***

Входя в холл Хогвартса, профессор Снейп был настолько увлечен собственными мыслями, что даже не заметил хрупкой фигурки у огромной елки. И поэтому, услышав возглас «Профессор Снейп!», он выхватил из рукава палочку и направил ее на потенциального врага. Но быстро распознав человека, потревожившего его, он спрятал палочку обратно и сказал:
- А, профессор Грейнджер.
Послышался смешок.
Профессор Снейп не любил разговаривать с людьми на расстоянии, потому что не мог видеть их лиц, и потому он подошел ближе к своей в прошлом ученице, а ныне коллеге.
Она едва заметно улыбалась. Сцепив руки за спиной, она смотрела на него своими лучистыми глазами и ждала, пока он подойдет ближе. Она знала о его пунктике.
- Я ждала вас, сэр... Честно говоря, думала, вы придете позже.
- Мне испортили веселье, - мрачно отозвался он.
Она улыбнулась, уловив сарказм в его словах.
- Я хотела посоветоваться с вами по поводу подарков нашим коллегам.
Профессор Снейп насмешливо поднял бровь. Что еще взбрело в голову этой девчонке?
- Я работаю здесь не так давно, вы знаете всех преподавателей лучше, - пояснила профессор Грейнджер. - Что купить Минерве, я уже знаю, а вот профессор Флитвик и мадам Помфри остаются для меня загадками.
- Как по-вашему, я похож на человека, который ежегодно поздравляет коллег с Рождеством? – поинтересовался профессор Снейп, жестом предлагая профессору Грейнджер идти с ним.
Он не любил разговаривать в коридорах замка. Приватные разговоры были позволительны только в личных покоях преподавателей, или в преподавательской, или в кабинете директора. Как шутила профессор Грейнджер, он боялся, что студенты могут решить, словно в нем есть что-то человечное.
- То есть, вы и меня поздравлять не будете? – продолжила разговор она.
- Ах, а вы меня собираетесь? – ушел от ответа профессор Снейп. – И с кем вы консультировались на мой счет? Надеюсь, не с Минервой – она почему-то уверена, что я люблю шоколад.
- Конечно, я вас поздравлю! В этом году вы вели себя хорошо и заслуживаете подарка.
- Я – хорошо? – насмешливо ответил он. – Неужели вы не читаете ежемесячные сводки из аврората?
- Гарри и Рон приносят их постоянно, - откликнулась она, - но, кажется, июльские и августовские я пропустила из-за путешествия.
- Это все объясняет. Лето – самое горячее время для моих безумств.
Они оба хмыкнули.
Оказавшись в комнатах профессора Снейпа, профессор Грейнджер по-хозяйски достала из шкафчика печенье, пока хозяин комнат готовил чай.
- Кстати, у вас тут и шоколад есть! – заметила она, сидя на корточках и рассматривая внутренности хранилища сладостей.
- Каждый год думаю о том, чтобы отдать очередной подарок Минервы голодающим детям, и каждый раз меня останавливает забота об их зубах.
Профессор Грейнджер рассмеялась, и профессор Снейп тоже едва заметно улыбнулся. Вот поэтому он мог терпеть эту девушку рядом с собой – ее никогда не возмущали его шутки, только смешили или умиляли. Особенно его забавляло, когда она начинала в шутку журить его за чрезмерную грубость по отношению к кому-либо. Ее недовольство всегда выглядело настолько наигранным, что только дурак не догадался бы, что она говорит не всерьез.
- Так как прошел ваш вечер самобичевания? – поинтересовалась профессор Грейнджер, красиво раскладывая печенье на тарелочке.
Она всегда раскладывала печенье в виде какого-нибудь рисунка и очень сердилась, если профессор Снейп не делал то же самое, когда обязанность доставать сладости выпадала на его долю.
- Вы как всегда все перепутали. В этот раз был вечер жалости к себе. Самобичевание у меня по вторникам, - ответил он, деловито наливая чай в белые, лишенные всякого рисунка чашки.
- Ох, простите. Это все из-за приближающегося Рождества. Я совсем потеряла счет времени, - сказала она, а затем спросила, - и все же – почему вы пришли так рано?
- В пабе было слишком людно.
Профессор Грейнджер изобразила притворный ужас.
- Только не говорите, - сказала она, - что кто-то посмел веселиться в вашем присутствии!
- И видели бы вы, как.
- Что-то непристойное?
- Весьма.
- Бедный профессор Снейп, - с наигранным сочувствием произнесла она, беря в руки свою чашку чая, - даже за пределами Хогвартса вам не дают погрузиться в мрачное настроение.
- Люди бывают совершенно безжалостны, - согласился он.
- Особенно маглы, - заметила профессор Грейнджер, - у них словно чутье на людей с плохим настроением, и им обязательно нужно добить несчастного: спросить, как пройти до метро или что-нибудь в этом роде.
Профессор Снейп скривил губы в подобии усмешки.
- Вы совершенно правы. Сегодня меня пытались проклясть.
- Не может быть!
- Я слышу радость в вашем голосе, но она совершенно напрасна. Магловские проклятия не действуют на магов.
- Вы недооцениваете нашу породу. Мы, маглы, способны на многое.
- Вы удобно устроились, профессор Грейнджер. Отчетливо помню, как на прошлой неделе вы говорили мистеру Малфою, что вы, волшебники, должны поддерживать друг друга. Я вижу, ваша принадлежность меняется в зависимости от ситуации.
- Мы, Гриффиндорцы, всегда умели находить с людьми общий язык.
Профессор Снейп хмыкнул:
- Теперь я не удивлюсь, если однажды услышу от вас «мы, слизеринцы…»
- Я уже думала о том, как могла бы причислить себя к представителям вашего факультета, но пока ничего достойного на ум не пришло.
Они просидели до глубокой ночи, разговаривая в подобном шутливом тоне. Они редко разговаривали серьезно и даже обсуждения важных тем не обходились без насмешек и ироничных замечаний. Оба считали, что если перестанут шутить, то и отношения между ними придется воспринимать всерьез, чего не хотелось ни тому, ни другому. Он слишком хорошо знал, что такое серьезные чувства, а она наоборот – не знала, и очень боялась. Сейчас же им обоим было легко и приятно.
Уже в дверях профессор Грейнджер вспомнила, что так и не обсудила то, что ее волновало – подарки для коллег. Остановившись, она сообщила об этом профессору Снейпу. Он в тот момент уже взялся за ручку, чтобы открыть своей гостье дверь, но когда она замерла, тоже застыл.
В ту секунду, когда профессор Грейнджер вопросительно взглянула на него, ожидая ответа, он внезапно заметил, как близко они стоят, и почувствовал непреодолимое желание… даже не успев до конца осознать чего, он склонился и прикоснулся губами к ее щеке. А затем медленно, осознавая безвозвратность того, что сделал, выпрямился и начал неуверенно говорить:
- Простите, профессор Грейнджер, это вышло случайно…
Несколько мгновений растерянная девушка смотрела куда-то в область его солнечного сплетения, избегая встречаться глазами со своим коллегой, в смятении пытаясь придумать, что сказать.
- Ничего страшного, - нашлась, наконец, она.
- Я не специально, извините…
- Нет-нет, я понимаю… Что ж, мм, спокойной ночи. По поводу подарков поговорим завтра, сегодня уже поздно.
- Да, конечно. Спокойной ночи, профессор Грейнджер.
Распахнув дверь, он позволил девушке выйти. А когда дверь снова захлопнулась, профессор Снейп прислонился к ней спиной и устало потер лицо.
«Что на меня нашло?», спрашивал он себя. Он никогда не позволял себе ничего лишнего в отношении профессора Грейнджер, несмотря на то, как много времени они проводили вместе. Он знал, что многие коллеги шептались у них за спиной, подозревая роман. Другие, более мудрые и знающие их двоих лучше, верили, что между ними ничего нет, но частенько намекали на то, что было бы неплохо, если бы было.
