- Мисс Грэйнджер. Мисс Грэйнджер, с вами все в порядке? – все более настойчиво и сурово звучал сухой женский голос где-то совсем близко.
- Мисс Грэйнджер, вы меня слышите? – эти слова прозвенели в ушах Гермионы так громко, что она вздрогнула и даже смогла разобрать, кому принадлежит такой неласковый голос – ее бывшему декану и нынешнему директору Хогвартса Минерве Макгонагалл. Но что могло так встревожить невозмутимую чопорную даму, что она почти кричит над ухом ученицы, и почему так затекла рука, а в щеку упирается что-то острое? Узнать все это, не открывая глаз, оказалось невыполнимой миссией, и Гермиона с трудом стала разлеплять веки. То, что предстало ее взору, заставило девушку непроизвольно вскрикнуть. Она лежала лицом на учебнике трансфигурации, уголок которого немилосердно впился в щеку, над ее головой стояла раскрасневшаяся и не на шутку обеспокоенная директриса, а со всех сторон на нее уставились сокурсники, кто с беспокойством, кто с явной ехидной ухмылкой. С трудом оторвав голову от парты, Гермиона собралась с силами и, наконец, ответила преподавательнице:
- Да, профессор, конечно, я вас слышу, – голос прозвучал сдавленно и хрипло.
На лице пожилой дамы промелькнуло облегчение, но в следующую секунду ее брови сдвинулись, а морщинки на лбу стали глубже, отчего она приобрела привычный строгий вид.
- С вами все в порядке? – уже тише переспросила директор.
- Да, мэм, все в порядке! – поспешила выпалить Гермиона, у которой сердце выпрыгивало из груди от волнения, а щеки пылали от стыда.
Кажется, директор не поверила ей, но, тем не менее, вернулась на свое место у доски и продолжила лекцию о преобразовании неживых предметов в лекарственные растения. Гермиона же с облегчением вздохнула, когда любопытные взгляды сокурсников снова устремились к преподавателю, и ее оставили наедине с собственными мыслями.
А поразмыслить юной ведьме было о чем… Она заснула посреди урока! Снова! Уже третий раз за текущую неделю и Мерлин знает какой за прошедший месяц. За последнее время это стало происходить так часто, что даже перестало пугать или беспокоить, просто изрядно мешало ее нормальной жизни. Не то чтобы в этой жизни происходило что-то примечательное, но перед учителями было немного неудобно.
- Мисс Грэйнджер, подойдите ко мне на минутку, – снова окликнула ее пожилая директриса, и Гермиона с недоумением заметила, что урок подошел к концу, а ее однокурсники спешно собирают портфели и постепенно покидают класс.
- Я слушаю, профессор Макгонагалл, – предельно вежливо отозвалась девушка, когда все ученики оказались в коридоре.
- Гермиона, деточка, – уже совсем другим, по-матерински мягким тоном заговорила Минерва, – в последнее время меня очень беспокоит твое состояние. Профессора стали жаловаться на твою невнимательность на уроках. Сначала я думала, что они преувеличивают, но, похоже, с тобой действительно что-то не то. Может, ты обратишься к мадам Помфри?
- Со мной все в порядке, профессор, – успокаивающе произнесла Гермиона, стараясь не отводить взгляда от внимательных зеленых глаз старой учительницы. – Правда, не стоит беспокоиться, я была у мадам Помфри, она может это подтвердить.
Для пущей убедительности девушка тепло улыбнулась, и, попрощавшись, вышла из класса.
Гермиона не обманывала (ну почти): она действительно ходила к мадам Помфри и просила проверить ее на наличие каких-либо магических болезней, ядов или проклятий. После тщательного обследования колдомедик посоветовала ей больше спать и перестать переживать по поводу грядущих выпускных экзаменов. Очень ценный совет, не так ли? Особенно если учесть, что девушка, как это ни странно, совершенно не думала об экзаменах или уроках вообще – сейчас это было последнее, что ее волновало. А еще Гермиона была уверена, что происходящее с ней никак не вписывается в рамки расхожего «все в порядке». Если, конечно, вы не считаете, что грезить наяву – это нормальное состояние для здорового человека…
Все началось первого апреля с безобидного инцидента. Тогда Рон как бы невзначай преподнес своей девушке романтический подарок, «флакон грез» из магазина Удивительных Ультрафокусов Уизли. Гермиона посчитала подарок банальным, но приняла с благодарностью, ведь Рон не очень-то баловал ее знаками внимания. Однако она ошиблась, подарок оказался более чем оригинальным.
Вечером в своей спальне, расслабившись после горячей ванны, Гермиона откупорила розовый флакончик и вылила в специальную розовую чашу. От нее стала подниматься легкая дымка с ароматом цветов, горящих свечей и еще чего-то приятного, и через мгновение девушка перенеслась в мир искусно сотворенных грез.
Она стояла посреди украшенной вьющимися цветами террасы, над головой ярко мерцали звезды, загадочным светом сияла полная луна, вдалеке на деревьях пели птицы, и со всех сторон девушку окутывала невесомая магия летней ночи. Оглянувшись, Гермиона увидела маленький круглый столик, сервированный на двоих, украшенный вазой с цветами и парой горящих свечей. «Пока все идет предсказуемо, но довольно приятно», – подумала Гермиона, и тут же убедилась в неверности собственных мыслей. Откуда-то сверху зазвучала легкая медленная музыка, и по ступенькам из окружающей темноты к ней на террасу вышел высокий темноволосый мужчина во фраке, в котором девушка не без удивления узнала своего покойного профессора зельеварения и защиты от темных сил.
- Это какая-то дурацкая шутка, да? – зачем-то вслух произнесла ведьма, словно фантом ее мертвого профессора мог ответить на этот вопрос.
- И вам добрый вечер, мисс Грэйнджер, – тем временем с заметной ухмылкой поздоровался небезызвестный профессор.
Непонятно отчего, но Гермионе стало стыдно перед несуществующим преподавателем, и она, опустив глаза, пролепетала:
- Простите. Добрый вечер, профессор Снейп.
- Так-то лучше, мисс Грэйнджер, – шелковым голосом прошелестел мужчина, продолжая все также криво ухмыляться, отчего у девушки сложилось впечатление, что он просто издевается над ней.
- Не желаете присесть? – наигранно вежливо осведомился профессор, отодвигая даме стул.
Сначала Гермиона хотела отказаться, возможно, даже возмутиться или же нагрубить фантому профессора, но пока она решала, какой из вариантов ответа выбрать, ее губы сами по себе разомкнулись, и она нетипичным для себя сладеньким голоском ответила:
- С удовольствием, сэр! – и тут же опомнившись, добавила: – Вот черт!
- Ну что вы, мисс, не стоит преувеличивать, мое сходство с этими адскими созданиями не столь велико, – не преминул возразить фантом зельевара, все так же усмехаясь одним краешком губ и вопросительно приподняв левую бровь.
- Нет, сэр, конечно, нет. Простите, – поспешила заверить Гермиона, снова почувствовав себя крайне неловко из-за собственной невежливости.
- Шампанского? – галантно поинтересовался мужчина, но, так и не дождавшись ответа собеседницы, просто налил в высокий бокал искрящуюся жидкость.
Не зная как себя вести и что делать, Гермиона взяла в руки прохладный бокал и маленькими глоточками стала отпивать приятный сладковатый напиток. Это, по крайней мере, давало ей немного времени в тишине, чтобы поразмыслить над происходящим.
А происходило, в сущности, следующее: во-первых, она находилась внутри одной из сотворенных Уизли грез, так что все, что происходило, было не на самом деле. От этой мысли стало немного легче дышать. Во-вторых, эту грезу ей подарил Рон сегодня утром, при этом как-то загадочно улыбаясь. Тогда она подумала, что он смущается при всех делать ей подарок, но, похоже, у его странной улыбки была другая причина. А еще сегодня Рон пытался разыграть Гарри на уроке чар, подсунув тому в рюкзак какую-то штуковину, рычавшую совсем как Венгерская Хвосторога. Так вот, значит, в чем дело – это все просто первоапрельский розыгрыш! Так просто Рональду Уизли это с рук не сойдет, прыщи на лбу Мариетты покажутся ему детской шалостью…
С тем, что происходит, разобраться оказалось несложно, осталось решить, что же делать дальше. Прервать грезу посередине нельзя, так что придется потерпеть. Также у каждой грезы есть заранее прописанный сценарий, который лишь отчасти поддается корректировке, значит, пытаться что-то кардинально изменить не имеет смысла, и с этим ничего не поделаешь, как бы ни хотелось. А хотелось очень! Несмотря на свои недавние слова, Гермиона находила очень много сходства между профессором зельеварения и чертом. Первое – внешность профессора. Его вполне можно было бы сравнить если не с чертом, то, по крайней мере, с каким-нибудь демоном. Второе, Снейп уже давненько не числился среди живых, и, судя по его прижизненным делам, нынешним местом его обитания вполне мог оказаться ад (нет, он, конечно, оправдан во многом, и спас их всех, и пожертвовал собой ради победы над Волдемортом, но как знать… как знать…) И третье, Гермиона боялась его до чертиков!
- Еще шампанского? – вырвал ее из раздумий насмешливый мягкий голос.
Только сейчас девушка заметила, что выпила все содержимое и теперь вертит в руке пустой бокал.
- Да, пожалуйста, – пискнула она, просто чтобы не растягивать неловкую паузу. Как это ни странно, в голове от иллюзорного шампанского шумело совсем как от настоящего, и по телу стало разливаться приятное щекочущее нервы тепло.
- Может быть, приступим к ужину, пока пузырьки окончательно не ударили вам в голову? – все с той же издевательской галантностью поинтересовался Снейп, слегка наклонив голову набок, так что Гермионе стало намного сложнее прятать от него взгляд.
Что бы там ни было на тарелке, девушка была рада сделать вид, что оно вызывает в ней жгучий интерес и зверский аппетит, лишь бы не смотреть в прожигающие насквозь черные глаза, которые как будто способны прочесть в твоих глазах самые сокровенные секреты…
От этой мысли по спине побежали мурашки. Именно таким проницательно-прожигающим был взгляд настоящего профессора Снейпа, когда он был еще жив. Даже в последние секунды перед смертью он смотрел на них так, словно мог прочесть душу каждого за считанные секунды. Воспоминания об окровавленном теле профессора на полу Визжащей хижины хлынули в сознание неукротимой лавиной, девушку стала бить мелкая дрожь, а к горлу подступила такая сильная тошнота, что попытки запихнуть туда хоть малейший кусочек пищи были абсолютно бессмысленны. Поэтому Гермиона отложила вилку и снова потянулась за высоким бокалом. Прохладная жидкость остужала пылающее горло и постепенно согревала грудь, дрожь начала спадать, и девушка смогла немного расслабиться.
- Вам не нравится соте из овощей? – как-то странно спокойно, почти заботливо спросил мужской голос.
- Нет-нет, все очень вкусно, просто я совсем не голодна, – вежливо соврала Гермиона, борясь с желанием выскочить из-за стола и убежать в темноту сада, туда, где ее никто не увидит. А там отчаянно по-детски разрыдаться от шока, от боли осознания, что вот этот человек, сидящий перед ней в дурацком фраке, никогда больше в реальной жизни не обратится к ней вот так заботливо… Да пусть бы и не заботливо, пусть бы язвил, шипел, ругал ее за несдержанность на уроке! Только ничего такого никогда уже не будет, и это дико, безумно несправедливо! Ведь он действительно спас их всех ценой собственной жизни, думал о них, когда смерть отбирала его дыхание, а они даже не попытались тогда его спасти, посчитав предателем и убийцей.
- Не нужно грустных мыслей в такой волшебный вечер, мисс Грэйнджер, давайте лучше попросим подать нам десерт. Что вы любите? – вырвал ее из пучины собственных мыслей голос Снейпа. А в его глазах, черных, как непроглядная тьма, снова горел огонь понимания, словно ему было известно каждое движение ее мысли, каждый оттенок эмоций в ее сердце.
- Я люблю яблочные пироги – только домашние, а не такие, как в школе, – и ванильное мороженое, – впервые за весь вечер искренне ответила Гермиона, и сразу почувствовала, будто с плеч свалился тяжелый груз. В конце концов, это просто греза, и совершенно незачем терзаться вопросами, сомнениями и сожалениями, можно просто порадоваться текущему мгновению, совсем скоро оно пройдет и не оставит за собой ни следа.
Как по волшебству на столе перед девушкой появился кусочек дымящегося яблочного пирога, пахнущего корицей, такого, как когда-то делала ее мама, и вазочка с тремя шариками мороженого. А еще чашечка ароматного кофе, весьма кстати возникшая по правую руку от нее. Поглощение десерта проходило в уютной тишине, теплый пирог быстро закончился, ванильная сладость медленно таяла во рту, а кофе выветрил из воспаленного мозга остатки алкоголя. Когда закончилось и мороженое, Гермиона почувствовала себя почти нормально.
- Вы позволите? – обратился к ней невозмутимый фантом профессора, элегантным жестом доставая из кармана фрака белоснежный накрахмаленный платок и протягивая руку к ее лицу.
- О, я опять испачкалась? Мама всегда ругала меня за то, что я не умею вести себя за столом, как леди, – отчего-то смутившись, залепетала девушка. И в следующую секунду почувствовала прикосновение мягкой ткани к краешку губ. От этого во рту как-то пересохло, и ей пришлось сглотнуть.
Профессор же методично стал складывать свой платок и аккуратно положил его обратно в свой карман. Пока мужчина был сосредоточен на кусочке белоснежной ткани, Гермионе впервые за вечер выдалась возможность рассмотреть его лицо без необходимости выдерживать прямой взгляд его дьявольских глаз. Он выглядел немного иначе, чем она помнила его со школы. Чуть моложе, не такой бледный, и волосы аккуратно уложены. И, конечно, этот нелепый фрак совсем не вязался с образом грозного профессора Снейпа, даже по большим праздникам носившего только строгие черные мантии, застегнутые на все пуговицы.
- Вы нашли что-то примечательное в моем внешнем виде? – с легкой насмешкой произнес мужчина, и, поспешно подняв взгляд с фрака обратно на лицо зельевара, Гермиона увидела его приподнятую в привычном жесте бровь.
Кажется, ее уже в который раз за вечер бросило в краску от смущения. Пытаясь побороть это иррациональное чувство, девушка спокойным светским тоном ответила:
- Просто необычно видеть вас в такой одежде, сэр. Это несколько нетипично для вас.
- Да и вам не свойственно разгуливать в таких нарядах, вы не находите? – в тон ей заметил профессор.
Только сейчас Гермиона заметила, что сидит за столом в облегающем красном платье с неприлично глубоким декольте. Отступивший было румянец снова разлился по щекам, а в голове одна за другой замелькали картинки мучительных и унизительных пыток Рональда Уизли.
- Вы правы, это мне совершенно не свойственно, – обреченно прошептала девушка, стараясь просчитать, сколько времени уже продолжается этот ужин, и как долго еще может продлиться эта экзекуция. Насколько Гермиона знала, стандартные грезы рассчитаны на три часа, чтобы человек успел ими насладиться, но события не успевали наскучить. Значит, ей нужно переждать еще около часа, а потом все закончится.
- Хотите прогуляться по саду после ужина? – услышала она неожиданно близко от себя, а затем заметила протянутую ей узкую ладонь с длинными пальцами.
Машинально протянув руку в ответ, Гермиона почти вздрогнула от прикосновения к руке мужчины. Его ладонь была такой по-настоящему теплой, немножко шершавой и настолько реальной, что снова стало страшно от осознания, что она никогда не могла и уже не сможет узнать, какие руки были у настоящего живого профессора. И есть ли вообще на земле хоть один человек, который может это знать?
В саду было чуть прохладно, цветущие кусты жасмина источали дурманящий аромат, а на кончиках травы поблескивали в лунном свете капельки росы. Было приятно бродить там в тишине, изредка нарушаемой мягким голосом профессора Снейпа, неторопливо беседовать об учебе и погоде в Лондоне и ощущать, как промокают ноги от росы на траве. Через какое-то время Гермиона почувствовала, как устала за день, и, кажется, даже незаметно зевнула, потому что в следующую секунду зельевар сказал:
- Вам уже давно пора быть в постели, мисс Грэйнджер. Спокойной ночи и до встречи.
Гермиона даже не успела попрощаться, когда он поспешно развернулся и исчез в темноте сада, а еще через мгновение девушка проснулась в собственной постели от того, что наглый рыжий котяра теребил лапами ее волосы, требуя внимания к собственной персоне. За окном уже ярко сияло солнце, и, согласно часам, через десять минут должен был начаться завтрак в Большом зале…

