Погода стояла самая премерзкая – вечная пасмурность, пронизывающий ветер, слякоть под ногами. Периодически с неба срывались то ли капли дождя, то ли мокрые снежинки, которые таяли, не долетая до земли и безжизненно голых деревьев. Настроение молодой женщины, задумчиво бредущей по парковой дорожке, было таким же сумрачным. Хотелось плакать, может быть, даже кричать, но что это, в сущности, могло изменить?

Она всегда была слишком рассудительной, чтоб, подобно иным барышням, впадать в истерику по любому поводу. Аналитический склад ума помогал разобрать сложившуюся ситуацию «по косточкам». И прежде она думала, что в этом её преимущество, её сила. Вот и сейчас разум давно ответил на все незаданные вслух вопросы. Всё было ясно как день. Но почему же так больно?

***

Наверно, ты не спросишь, в чем беда,
Наверно, этот холод навсегда.
Опять слепые будни мимо нас.
И этот город словно телефон
Звонит без остановок мне сквозь сон.
Так что же происходит в этот час?

«Может быть, потому, что пора перестать тешить себя бесплотной надеждой? Он любит другую… Всегда любил… И ты об этом знала, Гермиона Грэнджер! Знала! Но всё равно поверила, что сможешь с ней соперничать, отогреть его сердце и сделать самым счастливым на свете. Мерлин! Как же ты наивна? А ещё самая блистательная ведьма поколения!»

Грустная улыбка скользнула по её губам в ответ на эти мысли. Никакие интеллектуальные способности не могут застраховать от ошибок в жизни. Она просто слишком размечталась. Или заигралась? Да и понимала ли, чего добивается, когда сначала сделала всё, чтоб успеть спасти его после укуса мерзкой гадины, потом весь выпускной год будто узнавала этого мрачного человека заново и настолько прониклась уважением, что упросила стать куратором её исследования в магическом университете?

Гермиона была уверена, что восхищение его профессиональными качествами – единственное, что двигало ею. Безумно хотелось, чтоб и он наконец оценил, что она не заурядная заучка, не книжный червь или копилка бесполезных зазубренных знаний, а одаренная и разносторонне развитая личность, необыкновенная волшебница и работоспособная ученица.

Когда захотелось большего? Когда Северус Снэйп стал для неё не просто талантливым зельеваром и сильным магом, но и притягательным мужчиной? Возможно, и сама Грэнджер этого не осознавала. А вот окружающие гораздо быстрее разобрались, что к чему. Уже после первых месяцев на последнем курсе Рон закатывал ей истерики. Стоило ему услышать от любимой имя декана Слизерина, вспыхивала ссора. Гермиона пыталась объяснить, что обвинения беспочвенны, но упрямый ревнивец так не считал.

Они расстались перед самым Рождеством... После очередной вспышки Рона она проплакала несколько часов, а потом представила, какой будет жизнь рядом с тем, кто нисколько не доверяет ей. Аппарировав в магазин братьев Уизли, Гермиона Грэнджер всё высказала своему теперь уже бывшему жениху, вернула кольцо и попросила не оспаривать её решения. Так навек распалось Золотое Трио – они никогда уже не могли собраться все вместе, чтоб не испытывать неловкости или обиды. Гермиона охотно поддерживала отношения с четой Поттеров, но в дом рыжего семейства путь ей был заказан – Молли не прощала такого отношения к своим любимым мальчикам, пусть даже они вели себя тысячу раз неправильно. Мать есть мать.

