Вас когда-нибудь поздравляли с днем железнодорожника? Если вы железнодорожник, то примите запоздалые (или преждевременные?) поздравления, а если нет, то, вероятнее всего, ответ на поставленный вопрос будет отрицательным.
Тогда почему, спрашивала себя Гермиона, она должна была всюду натыкаться на сердечки, валентинки, поздравления и прочую чепуху, когда День Всех Влюбленных никоим образом ее не касался? Почему влюбленные вели себя так бесстыдно и заваливали Лондон атрибутикой своего праздника, даже не думая о том, что для некоторых – это только лишнее напоминание о том, как они одиноки?
Переходя Темзу по пешеходному мосту, Гермиона представляла себе, как подходит к какой-нибудь парочке, умиленно взирающей на собор Святого Павла, и поздравляет их с днем гомосексуалистов. Ну и что, что их это не касается? Пусть празднуют со всеми, нечего отделяться от коллектива!
Последняя мысль была связана с разговором, состоявшимся накануне вечером.
Коллега Гермионы и бывшая однокашница Лаванда Браун была поглощена мыслями о Дне Святого Валентина еще с того момента, как закончились рождественские праздники. Теперь, когда до «дня Ви», как ласково называла праздник Лаванда, оставалось несколько часов, эта девушка вовсе не замолкала.
- Говорят, на вечеринке будет все Министерство! – следовала очередная реплика мисс Браун, и Гермионе казалось, что кто-то втыкает ей иголки в глазные яблоки.
- То есть, это будет всё равно, что прийти на работу?
- Если только кто-то позволит тебе приплестись на работу в узком платье до середины бедра и на шпильках!
Безмолвный, полный мрачного презрения взгляд можно было трактовать как весьма развернутый ответ, но Лаванда была не из тех, кто обращал внимание на такие мелочи.
- Значит, там будет Марк из аврората. Ох уж эти авроры…
Томно вздохнув, мисс Браун прижала руки к груди.
Гермиона тоже подумала об аврорах, но ее сердце не сжималось сладостно, а глаза мечтательно не закатывались. Присутствие авроров на вечеринке означало неизбежную встречу с Роном и его девушкой. К Рону она относилась хорошо, была благодарна ему за все, что между ними и особенно за то, чего не было. Но вот эта его девушка… При одной мысли о ней обычно хладнокровная мисс Грейнджер нервно сжимала кулаки и стискивала зубы. Когда Гарри попытался выяснить, почему его подруга избегала разговоров с прекрасной Энн Аддингтон (уж не из ревности ли?), Гермиона сумела найти только один культурный ответ: «Она меня бесит».
Отдавая дань правилам хорошего тона, Гермиона попыталась вежливо завершить разговор с коллегой:
- Ну, желаю повеселиться на вечеринке.
- В каком смысле? – тут же встрепенулась Лаванда.
- В смысле, нарядиться как шлюха, найти какого-нибудь Джона или Джека, напиться, чтобы было приличное оправдание, а потом, после ночи любви, с притворной скромностью рассказывать налево и направо, какой плохой девочкой ты была.
Жаль, что в Гермионе было слишком много такта, чтобы так ответить. Вместо этого она сказала:
- В смысле, желаю хорошо провести время. Чтоб вино лилось рекою и так далее.
Мисс Браун уперла руки в боки и довольно сурово посмотрела на Гермиону. Та даже неловко кашлянула.
- Не хочешь ли ты сказать, что не идешь?
Ах, вот к чему она вела…
- Естественно, нет, - ответила Гермиона, медленно отодвигаясь к двери. – Если ты не забыла, это День Всех Влюбленных, - будь он проклят, - а я к ним не отношусь.
- Но там все будут! Ты не должна отбиваться от коллектива!
Веский аргумент, ничего не скажешь.
- Лаванда, это пустой разговор. Если я сказала, что не иду, значит, не иду.
Мисс Браун знала Гермиону достаточно долго, чтобы отказаться от идеи продолжать спор, чем последняя и воспользовалась. Накинув плащ, она покинула офис.

