Нравится!

Внеплановое собрание посвящённых состоялось в самом секретном и малопосещаемом месте замка Хогвартс – туалете Плаксы Миртл. Тяга посвящённых к туалетам была в настоящий момент легко объяснима – по распоряжению новой власти на двери в туалет были наложены запирающие чары. Истошно воющее привидение, не устающее пересказывать историю своей гибели по вине Тома Реддла – теперь серьёзного и уважаемого мага – довело даже Пожирателей. Поминание одежды Салазара и родни Мерлина применительно к эпической личности Лорда считалось в школе недопустимым и кощунственным, а привидение, осознав значимость своей смерти для истории магического мира, вконец обнаглело и полоскала доброе имя Сами-Знаете-Кого почём зря, лишь бы привлечь к себе внимание. Ясно, что ни убить привидение, ни подвергнуть его пыточному заклятию, было нельзя, а упокоить Плаксу Миртл было также нереально, как заткнуть.
Друзья предпочли бы запереться в Выручай-комнате, но там в настоящее время уже проходило собрание Отряда Дамблдора, и было немного шумно. В родную цитадель – башню Гриффиндора – тоже соваться не стоило, нечего было и думать, что удастся незаметно пройти через общую гостиную в одной на троих мантии-невидимке, катя тяжеленный Омут Памяти. Поэтому вместо ужина они отправились в пустой коридор перед заколоченным туалетом – стоило поторопиться, пока директор не вернулся из Министерства и не обнаружил пропажу. Долгожданный Омут на практике оказался очень неудобной штукой – заговорённый мрамор, из которого он был изготовлен, не только весил больше чугуна, но и оставался инертным к большинству заклятий, позволявших уменьшать или трансфигурировать предметы. Даже Гермиона, которая силой природного дарования и адской усидчивости достигла таких магических высот, что могла трансфигурировать всё, включая крестражи, расписалась в своём бессилии. Омут был невосприимчив к магии почти, как Плакса Миртл. И это очень огорчало друзей – сразу усложнялся процесс передачи Омута в Орден Феникса.
Пока они доволокли Омут из подземелья до второго этажа, с них сошло семь потов. Мантию-невидимку после короткого совещания решили обмотать вокруг Омута – так его хоть не было видно. Но это скорее усложняло, чем упрощало задачу. Гермиона могла поднять с помощью Wingardium leviosa и что-нибудь потяжелее, но у неё не было навыка по перемещению невидимых предметов, поэтому на поворотах Омут выходил из-под власти волшебной палочки и падал с обличительным стуком. Тут уже помогала подстраховка Гарри и Рональда, которые следили, чтоб никто не проходил мимо волокущей Омут Гермионы. В результате они двигались долго и перебежками – то медленно толкали перед собой Омут, болтавшийся в полуметре от пола, то ставили его на пол и делали вид, что увлечены болтовнёй или разглядыванием картин, а потом шарили руками по полу в поисках бесценного артефакта. К счастью, во время ужина в коридорах Хогвартса было совсем немного народу, и ребята, сами тому не веря, благополучно добрались до Миртл. После месячных мучений с запирающими заклинаниями на входе в директорский кабинет и спальню, защита на дверях в туалет показалась простой задвижкой. Друзья преодолели её в два счёта, ввалились вовнутрь, восстановили за собой защитные чары, и без сил осели на кафель.
- Всё, видеть больше не могу эту штуку! – простонал Рон.
- Ты её и не видишь, - резонно заметила Гермиона, уже помогая Гарри освободить Омут Памяти от невидимого покрова.
Теперь Омут предстал во всей красе – гладкая мраморно-белая чаша идеально округлой формы. Если приглядеться, мрамор казался полупрозрачным и словно бы подсвеченным изнутри. Одним словом, колдовская вещь. Общими усилиям Омут взгромоздили на унитаз.
- До сих пор не могу поверить, что мы его достали, - заворожено пробормотал Гарри.
- У-у-у, это меня все достали!
