Август 2009 г.

Одиннадцатого августа в семье Поттеров был двойной праздник – годовщина свадьбы и день рождения Джинни. Когда Гермиона спросила подругу, почему же она немного не подождала, чтобы две даты не совпали, та шутливо ответила, что свадьба была ей лучшим подарком на совершеннолетие, но затем, посерьезнев, сказала:
— У Гарри ведь всегда на первом месте – спасение мира. Сначала эта проклятая война, потом, ты помнишь, он был просто одержим идеей отыскать Беллатрикс… В общем, когда он объявился в «Норе» за день до моего семнадцатилетия, я объявила, что больше ждать не могу и одно из двух: или мы на следующий день женимся, или расстаемся!
— А если бы он не поддался на шантаж? — спросила Гермиона
— Знаешь, я ведь, когда захочу, могу быть очень убедительной… — миссис Поттер озорно улыбнулась. — Если бы мама не стала тогда стучать в дверь… Но зато я теперь могу смело говорить, что у меня, как у честной девушки, первая брачная ночь была действительно первой!

***

Воскресным вечером, за два дня до торжества, миссис Поттер, расположившаяся за столиком в летней беседке, отшвырнула в сторону перо и откинулась на спинку плетеного кресла.
— Все, закончила! — она потянулась, распрямляя занемевшую спину. Повернувшись к Гермионе, пристроившейся рядом с бутылкой сливочного пива, рыжеволосая ведьма взяла свиток пергамента с только что переписанным начисто списком гостей.
— Да… ни одной приличной пары для тебя. Почти все приглашенные мужчины придут с женами или подругами, а парочка свободных… — она состроила недовольную гримасу, — это не твой вариант.
— Опять ты за свое… — устало отмахнулась Гермиона. — Я же говорила, что у меня есть Скип.
Она всего десять минут назад закончила накладывать отводящие глаза заклинанья на украшенный к вечеринке сад, чтобы Гарри не догадался о «сюрпризе», который приготовила к годовщине свадьбы его жена, и сейчас наслаждалась заслуженной порцией холодного напитка.
— Конечно, говорила, — подтвердила Джинни. — Только твой Скип, как наргл: никто его не видел, никому неизвестно, где он находится, а те, кто о нем слышали, знают его только по твоим рассказам.
Гермиона молча отхлебнула пиво, ей совсем не хотелось продолжать этот разговор.
Опять объяснять, что у ее мужчины контракт с крупной фирмой, очень важный для его карьеры. В чем-то, конечно, Джинни права: она действительно не имела представления, где он сейчас. Научно-исследовательское судно, на борту которого Скип находится, курсирует вдоль западного побережья Южной Америки. Последний раз он звонил ей неделю назад из Лимы.
Зачем опять повторять это, если она и так знала все, что скажет ей подруга. Вот и сейчас, не дождавшись ответа, Джинни упрямо поджала губы.
— Контракт, обязательства… Не знаю, ты здесь, а он уже который месяц где-то за тысячи километров. Не понимаю я такие отношения!
— Джинни, ты с ним даже не знакома, а он тебе уже заранее не нравится.
— А как мне может нравиться человек, который оставил любимую женщину на целый год ради какой-то там работы? Разве тебе такой мужчина нужен? И имя у него какое-то дурацкое!
— Да и к тому же он магл, — в тон ей добавила Гермиона.
— Да… Нет! Я не это имела в виду! Фу ты, сбила меня! — покрасневшая Джинни затрясла головой. — Магл, сквиб, маг – не важно. Ты понимаешь, что я желаю тебе только добра?
Вопросительно посмотрев на подругу, которая с отсутствующим видом изучала этикетку на бутылке, миссис Поттер передернула плечами и продолжила:
— Вот как твоей матери удалось найти мужа? Поехать в какой-то магловский круиз и познакомиться там с магом и каким магом! Богатым, знаменитым, маркизом еще к тому же... Просто история про Золушку.
— Про пятидесятилетнюю Золушку, — вставила Гермиона. — А ты бы хотела, чтобы вместо нее я в тот круиз отправилась?
— Нет, конечно, — фыркнула Джинни. — Ему все-таки девяносто два года. Хотя… знаю я девиц и помоложе нас с тобой, которые бы и за стопятидесятилетнего выскочили не раздумывая, будь у него столько денег, сколько их у твоего отчима.
— Может быть, но мне-то деньги не нужны.
— Знаю я, что тебе нужно. То же, что и другим, — категорично заявила миссис Поттер. — Вот смотрю я на тебя и не понимаю. Мужики в очередь должны выстраиваться, чтобы добиться твоего внимания. И ладно бы дура какая была, а ты ж такая умная.
— Умная, — легко согласилась с ней подруга, — но не настолько, чтобы скрывать это.
— Да, — со вздохом протянула рыжеволосая ведьма, — даже в наше время мало найдется мужчин, которые признают подобное достоинством. Но где-то же живет тот, для кого ты будешь самой-самой, единственной и неповторимой!
Рассмеявшаяся после этих слов Гермиона чуть не поперхнулась пивом.
— Великий Мерлин! Взрослая женщина, мать двоих, а скоро троих детей, и ты до сих пор веришь в сказки?!
— Уж и помечтать нельзя, — огрызнулась Джинни и потянулась к отложенному в сторону пергаменту. — Что ж, вернемся к нашим баранам.
Подвинувшись ближе, Гермиона заглянула в список приглашенных гостей и с деланной заинтересованностью спросила:
— Так что, совсем никого для меня нет?
— Ну, моего братца Чарли вообще не стоит брать в расчет. Уверена, что он посмотрит в твою сторону, только если ты покроешься толстой чешуйчатой кожей и станешь изрыгать пламя – он совсем помешался на своих драконах. А на счет Невилла у меня уже есть планы, — Джинни хитро прищурилась, — я надеюсь свести его с Луной.
— Так ты не только меня сватаешь? — воскликнула Гермиона. — Тебе пора брачное агентство открывать.
— И ничего смешного, — обиженно сказала рыжеволосая супруга Поттера, — Если я не вмешаюсь, вы одиночками до старости доживете. Или еще хуже, найдете себе черт знает кого! Вот возьми Лонгботтома. Мы оглянуться не успели, как его окрутила одна прыткая девица. Может ты ее помнишь? Меган Джоунс – училась в Хаффлпаффе. Конечно, герой войны, друг Гарри Поттера, единственный наследник старинного рода... что ж еще для счастья надо? Только Невиллу ни слава, ни карьера не нужны, ему вполне хватает его теплицы с чудо-растениями. Просчиталась наша Меган. Хотя эта стерва и после развода не успокоилась. Она и ее мамочка теперь Невилла ребенком шантажируют. Чуть что не по их желанию – тут же грозятся запретить ему видеться с дочкой. Знают, что он в девочке души не чает.
Разгоряченная рассказом Джинни даже сломала перо, которое некстати подвернулось ей под руку. Негромко выругавшись, она починила его с помощью волшебной палочки.
— А ты уверенна, что Луна с Лонгботтомом подходят друг другу? — в голосе Гермионы слышалось сомнение.
— Еще бы! — убежденно сказала Джинни. — Оба спокойные, конечно немного не от мира сего, но думаю, что это не проблема. Он помешан на растениях, а она рыщет по всей Британии в поисках своих… забыла, как их там… рогатых морщеногов?
— Морщерогих кизляков, — прыснула Гермиона.
— Не важно, — отмахнулась миссис Поттер. — Главное, что у них общие интересы.
— Общие?
— Да! Флора, фауна – это ведь где-то рядом. Представляешь, сядут они ужинать: он ей расскажет о новейших методах селекции Мимблетонии, а она ему о таинственных следах, обнаруженных на полях, где-нибудь в Уэллсе… Романтика!
Произнеся это, Джинни подкатила глаза и громко вздохнула, комично изображая «любовное томление», а потом, не выдержав, расхохоталась вместе с подругой.
Отдышавшись, Гермиона спросила:
— Надеюсь, они не знают о твоих матримониальных планах, а то боюсь, как бы наша «сладкая парочка» не сбежала с вечеринки.
— Конечно нет! — сказала миссис Поттер. — Я просто посажу их рядом за столом и потом, как бы ненароком, в разговоре с каждым из них вспомню, что в школе они нравились друг другу.
Гермиона неопределенно покачала головой, она-то была уверена, что в школе Невиллу нравилась Джинни, а Луне – Рон, но не стала дальше говорить на эту тему. Вряд ли ей удастся переубедить свою упрямую подругу. Радовало то, что ее она оставила в покое.

***

До сентября оставались три недели, и Гермиона забеспокоилась о подготовке Роны к школе. Мантии для девочки привезла из Парижа бабушка, купив их в одном из модных бутиков. Молодая женщина даже поругалась с матерью, узнав, во сколько ей обошлись обновки для любимой внучки. Но кроме одежды еще нужно было купить учебники, школьные принадлежности, и главное – выбрать для девочки волшебную палочку.

— И как мне на Диагон-аллею с Роной выбраться? — спросила ведьма, раздраженно вышагивая по кабинету Гарри. — Многосущного зелья у меня нет, а за оставшееся время, как ты знаешь, его не приготовить.
Только что, обсуждая с подругой работу министерской комиссии по делу «об аннулировании записи акта о смерти Гермионы Грейнджер», Гарри сказал, что ей неофициально посоветовали до вынесения решения не привлекать к себе излишнего внимания. «Во избежание нежелательных эксцессов» – процитировал он слова доброжелателя.
— Насчет «эксцессов» не знаю, — нахмурился Поттер, — но появление раньше времени статьи в «Пророке» о твоем чудесном воскрешение, нам совсем ни к чему.
— Скандальная статья – это было бы слишком. Да, а как там поживает Рита? Все еще хранит свой маленький секрет? — молодая женщина не сдержала довольной улыбки, вспомнив историю, случившуюся, когда она училась на четвертом курсе.
Гарри покачал головой.
— Если бы. Во время войны здание министерства сильно пострадало, несколько этажей сгорело. Естественно, много документов было утеряно. Ну и наша общая знакомая, воспользовавшись неразберихой, каким-то образом раздобыла себе копию якобы утраченной регистрации в качестве анимага.
— Надо же, — сокрушенно произнесла Гермиона, — а я так надеялась на ее «сотрудничество». Что ж придется обойтись без нее.
— Значит так, — решительно сказал Поттер. — Проблема решается просто. Завтра Джинни как раз нужно забирать какие-то туфли, что ей шили по заказу, заодно она и Роне купит все необходимое для школы.
— Хорошо, — после недолгих раздумий, согласилась Гермиона. — Конечно, я надеялась, что сама отправлюсь с дочкой за покупками. Ведь такое событие, первый раз в школу… Ты прав, не стоит раньше времени давать поводов для сплетен.
Услышав заразительный детский смех, молодая женщина повернулась к окну. Во дворе Рона, Сириус и Джо, перебрасывали друг другу теннисный мяч, а вислоухий щенок, смешно переваливаясь на коротких лапах, бегал между детьми, стараясь схватить зубами резинового попрыгунчика. Наблюдая за беззаботно веселящейся девочкой, Гермиона вспомнила разговор, состоявшийся перед их отъездом в Лондон. Она так долго готовилась к нему, подбирала слова, все не решаясь начать, что Рона, легко чувствовавшая любую перемену настроения окружающих, в конце концов сама решилась спросить мать, в чем дело.
— Я беспокоюсь о тебе, — произнесла Гермиона. — Знаю, что ты сильная девочка, но все же переживаю, как ты поведешь себя, если кто-то… быть может многие, начнут говорить неприятные вещи… Например, о твоем отце.
— Что они могут сказать о моем отце? — напряженно спросила Рона, — ты же сказала, что никто не знает…
— Да, я говорила, что никто не знает, кто твой отец, но некоторые люди… они могут… делать разные предположения. Знаю, что это будет очень неприятно. За себя я не боюсь, пусть говорят, что хотят, но ты… ты еще так мала.
— Мам, мне уже одиннадцать, и я давно не маленькая. Пусть только кто-нибудь попробует обидеть тебя, я на него заклятье Змеиного языка наложу. Я могу, мне Тони показал.
Прижав к себе дочку, Гермиона вздохнула – ее маленькая, смелая девочка. Когда-нибудь ей придется узнать всю правду о своем отце. Когда-нибудь…

— Ты ведь понимаешь, что если вокруг твоего имени поднимется шумиха, она заденет и Рону, — слова Гарри вывели молодую женщину из задумчивости
— Не беспокойся. У меня ведь было немало времени, чтобы подумать об этом. Целых одиннадцать лет. Тебе не кажется, что это достаточный срок для того, чтобы принять взвешенное решение?
— Конечно, — согласился Гарри, — но я хочу быть уверен, что ты осознаешь все последствия…
— Кто-то сказал, что ожидание смерти, хуже самой смерти, — Гермиона вымученно улыбнулась. — Если бы ты знал, как я устала ждать эти самые последствия! Думаю пришло время вытряхнуть моего боггарта из пыльного шкафа?
— Что ж… — сказал Поттер, уступая, — Подождем, может все еще обойдется. И вообще, как любит повторять один мой сотрудник: «Будем решать проблемы по мере их поступления»

Каждый развратен до той черты, которую сам для себя устанавливает. Леопольд фон Захер-Мазох.

Маленькая стрелка на офисных часах приближалась к двенадцати, когда дверь стремительно распахнулась, и в кабинет влетел высокий, крепкий парень. Точным движением метнув бейсболку на стоявшую у двери вешалку, он пригладил взъерошенные светлые волосы.
— Всем привет! — бросил он на ходу и приблизился к столу, за которым сидела Гермиона. — Как дела у самой красивой начальницы нашего города? — немного тягуче произнес он, нависая над ведьмой.
— Лучше всех, — сухо ответила молодая женщина, не переставая что-то быстро править в лежащем перед ней свитке. — И сколько я могу повторять, чтобы ты не пользовался моим входом в офис?
Парень хмыкнул и, притянув стул, сел рядом.
— Рози, а почему это мы не в духе?
— «Мы» в духе! — Гермиона наконец оторвала взгляд от пергамента. — Может быть, ты в этот раз не будешь тратить время на светскую беседу, а сразу пойдешь на рабочее место и займешься отчетом?
Она выразительно постучала пальцем по циферблату наручных часов.
— А, успею, — беззаботно произнес парень, закидывая руки за голову и вытягивая длинные ноги.
— Ну смотри, Тайлер! — строго сказала ведьма. — Если к трем часам отчет о незаконном импорте клаббертов не будет лежать у меня на столе, пеняй на себя!
— Хотела бы я посмотреть, что ты с ним сделаешь, а то все обещаешь… — в дверном проеме, ведущем в соседнюю комнату, показалась темнокожая девушка, пышные формы которой плотно обтягивало короткое ядовито-оранжевое платье с глубоким вырезом.
Отхлебнув из большой кружки с надписью «Люби себя», она насмешливо произнесла:
— Думаю, ему очень подойдут пятачок и хвостик колечком.
Блондин пренебрежительно взглянул на девушку.
— Знаем мы, кому пятачок подойдет! — приподняв кончик носа пальцем, он пару раз хрюкнул. — На тебе, Энни, скоро юбка по швам разлезется. Небось, с утра успела несколько пирожных слопать.
— Какие пирожные? — тут же взвилась девушка. — Да я… Я между прочим на диете!
— Ну да, конечно. Перешла с пирожных на пончики.
Задетая за живое, Энни уже собралась сказать в ответ что-нибудь уничижительное, но Гермиона решительно хлопнула ладонью по столу.
— Так, дорогие мои! Вынуждена прервать вашу жаркую дискуссию, но деньги вам платят не за разговоры.
После этих слов девушка, недовольно сморщив нос, быстро скрылась в комнате, а Тайлер, бормоча под нос что-то, похожее на «где еще можно найди дураков, которые за такие деньги будут работать», вразвалочку отправился вслед за ней.

