****

Писать какие-либо письма Гермиона никому не собиралась. Сказать по правде, её куда больше интересовало сейчас, кто именно исписал учебник Гарри и какие цели этим преследовал. Но не могла же она подойти к Снейпу и спросить – не знаете ли вы случайно, кто бы это мог быть? Сделать так значило бы донести на друга, а уж Снейпу дай только повод, сначала будет скандал на всю школу, а затем... Вот что будет затем, Гермиона не знала, и знать не хотела.
Пришла к профессору она все-таки не за этим. Просто, пробыв пять лет лучшей ученицей на своем факультете, нелегко осознавать, что теперь появился кто-то, кто стал лучше. Пусть даже по одной дисциплине. Пусть даже благодаря счастливой (или совсем печальной) случайности. Пусть даже используя чужие знания и навыки. Но быть лучшей ученицей – это значит каждый день доказывать свою «лучшесть». И это входит в привычку, становится неотделимым атрибутом существования. И если Гермионе поначалу это приносило необыкновенное удовлетворение, то потом стало и вовсе нормой жизни, и каждое нарушение этой нормы было равносильно потере чего-то безумно важного и любимого.
Уговоры не помогали, к призывам к здравому смыслу Гарри оставался глух и с учебником расставаться не хотел. И при всей любви девушки к другу, теперь он вызывал в ней такое разочарование и такую злость, что она была готова идти учиться зельям хоть у Мерлина.
Однако Мерлина поблизости не было, и выбор был невелик – либо безумно раздражавший Грейнджер Слагхорн, помешанный больше на своих ананасах и клубе любимчиков, чем на зельях, либо Снейп, который, при всех своих недостатках, действительно был отличным зельеваром. Другое дело, что проще было уговорить мантикору тебя не есть, чем Мастера Зелий – тебе помочь.
Спустя еще неделю разочарований и плохо сваренных зелий, когда терпение девушки уже готово было лопнуть окончательно и бесповоротно, она снова уверенным шагом дошла до кабинета Снейпа.
Как и неделю назад он сидел за тем же столом, с той же чернильницей и тем же пером в руках. Вот свитки на столе были другие, но, судя по количеству красных чернил, они не уступали своим предшественникам.
- Добрый вечер, профессор.
Снейп хмыкнул. Это могло означать только то, что вечер добрым он не считает, а теперь, когда к нему явилась гриффиндорская всезнайка, вечер и вовсе пришел в бешенство по отношению к нему.
- Я снова по поводу зелий шестого курса...
- Я у вас больше не веду зелья, Грейнджер, и слава Мерлину, что не веду...
- ДА ПОСЛУШАЙТЕ ВЫ МЕНЯ!
Снейп раздраженно отложил перо и посмотрел на Гермиону, вкладывая в свой взгляд все свое желание, что бы она тут же испарилась. Он молчал, девушка тоже, потому что она не ожидала, что тот так быстро сдастся.
- Если вам нечего мне сказать, будьте любезны – оставьте меня в покое.
- Нет! То есть мне есть, что сказать. В прошлый раз я немного не так выразилась... То есть, я хотела... В общем, я не понимаю, что происходит. Пять лет на ваших занятиях у меня получались отличные зелья – и не надо мне говорить, что это не так, по крайней мере, они были отличными по сравнению с тем, что получается сейчас. А теперь как я ни стараюсь – ничего не выходит. Все-таки вы вели у нас пять лет, я не сомневаюсь в вашей компетентности, и я подумала, возможно, вы сможете мне сказать, в чем причина того, что я... эм.. Что я... Что у меня перестали получатся зелья.
Снейп фыркнул:
- Вот видите, мисс, как тяжело излагать свои мысли, если они не написаны в учебнике или книге кем-то до вас. Я кажется понял. Вы пять лет были лучшей ученицей, разумеется, лучшей вы были на фоне придурков Уизли, Поттера, и, конечно, Лонгботтома. А теперь – и заметьте, какой бы учебник вам не дали – вы быть лучшей перестали. Но «Лучший» - не значит «Хороший». Вам было чихать на зелья пять лет и чихать теперь. Зато на свой статус заучки вам не чихать. Хм, позвольте поинтересоваться – и кто же оказался умнее вас?
Гермиона опешила от такой прямоты, но в своем ответе не сомневалась ни секунды:
- Это вас не касается, профессор.
- Какой по-гриффиндорски благородный ответ. Минут 5 баллов с вашего хамского факультета – и до свидания.
- Но...
- Еще одно слово – будет еще минус 5 баллов и уже прощайте.
Девушка никуда не ушла. Она осталась стоять перед Снейпом, словно приросшая к полу, правда, ни произнося ни звука. Профессор попытался приняться снова за свои свитки, но сосредоточиться не получилось, и он снова поднял голову:
- Ну что еще вы от меня хотите?
- Хорошо, профессор, вы угадали. Действительно, есть человек, который стал учиться лучше меня, и я не могу вам сказать, кто это. Но на зелья мне не плевать и мне хотелось бы, что бы вы объяснили мне, что я делаю не так.
- Все, Грейнджер, вы все делаете не так. И я 5 лет снимал с вас баллы и буду снимать, и вы никак не поймете, за что.
- Может, объясните? – первая наглость по отношению к Снейпу пришла почти бесследно, может, и дальше повезет?
- А подумать? Вы приходите ко мне, и заявляете, что вам, видите ли, дали не тот учебник. А то мы с вами предыдущие годы учились по другим учебникам. Видели бы вы, кто эти учебники составляет. Просто, если бы вы обратили внимание – я пять лет пишу вам составляющие и алгоритм процесса на доске. На доске, Грейнджер, на дос-ке. А вы и не заметили.
- А почему тогда профессор Слагхорн дает по учебнику?
- Да потому что, гений вы наш гриффиндорский, что он еще не потерял надежду, что в школе есть хоть один студент, который способен зелье не испоганить. А я в это давно не верю.
Гермиона набрала в легкие побольше воздуха и выпалила:
- Ах вот оно как? Это так удобно – считать студентов идиотами, переписывать за них рецепты, а потом ругать их за то, что они сами не в состоянии этого сделать. Мне нравится ваш стиль преподавания, профессор.
И, не дожидаясь гневного «столько-то баллов с гриффиндора», девушка вышла в коридор и хлопнула дверью.

