В гриффиндорской гостиной после отбоя еще долго не стихает возня и шумные разговоры. С трудом старосты пытаются успокоить своих одноклассников и отправить их в спальни. Парочки все время пытаются улизнуть из башни, чтобы найти уединенное местечко, а малышня рвется испытать Всевозможные Волшебные Вредилки, но никто и не думает об учебе или здоровом сне. Это обстоятельство чрезвычайно огорчает Гермиону Грейнджер. Она, как староста школы, старается привести все в порядок, убеждает, увещевает, иногда кричит, срывая голос. Но успокаивается молодежь только к двенадцати часам ночи. И тогда, с чувством выполненного долга, Гермиона ложится в кровать, натягивает на голову одеяло и долго читает при свете волшебной палочки, а затем незаметно погружается в царство снов.

Дракон парит в лучах закатного солнца, золотистая чешуя сверкает так, что больно смотреть глазам. Он отражается в озере слегка смазано, несмотря на то, что вода гладкая, как зеркало. Горделиво выгибает гибкую шею и еще шире растопыривает мелко подрагивающие кожистые крылья. Внезапный резкий порыв ветра, и крылья не выдерживают, сминаются, как сложенный зонтик. Дракон пикирует прямо в озеро, полностью уходит под воду и всплывает только через несколько минут.
Девушка бежит по необычайно зеленой траве, к обрыву. Замирает на секунду, но все же прыгает в чернеющую воду. И время словно останавливается. Падение или полет? Она почти верит, что вот-вот взлетит высоко-высоко, прямо к расцветающей в небесах льдисто-голубой луне. Но мгновение обрывается, с каким-то мучительным звоном, девушка падает в воду, и за ее спиной поднимаются серебристыми крыльями брызги. Платье из тонкого льна намокает сразу, липнет к разгоряченной коже. Девушка тихонько смеется, когда видит поднимающуюся из воды узкорылую морду.
- Элдхенн, я почти испугалась за тебя. Зачем ты так шутишь?
Над водой раздается металлический смех, взлетают испуганные птицы из прибрежных зарослей осоки. Теперь видно, что дракон почти детеныш, всего в два раза больше лошади. Девушка подплывает к нему, цепляется за жесткий гребень и легко, слишком легко и грациозно для человека, взбирается на спину. Упирается узкими белыми ступнями в основания крыльев.
- Знаешь, мне показалось на мгновение, что я лечу, как Тано, – это слово отдается теплом в груди, она наклоняется к воде и рассматривает внимательно свое отражение: острые, худые плечи, тонкие руки, почти прозрачное льдисто-бледное лицо. Проводит ладонью по лбу, словно стирая какую-то мысль.
- Летать – здорово. Звезды близко, так близко, что почти слышно, как они поют. Когда я научусь, я тебя подниму туда, хочешь?
- Хочу! – от странной задумчивости не осталось и следа, девчонка радостно хлопает в ладоши. – Как Тано, он ведь не будет против, правда?
- Ему понравится, я уверен.
- Я все думаю, как научиться летать самой, и чтобы все смогли. Только бы успеть…
Туман поднимается над колдовской чашей маленького озера, окутывает, скрывает силуэты девушки и дракона. Только остаются щемящее чувство потери и горьковатый аромат сосен.

С этим чувством он просыпается и лежит, глядя в потолок. Силится вспомнить свой сон, но тщетно. Это странно, ведь каждую ночь Северус тщательно очищает свой разум от лишних мыслей, он словно окружен плотной скорлупой, сквозь которую не сможет пробиться даже Темный Лорд. Не то, что невесомая предрассветная греза. Но ведь было же нечто важное, что-то нежное и неуловимое.

Но пора вставать. Он умывается, тщательно бреется. Аккуратно, почти педантично застегивает белоснежную рубашку и сюртук. Накидывает мантию и мчится в Большой зал. Там проходит ежедневное унылое действо, которое директор Дамблдор называет завтраком.

Коллеги и ученики сцеживают зевоту в кулак, рассеянно ковыряются в овсянке. Один лишь Альбус до отвращения бодр и жизнерадостен, впрочем, Снейп знает цену этому спектаклю. Ведь каждый вечер он поднимается по винтовой лестнице в кабинет к директору и намазывает на почерневшую и скрюченную руку остро пахнущие мази. Всякий раз чуть-чуть другой состав, каждый день Северус надеется, что это поможет, просто не может не помочь… Тщетно. Рука остается черной, словно обугленной, и эта чернота все ближе и ближе подбирается к сердцу Дамблдора.

Снейп глубоко погрузился в нелегкие размышления, но все же сумел уловить чей-то внимательный взгляд. Он медленно осмотрел весь зал своими колючими глазами, пока не остановился на Грейнджер. Девчонка разглядывала его внимательно, ничуть не стесняясь собственной бесцеремонности. Поттер и Уизли, напротив, глаз от своей тарелки не смели оторвать. Странно. Северус решил разобраться с этим, если будет время.

Гермиона действительно пристально следила за профессором Снейпом. Вот уже два дня у нее были все основания ему не доверять, ведь она все-таки смогла раскрыть, кто такой Принц-Полукровка. Она колебалась. Уликой, доказывающей способность преподавателя к разрушениям, был его собственный учебник по зельям. Но, с другой стороны, директор Дамблдор всецело доверял профессору Снейпу. Именно поэтому мисс Грейнджер выбрала позицию наблюдения, оставив Гарри и Рона в неведении. Тем более учебник уже был надежно спрятан.

Ответный острый взгляд профессора испугал ее, но девушка лишь решительно вздернула подбородок и спокойно отвернулась. Единственное, что ее беспокоило на протяжении уроков по Трансфигурации и Высшей Рунологии – предстоящее занятие по Защите от Темных Сил. Впрочем, Гермиона всегда гордилась тем, что могла сосредоточиться на предмете.

Капля чернил зависла над пергаментом, на который Гермиона вот уже полчаса старательно копировала древнюю руническую надпись. Девушка пыталась вникнуть в смысл текста, который на первый взгляд казался обычной хвалебной песней, вот только некоторые руны были ей незнакомы. Не резкие скандинавские, не округлые ирландские, а тонкие, летящие, как трава под порывами ветра. Они вклинивались в обычный текст, разрезали его на неравные части… Но еще никто не смог однозначно их истолковать. Капля сорвалась, растеклась по пергаменту, кое-где перекрывая рисунок. Гермиона сосредоточилась на невербальном заклятии очищения, прищурилась. Клякса и остатки надписи складывались в какой-то знак. Корявый, слово написанный неумелой детской рукой, но похожий на те загадочные руны. Она его видела, совсем недавно, но не могла вспомнить где. Волшебница скопировала его на обрывок старого пергамента и вернулась к работе.

Восхваляю тебя, о, Великий вождь …
Объединивший своей могущественной дланью
Все страны под луной.
Ты, о, Могущественный ….
Способный говорить …
Ты, о, Справедливый …
Способный видеть…
Ты, о, Всевидящий …
Способный помнить…
Мы всегда будем ценить твои дары

Руны не поддались. Ведьма раздраженно скрутила пергамент, закинула его в сумку и с обреченным видом поплелась на ЗОТИ.

Она вошла в класс одной из последних, заняла свое обычное место, рядом с Невиллом. Обитатели мерзких картин на сценах словно оживились при приближении преподавателя: оборотень громко завыл, а пытаемый Круциатусом надрывно закричал. Школьники, напротив, притихли. Снейп влетел в класс, в привычной своей манере, резко развернулся на каблуках, обвел всех мрачным взглядом и приказал выстроиться около стены. Медленно прошелся вдоль шеренги, пристально вглядываясь в лицо каждого. Слизеринцы сдержанно ухмылялись, Гарри и Рон смотрели с вызовом, Невилл дрожал как осиновый лист. Грейнджер была безупречно невозмутима. Слишком невозмутима.

- Сегодня, – профессор сделал эффектную паузу, – я научу вас минимизировать усилия при использовании заклинаний. А то некоторые, – он выразительно посмотрел на Поттера, – до сих пор пыхтят так, словно пытаются приложить и физическую силу. Хотя, зная об умственном потенциале этих учеников… я не удивляюсь. Так зачем нужно тщательно рассчитывать свои силы?

Взметнулось сразу пять рук, как ни странно, но руки гриффиндорки среди них не было.

- Хорошо, мисс Паркинсон, я вас внимательно слушаю.
- Это уменьшает вероятность ошибки и дает преимущество в скорости.
- Совершенно верно, я мог бы долго рассказывать о технологии, методике, но уверен, что вы не поймете ничего. Пока не попробуете. Грейнджер. – Профессор резко махнул рукой в сторону импровизированной дуэльной площадки.

На негнущихся ногах Гермиона подошла и встала спиной к входной двери, лицом к преподавателю. Снейп резко поклонился ей. Класс зашумел: он никогда не выходил против учеников лично. Дуэль обещала быть весьма интересной. Малфой с дружками захихикали и белобрысый слизеринец сказал вполголоса нечто такое, отчего Рон чуть не кинулся на него прямо при Снейпе. Но девушка ничего не слышала, полностью сосредоточившись на правой руке профессора. Той, в которой он держал палочку. Кончики пальцев слегка выглядывали из-под белоснежных манжет, он едва шевельнул ими, но ведьма угадала заклинание по движению. Тарантелегра… Гермиона вскинула руку с палочкой в ответном Протего. Не удержавшись, выкрикнула заклятие, хотя думала, что будет пользоваться исключительно невербальными. Снейп усмехнулся, скользнул слегка вправо и сделал приглашающий жест рукой. Ведьма на секунду задумалась, на ум не пришло ничего, кроме банального Ступефая. На этот раз она произнесла заклятие мысленно. Профессор резко дернул запястьем, и заклятие рассеялось.

- Полагаю, разница видна. А теперь мы с мисс Грейнджер забудем про дуэльный кодекс. Вы должны нападать на меня так, словно бьетесь на смерть, ясно? – громко рявкнул он, так, что вздрогнули почти все ученики.
- Да сэр, – неужели это ее напряженный, сухой голос? Девушке мучительно захотелось облизать губы. – Но некоторые заклятия…
- Без запретных, естественно, от остальных может помочь мадам Помфри... в крайнем случае, есть клиника Святого Мунго. – Невилл судорожно сглотнул, одна из девочек нервно пискнула и закрыла рот ладонью. Гарри тихо сказал: «Гермиона, покажи ему силу ОД».

Теперь Снейп насылал заклятия почти непрерывно. Поначалу ведьма сражалась вполне успешно и даже успевала проводить контратаки. Затем ушла в глухую оборону, пару раз она просто уворачивалась от проклятий, не прибегая к магии. Волосы липли к лицу, мантия пропиталась потом, во рту пересохло. Снейп скользил все также изящно, его жесты были неуловимы, а защита – непроницаема. Гермиона поставила все на последний удар. Она громко выкрикнула: «Ступефай», но подумала: «Глясио», направив при этом кончик волшебной палочки в пол под ногами профессора. Лакированный деревянный паркет превратился в ледяную дорожку. На какую-то секунду Снейп потерял равновесие и неловко взмахнул руками. Ведьма, окрыленная успехом, вскинула волшебную палочку и приготовилась произнести обездвиживающее заклятие. В этот момент она выглядела почти прекрасно: ярко сверкали глаза, жесткая и злая улыбка исказила ее лицо в странной гримасе. Но она так и застыла, не успев даже смениться удивлением. Профессор Снейп успел первым. Заклятие Ступефай подбросило ее в воздухе и заставило рухнуть на пол. Раздался глухой звук удара. Гриффиндорцы сочувственно поморщились, но никто не решился прийти ей на помощь, а профессор не торопился избавлять ее от уз заклинания.

Она опять пыталась увернуться, тщетно… красивое, почти танцевальное движение противник сразу же разгадал. Тонкая полоска светлой стали остановила ее меч в воздухе и направила прямо в земляной пол. Девушка отскочила на несколько шагов, стараясь выровнять дыхание.
- Зачем так, Гэлрен? Ты ломаешь каждое мое движение в самом начале.
- Они не будут ждать, пока ты соберешься, – говорит тихо, смотрит исподлобья. – Это больше не танец.
Ожидание чего-то страшного словно разлито в воздухе. С каждым вздохом она понимает, что совсем рядом какие-то враждебные силы. Они сжимают кольцо вокруг замка. И уже не успеть ни научиться пляске светлой стали, ни записать те смутные видения, которые посещают ее все чаще в последнее время. Да, все это неважно, пусть Гэлрен радуется последней возможности побыть подле нее, пусть будут случайные прикосновения во время тренировочного боя. Все больше не имеет значения, ведь недавно она видела, как он медленно падает с развороченной чьим-то мечом грудью. А там, в кровавой тьме, бьется его сердце, все тише и тише… Все они сейчас наслаждаются последними мгновениями. Именно поэтому девушка поднимает меч и снова идет в атаку.
Гэлрен быстрее, сильнее. Его меч разрезает напряженный воздух с пугающим свистом. И она опять отброшена назад. Прижала узкую ладонь к груди, смотрит огромными испуганными глазами.
- Хватит, Гэлрен, – этот голос она узнает из тысячи. Только в нем больше нет ни радости, ни света. Глухой, горький… Учитель, ты тоже видишь?
Менестрель резко кланяется, словно рывок. Отходит в тень, садится на резную деревянную скамью.
- Идем, девочка. – Вот так всегда: девочка, девчонка… – У тебя будет достаточно времени, чтобы научиться этому искусству, только, стоит ли?
Выходят вместе в темный коридор. Два силуэта во тьме, словно две плотные тени. Она едва достает ему до плеча, тоненькая, легкая. Словно сама собой открывается высокая дверь, и они тают в потоке света.

