Например, можно заманить душу... в какой-нибудь зеркальный куб... В общем, как воображение разыграется
Я как-то читала одно из интервью мадам Ро, так там на вопрос, что подтолкнуло ее к придумыванию крестражей, было упоминание о зеркалах. Что интересно, так авторы в фиках очень часто используют этот атрибут. И это касается не только Лорда) Медальки
Я как-то читала одно из интервью мадам Ро, так там на вопрос, что подтолкнуло ее к придумыванию крестражей, было упоминание о зеркалах. Что интересно, так авторы в фиках очень часто используют этот атрибут. И это касается не только Лорда)
Да зеркала вообще универсальная вещь В зеркале заточается часть тебя, как бы прискорбно это не звучало)) Вспомнить хотя бы похождения Оли в зазеркалье, или фильм "Зеркала" - вообще отлично отображена тема + полно мистики и призраков Я, например, когда очень долго и пристально смотрю в зеркало, то кажется, что я это вообще не я во как)) Хочешь спрятать дерево — спрячь его в лесу Медальки
Вспомнить хотя бы похождения Оли в зазеркалье, или фильм "Зеркала" - вообще отлично отображена тема + полно мистики и призраков
Верно, он действительно хорошо все иллюстрирует)
Quote (MaRiNa)
Я, например, когда очень долго и пристально смотрю в зеркало, то кажется, что я это вообще не я во как))
А еще зеркалом называется один из приемов написания мысленных диалогов. Берется фраза, которую говорит один персонаж и та же фраза, только в другой ситуации, которую говорит уже другой персонаж. На первый взгляд такая мешанина, но если вчитаться, то можно найти много интересных моментов! Медальки
А еще зеркалом называется один из приемов написания мысленных диалогов. Берется фраза, которую говорит один персонаж и та же фраза, только в другой ситуации, которую говорит уже другой персонаж. На первый взгляд такая мешанина, но если вчитаться, то можно найти много интересных моментов!
хм... первый раз слышу. но действительно интересно Хочешь спрятать дерево — спрячь его в лесу Медальки
Дата: Воскресенье, 25.12.2011, 01:10 | Сообщение # 85
мой богарт - тоМиона
Статус: Offline
Группа: Мастер зельеварения
На сайте с: 13.06.2009
Сообщений:1708
Глава№7 Катализатор В теплицах в это время года было уютно. Растения радовали взгляд яркими красками, а в воздухе витал пряный, душистый запах. Черные орхидеи только начали цвести, поэтому к ним лучше было не подходить. Вечно голодные, алчные — они любили заманивать своим ароматом наивных людей и усыплять их. А потом использовать еще живые тела как удобрение для своих корней. Вот через неделю к ним можно будет наведаться. Профессор Спраут срежет опасные цветы, чтобы высушить их и отдать мадам Помфри для приготовления зелья против магического истощения. Сейчас же я искала Невилла. Однокурсник должен был помогать профессору в пересадке волшебных растений. Вчера он с восторгом описывал весь объем предстоящей работы. А я поддакивала в нужных местах, мысленно морщась от самой мысли о возне с землей и вредной своенравной зеленью. Я нашла его в третьей по счету теплице. Лонгботтом был одет в защитный ученический костюм. Подойдя ближе, я увидела, как он старательно разрезал ножом мясистые стебли и выдавил сок в большую медную миску; она была заполнена наполовину. — Зачем ты собираешь сок? — полюбопытствовала я. Невилл вздрогнул от неожиданности и выпустил из рук нож. Тот упал на пол. Я наклонилась, чтобы подобрать его, и замерла — на земле валялись мелкие белые цветы вперемешку с красными побегами. Мне стало дурно. Я прекрасно помнила, где видела похожую картину. Сон, в котором Элайза умирала, навсегда запечатлелся в моей памяти. Сплошное черное пятно агонии и боли заставляло меня вздрагивать каждый раз, стоило мне вспомнить тот кошмар. И вот похожие цветы лежали передо мной, и я не знала, плакать мне или смеяться. — Невилл, зачем тебе эти цветы? Мой голос был ломким и слабым. Я чувствовала себя плохо. Тяжелый влажный воздух в теплице мешал сосредоточиться. — Пиерис? — переспросил он. — Его необходимо заготовить как ингредиент для ряда зелий. — Каких зелий? — спросила я. Невилл снял перчатку и тыльной стороной ладони вытер бисеринки пота со лба. На его коже осталась грязная полоса, делая лицо милым и чуть неряшливым. — Разных: микстур, вытяжек, ядов, — перечислил он. — Например, сильно концентрированный сок пиериса служит основой для «Слез ангела». Я положила нож рядом с миской и повернулась к другу спиной. Нужно обдумать полученную информацию. Ведь не спроста эти цветы валялись на полу рядом с метавшейся в агонии Уильямс. — Гермиона? — позвал меня Невилл. В его голосе слышались волнение и искреннее желание помочь. Но я не имела никакого права втягивать его в эту историю еще больше. Малейшая моя ошибка будет иметь непоправимые последствия. — Мне нужно идти. Поговорим позже, хорошо? И, не дожидаясь ответа, я пошла в сторону выхода. Сейчас мне нужна была та книга, которую я когда-то предлагала Лаванде в качестве источника для эссе по поиску смертельных ядов. Надеюсь, Браун вовремя вернула ее в библиотеку.
*** Мне повезло. Тяжелый пыльный талмуд оказался на месте. Я, крепко вцепившись в него руками, пошла в самый дальний угол читального зала. В выходные мало кто находился в библиотеке, но я все равно не хотела, чтобы мне помешали во время поисков. Нужный яд я нашла быстро. В описании истории возникновения, рецепте и даже в списке самых громких убийств, совершенных с его помощью, не было ничего интересного. Все то же я могла найти в десятках, сотнях других отрав. Но что-то было не так. Чего-то не хватало. Я закрыла глаза, раз за разом прокручивая в голове самые яркие и запоминающиеся моменты своих снов-воспоминаний. Встреча, первая ссора, покушение, смерть — все это мгновенно пронеслось перед моим внутренним взором. Единственным предметом, связывающим эти воспоминания, была книга «Клевер и Вереск». Мерлин, как же я раньше не догадалась?! Достав из сумки книгу, я открыла ее в самом начале. Пролистала, время от времени выхватывая глазами отрывки предложений, и закрыла. Нет, так я ничего не смогу найти. Я задумчиво водила пальцами по обложке и бессмысленно смотрела на книги. А потом вдруг поняла, что с «Клевером и Вереском» что-то не так. По краям обложка книги была тонкой, а в середине уплотнялась, словно внутри была полость. Я еще раз медленно ощупала ее и, решившись, вытащила палочку. Оглянулась, чтобы убедится, что за мной не наблюдают, и произнесла Отклеивавшее заклинание. Тонкая бумага легко отстала, и внутри я обнаружила сложенный в несколько раз лист. Повертела в руках находку и развернула ее. Найденный кусок бумаги был исписан каллиграфическим почерком.