Оказался ли Рон самым прозорливым? Или это его слова заставили Гермиону оценить профессора не только как величайшего профессионала в своей области? Сейчас это было уже неважно. Она знала лишь, что однажды во время экспериментов в лаборатории подняла взгляд на него и почти задохнулась от того щемящего чувства, что переполняло сердце… Смесь нежности, тоски и нестерпимого желания видеть улыбку этого сурового мужчины, сделать его жизнь светлее и радостнее, засыпать в объятьях и просыпаться от нетерпеливых поцелуев…

Впервые не хотелось задумываться и анализировать. Девушка просто делала всё, чтобы быть к нему ближе. Она стала тщательно следить за тем, как выглядит, старалась умерить своё любопытство, чтоб меньше раздражать его, ненавязчиво окружала заботой, проявляемой в мелочах. Профессор ничего не замечал и продолжал быть замкнутым и держащим на расстоянии.

Перелом произошел, когда он заболел на рождественских каникулах, которые решил провести в родительском доме в Тупике Прядильщиков. Гермиона отважилась лично поздравить наставника в сочельник. Сама приготовила пудинг, запекла утку и, прихватив с собой вино, свечи и подарок, аппарировала к дому Снэйпа.

В окне виднелся тусклый свет, однако на её стук долго никто не отвечал. Наконец дверь распахнулась, и Гермиона увидела бледного зельевара, разозленного появлением нежданного гостя. Её попытка организовать праздничный ужин выглядела настолько нелепо, что Снэйп наверняка выгнал бы её, но внезапно он стал терять сознание, сползая по стене узкого коридора. Как потом выяснилось, банальная простуда могла вот-вот перейти в тяжелейшее воспаление лёгких, потому что профессор не слишком-то заботился о своем здоровье. Грэнджер с энтузиазмом взялась выхаживать того, кого любила на тот момент больше жизни. Она регулярно поила его зельями, следила за соблюдением постельного режима, заставляла правильно питаться. Впервые она могла открыто о нём заботиться, и это позволяло хотя бы на короткий срок не скрывать своей ласки, обеспокоенности, любви.

Она и самой себе не могла потом объяснить, как решилась погладить спящего Снэйпа по щеке. Все воспоминания были как в тумане, ведь от прикосновения профессор проснулся и заглянул в её глаза. Они смотрели друг на друга бесконечно долго. Время будто замерло. Как завороженная, Гермиона наклонилась и поцеловала его. Разумом она понимала, что этот порыв будет стоить ей очень дорого, ведь сейчас профессор вспылит и выгонит её из дома, вычеркнет из своей жизни и рабочих планов. Но сердце бешено колотилось в груди, и она исступленно целовала любимого человека, даже не сразу осознав, что он ей отвечает.

В ту ночь она впервые дотянулась до звезд. Казалось, что ничего ярче и счастливее в её жизни не было и уже не будет. Гермиона забыла обо всём: и о своем отсутствии опыта, и о природной стеснительности, и о том, что он всю жизнь посвятил другой. Она просто любила его, дарила тепло и свет своей души, радовалась каждому прикосновению и таяла в руках своего мужчины. Кто бы что ни думал, а он оказался невероятно нежен, что совсем не вязалось с обликом сурового нелюдимого нетопыря из подземелья.

Она засыпала в надежных объятьях самого дорогого человека. Удобно устроившись, потерлась щекой о его грудь и прошептала:

- Я люблю тебя, Северус.

- Такими вещами не шутят, мисс Грэнджер, - после некоторой паузы произнес он.

- А я и не шучу…

- За что мне только такое гриффиндорское чудо? – Снэйп провел рукой по её волосам.

- Потому что ты – хороший, - едва заметно улыбнулась Гермиона.

- Спи, - оборвал он разговор и крепче прижал её к себе.

***

И вот они вместе уже почти 3 года. Этим летом она окончила магический университет, блестяще защитилась и получила степень Мастера Трансфигурации и Зелий. Минерва позвала её преподавать свою дисциплину, и Гермиона охотно согласилась. Чтобы быть рядом с ним, чтобы не приходилось вычеркивать дни в календаре до выходных или каникул, когда они могли жить в его доме. Она многое изменила там. Теперь пристанище в Тупике Прядильщиков больше не казалось таким удручающим. В нём было уютно этой странной паре, отношения которой не очень-то понимали окружающие. Нет, то, что Гермиона беззаветно любила, было ясно и понятно всем. Но вот Северус. Он по-прежнему будто держал её на расстоянии, позволяя себя любить, но не слишком-то надеясь, что все её чувства долго проживут. Он был бережен и ласков с ней наедине, но подчеркнуто бесстрастен на людях.

