Казалось, старый дом с трудом сдерживает натиск бушующей снаружи непогоды. Ветер яростно завывает в каминной трубе, стремясь снести стены дома, вставшего на пути его разгульного веселья. Беснующаяся вьюга бросает в окна щедрые пригоршни колючего снега. Дом-старичок скрипит древними досками, дребезжит оконными стеклами, но стойко сносит удары стихии.

Свеча горела на столе,
Свеча горела
Как летом роем мошкара
Летит на пламя,
Слетались хлопья со двора
К оконной раме.

Яркое пламя камина весело трещит, наполняя маленькую гостиную теплом и уютом. Единственная свеча озаряет длинноволосого мужчину - он склонился над столом у заледеневшего окна, он рисует. Завитки и линии ложатся на пергамент, и каждое движение изящного пера добавляет штрихов неумелому, но узнаваемому портрету молодой женщины. Будучи виртуозом в совершенно другом искусстве, чародей никогда не замечал в себе сколь-нибудь приличных способностей к рисованию, но подобное занятие развеивало скуку и отвлекало от тревожного ожидания той особы, чей портрет сейчас покоится на деревянной столешнице перед магом. Час свидания близился, и Мастер Зелий не мог заставить себя заняться приготовлением обычного костероста: с эти зельем справился бы даже изрядно волнующийся студент.

Метель лепила на стекле
Кружки и стрелы.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.

Волшебник проводит пальцем по нарисованным чертам возлюбленной, будто стараясь убрать вьющийся локон, выбившийся из прически. «Сентиментальный дурак», - напоминает о себе ехидный внутренний голос, и легкая улыбка мага тает. Зельевар резко поднимается со стула и поворачивается к заснеженному окну, закладывает руки за спину, наблюдая, как в бесовском танце кружатся снежинки. Метнув быстрый взгляд на часы на каминной полке, мужчина хмурится: «Опять опаздывает! Несносная девчонка…» Сквозняк колеблет пламя свечи, угрожая задуть робкий огонек, и тут же раздается звонкое:
- Северус!
Мужчина спешит на зов, радостное волнение заставляет сердце биться быстрее. Едва он ступает в мрачный коридор, как его шею мягко обвивают женские ручки. Морозный свежий аромат окутывает Северуса, он притягивает хрупкую фигурку гостьи ближе.

На озарённый потолок
Ложились тени,
Скрещенья рук, скрещенья ног,
Судьбы скрещенья.

- Заждался? – вопрошает лукаво девушка, стягивая с себя теплую мантию. Северус лишь усмехается, берет «несносную девчонку» за руку, увлекая ее в теплую комнату, ближе к камину. Волшебница присаживается на корточки возле очага, греет озябшие руки, ее волосы в свете пламени отливают золотом.
- Гермиона, - его голос полон нежности. Она оборачивается и встает. Маг подходит ближе, снова берет ее холодную ладошку, касается поцелуем тонких пальцев.
- Останешься на ночь? – в его темных глазах отражаются искорки пламени.
- Да! – шепчет в ответ Гермиона, проводя рукой по его щеке. – А может, дольше…- прерывисто продолжает она, - Рон уехал на целую неделю в Барселону: очередная игра. Дети погостят это время у Молли.
- Вижу, у тебя все схвачено, - подкалывает ее Северус и получает легкий удар кулачком в грудь.
- Будто и сам не мечтал о такой возможности!
- Я мечтаю о чем-то более существенном.
Гермиона враз мрачнеет:
- Ты же знаешь, это не возможно, пока действует Закон о браках.
Мужчина успокаивающе проводит по ее пышным волосам. Сейчас совсем не хочется думать о том, что правит этим миром: бушующая метель или нелепые законы…
Она вдруг улыбается тепло и счастливо, от этого на душе мрачного зельевара становится невероятно легко. Он наклоняется и целует ее, сначала легко, едва касаясь губами, затем углубляет поцелуй. Подхватывает чародейку на руки и …

И падали два башмачка
Со стуком на пол.
И воск слезами с ночника
На платье капал.
И всё терялось в снежной мгле
Седой и белой

Бархатная тьма мягкой вуалью окутывает пространство вокруг почти догоревшего камина, скрывая любовников. Мужской голос исступленно шепчет: «Моя».
«Твоя», - звучит сладко-обманчивый шепот в ответ…

Свеча горела на столе,
Свеча горела.

Северус наблюдает за красивой женщиной возле окна, ее стройный силуэт, озаренный зыбким пламенем свечи, чарует. «Наверняка замерзла», - подумал маг, глядя, как Гермиона зябко обхватила себя руками: его простая белая сорочка совсем не грела.

На свечку дуло из угла,
И жар соблазна
Вздымал, как ангел два крыла
Крестообразно.

Он бесшумно подкрадывается к полуобнаженной чаровнице, кладет теплые ладони ей на плечи, та слегка вздрагивает. Никто не произносит ни слова, никчему нарушать блаженную сонную тишину. Мужчина откидывает вьющиеся локоны, получая доступ к нежной шее колдуньи; губы касаются разгоряченной кожи, посылая волну удовольствия по телу молодой женщины. Оба наслаждаются эти моментом, понимая, что времени у них осталось всего ничего. Гермиона вздыхает: мысль о вновь предстоящей разлуке больно кольнула ее. Они оба устали от необходимости скрываться, понимали, что так дальше продолжаться не может, но и отказаться от этих встреч было немыслимо. В Министерстве уже давно поговаривают об отмене злосчастного закона о браках, который не позволяет Гермионе оставить чистокровного мужа. Что ж, надежда есть…
- Все будет хорошо, - произносит Северус, ему не удается скрыть тоску в голосе.
- Все будет хорошо, - эхом откликается Гермиона, целуя его большую мозолистую ладонь. Кажется, ничто не способно разорвать их объятья, по крайней мере, наши влюбленные в это верят...
- Я пришлю сову, - на прощанье бросает Гермиона и быстро чмокает мага в губы.
- Я буду ждать, - выдыхает Северус, - буду ждать…

Мело весь месяц в феврале,
И то и дело
Свеча горела на столе,
Свеча горела.