«Слезы ангела бесполезны. Их слишком легко определить. Но вот если пропитать концентратом стебли цветов… Яд втянется через кожу и напрямую попадет в кровь. Да! Это выход. Его действие будет мгновенным. А симптомы отравления легко можно будет спутать с удушьем или аллергией...»
Я устало откинулась на спинку стула и зажмурилась. Боже мой, да что же тогда произошло, если волшебники вынуждены были придумать новый способ отравления? Сделав несколько глубоких вздохов, я собрала книги и засунула их в сумку (они мне еще пригодятся). Поиски увенчались успехом, но радости от этого я совершенно не испытывала.
*** Для того, что я задумала, нужно было уединенно место. Такое, чтобы его сложно было найти, но в то же время хорошо защищенное. Выручай-комната идеально подходила моим требованиям. Когда дверь появилась, я испытала одновременно облегчение и тревогу. А что, если не получится? Если все еще больше усложнится? Но разве моя жизнь и так не полна сложностей? В последнее время я не могла ни на чем сосредоточиться. Страдала от бессонницы, чувствуя себя букашкой, чью жизнь внимательно рассматривали под микроскопом. Я хотела прекратить все это. Мне тяжело было держать все эмоции в себе, а поделиться ими было не с кем. Даже друзьям я не могла ничего рассказать, так как сразу появились бы вопросы — каверзные, смущающие, бьющие по и так уже потрепанному самолюбию. Поэтому мне оставалось только стиснуть зубы и терпеть. Но я понимала, что нельзя опускать руки. Пока я сражалась — я жила. Закрывшаяся за моей спиной дверь стала еще одной точкой возврата в ту жизнь, которую я так неосторожно потеряла.
*** Посреди небольшой комнаты в кругу свечей лежал матрас, небрежно накрытый одеялом. Я осторожно, стараясь не задеть зажжённые свечи, вошла в круг и присела на это своеобразное ложе. Аккуратно достала книги, лист бумаги и белые цветы пиериса и положила их у изголовья. Дальше нужно было либо погрузиться в транс, либо уснуть. Обряд был до смешного прост: никаких жертв, редких дорогих ингредиентов или платы за полученное знание. Странно, что в «Клевере и Вереске» нашлось нечто настолько безобидное и приемлемое для светлой магии. Единственное, что меня смущало — табу на волшебную палочку. Во время обряда она должна была находиться за пределами круга. Со вздохом я вынула палочку из кармана и положила ее так, как того требовали условия. Легла на матрас и закрыла глаза, попытавшись полностью абстрагироваться от реальности. Кожей я ощущала тепло, исходящее от свечей. Воск не чадил, но пах непривычно. Единственным звуком, нарушающим тишину в комнате, было мое дыхание, тихое и размеренное. Этот обряд был словно дорогой к нужным воспоминаниям. Не чужим. Своим. Я не хотела иметь ничего общего с Уильямс, но вместе с тем понимала: не узнав правды — я не обрету покой. Продолжать жить в страхе я больше не могла. Бессилие пугало не меньше, чем темные, бесстрастные глаза Риддла. Или того, кто присвоил себе это имя. Я не знала, сколько прошло времени. Минута? Час? День? Вечность? В какой-то миг я ощутила легкость во всем теле и стала невесомой, воздушной. Почти как призрак, но я осознавала, что все еще была жива. Перед внутренним взором пронеслась череда картинок, как кадров на старой киноленте. Вот маленькая Элайза ехала в поезде — тогда она впервые встретила красивого замкнутого мальчика с темными глазами. Следующий кадр — это время, проведенное в школе. День за днем, год за годом оно проносилось передо мной, то замедляясь, то ускоряясь. А я беспомощно барахталась в океане мыслей, чувствуя, как захлебываюсь чужими, враждебными эмоциями и слезами, соленными и невыплаканными. Еще раз все замедлилось, и я оказалась на чьей-то свадьбе. Рядом со мной сидела миловидная женщина. Она много улыбалась и говорила, что моей сестре безумно повезло выйти замуж за такого достойного человека, как мистер Грейнджер. Следующий эпизод уже был связан с печально известной книгой. Уильямс внимательно читала ее, вместо закладки используя колдографию Тома. Время неслось еще быстрее, и я увидела, как Элайза записывала на клочке бумаги формулу заклинания Ловчей. Мне было страшно. Я хотела проснуться, избавиться от этих тягостных воспоминаний. Сделав рывок, второй, третий, я поняла, что все тщетно. Мне придется пройти этот путь до конца. И пусть будет проклят тот день, когда я взяла в руки «Клевер и Вереск»! Все закончилось внезапно. Я вместе с моим двойником открыла дверь и увидела за ней Мелиссу Эйвери. Она держала в руках продолговатую белую коробку и требовала встречи с Риддлом. Когда же она поняла, что его нет — попросила передать ему бандероль. Сказала, что это последний подарок ему от нее. И ушла. А Элайза осталась, растеряно стоя на пороге и держа в руках дар от соперницы. Ее погубило любопытство. Она открыла подарок и взяла в руки цветы, стебли которых были пропитаны ядом. Отрава начала действовать быстро, а умирала мой двойник долго. Последнее, что она успела сделать перед смертью — наложить заклинание Ловчей. В итоге ее душа и какая-то часть души Тома попали в ловушку, раз за разом проживая тот последний год перед трагедией. Мне же во всей этой истории отводилась роль катализатора. Как родственница по линии матери и магглорожденная волшебница, я смогла стать не только сторонним наблюдателем, но и участником событий. Я сумела собрать все кусочки мозаики воедино, тем самым освободив Элайзу. Наше разделение было безболезненным и почти неощутимым. Теперь мои сны будут принадлежать только мне, так же, как и жизнь. Осталось только убедить в этом Риддла.