Гермиона медленно приходит в сознание. Очень сильно болит локоть. Глаза словно засыпаны песком, все это время девушка не моргала, в ушах стоит страшный шум, из которого она лишь через некоторое время вычленяет голос профессора Снейпа. Он растет, заслоняет все остальные звуки, и ведьма начинает различать слова.
- Обратите внимание на то, сколько лишних движений совершила мисс Грейнджер. Она сама не оставила себе шансов на победу. Итак, запоминайте: движения волшебной палочкой должны быть как можно менее заметны, следует избегать любого распыления сил.
- Но, сэр, Гермиона просто устала, сложно сражаться слишком долго. И в реальном бою используют гораздо меньше заклятий, – влез в объяснения профессора всегда спокойный Дин. Он был бледен от осознания собственной смелости, граничащей с наглостью.
- Пять баллов с Гриффиндора за несвоевременное высказывание. Бой длился всего одиннадцать минут. И в реальной ситуации ваша однокурсница была бы уже мертва. Неужели вы думаете, что ваши противники будут настолько благородны, что ограничатся дозволенными заклятиями? Мисс Грейнджер, – неуловимое движение, и Гермиона села, потирая ушибленный локоть, – присоединяйтесь к своим сокурсникам. Мистер Малфой, надеюсь, вы покажете лучшие результаты. Против вас будет сражаться, пожалуй, мистер Забини.

Слизеринцы вышли на дуэльную площадку и картинно раскланялись. Гермиона кинула взгляд в сторону профессора. Она так привыкла следить за его руками во время боя, что неосознанно посмотрела сначала на них, а только потом на лицо. Пальцы Снейпа слегка подрагивали. «Значит, вы тоже устали. И выставили Забини против Малфоя именно потому, что не выстояли бы в еще одной дуэли». Да, Гермиона не победила, зато сумела неплохо его измотать.

Драко скрутил Блейза за пять минут, он легко и непринужденно владел волшебной палочкой. Невербальные заклятия тоже удавались ему на диво хорошо. Слизеринец даже не вспотел, милостиво улыбнулся Панси, когда она кинулась ему на шею с поздравлениями, и надменно кивнул Крэббу и Гойлу.

Занятие закончилось, ученики забросили сумки на плечи и отправились в Большой Зал на обед. По дороге обсуждали дуэли, громко и весело пререкались, хлопали Гермиону по спине.

- Одиннадцать минут против Слизринского змея, я думал, что ты не продержишься и трех. – Рон заботливо взглянул в лицо девушке.
- Да, дружище, ты умеешь делать комплименты. Но все равно, Гермиона, это было очень круто.

И Гермиона шла, расправив спину, высоко подняв подбородок, не обращая никакого внимания на противную дрожь в коленях. Рон тащил ее сумку с книгами, даже не думая пожаловаться на тяжесть, Гарри галантно открывал перед ней двери, а все одноклассники громко восхищались ее смелостью. Это было совершенно незаслуженно, но так приятно!

А профессор Снейп тяжело опустился на стул в своем собственном кабинете. Этот поединок измотал его гораздо сильнее, чем он предполагал. Мужчина ухмыльнулся, доставая восстанавливающее зелье из потайного ящика стола. Он все-таки сделал то, ради чего затевал этот поединок. Профессор ненадолго заглянул в мысли этой всезнайки. Совсем незаметно коснулся ее сознания, уловив лишь последние образы. Она даже не заметила его вторжения, так была поглощена боем, так испуганна приказанием драться насмерть.

Действительно, его старый учебник был некоторое время у Поттера, правда, он в этом не сомневался, с тех пор как увидел, что мальчишка применил Сектусемпру. Но это было не самое важное, гораздо серьезнее было то, что девчонка сумела таки установить связь между Эйлин Принц и своим профессором. А это значит, что она либо уже догадалась, либо скоро доберется до правды. И что тогда сделает умница Грейнджер? Вряд ли пустит все на самотек, это не в ее характере. Скорее совершит кучу лишних движений, сообщит своим друзьям… а те сделают напрашивающиеся выводы. Это необходимо было остановить. Поговорить с мисс Грейнджер, а в самом крайнем случае применить Обливейт. Противно, зато безопасно. Пусть забудет даже о самом существовании Принца-Полукровки.

Но внезапно перед его глазами всплыл очень четкий образ. Знак словно написанный неумелой рукой ребенка. Дрожащие линии, оборванные так, словно он был частью чего-то целого. Слишком знакомый, но профессор так и не мог вспомнить, где его видел.

Он позволил себе посидеть еще пять минуть, положив голову на руки, затем почти легко поднялся и отправился в Большой Зал. Нужно было поймать Грейнджер, до того как она отправится в свою башню. Поймать и назначить взыскание, а повод профессор Снейп всегда найдет.

Есть Гермионе не хотелось, хотелось подняться в свою спальню, лечь ничком на кровать и просто лежать. Странно, каждый день она выкладывалась не меньше, чем сегодня, но никогда так не уставала. Видимо, сказывалось нервное напряжение. Она опустила голову на руки и устало прикрыла глаза. Голоса однокурсников доносились словно через толстый слой ваты.

- Гермиона! Гермиона-а-а… – Гарри тряс ее за плечо. – Давай, просыпайся. Хочешь, мы тебя отведем в гостиную?
- А как же История Магии, я просто не могу ее пропустить, - неужели этот тусклый, усталый голос – ее…
- Да Бинс даже и не заметит твоего отсутствия!
- Или можешь отоспаться прямо на занятии, – весело подмигнул Рон.
- Пойдем, - тяжело вздохнула и встала, с усилием облокотившись на скамью, - на занятие, естественно.

Они опаздывали на Историю Магии. Сначала столкнулись с Пивзом в коридоре, потом долго ждали, пока повернется лестница. Мальчишки даже и не волновались, дескать, призрак и не заметит, что они немного задержались. Он, конечно до тошноты пунктуален, но постоянно витает в облаках. Но Гермиона переживала – ее усталость как рукой сняло, и девушка упрямо тянула Гарри и Рона вперед. Остался последний поворот, и именно за ним их всех поджидало несчастие в лице профессора Снейпа.

- Десять баллов с Гриффиндора за опоздание, - Рон уже было открыл рот, чтобы возразить, но Гарри чувствительно ударил его под ребро. – Что же явилось причиной вашей задержки, неужели опять какие-то подвиги? – в последнее слово было вложено столько яда…
- Ну, Гермиона почувствовала себя нехорошо…
- Так во всем виновата мисс Грейнджер?
- Но ей же плохо! – воскликнул Гарри.
- Тогда почему она не в больничном крыле? – картинно развел руками профессор. – Мне кажется, что мисс Грейнджер себя прекрасно чувствует. А если так, то я жду ее на отработку, завтра, в два.
- Но сэр, завтра поход в Хогсмит… – вмешался Рон.
- Вы хотите его пропустить вместе с мисс Грейнджер? Если нет, советую вам не тратить время на пререкания и поспешить на урок.

- Это нечестно, – тихо сказал Рон, когда они устроились на задней парте. – Наказать нас должен был профессор Бинс.
- Но он никогда не назначал взысканий, и профессор Снейп об этом прекрасно знает, – прошептала Гермиона, не отрываясь от записей. – Так что все правильно. Да я и не собиралась в Хогсмит, мне нужно разобраться с рунами…
- Тем не менее, Рон прав. Снейп прекрасно понимает, что тебе плохо: он ведь тебя сильно измотал на занятии. Да и кто знает, что он там на тебя наслал, так как все заклинания произносил невербально… – задумчиво протянул Гарри.
- Это был обычный Ступефай, ничем не отличающийся от твоего, Гарри. Я немного ушиблась, но не более того.
- Ну, хорошо, – тем не менее, по тону его было слышно, что он все еще сомневается. – А что он делал перед классом по Истории Магии? Он специально нас тут поджидал, будь уверена!
- Да, все может быть, Гермиона… Но мы не позволим тебе идти туда одной! Я могу и не ходить в Хогсмит, тем более… – Рон говорил уверенно, улыбался ласково и решительно, но в глазах его притаилась тоска. Тоска по прыгучим конфетам, взрывающимся шарикам мороженого, свежему сливочному пиву, чудесам Зонко, словом, по всему тому, что так привлекает мальчишек. Гермиона не могла позволить себе быть такой жестокой.
- Рон, что тут может случиться? Это же Хогвартс, а профессор Снейп все еще наш преподаватель. Зато теперь я могу не опасаться, что буду весь вечер чистить котлы!

- Посмотри, этот знак похож на ветер, он легкий. Расслабь руку, отпусти кисть.
- Он похож на тебя…
Брат и сестра сидят на нагретом солнцем камне, склонившись над тоненькой серебристой досочкой, речной ветер смешивает их волосы. Серебро и медь.
- Эленхел, что он значит?
- Это Элхе, полынь. Память о прошлом и обещание будущего. Горечь знания. – Сестра опустила подбородок на сплетенные пальцы. – Да, я чувствую, что мы похожи. И Учитель однажды назвал меня так…
- А кто я? Как я узнаю? Когда? – Мальчишка, совсем мальчишка, всего семь весен. Солнце сверкает в ярко-синих глазах, согревает его кожу своими маленькими поцелуями.
- Ты узнаешь, это как… ну не знаю, как ходить, наверное… Сначала не умеешь, зато потом все так просто. – Она гладит его по голове, смотрит, как меж пальцев словно течет расплавленная медь.
«Ты узнаешь сам, но я же вижу, ты – маленький рыцарь. Никто из нас не сможет пройти мимо боли, но ты обязан будешь защитить. И сможешь… Даже сейчас ты сильнее меня».
А он опять берет такую непокорную кисть и старательно выводит на дощечке знак за знаком, пока вдруг…
- Смотри! Получилось! Ура! – пускается в пляс, и в каждом движении чувствуется такая радость, такая уверенность в собственных силах, что даже Эленхел не выдерживает и начинает тихонько смеяться. Ну и пусть этот знак не похож на четкие руны Къертира, зато в этих дрожащих неуверенных линиях явно угадывается Слово.
Вдруг она видит его уже взрослым, за книгой в черном переплете. Он усердно хмурит широкие рыжие брови и запускает пальцы левой руки в волосы. Заносит над тонкой блестящей бумагой кисть и старательно выводит руну Элхе. Память. Линии такие же дрожащие, неуверенные, как у ребенка. Он разжимает руку и кисть падает. На его правой руке нет двух пальцев.
Эленхел зажмуривается, так сильно, что веки почти болят. Силится не заплакать, но когда открывает глаза, то видит обеспокоенную мордочку братишки, словно сквозь плотный туман. Она сама тает, растворяется в этом тумане…

Гермиона просыпается в шесть утра с удивительно ясной головой. Но в комнате стоит тяжелый запах, и она спешно выходит в гостиную. Садится в кресло, поджимает ноги и погружается в чарующий мир рун. Логика четко вырезанных строчек спорит с тонкими летящими знаками. Среди свитков затерялся маленький кусочек пергамента с рваными краями. Гермиона вглядывается в него до боли в глазах, пока в висках не начинает стучать. Такой знакомый знак, ведь она его видела совсем недавно… Но воспоминание ускользает туманом сквозь пальцы.

К завтраку из комнат начинают выползать сонные взъерошенные одноклассники. Они тихо перешептываются, планируют посещение Хогсмитских магазинчиков, и это заставляет девушку остро жалеть об упущенной возможности.

Снейп долго размышлял о том, какое задание предложить этой всезнайке. Еще год назад этот вопрос не был бы проблемой: заставить ее чистить котлы, и дело с концом! Но как профессор по ЗОТИ он не может придумать подходящее задание. Разве что заставить девчонку переписывать строчки, чтобы она слегка заскучала. Тогда он сможет проникнуть в ее память незамеченным, если повезет…

Ровно в два часа пополудни мисс Грейнджер осторожно стучится в дверь кабинета по Защите от Темных Сил. Открывает ее, морщась от тихого, но навязчивого скрипаЗа дверью царит полумрак. Как всегда. Снейп сидит за столом, крутит в руках перо, молчит. Это тяжелое молчание словно растекается по темному классу. Перед мужчиной неярко горит толстая желтая свеча.

