Глава 1

Как вы думаете, профессор зельеварения Северус Снейп умеет рисовать? Правильно… Конечно же, нет. А сказку хотите? Про любовь? Так слушайте! А начну я от печки, то есть с самого начала.

Жил-был на свете маленький мальчик, звали его Северус Тобиас Снейп. Когда началась эта история, он и не подозревал, что когда-нибудь станет мрачным саркастичным профессором и его именем дети будут пугать друг друга. Он был скромным и очень вежливым ребенком.

Началось все на побережье, куда они с мамой отправились однажды летом. Северус любил гулять по пляжу и смотреть на волны. Чайки, шум прибоя, соленые брызги и пена у его ног – как бы ему хотелось оставить все это у себя. Нет, не в кармане… в воспоминаниях.

Малыш грустил. Однажды на берегу он увидел художника, остановился за его спиной, чтобы взглянуть на картину и пропал, утонул: море, которое он увидел на холсте, было живым — летали чайки, огромные потоки воды разбивались о камни, разлетаясь мощными фейерверками светящихся брызг. Сев просидел на корточках возле мольберта до самого заката. Когда солнце начало спускаться за горизонт и его последние лучи краешком задели холст, художник начал собираться. Он сложил все свои вещи и лишь после этого посмотрел на мальчика, сидящего у его ног. Северус робко спросил:

— А как у вас это получается? Живое море? – мужчина усмехнулся. — А вы можете меня научить?

— Сожалею, малыш, но у тебя ничего не выйдет. Ты не художник. – Сев изо всех сил старался не зареветь – ведь настоящие мужчины, как говорит мама, никогда не плачут. В носу противно защипало, но он тряхнул своей лохматой головой и, расправив сутулые плечи, угрюмо поинтересовался:

— А кто?

Художник присел на корточки. Когда голубые и черные глаза встретились, окружающий мир замерцал и преломился. Сев жутко испугался, но не опустил взгляд.

— Сейчас ты просто маленький мальчик и хороший человек. Гордый и очень одинокий – тебе всегда будет трудно. Но ты не художник. Нет! Ты поэт! В твоих руках будет кипеть жизнь и смерть! И нити твоей судьбы переплетутся в огромный и запутанный клубок, распутать который сможет только гибель тех, кого ты любишь! – у Северуса на затылке зашевелились волосы. Внезапно живописец улыбнулся. – Испугался? Не надо – дядя сегодня добрый и детишек не обижает.

Поднявшись, мужчина протянул малышу руку – в ней был зажат старый и потертый кусок холста:

— Пусть ты и не умеешь рисовать, а научиться у тебя никогда не получится – я дам тебе шанс. Здесь ты сможешь запечатлеть свою самую заветную мечту. И если сильно пожелать, она обязательно исполнится!

С этими словами художник с тихим хлопком растворился в сумерках. Последний солнечный луч коснулся бледной щеки мальчика и погас. Наступила ночь.

***

Для начала Северус попросил маму купить ему краски и кисти. Он долго пытался изобразить на холсте то мороженое, то книгу, то еще что-то. Потом еще и еще. Но ничего не получалось. Он и вправду не был художником. На холсте получалась лишь совершенная мазня, которая осыпалась, не оставляя даже следа, стоило только высохнуть краскам. Он жутко обиделся, но не сдавался. Упорный был ребенок.

И однажды, после очередной ссоры родителей, у него все получилось. Отец снова ударил маму, а когда Сев попробовал за нее заступиться, попало и ему под горячую руку. Потом, вечером, лежа в своей кровати, мальчик подумал, что неплохо было бы завести собаку — огромного черного волкодава, чтобы он слушался только его. И пусть только кто-нибудь попробует обидеть маму!

Этой ночью малыш заснул с улыбкой на устах. С первыми лучами солнца он принялся за работу. Собрав с пола разбросанные вчера отцом краски и выбросив обломки кистей, Северус начал рисовать на холсте прямо пальцами. Через час на него смотрел черный лохматый пес с розовым языком и огромными шоколадными глазами. Это было чудом! Правда, Сев был разочарован тем, что пес не двигался и не лаял.

Со временем мальчик привык, что его единственный друг молчалив и неподвижен. А отец и вправду стал меньше кричать на маму. Она только тихонечко гладила малыша по голове, когда Тобиас проглатывал ругательства, глядя на буравящие его исподлобья черные глаза сына и ухмыляющуюся собачью морду.

Потом Северус узнал, что он и мама — волшебники. Такие же, как тот художник на пляже. А уж во время учебы в Хогвартсе его мечта стала приобретать совсем другие очертания.

И однажды верный друг покинул холст навсегда, а на его месте под дрожащими руками Северуса стало появляться нечто с зелеными глазами и облаком чего-то смутно напоминающего рыжие волосы. Он старательно пытался изобразить на полотне улыбку и слегка вздернутый носик, но кроме непонятных разводов у него ничего не получалось. Даже с волшебными красками, которые он приобрел в Хогсмите. Но все равно с маниакальной настойчивостью Снейп пробирался по ночам в Выручай-комнату и там пытался запечатлеть на полотне прекрасный и неуловимый образ. Северус мог часами любоваться на туманно-разноцветное зеленоглазое нечто, улыбаясь сам себе.

