От разноцветных бликов волшебной сферы так рябило в глазах, что Снейп в первый момент растерялся. Еще была странная угнетающая тишина…

Надежду на помилование от Волдеморта развеяла пасть Нагайны. Она возникла мгновенно, а потом все стало происходить как в маггловской замедленной киносъемке. Пасть все шире и шире раскрывалась, зубы угрожающе сверкали, маленький язычок нетерпеливо подергивался.

Он рванулся, чтобы отскочить в сторону, сбросить с себя шар. Тщетно: магия Темного Лорда держала крепко. Снейпа пронзило воспоминание о гибели Чарити Бербидж. На него Волдеморт пожалел Авады Кедавры.

Вопль ужаса огласил Визжащую хижину. Только кричи — не кричи, а ничего не изменишь. Голова и плечи в шаре, а остального тела будто бы нет. Его волшебная палочка где-то рядом, в руке, но помочь ему не может.

Как ни странно, но в первый момент после броска Нагайны Снейп ничего не ощутил, только услышал противный треск разрываемой плоти.

Свет померк.

Все чувства вернулись вместе с ужасающей болью. Словно каленым железом прожигая все тело, она не давала не только рта раскрыть — просто глубоко вздохнуть. Но кричать он не собирался: не Упивающихся же звать на помощь. Вся надежда только на себя.

Зажав одной рукой рану на шее, другой он судорожно нащупывал оброненную волшебную палочку. Однако кровь, вторя биению сердца, выплескивалась толчками между пальцами. Все его старания остановить кровотечение были тщетны, в глазах уже темнело.

«Мне конец... всё против меня... даже палочка... »

Сознание цеплялось за жизнь. Бешеной чередой неслись мысли, вспыхивали образы Дамблдора, Поттера и Волдеморта.

«Не выполнил последнее задание директора. Кто расскажет все Поттеру? Как и я, он — свинья на убой».

Снейп проклинал себя за то, что недооценил Волдеморта, не позаботился о запасном варианте.

«Я должен был… да будь он проклят, этот «долг»! Никогда… ничего… и ни у кого… не занимал, а все должен… должен… должен…»

Больше всего Снейп боялся потерять сознание, хотя беспамятство прекратило бы мучения. Чего-то ждал. Чуда? А он верил в чудеса? Нет. Но ждал, даже требовал.

«Странное предсмертное желание — увидеть Поттера».

И дождался: словно из ниоткуда, возникла голова Гарри Поттера.

«Это галлюцинация», — не поверил своим глазам Снейп.

Только фантастическое зрелище — к голове дюйм за дюймом присоединилось остальное тело мальчишки — заставило его поверить в чудо. Снейп понял, что это эффект от сползающей мантии-невидимки.

«Действительно, Избранный — всегда оказывается в нужное время в нужном месте».

Однако тот растерянно смотрел на бывшего учителя и ничего не предпринимал.

«Идиот! Кровоостанавливающее заклятие для начала, — готова была закричать одна часть Снейпа, цепляясь за жизнь. Но верх одержала вторая, главная, помнящая о своем долге. — Нет, сейчас важнее, чтобы Поттер услышал меня».

Сознание прорывалось через наваливающееся непонятное, но приятное безразличие. Нет! Только не это. Он судорожно ухватился за край одежды Гарри и стал притягивать его ближе.

— Собери… собери… — Снейп сам ужаснулся булькающим звукам, вырвавшимся из собственного горла.

Боль неожиданно начала уходить. Обошлось? Выживу? Нет, это другое: могильный холод медленно поднимался по телу. Ног уже не чувствовал. Доберется до головы — и конец. Быстрее, быстрее… Он должен успеть…

Краем глаза Снейп заметил Грейнджер — везет же мальчишке с друзьями. У самого у него с этим всегда было сложно. Стоп! Нельзя тратить последние секунды жизни на пустые размышления. Быстрее отдать воспоминания… Поттеру…

Успел.

