Дата: Понедельник, 24.12.2012, 16:12 | Сообщение # 3
Работник Министерства Магии
Статус: Offline
Группа: Верховный чародей
На сайте с: 24.06.2007
Сообщений:2005
Смеркалось. Рабочий день наконец завершился. Служащие Министерства радостно покидали свои кабинеты, толпились у огромных каминов, чтобы потом торопливо исчезнуть в зеленоватом пламени. Гермиона Грейнджер ненавидела ежевечерний ритуал возвращения домой. Ее персональная Голгофа: медленно поднявшись по лестнице, захлопнуть за собой дверь в пустую, темную квартиру. Разжечь камин, приготовить ужин, ждать утра. Гермиона сглотнула комок, подкативший к горлу после аппарации, и медленно побрела вдоль Косого Переулка по направлению к дому. Она обреченно вдохнула полной грудью лондонский смог, что добрался даже сюда, и отчаянно закашлялась. Оглядевшись, Гермиона заметила неподалеку грязного домовика. Явно из освобожденных. Натянув на голову старый вязаный носок с заштопанной пяткой, он держал в руках картонку, на которой было коряво выведено: «Пою (душевно) за еду». Сердобольный прохожий кинул бедолаге пару кнатов, и эльф старательно завыл:
Весело жить под крышей моей, Рядом со мною много друзей, Мне не дают напиться, Холодною водицей, Что течет из труб, Словно Ниагааара… Такая вот жииииизнь… Твою Греййййнджер направо…
Она чувствовала себя как никогда одиноко. Ей отчаянно захотелось все бросить. Оставить позади работу, полную книг квартиру, свои серые костюмы и полугодовой запас растворимого кофе. Стремительно темнело. Приподняв воротник пальто, Гермиона ускорила шаг в попытке убежать прочь от окутывающей город тьмы. Гермиона ненавидела ночь. Ночь поглощает все звуки. Звуки умирают на лету, подстреленные тишиной. Нечаянный шорох, что бежит изморозью по коже, заставляет вздрагивать и ежиться. Тени танцуют на стенах, а пальцы рук выбивают чечетку. Ночь. А утром – кофе. Третья чашка, что так сладко пахла в ее ладонях, была явно лишней. О, кофе, ты проклятое божество! Ты согреваешь сирых и бодришь тех, кто убог! Выбрав серый костюм из впечатляющей коллекции серых костюмов, она шла одеваться в ванную. И тщательно склеивала из вчерашних осколков новую, сегодняшнюю Гермиону Грейнджер. Она ненавидела свою работу. Ненавидела необходимость каждый божий день вставать ни свет ни заря. Бежать, аппарировать и захлопывать за собой дверь в пустой, темный кабинет. Жизнь Гермионы Грейнджер как она есть. Туда и обратно. Ее персональная мертвая петля. Иногда Гермиона останавливалась, замирая в нерешительности. Но затем, снова наращивая темп, бежала дальше, туда и обратно, надеясь в глубине души, что рано или поздно... Что-то, быть может, случится.
И что-то действительно случится. Через три дня. В понедельник, в десять тридцать три утра, когда мисс Смайл добавит в котел корень растения, который ошибочно примет за корень Ribes nigrum*.
* * *
Вернувшись домой после работы и обнаружив Рональда Уизли перед открытым холодильником, Гермиона в очередной раз прокляла свое малодушное потворство его внезапным появлениям, вот так запросто, в ее квартире. Гермиона давно пришла к выводу, что голова бывшего мужа – этакий железный сейф, хранящий в своих недрах одинокий, сложенный вчетверо листок бумаги (возможно, в клеточку), на котором, словно смертный приговор, написано: «IQ=82». И это еще в лучшем случае. Он не понимал ее намеков. Он не вникал в ее слова, сказанные прямым текстом. Он просто-напросто игнорировал все, что его не интересовало или не устраивало. – Здравствуй, Рональд. – Привет, Ми. Ты знаешь, что твой холодильник совершенно пуст? Я съел кусок сыра и допил молоко, а больше тут совершенно ничего нет. – Рональд, сколько раз я тебя… Рон, тяжело вздохнув, повел плечами: – Ми, только не заводись, я тут, между прочим, по делу… Официальному. Помнишь старую летучую мышь – Снейпа?