На вопрос Рональда, понравился ли ей сюрприз, девушка спокойно ответила, что Косолапсус случайно задел флакончик, лежавший на тумбочке, и тот разбился вдребезги. Она даже смогла изобразить искреннее сожаление по этому поводу, и разочарование на лице рыжеволосого парня, безусловно, стоило ее актерских экспромтов.
Эпизод с флакончиком грез быстро забылся самим Рональдом и всеми, кому он успел рассказать о своем гениальном розыгрыше. Вот только в среду на уроке зельеварения обеззараживающее зелье Рона невиданным образом превратилось в неправильно сваренную амортенцию. В результате бедный парень с ошалелым взглядом гонялся за всеми особями женского пола до самого ужина, поскольку антидот к неправильному зелью готовился гораздо дольше.
А в пятницу на уроке трансфигурации вместо того, чтобы превратить перо в кактус, Уизли вырастил колючки на собственных штанах. К субботе полоса невезения бедного юноши приобрела угрожающие масштабы, он не только ни секунды не мог удержать мяч в руках на тренировке по квиддичу, но и весь последующий день ронял и бил все, что подворачивалось под руку. Все отнесли его рассеянность к нервному напряжению перед решающим матчем с Рейвенкло, и лишь его любимая кареглазая девушка сполна наслаждалась своей маленькой местью, вовсе не собираясь останавливаться на этих легких шалостях.
Удовлетворение от мести и плотный учебный график почти вытеснили из ее головы воспоминания о вечере странных грез, но лишь до субботнего вечера. Рон обиделся на Гермиону за то, что она не утешала его после всех неудач дня, а даже посмеивалась над ним после тренировки вместе с Симусом. Они шумно разругались в гостиной Гриффиндора и разошлись по своим спальням раньше обычного. Все уроки были заранее приготовлены, Косолапсус шатался по замку, и занять себя было решительно нечем, поэтому девушка решила не мучиться и лечь спать пораньше. Едва ее голова коснулась подушки, как Гермиона провалилась в глубокий крепкий сон, и никто никогда бы не догадался, что снилось вечно растрепанной гриффиндорской старосте…
Знакомый аромат жасмина и влажной травы ударил в ноздри, полная луна заговорщически улыбалась неожиданной гостье, а вдали теплым светом горели окна в домике с террасой. Не до конца понимая зачем, Гермиона шла по мокрой траве к этому дому. Тропинка казалась совсем заросшей и постоянно петляла между кустов. Но вот путь подошел к концу, и, затаив дыхание, девушка постучала в массивную дубовую дверь. Та отворилась почти сразу, словно хозяин дома с нетерпением ожидал гостью и не хотел держать ее на пороге дольше необходимого.
- Добрый вечер, профессор Снейп! – памятуя о своей невежливости при прошлой встрече, поспешила поздороваться Гермиона. Правда тут же осознала абсурдность своих мыслей, а еще почему-то смутилась от того факта, что явилась в дом волшебника в столь поздний час без приглашения.
- Здравствуйте, мисс Грэйнджер, – довольно сухо по сравнению с прошлым разом поздоровался Снейп. – Могу я поинтересоваться, что привело вас сюда, да еще и в такое время? – Профессор резким жестом указал на издевательски яркую полную луну за плечами Гермионы, не забыв скривить губы в полу-усмешке.
Сбитая с толку таким холодным приемом, Гермиона уже была готова развернуться и убраться отсюда куда подальше, но вовремя вспомнила, что в этот раз она находится не внутри грезы, а в собственном сне. Это кардинально меняло дело! Если она спит и знает, что все происходящее ей снится, то может попробовать управлять событиями сна.
- Честно говоря, я и сама не до конца представляю, что здесь делаю, но намереваюсь выяснить это в ближайшее время, – уверенно произнесла девушка, и, вскинув подбородок, гордо прошагала в небольшой холл, кажется, заслужив при этом одобрительное хмыканье со стороны хозяина дома.
- Что ж, раз уж вы пришли в мой дом и намерены задержаться здесь какое-то время, я, как радушный хозяин, обязан предложить вам чаю, или, может, вы предпочитаете что-то покрепче? – Снейп всем своим видом демонстрировал образец хороших манер, вот только в его голосе не осталось и тени прежней галантности и любезности, напротив, в нем стали проскальзывать знакомые с уроков зельеварения отзвуки холодного металла, заставлявшие непроизвольно сжиматься и чувствовать, как мурашки бегут по спине.
Профессор из ее сна как-то уж очень правдоподобно походил на того прежнего угрюмого и злобного профессора Снейпа, нагонявшего страх на половину учеников Хогвартса. Может, дело было в том, что одет он был в привычную строгую мантию, на фоне которой его лицо казалось особенно худым и бледным. А может, мимические морщинки человека, который никогда не улыбается, но довольно часто хмурится, непроизвольно передавали истинный характер своего обладателя. В любом случае сходство с оригиналом у профессора из снов было поразительное. Гермиона даже успела удивиться тому, что, сама того не замечая, сумела так хорошо изучить лицо зельевара, хотя, как ей всегда казалось, никогда не рассматривала его достаточно пристально.
Пауза, во время которой ученица бесстыдно рассматривала своего профессора, уже давно неприлично затянулась, но лишь недоброе покашливание мужчины заставило ее, наконец, оставить свое увлекательное исследование и ответить на повисший вечность назад в воздухе вопрос.
- Чашечка кофе была бы весьма кстати, – как можно беззаботней произнесла девушка, и, не дожидаясь приглашения, проследовала в гостиную.
Комната оказалась почти круглой, весьма уютной и не слишком заставленной мебелью. Цветовая гамма, пожалуй, была довольно скудной, но зато свет пламени от горящего камина придавал всем цветам приятный теплый оттенок, делая атмосферу помещения совсем домашней. Пока взгляд девушки перемещался с одного предмета обстановки на другой, мысленно Гермиона пыталась представить, смогла бы она вот также бесцеремонно ворваться в дом настоящего живого профессора Снейпа посреди ночи и бесстыдно разглядывать его жилище? Когда же она представила кипящего от ярости зельевара, обнаружившего на своем крыльце ненавистную мисс Всезнайку, то не смогла сдержать сдавленного смешка.
- Вы находите обстановку моего дома забавной, мисс Грэйнджер? – почти угрожающе произнес профессор из сна, и Гермиона удивилась, насколько его лицо сейчас соответствовало тому, что она только что представила. И поскольку мысли девушки сразу же заполонила идея того, как интересно работает ее подсознание, что ее представления так быстро реализуются в образах снов, вопрос профессора так и не был удостоен ответом.
Удобно устраиваясь в кресле у камина справа от столика, на котором уже дымился только что сваренный кофе, Гермиона внезапно даже для самой себя решила задать плоду собственного подсознания давно мучавший ее вопрос.
- Скажите, профессор, а почему вы так не любили меня и постоянно несправедливо снимали баллы, хотя я неплохо знала ваш предмет? Я много об этом думала и пришла к выводу, что всему виной была необходимость демонстрировать неприязнь к Гарри Поттеру и его друзьям, чтобы не подвергать сомнению вашу лояльность Волдеморту, не так ли?
От неожиданности Снейп поперхнулся горячим кофе и побагровел, что было совсем для него нетипично. Глаза его метали молнии, так что казалось – еще немного и оттуда вылетит зеленая вспышка Авады Кедавры. Только после нескольких глубоких вдохов, когда цвет его лица стал приобретать нормальный для него сероватый оттенок, мужчина хрипло произнес:
- Ах, вы много об этом думали… А вам не приходило в голову, что вы на самом деле были своенравным и раздражающим ребенком? А ваша вечно мелькавшая перед глазами рука в сочетании со зловонностью зелий Лонгботтома обеспечивали мне сильнейшую мигрень на весь остаток дня.
- О, – только и смогла выдавить из себя девушка и принялась с неоправданным энтузиазмом поглощать остывающий кофе. Нужно сказать, что об этом она действительно никогда не думала, а, возможно, стоило бы…
Остаток вечера, как ни странно, прошел в гораздо более дружелюбной атмосфере. Затронутая тема школьных занятий факультета Гриффиндор оказалась весьма благодатной, позволяя обоим собеседникам углубиться в свой вариант воспоминаний. Нужно заметить, что интерпретация одних и тех же событий у мужчины и девушки подчас оказывалась прямо противоположной, что вызывало сдержанные полуулыбки Снейпа и искренний смех Гермионы. Когда же хозяин дома, ссылаясь на позднее время, предложил проводить гостью до двери, девушка ощутила неподдельное сожаление и разочарование. Но поскольку часов в пределах ее видимости не было, и она никак не могла проверить, действительно ли уже так поздно, как говорит профессор, пришлось согласиться и уйти. Правда прежде Гермиона взяла со своего профессора обещание, что он еще когда-нибудь ей приснится, и они также весело поболтают.
Позже Гермиона неоднократно задавала себе вопрос: если бы той ночью она знала, во что ей выльется легкомысленно взятое обещание, стала бы тогда просить об этом? И чем дольше длилась история со снами, тем больше она утверждалась в мысли, что не променяла бы мир своих снов ни на что другое.

