Остаток зимы и весна прошли в принципе спокойно, в круговерти бытовых, малозначимых событий: воспользовавшись некоторой передышкой в сдаче экзаменов, я уделила особое внимание обучению у Басти, с головой погрузившись в будни хозяйки поместья; видя мой интерес к этой сфере, Нарцисса взялась натаскивать меня по этикету (в ее понимании совершенству нет пределов, хоть я и считала, что уже все усвоила); кроме этого я посвятила некоторое количество времени составлению нового гардероба - как моего, так и Рабастана, облагораживанию Тетнора и летом планировала заняться парком, приведя его в божеский вид; в маггловской школе все шло своим чередом, новый экзамен назначили уже на сентябрь, так что времени был вагон, хотя я все равно потихоньку осваивала программу, только уже проводила будни в магическом мире, а на выходные, наоборот, возвращалась к родителям и друзьям. На самом деле, это было не так просто, как я рассказываю, потому что мама весьма остро воспринимала наше отдаление друг от друга. Казалось бы, все всё понимали – я маг и через год вообще уеду в Хогвартс, и будут они меня видеть только несколько летних недель. Но одно дело понимать, а другое – прочувствовать. Родители знали о магии, они даже подписывали документы о неразглашении, видели Басти и Снейпа с МакГонагалл, даже Досли! Но поскольку никто из нас (за исключением все той же Досли) магией открыто не пользовался, то для них я продолжала оставаться Гермионой, которая просто познакомилась с настоящими родственниками и пытается бросить маму и папу ради Басти и Снейпа. К тому же я не рассказала им о том, где именно находятся мои… эээ… генетические родители. Это было бы совсем уж… Вряд ли они это поймут.

С папой в этом отношении было проще – я всегда была папиной дочкой, но мы оба были довольно сдержанными и выражали свою любовь посредством неловких вопросов вроде: «Ну, как твои дела?» или «А мальчики там у тебя есть симпатичные?».

С Патилами я тоже старалась поддерживать связь. Был в этом и немного корыстный интерес – я же знала, что близняшки будут учиться вместе со мной, и заранее готовила себе устойчивый плацдарм для военных действий. Может быть, это неправильно, но Хогвартс я воспринимала именно так. И меня очень беспокоило, что пока все идет немного не по канону – взять хотя бы исчезновение Квиррела. Судя по тому, что он преподавал у Гарри Поттера на первом курсе, эта история с Карпатами закончилась для профессора благополучно, а здесь… Вы можете сказать: ну и хорошо, нет Квиррела – нет Волан-де-Морта, но меня это скорее настораживало, потому что канон вот он – известен, а что делать теперь?

Если с близняшками все было просто, то отношения с Амиром не были так однозначны. Разрыв в возрасте между нами становился все более существенным (то есть разница-то осталась прежней, только он вырос и выглядел и говорил теперь как взрослый, а я едва доставала макушкой ему до груди, и собственное отражение однозначно говорило: обезьянка! Худая, нескладная, лопоухая, все прелести подбирающегося пубертата). Но его вторая ипостась продолжала караулить меня возле дома и, я уверена, добралась бы до Тетнора, если бы знала, что я провожу там большую часть времени. Конечно, Амиру я об этом не рассказывала, но ведь дураком он не был, наверняка что-то замечал. Мне хотелось поговорить с ним о том, что он собирается со всем этим делать, хотелось убедить его принять мою помощь (а я ведь действительно теперь могла попытаться помочь: тот же Снейп варил, насколько я помнила, отличные антиликантропные зелья!), но упрямый мальчишка (только и толку с его взросления, что книги с полок доставал!) отказывался вообще обсуждать эту тему. А вокруг него между тем действительно сколотилась банда, и я подозревала, что многие хулиганские выходки на окраинах Лондона были делом их рук. Куда вообще отец смотрит, он ведь дождется, что Амир закончит жизнь в тюрьме!

Мерлин, так посмотреть, с кем я вожусь?! Преступники, хулиганы – одни асоциальные личности…

В общем, моя маггловская жизнь текла своим чередом и не то чтобы очень продуктивно.

Магическая в этом плане была немного веселее – после знаменательного приема у Малфоев мне торжественно вручили несколько колдографий. Я как раз начала поправляться и даже ходить (слава Мерлину, не знаю, как отреагировала бы мама, увидев дочь в инвалидной коляске) и теперь проводила дни в той самой голубой гостиной, с видом на заснеженный парк. Точнее, лес – тенистый, мрачноватый, но… восхитительный. Завораживающий.

К тому же здесь было удобно читать, не опасаясь перепутать свои книги с вещами Рабастана. Раньше я обычно заседала в его кабинете. Дядюшка ни разу не сказал и слова против, но мой переезд воспринял с облегчением. Все же, пусть я и думаю как взрослая, по сути являюсь ребенком, а дети имеют свойство надоедать, даже если ничего не делают. Особенно, если ничего не делают. Видимо, на Басти давила эта постоянная ответственность.

Так что мы негласно поделили дом: мне досталось восточное крыло, ему – западное. На моей половине находились спальни (моя и гостевые), голубая гостиная, зимний сад и игровая, которая теперь превратилась в спортзал. На половине Рабастана была его спальня, столовая, кухня, кабинет и «мужская комната» (название таинственное, но, поскольку именно через меня проходили все счета поместья, сразу стало понятно, что это комната для карточных игр, курения и разговоров – в общем, всего того, что, по мнению Рабастана, было признаком настоящего джентльмена).

В общем и целом мы Тетнор восстановили, правда, зимний сад еще предстояло привести в порядок: стеклянные стены, куполом накрывавшие заросший тиной горячий источник, мы восстановили, но до остального пока не дошли руки. Тут требовался хороший дизайнер, который смог бы сохранить диковатость этого места, лишь слегка его облагородив, и садовник, который хорошо разбирался бы в субтропической растительности… И оба они должны быть магами. Задача!

Так что иногда мы с Басти могли не видеть друг друга целыми днями, встречаясь только за ужином. Поэтому я и удивилась, когда он вошел в голубую гостиную – я как раз собирала в кучу все сведения, почерпнутые из сборника по магическому законодательству.

- Гордись! - ухмыльнулся дядюшка, протягивая мне колдографии и свернутый в трубку «Пророк».

Первым делом я вцепилась в «Пророк» – черт с ними, с колдографиями, есть вещи поважнее! По моей просьбе Нарцисса активно подняла тему с Квиррелом в нашем тесном «Клубе 28» (не принимайте всерьез, я иронизирую), и, очевидно, досталось и Краучу. К моменту нашего разговора он еще держал глухую оборону, но выстоять против коллективного нажима явно не мог – о чем красноречиво свидетельствовала первая полоса с заголовком: «Новые факты в деле об исчезнувшей экспедиции! Расследование возобновляется по требованию Департамента международного магического сотрудничества». Ну да, ну да, куда же мы без пиара? Крауч и здесь соломку подстелил.

Внушительную статью сопровождало фото с приема: Нарцисса рука об руку с мистером Малфоем разговаривает с мистером Краучем, а на заднем фоне…

- Вот мрак! – выругалась я, заметив на заднем фоне себя, танцующей с Драко. Смотрелись мы чудо как хорошо – и по росту подходили, и вообще, да и танцевал он неплохо, хоть мы не сразу определились с тем, кто будет вести. Но танец был обязателен, без него никуда – дань уважения, этикет и все такое. Не то чтобы я против Драко Малфоя, просто мне совсем не хотелось подкидывать лишних дров в костер идеи «Гермиона Малфой-Лестрейндж». Чтоб этому Снейпу пусто было!

- Знаешь, иногда мне кажется, что в тебя вселился кто-то из предков, - задумчиво произнес Рабастан. Я подняла на него глаза. – Тебе действительно это интересно? Я имею в виду, все это…

Он выразительно обвел рукой комнату, по которой стопками и отдельно были разложены книги и мои заметки.

- Об этом тебе лучше поговорить с моими родителями, - честно призналась я.

Так состоялась их вторая встреча. Басти со все более скорбным видом слушал историю моей жизни (ну, до девяти лет, но и этот отрезок получился весьма впечатляющим) и выдержки из рекомендаций ведущих психологов и ученых по работе с одаренными (слово «гениальными» не звучало, и на том спасибо) детьми в изложении моей мамы, которая с некоторым превосходством потрепала дядюшку по плечу и сочувственно сказала:

- Да вы не беспокойтесь, главное - соблюдать режим и не давать ей переутомляться. Ну и стрессов поменьше, конечно же…

- Ох! - по лицу Рабастана было видно, что он вспоминает события последнего года.

В общем, информативный получился разговор, но хоть с этой стороны я себя обезопасила и спокойно вернулась к книгам.

Что касается колдографий, то нанятый Нарциссой фотограф сделал отличные снимки. Я и Драко – куда без этого – в вальсе, уже крупным планом. Задумчиво рассматривая важно-смешное выражение лица подражавшего отцу Драко и свое собственное – детско-серьезное (нет, никак не могу привыкнуть к своему облику, скорей бы уже повзрослеть что ли), я вынуждена была признать, что из нас получилась бы хорошая пара. Малфои и Лестрейнджи – что может быть логичнее? И смотримся отлично, и характерами подходим. То есть Малфой, конечно, засранец, но уже какой-то свой, и я даже научилась им управлять так, чтобы он этого не понял.

