*

Гермиона, нахмурившись, решила не обращать внимания на настырное бибикание с улицы. Сбившиеся с пути магглы изредка находили дорожку к ее коттеджу. Сам дом они видеть не могли, но все равно сигналили, чтобы привлечь внимание – чье, интересно, зайцев? – прежде чем сдаться и вернуться к дорогам, отмеченным на карте. Погода наконец-то улучшилась, и Гермиона не преминула этим воспользоваться. Она сидела в рабочем кабинете рядом с открытым окном и переводила старинную рукопись с языка рун – сборник чар Темных веков. Закончив перевод, она надеялась проанализировать магические формулы и составить каталог, а затем написать трактат об эволюции заклинаний. Когда Гермионе было не до книг, она обычно спускалась в лабораторию, чтобы помогать Северусу, но в этот день он был крайне ворчлив и несносен, а Гермиона не особенно терпелива: погода была слишком хороша для плохого настроения. Попозже она возьмет его с собой на прогулку по болотам, потом они приготовят что-нибудь вкусненькое, а ближе к вечеру попробуют понять, в чем заключается проблема с его экспериментом. Кроме того, Гермиона хотела спросить совета насчет рецепта зелья, который она как раз безуспешно пыталась расшифровать.

С улицы опять посигналили. На дорожке за забором стоял белый, видавший виды грузовичок. Гермиона отложила книгу и решила применить легкое отводящее заклинание, чтобы избавиться от назойливого посетителя:

– Отступи!

Мотор завелся, однако грузовичок не сдвинулся с места. Секундой позже мотор заглушили. Интересно: этот маггл смог стряхнуть ее внушение.

Гермиона подумала, не сообщить ли Северусу, но громкость ругательств из подвала к этому не располагала. Наложив на себя в качестве меры предосторожности дезиллюминационное заклинание, она вышла на улицу. Когда прозвучал очередной гудок, любопытство превратилось в раздражение. Гермиона пересекла лужайку, чтобы отчитать нарушителя спокойствия. Из-за тонировки ей пришлось обойти грузовик и подойти к водительской дверце, окно которой было опущено.

– Мистер Филч! – воскликнула Гермиона.

Завхоз подпрыгнул на метр, звучно ударившись головой о раму.

Гермиона смахнула с себя укрывающее заклинание и распахнула дверцу.

– Господи, с вами все в порядке? Мне очень жаль! Вы меня слышите? Вам, наверное, больно?

Филч потер моментально набухшую шишку и оскалился.

– Не дело это – так к людям подкрадываться, – буркнул он.

Как показалось Гермионе, за семь лет он практически не изменился, но это не было поводом поддаваться враждебным чувствам пойманного за ухо ребенка – ведь она уже давно закончила школу. Кроме того, этот человек спас Северусу жизнь.

– Пройдемте в дом, мистер Филч, – пригласила его Гермиона. – У меня есть паста от ушибов, да и чай пора заварить. Северус занят в лаборатории, но я уверена, он оставит все зелья, когда узнает, что вы здесь.

– Значит, у него все путем, а? – произнес Филч, недоверчиво поглядывая на Гермиону из-под ершистых бровей. – Я так и думал, что все устаканилось, раз он попросил привезти свое барахло.

Они прошли по дорожке ко входу в дом.

– Да, он полностью…

Из подвала прогремело нечленораздельное ругательство.

– В порядке, – закончил за нее Филч, ухмыляясь. – Он весь напыщенный и чопорный, только если на нервах. Следи за языком, парниша, когда старшие присутствуют! – проорал Филч вниз по лестнице.

За шокированным молчанием последовал скрип ножек стула по полу, и Северус взлетел по ступеням на кухню, где чуть не врезался в Филча.

– Аргус, ты смог приехать! – воскликнул он, заключив старика в железные объятия.

– Полегче, полегче, Северус, мы не одни, – смутился тот.

