Северус Снейп прекрасно понимал, что вероятность покинуть сознание Гермионы втроем была низкой, а спасти Гермиону и выбраться самому без помощи Поттера – нулевой.
Несмотря на то, что нумерология никогда не была его любимым предметом, он хорошо в ней разбирался. За последние семь часов он просчитал пятьдесят уравнений, подставляя то одни переменные, то другие, и из пятидесяти раз спастись всем троим удалось лишь единожды. Да, шансы были невелики.
Вздохнув, он поднялся из-за стола и прошел в ванную, где наполнил раковину холодной водой и умыл лицо. Глянув в зеркало, он себя практически не узнал: глаза сидели глубоко, кожа казалась чуть ли не прозрачной, а щеки под многодневной щетиной впавшими. Он выглядел хуже смерти.
Северус давно заметил, что похудел. На самом деле он умирал от голода, но за пределами сознания Гермионы не мог заставить себя съесть ни кусочка: не было аппетита. Он ел вместе с ней, и этой воображаемой пищи ему хватало. Северус знал, что Альбус о нем волнуется, да и Нетти тоже. Даже Минерва и Сибилла выразили беспокойство, но у него хватало сил и времени только на отговорки. «Разумеется, я ем, – успокаивал он. – Просто изучение проклятья занимает много времени. Все вернется в норму после того, как я освобожу Гермиону, вот увидите». И что коллегам оставалась на это ответить? Им приходилось верить ему на слово. Кормить его принудительно никто бы точно не взялся.
Умывшись, Северус вернулся в спальню и быстро переоделся в чистую белую рубашку и сюртук. Испещренные расчетами листы пергамента он свернул в рулон, который перевязал кожаным шнурком и засунул в щель между столом и стеной. Сложив остальные бумаги в аккуратную стопку, он увенчал ее своим рисунком Гермионы и двумя запечатанными письмами, из которых одно предназначалось Гермионе, а другое – Альбусу: Снейп считал, что в жизни нужно быть готовым к любому повороту событий.
Окинув покои прощальным взглядом, он понял, что настал его день: сегодня он освободит Гермиону и потеряет себя. Снейп прошептал: «Нокс», – и, когда знакомая гостиная погрузилась в темноту, направился к покоям Гермионы: надо будет поговорить с Поттером так, чтобы она их не услышала.
Не было никакой уверенности, что Поттер выполнит его просьбу и вытащит Гермиону вне зависимости от того, что будет с Северусом. Да, мальчишка обещал, и все же… Не в его натуре оставлять людей на произвол судьбы, даже если это глубоко ненавистные ему люди. Вероятно, гриффиндорская привычка. Все вокруг восхищались таким поведением, но Снейпу оно казалось редчайшей глупостью: спасти всех и каждого невозможно, хоть Поттер с присущей ему наивностью в этом и убежден. Скольких он потеряет, прежде чем понять, что спасать нужно лишь самых важных? А Гермиона была самой важной, в сотни раз важнее Снейпа… Если кто-то достоин быть спасенным, то это она.
Надеяться на свое спасение Снейп перестал уже давно. Он знал, кем является и сколько всего натворил – и что мог натворить в будущем, если жизнь прижмет к стенке. От этой мысли должно было отдавать горечью, но ничего подобного он не чувствовал, потому что Гермиона его уже спасла – своей любовью и верой в него. Ее поцелуи стали для него крещением и путем к свободе – неважно, что впереди. Даже если ему не удастся вырваться из когтей проклятья вслед за Гермионой, он понимал, что в том смысле, который важней всего, он уже наслаждался драгоценным спасением, хоть и недолго.
Теперь он стоял перед недвижимым телом Гермионы в окружении людей, которые, понял он, являются его друзьями. Какая ирония – он нашел любовь и дружбу перед самым концом. Конечно, он был благодарен за крепкие объятья Альбуса и слезы Нетти, но на исход спасательной операции они никак не повлияют. Единственным утешением было то, что никто не отвернется от Гермионы, когда станет ясно, что Северус пожертвовал ради ее свободы своей. Эти люди понимали его – возможно, уже всю жизнь, – и им не составит труда разобраться в причинах его выбора.