А сами профессор Снейп и профессор Грейнджер никогда не говорили об этом. Их устраивали дружеские отношения, и оба понимали, как легко их можно испортить. Каждый со своей стороны стремился избегать любых возможных намеков на романтику и обращался к другому подчеркнуто вежливо. Никакой фамильярности.
И тут вдруг – поцелуй. Терять самообладание – это было так не по-снейповски, и потому профессор был удивлен и обескуражен. Раньше, если он вдруг испытывал какие-то чувства к профессору Грейнджер, то просто подавлял их, стараясь думать о чем-то другом…
И ведь когда они стояли в дверях, искушение было не таким уж сильным! Неужели, виски не успел выветриться из его головы?

***
Вечером следующего дня профессор Грейнджер возвращалась в свои комнаты весьма уставшей. Ей пришлось назначить взыскание одному дерзкому студенту, и, как следствие, провести с ним два часа в ее кабинете, пока он писал линии.
Войдя в свое жилище, она прошла к кровати и устало упала на нее. Ее гостиная была по совместительству еще и спальней, потому что во второй комнате она устроила себе кабинет-библиотеку. И потому ей не пришлось долго брести до мягкого ложе. Но только она успела расслабиться, как деликатное покашливание заставило ее резко сесть.
В кресле у камина сидел профессор Снейп, глумливо улыбаясь и крутя в пальцах свою волшебную палочку.
- Профессор Снейп! – воскликнула профессор Грейнджер, в ее голосе ясно читался испуг.
- Профессор Грейнджер, - насмешливо ответил он.
- Вы… откуда вы знаете мой пароль? – спросила она, поправляя волосы и мантию.
- Его было не сложно угадать, если учесть, что весь день сегодня вы напевали «Ночь тиха, ночь светла».
Хозяйка комнат покачала головой, встала с кровати и подошла к своему гостю.
- Вы просто нахал, - сообщила она, усаживаясь в кресло напротив него. – Но раз уж вы здесь, будьте полезны. Сделайте мне, пожалуйста, чашку зеленого чая.
Он молча встал и принялся заваривать напиток.
- Вас почти целый день не было видно, - заметила она, наблюдая за ним из-под полуопущенных ресниц.
- Слизеринцы решили самостоятельно украсить гостиную. Пожарных заклинаний никто не знал.
Профессор Грейнджер усмехнулась.
- Да, тяжелы будни декана факультета. Надеюсь, Минерва все же не решится доверить мне Гриффиндор, - сказала она.
- Думаю, она предложит вам должность декана в следующем году. И думаю, вы не откажетесь, как в прошлом, - ответил профессор Снейп, колдуя над глиняным заварочным чайничком.
- Я же говорила, у меня слишком мало опыта. Полтора года – что это такое?
- Вы семь лет нянчились со своими гриффиндорцами, пока сами были студенткой. Такого опыта, к счастью, нет даже у меня.
- Ох, не знаю... Это такая большая ответственность.
- Вы учитель. Ваша работа – одна сплошная ответственность, - сказал профессор Снейп и протянул профессору Грейнджер фарфоровую чашечку с нарисованными на ней синими цветами.
- Вот именно. Я и с ней-то едва справляюсь, - ответила она, принимая чай, - Я прочитала, наверное, сотню книг по педагогике, и все равно каждый день сталкиваюсь с какими-то проблемами.
- И что это за проблемы? Студенты не выполняют домашние работы? Или у них не получается трансфигурировать предметы так же хорошо, как у вас? – спросил он сардонически.
Она покачала головой.
- Все дело в личностном факторе. То есть, они воспринимают меня не только как учителя, но и как человека, и это мешает.
- Попробуйте носить только черное и постоянно над всеми издеваться. Сам не пробовал, но говорят – помогает.
- Я и так наказываю их. Сегодня позволила Филчу забрать одного надоедливого задиру для каких-то экспериментов… кажется, упоминалась некая «гаррота», но я не уверена…
Профессор Снейп издал смешок.
- Так себя вести рекомендуют ваши книги по педагогике? – уточнил он.
- Одна из них действительно активно пропагандирует различные телесные наказания. Люблю читать ее на ночь, представляя мистера Пибоди.
- Какая жестокость! – в притворном ужасе профессор Снейп прижал руку к груди.
Профессор Грейнджер улыбнулась.
- Могу показать вам ее. Очень редкое издание. Шестнадцатый век.
Встав, она обогнула кресло, в котором сидел профессор Снейп, открыла низкий шкафчик, набитый книгами и наклонилась, чтобы отыскать нужный экземпляр. Ее гость, обернувшись, невольно засмотрелся на зад девушки, но быстро отвел взгляд, когда она обернулась.
- Я вспомнила, кажется, я дала ее почитать профессору Вектор.
- И меня люди называют жестоким? – пошутил он.
И вдруг, заметив знакомый корешок среди множества других в мини-хранилище профессора Грейнджер, он встал и подошел ближе.
- Постойте-ка, - произнес он, приседая на корточки, - это же Освальд Острокрыл!
Профессор Грейнджер самодовольно улыбнулась и согласно кивнула:
- Да, купила его на прошлой неделе, на распродаже в Лондоне.
- И вы все это время молчали? – пожурил ее профессор Снейп, поглаживая пальцем корешок.
Затем он попытался достать книгу, но другие произведения печатного дела не позволяли сделать этого.
Профессор Грейнджер присела рядом и попыталась помочь.
- Дайте я, - сказала она, но профессор Снейп был уверен, что справится сам.
Несколько секунд возни, и вдруг их пальцы соприкоснулись. Профессор Снейп на мгновение застыл, затем посмотрел на профессора Грейнджер, которая продолжала сосредоточенно разглядывать не поддающуюся книжку. Краем глаза заметив, что профессор Снейп смотрит на нее, она ответила ему вопросительным взглядом. И в следующую секунду он зарылся пальцами в ее волосы, притянул к себе и поцеловал.
«На этот раз вряд ли она поверит, что это случайность», - мелькнуло в его голове. Затем какое-то чувство тревоги поселилось в его душе. Он чувствовал, что действует против собственной воли. Нет, ему было приятно целовать профессора Грейнджер, но импульс, толчок к этому шел не изнутри, а как будто бы снаружи. Словно что-то заставляло его делать это.
Наконец, отстранившись от опешившей девушки, он прошептал:
- Проклятье.
Пару раз моргнув, профессор Грейнджер облизнула губы кончиком языка и по возможности шутливо спросила:
- Не нужно сквернословить.
Профессор Снейп, устало потирая лоб, ответил:
- Нет, в прямом смысле – проклятье. Меня прокляли.
Профессор Грейнджер скептически взглянула на коллегу. Ну да, такая инициативность с его стороны выглядела не совсем в его духе, но сваливать все на какое-то проклятье – это уж слишком.
Он, тем временем, встал, подал ей руку, и когда они оба оказались на ногах, жестом предложил сесть в кресла. Попутно он мысленно заметил, что его все еще тянет поцеловать профессора Грейнджер, но теперь ему удавалось бороться с искушением.
- Помните, я упоминал об этом вчера? – спросил он, когда они сидели друг напротив друга.
Она кивнула.
- Проклятие было связано с темой поцелуев. И хотя мне не совсем понятно, как оно работает… то, что я целую вас – это именно его рук дело. Что-то буквально заставляет меня делать это.
Профессор Грейнджер с сомнением потерла подбородок.
- Как именно оно звучало?
- Я не помню точной формулировки, - солгал он, - что-то о том, чтобы я целовал… кого-то. Я не обратил внимания на слова той девчонки, я был уверен, что это просто глупость.
- Кого еще вы целовали в последнее время? – поинтересовалась она.
- Никого, - недовольно ответил профессор Снейп, - только вас.
- Очень странно.