– Ничего страшного, мистер Филч, – сказала Гермиона. – Вам больше не нужно притворяться, что вы не человек, – по крайней мере, не в этом доме. Вам кофе или чай?

Она набрала чайник и пошла искать мазь, а Северус усадил гостя за стол.

– Как ты вообще смог уехать? – спросил Северус. – Ты уверен, что школа без тебя не рухнет?

– Не-е, – протянул Филч. Он отмахнулся от Гермионы и принялся сам намазывать шишку. – У нас с миссис Норрис вот уже как тридцать семь лет не было отпуска, так что я просто сказал директору, что меня не будет, и уехал.

– Как это ты умудрился? – спросил Северус, поглядывая на шишку. В ту же секунду Гермиона воскликнула:

– Тридцать семь лет? Неужели миссис Норрис уже такая старая?

– Не обращай внимания, Северус. Не впервой страдаю из-за симпатичной девушки.

Гермиона покраснела.

– Чистокровные книззлы живут так же долго, как и их хозяева, неужели Хагрид вам это не рассказывал?

– В первый раз слышу, – отозвалась Гермиона. – Безопасные существа Хагрида никогда особо не интересовали, а профессор Граббли-Дерг до книззлов не дошла. – Ее голос задрожал: – Мой кот умер несколько лет назад.

Северус сжал руку Гермионы, и она не могла не заметить, что Филч обратил на это внимание. Он кивнул:

– Я тогда занесу почтенную леди в дом, когда она проснется, ладно?

– Да, пожалуйста. Я пока найду, чем ее покормить.

– Что ж, мой мальчик, рассказывай все по порядку…

Гермиона наполнила кипятком свой самый большой заварной чайник, поставила его на стол вместе с бутылкой молока и двумя кружками и оставила мужчин беседовать. Выйдя в сад, она достала лопатку из сарая, куда пришлось перенести весь инструмент, когда амбар превратился в жилое помещение. Весна уже разгулялась, и от сорняков не было покоя. Она целый час пропалывала грядки с целебными травами, а затем, решив подрезать розы, вернулась к сараю за садовыми ножницами, пройдя под открытым окном кухни.

– … рад, что ты женился и остепенился. Давно было пора найти свое счастье.

Ответ Северуса Гермиона не разобрала.

– Как – не женился? Ты каким местом думаешь, парень? Нашел девушку, которая не против тебя терпеть, умеет заваривать чай, да и на вид конфетка, и все еще чего-то ждешь?

Гермиона улыбнулась и пошла дальше. И кто придумал, что подслушивать вредно? Она не слишком беспокоилась о свадьбе, но было приятно, что хоть кто-то мог поговорить с Северусом по душам. Гарри еще в школе заметил, что эти двое в сговоре, но кто же мог подумать, что в присутствии Филча Северус мог быть самим собой, что Филч, возможно, был единственным, кто ценил Северуса независимо от его полезности. Гермиона подумала, что их гость не так уж и плох. Он, конечно, был раздражительным старикашкой, но это не в счет, ведь она жила довольно-таки счастливо с более молодой, но не менее раздражительной версией.

Подрезав несколько кустов роз, Гермиона решила оставить это занятие и просто посидеть на солнышке. Казалось, утекло невероятно много времени с тех пор, как солнце светило в прошлый раз. Она подставила теплым лучам лицо и зажмурилась. Пару минут спустя ее наполнила приятная истома, постепенно переходящая в однозначное возбуждение.

– Ну прямо проходной двор сегодня какой-то, – проворчала Гермиона. – Отвали, Малфой. Я занята, и ты это прекрасно знаешь.

Задорно улыбнувшись, Драко уселся рядом с ней и аккуратно расправил переливающиеся крылья за спинкой скамейки.

– Никогда не мешает убедиться, – ответил он.

– Мешает-мешает. Все художники, изображающие ангелов чистыми и утонченными существами, однозначно не знакомы с тобой.

