Она больше не приходила и не попадалась на глаза, а Снейп ее больше не искал. Совсем. Не рыскал по библиотеке, высматривая знакомую каштановую гриву, склонившуюся над чьим-нибудь плечом. Не сталкивался как бы невзначай с Уизли и Поттером, в надежде увидеть Золотое трио полностью укомплектованным. Не озирал все углы учительской и кабинета директора в поисках Грейнджер, увлеченно внимавшей разговорам преподавателей. Он не слонялся ночами по коридорам, вслушиваясь в тишину спящего Хогвартса. Во время занятий с Поттером не ждал, что вот-вот она шагнет из стены и, горя праведным гневом, начнет доказывать, что Северус отступил от утвержденного ею плана занятий.

Она пропала, словно ее никогда и не было, а все предыдущие недели ему попросту привиделись в одном из стандартных кошмаров. Лишь иногда Снейпу казалось, что где-то в толпе учеников мелькали знакомые джинсы и клетчатая рубашка, но едва только он концентрировался, чтобы демонстративно их проигнорировать, мираж рассеивался.

Поттер занимался на удивление усердно. Впрочем, Снейп всегда подозревал, что у мальчишки имеется скрытый потенциал. Просто герой магического мира не всегда знал, как воспользоваться им в мирных целях.

– Там все в порядке? – вытянул голову Поттер, пытаясь со своего места заглянуть в пергамент, лежавший перед Снейпом. – Я же на все вопросы ответил?

Снейп, склонившийся над поттерской писаниной, поднял голову и уставился на него невидящим взглядом:

– Да прекрасно, прекрасно, Поттер. Вы делаете огромные успехи, – буркнул Снейп. – Правда, я еще пока не смотрел.

– А у нас завтра контрольная по алкалоидам, опиатам и их производным, – сообщил Поттер, внимательно рассматривая Снейпа, который безучастно крутил в руке перо.

– День наполнен интересными событиями.

– А мы с вами еще до них не дошли. Может быть, мне что-нибудь почитать?

– Раз уж вы ставите вопрос таким образом, – вздохнул Снейп и откинулся на спинку стула, – почитайте «Сказки барда Биддля». Очень увлекательное чтение, знаете ли. Особенно на ночь.

– Я же серьезно, – обиделся Поттер.

– Я тоже, – пожал плечами Снейп. – Учебник читать не пробовали, героический вы наш?

– Знаете, – Поттер встал и рывком сгреб с парты свои вещи в сумку. – Я думал, вы изменились.

Бровь Снейпа приподнялась.

– Похоже, мы с вами ошиблись друг в друге, Поттер. Я рад, что наши чувства взаимны, – холодно проинформировал Снейп. – Если вас не устраивают мои методы преподавания, можете обратиться за помощью к кому-нибудь еще. Наверное, там, за дверью зельевары уже выстроились в очередь с флагами и транспарантами.

– Какой вы заботливый и прозорливый человек, профессор.

– Еще какой! А мне вот даже интересно – как это вы выросли таким умным и добрым ребенком?

– Ложь, угрозы, смерть, боль, страх – все очень просто, – сверкнул очками Поттер.

– Какой-то вы нервный, – покачал головой Снейп.

– Я сейчас очень зол, профессор.

– Вас что-то расстроило?

– Вы издеваетесь?

– А вы сомневаетесь?

Поттер возмущенно уставился на него, закрыл сумку и вышел, хлопнув дверью.

– Эссе на три фута о влиянии трансфигурации на зелье памяти! – крикнул Снейп вдогонку.

Кажется, дверь пнули с другой стороны. Снейп, с удовлетворенной улыбкой, взмахом волшебной палочки очистил доску и, насвистывая, вышел из класса.

Грейнджер не пришла.

Он получил вызов от Минервы прямо посреди урока. Пожав плечами и оглядев торопливо нацарапанную записку со всех сторон, Северус продолжил занятие, зорко следя за манипуляциями, что производили третьекурсники у своих котлов.

По окончании урока он убрал сданные зелья в лаборантскую, подготовил задание для следующего занятия и отправился к директору.

МакГонагалл нервно теребила свиток с огромной министерской печатью и, кажется, даже выдохнула с облегчением, увидев стоявшего на пороге ее кабинета Снейпа.