Вы уже знаете, что было дальше? Конечно! Нет в жизни счастья! А уж на жизненном пути Северуса Тобиаса Снейпа этот девиз, наверняка, был высечен в камне!

Когда он понял, что и эта мечта не станет явью? Может быть, той ночью, когда она отвернулась от него и не стала слушать его оправданий? Или когда он впервые застал ее целующейся с этим придурком Джеймсом Поттером? Или когда узнал, что у нее будет ребенок? Чего теперь гадать?

Она так и осталась жить на полотне. С годами профессор Снейп смирился с тем, что в его личных комнатах немым укором мерцает несбывшаяся «мечта» зельевара. Он изредка доставал из кладовой подрамник с натянутым на него холстом и разглядывал крутящиеся в сложном танце переливы цвета, пытаясь уловить тот единственный оттенок зеленого, который все еще держал его на этом свете, как последнее звено, связующее изрядно потрепанную душу Северуса с миром.

И когда он впервые встретился взглядом с изумрудными глазами младшего Поттера, Снейп понял, чего ждал и боялся все эти годы. Час искупления пробил, и похоронный звон в ушах будет преследовать его всю оставшуюся жизнь. В этот вечер профессор разбил стакан с виски о несчастную картину. Удовлетворения ему это не принесло.

***

Бедный Северус! Шли годы, а он все больше становился похожим на упыря из мрачных легенд. И не было у него в жизни ни единого счастливого дня. Усядется, бывало, перед портретом и, держа в одной руке стакан с виски, а в другой мензурку с ядом, вопрошает с умным видом: «Пить или не пить? Вот в чем вопрос?» Ответ всегда был одинаков, поэтому махнув стаканчик-другой прекрасной янтарной жидкости, профессор начинал с упоением мечтать о том, кому первому он нальет из своей любимой, заткнутой пробкой скляночки.

Когда Снейп, дойдя до определенной кондиции, подбирался к холсту с красками в руках, зеленоглазое облако в ужасе шарахалось куда-то в угол – ждать от зельевара ничего хорошего не приходилось. Отсутствие таланта к рисованию компенсировалось энтузиазмом, с которым профессор пытался воплотить свои не очень трезвые фантазии.

От абстиненции его спасало только одно – к утру все творения Северуса благополучно осыпались, скрывая все следы преступления. Так происходило постоянно. Кроме одного случая.

Однажды утром, после очередного приступа вдохновения, профессор проснулся и не обнаружил на холсте свою зеленоглазую мечту. Вместо нее там нахально поселилась маленькая всезнайка и выскочка Грейнджер. Она совершенно спокойно устроилась там, улыбаясь и сияя своими огромными глазищами цвета любимого напитка профессора, в совершенно жутком платье в горошек. Почему в горошек? Вот и Северус задавал себе этот вопрос и так же, как и автор, не находил на него ответа.

Когда профессор впервые понял, что мисс Грейнджер стала занимать большую часть его мыслей? Вы меня спрашиваете? Мерлин с вами! Кто ж разберется в сумасшедшем нагромождении дум этого человека? Хотя, если откинуть его угрюмое определение в свой адрес «старый педофил» и еще более мрачное «мерзкий Пожиратель Смерти», то где-то там можно найти далеко упрятанное воспоминание о некоем Рождественском бале. А вы как думали? Симпатичные девушки в красивых платьях даже Северуса равнодушным не оставили. Не говоря уже о всяких Крамах и Уизли. И если раньше профессор скрипел зубами только на Поттера, то теперь вид каждого представителя Золотого Трио вместе и по отдельности вызывал острый приступ кариеса.

Что это? Тапки? Не надо! А как же иначе: он ненавидел ее всеми фибрами своей темной вечно страдающей души. За то, что она такая юная, а он слишком стар для нее. За то, что она симпатичная, а он может ходить в Хеллоуин без маски и отхватить приз за «Лучший костюм». За то, что она, наивная, верит в победу Поттера, а он знает, что мальчишке просто везет! И, наконец, просто за то, что она на него, мрачного профессора, не смотрит. Никогда. И не говорит.

Уроки, уроки. Ну, что вы пристали? Это совсем другое! На занятиях она просто тарахтит свои ответы, как маленький диктофон, с взглядом, устремленным в пространство. И что? Он должен до потолка прыгать от того, что мисс Грейнджер потрудилась выучить домашнее задание? А после? В часы его тяжких раздумий и терзаний? Никто не подойдет, не положит мягкую теплую ладонь ему на плечо и не прижмется щекой к груди, слушая бешеный стук его сердца. Маленькая гриффиндорка только шарахается от него в коридорах, вжимаясь в стены и пытаясь стать незаметнее, когда слизеринский декан проносится мимо нее на всех парусах.

Короче, от любви до ненависти один шаг. Профессор зельеварения Северус Тобиас Снейп сделал его легко и непринужденно, подталкиваемый в спину собственными комплексами и сомнениями. Теперь Гермиона скрашивала его одинокие вечера, которые он проводил у себя в подземельях, если его не вызывали Темный Лорд или Дамблдор, встречи с которыми всегда затягивались до утра – обоих Великих Волшебников, видимо, жутко донимала бессонница.