С того самого субботнего вечера каждый ее сон начинался одинаково: летним садом под полной луной и домиком с террасой. Дальше сценарий мог быть совершенно разным: иногда это были чаепития у камина, иногда прогулки по саду, неторопливые беседы о малозначительных вещах или уютное молчание, когда можно спокойно поразмыслить над чем-то более глубоким, не опасаясь, что тебя прервут неуместной репликой. И всегда героями этих снов были только двое – сама Гермиона и ее мрачный профессор.
В часы бодрствования она про себя так и называла его «своим профессором», справедливо считая, что если он продукт ее воображения или подсознания (или что там еще участвует в процессе зарождения снов?), то ничего предосудительного в ее собственническом отношении быть не может. Такой же линии девушка придерживалась и в самих снах, получая от них то, чего ей недоставало в обычной жизни.
Как ни странно, оказалось, что больше всего Гермионе Грэйнджер не хватало общения. Нет, у нее, конечно, было много друзей, после окончания войны сдружились даже те, кто раньше и вовсе не общался друг с другом, так что всегда было с кем поболтать, вот только не на интересующие ее темы… А еще девушка была старостой школы и в силу своих обязанностей общалась чуть ли не с большей половиной учеников и со многими учителями, но, согласитесь, тяжело получать удовольствие от того, что ты делать обязан. К тому же, у нее был парень – Рон, хотя их совместное времяпровождение все реже можно было называть общением… Если Гермиона не помогала ему с домашними заданиями (что уже порядком надоело девушке), или они не целовались в темных углах коридоров (что, если быть откровенной, тоже успело наскучить), то непременно ругались из-за всякой ерунды, и это начинало входить в привычку. Так и получилось, что, несмотря на уйму друзей и знакомых, поговорить по душам было практически не с кем.
Профессор Снейп в этом смысле оказался идеальной кандидатурой. Во-первых, он был достаточно взрослым и умным, чтобы понять ее. Во-вторых, достаточно сдержанным и немногословным, чтобы не перебивать душевные излияния девушки через каждые пять минут. И, в-третьих, он жил в ее снах, а значит, никому не мог выболтать ее секреты или рассказать о маленьких слабостях. К тому же, профессор часто умудрялся делать точные комментарии и давать дельные советы по совершенно разным поводам. Гермиона списывала эту его способность на то, что он продукт ее подсознания, и поэтому как никто другой знает верный выход из каждой жизненной ситуации. Это все равно, что общаться с самим собой, только не ослепленным эмоциями и непредвзятым, – ну чем не идеальный собеседник?
Бывали, правда, и исключения из правила. Иногда профессор оказывался не в духе, и разговор решительно не клеился. Если же Гермиона не унималась и пыталась завести беседу, Снейп с гневным рычанием буквально за шкирку выставлял ее за дверь, и тогда ей до самого утра приходилось одной бродить по саду. Или же бывало, что Гермиона ни за что не хотела соглашаться с мнением профессора, и тогда они до хрипоты и вздувшихся на висках венок кричали друг на друга, пытаясь доказать верность собственных суждений.
Раз или два такие споры заканчивались все тем же выставлением девушки за дверь. После таких ночей Гермиона чувствовала себя измотанной и разбитой, все вокруг начинало раздражать ее до безумия, и именно в такие моменты появлялся Рон. Конечно же, ссор в таком состоянии было не избежать, тем более что поводов для негодования у обоих накопилось предостаточно.
После одной из таких ссор Рон в гневе выкрикнул, что предпочитает расстаться, нежели встречаться с вечно раздраженной мегерой. Гермиона сначала думала расстроиться и даже поплакала в подушку пару часов, а потом гордость и самолюбие взяли верх над сентиментальностью, и она решила, что ему же хуже… Через неделю Кэтти Бэлл подошла к Гермионе на перемене и с виноватым видом сказала, что Рональд предложил ей встречаться, и не против ли будет Гермиона. Что почувствовала в этот момент Грэйнджер? Злость и немного разочарования, и никаких вам разбитых вдребезги сердец или несбывшихся надежд, просто сухое разочарование…
На профессора Снейпа Гермиона никогда всерьез не обижалась – ни за то, что он повышал тон в пылу дискуссии, ни даже за то, что нагло выставлял за порог, когда словесные аргументы заканчивались. Нет, иногда она дулась немного, и даже, засыпая, обещала себе, что ни за что не пойдет к тому дому и не постучит, пока он не извинится. Но приходила ночь, в саду сладко пахло жасмином, беззаботно щебетали птицы, а хитрая луна широкой серебряной полосой освещала заветную тропинку, и ноги как-то сами несли Гермиону к дубовой двери… Ведь, в конце концов, глупо обижаться на собственный сон.
Так незаметно тянулось время, апрель закончился, на смену ему пришел май и стремительно приближающиеся выпускные экзамены. Вот только учеба, как ни странно, перестала быть центром мироздания Гермионы Грэйнджер. Все чаще на уроках она ловила себя на мысли, что ждет, когда же прозвенит звонок, оповещающий о конце занятий, и наступит вечер. Прежде самая прилежная ученица наспех готовила домашние задания, не слишком внимательно проверяя ошибки, лишь бы можно было поскорее закончить и лечь спать.
Ложилась Гермиона очень рано, а просыпалась только тогда, когда будильник громыхал так, что его можно было услышать и в подземельях, и на астрономической башне, или голодный Косолапсус больно тянул ее за волосы. Ставить звонок девушка также старалась на позднее время, из-за чего частенько пропускала завтраки и даже пару раз опоздала на первый урок. На расспросы друзей и преподавателей отвечала, что допоздна занимается в своей спальне, готовясь к экзаменам, потому и не высыпается. Такие ответы обычно всех устраивали, и Гермиона продолжала убегать по вечерам в желанный мир снов, где всегда было интересно, где ее непременно ждали, и где она обязательно получала то, чего желала.
Друзья и некоторые учителя были ею недовольны, но саму девушку все устраивало, до тех пор, пока однажды она не уснула прямо за столом в большом зале во время обеда. Тогда суетливо выбирая листья салата из непослушных волос, она впервые забеспокоилась о собственном состоянии. Потом это повторилось на истории магии. Конечно, профессор Бинс мог усыпить кого угодно, и сокурсники только посмеялись, что сия участь не миновала и заучку Грэйнджер, но Гермиона стала подозревать, что дело вовсе не в монотонности рассказов профессора. С ней происходило что-то странное, и пока не стало хуже, нужно разобраться в причинах этих снов, которые так активно стали вторгаться в ее реальность даже против ее воли.
Первым и самым простым казалось обратиться за помощью к мадам Помфри. Благо колдомедик в Хогвартсе умела справляться и с куда более серьезными проблемами. Так Гермиона и поступила, вот только пожилая медсестра, проведя самое тщательное обследование по настоянию девушки, так и не обнаружила у той никаких следов проклятий или ядов, так же, как и никаких симптомов болезни.
Вторым вариантом было пойти поискать что-то в библиотеке. Но кроме громких причитаний мадам Пинс о том, почему Гермиона стала так редко сюда заглядывать, ничего полезного в хранилище магических знаний отыскать не вышло – слишком широким оказался круг поиска. Для того чтобы ограничить список возможных причин ее состояния до наиболее вероятных, Гермиона решила выяснить как можно больше о том, с чего все началось.
Сегодня, сразу после разговора с директором, девушка решила во что бы то ни стало разобраться в волновавшем ее вопросе и, не дожидаясь окончания занятий, отправилась на Косую аллею, крепко сжимая в руке маленький розовый флакончик.

