Осенью в госпитале случались моменты, когда он почти не помнил каковó это, когда она льнёт к нему всем телом, извиваясь под его ласками с гибкостью куницы, забывал вкус её губ — вечером карри, а утром мяты. Может, мантия была тому виной? — бесцветная и мешковатая?
— Мне всегда казалось, — сказала она как-то вечером, кинув одежду в изножье его кровати, — что белый цвет — самый неподходящий для медицинских работников. Он такой… скучный!
В Тупике Прядильщика он временами забывал, что она не всегда будет стажёром.
— Готова к экзаменам? — спросила её Кроули однажды утром, когда они вместе зашли в палату. — Всего два месяца, и ты уже целитель!
Однако он ни на миг не забывал о зелёной склянке с зельем, хранящейся на верхней полке его лаборатории — этого она не позволяла.
— Чего мы ждём? — звучал один и тот же вопрос.
Звучал то за завтраком (он морщился, глядя как она чуть ли не наполовину разбавляет чай молоком), то за обедом (они продолжали ходить во внутренний дворик, где она теперь вместе с ним кормила голубей остатками пищи), то за ужином (он стал настолько безрассудным, что сам готовил китайскую еду).
— Вот когда Лонгботтом придёт в больницу днём, тогда мы зелье и испытаем. А до тех пор… — он неопределённо повёл плечами.
— Но Невилл не сможет вырваться из Хогвартса ещё очень долго, возможно, несколько месяцев! А как насчёт других? Мы же можем опробовать его ещё на ком-то, верно? То есть…

— Что хорошего принесёт ясность ума Эдди или Роберте? да любому из них, — ответил он Гермионе в ту ночь, когда она осталась у него в последний раз. Конечно, Северус не знал ещё, что именно эта ночь окажется последней, но он всегда помнил, что однажды она настанет. — И Локхарт, думаешь, он обрадуется, если узнает, хотя бы на один день, что он среди полоумных? Зелье только для Лонгботтома, но не для пациентов.
— Для Невилла? Но…
И тут он накрыл её губы тем поцелуем, на который был неспособен в самом начале, когда именно она первой взяла его лицо в ладони, прикоснулась к его губам своими и целовала до тех пор, пока он не застонал. Тогда весь он — и зубы, и нос — казался себе таким нескладным, и руки… руки были настолько неуклюжими… и он всякий раз отчаянно боялся, что всё закончится слишком быстро… Из-за этого страха зачастую так и случалось. Но если и было в нём что-то настоящее, так это способность быстро усваивать новые знания, поэтому к их последней ночи он уже мог обхватить её за талию и поцеловать так уверенно, что почти забывал, кто он.
— М-м-м… карри, — не отрываясь от его губ прошептала она, и до утра выбросила из головы этот разговор.

— Для Невилла? — спросила Гермиона, накидывая мантию, перед сáмым уходом на работу.
— Давай помогу, — Северус подошёл к ней сзади, чтобы застегнуть пуговицы.
— Вчера ночью, перед сном, ты сказал, что зелье для Невилла. Как это понимать?
— Чай заваривать? — спросил он вместо ответа. — Если ты будешь так копошиться, мы опоздаем.
— Чай? Да, пожалуй… Я… это ведь Долг Жизни, верно?
Она почувствовала, как его руки замерли на её шее.
— Значит, всё это лишь ради того, чтобы вернуть Долг… ему… — медленно разворачиваясь, не в силах взглянуть Снейпу в глаза, выдавила Гермиона. — А это, — взмахом руки она словно очертила пространство между ним и собою, — это… Так, выходит, ты расплачиваешься со мной?
Ни слова не говоря, Северус вышел из комнаты… Гермионе захотелось немедленно собрать свои вещи, и если Гарри с Джинни будут так любезны, что примут её обратно… если… О, боже! как давно это было — испáрина, тошнота…
Северус вернулся в комнату, зажимая в кулаке зелье.
— Вот, — сказал он, схватив её руку и впихнув ей в ладонь склянку. — Сама отдашь.
— Что?
— Я хочу, чтобы ты отдала это Невиллу. Объясни его действие, ограничения в применении, и… скажи, что это ты сварила.
Гермиона покачала головой.
— Но зелье создали мы, на самом деле ты, я не могу…
— Хочешь, опубликуй проект под своим именем… Или начни всё заново, тогда я ничего не буду тебе должен.
Гермиона наконец смогла поднять глаза, но он отвернулся.
— Но мне ты никогда ничего не был должен! Ради бога, Северус, разве мы не можем просто… И вообще, как только речь заходит о чём-то важном, ты каждый раз уходишь от разговора, от чего мне кажется…
— Так ты будешь чай или нет? — спросил он, уже стоя в дверях спиной к ней.
И Гермиона знала, что это был конец разговора, на самом деле конец вообще всех разговоров, а потому она ответила: «Нет, спасибо», — а затем шмыгнула в ванную, где её и вырвало.
Затем она упаковала свои вещи, не забыв при этом прихватить зелье.

