Комментарии к фанфику "Моя Одиссея", Юморист, СС/ПК, PG-13, POV/Romance, макси, в работе Если бы люди, общаясь, развивали в себе стремление понять, а не способность судить, они бы чаще танцевали на улицах и реже разводились в судах.
"Я ж самого Одиссея отличнее прочих ахеян Встретить надеждой ласкался, когда б в кораблях быстроходных Путь нам домой по волнам отворил громовержец Кронион; Град бы в Аргосе ему я построил с дворцом для жилища; Взял бы его самого из Итаки с богатствами, с сыном, С целым народом; и область для них бы очистил, моими Близко людьми населенную, мой признающую скипетр; Часто видались тогда бы, соседствуя, мы, и ничто бы Нас разлучить не могло, веселящихся, дружных, до злого Часа, в который бы скрыло нас черное облако смерти. Но столь великого блага нам дать не хотел непреклонный Бог, запретивший ему, несчастливцу, возврат вожделенный". Так говоря, неумышленно всех Менелай опечалил; Громко Елена Аргивская, Диева дочь, зарыдала; Сын Одиссеев заплакал, и с ними Атрид прослезился...
Одиссея
- Может, теперь ты наконец соизволишь отвезти тебя домой? – холодно спросила меня Джемма. Надо сказать, что в Больничном крыле дама в магловской куртке «I Hollywood!» смотрелась дико. - Зелье профессора Снейпа, что я тебе даю, работает, ты прекрасно можешь выдержать перемещение, и не надо тыкать в меня устрашениями Помфри, что тебе тут еще неделю лежать. Ты сама знаешь, что это неправда. Я знала, что это неправда, но я действительно хотела еще на неделю остаться здесь. Наведаться в Визжащую хижину – пусть это трижды бесполезно и туда ходили табунами все, кому не лень, до меня, чтобы тоже убедиться, что тело профессора Снейпа исчезло. Поспрашивать Гарри, Рона и Гермиону, пока им еще не надоело в сотый раз пересказывать, что они видели в Хижине, когда Волдеморт убивал Снейпа. Удивительно, как им не надоело, когда даже авроры их официально допрашивали на эту тему. Еще раз протопать в кабинет директора Хогвартса и убедиться, что нового портрета так и не появилось. Наличествующим портретам тоже весьма надоело всем отвечать: «Нет, еще нет, не появился!» - а портрет директора Дамблдора даже научно объяснил, почему не появился и не появится, ждать бесполезно: - К сожалению, профессор Снейп фактически покинул директорский пост перед смертью, поэтому он не заслужил быть включенным в августейшее общество. Видите ли, все портреты, которые вы видите, это портреты директоров, которые оставались на своем посту на момент смерти, а в случае сложения полномочий, как это произошло с профессором Снейпом, таких прав не полагается… Дальше директор Дамблдор выразил надежду, что Гарри Поттер всё-таки поспособствует тому, чтобы со временем портрет Снейпа появился, но я уже не слушала. Джемма Фарли коротко сказала, что «старый козел опять пудрит всем мозги», и как появился его собственный портрет, раз на момент смерти директор тоже тайно сбежал из Хогвартса искать крестражи? С чего это он решил, что профессор Снейп сложил полномочия, кто и когда его отстранял от должности? Чжоу Чанг, бывшая свидетелем Битвы за Хогвартс с самого начала, призналась, что такого не помнит. Снейп, конечно, дунул через окно, но никаких указов от министра Пия или от Попечительского Совета о его отставке не было. Да и кто в этом хаосе стал бы… указы писать?! - А что он сбежал, так и директор Дамблдор сбегал из своего кабинета, Мариэтта Эджкомб видела, - прибавила Чжоу. – Его тоже собирались арестовать, так он схватился за хвост феникса и сбежал. Только он дыру пробил не в окне, а в потолке. И после этого замок не перестал считать его директором, и отказался принять Амбридж, хотя она имела самое настоящее назначение и указ об отставке Дамблдора, оформленный по всем правилам. А горгулья директорского кабинета Амбридж всё равно не пропустила. Вот так. - А кстати, - спросила Джемма, - горгулья пропускает сейчас врио директора – кто у вас там, Макгонагалл? - Хотелось бы проверить, - скорбно вздохнула Чжоу, - да от горгульи после Битвы ничего не осталось. Кабинет открыт, заходи кто хочешь. - Жаль, - сказала Джемма и замолчала… Мы уже знали, что проблема пропажи тела волнует ее не меньше нас. Собственно, она волновала всех, начиная с Гарри Поттера и врио министра магии Шеклбота и кончая последним любителем детективов. С той минуты, как авроры, которые по приказу министра собирали для захоронения все павшие тела, пришли в Визжащую хижину и доложились, что тела там нет, все желающие взялись это тело разыскать, но пока безрезультатно. - Я поспрашаю среди слизеринцев, не взял ли кто из них тело и похоронил тайно, - обещала Джемма. – Пока ваши считали Снейпа негодяем и открыто горевать по нему было чревато, кто-то вполне мог втайне забрать тело и совершить обряд… Но пока что никто не признается. - Но зачем им это скрывать теперь? – недоумевала Чжоу. – Сейчас профессор оправдан, он герой, да и вообще объявлено официально, что его тело ищет сам министр, и ищет не дл чего-нибудь, а для отдания последних почестей! Прочем, министру тоже так никто и не признался. Профессор Снейп на прощание загадал нам последнюю из своих загадок, и снова мы остались в дураках, не умея найти решение.
Но я - упрямая. Я всё-таки надеюсь что-то найти… то, что не может найти добрая тысяча моих конкурентов, включая журналистов и лично Риту Скитер. Ах, если бы я совсем поправилась, смогла обернуться в сову! Я могу найти любого, я бы нашла и профессора Снейпа. Только эта проклятая контузия сказывается, плохо у меня теперь с нюхом и ориентацией. Пытаюсь обратиться к ним, как раньше, и ничего не чувствую… Ни живого Снейпа, ни его могилы. Тут одна «радость», что я просила других сов, и они тоже найти не могут. Он пропал. То, что называется «пропал без вести». Хотя три свидетеля видели его последний вздох… А совы долго совещались насчет своих ощущений и пришли к выводу, что он, скорее всего, жив. Хотя и находится неизвестно где, и доказать это невозможно…
- Не теряй времени, - говорит Джемма, - и возвращайся домой, Пен! - А ты поменьше командуй! – рявкнула Чжоу. – Пусть Пен делает, то хочет! Она, между прочим, участвовала в Битве за Хогвартс и там получила ранение, пока ты в своей Америке прохлаждалась! - Пока вы веселились здесь в Хогвартсе, - спокойно сказала Джемма, - я с приятелями прохлаждалась в Министерстве магии. Мы его освобождали от веселого тандема Пий-Яксли сотоварищи. Случай был больно удобный, вся верхушка дунула в Битву за Хогвартс, а Министерство практически пустое стояло. Мы там хорошо прохладились, это верно… Империусов наснимали до одурения, узников выпускали, архивы разбирали, повязали оставшихся придурков… Их допрашивать – милое дело. А теперь, когда основной костяк с Битвы за Хог прибудет, бедный аврорат, не завидую ему. Только что нам помогали следователи Ассамблеи и маглы от премьер-министра... Классные ребята, не зря их столько тренировали. Процесс над УпСами будет убойный. А вообще я до конца не досидела, мы с маглами поперлись Азкабан брать. Там тоже классно было: маглы против дементоров! Хотя дементоров было мало, конечно, основная масса досталась вам в Хогвартсе… И маглы, кстати, распрекрасно с этими дементрами справились, и с волшебниками из охраны Азкабана тоже. До утра веселились, выпускали всех узников и отвозили обратно на материк. Много их было – до черта! Как видите, Азкабан мы разгрузили вовремя, туда как раз новая коллекция подбирается… Джемма закончила в оглушительном молчании. - А почему ты ничего не сказала Пенелопе, куда ты идешь? – тупо спросила Чжоу. – Если бы мы знали… - … то выболтали бы опять кому-нибудь, и Волдечерту пришла бы в голову мысль проверить Министерство, - фыркнула Джемма. – Примета есть такая: не болтай о несделанном деле, чтоб не сглазить. Джемма зевнула и откусила верх от шоколадного мороженого. - Вы себе гуляйте, а я спать пойду. Веселая ночка выдалась… Кстати, видели бы вы рожи маглов, когда они исследовали Азкабан! Они так возмущались, что в таких условиях узниках держат, он же никаким санитарным нормам не соответствует! Предложили немедленно построить рядом с этим кошмаром современный корпус, а эту красоту отдать под исторический музей. - И что? - Шеклбот согласился, а что ему еще делать? Ему же сам премьер-министр приказал. Вместе и будут строить, и охрана там будет смешанная: волшебная и магловская. Дементоры, понятно, и в проекте не предусматриваются. - Маглы будут вместе с магами управлять Азкабаном, - прошептала Чжоу. – Пен, знаешь, теперь я верю, что мы победили. - Ага, встает заря новой жизни, - продекламировала Джемма и отчаянно зевнула. Вставала заря новой жизни. Только профессора Снейпа в ней не было.
Так Одиссею, ему отвечая, сказала царица: "Странник, мою красоту я утратила волей бессмертных С самых тех пор, как пошли в кораблях чернобоких ахейцы В Трою, и с ними пошел мой супруг, Одиссей богоравный. Если б он жизни моей покровителем был, возвратяся В дом, несказанно была б я тогда и славна и прекрасна; Ныне ж в печали я вяну; враждует злой демон со мною... Все, кто на разных у нас островах знамениты и сильны, Первые люди Дулихия, Зама, лесного Закинфа, Первые люди утесистой, солнечно-светлой Итаки, Нудят упорно ко браку меня и наш дом разоряют; Мне ж не по сердцу никто: ни просящий защиты, ни странник, Ниже глашатай, служитель народа; один есть желанный Мной - Одиссей, лишь его неотступное требует сердце. ... Хитрости новой на ум не приходит: меня все родные Нудят к замужеству; и сын огорчается, видя, как дом наш Грабят..."
Одиссея
- Доктор Кристалл, - фыркая, докладывает мне Фелисити, юная помощница миссис Бейтс, - Ма просила передать, что в приемную опять приперлась Унылая Рожа из ваших и надеется, что ее никто не узнает. Спрашивает о вас, о содержании животных, пристает к пациентам с расспросами. Ма крепится изо всех сил. - Спасибо, Фелисити, - говорю я, - и передай мою благодарность миссис Бейтс, она очень вовремя меня предупредила. Крепитесь, смеяться запрещаю под страхом увольнения, как всегда. Посмеетесь, когда она уберется. Но я думаю, что вам недолго мучиться: она рано или поздно придет терзать меня и на этом проверка кончится. - Он, - хихикает Фелисити. – Не она, а он, совсем молодой придурок. Новый какой-то, я его раньше не видела, и миссис Бейтс такого не помнит. Не понимаю, что они все здесь забыли? Третья проверка за неделю. Мне хочется думать, что я тоже не понимаю, но это неправда. Я понимаю, а главное, что всегда лучше знать, что происходит, чем наоборот, даже если знание не доставляет тебе удовольствия. Особенно если так. - Крепитесь, я скоро его выпровожу, - ровно говорю я. – Спасибо, Фелисити. Ты свободна. - Придурок, даже маскироваться как следует не умеет, - уже у двери прыскает Фелисити. - как он одет, это же песня! Джинсовый костюм с галстуком! Он серьезно думает, что мы так одеваемся? - У нас демократия, в том числе в одежде, и свобода самовыражения, - спокойно отвечаю я. – Как он одевается, это его право. Хоть разноцветный ирокез на голове. - Да я в курсе, что нельзя выдавать, будто мы его узнали, - частит Фелисити. – Мы глупые маглы, мы волшебника от обычного человека отличать не умеем и вообще без понятия, что волшебники на свете есть. А что такое Министерство магии, я впервые слышу, а то у вас будут крупные неприятности. - А то нас просто закроют, а вам сотрут память, - киваю я. Фелисити морщится: - Какое всё-таки гадство это ваше Министерство.
… Через полчаса в мою дверь стучат; полчаса – стандарт, это я уже заметила. Я впускаю прилизанного молодого человека в очках, джинсах и галстуке. В руках у юноши «Война и мир», которую он пресерьезно трансфигурирует в папку со знакомым министерским грифом, и начинается веселье. - Доббин, отдел контроля за содержанием магических животных, - представляется он. – Мисс Кристалл… - «Доктор Кристалл» или «профессор Кристалл», с вашего позволения, - перебиваю я. – Продолжайте. - Доктор Кристалл, у меня наряд на проверку содержания магических животных в вашей клинике, - начинает ревизор. - В вашей клинике, мэм, - заканчиваю я. – С вашего разрешения. - Да, мэм, - сквозь зубы отвечает Доббин и косится на большой портрет покойного профессора Снейпа в золоченой раме, висящий над моим столом. Жаль, что портрет магловский, как и все имеющиеся в магмире портреты профессора, и поэтому не может ему ответить. - Присаживайтесь, мистер Доббин, - говорю я, внимательно изучаю протянутый Доббином мне под нос наряд. – Очень странно, но я не получила сову о вашем появлении. - Совы не было. Мы не обязаны предупреждать заранее, - бормочет мой проверяющий. - Предупреждать заранее, мэм, - поправляю я. – Разумеется, не обязаны. Это исключительно правило вежливости. Ревизор смотрит на меня пустыми, как блюдце, глазами, и я взмахиваю палочкой. Из большого шкафа летит по моему призыву кипа бумаг. - Как-то невнятно в вашем документе заявлена причина проверки, - укоряю я. – Странно, ведь в прошлый вторник из вашего департамента уже приходили и проверка уже была, причем ее результаты были полностью удовлетворительны. - У меня внеплановая, - бурчит проверяющий. Я улыбаюсь ему самой доброй улыбкой: - Внеплановая, мэм. Если вы не возражаете. Очень, очень странно, потому что в прошлый вторник тоже, представьте себе, была внеплановая! Не желаете ознакомиться? - Спасибо, я их уже читал, - отзывается вежливый чиновник. - И что же вас в них настолько не устроило, что вы решились перепроверить результаты? Чиновник глубоко и печально задумывается. - У вас в магазине не оборудованы стойла для содержания гиппогрифов. - Наша клиника не предназначена для содержания гиппогрифов, - улыбаюсь я еще нежнее. – Это записано в ее уставе. Есть ли у вас другие замечания? Чиновник снова задумывается. Мне очень интересно, что он скажет по поводу содержания волшебных животных в «Телемахе», поскольку мой магазин в принципе не занимается содержанием волшебных животных. В клинику волшебники заходят, а магазин, как и прежде, продает только магловских существ. Семь предыдущих внеплановых проверок справились с этим казусом, написав, что по содержанию волшебных созданий никаких нарушений не обнаружено. Ведь трудно обнаружить то, чего нет… если ты не чиновник. При этом ты даже не обязан быть волшебником. - У вас персонал некомпетентен для обращения с магическими животными, - изрекает чиновник. Я лучусь улыбкой: - А мои пациенты считают иначе. И Ветеринарная Академия имени профессора Саламандера считает иначе, поскольку они внесли мою клинику в список лучших ветеринарных организаций магической Британии, вы можете посмотреть дипломы в холле. Да и все другие награды и дипломы там тоже выставлены. Мы успешно работаем с 1994 года, уже четырнадцать лет, и пока что претензий от клиентов к нам не было. Благодарностей – кипа, вон они лежат в шкафу для связи с клиентами, а жалоб – ни одной. - У вас работают маглы, - мрачно говорит чиновник. – Они по определению не способны справиться с магическими животными. - И кто же это их так определил? – вздыхаю я. – Правда, пока что у меня не было возможности проверить на практике это утверждение, поскольку все пациенты-волшебники автоматически записываются на прием к докторам-волшебникам и это отмечено в отчетах всех предыдущих проверок, но я уверена, что если бы волшебное животное попало к маглу, то он бы прекрасно справился. У меня работают только те, кто знает и любит свое дело. - - Тогда у вас в клинике творится вопиющее безобразие, потому что в записях за 2003-4 года магические животные были записаны на прием к доктору Ч. Мортону. Я могу назвать вам десятки историй болезней, например, история болезни № 3458! Вы будете отрицать, что доктор Мортон – магл? - Жаль, что вы не рассмотрели внимательнее эти документы, - вздыхаю я. – Магических пациентов в то время лечила доктор Чжоу Мортон, волшебница, имеющая зарегистрированную волшебную палочку и диплом об окончании Хогвартса. А вы, очевидно, имеете в виду доктора Честера Мортона, одного из старейших и уважаемых работников клиники. Он действительно магл. Вы можете проверить истории болезней пациентов, с которыми работал доктор Мортон, в том числе за то время и убедиться, что он никогда не лечил волшебников. - В списках сотрудников вашей клиники нет никакой Чжоу Мортон. - Она уволилась в 2004 году. - Какая у вас путаница с кадрами. Имена у всех одинаковые, спутать недолго, - ворчит ревизор. – А как получилось, что у волшебницы и у магла одинаковые фамилии? Они родственники? - Это не ваше дело, я думаю, но миссис Мортон замужем за сыном доктора Мортона. Он ее свекор. - А его сын тоже магл? Я сдерживаюсь изо всех сил и отвечаю: - Какое это имеет значение? Кстати, он помощник мэра этого города. Ревизор грустно смотрит на диплом магловского Ветинститута, который я пять лет назад успешно закончила, и снова пялится в пространство. - У вас в кабинете не висит план пожарной эвакуации. - Это имеет отношение к содержанию волшебных животных? – удивляюсь я. – Я думала, что это предмет интереса Пожарной инспекции… А впрочем, вот вам их отчет с последней внеплановой проверки, как раз позавчера они здесь были. Нареканий нет. Юный Доббин из отдела-по-содержанию смолкает окончательно. - Так я могу узнать результат проведения вашей проверки? – мягко спрашиваю я. - Потом вам пришлют отчет, - буркает он. - А сейчас вы можете что-нибудь сказать? - Пока не могу, - солидно отвечает ревизор. Понимаю и сочувствую, что ему сказать нечего. - Мне нечего сказать, пока я не поговорю с другими директорами клиниками. - С другим директором, - нежно поправляю я, - вы бы уставные документы посмотрели. У клиники всего два директора: я и мисс Фарли. Мисс Фарли в Америке, в Голливуде, она прямо сейчас на съемках фильма и каждый день срыва графика съемок, чтобы вызвать ее сюда, обойдется Министерству магии слишком дорого. Именно на такой случай мисс Фарли оставила мне генеральную доверенность на ведение всех дел от ее имени. - Где бы ни был этот Голливуд, сова туда долетит за полчаса, - объявляет ревизор, и я готова восхититься им. Только в нашем Министерстве магии еще есть люди, не знающие, что такое Голливуд. К сожалению, в школьный курс магловедения эта тема тоже пока не входит. Мы бились за ее включение, но… это уже отдельный разговор. Я вспоминаю, сколько магловских кинозвезд отчаянно мечтало сбежать на край света от своей известности, папарации, поклонников в такое место, где не знают слова «кино» и где Голливуд – пустой звук. Дорогие мои, мечты исполняются! Добро пожаловать в магБританию образца XXI века… - Я хочу посмотреть Журнал отпуска лечебных зелий за этот год, - говорит ревизор, и я встаю: - Сейчас вы получите Журнал, и я полагаю, что это будет последним актом вашей инспекции. Я думаю, что сейчас мы можем успешно завершить свою беседу и проститься, поскольку я и так отняла у вас слишком много времени. - Вы не очень-то любезны! – взрывается Доббин. - Скажите спасибо, что я вообще пустила вас на порог, поскольку имела полное право не пускать. Вы, очевидно, забыли либо не знали, что распоряжением заместителя Министра мистера Перси Уизли наша клиника за блестящую работу включена в Перечень лучших организаций страны, которые на три года освобождаются от всех ведомственных проверок? И тогда мистер Доббин наконец-то счастливо ухмыляется: - Это вы еще не в курсе. Мистер Уизли сам согласился, что мы можем проводить внеплановые проверки, если он их одобрит, и эту он одобрил. Сам подписал. - Подписал, мэм, - холодно поправляю я. - Как скажете, мэм, доктор Кристалл! – откровенно ржет ревизор. Я еще успею отравить Перси. И Джемму утоплю. И мою невестку Линду. И министра магии, и Усаму Бен-Ладена, и еще парочку кандидатов… Но сначала надо выпроводить это мелкоправительственное чучело, это особо вредное магическое животное. Хотя я не имею права его так называть: к благородному и чистому роду животных он не имеет никакого отношения! А потом я сяду в кресло, возьму гигантскую плитку шоколада и буду размышлять, как же я дошла до жизни такой…
"Там всенародно в лицо вам скажу, чтоб очистили все вы Дом мой; иные пиры учреждайте, свое, а не наше Тратя на них и черед наблюдая в своих угощеньях. Если ж находите вы, что для вас и приятней и легче Всем одного разорять произвольно, без платы, - сожрите Все; но на вас я богов призову; и Зевес не замедлит Вас поразить за неправду: тогда неминуемо все вы, Так же без платы, погибнете в доме, разграбленном вами."