- Профессор Снейп, я пришла… – ничего более глупого придумать нельзя, но с чего можно начать разговор?
- Садитесь за парту и пишите. Пергамент и перо уже ждут вас, – мрачный, глухой, надтреснутый голос.
- Что мне писать, сэр? – девушка уставилась на него почти черными из-за расширившихся зрачков глазами.
- Что угодно, – профессор недобро усмехнулся, и одним изящным движением руки зажег свечу на ее столе. – Это и будет вашим наказанием. Никакого определенного задания. Просто пишите.

Снейп откинулся на стуле, прикрыл глаза, скрестил руки на груди. Гермиона нерешительно занесла руку над пергаментом и вывела первую строчку таинственных рун, затем вторую. Тщательно восстанавливала по памяти летящие линии. Не задумывалась о смысле, просто вглядывалась в рисунок.

- Слово осоки ранит сильнее, чем сталь, – произнесла нараспев. Неосознанно.
- Что вы сказали? – профессор вскинулся, словно очнулся от тяжких мыслей.
- Простите. – Гермиона смотрит изумленно на исписанный пергамент, судорожно пытаясь удержать ощущение понимания.

Все вокруг зыбко, нереально, как во сне. Танцуют отблески свечей на стенах, огромной люстре, заставляя картины масляно блестеть. Мечутся тени в углах. Лицо профессора поминутно меняется из-за танца света и тени. То вдруг становится дьявольской маской, то приобретает скорбное выражение. Вместо глаз у него два черных провала, кровавый блик от занавески упал пятном на шею. Гермиона хочет вскочить и закричать, так, чтобы заложило уши. Но девушка сидит за партой, часто дыша. Ей чудиться скользкое прикосновение узкого змеиного тела к ногам.

Но видение отступает. Теперь профессор перестает казаться покойником, а тревожные тени тихо расползлись по углам. Гермиона вновь опускает глаза на пергамент. стараясь игнорировать странное ощущение. Как будто ледяные пальцы лежат на ее затылке. А перед глазами легко-легко колышутся тонкие знаки.

Сейчас она помнит каждую из тех странных рун. Это не только буквы, но слова и целостные образы. Все это в одном маленьком значке. Судорожно пытается записать на пергаменте свое откровение, но перо не слушается. Здесь нужна кисть. И больше света. И чтобы звучала вдалеке тихая низкая мелодия полузнакомого девятиструнного инструмента. А сейчас перед ней только наполовину сгоревшая свеча и черные глаза жестокого, непонятного человека. Что в них, неужели паника? Кто зовет ее хриплым, срывающимся голосом?

- Мисс Грейнджер. – Опять смутно знакомый образ: белая борода и обугленная рука, которая почему-то кажется чем-то важным. Девушка не может объяснить, почему. – Северус, ты уверен, что…
- Профессор Дамблдор, я лишь коснулся ее сознания, но она словно провалилась куда-то, – говорящий пытается казаться спокойным, но голос выдает его волнение. – Что это? Я первый раз сталкиваюсь с подобным.
- Я не знаю, Северус.

Дамблдор осторожно погладил девушку по спутанным волосам, когда она внезапно открыла глаза и схватила его за другую руку. Больную. Вцепилась так, что побелели костяшки пальцев. Тихо и быстро зашептала что-то, пока профессор Снейп пытался оторвать ее от директора.

Обморочная чернота зрачков постепенно растворилась. Гермиона сама разжала пальцы, со слабым изумлением разглядывая склонившихся над ней преподавателей. В глаза ярко било вечернее солнце. Она лежала в больничном крыле. Неподалеку суетилась мадам Помфри, негромко позвякивая бутылочками.

- Что со мной? – язык еле двигается во рту. Произносить знакомые звуки очень тяжело.
- Вы потеряли сознание на отработке у профессора Снейпа, – негромко произносит директор. Он выговаривает каждое слово тихо, но отчетливо. Словно убеждая ее в чем-то.
- Видимо, вчерашняя дуэль была слишком сложной для вас, – презрительно усмехается упомянутый профессор, даже не глядя в ее сторону. – Жаль, я почти готов был дать вам еще один шанс.
- Никаких разговоров в больничном крыле, – кудахчет мадам Помфри, отталкивая профессоров от ее кровати. Лишь она может позволить себе такую вольность. – Все потом, потом.

И профессора под ее суровым взглядом выходят в коридор. Медсестра садится рядом с Гермионой, вливает ей в рот несколько разных настоек. Мягко массирует горло, ласково гладит по голове. Гермиона вжимается носом в пахнущие лавандой и жасмином простыни и сладко засыпает.

В кабинете директора профессор Снейп в очередной раз смазывает руку Дамблдора целебной мазью. Такой бесполезной мазью…

- Знаешь, Северус, – тихо говорит директор, – когда мисс Грейнджер держала мою руку, мне не было больно.

Ее навещают друзья – Гарри и Джинни, Рон. Приносят кучу сладостей и сувениров из Зонко. Джинни сладко шепчет на ухо, как им было без нее скучно. Гарри и Рон вполголоса ругают Снейпа. Все это вызывает у Гермионы легкую улыбку. Она ждет не дождется, когда мадам Помфри выпустит ее из больничного плена. Тогда девушка сможет, наконец, сесть за руны. Ведь она теперь знает, что они значат. Или помнит? Неважно.

В воскресенье утром она почти выбегает из больничного крыла и сталкивается с профессором Снейпом. Вздрагивает и пятится назад, упираясь в стену, почти вжимаясь в каменную кладку. Профессор жестко ухмыляется, но проходит мимо. Без единого замечания. И это пугает гораздо сильнее.

Опять уже успевший надоесть рунический камень. Четкие, ровные линии спорят с танцующими знаками. И содержание рассказывает словно о разных людях: о могучем вожде и защитнике своего народа и об учителе, мудреце, что принес людям знания. Научил их… магии? Здесь говорилось о лекарях, способных вылечить тело и душу, о видящих и помнящих, которые рассказывали о том, что было, и том, что будет, о звездочетах и простых пахарях. А отдельные слова были почти непонятны: слушающие землю, говорящие с травами, говорящие с драконами… Гермиона попыталась перевести руны, но они словно рассыпались на части. Становились сухими, бессмысленными фразами. Для того чтобы говорить так, как неведомый мастер, нужно было мыслить иначе. Но этого Гермиона не умела. Она просто смогла впустить в свою душу кусочек чужой жизни, и та уже начинала разворачиваться, ломая ее. Что-то странное и больное рвалось из груди девушки наружу. Это было страшно. Будто бы Гермиону опять затягивало в неведомый водоворот. Она отбросила пергамент и достала учебник по Истории Магии. Нужно было отвлечься.

Густо-фиолетовые сумерки опустились на зубчатые башни Цитадели. На стене через каждые двадцать шагов стояли часовые. Она часто поднималась сюда, на открытую всем ветрам площадку. Стояла, глядя с высоты на раскинувшиеся вокруг леса и луга. Выше нее была только Башня, в которой все ночи напролет трепетал живой, теплый огонек. Ему ведь не нужно спать…

Если раскинуть руки в стороны и повернуться лицом к ветру, можно представить, что летишь. Ей никогда не снились полеты, даже в детстве. Но здесь, рядом с Тано, она почти верила в то, что сможет полететь наяву. Иначе, почему так замирает сердце рядом с ним? Почему дрожат руки, когда она готовит целебную мазь для него? Ведь это, горячее и сильное в ее груди – полет.

А днем она опять собирает тонкие стебельки, тщательно перетирает их, смешивает. Добавляет в порошки настойку полыни. Горько-зеленую кровь трав. Может она исцелит эти страшные раны? Тщетно… Каждый вечер девушка смазывает руки Тано, замирая от необыкновенного счастья – она прикасается к его ладоням, вздрагивая от безумной боли, потому что заставляет его страдать. Ах, если бы ее руки смогли превратиться в крылья бабочки, в звездный свет…

Снейп просыпается с больной головой и одеревеневшей спиной. Он не в первый раз засыпает за своим письменным столом, положив голову на скрещенные руки. Перед ним пергамент с вырисованной формулой. Это зелье способно вылечить даже самый сильный ожог за считанные секунды. Оно несомненно пригодится врачам, возможно даже войдет в учебники. Вот только оно не способно спасти Альбуса Дамблдора.

Проблема Грейнджер так же заботит профессора. Он солгал директору и не сказал, что пытался очистить девчонке память – мягко подправить некоторые воспоминания, но потерпел неудачу. Даже хуже, он столкнулся с чем-то непонятным. На какой-то момент у Снейпа возникло впечатление, что память мисс Грейнджер словно исчезла, а остался бездонный черный колодец. Он чуть не упал в эту бездну и еле удержал мисс Грейнджер.

Мужчина запаниковал, кинулся к профессору Дамблдору, но передумал пугать старика – у него и так слишком много проблем. Снейп просто вскользь поинтересовался у директора, сталкивался ли тот с чем-то подобным, и явственно почувствовал его недоумение. Профессор решил присмотреться к девчонке повнимательнее. Похоже, что Гермиона Грейнджер превращалась в личную головную боль Северуса Снейпа.

Лаванда торжествующе щебетала за завтраком, беспрестанно обращаясь к Рону. Все как две недели назад, словно и не было той безобразной ссоры. Рон, впрочем, почти не обращал на эту перемену внимания, сосредоточенно поглощая яичницу. У Гермионы не было аппетита, последнее время ее мучили странно объемные сны. А наяву были те самые ужасные руны, которые ломали ее рассудок.

Девушка рассеянно рассматривала Большой Зал, пока не встретилась глазами с Луной Лавгуд. Та сидела на своем обычном месте, вокруг нее было пустое пространство. Одноклассники сторонились странной девушки. Луна спокойно и задумчиво кивнула Гермионе, сережки-редиски качнулись в ее ушах. Затем она начала неловко выбираться из-за стола, подошла к гриффиндорцам, остановилась рядом с Гермионой, неловко покачиваясь из стороны в сторону.

- Привет. – Опять уставилась на девушку круглыми как у совы глазами. – Ты почти не ты? Или мне кажется…
- О чем ты, Луна? – недоуменно наморщила лоб гриффиндорка.
- Показалось… Просто мозгошмыги около твоей головы. – Луна сделала плавное движение рукой, словно переводила стрелки на часах. – Их обычно гораздо меньше. Ты плохо спишь, да?
- С чего ты взяла? – испуганно вздрогнула Гермиона.
- У тебя темные круги под глазами. Хочешь, я тебе помогу? У меня есть музыкальная шкатулка, очень старая. Я всегда слушаю ее перед сном. Мне помогает…
- Спасибо, Луна, но не нужно, я справлюсь сама.
- Я принесу ее на Гербологию, а ты вернешь, когда станешь лучше спать. Мне не жалко. – Такое впечатление, что Луна все делает словно во сне. Вот и сейчас она говорит мягко, нараспев, полу прикрыв серебристые глаза. И у Гермионы просто не хватает сил отказываться от этой странной, по большему счету абсолютно ненужной помощи.
- Спасибо, Луна, – растерянно говорит она в спину уходящей девушке.

- Вот, возьми, – вручает коробку Гермионе торжественно, словно это величайшая драгоценность. – Ты не обижайся, я пойду прямо сейчас. У меня пропала тетрадь по Астрономии, а подготовиться нужно обязательно. Профессор Синистра очень строгая…
- Хочешь, я тебе помогу? – удерживает ее за рукав Гриффиндорка. Она не понимает Луну и вряд ли сможет подружиться со столь нелогичным человеком, но только когтевранка проявила к ней участие. Постаралась помочь, пусть таким странным образом. И Гермиона благодарна ей за это.
- Нет, спасибо, я люблю разбираться во всем сама. Как и ты. – Уходит, неуклюже перепрыгивая через забытые кем-то грабли. В дверях теплицы останавливается и машет рукой.

Гермионе очень интересно посмотреть на эту загадочную музыкальную шкатулку хотя бы одним глазком. Она откидывает трясущимися руками картонную крышку и еле удерживается от восхищенного вздоха. Действительно, красивая вещь! Неизвестный мастер украсил янтарную крышку изящной резьбой. Сад, сплетающиеся ветви цветущих яблонь, а в глубине очертания домика. И как будто бы горит свеча в окне. Руки сами тянутся к теплому камню, но Гермиона одергивает себя, закрывает коробку и выходит на улицу. Она спешит в Большой Зал, на обед. Там ее ждут Гарри и Рон, наверняка они уже волнуются, ведь Гермиона никогда не задерживалась так сильно.