*** — Ты так жаждала встретиться со мной сегодня, Гермиона, — задумчиво протянул Том. Я знала, что эта простая фраза несла в себе двойной смысл. Она была одновременно констатацией факта и вопросом. Вздохнув, я села в свободное кресло и задумалась. С чего начать рассказ? С предыстории? Или лучше сразу поведать ему о своем маленьком путешествии в омуте воспоминаний? — Я узнала, почему Элайза умерла, — сказала я, глядя ему прямо в глаза. — Умерла? — переспросил он. — Я не ослышался? — Нет, — возразила я, отрицательно покачав головой. А потом рассказала все по порядку: без лжи и недомолвок, без оправдания чьих-либо действий. Говорила я долго, вспоминая малейшие подробности. Я понимала, что от этого зависит исход нашей сделки. Когда он попросил показать мне тот лист бумаги, который я нашла в книге, я без вопросов отдала его. Почему-то я точно знала, что листок лежал в кармане моей мантии. В конце рассказа мой голос немного охрип. Я, прочистив горло, спросила Риддла: — Ты мне веришь? — Верю. Ты действительно говоришь правду, — рассеяно ответил Том. Его реакция была неправильной. Он не злился, не кричал и не швырялся заклинаниями. Риддл был невозмутимо спокойным, отстраненным. Казалось, он заранее был готов к чему-то подобному. — А откуда ты … — …знаю? — перебил меня Том. — Я прочел это в твоих мыслях. Признаться, не думал, что ты окажешься настолько отчаянной. Я непонимающе посмотрела на него. На что он намекал? — Обряд, — любезно пояснил мне Риддл. — Ты хоть понимаешь, где ты сегодня путешествовала? — В воспоминаниях Уильямс, — осторожно ответила я. Юноша беззлобно рассмеялся. Мне стало обидно — он не воспринимал меня всерьез. Словно я какая-то забавная зверушка, безмозглая, но на диво исполнительная. Я впилась ногтями в свою ладонь, чтобы унять вспышку гнева. Нельзя поддаваться эмоциям, иначе он победит. А я сегодня хотела поставить точку в этой истории и забыть все. В первую очередь мою безответную, горькую любовь с бесстрастными глазами. — А она у нас мертвая, так ведь? — дождавшись моего кивка, Том продолжил: — Чтобы увидеть воспоминания, ты должна была погрузиться в состояние, близкое к смерти. Это само по себе опасно, потому что ты могла просто-напросто потеряться в чужой памяти. Или же не найти дорогу обратно в свое тело. А твое место тем временем мог занять голодный дух, не столь дружелюбно настроенный, как я. Как ты думаешь, почему палочку запрещалось брать с собой в круг? — внезапно спросил он. — Чтобы не нарушить течение энергетических потоков? — ответила я, чуть пожав плечами. По-моему, это было и так понятно, зачем он задал такой глупый вопрос? — Верно. Предполагается, что на той стороне волшебник сможет защищать себя сам с помощью беспалочковой магии, — сказал Том, смерив меня презрительным взглядом. — Но я не владею беспалочковой магией, — растерянно пробормотала я. — Разумеется! — воскликнул он, раздраженно барабаня пальцами по подлокотнику кресла. — Ты на удивление везучая: вернуться целым и невредимым из такого путешествия слабому магу невозможно. Дружелюбный тон, коим это было сказано, меня не обманул. Ему что-то было нужно, иначе Риддл не был бы столь терпелив ко мне. — Я поняла, в чем моя ошибка, — я опустила голову в знак раскаяния и добавила: — Я считаю, что пришло время прощаться. —Да ну? Риддл продолжал вежливо улыбаться, но смотрел он на меня враждебно и немного обиженно. — Я выполнила свою часть сделки, теперь ты должен выполнить свою. Помни — ты дал Непреложный обет. — И что с того? Ты же сама сказала, что я не настоящий. Это, — он поднял руку с зажатым в ней листом, — написал я. Тот, что продолжил жить после смерти Уильямс, а не попался в ловушку заклинания. Значит, со мной ничего не сможет произойти, если я нарушу клятву. Меня, — Том сделал паузу, — не существует. — Ты этого не сделаешь, — уверенно произнесла я. — Поспорим? Риддл прищурил глаза и одарил меня самоуверенной улыбкой. Он чувствовал свою безнаказанность. А врожденное тщеславие, умноженное на обиду от того, что его столько лет водили за нос, делало этого человека еще более опасным и непредсказуемым. Я напряженно наблюдала за его движениями. Он знал, что я его боюсь. Знал и пользовался этим! Кажется, теперь я понимала истеричных девиц из любовных романов, которые кричали любимому человеку, что ненавидят его. Сейчас я почти ненавидела Риддла. И до одури боялась, потому что Том был лишь отпечатком реального волшебника. Слепком, но чертовски талантливым и гениальным! Ему не составит большого труда убить меня. Господи, чем я думала, когда соглашалась на ту треклятую сделку?! — Ты боишься меня, — прошептал он, склонившись к моему лицу. — Это хорошо. — Не вижу в этом ничего хорошего. Я уперла руки ему в грудь, пытаясь оттолкнуть. И с удивлением ощутила, что его сердце стучит часто-часто, словно он чем-то обеспокоен. Но чем? Разве Риддл не полностью контролирует ситуацию? — Дай мне уйти, — медленно, четко выговаривая каждый слог, сказала я. — Ты узнал то, что хотел. Я тебе больше ничего не должна. — Ты действительно так думаешь? — Том лукаво улыбнулся и отстранился. Он что-то задумал. Я чувствовала это, но, увы, не могла предугадать его действий. — Что ж, ты можешь идти, если хочешь. Риддл взмахнул рукой, и рядом с ним появилась дверь. Я встала с кресла и, сделав пару шагов, робко коснулась рукой дверной ручки. Повернула ее, и дверь открылась. — Иди, — Том легонько подтолкнул меня вперед. — Я не смогу вечно держать проход открытым. Клятва все еще действовала, и он не смог бы мне навредить. Тогда почему мне так страшно было сделать шаг вперед? Мне казалось, или он действительно не хотел меня отпускать? Я тряхнула волосами. В одном Риддл прав: я не могу вечно здесь стоять. Зажмурив глаза, я шагнула в неизвестность, не оглядываясь и почти не жалея. Так будет легче забыть Тома, я обязана в это поверить. Медальки
Сообщение отредактировал Фатия - Понедельник, 30.01.2012, 22:33
Дата: Воскресенье, 25.12.2011, 11:44 | Сообщение # 86
Осень в Вечном Лесу
Статус: Offline
Группа: Всезнайка
На сайте с: 21.01.2011
Сообщений:1082
ух ты! Интересно-то как оказалось! И что же все-таки задумал Том? Не просто так он слишком легко ее отпустил... Буду ждать новую главу:) Еще мне идея с ядом понравилась. Необычно, что ли:) Умничка, глава удалась:) "Прошлое гибнет под копытами настоящего, но то, чего так и не случилось, умирает вместе с нами" (В. Камша)
Дата: Воскресенье, 25.12.2011, 20:43 | Сообщение # 88
в маске
Статус: Offline
Группа: Мастер зельеварения
На сайте с: 31.05.2010
Сообщений:2193
Фатия, уже новая глава? Как то уж слишком быстро))) Только успевай за тобой Так, по поводу главы: 1. Понравилось путешествие Гермионы по воспоминания Элайзы. А как Том намекнул, что это окунание очень опасно, то Грейнджер уж и не такая слабая колдунья. 2. Родство Элайзы и Гермионы? Поправь меня, если я путаю. Они кровные родственники или только схожесть в том, что они магглорожденные? 3.
Quote (Фатия)
что я начиная со второй главы и так и сяк намекала читателям о важной роли пиериса, но никто так и не догадался
ага, вот такие мы, читатели полоротые Ну а ты такую детальку запехнешь в неожиданное место, что мы пробегаем не обращая на неё внимания 4. Что-то меня так Том путает... Понятно, что с Гермионой он затеял все это только из собственной выгоды, но.... что-то не дает мне покоя вся эта ситуация в целом...