- Меня это обстоятельство только радует. За прошедшие сутки кроме вас, я имел счастье разговаривать только со студентами и мадам Помфри…
Профессор Грейнджер хмыкнула. Затем ей в голову пришла идея.
- Можно пойти к профессору Трелони, - сказала она, - с ее помощью можно определить, есть ли на вас проклятие и как его можно снять.
- То, что оно на мне есть, я вам и без провидицы скажу, в противном случае, я ни за что не стал бы вас целовать, - отозвался профессор Снейп, на что профессор Грейнджер понимающе кивнула, - а что касается возможной помощи – я очень сомневаюсь, что Сибилла – тот человек, на которого можно рассчитывать.
- То, о чем я говорю, никак не связано с предсказаниями в общем, и профессором Трелони в частности. Речь идет о магическом глазе: правильно настроенный, он может действовать и без способностей к провидению. Если проклятый человек прикасается к этому шару, дым внутри меняет цвет. И в зависимости от цвета, можно сказать, какого рода проклятье наложено.
- Удивлен, что вы интересуетесь этой областью магии, - прокомментировал профессор Снейп, вставая.
- Образованный человек должен знать обо всем, - откликнулась его коллега.
Он прошел к двери, но она продолжала сидеть в кресле.
- Вы не идете? – поинтересовался он.
- А мне нужно?
- Вам не интересно, действительно ли я проклят? – ответил он вопросом на вопрос.
Профессор Грейнджер тяжко вздохнула, жалостливо взглянула на мужчину, поняла по упрямой линии губ, что печальными глазами его не разжалобить, и ответила:
- Безумно интересно, профессор Снейп. Хотя я сегодня так устала…
- Тогда пойдемте, - ответил он, игнорируя второе предложение.

***
Профессор Снейп пол субботы рыскал по Хогвартсу в поисках профессора Грейнджер. Он, конечно, мог бы просто спросить, например, у Минервы, куда делась ее любимая гриффиндорка, но он не любил демонстрировать кому бы то ни было, что он в ком-то нуждается. Да и вообще, не любил он «спрашивать». Проще найти самому… обычно. В этот раз профессор Грейнджер либо намеренно пряталась от него, может быть даже бегая за ним по пятам и насмехаясь, либо отсутствовала в замке.
Ближе к обеду профессор Снейп начал склонятся ко второй версии. Может показаться странным, что он так долго считал второй вариант не состоятельным и упрямо продолжал искать коллегу по школьным закоулкам. Но тут стоить отметить еще одну особенность дружбы между двумя преподавателями – они всегда (как бы невзначай) сообщали друг другу, где и в каких занятиях собираются провести выходные. Если никакой информации не поступало, это каждому давало повод быть уверенным, что он всегда сможет найти другого в замке. И тут такое… профессор Снейп начал подумывать, а так ли равнодушно профессор Грейнджер относится к его поцелуям, как хочет продемонстрировать? Может быть, они ей настолько неприятны, что она решила начать избегать его? Что ж… в таком случае, возможно, это было более чем верное решение, ибо контролировать себя в ее присутствии ему было чрезвычайно сложно. Даже когда ее не было рядом, какая-то неведомая сила заставляла искать ее. Может, поэтому он и провел полдня в бесплодных поисках, а не сидел спокойно в собственных комнатах, разгадывая кроссворд на последней полосе «Зельедельческой Англии».
Нет, конечно, не только поэтому – еще он хотел, чтобы она помогла ему справиться с проклятьем. Он, естественно, мог бы все выяснить сам, но с ней оно как-то быстрее выходило. В дискуссиях и спорах они нередко приходили к решениям самых сложных проблем. Да и работы меньше. Если что, всегда можно было поручить ей какое-нибудь скучное занятие: она практически никогда не отказывалась, хоть и понимала, что ее используют. Просто она, скажем, нарезку ингредиентов или разлиновку пергаментов для таблиц скучными не находила.
Понимая, что беспокойство, вызванное проклятьем, не даст ему спокойно работать, он отправился в Хогсмид, надеясь найти там либо успокоение, либо профессора Грейнджер. В идеальном сценарии – и то, и другое.
Надежды профессора Снейпа оправдались процентов на семьдесят. Он обнаружил профессора Грейнджер в небольшом ресторанчике, если можно было так назвать это маленькое, хотя и чистенькое, заведение. Это, безусловно, принесло некоторую радость. Но вот то, что его скромная коллега была в компании мужчины (он увидел это сквозь большие окна-витрины, стоя на улице), профессору Снейпу не понравилось. Нет, он не ревновал, просто его настроение портилось от того, что в тот момент он хотел иметь профессора Грейнджер в собственном распоряжении, но был вынужден мириться с тем, что она занята другим человеком. Хотя… почему это он должен мириться?
Усмехнувшись собственным мыслям, он смело вошел в ресторанчик. Встав рядом со столиком, за которым сидела профессор Грейнджер, он произнес:
- Вот вы где.
Она сконфуженно взглянула на него, затем одарила извиняющимся взглядом своего сотрапезника.
- Это профессор Снейп, мой коллега, - пояснила она ему. – Профессор Снейп, познакомьтесь, это Камерон МакНайтли, племянник Минервы.
Профессор Снейп бросил надменный взгляд на молодого мужчину довольно приятной наружности, небрежно кивнул в знак приветствия, и снова обратился к профессору Грейнджер:
- Я искал вас. Мы не разобрались с моей проблемой.
- Мне показалось, не будет ничего страшного, если мы займемся ею вечером, - ответила она негромко, словно надеясь, что мистер МакНайтли не заметит, что она с кем-то разговаривает.
- О, приятно знать, что вы планировали вернуться сегодня в замок, - язвительно отозвался профессор Снейп, на что она лишь едва заметно подняла бровь.
- Простите профессора, Камерон, он очень отдаленно знаком с правилами хорошего тона, - произнесла профессор Грейнджер, невозмутимо наколов на вилку листик салата.
- Вы тоже не блещете, - отозвался профессор Снейп, игнорируя скромные попытки Камерона сказать несколько вежливых слов в ответ на слова его спутницы, - обещались помочь, а сами, не сказав ни слова, убежали на свидание.
- Ах, я такая взбалмошная! – наигранно ответила профессор Грейнджер. – На меня вообще положиться нельзя. Так что, будет лучше, если вы займетесь своей проблемой самостоятельно. В конце концов, это вас прокляли, а не меня. И, кстати, думаю, вовсе не за то, что пытались помочь пожилой леди перейти дорогу.
Профессор Снейп угрожающе сузил глаза.
- Видимо, я не ошибся, когда сказал, что вам нравится, когда я вас целую, - с вызовом произнес он.
И слова, наконец, достигли цели. Щеки его коллеги порозовели, глаза опасно сверкнули.
- До свидания, профессор Снейп, - сквозь зубы произнесла она.
- До свидания, - ответил он, схватил руку профессора Грейнджер, чуть склонился и поцеловал кончики ее пальцев.
Вообще-то, ему хотелось позволить себе гораздо больше, но этот… как его, Кеннет?... своим присутствием сдерживал мужчину.
Зыркнув на племянника Минервы, профессор Снейп гордо удалился. Ничего, они с профессором Грейнджер еще поговорят. Вечером.
Вечером, как он и ожидал, она пришла в его комнаты. По ее лицу легко можно было понять, что она чем-то недовольна. Предполагая, каким будет ее настроение, он уже приготовил чай и красиво выложил печеньки на тарелке.
- Вы нехороший человек, профессор Снейп, - сказала профессор Грейнджер, усаживаясь в кресло и хватая печенюшку с марципаном.
- Не каждый день делаются такие открытия. Думаете, стоит послать письмо в газету? – отозвался он, с деловым видом делая какие-то записи на пергаменте.
- И что хуже всего – вы даже не испытываете раскаяния в том, что испортили мне свидание. Коих, как вам прекрасно известно, у меня и так почти не бывает, - продолжила она, игнорируя его иронию.