То, что ему больше не нужно было сосредотачиваться, чтобы проникнуть в ее сознание, пугало Северуса, ведь это свидетельствовало о незаметно умножившейся силе проклятья. Переход был безболезненным и простым, словно из одной комнаты в другую. Северус почувствовал, что Поттер взял его за руку, когда было сказано, и сконцентрировался на том, чтобы протащить его за собой. Весь процесс занял неожиданно много времени: создавалось впечатление, будто на пути мальчишки стояло какое-то препятствие. Но когда Снейп оказался внутри, он даже не обернулся, чтобы убедиться в присутствии Гарри, и зашагал к центру вестибюля: что-то пошло не по плану, и Гермионы нигде не было видно.
– Гермиона! – закричал он. – Я просил тебя ждать нас здесь! Где ты? – Но ответом ему стало только эхо. Северус позвал опять: – Гермиона!
Он слышал бестелесный голос Трелони, как жужжание насекомого над ухом:
– Северус, ваша аура сливается с аурой Гермионы, как и раньше. Однако ваши цвета не ослабевают. В ауре Гарри не видно никаких изменений.
Он почти не обратил внимания на ее слова. Глядя на связывающую всех троих нить, он увидел, что отрезок, ведущий к Гарри, пульсирует сильным белым цветом, а тот, который должен привести его к Гермионе, едва виден и кажется скорее иссохшей плетью, чем живой связью. Аккуратно потянув за него, Северус почувствовал слабую вибрацию.
– Снейп, – позвал тем временем Поттер. – Что происходит? – Мальчишка двигался к центру вестибюля вопреки четким инструкциям. Снейп яростно приказал:
– Оставайтесь на месте! Уже забыли, что я вам говорил?
– Где Гермиона? – ответил Гарри. – Почему она нас не встретила?
– Это я и собираюсь выяснить. – Снова глянув на нить, Северус начал продвигаться вдоль коридора, в глубине которого она исчезала. – Оставайтесь здесь и не двигайтесь.
Коридор утопал в жутком мраке, но тени, заплясавшие по стенам, когда заклинание Снейпа зажгло редкие свечи, были еще страшней. Воздух вокруг казался влажным и нечистым; каждый вдох будто покрывал горло тонким слоем слизи. «Гермиона! – звал Северус, заглядывая в пустые комнаты. – Гермиона!»
С каждым шагом голос Сибиллы звучал все отдаленней, связь с Гарри становилась слабее, а запах разложения и плесени – всеобъятнее. Сознание Гермионы было в худшем состоянии, чем в самый первый день, когда он обнаружил ее, сходящую с ума от одиночества, в кабинете зельеварения. Сейчас все вокруг казалось заброшенным и пустым, будто Гермионы здесь никогда и не было. Снейп боролся против накрывающей его паники.
Нить между ним и Поттером была натянута до предела и выглядела полупрозрачной, хотя и продолжала пульсировать. А нить, ведущая к Гермионе, становилась тем толще и ощутимее, чем глубже он погружался в выдуманный мир. Снейп все еще не знал, где находится Гермиона и что происходит.
Вдалеке слышался равномерный стук капель. В воздухе витали запахи влажной плесени и застоялой воды. Время от времени до слуха доносились страдальческие стоны. При всем желании Снейп не мог узнать в этих мрачных коридорах уютный замок, воссозданный Гермионой: она ведь встречала его в Хогвартсе, а не в Азкабане.
Не в Азкабане… не в Азкабане… Замерев, Снейп внимательно осмотрелся – и все понял. Он больше не был в сознании Гермионы – по крайней мере, не полностью: на сотворенные Гермионой элементы накладывалось то, как Снейп запомнил посещение Драко. Еще пара десятков шагов – и он окажется в комнате, где ждал, когда охранник приведет заключенного.
Постукивание капель становилось все громче, отражаясь приглушенным эхом от покрытых лишайниками каменных стен.
– Оно никогда не останавливается, никогда, – зашептал над ухом голос Драко. – Я больше не хочу сходить с ума в одиночку…
– Ты на самом деле не здесь, – проговорил Снейп. – Это все мое воображение.