Хогвартс пуст, ведь все сейчас в Большом Зале. Даже Филч и миссис Норрис. Забавно, мальчишки почему-то уверены, что самое безопасное время для всяческих проделок – ночь. А на деле, именно этот сонный полдень идеально подходит для того, чтобы забраться потихоньку в запретную секцию библиотеки, или позаимствовать пару флаконов из кабинета Слизнорта. Все расслаблены и спокойны, никто не обратит внимания на отсутствие за обедом одного или даже парочки учеников. Хмыкнув, Гермиона сворачивает в знакомый только ей и еще нескольким студентам проход.

Там голые стены и одинокий гобелен на одной из них: темноволосая девушка с чуть раскосыми глазами. В глазах пляшут искорки смеха, глаза завораживают, привлекают к себе внимание. Гермиона тихо шепчет: «Алохомора», и гобелен отодвигается в сторону, открывая ее взгляду простую деревянную дверь. Уже взявшись за ручку, девушка кидает последний взгляд на гобелен и замечает вытканные черной нитью по золотой кайме знаки.

Опять те руны… Она трясет головой, задыхается от внезапного иррационального ужаса. Но все же оставляет полуоткрытой дверь и касается шероховатой ткани кончиками пальцев. В голове словно сами собой возникают слова:

Черной нитью в парче золотых легенд…

Гермиона села на пол, закрыла голову руками, чтобы не видеть горького пронзительного взгляда вытканной девушки. Не замечать неестественно счастливой улыбки. Коробка со шкатулкой стояла рядом – когда она успела поставить ее? Через силу ведьма заставила себя оторвать ладони от лица и опять посмотреть на гобелен. Рун не было. Гермиона нервно рассмеялась, встала, хватаясь руками за стену. Ноги словно превратились в желе.

- Кажется, я схожу с ума, – прошептала она, глядя прямо в глаза портрету.
- Несомненно, мисс Грейнджер, – знакомый ядовито-ледяной голос прозвучал откуда-то слева. – Вы пропустили обед, и, скорее всего, опоздаете на следующий урок. Пожалуй, я сниму с вас за это пятнадцать баллов.
- Хорошо, сэр. – Гермиона аккуратно подняла коробку и прижала ее к груди. – Я могу идти?
- Идите, – милостиво махнул рукой профессор. – Впрочем, постойте. Что у вас в коробке?
- Музыкальная шкатулка, – честно призналась девушка. У нее не было сил на споры и сопротивления.
- Дайте сюда, – надменно прищурился Снейп. – Ваша компания давно вышла у меня из доверия. Эта вещь волшебная? Откуда она у вас?

Он открыл коробку и уставился на крышку шкатулки. Брезгливо вытащил вещицу и поставил ее на ладонь, открыл. Музыки не было.

- Зачем вам нужна музыкальная шкатулка без музыки? – Профессор достал из рукава волшебную палочку и направил ее внутрь. Прошептал что-то себе под нос. Тщетно.
- Я не знаю, Лу… Мне сказали, что она должна играть. Вроде бы колыбельную, она нужна для того, чтобы снились хорошие сны.

Гермиона подалась вперед, протянула руки к сверкающей даже в полутьме заброшенного коридора вещице. С любопытством заглянула внутрь и еле сдержала восхищенный вздох. Там был маленький город, словно сияющий изнутри. Тонкие стеклянные дома, деревья из странного тепло-коричневого камня, белые мосты. Зеркальные стенки отражали все так, что казалось, что город бесконечен, просто тает в туманной дымке. Гермиона подняла глаза и увидела зачарованно-изумленное лицо профессора Снейпа, так близко…

- Что это? Что вы сделали, там только что ничего не было! – он резко вскинулся и грубо схватил девушку за руку.

Мир вокруг покачнулся, Гермионе показалось, что она стремительно уменьшается и летит куда-то. Вверх или вниз, она затруднялась сказать, вокруг мелькали цветные пятна, девушка не могла вздохнуть или пошевелится. Пальцы профессора словно одеревенели на ее запястье.

Гермиону бросило на влажную, пахнущую теплом и свежестью траву, рядом рухнул Снейп. Тяжелое сукно его мантии закрыло ее с головой. Но он почти мгновенно вскочил на ноги и принял боевую позицию, подслеповато щурясь. Девушка открыла глаза и была оглушена буйством красок. Ярко зеленая трава, такая, какой она бывает только ранней весной, когда ломкие стебельки лишь проклюнулись, чтобы потянутьсянавстречу солнцу. Красно-коричневая земля, темные шершавые стволы деревьев. Ослепительная белизна цветов вишни, янтарно-желтый деревянный дом в глубине сада. На этом слишком ярком и свежем фоне профессор смотрелся чуждо, как выходец из преисподней. Черно-белый фотографический отпечаток, но не живой человек.

Никто не спешил к ним с волшебными палочками наготове, видимо, это все-таки не ловушка. Снейп неохотно опустил палочку и обратил, наконец, внимание на свою спутницу. Девчонка сидела на земле, ее юбка задралась, обнажив расцарапанные колени, тонкие пальцы неосознанно терзали серебристый стебелек полыни. Он резко шагнул вперед, схватил ее за плечи и поставил на ноги, еле удержавшись от желания хорошенько встряхнуть.

- Что все это значит? – Гермиона молчала, закусив губу. Для него хватило беглого взгляда, чтобы понять – она понятия не имеет о том, что вокруг происходит. Более того, мисс Грейнджер, видимо, находилась на грани истерики. – Кто вам дал эту дрянь? Мисс Грейнджер, это важно!
- Полум… Луна Лавгуд, но эта шкатулка была у нее с детства. Я уверена, что Луна не хотела причинить никому вред. Она бы меня предупредила… Сэр, это ведь был не портал, правда? Портал действует немного иначе.
- Не портал, вы правы, вопрос только в том, что это. И как можно отсюда выбраться. – С удивлением профессор отметил, что Гермиона и не думала терять самообладания. Он снова достал волшебную палочку, взял за руку девушку и попробовал дизаппарировать. Не получилось. С досадой отбросил руку мисс Грейнджер и сосредоточился на заклинании левитации. Опять промах.
- Магия здесь не работает. – Вот теперь девчонка запаниковала. Ее руки тряслись, лицо побелело, сухие губы еле шевелились.
- Спокойно! – рявкнул он, и как ни странно, это подействовало. – Прислушайтесь… Тут слишком тихо.

Действительно, стояла мертвая тишина. Ни пения птиц, ни стрекота кузнечиков. Вообще ни одного живого звука. Снейп наклонился, сорвал полынь, растер ее между пальцами и поднес к своему огромному носу.

- Запах сохранился, вкус, я думаю, тоже… – Проверять, однако, не стал. – Не думаю, что имеет смысл стоять здесь, идите за мной, след в след. Не лезьте вперед, хотя я понимаю, что после «подвигов» с Поттером это будет сложно.
- Мне это место кажется знакомым, как будто бы я видела что-то подобное в детстве. Где-то здесь должен быть большой плоский камень, а за рекой лес. Сосны, можжевельник… А на севере – замок… немного нараспев проговорила Гермиона и мечтательно прикрыла глаза. – Хэлгор…

Снейп вздрогнул от неожиданности: слово показалось странно знакомым. Как там сказала мисс Грейнджер, словно из детства? Нет, она не права, это больше похоже на сон или чужие воспоминания. Легкие, неуловимые, оставшиеся где-то на грани сознания. Он медленно повернулся к еле виднеющемуся домику и медленно пошел вперед, не таясь. Ему не нужно было поворачиваться назад, чтобы удостоверится в том, что Гермиона следует за ним.

Дом был странным, и дело тут было вовсе не в архитектуре. Он опровергал все законы живой природы. Светлое дерево нисколько не потемнело от времени, казалось, оно все еще живет, даже будучи срубленным и распиленным на доски. Искусная резьба обрамляла окна, вилась по стройным деревянным колоннам, плавно перетекала на перила маленькой лесенки. Дверь гостеприимно открыта, тускло светит на столе маленький светильник, витражные окна бросают цветные блики на светлый пол. Все дышит сонным покоем, отчаянно горьким счастьем.

Стоять, замерев в дверях, показалось профессору слишком глупо, тем более девчонка дышала ему в спину, пытаясь заглянуть внутрь. И он решительно переступил порог. Его тень метнулась по стене, упала на большой деревянный стол, заваленный свитками, книгами, тонкими глиняными дощечками. Профессор подошел поближе и разгладил самый верхний пергамент. Это был чертеж легкой лодки, а сама она была нарисована в углу: узкая, вытянутая вперед, с высоким треугольным парусом и изображением звезды на корме. Следующая бумага – рисунок крыльев, и руны, руны… некоторые отмечены цифрами, словно инструкция. В одной из книг были стихи, во всяком случае, строчки выглядели так, словно были зарифмованы.

Гермиона стояла в двух шагах от Снейпа, полностью погрузившись в книгу: расширенные в изумлении глаза, кудрявые волосы лезут в лицо, плотно сжаты бледные губы. Пальцы судорожно перелистывают страницы. Девушка не сразу обратила внимания, что листы сделаны не из маггловской бумаги, не из привычного пергамента или желтоватого папируса. Нет, это тонкий плотный материал, похожий на шелк.

- Я могу читать это! – Счастливо-испуганный взгляд из-под кудрявой челки. – Здесь, вот, послушайте, это что-то вроде легенд… или древней истории.

Гермиона присела на краешек резной скамьи, положила книгу на колени и начала читать. Не тем раздражающим голосом, полным собственного превосходства, которым она обычно отвечала на заданные вопросы, а тихо, немного нараспев. Щурилась, с трудом разбирая строчки, сбивалась, пытаясь правильно донести мысль, иногда переходила на чужой певучий язык. И казалась гораздо более живой, чем в классе. Тихий, больной голос зачитывал вслух короткие истории о Богах, выбравших жизнь смертных. О людях, безупречно чистых, безгрешных… и в этой чистоте невозможных. Они жили тут, рождались, учились, играли свадьбы. У города было имя: Лаан Гэлломэ, а существа, которые в нем жили, называли себя Эллери Ахэ. В какой-то момент профессор осознал, что начинает любоваться Гермионой, и именно поэтому решил разрушить колдовство момента.

- Все это, конечно, очень интересно, но бесполезно. Нужно выбираться отсюда, – в сонной прохладе дома его собственный голос показался ему хриплым и резким.
- Но как? Я думаю, что пока мы тут, нужно извлечь как можно больше пользы. – Мисс Грейнджер покосилась на заваленный книгами стол. – Тем более, как отсюда выбраться? Может, в книгах я найду подсказку…
- Сначала нужно разобраться, как мы сюда попали. И что это за место такое, тут ведь нет ни живых существ, ни магии…
- Ни времени, – удивленно добавила мисс Грейнджер, показывая на изящные наручные часы: стрелки застыли на полудне.
- Поэтому, – угрожающе ласково прошептал Снейп, – вы сейчас отложите эту, несомненно, интересную книгу, и пойдете за мной.
- Куда? – Девушка судорожно вытряхивала из сумки учебники и набивала ее первыми попавшимися под руку книгами и свитками.
- Не куда, а зачем! Нужно обойти это место до темноты. Найти более безопасное укрытие. Кто знает, куда делись все животные…
- Да неужели вы не чувствуете, – выкрикнула ведьма прямо ему в лицо, – здесь нет зла. Это очень грустное место, но тут нет чувства опасности.
- Чувство опасности… – холодно прошипел профессор, подаваясь вперед. – Вы что, не осознаете, с кем тут оказались? Я ведь могу сделать с вами все что угодно. Тем более что мы с вами прекрасно знаем кто такой Принц-Полукровка. И что, вы не боитесь?

Гермиона отступила на шаг, тонкие пальцы изо всех сил сжали столешницу. Смотрит на Снейпа широко раскрытыми глазами. Лицо – живая маска ужаса. Вскрикнула, прижав ладонь ко рту, сквозь пальцы потекла тоненькая струйка крови. Профессор среагировал мгновенно: почти силой усадил обратно на скамью, аккуратно осмотрел рану на ладони. Затем быстро обыскал стол, нашел маленький серебряный нож для бумаг, тщательно обследовал его. Разве что не облизал.