В груди вдруг стало легко и пусто. Сколько раз Снейп читал и слышал, что перед глазами умирающего проходят картины его жизни, но только он смог извлечь из этого пользу для другого человека. Его воспоминания должны помочь Поттеру разобраться с загадками Дамблдора. Наверное, и сам Снейп что-то получил из этого. Ведь стало так легко. Почему? Ушло то, что камнем лежало на душе? Много в его жизни было мелочного и суетного. Много было и обид, разочарований, предательств.

«Чего я хотел?.. Чтобы меня любили… разве это возможно?.. сам себя не смог полюбить за всю жизнь… просто таким, каков я есть».

— Взгляни… на… меня…

«Прекрасные глаза Лили… или Гарри? Какая разница».

Эти глаза становились все больше и больше. Зрачок таял, радужка сияла и переливалась изумрудом, который затягивал в себя, рывок…и эйфорическое чувство свободы заполнило Снейпа.

Он не понял, что произошло — глаза ничего не могли разглядеть. Ощущение — словно пробирался сквозь густой туман, но здесь в воздухе, напротив, было разлито ослепительно-яркое сияние. И еще странный, однако, приятный звук, который звучал как будто и снаружи, и внутри. Снейп прислушался, но не смог понять, что за инструмент. Да и мелодией это назвать нельзя, правильнее — перезвоном. Ясно слышится колокольчик. Ему вторит струна. Хотя звук не был монотонен, а взлетал куда-то ввысь, пока не растворялся полностью. Понятно: выше порога чувствительности человеческого уха. Но зачем нужны инструменты, которых никто не услышит?

Снейп всегда был равнодушен к музыке, и вот, надо же, впервые заинтересовался. Начал крутить головой, стараясь отыскать таинственный инструмент, и охнул.

Он парил над собственным телом, распростертым на грязном полу Визжащей хижины, рядом на коленях стоял Поттер, чуть поодаль — Грейнджер и Уизли.

«Мой Мерлин! Я умер? Странно. Тело умерло, определенно умерло, но я жив».

Он почему-то представлял себе смерть по-другому. Снейп ждал боли и ужаса, а получил облегчение и радость. Эти чувства были для него внове. Он давно уже устал от своей жизни и ни на что не надеялся, счастливым считая только тот день, который не приносил никаких новостей. Когда-то отец, переругиваясь с матерью из-за магии, обещал всем волшебникам ад после смерти. Он ошибся: адом для сына оказалась жизнь на земле.

Однако собственное мертвое тело притягивало взгляд. Снейп внимательно осмотрел раны на шее.

«Еще долго продержался. Здесь бы и опытные колдомедики не помогли, куда уж недоучившимся студентам».

Интерес к телу у Северуса быстро иссяк, да он и при жизни не очень заботился о себе.
Зато вид расстроенного Гарри очень удивил Снейпа. Захотелось успокоить мальчишку, ведь тот совсем не торжествовал от гибели своего извечного врага. Друзья Поттера тоже выглядели подавленными, глаза Гермионы даже наполнились слезами. Снейп был крайне изумлен, что кого-то могла расстроить его гибель. А уж этих троих… Хотя, ни о ком в своей жизни он так не заботился, как о них, пусть и под маской презрения.

Плохо маскировал? Пробили мою защиту окклюмента? Нет, это не по силам даже Грейнджер. Они просто другие. Добрые? Неожиданно вспомнились слова, которые любил повторять Дамблдор.

«Нет ни врагов, ни друзей: все лишь зеркала, в которых ты видишь свое отражение».

Как бы то ни было, но у Снейпа впервые появилось желание кого-то успокоить, хотя он даже не представлял, как это можно сделать. Попробовал дотронуться до плеча Поттера. Удивительно, тела живых стали для него бесплотными: он видел и слышал их, но на ощупь — пустота. Может, стал привидением? Только этого не хватало! Проплыл сквозь Грейнджер, но она ничего не почувствовала, не вздрогнула, как от порыва ледяного ветра.

«Вот и конец. Все, что я мог сделать в этой жизни, — сделал. Пора возвращаться домой», — Снейп удивился своим мыслям. Куда — домой? Почему возвращаться?

