Одним из решительных преимуществ жизни в мрачных, сырых подземельях было то, что по дороге между спальней и классом зельеварения обычно не встречалось ни души. Северус Снейп считал, что чем меньше подопечных попадается ему навстречу, тем лучше для обеих сторон.

Когда глаза привыкли к слишком темному освещению в классе, профессор просмотрел планы предстоящих уроков, убедился в том, что все необходимые ингредиенты в наличии (хотя это никоим образом не гарантировало, что невежды справятся с мазью забвения), и начал ждать появления так называемых учеников.

Гермиона Грейнджер, разумеется, нарисовалась первой. Она зашла в класс медленно, поглядывая на Снейпа исподлобья, что показалось ему крайне странным: обычно девчонка была самоуверенной и нахальной. Вместо того, чтобы расположиться за первой партой в соответствии со своей надоедливой привычкой, она плюхнулась на скамью в заднем ряду, причем на слизеринской половине, и как-то неопрятно обмякла, уставившись в никуда. Снейп наблюдал за ней, не понимая, что бы это значило.

– Мисс Грейнджер, – позвал он наконец. Та и бровью не повела. Теперь она рассматривала, кажется, свои ногти. Волосы падали ей на лицо, поэтому глаз не было видно совсем.

– Грейнджер! – рявкнул Снейп нетерпеливо. Она вздрогнула и огляделась по сторонам, выглядя озадаченной.

– Вы что, со мной разговариваете? – неожиданно дерзко выдала она.

– Конечно же с вами! – отрезал профессор. – Вы здесь что, других Грейнджер видите?

У Гермионы отъехала челюсть. Секундой позже лицо Снейпа приобрело такое же выражение, потому что в класс вдруг зашло еще пятеро Грейнджер разного роста и комплекции, оживленно болтая между собой и тряся непослушными кудрями. Стоило им заметить застывшего в ужасе профессора, как они умолкли и быстро расселись по местам. Потом зашло еще двое, за ними – еще трое, и под конец одна высокая худая Грейнджер провиляла бедрами по проходу между рядами.

«Лохматая борода Мерлина…»

Снейп невольно отступил на шаг, уперся в свой верный, милый рабочий стол и вцепился в край, чтобы не упасть и не сойти с ума. Грейнджер была повсюду: разношерстные копии наполнили класс под завязку.

– Сэр, вам плохо? – спросила одна из них. Она стояла в паре метров – на безопасном расстоянии, догадался Снейп, – и настороженно на него поглядывала.

– Вы – настоящая Грейнджер? – едва слышно прошипел он. Брови Гермионы полезли вверх от страха и удивления.

– Что-о?

– Гермиона Грейнджер, – Снейп закрыл глаза, не зная, решится ли повторить вопрос, – вы настоящая?

Девушка нахмурилась и сделала один шажок в его сторону.

– Она не в нашем классе, сэр. Я Фейт Фармер, третий курс. – Увидев, как побледнел профессор, она пискнула: – С вами все в порядке?

– Это розыгрыш какой-то? – спросил тот, еле шевеля губами, но затем обратился ко всему классу громким и, как он надеялся, командным голосом: – Вы все напились оборотного зелья, ведь так? Кто вас надоумил? Кто?

Снейп по очереди вглядывался в их лица, но все выглядели одинаково удивленными и напуганными.

Просто ужасающе одинаково.

На галерке кто-то прыснул от смеха.

– Кажется… кажется, мне нужно в больничное крыло, прямо сейчас. – Снейп направил молящий взгляд на ближайшую Грейнджер, и та, вздрогнув, поспешила вперед него по коридору, ведущему из подземелий к бесконечным лестницам, мадам Помфри и, как надеялся профессор, логичному объяснению этого кошмара.

По дороге выяснилось, что его сумасшествие не ограничивается классной комнатой. Гермионы были повсюду: толстые, тощие, высокие, приземистые… Хор одинаковых голосов звенел в ушах, идентичные физиономии, волосы, носы, плечи кружили перед глазами, руки жестикулировали, смех оглушал… Снейп почувствовал, что завтрак просится обратно.

– Мы пришли, – Грейнджер остановилась у дверей больничного крыла.

– Ах, Северус, – воскликнула другая Гермиона, одетая в белый халат и чепчик Поппи, – что вы тут делаете?

– Кажется, он сам не свой, – сообщила Гермиона-третьекурсница.