Даже после окончания войны, когда Косая аллея вновь ожила, открылись все старые магазины и лавочки, появились новые кафе, а улица заполнилась толпами покупателей и просто зевак, магазин Удивительных Ультрафокусов Уизли невозможно было не заметить даже с большого расстояния. Благодаря пестрым цветным витринам он, как и прежде, оставался ярким пятном среди гораздо более сдержанных интерьеров окрестных лавочек. Люди, словно бабочки на свет, с разинутыми ртами невольно тянулись в сторону ярких мелькающих смешными надписями плакатов, а подойдя поближе, не могли отвести взгляд от завораживающей картины. За прозрачными витринами магазина сверкал, искрился, гудел, бурлил и иногда взрывался другой беззаботный и сказочный мир магических фокусов! Даже в мире, в котором волшебство было обыденной реальностью, магазин Уизли казался настоящим чудом, уголком, где граней между фантазией и реальностью не оставалось.
На пороге магазина приколов Гермиону встретила красивая темнокожая девушка с ослепительной улыбкой.
- Добро пожаловать в царство смеха и веселья! – сладким голоском, какими обычно озвучивают рекламные ролики, пропела она. Но как только Гермиона обернулась к ней лицом, улыбка девушки померкла, и она поспешила опустить глаза.
- Здравствуй, Анжелина, – как можно более беззаботно постаралась поздороваться Гермиона. – Как идут дела?
- Все отлично, – как-то совсем неубедительно пролепетала Анжелина. – Я сейчас позову Джорджа! – И в следующую секунду девушка скрылась в одном из подсобных помещений.
Поспешное бегство Анжелины показалось Гермионе несколько странным. В школе они если не дружили, то вполне свободно общались, и никаких размолвок между ними девушка припомнить не могла. Долго раздумывать на эту тему ей не пришлось, потому что буквально через минуту кто-то крепко подхватил ее под руки, приподнял над землей и закружил вокруг своей оси, так что в глазах все поплыло. Ее протестующие возгласы тонули в окружающем гаме, хлопках и треске мини фейерверков, а весь мир казался бесконечным разноцветным размытым пятном, пока наконец ее ноги снова не почувствовали под собой твердую поверхность пола, а через мгновение перед глазами замелькала улыбающаяся во все тридцать два зуба веснушчатая физиономия.
- Джордж! – возмущенным тоном, насколько это вообще возможно, задыхаясь от хохота, прикрикнула Гермиона. – Ты с ума сошел! А если бы я всерьез испугалась и прокляла тебя чем-нибудь?
Ее сердце все еще бешено колотилось, а голова слегка кружилась, так, что ей пришлось опереться о ближайший стеллаж. Джордж, тем временем, продолжал все также широко улыбаться, не выказывая и тени угрызений совести по поводу содеянного. Только когда Гермиона перестала смеяться и сердито сдвинула брови, он сделал виноватый взгляд и пробасил:
- Об этом я как-то не подумал, сестренка.
От этого обращения неожиданно кольнуло в сердце. Фрэд и Джордж стали ее так называть, когда узнали, что они с Роном начали встречаться, то есть в день последней битвы. Фрэд еще пошутил, что Гермиона так много времени проводила в их доме, что один из Уизли просто обязан был на ней жениться, дабы не подвергать сомнению честь дамы. А потом, в этот же вечер, Фрэда не стало. А Джордж так и продолжал называть ее сестренкой, словно так и должно быть, словно ничего не произошло…
Вопреки ожиданиям, Джордж относительно легко пережил потерю близнеца, возможно, даже слишком легко, как могло показаться некоторым, в том числе, и Рону, который однажды обвинил брата в бесчувственности. Джордж действительно не выказывал на людях своего горя; он продолжил заниматься магазином приколов, дела у него шли в гору, и при встрече создавал впечатление успешного и довольного жизнью человека. В кругу друзей он был по-прежнему таким же веселым балагуром, каким все привыкли его видеть, да и дома от его шуток и розыгрышей никому не удавалось отделаться. Если и находились люди, которые были готовы осуждать Джорджа за то, что он продолжал жить как прежде после смерти брата, то Гермиона к их числу не относилась.
Во время войны и последней битвы очень многие потеряли кого-то из родных или близких, а когда все закончилось, люди словно разделились на две разные группы. Одни полностью ушли в пучину собственного горя, а другие наоборот стали жить, вкладываясь во все с двойной энергией, будто проживая жизнь за двоих и доказывая, что жертва их близких была не напрасна. У Гермионы в магическом мире не было родственников, а ее ближайшие друзья остались живы, но когда она представляла себя на месте людей, чьи родные погибли, то предпочитала думать, что ей бы хватило сил жить дальше. Поэтому, когда Джордж и Анжелина начали встречаться, она была одной из немногих, кто даже мысленно не стал осуждать странную пару. В конце концов, ничто так сильно не сближает людей, как общее горе. Возможно, именно разгоревшийся между ними роман убедил Гермиону в мысли, что смерть Фрэда оставила на сердце обоих гораздо более глубокие раны, чем казалось на первый взгляд.
- Эй, не зевай! Никому не позволено скучать в Удивительных Ультрафокусах Уизли! – весело произнес рыжий парень, и тут же вокруг Гермионы закружился маленький смерч из сиреневых и желтых бабочек, глядя на которых просто невозможно было не улыбнуться, таким легким и красивым был их танец. Про себя же Гермиона подумала, насколько же она привыкла к сонному состоянию, что перестала замечать, когда зевает.
К слову, Джордж тоже выглядел немного странно. На первый взгляд все было как обычно: пышные рыжие волосы, лицо в веснушках, любимая франтовская куртка из драконьей кожи… Вот только под глазами залегли темные круги, а сами глаза были слегка красноватыми, и еще в них было что-то совсем не свойственное тому Джорджу, которого с детства знала Гермиона. В них был такой странный блеск, словно он знает что-то, что никому, кроме него, неизвестно. И эта тайна питает энергией и пожирает его изнутри одновременно.
- Так что привело тебя в нашу нескромную обитель, сестренка, да еще и в середине учебного дня? Сбегать с занятий только за тем, чтобы купить взрывастого дракла, это больше в стиле малыша Ронни, чем в твоем. Здесь должно быть что-то посерьезнее… Наш Ронни снова спутался с Браун и тебе срочно нужен пузырек «адского свидания», от которого при каждом поцелуе у обоих на лице будут расти жуткие бородавки? Или, может, это ты решила охмурить кого-нибудь поинтереснее и пришла за амортенцией? Хотя это вряд ли, такую ерунду ты и сама вполне можешь сварить получше нашего. Так что же все-таки тебе так сильно нужно, что ты сбежала из любимого Хогвартса? У тебя что-то случилось, сестренка?
От неумолкающей болтовни Джорджа Гермиона совсем растерялась, и идея прийти сюда уже не казалась такой уж правильной.
- Нет, – ответила она на последний вопрос рыжего парня. – То есть да, – чуть засомневавшись, добавила Гермиона. – В общем, я не уверена…
Джордж выглядел абсолютно сбитым с толку таким ответом, но все же сказал:
- Я могу чем-нибудь помочь в этом, что бы там ни было?
Улыбнувшись бессмыслице этого разговора, Гермиона, наконец, смогла мысленно сформулировать свою проблему.
- Думаю, что можешь, во всяком случае, я очень на это надеюсь.
- Да, похоже дело серьезное… Тут без чашечки чая не разобраться!
После этих слов Джордж задорно подмигнул девушке и потянул ее куда-то из общего зала. Через пару минут они уже сидели за столом в уютном кабинете и распивали сливочное пиво.
Первым, что привлекало к себе внимание в этом помещении, были колдографии. Ими буквально было занято все свободное пространство на стенах и стеллажах, и с каждой из них смотрели одинаковые веснушчатые лица. Приглядевшись, Гермиона заметила, что на большинстве фотокарточек изображены оба близнеца: играющие, летающие на метлах или просто смеющиеся. На некоторых был только Фрэд, это были в основном портретные снимки. Еще на нескольких были Джордж и Анжелина, и, кажется, на парочке снимков рядом с Анжелиной стоял Фрэд, потому что ребята были в школьных мантиях. Одинаковые рыжие ребята на разных фото обнимали и целовали темнокожую красавицу, одаривавшую их в ответ не меньшей лаской. Эта фотогалерея оставляла очень странное впечатление, словно ты попал в другую альтернативную реальность, и законы обычного мира здесь не действуют.
- Так что у тебя стряслось, сестренка? – голос Джорджа вырвал девушку из размышлений.
- Я просто хотела узнать, тот пузырек с грезами, который Рон мне подарил в начале апреля, он купил у тебя? – решила начать издалека Гермиона.
- Да, он говорил, что твой кот его разбил, и сюрприз не удался. Жаль, конечно. Но если ты пришла просить, чтобы я продал тебе такой же, то ничего не выйдет, это был специальный заказ, ручная работа, единственный экземпляр, так что, увы, повторить сюрприз не удастся, – не без гордости протараторил Джордж.
- Так значит это не одна из стандартных моделей грез твоего магазина? – переспросила Гермиона, на самом деле давно предполагавшая, что с ее грезой что-то было не вполне правильно.
- Нет, я же говорю – ручная работа, единственный экземпляр! – с усмешкой повторил юноша.
- Послушай, Джордж, мне очень нужно знать, что в моем подарке было такого особенного, может, какой-то необычный компонент в зелье, или специальные чары, ну хоть что-нибудь, принципиально отличавшее эту грезу от обычных.
- Ну, раз ты спрашиваешь, то необычным в ней было все! Вот взять хотя бы главного персонажа… Никогда бы не подумал, что у малыша Ронни такая бурная фантазия, честно говоря, я бы до такого не додумался, – давясь от смеха начал рассказывать парень, но Гермиона довольно резко его прервала.
- Нет, Джордж, меня не интересует, что было в этой грезе, я хочу знать, как она была сделана. Что в процессе ее создания было необычного?
- Твой кот ничего не разбивал, правда, сестренка? – с тенью понимания произнес Джордж, и, получив в ответ согласный кивок, как-то сразу сник и даже слегка побледнел.
- Рассказывай все, что знаешь, – серьезно сказала девушка, и просить второй раз ей не пришлось.
Джорджа словно прорвало. Создавалось впечатление, что он уже очень долгое время хотел рассказать о том, что с ним происходит, но вокруг не было никого, кто был бы готов выслушать. Из долгого и сбивчивого рассказа Гермиона поняла несколько вещей. Такую грезу Джордж делал не в первый раз.
Впервые он попробовал сделать что-то подобное, когда к нему обратилась Анжелина. Девушка грустила по погибшему возлюбленному и хотела, чтобы Джордж сделал для нее грезу с Фрэдом, и она смогла бы иногда убегать от печальной реальности в уголочек своего счастливого прошлого. Но когда Джордж выполнил ее просьбу, она вернулась и сказала, что парень из грезы совсем не похож на ее Фрэда, он только выглядит как Фрэд, но голос, повадки, запах – все было другим, чужим…
Потом они вдвоем попробовали добавить в грезу воспоминания Анжелины. Девушка извлекла из собственной памяти самые интимные подробности немногочисленных встреч, только для того чтобы греза вышла реальной, но и этого оказалось недостаточно. Мир грезы все равно оставался холодным и фальшивым. Тогда Джорджу впервые и пришла идея поместить в грезу слепок души своего брата. На самом деле, он давно думал и даже мечтал об этом, втайне изучая литературу по черной магии, но никак не решался воплотить задуманное в реальность. И только отчаяние Анжелины послужило финальным толчком.
Слушая рассказ парня, Гермиона обратила внимание на подборку книг у него на столе и в шкафу. Здесь были обычные учебники по высшим чарам, алхимические журналы, но кроме этого попадались такие экземпляры, как «Общение с духами», «Мир по ту сторону зеркал», «Истоки некромантии – древнейшие знания». От одного взгляда на эти хранилища темных запрещенных знаний по спине пробегал озноб, а в душу потихоньку закрадывались страшные догадки.
Слепок души – это нечто среднее между хоркруксом и обычным говорящим портретом. Он хранит в себе черты характера и привычки своего хозяина, как портрет, но вместе с этим в него проникают и некоторые самые сильные чувства и эмоции, испытываемые человеком при жизни, поскольку имеет тонкую связь с реальной ушедшей в другой мир душой. Создание слепка души требует применения темной магии, а также кровь покойного, взятую при жизни, или генетически идентичную ей.
В случае с близнецами все оказалось относительно просто, кровь Джорджа практически не имела отличий от крови брата, и ритуал прошел успешно. Слепок поместили во флакончик с грезами для Анжелины, и на время все участники забыли о происшедшем. Вот только с тех пор между Анжелиной и Джорджем возникла какая-то непреодолимая связь. Словно чувства, существовавшие между девушкой и погибшим юношей, нашли свой выход, но уже с новыми людьми. И как говорил сам Джордж, ни он, ни Анжелина не могли противостоять этой потусторонней связи, как ни старались.
- Значит, в мою грезу ты поместил слепок души профессора Снейпа? – отважилась задать волновавший ее вопрос Гермиона, когда парень закончил рассказ и умолк.
- Нет, Гермиона, со Снейпом все оказалось сложнее. Для слепка души нужна кровь, а где ее возьмешь, когда самого Снейпа давно нет в живых, а его тело так и не нашли. У меня ведь даже фотографий его не было, не создавать же его по памяти, я-то его не очень хорошо помню, только большой нос и патлы сальные. В общем, я две недели ломал над этим голову, а потом мне на глаза попалась вот эта книжица.
От взгляда на старинный фолиант, который Джордж назвал книжицей, девушку затрясло. Самые страшные догадки начинали приобретать вполне реальные очертания. «Свиток некроманта» – один из самых печально известных трудов о воскрешении мертвых и общении с духами. Теперь нетрудно было понять, что означал странный блеск в глазах Джорджа. Все то время, пока окружающие считали, что парень живет своей жизнью, он в тайне искал способы вернуть своего брата, и оставалось только надеяться, что его попытки не зашли слишком далеко.
- Джордж, – почти шепотом обратилась Гермиона к совершенно сникшему юноше. – Джордж, ты же не пытался оживить его, правда?
- Нет, – также тихо ответил он. – Но ты не представляешь, как сильно я этого хотел. Я не мог думать ни о чем, кроме его смерти, так просто невозможно жить, – полным отчаяния голосом прошептал Джордж, и в его глазах заблестели слезы.
Гермионе было искренне жаль бедного парня, так привязанного к своему брату, но сейчас она не могла позволить чувствам взять верх над разумом, слишком серьезные последствия мог повлечь за собой простой розыгрыш с грезой.
- Ты сказал «хотел», значит, ты передумал и больше не хочешь этого? – с тенью надежды переспросила девушка.
Рыжий парень обреченно помотал головой, неуклюже стер ладонью несколько соленых капель с лица, и когда Гермиона уже подумала, что устного ответа не стоит дожидаться, тихонько сказал:
- Он не хочет.
- Кто он? – непонимающе переспросила Гермиона.
- Фрэд. Он не хочет возвращаться, говорит, что там намного круче, и чтобы мы тут сильно не скучали. Но я не могу так, у меня как будто полдуши оторвали… и Анжи не может.
- Ты говорил с ним? – еле слышно даже для самой себя, пробормотала ошарашенная девушка.
- Всего один раз. Я не мог не попробовать, – как бы оправдываясь перед самим собой продолжил Джордж. – Просто если бы он захотел вернуться, я бы сделал все, что нужно, а если ему хорошо там, мы с Анжи пообещали друг другу не мешать ему, как бы сильно ни хотелось, и жить своей жизнью, насколько получится.
- Я понимаю, – соврала Гермиона.
На самом деле ей было трудно представить, что толкнуло парня на такие отчаянные попытки связаться с миром мертвых, несмотря на все возможные последствия, начиная с опасностей самой затеи, заканчивая возможностью попасть в Азкабан за использование запрещенной магии. Но сейчас ее больше интересовало не это, а то, как выбраться из ловушки собственных снов, которые потихоньку отбирали у нее жизнь.
- Джордж, мне очень нужно знать, как ты сделал ту грезу, которую отдал Рону. Это действительно очень важно.
Рыжеволосый парень встряхнул головой, словно пытаясь отогнать от себя морок собственных мыслей, и пристально посмотрел на девушку.
- Дело в том, что я сам до конца не разобрался. Это довольно сложно, прости.
Сердце Гермионы с глухим стуком провалилось куда-то в область желудка, и на минуту все погрузилось в бездну отчаяния и злости. Как этот рыжий идиот мог воспользоваться заклинаниями темнейшей магии, даже не разобравшись в том, что именно он делает? Теперь она прекрасно понимала миссис Уизли, которая приходила в бешенство от экспериментов близнецов, ведь они были недоучившимися школьниками, а брались экспериментировать с магией, более высокой сложности, чем школьная программа. Но одно дело – шалости с канареечными конфетами, а другое – практическая некромантия. Возмущение, смешанное с ужасом, плескались в ее душе, пока она, наконец, не вдохнула поглубже и не заставила себя успокоиться и разобраться во всем, в чем было возможно.
- Ладно, Джордж, просто дай мне список всех заклинаний и зелий, которые ты использовал для той грезы, – тоном, которым она обычно отчитывала Рона за несделанную домашнюю работу, произнесла Гермиона. Похоже, на старшего Уизли он подействовал так же эффективно, поскольку он виновато опустил глаза, пробормотав «прости», и уже в следующую секунду у нее в руке был свиток с подробным списком.
- Пожалуй, это мне тоже пригодится, – безапелляционно заявила девушка, беря со стола толстый старинный фолиант и запихивая в школьную сумку. Джордж только повел плечами, хотя по выражению его глаз было видно, как неохотно он расстается с заветной книжицей.
- У нас с Анжелиной будет свадьба, третьего июня. Ты придешь? – уже на пороге кабинета услышала Гермиона.
- Не знаю, – честно ответила она и закрыла за собой дверь, спеша поскорее убраться из этого искаженного мира и разобраться в собственных проблемах.
На выходе из магазина она снова заметила Анжелину. Та вежливо общалась с одним из покупателей, и лишь когда девушка повернулась боком, чтобы подать мужчине нужную коробочку, Гермиона заметила ее увеличившийся животик. Словно почувствовав на себе чужой взгляд, Анжелина обернулась и смущенно улыбнулась Гермионе.
- Ты уже знаешь, мальчик будет или девочка? – просто из вежливости полюбопытствовала Гермиона, чтобы не заканчивать встречу неловким молчанием.
- Нет, мы с Джорджем решили, пусть будет сюрприз. Но если будет мальчик, мы назовем его Фрэд, – почти счастливо пролепетала темнокожая красавица.
- А если девочка? – сама не зная зачем спросила Гермиона.
- Фрэдерика, – услышала она в ответ, словно это было самой очевидной вещью на свете, и, не прощаясь, покинула магазин Удивительных Ультрафокусов Уизли.