От этих мыслей во рту становилось горько. Не готова я пока морально принять брак без чувств. То есть я не требую африканских страстей, но хотелось бы к будущему мужу испытывать хоть что-то похожее на влечение.

Впрочем, все еще может измениться – Драко вырастет, и, вполне возможно, я найду в нем то, чего не достает сейчас. Посмотрим. Пока что он лопоухий, похожий на крыску-альбиноса заносчивый мальчишка.

Вторая колдография запечатлела меня и Снейпа – момент, когда мы только входили в зал. Выражение моего лица несколько напряженное, да и висеть на локте зельевара могла бы поменьше, но для десяти лет выглядела я прекрасно, и некоторая нервозность вполне простительна. На лице Снейпа застыло скучающе-невозмутимое выражение, словно я была не человеком, а собачкой, которую он вывел на прогулку.

- Паршиво, - вздохнул Басти, разглядывая за моей спиной это фото.

- Почему? – удивилась я. – Я тут нормально получилась…

- Дело не в тебе, - мрачно сказал дядюшка. – А в спутнике. На месте Северуса должен быть я. А его присутствие тебя компрометирует.

Я поперхнулась на вдохе:

- Чем это?!

- Первый выход и уже с мужчиной, - уточнил Рабастан. – Начнутся еще пересуды о мезальянсе, что Лестрейнджи решили ребенка за старика выдать.

- Ну, учитывая, что Визенгамот назначил наблюдателем именно его, не думаю, что это действительно так выглядит, - заметила я, новым взглядом окидывая колдографию. Нет, ничего предосудительного на ней не появилось, но выглядели мы не лучшим образом. То есть в плане сочетаемости – будь это групповой портрет, нас бы попросили встать как можно дальше друг от друга. А Снейпа, скорее всего, вообще вырезали бы со снимка, потому что с его выражением лица только пленку портить. Вот уж нефотогеничность! А ведь в реальной жизни все не так уж страшно – и улыбается (иногда, редко), и выглядит неплохо. Но характер не скроешь, м-да…

Ехидно ухмыляясь, я отложила колдографию – у Снейпа скоро день рождения, вот и будет ему подарок. А нечего мне дни рождения портить!

О том, что день рождения Снейпа приходится на девятое января, я узнала случайно: Басти как-то проболтался, а потом требовал, чтобы я не вздумала об этом напоминать – дескать, наш карманный Пожиратель слишком суров, чтобы отмечать такие даты. На самом деле, я и не собиралась устраивать вечеринку – Снейп был явно не из тех, кто жаждет общения (кой леший занес его в школу?). Но я еще не встречала людей, которым была бы неприятна каааапелька внимания. Поэтому подарок я готовила – колдография была оправлена в рамку, Досли зачаровала ее от любых форм воздействия (я справедливо полагала, что зельевар попытается случайно что-нибудь на нее пролить или даже намеренно уничтожить Инсендио). Помимо этого, была еще и сладкая пилюля: зачарованный дневник зельевара, который автоматически вносил в журнал озвученные вслух ингредиенты и названия – очень удобно, потому что я на днях перелопатила «Вестник зельевара» (не специально, просто искала что-нибудь от сорняков) и не нашла ни одной его статьи! Ни единой. А по канону я ведь помнила, что он и свои собственные зелья создавал, и чужие – модифицировал. И не только зелья, кстати – вспоминая Сектумсемпру. В общем, в конце одного из номеров я нашла рекламу магазинчика для зельеваров и нагрянула туда с Досли, чтобы присмотреть оборудование для нашей лаборатории (ничего особенного, но мне хотелось иметь под рукой необходимые в хозяйстве зелья, не заказывая их пачками в магазинах). И увидела журнал. Вероятно, у Снейпа попросту не было ни желания, ни времени заниматься систематизацией своих исследований, а здесь и стараться не нужно – говори вслух, и все дела. Очень, очень полезная вещь!

Так что я его купила и, приложив рамку с колдографией, девятого января отправила совиной почтой с условием передать лично в руки. Пакет был ничем не примечательный – коричневая оберточная бумага, даже открытки не прилагалось, так что, если сова и настигнет его за завтраком в Большом зале, стыдно за подарки ему не будет. Басти на мои действия только посмеивался, но не запрещал – и на том спасибо.

- Смотри, а то он привыкнет. На Рождество – подарки, на день рождения – подарки…

- Плохо, что до сих пор у него этой привычки не было, - тихо заметила я, заставив дядюшку задуматься.

На следующий день Снейп заявился собственной персоной. Мы как раз обедали в столовой, когда Досли сообщила о посетителе и понятливо поставила еще одну тарелку.

- Леди Лестрейндж, Рабастан, - сдержанно кивнув, он замер на секунду на пороге, и у меня нехорошо екнуло в груди – что-то будет. Не нравится мне это. – Официально принимаю ваши подарки и признаю долг.

Кофе прыснул у меня изо рта, окрасив черным белую скатерть. Нарцисса бы упала в обморок, но не до того сейчас. На Басти я не смотрела, но, думаю, выражения лиц у нас были похожи.

- Северус, - начал было дядюшка, но я его перебила, возмущенно выскочив из-за стола:

- Не принимается!

- Гермиона, - простонал Рабастан еще более трагически. – Так нельзя!

- Нет уж, - вытерев лицо, я ткнула в опешившего Снейпа пальцем, заставив слегка пошатнуться. – Пусть он сначала определится, кем себя считает? Наблюдающий от Визенгамота? Тогда я подарки заберу, и никакого долга не будет. Или все же друг семьи? О каких долгах тогда вообще речь? Ну?!

Видимо, мой воинственный вид заставил его занервничать, потому что наш великий и ужасный нервно сглотнул и под взглядом двух обиженных Лестрейнджей неуверенно предположил:

- Второе?

- Сядьте, - для профилактики пронзив его еще одним гневным взглядом, приказала я, от стресса даже не озаботившись соответствовать роли ребенка. К моему удивлению, Снейп послушался, хотя оба – и Рабастан тоже – смотрели на меня настороженно. Я, конечно, хозяйка Тетнора, но совесть-то иметь надо.

- Досли! – тем же командным тоном позвала я, усаживаясь обратно.

Домовичка появилась мгновенно, с прижатыми ушками.

- Положи мистеру Снейпу всего и побольше, - отдав приказ зверским тоном, я несколько успокоилась и только сейчас заметила, как эти двое на меня смотрят: - Что? Ешьте, ради Мерлина.

Некоторое время они звенели вилками, а я успокаивалась и анализировала. Почему меня это так обидело? Долги для магического мира дело обычное, даже между родственниками – признала же я долг перед Малфоями. Но Снейп – дело другое. Он уже так прочно вписался в обстановку Тетнора, что я воспринимала его как члена семьи – относиться к нему можно как угодно, но он имел полное право тут находиться, и доверять ему я начала гораздо больше. Может быть, это ошибка? Наверное, он воспринимает эту ситуацию как-то иначе? Или у него не было никогда опыта подобных отношений, и он просто испугался?

Кинув задумчивый взгляд на Снейпа, я заметила, что напряженная линия его плеч слегка расслабилась. Но разговор за столом так и не клеился, и чай я убежала пить в одиночестве голубой гостиной. Надеюсь, облегченный вздох за спиной мне показался.

Спустя час, когда я уже немного успокоилась, вошел дядюшка. Судя по виду, он не слишком сердился, но такие лица обычно бывают у взрослых, когда они настраиваются на серьезный разговор с ребенком. Поэтому я отложила в сторону блокнот, в котором вместо планов и заметок рассеянно чертила загогулины, и всем своим видом показала, что готова его выслушать.

- Как ты? – он начал издалека.

Видимо, эта ситуация должна была оставить в моей душе травму? Но я всего лишь была расстроена и растеряна, о чем и сказала. Рабастан слегка расслабился.

- Ты считаешь, я не должна была так с ним говорить? – понимая, что родительские нотации даются ему не очень хорошо, я решила высказаться сама.

- Малышка, - вздохнул Басти и сел на подлокотник моего кресла. Его пятерня взъерошила мои и так похожие на воронье гнездо волосы. – Хотел бы я дать тебе однозначный ответ. Но я всего лишь боюсь, что ты слишком к нему привязываешься.

- То есть он не друг семьи? – уточнила я подозрительно.

- Друг, наверное, - рассеянно согласился Рабастан. Но как-то слишком неуверенно. – Но ведь это не зависит от нашего желания, правда? Важно, что думает он сам. Готов ли он.

- Зря я ему это сказала, - подвела я итог и угрюмо положила подбородок на колени Басти, позволяя ему и дальше копошиться в моих волосах. – Надо было принять долг.

- Глупости какие! - фыркнул дядюшка. – Нет, тут ты поступила совершенно правильно, какие могут быть долги. Но подпускать Снейпа слишком близко тоже опасно. Я хочу сказать, ты действительно настолько ему веришь? Настолько, чтобы впустить в семью? Нельзя разбрасываться такими титулами, малышка. Друг семьи… Я сам виноват, не рассказал тебе раньше. Если он примет это звание, ему придется дать некоторые… обещания. Перед родом. А учитывая его статус, дать их он конечно не сможет.