Гермиона даже не успела взять отложенный документ, как раздался мелодичный звонок, извещавший о приходе посетителей, и в кабинет вошли Поттеры.
— Привет, — улыбаясь сказал Гарри. — Далеко же ты забралась – почти час до тебя добирались. Такие пробки…
— Да, — вставила раскрасневшаяся Джинни, — я прям извелась вся. Тьма машин на дороге, все куда-то спешат. Если бы не ты, никогда в жизни б в этот гроб на колесах не села. И кто это придумал, что для беременной поездка на автомобиле безопасней, чем аппарирование. Нет, в следующий раз я к тебе выберусь, только когда ты камин к сети подключишь!
Она опустилась на маленький диван, стоявший у входа и принялась обмахиваться журналом, который держала в руках.
— Пока не выпью что-нибудь холодное – с места не двинусь!
— Конечно, сейчас, — засуетилась Гермиона.
Жестом предложив Гарри присесть, она позвала секретаршу.
— Да, Рози, — лениво откликнулась Энни, пряча в выдвижной ящик зеркальце и косметичку.
Скучающее выражение исчезло с лица девушка, как только ее цепкий взгляд остановился на Поттере. Покачивая бедрами, она медленно прошлась по кабинету, небрежно оперлась о стол, демонстрируя роскошное декольте, и, не сводя глаз с мужчины, низким грудным голосом спросила Гермиону:
— Ты что-то хотела?
Гарри, задержавшийся у каминной полки с семейными фотографиями хозяйки кабинета, на маневры Энни не обратил внимания, зато их по достоинству оценила сидевшая в углу Джинни.
— Мисс, принесите, пожалуйста, мне и мужу холодной минеральной воды, — в ее голосе было столько патоки, что затошнило бы даже любителя сладкого. — Только мне без газа, — Джинни демонстративно погладила себя по животу, — а то с моим токсикозом я ничего другого пить не могу.
— Да, Энни, а мне зеленого чая со льдом, пожалуйста, — добавила Гермиона.
— Хорошо, мэм, — кислым тоном ответила девушка. Ей хватило пары секунд, чтобы заметить и округлившуюся фигуру беременной ведьмы, и обручальное кольцо на ее пальце. Тряхнув кудряшками, она высоко задрала подбородок и выплыла из комнаты. Когда за ней закрылась дверь, Джинни ехидно спросила:
— Это ж какие заклинания помогли ей втиснуть такое тело в одеяние на несколько размеров меньше? Бедная, и как она дышит?
— Кто? — недоумевающее оглядываясь, спросил Гарри.
— Тут секретарша Гермионы чуть из платья не выскочила, как тебя увидела, а ты ноль внимания, — с напускной веселостью произнесла миссис Поттер, но Гарри даже не улыбнулся.
— И что прикажешь? Надевать мантию-невидимку каждый раз, когда я выхожу на улицу, чтобы оставаться неузнанным?
Увидев, как надулась жена, Гарри тут же пожалел, что был чересчур резок.
— Извини, я не хотел… — увидев Энни с подносом в руках, он замолчал и снова уткнулся в фотографии, оставаясь на месте до тех пор, пока девушка не вышла из кабинета.
Примиряющее улыбнувшись гостям, Гермиона отлевитировала стаканы с водой им в руки.
— Видите ли, Энни озабочена поисками подходящей кандидатуры на роль мужа, и каждый входящий сюда мужчина рассматривается ее как потенциальная жертва.
— Ни стыда, ни совести у этих нахалок! — в голосе рыжеволосой ведьмы явно проскальзывали ревнивые нотки.
— А кто такой Гарри Поттер, — продолжила хозяйка кабинета, — да и вообще о той войне, как я недавно выяснила, она имеет смутное представление.
— Да, — с непонятной интонацией произнес мужчина,— наконец-то я становлюсь историей, которая уже никому не интересна.
— А нынешняя молодежь вообще ничем не интересуется. Книг не читают, традиций не помнят… Ой, что-то я совсем как мама начинаю говорить, — одернула себя Джинни, а затем, вспомнив о чем хотела спросить, обратилась к подруге. — Кстати, если твое возвращение пока не следует афишировать, то как быть с нашей вечеринкой. Там же будет много людей, с которыми ты незнакома. Надо будет предупредить наших, чтобы не называли тебя Гермионой. Только я точно буду путаться. Это имя – Розмари, по-моему, совсем тебе не идет.
— Можешь не мучаться, — с самоуверенной улыбкой бывшей гриффиндорской отличницы сказала ведьма.— Одно старое индейское заклинанье и, как бы меня не назвали, тот, кто не знал мое старое имя, будет слышать только Рози.
— Интересно, — уважительно заметил Гарри, — все предусмотрела. Расскажешь мне потом об этом заклинанье поподробней.
Затем, повернувшись к камину, он указал на одну из фотографий и спросил:
— Слушай, а этот высокий седой мужчина в индейском наряде рядом с твоей дочкой, случайно не Антуан де Курсильон?
— Да, это он. В боевой раскраске воина племени арапахо его трудно узнать. Он пишет книгу о магических обрядах индейцев доколумбовой эпохи и в прошлом году брал с собой Рону в экспедицию.
— А он… Кто он тебе?
— Тони – мой отчим, Гарри.
— Отчим? Надо же, как тесен мир… — еле слышно, будто разговаривая сам с собой, произнес мужчина. Он в задумчивости потер лоб.— Я с ним лет пять назад сталкивался… по работе. Даже не предполагал, что он и есть тот Тони, о котором ты рассказывала.
Между бровей Поттера пролегла хмурая складка, он взял металлическую табличку со стола Гермионы и принялся вертеть ее в руках.
— Так значит, ты бросила свой бизнес в Америке, чтобы заниматься вот этим? Исполнительный директор Британского отделения международной неправительственной организация по защите магических существ Розмари Голдстайн, — прочитал он выбитую на табличке надпись. — Звучит внушительно, но уверен, что денег это не приносит.
— Конечно нет! Деньги зарабатывают те, кто наживается на контрабанде животных или, что еще отвратительней, на убийствах беззащитных тварей!
Перейдя к волновавшей ее теме, молодая женщина сразу оживилась и с жаром принялась рассказывать:
— Вот на прошлой неделе мы от своих волонтеров получили сведения о том, что некая группа, специализирующаяся на убийствах самцов крюкорога, поставляет их рога в Лютный переулок. Судя по данным из других филиалов, у браконьеров налажена целая сеть по сбыту товара в Европе. Мы еще неделю назад передали эти данные в Департамент по Надзору за Магическими Животными, но ответа до сих пор не дождались. Непонятно, за что получают зарплаты наши чиновники?
— Постой, — заинтересовался Гарри. — Толченый рог крюкорога – это ведь сильнейший галлюциноген. Дай-ка мне адрес этой лавочки. Если твоя информация не нужна защитникам животных, то думаю ребятам из Группы Надзора, занимающихся незаконным оборотом наркотических зелий, она пригодится.
Схватив карандаш, Гермиона быстро написала пару строчек. Передавая записку Поттеру, она задержала руку.
— А может они еще в одно место по соседству заглянут? — с надеждой в голосе спросила ведьма. — С наркотиками хозяева того магазина, кажется, не связаны, но ты бы видел в каких условиях там содержатся детеныши нюхлера.
Когда на Гарри смотрели так умоляюще, он не мог отказать.
— Ну что с тобой поделаешь. Давай пиши уж сразу все адреса. Только ничего обещать не буду.
Чуть не заплясавшая от радости, Гермиона выхватила из ящика стола пергамент и протянула мужчине.
— Здесь краткая информация обо всех нарушениях.
— Краткая? — скептически осведомился Гарри, разворачивая внушительный свиток.
— За последние полгода, — немного виновато пояснила молодая женщина.
— Зафиксированные случаи незаконного импорта, экспорта, реэкспорта и транзита живых магических животных и растений, их частей и дериватов, а также коллекций… — недочитав заголовок, Поттер скрутил пергамент, уменьшил его заклинаньем и со вздохом положил в карман. — Ладно, посмотрим.
— Эй! — подала голос Джинни. — Работа – это, конечно, хорошо, но не пора ли отправляться за Роной?
— Простите, я и вас заболтала, и сама забыла, зачем вы пришли.
Отдав несколько распоряжений Энни и Тайлеру, Гермиона схватила сумочку и двинулась к выходу.
— Я готова, идемте.

***

Когда Гермиона провела друзей через небольшой дворик, и они вышли к кованным чугунным воротам, Гарри и Джинни остановились, чтобы внимательнее рассмотреть странный двухэтажный дом, появившийся перед ними. Казалось, что архитектор в проекте здания смешал все известные стили: остроконечные готические башенки соседствовали с изогнутой крышей, как у китайской пагоды, два пилона, обрамлявшие вход, заставляли вспомнить древнеегипетские храмы, а мускулистые атланты, державшие на своих плечах балконы, имели явно греческое происхождение. Нагромождение деталей, преобладание серого и черного цвета в оформлении — все это придавало дому мрачный, угрюмый вид.
Проходя к парадному входу мимо возвышавшихся на прямоугольных постаментах мраморных мантикор, хищно оскаливших зубы, миссис Поттер поежилась.
— Прям мороз по коже. Жить в этом… — она не нашла подходящего слова. — Замок Франкенштейна какой-то.
Оглядев темный фасад с высокими узкими окнами, Гермиона пожала плечами.
— Не знаю, я уже привыкла.
Дом, доставшийся Антуану де Курсильону по наследству, стоял заброшенным почти полвека. Когда Гермиона решила обосноваться в Лондоне, отчим, вспомнив о пустующем здании, вручил ей ключи.
— Только осторожней, неизвестно, что ты там обнаружишь спустя столько лет.
Внутренняя планировка дома ведьме понравилась. Комнаты оказались светлыми и просторными, огромные камины, облицованные цветными изразцами, были в рабочем состоянии, а старый заросший сад с небольшим прудом на заднем дворе просто покорил сердце молодой женщины.
Предложив отчиму деньги, отложенные на покупку жилья, Гермиона услышала категоричный отказ:
— Девочка, мы знакомы почти девять лет, неужели ты думаешь, я возьму твои галеонны? Да я еще доплачу, лишь бы ты избавила меня от забот об этой развалюхе. Забирай его себе и делай с ним, что хочешь. Ну а нам с твоей матерью, так и быть, можешь выделить пару комнат, где мы будем останавливаться, приезжая в столицу.

От прикосновения волшебной палочки массивная дверь плавно отворилась.
— Вы не пугайтесь – у нас ремонт не закончен. Мама решила, что здесь еще фонтана не хватает, — голос Гермионы зазвенел, отразившись от голых кирпичных стен просторного холла. — Сейчас, я только разыщу Рону.
Ведьма быстро направилась к широкой лестнице, но, проходя мимо коридора, ведущего на правое крыло, она замедлила шаг.
— Чувствуете? — спросила молодая женщина, остановившись и сделав глубокий вдох.
Разглядывавшая в этот момент мозаичный пол, выложенный античными узорами, Джинни подняла голову, втянула воздух и обеспокоено предположила:
— Что-то горит?
— Кажется, это в лаборатории, — Гермиона решительно свернула в узкий проход.
— Оставайся здесь! — бросил Гарри жене и поспешил за хозяйкой дома.
Догнав молодую женщину, Поттер, придержал ее за руку и сам вышел вперед. Когда до последней двери оставалось несколько метров, она вдруг со страшным грохотом распахнулась, и коридор заполнили клубы густого едкого дыма. Одним резким движением Гарри оттолкнул Гермиону к стене, в ту же секунду в его руке появилась волшебная палочка, и оторопевшая ведьма с ужасом увидела, как он поднял ее, готовый к атаке.
— Нет! — закричала она, вцепляясь ему в плечо. — Там Рона! Рона!!
Мужчина повернул к ней бледное, словно застывшее лицо и, посмотрев в его глаза, молодая женщина отшатнулась. Один раз она уже видела такой взгляд, невидящий, обжигающий смертельным холодом – взгляд человека готового убить или умереть. У нее перехватило дыхание: стоящий перед ней мужчина не мог быть Гарри, тем Гарри, которого она знала - натянутый, как струна, с вздувшимися желваками и пугающими черными провалами вместо зрачков.
— Мерлин, что тут у вас творится? — подоспевшая миссис Поттер, закрывая лицо носовым платком от повисшей в воздухе пыли, стала расчищать проход волшебной палочкой.
Услышав голос жены, мужчина вздрогнул. Словно очнувшись, он тряхнул головой и расправил напряженные плечи. Уголки его плотно сжатого рта дернулись, в тщетном усилии изобразить улыбку.
Гермиона обессилено прислонилась к стене, пытаясь унять бешено колотящееся сердце.
Она будто только что вернулась назад, в холодные Слизеринские подземелья в день нападения Упивающихся смертью на Хогвартс. В то мгновение, когда мимо нее, резанув острым, как бритва, взглядом, промчался человек, чье имя она не произносила столько лет, даже про себя. В те несколько секунд, когда она почувствовала, что случится что-то непоправимое. После которых ее жизнь изменилась навсегда.
Двенадцать лет, как нет Волдеморта. Двенадцать лет, как все закончилось. Уже и шрам на лбу Гарри почти незаметен. Казалось, что за эти годы горечь потерь сгладилась и больше не раздирает душу отчаяние, что страшные воспоминания навсегда похоронены на задворках памяти. Но нет – оказывается достаточно одного толчка, неосторожного движения, чтобы на них снова лавиной обрушились боль, страх, тоска… Неужели эта проклятая война никогда их не отпустит?

— Чего стоите, будто вас Ступефаем шарахнуло, — прикрикнула Джинни.
Гарри и Гермиона, подняв палочки и стараясь не смотреть друг на друга, принялись ей помогать.

Когда чад рассеялся, на пороге появилась Рона. Смахнув пепел с челки, она несколько раз чихнула. Заметив взрослых, девочка развела руками и разочарованно произнесла:
— Чуть-чуть не рассчитала.
Мать кинулась к ней и принялась ощупывать.
— Ты не ранена? Слышишь меня хорошо? Нигде не болит?
— Со мной все в порядке, — с досадой сказала Рона, вырываясь. — Вот только…
Осторожно ступая по хрустевшему под ногами битому стеклу, Гермиона вошла вслед за дочкой в разгромленную комнату.
— Так… и что на этот раз? — спросила она, мрачно оглядывая кабинет. — Опять добываем философский камень? Или готовим эликсир бессмертия? А может средство от всех болезней изобретаем?
Подняв валявшуюся на полу книгу, Джинни хмыкнула.
— Сто один способ превратить сквиба в мага. Дополненное издание.
Гермиона всплеснула руками.
— Дожили! Занялись изучением лженаучных теорий и рецептов всяких шарлатанов!
— Да, изучаю! — с вызовом сказала Рона. — Должна же я знать, какие методы уже применяли, чтобы не повторять чужие ошибки.
— Боже, зачем тебе это нужно?
— А затем… Почему у одних есть магические способности, а у других нет? Ведь есть какая-то причина.
— Потрясающе! Мы еще в школу не поступили, а уже занялись фундаментальными исследованиями.
— Ну, кто-то же должен заниматься этими… — Рона запнулась, — фунта…миндальными исследованиями.

