Прошло достаточно много времени, прежде чем я поняла, что Гарри задает мне вопрос.

— Гермиона, ты меня слышишь?

— Да, Гарри. Прости, я задумалась.

— Что происходит? Ты можешь объяснить?

Джинни, наблюдавшая за нашим разговором с сердитым лицом, фыркнула, как разъяренная кошка.

— Да, Гермиона, расскажи нам, как ты оказалась в доме у Снейпа глубокой ночью и почему тебе нужно «убежище»?

Кажется, Джинни не очень обрадовалась моему внезапному появлению. Но я не собиралась сейчас заниматься выяснением отношений.

— Я работаю у профессора Снейпа. Про убежище ничего не знаю. Он получил письмо и отправил меня к вам. А тебе он что сказал, Гарри?

— Профессор Снейп прислал... Патронуса: «Мисс Грейнджер необходимо укрытие. Приготовьтесь принять её в своём доме». А уже здесь он сказал, что собирается встретиться со старым другом.

Следующие пару минут мы бестолково выясняли, кому и что еще известно. Наконец, Джинни подвела неутешительный итог:

— Таким образом, участники ночного заседания Лондонского клуба почитателей и ценителей Северуса Снейпа не в курсе планов своего кумира. Непонятно, почему у него мало времени и кто написал ему письмо. Но от свидетелей ваш гуру избавился в лучших шпионских традициях, оставив навязчивого Поттера сторожить слишком много знающую Грейнджер. И теперь послушные детки будут всю ночь тупо стоять у камина в ожидании нового крылатого посланца и в надежде, что всё обойдется без их участия.

Она прошла к дивану и села, скрестив на груди руки.

Гарри подошел к Джинни, обнял её и поцеловал в макушку. Потом повернулся ко мне:

— Давайте сядем и подумаем, что можно сделать. Гермиона, включай мозги.

Кресло у кофейного столика походило на то, что стояло в библиотеке Снейпа. В груди сжался тугой узел. Профессор отправился неизвестно к кому. И не факт, что это безопасно. А я, как последняя дура, отдала ему письмо, побоявшись заглянуть внутрь.

— Готова спорить, что я где-то видела человека, который принёс письмо. И это точно не почтальон. Он изменил внешность, но не походку. У него аристократические замашки. Монограмма...

Меня перебила Джинни:

— А почему ты думаешь, что это именно его печать? Может, просто штамп магловской почты Объединенного Королевства?

— Не знаю, как тебе сказать, Джинни, но маглы уже больше века не пользуются сургучом для писем. И мне не очень понятна логика Королевской почты, которая направила бы письмо профессору Снейпу в мой почтовый ящик. И без адреса.

Гарри невесело усмехнулся и покрутил в руках лист, на котором я пыталась изобразить монограмму.

— Возможно, первая буква не «U», а кривая «L»?

— «Люциус Король»? Больше из пожирателей никто не подходит, — ехидно констатировала Джинни. А что? Помнится, наш летучий мыш по молодости величал себя принцем-полукровкой, так почему бы Хорьку-старшему... Гермиона, ты чего такая красная?

— Жарко у вас. Давайте дальше думать.

— А почему мы вообще решили, что это пожиратель? — спросил Гарри.

— Может быть потому, что у Снейпа никогда не было другой компании? — ответила Джинни.

Каждый ее комментарий в адрес профессора Снейпа отзывался во мне чувством неловкости. Я попыталась сменить направление диспута.

— Не все сторонники Тома Риддла носили метку. Хотя, Джинни права в том, что монограмма не обязательно должна указывать на имя и фамилию. Например, короли использовали только буквы имени, есть вензеля, представляющие города, также встречаются «говорящие» монограммы, а самые ранние...

Напольные часы в столовой гулко пробили четверть первого. Я вздрогнула и замолчала.

Гарри решительно поднялся.

— Загляну к одному человеку. Он сегодня на дежурстве в Министерстве.

Бросив щепотку летучего пороха, Гарри склонился над камином и произнес непонятную звуковую комбинацию. Я услышала голос его собеседника, вроде бы даже знакомый, кажется, это был Энтони Голдстейн.

— Привет. Код «Гость».

— Район знаешь?

— Мечтать не вредно. Хотя, подожди... — он оглянулся и виновато спросил, — Гермиона, может, ты всё-таки скажешь, где сейчас живешь? Вдруг этот тип не аппарировал сразу после того, как принёс письмо.

— Уондсворт.

— Проверь Уондсворт и вокруг.

— Чисто, Гарри.

— А Малфои?

— В поместье для чистокровных блондинов. И весь старый Лондон — чисто.

— Можешь попробовать снова настроить карту на профессора Снейпа? Он, похоже, рискует сегодня.

— Я хотел оставить такую возможность, но ты сам стёр данные.

— Понятно. Спасибо, Энтони. Держи меня в курсе.

— Хорошо. Подожди, Гарри, кажется, кто-то есть! Откуда он взялся? Поднять тревогу?

— Пока не надо. Я сейчас подойду.

Гарри повернулся к Джинни. Та тоже поднялась и теперь смотрела в окно, за которым не было видно ничего, кроме грязной белёсой мути.

— Джинни! Я возьму людей. Буду осторожен. И обязательно вернусь.

Джинни кивнула, не глядя на него.

— Буду ждать. Как всегда.

Мне захотелось исчезнуть из комнаты. Я вдруг поняла, что отчаянно завидую этим двоим.

— Гермиона, — голос Гарри приобрел незнакомые интонации, — я обещал Снейпу, что ты будешь в безопасности. Ты не должна выходить из нашего дома до его возвращения.

Пока я придумывала, что ответить, за меня это сделала Джинни:

— Иди уже, — сказала она мужу. — Я её не выпущу.

Гарри исчез в камине.

Несколько минут мы молчали. Джинни делала вид, что меня вообще нет в комнате. Наконец, она оставила свой пост у окна и поинтересовалась подчеркнуто доброжелательным голосом с интонациями Амбридж:

— Нравится?

— Что нравится?

— Сидеть и чувствовать себя бессмысленным ничтожеством, когда те, кто тебе дороги, спасают мир... и все такое? Я провела так незабываемые девять месяцев, пока вы искали способ понадёжнее убить это лысое-синекожее-красноглазое-безносое нечто.

Я улыбнулась её словам, хотя на душе было скверно.

— Нет. Не нравится, Джинни. Я бы с ума сошла от страха.

Я и сейчас сходила с ума от страха. «Ты всё сделала правильно, Гермиона. Не покидай этого дома». И почему он назвал меня по имени? Я сама точно не могла бы такого придумать. Но если...

— Ау, Гермиона, ты где? — раздраженный голос Джинни вернул меня к реальности.

— Я думаю про монограмму, — соврала я.

— Нет. Ты думаешь о Снейпе. И как-то неправильно думаешь.

— А ты легилимент? — странно, но это слово вызвало во мне целую бурю эмоций. — И что значит «неправильно»? Справа-налево? Я просто боюсь за них обоих.

— Ну, Гарри отправился в аврорат, значит, пару-тройку ребят с собой прихватит. А зная вашего Снейпа, можно предположить, что на рожон он не полезет. Слизеринская порода.

Я постаралась пропустить ее очередной укол мимо ушей. И услышать главное.

— Как ты думаешь, что они засекли?

Джинни удивленно посмотрела на меня:

— Метку, конечно. Гарри тебе не говорил, что отчудил Голдстейн? Джордж ему как-то рассказал «легенду» о карте мародеров. Тот вдохновился и снял слепок протеевых чар с метки Снейпа. Теперь он собирается отслеживать пожирателей по всей Англии. Вроде как Лондон пока у него работает в тестовом режиме — по запросу. На постоянной основе только Министерство, Хогвартс и бонусом — поместье Малфоев. Хорёк узнает — лопнет от злости.

— Это я сейчас взорвусь от злости! Ты вот так просто отправила своего мужа в лапы какого-то убийцы?

— Дура ты, Гермиона, хоть и умная, — спокойно отозвалась Джинни. — Он бы всё равно туда умчался. Сама же меня учила: «Мужчина не должен знать, что он — центр твоей Вселенной». Хочешь умирать от страха за него — пожалуйста! Только, когда никто не видит...

— Ты, Джинни, прямо спартанская женщина, — улыбнулась я.

— Это оскорбление или комплимент?

— Это факт. В Древней Греции был такой город-государство...

— Остановись, Гермиона. Древних греков я сейчас не потяну. Особенно, если у них тоже были монограммы...

— Были. Именно на греческом языке были созданы первые...

Джинни застонала.

— Интересно, есть какая-то область знаний, где ты не преуспела?

— Квиддич и языки, — с готовностью отозвалась я. — Первый мне просто не интересен, а языки — не даются. Крам в свое время пытался научить меня болгарскому. Дальше алфавита дело не пошло. Но про кириллицу могу тебе рассказать. Кстати, тут тоже не обошлось без греков...

Я замолчала, схватив листочек с монограммой. Кириллица! Если монограмма кириллическая... Дурмстранг...

— Гермиона, ты думаешь, наш беглый пожиратель...

— Он не беглый, Джинни. Он... он мёртвый.

* * *

Старые ступени раскрошились, а ржавые перила скрипели и дрожали на ветру. Крыша была пуста. Из темноты призраками проступали белые трубы. На северном берегу реки сквозь туман мерцали огни Вестминстера. Кирпичная громада электростанции казалась Летучим Голландцем, плывущим в сером облаке над миром. Наверное, именно в такие моменты маглы начинали писать стихи.

Впереди раздался хлопок аппарации. Старый знакомый в новом обличье шел мне навстречу, приветственно распахнув объятия.

— Северус, друг мой!

— Игорь.

— Узнал! Узнал, хитрец! Быстро же ты появился! Как я и полагал, эта девушка оказалась отличным посредником! Надеюсь, она не сильно испугалась?

— Она в порядке.

— Как я рад, Северус! Узнать, что у тебя всё хорошо, было таким облегчением! Лучшим, что произошло за эти годы.

Глаза Каркарова замечательно контрастировали с тем, что он говорил. Его руки беспокойно подрагивали, нервно оглаживая бритый подбородок, а сознание было не просто закрыто, а запечатано грубыми чарами.

— К чему этот маскарад, Игорь? Иностранец, карта, тёмные очки... Почему нельзя было просто подойти?

— Совпадение, мой друг! Представь, я — первый день в Лондоне, мне всюду мерещатся ловушки и, внезапно, ты с этой девушкой в парке. Как бишь её зовут?

— Тебе известно её имя, Игорь.

— Я не знал, как ты отреагируешь на моё возвращение. И сможешь ли помочь. Мне хотелось лишь узнать, где ты живешь, и прийти в гости. Просто посидеть, поболтать... Но ты умеешь заметать следы.

— Кто умер вместо тебя там, на севере?

— Старый магл под Империусом и Оборотным зельем. Тем самым, что ты так великодушно сварил для меня в Хогвартсе.

— Я предполагал, что ты используешь его для себя.

— Я и использовал. Хочешь сказать, что мне не следовало жертвовать маглом? Не будь лицемером, Северус Снейп! Или за нашей беседой следят авроры?

— Я пришел один.

— Тогда к чему эта ложь? Ты всегда оказывался на стороне победителей. Правой рукой самого сильного. И не брезговал для этого никакими средствами. Лет через семь Гарри Поттер станет министром Магии. И ты вдруг завязываешь с мальчиком теплую дружбу. Не пойму только, зачем нужна девчонка? Впрочем, есть что-то в этой Грейнджер. Виктор тоже по ней с ума сходил.

Я почувствовал, как кровь застучала в висках.

— Что ты несёшь? Она моя бывшая ученица.

— Ученица, да. Я видел эти уроки. В твоем учебном плане — ролевые игры? Малышка больна и лежит в кроватке, у детки болит ножка, крошка не слушается папу и поздно гуляет. Да на здоровье, Северус. Я бы тоже не отказался от влюбленной молоденькой цыпочки. Хотя, на мой вкус, она слишком худая.

Лёгкое прикосновение к моему сознанию озадачило сильнее, чем грязные намёки собеседника. Раньше за ним талантов легилимента не наблюдалось. Да и не мог он этого сделать через свой блок.

Я посмотрел Каркарову в глаза. Он фальшиво рассмеялся и сделал вид, что разглядывает мою одежду. Но воздействие на сознание стало даже сильнее. Впрочем, это был, скорее, стук в дверь, чем попытка взлома.

— Смотрю, ты отказался от своей вечной черной мантии? Жизнь среди маглов накладывает отпечаток? Неужели магловский образ жизни стал тебе менее отвратительным? А я так и не смог привыкнуть к этому убогому существованию среди победившего пролетариата.

— Чего ты хочешь, Игорь?

— Я же написал тебе, что хочу вернуться.

Где-то под крышей тревожно зашумели голуби. Каркаров резко обернулся и посветил в темноту Люмосом.

Воспользовавшись паузой, я приоткрыл внешний щит и услышал:

«Сэр, это я. Голдстейн засёк сигнал. Но если вы хотите дать ему уйти, я не буду вмешиваться».

И почему я не удивлен? Разве Поттер мог упустить возможность совершить подвиг?

«Ничего не предпринимайте. Ждите. Слушайте».

«Понял».

— Итак, ты хочешь вернуться. Я нужен, чтобы подтвердить твою новую внешность?

— Всё не так просто. Меня не устраивает статус помилованного преступника. Я хочу быть победителем, как ты. Положение в обществе. Власть. Дурмстранг. Мне нужно твое свидетельство, Северус.

— Я не участвовал ни в одном послевоенном процессе, Игорь.

— Я читал о твоей удобной травме. Сделай для меня исключение.

— Почему?

— Потому что ты умный человек. После первой войны тебя защищал Дамблдор. Теперь — Поттер. Но если под судом окажусь я, то, боюсь, мне не удастся скрыть под Веритасерумом то, чем ты занимался в организации. Согласен?

Я посмотрел туда, где по моим расчетам стоял Поттер под мантией-невидимкой и сообщил ему:

«Если вы готовы — дайте знак».

«Наложить на него «Обливиэйт?»

«Во-первых, это должностное преступление, Поттер. Во-вторых, он бы не пришёл без страховки».

«Тогда давайте послушаем дальше. Вряд ли он собирается сбегать на полуслове».

— Не думаю, что готов это сделать, Игорь. Определенно, нет.

— Не торопись, Северус. Допустим, ты согласен потратить лет десять своей тихой и мирной жизни на изучение интерьеров Азкабана. Но это может расстроить твоего юного друга и эту кудрявую куколку. Вообще, статус девки бывшего пожирателя смерти может сильно усложнить её существование. Тебе ведь понравились снимки? Особенно тот, где ты нежно смотришь в её растрепанную макушку, а она доверчиво прижимается к твоей груди...

Я представил Игоря корчащимся и визжащим от боли. И это была приятная мысль.

«Не надо, сэр. На Непростительное сразу слетится половина аврората!»

Я вытолкнул Поттера из сознания и направил палочку на Игоря.

«Империо».

Черты его лица разгладились, а руки безвольно повисли.

— Выходите, Поттер.

Он скинул мантию и подошел к Каркарову.

— Я боялся, что это будет «Круцио». У нас две минуты до того, как здесь появится группа оперативного реагирования. Надо выпустить такое же заклятие с его палочки.

— Не стоит. Авроры умеют считать до двух. У меня есть дела поважнее. Игорь, где оригиналы колдографий?

Он блаженно улыбнулся:

— Не помню. Я не очень хорош в окклюменции. Перед моим уходом она наложила блокирующие чары.

— Сколько времени они будут действовать?

— Несколько дней. Или пока она не снимет.

— Кто — она?

— Не помню.

Поттер посмотрел на меня озадаченно:

— Вы ведь можете взломать его защиту!

— Могу. Только после этого он перестанет быть человеком.

Я снова обратился к Игорю:

— Где вы договорились с ней встретиться?

— Я должен ждать её в Косом переулке. Завтра. В полдень.

Разумно. В воскресенье, когда до Рождества осталось меньше месяца, Косой переулок идеальное место, чтобы затеряться в толпе.

— Волосы!

Я согласно кивнул. Оборотное зелье — логичный шаг.

Мальчишка рванул Каркарова за волосы, вкладывая в это действие намного больше экспрессии, чем было необходимо. Однако Игорь продолжал улыбаться.

— Где именно...

Договорить я не успел. Воздух едва заметно колыхнулся, и я понял, что на Баттерси наложили антиаппарационные чары. Драма «Двойной агент», акт третий, сцена вторая.

Авроров было восемь. Уже через несколько секунд двое скрутили меня, ещё двое занялись обыском Игоря, трое взяли под охрану периметр, а стажёр второго курса Гарри Джеймс Поттер тем временем докладывал своему начальнику о ходе операции, старательно не глядя в мою сторону.

— ...в соответствии с полученной информацией, прибыли на место происшествия и задержали неизвестного, утверждающего, что он является Игорем Каркаровым, убитым — по официальным данным — в девяносто шестом году сторонниками Волдеморта... Личность свидетеля установлена — это Северус Снейп. Задержанный угрожал свидетелю и предлагал сделку. Что? Нет, сэр, свидетель не произносил заклинаний в моем присутствии...

Излагал Поттер складно. Впрочем, через несколько дней Игорь начнет давать показания. И я, вероятно, окажусь в камере предварительного заключения. Но не сейчас. Сейчас мне нужна свобода действий.

Сэвидж, нынешний глава аврората, брезгливо рассматривал метку Каркарова. Рукав был грубо вспорот магией, карманы вывернуты, но Игорь по-прежнему сохранял благостное спокойствие.

— Эй, Снейп! — В отношении меня Сэвидж придерживался принципа: «Место пожирателя — в Азкабане». Мнение это он не скрывал и общался со мной соответственно.

— Да, Сэвидж?

— Почему у тебя с собой две палочки?

— Чтобы ты спросил.

— Из какой из них ты выпустил Непростительное?

— Ты мне и расскажешь.

Поттер посмотрел на меня виновато и отчаянно. И что он так волнуется? Навещал бы меня по пятницам в камере!

Лопоухий аврор тщательно изучил двадцать последних заклинаний, выпущенных из палочки. Самым опасным из них было «Хоменум ревелио». После осмотра второй палочки парень пошёл пятнами:

— Сэр, она... нерабочая.

Сэвидж зарычал и выхватил у него из рук подарок Олливандера.

— Приори инкантатем!

— Не позорься перед подчиненными, Сэвидж. Это просто игрушка.

— А Каркаров, дружок твой, сам на себя Империус наложил?

Через несколько минут Сэвидж угомонился и отпустил свидетеля обвинения с миром, вернув ему несостоявшиеся вещественные доказательства.

Я бросил взгляд на Игоря, по прежнему сиявшего бессмысленной и безумной улыбкой. Авроры даже не стали его связывать. Ко мне подошел Мальчик-Который-Снова-Всех-Выручил:

— Сэр, мы можем сейчас обсудить план действий?

— О, разумеется. Скажите, Поттер, вам не приходило в голову, что постоянно вмешиваясь в мою жизнь, вы не способствуете улучшению наших взаимоотношений?

— Я рассуждал логически, сэр. Если бы вы не рассчитывали на мое вмешательство, то не стали бы предупреждать о встрече со старым другом. Кстати...

— Кстати, Поттер, подскажите своим коллегам, что господин Каркаров может и удивить. Не стоит оставлять его без присмотра!

— Чем он может удивить? Разве что улетит... — усмехнулся Поттер. — Сейчас скажу.

Игорь как-то неловко покачнулся, взмахнув руками. Один из авроров повернулся к нему и рухнул от магловского удара в челюсть. В два шага беглец оказался на краю крыши, опередив своих преследователей, и прыгнул в пустоту. Из темноты донесся звук хлопающих крыльев, и в свете волшебных палочек мелькнул силуэт большого черного ворона.

Поттер цветисто выругался и, призвав метлу, бросился за ним. Я сквозь зубы повторил его высказывание и шагнул следом.

____________
Замечательная WIntertime нарисовала свое видение этой сцены:

Часы пробили два, а мы по-прежнему ждали. С каждой минутой мне становилось все тревожнее.

— Что ему нужно от Снейпа, я понимаю, — задумчиво проговорила Джинни. — Но при чём здесь ты? Неужели из-за Крама?

— Нет, — я с трудом заставила себя ответить, — просто он нашёл ниточку, которая привела его к цели.

— А если бы ты сама открыла конверт?

— Думаю, он зачаровал печать на Метку. В лучшем случае, письмо бы просто самоуничтожилось. Но учитывая его приверженность к Тёмным Искусствам, могло быть гораздо хуже.

— Как думаешь, он собирается угрожать или просить?

— И то и другое, наверное.

— Интересно, чем можно припугнуть Святую Сволочь?

— А мне интересно, Джинни, за что ты так не любишь профессора Снейпа? Ты же теперь знаешь, что он был на нашей стороне!

Она посмотрела на меня рассерженно, почти гневно.

— За что не люблю? За то, что он жив, а Фред — нет. За то, что такие как ты и Гарри, вообразили себе невесть что и вознесли его до небес. Новый герой. Он легко мог подделать любые воспоминания, включая те, что отдал Гарри. А сейчас они, якобы, дружат. Плачу от умиления. Каждую пятницу. А потом в наш камин влетает Грейнджер, которая весь год вела себя как под Империусом, бросила моего брата, слиняла в неведомом направлении... И выясняется, что она тоже без ума от Северуса. И работает на него. Ночами. И молчит, вместо того, чтобы тараторить без умолку. При этом жутко краснеет, когда при ней кто-нибудь упоминает летучую мышь. Вот, опять!

Как и следовало ожидать, я покраснела, хотя и попыталась сохранить непроницаемое выражение лица. Джинни удовлетворённо хмыкнула. Отвечать на её вспышку было бессмысленно. Всё, что она говорила, было вызвано болью от смерти Фреда и, немного, ревностью. Если честно, то меня тоже резануло от слов, что Снейп и Гарри дружат. Со мной он оставался подчеркнуто отстранённым. Кроме того странного вечера, когда...

— Джинни, а ты много сказок знаешь?

— Думаешь, что так незаметно сменила тему разговора?

— Ну, я вдруг вспомнила одну сказку. А теперь не могу понять, где могла на неё натолкнуться. Про четырех братьев и мантикору.

— Это про слизеринца, который спас своих соседей, потому что всем наврал? Дурацкая сказка. Не представляю, где ты могла её прочитать. У нас она завелась от тетушки Мюриэль. «Забытые сказки барда Бидля». Мама хотела выбросить, а папа посмеялся и сказал: «Пусть будет». И при чём здесь... — Джинни вдруг замолчала и в её глазах заблестели озорные искры.

Но мне было не до очередной смены её настроения.

Значит, это не сон! Снейп тогда действительно весь вечер сидел рядом, слушал бред про сказки моего детства и рассказывал свою сказку. Просто потому, что мне было страшно. Теплая волна чего-то безымянного разлилась по венам. «Околдовывая чувства, порабощая разум», — вспомнила я.

— Ты влюбилась, — констатировала Джинни, — в слизеринского Бэтмена.

— Бэтмена-то ты откуда знаешь? — этот вопрос показался мне безопаснее.

— О, у кузена Дадлички огромный выбор комиксов. Мы были у них уже дважды этой осенью. Он такой милый, по-своему. Давай не будем отвлекаться от темы. Ты влюбилась?

Моя единственная подруга имела право знать правду. Вот только я не знала, в чем эта правда заключается.

— А что значит «влюбилась»? Когда мне было десять лет, родители привезли меня во Францию. И я впервые увидела океан. И влюбилась. До дрожи в коленях и слёз в глазах. Океан не хотелось анализировать, читать про него умные книги и определять плотность воды. Хотелось смотреть на него и восхищаться тем, что он просто есть, а я на короткое время оказалась рядом... Понимаешь?

— Нет.

— Вот и я не понимаю.

Джинни ошеломлённо смотрела на меня.

— Ну, ты попала! И давно это у тебя?

— С октября, наверное. Работаю у него с октября. Я расскажу всё, что можно, обещаю. Только потом, когда они вернутся. Ты уже приучила себя не паниковать, а я ужасно боюсь.

— Всё обойдётся, Гермиона. Вот увидишь. Они вернутся. А тебе теперь понадобится железное самообладание. И то, чему ты меня учила про Гарри... И навыки окклюменции.

Я покачала головой. Мысль о том, что Снейпа можно заставить влюбиться в ученицу, была более чем нелепой. Попросите океан ответить взаимностью на ваши чувства... Но Джинни не любила сложные метафоры, образы и притчи.

— Джин, я помню всё, что Гарри сказал о Снейпе Волдеморту. И не собираюсь его завоевывать. Я вообще не собираюсь ничего предпринимать. Это как простуда: рано или поздно сама закончится.

Декларация прозвучала убедительно. И я решила принять последний тезис за рабочую гипотезу.

Дверь в столовую бесшумно открылась, и на пороге появился Косолап. Он ещё больше растолстел и выглядел вполне довольным жизнью. Окинув меня подозрительным взглядом, он сделал пару кругов вокруг кресла и принюхался.

— Косолап, — жалобно сказала я, — ты единственный мужчина, который делил со мной квартиру и еду. А эта умудренная жизнью и опытом матрона утверждает, что если я не буду показывать, как мне тебя не хватает, то ты вернёшься.

Кот вспрыгнул ко мне на колени, потоптался, отыскивая правильное положение в пространстве, и улегся, мурлыча басом.

— Смотри, Гермиона, — голос Джинни вернулся к знакомым насмешливым интонациям, — твой полукнизл со мной согласен.

В этот момент Косолап спрыгнул на пол и рассерженно зашипел. Мы вскочили, сжимая в руках волшебные палочки. Хлопнула входная дверь, и в прихожей послышались раздражённые голоса.

Джинни метнулась из комнаты первой. Но сразу же застыла на пороге, прошептав:

— Мне и здесь прекрасно слышно!

Проблем со слышимостью действительно не было. Снейп и Гарри ругались.

— ... Если бы не своевременная «помощь» авроров, Поттер, этой идиотской погони удалось бы избежать.

— Разумеется! Вы бы до сих пор держали своего приятеля под Империусом, и гадали, как из этого выкрутиться.

— Я бы нашёл способ. Но, в отличие от ваших узколобых коллег, не забыл бы применить «Инкарцеро».

— Если бы мы знали, что имеем дело с анимагом...

— Несомненно. Каждый преступник должен сообщать о своих сильных сторонах в письменном виде за два дня до задержания! Восемь идиотов, не считая вас, упустили одного волшебника!

— Кстати, об умственных способностях: перепутать крыло и метлу мог человек с исключительно безупречной логикой!

— При чём здесь логика? Видимость была почти нулевая!

— Мне казалось, что из нас двоих, очки ношу я, профессор!

Голос Снейпа стал опасно тихим:

— Намекаете, что я специально дал ему уйти?

Джинни тряхнула волосами и деловито сообщила:

— Теперь — пора!

Она влетела в холл, стараясь производить как можно больше шума, и воскликнула:

— Как приятно слышать ваш голос, профессор Снейп. Он стал ещё более выразительным!

Снейп резко повернулся, но Джинни не дала ему ответить, обратившись к Гарри:

— А ты, Гарри, вообще забыл о гостеприимстве — держишь гостя на пороге. То, что Каркаров сбежал — еще не повод устраивать здесь конкурс на лучшее оскорбление.

Повисло минутное молчание. Потом Гарри озадаченно спросил:

— А откуда ты знаешь, что это был Каркаров?

— Ну, во-первых, не забывай, что я — жена аврора.

— А во-вторых?

— А во-вторых, это Гермиона догадалась! Если бы вы еще часик побегали, она бы меня заставила всю цирюльницу выучить или как ее там...

— Кириллицу, Джинни! — мой собственный голос показался мне хриплым и бесцветным.

— Точно! Слышите, Гермиона уже простыла и охрипла. В коридоре сквозняк! А Кричер как раз приготовил горячий обед для полуночников.

Снейп посмотрел на меня. Я наспех соорудила мысленный щит. Не хватало ещё ему узнать, о чем мы тут болтали. Но, похоже, внутренний мир Гермионы Грейнджер волновал профессора в последнюю очередь.

— Знаете, Поттер, — уже нормальным голосом проговорил он, — по крайней мере, в выборе жены вы не ошиблись!

— Знаю, профессор, — ответил Гарри и улыбнулся Джинни. — Идемте обедать!

После небольшой паузы Снейп кивнул, и странная компания прошла в столовую. Следуя за ними, я обиженно пробормотала себе под нос: «А про Каркарова все-таки догадалась я!»

* * *

«Я прожил несчастливую жизнь...» Эта глупейшая фраза, достойная нытика из бульварного романа, крутилась в моей голове в тот момент, когда я сдернул Поттера с метлы, перепутав его в тумане с Каркаровым. Что бы ни думал на этот счет мальчишка, отпускать Игоря я не собирался, потому что загнанный в угол зверь — смертельно опасен. И всё-таки испытывал сожаление, понимая, что арест моего «старинного друга» в итоге с большой вероятностью приведет меня в Азкабан. Сожаление... потом раздражение, вперемешку с весельем во время скандала в холле. И почти восхищение от блестящей выходки младшей Уизли, теперь уже миссис Поттер. Эмоции прорывались в мой разум с восторгом вандалов, громящих Рим. А я не предпринимал никаких защитных мер. За одним исключением. Это исключение сидело теперь напротив меня за парадным фамильным столом Блэков, старательно прикрываясь окклюменцией и тихо надеясь, что я посмотрю на неё и объясню всё, происшедшее этой безумной ночью. Но разве я мог объяснить мисс Грейнджер, что именно её наличие сделало меня уязвимым? Так полагал Игорь, и я вынужден был с ним согласиться. Выходка с Империусом была глупостью в духе Гриффиндора и никак не попадала под определение «холодный расчёт».

— Сэр, может всё-таки расскажем девушкам, что произошло? — голос Поттера был вежливым, но в нем сквозило знакомое нетерпение.

— Если вы так этого хотите, мистер Поттер, начните сами. А я вас поправлю, если возникнет необходимость.

Поттер неуверенно кивнул. Это было кстати. После энергичного диспута в прихожей, горло болело немилосердно и к беседе не располагало.

— Игорь Каркаров подделал собственную смерть. Изменил внешность. Вернулся в Лондон, рассчитывая, что профессор Снейп поможет ему с комфортом устроиться в новых условиях. В противном случае угрожал дать обличающие показания, намекнув, что... достаточно внимательно следит за его жизнью. Он вычислил адрес Гермионы и положил письмо для профессора Снейпа с просьбой о встрече на электростанции Баттерси в её почтовый ящик. Видимо, время встречи зависело от того, когда профессор откроет письмо, — Поттер вопросительно взглянул на меня. — Это так, сэр?

Я кивнул. Парень неплохо научился систематизировать факты. Да. Игорь отвёл мне двадцать минут на сборы. Он не назвал место, просто указав: «Там же, куда ты показывал дорогу одному глупому восторженному туристу». Вполне понятная предосторожность, для того, кто три года прятался в вороньей тушке от гнева волшебника, питавшего слабость к Протеевым чарам.

Мисс Грейнджер в очередной раз попыталась поймать мой взгляд. Я посмотрел сквозь неё. Мерлинов посох, как болит горло! И надо же мне было сорваться на крик, как глупому школьнику!

Поттер тем временем продолжал:

— Каркаров — анимаг, но авроры об этом не знали и упустили его при задержании. Когда мы попытались его догнать, то... поймали друг друга. Продолжать поиски в тумане было бессмысленно, а Метку невозможно засечь, пока он находится в вороньем обличии. В общем, мы решили подождать до утра. А, да! У него есть сообщница, которая сумела наложить на его сознание защитные чары, блокирующие легилименцию.

Я налил себе воды из графина в стакан. До чего же дипломатично прозвучал рассказ Поттера! Ни шантажа, ни Империуса. А его очаровательное «мы» умиляло до невозможности...

«Поттер, надеюсь, вы не собираетесь обсуждать план дальнейших действий при... дамах? Мне бы не хотелось столкнуться с инициативой мисс Грейнджер или вашей супруги в самый неожиданный момент».

«Согласен. Подождём. И я бы хотел еще спросить о фотографиях».

«Позже».

Джинни Уизли надоело изображать светскую львицу, и она бесцеремонно вмешалась:

— И что Каркаров будет делать сейчас?

Вопрос предназначался мне.

— Мстить. Исподтишка. Мисс Грейнджер лучше пока не возвращаться домой.

Отвечая, я ощутил во рту привкус крови и понял, что с разговорами пора заканчивать.

— Кто-нибудь объяснит мне, почему вообще эта история крутится вокруг Гермионы? — хозяйка дома иногда поразительно походила на Молли Уизли.

— Она просто оказалась не в то время и не в том месте, Джинни, — примирительно отозвался Поттер.

Я счел возможным промолчать.

Судя по лицу его супруги, такой ответ не представлялся ей исчерпывающим. Грейнджер лишь покачала головой.

Повисла тишина, которую нарушило появление домовика. Низко кланяясь, он протянул Поттеру сложенный лист бумаги:

— Хозяин! Это принесла сова мастера Голдстейна.

Поттер нахмурился и взял записку.

— Хозяин желает что-нибудь приказать? — проскрипел эльф.

— Нет, Кричер. Спасибо!

Домовик поклонился. Мисс Грейнджер вскочила и пробормотала, ни на кого не глядя:

— Простите, пожалуйста! Я ненадолго.

Как только они вышли, я мысленно обратился к Поттеру:

«Миссис Поттер, вероятно, сильно устала. Может ей стоит отдохнуть?»

Его супруга перевела взгляд с меня на своего мужа и задумчиво сказала:

— Посмотрю, что там приключилось с Гермионой. И надо будет приготовить ей комнату. Извините.

Дверь за проницательной хозяйкой дома захлопнулась. Поттер виновато посмотрел ей вслед и развернул бумагу. Пробежав лист глазами, он прочитал вслух:

«Гарри! Профессору выслали повестку в аврорат, но сова вернулась ни с чем. Сэвидж в бешенстве. Он кричит, что ему «нужны эти двое» для допроса. Эти двое — это ты со Снейпом, если не понял. Я напомнил, что у тебя по графику два выходных. Так что не светись в отделе без необходимости. На карте — пусто. Попытался на скорую руку сделать тебе копию. Пару дней проработает. Удачи».

На обороте начали проступать очертания Лондона.

Через пять минут стол был завален исчерканными листами. Поттер фонтанировал идеями, которые подкреплял графическими схемами. Детали операции в Косом переулке были определены. Неясным оставался только вопрос об оборотном зелье. Мой самоуверенный компаньон полагал, что преображаться в Каркарова должен он. Я относился к этой идее скептически. Спорить с Поттером, когда все силы уходили на попытку отвлечься от боли, категорически не хотелось. Наконец, я не выдержал и зашелся в мучительном кашле.

— Я могу чем-то вам помочь, сэр?

Меня убьет гриффиндорская жалость. Я отмахнулся от Поттера, стараясь дышать редко и неглубоко.

Около кресла появился домовик Блэков со склянкой в руке.

— Кричер осмелится предложить господину лекарство.

Я с удивлением взял в руки флакон. Упаковка и надпись не оставляли сомнений, что зелье было моего собственного изготовления. Желание дышать победило в борьбе с осторожностью, и я выпил содержимое. Боль отступила.

— Где ты это взял? — поинтересовался я.

— У аптекаря в Косом переулке, господин.

— И как ты догадался, что именно мне нужно?

Домовик моргнул огромными глазами и опустил голову.

Ну, разумеется. Я мог бы и сразу догадаться. У Мисс Интуиции случился очередной приступ человеколюбия.

— Можешь не отвечать, эльф. Ты выбрал хорошее лекарство.

* * *

Я едва успела объяснить Кричеру, что мне нужно, как из столовой вышла Джинни.

— Хозяйка позволит Кричеру отлучиться из дома?

Джинни кивнула, с интересом глядя на меня, и он исчез с легким хлопком.

— Куда ты его отправила?

— В аптеку. Ты заметила, что у профессора Снейпа опять возобновились боли?

— Неужели? Нет. Я — не заметила. Идём.

Она поманила меня за собой на лестницу. Последний раз я была здесь прошлым летом. С тех пор дом Сириуса изменился до неузнаваемости. То, что казалось ветхостью и грязью, превратилось в благородную и аристократическую старину. Кошмарные украшения из голов домовиков исчезли, ступени покрывал пушистый ковер, дубовые перила блестели недавней полировкой. Я вспомнила, сколько сил мы потратили в девяносто пятом, безуспешно пытаясь привести все это хотя бы в относительно приличный вид.

— Джинни, как вы этого добились? Я думала, что дом никогда не станет пригодным для жизни.

— У тебя странный способ говорить комплименты, Гермиона, — засмеялась Джинни. — Давай выберем тебе комнату. Я думаю приготовить ту самую, где мы жили с тобой на каникулах, хорошо?

Она открыла дверь и пропустила меня вперед. Я увидела светлую и уютную спальню, совсем непохожую на тёмную и пахнущую плесенью комнату, какой я её помнила.

— Джинни, это чудесно! Но кто всем этим занимался? Неужели Кричер?

— Ох, Гермиона, не начинай. Кричер был счастлив, когда я сказала ему, что хочу увидеть «истинное величие дома Блэков, как во времена их расцвета». Мы справились за три дня. Портрет в холле просто затянули тканью, как клетку с попугаем. Все ужастики, вроде ноги тролля, убрали на верхние этажи. Там теперь все очень пафосно, особенно в комнате Вальбурги, но ночью показывать не буду. Жутковато. Комнаты Сириуса и Регулуса просто почистили. Сделали что-то вроде музея. Кричер окопался на чердаке. Я потребовала, чтобы у него была нормальная комната. Специально для тебя, между прочим, старалась! Думала, что ты устроишь инспекцию по защите домовиков. А ты даже не появилась ни разу после нашей свадьбы. Может, хотя бы сейчас расскажешь, что с тобой приключилось?

— Да, конечно, но разве нас не ждут в столовой? — моя попытка отсрочить разговор явно была неудачной. Джинни хмыкнула.

— Ты не заметила? Мы им мешаем. Снейп следит, чтобы Гарри не проболтался, а у Гарри куча вопросов к Снейпу. Пусть себе беседуют, а мы придем, когда они уже обо всем договорятся. Минут двадцать они без нас точно не соскучатся. Так что всё, подруга, ты попалась.

Она сделала страшные глаза, демонстративно заперла дверь изнутри и изобразила, что проглатывает ключ.

Я подняла руки в знак капитуляции. На душе стало неожиданно легко. Друзья были рядом, жизнь — впереди, а проблемы и страхи, казалось, растворились в темноте и тумане.

— Это будет длинная история. Все началось из-за палки Беллатрисы...

...Пока я рассказывала, Джинни меня не останавливала, ни о чем не спрашивала и вообще никак не комментировала мои слова.

— ...А потом профессор Снейп вытряс из меня правду и предложил помощь. И вроде бы, все стало налаживаться...

— И до него никто и ни о чём не догадывался?

— Ну, Гарри, кажется, понял...

Больше всего я боялась жалости, но моя подруга осталась верна себе. Следующие несколько минут она изобретательно и нестандартно ругалась, последовательно осыпая интересными эпитетами всех участников моей повести. Мне тоже досталась своя порция пожеланий и характеристик, а напоследок Джинни самокритично прошлась по собственной персоне:

— ... безмозглая эгоистичная и ревнивая дура...

— Джин, уймись уже, — я решила вмешаться, почувствовав, что её цензурный словарный запас близок к истощению. — И ревность-то здесь к чему?

— Ну, я же думала, что ты стала такой, потому что воспылала любовью к Гарри. И злилась на тебя. А он ходил с виноватыми глазами и ничего не говорил. А уж после свадьбы, когда ты без объяснений кинула Рона...

Настал мой черед возмущаться:

— Ты с ума сошла? Мне Гарри как брат. Мы с ним в палатке столько времени вдвоём провели и никогда... — я осеклась на полуслове, — ты решила, что у нас тогда что-то было, да?

Виноватое выражение лица Джинни было настолько ей не свойственно, что я бы рассмеялась, если бы не была так зла.

— Когда твоему мужу и твоему брату люди посылали сотни благодарственных писем, мне тоже перепало несколько лучей славы. После первого десятка я перестала их читать. И, знаешь, почему? Больше всего людей волновало именно то, что я «путешествовала» наедине с двумя мужчинами. Представляешь, грязнокровка, да еще и гулящая. Странно, что меня в Азкабан не посадили, как осквернительницу нравов. Просто восхитительно узнать, что ты думала так же. И Молли, да? И кто еще? — знакомое чувство омерзения заныло в груди.

Джинни подошла и обняла меня.

— Прости. Ничего такого я не думала. Сомневаюсь, что Гермиона Премудрая ради страсти отказалась бы от Защиты. Мне просто почудилось, что ты всё-таки увлеклась Гарри.

— Вы с Роном, всё-таки, родственники. И бзики у вас общие. Клуб Рыжих, — буркнула я. — А что такое Защита?

— Да ладно тебе, не прикидывайся. Ты не можешь не знать.

— Давай представим, что я забыла. Вдруг на меня нахлынет внезапная страсть... Надо быть готовой.

Недоверие Джинни было крупными буквами написано на её лице, но она все-таки проговорила:

— Считается, что магический брак защищает детей волшебников от магловских болезней и несчастных случаев. Лет до десяти, примерно. Но только если невеста — невинна, в смысле... Ну, ты понимаешь?

— Первый раз слышу, — потрясенно выговорила я. — И все хогвартские парочки об этом знали?

— Вообще-то половина анекдотов в Хогвартсе сводилась к тому, как обмануть Защиту. Но, по-честному, все просто. Если ты понимаешь, что зашла слишком далеко, то ты зашла слишком далеко. Эй, где ты прожила все эти годы, Гермиона? Ах, да. В библиотеке, конечно!

— И что, ты думаешь, что это действительно так работает?

— Понятия не имею, — Джинни развела руками, — но Гарри рассказывал, что ни разу не болел гриппом, в отличие от Дадли.

— И Рон тоже в это верит? — выпалила я и сразу пожалела.

Джинни плюхнулась в кресло и уставилась на меня с жадным блеском в глазах.

— Кажется, мы подошли к сути проблемы?

* * *

Лестница скрипела под моими ногами, как и раньше, но всё вокруг говорило об уюте и семейной идиллии. Дом подчинился маленькой Уизли. Теперь здесь было родовое гнездо Поттеров. А я — незваный гость, неприятный хозяйке, навязавший ей свое общество и квартирантку, был здесь лишним. Как и всегда.

Последний раз я поднимался по этим ступеням летом после смерти Дамблдора. Играл по неведомым мне правилам, выполняя непонятный мне приказ. Как же я ненавидел Альбуса в тот день. С каким наслаждением развеял его глупое пыльное пугало... Просто чудо, что план, построенный на маловероятных допущениях и наивных надеждах, всё же сработал. Скверное было время...

На площадке третьего этажа я услышал голоса. Звуки доносились из одной из спален. Девицы явно сплетничали. Я услышал свое имя и подошел ближе.

— Профессор Снейп оказался для тебя хорошим опекуном, Гермиона, но мне очень стыдно, что мы бросили тебя одну. Сейчас всё будет по-другому: Каркарова быстро поймают, братец вернётся, и мы вытрясем из него твою магию. А соберёшься ли ты возвращать воробья или будешь охотиться за своим орлом — твоё дело. Не красней, пожалуйста, я никого не назвала по имени. Идём вниз, будем получать инструктаж по технике безопасности.

Жаль. Мне как раз стало интересно... Я постучал в дверь. В ответ раздался взрыв хохота. И почему женщины любого возраста резко глупеют, если в компании их больше одной? Грейнджер сегодня слова умного не сказала. Сидела и хлопала глазами.

Дверь распахнулась и миссис Поттер (есть ли что-нибудь хуже этого словосочетания?) удивленно уставилась на меня.

— Простите... сэр. Я думала, что это Гарри.

Я отодвинул её в сторону и вошел в комнату. Вспомнив тон лектора в Хогвартсе, произнёс:

— На правах опекуна мисс Грейнджер, я пришёл дать вам инструктаж по технике безопасности. Может, начнём с освоения Заглушающих чар?

Хорошо быть Ужасом Подземелий. Всегда можно устроить себе бесплатный цирк. Грейнджер моментально выставила щит, толщиной с бревно, а мысли Уизлетты забились как птицы в силках. Она думала так громко, что через пару минут я узнал бы об имевшей место беседе во всех подробностях. Грейнджер, похоже, это поняла. Она соскочила с кресла и бодро затараторила, тесня подругу к выходу:

— Как хорошо, что вы пришли, сэр. А я как раз собиралась обсудить с вами кое-какие идеи, которые у меня возникли. Можно?

Уизли выскользнула в коридор, пробормотав что-то неразборчивое.

— Можно, мисс Грейнджер. После вашего пугающего молчания в столовой, я готов к этому.

— Я думаю, что Каркаров старался не пользоваться аппарацией, потому что он плохо знаком с Лондоном. Он все время вынюхивал что-то вокруг моего дома. Сейчас я понимаю, что несколько раз его видела. Возможно, он и поселился рядом. Вряд ли снимал комнату — район не располагает. К тому же он привык к роскоши. Значит, отель. И не ниже трех звезд. Анимагическую форму использовал часто, скорее всего, брал номер на верхнем этаже, чтобы можно было пользоваться окном для вылета. Можно исключить маленькие гостиницы. Сомнителен и северный берег Темзы, и центральные районы — полеты ворона через реку и в районе Вестминстера могли привлечь слишком много внимания. Наиболее вероятны три отеля. Могу показать на карте. Плохо только, что мы не знаем, как он выглядел, когда регистрировался.... Потом — сообщник. Он общался с очень небольшим кругом людей в Англии. Женщин среди них было еще меньше. Если составить список тех, кто находился в Хогвартсе, когда там был Каркаров, то можно найти сообщницу методом исключения... И про угрозы. Сэр, это ведь невозможно? Вы уже были оправданы по результатам Первой войны. Повторное обвинение незаконно, что бы он там не наплёл, я прочитала достаточно литературы по магическому законодательству...

Она говорила, и говорила... и говорила. Забавно набирая воздух в легкие перед длинной фразой, смешно сводя брови, если сомневалась в каком-то факте, наивно помогая себе жестами, когда хотела быть особенно убедительной. Я впервые заметил, какая она худая. Тонкая шея, острые плечи, почти прозрачные запястья. Неясное чувство горечи мелькнуло на границе сознания.

— Мисс Грейнджер, — она замерла на середине фразы, — Каркаров полагал, что у него есть другой способ воздействия на меня.

Я бросил на стол колдографии. Если уж их видел Поттер, то Грейнджер должна быть в курсе.

Она с недоумением взяла в руки стопку снимков. Всмотрелась в верхний и, конечно, покраснела. С болезненным любопытством я ждал её дальнейшей реакции. Но она бесстрастно досмотрела остальные и взглянула на меня в ожидании пояснений.

— Ничего плохого, сэр! В смысле, без монтажа и каких-то гадостей. Простые бытовые зарисовки. И, кстати, у него талант. Вот эти — особенно хороши. Можно взять парочку на память?

Её голос был ровным, и я не понимал: говорит ли она серьёзно или пытается иронизировать. Мне оставалось только продолжить эту игру:

— Прекрасно, мисс Грейнджер! Не стесняйтесь, выбирайте! И пока вы это делаете, представьте, что эти фотографии появились бы в каком-нибудь «Ведьмополитене» в год моего директорства в Хогвартсе? Нравится?

Безразличие сбежало с её лица.

— Но тогда я не знала, в смысле... не знала про вас...

— Вы и сейчас ничего обо мне не знаете.

— Каркаров думает, что угроза моей репутации заставила бы вас лжесвидетельствовать в его пользу?

— В точку.

— Почему?

— Надеюсь, вашего интеллекта хватит на то, чтобы проследить его умозаключения. Теперь о главном. Завтра мы вновь попытаемся встретиться с Игорем. Он уверен, что вы — моя болевая точка. Независимо от того, что это неправда, постарайтесь не упрощать ему задачу. Даже если в его руках будет извиваться под Круциатусом ваша копия, я буду считать это обманом. Потому что сейчас вы пообещаете мне ни при каких условиях не покидать этот дом до тех пор, пока я не разрешу.

— А наш контракт?

— Ваша смена — послезавтра. Я заберу вас сам. Итак, обещание?

Грейнджер посмотрела на меня очень странным взглядом.

— Да, сэр. Обещаю.

— Всего наилучшего. И... спасибо за зелье, несносная вы гриффиндорка.

— Удачи, парни, — таксист явно получал удовольствие от ситуации, чего нельзя было сказать о других участниках комедии.

Третий раз за эту ночь я распахнул дверь автомобиля, и Поттер уже отработанным движением вывалился мне в руки. От него разило дорогим коньяком, костюм утратил первозданный шик, а взгляд был безумным и мутным. Я смерил глазами расстояние до ярко освещённого входа и оттолкнул непривычно высокого парня от себя:

— Шагайте сами, пьяница несчастный.

Поттер хмыкнул и погрозил мне пальцем:

— Достоверность — залог успеха, сэр, — он покачнулся и навалился на моё плечо всем своим нешуточным весом. — Если я пьян настолько, что не могу говорить, то ходить я точно не в состоянии!

— Давайте-ка, я помогу, — таксист подхватил этого мерзавца, прекрасно вжившегося в свою роль, с другой стороны, и торжественная процессия направилась к крыльцу отеля. Швейцар профессиональным взглядом оценил ситуацию и распахнул обе створки двери. К моему великому облегчению, рядом со стойкой портье обнаружилось глубокое кресло. Оказавшись в сидячем положении, Поттер издал удовлетворенный стон и вытянул ноги. На мой взгляд, он немного переигрывал. Я попытался придать своему лицу выражение безграничного терпения и обратился к портье:

— Этот... джентльмен слегка увлекся знакомством с ночными заведениями Лондона. Он обратился ко мне за помощью. Прежде чем уснуть в такси, успел сказать, что остановился в вашем отеле. Боюсь, что я не знаю ни его имени, ни номера комнаты.

— Вы добрый человек, сэр, — пожилой портье улыбнулся и поднялся со своего места, чтобы внимательнее рассмотреть личину Игоря Каркарова.

Действие Оборотного заканчивалось через двадцать минут, и я надеялся, что эта буффонада также близка к завершению.

— Да-да, этот джентльмен останавливался у нас и жил довольно долго. Но несколько дней назад он съехал.

— Вы уверены?

Портье с достоинством посмотрел на меня и раскрыл книгу регистрации:

— Ошибка исключена, сэр. Смотрите сами: Воронов Максим. Россия. Турист. Номер шестьсот четырнадцать. Дата регистрации — третье октября, дата отъезда — двадцатое ноября.

— А свой новый адрес он не указал?

— К сожалению, нет. Знаете, у меня сложилось впечатление, — портье понизил голос и наклонился ко мне, — что у него возникли финансовые затруднения. Интересовался, где можно продать золото, понимаете?

Поттер в кресле начал проявлять признаки жизни. Я вздохнул и в притворном отчаянии взглянул на таксиста.

— Скажите, а нельзя его здесь устроить до утра? — наш соучастник решил внести свою лепту в любительский спектакль школьного театра.

— Сожалею, джентльмены. Все номера заняты. Могу лишь помочь привести его в чувство.

На стойке незамедлительно появился пузырек с нашатырным спиртом и стакан с водой, куда портье жестом фокусника бросил шипучую таблетку.

Свой финальный выход Поттер исполнил виртуозно: минутное просветление сознания, мучительная попытка понять происходящее и кульминация — адрес «правильного» отеля, названный почти твердым и решительным голосом.

На улице наш водитель дал волю эмоциям:

— Ну, ребята, такой веселой смены у меня еще не было! Надо же, опознал постояльца, значит. Иностранца! Отличное пари! Кто ставил на то, что портье его «вспомнит»?

Я указал на Поттера и сел в такси. Снаружи было по-зимнему холодно и мокро. Представив, что Игорь в ожидании рассвета отсиживается в каком-нибудь парке, я испытал к нему секундное сочувствие.

— И часто вы спорите? — полюбопытствовал таксист.

— Да, почти всё время, — серьезно отозвался Поттер, покосившись на меня. — Правда, до сегодняшнего дня никто не выигрывал. Спасибо за помощь! Теперь — на Чаринг-Кросс-Роуд, пожалуйста!

В начале шестого мы вошли в «Дырявый котёл». В пустом пабе было темно. Поттер, до сих пор не привыкший к росту Игоря, приложился головой о люстру и приглушенно выругался. Где-то в глубине дома раздались шаркающие шаги хозяина заведения. На стене зажглись масляные факелы. Я опустился на лавку и понял, что ночное бдение меня полностью измотало.

«Чего мы добились этим представлением, мистер Поттер? Кроме того, что убедились в частичной правоте мисс Грейнджер?»

— Не знаю, сэр. Можем через Кингсли сообщить новое имя Каркарова премьер-министру маглов. Пусть им занимается Скотланд-Ярд.

«После того, как его упустил аврорат? И что за ним числится? Незарегистрированная анимагия? Сопротивление при задержании? Мелочи. К тому же, имя в паспорте можно изменить, внешность — тоже. Мы ничего не знаем наверняка».

Поттер пожал плечами.

— Проверить стоило. Гермиона редко ошибается. Интересно, кто-нибудь будет сегодня встречать посетителей?

— Уже иду, господа! Ранние гости — благословение дома, — лицо Тома посветлело, когда он узнал меня. — Здравствуйте, господин директор! И вам здравствуйте, мистер, простите старика, запамятовал ваше имя, уж больно оно у вас заковыристое!

К чести Поттера, ему понадобилось не больше секунды, чтобы вспомнить, что бармен сейчас видит перед собой не Мальчика-который-выжил-дважды, а заезжего иностранца.

— Вы уже знакомы? — поинтересовался я.

— Так ведь господин тут комнату снимает. А вчера вечером ушёл — и с концами. Я уж испугался, что он заплутал где. Ох! Да что это с ним делается?

Том выхватил волшебную палочку и с подозрением уставился на Поттера, тело которого претерпевало обратную трансформацию.

— Сущие пустяки, Том. Он только что познал эфемерность земной славы.

— Очень смешно, профессор! Вы на себе-то хоть раз Оборотку испытывали? — огрызнулся Поттер.

— Ну, и тебе — здравствуй, Гарри, — не растерялся Том. — Вы, значит, по делу заглянули. Сказали бы сразу: «Так мол и так, Том. Надо найти вот такого человека».

— Надо. Значит, сегодня не возвращался? — Поттер говорил с трудом. Он всё ещё морщился от боли и с отвращением оглядывал свой костюм, ставший ему неприлично большим.

— Ключ-то у меня. А он кто? Из этих, что ли?

— Из этих, — подтвердил я.— Нам бы побывать у него в комнате? А ещё лучше — дождаться его возвращения.

— Всё, что скажете, господин директор! Только ответьте на один вопросик. Успокойте старика!

Я кивнул. Том Аббот пережил две магических войны в должности привратника между мирами и остался жив, благодаря своей осторожности и вниманию к мелочам. Он имел право убедиться, что перед ним действительно Северус Снейп.