Вроде пока все, но не уверена. Вот до сих пор я думаю, что что-то упустила) Хочешь спрятать дерево — спрячь его в лесу Медальки
Вот как удачно я зашла: не было пару месяцев, а тут оп! и 7 глав счастья))) Фатия, спасибо за ваше творчество, которое не перестает меня радовать и удивлять - такие уж у вас истории интересные) Убеждена, что новая глава будет не менее занимательной, чем предыдущие)))
Глава№8 Осколки Том обманул. Вместо того чтобы отправить меня домой, Риддл открыл проход в зеркальный коридор, бесконечный, с раздражающе сверкающими стенами и потолком. С его стороны было очень мило таким своеобразным способом показать мне, что он по-прежнему контролировал ситуацию. У Риддла была сила, а у меня — нет. Для него я была всего лишь пустышкой. Одной из многих, способных лишь на миг привлечь внимание. Я была полезной, послушной и исполнительной. Удобной и мягкой, как старый домашний плед. И такое отношение чертовски раздражало. Я быстро шла вперед, время от времени касаясь ладонями стен. Они были гладкими и удивительно прочными. Я помнила, что когда открывалась дверь, то на стекле появлялась рябь. Ее-то я и искала. Здесь было опасно, и те существа, которые гнались за мной с Томом в прошлый раз, могли в любой момент появиться. И я не была уверена, что смогу в одиночку с ними справиться. Все тщетно. Выхода не было. Или же он был так тщательно замаскирован, что я не могла увидеть его, как ни старалась. — Риддл, ты обещал отпустить меня, — прошептала я, оглядываясь по сторонам. Во мне продолжала теплиться надежда, что все это глупый розыгрыш. Что все скоро закончится и я вернусь в реальность. Я остановилась и закрыла глаза. Досчитала до десяти и вновь огляделась: ничего не изменилось. Зеркальные стены по-прежнему сверкали и давили своей неестественной чистотой, своим совершенством. Хоть бы пятнышко где-то было или трещина! Но нет. Все вокруг было игрушечным и ненастоящим. Словно кто-то, забавляясь, создал этот коридор, но забыл вдохнуть в него жизнь. За спиной послышался свист, пронзительный и неприятный. Я, чертыхнувшись, побежала. С непривычки было тяжело. А еще я слишком хорошо понимала, что моих сил надолго не хватит. Свист нарастал и приближался, мои же ноги с каждым шагом слабели. Все вокруг сжималось, пульсировало. Казалось, коридор изгибался и вился, как серпантин. Я стала слышать голоса. Они звали меня, угрожали, насмехались. Давили на нервы, которые вдруг стали очень чувствительными. Я не выдержала. Коротко вскрикнув, я зажала руками уши и медленно сползла по зеркальной стенке на пол. Не помогло. Иди к нам. Ну же, не бойся! — Хватит. Мой сдавленный шепот казался слишком громким в этом месте. Ты надеешься убежать? Спрятаться? — Прекратите! Глаза противно защипало, и горькие непрошенные слезы покатились по моим щекам. Я всхлипнула и бестолково замотала головой, пытаясь сбросить с себя наваждение. Подделка! Жалкая копия! — Замолчите, умоляю, — почти провыла я. Мне было страшно и больно. Создавалось впечатление, что кто-то специально вывернул меня наизнанку и ради забавы несколько раз проткнул плоть раскаленными иглами. Хотелось царапаться, кричать, драться. Сделать все что угодно, лишь бы эта боль ушла. Но я не могла выдавить из себя ни звука — воздуха в легких почти не было. Свист настиг меня. Он был везде: снаружи, внутри, в малейшем движении или вздохе. Он обволакивал пеленой, ощущался на коже липкой пленкой и, словно мелкая чешуя, врезался в плоть, разрушая и уродуя все, до чего мог дотянуться. А вокруг сверкали зеркала, отображая нечто нереальное, но пугающее. Мне даже показалось, что если сильно-сильно прищурить глаза, то я смогла бы различить невесомые, прозрачные силуэты людей. Или нелюдей. Я понятия не имела, кем были эти существа и что они сделали со мной. И когда боль стала невыносимой, достигнув своего апогея, я сумела прошептать единственное слово, которое имело значение во всех мирах и реальностях: — Том. Он обязательно придёт ко мне, ведь я нужна ему…
*** Мир разлетался на кусочки и срастался, не замечая, что уничтожал тех, кто доверился ему. Так стоит ли доверять? Стоит ли связывать себя с кем-то, чтобы потом пожинать горькие плоды разочарования? И как тогда прожить жизнь, не деля себя на части? Ведь, не разбившись, нельзя почувствовать целостность. Не отдав себя кому-то, невозможно получить мир взамен. И кто, Бога ради, согласится прожить всю жизнь пустышкой? Жить понарошку; играть в жизнь, избегая настоящих чувств? Несмотря на то, что обжигаться и делать ошибки так больно. Обо всем этом я размышляла, находясь в объятиях Риддла. Том пришел, когда я его позвала. Не было грома с молниями, не было и невероятного, жутко сложного волшебства. Он, словно беспомощного котенка, втащил меня за шкирку в зеркальную стену за моей спиной. Украл добычу прямо из-под носа хищников, жестоко посмеявшись над растяпами. Риддл, наверное, всегда все воровал: восхищение, уважение, любовь. Имела ли я право его судить? Нет. Да и не хотела. Несмотря на то, что именно он являлся причиной всех моих бед, я была благодарна Тому. И сейчас, вцепившись в его мантию руками и спрятав покрасневшее, заплаканное лицо у него на груди, я ощутила себя целой и умиротворенной. Все верно, мое место здесь. С ним. И что бы мы не сказали и не сделали, этого нельзя изменить. — Зачем ты это сделал, Том? Мой голос был слабым и хриплым. Сделав над собой усилие, я подняла голову и заглянула в его глаза. Что я надеялась там увидеть? Раскаянье? Быть может, сожаление? Наверное, да. Но никак не кромешную, непроглядную тьму и ослиное упрямство. — Я хотел, чтобы ты осталась, — немного помолчав, признался он, пристально глядя на меня. — Зачем? Я выполнила свою часть сделки. Нас больше ничто не связывает. Том невесело улыбнулся и покачал головой, словно отрицая мои слова. — Нас связывают воспоминания, — возразил он. — Но они не мои! Как Риддл может так спокойно рассуждать о том, что никогда не принадлежало ни мне, ни ему? Ведь он даже не настоящий! Всего лишь осколок той личности, которая жила много лет назад. — Ну, извини, Гермиона, больше у меня ничего нет, — произнес Том, болезненно щуря глаза. Я поняла, что он хотел мне сказать все это время. «У меня ничего нет», — эти слова были на редкость правдивы и самокритичны. У Риддла не было будущего, не стало и прошлого. Та точка опоры, точка возврата, с которой может начать все сначала любой человек, исчезла в тот момент, когда Элайза отдала Ловчей на потеху их души. Играясь, забрала все, оставив после себя лишь горечь полыни и жажду поиска. А когда у Риддла отняли и это, он, чтобы не сломаться, нашел для себя новый смысл, пусть не такой желанный, но дающий надежду. Мне стало жаль Тома. Неосознанно я протянула руку и погладила его по щеке. Легко, едва касаясь кончиками пальцев. Риддл фыркнул и перехватил мою ладонь, сжав ее в своей. — Не надо. Не стоит жалеть меня, — потребовал он. Его взгляд стал жестким, а губы сжались в плотную линию. Я вопросительно посмотрела на него, не зная, что можно сказать в ответ. — Лучше возвращайся скорее, — произнес Том, видя мое замешательство. — Ты меня отпускаешь? — удивилась я. Что он задумал, если так легко согласился вернуть меня домой? — Сейчас — да, — усмехнувшись, сказал Риддл. Провел прохладной ладонью по лицу так, что я от удовольствия закрыла глаза, а когда вновь их открыла — оказалась в своей кровати. За окном разгорался рассвет, обозначая наступление нового дня.