Рон и Гарри с удивлением оглянулись на Гермиону – что это её вдруг прорвало, но тут же поняли, что плакала не она. Гермиона сосредоточенно протирала Омут носовым платком, выглядела серьёзной и озабоченной, но реветь и не думала. Выла, конечно, Миртл, от которой они, признаться, успели отвыкнуть.
- Опять вы занимаетесь какой-то гадостью в моём туалете! – заныло изголодавшееся по обществу привидение. – Мало того, что меня тут убили, так теперь ещё шляются сюда как к себе домой. Никакого уважения к покойнице! Вот, он был точно такой же, тот мерзкий мальчишка, который меня убил… не смейте делать вид, что меня не слышите!
Миртл злобно запрыгнула в сливной бачок, окатив стоявших под ним ребят ведром ледяной воды.
- Эй! – отплёвываясь, завопил Рон. – Ты… Отпечаток души, я сейчас мокрого места от тебя не оставлю! Мало ли кого убили, не все же воют по унитазам и мешают жить остальным!
- Не обращай внимания, у нас нет времени, - сказала Гермиона, наскоро отжимая вымокшие волосы. – Миртл не опасная, просто несносная. Лучше помоги мне выплеснуть воду, которую она налила в Омут. Невилл, достань пока свой флакон – только осторожно, чтоб эта психопатка его не выбила.
- Эта я психопатка?! Я?! – толстые очки привидения запотели то ли от гнева, то ли от повышенной влажности в туалете. – Посмотрела бы я на тебя, если б тебя убили! Прямо в школе! Прямо вот на этом месте! Я сейчас расскажу, как это было… - Миртл перестала злиться и с готовностью присела сверху на бортик кабинки.
- Не надо! – взмолился Гарри, роясь в бездонных карманах мантии в поисках флакона с воспоминаньями.
- Почему?! Уверена, ещё никто не умирал так интересно, как я!
- Миртл, только глухой этого не слышал! – огрызнулся Рон. – Заткнись и дай заниматься делом, а то изгоню, а это неприятно.
На пару с Гермионой они уже вылили на пол воду из Омута Памяти и теперь аккуратно устанавливали его на место.
- Это я! Я изгоню вас! – разрыдалось нервное привидение. – Не смейте приходить сюда, я расскажу директору школы про всё, чем вы тут занимаетесь.
Это можно было посчитать серьёзной угрозой, если не знать, что ябеда Миртл заперта магическим полем в пределах упокоившего её санузла, а Северус Снейп вряд ли надумает заглянуть в законопаченный женский туалет, чтобы возрыдать вместе с убитой девочкой, а заодно послушать её бредни.
Тем не менее, Гарри раздражённо ответил намочившему Омут привидению:
- Давай-давай, жалуйся, наш теперешний директор и тот урод, который тебя укокошил, теперь лучшие друзья! Они твой туалет вообще разломают. Да и весь Хогвартс тоже. Если ты не дашь нам работать.
- Разломают?! Мой туалет?! У-у-у…
- Заткнись!!! – рявкнули на привидение все трое, и Миртл подавилась плачем.
Рон постучал по уху, которое заложило от неожиданной тишины.
- Давайте начинать, - шепнул Гарри, – пока её опять не прорвало, а то ничего не услышим в Омуте.
Очень осторожно, сжимая флакон обеими руками, он откупорил пробку. Гермиона при этом держала руки снизу – для подстраховки, Рональд – сверху, подозрительно поглядывая на убитую горем, онемевшую от ужаса Миртл. Гарри глубоко вздохнул – хоть бы оно того стоило – и вылил голубоватое вещество из флакона в сверкающий белизной Омут Памяти. Воспоминания тут же растеклись по дну чаши густым туманом. Все трое, взявшись за руки, опустили лица в этот туман, и стены вокруг немедленно растворились. Вместо них появились другие стены – тёмно-синие, в огромном зале, уставленном высокими, до потолка стеллажами. Свет в помещение поступал только сверху, из клубящейся под куполом серебристой дымки.