И, словно в ответ на свои вопросы, почувствовал силу, которая мягко, но настойчиво увлекала его — прочь от гриффиндорцев, Визжащей хижины, земли — куда-то вверх. Снейп поднял голову и увидел пятно света, которое притягивало, звало к себе.

Душа радостно устремилась туда, но в этот момент зазвучал высокий холодный голос Волдеморта, заполняя собой все вокруг.

Поттер быстро вскочил на ноги, прижимая к груди, как главную ценность своей жизни, флакон с воспоминаниями.

«Хорошо, что понимает их значение. Но как бросить в такие минуты мальчишку одного? Придется остаться с ним до конца».

Словно согласившись с ним, таинственная сила сразу ослабила свою тягу, но ощущение присутствия осталось. Что-то или кто-то о нем явно заботился.

Снейп внимательно слушал речь Темного Лорда и понимал, что все в ней — ложь.

— Я приказываю своим войскам немедленно отступить. Я даю вам час. Достойно проститесь с вашими мертвецами. Окажите помощь раненым.

— Заботливый? Прикрываешься громкими словами радения о других? Ты же готов издеваться даже над преданными Пожирателями Смерти, а враги у тебя заранее вычеркиваются из списка живых. Что, опозорились твои отборные войска? Не смогли сразу одолеть горстку школьников и учителей?

— А теперь я обращаюсь прямо к тебе, Гарри Поттер. Ты позволил друзьям умирать за себя, вместо того чтобы встретиться со мной лицом к лицу.

— Хладнокровно играешь на слабостях Поттера? Осторожно, что-то уж слишком постоянно он у тебя случайно выигрывает, — ухмыльнулся Снейп.

Ему-то стало сразу ясно, что Волдеморт взывает к чувствам Поттера, о которых сам знает только понаслышке: чести, совести, доблести. А вот мальчишка наверняка попадется на эту удочку.

Теперь Снейп точно решил, что не уйдет, вернее, не улетит отсюда, пока не узнает, чем закончилась битва за Хогвартс, даже если это будет грозить ему превращением в привидение. Для начала он решил неотступно следовать за Поттером и достучаться до его сознания. Надежду вселяло только одно: Гарри что-то почувствовал и один из всей троицы бросил странный долгий взгляд на мертвое тело, уходя их Хижины.

Докричаться до Поттера было сложно: в его мыслях царило смятение. Но все-таки удалось — у входа в кабинет директора, когда горгулья спросила пароль.

— Дамблдор! — проорал Снейп.

— Дамблдор, — машинально повторил Гарри.

Оставалось только надеяться на знаменитую «интуицию» Поттера: постоянно попадая в сложные ситуации, он умудрялся каким-то счастливым образом выпутываться из них. Одно подходящее качество у Гарри было точно — импульсивность: легко выполнял повеления своей души, даже не успев осознать их.

Снейп неотступно был рядом с Поттером, слышал все его мысли и разделял все его чувства: и когда тот задохнулся при виде погибших друзей, и когда открыл сосуд с отданными ему воспоминаниями. Так за один день Снейпу пришлось второй раз просмотреть всю свою жизнь. Многовато, словно нерадивый ученик на отработках. Поттер на увиденное реагировал совсем не так, как Снейп себе представлял. Да и сам он тоже многое стал теперь воспринимать по-другому.

Однако самые страшные душевные муки для него начались, когда Поттер пошел умирать. Надежды Снейпа на то, что мальчишка должен услышать и принять его советы, не оправдались. Не угадал. Не смог помочь ему. Страх смерти сковал все мыслительные способности Поттера. Снейп, как мог, объяснял, что умирать совсем не страшно. Однако утешать и подбадривать получалось плохо — привычнее было ругать.

Первый раз Снейп взорвался, когда Гарри остановился у опушки Запретного Леса, заметив дементоров. Сил, чтобы вызвать Патронуса, у него не хватало, соображения, что дементоры получили от Темного Лорда приказ его не трогать, — тоже.

— Только и хватает мозгов, что на квиддич! — сказал по привычке Снейп.