— Профессор Снейп, — начала она официально. — Эти… джентльмены, — кивнула она в сторону пары невзрачного вида волшебников, — хотели бы задать вам пару вопросов.

Джентльмены поднялись, и Северус увидел на их мантиях нашивки авроров. Он тяжело сглотнул и перевел взгляд на Минерву. Лицо у нее было холодно-отстраненное, но в глазах застыла тревога. Кончики пальцев Снейпа онемели. Он отметил усмешку одного из авроров и прищурился.

— Чему обязан? — поинтересовался он с легким поклоном.

— У следствия появилось к вам несколько вопросов, мистер Снейп, — с таким же легким поклоном ответил аврор.

— Простите, не имел чести, мистер?.. — вопросительно изогнул бровь Снейп.

— Примроуз, — вежливо представился говоривший.

Второй аврор, все так же ухмыляясь, медленно перемещался в сторону двери. Еще через пару секунд он оказался прямо за спиной Северуса.

— А вы? — сделал Снейп пол-оборота и отступил на шаг: теперь оба аврора снова оказались в поле его зрения.

— Сильвестр Марш, — еще шире ухмыльнулся тот.

— Гриффиндор, выпуск девяносто третьего. «Средне» по высшим зельям на ЖАБА, если не ошибаюсь. А Летиция Марш, второй курс, ваша…

— Племянница. У вас всегда была отменная память, — скривился аврор.

— Я внимательно слушаю: что вы хотели узнать, господа? — холодно кивнул ему Снейп. — У меня мало времени, скоро начнется очередной урок.

— Думаю, уроков сегодня больше не будет, — счастливо осклабился Марш. — Нам приказано доставить вас для допроса, Снейп.

— Вот не надо на меня сейчас так улыбаться, мистер Марш, — вежливо попросил профессор. — Или я могу решить, что вам были бы весьма к лицу выбитые зубы.

— Простите, господа, что прерываю, — вклинилась в беседу МакГонагалл, предостерегающе подняв руку, — но здесь ясно сказано, — она потрясла свитком, — что вы хотите всего лишь пообщаться с профессором Снейпом. Я могу удалиться, если вам так угодно или предоставить другое помещение для приватной беседы!

— А вот здесь, — достал Примроуз из кармана другой свиток, — сказано, что Северус Тобиас Снейп задерживается авроратом до выяснения обстоятельств.

— Обстоятельств чего? — Минерва была настойчива, как никогда.

— Дела, — коротко ответил Марш и выставил вперед свою палочку, которую до тех пор прятал в складках мантии. — Вот по ЗОТИ у меня всегда было «Превосходно», профессор.

Снейп фыркнул. Примроуз тоже нацелил на него свою палочку. Северус переглянулся с Минервой и покачал головой в ответ на ее вопросительный взгляд. Брови МакГонагалл сошлись горестным домиком, и она как-то вдруг поникла, опустив плечи.

— Вашу палочку, профессор, — негромко и напряженно потребовал Марш. В голосе его уже не слышалось веселья. Северус смотрел на капли пота, выступившие надо лбом бывшего ученика, решая, что сейчас для него проще — уложить этих зарвавшихся щенков, с тем, чтобы потом всю оставшуюся жизнь провести в бегах, петляя, как заяц, добавив к проблемам Минервы еще и подозрения в укрывательстве беглого Пожирателя. Или пойти с ними и выдержать еще пару-тройку допросов о пресловутом «деле».

Теплая ладонь коснулась его руки.

— Я буду с вами, профессор, — прошептала Грейнджер, взявшаяся невесть откуда. В глазах ее плескался страх.

— Как вы себе это представляете? — горько усмехнулся он.

Авроры переглянулись.

— Отдайте нам вашу палочку, — повторил Примроуз и протянул руку. — И все будет в порядке.

— Вы возьмете меня с собой. Вы удержите меня, — в голосе ее слышалась непререкаемая уверенность.

— Вы с ума сошли, — прошипел Снейп, сжимая кулаки.

