и сигнализирующими заклятьями, реагирующими на применение темной магии. В будущем супруги Поттер планируют также завести сторожевых псов.
Более подробно с обстановкой и видами Поттер-мэнора вы можете ознакомиться в приложении к настоящему изданию. Фото с 23 по 67.
***
Размышления Гермионы, леди Грейнджер: Гарри Поттер – Избранный в полном смысле этого слова. Уникальный по своей дурости лопух. Все маги скрывают свои дома как могут. Не дай Мерлин, посторонние узнают, что там находится. У этого же все на виду. Приходите и берите что хотите. А для помощи вот вам фотографии, чтобы вы не заблудились и не ошиблись комнатой. Сообщение о том, что на доме нет почти никаких защитных чар, вам тоже очень поможет. Родовая магия – чудесна. Она может лишить незваных гостей, убийц или воришек волшебства. Но только у них помимо магии есть еще руки, ноги, голова на плечах и наверняка какие-нибудь артефакты. Вроде руки Смерти.
Любопытно, это его личная глупость или просто Джинни не терпится похвастаться всему миру о том, какого мужчину и сколько денег ей удалось отхватить?

Примечание автора произведения: я взяла на себя смелость проиллюстрировать изложенные данные в своем дневнике. http://www.diary.ru/~latena
***
Магглы, имена и деяния которых известны волшебникам.
Вильгельм II Рыжий (1056-2 августа 1100) - второй сын Вильгельма Завоевателя, король Англии в 1087—1100 годах, представитель Нормандской династии. Страстно ненавидим волшебниками за притеснения, попытки разрушить основы монархии и внести хаос в государственное устройство. Предпринимал также попытки захватить Хогвартскую долину, где и по сей день располагается школа чародейства и волшебства «Хогвартс».
Убит неизвестным волшебником во время охоты в Нью-Форесте.
Ричард Львиное сердце – король Англии, герцог Нормандии, граф Анжуйский (1189-1199), настоящий средневековый рыцарь, предводитель третьего Крестового похода (1189-1192). Сын короля Генриха II и Элеоноры Аквитанской, которая являлась колдуньей полукровного происхождения. Ввиду слишком сильного разбавления волшебной крови маггловской волшебные способности в королевской семье не удержались.
Под влиянием матери способствовал прекращению преследования волшебников и ведьм в унаследованном герцогствах Аквитанском, Пуатье и Гаскони, а также в континентальных землях Англии. Организовал встречу глав нормандских и английских волшебных кланов 15 декабря 1189 г. в заброшенном аббатстве, где был заключен важнейший исторический договор о прекращении магического противостояния.
Во время третьего Крестового похода отправлял в Англию магические артефакты, захваченные воинами-магглами. Подобными действиями способствовал укреплению могущества английского волшебного сообщества. Часть захваченных артефактов хранится в Отделе Тайн министерства магии, прочие в частных коллекциях.
Виктория (24.05.1819-22.01.1901), королева Великобритании с 1837 г. Последняя представительница Ганноверской династии. В 1876 г. была провозглашена императрицей Индии.
Начало царствования этой маггловской королевы совпало с установлением мировой торгово-промышленной гегемонии Великобритании, а вторая половина его - с созданием обширной Британской колониальной империи. Государственные заслуги этой магглы невелики.
Однако ее имя еще при жизни приобрело характер своеобразного символа, олицетворяющего преуспеяние и самодовольство английских господствующих классов, а период её правления получил название «викторианского века». На время ее правления приходится расцвет волшебного сообщества Великобритании. Отсутствие войн на территории страны, усиление международных связей и следующие за этим обмен колдовскими знаниями и расцвет науки, заключение браков между известными семьями Англии и иностранных государств, оживление торговли - прочно ассоциируется с «викторианской эпохой».
***
Выдержка из «Краткий справочник магической власти» 2001 года издания, автор: Дин Юджин Томас.
«Совет магов, также имеющий название Верховный совет магов.
Дата образования неизвестно. Предполагается, что приблизительно 6-7 века нашей эры, когда британское волшебники, наконец, освободились от беспрестанного контроля Римской коллегии магов, был создан Круг глав волшебных родов, в который входили как выходцы из Рима, так и потомки бриттов, кельтов и саксов.