- Хм, ну ничего страшного, просто нож. – Он сел рядом с девушкой и предложил ей белоснежный носовой платок.
- Вот и ответ на ваш вопрос, вы ведь могли просто бросить меня здесь и отправиться искать выход самостоятельно. И это, – она помахала перевязанной рукой у него перед носом, – совершенно не смертельно, однако вы предпочли перестраховаться. И это доказывает то, что…
- Что?! – Снейп грозно посмотрел на ведьму сверху вниз. Всезнайка снова стала его раздражать своим безапелляционным тоном.
- Что чувство ответственности сильнее вашей личной неприязни и того, что я о вас знаю… – последние слова она произнесла совсем тихо, замолчала, собираясь с силами, и продолжила гораздо громче: – Тем более что изобретения Принца-Полукровки действительно гениальны, вот только… Сектусемпра слишком жестока.

Если бы у Гермионы хватило смелости посмотреть на своего учителя, она бы немало удивилась слабому румянцу, окрасившему его щеки. Он действительно был втайне счастлив и немного смущен. Его оценили, нет, не нынешнего профессора Снейпа, а того несуразного мальчишку. И мужчина в очередной раз представил, что было бы, если бы рядом с ним в школьные годы были такие же верные друзья, как и у Гарри Поттера. Ведь все могло бы сложиться совершенно по-другому.

- Сэр, – вырвал его из размышлений неуверенный голосок. – Я сказала лишнее, Извините… Наверное, вы правы, надо уходить отсюда.

Она встала, подошла к двери и открыла ее, замерла на пороге тонким силуэтом в ярких лучах полуденного солнца. Снейп прищурился, затем прикрыл глаза рукой – солнечный свет был нестерпимо резким. Все еще полдень, солнце словно застыло на горизонте.

- Вы правы, – прошептал он мгновенно пересохшими губами. – Здесь действительно нет времени.

Гермиона стояла в дверях. Она не решалась торопить грозного профессора, но и оставаться здесь не было смысла. Книги девушка собрала, а если что-нибудь понадобится, всегда можно будет вернуться. Что-то словно торопило ее, тянуло вперед. Словно птицу, которой пришло время вить гнездо. В ней проснулась та самая девочка, которая пошла вслед за своими друзьями добывать философский камень, отчаянно-любопытная и немного безрассудная.

Они тщательно обследовали город. Поначалу осматривали каждый дом, удивляясь тому, насколько обжитыми они выглядят. Ни пыли, ни сырости, пару раз маги находили незаконченную вышивку с воткнутой в ткань иголкой, или деревянную дощечку с едва начатой резьбой. Все вещи были даже слегка теплыми, словно их только что отложили в сторону, чтобы вернуться через пару минут. А в доме художника, полном странных туманных картин, они нашли маленький листок обычной бумаги с только что законченной акварелью. Рисунок был влажным.
Но через пару часов, или вечность, они устали. Не от ходьбы, а лишь от однообразности окружающего пейзажа, и поэтому решили ограничиться лишь беглым осмотром. Только один дом на окраине города сильно отличался от других. В нем они обнаружили страшный беспорядок. Словно там метался дикий зверь: изломанная мебель, глубокие царапины на стенах. Гермиона сразу же вспомнила Визжащую хижину.

Городок оказался совсем небольшим: около сотни домов. Все резные, рядом с каждым маленький садик. Из города вела дорога, сначала мощеная светлыми речными камушками, а затем просто утоптанная. Она поднималась вверх, и, судя по всему, вела в горы, видневшиеся на севере. Путники не чувствовали ни голода, ни жажды, ни усталости, но все же решили сначала хорошо выспаться. Мало ли что настигнет их в пути.

Они зашли в первый попавшийся дом и разожгли камин. Снейп нашел спуск в маленький погреб, в котором стояли две бочки с вином и вызревали круглые желтые сыры. А Гермиона обнаружила, что в маленькой кухоньке под вышитым серебристой нитью полотенцем лежат теплые ржаные лепешки. Аромат еды был неестественно сильным, но она оказалась почти безвкусной. Девушка через силу заставила себя проглотить несколько кусков, профессор тоже почти ничего не съел.

- Кажется, я понимаю, что чувствуют приведения… – горько улыбнулась мисс Грейнджер.
- О чем вы?
- Я однажды побывала на Дне Смерти у Почти Безголового Ника. У приведений весьма необычные вкусы в еде…
- А ведь это мысль! – Снейп пристально уставился на нее, словно видел впервые. – Мы с вами не в реальном месте, а в воспоминании.
- Но это невозможно! И потом… Я много читала о том, как выглядят воспоминания, да и Гарри рассказывал.
- О, да, – в голосе Снейпа снова появились знакомые язвительные нотки. – Поттер же у нас специалист по чужим воспоминаниям!
- И все же, здесь нет событий, а обычно…
- Это всего лишь тоска по месту, которое кто-то очень любил. Детально восстановленная копия, но оставшаяся мертвой. И это чувство горького покоя не наше. Я с самого начала удивлялся тому, как изменилось мое восприятие. Мы с вами смотрим на этот мир глазами совершенно другого человека. А шкатулка вашей Лавгуд – вход сюда.

Наконец-то картинка сложилась в голове девушки, и она осознала, насколько сильно изменился ее взгляд на вещи. Ведь Гермиона совершенно ничего не опасалась, очутившись в странном чуждом месте наедине с самым жестоким преподавателем школы. Более того, она теперь не боялась этого странного рунического языка. А откровенно любовалась им, прокатывала слова на языке, повторяла их про себя. Да и Снейп перестал пугать ее до дрожи в ногах. Гермиона словно бы почувствовала его, поняла. А то, что понял – уже не страшит.

- Наверное, вы правы, вот только вопрос остается открытым, как выбраться отсюда? И еще, я думаю, что книги могли бы быть очень полезны… Ведь информация никогда не помешает.
- Хорошо, сейчас вы ложитесь спать, а я послежу. И просмотрю эти ваши книги.
- Но там же руны…
- Неужели вы думаете, что я выжил из ума? Или у меня склероз и я забыл, что эти книги написаны на чужом языке? Кстати, а вы-то сами как выучили его, неужели в школьной библиотеке нашелся учебник по Ахэнн? – Снейп вроде бы говорил отрывисто и яростно, но глаза его смеялись. – И вы, я так посмотрю, единственная в школе посещали курс по продвинутой Рунологии…

У девушки не было другого выхода, как подчиниться. Гермиона была уверена, что не уснет, ведь усталости она не чувствовала совершенно, но стоило ей лечь на широкую скамью и укрыться теплым шерстяным пледом, как сон сморил ее.

Стерильная светлая кухня, широко улыбаются мама и папа. Кудрявая пятилетняя девочка в воздушном светло-лиловом платье прижимает к себе огромного плюшевого медведя и довольно щурится. Она знает, что в холодильнике еще со вчерашнего вечера стоит огромный торт украшенный взбитыми сливками.
Вечером придут гости – друзья родителей со своими детьми. И будет веселый праздник в честь ее дня рождения. Маленькая Гермиона поднимается к себе в комнату и с трудом тащит туда свой первый за сегодня подарок. Медведь совсем легкий, но обхватить его тонкие детские ручонки не могут. Мягкий плюш скользит, тонкие пальчики не выдерживают. Игрушка выскальзывает из рук, девочка закрывает глаза в ожидании мягкого шлепка, но вокруг тихо… Она осторожно приоткрывает один глаз и видит, что медведь парит над полом.
В детстве очень легко поверить в чудеса, поэтому Гермиона не удивляется. Она открывает дверь, вежливо кланяется, и медведь пролетает в комнату, важно покачиваясь на лету.
- Садитесь сюда, пожалуйста, – указывает она на маленький стульчик. – Как вас зовут?
Игрушка молчит, но от нее и не требуется ответа. Гермиона чрезвычайно занята – она знакомит важного гостя с другими игрушками. Девочка не замечает, что за клетчатой синей занавеской притаилась чья-то тень. Просто плоская тень, нет рядом никого, кто бы отбрасывал ее. Больше всего она похожа на высокого человека одетого в старомодный плащ с капюшоном. Тонкий силуэт, светлая прядь волос выбилась из-под черной ткани.
- Волшебница, значит, – шепчет тень, и начинает шириться, заполнять собой всю комнату.
Гермиона испуганно поднимает глаза и видит огромную черную с багрово-красными проблесками грозовую тучу. Она закрывает лицо руками и кричит. Долго, надрывно, пока не вбегает испуганная мама.
- Гермиона, это всего лишь гроза, ничего страшного!
В мамин голос вклинивается другой, он перекрывает его, вытесняет из головы.

- Мисс Грейнджер, это всего лишь сон, ничего страшного. Ну, проснитесь же!

Профессор трясет ее за плечи, и прикосновение его странно успокаивает девушку. Она открывает глаза и немного виновато улыбается.

- Простите, дурной сон… Я долго спала?
- Понятия не имею. Здесь, как вы понимаете, невозможно следить за временем. Вставайте, мы с вами сейчас пойдем дальше. Нет смысла тянуть.
- Но, как же вы?
- Я не чувствую усталости, – проворчал Снейп. – А если мне вдруг приснится кошмар… боюсь, я могу отреагировать неадекватно.

И Гермиона представила себе, какие кошмары могут быть у ее профессора, прослужившего не один десяток лет у Волдеморта.

- Да, конечно, я только…
- Пока вы спали, я собрал немного еды, на всякий случай.
- Профессор…. – Что за новые интонации в ее голосе? Мечтательно-задумчивые, пронзительно горькие. – Мне кажется, что я растворяюсь, а мое место занимает что-то иное. И это началось не здесь, а гораздо раньше. Еще в школе. Мне сначала было очень страшно, а теперь я уже и не знаю, кто я. Скажите. я все еще Гермиона Грейнджер?

В Хогвартсе Снейп бы промолчал или выставил ее на всеобщее осмеяние. Но сейчас он просто не мог это сделать или уйти от ответа. Что-то сдвинулось и в нем, что-то словно обнажило душу, заставляя переживать ее страх почти так же сильно, как и сама Гермиона. Он тоже менялся, старые душевные раны словно покрылись толстой пленкой. Память о них осталась, а вот боли они уже не причиняли. Зато каждый вздох этого прозрачного воздуха казался почти пыткой. И на грани сознания было ощущение чего-то знакомого, давным-давно утерянного. Казалось, неясная мысль кружит на границе сознания. Протяни руку, схвати ее... но не раствориться ли тогда профессор Снейп навсегда в туманном мареве Лаан Гелломэ?

Пока девушка спала, он достал одну из книг и обнаружил, что понимает язык, на котором она написана. Это насторожило профессора, он прекрасно осознавал, что даже полученные посредством волшебства знания не берутся ниоткуда.

- Мисс Грейнджер, – слова вырываются неохотно, с трудом. – Гермиона… Именно поэтому и нужно спешить. Как только мы окажемся в Хогвартсе, все вернется на свои места.
- Вы… тоже? – слово «меняетесь» осталось несказанным, но профессор понял, что она имеет в виду. И неохотно кивнул.

Вышли из гостеприимного дома молча. Шли по дороге, сначала по поросшим лесом холмам, затем они сменились каменистыми пустошами, а тропинка стала петлять среди острых обломков скал. Беседа не клеилась, а тягучее молчание было совершенно нестерпимым. Поэтому, когда из-за очередной скалы показались острые шпили замка, Снейп почти обрадовался испуганному прикосновению Гермионы к своей ладони. Он осторожно взял ее за руку и шагнул вперед, но словно провалился в пропасть.

Опять вокруг мелькали цветные пятна, кружились, словно в калейдоскопе. И когда ирреальность выплюнула их на холодный каменный пол, Северус долго не мог придти в себя. В чувство его привел встревоженный голос мисс Грейнджер, которая звала его, отчаянно вцепившись в мантию на груди. Шатаясь, он встал, стряхнул с себя девушку, взгляд зацепился за рассыпавшиеся по полу книги – книги из странного города.

Гермиона упала на колени и стала собирать их в стопку. Вручную. Профессор взмахнул палочкой, и ее порванная сумка стала снова целой. Он замер в дверном проеме, бросая последний раз взгляд на сидящую на полу гриффиндорку, и вышел, так и не сказав ни слова. Словно это странное тягучее приключение было всего лишь еще одним сном. Опасную шкатулку профессор забрал с собой.

Именно поэтому профессор был удивлен и раздражен, когда услышал вечером робкий стук в свою дверь. За ней стояла Гермиона, прижимая к груди книгу, и нетерпеливо переминалась с ноги на ногу.

- Что привело вас сюда в этот поздний час? – ехидно осведомился профессор, перегораживая ей вход.
- Я подумала, что вам будет интересно взглянуть. Знаете, чем больше я пытаюсь разобраться во всем этом, тем отчетливее понимаю, что это не просто легенды, – она потрясла книжкой прямо перед внушительным носом преподавателя. – Так вот, здесь рассказывается о магии.