Чертова чистокровная бюрократия! Что я теперь и другом никого назвать не могу, не взяв с него двести штук клятв?!

- Называй кого хочешь, только менее… Эм… Официально, - утешил Басти. – Не перед родом, не в Тетноре. Договорились? А если уж уверена, тогда зови сюда – оформим все чин по чину.

Я поболтала ногой, размышляя над его словами. Как все сложно. Сколько еще таких ошибок я допущу, опираясь на старую, маггловскую мораль?

- То есть доверять полностью мы Снейпу все же не можем?

- Полностью? – невесело усмехнулся Рабастан и прижал меня к себе, выдохнув в макушку: - Только семье.

***

До самого июня о Снейпе не было ни слуху ни духу. Рабастан списывал все на возросшую занятость зельевара, которому передали еще и преподавание ЗоТИ, очередной преподаватель которого очутился в больнице со множественными ожогами. Защиту с семикурсниками тренировали, ага-ага. И проклятие тут совершенно ни при чем, конечно же. Грешным делом, я даже начала задумываться, а не Снейп ли его наложил – по канону ему не терпелось занять это место. Вот и сживал конкурентов. Если не со свету, то с глаз долой.

А в июне мама начала вести разговоры о Франции. Я любила там бывать, спору нет, но предпочла бы провести лето в Тетноре – у меня была целая гора планов по облагораживанию поместья, плюс нужно было держать руку на пульсе во всей этой истории с Квиррелом: за той газетной статьей последовали долгие переговоры с Карпатскими магами (единого центра у них не было, так что ситуация заметно осложнилась), которые весьма куце освещались в «Пророке». Больше информации я получала от мистера Малфоя, который, как оказалось, занимал должность не только в совете попечителей Хогвартса, но и советника министра по вопросам национальной политики. Название мутное, признаю – и конкретных его обязанностей я так и не узнала. Впрочем, это не мешало проводить в Малфой-мэноре львиную долю свободного времени. Местные домовики уже принимали меня за члена семьи, то есть не бежали каждый раз докладывать хозяевам о поем появлении, и мистер Малфой не раз случайно обнаруживал меня в библиотеке или за обедом. Не думаю, что ему это так уж нравилось, но и польза от меня была существенная – Драко наконец начал делать успехи в невербальной магии и хотя все еще отставал от меня, но разрыв этот подчас был почти незаметен. Впрочем, он предпочитал не вступать в открытую конфронтацию, обходясь, э… дипломатией. Я долго не могла понять, как у него получается при таком паршивом характере всегда выходить сухим из воды. Оказалось, дело в родовом даре. Не столько убеждения, сколько умения заставить собеседника снизить критичность мышления. На мистера Малфоя это не действовало, зато на Нарциссе было отработано не раз. Я думала, она балует его специально, а оказалось паршивец просто тренируется на матери.

Как выяснилось, на меня не действует тоже – спасибо, Мерлин, за это!

Еще одно определенно положительное последствие моего присутствия в Малфой-мэноре – приобщение Драко к обязанностям главы рода. Я уже говорила – этот мальчишка мог задурить голову кому угодно и очень любил красивую сторону лордства, тыкая всех в нее носом. Раньше я смотрела на это сквозь пальцы – еще не слишком освоилась у Малфоев, да и вообще, в чужой монастырь…

Но в тот день у меня было не очень хорошее настроение. Во-первых, мы серьезно повздорили с Рабастаном. Он вообще в последнее время ходил как в воду опущенный – все чаще закрывался от меня в кабинете, да и мое обучение постепенно сошло на нет. Я не сразу это заметила – сама была увлечена, перелопачивая магическое законодательство в поисках возможности выцарапать наши фамильные реликвии из министерства магии. Информации было слишком много, один закон другого запутанней, но упорства мне тоже было не занимать. В конце мая я решила проконсультироваться со специалистом, но натолкнулась на неожиданное сопротивление дядюшки.

- Даже не думай об этом! – едва я заикнулась о том, чтобы докопаться до министерства, он, не дослушав, тут же отказал.

Это меня не столько обидело, сколько удивило – обычно Рабастан старался быть терпеливым и никогда не отказывал без объяснений (в отличие от того же Снейпа). Поэтому вполне естественно, что я задала вопрос, но была отчитана за невнимание к учебе (маггловской, подумать только!) и отправлена к родителям. До конца недели.

К родителям мне не хотелось, а у мистера Малфоя наверняка имелись связи в министерстве.

Но, видимо, день был определенно не мой, потому что из Малфоев в поместье оказался только Драко, проводивший время, гоняя на метле.

- Развлекаешься? – осведомилась я.

- Скучно, - пожаловался Драко, спускаясь ко мне. – Лето, даже заняться нечем. Родителей вызвали на перворождение. Фу. Гадость.

Я выразительно изогнула бровь. Обряд перворождения (один из доброй сотни обрядов\обязательств главы рода) был мне знаком чисто теоретически, но я просто не представляю, чтобы Рабастан позволил бы мне остаться от этого в стороне, принимая первого ребенка одного из своих вассалов. На самом деле, это не такой уж пережиток прошлого, как мне казалось поначалу. Когда в семье рождался первый ребенок, его традиционно принимал не отец, не повитуха, а сюзерен, отдавая часть магической силы и беря под защиту рода. Я об этом читала и, хотя конкретной процедуры не знала, считала, что это вполне логично. Род сюзерена сильнее, магия – больше, так что ребенку от этого будет только лучше.

Но, видимо, для Драко сама процедура возни с новорожденным была ниже его задранного носа.

- И, тем не менее, тебе очень нравится спать на простынях, которые куплены на деньги арендаторов, или принимать их подарки на дни рождения, - вышло несколько более ядовито, чем я рассчитывала, и, судя по удивленному лицу Драко, это было ему в новинку. - Что? Ты никогда не задумывался, откуда берутся деньги, золотой мальчик?

- Можно подумать, ты это знаешь, - с обидой возразил младший Малфой, и это был определенно стратегический просчет, потому что я подбоченилась и выдала:

- Три тысячи галеонов с десяти поместий, десять тысяч сто пятьдесят долларов с магглов, на текущее обслуживание Тетнора в месяц уходит примерно две сотни. Счета от портного называть? Или тебе учетные книги принести?

Драко проникся. Вида, конечно, не подал, но однажды я его застала на официальном чаепитии, которые он обычно игнорировал – сидел рядом с Малфоем-старшим, надутый, как индюк, но Скримджера слушал внимательно и даже пытался задавать умные вопросы. Смотрелось это скорее умильно, чем серьезно, но и то хлеб.

А ситуация с Басти начала меня серьезно беспокоить. Говорить со мной он не хотел, а Снейп нас не посещал. В начале июня я потеряла терпение и написала ему сама, но ответа не получила. А на следующий день к нам нагрянули Малфои в полном составе – что было приятно, но несколько удивительно.

За чаем я узнала, что нашли Наземникуса Флетчера и Питера Бэнкса – посредников, обеспечивавших снабжение экспедиции Квиррела. Информацию о них пока не разглашали, но личности, по словам все того же мистера Малфоя, были низкопробные, и любой уважающий себя маг с ними связываться бы не стал.

- И что они говорят?

Мистер и миссис Малфой остались в кабинете Рабастана, а я отправилась проводить для Драко экскурсию.

- Да ничего, - Драко эта тема явно была не слишком интересна, в отличие от облизывания собственного величия: отец купил ему новую метлу – Чистомет-плюс – и он жаждал показать ее в деле. К сожалению, наш парк был слишком заросшим для полетов, так что метлу приходилось таскать за собой, и она то и дело била его по пяткам, словно подгоняя. – Они же просто посредники – когда он пропал, они были в Лондоне, проворачивали свои делишки. Их и взяли-то на горячем – пытались сбагрить Горбину драконье яйцо…

Я уже знала, что драконы в магическом мире хоть и не были вымирающим видом, но охранялись законом – не в последнюю очередь потому, что ингредиенты, которые из них получали, стоили баснословно дорого, и это вроде как была монополия министерства.

Понимая, что сложно требовать от мальчишки какой-то внятной информации, я показала Драко источник. Стеклянные стены зимнего сада запотели изнутри, а едва мы открыли дверь, как на нас дохнуло влагой и прелой землей. Тропинки засыпало землей и оплело лианами, вглубь вообще соваться не стоило, так что мы потоптались по пятачку на входе.

- Здесь же может Мерлин знает что завестись, - проворчал Драко, хотя я видела, что ему тоже не терпелось узнать, что же именно. – Нет уж, то ли дело наш парк, там хоть полетать можно…

Мальчики… И как это интересно Гермиону Грейнджер – канонную, я имею в виду – угораздило подружиться с двумя ярыми игроками в квиддич?! Умница, красавица… Ну, подумаешь, зануда немножко. Так по сравнению со мной она просто ангел!

В отличие от того же Драко, я квиддич не любила. То есть вживую не видела ни разу, но летать на метле мне определенно не понравилось. Представьте себе деревянную палку с двумя скобами для упора ног. Шириной она была примерно с мою руку – то есть шире, чем обычные метлы или черенок лопаты, сантиметров шесть в диаметре или чуть меньше – иначе на ней невозможно было бы усидеть.