В Тот Самый День пришлось уйти с работы пораньше, чтобы Лаванда не возобновила уговоры. Не желая возвращаться в пустую квартиру так скоро, Гермиона отправилась на прогулку. На станции Банк она села в поезд легкого метро, и вагон понес ее в Ист-Энд, в царство исполинов-небоскребов и стекла.
Прелесть легкого метро в том, что за окном мелькают не грязные стены подземки, а деревья, здания и люди. Лондон.
На Острове Собаки поезд начал петлять меж офисными высотками, точно гигантская змея. День был дождливый, и стеклянные дома-коробки, отражая затянутое серыми тучами небо, выглядели мрачными и холодными.
Гермионе вдруг показалось, что Хогвартс, магия, Министерство – всё это всего лишь плод её, или чьего-нибудь еще, воображения. В этом мире нет, и не может быть волшебства. Всё, что она делает – ничего не значит. Ни в чем нет смысла.
От глубокого, отчаянного дыхания окно запотело. Всё за стеклом подернулось дымкой, стало призрачным и эфемерным. Точно такими же были мысли в голове Гермионы.
Из этого полузабытья ее выдернула парочка, зашедшая в вагон. Они сели напротив Гермионы и начали самозабвенно целоваться.
Он – некрасивый, с крысиным лицом, светло-русыми волосами, да еще в жутком растянутом свитере. Она – симпатичная девочка, из тех, что могут надеть на себя мешок из-под картошки, и все равно выглядеть стильно.
Как же ее угораздило влюбиться в такого страшненького паренька? На него и смотреть-то неприятно, а чтобы целовать!.. Интересно, как ему удалось завлечь такую девушку? Вряд ли с её стороны это была любовь с первого взгляда.
Наверное, он влюбился в неё первым, а потом начал завоёвывать: слал очень романтичные письма с любовными стихами, рисовал ее портрет, приглашал на концерты тех групп, которые она любит…
Или они были вынуждены общаться, поскольку состояли в одном учебном клубе: он был обаятельным и веселым, она постепенно привыкла к его внешности, и вот они сами не заметили, как влюбилась.
А люди, наверное, шепчутся за спиной: «Красавица и чудовище». Только им вон, видно, всё равно.
Поезд остановился на станции Катти Сарк, и Гермиона вышла.
Дождик ненавязчиво моросил, и можно было обойтись без зонта. Было даже приятно подставлять лицо свежим капелькам, ловить брызги руками и встряхивать потяжелевшей копной волос. Во всем нужно искать хорошее. Нельзя унывать. Как поется в какой-то песне, темнее всего перед рассветом. Столь затяжное потемнение должно обещать просто грандиозный рассвет.
Но есть же старые девы, которые всю жизнь ждали этого идиотского рассвета, а он так и не наступил! И это страшно, это так страшно, что хочется плакать.
Гринвич в это время года и в такую погоду особенно пустынен. Выйдя к зданию Королевского Морского Госпиталя, Гермиона села на ступеньку проходящей между двумя одинаковыми корпусами аллеи и устремила свой взор на ворота, что вели к реке. Ступенька была мокрой, но водонепроницаемый плащ и незаметно наложенные чары сделали каменную поверхность вполне комфортной.
Несколько туристов с фотоаппаратами рассматривали построенные Кристофером Реном здания, прогуливались по дорожкам и галереям Госпиталя. Двое пожилых людей – мужчина и женщина – прошли мимо Гермионы. Мужчина сидел в кресле-каталке, а женщина толкала её, при этом рассказывая старичку об окружающих их зданиях.
Гермиона вздохнула. Как же это так бывает, что люди находят друг друга и живут вместе до самой старости? Так сложно представить, что можно из миллиона людей, населяющих землю, встретить именно того, кого ты сможешь терпеть всю свою жизнь. Сможешь мириться со всеми его привычками, манерами, выкрутасами. Не захочешь расставаться.
Если на улице дождь, а у тебя упаднические настроения, глупо ехать в Гринвич, поняла Гермиона. Нужно было отправиться куда-нибудь в Сохо или Ковент-Гарден, зайти в многолюдный паб или большой китайский ресторан, вкусно поесть, выпить сидра или имбирного пива. Только не вина: оно поднимает настроение, если ты и так счастлив, но опечаленных людей затягивает в тоскливую трясину.
А после вкусного ужина можно пойти по магазинам.
Вообще-то, Гермиона не любила «шопинг», но сейчас у нее на карточке было семьсот фунтов, на которые не было определенных планов. Отличная возможность купить себе что-нибудь такое, в чем можно почувствовать себя супер-моделью. Накраситься, привести в порядок волосы и… поехать домой. Да, Крукшанкс оценил бы.
На самом деле, она все еще успевала на эту дурацкую вечеринку в Министерстве Магии, но так не хотелось видеть друзей и знакомых! В их обществе грани ее одиночества приобретали резкость.
Гермиона вздрогнула. Мимо нее прошел человек, лицо которого заставило ее сердце пропустить пару ударов. Она его знала, точно знала! Только откуда?
Соскочив со ступенек, она пошла за ним. Мужчина лет тридцати уверенной походкой шел к выходу из парка. Ветер метал его каштановые волосы и раздувал расстегнутое серое пальто.
Еще бы разок взглянуть на его лицо, она бы точно вспомнила! Но его шаги были намного больше ее, и двигался он просто стремительно, поэтому даже чтобы не отставать ей приходилось иногда переходить на бег.
Вдруг знакомец остановился и резко развернулся.
- Чем могу помочь мисс… - и тут он осекся.
Голубые глаза вспыхнули удивлением, но тут же погасли.
- … Грейнджер, - тихо, на низких тонах проговорил он.
- Дерек! – воскликнула Гермиона, наконец, вспомнив его. – А я сначала не узнала тебя. Увидела знакомое лицо, но не сразу сообразила, откуда оно мне знакомо.
Дерек. Молодой человек, живший через два дома от Гермионы. Их семьи общались. Особенно тесно когда он был студентом, поскольку он должен был стать, как и ее родители, стоматологом. Гермиона помнила Дерека еще долговязым юношей с вечно серьезным лицом, но теперь он стал более презентабельным и куда более привлекательным.
- Что ты тут делаешь? – спросила она, в то время как он в каком-то смятении смотрел по сторонам.
- Я… я был в университете.
- Ну да, конечно!
Теперь Гермиона вспомнила. Мама говорила об этом…
- Ты же работаешь в Гринвичском Университете.
Дерек согласно кивнул, пробормотав:
- Медицинский факультет.
Голубые глаза метнулись к башням Гринвичского Госпиталя, которые еще можно было разглядеть с того места, где они стояли. Повисла неловкая пауза. Наконец, Дерек вздохнул и спросил:
- А… ты?
- А я гуляла.
- Здесь?
- Почему нет?
- Одна?
Гермиона безразлично пожала плечами, заметно погрустнев.
- Ну… ну ладно, - проговорила она, чуть нахмурившись, - была рада тебя повстречать.
Дерек кивнул.
- Пока, - сказал он.
- Пока, - ответила она.
И они одновременно пошли в одну сторону. Испытав неловкость, Гермиона пояснила:
- Я иду к метро.
- Я тоже, - сдавленно ответил он.
Они пошли вместе. Все еще чувствуя себя не в своей тарелке, Гермиона спросила:
- Так, и кем ты работаешь в университете?
- Преподавателем.
- Нравится?
Он безразлично пожал плечами. Гермиона никогда не замечала, чтобы он ходил с такой неестественно прямой спиной – будто его позвоночник и не гнулся вовсе.
После недолгого молчания он спросил:
- Как у тебя дела?
- Нормально, - уверенно ответила Гермиона, надеясь убедить в этом и себя. – Может быть, твои родители рассказывали, я работаю в Министерстве Внутренних Дел, в Отделе Обеспечения Правопорядка.
- В самом деле?
Раньше Дерек казался Гермионе более разговорчивым. Пару раз он приходил с родителями к ним на ужин и очень много рассказывал об учебе.
- Куда ты сейчас едешь? – спросила она, когда они уже подошли к метро. – Я имею в виду, в каком направлении?
- Вест-Энд.
- О, я тоже. Хочу где-нибудь поесть, а потом куда-нибудь пойти.
Дерек усмехнулся.
Гермиона подождала, пока молодой человек купил себе билет, и они вместе прошли к поезду. Она не была уверена, зачем ждала его, кажется, он не был расположен к беседе, но расставаться сейчас было бы неловко.
Когда они уже были в вагоне, Гермиону вдруг поняла, что, может быть, у настроения Дерека была причина.
- Слушай, а… у тебя, может быть, сейчас свидание?
Дерек перевел на нее удивленный взгляд. Высоко поднятые густые брови говорили лучше всяких слов.
- Я хочу сказать, - торопливо продолжила мисс Грейнджер, - может быть, у тебя свидание, и ты боишься, что она увидит тебя с другой девушкой. Если это так, то я могу… отсесть от тебя.
В ее голове это все звучало не так глупо. Дерек некоторое время задумчиво смотрел на нее, а потом вяло улыбнулся:
- Нет, у меня не свидание. Извини, возможно, я сегодня не самый лучший собеседник. У меня… плохое настроение.
- О, это ты извини.
Смутившись того, что была такой болтливой, Гермиона замолчала.
Такой симпатичный молодой мужчина, к тому же врач. Мечта. Только ему, кажется, не было никакого дела до старой знакомой. А ведь это могло быть одно из тех чудес, о которых снимают фильмы и поют песни: она одна, он один, и вот именно в День Всех Влюбленных они встретились и влюбились с первого взгляда, после чего жили долго и счастливо. Это так романтично и удобно, когда годовщина совпадает с четырнадцатым февраля.
Спустя почти десять минут Дерек обратился к ней сам:
- У вас на работе нет никаких вечеринок в честь праздника? - на последнем слове он чуть скривился, и Гермиона вдруг подумала, что знает, с чем связано плохое настроение ее спутника.
- Есть. Министерство устраивает грандиозный праздник из серии «все там будут». Но мне не захотелось идти.
- В самом деле, куда как веселее гулять одной по Гринвичу.
Гермиона ухмыльнулась и, к своему удивлению, откровенно ответила:
- Приступы жалости к себе лучше переживать вдали от людей, под моросящим дождем.
Дерек снова усмехнулся – вышло саркастично. Удивительная способность выражать множество слов в одном хмыке. Гермиона знала только одного человека, который обладал таким же талантом.
Долгое время они ехали молча. Уже пересев на обычное метро, где им пришлось стоять у двери, так как все свободные места были заняты, Гермиона начала рассуждать о том, куда ей стоит податься. Начала рассуждать вслух, потому что это всегда выходило у нее лучше:
- Где бы мне поесть? С самого утра думаю о китайской еде, поэтому, наверное, поеду в Чайна-таун. Ты знаешь там какое-нибудь хорошее местечко?
- Нет.
- Вот и я нет. Бывала там пару раз, но всегда наугад. Сегодня мне нельзя ошибаться.
- В Чайна-тауне не может не быть хорошего китайского ресторана, я полагаю.
- Да, наверное.
Дерек был значительно выше ее, и приходилось смотреть на него снизу вверх. Он же, отвечая ей, не склонял голову, а только опускал глаза, глядя на спутницу из-под опущенных ресниц.
Такой красивый мужчина. Но было в нем что-то, что держало Гермиону на расстоянии вытянутой руки. Не физически, конечно: когда в метро столько народа, невозможно ехать вместе и не стоять рядом. Но в каждом его слове, каждом взгляде был наказ соблюдать дистанцию.
Гермиона посмотрела в окно, но из-за темноты подземного туннеля увидела только своё отражение. Она же была красивой. Ладно, пусть не красивой, но привлекательной точно. Только в глазах затаилась вселенская грусть.
Так что же с ней было не так?
- Ненавижу День Святого Валентина, - вдруг сказала она.
Слова прозвучали колко, зло, но чувствовалось, что шли они от самого сердца.
Это было неправильно. Все знают, что мужчины не любят злюк. Пусть с Дереком ей не на что было надеяться, но чтобы личная жизнь хотя бы однажды перестала быть для нее другим, недоступным миром, стоило начать быть доброй и нежной уже сейчас.
Но, вероятно, высказанные в порыве чувств слова нашли отклик в душе ее спутника, потому что он сказал:
- Для этого нет причин. Кстати, я тоже проголодался.
Гермиона не сразу даже поняла, что он хотел этим сказать, но затем улыбнулась кончиками губ и посмотрела в голубые глаза. Дерек не казался уверенным в том, что говорил, но взгляда не отводил.
- Выйдем на Пикадилли?
- Думаю, это будет удобно.
- Пройдем до Джеррард-стрит, что-нибудь обязательно найдется. Ты ведь не против китайской еды?
- Я не имел счастья ее пробовать. Но поскольку в названии значится «еда», уверен это должно быть что-то съедобное.
- Я была бы поосторожнее, делая такие заявления, - весело ответила Гермиона, - кое-кто считает съедобными личинок и тараканов, а те же китайцы едят собак.
Дерек снова поднял бровь и насмешливо скривил губы.
- Ты не создаешь впечатление человека, который любит экстравагантные блюда. Мое согласие на обед в китайском ресторане связано лишь с доверием твоему вкусу.
Это не было до конца похоже на комплимент, и все же слова Дерека заставили Гермиону чуть покраснеть.
В нем была загадка. Гермиона знала его так давно, и никогда не считала интересным. А тут вдруг необъяснимое ускорение пульса, сбивчивое дыхание, коленки подгибаются – и всё от нескольких ничего не значащих слов и пронзительного взгляда.
Что за тоска таилось в его глазах? Какие секреты он скрывал за холодным обличием?
- Я люблю курицу, - об этом Гермиона поведала Дереку уже в ресторане. – Под лимонным соусом. Это божественно, это великолепно, и ничего на свете не может быть вкуснее. Нежная куриная грудка с хрустящей корочкой и горьковатый с клислинкой лимон. От смешения ароматов получается совершенно дивное сочетание, от которого текут слюнки.
- Ты умеешь красиво рассказывать о еде. Ты меня убедила. Я возьму то же самое.
Под еду разговор пошел живее, и вот, Гермиона сама не знала как, они обнаружили себя обсуждающими имена для детей.
- Я согласна, - говорила она, - что экстравагантные имена не всегда хороши. Сама в начальной школе мучилась из-за того, что ребята меня дразнили. Да и потом встречались люди, которым было тяжело выговорить мое имя. Но с другой стороны, имя – это ты. Имя – это первое, что узнают о тебе люди. И если оно необычно, это может выделить тебя из толпы. Оно будет дополнять твой образ, как цвет глаз или прическа.
- Вы правы в том, что в необычных именах нет ничего плохого. В моем окружении много людей, которые носят уникальные имена. Я не вижу в этом ничего особенного. В некоторых семьях это традиция – награждать ребенка именем, которое никто не носит и не носил до него. Таким образом его выделяют среди других. Только простаки нарекают своих отпрысков Джонами и Джеймсами. Однако даже самое необыкновенное имя не поможет тебе, если ты рожден недоумком.
Гермиона ухмыльнулась категоричности, с которой говорил Дерек. Своих родителей, кстати, он тоже причислял к простакам?
- С последним высказыванием я согласна, - сказала она. – А как бы вы назвали своих детей?
Дерек чуть нахмурился и ответил, что не думал об этом. Но Гермиона скорее поверила, если бы он сказал, что просто не хочет об этом говорить. Подумав, она решила не проявлять тактичность и продолжила разговор на начатую тему.
- Я думаю, что мальчика назвала бы Мэтью, - она ожидала одобрения или улыбки, или хотя бы какой-нибудь шутки в ответ, но Дерек удивил ее.
- Имя для дураков, - отрезал он.
- Но… ведь так зовут твоего отца, - растерянно ответила Гермиона.
Дерек тоже смутился, но быстро нашелся:
- Из всех правил есть исключения. Это показывает, Гермиона, как ты переоцениваешь важность имени.
- Есть еще одно имя, которое я хотела бы дать сыну, но, к сожалению, не смогу этого сделать.
- Почему? На каком-то языке это имя означает что-то неприличное?
Гермиона улыбнулась.
- Нет. Просто это имя носит один человек… Как бы тебе объяснить… многие мои друзья и знакомые решат, что я назвала ребенка в честь него. Скорее всего, это не принесет мальчику счастья.
- Адольф? Иосиф? Садам?
Теперь она рассмеялась, чего, судя по взгляду, Дерек и надеялся добиться. Однако губы его даже не дрогнули.
- Нет, ничего такого. Я думаю, ты никогда не слышал этого имени. Оно известно только в кругу моих знакомых. Вообще, - вдруг Гермиона поняла, что может сказать часть правды, - так звали одного моего школьного учителя. И с одной стороны нет ничего плохого в том, чтобы назвать ребенка в честь него. Но с другой – он не самый приятный человек, многие его не любят, и если моего сына будут звать, как его… Да даже если закрыть на это глаза, сам он вряд ли будет рад, если узнает, что я назвала сына Северус.
- Северус? – переспросил Дерек, и Гермионе показалось, что он готов рассмеяться.
Впрочем, точно также можно было предположить, что он просто не может дышать.
- Да. Может быть для магл…твоих ушей это звучит непривычно, но если прислушаться, это очень красивое, мелодичное имя. Послушай, как оно звучит: Се-ве-рус, - проговорила она по слогам.
Дерек внимательно, с долей изумления, смотрел на Гермиону, и она смущенно отвела взгляд. Сделала глоток сидра и попыталась вернуть разговор в прежнее русло.
- Ну а что насчет тебя? Скажем, как бы ты назвал девочку?
- Я не знаю…
- Подумай.
- Виктория, возможно.
- Красивое имя. Королевское, - Гермиона улыбнулась.
- Или Селена.
- М-м. В честь богини луны?
- Да. Луна имеет большую роль в нашей жизни.
- Так, может быть, Луна и назовёте?
Гермиона улыбнулась, вспоминая знакомую с таким именем. Дерек пронзил ее взглядом, полным различных эмоций, точно решил, что она над ним смеется. Но Гермиона говорила серьезно: это красивое имя, а Луна Лавгуд, кстати, хороший человек.
Они провели в ресторане три часа. Кажется, они не разговаривали ни о чем конкретном, ни о чем личном, и даже после этого долгого ужина Гермионе казалось, что она ничего не знает о Дереке Уайте. Но она почувствовала, что они – родственные души. Было что-то, что их объединяло. Он позволил ей подойти чуть ближе.
- Ты, кажется, говорила, что после ужина хочешь пойти куда-то? – спросил Дерек, когда они вышли на улицу.
Дождик давно кончился, было прохладно и уже темно. Но Гермиона не хотела прощаться с новым старым знакомым так быстро. Поэтому она сказала, что хотела бы погулять. Дерек безмолвно кивнул и предложил даме локоть.
У Гермионы сердце сладостно заныло. Она обвила его руку своей ручкой, затянутой в кожаную перчатку, и они пошли куда глаза глядят.
Гермиона не могла не думать о том, как страшно ей было бы идти по ночному Лондону одной, и как приятно было чувствовать рядом уверенное мужское плечо. Она часто чувствовала себя совершенно беззащитной. Даже из-за мелочей. Особенно из-за мелочей.
Они вышли к площади у Национальной галереи, сели на скамейку. Рядом тут же собрались голуби, надеясь на легкий ужин. Даже несмотря на непривычную для этого места безлюдность, было шумно из-за машин и автобусов, проезжающих по все еще мокрому асфальту Трафальгарской площади.
- Я не думала, что так проведу этот вечер, - призналась Гермиона. – Я рада, что встретила тебя. Было бы совсем не так весело, если бы я была одна.
Она повернулась к нему и увидела напряженный профиль.
- Я тоже никогда бы не предположил, что могу провести такой вечер с тобой.
Пауза, длившаяся секунды, показалась Гермионе вечностью. Но вот он повернулся к ней и продолжил совсем тихо:
- И я тоже рад.
Он опустил взгляд на ее губы, и ей показалось, что все внутри нее застыло. Она даже не могла дышать. Он склонился и, наконец, поцеловал ее. Гермионе хотелось плакать от радости, от щемящего сердце счастья. Она попыталась обнять его за плечи, но Дерек вдруг резко отстранился. Встал.
- В чем… что-то не так? – неуверенно произнесла она.
Но он не ответил, начав ходить перед ней взад-вперед. Устало потерев переносицу, он подошел к Гермионе, резко поднял ее за плечи и снова поцеловал. На этот раз отчаянно, будто прощаясь. Она даже не успела раствориться в поцелуе, как он отпустил ее и сказал:
- Извини, я не могу.
С этими словами он достал из кармана пальто палочку и аппарировал.
Гермиона не могла поверить своим глазам.
- Что за черт? – вымолвила она, бездумно касаясь влажных губ кончиками пальцев.
И тут истерика накрыла её. Это было слишком, что бы это ни было.
Она стояла одна в самом центре Лондона, и беззастенчиво рыдала, заставляя немногочисленных прохожих оборачиваться. Кто-то спросил у нее, все ли у нее в порядке, но она лишь отмахнулась, прося оставить ее в покое. Желая скрыться от посторонних глаз, она побежала туда, откуда они пришли. Оказавшись в маленьком пустынном закоулке, она аппарировала к себе домой.