– Не представляю, о чем ты, Грейнджер. Я ведь сама небесная утонченность!

Гермиона окинула взглядом его сверкающую черную кожу, серебряные глаза и оперение, переливающееся всеми цветами радуги.

– Да нет, не похоже.

– Очень даже похоже.

– Где Сариэль?

– Ловит рыбешек. Он очень любит воду. Как у тебя дела, Грейнджер?

– Нормально, спасибо. Вижу, у тебя тоже все хорошо. Как Люциус?

– Уже начал разговаривать. – Улыбка исчезла с лица Драко. – Мне бы только хотелось…

– Знаю. Ты ни в чем не виноват, – Гермиона приобняла его за плечи.

– Его очень уважают в аббатстве, – хитро ухмыльнувшись, сообщил Драко. – Ходят слухи, что его посещает Агнец Божий.

– Не стоит их так дразнить, – хихикнула Гермиона. – А как там Оладушек?

– Потихоньку. Пытается уговорить Рафаэля, что аббатству нужно больше эльфов. На дух не переносит, когда монахи прибираются.

– Хорошие у тебя новости. Хочешь повидаться с Северусом?

– Не, заглянул просто, чтобы с тобой позаигрывать.

– Пойдем в дом, – строго сказала Гермиона.

Драко вскочил со скамейки, расправил крылья и взмыл в воздух.

– Ты умеешь летать! – засмеялась Гермиона.

– Знаешь, я всегда об этом мечтал, – радостно сообщил он. – Мечтал об этом все то время, пока умирал. Нам, строго говоря, не обязательно летать, но это просто непередаваемое чувство!

– Я так рада за тебя, Драко. – Нисходящий от его крыльев поток воздуха чуть не сбил Гермиону с ног, когда она поднялась со скамейки.

Сариэль больше не ловил рыбешек. Он сидел на корточках у двери на террасу, зачарованно разглядывая большую корзину для перевозки животных. Филч переминался там же с ноги на ногу, готовый при необходимости вмешаться.

– Да уж, вижу, что ты не врал, – наконец выдавил он. Северус как раз вовремя сотворил для него стул.

Драко приземлился и сел рядом с Сариэлем разглядывать содержимое корзины, из которой, как теперь расслышала Гермиона, доносилось тоненькое мяуканье. Она поспешила присоединиться и сразу же воскликнула:

– О, какие же они милые!

Миссис Норрис выпрыгнула из корзины, обнюхала каждого ангела по очереди и расположилась на коленях Филча, успокаивающе мурлыкая. Ее четверо уже подросших котят выползли вслед за ней. Они обошли всех присутствующих, как подобает книззлам, а затем встали в кружок, нос к носу, выглядя так, будто увлеченно советуются.

– Никогда не видел этого раньше, – сказал Северус, – хотя и читал.

– А я видел, – ответил Филч. Гермиона не могла не удивиться, заметив слезу на его щеке. – Когда миссис Норрис меня выбрала. Ах ты, моя старушка. Ты именно поэтому хотела взять их с собой?

Одна кошечка черепашьей расцветки вдруг задрала заднюю лапку, чтобы ее вылизать. Убедившись, что все соответствует ее высоким стандартам, она продефилировала к Северусу и потребовала, чтобы он взял ее на руки. Гермиона наслаждалась моментом, но в это время крупный полосатый котенок запрыгнул к ней на колени, и она сразу поняла, что ее пожизненно удочерили. Остальные котята, как ни странно, подошли к ангелам. Сариэль удивленно зашипел на голубоглазую рыжую кошечку, которая, не смутившись длиной ангельских клыков, зашипела на него в ответ и аккуратно укусила за палец. К тому времени как Гермиона насмотрелась на такое замечательное начало, черная кошечка, выбравшая Драко, уже обвилась вокруг его шеи и громко мурлыкала. Она прикрыла глаза, и ее было почти не видно под платиновыми волосами.