Северус сидел напротив портрета и вел долгие беседы с юной очаровательной девушкой, наивно глядящей на него с холста. Смешно, но он рассказывал ей обо всем на свете: о детстве и юности, о предательстве и надеждах, о себе и всех остальных. Она слушала, и глаза ее ласково взирали на мрачного зельевара. Зачем он это делал? Да чтобы душу отвести. И кто его еще выслушает? А Гермиона поймет! Ведь это она. Его мечта. Его печаль и боль.

Он это заслужил? За что Северусу такая нежность в ее взгляде? И что ему делать утром, когда в классе вновь встанет перед ней, реальной, тянущей руку, и будет долго искать ответы на свои вопросы в ее внимательных глазах? И никогда их не увидит? Может ли он подойти к ней и спросить: «Мисс Грейнджер, как Вы смотрите на то, что в вас тайно влюблен старый и страшный Мастер Зелий, у которого на душе грехов больше, чем горошин на одном милом платье?»

Интересно, она закричит, упадет в обморок или сбежит? Хотя, скорее всего, просто съездит ему по физиономии. И это в лучшем случае. Один ее Отряд Дамблдора чего стоит! И ведь даже об этом не спросишь. А все Поттер! Что она в нем нашла? Или этот Уизли! Если бы у профессора была возможность – от неуклюжего конопатого чудовища и следа бы не осталось.

А Поттера давно следовало бы на цепь посадить. И намордник надеть, чтобы не кусался и слюной не брызгал. За что он бросился на Северуса в кабинете директора? Как смеет этот малолетний бандит обвинять его в смерти Блэка? Да может, он тоже любил старого лохматого пройдоху? В глубине души. Где-то очень-очень глубоко. И вообще, профессор всегда хотел завести собаку! Вы не забыли об этом?

Сейчас Поттер, как всегда, изображает мученика! А ведь он тоже не пал «смертью храбрых», как предлагает сейчас Северусу. Стоит себе, целехонький, и сверкает очками. А она лежит в больничном крыле и все не приходит в себя! Пришлось для Поппи сказочку придумать, чтобы оставаться там, рядом с ней. Но разве мадам Помфри кто-нибудь может обмануть?

Он сидел рядом с кроватью Гермионы всю ночь и наблюдал за действием «экспериментального» зелья. Почему она? Почему не Поттер или, на худой конец, не он сам? В глухую полночь зельевар опустился на колени рядом с ней. Маленькая холодная рука девушки хрупкой веточкой лежала у него на ладони. Что он мог сделать еще? Помолиться? Кому? Кто прислушается к его мольбам? Он пытался согреть ее пальцы своим дыханием и, зажмурив глаза, просил и просил кого-то о милости. Не к нему, к ней… Она-то еще не успела сделать ничего плохого. Пусть живет, делает глупости и радуется каждому новому дню. Пусть дарит свои улыбки и любовь кому хочет. Только живи, девочка! Пожалуйста, живи… А у него останется «мечта», которая всегда его понимает и прощает. Поймет и это.

Можешь не писать - не пиши. (с)
Иконостас

Сегодня Поппи не пустила его в палату, сразу же указав на дверь и сунув в руки пузырек со снотворным. Он сидел пред камином в своей гостиной. Какая теперь разница? Главное, что теперь с ним всегда будет его девушка в платье в горошек. Он в ужасе уставился на портрет. Предчувствия холодным обручем сдавили сердце профессора. Она больше не улыбалась. Ее руки, до этого безмятежно сложенные на коленях, теперь нервно одергивали складки платья. Когда их взгляды встретились, от камина раздался истошный крик Поппи:

— Северус, ты нам нужен, мисс Грейнджер стало хуже!

***

Вы думаете, на этом история закончилась? Как бы не так — она же выжила! А портрет снова замер с печальной улыбкой на устах. Но Северус испугался. И так же, как раньше он грезил о том, что когда-нибудь нарисованная Гермиона заговорит с ним, так теперь он до дрожи боялся хоть краем глаза уловить ее движение.

Прошло время. Утекло сквозь пальцы множество событий. Наш любимый зельевар упокоил своего директора и занял его место. Что ему людская ненависть и злоба? Вы считаете, он задумывался над этим, претворяя в жизнь очередной коварный план дедушки Дамблдора? Еще бы! Конечно же, ненависть окружающих, плевки и злобные взгляды вслед – предел мечтаний каждого уважающего себя Пожирателя Смерти!

Он запрещал себе думать о Гермионе. Окклюменция, легилименция и все остальное помогало в этом плане ровно до того момента, как за ним закрывалась дверь в его покои. Там Северус рывком срывал покрывало с холста и вглядывался в полное безмятежности неподвижное лицо Гермионы. Только тогда постоянное напряжение отпускало его: жива…

Она скитается где-то там по лесам, с этим ходячим недоразумением по имени Поттер. Да ни один нормальный человек не доверит ему даже собаку выгулять – он обязательно ее потеряет! А тут девушка. И какая! Это вы думаете, что она худая, лохматая и зубастая. Для профессора в ней сосредоточилось вся нежность и очарование мира. И плевать, что при упоминании его имени Гермиона, скорее всего, брезгливо кривит губы, а в ее янтарных глазах зажигается огонек ненависти. Она жива – и ему этого достаточно.