- Если вашего кавалера так легко спугнуть, он вам абсолютно точно не нужен.
- Да что там, за последний год не было ни одного! И тут, наконец, меня решили познакомить с приятным, умным молодым человеком. И я даже, кажется, ему понравилась. Но вам непременно нужно было вмешаться и все испортить.
- Небеса! – профессор Снейп на мгновение прикрыл глаза, демонстрируя таким образом, что ему уже порядком надоело это нытьё. – Я не сделал ничего, что могло бы заставить мужчину сбежать от женщины, которая ему понравилась. Либо он идиот, либо вы все-таки ошиблись, и на самом деле ему не приглянулись.
Профессор Грейнджер, привыкшая к отсутствию такта у этого сухаря, не обиделась, но недовольно ответила:
- Он сказал, что ему кажется, в нашей встрече нет смысла, поскольку, очевидно, я уже нашла свою вторую половинку. Смешно даже, он решил, будто мы с вами парочка!
Профессор Снейп согласился – смешно.
- Значит, все-таки идиот, - сказал он. – Было вполне очевидно, что мы ведем себя не как влюбленные.
- Идиот тут только один! А Камерону просто показалось, что, несмотря на язвительные слова, между нами есть какая-то связь. Он сказал, что когда мы разговариваем, весь мир вокруг словно замирает.
- Думаю, таким тактичным способом он дал вам отворот-поворот, - сказал профессор Снейп, выбирая ту печеньку, которая своим отсутствием не нарушила бы симметричный рисунок.
- Что вы знаете о тактичности? И, к вашему сведению, некоторым людям знакомо такое понятие, как искренность.
- Да-да, я читал о нем в толковом словаре. Оно там располагается между словами «глупость» и «скудоумие».
- Невыносимый человек, - пробормотала профессор Грейнджер.
Профессор Снейп, тем временем, снова почувствовал импульс проклятья. Он уставился на коллегу, мысленно пытаясь совладать с собственным желаниями.
- Как проклятье? – поинтересовалась она спустя полминуты.
- Работает, - ответил он, продолжая пялиться на девушку.
Она взглянула на него сперва вопросительно, затем с пониманием.
- Прямо сейчас? – уточнила она и получила утвердительный кивок в ответ.
- А как… как оно ведет себя, когда вы удовлетворяете его требования? – спросила профессор Грейнджер с чисто научным интересом.
- Пока что мне это ни разу не удалось, - ответил профессор Снейп, чувствуя, что какая-то сила так и пытается заставить его встать и подойти к коллеге.
Пока что ему удавалось сопротивляться, но активно работающий мозг отметил, что влечение стало сильнее – очевидно, со временем сила проклятия увеличивалась.
- Тогда… не поймите меня не правильно, но, может быть, стоит попробовать? Может быть тогда, хотя бы на время, из ваших глаз исчезнет этот безумный блеск, и вы сможете как следует поработать? У нас осталось немало книг, которые…
Договорить ей не удалось, поскольку, воспользовавшись столь щедрым предложением, профессор Снейп подскочил к ней и накрыл ее рот собственными губами…
Целовались они долго. Профессор Грейнджер вошла во вкус и даже, усадив профессора Снейпа на диван, села к нему на колени для более удобного доступа. Спустя какое-то время она все же вспомнила о приличиях и, запыхавшаяся, с раскрасневшимися губами, отстранилась от него и спросила:
- Ну как?
Взяв себя в руки, профессор Снейп прислушался к собственным ощущениям. Отпускать девушку не хотелось, но причиной этого было определенно не проклятие – оно как будто бы успокоилось и отступило. Несколько секунд внутренней борьбы – и он сказал:
- Вероятно, вы оказались правы. Давление уменьшилось.
Спорхнув с его колен, профессор Грейнджер подошла к стеллажу с книгами.
- Тогда вам вот эти, - сказала она, громко ставя стопку книг на кофейный столик прямо перед профессором Снейпом, - а мне оставшиеся.
Изучая книги, профессор Снейп исподтишка разглядывал профессора Грейнджер. Она казалась совершенно невозмутимой, как будто бы то, что несколько минут они целовались как какие-нибудь влюбленные школьники, никак ее не задевало. Как будто бы ничто в ней не трепетало от этой близости, как будто бы это не вызвало в ней никаких чувств. Его это даже немного рассердило – могла бы хотя бы смутиться для приличия!
Решив, что нельзя оставлять ее в таком безмятежном состоянии, он сказал:
- Любопытно, можно ли снизить силу проклятия с любой женщиной, или это непременно должны быть вы?
Она пожала плечами, явно увлеченная текстом.
- Нужно будет завтра позвать Анжелу и проверить, - сказал он как бы между делом.
О да, он знал, как ее зацепить. Анжела была девушкой по вызову, услугами которой профессор Снейп в минуты горького одиночества или, наоборот, душевного подъема нередко пользовался. По крайней мере, нередко до тех пор, пока профессор Грейнджер совершенно случайно не узнала о ее существовании. Нет, она не осудила мужчину, и стала даже периодически справляться, как у Анжелы дела – как будто он спрашивал. Но вскоре его рассудительная коллега стала реагировать на упоминание девушки довольно агрессивно. Сначала профессор Снейп было решил, что профессор Грейнджер ревнует, но когда подобное же отношение стало проявляться и к Люциусу Малфою, и иногда даже к Минерве, стоило ему упомянуть, что он выпил с ней по чашке чая, он понял, что если эта ревность и имеет место быть, у нее больше общего с собственническим инстинктом. И со временем, почему-то не желая расстраивать профессора Грейнджер, он стал реже видеться с Анжелой. Однако, если требовалось достать коллегу, достаточно было просто упомянуть имя…
- О, гениальная идея, - как и предполагалось, сердито отозвалась девушка, - и мне не придется мучиться, и вы сможете удовлетворить свои низменные инстинкты.
- Мучиться? – уточнил профессор Снейп с негодованием.
Нет, он, конечно, не думал, что она получает огромное удовольствие от их лобызаний, но чтобы мучиться…
- Ха, то есть с «низменными инстинктами» вы не спорите, - тут же зацепилась она.
- Когда вы так правы, спорить не хочется, - язвительно откликнулся он.
На этом их беседа закончилась. Дальнейшие исследования проходили в полной тишине, пока профессор Грейнджер не ушла, сославшись на усталость.

***
На следующий день за обедом Минерва начала расспрашивать профессора Грейнджер о своем племяннике.
- Он очень мил, - отвечала девушка на все вопросы своей начальницы.
- Но милый нрав – не та черта характера, которая тебя привлекает, не так ли? – спросила Минерва, многозначительно поглядывая на профессора Снейпа.
И профессор Грейнджер, и профессор Снейп, все прекрасно слышавший, сделали вид, что не поняли намека. Не добившись никакой реакции, Минерва сказала:
- Не забудьте, что завтра уезжают ученики… а послезавтра, кстати, все должны быть на Рождественском обеде. Северус, в первую очередь это относится к тебе. Не вздумай куда-нибудь убежать.
- Я не пропустил ни одного рождества за последние двадцать лет, - с недоумением произнес профессор Снейп.
- Именно потому, что за этим постоянно кто-то пристально следит. Твоя воля, ты бы не выбирался из комнат Гермионы целыми днями.
И эту многозначительную фразу профессора решили пропустить мимо ушей.
- Кстати, Гермиона, мистер Уизли говорил тебе, что на праздничный обед в Хогвартс с ним приедет его кузен Дойл О’Рейли? – поинтересовалась Минерва чуть позже.
Профессор Грейнджер закатила глаза, а профессор МакГонагалл продолжила:
- Очень достойный мужчина. Он окончил Хогвартс шестнадцать лет назад, но я его и после встречала. Последнее время большую часть времени он жил в Тегусигальпе, но теперь, я слышала, собирается осесть в Англии. Обзавестись семьей, купить дом…
- Кажется, я сыта, - произнесла профессор Грейнджер сухо и вышла из-за стола.