* * *
– Инспекция?! – Да, Северус. Инспекция. И не надо так нервничать. Поставь, пожалуйста, Альбуса на стол. Я всегда так переживаю, стоит тебе взять его в руки. Пластиковый Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор в руках зельевара игриво трясся и кивал головой на пружинке, периодически подмигивая разгневанному мужчине стеклянными глазами. Северус ненавидел эту игрушку, выпущенную ограниченным тиражом специально к десятилетнему юбилею победы над Темным Лордом. Стоило ему взять игрушечного Альбуса в руки, как желание свернуть его пластиковую голову становилось невыносимым. – Поставь Альбуса и сядь, будь так добр. Вот скажи, что такого ужасного произошло? Минерва Макгонагалл в раздражении хлопнула ладонью по дубовому столу, заваленному свитками и папками с личными делами учеников. – Ну конечно, ведь это сущие пустяки – провести открытый урок зельеварения для тупой министерской чинуши. Скорее, спешите видеть: на арене выступает злобный Пожиратель. Он откусывает детям головы и иногда забывает их выплюнуть. – Северус, прекрати! Гермиона Грейнджер не чинуша. И уж точно не тупая. Она честный человек, способный на объективное суждение. – Ближнего. – Да хоть дальнего. Опасения Артура я понимаю, и если не разделяю, то и не осуждаю. С тех пор как Артур Уизли возглавил совет попечителей, ты так и не нашел времени для традиционного, между прочим, собеседования. А ведь он так радовался возможности… – Я отказываюсь носить то вязаное убожество с надписью «Выкуси, Нагини!»! – О чем я и говорю! Если ты не понимаешь по-хорошему, будет как обычно! Ты проведешь этот проклятый урок. И мы получим необходимые нашей школе субсидии. Во имя Мерлина, почему ты такой непроходимый брюзга? Война закончилась, а ты будто по сей день в окопах. Северус замер, встретившись с Минервой взглядом. – Почему? Потому что я старая летучая мышь и не знаю слов любви! Кажется, это твои котята нацарапали на двери моего кабинета? А еще я импотент, мазохист, садист, оппортунист (чертовы рейвенкловцы!), и стараниями одной мисс с Хаффлпаффа – ксилофонист*. Хотя что она имела в виду на самом деле... И прочее и прочее. Жизнь моя – сплошной праздник. Только и успевай наслаждаться всеобщим вниманием. Тяжело вздохнув, директриса Макгонагалл сделала единственно возможный для себя вывод: – Ты преувеличиваешь. Тяжело вздохнув, Снейп прикрыл глаза рукой. Наверное, не стоило пить Огденского перед встречей. Теперь он страдал головой. Или, если вдуматься, голова страдала им – Северусом Снейпом. И пусть по-настоящему напиться, несмотря на все прилагаемые усилия, у Снейпа не получалось аж с тысяча девятьсот девяносто первого года. Виски уже не действовал на него как раньше. Пьяного Снейпа от трезвого Снейпа могли отличить лишь люди, знавшие его достаточно близко. То есть Минерва. Да и ей, судя по всему, не всегда удавалось. Остро ощущалась нехватка смысла во всем происходящем. Даже Лили покинула его – она еще какое-то время оставалась в его сердце ядовитым цветком, но со временем увяла. Темный Лорд был уничтожен. Опять. И сонная, пьяная, порой страдающая похмельем рутина погребла Северуса Снейпа в своих объятиях. Правда, пять лет назад он чуть было… Стоп. Было, прошло – и Мерлин с ним. Щелкнув Альбуса по пластмассовому носу, Северус раздраженно бросил игрушку на стол. Болела голова. Снейп с отвращением понял, что трезвеет. – Будь оно все проклято. Пусть чертова девица приходит. Я ей устрою открытый урок зельеварения! Подчеркнуто вежливо отвесив поклон директрисе, он черной тенью вылетел прочь из кабинета. Нарисованный Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор продолжал похрапывать в глубине своего портрета как ни в чём не бывало. Остальные портреты тихонько шушукались. Минерва неодобрительно покачала головой. Мальчишка. Упрямый, закомплексованный мальчишка. И что с ним делать? Иногда ей хотелось, чтобы Северус увидел, наконец, мир вокруг себя. Ей хотелось отвесить Снейпу подзатыльник и вытолкать за ворота Хогвартса. Но переживаниями сыт не будешь, а Министерство с каждым годом выделяет все меньше средств на содержание школы. Приходится вертеться. И, будучи чрезвычайно практичной женщиной, Минерва Макгонагалл понимала: зельевары экстра-класса на дорогах просто так не валяются, если, конечно, не упьются вусмерть в «Голове кабана». Тяжело вздохнув, директриса принялась строчить послание своей бывшей ученице, надеясь в глубине души, что ученицы бывшими не бывают.
* * *
– Да провались оно все! Гермиона ненавидела эти чертовы туфли. Нет, ну надо же так промахнуться! И ведь было у нее предчувствие. Но ей так хотелось казаться хоть чуточку выше, особенно учитывая обстоятельства. И вот теперь она стояла по колено в шотландской грязи, и туфли на недетском каблуке в целых пять дюймов нисколько не спасали положение. Наоборот. Конечно, всегда можно сдаться и трансфигурировать туфли в нечто более разумное. Но Гермиона пока не готова быть разумной. Она дрожала, стоя на ветру, отказываясь признать, что отчаянно боится сделать решающий шаг. – Раз. Два. Три. Пошла. Гермиона Грейнджер недаром попала стараниями старого склеротичного головного убора на факультет упертых меченосцев. Рубить с плеча она умела всегда. А навык шагать в бездну смело, зажмурив глаза, был приобретен ею в процессе обучения. Это как на велосипеде – стоит один раз научиться… – Ничего. Все будет хорошо. Я справлюсь с собой… И с ним. В конце-то концов, хуже уже быть не может. Опрометчивое заявление. Всегда стоит помнить, что у высших сил острый слух и извращенное чувство юмора.