Конечно, в современных метлах были и стабилизирующие заклинания, и воздушная подушка, но это все так, «для девчонок», как выразился Драко. Настоящему игроку в квиддич не нужны все эти примочки – только скорость и ощущение полета. И взмыл вверх, со мной на прицепе.

Я орала, как резаная. Определенно, не играть мне в квиддич – ощущение, что между тобой и пустотой только деревянная палка, меня угнетало.

Нам быстро наскучило бродить по дому, и мы решили вернуться к взрослым. Но, уже подходя к кабинету, я остановила Драко, схватив за локоть – на вешалке помимо мантий мистера и миссис Малфой висела еще одна. Черная, длинная, даже на вид тяжелая. Снейп. Ему-то что понадобилось в нашем шалаше? Я уж думала, он больше не появится.

- И часто крестный к вам приходит? – ревниво спросил Драко.

- Уже несколько месяцев не был, - честно призналась я, что его несколько успокоило. Но мне больше было интересно, что же послужило причиной такого экстренного сбора бывших Пожирателей в одном доме.

- Северус, это неприемлемо! – взволнованный голос Нарциссы заставил мое сердце забиться в тревоге. Переглянувшись с Драко, мы замедлили шаг и

подобрались к дверям. Начала разговора я, понятное дело, не услышала, но и того, что успела – хватило.

- И кто будет в комиссии? – нервозные интонации в голосе Рабастана я слышала едва ли не впервые. Создавалось ощущение, что он хотел их скрыть не только от окружающих, но и от себя.

- Хикс, Уайтли… Марч, - Снейп говорил тихо, но слышно его было хорошо.

- Хикс не страшен, - голос мистера Малфоя раздавался четче всего – очевидно, он находился где-то у дверей, что заставило нас отпрянуть. – А вот Марч…

- Но они не могут отменить решение Визенгамота, - нервно высказалась Нарцисса. – Северус?

- Если найдут нарушения, - прозвучал усталый голос.

- Если ты найдешь, - уточнил Рабастан. – Ведь так?

- Дамблдор считает, что воспитание бывшего Пожирателя может не лучшим образом сказаться на моральных качествах мисс Лестрейндж, - ядовито ответил Снейп.

Драко сжал мой локоть, молчаливо поддерживая. Иногда он бывает лапочкой – редко, правда. Я прижалась ухом к двери, рассчитывая подслушать что-нибудь еще, но дверь неожиданно открылась, и мы ввалились в кабинет, растянувшись на полу. Стоя над нами с мрачным торжеством, Снейп сказал:

- И очевидно, что он был прав.

- Я могла бы с ним поспорить, - невозмутимо сообщила я, вставая с помощью Рабастана. Драко пристыженным мышонком скользнул под крыло Нарциссе.

- Вы? – фыркнул Снейп. – Не сомневаюсь. Вы, мисс Лестрейндж, и мертвого переспорите.

Не уверена, что это был комплимент, но я предпочла не заострять на этом внимания и обратилась к Рабастану:

- О какой комиссии речь?

Вот так и выяснилась причина дурного настроения дядюшки. Оказывается, пока Визенгамот, под давлением мистера Малфоя вынужденный освободить Рабастана, пытался не подавиться собственной желчью, сторона обвинения (читай - Дамблдор) пересмотрела свои позиции и теперь вместо Визенгамота обратилась в департамент социальной политики, а именно в отдел опекунства. Дескать, преступник и Пожиратель в качестве опекуна не самая лучшая идея, и если уж нам так хочется воспитать из меня чистокровную аристократку, то почему бы не назначить кого-то из порядочной семьи? Лонгботтомов, например. Или Уизли – они целый выводок воспитали, плюс минус один уже не в счет. Узнав об этом, мистер Малфой тут же предложил и свою кандидатуру, что опять привело к столкновению двух титанов. В конечном итоге была назначена комиссия, которая должна заявиться к нам в Тетнор не позднее чем до первого июля.

А на дворе, между прочим, уже июнь начался. Меня пытались от этого оградить (чем я была искренне возмущена, как самое заинтересованное лицо), но правда все равно всплыла. Интересно, а когда они вообще собирались мне все рассказать? Когда члены комиссии в дом постучатся?!

- И что мы намерены делать? – лихорадочно ища выход, я все же спросила окружающих. Не стоит думать, что они глупее меня только потому, что не знают канона. В каком-то смысле их руки развязаны, потому что они понятия не имеют о том, что должны или не должны. А я… расслабилась, дурочка. Решила, что основная битва начнется только в Хогвартсе. Вот тебе, что называется.

- Встречать, - нехорошо усмехнулся Рабастан, и его улыбка мне сильно не понравилась. Я, конечно, дядюшку люблю, но Слизерин так не поступает.

- Лучшая битва та, которой не было, - глубокомысленно изрекла я и встала: - Извините, мне нужно кое-что посмотреть в книгах.

За время блужданий в тенетах магического законодательства я, естественно, читала не только разделы, посвященные уголовным делам и вопросам распределения собственности, но и основательно перелопатила семейный кодекс. Предки были крючкотворами, вот что я хочу сказать. И жуликами – один из пра-пра-пра был инициатором денежной реформы Филиппа Красивого, после которой того прозвали фальшивомонетчиком (и Красноносым, до кучи). Предку-то, понятно, ничего не было, а вот с королем неудобно получилось, мда…

Но я не о том. История Лестрейнджей сопровождалась кучей всяких документов, списков, отчетов и прочего. В том числе подробным описанием того, как и когда наследник может претендовать на титул главы рода. Список был довольно коротким, однако внушающим: я должна была пройти все семейные обряды, знать историю рода Лестрейндж, доказать, что могу управлять родом и поместьем и получить одобрение живых Лестрейнджей. Ну, а если не получится, то хотя бы добиться «назначения» от предков. Полагаю, это как раз наш случай, потому что навестить Беллатрису и Рудольфуса я никак не могла.

Однако Басти оказался неожиданно против:

- Слишком опасно. Ты еще ребенок.

- Моему пра-пра-пра… дедушке было четырнадцать, когда он занял эту должность, - напомнила я.

- Ты говоришь о Средних веках. И его с детства готовили. А ты…

- А у меня интенсивная подготовка, - я обвела рукой голубую гостиную, на всех доступных поверхностях которой были разложены книги. Мистер и миссис Малфой замерли в проходе, явно не зная, чью сторону принять.

- Это не одно и то же, - покачал головой Басти. – Малышка, это ведь не просто титул – иначе я бы уже давно объявил тебя не просто наследницей, а полноправной хозяйкой. Это влечет за собой определенные… обязанности.

- Разве я их не выполняю? – я изогнула бровь, научившись этой фишке у Снейпа. – Защитный барьер держится на мне, оммаж приняла…

- Это исключения, - огрызнулся Рабастан. – Я сделал бы это сам, если бы мог. Нет, и не будем об этом больше. Это не для ребенка.

- Правильно, гораздо лучше будет, если тебя опять упекут в Азкабан! – рявкнула я.

Воцарилась тишина.

- Ты – все, что у меня есть, - уже тише продолжила, стараясь, чтобы голос не дрожал предательски. Ну что я могу? – Я не позволю забрать тебя.

- Тогда, возможно, нам стоит найти союзников? – голос Снейпа раздался неожиданно для всех – поскольку он не вмешивался в разговор и вообще торчал в коридоре, о нем успели забыть.

- Каких? – я тут же потребовала уточнений. – Где вы найдете более могущественных союзников, чем род Малфоев?

Мистер Малфой отчетливо хмыкнул – одно из немногих проявлений эмоций от него. Могу собой гордиться.

- Хикс, Уайтли, Марч, - насмешливо повторил Снейп. – Вы ведь сами сказали, мисс Лестрейндж – лучшая битва та, которой не было.

- Шантаж? – неуверенно перевел Рабастан. – Не то чтобы я против, но… Это люди Дамблдора.

- Я – за! – перебила я. Что угодно, лишь бы у меня не отобрали Басти. И дело тут даже не в том, что без него мне назначат кого-то еще, и это, скорее всего, будет человек Дамблдора (вот ведь, добрый дедушка, мы еще даже не знакомы, а я его уже ненавижу), а в самом Рабастане. Он не выдержит еще одного срока в Азкабане. Не сможет. Как вспомню его лицо на суде…

Шантаж так шантаж. Нас с Драко опять выдворили из кабинета, мотивируя это тем, что разговоры для детских ушей были слишком серьезными. Драко вскоре надоело смотреть на мою задумчивую мину, и он попросил Досли переправить его обратно в Малфой-мэнор. А я осталась в голубой гостиной, строить коварные планы. И обратилась к естественному источнику информации для Гермионы Грейнджер. Книгам.

Где-то у меня было… Где-то… Где… Ага.

С одной из верхних полок дальнего шкафа я выудила толстенный «Справочник магических фамилий». Это была копия, которая пополнялась магически, когда дополняли оригинал, хранившийся в министерстве. Стоил немало, но я без колебаний отдала за него десять галеонов. Пригодился. Конечно, если эти трое магглорожденные, то моя затея провалится, но я делала ставку на то, что магглорожденных в министерстве – раз-два и обчелся.

Значит, Марч? Пришлось повозиться, но я ее нашла – Арабелла Марч, единственная дочь Фелициуса Марча и Игноции Хилл. А чьими же вассалами являются Марчи?..