«Свиток некроманта» давался Гермионе нелегко. Книга никак не хотела открывать свои секреты, язык был устаревшим, стиль повествования слишком замысловатым, рецепты и описания ритуалов жутко запутанными. Кроме того, голова девушки начала нещадно болеть, а глаза слипались, напоминая о необходимости отдыха и сна. Отчаянно борясь с дремотой, гриффиндорка старалась разобрать хотя бы суть главного ритуала, использованного Джорджем в создании грезы, но руны расплывались в размытые пятна, а строчки прыгали перед глазами. В конце концов, не способная более бороться с навалившейся усталостью, девушка упала на кровать и сразу же провалилась в глубокий крепкий сон.
Едва она уснула, как ее встретила хорошо знакомая полная луна, летний сад и тропинка к дому с террасой. Подходя к дому, где всегда гостеприимно горели огоньки в окнах, Гермиона почувствовала, что ее настроение стремительно летит вверх, сердце бьется в приятном предвкушении встречи, а ноги сами несут ее к месту, в котором она проводила все последние ночи. Лишь приблизившись к двери, она с неожиданной четкостью осознала, что мир ее снов, возможно, никогда не был таким, каким она его представляла.
- Здравствуй, – тихо поздоровался с ней отворивший двери профессор. – Ты сегодня позже, чем обычно. Как прошел твой день?
За время повторяющихся снов Гермионы это стало своеобразным ритуалом. Она приходила к Снейпу, он интересовался ее делами, а она продвижением его исследований или стадией готовности очередного зелья, затем они пили чай с имбирным печеньем и гуляли по саду, обсуждая все на свете, либо так и оставались в гостиной. Тогда Северус усаживался в свое любимое кресло у камина, а Гермиона обычно располагалась прямо на пушистом ковре, подогнув под себя ноги, каждый утыкался в любимую книгу, и только стрелки старинных настенных часов глухим тиканьем отсчитывали неумолимо летящее время…
- Все хорошо, – бесцветным голосом ответила девушка на обычное приветствие. – А как ты? Нашел, чем заменить порошок шипокрыла?
Гермиона точно не помнила, когда перешла на «ты» в обращении с бывшим профессором, но случилось это уже давно. В одну прекрасную ночь она просто решила, что глупо обращаться на «вы» к частице собственного подсознания. С человеком, который существует только в ее снах, можно обойтись и без лишних церемоний. Как она и ожидала, Снейп без возражений принял новые правила игры. С того момента, предположив, что уж с самой собой можно говорить свободно обо всем и нет необходимости что-то скрывать или приукрашивать, девушка не стесняясь заводила с зельеваром самые провокационные споры, делилась подробностями собственной жизни и планами на будущее. А профессор в большинстве вопросов оказывался прекрасным советчиком и умным оппонентом, ведь никто не даст лучшего совета, чем твое подсознание. Во всяком случае, так она думала до похода в магазин Джорджа.
- Не нужно этой дешевой любезности, Гермиона. Ты никогда не умела скрывать собственные эмоции, так что оставь свое «все хорошо» для дружков гриффиндорцев и просто расскажи, что тебя беспокоит, или уходи сразу, я не в настроении для просмотра дешевых спектаклей, – как всегда без лишних церемоний выдал Снейп.
Гермиона в нерешительности посмотрела сначала на ручку двери позади нее, затем на стоявшего со сложенными на груди руками мужчину, и, помедлив еще минуту, обреченно произнесла:
- Ты ведь на самом деле не плод моей фантазии или продукт подсознания? – эти слова прозвучали скорее утвердительно, чем вопросительно.
- Разумеется, нет, – коротко подтвердил ее предположение профессор.
- Тогда кто ты? – боясь услышать ответ, спросила девушка.
- Северус Тобиас Снейп, бывший преподаватель зельеварения и декан Слизерина в школе чародейства и волшебства Хогвартс к вашим услугам, – театрально поклонившись, представился мужчина.
- Настоящий? – пораженно выдохнула Гермиона, борясь между желанием ущипнуть себя, убежать куда глаза глядят или броситься на шею к профессору с воплями: «Слава Богу, вы живы!»
Профессор решил ее дилемму довольно легко, начав говорить:
- Если под словом «настоящий» вы имеете в виду, тот ли я профессор Снейп, который снимал с вашего факультета баллы за то, что вы без спроса выкрикивали ответы на уроке, то ответ «да». Если же этим словом вы подразумеваете живой ли я, то здесь все несколько сложнее.
- Что значит сложнее? – недоумевая, переспросила сбитая с толку девушка.
- Терпение, мисс Грэйнджер. Раз уж мы заговорили на эту тему, то скоро вы все узнаете. Но вначале я хочу показать вам кое-что.
С этими словами, не дожидаясь ответа девушки, Снейп открыл входную дверь и вышел в сад. К удивлению Гермионы, там впервые не было ни полной луны, ни звезд: небо было по-утреннему светлым и из-за горизонта вот-вот должно было появиться солнце. К тому же, воздух был весьма прохладным, как и бывает в мае по утрам. При дневном свете сад, окружавший дом, не казался таким уж таинственным, а был вполне себе обычным ухоженным садом. Да и теперь он не был окутан тьмой по периметру, а находился в окружении довольно красивого, но вполне реального пейзажа. Чуть впереди виднелось большое голубое озеро, а за ним, насколько было видно глазу, простирался густой зеленый лес. Было в этом пейзаже что-то до боли знакомое, впечатавшееся в память до каждой черточки, но вместе с тем другое, изменившееся. Чем ближе Гермиона подходила к озеру, тем сильнее становилось навязчивое чувство дежавю. А когда на гладкой поверхности озера с громким всплеском появилось нечто похожее на хвост гигантской змеи, кусочки паззла наконец сложились воедино и девушка воскликнула.
- Это же гигантский кальмар! А это Хогвартское озеро! А вот это дуб, под которым я часто делаю уроки! А там Запретный лес! – воодушевленно выкрикивала она, вертя головой во все стороны и активно жестикулируя. А потом в мгновение вдруг остановилась и умолкла, пораженно уставившись в ту сторону, откуда только что пришла.
- Но где же тогда школа? – наконец смогла облечь в слова свое удивление Гермиона.
- Видишь ли, в моей реальности Хогвартса не существует, – задумчиво произнес до сих пор молчавший Снейп.
- То есть, как не существует? – с недоумением переспросила девушка. – Его снесли?
- Нет, что ты, она просто никогда не была построена.
- Я не понимаю, – честно призналась гриффиндорка. – Но я же училась там, а ты преподавал зелья и ЗОТС. И я читала книги, сидя вот под этим дубом.
- Да, все так и было… в твоей реальности.
- Нет, подожди, что значит «в моей реальности»? А это чья? – окончательно запутавшись, поинтересовалась девушка.
- Моя, – спокойно ответил зельевар, словно это было самим собой разумеющимся фактом.
- Но я не понимаю, – продолжала твердить гриффиндорка, отчаявшаяся найти хоть какой-то смысл в словах профессора и уже не настолько уверенная в том, что все происходящее не ее собственный странный сюрреалистичный сон.
- Я тебе все обязательно объясню, но сначала ты должна кое-что увидеть. Пойдем.
Они шли в глубь Запретного леса по протоптанной тропинке, то и дело менявшей направление. С каждым шагом лес вокруг становился все гуще, все меньше света пропускали его развесистые кроны, так что, в конце концов, пришлось зажечь свет на конце палочки, чтобы не сбиться с узкой тропинки. Через каждые три шага Гермионе приходилось изо всех сил сдерживаться, чтобы не начать задавать миллион разнообразных вопросов, начиная с «куда мы идем» и заканчивая «что, черт возьми, ты имел в виду, когда говорил, что это твоя реальность?» Только нежелание испытать на себе гнев раздраженного бесконечными вопросами мужчины давало ей силы держать рот закрытым. Сегодня она не готова была оказаться «выставленной за дверь», не выслушав предварительно все имеющиеся у Снейпа объяснения.
Когда тропинка под ногами стала совсем неразличимой в густой траве, а тьма окружавшего путников леса сгустилась почти до ночной, зельевар резко остановился и потушил свою палочку. Не зная, что делать дальше, Гермиона просто стояла на месте, вглядываясь в темноту впереди себя, пока тихий мужской голос не окликнул ее.
- Погаси свет и дай мне свою руку, – скомандовал Снейп.
Девушке совсем не нравилась идея остаться в полной темноте посреди Запретного леса. Очень хотелось по-детски фыркнуть, стукнуть ножкой о пол и сказать, что она не играет в подобные игры, но, как всегда, любопытство взяло верх в недолгом поединке с упрямством и инстинктом самосохранения. Секунду помедлив, она погасила свет на конце своей палочки и непонятно зачем зажмурилась, словно это могло оградить ее от возможной опасности. А потом Гермиона ощутила, как теплая крепкая рука сжала ее ладонь, и мысли об опасности испарились, уступая место другим, куда более приятным. Так, ведомая мужской рукой, она вслепую двигалась в неизвестном и уже откровенно неинтересном направлении, пока мужчина вновь не остановился и такой приятный контакт с его ладонью внезапно не оборвался. Девушка недовольно поморщилась, когда ее руки коснулся прохладный воздух.
- Открой глаза, – услышала она насмешливый шепот возле самого уха и как раз собиралась возмутиться, когда ее веки разомкнулись, и с полуоткрытого в немом удивлении рта так и не слетело ни звука.
То, что открылось ее взгляду, было настолько волшебно и завораживающе, что девушка перестала дышать, боясь звуком выдыхаемого из легких воздуха спугнуть хрупкую сказку. В первую секунду ей показалось, что пространство вокруг нее сияет, словно тысячи небесных звездочек опустились к самой земле и теперь в хаотичном танце кружатся вокруг нее, ослепляя собственным сиянием. Только когда глаза немного привыкли к обилию света, в непрерывном мелькании светящихся точек она смогла различить миллионы маленьких трепещущих крылышек волшебных существ.
- Кто это? – еле слышно выдохнула Гермиона, когда потерянный дар речи частично к ней вернулся.
- О, наша мисс «я знаю все книги наизусть» не может определить один из самых распространенных видов фей? – не отказал себе в удовольствии поддразнить девушку Снейп. – Может, не стоило бросать «Уход за магическими существами» на шестом курсе?
- Может, хватит? – раздраженно фыркнула девушка, отчего маленькие светящиеся существа испуганно разлетелись от нее на несколько метров.
- Не смог удержаться, – без намека на раскаяние произнес мужчина. – Это обычные феи снов. Они не выносят дневного света и потому обитают только в абсолютно затемненных участках волшебных лесов. Ночью они свободно перемешаются по окрестностям в поисках пищи, но в основном поодиночке. А в такой концентрации их можно увидеть только в местах обитания.
- Они прекрасны, – словно пропустив лекцию профессора мимо ушей, прошептала девушка, и маленькие феи снова приблизились к ней, шурша крошечными крылышками. – Как ты их нашел?
- Случайно, – честно признался Снейп. – Однажды, собирая травы для зелий, я забрел в этот уголок, и с тех пор он стал моим любимым местом на земле.
Светящиеся существа, словно в благодарность за благосклонность человека, подлетели к нему совсем близко, так что кончики их крылышек иногда касались кожи на его лице, а парочка фей даже случайно запуталась в длинных черных волосах мужчины.
- Они реагируют на эмоции! – поспешила выразить свою догадку Гермиона.
- Верно. Феи снов питаются человеческими эмоциями, но только положительными, поэтому и предпочитают приближаться к людям, когда они спят… спящие люди добрее… – с легкой печалью в голосе произнес профессор, и, словно опомнившись, добавил: – К тому же, феи умеют навевать добрые сны, и пыльца с их крыльев усыпляет лучше любого снотворного зелья.
- Но мне совсем не хочется спать, и ты не выглядишь сонным, – возразила девушка.
- Ты, наверное, забыла, что и так спишь. А я принял антидот к пыльце, – насмешливо заметил зельевар.
Затем краешки его губ легонько дрогнули, и он тихо, но очень искренне рассмеялся. Реагируя на перемену настроения человека, феи снов вновь приблизились к нему почти вплотную, и шуршание их крылышек стало чуть громче. А Гермиона, как завороженная, смотрела на своего бывшего профессора и не узнавала. Смеющийся мужчина перед ней был таким открытым, таким живым и одухотворенным. Крылышки фей щекотали его нос и щеки, отчего его смех становился еще более заразительным, а на коже и волосах от соприкосновения с волшебными существами оставались частицы пыльцы, из-за которых казалось, что и само лицо Северуса сияет.
Смеющийся в окружении чудесных созданий он был почти красивым, почти беззаботным, почти близким, и это «почти» Гермиона преодолела всего одним шагом ему навстречу. Теперь уже ничто не разделяло ее с Северусом, и девушка легонько, словно боясь, что ее оттолкнут, прикоснулась губами к все еще растянутым в улыбке тонким губам мужчины. Северус сразу же ответил на ее робкий поцелуй своим, более откровенным, жарким, не скрывающим жажду чего-то большего, несравнимо большего, чем поцелуи. И Гермиона, плавясь от жара его поцелуев, растворяясь в нежности его рук, была готова безо всяких условий зайти с ним так далеко, как он позовет. Но, к сожалению Гермионы, мужчина сам остановил ее, деликатно отстранившись. И лишь заметив тень глубокого разочарования на ее лице, Снейп пояснил:
- Прости. Я не могу позволить себе зайти так далеко, пока ты не узнаешь всего, что должна знать.
- Тогда расскажи мне, – еле сдерживаясь, чтобы не расплакаться прямо перед ним, пробормотала Гермиона.
- Хорошо, но лучше нам вернуться в дом, – ответил зельевар, и, взяв девушку за руку, аппарировал к дверям дома с террасой.