Профессор Снейп лишь хмыкнул.
Позже вечером он снова пришел к комнатам профессора Грейнджер. Томление было нестерпимым, от желания поцеловать девушку его трясло. И тогда, барабаня по двери, он не смог бы точно сказать, чего хотел больше – избавиться от проклятья, или припасть к нежным губам коллеги.
Подвергаясь беспощадным нападкам профессора Снейпа, дверь продолжала оставаться закрытой. Очевидно, профессор Грейнджер была где-то в другом месте… но обыскав замок, он так и не нашел ее. Ближе к полуночи он решил обратиться за помощью к Минерве. Та еще была в кабинете директора и, выслушав историю о злоключениях подчиненного, успокаивающим голосом предложила ему присесть и выпить чашечку чая.
- Не надо разговаривать со мной таким тоном! – приказал профессор Снейп. – Говори, где профессор Грейнджер.
- Почему вы продолжаете так официально обращаться друг к другу? – проигнорировала грубость мужчины Минерва.
- Это наше дело. Где она?
- У вас такие близкие отношения, не понимаю, зачем оставлять эту видимость стены между вами? Или наедине вы обращаетесь друг к другу по имени?
Профессор Снейп был зол. Зол, потому что у него началась ломка, ему требовалась доза, ему необходим был поцелуй профессора Грейнджер. Хотя бы маленький. Малюсенький поцелуйчик. В щечку.
- Где она? – заорал он, уже не отдавая себе отчет в том, что делает.
Минерва удивленно приподняла брови и пару раз моргнула. Затем она сказала:
- Не думала, что все настолько серьезно. Что ж… - здесь ее лицо сделалось скорбным, - я не знаю, что ты натворил, но сегодня вечером Гермиона прислала мне письмо. Думаю… ты можешь его прочесть.
Она достала из ящика стола сложенный пергамент. Профессор Снейп нетерпеливо выхватил письмо из рук Минервы и начал жадно читать.
- «Пусть сам разбирается со своими проблемами»!? – воскликнул он, цитируя письмо. – И после этого она смеет называть эгоистом меня?..
Минерва пожала плечами. Когда профессор Снейп дочитал, он недоуменно уставился на коллегу.
- Она не будет праздновать Рождество в Хогвартсе? – удивленно произнес он.
- Так она написала.
- Но здесь же будут все ее дружки.
- Думаю, они волнуют ее в последнюю очередь, - произнесла Минерва разглядывая чернильницу на своем столе.
- И с кем, интересно знать, она собирается отмечать сей светлый праздник? – ядовито спросил профессор Снейп, определенно представляя несколько, порочащих имя его коллеги, вариантов.
- Северус, я не знаю. Она прислала мне это письмо, больше мне ничего не известно. Думаю, ты знаешь об этом гораздо больше чем я.
Профессор Снейп язвительно промычал «угу» в ответ и ушел, не попрощавшись.
Да что она себе позволяет? Бросить его вот так, в канун Рождест… то есть мучаемого проклятьем, страдающего, нуждающегося в ней! Как не по-гриффиндорски. Как не по-человечески.
В ту ночь ему долго не удавалось уснуть, он постоянно думал о том, куда могла отправиться его профессор Грейнджер, а также о том, как было бы замечательно поцеловать ее и избавиться от этой тяжести на душе.
Только под утро ему удалось забыться беспокойным сном, полным ярких образов и тревожных видений.
Следующим утром он предпочел пропустить завтрак, выпив кофе в собственных комнатах. Он просто боялся, что если ему под руку попадется какой-нибудь студент, от несчастного ребенка не останется и мокрого места. Профессор Снейп был просто опасен для общества. Ему нужна была профессор Грейнджер. Необходима как вода и воздух.
Ближе к обеду, поняв, что сойдет с ума во вдруг обнаружившейся тесноте его комнат, он отправился патрулировать коридоры. Студенты, к счастью, уже уехали, и те элементы, который продолжали бродить по школе, с легкостью избегали встреч с грозой подземелий.
Внезапно профессор Снейп услышал знакомый голос. Сперва он решил, что ослышался. Это не могла быть она… Завернув за угол он увидел профессора Грейнджер, которая отчитывала каких-то первокурсников. Отчитывала очень строго – он никогда не видел ее такой злой. Но ему было не до анализа ее душевного настроя – его заботило только одно: ему нужно было ослабить действие проклятия. Он стремительно подлетел к профессору Грейнджер, схватил ее за руку и куда-то повел, оставив опешивших студентов стоять в коридоре.
- Что вы делаете! Отпустите меня сейчас же! – воскликнула сама профессор Грейнджер, придя в себя.
Пытаясь освободить ладонь из руки профессора Снейпа, она продолжала идти за ним, поскольку сопротивляться было чрезвычайно сложно – все-таки силы были неравны. Как вдруг он толкнул ее куда-то в сторону, и они оказались в небольшой каменной нише. Прижав девушку к стене, профессор Снейп начал неистово ее целовать. Его не заботило, настроена ли она на поцелуи, агония была слишком долгой, чтобы переживать о чьих-то там чувствах. Впрочем, он и без агонии о них не слишком волновался. Наконец, утолив немного свою жажду и почувствовав упирающуюся в бок волшебную палочку, он отстранился от профессора Грейнджер и сделал пару шагов назад.
- Потрудитесь объясниться, - строгим учительским тоном потребовала она.
- Потрудитесь подключить мозги, - недовольно ответил он. - Вы оставили меня с этим проклятьем, куда-то отправились, даже не подумав обо мне. Я едва не сошел с ума.
- И это, конечно же, повод вот так хватать меня за руку прямо на глазах у студентов и тащить куда-то, как будто вы – пещерный человек.
Профессор Грейнджер сложила руки на груди и надменно уставилась на профессора Снейпа.
- Простите великодушно, мисс, я был непростительно груб, - притворно вежливым голосом начал он, а потом зло закончил, - наверное, это потому, что я почти лишился рассудка, не имея возможности думать о чем-либо, кроме того, чтобы поцеловать вас.
- У меня есть свои дела, - упрямо ответила она.
- С каких пор?
- Я не ваша собственность!
- Это спорный вопрос, - язвительно ответил профессор Снейп, а затем предложил пройти в его комнаты, поскольку не хотел продолжать выяснять отношения в коридоре.
- Нет, спасибо. Я не собираюсь идти в ваши комнаты ни сейчас, ни когда-либо еще. И вы ко мне больше не приходите.
Профессор Снейп опешил. Что произошло с его профессором Грейнджер? Неужели ее так разозлил его поцелуй? Но ведь он даже не владел собой, это был порыв, жизненная необходимость. Но, сказав это девушке, он не получил ответа. Она молча прошла мимо него, задев при этом плечом его плечо, и скрылась за очередным поворотом. Профессор Снейп остался растерянно стоять у пустой ниши.
Поразмыслив, он уже во второй раз – хоть ему это и жутко не нравилось – решил обратиться за помощью к Минерве. Найдя ее в ее кабинете, он поинтересовался, когда вернулась профессор Грейнджер, почему – ведь она собиралась провести Рождество за пределами Хогвартса – и что с ней случилось.
- Она вернулась сегодня утром, после завтрака, - ответила Минерва, - в очень скверном настроении. Где была, и что делала, говорить не стала. Сняла десять баллов со Слизерина за то, что они принесли на обуви много снега в холл, и ушла в свои комнаты.
- Может быть, это не профессор Грейнджер? – предположил профессор Снейп.
Минерва печально вздохнула. Несколько секунд она разглядывала собственные ногти, а затем не выдержала и страстно произнесла:
- Северус, пожалуйста, сделай что-нибудь. Я не могу видеть, как она чахнет. Не мучай ее.