Профессор отступил на шаг и пригласил девушку войти в кабинет. Несколько секунд Гермиона стояла в растерянности, не зная, куда себя девать. А Снейп сразу же кинулся к котлу, стоявшему на импровизированном лабораторном столе, что-то добавил в зелье, размашисто помешал варево и уменьшил огонь взмахом волшебной палочки. Затем резко обернулся и кивнул на единственный в этой комнате стул, трансфигурировал себе точно такой же из мрачной статуэтки непонятного назначения.

- Вы что-то говорили о магии, продолжайте. У вас есть всего час, после этого я вынужден буду проводить вас до гриффиндорской гостиной и снять баллы. За нарушение режима.
- Магия… – Гермиона не знала с чего начать, ей казалось, что заставить профессора Снейпа выслушать ее будет сложнее всего. Но он согласился слишком быстро, и внушительная речь, направленная на его убеждение оказалась бесполезной. – Там очень странная магия. Мне кажется, что при битве один на один, любой из сильнейших их волшебников потерпел бы поражение даже от нашего первокурсника. Но если бы бились Хогвартс против Хэлгора, мы бы не выстояли.
- Что же в этом удивительного? Более четкая организация, вот и все, – профессор ехидно ухмыльнулся. – Кстати, если вы хотели поговорить о системе образования, вам нужно было обратиться к профессору МакГонагалл, директору Дамблдору или к попечительскому совету. Еще можно создать какое-нибудь общество защиты прав учеников…
- Нет, дело не в организации, а в обучении, – девушка начала говорить быстро и вдохновенно, словно опасаясь, что профессор ее прервет, и она не успеет донести главную мысль. – Там выявляли талант каждого человека в отдельности. Готовили не обязательно магов, еще поэтов, художников, кузнецов и плотников, воинов… Да и у магов было очень много разных специальностей: Слушающие травы, Говорящие с Драконами, Видящие, Помнящие… А знаете, для чего они использовали Леггилименцию? Чтобы лечить!
- Что? – вот теперь Снейп выглядел не просто изумленным – оглушенным. Он прекрасно помнил как болезненно любое проникновение в недра памяти. Он сам не раз корчился под холодным взглядом Лорда, ощущая себя бесполезной, беззащитной мошкой. Из последних сил закрывал драгоценные воспоминания, пока Волдеморт смаковал особо грязные моменты его жизни. – Лечить… Как с помощью этого можно вылечить?
- Можно, если человек доверяет лекарю, добровольно впускает его в свой внутренний мир. Впрочем, я могу ошибаться… А Змееусты тоже были в почете. Они могли договариваться с драконами, представляете, какой силой обладала их армия?
- Видимо, это были какие-то другие драконы, а не эти неразумные жестокие твари. Неужели вы думаете, что Лорд упустил бы такую потрясающую возможность?
- Хорошо, оставим драконов. Были еще Говорящие с травами. – Гермиона пристально посмотрела в черные глаза Снейпа. – Они составляли рецепты зелий и микстур самостоятельно. Лечили каждого пациента отдельно, для каждого изобретали наиболее подходящий для него рецепт. А еще...
- Ну, что еще? - профессор пытался сохранять надменное равнодушие, вот только глаза его выдавали.
- Там рассказывается о девяти избранных учениках. Незадолго перед решающей битвой Тано собрал их и дал какое-то задание, а затем приказал уйти. Вот только одна из девяти осталась в замке и погибла в бою. И есть легенда гласящая что она перерождается из поколения в поколение, и однажды найдет остальных...
- Все это, конечно, очень интересно, девушки вашего возраста обычно увлекаются сказками. Но вам пора уходить, если вы не хотите, чтобы ваш факультет лишился десятка-другого баллов, – он почти галантно открыл перед ней дверь. – Кстати, оставьте книгу здесь, я разберусь сам. Что-то еще?
- Сэр, – девушка нерешительно замерла в дверях. – Верните мне, пожалуйста, шкатулку, я сама отдам ее Луне.
- Нет, мисс Лавгуд получит ее только из моих рук, да и то, после того, как я разберусь в принципе ее действия. Ваша подруга должна осознать, как это рискованно – разбрасываться артефактами.

Он захлопнул дверь, ее быстрые шаги гулко отдались от стен подземелья, но звуки постепенно таяли, и профессор остался в полной тишине. Почти как в том мертвом городе. Этой ночью ученики могли без опаски бродить по коридорам, потому что профессор Снейп не вышел на обычную свою охоту. Он сидел над старинной книгой, напряженно пытаясь разобрать чужую речь. Здесь старинные легенды о сотворении мира прерывались картинами жизни обычных людей. Списки погибших в битвах, записи песен… И все с оттенком странной грусти, словно писавший вспоминал о тех, кого любил. Но потерял. Именно поэтому невозможно было не поверить этой книге. Даже если все, что в ней описано, происходило на заре времен или в каком-то другом мире, не важно. Это просто было. Эти… люди? Они жили, учились, сражались, умирали, по-настоящему. И значит, знания их могли быть полезны.

Снейп так и не лег спать. Он снова и снова вдохновенно расчерчивал пергамент формулами, пытаясь вывести ту самую, что избавит Дамблдора от близкой смерти, а его самого от убийства единственного друга и учителя. Но наступил новый день, и лишил его драгоценного времени. Пергамент с формулами остался лежать на рабочем столе в ожидании ночи.

Никогда для мисс Грейнджер учеба не отходила на второй план, Гермиона всегда была старательной и ответственной. Но теперь у нее появилось что-то вроде хобби, и, как ни странно, им стал профессор Снейп. Она отчаянно старалась понять его, осознать, что заставило талантливого молодого человека поначалу служить Волдеморту, а затем перейти на сторону Дамблдора. Почему действия профессора зачастую идут вразрез с его словами. Почему возникшее там, в осколке чьей-то памяти, чувство не исчезло, и теперь она кожей ощущает его панику, нервозность, обреченность… Каждый урок ЗОТС превратился в изощренную пытку, неведомым образом Гермиона стала чувствительным прибором, настроенным на Снейпа. Девушке теперь не нужна была карта Мародеров, чтобы знать, где он находится. Каждую ночь она с трудом засыпала, почти слыша его нервное дыхание над своим ухом. Он был через коридоры и совсем рядом.

В тот вечер она опять не могла заснуть, лежала на спине, глядя в потолок. Поначалу пыталась считать единорогов, затем махнула на это рукой. Острое ощущение чужого страдания и сомнения стало почти невыносимым. Решение проблемы пришло совершенно внезапно, оно было неправильным, почти самоубийственным, но единственно верным. И сразу стало легко-легко, а сердце почему-то забилось прямо в горле.

Потихоньку Гермиона поднялась и начала одеваться, стараясь не разбудить соседок по комнате. Впрочем, Парвати всегда спала очень крепко, а вот постель Лаванды пустовала. Дверь не скрипнула, отведенная осторожной рукой, еле дыша, девушка спустилась по лестнице вниз и замерла.

В кресле, развернутом широкой спинкой к входу в спальни кто-то сопел, тихо постанывая сквозь зубы. По широкой резной ручке скользнула точеная девичья ножка, на круглое колено опустилась мужская широкая ладонь. Такая знакомая рука. Гермиона попятилась к выходу, стараясь двигаться как можно тише, вжалась в портьеру, закрывавшую гобелен. Звук мокрого поцелуя, полу стон – полу всхлип, ярко вспыхнувшее в камине пламя осветило целующуюся парочку. На коленях у Рона Уизли извивалась Лаванда Браун. Тонкая шелковая ночная рубашка задралась почти до бедер, лямки соскользнули на плечи, одна полная грудь была обнажена, и острый сосок блестел в свете камина. Рон прижался к нему губами, Лаванда опять хрипло застонала, впиваясь зубами ему в плечо, заерзала у него на коленях, бесстыдно вжимаясь в его пижамные штаны низом живота. Он нехотя оторвался от ее груди, от ее соска до его губ протянулась тонкая ниточка слюны.

Гермиона, не глядя, отодвинула картину Полной дамы и выбежала из гостиной. Парочка в кресле замерла, напряженно вслушиваясь.

- Ну что, дружим дальше? – усмехнулся Рон, щипая девушку за полное бедро.
- Дружим, – простонала она Лаванда, бесстыдно оголяя вторую грудь.

Вот и все, вроде бы должна остаться горечь от предательства, но и ее нет. Как ни странно Рон и Лаванда смотрелись вполне гармонично рядом. Гермиона попыталась представить себя на коленях у друга – и не смогла. Более того, она испытала нечто вроде облегчения, словно с ее плеч свалилась непосильная ноша. Странно, недавно даже упоминание о том, что Рон может обнимать другую - выводило Гермиону из себя. Неужели она настолько изменилась, неужели она становиться другой - той девушкой из сна, или ожившей героиней Черной книги? Что же, видимо, не только в магии нужен талант, но и в любви. А у нее любовь всегда будет стоять на третьем месте: после учебы и Снейпа. Ведьма горько улыбнулась и шагнула под мрачные своды подземелий.

Она тихо кралась вперед, пока не дошла до уже знакомой двери. Черноволосый юноша на гобелене рассеянно крутил в руках серебряный ножик для бумаг. Слишком знакомый ножик. Повинуясь внезапному порыву, девушка, вместо того чтобы постучать в дверь, лишь слегка коснулась пальцами тонкой золотой каймы, и выступили уже почти родные знаки.

Лунной руной на свитке прошедших лет…

Дверь рядом с гобеленом бесшумно открылась, и на пороге возник главный Ужас всех нарушителей Хогвартса, словно вылепился из темноты. И сразу стало страшно, несмотря на принятое решение и на то, что ей совершенно все равно, сколько баллов снимет грозный профессор с ее факультета. Страшно, что он отвергнет протянутую руку помощи, рассмеется презрительно и выгонит прочь. И Гермиона опять останется наедине с его болью. Поэтому не надо ничего говорить, кроме того, что она уже решила сказать. Разворачивает руки ладонями вверх, отчаянно и доверчиво смотрит в черную тень на месте его глаз. Губы размыкаются с трудом и звенящие на бумаге слова кажутся глухими и мертвыми. Словно их прошептал призрак.

- Кори м о анти-этэ… – и осталось в горле мучительно незавершенное: Тано. «Сердце мое в ладонях твоих» – просьба об ученичестве, в которой нельзя отказать. Клятва странного, невозможного народа, погибшего так давно, что даже память о них стерлась окончательно со страниц истории.

Снейп замирает в темноте, на него обрушиваются, словно лавина, те самые горячечно-объемные сны. Он так и стоит на пороге, не в силах поднять руки и ответить. Потому что в памяти возникают строки книги в черном переплете: трагическая и светлая история Вала (Бога?), который стал человеком, и девушки, отдавшей за него жизнь дважды. Эта клятва больше, чем просьба о знаниях, это – обещание вывести из тьмы. Но руки уже ложатся в ее маленькие ладони, а губы тихо-тихо, почти на грани слуха вышептывают:

- Кор-эмэ о анти-этэ, таирни – «мир мой в ладонях твоих, ученик».

Между ними словно натянулась нестерпимо звенящая нить, огненно черные глаза, его глаза, не могли оторваться от ее – тоже черных. Обморочно расширенные зрачки, тонкие сухие губы на бледном лице. Дрожит от страха и напряжения, нежные пальцы трепещут в его ладонях. Он неосознанно погладил их, отпустил, отошел к стене.

- Сэр, что это? – Гермиона указала на его правое запястье, - там что-то темное, не знаю, как объяснить.
- Ерунда, – дернулся Снейп: девчонка почувствовала нить клятвы, связывающей его с Нарциссой. – Я должен отправить вас обратно и снять баллы.

Но отступил к себе в кабинет и зажег одним взмахом руки свечи. На столе пергаменты, пузырек из темного стекла, плотно закрытый притертой крышкой, рядом со столом два стула. Теперь два… Он что, ждал ее? Но в коридоре, словно в ответ, раздаются глухие неуверенные шаги. Стук в дверь, будто через силу. Снейп подходит к ним, открывает и под руку, осторожно, подводит к одному из стульев директора Дамблдора. Его почерневшая рука плетью висит вдоль тела, другой он прикрывает глаза, морщась от боли.

- Возьмите мазь, – отрывисто командует девушкой Снейп. – Раз уж вы здесь, постарайтесь стать полезной.

Гермиона подходит к безвольно сидящему на стуле Дамблдору, опускается перед ним на колени и начинает аккуратно втирать желтоватую субстанцию в почерневшую кожу. Профессор Снейп ставит стул напротив директора и направляет на него свою волшебную палочку. Громкое «Леггилимнес» звучит оглушающее резко. Но директор даже не вздрогнул, словно так и было нужно. Гермиона продолжила втирать мазь в пораженную руку, а Снейп замер, напряженно выпрямившись.