Они сидели, как обычно, в уютной гостиной, неторопливо потягивая ароматный чай. Северус в любимом кресле, Гермиона на ковре рядом с камином. Вот только тишина, царившая в комнате, перестала быть комфортной, она, словно натянутая тетива лука, в любой момент была готова выпустить стрелы слов, а попадут ли те в мишень понимания или улетят в пустоту пространства, обрывая ниточку, связавшую двоих таких разных людей, было не так уж и важно.
- Ты раньше кому-нибудь рассказывал о том месте, где живут феи? – просто чтобы разрядить обстановку спросила Гермиона.
- Только Дамблдору. Когда я был помоложе, то однажды, отправляясь на встречу к Волдеморту, попросил директора, чтобы меня похоронили в том месте, если я не вернусь живым. Старик опередил меня в пути на тот свет, но видимо рассказал перед смертью о моем желании Минерве или кому-то еще из старой гвардии Хогвартса, потому что это пожелание было выполнено.
Несколько секунд понадобилось девушке, чтобы смысл слов окончательно улегся в голове, а затем краска медленно сползла с ее лица, а губы задрожали.
- Ты хочешь сказать, что ты умер? То есть, на самом деле… – не веря собственным словам, проговорила девушка, но, не справившись с дрожащим голосом, оборвала фразу.
- Конечно, умер. Ты же была там и видела все. После таких ранений никто не мог бы выжить, – спокойно подтвердил Северус.
- Но я думала… То есть, ходили слухи… – так и не смогла выразить Гермиона свою мысль.
- Слухи о том, что я скрываюсь где-нибудь в горах Гималаев под личиной снежного человека? – искренне рассмеялся мужчина. – Подумай сама, Гермиона, ты же говорила, что лично в Визжащей хижине проверяла, действительно ли я мертв, а уж ты-то наверняка способна отличить мертвого человека от живого.
- Да, но твое тело после битвы так и не нашли, и я подумала, что могла ошибиться, ты же зельевар, и мог приготовить противоядие от яда Нагини, а потом просто уехать из Англии и…
- Нет, Гермиона, ты не ошиблась. И не нужно этого скорбного выражения лица и запоздалого чувства вины, ты ничего не смогла бы сделать. Никто бы не смог... К тому же, я совершенно не сожалею о собственной смерти. Как ты могла заметить, мое существование здесь весьма приемлемо.
- Но если ты умер, где мы сейчас? Это рай? – сама понимая нелепость своих предположений, спросила девушка.
- Нет, это определенно не рай, хотя мне приятно, что ты считаешь меня достойным пребывания в таком месте, – начал было иронизировать профессор, но, глядя на бледную дрожащую девушку, решил придержать иронию для более подходящего случая.
- Понимаешь, Гермиона, – на этот раз более деликатно заговорил Снейп, – люди после смерти не отправляются прямиком в ад или рай, во всяком случае, не все. Если человек полностью завершил все земные дела, он, конечно, может быть удостоен такой чести, но, как ты понимаешь, это не мой случай. Признаться честно, сразу после смерти я тоже ожидал чего-то вроде делегации крылатых или рогатых существ, причем скорее вторых, чем первых, но вместо этого оказался здесь.
- Так что это за место? – немного отойдя от шока и вновь одолеваемая любопытством, спросила Гермиона.
- Я бы с радостью рассказал тебе все, что мне известно, но, боюсь, тебе пора идти, – совершенно неожиданно заявил Снейп.
- Ну уж нет, я никуда отсюда не уйду, пока ты не объяснишь, что со мной происходит, – упрямо заявила гриффиндорка, и по ее взгляду было ясно, что она не отступится.
- Ты не понимаешь, тебе действительно пора, – попытался убедить ее бывший профессор, но девушка только упрямо сжала губы.
- Я сама решу, когда мне уйти. И сейчас я хочу услышать, что это за место!
- Это одна из множества вариаций реальности, по стечению обстоятельств оказавшаяся идеальным местом для реализации моих незавершенных дел, – просто пояснил мужчина, но, не увидев проблеска понимания в глазах собеседницы, уточнил: – Дело в том, что у каждого человека есть что-то вроде программы минимума, рассчитанного на одну земную жизнь, и если человек не успевает реализовать некоторые ее пункты, ему дается что-то вроде второго шанса в наиболее благоприятных для этого условиях.
- Значит, в этом мире ты должен сделать то, что не успел в том? – начиная понимать, повторила Гермиона.
- Да. Конечно, нельзя быть уверенным до конца в таких вопросах, но я пришел именно к такому выводу.
- И что же это? То, что ты должен сделать? – ничуть не беспокоясь о тактичности вопроса, продолжала любопытствовать Гермиона.
- Вот об этом можно только догадываться. Никто ведь не выдает человеку список дел с подробными рекомендациями. Не зря же лучшие умы человечества ломали головы над дилеммой смысла жизни и собственного предназначения в мире. Мне немного проще в этом вопросе, потому что методом исключения можно сузить ряд возможных задач до минимума. Я могу быть уверен, что не должен становиться слугой темного волшебника, а также спасать юную надежду магического мира, поскольку ни Волдеморта, ни Поттера в этом мире нет. Я проверял достаточно тщательно. Я также не должен становиться преподавателем в Хогвартсе, потому что его, как ты уже знаешь, тут тоже нет. Хотя во мне сохранилась сентиментальная привязанность к этому месту, иначе как объяснить, что из всех мест на земле мой дом оказался именно на месте школы.
- Но почему здесь нет Хогвартса? Неужели детей не учат магии? – не удержалась от очередного вопроса Гермиона, для которой школа магии оказалась дверью в мир волшебства и до сих пор оставалась вторым домом.
- В этом мире нет никакой необходимости в закрытой школе. Хогвартс когда-то был построен на удаленных землях Шотландии и защищен бесчисленными барьерами от магглов, потому что маги и ведьмы подвергались гонениям и были вынуждены скрывать собственные способности. В этом мире борьбы между магами и магглами никогда не существовало, и потому волшебству можно обучаться в любой школе недалеко от дома, и не нужно на девять месяцев в году уезжать от семьи.
- То есть, ты хочешь сказать, что магглы в этом мире знают о магии и волшебники не прячутся от них? – не веря своим ушам, переспросила гриффиндорка.
- Нет, я хочу сказать, что здесь вообще не существует деления на магов и магглов. Поскольку вражды между ними никогда не было, количество смешанных браков, в конце концов, привело к тому, что практически в каждом человеке течет кровь как магглов, так и волшебников. Здесь почти все дети имеют задатки к волшебству, а развивать их или нет, решают сами. Трансфигурации учат наряду с математикой и другими школьными дисциплинами, и нелюбовь к магии и нежелание ее изучать удивляют не больше, чем нелюбовь к математике.
- Но как же тогда должны преподаваться обычные дисциплины? Наверное, наука здесь совершенно отличается от нашей? – поймав ниточку любимой темы, оживилась девушка.
- На самом деле не так уж сильно они и отличаются. Научные исследования в разных областях находятся приблизительно на той же стадии, на которой и в том мире, так что не спеши бросаться перерывать здешние библиотеки, – поддразнивая девушку за ее неуемную жажду знаний, пояснил Северус.
- Тогда, может быть, твоя задача – закончить какое-нибудь важное исследование? Довести до конца работу с антиликантропным зельем, например? – сделала предположение гриффиндорка.
- Вряд ли, – покачал головой зельевар. – Поначалу я тоже об этом думал, но потом пришел к выводу, что важен не конечный результат деятельности, а степень реализации самого человека в этом. И если говорить об исследованиях в области зельеварения, то я не испытывал недостатка времени для этого занятия. Фактически, я потратил на зельеварение всю прошлую жизнь.
- Действительно… – задумчиво протянула Гермиона, погруженная в собственные размышления. – Тогда преподавание, военное ремесло и искупление грехов тоже можно отбросить…
В ответ на эту реплику Северус только недовольно хмыкнул, давая понять, что не слишком доволен попыткой гостьи поиронизировать на тему его прошлой жизни.
- Не может же быть, чтобы у тебя не было ни одной идеи на этот счет? – наконец, осознав тщетность собственных попыток, разочарованно произнесла девушка.
- До недавних пор не было. Но твое бесцеремонное вторжение в мой новообретенный мир внесло некоторую ясность, – весьма туманно выразился Снейп.
- Кстати, как могло получиться, что я сюда попала? Ведь я не умирала и по-прежнему живу в том мире, – не обратив внимания на намек профессора, спросила Гермиона.
- Здесь тоже не все просто. Толчком послужил ритуал, создающий тоннель между мирами для общения с душами умерших. Хотя обычно этот тоннель работает лишь в одну сторону, позволяя перешедшим в другие миры при желании общаться с оставленными родственниками, а такое желание появляется у кого-то крайне редко. Но в твоем случае были допущены серьезные расхождения с предписаниями по проведению ритуала, и тебя саму, точнее твое сознание через созданный тоннель выкинуло в параллельную реальность. Возможно, это произошло еще и потому, что ты присутствовала при моей смерти, а это создает довольно сильную связь между людьми вне зависимости от их желания. А вот дальнейшие события уложить в простую схему уже не удастся. Почему ты и дальше продолжала путешествовать между нашими реальностями, наверняка сказать невозможно. Для этого уже должна была быть причина более высокого порядка, чем просто ошибка в создании подарка-розыгрыша твоими дружками. Причина, возможно, вообще не связанная с магией. И еще одна вещь, в которой я уверен: никому не позволено находиться в двух мирах одновременно. Рано или поздно тебе придется выбрать.
- Но что тогда это может быть? – вслух произнесла Гермиона, пропустив последнее предложение мимо ушей.
В ее голове, как в калейдоскопе, замелькали картинки многочисленных встреч с профессором, удивительные беседы и прогулки под полной луной, их волшебный поцелуй в царстве маленьких фей. А затем Гермиона вспомнила, что она чувствовала в вечер, перед тем, как ей впервые приснился профессор: одиночество и ощущение ненужности, пустоты и бессмысленности всего происходящего. Она убегала в мир своих снов от отчужденности реальной жизни. А Северус? Разве не бесконечное одиночество сопровождало его всю жизнь там, в ее мире? Возможно ли, что именно избавление от него и стало смыслом его новой жизни? Подняв глаза и встретившись взглядом с мужчиной, Гермиона отчетливо поняла, что именно к такому выводу пришел и сам Северус.
- Разве это возможно? – еле слышно спросила она, но Снейпу не составило труда разобрать ее слова.
- Смотря, о чем ты спрашиваешь, – осторожно уточнил он, словно боясь принять желаемое за действительное.
- Возможно ли сделать так, чтобы я осталась здесь, в этой реальности? И если возможно, то что случится со мной в той? Я должна буду умереть там?
Гермиона и сама не знала, что пугает ее больше. То, что она всерьез думает бросить все ради бывшего профессора, или то, что ей придется умереть. А может, Северус сейчас скажет, что все это невозможно, или еще хуже, что он вовсе этого не хочет. И тогда у нее останется только та жизнь, которая за время повторяющихся снов успела стать ей абсолютно чуждой.
- Думаю, здесь все будет зависеть от твоего решения. Если ты получила возможность существовать в этой реальности в течение довольно долгого периода, скорее всего полное перемещение тоже окажется возможным, если ты действительно примешь такое решение. Что же касается смерти – это совсем не обязательное условие. Ведь я оказался в этой реальности, будучи уже взрослым человеком, а значит, до меня в этом доме и под этим именем жил кто-то другой, и этот кто-то не умер, а лишь уступил мне место, найдя для себя более подходящее. С тобой, скорее всего, будет так же. Ты просто переместишься сюда, а там твое место займет кто-то, кто считает жизнь гриффиндорской всезнайки пределом собственных мечтаний.
Последняя фраза Снейпа была произнесена весьма насмешливым тоном, но вместо того, чтобы оскорбиться, Гермиона искренне рассмеялась. Мысль о том, что кому-то ее жизнь может показаться привлекательной, забавляла и втайне немного радовала. Но все равно поменять все, что знаешь, все, чем живешь, на неясную перспективу отношений всего с одним человеком, которого видела лишь во сне, казалось абсолютным безумием.
- Тебе не нужно ничего решать сейчас, – словно прочитав ее мысли, произнес зельевар. – Ты можешь появляться здесь, как раньше, я ничего не имею против. Только предупреди, если решишь больше этого не делать. Тогда я, возможно, подыщу себе еще какой-нибудь «идеальный мир», – то ли с иронией, то ли с горечью добавил он.
- Мне нужно подумать, – скорее сама себе сказала девушка и торопливо засобиралась.
- Не спеши… – услышала Гермиона у самой двери, но так и не смогла определить, к чему относились слова Северуса, к принятию решения или к внезапному уходу. Но, что бы это ни было, ей нужно было поразмыслить обо всем наедине с собой.