— Что вы сказали Ханне в тот год, когда на неё во время отработки опрокинулся котёл с зельем?

— Правду. Сказал, что лучше быть больной и живой, чем здоровой и мёртвой.

Том улыбнулся беззубым ртом и махнул рукой, приглашая следовать за ним.

* * *

Как и предсказывала мисс Грейнджер, Игорь Каркаров действительно выбрал номер на чердаке. Поттер прошелся по скрипучим половицам, подёргал плотно закрытые рамы окна и покачал головой:

— Он сюда не вернётся!

— Хм. Тогда зачем ему это?

На фронтоне под самым скатом крыши синело круглое слуховое окошко. С помощью каминных щипцов я сумел до него дотянуться. Стекло оказалось тщательно наведенной иллюзией.

Том Аббот в дверях негромко заворчал о том, что в старые времена он мог по виду отличить приличного человека от негодяя, а теперь никому нельзя верить, и проходимцы нацепили на себя честные лица.

— Вот что, Том. Мы здесь задержимся. Ваш жилец сегодня ночью ускользнул из-под носа у группы авроров, и, что ещё хуже, от нас с Поттером. Наша честь задета за живое, и мы желаем отыграться.

Том засмеялся старческим дребезжащим смехом.

— Я принесу вам поесть. Если птичка появится внизу, подам сигнал. Может, для Гарри какую одежду раздобыть? Эта на нём болтается как на пугале.

Полусонный Поттер устало помотал головой и в третий раз за последнюю минуту прошёлся палочкой по карте Голдстейна:

— Нет, Том, спасибо! Мне сегодня этот костюм еще пригодится.

— Ну, удачи...

Старик вышел из номера. Поттер удивлённо смотрел на меня:

— Вы сегодня какой-то другой, сэр. Никогда не слышал, чтобы вы просто шутили.

Я потёр виски. Бессонная ночь с разнообразием сюжетов и интерьеров после двух лет размеренной жизни оказалась для меня серьёзной проверкой на прочность. Какие уж там шутки...

— Надо обыскать комнату. Возможно, Игорь применил к своим вещам маскирующие чары.

— Что мы ищем, кстати?

— Всё, что спрятано.

— Фините Инкантатем, — возгласил Поттер. Комната не отреагировала.

Я вслушался в магию этого места. Влияние Игоря было почти незаметным. Вероятно, он сознательно избегал оставлять следы.

Опустившись на пол, я стал простукивать паркетины пола. Поттер негромко засмеялся. Классический взгляд взбешённого слизеринского декана не произвел на него должного впечатления.

— У вас истерика, Поттер?

— Простите, сэр! У маглов есть истории об английском частном детективе и его помощнике. Ну... мы сейчас на них очень похожи.

Удивительное рядом! Он читает книги?

Я выхватил палочку и зловеще прошептал:

— Тихо! Смотрите сюда.

Зимний рассвет ещё не вступил в свои права, и в комнате едва угадывались силуэты предметов. Над кроватью висел шнурок для вызова прислуги. Именно в него теперь вглядывался Поттер, судорожно пытаясь понять, что именно я обнаружил.

— Вы видите её, Поттер? — прошипел я. — Видите?

— Нет, сэр. Что именно?

— Половицу у кровати. Под ней — тайник! — эту фразу я произнес уже нормальным голосом и посветил Люмосом на неплотно сидящие паркетины у края кровати.

— Вот это да! А шнурок здесь при чём?

— «Приключение с пёстрой лентой». Сэр Артур Конан Дойл. Мы сейчас были весьма на них похожи.

— Вы. Меня. Разыграли? — уточнил Поттер.

— Да.

— Спасибо, сэр.

Не решив, чем можно на это ответить, я предпочёл заняться половицей. Под ней действительно оказался тайник. Обычный. Немагический. Внутри жестяной коробки лежал комплект знакомых колдографий и фотоплёнка. Вспомнив предположение мисс Грейнджер о художественной ценности снимков, я уменьшил коробку и сунул её в карман. Новоиспечённый доктор Уотсон решил поучаствовать в магловской забаве и обследовать самые пыльные углы комнаты.

— Какова основная версия следствия? — поинтересовался я у той части Поттера, которая в настоящий момент виднелась из-под кровати.

— Похоже, он перевёз всё к своей знакомой, и только фотографии спрятал здесь, — глухо отозвался он.

— Интересно. Не доверял?

— Похоже. Нам ведь это выгодно?

— Пожалуй.

Поттер появился целиком и сообщил:

— Тоже пусто.

Других вещей Каркарова мы не нашли. Пора было заканчивать поиски и разговоры. Если Игорь собирался вернуться сюда в обличье ворона, то скорый рассвет давал ему такую возможность.

— Располагайтесь, Поттер. Мы должны быть готовы к визиту в любой момент. Но ждать, возможно, придется долго. Ментальный диалог поддержать при необходимости сможете?

— Если вы позволите, сэр, — фыркнул он.

* * *

Небо за окном стало светло-серым. Я пошевелился, и этого было достаточно, чтобы Поттер, сидящий в трёх шагах от меня, проснулся.

«Что?»

«Ничего нового. Спите дальше».

«Сейчас ваша очередь».

«Я пропускаю ход».

«Так нельзя, сэр. Вы всю ночь провели на ногах».

«Перестаньте кудахтать, Поттер».

«Меня зовут Гарри».

«Я помню».

Поттер обиженно затих. Я усмехнулся. Прошло довольно много времени, прежде чем он снова попытался вступить в диалог:

«Как думаете, Каркаров придет сюда?»

« Он трусоват. И остался без палочки. Возможно, попытается прислать кого-то. Но люди не всегда поступают предсказуемо».

«Даже вы».

«Да».

Рано или поздно, Поттер все равно заговорил бы об этом. Я решил упростить ему жизнь:

«Спрашивайте».

«Я не понимаю, почему вы не попытались схитрить. Там, на Баттерси. Можно было пообещать Каркарову помощь, и узнать намного больше».

«Согласен. Я поступил безрассудно».

«Безрассудно? Мне показалось, или вы действительно это сказали?»

«Подумал».

«Вы поступили очень по-гриффиндорски. Он говорил гадости о Гермионе».

«Боюсь, что это общение с вами, мистер Поттер, оказывает на меня столь пагубное влияние».

«Очень лестное предположение, сэр!»

Эта ночь что-то ломала в моем сознании. Я коротал время в компании с сыном Джеймса Поттера и Лили Эванс, но, сколько ни старался напоминать себе об этом, видел в нём только Гарри. Парня, который прикончил Тёмного Лорда и зачем-то спас мою жизнь. Мальчишку, который шесть лет терпел мои издевательства, но сейчас помнил только, что я любил его мать и не хотел, чтобы он умер. «Это прямо-таки трогательно, Северус. Уж не привязались ли вы, в конце концов, к мальчику?» Можете гордиться собой, Альбус. Вы и этого добились.

Поттер счёл, что вопросы можно продолжить:

«Ну... Фокус с палочкой вы, конечно, не раскроете, сэр?»

«Догадайтесь сами», — я протянул ему подарок Олливандера. — Можете задавать наводящие вопросы».

«Империус вы выпустили из неё?»

«Да».

«И можете это сделать снова?»

«Да».

«И никто больше не сможет?»

«Не уверен».

«А другие заклинания?»

«Да».

«Хитрость в палочке или владельце?»

«Вместе».

Поттер разочарованно откинулся в кресле.

«Похоже, на этом экзамене я словил «Тролля». Зато понял, что вы можете наложить на Каркарова Обливиэйт, и никто этого не докажет».

«Могу. Но не буду».

Вот теперь он подошёл к вопросу, который его действительно интересовал.

«У него есть против вас что-то реальное?»

«Да».

«И... вы опять не станете защищаться в суде?»

«Да».

— Почему? — прозвучало громко, коротко и зло.

«Мы здесь не для того, чтобы выяснять мои сложные отношения с совестью».

— А действительно, для чего? — Поттер выплёскивал раздражение, уже не заботясь ни о конспирации, ни об окклюменции. — Если вы согласны провести пару десятков лет в Азкабане, давайте передадим все сведения в аврорат, посадим здесь группу человек в двенадцать... Рано или поздно Каркаров попадётся!

Поттер волновался за меня. Это было... неприятно?

«Вы можете уйти, как только пожелаете. А я должен услышать от Игоря, что других копий фотографий не существует. Не желаю, чтобы в деле оказалась замешана мисс Грейнджер».

Поттер посмотрел на меня так, будто я признался в стремлении стать деканом Гриффиндора.

«И всё? Но это же... несерьёзно. Никто не поверит, что Гермиона и вы... в смысле...»

«Благодарю за объективную оценку моей привлекательности, мистер Поттер. Вы, разумеется, правы. Но мисс Грейнджер уже сталкивалась с крайне негативной реакцией магического сообщества. Поговорите с ней о письмах, которые она получала после войны. Вспомните травлю, которую ей устроила Скитер в год Турнира Трёх Волшебников... Мне бы не хотелось стать очередным звеном этой цепи».

«Я не знал про письма, сэр... Но Рита не посмеет. Гермиона кое-что о ней выяснила».

«Что-то, связанное с её анимагической формой? Кажется, месяц назад Минерва сообщила мне, что в Британии стало одним зарегистрированным анимагом больше. Догадываетесь, о ком идёт речь?»

После долгого молчания Поттер снова заговорил вслух. В голосе сквозила ярость:

— Я не дам вам сесть в тюрьму, даже если вам этого хочется. Вы — последний близкий мне человек из той жизни, которой... нет. Можете меня ненавидеть, злиться, но я не позволю вам сдаться.

Вот так, Северус Снейп. Получи ещё одну порцию всепрощения от Мальчика-Который-Выжил. Надо бы вышвырнуть его отсюда. Но ведь далеко он не уйдёт, а знать, что Гарри Поттер сидит где-то в коридоре под мантией-невидимкой... Пусть уж будет под присмотром.

— Тяжело с вами, Поттер. Помолчите немного.

Наверное, я действительно слишком устал. В глазах защипало, горло снова горело огнём. Голова кружилась, а в ушах нарастал тонкий монотонный звон. Пришлось закрыть глаза и переждать странный приступ. Что-то говорил Том. Смеялась Лили. Гермиона развешивала колдографии по стенам в своей гостиной. Поттер размахивал пузырьком с бадьяном. Люциус монотонно раскачивался в кресле-качалке. Во взгляде Хлои появились первые признаки понимания... Звон в ушах достиг высшей точки и исчез. Я открыл глаза.

Ничего вокруг не изменилось, но в комнате стало светлее, а карта перекочевала в руки Поттера.

— Вы не пропустили ничего интересного, — ровным голосом сообщил он.

«Я... уснул? И вы не бросились проверять мои бренные останки?»

«Я проверил. Диагностические заклинания первого уровня. Вы действительно просто уснули».

Поттер затих. От его мыслей веяло холодом.

«Не стоит ждать от меня слишком многого, Гарри. Я уже говорил, что не могу заменить тех, кто ушёл. Каркаров знал меня в тот период, когда я служил Тёмному Лорду, разделяя его идеи и цели. То, о чём Игорь собирался свидетельствовать — правда. Это придётся принять».

Упрямец помотал головой и сменил тему:

«Нужен новый план. Если он рискнёт встретиться со своей подружкой, нам придётся разделиться».

«Да. Если Каркаров появится где-то в Косом переулке, я пойду к нему, а вы — останетесь здесь».

«Нет. Правом законного задержания из нас двоих обладаю я».

«Да. Но в Тёмных Искусствах вы смыслите немного. И легилимент из вас никакой».

Спор прервала серебристая лиса, скользнувшая к Поттеру прямо через стену дома. Патронус остановился напротив кресла и заговорил голосом Голдстейна:

— Создана оперативная группа для поисков объекта. Официальное объявление дадут только через сутки. Хотят избежать шума и паники. Шеф надеется поймать его по горячим следам, забрал вещь к себе. Объект мелькал в Сохо и Челси около пяти утра.

Патронус растаял. И все старые планы — вместе с ним.

«Оборотное зелье сегодня вам больше не понадобится. Можете укорачивать брюки».

«Пожалуй. Будет обидно, если вместо Каркарова поймают меня. Опять».

Поттер в сотый раз провёл палочкой по карте и разочаровано вздохнул:

«Почему Игорь не возвращается в человеческий образ? Он же не знает, что за ним следят?

«Ворону легче спрятаться. К тому же в теле птицы он испытывает гораздо меньше эмоций, сохраняя ясность мышления».

В комнате стало светло, и я встал, чтобы обновить маскирующие чары. Поттер с интересом следил за движениями моей палочки. Я не удержался от реплики:

«Что именно вы хотите увидеть? В аврорате плохо учат основам маскировки?».

«Вы всегда найдёте повод придраться, сэр, — отмахнулся он. — И, кстати об учёбе... То, как вы летаете... Этому можно научиться?»

«Наконец-то, вы раскрыли свои истинные намерения, — несмотря на мрачные перспективы, сегодняшний день был богат на поводы для веселья. — Все эти месяцы пытались выведать мой секрет?»

«О, да, сэр, конечно! Это и было моей единственной целью».

«Хорошо, запоминайте! Настойка на крыльях летучей мыши и помёте фестрала. Принимать по стакану три раза в день! Для авроров-стажёров — двойная доза».

Пару секунд Поттер изумлённо таращился на меня, а потом захохотал в голос. Я усилил звукоизолирующий барьер и констатировал:

— С вами невозможно сидеть в засаде. Абсолютная профнепригодность. А что касается полёта... Надоело летать верхом на деревяшке?

— Я люблю метлу. Но свободный полет!

— Когда-нибудь... И приготовьтесь к разочарованию. Техника меньше всего подходит к понятию «свобода».

Поттер кивнул. Колючее выражение исчезло из его глаз.

В переулке становилось шумно. Пока ещё редкие прохожие приветствовали друг друга, обсуждали новости. Том развешивал рождественские гирлянды, дрожащей рукой вычерчивая в воздухе замысловатые пассы. Два пожилых волшебника рядом с горой коробок энергично спорили о методах транспортировки фейерверков.

Интересно, что видно из окна камеры в Азкабане? Небо? Море? Надо было расспросить Люциуса. Возмущенные крики бармена на улице прервали мои мысли:

— Держи вора! Палочку! Палочку украли!

— Кто украл, Том? Нет же никого, кроме нас.

— В кармане глянь!

— Между коробками завалилась?

— Да я её на минутку вот здесь оставил, только отвернулся — и нет. Что ж делается-то!

Поттер лихорадочно тыкал палочкой в карту, но заветная точка не появлялась.

Чердачное окно не давало возможности разглядеть улицу целиком. Но я чувствовал: Игорь рядом. И если он раздобыл палочку, то собирается действовать.

Атмосфера в комнате резко изменилась. Время разговоров и шуток закончилось. Минуты неохотно перетекали из одной в другую, складываясь в часы и приближая развязку.

* * *

— Пришёл! — Поттер выдохнул это слово так, будто боялся спугнуть ярко-красную точку, внезапно появившуюся на карте в начале Косого переулка. Точка быстро перемещалась по направлению к «Дырявому котлу».

— Ждите здесь, — сказал я Поттеру тоном, не допускающим возражений. Странно, но он только молча кивнул.

Паб был переполнен. Спускаясь, я бросил вопросительный взгляд на хмурого Тома. Он отрицательно покачал головой. Остановившись на середине лестницы, я оглядел посетителей. Большинство — знакомые лица. Ханна, мисс Браун с кавалером, кажется из Хаффлпаффа. Вечная Дорис Крокфорд. Скитер, нацелившая свое перо в очередного бедолагу. Знакомый тип из Мунго. Джонс с Динглом. Августа Лонгботтом, к счастью, без внука. Молли Уизли... Нет. Незнакомка.

Я впился глазами в лицо женщины. Ее сознание поддалось легко и безболезненно. Простые мысли, безмятежное ожидание. Не она. Крупный мужчина с растерянным лицом. «Легилименс!» Не помнит, куда положил пять галеонов. Тоже мимо.

Дверь со стороны переулка распахнулась. Оттуда раздались хлопки, слишком громкие для аппарации. Двое волшебников бросились к выходу первыми. Их испуганные крики быстро сменились возгласами негодования и взаимными насмешками. Судя по выкрикам, коробки с фейерверками, так и не успевшие покинуть Косой переулок, по необъяснимой причине начали взрываться. Через мгновение у выхода образовалась давка. Оценив количество любопытствующих, Том взмахнул рукой, и зачарованная стена на заднем дворе паба превратилась в арку, открыв желающим проход к месту происшествия. Я пересек опустевший бар, по пути накладывая на себя дезиллюминационные чары. Точка, изображавшая Игоря, продолжала пульсировать в паре шагов от двери.

Столпотворение у паба превзошло все ожидания. Хозяева злополучных ящиков безуспешно пытались остановить преждевременную иллюминацию. Крики «Фините Инкантатем» и «Агуаменти» поддержали в толпе. Скитер затеяла скандал с рыжеволосым детиной, который мешал ей подобраться к центру событий. Темноволосый маг, что-то сказавший рыжему, был немедленно схвачен последним за лацканы пальто. Применять тотальную легилименцию в таком хаосе не имело ни малейшего смысла. Я закатал рукав и, не отрывая взгляд от толпы, прижёг метку палочкой. Рыжий вздрогнул и испуганно огляделся. Очередной облик Игоря не мог скрыть ни его бегающих глаз, ни паники, которая волной докатилась до моего сознания.

«Конфундус! Импедимента! Локомотор Мортис!» Игорь покачнулся и рухнул на колени.

Расталкивая зевак, я двинулся к своему противнику. Когда до него оставалось меньше шага, я протянул руку, но сильный удар в спину лишил меня равновесия. В следующую секунду раздался хлопок аппарации.

— Кто это у нас тут? Фините инкантатем! — я почувствовал, как с меня стекают дезиллюминационные чары. — Снейп? Что происходит?

— Играю в пятнашки со старым другом, Дингл, — отозвался я, отталкивая его руку, — И ты только что помог ему скрыться. Подробнее спроси вот у этих парней!

В толпе стали появляться новые лица с внимательными взглядами. Я не стал дожидаться повторения ночной сцены и аппарировал на чердак «Дырявого котла».

Поттер стоял у окна и наблюдал за редеющей толпой внизу.

— Начинайте! — раздраженно бросил я.

— Что начинать, сэр? — он не обернулся.

— Скажите, что вы бы его не упустили.

— Я бы его и не вычислил. А от мантии в толпе толку нет. Он не дурак, ваш приятель. Идея с хлопушками просто отличная. Думаю, он встретился с кем хотел.

— Мисс Неизвестность ещё и вытащила его оттуда. Апарировать самостоятельно ему бы не удалось.

Я протянул Поттеру карту. Операцию следовало признать законченной. Игорь был бы полным идиотом, если бы попытался проникнуть сюда после такого эффектного исчезновения.

В дверь заглянул Том:

— Простите, господин директор. В баре авроры. Опрашивают всех подряд. Про подозрительных лиц и воронов. Придется мне рассказать про потерявшегося жильца.

— Да, Том. Мы уходим. Не забудь упомянуть, что утром мы с мистером Поттером заглянули в твой паб. Искали иностранца. Ты рассказал нам о заблудившемся постояльце. И позже ты видел меня в компании зевак, глазевших на фейерверки. Кстати, хорошо бы нам выйти не через зал.

— Это просто, — отозвался Том. — Открою вам проход на чёрную лестницу. Стало быть, теперь здесь авроры засядут?

— Вероятно. Я загляну вечером. Шепнёшь мне новости?

— С радостью. Опасный тип, а?

— Не без этого.

Я не стал говорить ему, что Игорь, скорее всего, украл его палочку. Бросив последний взгляд на комнату, мы вышли в коридор и спустились к черному ходу.

Косой переулок бурлил как кипящий суп. Никто не обращал внимания на персонажей Второй магической войны, шагающих рядом.

Поттер молчал до тех пор, пока мы не отошли на достаточное расстояние от бара.

— Мне придётся заглянуть в аврорат и сочинить красивую версию наших приключений.

— Я составлю вам компанию, если вы не против.

— Против. Вы мне больше нравитесь на свободе.

— Пока Игорь не пойман, никто меня не арестует. А вы настолько скомпрометировали себя в ходе ночной операции, что законопослушный поступок теперь просто необходим. Вот и приведёте меня для дачи показаний. Тем более, что историю нам лучше согласовать...

* * *

В атриум Министерства я спустился раньше Поттера. Тот остался получать нагоняй от начальства. Похоже, работающим здесь слово «выходной» было незнакомо. А видимость общественно полезной деятельности достигалась суетливостью и повышенной деловитостью походки. Вызывающая пустота в центре, которую старательно не замечали министерские муравьи, напоминала об омерзительном творении эпохи Тёмного Лорда.

Двери ближайшего лифта распахнулись. Из них вылетел Поттер. Увидел меня. Неловко улыбнулся.

— Я боялся, что вы уже ушли.

— Как я мог! Особенно теперь, когда вы — мой поручитель перед главой отдела, — я вложил в голос максимальное количество сарказма.

Поттер вздохнул и, скверно пародируя интонацию, выдал:

— Трудно с вами, профессор. Помолчите немного.

— Наглец!

— Зануда.

— Ничья?

— Согласен.

Не успев стереть с лица улыбку, я вышел вслед за Поттером из камина в «Дырявом котле». На мгновение мне показалось, что в пабе никого нет. Оглушительная тишина. Но привыкнув к свету, я почувствовал на себе взгляды посетителей. Меня разглядывали. Откровенно, с вызовом. Без смущения или попытки скрыть интерес.

К нам уже спешил Том. Вцепившись в мой плащ и куртку Гарри, он вывел нас из общего зала в закуток кухни. Быстро накрыв ужин, он коротко сообщил, что в комнате всё без изменений. Четыре аврора караулят внутри, двое «гуляют» по Косому переулку.

Одарив меня взглядом, в котором сквозило едва ли не сочувствие, он выскочил в зал, плотно закрыв за собой дверь.

— Похоже, у Тома плохие новости, — пытаясь скрыть тревогу, усмехнулся Поттер.

— И он поделится ими не раньше, чем мы поужинаем, — отозвался я.

Теперь в пабе было шумно. Но это не был праздный гомон воскресного дня. Люди обсуждали что-то неприятное. То и дело вспыхивали споры и ссоры. Может мне и показалось, но я различил в разговорах своё имя.

Наконец, Том вернулся и бросил на стол две газеты.

— Вечерний спецвыпуск, — со значением сообщил он. — Я подумал, вам стоит знать.

Заголовки кричали и брызгали слюной: «Ночной инцидент в Баттерси! Игорь Каркаров жив! Предательство друга! Кто стоит на страже Британии? Некомпетентность аврората!» Значительную часть газеты занимало «эксклюзивное интервью Игоря Каркарова», который грустно улыбался читателям. Основной темой «искреннего и глубокого разговора» был Северус Снейп и его служба Темному Лорду.

— Значит, Рита Скитер. Как неоригинально.

— С ней мы быстро разберёмся, сэр...

— Не сомневаюсь. Слушайте, господин Поручитель! Защиту от писем я сниму. На допрос приду по первому вызову. Постарайтесь просто так меня в эти дни не дёргать. Хочу привести дела в порядок. Мисс Грейнджер завтра появляться у меня не нужно. Позаботьтесь о ней, хорошо?

— Сэр... Это всего лишь грязная статья в грязной газетёнке. Рита за неё ещё поплатится.

— Правда остаётся правдой. Даже в грязи.

— Но сэр...

— Это был хороший день. Всего доброго, Гарри.

Я вышел в зал, встретивший меня гнетущей тишиной. Какое знакомое чувство. Будто и не было последних полутора лет. Когда основная часть паба осталась за моей спиной, я вновь услышал разговоры, перешёптывания и споры. У выхода меня догнало чьё-то громкое и уверенное:

— Убийца!

Я вышел на Чаринг-Кросс и аппарировал домой.

Газетный разворот с колдографией Каркарова притягивал взгляд из любой точки комнаты. Холёный и самодовольный директор магической школы. Наверное, Рита выкопала этот снимок из своих архивов по турниру Трех волшебников. На душе было гадко и холодно.

Джинни несколько раз пыталась завести разговор, но я отвечала невпопад, и она оставила меня в покое. Почему очередная мерзость от Скитер стала для меня такой болезненной, я поняла не сразу. А когда поняла, стало ещё хуже.

Если подумать, профессор Снейп никогда и нигде не утверждал, что единственным его прегрешением было убийство Дамблдора, спланированное самой жертвой. За всё время судебных разбирательств великолепный шпион ни разу не появился на заседаниях, не произнёс ни слова, не предложил ни одного воспоминания. За него отдувался Гарри. И делал это с одержимостью, которая вполне извиняла недавнюю реакцию Джинни.

Что я знала о Северусе Снейпе?

«Вы и сейчас ничего обо мне не знаете».

Он сказал именно это.

«Ты всё сделала правильно, Гермиона. Не покидай этого дома».

Он назвал меня по имени.

«И спасибо за зелье, несносная вы гриффиндорка».

Он сказал мне спасибо.

Всё. Это всё, что я знала о Снейпе после двух месяцев работы в замкнутом пространстве его лаборатории. Джинни бы фыркнула и сказала, что это — розовые сопли.

Завтра у меня рабочий день. А ещё скоро вернётся Гарри. Он скажет, что Каркаров пойман, и профессору ничто не угрожает. Посмеётся надо мной и даже немного рассердится.

Но больше всего на свете я боялась, что Игорь Каркаров рассказал правду.

Я села за стол и в сотый раз стала читать текст, который уже успела выучить наизусть.

«Северус Снейп — самый популярный персонаж магической прессы за прошлый год, вновь оказался в центре скандала. Наш внештатный корреспондент Рита Скитер собрала сенсационный материал. Благодаря новым фактам, её бестселлер «Северус Снейп: святой или сволочь», лидер продаж за последние девять месяцев, будет существенно переработан во втором издании. И, возможно, пылких поклонниц этого таинственного человека ждёт горькое разочарование.

А пока мы представляем вашему вниманию выдержки из интервью, которое стало основой для переиздания.

«Передо мной сидит высокий, широкоплечий, черноволосый мужчина с выразительным взглядом. Четыре последних года он провёл в изгнании, скрываясь от своих бывших соратников. Ведь именно он мужественно свидетельствовал против них в судебном процессе после Первой магической войны. Некоторое время назад в прессе появилось ложное сообщение о его гибели. Но он жив. Жизнь не сломила его, и в борьбе за справедливость он вновь готов рискнуть. Он — Игорь Каркаров.

Мы разговариваем с Игорем о герое Второй магической войны, кавалере ордена Мерлина первой степени и его коллеге — Северусе Снейпе.

Было время, когда эти двое разделяли взгляды самого опасного волшебника нашего века. Игорь (он разрешил обращаться к нему именно так) был старше и вступил в ряды Пожирателей Смерти, когда молодой Северус еще учился в Хогвартсе. И уже на старших курсах Снейпа приметил Тот-Кого-Нельзя-Называть (замечу, что сам Игорь так и не отделался от привычки называть его Тёмным Лордом).

«Снейп был просто влюблён в тёмные искусства, — рассказывает Игорь. — Тёмный Лорд ставил его в тренировочных дуэлях против взрослых Пожирателей, и парень часто выходил из них победителем. Он обучил Пожирателей многим заклятиям и приёмам, от которых потом гибли люди. Но главное — это зелья: Веритасерум, яды, Оборотное… Снейп был готов варить их сутками. В Хогвартсе Северуса считали странным, друзей у него не было. Зато у Пожирателей он был популярен и уважаем. Сам Лорд выделял его среди всех. Неудивительно, что перед ним — полукровкой — заискивали аристократические приверженцы чистоты крови. Люциус Малфой просил его стать крёстным своего первенца задолго до рождения Драко Малфоя.

Мы были с ним дружны, но Снейп никогда и ни перед кем не раскрывал свою душу. О смерти его матери я узнал лишь от Малфоя, у которого он проводил летние каникулы после шестого курса. В то время я уже начал понимать, что попал в опасную компанию. Организация стремительно деградировала в террористическую группу. Стали появляться сообщения о похищениях и убийствах маглов и маглорожденных. И как гром среди ясного неба прозвучало решение Лорда: принимающий метку должен будет доказать свою преданность делом».

Игорь закрывает глаза руками и раскачивается на стуле. Очевидно, что для него это стало огромным потрясением. Пути назад не было. Долгое время Игорю удавалось избегать «вечеринок» Пожирателей. Но на посвящение Северуса Снейпа он получил личное приглашение Лорда.

Рассказывая об этом событии, Игорь бледнеет: «Это было ужасно. Мы собрались в большом зале какого-то поместья. Люди стояли кругом, в плащах и масках. В центре двое: Снейп — на коленях перед Темным Лордом. Такой же спокойный и решительный как всегда. Вдруг Лорд сказал ему что-то очень тихо и засмеялся. В следующую секунду в круге появилась маленькая девочка. Ей было не больше десяти лет, и первое время она была без сознания».

Игорь резко поднимается и отходит к окну. Он подставляет разгоряченное лицо прохладному ветру. И продолжает говорить. Голос звучит глухо и надтреснуто.

«Он убил её быстро и без колебаний. Темный Лорд выразил недовольство такой поспешностью. Но Снейп сказал, что считает нерациональным излишний расход магии на маглов. Его взгляды на чистоту крови были ещё более нетерпимыми. Он утверждал, что ему неприятно прикасаться к маглам, даже находиться с ними в одном помещении без необходимости. Лорд милостиво принимал такие рассуждения»…

Игорь Каркаров измучен и подавлен. Этот рассказ потребовал от него огромного мужества и напряжения сил. Он подходит ко мне, вглядывается в глаза и спрашивает:

«Скажи мне, КАК можно было оправдать убийцу ребенка? КАК можно было взять его преподавателем для других детей? Когда я пытался свидетельствовать против него в суде, его защищал сам Альбус Дамблдор. Когда Снейп убил Дамблдора, свидетелем убийства был Гарри Поттер. Но кто, в конечном итоге, свидетельствовал о невиновности Северуса Снейпа? Мальчик-Который-Выжил-и-Снова-Выжил. Это нормально? «

Игорь взволнован, и я перевожу разговор на другое. Он рассказывает, как ему удалось выжить после открытого вызова Темному Лорду в мае девяносто пятого. Как он вынужден был скрываться и изменять внешность после тотальной облавы, объявленной всем носителям Метки. Всем, кроме одного.

Я задаю ему главный вопрос: чего он хочет сейчас?

«Справедливости, — горько отвечает он, — Мне найдут вину, обязательно найдут. Придумают несуществующее преступление, изобретут новый закон. Единственный человек, который мог подтвердить мою невиновность, оттолкнул меня, будто боясь испачкаться. Он живет в славе, покое и достатке. Устроил свою личную жизнь. Его не беспокоит совесть. Ему не снятся убитые на этой войне… Я могу только рассказать правду. И я это сделаю».

Мы разговариваем еще долгое время. Игорь Каркаров — глубокий и умный собеседник. Волею судьбы он оказался вовлечен в преступную группировку. Этот период его жизни, к счастью, длился недолго и закончился раскаянием и искуплением вины. Другой провел на службе у Того-Кого-Нельзя-Называть многие годы. На его счету бесчисленные жертвы. Но ни одного обвинения ему так и не было предъявлено. Что произошло с нашим обществом? Неужели родные и близкие тех, кто погиб в эту страшную войну, смирятся с тем фактом, что один из главных пособников Того-Кого-Нельзя-Называть находится на свободе и пользуется всеми правами достойного члена общества?

В завершение я хочу обратиться к одной юной особе, которая считает Северуса Снейпа героем настолько безупречным, что позволяет себе принимать его поздними вечерами у себя дома тет-а-тет. Это ваш худший выбор, дорогая. И скоро вы в этом убедитесь».

— Гермиона! — Джинни выдернула газету из моих рук. — Прекрати. Это не тот случай, когда изучение источника решает проблему. Что можно выцепить из этой мерзости?

Я пожала плечами. Статьи Риты Скитер походили одна на другую как конвейерные изделия. Но в этот раз что-то выбивалось из привычной схемы.

— Кое-что можно, — неуверенно заметила я. Игра в детектива позволяла не думать о главном. — Например, это написано не сегодня. Смотри, он подходит к открытому окну и подставляет лицо ветру. Точно не о сегодняшней погоде.

— Или они аппарировали куда-нибудь в тёплое место.

— За пределы Британии? Вряд ли. Нужно разрешение. Их бы взяли на границе. К тому же, в тексте нет ни одной детали ночного происшествия в Баттерси.

— Допустим, не сегодня. Что это нам даёт?

— Значит, идя на встречу, Каркаров уже был готов к отказу Снейпа. И его это почему-то устраивало. Возможно, фотографиями он даже пытался спровоцировать профессора, — я прикусила язык, но было поздно.

— Фотографиями? Какими фотографиями?

Снимки лежали в сумке рядом с «Дарами Снейпа». Я нехотя протянула их Джинни, ожидая язвительных комментариев. Она долго рассматривала каждую колдографию, потом покосилась на меня:

— Надо же. Вроде Снейп, а похож на человека. Вот здесь вы так мило беседуете.

— Он тогда меня в магазине выловил. Сумку помог донести.

— Ну, а за эту карточку половина Хогвартса не пожалела бы получить месяц отработки у... собственно, у него же.

Я отобрала у подруги колдографии и затолкала их назад в сумку. Джинни понимающе хмыкнула.

— Продолжай. По-твоему, Каркаров был готов к тому, что Снейп откажется ему помогать и даже хотел этого?

— Как вариант, да. Возможно, Рита заплатила ему за это интервью достаточно, чтобы начать новую жизнь. А Скитер из такого скандала выжмет столько, что ей хватит на много лет вперёд. Интересно, почему она ни разу не назвала меня по имени? Отложила на сладкое?

В глазах Джинни загорелась решимость, не предвещавшая ничего хорошего тем, кто встанет на её пути.

— Я ненадолго. Ничего не предпринимай. Никуда не ходи. Впрочем, Кричер тебя всё равно не выпустит.

— Джинни, ты что задумала?

— Шалость. Исключительно шалость.

Рыжий ураган вылетел из комнаты, оставив меня наедине с газетой и бесполезными размышлениями.

Странно, что мы прожили эту войну, так и не привыкнув к смерти. «Экспеллиармус» Гарри стал традиционной шуткой, разошёлся тысячами анекдотов, но сам Гарри мрачнел каждый раз, когда его именовали Мальчиком-Который-Убил-Волдеморта.

Большой Зал Хогвартса превратился для меня на последнем курсе в ежедневный кошмар. Как можно было выходить на завтрак, чинно обедать, или весело болтать на ужине там, где недавно лежали тела павших? За последнее время я привыкла думать, что профессор Снейп — вдвойне герой, раз ему приходилось принимать смерть и страдания других людей с каменным выражением лица. Лгать. Изворачиваться. Ради высшей цели. А что, если ему действительно было всё равно? Он отправился на поиски Каркарова. Но для чего? Заставить его замолчать? Возможно ли, что он специально дал ему ускользнуть, чтобы тот не попал в руки авроров?

Я услышала скрипящее приветствие Кричера на первом этаже и сорвалась с места. Через минуту я уже обнимала Гарри, а он неловко гладил меня по спине и молчал. Молчание было вполне красноречивым.

С трудом оторвавшись от своего лучшего друга, я пробормотала:

— Прости. Нервы совсем сдали. Ничем не порадуешь, да?

Он помотал головой.

— Не порадую. Мы его опять упустили. А Джинни где?

Я испуганно посмотрела на Гарри.

— Не знаю. Её уже минут десять нет.

— Кричер! — голос Гарри стал жестким и властным. — Где хозяйка?

— Хозяйка активировала камин и отправилась в лавку к мастеру Джорджу, господин!

— Иди за ней и скажи, чтобы немедленно возвращалась!

— Не надо никуда идти, Кричер, я уже здесь, — голос Джинни, раздавшийся с лестницы произвёл странный эффект. Лицо Гарри потемнело, он посмотрел на неё почти со злостью и резко проговорил:

— Джинни! Я просил тебя не выходить сегодня из дома.

— Я и не выходила. Просто мне позарез нужно было сделать один заказ.

— Значит, это ты устроила?

— Частично. Исполнение принадлежит Джорджу. И не говори, что это было неправильно.

Мне надоело слушать их загадочный диалог, и я вмешалась:

— А непосвящённым можно узнать, что устроила Джинни?

Гарри нехотя отвлёкся от прожигания взглядом своей супруги.

— Несколько минут назад я беседовал с главным редактором «Пророка». В основном, просвещал его на предмет деталей магического законодательства. Выяснилось, что он абсолютно не в курсе того, что за укрывательство преступника можно получить реальный срок в Азкабане. Также почтенный волшебник очень плохо себе представлял, как именно хороший адвокат может повернуть дело о защите чести и достоинства. Когда я почти убедил его остановить рассылку оставшейся части газетёнок, на складе раздался странный шум. Оказалось, в помещение как-то пробрались корнуэлльские пикси. Я помог их выловить, но вечерний тираж восстановлению не подлежит.

Джинни удовлетворённо кивнула и поинтересовалась:

— Много поймали?

— Десяток.

— Молодцы.

— Сколько их всего было, Джинни?

— Дюжина!

— Ладно. Раз тебя всё устраивает, я пойду отдыхать. Извини, Гермиона.

Гарри был уже у двери в кухню, когда вдруг остановился, будто о чём-то вспомнил. Он снова подошёл к Джинни, обнял её и тихо сказал:

— Знаешь, кто-то должен был сделать нечто подобное.

Джинни фыркнула, и поднявшись на цыпочки, поцеловала его в щетинистый подбородок.

— Знаете, находиться рядом с вами — то еще испытание, — я почувствовала, что зверею. — Не буду мешать.

Никто меня не остановил. Я добралась до комнаты, выделенной для меня «миссис Поттер», и от души хлопнула дверью.

Здесь я собиралась дать волю чувствам, но неожиданно вспомнила слова Снейпа:

«Окклюменция защитит ваш разум не только от внешнего вторжения, но и от собственных эмоций».

Мысленный блок закрыл сознание тонкой непроницаемой пленкой. Беспокойство, неуверенность и страх исчезли. Я прислушалась к себе. Стало легче? Да… Нет… Вместо ожидаемой пустоты внутри разгоралась боль. «Я доверяю Северусу Снейпу». И подпись — «покойный А. Дамблдор». Можно сделать значки и раздавать на улице. Желательно, около редакции «Пророка». Погано-то как. Нет. Скверное лекарство эта ваша окклюменция, профессор. Горькая пилюля. Если вы так жили на протяжении двадцати лет… А ведь так и жил. Оттачивая и совершенствуя свою защиту…

— Гермиона? — голос в коридоре прозвучал осторожно и виновато.

— Заходи, Гарри.

Мой лохматый друг просочился в приоткрытую дверь и устроился на уголке кресла.

Помолчали. Гарри сосредоточенно рассматривал свои сложенные домиком ладони. Эта поза у него всегда означала: есть серьёзный разговор, но нет ни слов, ни плана, ни решимости его начать.

— Как отреагировал профессор Снейп? — вопрос показался мне уместным и достаточно нейтральным.

— На газету? Ну… плохо. Ты… не переживай про фотографии. Кажется, оригиналы мы отыскали, и Скитер они не достанутся.

— Сказать тебе честно, Гарри Поттер? Рита может весь Косой переулок этими снимками обклеить. Не напрягает. А вот то, что Игорь Каркаров не склевал её по ошибке во время Турнира — очень даже напрягает и расстраивает.

Гарри усмехнулся и посмотрел на меня с заметным облегчением.

— Согласен. Снейп вообще классный мужик, оказывается… Я сегодня его с другой стороны увидел…

В любой другой день история о Снейпе, который цитировал Конан-Дойла и позволял Гарри безнаказанно обзывать себя занудой, вызвала бы мой живейший интерес. Но сейчас я чувствовала только тупую ноющую боль.

— Профессор сказал, что это неправда? — кажется, я прервала его на полуслове, но вопрос слишком долго вертелся у меня на языке.

— То, что он — зануда?

— То, что написала о нём Рита.

Гарри посмотрел на меня с вызовом:

— А если нет? Купишь у Паттерсона тухлых помидоров и встанешь в очередь, чтобы в него бросить?

— Что. Сказал. Снейп?

Гарри поднялся.

— Он сказал, что должен «привести дела в порядок». Сообщил, что не собирается ни перед кем оправдываться. Велел не беспокоить. А тебе завтра — не появляться. Больше ничего не интересует?

Злость, которая меня захлестнула, была неожиданной и сильной.

— Нет. Все ясно. Гермиона Грейнджер должна знать своё место, когда великий Поттер в одиночку защищает своего лучшего друга от нападок злобной толпы.

Гарри опешил. Я мысленно повторила про себя последнюю фразу. Мда. Кошмар и караул. Занесло на повороте, не хуже Рона. Может, окклюменция — не для меня? Сняв защиту, я почувствовала себя астронавтом, наконец открывшим скафандр после полёта.

— Такого бреда я от тебя никогда не слышал. Гермиона... Ты себя нормально чувствуешь?

«Нет. Я чувствую себя никому не нужной, бесполезной обузой. Хочу уйти домой и долго реветь в подушку. Скучать по родителям. Жалеть себя, глядя в зеркало, бить посуду и всячески выражать свое разочарование. И не хочу верить в то, что Снейп убил девочку».

— Нет, Гарри, не нормально. Мне плохо от того, что я ничем не могу помочь. Но срываться на тебе было форменным свинством.

Гарри обнял меня так крепко, что я охнула.

— Ты самая незаменимая на свете. Даже Снейп это понимает. Ночью, на Баттерси он растерял всю свою невозмутимость, когда Каркаров начал нести чушь про вас двоих… И гостиницу мы нашли, благодаря твоей идее. И вообще, перестань. Я так рад, что ты снова с нами…

— Еще поцелуйтесь, гады! — весело сказала Джинни, влетая в комнату. — Ни на минуту нельзя оставить вдвоём.

Я смутилась, а Гарри подмигнул мне и сел в кресло, сложив руки на коленях, как прилежный ученик.

Джинни одобрительно кивнула и прошлась по комнате с видом преподавателя на лекции.

— Значит так, господа снейпоманы. Буду вправлять вам мозги…

* * *

Я проснулась ещё до рассвета и долго слушала в темноте бешеный стук своего сердца. Сон не спешил меня отпускать. Зал в поместье Малфоев. Круг Пожирателей. Снейп на коленях перед Томом Риддлом. Подробности были до омерзения яркими и чёткими. Сейчас, когда рядом не было Гарри, фанатично убеждённого в своей правоте, и по-житейски рассудительной Джинни, я вновь не находила ответов на свои вопросы. Верю ли я в то, что написала Скитер?

Маленькая девочка. Маглорождённая волшебница или просто магла. У неё были родители. Она читала сказки и радовалась новым платьям. А потом её убил Северус Снейп… Тонкая грань между сном и реальностью снова исчезла и я услышала:

— Встречай нашу гостью, Северус!

Я огляделась. Зал был полон каких-то странных людей. Тот, кто говорил, стоял в центре и указывал на меня молодому парню с неподвижным взглядом. Его чёрные глаза впились в моё лицо:

«Как тебя зовут?»

«Гермиона. Я хочу домой».

«Не бойся. Скоро ты уйдёшь».

Зал растаял, но я оказалась не на площади Гриммо, а в своей квартире. Профессор Снейп стоял у окна спальни и тихо говорил:

«Жили в одной деревне четыре волшебника…»

Я хотела сказать, что сегодня мне не до сказок, но, сколько ни пыталась, не могла произнести ни звука. Наконец, мне с огромным трудом удалось прошептать:

«Сэр, пожалуйста!»

После этих слов я снова проснулась. Что-то тёплое и мягкое лежало на моём одеяле. Я протянула руку, и пальцы коснулись кошачьей шерсти.

— Косолап, — прошептала я. В ответ раздалось энергичное мурлыканье. — Как ты сюда попал, хитрец? Дверь ведь закрыта.

Кот сделал вид, что его этот вопрос не касается. Он вальяжно прошествовал по кровати и ткнулся мокрым носом в мою щеку. Я села, закутавшись в одеяло, и кот немедленно свернулся клубком у меня на коленях.

— Придётся тебе теперь меня слушать, раз пришёл. Потому что спать у меня сегодня не получается, а до утра ещё далеко.

Разговаривать с котом было немногим лучше, чем вести беседу с собственным отражением в зеркале, но мне сразу стало спокойнее.

— Есть один человек. Я его... ценю, уважаю и немножко… впрочем, это неважно. Он мне очень помог, когда никого не было рядом. Даже тебя. Нет уж, не отворачивайся. Теперь я понимаю, что ты сбежал от меня из-за палки Беллатрисы. Но мог бы хоть как-то намекнуть! Помнишь, как ты на Петтигрю бросался, когда он был крысой Рона? А тут решил не связываться? Вообще, давай договоримся: сел человеку на колени — значит, одобряешь. Зашипел — я буду знать, что с ним что-то не так. Согласен? Ладно, не хочешь об этом — не буду. Так вот, этот человек… Я не верю, что он жестокий убийца. И не верю, что он когда-то был таким. Но даже если всё это так, для меня он никогда не будет просто преступником. Понимаешь?..

Косолап понимал. И выражал полное согласие. Во сне.

Кошмары этой ночью мне больше не снились.

* * *

Я встала рано. На кухне пахло свежими булочками и кофе. Сонная Джинни перемещалась между столом и плитой в режиме автопилота. Гарри выглядел бодрым, но хмурым. Я села рядом.

— Доброе утро! Наверное… Какие планы на сегодня?

— Я — на работу, — откликнулся Гарри, — попробую напроситься в группу по задержанию Каркарова.

— Я сижу дома и не высовываюсь. Путешествия через каминную сеть тоже под запретом. В случае острой необходимости могу послать Патронуса, — монотонно пробормотала Джинни. — К Рождеству обрасту плесенью от безделья.

— У нас гостит Гермиона, вы могли бы вместе заняться библиотекой, — примирительно отозвался Гарри. — Готов поспорить, что там есть такие книги, которым позавидует Хогвартс.

Что правда, то правда. Даже корешки этих книг вызывали у меня священный трепет. Но было одно «но»…

— Я маглорождённая, ты не забыл, Гарри? Большая часть библиотеки Блэков защищена от посягательств «нечистой» крови. Сириус рассказывал. Без хозяина я и близко к ним не подойду.

— А я — тем более, — отозвалась Джинни. — Туда надо Снейпа запускать в полной боевой готовности.

Что-то холодное и острое кольнуло в груди. Какая глупость эти нелепые симпатические реакции нервной системы. Типичная барышня из романа Джейн Остин.

Гарри укоризненно посмотрел на супругу. У меня возникло неприятное ощущение, что эти двое успели обсудить мои странные чувства к профессору зельеварения. Выбрав самый нейтральный тон, я начала задумчиво:

— Кстати о Снейпе… Это так непохоже на него — менять свои планы… Может, мне стоит написать ему? Сказать, что…

— Не надо, Гермиона. Он сегодня утром уже ответил. Читай.

На пергаменте было написано:

«Мистер Поттер. Я получил ваши письма».

Я повертела лист и вопросительно взглянула на Гарри. Он мрачно кивнул:

— Да. Это всё.

— И что это значит?

— Он жив. Находится в пределах досягаемости. Общаться не желает. Во всяком случае, я понял его именно так.

— Ясно. Эта тема надолго, я удаляюсь, — зевнула Джинни. — Без меня вам будет интереснее. Гермиона, если я не проснусь к обеду — попробуй воззвать к моей совести, ладно?

Я кивнула. Наша рыжая молния не была расположена к утренней дискуссии. А вот её вчерашнее выступление было очень и очень убедительным.

«Вы были согласны принимать Снейпа со всеми тараканами в его вечно немытой голове, не интересуясь, сколько маглов он съел на обед за всю свою жизнь. И вдруг такая новость: у этого ангела есть тёмные пятна в биографии! Допустим, ваш Снейп загубил в прошлом кучу народу, и Рита об этом узнала. Что изменилось? Вот ты — Гарри, сто раз слышал от Дамблдора, что тот доверяет своему шпиону. Слово Риты для тебя важнее? Снейп твою шкурку спасал? Спасал. И не только твою. Так удовлетворись этой мыслью. Ну а ты, Гермиона… Сама решай, — закончила она неожиданно тихо…

Отпустив Джинни досматривать утренние сны, мы с Гарри какое-то время просто сидели и молчали. Наконец, он нерешительно начал:

— Гермиона…

Я подождала, но продолжения не последовало.

— Да, я — Гермиона, и это действительно я. Ты только это хотел узнать?

Гарри помотал головой и спросил каким-то деревянным голосом:

— Что у тебя со Снейпом?

— Работа. И странная история с палкой Беллатрисы, — слова аккуратно и чётко разделяли мысли и эмоции. Краснеть или сбивчиво бормотать больше не хотелось. — Неужели вы впечатлились статьей Скитер, мистер Поттер?

— Я серьёзно, Гермиона. Мы слишком давно знакомы, чтобы я этого не заметил.

— Назовем это словом «увлеченность», Гарри. Это не так страшно, как тебе кажется. И это под контролем.

— Ну, да. И поэтому ты говоришь фальшивые слова и используешь окклюменцию, чтобы прикрыть эмоции.

На этом месте я обожглась кофе и надолго закашлялась. Продышавшись и вытерев слёзы, я поинтересовалась:

— С каких пор аврор Поттер заделался крутым легилиментом?

— Ни с каких. Но распознавать интонацию нас учили. Гермиона, ты пойми, Снейп — плохая идея для влюблённости... ладно, если хочешь — увлечённости. Ты же понимаешь… Он всегда на своей стороне. Использует всё в своих целях. И если он столько времени проводил с тобой, это значит только, что у него… есть на то причины.

— Да, Гарри Поттер. Я знаю. Странно только, что ты сам не оставишь в покое этого хитрого слизеринца.

— Ну, есть разница…

— Какая? У тебя нет на него романтических планов? У меня, представь себе, тоже. Мне надо попасть в его лабораторию. Сегодня. Иначе труды двух месяцев окажутся напрасными.

Гарри покачал головой:

— Это решать Снейпу. Ладно, мне пора. Будет совсем невмоготу — попробуй послать профессору письмо. Но из дома не выходи, пожалуйста, — последнюю фразу он договаривал уже из прихожей. Судя по тому, что Гарри не воспользовался летучим порохом, своё «пожалуйста» он подкрепил блокировкой камина. Милый-милый Гарри. Вполне себе домашний диктатор.

Покончив с завтраком, я посмотрела на часы. Половина девятого. Похоже, день будет на редкость долгим…

Поднимаясь по лестнице, я пожалела, что отказалась от идеи навести порядок в книжных шкафах Блэков. Что мне делать в комнате без книг? Писать письма?

Настроение немного поднял Косолап, гордо возлежащий на моей кровати в позе сфинкса. Своеобразная форма его носа довершала сходство.

— Привет! Ты уже выспался?

Кот снисходительно посмотрел на меня прищуренным глазом и демонстративно зевнул. Он был единственным возможным собеседником, и я продолжила разговор.

— Хорошо быть котом, да? Никому ничего не должен, ни к кому не привязан. Живёшь себе припеваючи.

Возмущённо мяукнув, Косолап запрыгнул в кресло, где лежала моя сумка с «Дарами Снейпа». Внутри печально звякнула солонка. Я открыла сумку и выложила на стол свои бесполезные сокровища. Кот впервые проявил подобие интереса к происходящему, тщательно обнюхав контракт.

— Понимаешь, Косолап, профессор Снейп принял неправильное решение. А я не знаю, как это изменить, — ответила я на не заданный им вопрос. — Что значит «дважды попадала к нему в дом контрабандой»? Тогда срабатывала служебная магия. И вообще, портал можно создать, только зная координаты исходной точки и пункта назначения. Оба раза, активируя портал каким-нибудь паролем, я просто использовала вектор, уже заданный Снейпом. Самой мне отсюда портал не создать.

Странный диалог продолжался. Кот обращался к моей логике, взывал к моему упрямству и требовал вспомнить всё, что я читала о волшебных перемещениях. То, что при этом он не смотрел в мою сторону и хранил молчание, меня не останавливало. Часы в столовой гулко пробили девять. Я взяла в руки палочку и, указав на пергамент, без надежды на успех произнесла:

— В соответствии с контрактом, я сейчас должна быть в лаборатории мастера Снейпа.

Косолап чихнул. Больше ничего не произошло.

В любом случае, то, что я сказала, было неправдой. Снейп сам отменил сегодняшнюю смену. «Работодатель имеет право изменить график работы, продлить или досрочно расторгнуть договор». Хотя… «Изменение графика или продление договора возможно только при согласии обеих сторон». А моя сторона категорически не согласна с изменением условий договора. Значит… Да ничего это не значит. Могу подать официальную жалобу в отдел магического правопорядка... Почему-то с каждой секундой мне всё сильнее казалось, что если я сейчас не попаду к Снейпу, то произойдёт что-то непоправимое. Портал… Аппарация… Шагни туда — не знаю куда… Патронус…

Косолап, наконец, развернулся и теперь гипнотизировал меня своим равнодушным взглядом.

— Даже не предлагай, — возмутилась я. — Если Снейп это увидит — он меня убьёт. Глупое слово обожгло как удар плетью. «Он убил её быстро и без колебаний». Куда я лезу? Зачем? Что за мания спасать тех, кто об этом не просит? Особенно, если они очень сильно об этом не просят…

Косолап моргнул.

— Ладно. Что у нас в задаче? Уравнение с несколькими неизвестными: как, куда и зачем.

Мне нужен план. Необходимо найти обоснование моего появления, определить точку прибытия и убедить вот этот пергамент, что моё перемещение соответствует интересам автора контракта.

Кот вспрыгнул на стол и лапой подтолкнул пергамент к чернильнице с пером.

— И что ты мне хочешь показать?

Внезапно меня осенило. Контракт! Снейп создал дубликат, используя Протеевы чары. Изменения одного затронут и второй. Что мне это даст? Краешек какой-то важной идеи мелькал на краю сознания. Метка! Как Риддл призывал своих последователей в незнакомое место? Они аппарировали, используя навигацию Протеевых чар. Вот он — вектор!

— Косолап, ты гений.

Дрожащей рукой я обмакнула перо в чернила и вывела на обороте листа слова: «Уважаемый профессор Снейп!» В этот момент пергамент под моей рукой потеплел. Перевернув его, я увидела, что текст договора перечёркнут крест-накрест, а под ним появились новые слова:

«Настоящий контракт расторгнут досрочно, шестого декабря одна тысяча девятьсот девяносто девятого года по инициативе работодателя». Пока я смотрела, добавилась подпись: «Северус Снейп».