Одиссея
Всем добрый день, меня зовут Пенелопа Кристалл (32 года, не замужем, волшебница, ветеринар), и я в глубоком абзаце. Я руковожу недавно крайне успешной ветклиникой, которую с некоторых пор мое любимое правительство отчаянно пытается закрыть и уже добилось неплохих результатов по снижению доходов. За этот год нас посетило сто сорок чиновников, и им здесь так понравилось, что уходить они не желают. Они днюют и ночуют, они сидят на моих стульях и лопают мои обеды, они забирают «на анализ» мои зелья и треплют мои нервы. Я знаю, чего они добиваются от меня. Не добьются. Я не знаю, как до этого безобразия вообще дошло в нашем уважаемом послепобедном обществе, где самым священным почтением окружен мой статус участницы Битвы за Хогвартс, да еще и контуженной в ней, и статус основателя «Телемаха» Северуса Снейпа - Героя войны с очень большой буквы… А когда с нами работала Чжоу Чанг, ветеран войны - участница Битвы – член Армии Дамблдора, так к «Телемаху» вообще никто не осмеливался подступиться… Но время идет, и Чжоу давно вышла замуж, почему и уволилась, и времена изменились.
Нет, не надо сейчас об этом думать! Я должна успокоиться. Я поднимаю глаза на безмолвный, неподвижный портрет у меня над головой. Удивительна история этого портрета: когда подтвердилась догадка профессора Дамблдора, что сам по себе сей портрет не появится, тогда Гарри Поттер (всё, как предполагалось) потребовал этот портрет нарисовать и повесить. Ведь живой профессор Снейп так и не объявился, и хотя ни тело его до сих пор не нашли, ни портрет его не материализовался, но власти официально объявили его умершим. А что еще им оставалось сделать? И после этого логично возник вопрос о портрете. Тела не осталось, при жизни покойный не озаботился себя нарисовать – так что остались одни воспоминания да колдографии. Колдографироваться при этом покойник тоже не любил, поэтому большинство снимков, что от него остались, принадлежали статьям «Ежедневно пророка» в мрачный период последнего года его жизни. Например, превосходно злобная колдография венчала статью о его назначении директором Хогвартса, со словами: «Я рад возможности оказать поддержку наичистейшим традициям и ценностям нашего чародейства». По понятным причинам, колдографии этого периода никто не хотел лишний раз вспоминать. Так что пришлось художнику, которому за это щедро заплатил Гарри Поттер, лезть с головой в думосброс, в его воспоминания, вместе с мольбертом и красками, и сидя там напротив призрачного профессора Снейпа, делать свое черное дело. Портрет получился похожим, но неживым. Как магловский. Этого художник тоже не мог объяснить толком, ограничившись общим «Так бывает». И этот портрет повесили в Хогвартсе, а копии с него разошлись по свету. Я тоже не удержалась, заказала его. Но портрет был решительно мертв, а я жаждала общения. Вот почему в тайном ящике моего стола поселилась старая колдография из того самого номера «Пророка». Пусть злобная, черно-белая и пожелтевшая, но живая! Хоть немного живая. В любом случае, живее своего живописного тезки (который колдография просто не выносила). Я обращалась к этой колдографии в тяжелые моменты, вот как сейчас. Пусть профессор просто послушает меня, посмотрит на меня и скажет: - Мисс Кристалл, вы непроходимая дура… Мне от этого станет легче.
Разумеется, я могу позвонить Джемме. Или Минте. Или Чжоу. Или Перси, тролль его побери! Но я хочу справиться сама. Все они далеко, и у них своя жизнь. Чжоу блестяще освоила роль жены заместителя мэра, хот это занимает всё ее время. Да еще дети… Смешно вспомнить, как Чжоу увольнялась со слезами, что у нее в сутках часов не хватает сладить с мудреным магловским мужниным хозяйством и проклятущей техникой, что она никогда не привыкнет к магловскому укладу жизни! Привыкла. Равенкловки любят и умеют учиться. Теперь ей жить по-магловски очень нравится.
Теперь Минта… Минта по-прежнему живет в Глоссопе, хотя планирует перебраться в Лондон, и работает в отцовской газете. Воспитывает дочь. Ее бывший муж распускал слухи, что Минта била его приемами каратэ, вот он и развелся, чтобы спастись от насилия в семейной жизни, но я в это не верю. Хотя бы потому, что каратэ Минта не знает. Она изучала айкидо.
Джемма… Вот кто занят тридцать часов в сутки. Карьера Джеммы в Голливуде – это песня в прозе. Совсем недавно Джемма была у меня – привозила лечить свою собачку чихуахуа по имени Поганая Псина в отделанном стразами ошейнике. Собачка, как утверждала Джемма, совсем обнаглела, гавкает и пакостит сверх меры и сопротивляется даже Ступефаю, Конфундусу и Империусу. Собачка прогавкала в ответ, что еще одно подобное унижение – и она выложит всё, что ей известно о Джемме, одному небезызвестному таблоиду. - Морить голодом буду, - рявкнула Джемма. - Распустилась совсем, зараза! Когда уже эта дурацкая мода на чихуа пройдет, и я смогу тебя заавадить?! - Я оставлю у адвоката заявление: «В случае моей смерти винить хозяйку Джемму»! – не осталась в долгу собачка. - У вас в Америке что, у собачек есть личные адвокаты? – с трудом вклинилась в перепалку я. - В Голливуде, - мрачно сказала Джемма, - всё есть. Унять их было непросто, да я и не пыталась. По-моему, они заявились ко мне только чтобы отвести душу при свидетелях. - Да, я тебя не уважаю! – орала собачка. – Какого тролля ты завела собаку, если ты нас с детства ненавидишь?! Я получила от тебя моральную травму! - Да никуда ты не денешься, лысая ты кикимора! - отвечала Джемма. – Еще права качать будешь! А то ты не знаешь, что единственная в Голливуде можешь разговаривать с хозяйкой на равных, остальные-то владельцы собачьим не владеют? Ну-ну, сбегай к ним! Как будто я не знаю, что тебе все прочие собаки Голливуда завидуют, ты сама перед ними хвасталась! - Они не понимают меня умом, но поймут сердцем! – взвизгнула собака. - Ври больше, сама знаешь, что они завели собак по той же дурацкой моде, что и я. - Эксплуататоры! – выплюнула жертва мирового империализма, выпила успокоительные капли и заткнулась. Следующую порцию собачьего лекарства вылакала Джемма и пожаловалась: - Голливуд меня доконает.
Она вытерла лоб рукавом пиджака от Диора, и я подумала: «Не доконает». Только не Джемму. Разумеется, если я спрошу у вас, кто такая Джемма Фарли, вы затруднитесь, даже не будучи чиновниками Министерства магии, а бывши трижды маглами. Вы не узнаете Джемму, поскольку она работает в Голливуде под звучным псевдонимом и прилагаемой к нему умело перевранной биографией. Вы не узнаете ее и внешне, поскольку пластическая магия со времен ее школьной юности шагнула далеко вперед. Так что, глядя на плакат со звездой очередного зажигательного блокбастера, вы ни за что не догадаетесь, что это играет наша Джемма. - Когда у тебя съемки? - Послезавтра, - со стоном выдыхает Джемма. - Я рекомендую не брать собаку на съемки, ее это нервирует. - Да не могу я, тролль подери, я должна с ней там показываться! Со мной будут играть Шерон Стоун и Том Круз, они оба «зеленые», и если они узнают, что я «бросила бедную собачку одну дома и уехала сниматься», они меня живьем сожрут. - А о чем фильм-то? - Без понятия, - честно отвечает Джемма. – Мне что, еще и сценарий читать?! Как будто мне больше делать нечего. Мне сказали, что со мной хотят сниматься Том и Шерон, и я тут же подписала контракт… Нужен мне сценарий, мне и так перед каждой сценой разжевывают, то я должна делать и с каким видом. - Бездарность, - презрительно процедила ее собака. - От бездарности слышу. Да я и так скажу тебе, о чем сценарий, меня обычно приглашают на роль злобной ведьмы. Ходить в коже, палить из пистолетов, грабить банки и красть девушку главного героя, а в финале меня эффектно прикончат. Сто раз это делала, типаж там не меняется. Зато зрители это любят, валом валят в кинотеатры. - Но конкретный сюжет-то есть? – вздыхаю я. - Да где в голливудских блокбастерах сюжет есть?! Его и сами зрители забывают, когда переступают порог кинотеатра. Никому он не нужен, твой сюжет, это же не артхаус какой-нибудь! На Джемму невозможно долго сердиться… - Я бы тебя оставила, - ворчит Джемма на собаку, - если бы Сет был дома. Так он же тоже на съемках. Сет – это Джеммин жених. Он киноактер, и его знаменитый псевдоним я тоже вам не раскрою. - Сет – тупоголовый баран, - изрекает Поганая Псина. – Не выношу его. Неужели ты не могла найти никого поумнее? Хорошо, что его не будет дома, меня от него тошнит. - Учти, я ему всё переведу, - огрызается хозяйка. – И если он решит тебя продать, я буду только за. - Да никогда. Неужели ты лишишь себя единственного умного собеседника в доме? Чжоу как-то пошла на фильм с участием Сета, впечатлилась и стала его фанаткой. Она буквально пытала Джемму, чтобы понять, почему из миллионов писаных красавиц и искренних поклонниц суперзвезды Сет выбрал именно ее? Околдовала она его, что ли? - Много чести, - отрезала Джемма, - такому болвану. Еще его околдовывать! А вот за то, что я с него сняла три приворота и наговор, он мне безмерно благодарен. - Ты хочешь сказать, что у вас там тоже?! – ахнула Чжоу. - Голливуд - место интриг, - назидательно сообщила Джемма. - Околдовывать магла?! Да куда смотрит ваше Министерство магии? - В Голливуд оно давно уже не смотрит, - сказала Джемма. – Чтобы не ослепнуть. - Какой кошмар… - Это не кошмар, а Голливуд, милочка, - фыркает кинозвезда. – К нему надо привыкнуть. Доконает он меня когда-нибудь, помяните мое слово! Не жизнь там, а одна грызня бульдогов под ковром. Ни одной роли нормально не получишь, с продюсеров Империусы слоями снимаешь! Тамошние ведьмы – это чистое зло, Волдеморт с ними рядом не валялся. Но я им еще докажу, что английская магия почище американской… - Зачем тебе бедняга Сет, если ты его не любишь? Отдай лучше мне! – сказала Чжоу. - А что поделать? Профессора Снейпа со счетов, увы, можно списывать, а раз так, то и бедняга Сет сойдет. Бывают и поглупее. - Ты страшная женщина, и я бы на месте Сета удирала от тебя со всех ног, - сказала Чжоу. - Сет на меня молиться готов, потому что я избавила его от алкоголизма и тяги к героину. Теперь он просит заговорить его от курения, но это уже после свадьбы. Чжоу схватилась за голову. - А еще он шляется по всем окрестным бабам, - вредным голосом доложила Поганая Псина. - Пусть шляется, пока может. Я его сразу предупредила, что после свадьбы наложу отсроченное проклятие, так что при любом случае измены он лишится кое-чего для себя очень важного. Я пришла к выводу, что брак Джеммы будет, пожалуй, удачным и что к суровому быту Голливуда она вполне приспособилась. Но отнимать у нее время моими проблемами? У нее своих невпроворот…
"Друг Евримах, - отвечал рассудительный сын Одиссеев, - День свиданья с отцом навсегда мной утрачен; не буду Более верить ни слухам о скором его возвращенье, Ниже напрасным о нем прорицаньям, к которым, сзывая В дом свой гадателей, мать прибегает."
Одиссея
Минта? Но рассказать Минте так, чтобы не узнали мои родители… Хотя она не выдаст. Но с Глоссопом я связываться всё-таки не хочу. Уже обожглась на этом: пока я лежала после Битвы за Хогвартс под надзором мадам Помфри, миссис Бейтс из самых благих побуждений известила обо всем моих родителей. Обо всем, включая подробности Битвы за Хогвартс и зверское убийство Снейпа, авантюру «Хогвартс-экспресса» и вообще события жизни магической Британии за последний год. Мои родители и брат бросили все дела и примчались ко мне, и мой контуженый вид их доконал. Они захотели немедленно вернуть меня в Глоссоп и больше никогда оттуда не выпускать, а от слова «магия» у них начинались нервные колики. Кажется, они пережили историю с василиском, но это было уже слишком. Мне с большим трудом удалось вырваться от них назад, и они до сих пор всеми правдами и неправдами хотят вырвать меня из реалий этого кошмарного мира. То, что волшебный мир ополчился против моей клиники, будет для них истинным праздником. Наверное, они бы волновались меньше, если бы прошла моя контузия. А то врачи Сент-Мунго меня обрадовали, что она пройдет только вместе со мной… Нет, ничего серьезного. Побаливает голова, бывает, и практически загублены анимагические способности. Я с трудом превращаюсь в сову, нюх так и не вернулся, и летать мне тяжело… Аппарировать тоже. Ничего, это не предмет первой необходимости, а еще Крис Грин не оставляет надежды сварить мне некое волшебное зелье. Пока его эксперименты далеки от совершенства, но мы работаем над этим. Нет, родным ничего знать нельзя. Они тут же мобилизуют силы, чтобы вернуть домой, где место в Ветклинике Броммела всё ещё ждет меня (они никогда не забывают мне об этом напоминать), подобрать хорошего парня в мужья, завести детей… И почему все на свете сговорились выдать меня замуж?! Родители, брат с женой, Чжоу, миссис Бейтс, пациенты… Даже Перси и Рита Скитер, но об этом попозже. И только Минта меня понимает. Наверное, потому что развелась. - Плюнь на них и живи счастливо, а если будут нажимать, то заколдуй к чертовой матери! Личная жизнь – это только твое дело, какой бы она ни была! Если бы так.
Да будет навеки сглажена Рита Скитер и ее книжонка «Северус Снейп: святой или сволочь?», которая лишила меня покоя и личной жизни! Я слышала о ней и не собиралась читать ее. Я жила в счастливом неведении до того вечера, как из камина вывалилась хохочущая Джемма с этим чудовищем в руках и попыталась сквозь слезы от смеха зачитать мне избранные абзацы. Скоро я поняла, что читать это придется, и прочла. Обожаю эту книгу. Особенно главы про «Друга Телемаха» и «Хогвартс-экспресс». Нет, я не смею утверждать, как и Рита сама ничего не утверждает, но она просто приводит интервью и задает вопросы! А выводы делают сами читатели. Интервью – это было откровение. И когда Рита успела обойти всех окрестных маглов и даже хозяев моих пациентов? Как она смоталась за границу, чтобы допросить бывших пассажиров «Хогвартс-экспресса»? Зато как приятно узнать, что люди на самом деле о тебе думают – десять вещей, что они про себя решили, но боялись спросить. Я не знаю, какие выводы сделали другие читатели, а лично я после чтения главы осталась в недоумении, кто из нас троих (меня, Чжоу и Джеммы) был на самом деле тайной женой профессора Снейпа, или мы были все одновременно? И у кого из нас от профессора должен был родиться ребенок, но в целях конспирации будущая мать сделала аборт и несчастное дитя не родилось? А моим любимым фрагментом является абзац, где Рита намекает, будто тело профессора Снейпа спрятано именно нами и предположительно именно здесь, в клинике, и потому я и полетела в Хогвартс, что покойный профессор дал мне, своей жене, такое поручение: взять его тело и увезти в тайное место. В мою клинику до сих пор наведываются зеваки, пытающиеся найти здесь тело профессора Снейпа. Даже авроры здесь были. Лучше этого было только следующее утверждение Риты, что мы прячем профессора Снейпа от всех, потому что он жив и нуждается в лечении, но никого не желает видеть. Честно скажу, что иногда я и сама, обчитавшись Риты, начинаю его здесь искать: а почему бы нет? Должен же он быть где-нибудь?
В книге Риты меня привлекла только одна дельная мысль, и ту ей подсказала Джемма. Мне она ее озвучила в Больничном крыле, когда выколдовывала из моей руки склянку с воспоминаниями Снейпа (а я сопротивлялась, но Джемма настояла на своем: «Так велел профессор»): - Вот что действительно странно, так это то, что не активизировалось его завещание. Не мог такой деловой человек, как профессор, проморгать эту деталь, он всё прорабатывал тщательно! Я уверена, что завещание было, он сам мне говорил. Он говорил, что в завещании будет часть относительно его доли в «Телемахе»… Но пока что ни один нотариус со мной не связался, и само завещание не проявилось… Я думала, что оно должно появиться после смерти завещателя… Может, он его не в банке хранил? Я весь Паучий Тупик сегодня перевернула, но завещания не нашла! Могу прибавить, что завещание профессора Снейпа не нашлось по сей день. Новая загадка… Поэтому Рита Скитер утверждает, что он жив. Я хочу ей верить.