*** Свидание ценой в жизнь. Какое оно? Сладкое ли? Нежное? А может быть — отчаянное? Стоит ли оно того, чтобы поставить все на кон? Не сомневаясь, не жалея, не оглядываясь. Безусловно, нет. Я слеплена из другого теста — мне свойственны жесткость и неподатливость. И я всегда гордилась этим. Задирала нос повыше и демонстрировала всем свое превосходство. Умная, рассудительная, талантливая Грейнджер — такими эпитетами меня всегда награждали учителя. А ученики говорили «зануда» и смеялись. Обзывали грязнокровкой и устраивали неприятности. И завидовали, ведь я действительно была лучше их. Имеет ли все это сейчас хоть какой-то смысл? Ценность? Быть может, выгоду? Безусловно, да. Все эти мелкие неурядицы сформировали личность, закалили ее и сделали прочнее. Как клинок, который выковали из заготовки, придали ему форму, заточили и напоили кровью. Простой ритуал, даже в чем-то привлекательный. Только вот из одного куска железа могло получиться очень разное оружие: кинжалы, рапиры, шпаги, двуручные мечи. Каждое из них было по-своему эффективно, но я-то знала, что отнюдь не все могли бы пригодиться. Моим оружием был ум. Острый как бритва, и гибкий, как шпага. Но, увы, бесполезный для моей сделки с дьяволом. Я не спала уже четыре дня. Пила зелья. Накладывала чары на окружающие меня предметы, чтобы они звенели, кусались и всячески мешали мне закрыть глаза. Я сознательно мучала себя, понимая, что если засну, то вновь окажусь во власти Риддла. Я боялась этого, сознавая, что он не отпустит, не даст права на выбор. Как искусный кукловод, Том будет дергать за ниточки. Шаг вправо — поклон, шаг влево — прыжок. И улыбка — застывшая, жуткая, неискренняя, но такая необходимая для создания иллюзии. Его иллюзии в его мире. Уступить и прогнуться? Смириться с таким положением вещей? Я искала решение свой проблемы. Пересмотрела множество книг и манускриптов. Побывала в запретной секции. Отчаявшись, хотела попросить помощи у директора, но струсила. В последний момент, застыв в нерешительности перед статуей горгульи, я поняла, что не смогу внятно объяснить причину, по которой сразу же не пришла к нему. Поэтому я развернулась и ушла, искренне надеясь, что справлюсь со всем сама до того, как умру от недосыпания.
*** — Гермиона, мне надо поговорить с тобой, — заявил Невилл, без приглашения сев рядом со мной на лавке. Я поморщилась: не люблю, когда нарушают границы моего личного пространства. — Ты уже говоришь, — заметила я, слегка пожав плечами. Спать хотелось дико. И даже зевнуть казалось невероятно сложной задачей. — Что ты с собой делаешь? — рассерженно задал он мне вопрос и, чуть подумав, добавил: — Должна быть веская причина, объясняющая, почему ты травишь себя зельями. Ох, Невилл, неужели ты действительно думаешь, что я осталась прежней? Его слова рассмешили меня, поэтому я позволила эмоциям отразиться на измученном лице. Вот только смех у меня вышел грубым, хриплым и царапающим. Так смеются древние старухи, а не молодые девушки. Лонгботтом смерил меня тяжелым взглядом. Этот взгляд выглядел неуместно на круглом, почти детском лице друга. Не удержавшись, я положила ладони на щеки Невилла. Его кожа приятно холодила мои горячие руки, заставляя хоть на миг забыться. Позволив себе закрыть глаза, представила, что нет в мире ничего важнее этих минут покоя и умиротворения. Какой удобный обман! Он дурманит не хуже белладонны и заставляет сознание ускользать куда-то далеко-далеко во тьму… Я бы уснула, если бы не Невилл. Он взял меня за плечи и хорошенько встряхнул, не позволяя до конца потерять контроль над моим сознанием. Через силу открыв глаза, благодарно взглянула на друга. Мерлин, как же тяжело! Судорожно вздохнув, уткнулась лицом в мантию Лонгботтома, неосознанно ища защиты. Невилл бережно, как-то робко погладил меня по волосам и спросил тихим голосом: — Зачем, Гермиона? И я не выдержала. Рассказала ему почти все, что меня мучало. Сны-воспоминания, расследование и его результаты, даже чувства, и те не стала скрывать. Все говорила, говорила, говорила, пытаясь словами передать всю боль и страх, все отчаянье, надежду, всю постыдность своих желаний. Отчего-то я знала, что друг поймет и не осудит меня. Что поддержит и обязательно предложит помощь. А он молчал. Лишь крепче сжимал в объятиях, позволяя выговориться. Я же захлебывалась словами, давилась всхлипами и все крепче сжимала руками его мантию. Какой может быть дружба между девушкой и парнем? Искренней и возвышенной? А может быть, легкой и необременительной? Невероятно сложный вопрос и в чем-то даже неправильный. Ведь дружба, как и любовь, — понятие многогранное и всепоглощающее. Как можно измерить преданность и взвесить симпатию? Как определить, где кончилось чувство долга и начался порыв, слепой и в чем-то безрассудный? Как? Да и стоит ли? Из осколков можно собрать целое, но оно никогда не станет прежним. — Мы справимся, Гермиона. Справимся. Обязательно что-то придумаем, только не отчаивайся! — утешал меня Невилл, укачивая в своих руках, словно маленького ребенка. Я глупо улыбалась, чувствуя необыкновенную легкость во всем теле. Веки все так же оставались тяжелыми, а глаза — сухими, словно кто-то насыпал в них песка. Мне пришлось чаще моргать, чтобы не дать глазам закрыться. Ведь я так долго продержалась. Нельзя позволить себе сдаться сейчас, когда появилась новая надежда. Невилл. Мой милый смешной Невилл, ты всегда был хорошим другом. Как жаль, что раньше я этого не замечала, считая тебя глуповатым простаком, таким понятным и предсказуемым. Ты оказался гораздо сильнее меня. — Обещай… что никому об этом расскажешь, — потребовала я, из последних сил сражаясь с накатывавшей на меня слабостью. — Но… — Обещай, Невилл! Что бы ни случилось, сохрани мой секрет. — Хорошо, — нехотя согласился Лонгботтом. Я позволила себе маленькую победную улыбку. Он сдержит обещание — в этом я была уверена. Но как же я хотела спать. Вздохнув, на минутку прикрыла глаза и исчезла, чтобы появиться там, куда меня давно и настойчиво звали.