– Я здесь… всегда был здесь и ждал… ждал тебя, дорогой Северус, ждал и жаждал… – Голос, сначала будто принадлежавший Драко, с каждым словом становился глубже, превращаясь в голос его отца.
– Люциус, ты больной, – прошипел Снейп в темноту. В ответ раздался маниакальный хохот:
– Ну ты, Северус, и шалун! Состряпал зелье, о котором подхалимам Дамблдора знать не следует! И теперь ты пришел ко мне, мой дорогой, мой драгоценный… Пришел, чтобы стать моим…
Голос набирал силу и звучал будто из-за спины, щекоча шею и вызывая дрожь. В нем слышалось сумасшествие, которое вторило состоянию Малфоя-младшего; в нем слышалась опасность.
– Ты ничтожный отзвук человека, который и при жизни был уже ничтожеством, – ядовито ответил Снейп. – Я пришел не ради тебя – и задерживаться не собираюсь. Где Гермиона? Что ты сделал с ней?
– Что, Северус, потерялся? Не думал, что в сознании омерзительной грязнокровки на самом деле все выглядит вот так? – Голос утроился, удесятерился… Теперь он шипел и безумно хихикал из каждого угла.
Замедлив шаг, Северус окинул взглядом ряд закрытых дверей. Тени вокруг просачивались из камер и скользили по тронутому ржавчиной железу щеколд. За каждой дверью ждала одинокая, леденящая душу смерть.
– Это не ее сознание, Люциус, таким оно никогда не было. Переставай играть со мной в прятки, это тебе не поможет.
Голос… то есть Люциус… то есть проклятье не ответило, лишь продолжило хохотать. Снейп вновь потянул за нить, связывающую его с Гермионой. В конце коридора показалась дверь, ведущая в его покои. Туда он и направился.
– Она такая сладенькая, – зловеще проговорил Люциус. – Какой подвижный разум! Я упивался каждой возможностью ею поиграть. Она так легко поддается внушению…
Снейпу было не до перепалок с проклятьем. Распахнув дверь, он вошел в свои покои, где все выглядело так же, как вчера вечером. Посланий, оставленных им для Альбуса и Гермионы, на столе не было. «Значит, ты знаешь далеко не все», – подумал он и спросил:
– Где она, Люциус?
– В кровати – там, где я ее оставил, – усмехнулся голос. – Невыразимо вкусная девочка. А какие ей о тебе снятся сны!.. Пальчики оближешь.
Стараясь сохранять хладнокровие, Снейп шагнул в сторону спальни.
Гермиона лежала в постели, закованная в полупрозрачные серые цепи. Ее глаза были закрыты, как во время самого обычного сна, но в горло залезло серое щупальце.
– Гермиона! – тревожно воскликнул Снейп.
– Она моя, Северус. Всегда была моей, потому что она часть тебя. А теперь вы оба в моей власти, и вам во веки веков не освободиться… – нашептывал голос Люциуса прямо на ухо, проникая через барабанные перепонки и обволакивая мозг, гипнотизируя, соблазняя… Снейп чувствовал, как по телу растекается странная тяжесть. Было бы так приятно лечь рядом с Гермионой и позволить заковать в серые цепи и себя: он же не мог без нее жить …
– Молодец, Северус… Подойди ближе… Забудь о нити, какой из тебя Тезей… Останься со своей любимой, не покидай ее…
Снейп стоял у края кровати. Мурлыкающий голос уговаривал сдаться, смириться со своей участью. Рука сама собой сжала слабо пульсирующую нить, ведущую к Гермионе. Часть, ведущая к Гарри, была почти невидимой.
Нить… Решительным движением Снейп разорвал отрезок, связывающий его с Гермионой, и та, резко сев, закричала.
Проклятье злобно шипело из всех углов:
– Ничего не выйдет, Северус… Вы оба будете моими… Так просто тебе ее не освободить… – Натянувшись, цепи пригвоздили Гермиону к кровати.
– Северус, что происходит? – дрожащим голосом спросила Гермиона, безуспешно пытаясь высвободиться. Снейп что-то достал из кармана и, прошептав ей: «Не сопротивляйся», – громко заговорил голосом, полным презрения:
– Да зачем она тебе, эта грязнокровка, когда на твой крючок попался я?