Каждый развратен до той черты, которую сам для себя устанавливает. Леопольд фон Захер-Мазох.

***

Несмотря на все старания, мучения и полную переписку рецепта раз тридцать, гадость получилась еще хуже, чем по оригиналу в учебнике. Любой другой преподаватель изумился бы, но Слагхорн был слишком занят Гарри и его успехами, что бы как-то оценить зелье Гермионы. Поэтому все раздражение она вылила на себя сама, и еще немножко оставила на вечер – для Снейпа.
В этот раз он сидел в кресле у камина, в каком-то задумчиво уставшем состоянии. И когда девушка попросила его посмотреть, что она сделала не так – не стал кричать или язвить, а молча взял у неё пергамент. Правда, взглянув на него, скомкал и отправил в камин, сопроводив фразой:
- Какое убожество.
Снейп снова откинулся в кресле и закрыл глаза. Гермиона стояла рядом, глядя на огонь и не зная, что делать дальше.
- Ну и чего же вы ждете, Грейнджер? Что я за вас буду работать? Не дождетесь. Попробуйте еще раз.
- А можно будет тоже вам принести показать?
- А у вас в гостиной факультета нет камина?
Гермиона ушла. Но вернулась после следующего занятия, и через неделю, и через месяц. Снейп уже привык, что три раза в неделю у него в кабинете появляется настырная гриффиндорка, а пергаменты уже давно перестали улетать в камин. На них становилось все меньше и меньше красных росчерков, и время, проводимое Гермионой в подземельях, все увеличивалось. И только Снейп с каждым днем выглядел еще более усталым и чем-то озабоченным, однако делиться со студенткой переживаниями не захотел. И все-таки, нахождение в кабинете «мерзкого, несправедливого урода», как выражались Гарри и Рон после каждого урока ЗОТИ, становилось для девушки все менее и менее похожим на трудное испытание. И стало бы когда-нибудь совсем приятным времяпрепровождением, если бы не...
- Поттер. – процедил Снейп сквозь зубы. – Он у нас такой отличный зельевар, почему бы вам не обратится к нему?
Гермиона знала, что Гарри пришлось спрятать из-за Снейпа свой учебник, Гарри второй день ходил как убитый, но она и подумать не могла, что это так взбесит Снейпа. Как-будто Поттер первый раз цапается с Малфоем. Но она-то тут причем? Зачем кричать на неё?
Девушка озвучила свой вопрос, но тут же пожалела об этом: Снейп разозлился еще больше:
- При чем тут вы, мисс Грейнджер? А вы разве не знали, что Поттер у нас стал знатоком темной магии? Не поэтому ли вы ко мне пришли в начале года?
- Простите, профессор...
- За что? Идите извинитесь перед Малфоем – это он лежит в больничном крыле, а не я. Извинитесь, на худой конец, перед Поттером – это он лишился последних мозгов, а вы не приложили никаких усилий, что бы помочь ему сохранить хоть зачаток разума. А я за что должен вас прощать?
- Если не за что – то почему вы на меня злитесь?
Снейп молча пересек комнату, распахнул дверь и указал на неё Гермионе:
- До свидания. Привет Поттеру. У меня и без ваших выходок хватает проблем.