* * *
Снейп знал, кто он, где он, почему и как дошел до жизни такой. У него нет времени на всякие глупости. А возможное присутствие в его системе координат Гермионы Грейнджер – это глупость вселенских размеров. Она подразумевала под собой некую слабость, а слабости в себе Снейп терпеть не мог. И он снова и снова талдычил как мантру: – Лучше слыть жестоким, чем слабым. Лучше быть жестоким, чем слабым. В крайнем случае лучше просто не быть. Грейнджер. Пять лет назад. Темный угол ярко освещенного зала. Хороший виски и близость ее тела приятно бередят что-то в его груди. И он задумчиво шепчет ей в волосы: – Иногда мне хочется сойти с ума. Но я разучился. – Это утраченное искусство, сэр. Возможно, со временем для таких, как мы, выпустят инструкцию. На заре им удается вспомнить, как. И они сходят с ума на мгновение. Жадные взгляды и губы, сплетенные руки и тела… Все смешалось в одном ярком воспоминании. И потом, казалось, забытый уже страх вернулся. Потому что Снейп знал: лучше быть жестоким, чем слабым. И он поступил так, как подсказывал ему опыт. Когда находишь то, что находить не следовало, лучше всего притвориться, будто ничего подобного никогда не находил. И он жил дальше как привык. Его устраивала такая жизнь. Он пил, читал, варил зелья. Ругался с Макгонагалл и снимал баллы с гриффиндорцев. И таким он устраивал себя самого, что, пожалуй, самое главное. И никогда и никому Снейп не признается – каждый день он ждет чего-то. Что быть может, а может и не быть…
* * *
Они не виделись пять лет. Гермиона не могла точно сформулировать, что же тогда произошло. Взаимное затмение? На ум сразу приходила «теория Большого взрыва». Просто как-то на очередном праздновании Великой победы они столкнулись и… Бабахнуло неслабо. Потом, на руинах этих недоотношений, Гермиона, набрасывая схему за схемой, пыталась понять, почему все началось и, главное, почему так внезапно оборвалось. Но схемы и графики не смогли помочь ей разобраться в своих чувствах к Северусу Снейпу, как бы старательно она их ни вырисовывала. И вот пять лет спустя он стоял напротив как ни в чем не бывало. Как всегда, высок, как всегда, напряжен, как всегда, застегнут на все сорок восемь пуговиц своего черного сюртука. Однажды ночью Гермиона не удержалась и посчитала их все. Начав с первой, стоя на цыпочках, она, расстегивая пуговицу за пуговицей, опускалась все ниже, а закончив… Нет, в те воспоминания вход заказан. Запретная зона, колючая проволока и свора злющих, голодных собак. – А вот и всезнающая консильери клана Уизли пожаловала. Как поживает Артур? Уже на стадии взращивания томатов или пока держится? Чертов Снейп. Всегда знал, где найти брешь в ее столь тщательно сконструированной броне хладнокровия и царапнуть по живому. И как странно сознавать, что он, как и Гермиона, в мире магии непрошеный гость извне. – Не морщись, Грейнджер. Клан Уизли у руля – не самое худшее, что могло произойти с этой страной. Хотя я определенно предпочел бы во главе правительства кого-то более… маневренного. Она смотрела на него, он смотрел на нее. Они смотрели друг на друга неотрывно, жадно. – Что ж, инспекция? – Инспекция.
* * *
Минерва Макгонагалл сразу заподозрила подтекст в напряженной взаимной вежливости своих бывших учеников. Невозможно не почувствовать Это. Это расположилось между Северусом и мисс Грейнджер подобно раскормленному розовому слону в посудной лавке. Оно присутствовало в каждом его мрачном взгляде, в каждой ее натянутой улыбке. И они оба Это старательно игнорировали. Минерва тлела от любопытства. Ее кошачья натура требовала тщательного расследования. – Дорогая моя, как поживает Рональд? Гермиона, закашлявшись, нервно поправила прическу: – Мы развелись. Я думала, что писала в одном из писем… – Ох, боже мой, я как-то упустила из виду. Когда же? – Пять лет назад. Снейп, закашлявшись, нервно поправил манжет. Это игриво подмигнуло Минерве и переступило с ноги на ногу. Директриса замерла на секунду. А ведь они так похожи, если приглядеться. Оба умны, оба упрямы. На двоих у них столько гордости и предрассудков, что хватит на целый викторианский роман. Так, быть может… Может ли быть? Гермиона споткнулась и едва не упала, но Северус успел ее подхватить. Оба застыли. Это c чувством выполненного долга раскланялось. Макгонагалл, кажется, начала понимать...
Черт, черт, черт. Гермиона помнила эти руки. Помнила вес этих рук на своем теле, практически нестерпимо хотелось… – Великий Мерлин, Грейнджер, что за пыточное устройство на твоих ногах? Черт, черт, черт. Козел. Осел. Енот, в конце-то концов! Ну почему родители вбили в ее голову с малолетства, что материться девушке не пристало? – А большинству мужчин они нравятся. – Я не большинство мужчин. – Угу, все вы так говорите. Минерва Макгонагалл, закашлявшись, нервно поправила очки.
Волшебники молча спускались в подземелья. Портреты шушукались по стенам, лестницы скрипели, меняя свое положение по воле магии замка. Стрелки на часах показывали пятнадцать минут одиннадцатого.