Они никогда не говорили о будущем, не строили планы, ничего не загадывали. Он – потому что не верил, что всё это может случиться в его никчемной жизни, не мог надеяться, что заслужил. Она – потому что не хотела ему навязываться, сковывать какими-то обещаниями и рамками.

Гермиона, привыкшая продумывать всё на несколько шагов вперёд, старалась научиться жить одним днём, тем более что этот день она проводила с НИМ. Но себя очень сложно переделать. Всё чаще в голову лезли мысли: «Кто ты для Северуса Снэйпа? А кем хотела бы быть?» И чем больше думала, тем яснее осознавала, что мечтает разделить с ним жизнь, вот только он всё так же любит свою Лили. Конечно, он привязался к Гермионе. Но это вряд ли что-то большее, чем благодарность. Он никогда не говорил ей о своих чувствах. А она и не спрашивала – боялась услышать в ответ горькую правду, ведь чего он никогда не делал, так это не врал ей.

Когда месяц назад во время генеральной уборки в доме ей в руки попалась шкатулка, полная напоминаний о Лили, Гермиону накрыла истерика. Она поняла, что пытаться затмить вечный идеал, покоящийся с миром более двух десятков лет, задача невыполнимая! Нужно отпустить Северуса, пока она не стала для него обузой, надоедливой всезнайкой, раздражающей своей заботой. Две недели назад решение практически было принято. Оставалось лишь настроить себя на трудный разговор с зельеваром.

И вот сейчас он шел по пустынной аллее парка рядом с ней. Они гуляли в напряженном молчании уже около получаса, и впервые за это время Гермиона решилась посмотреть на любимого.

***

А за окном машины и дома
Отсчитывают бегло наш роман.
Наивно ждут финала облака.
У каждой доброй сказки есть сюжет,
А ты гадаешь, будет или нет?
Мне тоже интересно, а пока…

Он украдкой поглядывал на неё. Снова задумчивое выражение лица. Последний месяц она всё больше отдаляется от него. А недели две назад явно сделала выбор, который никак не может озвучить. Конечно, он мог бы влезть в её мысли, но ещё в юности поклялся себе, что никогда не будет обижать недоверием любимую женщину. Никогда не пытался применить способности легилимента к Лили, не собирался так экспериментировать и над Гермионой.

Она – храбрая девочка. Если уж надумала, скоро сама всё расскажет. А он не будет торопить её. Возможно, удастся урвать у счастья ещё пару мгновений, пока Гермиона не поставит его перед фактом, что уходит, так как встретила более подходящего человека, более достойного её…

***

Да, он практически не сомневался, что сказка не может длиться вечно. Во всяком случае, его жизнь неоднократно доказывала это. А она – умная, она очень быстро поймет, что он не ровня героине войны, не запятнавшей себя ни предательством, ни жестокостью, ни единым непростительным заклятьем. Он всё ждал, когда же она прозреет, и каждый миг рядом с ней проживал как последний.

Когда эта гриффиндорская заучка успела занять место в его сердце, вытеснив из него даже Лили?

Он не мог ответить на этот вопрос точно. Лишь хорошо помнил, что в её выпускной год что-то изменилось между ними. Она больше не выпрыгивала из-за парты, пытаясь поразить его своими энциклопедическими знаниями, не цитировала то и дело учебник. Просто писала самые интересные эссе, варила сложнейшие зелья, а перед поступлением в университет попросила его ознакомиться с идеями для её будущих исследований. Они оказались настолько нетривиальными, что Северус невольно зауважал ученицу. Когда же она, отчаянно запинаясь и бледнея, попросила стать её наставником, он сам удивился, с какой легкостью дал согласие.