Более подробно об истории появления и деятельности вы можете прочесть в следующих книгах:
«Совет магов: история», Элжебетта Твинкс.
«Власть и традиции», Корнифуст Фадж.
«Ошибки магической аристократии», Чаррис Поттер.
Совет магов действует на основе волшебных договоров, соглашений и контрактов, заключенных с представителями волшебного сообщества, волшебными народами и маггловскими королями.
Наиболее важными из них являются:
«Великая хартия вольностей магов» 1299 г., заключенная между Советом магов и маггловской королевской властью в лице короля Эдуарда I Длинноногого из династии Плантагенетов.
Договор 1453 г. также называемый «Пактом защиты». Содержит обращение более трех тысяч простых магов к Совету магов с просьбами о защите и решении возникающих разногласий.
«Соглашение о ненападении», заключенное в 1519 г. между Советом магов и гоблинским кланом, имеющим название на человеческом языке «Гринготс».
Соглашение «О разделении полномочий» 1599 г. Данный акт считается основой деятельности министерства магии Великобритании. Раздел третий упомянутого акт устанавливает состав, компетенцию, права и обязанности указанного органа. Неизменен с даты заключения.
Состав Совета магов.
Согласно древним традициям волшебного мира, а также упомянутому Соглашению 1599 года Совет магов состоит из:
1. Представителя суда Волшебников Визенгамота;
2. Лордов и леди волшебного сообщества Великобритании:
- маги, представляющие собственные интересы.
- главы колдовских семей.
- волшебники, представляющие интересы волшебных обществ, объединений, нечеловеческих колдовских народов.
3. Обслуживающий персонал – главный секретарь, младший секретарь, охранники, уборщики, осветители.
Требования к «лордам» и «леди» Совета магов весьма расплывчаты. Среди точно определенных можно назвать следующие:
1. Наличие финансового вклада в банке «Гринготс» в размере не менее 100 000 (Ста тысяч) галеонов - так называемое «финансовое ядро».
В случае объявленной магической войны с иностранными государствами, боевых действий на территории Великобритании, связанных с усмирением магических существ, объединений магов, ликвидации магических стихийных бедствий, используются средства финансовых вкладов для устранения неблагоприятных последствий.

- Успокойся, Грейнджер, - в сотый раз за последний час повторил Люциус Малфой. – оттого что ты еще раз поправишь прическу, время быстрее не пойдет.
Гермиона вздохнула и, кинув последний взгляд в зеркало, уселась в жесткое неудобное «гостевое» кресло. В самые ближайшие часы Совет магов должен был принять ее в свои ряды. Все документы были готовы, гоблины уже прошли в зал Совета, а связавшийся по волшебному зеркальцу Драко злорадно сообщил о смятении в стане директора Хогвартса.
Шли последние минуты. Гермиона волновалась как на экзамене. Впрочем, это и был своего рода экзамен. Она добросовестно заучила всю нужную информацию – что говорить, где садиться, куда идти и как смотреть на окружающих. Все было продумано до мелочей. Не ею, конечно. Люциусом Малфоем, который в последние дни становился все мрачнее и раздражительнее. Что-то у него не ладилось. Но Гермиона пока в это архисложные интриги и дела не вникала. На этом неприятном спектакле она лишь статист – появиться и уйти. Вот и вся роль.
Люциус все просчитал. Вплоть до реакции окружающих. Гермиона вспомнила, как на нее таращились в лифте, и поежилась. Ее узнали, несомненно. Всю предыдущую неделю она только тем и занималась, что восстанавливала из осколков студентку Гриффиндора Гермиону Джейн Грейнджер. К задаче, поставленной Люциусом Малфоем, она подошла со всевозможной тщательностью.
После косметических масок и ванн с зельями она выглядела моложе. Шесть лет и внешние последствия пребывания в Азкабане не устояли перед дорогостоящими зельями с добавлением волос вейлы.
Теперь во всех блестящих поверхностях отражалась совсем юная девушка, которой с большой натяжкой можно было дать двадцать лет. Приглашенный Люциусом куафер нарастил волосы и вдохновенно создал из каштановых локонов художественный беспорядок. Нарочито простая, хотя и довольно дорогая мантия и туфли на низком каблуке завершили образ. Разве что ярко-красного гриффиндорского галстука и значка старосты не хватает.