Пока Гермиона распекала дочь, Гарри прошелся по комнате, осматривая пострадавшую от взрыва лабораторию. Задержавшись у стола, он взял уцелевшую колбу с густой мутно-коричневой жидкостью. Сначала внимательно посмотрел содержимое на свет, затем, аккуратно вынув пробку из сосуда, поднес его к лицу, и несколько раз махнув ладонью над горловиной, осторожно принюхался.
— Однако, — заметил он, ставя колбу обратно. — Яд лобалуга и в таком количестве…
— Что?! — Гермиона посмотрела сначала на склянку с ядом, потом медленно повернулась к девочке.
— Откуда это? Я же строго-настрого запретила заходить в хранилище!
— она остановилась и подозрительно огляделась по сторонам. — А как ты вообще сюда попала?
Притихшая Рона отвела взгляд, и мать сразу обо всем догадалась.
— Понятно.
Жестом, подав знак Поттерам, чтоб не двигались, Гермиона сосредоточенно вслушалась в странный звук, похожий на звон монет в кошельке, доносившийся из-под стола.
— Матильда!
Шум и звяканье усилились, раздалось напряженное пыхтение, и наконец показалась большая круглая голова. Гарри присвистнул, а Джинни только и смогла вымолвить:
— Ничего себе…
Перед удивленными гостями и рассерженной хозяйкой дома, переминаясь с ноги на ногу, стоял домовой эльф. Его тонкие руки почти до локтя были покрыты многочисленными браслетами: дорогие, тонкой работы вещи, соседствовали с дешевой бижутерией, разнообразными кожаными и сплетенными из бисера изделиями, нанизанными на нити морскими ракушками и аляповатыми пластмассовыми поделками.
На груди болтались бусы – несколько рядов крупных блестящих жемчужин, а большие уши домового эльфа были увешаны рядами сережек. Причем в правом ухе, семь колец расположились в ряд, радуя глаз всеми цветами радуги, начиная с красного и заканчивая фиолетовым, а в левом – была представлена эклектичная коллекция из десятка разнообразных украшений, никак не сочетавшихся между собой.
И вся эта «красота» при малейшем движении бряцала и звенела, как конская сбруя.

Матильда или Тилли, как он слезно попросила себя называть при первом знакомстве, досталась Гермионе вместе с домом. Она оказался просто спасением для загруженной работой ведьмы, у которой катастрофически не хватало времени на хозяйственные заботы. Молодая женщина с радостью приняла помощь эльфа, но, сколько она не уговаривала Тилли взять деньги за труд, та только ревела в голос, заламывала руки и умоляла не обижать ее.
Выход из этой ситуации неожиданно нашла Рона. Застав однажды домового эльфа, заворожено любующуюся на переливающиеся бриллианты в шкатулке мадам де Курсильон, она предложила матери вместо заработной платы покупать домовику украшения.
В начале следующего месяца, когда Гермиона показала Тилли коробочку с цепочкой (стоимость которой равнялась ее двухнедельному заработку), та сначала в ужасе забилась в угол, отказываясь от вознаграждения. После долгих уговоров она все-таки решилась примерить подарок. Взглянув в протянутое ведьмой зеркало, эльф застыла в немом восторге, засмотревшись, как сверкает на солнце украшение, а после, придя в себя, все порывалась поцеловать руку молодой женщины.
Родные и близкие Гермионы, узнав о таком пристрастии эльфа, принялись задаривать домовика побрякушками. Особенно преуспела в этом мадам де Курсильон. Часто сопровождавшая мужа в многочисленных поездках, она никогда не забывала привезти какую-нибудь обновку для своей любимицы. За два месяца сокровищница Тилли пополнилась таким количеством браслетов, ожерелий, сережек, что все они, к великому сожалению эльфа, уже не помещались на ней.

— Матильда! — строго произнесла Гермиона. — Ты помнишь наш разговор об использовании магии?
— Да, госпожа, — сдавлено пискнул домовик.
— Я кажется просила не называть меня госпожой! — воскликнула ведьма.
Попятившись, эльф, спряталась за девочку и уже из-за ее спины испуганно пролепетала:
— Да, но тогда госпожа не называла меня Матильдой.
Молодая женщина шумно выдохнула.
— Хорошо… Тилли, — медленно сказала она, стараясь успокоиться. — Ты помнишь, что обещала не помогать Роне в ее затеях без моего разрешения?
Домовик тихо шмыгнула носом.
— Но мисс Рона попросила…
— Мисс Рона может просить сколько угодно, но она не может тебе приказывать! Потому что не она твоя хозяйка, а я… Тьфу ты! — ведьма покраснела от досады. — Прости, я хотела сказать – работодатель. Не она, не моя мама, а я!
— Но я только приготовила необходимые ингредиенты. И никакой магии не было, — в голосе Тилли явно слышались слезы.
— Мама! — не выдержала Рона. — Зачем ты ее ругаешь? Ведь знаешь, что она мне отказать не может.
Брови Гермионы сошлись к переносице.
— И ты, понимая это, бессовестно пользуешься ее добротой?
Склонив голову, девочка молча теребила край запачканной сажей майки.
— И что скажет дедушка, когда вернется? — продолжила обвиняющим тоном ее мать.
— Тони разрешил мне пользоваться своей лабораторией, — пробурчала Рона, не поднимая головы.
— А он разрешал тебе ее взрывать?... Молчишь? Великий Мерлин, быстрее бы наступил сентябрь. Может быть, в школе сумеют направить твою энергию в мирное русло.
Насупившаяся девочка сложила руки на груди и отвернулась.
— Да уж, быстрей бы. Там мне не будут запрещать заниматься магией!
С интересом следившая за разговором матери и дочери миссис Поттер, примиряющее произнесла:
— Вот ты ее сейчас ругаешь, а вдруг из нее второй Фламель вырастет?
— Не второй Фламель, а первая Рона Голдстайн, — гордо вздернула подбородок девочка, — а может Рона де Курсильон – я еще не решила, может дедушкину фамилию возьму. Посмотрим, что все скажут, когда я…
— Значит так, будущий кавалер всех орденов Мерлина, — стараясь выдержать строгий тон, прервала ее Гермиона. — Будешь сегодня вечером вместе с Тилли кастрюли и сковородки чистить… и без фокусов, поняла?
— Поняла, — недовольно ответила Рона.
— А ты, Тилли, поняла? — обратилась молодая женщина к домовику.
— Да, хозяйка, — эльф послушно кивнула, но увидев вытянувшееся лицо Гермионы, тут же поправилась, — Да, мэм.
— А сейчас, Рона, быстро умываться и переодеваться. Тетя Джинни согласилась взять тебя с собой на Диагон-аллею, чтобы купить все необходимое для школы.
— Диагон-аллею? — выдохнула девочка. Она подняла на мать сияющие глаза. — Значит, мы идем покупать волшебную палочку? Да?!
— Да, — подтвердила Гермиона. — Все, что было в списке, и палочку в том числе.
— Палочку! — счастливая Рона подхватила на руки опешившую Тилли, поставила ее на стул и чмокнула в щеку. — У меня, наконец, будет своя волшебная палочка! Слышала, Тиль?
Сложив перед собой крохотные ладошки, домовой эльф радостно затрясла головой, отчего ее украшения зазвенели, как цыганские мониста. Через мгновение Рона с радостными воплями выбежала из комнаты и следом за ней, извиняющее кланяясь на каждом шагу, попятилась к выходу Тилли.
Когда бряцание затихло в глубине коридора, Джинни со смехом заметила:
— Да… Когда ты сказала, что ваш эльф неравнодушна к ювелирным изделиям, я и подумать не могла, что настолько. Ее на Рождество можно будет в холле вместо елки поставить. Блестеть точно ярче будет.

***

Вечером, закончив все дела в офисе, Гермиона аппарировала к дому Поттеров. Не успела она открыть калитку, ведущую в сад, как к ней бросилась дочка.
— Мам, пойдем, посмотришь какая у меня палочка, — нетерпеливо потянув ведьму за собой, девочка крикнула: — Тетя Джинни, давайте быстрей доставайте ее.
Когда молодая женщина подошла к летнему столику, стоявшему в тени деревьев, улыбающаяся миссис Поттер протянула ей продолговатый футляр. Затаив дыхание, Рона смотрела, как Гермиона, аккуратно открыв бархатную коробку, достала блестящую черную палочку. Быстрым движением руки ведьма начертила в воздухе имя дочери, которое сначала вспыхнуло ослепительно-голубым пламенем, а через несколько секунд, превратившись в лед, взорвалось и осыпалось на траву тысячей искрящихся снежинок.
— Поздравляю, дочка, прекрасная палочка, — молодая женщина сделала еще пару пробных взмахов и спросила: — И какая же у нее сердцевина?
— Волос единорога и цветок папоротника, — радостно сообщила девочка. — Сара сказала, что палочка пролежала у них десять лет, ожидая своего хозяина или хозяйку!
— Цветок папоротника?... И кто такая Сара? — в недоумении Гермиона повернулась к Джинни. — Вы разве не в магазине Оливандера были?
— У Оливандера, — ответила ей подруга. — Только после войны сам мистер Оливандер отошел от дел, и теперь магазином управляет его внучка. Надо сказать, что ей удалось превратить старую заросшую пылью лавочку в модный салон.
— Ой, мам, там так классно! — вставила девочка, — В витрине заколдованные куклы разыгрывают сценки из жизни рыцарей Круглого стола. Мы смотрели, как король Артур достает из камня Эскалибур.
— Король Артур с рыцарями – это, конечно, интересно, — Гермиона в раздумье посмотрела на дочь, — но цветок папоротника… Тебя и раньше редко какая магическая преграда остановить могла, а теперь с такой палочкой…
— Точно! — от открывшихся перед ней перспектив у Роны заблестели глаза. — Это же я теперь…
Перехватив строгий взгляд матери, девочка невинно захлопала ресницами.
— Но палочка сама меня выбрала!
— Никто с этим не спорит, только до школы она будет храниться у меня.
— Угу, — кивнула Рона, с грустью наблюдая, как заветный футляр опускается в сумочку Гермионы.
Сложив купленные учебники, девочка закинула рюкзак на плечо.
— Мам, знаешь, Макс приехал. Мы его сегодня на Диагон-аллее встретили. У него там какие-то встречи с клиентами назначены, а вечером он обещал приготовить мой любимый вишневый клафути… Ладно, я пойду с Сириусом и Джо попрощаюсь.

Провожая ее взглядом, миссис Поттер вздохнула:
— Как я хочу девочку… Маленькую, зеленоглазую… — она часто заморгала. — Что-то я совсем расклеилась.
Достав носовой платок, Джинни промокнула глаза.
— Да, я же Максимилиана пригласила на праздник.
— И когда это ты успела?
— Сегодня, когда он подсел за наш столик у Фортескью. Он меня просто спас. Я же пообещала Флер, что на вечеринке будет известный французский маг, а твоему отчиму срочно пришлось уехать по делам. Вот Макс мне его и заменит. Кто лучше него отвлечет мою невестку от ее любимых разговоров об отвратительной местной кухне и столь же мерзкой английской погоде.
— Ты хоть предупреди ее, что француз будет, но не маг.
— Какое несчастье, — с легкой грустью в голосе протянула Джинни, — что единственный наследник такой древней фамилии оказался сквибом. Впрочем, разве это имеет значение, когда у Макса столько других достоинств.
— Ну вот! Сейчас затянешь свою песню про его бездонные глаза, бархатный голос и невероятно сексуальный акцент, — насмешливо сказала Гермиона.
Миссис Поттер расплылась в блаженной улыбке.
— Да… он просто чудо.
— Эй, мадам! — улыбнувшись, Гермиона замахала рукой перед лицом подругу, стараясь привлечь ее внимание. — Вы не забыли, что, во-первых, вы замужем, во-вторых, он вам в отцы годится, а в-третьих…
— Помню, помню, — заворчала Джинни. — Девушки его не интересуют. Нет, это просто вопиющая несправедливость, что такой потрясающий экземпляр достанется какому-нибудь мужику!... Кстати, ты не в курсе, у него есть кто-нибудь?
— Когда мы весной гостили у него в Марселе, то он как раз расстался со своим другом, каким-то известным магловским модельером. А в настоящее время – не знаю. Ты что, и его хочешь с кем-то свести?!
Джинни не успела ничего ответить, потому что к столику, за которым сидели женщины, подошел хозяин дома.
— Привет самым красивым ведьмам Англии! — широко улыбаясь, произнес Поттер и жестом фокусника достал из-за спины два небольших букета. — Прошу!
— Ой, Гарри, спасибо, — Гермиона взяла протянутые ей цветы и покосилась на подругу, которая при виде мужа обеспокоено нахмурилась.
Махнув волшебной палочкой, мужчина призвал шезлонг и, зажмурившись от удовольствия, растянулся на нем.
— Милый, у тебя какие-то неприятности на работе? — подозрительно спросила миссис Поттер.
— Ничего подобного, — приподнявшись, Гарри позвал домового эльфа. — Винки, принеси, пожалуйста, холодного пива.
Откупорив запотевшую бутылку, он сделал большой глоток и расслабленно откинулся назад.
— Хорошо!
— Гарри, рассказывай, что случилось! — потребовала Джинни.
— Случилось то, о чем ты так долго мечтала – я подал в отставку, и сегодня мое прошение было удовлетворено.
— Тебя уволили?!
Мужчина покачал головой.
— Я же сказал, что подписали прошение об отставке.
— Понятно… — миссис Поттер нервно выдохнула и обхватила руками округлый живот, — и почему я узнаю об этом только сейчас.
— Я не хотел, что бы ты заранее волновалась.
— Ну, спасибо!
Гермиона, сидевшая между друзьями, заерзала на месте, заметив, как напряглась, готовая вспылить Джинни. Успокаивающе погладив подругу по плечу, ведьма повернулась к Гарри.
— А чем теперь ты будешь заниматься? — осторожно поинтересовалась она.
Похлопав себя по карманам, мужчина достал пергамент и подал ей.
Развернув свиток так, чтобы его могла прочитать и миссис Поттер, Гермиона пробежала глазами по строчкам.
— Это правда? — она растеряно посмотрела на Гарри
— Да, можете меня поздравить. Днем министр подписал приказ о моем новом назначении, — он шутливо поклонился. — Перед вами новый директор Школы чародейства и волшебства «Хогвартс».

Каждый развратен до той черты, которую сам для себя устанавливает. Леопольд фон Захер-Мазох.

Утром, торопливо шагая по коридорам, я завидовала Гарри, у которого есть мантия-невидимка. Как бы я хотела, чтобы никто меня не замечал, потому что от любого брошенного в мою сторону взгляда все внутри сжималось от страха. Такое ощущение, что в Хогвартсе все уже в курсе того, что со мной случилось. Лаванда, наклонившись к Парвати, что-то прошептала ей на ухо, бросая на меня насмешливые взгляды. Луна Лавгуд, до этого рассеяно глядевшая в окно, как-то многозначительно кивнула в ответ на мое приветствие. Братья Криви, катавшиеся на перилах, завидев меня, отвели глаза и вжались в стенку. И даже портреты подозрительно замолкали, стоило мне приблизиться.
Когда я спустилась в Большой зал, сердце уже так колотилось, что казалось еще немного и оно, не выдержав, разорвется. За спиной раздался взрыв смеха, и первая мысль, что это надо мной. Только через несколько секунд я снова начала дышать – нет, не надо мной, просто Гойл сел мимо лавки. Быстро двинувшись по проходу к гриффиндорскому столу, я опустилась на место, которое заняли для меня друзья.
Затаив дыхание, я всматриваюсь в их лица, стараясь понять, знают они или нет. Приветственно улыбнувшись, Гарри продолжил разговор с Джинни – им не до меня, зато Рон весь внимание.
— Ты вчера так рано ушла спать, а я хотел поговорить с тобой. Мне очень жаль, я был неправ. Ты ведь больше не сердишься?
О чем это он? Да, я же вчера с ним поссорилась. Вчера? Такое чувство, что это было давным-давно, в другой жизни.
— Нет, я не сержусь.
Стиснув руки под столом, я наконец набралась смелости и осторожно посмотрела на учительский стол. Преподавателя Защиты там не было, и не понятно, что же я испытала – облегчение или разочарование.
— Ты такая бледная. Плохо себя чувствуешь? — встревожено спрашивает Рон.
— Голова что-то болит, и аппетита нет. Мне, наверное, не стоило приходить сюда.
Это я говорю ему, а про себя замечаю, что пришла только потому, что должна была сама убедиться, что никто в школе ничего не знает и мои друзья ни о чем не подозревают. Нет, наверное, я все же пришла в надежде, увидеть профессора Снейпа и понять, наконец, что же вчера произошло.