В общем, это получилась длинная цепочка, но в конце концов я вышла на Краучей. Краучей! Мог ли этот день стать еще хуже?

Ладно, попробуем Хикс. Это вообще мужчина или женщина?

После двух часов поисков и чертыханий я нашла призрачную возможность повлиять на Питера Уайтли, вассала Абботов. Наследники Пуффендуя, насколько можно судить из книги. Где бы узнать о них побольше?

Снейп к моей идее отнесся с недоверчивым, но все же вниманием. По крайней мере, логическую цепочку «вассал моего вассала» понял хорошо и пообещал проверить возможные варианты. Мне, хоть и хотелось участвовать напрямую, осталось только скрипеть зубами и не вмешиваться – я и так уже натворила дел, не оставив и камня на камне от канонного образа десятилетки. Так что сидим молча и не мешаем взрослым.

И вот в это напряженное время маме взбрело в голову отправить меня во Францию. Не решаясь открыто протестовать, я даже спросила у Рабастана, нельзя ли наложить на родителей какое-нибудь заклинание, чтобы они просто подумали, что мы уже вернулись из отпуска, и оставили бы меня в покое?

Басти шутки не оценил:

- Даже думать не смей! – серьезно ответил он, явно испугавшись моих слов. – Гермиона, вмешательство в чужой разум не проходит бесследно ни для жертвы, ни для ее… мучителя. Не говоря уже о том, что поддельные воспоминания редко получаются цельными – все же реальность слишком сильно отличается от воображения.

И, тем не менее, Снейп ведь уже заколдовывал моих родителей.

- Северусу не нужно для этого колдовать, - с непонятной интонацией ответил дядюшка. – Для опытного легиллимента не составит труда вложить в твою голову все, что угодно. И достать тоже, между прочим.

Ого. Я тоже так хочу. Только вот мне достался дар абсолютно противоположный – окклюменция. В мой разум теоретически невозможно было проникнуть – ни заклинанием, ни чем-либо еще. Интересно, а со Снейпом это тоже работает?

Впрочем, проверять я не собиралась – не настолько я ему доверяла. Да и мало ли, что он сможет там увидеть? Вдруг наткнется на мои воспоминания из прошлой жизни?

Только теперь я поняла, насколько мне повезло с даром. Не знаю, может быть, здесь сыграло роль мое собственное отчаянное нежелание пускать кого-либо в свою голову, а, может, случайно совпало, но сильно сомневаюсь, что мне удалось бы прижиться в магическом мире, не имея этой защиты.

В конце концов, идею с моим поспешным отъездом даже признали гениальной (маме я об этом не рассказывала), поскольку она давала нам дополнительное время на подготовку, а также доказывала, что я не собираюсь порывать со своим маггловским прошлым.

Поэтому я уехала. С тяжелым сердцем и хмурыми мыслями, что оставляю Рабастана одного. И казалось бы – ну что Дамблдору какая-то девчонка? Да, из Лестрейнджей, но Драко тоже из Малфоев, так что теперь, забрать его у родителей? Но рассматривая действия директора с точки зрения противоположной стороны, я бы даже, наверное, его поддержала – ведь действительно все выглядело не лучшим образом: непонятно откуда взявшийся потомок проклятого рода, беглый Пожиратель в опекунах, и это как раз когда магический мир начал забывать про Волан-де-Морта. Получается, что вокруг меня снова сплачивается Пожирательская шайка – Малфой, Лестрейндж, теперь вот Снейп. Последний, конечно, с подачи самого Дамблдора, но сам факт! Самое обидное – я прекрасно понимала, что любые попытки объясниться к успеху не приведут. Я – ребенок, мне вообще не положено понимать все эти высокие материи, а ни Лестрейнджам, ни Малфоям веры нет.

В общем, понятно, почему у Дамблдора пригорает, но он сам вынуждает нас (меня?) защищаться, провоцируя конфликт. Не так я видела свое место в мире Гарри Поттера, совсем не так…

Долгие два месяца я провела во Франции. Красиво, тепло, спокойно – в общем, скука смертная. Держалась я только ради матери, которая явно старалась «вернуть» блудную дочь в лоно семьи. Поэтому я проводила все свое время с родительницей, ходила по магазинам, трескала мороженое (удивляюсь, как не лопнула) – в общем, вела себя как обычный ребенок. Всем на радость.

Рабастан этому активно способствовал, красочно расписывая в письмах, как у них все хорошо. Как в той песне «Все хорошо, прекрасная маркиза…». Хотелось его треснуть по голове хорошенько. Он что, меня за дурочку держит?

Еще злило, что я сама не могла ему ничего написать, потому что сова, отдав послание, сразу же улетала, а маггловская почта, понятное дело, Рабастана бы не нашла.

Поэтому, зверея от информационного и магического вакуума, я плавилась на солнышке в предместьях Виши и алчно косилась на соседние виноградники. Мерлин великий, как только мне стукнет семнадцать, я куплю бутылку лучшего вина и выпью его торжественно!

Я еще восемь лет назад примирилась с некоторыми недоступными для ребенка вещами – как с точки зрения физиологии, так и с точки зрения морали. Но смириться и забыть – вещи разные. И речь не только о сексе (хотя и о нем тоже), но и о мелочах, на которые взрослые обычно не обращают внимания – свобода передвижения, взрослое тело, гормональный баланс… Бокал вина за ужином. Вкусного, рубинового, терпкого вина…

Так, мне срочно нужно отвлечься.

В доме стало душно, и я выбралась на улицу, хотя уж там-то и черти могли зажариться. В поисках тенька и благословенного сквозняка забралась в конюшни.

- Вас родители не учили осторожности, мисс Лестрейндж?

Снейп.

Один его голос подействовал на меня, как ушат ледяной воды. Дернувшись, я резко обернулась, пытаясь рассмотреть что-то, кроме высокого силуэта, на фоне освещаемых солнцем ворот.

- Детям нельзя ходить где попало, - продолжил между тем Снейп. – И уж точно не вам, учитывая… обстоятельства.

- Вы ведь наверняка навесили на меня пару-другую защитных или следящих, - сердце все никак не желало успокаиваться, а Снейп – входить в конюшни, словно ему доставляло удовольствие плавиться на этой адской сковородке.

- Они не панацея. Вы слишком беспечны, мисс Лестрейндж. Дамблдор не упустит шанса вас прикончить, поверьте.

Я поперхнулась на вдохе. Неужели все настолько плохо? А маг тем временем продолжил уже нетерпеливо:

- Мистер Лестрейндж поменял свое мнение относительно вашей… изоляции. Собирайтесь, вам лучше будет оставаться в Тетноре.

- Семь пятниц на неделе, - проворчала я, проходя мимо него и стараясь не слишком сильно улыбаться. Наконец-то. Домой. – Нам нужно дождаться роди… телей.

Заминка была вызвана внезапно изменившейся обстановкой: только что я перешагивала через порог конюшен и вот уже стояла посреди совершенно незнакомого помещения – темный кабинет, обстановка которого явно отставала от реальности лет эдак на двадцать, да еще и порядком запущенный – его хозяин не утруждал себя уборкой.

Нехорошее предчувствие, упрямо пытавшееся пробиться из подсознания последние несколько секунд, взвыло дурным голосом: все пропало, шеф, все пропало!!!

Я медленно обернулась, ожидая увидеть кого угодно – вплоть до Дамблдора. Но стоявший передо мной был не знаком. И слишком молод для директора Хогвартса – я бы сказала, он едва перешагнул порог тридцатилетия, хотя жизненные невзгоды оставили на нем свой отпечаток. Особенно постарался Азкабан – тот же безумный огонек я уже видела. У Рабастана.

Только у этого субъекта он был куда сильнее. Худое лицо, выразительное, скуластое, да и вся конституция какая-то подвижно-костлявая – словно он ни минуты не мог простоять неподвижно. То дернет локтем, то пробежится по воздуху пальцами, словно играет, то неожиданно повернет голову, словно ее ему свернули, то оближет губы – быстрый розовый язык мелькал чаще всего, вызывая во мне рвотные позывы.

Это уже потом, позже, я начну наблюдать – заставлю себя смотреть на него пристально, замечать детали. А пока что я даже испугаться не успела – отвыкла в последнее время быть настороже. Доверилась Рабастану. Снейпу. Малфоям. Вот уж действительно – у семи нянек…

- Вы кто? – глупо спросила я.

- Инкарцеро! – ответил он. Из странной узловатой палочки вылетели веревки, мгновенно спутав меня по рукам и ногам – я не удержалась, вскрикнула, неловко приземляясь на пятую точку. Еще и о книжный шкаф приложилась основательно – книги посыпались с полок.

Вот как обычно бывает в фильмах или книгах? Приличные похитители всегда хотя бы говорят, для чего тебя похитили – выкуп там или шантаж, или еще что…

Мне, видимо, попался неприличный – после Инкарцеро последовало Силенцио, и я впервые ощутила, как действительно работает магия. Ты не просто не можешь заговорить – сама мысль об этом исчезает в твоей голове, ты словно ребенок, никогда не слышавший прежде человеческой речи, понятия не имеешь, какие именно мышцы нужно для этого задействовать. Как компьютер, которому задали несуществующую команду.