* * *
Понедельник – гнусный день. В сей конкретный понедельник подтверждением данного утверждения оказалась сдвоенная пара зельеварения у пятого курса Хаффлпафф и Рейвенкло. Инспекция лишь усугубляла вселенскую гнусность этого утра. Подобно черному грифу, зельевар, окинув взглядом учеников, наметил себе следующую жертву: – Мистер Хопли, руки прочь от мисс Деверо. Минус десять баллов с Рейвенкло. Мистер Паркер, вы вряд ли найдете в своей ноздре священный Грааль. Так что оставьте свой нос в покое и обратите внимание на катастрофу в вашем котле. Минус десять баллов с Хаффлпаффа. Снейп сам себе напоминал пастушью овчарку: его отара блеет, гадит, так и норовя свалиться с обрыва. Десять тридцать. – Мисс Смайл, быть может, вы забыли, что варите Aliqui errores*, а не джамбалайю? Так я вам напоминаю – следите за своим котлом, а не за мистером Паркером. – Ксилофонист! Шепотом сказанные слова можно было расслышать лишь благодаря мертвой тишине, воцарившейся в классе. Снейп, выдержав паузу, развернулся к замершей в ужасе ученице. На лице его застыло выражение холодного удовлетворения. Приятно, когда ученики оправдывают твои ожидания. – Мисс Смайл, я бы с удовольствием поучаствовал в интеллектуальном поединке, но, как посмотрю, вы совершенно безоружны. Так что просто посетите после этого занятия мистера Филча. Он найдет чем вас занять. Мисс Смайл цветом лица теперь напоминала споры Botrytis cinerea* на отмершем стебле. – Сэр, нет, прошу вас. Вы не понимаете. Я не могу сегодня. У меня сегодня сви… важная встреча. Пожалуйста, сэр! Пусть это будет любой другой день, хоть десять дней! Только не сегодня! Лучше слыть жестоким, чем слабым. – Если мне всё равно, это не значит, что я не понимаю, мисс. Сегодня. После этого занятия. И он позволил себе ухмыльнуться, глядя ей прямо в глаза. На самом деле, хаффлпаффца очень, очень трудно вывести из себя. Хаффлпаффцы – народ тихий и миролюбивый. Но Северус Снейп человек талантливый, и не стоит этого забывать. Никогда.
Гермиона Грейнджер поняла, что все вышло из-под контроля, когда мисс Смайл начала краснеть, а глаза ее полыхнули синим. Северус Снейп понял, что все вышло из-под контроля, когда заметил корень черного Морозника, который мисс Смайл держала в руке, в опасной близости от своего котла. Класс понял, что дело труба, когда их хладнокровный преподаватель зелий заорал что было сил: – Все прочь из класса! Десять тридцать три. Бабахнуло неслабо.
* * *
Гермионе было тепло, темно и уютно. Ей было по-настоящему хорошо, впервые за последние несколько лет. Правда, в носу отчаянно свербело, но это мелочь, с которой она смирилась. Затем кокон рук, обнимавших ее, распался, и хриплый знакомый голос поинтересовался: – Гермиона? – …Северус? – Да. Ты цела? – Да. Нет… Не знаю. Что произошло? Снейп злобно хмыкнул: – Эта идиотка перепутала корень Ribes nigrum с черным Морозником. – О нет… – О да! Не понимаю, Грейнджер, что не так с этими детьми? Годы занятий – и в итоге они все равно взрывают котлы, как первогодки. Почему я никак не могу до них достучаться? – Может, потому, что ты ммм… Северус Снейп? – Да? Я как-то не подумал. Хорошая версия. Многое объясняет. Тяжело вздохнув, он завозился в темноте. – Люмос. Крохотный синий огонек вспыхнул на кончике его волшебной палочки, но тут же погас. – Твою же… Грейнджер, даже не вздумай использовать магию! – Почему? – Оглядись, что ты видишь? Гермиона хотела было ответить, что ничего не видит, но запнулась на выдохе. Приглядевшись, она поняла: тьма может быть красива, ее только надо хорошенько рассмотреть. Темноту прорезали едва сияющие пульсирующие зеленоватые жилы. Ничего подобного Гермионе раньше видеть не приходилось. – Что это, Северус? – Залежи сырой магии, Мерлин ее побери. Мы, похоже, оказались прямо под Хогвартсом. Я слышал, что под школой находится сеть пещер, но думал, Альбус преувеличивает масштабы… – Лириум. Я читала об этом. Некоторые алхимики считают его живым организмом. Такое количество... Боже, как атомную бомбу обнаружить прямо под боком. Хотя… Теперь я понимаю, за счет чего было достигнуто столь продолжительное действие всех чар, наложенных на Хогвартс. Замок буквально стоит на магии. Как думаешь, Основатели знали? Снейп раздраженно фыркнул в ответ: – Знали ли Основатели, что строят школу на залежах нестабильного вещества, которое может взорваться при малейшем контакте с направленной магией? Готов поспорить, что да. Спрашивается, как этой девчонке Смайл удалось сотворить с нами такую пакость? Одно слово – Хаффлпафф! Значит так, нам надо выбраться на поверхность. Но магию использовать нельзя. Наши действия? – Ну, мы можем… – попыталась вставить слово Гермиона, но была прервана Снейпом: – Правильно, мы можем помолчать. И молча обследовать эту пещеру. Не отходи от меня ни на шаг. – Но, может быть… – Молча, Грейнджер, молча!
* * *
– Альбус! – Да, дорогая? – Ты меня слушаешь? – Да, дорогая. – Как ты мог не рассказать мне об этих пещерах? И что нам теперь делать? Применять магию сейчас крайне опасно! Нужно что-то срочно предпринять… – Успокойся, я вижу всего лишь два варианта развития событий. – И? – Они либо откопаются совместными усилиями, либо окончательно зароют друг друга. Третьего не дано. – Но мы должны… Я думаю, стоит… – Не стоит, моя дорогая. Никакое падение не может длиться бесконечно, рано или поздно человек достигает дна и либо погибает, либо пытается выбраться. Позволь детям самим найти свой путь. Как насчет партии в шахматы? – Альбус!