На ругань Поттер среагировал быстрее, и мысли его, которые были хорошо слышны Снейпу в тонком мире, потекли в заданном направлении:

— Долгая игра закончилась, снитч пойман, пора покидать поле… Снитч!

Снейп сразу узнал камень из кольца Волдеморта, хотя и вынутый из оправы. Вспомнил «добрым» словом скрытного Дамблдора. Затем внимательнее присмотрелся к камню с разломом посередине. Это был артефакт. В Тонком мире он выглядел иначе: под прозрачной темной оболочкой что-то переливалось и сияло всеми цветами радуги.

«Значит, Дары Смерти — не просто детская сказка? Камень — сам как кусок смерти: кажется живым людям некрасивым и черным, а на самом деле… Окошко из одного мира в другой, жалко, что не дверь».

Снейп обрадовался, когда по воле Воскрешающего камня появились Джеймс, Сириус, Ремус и Лили. Ладно, Лили, но так радоваться компании Мародеров?..

Хотя они и представляли собой светящиеся шары, он сразу узнал, кто это, и отодвинулся в сторону, чтобы не общаться с ними. Но про себя отметил, что тащил на себе груз душевных воплей Поттера, достойный четверых.

— Спасибо, Северус! — сказал Джеймс.

— Очень интересно. Всегда догадывался, что мне нужно было умереть, чтобы Джеймс Поттер научился называть меня по имени, — подумал Снейп.

— Точно подметил, — отозвался Сириус.

Слова были обычными, но тон — доброжелательный, совсем не свойственный Блэку при общении с Нюниусом. А Сириус ли это? Снейп поймал себя на мысли, что и сам впервые назвал их по имени. Удивился, но предпочел держаться подальше от Мародеров и Лили: теперь их очередь заботится о Гарри Поттере, а ему неплохо и в наблюдателях.

— Наверное, я тоже — светящийся шар? — решил он.

— Нет, ты пока больше похож на нить, — быстро ответил Ремус, — еще не вернулся…

Завязавшийся было диалог прервал Гарри вопросом: «Это больно?»

«Интересно, ко мне или Сириусу обратился бы он за ответом, приблизься я к ним?»

— Умирать? Нет, нисколько, — ответил Сириус. — Быстрее и легче, чем засыпать.

Снейп согласился с его мнением. И это тоже случилось впервые в жизни. Жизни? Уже почти смешно.

— Спасибо тебе за Гарри! — Лили обратилась к Северусу сама.

Именно в этот момент он понял, что здесь все будет иначе, чем в земной жизни. Он столько раз продумывал речи, которые бы мог сказать Лили: просил прощения, рассказывал о себе. Теперь же все слова иссякли, и он молчал, а Лили улыбалась ему. Странно: он видел только святящийся шар, но знал, что она улыбается.

— Не отходи от меня, — позвал Гарри, словно что-то почувствовал и приревновал мать.

— Вот паршивец! Не дал пообщаться, — подумал Снейп, но незаметно для самого себя начал приближаться к этой компании.

Так они — четверо плюс один — сначала переживали последние минуты жизни Гарри, потом увидели, как явился Альбус Дамблдор и помог душе Поттера снова вернуться в тело. Снейп даже и не заметил, как оказался среди Мародеров и успокаивал всех, когда Нарцисса подошла, чтобы проверить, жив ли Поттер.

— Мало кто знает, что за человек скрывается под маской светской дамы. Нарциссе безразличны наши войны, но Волдеморт затронул то единственное, что ей дорого: сына и мужа. Теперь он нажил страшного врага, который хладнокровно всадит кинжал в спину в подходящий момент.

Гарри, выронивший Воскрешающий камень, не мог больше видеть души умерших, но чувствовал их помощь. Волдеморт еще только договаривал свою речь:

— Гарри Поттер пал от моей руки, и отныне на земле нет человека…

— Есть духи, — мысль Лили, опередившая слово, электрическим разрядом пронзила всех, и они знали, что делать: как защитить Гарри.