Профессор Снейп немало удивился. Почему все говорят, будто он ее мучает? Да разве в школьные времена могла эта гриффиндорка предположить, что будет запросто пить с ним чай в его личных комнатах? Мерлин, конечно нет! Но теперь, разнеженная и разбалованная его вниманием, профессор Грейнджер любое ехидное слово в свой адрес считает непростительным оскорблением и дуется по каждому поводу. Так вот, да будет вам известно, он не собирается носиться за ней. Он разберется с идиотским проклятием и, когда ему уже ничего не нужно будет от профессора Грейнджер, всем своим видом покажет, что не намерен унижаться перед ней. И она первая приползет к нему, предлагая трубку мира!
Вообще, на обиженных воду возят.
Однако Минерва прервала его размышления следующими словами:
- Откройся ей, наконец. Я же вижу, что ее чувства не безответны.
Теперь профессор Снейп удивился еще больше. О чем говорила эта женщина? Выразив свое недоумение приподнятой бровью и чуть склоненной головой, он услышал:
- Только не пытайся убедить меня, что у тебя с ней ничего нет, пожалуйста, Северус. Избавь меня от этого.
- Минерва, - произнес он, - Минерва, Минерва… я думал, что хотя бы ты понимаешь, что мы с профессором Грейнджер просто друзья.
- Я так не думаю, - ответила ему его коллега. – И нет, я не считаю, что все зашло достаточно далеко. Я вижу, что вы оба сдерживаете собственные чувства. Но то, что эти чувства есть, отрицать не надо.
Профессор Снейп устало потер лоб.
- Какие чувства? – пробормотал он.
- Это не только мои личные наблюдения. Камерон сказал мне, что когда вы разговариваете, не возникает никаких сомнений, что вы страстно друг в друга влюблены. Я уже привыкла к вам, не чувствую это так остро, а вот Камерон взглянул на вас свежим взглядом.
- Это ерунда, - горячо заявил зельевар, - сегодня она сказала, что не хочет со мной разговаривать – по-твоему, так девушки проявляют любовь?
Минерву посетили сомнения – неужели этот мужчина, которого все считали умным, был таким дураком? Неужели он действительно не видел, что девочка влюблена в него по уши?
- Северус, - произнесла она мягко, - так девушки проявляют отчаяние. Я думаю, ей слишком тяжело оставаться для тебя просто другом, и ты совершенно не пытаешься сделать это легче для нее. Продолжаешь сохранять дистанцию, продолжаешь держать на вытянутой руке.
«Да уж, особенно в последнее время», - иронично подумал профессор Снейп.
- Особенно в последнее время, - вторила его мыслям Минерва, однако безо всякой иронии, - я не знаю, что между вами произошло, но она начала все больше замыкаться в себе. Она глубоко переживает.
После небольшой паузы она добавила:
- Я не могу поверить, что ты никогда не видел, как она порой смотрит на тебя. У меня мурашки по коже бегут, когда я вижу этот взгляд. Тебе удается скрываться лучше, но и в твоих глазах иногда проскакивает что-то такое…
- Минерва! Она же даже ни разу не пыталась… что там делают женщины, чтобы соблазнять мужчин? Кокетничать, флиртовать, фривольничать? У нее было столько возможностей очаровать меня, но она ни разу ими не воспользовалась.
- Северус, ты невыносимый упрямец, - ответила ему Минерва, беря в руки какой-то пергамент и делая вид, что собирается заняться важными делами. – Я сообщаю тебе, если ты настолько слеп, что не замечаешь этого, Гермиона Грейнджер влюблена в тебя. А теперь можешь идти и делать с этим что хочешь. Но я требую – как твой начальник, а не как друг – разберись в ситуации. Нанимая профессора Грейнджер, я все-таки не собиралась обзаводиться вторым профессором Снейпом.
Профессор Снейп несколько секунд задумчиво смотрел на свою коллегу, затем встал и ушел.
Отправившись в свои комнаты, он уселся в любимое кресло и задумался. Неужели это была правда? Неужели профессор Грейнджер действительно любила его? Этого просто не могло быть, не могло… и все же. Все же, все же, все же… ведь она действительно неплохо к нему относилась. Ей нравилось его общество – здесь поспорить трудно. И она всегда была мила с ним. А флирт – это совсем не в ее духе. Он даже не был уверен, что она умеет это делать. Профессор Грейнджер была слишком сдержанна и благонравна, чтобы пытаться обольстить кого-нибудь. К тому же, если вспомнить, что она все-таки гриффиндорка, можно смело предположить, что в ее голове было что-нибудь вроде «пусть любит меня такой, какая я есть, или не любит вообще». А эта смена настроений и странные выходки в последнее время? Все началось именно тогда, когда его, Северуса Снейпа, прокляли. Иными словами, когда он начал постоянно ее целовать. И если предположить, что она влюблена в него, все встает на свои места и начинается казаться вполне – как странно это ни звучит в отношении женских капризов – логичным. Его поцелуи вызывали не отвращение, а совсем иные эмоции, и, возможно, не сумев совладать со своими чувствами, она начала выкидывать номера вроде истерик или побегов из Хогвартса.
Придя к таким выводам, профессор Снейп задумался над тем, что он по этому поводу чувствует. Он, определенно, был рад. Можно даже сказать, счастлив. В него влюбилась такая девушка! Молодая, красивая, умная. Просто идеальная женщина (кое-что в ней его, конечно, раздражало, но сейчас это было не важно). Значит, он был не совсем пропащий. Может даже, он был немного привлекателен, раз она в него влюбилась. То есть, он знал, что умен, очень умен, и весьма остроумен, интересен, с ним можно много о чем поговорить. Кроме того, он сильный маг, зельевар высокого класса, к тому же мужественен и, если надо, даже галантен. И он часто замечал, как легко профессор Грейнджер соглашается с ним, если он демонстрирует власть. То есть, они могут долго о чем-то спорить, но если он твердо скажет «Так, и никак иначе», она вздохнет, опустит глаза и согласится. Может, правда, потом сделать по-своему, но это уже не так важно. Следовательно, она уважает его и признает авторитет. Что говорит о том, что он ОЧЕНЬ-ОЧЕНЬ мужественен.
Да, он знал все хорошее о себе, но при всем при этом всегда был уверен, что ни одна женщина в своем уме не влюбится в него из-за скверного характера и не слишком красивых черт лица… Однако, профессор Грейнджер, часто казалась ему немного ненормальной, так что ничего удивительного…
Помимо этого невероятного подъема самооценки, он испытывал еще что-то, что-то приятное и будоражащее, но как-либо классифицировать это чувство ему не удалось.
Зато ему удалось другое. Решив, что не воспользоваться чувствами коллеги – просто грех, он начал думать, какую пользу мог бы извлечь из ее любви. Первое, что пришло на ум, был секс. Профессор Снейп давно поглядывал на ее аппетитные формы, но даже думать не смел о том, чтобы по-настоящему насладиться ими. Теперь можно было и посметь. Проведя несколько минут в мечтах, он вернулся с небес на землю.
Вообще-то, профессор Грейнджер могла дать ему кое-что еще – что-то, на что он и надеяться перестал. С давних пор он думал о ребенке. Еще когда у Джеймса Поттера родился сын от Лили Эванс, он, Северус Снейп, просто умирал от зависти. Но тогда это, скорее, было не желание иметь ребенка, а желание иметь его от Лили Эванс. А еще точнее – просто иметь Лили Эванс. Позже мысль о продолжении рода усердно отодвигалась им на задворки сознания: во-первых, думал он, ему не нужен никто, кроме Лили, во-вторых, у него никого и нет, даже Лили, в-третьих, он ожидал возрождения Темного Лорда. После того, как Темный Лорд был убит Гарри Поттером, почти вся молодая часть Ордена Феникса обзавелась детьми. И профессор Снейп с болью в сердце наблюдал, как на его глазах уже второе поколение нянчится со своим потомством, тогда как он остается одиноким и никому ненужным. Нет, вообще-то, чужие дети ему не нравились, но вот своих, он был уверен, он полюбил бы бесконечно. Он дал бы им все, что имел, и даже больше, он научил бы их всему, что умел, он бы передал свое мастерство и умер бы, зная, что оставил в этом мире частичку себя…
Но, как ни прекрасны были его помыслы, все еще оставалась одна загвоздка. Нужна была женщина. И не просто какая-нибудь, а которая нравилась бы ему.