Цепи замерли, будто размышляя. Несколько щупалец приблизилось к Снейпу.
– Что, предлагаешь в обмен на нее себя? – кровожадно захихикало проклятье.
– По собственной воле, – подтвердил Снейп, стараясь не отшатнуться, когда серые пальцы заскользили вниз по сюртуку.
Гермиона смотрела на него округлившимися от ужаса глазами, но по мере пробуждения все лучше понимала, что происходит. Когда цепи вокруг нее достаточно ослабли, она выскользнула из них, оказавшись по другую сторону кровати, все еще не сводя глаз с Северуса. Тот надеялся, что она догадается о его намерениях.
– Как благородно, как самоотверженно, – мурлыкал тем временем Люциус, – пожертвовать собой ради этой сучки. Ты превратился в тряпку, Северус. Иди ко мне, я так долго ждал…
Когда первая цепь обернулась вокруг его запястья, Снейп был начеку: выхватив из мантии кинжал, засверкавший золотом в полумраке спальни, он одним взмахом отрубил несколько витков тумана. Проклятье издало нечеловеческий вой.
Гермиона стояла рядом с Северусом, готовая бежать по первому же знаку. Снейп схватил ее за руку и понесся прочь из покоев, вдоль по коридору, рассекая на бегу серые щупальца. Позади них извивалось проклятье: «Убить его, убить его, убить!»
Гермиона все еще не пришла в себя и то и дело спотыкалась, словно марионетка, у которой перерезали половину ниточек. В темноте слышался топот тысячи крыс, шелест тысячи спешащих змей: это проклятье бросилось в погоню. Северус смахнул последний клочок серого тумана с Гермионы, как раз когда они добежали до вестибюля.
– Не оглядывайся! – кричал Снейп. – Беги дальше! Я с тобой, ты в безопасности!
Услышав голос Поттера, зовущего Гермиону, Снейп заметил, что мальчишка приблизился к ним вопреки указаниям.
– Оставайтесь на месте, черт вас подери! Я же сказал не двигаться!
– Гарри! – воскликнула Гермиона, с неожиданной силой потянув Северуса вперед. Однако их скорость заметно снизилась, стоило им добежать до вестибюля: проклятье было не готово их отпустить.
– Серый цвет… приближается… Вам надо спешить! – раздался испуганный голос Сибиллы. Снейпу удалось обвязать нить вокруг Гермионы, которая находилась теперь между ним и Поттером.
Из-за резко упавшей температуры воздуха дыхание вырывалось облаками пара. Снейпу казалось, будто он бежит по холодной вязкой жиже, засасывающей его на каждом шагу. Поттер пятился назад, в сторону выхода, и тянул за собой нить, словно надеялся высвободить их одной силой воли.
Вестибюль покрывался серым налетом, из коридора дул ледяной ветер, эхо тысячи голосов безумствовало: «Он обманул нас, обманул, обманул! Мы должны поймать его, поймать, поймать, поймать…»
Гермиона плакала, и слезы замерзали на ее щеках. Она пыталась пробиться к Поттеру, но проклятье их нагоняло. И все же они были так близки к выходу! Если бы только удалось подтолкнуть Гермиону вперед, чтобы хоть она оказалась в безопасности! Он обещал ей… Но и сдаваться Снейп не хотел – пока что, – ведь если он застрянет здесь, он ее больше никогда не увидит.
У них был один шанс, один-единственный. Лезвие кинжала сверкнуло в воздухе чистым золотом – цветом высочайшего добра – и перерезало нить между Снейпом и Поттером.
Результат последовал незамедлительно: голоса триумфально захохотали, а Гермиону резко швырнуло вперед.
Болотная жижа внезапно отступила, и Снейп бросился бежать со всех ног, глядя, как Поттер, поймав Гермиону, обнимает ее, приговаривая: «Гермиона, Гермиона…»
– Скорее выбирайтесь наружу! – закричал Снейп, про себя обещая лично огреть Поттера проклятьем, если тот не даст деру, пока есть возможность. Никто не знал, как долго мальчишка сможет оставаться в сознании Гермионы без нити, соединяющей его со Снейпом.