И вот тогда я испугалась. Даже не того, что меня убьют. Сразу стало понятно, что на свете есть вещи гораздо худшие, чем смерть, и магия довела этот список почти до бесконечности.

Озаботившись таким образом моей покорностью, он вышел. Щелкнул замок – можно подумать, дверь меня удержит! Я заизвивалась, как попавшая на угли змея, но путы от «Инкарцеро» только затягивались еще больше. Стало понятно, что если я не прекращу сопротивление, то очень скоро здесь будет лежать мой хладный труп. Уж не знаю, расстроит ли это его планы, или только обрадует?

И где, черт возьми, Снейп, когда он так нужен?

Я старательно отгоняла от себя мысль, что именно он меня и сдал – продал Дамблдору, окончательно определившись с хозяином. Нет, Снейп бы не стал – иначе все его усилия по сохранению жизни Рабастана и моей получаются бесполезными. Да и о моем путешествии знала каждая собака.

В любом случае я скоро все узнаю – если сразу не убили, значит, хотят поговорить? Правильно?

Я очень на это надеялась.

Но мой похититель не стал более разговорчивым ни в тот день, ни на следующий. На третий день в моей жизни появилась даже некоторая определенность: утром он приносил мне завтрак – обычно какое-то месиво из нескольких круп, часто недо- или переваренных, словно он толком не представлял, что с этим делать. Затем меня отводили в туалет. Та же схема повторялась вечером. И ни слова в ответ, хотя Силенцио больше не накладывали, и я могла задавать вопросы сколько угодно.

- Зачем вы меня украли?

- Кто вы?

- Вы меня убьете?

- Позовите Дамблдора!!!

Все бесполезно. Словно об стенку горох.

На четвертый день я поняла, что если не попытаюсь сбежать, то так здесь и останусь – вечно смотреть на эту мерзкую до тошноты рожу. Плана особого не было – было отчаянное желание избавиться от осточертевших пут. Должно же хоть что-то на них подействовать?! Магия мне не подчинялась – не то он добавлял что-то в воду, не то наложил еще одно заклинание, но я чувствовала себя абсолютной… магглой. А значит, и действовать будем по-маггловски.

То ли от страха, что меня застанут, то ли от отчаяния, но к вечеру я сумела подняться и, добравшись до заваленного мусором стола, нашла на нем разорванную консервную банку. Страшно было представить, какая нужна сила, чтобы разорвать кусок железа… Но им было очень удобно перерезать веревки. Развернувшись спиной к столу, я нащупала ладонями банку и кое-как ее схватила, изрезав ладони. Ну, если мою кожу она режет, значит и путы тоже. Есть!

От облегчения я едва не упала – ноги ослабели от притока крови. Так. Теперь – выбраться!

Высунувшись в окно, я увидела только низкое небо и лес – и никаких тебе опознавательных знаков. Черт с ними, не до них сейчас – он скоро вернется, а мне совсем не хотелось встречаться с этим психом.

Ухватив стоявший рядом стул за ножки, я с трудом подняла его повыше и, держа перед собой, как таран, кинулась вперед, зажмурившись, чтобы осколки не попали в глаза. Удар!..

Окно-то я разбила – изрезала, конечно, и без того многострадальные руки, лицо… Стул беспрепятственно вылетел ласточкой со второго этажа, а вот меня что-то удержало – словно наткнувшись на мягкую, но плотную подушку, я спружинила о воздух и отлетела обратно к столу, больно ударившись затылком о его край. Последнее, что успела подумать: «Ненадолго же меня хватило в этом мире»…

С этого момента все изменилось. Сквозь пульсирующие волны боли я чувствовала, как меня проволокли по полу – воротник футболки трещал и рвался, но хоть не за волосы – из кабинета и вниз, по лестнице, на первый этаж запущенного темного дома, затем уже по ледяным каменным ступеням еще ниже – в подвал. Там было сыро, холодно и темно. И пусто – мужчина тут же ушел, а я осталась лежать, пытаясь совладать с приступами паники и бегущими из глаз слезами. Только истерики мне теперь и не хватало. Тихо. Тихо.

Я лежала на спине, и футболка быстро намокла, лопатки занемели, как и связанные запястья, даже затылок, казалось, примерз к булыжникам. Одно хорошо – не больно. Красные круги перед глазами постепенно истаяли.

Видишь, уже есть и плюсы, правда?

Инкарцеро продержалось еще с полчаса – по крайней мере, мне так казалось. Может, он не видел больше смысла меня связывать – куда я отсюда денусь? Я за это время успела встать и кое-как, следуя вдоль стен, выяснить, что подвал не так уж велик – всего-то двадцать на тридцать. Шагов, разумеется.

Ни окон. Ни дверей – за исключением той, через которую меня сюда забросили.

- Эй! – я прижалась к двери – тоже, между прочим, железной, сплошной. – Вы слышите меня? Кто вы? Что вам нужно?! Да скажите же хоть что-нибудь!!!

Бесполезно. С тем же успехом я могла бы и песни петь – только голос надорвала. Но молчать почему-то было страшно. В этой темноте – абсолютной, густой, как чернила – мой голос был единственным, что не давало поддаться панике. А я угробила свой единственный шанс на спасение.

В конце концов, я перепробовала все средства сохранения рассудка: говорила (сначала с похитителем, затем сама с собой, после с воображаемым Басти); ходила - кругами, прыжками, подскоками; шаркала и топала – лишь бы наполнить пустоту звуками; била в стены – поначалу в надежде, что меня услышат, потом – просто чтобы почувствовать хоть что-то. Оказывается, это страшно – ничто. В темноте и холоде ты постепенно, понемногу теряешь себя. Словно чудовище, которое прячется внутри каждого из нас, начинает выбираться наружу, и твой внешний и внутренний мир меняются местами.

Если долго не шевелиться – можно перестать чувствовать тело. В такие моменты становится понятно, как ничтожен, на самом деле, человек – и как легко потерять самое себя. Легко решить, что это и есть лучший выход – по крайней мере, без страданий.

Меня не кормили. Не давали воды. Здесь не было ничего – ни звуков, ни света, ни мебели, даже подстилки, на которую можно было бы присесть, когда ноги переставали тебя держать. Когда я хотела пить, то слизывала воду со стен – шершавых и склизких. Когда глаза закрывались – ложилась там, где была. И холод мне не мешал – он помогал, быстрее погружая в забытье.

Я спала десять раз – если это может сойти за какой-то отсчет времени. Вероятно, сон мой длился недолго, хотя со временем просыпаться стало все сложнее.

Я не знаю, на что он рассчитывал. Наверное, на то, что я действительно превращусь в ничто – послушный скот, не осознающий мир вокруг себя. И ему почти удалось. Я перестала задавать вопросы – никто на них не отвечал. Я больше не караулила у двери. Не ждала. И когда она отворилась, едва ли повернула в ту сторону голову – не уверена, что даже понимала, насколько скрип петель реален.

Единственное, что хоть как-то заставило отреагировать – свет. Меня вывели из подвалов, и даже полутьма первого этажа больно резанула по глазам. Зашипев, я упала на колени, зажимая лицо руками, но меня резко вздернули:

- Иди! – это был первый звук чужого голоса за долгое время. И, наверное, он произвел на меня не тот эффект, что планировался.

Медленно обернувшись, я увидела перед собой похитителя, и в голове внезапно что-то перещелкнуло: утробно зарычав, я выставила руки вперед и кинулась на него, вцепившись как клещ – ногтями, ногами, зубами. Если бы была возможность прикипеть к нему, как пиявке, я бы и это сделала!

Он заверещал, заревел – мы покатились по полу, расшвыривая мусор и мелкую мебель, натыкаясь на более крупную. Я нечеловеческим усилием выдернула палочку у него из рук – зашвырнула куда-то, потеряв драгоценную секунду – и тут же была с силой отброшена. Врезалась спиной в каминную решетку, обрушив ее и себя, и тут же вскочила – мозг впервые за долгое время работал лихорадочно, но быстро. Нельзя было дать ему добраться до палочки, а элемент неожиданности я уже использовала – второй раз он меня просто убьёт.

Поэтому магию мы применили одновременно: я мысленно, он – вслух:

- Инкарцеро!!!

«Левиоса!!!»

Не знаю, почему именно «Левиоса». И думать не желаю – главное, что подействовало – его подбросило в воздух, повинуясь моему желанию, хорошенько треснуло о потолок и отпустило. Последнее – уже потому, что «Инкарцеро» все же подействовало, и я вновь упала на пол, расквасив нос. Но как только я применила магию, что-то изменилось – словно невидимый полог, давивший все это время, исчез. Дышать стало легче, даже краски стали ярче и сил – больше.

Но прежде чем мы успели обменяться еще парочкой заклинаний, раздались звонкие хлопки, и в воздухе стали появляться люди: первым я увидела высокого, длиннобородого старика в серой мантии с серебряными звездами, а за ним – МакГонагалл и Басти.

Дальше моя голова отказалась информацию обрабатывать, словно только и дожидалась, когда можно будет выключиться – я потеряла сознание, окончательно придушенная «Инкарцеро».