- Похоже на Министерство… Отдел Воспоминаний, - шепнул Рональд, - отец говорил, что туда сейчас никого не пускают… без Метки.
В Омуте по лабиринту между стеллажей с бесчисленным количеством голубоватых флакончиков, очень похожих на тот, что держал сейчас Гарри, быстро, но совершенно спокойно, шёл профессор Дамблдор. Гарри вздрогнул и почувствовал, что Гермиона, продолжавшая по инерции держать его руку, тоже судорожно стиснула пальцы. Их дорогой директор, живой и здоровый, точно такой, каким они его запомнили, шёл по залу в министерстве магии, а не лежал, полуистлевший, в разорённой Пожирателем гробнице.
- Пошли, а то всё пропустим, - поторопил Рон, и они молча последовали через Отдел Воспоминаний за Дамблдором.
Довольно скоро старый волшебник остановился возле одного из стеллажей и взмахом волшебной палочки подманил к себе флакон с верхней полки.
- Воспоминания Беллатрисы Лестрейндж, добытые у неё после заключения в Азкабан, - проговорил он тихо, будто самому себе, но у Гарри создалось впечатление, что всезнающий Дамблдор нарочно готовил свои воспоминания к просмотру.
- Беллатрисы? – переспросил Рон. – Тётки Малфоя? Мы что, ещё и эти воспоминания будем искать? Или искать её и расспрашивать?
- Тише, Рон, погоди, - одернула приятеля Гермиона, - мы ещё не всё осмотрели!
Профессор Дамблдор вышел из синего зала и направился к небольшой комнатке, напоминавшей застеклённую беседку. Только стёкла были абсолютно чёрными. Беседка стояла в центре зеркального холла, и кроме той двери из которой вышел Дамблдор, на неё смотрели ещё три двери. Возле беседки скучал служащий Министерства – не в новой унифицировано синей мантии, а в старой, какие носили до воцарения Волдеморта. Дамблдор протянул ему какую-то бумагу, служащий кивнул и внимательно посмотрел на волшебника.
- Для работы с воспоминаниями из секретного зала у вас должно быть особое разрешение, подписанное министром магии. Извините, господин Дамблдор.
- Да-да, конечно. Вот оно, - спохватился прежний директор Хогвартса.
Служащий внимательно изучил документ (Гарри, заглянув через его плечо, увидел, что под ним стояла подпись Корнелиуса Фаджа).
- Вы можете пройти.
Дамблдор проследовал в беседку из чёрного стекла, и ребята, зайдя в неё без всяких пропусков и разрешений, с удивлением увидели Омут Памяти, очень похожий на тот, что они использовали сейчас. Министерский Омут был чуть больше и, видимо, чуть новее – его края ещё не были стёрты сливаемыми внутрь воспоминаниями, хотя, наверняка, в Министерстве он использовался часто. Но, определённо, функции Омутов ничем не различались. Дамблдор, не торопясь, прошёл через пустое помещение к мраморной подставке в виде руки, крепко сжимавшей Омут на уровне груди взрослого человека. Ребята уже знали, что сейчас сделает волшебник. Так и есть – со знакомым завихрением бледно-голубой туман из флакона с воспоминаниями Беллатрисы выплеснулся в матовую белизну Омута. И стены, на этот раз чёрные, опять растворились.