Снейп дотронулся до разлома в Воскрешающем камне и ощутил и сам артефакт, и энергию, исходящую от него. Словно струя воды била в его ладонь. «Я — нить», — твердил себе Северус и растягивался, пока не дотянулся до кокона из сияющих тел остальных. Гарри оказался в астральной броне, через которую не могли пробиться Круциатусы Волдеморта.

Темный Лорд выглядел жутковато и на Земле, теперь же его уродство открылось во всей «красе»: он представлял собой черную дыру в пространстве, в которой плавали его багровые глаза. Эта противоестественная картина еще и угрожала затянуть в себя другие души. Погибшие сторонники Темного Лорда пугались этой пустоты и старались держаться подальше от своего бывшего Повелителя, даже Беллатрикс опасливо сторонилась Волдеморта и жалась к Тонкс.

А потом был первый луч восходящего солнца, два столкнувшихся заклинания и полет Бузинной палочки под зачарованным потолком Большого зала Хогвартса. Тренированный ловец — Гарри Поттер — поймал ее одной рукой, но никогда не смог правильно объяснить себе, почему палочка так резко изменила направление своего движения и понеслась к нему.

Все было просто: все души, как одна, схватили и понесли этот, тоже сияющий и ощущаемый в их мире, жезл Смерти, в руки обыкновенному мальчишке с чистой душой.

«Вот и исполнилось мое желание — узнать, чем закончится Последняя битва», — подумал Снейп, но вдруг вспомнилось еще одно, детское, давным-давно забытое.

Отец всегда дразнил маму, что магглы умнее магов. У него был только один аргумент — космонавтика, но она ничего не могла противопоставить этому. Маленький Северус мечтал, став взрослым, придумать такое заклятие, чтобы без космического корабля можно было улетать и возвращаться на Землю.

«А почему бы не облететь Землю сейчас, прощаясь с ней?»

Родная планета была хороша. Конечно, Северус видел ее маггловские фотографии из космоса, но их нельзя сравнить с реальностью. От Земли исходил мягкий свет, казалось, что она дышит, и в такт ее вдохам и выдохам океаны и моря переливаются всеми оттенками синего. Какая красота…

Но жилось на ней почему-то плохо. Почему? Можно было отговориться дурными наклонностями человечества — тоже правильно, но теперь больше думалось о себе.

Всю жизнь он шел на поводу у своей темной стороны. И дело не в том, что примкнул к Темному Лорду, — это был закономерный итог. Теперь Северуса ужасало другое: встав на сторону Дамблдора, он палец о палец не ударил, чтобы по-настоящему изменить себя. У него было не мало серьезных претензий к себе и живому, но теперь полезли досадные мелочи.

Взять хотя бы преподавание зельеварения? Его любимая методика — наводить жуть на учеников.

Раньше Снейп легко оправдывал себя — ведь только страх мог победить тупость и лень тех, кто неспособен выучить и сделать элементарные вещи. А как же тогда Невилл Лонгботтом? Почему это недоразумение на его уроках было лучшим учеником у Помоны Спраут? Доброта ли хаффлпаффки творила чудеса? Почему мальчишка Поттер смог подготовить бестолкового приятеля к ЗоТИ так, что в настоящем бою с опытными волшебниками в Министерстве Магии Невилл не был обузой для своих друзей? Вера в человека творила чудеса?

Да, с верой в других людей у Снейпа было плохо.

А совесть, словно вцепившись в легкую добычу, подбрасывала новые дрова в костер: его обращение с одиннадцатилетним Гарри в школе. Да-а... Он — взрослый мужчина — старательно изводил на уроках ребенка только за то, что тот похож на его врага, кстати, давным-давно погибшего. И приписал мальчишке все мыслимые и немыслимые недостатки.

Никогда за все годы земной жизни Северусу не было так стыдно за свои поступки, как сейчас. Даже в истории с гибелью Лили он мог перекладывать часть своей вины на других: Волдеморта, Дамблдора, Джеймса Поттера. Теперь же вся ответственность лежала на нем одном, но ничего уже нельзя исправить.

