Рабочее утро в лаборатории началось в 8 утра. Он уже был чем-то занят: разбирал бумаги, работал над отчетом.

— Могу я чем-нибудь Вам помочь, профессор?

— Да, Гермиона, принеси мне последний вариант экспериментального зелья.

Я послушно выполнила его поручение.

—… придут из министерства, нужно подготовить им образцы зелий… — к моему стыду, я залюбовалась его профилем и прослушала начало фразы.

— Профессор, во сколько придут? — Я наконец-то очнулась от мечтаний.

— Что ты сказала?

— В какое время ждать людей из министерства, сэр?

Вдруг профессор переменился в лице.

— А твоё то какое дело?! Грейнджер, говори чётче, что у тебя с дикцией?!

Я почувствовала жгучую обиду на его слова и, под предлогом неоконченного эксперимента, я ушла в свой маленький кабинет.

Я полюбила его, когда ещё была студенткой, а сейчас уже почти два года работаю под его началом в лаборатории. Каким я только его не видела: спокойным, злым, ироничным, даже веселым и великодушным. Я знаю его лучше, чем кто-либо, знаю эти вспышки неконтролируемой грубости, но никак не могу к этому привыкнуть, не могу с этим смириться.

Он знает, что я его люблю… Не раз я ему это говорила. Я каждый день пытаюсь быть ему всё ближе и ближе, понять его, показать ему, что он может мне доверять и на меня положиться. Это очень трудно. За последний год он даже два раза приглашал меня на свидание. Он обнимал меня на прощание, даже целовал. И вдруг на элементарный вопрос он отвечает фразой «Твоё то какое дело?». Если уж даже это не моё дело, то какое моё?

Сейчас я понимаю, что это очень глупо, и к тем хрупким личным отношениям между нами это не относится, но тогда я чувствовала себя раздавленной.

Я села за свой стол и положила голову на руки. Я всё понимаю, но в тоже время не могу ничего понять. Как он может так со мной вести себя? Это несправедливо. Конечно, он видел много зла в своей жизни, много боли испытал и испытывает, но разве это дает ему право обижать тех, кто его любит?

Какая я глупая! Я же должна его беречь, помогать ему, а я обижаюсь из-за ерунды!

А вдруг, если я буду терпеть обиды, он перестанет меня уважать, и я стану лишь ещё одним нерадивым студентом в его жизни?

Как быть?..

Весь день я не показывалась ему на глаза, но ближе к вечеру решила всё же к нему зайти.

— Это, конечно, не моё дело, профессор… — Он содрогнулся, — Но я хотела бы у Вас уточнить, посмотрели ли Вы образец моего вчерашнего зелья, есть ли у Вас к нему комментарии?

Он явно растерялся.

— Да, Гермиона, я посмотрел. Ты хорошо постаралась, у меня нет замечаний.

Тут опешила я, он похвалил меня, что бывает очень редко, видимо, он понял, что с утра несправедливо обидел.

— Гермиона, там в лаборатории лежат эссе второкурсников, проверь их, пожалуйста, у меня совсем нет на это времени.

Я вышла из его кабинета, взяла кипу свитков и стала их читать. На удивление работы оказались неплохими, я даже выделила из них 5-6 весьма любопытных. Я улыбалась про себя. Он старается, может быть, он действительно боится потерять меня. Почему тогда я до сих пор сомневаюсь в его чувствах ко мне? Иногда мне кажется, что он просто смеётся надо мной…

Я не заметила, как он подошел, взял стул и сел рядом со мной.

— Гермиона, — он взял мою ладошку, — Прошу тебя, не обижайся, я стараюсь, но, видишь, у меня иногда не получается сдерживать свой характер. Я очень люблю тебя…

— Неужели? — Я не понимала, что происходит. Он только что признался мне в любви? — Но мне иногда кажется…

— Что тебе кажется?

— Что Вам на самом деле всё равно, и я для Вас ничего не значу…

— Нет, это неправда. Ты особенная, Гермиона. — Он провел рукой по моим волосам. — Прости меня за грубость…

Вдруг мне стало стыдно за себя, за то, что вынудила его просить прощения.

— Просите меня, профессор…

Он встал, попрощался со мной и вышел из лаборатории.

А я осталась сидеть в кипе свитков с эссе. Мерлин, что это было?