Зимой он работал по ночам и каждое утро, уходя с работы с восходом солнца, удивлялся, отчего ему раньше не пришло в голову попроситься на ночные дежурства. У него был целый день, чтобы делать всё что хочешь (то есть ничего), да и пациенты по ночам были гораздо спокойнее (а точнее, больше напичканы седативными). Однако Северус должен был признать, что уснуть днём было довольно сложно. Теперь ему стало совсем некомфортно в своей широкой постели.

На ночь внутренний дворик запирался. В обеденный перерыв это не слишком радовало, но, с другой стороны, он мог сколько угодно бродить по госпиталю невидимой тенью. Он заходил в другие палаты (похоже, чистящие заклинания не мешают никаким иным видам магической медицины) и однажды набрел на доску объявлений.
«Результаты выпускных экзаменов», — гласил заголовок.
…Высшие балы: Дженис Эббот, Джон Доттер, Гермиона Грейнджер, Джастин Салливан, Джейн Уильямс… — читал Северус, — …Неужели у всех стажёров имена начинаются с «Дж»?

Она ожидала, что Невилла разочаруют результаты действия зелья, ведь в мире нет совершенства, не так ли? — Она же не могла надеяться, что все будут чувствовать и думать так же как она? Помнится, Снейп как-то, стаскивая с неё носки, пробурчал: «Тогда, на четвёртом курсе, мисс Грейнджер, ваш ЗАД[1] пострадал только от излишней самонадеянности. Вы ведь были абсолютно уверены, что эльфы желают для себя именно того, чего вы для них желаете».

— Я просто поражен, Гермиона! — воскликнул Невилл, держа в руках склянку зелёного стекла. Он посмотрел на своих родителей, затем на девушку, и заключил её в крепкие объятья. — Восхитительно!
— Не стóит! Это не для восстановления памяти, это…
— О, я совсем не имел в виду, что поражён твоим способностям! Ведь помнишь, ты всегда спасала меня на Зельях! — Невилл рассмеялся, затем оглянулся. — Ты знаешь, что Снейп теперь работает в ночную смену?
— Дело в том, что зелье, — продолжила Гермиона, — прояснит сознание твоих родителей, они поймут, где они и что здесь делают, но только на день. Мне кажется, тебе стóит над этим подумать.
— Точно, — вздохнул Невилл. — Но всё равно ты проделала колоссальную работу. Все остальные просто игнорировали их. Правда, Кроули пытается им помочь, но большинству медперсонала Святого Мунго наплевать на этих больных. Кстати, собираешься опубликовать результаты? Ты могла бы развернуть абсолютно новое поле исследований, достигнуть результатов, благодаря которым они смогут стать самостоятельными и выбраться отсюда. Возможно, в Гербологии есть некоторые аспекты, которые смогут…
— Может быть, — натянуто улыбнулась Гермиона. — Что ж, мне пора возвращаться…
— Конечно! Я пришлю тебе сову со своими соображениями насчёт зелья, хорошо? И спасибо ещё раз! Гермиона, ты самая лучшая.
Девушка смотрела, как он разворачивается, идёт… подходит к двери…
— Невилл, подожди! — Гермиона вывела его в коридор, где привычно суетились медики. Девушка огляделась, никто не обращал на них внимания. — Зелье. На самом деле это достижение Снейпа. Он практически один его изготовил. Для тебя.
— Снейп? — Невилл моргнул. — Но-о-о… он никогда ничего не говорил! Я раньше встречал его почти каждую ночь, когда приходил навестить родителей! Неужели он считает, что из-за того, что именно он создал зелье, я не приму его?
Действительно ли Снейп так решил? Гермиона посмотрела на потрескавшийся потолок. Почему она никогда не задавалась этим вопросом?..
— Не знаю. Но это его работа. В любом случае ты должен благодарить его, а не меня.
— Но с какой стати он… — и тут в глазах Невилла мелькнула догадка. — Это всё из-за Визжащей Хижины! Долг Жизни? За то, что мы с тобой тогда спасли его, да?
— Ты до этого додумался гораздо быстрее, чем я.
— А зачем ещё Снейпу делать что-то для меня? — Невилл дёрнул плечом.
— Не знаю, — Гермиона вздохнула.
— В школе он меня терпеть не мог, — хмыкнул парень и вопросительно вскинул брови: — Так ты совсем не работала над зельем?
— Я немного помогала, но…
— Всё равно, спасибо тебе. Уверен, без тебя, оно всё-таки было бы не таким.
— Нет, это несправедливо. Снейп начал работу над снадобьем задолго до моего прихода и закончил бы её независимо от меня.
— Наверное, ты права, — Невилл развернулся, а потом оглянулся на Гермиону. — Он как-то расплатился с тобой?
— Помнишь, у меня раньше случались приступы паники?
Невилл кивнул.
— Так вóт, больше их не бывает.
— Боже мой, — поразился Невилл. — Да он, действúтельно, должен заняться медицинскими исследованиями!

