— Простите! — растерянно воскликнула Гермиона, невольно отступая в центр комнаты. В своих фантазиях она ещё не добралась до интимной близости с профессором, но достаточно хорошо знала Снейпа, чтобы понимать — под только что сказанными словами имеется в виду отнюдь не эротический подтекст.

— Снимайте мантию и закатывайте рукава, — сказал профессор, аккуратно ставя стакан с чётками на стол. — Я намерен лично убедиться, что вы всё ещё здоровы. Вы два дня провели бок о бок с Поттером, сидели на его кровати, играли с ним в плюй-камни, предавались детским воспоминаниям, утешали его и обнимали, и я в жизни не поверю, что, обладая вашим чрезмерным и неуёмным любопытством, вы ни разу за всё это время не брали в руки его чётки. Можете врать Минерве или Поппи, но не мне! Снимайте мантию!

— Я не врала вам, — обиженно поджав губы, сказала Гермиона и, с вызовом глядя на профессора, начала расстёгивать воротник мантии. — Я не полная идиотка и сказала бы, если бы у меня появились первые симптомы. Я видела, что это зелье всего за несколько часов сотворило с Невиллом.

Она расстегнула четыре пуговицы, в сердцах почти оторвала пятую и, потеряв терпение, резко стянула мантию через голову, не заботясь о сохранении причёски или о том, чтобы не измять ткань. Несколько пуговиц с треском оторвались от одежды и рассыпались по полу. Гермиона швырнула мантию на ближайший стул и стала заворачивать рукава блузки.

— Вы гриффиндорка, а это хуже, чем идиотка, — сказал Снейп, опираясь на стол и складывая руки на груди. — Вы можете до последнего скрывать собственную болезнь, лишь бы вам позволили быть рядом с друзьями, участвовать в поисках противоядия и спасать мир! Готовы? — спросил он, видя, что она наконец справилась с рукавами и замерла в ожидании.

Лицо Гермионы было пунцовым, грудь под тонкой блузкой вздымалась, словно после долгого бега, она старалась унять ярость, но справлялась из рук вон плохо. Желание проклясть профессора было всепоглощающим.

Снейп отошёл от стола и медленно приблизился к ней. Несмотря на злость, всё это время звучавшую в его голосе, движения его были осторожными и мягкими: он внимательно осмотрел шею Гермионы, позволив себе лишь слегка отодвинуть воротничок её блузки, коснулся подушечками пальцев угловатой ключицы, ощупал запястья рук, погладил кожу, внимательно рассматривая её на свет. Затем коротким жестом велел Гермионе повернуться спиной и, всё так же осторожно собрав её волосы в кулак, поднял их вверх, обнажая шею.

Гермиона почувствовала дыхание профессора так близко, что кожа на ее шее мгновенно покрылась мурашками. Нутро стремительно ухнуло куда-то вниз, и за бешеным, оглушительным стуком собственного сердца она едва не пропустила его следующий вопрос.

— Вы ведь не солгали мне про свой галлеон, не так ли, мисс Грейнджер? — спросил он, склоняясь над самым её ухом.

— Мерлин, — выдохнула Гермиона, невольно зажмурившись, — зачем бы мне было это делать?

— Не знаю, — сказал Снейп, отпуская её волосы и позволяя им в беспорядке рассыпаться по плечам, — сентиментальная память о школьных годах? Напоминание о Поттере?

— Напоминание о Поттере? На что вы вообще намекаете, профессор? — Гермиона резко обернулась и внезапно оказалась так близко к Снейпу, что между ними осталось не более дюйма. Он пах полынью и терпким ароматом пустырника, так же мягко и сладко, как тогда в коридоре, и был выше её почти на целую голову.

— Была же причина, по которой вы расстались с рыжим Уизли? — спросил Снейп, ничуть не смущаясь этой близости и в этот раз не делая шаг в сторону.

— Причина была, но она не имела никакого отношения к Гарри! — ответила Гермиона, злясь на собственную слабость. Сейчас бы отвесить ему пощёчину и гордо удалиться из кабинета! Она понимала, что он провоцирует её, и знала, почему. В конце концов, Гермиона предвидела, что ей ещё аукнется эта просьба о легилименции. — Вы удовлетворены? — спросила она, имея в виду осмотр, и тут же, поняв, как двусмысленно прозвучала фраза, вспыхнула до самых корешков взлохмаченных волос.