Движение вокруг Земли подходило к исходной точке, и с каждым мгновением Снейп чувствовал, как нарастает зовущая его сила. Казалось, что поток воды несет его навстречу чему-то прекрасному. Он даже теперь знал ее название — безусловная любовь. Здорово, когда тебя где-то ждут и искренно радуются тебе. Снейп рванулся к манящему свету.

В человеческом языке не было верного слова, чтобы описать дорогу наверх. Разве что «туннель». Однако все было сложнее: это несколько напоминало корень дерева, где отдельные его корешки, все больше и больше сливаясь между собой, превращаются в ствол.

На одном из перекрестков возникла суета: души резко меняли направление своего движения, шарахаясь в сторону. Снейп увидел, что все они облетают странно извивающуюся при движении мерзкую сущность. Уродец напоминал сороконожку, которую лишили всех ног, кроме одной. Северус уже заметил, что души светятся с разной интенсивностью и звучат разными тонами, эта же отливала блеклым багрянцем и издавала неприятный дребезжащий звук.

«Волдеморт! Надо же, и он ползет к Свету».

Северус хотел пролететь мимо, но, услышав жалобный писк, неожиданно для себя остановился. Чего теперь-то разбираться? Запоздало удивляясь своему порыву, вернулся к Тому Риддлу. Взял его на руки, так как знал, что тот никогда не преодолеет весь путь сам. Бывший Темный Лорд изо всех сил вцепился слабенькой конечностью в шею Снейпа, прижался уродливым тельцем к его груди и жалобно заскулил, дрожа от страха. Можно, конечно, и позлорадствовать, но Северус поразился перипетиям судьбы — последней надеждой на бессмертие у Волдеморта оказался человек, которого он хладнокровно убил, чтобы утвердиться в придуманной для себя Вечной Жизни. Хотя, кто он сам такой, чтобы осуждать другого? Сейчас Снейп мог кому-то помочь, вот и делал свое дело.

Однако скорость продвижения по тоннелю с Волдемортом на руках значительно замедлилась. Необыкновенная тяжесть все больше наваливалась на Снейпа с каждым новым ярдом, приближающим к заветной цели. Это его не пугало, так было всегда в его земной жизни. Привычку противостояния любым трудностям, настойчивость в достижении цели он выработал давно, хотя сейчас взвалил на себя ношу явно не по силам.

«Всегда думал, что другие усложняют мою жизнь, а оказывается, сам напрашивался на трудности».

Но беда была еще в том, что с приближением к Истинному Свету бывший Темный Лорд начинал все сильнее визжать от боли. Однако при остановке требовал двигаться дальше. Снейп уже и не знал, как защитить свою ношу, сам-то он ничего плохого не ощущал. Он, словно мать, заботящаяся о ребенке, обволакивал своей душой обломок души Тома Риддла. В мире Знания Снейп уже знал всю историю и цену его бессмертия.

Любой путь рано или поздно заканчивается. Вот уже виден край туннеля, собраны силы для последнего рывка. Раз! Ярчайшая вспышка света и мгновенная легкость.

Снейп испугаться, что выронил Волдеморта, но все вокруг заполнил мягкий голос:

«Не волнуйся, его забрали. Моя энергия для него пока опасна».

Ослепление понемногу стало проходить, его глаза начали различать какие-то размытые сияющие очертания…

Снейп присмотрелся внимательнее и задохнулся от восторга. Он находился перед существом, которое обликом напоминало человека. Но размеры! Снейп весь был не больше толщины ногтя этого колосса. И все же больше изумляло не это, а сияние, исходящее от него, то сияние, которое он видел и в Воскрешающем камне, и в жезле Смерти. Значит, вот она какая — Смерть. Или Вечная Жизнь?

Страха не было, наоборот, его душа дрожала от предвкушения момента, когда ей позволят слиться с этой сущностью. Наверное, так же себя чувствовала бы и капля дождя, подлетая к безбрежному океану: вернувшейся после долгого путешествия в странном воздушном мире в родную водную стихию.

— Нет, Северус, еще рано, — ответил на его мысли приятный женский голос, звучащий отовсюду, — но память о Доме я сохраню.

И свет мгновенно померк.


Продолжение следует...