Первый и второй урок проходят как во сне, я машинально записываю все, что говорят учителя, ведь учеба – это сейчас самое главное. Должно быть самым главным. Но где-то внутри меня будто заведены часы и, не давая сосредоточиться, отсчитывают секунды до того момента, как я увижу Его.
Звенит звонок. Флитвик дает последние пояснения к домашнему заданию. Трясущимися руками я торопливо складываю учебники. Следующий урок – Защита от сил Зла.

Нет, я не смогу, просто не выдержу! Как я взгляну Ему в глаза?!

Из кабинета мы вышли втроем, но, увидев Джинни, Гарри тут же поспешил ей навстречу, а я побрела за Роном, делая вид, что слушаю о чем он говорит, и невпопад отвечая на его вопросы.
— … тут Джордж бросает ему в котел толченый коготь дракона и все как… Берегись!
Я ничего не успела понять, как он с силой толкнул меня в сторону. На то место, где мы только что стояли, с грохотом упали рыцарские доспехи, и из них ракетой взмыл к потолку хохочущий Пивз.
— А я никому не скажу, что видел! — завопил он, выписывая круги вокруг люстры.
Колени предательски задрожали, и я сползла по стене на пол. Из соскользнувшей с плеча сумки посыпались книги, пергаменты с домашним заданием, школьные принадлежности. Рон бросился собирать разлетевшиеся в стороны вещи.
— Никому не скажу кто целовался в Трофейной комнате! — продолжил завывать полтергейст, уворачиваясь от заклинанья, которое послал выскочивший нам навстречу Симус Финниган.
Гриффиндорец, щеки и уши которого по цвету напоминали вареную свеклу, выругался и зло пнул доспехи.
— Я тебя сейчас… — начал он, но, наступив на попавшие под ногу карандаши, потерял равновесие и растянулся на каменных плитах.
Мерзко хихикая, полтергейст пронесся над нами, схватил выпавшую из моей сумки коробку, и стал швырять в нас кнопки.
— Ну, держись, — пригрозил Рон, после пары чувствительных уколов.
Вскочив, он достал волшебную палочку и поспешил на помощь однокласснику, который уже поднялся и снова целился в Пивза. Вдвоем им удалось справиться с разбушевавшимся полтергейстом. После того как в него попала пара заклинаний, тот с визгом скрылся за углом.
Радостно подпрыгнув, мальчишки хлопнули друг друга по ладоням.
— Ты видела как мы его? — повернулся ко мне гриффиндорский староста. — Гермиона?

Все плывет перед глазами. Кажется, меня сейчас стошнит прямо на глазах у всех. Рон подхватывает меня под руки и тащит к мадам Помфри.

***

Лежа на больничной койке я рассматриваю стенд с правилами оказания первой помощи пострадавшим от темных заклятий. Последнее время я так часто бывала в школьном лазарете, что выучила их наизусть.
Напоив меня Укрепляющим зельем, уложив в постель и прочитав лекцию о вреде чрезмерных нагрузок, фельдшер ушла. Переутомление, нервное истощение, что-то еще в том же роде – уже привычный для меня диагноз.
В палате никого нет. Желающих валяться в постели, когда на улице весна в разгаре, не нашлось. В открытые окна долетают веселые крики и смех учеников, высыпавших на перемене во двор. Легкий майский ветер, ворвавшись в палату, надувает парусами белые оконные занавески.
Хорошо бы тут задержаться хотя бы на несколько дней. Никого не видеть, ни с кем не разговаривать. И главное с Ним. Потому что впервые в жизни я не знаю, что мне делать. Еще месяц назад, даже не прибегая не услугам профессора Трелони, я могла с уверенность сказать, что ждет меня в ближайшие десять лет. Все было продумано и расписано по пунктам. Во-первых, образование: я закончу Хогвартс, получив по всем предметам высшие баллы. Потом я поступлю в Парижскую академию магических искусств. Еще в конце прошлого года, консультируясь с профессором Бове, признанным авторитетом в области высшей трансфигурации, я получила предложение продолжить учебу на возглавляемом им факультете. И я нисколько не сомневалась, что после окончания академии без проблем найду работу. Многие престижные компании нуждаются в высококвалифицированных специалистах.
И еще я планировала выйти замуж. За Рональда Уизли. Конечно, он не был самым умным парнем в школе, предпочитал квидичч всем другим занятиям, да и в сущности все еще оставался большим ребенком, но я была уверена, что сумею сделать из него достойного человека. Я даже знала, как назову наших детей: если родится девочка, то Розой, в честь любимой бабушки, умершей, когда мне было десять лет, а если мальчик – Хьюго. Так звали одного из предков Рона, который то ли помог Алмерику Соубриджу победить речного тролля, то ли был спасен знаменитым магом из лап этого самого тролля, но так или иначе благодаря нему фамилия Уизли попала в исторические хроники.
У меня был четкий и ясный план, от которого я не собиралась отклоняться, но после того как Рон случайно попал в меня Родовым проклятьем, и мне пришлось принимать Амортентию, все пошло наперекосяк. Именно с того момента, как в кабинет Флитвика вошел профессор Снейп я ничего в своей жизни не контролировала и даже прием Отворотного зелья не помог. А произошедшее вчера было следствием утраты мной этого контроля. Как могла я допустить… Что это было? Временное помутнение рассудка? Непроизвольная реакция на стрессовую ситуацию? Не понимаю. Не понимаю!
Обхватив голову руками, я стала раскачиваться из стороны в сторону. Боже, как мне страшно! Правда не знаю, что же меня пугает больше – то, что я была на волосок от смерти, или то, что я и профессор Снейп... Нет, я не решаюсь произнести это даже про себя!
Все мысли только об одном – что произойдет, когда я увижу Его. Как он повернет голову, как посмотрит, что скажет. Да может он ничего и не скажет, может он забыл обо всем, и не интересна ему ни я, ни мои переживания! Забыл… Если бы! Забыть такое? Нет, не может быть.
А что он думает обо мне? Ведь я… Ой, лучше не вспоминать! Наверное, он презирает меня. Стоит закрыть глаза и я вижу как его лицо искажается гримасой холодной брезгливости. Боже, только не это!
Великий Мерлин, Гермиона Грейнджер, ты превратилась в трусиху. Ты ведь не можешь вечно прятаться, и рано или поздно тебе придется встретиться с ним. Лучше узнать правду сразу, чем терзаться в неведении, часами изводя себя!
А если я не права? А если он чувствует ко мне, хоть немного… нет, не любви, я даже боюсь произносить это слово рядом с его именем – симпатии. Мне же не показалось, что вчера он был таким… таким… Как он целовал меня, как был нежен, как…
Я вцепилась в колени, стараясь унять охватившую меня дрожь. Боже мой! Боже мой! О чем я думаю?!
Все, хватит! Сколько можно изводить себя предположениями? Мне нужно со все этим разобраться, увидится с ним! Я пойду к нему прямо сейчас! Немедленно! Где моя мантия?
А вдруг,… что если он прогонит меня? А если возненавидит за то, что позволил себе… Черт! Черт! Черт!
Я со стоном опускаюсь на кровать и утыкаюсь лицом в подушку. Что за муку я терплю, когда-нибудь это закончится? Я не хочу о Нем думать! Не хочу!

— Герми… Мисс Грейнджер, что с вами? – раздался надо мной знакомый голос, от которого мгновенно заледенели кончики пальцев.
Я обернулась и застыла, словно пораженная Замораживающим заклятием. Снейп, его лицо,… что с его лицом? Какой пугающе бесстрастный взгляд. Тонкие губы кривятся, словно ему приходиться выдавливать из себя слова, продолжая неприятный разговор, но мне уже не важно, что он скажет – я прочитала свой приговор в его глазах.
Сухим, лишенным эмоций тоном он спрашивает о моем самочувствии, а я, сжав кулаки так, что ногти впиваются в ладони, что-то отвечаю, стараясь изобразить вежливую улыбку. Он произносит еще несколько ничего не значащих фраз, ставит на тумбочку пузырек с прозрачной жидкостью, сует мне в руки свернутый пергамент и затем быстро уходит. Не в силах отвести взгляд, я смотрю на то место, где он только что стоял, и еле слышно повторяю: «Вот и все!»

А ведь ты надеялась, Гермиона! Ты ждала и надеялась на что-то. Ждала, что он придет и развеет твои страхи, найдет единственные нужные слова, сделает невозможное… Как могла хотя бы на секунду, в твоей голове появиться бредовая мысль, что ты ему нужна?! Дура! Идиотка!

Наконец, я вспоминаю про оставленный им свиток, и с трудом разжав стиснутые пальцы, разглаживаю скомканный пергамент. Строчки скачут перед глазами, сознание выхватывает отдельные фразы: «Чрезвычайные обстоятельства… Вынужден попросить… Непростительная ошибка».
Ошибка. Вот как называется то, что между нами вчера произошло. Ошибка!
Недочитанное письмо падает на пол, и я поджигаю его, направив на него волшебную палочку. С каким-то злорадным удовлетворением наблюдаю, как корчится охваченный огнем темный пергамент. Рассеиваю его пепел в воздухе, а затем швыряю оставленный Снейпом пузырек в раскрытое окно. Наверное, он решил, что зелья мадам Помфри для такой нервной девицы как я слабоваты и принес из своих запасов какое-нибудь сильнодействующее успокаивающее.
Что ж, теперь все ясно. А разве могло быть иначе? Профессор и его ученица – вот был бы номер. Ты этого хотела? Чтобы он еще встал на колени и попросил твоей руки? Ой, дура, какая дура! Запомни, ничего не было. Ни-че-го! Та комната – ее не существует, и все что там произошло – тебе привиделось. Вот только почему так щиплет глаза?

— Гермиона?
От неожиданности я подскакиваю. Неловко переминаясь с ноги на ногу, у моей кровати стоит Рон Уизли.
—Что случилось? Ты плакала?
— Нет! Это… просто… — он застал меня врасплох, и, не зная, что ответить, я сказала первое, что пришло в голову: — На улице все цветет, а у меня аллергия.
Лицо Рона вытянулось.
— У тебя аллергия на цветы? Может надо это, у мадам Пофри зелье какое-нибудь попросить?
— Я уже приняла зелье.
— Да, — обрадовано протянул Рон, — а то я тут… — только сейчас я обратила внимание, что он что-то прячет за спиной. — Вот – это тебе… и это.
Замявшись, он протянул ко мне сначала одну руку, в которой был зажат изрядно потрепанный букет, а затем вторую, с большим красным яблоком.
— Спасибо, — дрогнувшим голосом сказала я.
Положив яблоко мне на колени, он завертел головой.
— Вазу надо, — вместо того, чтобы воспользоваться волшебной палочкой, он бросился к столику с чистыми колбами, стоявшему в дальнем углу. — Ничего, что цветы желтые? Говорят это к разлуке, но ты ведь не веришь в подобную ерунду?
Я замотала головой.
— Ничего. Они очень красивые.
Возвращаясь ко мне и неся в вытянутых руках наполненную водой колбу с букетом, Рон, не переставая, говорил:
— Погода на улице - класс! Такое солнце. Гарри сегодня тренировку назначил, жду не дождусь, когда уроки закончатся. Тебе, наверное, тут скучно. Ты поправляйся быстрей, и мы пойдем гулять.
Аккуратно поставив цветы на тумбочку, Рон отошел на несколько шагов, и с довольным выражением лица посмотрел на свою работу.
— Ты это, ешь яблоко, в нем витамины. Я читал.
— Ты читал о витаминах?!
— А что, по-твоему я совсем тупой и ничего не знаю?
— Я никогда такого не говорила! Ты совсем не глупый, а даже наоборот. В шахматы, вот лучше всех играешь! Просто ты ленишься и не учишь уроки, а если бы захотел, то мог бы многого добиться.
— Ты правда так думаешь?
— Конечно!
Присев на соседнюю кровать, смущенный Рон схватил подушку, стал ее вертеть, мять и даже попытался ей жонглировать. Когда я, не выдержав, отняла ее у него, он принялся теребить покрывало.
— А меня сейчас на лестнице Снейп чуть с ног не сбил. Пронесся как сумасшедший, — произнес он, скручивая жгутом простыню. — Кстати, что этот вампир тут забыл?
— Он приносил для мадам Пофри рецепт лечебного зелья, — быстро ответила я, пряча глаза.
— А, понятно.
Ну, вот, теперь я лгу друзьям! Взяв цветы, я зарылась в них лицом, чтобы скрыть выступившие слезы, но Рон заметил как заблестели мои глаза.
— Ты плачешь! Это… это не из-за аллергии!
— Да. То есть, нет! Просто мне никто никогда цветы не дарил! — выпалила я и тут же пожалела о том, что сказала. От стыда у меня запылали щеки.
— Я, я… — Рон стал заикаться. — Хочешь, я каждый день тебе цветы дарить буду?
Он сел рядом и робко дотронулся до моей руки.
Ну почему все так? Почему? Не в силах больше сдерживаться я уткнулась в его плечо и разревелась.
— Что ты? Зачем? Не надо… — совсем растерялся он. — Я для тебя, все что хочешь, сделаю!
А я не могла остановиться. Захлебываясь рыданиями, я цеплялась за него, ища поддержки и утешения, понимая в отчаянии, как бы мне хотелось, чтоб на его месте сейчас был другой.

Когда я почти успокоилась и еще раз пообещала Рону больше не плакать, в палату вошли Гарри и Джинни.
— Привет! — в один голос сказали они и, переглянувшись, рассмеялись.
Увидев их, державший меня за руки Рон тут же отстранился.
— Гермиона! — воскликнул Гарри, заметив мои припухшие от слез глаза. — Кто тебя обидел?
— Никто меня не обижал!
— Но ты плакала!
— Это из-за аллергии.
— Да, — подал голос Рон, — из-за аллергии.
— Может зелье нужно… — начал Гарри.
— Я уже приняла!
— Тогда… — продолжил он, но Джинни перебила его.
— Тогда тебе Гермиона, наверное, надо отдохнуть, и мы не будем тебя больше беспокоить.
Пока Гарри задавал вопросы, девушка внимательно следила за нашей с Роном реакцией и, судя по всему, сделала определенные выводы.
— Да, — неуверенно произнес Поттер, оглядываясь на делавшую ему выразительные знаки глазами подругу. — Ну, мы пойдем… Рон, ты с нами? Ой!
Он вскрикнул после того, как Джинни довольно чувствительно ущипнула его. Он уже открыл рот, чтобы еще что-то сказать, но девушка не дала ему больше произнести ни слова.
— Поправляйся, — улыбаясь, обратилась она ко мне, — и если тебя к ужину не выпишут, мы еще зайдем тебя проведать.
Ухватив Поттера за мантию, девушка потянула его к выходу.
— А что случилось? — начал возмущаться он уже у двери, но Джинни опять одернула его.
— Поправляйся, — повторила она, махнув мне на прощанье рукой, и вытащила Гарри из палаты.

***

Вечером, выслушав от мадам Помфри очередные наставления и пообещав следить за своим самочувствием, я вернулась в Гриффиндорскую башню. Посидев немного в гостиной с друзьями, я, сославшись на слабость, ушла в спальню и забралась в постель. Задернув балдахин, я обхватила руками подушку и сжалась в комок. Услужливая память, стоило только закрыть глаза, подсовывала яркие картины того, что произошло со мной за последние сутки. Если бы я могла, я бы себя избила. За то, что была так невыносимо глупа, так наивна, так беспомощна, и за то, что совершенно не представляла, как мне жить дальше. Только одно я знала точно, что ничего не скажу ни Джинни, ни тем более Гарри и Рону. Пусть лучше меня пытают, чем я увижу выражения их лиц, после того как они узнают, что их подруга и профессор Снейп... Нет!
Я вцепилась зубами в подушку, чтобы не застонать. От обжигающего стыда сначала запылали щеки, а затем меня словно огнем опалило с ног до головы, когда я вспомнила, как его руки ласкали мое тело.
Проклятье! Почему он не стер мне память? Это было бы милосердно! Смешно. Милосердный Снейп – это все равно, что приятный Круциатус.
Господи, как же мне дожить до каникул, встречаясь с ним каждый день? Мне надо быть сильной, держать себя в руках. Только бы никто не заметил, как мне больно и страшно. Только бы Он не догадался, что все это для меня значило.