Мне хочется верить и надеяться хотя бы на что-то одно хорошее… Так, надо срочно удвоить порцию Снейпа и шоколада, а то я хандрю. Горгулья задери этого молодого Доббина и всё Министерство в придачу! Как мы дошли до жизни такой? Ведь после Победы было столько новых ожиданий… столько проектов, реформ, надежд… Такая уверенность, что настала заря самой новой жизни, а прошлое побеждено, растоптано и нет к нему возврата! Больше никогда… Министр магии открыто и уважительно советуется с маглом-премьером Англии, еще не забыл, как был у него секретарем. Они подписывают совместные документы, разрабатывают программы… Совместные тренировки войск. Реконструкция Азкабана. Изучение новых магловских технологий. Совместные ученые исследования. Внедрение магловских технологий в Мунго и апробация магических в обычной медицине… О прекрасное юное время, о эйфория ожиданий… Сначала маглов вышибли из Азкабана. Под самым заботливым и благочинным предлогом, что это о их же безопасности заботятся, ибо маглы таки маглы, а в Азкабане сейчас находятся сильные маги и притом очень маглонелюбивые преступники, и отвечать за последствия очень не хочется. Поскольку вышибли их действительно после одного рокового недосмотра, несчастного случая с маглом-охранником, мы не нашлись, что возразить. И не возразили. Ни маглы больше в Азкабан не вернулись, ни их реформы. А прежний облик тюрьмы до реконструкции министр вернул одним взмахом волшебной палочки. Потом свернули общие исследования в Мунго: ведь программа была изначально экспериментальная, решался вопрос, насколько вообще для нас эффективна магловская медицина, а для них - магическая. Было объявлено, что ученые установили бесперспективность магловских методов для лечения наших больных, и проект закрывается. О второй части – исследование эффективности наших средств для маглов – даже не упомянули. Потом закрыли… Да какая разница. Главное, что в течение десяти послевоенных лет постепенно ликвидировали все совместные работы с маглами, и сейчас ни осталось не одного. Пространство от маглов зачищено полностью. Я поняла это, когда восстановили во всей строгости Статут секретности, и за одно упоминание волшебников в среде немагического мира вызывался карательный отряд с Обливиейтом. Я долго думала, почему мы пришли к этому, хотя я знала ответ: маги просто испугались. Я читала этот ответ во всех газетах, слышала в разговорах пациентов в моей приемной… Маги просто и банально оказались не готовы к консолидации с маглами. Они их боялись. Они перепугались, когда процесс действительно пошел, и развернули его обратно. В газетах кричали, что маглы теперь знают о нашем мире слишком много, и начиналась истерика. Я в упор не понимала , почему то, что маглы знают о нашем мире, - плохо? Чем ужасным это грозит? И мне в ответ вываливали тоннами всевозможные страхи, кошмары и ужасы. Маглы нас погубят. Маглы уничтожат нашу культуру. Маглы заставят нас жить по своим законам и вышлют из Англии всех несогласных, всех, кто не адаптировался, будут преследовать по закону. Маглы нас разорят, потому что они будут нас эксплуатировать, заставлять делать им чудеса, а если мы выдохнемся, они нас выбросят на помойку. Они нас не понимают и поэтому всё разрушат… Они вообще агрессивны и воинственны, а мы не приспособлены жить в их мире, и они нас раздавят, они только этого и ждут… А мы не должны подчиняться их образу жизни, поскольку их культура порочна, губит окружающий мир и обречена на гибель… Чего я только ни наслушалась. У меня темнело в глазах: мне казалось, что вернулись старые добрые времена моего детства. Как будто не было войны с Волдемортом, не было незабываемого года под его режимом, не было победы… Всё вернулось на двадцать лет назад. Те же речи, те же страхи. Не верится, как это могло быть, - после такого урока истории, после такой Битвы за Хогвартс… Нет, возразил мой равенкловский разум: верится. Именно потому, что недавно были эти времена, и общество на ура встречало построение этого режима. Ведь те, кто сейчас боится маглов, - это те же самые люди, что ждали возрождения Волдеморта и изгнания ужасных-опасных грязнокровок из их уютно обособленного мира десять лет назад. Те же люди, а я жду, чтобы они за каких-то десять лет изменились? Ну-ну. Они и не изменились… А их было большинство. Большинством они и остались. И они по-прежнему боятся маглов до сумасшествия.
Больше всего мне было жалко намечавшиеся реформы в Хогвартсе: предполагалось синхронизировать его учебную программу до соответствия магловским стандартам, ввести новые для магов, но давно стандартные для маглов предметы, чтобы ликвидировать то ужасное несоответствие учебных планов и дать наконец-то возможность выпускникам адаптироваться в обоих мирах. Как я ждала эту реформу. Разумеется, ее зарубили. И перед поступающими в Хогвартс по-прежнему стоит дилемма, которая стояла передо мной и перед Эрикой Морсли: «Магия заменит вам всё. Поэтому выбирайте: всё или магия?» Опять тот же безнравственный выбор… Да и Хогвартс, как говорят мои пациенты, тот же. Та же вялотекущая война факультетов, то же противостояние всех Слизерину. Ничего не изменилось с того времени двадцать лет назад. Зачем мы воевали, спрашивается? Кого мы победили? Нам это приснилось?
Амфимедоновой тени Атридова тень отвечала: "Счастлив ты, друг, многохитростный муж, Одиссей богоравный! Добрую, нравами чистую выбрал себе ты супругу; Розно с тобою себя непорочно вела Пенелопа, Дочь многоумная старца Икария; мужу, любящим Сердцем избранному, верность она сохранила; и будет Слава за то ей в потомстве; и в песнях Камен сохранится Память о верной, прекрасной, разумной жене Пенелопе."
Одиссея
А теперь мне надо разобраться с последним казусом. Я кидаю в камин горсть летучего порошка и приказываю: - Министерство магии, кабинет Перси Уизли! … И ничего не происходит. Кроме надписи, что этот камин заблокирован. А вот это уже интересно… Я всегда буду благодарна моим друзьям за то, какой неоценимой поддержкой они были для меня все послевоенное время. Мои маглы; моя семья и Минта; Чжоу и Джемма. И Перси. Покровительство Перси – участника Битвы за Хогвартс, героя и заместителя министра – для меня много значило. Перси выбивал моей клинике участие в самых стоящих министерских программах и грантах, Перси записывал нас на лучшие конкурсы и давал зеленый свет везде, где требовалась бумажная волокита. Его камин всегда был открыт для меня, и мы связывались по сети весьма часто. Когда на клинику началась первая атака Министерства, именно Перси добился включения нас в перечень освобожденных от проверок фирм. Это была огромная услуга. И что же теперь случилось?! Пока я размышляю, не взломать ли камин Перси одним запрещенным и известным только избранному кругу заклинанием (спасибо Джемме, которая научила меня ему!), зеленое пламя вспыхивает и из сажи высовывается безрадостная рожа Перси. - Ты ко мне стучалась сейчас, - говорит Перси виновато. – Я ждал этого, кстати, и если бы не ты, я бы сам сейчас сюда явился. Не беспокойся за отчет Терри Доббина, он абсолютно положительный, иначе бы я не подписал. Терри сейчас был у меня, всё в порядке. Бумагу ты получишь завтра, но если очень срочно, я могу нажать и сейчас… - Спасибо за бумагу, Перси, - перебиваю я быстро. – А почему у тебя был заблокирован камин? - Это временно, - странно говори Перси. – Пен, постарайся хотя бы месяц мне не писать и по камину не стучать, хорошо? Я сейчас из другого камина говорю, и у меня мало времени. Если опять будет проверка, ты не ищи меня, я потом сам свяжусь. И не нервничай заранее, я все проверки лично утверждаю, у меня всё под контролем. Постарайся больше не пугать проверяющих, ладно? - А какого тролля ты вообще напускаешь на меня проверки, а, Перси? – поинтересовалась я. Он поморщился: - Это временно. Говорю же тебе, потерпи месяц. Через месяц я их больше пускать не буду, как раньше не пропускал. Я уже работаю над этим. Мне просто временно нужно дать понять, что у меня к тебе особого отношения нет и я не препятствую в принципе тому, чтобы тебя проверяли. Прелестно. - Мне пора, - торопится Перси. – Ты запомнишь, что ни сов больше, ни каминов? Главнее, чтобы Одри не узнала… Одри – жена Перси. Совсем интересно. - И что плохого в том, что узнает Одри? – мягко спрашиваю я. Перси вздыхает: - Пен, понимаешь… она ревнует. Гениально. Заместитель министра отменяет собственные приказы, чтобы угодить ревнивой жене. Если сама идея ревновать Перси (нашли тоже ловеласа!) не гениальна. Перси, самый верный муж на свете… - Пока, - говорит Перси и исчезает. Мне определенно везет сегодня, и только ревнивой жены не хватало для полного счастья. Нельзя так надо мной издеваться, я женщина слабая и контуженая, еще и проклясть с отчаяния могу!
«У меня всё под контролем»! Хотелось бы спросить Перси, что именно он держит под контролем и с каких пор? Например, когда вскоре после Победы министерские товарищи окончательно убедились, что завещание профессора Снейпа они найти не смогут, исключительно оперативно проверили, что покойный не имеет живых близких родственников среди магов и маглов, могущих претендовать на оставленное им наследие, и решительно пожелали это самое наследие изъять в пользу государства? Перси взял под контроль идиотские слухи, которые вдохновляли министерских: - что профессор Снейп за долгие годы шпионской службы скопил огромное состояние (я слышала варианты: в золоте, в драгоценностях, в артефактах, в антиквариате, в редких ингредиентах и зельях, в библиотеке), которое он заколдовал и спрятал, и этот клад капитана Флинта ждет своего часа; (В доказательство этого слуха приводят «состояние, которое профессор Снейп вложил в клинику Кристалл». То, что Снейпом была вложена только его добрая воля, а состояние принадлежало лорду Фоксли, и всё это подтверждено уставными документами, никого не убеждает: «А документы можно подделать!» ) - что профессор Снейп за годы шпионажа собрал гигантское досье из секретных документов и компромата на всех на свете, и это досье сейчас стоит состояние; - что профессор Снейп оставил после себя целый клад научных записей, разработок и открытий в личном архиве; - что профессор Снейп оставил где-то свою могилу и тайный портрет; - что профессор Снейп оставил нечто еще, до точного определения которого фантазия чиновников так и не дошла, но нужно просеять сквозь сито всё его имущество и убедиться, что это такое. Моя ошибка, что я сразу же согласилась, чтобы чиновники обыскали полуразрушенный дом профессор Снейпа, хотя Джемма изначально была против. Я наивно надеялась, что если они своими глазами увидят нищету этого дома, все слухи исчезнут. Меня бесило, что они отмахивались от видимых фактов нищеты этого жилища: - А это только видимость! Профессор Снейп навел чары, чтобы его дом казался нежилым, а если снять визуальный обман, то там окажется настоящий дворец. Я и предложила, чтобы они снимали этот обман до посинения. Как я ошиблась, как наказана! Клерки, авроры, невыразимцы, архивисты, кладоискатели из Гринготтса и тролль знает кто еще табунами проходили по несчастному дому, чуть не протоптав колею в полу. Я боялась, что они разрушат дом окончательно. Они ходили и ходили, и сидели, и лежали там, двигали Снейповскую мебель и портили книги… Они были в пыли и паутине, они ничего не нашли и исполнились рвения. Перси выяснил, что они собираются запретить вход в дом всем, кто не работает в Министерстве, и доразобраться с наследием окончательно. Тогда я сдалась и позвонила Джемме. На моих глазах Джемма в своем далеком голливудском доме открыла сейф, выудила Самопишущее перо и кипу пустых гербовых бумаг и надиктовала текст на одной из них: - Я, Северус Тобиас Снейп, находясь в здравом уме и твердой памяти… Перо почерком профессора Снейпа весело бежало по бумаге, а я слушала, как Джемма доделывает дарственную нашей клинике, по которой профессор Снейп отказывает нам в полное владение и распоряжение этот дом и всё находящееся в нем имущество. - Всё, больше я ничего сделать не могу, - сказала Джемма, когда внизу бумаги проступила дата «20 апреля 1997 года», подпись и печать гоблина-нотариуса. – Это их на время успокоит. Я взяла бумагу в руки и уставилась на нее. - Давно пора тебе было отдать парочку этих листиков, - заметила Джемма. – Бери. Профессор Снейп их специально для этого оставил, на всякий случай. Тут даты разные, от 1994 до 1997, и перо запасное не забудь… Я взяла несколько.
Джемма была права, чиновники взялись переваривать дарственную и отстали на время. Мысль, что вожделенный дом является чьей-то собственностью и внутрь нельзя даже чихнуть без согласия законных владельцев, то бишь Джеммы и меня, их не вдохновляла. А согласие я больше давать не собиралась. - Мисс Кристалл, но мы обнаружили там ценнейшие рукописи! Неужели вы допустите, чтобы такие разработки пропали для современной науки, вы же сами ученый? - Конечно, не пропадут! – успокаивала я. – Дайте мне список бумаг, завтра я пришлю вам их копии. - Мисс Кристалл, мы наши в библиотеке профессора замечательную книгу… - Подождите, я сделаю ее колдоксерокс. Это минутное дело. - Но мы хотели бы изучить оригинал… - Пожалуйста, можете прислать специалиста, и он будет работать в моем присутствии. Я свободна завтра вечером. Это длилось недолго, поскольку разозлило их ужасно. Перси по секрету передал, что когда я грудью закрыла доступ к искомому дому, чиновники уверились как никогда раньше, что там лежит несметный клад. Что еще, по их мнению, могла я так защищать? И мое упорство стало доводить их до опасной точки кипения, поскольку ни одно министерство в мире не любит, когда его дразнят, и еще меньше любит, когда ему не дают завладеть тем, чем хочется. А я очевидно что по доброй воле клада не отдам. Так началась война, бессмысленная и беспощадная.
Они передохнули малость и с новыми силами бросились в бой. Министру предложили сделать из дома профессора Снейпа государственный музей, и пожаловались, что этому самому добродетельному начинанию препятствует дама, случайно ставшая собственником здания. И никак она свое здание не отдает, ни за какую компенсацию. Министр прислал компанию на переговоры, я это выдержала. Министр меня не одобрил, но он заморозил музейное дело, когда его попросил американский посол, которого попросило одно значительное лицо, большой поклонник кинозвезды Джеммы. Тогда Отдел Тайн Министерства магии объявил, что понял причину то ли смерти, то ли не смерти профессора Снейпа: профессор сделал себе хоркрукс! Догадайтесь с трех раз, где они собирались этот хоркрукс искать… Тогда я действительно вскипела и просто поселилась в заброшенном доме Северуса Снейпа. Можно сказать, сама сторожила его день и ночь. смотрела, чтобы не ввалились туда случайные авроры, которые ошиблись камином, или невыразимцы, что аппарировали не туда… На войне всё бывает! Так я впервые в жизни обошла этот дом, и он мне не понравился. Это была развалина, непригодная для жилья, но делать мне было нечего. Если бы мои родители увидели, где я живу, их бы хватил удар… Я своевольно навела в доме порядок и сделала его более жилым – да простит меня покойный профессор Снейп, что я не сохранила в музейной неприкосновенности прежнюю обстановку его дома. Я даже добавила в эту обстановку свои детали: еще один его портрет, склянку воспоминаний, стоящую на камине, и футляр с окровавленной палочкой из Визжащей хижины, которую мы с Джеммой с боем отвоевали у Министерского архива волшебных палочек. В такой веселой обстановке я прожила уже два года. Пока Министерству не пришла в голову новая светлая мысль: раз нельзя отобрать лачугу Снейпа у клиники, почему бы не отобрать ее вместе с клиникой? План был приведен в исполнение…
Я долго буду вспоминать одну из первых ревизорш, невероятную даму неопределенного вида и возраста, которая в конце концов не выдержала: - Слушайте, я вас не понимаю! Вы молодая привлекательная женщина, почему вы хороните себя в этой ржавой развалюхе, почему вы цепляетесь с таким ослиным упрямством за этот дом?! Да какая вам-то забота, собственно, что будет с этой старой библиотекой и пыльными бумагами?! Я признаю, что я сорвалась. Я не должна была так поступать, но я тоже не выдержала. Я громко всхлипнула и залилась слезами, простонав: - Что вы понимаете… Это же дом Северуса… моего Северуса… как вы могли предположить, что я способна после него – с другими мужчинами?! После него?! Он был таким великолепным любовником!!! И зарыдала еще громче. Дама ошалело посмотрела на меня, а потом на портрет моего носатого сорокалетнего преподавателя, что-то икнула и выбежала вон. Я упала на стул, трясясь от хохота. Я выудила из ящика бюро знаменитую живую колдографию, и профессор, глядя на меня с невыразимым отвращением, промолвил: - Мисс Кристалл, вы немыслимая дура. И я засмеялась громче, а потом он, а потом мы долго хохотали вместе...
Я люблю проводить время с этой колдографией, нам хорошо вместе… Перси, который под каблуком у дорогой жены (и после этого она его еще ревнует?!) – это лучший повод пообщаться с колдографией. Я вытаскиваю ее. - Мисс Кристалл, вы непроходимая дура, - сообщает колдография. Улыбаюсь и признаюсь: - Профессор, скажите мне это еще раз. Мне так чертовки нравится это слышать… - После стольких лет?! – стонет фотография. - Всегда, - виновато отвечаю я.
Так говорил он, молясь, и пред ним во мгновение ока, Сходная с Ментором видом и речью, предстала Афина.
Одиссея
Перси был прав, разумеется: отчет о проверке юного Доббина был столь восторженным, что проверяемой организации хотелось немедленно дать орден Мерлина за безупречную работу. То есть, точно такой же отчет, как все предыдущие, и это наводило тоску. На Западном фронте без перемен… Таких отчетов у меня накопилась коллекция, и я могла ими вместо обоев оклеить стены. Ибо материал всё продолжал и продолжал поступать. Что им нужно от меня?! Как их заставить поверить, что мифические сокровища профессора Снейпа существуют только в их воображении?! Чжоу Чанг, то бишь Мортон, даже жаловалась по этому поводу Гарри Поттеру, и он сюда приезжал. Чжоу настояла, чтобы с ним были Рон Уизли и Гермиона Грейнджер, и они втроем обшарили каждый дюйм ветхого дома и несчастной моей клиники, вынесли вердикт, что ничего тут нет, и … им не поверили. Вернее, предположили, что клад мог быть зачарован лично против того, чтобы его нашел Гарри Поттер, которого покойный профессор, как известно, с первого взгляда обожал, и его свидетельство еще не значит, что клад не здесь… а если он таки не здесь, то где-то еще. В другом месте. Чжоу и Гарри очень расстроились и продолжали борьбу, доказывая свою правоту, до сих пор. Но кому и что они собрались доказывать – фанатикам-кладоискателям? Да они зациклились на своем и уже ничему не верят. Они будут искать этот клад до скончания века, даже после смерти явятся сюда привидениями и будут выть. Вы бы еще взялись доказывать горе-изобретателям, что нельзя создать вечный двигатель… Я желала Гарри и Чжоу удачи. Но честно признаюсь: меня не было, когда Чжоу проводила Гарри по клинике и по дому, не было намеренно, и я вообще стараюсь свести общение с Золотой Троицей к минимуму. Я не Чжоу, я не могу их любить. Я признаю, что они великие герои, и преклоняюсь перед их подвигами, и я готова помогать им всемерно, как и раньше… Но они остаются людьми, которые стояли и праздно глазели, как истекает кровью профессор Снейп, пока он в конце концов не умер. Я не забуду им этого. Что ж, все знают, что Гарри Поттер смертельно ненавидел профессора Снейпа, а профессор Снейп ненавидел Гарри Поттера, что и было доказано делом. Я могу думать, что они могли спасти его… Но поэтому больше всех я виню себя: ведь если бы я вовремя раскрыла, на чьей стороне профессор Снейп, тогда бы они спасли его обязательно… Может быть. Если бы я или Чжоу признались… Меня часто мучает это.