Северус благодарил Мерлина снова и снова, что тот наделил его такой прекрасной благородной и холодной маской вместо лица! Ни один мускул не дрожал и ни одной лишней мысли или образа не проносилось в его воспаленном от постоянных переживаний мозгу, когда Темный Лорд бушевал в ярости. Подумать только, Поттер с компанией сбежали прямо из-под носа Беллы и Люциуса! Ай-ай-ай, какая трагедия!

Сколько все это будет продолжаться? Он прекрасно понимал, что ничем хорошим эта треклятая война для него не кончится – либо одна, либо другая сторона до него обязательно доберется.

И когда это произошло, профессор даже не удивился. Жизнь уходила из его тела, по капле просачиваясь сквозь доски грязного пола Визжащей Хижины, а сожалений не было. Лишь тоска оттого, что все оказалось бесполезно. Вся жизнь, все метания – всё совершенно напрасно. Северус здесь, а Поттер — эта их последняя надежда на счастливый финал — мотается где-то в Хогвартсе! Занавес.

А Гарри впервые появился вовремя! Сразу скрутило от боли все тело, и в глазах начал медленно угасать день. Теперь действительно конец. Но если мальчишка не струсит, смерти Дамблдора, Лили, Сириуса и его, профессора зельеварения Северуса Тобиаса Снейпа, окажутся не такими уж бессмысленными.

***

Здесь бы и поставить жирную точку. Не будут они жить долго и счастливо, не родятся у них дети, внуки и правнуки. А автор снова будет утирать слезы, и ругать бедную миссис Роулинг, которая уже, наверное, обзавелась за эти годы хронической икотой, косоглазием и непрекращающимся нервным тиком.

Не хочу! А значит…

Северус Снейп открыл глаза и уставился в белый потолок. Как ни странно, но ад представлялся ему выдержанным в несколько иных тонах. Неужто он в раю? Если еще вспомнить сны, которые мучили его. Сколько? День, неделю, год? Склоненная над ним голова мисс Грейнджер, ее мягкие волосы, которые слегка касались его щеки. И тихий голос, нежно и настойчиво уговаривающий: «Профессор, ну пожалуйста, еще глоточек!», «Вам нельзя спать, нельзя, поговорите со мной, вы так хорошо умеете рассказывать, профессор!» Вот дурочка! Он же не может! Его же змея съела! От попытки засмеяться горло пронзило дикой болью, он застонал, и к нему подбежала Поппи:

— Очнулся, слава Мерлину! А мы уже боялись, что все. Совсем ты отказывался с ядом бороться. Если бы не Гермионочка…

Гермионочка.… Почему-то его совсем не волновало, что стало с магическим миром, какая сторона победила и кто остался в живых. Главное – Гермионочка… Профессор со счастливой улыбкой заснул и не почувствовал, как к его кровати подошла худенькая девушка, присела рядом на корточки и положила прохладную руку ему на лоб.

***

Выздоровление затянулось. Раны никак не закрывались, голос не слушался, а Снейп не хотел возвращаться в школу. Он неподвижно сидел в кресле-качалке и немигающим взглядом смотрел вдоль грязной улицы. Минерва, пришедшая к нему в Тупик Прядильщиков с миссией спасения, упорно нудила о чем-то, сидя рядом с профессором. Внезапно из потока информации, льющейся на него, он выхватил одну мысль:

— Они возвращаются снова?

— Да, Северус. Практически весь прошлогодний седьмой курс будет проходить учебную программу заново. Дети не смогут поступить ни в одно хорошее учебное заведение, если у них не будет результатов экзаменов. Мисс Грейнджер, например, решила поступать в Магический Университет Сорбонны, и ей обязательно надо получить высшие баллы. А мистер Поттер тоже будет подавать туда документы в следующем году, слава Мерлину, он выбросил из головы эту нелепую идею об аврорате! Гермиона всегда влияла на него благотворно. И у нас как назло нет профессора ЗОТИ. Если бы только ты согласился вернуться! Профессор Слизнорт хочет ввести факультативный курс высшей алхимии для продвинутых слушателей, а в его возрасте очень тяжело совмещать преподавание и руководство факультетом… — Минерва еще долго щебетала над ухом у профессора. Северус ее уже не слушал. Он начал раскачиваться. Кресло противно скрипело. Директриса закатывала глаза, профессор ухмылялся.

***

Зря он согласился вернуться. Все стало еще невыносимее, чем раньше. Нет, профессора не смущали перешептывания за спиной, бледнеющие ученики и новая преподаватель трансфигурации, хватающаяся за сердце при каждом приближении Северуса. Волноваться ему было не о чем: все обвинения с него сняли, порцию скупых похвал вместе с орденом Мерлина от министра он получил. Чего же еще?

А все она – его вечно мятущаяся душа! Если бы Северус Снейп был прямолинеен и непритязателен, разве смог бы он стать героем этой истории? Нет, конечно же! Казалось бы, иди к девушке и спроси, четко выговаривая каждое слово и глядя ей в глаза: «Вы любите меня, мисс Грейнджер?» Или еще больше автору нравится второй вариант – профессор опускается на одно колено и протягивает Гермионе старинный фамильный перстень со словами: «Я люблю Вас, мисс Грейнджер, выходите за меня замуж!», а?