И тут дар богов – профессор Грейнджер. Идеальна, с точки зрения генетики, для продолжения рода. Конечно, кое-какие аспекты их характеров обещали предполагаемому ребенку и его окружающим тяжелые времена. Но зато это был бы настоящий гений. Как профессор Снейп и мечтал.
Но ребенок – это уже серьезно. Тут нельзя «поиграть и бросить». Чтобы склонить профессора Грейнджер к тому, чтобы завести малыша, нужно будет больше, чем пару слов низким голосом и страстный поцелуй. Нет, она, несомненно, пожелает каких-то гарантий, что он не уйдет от нее через неделю после рождения дитяти. И… выходит, что лучше всего было бы жениться на ней. А что? Это было бы выгодно, с какой стороны не посмотри. Когда двое просто «встречаются», мужчине приходится постоянно дарить женщине подарки и цветы, а муж уже может расслабиться и отделываться только наборами саморежущих ножей на Рождество – так это, по крайней мере, было в представлении профессора Снейпа. Кроме того, они жили бы вместе, и он мог бы разговаривать с ней, когда вздумается, а не только по вечерам за чашечкой чая. Они могли бы быть вместе хоть двадцать четыре часа в сутки. И за чистоту его жилища отвечала бы она, и ему не пришлось бы постоянно объяснять эльфам, почему нельзя трогать даже пустые пробирки в его комнате. О, а на Рождество ему не пришлось бы думать о подарке Минерве, общим подарком от них занималась бы профессор Грейнджер! В общем, можно было бы придумать множество плюсов, но профессору Снейпу это было не нужно. Как только идея пришла ему в голову, он сразу понял, что она на диво хороша. Теперь оставалось убедить в этом и профессора Грейнджер.

***
Рождественским утром профессор Снейп проснулся в прекрасном настроении. Выпив кофе в собственных комнатах, он вышел на пешую прогулку до Запретного леса. Прогуливаясь вдоль озера, он заметил группу людей в полосатых шарфах. В желто-красных полосатых шарфах. Гриффиндорская банда уже прибыла в Хогвартс и резвилась в снежных сугробах, словно им было пять лет. А ведь у них у самих уже были дети, которые радостно бегали вокруг, кидаясь снежками.
Он с удовольствием бы избежал встречи с этой нечестью, но, к сожалению, его путь лежал вдоль тропинки, на которой они устроили снежную крепость. Пока они не заметили его, профессор Снейп, подходя все ближе и ближе, пытался выяснить, кто же там бесчинствовал. Это был, конечно же, Гарри Поттер со своей женой, в девичестве Уизли, где-то рядом бегали двое их отпрысков. За большим снежным комом прятался Рональд Уизли, он пытался попасть снежком в свою жену, учившуюся некогда в Пуффендуе, но теперь, на утеху мужу, носившую гриффиндорский шарф. Их сын сосредоточенно лепил снеговика в сторонке. Невилл Лонгботтом, ночной кошмар профессора Снейпа, пытался укачать на руках годовалую дочку, пока его благоверная пыталась объяснить Гарри Поттеру, где нужно строить укрепления. Лаванда Браун пыталась возвести ледяную горку, чтобы трехлетняя девочка со смешными сережками-тыковками в ушах могла покататься с нее. Луна Лавгуд стояла в сторонке и наблюдала за процессом сквозь голубые очки. Джордж с хитроватой улыбкой на лице колдовал что-то вокруг своей снежной крепости, его сынишка прыгал рядом пытаясь хоть как-то помочь… и, наконец, взгляд профессора Снейпа отыскал копну каштановых волос. Гермиона Грейнджер сидела у озера, растолковывая что-то пятилетнему мальчику – старшему сыну Гарри Поттера.
- Профессор Снейп! – вдруг позвал его кто-то, и профессор Грейнджер резко обернулась.
Он тут же отвел взгляд, посмотрев на того, кто его позвал.
- Мистер Поттер?
- Решили присоединиться к нашей битве? – поинтересовался молодой человек в привычных круглых очках.
- Вы готовы в это поверить? – спросил профессор Снейп, приподняв бровь.
В этот момент большой ком снега попал ему прямо в голову. Инстинктивно зельевар выхватил из рукава палочку и направил на того, кто только что поразил его столь метким выстрелом. Это была дочка Поттера. Маленькая девочка сжалась под суровым взглядом мужчины и испуганно смотрела на направленную на нее палочку. Все остальные тоже замерли, кто испуганно, а кто просто удивленно глядя на профессора Снейпа. Несколько секунд продолжалась немая сцена, и вдруг зельевар легко качнул палочку, и небольшой сугроб снега с ветки высокого дерева упал вниз, прямо на ребенка. А потом, ко всеобщему удивлению, профессор Снейп рассмеялся. Свидетели сцены все еще не могли придти в себя, когда к его низкому раскатистому смеху присоединился тоненький и заливистый – дочка Гарри Поттера, отряхиваясь от снега, весело хохотала, игнорируя перепуганные лица родителей. Подбежав к профессору Снейпу, она зачерпнула в руки побольше снега и кинула в него. Тот, недолго думая, взмахну палочкой, и весь снег полетел обратно в девчонку.
- Так нечестно! – крикнула она.
- У тебя до сих пор нет палочки? – насмешливо спросил профессор Снейп.
- Есть! Мне папа купил в магазине для малышей уже сто пятьдесят лет назад! – ответил ребенок.
- Тогда используй ее, глупое создание. И мы будем сражаться на равных.
Внезапно перед взором профессора Снейпа возникла профессор Грейнджер.
- У вас интересная манера общаться с детьми, - сказала она, едва заметно улыбаясь.
А потом протянула руку и стряхнула снег с его мантии и волос. Он сначала немного растерялся – ведь все на них смотрели, а она вела себя фривольно, но потом он представил, как, должно быть, неуютно чувствует себя профессор Грейнджер среди своих друзей: все они уже обзавелись семьями, а она так и оставалась одинокой молодой женщиной. Наверное, ей хотелось создать хотя бы иллюзию отношений. Ах, если все пойдет по его плану, ей это будет не нужно.
- С Рождеством вас, - произнес он.
Профессор Грейнджер расплылась в улыбке.
- И вас тоже с рождеством, - ответила она.
И вдруг профессора Снейпа окатило целой лавиной снега – он едва устоял на ногах под таким напором. Когда ему удалось отряхнуться, он выглянул из-за спины профессора Грейнджер и увидел гордое личико маленькой Лили Поттер. В ее руках была маленькая волшебная палочка. И зельевар снова рассмеялся. Тут к нему присоединились, все, кто видел это маленькое представление.
После этого профессор Снейп сразу ушел, но уже через час он вернулся в Хогвартс и обнаружил всю честную компанию в Холле. Они все кричали, пытаясь что-то выяснить или решить какой-то вопрос. Он не стал вдаваться в подробности, просто отыскал глазами профессора Грейнджер, подошел к ней и попросил дойти до его комнат. Она молча согласилась и пошла за ним.
Когда они оказались в его покоях, он сказал:
- Профессор Грейнджер…
- Знаете, я подумала, - перебила его девушка, - мы ведь друзья, но продолжаем звать друг друга так официально. Может быть… может быть мы…
- Гермиона, - перебивая ее, произнес он, - прежде всего я хотел поблагодарить вас за книгу, которую вы мне подарили. Это действительно очень ценный экземпляр и он займет достойное место в моей библиотеке.