Гермиона посмотрела назад и ахнула, увидев, какое расстояние их разделяет.
– Мы тебя не оставим! – пообещала она. – Торопись, Северус, беги!
Будто вторя ей, послышался перепуганный голос Трелони:
– Спасайся, Северус! Я больше не вижу твои цвета…
Чувствуя, что проклятье вот-вот настигнет его, Снейп закричал:
– Бегите, Поттер! Хватайте ее – и бегом отсюда!
Мальчишка наконец-то образумился и, обхватив Гермиону, перебросил ее через плечо, торопясь к выходу. Снейп видел, что Гермиона сопротивляется, пиная Поттера так, что тот ее чуть не уронил.
– Северус! – кричала она. – Северус!!!
Выросшая из пола серая цепь обернулась вокруг лодыжки и повалила Снейпа на землю. «Он наш, он наш, он наш…» – послышалось отовсюду.
– Выбирайтесь, Поттер! Сейчас же! – приказал Снейп, как безумный отбиваясь кинжалом от многочисленных цепей.
Поттер отпустил Гермиону. Хохот проклятья отдавался эхом в голове, в то время как цепи все надежнее сковывали ноги: «Мы и ее заполучим… вкусную, сладенькую… отвратительную грязнокровку…»
– Ты можешь оставить меня себе, скотина поганая! – прорычал Снейп, все еще стараясь вырваться. – Просто дай им уйти! Поттер! Хватайте ее в охапку и проваливайте отсюда!
Ему никак не удавалось подняться. Цепи впились в ноги и спину, а руки оставались свободными лишь благодаря молниеносным рефлексам. Снейп чувствовал, что ему не победить. Затылок с треском приложился о каменный пол, когда серая петля затянулась на горле. С отчаянным ревом Снейп схватил ее и порвал на клочки, однако новые толстые цепи тут же обвились вокруг него, прижимая левую руку к туловищу. Их получилось перерезать кинжалом, но в глубине души Снейп знал: проклятье всего лишь играет с ним, упиваясь бесполезным сопротивлением.
«Теперь ты наш, Северус… Не надо бороться… Сдавайся, ну же… Грязнокровка бросила тебя, оставила здесь умирать…»
Больно ударившись плечом об пол, Снейп застонал. Цепи тут же обездвижили его, затягивая кольца вокруг своей добычи, как живые змеи. Снейп чувствовал их холодные звенья на шее, на лице… Последним, что он услышал, прежде чем погрузиться во тьму, оказался его собственный сдавленный крик.
***
Гермиона Грейнджер была в ярости, хоть и места себе не находила от волнения. Северус солгал ей! Ради нее он решил пожертвовать собой, но Гермиона не собиралась этого допустить. Нет, без него она никуда не пойдет.
Она не совсем понимала, каким образом они оказались в таком положении. Прежде чем Северус потащил ее за собой по сырым коридорам, Гермиона, кажется, лежала в кровати и думала, как же хорошо будет скоро спать рядом с ним.
Однако с тех пор должно было пройти немало времени, потому что Гарри находился в ее сознании, а она уже бежала обратно к Северусу, в центр вестибюля. Его было почти не видно под витками серых цепей – тех же, которые она сбросила, пробудившись ото сна.
Сердце выпрыгивало из груди от страха и адреналина: без Северуса она точно никуда не пойдет. Она любила его и не собиралась обменять его жизнь на свою. Не собиралась даже оглянуться, чтобы посмотреть, тут Гарри еще или нет, потому что все по-настоящему важное было впереди нее. «Я не стану Эвридикой, – пообещала себе она. – Ни мне, ни Северусу не придется пожертвовать собой, потому что мы спасем друг друга».
Приближаясь, Гермиона услышала хохот проклятья. Северус лежал на полу, скованный бесчисленными цепями. Меж звеньев было видно лишь глаза, смотрящие пустым взглядом в никуда.
– Тебе его не спасти, – зашипел Люциус. – Но тебя было так легко сюда заманить, безмозглая девчонка!..
– Отпусти его сейчас же! – потребовала Гермиона, падая рядом с Северусом на колени и дергая за туманные цепи.