Она и сама не ожидала, что «студентку Грейнджер» так легко удастся вытащить на поверхность.
В холле министерства, куда она прибыла через каминную сеть, в лифте на нее смотрели незнакомцы. Смотрели, узнавая. Сама Гермиона никого не могла вспомнить.
Двустворчатые резные двери открылись, впуская высокого серьезного мага с короткими седыми волосами. Хьюго Шелдон, вспомнила Гермиона, секретарь Совета магов последние тридцать лет.
- Мисс Грейнджер? – уточнил Шелдон, почтительно склонив голову. – Прошу вас следовать за мной.
Последний раз оглянувшись на усмехающегося Люциуса Гермиона отправилась в зал Совета. Ноги дрожали и подгибались, как во время сдачи С.О.В.
Зал Совета магов…
На самом деле ничего необычного или оригинального. Стены из необработанного камня, вдоль которых амфитеатром поднимаются жесткие сиденья, сводчатый потолок, чадящие факелы на стенах. Маги собирались здесь двенадцать столетий, и помещение мало изменилось за эти годы.
«Совет магов неизменен». Входя в этот зал, как-то сразу забываешь, что над головой расположено министерство магии, где жизнь бьет ключом.
Гермиона подавила желание броситься назад к дверям и ровной походкой направилась к центру зала. С первого же шага она оказалась под прицелом множества внимательных глаз. Это… подавляло.
Слева, небольшой группой, Драко, Симус и Теодор. Малфой внешне расслаблен, словно происходящее ему совсем не интересно. Нотт и вовсе смотрит куда-то в сторону.
Справа, оживленная компания. Кто-то даже привстал, чтобы разглядеть ее получше.
И Дамблдор. Прямо перед ней.
Но так и должно быть. Альбус Дамблдор является главой Совета последние пять лет. Люциус успел об этом предупредить. Рядом со старым волшебником серыми изваяниями застыли три гоблина в церемониальных одеждах.
Последние явились не только подтвердить состояние ее счетов, но и сообщить, что Гермиона Грейнджер, глава семьи Грейнджер будет представлять интересы гоблинских кланов в Совете магов. Люциус Малфой решил подстраховаться на случай, если у их противников возникнут возражения. Ведь в Совет магов входят не просто богатые маги, а «выдающиеся». Главы старых родов, имеющие большое влияние в обществе, видные политики или ученые.
Конечно, это правило соблюдается далеко не всегда. Особенно когда место уже переходит по наследству. Те же Шилдсы, например. Ничего выдающегося в их нынешнем представителе нет. Но право своё он получил по наследству и с этим не поспоришь.
Так что для входящих в Совет магов лучше выделяться из толпы. Для магглорожденной ведьмы оптимальным было бы представлять интересы кого-нибудь влиятельного. Гоблинские кланы играли большую роль в жизни волшебного сообщества. Но с Советом магов они не связывались, предпочитая решать свои вопросы через отдел по связям с гоблинами министерства магии.
Видимо, противостояние гоблинов и волшебников вышла на какой-то новый уровень, раз они пожелали участвовать в жизни Совета магов.
Как Люциусу Малфою удалось договориться с гоблинами о личности представителя, Гермиона не думала. В последнее время она как-то привыкла к всесильности этого мага. Влияние главы семьи Малфой практически равнялось влиянию Альбуса Дамблдора. И пошатнувшееся благополучие, и отбытый срок в Азкабане не были особым препятствием. Другое дело, что они были влиятельнейшими магами в совершенно разных сферах. Связи Люциуса не распространялись на министерство магии, но вряд ли слово Альбуса Дамблдора что-то значило среди «населения» Лютного переулка.
Ей теперь до конца жизни придется общаться с народом, в чьих традициях, укладе жизни, языке и стремлениях она ничего не смыслит, Люциуса Малфоя не волновало. Но пока Гермиона не могла на него злиться. Слишком волновалась.
Достигнув середины круглой площадки, Гермиона остановилась. Руны, вырезанные на каждой каменной плите, на мгновение вспыхнули.
- Приветствую вас в зале Совета, леди Гермиона Грейнджер, глава семьи Грейнджер, - голос Дамблдора ничуточки не изменился с тех пор, как она последний раз слышала его. И выглядел он так, будто появление Гермионы Грейнджер в Совете магов его очень обрадовало. – С делом или словом вы пришли под эти своды?