Авроры вскинули палочки, шепча заклинания. Время словно замедлило свой бег, четко выделяя каждый их жест и движение губ. Последний выдох — и Северуса размажет по стенке — доказывай потом, что тебя преследует надоедливое привидение, которое сейчас упрямо встало чахлой грудью навстречу аврорам, словно могло защитить от пары боевых магов.

Минерва сделала шаг вперед, направив свою волшебную палочку в сторону Марша. Северус медленно поднял пустые руки и прохрипел:

— Хватит! В левом рукаве, Минерва... — она подошла, достала его палочку и отступила снова к столу, крепко сжимая ее в руке. — Сохрани ее для меня, — тихо попросил он.

МакГонагалл кивнула. Печальные глаза ее влажно блестели.

* * *

Они неторопливо двигались к антиаппарационному барьеру за воротами Хогвартса. Северус спиной чувствовал взгляды, которыми его буравили авроры. Грейнджер шла рядом — спокойная и собранная, как будто они просто вышли на прогулку.

— Тройная аппарация, профессор, — буркнул Марш, беря его под руку. — В ваших же интересах не дергаться. Хотя я и не прочь потерять кусочек вас при доставке.

Примроуз подхватил другую руку, а на лице Грейнджер отразилась паника. Снейп ухмыльнулся:

— Счастливо оставаться.

— Так нечестно, — прошептала она.

— Смотрите-ка, кто тут у нас о честности заговорил, — хмыкнул он.

— Псих, — констатировал Марш. — Я всегда знал, что он — чертов чокнутый псих!

— Вы… — тихо сказал Снейп. — Вы подождите… меня.

— Чего еще ждать-то? — недоуменно выпучился Примроуз. — Время, время! Мы и так уже опаздываем. Чего ты хотел, Марш? Все Пожиратели — больные ублюдки. Нормальный человек такое не смог бы сотворить. Ты читал показания?

Они переговаривались через него, словно он был неодушевленным предметом.

— А если… если я обещаю ждать, вы вернетесь? — Грейнджер шагнула совсем близко.

Он не ответил, только поднял взгляд к самой высокой башне Хогвартса, за которую, казалось, зацепилось пушистое облако.

— Гнида пожирательская, — сквозь зубы процедил Марш. — А как придуривается, как придуривается — под дурачка косит… Там из тебя дурь-то выбьют… на счет три!

Северус еще успел перехватить отчаянный взгляд Грейнджер, когда огромный крюк подхватил его за середину груди и, выворачивая наизнанку, потащил куда-то вперед. С трудом выдохнул он уже совсем в другом месте — ребра болели так, словно их в тисках зажало, а в глазах мелькали радужные пятна.

Холодные склизкие камни, давящие своды, крохотные окошки под самым потолком, забранные решетками. Далекие крики чаек, оплакивающих погибшие души, и бесконечный, неуемный грохот волн, бьющихся о скалы. И холод, сразу же пробравший почти до костей. Холод, от которого встал дыбом каждый волосок на теле.

Азкабан.

— Получилось!

Северус взглянул вниз и обнаружил, что дышать мешала Грейнджер, вцепившаяся в него мертвой хваткой. Она подняла голову от его груди, отступила на шаг и, поежившись, огляделась:

— Получилось…

— И долго вы еще будете маячить? — недовольно поинтересовался Снейп. Грейнджер, обняв себя за плечи, безостановочно расхаживала по камере из стороны в сторону. — У меня уже голова кружится.

— Вот уж не думала, что у вас такое хрупкое здоровье, — буркнула она и все же села на тюфяк рядом, сразу же провалившись сквозь него до каменного пола. — Таете буквально на глазах.

— В моем среднем, а может быть, пожилом или даже старческом возрасте вообще крайне противопоказано в тюрьму попадать, мисс Грейнджер, — вежливо сообщил Северус.

Она притянула коленки к груди и, обхватив руками, уперлась в них подбородком.

— Склероза вам явно не хватает… долго вы мне еще припоминать будете?

— Всегда, Грейнджер, всегда.

— Ну почему? — почти простонала она, глядя на зарешеченную дверь. — Почему вас не допрашивают? Почему не говорят, за что арестовали?