* * *
Северусу было темно, холодно и тихо. Как ни странно, тишина его нервировала. Не то чтобы ему не хватало болтовни Грейнджер, но все-таки. И потом, она так забавно злилась по любому незначительному поводу. Наблюдать за Грейнджер в гневе все-таки чертовски увлекательное занятие. Споткнувшись, Гермиона ухватилась за рукав его мантии, и Снейп решил действовать. – Боишься? – Наверное. – Хорошо. – Что же здесь хорошего? – Не боятся только дураки и полные гриффиндорцы. Грейнджер лишь пробурчала что-то в ответ. Внезапно откуда-то сверху донесся гул колокола, глухой, надсадный, вибрирующий. Так в школьный колокол звонили только в случае большой беды или праздника. Стараясь мыслить позитивно, Гермиона тут же предположила: – Видимо, там вовсю идут спасательные работы. Снейп, не утруждая себя позитивными мыслями, проворчал в ответ: – Сколько себя помню, всегда ненавидел набат. Он обязательно означает беду: смерть, осаду, болезнь… – Свадьбу… – Вот именно!.. Смотри, Грейнджер, там, между камнями! Похоже, там нет каменной кладки! – Что же нам делать, Северус? – Копать, Грейнджер, копать. Она замерла в нерешительности. – Но чем? Невидимый собеседнице, волшебник позволил себе расплыться в злорадной ухмылке: – Сдается, пришло время тебе разуться.
* * *
– Не расслабляйся, Грейнджер, все могло быть гораздо хуже. Главное – усердие. Разбуди в себе внутреннего хаффлпаффца. – Мы роем подземный ход моими туфлями. Что может быть хуже? – У тебя не хватает воображения. Например, ты могла поступить разумно и надеть на ноги нормальную обувь. – Это нормальная обувь, Снейп. – Это орудие пытки, но только не подумай, что я тебя жалею. Гермиона бессильно опустила руку с туфлей и села на землю, смаргивая навернувшиеся слезы. Почувствовав опасное изменение ее настроения, Северус неодобрительно покачал головой: – Копай, Грейнджер, и, быть может, труд таки сделает из тебя человека. В ту же секунду слезы высохли, уступив место искреннему и здоровому раздражению. – Возможно. Зато из тебя труд смог сделать всего лишь редкостную по своей невыносимости сволочь. Такая Грейнджер ему всегда нравилась больше. Такую Грейнджер он практически…
* * *
– Любил! – А вот и нет! – А вот и да! Ты никогда не упускал и шанса съязвить насчет моей внешности и интеллектуальных способностей! – Каких-каких способностей? – Интеллектуальных! Признай, Снейп, ты всегда любил развлекаться за счет учеников. – Какой тонкий анализ моего характера, Грейнджер! Фрейд бы тобой гордился. – Не надо язвить, Снейп. Фрейд – великий человек, отец психоанализа. – …А матери у психоанализа нет. Интересно, как он его родил? – Рррры… – Грейнджер, это ты рычишь? – Я думала, это ты рычишь, Снейп… – Рррыррр… – Ой… Нет, все в порядке, это все-таки я рычу. Я просто не завтракала, а с гастритом надо питаться регулярно. – Так ты еще и рычишь, Грейнджер. – Всё. Я тебя не слушаю. Может, когда я была моложе, ты и имел какую-то власть надо мной, но теперь… Внезапная тишина заставила ее опустить туфлю. Снейп тоже перестал копать. Он пристально рассматривал Гермиону, освещаемую лишь слабым лазоревым сиянием лириумных жил. Даже в полутьме она узнала этот взгляд, и сердце ее сбилось с выверенного ритма. Гермиона всегда гордилась своей добродетелью. Но, будучи реалисткой, всегда понимала: за отсутствием искушений оставаться добродетельной не трудно. И как ни печально это прозвучит, но самым сильным искушением в жизни Гермионы Грейнджер был Северус Снейп. Сказать по правде, Снейп был единственным искушением, перед которым она не могла устоять. Ну и еще черный шоколад, но он хотя бы полезен для здоровья. Не думать о еде. Не думать о Снейпе. Думать о… – Гермиона… О, черт, черт, черт. Он играет не по правилам. Снейп знает, как этот его голос на нее действует. Чертов Снейп. Чертов голос Снейпа. – Мне не нужна власть над тобой. Он все ближе и ближе. Она чувствовала его дыхание на своей щеке. – Мне всего лишь надо… «Считай, дура. Считай до ста – он не сможет пробиться сквозь цифры в твоей голове». – Зимою увидел я снежную гладь, и снег попросил я со мной поиграть. Играя, растаял в руках моих снег*… Гермиона тихонько застонала. Против Блейка в его исполнении она была бессильна.