***
- Кстати, ты знала, что Дерек Уайт тоже волшебник?
Гермиона долго и мучительно переживала события прошедшего вечера. Она не понимала, что произошло, и из-за этого история причиняла еще больше боли, чем могла бы. Она не стала никому рассказывать о том, что случилось, и старалась выглядеть веселой, но чувствовала, что дело идет к серьезной депрессии. Когда тебе двадцать пять, а жизнь не делает даже намеков на возможность личного счастья, такие вот приключения способны подорвать здоровье и более крепкой психики.
Но заговорить о Дереке с мамой было можно, потому что это не взывало бы подозрений или глупых вопросов.
- Я так не думаю, - вот что Гермиона услышала в ответ.
А будь на месте мамы, скажем, Лаванда… впрочем, лучше об этом не думать.
- Я случайно встретила его на днях в Лондоне. Мы поговорили, и потом он аппарировал.
Она подчеркнула последнее слово, и мама изумленно уставилась на него.
- Но ради всего святого, он же стоматолог. И я уверена, что если бы он был магом, мы бы об этом так или иначе узнали.
- Но ведь Уайты не знают, что я – волшебница.
- Конечно, ведь они даже не подозревают о твоем мире. Но если бы они тоже были осведомлены о существовании Хогвартса и всего остального, то непременно хотя бы однажды обмолвились бы словечком. Да разве твое имя не известно всем в магическом мире? Разве бы они уже не прибежали к нам с вопросами, почему мы скрывали от них твой дар?
Мама Гермионы была умным человеком, и сознание ее не было затуманено обидой и досадой.
- У меня мелькнула эта мысль, но…
Но считать, что Дерек был мерзавцем, а она – несчастной жертвой было удобнее для ее нынешнего состояния.
- Но если он не волшебник, как же он тогда аппарировал? – спросила Гермиона саму себя.
У нее было несколько вариантов, но верить в них не хотелось.
- Видимо, это был не Дерек, - совершенно невозмутимо ответила ее мать. – Ведь вы, волшебники, легко можете менять обличие.
- Не так уж и легко, но да, можем…
- Кто-то принял обличие Дерека, - как будто это нечто само собой разумеющееся, - Может быть, над тобой подшутили?
Гермиона нахмурилась. Вряд ли. Это выглядело как случайная встреча, да и, если подумать, он не слишком стремился продолжить беседу с ней.
- Не думаю, - ответила она. - Сначала, кажется, он даже не понял, почему я его остановила… Но этот человек определенно знает меня, потому что он назвал мою фамилию. Конечно, как ты верно заметила, в магическом мире многие знают мою фамилию, поэтому тут нет ничего удивительного. Но он точно удивился, увидев меня.
У Гермионы была хорошая зрительная память и она легко запоминала детали. Реакция лже-Дерека на ее приветствие сейчас проплывала перед ее сознанием как кинолента.
- Итак, он удивился, но потом понял, что я знаю того, в кого он перевоплотился. При этом он знает Дерека, или по крайней мере, знает, где он работает. То, что мы столкнулись в Гринвиче также не совпадение. И все это значит, что наш таинственный маг встречался с Дереком в университете. Следовательно, Дерек может знать этого мерзавца.
В Гермионе проснулся азарт детектива. Недолго думая, она вышла из дома, прошла вниз по улице и остановилась у небольшого здания темного кирпича, обнесенного белым заборчиком. Подойдя к двери, она постучала.
- Гермиона! – удивленно воскликнула женщина, открывшая дверь.
- Здравствуйте, миссис Уайт.
- Тебя не узнать, как ты повзрослела! Давно я тебя не видела.
После небольшой светской беседы, во время которой Гермиона едва не подпрыгивала от нетерпения, наконец прозвучал главный вопрос:
- Скажите, а Дерек дома? Я вообще-то пришла, чтобы поговорить с ним.
Миссис Уайт удивилась, но ответила, что ее сын давно не живет с ними.
- Он снимает квартиру в Кенсингтоне на Хай-стрит.
«Не слабо у нас стоматологи получают», - подумала Гермиона, а вслух сказала:
- Как я могу его найти?
- Я дам тебе адрес, если это очень срочно. Но завтра он собирался заехать на ужин, поэтому если это не очень…
- Давайте адрес.