Заснуть удалось только под утро, но и во сне я не нашла покоя. Дрожа от ужаса я бродила по мрачному подземелью, то увязая по колено в тягучем иле, то проваливаясь на сгнивших ступенях полуразвалившихся лестниц. Жуткие тени оживали и тянули ко мне руки. Вдалеке маячил слабый огонек, но как я ни старалась, как не стремилась к нему, вместо того, чтобы приблизиться к свету, я все больше отдалялась от него.

Утром, внимательно рассматривая в зеркале свое осунувшееся лицо с синяками под глазами, я впервые решилась использовать Чары красоты. После несложных манипуляций кожа засияла легким румянцем, глаза заблестели, вот только их выражение… Давай, Гермиона! Подбородок выше, на губы легкую улыбку. Да, не очень. Глаза как у брошенного щенка. Ну, давай же, улыбайся! Никто не должен увидеть как тебе плохо!

Спускаясь по мраморной лестнице в Большой зал, я уже была готова к встрече со Снейпом. И хоть сердце оборвалось, когда я заметила высокую фигуру в черном, мне хватило сил продолжить разговор с Роном. Гриффиндорский староста рассказывал, как виртуозно ему удалось отбить крученый бладжер на последней тренировке. Взмахнув руками, он показал какой финт ему пришлось сделать, а я отрепетированным движением растянула губы. Лицо будто резиновая маска, и не желает мне подчиняться. Столько сил уходит на то, чтобы улыбка не была похожа на гримасу, что у меня от стараний сводит скулы.
За завтраком пытаюсь съесть хоть что-нибудь, но заставить себя проглотить пищу еще трудней, чем изображать беззаботность. От нервного напряжения при виде еды желудок сжимается, и меня начинает мутить. Поковырявшись ложкой в овсянке, я отодвигаю тарелку в сторону. Если б можно было не появляться в Большом зале, но я боюсь, что мое отсутствие заметят. Я должна вести себя как обычно, чтобы Снейп не подумал, что я переживаю из-за произошедшего. Нет, я не дам ему возможности понять, что он мог причинить мне боль.
Слава Богу, сегодня у нас нет уроков по Защите и мне не придется терпеть эту пытку – полтора часа находиться с ним в одном помещении.

Каждый развратен до той черты, которую сам для себя устанавливает. Леопольд фон Захер-Мазох.

Отложив перо, я достала книгу из стопки и принялась листать ее, ища нужную страницу. На краю стола уже лежали двенадцать свитков с ответами на экзаменационные билеты, а тринадцатый лежал передо мной.
— Конечно, где тебя еще можно найти, как не в библиотеке, — произнесла Джинни Уизли подходя ко мне. Развернув один из свитков, она воскликнула: — Ты же на уровень Т.Р.И.Т.О.Н.-ов сдавать будешь только в следующем году!
— Да, но темы, вопросы, которые будут на экзаменах, мы проходим в этом году, и я хотела…
— Гермиона, хватит зубрить! Все ты успеешь! Выгляни лучше в окно, посмотри какая красота на улице. Пойдем с нами, отдохнешь, подышишь свежим воздухом.
— Но я еще не составила план ответов.
— Никуда твой план не денется, зато ты вот точно скоро исчезнешь – так изводить себя, это уму непостижимо! — она выхватила у меня справочник по нумерологии. — От прежней Гермионы уже одна бледная тень осталась. Еще немного, и ты превратишься в привидение. Будешь потом ночами скитаться по школьным коридорам, пугать нерадивых учеников, завывая замогильным голосом: «А ты выучил уроки на завтра?»
Я улыбнулась, Джинни умела убеждать, но посмотрев на недописанный свиток, с сомнением произнесла:
— Ну не знаю, у меня еще столько работы.
Девушка состроила зверское лицо и направила на меня волшебную палочку.
— Ладно, уговорила, — сдалась я.
— Отлично! — она принялась помогать мне собирать вещи. — Вот смотри и ребята уже здесь.
Вошедшие в библиотеку Гарри с Роном что-то горячо обсуждали, но заметив предостерегающий жест мадам Пинс перешли на яростный шепот. Услышав имя профессора, я напряглась.
— Как думаешь, Снейп побежит докладывать директору? — спросил гриффиндорский староста, останавливаясь возле стола.
Гарри, скривился, будто съел что-то кислое.
— Да мне плевать, что там расскажет или не расскажет Дамблдору этот волдемортов прихвостень!
— Он не прихвостень! — вырвалось у меня, и от досады я чуть не прикусила язык.
Рон тут же повернулся ко мне и елейным тоном произнес:
— Ах, мы и забыли, что при тебе сальноволосого ублюдка следует называть душкой и мистером «Очарование Хогвартских подземелий».
— Очень смешно! — дернув за ремень, я вырвала у него свою сумку, которую он собрался нести. — С подобными шуточками можешь идти к Лаванде. Уверена, она оценит твое остроумие!
Забыв, что дверь открывается от себя, и раздраженно дергая ее за ручку, я услышала за спиной язвительный голос Джинни:
— Да, милый братец, ты как всегда демонстрируешь чудеса тупости!

Рон нашел меня на берегу озера. Присев на гладкий, нагретый солнцем камень, я бросала в воду кусочки булки, завалявшейся с обеда в кармане мантии, и наблюдала, как налетают на них стайки мелких рыбешек. Опустившись рядом, парень тяжело вздохнул.
— Совершенно согласен, я болван и нет мне прощенья.
Я отвернулась, чтобы скрыть невольную улыбку: у него был такой забавный вид, что продолжать сердиться было невозможно.
Восприняв мое молчание как добрый знак, Рон подвинулся ближе.
— Ну, — он толкнул меня плечом, — прокляни меня, если хочешь.
— Не хочу.
— Точно?
— Отстань!
— Хорошо-хорошо. Я больше не буду тебя трогать, и вообще я нем, как рыба.
Растянувшись на спине, парень сложил руки на груди и замер. Пролежав пару минуты спокойно, он начал ерзать, а затем снова сел. Потянувшись, он сломал какую-то травинку и стал ее грызть.
— Подумать только, как время летит. Кажется, что только вчера мы ехали в Хогвартс-экспрессе, гадая на какой факультет попадем, — произнес он, глядя на первоклашек, резвившихся неподалеку.
— Как же, помню,— сказала я убирая руку, которую Рон попытался накрыть ладонью. — Кто-то еще был недоволен, что я тоже попала в Гриффиндор.
— Я? Ничего подобного, — горячо возразил он. — Мне было все равно… в смысле, тогда было все равно.
— Ну, а кто называл меня занудой и заучкой?
— Да это было сто лет назад!
Мы замолчали. Воспользовавшись паузой, я посмотрела на часы и встала.
— Скоро ужин, а мне еще нужно попасть в башню Равенкло, взять конспекты по нумерологии у Сары Фосетт.
Рон тут же вскочил на ноги.
— Я тебя провожу.
В голову не пришло ни одной подходящей отговорки, и я кивнула, похоже, отделаться от него не удастся. Последнее время он стал так настойчив, что мне стоило больших усилий, удерживать его на расстоянии, избегая ненужных признаний. И сейчас, быстро шагая к школе, я обдумывала, как мне дать понять ему, не задев при этом его самолюбия, что встречаться с ним я не собираюсь.
Тем временем Рон шел рядом и всячески старался привлечь мое внимание, трансфигурируя собранную у озера гальку в бабочек.
— Замечательно, — сказала я, когда очередная крылатая красавица взмыла в небо. — Профессор Макгонагалл будет довольна твоими успехами.
— Ну, причем тут Макгонагалл, — обижено протянул он. — Я же для тебя стараюсь. Неделю заклинания учил. Вот смотри.
Наклонившись, он сорвал росший у стен школы одуванчик, сделал над ним замысловатое движение волшебной палочкой и что-то прошептал. Я восхищенно ахнула – в его руке распустилась чудесная роза. Она была совсем как настоящая: длинный стебель с блестящими, словно лакированными листьями украшал полураспустившийся темно-алый бутон. На его бархатных лепестках даже дрожали прозрачные капли росы.
— Ты… ты просто… Это потрясающе!
Не зная, как выразить свой восторг, я приподнялась на цыпочках и чмокнула смутившегося парня в щеку, но он не дал мне отстраниться. Крепкие ладони легли на талию, и я оказалась прижата к его груди.
— Рон, что ты делаешь?
— Ничего.
— Отпусти, на нас же люди смотрят!
— Пусть смотрят.
Горячее дыхание обожгло кожу. Я отвернулась, стараясь избежать поцелуя, и его губы скользнули по моему виску. По дорожке прошли две гриффиндорские четверокурсницы и, глянув в нашу сторону, захихикали.
— Видишь! — я снова попыталась освободиться. — Теперь все будут болтать про нас невесть что. Отпусти сейчас же!
— Что ж это вы, мистер Уизли, — раздался рядом вкрадчивый голос, — руки распускаете прямо посреди школьного двора?
Рон отступил и, глядя исподлобья на неизвестно откуда взявшегося профессора Снейпа, произнес:
— Я не распускаю, сэр.
— Избавьте меня от объяснений. Благодаря вам и мисс Грейнджер Гриффиндор лишается двадцати баллов.
Я чувствовала, как горит мое лицо. После того злополучного дня, о котором я старалась не вспоминать, я видела профессора только на занятиях и иногда в Большом зале. И вот сейчас он появляется в самый неподходящий момент. Боже, что он подумал!
— Чтоб его бякоклешень покусал! И что ему тут понадобилось? — бросил раздраженный Рон. — Нет, ты видела, как он его перекосило? Будто ему флоббер-червей за пазуху кинули. Готов поклясться, что этого упыря никто в жизни не целовал, ну кроме мамочки, да и то она, наверное, потом долго рот мылом и мочалкой терла!
Я, наконец, решилась поднять глаза, но увидела только спину удаляющегося мужчины.
Да какое мне дело, что там подумает или не подумает мистер Снейп. Я свободная, независимая… женщина. Я вольна встречаться, обниматься, целоваться с кем хочу!
— Ну что, Рон, ты доволен? Все из-за тебя! Теперь у Слизерина будет больше шансов выиграть кубок школы.
— Гермиона, я… Ты куда?
— Я опаздываю.

Я бежала так, будто за мной гнались и остановилась только когда поняла, что стою перед лестницей, ведущей на Астрономическую башню. Мне хотелось спрятаться ото всех, чтобы никто не лез с расспросами, чтобы не нужно было делать вид, что все в порядке и улыбаться, улыбаться, без конца улыбаться! Я взялась за перила, но так и не сделала ни одного шага. Нет, пожалуй, это не самая лучшая идея. Туда наверняка уже забралась ни одна влюбленная парочка, а спокойно смотреть на чье-то глупое счастье у меня не хватит сил. Как оказывается мало в Хогвартсе мест, где можно просто побыть одной. Что ж, ничего другого не остается, как вернуться в библиотеку.

Выбрав стол в самом дальнем углу, я обложилась толстыми томами, скрывшись за ними, как за стеной. Вдыхая запах старого пергамента, я почувствовала, как возвращается ко мне спокойствие и уверенность. Книги – лучшее лекарство от тоски. Ничего, все образуется. Как любит повторять мама: «Все что не делается – к лучшему». И пусть мне пришлось учиться на своих ошибках, зато теперь у меня есть бесценный опыт выживания после любовных неудач. Любовь…О чем это я? Какая любовь? Я и Он?! Что ты там понапридумывала, Гермиона Грейнджер? Все это – глупость, наваждение, игра твоего воспаленного воображения.
Ну, вот, опять! Я же поклялась не вспоминать! Я устала, просто устала. Столько усилий приходится прилагать, чтобы выполнить данное себе обещание. У меня неплохо получается, правда профессору это удается гораздо лучше. Он такой же как и прежде – желчный, раздражительный, может чуть более резкий чем обычно, но, возможно, мне это только кажется. Несколько раз с непроницаемым лицом, он даже снял с меня баллы за подсказки. Ни намеком, ни жестом, ни взглядом – ничем не выдал он того, что помнит. Конечно, я мечтала забыть обо всем, что произошло, но я не думала, что он забудет об этом так скоро! Господи, еще пара недель и я действительно поверю, что мне все приснилось.

_______________________________
Если кому интересно, вот ссылка на коллаж к фанфику: http://i053.radikal.ru/0806/66/6ba32096d57e.jpg
Предупреждение: работа непрофессиональная, в роли профессора Снейпа – Эдриан Броуди.

Каждый развратен до той черты, которую сам для себя устанавливает. Леопольд фон Захер-Мазох.

а мне кажется, что просто приревновал)

Такие эмоции! все завораживает и хочется читать не останавливаясь!!!!
Быстрее бы продолжение!!!

Август 2009 г.

На вечеринку к Поттерам Гермиона опоздала. В самый последний момент, когда она намеревалась покинуть офис, выяснилось, что документы для Женевского отделения о транспортировке клаббертов, которые нужно было отправить на следующий день, переведены не на французский, а шведский язык. Энни, отсылавшая их к переводчику, хлопала глазами и с самым простодушным видом уверяла, что в швейцарских кантонах говорят именно на этом наречии. И хоть ведьму так и подмывало высказать все, что она думает об умственных способностях своей подчиненной, она позволила себе только швырнуть папку с бумагами на стол, потребовать чашку чая и приказать срочно связать ее с фирмой, занимающейся переводами.
Попав в конце концов домой, она быстро приняла душ, переоделась и, слегка подкрасив губы и ресницы, бросилась к выходу, но у дверей столкнулась с матерью, вернувшейся из очередной поездки.
— Милая, — мадам де Курсильон поставила на зеркальный столик дорожную сумочку и глянула на большие напольные часы, — судя по времени, ты уже должна была выпить не один бокал шампанского на торжестве у своих друзей, а ты, я смотрю, еще и не готова.
— Почему не готова? Я уже собралась.
— Что? — женщина критически осмотрела простой льняной костюм дочери. — Неужели ты хочешь в этом появиться на празднике?
Ведьма пожала плечами.
— По-моему, ничего.
— Ничего? Ничего хорошего! У тебя все шкафы забиты чудесными вечерними платьями из самых модных коллекций, а ты надеваешь простенький дешевый наряд. Нет, для кого я стараюсь?
— Мам, но я же тебе говорила, что для меня главное, чтобы вещь была удобная, а модная она или не модная, из какой коллекции – мне не важно.
— Удобная! Ты б еще свои любимые джинсы надела. И это моя дочь! Неужели тебя не волнует, как ты выглядишь?
— По-твоему я плохо выгляжу?
— Хуже чем плохо, ты выглядишь скучно.
И мадам де Курсильон разразилась длинной тирадой о том, как должна выглядеть настоящая женщина. Гермиона попыталась возразить, но никакие доводы, о том, что она приглашена на простой семейный праздник, а не на королевский прием не помогли. Устав спорить, она обреченно махнула рукой и согласилась переодеться в извлеченное из бездонных недр гардероба изящное черное платье на тонких бретельках. Но и на этом ее мать не успокоилась, высказав критические замечания по поводу ее прически и макияжа. Раздраженная Гермиона категорически отказалась что-то менять, отвергла «подходящее к случаю» бриллиантовое колье и, быстро поцеловав обиженно надувшуюся женщину, бросилась к выходу.