* * *
– Директор… – Что случилось, мистер Филч? – Прошу прощения, мэм, но, думаю, вы должны меня выслушать. Минерва Макгонагалл раздраженно взглянула в сторону завхоза. Она уже сутки мечтала вздремнуть. Пока спасательные работы не имели никакого успеха. Магию применить для спасения ее бывших учеников невозможно, в пещеры попасть невозможно, узнать, живы ли они – невозможно. Окружавшие ее сплошной стеной зловредные «нет» ужасно злили Макгонагалл. Конечно, Филиус и Аврора пытались хоть что-то придумать, но кабинет зельеварения после взрыва завалило обломками каменной кладки, и пока разобрать завалы без магии не удалось. – Говорите, мистер Филч, но, будьте добры, поскорее, мне некогда. Аргус Филч почтительно поклонился. Он всегда уважал действующую власть, в чьих бы руках она ни находилась. – Все дело в том, директор, что я, возможно, могу вам помочь. С бедным профессором Снейпом и этой вашей мисс Грейнджер. Альбус Дамблдор шумно завозился в своей раме. – Помочь, мистер Филч? – Да, мэм. Я, признаться, сначала был удивлен, что вы все еще не спустились вниз и не забрали их из этого ужасного места. А потом подумал: «Аргус, – подумал я, – а знает ли госпожа Макгонагалл о подземном ходе покойного директора?» Альбус Дамблдор в своей раме громко закашлялся. Глаза Минервы Макгонагалл вспыхнули желтым светом. – Подземном ходе? – Ну да, подземном ходе. Технически он, конечно, подземный ход Годрика Гриффиндора, но… Он ведет из кабинета директора прямо в пещеры. Профессор Дамблдор случайно его обнаружил лет сорок назад, а я прознал про него во времена второго пришествия Вол… Темного Лорда. Причем совершенно случайно. Однажды я чистил клетку Фоукса, увидел приоткрытую дверь в стене и не удержался. Любопытство – страшный порок, грешен. Покойный директор взял с меня слово молчать, и я молчал. Но сдается мне, что пришло время заговорить. – Аргус… Альбус! Портрет Дамблдора вызывающе пустовал. Что ж, с этим махинатором она разберется позже. – Как мне его открыть, мистер Филч? Филч позволил себе кривую ухмылку. – О, тут все просто, мэм: потяните на себя вон тот томик Шекспира. Верхняя полка, с правой стороны. Нет, чуть левее. Да. Теперь стукните три раза по раме вон того портрета. Прошу прощения за беспокойство, сэр. Так… Теперь нужно нажать ногой на вот эту маленькую… нет, правее… да, эту зеленую плитку. И последнее. Вам нужно подпрыгнуть. – Что? – Подпрыгнуть на месте. Ну же, директор, это ради профессора Снейпа. Еще ни разу в ее жизни ни одному мужчине не удавалось заставить Минерву Макгонагалл прыгать по команде. Она недовольно поморщилась, но решив, что все бывает в первый раз, последовала указаниям Филча. В стене раздался громкий щелчок. Аргус Филч снова ухмыльнулся. Минерва впервые за все годы их знакомства отметила, что, несмотря на мрачную внешность, в глазах завхоза горит искра чего-то, что, за неимением более точного определения, она была готова назвать юмором. – Предупредите Филиуса, мистер Филч. Я отправляюсь вниз. – Будьте осторожны, директор. Мерлин его знает, кто водится в этих пещерах. – Самый опасный, кто сейчас водится в этих пещерах, – Северус Снейп. С этими словами Минерва Макгонагалл исчезла за каменной дверью. За спиной Аргуса Филча раздалось осуждающее сопение. – Как ты мог, Аргус? Искра потухла во взгляде завхоза, уступив место вспыхнувшему раздражению. – На самом деле, легко. Чертовски устал убирать за вами бардак, бывший директор. Нарисованный Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор недовольно нахмурил брови. Несмотря на всю свою досаду, в глубине нарисованного сердца он отчаянно скучал. – Бывшими директорами Хогвартса не бывают! Я же о вас забочусь, дети мои! Ради вашего же блага! Но никто, кроме портретов бывших директоров, его уже не слушал. Все живые давно покинули кабинет.
* * *
– Почему ты ушел тогда? – А какой был смысл оставаться? Ты была замужем. – Я развелась. Потом. С Роном мы расстались гораздо раньше, но не находилось причины… – Не знал. Но это вряд ли имеет значение. – Но, быть может… – Грейнджер, раньше я не замечал за тобой желания обсуждать эту тему. – Раньше мне не приходилось тебя терять. А ты просто взял и ушел. И забыл меня. Снейп резко сел и принялся одеваться. Правда состояла в том, что он не забыл. Он никогда ее не забывал. Просто убрал воспоминания о ней подальше, точно старое серебро, чтобы оно не потускнело. И эти воспоминания не давали ему спокойно раствориться в пустоте своего существования. – Чего ты хочешь от меня, Грейнджер? Признания в любви? Узаконенной ячейки общества? Завести дом, питомца, ребенка? Потом посадить дерево и успешно сдохнуть в объятиях друг друга? Я не люблю тебя, Грейнджер. Любовь – это запущенная форма идиотизма. – Дурак ты, Снейп. Гермиона встала с его мантии и посмотрела мужчине в глаза. Северус отвел взгляд, раздраженно застегивая свои многочисленные пуговицы на сюртуке. – И это новость для тебя? – Нет, не новость. Просто я подумала, что было бы здорово найти в этой жизни того, кто прикроет твою спину не только перед врагом, но и перед другом, если придется. Того, ради кого стоило бы по вечерам возвращаться домой. Разве я так много хочу? – Ищущий да обрящет, Грейнджер. – Просто подумай об этом, Снейп. Только не очень долго, у меня в распоряжении лет сто, не больше. В тишине, избегая смотреть в глаза друг другу, они оделись. Между ними пролегла пропасть невысказанных страхов, гордости и предубеждений. Гермиона понимала: часто в ее жизни все идет наперекосяк. И это нормально. В одной умной книжке она как-то прочла: все, что надо делать – это быть героиней своего романа. Оставаться смелой, не погружаясь в пьянство или жалость к себе. Тогда все будет хорошо. Но сейчас она заподозрила, что стоит ей добраться до родной квартиры – и плиткой черного шоколада с бутылкой красного вина на этот раз дело не обойдется. Видимо, в ход придется пустить тяжелую артиллерию и достать с верхней полки книжного шкафа диск с «Римскими каникулами». Снейп, стиснув в руках перепачканную в земле туфлю, раз за разом повторял про себя свою мантру: лучше быть жестоким, чем слабым. Однако вся проблема в том, что рядом с Гермионой он не чувствовал себя слабым. Совсем. И спасавшие раньше от сомнений слова стали всего лишь словами, потеряв свою силу. Когда их нашла Минерва, ничто уже не напоминало о том, что произошло между Северусом и Гермионой под сводами лириумной пещеры.