— О, это такой фирменный аврорский прием — пациенту дают дозреть. То есть я сейчас мучаюсь в неизвестности, пытаюсь понять, зачем меня сюда притащили, что со мной станет, и кто будет кормить мою кошку Бетси, если я не вернусь до завтра.

— У вас нет кошки, — Грейнджер поежилась.

— Зато у меня есть вы.

Она фыркнула.

— Если вы не перестанете меня оскорблять, профессор, я перестану с вами разговаривать!

— И кого вы этим накажете? Я уже морально готов это испытать. Давайте начнем: вы безответственная, глупая девчонка, которая потащилась за мной Мерлин знает куда, потому что втемяшила себе в голову Мерлин знает что. Я вам что — приблудный щенок, Грейнджер? Меня надо срочно пожалеть, обогреть, накормить и приучить проситься на улицу? И защитить от мальчишек с палками? Что вы молчите?

— Я с вами не разговариваю.

— И не надо! — Северус почти зарычал.

Он никак не мог согреться, и сюртук с мантией оказались плохим подспорьем. И почему он не носит что-нибудь шерстяное и теплое? Надо всегда быть готовым ко всему, в том числе и к попаданию в Азкабан. Он слышал, что на Востоке женщина всегда надевает на себя все драгоценности, потому что супруг может с ней развестись в любой момент. Вот и ему стоило так поступить. Симпозиум зельеваров в Дубае? Пожалуйста: плавки! С корабля — на бал, то есть, из Хогвартса в Азкабан? Да не вопрос — шерстяные кальсоны под плавками всегда на нем!

Снейпа бил озноб. Холодные камни крохотной камеры, шириной не более двенадцати футов, давили на него со всех сторон. Стены, словно живые, сжимались в кулак, вызывая панику и желание как можно скорее выбраться из душной ловушки. Если бы не злость на Грейнджер, которая снова вывела его из себя, он бы уже давно корчился на тощем тюфяке, закусив костяшки пальцев. Он помнил, как это было в прошлый раз — боль, холод и леденящий ужас. Слишком хорошо помнил.

Отчаянье и страх навалились на него сразу же, как только Северус понял, где находится. Он безучастно ответил на пару уточняющих вопросов дежурного охранника, где-то расписался, с подспудным ужасом ожидая, что вот-вот появятся они, дементоры. Снейп даже не заметил, как исчезли Примроуз и Марш. Все казалось таким знакомым и обыденным, будто он только-только вышел за дверь и сразу же вернулся. Казалось, сам Азкабан вспомнил его и тут же поспешил заключить в свои склизкие объятия.

Умом Северус понимал, что это дементоры, кружившие вокруг Азкабана, вызывают к жизни все его давно забытые и вновь приобретенные страхи, но все равно тоненький противный голосок комариным писком зудел в голове, а где-то в желудке противно ворочалась сороконожка безысходности. Морозной змейкой скользнул вдоль позвоночника страх. Не могут же они оставить его здесь насовсем? Забыть про него? Ведь нет?

— Профессор, — почувствовал он прикосновение к предплечью и вздрогнул, приходя в себя.

Северус повернул голову и поймал взгляд тревожных карих глаз.

— Чего вы все время трясетесь? — хмуро поинтересовался он.

— Мне х-холодно, — попыталась она улыбнуться бледными губами.

— Еще и привидение нестандартное на мою шею, — пробормотал Снейп, придвигаясь к Грейнджер.

Он обнял ее за плечи и привлек к себе. Северус чувствовал тепло и упругость ее тела. Ее волосы щекотали ему щеку. Да он ощущал биение ее сердца, черт побери!

— Так лучше? — резче, чем хотел, поинтересовался он.

— Л-лучше, — кивнула она, и крупная дрожь сотрясла ее тело.

— Только не говорите мне, что заболели, — он губами прикоснулся к ее ледяному лбу.

Грейнджер задрала голову, и губы его коснулись кончика ее носа.

— Холодный, — почему-то прошептал он, глядя в ее запрокинутое лицо.

— Мне плохо, — прошептала она синюшными губами. — Слишком х-холодно.

Он держал ее в объятиях, остывающую и дрожащую, отчетливо понимая, что теряет. Снейп едва подавил хохот, рвущийся наружу: она не может умереть! Она — привидение!