Они шли по летнему, золотистому от солнца саду, торопились - не сразу поняли, за кем. Шедший впереди профессор Дамблдор словно нарочно приостановился, давая возможность тем, кто пойдёт по следам его воспоминаний, нагнать его и видеть в точности то же, что и он. Вернее, то же, что видела девушка в чёрном не по погоде плаще, которая быстрым шагом, почти бегом скользила по аллее впереди них. Профессору Дамблдору и ребятам тоже пришлось ускорить шаг, чтобы поспеть за ней. Лишь на подходе к высокому помпезному особняку в конце широкой, расцвеченной розовыми кустами и гуляющими павлинами аллеи, девушка резко замедлила шаг и позволила немного её обогнать. Как они и ожидали, это оказалась Беллатриса Лестрейндж. Девушка была совсем юной, хотя надменность, заключённая в посадке головы и тяжеловатом подбородке, и зачаток безумия в беспокойных тёмных глазах уже выдавали в ней нынешнюю Беллатрису. Самое грустное в воспоминаниях - то, что в них ничего нельзя изменить и нельзя никого спасти. Для Гарри, не в первый раз столкнувшегося с этим ощущением, пребывание в чужой памяти, даже вдвойне чужой, было в большей мере способом чистого получения информации, чем для его друзей. Гермиона с непривычки отпрыгнула от промчавшегося прямо сквозь них павлина. Рональд вздрогнул всем телом, увидев на крыльце дома целую группу людей в одинаково чёрных плащах.
- Спокойно, это воспоминания, это было давно, и они нас не видят, - то ли для него, то ли для себя пояснила Гермиона, - нам главное понять, что такого в этот день сделала Беллатриса, что профессор Дамблдор решил отдать Гарри перед смертью именно это воспоминание.
- Я пока вообще ничего не понимаю, – пробурчал Рон, слегка запыхавшись после погони за Беллой, - как можно понять, чего она хочет – она же молчит! И вообще – что это за место – вдруг придётся его искать?
- Это особняк Малфоев – что непонятного! – искренне удивилась Гермиона, но Рон воззрился на неё с мистическим изумлением.
- Ты что, была там?
Гермиона нетерпеливо махнула рукой на фасад здания.
- Их фамильный герб – где твои глаза?
Они всё ещё преследовали Беллатрису, которая почему-то не стала подниматься на крыльцо, а свернула на боковую аллею, огибавшую здание слева.
- Всезнайка! – буркнул Рон и обернулся за поддержкой к Гарри. – Нет, ты заметил герб Малфоев? Ты вообще смог бы его узнать?
- Насчёт герба не скажу, но мне кажется, Гермиона права – это их дом, - кивнул Гарри. – Похоже на то место, которым Драко хвастает с первого курса. Не знаю, правда, какой в этом для нас смысл. Мы и так знаем, что Люциус Малфой – Пожиратель, значит в его доме могли бывать и другие члены их шайки, тем более родная тётушка Драко.
- Пока мы не знаем, зачем мы здесь, мы должны замечать всё, - напомнила Гермиона. – Глядите – она сошла с дорожки!
Действительно, Белла со свойственным её возрасту, но не вяжущимся с её надменностью проворством вдруг шагнула в сторону с аллеи и, пробравшись, сквозь кусты олеандра, подошла вплотную к стене особняка. Дамблдор кивком головы предложил невидимым спутникам последовать за ней, и ребята, пожав плечами, нырнули в заросли цветов, по-летнему душные и пахучие. Дальше больше – чопорная Белла оглянулась по сторонам, подобрала мантию и стала карабкаться вверх по оплетавшему стену плющу.
- Не понял… - прошептал Рон. – Ей отказали от дома? Или забыла ключ и стесняется постучать?
- Может быть, ей надо что-то незаметно забрать, - растерянно предположила Гермиона.
- Или услышать, - прибавил Гарри.
Вообще-то, Беллатриса поднялась невысоко – всего-то метра на полтора от земли – до ромбовидного окна на первом этаже. Дамблдор, обладавший и во сне, и наяву, редкими волшебными способностями, просто взлетел над землёй, чтобы видеть то же, что и она. Друзья, не имевшие таких тонких навыков работы с чужими воспоминаниями, переглянулись.
- Лезь ты, - ответила на общий вопрос Гермиона, кивнув Гарри. – Ты больше поймёшь, и ты у нас самый ловкий. Надо же узнать, чего она хочет!
- Я тоже ловкий! Для того, чтобы залезть по вьюнку на первый этаж! - тут же зашипел Рональд.