Квартира Дерека находилась в одном из многочисленных пятиэтажных домов, отделанных красно-коричневым кирпичом, стоящих вдоль Хай-стрит.
Гермиона только собиралась позвонить в звонок, как дверь открылась и на улицу вышел сам хозяин квартиры. Он не сразу узнал ее, но черты лица показались ему знакомыми. Он чуть сощурил свои голубые глаза, присматриваясь, а затем открыто улыбнулся и, растягивая гласные, произнес:
- Гермиона Грейнджер.
Выше обозначенная дама испытала сразу целую гамму чувств. Сперва она почувствовала предательскую дрожь в коленях и лишь усилием воли заставила себя дышать. Затем у нее встал комок в горле, а когда мужчина назвал ее имя, разочарование окатило ее с головы до ног. Это было абсолютно неправильно.
Попросив уделить ей минутку, она предложила Дереку присесть на скамейку, что стояла неподалеку. Затем она начала расспросы. К чести мистера Уайта, он рассказывал всё, что знал, даже не пытаясь узнать, зачем Гермионе это было нужно. Впрочем, если бы и спросил, у нее уже была заготовлена прекрасная правдоподобная ложь.
- Ну а примерно в пять часов вечера ты встречал кого-то, кроме студентов или коллег?
Конечно, таинственный соблазнитель мог учиться в университете Гринвича, но вероятность такая была ничтожно мала.
- Я так не думаю, нет.
- Это мог быть абсолютный незнакомец.
- Нет. Не припоминаю ничего подобного. Но ты пойми, я мог забыть. Прошла неделя, в университете всегда много народа, так что…
Боже, как он был не похож на того, ненастоящего Дерека! Всё то же красивое лицо, но… насколько скучным ей казался этот человек! Она найдет того мага, который посмел так жестоко с ней обойтись, и убьёт.
- Ладно, тогда я задам немного странный вопрос, который может нам помочь.
- Поверь, твои расспросы в принципе кажутся мне странными, но ведь если я спрошу, зачем тебе это нужно, ты не скажешь мне правду.
Скучный, но чертовски умный. Гермиона виновато улыбнулась и отрицательно покачала головой.
- Итак, твой «странный вопрос»?
- Может быть, ты помнишь, чтобы кто-то в тот день трогал твои волосы?
И тут его лицо озарилось догадкой.
- Да. Послушай, теперь я вспомнил. Со мной разговаривал один странный тип. Я повстречал его около полугода назад в библиотеке. Я тогда немного помог ему и… словом, он наткнулся на меня в коридоре университета. Сказал, что пришел туда по делам. А потом он посмотрел на мои волосы и… я не знаю, почему мне запомнился этот его взгляд, но тем вечером я пошел к парикмахеру, и он заметил, что у меня слева, ближе к затылку, неровно вырезана прядь волос. Я всегда хожу к одному и тому же парикмахеру, и поэтому нас обоих это удивило.
У Гермионы сердце забилось где-то в горле. Она и сама не знала, как смогла выговорить вопрос:
- Как он выглядел, этот человек?
- Высокий, худощавый. В сером пальто. Вообще, у него была очень яркая внешность, поэтому я и запомнил его еще с библиотеки.
Дерек задумчиво потер подбородок. Гермиона готова была вылезти из собственной кожи от нетерпения.
- Ну же? – выдавила она.
- Черные волосы до плеч, большой нос, бледная кожа. И взгляд такой…
- Пронизывающий? – упавшим голосом помогла Гермиона.
Этого не могло быть.
- Да, точно.
Совершенное сумасшествие.
- Как будто он видит тебя насквозь?
Безумие.
- Точно.
Невероятно.
- Ты его знаешь?
Но факт.
- Да. Это был Северус Снейп.