— Вполне, — помедлив, ответил Снейп. Он наконец разорвал этот смущающий контакт и вернулся к своему столу. — Я вижу вас насквозь, мисс Грейнджер, и в следующий раз, когда вы решите что-то скрыть от меня, я собственноручно оторву вам голову. Надеюсь, вы меня поняли?

Гермиона хотела ответить колкостью, но сдержалась. Снейп знал о её чувствах и использовал их против неё. Эту демонстрацию она, пожалуй, запомнит надолго. Уж лучше бы он на неё накричал. Гермиона сердито взяла со стула мантию, хотела починить пуговицы заклинанием, но передумала. Одеваться при нем было даже хуже, чем раздеваться.

— Вы можете остаться и принять участие в анализе зелья, — сказал он её гордо выпрямленной спине, как только мисс Грейнджер приблизилась к двери.

Гермиона колебалась лишь мгновение, соблазн уйти и громко хлопнуть дверью был так велик, что она с трудом сдержалась. Но они оба знали — отказаться от подобного предложения она не сможет. Любопытство, тяга к знаниям, страх за друзей — выстоять против всего этого лишь с одной гордостью было ей явно не по силам. И от осознания этого предложение Снейпа показалось ещё более унизительным. Гермиона всё же взялась за ручку двери, но спустя секунду разжала пальцы.

«Чёртов манипулятор!»

Она вернулась к столу и со злостью швырнула испорченную мантию назад на стул.

— Гарри мне как брат! — сказала Гермиона, яростно сверкая глазами. — Это был бы инцест! И больше никогда не смейте мне даже намекать на это!

Она ждала, что профессор скажет в ответ какую-нибудь гадость, но тот лишь склонился над столом, методично освобождая рабочее пространство.

Гермиона смотрела на его высокую собранную фигуру и, чувствуя, как утихает ярость, думала о том, что Снейп едва ли пережил бы Волдеморта, если бы не знал, когда точно стоит промолчать.

* * *

Гермиона хотела задать свой вопрос дважды, но каждый раз невольно сдерживалась, заставляя себя возвращаться к методичному нарезанию ингредиентов; она была всё ещё слишком сердита на Снейпа, чтобы позволить себе сказать нечто большее, чем «передайте, пожалуйста, муховерток, сэр».

В конце концов, к её огромному удивлению именно профессор не выдержал первым.

— Да спросите уже наконец! — сказал он, кладя нож на стол и поднимая на неё глаза.

Гермиона молчала ещё две минуты, прежде чем сдаться окончательно.

— Кому вы отправили письмо? — спросила она таким тоном, словно после долгих сомнений делала Снейпу одолжение.

Впрочем, задать она решилась совсем не тот вопрос, ответ на который ей так хотелось получить. Она надеялась узнать о Гарри, о том, что именно профессор Снейп увидел во время сеанса легилименции, но что-то было в его тоне, когда он просил МакГонагалл отправить письмо, что она безошибочно поняла — спроси она об этом сейчас и он едва ли ответит ей прямо.

Конечно, Снейп обо всём догадался — по её волнению, по упрямой складочке на лбу, по нежеланию смотреть ему прямо в глаза. Не стоило сомневаться в проницательности профессора. Как ни печально Гермионе было это признавать, но Снейпу всегда удавалось читать её как раскрытую книгу. Он лишь секунду оценивающе смотрел на Гермиону, чтобы затем всё же ответить на заданный вопрос:

— Я отправил письмо тому, кто точно знает, что затеял Смит. И если вы проявите хоть толику терпения, мы, вероятно, очень скоро получим все необходимые ответы.

Как можно ответить на вопрос, так на него и не ответив?

Гермиона в возмущении подняла на Снейпа глаза, но, встретившись с его изучающе-насмешливым взглядом, неожиданно смешалась. Наверняка профессор сейчас от души забавлялся. Впрочем, это было всё же лучше, чем если бы он предпочёл и вовсе не иметь с ней дело. Возможно, Снейп не так уж сильно злился на неё за то, что она заставила его проникнуть в воспоминания Гарри. Гермиона не знала, стоит ли ей за это благодарить МакГонагалл, или профессор сам решил, что теперь она наказана достаточно. А возможно, дело было и вовсе в другом. И всё же расставить все точки над «и» ей стоило ещё в самом начале. Нечистая совесть всегда заставляла Гермиону чувствовать себя уязвимой.