Апарировав к дому Поттеров, она вошла через скрытую в зарослях шиповника калитку на заднем дворе, незаметно влившись в шумную толпу гостей. Увидав сводного брата, непринужденно беседующего с Флер и Габриель, она двинулась к ним, но тут ее окликнула хозяйка дома.
— Джинни, извини, но просто невозможно было вырваться раньше… — начала Гермиона, но подруга ее перебила.
— И что с вами делать? — миссис Поттер скосила взгляд на мужа, который с виноватым видом стоял рядом с ней. — Вот и ее тоже дела задержали. У всех неотложные дела, все опаздывают – ведь такие занятые люди. Одной мне делать нечего!
— Ну, Джинни, я же объяснил…
Передернув плечами, ведьма сложила руки на груди и отвернулась.
Гермиона нахмурила брови и строго посмотрела на Гарри. В ответ он поднял руку с наручными часами, показывая который сейчас час, и, беззвучно шевеля губами, произнес:
— А сама?
Жестикулируя за спиной рассерженной ведьмы, они не заметили, как она повернулась.
— И долго мы будем здесь пантомимы разыгрывать? У меня ведь сегодня и день рожденья, и годовщина свадьбы! Дождусь я, наконец, поздравлений от любимого мужа и лучшей подруги?
После горячих извинений и заверений, что такое больше не повторится, именинница сменила гнев на милость, и Гарри с Гермионой облегченно вздохнули. После традиционной церемонии с вручением подарков, миссис Поттер взяла Гермиону под локоть и, рассказывая на ходу, кто есть кто из гостей, повела ее к столикам с закусками.
— А вот и Невилл, — остановившись, она окликнула высокого нескладного мужчину, который от неожиданности уронил сэндвич, запачкав при этом рубашку.
— Как маленький ребенок, честное слово, — достав волшебную палочку, Джинни быстро удалила жирное пятно. — Смотри, кого я привела!
Лонгботтом несколько секунд рассматривал стоящую перед ним ведьму, затем неуверенно произнес:
— Гермиона?
— Я же говорила, что ты ее сразу не узнаешь! — весело воскликнула хозяйка дома. Заметив машущего ей Гарри, она торопливо извинилась: — Ой, простите, кажется, там еще кто-то из опоздавших пришел – пойду встречать.
Оставшись вдвоем, бывшие одноклассники замерли в неловком молчании. Гермиона помнила страшный рассказ Джинни, о том, как Невилл чуть не погиб во время нападения Упивающихся смертью на школу и сейчас старалась не смотреть слишком пристально на его обезображенную шрамом левую половину лица, понимая, как трудно ему выносить назойливые взгляды.
— Т-тебя действительно трудно узнать, — чуть заикаясь, сказал Лонгботтом. — Эт-то волосы. Они такие…
Молодая женщина провела руками по вискам, поправляя и без того безупречно гладкую прическу.
— Я нашла, наконец, нужное зелье, чтобы справиться со своей гривой. Жаль только, что эффект у него недолговременный, да еще волосы осветляет, но я работаю над его формулой. А что, мне так плохо?
— Что ты, наоборот... Нет, ты… ты и раньше красивой была и т-теперь тоже очень… — сбившись, он махнул рукой. — Может, выпьешь что-нибудь?
Гермиона с готовностью согласилась, и Невилл, достав палочку, призвал пару бокалов.
Сначала разговор не клеился, каждый боялся случайно задать вопрос, который причинит боль другому. Потом Гермиона, высмотрев в толпе гостей Рону, подозвала ее и представила Невиллу, тот в ответ показал ей колдографию маленькой пухлощекой девочки. И когда они начали беседовать о детях, проблемах их воспитания, вспомнили о многочисленных проказах своих любимых чад, перейдя на тему, о которой счастливые родители могут говорить бесконечно, они расслабились.

***

— Ой, не могу! Па-пасхальный зайчик из жены мэра… — задыхаясь от смеха, сказал Невилл.
— Тебе смешно, а я тогда в панике была, не зная, что делать. Дама в истерике, орет, когда муж пытается ей то ушки, то хвостик оторвать. Народ, решив, что это праздничное юмористическое представление от хохота под стулья сползает, а Рона все пальчиком на несчастную показывает — черт дернул эту блондинку прийти на церемонию в белой шубке — и твердит: «Зайчик, зайчик!».
— Талантливая у тебя де-девочка!
— Не то слово! Пока она не подросла, я со всеми сотрудниками из местного отделения Департамента Магических Аварий и Катастроф лично познакомилась. Если их неделю не вызывали, они начинали беспокоиться и звонить мне, интересуясь, не случилось ли что с Роной. Глава отдела как-то сказал, что благодаря моей дочке городское подразделение вышло по показателям подготовки сотрудников на первое место.
— Еще бы, если им постоянно т-такие задачки решать приходилось.
— И не только им. Я так поднаторела в установке защитных щитов вокруг нашего дома, ограждая соседей от выбросов стихийной магии, что даже диссертацию защитила на эту тему.
— Джинни го-оворила, что тебя в качестве независимого эксперта в Гринготс приглашали.
— Да, нужно было протестировать их новую систему контроля доступа. Даже не предполагала, что буду когда-нибудь этим заниматься. И все благодаря Роне.
— Теперь Хогвартс д-держись! Представляю, какие проблемы ждут факультет, на который шляпа распределит твою дочь.
— Не говори, я уже заранее готовлюсь к тому, что каждый день буду получать разгневанные письма преподавателей. Вы с Гарри с ней там построже.
Вздохнув, Гермиона поднесла бокал с шампанским к губам, но так и не сделала ни глотка.
— Как он… Что он здесь делает?
Искусно лавирую между оглядывающихся на него гостей, к ним приближался Драко Малфой. На нем был легкий светлый костюм, того же оттенка, что и его волосы. Гермиона представила, как долго он подбирал одежду, просчитывая какой эффект произведет на окружающих.
— О, Грейнджер! — он ослепительно улыбнулся. — Какая приятная встреча.
Его улыбка поблекла, когда он перевел взгляд на Невилла.
— Лонгботтом, — он едва заметно кивнул, приветствуя бывшего однокурсника.
— Как ты сюда попал? — требовательно спросила Гермиона, прижимая к себе сумочку с волшебной палочкой.
Губы Драко насмешливо изогнулись.
— Не мог же я пропустить столь блестящее светское мероприятие. Извините меня, я еще должен поздравить хозяев.
— Ничего не понимаю, — растеряно произнесла молодая женщина, когда Драко отошел. Она внимательно посмотрела на Невилла. — Он с тобой поздоровался так, будто… Я чего-то не знаю?
— По-понимаешь он,… когда его мать… — от напряжения шрам на лице Лонгботтом налился кровью. — Об этом писали в газетах. Нарцисса, она… Суд над мужем и сыном… Все это на нее так п-повлияло. А Малфой, он часто навещал ее.
— Подожди. Что случилось с Нарциссой? И где он ее навещал?
— Клиника Мунго. Палата номер пятьдесят один, — выдохнул Невилл. — Мы с ним часто виделись, пока она п-п-проходила там курс лечения.
Замолчав, мужчина принялся неловко крутить в руках пустой бокал, его рассеянный взгляд скользил по лицам гостей, и ведьма пожалела, что заставила его все рассказать. Наверное, эта история напомнила ему о родителях. Состояние Фрэнка и Алисы так и не изменилось за прошедшие годы. Гермиона вспомнила, как мучительно краснел Невилл, при любом намеке на то, что произошло с ними, и до сих пор эта тема была невероятно болезненной для него.
Она посмотрела в ту сторону, куда ушел Драко. А Малфой? Что чувствовал он, приходя в психиатрическое отделение проведывать свою мать? Несмотря ни на что, этот слизняк оказался примерным сыном.
— И все-таки, как он сюда попал? — задумчиво сказала Гермиона. — Пожалуй, стоит предупредить Джинни.

Когда она разыскала подругу, та сама бросилась к ней, не дав ей даже открыть рта.
— Нет, ты представляешь, кто только что вручил мне подарок? Малфой! Я дар речи потеряла! Подошел ко мне вместе с Луной… Нет ты подумай, он и Луна? Я даже не знала, что сказать, а он так мило, просто сама любезность: «Надеюсь, вы не против, что я вот так, без предупреждения… Разрешите вас поздравить и пожелать…» С ума сойти! Хорошо Гарри рядом не было. Боже, что же делать? Надо его как-то подготовить, прежде чем сообщить такую «радостную» новость. И зачем мы послали Луне приглашение на двоих? Я же не знала, думала, что она, как всегда одна придет.
— Да, Гарри надо сказать. Приятный сюрприз, ничего не скажешь. Я, конечно, не думаю, что Малфой появился здесь, для того чтобы испортить вам праздник, но кто знает, чего от него можно ожидать.
— Гермиона, а ты не могла бы за ним присмотреть, пока я с мужем поговорю?
— Хорошо, но только издалека.
Миссис Поттер склонила голову к плечу и придав своему лицу самое невинное выражение, поинтересовалась:
— А почему издалека, неужели у вас не найдется темы для разговора?
— Конечно, у нас же так много общего! — голосом, полным сарказма, произнесла Гермиона. — Сейчас присядем с ним, выпьем, вспомним о былом… Ради Мерлина, Джинни! Меня от одной этой мысли тошнить начинает.
— Ну, не знаю. Между прочим, я смотрю тут некоторые душу дьяволу готовы продать, лишь бы заполучить такого красавчика. Только у них нет никаких шансов, потому что он пришел сюда из-за тебя!
— Что?! Причем здесь я?
— Мы, знаешь ли, каждый год такие праздники устраиваем, но он почему-то ни разу не почтил их своим присутствием. Но стоило ему встретить тебя в кафе… Ведь ты сама рассказала, как он обрадовался, увидев тебя.
— Я не говорила, что он обрадовался. Он был удивлен, и… Да просто он пьян был!
— Но тебя все-таки узнал сразу. Знаешь, я вот подумала, тебя ведь почти никто не узнает. Это из-за прически, конечно, ты так свои кудри укротила, что любой салон красоты за твое зелье кучу галлеонов отвалит. Нет, все-таки интересно: одноклассники не узнают, тетя родная, сама рассказывала, мимо прошла, а Малфой сразу разглядел.
— Может у него феноменальная память на лица.
— А может… — миссис Поттер сделала паузу, театральным жестом вскинула руки и с выражением продекламировала: — Он среди тысяч лиц одно всегда искал.
— Джинни!
— Все, молчу-молчу. Но ты за ним все же присмотри.

Долго выглядывать Драко в толпе Гермионе не пришлось, он сам появился перед ней с двумя бокалами.
— Ну что, мир? — сказал он, протягивая один из них.
— А мы с тобой разве воевали?
— Вроде бы нет, но ты так смотришь на меня…
— Как?
— Будто я твой персональный враг номер один.
— Не льсти себе, Малфой.
Помедлив, молодая женщина взяла предложенный бокал, но, пригубив, тут же поставила на стол. Переменившись в лице, она потянулась, разглядывая кого-то за спиной Драко. Обернувшись, он проследил, куда она так пристально смотрит.
— Знакомые все лица, — он залпом выпил шампанское. — Здесь наливают что-нибудь покрепче этой газировки?
Но Гермиона уже не слушала его, направляясь к одиноко сидевшей под белым тентом худощавой седоволосой женщине.
— Профессор! Гарри сказал, что вы здесь, а я…
Гриффиндорский декан подняла голову и поверх очков внимательно посмотрела на молодую женщину, приближающуюся к ней. Рука с чашкой замерла в воздухе и мелко задрожала, расплескивая чай.
— Гермиона?! — срывающимся на шепот голосом произнесла Макгонагалл. — Девочка моя! — поднявшись, она подошла к бывшей ученице и, словно сомневаясь, что перед ней живой человек, провела пальцами по ее щеке. — Это ты!
Женщины с глазами полными слез жадно всматривались в лица друга. Первой не выдержала Минерва, всхлипнув, она прижала молодую ведьму к себе.
— Когда Гарри сказал мне, что ты жива…
Профессор замолчала, стараясь справиться с волнением. Немного успокоившись, она отстранилась и оглядела Гермиону с головы до ног.
— Ты стала совсем взрослой. Мы стареем, а вы, молодежь, приходите нам на смену.
— Ну, что вы говорите! Какая старость? Вы ничуть не изменились!
— Что ты, — Минерва улыбнулась и покачала головой. — Ладно, не будем о грустном. Давай лучше о тебе.
Усадив бывшую ученицу рядом, профессор принялась нетерпеливо расспрашивать ее. Гермиона коротко рассказала, чем занималась все эти годы, а затем перевела разговор на школу. Описывая положение дел в Хогвартсе, Макгонагалл то и дело хмурилась.
— Последствия войны до сих пор дают о себе знать. Так трудно наладить нормальную работу факультетов. В первый год вообще решили упразднить распределение, но потом были вынуждены отказаться от этой идеи. После того, как пришлось отправить в Мунго ученика, пострадавшего от непростительного заклятия. Было большой ошибкой поселить в одной комнате сына осужденного сторонника Темного лорда и мальчика, чья мать погибла от рук Упивающихся смертью… В школе большая текучка кадров. Начинается новый учебный год, а у нас две свободные вакансии: нет учителей Зельеделия и Защиты от сил Зла. Гарри сможет, конечно, совмещать две должности: директора и преподавателя Защиты, но вот что делать с Зельями… — Миневра внимательно посмотрела на молодую женщину. — Розмари Голдстайн. Я вспомнила, где слышала это имя. Сыворотка Стэнтона и Голдстайн. Премия Парацельса за достижения в области зельеделия. У тебя ведь диплом с отличием. В нашем министерстве не очень жалуют выпускников заокеанских университетов, но, думаю, твое назначение одобрят и они, и Попечительский совет.
— Нет!
Молодая женщина замотала головой, представив, как входит в темный, пыльный кабинет, пропахший сухими травами, хранящий память о своем прежнем хозяине. Поежившись, словно на нее повеяло холодом подземелий, Гермиона обхватила плечи руками. Заметив непонимающий взгляд декана Гриффиндора, она поспешно добавила:
— Моих знаний в этой области явно недостаточно. Я специализировалась на Защитных Чарах, а профессору Стэнтону просто помогала в его исследованиях, изучая влияние некоторых зелий на способности к преодолению магических преград. Да и свой филиал я бросить не могу. Мне только-только удалось наладить работу офиса и еще столько предстоит сделать.
— Жаль, — вздохнула Минерва. — Придется опять преподавать Зельеделие факультативно, пока не найдем специалиста.

Каждый развратен до той черты, которую сам для себя устанавливает. Леопольд фон Захер-Мазох.