Вскоре Северус понял, что ему очень комфортно в лаборатории рядом с всезнайкой Грэнджер. Она была сосредоточена, аккуратна, работоспособна и талантлива. Кроме того, зельевар сам не заметил, как из угловатой, не слишком симпатичной девочки с вороньим гнездом на голове и чересчур крупными передними зубами Гермиона стала юной прелестницей с потрясающей фигурой и бесподобными тяжелыми каштановыми кудрями. Её нельзя было назвать красивой в классическом смысле этого слова, но глаза её лучились каким-то невероятным внутренним светом, что делало её неотразимой и притягательной.

Наверное, осознал, что окончательно пропал, он во время одного из экспериментов в лаборатории. Сосредоточенно помешивая зелье, Северус почувствовал на себе взгляд. Несколько прядей волос упали ему на лицо, благодаря чему зельевар мог незаметно поднять глаза на Гермиону. Она смотрела на него с таким выражением, как будто только что впервые увидела. Широко распахнутые глаза, полные щемящей нежности, изучали его несколько минут. Снэйп даже не предполагал, что на него можно ТАК смотреть… Что ОНА может на него ТАК смотреть. С того дня они были словно 2 шпиона: Северус украдкой наблюдал за Гермионой, а Гермиона – за Северусом.

Но ничего большего зельевар себе позволить не мог. «Ты знал её ещё маленькой девочкой! О чем ты только думал, когда влюбился в свою ученицу??? Стоп! Влюбился? ВЛЮБИЛСЯ?! Нет, этого просто не может быть! Хотя… Даже если и так? Всё равно. Ты не сломаешь ей жизнь! Даже не посмеешь, старая летучая мышь-переросток!!!» Пребывая в раздоре с самим собой, он продолжал контролировать эмоции. Однако с каждым днём это становилось всё сложнее. Безмерно радовало приближение рождественских каникул. Снэйп решил запереться в Тупике Прядильщиков и постараться выкинуть из головы все дурацкие мысли о Гермионе. Он был настолько поглощен попытками подавления чувств, что не обратил никакого внимания на простуду, которая окончательно скрутила его в самый сочельник.

Кто же знал, что отчаянная гриффиндорка сама явится в его родительский дом с поздравлениями? Северусу было очень плохо, жар застил глаза, он с трудом разлепил веки и заставил себя дотащиться до входной двери. Собственная беспомощность ужасно бесила, да и неясность, кого принесло к нему без приглашения, радости не добавляла.

Увидев на пороге ту, от кого он бежал бы на край света, Северус почувствовал, что земля уходит из-под ног. Это потом, по ворчливым причитаниям Грэнджер, он понял, что свалился в постыдный обморок из-за сильной температуры. Каким-то образом она уложила его на диван в гостиной и хлопотала над ним как наседка над своими цыплятами. С одной стороны, это безумно раздражало! Хотелось гаркнуть на неё так, чтоб немедленно убиралась вместе со своей опекой и жалостью. С другой стороны, когда ещё о нём будет заботиться любимая женщина? И он наслаждался её присутствием, беспокойством, теплом.

Напоенный зельями, накормленный домашней едой, укутанный в теплый плед, Северус прекрасно спал и вновь видел Гермиону – в его руках, отвечающую на ласки, дарящую любовь. Но внезапно из сна его выдернуло прикосновение к щеке. По старой шпионской привычке просыпался Снэйп молниеносно. Открыв глаза, он увидел лицо главной героини многих своих снов далеко не самого приличного содержания. В её глазах так хотелось прочесть, что это такое творится. Секунды тянулись словно годы, пока она не наклонилась и не начала целовать его. Кажется, оба не поняли, что именно произошло, но мир вокруг закружился.