- Я пришла под эти своды заявить о своем праве, - тщательно выученные дома фразы сами слетали с языка. – Стать частью Совета. Прошу эти своды и этих людей принять меня как равную.
Справа кто-то довольно громко фыркнул.
- Отвечаете ли вы за свои слова?
- Отвечаю, - ровным голосом ответила девушка. – Своей магией и своим золотом.
- Чем вы можете подтвердить свое право?
- Своей магией, - каменное кольцо, внутри которого она стояла, вспыхнуло синим пламенем, показывая, что стоявшая внутри него женщина не маггл и не сквиб. – Своим золотом и своей властью.
- В чем заключается ваша власть? – голос Дамблдора доносился как будто издалека.
- Моя власть в праве говорить от имени признанных гоблинских кланов перед лицом собравшихся.
Шепотки, доносившиеся от группы справа, усилились. Хотя Гермиона была уверена, что и слева кто-то сдавленно ругнулся, помянув гиппогрифа и одежды Мерлина.
Дамблдор молча изучал вверительные грамоты, переданные гоблинами. Волшебный народ, признанный человеческими магами как равный. Это многого стоило.
- Есть ли у уважаемых магов возражения? – обратился Дамблдор к притихшим членам Совета магов.
Ответом ему было молчание. Был слышен треск факелов на стенах.
- Позвольте приветствовать вас, Гермиона Джейн Грейнджер, глава семьи Грейнджер, как леди Совета магов, - Дамблдор слегка склонил голову, обозначая почтительный поклон. – Пусть ваше слово и магия принесут благо.
Против воли Гермиона вспомнила то «общее благо», о котором так любил говорить профессор Дамблдор на собраниях Ордена Феникса. Общее благо, на алтарь которого принесли ее здоровье и свободу. Гнев подействовал на нее как ушат холодной воды. Ложное опьянение и легкость исчезли. Мысли вновь приобрели нужную ясность и четкость.
Члены Совета встали, чтобы поприветствовать ее. Краем глаза девушка заметила, что очень толстая женщина в трещавшей по швам пурпурной мантии сделала его очень неохотно. Словно делая превеликое одолжение.
Неслышно приблизившийся Шелдон набросил на ее плечи мантию «леди Совета магов» из пурпурного бархата, украшенную вышитыми золотом рунами. Мантия оказалась очень тяжелой и слишком просторной для ее худощавого тела.
Теперь ей следовало выбрать себе место. Придерживая руками тяжелое одеяние, Гермиона повернула налево, где между Теодором и Симусом было свободное кресло. Приготовленное специально для нее. Четыре ступеньки дались ей нелегко.
- Хорошо держишься, - шепнул ей Теодор.
- Поправь воротник, Гр… Гермиона, - Малфой в полной мере обладал способностью не двигать челюстью для произнесения коротких фраз.
Теперь Гермиона могла видеть всех членов Совета магов. Их эмоции.
Дамблдор явно был раздосадован ее выбором места. Это было заметно по тому, как он сжал свитки с вертельными грамотами, сминая бесценный пергамент.
А вот большая группа волшебников напротив отреагировала по-разному. Артур Уизли, который за прошедшие шесть лет растерял все волосы, явно был обескуражен. Он что думал она присоединится к ним?
Толстая колдунья рассматривала ее с явным презрением. Как будто Гермиона Грейнджер была грязью под ее ногами. Срирдак была еще более отвратительна, чем на фотографии. Пурпурная мантия не сходилась на объемной как коровье вымя, груди, декольтированной просто до неприличия. Видимо Ивэнджелин Срирдак считала себя еще достаточно молодой для такой откровенной одежды. Гермионе же до конца дней предстояло носить закрытые платья, с вырезом не ниже ключиц.
Не из-за шрама, когда-то ставленого заклятьем Антонина Долохова. Нет.
Просто проснувшись через два дня после ритуала создания рода, Гермиона обнаружила на правой стороне груди магическую татуировку. Герб рода Грейнджер без щитодержателя и штандарта, но с ее именем, вплетенным в девизную ленту. Татуировка, в отличие от знаков, отметивших ее детей, была довольно большой – почти с ладонь, и располагалась на четверть дюйма ниже ключицы и почти до соска левой груди. О декольте можно забыть.