- Я ещё сказала, что надо понять, что там, - напомнила Гермиона.
- Я, по-твоему, не в состоянии рассказать, что видел?!
- Давай потом поругаемся, ладно, Рон?
Гарри перестал прислушиваться к их перебранке и сосредоточился на Беллатрисе и её окне. Подобраться к окну и встать рядом, цепляясь за карниз, глядя внутрь сквозь щель между портьер, оказалось нетрудно. Труднее было понять, что именно привлекло Беллатрису. Сначала Гарри увидел просто широкую, богато обставленную комнату, что-то вроде гостиной, переделанной под кабинет. Там был и письменный стол, и диваны с креслами, и даже чайный столик – всё вместе. Может, было и что-то ещё, но Гарри и Беллатрисе открывался лишь небольшой участок помещения и входная дверь. Но через секунду Гарри понял, что и хозяин кабинета также был в комнате, и обстановка перестала интересовать юношу. Он даже слегка отшатнулся от окна в противовес Белле, которая тут же к окну прильнула. Рон и Гермиона внизу перестали ссориться и встревожено воззрились на Гарри. Побледневший Поттер испуганно шикнул на них и уставился в окно, стараясь не моргать.
Том Марволо Реддл, старше, чем в предыдущие разы, когда Гарри так или иначе видел его в нормальном человеческом облике, но явно до судьбоносного воскрешения на кладбище, прошёлся по комнате. Не просто прошёлся, а сделал несколько кругов по пушистому малфоевскому ковру, наговаривая какие-то слова на золотую чашу, которую держал в руках. Слов было не разобрать, но Гарри был уверен, что и услышь он их, ничего не понял бы. Впрочем, Реддл колдовал недолго. Закончив непонятное кружение по часовой стрелке, он поставил чашу на позолоченный чайный столик, достал волшебную палочку, ту самую, с пером-близнецом из хвоста феникса, при виде которой у Гарри даже сейчас зачесался шрам. Палочка выпустила в кубок какое-то заклятье, которое Реддл даже не счёл нужным озвучивать, и тем всё закончилось. Не очень-то зрелищно для Волдеморта. И не слишком понятно.
Гарри покосился на Беллатрису – может, разгадка крылась в ней? Но Белла, похоже, не очень вникала в смысл происходившего, смотрела сквозь частое переплетение рамы с сомнамбулически-блаженным выражением на лице, как смотрят на волшебство магловские дети – без стремления понять или повторить. Потом склонила голову к собственной руке, к знакомой метке, проступавшей на нежной коже под чёрным кружевом, и молча поцеловала страхолюдную змею, выползавшую из черепа. Гарри передёрнуло. Очень может быть, что всё это было связано с личным отношением Беллатрисы к Тому Реддлу, но Гарри было не до любовных интриг в рядах Пожирателей. Он мучительно пытался понять, какой смысл вкладывал в свои действия сам Волдеморт. Если Дамблдор счёл нужным показать именно этот момент, может быть кубок – очередной крестраж, и он до сих пор хранится в доме Малфоев? Почему бы нет – Люциус Малфой долго был приближённым Лорда, в его распоряжении находилось огромное поместье, где нетрудно было спрятать такую маленькую вещь. Гарри ждал, что сам Лорд даст ему какую-нибудь подсказку, но нет – Том глянул на кубок, как гончар смотрит на очередной добротно слепленный горшок, спокойно взял вещицу, совершенно не изменившуюся внешне, и убрал её в ящик письменного стола. Гарри нахмурился и стал подробно запоминать стол – если крестраж и сейчас там… Если это крестраж…
Реддл тем временем отворил двери, сказал кому-то снаружи:
- Пусть заходит.
Голос был точно тот, который Гарри слышал на кладбище в ночь возрождения Волдеморта, и в Министерстве, в ночь его битвы с Дамблдором, и в ночных кошмарах, в своей голове. Пожалуй, пока что в этом голосе содержалось чуть больше человеческого - человеческая ленца и высокомерие, но в целом это был именно тот плавный, магнетизирующий, холодный, как змеиный взгляд, голос.