Но нет у него старинного фамильного перстня. И не подойдет он к ней, не спросит и не скажет. Почему? Просто профессор, как и все остальные мужчины, боится отказа. В идеале, конечно, женщине было бы неплохо самой выбрать кольцо и, плюхнувшись к избраннику на колени, нежно пролепетать: «Милый, я люблю тебя! Давай поженимся?» И не верьте тем лицемерам, которые будут вам вешать лапшу на уши насчет мужественности и харизмы – представители сильной половины рода человеческого просто счастливы, когда не надо терзаться сомнениями в наших чувствах и опасаться того, что любимая издевательски рассмеется в лицо!

Посему профессор, выживший в роли шпиона лишь потому, что никогда не наступал на одни и те же грабли дважды, просто-напросто целый учебный год игнорировал мисс Грейнджер. Почему-то Северус Снейп полагал, что если он не будет видеть ее вопрошающие карие глаза и прекрасные вьющиеся волосы, и точеные руки, и идеально тонкую талию, и все остальное... Короче, если профессор не будет натыкаться на Гермиону на каждом углу, то образ ее потускнеет, потеряет свой божественный ореол в его глазах, и останется лишь портрет девчонки в платье в горошек.

Наивный! Бегал он от мисс Всезнайки с ее вопросами, факультативами, эссе и дополнительными занятиями без малого восемь месяцев. Незаметно подошло время сессии с ее суматохой и нервотрепкой. И уж совсем неожиданно подкрался день выпускного бала. Вот тут-то Северус все понял: именно сегодня он в последний раз увидит мисс Грейнджер. Страшное открытие… О чем он вообще думал все это время? Пытался выбросить из мыслей Гермиону? Оттуда прогнал, а она возьми и поселись в сердце. Свернулась там уютно калачиком и уходить не собирается. Сколько времени потеряно зря! И упущенного уже не наверстать.

Как она смеется, стоя на этом празднике жизни в окружении своих недалеких друзей! Невероятно, когда Гермиона стала такой божественно красивой? Вон, слетелись, коршуны, – чуют легкую добычу! Ничего удивительного – голая почти! Принцесса! Диадему надела, платье едва грудь прикрывает, и думает, все можно?

Гермиона высматривала кого-то в толпе. Одинокая и мрачная фигура профессора Снейпа, как всегда со скрещенными на груди руками, сразу же привлекла ее внимание. Она смутилась под его тяжелым взглядом, прошептала несколько слов Гарри на ухо и двинулась в сторону Северуса. Веселящиеся расступались перед ней, как волны перед кораблем. Она плыла вперед в облаке муслина, пышные юбки скользили по зеркально натертому каменному полу, а прозрачная накидка не скрывала алебастровую бледность острых девичьих плеч и мягкую округлость грудей, дразняще выглядывающих из лифа. Гермиона приблизилась к фигуре в черном, застывшей словно статуя:

— Профессор, я хотела поблагодарить вас, — девушка протянула руку, но Северус отшатнулся, губы его исказились в кривой усмешке. Он смерил ее уничтожающим взглядом и, круто развернувшись к ней спиной, быстрым шагом вышел из Большого Зала. Сквозняк от захлопнувшихся дверей заставил Гермиону поежиться. Она опустила глаза, заметив на полу какой-то предмет. Это была ониксовая пуговица с выгравированной на ней змейкой. Девушка с силой сжала ее в ладони и направилась обратно к друзьям.

Не получилось из них Принца и Золушки, да? Профессор несся по коридорам, словно смерч. Мантия развевалась за его плечами, а глаза горели яростным огнем. Получил? Такая прекрасная, недоступная, сияющая, юная и невинная! Ты на что-то надеялся? Проснись! Волшебник сорока трех лет отроду, а все еще веришь в чудеса? Благодарность – это самое большее, на что старый и мерзкий Летучий Мышь может рассчитывать с ее стороны!

Он захлопнул дверь в свои покои и прислонился к ней спиной. Больше никогда! Надо жить реальностью, а не бессмысленными фантазиями! Сколько лет прошло с той встречи на пляже? Почти сорок? Хоть одна мечта исполнилась? Кретин! Долгие годы потратить на любование волшебной тряпкой! Там даже чар особенных нет – Северус уже давно проверил!

Профессор решительно направился в спальню. Надо положить конец этому фарсу. Он откинул тяжелую портьеру и сорвал холст с подрамника. Скомкал его и, не глядя, швырнул в мусорное ведро. Неземное виденье преследовало его всю ночь, не давая заснуть ни на минуту. Наутро, сверкая красными белками глаз, Северус ринулся на помойку спасать свое сокровище.

Домовики Хогвартса были приятно поражены, когда застали профессора ЗОТИ, копающегося в мусорном бачке. Он никому не давал приблизиться к нему, угрожая каждому, кто смел подойти ближе, чем на пять шагов, смертью в страшных мучениях от неизвестного науке яда. Северус Снейп, роющийся в отходах – эту картину эльфы и Минерва МакГонагалл, вызванная на подмогу, не забудут никогда!

Вернувшись в подземелья, Северус трясущимися руками натянул холст обратно на подрамник. Гермиона с укоризной смотрела на него. Профессор пытался не встречаться с ней взглядом. Он погладил свою «мечту» по щеке:

— Прости…

Доверчивая улыбка сводила с ума. Снейп застонал, когда дотронулся до шеи девушки руками, испачканными в краске. Это полный бред, но он должен сделать Гермиону такой, какая она была вчера на балу.