*** — Что с ней случилось, мистер Лонгботтом? — требовательно спросила профессор МакГонагалл. Я поежился, но глаз не отвел. Эта карусель с вопросами продолжалась второй час и успела порядком надоесть мне. Что да как? Когда? Видел ли ты что-то подозрительное? Неужели так сложно понять, что я ничего не знаю? Ничего. И поэтому я абсолютно бесполезен. Сглотнув, я вновь повторил рассказанную ранее версию: — Гермиона в последние дни плохо спала и выглядела уставшей. Сегодня я попытался с ней поговорить, убедить пойти к мадам Помфри. Она сначала возражала, а потом прислонилась ко мне и замолчала. Через некоторое время я понял, что она никак не реагирует на мои слова. Тогда я подумал, что Гермиона уснула. Профессор МакГонагалл кивнула, соглашаясь со мной. Та версия событий, которую я сочинил, выглядела убедительной. Права была бабушка, говоря: «Если хочешь солгать — скажи правду. Только под таким углом, какой выгоден тебе». — Но она не проснулась. — Профессор сцепила руки за спиной в замок и отвернулась от меня. Я кивнул в знак согласия. Гермиона действительно не проснулась ни в тот день, ни в следующий. — Мистер Лонгботтом, вы должны понять, что мы не сможем помочь Гермионе, если не узнаем причину ее нынешнего состояния, — устало произнесла декан. Я вновь кивнул, как болванчик, не в силах ответить ни слова. Уже прошло больше недели с нашего памятного разговора, во время которого она стребовала с меня то нелепое обещание. А я все ломал голову над тем, как ей помочь. Что же с ней случилось на самом деле? То, что Гермиона мне тогда рассказала, еще больше запутало меня. Я никогда не умел решать сложные задания. Проще было всегда попросить помощи у кого-то более умного и смышлёного. А еще я волновался за подругу. Мне отчаянно хотелось вытащить ее из этой передряги, ведь защитить Гермиону я не смог. Не знал, как надо защищать. Я вынужден был признать, что профессор МакГонагалл права — мы ничем не могли помочь Гермионе. По крайней мере, сейчас. Оставалось только ждать и наблюдать, пока она медленно угасает. Медальки
Сообщение отредактировал Фатия - Понедельник, 30.01.2012, 22:35
Дата: Воскресенье, 15.01.2012, 16:53 | Сообщение # 96
Осень в Вечном Лесу
Статус: Offline
Группа: Всезнайка
На сайте с: 21.01.2011
Сообщений:1082
Чуть было не проморгала новую главу! Какая же она чудесная вышла! Сцена, где Гермиона убегает и зовет на помощь Тома, хороша! Невилл, замечательный и верный, не перестает меня радовать в твоей истории. Что же будет с Гермионой? Если она не очнется в реальности, то что же с ней будет? Жду продолжения, тем более на таком захватывающем моменте остановилась! "Прошлое гибнет под копытами настоящего, но то, чего так и не случилось, умирает вместе с нами" (В. Камша)
Дата: Воскресенье, 15.01.2012, 20:39 | Сообщение # 98
Семикурсник
Статус: Offline
Группа: Всезнайка
На сайте с: 18.10.2009
Сообщений:27
Фатия, я знала, я знала, что вы меня не разочаруете! Том просто проказник, вынудил таки девушку вернуться) Ух! А Невилл? Милый Невилл стал еще милее, всех прекрасней и белее В общем, автор, вы прекрасны) Все, жду продолжение)
Дата: Пятница, 20.01.2012, 20:55 | Сообщение # 100
мой богарт - тоМиона
Статус: Offline
Группа: Мастер зельеварения
На сайте с: 13.06.2009
Сообщений:1708
Глава№9 Последний рубеж — Вам понравились эти пирожные, юная леди? — поинтересовался толстяк, откусив еще немного от воздушного шедевра со сливочным кремом. Пятого или шестого — я давно уже перестала считать. Какая разница, сколько он съел? От этого мой визави не станет менее внимательно наблюдать за мной. Натянуто улыбнувшись, я кивнула. — Они очень вкусные. Я доела свое пирожное и вытерла салфеткой руки, но они все равно остались липкими. Доброжелательный тон и гостеприимность толстяка не смогли меня обмануть. Он стерег меня, как верный пес. Только вот где сейчас был его хозяин? Этот вопрос волновал меня гораздо больше, чем существо, сидевшее напротив. — Они приготовлены по особому рецепту. Семейному. — У вас есть семья? — вежливо поинтересовалась я. — Нет. Но это не мешает рецепту быть семейным, — рассмеялся он, протянув руку, чтобы взять еще одно пирожное. Я опустила голову, стараясь не смотреть на обжору. Он был мерзким, а его улыбка была липкой, словно патока. Когда он разглядывал меня, то, казалось, макал мое лицо в грязь, при этом насмехаясь. Возможно, все это я придумала, и никаких злых помыслов отродясь не было в его голове, но чувство глубочайшего отвращения к собеседнику никак не проходило. — Том тоже любит ваши пирожные? — Нет, хозяин не любит сладкое, — толстяк грустно вздохнул и запихнул в рот остатки десерта. Интересно, как долго будет продолжаться наша увлекательная беседа? Жаль, что у меня нет с собой палочки, а то бы я с лёгкостью справилась со сторожем и сбежала. В прошлый раз у меня это получилось. — Не надо думать о побеге. Здесь эти мысли могут быть опасными, — предупредил меня толстяк. Я так и не спросила, как его зовут. Слишком сильно рассердилась на Тома, попав сюда. — Вы легилимент? — я с интересом посмотрела на него. — Нет, юная леди. Я не легилимент. И даже не маг. Здесь, — толстяк развел руки в стороны, словно хотел заключить в свои объятия весь мир, — нет магии. По крайней мере, привычной для вас. — А какая здесь есть магия? Мне и вправду было любопытно. Должна же я знать, как у Риддла получилось заманить меня сюда. — Наберитесь терпения, Гермиона, и вы все со временем узнаете. Толстяк хитро усмехнулся и вдруг стал съеживаться, истончаться. Все краски вмиг исчезли из широкого лица простака, а сам он становился все более прозрачным и тусклым, пока не превратился в тень. Паршивка-тень выскользнула из кресла и спряталась в углу среди своих товарок. Мне же осталось только скрипеть зубами, досадуя, что меня опять обвели вокруг пальца.