Но теперь что-либо менять поздно. Я могу убиваться и сожалеть всю оставшуюся жизнь, но Снейпа этим не воскресишь.
… Вскоре выяснилось, что мне есть о чем подумать, кроме искомых тягостных мыслей. Через два дня нагрянула очередная проверка, а в понедельник – следующая… Хорошо то, что мой персонал не унывает. Ведь сначала мне показалось, что приуныла даже миссис Бейтс, кончилось и ее бесконечное терпение, но сейчас она снова повеселела. Она держится энергично и заражает оптимизмом всех остальных. Миссис Бейтс поглядывает на меня за эту неделю так лукаво, что я готова пригрозить ей легилименцией, чтобы она объяснилась. Что всё это значит? И мне мерещится, что и мистер Мортон повеселел… Неужели они опять пытаются действовать через магловские власти и сына Мортона, как делали в прошлом году, чтобы выгнать визитеров с моей работы? Так им ответят как раньше: что по магловской части у Министерства магии ни полномочий, ни претензий нет, они проверяют свое магическое. На что имеют полное и исключительное право, которое никаких маглов не касается. Мне вообще за последнюю неделю много чего мерещится – даже то, что за мной следят. Какой-то модный красный автомобиль, то я его вижу у клиники, то по дороге домой… Никак не могу разглядеть, что там за рулем… Не понимаю… Ну вот! Стоило вспомнить и подойти к окну, так он тут как тут. Стоит прямо у дверей «Телемаха»! Кажись, пустой… И тут миссис Бейтс, лучезарно улыбаясь, входит и объявляет, что меня сейчас ждет одна дама, которой я буду очень рада. Я выражаю в последнем большое сомнение – и входит Минта.
Есть чудеса, в которые можно только верить. Их нельзя объяснить. Я не звонила и не писала Минте достаточно давно, и Минта никогда не приезжала сюда раньше, но я так хотела ее видеть! Как она могла догадаться? Дружеская интуиция? - Уныло выглядишь, - вместо привета заявляет Минта. Миссис Бейтс, улыбаясь, уходит. - Как ты здесь оказалась? - А я еще вчера приехала, - говорит моя лучшая подруга. – Молчальница ты, конечно, как партизан на допросе… Не пишешь и не пишешь, и не звонишь, мы в Глоссопе уже на ушах стоим, что там с тобой творится? К счастью, у меня хватило ума позвонить в вашу администрацию, и там поднял трубку такой симпатичный парень по фамилии Мортон… Ну, он мне и наговорил. Я тут же примчалась. Причем твой парень строго настаивал на всякой суперсекретности – как же вы, маги, достали меня своей вечной секретностью! Можно подумать, вы всё ещё воюете… Я сидела онемев. Секретность! Кто бы говорил о секретности! Эти милейшие маглы всю неделю вели тайные переговоры с Минтой у меня за спиной и даже замаскировали ее приезд, и они еще будут жаловаться на секретность. - Веселые дела тут у вас делаются, - продолжила Минта. – Когда я через приемную проходила, там вроде сидела очередная морда из ваших. Противная донельзя. Чистый хухрик. Пен, какого черта ты всё это скрывала? Ты надеешься одна с ними справиться? - А вот в это я очень прошу тебя не вмешиваться, - твердо сказала я. - Ну конечно. Я сюда двенадцать миль ехала именно затем, чтобы не вмешиваться. - Я могу отправить тебя обратно по каминной сети за пять минут. - И лишиться лицензии на всю жизнь. Дурой-то ты меня не считай, пожалуйста. Я вздохнула: - Минта, ты магла, ты сама это знаешь. Не лезь в это дело, если ты правда не хочешь лишить меня лицензии, и не беспокойся! - Я влезла в это дело двадцать лет назад, когда стала выяснять, почему с тобой постоянно происходят фокусы, - хмуро сказала Минта. – Я и так в нем увязла по уши. А вообще спасибо за теплый прием, дорогая, и за гостеприимство! Домой к себе вечерком пригласишь или заставишь ночевать в гостинице? Я протерла уши, чтобы убедиться, что Минта действительно намерена поселиться в милейшей развалине профессора Снейпа, и грустно уточнила: - А где ты ночевала вчера? - В хостеле, но я думала, что лучшая подруга найдет для меня убежище… - Да хоть сейчас. Тут в клинике наверху есть пустая квартира. Располагайся. - Я как-то думала, что ты пригласишь меня к себе? - И не надейся. Паучий тупик – неподходящее место. - А для тебя, значит, подходящее? Разговор зашел в тупик. Мы смотрели друг на друга злобно и молчали, и длилось это до тех пор, пока в дверь не постучала «очередная морда» и не потребовала вежливо, чтобы я для нее освободилась. Минта встала с выражением «Сейчас ты увидишь, насколько бесполезна помощь маглов» и воинственно заявила: - Рада познакомиться! Я мисс Принстон, специальный корреспондент «Глоссоп Таймс», и я пишу статью об этой замечательной клинике. Я хочу знать о ней всё! Вы ведь не возражаете, если я буду присутствовать при вашем разговоре и потом возьму у вас интервью? - Возражаю, - сказала рожа. - Это неважно, - поведала ей Минта, - я имею право присутствовать и получить комментарий. Можете начинать, я остаюсь! Рожа кисло обратилась ко мне: - Мисс Кристалл, поговорите с покупательницей… - Я не покупательница, - нежно поправила Минта. – Я журналист, и я расследую сейчас, кто и почему мешает работать лучшей ветклинике города. Вы можете дать мне комментарий для прессы, или мне сразу обратиться к вашему начальству? - Вы волшебница? – спросил хухрик. Минта расцвела: - Как вы точно спросили! Конечно, я волшебница. Мой шеф мне так и говорит всегда: «Минта, ты добыла такой материал, да ты просто волшебница!» Мы все здесь волшебницы, так что продолжим… Кстати, вы не возражаете? – и она помахала перед хухриком миниатюрным диктофоном. - Что это? – мрачно спросил хухрик. - Панасоник. Тут же написано, - объяснила добрая Минта. – Моя любимая игрушка, я без него даже в туалет не хожу. - Раз так, то можно, - одобрил хухрик. Несчастный, наверное, подумал, что это нечто медицинское и жизнеобеспечивающее, и перепугался, что Минта без него грохнется в обморок – раз она без помощи этого устройства не в состоянии даже (хм) пойти в туалет… Учите магловедение, люди, ради вашей же пользы! - Тогда представьтесь! – обрадовалась Минта. Хухрик громко представился, а затем сделал шаг назад и стал требовать убрать Минту, потому что она магла. - Я журналист, и я требую, чтобы вы мне показали, где записано, что ваш визит нельзя освещать в прессе! – наступала Минта. - Вы магла, вы вообще не должны знать, кто я такой! Я должен стереть вам память! - Вы мне еще угрожать будете? – восхитилась Минта. - Уходите, или я выставлю вас сам! Он поднял палочку. Минта просияла: - Вы будете меня заколдовывать, выставлять? С палочкой на беззащитную маглу? При свидетелях? Да на этом ваша карьера закончена, болван, я вам из этого нападения такую жизнь устрою! Я до суда дойду – до моего и до вашего! Хоть до Визенгамота! Я нашему министру пожалуюсь, как вы обращаетесь с журналистами! Моя газета потребует, чтобы он спросил об этом вашего министра, - как вам это понравится? - Магла поганая! – от всей души сказал хухрик. Ему это явно не понравилось. Минта обрадовалась: - Говорите, говорите еще! Учтите, что тут всё записано. Хухрик поднял палочку и наставил на диктофон. - И колдуйте в моем присутствии, колдуйте пожалуйста, не стесняйтесь! – пригласила Минта. Хухрик снова выругался. - Я вынужден применить меру против вас, поскольку я предупреждал вас неоднократно, но раз вы не желаете подчиняться по-хорошему… - А с каких пор я должна подчиняться Министерству магии? – изумилась Минта. – А вам вроде как неподконтрольна. - … то моя инструкция требует в этих случаях, чтобы я применил заклинание… Он наставил палочку на Минту, но больше ничего не успел, поскольку Минта сделала красивый пасс рукой, и палочка вылетела из пальцев агрессора, а сам он сел на пол. - Моя инструкция самообороны журналиста при исполнении служебных обязанностей, - сказала Минта, - требует в подобных случаях применять заклинание «Айкидо». Вы на меня напали при свидетелях, приятель, вы конченый человек. Хухрик разгневался окончательно. - Я закрою вашу шарашку сегодня же! – заорал он. – Тут масса нарушений, на каждом шагу! Все стены пропитаны Феликс Фелицисом – и сюда ходят маглы! Это прямое нарушение Статута, это колдовство! За одно такое сажать надо… У вас, мисс Кристалл, при себе волшебная палочка! В магловском районе! И вы не стесняетесь ее использовать, и камин, и зелья – магические зелья продаются маглам! Открыто! В одном здании работают маглы и волшебники, сидят в одной очереди, волшебные животные у маглов на виду – это же настоящая оргия! Как вас до сих пор терпели, я не понимаю… - А я не понимаю, в чем претензия, - сказала Минта. – Стены пропитаны – если они пропитаны, конечно, а не только ваши фантазии, - стены пропитаны чем-то, так это проблема стен, а не маглов. Не маглов же пропитывают? - А вы помолчите о том, о чем не имеете понятия! – рявкнул хухрик. – Вы мне будете тут рассуждать о магии! О свойствах Зелья удачи! Магла невежественная! Стены заколдованы, и они влияют на всех, кто тут бывает, это же очевидно. - А мне не очевидно, - кротко призналась Минта. – Вы тоже специалист по свойствам волшебных зелий? Можно посмотреть ваш диплом зельевара? Хухрик стал очень сильно красным. - А не закрывают эту превосходную клинику потому, что она никому не приносит вреда, зато всем приносит пользу, - заметила Минта. – Видимо, это кому-то сильно мешает. - Пользу! Да что вы, магла, можете знать о том, что здесь творится! – взревел хухрик. – Тут живых людей недавно превращали в мешки с картошкой и седла для лошадей, а вы говорите о пользе! Детей превращали, заметьте, и беременных женщин! Трансфигурация человека в неодушевленный предмет – это уголовная статья. И в таком виде они проводили по нескольку суток! - И чем всё это им грозило? – заинтересовалась Минта. – Кого-то забыли превратить обратно? - Пока у Министерства таких сведений нет, но мы не владеем статистикой. Они ее специально не вели! Возможно, там были жертвы, о которых мы никогда не узнаем… - Пока что за десять лет после окончания войны никто не предъявил к нам претензий о пропавших родственниках, - вставила я. – А статистику мы вели, мисс Фарли вам всё предоставила в День победы. - А, мисс Фарли! Ваша одиозная партнерша! Я понимаю, почему она еще до войны сбежала в Америку, здесь ей от обвинений в массовом применении Империуса не отвертеться. Да на нее остался целый том записей о Непростительных заклятиях! - Который только и спас жертв ее Империуса от Азкабана, - заметила я. – Пособники режима Волдеморта, служащие карательных органов – их только то и спасло, что доказательство Джеммы, что они работали на нее, то есть на Светлую сторону. - Я очень сомневаюсь, что мисс Фарли работала на Светлую сторону, а если формально и так, то работала весьма своеобразно! – вспылил хухрик. – Она работала на свою выгоду, вот это точно. Она перевозила людей – да, но за деньги! Они вам платили! И вы будете трясти своими подвигами, совершенными отнюдь не бескорыстно, и смеете ими похваляться? Вы хорошо обогатились на этом – на святом! На чужой беде! На несчастных людях, которые не имели выбора и должны были умереть или заплатить… Да как вы вообще смели гордиться этим! - Вообще-то на то, чтобы их перевозить и организовать всё это, нам и правда нужны были деньги, - сказала я. – Чтобы варить им зелья, подкупать таможню, содержать информаторов, вытаскивать их из Азкабана… Давать им убежище за границей… А вы думали, это бесплатно? - Не защищайте Фарли, вы ничего о ней не знаете! – крикнул хухрик. – Вы хотели знать, были ли жертвы ее гениальной организации? Я вам расскажу! У мисс Фарли, святая вы простота, в Англии была не только ветклиника, но и другие бизнес-проекты, которые она тоже использовала для контрабанды несчастных маглорожденных. Например, контора по производству дров для камина! Да-да, она превращала живых людей в дрова! Для камина! И если бы их вовремя не расколдовали, если бы их по ошибке отправили не туда, им грозила бы мучительная смерть в огне! Подумайте об этом, какой опасности она их подвергала. Я тяжело вздохнула. Да уж, Джемма никогда не раскрывала мне лишней информации, даже о своем «Хогвартс-экспрессе». Как много у него было станций, о которых я ничего не знала… - Огонь не способен причинить волшебникам никакого вреда. Мадам Венделина Странная горела на костре сорок семь раз, причем исключительно ради собственного удовольствия, - сказала я. – Это третий класс средней школы, сэр, и мне очень стыдно, что приходится напоминать вам сведения из школьной программы. Хухрик не выдержал. - Всё равно это вас не спасет, и мы найдем способ вас закрыть! Маглолюбцы поганые! – сообщил он и нырнул в камин, к истинному удовольствию Минты. - Давайте, закрывайте! Вы даже с маглой-то справиться не можете, придурки, вы без своей палочки одни ничтожества! – бросила Минта ему вслед. Камин плюнул в нее зеленым пламенем и потух. Я выдохнула; подошла к столу, выпила полный стакан воды. Выключила диктофон. Села. - Спасибо, Минта, ты мне очень помогла, - заключила я.
Минта небрежно кивнула. - Спорим, что больше к тебе никаких инспекций не будет. Он раскрыл свое лицо, и это хорошо. Слишком долго эта чушь тянулась и мотала тебе нервы. Давно пора было кончать с этой комедией. Самое удивительное, что Минта оказалась совершенно права. Я возразила: - Конечно, ко мне больше инспекций не будет. Меня просто закроют, и все дела. - Да разве? Этот хухрик вроде бы сказал, что у вас все стены пропитаны Зельем удачи. Оно же до сих пор вас вывозило из всех трудностей, нет? Пен, я не специалист в магии, но я думаю, что контору, насквозь пропитанную Удачей, не так-то легко закрыть. Я растерялась. Минта умеет поставить вопрос так, что ей трудно ответить.
Знайте, какую она вероломно придумала хитрость: Стан превеликий в покоях поставя своих, начала там Тонко-широкую ткань и, собравши нас всех, нам сказала: "Юноши, ныне мои женихи, — поелику на свете Нет Одиссея, — отложим наш брак до поры той, как будет Кончен мой труд, чтоб начатая ткань не пропала мне даром; Старцу Лаэрту покров гробовой приготовить хочу я Прежде, чем будет он в руки навек усыпляющей смерти Парками отдан, дабы не посмели ахейские жены Мне попрекнуть, что богатый столь муж погребен без покрова". Так нам сказала, и мы покорились ей мужеским сердцем. Что же? День целый она за тканьем проводила, а ночью, Факел зажегши, сама все натканное днем распускала. Три года длился обман, и она убеждать нас умела...
Одиссея
Вечером с диким грохотом вскрылся камин, и оттуда вывалился невменяемый Перси. — Что ты наделала?! — начал он орать прямо с каминного порога. Я ждала его и поэтому успела соответственно подготовиться; я ждала даже большего, чуть не самого министра. — Привет и тебе, Перси, — сказала я сердечно. — Кстати, те жалобы, что Минта от имени своей газеты днем послала, уже дошли? До магловских властей дошли точно, они отзванивались, а как до вас? Всё-таки не совами послали, а обычной почтой, тут всегда сомневаешься… — Дошли они! — рявкнул Перси. — Спасибо, мы и без того хорошенько дошли! Пен, у меня нет слов: что ты вытворяешь?! — Дошли? Это чудесно, — обрадовалась я. — Я очень надеюсь на справедливый и быстрый ответ. Этого хама, что был у меня сегодня, должны уволить! Он так расстроил Минту… Знаешь, он и меня огорчил тоже, и я очень недовольна. Теперь и не мечтайте даже, что я буду сотрудничать с вами и раскрою тайну клада, я очень рассердилась! Так и передай своим приятелям: можете забыть об этом. Перси поднял на меня безумный взгляд и уставился. Я держала паузу и ждала, когда до него дойдет. Скоро дошло. — Какого клада, Пен? — спросил Перси слабым голосом. — Забудьте! — грозно повторила я. Перси провел рукой по лбу и жалобно сказал: — Пен, у меня и так был тяжелый день. Не прибавляй хоть ты, хорошо? Я сейчас шуток не воспринимаю. — Можешь считать это шуткой, — одобрила я. — Так будет лучше всего. Да, лучше бы вам считать все эти поиски клада неудачной шуткой! Вы сделали всё, чтобы потерять последнюю возможность его найти, можете себя поздравить. Перси прикрыл глаза. — А ведь я даже подумывала иногда, несмотря на все ваши издевательства, дать вам доступ к кладу, — пожаловалась я. — Да, несмотря на всё! Хотя вы каждый раз помогали мне взбеситься и похоронить это намерение — и сегодня, признаюсь, моя чаша переполнилась. Ведь тяжело это, Перси, — тащить такую ответственность, такие сокровища на одной себе, да и по справедливости они слишком велики для меня одной и вообще для любого одного человека; этими богатствами должна пользоваться вся нация. Но вы их не получите. И не надейтесь: они так заколдованы, что получить вы их могли только через меня, причем добровольно и с песней. Да-да, никакого принуждения или Империуса, Снейп всё предусмотрел! Так вы их и не получите. И я отвернулась, взмахнув юбкой. Сквозь плечо я видела, крайне довольная, что Перси стало очень плохо. — Пен, ты же шутишь? — тихо спросил он. — Перси, возьми воды. Ты слишком волнуешься. Перси попытался что-то сказать, но я сунула ему стакан, и он заткнулся. — Конечно, я шучу, — кивнула я, нервно сжимая руки перед носом Перси. — Ты сам знаешь, что столько проверок было и никто ничего не нашел. Сам Гарри Поттер проверял, и он написал, что клад — выдумка. Перси поперхнулся. Я снова посмотрела на него и увидела, что он и не глядит на меня. Перси остекленело уставился куда-то вверх на стену; я глянула туда же и тоже чуть не обомлела. Перси смотрел на неподвижный портрет профессора Снейпа, который я узнала за эти годы наизусть, до каждой черточки. И я могла поклясться, что сияющего золотого слитка, который нарисованный профессор сейчас держал в руках, раньше не было. В руках профессора раньше была книга. Мы с Перси пожирали слиток глазами… Потом я сморгнула, а когда протерла глаза, книга была на своем месте. И никаких слитков. Ничего себе мираж… О небеса, да кто же это так пошутил?! Не я, не Чжоу — она сюда давно не заходила, Джемма, что ли, тайно вернулась из Америки?! Да и вообще рядом с портретом в обозримом прошлом стояла только Минта. Надо будет выяснить, кто из волшебников у нас заколдовал это изображение… Кто бы он ни был, на Перси оно здорово подействовало. — Так, — сказал Перси глухим голосом. — Катись отсюда поскорее, — посоветовала я. — У тебя, как я понимаю, сейчас неотложные дела и жена ревнивая. И учти: еще одна проверка… нет, даже так: еще хоть одна угроза из Министерства, и я вообще перестану с вами разговаривать. Я и так была слишком добра! — Пен, я могу ручаться, что после сегодняшнего больше никаких проверок не будет, — пообещал Перси. — Я надеюсь, что и отношение ко мне изменится. Я устала от вас, вы меня слишком долго беспокоили. Хотя… может быть, вы небезнадежны… Перси посветлел лицом, и я послала его к троллям, заявив, что и его не желаю видеть. Он повиновался с замечательной скоростью.