Гермиона проснулась с отвратительным ощущением тяжести во всем теле, словно все мышцы разом затекли. Голова нещадно болела, к тому же кто-то настойчиво хлестал ее по щекам с такой силой, что девушка удивилась, как та не отвалилась вовсе. Поморщившись и найдя в себе силы разлепить налитые свинцом веки, она жалобно простонала: «Прекратите, мне же больно», но голос ее не слушался, и вместо слов вышло невнятное мычание. Впрочем, этого оказалось достаточно, чтобы ее избиение прекратилось.
- Гермиона, слава Богу, ты проснулась! – услышала она чей-то слишком звонкий голос, отдававшийся боем десятка чугунных колоколов в ее голове.
Когда веки, наконец, открылись, и гриффиндорка смогла сфокусировать взгляд, перед ее глазами предстала лохматая голова спасителя магического мира – Гарри Поттера. Парень отчего-то выглядел жутко обеспокоенным, его щеки горели, а очки съехали на бок.
- Что с тобой, Гарри? Что-то случилось? – тоже начав беспокоиться, спросила Гермиона. На этот раз управлять голосом получилось лучше, и почти все ее слова можно было расслышать.
- Что-то случилось? – передразнил он подругу. – Ты еще спрашиваешь! Ты пропадаешь на двое суток, не являешься на занятия… Да мы уже готовы были поднимать по тревоге аврорат, когда Джинни предложила проверить твою комнату на предмет зацепок, куда ты могла исчезнуть. А твоя комната, оказывается, заперта изнутри, да еще и на столько разных заклинаний, что лишь Макгонагалл смогла их снять. Мы находим тебя полумертвой, а ты еще спрашиваешь, не случилось ли что-то… – на этом запас красноречия юноши иссяк, и он устало повалился на край кровати.
- Успокойся, Гарри, все в порядке, я просто спала. Ничего страшного не случилось, – попыталась успокоить друга девушка.
- Просто спала? Да мы уже час пытаемся тебя разбудить. Пробовали все возможные заклинания, но ты даже не шелохнулась. Мадам Помфри отправилась за специалистами из Святого Мунго, потому что сама не знала, что делать. Ты представляешь, как всех нас напугала?
Откровенно говоря, Гермиона ничего такого себе не представляла. И если раньше внезапные и несвоевременные приступы сонливости были большим неудобством, то теперь грозили превратиться в реальную угрозу для жизни.
«Никому не позволено находиться в двух мирах одновременно. Рано или поздно тебе придется выбрать», – вспомнила Гермиона слова профессора. Сейчас события последнего сна казались очень призрачными. Как она может выбрать, если живет в этом мире, а стоит ей погрузиться в сон, как ее тут же выбрасывает в другой. Что она должна сделать, чтобы разорвать этот замкнутый круг, и каков будет исход, если круг разомкнется? Это ведь не было ее выбором – попасть в мир покойного бывшего профессора, и сейчас от нее тоже ничего не зависит…
Отложив размышления на эту тему до лучших времен, Гермиона постаралась убедить своих друзей, мадам Помфри, а заодно прибывших специалистов из Мунго, что чувствует себя превосходно. После часа уговоров и всяческих диагностических процедур ей даже позволили посетить уроки, чему девушка искренне обрадовалась. Немного простой обыденной жизни – это как раз то, что ей сейчас было необходимо.
К сожалению, первым уроком была история магии с профессором Бинсом. Слушая монотонный почти дословный пересказ одной из книг по истории, которую прочла еще на каникулах, Гермиона не могла избавиться от ощущения, что попусту теряет время. И, если быть откровенной с собой, так же впустую проходили для нее все школьные занятия. За год скитания по лесам Англии она успела изучить всю программу седьмого курса, и в повторном ее прохождении не было никакой необходимости. Гораздо разумнее было бы сразу подавать документы в университет, но Гарри и Рон должны были доучиться, а она осталась за компанию. Хотя это звучало жалким оправданием даже для нее самой. На самом же деле Гермиона просто убивала время, не находя в себе силы сойти с проложенной колеи, и это было ужасно. Она растрачивала впустую время собственной жизни и даже не пыталась что-то изменить. Хуже всего было осознавать, что любые изменения не принесут тебе желанного удовлетворения и, тем более, счастья.
Время, не желая бессмысленно умирать, словно в отместку тянулось убийственно долго. Профессор Бинс, не замечавший ничего и не интересовавшийся ничем вокруг, продолжал бубнить лекцию. Вдобавок ко всему за окном зарядил дождь. Не бурлящая энергией майская гроза с раскатами грома и сверкающими стрелами молний, а обычный монотонный английский дождь, от которого внутри тоже становилось холодно и сыро. Тоска и уныние со скоростью эпидемии распространялись по классу, а затем, кажется, и по всему Хогвартсу. Даже мастерская стряпня домовых эльфов сегодня казалась пресной и приевшейся. Надеясь найти спасение в месте, где всегда можно было сбежать от скуки, Гермиона отправилась в библиотеку, но на полпути ее окликнул неуверенный голос друга.
- Мы не могли бы поговорить минутку, – переминаясь с ноги на ногу, пробубнил рыжий парень и увлек ее в пустой класс.
- О чем ты хотел поговорить, Рон, – попыталась поторопить его девушка после того, как он пять минут не решался начать разговор.
- Ну, в общем, о тебе, то есть, о нас… – краснея, начал Уизли. – Сегодня, когда мы пришли к тебе в комнату и ты все никак не хотела очнуться, мы все здорово перепугались… Я очень испугался. И из-за этого… В общем, я понял, что мне не все равно, что с тобой происходит. Я думаю, что все еще люблю тебя, Гермиона, и если ты не против, может, мы могли бы снова встречаться.
К концу речи парень совсем покраснел и выглядел так, словно пробежал пятикилометровый кросс. А Гермиона стояла перед ним и не могла избавиться от мысли, что перед ней совершенно чужой человек. Неужели это его, как ей казалось, она любила уже несколько лет подряд? Неужели с ним собиралась связать всю свою жизнь? Неужели это ее жизнь?
От последней мысли захотелось взвыть, закричать, убежать прочь, так далеко, как хватит сил. И она побежала. Сначала прочь из пыльного класса, вдоль по коридору, затем вниз по движущимся лестницам, которые сами указывали ей путь в холл замка… А дальше под дождь, холодный и мертвый, мимо темного озера, покрытого мелкими пузырьками от ударяющихся о поверхность капель, к кромке Запретного леса. Ноги сами несли ее, а в голове стучало: «Это не моя жизнь. Это не может быть моя жизнь!»
Лес становился все гуще, вот уже капли дождя перестали стекать на землю, пойманные густой кроной деревьев. С каждым шагом становилось все темнее, пока, наконец, стало невозможно идти из-за сгустившегося мрака. Гермиона зажгла свет на конце палочки и с удивлением обнаружила, что стоит на знакомой узкой тропинке. Возвращаться в замок не хотелось, поэтому она последовала дальше, ведомая змеящейся тропинкой в гущу Запретного леса.
Вскоре издалека послышалось знакомое шуршание маленьких крылышек, и девушка прошептала: «Нокс». На мгновение окружающий мир погрузился во тьму и вдруг взорвался тысячей маленьких мерцающих огоньков. Это было почти так же волшебно, как в ее сне, только для завершенности волшебства не хватало смеющегося мужчины и нежности первого поцелуя. Воспоминание о той минуте отозвались тупой болью в груди, а стоило ей осмотреться вокруг повнимательнее, как острые шипы невыносимой тоски вонзились в ее сердце. Прямо перед ней на земле, чуть заросший травой по краям, лежал большой гранитный камень, надпись на котором гласила: «Здесь покоится с миром Северус Тобиас Снейп».
- Нет, пожалуйста, только не это, – дрожащими губами прошептала девушка, словно ее слова могли что-то изменить. – Пусть это будет неправдой. Пусть он окажется жив. Ну, пожалуйста, – с мольбой обращалась она неведомо к кому.
Маленькие светящиеся существа, чувствуя ее боль и отчаяние, отлетели к краю поляны, став похожими на сплошную стену света. Глядя на них, Гермиона прекрасно могла понять Северуса в его желании найти именно здесь свой последний приют, в месте, где нет никого, кто бы потревожил его покой, где тысячи маленьких фей будут вечно навевать ему добрые сны.
- Пожалуйста, пусть все это окажется неправдой. Пусть это будет просто дурным сном, а когда я проснусь, он окажется живым. Пусть это будет просто сон, – продолжала шептать Гермиона, не сводя глаз с холодного камня на земле, а по ее щекам горячим потоком текли обжигающие горькие слезы. – Пусть это будет просто сном, – повторяла она, и шуршащая стена света стала медленно приближаться к ней. – Пожалуйста, – шептали дрожащие губы, а мерцающий свет, приближаясь, слепил глаза.
Когда встревоженные феи оказались совсем близко, Гермиона внезапно ощутила, что ее веки становятся тяжелыми, тело расслабляется, а все мысли постепенно вытесняются из головы тихим убаюкивающим шуршанием. Не было никаких сил бороться с этой слабостью, и, утомленная слишком сильными болезненными переживаниями, девушка решила сдаться на милость надвигающейся стене света. Прежде чем окончательно погрузиться в сон, она успела поймать себя на мысли, что точно знает, что ей приснится.
- Здравствуй. Как прошел твой день? – вежливо поинтересовался Снейп, открывая дверь долгожданной гостье.
- Если честно, отвратительно. Это был худший день в моей жизни, и надеюсь, больше он не повторится, – честно ответила Гермиона, скидывая с себя плащ в капельках дождя.
- Жаль это слышать, – искренне посочувствовал мужчина. – Проходи в гостиную, я приготовлю чай.
Гермиона сидела на мягком ковре у камина, подогнув под себя ноги, и чувствовала, как тепло, окружающее ее в этом доме, постепенно просачивается внутрь, медленно растворяя тугой ком в горле и развеивая боль.
- Ты надолго в этот раз? – Услышала она донесшийся с кухни бархатный голос, и, сама боясь того, что собирается сказать, одними губами прошептала:
- Навсегда.
Но Северус как всегда расслышал ее слова, потому что в следующее мгновение он черным вихрем ворвался в комнату, поднимая девушку на руки и до боли прижимая к груди, закружил в своих объятиях. А на кухонном столике в красивых фарфоровых чашечках позабытый всеми стыл ароматный чай в окружении случайно рассыпанного по столу имбирного печенья…