В главном корпусе у каждого сотрудника есть своя почтовая ячейка, даже у любого из санитаров. Но Северус редко проверял содержимое своей, так как его зарплата переводилась прямо в Гринготтс, а в пропагандистских флаерах, которые так любит с завидной регулярностью рассылать администрация, он вовсе не нуждался. Поэтому всё, что он обнаружил, пролежало в ящике уже несколько месяцев.
«Я уверена, ты разозлишься, но ты же знаешь, я вечно стараюсь исправить неисправности».
Послание оказалось инкогнито, но Северусу не требовалось ни имени, ни знания почерка, чтобы определить, кто настрочил на обложке журнала «Целебные зелья» эту корявую фразу.
Кроме самóй журнальной статьи в почтовой ячейке нашлось больше дюжины писем от академиков и фармацевтов со всей Европы с просьбами о помощи в их исследованиях.
— Дурь какая-то, — доложил он пустой комнате, сам не понимая, кого имеет в виду — её или себя. Скорее, всё-таки её.
Он же видел девчонку однажды — в марте, поздним вечером. Она тогда задержалась в госпитале — принимала нового пациента…
…и была уже в тёмно-зелёной мантии.

— Мы устроим его с комфортом, — уверяла Гермиона женщину, мужа которой ввезли в палату на коляске.
Он утратил разум… как и обе ноги.
Он был немногословен, но любил петь.
— Ведь вы его вылечите? Правда? Он выздоровеет? — цепляясь за руку Гейнджер, бормотала женщина. — Я читала, что появилось новое зелье, которое способно восстановить его разум… хотя бы на время, чтоб мы с ним могли поговорить… пусть изредка…
Гермиона положила свободную руку на плечо волшебницы.
— Со всем уважением, миссис Винсент, но боюсь, выздоровление — неподходящее слово. Возможно, восстановление…
— Это означает, что вы его вылечите?
Грейнджер посмотрела на нового пациента. Его звали Бен.
— Вылечить его? Но, миссис Винсент, что с ним не так?
— Что с ним не так? Он же… он…
Бен начал напевать, и все в палате, тут же признав в нем родственную душу, разом подхватили.
— Он начал новую жизнь, и хоть она никогда не будет такой же как прежде, это начало!
— Значит ли это, что вы дадите ему то зелье?
— Мы сделаем всё, чтобы он оставался здоровым.
— Но зелье…
— Не думаю, что давать его сейчас вашему мужу будет разумно.
— Что ж, в таком случае, я хочу проконсультироваться с другим целителем! — выкрикнула Миссис Винсент и выскочила за дверь.
Гермиона проследила за волшебницей и встретилась взглядом с Северусом. Они смотрели друг на друга… с разных концов палаты.
— Тебе идет зелёный, — обронил он, затем повернулся к Локхарту и посадил его в ванну.

Она нежилась под слабым весенним солнцем во внутреннем дворике, когда он подошёл и сел рядом.

— Больше никаких салатов? — Северус заглянул в её чашку с супом.
— Захотелось попробовать чего-нибудь новенького.
— И как результаты? — спросил он, многозначительно посмотрев на контейнер для мусора.
— Больше не кормлю птиц. Бессмысленно выливать им остатки первого, — Гермиона посмотрела на него, такого измаявшегося, замотанного. — Что ты здесь делаешь днём? Говоря «здесь» я имею в виду тупик.
— Внутренний дворик.
— Не важно.
— Работаю. Сверхурочно.
— Ясно, — Гермиона поднялась. — Мне пора…
— Я затеял новое зелье.
— О?! — часы пробили один раз. — Прости, не могу опаздывать. Ты же знаешь, как Кроули заводится…
— Мне бы не помешала лишняя пара рук, — Северус встал перед нею, перегородив проход.
— Невилл как-то говорил, что не прочь заняться исследованиями, — безучастно откликнулась она.
Он посмотрел ей в глаза.
— Гермиона…
Девушка подняла взгляд. Ветер дул ей в спину, забрасывая волосы на лицо.
— Думаешь, я вот так вот должна взять и просто облегчить тебе… — «признание»… Она решила ни за что не произносить этого слова, — …жизнь?
Он взял её руку и поцеловал раскрывшуюся навстречу его сердцу ладонь, затем повторил то же и с другой рукой.
— Женщина, ты должна быть снисходительной. Ты же знаешь, я в этом не специалист и не сумею выразить чувства в словах… Я всего лишь угрюмый санитар с маленькой зарплатой, и… меня это устраивает.
Гермиона прильнула к нему и потерлось щекой о его щеку.
— Тебе надо побриться.
— Это означает «да»?
— А какой был вопрос? — она хитро прищурилась.
Северус не отвёл взгляда.
— Ты вернёшься?
— Но я не просто пара лишних рук?
— Нет, конечно же нет… Но что ты хочешь от меня услышать?
— То, что ты на самом деле имеешь в виду.
Он наклонился и поцеловал её.
— Вот что я хотел сказать.
— Это только начало?
— Нет, — он приподнял её подбородок и снова поцеловал, — это бóльшее, на что ты можешь рассчитывать. Ты должна смириться: я не меняюсь.
При этих словах Гермиона ухмыльнулась.
— Какая наглая ложь! — и она улыбнулась, теперь широко и открыто. — Ты уже изменился.

____________________________________

1. ЗАД — Защита Автономии Домовиков.