– Правда? – медсестра пристально посмотрела на профессора. – Вы бледнее обычного. – Она отвела его к ближайшей койке. Снейп сел и закрыл глаза. Когда он их снова открыл, Гермиона-медсестра махала вокруг него волшебной палочкой. – Все показатели в норме, хотя пульс учащенный. Что случилось?

«Что случилось? И в самом деле, что? С чего начать?»

Снейп попытался объяснить, но вскоре сам заметил, что у него получается лишь бессвязный лепет. Вдруг он расхохотался.

– Северус? – обеспокоенно воскликнула Гермиона-медсестра. – Что с вами?

– Ничего, Грейнджер, ничего!

Та обернулась.

– Грейнджер? Она что, здесь?

– Не поверите, но так оно и есть! Я на нее в упор смотрю! И вон там она, и там! А вон в том углу она как раз блюет в тазик, видите?

Гермиона-медсестра проследила за его указательным пальцем, а потом медленно повернулась к Снейпу, начиная понимать, что происходит.

– Вы хотите сказать, что повсюду видите… эээ… Гермиону Грейнджер?

– Именно, – кивнул Снейп. – И слышу тоже. Потому что, очевидно, одной Грейнджер недостаточно, чтобы эффективно портить мне жизнь.

– Мадам Помфри, – подала голос худенькая Гермиона-третьекурсница, боязливо поглядывая на профессора. – Можно, я пойду? Профессор Снейп болен, да?

– Конечно, идите. Нет, не болен, разве что… зачарован.

– Вы знаете, что со мной случилось? – поинтересовался Снейп, стоило ученице поспешно скрыться за дверью.

– Знаю, – Гермиона-медсестра так и светилась самодовольством. – Вы, друг мой, заразились особо тяжелой формой униокулярной лихорадки.

Снейп поднапряг память, но безрезультатно.

– Какой-какой лихорадки?

– Ну, – медсестра перешла на шепот и наклонилась ближе, так близко, что Снейп мог бы пересчитать веснушки на ее хорошеньком носике – если б захотел. – Униокулярная лихорадка встречается крайне редко. За всю мою карьеру я столкнулась всего с одним случаем. Болезнь охватывает нервную систему внезапно и поражает людей с категорично подавляемым… – она помедлила и пристально посмотрела на пациента, будто раздумывая, каким образом лучше всего преподнести объяснение.

– Ну же?! – Снейп не мог оторвать взгляда от мягких контуров ее лица, розовых щек, выразительных бровей…

– Лихорадка поражает людей с категорично подавляемым влечением, Северус, подсознательно боготворящих, тайно страждущих… Очевидно, вы влюблены…

– Чушь собачья! – прокричал Снейп, отчего Гермионы в больничном крыле чуть не попадали с коек. – Как вам пришла в голову такая нелепость? Это же смехотворно!

Гермиона-медсестра указала широким жестом на остальных присутствующих:

– Ваши симптомы – лучшее доказательство.

Снейп закрыл рот, перебрал в уме факты, исследовал свои сокровенные чувства и пришел к выводу, что ему сказали правду.

«Че-е-ерт…»

Гермиона тем временем продолжала:

– Симптомы могут проявляться, даже если больной не в курсе своих чувств. Однако чувства эти настоящие, Северус. Они есть, хоть и глубоко запрятаны. Униокулярная лихорадка – крайне серьезная болезнь, нужно действовать сразу же…

– Ладно, ладно, я все понял, – прервал ее Снейп. – Можно не делиться подробностями со всем больничным крылом. – Он окинул взглядом разнокалиберных Гермион, более или менее тихо страдающих от своих собственных недугов. Та зеленоватая, которая до этого обнимала тазик, теперь постанывала на своей койке с разбросанными по подушке волосами. – Просто достаньте мне антидот. Как можно быстрее.

Гермиона-медсестра сжала манящие губы в тонкую линию и нахмурилась.

– Понимаете ли, с антидотом все не так просто. Боюсь, что единственный способ излечиться довольно-таки мучительный. Вы должны… вы должны признаться любимой в своих чувствах.

– Что-о?! – Снейп резко сел. Гермионы затанцевали перед его глазами. – Вы совсем с ума сошли? Вы серьезно предлагаете сказать ученице, что я ее… – Сил закончить предложение не было. Страшно было подумать, что столь тщательно скрываемая – даже от самого себя! – тайна так жестоко вытолкнута на поверхность. Стыда не оберешься. Что ж, Поппи теперь знала, но он сделает все возможное, чтобы Грейнджер навсегда осталась в неведении.