Гарри вытянул шею, чтобы лучше рассмотреть и запомнить входившего, но запоминать не потребовалось – шесть лет издевательств! Гарри узнал бы его с закрытыми глазами. Северус Снейп сейчас больше походил на того Северуса, которого Гарри и раньше видел в Омуте Памяти, чем на его облик в период возрождения Волдеморта. Хотя, общие черты, конечно, сохранялись – и нездоровая бледность, и длинные непромытые волосы, и чёрная мантия самого простого покроя. В помпезной гостиной он явно не смотрелся – не то что Реддл, органичный и во дворце, и на кладбище. Но, определённо, комната была знакома Снейпу – он вошёл сюда не в первый раз и не случайно.
- Судя по тому, что ты здесь, Северус, ты принял решение, - вместо приветствия произнёс хозяин кабинета. Фраза прозвучала не вопросом, а утверждением.
- Да, мой Лорд.
- Беллатриса ещё не пришла?
Белла за окном просияла и зарделась, как маков цвет. Снейп, бледнея на глазах, покачал головой. Кажется, он не сразу понял вопрос, явно не относившийся к причине его визита.
- Нет, мой Лорд. Я её не видел.
Быстро, кратко и вполне человеческим голосом. Везёт же Волдеморту! Гарри не помнил, чтоб Сальноволосый Ублюдок когда-то заговаривал без презрительного взгляда, шипения и идиотских острот. Надо же – может, когда хочет. Вернее, мог. Ненависть Гарри к обоим этим людям преодолевала любые пространственные и временные отрезки. А видеть сразу двоих было почти невыносимо. Но, может быть, Волдеморт, именно сейчас отдаст крестраж Снейпу? Почему нет? Раз Дамблдор всё-таки ошибся в своём агенте, ясно, что Снейп не рассказывал ему об этом встрече. Белла переступила посеребрёнными туфельками по плющу и чуть придвинулась к невидимому Гарри, чтоб лучше рассмотреть происходившее в комнате. Но тёмные маги в кабинете говорили о чём угодно, только не о крестражах. Может, чаша и не была крестражем?
- Ну что там? – нетерпеливо окликнул снизу Рон, но не получил ответа.
Профессор Дамблдор, висевший в воздухе позади Гарри, молча покачал головой, лицо у него было грустное, и, похоже, творившееся в комнате его не столько интересовало, сколько расстраивало. В комнате Волдеморт завёл нудную и мрачную речь про служение ему, завершившуюся тем, что он велел бледному, как полотно, и немому, как рыба, Северусу встать на колени. Юноша повиновался, запоздало сообразив, что для полноты обряда ему ещё понадобится закатать левый рукав, и стал торопливо расстегивать, вернее, отрывать пуговицы на грязном, как водится, манжете рубашки. Гарри уже знал, что должно случиться дальше, и не имел ни малейшего желания наблюдать за этим. Волдеморт, видимо, ещё не отработал классический ритуал клеймения рабов, но рутинность совершаемого им среди кресел и подушечек малфоевской гостиной, делала сцену ещё более отталкивающей. Гарри уже не чаял дождаться, когда Белла уберётся с плюща, но она, похоже, наслаждалась зрелищем. Уже приготовив волшебную палочку, Волдеморт неспешно прошёлся по комнате в сторону окна, так что Гарри очень хорошо разглядел его красивое, но абсолютно лишённое привлекательности лицо – тонкие правильные черты, бледные поджатые губы, холодные непроницаемые глаза, тёмные, как болотная вода – навсегда утраченный цвет. Что он будет делать с крестражем?