– Ни за что! Он мой… И ты тоже… Навеки…
– Нет, мой! Я тебе его не отдам!
– Вы оба в моей власти, глупая грязнокровка … Потеряны навсегда…
Гермиона принялась с утроенными силами рвать цепи, яростно крича:
– Ты нас никогда не получишь!
Но проклятье снова разразилось хохотом:
– Вам не победить… Я использовал тебя, чтобы заманить его… Это ты во всем виновата…
Внезапно Северус пошевелился: усилия Гермионы и ее голос вывели его из ступора. Видя, как она вздрогнула из-за насмешливых слов проклятья, он выдохнул:
– Нет, это неправда…
Голос Люциуса будто погружал ее в гипнотическое состояние, в то время как цепи обвивались вокруг запястий, тянулись к локтям…
– Правда-правда… Она была приманкой… Я кормил ее мечтами, разжигал аппетит… заставил ее полюбить тебя, жалкий глупец! Думаешь, это было бы возможно без моего влияния? – Туман полз все выше, доставая до плеч, смешиваясь с прядями волос… – Ты на самом деле не любишь его, не любишь…
– Люблю! – воскликнула Гермиона, несмотря на серую пелену. – Не верь ему, Северус. Мое сердце проклятью не подвластно. Если бы я тебя не любила, то спаслась бы вместе с Гарри. Ты ведь перерезал нить и освободил меня, так? Если бы мои чувства были результатом проклятья, они бы исчезли, когда оборвалась связь.
Северус все еще боролся, но Гермионе было видно его глаза. Они были невыносимо грустными, будто все его мечты разбились об острые грани реальности: он верил словам Люциуса.
– Я перестану сопротивляться, если ты позволишь ей уйти, – обреченно прошептал он. – Зачем она тебе, если у тебя есть я?
– Вот это благородство, – бешено захихикало проклятье. – Я никогда ее не отпущу. Теперь вы оба мои: и предатель, и его подстилка…
– Северус, – взмолилась Гермиона. Слезы текли по ее щекам. Каким-то образом ей удалось разорвать несколько цепей, чтобы взять его за руку. – Посмотри на меня. Мы справимся! Ты обещал, что вызволишь меня отсюда, и ты всегда сдерживаешь обещания. А когда ты меня освободишь, я без тебя не уйду. Потому что я люблю тебя, Северус, всем сердцем! Ну же, пожалуйста…
– Разве ты можешь меня любить, когда я тебя так подвел? – Он отстранился от ее рук.
– Ничего подобного! Ты меня спас. Спасал меня раз за разом! А теперь я тебя спасу. Люциус не сможет победить, если мы ему не позволим. Это же элементарные основы магии – любовь сильнее ненависти. А я люблю тебя, поверь мне!
– Я тоже люблю тебя, – ответил Северус ровным голосом, словно на автомате.
Серый туман вокруг пульсировал и хохотал, все плотнее обволакивая Гермиону.
– Я люблю тебя, Северус! – повторила она и вздрогнула, когда его пальцы крепко сжались вокруг ее запястья.
– А я – тебя, Гермиона.
– Глупцы! – зашипело проклятье. – Разве вы знаете, что такое любовь?
– Конечно! – воскликнула Гермиона. – Я знаю, потому что люблю его. Тебе нас не заполучить.
– Мы не сдадимся, – убежденно сказал Северус, будто пробудившись ото сна. – Особенно теперь, когда нашли то, ради чего нужно жить.
Цепи задрожали, ослабевая.
– У вас нет ничего, ничего!.. Жалкие создания…
– Да, Северус, – Гермиона ухватилась за его руки и начала тянуть что было сил. – Живи ради меня! Оставайся со мной. Не смей сдаваться, не дай ему победить! Вместе мы сильнее него.
Снейп, каким-то образом высвободивший руки, крепко обнял Гермиону и с ее помощью вылез из серого кокона. Щупальца проклятья, извиваясь, отступали.
– Гермиона… – прошептал он.
– Нет, нет, нет! – вопило проклятье, исчезая под землей, но вдруг утихло, оставив после себя пустую холодную темноту.