- Теперь, я полагаю, вы убедились в том, что мы не собираемся вновь развязывать войну? – тихий, но полный ненависти голос Рабастана донесся до меня, словно издалека. Я была слишком слаба, чтобы озознать смысл слов, и скорее мой разум, как корабль навелся на маяк его знакомого голоса, уцепился, выныривая из вечной холодной тьмы.

- Я боюсь, иногда одного нашего желания недостаточно, - второй голос: тихий, но твердый, был незнаком. Он был наполнен непонятным для меня сожалением. – Вы сами видели: слишком много тех, кто знает или догадывается. Я не могу допустить…

- Я не позволю! – свирепым шепотом ответил Рабастан.

Каждый раз, делая вдох, я цеплялась за его голос, не позволяя сознанию угаснуть, и это, похоже, помогало. По крайней мере, я начала осознавать себя и поняла, что лежу, и вокруг пахнет лекарствами, как когда-то в Мунго, и проклятая слабость, которая не отпустит меня еще долго, все же лучше, чем смерть. И самое главное – я больше не в подвалах, не в темноте. Я не открывала глаз, но свет просачивался под веки красными всполохами, и это самое красивое, что я когда-либо видела.

- Обещаю… - голос дядюшки приобрел режуще-стальные нотки, от которых даже мне стало не по себе. – Если только вы попробуете… Я все силы рода положу на то, чтобы новая война уничтожила все, что вы любите.

В тяжелом молчании был слышен шорох мантий и чужое дыхание, а еще – давление магии, от которого каждый вдох давался тяжелее предыдущего. Испугавшись, я захрипела, забилась, и все тут же исчезло.

- Малышка? – Рабастан кинулся ко мне: я ощутила на щеке ласковую руку, нежное касание. – Эй… Не надо плакать… Открой глазки.

Он был таким, каким я его запомнила – встрепанным, с тонкими чертами на чуть длинноватом лице, синие глаза смотрели на меня с беспокойством и любовью. Конечно, прошло не так много времени, чтобы бояться кардинальных перемен в его внешности, но для меня пребывание в подвале казалось вечностью, и видеть Басти было… Только теперь я поняла, что все действительно закончилось. И я жива. И можно уже, в конце концов, поплакать как девчонке у него на плече.

- Все хорошо, все в порядке… - он гладил меня по спине, чуть раскачивая в обьятиях, говорил ничего не значащие глупости, а я вцепилась в него, как утопающий в спасательный круг.

И все было бы чудесно, если бы в какой-то момент я не обнаружила, что у нашей семейной идиллии есть свидетели: высокий старик с длиннющей белой бородой и Снейп. Первый смотрел на меня с оценивающим беспокойством, второй с плохо скрываемым раздражением. Еще бы, развела тут сырость…

- Ба…Басти, - заикаясь, хрипло выдавила я, выворачиваясь из рук дядюшки. – Кто вы?

- М… Малышка, это директор Хогвартса, профессор Дамблдор, - неохотно, словно опасаясь, что я могу как-то неправильно отреагировать, Рабастан все же его представил. Собственно, я и так уже догадалась и теперь с явным подозрением его рассматривала.

- Я помню вас, - сказала, нарушая все приличия. – Вы были в том доме, где меня держали.

- Мы нашли тебя благодаря ему, - сказал Басти, продолжая держать меня за руку. – Профессор сумел засечь твою магию.

- Я рад, что все закончилось хорошо, - учтиво сказал Дамблдор, и я поняла, что второй голос в давешней беседе принадлежал ему.

От страха или истощения, но меня затошнило. Силы уходили стремительно, и поле зрения сужалось, грозя возвращением в ту ужасную темноту. Я опустилась обратно на подушки, но руку Басти так и не выпустила.

- Спасибо, - последнее, что я смогла выдавить, прежде чем сознание снова меня покинуло. В конце концов, я действительно была ему благодарна – он спас меня. Вопрос только – для чего?

Выздоравливала я долго. Большая часть августа и сентября прошла в забытье – пребывание в застенках не лучшим образом сказалось на моей психике. Боюсь даже представить, что было бы, будь на моем месте обычный ребенок – я-то, взрослый человек, до сих пор спать в темноте не могу. Вообще темноту не переношу. Всё кажется, что стены сдвигаются, а из углов нарастает шепот. Тот самый, который был так мне радостен в подвале дома Краучей.

Да-да. Именно Краучей, вам не показалось. Именно Крауч был виновен в моем похищении – только не старший, а младший.

Мне рассказали это не сразу – две недели я провела в Мунго, под наблюдением колдомедиков. Рабастан, получив высочайшее разрешение, все это время провел вместе со мной. Дамблдор тоже заявлялся не раз и не два. Моя палата вообще больше напоминала командный центр: Рабастан, Снейп, МакГонагалл, Дамблдор… Только Малфоев не хватало, но они старались не сталкиваться с двумя последними. Как выяснилось, о том, что меня похитили, узнали только к вечеру – когда родители, вернувшись, забили тревогу и достучались до МакГонагалл, а она уже подняла на уши Снейпа, и тот, в свою очередь, Рабастана и Дамблдора – собственно, так и выяснилось, что директор к моему похищению непричастен. То есть он, конечно, по-прежнему был против Лестрейнджей как таковых и предпочел бы забрать меня в другую семью (чему я активно воспротивилась и устроила такую истерику, что повылетали стекла в окнах), но именно Дамблдор смог отследить вспышку моей магии и аппарировать, ориентируясь на нее, как на маячок. Однако я слишком хорошо помнила тот разговор у моей постели и знала, что все далеко не так безоблачно, как хотелось бы. И директор не стал внезапно другом и союзником, просто по какой-то причине моя жизнь оказалась в этот момент ценнее смерти. Я крутила это знание и так и эдак, но информации, которую доверили маленькому ребенку, было слишком мало. Что касается Крауча и его мотивов... Вот ведь помнила, помнила я, что уже где-то видела эти нервные жесты – на приеме у Малфоев, у Барти-старшего. Младший, как выяснилось, был одним из самых ярых последователей Волан-де-Морта и был брошен в Азкабан, вместе с моими родителями и Рабастаном, чтобы провести там остаток дней. Однако не провел и года, оказавшись незарегистрированным метаморфом. Только если та же Тонкс (единственный зарегистрированный метаморф) получила эту способность, так сказать, естественным путем, то Крауч-младший – благодаря экспериментам Лорда. Что, наверное, сильно повредило ему мозги, раз он сбежал, убил отца, принял его облик и… и что? Украл ребенка? Зачем? Что он собирался со мной сделать?

- Наверное, хотел потребовать выкуп, - предположил Рабастан устало, когда я вновь подняла эту тему – уже вернувшись в Тетнор.

- В роли Крауча-старшего ему ничего не угрожало, да и денег было достаточно, - я задумчиво грызла кончик косы, смотря в пламя камина. По вечернему времени был зажжен весь свет, который только возможен, и огонь пылал, несмотря на сентябрьское теплое солнышко. Но мне все равно было зябко – я куталась в плед и нервно вздрагивала, невольно повторяя движения Крауча. – А мое похищение все разрушило. Это нелогично.

- Ты же видела его дом, - презрительно отозвался дядюшка. – О какой логике здесь вообще может идти речь? Он сумасшедший! Малышка, не думай об этом, оставь. Целитель Сметвик сказал – никаких переживаний, позволь этой истории кануть в Лету.

И я бы с удовольствием, но эта недосказанность, нерешенность выводила меня из себя. Я думала о Крауче днем и ночью – ночью даже стараться не нужно было, он и так мне каждый раз в кошмарах снился. И, несмотря на заверения колдомедиков о моем полном выздоровлении, чувствовала себя все хуже. Мне казалось, если не понять причины поступков Крауча, то кто угодно сможет меня украсть еще раз. И ни Басти, ни Снейп не смогут этому помешать.

Хорошо хоть, Дамблдор явно перешел к другой тактике, и последний получил приказ «присматривать» за мной.

Опять же – зачем? Кто здесь преступник, я или Крауч?

К сожалению, допросить последнего было уже нельзя – рассказывать добровольно он отказывался, Веритасерум, как оказалось, еще не был изобретен, а попытавшийся вломиться к нему в мозги Снейп сам едва не попал в Мунго. И даже Азкабан Краучу не светил – Отдел тайн очень заинтересовался способностями этого психопата и, так сказать, «изъял» подсудимого на опыты. Что, естественно, не добавило мне спокойствия.

Одиннадцатый день Рождения я встретила в парке. В августе Басти нанял садовника и архитектора – лишь бы меня отвлечь – и теперь парк медленно, но верно возвращался к жизни. Дорожки расчистили, сухие ветки и деревья вырубили, каменные морды (иначе не назовешь, оскаленные головы торчали по всему парку не то в угоду нездоровому чувству прекрасного кого-то из предков, не то с какими-то целями) почищены, пруд и фонтан приведены в порядок, а беседка отстроена заново. Конечно, я хотела бы высадить розы вдоль подъездной аллеи, расчистить поле для крокета и добраться, наконец, до зимнего сада, но это может подождать и до следующего года. Все эти хозяйственные вопросы несколько меня отвлекали – к радости дядюшки. Мне было перед ним совестно – видно же, что Басти искренне старается помочь, однако мое похищение стояло между нами невысказанными вопросами и ненайденными ответами.