Я проводила его очень весело. У меня и правда была тайна, о которой он не знал.
А тайну, как ни странно, обеспечила мне Минта. Как здорово всё-таки, что она приехала!
Во мне вертится фраза: «Всё наше предприятие пропитано Удачей»… Удача, Удача, помоги выжить профессору Снейпу! Вы думаете, что это невозможно? А Минта с вами не согласна. — … Спасибо, Минта, ты мне очень помогла, — сказала я днем. Минта фыркнула: — Да я, на самом деле, по другому поводу приехала. Только отловить этот повод не могу, вечно он где-то шляется… Договорились вроде, что он подъедет сюда и поговорит с тобой, так опять он не приехал! Договорилась, блин, с хухриком… Мина выглянула за дверь в приемную и убедилась, что нет, не приехал. — Позвони ему и наори на него. — Да ты ж его не знаешь: тот еще хухрик, у него и телефона нет! Сидит на своей дурацкой ферме, если это можно назвать фермой, и разводит кур, если это тощее недоразумение можно назвать курами. Еле его нашла. Он и ехать не хотел. Уломала только потому, что ты ветеринар, а ему нужно по поводу своих кур посоветоваться… Я ничего не поняла и вежливо пожала плечами. Фермеры у меня бывали, бывали и совсем одичавшие хухрики со своих обособленных ферм — ну точь-в-точь старые волшебники, которые и толкуют о том же, о падении мировой цивилизации маглов… Такого хухрика нелегко вытащить со своего насеста. Захочет –приедет, нет — значит нет. Мне-то что. — А то, — весело сказала Минта, — что этот старый хухрик, возможно, выхаживал у себя десять лет назад после Битвы за Хогвартс одного хорошего человека, считавшегося умершим… Тебе интересно, Пен?
— Пен? Пен, всё в порядке. Не надо бить чашки и поджигать стол, я же еще ничего не сказала!
— ... Я вообще не собиралась этим заниматься, — рассказывала Минта. — Я чисто случайно решила проверить… Мне ведь говорили, что ваши тоже этим занимались, искали в магловском мире свидетельства о судьбе вашего Снейпа? — Искали, — кивнула я. — Сразу после войны. И потом еще… Несколько лет искали. Проверяли больницы, опрашивали полицейских… — Значит, плохо искали, — подытожила Минта. — Я вот взяла и нашла. Хотя мне это нелегко далось, правда. В общем, десять лет назад этот хухрик нашел в своем курятнике незваного гостя. Всего в крови и обмороке, но когда хухрик вошел и наставил на него ружье, из дула его пошли мыльные пузыри, а парень даже глаз не открыл. Старый хухрик понял, что дело нечисто. Он хотел звонить в «Скорую» и полицию — гость запретил. Под страхом смерти. Он вообще очень убедительно попросил хухрика никому и никогда о нем не рассказывать. Видимо, поэтому ни наши, ни ваши так и не смогли его найти? Он жил у хухрика в доме, хухрик по его просьбе доставал всякие травки, бинты и котлы, помогал его перевязывать. Специально не смотрел, как парень варит в котле свои настои, потому что волшебство обходил за километр. И парень еще ему много красочного нарассказал о своем волшебном мире и добрых товарищах-волшебниках, которые всюду рыщут, чтобы его искать. Так что хухрик молчал в тряпочку, ему знакомства с одним волшебником хватило за глаза и за уши. Зелье парня и впрямь было волшебное, поправлялся он как на дрожжах и через два месяца сгинул, к своему и хухрину счастью. Обратного адреса, как ты понимаешь, не оставил. — Через два месяца?! — … и никто ничего не заметил? Я же говорю, твой Снейп — мастер прятаться. Заявился среди всех возможных к старому бирюку, да еще маглу, которого соседи навещали в последний раз тридцать лет назад и который «здравствуйте» перестал говорить соседу еще раньше, и что там на его ферме творится, есть тайна великая и никому не интересная; убежище знатное, признаю с почтением. И сбежал оттуда тайно: просто в одни прекрасный день заходит хухрик в комнату гостя, а она пуста, только на кровати деньги оставлены. Хухрик был счастлив, хотя сетовал, что скряга мог бы оставить больше. Я прыснула. — Сколько он оставил, хухрик врет и не краснеет, а соседи хухрика вспоминают, что он в то же время купил десять лучших кур, невиданная роскошь. Они были так шокированы, что до сих пор гадают, откуда у него появились деньги. А денег, я считаю, достаточно, чтобы наш хухрик десять лет молчал как могила. … И всё-таки это невероятно. В поисках Снейпа Англию прочесывали такие ушлые люди, что не понимаю, как хухрик мог ускользнуть от их внимания. Рита Скитер гребенкой прочесывала этот район, бывшие УпСы наняли хорошего детектива, Золотое Трио и министр Шеклбот возглавляли свои поиски… А простой сельский хухрик оставил их с носом. Заколдовал его Снейп, что ли? И как его при этом смогла найти Минта? — Он сам дал повод, — фыркает исследовательница. — Мало его знаменитых десяти кур, так я упомянула волшебство — видела бы ты его реакцию! Он до сих пор магии боится как грома небесного. Очень уж его милый гость впечатлил. Тогда последние сомнения отпали, да еще я ему фотографию Снейпа сунула — ты бы его видела… И увидишь. Я очень жду, что он явится сюда и увидит портрет Снейпа. Ты должна на это посмотреть. Я знала, что тоже жду этого. — И кстати, когда я ему сказала о тебе, он аж переспросил: мисс Кристалл? Пенелопа Кристалл? Оказывается, Снейп ему кое-что для тебя оставил и попросил лично передать. Страшную клятву взял, что только тебе и только лично. — Что же он молчал столько лет? — слабым голосом спросила я. — Потому что хухрик! — припечатала Минта. — На самом деле, он боялся. Он догадывался, что ты тоже волшебница, и не хотел иметь с проклятыми магами ничего общего. Зато теперь я поднажала, и он всё свое привезет… Когда приедет. Обещал же, что приедет когда-нибудь, зараза. — Тогда я сама поеду к нему! — сказала я. Минта хихикнула: — Жаль, что он не слышал. Он так боится магов, что после такой угрозы рысью примчался бы сюда.
Мы прождали проклятого хухрика до вечера — напрасно. Пришлось с пустыми руками идти домой. Самое ужасное, что Фелисити завтра утром передаст, будто хухрик приходил, приходил к клинике после закрытия и очень ругался. Он застал у входа Фелисити, которая возвращалась из соседнего здания кино, и она ему посоветовала прийти завтра. — А лучше бы не приходил, — заметила Фелисити. — Такой старый пень, что смотреть тошно. И куры у него кудахчут. Он на ночь глядя притащил сюда кур, представляете? Еще всех клиентов нам распугает…
… Минта долго убивалась, что кабы она меня послушалась и осталась в квартире над клиникой, то она бы не упустила неуловимого хухрика. Потому что упрямая Минта в реальности настояла, чтобы после закрытия пойти ко мне домой, в Паучий Тупик. С одной стороны, так как дома меня снова ждал сюрприз, то оказалось очень к месту иметь свидетеля, а с другой — мне всё это стало сильно надоедать. Ну и Министерство. Обещало же… Хотя кто, что мне обещал?! Когда мы явились домой, выяснилось, что Министерство приняло к сведению донесение Перси: у дома Снейпа дежурило два аврора. Ну конечно, как они могут пропустить известие, что там таки спрятан клад?! Что старший из авроров, очень вежливый и приятный джентльмен, мне и сообщил. Младший был противным хухриком, который ухмылялся. — Отлично, — в ярости сообщила я, — можете зайти и разобрать по кирпичику весь этот дом, чтобы убедиться раз и навсегда, что вы не найдете здесь никакого клада! — Мы именно так и сделаем, мисс Кристалл, — сказал старший. — Войдем, поищем и составим протокол, что здесь ничего нет и больше вас не надо беспокоить. — И я войду вместе с вами, — вмешалась Минта, — и с моим верным «Панасоником». Разрешите задать вам пару вопросов? — Разрешаю, — сказал старший весело. — Мисс Принстон, я полагаю. Для вас я всегда открыт. Министр готовит ответ на ваше письмо, и ответ вам должен понравиться. — Посмотрим, — сказала Минта. — Спасибо, — сказала я. — Не благодарите, мисс Кристалл, — сказал старый аврор. — Я всегда буду помнить, как моя семья выехала в Голландию «Хогвартс-экспрессом», первым классом, и поэтому я сделаю всё, чтобы вас оставили в покое. Я вздохнула, и мы зашли. Обыск был неряшливым и недолгим, как и предупреждал аврор, мой неожиданный союзник, и он шепнул мне, что не верит ни в какой клад, а верит мне, которая всегда отрицала его наличие. Именно такое мнение он хотел записать в протоколе. Младший же думал иначе, и это мнение написал у себя на лице. Минта снимала его рожу на камеру, и это ему не нравилось. Младший аврор объявил, что протокол он отправит, конечно, но пост у дверей дома снимать не стоит, пока верхнее начальство не распорядится. Всё-таки дом на особом положении, и надо охранять его круглосуточно от всяких разбойников… И хозяйку дома стоит лично охранять, не спуская с нее глаз, ведь она единственный Хранитель тайны! А если ее украдут? В этот момент младший аврор вдруг осип и захрипел, а когда к нему подбежали, молча указал на портрет профессора Снейпа над камином. По портрету вилась отчетливая надпись: «Если вы хоть чем-то отличаетесь от стада болванов, которое обычно приходит на мои уроки»… Пять минут назад этой надписи не было.
Идеальный протокол, который хотел составить начальник наряда, явно провалился. Пришлось указать там эту подпись, да еще мы потратили двадцать неприятных и бесполезных минут на выяснение, откуда она взялась. Мы так и расстались, пылая взаимными подозрениями: авроры — что рисовала я, я — что они. Да и еще Минта решила, что давно мне не помогала, и сказала свое веское слово: — А почему вы вообще всё валите на Пен, или на себя, — почему эту надпись должен был кто-то из вас нарисовать? А если она сама? — Так не бывает, — отрезал старший аврор. — Бывает, — возразила Минта. — Я сто раз о таком читала. В знаковые моменты истории люди видели, как на их глазах появляются потусторонние надписи или некие странные происшествия, появления животных и птиц, явления природы. В первобытных культурах это считалось за знамение, за знак богов. Колдовство тут ни при чем. Авроры переглянулись со мной, молча передав свое мнение о мозгах женщин-маглов. — Да, за знамение, — с вызовом продолжила Минта. — За предупреждение свыше. Тогда существовали специальные люди: пророки, шаманы, жрецы-авгуры, — которые толковали для людей эти знамения. Это называлось прорицанием… — Только прорицания нам здесь не хватало! — сказал младший аврор. — Дорогая мисс, уроки прорицания входят в базовый комплект нашего школьного образования, — мягко заметил его руководитель. — Нас учат распознавать, гхм, знаки свыше во всех их проявлениях и толковать прорицания тоже. Уверяю вас, это происшествие — не прорицание. Это чья-то, — он покосился на меня, — невинная шутка. — А мне кажется, что это прорицание, и смысл его абсолютно ясен! — отрезала Минта. — Чтобы вы перестали донимать мисс Кристалл, иначе вас проклянет профессор Снейп и вам мало не покажется! — Какие у маглов оригинальные представления о пророчестве, — только и ответил старший аврор.
Дата: Воскресенье, 16.06.2013, 17:56 | Сообщение # 28
Пятикурсник
Статус: Offline
Группа: Мастер зельеварения
На сайте с: 25.03.2011
Сообщений:628
Необычайные приключения куровода в МагАнглии (начало)
Так, обратяся к нему, начала говорить Пенелопа: "Странник, сначала тебя я сама вопрошу, отвечай мне: Кто ты, мой добрый старик? Кто отец твой? Кто мать? Где родился?"
Одиссея
В семь часов следующего утра я встаю, выхожу в гостиную и приветствую сидящих там двух авроров, сменщиков моих вчерашних друзей: — Доброе утро, джентльмены. — Доброе утро, доктор Кристалл, — здороваются они. Я могла бы судить об их появлении заранее, поскольку на портрете профессора Снейпа всё ещё красуется знаменательная надпись. И мне кажется, что если она исчезнет, это и будет знаком, что «стадо болванов» покинуло этот дом. Надпись горела весь вечер и всю ночь; она имела полное право, поскольку пост авроров в моем доме со вчерашнего дня стал круглосуточным. Он стал таковым, как только первая парочка отослала отчет руководству. Ответ пришел немедленно — как я поняла, отчеты по этому делу доходят до руководства немедленно, в любой час дня и ночи, и реагирует оно на них оперативно. Реакция была такова, что аврорам предписывалось оставаться в моем доме всю ночь, пока их не сменят, а также бдеть и бдить, не спуская глаз со всего на свете. Так как авроры надеялись обернуться у меня за полчаса и разойтись по домам, им инициатива командования не понравилась. Мне тоже. Я пошла спать с осознанием, что у меня в доме чужие, они спать не пошли вообще. Приятно, наверное, всю ночь сидеть в компании портрета профессора Снейпа и любоваться надписью, что они — стадо болванов… Хотя я полагаю, что это они думали про себя и без подсказки профессора Снейпа. И никто из нас не считал после такого, что нынешнее утро — доброе.
Причем выяснилось, что у недоброго утра были дополнительные причины… Милейший старый аврор, что приглянулся мне вчера ночью, уходя с поста оставил мне записку. Чудную. Я, как всегда, проспала всё на свете, а авроры дежурили не зря. Им было приказано задерживать всех, кто попытается вломиться в дом, и они задержали! Пока я спала, поздно ночью к моим дверям явился старый чудак-магл со своими курами. Это упорнейшее создание не пожелало ждать утра, чтобы встретиться со мной в клинике, и как-то раздобыло мой адрес, чтобы увидеть меня немедленно. В час ночи. Неукротимый воин не побоялся путешествовать ночью по Паучьему тупику и успешно дотопал до дверей моего дома… Где его и прихватили охранники. Нет, они не собирались нападать на безоружного старика, но он их довел. Он, кажется, может довести кого угодно. Он не желал слышать, что до утра его ко мне не пустят, что его готовы доставить в гостиницу или куда угодно, потому что здесь оставаться ему нельзя. Он желал дубасить в дверь и увидеть меня лично. А пока я, именно я его не выставлю, он желал ломиться в дом, потому что у него ко мне поручение, и его надо выполнить! Магл препирался с охраной до тех пор, пока охрана не поняла, что он готов это делать до утра и он первым не отступит. Не для того же он полночи стремился к этой двери, чтобы отступить?! Авроры потеряли терпение и поступили против инструкций. Они схватили магла и доставили в камеру временного задержания аврората, чтобы он посидел там и успокоился до утра. Старший аврор честно писал, что деяние это было незаконное и жестокое, но его напарника магл уже довел до истерики. Единственное, на чем обезумевший аврор настоял, так это заключение магла в одиночную камеру, чтобы не нарушать вконец Статут секретности… Рано утром, когда новость об аресте магла дошла до проснувшегося министра магии, он пришел в ярость и начал внутреннее расследование. Последнее мой респондент описал в большим юмором. — Что вы себе позволяете?! Это превышение служебных полномочий! — орал министр. — А он оскорблял нас, авроров при исполнении, разными словами, — оправдывался истеричный напарник. — И куры у него кудахтали и клевались. — Куры! — взревел министр. — Она меня клюнула! — кричал аврор и показывал место укуса. — Куры! — стонал Шеклбот. — Вы так и отправили в камеру его вместе с курами?! — А куда еще их было девать? — Ко всем троллям, как и его самого, но только не в камеру! — ответил министр. — Какие, пикси вас подери, у вас были основания для ареста?! — Он на нас напал! — объявлял аврор. — Он препятствовал исполнению нами служебных обязанностей! Он кур на нас натравливал! В этот момент старший аврор не выдержал и прыснул. — Кур натравливал! — повторил взбешенный министр. — Ну да, так что куры тоже арестованы за дело. Они на нас напали и клевались. — Мерлин всеблагой, — сказал министр и заорал: — За те пять минут, что я пишу приказ о вашем увольнении из органов, извольте выпустить из камеры и магла, и кур! Ко всем чертям и троллям! Несчастные авроры потупились, министр почуял совсем неладное и нажал. И тогда выяснилось самое интересное: когда за маглом пошли, в камере его уже не было. Через час после того, как несносного старика заключили в камеру, истерика молодого аврора прошла за неимением главного раздражителя, и он раскаялся. Да и старший товарищ нажимал на него изо всех сил, ведь незаконный арест магла — очень скверное дело. Юноша помчался в дежурную часть, чтобы выпустить магла и стереть по возможности все следы этой несуразной истории. Ведь если провернуть всё по-быстрому, пока дело не дошло до утра и до сведения высших чинов, то можно считать, что ничего и не было. Арестовали, так сразу же и выпустили, да еще извинились. И говорить не о чем. Особенно если сразу этому маглу память стереть... Но не суждено было замять скандал юному аврору. Ни магла, ни кур в камере не было. Ни старший аврор, ни его напарник магла не освобождали и были уверены, что он всё ещё сидит. Так начался акт второй: выяснение, кто же и когда его выпустил. Никто не признавался. Никаких документов об освобождении не нашлось, ночной дежурный помнил, как этого смешного старика поместили в камеру, но решительно не видел, чтобы его освобождали. И никто этого не видел, хотя магла с курами все запомнили и только о нем и говорили — должны же работники дежурки аврората иметь развлечения?.. Протокол задержания и запись о помещении бедняги в камеру оставались без пометок и изменений… — Не сам же он сбежал? — простонал аврор-неудачник и потер виски. Как мог магл сбежать из волшебной тюрьмы, оставалось неизвестным. Из нее и волшебники-то сбежать не могли. Да еще незаметно. Да еще с курами. Но куда-то он делся, поскольку в камере его не было; юноша от отчаяния подумал, не приснилась ли ему вообще вся эта история, но не дано. В камере старика остались следы пребывания кур и магла: перья, помет, комья грязи с башмаков и даже… снесенное яйцо. Уборщики дежурки долго веселились. Не веселился только юноша: схватившись за голову, он потребовал немедленно найти проклятого магла и стереть ему память, пока скандал о заключении куровода в тюрьму при Министерстве магии не дошел до ближайшей магловской газеты. Несколько свободных авроров, зевая и хихикая, подняли палочки и прочли первые заклинания обнаружения — и получили кукиш. Никакими заклинаниями магла не смогли найти. Его искали всю ночь до утра — без результатов. От отчаяния юный аврор приказал глаз не спускать с моего дома и с клиники, поскольку с долей вероятности старик собирался явиться туда. Посты поставили. До утра никто не появился, и к приходу министра положение не изменилось. О чем и пришлось ему докладывать.