Северус не мог больше отрицать свои чувства. Да, он любил её. А она дарила ему себя без остатка. Её хотелось окружить лаской и нежностью, и он отдавал всё, что ещё осталось светлого у него в душе – в каждом прикосновении, поцелуе, движении. Она будто была создана для него – настолько отзывчива, искренна, чиста. Она шептала его имя, как молитву. И ему казалось, что каждый миг их единения избавлял его от очередного куска безрадостного темного прошлого.

Северус, наконец, познал, что означает обладать любимой женщиной. Теперь не страшно даже умереть. Когда же перед тем, как уснуть, его девочка шепнула, что любит, сердце готово было разорваться от переполнявшего счастья. Он лишь сказал что-то невпопад и крепче прижал её к груди. Стараясь гнать от себя мысли о том, что он не достоин Гермионы, Снэйп заснул с блаженной улыбкой на лице.

***

И он не знал, каких Богов благодарить за то, что это чудо уже почти 3 года, как вошло в его размеренную и одинокую жизнь. Гермиона перевернула всё – он больше не хотел умереть, не считал себя никому не нужным, не копил в себе негативные эмоции. Он радовался каждой возможности быть с ней рядом. Говорили ли они или молчали, держались за руки или занимались любовью, коротали вечера за книгами или приготовлениями зелий. Каждый миг рядом с ней был наполнен смыслом. Но Снэйп не забывал несколько приводить себя в чувство нерадостными размышлениями, что не имеет права сломать жизнь своей красавицы.

Безумно хотелось не делить эту девочку больше ни с кем – ни с родителями, ни с друзьями, ни с коллегами. Чтоб она была только его, чтоб родила ему наследника, чтобы встречала вкусным ужином, а провожала нежным поцелуем.

Но он был глубоко убежден, что Гермиона Джин Грэнджер достойна лучшей участи. Ей не нужен угрюмый старый Упивающийся Смертью с уродливой внешностью и скверным характером. То, что она придумала себе, что любит его, рано или поздно пройдет. И он не должен связывать её какими-либо узами или обещаниями. Он несколько раз порывался расстаться, выгнать её, запретить приходить в свой дом. Но не мог… Наверное, слишком эгоистичным был от природы.

Уповал лишь на то, что Гермиона сама прозреет. И вот, кажется, дождался. Месяц назад он вернулся домой после субботнего дежурства по Хогвартсу и заметил, что глаза любимой заплаканы, да и она сама не своя. Что с ней творится, она не рассказала, а спрашивать он не стал. А ещё через 2 недели после поездки в Лондон она приехала с холодной решимостью и гнетущими размышлениями в глазах.

Снэйп тогда прочел, что знаменитый Виктор Крам стал играть за какую-то британскую команду по квидичу и переехал в столицу. В «Пророке» расписывали, что болгарский спортсмен-красавец так и не обзавелся спутницей жизни, и намекали, что его сердце до сих пор занято героиней войны и подругой Гарри Поттера. Вполне вероятно, что Крам сделал предложение Гермионе. Поэтому она так расстроена – не знает, как сказать, что уходит.

Северус не мог больше смотреть, как она мучается. Он сам начнет этот тяжелый разговор.

***

Снэйп почувствовал на себе взгляд любимой, остановился, резко развернулся к ней и сказал:

- Гермиона! Я больше не могу так. Уже несколько недель ты явно хочешь сообщить мне что-то. Так сделай это – я приму любое твоё решение.

- О каком решении ты говоришь, Северус? – настороженно спросила девушка.

- Ты ведь не видишь больше себя рядом со мной? Ты решила уйти? Только не нужно никаких обтекаемых формулировок. Скажи мне всё прямо – я пойму.

Она смотрела на любимого во все глаза и готова была расплакаться:

- Северус…

- И не нужно корить себя! У тебя не должно быть никакого чувства вины! Я взрослый мужчина и прекрасно понимал, что не достоин тебя, поэтому никогда не требовал никаких обетов и не настаивал ни на каких узах… - В голосе Снэйпа ясно слышалась горечь. – Прости, что не смог стать для тебя единственным. Я искренне желаю тебе счастья с ним.