– У тебя утонченное чувство стиля, ведь так, Минерва? – промурлыкал Драко ей в ответ.

Гермиона чуть не подавилась воздухом:

– Ты не можешь ее так назвать!

– Но это ее имя, – пожал плечами Драко.

– Я не смогу заботиться о тебе, крошечное существо, – печально сказал Сариэль своему котенку. – Необходимость покинуть этот мир уже крайне ощутима.

– Они могут остаться у нас, – предложила Гермиона. – Вы же и так тут постоянно ошиваетесь. Это бы котятам подошло, мистер Филч?

– Наверное, – ответил тот и хрипло рассмеялся. – Ах, клянусь панталонами Нимуэ! Если у вас будут дети, они вырастут в довольно-таки странной компании!

*

К августу котята почти выросли. Минерва и Зверь жили в амбаре, а Зелье и Паддингтон, названный так за любовь к мармеладу, присвоили себе дом. Северус и Гермиона сидели за столом, каждый углубившись в свою книгу и наслаждаясь прохладным утренним воздухом: все окна и двери были открыты, пчелы деловито жужжали в розах и лаванде, а птицы щебетали в цветущем вереске. Вот уже несколько недель как дементоров было не видно и не слышно, и Гермиона немного ослабила защитные чары вокруг коттеджа.

Влетевшая на полной скорости сова уронила почту на масло.

– Неужели они без этого никак не могут? – вздохнула Гермиона.

– В этом их вся профессиональная гордость, – ответил Северус, достав свои письма и передав Гермионе «Пророк» вместе с остальной ее корреспонденцией.

Пришел конверт от Гарри – наконец-то он научился писать письма!

– Ах, как жаль…

– Что случилось? – спросил Северус, не особенно ожидая ответа. Ему пришел целый пергамент каракулей от Аргуса.

– Джинни и Гарри разошлись. По-дружески, к счастью. Не могу сказать, что удивлена.

– Ага?

– Он так и не научился вновь доверять ей после истории с допингом. А она… Трагично получилось. Когда я видела ее в последний раз, она мне сказала, что просто не заслуживает Гарри, особенно теперь, когда потеряла свою магию, – вздохнула Гермиона. Она решила в тот же день написать и Гарри, и Джинни и перешла к газете. – Еще пятеро смертей из-за побочных эффектов зелья. Всего тридцать одна жертва. В статье написано, что еще пятнадцать в Мунго. Наверное, о многих мы вообще не знаем, потому что за ними ухаживают их семьи.

– Если это может послужить утешением, МакГонагалл откладывает средства на расширение факультетских спален, потому что внезапно подскочило количество магических беременностей. Наш Драко времени зря не теряет.

– Не могу не получать удовольствие от мысли, что Драко Малфой произведет на свет целое поколение магглорожденных! – рассмеялась Гермиона.

Северус фыркнул и потянулся за ножом, чтобы открыть большой, выглядящий важным конверт. Гермиона подумала, не относится ли это как-то к его исследованиям, результаты которых он хотел опубликовать, но решила, что он ей сам все расскажет. Она положила большую ложку апельсинового мармелада на блюдечко, поставила его на пол для Паддингтона и перелистнула газетную страницу.

– Послушай новости: нас видели в Эксетере, и в статье пишут о тебе в довольно-таки нейтральном тоне… Вскоре мы сможем… Северус?

Он сидел без движения, сильно побледнев.

– Что случилось?

Северус передал ей несколько листов пергамента, которые она наспех просмотрела, а потом, не поверив своим глазам, прочитала более внимательно.

– Но этого же не может быть…

– Очевидно, может. Он отписал нам обоим все свое имущество, кроме того участка, который случайно примыкает к владениям аббатства.

– Но ведь… – Гермиона глубоко вдохнула. Паддингтон, почувствовав, что хозяйка расстроилась, запрыгнул на стол и приземлился на ее тост. – Ах ты, неуклюжий, – ласково пожурила она, погладив подставленную голову. – Северус, не может быть. Отписал все? Все свое состояние?