Через полчаса, после испытания всех известных чар, служебных сов и собак министр Шеклбот объявил магла в национальный розыск и потер ноющую голову. Пол-аврората срочно сняли с мест и бросили на поиски по широким просторам Британии. Сотрудники каминной сети и аппарационной службы, Отдела по контролю за волшебством в магловском мире, Отдела по содержанию магических животных, Отдела по связям с общественностью подключились к работе по своим каналам. Магл не находился. Тогда министр вздохнул и повелел: — Пост в Паучьем Тупике удвоить, пост у клиники Кристалл утроить. Обо всех происшествиях докладывать мне немедленно. Он хотел увидеть Кристалл, он должен там появиться. Не пропустите. И пришлите в дом Снейпа экспертов разобраться с чертовой надписью на чертовой картине! Вот так мой друг Кингсли Шеклбот удружил мне круглосуточным аврорским постом и дома, и на работе; а старый магл, который натянул нос министру и поставил на рога весь аврорат, продолжал где-то шляться вместе со своими курами, дай им Бог здоровья… Я думала, что он и не появится больше в моей жизни. Я бы на его месте, познакомившись один раз с гостеприимным миром магии, бежала подальше и пряталась поглубже, чтобы никогда не возвращаться.
Кроме того, утром постовые предупредили меня: — Не уходите, мисс Кристалл. Сейчас из Министерства приедут эксперты… — Я опаздываю на работу, — сказала я. И эксперты тут же явились. Это были единственные лица, которым я обрадовалась; экспертами по Темным чарам Министерства оказались мой бывший декан профессор Флитвик и его коллега Тофти. Их торжественно проводили к картине. — Ну? — сказали авроры. — Эээ… И в чем дело, господа? — спросили эксперты. Авроры указали им на надпись. Эксперты тяжело вздохнули, и так мы выяснили, что они этой надписи не видят. Они долго пытались найти ее, но решительно не преуспели. Флитвик признавался, что верит нам, но сам по-прежнему видит обыкновенный портрет. Мне было пора в клинику, так что я позволила забрать портрет в Отдел тайн на экспертизу, простилась с неудачливыми экспертами и отчалила. Потом я узнала, что некоторые, как эти эксперты, так ничего и не увидели. В остальном портрет наделал в Министерстве много шума, поскольку очевидцы утверждали, что на нем написано: «Приходится признать, что с каждым новым составом Министерство наше становится всё слабее и глупее»…
В таком настроении я пришла на работу, уверенная, что работать мне всё равно не дадут. Я снова оказалась права. У клиники меня с энтузиазмом приветствовал пост из трех авроров. Я честно спросила, по какому праву они собираются задерживать и не пускать в клинику моего пациента, который не совершил ничего противоправного, но только желает показать врачу своих кур? Почему меня лишают клиентуры? Он подойдет, авроры его схватят — а я даже не узнаю, что он приходил! Меня утешала лишь надежда, что он не такой глупец, чтобы являться сюда. И что в городе его уже нет: Минта тоже с утра отправилась на поиски. Она надеялась найти то, что аврорат проглядел, — ведь однажды у нее это получилось? Авроры вежливо послали меня, и я пошла дальше. Мысль о том, что в это же время у меня дома уже шарит целая бригада кладоискателей, которую вызвали постовые, стоило мне уйти, необычайно повышала настроение. Дай им Бог не разрушить дом до вечера! Сегодняшний день явно удался.
Я вошла в приемную под оживленный гул пациентов. Маги и маглы, все они с удовольствием обсуждали чудика с курами и куда он делся. Тестрал бы побрал Фелисити за ее болтливый язык! Наш город маленький, все уже всё знают… У моего кабинета уже торчат Чжоу и начальник городской полиции. Приходится рассказать им свою версию событий и напомнить, что мне болтать некогда, задерживается начало врачебного приема. Я прорываюсь-таки к кабинету, а они остаются за дверью. Ждать незнамо чего. Чжоу решительно заявляет: — Пен, не бойся: я всё время смотрю на улицу, и если я увижу этого магла, я закричу! Мэр уже дал добро, и полиция дежурит здесь. Они выскочат и отобьют его. Мы не дадим снова его похитить! Не дождетесь!!!
К обеду я убеждаюсь в этом, ибо ничего не происходит. Хотя упорные постовые там и тут всё ждут… Зато возвращается недовольная Минта, которая никого не нашла. Ничто другое меня так не радовало! Я неторопливо смакую свой обед, а Минту носит туда-сюда по кабинету. Наконец она вылетает за дверь, потом возвращается. — И кто был прав? — весело спрашивает Минта. — Гони шиллинг, как договорились. Я выиграла. Твой магл сидит в приемной. У меня падает недоеденный бутерброд.
Я выскакиваю в приемную, имея в голове единственную мысль: что этого не может быть, потому что этого не может быть никогда. Магл не мог незамеченным пройти сквозь кордон авроров. Магл не мог незамеченным пройти мимо Чжоу и полиции. Магл не мог незаметно для меня сидеть в приемной, потому что там дежурят Фелисити и миссис Бейтс, и они меня бы предупредили. Я выхожу и сразу вижу его… Да вся очередь смотрит только на него. Старый мухомор в потертой куртке и ботинках, и у него действительно корзинка с курами. Миссис Бейтс молча и неподвижно сидит на своем посту, блаженно улыбаясь. Она держит в руках слабенькое Бодрящее зелье Криса Грина, но даже не пытается пить… Крис стоит рядом. Он очень странно смотрит на меня и молчит. Что здесь происходит?! — Этот старый пень как пришел, так и вырубил Ма, — докладывает мне изумленная Фелисити. — Входит, значит, и говорит: «Ба, да это же миссис Бейтс! Ну как, теперь вы верите, что у гигантских пауков есть кровеносная система?» Ма как посмотрел на него, так и выпала в астрал! Так и сидит. И никому до нее не достучаться. — Как он пришел, Фелисити? — слабым голосом спросила я. — Ну как: через дверь! Открыл дверь и вошел, а как еще? Происходящее напоминало театр абсурда… — А дальше-то что было! — захлебывается секретарша. — Я вижу, что Ма в ауте, и бегу к мистеру Грину. Он выходит, берет с собой витамин, чтобы ее в чувство привести, протягивает ей… Тут это чучело ка-а-ак вмешается! Всё неймется ему… Подпрыгнул и стакан у мистера Грина выхватывает: «Дайте-ка проверить, что за бурду вы тут даете»! Мистер Грин аж онемел. А этот взял стакан, принюхался… «Фу, — говорит, — недосолено.» И ставит. Мистер Грин рот открыл и смотрит… Так и стоит до сих пор. Тут Крис, выслушав о себе этот занимательный монолог, наконец очнулся и ушел в лабораторию, почему-то забыв прикрыть дверь. Я понимаю его потрясение: Крис варит зелья идеально. Точно по всем стандартам. К нему никогда не было претензий. Но я со школьных лет привыкла к другому стандарту — оригинальному стандарту профессора Снейпа, которым он заразил всех нас, своих учеников. У профессора рецепты получались всегда более насыщенными, чем положено по правилам. Поэтому, на мой взгляд, зелья Криса действительно всегда были недосолены.
Но я не успеваю восхититься тонким чутьем старика: не только Крис очнулся и пришел в движение. Двери приемной с улицы с грохотом распахиваются, и к нам вваливается наряд авроров. Палочки пока убраны: вокруг слишком много маглов. Министр строго приказал не колдовать при скоплении маглов без крайней необходимости… Авроры с топотом несутся к нам. Я вздрагиваю, миссис Бейтс ахает, вся очередь волнуется. Животные, принесенные мне на прием, начинают шуметь; куры старика громко кудахчут. Он резво вскакивает. — Ааа, ироды! — вдруг взрыкивает старик зычным басом. — Не дамся! Он швыряет в агрессоров корзинку с курами и проносится мимо меня в мой кабинет так живо, что я не успеваю даже махнуть руками. Он захлопывает дверь перед моим носом. Я замедленно поворачиваюсь и начинаю ковыряться в замке… Торопиться мне неохота. Авроры не успевают еще больше, поскольку разбираются в курами. Куры очень качественно тормозят их продвижение, а никто из очереди аврорам не помогает... Проходит пара минут, прежде чем мы вваливаемся в кабинет. И там нас ждет только Минта. Магл исчез! Волшебники прочесывают каждый дюйм небольшой площади, а Минта вежливо поясняет: — Вообще-то он вбежал и прыгнул в камин. — В камин! — кричит аврор с нашивками сержанта. — А что он при этом сказал? — Что-то неразборчивое, — пожимает плечами Минта. — Что-то про правительство и королеву. — Мерлин мой! — бросает кто-то из наряда. — Если он выскочит в Букингемском дворце или на Даунинг-стрит! — Рейс, свяжитесь с Управлением каминной сетью! — приказывает сержант. — Томпсон, берите остальных и обыщите всё здание… Стойте, я с вами! А вы, — он оборачивается ко мне, — никуда не уходите! И все выскакивают вон. Минта с треском захлопывает дверь. Я сажусь за стол; мне хочется воды. Из камина раздается шорох, и на пол вываливается грязный магл, покрытый пеплом. — Вода есть? — хрипло спрашивает он. — Я же говорила, — нежно замечает Минта, — что он прыгнул в камин. И спрятался там. Я разве виновата, что авроры простого магловского языка не понимают?
Дата: Воскресенье, 16.06.2013, 19:03 | Сообщение # 29
Лемма Цорна
Статус: Offline
Группа: Мастер зельеварения
На сайте с: 07.03.2011
Сообщений:3227
Ну до чего же здорово. Живо и интересно и хочется продолжения. И что самое главное история вызывает желание не просто читать, но вчитываться. А эта такая редкость. Обычно скользишь по гладкой поверхности фика.. а тут есть глубина, есть текстура. Есть Пен и Минта и они прекрасны. Вот ни разу не было вашей истории, которая бы для меня была просто мимо. Они все где то рядом с десяткой. И это при том, что я в последнее время все меньше читаю фанфикшен. С нетерпением жду продолжения. И кстати, а может оридж? Мне кажется у вас могло бы получится что то такое.. настоящее, способное обрасти в последствии своим собственным фандомом))
Дата: Понедельник, 17.06.2013, 14:48 | Сообщение # 30
Пятикурсник
Статус: Offline
Группа: Мастер зельеварения
На сайте с: 25.03.2011
Сообщений:628
Key_usual, После таких отзывов думаешь, как же мне сказочно повезло... Какие замечательные люди читают мое чтиво.
Цитата (Key_usual)
С нетерпением жду продолжения
Продолжение будет уже почти окончанием. Сейчас Снейп раскроется, и будет хеппи-енд.
Цитата (Key_usual)
И это при том, что я в последнее время все меньше читаю фанфикшен
Ну всё-таки только что были Рождественские совы, и были они прекрасны, и еще Биг Бэнг на Астрономической Башне, где один текст просто стал моим любимым, а еще три сразили наповал. Фандом жил, жив и будет жить! Ура! :
Сообщение отредактировал Юморист - Понедельник, 17.06.2013, 14:49
Необычайные приключения куровода в МагАнглии (окончание)
Так он сказал и бровями повел. Телемах богоравный Понял условленный знак; он немедля свой меч опоясал, В руки схватил боевое копье и за стулом отцовым Стал, ко всему изготовясь, оружием медным блестящий.
Одиссея
Магическая биология — занимательная вещь. Что вы, например, скажете про эволюцию почтовых сов? Дикие лесные совы, жили они когда-то привольно и бездумно среди своих сородичей; днем спали, ночью охотились, недалеко летали и не знали иной жизни… Но тут, как всегда, вмешался человек. Вмешался наш предок, первый английский волшебник. Он пожелал, чтобы ему носили почту, и среди всех живых существ избрал сов. Он приручил их и окультурил; он научил их читать и говорить, слушаться человека и своего разума. Путем долгой и трудной селекции вывел он породу современных почтовых сов: что не спят днем, летают со скоростью самолета и обладают волшебной способностью найти любое существо, которому адресовано письмо, в любой вселенной. Магические почтовые совы — это чудо нашей селекции. Вот сколько сделал человек только потому, что хотел получить письмо… Но такое же чудо производят с дикими животными и растениями по всему миру, не правда ли? Наши почтовые совы не большее чудо, чем норвежские почтовые гуси, перуанские почтовые ара, австралийские почтовые кенгуру, арктические тюлени или русские почтовые куры. Очень интересно изучать, почему наши предки в разных странах выбирали для разноски почты столь разных животных. Когда-нибудь я напишу об этом эссе… Главное, что все эти животные обладают сходными качествами. Они очень умны, понимают человеческую речь, быстро реагируют и развивают огромную скорость. Кроме того, что особенно любопытно, каждое почтовое животные имеет еще специфические черты, необходимые для несения службы в условиях именно ее нации. Например, русские почтовые куры обладают внушительными боевыми навыками и агрессивным характером. Видимо, так разносят почту у русских, что им всегда приходится защищаться от адресатов клювами и когтями. Драться они любят и умеют на совесть… Поэтому их еще называют русскими боевыми. А вы не подозревали в обычных курах или кошках столько подсмысла? Невежество, как считаем мы, равенкловцы, есть худший грех. Мне стыдно слышать стенания моих сограждан, гладящих своих котов и собак, что как им при том не хватает почтовых сов. Глупцы! И кошки, особенно низлы, и собаки, и золотые рыбки способны разносить почту. Их надо только потренировать. Но конечно, не с крейсерской скоростью… А для скорости что вам мешает купить не обычную, а почтовую собаку, или почтовую кошку? Вон магл, что выпал у меня из камина, имеет русских почтовых кур. Всё возможно.
Я не хочу спрашивать, откуда у него волшебные куры. И так понятно, что они появились после визита профессора Снейпа. Я хочу тихо радоваться, что я ветеринар, знающий свою работу, а не аврор, и что авроры — не ветеринары и ничего не понимают в курах. За последние сутки они поминали кур веселого магла сотню раз, но дальше простого определения «куры» не зашли, и в этом счастье. Ой как не стоило им задирать этих кур, и незнание сего не спасает от наказания! Судя по дикому грохоту за дверью моего кабинета, русские боевые у магла находятся в отличной форме.
Куры кудахчут, авроры матерятся. Пациенты зооклиники вторят им на разные голоса. И подвывают, и свистят, и хрюкают… Надо бы выйти и успокоить их. Но я слышу громкие голоса: это магл из очереди, услышав напутствие сержанта «взять людей и обыскать здесь всё», громко и сердито пререкается с начальником отряда. — По какому праву вы устраиваете тут обыск? — напирает магл. — Пропустите! Мы ищем беглого преступника, а вы нам мешаете! — огрызается волшебник. — И в чем его преступление? — Меня не уполномочили давать маглам комментарии! — Или вы даете мне внятные объяснения, или я выкину вас вон! — говорит магл. Представляю себе лицо аврора. Хорошо, что он должен сдерживаться: министр Шеклбот строго запретил напрягать отношения с не-волшебниками, да и свидетелей слишком много; поэтому сержант сквозь зубы цедит: — Я дам объяснение только должностным лицам. — Я мэр этого города, это для вас достаточно должностное лицо? — отрезает магл. — А справа мой коллега, начальник полиции. Аврор начинает что-то неохотно бормотать. — Я ничего не слышу, — повышает голос мэр. — Если вы хотели сказать, что это тайное дело и нам надо уединиться, то я жду обоснований для подобной секретности. У маглов, как вы изволили выразиться, нет привычки тайно арестовывать людей, ничего никому не объясняя! Пока вы не представили мне доказательств, извольте объяснить всем этим людям, почему на их глазах вы разыграли безобразное шоу. Аврор клацает зубами и начинает говорить громче. А время всё идет.
Магл спокойно сидит в кресле, прихлебывая воду. Шум снаружи его словно не касается. А там явно разгорается большая и общая свара… — Вот что, — заявляет Минта. — Пойду-ка я за дверь на разведку. Она выходит. Мы продолжаем молча сидеть. Вдруг магл поднимает голову и насмешливо говорит: — Так вот вы какая — мисс Кристалл, заварившая всю эту кашу! Я открываю рот, чтобы достойно ответить, и не успеваю. Магл вскакивает, как сторожевой пес, кидает злобный взгляд на камин и прячется в моем рабочем шкафу. Камин вспыхивает, и я принимаю нового посетителя. Какой же сегодня тяжелый день… — Привет, Пен, — весело здоровается Джемма. — Меня английский посол отловил прямо на съемках, вывалил уйму сплетен — здорово вам сейчас живется! Ты, Пен, совсем обалдела, раз прячешь от меня любовников в шкаф? Нашла от кого — здесь все свои люди. Мне сейчас не до шуток. — Это не любовник, — устало говорю я. — Это один магл… — Пожалуй, я догадываюсь, кто это, — протяжно произносит Джемма. — И желаю ему удачи. И тебе тоже, кстати. Посол только о нем и говорил. Наша новая знаменитость, как же! У Джеммы бывают неудачные шутки. — Пен, что я должна для вас сделать? — в лоб спрашивает Джемма. — Наплюй на съемки, твое дело важнее. Я многое могу, Пен, и на Министерство надавить тоже… Я уже провела пару разговоров. Ты не думай, что кинозвезда — это несерьезно: мне недавно предлагали пост Посла доброй воли в ООН! Если я подниму волну, вашему паршивому Министерству мало не покажется. — Спасибо, Джемма, — говорю я, — пока помощи не надо. Мы сами справимся. — Раз он приехал, то конечно справитесь, — туманно изрекает Джемма. — Но если что, звони. Ты знаешь, где меня найти. Чао. Привет маглу! Камин тухнет.