Значит так? Несчастное гусиное перо превратилось в обломки, хотя облегчения это не принесло. Обида. Разочарование. Ярость. Но мысль продолжала работать. Я с удивлением почувствовала, как разум почти рефлекторно отсекает эмоции. В голове прояснилось. Волна чего-то давно забытого прокатилась по телу, запульсировав на кончиках пальцев. Я взмахнула палочкой Снейпа. Из неё вырвался сноп красных и серебристых искр. Блики заплясали на стенах и потолке комнаты. Теперь я точно знала нужные слова…

Когда окружающая реальность уже начала терять четкость очертаний, мне почудилось, что Косолап широко улыбается.

Утро началось с повального нашествия сов. Мое вчерашнее обещание Поттеру разблокировать почту стало сразу казаться опрометчивым. Вся корреспонденция делилась на три неравные группы. Большую часть составили письма неизвестных адресатов. Их я просто сжёг. Изучать общественное мнение на голодный желудок категорически не хотелось.

Вторая группа включала письма заказчиков. Эти пришлось читать. Восемь клиентов уведомляли о том, что с сегодняшнего дня не нуждаются в моих услугах. Здесь всё было ясно. Меньше заказов — меньше работы. Минерва Макгонагалл демонстрировала поддержку в своей привычной манере:

«Северус! Нам понадобится ещё дюжина дополнительных порций Костероста до конца года».

От Малпеппера ожидать реакции не стоило: газет он не признавал.

Третью группу составляли письма от Поттера, который ещё вчера прислал сбивчивую и эмоциональную записку. Её общий смысл сводился к тому, что освободитель магического мира готов защищать профессора Снейпа до победного конца. В письме, отправленном вдогонку, тема была развернута. А сегодня утром я читал уже готовую речь адвоката на судебном процессе. «Человек — это не только его поступки. Это то, к чему он пришёл, совершая эти поступки». Интересно, где Поттер откопал эту фразу? И что я должен был на это ответить? Перечислить причины, которые, наконец, пошатнут неукротимую веру «золотого мальчика»? Составить развернутую исповедь на три свитка?

Поттер не понимал, что появление ещё одной статьи о моих новых старых прегрешениях ничего не меняет. Какая разница, что скажут люди, если я вообще не желаю, чтобы обо мне говорили? Азкабан? Возможно это лучший выход. Ни милосердного оправдания, ни заслуженных проклятий. Только приговор.

В итоге я отправил Поттеру письмо. Пусть хотя бы не подозревает меня в попытке бегства.

А теперь — к Мерлину всю корреспонденцию. Пора оставить мысли о призрачном будущем, и заняться реальным настоящим.

Мисс Грейнджер и её магия... Можно выдать Поттеру пошаговую инструкцию дальнейших действий. При участии своей решительной супруги и самой Гермионы, он как-нибудь справится.

Зелье для Люциуса… До его окончательной готовности осталось каких-то девять дней работы. Стазис может перечеркнуть все усилия. Но мисс Грейнджер больше не должна мне ассистировать. Теперь, в свете статьи Скитер, её присутствие в моём доме будет выглядеть довольно скверно. Просто поразительно, что за двадцать лет преподавательской практики меня ни разу не обвинили в домогательствах, а вот стоило выйти в отставку…

Рассуждая о сиюминутных делах, я успел одеться и сейчас обнаружил, что облачился в старый сюртук «профессора Снейпа». Символично. Часы пробили девять, и я направился в лабораторию. Попробую обойтись без ассистента…

К моему удовольствию, никто сейчас не мог увидеть, как я нарушаю свой же запрет на использование волшебной палочки в зельеварении. Для пробы я зачаровал пару ножей и поставил на огонь основу Бодроперцового зелья. С нарезкой проблем не возникло. Ингредиенты благополучно перекочевали в котёл. Деревянный черпак какое-то время ритмично помешивал содержимое… Взрыв раздался неожиданно. Варево в одну секунду взлетело на потолок и теперь медленно капало оттуда фиолетовыми тягучими каплями обратно в котёл, непостижимым образом устоявший на треножнике. Вот так. Главное, чтобы об этом никогда не узнал Лонгботтом. Впрочем, от меня он точно ничего не услышит. Разве что здесь внезапно материализуется мисс Грейнджер… Сядет с утра пораньше перед контрактом и проникновенно объяснит ему, что профессор Снейп был неправ. Создаст портал в никуда, и её разнесёт на атомы… Так. Что там девочка думала о возможности вызвать тахикардию у злобного профессора? Через три секунды я был в библиотеке. Перечёркивая пергамент с текстом контракта, я испытал смутно знакомое чувство горечи. Что не так? Ах, да. Теперь она не сможет использовать вассальную магию. Бессмысленные сантименты... Подпись… Всё. Пора работать.

Я не успел закрыть дверь библиотеки. За спиной раздался грохот, и по стенам заплясали отблески синего света. Моей хвалёной реакции хватило лишь на то, чтобы развернуться, выдернуть появившуюся Грейнджер из-под лавины падающих книг и слегка замедлить их падение.

— Идиотка! — прошипел я. — Как вы вообще сюда попали?

— Здравствуйте, профессор, — спокойно отозвалась она, разглядывая впечатляющие последствия своего появления. — После работы я здесь обязательно приберусь.

На время я потерял способность не то что говорить, но и думать. Гермиона Грейнджер аккуратно высвободила свою руку из моих пальцев и направилась к двери. Чувствуя себя гостем в собственном доме, я последовал за ней. В полутёмном коридоре непрошеная гостья остановилась и поинтересовалась:

— Я могу зайти в лабораторию?

— Нет, — слово потребовало от меня невероятных усилий. Происходящее походило на галлюцинацию, которая вот-вот развеется, и на месте Грейнджер останется пустота. — Контракт аннулирован. Сейчас вы спуститесь на первый этаж и с помощью камина отправитесь обратно на площадь Гриммо.

— Сомневаюсь, сэр, — она знакомо тряхнула своими невозможными волосами и на мгновение стала напоминать саму себя. — Думаю, мы сэкономим время, если я, не дожидаясь ваших дальнейших вопросов, сразу сформулирую ответы. Во-первых, у меня не получится сейчас вернуться, потому что каминная сеть в доме заблокирована, а обратный портал и аппарация туда невозможны. Гарри в аврорате. Дома только Джинни. Она не сможет изменить уровень безопасности самостоятельно. Пока вы будете вести переписку, пройдёт пара часов. За это время я вполне успею выполнить свои обязанности.

— С сегодняшнего дня я не нуждаюсь в ваших услугах, мисс Грейнджер!

— Вы напрасно меня прерываете, сэр! Потому что, во-вторых, вы обязаны были уведомить меня о досрочном расторжении договора, по крайней мере, за одну неделю, а день его расторжения считается рабочим днём. Таким образом, формально, я всё ещё ваш ассистент, сэр. В третьих, не закончив зелье, которому отдали столько сил и времени, вы нарушаете принципы мастера Зелий, изложенные в вашей любимой «Магии зельеварения».

Она стояла очень прямо. Речь, лишённая обычной торопливости, звучала уверенно и сдержанно, а выражение лица напоминало о скульптурах мадам Тюссо. Мне захотелось встряхнуть её, накричать, напугать, только чтобы стереть эту неестественную маску. Такую отвратительно знакомую. Ну, конечно…

— Вижу, вам понравилась тотальная окклюменция?

— Не более чем вам, профессор. И, кстати, ваша попытка пробить мой блок — очень болезненна. Если сомневаетесь в моей личности, лучше задайте какой-нибудь вопрос.

— Хорошо. Допустим… Чем вы вытеснили память о дочери в воспоминаниях своих родителей?

Она вздрогнула, и в глазах, наконец, вспыхнула злость. Щиты распахнулись. Я успел увидеть достаточно, чтобы пожалеть об этом.

— Убедились? — снова спокойный ровный голос.

— Благодарю за содействие, мисс Грейнджер.

Пора было заканчивать затянувшуюся комедию.

— Вы сказали всё, что хотели?

— Да.

— Полагаете, что добились ожидаемого результата?

Грейнджер усмехнулась. Коротко и жёстко.

— Когда вы научитесь замечать тех, кто рядом с вами, сэр? Пусть они не вызывают у вас горячей любви и радостных воспоминаний, но это те люди, которым вы не безразличны.

Я собирался бросить очередную саркастическую фразу, но в памяти неожиданно всплыли слова:

«Знаешь, Мэри, раз Снейп тебе так нравится, бери и занимайся его перевоспитанием сама».

«Я бы так и сделала, если бы он замечал кого-нибудь, кроме тебя...»

Наверное, я долго молчал. А потом… просто открыл дверь лаборатории и пропустил Грейнджер вперёд.

* * *

То, что портал сработал, я поняла, когда увидела в вязком тумане глубоко внизу контуры библиотеки профессора. А потом меня на приличной скорости впечатало спиной в книжные полки. С трудом устояв на ногах, я попыталась оглядеться, но жёсткий рывок за руку вновь лишил меня равновесия.

— Идиотка! — прозвучал где-то над ухом резкий голос. — Как вы вообще сюда попали?

Когда комната замедлила вращение, я обнаружила себя в объятиях мастера Зелий. Вокруг, обтекая созданный им невидимый купол, с тихим шелестом медленно падали книги.

Спокойно. Вдох-выдох. Освобождаем сознание. Ставим блок. Полный блок. Три. Два. Раз. Выпрямляемся.

— Здравствуйте, профессор. После работы я здесь обязательно приберусь.

Никогда не видела у Снейпа такого лица. И никогда так не радовалась его сердитой физиономии. Запястье саднило. Останутся синяки. Но нам, волшебницам, это ведь не страшно?

Замирая от собственной наглости, я обошла книжный курган и направилась в коридор. То, что профессор не попытался меня остановить, тревожило, но я собиралась играть ва-банк. И для начала нужно было убедить Снейпа не отправлять меня назад.

— Я могу зайти в лабораторию?

— Нет. Контракт аннулирован…

Продолжая пререкаться с профессором, я снова и снова задавала себе один и тот же вопрос: как я действительно здесь оказалась? Несчастный контракт, на который я так старательно напирала сейчас в своих аргументах, вероятно, обладал безграничным интеллектом, если создал портал наперекор чётко выраженной воле работодателя… Но факт оставался фактом. У меня получилось!

— Вижу, вам понравилась тотальная окклюменция? — реплика Снейпа прозвучала неожиданно и резко.

— Не более, чем вам, профессор! — парировала я, и в то же время я почувствовала, как Снейп бесцеремонно пробивает мою ментальную защиту. Он что, проверяет меня? Пытаясь сохранять спокойствие, я сказала:

— И, кстати, ваша попытка пробить мой блок — очень болезненна. Если сомневаетесь в моей личности, лучше задайте какой-нибудь вопрос.

— Хорошо. Допустим… Чем вы вытеснили память о дочери в воспоминаниях своих родителей?

Гад. Как он может?! Ведь знает же… От обиды и злости защита мгновенно лопнула. Мама, папа, дом, Хогвартс, Рон, статья…

Нет! С трудом мне удалось восстановить спокойствие и вновь заблокировать сознание. Снейп этому не препятствовал. Значит, и правда проверял. Параноик.

— Убедились?

— Благодарю за содействие, мисс Грейнджер! — теперь он уже не выглядел растерянным или озадаченным. — Вы сказали все, что хотели?

— Да.

— Полагаете, что добились ожидаемого результата? — эта обманчивая мягкость голоса появлялась у профессора только перед разгромными отповедями.

Отлично. Сейчас меня не только прогонят, но и дадут развёрнутый анализ моей стратегии поведения. С чего я взяла, что этот упрямый мизантроп нуждается в моей поддержке? Что он вообще хоть в ком-нибудь нуждается? Внутри как будто щёлкнул выключатель, и весь авантюризм сегодняшнего утра куда-то испарился, оставив только бесконечную усталость. Снейп стоял рядом: неприступный и непроницаемый, как всегда. Только сейчас я поняла, что впервые за эти месяцы он вновь облачился в свой чёрный сюртук с кошмарным количеством пуговиц. Человек-броня. Не пробиться. Не достучаться. Не доказать. Неожиданно у меня вырвалось:

— Когда же вы научитесь замечать тех, кто рядом с вами, сэр? Пусть они не вызывают у вас горячей любви и радостных воспоминаний, но это те люди, которым вы не безразличны.

Прозвучало резко. Впрочем, Снейп, кажется, ничего не услышал. Он смотрел куда-то поверх меня, и я с трудом удержалась, чтобы не оглянуться.

А потом… Он просто открыл передо мной дверь и отошёл в сторону…

Лаборатория сегодня выглядела живописно. Но никто не собирался мне излагать curriculum vitae* фиолетовых жирных клякс на потолке, пригоревшей мерзости в котле и разлетевшейся вдребезги этажерки с флаконами. Ну и ладно. Предположим, что я не любопытная.

В голове пульсировала одна мысль. «У меня получилось!» Что именно получилось? Снейп меня не выгнал? Вернулась магия? Я создала сложный портал по слепку Протеевых чар? Высшая магия, кстати! Не важно. Главное, что я сейчас здесь. И это правильно. Не знаю почему. Я посмотрела на своего работодателя и вздрогнула, встретив ответный взгляд.

— Приберитесь для начала здесь, мисс Грейнджер.

Оригинальный способ диагностики. Не для меня же он устроил эту локальную катастрофу?

— Вингардиум Левиоса! Репаро! Экскуро! — магия потоком изливалась с моих пальцев в палочку Снейпа. Я почти не ощущала ее воздействия, но продолжала произносить формулы и вычерчивать векторы, подчиняя себе давно утраченную силу. — Темпоре ретрозум! Эванеско!

Беспорядок закончился раньше, чем мне хотелось. Я проверила свой барьер и повернулась к профессору.

— Всё, сэр.

Вместо ожидаемых фанфар и салюта по случаю возвращения магии Снейп молча протянул мне инструкцию. Последовательность действий удалось заучить только с четвёртого раза. Готово. Я прошла к шкафу с ингредиентами и собрала на подносе составляющие зелья, необходимые на этом этапе. Выглядели они страшновато. Особенно неприятно смотрелся флакон с кровью. Но именно его профессор без комментариев взял с подноса и вернул на полку. Немногословность, ага…

Работа в лаборатории привычно успокаивала, заставляя отбросить лишние мысли. Я так и не сумела понять, что именно создаёт Снейп при моём скромном участии. Судя по составу, зелье обладало огромным количеством взаимоисключающих эффектов. Оно усиливало сопротивляемость организма и одновременно делало его уязвимым, вызывало к жизни самые низкие животные инстинкты и пробуждало высокие чувства, возвращало надежду и погружало человека в полное отчаяние. Это было похоже на загадку сфинкса. А ещё — на самого Снейпа. Дойдя до этой метафоры, я на долю секунды замешкалась с добавлением очередного ингредиента, заработав сердитый взгляд от своего патрона. А вот не расслабляйся, Гермиона! Если уж влезла в эту историю, изволь соответствовать правилам игры! А правила предполагали, что я здесь нахожусь исключительно по служебным обязательствам. И никаких метафор. Когда подошло время добавить кровь, Снейп завернул рукав сюртука, освобождая левое запястье, и аккуратно провёл по коже острым лезвием ножа. Я зажмурилась. Сказать, что после войны у меня появился страх крови, было бы преувеличением. Но вот кровь конкретно этого человека… Слишком хорошо я помнила Визжащую хижину. Понадеявшись, что всё уже кончено, я открыла глаза и увидела, как Снейп повторяет то же самое с правым запястьем.

— Мисс Грейнджер, — его полный яда голос вывел меня из полуобморочного состояния, — не соблаговолите ли помочь?

Могла бы и сама догадаться, что неудобно залечивать порезы самому себе.

— Извините, сэр. Конечно.

Выхватив палочку, я подошла к профессору, но встретила его взбешённый взгляд:

— Собираетесь повторить погром, который устроили в библиотеке? Уберите это немедленно. Бадьян на второй полке слева.

Проклиная собственное тупоумие, я бросилась за лекарством. Только вот интересно: кто здесь до меня махал палочкой над зельями?

Одна капля на левую руку. Лёгкий дымок — и на коже Снейпа появился тонкий шрам. Капля на правое… На месте уже затянувшегося пореза возникла серебристая лента, охватившая запястье. Снейп вздрогнул и прикрыл странное явление манжетой. Ещё одна загадка из серии «вы и сейчас ничего обо мне не знаете»? Где-то я читала о подобных знаках. Кажется, бадьян временно проявляет обязательства, связанные с долгом крови…

— Придите в себя! — раздражённо рявкнул Снейп, возвращаясь к работе.

Сегодня он гораздо больше напоминал Ужас Хогвартса, и дело было вовсе не в сюртуке. Снейп грубил и срывался. Оскорблял и задевал за больное. Как будто Невилл опять не дочитал инструкцию. Как будто на важном этапе испорчено зелье. Как будто что-то пошло не по плану… Что-то? Да всё! Включая моё появление в его доме. Профессор злился на меня, на Гарри, на Скитер, на Каркарова. На то, что позволил выйти ситуации из-под контроля. Что может быть хуже для двойного агента со стажем?

Тем временем я потушила огонь под котлом, заполнила пробирку ярко-синим зельем и протянула ее Снейпу.

Он провел стандартные пробы, записал параметры в лабораторный журнал и повернулся ко мне.

— Синий цвет, мисс Грейнджер. Синий цвет символизирует фантазию. Безудержный полёт человеческой мысли. Полёт, способный породить и вдохновение ученого, и болезнь безумца. Однако, чаще всего, фантазия — всего лишь самообман. Попытка спрятаться от нежеланной правды.

Вряд ли выражение моего лица сейчас можно было назвать интеллектуальным. Услышать от мастера Зелий такую поэтическую речь было так же невероятно, как получить от Малфоя открытку к Рождеству. Но в следующее мгновение Снейп решил вернуться к более привычному для меня образу.

— Вы вообразили, что можете безнаказанно принимать решения, идущие вразрез с моими указаниями? Это было самонадеянно, безответственно и непорядочно, — я попыталась возразить, но Снейп прервал меня раздражённым жестом и продолжил, — да, непорядочно. В том числе, по отношению к вашим друзьям, которым вы за эти три часа даже не попытались сообщить о своём местонахождении.

Кошмар. Я действительно забыла о Джинни. Теперь она уж точно проснулась и поняла, что я исчезла. Как вообще дом отреагировал на мое перемещение? Увидев мой испуг, Снейп недобро ухмыльнулся и замолчал.

— Сэр, могу я попросить…

— Сделать это за вас? Нет. Надеюсь, что урок пойдёт вам на пользу. Заметьте, хотя аппарация в дом на площади Гриммо невозможна, ничто не мешает аппарировать к порогу дома. И я бы предпочёл, чтобы это произошло как можно быстрее.

Манипулятор! Но я тоже так умею.

— Нет, сэр. Я не знаю, когда смогу поговорить с вами в следующий раз. А мне необходимо обсудить всё, что касается моих магических способностей. Как вы уже заметили, дело явно сдвинулось с мёртвой точки.

Окинув меня взглядом, в котором явственно сквозило отвращение, Снейп кивнул.

— Только не здесь. Отправляйтесь в библиотеку. Тем более, вы, кажется, собирались навести там порядок.

* * *

Порой мне удавалось раскрутить Снейпа на интересный разговор в библиотеке. Но не сегодня. В отличие от деловой тишины лаборатории, здесь его молчание было тягостным. Я даже засомневалась, помнит ли ещё профессор о моем присутствии. Он методично осматривал каждую книгу и отправлял на законное место. Я старательно пыталась делать то же самое, но выходило гораздо медленнее. Почти каждый фолиант хотелось, по крайней мере, бегло пролистать. Когда моя спина заныла от постоянных наклонов, я устроилась на полу, рядом с тающим книжным курганом.

Скоро меня отконвоируют на площадь Гриммо. Там будет любопытная Джинни и сердитый Гарри. Или наоборот: сердитая Джинни и любопытствующий Гарри. Как повезёт. А Снейп останется здесь, в своём желанном одиночестве. Безумное упрямство этого утра казалось сейчас романтической глупостью.

— Вознаграждение за полный срок контракта будет сегодня перечислено на ваш счёт в Гринготтсе, — сообщил вдруг Снейп, не отрываясь от своего занятия.

— Спасибо, сэр. Куплю себе большой чёрный рояль, — огрызнулась я.

— Чем обязан такой реакции?

Профессор отложил очередную книгу и внимательно посмотрел на меня. Окклюменция, окклюменция, не пропадай!

«Я слегка расстроена тем фактом, что вы не сдержали своего обещания, сэр…» Нет. Совсем нытьё. Попробую по-другому.

— Зелье ещё не готово, а вы всеми силами пытаетесь от меня избавиться, не объясняя причин.

— Вам не ясны причины?

— Нет.

— И где вы растеряли свой интеллект? В Англию вернулся Пожиратель Смерти, готовый предоставить неопровержимые свидетельства моих преступлений в Первую магическую войну. Или вы уже забыли, как публикации Скитер влияют на жизнь?

Несмотря на все усилия, спрятать ухмылку мне не удалось. Брови Снейпа тут же совершили знакомое упражнение.

— Я не собираюсь менять мнение о человеке из-за слов лживой тараканихи и трусливого сибарита.

— Вот как? Значит, вы полагаете, что статья — ложь, не стоящая вашего внимания?

Я отложила книгу и посмотрела на Снейпа. И начала говорить осторожно, словно ступая по минному полю…

— Думаю, там есть и ложь, и правда.

— И в чём же ложь?

— Равнодушие. Они утверждают, что люди для вас ничего не значат. Но это не так. Вчера я весь день думала об этой истории. И представляла себя на месте девочки, — Снейп дёрнулся, как от пощёчины, но промолчал. — Я не знаю, каким человеком вы были двадцать лет назад, сэр. Но уверена, что вы не убивали ради удовольствия.

— И какое умозаключение заставило вас прийти к такому выводу?

— Обычно садисты — люди с фальшиво обходительными манерами. А вы — желчный сварливый человек. Это плохо сочетается с истинной жестокостью…

— Синий цвет, Грейнджер! Фантазия, которой вы себя успокаиваете.

— Нет, сэр. Предположение, следующее из наблюдений. Равнодушный и жестокий маг не стал бы возиться все это время с бесполезным сквибом.

— Вы пропускаете одно существенное уточнение: если бы он не преследовал своих целей.

— Неужели? Соскучились по палочке Беллатрисы? Больше вы ничего не приобрели. Как ассистент я оказалась вам не нужна ещё до окончания процесса.

— Обстоятельства изменились.

— Да. И равнодушный жестокий человек разорвал контракт с Грейнджер, чтобы невольно не подставить её под удар прессы? Несмотря на упущенную выгоду? Судя по сегодняшнему состоянию лаборатории, вы пытались продолжать варить зелье самостоятельно. И у вас ничего не вышло.

— Забываете о субординации, мисс Грейнджер?

— Интересно, какую субординацию вы имеете в виду, сэр?

Снейп резко поднялся и отошел к окну. Не поворачиваясь, он заговорил бесцветным голосом:

— Вы играете с огнём, Грейнджер.

— Это игра по вашим правилам.

— Не ваша игра.

— Синий цвет, сэр. Теперь вы ушли от темы в мир фантазий и зыбких предположений.

— Неужели? Тогда я упрощу задачу. Что конкретно вы хотите услышать?

— Правду?

— Пересказать мою биографию до первого падения Тёмного Лорда? Или до второго?

— Как… умерла та девочка?

Его рука с силой сжала палочку. Я представила, как он оборачивается и произносит непростительное заклятие. Но Снейп только отрывисто сказал:

— Хлоя… Её звали Хлоя.

* * *

Когда я предложил Грейнджер самой задать вопрос, я не сомневался, что именно она спросит. Была какая-то странная справедливость в том, чтобы рассказать об этом именно ей. Единственной, кто не пытался подогнать меня под собственные представления о моей персоне. Не пытавшейся выбирать: сволочь или святой.

…Это было в конце шестого курса. Сразу после экзаменов. Он вызвал меня через Люциуса. Я очнулся на следующий день в поместье Малфоев с ощущением полного краха, но абсолютно не представляя, что именно произошло. Лорд не вспоминал обо мне две недели. За это время Люциус предложил мне помощь в поисках жилья, а часть ближнего круга перестала замечать меня при встречах. Воспоминания восстанавливались медленно. Но однажды они вернулись…

— Скажи, Северус, почему ты готов служить мне?

— Мой Лорд, вы поведёте волшебников к их истинному предназначению.

— Нет, Северус. Ты здесь, потому что ненавидишь. Ненависть переполняет тебя. Отец-магл, втоптавший в грязь мать-волшебницу… Ничтожные враги, которые нападают из-за угла… Но есть ещё кое-что... Мне рассказали об одной грязнокровке, к которой ты неравнодушен…

— Мой Лорд!

Его вторжение в мой разум было быстрым и почти безболезненным. Воспоминания мелькали калейдоскопом, вызывая почти забытые нежность, боль и отчаяние. В какой момент я восстал против этого натиска, пытаясь защитить единственное, что имело смысл и значение?

— Ты пытаешься помешать мне, Северус? Мне?

Боль. Гнев. Снова боль…

— Тебе придётся избавиться от этого, Северус. И как можно быстрее. Я не люблю ждать.

Мир разлетелся на тысячи осколков, и наступила блаженная пустота.

Через два месяца тренировок я научился ставить полный барьер окклюменции. На создание преграды-невидимки ушло почти три года. Лорд трижды устраивал проверку и трижды я уступал, признавая свою слабость. Лили вышла замуж за Поттера и вступила в Орден Феникса. По-прежнему ли я хотел стать обладателем Метки? Да. В тщеславных мечтах я видел себя рядом с властелином, пришедшим к власти. Гриффиндорские мерзавцы умирали, и я убеждал Лили принять мою помощь и покровительство. Оставалось лишь немного доработать эту фантазию и представить её Лорду как желание обладать чужой вещью. И великодушный Лорд Волдеморт милостиво обещал удовлетворить прихоть своего слуги.

— Ты готов служить мне, Северус?

— Да, мой Лорд.

— А если бы тебе пришлось выбирать?

— Я не испытываю сомнений, господин.

И Мальсибер, и Эйвери рассказывали о ритуале. Я произносил нужные слова, почти не задумываясь.

— Тебе придётся убедить меня в этом, Северус. У нас гостья. Смотри!

Я понимал, что Лили уже взрослая женщина, но при виде маленькой рыжеволосой девочки меня охватила паника.

Она была без сознания. Заклятие удерживало её в воздухе.

Лорд тем временем продолжал:

— Мне было жаль лишать тебя обещанной игрушки. Этой Лили. Но я нашёл выход. Дочь грязнокровки и магла. Жизнь за жизнь.

Я продолжал стоять на коленях, и он опустил ребенка на мраморный пол.

Девочка начала просыпаться. Она села и оглядела зал скорее с любопытством, чем испуганно. Наконец, её глаза остановились на мне, и я услышал в своём сознании:

— Ты кто? Волшебник?

— Да.

— А я Хлоя. Я хочу домой. Это плохой сон.

— Не бойся. Сейчас ты ещё раз заснёшь, и сон закончится.

-Убей её!

Обернувшись, девочка увидела Тёмного Лорда.

— В одну секунду удивление на её лице сменилось ужасом. Хлоя закричала: тонко и отчаянно. Она подбежала ко мне и вцепилась в колени, желая спрятаться от презрительного взгляда. Я накрыл её мантией и произнёс заклинание. Маленькое тельце девочки обмякло, и я положил её перед собой.

— Почему так, Северус? — задумчиво спросил Лорд.

— Я исполнил вашу волю, мой Лорд. Авада требует ненависти и немалых магических затрат. Заслуживают ли маглы таких усилий?

Тонкие губы изогнулись в подобии улыбки:

— Протяни руку, Северус. Будь верен до смерти…



На улице опять начался дождь, и его капли рисовали узоры на запотевшем стекле… Говорить было трудно. Грейнджер, сознательно или нет, сняла свой ментальный барьер. Даже отвернувшись, я чувствовал её страх и постепенно угасающую надежду. Закончив говорить, я долго вслушивался в наступившую тишину, пытаясь найти отголоски ужаса, отвращения, презрения, ненависти… Но не ощущал ничего.

Не в силах больше выносить молчания, я спросил:

— Вы это хотели услышать?

Вновь — ничего. Я, наконец, заставил себя повернуться и увидел, что Грейнджер отчаянно мотает головой, закрыв лицо руками.

— Нет, — голос Грейнджер прозвучал глухо. — Я надеялась, что вы как-нибудь… выкрутились.

Теперь она смотрела на меня. Глаза блестели, но слез в них не было.

— Выкрутился? Тайком вынес девочку и оживил её?

— Не знаю.

— Я предупреждал о неуместности фантазий на мой счет. Мне ещё раз повторить, что вы представляете на моем месте выдуманного персонажа?

— Зато вы больше не сможете сказать, что я ничего о вас не знаю.

Что-то я перестал понимать в жизни. Последняя фраза показалась мне верхом бессмыслицы.

— Хотите узнать что-нибудь ещё?

Грейнджер прошептала:

— Ей было больно?

— Нет.

— А родители?

— Их убили раньше. При нападении… Пора возвращаться, мисс Грейнджер. Ваши друзья волнуются.

Она упрямо помотала головой.

— Не сейчас. Пожалуйста…

В её мыслях метались вопросы, которые она не решалась задать.

— Забыли, как пользоваться окклюменцией?

— Нет. Подумала, что это будет нечестно.

— Вы знаете ответы, мисс Грейнджер. На сегодня с меня достаточно.

— Но, сэр…

— Сейчас. Вы. Должны. Уйти.

— А… книги?

— Прекратите изображать милосердную идиотку. У вас это выходит отвратительно.

Её сознание, наконец, захлопнулось:

— Хорошо, сэр. Я правильно понимаю, что вопросы о палочке и магии мне стоит перенести на следующий раз?

Следующий раз? Следующий раз?! Она вообще меня слушала?

Грейнджер сейчас походила на птенца-подростка: нескладная, встрёпанная, тщетно пытающаяся вести себя по-взрослому. И этому цыплёнку я только что исповедался в том, о чем молчал даже наедине с собой?

— Слушайте, вы, мать Тереза! Никакого следующего раза не будет. У меня осталось не так много времени, и я намерен провести его, как считаю необходимым. Без шефства скаутов. В доме, который мне бы хотелось считать своим, а не филиалом гостиной Гриффиндора. Всё, что здесь было сказано — было сказано с одной целью: избавить вас от иллюзий. Если вам мало, могу добавить другие истории. Желаете узнать, как умерла Чарити Бербидж? Как выбралась из Азкабана Беллатриса Лестрейндж? И прекратите хвататься за нелепую мысль о моей природной доброте. То, что вам кажется хорошим отношением, было всего лишь результатом обязательств. К счастью для меня и для вас, сегодня это закончилось…

В этот момент сильная боль рванула правое запястье, и я почувствовал брешь в защите дома. Еще один гость. В подтверждение этого внизу раздались шаги и хорошо знакомый голос завопил:

— Профессор! Профессор Снейп! Гермиона пропала!

____________
* curriculum vitae (лат) – «путь жизни», краткое жизнеописание

Иллюстрация к главе:

— Поттер! Стойте там, где стоите, — от голоса Снейпа, многократно усиленного заклинанием, заложило уши. Следом громыхнуло так, что дом вздрогнул. Снейп метнулся на лестницу. Я осталась сидеть на полу, с бессмысленной книжкой в руках, слушая диалог, разворачивающийся внизу.

— Поттер, вы с ума сошли?

— Гермиона…

— Здесь. С ней всё в порядке.

— Но… как? Вы передумали?

— Я — нет, но ваша подруга умеет быть невероятно настойчивой, если что-то взбредёт ей в голову.

Фраза была сказана с такой яростной неприязнью, что меня передёрнуло. Понятно. Снейп позволил себе каплю человечности, и теперь я для него — напоминание о проявленной слабости. Предсказуемо и неотвратимо. А чего я ожидала?

«Не этого», — ответил внутренний голос.

Двое внизу теперь говорили тихо, но голос Гарри с каждой секундой становился все раздражённее. Я вспомнила Джинни с её эффектным способом гашения конфликтов. Жаль, что это не мой случай. Но спускаться все равно придётся. Я с трудом встала — в отсиженную ногу сразу же впились тысячи булавок — и, прихрамывая, поплелась вниз по лестнице.

Кухня выглядела так, будто здесь снимали фильм о последствиях землетрясения. Среди разломанной мебели и разбитой посуды в нелепой позе застыл Гарри с треснувшими очками в руках. Его словно удерживали невидимые нити, которые Снейп, стоящий рядом, обрывал резкими и короткими движениями палочки. Моё появление было встречено мрачными взглядами и тяжёлым молчанием.

— Я могу помочь? — спросила я, чтобы что-нибудь сказать.

— Решили, что домовой эльф — это ваше призвание? — процедил Снейп сквозь зубы, не отрываясь от своих странных пассов. — Постарайтесь меня не отвлекать, если не хотите, чтобы ваш друг пострадал.

— Давай, я пока тебе очки починю, — я протянула руку к Гарри, но он сделал вид, что не заметил этого.

Щёки предательски заполыхали.

Отлично. Двое против Грейнджер. Спешите видеть! Впервые в роли Рона Уизли — прославленный зельевар Северус Снейп!

Брошенный вскользь взгляд Снейпа дал мне понять, что я снова забыла об окклюменции.

— Что это, сэр? Что у вас случилось? — неуверенно спросил Гарри, когда невидимые путы исчезли.

— Отличный вопрос, Поттер, — скривился Снейп, продолжая выписывать палочкой замысловатые фигуры в воздухе. — Что же у меня случилось? Давайте по порядку. Во-первых, утром здесь материализовалась ваша подруга, готовая ради работы создать портал даже из аннулированного трудового контракта. Во-вторых, меня в очередной раз почтил своим присутствием мистер Поттер, для которого даже заблокированный камин…

Профессор неожиданно замолчал.

— Нельзя пройти через заблокированный камин, — не выдержала я.

— Нельзя создать портал в неопределённом направлении, — усмехнулся Снейп, — но ведь гриффиндорцев такие мелочи обычно не волнуют.

— Это не было неопределённым направлением, — возмутилась я. — Слепок Протеевых чар, которые активировались в момент расторжения…

— Я не знал, что камин заблокирован, — вклинился Гарри.

По выразительному взгляду, которым наградил его Снейп, я заподозрила отповедь на невербальном уровне. Ответ Гарри подтвердил мою догадку:

— И, кстати об этом… Почему вы сразу не сообщили, что Гермиона у вас?

Я съёжилась. От Снейпа ощутимо повеяло холодом.

— Мистер Поттер, — начал он вкрадчиво, — боюсь, вы неверно представляете себе ситуацию. Я не обязан отчитываться перед вами в чём бы то ни было. Особенно в своём доме, куда вы вторглись без приглашения. Если вы полагаете, что имеете право на допрос — стоило появиться здесь с соответствующим предписанием от аврората.

Лицо Гарри закаменело. Несколько мгновений он молчал, а потом заговорил срывающимся голосом:

— А знаете, мистер Снейп, — хватит. Считайте, что вы своего добились. Спасибо за всё, больше я вас не потревожу. Мы уходим, — пнув обломок стула, Гарри развернулся к камину.

Я умоляюще посмотрела на Снейпа, но он молчал. Потом снял с полки коробку с Летучим порохом и протянул мне.

— Всего наилучшего, мисс Грейнджер!

Вот упрямцы! Мальчишки! Гордецы слизеринские! Придурки гриффиндорские. Близнецы сиамские!

На «близнецах» взгляд Снейпа утратил свою невозмутимость, и я поняла, что пора действовать. Подойдя к Гарри, я протянула ему коробку:

— Держи. Ты — первый. Там Джинни волнуется. Скажи ей, что я скоро буду.

Гарри набрал в грудь воздуха для возмущённой реплики, но я одними губами прошептала:

«Пожалуйста!» — и он растерянно кивнул.

Вспышка зелёного пламени. «Площадь Гриммо, двенадцать!» — и в кухне остались только профессор и я.

— Что вам ещё нужно, мисс Грейнджер? — голос Снейпа звучал бесцветно и отрешённо.

— Мне жаль, что из-за меня...

— При чём здесь вы? Просто Поттер, наконец, пришёл в себя.

Я только покачала головой.

Профессор прошёлся по кухне, оглядывая разгром. Под его ногами хрустели осколки. Интересно, как Гарри всего этого добился? Трудно было представить более убедительную иллюстрацию благих намерений Гриффиндора, чем то, что учинили сегодня в доме одного мастера зельеварения невыносимые Поттер и Грейнджер. Впрочем, Снейп выглядел скорее усталым, чем сердитым.

— Давайте, я всё же помогу.

Но он, казалось, не слышал. Когда я уже перестала надеяться хоть на какой-нибудь ответ, Снейп заговорил, всё так же бесцветно и устало:

— Грейнджер, зачем вы это делаете? Неискоренимое стремление защищать и оберегать всех подряд?

Опять он за своё. Что за человек! Я позволила гневу выплеснуться наружу:

— А почему вы всё это делаете? Оскорбляете тех, кто рядом. Не подпускаете никого, кто мог бы поддержать в трудную минуту и порадоваться в момент удачи? Ваша хвалёная окклюменция — это же гадость! Она выжигает всё внутри, оставляя только боль и горечь. Мерзость! Просто мерзость!

— Эта «мерзость» позволила мне выстоять против Тёмного Лорда!

Я чуть не засмеялась в ответ. Снейп оправдывался!

— Тёмного Лорда больше нет! От кого вы закрываетесь? Знаете, что вчера сделала Джинни? Она натравила на редакцию «Пророка» дюжину пикси. Догадываетесь, почему?

— Думаю, миссис Поттер старалась ради вас, мисс Грейнджер, — улыбка на лице профессора была такой же странной, как этот разговор.

— Ладно. Вычёркиваем Джинни. Гарри утверждал, что он вам верит, несмотря ни на что. И вы его оттолкнули, потому что он «ничего о вас не знает и верит только в свои фантазии». Конечно! Гарри тоже вычёркиваем! Меня вы, для разнообразия, решили напугать знанием. Я вас выслушала и продолжаю считать человеком, заслуживающим… ну, в общем, человеком. Но вы и меня вычёркиваете! Потому что я просто идиотка, которая вечно всех жалеет, да? Знаете, это называется стереотипным поведением, сэр. Вы поступаете так, как привыкли. Ни на секунду не задумываясь, что это бессмысленно и нелепо. Вам легче придумать объяснение тому, что вы делаете, чем поменять давно устаревшую модель действий.

— Разве я не свободен в своих решениях? Хотите осчастливить меня против воли? — тон Снейпа вновь стал насмешливым. Он прислонился к стене, скрестив руки на груди, и разглядывал меня, словно какое-то неизвестное науке существо.

— Я знаю, что такое одиночество. Это не может нравиться. Вы говорите, что я решаю за вас, но сами делаете то же самое! Никто не имеет права испытывать добрые чувства к Северусу Снейпу! Решили за всех и каждого?

— Достаточно, мисс Грейнджер. Ваша мысль мне ясна. Не стоит пересказывать её тридцатью способами. Перейдём к ожиданиям. Что же мне необходимо делать, на ваш мудрый взгляд?

Профессор стал настолько не похож на себя, что я сбилась с мысли и растерянно пробормотала:

— Действуйте так, как вам хочется, а не так, как вы привыкли, — воображение тут же нарисовало мне парочку забавных интерпретаций этой идеи, и я опять покраснела. Ну и пусть. Не будет рыться в чужой голове!

Снейп хмыкнул:

— Допустим. Список того, что я должен хотеть, вы мне тоже предоставите?

— Я чувствую, что разговариваю с океаном, сэр. Эмоций много, вероятности быть услышанной — никакой.

— А вы не боитесь, мисс Грейнджер, что тот человек, которого вы предлагаете выпустить на свободу, окажется хуже, а не лучше уже имеющегося?

— Нет никакого «того» человека, сэр. Это вы. От начала и до конца. Такой, как есть. И я горжусь знакомством с вами.

— Благодарю, мисс. А теперь — может, позволите немного поговорить о вас?

— Да, сэр.

Я приготовилась к ответной атаке, но профессор лишь поинтересовался:

— Полагаете, что к вам вернулась магия?

— Я боюсь надеяться, сэр. Но…

— Да или нет?

— Я… не чувствую её. Могу применять, но не чувствую. Это что-нибудь означает?

— Вы верно заметили, что контракт продолжает действовать в течение суток после расторжения. Но вассальная магия обычно не проявляется чарами такого уровня. Думаю, вопрос прояснится завтра утром.

— И если способности сохранятся...

— Тогда вам вновь стоит попытаться выбрать себе новую волшебную палочку.

— А как же мой строгий арест из-за происков злого ворона?

Снейп криво усмехнулся.

— Аврор Поттер обеспечит вам сопровождение. Но если вы боитесь, то, разумеется, можете отказаться до лучших времён.

— Отказаться? Ну уж, нет. Не дождётесь, профессор!

— Отлично. Завтра. В девять. Вы тестируете свои магические способности и отправляете мне подробный отчёт совой.

— Да, сэр. И ещё... — я набрала в легкие побольше воздуха и отчеканила: — независимо от результата этого тестирования, послезавтра я буду у вас в лаборатории. И все оставшиеся восемь смен — тоже.

Снейп продолжал внимательно смотреть на меня. Под этим тяжёлым взглядом я обычно начинала нервничать. Но сейчас в нём было что-то другое. Жёсткие черты лица на секунду смягчились.

— Пусть так. Но если сейчас вы не оставите меня в покое, я запущу в вас единственным уцелевшим здесь стулом. И, поверьте, сделаю это в полном соответствии со своими желаниями, как вы и просили.

Проверять это утверждение на практике я не решилась.

* * *

Прошло два часа, прежде чем первый этаж обрёл свой прежний вид. К счастью, Поттер не разрушил защиту дома, а, скорее, пронырнул сквозь неё, используя магию Долга. Поэтому восстанавливать безопасность не понадобилось. Оставалась ещё разгромленная библиотека. Я поднялся туда. Груда книг на полу вызывала смешанные чувства. Сегодняшний день побил все рекорды нелепостей. И всё же… Всё же…

«Я знаю, что такое одиночество. Это не может нравиться! Ваша хвалёная окклюменция — это же гадость! От кого вы закрываетесь?» Нахальное, маленькое, храброе создание. Её голос крутился в голове как заевшая пластинка, вызывая злость и болезненную неловкость.

Сумрак уже вползал в комнату. Сами собой зажглись лампы, прочертившие резкие тени от всех предметов.

Я прикоснулся к стенной панели над письменным столом, и она отъехала в сторону, открывая небольшую нишу. Пустое чёрное пространство в деревянной раме. Хотел бы я знать, как магические художники заставляют холст сохранять отпечаток души? Или всё это один большой обман? Не глядя на портрет, я занялся повреждёнными книгами. Через какое-то время раздался шорох, и благожелательный голос произнёс:

— Добрый вечер, Северус!

— Альбус.

Директор Хогвартса с интересом разглядывал новое для него помещение.

— У вас прекрасная библиотека! О, я вижу прижизненное издание Баджа?! Удивительно! А это… что?

Я ещё раз оглядел последствия утреннего визита мисс Грейнджер и пожал плечами:

— Немного хаоса. Говорят, иногда это… успокаивает.

— Изящно сказано, Северус.

Дамблдор взмахнул волшебной палочкой и удобно устроился в появившемся кресле. Он явно не спешил продолжать диалог, так что изображать вежливость пришлось мне:

— Как поживает Минерва?

— Рвёт и мечет. Обещала задушить мисс Скитер.

— Отсоветуйте ей.

— Попробую… Что с вашими научными изысканиями?

— Продвигаются.

И снова лишь благожелательная улыбка… В полной тишине я восстановил ещё две книги, чувствуя, как внутри нарастает раздражение и нетерпение. Вопрос сорвался с языка прежде, чем я успел остановиться:

— Скажите, Альбус, о чём вы больше всего жалели, когда поняли, что скоро умрёте?

Взгляд Дамблдора утратил безмятежность. Он задумчиво покачал головой.

— Слишком длинная жизнь. Слишком много поводов для сожаления, Северус. И ни одного человека, готового меня выслушать.

— А как вы определяли, готов ли человек вас слушать?

— Возможно, всё дело в этом. Я просто не пытался начать говорить.

— Но если бы это произошло? Вам стало бы легче? Уменьшили бы вы свой долг судьбе?

— Я не нашёл ответ при жизни, не найду и сейчас, — Дамблдор встал и подошёл к раме. — Но вы — сможете.

— Не уверен.

— Кто помог начать вам, Северус?

Я усмехнулся.

— Всего лишь маленькая настырная птичка, которая летит на огонь и не боится обжечься.

— Зарянка…

— Что?

— Простите. Старческая сентиментальность. Это из детской легенды. Птичка, которая не страшится адского пламени*… Берегите её, Северус.

— Я бы предпочёл, чтобы она вообще не летела на этот огонь.

Дамблдор не вернулся в своё кресло. Он оперся на раму картины и смотрел на меня так пронзительно, что я усомнился в неспособности портретов к легилименции.

— Не уверен, что я хороший советчик в таких делах. Но защитить кого-то легче, если находишься рядом.

— Альбус, вы сочиняете очередную сказочку.

Он развёл руками.

— Будем говорить о погоде? О виде из ваших окон? О Хогвартсе?

— Только не о Хогвартсе!

— Так я и думал. Но без вас он совсем не тот.

— Уверен, что ни один ученик по мне не скучает.

— Ошибаетесь, друг мой. Дом Слизерина нуждается в своём декане.

Я почувствовал, как пересохло в горле.

— Не шутите так, Дамблдор. Школа, где я почти двадцать лет отработал надзирателем, один раз — палачом и год — приговорённым к казни… Даже Азкабан кажется мне более приятным местом.

— Хорошо. Не будем и об этом. Но тогда я спрошу прямо: что вы хотели услышать?

Я пожал плечами.

— Ничего определённого. Есть нечто непривычное в том факте, что наш сегодняшний разговор не решает судьбы магической Англии.

— Иногда судьба одного человека значит не меньше.

— Иногда? Каково это, Альбус? Сегодня — спасать человека, а завтра жертвовать им для спасения мира? Не по чьей-то указке, а по собственному замыслу?

Дамблдор прикрыл глаза и пробормотал, скорее себе, чем мне:

— Ради общего блага…

Он наконец вернулся в кресло и продолжил уже в своей обычной манере:

— Каждый сам выбирает свой путь и расплачивается за него тоже сам. Так было с вами, с Гарри, с Томом, со мной… Люди гораздо больше похожи друг на друга, чем принято думать. Все они сомневаются, принимают решения, совершают поступки и ошибаются. Единственное отличие состоит в том, что одни ещё могут что-то изменить, а другие уже мертвы. Вы — живы, Северус. Это удивительное преимущество…

Дамблдор замолчал. Мне нечего было ему возразить.

Восстановив последнюю книгу, я взглянул на портрет. Он снова был пустым и чёрным. Директор Дамблдор отправился туда, где в нём нуждались.

* * *

Я вышла из камина и сразу наткнулась на Джинни. Её задумчивое лицо и закушенная губа не обещали простого: «Привет, как дела?»

— Ну, здравствуй, моя Гермиона! — показная доброжелательность голоса не могла меня обмануть.

— Привет, — выдавила я. Эмоции схлынули, и поддержать заданный Джинни тон мне было просто нечем.

— Знаешь, моя Гермиона, когда из запертого дома исчезает человек — это немного нервирует.

— У меня новый титул?

— Да, моя Гермиона. Тебе его Гарри пожаловал. Минут десять назад. Вылетел из камина, злее гриндилоу: «Твоя Гермиона скоро будет. Они там со Снейпом ещё не всё обсудили». Здесь, в гостиной, дверь чудом выдержала, а вот наверху точно что-то разбилось.

Я виновато улыбнулась, хотя улыбаться совсем не хотелось. Хотелось закрыться в комнате и просто побыть одной. Но на пути стоял рыжий ураган, который не собирался останавливаться. Ладно, план простой: поддержать диалог, повиниться, удовлетворить любопытство и прорваться к себе.

— Джин, я…

— Не надо. Вот не надо. Если ты начнёшь оправдываться — я начну орать.

— Ну, ты и так уже кричишь, в чём тогда разница? Я поступила ужасно. Конечно, надо было предупредить. Мне просто не верилось, что это получится.

— Ну, допустим. Тебя внезапно унесло в волшебную страну. Но когда ты оказалась у своего Снейпа…

— Своего? Ещё один титул, Джин?

— Плевать! Ты поступила как эгоистка. Бессовестная эгоистка!

Лицо Джинни раскраснелось, волосы растрепались. Уперев руки в бока, она распекала меня с хорошо знакомыми интонациями.

Я поняла, что быстро покончить с этим не получится, и пошла в атаку:

— А ты сейчас удивительно похожа на Молли. И если уж мне достался её фирменный нагоняй, могу я рассчитывать и на фирменный обед? С утра ничего, кроме кофе, не видела.

Джинни поперхнулась следующей репликой. Она растерянно заморгала, а я, пользуясь передышкой, плюхнулась в кресло.

— Ясно. Лучшая оборона — это нападение. Нахваталась приёмчиков от своего Снейпа, — голос подруги утратил значительную часть воинственности. — Сама на кухню пойдёшь или Кричеру всё сюда тащить?

— Пойду. Сама. Дай только отдышаться.

Усталость и напряжение безумного дня навалились разом. Ломило виски, ныла спина, мелко дрожали пальцы. Мысли в голове мельтешили в броуновском движении.

В комнату протиснулся Косолап. Медленно обошёл кресло, тщательно принюхался и, удовлетворившись результатом, вспрыгнул ко мне на колени. Я погрузила ладони в его тёплый густой мех. Сразу стало легче.

— Во всяком случае, кот тебя признал. Удивительно флегматичное создание. Я тут на стены лезла от страха, а он только мурлыкал, да о ноги тёрся.

— Успокоить тебя хотел. Он-то знал, что со мной всё в порядке. Портал при нём сработал… Гарри сильно сердится?

— Ну что ты… Сердится — неправильное слово. Я бы пока его не трогала. Для собственной безопасности. Что он там, у Снейпа, увидел, а?

Странно, что каких-то два дня назад такой намёк Джинни вогнал бы меня в краску. Сегодня я лишь усмехнулась:

— Скорее уж, не увидел. Там не было ни одного целого предмета. Не знаю как, но Гарри умудрился пройти через заблокированный камин Снейпа. И застрял в какой-то паутине. А стулья и посуда почему-то от этого сломались. Совсем. Потом эти двое наговорили друг другу гадостей, и Гарри ушёл. Кажется, он всерьёз обиделся… Смотрел на Снейпа, как… как раньше, в Хогвартсе.

Джинни хмыкнула и села в соседнее кресло в обнимку с подушкой.

— Неужели больше не будет пятничных посиделок, вечных посыпаний головы пеплом, всех этих «как я мог», «почему не понял»... И почему то, о чём я мечтаю, всегда происходит так не вовремя? Эх… А тебя он не прогнал, значит?

— Нет, не прогнал, — я улыбнулась, вспоминая свое появление в библиотеке. — Правда, напоследок пообещал запустить стулом. А завтра мне нужно послать ему письмо. И, кажется, я снова могу колдовать.

Джинни застонала.

— Гермиона, ты можешь выдавать информацию помедленнее? Я не успеваю впечатляться.

— А это почти всё. Хотя нет… Ещё Снейп утром разорвал контракт, а я убедила его, что это — неверное решение. Джинни, я не могу говорить медленнее. Ужасно хочу есть. Пойдём на кухню? — последние фразы мне удалось произнести жалобным голосом, и Джинни смилостивилась.

— Идём. Лапик, ты с нами?

Кот мягко спрыгнул с колен и прошествовал к двери с видом королевского церемониймейстера. Мы вышли следом. Вот и всё. Так просто. Даже не обманывать, а избегать вопросов, на которые не можешь дать ответов. Нет, Джинни, этому я училась не у Снейпа. Его методы мне не подходят. Скорее, я стала лучше понимать другого директора Хогвартса.

На лестнице Косолап остановился и требовательно мяукнул. А потом начал ходить вокруг меня, настойчиво направляя в сторону лестницы на третий этаж.

— Что случилось, Косолап? Куда ты меня зовёшь?

Джинни озадаченно посмотрела на кошачий танец.

— Наверху только Гарри. Лапик, ты хочешь, чтобы мы пошли к нему? Нет? Не мы? Только Гермиона?

Я засмеялась.

— И что он тебе ответил? Прочитал лекцию по конфликтологии? Ладно, поднимусь одна. Смягчу гнев великого Гарри Поттера.

Джинни неуверенно кивнула.

— Я пока на стол соберу… Он тренируется, наверное. Когда злится, всегда громит что-нибудь.

На площадке третьего этажа было пять дверей. Гарри искать не пришлось. Косолап ткнулся носом во вторую слева и с достоинством удалился. Я постучала и вошла. Вернее, застыла на пороге. Это была уменьшенная копия тренировочного зала в Выручай-комнате. Гарри стоял в центре перед боевым манекеном, сжимая в руке палочку. На меня он бросил сердитый и обиженный взгляд. И сразу отвернулся. Решив пойти по накатанному пути, я ляпнула первое, что пришло в голову:

— Хороший манекен… Правдоподобный.

— Угу.

Получилось не очень. Но сдаваться не хотелось.

— Что отрабатываешь?

— Рикошет, — неохотно отозвался Гарри. — Разные боевые заклятия реагируют на препятствия по-разному. В основном, просто гасятся материалами, но есть исключения.

— Покажешь?

— Смотри. Только не шевелись!

Он направил палочку куда-то за спину, почти не глядя выпустил красный луч, и тот, отразившись четыре раза от стен, вырвал палочку из «рук» манекена. Я тут же забыла, что начала разговор исключительно в дипломатических целях.

— Гарри, это же гениально! И опасно. Как тебе удаётся рассчитать траекторию?

Он снял очки, повертел их в руках, снова надел. И только потом ответил:

— В этом и проблема. Здесь, в комнате, я уже могу прицелиться с любой точки, а на открытых площадках получается полный хаос.

— А какие заклинания поддаются?

— Ну, Экспеллиармус, почти все сигнальные… Ступефай, ментальные… Ты не думай, я их со щитом отрабатываю. Непростительные — гаснут. Кроме Авады. Я не проверял. Просто помню… — он помрачнел, а потом продолжил совсем другим тоном. — Гермиона! Сегодня днём я решил, что тебя похитил Каркаров…

Я ждала продолжения, но его не последовало. Пришлось заговорить самой.

— Мне жаль. Правда. Но по-другому я не могла. А потом… потом слишком многое случилось.

— Насколько далеко всё зашло, Гермиона?

А ведь он не шутит… Пожалуй, в другой ситуации мне бы польстило такое предположение. Снейп не брал с меня обещания молчать, но я знала, что поделиться хоть чем-то из сегодняшних разговоров, будет предательством. А потому ответила таинственным шёпотом:

— Очень далеко… Сегодня Снейп… пытался варить зелье с помощью магии, и у него... взорвался котёл!