Белла и Северус также наблюдали за Лордом, не отводя глаз, но с совершенно разными чувствами. Северус, освободив предплечье, продолжал стоять на коленях и дожидался, пока лениво поигрывавший палочкой Реддл совершит привычный круг по гостиной, и возвратится к нему. На мгновение молодой человек бросил взгляд на дверь – как пить дать прикидывал, не сбежать ли, пока не поздно – но тут же возвратился взглядом к будущему хозяину. Гарри был уверен, что ему до чёртиков страшно, но не испытывал к нынешнему директору Хогвартса ни малейшего сочувствия. Белла так и вовсе была в восторге – приоткрыла от восхищения рот, словно мечтала заново пережить такой сладостный момент, как получение метки. Сборище психопатов!
Наконец-то! Реддл то ли почуял что-то, то ли захотел подчеркнуть значимость таинства и направился к портьерам, чтоб их задёрнуть. Белла, хоть и с запозданием в две секунды, сиганула со своего наблюдательного пункта в кусты (и откуда такая прыть у чинной потомственной аристократки?). Спустя мгновение она уже стояла как ни в чём не бывало посреди аллеи вне видимости из окна гостиной. Гарри с друзьями не сразу её догнали, Дамблдор присоединился к ним и того позже. Но Беллатриса больше не совершала резких движений – отряхнула плащ и скорым шагом направилась обратно к парадному крыльцу.
- Ну! – сгорая от нетерпения пристал Рональд. – Что она там делала? Шпионила за сестрой? Воровала печенье из вазы?
- Нет, почему же, - отозвался сильно озадаченный Гарри, - я так понял, что она смотрела, как Тёмный Лорд делал очередной крестраж. И как Снейп записывался к нему на службу.
- Что?! – воскликнула Гермиона. – Там был профессор Снейп?
- Ещё не профессор.
- И Сам-Знаешь-Кто отдал ему крестраж?
- Я не сказал, что отдал, - неуверенно покачал головой Гарри. – Я сказал, что они были там втроём – Сами-Знаете-Кто, Снейп и то, что я посчитал крестражем. Но что из этого вышло, я не увидел.
- Как жалко! – воскликнула Гермиона. – Но ты хоть запомнил, как эта вещь выг…
Её слова перебил приглушённый вопль, донесшийся с той стороны, откуда они ушли, потом ещё один.
Гермиона от неожиданности схватилась за сердце, Рон нахмурился:
- Это ещё что? Надеюсь, не то, что нам нужно.
- Нет, - покачал головой Гарри. – Это, я думаю, мы получили нового Пожирателя Северуса Снейпа, с чем нас и поздравляю. Но профессор Дамблдор отправил нас в воспоминания Беллатрисы, так что пойдёмте за ней – может, всё ещё прояснится. Вернуться назад мы всё равно не сможем, - в поисках подсказки он заглянул в лицо не видевшего их Дамблдора, и тот, словно по наитию, пробормотал себе под нос:
- Этот магический ритуал наверняка имеет значение. Как жаль, что я пока не могу его разгадать…
- Про что он? – озадачился Рон, который тоже услышал рассуждения профессора. – Про крестраж или про метку?
- Я думаю, про крестраж, - волнуясь, ответил Гарри, - что такого загадочного в метке? Мы и так в курсе, что Снейп - Пожиратель, он этого давно не скрывает. Просто профессор Дамблдор сам узнал про тайну крестражей незадолго до смерти, а до этого, видимо, не понимал, как интерпретировать воспоминания Беллатрисы.