Слезы давно струились по щекам Гермионы, но последняя фраза несколько удивила её:

- С ним? С кем это?

- Ну, я же не мальчик! Я предполагаю, что появление Крама и твоё смятение не случайные совпадения. Видимо, он сделал тебе предложение. Ещё нет? Тогда кретином будет, если не сделает.

- Я бы не спешила всех, кто не сделал мне предложение, причислять к кретинам! – вспыхнула Гермиона. – Одного не пойму: какое отношение Виктор имеет к нам с тобой? Разве я давала тебе повод для ревности? Хотя бы раз?

- Не давала, не спорю. Но я не собираюсь ждать, пока ты начнешь метаться между мной и им, - Снэйп начал медленно закипать.

- Почему я должна метаться между вами? Даже если я и думала о том, что уйду, Виктора это совершенно не касается!

- Значит, я ошибся, и это кто-то другой, не менее достойный. Просто Крам мне показался более предпочтительным.

- Предпочтительным для чего? Я что-то тебя совсем не понимаю…

- Что с тобой сегодня? Не можешь сложить два и два? – съязвил Северус. – Ты собираешься уйти от меня! Разве не очевидна причина? Ты наконец поняла, что любить старого, вредного Упивающегося собственно не за что. Я не могу дать тебе ни богатства, ни славы, ни достойного положения в обществе. Я всего лишь слизеринский ублюдок. А ты молодая, красивая и чрезвычайно перспективная ведьма. Тебе нужно устраивать свою жизнь. Создать семью, родить детей, стать счастливой рядом с достойным тебя человеком. Судя по твоим переживаниям и некоторому отчуждению, примерно 2 недели назад что-то произошло. Возможно, ты как раз встретила того, кто станет твоей судьбой. И пусть я ошибся с Крамом, я в любом случае желаю тебе всего самого светлого. Ты этого заслуживаешь…

- А ты, Северус? Чего заслуживаешь ты? Похоронить себя в вечном трауре по Лили Эванс? Засыпать и просыпаться с её именем на устах? Не замечать никого вокруг, ведь все они не дотягивают до «высокой планки», поднятой этой давно покинувшей наш бренный мир женщиной?

- Что за чушь ты несешь? Лили Эванс давно оставила мои мысли и сердце.

- Вот только душу твою забрала навеки! – всхлипнула Гермиона. – Думаешь, я не понимаю, что окажись на моём месте она, ты не отдал бы её никому, связал всеми мыслимыми клятвами и был счастлив от одного осознания, что она лишь твоя! А со мной можно ничего не планировать. Ведь я не она. Я не могу согреть сердце неприступного Северуса Снэйпа. Могу лишь дать ему немного любви, ласки и нежности. Ему не нужна ни я, ни мои чувства, мысли, забота. Он не хочет создавать со мной семью, заводить детей. Ему вообще плевать, есть я или нет.

- Ты бредишь! Я живу с тобой под одной крышей! Делю с тобой постель! Все радости и невзгоды мы преодолеваем вместе. Ничего этого у меня никогда не было ни с одной другой. К тому же я всегда был убежден, что поступки человека говорят гораздо красноречивее, чем слова. Я не связал тебя ничем, чтобы не сковывать твою свободу. Чтоб в любой момент ты могла устроить свою судьбу с кем-то получше, чем сальноволосый урод.