***
Какого черта Северусу Снейпу понадобилось перевоплощаться в Дерека Уайта? Какого черта он пошел ужинать с Гермионой в китайский ресторан? Как он посмел поцеловать её? И как, черт возьми, после этого он посмел бросить ее одну в центре города?
Гермиону трясло – от ярости, от потрясения или просто от нервного напряжения, она не знала. Она еще не успела осознать полностью, что значило для нее открытие имени таинственного мага, но где-то на задворках сознания отчаянно вопил ее собственный внутренний голос (один из тех, который более внутренний, чем тот, что слышится нам в голове). Основной же внутренний голос безостановочно крепко выражался, перемежая ругательства с вопросительными словами.
Понимая необходимость хотя бы немного прийти в себя, Гермиона свернула в первый попавшийся сквер и села на скамью. Она не чувствовала ни февральского холода, ни ветра, дувшего ей в лицо, ни хлеставших по лицу волос.
Необходимо было решить один вопрос: идти к профессору Снейпу и сообщать, что раскрыла его обман, или не идти?
Конфликт желаний был понятен. Поразмыслив, Гермиона поняла, что просто не сможет сделать вид, будто ничего не произошло. И точно так же не сможет – не выдержит просто – ждать, когда они случайно встретятся. Последний раз они с ним столкнулись в книжном магазине три года назад. Но и заявляться к нему со словами «Я знаю, что это вы целовали меня на Трафальгарской площади» было бы неправильно.
Поэтому очевидный выход был только один: подстроить случайную встречу.