— Вот ты где!
Гермиона присела на садовую скамью рядом с миссис Поттер и, последовав ее примеру, наколдовала пуфик и положила на него ноги.
— Хорошо… Ну и как отреагировал Гарри, узнав о визите Малфоя?
Сердито тряхнув головой, Джинни взяла из стоящей рядом вазы яблоко и с хрустом надкусила.
— Никак! Так и не удалось поговорить с ним наедине. Фу, какая кислятина! — бросив яблоко, она ворчливо продолжила: — Эти мужчины! Стоит им собраться вместе, и ничто не отвлечет их от решения глобальных мировых проблем.
— Что, опять обсуждают политику?
— А то. Папа, Гарри, братья… Присели за столик с пивом и ведут жаркие дебаты.
— Оно, наверное, к лучшему. Малфой вряд ли к ним присоединиться. Так что вполне возможно, Гарри даже не узнает, что он был здесь.
— Может быть. Да, кстати, а где он?
— Понятия не имею.
— Ой, смотри, не доглядишь, уведут из под носа завидного ухажера!
— Джинни, ты опять?
— Нет, я же ничего такого не имею в виду, но только… Неужели тебе неприятно внимание мужчины, к ногам которого готова рухнуть большая часть присутствующих здесь дам?
— Для меня наличие смазливой физиономии еще не повод…
— Сплетничаем?
Молодые женщины, вздрогнув, быстро оглянулись на незаметно подошедшего Драко. Рыжеволосая ведьма прыснула и, глядя смеющимися глазами на Гермиону, произнесла:
— Что-то я совсем про обязанности хозяйки забыла, — поднявшись, она бросила быстрый оценивающий взгляд на блондина. — Пойду Гарри разыщу, что ли.
Когда Джинни ушла, Драко опустился на ее место.
— Обо мне говорили?
По тому, как он произнес это, чуть растягивая слова, Гермиона поняла, что бывший слизеринец пьян.
— Конечно, нам совсем не о чем говорить, кроме как о твоей драгоценной персоне.
— А я все слышал. Вы обсуждали мою, как изволили выразиться, «смазливую физиономию». Ты находишь меня привлекательным, Грейнджер? Я поражен.
— Только не надо делать поспешных выводов. Я всегда терпеть не могла красивых мужчин.
— Ну, это потому, что они никогда не обращали на тебя внимания.
Не найдя достойного ответа, Гермиона фыркнула.
— Слушай, Малфой. Скажи прямо, что тебе здесь нужно?
— Просто скука смертная одолела. А тут такая возможность развлечься. Позлить тебя, Поттера, семейку Уизли.
— И ты не боишься, что после подобного признания тебя вышвырнут за дверь.
Драко наклонился к Гермионе, так близко, что она вынуждена была отдвинуться на край скамьи.
— Нет, — его глаза потемнели, — ведь вообще-то я пришел сюда, чтобы увидеть тебя.
— Как я понимаю, после этих слов я должна упасть в обморок от счастья, — холодно заметила она.
— Вот умеешь ты, Грейнджер, все испортить, — ухмыльнулся Драко, — Нет чтобы сказать, что ждала этой встречи.
— Мне встречи с тобой, Малфой, в кошмарах снились.
Драко, расхохотавшись, чуть не сбил оставленную Джинни вазу с яблоками.
— Вот! Вот именно поэтому я и притащился в эту дыру. Как же мне этого не хватало!
— Я всегда подозревала, что ты извращенец, — ледяным тоном произнесла Гермиона, вставая.
— Ладно, хватит изображать Снежную королеву. Пошли лучше танцевать.
Схватив молодую женщину за руку, блондин потянул ее за собой.
— Я не собираюсь с тобой танцевать!
— Собираешься, — Драко был неумолим. — И не томи публику, вон все уже заждались нашего с тобой коронного выхода.
— Пусти, — шипела Гермиона, старательно улыбаясь смотрящим в их сторону гостям. — Не порти людям вечеринку!
— Ха, — высокомерно глянул на нее Малфой. — Да они благодарить меня должны, что я появился на их гребанном празднике.
— Ах, ты… — яростно выдохнула ведьма, но Драко, не дав опомниться, буквально вынес ее на площадку для танцев.
— Тебе говорили, что ты чертовски привлекательно выглядишь, когда сердишься? — прошептал он, прижимая молодую женщину к себе.
Стиснув зубы, Гермиона промолчала. Ему не удастся… Она не позволит спровоцировать себя, выставив на посмешище. Пусть только закончится эта песня, и они окажутся там, где не так много свидетелей и тогда…
Драко довольно улыбнулся, глядя какие эмоции отражаются на лице ведьмы, и, крепко обняв за талию, уверенно повел ее в танце.

Заметив два дня назад полоумную Лавгуд в антикварном магазине и услышав, для кого она выбирает подарок, он в ту же секунду принял решение. Не прошло и десяти минут после того, как он подошел и разыграл перед ней сценку «радость от неожиданной встречи со школьной подругой», как эта дурочка сама предложила ему пойти с ней на вечеринку.
— Ведь это так важно для тебя, — она подняла на него огромные глаза и улыбнулась своей странной полуулыбкой, словно знала что-то недоступное его пониманию.
— Для меня?! — Драко закашлялся. — А… Ну, да, конечно.
Договорившись, где встретятся одиннадцатого числа, они распрощались.
«Ненормальная. Она точно ненормальная, — сказал про себя Малфой, наблюдая за удаляющейся фигурой в ядовито-желтой мантии. Он отвернулся и, глядя на свое отражение в витрине магазина, добавил: — Впрочем, не она одна».

Когда он увидел Грейнджер в том кафе, то сразу узнал. Она могла бы сколько угодно менять прическу, цвет волос и даже глаз, но ее взгляд… Великий Салазар, он помнил, как когда-то его выводил из себя этот полный превосходства взгляд. Она смотрела так, словно была выше окружающего ее мира, словно его грязь не могла запачкать и кончиков ее туфель. Будто он, чистокровный маг, не годился даже на то, чтобы стряхивать пыль с ее мантии. Когда-то это доводило его до бешенства, а сейчас, перебрасываясь с ней острыми фразами, он ощущал, как оживают давно забытые эмоции. Как же давно он не чувствовал себя таким живым!
До чего же ему осточертела его нынешняя жизнь, похожая на затянувшийся до бесконечности дешевый сериал. Лицемерные улыбки, выдуманные страсти, фальшивые отношения…. И маглы, одни маглы вокруг. Как он не сошел с ума за все эти годы? Наверное, это была злая ирония судьбы, его, воспитанного на презрении ко всем, в чьих жилах течет хоть капля немагической крови, бросить в мир ничтожных, презираемых им людишек.
Он навсегда запомнил тот день, когда выйдя из зала суда, после вынесения приговора, побрел по незнакомым улицам, еще не до конца осознавая, как изменилась его жизнь. Он шел в толпе странно одетых, куда-то спешащих людей, пугаясь звуков огромного города, и задавал себе один вопрос. Что дальше? И не находил ответа. Мысль о том, чтобы вернуться и просить помощи, казалась ему отвратительной. Да и куда он мог пойти, нищий недоучившийся маг, лишенный права пользоваться магией, сын осужденного Упивающегося смертью? Кому он был нужен?
Так бредя без цели, опустошенный и потерянный, он дошел до набережной и остановился у каменного парапета. Опершись на него, он наклонялся все ниже и ниже, не отрывая взгляда от темной глади реки. Казалось, вот оно самое простое решение его проблем – одно движение и больше не будет ничего. Ни отчаяния, ни боли, ни унижений. Ни-че-го! Пустота и покой. И когда он уже перегнулся через ограждение, память вдруг услужливо подбросила почти забытое детское воспоминание, как он однажды чуть не утонул в пруду возле дома. Он даже ощутил привкус затхлой воды во рту. Нет! Драко в ужасе отшатнулся и бросился бежать. Он бежал, как сумасшедший, не видя ничего перед собой, по аллеям полупустого парка и, выбившись из сил, рухнул на землю, засыпанную опавшими листьями. Вдыхая их резкий, терпкий запах, он понял, что не сможет убить себя. Ни прыгнув в реку, ни каким другим способом. Не сможет, потому что ему не хватит на это смелости, потому что до дрожи в теле он боится смерти. Тогда, под хмурым лондонским небом, валяясь в пыли, единственный наследник благородного рода Малфоев со всей отчетливостью понял, что он будет унижаться, умолять, ползать на коленях и пойдет на все, лишь бы не сдохнуть, как безродный пес в сточной канаве, забытый и брошенный всеми.

Драко выжил. Как – знал только он, но не желал об этом вспоминать. Сейчас у него было все: слава, деньги, даже магический мир, когда-то отвергнувший единственного наследника чистокровного рода, теперь лежал у его ног. У него было все… Но у него не было такого дома, как у Поттера – старомодного, заросшего диким виноградом, с аккуратным садиком на заднем дворе. Не было жены, которая бы смотрела на него счастливыми влюбленными глазами и оравы несносных детей, похожих на него, как две капли воды. Не было шумной толпы друзей и родственников, собирающихся на все семейные праздники, задаривающих горой совершенно не нужных подарков.
Он чувствовал себя как человек, который мчался вслед за отошедшим от перрона составом и в последний момент все-таки успел вскочить на подножку последнего вагона, но только когда контролер пришел проверять билеты, выяснивший, что поезд, на который он с таким трудом попал, идет не в ту сторону.
Драко обвел взглядом окружавших его людей. Неужели это та жизнь, что ему нужна? Жена-наседка, пара-тройка детишек, назойливая родня? Он поморщился. Жениться… Мать все чаще намекает ему на то, что пора остепениться и предлагает познакомить с «чудесной девушкой», а отец в последний его приезд заявил, что он своим образом жизни позорит их род. Благородный, чистокровный род Малфоев. Правда в ответ Драко напомнил, что только благодаря этому «позорному образу жизни» его благородные родители не просят подаяние и могут позволить себе по-прежнему свысока смотреть на окружающих.
Может действительно жениться? Но только никаких нарциссиных протеже, похожих друг на друга как близнецы: занудных, холодных, скучных до зевоты. А что если представить родителям какую-нибудь из своих магловских подружек? Да… после этого Авада ему гарантированна. Или вот Грейнджер – она хотя бы ведьма. Ну, тогда его точно ждут несколько темных проклятий, и одно, несомненно, от предполагаемой невесты, после того, как он осмелится сделать ей подобное предложение.

Прозвучали последние аккорды мелодии, Драко быстрым движением наклонил молодую женщину, так что ее голова запрокинулась, и замер, удерживая ее почти на весу.
— А ты, Грейнджер, оказывается неплохо танцуешь.
— Если ты не вернешь меня в вертикальное положение – это будет твой последний в жизни танец.
Рассмеявшись, блондин легко поднял Гермиону.
— А что? — сказал он словно про себя. — Подумаешь, какие-то непростительные заклятья. Переживу.

***

— Дорогая, знаешь, мне только что показалось, что я видел среди гостей Малфоя, —Гарри прищурился, стараясь получше разглядеть группу возле танцевальной площадки.
— Ты знаешь, милый… — миссис Поттер попыталась отвлечь мужа и отвести в сторону, но он вцепился ей в руку.
— Точно, я же говорил! Вот он!
— Успокойся, дорогой, он… Его привела Луна.
— Луна?! Чтоб его гриппогриф разодрал, он что, наложил на нее Империо?
— Ну, Гарри, — произнесла Джинни умоляющим тоном, прижимаясь к мужчине, — давай не будем портить чудесный вечер. Ведь он ведет себя прилично, и даже подарок принес.
— Наверное, коробку отравленных конфет.
— Ничего подобного! Он подарил очень дорогую антикварную вещь. Так Луна сказала, ну, что она дорогая. Ты заметил, наверное, бронзовую гарпию, там у лестницы?
— Так это он этого монстра приволок? Крайне необходимая в хозяйстве вещь. Мы поставим ее в саду вместо пугала, и гномы сразу же перестанут плодиться.
Джинни рассмеялась: кажется опасность миновала, но тут Поттер пригляделся к ведьме, которой Малфой что-то говорил, почти касаясь губами ее уха.
— Подожди, ты сказала он с Луной, но, по-моему, он сейчас пристает к Гермионе! Нет, я все-таки убью эту бледную поганку.
— Все правильно, — останавливая мужа, сказала Джинни, — я попросила ее присмотреть за ним. На всякий случай. Вот она и…
— Ты просила ее? Вижу, она успешно справилась с поставленной задачей – слизеринский красавчик от нее не отлипает.
— Гермиона привлекательная девушка, она многим нравиться.
— Но не Малфою же?!
— А он что не мужчина?
Джинни уперла руки в бока и поджала губы, превратившись в точную копию своей матери. Уже не раз убеждавшийся, что когда она в таком состоянии, то с ней лучше не спорить, Гарри предпочел уступить.
— Ладно, оставим хорька в покое, — примиряющим тоном сказал он. — Сделаем вид, что его не существует. Но если только он…
— Конечно, Гарри. Одна только выходка с его стороны, и я сама попрошу тебя не церемониться с ним, но сейчас… — ведьма уткнулась носом в шею мужа и с придыханием произнесла: — Какое нам дело до всяких Малфоев. Сегодня наш день, и я хочу думать только об этом.
Гарри шумно выдохнул.
— Джинни, если ты будешь продолжать в том же духе, мне придется, наплевав на гостей, утащить тебя в спальню и…
— Это конечно, заманчивое предложение, но, думаю, с этим придется немного обождать, — молодая женщина, быстро поцеловав мужа, отстранилась. Лукаво улыбнувшись, она продолжила: — Но вечером, я надеюсь, ты мне напомнишь об этом.

Когда внимание Поттера отвлек кто-то из гостей, подошедший к нему с разговором, Джинни, наконец, присмотрелась к Малфою и Гермионе. Миссис Поттер усмехнулась. Вечные враги – Слизерин и Гриффиндор, но до чего ж красивая пара. Драко конечно, засранец, но, мантикора его раздери, чертовски привлекательный засранец.
— Если бы они поменялись цветами своих нарядов, то можно было бы устраивать свадьбу, — заметила Луна, подойдя к задумавшейся Джинни. Та вздрогнула от неожиданности.
— Ой, зачем так пугать беременную женщину! — выдохнула она, хватаясь за сердце, затем, взглянув на Луну, спросила: — А где ты сережку потеряла?
Мисс Лавгуд схватилась за уши и, обнаружив отсутствие украшения, завертела головой, осматривая землю под ногами.
— Какая досада. Я их сегодня первый раз надела. Наверное, я обронила одну, когда осматривала заросли крапивы за вашим домом. Там такие чудесные экземпляры синекрылых грюмошмелей встречаются.
У Джинни мелькнула в голове одна идея, когда она увидела Лонгботтома, стоявшего неподалеку.
— Так надо пойти там посмотреть, — озабочено произнесла она, — Может Невилл согласиться тебе помочь?
— Что? — спросил ничего не понимающий мужчина, услышав свое имя.
— Ты не мог бы помочь разыскать сережку Луны? Она ее потеряла на заднем дворе, — попросила Джинни с кротким выражением лица. — Я была бы тебе так благодарна.
Невилл посмотрел сначала на нее, потом на Луну и неуверенно кивнул.
— Да, конечно.
«Какой недотепа, — подумала Джинни, провожая мужчину взглядом. — Женить его надо срочно. На рубашке пуговица оторвана, воротник каким-то красным соусом заляпал. Да и Луна хороша, что ее занесло в крапиву? Хотя удачно получилось отправить их туда вдвоем. Главное, что им не пришло в голову спросить, почему я не послала на поиски сережки домового эльфа. Надеюсь, им придется полазить по тем дебрям достаточно долго. Может тогда они, наконец, поймут, что подходят друг к другу?»