- Не за что, Северус, - ответила она, и он на мгновение потерял дар речи – так непривычно ему было слышать собственное имя из ее уст.
- Во-вторых, хотел сам поздравить вас с Рождеством и вручить подарок лично.
С этими словами он взял с камина какой-то сверток и протянул его Гермионе. Девушка нетерпеливо начала срывать оберточную бумагу. Открыв крышку серебристой коробки, она увидела там маленькую бархатистую коробочку, которую и достала дрожащими пальцами. Открыв ее, Гермиона ахнула – там лежало изящное колечко из белого метала с тремя белыми камушками.
- Я долго думал, и решил, что вы – та женщина, с которой я хотел бы провести остаток дней, - сказал Северус, отчего-то робея, - вы… согласитесь стать моей женой?
Гермиона не могла вымолвить и слова – это было слишком неожиданно для нее, не смотря на то, сколько раз она представляла это в своих самых смелых фантазиях.
- Прошу, Гермиона, не молчите, - низким голосом произнес Северус, и нежно сжал ее руку.
- Я… я… мне нужно подумать, - только и смогла ответить она и, высвободив руку, убежала из его комнат, прихватив коробочку с колечком.
Северус немного растерялся. Конечно, он понимал, насколько неожиданным было его предложение, но разве не об этом она мечтала? Разве не об этом мечтает каждая женщина? Так чего же думать? Сказала бы «да» - и дело с концом.
И, черт, она так быстро убежала, что он даже не успел поцеловать ее, а ведь это был один из пунктов его программы. Проклятье снова напоминало о себе, и необходимо было избавиться от его давления.
Полдня Северус мучился, с каждым часом страдая все сильнее, но, наконец, настало время Рождественского ужина с Рождественской вечеринкой. Он пришел в Большой зал одним из первых.
Гермиона появилась спустя двадцать две минуты в окружении Джинни Поттер, Луны Лавгуд и Лаванды Браун. Все девушки выглядели прекрасно, но Северус видел только Гермиону. Он просто не мог оторвать от нее глаз – она была слишком красива. Заметив Северуса, она поспешно отвела взгляд и даже отвернулась. Но он не собирался ждать до второго пришествия, соизволит ли мисс Грейнджер побеседовать с ним. Уверенным шагом он направился к девушке, дабы сообщить, что желает побеседовать с ней наедине. Но когда он оказался достаточно близко к ней, вся уверенность испарилась, сменившись желанием. Желанием поцеловать, прижать к себе, просто прикоснуться. Уже заиграла музыка, и потому, поддавшись сиюминутному порыву, он пригласил Гермиону на танец.
Они кружили по залу, не замечая никого вокруг. Он едва ощутимо касался ее талии, она схватилась за его плечи, словно боялась упасть. Он чувствовал запах ее духов, близость просто сводила сума. Северусу было жизненно необходимо поцеловать Гермиону.
- Вы уже приняли решение по поводу моего предложения? – поинтересовался он.
- В некотором роде, - был ответ.
- Как это понимать?
- Все произошло так быстро, и я не уверена, что мне до конца ясны ваши мотивы. Когда я пойму, что движет вами, тогда и дам ответ, - сказала Гермиона.
Северус понял, что пришла пора для серьезного разговора. Нехотя закончив танец, он повел ее куда-то. Оказавшись в Холле, где на тот момент никого не было, он остановился и повернулся к Гермионе лицом.
- Мои мотивы, - сказал он без предисловий, - совершенно очевидны. Я хочу прожить жизнь рядом с вами.
- Почему? – упрямо спросила она, и он заметил, что в ее руках откуда-то взялась бархатистая коробочка.
- Потому что я так хочу, - раздраженно ответил Северус.
- Почему именно сейчас?
- Это проклятье – из-за него я понял, чего на самом деле хочу. Я хочу вас.
Гермиона прикрыла глаза.
- Вы так эгоистичны, - сказала она.
- Я знаю, и вы знаете. Если проблема в этом, я готов пожертвовать некоторыми своими «принципами».
- Нет, проблема не в этом – не только в этом. Просто…
Она замолчала, начав нервно заламывать руки.
- В чем дело? – спросил Северус.
- Знаете, где я провела прошедшую ночь? – выпалила она, словно приняла тяжелое решение.
Он удивленно посмотрел на нее. Затем отрицательно покачал головой.
- Я была с другим мужчиной, - произнесла Гермиона тихо, глядя прямо ему в глаза.
Он опешил. Затем ярость начала расти в его сердце.
- С мужчиной? – процедил он сквозь зубы.
Гермиона кивнула. Северус скрипнул зубами.
- С каким мужчиной? – спросил он, чувствуя, что готов задушить любого, даже если это окажется сам Мерлин.
- Я… я его не знаю. Мы познакомились в баре.
Северус снова почувствовал себя так, словно его ударили по голове.
- И как? – спросил он, не зная, что еще сказать.
Она опустила голову.
- Плохо.
- В самом деле? Не может быть! – в притворном удивлении воскликнул он.
- Я думала, это как-то поможет мне, но он… он оказался настоящей сволочью. Такого мне наговорил с утра, что…
Северус заметил слезы в глазах Гермионы и быстро сократил расстояние между ними. Подняв руку, он коснулся ее лица и стер со щеки скатившуюся слезинку.
- Он просто идиот, - заявил Северус, мечтая, наконец, поцеловать Гермиону, но понимая, что спешить не стоит.
Гермиона нервно рассмеялась.
- Я была уверена, что вы это скажете.
- Потому что так и есть. Я бы, если бы вы… я бы был вам благодарен… на его месте, - неловко закончил он.
Гермиона снова хихикнула, а затем подалась навстречу Северусу и обняла его.
- Знаете, я думаю, я согласна, - сказала она спустя полминуты.
- С чем? – уточнил Северус.
- Ну, с вашим предложением, - скромно ответила Гермиона.
Северус отстранился, изумленно глядя на девушку. Он, конечно, именно к ее согласию и стремился, но, наверное, никогда до конца не верил, что она все же согласится. И вот она сказала «да».
- Этот подарок лучше, чем книжка, - произнес Северус, глядя на Гермиону сияющими глазами.
- Для меня тоже, - прошептала она и, встав на цыпочки, прикоснулась губами к его губам.
В момент, когда их губы соприкоснулись, воздух словно качнулся, заставив обоих вздрогнуть. Они отстранились и удивленно уставились друг на друга.
- Вы тоже это почувствовали? – спросил Северус.
Гермиона кивнула. Северус прислушался к собственным ощущениям: ему все еще хотелось поцеловать Гермиону, но теперь это желание шло из глубины его души.
- Кажется, проклятье снято, - сказала он.
Гермиона улыбнулась.
- Почему? – спросил Северус.
- Потому что вас поцеловала девушка, которая искренне любит, наверное.
- Думаете? – насмешливо спросил он.
- Уверенна, - ответила она.
- Тогда, может быть, вы позволите мне надеть обручальное кольцо на палец той, которую искренне люблю я?
Гермиона просияла, ее счастливая улыбка заставила улыбнуться и Северуса…

***
На следующий день, когда Северус и Гермиона не появились ни на завтраке, ни на обеде, Минерва выразила свое беспокойство. Профессор Вектор, сидевшая рядом с директрисой, многозначительно произнесла:
- Я этому совсем не удивлена, поскольку видела, как вчера они целовались прямо в Холле.
- А я видел, как они оба спускались в подземелья, - поддержал коллегу профессор Флитвик, - наверное, шли в комнаты Северуса.
Минерва чуть улыбнулась.
- Думаю, не стоит ждать их и к ужину, - заявила Вектор.
Улыбка Минервы стала шире.
- Я так счастлива за Гермиону, - сказала она. - Наконец, она обрела свое счастье. А я начала действительно волноваться за девочку, ведь все называли ее Книжным Червем…