Они стояли, прижавшись друг к другу, посередине вестибюля. Гермиона плакала. Северус нежно вытер ее слезы и поцеловал. Оба вздохнули от облегчения, и Северус, улыбаясь, повел ее к выходу:
– Пойдем жить ради друг друга, моя любимая.
Гермиона почувствовала теплое прикосновение света, и каменные стены вокруг нее растворились.
Заморгав от непривычно яркой белизны, Гермиона услышала звуки ликования. Она еще не успела понять, что происходит, когда кто-то обнял ее настолько крепко, что чуть не задушил.
– Гермиона! – послышался совсем рядом голос Гарри. Перед глазами начал вырисовываться залитый солнцем потолок. – Ты выбралась! Ты вернулась!
– Мистер Поттер! – Строгий голос положил конец восторженным крикам, и Гермиона почувствовала, что Гарри отошел в сторону.
Она медленно повернула голову налево. Мышцы и нервные окончания покалывало из-за длительного бездействия. Ей и правда удалось спастись: все казалось непередаваемо настоящим – впервые за долгие месяцы. На глаза навернулись слезы, когда она увидела плачущего от счастья Гарри.
– Гарри… – прошептала она слабым голосом и закашлялась.
– Ну же, дайте ей продышаться, мистер Поттер. Дорогая мисс Грейнджер, вы нас всех очень напугали. Вот, попейте. Будет легче говорить.
К ее губам поднесли бокал, и прохладная жидкость потекла в рот, смягчая давно не использованные голосовые связки. Гермионе улыбалось знакомое лицо, обрамленное каштановыми волосами с сединой на висках. Но внешний вид был не так уж важен: этот голос Гермиона узнала бы с закрытыми глазами.
– Нетти, – улыбнулась она. – Где…
Движение справа от кровати заставило ее повернуть голову, и Гермиона увидела, что длинные бледные пальцы ее все еще крепко сжимают ее руку. Иссиня-черные волосы рассыпались каскадом по ее локтю, несколько прядей лежали на животе.
– Северус… – прошептала Гермиона.
Он пошевелился, медленно поднял голову… и вздрогнул. Черные глаза расширились, словно он не ожидал увидеть Гермиону проснувшейся и разговаривающей. Она подарила ему застенчивую улыбку, но Снейп не улыбнулся в ответ, только сел ровнее.
– У тебя получилось, – продолжила она, надеясь, что прогонит недоверчивость из его взгляда. Гермиона была рада, что хорошо знала глаза Северуса. Они выглядели в реальности точно так же, как и в ее сознании. – Мы выбрались, ты меня спас.
Профессор Дамблдор появился рядом со Снейпом и похлопал его по плечу. Старческие глаза блестели слезами облегчения.
– Великолепно, мой мальчик, – сказал он.
Гермиона широко улыбалась, хоть и подозревала, что выглядит смешно. Внешний вид Снейпа оставлял желать лучшего: мешки под глазами, сальные волосы… Таким она его в своем сознании никогда не видела, однако это было лицо ее любимого человека, а все остальное было неважно.
– Северус, на тебя без слез не взглянешь, – пошутила она.
Это вывело его из ступора, но реакция оказалась не такой, на которую она надеялась. Отдернув руку, будто от огня, он резко встал и отошел от кровати.
– Северус? – обеспокоенно моргнула Гермиона.
– Я рад видеть вас в полном здравии, мисс Грейнджер, – сухо проговорил он. – Очевидно, операция по вашему спасению увенчалась успехом.
– Какого черта, Снейп? – нахмурился Гарри.
– Северус… – начал было Дамблдор, но Снейп, покачиваясь на нетвердых ногах, его перебил:
– Заткнитесь, Поттер. Альбус, я в полном порядке, только немного… устал… – С этими словами он покачнулся вперед и рухнул на кровать.
Побежала Нетти. Проверив его пульс и прикоснувшись ко лбу, она объявила:
– Истощение.
Гермиона с облегчением вздохнула.
– Ему нужно хотя бы на сутки в Больничное крыло, – продолжила Нетти, – чтобы отоспаться и нормально поесть. – Она виновато глянула на Гермиону: – Он работал не покладая рук, чтобы вас спасти.