И, похоже, не только ей, но и Беллатрикс и всем представительницам женской половины семьи Грейнджер, которые появятся в будущем. Расположение родового знака неизменно для всех последующих поколений.
И демонстрировать его…неприлично. По-крайней мере так говорили правила.
Гермиона позволила себе усмешку, заметив, что Срирдак сидит на большом стуле без подлокотников. Еще бы! В обычный она не втиснулась. Да и на этом ее бока свешивались с сиденья как тесто с краев кастрюли.
Гадость…
Слева от насупившейся Срирдак сидел волшебник средних лет с короткими темными волосами и аккуратной бородкой. Ковач. Только не старший, а кто-то из многочисленных сыновей. Гермионе он напомнил экзаменатора на С.О.В. по трансфигурации. Высокомерная чистокровная сволочь явно пытался снизить ее оценку, задавая каверзные дополнительные вопросы.
Седовласый Лонерган, сидевший с правого края, разглядывал кутающуюся в пурпурную мантию с откровенным интересом.
- Что ж, - деликатное покашливание Дамблдора прервало игру в «гляделки». – Можно ли считать сегодняшнее заседание оконченным? Единственным вопросом было принятие в ряды Совета нового участника. Есть ли у уважаемых магов предложения для обсуждения?
Маги молчали.
- Тогда большой радостью будет увидеть вас всех двадцать седьмого августа. На обсуждении вопроса о контроле над школой чародейства и волшебства «Хогвартс», - Дамблдор бросил внимательный взгляд на «Пожирателей смерти». – Пусть ваш путь будет благополучен.
Прозвучала это как «если вы свернете себе шею на ближайшей же лестнице, то я горевать не буду».
Волшебники засуетились, вставая.
Гермиона смогла заметить как Лонерган и Ковач бросают исподтишка взгляды на «Пожирателей». Словно задумали что-то. Что-то не слишком хорошее. Драко прошипел под нос неприличное ругательство и заторопился, подгоняя союзников.
- Быстрее, Гермиона, - прошептал Симус. – Не дай им возможности заговорить с тобой.
Молодой наследник Флемингов с опаской оглянулся на своих противников. Их спуск замедлился из-за нерасторопной Срирдак. Но следовало поторопиться, если они не хотят ехать в одном лифте с этими «скорпионами».
- Не оборачивайся, - жесткая ладонь Драко сжала ее руку чуть выше локтя. – Сейчас мы пойдем к лифтам.
Около посеребренных дверей, ведущих к подъемникам, их ждал Люциус Малфой.
- Все хорошо, - сказал Драко и старший волшебник удовлетворенно кивнул.
Двери лифта захлопнулись, когда все остальные маги только показались в начале коридора. Гермиона подумала, что их поспешный уход сильно напоминал бегство.
- Они могли начать оскорблять тебя, - ответил Симус на невысказанный вопрос. – Или давить. Прошлись бы по твоему происхождению или одежде. Ты похожа на школьницу.
Он ухмыльнулся.
- Староста Грейнджер, - подразнил Теодор, и Гермиона почувствовала, как щеки начинают гореть. – В самом деле, эта жирная жаба, на которую мы вынуждены смотреть каждый раз, не упустила бы сказать пару ласковых. Это было видно по ее ха… морде.
- И она главная поставщица сплетен для «Ежедневного Пророка», - нахмурился Люциус. – Поэтому мы должны опередить ее. На втором уровне у нас назначена встреча.
- Со Скитер, - процедила Гермиона недовольно. – С этой…
-Жучихой, - подсказал Драко.- Анимагическая форма этой колдуньи больше ни для кого ни секрет. После официальной-то регистрации.
- Значит, ее больше нельзя шантажировать, - вздохнула Гермиона.
- Нельзя, - согласился Люциус. Двери лифта распахнулись перед ними и мужчина крепче перехватил трость. – Но ей всегда можно просто заплатить. Это еще действует.