Снейп со стоном привлек к себе ее тело — безвольное и податливое, словно у тряпичной куклы. Этого просто не может быть! Он закрыл глаза, пытаясь отрешиться от происходящего. Он все придумал себе сам. Да, сам. Это кошмар. Сейчас он сделает над собой усилие — и проснется. В Тупике Прядильщиков. Да-да-да! Холод, тьма — это оттуда… А, может быть, он так и не выбрался из Азкабана, и все, что якобы произошло с ним после, — всего лишь плод его воспаленного воображения, уставшего бороться с безумием? И ничего этого не было: оправдательного приговора, Минервы, Хогвартса, Грейнджер…

Она тихо вздохнула, и этот звук словно вытянул его на поверхность бурлящего потока мыслей.

— Грейнджер, говорите со мной!

— Я… говорю, — выдохнула она. — Я просто… очень устала…

Веки ее затрепетали в безуспешной попытке открыться.

— Вы не можете вот так просто бросить меня одного после всего, что между нами было!

— А-а-а… — скривилась она, сморщив нос. — А что между нами было?

— Все, — он взял ее ладонь в свою. — Между нами было все.

Ладонь была такой маленькой и хрупкой. И холодной. Еще немного — и ладонь превратится в ледышку. Он уронит ее — и она разобьется о гулкие каменные плиты. Северус почувствовал, как его пальцы тоже холодеют, а к горлу подступает горький ком. Откуда-то потянуло сыростью и затхлостью, а уши внезапно заложило, как от резкого падения в пропасть. Мозг взорвался внезапной болью. Снейпу казалось, что глаза его сейчас вылезут из орбит, барабанные перепонки лопнут, а череп треснет, как гнилой арбуз. Северус закричал. Упав на колени, он выполз на середину камеры и, схватившись за уши, завопил, надсаживая горло, из которого не вырвалось ни звука. Северус не слышал себя.

Воздух вдруг стал резким и прозрачным. Ветер, жуткий ветер, сбивающий с ног, единым порывом ворвался в камеру, принеся с собой обжигающий холод. Все стихло. Дыхание растворялось облачком пара, тонко свистя в легких. Сотни ледяных игл впились в тело, не давая пошевелиться, и каждое движение давалось с трудом. В напряженной тишине чудилось, что даже звук разлетится вдребезги, как стекло.

А потом пришли они. Возникли из ниоткуда — длинные тощие фигуры, замотанные в бесформенные балахоны. Жуткие твари — порождения тьмы, скрывающие лица. Они приближались, подкрадывались все ближе, осторожно, с опаской, словно принюхиваясь. Их было много. Северус не понимал, как они могли поместиться в крохотной камере Можно было подумать, будто пространство ее тоже расширилось, чтобы вместить всех. Снейп стоял на коленях, охваченный почти осязаемым ужасом, что придавливал его к полу, не давая шевельнуться и глубоко вдохнуть. Одна из фигур практически вплотную приблизилась к Снейпу и складки капюшона затрепетали так близко, что задели его лицо. Казалось, дементор хочет заглянуть ему в глаза. Дыхание пустоты — бесконечной и бесстрастной — ощутил Снейп и зажмурился. Он не мог, не хотел видеть, что таится там, в глубине — под капюшоном.

Северус ждал. Ждал почти с надеждой, с замиранием сердца, всеми фибрами души, каждой частичкой ставшего ватным тела, всеми трясущимися, превратившимися в желе внутренностями, он жаждал избавления. Он хотел, чтобы этот бесконечный кошмар, наконец, закончился для него. Он почти умолял… Но дементор проплыл мимо.

Опираясь об пол трясущимися, подгибающимися от дикой слабости руками, Северус с трудом обернулся: они ползли к Грейнджер. К Грейнджер, которую он так и оставил лежать у стены — застывшую и посеревшую. Они стелились по полу камеры, кружили под потолком, они обступали ее, словно облизывающиеся на кость голодные псы. Снейпу казалось, что он почти видит, как по их клыкам стекает слюна, а в глазах горят красным алчность и голод — ненасытные, сжигающие дотла. И жажда. Жажда неутолимая и бесконечная. Ибо бесконечную пустоту нельзя заполнить…

— Прочь!.. — прохрипел Снейп. — Прочь! Не трогайте ее!