Магл затаился в шкафу. Я не возражаю — просто сижу на стуле, прикрыв глаза. Я наслаждаюсь тишиной: как после визита Джеммы божественно тихо… Стоп. Что-то слишком тихо. Почему за дверью приемной тоже стоит тишина?! Не к добру это. В ту же минуту я получаю подтверждение: ко мне грубо и сильно стучат. Ни минуты покоя… — Мисс Кристалл! — орет аврор-сержант за дверью. — Мисс Кристалл, с кем вы сейчас разговаривали? Мы слышали голоса! И тогда мое терпение наконец лопается. Я выскакиваю к сержанту и ору: — С кем? С профессором Снейпом! А еще с лордом Волдемортом и Альбусом Дамблдором!.. Тролль побери, это не моя, а ваша работа — выяснять, что здесь происходит и кто с кем разговаривает! За это я из своих налогов плачу вам зарплату! Так можете вы хоть что-то установить самостоятельно?! — Вы не сотрудничаете со следствием, — заявляет сержант, надувшись. — У меня был вызов по каминной сети. Четверть часа назад вы хвалились, что установили связь с Управлением каминов и получили полную расшифровку моих каминных разговоров. Так возьмите и почитайте ее! — Мисс Кристалл, зачем вы вообще ему отвечаете? — сердится магловский мэр. — Он не имеет никакого права требовать от вас раскрытия личных сведений… Или имеет? Мистер? Аврор демонстративно игнорирует вопрос. — Не отвечаете, — резюмирует со вздохом чиновник. — Как всегда. Ни документов, ни полномочий. Что ж, мистер, у меня нет иного выхода, кроме как выставить вас отсюда. У вас минута, чтобы выйти самому, или я выставлю вас с полицией. Аврор даже не морщится. По-прежнему сверля меня взглядом, он начинает: — Мисс Кристалл, вы очень сильно пожалеете… — Минута прошла, — информирует мэр. — Тони! Здоровенный полисмен кладет аврору на плечо лапищу и предлагает: — Пройдемте? Аврор спокойно сбрасывает руку. Полисмен нежно обнимает его и тащит к выходу. Аврор лениво взмахивает палочкой и оказывается на свободе. Через мгновенье на него накидываются уже три полисмена. — Сопротивление полиции, нападение на офицеров при исполнении, — мягко говорит мэр. — Не надо так, а? Вот так — не надо. Сами аврор, сами знаете… Одна яркая вспышка — и все трое констеблей сидят на полу. — Даже так, — задумчиво замечает мэр. — Ну что ж… Мисс Кристалл, не попросите ли вы своих клиентов на время покинуть здание? Тони, общая тревога! Из ниоткуда вся приемная наполняется полицейскими. Волшебник-сержант свистит, и чуть не с потолка на нас обрушивается наряд авроров. Они абсолютно открыто поигрывают палочками. Полицейские кидаются на них, и начинается свалка. Я смотрю на это, не мигая; вся клиника смотрит, все поскакали с мест, но и не думают уходить. Это напоминает избиение младенцев: пара вспышек — и бравые, но беззащитные маглы оказываются повержены. Как жаль, думаю я, что те курсы обороны против волшебников, что десять лет назад проходила магловская армия, не коснулся внутренних войск, например, полиции! Сейчас бы мы не потерпели сокрушительное поражение… Авроры откровенно ухмыляются.
И тогда за моей спиной раздаются шаги. Странный магл выходит из кабинета. Глаза его горят, руки сжимают тяжелый премиальный кубок из коллекции в оставленном шкафу. — Что ж вы смотрите, люди добрые! — восклицает магл. — Ироды унизили нашу полицию, стоят тут довольные, как мышь в головке сыра?! Не позволю! — и первым кидается в бой. У меня отвисает челюсть.
Полицейские встают и снова бросаются в атаку. Я не верю своим глазам, но теперь они не одни. Им помогают все! Мои мирные, почтенные клиенты-обыватели и их ручные животные… Знала бы я, как они здорово умеют драться. На авроров наваливаются все. Как по команде, с поводков хозяев слетают их животные, а за ними несутся сами хозяева, и начинается общая свалка.
Теперь я понимаю, что это витало в воздухе. Так и должно было кончиться. Я только сейчас осознаю, что ведь мои клиенты не слепые и не глухие, и целый год издевательств надо мной они тоже прочувствовали на себе. Ведь всё происходило у них на глазах. Я поражаюсь тому, как они защищают меня… И себя, наверное. Молодцы. Авроры просто задавлены их массой. Когда свалка рассеивается, они оказываются обезоружены и спеленуты, как младенцы. Полицейские сторожат их и сияют. Начальник бобби принимает у населения трофеи — волшебные палочки… — Вы не имеете права отбирать их! — огрызается сержант. Он чудесно выглядит в воротнике из рекламного плаката, который я сама видела, как миссис Бейтс надела ему на голову. — Имеем, — любезно отвечает мэр. — Вы арестованы за вооруженное нападение на полицию, и мы имеем право отобрать ваше оружие. — Вы должны вернуть его нам! — не унимается сержант, и начальник полиции успокаивает: — Непременно. Через четырнадцать суток. Спокойно, парень, твои палочки просто полежат в нашем сейфе, никто их не тронет. — Вы освободите нас немедленно! — Ну что за глупости вы несете, — фыркает мэр. — Натворили дел, а теперь отвечать боитесь? Не выйдет. У нас целый город свидетелей. Сейчас поедем в суд, оформим всё, а потом в тюрьму, и посидите там спокойно. — Пусть везут, Джим, — вызывающе говорит один аврор. — Мы что, из какой-то магловской камеры не аппарируем? — Аппарируете? — переспрашивает мэр. — Это совсем другое дело. Побег из мест заключения — уже год тюрьмы, мальчики. — Тролль знает что такое! — взрывается сержант. — Поехали, — басит громила-констебль. — Только без глупостей, парни, и без фокусов. Четырнадцать суток как-нибудь без своей магии проживете. Полицейские поднимают арестованных и уводят. Один аврор кричит: — Что вы делаете! — Как что? — насмешливо бросает ему вслед старый фермер. — Сейчас, милок, разведут перед тюрьмой костер да поджарят тебя! — Вы за это ответите! — огрызается заключенный, и его уводят. Под общие аплодисменты.
Разумная старца Икария дочь возразила: "Нет, Евримах, на себя порицанье и стыд навлекают Люди, которые дом и богатства отсутственных грабят, Правду забывши; а тут вам стыда никакого не будет; Этот же странник, и ростом высокий и мышцами сильный, Родом не низок: рожден, говорит он, отцом знаменитым. Дайте же страннику лук Одиссеев — увидим, что будет."
Одиссея
Мы выгнали Министерство из моей клиники. Я стояла, глядя, как все остальные скачут, аплодируют и улюлюкают, распевая неприличные частушки про авроров, и пыталась переварить эту мысль. Я почти отвыкла верить в то, что этот день наступит… Я видела, как раскрасневшаяся Чжоу дует на свою дымящуюся палочку, а ее свекор галантно выговаривает: — Дорогая, вы дрались, как настоящая амазонка! Я видела, как Крис Грин снимает с кресел пациентов защитную сферу. Она так и не понадобилась, поскольку все ввязались в драку, никто не стал прятаться... Но я всё равно не верила. Невозможно. Так же невозможно, как чтобы миссис Бейтс целовала чьих-нибудь кур и читала рэп. Но поскольку миссис Бейтс именно так сейчас и делала, я наконец прониклась. Почтенная дама ласкала вспушенных боевых кур и причитала: — Лапушки вы мои ненаглядные! Храбрые, непобедимые… Это вы их выгнали. Вам бы медаль да почет, красавицы, спасительницы вы наши! Да, спасительницы. Теперь, наконец-то, можно спокойно работать… Именно поэтому никто работать и не собирался. Вот теперь, устранив все препятствия к работе, мои клиенты сговаривались пойти в суд — полюбоваться на поверженных авроров, а затем закатить городской праздник в компании добрых врачей и к ночи разойтись по домам. А все болезни пусть потерпят до завтра. — Значит, старый фермер всё время прятался у вас в кабинете, — заметил мэр. — Вы не выдали его ведьмакам. — А я не могла, — вставила Минта. — Я всего лишь магла, а маглы не имеют права рассказывать волшебникам всю правду про магловский быт: у нас тоже есть Статут секретности! Взрыв хохота. — Доктор Кристалл, я думаю, что вы можете сейчас идти домой, приема всё равно не будет, а я сама всё тут закрою, — предложила миссис Бейтс. Хорошее предложение. Я только что думала о том, что сейчас творится у меня дома... Да, надо идти туда немедленно. — Ничего такого вы не сделаете, — хрипло каркнул хозяин кур и свистнул, как разбойник. Куры мгновенно оказались у его ног — как хорошо дрессированные гончие. — О, вы наш герой, — воскликнул кто-то. Магл отмахнулся: — Раз вы все бездельничать собрались, то кто посмотрит моих кур, чтобы эти супостаты им не повредили? — Я посмотрю, — сказала я. И мы наконец-то остались с маглом наедине.
Я готова сделать для этого магла всё на свете, применить самое дорогое лечение, но его куры, к счастью, абсолютно здоровы. Здоровее меня. Я сообщаю об этом маглу, который мрачно смотрит на меня, и он только злобно кивает. Я пытаюсь поблагодарить его за всё, что он сделал, и извиниться за все беды, что он понес по мей вине, но ему и это не нужно. Он прерывает меня невежливым вопросом: — Так я могу могу передать вам послание от Снейпа, или как? — Я слушаю, — отвечаю я. И тут он меня огорашивает: — Так: у вас есть воспоминания Снейпа, он требует их вернуть. Это всё. Это всё. Я в нокауте. А магл злобно и выжидательно смотрит на меня. Кажется, я начинаю понимать чувства авроров. — Спасибо, что передали, — ровно говорю я. — Дайте мне адрес профессора Снейпа, и я немедленно пошлю ему сову. — Он не велел никому давать свой адрес, — радует меня магл. — Он велел, чтобы я взял у вас посылку и отправил. Так вы мне дадите ее, или как? — Не дам, пока не поверю, что вы действительно знаете адрес профессора, — отвечаю я. — Я хочу присутствовать при том, как вы ее посылаете, и убедиться, что она дошла до адресата. — А я не знаю адреса, — отрезает магл и кивает на кур: — Они знают. — Вам дал их профессор Снейп? — А вы не лезьте в мои дела! — огрызается чудесный собеседник. — Я лезу в мое дело — вернуть то, что просил вернуть профессор Снейп. Ваши дела мне абсолютно безразличны. — Так вас есть эти воспоминания? — А вы не лезьте в мои дела! — парирую я. Ничья. Мы сидим напротив друг друга и сверлим взглядами. У меня твердое ощущение, что портрет профессора Снейпа за нашими спинами тихо хихикает. — Я не отдам вам воспоминания, — говорю я. — Я вам не верю. Я дам их только лично в руки профессору Снейпу. — Так и знал, что вы выкрутитесь! — ехидничает магл. — Потому что нет их у вас, вы их потеряли! Такого оскорбления я снести не могу. — Я скорее потеряю собственную голову, чем то, что доверил мне профессор Снейп! — отрезаю я. — Воспоминания в полном порядке, они лежат в моем доме в Паучьем тупике, и вы до них не доберетесь! — Головы у вас и так нет, как у всех женщин, — делает комплимент куровод. — Значит, вы проводите меня к себе в Паучий тупик? Я должен сам увидеть эти воспоминания. — У вас тоже нет головы, хоть вы и мужчина, — радуюсь я. — Вам понравилось у меня дома нынче ночью? Аврорский пост там живет и процветает, и смею вас уверить, после сегодняшней Битвы за клинику меня там ждет аншлаг. Не удивлюсь, если Министерство магии в полном составе уже сидит там! — Министерство? Это хорошо, — важно кивает магл. — Хочу набить морду министру. Я смотрю на него, он — на меня, и мы оба знаем, что если этот магл хочет добраться до моего дома и взять воспоминания, то его ничто на свете не остановит. Особенно Министерство магии. Я вздыхаю: — Подождите, пока я позвоню мэру и начальнику полиции. Они будут рады приехать ко мне с вами, и наряд полицейских с собой возьмут. — Зачем? — коротко спрашивает магл, и я снова в ауте. Ступефаем его приложить, что ли? Как иначе заставить его подождать подмогу, если он для себя решил, что ждать не будет? — Не надо мне ваших мэров, обойдемся, — говорит магл, подтвердив мои худшие подозрения. — Хорошо, — мягко говорю я, — а против мисс Принстон вы тоже возражаете? Это журналистка, которая спрятала вас в камине. Она настоятельно просила взять ее с собой на любое значимое событие с магами, а ведь эта встреча будет значимой, не правда ли? — Мисс Принстон — это вы хорошо придумали, — крякает внезапно довольный магл. — На это я согласен. — Минта, заходи! — зову я.
Минта доложила, что ездила в суд и хулиганов успешно осудили на четырнадцать суток. Минта очень обрадовалась новому приключению. Минта тут же вышла позвонить мэру и сообщила, что он освободится через полчаса. Он имеет многое сказать джентльменам, караулящим мой дом, и прежде всего, что они — не джентльмены. Мы вернулись в кабинет, чтобы приготовить магла к последним новостям, и увидели его ботинок, исчезающий в камине. Мы слышали, как он рявкнул: — Паучий тупик, десять! … и нам пришлось всё бросать и валиться за ним следом.
Что я делаю? Я спешу домой, то есть не домой, а в дом профессора Снейпа, который я самовольно заняла. Мало того, я тащу туда двух ненормальных маглов, Минту и куровода. Хотя зря я переживаю: когда мы вываливаемся из камина, в гостиной есть полное собрание Министерских сочинений. О Мерлин, сколько же на свете есть авроров… И как они сюда поместились? Магия, не иначе. Что ж они все тут делают, интересно, неужели настоящие преступники и маньяки взяли сегодня выходной? И Перси тут. И министр. И даже Гарри Поттер. В честь этого портрет Снейпа над камином возвещает, что «Гарри Поттер — бездарный, самовлюбленный любитель нарушать правила, нахальный и жадный до славы». Авроры косятся на эту надпись и хихикают. Нет, я пришла по адресу! Это всё равно не дом, а проходной двор. Когда мы ввалились, министр горячо спорил с Перси о том, что им со мной делать. Я надеялась, что они меня вообще не заметят, но Минта громко заметила: — Не о том печетесь, господа. Лучше бы вы подумали, что делать с вашими людьми, которых коуквортский суд только что посадил на четырнадцать суток! Но вам было настолько неинтересно, что вы даже не пришли на заседание. Теперь все развернулись к нам. Дежурный аврор воскликнул: — Мисс Кристалл, вы что, ПРИВЕЛИ НАМ МАГЛА?! — Но вы же хотели его видеть? — удивилась я. — Поздравляю, он вас тоже… — Вы не имели права приводить маглов в этот дом! — с безнадежной тоской вздохнул другой аврор. — А это почему? — растерялась я. — Разве дом не магловский? Если в нем жил магл Тобиас Снейп, почему я не могу водить сюда других маглов? — Маркус, это бесполезно, — сухо сказал министр. — Кстати, в ближайшее время сюда явится куча маглов, — проинформировала Минта. — Местный мэр и его команда. Они жаждут с вами познакомиться. — А вы всё шутите, мисс Принстон. — А что мне делать? Вы такие смешные. — И что же смешного вы находите в нас, мисс? — с каменным выражением лица спросил министр. — Давайте посмеемся вместе. — С радостью, — откликнулась Минта. — Ну например: вы говорите, что авроры не пустят сюда маглов. А почему? Знаете, мне всегда было интересно, чем, по вашему мнению, маглы отличаются от волшебников. Формула крови у вас другая, что ли, или строение черепа? Вот как вы отличаете, кто магл, а кто нет? Как вы определили, что я магла? Или что этот человек — магл? — и она ткнула в хухрика. — О, это прекрасный вопрос, — ухмыльнулся Кингсли. — Представьте себе, это видно. Проявляется. Вот вы, например, как-то определили, что мисс Кристалл — ведьма? — И не спрашивайте, — пожаловалась Минта. — Это было ужасно. Как вспомню, как мы мучились, устанавливая, что же с ней происходит и как это называется, и где о том информацию искать! Когда даже сама Пен не представляла. Ни она, ни ее родители. Я навсегда буду благодарна Статуту секретности, из-за которого мы, несчастные, обречены годами мучиться в неизвестности! Целых одиннадцать лет! Как сейчас помню: тычешься вслепую, но никто ничего не знает; открываешь учебники — там пусто! Еще бы, мы же не знали, что заведомо не можем там ничего найти, поскольку от маглов велено всё скрывать. Мы же не знали, что и спрашивать бесполезно, потому что все источники знаний намеренно засекречены! Сидите, дорогие маглы, и в узлы завязывайтесь, пока мы не соизволим к вам прислать сову с объяснениями… И запомните этот день как лучший день вашей жизни! — Так зачем же, мисс Принстон, вы собираетесь лишить детей лучшего дня в их жизни? — Кингсли откровенно улыбался. — Знаете, что я скажу?! — начала Минта, и я перестала ее слушать. Потому что я вдруг осознала, что хухрик, никем не остановленный, уже стоит у каминной полки. Неужели это заметила я одна, пока все остальные отвлекались на Минту? Хухрик протянул руку к полке и подмигнул мне. И тут волшебство разрушилось, потому что Гарри Поттер вдруг заорал: — Мистер, что вы делаете?! На хухрика обратились все взгляды, и он снова поставил меня в тупик, потому что крякнул и потянулся не к склянке с воспоминаниями, а к футляру, в котором лежала окровавленная Снейповская палочка.
Мой старый драгоценный футляр. Драгоценный не собой, а своим содержимым. Лежащей в нем палочкой, что в руках хозяина творила великое волшебство и умерла вместе с ним… Ибо ее отдали мне так легко потому, что эта палочка повела себя уникально. После смерти Снейпа его палочка перестала работать. Обычно волшебные палочки не теряют сил, когда теряют хозяина, и могут еще быть использованы. Они переходят к другим владельцам. Но палочка Снейпа не пожелала служить другому; она осталась верна единственному владельцу. Никто из министерских чиновников, ученых и мастеров-«палочников» не смог извлечь из нее даже искры от элементарного заклинания, как ни старались. После смерти Снейпа палочка потухла, и Джемма добилась, чтобы ее отдали мне. Это знали все присутствующие, кроме магла, поскольку иные из них когда-то пытались взять себе мертвую палочку. И отступились, когда поняли, что дело безнадежное. Но несчастный магл всего этого не знал: он видел только действующие палочки, могущество которых должно было поразить его, и вполне объяснимо захотел овладеть таким же оружием… — Что ж, мисс Принстон, — изрек министр, — сейчас вы увидите наглядную демонстрацию того, чем магл отличается от волшебника. Магл не способен колдовать, в том числе с помощью волшебной палочки. Сейчас вы убедитесь в этом. — Да с помощью этой палочки не способны колдовать даже волшебники! — вставил честный Гарри Поттер. Министр посмотрел на него без восторга, а магл гневно заявил: — Что за чушь! Гарри Поттер покраснел, все засмеялись. — Мисс Кристалл, вы не возражаете, чтобы наш друг попробовал эту палочку? — спросил Кингсли. Я хотела сказать да… и почему-то сказала нет. Магл открыл футляр и взял палочку в руку… И всё осветилось.