Как Гарри ни старался, удержаться от смеха он не смог. Что делать дальше, я уже знала. Мною в красках было описано неудачное приземление в библиотеке и катастрофа в лаборатории. Получилось насыщенно и правдоподобно.

Напряжённое выражение почти исчезло из глаз Гарри, но его голос прозвучал резко и жёстко:

— Гермиона, ты всё-таки не доверяй добрым чувствам Снейпа, пожалуйста. Это маска. Он действует в своих интересах. Я… точно знаю.

— Я тоже. Он меня предупредил.

— Да? — теперь Гарри выглядел по-настоящему растерянным.

— Да. Я не под Империусом, не под Амортенцией. Снейп мне помог, и я хочу выполнить свои обязательства перед ним. Я знаю, что он неприятный в общении тип, и понимаю, почему сегодня ты на него рассердился. Но вот это, — я взмахнула палочкой, манекен взмыл в воздух, сделал круг под потолком и приземлился на прежнем месте, — его заслуга.

Гарри не ответил. Просто кивнул. Задумчиво и отстранённо. Да что же это такое? Хоть кто-нибудь сегодня за меня порадуется?

— Что не так? Я ещё чего-то не знаю?

— Я получил сову от Рона. Он возвращается.

____________
* Зарянка, малиновка или робин (англ. Robin) – маленькая птичка из семейства мухоловковых. По древнему преданию, зарянка опалилась в адском огне, когда носила воду для страдающих душ.

Утро вторника было тихим. Гарри ушёл очень рано. Перед этим они с Джинни долго шептались в коридоре. Я решила сделать вид, что сплю. А сама лежала, бездумно глядя в тёмный потолок, и считала минуты, оставшиеся до «часа Х». Косолап свернулся на одеяле, всем своим видом демонстрируя бренность моих волнений. На чердаке мерным речитативом что-то бормотал Кричер.

Вчерашний день представлялся мне странно ясным и чётким. Я помнила каждую деталь, каждое слово, цвет, запах. «Делай что должно — и будь, что будет»… Книжный опыт подсказывал, что ничего хорошего из этого не будет. Но обжигающая боль и такая же радость заглушали любую попытку анализа.

После двух часов беспокойной полудрёмы я сдалась. Вынула из-под подушки палочку и взмахнула ей в простейшем жесте. Невербальное «Акцио». Сумка из кресла плавно переместилась на кровать. Вот они — дары Снейпа. Солонка — бывший портал, контракт с двумя автографами автора — фирменный одноразовый навигатор Гермионы Грейнджер. И палочка-карандаш. Чёрная. Шестигранная. Возможно, сегодня она вернётся к своему настоящему владельцу.

Я прикоснулась к её рукояти. Палочка ответила дождем серебряных искр. Я повторила действие, заморозив искры в воздухе. Получилось красиво. Добавила деталей, движения, света… Теперь в комнате шёл серебристый снег. Не долетая до пола, он ярко вспыхивал и исчезал. На люстре появились светящиеся сосульки, потолок мерцал звёздами.Что бы ещё придумать? Ледяные узоры на стекле... Гирлянды, шары, хлопушки, свечи… Ель, остролист, омела над входом… Косолап одобрительно мурлыкал на кровати, поглядывая краем глаза на мои действия. Магия лилась сквозь пальцы как вода. Никогда раньше это не было так легко. Я боялась остановиться, посмотреть на часы. Казалось, что тогда всё это исчезнет.

Стоя спиной к двери, я не сразу поняла, что она уже давно открыта. Резко обернувшись, я столкнулась с Джинни.

— Ой! Ты меня напугала!

— И тебе доброго спокойного утра, Гермиона. И с днём рождения!

— Почему с днём рождения?

— Потому что налицо все признаки острого магического совершеннолетия: использование магии ради использования магии.

Улыбнувшись, я украдкой посмотрела на часы. Четверть десятого!

— У меня получилось, Джинни! Сутки уже закончились! Значит, это не служебная магия!

— Естественно, не служебная. Ты ведь не пробирки лабораторные отмывала, а… — Джинни не договорила фразу, задумчиво разглядывая меня, — …пыталась украсить комнату, как Большой зал Хогвартса?

Я оглядела звёздный потолок, свечи, повисшие в воздухе, и неуверенно кивнула.

Джинни спросила не просто так.

Она вспомнила прошлое Рождество…

— Это неправильно, Джин! Мы будем веселиться там, где лежали Фред, Тонкс, Люпин? Будем радоваться, тому, что нам повезло чуть больше?

— А ты предлагаешь надеть траур и никогда больше не улыбаться? Фред первым сказал бы, что это — чудовищная глупость! Мы сражались за то, чтобы жизнь продолжалась, чтобы глупые первоклашки взрывали под столами продукцию «Всевозможных Волшебных Вредилок» и получали бы за это отработки у Филча, а не Круциатусы от Кэрроу!

— Я не пойду. Не могу это видеть…

Сегодняшняя Джинни не стала напоминать мне эту историю. Она заинтересованно оглядела результаты моего вдохновения и решительно сказала:

— А у тебя, определённо, есть вкус. Пожалуй, я знаю, чем мы сегодня займёмся! Кричер, конечно, душка, но вот декоратор из него никакой. С чего начнём?

Я засмеялась.

— С чего хочешь! Только сперва мне нужно будет написать Снейпу.

— Конечно-конечно! Как без этого. Снейп — он повсюду. Полчаса тебе хватит? Потому что в десять прилетит сова от мамы, и ты могла бы ей воспользоваться.

Ещё раз оглядев комнату и одобрительно хмыкнув, Джинни вышла.

«Уважаемый профессор Снейп!»

Где-то это уже было…

«Я сумела использовать чары различного уровня сложности через сутки после окончания действия контракта».

Но почему-то думаю, что всё не так просто.

«Возможно, продолжает действовать какой-то неучтённый фактор. Я использую магию, но не чувствую её источника в себе».

А ещё я очень хочу вас увидеть.

«Мне бы хотелось обсудить это с Вами, но не злоупотреблять Вашим временем».

Да, я в курсе, что я дура. Мне Гарри вчера объяснил четыре раза и Джинни… не знаю сколько. У неё это перманентно выходит.

«С уважением, Гермиона Грейнджер».

Запечатав письмо, я спустилась в кухню. Сова от Уизли уже прилетела и дремала на спинке стула. Джинни сидела за столом перед письмом. Я окликнула её, но она не повернулась, а задумчиво сказала, глядя в стену:

— Это плохо, что я пока не хочу детей?

Нетрудно было угадать, откуда дует ветер.

— Миссис Уизли?

— Мама полагает, что мне следует пройти обследование в Мунго. Если я скажу, что собираюсь в ближайшие пять-семь лет заниматься спортивной карьерой…

— Это тебе решать… Тем более, что Билл с Флёр уже собираются сделать её бабушкой.

— Ага. Но ей мало. Все должны срочно размножаться. И, кстати, у неё коварные планы по примирению вас с Роном, — сказав это, Джинни впилась в меня глазами в ожидании реакции.

Ноги сразу стали ватными. Вынести напор Молли и в первый раз было сложно.

— Понадеюсь, что в её планы не входит использование Амортенции. И с чего это миссис Уизли вдруг смилостивилась на мой счёт?

— Чарли написал ей письмо. Потребовал прекратить тебя обвинять. Видимо, Рон ему рассказал, как было дело… Ах, Гермиона, как же мне сейчас не хватает Снейпа!

— За-зачем? — я с трудом вырвалась из потока своих мыслей и с подозрением уставилась на Джинни.

— Затем, что способностей к легилименции у меня нет, а при имени Рона твои глаза нехорошо стекленеют, и очень трудно догадаться, о чём ты думаешь.

«Глаза стекленеют»… При имени Рона у меня внутри поднималась такая паника, что все силы уходили на то, чтобы её скрыть.

— Я и сама не знаю. Представляю, как он зайдёт, посмотрит исподлобья и… всё. Фантазия заканчивается.

— Перестань. Это ведь Рон, а не василиск. Поговорите по-человечески. Станет легче.

— Ага. И когда мне начинать готовиться?

— Ну, Рон выразился чуть более ясно, чем Трелони в своих пророчествах: «В декабре».

— Отлично. Просто отлично. Письмо возьми. И пойдем декорировать ваше гнёздышко.

Джинни привязала письмо к лапе птицы и выпустила сову в окно. Потом обернулась ко мне и укоризненно покачала головой:

— Сначала — завтракать. А то вдруг налетит Снейп и унесёт тебя в неведомые края — голодную.

— Нет, — возразила я, — сегодня у него выходной. Надеюсь, он доволен.

Удивительно, но Джинни оставила это высказывание без комментариев. За завтраком она молчала и лишь недовольно хмурила брови. Лезть под кожу с вопросами мне не хотелось, но внезапно испортившееся настроение подруги как-то пугало. Переждав минут пять, я решилась:

— Ну?

Джинни бросила ложку в раковину и поморщилась от звука:

— О каком гнёздышке с детишками можно говорить, если Гарри ночует дома пару раз в неделю? Мама не понимает. Но пока я играю в квиддич, а Гарри спасает Британию и мир — у нас полная гармония. А если я стану образцовой клушей, то сразу начну ныть, злиться и требовать к себе внимания… Сегодня он ушёл на работу. До послезавтра. Без деталей и объяснений. Представляешь? И сказал мне об этом за пять минут до ухода. Хорошо, хоть сказал. В прошлый раз просто прислал сову. Вечером. Он так привык. И я привыкла…

Джинни говорила так обиженно и искренне, что хотелось её пожалеть, немедленно вернуть и отругать Гарри, найти ему работу в каком-нибудь тихом бессмысленном министерском отделе… И согласиться с Молли, что им срочно необходима куча детей. Но только всё это было не нужно.

— Ты ведь злишься не на Гарри, а на правила. Так?

Джинни пожала плечами:

— Может и так.

— Твоя семья никогда не жила по правилам. Артур и Молли поженились против воли родных и позволили себе детей столько, что Малфои чуть не лопнули от возмущения. Они так решили. Сами. Артура называет чудаком даже Ксенофилиус Лавгуд. Все твои братья выбирали путь в жизни самостоятельно, без учета мнения общества. Даже Перси. Так что перестань ныть и радуйся своей замечательной жизни. И никому не позволяй указывать, как тебе жить и что считать нормой.

Джинни внимательно посмотрела на меня и неуверенно кивнула. На её лицо постепенно возвращалось обычное выражение.

— А ведь ты права. Всё. Стоны и жалобы закончены. Пора впустить в дом дух Рождества. Это правило мне нравится, так что — за дело!

Ну да. А что подумала Гермиона — никто не узнал... Мне не грозили ни родительские правила, ни дети, ни муж два раза в неделю. К сожалению...

Джинни оттеснила меня от раковины с грязной посудой и показала пальцем на полотенце. Командирша несчастная.

Стук во входную дверь прозвучал внезапно и очень громко. Сердце подпрыгнуло куда-то в горло. Промелькнули воспоминания о том времени, когда мы прятались здесь от Волдеморта, о приходе Люпина… Потом вспомнился Каркаров и, наконец, я поняла, что это, скорее всего, Рон.

Джинни с удивлением посмотрела на мое испуганное лицо и сообщила:

— Не паникуй. Мама написала, что отправила посылку к праздникам. Её и доставили, наверное. Сиди тут, сейчас принесу.

Как только Джинни вышла, в кухне материализовался Кричер. Поклонился мне, повернулся к раковине… На счёт «три» сияющая посуда уже стояла на своих местах. Негромкий хлопок — и домовик исчез. Я подошла к двери и прислушалась. Джинни дружелюбно разговаривала с кем-то на улице. Похоже, мне надо лечить нервы. Входная дверь хлопнула, и голос моей подруги весело крикнул:

— Гермиона! К тебе тут неожиданный гость!

Ко мне?

Только не Рон! Только не Рон! Пожалуйста, только не Рон, — шептала я, поднимаясь по лестнице. — Я не готова. Что я ему скажу?

Я не сразу разглядела визитёра, стоящего в полутемном коридоре. Наконец, я поверила собственным глазам, и, пытаясь скрыть эмоции, произнесла:

— Здравствуйте, профессор Снейп.

* * *

Глупая сова семейки Уизли переминалась с лапы на лапу и заискивающе заглядывала мне в глаза.

— Дождись ответа, — сказал я ей и распечатал письмо.

Всего четыре строчки. Грейнджер пыталась быть лаконичной.

«Я использую магию, но не чувствую её источника в себе».

Я был готов прочитать о неудаче Грейнджер. Возможно, о её успехе. Но это? Продолжать рассчитывать на остаточную магию контракта — обманывать себя. Надо искать другие версии. А опираться практически не на что. Что если я ошибся, и мисс Грейнджер использовала иной источник? Снова влияние Лестрейндж? Скверно. Надо действовать.

— Ответа не будет, — сообщил я птице.

Поттер наверняка не обрадуется моему появлению. Вчера я сорвался на парня. Повёл себя как глупый подросток. Просто не хотел, чтобы Грейнджер вот так, случайно, узнала о нашем с ним договоре. Что ж, всё когда-нибудь приходится делать впервые. Даже извиняться.

Через сорок три минуты я стоял у обшарпанной двери на площади Гриммо. Ни разу я не появлялся на этом крыльце в хорошем расположении духа. Конура Блэка, штаб-квартира Ордена Феникса… признаться, в качестве дома Поттеров он вызывал наименьшее отвращение. Интересно, почему Поттер до сих пор не заменил этот молоток со змеей?

Я постучал. Довольно долго было тихо, а потом послышались шаги и дверь распахнулась.

— Профессор Снейп? Добрый день! — голос Джинни Поттер был приветливым и ровным. Как будто я каждый день заходил к ним на ланч.

— Добрый день, миссис Поттер! Могу я увидеть Гарри? — и «миссис Поттер» и «Гарри» дались мне неожиданно легко.

— Боюсь, что нет. Он в аврорате. На операции. Да вы заходите, не стойте на пороге!

Невероятное доверие! Неужели доблестный аврор не научил свою супругу хотя бы простейшей проверке личности?

— Минус сто баллов с Поттеров за пренебрежение правилами безопасности!

— У нас вредноскоп над дверью, вот здесь. Если бы это были не вы — он бы уже визжал на весь дом, — не смутилась хозяйка дома. — Но если хотите, могу спросить о чём-нибудь неприличном. Например, как к вам вчера попала Гермиона?

Я не дал себе улыбнуться, но ответил в тон:

— Тогда я останусь на крыльце, потому что не знаю приемлемого объяснения этому дикому факту.

— Оценка «Превосходно». Заходите уже, мне холодно!

— Благодарю. Раз уж вы так любезны, я бы поговорил с мисс Грейнджер.

— Отлично!

Миссис Поттер захлопнула за мной дверь и крикнула вглубь дома:

— Гермиона! К тебе тут неожиданный гость! Ну же, профессор, проходите! Будете чай?

Сегодня миссис Поттер излучала искреннее дружелюбие. Неужели всё дело в освободившихся пятницах Поттера?

Грейнджер появилась быстро. На её лице последовательно сменялись страх, удивление, неверие и…

— Здравствуйте, профессор Снейп.

Радость. Чистая детская радость… Что я буду с этим делать?

— Э-э… Так я не поняла: чай или кофе?

— Лучше чай, миссис Поттер.

— Ага. Гермиона, проводи профессора в столовую. Я мигом.

Вслед за Грейнджер я прошёл тесным коридором в столовую. Молчание затягивалось. Ладно. Пойдём проверенным путем.

— Это ваше письмо? — я бросил на стол лист пергамента, исписанный с одной стороны едва ли на четверть.

Она внимательно посмотрела на него и кивнула.

— Да, сэр. У вас были сомнения?

— Записка с сумбурным и кратким описанием без малейшей попытки анализа? Ваш новый фирменный стиль? Жаль.

На лице Грейнджер мелькнула обида, но она быстро взяла себя в руки и ответила подчеркнуто сдержанно:

— Я полагала, вы ожидаете фактов. Моё мнение могло помешать вам сделать правильные выводы.

Отлично. Впечатление от своего появления я исправил.

— Палочка при вас?

— Да.

— Ну, так продемонстрируйте ваши «факты».

Грейнджер загадочно улыбнулась и подняла палочку…

Следующие несколько минут я наблюдал за её неистощимой фантазией, иногда всерьёз задумываясь, какое заклинание она использовала. Столовая постепенно приобретала сходство с гостиной Слизерина, наполняясь оттенками серебра и зелени.

Из оцепенения меня вывел голос миссис Поттер, раздавшийся от двери:

— Правда, здорово? Вот и столовая к Рождеству готова! А видели бы вы, что она устроила в своей комнате! Здесь, правда, стиль другой, но тоже ничего.

Продолжая говорить, супруга Поттера накрыла на стол. Рассмотрела результат и парой взмахов палочки перекрасила чайный сервиз.

— Теперь всё в одной гамме. У меня тоже есть причины любить зелёный цвет. Как-никак, Гарри… — она оборвала фразу и бросила на меня виноватый взгляд.

Я предпочел проигнорировать её реплику и обратился к Грейнджер:

— Вы пробовали использовать другую палочку?

Она покачала головой.

— Нет. Ведь эта — тоже не моя. В чём тогда принципиальная разница?

Джинни Поттер фыркнула.

— Быстрее проверить, чем разводить теорию. Держи — и вперёд!

Нелепо, но вид мисс Грейнджер, испуганно сжавшей в руке палочку подруги, заставил меня отвести глаза.

— Не получается, — растерянно проговорила она наконец, возвращая палочку владелице.

— Возможно, она резко отличается от ваших предпочтений, — предположил я, — Возьмите эту.

Грейнджер слабо улыбнулась. Пергамент, на который она направила свои усилия, слегка шевельнулся. И только.

— Вот теперь можешь начинать анализировать, — проговорила неутомимая хозяйка дома, — а все будут пить чай! Ой, сахар забыла. Извините!

И она вновь умчалась в кухню.

Грейнджер печально посмотрела на меня.

— Из трёх палочек меня слушается одна. Для анализа не хватает фактов, вы не находите?

— Я нахожу! — бодрый голос вернувшейся миссис Поттер начинал меня раздражать. — И знаю, где можно найти недостающие факты. И палочки!

Она с размаху поставила сахарницу на стол и сообщила:

— Мы сейчас все вместе пойдём к Олливандеру! Хотя нет, сначала выпьем чай, а потом пойдем к Олливандеру!

— Желаете подарить мисс Скитер повод для новой статьи? — мысль об Олливандере была здравой, и спорил я скорее по привычке.

— Нет. Ищу легальный способ выбраться в Косой переулок перед Рождеством!

— Разве ваш супруг не просил вас оставаться дома?

— Он сказал мне не спускать глаз с Гермионы. И я собираюсь в точности это исполнить. А вашей охраны будет более чем достаточно.

Да, пожалуй. Не очень верилось, что Каркаров устроил засаду в центре Лондона, находясь в розыске. А если Грейнджер будет в компании своей подруги, вряд ли Рита сможет сочинить из этого что-то стоящее. Но до чего же забавно миссис Поттер аргументирует…

— И почему вы решили, что я хочу в этом участвовать?

— Ну… не чай же вы сюда пришли пить!

* * *

— Гермиона, шевелись быстрее! — Джинни подтолкнула меня в спину, и я влетела в камин, едва устояв на ногах. — Ты лучше молчи — я сама скажу адрес. Вдруг опять улетишь к профессору Снейпу, а его сейчас дома нет...

Снейп за её спиной едва заметно вздохнул. Да, Джинни сегодня превзошла саму себя. Бросив мне под ноги горсть Летучего пороха, она скомандовала:

— Магазин «Всевозможные волшебные вредилки»!

Меня закружило в привычном огненном водовороте и внезапно выбросило из камина на гору подушек. Я осторожно села. Вроде ничего не сломала. Торговый зал «Вредилок» плыл перед глазами яркими пятнами, никак не желая приобретать резкость.

— Привет, Гермиона, — знакомый голос донёсся откуда-то с галереи. Хлопок аппарации над ухом — и Джордж оказался рядом.

— Привет, — мир приобрёл стабильность, и я попыталась улыбнуться близнецу Уизли. Улыбка как обычно вышла виноватой. — Здесь всегда камин так работает, или это специально для меня?

— Ну, каминный вход довольно популярный, все вечно толпятся, сбивают друг друга, — Джордж протянул мне руку и помог подняться, — вот мы и разработали «волшебный пинок». А один шкет недавно расквасил себе нос, и его мамаша пригрозила подать жалобу. Пришлось положить подушки. Но к Рождеству мы заменим «пинок» на... Впрочем, пока это секрет!

Я понимающе кивнула, пообещав себе не посещать «Вредилки» в ближайшее время. Во всяком случае, не каминной сетью.

— Кстати, — вспомнила я, — сейчас оттуда вылетит Джинни, а за ней — профессор Снейп. Представляю, как он обрадуется такому приземлению.

Джордж почесал в затылке.

— Старина Снейп? Уважим директора. Он у нас такой один. Как и моё ухо.

Джордж взмахнул палочкой и едва успел отменить «волшебный пинок» перед прибытием Джинни, которая вместо приветствия требовательно заявила:

— Джордж, нам понадобятся три отражателя…

— И дюжина пикси?! — Джордж энергично потёр ладони.

— Нет, сегодня только отражатели.

— Жаль, сестрёнка. Хотелось бы сделать это доброй традицией. Тем более, что пикси вернулись к нам. В «Пророке» не представляли, куда деть замороженных тварей, и наша фирма самоотверженно предложила свои услуги по… утилизации. За скромную плату.

Мы с Джинни переглянулись и захохотали. Не знаю, притворялся ли Джордж, но выглядел он вполне Джорджем. Вот только это постоянное «мы»…

Пламя в камине вновь вспыхнуло, и в комнату вышел профессор Снейп.

— Ого! Здравствуйте, профессор! Значит, Гермиона не шутила?

— Приветствую, мистер Уизли. Шутки — это по вашей части.

— На том стоим, профессор! «Шутим для вас с девяносто шестого года».

— Мне доводилось слышать ваши шутки в «Поттеровском Дозоре»… — отрывисто проговорил Снейп. — Это было… безрассудно, но не так глупо, как выходки отдельных учеников в Хогвартсе в том же году.

Повисла неловкая пауза. Джинни старательно пересчитывала сувенирных единорогов на каминной полке, Джордж покраснел, видимо вспомнив, что большинство шуток относились к взаимоотношениям Снейпа и шампуня. А мне стало даже как-то обидно, что в безрассудстве сейчас обвинили другого человека. Снейп посмотрел на меня и ехидно прокомментировал:

«О, мисс Грейнджер — повелительница драконов! Не умаляйте своих достоинств. Вспомните, благодаря чему мне удалось найти Поттера в лесу Дин».

Хорошо, что он не сказал это вслух. Я присоединилась к познавательному занятию Джинни. Единорогов на камине оказалось семь…

Тем временем Джордж озадаченно поинтересовался:

— Что-то я недопонял. Это была завуалированная похвала?

— Просто констатация факта, мистер Уизли.

— Спасибо, сэр. Фреду бы тоже было приятно, — Джордж попытался протянуть Снейпу руку, но быстро опустил её, сообразив, что инициатива должна исходить от старшего.

Снейп сам протянул ладонь и обменялся с Джорджем рукопожатием.

— Рад был пообщаться, мистер Уизли. Однако, нам пора.

Жестом фокусника Джордж выудил из воздуха три круглых значка и с поклоном протянул их Джинни.

— Ваш заказ, мэм.

Джинни протянула один значок мне, а другой — профессору.

Он с усмешкой покачал головой.

— Напрасно, сэр, — нахмурился Джордж. — Полезная вещь, особенно после свежих газетных статеек одной журналистки.

— Ваше изобретение действует только на незнакомых людей. В моём случае — это глубокие старики или дети. Несерьёзно. Полагаю, я сумею пройти несколько десятков метров без дополнительных приспособлений, — пояснил Снейп. По его тону стало ясно, что решение окончательное и обжалованию не подлежит.

Через несколько минут Олливандер должен был ответить, вернулась ли ко мне магия. Но в голове эта мысль занимала далеко не первое место.

* * *

В будни Косой переулок нравился мне гораздо больше. Людей немного, и все заняты своими мыслями, своими делами. Две щебечущие юные леди, покинувшие «Всевозможные волшебные вредилки», не привлекали их внимания. Отражатели Джорджа Уизли работали исправно.

Я шёл сзади, выдерживая дистанцию в несколько шагов. Если бы миссис Поттер не проявила столь неуместную заботу о защите моей персоны от чрезмерного внимания, я бы использовал дезиллюминационные чары. Но теперь это выглядело бы жалко. Ничего. Возможно, обойдётся...

Не обошлось. Из «Флориш и Блоттс» вышла пожилая волшебница. Её взгляд упал на меня. Просто поразительно, как бывают распахнуты мысли некоторых людей. Она лишилась внука — убит в девяносто седьмом. Прочитав статью Скитер, всю ночь не могла уснуть. Как смеет этот мерзавец Снейп показываться людям на глаза!

Я шёл, ожидая проклятия, криков или ударов её ветхим зонтиком. Вновь вернуться во времена ненависти окружающих оказалось неприятнее, чем я думал.

Встревожено обернулась, почувствовав неладное, Грейнджер. Придержала за рукав миссис Поттер. Та тоже оглянулась, оценила ситуацию и… бросилась ко мне.

— Профессор Снейп! Как хорошо, что мы вас встретили! У меня есть вопрос по зелью… ну… как же его, — она с надеждой посмотрела на Грейнджер.

— Здравствуйте, сэр, — тихо отозвалась она, — да, мы с Джинни как раз обсуждали рецептуру противомоскитного отвара. Возможно, вы бы смогли разрешить наш спор?

— Изложите проблему, — я подключился к фарсу так просто, будто это было абсолютно естественным делом, — но у меня мало времени, так что будьте предельно кратки!

Грейнджер кивнула и затараторила какую-то чушь, уводя меня дальше по улице.

— Что вы несёте? — поинтересовался я, когда старуха осталась позади.

— Не знаю, — серьёзно ответила Грейнджер, — я не умею импровизировать на ходу.

— Не прибедняйся, — отрезала её подруга, остановившись перед дверью магазинчика. — «Противомоскитный отвар» — отличная идея. Всё, мы пришли!

Мастер волшебных палочек возник в темноте лавки как всегда неожиданно. Если он и удивился странной компании, то не подал виду.

— Добрый день, господа. Чем могу служить?

— Я бы хотела выбрать новую палочку, мистер Олливандер, — Грейнджер на секунду засомневалась, но всё-таки добавила, — взамен той, которая принадлежала Беллатрисе Лестрейндж.

Олливандер энергично закивал и вышел из-за прилавка.

— Да, да. Конечно. Мистер Снейп упоминал, что у вас с ней возникли трудности. Позвольте узнать, чем вы пользуетесь сейчас?

Гермиона протянула Олливандеру мою палочку.

Тот аккуратно принял её, внимательно осмотрел, и его лицо посветлело.

— Сосна и жила дракона? Жёсткая. Десять с половиной дюймов. Очень чуткая. Прекрасный экземпляр. И…?

— Это трудно объяснить, мистер Олливандер. Мне бы просто хотелось сравнить её с другими.

— Всё для вас, милая леди!

Гора из коробок на прилавке становилась все выше, миссис Поттер откровенно скучала, Грейнджер с трудом удерживала себя в руках, Олливандер — сиял.

— Не отчаивайтесь, мисс Грейнджер. Давайте вернёмся к… вашей нынешней палочке. Покажите мне, как вы ей пользуетесь. Несколько простейших заклинаний!

Грейнджер старательно выполнила требуемое и выжидающе взглянула на Олливандера.

— Чудесно, мисс. Отличное послушание. А теперь — что-нибудь индивидуальное. Возможно, заклинание Патронуса? — бесцветные глаза смотрели с неистощимым любопытством. Если бы я приложил минимальное усилие, то сумел бы прочитать его догадки, без сомнения, весьма интересные. Но что-то меня останавливало.

— Я… не могу. Сожалею, сэр, — Грейнджер виновато пожала плечами, и я почувствовал, как она усилила свою защиту.

— Не можете вызвать Патронуса? Не обязательно телесного, мисс.

— У меня не получается.

— А раньше такой проблемы не возникало?

— Нет. И это — одна из причин, по которой мне бы хотелось найти другую палочку.

Грейнджер нервничала. Этот разговор её явно смущал. Интересно, почему? Неужели Мисс-Вечная-Отличница просто стыдится показать слабый результат?

Олливандер задумчиво покивал.

— Скажите мне, эта палочка… Как вы её получили?

Разговор вступал на скользкую почву, и я перехватил инициативу:

— Я предоставил её мисс Грейнджер после уже известных вам событий. В рамках магического контракта.

— Жаль, что вы не сказали об этом раньше, мистер Снейп, — голос Олливандера стал печальным. — Типичный пример вассальной магии. Разве что её объём немного удивляет...

— Нет, сэр, — Грейнджер вклинилась уверенно и нахально, как на уроке в школе. — Магия вернулась как раз после разрыва контракта.

Олливандер с интересом посмотрел на неё, перевел взгляд на меня и тонко улыбнулся.

— Постарайтесь вспомнить, мистер Снейп. Вы предложили свою палочку мисс Грейнджер после заключения договора?

— До. Я точно помню, — опять не смогла удержаться от правильного ответа Грейнджер. — Профессор Снейп тогда сказал, что мне неприятно будет ощущать себя безоружной.

А ведь она права. Но что это меняет? Я многократно наблюдал безуспешные попытки Грейнджер справиться с простейшими заклинаниями. Палочка её не слушалась. И вдруг — такое взаимопонимание.

— Увы, мисс Грейнджер, — заключил Олливандер, — вы не владеете своей магией, а временно пользуетесь чужой.

— И поэтому …

— Поэтому не можете вызвать Патронуса. Кроме того, вы не сможете защититься от боггарта, проникнуть в чужое сознание… Ничего личного.

— Вот как… — медленно проговорила Грейнджер. Её мысли были далеко. — Значит, всё это — магия профессора Снейпа?

— Боюсь, что так, милое дитя. Ограниченное количество на ограниченное время.

— Спасибо, сэр. Мне надо это обдумать, — Грейнджер старалась не смотреть в мою сторону, Джинни Поттер делала вид, что вообще ничего не слышит, увлечённо разглядывая Косой переулок сквозь пыльное стекло витрины.

«Я вернусь к вам чуть позже. Нужно кое-что обсудить без свидетелей», — Олливандер медленно прикрыл глаза в знак согласия.

— Невилл?! Гермиона, там Невилл! Профессор Снейп, это Невилл Лонгботтом. Мы так давно не виделись! — Миссис Поттер застучала по стеклу, потом махнула рукой и выскочила на порог. — Невилл! Иди к нам!

Нет, только не Лонгботтом! Но победитель Нагайны и профессор Защиты, сияя улыбкой, уже входил в лавку. Увидев меня, он улыбнулся ещё шире.

— Всем здравствуйте! Сегодня день удивительных встреч. В Дырявый Котёл сейчас подойдут Луна и Ханна. У вас найдётся немного времени? Посидели бы все вместе.

Мисс Грейнджер вопросительно посмотрела на меня. Я кивнул:

«Из паба ни ногой. Я подойду позже».

— Привет, Невилл. Конечно, мы пойдем!

В крошечной лавке пятеро человек помещались с трудом, поэтому наскоро попрощавшись с Олливандером, они двинулись к выходу.

На пороге Лонгботтом задержался и обратился ко мне:

— Сэр, я знаю, что вы не любите шумное общество, но может быть…?

— Видите ли, мистер Лонгботтом, я здесь по делу, — он кивнул, разочарованно и понимающе, — но если ваша шумная беседа будет не слишком скоротечной, то я успею принять в ней участие.

Жаль, в этот момент ни у кого не оказалось магловского фотоаппарата. Лицо Лонгботтома заслуживало снимка профессионала. Несколько секунд он разглядывал меня, пытаясь понять смысл сказанного, а затем вышел вслед за девушками с застывшей улыбкой на лице.

Я проследил, чтобы дружная компания без эксцессов дошла до Дырявого Котла. На Тома Аббота можно положиться. А теперь — время объяснений. Олливандер терпеливо дожидался, пока я повернусь к нему.

— Вы не сломали палочку на втором курсе, — произнёс он без малейшего намёка на вопросительную интонацию.

— Не сломал.

— Тогда почему захотели другую? — голос Мастера с трудом скрывал обиду.

Почему? Правда была смешной. Волшебная палочка, купленная у Олливандера, была хороша. Её странности выглядели даже впечатляющими. Экспеллиармус, порой, оставлял соперника с вывихнутой рукой, а Щит — оглушал до потери сознания. В дуэльном клубе Флитвика за мной прочно закрепилась слава любителя тайных темных заклинаний. Я её не оспаривал. Зачитываясь книгами, изготавливая зелья, оттачивая заклинания, на несколько лет опережая школьную программу, я представлял, как однажды буду вознесён над ничтожными и самодовольными гриффиндорцами. Мысль казалась счастливой. А вот чары Патронуса ей не поддавались. Совсем. И палочка, обычно угадывавшая малейшие нюансы моих стремлений, в этот момент становилась неповоротливой деревяшкой. Но однажды…

… — Сев! Расскажи мне ещё...

— О чём?

— Не важно. Просто расскажи…

Мне нравились наши бесконечные разговоры. Воспоминание пришло случайно. Но из палочки вырвалась ослепительно прекрасная серебристая лань. Лань! Не дракон, не змея, не скорпион, в конце концов.

Я вернулся на каникулы и сообщил матери, что палочка сломалась на дуэли…

— У палочки было своё мнение. Мне это мешало.

— Своё мнение? Как интересно! Но вы хранили её все эти годы…

— Я — коллекционер.

— Да-да, конечно… Удивительная история, — молодые глаза на старом лице засияли экстазом фанатика. — Слишком самостоятельная палочка? Я поражён...

Олливандер бы ещё долго восхищался, но у него хватило ума взглянуть на меня внимательнее. Оборвав фразу, он спросил деловым голосом:

— Я могу вам чем-нибудь помочь?

Деловая часть обсуждения не заняла много времени. Меня интересовали практические аспекты процедуры заявления прав на палочку. Олливандер подтвердил мои предположения, дал несколько советов и предостерёг от пары возможных ошибок. Как только улыбка вернулась на его лицо, я понял, что пора уходить.

— Благодарю за консультацию. Ваши знания в этой области просто бесценны, мистер Олливандер. Всего вам доброго.

Я уже взялся за ручку двери, когда старик окликнул меня:

— Мистер Снейп! Ваша первая палочка никогда не имела собственного мнения. Она всего лишь угадывала ваши желания. Очень точно. Правдиво. Глубоко… Всегда.

Я пожал плечами.

— Возможно. Какое это имеет значение теперь, спустя столько лет?

— Вам виднее, дорогой мой, вам виднее, — Олливандер развел руками и лукаво улыбнулся. — Но я так рад… Я ужасно рад.

Из лавки я почти сбежал, на ходу накладывая Дезиллюминационные чары. Сговорились они, что ли, со своими намёками? Романтический маразматик! Девчонка мне в дочери годится. Избави, Мерлин, от такой дочери, конечно. Вечно лезет в самое пекло. Хорошо, что хоть магия теперь при ней... Я резко остановился.

Нет, невозможно. В то утро я всего лишь пожалел, что Грейнджер больше не сможет использовать вассальную магию. Минутное чувство. Но, с другой стороны, разве это не было логичным желанием, учитывая мои обязательства перед Поттером? Да, разумеется. Всё дело в Долге. Если рыжее недоразумение вернётся в ближайшее время — есть шанс всё успеть. А потом — свобода. И неважно, если при этом я буду в Азкабане.

А вот и офис «Пророка». Знакомая фигура на его крыльце заставила меня вздрогнуть. Люциус? Нет. Конечно, нет. Драко. Спокойный, надменный, холёный. Как его отец в лучшие годы. Всё возвращается на круги своя. И младший Малфой заводит близкое знакомство с четвертой властью — так это, кажется, называют маглы. Интересно, что именно мистер Малфой имел сообщить «Пророку»? Впрочем, догадываюсь. Отогнав нерадостные мысли, я последовал в «Дырявый котел». Задний двор паба был пуст. Но из приоткрытой двери доносился голос, явно претендующий на всеобщее внимание. И принадлежал он мисс Грейнджер.

* * *

Появление Невилла избавило меня от дальнейших мучительных расспросов. Похоже, Олливандер с самого начала понимал, что ничего у меня не выйдет. И интересовала его не я, а палочка. А в итоге — неожиданный вывод: я использую магию профессора Снейпа. Как это возможно? На каких основаниях? Хотя, это бы многое объясняло. Особенно…

— Гермиона? Эй, как слышно, приём? — Джинни засмеялась и обратилась к Невиллу: — Привыкай. Она сейчас почти всегда такая рассеянная. Я думаю, это из-за избытка знаний. Мысли просто теряются в её огромном хранилище и не могут найти выход наружу. Как в зале забытых вещей в Выручай-комнате.

Невилл сочувственно посмотрел на меня и с неожиданным оживлением заметил:

— Кстати, она понемногу отрастает!

— Кто? — вопрос мы задали одновременно.

— Выручай-комната. Я попытался войти в неё прошлым летом, но тогда появилась только нарисованная на стене дверь. А на прошлой неделе открылась каморка для мётел. Думаю, к летним каникулам она полностью восстановится.

Невилл говорил о комнате, как о друге. Но ведь так оно и было. Поэтому я не стала смеяться над его словами.

— Это отличная новость, — также серьёзно отозвалась Джинни. — Какими судьбами ты здесь в середине недели?

— Ну, — Невилл замялся, — так вышло. А вы как оказались в компании профессора Снейпа?

— Так вышло, — ехидно парировала Джинни. — Ну-ка, признавайся, ты назначил свидание? И не решил кому: Ханне или Луне?

— Точно, — развеселился Невилл. — А вас позвал, чтобы помогли выбрать. Только не выдавайте меня.

Продолжая перешучиваться, мы вошли в «Дырявый котёл». Народу там набралось порядочно. Невилл отыскал глазами девочек и помахал им рукой. Они выбрали столик у окна. Пока мы обнимались и выясняли, кто, как и почему здесь оказался, я тайком разглядывала своих бывших одноклассниц. Всё та же Луна: улыбчивая, таинственная, отрешённая. А вот Ханну я с первого взгляда не узнала. Рядом с Невиллом сидела не тихая стеснительная девочка, какой я её помнила, а серьёзная девушка с жёстким взглядом и уверенными движениями. Почему-то я сразу поняла, что ни в каких подсказках эти двое уже не нуждаются.

— Чем занимаешься, Гермиона? — вопрос опять застал меня врасплох. Джинни со значением посмотрела на Невилла и вздохнула.

— Ханна спрашивает, где ты сейчас работаешь, — терпеливо повторила она.

— В экспериментальной лаборатории, — выдала я давно заготовленную полуправду. — Конфиденциальность — часть контракта, и всё такое. А ты, Ханна?

— Я — здесь. В выходные дядя один не справляется. Он сильный, но годы берут своё. В это воскресенье потерял палочку. Теперь рассказывает всем, что её украли. Новая ему не нравится.

Ханна посмотрела на Тома, стоящего за барной стойкой. Он поймал её взгляд и улыбнулся.

Я вспомнила утренние жалобы Джинни. А ведь Невиллу с Ханной для личной жизни вообще остаются только каникулы.

Но додумать мысль я не успела. Невиллу не терпелось поделиться сенсацией:

— Ни за что не угадаете, кто был вместе с Гермионой и Джинни в лавке у Олливандера! Снейп! Профессор Снейп!

Джинни подавилась сливочным пивом и закашлялась.

Невилл с надеждой посмотрел на меня.

— Вы с ним говорили? Сказали, что всё это ерунда, и никто не принимает эту писанину всерьез?

Джинни продолжала кашлять. Очень убедительно. Понятно. Инициативу передали мне. Я от души хлопнула её по спине и начала:

— Я пыталась. Но ты же представляешь, как можно разговаривать со Снейпом? Потребовал не лезть не в своё дело, и всё.

— А, по-моему, он стал очень милым, — вмешалась «продышавшаяся» Джинни. Даже согласился немного посидеть с нами сегодня. Так что готовьтесь, девочки. Сюда идет Ужасающе Ужасный Ужас Подземелий.

— И не только он, — безмятежно заметила Луна. — Смотрите, здесь Рита Скитер. Давайте позовём её к нам. Думаю, Гермиона хочет с ней поговорить.

Я подняла глаза и действительно увидела около барной стойки знакомые овечьи кудряшки и ядовито-зелёный костюм.

Мне вдруг стало понятно, что значит выражение «зашумело в ушах». Руки сжались в кулаки, а сердце застучало как паровоз. Нет. Так ничего не выйдет. Надо успокоиться. Я вдохнула, закрыла сознание. Внешний уровень. Эмоции. Внутренний уровень. Полный контроль. Спасибо за урок, профессор Снейп.

Так громко, как только было возможно, я позвала:

— Мисс Скитер! Не проходите мимо!

Посетители оторвались от своих тарелок и кружек и с любопытством уставились на меня. Неприятно. Но переносимо. В полной тишине я помахала Рите. У меня даже получилась доброжелательная гримаса.

Ответное выражение лица Скитер меня порадовало. Выглядела она так, будто попыталась натянуть улыбку, но прямо в процессе передумала.

Вовсе необязательно было уметь читать мысли, чтобы понять, что у неё на уме. Трусость боролась с жадностью. И жадность победила. Рита подошла к нашему столу и оглядела собравшихся цепким взглядом.

— Я спешу, милочка. У меня интервью через десять минут, — отозвалась она напряженным голосом.

— Значит, пять минут у вас есть, — пожала плечами я. — Мы не кусаемся.

Умница Невилл понял всё правильно и галантно предложил Скитер стул. А Ханна, не глядя, протянула ей бутылку сливочного пива и демонстративно отодвинулась.

— «Участники битвы за Хогвартс пообщались с Ритой Скитер в неофициальной обстановке» — отличный заголовок, правда? — подключилась Джинни.

— И что вы хотите мне поведать? — поинтересовалась Рита. — Кто-то женится? Разводится? Получил наследство? Завёл любовника?

Знакомая холодная паутина перекрывала эмоции, но сегодня мне это даже нравилось. Тотальная окклюменция — то, что нужно при общении со стервятниками.

— Мы тут спорили, мисс Скитер, можно ли отличить тексты одного автора от текстов другого? — начала я задумчиво.

— Легко, дорогая, — отмахнулась она. — Стиль речи, манера изложения, любимые обороты. Даже если человек притворяется… О, мистер Лонгботтом, а вы прекрасно смотритесь с мисс Лавгуд. Могу я сообщить эту новость читателям?

— Напишите, мисс Скитер, — насмешливо отозвался Невилл, — что я считаю Луну самой удивительной, доброй и проницательной девушкой в мире. А ещё — моим лучшим другом и боевым товарищем.

Рита поскучнела, но через секунду с надеждой посмотрела на Ханну.

— Кстати, о боевом прошлом, — перебила я ход её мыслей. — Скажите, мисс Скитер: чем вы занимались, когда у власти был Волдеморт?

— Тем же, чем и все! Пыталась выжить! — огрызнулась Рита, оглядывая соседние столики.

Я говорила негромко, но достаточно чётко. При упоминании Волдеморта большинство посетителей уставилось на нас и навострило уши.

— Да. Все выживали по-разному, но не все писали анонимные статейки в поддержку новой власти. Я насчитала с десяток. И все они точно ваши…

Такой паники я не видела со времен Риты-в-банке. В банке с крышкой. Я успокаивающе похлопала Скитер по коленке и продолжила уже мягче:

— Но не будем о плохом. Вы, кажется, спрашивали о любовнике? Давайте поболтаем об этом! Игорь Каркаров! Вы стали близки ещё тогда, в год Кубка трёх волшебников? И пронесли эти чувства через столько лет…

По пабу пронесся возбуждённый шум. Рита испуганно дёрнулась.

— Это клевета, детка, — её голос звучал почти убедительно, но только почти.

— Неужели? Вы исписали тонны бумаги гадостями обо всех участниках турнира, кроме Виктора Крама. Разве что однажды посочувствовали его увлечённости маглорождённой волшебницей. Об Игоре — ни слова. А ведь было что сказать, не так ли? А когда выяснилось, что Каркаров выжил… К кому он обратился за помощью? Это так романтично, правда? — интонации собственного голоса вызывали у меня отвращение. Немного презрения, налёт цинизма, щепотка пародийной восторженности… По округлившимся глазам Невилла я поняла, что выглядело это, мягко говоря, непривычно. А вот девочки всё понимали. Ханна одобрительно кивала, а Луна достала блокнотик и что-то записывала, мечтательно поглядывая на Риту.

Та вцепилась красными ногтями в свою сумочку.

— Это всё наглая ложь!

— Советую поискать аргументы получше, ведь скоро этот вопрос будут задавать все окружающие, — я перевела дыхание и взглянула на Джинни. Она одобрительно кивнула и изобразила аплодисменты.

Рита вскочила на ноги. И наставила на меня свой наманикюренный палец.

— Чего ты хочешь? — прошипела она с ненавистью. — Рассчитываешь оправдать своего ненаглядного? Не выйдет. Слишком долго он оставался чистеньким. Защитница! Где твой Снейп? Сидит в своей норе? Боится высунуться? А? Где он? Где?!

— У тебя за спиной, Рита! — знакомый невозмутимый голос произвел эффект разорвавшейся бомбы. Скитер коротко взвизгнула и отскочила в сторону.

Профессор снял с себя чары невидимости.

С меня мгновенно слетела окклюменция.

— Вы кричали так громко, мисс Скитер… Считайте, что я услышал вас из «своей норы», — сообщил он холодно.

Кто-то засмеялся, у кого-то разбилась кружка, но большинство посетителей замерло в предвкушении скандала.

— Собираетесь мне угрожать? — дрожащим голосом поинтересовалась она. — Здесь, при всех?

— Не имею ни малейшего желания, — профессор оглядел всех участников «беседы», абсолютно игнорируя лишь моё присутствие. Я кожей чувствовала его холодную ярость и удивилась нахальству Риты, которая быстро пришла в себя и поинтересовалась:

— А что вы вообще здесь делаете? Сегодня! Здесь! Встреча выпускников с любимым преподавателем?

Невилл хохотнул:

— Получается, что так. Хотя мы этого не планировали. Присаживайтесь, профессор!

— Благодарю, мистер Лонгботтом. Мисс Аббот, мисс Лавгуд, приветствую! — он коротко кивнул и последовал приглашению. — Мисс Скитер, сядьте. У меня есть для вас сообщение. Насчёт тех фотографий…

Снейп повернулся, будто оглядывая паб, и его глаза, наконец, остановились на мне. В голове прозвучало ясно и чётко:

«Грейнджер, прекращайте изображать жертву василиска. Подхватывайте разговор. Отвлекайте Скитер чем угодно. Задержите её на несколько минут».

Задержать? Да запросто!

* * *

Снимать Дезиллюминационные чары я не спешил. В пабе было людно, но подозрительно тихо. Взгляды завсегдатаев и случайных посетителей были направлены на компанию молодых людей, беседовавших с… Ритой Скитер.

— …Все выживали по-разному, но не все писали анонимные статейки в поддержку новой власти. Я насчитала с десяток. И все они — точно ваши,— голос Грейнджер, спокойный и негромкий, был слышен во всех углах паба.

О чём она только думает? Я ментально прикоснулся к её разуму. Ну, конечно! Чудеса окклюменции. Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу. Надо будет научить девчонку ставить гибкий щит, а не это бестолковое укрепление. А пока…

Возможно, из этого удастся извлечь пользу…

Я подошёл ближе. Страх Риты я почувствовал за несколько метров. Но не мысли. Нет, Скитер не владела окклюменцией в обычном смысле, скорее, просто умела держать себя в руках. Вмешательство в сознание она почувствует сразу. Подождём эмоционального всплеска.

— …Не будем о плохом, — продолжала тем временем свою игру Грейнджер. — Вы, кажется, спрашивали о любовнике? Давайте поболтаем об этом. Игорь Каркаров! Вы стали близки ещё тогда, в год Кубка трёх волшебников? И пронесли эти чувства через столько лет…

Ментальный выброс. Чёткий и яркий:

«Слабак. Ничтожество. Неудачник».

— Это клевета, детка! — в голосе Скитер прорезались визгливые нотки.

Образы оказались красочными, но совершенно бесполезными. Подробности интимной жизни Игоря и Риты меня не волновали. А Грейнджер не унималась, будто почувствовала брешь в защите:

— Неужели? Вы исписали тонны бумаги гадостями обо всех участниках, кроме Виктора Крама. Разве что однажды посочувствовали его увлеченности маглорожденной волшебницей. Об Игоре — ни слова. А ведь было что сказать, не так ли? А когда выяснилось, что Каркаров выжил… К кому он обратился за помощью? Это так романтично, правда?

«Обратился за помощью! Ха! Приполз, когда кончились деньги, а пройдоха Снейп как сквозь землю провалился, — Риту словно прорвало. Теперь я едва успевал считывать образы и даже целые фразы. — Сколько сил я потратила, убеждая этого идиота, что Снейп не тот, с кем можно торговаться. «Я должен попробовать»! Попробовал! От интервью пока одни проблемы, а колдографии… Шиш он теперь получит, а не деньги!»

— Это всё наглая ложь! — теперь мысли Риты переместились на Грейнджер.

«Паскудная девчонка! Почему нападает? Решила начать свою игру? Не случайно же она привела Лунатичку Лавгуд».

— Советую поискать аргументы получше, ведь скоро этот вопрос будут задавать все окружающие, — тон Грейнджер ненамного отличался от интонаций Скитер. Действо звучало и выглядело отвратительно, но мне хотелось аплодировать её жесткой, решительной и циничной игре. Аплодисменты Грейнджер всё же получила. От миссис Поттер. И Скитер не выдержала.

— Чего ты хочешь? — взвизгнула она, вскакивая со стула, — рассчитываешь оправдать своего ненаглядного? Не выйдет. Слишком долго он оставался чистеньким. Защитница! Где твой Снейп? Сидит в своей норе? Боится высунуться? А? Где он? Где?

— У тебя за спиной, Рита, — честно ответил я, снимая невидимость. — Вы кричали так громко, мисс Скитер… Считайте, что я услышал вас из «своей норы».

Пятеро за столом отреагировали по разному. Лонгботтом и миссис Поттер — с плохо скрываемым удовлетворением, мисс Лавгуд и мисс Аббот — сдержанно. Грейнджер мелькнула секундной улыбкой и опустила глаза.

В пабе повисла нехорошая тишина. Не люблю стоять к тишине спиной.

— Собираетесь мне угрожать? Здесь, при всех? — надо же, Скитер все же бывает испуганной.

— Не имею ни малейшего желания, — считывать образы во время разговора не удавалось, а Грейнджер при моем появлении сразу замолчала, вместо того, чтобы усилить натиск. Рита почувствовала слабину и пошла в наступление:

— А что вы вообще здесь делаете? Сегодня! Здесь! Встреча выпускников с любимым преподавателем?

Первым сориентировался Лонгботтом.

— Получается, что так. Хотя мы этого не планировали. Присаживайтесь, профессор!

Парень указал на свободный стул напротив Риты.

— Благодарю, мистер Лонгботтом. Мисс Аббот, мисс Лавгуд, приветствую!

Я занял предложенное место и повел палочкой, отделяя столик от зала отвлекающим заклятием. Через пару минут в пабе снова поднялся шум, а на нашу компанию почти перестали обращать внимание.

Однако Рита чувствовала себя весьма неуютно. Понимая, что она готова сбежать, я бросил приманку:

— Сядьте, мисс Скитер. У меня есть для вас сообщение. Насчёт тех фотографий…

Я выдержал драматическую паузу и в этот момент почувствовал, что сознание мисс Грейнджер снова открыто. Почти не заботясь о конспирации, я посмотрел ей в глаза и потребовал:

«Грейнджер, прекращайте изображать жертву василиска. Подхватывайте разговор. Отвлекайте Скитер чем угодно. Задержите её на несколько минут».

— Каких фотографий? — Рита замерла, как собака, почуявшая добычу.

— Тех самых, которые мистер Каркаров любезно предоставил профессору Снейпу, — мгновенно отозвалась Грейнджер, — я нахожу их удачными, но не понимаю, почему они показались вам такими важными.

Ментальная вспышка Риты оказалась довольно сумбурной. Удивление, снова злость на Игоря, раздражение на Грейнджер. И деньги. Много мыслей о деньгах.

— Тогда почему бы тебе их не опубликовать, а? — шутка прозвучала вымученно, но Грейнджер искренне рассмеялась.

— Да на здоровье! — и я, наконец, увидел в мыслях Риты образ чердачной комнаты в «Котле» с тайником у кровати. — Но кому будет интересно, как я хожу в магазин и гуляю в парке?

На этих словах Рита посмотрела на меня и отчеканила:

— Не как, а с кем.

Значит, Игорь не оставил ей копий. Хорошо.

Я пожал плечами.

— Глупая Рита. Ты опять приняла желаемое за действительное. А может, твой друг специально ввёл тебя в заблуждение? Люди делают покупки в одном магазине и иногда заглядывают в парк Баттерси по дороге домой? Ужасное преступление для тех, кто просто живёт по соседству. В любом случае, фотографий в тайнике больше нет. Так и передай Игорю.

В ответ мне досталась порция полноценной ненависти. А вместе с ней — образы маленькой деревушки у моря, совиной почты и даже листок календаря. Я улыбнулся Рите и попытался поймать её взгляд.

— Ну уж нет, Снейп, я знаю, что такое легилименция. Со мной этот номер не пройдёт!

— А о чём, таком уж важном, тебе может быть известно, Рита? — невинно поинтересовалась миссис Поттер.

Хорошая вещь — тщеславие. Вокруг Скитер замелькал калейдоскоп слухов и сплетен, несомненно значительных с её точки зрения. Вот только сведения о беглом Пожирателе в этот набор не входили. Жаль. Попытка была хорошая.

— Тебе и во сне не приснится, милочка, сколько тайн я успеваю взломать за неделю. В этой голове хранится больше, чем в сокровищницах Тауэра. Но с вами становится скучно. Оскорбления меня не задевают, а вот пользы от наших посиделок я не заметила.

Рита покопалась в сумочке, извлекла оттуда чудовищно красную помаду, зеркало и демонстративно подкрасила губы. После чего поднялась со стула, всем видом изображая оскорблённую добродетель.

Грейнджер кинула на меня вопросительный взгляд.

«Пусть идёт», — ответил я.

Но тут внезапно заговорила мисс Аббот:

— Несомненно, мир много потеряет, если не станет Риты Скитер… Вот только оплакивать её будет некому. С этого дня не советую вам что-нибудь заказывать в «Дырявом котле», мисс Скитер.

— Собираешься меня отравить?

— Угостить противомоскитным отваром? Нет, — мисс Аббот жестко усмехнулась. — Просто я лично плюну в каждое блюдо.

Скитер подозрительно покосилась на свою, почти допитую, бутылку сливочного пива, покраснела и вылетела из паба под смех присутствующих.