Профессор зачерпнул еще краски. Он никогда не понимал, как у него получается рисовать, и сейчас просто отдался ощущениям, возникающим под тонкими нервными пальцами. Нежная маслянистая текстура влажно пружинила между холстом и ладонями, вызывая сладостный отклик во всем теле. Снейп застонал, когда водопад волос заструился между пальцами. Бархатистая кожа ее обнаженных плеч плавилась под прикосновениями. Маленькая девичья грудь трепетала от его осторожных ласк. Северус горел, как в лихорадке. Из горла вырывалось хриплое рычание. Реальность совершенно смешалась с образами, проносящимися в сознании, вызывая новые волны наслаждения, которые сбили его с ног и оставили лежать на холодном каменном полу.

Профессор открыл глаза и увидел юную нимфу в облаке легкого шелка. Ее сверкающие глаза довольно смотрели на Северуса сверху вниз, губы слегка изогнулись в улыбке. Теперь он пропал окончательно и бесповоротно. Назад дороги нет. Снйп поднялся и, пошатываясь, направился в ванную, а Гермиона проводила его внимательным взглядом.

***

Прошел год. За это время в жизни профессора ничего не изменилось. Лишь добавилось еще больше горьких сожалений об упущенных возможностях. Он все так же преподавал ЗОТИ и оставался деканом Слизерина, хотя время от времени испытывал нечто похожее на тоску по булькающим котлам и постоянно витающим в классе зельеварения ароматам трав и экзотических ингредиентов.

После той ночи Северус больше не доставал портрет Гермионы из кладовки. То, что он сделал тогда, приводило его в шок. Это было чистой воды безумие. Такого не должно было случиться. Что на него нашло?

Профессор знал всё о жизни мисс Грейнджер после окончания школы. Для бывшего супершпиона совершенно не составляло труда вытянуть все необходимые сведения из директора МакГонагалл. Надо было лишь за чашкой чая с неизменными сладостями поинтересоваться, как поживает Поттер. Длинные рассказы о Мальчике-Который-Победил плавно перетекали на остальных членов Золотого Трио, которые держали постоянную связь со своим бывшим деканом. Да и сплетни, собираемые Минервой в долгих беседах с мадам Помфри и миссис Уизли, тоже служили неиссякаемым источником информации.

Именно так Северус узнал, что Гермиона ни с кем не встречается, а полностью посвятила себя учебе. Слушая горделивые отчеты директрисы об академической успеваемости бывшей лучшей ученицы Хогвартса, профессор лишь ухмылялся про себя: Грейнджер как всегда в своем репертуаре! Теперь не будет ни пить, ни есть, пока не станет первой и в Сорбонне. Не говоря уж об ухажерах. А Университет – это вам не школа! Так что за моральный облик Гермионы можно было быть совершенно спокойным.

Северус старался никогда не оставаться в школе на летних каникулах. Но в этот раз не получилось. Прекрасное июльское утро застало профессора в Большом Зале, поглощающим завтрак в теплой компании коллег. Он давно бы уже с ними распрощался и отправился к себе, если бы речь не зашла об интересующем его предмете.

— Представляете, Помона, Гарри поехал в экспедицию на раскопки древнего магического поселения, которое недавно было обнаружено в Центральной Африке, – слова сыпались из уст довольной Минервы, как из рога изобилия. — Его и Гермиону взяли в качестве ассистентов! А ведь они только-только закончили первый курс. Это блестяще!

— Да уж! – Северус нервно отбросил от себя салфетку. — Теперь эта экспедиция обречена на провал! Поттер постоянно притягивает к себе неприятности — он не способен и дня прожить, не ввязавшись в какую-нибудь авантюру!

Профессор резко встал и вышел. Оставшиеся за столом преподаватели недоуменно смотрели ему вслед.

Можешь не писать - не пиши. (с)
Иконостас

Северус с рычанием ворвался в свою спальню и скинул мантию. Черт бы побрал этого Поттера! Опять на приключения потянуло! Почему никто не понимает, что такие экспедиции – это не прогулка по Диагон-аллее? Он пнул ни в чем не повинный шкаф и вышел в гостиную. Лучше бы он этого не делал. Там стоял Герой Магического Мира и держал нацеленную на профессора волшебную палочку. Снейп приподнял бровь и холодно осведомился:

— Чем обязан чести видеть вас здесь, мистер Поттер? Я полагаю, вы сейчас должны находиться довольно далеко отсюда?

Рука Гарри, держащая палочку, дрожала, глаза за стеклами очков светились решимостью. По спине слизеринского декана пробежал противный холодок.

— Вы пойдете со мной, профессор! Сейчас же! – Северус приподнял вторую бровь и перенес вес своего тела на выставленную вперед правую ногу.

— Могу я осведомиться о месте назначения? Может быть, мне надо собрать какие-нибудь вещи? – Поттер нервно сглотнул.

— Вы просто должны мне пообещать, что пойдете со мной. Это не опасно, и ничего плохого вам не сделают!

Настойчивый мальчишка! Профессор сделал стремительное движение, и палочка Гарри оказалась в его руках, а сам террорист после недолгого полета приземлился на диван.

— Щенок! – губы Северуса изогнулись в презрительной усмешке. — Неужели ты так ничему и не научился?