Они не обратили на него ни малейшего внимания, продолжая кружить вокруг Грейнджер, изредка сталкиваясь и сердито что-то шипя друг на друга.

Дерьмо какое! Снейп хрипло то ли закашлялся, то ли рассмеялся. Выходит, он всегда думал, что его поганая мелкая душонка кому-то нужна? Такой вот финт ушами родного самомнения. Вот такой он весь из себя исключительный и неоцененный по достоинству. Черта с два — он. Это Грейнджер. Практически деликатес. Почти на блюдечке с голубой каемочкой — душа, у которой нет даже такой хрупкой, ненадежной и призрачной защиты, как тело. Они видели ее, стремились к ней. Еще немного и дементоры передерутся за нее, как голодные псы. Даже здесь он, Снейп, не стал единственным…

— П-пошли нахрен, — он, шатаясь, как пьяный, с трудом поднялся на ноги. Голос не слушался его, а язык едва шевелился, став внезапно слишком тяжелым и неповоротливым. — Идите вы все…

Он уже не видел Грейнджер за сплошной темной стеной развевающихся хламид. Северус пошел вперед. Он понятия не имел, что будет делать дальше. Что он мог? Мысли еле-еле ворочались в голове, растекаясь тошнотворной лужицей страха.

Северус шел вперед. Крохотная камера вдруг стала огромной. Его трясло — от холода, страха, отчаянья… Он шел вперед и, остановившись перед дементорами, которых при желании мог коснуться рукой, понял, что не сможет. Не сможет пойти дальше. Он — никто. Он боится. Боится до немоты, тошноты и дрожи в коленках. У него никогда не было ничего своего. Он никогда не мог отстоять право на что-то свое. Кого-то своего. Он недостоин. Он жалок.

Снейп рухнул на колени и его вырвало. Красная пелена застилала взгляд, а во рту стоял мерзкий горький привкус.

— Гр-рейндж-жер-р… — прохрипел он. — Гр-рейндж-жер-р!

Он знал, что опоздал и пир уже был в самом разгаре.

— Оставьте мне немного… — пополз он вперед, бормоча себе под нос. — Совсем чуть-чуть. Я тоже хочу… Она моя… Моя…

Он прополз. Зажмурившись, почувствовал, как по лицу хлещет влажное тряпье. Чувствовал запах тлена и гнили, ощущал, как чавкает под руками гной, а ноги разъезжаются на слизи. Снейп полз и полз, пока не нащупал ее тело. Десятки рук, костлявых, полуразложившихся, с едва сохранившимися длинными пожелтевшими грязными ногтями точно так же щупали ее, перебирали волосы, гладили по лицу и рукам.

— Моя!.. — хрипел он, отдирая от нее чьи-то цепкие пальцы. — Моя!

Он держал ее — совершенно холодную и далекую теперь, понимая, что вот сейчас — это все. Затухающим взором он видел тонкую серебристую нить, что протянулась от него в пространство, а чья-то ссохшаяся рука поймала и крепко ухватила ее. Все.

Но он ни о чем не жалел. Северус сидел у стены, сжимая хрупкое, почти невесомое тело и вспоминал. Мама. Он запомнил ее такой, какой видел в последний раз — лучики морщин, теплую улыбку, ласковые руки и тихий голос. Он видел и Лили — зеленоглазую улыбчивую девочку, в волосах которой запуталось солнце. Снова ее, но уже — девушку: серьезную и строгую. Видел и Альбуса — седобородого старца с вселенской печалью во взгляде, извиняющейся улыбкой и трясущимися руками. Минерва прошла перед его мысленным взором и кивнула — коротко и ободряюще. Где-то там пробежал Поттер и, заглянув в душу, лишь покачал головой. А потом пришла Грейнджер — лохматая, в потертых джинсах и клетчатой рубашке. Она улыбнулась, потом нахмурилась, смешно сморщив нос, и заговорила. Северус не улавливал смысл, но ему было приятно. Пусть говорит…

Он сидел в пустой камере, прижимая к себе Грейнджер бережно, словно убаюкивая. По лицу его блуждала странная улыбка.