Я дождался, пока молодежь утихнет и обратился к миссис Поттер:

— Вы сможете связаться с вашим супругом? Не очень экстренно, но… впрочем, решайте сами.

— Вы что-то узнали? — Грейнджер так и не научилась молчать.

Джинни Поттер посмотрела на неё весьма выразительно. И, кажется, даже пнула под столом. Потом перевела взгляд на меня.

— Я попрошу Кричера. Это надёжнее всего.

— Хорошо. Передайте, что Скитер обещала выплатить Каркарову деньги. Он ждет и поэтому остается в Англии. На самом деле Рита готова его сдать аврорам, потому что сделка уже не кажется ей выгодной. Игорь прячется где-то в деревне, вероятно, на юго-западном побережье. Связь — совиная почта. Очередное сообщение — девятнадцатое декабря.

Выслушав меня, она кивнула и направилась к ближайшему камину.

— Вы действительно сумели залезть к Рите в голову? — напрямую поинтересовался Лонгботтом.

— Нет. Субъективно легилименция ощущается весьма интенсивно. Но иногда человек думает настолько «громко», что мысли и образы покидают границы сознания. Особенно эффектно это проявляется, если вы намеренно пытаетесь создать «белый шум»…

Я прервался, лишь когда миссис Поттер вернулась к столу. Девушки слушали мои объяснения внимательно и заинтересованно, Лонгботтом сиял. А Грейнджер… Грейнджер ждала другого разговора.

Не сегодня. Я не знаю ответов.

Миссис Поттер кивнула мне:

— Кричер все сделает. Кстати, Ханна, ты действительно плюнула в бутылку Риты?

— Какая разница, — пожала плечами мисс Аббот. — Зато Рита впервые сбежала с интервью.

— А я впервые видел Гермиону такой… не такой, — Лонгботтом посмотрел на мисс Грейнджер с опасливым восхищением. — Ты, случайно, не собираешься податься в журналистику?

— Спасибо, Невилл, — мисс Грейнджер благодарно улыбнулась, — Не собираюсь. Это был экспромт.

— А ещё мы все впервые после войны собрались вот так, почти случайно, — заметила мисс Лавгуд, рассматривая на свет содержимое своего бокала. — Это так приятно. И профессор Снейп с нами…

— И кстати, профессор Снейп впервые… — начал Лонгботтом, но замолчал на полуслове.

— Предлагаете мне самому закончить фразу? — ухмыльнулся я. — Извольте. На днях я впервые взорвал лабораторный котёл!

____________
mosquito (англ) — москит. В названии главы и в разговоре героев обыгрывается созвучие этого слова с фамилией Риты Скитер.

В реторте жемчужными оттенками переливалось зелье. Судя по приготовлениям, его ожидал процесс дистилляции. Профессор Снейп едва взглянул на меня и протянул пергамент с инструкцией. Всё как раньше. Будто не было карусели событий, завертевшейся в ночь на прошлое воскресенье. Нечитаемый холодный взгляд, чёрный сюртук, общение исключительно в рамках, зафиксированных контрактом. Разорванным контрактом! Никаких разговоров в библиотеке. Ни одного ответа на мои многочисленные вопросы. Впрочем, я больше не пыталась их задавать.

— Сегодня вы всё сделаете самостоятельно, — внезапно известил меня профессор.

— Хорошо, — отозвалась я. Собственный голос показался мне чужим и незнакомым. А всё потому, что практики общения в последнюю неделю было маловато.

После сумасшедшего ланча в «Дырявом котле» я попыталась убедить Джинни, что уже могу вернуться к себе домой. Та возмутилась и даже отправила Снейпу сову с жалобой. Но он неожиданно поддержал меня, потребовав лишь подключить мой дом к каминной сети. Что и было исполнено всё таким же взъерошенным и сердитым Гарри. Я вновь стала сама себе хозяйкой, и, как следствие, сама себе собеседницей.

— Начинайте.

Я подошла к рабочему месту и зажгла огонь под котлом с водой. Дистилляция — процесс тонкий. Нарушение температурного режима может повлиять на результат. Лишние мысли отвлекали, и я уже привычным усилием поставила внутренний щит окклюменции. В голове стало ясно, на душе пусто, а в горле — горько.

Профессор Снейп отошёл к окну и застыл тёмной неподвижной статуей, глядя то ли на меня, то ли сквозь меня.

Огонь горел ярко и ровно, капли перетекали по трубке в заготовленный сосуд. Мутная поначалу жидкость постепенно разделялась на два прозрачных слоя: воду и эссенцию. Вскоре я обнаружила, что наблюдение за этим действом вполне способно заменить процесс мышления.

Когда всё закончилось, я аккуратно слила воду в колбу. Хотя, конечно, «вода» — это неправильно. Правильно — «гидролат». Но противно. Парфюмеры, например, называют это эфирной или душистой водой.

Жидкость и правда удивила ярким букетом запахов. Пахло осенними листьями, горькими травами, крепким чаем, проливным дождём и страницами старой книги. Было в этом сочетании что-то знакомое, радостное, тревожащее и в то же время успокаивающее. Маслянистый бесцветный дистиллят подобных эмоций не вызывал. Только естественное чувство хорошо выполненной работы. Я посмотрела на профессора, но ответного взгляда не дождалась.

— Это всё, сэр?

— Скажите, мисс Грейнджер, почему вы решили, что целью работы является именно эссенция?

В голосе Снейпа мелькнула вкрадчивая нота, и я поняла, что допустила какую-то ошибку.

— Но ведь в инструкции…

— В инструкции описан процесс, но ничего не сказано о результате.

— Но… разве не логично было предположить, что целью процесса дистилляции…

— Мисс Грейнджер, логика вас подвела, — то, что Снейп выразился так корректно, насторожило меня сильнее всего. — И не в первый раз.

Сейчас он не походил ни на сердитого школьного учителя, ни на двойного шпиона, ни на того человека, которым стал для меня в последние месяцы. Полностью закрытый, сдержанный. Чужой.

— Я что-то испортила? Сделала то, чего нельзя исправить? — против воли фраза прозвучала вызывающе. — Если было необходимо просто освободить зелье от летучих фракций — вот оно, осталось в реторте. Значит, цель все же достигнута?

Снейп пожал плечами и заговорил размеренно и равнодушно.

— Вы делаете выводы, не имея достаточных фактов. Заметьте, выводы, а не предположения. А затем, не пытаясь проверить, выстраиваете на их основе линию поведения. И эту ошибку повторяете раз за разом.

Это странное умозаключение не показалось мне ни уместным, ни понятным. Каждый раз, когда я начинала забывать, что представляет собой профессор Снейп, он любезно напоминал мне об этом.

Аккуратно подбирая слова, я поинтересовалась:

— Возможно, вы сообщите мне, сэр, дальнейшие необходимые действия, чтобы я смогла правильно завершить свои обязанности на сегодня?

Профессор подошёл к столу и начал разбирать дистиллятор.

— Ваша работа на сегодня закончена,— сухо сообщил он.

Я кивнула, стараясь не выдать своего разочарования, и попыталась нашарить в сумке солонку-портал. Сейчас вернусь в квартиру, обвешанную защитными заклинаниями, как рождественская ёлка, и буду сидеть там, ожидая следующей смены. Вынужденный домашний арест меня угнетал. Конечно, в любой момент я могла отправиться на площадь Гриммо, но Гарри почти всё время был в рейдах, а от деятельной энергии Джинни я быстро уставала. За эту неделю я всего дважды была у Поттеров.

— И ещё кое-что, мисс Грейнджер, — образец безупречных линий поведения и кристально чистой логики наконец обратил на меня внимание.

— Да, сэр?

— Могу я взглянуть на вашу палочку?

Я протянула ему палочку-карандаш, гадая, что не так на этот раз.

Профессор направил на неё свою палочку и приказал:

— Приори инкантатем!

Струйка серебристого дыма нарисовала лист пергамента, парящий в воздухе.

— Левитация неодушевлённых предметов, — констатировал Снейп, возвращая мне палочку. — Вы помните, когда использовали это заклинание?

Я — помнила: это было в лавке Олливандера. Неделю назад. Но говорить об этом ужасно не хотелось. И я просто помотала головой.

— У вас появились новые проблемы с магией? — скучающим тоном поинтересовался Снейп, рассматривая стену где-то над уровнем моей макушки.

Джинни… Ябеда! Только она могла заметить.

— Просто привыкла обходиться без неё, — ответила я как можно убедительнее.

— Вы не умеете лгать, и окклюменция в этом не поможет.

Сказано было ещё скучнее и равнодушнее. Внутри медленно начало закипать раздражение.

— Это имеет отношение к моим обязанностям? — поинтересовалась я. — Кому-то от этого стало плохо? Разумеется, кроме миссис Поттер, которая предпочла поделиться своими сомнениями с вами, а не спросить у меня!

Мне даже понравилось, как по-снейповски это прозвучало. Но ответ профессора охладил мой пыл.

— А теперь, мисс Грейнджер, снимите эмоциональный блок и повторите последнюю фразу ещё раз.

Поколебавшись, я сняла внутренний щит и прислушалась к себе. И сразу жаркая волна прилила к коже, заставив полыхать щеки.

Снейп посмотрел на меня устало.

— Тотальная окклюменция — отнюдь не безобидный опыт. Чем чаще и интенсивнее вы её используете,тем больше она вас меняет. Подумайте на досуге, разумный ли это выбор. А пока вернёмся к вопросу о магии. Почему вы её избегаете?

Я повертела в руках палочку-карандаш и со вздохом протянула ее Снейпу.

— Лучше заберите её назад. Я не могу так. Чувствую себя воровкой.

* * *

Стоя у окна, я наблюдал за Грейнджер. Скверно. Очень скверно. За неделю она изменилась до неузнаваемости. Под глазами залегли огромные тени, пальцы стали почти прозрачными. Между бровей пролегла вертикальная морщинка. И это молчание… Письмо миссис Поттер подсказало догадку. Простую и нелепую.

Грейнджер посмотрела на песочные часы, затушила огонь и занялась разделением дистиллята. По личной инициативе, разумеется. Сколько раз я должен говорить ей о неукоснительном соблюдении инструкции?

— Это всё, сэр?

— Скажите, мисс Грейнджер, почему вы решили, что целью работы является именно эссенция?

— Но ведь в инструкции…

— В инструкции описан процесс, но ничего не сказано о результате.

— Но… разве не логично было предположить, что целью процесса дистилляции…

— Мисс Грейнджер, логика вас подвела. И не в первый раз.

— Я что-то испортила? Сделала то, чего нельзя исправить? Если было необходимо освободить зелье от летучих фракций — вот оно, осталось в реторте. Значит, цель все же достигнута?

Я пожал плечами. Испортить зелье я бы, конечно, не позволил. Но Грейнджер уже давно пора усвоить, что зельеварение не терпит импровизации. Кроме того, у неё опять слишком ровный голос. И застывшее лицо.

«Ваша хвалёная окклюменция — это же гадость! Она выжигает всё внутри, оставляя только боль и горечь. Мерзость! Просто мерзость!» Её слова. Но если она понимает последствия, к чему эта демонстрация?

— Вы делаете выводы, не имея достаточных фактов. Заметьте, выводы, а не предположения. А затем, не пытаясь проверить, выстраиваете на их основе линию поведения. И эту ошибку вы повторяете раз за разом.

Грейнджер одарила меня скептическим взглядом:

— Возможно, вы сообщите мне дальнейшие необходимые действия, сэр, чтобы я смогла правильно завершить свои обязанности на сегодня?

Сообщить можно, но вот готова ли мисс Грейнджер слушать? Надеюсь, хотя бы у себя дома она не практикует тотальную защиту сознания?

— Ваша работа на сегодня закончена, — сообщил я.

Зелье, освобожденное от эфирных масел, приобрело идеально матовый оттенок цвета слоновой кости. Я снял реторту со штатива, перелил еще горячую жидкость в колбу, закупорил и перенёс в шкаф. Дистиллят отправился туда же.

Грейнджер у двери сосредоточенно рылась в своей сумке, вероятно, в поисках портала. Вместо банального «Акцио»? Похоже, миссис Поттер права.

— И ещё кое-что, мисс Грейнджер.

— Да, сэр?

— Могу я взглянуть на вашу палочку?

Диагностика затруднений не вызвала. «Вингардиум Левиоса».

— Левитация неодушевлённых предметов, — я вернул Грейнджер палочку. — Вы помните, когда использовали это заклинание?

Она отрицательно покачала головой. Неумелая и бессмысленная ложь.

— У вас появились новые проблемы с магией?

— Просто привыкла обходиться без неё.

— Вы не умеете лгать, и окклюменция в этом не поможет.

Она взглянула на меня почти сердито, но ответила спокойным голосом:

— Это имеет отношение к моим обязанностям, сэр? Кому-то от этого стало плохо? Разумеется, кроме миссис Поттер, которая предпочла поделиться своими сомнениями с вами, а не спросить у меня!

«Миссис Поттер», значит?

Я отвернулся к столу и взял в руки реторту. Просто, чтобы обдумать ответ.

— А теперь, мисс Грейнджер, снимите эмоциональный блок и повторите последнюю фразу еще раз.

На ее лице последовательно отразились сомнение, задумчивость, неловкость… И, наконец, понимание. Она покраснела и опустила глаза.

— Тотальная окклюменция — отнюдь не безобидный опыт. Чем чаще и интенсивнее вы её используете,тем больше она вас меняет. Подумайте на досуге, разумный ли это выбор. А пока вернёмся к вопросу о магии. Почему вы её избегаете?

Грейнджер протянула мне палочку:

— Лучше заберите её назад. Я не могу так. Чувствую себя воровкой.

Я ожидал чего-то подобного. С того момента, как миссис Поттер известила меня, что «Гермиона, похоже, опять не может колдовать». Чужая магия — вещь неприятная. Особенно, если исходит от такого субъекта, как я. Но последние слова мисс Грейнджер окончательно сбили меня с толку.

— Что за чушь вы несёте? — поинтересовался я, с трудом сохраняя спокойствие.

Грейнджер положила палочку на край стола и отступила к двери.

— Когда Том Риддл захватил Министерство, Рита Скитер печатала в «Пророке» статьи о маглорождённых выродках и о том, что они воруют магию. Мистер Олливандер… он ведь, фактически, повторил то же самое. Ваша магия досталась мне по ошибке. Обманом. Это почти кража. Просто вы…

Сперва я услышал хруст, потом увидел упавшие на пол осколки и лишь после этого почувствовал боль от впившегося в ладонь стекла. Жаль. Это была хорошая реторта.

Грейнджер метнулась к полке с бадьяном. Запомнила. Мисс Отличная-Память-и-Тролль-по-Логике.

— Дайте руку!

Кажется, мне приказывают? Интересно. Не дождавшись моей реакции, она дёрнула меня за рукав, развернула руку ладонью вверх и охнула, увидев результат.

Я отобрал у неё флакон, и сам обработал порезы. Не страшно. Но глупо. Невыносимо глупо.

Несколькими движениями палочки я восстановил порядок. Обернулся к Грейнджер.

— Заберите палочку и ступайте в библиотеку.

Перед тем, как последовать за ней, я подошел к колбе с зельем для Люциуса и наложил на неё заклятие неразбиваемости. Катаклизмы в лаборатории стали входить в привычку.

* * *

Почему я подумала, что мне нельзя колдовать такой ценой? Может, потому что Снейп тогда молча исчез у крыльца дома на площади Гриммо, даже не попрощавшись? Или потому что на следующий день его взгляд опять стал холодным, пустым и равнодушным? А впрочем, решение пришло раньше, как только я услышала вердикт мастера Олливандера. Это логично. Брать то, что мне не принадлежит — нельзя. Конечно, я собиралась поговорить об этом с профессором, но так и не рискнула.

Реакция Снейпа меня напугала. Он часто злился, раздражался, язвил, но это не имело ничего общего с тем, что случилось в лаборатории, когда его побелевшие пальцы буквально раскрошили несчастную реторту. Кажется, физически это было просто невозможно. Выброс магии? Со снейповым самоконтролем тянет на уровень боевой ярости. Довела человека. Почему-то от этой мысли на сердце потеплело. Лечиться мне надо. В Мунго.

В библиотеке царила тишина и чистота. Никаких следов моего прошлого посещения. Я подошла к любимому креслу, но сесть в него так и не решилась. И даже не сразу поняла, когда Снейп бесшумно вошел в комнату.

— Кто вбил этот бред в вашу голову? — резко спросил он.

— Можете предложить другое объяснение, сэр?

— Сядьте.

Я присела на край кресла. Снейп остался стоять.

— Могу. Олливандер сказал неправду. Последовательность моих действий при заключении контракта не имела никакого значения. Я просто пожелал, чтобы палочка вас слушалась. И она выполнила приказ хозяина.

Я покачала головой.

— Палочка использует вашу магию. Это — другое.

— Вы так брезгливы, мисс Грейнджер? — голос Снейпа вновь стал холодным и ровным, а бровь проделала знакомое упражнение.

Мы разговариваем на разных языках?

— Вы прекрасно понимаете, что дело не в этом, сэр! Надо быть слепоглухим, чтобы не понять, как я вас… уважаю, и ценю, и вообще… Но вы не выносите любых личных отношений. Я просто представила, каково это для вас. К тому же, вы явно сердились на меня в последнее время, — закончила я совсем тихо.

— Типичная иллюстрация того, о чём я говорил раньше, — усмехнулся он. — Вы снова делаете выводы, не имея достаточных фактов. Я больше не желаю слышать эти дикие домыслы. Вы будете пользоваться этой палочкой столько, сколько я сочту нужным. И никаких истерик.

Из всего сказанного я поняла одно — он не сердится. И чтобы не нарушить момент — просто кивнула.

Снейп, наконец, сел и неодобрительно посмотрел в мою сторону.

— Мне не нравится ваше подавленное настроение, мисс Грейнджер. Я уже жалею, что разрешил вам вернуться домой с площади Гриммо. Под присмотром миссис Поттер…

— Нет-нет, сэр, — я испуганно перебила профессора и от этого испугалась ещё больше, — дело не в настроении, просто накопилось столько вопросов…

Снейп, похоже, не стал замечать вопиющего нарушения субординации.

— Вопросы? Я могу уменьшить их количество?

Этот подчёркнуто раздражённый тон я уже выучила. Он означал, что можно безнаказанно обнаглеть и, возможно, даже поспорить на не очень опасные темы.

— Можете, сэр! Примерно две трети списка — по вашей части.

— Кошмар. Один вопрос.

— Всего один? — я улыбнулась. — Тогда всё просто. Какая из полученных жидкостей была целью сегодняшней работы?

Снейп посмотрел на меня одобрительно.

— Каждая, мисс Грейнджер.

— То есть, все три? — уточнила я.

— Три? — впервые я услышала в голосе профессора что-то, похожее на удивление.

— Три. Кубовый остаток, эссенция и эфирная вода. После Вашего выговора, я подумала, что вода тоже имеет значение. У нее своеобразный запах, не связанный с сырьевой базой. Возможно, препарат каким-то образом воздействует на мышление и память. Образную память…

Ну, что я теперь сказала не так? Снейп впился в меня глазами так яростно, что я все силы бросила на борьбу с желанием зажмуриться. Но это не было легилименцией. Постепенно его взгляд смягчился, и он задумчиво проговорил:

— Разумеется, мисс Грейнджер. Вы абсолютно правы. Да. Все три.

* * *

— И всё-таки, Джинни, с твоей стороны это было форменным свинством.

Мы сидели на моей кухне, пили кофе и ели пирог, который испёк Кричер.

— У меня не было выбора! Снейп — единственный человек, к которому ты еще прислушиваешься.

— Неправда. Я прислушиваюсь к тебе…

— Я заметила!

— И к Гарри…

— Он тоже заметил!

Я виновато посмотрела на Джинни:

— Всё настолько плохо?

— Нет, все просто отлично! Теперь, когда я всё исправила!

— Ага. Ладно… Нет, что именно ты ему написала?

Джинни откусила кусок пирога и начала сосредоточенно его жевать, всем видом демонстрируя невозможность продолжения разговора. Я терпеливо ждала, не сводя с неё взгляд. Она вздохнула и, наконец, ответила:

— Написала, что ты игнорируешь палочку, всё делаешь ручками и жутко грустишь. А про то, как ты каждый вечер смотришь на его колдографию в рамочке, которая стоит у тебя на камине в спальне, я не писала.

Я засмеялась.

— Джинни, у меня в спальне нет камина. И в доме нет ни одной фотографии в рамочке.

— Да? А что у тебя вообще есть? Кстати, это невежливо! Я у тебя в первый раз в гостях, а мы сидим на кухне, вместо увлекательной экскурсии по дому.

Я кивнула. Конечно. Именно я виновата в том, что Джинни вломилась ко мне в жуткую рань с пакетами еды, которой хватило бы на неделю всем её «Гарпиям», затолкала меня на кухню и вот уже сорок минут под видом завтрака проводила допрос с пристрастием. Семейный талант, не иначе.

— Я с удовольствием тебе все покажу, но не рассчитывай на особые впечатления. Ни боггарта в шкафу, ни призрака в туалете здесь не водится. Даже упыря на чердаке нет. И чердака — тоже. Проверять будешь?

— Буду, — пообещала Джинни.

Через пять минут экскурсия закончилась. Заинтересовал Джинни только компьютер, да и то ненадолго («Вот уж не думала, что у тебя с Дадликом есть что-то общее»). Затем подруга открыла окно в спальне и по пояс высунулась наружу.

— Хороший район, да? — прокомментировала она.

— Пожалуй. Мне повезло.

Порыв холодного ветра с улицы заставил меня вздрогнуть. Джинни поёжилась и опустила раму.

— С соседями тоже повезло?

— Приличные люди. Слева — пожилая пара. Справа — семья со взрослыми детьми.

— А напротив?

— Не уверена, что там вообще кто-нибудь живёт. Ни разу никого там не видела.

— Ну, это ещё ни о чём не говорит, — глубокомысленно заметила Джинни.

— Думаешь, действуют охранные чары?

— Как вариант. А может, человек не пользуется парадной дверью. И жилые комнаты у него на той стороне дома.

— И он никогда не открывает окон и не включает свет? — подхватила я игру в детектив. — Джинни, а вдруг это Каркаров?

— Ага. Прикупил себе уютный домик в центре Лондона. А параллельно жил в магловской гостинице, откуда вылетел из-за нехватки денег. Что-то не так с логикой, не находишь? Вроде бы у него не было премии за спасение волшебного мира?

Зря я вспомнила о Каркарове. Мы продолжали шутить и смеяться, но чувство тревоги на краю сознания заныло как больной зуб. Похоже, что и Джинни занервничала. Она ещё раз посмотрела на зашторенные окна и прошептала, взмахнув палочкой:

— Хоменум ревелио!

Ничего не произошло. Джинни пожала плечами и подвела итог дискуссии:

— Я попрошу Гарри, чтобы он проверил подключение того дома к каминной сети. На всякий случай.

Я кивнула и уцепилась за возможность сменить тему:

— Гарри? Как он?

— Нормально. Наверное. Я скоро начну забывать, как он выглядит. Работа — пять дней в неделю. Суточное дежурство — через день, и «не жди меня к ужину, я задержусь» — в оставшиеся дни.

— Все из-за Каркарова?

— А то! Энтони уже растянул свое творение на двадцать шесть графств. Судя по тому, что юго-запад сделан весь — к подсказке Снейпа прислушались. Но Гарри... Он ведет себя как одержимый. Если я начинаю спрашивать о Каркарове — злится. Если речь заходит о Снейпе — звереет. Когда Гарри дома — камин всегда подключен к аврорату. Лучше бы он продолжал навещать нашего дорогого профессора по пятницам. Кстати, Рита подала жалобу на попытку легилименции. Со вчерашнего дня и до окончания расследования Снейпу официально запрещено вступать в контакт с Каркаровым и Скитер.

Новость задела меня сильнее ожидаемого.

— Постой, ведь это я разговорила Риту… Получается, что я опять подставила профессора?

— Да ладно тебе! Вы прекрасно поработали в тандеме. Можешь подать жалобу на Скитер за то, что она не подала жалобу и на тебя.

Пока я пыталась осмыслить эту словесную конструкцию, в окно постучалась крупная серая птица.

— О, ты стала выписывать «Пророк», — удивилась Джинни. — Хотя, понимаю. Ждёшь от навозницы ещё какой-нибудь пакости?

— Нет, — совершенно честно ответила я. — Пытаюсь найти сообщение для Каркарова.

Я расплатилась с совой и сразу стала просматривать последнюю страницу газеты.

Джинни недоуменно посмотрела на меня.

— Ты считаешь Риту Скитер настолько идиоткой?

— Если бы ты читала магловские детективы, Джинни, ты бы так не говорила. Представь, что он прячется в каком-нибудь смешанном поселении, скажем, в Корнуолле. Затесался среди местных воронов, таскает газетки у волшебников… Читает объявление: «Продам рояль». Значит — «срочно исчезай, аврорат на хвосте!»

Джинни хмыкнула.

— Если бы ты видела, как птицы относятся к чужакам на своей территории, то не строила бы странных теорий. К тому же, все волшебники Британии в курсе, что аврорат ищет беглого Пожирателя-анимага. Нет, Каркаров прячется в человечьем обличье, сидит тихо в защищённом месте, где никакая карта его не увидит, и не высовывается. А какой-нибудь магловский мальчик носит ему еду на болото. И никаких газет.

— Почему на болото? Джинни, ты что, читала «Собаку Баскервилей»?

— Звучит как: «Ты читала Риту Скитер?» — поддразнила меня Джинни. — Нет. Мне Гарри рассказывал. Только все это — ерунда. Захочет Рита что-то сообщить Каркарову — просто пошлёт Патронуса. Захочет заплатить — создаст портал или аппарирует в его пещеру. Без всяких магловских примочек.

Джинни отобрала у меня газету, бросила на стол и стала бегло пролистывать от последней страницы к первой.

Вот так. Отдохни, Грейнджер. За дело взялась жена аврора Поттера — самый лучший специалист по криминалистике и дедукции!

— Думаю, ты ошибаешься, — попыталась возразить я. — Каркаров долго жил среди маглов. Уж если он сделал пластическую операцию… Джинни, что с тобой?

Джинни оторвалась от изучения газеты и сидела, глядя в пространство. А на её лице медленно расплывалась улыбка. Та самая улыбка, после которой обычно наступало время для Летучемышиного сглаза.

— Раз уж мы играем в сыщиков, — задумчиво начала она, — скажи мне, Гермиона, почему профессор Лонгботтом оказался в рабочее время в самом конце семестра в Лондоне?

— Я думаю, что у Невилла с Ханной — роман, — отозвалась я, не понимая, куда Джинни клонит, — а Луна подтолкнула их к решительным действиям…

— Это понятно,— отмахнулась Джинни, — но в таком случае Ханна предпочла бы Хогсмид, директор Макгонагалл никуда не отпустила бы Невилла, а Луна тактично удалилась бы.

Да, сегодня явно не мой день.

— Хорошо, Джинни, сдаюсь! Порази меня своей дедукцией!

— Все трое — члены ОД. Из числа тех, кто, возможно, до сих пор носит при себе зачарованные галлеоны. Они собрались, чтобы штурмовать «Пророк», точно тебе говорю!

Мысль была любопытной. Только вот, где результаты штурма?

— Собрались, а потом передумали?

Джинни засмеялась и покачала головой.

— Ну уж нет! Собрались и захватили! Иначе с какого перепуга «Пророк» напечатал бы вот это? — спросила она, торжествующе ткнув пальцем в заголовок на странице газеты.

— Северус, ты уверен? Если преподаватели Хогвартса выступят с совместным заявлением…

— Абсолютно уверен, Минерва! И буду признателен, если ты не будешь проявлять ненужную инициативу.

Для посещения Хогвартса я выбрал раннее утро, но госпожа директор была собрана, полна энергии и фонтанировала инициативами по поводу спасения моей репутации.

— Невыносимый упрямец, — она посмотрела на меня со знакомой смесью раздражения, неодобрения и тревоги, после чего, наконец, решила сменить тему. — Итак, ты завершил своё исследование?

— Возможно. Я жду новостей от… добровольца. В любом случае, этот этап пройден.

— Я буду рада видеть тебя здесь и впредь, — Минерва Макгонагалл улыбнулась уголками губ, отчего стала походить на хищную птицу. — Но через десять минут у меня урок, так что…

— Ты успеешь. А завтрак всё равно уже пропущен. Удели мне ещё немного времени. Это касается мисс Грейнджер.

— Да? — голос Минервы изменился, а лицо будто постарело.

Неужели испугалась?

— С ней всё в порядке. Просто хотел тебя предупредить. Возможно, мисс Грейнджер попросит включить её в список экзаменационных испытаний на ТРИТОН.

— Тогда это прекрасная новость! Гермиона покинула школу в марте. Если она вернётся к концу зимы…

— Она захочет сдать экзамены экстерном. Не препятствуй ей в этом, хорошо?

— Кто с ней занимается? Я должна буду приложить рекомендацию для комиссии.

— Надеюсь, моего поручительства достаточно?

Наверное, вид раскаявшегося Волдеморта не произвел бы на Минерву такого впечатления, как бумага, которую я ей протянул.

— Зельеварение, чары и руны? Северус?!

Сотня вопросов была готова сорваться у Минервы с языка, но я только покачал головой.

— Сохрани это у себя на случай, если Грейнджер решится. А теперь тебе действительно пора. Да и мне — тоже.

— Воспользуешься камином?

— Нет. Пожалуй, прогуляюсь.

Минерва крепко ухватила меня за запястье.

— Северус, я надеюсь, что ты ещё очень долго будешь зельеваром Хогвартса.

— Непременно. Всего наилучшего!

Странно было вновь идти по коридорам замка, видеть восстановленные статуи и доспехи, слышать перешёптывания портретов за спиной. Свернув к лестнице, я сразу попал во встречный поток первокурсников. При моем появлении шум смолк, а толпа расступилась, освобождая проход.

— Доброе утро, профессор Снейп, — решительно пискнула какая-то первокурсница.

Я кивнул, и она просияла. Гриффиндор. Без вариантов.

Звук колокола известил о начале уроков, гул из коридоров переместился в аудитории и постепенно затих вовсе.

Спустившись по мраморной лестнице, я остановился и огляделся. Здесь ничего не изменилось. Не осталось и следов недавних разрушений. Хогвартс пережил на своем долгом веку столько потрясений, что Вторая Магическая для него — всего лишь очередная война.

Двери Большого Зала были ещё распахнуты после общего завтрака. Я зашёл внутрь. Со столов уже убрали. Зачарованный потолок демонстрировал редкие облака на ярко-голубом небе, обещая солнечный день. Солнечный день. Когда вам последний раз было дело до солнца, профессор? Я снял барьер окклюменции и позволил воспоминаниям течь свободно. Директор Снейп. Профессор Снейп. Полукровка Принц. Сначала я не чувствовал ничего, кроме горечи. Но потом горечь растаяла…

«...мы едем! Едем в Хогвартс!»

На мгновение мне показалось, что воспоминания вернулись…

— Вам стоит побывать в подземельях, сэр, — раздался сзади запыхавшийся голос.

Я резко обернулся и увидел уже знакомую первокурсницу.

— Что вам угодно, мисс?

Она не смутилась, а повторила уже спокойно:

— Я хотела сказать, что вы бы могли навестить и гостиную своего факультета.

— Почему вы не на уроке?

— Я объясню профессору Лонгботтому, что хотела поговорить с вами. Он поймёт.

— На каком факультете вы учитесь?

Она посмотрела на меня с вызовом.

— Слизерин, сэр!

— Странно. Я бы диагностировал Гриффиндор.

— Шляпа — тоже. Но я решила, что на Слизерине буду нужнее.

— Тогда — дважды Гриффиндор!

— Шляпа сказала именно так. А я настояла на своём.

— С удовольствием ознакомился бы со странным ходом ваших мыслей, мисс, но мне пора.

Я направился к выходу. Назойливое существо посторонилось, но двинулось следом и продолжило:

— Со мной на курсе учатся только два мальчика. В прошлом году на Слизерин не поступил никто. Старшие — кучка изгоев. Побеждённые, наказанные, униженные. По-вашему, это нормально?

Определённо, время, когда я мог сослаться на больное горло, чтобы не отвечать на глупые вопросы, было не таким уж плохим.

Не оборачиваясь, я бросил через плечо.

— Вы обратились не по адресу, мисс. У вас есть декан.

— Профессор Слизнорт не может изменить ситуацию. А вы — сможете. И уже доказали это после Первой Магической. Вы должны помочь!

Должен? Студентка не успела понять, что я остановился, и едва не врезалась в меня.

— Ваше имя?

— Элли Райт, сэр.

— Запомните, мисс Элли Райт. Никто и ничего вам не должен. Вы сказали, что сами выбрали Слизерин? Так и боритесь до конца. Покажите, каким может стать студент вашего факультета. И для начала — не прогуливайте занятия. Это всё, что я могу вам посоветовать. Доброго дня.

Ответа я дожидаться не стал. Если уж это странное явление смогло пробиться на опальный ныне факультет, то сделать выводы как-нибудь сумеет.

Некстати вспомнилась Грейнджер. Она бы точно устроила революцию на Слизерине. Нелепые фантазии о мисс Спасём-Домовых-Эльфов в зеленых декорациях заставили меня усмехнуться.

Дубовые двери распахнулись, и я вышел из замка. День был холодный и снежный. От озера поднимался туман, оседал инеем на прибрежных камнях, ветках деревьев, скамейках. Последние были нововведением Минервы и раздражали своей неуместностью в хорошо знакомом пейзаже.

Дорога обогнула холм, и я невольно замедлил шаг, рассматривая открывшийся вид. Основатели Хогвартса знали толк в красоте. Сдержанной, лаконичной, мощной.

Последние два десятка лет вытравили любое светлое воспоминание об этом месте, но торжественная тишина сегодняшнего утра вдохновила бы поэта. Солнце всходило над Запретным лесом, окрашивая небо и горы на горизонте. Его отблески отражались в темной воде озера и стрельчатых окнах замка. Синие тени деревьев расчертили долину неизвестными письменами.

Я помнил, как горел Хогвартс… Небо в ту ночь отражало цвет битвы, ветер доносил её звуки, а я доигрывал последнее действие чужой пьесы в своей несостоявшейся усыпальнице. Это событие память сохранила безукоризненно. К сожалению.

«Тёмного Лорда больше нет! От кого вы закрываетесь?»

От себя, мисс Грейнджер, также как и вы.

Дорога подошла к воротам. Здесь можно было аппарировать, но я направился к Хогсмиду. Посетившая меня идея была странной и не слишком сочеталась с понятием здравого смысла. За пределами замковой территории лёгкость утра растворилась. Дойдя до станции, я почувствовал себя вымотанным, будто шёл несколько часов подряд по бездорожью. Впереди, рядом с железнодорожным полотном темнело покосившееся здание с заколоченными окнами. Визжащая хижина. Место, где меня дважды пытались убить, но в последний момент появлялся какой-нибудь Поттер. Сомнительным бонусом последней попытки была двойная память об этом событии. Разумеется, Поттер-младший не подумал о такой мелочи, когда делился со мной своими воспоминаниями, но результат оказался настолько устойчивым, что почти не поддавался окклюменции.

Не глядя больше на хижину, я проследовал дальше. Уже через несколько шагов идти стало легче, а навязчивые образы скрылись на задворках сознания.

Мысли незаметно вернулись к зелью Люциуса. Если Нарцисса уже приступила к лечению, то сегодня должны появиться первые результаты. Ожидание совы с известиями представлялось мне делом довольно утомительным, и я предпочёл просто уйти из дома.

«Какая из полученных жидкостей была целью сегодняшней работы?»

Грейнджер сумела меня удивить. Она задала вопрос, на который у меня не было ответа. Девочка не видела теоретических выкладок, не представляла, для кого и для чего предназначено зелье, но отметила «…своеобразный запах, не связанный с сырьевой базой». Интуиция? Простая педантичность? Хотел бы я знать, каким был для неё этот «своеобразный запах». И почему меня это интересует?.. Это я тоже хотел бы знать.

Хогсмид только начинал просыпаться. Владельцы лавок ворчали на выпавший снег, орудуя мётлами и лопатами; ранние посетители «Сладкого королевства» и «Зонко» нетерпеливо топтались у еще закрытых дверей. Свернув с главной улицы, я подошёл к грязной двери под покосившейся вывеской и взялся за ручку.

— Закрыто, — буркнул недовольный голос откуда-то со двора. Заскрипела дверь хлева, и оттуда появился хозяин заведения — Аберфорт Дамблдор с вилами в руках.

— А, это ты? Ну заходи, раз пришёл, — он с неудовольствием оглядел меня сверху донизу, вытер руки о грязный фартук и открыл дверь «Кабаньей головы». — Огневиски? Сливочное пиво? Безоары? Укрытие? Что на этот раз?

Я последовал за радушным хозяином в тёмную комнату и ответил:

— Огневиски.

Старик пожал плечами, достал плоскую бутылку из-под барной стойки и пару стаканов, наполнил каждый до половины и пододвинул мне один.

— Неужто с утра больше негде выпить?

— В Лондоне скверная погода.

— Снова пользуешься голосом?

— Бывает.

Аберфорт залпом осушил свою порцию, с размаху поставил стакан на стойку и спросил уже не так воинственно:

— Что нужно-то?

— Думаю купить Визжащую хижину. К кому бы обратиться?

— Лучше к владельцу.

Огневиски был хорош. Выдержанный, но мягкий вкус с оттенками перца, мёда и дыма. Я сделал глоток, кивнул и ответил:

— Я пришёл.

Аберфорт снова наполнил свой стакан.

— Жить там собрался? Или думаешь разбогатеть на экскурсиях?

— Хм. Эта мысль не приходила мне в голову.

— Ну да. В твою голову мысли просто так не приходят. Только по особому распоряжению, а?

Я пропустил последний комментарий, посмотрел янтарную жидкость на свет, отпил ещё и сообщил:

— Я бы ее сжёг, пожалуй… Не голову — хижину.

Аберфорт неожиданно остро глянул на меня, отчего сразу стал похож на своего брата, и философски заметил:

— Много чего палить придётся, парень. Одна сожжённая хижина от памяти не избавит.

Он резко выдохнул и опрокинул в себя второй стакан огневиски. Меня передёрнуло, а старик даже не поморщился.

Аберфорт мог говорить в моём присутствии о событиях тех лет, не рискуя заработать проклятие. Чем-то мы с ним были похожи. Трактирщик, занимающийся тёмными делишками и тёмный маг-пожиратель. Два орудия на службе пресветлого Альбуса. Я сделал ещё глоток и поинтересовался:

— К слову о памяти. Как тебе такая идея — зелье, возвращающее яркость старым воспоминаниям?

— Любым? Нет. Такое — не для меня. И тебе не пригодится.

Аберфорт прикрыл глаза и замер. На секунду мне показалось, что он уснул. Но он снова заговорил, не открывая глаз.

— Самое паршивое — что? Было же хорошее. Почему здесь, — он постучал себя пальцем по лбу, — одна дрянь остаётся?

Я пожал плечами. Вряд ли Аберфорт рассчитывал на ответ. Мой вопрос, впрочем, тоже был риторическим. Но идея Грейнджер никак не давала мне покоя.

— Закуску принести? Надираешься тут с утра, — в ворчании Аберфорта появились первые пьяные ноты, и я понял, что пора переходить к делу.

— Заберёшь у меня портрет?

— Его портрет?

— Чей бы ещё я стал тебе предлагать?

— Нет, не возьму, — Аберфорт резко поднялся и отошел к окну. — Он когда помер… А ты не кривись, Снейп. Помер, я сказал!

Аберфорт был тем, кого Альбус уведомил о своей предстоящей кончине и о необходимом способе её осуществления. Он помогал мне скрываться от министерства, пока Волдеморт не захватил власть. Он же вытащил меня из Мунго летом девяносто восьмого и снова предоставил убежище, теперь уже от журналистов. Странная ирония судьбы…

Аберфорт, тем временем, продолжал говорить:

— …Так я с ним разговаривать начал. Ну, мысленно, конечно. И, вроде как, понимать его стал. А уж когда завертелось всё… Детишки толпами через трактир сигают, твари эти по Хогсмиду шастают. Битва. Поттер опять же… Никогда, говорит, ваш брат не знал покоя. Всю жизнь каялся за тот день. И проняло меня. Вот тут проняло, — Аберфорт с силой постучал себя в мохнатый жилет. — А потом портрет этот — и снова-здорово. Как, мол, я рад, дорогой братец, что наш Северус выжил. Передай-ка ему вот это и это, он поймёт… Снова воду мутить взялся. Ежели его сюда повесить, я опять с ним в прах разругаюсь. Подари его лучше Поттеру. Найдут о чём поговорить.

Я посмотрел на огневиски и допил содержимое своего стакана. В голове зашумело.

— Хочешь, расскажу, что было в том пакете?

Аберфорт вернулся за стойку. Опять сверкнул глазами. Разлил остатки огневиски.

— Не надо. Лучше ответь — ты был рад получить это?

Я пожал плечами.

— Это было подарком. Я не слишком люблю подарки. Особенно от людей, которые умерли после того, как я сказал «Авада Кедавра».

— Но мой мудрый брат устроил так, что тебе пришлось его принять?

Я кивнул и отсалютовал своему собеседнику стаканом. Выпили. Помолчали.

— Значит, хижину не продашь?

— Враг я себе, что ли? — буркнул Аберфорт, вновь превращаясь в нелюдимого трактирщика.

— Тогда, пожалуй, куплю у тебя несколько безоаров и вернусь к скверной погоде.

Аберфорт порылся в кармане фартука и выложил на стойку несколько камней, большей частью совершенно негодных и отвратительного вида. Я все же выбрал среди них один гладкий плотный с сизым отливом, и пару рыхлых стандартных, расплатился и собрался уходить.

— Снейп? — окликнул меня Аберфорт у двери. — Шагай-ка ты через камин. Нечего тебе аппарировать после трех стаканов.

Я не стал спорить о количестве выпитого и через несколько секунд был дома. Часы показывали начало одиннадцатого. А на подоконнике кухни сидела знакомая сова.

Газетный разворот с кричащим заголовком вызывал отвращение. Записка миссис Поттер — тоже.

«Вы должны это увидеть!»

Опять должен? Кому на этот раз?

В довершение всего, сова, доставившая почту, не собиралась улетать. Она по-хозяйски обосновалась на столе и гипнотизировала меня взглядом. Я указал рукой на открытое окно. Никакой реакции.

— Пошла вон, — уточнил я. — Ответа не будет. Печенья — тем более.

Птица неохотно подчинилась. Усилием воли я подавил порыв вышвырнуть газету вслед за совой и начал читать.

«Публикация последней статьи Риты Скитер вызвала оживлённые споры наших читателей. Первым своё негодование выразил главный герой Второй магической войны — мистер Гарри Поттер. Особенно его возмутил источник информации нашего корреспондента. Он даже утверждал, что «Пророк» совершил противоправные действия. Однако заметим, что Игорь Каркаров был объявлен в розыск уже после публикации в нашей газете его интервью (очередной отчёт о поисках беглого Пожирателя вы можете прочитать на шестой странице — прим. редактора), и мисс Скитер никоим образом не нарушила закон. Чуть позже на нашу редакцию было совершено нападение. Неизвестные использовали опасных магических существ. Лишь по счастливой случайности никто не пострадал, но редакция понесла существенные материальные потери.

Мы получили и продолжаем получать от наших читателей множество писем, связанных с этой публикацией. А на прошлой неделе в офис «Пророка» пришли недавние выпускники Хогвартса и пожелали не просто высказаться, но и быть услышанными. По неясной причине они отказались от привычной читателям формы интервью и настояли на публикации своих воспоминаний без редакторской правки, купюр и других изменений. Таким образом, сегодня мы предлагаем вашему вниманию взгляд представителей всех факультетов Хогвартса на время недолгого директорства Северуса Снейпа».

«Всех факультетов»? На мой беглый взгляд, рассказов на развороте было три. За авторством мисс Аббот, мисс Лавгуд и мистера Лонгботтома. С каких пор три стало равняться четырём? Похоже, Слизерин больше в расчёт не берут. Как там выразилась мисс Элли Райт? «Побеждённые, наказанные, униженные».

Общий заголовок патетично гласил: «Самый надёжный враг». Первым делился воспоминаниями профессор Защиты.

«Похищение меча Гриффиндора.

Седьмой год в Хогвартсе начался хуже некуда. Гарри исчез, а вместе с ним — Рон и Гермиона. Больше трети учеников не приехали учиться, а директором стал человек, который вызывал всеобщую ненависть…»

Хуже некуда. В этом я с Лонгботтомом был солидарен. А впрочем, пока ненавистный господин директор успевал оперативно назначать наказания и обезвреживать примитивные яды в собственной тарелке с овсянкой, причин для беспокойства не было. Но однажды ночью сработали сигнальные чары кабинета директора.

«…В кабинет мы проникли довольно легко. Луна сумела быстро подобрать пароль. Джинни — заклинание, разбившее витрину. Но на этом везение закончилось…»

Я встретил взломщиков на лестнице. Экспеллиармус избавил их от палочек, но мистер Лонгботтом с пылом средневекового рыцаря успел сделать пару выпадов мечом. Вероятно, именно так должна выглядеть иллюстрация к энциклопедической статье, посвящённой героической глупости: Лонгботтом с мечом наперевес против мастера магических дуэлей с волшебной палочкой. Я остановил этот фарс просто из гуманных побуждений. Но пламенную речь о моих моральных качествах, длинный список пожеланий и даже парочку пророчеств — одно из которых имело все шансы сбыться, если бы не неуместное милосердие Поттера — выслушал до конца.

Кража меча Гриффиндора, нападение на директора — всё это не оставляло мне выбора. Виновные должны были понести наказание. Жестокое наказание. Иначе, легенда о злодее-директоре перестала бы работать. Но в Хогвартсе присутствовали Кэрроу. Тёмный Лорд мог заинтересоваться причиной экзекуции и пожелать лично допросить виновных, в числе которых была Джинни Уизли. Подруга Гарри Поттера.

«Профессор Снейп сообщил, что мы отправимся отбывать наказание прямо сейчас. Он приказал идти впереди и следовал за нами. Всю дорогу мы ждали чего-то ужасного. У дверей замка нам встретился Амикус Кэрроу, и ожидание превратилось в уверенность. Профессор сообщил Кэрроу, что поймал нас после отбоя вне комнат и назначил ночную отработку в Запретном лесу с лесничим Хагридом. В тот момент я едва не засмеялся. Прихвостни Тома Реддла — Кэрроу применяли для наказания Круциатус и режущие заклятия. А отработка с Хагридом — нашим другом, знавшим лес как свои пять пальцев, была простой увеселительной прогулкой. К тому же он не сказал, где именно мы были пойманы. Уже тогда у меня мелькнула мысль, что профессор Снейп не тот, кем кажется...»

Для чистоты легенды профессор Снейп должен был наложить Круциатус на думающего Лонгботтома прямо в коридоре. Это позволило бы мыслям упомянутого ученика двигаться в верном направлении. Вместо этого профессор Снейп сдал нарушителей Хагриду и вернулся в кабинет за очередной порцией инструкций от седобородого интригана. Утром Лорд Волдеморт узнал о жалкой, неудачной попытке кражи, предпринятой глупым, бездарным, но чистокровным Лонгботтомом и его наивной командой. Меч отправили в Гринготтс, о чём я и сообщил за ужином в Большом зале. Оставалось ждать, пока новость дойдёт до Поттера и заставит его думать.

Вторая заметка была написана мисс Аббот.

«Как Северус Снейп помешал мне закончить Хогвартс в 1998 году.

После того, как маму убили Пожиратели, я не собиралась возвращаться в Хогвартс. Но обучение стало обязательным, и я подумала, что воевать можно будет и в школе. К счастью, друзья были со мной согласны...»

Мисс Аббот была настроена весьма решительно. На так называемых уроках маггловедения её выходки составили серьёзную конкуренцию наглости Поттера и Лонгботтома вместе взятых. С первых дней она стала одной из основных мишеней Кэрроу. Ситуация осложнялась тем, что Алекто участвовала почти во всех «акциях устрашения маглов и маглорождённых» и не упускала случая поделиться воспоминаниями.

«Мы были уверены, что наше неповиновение поддержит в других учениках веру в победу и воодушевит их на борьбу».

Воодушевление шло полным ходом. После третьего попадания Ханны в больничное крыло, мадам Помфри уведомила меня, что резервные возможности организма девочки исчерпаны.

«Однажды, когда мадам Помфри куда-то вышла, директор подошел к ширме, закрывающей мою кровать, и заговорил так, будто читал статью из книги.

«Боль — это прежде всего работа, — сказал он, — сигнал разуму о необходимости действий. Но Круциатус лжёт: он сообщает телу о боли, которой нет. Если помнить об этом, можно вынести гораздо больше, не причинив себе вреда. Впрочем, умный человек попытается избежать ситуации, в которой можно применить такое знание».

Пару недель после моей выписки из Больничного крыла Кэрроу даже не смотрели в мою сторону. Но на «уроке», посвящённом полукровкам, Алекто мерзко высказалась о моей матери, а я ответила, что единственная известная мне грязная свинья стоит сейчас перед нами...»

Крики из аудитории, где шли занятия Хаффлпаффа, трудно было не услышать. Я вошёл в момент, когда Макмиллан пытался заработать свою порцию пыточного проклятия. Мисс Аббот выглядела скверно, но была в сознании и держалась на ногах.

Суд был коротким. Барсуки потеряли пятьдесят баллов за срыв урока, Макмиллан получил неделю отработок у Филча, а Аббот — в моей лаборатории, где на неё, по странной случайности, в тот же вечер опрокинулся котёл с зельем.

«Ожоги были сильными. Даже просто держать палочку в руках было трудно. Через неделю ничего не изменилось. Директор Снейп вызвал моего дядю и сообщил, что я не смогу продолжить обучение в этом году...»

Перед отъездом мисс Аббот пришла в кабинет директора за необходимым письменным разрешением на освобождение от обучения.

— Почему? — она задала вопрос, не рассчитывая на ответ.

Я пожал плечами.

— Лучше быть больной и живой, чем здоровой и мёртвой.

Кто же знал, что Том Аббот поймет все правильно?

Третья заметка принадлежала своеобразному перу мисс Лавгуд.

«Выручай-комната и движение Сопротивления в Хогвартсе.

Не могу сказать, что профессор Снейп был моим любимым учителем. Науку зельеварения он ценил гораздо больше, чем науку преподавания. Но оказалось, что на самом деле профессор учил нас совсем другому. Слышать то, о чём не говорится вслух. Видеть то, что не выставляется напоказ. Жаль, что мне не удалось понять это раньше… Хотя, если бы удалось, то профессор Снейп не был бы профессором Снейпом — шпионом Альбуса Дамблдора и мнимым шпионом Волдеморта.

И всё же, странности некоторых поступков профессора иногда оказывались заметны. Вряд ли ему будет приятно об этом читать, поэтому заранее прошу у него прощения...».

Восхитительно. Мисс Лавгуд весьма тактично выразила свою мысль. Уже через пару строк я понял, что всю эту статью на развороте следовало озаглавить «Ошибки Северуса Снейпа». Даже удивительно, каким образом, совершив столько просчётов, я оставался вне подозрений.

«Начать стоит с того факта, что замок Хогвартс признал профессора директором. Меньше года назад попытка занять кресло директора обернулась для министерской ставленницы Долорес Амбридж позорным провалом. Кабинет остался для неё недосягаемым, портреты не желали с ней общаться, Большой зал не менял декорации по её приказу…»

То, что замок принял моё назначение, поразило не только мисс Лавгуд. Такого разочарования на лице Минервы я не видел со времен первого кубка школы, взятого Слизерином в конце восьмидесятых.

«…В Хогвартсе есть Выручай-комната. Хотя, нет. Как это ни грустно, но Выручай-комната в Хогвартсе была. Она тоже сражалась в битве и погибла».

Я узнал о комнате в ту ночь, когда убил Альбуса. Мне нужно было понять, что произошло на башне до моего появления. Слишком многое пошло не по плану. Но Драко отвечать не желал. Пришлось его заставить. В итоге я узнал больше, чем рассчитывал.

«Так вот, профессор Снейп никогда не отправлял патруль к основному входу в Выручай-комнату. Благодаря этому…»

Благодаря этому, Лонгботтом и компания с упрямством, достойным лучшего применения, почти каждую ночь разрисовывали стены замка революционными призывами, а к маю организовали в комнате постоянную хогвартскую коммуну.

«Он почти наверняка знал о зачарованных галлеонах, которые использовал для связи Отряд Дамблдора, потому что о них знал Драко Малфой. Но профессор ни разу не попытался заполучить их...».

Также мисс Лавгуд заметила, что я не применял глубокую легилименцию или допрос с Веритасерумом на учениках, отбирал этих самых учеников у Кэрроу, чтобы заменить пытки «малоприятными, но безопасными отработками в лаборатории или у мистера Филча», а «сам никогда не использовал Круциатус, даже в случаях…»

Да. Даже в тех случаях, когда мне этого очень хотелось.

Милый, добрый старина Снейп, которого изо всех сил выгораживают его бывшие ученики.

Унизительное проявление непрошенного милосердия вызвало в памяти суд Визенгамота после Первой магической. Тогда Дамблдор приказал мне просто молчать. И я молчал. Слушал абсолютную ложь и сомнительную полуправду о себе и своей роли в ордене Феникса. О спасённых жизнях и раскрытых преступлениях. А затем — вердикт:

«Признать Северуса Снейпа оправданным по сумме заслуг перед магическим сообществом при поручительстве Альбуса Дамблдора». Великому манипулятору был нужен ручной шпион, и он его получил.

Я перевернул страницу, чтобы убедиться, что ничего не упустил. И вздрогнул, увидев колдографию, предваряющую ещё один текст. Чувствуя отвратительную слабость, я продолжил чтение:

«По удивительному совпадению, в тот же день нашу редакцию посетил хорошо известный магическому сообществу мистер Драко Малфой, чья печальная история стала примером того, какие неожиданные повороты могут поджидать человека на его жизненном пути. В отличие от участников обороны Хогвартса, мистер Малфой был так любезен, что согласился рассказать нам о своей жизни после мая девяносто восьмого года и ответить на несколько вопросов.

Наши постоянные читатели, несомненно, помнят внезапную болезнь Малфоя-старшего и скандальное оправдание Малфоя-младшего. Тем интереснее им будет узнать, что ограничения, наложенные на палочку мистера Малфоя, а также репутация бывшего Пожирателя Смерти не позволили ему найти работу в магическом мире. Поэтому уже более полугода мистер Малфой осваивает для себя непривычную сферу деятельности — метрдотеля магловского ресторана. На этом новом поприще ему пришлось коренным образом изменить свои взгляды на неволшебников.

«Я просто сказал себе, что всё это больше не имеет значения», — ответил мистер Малфой на наш прямой вопрос.