***

- Этот студент – один из самых многообещающих магов. Он намеревается пойти на службу в аврорат. Вы хотите лишить его всех возможностей из-за инцидента, даже общие представления о котором у вас отсутствуют?
- Господин директор, правила для всех одни.
- В самом деле? – голос говорившего сочился ядом. – Значит, не имеет никакого значения то, что выше упомянутый ученик является сыном Пожирателя Смертью?
- Конечно нет, как вы можете такое допускать? О, мисс Браун, вы не передадите мистеру Лантону, что я просил его зайти ко мне в кабинет?
- Да, сэр. Профессор Снейп, - Лаванда Браун кивнула в знак приветствия бывшему преподавателю, стараясь не смотреть при этом ему в глаза слишком долго.
- Теперь это «господин директор», - сухо отозвался ужас всех студентов школы волшебства и чародейства.
- Извините, сэр, - промямлила Лаванда, и поспешила скрыться из коридора.
Гермиона нервно усмехнулась, наблюдая эту сцену.
Она долго выискивала подходящее нарушение, чтобы подсунуть его кому-нибудь из Сектора борьбы с неправомерным использованием магии. Она знала, что Чизуик не будет долго артачиться и пойдет навстречу директору Хогвартса, но также знала, что сначала «господину директору» придется прибыть в Министерство для разговора с ответственным по делу.
Решив, что настало подходящее время, Гермиона вывернула из-за угла и прошла мимо мужчин.
- Мистер Чизуик, господин директор, - кивнула она им.
Прозвучало приветствие невозмутимо, но вот о такой же невозмутимости в душе она и мечтать не могла.
Ей пришлось собрать все силы, чтобы не упасть в обморок, когда Снейп, узнав голос, посмотрел на нее горящим, почти безумным взглядом.
- Мисс Грейнджер, - радостно поздоровался с ней Чизуик, пока директор Хогвартса безмолвно взирал на неё как на возрождение феникса. – Вы-то мне и нужны.
Гермиона остановилась, с трудом борясь с желанием посмотреть на Снейпа.
- Это дело по поводу эльфа, колдовавшего на глазах у маглов…
- Мы намерены защищать его, это не обсуждается, мистер Чизуик, - жёстко ответила Гермиона, сумев даже на мгновение забыть о втором мужчине.
Она знала, чего от нее хотели в связи с этим делом, и не намеревалась отступать. Ее предупреждали, что будет сложно, что будет скандал, но…
- Он имеет право на справедливый суд так же, как вы и я.
- Мисс Грейнджер… Господин директор, - Чизуик повернулся к Снейпу, - есть еще что-то, о чем вы хотели поговорить?
- По-моему, мы не закончили.
Гермиону проняла дрожь от глубины и силы этого голоса. Она несмело подняла голову и увидела, что Снейп смотрел на нее, как тогда смотрел Дерек – не склоняя головы, одними глазами, прикрытыми длинными черными ресницами. Ее сердце остановилось, и пошло только когда Чизуик снова обратился к ней:
- Тогда, мисс Грейнджер, я вас очень прошу заглянуть ко мне через полчаса. Нам необходимо обсудить вопрос этого несчастного эльфа.
Гермиона кивнула и, не доверяя своему голосу, молча удалилась.
Она даже не разговаривала с профессором Снейпом – господином директором, черт возьми – но уже поняла, что всё, что было – было по-настоящему. Что теперь так просто это не закончится, что теперь будет больно.
Но будь она проклята, если скажет, что хотела бы обменять эти полыхающие чувства, эти яркие эмоции на унылое однообразие одиноких будней. Она, наконец, чувствовала, и это было прекрасно.
Через полчаса она вышла из кабинета, в котором трудилась, чтобы пройти к Чизуику и обсудить дело, но так и застыла. Рядом с дверью, которую она только что так неизящно открыла, толкнув плечом, стоял Северус Снейп. Сложив руки на груди, он прожигал Гермиону взглядом, и она не могла даже пошевелиться, чтобы спрятаться или попросту аппарировать.
- Ты знаешь, не так ли?
Гермиона отвела взгляд в сторону.
- Знаю что? – зачем-то спросила она.
- Не надо низкопробных спектаклей, ты никогда не умела врать. Ты знаешь, о чем я говорю.
- Знаю ли я, что это был ты, а не Дерек? Да, знаю. Знаю ли я, зачем ты так поступил со мной? Нет. Не имею ни малейшего представления.
Она с вызовом посмотрела на него, но его взгляд был спокоен и даже холоден. Снейп долго молчал, но она не уходила. Ждала чего-то, хотя сама не знала чего.
- А если я предложу забыть о части «зачем?», и просто принять все как должное? – произнес он, проникая взглядом ей в душу.
- Не знаю, что ты имеешь в виду, но считаю, что стоит напомнить: ты сбежал. Поцеловал меня и сбежал, - Гермионе пришлось понизить голос, потому что мимо прошли ее коллеги.
Некоторые из них поздоровались со Снейпом, потому что учились в Хогвартсе и знали бывшего учителя зельеварения. Когда его бывшие студенты оказались вне досягаемости, профессор ответил:
- Я не сбегал – я спасался.
Гермиона шокировано выдохнула. Что говорит этот человек? Возможно ли его понять?
- Извини? От чего ты спасался?
- От тебя.
Так невозмутимо! Ударить бы его по этому бесстрастному лицу…
- Это был самый глупый разговор, который у меня когда-либо был, и я сгораю от желания его закончить. Меня ждет Чизуик.
Она попыталась пройти мимо Снейпа, но он остановил ее, схватив за руку.
- Подожди, ты не поняла меня.
Да ну?
Гермиона раздраженно вздохнула и повернулась к собеседнику лицом.
- Видимо, я слишком глупа, чтобы разгадывать твои загадки.
- Я ехал в Вест-Энд, чтобы, - он сделал паузу, было видно, что слова давались ему с трудом, - найти женщину.
Гермиона чуть растерялась.
- Какую? – спросила она, глядя на напряженно сжатые губы мужчины.
- Мерлин, любую! Ту, которая согласилась бы провести со мной ночь. Я достаточно доступно излагаю?
Проходящий мимо старичок удивленно уставился на директора Хогвартса, но быстрый взгляд черных глаз заставил его поспешно ретироваться.
Гермиона сглотнула, нахмурилась задумчиво, затем сказала:
- Зайдем в кабинет.
Ей показалось, что Снейп испытал облегчение.
- Итак, ты искал женщину, а нашел меня? – уточнила Гермиона, присаживаясь на край стола.
Она не предложила гостю сесть, поскольку еще не была уверена, простить ли его или проклясть навечно.
- Ты сама меня нашла.
- Хорошо. Продолжай.
- Продолжать что?
- Оправдываться.
Гермиона с интересом наблюдала, как эмоции сменялись на лице бывшего учителя: сначала глаза бунтарски вспыхнули, он гордо поднял подбородок и сжал зубы, но затем что-то переменилось в его чертах, смягчилось, в глазах появилась та же тоска, которую она видела у лже-Дерека.
- Я намеревался расстаться с тобой там же, в метро, но решил разделить ужин. Это был внезапный порыв. Вначале я был недоволен твоим появлением, но я не солгал, когда сказал, что был рад встретить тебя. Я не сразу понял, как мне повезло. Все мои желания стремились к тому, чтобы остаться с тобой до утра, но я знал, что если бы поддался этим желаниям, не раскрыв правды, это было бы низко.
Остаться до утра? Только до утра? А как насчет «до конца дней своих»?
- Почему же ты не сказал мне, кто ты есть на самом деле?
- Разве это не очевидно? Если бы я раскрыл тебе правду, то желаниям моим все равно не суждено было бы сбыться, но вместе с этим меня ждал бы утомительный разговор, сопряженный с моими оправданиями и, вполне вероятно, твоей истерикой.
Гермиона пропустила слова про истерику, и констатировала:
- И ты предпочел сбежать.
- Если бы я не дисаппарировал, мое сознание могло бы заглушить голос совести.
- Как благородно с твоей стороны.
- Я понимаю, что это сарказм, однако прокомментирую: о благородстве действительно не идет речи, поскольку я решил уйти не ради тебя, а ради себя. Я чувствовал, что только тонкая грань отделяет меня от того, чтобы отвести тебя в забронированный мною номер, и знал, что если сделаю это, меня ждут тяжелые времена.
- Ты вдруг решил быть честным? – воскликнула Гермиона ошеломленно. – Тебя кидает от абсолютной лжи к шокирующей откровенности, однако ты до сих пор не сказал ничего, что помогло бы мне понять, что ты тут делаешь, и зачем это рассказываешь.
Снейп подошел ближе к ней, задумчиво коснулся пальцем столешницы, и только спустя некоторое время ответил:
- Когда я увидел тебя сегодня, понял, что должен объясниться.
И снова он не отвечал то, что она хотела бы услышать. Гермиона так надеялась, что у него было достойное объяснение его поступков – что-нибудь связанное с заданием аврората, например – но он упорно говорил ей вещи, которые она не хотела знать.
А ей так хотелось простить его.
- Постой, давай расставим точки над «i»...
- Там одна точка, Гермиона, - сказал Снейп на низких тонах, подкрадываясь совсем близко к сидящей на столе девушке, - там нечего расставлять.
Его взгляд гипнотизировал, лишал воли. Гермиона уже готова была сдаться и пойти у Снейпа на поводу, но что-то мешало.
Она резко слезла со стола и отошла от мужчины подальше.
- Итак, ты хотел поразвлечься и отправился в Лондон. Зачем ты принял оборотное зелье?
- И снова – это очевидно.
Гермиона вопросительно подняла бровь.
- У меня нет ни времени, ни таланта обольщать женщин. Я воспользовался преимуществом мага и изменил внешность на ту, с которой плотские удовольствия становятся более доступными. Ты кажешься удивленной. Чем именно: тем, что я говорю это тебе, или, собственно, моими словами?
- Скорее второе, хотя и первое тоже... ничего так.
- Ты хочешь откровенности – ты её получаешь. Тот, кто не пользуется своими преимуществами – идиот. У тебя еще есть вопросы по этому пункту?
Гермиона лишь отрицательно покачала головой. Ее завораживала его манера говорить.
- Почему ты сразу же не сказал мне, что это ты? Я бы сразу оставила тебя в покое, и ты мог бы… сделать все, как планировал.
- Как-то не удалось ввернуть в разговор о том, что я – не твой приятель-магл Дерек, а твой некогда профессор Северус Снейп. Когда нужно сообщить нечто подобное, всегда сложно подобрать момент.
- И даже после ресторана тебе не показалось, что было бы кстати сообщить мне, кто ты такой?
- После ресторана это было бы особенно не кстати, я уже объяснился.
- А когда ты поцеловал меня во второй раз, тебе все равно не показалось, что я должна знать?
- Во второй раз я сделал это с мыслью о том, что с наибольшей вероятностью это был последний наш поцелуй. Я просто не мог не воспользоваться ситуацией.
- Ну, естественно!
Гермионе казалось, что она бьется головой о стену, но она не хотела завершать разговор. Она все еще надеялась, что он скажет правильные слова.
- У тебя есть еще вопросы? – спросил Снейп, снова подходя ближе к ней.
Она сделала пару шагов назад и кивнула:
- Что ты чувствовал когда дисаппарировал?
- Неудовлетворение.
- Тебе обязательно быть настолько откровенным? – не выдержав, раздраженно спросила Гермиона.
Ладно, она знала, что в Северусе Снейпе нет и грамма романтики, но он мог хотя бы облачать свои слова в более мягкую форму?
- Тебя не понять, Гермиона, то ты просишь правды, то хочешь, чтобы я врал.
- Дело не в том, что ты говоришь, а в том, как… О, Боже! Я надеялась, что никогда не произнесу эту фразу.
Она прижала ладони к щекам. Много раз она слышала это выражение от Лаванды Браун, когда та рассказывала о своих неудачах в любви, и от других девушек тоже, но считала, что сама никогда не произнесет эти слова в этой комбинации.
Собравшись с мыслями, она перефразировала:
- Ты мог бы быть мягче?
- Как я должен был ответить на твой вопрос?
- Разочарование?
- И близко не стояло.
Сам он при этом приблизился к ней.
- Томление?
- Я не шестнадцатилетняя барышня, испытывать «томление».
Ее проблема была в принципах. Согласно одному из них, она не могла забыть обо всем и, наконец, поцеловать Северуса, пока официально не простила его. Но для этого было жизненно необходимо, чтобы он сказал что-нибудь милое, что растопило бы ее сердце. Однако он напрочь отказывался быть хорошим парнем, и продолжал изображать мерзавца. Коим он и был, да, но не к чему было так навязчиво это демонстрировать.
- Хорошо. Хорошо, пусть будет неудовлетворение, - согласилась Гермиона, надеясь следующим своим вопросом вызвать нужный ей ответ, - тогда скажи, всю эту неделю, что мы не виделись, что ты думал? Что чувствовал?
Он прикрыл глаза, вспоминая. Судя по всему, воспоминания были приятными, но мучительными. Гермиона невольно покраснела.
- Я думал о том, каким идиотом был. Не воспользоваться таким шансом было глупо с моей стороны.
Плечи Гермионы поникли. Видимо, он делал это специально. Иначе это поведение трудно было объяснить.
- Всё, уходи, с тобой невозможно разговаривать, - рассердилась Гермиона, но Снейп только ухмыльнулся.
Оказавшись совсем близко к ней, он посмотрел на нее этим своим пронзительным взглядом и сказал:
- Мне понравилось, как ты говорила про мое имя. Можешь повторить?
Гермиона отрицательно покачала головой, глядя в район его солнечного сплетения.
Мужские пальцы легко провели по ее щеке, коснулись губ и спустились к шее.
- Я прошу тебя.
Она прикусила губу, но все равно безмолвно ответила «нет».
- Я настаиваю.
Его губы проследовали тем же путем, что и пальцы, и когда поцелуй накрыл особенно чувствительное место, Гермиона сдалась, выдохнув его имя.