Кивнув, Гермиона положила ладонь на его голову.
– Позаботьтесь о нем, Нетти. Я приду его навестить, как только сама окрепну.
– Я в этом не сомневаюсь, – улыбнулась медсестра и попросила Гарри: – Присмотрите за ней? А мы с профессором Северусом отправимся к Поппи.
Взмахнув волшебной палочкой, Нетти подняла Северуса в воздух и шагнула с ним в камин. Гермиона уселась поудобнее в кровати, пытаясь не засмеяться. Северус всегда отличался упрямством – и в ее сознании, и в настоящем мире. Она только надеялась, что не придется снова ждать несколько месяцев, прежде чем он позволит себя поцеловать.
К счастью, так долго ей ждать не пришлось. Когда Снейп на следующее утро проснулся в Больничном крыле, первым, что он увидел, стала усевшаяся в кресле рядом Гермиона, которая читала библиотечный экземпляр нового учебника по чарам. Улыбнувшись, она погладила его руку, провела пальцами по щеке и волосам… Прикосновения казались ему знакомыми, но в реальном мире шокировали новизной. В присутствии Гермионы его сердце каждый раз трепетало в груди крайне странным образом. Снейп все еще не мог поверить, что эта бесподобная девушка его любит.
Она осталась в Больничном крыле, чтобы поболтать, и произносила монолог за монологом, пока Снейп наконец-то не оттаял. Когда настала пора обеда, Гермиона кормила его с вилки порезанным на маленькие кусочки мясом, смеясь и поддразнивая Северуса, стоило тому насупиться из-за подобного обращения. Во второй половине дня он позволял ей сидеть все ближе, а вскоре даже решился прикоснуться к ней. Он всего лишь погладил ее затылок, но Гермиона это почувствовала и, просияв, поцеловала щетинистую щеку. В эту минуту, понял Снейп, он был прощен за то, что смел в ней сомневаться.
Не прошло и двух дней, как новость облетела школу. Праздничный ужин превзошел все ожидания: столы в Большом зале ломились от яств. Студенты, доселе ни разу не видевшие своего преподавателя зельеварения счастливым, в страхе наблюдали за тем, как он улыбается Гермионе Грейнджер – живой легенде, чудесным образом спасенной из лап проклятья после без малого двух лет.
Нетти Помфри и Гарри Поттер сидели на почетных местах рядом со Снейпом и Гермионой. Мадам Помфри то и дело наклонялась к Снейпу, чтобы сказать что-то Гермионе или просто прикоснуться к его локтю, будто не веря происходящему.
Поттер не бросал убийственных взглядов в сторону Снейпа, а тот – в сторону Поттера. История о том, что эти двое для освобождения мисс Грейнджер работали в команде, стала известна вскоре после праздничного ужина, и многие ей даже поверили.
Никто не удивился, когда несколько недель спустя мисс Грейнджер и профессор Снейп объявили о помолвке. А когда Снейп решил прекратить преподавательскую деятельность, чтобы заниматься исследованиями вдали от внимания общественности, Альбус Дамблдор и Минерва Макгонагалл были первыми, кто поздравил его с этим и сказал, что давно пора было начать жить в свое удовольствие.
Молодожены купили небольшой дом неподалеку от Хогсмида, потому что в этом коттедже обнаружилась чудесная лаборатория, где они оба могли работать, да и Хогвартс был достаточно близко, чтобы знакомые их навещали (но и достаточно далеко, чтобы никто не задерживался слишком долго).
Их свадебное путешествие продлилось целых три месяца, во время которых они объехали весь свет. Северус с радостью показал жене те места, где раньше бывал один: египетские пирамиды, Великую китайскую стену, руины Атлантиды, библиотеки майя, а также Грецию, где Гермиона убедилась, что он не шутил насчет равномерного загара.
Северус Снейп – отпетый мерзавец, бывший сальный ублюдок, Пожиратель в отставке и новоиспеченный любящий муж – наконец-то понял, каково это, когда все по-настоящему важные люди принимают тебя таким, какой ты есть.
А Гермиона Грейнджер? Она радовалась долгой и счастливой жизни вместе с ним, как в сказке.