Однако эти темы мистер Малфой затронул лишь походя. Он не скрывал, что пришёл для разговора о Северусе Снейпе. Как минимум трижды он прерывался, чтобы подчеркнуть, что его слова должны быть опубликованы абсолютно точно. Редакция «Пророка» выполнила это условие. И вот что мистер Малфой счел необходимым сообщить публике:

«Когда-то Северус Снейп был частым гостем в нашем доме. Можно сказать, что отец и Снейп дружили. Впрочем, Снейп предал эту дружбу, став шпионом ордена Феникса.

Но я хотел сказать о другом. Игорь Каркаров заявил, что Снейпа нельзя было пускать преподавателем в Хогвартс. Отец как-то рассказывал мне, что тогда, в восемьдесят первом, решение Дамблдора пригласить Снейпа в школу тоже возмутило многих. Но Снейп находился все эти годы в Хогвартсе не для того, чтобы учить детей и носить звание профессора. Дамблдор взял его с другой целью. И это не только, вернее, не столько шпионаж — не так уж он был важен после исчезновения Тёмного Лорда. Прежде всего, Снейп был призван охранять жизни учеников.

Я помню много примеров, но о них пусть рассказывают другие. А мою шкуру Снейп спасал дважды. В первом случае, он всего лишь не дал мне умереть после неудачной дуэли. Второй раз укрыл меня от гнева Темного Лорда и не позволил стать убийцей.

Теперь всем известно, что Дамблдор знал о своей скорой смерти и потребовал от Снейпа убить его на глазах у Пожирателей. Но мистер Поттер великодушно промолчал в своих показаниях о том, что изначально, по плану Лорда, убийцей директора должен был стать я…»

Я прочитал рассказ Драко до конца, но его смысл дошёл до моего сознания далеко не сразу. Безумие. Форменное безумие. Драко был оправдан Визенгамотом. Ему не грозил Азкабан, даже если бы он под Веритасерумом поклялся в своём участии в карательных операциях Кэрроу. Но публичное признание факта службы Тёмному Лорду закрывало для него надежду на восстановление репутации фамилии и полностью исключало возможность возвращения во власть. Это было настолько не по-малфоевски...

— Мистер Малфой, вы хотите сказать, что Северус Снейп искупил свою вину многолетней службой на стороне добра?

— Я не знаю, как выглядит сторона добра. И не разбираюсь в искуплении и покаянии. Но я презираю трусливую попытку Каркарова оправдаться за чужой счёт. Снейп предал моего отца и всех, кто считал его своим другом. Он был Пожирателем Смерти, а от этого клейма избавиться невозможно. Но Снейп всегда оказывался там, где нужна помощь. И помогал. Даже если ненавидел. Странно, что оценил это только Поттер».

Судя по всему, Драко действительно дал это интервью. Зачем? Но много ли я знал о нём теперь? Все новости исходили от Нарциссы. «Здоров… Устаёт… Передаёт привет»... Впрочем, на этот счет я не обольщался. Во время первой и последней нашей встречи после победы Драко выразился предельно чётко:

— Вряд ли я смогу пригласить вас войти, профессор Снейп. В доме Пожирателей смерти не место герою войны.

Уходя, я услышал вопрос Нарциссы:

- Драко, кто это был?

— Никто…

Утренний огневиски выветрился без остатка. Пора было заняться делами. Определенно, размышления над газетной статьёй к таковым не относились. Сегодня стоило подготовить к отправке очередной заказ из Хогвартса, привести в порядок бумаги и решить вопрос с портретом.

Совершив необходимые приготовления, я сел в кресло и занялся документацией. Пара писем в Гринготтс, каталог Малпепперу… Но собеседник, на которого я рассчитывал, не появлялся.

Я не выдержал первым:

— Альбус, прекращайте играть в прятки. Я слышу, что вы за рамой.

— Если бы вы могли слышать всё, что говорит Минерва по ту сторону портрета, то извинили бы меня, — со вздохом отозвался Дамблдор, появляясь на картине. — Добрый день, Северус.

— Не могу с вами согласиться, — отозвался я, наблюдая, как Альбус с удобством устраивается в кресле в предвкушении долгой беседы.

— Напрасно… Но, знаете, Северус, вам стоит дозировать информацию, которой вы потчуете бедную Минерву. Она едва успела прийти в себя после ваших утренних заявлений, как появилась эта газета…

— Благодарите Лонгботтома, — прервал я его добродушные рассуждения. — Мне необходимо обсудить с вами одно дело, Альбус. Это касается Поттера.

Объяснение не заняло и пяти минут. Дамблдор выслушал меня, не перебивая, и кивнул в знак согласия. Это было настолько невероятно, что я не удержался:

— Вы согласны с моим планом? Или просто не собираетесь ему следовать?

— Я выполню вашу просьбу, Северус. Могу я поинтересоваться, почему вы не хотите лично закончить это дело?

— Простите за патетику, Альбус, но в ближайшее время я буду занят. Собираюсь навестить Азкабан.

— Вас настолько замучила совесть? — тон Альбуса был нейтрально-светским. Так можно было спросить об икоте или мозоли на пятке. Я изумлённо взглянул на него. Он увлеченно разглядывал свои ногти.

— Предположим.

— Чепуха! Вы — превосходный окклюмент и в состоянии управлять своими эмоциями. И чувством вины, в том числе.

— Возможно, причина в том, что я более не стремлюсь к полному контролю?

— Понимаю, — опять легко согласился Альбус. — Тотальная окклюменция — тяжелый опыт. Азкабан без дементоров — вариант куда более приемлемый. К тому же, человек вы одинокий. Никто не расстроится, если не увидит вас несколько лет. Вам не о ком заботиться и некого защищать. Да… Я прекрасно вас понимаю.

Горло захлестнула невидимая проволока с шипами. Ярость выплеснулась наружу в хриплом шёпоте:

— Дамблдор, вы издеваетесь?

— Ну, что вы. Я всего лишь пытаюсь понять вашу точку зрения. Неужели публикация воспоминаний не слишком уважаемого вами человека могла вызвать такой эффект?

Приступ кашля не дал мне ответить. В этот момент я полностью осознал, о чём говорил утром Аберфорт. С трудом отдышавшись, я поднял глаза на Альбуса и встретил внимательный и сочувственный взгляд.

— Боюсь, я вас утомил. А о поручении не беспокойтесь. Всего доброго.

Он уже почти исчез с холста, но внезапно появился вновь и теперь выглядел смущённым.

— Да, Северус, могу я вас попросить не пересылать портрет совиной почтой? Меня ужасно укачивает. Когда мистер Филч последний раз менял раму…

Я развернул портрет к стене и вышел из библиотеки, чувствуя себя до крайности раздражённым и почти больным.

Дамблдор сегодня выбрал самую удачную из своих ролей — мудрого деревенского простачка. Вероятно, это короткое представление должно было пробудить во мне дремлющее чувство ответственности за всех выросших детей, за несгибаемую, но стареющую Минерву, странную Элли Райт, за Хогвартс… Но портретный Дамблдор утратил тонкость своего искусства манипуляции. «Вам не о ком заботиться и некого защищать». Слишком очевидно, дорогой Альбус. Не будет мук раскаяния и раздачи конфет первым встречным. Лучше заняться делом. Зельеварение отсекает лишние мысли не хуже окклюменции.

Я выбрал самый сложный заказ из немногих оставшихся, и уже через пару минут эмоции уступили место сосредоточенности. Мерный стук, раздавшийся внезапно, заставил меня вздрогнуть. Это был всего лишь метроном мисс Грейнджер. По неясной причине он вызвался мне ассистировать. Остановив маятник, я машинально посмотрел в окно. Моя соседка уже проводила подругу и сейчас навёрстывала за учебниками время, пропущенное утром. Надо будет вернуть ей прибор...

Забавно, но необходимость постоянно присматривать за Грейнджер меня почти не угнетала. Более того, она оказалась настолько толковым ассистентом, что я бы не отказался взять ее на работу на постоянной основе. Для неё это было бы неплохой практикой. Всё же в школе она относилась к зельям недостаточно серьёзно. Чушь, конечно. Даже при условии, что последний пункт плана останется невыполненным, моя палочка будет служить ей столько, сколько необходимо. И Грейнджер найдёт себе дело, более отвечающее её интересам. И прекрасно. Вот только, выполнив главное требование Поттера, я остался связан магией обета. А парень так старался: «...если это не будет связано с риском для его жизни, здоровья, тяжёлыми жертвами и поступками, которые он сочтёт для себя неприемлемыми»... Поттер добавил одно лишнее слово. Он просил вернуть «её магические способности».

А может, отправиться в Румынию, найти загостившегося Уизли Шестого и вызвать его на магическую дуэль? Палочка Лестрейндж вынужденно признает меня хозяином. Дальнейшее просто и понятно. А в Англию можно и не возвращаться. И гори всё огнём…

Зелье выстрелило снопом искр. Пламя под котлом полыхнуло зелёным. Я выругался, но снимать баллы, увы, было не с кого.

Никуда я не сбегу. И мифическая совесть здесь ни при чём. Разве что гордость. А Дамблдор сказал бы «гордыня». Зелье снова выстрелило, и я погасил огонь. Определённо, свободное время не идёт мне на пользу. Самокопание — самое бессмысленное из возможных дел. Скорее бы произошло хоть что-нибудь. Бездействие — невыносимо.

Я перелил ещё горячее зелье в бутыль, запечатал сургучом и осторожно перенёс на полку в кладовой. Если всё сделано верно, то через двенадцать дней на дне сосуда вырастут кристаллы с весьма полезными свойствами. «Терпение и аккуратность — непременная добродетель искусства зельеварения», — напомнил я себе.

Терпение…

И в ту же минуту услышал стук в стекло. Я бросился в библиотеку и распахнул окно сове Малфоев. Птица влетела в комнату и приземлилась на столе, разметав несобранные бумаги. Я развернул неожиданно непослушными пальцами письмо Нарциссы, но испытал лишь острое чувство дежа вю.

«Северус! Ты должен это увидеть! Приходи к нам, как только сможешь».

Они с Уизлеттой сговорились? Впрочем, к этой записке не прилагалось ни отчёта, ни колдографии, ни газетной статьи. Я перевернул лист в поисках дополнительной информации,но так ничего и не нашёл.

Звук хлопающих крыльев отвлёк мое внимание. Я перевёл взгляд — на подоконнике сидела ещё одна сова. За время недолгой, но интенсивной переписки с Поттером я безошибочно научился узнавать министерских птиц. Да. Печать аврората. И подпись Сэвиджа.

С. Т. Снейпу.

«На основании закона об обязательной идентификации лиц, имеющих «тёмную метку», вы приглашаетесь для опознания задержанного, именующего себя Игорем Каркаровым. Предлагаем прибыть в Министерство Магии в указанные сроки…»

На часах было без четверти три. Сделать предстояло много, а времени почти не осталось.

К обеду Джинни вернулась на площадь Гриммо, взяв с меня обещание обязательно заглянуть к ним в ближайшее время. Её забота была такой искренней, что я просто не могла отказаться. Вот только график подготовки к экзаменам не учитывал ежедневный прием гостей или нанесение визитов. Я села заниматься, но мысли не желали концентрироваться на учебниках, а вертелись вокруг сегодняшних публикаций «Пророка». Почти всё в статье оказалось для меня новым и очень болезненным. О терроре в Хогвартсе я, конечно, знала многое. И не забыла, как выглядел Невилл, когда мы в тот год пробрались в Выручай-комнату. Но мысли о том, что чувствовал Снейп в директорском кресле под сотнями ненавидящих взглядов, меня раньше не посещали. От этого было как-то тревожно и… стыдно.

Невилл и девочки просто молодцы. И Малфой — тоже. И, пожалуй, даже больше. Их рассказы — лучшее, что можно было сделать в поддержку Снейпа.

Профессор, конечно, рассердится. Но, может, это и к лучшему? Когда он сердится, то видно, что он настоящий… Пусть читает. Ему полезно знать о себе что-нибудь хорошее.

Я сжала в руке волшебную палочку, и она ответила серебристыми искрами.

«Вы будете пользоваться этой палочкой столько, сколько я сочту нужным. И никаких истерик».

Цитатник от Снейпа занимал в моей голове всё больше места. Там хранились штучные драгоценности: сказка, редкие обращения по имени, «спасибо»… Я не позволяла себе вспоминать их слишком часто, потому что прекрасно понимала бессмысленность и вредность подобных фантазий. Цитат другого рода было больше и они очень дисциплинировали.

— Влипла ты, Грейнджер, — сообщила я себе. — И никаких истерик.

После констатации этого факта дело пошло на лад. Четыре часа пролетели быстро, и когда зазвонил будильник, я обнаружила, что утренняя норма подготовки выполнена. Отлично! Значит, у меня есть время просто почитать. Тем более что профессор вдруг расщедрился и выдал мне на три дня «Магию зельеварения». Устроившись в кресле у окна второго этажа, я раскрывала книгу наугад и читала витиеватые заголовки статей:

«Хороший зельевар держит в памяти все рецепты, но истинный зельевар знает, когда можно и нужно рецепт нарушить».

«Темные искусства и в зельеварении остаются темными искусствами».

«Можно сварить удачу и закупорить смерть, но подлинные чувства зельям неподвластны».

Книга была необычной: то ли учебник для продвинутых зельеваров, то ли философский трактат, а может — поэма в прозе. Многие фразы оказались знакомыми — профессор Снейп часто использовал их в лекциях. Странно, что он не рекомендовал «Магию зельеварения» хотя бы для дополнительного чтения.

Из неплотно прикрытого окна потянуло сквозняком, и я подошла захлопнуть раму. Да, погода ещё та… Взгляд скользнул по дому напротив. Недавний разговор с Джинни заставил меня понервничать. Достав палочку, я прошептала:

— Хоменум Ревелио!

Пусто… Нет, это глупости, конечно. С тем же успехом можно представить, что в том доме поселился профессор Снейп. А что? Уж он бы нашёл способ обойти обнаруживающие чары. Я отложила книгу и предалась идиотским мечтам. Архитектура, к сожалению, совершенно им не препятствовала. Вот это окно, например, вполне может оказаться его лабораторией. Кухня и библиотека выходят во двор. На третьем этаже я не была. Вероятно, там спальня… Должен же Снейп когда-нибудь спать?..

— Гермиона! Загляни к нам, пожалуйста! — внезапно раздавшийся голос прервал мои странные размышления.

— Что? — я подлетела к камину, в котором среди зелёного пламени виднелась голова Джинни.

Она помотала головой:

— Проще показать. Заходи.

Тревожные нотки, тщетно скрываемые подругой, напугали меня сильнее любых слов, и я шагнула к ней.

На первый взгляд, в гостиной Поттеров ничего страшного не наблюдалось. Единственным новым элементом интерьера был довольно большой портрет в тяжёлой раме, стоявший на широкой каминной полке. Джинни задумчиво смотрела на пустой холст.

— Кто это? — поинтересовалась я.

— Не знаю. Но его передал профессор Снейп. Только что. Просил отдать Гарри. Сказал, что когда наступит время — он поймёт.

Джинни замолчала, разглядывая завитушки на раме.

— Это не всё?

— Сказал, что времени на объяснения нет. Я подумала, что он собирается… уехать.

— Но ему нельзя уезжать… из-за Каркарова.

Джинни вздёрнула подбородок и посмотрела на меня с вызовом.

— Может, именно поэтому?

— А… я? — слова вырвались против воли. Снейп не мог, никак не мог, после всего, что случилось, просто сбежать и даже не попрощаться.

— Не поверишь, я спросила! Прямо так и спросила: «А Гермиона?» Он ответил, что «мистер Поттер сделает всё, что необходимо».

Воздух внезапно кончился, и мне стало нестерпимо плохо. Хорошо, что рядом стояло кресло. Не хватало ещё упасть в обморок.

Джинни виновато посмотрела на меня.

— Возможно, этот персонаж знает, что к чему? — она ткнула пальцем в направлении портрета. Надеюсь,только, что характер у него окажется получше, чем у матушки Сириуса.

Я подошла ближе и присмотрелась.

— Если судить по оформлению рамы — это, скорее всего, мужчина, так что ничья матушка тебе не грозит. Даже Снейпа.

— Угу. Да и вряд ли Снейп поделился бы чем-то личным.

У меня в голове мелькнула неясная идея.

— Подожди… Если Снейп доверил инструкцию портрету, значит…

— Ничего не значит, — вздохнула Джинни, — потому что он никому не доверяет. Потому что он…

— Подожди, Джинни, — оборвала я. — Важно понять не «кому доверяет Снейп», а кому доверяет Гарри. И, по-моему, это…

Чувствуя себя довольно глупо, я постучала по раме и позвала:

— Профессор Дамблдор, можно с вами поговорить?

Пауза длилась довольно долго, но я не сомневалась в правильности своей догадки. Голос директора раздался раньше, чем появился он сам:

— Добрый вечер, мисс Грейнджер! Здравствуйте, миссис Поттер. Рад нашей встрече, — приветливо кивнув нам, он с интересом оглядел комнату. — У вас прекрасный вкус, миссис Поттер. Дом Блэков изменился до неузнаваемости.

— Спасибо, сэр…- Джинни подошла ближе. — Профессор Снейп сказал, что…

Она запнулась, подбирая слова.

— Вероятно, профессор Снейп высказал пожелание, чтобы этот портрет находился в вашем доме? Во всяком случае, я понял его именно так, — пришёл на выручку Дамблдор.

— Д-да, сэр. Это очень почётно. Я искренне рада, — не слишком искренне пробормотала Джинни. — Но почему он так поспешно ушёл и ничего не объяснил?

— Разумеется, потому что он спешил, миссис Поттер, — вы совершенно верно всё поняли.

Я могу попросить вас о небольшом одолжении?

Джинни хмуро кивнула. Профессор Дамблдор явно не собирался отвечать на наши расспросы и увиливал от ответов в лучших традициях византийской дипломатии.

— Узнайте, пожалуйста, с помощью ваших удивительных семейных часов, насколько Гарри сейчас далеко от дома.

— Вообще-то, он должен быть на работе, — возразила Джинни. — Гарри не возвращается в дни дежурства раньше семи.

— И всё же, миссис Поттер, я прошу вас…

Она закусила губу и вышла из комнаты, демонстративно громко хлопнув дверью.

— А вы сегодня немногословны, мисс Грейнджер, — в интонациях Дамблдора я услышала сочувствие. Слова сорвались раньше, чем я успела их обдумать:

— Сэр, пожалуйста… он ведь не уехал? Не сбежал?

— Нет. Северус бы так не поступил, — серьёзно и печально ответил Дамблдор.

— Но тогда… он в аврорате?

— Да.

Я почувствовала, как в глазах предательски защипало, но Дамблдор заговорил снова:

— Не отчаивайтесь, мисс Грейнджер. Иногда то, что нам кажется очень плохим, становится главной удачей в жизни. Уж поверьте старику.

— Гарри на пути домой, — с удивлением сообщила вернувшаяся в комнату Джинни. — Странно… Гермиона, ты что, плачешь?

— Нет, — я попыталась улыбнуться. — Просто ресница в глаз попала.

— Профессор, а вы не могли бы рассказать… — Джинни озадачено замолчала. Рассказывать было некому. Портрет снова опустел.

В камине завертелся зелёный смерч, и на ковёр, покачнувшись, вышел Гарри. Он выглядел уставшим и был чудовищно грязным. Похоже, дежурство оказалось не кабинетным. Джинни бросилась к нему, но на полпути остановилась.

— Привет, — пробормотал Гарри, ни к кому не обращаясь. — Всё — потом, ладно?

— Но Гарри … — начала Джинни.

— Не сейчас. Пожалуйста.

Он прошел мимо, задев меня мантией, и с силой захлопнул за собой несчастную дверь.

Джинни вздохнула и тихо позвала:

— Кричер.

Эльф появился мгновенно.

— Хозяйка?

— Где сейчас Гарри?

Кричер прислушался, закрыв глаза.

— Хозяин в комнате мастера Сириуса, госпожа.

— Он не ранен?

Кричер вновь замер, прислушиваясь к чему-то.

— Нет, госпожа. Только царапины. Но хозяин огорчён и очень сердит.

— Спасибо, Кричер.

Домовик исчез, напоследок отвесив поклон и в мою сторону.

Джинни опустилась в кресло.

— Если он там — к нему нельзя. Мы так договорились, понимаешь?

Я кивнула, думая сейчас не столько о Гарри, сколько о Снейпе и Каркарове. Джинни нетерпеливо посмотрела на меня.

— Нет, ты не поняла. Это мы так договорились. Я и Гарри. А ты ничего ему не обещала.

— Ясно, — вздохнула я. — Теперь понятно, для чего ты позвала меня в гости.

Гарри действительно был в комнате Сириуса. Сидел на кровати, бессмысленно уставившись в пол. На скрип двери он не повернулся. Я подошла и села рядом. Мы долго молчали. Нужные слова не шли в голову. Первым заговорил Гарри:

— Тебя Джинни прислала? — спросил он.

Вопрос меня рассердил.

— Джинни? А кто это — Джинни? Твоя жена? Я уже не уверена, что эта женщина — Джинни.

— Почему? — в голосе Гарри появился какой-то намёк на эмоции.

— Только и слышу от неё: «Ах, Гарри устаёт, Гарри переживает, Гарри надо побыть одному…» Отважный аврор Поттер и его скромная и незаметная боевая подруга, да? На месте настоящей Джинни я бы уже вспомнила о Летучемышином сглазе.

Гарри мрачно усмехнулся.

— Считай, что твой протест услышан. Я больше не аврор.

— Что?

Он встал и отошел к окну.

— Меня отстранили… до дисциплинарного слушания. Я совершил должностное преступление. Даже два… — он резко обернулся. — Пойдём вниз. Ты права. Джинни должна об этом знать.

Кабинет главы аврората выглядел так, будто его хозяин собрался переезжать. Коробки у дверей мешали пройти, и я отлевитировал их в сторону. Сэвидж мрачно проследил за моими действиями и наконец изрёк:

— Палочкой не размахивай. Не у себя дома.

Я пожал плечами и убрал палочку в рукав. Не дожидаясь приглашения, сел и бросил на стол жетон посетителя. Сэвидж со вздохом раскрыл конторскую книгу, достал перо и посмотрел мимо меня.

— Имя?

— Северус Тобиас Снейп.

— Дата рождения?

— Девятое января шестидесятого года.

— Пол?

— Сэвидж, это уже совсем мелко.

— Основное место работы и должность в настоящий момент? — Сэвидж только повысил голос.

— Штатный зельевар школы чародейства и волшебства Хогвартс.

— Семейное положение?

— Холост.

— Ближайшие родственники?

— Нет.

— Находились ли ранее под следствием?

— Дважды.

— Основание?

— Не будь мальчишкой, Сэвидж! Перестань валять дурака! Ты знаешь моё досье наизусть.

Сэвидж, наконец, посмотрел на меня.

— Хочешь особого отношения, Снейп? Может, тебе ещё чаю предложить или чего покрепче? Выпьем, вспомним прошлое — гори оно огнём, а?

— Ты, кажется, вызывал меня для опознания?

— Торопишься, что ли? Зря. Привыкай не спешить. Тут такой сюжет — хоть в «Пророке» печатай, хоть книжку пиши. В Тинворте парнишка-магл стянул у папаши ружье. Разумеется, решил испытать. И — надо же какая удача — сразу подбил крыло твоему приятелю. Каркаров на его глазах перекинулся, побежал с перепугу. Парень — тоже. В другую сторону, конечно… Деревня смешанная. Шумиха быстро поднялась. Тут его и на карте засекли. Но уже в Тинтеджеле, там, где разрушенный замок. Тоже мне — любитель древностей! Антиаппарационную сеть всем отделом тянули… Тебе что, неинтересно?

— Ты даже не представляешь, как внимательно я тебя слушаю, — отозвался я.

Сэвидж никогда не был болтливым. Эта внезапная разговорчивость что-то значила. Я попытался прочитать его эмоциональный настрой. Набор оказался странным: злость, раздражение, неуверенность и… дикое неудержимое веселье?

— Ты слушай, слушай… Лететь он не может, аппарировать нельзя — вот и затаился в ущелье на берегу. Разумно. Горная порода не каждое заклинание пропустит. Карта его, конечно, видит, только он об этом не знает. Но карта картой, а выходов там тьма, будто нюхлеры рылись. А ещё и маглы рядом… Пока я людей расставлял, Поттер вызвался подстраховать операцию сверху. Без напарника пошёл, герой…

На этом слове я ощутил сильный эмоциональный выброс и даже успел считать пару картин, но Сэвидж быстро взял себя в руки и неожиданно закончил:

— Вот Поттер-то его и оглушил… в итоге. Ладно, пойдём. Вижу, как тебе не терпится…

Комната для опознания отличалась от прочих зеркальным окном — очередным нововведением аврората. В маленькой камере было сухо и чисто. Особенно умилило наличие постельного белья на кровати и номер «Пророка» на столе. Игорь — в арестантской робе, но без кандалов и даже наручников — бродил от стены к стене. Левая рука у плеча — перебинтована. Время от времени он тревожно всматривался в то, что представлялось ему зеркалом.

Сэвидж перестал изображать болтливого простачка, и вновь стал хмурым и дотошным следователем. В коридоре нас уже ждали двое волшебников. Очевидно, для того, чтобы засвидетельствовать результаты опознания.

— Вы узнаёте этого человека?

Изощряться в остроумии не хотелось, но и упрощать Сэвиджу задачу я не собирался. Поэтому ответил уклончиво:

— Я видел его как минимум один раз — и он назвался Игорем Каркаровым.

— Сможете ли вы подтвердить подлинность Метки у этого человека?

Я закатал рукав и прижёг Метку палочкой. Игорь вздрогнул и схватился за предплечье. На лбу у него выступил мелкий пот, а глаза в панике забегали по сторонам.

— Полагаю, это означает, что Метка подлинная.

— У вас есть сомнения в личности задержанного? — Сэвидж безукоризненно следовал протоколу.

— Если вам нужен точный ответ — почему бы не пригласить сюда мисс Скитер? Она бы рассказала больше.

— Мисс Скитер внезапно отправилась в отпуск и не уведомила никого о своих планах, — в голосе Сэвиджа послышался металл. — У вас есть что-нибудь ещё по существу вопроса?

— Могу только утверждать, что вижу человека, который имеет внешность того, кто называл себя Игорем Каркаровым, и у него есть Тёмная Метка.

Сэвидж задумчиво кивнул и сделал знак свидетелям отойти.

— Хочешь с ним побеседовать?

— Да.

— Пять минут. Палочку оставь. Потом вернёшься в мой кабинет.

* * *

Игорь вздрогнул и обернулся, когда открылась дверь, но молчал до тех пор, пока она не захлопнулась за моей спиной. Тогда он неуверенно сделал пару шагов мне навстречу и недоверчиво произнёс:

— Север? Это ты?

— Я так изменился с нашей последней встречи? — поинтересовался я.

Он испуганно всмотрелся в моё лицо и кивнул.

— Сколько… сколько тебе лет, Север?

— Тридцать девять. Это твоя новая игра? Изображаешь амнезию?

Игорь со стоном опустился на стул.

— Если и игра, то не моя. Это похоже на жестокий, очень жестокий розыгрыш. В зеркале — чужое лицо. В газете написано, что вот-вот наступит двухтысячный год. Тёмный Лорд повержен. Была война? Две войны? Ты — бывший директор Хогвартса? И шпион? Я — в розыске. Ничего не понимаю. Я что, спал двадцать с лишним лет?

Поверил я сразу. Не потому, что Каркаров не называл меня Севером со дня, когда я получил Метку, а потому, что этот Игорь понятия не имел об окклюменции. Он был напуган, растерян и сломлен.

— Что ты помнишь?

— Сложно сказать. Последние дни как в тумане. Помню, что Люций собирал всех на свой день рождения. Лорд подарил ему павлинов… белых…

— Нет, Игорь, что ты помнишь о сегодняшнем дне?

— Я проснулся… здесь.

— А что скажешь о Рите?

— Кто это?

— Рита Скитер. Твоя… подруга.

Игорь испуганно посмотрел на меня.

— Не помню…

Он не лгал. Не пытался закрыться. Я сканировал его разум почти открыто. И не находил ничего. Игорь действительно помнил себя двадцатилетним. Такой эффект мог дать только Обливиэйт. Но полностью «срезать» большие пласты воспоминаний лишь до определенного возраста, умели немногие. Я бы не рискнул, наверное. У Люциуса не вышло. Решиться на это мог либо мастер, либо кто-то очень нахальный, кого не заботила точность результата.

— Ты помнишь, как я получал Метку?

— Они уже спрашивали, — он покачал головой. — Я не помню… Север… у меня есть семья?

— Не думаю, Игорь. Мне об этом ничего неизвестно.

— Жаль.

Я кивнул и с трудом удержался от усмешки. Молодой Игорь Каркаров был постоянно в кого-нибудь влюблён, слегка романтичен и невероятно честолюбив. Тёмный Лорд снисходительно игнорировал первое, использовал второе и поощрял третье.

— Зато ты был директором Дурмстранга, как и мечтал.

Лицо Игоря на секунду озарила горделивая улыбка победителя, но она быстро погасла.

— Был? А потом?

— Мне дали всего пять минут. Я не успею рассказать тебе всё.

— Тогда скажи, хотя бы, почему я здесь?

Вероятно, потому, что жадность наказуема. Но читать мораль не было ни времени, ни желания.

— Потому что у тебя есть Метка, а Тёмный Лорд проиграл.

— А… ты?

Хороший вопрос. Слишком хороший.

— Я проиграл намного раньше тебя.

Дверь камеры заскрипела, и охранник сказал:

— Время вышло.

Игорь заговорил сбивчиво и нервно:

— Север, вытащи меня отсюда. Ради всего святого, вытащи. Я не хочу сидеть в тюрьме. Прошу тебя.

— Это не в моей власти, Игорь.

— Но ты придёшь ещё?

— Попытаюсь.

Самым странным было то, что я не лгал.

* * *

Сэвидж коротал время за изучением моей палочки. Когда я вошёл, он аккуратно отложил её на край стола и указал мне на стул.

Повисло тяжёлое молчание. Сэвидж не выдержал первым:

— Как пообщались?

— Кто это сделал?

— Действительно, кто? Давай подумаем. Кто мог пойти на должностное нарушение такого уровня? Понимая, что если проступок будет обнаружен, то его ждет увольнение, судебное расследование и наказание, вплоть до лишения магии? И, главное, зачем? Думай, Снейп, думай… Чтобы легче тебе думалось, расскажу ещё кое-что.

Была у нас недавно большая операция. Кого мы брали — тебе знать необязательно. Повязали и ладно. Но взяли мы десятерых, а палочек почему-то собрали девять. Я тогда уже смекнул, что у кого-то из моих парней мозги набекрень съехали. Догадываешься, где эта палочка выстрелила? И чем?

Мерлинов посох… Как я хотел ошибиться. Но довольная физиономия моего собеседника читалась слишком легко. В горле сразу пересохло, внезапная боль заставила потянуться к старой ране.

— Как он это сделал? — едва сумел я прохрипеть свой вопрос.

— Я ждал, что ты спросишь, — Сэвидж усмехнулся. — Когда я понял, что кто-то приберёг чужую палочку, то стал наблюдать. Жаль, знаешь ли, если парень так глупо ломает свою жизнь из-за привязанности к какому-то хитрозадому мерзавцу…

Он выдержал паузу, давая мне возможность оценить фигуру речи, но я не отреагировал.

— Помнишь, я рассказывал, что Поттер выследил Каркарова сверху? Тот сразу укрылся под выступом скалы, но Поттер дал знать остальным. Кольцо сжималось, Каркаров начал палить заклинаниями во все стороны. Серьёзно задел двух наших. Тут я понял, что брать его придётся именно с воздуха, поднялся к Поттеру и увидел, что он целится не в Каркарова, прикрытого каменным козырьком, а в противоположную стену ущелья, чтобы подбить того рикошетом. Молодец, а? И вдруг он достаёт ту самую чужую палочку и выпускает Обливиэйт. Такая вот петрушка… Эй, тебе что — плохо?

Наплевав на гордость, я достал флакон с лекарством и сделал большой глоток.

— Чего ты хочешь?

Сэвидж присвистнул.

— Это становится интересным. Собираешься предложить взятку? Ни с кем меня не путаешь?

Я покачал головой. Разум работал как никогда чётко.

— Не взятку. Считай это сделкой со следствием. Ты закроешь глаза на действия Поттера, если я верну Каркарову память.

— Блеф, — Сэвидж откинулся на спинку стула. — Во-первых, невозможно вернуть стёртую память. Во-вторых, в чём твоя выгода?

— Я нашёл возможность. Не так давно. А выгода? Я устал быть обязанным этому парню. Если он попадёт из-за меня под суд, мне останется только стать его домовым эльфом.

— Странно это, — задумчиво протянул Сэвидж. — Что ж, давай уточним: ты возвращаешь Каркарову воспоминания о двадцати двух последних годах, он за это свидетельствует против тебя, ты отправляешься в Азкабан. Так?

Я пожал плечами.

— В общих чертах.

— Надеешься выкрутиться и на этот раз?

— Не особенно.

— А если я тебя обману?

— Для этого есть Непреложный обет. Соглашайся, Сэвидж, ты столько времени этого ждал.

Тишина в кабинете стала почти осязаемой. Внезапно Сэвидж захлопнул регистрационную книгу и уставился на меня с решимостью бульдога.

— Сколько времени займёт восстановление?

— Обливиэйт свежий. Значит — от получаса до нескольких часов, самое большее. Плюс время на дорогу до лаборатории и назад. Я не ношу все зелья в кармане.

— Пошли!

Он швырнул мне через стол палочку, достал из ящика какую-то стопку бумаг и поднялся со стула.

— Для обета нужен свидетель. Думаю, твой друг Каркаров подойдёт лучше всего.

У камеры Сэвидж поинтересовался:

— Не передумал?

— Ну что ты, — усмехнулся я. — Испытание нового зелья на человеке... Оно того стоит.

— А, ну да, конечно.

Игорь лежал на кровати, уставившись в потолок. Услышав звук открываемой двери, он резко сел и испуганно посмотрел на нас. Глаза у него лихорадочно блестели, а руки были судорожно сжаты. Реакция на утрату памяти? Целителя бы сюда. Человеческий разум не выносит пустоты. И заполняет её по своему вкусу. Обычно это заканчивается плохо.

Сэвидж, тем временем, наложил на стены и дверь заглушающие чары, покосился на зеркало, а фальшивое зеркало покрылось непрозрачной дымкой. Потом обратился к Игорю:

— Снейп думает, что сможет снять с тебя Обливиэйт. Сейчас ты скрепишь наш с ним договор, вечерком он напоит тебя зельем, а завтра с утра ты продолжишь прокладывать ему дорожку в Азкабан. План понятен?

— Я должен свидетельствовать против Севера?

Ужас, прозвучавший в голосе Игоря, был вполне искренним. В те дни он действительно считал меня другом.

— Ты же любишь это делать! — Сэвидж бил наотмашь. — В восемьдесят первом ты был готов скормить его дементорам. Тогда на кону была твоя шкурка, и ты продал без разбора много народу, не только Снейпа. А в этот раз тебе всего лишь заплатила бабёнка-журналистка. Не так уж и много, кстати. Дешёвка ты, Каркаров. Оборотка, которую Снейп дал тебе перед побегом — и то дороже стоила…

Сэвидж внезапно замолчал. Я повернулся к нему.

— Оборотка, Сэвидж? Кто мог рассказать тебе? Всё-таки успел допросить Игоря? И, похоже, использовал Веритасерум? Приличную дозу, судя по побочным эффектам.

Сэвидж зло усмехнулся и мельком взглянул на Игоря, слушавшего нас с нескрываемым страхом.

— Сообразительный какой… Ладно. Угадал. Сюда его доставили, как говорится, «в твёрдом уме и ясной памяти». Хотя, Поттер действительно палил в него Обливиэйтом. Сразу, как оглушил. Но рука дрогнула. Всё же стереть память — почти убить. Столько времени за ним охотился, готовился — и не смог.

— А кто смог, Сэвидж? — спросил я, теперь уже абсолютно точно зная ответ.

— Я пятнадцать лет отработал стирателем, — он сделал шаг вперёд, и я выхватил палочку из рукава. — Боишься меня, Снейп? Не надо. Твоя память — твоё проклятие. Наслаждайся, — Сэвидж усмехнулся и продолжил уже другим тоном: — Будешь у Поттера — передай, что завтра у него выходной, а послезавтра пусть выходит на работу как обычно. Я не стал подавать на него рапорт.

— А на себя?

— Строго по уставу. Министр уже принял мою отставку. Через две недели в аврорате появится новый начальник. Дело о неправомочном применении необратимой магии к задержанному будет разбирать малый состав Визенгамота.

Ситуация в мгновение ока обернулась полным абсурдом. Если дурь Поттера была полностью в его характере, то внезапное помутнение рассудка Сэвиджа я не мог объяснить ничем.

— Идиотизм Поттера оказался заразным?

— Хочешь найти идиота — посмотри в зеркало. Кто этому трусу собирался память вернуть? — он махнул палочкой в сторону Игоря. — Да если ему рассказать, что он сидел в Азкабане в компании дементоров — он штаны обмочит. А если добавить подробностей о кровавых забавах Волдеморта…

Игорь тихо застонал и бросился к раковине.

— Зачем ты его Веритасерумом накачал, скотина? — поинтересовался я.

— Он сам вызвался давать показания, — отозвался Сэвидж, спокойно наблюдая за попытками Игоря избавиться от содержимого желудка. — А слушать его фантазии мне не понравилось. Ладно, вечеринка закончена. Снейп — на выход. Тебе, Каркаров, я оставляю полезное чтение — протокол допроса. Узнаешь о себе много интересного. Если что — раковина рядом.

Мы вышли в коридор. Дверь захлопнулась.

За зеркальной стеной бледный Игорь с отвращением и страхом смотрел на стопку исписанных листов.

— Пока до конца не прочитает — ужин ему не давать, — обратился к охраннику Сэвидж.

— Да, сэр.

— Давай-ка пройдёмся, — это было сказано уже мне.

Я пожал плечами, и мы пошли по опустевшему коридору аврората.

— Снейп, скажи мне честно, ты действительно был готов пойти под суд, чтобы выгородить Поттера?

— Да.

— Почему?

— Потому что… Мерлин его знает, Сэвидж. Себя спроси.

Он хмуро кивнул.

— Детишки-то как за тебя в «Пророке» вступились.

— «Детишки»? Они сражались вместе со взрослыми, Сэвидж. И сделали больше, чем… многие.

— Хотел сказать «больше, чем ты»? — поинтересовался он.

Я кивнул.

— Так и говори. Знаешь, я думал, что за эти годы выучил все типы Пожирателей: видел и бешеных фанатиков и трусливых ничтожеств. А дружок твой меня взял и удивил. Он, видишь ли, скрывался, потому что знал — главный злодей Снейп по-прежнему на свободе. Но более молчать был не в силах, и так далее… До того уж ловко у него получалось лепить себе ореол героя… Присяжные бы его оправдали.

— Поэтому ты напоил его Веритасерумом… Силой? Сколько дал — двойную дозу?

— Ну, силой. А добавил всего пару лишних капель. Для надёжности. Веришь ли, тогда мне и в голову не приходило, что дело кончится Обливиэйтом. Но чем больше я его слушал, тем больше понимал, что зря остановил Поттера. Допрос незаконный, свидетелей нет… Доказать бы я ничего не смог. И такая меня злость взяла… Ну, я и стёр всю его гнилую историю до самой первой гнуси. И знаешь, чувствую, что совершил доброе дело...

— А как же мечты засадить в Азкабан всех Пожирателей? Ты оставил на свободе меня. Вдруг это я уговорил Поттера напасть на Игоря? И теперь праздную победу?

Сэвидж ухмыльнулся.

— Если бы это придумал ты — Поттеру не пришлось бы так глупо воровать палочку у меня под носом. А Азкабан? Что-то мне подсказывает, что благодарные детишки сделают твоё существование очень интересным и без Азкабана.

Мы дошли до холла с лифтами и каминами. Сэвидж вновь напустил на себя официальный вид.

— К Каркарову тебя больше не пустят. Попытаешься переслать ему своё зелье — Люциуса Малфоя заставят пройти новое освидетельствование. Я умею складывать два и два, и услышал от тебя достаточно. Если станет ясно, что к Малфою вернулась память, будет новый суд. И Малфой окажется в тюрьме. Обещаю.

— Шантаж?

— Честный размен. Я оставил Каркарову двадцать лет жизни. А если бы в него попал твой Поттер — пускал бы сейчас Игорь Каркаров слюни и учился заново пользоваться ложкой.

— Что с ним будет?

— Признают частично недееспособным и депортируют.

— А с тобой?

Сэвидж недовольно поморщился:

— Не пропаду. Вспомнят о «заслугах перед магическим сообществом»… Кстати, о заслугах: отправляйся-ка сперва к Поттеру, он же там с ума сходит.

— Без тебя бы не догадался, — проворчал я.

Зелёное пламя вспыхнуло, подтверждая, что путь открыт, и я шагнул в камин.

В гостиной Поттеров никого не было. Невероятная беспечность — оставлять в доме разблокированный камин. Портрет Альбуса уже куда-то перенесли. Хорошо. Не придётся беседовать ещё и с ним.

Интересно, сколько времени понадобится стажёру аврората, чтобы понять, что в доме появился посторонний? Я сел в кресло и закрыл глаза. Безумный день. Мысли мелькали яркими пятнами, перемешивая события и лица. Но среди суеты, нерешённых вопросов и незаконченных историй я ощущал неожиданное и странное спокойствие, так не похожее на опустошение, достигаемое окклюменцией.

Впрочем, день ещё не окончен.

В коридоре послышался голос домовика, шум и торопливые шаги. Дверь распахнулась, и на пороге застыл Поттер.

— Две с половиной минуты, — сообщил я. — У вас в доме серьёзные проблемы с безопасностью.

Поттер прошёл ко второму креслу, сел и лишь тогда ответил деланно спокойным голосом, внимательно разглядывая что-то в очаге:

— Ошибаетесь. Кричер просто счёл вас достойным доверия. Иначе всё было бы по-другому.

Я хмыкнул, выражая сомнение.

— Польщён.

— Вас отпустили?

— Огорчены? Странно. Мне казалось, что вы не желали моего ареста.

— У меня не получилось ничего сделать, чтобы этому помешать.

— Да. Не получилось. И это очень хорошо… Гарри… не надо больше меня спасать. По-возможности. Пожалуйста.

Он хрипло засмеялся.

— Что смешного?

— Извините. Это напомнило мне другой разговор, но...

— Не получилось у вас, зато получилось у Сэвиджа, — оборвал я его, чуть более резко, чем хотел.

Гарри разом посерьёзнел.

— То есть, как — «у Сэвиджа»? — спросил он и, наконец, взглянул на меня.

Я встал. Гарри последовал моему примеру.

— Сэвидж…

— Перестань нести чушь, Гермиона, ты абсолютно не мешаешь… — миссис Поттер влетела в гостиную и застыла в той же позе, что и её супруг несколько минут назад. Впрочем, сомнения длились недолго. Она вздернула подбородок и решительно подошла к мужу, взяв его за руку. Следом появилась мисс Грейнджер. Секундная радость, вспыхнувшая на её лице, сменилась невысказанным вопросом. Я молча кивнул обеим и вновь обратился к Поттеру:

— Ваш начальник велел передать, что завтра у вас выходной. Затем вы продолжаете работать в обычном режиме. По зрелом размышлении Сэвидж решил не подавать рапорт о вопиющем нарушении устава. Таким образом, вам ничто не угрожает.

«А вам?»

Я вздрогнул, почувствовав сильнейший ментальный выброс. Грейнджер смотрела прямо на меня, не заботясь ни об окклюменции, ни об элементарных правилах приличия. Тревога, страх, надежда и отчаянная решимость… Зарянка…

Безымянное тепло в груди заставило меня улыбнуться.

«Мне тоже, мисс Грейнджер… Мне тоже».

Дверь мне открыл старый домовик, облаченный в хозяйскую скатерть.

Проходя по холлу, я заметил, как изменился дом. Центральная люстра сияла, пол был натёрт до блеска, с мебели сняты чехлы. В какой-то момент я даже подумал, что Малфои готовятся к званому обеду.

Эльф привёл меня в малую гостиную и исчез с тихим хлопком.

Нарцисса уже была там.

— Северус! Как приятно тебя видеть. Присаживайся. Что-нибудь выпьешь?

— Не стоит беспокоиться, — я сел в указанное кресло и попытался сразу выяснить главное: — Как Люциус?

Она слегка замешкалась, подбирая слова.

— Всё ещё очень… слаб. И как раз задремал. Боюсь, ты опять не сможешь с ним поговорить.

— Разумеется, Нарцисса. Я понял.

За эту неделю Люциус успел восстановить память, побывать в бреду от слишком сильной отдачи зелья и заново научиться лгать и изворачиваться. Только что миссис Малфой деликатно донесла до меня информацию о том, что её супруг не желает меня видеть. На этом стоило немедленно откланяться. Но Нарцисса едва заметно качнула головой и беззвучно прошептала:

«Не уходи».

«Люциус? Он слушает?»

Она кивнула.

Я задумался. Чего ожидает от меня Люциус? И чего он опасается?

— Скажи, Нарцисса, вы думали о том, чтобы уехать из Англии?

— А кто нам это позволит? Драко несколько раз пытался получить разрешение, но его не допустили даже до министерской приемной.

— И все же необходимо попытаться ещё раз. Именно сейчас. Обратись сама. После интервью, которое дал Драко, многое может измениться. Причём обязательно подчеркни, что вы не собираетесь возвращаться. И что ты просишь только за себя и мужа.

Нарцисса нахмурилась:

— Предлагаешь сделать Драко заложником?

Ответить я не успел.

Из приоткрывшейся двери потянуло сквозняком. Лицо Нарциссы отразило целую гамму чувств, но уже через мгновение вновь застыло в нейтральной маске.

— Дорогой! Тебе лучше? Почему ты встал так рано? — она поднялась и подошла к мужу.

Даже в тусклом свете зимнего утра было заметно, как скверно выглядит Люциус. Черты лица заострились. Бледная сухая кожа болезненно контрастировала с лихорадочным румянцем на скулах. Волосы казались припорошенными пеплом. Он прошёл в комнату, тяжело опираясь на трость, пальцы сжимавшие рукоять, едва заметно дрожали.

— Эльф сообщил мне, что у нас гость, — Люциус аккуратно отвёл протянутую к нему руку Нарциссы и опустился в глубокое кресло у камина. — Со мной всё в порядке… дорогая. Возможно, теперь я сумею сам развлечь Северуса беседой?

— О, разумеется. Доброго дня, Северус, — Нарцисса улыбнулась одними губами и торопливо вышла из комнаты.

Я не спешил, предоставив Люциусу возможность задать желаемый тон «беседы».

— Ну, здравствуй… старый друг, — наконец протянул он. — Так какие новости ты принёс?

— Разные. В зависимости от того, какой промежуток времени тебя интересует, — заметил я. — Но есть кое-что, о чём точно стоит помнить. Например, о том, что палочка твоего сына, как и палочка твоей жены под надзором. Поместье Малфоев также находится под круглосуточным наблюдением. Все перемещения людей с Меткой мгновенно становятся известны аврорату. Про Игоря, полагаю, ты уже слышал. Кроме того, аврорат имеет сведения о том, что я сумел разработать зелье для восстановления памяти. И, возможно, они захотят проверить, не испытывал ли я его на тебе.

Люциус ядовито рассмеялся:

— Если коротко — всё безнадёжно, так? И ты, конечно, этого не планировал? Простая цепочка неприятных случайностей, ведущих к краху Малфоев?

— Люциус. Я. Не. Собираюсь. Тебе. Вредить.

— А взамен? — Люциус буквально выплюнул эту фразу. — Скажи мне сразу — чего ты ожидаешь взамен?

— Ничего, — ответил я, понимая, как неубедительно это звучит.

Люциус закрыл глаза и откинулся на спинку кресла.

— Зачем, Северус? — пробормотал он. — Не лучше ли было оставить всё, как есть? Я весьма смутно помню этот год, но, кажется, было не так уж плохо.

— Для тебя — возможно. А как же Нарцисса?

— Не похоже, что она рада моему… выздоровлению, — Люциус досадливо поморщился. — Держит себя так, будто я ей не муж, а король Англии. Произносит как попугай все эти заученные фразы и целыми днями занимается домом: чистит столовое серебро, перебирает фамильные драгоценности или рассматривает библиотечные фолианты. Похоже, беспамятным идиотом я устраивал её больше.

Люциус говорил, как ребенок, обиженный недостатком внимания. То, что представлялось ему стремлением к порядку, было, вероятно, поиском очередной вещи на продажу. Малфоям удалось сохранить недвижимость, но своих накоплений они лишились. От меня Нарцисса не принимала ничего, кроме зелий, за которые тоже сперва порывалась платить. Драко вряд ли зарабатывал настолько хорошо, чтобы содержать поместье. А значит, за этот год было продано немалое количество фамильных реликвий. Что касается отношения Нарциссы к мужу…

— Возможно, стоит поговорить об этом с самой Нарциссой? — поинтересовался я.

Он бросил на меня быстрый взгляд и вновь прикрыл глаза. Молчание длилось дольше обычного. Наконец, он заговорил:

— Считаешь, что можешь давать мне советы по укреплению семьи, Северус? — Вопрос прозвучал тихо и вкрадчиво. Так вкрадчиво, что я порадовался отсутствию у Люциуса волшебной палочки. — Ты сделал для семьи Малфоев много, Северус. Слишком много, чтобы я мог испытывать благодарность. Я хочу знать, чего ты ожидаешь взамен.

— Я тоже хотел бы знать, что у него на уме, — насмешливый голос, знакомо растягивающий слова, раздался от арки, ведущей в большую гостиную. В комнату вошёл Драко. Пожалуй, я впервые видел его в магловской одежде. Он снял промокшую куртку и небрежно бросил её на спинку роскошного дивана. Люциус брезгливо поморщился, но промолчал. Самого Драко эта реакция, казалось, лишь позабавила, и он продолжил:

— Действительно, кто дал Снейпу право вмешиваться в дела нашей семьи? Почему он не ушёл раз и навсегда, когда я сказал, что его не желают больше видеть в этом доме? Какого Мордреда он таскался сюда тайком? И приносил всё новые и новые зелья, даже после того, как целители признали тебя абсолютно безнадёжным? Хитрый, упрямый, скользкий тип… Намного хитрее тебя. Хитрее… Волдеморта, — он произнёс имя Тёмного Лорда с трудом, но усмехнулся, увидев, как дёрнулся Люциус. Потом Драко повернулся ко мне, и его лицо вновь стало хмурым.

— Здравствуй… крестный. Рад тебя видеть.

— Взаимно, Драко. Прекрасный прочувствованный монолог. В театре ты сорвал бы овации.

Драко усмехнулся уголком рта.

— «Мир — сцена, где у всякого есть роль», — как любит повторять мой босс.

Он упал в кресло и добавил:

— Я устал, как докер… Ночная публика — самая заносчивая. Каждый мнит себя потомственным аристократом самых голубых кровей и хозяином мира. При этом половина из них никак не может избавиться от выговора «кокни», а вторая половина старательно его пародирует.

Реплики Драко были рассчитаны не на меня. Они были продолжением какого-то неизвестного мне разговора между отцом и сыном. Но Люциус молчал. И Драко снова обратился ко мне:

— Кстати, полюбуйся! — он протянул мне распечатанный конверт. — Пришло с утренней почтой.

Я взял письмо.

Бентон Гринграсс приглашал Драко на рождественский обед. Упоминались дальние родственные связи, угадывался намёк на возможное трудоустройство. О Люциусе и Нарциссе не было ни слова. Даже положенного: «Передавайте поклон Вашей матушке».

Я попытался вспомнить все, что мне известно о Гринграссах. От политики они были далеки. Отец семейства — фанатичный коллекционер древностей… Девушки учились на Слизерине.

Люциус, тем временем, оживился и с нескрываемой жадностью впился в конверт глазами.

— Герб рода Гринграсс? Чистокровные. И у них две дочери?

— О, да, — отозвался Драко, — именно это сейчас важнее всего, — он отвернулся от Люциуса и вновь посмотрел на меня: — Так, что посоветуешь?

Я пожал плечами:

— Если не пойдёшь — не узнаешь.

— С каких пор Северус Снейп принимает решения в моем доме? — в голосе Люциуса прорезался металл. — Разве у Драко нет отца и матери?

Театр абсурда набирал обороты. Ожидалось явление четвертое: «Те же и миссис Малфой».

— Разумеется, у него есть родители, — согласился я, — Драко, ты не попросишь Нарциссу вернуться сюда? Это касается всех.

Драко кивнул и вышел из комнаты.

Люциус сжал подлокотники кресла так, что побелели пальцы и процедил сквозь зубы:

— Я вижу, Северус, ты времени зря не терял. Выдрессировал и мать, и сына?

Окклюменция удержала на месте не только разум, но и тело. Я ответил подчёркнуто спокойно:

— Неразумно сейчас искать во мне врага, Люциус. Слишком мало времени. Продуктивнее будет подумать и решить, куда и как вы сможете уехать.

— Во Францию, — Нарцисса, входя в комнату, услышала мою последнюю фразу и решительно подхватила разговор. — Помнишь наш домик на Ривьере, милый? Лазурное побережье, солнце круглый год. Это было бы чудесно…

Люциус поднялся с кресла, но покачнулся, и с трудом устоял на ногах. Нарцисса тут же оказалась рядом с ним.

— Нет, — Люциус с отвращением посмотрел на меня, перевёл взгляд на испуганную Нарциссу, и, наконец, остановился на Драко, прислонившемся к дверному косяку. — Я не позволю. Малфои не будут прозябать в изгнании!

Драко посмотрел на отца почти с жалостью.

— Ты всё ещё не понял? Не понял, что проиграл? У тебя больше нет ни имени, ни связей, ни денег. Все, что ты можешь — сохранить лицо.

— Я не позволю… — снова повторил Люциус слабеющим голосом, направив на меня указательный палец, — не позволю… — он вновь покачнулся, и Нарцисса обняла его, не давая упасть. Драко со вздохом шагнул к ним. Прекрасная сцена. Оскорбленный герой в окружении семьи, и злодей, вставляющий ему палки в колеса… Злодей?

— Люциус. Ты спрашивал, чего я потребую взамен? Хорошо. Вы с Нарциссой покинете Англию.

— А иначе? — Люциус скривился в презрительной усмешке, но в глазах мелькнуло сомнение.

— Иначе ты снова оставишь меня одну, Люциус Малфой, — голос Нарциссы внезапно прозвучал решительно и твердо. — Всего два раза я тебе возражала. И сегодня скажу снова. Мы уедем. Ты перестанешь мечтать о власти и попробуешь просто жить. Со мной. Я клялась быть с тобой в горе и радости, но и ты обещал быть мне поддержкой и опорой. Мы уедем, если получим разрешение или сбежим, если не получим. Так хочу я!