Он передал ей пергамент с печатью Гринготтса.

– Владыка всемогущий! Кажется, мне не придется больше искать объявления о приеме на работу, – проговорила Гермиона и расплакалась.

Неделей позже Северус уменьшил последний ящик с книгами для перемещения из поместья Малфоев в амбар. Оглянувшись вокруг, они решили, что больше ничего не могут взять. Гермиона спустилась по лестнице, неся старую азбуку, заботливо иллюстрированную изображениями фей и других волшебных существ, беззаботно играющих среди букв.

– Драко сказал, что Оладушек, возможно, захочет сохранить ее.

Как только Гермиона упаковала уменьшенные ящики в рюкзак, они вышли из огромного пустующего дома на солнечный свет. Птицы наконец-то вернулись и пели в кронах деревьев, а мелкие животные сновали по заросшим клумбам. Гравий захрустел под ногами, когда Гермиона и Северус неторопливо направились к воротам. Там они обернулись, чтобы посмотреть на поместье в последний раз.

– Что нам делать с домом? – спросила Гермиона. – Жить тут я точно не хочу.

Северус активировал и укрепил чары, веками защищавшие имение и скрывавшие его от чужих глаз, и завершил движение палочки витиеватым росчерком, который даже он сам не смог бы отменить.

Взяв руку Гермионы в свою, он нежно поцеловал ее ладонь и улыбнулся, а его черные глаза, как все чаще в последнее время, заискрились:

– Пусть он останется ангелам.

Приложение
От автора:
Некоторые читатели наверняка заметили, что и название, и подзаголовки взяты прямо из Священного Писания. Я не религиозный человек, но когда задумка этой истории начала приобретать форму и я поняла, что речь пойдет о существах, считаемых в западной маггловской философии посланниками Божьими, мне показалось уместным обратиться за вдохновением к религиозной литературе магглов, а именно к Библии короля Иакова, являющейся источником множества прекрасных оборотов в нашем языке.

Для особо любознательных привожу список использованных стихов:

Северный ветер тучи разгонит. Иов 37:22. «Светлая погода приходит от севера, и окрест Бога страшное великолепие».

1. Краток век и пресыщен печалями. Иов 14:1,2. «Человек, рожденный женою, краткодневен и пресыщен печалями: как цветок, он выходит и опадает; убегает, как тень, и не останавливается».

2. Кривящие душой. Екклесиаст 1:15. «Кривое не может сделаться прямым, и чего нет, того нельзя считать».

3. Те, кто вспахивает беззаконие. Иов 4:8. «Как я видал, то оравшие нечестие и сеявшие зло пожинают его…»

4. Труд на ветер. Екклесиаст 5:15. «И это тяжкий недуг: каким пришел он, таким и отходит. Какая же польза ему, что он трудился на ветер?»

5. Суета и томление. Екклесиаст 1:14. «Видел я все дела, какие делаются под солнцем, и вот, все – суета и томление духа!»

6. Дни скорби. Иов 30:16,17. «И ныне изливается душа моя во мне: дни скорби объяли меня. Ночью ноют во мне кости мои, и жилы мои не имеют покоя».

7. Треск тернового хвороста. Екклесиаст 7:6. «…потому что смех глупых то же, что треск тернового хвороста под котлом. И это – суета!»

8. Горсть покоя. Екклесиаст 4:6. «Лучше горсть с покоем, нежели пригоршни с трудом и томлением духа».

9. Пусть вырастет волчец. Иов 31:40. «…то пусть вместо пшеницы вырастает волчец и вместо ячменя куколь».

10. Твердость камней. Иов 6:11,12. «Что за сила у меня, чтобы надеяться мне? и какой конец, чтобы длить мне жизнь мою? Твердость ли камней твердость моя? и медь ли плоть моя?»