***
«Новая леди Совета магов магглорожденная?» - гласили крупные буквы заголовка. Можно было гордиться – ее имя и фотография были на первых полосах всех магических газет. «Ежедневный Пророк», конечно же, был первым. Статья Скитер вышла тем же вечером. Но и прочие издания не отставали. Казалось, у них довольно мало новостей, раз принятие в Совет магов вызвало такой ажиотаж. Артура Уизли встречали двумя неделями ранее более спокойно.
- Она почти ничего не преувеличила, - пробормотала Гермиона, изучая писанину Скитер.
Статья была написана в виде интервью, где всем обывателям волшебного мира объяснялось кто такая Гермиона Грейнджер.
- Она написала, что я была в Австралии. А если кто-то захочет проверить?
- Вряд ли, - фыркнул Люциус. – Они будут сплетничать до бесконечности, но делом никто не займется. К тому же Австралия далеко – совы туда не летают, каминной связи с этим материком нет. Да и отношения с Австралийским королевством всегда были сложными.
На твоем месте я бы беспокоился о той волне грязи, которую вызовет отсутствие мужа у леди Грейнджер, обремененной четырьмя детьми. Нужно было назвать тебя вдовой. Уж могилу бы мы быстро организовали, - Малфой вздохнул.
Гермиона прикусила нижнюю губу. Ханжество некоторых волшебников было самой ужасной вещью, с которой ей доводилось сталкиваться. Это в маггловском мире матери-одиночки были вполне привычным явлением.
Судя по сообщениям в Интернете, современные маггловские женщины предпочитали заводить детей, но не мужа. Особенно если они могли позволить себе это в материальном плане.
Для волшебников подобное было не приемлемым. Нет, матери-одиночки были и среди магов, но на таких ведьм посматривали косо. Колдуньи, чтобы избежать пересудов должны были самоустраниться от общественной жизни, стереть себя из памяти всех родственников и знакомых, сидеть безвылазно в провинциальной глуши. Либо выйти замуж за первого попавшегося волшебника, согласного на супругу с «довеском», или маггла. Многие следовали второму варианту. И только единицы держали голову гордо, игнорируя шепотки за спиной.
Ее извинял статус главы магической семьи. Но Люциус прав – после интервью сплетники распустят свои грязные языки.
Подобное уже было однажды – на четвертом курсе Хогвартса, когда Скитер обвинила ее в использовании любовных зелий на Викторе Краме и Гарри Поттере. Но тогда ее общественное мнение Гермиону не слишком волновало. Может быть, потому что она была магглорожденной девочкой, которую с магическим миром связывала лишь учеба в Хогвартсе и друзья-маги.
Теперь же ситуация совершенно иная. Ей нужно как-то обезопасить себя, а главное своих детей от всей этой грязи и презрения. Память у обывателей долгая. Особенно на подобные вещи.
Может, стоит заняться благотворительностью? Чтобы фамилия Грейнджер начала ассоциироваться с чем-то благоприятным. Может быть Мунго? Не хотелось бы отдавать своё золото министерским чиновникам.
- Неплохая идея, - высказался Люциус.
Оказалось последние несколько минут она размышляла вслух. Огромный промах. Хорошо, что никто кроме старшего Малфоя ее не слышал.
- Но к Мунго обращаться не нужно, - Люциус повозился, удобнее устраиваясь в кресле. – Слишком многие семьи делают пожертвования в фонд клиники святого Мунго. Ты просто потеряешься на их фоне. К тому же это…
- Будет выглядеть, словно я пытаюсь завоевать чье-то одобрение, - подсказала Гермиона.
- Именно.
Но что тогда? Спонсировать чье-нибудь исследование? Учредить стипендию? Над этим следовало подумать. Положительное общественное мнение, конечно, прекрасно. Но и тратить впустую деньги не хотелось бы.
«Корреспондент: Уважаемая леди Грейнджер, поясните, с чем связано ваше желание участвовать в жизни волшебного сообщества Великобритании. Довольно странно, что колдунья, так долго отсутствующая в родной стране по возвращении сразу же вступает в высший орган власти – Совет магов».
Гермиона усмехнулась, вспомнив лицо скандальной журналистки. У жучихи, похоже, сводило скулы от злости, когда она обращалась к Гермионе «леди Грейнджер».