Пока они предавались рассуждениям, Белла уже взбежала по ступеням парадного крыльца, и вошла в светлый просторный холл, ещё более вычурный, чем гостиная. Сплошь серебро и зелёный цвет Слизерина. В холле собралось человек пятнадцать – большинство из этих людей Гарри уже знал как Пожирателей, остальные, наверняка, были из той же компании или стремились в неё вступить. Кто-то был в маске: Гарри, например, заметил щупленького низкорослого субъекта, который крутился то возле одной группки собравшихся, то возле другой – по голосу в нём не составило труда узнать Петтигрю. Другие стояли без масок, лишь символично набросив входившие в моду плащи с капюшонами – к примеру, сам Люциус Малфой – действительно, глупо закрывать лицо в собственном доме. Но Беллатриса не дала длинному хвосту незримых сопровождающих вдоволь налюбоваться на Пожирателей. Она явно торопилась к хозяину, который, как уже выяснилось, с нетерпением её ждал. Поэтому Белла поздоровалась с присутствовавшими лишь в виде минимальной дани этикету. Чуть дольше она задержалась только возле сестры, с которой перебросилась парой незначащих слов. Нарцисса Малфой стояла тут же, возле окна, с высокомерным выражением лица, приличествующим хозяйке дома, но в гордом одиночестве – её муж в компании приятелей обосновался в креслах у нетопленного камина. Рон невольно замедлил шаг, уставившись на неё во все глаза – юная Нарцисса и впрямь была прекрасна, как вейла. Гарри сердито ткнул приятеля в бок – белобрысая красота мамаши Драко Малфоя волновала его не больше, чем Люциуса. Надо было выяснить, что с крестражем.
Пока мальчишки разбирались с прерогативами, Гермиона тоже немного отклонилась от курса и приблизилась к собранию у камина. Там, как уже говорилось, обосновался хозяин дома, а с ним привычный список заметно помолодевших, но вполне узнаваемых дружков – Эйвери, Мальсибери… Снейп сидел тут же, на краешке просторного кресла, зажимал правой рукой кровоточащее предплечье левой. Видно, что недавно плакал, но уже успокоился.
- Ну как? – в вопросе Мальсибери ощущалась личная заинтересованность.
- Нормально, - Снейп был всё ещё смертельно бледен, но потихоньку приходил в себя.
- Заживёт скоро – и не заметишь, - со знанием дела успокоил Эйвери.
- Надо бы дать ему вина, - озабоченно сказал Люциус, щелчком пальцев вызвал домовика, отправил за укрепляющим напитком.
Мальсибери и Эйвери ненадолго отвлеклись, поспешили засвидетельствовать почтение кому-то из новоприбывших. Люциус лишь надменно кивнул вошедшему человеку, полностью скрытому от глаз чёрным плащом и маской Пожирателя.
- Не жалеешь?
Снейп поднял глаза. Старший Малфой смотрел на него очень пристально, можно сказать испытующе. Взгляд у Люциуса был такой же неприятный, как у Драко – бледно-водянистые, слегка навыкате глаза цепко ухватывались за взгляд собеседника. Сейчас в старшем Малфое угадывалось особенно много черт, общих с сыном. Люциусу было от силы лет двадцать пять, но он, как и Драко, уже приобрёл манеру вести себя, как ожившая мраморная статуя. Разве что выглядел менее заморенным и озлобленным, чем теперешний наследник чистейшего древнего рода. Но и Снейп благополучно двигался к титулу Ужаса Подземелий. Очень знакомый ершистый взгляд, косая ухмылка, обращённая к любопытному приятелю:
- С чего бы это?
Малфой ощутимо колебался, но после короткой заминки, с быстрой оглядкой на окружающих, всё-таки произнёс:
- Мне кажется, Сев, что Он читает мысли. Клянусь – это не в первый раз! Он точно определит, если ты сделал это только из-за свадьбы…
Лицо Северуса молниеносно переменилось – сто балов с Гриффиндора… Нет, просто разрушить их факультетскую башню. Гермиона дорого дала бы, чтоб узнать, отчего такая реакция, но Рон уже тянул её за руку.
- Пошли, ты что, давно не видела этих уродов? Не крутись в плохой компании – по ним Азкабан плачет, - и кивком головы указал на дверь напротив входа. - Беллатриса уже пошла в гостиную!

С нетерпением жду проды!
А когда она будет? В следующее воскресенье? Или пораньше? Хорошо бы пораньше...

Вот, теперь буду думать - сложится-не сложится у них. За один день-то... Опять же, очень интересно, что случится с несчастным Хогвартсом (и кто попользуется палочкой Снейпа)...