Он хотел продолжить свою гневную тираду, но, взглянув в лицо Поттера, осекся:

— Что произошло, Гарри? – губы парня дрожали, а в глазах стояла тоска, перемешанная со слезами.

— Гермиона, — выдавил он. Профессор одним прыжком оказался возле него. Голос его не слушался. Он схватил Поттера за грудки и притянул к своему искаженному страхом лицу.

— Это все проклятье. Там, в гробнице. Она меня оттолкнула, а сама… — голос Гарри сорвался. Северус встряхнул его, как тряпичную куклу, и смог лишь хрипло выдавить:

— Ну?!

— Никто не знает, что это. Перепробовали все, что можно. И лучшие колдомедики, и специалисты по снятию проклятий. Она умирает…

Северус отпустил парня, и тот мешком свалился к его ногам. Гарри окликнул Снейпа, направляющегося к дверям:

— Профессор, пожалуйста! Вы должны поехать со мной! Я обещал ей! Я знаю, что вы ненавидите ее! Всех нас! Но это последняя просьба Гермионы! Профессор!

Снейп застыл в проходе и медленно обернулся:

— Она хотела меня видеть?

— Да! И я обещал, что приведу вас, чего бы мне это ни стоило! В конце концов, вы ей жизнью обязаны! Если бы она не вернулась тогда в Хижину…

Северус покачнулся и прикрыл глаза.

— Хватит болтать, Поттер. Где она?

***

Гермиона, действительно, умирала. Девушка лежала на больничной койке, которая казалась слишком большой для ее истощенного тела. Кожа приобрела землистый оттенок, а губы покрылись запекшейся коркой. Только слабое биение жилки на шее свидетельствовало о том, что жизнь еще не совсем покинула эту истерзанную оболочку.

Профессор стоял рядом и смотрел на нее: на тусклые спутанные волосы, на прикрытые синеватыми веками глаза и искаженное гримасой боли лицо. Это было выше его сил. Черная пустота, которая появилась сразу после слов Поттера, грозила поглотить его полностью. Ему хотелось закричать, чтобы заглушить всхлипы Молли. Чья-то рука легла на его плечо:

— Прощайтесь.

Прощайтесь? Прощайтесь?! Как? Почему? Она не может умереть! Вот так, просто! Это же Гермиона! Его Гермиона! И какой-то дурак будет говорить ему «Прощайтесь»?! Он так много ей не сказал! Прощайтесь?!

В его груди набухал тяжелый липкий ком. Северус со стоном опустился на колени. Это уже было. Тогда его молитвы были услышаны. Профессор уткнулся лбом в край кровати. Губы попытались выговорить какие-то слова, но из горла вырвался только тихий вой. Он поднял лицо и встретился взглядом с поблекшими и усталыми едва приоткрытыми глазами. Снейп подался вперед, но в мутной пустоте ее взгляда не отразилось и намека на узнавание.

— Гермиона! Гермиона, ты слышишь меня? Не умирай, не надо! Не оставляй меня! Ты не можешь уйти! Гермиона, любимая, пожалуйста! У нас все будет хорошо! Я так люблю тебя! Пожалуйста, пожалуйста, не надо… — его губы шептали слова, как заклинание. Сколько прошло времени? Он очнулся только после того, как Молли зарыдала в голос. Какой-то человек подошел к нему и попытался разомкнуть руки Северуса, обнимающие холодное тело девушки.

— Простите, сэр, она скончалась…

Снейп непонимающе уставился на говорившего.

— Извините, но нам надо подготовить мисс Грейнджер для прощания. Вы сможете прийти позже, — мужчина осекся, заглянув в черные горящие безумным огнем глаза. – Я, пожалуй, подойду немного позднее…

Смеркалось. Северус положил Гермиону на кровать. Теперь казалось, что она просто заснула. Боль больше не мучила ее, и черты лица разгладились. Вот и все. Вместе с этой девочкой ушла его жизнь. А жил ли он вообще? Что это было? Дни за днями без любви, без любимой.… Все могло бы быть иначе — теперь профессор знал это. Если бы он не был таким трусом, если бы боролся за свое счастье. Эти бесконечные «если»!

— Прости меня, — он наклонился и поцеловал ее холодные запекшиеся губы. В первый раз. И в последний.

Было душно. Он прошел мимо рыдающей Молли, мимо Поттера, потерянно сидящего на одной из кроватей. Ему надо на воздух. Профессор рванул тугой воротник рубашки. На улице шел ливень, и Северус подставил под его холодные струи свое лицо. Он сразу же промок, но упорно шел вперед, преодолевая ветер, бросающий в него потоки воды. Снейп сумел отойти от крыльца совсем недалеко, как вдруг обо что-то споткнулся. Это был портрет Гермионы в бальном платье, который остался в Хогвартсе за сотни миль отсюда. Вода стекала по холсту, смывая краски и оседая на земле разноцветными лужицами. Через несколько мгновений полотно стало абсолютно чистым. Северус застыл — ему не хватало воздуха, глаза застилала пелена. Длинные черные волосы мокрыми змейками облепили лицо. Он закричал. Вены набухли на его шее, а глаза налились кровью.