Время словно снова остановилась, монотонные движения почти усыпляли, но девушка продолжала аккуратно массировать руку, пока не заметила, что угольная чернота вроде бы посветлела или сменилась красным цветом. Страшный магический ожог пропадал на глазах! Гермиона подняла голову и посмотрела на Снейпа: застывшее лицо, на лбу выступила испарина. Дамблдор уронил голову на грудь. Леггилимент открыл глаза, уставившись на руку директора.

- Получилось, – хрипло прошипел пересохшим горлом. Жадно выпил воду в стакане, которую подала ему Гермиона. – Давайте перенесем его на кровать. Пусть отдохнет… Если бы я знал, что все получится…

Гермиона отлевитировала Дамблдора в спальню Снейпа, смущенно стараясь как можно меньше смотреть по сторонам. Но не могла не отметить почти спартанскую скромность обстановки. Узкая кровать без полога, жесткий матрац, маленький столик и шкафы с книгами. Она подумала, что ее комната вполне могла бы выглядеть точно так же. Вернулась назад, Снейп все так же сидел на стуле, тяжело дыша. На нее нахлынуло чувство облегчения, необыкновенно острое и чем-то очень похожее на счастье.

- Сэр, – Гермиона осторожно коснулась его руки. – Вам нужно поспать. И камин потух, я сейчас…
- Подождите, – удержал он девушку за рукав школьной мантии. – Спасибо.

Опять устало откинулся назад, прикрыл глаза, отчаянно борясь со сном. Гермиона разожгла камин, трансфигурировала из стула и пары поленьев узкий диван. Но профессор встал, поймал ее локоть и заставил остановить лихорадочную деятельность.

- Я отведу вас назад.
- Профессор, – тихо, но вполне уверенно, – я могу дойти сама. Не в первый раз, а вы устали…

Он не дал ей продолжить, достал из кармана пузырек с белесоватым бодрящим зельем, проглотил его, морщась от неприятного вкуса, и почти силой вытолкал девушку в коридор. Почти всю дорогу до гриффиндорской гостиной он молчал и, лишь когда они дошли до последнего поворота, сказал, словно через силу:

- Вы были правы, Леггилименция лечит. Пожалуй, именно это – мой дар, а какой у вас?
- Я не знаю, – горько покачала головой Гермиона. – Я хорошо разбираюсь почти во всех предметах, но ни к одному не чувствую призвания. Если честно, я завидовала Принцу-Полукровке… то, как он чувствует зелья, видит структуру заклятий. А я так не умею.
- В Книге сказано, что дар есть у каждого, просто его нужно найти, – просто сказал Снейп.

С того самого путешествия в чужую память – или его память? Неважно. С того самого дня Снейп не мог причинить мисс Грейнджер боль. Словно почувствовал, насколько хрупкое и тонкое чувство доверия возникло между ними. И сейчас он, возможно впервые, говорил не те слова, что полагались его маске всеми нелюбимого учителя, а которые шли прямо от сердца. Это оказалось очень просто.

И когда картина за мисс Грейнджер закрылась, он понял, что тьма действительно потихоньку выпускает его сердце из своих когтей, словно отведенная тонкой полудетской рукой и древним заклятием. Но невозможно вернуться назад, а шахматные фигуры уже расставлены на доске судьбы. Ладья должна погибнуть, чтобы конь и ферзь поставили шах и мат противнику. Он уже выбрал свою дорогу, а пока должен передать своей… таирни все, что знает.

Гермиона спала хорошо, лучше, чем когда-либо. Ее больше не мучили ни чужие сны, ни тяжелые чувства Снейпа, ни беспокойство за Рона. Все должно было наладиться вскоре, она была почти уверена в этом.

Месяц пролетел очень быстро, вечерами девушка пропадала у Снейпа. Чаще они занимались в классе по ЗОТС, реже в его лаборатории. У нее почти получалось противостоять профессору в дуэлях, она была прекрасным ассистентом, но не Зельеваром. Впрочем, чувство собственной незавершенности не мучило ее, Гермиона увлеченно впитывала новые знания. Но лишь иногда она пыталась найти ответ на вопрос, в чем же ее дар? На ее отсутствие в гостиной почти не обращали внимания: однокурсники уже давно привыкли, что пару месяцев перед экзаменом заучка Грейнджер проводит в библиотеке, Гарри вечера напролет пропадал у Дамблдора, а Рон, кажется, даже был рад ее отсутствию.

Но теплым майским воскресеньем, когда все ребята выбрались на улицу, Гарри попросил ее созвать ОД. Они с Дамблдором собирались за Хоркрусом Волдеморта, а Отряд должен был следить за Малфоем и компанией. На всякий случай. Ребята патрулировали коридоры, притворяясь, что прячутся от зноя. Слизеринцы косились на них с подозрением. Ярко светило солнце, желтые блики весело плясали по прогретым стенам. Но воздух словно бы наполнился близким предчувствием беды.

Ближе к вечеру Гермиона решила спуститься в подземелья, так как опять почувствовала глухую безнадежную обреченность – чужую обреченность, и столкнулась на лестнице с Луной Лавгуд. Девушка отстраненно ей улыбнулась.

- Ты выглядишь лучше, музыка помогла, правда? И мозгошмыгов почти нет…

Значит, профессор не вызывал ее, чтобы отчитать за «небрежное отношение к артефактам». Забыл? Нет, он ничего не забывает. Здесь что-то другое. Возможно, Снейп просто хотел разобраться в принципе действия шкатулки? Гермионе стало стыдно перед Луной: наверное, стоило поговорить с ней раньше.

- Знаешь, – виновато глядя в пол, сказала гриффиндорка, - я не успела воспользоваться твоей шкатулкой. Ее забрал профессор Снейп…
- Это тоже хорошо, не переживай, – мягко улыбнулась Луна. – Ему она нужна даже больше, чем тебе.
- Но у тебя могут быть неприятности, он сказал, что это артефакт.
- Нет, это просто старинная вещица. Она только и может навевать легкие сны. Забавно, а я все гадала, почему профессор стал таким… спокойным.

Что-то будто сдвинулось в воздухе, удушливый страх словно бы разлился по мрачным коридорам. Луна остановилась, прижала узкую ладонь к груди. Она выглядела необыкновенно испуганной. Гермиона без объяснений схватила ее за руку и побежала в сторону учительской. Практически в дверях они столкнулись с пепельно-бледным профессором Снейпом.

- Профессору Флитвику стало плохо, присмотрите за ним, пока я позову мадам Помфри. – Он остановился, опустил ладони Гермионе на плечи и наклонил голову, почти касаясь своим носом ее, глаза в глаза, пристально и горько…. – Я скоро вернусь.
- Хорошо, – прошептала девушка, чувствуя, что он лжет, ощущая его беспокойство и страх. За нее. Внезапно понимая все, что случилось с ней, нет, внутри нее, за этот месяц: Северус Снейп стал дорог ей, не как Тано, но как Мельдо. Возлюбленный. И в этом не стоило винить ни старинные клятвы, ни книги, ни призрачные города. Просто он подходил ей так, как не подходил никто другой. Мрачный, одинокий, гордый до безумия…

Еще один обреченный взгляд, в последний раз. Профессор медленно оттолкнул ее от себя и побежал вниз по лестнице, лишь полы черной мантии развевались за его спиной. Луна сидела на корточках рядом с креслом, в котором сидел профессор Флитвик.

- Он без сознания, – удивленно сказала когтевранка, щупая пульс своего декана.

Взгляд Гермионы упал на шкатулку с янтарной крышкой. Снейп никогда бы не бросил ее просто так, значит, случилось что-то действительно серьезное. Повинуясь внезапному порыву, девушка схватила шкатулку, затолкала ее в карман мантии и опрометью бросилась за профессором. Вслед ей смотрела Луна Лавгуд, в ее серебристых глазах не было и тени удивления.

Лестницы, коридоры, снова лестницы. Восточная часть замка была самой извилистой, но девушка знала короткие пути. Она бежала к Астрономичекой Башне. Сердце стучало где-то в горле, она не могла отдышаться, во рту был навязчивый привкус крови. В голове стучало одно: «Беда, беда…» На одном из пролетов она наткнулась на тело человека. Он лежал лицом вниз, ярко-красная кровь зловеще переливалась в свете факелов. Времени помогать ему не было, Гермиона перепрыгнула через тело и помчалась вверх. Девушка с разбегу налетела на прозрачную преграду, больно ударившись лбом. Она слышала голоса практически за поворотом, но не могла разобрать, о чем говорят. Вдруг резкий женский визг разорвал воздух.

- Сдохни, предатель! – слишком знакомый голос, это кричала Беллатрикс.

Сзади подбежали Рон, Симус и Тонкс.

- Там Малфой, Беллатрикс, Грейбек, Снейп и еще куча Пожирателей! – кричал Рон, воинственно размахивая картой Мародеров. – А еще Гарри и Дамблдор. Что нам делать?
- Так, давайте все вместе! – вскрикнула Тонкс, закатывая рукава и поднимая палочку. – Бомбарда! Если мы не можем пройти сквозь эту фигню, нужно ее разрушить. Еще раз, Бомбарда!

Подтянулись еще несколько Авроров, совместными усилиями пытаясь прорваться сквозь этот купол. Тщетно. И вдруг Гермиону захлестнула острая чужая боль. Невыносимая, она разливалась по телу, лишала воли. Девушка рванулась вперед еще раз… и прошла. Словно ее тело было горячим ножом, а эта преграда – куском масла. Она явственно ощутила, как плавится окружающий мир. Боль разрывала ее на куски, но Гермиона шла вперед, цепляясь отчаянно за стены, и молилась, чтобы эта боль продолжалась. Ведь если она прекратится, это будет значить, что Снейп умер. У нее не было никакого определенного плана действий, девушка не надеялась победить десяток Пожирателей. Оказалось, что все годы обучения магии были напрасны. Ее единственным предназначением было делить боль с Северусом Снейпом. Вот так просто…

Пожиратели выстроились ровным полукругом, Дамблдор направлял на них звенящую от напряжения волшебную палочку. За его спиной стояли Драко и Гарри и тоже держали палочки наготове. А между противниками корчился на полу Снейп. Лицо искаженное страшной болью, рассыпавшиеся по каменному полу черные волосы, горящая живым пламенем правая рука. Гермиону никто не остановил, пока она подходила к нему, опускалась на колени и гладила напряженный лоб.

- Тано, – услышал он сквозь кровавый туман, – я с тобой.
- Это клятва, – выплюнул он сквозь сжатые зубы. – Ничем не поможешь… Беги, девочка.

Она спокойно, почти отстраненно взяла его за горящую руку. Ладонь к ладони. Пламя обхватило и ее пальцы. Девушка аккуратно приподняла его голову, положила себе на плечо. Он был тяжелым, мантия выскальзывала из судорожно стиснутых пальцев. Полные муки глаза Снейпа вцепились в ее лицо.

- Беги, – из последних сил, отчаянно.
Гермиона покачала головой.
- Мэи антье ахтэнэ («я принимаю боль»), – сказала одними губами.

И боль стала сильнее, реальнее, выпуклее. Кровавая пелена заволокла разум, затопила все вокруг, не оставив ничего, кроме его глаз. Именно поэтому девушка не заметила, как один из Пожирателей, словно очнувшись от наваждения, вскинул палочку и послал ярко зеленый луч смертельного проклятья в их сторону. Дамблдор сдавленно охнул, потому что не мог разрушить хрупкое равновесие. Гарри и Драко рванулись в их сторону. Одновременно. А сзади вылетел отряд Авроров с палочками наготове. Они не успели.

Потому что за секунду до этого из кармана Гермионы выпала маленькая янтарная шкатулка, может быть, из-за судорожного движения, а может, по своей собственной воле. Резная крышка открылась сама собой, и Снейпа с Гермионой словно втянуло внутрь. Зеленый луч смертельного проклятия ударил в вещицу, раздался жалобный звон, и она разлетелась на тонкие режущие осколки.

Борьба с Волдемортом шла с переменным успехом. Все лето Гарри и Дамблдор искали Хоркрусы, старательно, словно пытаясь оправдаться перед кем-то. Ведь каждый винил себя в том, что профессор Снейп и Гермиона пропали без следа. Если бы Дамблдор не позволил Северусу принять ту страшную клятву, если бы не отправил его вновь шпионить за страшным врагом – слишком много если… Судьба профессора была предрешена заранее, но то, что ее разделила Гермиона, было особенно страшно. Гарри все еще надеялся, что подруга вернется. Выходили же они живыми и невредимыми и не из таких переделок! Он аккуратно собрал все осколки янтарной шкатулки, восстановил их заклятием Репаро, но, видимо, этой примитивной магии было недостаточно.

Осенью не все ученики вернулись в Хогвартс, да и сам замок больше не напоминал школу, а скорее военный гарнизон. Часовые обходили волшебную защиту по периметру. Дамблдор лично преподавал ЗОТС, делая больший упор на искусство дуэлей.