Закончив нарезать коренья, она с усилием сжала пальцами рукоятку ножа и, смиряя гордость, решительно сказала:
— Простите меня, профессор, я не должна была просить вас о сеансе легилименции. Я даже не догадывалась, что это может оказаться таким опасным.

Снейп выслушал её извинения молча, без неизбежной, казалось бы, гримасы отвращения, и ответил лишь только потому, что Гермиона продолжала в ожидании смотреть на него.

— Минерва преувеличила степень опасности, я не стал бы рисковать собственной жизнью, стараясь спасти шкуру вашего друга. Единственное, что мне грозило — это болезненная мигрень.

Конечно, он врал, он всю жизнь делал именно это — спасал жизнь Гарри, как того хотели другие: мама Гарри, Дамблдор, теперь вот она. Ему неприятно было даже говорить об этом, и Гермиона чувствовала, что, если она продолжит в том же духе, он вновь начнёт злиться, охваченный бесконтрольным раздражением. За два последних года ей довелось в достаточной степени изучить Снейпа, чтобы понимать — для него нет ничего более унизительного, чем проявление человеческой слабости.

— Я просто хотела, чтобы вы знали, что я сожалею...— начала Гермиона, глядя на аккуратно нарезанные полоски живого корня, но поняв, что пытается объяснять профессору очевидное, расстроенно замолчала. Всё же сердиться на Снейпа было гораздо проще, чем чувствовать себя перед ним виноватой.

Проигнорировав очередную попытку извинений, профессор молча сложил все подготовленные ингредиенты в холщовый мешочек, достаточно бесцеремонно стряхнул туда же нарезанный Гермионой живой корень и, плотно перевязав мешочек бечёвкой, опустил его в кипящий котёл.

Жидкость в котле мгновенно стала лиловой.

— Что это? — удивлённо воскликнула Гермиона, глядя на кислотные разводы, медленно расползавшиеся от мешочка по поверхности котла. Возникло странное ощущение, что кто-то плеснул в котёл бензина, и он растёкся по поверхности, образовывая тонкую радужную пленку. Всё это в сочетании с лиловым оттенком основы создавало невероятный, если не сказать фантастический, эффект. — Я думала, мы будем варить Змеиное зелье, — произнесла она, растерянно заглядывая в котёл.

— Я обещал вам анализ Змеиного зелья, но не говорил, что мы будем его варить.

Профессор осторожно помешал содержимое котла по часовой стрелке, разгоняя на его поверхности бензиновые круги, и комната медленно наполнилась затхлым запахом тины и чеснока.

— Тогда что же это?

— Универсальное змеиное противоядие.

— Антидот, применяемый при укусе змеи?

— Модифицированный и некоторым образом дополненный, но в целом, да — это зелье действует по тому же принципу, что и противоядие от укуса змеи.

Гермиона почувствовала ещё большую растерянность.

— Вы знали, что маглы для выработки антител к змеиному яду вот уже двести лет используют лошадей? Еженедельно вводят лошади разбавленный яд, постепенно увеличивая концентрацию и дозу, а затем, когда в крови лошади накапливается максимальное количество антител, осуществляют забор крови, очищают её от белков и ферментов и внутривенно вводят пострадавшему от укуса змеи. Лошади прекрасно подходят для этой процедуры, во-первых, из-за своей природной выносливости, а во-вторых, из-за своих древних генетических связей, — Снейп приподнял бровь, словно ожидая, что Гермиона сама догадается, о чем идёт речь, но она продолжала непонимающе смотреть на него. — Ну же, мисс Грейнджер, вы меня поражаете! Неужели есть хоть что-то, чего вы не знаете?! Какие волшебные существа совершенно не восприимчивы к яду и магии змей и при этом генетически схожи с лошадьми?

— Кентавры! — ахнула Гермиона. — Ну конечно, как я могла забыть! Вы хотите использовать природную сопротивляемость кентавров к змеиному яду и магии и сделать универсальный антидот? Но ведь универсальных антидотов против укусов змеи не существует! Маглы готовят сыворотку против каждой змеи в отдельности, и антидот против укуса гадюки не поможет, если вас укусила кобра или гремучая змея. А мы не знаем, кровь какой змеи в своём зелье использовал Смит.