***

Во время танца взбешенная Гермиона перебирала в уме все известные проклятия, мечтая наслать их на Драко, но осуществить задуманное ей не дали.
Как только стихла музыка, к ним подплыла одна из многочисленных родственниц Джинни и, придыхая после каждого слова, произнесла:
— Мистер Грей! Вы даже не представляете, как я вас обожаю. У меня дома целый альбом с вашими колдографиями. Вы не могли бы, — тучная дама оглянулась, подзывая к себе невысокого лысоватого мужчину, — сфотографироваться со мной.
— С удовольствием, — Драко засиял так, будто всю жизнь мечтал об этом. — Как можно отказать такой симпатичной леди.
Улыбаясь, он одной рукой обхватил даму, за то место, где когда-то была талия, а другой привлек к себе растерявшуюся Гермиону. Блеснула вспышка. Молодая женщина заморгала, стараясь избавиться от темных пятен перед глазами, а к Малфою уже спешили другие осмелевшие поклонницы.
Позируя перед объективами, раздавая автографы, Драко не отпускал руку Гермионы, и ей пришлось вымучено улыбаться вместе с ним. После того, как ей несколько раз наступили на ноги, она не выдержала.
— Мое терпение не безгранично! — процедила она сквозь зубы, пытаясь вырваться из цепких пальцев
— Прошу простить меня милые дамы, но я вынужден вас покинуть. Моя подруга не любит, когда я слишком много внимания уделяю другим женщинам, — Малфой состроил очаровательную гримасу. — Особенно таким привлекательным.
Приобняв опешившую Гермиону, он вывел ее из плотного кольца фанаток.
— Твоя кто? — смогла, наконец, выговорить ведьма.
— Надо же было найти повод улизнуть от этих куриц.
— Будь так любезен, в следующий раз найти другой повод! И отпусти, в конце концов, мою руку!
— Чтобы ты тут же схватилась за палочку?
— Я и без палочки смогу подпортить твою несравненную красоту!
— Вот этого не надо!
Ухмыляющийся Малфой отступил. От гнева возмущенной ведьмы его спасла подбежавшая Рона.
— Мам, можно я… — увидев Драко, она резко остановилась и, покраснев, еле слышно произнесла: — Здравствуйте!
— Как поживаете, мисс? — блондин церемонно поклонился, — Замечательно, что вы подошли. У меня есть для вас небольшой подарок.
Мать с дочкой переглянулись и молодая женщина, подозрительно посмотрев на Драко, спросила:
— Что еще за подарок?
— Одну минуту, — мужчина окликнул пробегавшую мимо Винки и что-то тихо сказал ей.
Эльфийка послушно затрясла головой и аппарировала.
— Мне это совсем не нравится… — начала Гермиона, но не успела закончить, потому что рядом раздался хлопок, и появился домовик с большой корзиной в руках.
Малфой открыл крышку и извлек на свет белого пушистого котенка с кисточкой на хвосте.
— Это мальчик, — сказал он, протягивая Роне пищащий комок. — Поклонницы сегодня вручили, а я не представляю, что с ним делать.
— Мама, — воскликнула девочка, принимая котенка в ладони, — какой он хорошенький!
— Рона, мы не можем его взять!
— Ну, почему?
— Потому что у нас уже есть кот, и вообще мы договорились, что в школу ты берешь сову.
— Мам, ну пожалуйста! Косолапсус целыми днями спит на диване, с ним так скучно, а сова… Зачем мне сова, если я письма писать не люблю? — увидев, что мать начала сомневаться девочка настойчиво продолжила: — Если мы его возьмем я обещаю, что больше никогда… никогда ничего не буду взрывать!
Малфой выжидающе посмотрел на Гермиону.
— Если вы не заберете его, то я не знаю… Не на улицу же его выбрасывать?
— Хорошо, — сдалась ведьма, — но предупреждаю, Рона, что кормить, ухаживать за ним будешь ты.
— Да, мамочка! Конечно же буду!
Девочка закружилась на месте, тиская котенка. С улыбкой наблюдавший за ней мужчина, спросил:
— И как же ты его назовешь?
На мгновение задумавшись, Рона вскинула на него темные глаза.
— А можно… Можно я назову его Драко?
— Это, конечно, неожиданно, но я не возражаю.
— Спасибо, — смутившись, прошептала девочка и убежала, прижимая к себе притихшего котенка.
Небрежно облокотившись на постамент небольшой скульптурной композиции, изображавшей битву двух мантикор, мужчина самодовольно улыбнулся.
— Вот видишь, а твоей дочери я нравлюсь.
— Если учесть, что ей еще крысы и пауки нравятся...
Хмыкнувший Драко собирался что-то ответить, но в этот момент зазвучала назойливая мелодия модного хита и он, недовольно поморщившись, достал мобильный телефон.
— Да? — раздавшийся из динамика вопль заставил его отстраниться. Выждав пока у звонившего иссякнет запас ругательств, он снова приложил телефон к уху. — Конечно, я помню, что сегодня презентация идиотской книги, в экранизации которой мне обещают главную роль. Что? Нет, я не смотрел на часы. У меня были более интересные занятия, а целовать тощую задницу авторши и без меня найдется много желающих. Кто алкоголик? Хамишь, Марти! Уволю без выходного пособия!... Понятно. Да. Ладно. Полчаса. Хорошо, через пятнадцать минут. Я же сказал, что уже лечу!
Со злостью отключив телефон, Малфой повернулся к Гермионе:
— Сожалею, но я вынужден вас покинуть. Не желаешь проводить меня к камину?

***

— Хочешь?
Джинни протянула подруге пирожное, но та отрицательно замотала головой. Посмотрев на толстый слой шоколадной глазури, рыжеволосая женщина вздохнула, а затем махнув рукой с наслаждением откусила большой кусок.
Почти все гости разошлись, нанятые официанты заканчивали убирать остатки праздничного ужина. В тишине теплой августовской ночи было слышно позвякивание посуды, трели сверчков и тихая мелодия, льющаяся из поющего фонтана.
— Ну что, Малфой пригласил тебя на свидание?
— Кто о чем, а ты все об одном.
— Эх, а я уже видела огромные заголовки в «Пророке».
— С твоей фантазией, Джинни, романы женские писать надо.
— А что, идея. Он – надменный аристократ, единственный наследник чистокровного рода. Она – простая маглорожденная, посвятившая свою жизнь борьбе за права обиженных и угнетенных. Они с детства ненавидели друг друга, но одна случайная встреча спустя годы разлуки изменила все.
— Мерлинова борода, какой оригинальный сюжет! — давясь смехом, выговорила Гермиона.
— Ага, Рита Скитер удавится от зависти. Знаешь, было бы интересно понаблюдать за влюбленным Малфоем.
— Влюбленным?! Джинни, ты веришь, что он может полюбить кого-то, кроме себя?
— Э-э-э… — задумчиво протянула рыжеволосая ведьма, а затем уверенно произнесла: — Свою мать.
— Ну, это не считается и вообще, дался тебе этот Малфой. Между прочим, у меня и без него хватало поклонников. Мистер Прюит, несмотря на свои шестьдесят восемь, такой темпераментный мужчина. Я даже опасалась, как бы меня не прокляла его жена.
— Что?! И тебя этот старый козел щипал за задницу? Говорила я маме, что не стоит звать дядюшку Гидеона, так нет же: «Родственники не поймут, обидятся». Ух, я б ему…
— Да ладно, Джинни, ничего страшного. Зато я теперь могу сказать маме, что пользовалась большим успехом у мужчин.
Ведьмы рассмеялись.
— И все равно тебя перещеголяли, — Джинни кивнула головой в сторону, где Рона прощалась с ее сыновьями. — Вот кто у нас звезда вечера. Из-за нее мальчишки даже сегодня дуэль устроили.
— Боже, — охнула Гермиона, — неужели опять стащили волшебные палочки?
— Слава Мерлину, без палочек обошлись. Решили дело в честном кулачном бою.
— И так спокойно об этом говоришь! Надеюсь, никто не пострадал?
— Нет, ничего серьезного. У Сириуса только губа и нос были разбиты, а у Гектора… — в голосе миссис Поттер послышалась нескрываемая гордость. — Видела бы, ты какой роскошный фингал ему мой старший поставил! Флер так кудахтала над бедным сыночком! Он, конечно, молодец, не проболтался, кто его так отделал.
— Джинни! Разве так можно? За такое наказывать надо!
— Я и наказала. Сириус у меня неделю своей метлы не увидит!... Но ты бы видела тот фингал! Ничего, что он ростом не вышел, зато в обиду себя никому не даст!
— Да, день выдался насыщенный, столько встреч. Потом поклонники, драки… — Гермиона поднялась. — Хватит на сегодня впечатлений.
— Кстати, о поклонниках, — в задумчивости произнесла миссис Поттер. — Я сейчас вспомнила. Ведь это Малфой тогда сообщил Ордену адрес дома, где тебя держали.
— А что он потребовал за эту информацию?
— Никак ты не хочешь поверить в его чистые намерения.
— Я скорей поверю, что дементоры занялись разведением цветочков, чем в то, что Драко Малфой бескорыстно помог кому-то. Ладно, пойду. Вон Макс мне уже машет. Спокойной ночи.

***

Выйдя из душа, Гермиона прошла в спальню, вытирая на ходу мокрые волосы. Она не стала сушить их заклинаньем, а просто откинула назад. Потянувшись за баночкой любимого крема, она замерла, глядя на свое отражение. Ей ведь не показалось, Малфой определенно флиртовал с ней сегодня. А может просто развлекался. Прихоть скучающей звезды. Молодая женщина оценивающе осмотрела себя в зеркале. Ее мать говорит, что женщины их породы хорошеют с возрастом. Гермиона приблизила лицо к стеклянной поверхности. Ее можно назвать красивой? Нет, красивая – это Джинни, с ее золотисто-карими глазами, пухлыми губами и аккуратным вздернутым носиком. А ее, наверное, можно назвать симпатичной. Да. А фигура? Она отошла, чтобы увидеть себя во весь рост. Грудь, конечно маловата, но форму после родов не потеряла. Ноги, пожалуй, ничего. Хотя… Она распахнула халат и приподняла полы, обнажая бедра. Немного толстоваты. Впрочем, не всем же нравятся худышки. Может Джинни права, и слизеринский хорек действительно пришел на вечеринку из-за нее? Гермиона усмехнулась. Мысль об этом, конечно, тешила ее самолюбие, но сам Драко Малфой не вызывал в ней абсолютно никаких эмоций.
— Может я ненормальная? — весело спросила ведьма у своего отражения и показала ему язык.
Посмотрев на часы, она отправилась в комнату Роны. Увидев тихо посапывающую дочку, Гермиона поправила сбившееся одеяло, взмахнув палочкой, погасила ночник и вышла, осторожно затворив за собой дверь.
В библиотеке горел свет, и ведьма заглянула туда.
— Не спится?
Макс, удобно устроившийся на диване, поднял стакан с виски.
— Будешь?
— Нет, спасибо.
— А я вот решил выпить, — мужчина расслабленно прикрыл веки. — Мой организм плохо переносит магический способ перемещения в пространстве.
— Устал? — ведьма присела рядом. — Эти праздники так выматывают. Как вечер?
— Замечательный вечер.
— А я боялась, что ты согласился пойти, только потому, что не смог отказать Джинни.
Запрокинув голову, Макс расхохотался.
— Дорогая моя, неужели ты думаешь, что я бы не нашел благовидного предлога отказаться от приглашения миссис Поттер?
— Так тебе что, правда, понравилось?
— Ты не представляешь, какое удовольствие, после всех светских тусовок на которых я обязан бывать, попасть на простой семейный праздник. Это словно напиться вдоволь чистой родниковой воды, после того как много дней подряд пил одну лишь приторную газированную гадость, которую так любят янки, — мужчину передернуло. — Видел, ты тоже неплохо провела время. Кто тот красавчик-блондин, вертевшийся около тебя целый вечер?
Ведьма сделал неопределенный жест рукой.
— Да так, старый школьный знакомый.
— Говорят, старый друг лучше новых двух.
— Макс, ты что с Джинни сговорился? Она мне постоянно мужчин подыскивает, теперь ты! Был бы еще кто стоящий, а этот… И вообще, разве он мужчина? Ходячая обложка гламурного журнала!
— Тише, тише. Какие эмоции. Я просто поинтересовался.
Гермиона опустилась на диван рядом с братом и устало потерла виски.
— Мне правда надо успокоиться. Столько событий за один вечер. Я думала, что все забыла, но оказалось воспоминания, как стеклянные шарики пророчеств в отделе Тайн. Лежали себе незаметно, покрываясь пылью, пока кто-то не толкнул полки, и они не посыпались на пол, разбиваясь.
— Так, — мужчина потянулся за бутылкой, — тебе все-таки необходимо выпить.
Он плеснул в стакан виски и почти силой заставил ведьму сделать несколько глотков.
— Каким бы не было твое прошлое, без него не было бы тебя настоящей. Вот скажи, как бы ты сейчас жила, не будь у тебя маленького чуда, мирно спящего в соседней комнате?
— Не знаю, даже подумать страшно.
— Вот видишь. Ведь у тебя сейчас могла быть совсем другая жизнь. И звали бы тебя, скорей всего, миссис Уизли.
— Нет, что ты. Это совершенно невозможно, — Гермиона тяжело вздохнул. — Я бы никогда не позволила, Рон он… разве такое можно понять и простить?
— Значит умереть за тебя он мог, а вот простить – нет. Если твой рыжий друг любил тебя по-настоящему, то простил бы. Может не сразу – все-таки большой удар по самолюбию, но рано или поздно… И я тебе вот, что еще скажу. Не окажись тот другой тем, кем он оказался… Взрослый мужчина, не с самой безупречной репутацией, со своими привычками, принципами, тяжелым характером, и юная наивная девушка, у которой еще все впереди. Думаю, что ни твои друзья, ни родители таких отношений не поняли бы. Нет, и тут я уверен, что Рональд Уизли был бы самый оптимальный вариант.
— Оптимальный. Слово-то какое. Когда-то и я так считала, пока не… Наверное, ты прав. Действительно пару себе нужно выбирать, взвесив все «за» и «против», безо всяких поэтических сантиментов.
— Я всегда прав! Уж поверь старой циничной сволочи. Нет, романтик, живет где-то в глубине моей души и свято верит в глупую сказку когда-то рассказанную Аристофаном, о половинках, предназначенных друг для друга. А вот реалист, понимает, что вероятность встретить того единственного, идеально подходящего человека, даже если он и существует в природе, равносильна шансу погибнуть от упавшего с неба метеорита.
— То есть, близка к нулю. Я читала, что в Департаменте по охране здоровья рассчитали, что смерть от падения на голову небесного тела грозит одному британцу раз в семь тысяч лет.
— Семь тысяч лет? Не знаю, как ты, но я столько искать свою половинку не в состоянии. Поэтому, чтобы не тратить впустую отпущенное судьбой время в ожидании идеала, я нахожу кого-то более или менее подходящего на эту роль и закрываю глаза на его недостатки. Вообще человек так устроен, что если ему не удалось завязать отношение с объектом А, то они сложатся у него с объектом В, ну а если даже с В ему не повезет, то он вполне может быть счастлив с объектом С. Главное не ожидать слишком многого, а довольствоваться тем, что имеешь.
— И каким пунктом у тебя идет Чарли Уизли?
Задав вопрос, который вертелся у нее на языке, с тех пор как они вернулись от Поттеров, Гермиона выжидающе посмотрела на сводного брата. Картинно подняв брови, он хмыкнул, неторопливо поднес бокал к лицу, слегка взболтал его и с наслаждением принюхался.
— Божественный аромат. Эти фруктовые тона, подчеркнутые нотками дуба и хереса ни с чем не спутаешь, — он сделал маленький глоток и, прикрыв глаза, замер. — Восхитительно.
— Ладно. Не хочешь говорить не надо, — слегка обижено произнесла ведьма и попыталась встать, но мужчина удержал ее.
— С Чарли Уизли я просто беседовал.
— Тебя так интересуют драконы?
— Драконы? Нет, мы говорили о живописи. Знаешь, приятно встретить человека, который не путает Моне с Мане. Что ты так смотришь?
— Я просто… Никогда бы не подумала, что Чарли интересуется искусством.
— Не просто интересуется. Между прочим, несколько его скульптурных композиций были куплены известными галерейщиками. Ты не знала?
— Нет. Ни за что бы не подумала, что он художник… Значит вы просто говорили о живописи и все.
— И все, моя любопытная сестричка.
Улыбнувшись, Гермиона заерзала, устраиваясь удобней под его рукой.
— Подумать только, ведь если бы я тогда не настояла и не купила маме билет в тот круиз, она бы не встретила твоего отца…
— И он бы не влюбился и не женился на старости лет. Наверное, если бы не Джейн, он бы так никогда не согласился принять в своем доме единственного сына, опозорившего старинный род.
— Не говори так! Тони очень сожалел о вашем разрыве. Но вы же оба такие гордые, никто не мог сделать первый шаг к примирению, пока мама не решила выступить посредником.
— Да знаю я, что только благодаря вам отец терпит мое присутствие. То, что я сквиб – с этим он еще как-то смирился, надеялся, что кровь Курсильонов проявится во внуках, но когда узнал, что я гей, и понял, что нет никакой надежды на продолжение рода… Этого он мне никогда не простит. Эй, малыш, не хмурься! Главное, что мы все-таки встретились, — наклонившись, он ласково поцеловал Гермиону в макушку. — Забавная штука жизнь, что-то дает, что-то забирает, и никогда не угадаешь, чем же все обернется.
<<глава 1глава 2глава 3глава 4глава 5глава 6глава 7глава 8глава 9глава 10

Каждый развратен до той черты, которую сам для себя устанавливает. Леопольд фон Захер-Мазох.