Дивным магическим светом. Авроры даже не успели схватиться за свое оружие… Магл немыслимо быстро и изящно взмахнул палочкой, нас накрыло волной волшебства и комната наполовину опустела. Позже я выяснила, что он одним заклятием зашвырнул двадцать человек аж в самый Лондон, в родное Министерство, впечатав их в спинки рабочих кресел… — Гораздо просторнее стало, — поделился магл с оставшимися очень знакомым голосом. Всё более знакомым, с каждым словом… Минта у стены захохотала. Министр стал как окаменевший. А я вглядывалась в магла, который с каждой секундой всё меньше походил на магла и превращался… превращался… — Господа, прежде чем вы дружно удалитесь, я хотел бы услышать: почему вы устроили бедлам в моем доме? — вкрадчиво спросил профессор Снейп. — Поттер, а вы закройте рот, чтобы не брякнуть очередную чушь. Шеклбот, Уизли, я жажду ваших объяснений. — Я должен сказать… — начал начальник аврората, но Снейп прервал его: — Кажется, я обращался не к вам? Ваши объяснения, благодарю покорно, я уже выслушал сегодня ночью, и они меня не впечатлили… как и следовало ожидать от суждений человека, не способного отличить мертвого от живого, а магла от волшебника. — А я всегда говорила, что маглы от магов ничем не отличаются! — сказала Минта.
Сообщение отредактировал Юморист - Пятница, 21.06.2013, 19:09
Какая красота! Давно не читала ничего подобного. Вообще давно ничего не читала, если честно, потому что все пресно и уныло. Но это - это потрясающе! Жду продолжения с нетерпением! Не доставай пистолет, если не собираешься стрелять. (с) Мне кажется, что вы больны не мной. Мне кажется, что вы больны по жизни. (с) Трофейная стена + Поэтический каталог ТТП
lajtara, Воот. Я же говорила)) Юморист, А я прочла новые главы и опять в восторге)) Определенно, когда вы его целиком выложите утащу себе в книжку на перечит. Такую историю хочется перечитывать. Спасибо))
... И веселье и горе проникли старушку, Очи от слез затуманились, ей не покорствовал голос. Сжав Одиссею рукой подбородок, она возгласила: "Ты Одиссей! Ты мое золотое дитя! И тебя я Прежде, пока не ощупала этой ноги, не узнала!"
Одиссея
Миссис Бейтс знала. Крис Грин знал. Джемма знала. Минта знала. Не знали только я да Министерство магии. Нас оставили в дураках… И мне не требовалось других доказательств, что это сделал профессор Снейп, а не самозванец под его именем. Он вернулся. Так поступать — это был его стиль. Да в первый же вечер в его доме, когда он распекал министра с компанией, я убедилась, что это он. Он не изменился. Это было садистское, изощренное побоище, и тем двадцати, кого он просто вышвырнул к черту, исключительно повезло. Над остальными он издевался качественно; да еще в обществе местного мэра, мирового судьи и полиции, которые были рады помочь. И заметьте: никакой магии. Он расправился с врагами без магии и без насилии, одними словами… Но то были убийственные слова. О да, то был профессор Снейп! Хорошенькую шутку он со мной сыграл…
Но я знала, что дурака разыгрывала из себя я сама. Это я хвалилась повсюду своей верностью профессору Снейпу, сделала из нее себе профессию. Утверждала, что он жив и я его жду, ненаглядного, единственного… Вижу во сне и наяву! Так увлеклась, что и не заметила, как он вернулся. И мое влюбленное Третье Око не прозрело, на общее посмешище, я его не узнала. — Забей, — советовала Джемма. — Никто не заметил, что ты была вне игры. Так и делай вид, что вы с профессором сговорились, как все и подозревают. Мне посол так и сказал: «Как я не догадался раньше — хотя бы по тому, как мисс Кристалл с этим маглом переглядывались!» Джемма была первой, кто поздравил меня из Америки, даже раньше, чем вышел экстренный номер «Ежедневного пророка», который раскупили по всему миру. Связалась она со мною виновато и тайно, поскольку Снейп, закончив мучить министра, принялся за нее и устроил головомойку за своевольную подделку его документов. Он подробно выразил, как был изумлен тем, что, оказывается, составил завещание и дарственную на дом — а сам и не заметил. Что еще он совершил, не ведая об этом: может, женился? Или признался в убийстве Дж.Ф.Кеннеди? Нет? Надо же, какое упущение! Джемма цокнула копытами, которые выросли у нее после беседы с профессором Снейпом, и вернулась к себе в Голливуд — блистать новым прикидом. Она надеялась, что местные тусовщики при виде ее рогов и копыт умрут от зависти. А главное, ей предстоило вскоре принять на себя пост Посла Доброй Воли ООН, и она страшно гордилась тем, что будет первым и единственным Послом с чешуей и копытами, и церемонию вручения полномочий будут перетирать в прессе еще долго. Если чешуя не отвалится к тому времени... А я осталась дома, и настала моя очередь на эшафот.
Я без звука забрала вещи и переночевала в комнатах над ветклиникой, поскольку профессор вышвырнул меня из дома, копыт у меня не выросло, но меня простили при условии, что я возьму на себя прессу. С той минуты, как профессор официально воскрес, его осаждали журналисты, а он никого не желал видеть (за одним исключением). Пресса досталась мне. Я сама не помню, что им несла, поскольку их было слишком много; но подтвердилась правота Джеммы, потому что одна дама вскричала: — Так вот какой сюрприз вы всё время скрывали! Поздравляю, дорогая! Кажется, я ей ответила, что у меня всё в порядке и я беременна тройней. — Так вот почему профессор вышел из подполья! — догадалась дама. А что? Соседнему журналу я призналась, что куры профессора Снейпа — это наши дети, рожденные в анимагической форме… В общем, профессор Снейп наслаждался тишиной, пока я отбивалась от журналистов. Правда, он громко выразил желание встретиться с мисс Ритой Скитер, автором его биографии. Профессор даже послал сову в «Ежедневный пророк», чтобы узнать, когда он сможет побеседовать с мисс Ритой, но свидание сорвалось. К сожалению, ответили в редакции, Рита срочно уехала в командировку на Гавайи. Профессор просил передать ей, что он будет ее ждать. Всегда. Заранее скажу, что ждет он ее по сей день, поскольку Рита с Гавайев не вернулась: она приняла американское гражданство и основала там свою газету. Достать ее на Гавайях невозможно: как любой опытный журналист, имеющий много врагов, Рита себя обезопасила. Ее дом, редакция и весь архив под Фиделиусом, ее всегда сопровождает мощная охрана. Рита, матерый спецкор, дополнительно обезопасила себя тем, что всегда следовала правилу — писать разоблачения о мертвых людях. Кто мог знать, что мертвые способны воскреснуть? Рита до сих не ошибалась, но известно, что сапер ошибается один раз…
Отвечать на вопросы журналистов о Снейпе было приятно. Куда неприятнее пришлось на вопросы про Лили. Все до единого газетчики желали знать, кого Снейп любит больше: Лили или меня, а также не ревную ли я его к покойной. Мне раз двадцать открывали великую истину, что я совсем не похожа на Лили. Еще бы: Лили не любила профессора Снейпа и вышла замуж за другого, а я наоборот. Никакого сходства между нами, и я этим горжусь. Профессор Снейп, однако, считал иначе. Когда он выгнал оккупантов из своей квартиры, мы остались там вдвоем и немедленно поцапались. Так мы поняли, что не уживемся в одном доме. — Вы жили здесь два года?! Это правда? — спрашивал профессор. Я сказала, что это правда, и Снейп заявил: — В этом бардаке?! Да вы ненормальная. Этому дому давно пора на слом, он непригоден для жизни! Разве не так вам все говорили? Они были правы. Но раз их вы, очевидно, не слушались, зато мое мнение по неясной причине готовы уважать, то я исправлю упущение. Немедленно убирайтесь отсюда! У вас есть нормальная квартира, там и живите. Справедливости ради надо признать, что и сам Снейп в «бардаке» недолго оставался. После большой и толстой газетной шумихи по поводу авроров, отсидевших от звонка до звонка четырнадцать суток в магловской тюрьме, и кажется, в тот день, когда начальник аврората подал в отставку, Снейп пожаловался министру, что из его дома неуклюжие авроры сделали развалину, и ему нанесен Министерством колоссальный ущерб. Кингсли Шеклбот беззвучно согласился снести дом и возместить профессору средства на покупку нового. К чести профессора, второе предложение вместе с предлагателем было немедленно послано к черту. — Но вы всё-таки вернулись, Северус? Вы больше не исчезнете отсюда? — с надеждой спросил министр. — Не исчезну, — ответил безжалостный Снейп. Министр подавил вздох и поинтересовался, чем теперь Снейп собирается заняться? — Разводить кур, — сказал Снейп. Разговор сразу увял.
… На новый дом Северуса Снейпа ходил смотреть весь Коукворт, поскольку он построил себе комфортабельное жилище в пристойнейшем районе города. Это был чертовски большой дом — со встроенной лабораторией, библиотекой, зооуголком и аквариумом с тритонами. Развалюху в Паучьем тупике действительно снесли, и единственное, что по желанию Снейпа уцелело из обстановки дома, был вредный портрет, которого Снейп принес в вечный дар Министерству. Его так и не смогли расколдовать, он висит в холле по особому распоряжению дарителя и радует посетителей Министерства новыми надписями… Снять портрет невозможно. Я знаю точно, потому что Перси по секрету рассказывал, что три раза пытались. В первый раз — когда на место ушедшего начальника аврората назначили Гарри Поттера...
Кстати, Перси — один из немногих магических чиновников, сохранивший после куриной бури в Министерстве свою работу. Буря была знатная, трясло чиновников неимоверно, и Кингсли после этого с гордостью говорил, как полезно было обновить состав. И что наконец-то он избавил администрацию от коррупции! Кингсли — талантливый политик, что и говорить. И Перси тоже: он умудрился выйти из тряски, да еще с повышением. Ведь он позаботился, чтобы все знали, как он, последний герой бесчестного правительства, защищал меня и противился наездам на мою фирму! Перси стал первым заместителем министра. Портрет Снейпа немедленно откомментировал это событие, но Перси мудро принял неприятный бонус к приятному явлению. Чтобы и карьера удалась, и критики подавились — так не бывает! То есть, так было у его предшественника, за что он и слетел с места. Перси был умнее. Я всегда знала, что он создан для этой работы...
Газеты считали, что новое правительство лучше старого — как всегда. Лично я верю компетентным свидетелям вроде Перси и "говорящего" портрета Снейпа, что всё наоборот. Но могло быть еще хуже... Своего мнения я не имею, поскольку безвылазно живу в Коукворте, а наш город чиновники обходят, как чумной. Перси и объяснил, что министерские не собираются туда соваться, пока там живет Снейп. Меня это вполне устраивает.
Фрониев сын Ноемон, отвечая, сказал Антиною: "... Люди ж, им взятые, все молодые, из самых отличных Выбраны граждан; и их предводителем был, я заметил, Ментор иль кто из бессмертных, облекшийся в Менторов образ: Ибо я был изумлен несказанно — божественный Ментор Встретился здесь мне вчера, хоть и сел на корабль он с другими".
Одиссея
— Мисс Кристалл, — заявил профессор, — я намерен продолжать опыты по скрещиванию кур. Мне интересно понять, как они летают. — Да, это удивительно, — согласилась я. Куры по природе своей не летуны, мягко говоря. Разве не чудо селекции произвели люди, создав почтовых кур, способных покрывать в полете огромные расстояния? — «Это удивительно»! Всё, что вы можете сказать? — передразнил Снейп. — Вы абсолютно невнимательны, либо просто не слушаете меня! Я имел глупость полагать, что вам при вашей проблеме, сходной с куриной, должно быть интересно проследить за опытами по преодолению подобной проблемы! — Мне любые ваши опыты интересны, — сказала я. — Вы выбираете всегда необычную тему и приходите к ценным результатам. Но если вы вздумали вернуть мне способность летать, то зря стараетесь: мне это больше не нужно. Вы вернули мне полет уже тем, что вернулись, — с тех пор я летаю без крыльев. — Мисс Кристалл, вы непроходимая дура, — кисло сказал Снейп. Я просияла и ответила: — На ваше счастье, профессор. Лили Эванс была слишком умна для вас, а я подойду в самый раз. Я не буду повторять, что мне ответил профессор: как ни интересны его слова, но любая цензура согласится, что они не для печати. — Я не требую ответа немедленно, — продолжала я невозмутимо. — Я понимаю, какое это серьезное решение. Оно должно быть обдуманным. Я дам вам время, хотя не могу не признаться, что очень жду вашего ответа. Я превежливо поклонилась и вышла из кабинета Снейпа, притворив дверь. Кажется, он швырнул об нее банку с тараканами… А может, с сушеными водорослями. Я подождала, второго залпа не последовало, и спокойно сунула голову обратно. — Кстати, — заметила я, — после свадьбы вы можете научить меня летать без крыльев. Я прилетела в Хогвартс слишком поздно и не успела полюбоваться на ваш отлет из окна, но Гарри Поттер уверяет, что это было незабываемо. — Черта с два, — сказал Снейп. — Да, дорогой, — кивнула я. — Как скажешь, дорогой. Я решила, что ничем не рискую. В конце концов, ничто в магическом мире не удерживало профессора Снейпа: ни его старый дом, которому действительно пора было на свалку, ни маглы Коукворта, которых он и раньше навещал раз в году, ни спрятанное там состояние, поскольку его не было… Его единственное капиталовложение — клиника? Так она стараниями Министерства тоже скоро отправилась бы в небытие. Друзья и родственники? Разве они были? Скажем честно: в магическом мире Снейпа никто не любил и не ждал, у него не осталось там ничего ценного, и мертвым ему оставаться было выгоднее, чем живым. Зачем же он всё-таки вернулся? Точнее: зачем он вернулся сюда, в Коукворт? Спасти клинику, на которую ему всегда было плевать? Отвоевать дом, который и так скоро рухнет? Полаять на министра — на что ему сдался министр? Никто не ждал его здесь, кроме меня, и я решила, что раз он вернулся, то он вернулся ко мне. А как еще? И можете быть спокойны: раз он вернулся, то больше я его не упущу. Я не затем ждала его чертовых десять лет!
Простите: я совсем забыла рассказать, чем кончилась куриная история для маглов. Ведь стараниями Минты, коуквортской местной газеты, мэра и прочих жителей скандал полыхал и на стороне маглов, разлетевшись далеко за пределы округа Манчестер. Я знаю об этом точно, поскольку мне позвонила мама из Глоссопа — там все были шокированы, как только прочли газеты. — Что у вас происходит? Мы немедленно приедем! — кричала мама. — Моя бедная девочка! Я напрасно уверяла ее, что у меня всё в порядке… а приехать им будет очень уместно — но в свое время. На мою свадьбу. Я представила себе лица родителей и брата, когда я познакомлю их с женихом, и подумала, что я же волшебница. Если что, я всегда могу приложить их Ступефаем. Мама тем временем вещала: — … и мы ничего не знали, девочка, ты же нам не звонила и не писала! Мы и подумать не могли… — Разве Минта вам не сообщила? — удивилась я. — Минта? Что она могла сообщить? Она что, была на связи с тобой и скрывала это от нас?! ну я ей сейчас задам… Минта! Ты слышишь, что Пенелопа говорит? — Как Минта может слышать, мама, — удивилась я, — она же с прошлой недели гостит у меня в Коукворте? Мама так забеспокоилась, что чуть не уронила трубку: — Пенелопа!!! Девочка моя, тебя опять прокляли? У тебя приступ после контузии? Мы немедленно выезжаем! Минта никуда из Глоссопа не уезжала, она всё время была с нами, сходит с ума, как и мы все! Мы приедем вместе! Что?.. Алло! Минта говорит, что приедет и разберется, кто присвоил ее имя… Я уже не слушала. Я смотрела… на Минту, которая сидела рядом на кресле, которая была здесь, когда позвонила мама. Минта смотрела на меня и улыбалась. Она не могла слышать разговор, но мне показалось, что она всё знает. На мгновение Минта показалась мне ослепительно красивой, царственной… божественной. Ее вдруг окружило сияние, и мне стало больно смотреть. Минта встала, окруженная светом, и произнесла звучным, мелодичным голосом: — Береги своего мужа, Пенелопа, дочь Иакова! И знай, что я не забуду о вас. Хайре! На ее поясе блеснула страшная голова с застывшим взглядом, напомнившим мне василиска, и Минта… нет — Афина Паллада исчезла как дым. Как сон. Как видение. Я и правда сомневаюсь до сих пор: не привиделось ли мне всё это?!
… На мою свадьбу приехали и родители, и брат с женой, настоящая Минта и Джемма с мужем из Америки. В качестве свадебного подарка Джемма презентовала всем бесплатный эксклюзивный показ ее нового блокбастера. Он был таков, что даже Поганая Псина и даже Снейп признали, что Джемма там хорошо играет. Правда, Чжоу всё равно громко заявила: — В этом вся Джемма: не могла не перетянуть внимание на себя даже на твоей свадьбе. И Джемма была права. Потому что она любит внимание и пышные свадьбы, а мне и Снейпу оно даром не нужно, и спасибо Джемме, что она всех отвлекла! Хотя в конце концов нам всё равно это надоело, и я превратилась в сову, а Снейп — в летучую мышь, и мы незаметно убрались подальше с этого праздника жизни. Хотя пролетела я недолго и быстро устала, но мы работаем над этим. Другие-то вообще летать не могут, а я могу. Всё-таки хорошо быть волшебником!
Гарри Поттер, журналисты, авроры, министр, миссис Бейтс и Мортоны, мои родители, я сама — мы все в разное время спрашивали Снейпа, как он выжил, и он охотно отвечал, причем каждый получал свою версию. И ни одна не совпала. Он такой выдумщик — мой муж. Если он не хочет о чем-то говорить, то не скажет даже под пытками. Лично мне он сказал, что ничего не помнит, что сам не понимает, как он мог выжить. Но у меня есть версия: я считаю, что его спасла «Минта». Его небесная покровительница Афина Паллада, да пребудет с нами вовек ее милость, вытащила его с того света. Совершила чудо — как и в прошлый раз, когда она спасала его из той же хижины, приняв облик Джеймса Поттера. Как и всегда, я думаю, Афина хранила от бед своего любимца, который мог за пятьдесят лет своей жизни сто раз умереть — но выжил! За что я великой Афине безмерно благодарна… И будет выживать дальше — не только Афина станет следить за ним, но и я! Я дала ей слово. Вдвоем мы как-нибудь с ним справимся. Да-да, даже со Снейпом… Я намерена, как настоящие маги, прожить в браке двести лет и умереть с мужем в один день.
На будущее не загадываю, но пока что мы справляемся. Хайре!
Пенелопа молодец) Спасибо вам, автор, за эту невероятно приятственную историю) Не доставай пистолет, если не собираешься стрелять. (с) Мне кажется, что вы больны не мной. Мне кажется, что вы больны по жизни. (с) Трофейная стена + Поэтический каталог ТТП
Сообщение отредактировал lajtara - Пятница, 28.06.2013, 19:57
: 