Инспекция подошла к концу.
* * *
Смеркалось. Рабочий день наконец завершился. Толпы служащих Министерства радостно покидали свои кабинеты. Замешкавшись после аппарации, Гермиона обреченно вдохнула полной грудью лондонский смог и, отчаянно закашлявшись, огляделась. На углу, перед ее домом, прислонившись к стене, стоял Северус Снейп. Он был мрачен, сосредоточен и, как всегда, застегнут на все сорок восемь пуговиц своего черного сюртука. Заметив замершую от удивления Грейнджер, он, чеканя шаг, двинулся ей навстречу. – Ты должна четко понимать главное. Я тебя не люблю. Я любил однажды, мне не понравилось. Любовь не для меня, любовь для тех, кто в нее верит. Он замолк и выжидательно посмотрел на Гермиону. Та нашла в себе силы кивнуть, приглашая его продолжить. – Любовь делает меня слабым, Грейнджер. Она заставляет меня сомневаться в самом себе. Причиняет боль. Рядом с тобой я никогда не испытывал этих чувств, так что это точно не любовь. Но, тщательно взвесив все за и против… Мне кажется, у нас может получиться. Я ни в коем случае не предлагаю тебе свои части тела и прочую недвижимость. Мы не дети, чтобы баловаться ерундой. Я еще точно не знаю, что именно я предлагаю, но… Ты сказала, что ищешь того, кто прикроет твою спину не только перед врагом, но и перед другом, если придется. Лучше меня на эту роль ты кандидата не найдешь. Гермиона была не уверена, чего ей хочется больше – броситься ему на шею или запустить в него чем-нибудь тяжелым. Ее взгляд ласкал каждую черточку его некрасивого, но самого дорогого лица. Северус смотрел насторожено, выжидающе. – Я не люблю тебя, Гермиона, – беззвучно шептали его губы. Он казался ей самым красивым, потому что она… Она улыбалась. – Я тебя тоже, Северус. Я тебя тоже.
* * *
Жизнь продолжает свое хаотичное движение. Все так же каждый божий день Гермиона встает ни свет ни заря. Бежит, аппарирует и, захлопнув за собой дверь в пустой кабинет, принимается за работу. Она носит серые деловые костюмы и стягивает волосы в пучок на затылке. Она все так же злоупотребляет кофе и иногда забывает поесть в обеденный перерыв. Ей нравится ее жизнь.
Северуса Снейпа устраивает его жизнь. Он чувствует себя на своем месте. Он пьет, читает, варит зелья. Он ругается с Макгонагалл и снимает баллы с гриффиндорцев.
Они так и не сказали друг другу ни слова о любви и вряд ли скажут. Но каждый вечер, возвращаясь домой, Гермиона, приподняв воротник пальто, ускоряет шаг. Бежит прочь от окутавшей город тьмы. Быстро поднявшись по лестнице и захлопнув за собой дверь, она улыбается: две чашки с горячим терпким глинтвейном уже стоят на столе, а в камине горит огонь. Северус Снейп больше не патрулирует ночью коридоры Хогвартса. У него теперь иные приоритеты.
Конец
__________________________________ • Теория Большого взрыва утверждает, что начало вселенной положил Большой взрыв. В то время как обычные взрывы расщепляют материю и приводят ее в состояние хаоса, Большой Взрыв таинственным образом вызвал обратную реакцию - частицы материи соединились и смогли сформировать галактики (Фред Хойл) • Ribes nigrum – Черная смородина. • Aliqui errores – мое издевательство над латынью, потому что «Зелье исправления былого» звучит как-то не круто) • Botrytis cinerea – плесень благородная. • Сырой лириум был мной позаимствован из игры «Dragon age» • Ксилофонист – музыкант, играющий на ксилофоне. Ксилофон – ударный музыкальный инструмент. Представляет собой ряд деревянных брусков разной величины, настроенных на определённые ноты. По брускам ударяют палочками с шарообразными наконечниками или специальными молоточками, похожими на небольшие ложки (на жаргоне музыкантов эти молоточки называют «козьими ножками»). • Строки из поэмы Ульяма Блейка «Мягкий снег»
Автор, спасибо вам огромное за прекрасный, небанальный снейджер! Мне хочется растаскать его на цитаты буквально не отходя от кассы И очень правильная концовка, как и история, в общем) Чудесный пассаж про кофе, впечатляющую коллекцию серых костюмов и туфли в роли копательных инструментов. Спасибо, Хаффлпафф) Не доставай пистолет, если не собираешься стрелять. (с) Мне кажется, что вы больны не мной. Мне кажется, что вы больны по жизни. (с) Трофейная стена + Поэтический каталог ТТП
замечательная история! мне очень понравилось - и стиль повествования, и сюжет, и такие теплые - уютные герои! особенное спасибо хочется сказать за некую нежность и мягкость автора по отношению к героям, это прям чувствовалось! 10 10 10 великолепный фик! и душе приятно стало при запахе кофе, прям-таки пропитавщем фик, и спасибо за лирики - dragon age был опознан сразу же! спасибо всей команде!!! "Прошлое гибнет под копытами настоящего, но то, чего так и не случилось, умирает вместе с нами" (В. Камша)
– Самый опасный, кто сейчас водится в этих пещерах, – Северус Снейп.