Я невольно залюбовался Нарциссой. Прямая, гордая, всё ещё красивая, она не сводила взгляда с мужа в ожидании его ответа. Люциус смотрел на жену с изумлением. Потом медленно кивнул и уточнил:

— Драко останется в поместье?

— Останусь. — Драко ухмыльнулся. — Надо же будет кому-то приглядывать за Снейпом… Ну, и вас прикрывать, конечно.

…Дальнейшее обсуждение прошло на редкость мирно. Вскоре Люциус действительно задремал, Нарцисса хлопотала над ним, укутывая пледом и подкладывая подушки.

— Я загляну к вам после праздников, — сообщил я, собираясь уходить.

Она выпрямилась и протянула ко мне руки.

— Северус! Ты не представляешь, как я тебе признательна…

— Не надо, Нарцисса. Пиши, если что-то изменится. Доброго дня.

— Я провожу, — вызвался Драко.

Проходя по холлу, он махнул рукой в сторону надраенной люстры.

— Оценил масштабы изменений? Я не очень-то понимаю, как хрусталь может выражать силу любви, но мать в этом разбирается больше. Теперь мы снова завтракаем при полном параде, а домовик подаёт письма на серебряном подносе. Кстати, ты в курсе, что твой план сделает меня хозяином поместья?

Я только покачал головой.

— Не хозяином — заложником.

Драко пожал плечами.

— Мне нравился этот дом, пока в нём не появился красноглазый. Потом Поттер решил одну проблему, ты — другую, и в итоге я остаюсь здесь за главного. Если это тюрьма, то не самая худшая.

Мы вышли из дома в парк. По главной аллее чинно прогуливались два белых павлина, переживших эпоху Волдеморта.

— А знаешь, — продолжил Драко, — когда я узнал, что первых павлинов подарил отцу этот, мне страшно захотелось свернуть им башку, а потом я вдруг подумал: они-то тут при чём? В конце концов... И что смешного я сказал?

Мы дошли до ворот и остановились.

— Ничего. Ты стал взрослым, Драко.

— А ты — сентиментальным. Кстати о сентиментальности. Я всегда буду рад тебя здесь видеть. И… счастливого Рождества, крестный.

— И тебе, Драко. Счастливого Рождества.

____________
Иллюстрация к главе: WIntertime

Огромное спасибо ей за это, праздничный салют и печеньки!

В библиотеке было темно. Сегодня я решил выбрать книгу для вечернего чтения наугад. Уже в коридоре я разглядел, что мне достался «Пигмалион». Жаль. Перечитывать именно это творение Бернарда Шоу желания не было. Пьеса не показалась мне ни остроумной, ни глубокой. Если оставить в покое социальный подтекст, оставалась лишь дешёвенькая история девушки, обиженной невниманием двух высоколобых джентльменов. Впрочем, у автора хватило разума хотя бы не приклеивать к этой комедии счастливый конец.[1]

Я оставил книгу на полке в коридоре и направился в лабораторию. Здесь было намного светлее. Яркая уличная иллюминация настойчиво напоминала о грядущем празднике. Как и полупустые полки моей кладовой. Все заказы выполнены и отправлены адресатам. Наступали дни вынужденного безделья. Постоянная занятость была, пожалуй, единственным плюсом работы в Хогвартсе. Зато сейчас я могу уделить время теории. Лабораторный журнал за последние три месяца превратился в многотомного монстра. Эти записи станут самым громким открытием последних лет. Но не раньше, чем Люциус исчезнет из поля зрения британского аврората.

Я подошёл к окну. К вечеру улица почти опустела. Редкие прохожие, увешанные свёртками и сумками, торопились домой, открывали свои, украшенные венками двери, зажигали свечи в окнах и включали вездесущие электрические гирлянды, от которых уже рябило в глазах.

Моя соседка из дома напротив тоже готовилась к празднику. Сквозь прозрачные занавески её гостиная выглядела весьма живописно. Но сама мисс Грейнджер не производила впечатления человека, которому предрождественская суета доставляла удовольствие. Сейчас она неподвижно сидела на полу перед ёлкой, глядя в пространство и сжимая в руках ёлочную игрушку. Спустя какое-то время мне захотелось под любым предлогом заявиться к ней на порог и хорошенько отчитать:

«Здравствуйте мисс Грейнджер! Я случайно проходил мимо вашего дома и решил напомнить, что тоска по прошлому разрушительно влияет на личность и характер. Поверьте крупному специалисту в этой сфере…»

Могу себе представить! Вероятно, Драко прав, и я действительно становлюсь сентиментальным болваном. Грейнджер прекрасно справится и без моей помощи. Она — умный и сильный человек, и не позволит себе бессмысленную меланхолию. Хорошо, что Поттеры догадались пригласить её на Рождество. Вот только совершенно непонятно, зачем им понадобился я. Настойчивость, с которой миссис Поттер добивалась моего согласия, несомненно, была достойна лучшего применения. Но теперь отказываться уже поздно. Ничего. Пару часов я как-нибудь выдержу. А потом всегда можно сослаться на неотложные дела.

Мисс Грейнджер, наконец, вышла из состояния каталепсии, повесила фигурку на ёлку и потянулась за следующей…

Игрушки она брала своим фирменным пинцетным захватом: зажимая между большим и средним пальцем, лишь слегка придерживая указательным. Я потратил довольно много времени, отучая её от этого жеста, неуместного при работе с лабораторной посудой, но не слишком преуспел. Думаю, пора признать, что хорошим учителем я никогда не был. Как там высказалась обо мне мисс Лавгуд?

«Науку зельеварения он ценил гораздо больше, чем науку преподавания».

Звучит как эпитафия. Надеюсь, всё же, что для Грейнджер эти месяцы не прошли впустую. По крайней мере, меня она сумела удивить за этот срок не один раз. Чего стоит хотя бы её недавнее умозаключение о гидролате.

Соучастница открытия десятилетия тем временем посмотрела в окно, и я вздрогнул, поймав её случайный взгляд. Упрямая девчонка так и не поменяла шторы. Дамы и господа! Загляните и убедитесь, что мисс Грейнджер украсила свой дом к Рождеству по всем правилам.

До чего же странный праздник. И не столько он сам, сколько все эти условности, традиции, суеверия… Всеобщее помешательство. Мать несколько лет пыталась создать дома пресловутый «дух Рождества». Она подходила к делу со всей ответственностью и пунктуальностью. Но я быстро усвоил, что где-то между украшением гостиной и жареной индейкой всё непременно закончится крупной родительской ссорой. Потом был переезд в Паучий Тупик, где никого уже не волновало рождественское убранство фасада и окон у соседей, и мать с облегчением оставила эту утомительную обязанность. Тобиас Снейп съедал положенный кусок пудинга за праздничным обедом и уходил к себе в комнату. Мы молча сидели за столом ещё какое-то время, потом мать поднималась.

— Это тебе, — сообщала она и протягивала простой пакет, перевязанный бечёвкой.

Книги. Всегда только книги. Редкие, интересные, сложные, уникальные. Не помню, какая из них была первой, но это, определённо, были не «Сказки барда Бидля». Позже, в Хогвартсе, к подарку прилагалась короткая записка одного и того же содержания: «Северус, это тебе». И подпись: «Эйлин Принц».

Последним её подарком было прижизненное издание Баджа. Легендарная книга стоила целое состояние…

Часы в библиотеке пробили девять.

Я очнулся от своих мыслей. Вот они — последствия пренебрежения окклюменцией. Больше часа потрачено на крайне полезное и поучительное занятие — подглядывание за своей бывшей студенткой, наряжающей рождественскую ель. Впрочем, именно сейчас мисс Грейнджер сменила род деятельности. Она переместилась к камину и сосредоточенно сжигала в нём какие-то бумажки. Я не сразу понял смысл происходящего. Отличница Хогвартса и героиня войны загадывает рождественские желания?!

Нелепость. Неужели после всего, что ей пришлось пережить, можно сохранять какие-то глупые иллюзии и веру в сказку? И о чём она может мечтать? Хотя, это как раз и понятно: магия, рыжий друг, её родители…

Я задернул штору и отошёл от окна.

Увы, мисс Грейнджер. Я не отец Рождество и даже не Санта. Я не смогу исполнить ваши мечты. Но готов засвидетельствовать перед всеми духами Прошлого, Настоящего и Будущего, что вы достойны исполнения даже самых невероятных из них.[2]

____________
Иллюстрация: Давид Финней

* * *

Дом сиял чистотой. Всё, что могло быть украшено, было украшено. Оставалась только ёлка. Точнее — ёлочка. Она стояла около камина и выглядела крохотной копией настоящей. Я отступила на пару шагов, направила на неё палочку…

— Фините Инкантатем.

…И в следующее мгновение едва устояла на ногах. Густые и колючие еловые ветви почти прижали меня к стене. Верхушка уткнулась в потолок. Выбираясь на оставшийся свободным пятачок комнаты, я подумала, что Хагрид по-прежнему верен себе. Большое — значит красивое. Впрочем, эта ель действительно была очень красивой.

Письмо и посылку от Хагрида я получила этим утром.

Счастливого Рождества, Гермиона!

Я подумал, что ёлка из Запретного леса — хороший подарок. Профессор Флитвик её уменьшил, чтобы можно было отправить с совой. Вот только куда отправить? Я сказал сове, что это для Гермионы Грейнджер. Кажется, она поняла. Гарри и Рону тоже послал по одной на площадь Гриммо и в Нору. Надеюсь, у вас всё хорошо. В этом году на зимние каникулы в школе осталось много ребятишек. Родители уже не боятся за них так, как раньше. Недавно показывал третьекурсникам Клювика. Ох, и радости у них было. Но полетать никто не вызвался. Грохх учится писать. Видишь, твоё имя внизу страницы? Это он сам сумел. В подарок тебе.

Действительно, остальную часть листа занимали корявые, но явно с большим усердием выведенные каракули: Г Е Р М И. А эта мерзкая Амбридж ещё смела утверждать, что у Хагрида нет педагогических способностей!

Я погладила пушистую ветку. Такой огромной её оставлять, конечно, нельзя. Но я вроде бы почти волшебница?

Минут через пять, методом проб и ошибок, главное украшение дома приняло оптимальные размеры и заняло почётное место в центре комнаты.

Теперь можно было и наряжать. Чёрно-серебряная коробка чудом уцелела во всех событиях последних лет. Ёлочные игрушки. Из дома. Настоящие ёлочные игрушки. Стекло. Серебряная амальгама. Ручная роспись. Папа говорил: «Для того, чтобы сделать настоящую игрушку, мастеру нужно семь дней. Столько же, сколько потребовалось, чтобы сотворить мир…»

Вот колокольчик с веточкой остролиста. Внутри фломастером подписан год покупки — 1979-й. Моё первое Рождество…

Интересно, начал ли папа собирать новую коллекцию в Австралии? И кому он теперь рассказывает о семи днях?

Цифры расплылись перед глазами, и я сморгнула, чтобы прогнать непрошенные слёзы.

«Пожиратели атаковали ваш дом в августе девяносто седьмого», — напомнил голос Снейпа в моей голове. Стало чуть легче. Что толку сожалеть о том, чего нельзя изменить? Всё-таки мама и папа остались живы. Они в безопасности. Когда-нибудь я смогу поехать в Австралию и увидеть их. А тогда я поступила так, как считала правильным. Единственно правильным.

Совсем недавно я слышала похожие слова от Джинни.

— Герой, — вздохнула она, когда Гарри закончил свой рассказ. — Это не лечится. Увольнение — ерунда. Ты сделал то, что считал единственно правильным. И Сэвидж сделает то, что считает правильным. Всё честно. И знаешь, я даже рада, что так вышло. У тебя вечный бой и всё такое, а меня не очень-то радует перспектива стать вдовой до того, как у нас появятся девять внуков.

Гарри вымученно улыбнулся:

— Именно девять? Это принципиально?

— С запасом, — невозмутимо парировала Джинни. — Я не собираюсь рожать больше двух детей, так что им придётся очень постараться, чтобы достичь этой цифры и…

— Это хороший план… — перебил её Гарри, вновь мрачнея. — Жаль, только, что я всё это устраивал не для того, чтобы с треском вылететь из аврората. Я больше ничего не смогу сделать, чтобы остановить Каркарова.

Джинни хмыкнула.

— Для успешного планирования у нас есть целая Гермиона Грейнджер! Наверняка можно что-нибудь придумать, не нарушая свод законов магической Британии. Правда, Гермиона?

Я с трудом отвела взгляд от пустого камина и выдавила единственное, что пришло тогда в голову:

— Наверное, профессор Дамблдор мог бы посоветовать что-нибудь. Но он опять ушёл.

Гарри озадаченно посмотрел на нас:

— Дамблдор?

— Кто бы мне дал возможность рассказать, — язвительно откликнулась Джинни.

Её голос, вновь повторявший то, что я уже слышала, доносился откуда-то издалека. Острое чувство нереальности происходящего мешало сосредоточиться. А слова Дамблдора о том, что всё ещё может измениться, казались в тот момент фальшивыми и бессмысленными, как пластиковые игрушки…

Как-то раз я спросила маму, почему бы нам не купить небьющиеся игрушки. Ведь они лёгкие и яркие.

На это мама ответила, что пластик передаёт дух Рождества не лучше, чем жевательная резинка — вкус рождественского пудинга.

Следующим из коробки появился миниатюрный Букингемский дворец. Когда мне было лет пять, я любила пересчитывать его окошки. И, конечно, однажды уронила. От падения в левом крыле дворца откололся маленький кусочек. Представив, как расстроится папа, я помусолила палец и попыталась приклеить осколок. Ладошке вдруг стало тепло, а дворец оказался целым. Первое проявление моей магии… Моей магии. Теперь утраченной, а может, спрятанной внутри бешеной палочки Беллатрисы…

А это — королевский гвардеец. На подошве сапога белой краской выведены цифры — 1991. После волшебных ёлочных украшений в Большом зале Хогвартса, домашние игрушки казались простыми и блёклыми. В тот год я безостановочно тараторила о том, какие удивительные вещи и события происходят в волшебной школе. А мама и папа слушали меня с грустными улыбками…

Внезапно я поняла, что уже не просто вспоминаю, а словно рассказываю историю воображаемому собеседнику. И даже знаю, кто этот собеседник. В моей фантазии он не отпускал ехидные комментарии по каждому поводу, а просто стоял у окна и слушал, спокойно и внимательно…

…Вот — лондонский красный даблдекер. Мы с папой выбрали его на ёлочном базаре в Хемлисе. На нём даже подписан маршрут — пятнадцатый, и пункт назначения — Тауэр. Очередная цитата от Снейпа всплыла в памяти почти мгновенно:

«Во-первых, мисс Грейнджер, воронам в Тауэре подрезают крылья. Во-вторых, вашему окну не помешали бы плотные шторы. А в-третьих, давно пора установить этому дому приличную защиту».

Я с сомнением посмотрела на прозрачные тюлевые занавески гостиной. После той защиты, которую Снейп навесил на моё жилище, я вполне могла держать двери и окна открытыми круглосуточно, не опасаясь злоумышленников…

Снейп. Снейп. Снейп. Любая тема в моей голове в два прыжка добиралась до Снейпа, как шоколадная лягушка до воды. Несколько дней назад меня занесло в сторону Клэпхэма, где я случайно подняла глаза и увидела название улицы: «Северус-роуд».[3] Прохожие, наверное, приняли меня за сумасшедшую, потому что я смеялась и никак не могла остановиться. Но, что бы там не говорили Джинни и Гарри, на влюблённость это не походило. Никаких фейерверков эмоций и безумных страстей. Просто при мысли о Снейпе становилось тепло, радостно и спокойно. Особенно теперь, когда так внезапно и странно завершилась история поисков Каркарова…

А в тот день никому из нас спокойно не было…

Джинни подошла к Гарри и обняла его.

— Я ужасно соскучилась по тебе за эти недели. Только, пожалуйста, вымойся и переоденься. Ты просто чудовищно грязный.

Впрочем, начать целоваться этот факт им не помешал…

— Можно, я уже пойду домой? — попросила я через минуту, чувствуя, как закипает раздражение. Неужели они не понимают, как смотрятся со стороны?

Гарри мягко отстранился от Джинни и виновато попросил:

— Не уходи. Втроём у нас больше шансов что-нибудь придумать…

Но мы ничего не придумали. Во всяком случае, в тот момент. Дамблдор так и не появился. Я предположила, что он отправился в Министерство, чтобы лично проследить за судьбой профессора Снейпа…

Гарри отправили, наконец, в ванную, А Джинни внезапно озаботилась вопросом размещения нового портрета.

Почему-то оставить его в гостиной было категорически невозможно:

— Конечно, нет, Гермиона! Здесь же проходной двор! В столовой ему наверняка будет комфортнее. Всё-таки там проходили собрания Ордена Феникса…

Никакой логики в этом утверждении я не нашла, но спорить не стала. Кричер с портретом аппарировал в столовую, а мы отправились туда же по лестнице. Джинни продолжала тараторить о какой-то ерунде, я вяло кивала, пока не услышала:

— …Поэтому мы решили вернуть Косолапа в магазин…

— Что? — я уставилась на неё во все глаза.

Джинни удовлетворённо кивнула.

— Вот теперь ты меня действительно слушаешь. Знаешь, я заметила у тебя паршивые симптомы. В гостиной ты пыталась заколдовать взглядом камин, сейчас прислушиваешься к каждому шороху наверху. Куда тебя ещё увести, чтобы заставить соображать, а не страдать?

Джинни была права. Но как обидно было чувствовать собственную никчемность. Гарри хотя бы пытался отбить мозги Каркарову. А я? Ни-че-го! Только один раз погрозила пальчиком Рите?

— Что меня больше всего злит в этой ситуации, так это то, что Рите всё сходит с рук, — сердито продолжила Джинни, будто прочитав мои мысли. — При любом режиме Рита на плаву. Почему? Потому что крепко держится своими жучьими лапами за свой кусок навоза. А он — не тонет!

Внезапно промелькнувшая мысль совершенно не помогала вытащить Снейпа из тюрьмы. Но давала возможность прекратить киснуть и начать действовать. Тоже мне, нашлась принцесса на горошине! Как там говорила моя тётушка? «Ты, милочка, больше похожа на бобра!» Вот именно. А бобрам надо действовать. Фея вместо них плотину не построит!

— Послушай, Джинни, ты не знаешь, где можно раздобыть старые подшивки «Пророка»?

Она запнулась на полуслове и с интересом посмотрела на меня.

— Надо будет — достанем. Попрошу папу.

Взгляд переместился на журнальный столик. Под ним громоздились толстые папки со старыми газетами, а на столешнице лежал свежий номер «Пророка». В основном, там обсуждалась отставка Сэвиджа. Газета фонтанировала версиями. О Каркарове не было ни слова. Судьба воскресшего Пожирателя перестала волновать публику, как только стало ясно, что он не сможет подтвердить, или опровергнуть содержание статьи Скитер. Зато последняя страница радовала глаз коротким сообщением о том, что сама мисс Скитер покинула дружный коллектив редакции «Пророка» и отправилась в длительный вояж по Америке. Я достала из коробки стеклянную копию черного лондонского такси и с удовольствием пожелала:

«Счастливого пути, мисс Скитер! И главное — долгого!»

Кто у нас следующий? Санта Клаус. Странно, но про него у меня нет истории. Когда я была маленькой, то свято верила, что подарок в каминный носок подбрасывает Отец Рождество. А добряк в красном тулупе ассоциировался исключительно с напитком, от которого у дочери стоматологов должны были неминуемо испортиться зубы. Кока-колу я всё же тайком попробовала, но ожидаемого восторга запретный плод не принёс. Санта Клаус же для меня так и остался героем рекламы и мультиков.

Интересно, ещё не поздно загадать Отцу Рождество своё желание?

Я приманила листок со столика и разделила его на три части. Итак, чего я жду от будущего?

«Помириться с Роном».

Как бы ни было мне страшно, и как бы я не трусила от предстоящей встречи, но наша ссора тяготила меня всё больше. Особенно после того, как Джинни раскрыла мне глаза на отношение волшебников к добрачным связям.

«Увидеть родителей».

Даже если ради этого мне придется записаться на приём в папиной клинике или «случайно» встретить их на улице. Я скучаю. Мне просто необходимо знать, что у них всё хорошо.

«Сдать Т.Р.И.Т.О.Н.»

Нет.

Я зачеркнула третье пожелание. Т.Р.И.Т.О.Н. Гермиона Грейнджер должна сдать сама. И Отец Рождество здесь не поможет.

Лучше напишем:

«Вернуть мою магию».

Но это, наверное, не так важно.

Вернее, важно, но… как сейчас, мне тоже нравится.

Что же тогда?

Мир во всём мире? Вряд ли Отец Рождество исполняет глобальные желания. И если уж говорить о неосуществимом… «Хотите осчастливить меня против воли?»

«Осчастливить Снейпа».

Это — да! Формулировка, конечно, ненаучная… Но, надеюсь, Отец Рождество поймёт всё правильно.

Всё!

Огонь в камине разгорелся мгновенно. Бумажки с пожеланиями вспыхнули, взлетели искрами в дымоход и исчезли.

А я вдруг подумала, что счастье в понимании Снейпа наверняка предполагает отсутствие близких контактов с настырными гриффиндорцами… и гриффиндорками. Пусть. Теперь я знаю, что ему не всё равно. И этого никто не отнимет.

— …Таким образом, вам ничто не угрожает, — отчеканил Снейп, обращаясь к Гарри.

«А вам?»

Снейп посмотрел на меня. Внимательно и удивлённо. Странно, что ни Гарри, ни Джинни не обернулись. Ведь слова прозвучали так громко, как будто я выкрикнула их изо всех сил. Лишь мгновением позже я поняла, что задала свой вопрос мысленно. И если Снейп его услышал, то понял и остальное. Почему-то эта мысль не произвела на меня должного впечатления. Его глаза улыбнулись раньше, чем я услышала ответ:

«Мне тоже, мисс Грейнджер… Мне тоже»…

На дне коробки с игрушками обнаружился подсвечник. Маяк. Корабельный маяк с маленьким фонариком наверху.

— Ин Фламмаре, — шепнула я, и в фонарике зажёгся теплый, необжигающий огонёк.

Я поставила маяк на подоконник. На улице уже стемнело. Во многих окнах тоже светились огоньки свечей.[4] Завтра — Рождество. И я его жду.

____________
[1] — пьеса «Пигмалион» Бернарда Шоу рассказывает о лондонском профессоре фонетики Генри Хиггинсе, который заключил пари со своим приятелем, полковником Пикерингом. По условиям пари, Хиггинс должен за шесть месяцев обучить цветочницу Элизу Дулиттл произношению, принятому в высшем обществе, и на светском приёме суметь представить её как герцогиню. Несколько крупных сцен, как и романтичный счастливый финал этой пьесы, были написаны автором специально для её экранизации в 1938 году. С тех пор пьеса, как правило, переиздаётся в этом обновлённом виде. Снейп читает старое издание с открытым финалом, купленное у букиниста.

[2] — Снейп иронизирует по поводу своего отношения к Рождеству, вспоминая «Рождественскую историю» Ч. Диккенса, в которой фигурируют Дух прошлого Рождества, настоящего Рождества и Будущего Рождества.

[3] — улица Северус-роуд — реальная существующая улица в Уонсворте, районе Лондона, где купила квартиру Гермиона.

[4] — рождественский сочельник в Англии носит название «Ночь тысячи свечей». Зажженными свечами принято декорировать окна.

— Совершенно не представляю, что мне делать с пуншем, — в десятый раз повторила Джинни. Выглядела она по-настоящему расстроенной.

Рождественский стол Поттеров вызывал благоговейный трепет. Фаршированная индейка с соусом из крыжовника, сыр кеббен, крохотные пирожки с мясом, запеканка из почек, жаркое из баранины, утиный паштет, запечённый картофель, брюссельская капуста с сыром, имбирное печенье, пряничные человечки, фруктовый пирог, яблоки в тесте и, разумеется, пудинг. Бутылки со сливочным пивом, кувшин с элем и эльфийское коллекционное намекали, что и от жажды здесь никто не умрёт. Но Джинни вбила себе в голову, что без горячего пунша, о котором она совсем позабыла, праздничная трапеза не случится.

— Перестань. Это просто рождественский обед, — попыталась я воззвать к ее здравому смыслу, — и ты не обязана выставлять перед гостями все возможные блюда по списку. Да и гостей всего-то двое. Вот уж не думала, что тебе так важна оценка профессора Снейпа.

Но здравый смысл миссис Поттер, похоже, праздновал сейчас Рождество в другой компании.

— Как ты не понимаешь, Гермиона! Дело не только в Снейпе. Это наше с Гарри первое совместное Рождество и пунш…

Гарри, слушавший предыдущие аргументы молча, на этот раз простонал, отвернулся к стене и несколько раз аккуратно стукнулся об неё лбом. Джинни отвлеклась от гимна семейным традициям и сердито уставилась на мужа.

— По-твоему, я веду себя глупо?

— Да, Джинни, — он подошёл и провел пальцем по её щеке, — ты ведешь себя глупо. Восхитительно глупо. Я бы показал насколько, но недавно пообещал Гермионе не целоваться с тобой в её присутствии.

Джинни еще пару секунд постояла в классической боевой позе миссис Уизли, гневно сверкая глазами, но потом не выдержала и прыснула от смеха.

— Ладно, сдаюсь. Все равно, сварить времени уже не хватит. И Кричера не попросишь — он от одного запаха опьянеет.

Я кивнула. То, что домовые эльфы плохо переносят алкоголь, мы выяснили ещё на четвертом курсе. Проверять устойчивость Кричера к парам рома никто, разумеется, не собирался.

Поскольку проблема с пуншем благополучно разрешилась, стол можно было считать накрытым. Но тут меня осенило:

— Хлопушки!

Джинни всплеснула руками, издала звук, похожий то ли на стон, то ли на рычание, и вылетела из столовой.

Когда дверь за ней захлопнулась, Гарри сделал серьёзные глаза и притворно озабоченно сообщил мне:

— Кажется, домовитость передается у Уизли по женской линии.

— Только не говори этого при Джинни, — предупредила я, с трудом удерживаясь от смеха. — Разве ты не знаешь, что сравнивать жену с её мамой — плохой тон?

Гарри пожал плечами:

— Миссис Уизли — замечательная. И Джинни — тоже. Меня всё устраивает. Так в чём проблема?

Он покосился на стул, махнул рукой и сел на пол, прислонившись к стене.

Давно я не видела его таким безмятежным.

Порадовавшись,что щепетильность Джинни в отношении сервировки стола не распространяется на дресс-код находящихся за ним людей, я села рядом. Эх, где наши школьные годы в гриффиндорской гостиной? Хотя, это только в воспоминаниях всё кажется таким мирным и светлым. Гарри улыбнулся мне тепло и чуточку виновато:

— Я рад, что ты сегодня с нами.

Мне не сразу пришли в голову нужные слова, и он продолжил сам после небольшой паузы:

— Когда ты исчезла в сентябре, я испугался. Испугался, что потерял тебя и Рона. Я ужасно скучаю по временам, когда нас было трое.

Как обычно при воспоминании о Роне, на душе стало тяжело, но сейчас к этому примешивалось острое чувство утраты.

— Мне тоже не хватает нашего трио, — кивнула я. — Наверное, больше, чем тебе. У тебя есть Джинни, а от меня даже кот сбежал.

— Как все это мило, — пробурчала вернувшаяся Джинни, пытаясь открыть дверь ногой, — кто-нибудь уже возьмёт у меня это? — хлопушки все же выскользнули из её рук, и Гарри в великолепном нижнем броске подхватил их у самого пола.

— Финт Вронского в миниатюре, — прокомментировала Джинни. — Ловец Гриффиндора Поттер приносит команде сто пятьдесят очков и право положить хлопушку возле тарелки профессора Снейпа.

Надо отдать ей должное — это была первая шутка о Снейпе за день.

Хлопушки заняли законное место на столе, Джинни оглядела комнату и выдохнула:

— Кажется, всё.

Но уже через секунду щелкнула пальцами:

— Нет, не всё! Гарри, ты собирался поздравить дежурных в своём отделе. Может, сейчас? Я собрала им кое-что к столу. Просто свинство, что кому-то приходится встречать Рождество на рабочем месте! А ещё мне кажется, что к Гермионе настойчиво рвётся один нахальный поклонник.

Теперь и я услышала настойчивое басовитое мяуканье в коридоре. Гарри открыл дверь, Косолап проскользнул внутрь и принялся обнюхивать мои ноги.

— Чем вы его кормите? — поинтересовалась я. — Он уже похож на тигра.

— На книззла он похож, — отозвалась Джинни. — На толстого, умного, хитрого книззла с чутьём не хуже, чем у министерского вредноскопа. Но с тобой, вроде бы, всё в порядке. Никакой тёмной магии и опасных артефактов.

Косолап, подтверждая эту мысль, потёрся о мои ноги и громко заурчал. Джинни удовлетворенно кивнула и вновь обратилась к Гарри:

— Так что? Пойдешь сейчас или вечером?

— Сейчас, — отозвался он. — Только вместе с тобой. Даже из камина выходить не будем. Заглянем, поздравим и сразу назад. Меня одного они точно быстро не отпустят. Гермиона, мы оставим тебя ненадолго?

Джинни вопросительно посмотрела на меня, но я отмахнулась:

— Конечно, идите! Мы с Лапиком вас подождем.

Когда за Поттерами закрылась дверь, я облегченно выдохнула. Тишина! Вот чего мне все чаще не хватало рядом с Джинни. Я подошла к окну и выглянула во двор. Косолап тут же запрыгнул на подоконник и подсунул голову под ладонь, намекая, что его нужно гладить или чесать.

Теплый, мокрый и слякотный пейзаж разрушал все надежды на «Белое Рождество» в этом году. Конечно, если ты волшебница и можешь за несколько секунд перенестись куда-нибудь в Шотландию, это не так уж важно. Другое дело, если ты почти волшебница, и не знаешь пределов возможностей одолженной тебе магии.

Через каких-нибудь полчаса здесь появится Снейп, которого я не видела целую неделю, а теперь, вероятно, буду видеть ещё реже. Фантастические три месяца практики в его лаборатории закончились. Придётся привыкать жить без адреналина, который мой организм регулярно вырабатывал в присутствии профессора. Без раздражённых и колючих комментариев в мой адрес, без моей бессмысленной и бесполезной увлечённости.

Придётся...

Я совсем задумалась и перестала почесывать Косолапа. Тот напомнил о себе, заурчав ещё громче и перебирая лапами.

— Эй, Лапик, — возмутилась я. — Это уже нахальство. Думаешь, единственное моё предназначение — создавать тебе уют и комфорт?

Тихий шорох за спиной прервал мою речь. Я резко обернулась, выхватывая палочку. Но тут же покраснела и пробормотала:

— Простите, профессор Дамблдор, я забыла, что здесь ваш портрет. Здравствуйте!

— У вас прекрасная реакция, мисс Грейнджер! Добрый день и счастливого Рождества.

Косолап обиженно мяукал, но я смотрела только на директора Хогвартса, безмятежно улыбавшегося мне с куска холста в раме.

— Спасибо, сэр!

Вот интересно, прилично ли желать умершим людям счастья и здоровья? Но не отозваться на поздравление показалось еще хуже и я добавила:

— И счастливого Рождества!

Дамблдор одобрительно улыбнулся. То, что он появился здесь и сейчас, означало… Вероятно, что-то означало. Во всяком случае, Джинни утверждала, что за неделю Гарри сумел поговорить с Дамблдором только один раз.

— Сегодня вы уже не так печальны, мисс Грейнджер.

Я лишь кивнула. И что за глупая у меня голова? Есть шанс спросить что-нибудь у самого выдающегося волшебника двадцатого века, а вместо этого мы обсуждаем перемены в моем настроении. С другой стороны, о чём мне его спрашивать?

— Сэр, почему вы оставили Рону делюминатор? — я выпалила вопрос до того, как успела оформить мысль, но Дамблдор просиял, как будто я решила трудную задачу по трансфигурации.

— Мистер Уизли — удивительный человек. Он мог бы стать величайшим стратегом современности в любой области, если бы не его жаркая ненависть к несправедливости. Воплощенный Годрик Гриффиндор. Я всегда знал, что эта вещица должна принадлежать тому, кто вступает в бой раньше, чем успевает подумать. И я рад, что она пригодилась.

— Значит, если я сейчас скажу, что жду Рона, он примчится, как и раньше?

— Для начала, стоит решить, действительно ли вы его ждёте, мисс Грейнджер. Вы, несомненно, скучаете по временам великолепного трио, но есть разница между ностальгией и желанием всё вернуть. Самое печальное мероприятие — это встречи выпускников, где все делают вид, что радуются друг другу, чтобы наутро забыть о каждом и не встречаться еще двадцать лет.

— Я уже ни в чем не уверена, сэр. Тогда была война… Гарри нуждался в нас, мы нуждались друг в друге. Сейчас всё иначе.

Дамблдор согласно кивнул:

— Разумеется, иначе! Сегодня не только Рождество, сегодня начинается будущее! Отбросьте сомнения, мисс Грейнджер и смело идите ему навстречу.

Внезапно он подмигнул мне и пропал с портрета.

И почти сразу я услышала в коридоре смех Джинни и хрипловатый голос Снейпа.

* * *

— Ещё пудинга, профессор? — Джинни вопросительно посмотрела на Снейпа.

— С удовольствием, миссис Поттер! — невозмутимо отозвался он.

Утром я с ужасом осознала, что не могу придумать ни одной темы, которая подходила бы всем присутствующим. Хогвартс, работа Гарри, зельеварение, квиддич, семейная жизнь — любая тема в присутствии Снейпа могла стать настолько взрывоопасной, что я пообещала себе не говорить ни о чём, кроме погоды. Но реальность оказалась не такой уж страшной: за столом царила почти домашняя атмосфера. Профессор произнёс положенный тост за хозяев дома, ответил на пару-тройку вопросов Джинни, обсудил с Гарри грядущую реформу аврората, похвалил индейку и пудинг, ни разу не съехидничал, не приподнял бровь… одним словом, совершенно не походил на себя в естественной среде обитания.

— Позвольте предложить вам бокал вина, мисс Грейнджер? — показалось мне или нет, но сейчас в его голосе, наконец-то прозвучал намёк на иронию.

— Благодарю, профессор, — я церемонно склонила голову.

— Какое непраздничное у вас сегодня настроение, — заметил он, наполняя мне бокал. — Gaudeamus igitur! Vita nostra brevis est![1] — теперь ехидство в его голосе звучало уже неприкрыто.

— Как скажете, сэр, — усмехнулась я, приподняв бокал. Уж студенческий гимн я пока не забыла. — Vivat Academia! Vivant professores! Pereat tristitia, pereant Dolores.[2]

— Кхе-кхе, — тонким голосом покашляла Джинни. — Гермиона, если это тост, то я бы хотела узнать перевод.

— Конечно, Джинни, — кивнула я, — это из старинной студенческой песни на латыни. Профессор пожелал нам радоваться, пока продолжается жизнь, процитировав первую строфу первого и первую строфу четвертого четверостишия. А я в ответ пожелала процветания Хогвартсу и его профессорам, исчезновения скорбей и печалей. Это оттуда же, из четвертого и седьмого четверостишия.

Отсалютовав бокалом хозяевам, я выпила вино. Снейп повторил мой жест.

— Получился парный тост, — восхитилась Джинни. — Скажите, профессор, а есть какая-нибудь тема, в которой Гермиона не сможет поддержать разговор?

Я укоризненно посмотрела на неё, а Гарри закашлялся.

— Только в том случае, если ей есть что скрывать, я полагаю, — лицо Снейпа было непроницаемым, но в голосе появилась опасная мягкость. — В качестве эксперимента... Скажите, мисс Грейнджер, как вы думаете, что побудило Риту Скитер покинуть родину в такой насыщенный событиями период?

— А мне должно быть что-то известно? — откликнулась я, испытывая одновременно досаду и восхищение от того, как изящно меня загнали в тупик.

— Вот видите, миссис Поттер, — Снейп картинно развел руками. — Примерно это я и имел в виду.

Джинни просияла и подмигнула мне:

— Так вот для чего тебе понадобились старые выпуски «Пророка»? И что ты с ней сделала на этот раз?

— Я опять что-то пропустил? — поинтересовался Гарри.

— Ничего важного, — вздохнула я.

Собственно говоря, у меня не было причин держать свой поступок в тайне. Другое дело, что сейчас не хотелось вспоминать неприятные события. Но Гарри ждал ответа, Джинни просто искрилась от нетерпения, а профессор сам затронул эту тему. И я продолжила:

— Просто Рита приняла мои условия. Она в течение года не занимается журналистикой, а я — не публикую свою статью по атрибуции псевдонимных текстов в «Пророке» эпохи Волдеморта. Я просидела над этой работой все прошлые выходные. В библиотеках Клэпхема и Брикстона меня теперь боятся все сотрудники, но это неважно… Вышло не очень репрезентативно, любой филолог разнес бы работу в пух и прах, но для её уровня — сгодилось. Лексико-фразеологический и стилистический анализ, авторский инвариант…

Уловить реакцию Снейпа я не сумела, а вот Гарри сразу нахмурился.

— Я не понял и половины из того, что ты сказала, но тебе стоило посоветоваться перед тем, как действовать. Если бы Скитер не струсила, она могла бы устроить тебе серьезные неприятности.

— Давайте не будем о плохом, — Джинни почувствовала назревающий конфликт. — У Гермионы все получилось, Рита сделала ноги, а победителей не судят. Лучше скажи, Гарри, ты проверил тот дом по каминной сети?

Гарри покачал головой.

— Ничего не выйдет. Все архивы по магловским районам уничтожил Скримджер, когда Пожиратели напали на Министерство…

Над столом повисло тяжелое молчание. Отлично. Вначале «Пророк», теперь Пожиратели Смерти. Блестящие темы для разговора. Похоже, начали сбываться мои худшие опасения.

— О каком доме идет речь? — Снейп резко повернулся ко мне. — Я полагал, что вы не скрывали никаких фактов, когда настаивали на возвращении к себе домой?

Я смутилась.

— На самом деле, сэр, это просто глупости... Не было никаких фактов. Одни фантазии. На моей улице только один пустой дом. И он как раз напротив моего. Почему-то мы с Джинни предположили, что там может жить волшебник.

— Вот как? И что навело вас на эту мысль? — взгляд профессора слегка смягчился, а в голосе вновь появилась ирония.

— Магловские детективы, — пробормотала я. — И недоумение, оттого что квартира в таком востребованном районе пустует.

— Четыре месяца — не слишком долгий срок. Вы проверяли дом на присутствие магии?

— Снаружи всё чисто, но опытный волшебник может наложить чары так, чтобы их невозможно было обнаружить извне.

— Неужели? — Снейп приподнял бровь в своем коронном жесте. — Да, это возможно. Но искать чёрную кошку в тёмной комнате довольно трудно. Особенно, если её там нет.

Гарри усмехнулся.

— Похоже, Гермиона, профессор Снейп проверил твой таинственный дом намного раньше, чем эта идея пришла тебе в голову.

Снейп едва заметно кивнул ему. Мне никакого знака внимания не досталось. Вероятно, это означало, что профессор недоволен моим легкомысленным отношением к вопросам безопасности.

— Вот и прекрасно, — выдохнула Джинни. — Кто-нибудь хочет добавки? Нет? Тогда, приглашаю всех в гостиную.

* * *

—... А потом я сняла уменьшающие чары, и ёлка чуть не вытеснила меня из комнаты…

— Знакомая история. С нашей ёлкой я воевала часа полтора, — в доказательство Джинни продемонстрировала левую руку со следами елочных уколов. — Но результат того стоил.

Я кивнула. В гостиной было очень уютно. Роскошная ель занимала половину комнаты. В очаге полыхало огромное рождественское полено. Косолап прогуливался по комнате, создавая звуковой фон своим мурлыканьем. Гарри с Джинни сидели на диване, профессор занял место у камина. Мне выпало раздавать подарки, которые горкой лежали на чайном столике, рядом с моим креслом. Происходящее уже не казалось нереальным. Разве что немного странным.

— Начинай, Гермиона, — скомандовала Джинни, и я наугад взяла первый подарок. На визитке было написано «Профессору Снейпу от Джинни Поттер».

Я прочитала текст и протянула коробку адресату.

Если мимика профессора стала мне хоть немного понятнее за эти месяцы, то сейчас он выглядел растерянным и смущённым. Сняв крышку, он несколько секунд вглядывался в содержимое, а потом… рассмеялся.

— Оказывается, вы умеете быть очень настойчивой, миссис Поттер. Отражатель из Волшебных Вредилок?

— Да, сэр. Думаю, с каждым годом ваша популярность будет расти, так что вы еще оцените эту штучку.

— Благодарю, — он склонил голову. — Обещаю испытать в ближайшее время.

— Так… — я немного сжульничала и специально достала следующим свой подарок, — теперь Гарри и Джинни от меня…

В маленьком пакете, который перекочевал к моим друзьям, лежали фотографии с их свадьбы. Обычные магловские фотографии, которые я, наконец, удосужилась напечатать.

— Собственно говоря, это не столько подарок, сколько старый долг…— уточнила я.

Гарри вздрогнул на последнем слове, и его взгляд метнулся к Снейпу.

Мда. Похоже, здесь есть ещё больше перестраховщик, чем я.

Впрочем, Снейп ничего неприятного не заметил.

А Джинни уже достала стопку фотографий и теперь восхищенно их разглядывала, время от времени проверяя пальцем, не двигаются ли фигуры, и отталкивая Косолапа, который пытался в это время забраться к ней на колени.

— Спасибо, Гермиона, — наконец, изрекла она. — В этом определённо что-то есть. Колдография реже выставляет человека глупым или смешным, зато какие-то важные мелочи заметны именно в застывшем снимке… Спасибо!

— Спасибо, Гермиона! — Гарри тепло мне улыбнулся и подмигнул.

Я подняла следующий подарок и прочитала ярлычок, подписанный знакомым чётким почерком:

— Мистеру и миссис Поттер от Северуса Снейпа.

Джинни открыла коробочку и удивленно присвистнула:

— Наш дом? Гарри, Гермиона, смотрите, крыльцо совсем как у нас!

Она держала в руках высокий узкий домик с заснеженной крышей. Крыльцо, действительно, походило на крыльцо на площади Гриммо.

— Сувенир на ваше первое семейное Рождество, — пожал плечами Снейп. — Внутри — чай.

Гарри смотрел на фарфоровый домик со странным выражением на лице. Снейп, раздаривающий сувениры — вообще зрелище не для слабонервных. А если ещё представить, как он выбирал подарки в магазине…

— Спасибо, профессор. Это очень… неожиданно. И... ценно... в смысле... много для нас значит...

— Ой, ты так до следующего Рождества не закончишь. Давай лучше я, — Джинни соскочила с дивана, подлетела к креслу Снейпа, наклонилась и чмокнула его в щёку. — Спасибо, сэр.

— Рад, что вам понравилось, — ворчливые интонации в голосе Снейпа говорили, что он по-настоящему тронут. Чтобы скрыть улыбку, я взяла самую крупную из оставшихся коробочек.

— Гермионе от Гарри и Джинни.

Узнав эмблему Волшебных Вредилок, я открывала упаковку очень аккуратно, держа её на вытянутых руках, подальше от лица. Из коробки, разворачиваясь в воздухе, выскользнул лист бумаги, и я прочитала: «Магазин Уизли с гордостью представляет вам антимагический экран для электронных приборов. Защитите свою технику от прямого воздействия магии». Сам «экран» походил на маленький китайский зонтик.

— И это действительно работает, — с улыбкой сообщил Гарри. — Поставишь на свой компьютер и можешь не заморачиваться с магией. Идея принадлежала Джинни, а разработка — Джорджу. Пока штуковина существует в единственном экземпляре, но это ненадолго.

Я восхищённо посмотрела на вещицу:

— Чудо! Спасибо! Интересно, Джордж понимает, что это гениально? Насколько подобное изобретение упростит жизнь в смешанных семьях и как далеко оно продвинет магический мир на пути интеграции?

— Думаю, догадывается, хотя и не изъясняется такими сложными словами, — откликнулась Джинни, — но ему будет приятно, если ты расскажешь об этом при встрече. Всё, хватит ликовать, давай дальше!

— А это вам от меня, профессор, — я протянула Снейпу подарок. — Ваши лабораторные журналы занимают слишком много места. Я придумала более компактный вариант.

Подарок работодателю должен быть функциональным, понятным и не содержать второго смысла. Все по протоколу. Пожалуй, руки у меня немного дрожали, но говорила я вполне спокойно и доброжелательно.

Снейп принял пакет с тем же лицом, с каким собирал контрольные работы в классе. Распаковал, посмотрел на тетрадь в кожаном переплёте, перелистал её и нахмурился. Потом провёл над ней палочкой…

— Заклятие незримого расширения?

— Да, сэр. Дубликат последнего блока появится автоматически при заполнении предпоследнего. Если нумеровать заголовки, они будут появляться на первых страницах в виде оглавления, простым прикосновением можно легко перейти к любому числу или событию в журнале. Также есть возможность изъять или заменить часть журнала.

— Это ценный и весьма полезный подарок, — он посмотрел на меня без тени улыбки и продолжил уже ментально: «Прекрасная идея и высочайший уровень исполнения… Спасибо».

Теплая волна накрыла меня с головой. Чтобы скрыть глупо-счастливое выражение лица, я отвернулась к столику, но вместо очередной коробочки наткнулась на урчащий меховой бок Косолапа. Скетч родился мгновенно:

— Следующий лот: Кот, который гуляет сам по себе. Адресат неизвестен, даритель — тоже. Много ест. Предыдущую хозяйку бросил, пользы не приносит, трусоват.

Джинни рассмеялась:

— Как тебе не стыдно, Гермиона. Лапик обиделся от всей своей кошачьей души.

Я посмотрела на Косолапа. Он и, правда, выглядел оскорбленным. Выдавив возмущенное «мяу», он решительно спрыгнул со столика, дважды обошёл вокруг кресла Снейпа и запрыгнул к нему на колени.

— Косолап! — изумленно позвала Джинни. — Простите, профессор, он никогда к гостям не приставал, не представляю, что с ним случилось.

Несколько мгновений Снейп разглядывал непонятное явление на своей мантии, а потом поднял руку и потрепал кота по загривку. Победный взгляд, брошенный на меня Косолапом, вызвал у нас троих приступ бурного смеха.

— Обратите внимание, — продолжила я голосом лектора-натуралиста, — только что Косолап эмпирическим путем опроверг ложное предположение о его трусости, а также доказал, что в плане разума книззлы намного превосходят других кошачьих… Можно я продолжу раздавать подарки? Кстати, это вам от Гарри, профессор!

Снейп аккуратно потянулся за свертком, стараясь не потревожить кота. Через минуту он спросил преувеличенно спокойно:

— Что это, мистер Поттер?

— В некотором роде — книга, — ответил Гарри. — В память о наших недавних… э-э-э приключениях!

— К-к-комиксы?! — не выдержала я.

— В этом слове гораздо меньше букв, чем ты сказала, — невинно заметил он.

— В комиксах вообще гораздо меньше букв, чем в нормальных книгах, — возразила я, понимая, что ничего не понимаю.

— Если что, я тут ни при чём, — весело ответила Джинни. — Но, может быть, ты дашь Гарри возможность объяснить?

Гарри взъерошил волосы.

— Однажды вы разыграли меня, профессор, напомнив о Конан Дойле. Но дарить книгу, которую вы уже читали, было бы глупо. На мысль о комиксах меня натолкнул кузен Дадли. Он их любит. Для вашей библиотеки это будет раритетом, в каком-то смысле…

Снейп невозмутимо листал страницы с яркими картинками. «Происшествие с Чарльзом Огастесом Милвертоном».

— Пожалуй, вы правы, — наконец отозвался он. — Чем-то фундаментальным это назвать трудно, но впечатление оставляет… приятное.

— Вот, примерно так я и подумал. И сюжет чем-то похожий: полный провал операции, но в итоге…

Пока Гарри и Снейп обсуждали только им двоим понятные аналогии, я разглядывала оставшийся на столе подарок. «Мисс Грейнджер от Северуса Снейпа». Коробка была слишком узкой для книги. Что там может быть? Набор перьев?

— Может уже откроешь? — услышала я голос Джинни и поняла, что все трое смотрят на меня.

Коробочка оказалась очень легкой. Я аккуратно сняла упаковочную бумагу и застыла.

Черно-серебряный футляр, который я бы ни с чем не спутала.

В голове отчетливо и ярко зазвучали голоса из прошлого:

«Папа, ты принёс их, принёс? Можно посмотреть? Обещаю, что буду очень осторожна».

«Конечно! Держи. Например, вот эту отец Рождество просил передать прямо тебе».

Я вновь почувствовала себя девочкой, нетерпеливо разворачивающей очередную настоящую ёлочную игрушку. Маленькая птичка на прищепке. Зарянка. Вестница Рождества. В моей коллекции такой игрушки не было и не могло быть. Только сейчас я обратила внимание на красный стикер — «новинка» на упаковке.

Снейп сосредоточенно и напряжённо ждал моей реакции.

В горле стоял ком, а слова куда-то подевались.

— Не представляю, как вы узнали, сэр… Не важно. Спасибо… Она чудесная.

Профессор собрался что-то ответить, но в этот момент серебристый сгусток света заметался по комнате, принимая форму ласки. Она повернулась к Гарри и Джинни и произнесла голосом Артура Уизли:

— Счастливого Рождества, дети. После шести ждите гостей.

Патронус растаял. Я посмотрела на часы. Половина пятого. Если здесь появятся старшие Уизли, то мне надо будет исчезнуть раньше.

— Не-е-ет, — простонала Джинни. — Мы ведь договаривались, что навестим их сами!

Внезапно она замерла и трагично прошептала:

— А я не сварила пунш. Мама скажет, что я ничего не умею...

— Джинни, ты опять? — вздохнул Гарри. — Миссис Уизли придёт не с генеральной инспекцией, а в гости. Ну, давай скажем, что мы его весь выпили?

Снейп хмыкнул и с сомнением оглядел Гарри.

— Вы умеете петь балладу про Одо-героя?

— Н-нет, а при чем здесь это?

— При том, что пунш — алкогольный напиток, который традиционно варится в больших количествах. Если бы вы его выпили, как изволите утверждать, весь, то опьянение должно выглядеть весьма качественным. Возможно, стоит найти другой выход?

— Пунш или есть, или его нет, — обиженно заявила Джинни. — Какой ещё может быть выход из этой ситуации?

Снейп хмыкнул еще раз.

— Дайте подумать... В запасе полтора часа. Для начала надо выйти из комнаты, затем — пройти в кухню, провести инвентаризацию ингредиентов и… сварить пунш. Какой вариант вы предпочитаете?

— Понятия не имею, — буркнула Джинни. — Им всегда занималась мама.

— Прекрасно! Значит, классический пунш! Вы, миссис Поттер, соберёте всё необходимое; мисс Грейнджер любезно согласится мне ассистировать; а мистер Поттер… Мне нравится выражение вашего лица, мистер Поттер. Попытайтесь сохранить его подольше!

* * *

Снейп, который в бывшем доме Блэков варит пунш для семейства Поттеров и Уизли. Было чему удивляться. Но удивляться было некогда. Я снова стояла рядом со своим работодателем и выполняла его четкие инструкции: заваривала чай по немыслимым правилам, пережигала сахар, выжимала сок из лимонов. Его движения были такими же отточенными и аккуратными, как будто он варил не пунш, а напиток Живой смерти. Единственное отличие от лаборатории состояло в том, что профессор не молчал, а комментировал каждое действие. Он с серьезным лицом вещал о преимуществах тростникового сахара и сельскохозяйственного рома, нотах ванили и душистого перца, возможной замены рома коньяком и других приземленных предметах. Гарри откровенно наслаждался ситуацией, Джинни задавала вопросы и записывала пошаговую инструкцию для будущих подвигов.

Такого Снейпа я еще не видела. «Вы и сейчас ничего обо мне не знаете», — вспомнила я, но с досадой отогнала эту мысль.

— Добавляем ром, прогреваем три минуты, не доводя до кипения… Всё. Ваш пунш готов. — Снейп снял кастрюлю с огня и вопросительно посмотрел на Джинни.

— С ума сойти, — отозвалась она. — Можно пробовать?

— Несомненно.

Джинни наполнила четыре чашки, раздала всем, подняла свою и сообщила:

— За профессора Снейпа, который опять всех удивил.

Через пять минут разговор на кухне приобрел легкий оттенок фамильярности.

— Я вдруг представила себе лица гостей, если сообщу им, что пунш сварен профессором Снейпом! — мечтательно проговорила Джинни.

Снейп усмехнулся и посоветовал:

— Вы сможете продлить эффект на годы. Фраза: «Это сварено по фирменному рецепту Северуса Снейпа», — развлечёт гостей не меньше, поверьте.

Теперь мы хохотали в голос.

Мне подумалось, что уходить сегодня с площади Гриммо мне будет очень трудно. Но время неумолимо подбиралось к шести. Я покосилась на часы, висящие над дверью, и вскрикнула, увидев в полутемном коридоре, ведущем в кухню, чей-то силуэт в костюме Санты. Снейп и Гарри мгновенно оказались рядом.

— Я смотрю, у вас тут весело, — сказал Санта хорошо знакомым голосом, выходя на свет. Он снял колпак, бороду и повторил. — Очень весело.

Казалось, что тишина тянется невозможно долго. Наконец Гарри нарушил молчание:

— Здравствуй, Рон! С возвращением!

____________
[1] — из гимна студентов: «Итак, будем веселиться», «жизнь наша коротка».

[2] — «Да здравствует академия, да здравствуют профессора»!
«Да исчезнет печаль, да погибнут скорби наши».

— Всем — здравствуйте!

Рон пожал руку Гарри, подошёл к столу и подозрительно посмотрел на кастрюлю с пуншем:

— Это можно пить?

Джинни фыркнула и покосилась на Снейпа, застывшего у стены с классическим нечитаемым выражением лица.

— Можно. Будешь?

— Угу.

Худшего сценария встречи с Роном я бы не придумала, даже если бы постаралась. Все мои домашние заготовки для этого случая мигом вылетели из головы. Сердце застучало где-то в горле. Мысли стали тягучими и вязкими, а ноги — ватными.

Гарри, судя по всему, испытывал схожие симптомы. Джинни метнула в нашу сторону убийственный взгляд и вновь обратилась к Рону.

— Когда ты приехал? Мы почти перестали тебя ждать…

— Я заметил, — отозвался Рон, принимая чашку из её рук. — М-м-м. Пунш классный. Надо будет сказать матери, что из тебя всё-таки вышла приличная домохозяйка.

Джинни ещё раз покосилась на Снейпа, но промолчала.

— А где мистер и миссис Уизли? Они, вроде бы, собирались зайти? — поинтересовался Гарри, наконец, выходя из ступора.

Рон помотал головой.