***
Теперь, когда Гарри лишился своего учебника, Гермиона могла бы больше не переживать – она снова лучшая, Поттер снова варит гадкие, омерзительные зелья, и, даже следуя учебнику, не надо было бояться, что у кого-то получится лучше. Но Гермиона продолжала упорно готовиться к занятиям.
Не ради оценок, ей уже даже было все равно, что на СОВах она-таки получила одно «Выше Ожидаемого». Просто ей действительно хотелось варить хорошие зелья. И делать каждое так, словно от этого зависит чья-то жизнь. А ведь так оно может и случится, кто знает, что принесет завтрашний день, что принесет эта война.
Зная, что он делает, а может – и вовсе не догадываясь о последствиях, самый нелюбимый её преподаватель сумел научить девушку вкладывать в каждую мелочь, в каждое заклинание и каждое слово частичку души. Не упорства, не старания и не ума – а души и чувства.
И все было как всегда, и все было относительно неплохо, но Гермионе чего-то не хватало. Глупо, но она скучала по вечерам в холодных подземельях, веселому потрескиванию в камине пергамента, который она старательно исписывала формулами несколько часов, и по красным безжалостным помаркам в своих работах. И уже перед самыми экзаменами она снова дошла до знакомой двери и постучала.
Сейчас в кресле у камина сидел кто угодно, но только не Снейп. Не было ни усмешки, ни ледяного невозмутимого спокойствия. В кабинете сидел совершенно чужой и незнакомый человек, словно он явился сюда что бы украсть пару мерзких уродцев из баночек на полках, но устал и присел отдохнуть. Только голос остался прежний:
- Что у вас опять стряслось, Грейнджер?
И протянул руку. Гермиона достала из сумки заранее приготовленные, но уже совсем не нужные пергаменты и протянула ему. Снейп быстро просмотрел их и вернул девушке:
- Сносная работа, мисс. Стоило меня беспокоить?
- Я просто... – Гермиона растерялась. Соскучилась? Какая глупость.
А Снейп неожиданно резко поднялся с кресла и положил руку ей на плечо:
- Грейнджер, я знаю, что у вас память в полном порядке, поэтому постарайтесь запомнить все, что я вам говорил. А теперь уходите.
Девушка растерялась, но профессор подтолкнул её к двери.
- Ну идите же. Быстрее. И не возвращайтесь никогда.
И тут он неожиданно, возможно даже для самого себя, наклонился и поцеловал Гермиону в висок.
- И будьте осторожны, пожалуйста, берегите себя.
И вытолкнул её за дверь. Таким Гермиона его и запомнила, и это было последним, что она услышала от него.

Эпилог.

Ученик с недовольным выражением лица мялся перед преподавательской кафедрой. В руках он сжимал пергамент, на котором была его работа. Работы раздали перед занятием, а теперь, пока остальные убирали остатки ингредиентов и последствия взорванного котла, этот мальчик пришел за апелляцией:
- Профессор, можно спросить? Почему вы поставили мне всего-навсего «выше ожидаемого»?
Пергамент перекочевал в руки Мастера Зелий и подвергся критическому осмотру:
- Потому что это работа на «выше ожидаемого».
- Но ведь это лучшее сочинение из всего курса! – возмутился студент.
- Стенли, запомни пожалуйста: «лучший» – не значит «хороший». Это значит, остальные хуже. И требует «хорошая» работа намного больше, чем просто «лучшая».
И профессор зельеварения Грейнджер вернула пергамент ошарашенному второкурснику.

Каждый развратен до той черты, которую сам для себя устанавливает. Леопольд фон Захер-Мазох.