«Г. Грейнджер: В этом нет ничего странного, мисс Скитер. Мое отсутствие было связано с получением необходимого образования. Как вам уже известно, я представляю в Совете магов интересы гоблинских кланов. Также существовали некоторые личные причины, о которых мне не хотелось бы упоминать. И, конечно же, реабилитация после войны. Я, как помнят многие, участвовала в военных действиях девяносто седьмого года прошлого века. Но жить я собираюсь в Англии. Равно как и мои дети. Эта страна – моя родина, которую я никогда не покину навсегда».
Какое же враньё. Даже стыдно. Хотя ложь была вынуждена – надо же как-то объяснить свое отсутствие в стране. К тому же она теперь знает множество историй о чистокровных семьях, прекрасно говорит на русском языке и умеет грязно ругаться. Неплохой багаж знаний.
Правда, учить гоблинский язык и традиции этих существ придется в самые кратчайшие сроки. Гоблины прислали необходимые материалы и пообещали что-то вроде репетитора. Ей вновь придется стать студенткой.

***
Люциус и «союзники» настоятельно не рекомендовали Гермионе появляться в местах, где можно встретить магов. Тем более знакомых магов. Потому что ей вряд ли удастся избежать расспросов. И каждая беседа будет походить на допрос.
Газеты уже вторую неделю выходили со статьями о «Гермионе Грейнджер, магглорожденной героине войны». Ее фото появилось во всех магических средствах массовой информации. Кроме разве что журнала «Колдовская зоология», который специализировался на рассказах о животных и волшебных тварях. Словно у простых волшебников не было иных новостей. Связавшийся с ней по каминной связи Симус рассказал, что ее обсуждают практически везде – на званых ужинах, чаепитиях, приемах в министерстве магии и в коридорах там же, во «Дырявом котле» и очереди к гоблинам «Гринготса».
На Симуса чуть ли не напали несколько любопытствующих магов, услышав, что он учился с «этой неизвестной Грейнджер» в одном классе.
Волшебники посерьезней нравом и чуть умнее большинства, спешно проверяют каждую строчку интервью – поднимают военные хроники, протоколы допросов и старые подшивки «ежедневного Пророка». Но беспокоиться ей пока не надо – запросы, отправленные в Австралию «таинственно пропали», ее дело давно удалено из архивов Аврората, охрана в Азкабане связана всевозможными клятвами о неразглашении. И только полный дурак попытается расспрашивать о ней гоблинов.
- Сиди тихо, - посоветовал Симус, прежде чем исчезнуть среди завитков зеленого пламени.
Как и предсказывал Люциус ее интервью в «Ежедневном Пророке» было перепечатано почти везде. Но при этом каждый журналист посчитал извратить его на свой лад и добавить немного выдуманной на ходу информации для красоты. Уже на третий день у Гермионы начали трястись руки от бешенства, стоило увидеть свою фотографию и фамилию под пафосным, но чаще просто пошлым заголовком.
Самым ужасным было то, что дорвавшихся на свежих новостей писак невозможно было остановить. Как говорят русские: «На чужой роток не накинешь платок». Даже золотые галеоны в этой ситуации лишь усугубят положение. Остается лишь стиснуть зубы и переживать внимание общественности. Да еще и успокаивать себя тем, что шум о новой «леди» Совета магов, представляющей интересы гоблинского народа, да еще и присоединившейся к партии «Пожирателей смерти» пойдет на пользу предстоящему разбирательству с Дамблдором. Обыватели слишком заинтересовались происходящим. Они будут пристально следить за событиями. А подобный интерес для Дамблдора не всегда есть благо.
Гермиона, следуя рекомендациям, сидела в доме на площади Гриммо безвылазно. Даже запланированные походы по маггловским магазинам пришлось отложить. Молодая глава рода делила свое время между изучением гоблинского языка и обычаев этого народа, разбором многочисленных коробок с мебелью и предметами интерьера и наблюдением за детьми.
Последнее было довольно-таки однообразным занятием. Эжен, Алерик, Антонин, Беллатрикс и даже Саласия были еще слишком малы. Большую часть суток они спали. А оставшееся время было посвящено еде и крику. Но это абсолютно нормальное поведение для младенцев, как заверила Гермиону Лобби. Вот через годик или полтора малыши научатся ходить, немного разговаривать и тогда покой станет редким гостем в доме на площади Гриммо.