Однажды, теплым октябрьским вечером, после одной особо изматывающей дуэли, к Гарри несмело подошла Луна Лавгуд:

- Я кое-что нашла. Это странно, никогда не видела ничего подобного. – Не дожидаясь согласия, она обхватила его руку слегка влажными пальцами и потащила вперед.

В тот самый запретный коридор на третьем этаже, где некогда жил незабвенный Пушок. Факелы разгорались за их спинами, черные длинные тени плясали на полу. Луна медленно шла, словно искала что-то.

- Вот, – она остановилась перед какой-то темной тканью, – взгляни!
- Просто тряпка, - проворчал Гарри, выдергивая руку. – Не было смысла сюда идти.
- Да нет же, присмотрись!

Девушка провела рукой перед тканью, освещая его голубоватым светом волшебной палочки. Это был древний гобелен, местами потертый и почти выцветший от времени. Гарри прищурился, подошел поближе. Рисунок словно по волшебству становился все отчетливее: сначала из неровных пятен сложились силуэты, а затем выткались более тонкие детали. Высокий мужчина в черном стоит, надменно выпрямившись, сложил на груди руки, въедливо смотрит прямо в глаза. Рядом с ним - худенькая девушка, прижимающая к груди черную книгу. Ее кудрявые волосы словно развеваются на ветру.

- Это… Гермиона? – хрипло спрашивает Гарри, и Луна кивает в ответ.
- Подожди, это еще не все, там есть надпись. Вот только разобрать я ее никак не могу…. – она сокрушенно покачала головой.
- Думаешь, я смогу? Это у нас Гермиона знаток рун. Была… – горькое это слово стынет на губах, отдает привкусом крови.
- Ты? – Луна словно впервые задумывается о такой возможности, отходит на пару шагов и смотрит на Гарри оценивающе. Склонила голову набок. – Нет, ты не сможешь. Но ты ведь покажешь это Дамблдору, а он разберется.

Действительно, Дамблдор.., Вот только вера в доброго, мудрого, всезнающего директора уже успела угаснуть. Ведь тогда, на Астрономической Башне он просто смотрел на то, как умирает профессор Снейп, и не смог, не успел спасти Гермиону. Это можно понять, можно даже простить, сцепив зубы, ведь Гарри тоже не смог ничего сделать. Но безоговорочно доверять уже не получается.

Карта Мародеров теперь всегда у Гарри под рукой, Дамблдор не в кабинете директора, а в классе по ЗОТС. Один. Переглянувшись, они все-таки отправляются к нему. Гарри идет впереди, Луна следует по пятам. Гулкие шаги словно отсчитывают секунды.

Альбус Дамблдор сидит за столом, перед ним странный набор предметов: шкатулка из янтаря, вся покрытая трещинами, и потрепанная книга в черном переплете.

- А, Гарри и мисс Лавгуд, – говорит он, не поднимая головы. – Подойдите поближе, вам будет интересно.
- Моя шкатулка, – шепчет Луна, зачарованно глядя на изрезанный трещинами рисунок.
- Что это? – Гарри наклоняется, сосредоточенно щурясь. – Не вижу ничего особенного.
- Все эти предметы были сделаны без магии, причем одним мастером. Вот только каждый из этих предметов имеет какое-то чудесное свойство. Вот, к примеру, ваша шкатулка, мисс Лавгуд, – Дамблдор осторожно взял вещицу в руки. – Что она делала?
- Она помогает заснуть, играет колыбельную. И все… Что в ней чудесного?
- Вы можете ее включить?

Вместо ответа девушка открывает вещицу прямо на столе и нажимает еле заметную кнопочку на крышке. Негромкий перезвон колокольчиков заполняет комнату, постепенно складывается в мелодию, которой вторит тихий голос. Словно неведомый певец задумчиво ведет мелодию сквозь плотно сжатые губы. Трещины становятся все менее заметными, будто исчезают на глазах, шкатулка мягко светится изнутри. Теплый свет, негромкая музыка… Из сердец склонившихся над вещицей людей уходят сомнения и страхи, и кажется, что любая нереальная мечта возможна. Но музыка стихает, оставив после себя легкий привкус горечи. Сияние медленно гаснет, правда, трещин больше нет, вещица кажется совсем целой.

- Она снова цела, – радостно шепчет Гарри, его губы расплываются в улыбке.
- Она и не ломалась, не так-то просто уничтожить почти разумную вещь, – лукаво улыбается Дамблдор. – Вот только воспользоваться ей, как Гермиона, мы вряд ли сможем. Эта вещь – вход, но меня туда не пускают. И тебя, Гарри, тоже вряд ли пустят.
- А книга, она тоже необыкновенная? – спросила когтевранка с несвойственным ей энтузиазмом.
- Да, в книге летопись начала времен. Возможно, даже не нашего мира, кто же теперь разберет. И она тоже ведет куда-то, вот только куда?.. В иное время или в иную реальность?
- Смотрите! – удивленно воскликнул парень, указывая рукой вглубь шкатулки. На один из прозрачных домиков. – Там словно что-то есть. Темное пятнышко…
- Я полагаю, что это наши беглецы, – спокойно сказал директор.
- Что же вы ждете, надо вытаскивать их оттуда, спасать! Вы же не хотите, чтобы они застряли там навсегда? – Гарри вскочил с места и возбужденно закружил по классу.
- Их нельзя оттуда вытаскивать, – опять ровный и спокойный голос.
- Но почему? – две пары глаз изумленно смотрят на директора.
- Потому что профессора Снейпа здесь стережет невыполненная клятва. Он умрет, как только вернется. Я думаю, что там эта клятва над ним не властна, так что, пусть остается в безопасном месте. Пока мы не найдем выход.
- Но Гермиона, она не обязана…
- Мисс Грейнджер осталась там добровольно, Гарри. Я полагаю, что тебе не нужно объяснять почему.

Парень судорожно замотал головой, вцепившись руками в вихры, так что побелели костяшки пальцев. Принять то, что говорил Дамблдор, он не мог: Гермиона, их Гермиона, никогда бы не оставила своих друзей ради Снейпа.

- Мы хотели показать вам кое-что, профессор. Возможно, мы нашли недостающий кусочек мозаики. – Луна отстраненно спокойно посмотрела в светлые глаза директора. – Но вам придется пойти с нами.

Снова запретный коридор, запах горящих факелов, сырость… Гарри плетется вслед за Дамблдором и Луной, не особо вслушиваясь в их разговор. Гнев душит его. Гриффиндорец не в состоянии понять, как можно бросить Гермиону там, застрявшей, словно мошка в янтаре?

- Вот эта надпись, я не смогла ее прочитать, а вы сможете? – спросила Лавгуд.
- Что это?.. – откликнулся вопросом Дамблдор и сам же ответил: – Всего лишь старый гобелен, он тут давно. – С изъеденной временем ткани на них смотрели двое: темноволосый молодой человек обнимал за плечи хрупкую девушку, словно стараясь защитить от бед.
- Но здесь была Гермиона и профессор Снейп… – растерянно прошептала Луна.
- Очень интересно… – Директор прищурился и начал внимательно рассматривать гобелен. Против своей воли, ведомый любопытством Гарри тихо встал за его плечом. – Здесь тот же язык, что и в книге.

Мы остались, осталось у рухнувших стен,
Черных маков поле. Нас больше нет.

- Вот оно как все обернулось… – задумчиво пробормотал Дамблдор себе под нос и добавил громче: – Тут сложно что-то сказать наверняка. Нужно прочитать книгу, разобраться в тех событиях, и тогда мы поймем, что же случилось с мисс Грейнджер и профессором Снейпом. А пока идите спать. Гарри, я настаиваю, у нас завтра сложный день.
- Но… – попытался возразить Гарри.
- По крайней мере, мы знаем, что они живы. А пока человек жив, есть надежда.

Гарри проводил Луну почти до дверей ее гостиной. По дороге они молчали, и когда Поттер уже повернулся уходить, он услышал, как девушка озадаченно сказала:

- А я и представить не могла, что Гермиона так любила его.
- Кого? – не оборачиваясь, прошептал он, уже зная ответ.
- Профессора Снейпа. Она прощалась с ним, в тот день, при мне.
- Ублюдок! – зло выплевывает Гарри, сжимая кулаки. – И зачем она только пошла вслед за ним, он ведь не умеет любить…
- Ты не прав, он умеет.
- С чего ты взяла?
- Я видела его глаза…

Лицо Гарри искажается от ярости и скорби – страшная маска. Он верит Луне всем сердцем, верит, вопреки здравому смыслу. Разворачивается на каблуках и убегает, еле сдерживая слезы. Девушка стоит, такая нелепая, такая чуждая этому миру. Вскидывает голову, сейчас она кажется гораздо старше своих лет.

- Беги, Дэне, удачи тебе, – одними губами говорит Оннеле Къолла, последняя из Эллери Ахэ.

Они очнулись одновременно. Одуряющий запах травы и цветущих ирисов, ярко-синее небо. Голова профессора лежала на плече Гермионы, а руки их были все еще сцеплены. Никакого пламени, никакой боли.

- Мы умерли? – У Гермионы от страха трясутся губы, лицо заострилось и побледнело.
- Не знаю, – профессор аккуратно расплетает ее пальцы. – Не похоже.
- Вы не умерли, – раздается сзади глубокий нечеловеческий голос. – Вы просто здесь, в долине исцеления.

Вскакивают на ноги одновременно, профессор мгновенно принимает боевую стойку. Гермиона отстает от него на секунду. Но напротив них стоит всего лишь большой белый единорог с печальными глазами.

- Здесь вам ничего не грозит, не стоит так пугаться, – губы животного не шевелятся, голос словно исходит прямо из горла.
- Кто ты?
- Хозяин долины, меня сюда поселил Тано в самом начале времен. Она дарит исцеление тем, кто этого захочет. Она может вылечить и тебя, твою руку. – Профессор хватается за запястье. – Да, и здесь, и там, где еще больше зла…
- Какова цена? – вдруг вмешивается Гермиона.
- Забвение, – просто говорит единорог.
- И мы будем вынуждены…
- Вы останетесь вместе, если того пожелаете.
- Нет, – говорят в один голос.
- Да, это болит, – Снейп показывает на тонкий ожег, браслетом обхвативший его запястье. – А это, – резко обнажает метку, – болит еще сильнее. Но если бы не было боли, кто знает, кем бы я был сейчас.
- Хорошо. – Единорог кладет голову Гермионе на плечо, прикрывает глаза от удовольствия. – Я был рад встретиться с тобой снова, Крылатый. А сейчас иди. Тебя ждет Хэлгор. Только приходи еще…
- Я не тот, о ком ты говоришь, – профессор ласково гладит зверя по теплому носу, слегка задевает рукой кудряшки Гермионы.
- Знаю, – отвечает единорог. – Но мне очень хочется думать, что ты – это он. Или когда-то был им.

Они выходят на тропу, ведущую из долины, снова держась за руки. Вдалеке сияют горы, воздух прозрачен и свеж. Только на сердце печаль. Смогут ли они когда-нибудь вернуться назад? Туда, где до сих пор идет битва…

- Профессор, – робко говорит Гермиона, глядя в сторону. – Как вы думаете, единорог прав?
- Северус, – поправляет ее мужчина, останавливаясь и ласково поворачивая ее лицом к себе.
- Кто мы? Мне так часто снились странные сны.
- Это не важно…

Он легко касается ее губ своими губами. Не поцелуй, а обещание поцелуя. И, когда она подается вперед, прикрыв глаза, обхватывает ее голову ладонями. Перебирает пальцами упрямые кудрявые прядки. Ловит губами несказанные слова, возвращая их резкими, быстрыми поцелуями. «Любимый, Мельдо...» – это единственное, что сейчас имеет значение.

У них будет еще достаточно времени, для того, чтобы сравнить свои сны. Чтобы прочитать всю библиотеку Хэлгора. Но на единственно главный вопрос они уже нашли ответ. Неважно, кто ты и где находишься, не имеет значения, что происходит вокруг. Главное – быть вместе.

В фанфике использованы стихи Ниенны из Черной Книги Арды.

1. Сюжет 1-10 баллов
2. Стиль 1-10 баллов
3. Общее впечатление 1-10 баллов
4. Проработанность характеров героев 1-10 баллов
5. Соответствие заданию 1-10 баллов

И не забывайте оставлять отзывы! Оценки без отзывов засчитываться не будут!

1. Сюжет - 10 баллов
2. Стиль - 10 баллов
3. Общее впечатление - 10 баллов
4. Проработанность характеров героев - 10 баллов
5. Соответствие заданию - 10 баллов

Если тебе дадут линованную бумагу, пиши поперёк.
Хуан Рамон Хименес

Мой дневник