- Эту песню я уже слышала, Северус. Это слова… - Гермиона постаралась успокоиться и ровным голосом продолжила. – Месяц назад я нашла шкатулку, где ты хранишь фотографии, письма и свои воспоминания о Лили. Всё, связанное с ней, ты тщательно оберегаешь. И, осознав это, я невольно ей позавидовала – как бы я хотела быть любимой Северусом Снэйпом. Я не смогла заменить её. Да и не стремилась к этому… В конце концов, ты любил её, когда меня еще не было на свете, да что там, мои родители еще даже не познакомились. Почти 3 года я жила надеждой: однажды пойму, что действительно нужна тебе, любима, необходима, как воздух и свет. Я даже заставила себя привыкнуть жить одним днём, не заглядывая в будущее, которое ты очевидно со мной не планируешь. Но я больше не могу так жить. Я ухожу от тебя не потому, что встретила или полюбила кого-то другого, а потому, что ТЕБЕ я не нужна. Я не хочу быть в тягость. И хотя мне будет безумно тебя не хватать, я больше не стану досаждать своей любовью. Прощай!

С этими словами Гермиона развернулась и пошла по аллее прочь от Северуса.

***

Снег на континенты, острова,
На комплименты и слова
Про аргументы и теории.

Северус стоял и смотрел, как от него уходит любимая женщина. Уходит, не оглядываясь. Уходит, так и не поняв, что же она значит в его жизни. Мужчина поднял глаза к небу. Ему в лицо летели крупинки снега, невесть когда ставшего из мокрого самым что ни на есть настоящим. Снэйп даже не мог сдвинуться с места. Внезапно стало так холодно, как будто его окружили сотни дементоров. Чтоб развеять эту иллюзию, жизненно необходимо было вызвать Патронуса. Он так давно этого не делал, что даже задумался: какие же радостные впечатления вложить в заклинание. Главное счастливое воспоминание удалялось от него по безлюдной аллее парка. Вспомнив их первый поцелуй, прикосновения её рук, свет глаз, Северус произнес:

- Экспекто Патронум!

Из его палочки вырвалось белое облако, сформировавшееся в какого-то небольшого зверька. От неожиданности Снэйп даже опешил, но палочку не опустил, чтобы лучше рассмотреть трансформировавшегося Патронуса. Вместо привычной серебристой лани с ним рядом кружил… Нет, не может быть! Бобёр! Мысль мгновенно пришла в голову. Северус, не задумываясь, прошептал что-то своему защитнику и отправил вперёд по аллее.

Гермиона почти дошла до выхода из парка. Слёзы катились по щекам, она размазывала их тыльной стороной ладони. А с неба всё сильнее сыпал снег. Было очень больно… И холодно. Разговор, которого она так боялась, состоялся. Северус не любит её и не собирается связывать с ней жизнь. Значит, и дети в его планы не входят. И если месяц назад это не слишком волновало Гермиону Грэнджер, то теперь пора было брать ответственность за судьбу не только свою, но и собственного ребёнка… Их ребёнка… Она не хотела его привязывать, поэтому и не открыла причину своих двухнедельных раздумий. Что ж, она поговорит с Минервой, объяснит ей ситуацию и переведется в Шармбатон, где вдали от него будет жить с сыном или доченькой. Школа достаточно закрытая, чтобы информация о преподавателях не распространялась широко. А публиковаться в научных изданиях она вполне сможет под псевдонимом…

Ход невесёлых мыслей прервал внезапно появившийся в серебряном свечении зверёк. Он был небольшим и кого-то смутно напоминал. Гермиона остановилась и пригляделась. Это был явно чей-то Патронус! Ну что за безобразие? Посреди маггловского парка творить такую магию!

- Что же ты за необычной породы зверь? – спросила Грэнджер вслух, словно Патронус мог ей ответить.

Но он лишь изобразил что-то похожее на улыбку.

- Бобёр? – она ахнула. – Чей же ты?

- Да, бобёр, - раздался за её спиной до боли знакомый голос. – Мой новый Патронус.

Гермиона резко обернулась и посмотрела на Северуса:

- Твой? Но почему?

- Потому что я люблю тебя и никуда больше не отпущу, - он крепко прижал её к себе.

Ещё довольно долго стояла на аллее эта странная обнимающаяся пара. А сверху сыпал снег…