Под руководством опытной в детских делах эльфийки Гермиона научилась пеленать и купать малышей и кормить их из бутылочки молоком с какими-то травами. Но делала она это не слишком охотно. Лишь по обязанности – мать должна уделять время и силы своим детям.
Нет, Гермиона определенно любила своих детей и воспитанницу. Ради их появления на свет она предприняла куда больше усилий, чем те колдуньи, что выносили своих младенцев под сердцем.
Но сюсюкать над ничего не понимающими человечками часами? Целовать крохотные ножки и кулачки? Любоваться, как они спят и как при этом подрагивают длинные темные ресницы и хмурятся едва заметные на светлых личиках бровки? Делать все то, о чем взахлеб писали в маггловских журналах и форумах новоиспеченные матери, о чем рассказывала когда-то миссис Уизли и Флер?
Гермионе просто не хотела так поступать. Это довольно глупо и занимает время. Пусть даже подобное поведение и называют материнской нежностью и любовью. Она любила своих детей. Но по-другому. Не так как все.
Принесенное важной серой совой на вторую неделю ее добровольной изоляции письмо за печатью «Гринготса» застало е врасплох. До этого гоблины присылали лишь выписки со счетов раз в два месяца. А в последнее время и вовсе предпочитали связывать с ней через камин или заколдованное зеркальце.
Гермиона даже подумала о ловушке. Печать могла быть поддельной, а пергамент внутри конверта проклятым. Драко был очень серьезен, когда говорил о начавшемся тяжелом противостоянии между Дамблдором и «Пожирателями». Светлый волшебник вполне мог опуститься и до покушения.
Но проверка специальными заклятьями показала, что печати подлинные, а письмо, в самом деле, писали служащие «Гринготса». Почтенный начальник отдела наследования официально уведомлял Гермиону, леди Грейнджер и тайше клана «Гринготс»…
Некоторое время Гермиона не могла читать дальше, забыв даже дышать от восторга.
Тайше… Тайше – это привилегия. Тайше – это статус, подобный статусу главы колдовской семьи. Тайше – это, значит, быть принятой гоблинским кланом на равных. Право не только говорить «от имени клана», но и право «говорить с кланом». Немыслимая честь. Гермиона даже не хотела думать о том, за какие заслуги её признали тайше. И что потребуют за подобное.
Вряд ли то идея и исполнение Люциуса Малфоя. Светловолосый аристократ мог купить или выторговать для нее право говорить в Совете магов от имени клана «Гринготс», но не статус тайше. Это слишком высокая честь, чтобы гоблины разбрасывались ей направо и налево.
Сколько сейчас в Великобритании тайше гоблинских кланов? Пять? Шесть? И она в их числе.
Успокоившись, леди Грейнджер попыталась вникнуть в смысл письма. Тайше открыто носят знак гоблинского клана на своей одежде. Гермиону приглашали получить его как можно скорее. И напоминали о том, что согласно завещанию Беллатрикс Лестранж она имеет право распоряжаться последним сейфом – номер четыреста двадцать один, который был запрещен для посещения до дня рождения дочери.
Несмотря на предостережения и подозрительно нервничавшую интуицию Гермиона решила посетить «Гринготс» на следующий же день. «Просьбу» гоблинов можно было расценивать и как приказ.
К визиту, больше напоминавшему тайную операцию, она подготовилась со всевозможной тщательностью. Никакой магии, скрывающей внешность. На входе в Косой переулок стоят специальные барьеры. Стоит только скрытому иллюзией магу пройти через арку, как его схватят авроры. В Азкабан, естественно не отправят, но разбираться зачем и почему потребовалось менять внешность будут долго.
Поэтому Гермиона использовала лишь маггловскую косметику. Стянутые в низкий узел волосы из-за геля казавшиеся почти черными, чуть более яркий макияж и дорогая тяжелая одежда, которую ей отныне вроде бы полагается носить постоянно, изменили ее до неузнаваемости и, что скрывать, состарили лет на десять.
Глубокий капюшон темно-синего шелкового плаща никого не насторожил. Ранним утром четверга моросил мелкий противный дождик, и все ранние посетители Косого переулка старались спрятаться от раздражающих кожу брызг под капюшонами, зонтами и поднятыми воротниками мантий. Гермиона практически не выделялась.