С Грейнджерами тоже все было… сложно. Во-первых, мама винила себя – оставила меня одну, и вот результат. Во-вторых, я безумно за них испугалась – Краучу ничего не стоило оставить от магглов только изломанную оболочку, а причина? Причина – мое существование. В принципе.

Я попросила Дамблдора наложить защитные контуры на их дом (что несколько улучшило наши отношения), но все равно переживала. Ни в чем не была уверена.

В конце концов это превратилось в паранойю – не получив ответов, я подозревала всех и вся, даже Рабастана. Я чувствовала, что они что-то скрывают от меня (неудивительно, на самом деле, от десятилетнего-то ребенка!), пусть и из лучших побуждений, и это мучило сильнее ночных кошмаров.

- Мисс Лестрейндж, - Снейп для разнообразия появился довольно шумно – не иначе, уступка моей нервозности – и я услышала его шаги задолго до того, как черная мантия мелькнула среди деревьев.

- А я вас ждала, - сказала, даже не повернув головы в его сторону. Я обосновалась на бортике вновь заработавшего фонтана. Он затерялся в переплетении дорожек в самом центре парка. Рабастан сюда заходил редко, а вот мне нравилось – тихо, птички поют, да и страх немного отступал.

- Рад, что оправдал ваши ожидания, - с долей издевки сообщил зельевар, протягивая мне очередную склянку с розовой мутью. Я привычно задержала дыхание и опрокинула ее в себя одним глотком. Не то укрепляющее, не то успокоительное, но в целом – абсолютно наплевать.

Зелье можно было передать и с Рабастаном. И с Досли. Но он предпочел сделать это сам и продолжал стоять у меня над душой молчаливым изваянием.

Я вздохнула и села как приличная девочка, вытащив ноги из уже по-сентябрьски прохладной воды, повернувшись к Снейпу лицом. И наткнулась на задумчиво-изучающий взгляд.

- Что?

- Вы похожи на обиженную девочку, которой вместо платья подарили велосипед, - он пожал плечами.

Я даже дар речи потеряла от такого сравнения. Несколько секунд ловила ртом воздых, как выброшенная на берег рыба, а потом взбеленилась:

- А я должна петь и веселиться? Наверное, это кого-то другого неделю держали в подвалах, словно крысу.

На лице у Снейпа промелькнуло виноватое выражение.

- Уж простите, если мое эмоциональное состояние коробит ваш взгляд, - процедила я. – Но мне немного досталось за последнее время, знаете ли.

- Это было месяц назад, - упрямо напомнил он, но тон смягчился, по губам даже улыбка скользнула: наверное, я очень смешно говорила для десят… эээ… одиннадцатилетки. Точно. – Мисс Лестрейндж, вокруг вас, словно курицы-наседки, прыгают родственники, моя лаборатория только на ваши нужды и работает, директор Хогвартса поднял все свои связи в Визенгамоте, чтобы преступника наказали по всей строгостью… Чего вам не хватает?..

- Ответов, – выдавила я, отворачиваясь. Он затронул очень болезненную тему. Тему, которую я и сама с собой не желала обсуждать. Что будет, если мы так и не узнаем причины этого похищения? Что со мной собирались сделать? Или… Уже сделали? – Вы думаете, это так просто – забыть о том, что случилось? Я боюсь. Темноты. Одиночества. Саму себя. Того, что Крауч сбежит и явится ко мне, как является во сне. Я хочу знать, что произошло. Хочу знать… почему.

Я все-таки расплакалась. Сдерживала бегущие крупным горохом слезы, вздрагивала всем телом, пытаясь удержаться от некрасивых всхлипываний, и больше всего хотела, чтобы Снейп ушел. И чтобы не уходил, не оставлял меня один на один с той паникой и вопросами, что порой грозили похоронить под собой.

Снейп явно растерялся – очевидно, он рассчитывал пристыдить зарвавшуюся малявку, а наткнулся на полноценную истерику. Но остановиться я уже не могла – рыдания душили, мешали говорить и даже дышать. - Вы не понимаете, - сквозь всхлипывания и судорожную икоту я все же попыталась объяснить. – Это важно! Почему я? В чем я виновата? Что я сделала?

Наверное, это давило больше всего: я не знала, почему выбрали именно меня. Говорят, у многих жертв насилия (не обязательно сексуального) формируется этот комплекс вины, когда они начинают думать, что сами спровоцировали насильника. До сих пор я считала все это чем-то далеким.

И вот. Я бьюсь в истерике, хотя прекрасно знаю – здесь нет моей вины. Плохое случается с людьми не потому, что они это заслужили – а для того, чтобы пережили.

Только все эти логические доводы – чушь полная.

Снейп сдался – на удивление теплые руки легли мне на плечи, чуть сжали. Такая вот поддержка по-снейповски, но мне помогло. Чувствуя приятную тяжесть его рук, я начала успокаиваться и, вытерев слезы, попросила:

- Не рассказывайте Рабастану. Пожалуйста. Не хочу его расстраивать – он и правда старается.

- Кстати о Рабастане, - вздохнул Снейп, с явным облегчением отходя на пару шагов. – Пожалуй, вам лучше привести себя в порядок прежде, чем мы вернемся. В отличие от меня, он считает, что хорошая вечеринка это то, что может исправить ваше настроение.

О, Мерлин великий, Басти!

Я заметалась по поляне, кинулась в дом, но вернулась и, цапнув Снейпа за руку, потащила за собой:

- Не вздумайте сбежать, как обычно, вы мне должны… И это уже третий раз! Я считаю!

- Хмф? – невнятно произнес он. Мы вошли в дом через зимний сад (все такой же заросший), и я помчалась в комнату, чтобы умыться и переодеться – судя по музыке, доносившейся из голубой гостиной, праздник решили устраивать на моей территории (наверное, чтобы не сбежала).

Пришлось задержаться в спальне немного дольше, чем планировала – пока вызванная в срочном порядке Досли, ахая и охая, устраняла следы бурных рыданий и пыталась что-то сделать с отросшими за лето волосами, я вышвыривала из шкафа платья в поисках такого, что скрыло бы излишнюю бледность и чрезмерную худобу – вес я все еще набирала с трудом. Наконец, облачившись в миленькое персиковое платье до колен и набросив сверху песочного цвета мантию, я критично осмотрела себя в зеркало и осталась довольна: обычный ребенок, разве что взгляд слишком взрослый и пожалуй что настороженный, но с этим я уж точно ничего не поделаю. Разве что загнать все переживания поглубже – наверняка Рабастан пригласил Малфоев, а они хоть и свои, но слабость перед ними показывать никак нельзя. Драко же потом заклюет. Поэтому нацепили улыбочку и – вперед!

Глубоко вдохнув, я вышла из комнаты.

Ну… Что могу сказать, дядюшке-таки удалось меня удивить. Малфои, конечно, были. Однако помимо них в голубой гостиной расположились еще и мои родители – вид у них был несколько ошалелый (полагаю, что они сюда не пешком добирались), но в целом довольный – и Минерва МакГонагалл. Последняя при виде Малфоев поджимала губы, но зато с мамой они явно нашли общий язык, и теперь каждая держала в руках по бокалу с хересом (это уже позднее выяснилось). Драко явно декана Гриффиндора побаивался и старался держаться от нее подальше, Снейп угнездился на моем любимом месте у камина, а Рабастан курсировал между гостями. При виде меня все разом повскакивали с мест и засуетились.

Одарив дядюшку выразительным взглядом, я приняла на себя обязанности хозяйки вечера. И только Снейп скептично хмыкнул. Но не ушел – уже хлеб.

Этот вечер не был ничем особо примечателен. Все прошло мирно, Драко не пытался оскорбить магглов, магглы не шарахались от магов. Скорее они попросту не пересекались, как две параллельные вселенные, даже сидя в одной комнате. МакГонагалл и та общалась с моими родителями скорее за неимением другого достойного собеседника. Нет, безусловно, они друг другу даже симпатизировали, но вот общих тем для разговора у них было слишком мало. Херес, разве что…

Я немного нервничала из-за того, что не рассказала родителям всю историю, исключив из нее сцены с моим пребыванием в подвале (они полагали, что меня держали взаперти, но в обычной комнате), и кто-нибудь мог сболтнуть лишнего, но все демонстративно игнорировали тему моего похищения – не то с подачи Рабастана, стремившегося облегчить мои страдания, не то попросту сочли неуместным. Поэтому я тоже делала хорошую мину в надежде когда-нибудь в нее поверить.

Почти работало. Да и слезы сделали свое дело – я выплакалась, выплеснула хоть часть съедавшего меня напряжения. Но ответов на вопросы так и не получила – и похоже, что никто не собирался мне их давать. Эта мрачная история словно ушла в подполье, постепенно, с трудом изглаживаясь из памяти, но не исчезла окончательно. Впрочем, это кое-чему меня научило: иногда лучшим лекарством является время. И оно работало в мою пользу. Сентябрь сменился октябрем, одни хлопоты – другими и к декабрю я честно могла сказать, что чувствую себя хорошо. Впрочем, мне просто некогда было думать о таких вещах – школа, экзамены, нерешенная проблема с Амиром, постижение высокого этикета леди Малфой и - чуть не забыла – гоблины! Все это оставляло мало времени на пустые переживания.

Но об этом уже при следующей встрече…