Снейп ненавидел, как он ненавидел! Он топтал этот проклятый холст, вымещая на нем всю свою боль и отчаяние, пока тот не превратился в грязное черное месиво. Тогда Северус взялся за подрамник и стал в бешенстве колотить им о ближайшее дерево. Он не остановился даже тогда, когда вокруг уже валялись лишь обломки, раздирая руки в кровь о набухшую черную кору и не замечая этого. Если бы он мог, то вгрызся бы в нее зубами, чтобы унять чудовище, которое жадно пожирало его изнутри. Он бы убил кого-нибудь сейчас. Голыми руками.

Наконец, обессиленный мужчина обнял ствол и затих. Буря ушла на восток, и только тихий шелест капель по листьям напоминал о том, что идет дождь. Стук сердца отмерял минуты. Северус закрыл глаза. Ему никогда не избавиться от этой тоски. Пока он жив…

— Вам больно, профессор?

Уголок его рта медленно опустился в дикой усмешке. Этого и следовало ожидать. Он сошел с ума. Голос Гермионы, звучащий в голове, является, несомненно, первым признаком надвигающегося безумия. Северус почувствовал робкое прикосновение к плечу:

— Простите, можно я взгляну? У вас кровь.

Он повернулся. Прямо перед ним стояла она. В своем воздушном бальном платье, которое теперь висело на ней мокрой грязной тряпкой. Вода капала с влажных кудряшек на грудь. В глазах плескалась тревога:

— У вас кровь. Может быть заражение, дерево очень грязное и здесь полно микробов, — девушка говорила что-то еще, но Северус не слышал ее. Он вглядывался в лицо Гермионы и желал только одного – чтобы эта прекрасная галлюцинация осталась с ним на всю жизнь. И пусть он проведет остаток своих дней в больнице Святого Мунго. Профессор улыбался. Мисс Грейнджер осеклась, а потом вздохнула и решительно взяла его за руку:

— Вы должны вернуться в больницу.

Как только он почувствовал ее теплое прикосновение, внутри у него что-то оборвалось. Северус рывком притянул девушку к себе и прижал к груди. Она уткнулась холодным носом в его сюртук.

— А я думала, что мне все приснилось, — Гермиона всхлипнула. В ее голосе послышались слезы. – А это платье я потом выкинула. А вы пуговицу потеряли.

— Какую пуговицу? – он обнимал ее подрагивающие плечи и покрывал мокрые волосы легкими поцелуями.

— Вот, — на маленькой ладошке девушки лежала черная ониксовая пуговица. Янтарные глаза доверчиво смотрели на Северуса. Кулачок захлопнулся. – Теперь она моя!

Снейп рассмеялся. Мерлин! Пуговица! Платье! Он подхватил ее на руки:

— Нам пора домой. И даже не надейся, что теперь я тебя когда-нибудь отпущу! – Северус смотрел в смеющиеся глаза. Внезапно он снова поставил ее на ноги, Гермиона испуганно уставилась на него.

— Самое главное забыл, – профессор плюхнулся на колени прямо в грязь. — Гермиона, я люблю тебя! Выходи за меня замуж!

Девушка шмыгнула носом:

— Я согласна!

— Вот теперь – домой! – Северус снова взял ее на руки и бодро пошел к антиаппарационному барьеру, совершенно не обращая внимания на высыпавших на больничное крыльцо людей. Гарри сидел на верхней ступеньке и глупо улыбался, глядя им вслед. – Только вы должны мне пообещать, миссис Снейп, что больше никогда не отправитесь на поиски приключений с этим ходячим недоразумением по имени Поттер!

***

И жили они долго и счастливо. Не верите? Приезжайте в Хогвартс – сами все увидите!

Можешь не писать - не пиши. (с)
Иконостас

Очень понравился достаточно необычный и мало применяемый прием - диалог непосредственно рассказчика с читателем) Немного сбивает с ритма слога, но зато помогает почувствовать свою причастность к тексту - как будто действительно можешь убедить автора написать то, что сам хочешь увидеть)
Определенно, фики Астреи мне импонируют)) становишься в топе 10 у меня
Фик замечательбный, красивый, нежный, удачно переплетаются роман и драма - словно по горкам: вверх-вниз, вверх-вниз....

Спасибо тебе!

Соррь за очепятки в комменте, лень исправлять))

Мой ЖЖ | Аудиофики

Прекрасный фик, живой, волшебный....читала и не могла оторваться...Браво!

aragorn, спасибо, что отметили эту работу! Очень приятно слышать от Вас похвалу))

LimonQ, ты меня, прям, засмущала... *краснея и тая* ... такие эпитеты в мой адрес) твоими бы устами))) спасибо!

Неа, тоже прошу прощения)) Я больше так не буду... наверное)

Можешь не писать - не пиши. (с)
Иконостас

alaliv, больше коллажей хороших и разных! Просто счастлива, что попала "в точку"! Как сердцем чуяла, что именно Вы хотели показать в своей работе! Поэтому и старалась изо всех сил не испортить такую хорошую тему))

DREAM,

tor, и Вам спасибо за теплые слова!

Можешь не писать - не пиши. (с)
Иконостас

trot, так много замечательных слов в мой адрес! Я так загорДюсь совсем))) Спасибо, мне жутко приятно)

Можешь не писать - не пиши. (с)
Иконостас

я бы добавила еще появившуюся после выхода 7 книги паранойю на тему: "благодарные" читатели поджидают за углом, чтобы сказать пару теплых слов!

Не знаю, что случится с нами дальше, но вас от церкви точно отлучат! (с)