Она была одна, он был один, и вот именно в День Всех Влюбленных они встретились и влюбились почти с первого взгляда, после чего наверняка жили долго и счастливо. Это так романтично и удобно, когда годовщина совпадает с четырнадцатым февраля.

Поздравляю всех с праздником)))

"Прошлое гибнет под копытами настоящего, но то, чего так и не случилось, умирает вместе с нами" (В. Камша)

Opi00m,

murrrchik,

Кэти,

miroia,

Ksana,

Вон, Снейп Лили один раз назвал грязнокровкой (и то, она тоже хороша, его итак на посмешище выставили, а она еще добовляет), так она его так и не простила.
А Гермионе всего-то и надо было, прости, мол, виноват был.

Aileen,

Spring_Flower,

Я просто бальзамчик!

почитай в башне наши "романтические" рассуждения - мы все из этой оперы "Романтики", ага...

а я то сперва думала, что это и должно было бы Гермиону насторожить - что на вы он к ней:) Или потом бы она вспомнила:) Ан нет))

А тут просто пример того, какой никудышный шпион из меня бы получился) Снейп-то никогда бы так не оплошал

Tori67106,

Ну то что у них "ты" и "вы" - одно слово, это понятно. Сами они, думаю. эту грань различают. только когда с официального "мистер" и "мисс (-ис)" переходят на имена И точно, я как то не подумала. что уж Снейпа не прокололся так просто)