*** Я уснула, дожидаясь Риддла. Разбудило меня чье-то осторожное прикосновение, кто-то словно обводил контур моего лица. Было приятно и непривычно. Я улыбнулась, еще до конца не проснувшись, и теснее прильнула к чужой руке. Пальцы дрогнули, но ладонь не исчезла. — Гермиона, — позвал меня знакомый голос. Я заворочалась — не хочу просыпаться! — и склонила голову так, что распущенные волосы упали на лицо, полностью скрыв меня от гостя. — Просыпайся, — вновь настойчиво сказал кто-то знакомым голосом. Я нехотя открыла глаза и встретилась взглядом с Томом. Смотрел он задумчиво, как-то странно усмехаясь. Лицо у него было бледным, усталым, полностью лишенным привычного лоска и обаяния. Мне совершенно перехотелось с ним ругаться и требовать, чтобы он вернул меня домой. Было видно, что ему сейчас приходится несладко. Я протянула руку и пригладила взъерошенные волосы на его голове. Когда-то, в другой жизни, Элайза сравнила его с грешным богом, который воплощал в себе все самое желанное и прекрасное. Совершенное. Я же видела перед собой человека. Неидеального, эгоистичного, самоуверенного и одинокого. И в этом одиночестве была его слабость, которая не позволяла Риддлу перешагнуть последний рубеж между человеком и богом. — Ты опять меня жалеешь, — недовольно заметил он, отстраняясь. — Кто бы меня пожалел, — проворчала я, встав с кресла. В камине горело пламя, но его не хватало, чтобы разогнать тени в углах комнаты, поэтому создавалось впечатление, что за тобой постоянно кто-то наблюдает. Я поежилась и опустилась на корточки, протягивая руки к огню. Мне было холодно, и я пыталась хоть как-то согреться. — Тот толстяк, что угощал меня пирожными, он… настоящий? — я оглянулась и вопросительно посмотрела на Риддла. — Он такой же настоящий, как я или ты. — Я не понимаю. Он тоже чья-то копия? — нахмурилась я, пытаясь понять, к чему он клонит. — Зачем тебе это знать? — Я хочу понять… — … как сбежать? Риддлу наш разговор казался забавным. — Вовсе нет! — Врешь, — Том подошел ближе, насмешливо глядя снизу вверх. Я встала на ноги, но Риддл все равно был выше почти на голову. Ненавижу, когда на меня смотрят сверху вниз! Подставку, что ли, найти? — Ты меня больше не боишься, — заметил он, чуть щуря глаза. Том всегда так делал, когда говорил о том, что его волновало. — Боюсь, — возразила я. — Но те существа из зеркального коридора пугают меня больше. Хмыкнув, он отвернулся и направился к креслу. Сев в него, Том склонил голову на бок и сказал: — Продолжай. Ну да, конечно. Только твоего разрешения мне не хватало. — А еще я думаю, что ты не плохой человек, — я повернулась к нему лицом и улыбнулась. Наверное, мои слова звучали наивно и нелепо, но я в них верила. — Гермиона, нет хороших и плохих людей. Все зависит от обстоятельств и интересов, которые имеют дурную привычку пересекаться. Тогда-то и возникают понятия «хороший» и «плохой». Его слова звучали разумно и убедительно. Доверчивая часть меня хотела поверить в них, но другая, подозрительная, считала все это глупыми отговорками. И сейчас я была согласна поверить той, другой. — То есть ты именно из-за столкновения интересов не хочешь поставить во всей этой истории точку? Его поступки были лишены логики. Зачем он цепляется за меня, если знает, что я никогда не смогу заменить ему Элайзу? — Нет. Просто мне скучно. Я спрятала руки в складках мантии, сжимая от досады ткань. Ему, видите ли, скучно! Но это не повод разрушать чью-то жизнь. — Я не хочу здесь находиться. Мне нужно вернуться назад, к друзьям… — …учебе и библиотеке, чтобы учиться и помогать этим самым друзьям. Так, кажется, ты проводила все свое время? Риддл презрительно посмотрел на меня, и я ощутила, что краснею. Да как он смел такое говорить?! Что он вообще обо мне знал? — Все. — Что? — Я все о тебе знаю, — повторил Том. — Но откуда? — растерянно спросила я. Злость ушла бесследно, оставив после себя усталость и горечь поражения — в словесных баталиях Риддл всегда выигрывал. — Сны, — просто ответил он. — Они не только открывают двери в чужие воспоминания, но и позволяют заглянуть в твои. — Ты хочешь сказать, что в то время, когда я просматривала воспоминания Элайзы, ты пересматривал мои? — я недоверчиво посмотрела на него. Как такое могло быть? Да и зачем ему это? Мне было неприятно. Такое впечатление, словно меня застали за чем-то постыдным и мерзким. — Да, — Том кивнул. — Мне нужно было узнать, что ты за человек, прежде чем заключать с тобой сделку. — Другими словами, узнать, смогу ли я тебя обмануть? — Верно. Как у него получалось так невозмутимо произносить все это? Он понимал — не мог не понимать! — что, раскрывая передо мной карты, не сможет добиться моего расположения. Но нужно ли оно ему? Вот в чем вопрос. Сглотнув, я попыталась взять себя в руки. Не время быть слабой. Да и обида со злостью мне не помогут. Нужно перевести разговор в другое, более мирное, русло. — Том, а почему ты не исчез, когда действие Ловчей закончилось? Резкая смена темы разговора не смутила Риддла. Он выглядел скорее задумчивым, нежели озадаченным. Сейчас он напоминал мне Чеширского кота, безмятежного и улыбчивого. Вот только что принесет мне его улыбка? — Было наложено два заклинания. Одно — Элайзой, второе — мной. По крайней мере, той частью меня, которая осталась в реальном мире. — Так вот почему ты настолько самостоятельный! Здесь ты ни от кого не зависишь и можешь делать все, что хочешь. Недостающая часть паззла встала на свое место, и картинка обрела целостность. Риддл с самого начала мог свободно путешествовать по снам и зеркальному коридору. Чары защищали его, сохраняя какую-то часть его могущества. И если кто-то и знал выход отсюда, то только он. Но если мои предположения правильны, то на него действуют все заклинания. Я подошла к нему и взяла за руку. Пальцы были непослушными и дрожали. Запонка на манжете белой рубашки то и дело выскальзывала и не хотела поддаваться. Но я не сдавалась. Под пристальным взглядом Риддла я чувствовала себя неуютно, но старалась не обращать на него внимания. Я должна была увидеть это собственными глазами. Должна. Справивший с запонкой, я закатала рукав мантии почти до локтя. На светлой коже отчетливо виднелись черные, словно выжженные, следы нитей, оставленные Непреложным обетом.