— Вы совершенно правы, мисс Грейнджер, но есть одно исключение из правила.

Северус вытащил из кармана ключи и, отперев высокий резной шкафчик справа от себя, достал с нижней полки огромную бутыль с тёмно-красной, почти чёрной, жидкостью.

— Все эти правила перестают действовать, если у вас есть кровь или яд Короля Змей.

— Василиск! — поражённо воскликнула Гермиона. — Вы взяли кровь василиска, когда Гарри убил эту тварь в Тайной комнате?

— Кровь, яд, шкуру и многое другое. Неужели вы думаете, мисс Грейнджер, что, будучи зельеваром и находясь в здравом уме, я мог проигнорировать редчайшие и дорогостоящие ингредиенты, неожиданно оказавшиеся в полном моём распоряжении и ожидавшие меня в подвале собственной Школы?

— Только не говорите, что у вас есть и кровь кентавра?! Я знаю, что её покупка, продажа и использование строжайше запрещены законом!

Снейп хмыкнул и выставил на стол вторую бутыль с кровью, правда, размером значительно меньше предыдущей.

— За исключением тех случаев, когда кровь отдана добровольно, — произнёс он.

— Но кентавры никогда бы добровольно не отдали свою кровь человеку… — начала Гермиона и осеклась, сама найдя очевидный ответ. — Флоренс?

— Да. По просьбе Дамблдора Флоренс в течение целого года позволял мне брать у него по полпинты крови ежемесячно. У меня скопился достаточный запас, чтобы сварить зелье и провести все необходимые нам эксперименты.

— Вы считаете, антидот, сваренный на основе крови кентавра и василиска, сможет помочь Гарри и Невиллу? — с сомнением и одновременной надеждой спросила Гермиона.

— И да и нет. Змеиное зелье — это не укус змеи, это магия превращения, очень тонкая и специфическая. Однако в качестве только что сваренной нами основы для антидота я использовал тот же самый состав, что готовил для вас на вашем втором курсе, когда, выпив Оборотное зелье, вы по ошибке превратились в девочку-кошку. Добавив в него кровь кентавра и василиска, мы создадим импровизированное антиоборотное зелье. Конечно, это не совсем то, что нам нужно, ведь выпив Оборотное зелье, вы не превратились в кошку, вы лишь обросли шерстью, но при этом продолжили говорить по-человечески. Наша попытка использовать антидот — сравнима с лечением гриппа средствами от простуды — симптомы снимает, но болезнь не лечит. Зелье безусловно остановит мутацию, но обратить процесс не сможет. И все же этого будет достаточно, чтобы значительно облегчить нашу жизнь. Во-первых, больше не придётся брать кровь Поттера, истощая его силы, чтобы готовить сыворотку для Лонгботтома, во-вторых, риск чьей-либо смерти станет минимален и это даст нам необходимое время на исследования, в чём бы они не состояли, и, наконец, в-третьих, позволит проверить вашу теорию о том, что Смит действительно использовал не что иное, как Змеиное зелье. Если мы ошиблись, и Смит все же проклял Поттера, наш антидот просто не подействует, и нам придется, вновь вернуться к поиску контрзаклятия. Впрочем я считаю подобный исход маловероятным. Как бы там ни было, через полчаса мы будем знать значительно больше, чем знали ещё час назад.

Профессор Снейп открыл бутыль с кровью кентавра, набрал темную жидкость в большую пипетку и осторожно добавил её в котёл. Лиловое зелье рассерженно зашипело, радужно-бензиновые круги неожиданно оторвались от его поверхности и, воспарив над котлом, медленно вращаясь, поплыли по воздуху в сторону двери. Гермиона испуганно зажала нос руками, но профессор спокойно взмахнул палочкой и бензиновые круги, описав над котлом восьмерку, рассеялись в воздухе, не оставив после себя ни запаха, ни влажных испарений.

— А как же быть с анализом Змеиного Зелья? — спросила Гермиона, следя за тем, как Снейп добавляет в котёл кровь василиска. — Как мы проанализируем зелье, если не будем его варить?

— Мы используем самый эффективный из доступных нам способов, мисс Грейнджер, мы будем гадать, — совершенно серьёзно ответил Снейп.