11. Иглы и гвозди. Екклесиаст 12:11. «Слова мудрых – как иглы и как вбитые гвозди, и составители их – от единого пастыря».

12. Время собирать камни. Екклесиаст 3:5. «…время разбрасывать камни, и время собирать камни; время обнимать, и время уклоняться от объятий…»

13. Брат шакалам. Иов 30:29. «Я стал братом шакалам и другом страусам».

14. Тяжелое занятие. Екклесиаст 1:13. «…и предал я сердце мое тому, чтобы исследовать и испытать мудростью все, что делается под небом: это тяжелое занятие дал Бог сынам человеческим, чтобы они упражнялись в нем».

15. Ходить по тенетам. Иов 18:8. «…ибо он попадет в сеть своими ногами и по тенетам ходить будет».

16. Можешь привязать единорога? Иов 39:10. «Можешь ли веревкою привязать единорога к борозде, и станет ли он боронить за тобою поле?»

17. Время расщеплять. Екклесиаст 3:7. «…время раздирать, и время сшивать; время молчать, и время говорить…»

18. Среди ночи народ возмутится. Иов 34:20. «Внезапно они умирают; среди ночи народ возмутится, и они исчезают; и сильных изгоняют не силою».

19. Цена премудрости. Иов 28:12,13. «Но где премудрость обретается? и где место разума? Не знает человек цены ее, и она не обретается на земле живых».

20. Желчь аспидов. Иов 20:12-14. «Если сладко во рту его зло, и он таит его под языком своим, бережет и не бросает его, а держит его в устах своих, то эта пища его в утробе его превратится в желчь аспидов внутри его».

21. Горше смерти. Екклесиаст 7:26. «…и нашел я, что горче смерти женщина, потому что она – сеть, и сердце ее – силки, руки ее – оковы; добрый пред Богом спасется от нее, а грешник уловлен будет ею».

22. Равновесие облаков. Иов 37:16. «Разумеешь ли равновесие облаков, чудное дело Совершеннейшего в знании?»

23. Вознаграждение. Екклесиаст 4:9,10. «Двоим лучше, нежели одному; потому что у них есть доброе вознаграждение в труде их: ибо если упадет один, то другой поднимет товарища своего. Но горе одному, когда упадет, а другого нет, который поднял бы его».

Возможно, некоторым читателям знакома фраза «кровь есть жизнь» из «Дракулы» Брэма Стокера. В оригинале она позаимствована из Книги Второзаконие 12:23, хотя официальный перевод на русский слегка отклоняется: «Только строго наблюдай, чтобы не есть крови, потому что кровь есть душа: не ешь души вместе с мясом…»

Еще подробнее в Книге Левит 17:10,11: «Если кто из дома Израилева и из пришельцев, которые живут между вами, будет есть какую-нибудь кровь, то обращу лице Мое на душу того, кто будет есть кровь, и истреблю ее из народа ее, потому что душа тела в крови, и Я назначил ее вам для жертвенника, чтобы очищать души ваши, ибо кровь сия душу очищает…»

Я сдобрила все это выдуманной мифологией, противопоставляя кражу крови акту дарения и их соответствующим значениям.

*

Как я уже упомянула, я не верю в бога, но тем не менее часто чувствую благоговейный трепет, размышляя о Вселенной со всеми ее значимыми и незначительными особенностями, о загадках, которые она предоставляет для духа и тела, и об упорности нас, людей, которые пытаются в ней жить. Мои ангелы не посланники Божьи. Они обитают в близком к нам, но сильно отличающемся измерении – том, которое мы склонны называть «волшебным». Они прорываются в наш мир, потому что их притягивают первобытная энергия, творческое начало, страсть и доброта, которые они ощущают в роде человеческом. В обмен на радость, получаемую от общения с людьми, они дарят нам самое ценное, что у них есть, – себя.

Эти немыслимые просторы
одна только любовь
может сделать пригодными
для мелочи вроде нас.

Карл Саган (1934-1996)