— Не придут. Они и меня пытались отговорить: «Ах, Гарри и Джинни так редко бывают вдвоём. Ах, потерпи до завтра…» Зря не предупредили, что у вас тут приём с гостями. Не стал бы мешать. Остался бы у Джорджа.

Рон не смотрел ни на меня, ни на Снейпа. Говорил спокойно и даже вяло, а абстрактное «гости» прозвучало как неприкрытое оскорбление.

— Садись уже и перестань нести чушь, — распорядилась Джинни. — Между прочим, мы очень часто о тебе вспоминали…

На мгновение в кухне стало темно. Затем свет вновь зажёгся.

— В самом деле? Странно, — всё тем же голосом отозвался Рон, и я увидела, что он крутит в руке делюминатор.

Снова повисла тишина, которую на этот раз нарушил Гарри:

— Так ты всё это время был у Чарли?

— Да. Думал приехать в начале декабря, а у одного парня заподозрили драконью оспу, и весь заповедник посадили на карантин. Обошлось. Но я проторчал там лишние три недели. А вообще, драконы — это здорово... Можно мне ещё пунша?

— Конечно, братец.

Джинни и Гарри коротко переглянулись и кивнули друг другу. Ситуация всё больше напоминала кошмарный сон. Красный кафтан Санты, который Рон так и не снял, делал ситуацию особенно нелепой. Меня словно никто не замечал. Я попыталась поймать взгляд Снейпа, но профессор казался глубоко задумавшимся. Гарри сел напротив Рона и продолжил:

— Значит, теперь ты повелитель драконов?

Рон недобро засмеялся и закатал рукав на левой руке, демонстрируя след от большого ожога:

— Не-а. Тот, кто думает, что способен повелевать драконами — долго не проживёт. Можно научиться использовать драконьи привычки, их слабые места… Но договориться с ними не получится.

Пока он говорил, я украдкой его рассматривала. Всё тот же Рон: огненно-рыжие ресницы, взгляд исподлобья, колючие шутки. Разве что плечи стали шире, над губой появилась щёточка усов, в голосе добавилось хрипотцы, а во взгляде — жёсткости. Он теперь сам напоминал дракона: того самого, которого лучше не будить.

Джинни, тем временем, достала с полки большую чашу, поставила её на стол и осторожно приподняла кастрюлю с пуншем:

— Тяжёлая! Профессор Снейп, вы мне не поможете?

Тот кивнул и достал палочку.

Кастрюля взмыла в воздух, наклонилась, и её содержимое аккуратно перелилось в чашу.

— Спасибо, сэр, — Джинни мило улыбнулась. — До сих пор не удаётся левитировать предметы без рывков. Может быть, мы вместе отнесем её к столу?

По-прежнему молча, профессор поднял чашу, Джинни проскользнула вперёд и распахнула дверь. Пунш торжественно поплыл по воздуху и исчез в коридоре, Джинни и Снейп — тоже. Мы остались втроём.

— Как много я пропустил, — философски заметил Рон, приподняв брови домиком. — Снейп помогает Джинни в домашних хлопотах… Вы его чем-то шантажируете или держите под Империусом?

Гарри вскинулся, услышав пассаж про Снейпа, но Рон отмахнулся:

— Да, неважно! А вот почему сестрица утащила от меня выпивку? Никак не может забыть ту историю?

Я почти механически поинтересовалась:

— Какую историю?

Рон мельком взглянул на меня и сразу отвернулся к Гарри:

— Ты не рассказывал?

— Сам расскажешь, если захочешь, — Гарри резко поднялся. — Поговорите уже нормально, как взрослые люди. А новостями будем делиться потом.

Он вышел так быстро, что мы не успели отреагировать.

Теперь стоять посреди кухни было совсем глупо. Я села на место Гарри, судорожно перебирая варианты начала разговора. Нельзя же было сразу сказать: «Рон, ты должен для меня кое-что сделать».

— Хорошо, что ты приехал. Мне действительно хотелось, чтобы ты вернулся.

Рон дважды щелкнул делюминатором, глядя куда-то в пространство мимо меня.

— Ты знала, что нужно для этого сделать.

— Я написала тебе письмо…

Рон усмехнулся.

— Но сову сбил самолёт?

— Нет. Дай мне сказать! Я написала, но не отправила его.

— Понятно.

Рон не собирался упрощать мне задачу. А я не собиралась вымаливать прощение за то, в чём не считала себя виноватой.

— Знаешь, Рональд Уизли, мне совсем не хочется оправдываться. На свадьбе Гарри и Джинни ты повёл себя просто ужасно…

— Да?.. — первое слово, которое прозвучало без издёвки.

Рон сморщился, как будто воспоминание было болезненным, и повторил уже утвердительно:

— Да. Ужасно.

— Но и я была неправа. Не нужно было тогда заводить разговор о расставании. На горячую голову и в такой день. Я расстроилась. Ты разозлился. Всё это — просто ужасное стечение обстоятельств.

Наконец-то! Я ощутила невероятное облегчение: правильные слова найдены и сказаны. Мы оба в чём-то виноваты. И сейчас, как взрослые люди, должны перешагнуть через это и пойти дальше. Нужно просто…

— Давай… помиримся, Рон?

Он усмехнулся, и я вновь вспомнила о драконах.

— Помиримся? Давай. Только… интересно получается: я попрошу прощения за свою паршивую шутку и за такие же слова. А ты — всего лишь за то, что выбрала не тот день, чтобы разорвать нашу помолвку... Ты ведь не планируешь дать нам второй шанс?

Я беспомощно посмотрела на него.

Рон встал. Поднял колпак и бороду Санты.

— Ясно.

— Подожди! — я тоже соскочила с места.

— Извинись за меня перед Джинни. Я зайду к Гарри в другой раз. Когда он не будет занят со Снейпом.

— Рон! Столько всего произошло, а ты не хочешь меня выслушать. Снейп — он вообще здесь из-за меня.

— Даже так? — дракон в его голосе прозвучал теперь вполне отчётливо.

— Нет, не так, — я попыталась поймать Рона за рукав, но он отдёрнул руку.

— Я вечно всё не так понимаю. Но на сегодня с меня хватит.

Он развернулся и вылетел из кухни.

Я привалилась к стене, оказавшейся противно холодной и влажной.

Какой идиот! И я хороша! Молодец, Грейнджер! Гран-при на конкурсе неудачников за умение выходить из конфликтов с наибольшими потерями. Теперь наши с Роном отношения можно считать испорченными окончательно и безнадёжно. Как и рождественский вечер.

Надо пойти и сказать остальным. Я вышла из кухни на площадку лестницы и прислушалась. Из прихожей доносились неясные звуки. Похоже, уйти незамеченным Рону не удалось.

— Гермиона, где ты там застряла? — бодрый голос Джинни, раздавшийся с верхней площадки, настолько не вязался со всем происшедшим, что я вздрогнула. — Поднимайся к нам.

Гарри говорил что-то тихо всхлипывающему Кричеру, профессор Снейп стоял рядом с Джинни. А прямо передо мной внезапно возник… Рон. Он по-прежнему выглядел недовольным, но напряжённости и подозрительности во взгляде уже не было.

— Идём… принцесса, — он усмехнулся и протянул мне руку. — Будем тебя расколдовывать.

* * *

— За профессора Снейпа, который опять всех удивил, — провозгласила Джинни Поттер и приподняла свою чашку с пуншем.

Я склонил голову в знак благодарности и сделал глоток из своей чашки. Неплохо. Пунш вполне удался. Что ж, неудивительно. Человек, способный сварить аконитовое зелье, вполне может справиться с пятью ингредиентами алкогольного коктейля. Даже спустя двадцать с лишним лет отсутствия практики.

Изображать доброго гостя оказалось проще, чем я думал. Мне выпадали и более сложные роли. Позволив себе не обращать внимания на дикость происходящего, я даже начал получать своеобразное удовольствие от ситуации. Рождество в тёплой компании гриффиндорцев! Глядя на их слегка захмелевшие лица, отвечая на их реплики и слушая их дружный смех, я чувствовал себя не то зрителем, не то актёром экспериментального спектакля.

Вот Гарри Поттер — главный герой. Невыносимо положительный персонаж. Готов всю жизнь провести на передовой, спасая ближних и дальних. Здесь и сейчас — лишь короткая передышка.

Вот Джинни Поттер. Яркая. Рыжая. Другая.

И Гермиона Грейнджер… Просто Гермиона Грейнджер. Сегодня даже воздух вокруг неё излучал покой и умиротворение. Но я знал, каким обманчивым может быть такое затишье.

А вот — Северус Снейп, ваш покорный слуга...

Впрочем, хорошего понемногу. О себе можно рассуждать и в одиночестве. Пора прощаться. Скоро здесь появятся старшие Уизли. А это... Это уже будет слишком.

Внезапный испуг Грейнджер я ощутил на долю секунды раньше, чем услышал вскрик. Шагнув вперед, я выхватил палочку и лишь тогда увидел в дверях шутовскую фигуру в красной куртке. Судя по ошарашенной физиономии Поттера, Рональд Уизли решил оформить своё появление в виде сюрприза. А не в меру рассудительный домовик вновь посчитал гостя безопасным.

Тем временем, Уизли оценил обстановку и оформил свои наблюдения в виде глубокомысленного замечания:

— Я смотрю, у вас тут весело. Очень весело.

Вероятно, в реплику вкладывался сарказм, но прозвучала лишь жалкая детская обида. Я удостоился отдельного взгляда, полного отвращения: «Что здесь делает этот тип?» Похоже, лондонский зоопарк в ближайшие полчаса мне обеспечен. Опустив палочку, я отошёл к стене и позволил событиям развиваться своим чередом.

Развивались они предсказуемо скверно. Поттер вяло пытался поддерживать разговор, его супруга на удивление деревянно исполняла роль примерной хозяйки, Грейнджер — молчала. И почему я ни разу не видел её молчащей в Хогвартсе? Там это было бы намного актуальнее.

Уизли мрачнел с каждой секундой. Эмоции он скрывать не умел, и все его мысли были абсолютно открыты: собственная глупость, злость и избитые банальности о мерзком убийце, обманувшем всех и вся. С цитатами из «Пророка» и раннего Поттера. Ментальные истерики неуравновешенного мальчишки. Реагировать на это? Слишком много чести. Было бы нелишним узнать мысли этого «укротителя драконов» о Грейнджер, чтобы решить, готов ли он сейчас узнать о её проблеме. Но — увы. Мистер Уизли был занят исключительно собственной персоной. А после его патетичной демонстрации делюминатора Альбуса я настолько утратил логику происходящего, что к действительности меня вернул только вопрос хозяйки дома:

— … Профессор Снейп, вы мне не поможете?

Браво, миссис Поттер! Какое изящное решение: алкоголь и опасный гость одним действием устраняются из поля зрения буйного брата!

Я перелил злосчастный пунш в стеклянную посудину и вынес из кухни. Грейнджер проводила меня почти отчаянным взглядом. Что ж. Боюсь, на меня в этой ситуации рассчитывать весьма неразумно. В вопросах примирения с друзьями мисс Грейнджер обладает куда большим опытом, чем я.

Вслед за миссис Поттер я поднялся по лестнице и вновь оказался в столовой. Секундой позже в дверь проскользнул домовик Поттеров.

— Кричер виноват, госпожа, — проскрежетал эльф. — Мастер Уизли сказал, что хочет всех порадовать, но хозяин и хозяйка совсем не рады мастеру Уизли. Кричер себя накажет.

— Кричер не будет себя наказывать, — отозвалась миссис Поттер. — И мы рады Рону. Ты ни в чём не виноват.

Я хмыкнул. Она бросила на меня укоризненный взгляд.

— Да, не виноват. Кричер всего лишь исполнял приказ хозяина. А сейчас Кричер пойдет отдыхать. Я сама справлюсь.

Горестно покачивая головой и что-то бормоча, эльф вышел из комнаты.

— Простите, сэр, — Джинни Поттер легко прикоснулась к моему рукаву. — Семейные разборки. Нехорошо вышло, но я пыталась…

— Не стоит, миссис Поттер. Я понял ход ваших мыслей.

— Конечно, поняли. Но мне всё равно неловко.

От необходимости что-то отвечать, меня избавил Поттер. Войдя в комнату, он был немедленно «награждён» возмущённым взглядом своей супруги:

— Гарри, ты что, оставил их вдвоём? Они же разругаются в пух и прах.

Поттер нервно пожал плечами.

— Предлагаешь всю жизнь не подпускать их друг к другу? Чтобы не поссорились? — спросил он, а затем обратился ко мне. — Простите нас за эту сцену, сэр.

Надо же, какие нынче Поттеры вежливые и обходительные. К дождю, наверное.

— Вы хотели бы завершить всё именно сегодня, мистер Поттер? — поинтересовался я.

Он нерешительно кивнул.

— Если это возможно. Чем раньше — тем лучше, ведь так?

Вспомнив бумажки с рождественскими желаниями от Грейнджер, я с трудом подавил усмешку. Уизли всё же получит шанс исполнить роль Санта-Клауса. А я, наконец, вернусь к привычному ритму жизни.

— Как угодно, мистер Поттер. Но в таком случае, рекомендую вам заблокировать камин. Мистер Уизли бывает импульсивен.

Поттер вновь кивнул и вышел из комнаты.

Я подошел к портрету Дамблдора.

— Альбус! Здесь мистер Уизли. Возможно, скоро понадобится ваша помощь.

Мне отозвался пустой холст:

— Разумеется, Северус. Я буду недалеко.

Джинни Поттер покачала головой.

— Готовитесь к осложнениям до того, как они возникнут?

— Позже это будет нецелесообразно, — я предпочёл не заметить её иронии. — Не хотелось бы провести остаток вечера, разыскивая следы аппарации вашего брата. И поэтому сейчас я, пожалуй, прогуляюсь по холлу. На случай, если мистер Уизли вдруг свернёт не туда.

Девчонка сердито фыркнула, и я успел уловить в свой адрес довольно неприятный образ-пожелание. Похоже, моя популярность в этом доме легко вернётся к прежней отметке. Дойти до холла я не успел. В полутёмном коридоре, напротив сумасшедшего портрета Вальбурги, на меня налетел Уизли.

— Не торопитесь, мистер Уизли.

— С дороги, Снейп. Я за себя не ручаюсь.

Заметно. А еще предсказуемо и банально.

Прижать двести фунтов извивающегося и брыкающегося живого веса к стене и хорошенько встряхнуть — оказалось нелёгким делом. Зато Уизли от удивления сразу перестал вырываться. Вот и отлично. Легилименция в условиях активных физических действий — занятие чрезвычайно непродуктивное.

Я не собирался ничего узнавать. Просто экономил время.

Три образа: палка Беллатрисы Лестрейндж, затем — Грейнджер, безуспешно тренирующая «Акцио», и мнение Олливандера. Этого должно быть достаточно.

Уизли тяжело задышал, и я ослабил хватку.

— Что-нибудь повторить или разъяснить? Помнится, на уроках вам трудно давалось понимание сути проблемы.

Он помотал головой и посмотрел на меня почти вменяемым взглядом:

— Нельзя было просто сказать, что Гермионе нужна помощь?

— Считайте — сказал.

— И что от меня требуется?

— Признать себя владельцем палочки и приказать вернуть мисс Грейнджер её магию.

— Где эта паскудная деревяшка?

* * *

— …Итак, мистер Уизли, повторим еще раз: вы достаёте палочку из футляра и произносите формулу владения…

Рон закатил глаза и перебил профессора Снейпа:

— Потом «Приори инкантатем»… Дохожу до того момента, как Гермиона жахнула меня Ступефаем, направляю палочку на неё и говорю «Редитум». Ничего сложного.

Действительно, всё выглядело просто. Но Снейп медлил.

В столовой было непривычно просторно: стол сдвинули в угол; пространство в середине комнаты расчистили, как будто мы с Роном собирались устроить здесь магическую дуэль. Гарри, стоящий за моей спиной, и Джинни — позади Рона, вполне могли сойти за секундантов. Общую картину немного нарушал Косолап, которого Джинни подхватила на руки при попытке бегства из комнаты.

— Воздействие, которое палочка может оказать на владельца, трудно спрогнозировать. — Профессор Снейп говорил хрипло и отрывисто. — Мистер Поттер — будьте наготове. Мисс Грейнджер?

Я кивнула. Волнения не было. В присутствии профессора едва ли кому-то могла угрожать серьезная опасность от темной магии.

Интересно знать, откуда он возьмёт палочку Лестрейндж? Неужели носит её с собой?

Но в этот момент профессор сам ответил на мой вопрос. Он подошёл к портрету Дамблдора и позвал:

— Альбус! Всё готово.

Вопреки моим ожиданиям, директор на холсте не появился. Вместо этого, сквозь основу портрета проступили очертания узкой и длинной коробки, которую профессор отлевитировал на стол.

Мы с Гарри переглянулись.

— Не знала, что портреты можно использовать как тайники, — подала голос Джинни. В отличие от меня и Рона, она заметно нервничала. — Ай, Лапик, перестань царапаться.

Косолап извернулся и не слишком изящно приземлился на пол. Шерсть на нём встала дыбом, а хвост начал угрожающе подёргиваться.

— Не надо его удерживать, Джинни, — вступилась я за своего бывшего питомца. — Косолап — полукниззл. А книззлы очень чувствительны к тёмной магии.

Я приоткрыла дверь, выпуская Косолапа в коридор, но он лишь возмущённо мявкнул и запрыгнул на подоконник, всей своей позой демонстрируя неодобрение.

Мне сразу вспомнилось, как Лапик сбежал тогда, в августе, а перед этим — так же шипел и подвывал. И тут я, наконец, почувствовала страх. С мурашками по спине и мокрыми ладонями. Противный и липкий.

— Для того чтобы портрет мог стать тайником, он должен быть заказан именно таким, миссис Поттер, — пояснил Снейп, не глядя на Джинни. Его внимание было сосредоточено на коробке, сейчас он, похоже, снимал с неё изолирующие чары. — Мистер Уизли, если вы готовы, то можно начинать…

— Готов.

Рон подмигнул мне и принял театральную боевую позу. Время почему-то стало невыносимо медленным. Два шага до стола, где лежала коробка с палкой, Рон делал целую вечность.

Профессор смотрел куда-то вдаль, как будто ему не было никакого дела до наших игр в вассальные ритуалы. Вот только его пальцы, сжимавшие спинку стула, побелели. Рон протянул руку к палочке…

— Нет, Рон! Стой! — слова вырвались сами по себе. За последнее время я уже начала привыкать к этому и уж точно не собиралась останавливаться. — Мы не можем идти на такой риск. Все наши рассуждения основываются на том, что палочка не может причинить вред своему хозяину. Но что, если мы ошиблись, и палочка не признает Рона? Если она вытянет его магию так же, как вытянула мою? Посмотрите, как Косолап реагирует на эту штуковину. Она опасна! Мы не можем...

Мою речь прервал резкий звук. Это Снейп захлопнул крышку коробки.

— Прекратите истерику, Грейнджер и объясните спокойно.

— Да, сэр, — я закрыла глаза и глубоко вдохнула. — Дело в том, что…

— Я могу объяснить, — Рон откашлялся и посмотрел на Снейпа. — Я похож на её кота. Гермиона боится, что я слечу с катушек.

Джинни издала сдавленный смешок, но Гарри остался серьёзным.

— Это как с хоркруксами, да? — он подошёл к столу и оглядел коробку, будто она могла что-то подсказать. — А есть какой-нибудь способ снизить восприимчивость человека к тёмному воздействию?

Мне показалось, что Снейп собрался ответить, но Рон его опередил:

— Тогда это должно быть что-то вроде Феликс Фелицис. А может, нам действительно нужен Феликс? Как думаешь, Гермиона?

Он смотрел на меня таким знакомым взглядом, что Снейп и Джинни куда-то исчезли. А я снова почувствовала себя частью Золотого трио. У нас проблема? Мы справимся! Надо только хорошенько подумать.

— Боюсь, что Феликса здесь будет недостаточно, Рон. Более того, он может даже навредить. Понимаешь, приняв зелье удачи, ты рискуешь попасть под двойное магическое воздействие. Сила палочки будет тянуть твои мысли в одну сторону, а зелье — в другую. Нам нужна подушка безопасности, а не дёргание тебя за ниточки.

Рон неуверенно кивнул, но озадаченное выражение его лица говорило само за себя, и Гарри поспешил объяснить:

— Получается как расщеп при аппарации… Только расщепляться будет не тело, а мысли. Мы в аврорате как-то разбирали похожий случай.

— Кажется, понял, — просветлел Рон. — Да, тогда Феликс отпадает. У меня и без того... Ладно. Неважно. Но тогда — что?

— Если бы способ был, то в аврорате его наверняка бы использовали. Правда, Гермиона? — повернулся ко мне Гарри.

Снейп в это время вновь нанёс на футляр защитные чары, подошёл к портрету и неуловимым движением отправил коробку в тайник. Ну почему всё должно было случиться именно сегодня? Сейчас профессор снова станет чужим, колючим и резким… Хотя, лучше уж колючим, чем подчёркнуто вежливым. И что он, всё-таки, успел сказать Рону? Мне казалось, Рон был готов сопротивляться любой силе, которая попытается его остановить. «Сопротивляться»… Что-то важное было в этом слове…

Ну конечно!

— Профессор Снейп, а зелье сопротивления магии?

Он покачал головой.

— Это несерьёзно, мисс Грейнджер. Приблизительно, как попытка защититься от Авады с помощью мантии-невидимки.

— Не совсем так, — перебила я. Оно, конечно, слабое, но нам достаточно и кратковременного эффекта. Если намеренно превысить дозу в несколько раз; если взять свежее, только что приготовленное зелье, в соответствии с рекомендацией Баджа, в убывающей фазе луны, как вы отмечали в майском Вестнике зельеварения; и если…

— И если у вас в доме случайно хранится банка с декабрьскими заунывниками, мисс Грейнджер?

— Нет, к сожалению. Но ведь существуют четыре варианта неполной замены…

— И любой из них обеспечит мистеру Уизли приблизительно одну-две минуты защиты, не больше.

— Возможно. Но это лучше, чем ничего.

— Вот и прекрасно, мисс Грейнджер. Приступайте! — последнюю фразу Снейп почти рявкнул, и я услышала, как за моей спиной тихо выругался Рон.

Ну да, ужасный Ужас Подземелий не может не показать характер.

— Вы предлагаете мне самостоятельно воспользоваться вашей лабораторией, сэр? — поинтересовалась я, прекрасно зная ответ.

Снейп ухмыльнулся:

— Я прослежу за тем, чтобы вы не взорвали дом. Завтра. В час пополудни. А теперь, господа и дамы, мне пора. Это был прекрасный вечер. Благодарю.

Снейп и Гарри обменялись рукопожатием. Мне достался вежливый кивок. Джинни вызвалась проводить профессора.

— Я опять пропустил всё самое интересное, да? — поинтересовался Рон, когда дверь за ними закрылась.

— Ты опять вернулся в самый нужный момент, — улыбнулся Гарри.

А я подумала, что расщеп мыслей, о котором мы говорили — вполне реальное явление. И сейчас я очень к близка к тому, чтобы испытать его на себе.

Уже назвав адрес и бросив порох под ноги, я вспомнила, почему не хотела пользоваться камином: Джордж обещал изобрести к Рождеству новый сюрприз.

Искры прогорели, вращение замедлилось, и я осторожно вышла из очага в магазин, готовая к любой пакости. Неужели обошлось?

Нет!

Пол внезапно превратился в крутую скользкую горку, я заскользила вниз и вылетела на первый этаж магазина. К счастью, в конце этого аттракциона оказалось что-то мягкое, белое и пушистое, напоминающее сугробы из ваты. Под мелодичные звуки колокольчика с потолка посыпались нетающие снежинки…

Замечательно! Рождественский вариант «Волшебного пинка». И вот Гермиона Грейнджер сидит, как идиотка, посреди магазина, пытаясь привести в чувство свой вестибулярный аппарат.

Несколько покупателей обернулись и посмотрели на меня с весёлым сочувствием, но тут же вновь вернулись к своим делам. Да здравствует бесценный отражатель Джорджа Уизли!

— Не ушиблась? — Рон появился рядом внезапно. Он протянул мне руку и помог подняться.

— Нет. Но разозлилась.

Он не смутился.

— А что в этом плохого? Забавно же. Маглы за такие штуки даже деньги платят. Сам видел.

— Маглы в таких «штуках» участвуют по доброй воле. А представь, что на моём месте окажется старый волшебник со слабым сердцем…

— Да брось, Гермиона. Больного волшебника в каминной сети укачает гораздо раньше, чем на нашей горке. Не ворчи. Смотри, к нам идёт Джордж. Ты ведь собиралась его хвалить, а не ругать, помнишь?

Это был чистой воды отвлекающий манёвр. Джордж шёл вовсе не к нам. Он нёс целую гору коробок пухлому мальчику. Похоже, тот решил скупить все новинки этой недели.

Увидев меня, Джордж попытался изобразить приветственный жест и едва не потерял равновесие. Рон бросился на помощь. Совместными усилиями они донесли упаковки до прилавка, мальчишка рассчитался, затолкал покупки в огромный рюкзак и потащил его к выходу.

Я подошла ближе, но Джордж уже отвлёкся на компанию девочек, буквально прилипших к прилавку с любовными зельями.

— Дамы! Любовные зелья только с пятого курса! — он повернулся и подмигнул мне. — Привет, Гермиона!

— Привет, Джордж! Хотела тебя поблагодарить за изобретение. Этот защитный экран просто великолепен!

— И не говори, — отозвался Джордж. — Наступление нового тысячелетия — ничто по сравнению с нашим открытием! Рон, обслужи-ка вон ту юную леди. Кажется, она уже определилась с пушистиком. А потом смотайся в кладовую за «Джунглями».

Рон усмехнулся и отправился к «юной леди» лет десяти. Джордж облокотился на прилавок и продолжил:

— Видела? Парень скупил всю партию экранчиков!

— Видела. И зачем ему столько?

— У него задатки предпринимателя. Потом продаст в школе за двойную цену.

— В школе? Сомневаюсь, что они пригодятся кому-то в Хогвартсе.

— Напрасно сомневаешься, подруга. На днях я сидел на берегу озера у Хога, в ушах у меня были такие круглые затычки, на коленях — серая коробочка, и я слушал: «We're starting up a brand new day»[1]. — Джордж довольно похоже напел Стинга. — Тот, кто это пел, даже не представлял, насколько он прав!

Я представила Хогвартс, набитый магловской электроникой, и мысленно посочувствовала директору Макгонагалл. Но вслух только спросила:

— И давно ты пользуешься достижениями магловской цивилизации?

— Ради дела я готов даже на метро ездить. А эту штуку мне дал Гарри — позаимствовал у своего кузена. Не отвлекайся от темы! Это. Работает. Даже. В Хогвартсе. И попробуй только что-нибудь сказать о нарушении школьных правил.

Говорить было нечего. Устав Хогвартса не содержал никаких запретов на магловские изобретения по вполне уважительной причине: раньше от них не было никакого толку. Поэтому я решила разобраться с матчастью:

— Допустим, что плеер работает. А электричество твой зонтик тоже добывать умеет?

Джордж застыл, но уже через секунду отозвался решительно и бодро:

— Хорошо, что тот парень не подумал об электричестве. А что это и как его добывают?

Следующие пять минут я чувствовала себя матёрым физиком, раскрывающим юному неофиту тайны мира.

— …так что компьютер в Хогвартсе работать не будет, а вот плеер или радио — возможно. Жаль, конечно, что пропадёт атмосфера сказки…

— Значит, нужны батарейки. Много батареек. Это отлично! Где их можно купить?

Я не сдержала улыбку. Джордж собирался перевернуть мир. Разве его могла остановить какая-то сказка?

— Я покажу Рону. Мы с Гарри как раз собирались украсть его у тебя на пару часов.

— Крадите. И, кстати, если ты увидишь Гарри — сможешь передать ему эту штуковину? — спросил Джордж, протянув мне плеер.

— Да, конечно.

Поискав глазами Рона, я обнаружила его рыжую макушку, торчащую над толпой школьников. Он размахивал пером и раздавал какие-то бумажки.

— Эй, не так резво, парень. Дойдёт и до тебя очередь!

От мысли, что это автографы, меня замутило, но Рон развеял мои страхи:

— Теперь я назову числа, и эти счастливчики получат оставшиеся наборы «Голоса джунглей» прямо сейчас. Всем остальным я покажу другие, не менее интересные коллекции.

Ловко выкрутился! Я бы не сумела так быстро сориентироваться!

Дождавшись, пока лотерея закончится, и все жаждущие получат вожделенные коробки, я помахала Рону, и мы вышли из «Вредилок» в Косой переулок.

Дождя сегодня не было, но в холодном воздухе висела плотная влажная дымка. Люди толкались у всех магазинов и лавочек. Сезон распродаж был в самом разгаре.

— Куда пойдём? — неуверенно спросил Рон. — В смысле… куда мы пойдём, когда придёт Гарри?

Я тоже чувствовала себя неловко. После Рождества мы виделись уже несколько раз, но происходило это в доме Гарри и Джинни, и кто-то из них всегда был с нами рядом.

Сегодняшняя прогулка была очередной блестящей идеей Джинни. Если попытаться перевести её бурное высказывание на язык психологии, выходило, что наше боевое трио страдает от нехватки общения и нуждается в чём-то вроде дружеской попойки. Во всяком случае, все предложения заканчивались фразой: «Посидите где-нибудь в пабе…»

— В «Дырявый котёл», наверное? А можно к мистеру Фортескью. Интересно, почему Гарри опаздывает?

Нас отвлёк шум крыльев над головой. Серая министерская сова уселась Рону на плечо. Он отвязал от её лапы письмо и прочитал вслух:

«Рону и Гермионе. Кингсли созвал Визенгамот. Слушают дело Сэвиджа. Я вызван свидетелем. Это надолго. Не ждите. Гарри».

— С ума они там посходили, что ли? — Рон возмущённо уставился на конверт. — Какое может быть слушание в канун Нового года?

Я пожала плечами. Судя по тому, что рассказал Гарри, Кингсли был заинтересован в том, чтобы спустить дело на тормозах. Внезапный созыв Визенгамота гарантировал отсутствие прессы в Министерстве. Только вот объяснять это Рону мне не хотелось. Слишком много скользких мест было в той истории. Он бросил ещё один сердитый взгляд на письмо и обратился ко мне:

— Ладно. И что будем делать?

— Для начала купим батарейки.

* * *

После толкотни в Косом переулке, Чаринг-Кросс-Роуд показалась мне почти безлюдной.

Рон огляделся по сторонам:

— И где невероятные толпы маглов, жаждущие скидок?

— Здесь в основном книжные магазины. Жаждущих не так много. Будут тебе толпы — чуть подальше. А нам нужен ближайший магазин электротоваров.

— На Тоттенхем-Корт-Роуд? — предложил Рон.

— Да, пожалуй… — до меня дошел смысл сказанного. — А… откуда ты знаешь?

— И ведь вечно этот удивлённый тон, — насмешливо отозвался он. — Идём?

Какое-то время мы шли молча. Я разглядывала витрины, всматривалась в лица проходящих людей и пыталась осознать, что через несколько часов закончится год, век, тысячелетие… Хотя, объективно, все эти пляски вокруг круглой даты преждевременны. Новый век начнётся первого января 2001 года. Во всяком случае, если основываться на летоисчислении по григорианскому календарю.

Последние фразы я ненароком произнесла вслух.

— Не советую тебе сегодня лезть с этим знанием к людям, — отозвался Рон. — Народ захотел праздника — народ придумал праздник. И радуется. А те, кто много знают… будут встречать Новый год в компании котлов у Снейпа.

Первый раз за время после приезда Рон упомянул профессора без цветастого эпитета. Я осторожно попыталась отвести разговор от опасной темы:

— Не уверена, что Снейп вообще помнит про Новый год. Но на сегодня с зельем дел немного. Если я ничего не испорчу, то к десяти, в крайнем случае, к одиннадцати, буду дома. Честно лягу спать и проснусь в новом году, когда вся эта истерия с датами закончится, а конец света не наступит.

— Я смотрю, вы не слишком цените праздники, леди?

— Затрудняюсь с ответом, мистер Уизли.

— «Затрудняюсь с ответом»? Не заболели ли вы, мисс Грейнджер? Это так на вас не похоже…

Беззлобная пикировка с Роном напомнила мне наши школьные дни. Вот так же вместе мы выбирались в Хогсмид, бродили по магазинчикам, болтали о всякой ерунде и не задумывались над каждым словом.

Рон, похоже, тоже об этом вспомнил. Он поманил меня к маленькой двери с забавной надписью «Кондитерская старушки Эбби».

— Давно хотел тебе показать.

Всё пространство магазинчика занимали стеллажи с прозрачными коробками, в которых лежали всевозможные конфеты. Выглядело всё это заманчиво и пахло восхитительно. Нас встретила улыбчивая, энергичная, хотя и очень пожилая, хозяйка крохотного роста. Сразу же повеяло знакомой старой сказкой...

— Рада вас видеть, ребятки! Смелее. Выбирайте не спеша, с удовольствием.

Ну конечно! Настоящая миссис Корри! [2]

Выбирать оказалось очень приятно. Мы взяли в руки пёстрые бумажные пакетики, вооружились щипцами и принялись бродить между стеллажами, придирчиво разглядывая содержимое коробочек, изредка подцепляя одну-две конфеты. Но когда я посмотрела в свой пакет, то увидела, что он почти полный. Впрочем, Рон тоже не постеснялся.

Напоследок хозяйка протянула нам две одинаковых конфеты в синих фантиках.

— Вот вам везение и разумение! Принимать в хорошем настроении!

Судя по реакции Рона, подарочный ритуал был обычным делом.

— Они же одинаковые, — весело заметил он. — Как мы узнаем где «везение», а где «разумение»?

— Не смотри снаружи, ищи глубже, — отозвалась старушка. — Счастливого Нового года, ребятки!

Мы пожелали гостеприимной хозяйке того же и вышли на улицу. Людей вокруг прибавилось, теперь мы шли в плотном потоке. Рон взял меня за руку.

— Чтобы не потеряться, — объяснил он. — Как тебе старушка Эбби? Мне кажется, что она из наших. Вроде Трелони, только настоящая. И глаза у неё молодые.

— Ты прав, её стоило увидеть, — искренне отозвалась я. — А как мы будем делить «везение» и «разумение»?

Вряд ли я восприняла подарок старушки Эбби всерьёз, но детское ожидание чуда оказалось сильнее меня. А может, всё дело было в том, что «синий — цвет фантазии»?

— Ну, тебе мозгов больше не надо. Ты и так умная. Значит, мозги — мне, а удачу... — Рон озадаченно посмотрел на конфеты. — А какая из них с удачей?

— А вот неизвестно. Давай просто поделим каждую пополам. Половина «везения» и половина «разумения» — это лучше, чем ничего.

Конфеты оказались шоколадными: одна — с мятной, другая — с вишнево-коньячной начинкой. Привкуса Феликса или Зелья прибавления ума я не ощутила. Но настроение поднялось.

Я спрятала фантики в сумку и спросила:

— И давно ты стал знатоком Лондона?

Рон смешно наморщил нос.

— Этим летом у меня было много свободного времени. А здесь никто не заглядывал в лицо и не принюхивался…

Он оборвал фразу и недовольно тряхнул головой. Я крепко сжала его ладонь и осторожно спросила:

— История с выпивкой… тоже случилась тогда?

— Да, было дело... Перебрал как-то раз в «Дырявом котле» и... вышел не в ту дверь, понимаешь?

— Не очень…

— Я вышел на Чаринг-Кросс-Роуд. И пытался там найти «Всё для квиддича». Бродил по магазинам, расспрашивал… Говорил, вроде, что я герой войны и всё такое. Сам-то мало что помню. Меня увёл Том. Очнулся уже в номере над пабом... До Министерства дело не дошло. Гарри потом долго мне мозги вправлял, сестрица плешь проела. Вот тут, видишь?

Рон смеялся над собой. Это было ново, и я рассмеялась вместе с ним, хотя смешной эта история не была. А Рон продолжил:

— Выпивать мне с тех пор не хотелось. А когда становилось совсем уж скверно, я выходил на Чаринг-Кросс-Роуд и мотался по Лондону, пока ноги не начинали гудеть. Тогда и старушку Эбби нашёл, кстати.

Мне очень хотелось спросить, какую чудо-конфету он получил от неё в свой первый визит, но я удержалась.

Внезапно Рон остановился и посмотрел на меня несчастным взглядом. Толпа людей обтекала нас слева и справа.

— Прости меня. Знаю, я всё испортил… Давай начнём… Нет-нет, не делай грустные глаза. Совсем сначала. Как будто мы на четвёртом курсе. Или даже на третьем… Обещаю, что не буду приставать с ухаживаниями.

Я молча обняла его и уткнулась в плечо. Глаза защипало. Рон. Такой родной, простой и понятный. Надежный и близкий. Что же мы натворили?

— А ты стала молчаливой, — пробормотал Рон в мою макушку. — Пожалуй, мне это нравится. Но непривычно. Скажи уже что-нибудь, а?

— Хочу конфету, — отозвалась я. — У тебя были лакричные палочки. Можно мне одну?

* * *

— Ну, Гермиона, давай, в последний раз. Краткий экскурс в историю, пара кровавых подробностей, романтическая легенда, значение в жизни современного Лондона. Как ты любишь… Тут на целую лекцию потянет, а нужно всего-то пять фактов за минуту!

Игра, которую затеял Рон, была азартной. Ставки — серьёзными. Сейчас разыгрывалась сливочная тянучка из необъятных запасов, набранных нами у старушки Эбби. Пока мы возвращались по Чаринг-Кросс-Роуд, я отыграла уже шесть конфет. Но Рон не терял надежды.

— У тебя остался чернослив в йогурте? — он заглянул в пакет и попытался вытащить из моего набора вожделенную конфету.

Я хлопнула его по руке.

— Не получишь! Выбирай объект!

— Сейчас… — Рон оглядел Трафальгарскую площадь, заполненную людьми. — Так… Про памятники ты точно всё знаешь. Пусть будут фонтаны!

Я надеялась, что он спросит про львов или Нельсона. Впрочем, здесь — в сердце Лондона — про любой камень можно было рассказывать часами. Изобразив фирменное лицо всезнайки Грейнджер, я провозгласила:

— Ха. Ха. Ха. Рональд Уизли, считай, что ты уже проиграл. Фонтаны Трафальгарской площади являются одной из главных достопримечательностей центра Лондона — это раз. Их построили в 1840 году — это два. С практической целью — чтобы помешать собираться большим толпам протестующих, уменьшив фактический размер площади — это три. Восточный фонтан носит имя лорда Бетти, а этот — лорда Джеллико — это уже четыре. А в 1930 году фонтаны реконструировали...

Я перевела дыхание.

— Это пять, — мрачно подытожил Рон. — А я, похоже, забыл, с кем имею дело. От тебя надо было все десять фактов требовать.

— Знаешь, Рон, это нечестно, но пусть будет десять, — набрав побольше воздуха, я продолжила. — Реконструкцией занимался сэр Эдвин Лютенс — шесть! После обновления на фонтанах появились бронзовые русалки, тритоны и дельфины — семь! Старые фонтаны были подарены Канаде — восемь! Что ты ещё хотел — романтических историй? Есть знаменитая фотография, где британские матросы отмечают Победу с подругами в фонтане на Трафальгарской площади в мае сорок пятого года. Это — девять…

Я задумалась. Рон выжидательно улыбнулся и покачал часами на цепочке перед моим лицом.

— И рядом с ними ты проиграл мне седьмой раунд — десять!

— Вот это действительно нечестно! — Рон засопел и сел на бортик фонтана, скрестив руки на груди. — Надо было загадать про ёлку.

— И ничего бы не изменилось, — я села рядом. — Это главная рождественская ель Лондона — раз. Её традиционно привозят из Норвегии — два… В знак благодарности за помощь в войне…

— Хватит-хватит. Я верю, — Рон попытался закрыть уши, покачнулся и чуть не свалился в воду. — Похоже, конфетное везение на мне не сработало.

— Конечно. Мы же его поделили пополам. Будем надеяться, что потом… оно подействует в полную силу.

Настроение резко упало. Скоро Рон возьмёт в руки палочку Лестрейндж. Под сомнительным прикрытием неполноценного зелья…

— Эй, ты чего скисла? — Рон посмотрел на меня со снисходительной усмешкой. — Опять из-за этой штуковины? Всё будет нормально. Мы с хоркруксами справились, а тут какая-то деревяшка. Даже не палочка Певереллов…

Он мечтательно закатил глаза, и я ощутила привычное раздражение. Упоминание Даров Смерти всегда заканчивалось стенаниями о силе и могуществе, от которых отказался Гарри Поттер. Рассуждения Рона казались мне иллюстрацией к «Властелину колец», а он сам начинал напоминать Боромира. Да уж… Боромир Уизли...

— Как ты не понимаешь, Рон! Эта штука очень опасна. Она нашёптывает ужасные мысли и отнимает радость не хуже хоркруксов и дементоров. Я-то помню, как это было... Она даже на Снейпа влияла.

Рон моментально ощетинился.

— Даже на Снейпа? Да ты что? Самый великий маг тысячелетия по версии клуба ненавистников шампуня считает палочку опасной? Тогда, конечно, мы должны прислушаться к его мнению… — он замолчал, всем своим видом выражая неодобрение.

Я сосчитала до семи и ответила очень спокойно:

— Профессор Снейп в совершенстве владеет окклюменцией. И, несмотря на это, палочка Беллатрисы сумела забраться в его разум. Только поэтому я привела его в пример. Я знаю, что у тебя достаточно поводов не любить Снейпа и не доверять ему. Но именно он вернул меня к нормальной жизни в этом году. И неважно, чем он руководствовался. Сейчас я пользуюсь его палочкой и его магией.

Я хотела ещё добавить, что именно Снейп заставил меня пересмотреть отношение к нашей с Роном ссоре и предоставил свою лабораторию для изготовления зелья сопротивления магии, но вовремя остановилась.

— Ладно, — Рон неохотно кивнул, — оставим Снейпа в покое. Меня просто зло берёт, оттого что ты целыми днями торчишь у этого… профессора. А дел-то будет всего на пару минут. Не бойся. Для твоего спокойствия я выпью галлон полезной гадости, вы все встанете вокруг с палочками наперевес… И если я начну рвать на себе волосы, биться и кричать о том, как я виноват во всём на свете, ты меня оглушишь... Ладно, молчу…

Чувство такта Рону Уизли было по-прежнему неведомо. Это стоило просто принять как данность.

Мы помолчали в поисках новой темы для разговоров. Рон заговорил первым.

— А что там с батарейками, я так и не понял. Почему они должны стать новой заботой Джорджа?

Я облегчённо выдохнула и достала из сумки плеер Дадли.

— Смотри! Он может работать от сети, но в Хогвартсе нет электричества. Для того чтобы можно было слушать музыку независимо от стационарных источников питания, здесь есть отсек с батарейками. Проблема в том, что их придется часто менять. Если антимагические экраны позволят работать электронике в Хогвартсе, то батарейки станут популярным заказом.

Рон задумчиво покрутил в руках плеер.

— Всё равно не понимаю, зачем такие сложности. Есть же колдорадио.

— Есть. Но Селестина Уорлок и «Ведуньи» нравятся не всем. А на плеере можно слушать ту музыку, которая подходит именно тебе.

— И что сейчас нравится маглам?

— Разное… Рок, поп, джаз, классика… Долго объяснять.

— А здесь что?

— Кажется, Стинг… Послушай сам.

Рон хмыкнул. Затем включил плеер, вставил наушники и погрузился в глубокую задумчивость.

Я забрала у него пакет с конфетами. Где там моя честно выигранная тянучка? Рон не отреагировал. Ну да. Стинг способен впечатлить.

Заметив характерное движение, ко мне слетелись голуби. Разочаровывать их не хотелось. Я достала маленькое бисквитное пирожное из пакета и скормила его птицам.

Биг Бен пробил пять раз. Словно дожидаясь этого, ветер сменил направление, и до нас стали долетать брызги от фонтана. Я встала. Рон поднялся вместе со мной.

— Замёрзла? — спросил он немного громче, чем было нужно. — Может, пойдём куда-нибудь в тепло?

— Замёрзла, но не оглохла, — я вынула один наушник из его уха. — Сейчас все кафе переполнены. Разве что… Не желаешь заглянуть в Национальную галерею?

— Картины? — в голосе Рона прозвучала неприкрытая тоска. Он выключил плеер и протянул мне, — Может, не надо?

— Не пугайся. Я пошутила. Если мы будем гулять, а не сидеть, то не замёрзнем. У меня осталось примерно полчаса. Давай сходим на набережную?

Рон снял с себя шарф и протянул мне:

— Надень. Он тёплый.

Я не стала спорить. От шарфа пахло Норой, печёными яблоками и дымом камина.

— Миссис Уизли до сих пор на меня сердится? — вопрос получился спонтанным и неловким, но Рон понял правильно.

— Ну что ты… Мама просила передать, что считает тебя дочерью… Независимо от твоих отношений с её непутёвым сыном. Это дословно.

— Не верю, что миссис Уизли назвала тебя непутёвым. Она тобой гордится.

Рон усмехнулся, но ничего не ответил. Я подождала немного и поинтересовалась:

— Как тебе Стинг?

— Не знаю. Точно лучше, чем «Котёл, полный крепкой горячей любви». А кое-где даже пробирает до мурашек. «Turn the clock to zero, boss, The rive' s wide, we'll swim across»[3]… — речитативом проговорил он, прикрыв глаза. — В точку же. Если бы ещё Снейпа не вспоминал…

Я чуть не подавилась тянучкой.

— Стинг вспоминал Снейпа?

— Ну да. Такие гнусные намёки. Я, говорит, — летучая мышь, а ты — пещера, я — учитель, а ты — ученица. Сразу захотелось дать в морду.

— Стингу или Снейпу? — я уже не знала, смеяться мне или плакать. Но Рон, похоже, просто дурачился.

— Снейпу. Хотел бы я знать, что у него на уме…

— Не поверишь, я — тоже, — совершенно искренне отозвалась я. — Но уж в этом смысле я его точно не интересую, можешь не переживать. Так что мордобой оставь для более подходящего повода, ладно?

— Ладно, — легко согласился Рон. Он вытащил из пакета мармеладного тритончика, придирчиво осмотрел его и откусил половину. — Идём? Правда, у воды будет ещё холоднее.

* * *

Быстро темнело. На набережной уже зажглись фонари и гирлянды. Светящаяся громада Лондонского Глаза на южном берегу отражалась в реке, превращаясь в огромную восьмёрку. Мы медленно брели к Вестминстерскому мосту. Рон снова взял меня за руку, хотя народу было не так уж много.

— Ты здесь часто бываешь? — спросила я, просто чтобы не молчать.

— Нет… Мне больше нравятся улицы. Но здесь красиво. Только... давно хотел спросить — что это за колесо?

— Это как раз одна из тех забав, за которые маглы готовы платить деньги, — отозвалась я. — Символ движения истории, начала тысячелетия, точка отсчёта. Колесо обозрения. Самое высокое в мире. «Полёт над Лондоном».

— И как на нём можно «летать»? — Рон скептически оглядел конструкцию.

— Оно будет медленно крутиться, люди в кабинках поднимутся на высоту сорока пяти этажей и увидят город сверху.

— Бедняги… Всего-то нужна обычная метла. А они мучаются.

Я покачала головой.

— Не знаю, Рон. Если бы мне пришлось выбирать, то метла проиграла бы в полуфинале. Это больно, жёстко и смешно.

— Смешно? — Рон задохнулся от возмущения. — Как это может быть смешно?

Я поняла, что ляпнула лишнее. По большому счету, мои антипатии к лётному «транспорту» волшебников были последствиями детских книжных фантазий о принцессах, драконах и коврах-самолётах.

— Не обижайся, Рон. Глупо с моей стороны. В мире маглов тоже есть любители, скажем, гоночных мотоциклов и лимузинов. Всё индивидуально…

— Значит, ты хотела бы летать на машине? Жаль, что наш фордик одичал. Я бы тебя прокатил.

Я засмеялась. История о полёте Гарри и Рона в школу сейчас казалась милым и безопасным воспоминанием.

— Пожалуй, было бы неплохо…

Тем временем мы дошли до моста. Сильный ветер дул теперь в спину, и я пожалела, что не заплела волосы.

— Это странно, что волшебники так мало думают о самостоятельном полёте. Знаешь, маглы уже сотни лет пытаются поднять человека в воздух без помощи аппаратов.

— Ага. Но метла — не вариант?

— А тебе никогда не хотелось взлететь самому? Я часто летала во сне. Неужели ты — нет?

— Я не запоминаю сны, — Рон пожал плечами. — А летать, как Волдеморт мне как-то не хочется.

— Если Волдеморт использовал, скажем, манящие чары, это ведь не сделало их тёмными? — я почувствовала знакомое раздражение. — Ладно. Забудь. Что-то мне не нравится направление разговора.

Рон примирительно похлопал меня по плечу.

— Не дуйся. Хочешь кататься на колесе — пожалуйста. Когда эта штука начнёт работать?

— Не знаю. Говорили, что её откроют перед Миллениумом. Значит, сегодня. Видишь, сколько народу там, у подножия?

Рон ухмыльнулся.

— Хочешь, устроим им новогодний сюрприз? Немного поторопим маглов…

В руках у Рона появилась волшебная палочка, которую он направил в сторону колеса.

На несколько мгновений я потеряла дар речи, а потом прошипела:

— С ума сошёл? Убери немедленно!

— Да что такого? Часом раньше, часом позже?

— Статут же… — это прозвучало совсем уж жалко.

Рон невинно поморгал глазами. И… откусил наконечник палочки. Я присмотрелась и засмеялась. Шоколадная. Еще один экземпляр из «вредилок».

— Какая ты всё-таки правильная, — Рон откусил ещё кусок и прицелился остатком палочки в колесо. — Запустозис-покрутозис. Бу![4] Тебе страшно? Мне — нет. Куда сейчас?

— Если честно, мне уже пора. К Снейпу лучше не опаздывать.

Я прикусила язык, но было поздно. Сейчас на профессора будет вылита очередная порция эпитетов и субъективных оценок. На лице Рона явственно отразилась борьба, но он сдержался.

— Понятно. Можно тебя проводить?

— Можно. Если ты не обидишься, что я не приглашаю тебя в дом. Я успеваю к порталу, но впритык.

— Снейп использует портал? А почему не камин?

Я задумалась. После того, как мой дом подключили к сети летучего пороха, профессор Снейп ни разу не предложил мне им воспользоваться. Допустим, он боялся, что какой-нибудь сильный волшебник сумеет вычислить вектор перемещения. Но и за порталом можно пройти по горячему следу. Разве что…

— Знаешь, наверное, профессор не хочет, чтобы я лишний раз ходила по его дому. Камин у него в кухне. А лаборатория на втором этаже…

— Кухня Снейпа, — Рон мечтательно улыбнулся, — сушёные тараканы, флоббер-черви, гигантские котлы вместо кастрюлек. И Снейп в фартучке. Я хочу это видеть. Ладно-ладно. Молчу.

Дорога к дому оказалась длиннее, чем я думала. Я устала, окончательно замёрзла, и всё чаще поглядывала на часы. Рон говорил за двоих. Вначале он долго и подробно разглагольствовал о том, что в министерстве по-прежнему сидят идиоты. Разве кто-то в здравом уме разрешил бы Люциусу Малфою покинуть Англию? Потом рассказывал о новых наборах, разработанных Джорджем для болельщиков квиддича. От меня требовалось только активное слушание с редкими междометиями. Когда трубы электростанции Баттерси остались за спиной, я выдохнула. Успеваю. Угу. В лабораторию к тому, кто не хочет видеть меня на кухне. А Гарри, между прочим, сидит на этой кухне каждую пятницу…

— Эй. Есть кто дома? — Рон внезапно остановился и заглянул мне в лицо. — Ты опять обиделась?

— Нет, конечно. Просто задумалась.

Не объяснять же Рону, отчего у меня внезапно испортилось настроение. Самой смешно.

— И всё-таки что-то случилось, — голос Рона вернул меня к реальности. — Взрывающийся снитч не мог вызвать такой задумчивости.

Я выбрала первую тему, пришедшую в голову:

— Это всё Миллениум. Наводит на философские размышления.

— А-а. Тогда понятно, — Рон повеселел. — У маглов этой ночью будет полное сумасшествие? А хочешь, мы прямо в полночь тебя заберем и отправимся на поиски самого безумного веселья?

— Не знаю… Наверное, нет… После трёх часов у котла мне будет не до фейерверков.

Рон бросил на меня виноватый взгляд, и я поспешила сменить тему:

— Разве что завтра. Можно будет посмотреть парад.

— Ладно. Парад — так парад.

Тем временем мы свернули на Уоринер Гарденс, и я остановилась у крыльца своего дома.

— Вот тут я и живу.

— Отлично, — Рон растерянно оглядел улицу. — В смысле… Классно погуляли. Ну, я пойду… Счастливого Нового года!

— С наступающим, Рон! Спасибо за прогулку.

Мы замолчали, переглянулись. Рон шагнул ко мне первым. Крепко обнял и сразу отпустил.

Я сняла с себя шарф, обмотала его вокруг шеи Рона. Он протянул мне пакеты.

— Иди. Ты же говорила, что опаздываешь.

— Иду. А ты сейчас куда?

— Вернусь к Джорджу. Надо закончить дела. Конец года, сама понимаешь. Где здесь можно незаметно аппарировать, не подскажешь?

— Есть один пустырь, но… может, будет проще воспользоваться моим камином?

Рон заметно обрадовался. Похоже, аппарация так и не стала для него привычной. Впрочем, и мне было приятнее проводить его в камин, чем наблюдать, как он одиноко уходит вдаль по улице. Я открыла дверь и сделала приглашающий жест. Рон церемонно раскланялся и вошёл.

Хороший день. Очень хороший. Пусть я ужасно замёрзла, но на душе было тепло от того, что наша болезненная ссора, похоже, закончилась. Странно только, что даже сейчас, стоя на пустой улице, я чувствовала на себе взгляд Снейпа.

____________
[1] «Мы начинаем совершенно новый день». Строчка из песни «Brand New Day» (рус. «Совершенно новый день») — британского рок-музыканта Стинга (1999 год).

[2] Миссис Корри — крохотная старушка, хозяйка волшебной кондитерской. Персонаж книги П. Трэверс «Мери Поппинс с Вишнёвой улицы».

[3] «Обнули-ка счетчик, босс! Река широка, но мы переплывем её». Рон цитирует ту же песню Стинга, что и Джордж. И намекает, что строчка подходит к соглашению, которое они заключили с Гермионой.

[4] Лондонский Глаз (London Eye) действительно был открыт 31 декабря 1999 года. В 20-00 премьер-министр при большом стечении народа торжественно включил рубильник. Фейерверк получился роскошным, но колесо обозрения так и не заработало. Первые пассажиры сумели прокатиться на аттракционе лишь в марте, после серьезных технических работ. Остаётся надеяться, что Рон не имеет к этому никакого отношения.