Рональд Уизли, настороженный странным поведением подруги, последовал за ней в лес, потеряв девушку из виду лишь на несколько минут. Он нашел ее спящей на гранитном камне, оказавшемся могилой Северуса Снейпа. К счастью, как только парень начал тормошить девушку, она проснулась, удивленно моргая. Гриффиндорка чувствовала себя хорошо, только никак не могла понять, как попала на странную поляну посреди леса.
После напугавшего всех инцидента с двухдневным сном Гермиона Грэйнджер, наконец, согласилась с тем, что ей нужно больше отдыхать. Ее рассеянность почти сразу же исчезла, успеваемость пришла в норму, и к концу учебного года девушка стала лучшей выпускницей своего курса. После окончания школы Гермиона сделала неплохую карьеру в области магического права. Ни у кого из ее знакомых выбор девушки не вызвал удивления, несмотря на то, что еще совсем недавно при разговоре с бывшим министром магии она говорила, что собирается заняться чем-то «действительно полезным». Тем более, никого не удивило и то, что Гермиона приняла предложение своего бывшего парня и лучшего друга Рона возобновить отношения, и вскоре после выпускного она стала Гермионой Уизли, счастливой женой и матерью двоих рыжеволосых детишек Уизли.
Ее временная перемена характера в конце седьмого курса осталась всего лишь досадным коротким эпизодом биографии, о котором никто не вспоминал. И лишь Рональд Уизли иногда шутил, что после того «кризиса» характер Гермионы явно улучшился: она перестала сутками просиживать в библиотеке, начала уделять больше внимания живым людям и даже научилась сносно готовить. Обычно эту шутку все находили смешной.
А где-то в доме с террасой, вокруг которого располагался красивый сад с кустами сирени и жасмина, другая – «настоящая» – Гермиона жила совсем иной жизнью. Не обремененная прошлыми привязанностями и обязательствами, она, наконец, смогла по-настоящему реализовать свой ум и любознательность, получая образование, ведя исследовательскую деятельность и принося своими способностями ощутимую пользу идеальному для нее смешанному маггло-магическому миру. Впрочем, учеба и карьера не сделали ее черствой или невнимательной к окружающим людям. Наоборот, бесконечно благодарная за понимание и поддержку во всех начинаниях, юная всезнайка со временем превратилась в замечательную женщину, любящую жену и заботливую мать двоих сыновей. И пусть она так и не научилась хорошо готовить, в этом ожившем мире грез Гермиона смогла обрести свое истинное счастье и настоящее имя – миссис Снейп.

Отказ: за основу взята работа mahmood al khaja

Что уж говорить, одна Гермиона - хорошо, а две - еще лучше))

На самом деле, сюжет, действительно, интересный и завораживающий, плюс ко всему - необычный. Понравилось. Но последнее решение Гермионы бросить все и уйти к любимому, на мой взгляд, слишком опрометчиво.
Так же понравилось описание "загробного мира". Это вам не "Божественная комедия"...)

Автору - спасибо за море положительных эмоций. Красиво написано, нечего сказать)

Прелестная сказка,написано очень легко. Особенно понравились эпизоды с феями на поляне в Запретном лесу. Действительно решится поменять свою жизнь не так легко , а особенно бросить привычный уклад к которому ты привык . Но она решилась и как оказалось не пожалела , выбрав то ,что ей хотелось больше всего.

Однажды кто-то сказал: в тот момент, когда ты задумываешься о том, любишь ли
кого-то, ты уже навсегда перестал его любить.

Tori67106,

Отдельное огромное спасибо анонимному автору коллажа! Он замечательный и действительно отражает мечтательную атмосферу грез Гермионы.
И спасибо всем романтикам, которые верят в великую силу любви и возможость сказки!

Со светлым праздником Пасхи всех жителей ТТП!