Замечательная история.
Мне понравился лириум, Дамблдор-махинатор, Минерва, которая никогда не прыгала по команде, любопытный Филч, опасный Снейп и Гермиона в универсальных туфлях.
Автор, спасибо вам большое! Только слова придают реальность явлениям.
Автор, спасибо вам большущее! Перечитала дважды за вечер и поняла что просто обязана утащить вашу работу в мою коллекцию фиков. Надеюсь, вы не возражаете. То, что вашу "Теорию..." хочется разбить на цитаты выше уже сказали. Добавить нечего. Разве что... ХОЧУ ЕЩЕ!
1. Соответствие заданию -10 2. Сюжет -10 3. Общее впечатление -10
"Я тебя не люблю" с особым упором на "люблю" - это так прекрасно и так правильно! Автор, в целом это настоящее чудо!
Как сноб я бы оставила из примечаний только перевод латинских названий. Как редактор добавила бы к ним пояснение насчёт лириума. На Блейка вы даёте ссылку прямо в тексте, а остальное либо известно, либо надобно знать. И нельзя ли заменить "приоритеты"? Хотя бы на "У него теперь есть занятия получше"?
Автор, прелесть что! Поняла, что это будут десятки уже буквально с первых абзацев. Читала и наслаждалась! Вы такой просто молодчина невероятный. Все в этом фике хорошо, вот прямо все, и даже если что-то не - то я этого не заметила.
10 - 10 -10
Отдельных респектов вам за чудесный юмор, который так тонко и во всех нужных местах вплетен и добавляет изюминку, и за легкий, почти кружевной какой-то стиль.
Очень гармоничная вещица. Любители построили ковчег. Профессионалы построили Титаник.
Я только одного не понимаю: почему в графе жанр стоит драма и не стоит юмор? По-моему, юмора тут гораздо больше чем драмы. Начало немного провисало, но потом все выправилось. Отличный стиль и языковая игра местами - с удовольствием прочитала. Не знаю, что случится с нами дальше, но вас от церкви точно отлучат! (с)
Я уверена, меня невзлюбит не только автор, и но и некоторые читатели. Но увы... Ужасно диссонирующий язык повествования. Просто репортаж Риты Скитер - выпускницы Хаффлпаффа. Газетчина и штампы практически в каждом абзаце. Сюжет недурен, но достаточно банален. Ужасно извиняюсь, но я хохотала. И не оттого, что автор этого хотела, а именно потому, что этого в фике не предполагалось. Передавили с присказками. Единственный приглянувшийся персонаж -душевно поющий домовик. Вообще, все эти намеки на какую-то интересную ситуацию в магомире не очень обоснованы с точки зрения сюжета. Такое ощущение, что "сказав "а", автор забыл весь оставшийся алфавит. А ведь немного подробностей значительно украсило бы фик. Тогда можно было поменять жанр на роман-юмор, и впечатления были-бы немного другими. У меня снова претензии к бете и гамме. Автор, ну извините!!! Нужен хороший редактор, и фик пройдет на ура.
Какое чудо! Все, что нужно в одном произведении - и юмор, и сложные взаимоотношения с их ускользающей прелестью, и смысл. Даже не ожидала найти все это именно в фанфикшене. Могла бы, поставила все десятки!
Я уверена, меня невзлюбит не только автор, и но и некоторые читатели
УВы, Ksana, вы абсолютно правы! Насчет автора - не знаю, а невзлюбивший вашу оценку читатель, по крайней мере, один - точно найдется. Это я. Вот скажите - где вы усмотрели газетчину и штампы
Сообщение отредактировал Клепуся - Суббота, 05.01.2013, 23:28
Как говорится в "Снежном пироге" - это потрясательно. Хаффлпафф, вы превзошли себя! Концовка потрясающая, особенно, если сравнить с началом. У этого произведения есть идея, что очень важно, оно глубокое, лубже пещер Хога) и оно действительно заставляет задуматься о приоритетах. Фик можно растаскивать на цитаты прямо сейчас: начиная с кофе, продолжая орудием пыток и фразой из "О чем говорят мужчины", заканчивая самым страшным существом в пещерах и приоритетами этого существа) Филч бесподобен(вот уж не думала, что скажу такое)), Минерва прекрасна, Гермиона на высоте, особенно ее мысли об айкью Рона)) Ну а уж в вашего Снейпа грех не влюбиться))) 10,10,10!!! Спасибо! Хамством на хамство ОТВЕЧАЮ
Разве что... ХОЧУ ЕЩЕ! 