*** — Ты умираешь. Я не спрашивала его, это и так было понятно. Когда-то давно я читала о действии Непреложного обета, о его преимуществах и недостатках. И о последствиях. Жертва не просто умирала. Перед смертью она испытывала боль, сравнимую разве что с действием Круцио. И не минуту, не час, а гораздо дольше. Были случаи, когда человек дотягивал до десяти-одиннадцати дней, но большинство едва ли сумели миновать рубеж в сутки. Сколько же сможет протянуть Риддл? Насколько сильна его сила воли и упрямство? Я крепко сжала его руку, даже не представляя, что еще можно сказать или сделать в этом случае. Конечно, много раз Том выводил меня из себя, виртуозно манипулируя слабостями и чувствами. Заставлял делать то, что я не хотела. Даже влюбил в себя играючи, совершенно не заботясь о последствиях. Но, несмотря на все это, я никогда не желала ему смерти. — Отправь меня назад в реальность, — потребовала я. — Исключено, — непреклонно произнес Риддл. Глупец! Как он не понимает, что выход находится рядом, стоит только руку протянуть. Ведь чтобы снять чары, вызванные нарушением Непреложного обета, нужно исполнить его условия. А Том сделал все, что от него требовалось, кроме одного: он не вернул меня назад в реальность. Не захотел отпустить, поэтому и расплачивается сейчас. — Ты умрешь! — воскликнула я. Мне хотелось хорошенько встряхнуть его, чтобы убедиться, что он все еще вменяем. Или же Риддл настолько обезумел от боли, что не понимает, что ему грозит? — Гермиона, я все прекрасно понимаю. Том аккуратно разжал мои пальцы, освобождая свою руку, но мои ладони не отпустил. Напротив, сжал в своих холодных руках. Я крепко зажмурила глаза, чтобы не смотреть на него. Мои чувства были противоречивы и поэтому опасны. В первую очередь для меня. — Гермиона, посмотри на меня, — Том крепче сжал мои ладони и слегка потянул на себя, так, что мне пришлось наклониться. Но я из-за упрямства, а может быть из-за страха, не открывала глаза. — Я слишком долго был равнодушным, раз за разом проживая то время и те события, в которых пленила меня Ловчая. А сейчас я проснулся от глубокого бесполезного сна. Я жив и, впервые за долгие годы, я по-настоящему ощущаю это. Неужели ты думаешь, что смерть меня пугает? Что я променяю оставшиеся дни на вечность в одиночестве? — Ты здесь всесилен, — сказала я, чтобы хоть чем-то заполнить возникшую паузу. Я была бессильна что-либо изменить, потому что не могла убедить его. И это пугало. Ранило меня в самое сердце, разрывая его на части. Я не желала его смерти. Никогда и ни за что. Он должен жить, потому что с ним будет жить та глупая Гермиона, которой так не хватает рассудительности и здравого смысла, но она по-своему идеальна, безупречна. — Моя сила кончается в зеркальном коридоре. Ты видела настоящих хозяев этой реальности и понимаешь, что не мне с ними соперничать. — Но так нельзя! — воскликнула я, открыв глаза. Том по-прежнему был спокоен, только слишком бледен. И глаза сильно прищурил. Неправильно так, болезненно. — Как тебе помочь, Том? Вопрос вырвался так быстро, что я едва смогла осознать его. В то мгновение я отчетливо поняла, что сделаю все, чтобы ему помочь. И любая просьба, любой приказ будут исполнены без промедления и без сомнений. Риддл умел манипулировать людьми, умел подчинять их и вселять в их сердца страх. Обо всем этом мне не раз рассказывал Гарри. Но друг забыл упомянуть, что Том также завоевывал эти сердца. Добивался любви, всепоглощающей, фанатичной и искренней. О да! Любовь его последователей была искренней в гораздо большей степени, нежели моя. — Останься со мной. Том встал с кресла и обхватил ладонями мое лицо. Мне пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть на него. — Останься, — повторил он. — Ведь Непреложный обет потеряет свою силу, если ты останешься по доброй воле. — Чуть помолчав, он спросил: — Ты останешься со мной? Так просто и сладко звучали его слова. Такими желанными были прикосновения Тома. Я открыла рот, чтобы сказать «да», но не смогла. Горло пересохло, казалось, что его сдавил шипастый стальной обруч. Ведь это «да» станет началом конца. Признанием и одновременно согласием добровольно поместить себя в клетку. Такую красивую, позолоченную. Смогла бы я так жить? Сумела бы променять свободу на шанс быть рядом с Томом? — Да, — тихо прошептала я. — Да, Том, я останусь.
*** Словом можно убить, но также и спасти. Я зачарованно смотрела на предплечье Риддла. Черные нити сначала побледнели, а потом вспыхнули золотым сиянием. Лишь на краткий миг, приковывая к себе внимание и завораживая красотой. Опасной, утонченной, волшебной. И исчезли, бесследно растаяв. Я провела пальцами по бледной коже руки Тома и победно улыбнулась. Удивительно, как страх, почти паника, мог мгновенно обратиться в триумф. Он пьянил не хуже огневиски и я, не удержавшись, громко расхохоталась. Сказывалось нервное напряжение, сопровождавшее меня всю последнюю неделю. — Ты сделала правильный выбор, — попытался приободрить меня Том. Я медленно покачала головой и сказала: — Мой выбор состоял не между жизнью и смертью, а между тобой и собой. — Это больше не имеет значения, — возразил он. — Имеет. Теперь я, как и ты, потеряла все, что у меня было. — Зато обрела новый мир и новую жизнь, — Том продолжал доказывать свою правоту. Мне стало смешно. Кого он пытался убедить: меня или себя? Он понимает — не может не понимать! — что все это иллюзия. Стабильность — к черту! Честь — а она у него была? Любовь — Риддл не знает, что это такое. А я? Я знаю? Глубоко вздохнув, встала на цыпочки и обняла его за шею крепко-крепко, как лучшего друга. Мои губы были рядом с его ухом, и я прошептала, не размыкая губ: — Лжец, лжец, лжец. Это звучало почти как признание в любви. А может быть, оно им и было. Понял ли Том сам или прочел эти мысли в моей голове — я не знала. Все знать было скучно и… опасно. Поэтому, не позволяя себе задуматься над последствиями, я повернула голову так, что наши лица оказались совсем рядом. Облизнув внезапно пересохшие губы, я пристально посмотрела на Тома. Следующий ход был за ним. Риддл не спешил, растягивал ожидание, словно дожидался чего-то. Но я умела ждать. Терпение тоже оружие. И оно порой куда более опасно, чем острый нож в руках безумца. Склонившись ниже, Том поцеловал меня. Медленно, чувственно, пьяняще. «Ближе», — мелькнула в голове мысль. Том, как будто решив что-то для себя, дал волю рукам. Я же освободила свое сердце. Может ли любовь связывать тех, кто согласился разделить вместе не жизнь, а смерть? Или этого будет недостаточно? Том уже давным-давно стащил с меня мантию. Его руки сжимали мои плечи, а губы скользили по шее, опускаясь к ключицам и ниже. Меня охватывало томление, слабость в ногах заставила покачнуться и еще сильнее вцепиться в Тома. Ближе… Так где же находится тот рубеж, который отделяет любовь от похоти, долга или жалости? У Риддла были сильные руки. И жадные. Впрочем, в нежности я сейчас не нуждалась. Мое безумие длилось слишком долго, его же — только начиналось. Том еще не умел контролировать новые для себя эмоции и ощущения, я же изучила их вдоль и поперек. — Ближе, — попросила я, обвивая его руками и ногами, бесстыдно прижимаясь, напрашиваясь на ласку. И Том вновь уступил, исполняя мой каприз. Но и он не остался внакладе. Испив меня всю, до дна, Риддл заполнил пустоту собой. А мне лишь оставалось принять его всего, без остатка. Медальки
Сообщение отредактировал Фатия - Пятница, 17.02.2012, 18:52