– Она же совершеннолетняя, Северус.

– Только-только, – фыркнул он.

– И все же.

– Не может быть и речи, – он скрестил руки на груди. – Тут и думать нечего.

Гермиона вздохнула, глядя на упрямца со смесью жалости и досады.

– Тогда, боюсь, вы останетесь в таком состоянии… По крайней мере до тех пор, пока с ней не поговорите.

– Ну и останусь. Все лучше, чем… признаться… в моих… – Он поежился.

– Успокойтесь. Вы, наверное, все еще в шоке. – Снейп не мог оторвать взгляд от ее влажных губ, изогнувшихся в мимолетной улыбке. – Может, немного отдохнете?

Гермиона привычным движением смахнула прядь волос с его лба, коснувшись кожи кончиками пальцев. Снейпа затрясло. Она подоткнула со всех сторон одеяло, не замечая, что он едва дышит.

– Влюбиться – это не самое страшное, что может произойти в жизни.

Он коротко кивнул, хотя именно в этот момент ничего страшнее в голову не приходило.

*

Когда Снейп проснулся, рядом с ним сидела Гермиона с книжкой в руках и волосами, торчащими во все стороны.

– Вы кто такая?

Она резко подняла голову и заложила пальцем страницу.

– Гермиона Грейнджер, сэр.

– Настоящая?

– Думаю, да.

– Что случилось с вашими зубами на четвертом курсе?

Она напряглась.

– На них наложили проклятье, а после этого меня еще и оскорбили – за что передо мной до сих пор не извинились.

– И сейчас не собираюсь.

– Почему вы задаете такие странные вопросы?

Снейп приподнялся на койке. Одна Гермиона сидела за столом в сдвинутом на ухо чепчике и что-то строчила. Еще одна лежала через два ряда от него, тихонько похрапывая. У зеленоватой Гермионы был новый красный тазик, благоразумно придвинутый к ее подушке.

– На свою удачу я сегодня не полагаюсь, – вздохнул Снейп и, помолчав, добавил: – Почему вы здесь?

– Мадам Помфри попросила зайти.

– Ах вот как, – процедил он. – Она вам… что-нибудь объяснила?

– Например? – нахмурилась Гермиона.

– Эээ… например, о моей болезни?

– Нет. Просто сказала, что вы себя неважно чувствуете и что я могу оказаться полезной.

– И это все? – Снейп пытался заставить свое сердце биться в нормальном темпе.

– Ну, еще она сказала, что у вас сегодня утром на уроке возникли какие-то проблемы, – пожала плечами Гермиона.

– Да уж, проблемы, – невесело рассмеялся Снейп.

– Вам уже лучше?

Гермиона-медсестра поднялась из-за стола и сладко потянулась, закинув руки за голову, отчего ее упругие груди натянули ткань халата. У Снейпа пересохло во рту, и ему едва удалось сглотнуть, чтобы прохрипеть:

– Ни чуточки.

– Мисс Грейнджер, – медсестра подошла ближе.

– Мадам Помфри, – поздоровалась Гермиона.

– Как наш больной?

– Без изменений, – встрял Снейп. – Совершенно без изменений, несмотря на вашу попытку вмешательства, – добавил он, сузив глаза.

Обе Гермионы пожали плечами и переглянулись, будто говоря друг другу: «Видишь? Знала же я, что это не сработает».

– Перестаньте! – воскликнул Снейп, зажмурившись и отвернувшись.

– Что, в глазах двоится? – пошутила одна из них. Ему уже было все равно которая.

Снейп одарил Гермиону в белом халате своим самым едким взглядом:

– Думаю, вы знаете ответ на этот вопрос.

– А вы знаете, что должны сделать, – подмигнула она и вернулась к своему столу, тихонько насвистывая такую слащавую мелодию, что у Снейпа от нее заныли зубы.

– Что вам нужно сделать? – спросила Гермиона, наклонившись ближе.

Было трудно дышать. Он прочистил горло и заставил себя сконцентрироваться.

– Судя по всему, я заразился тяжелой болезнью.

Она ахнула и ухватилась за книжку так, что побелели костяшки пальцев. Любопытно… Снейп продолжил:

– И только я сам в силах себя вылечить.

Гермиона немного успокоилась. И в самом деле любопытно!

– Но это же замечательно! – воскликнула она.

– Вы так считаете?

– Ну конечно! В чем заключается лечение? Может, я могу помочь?

Мерлин правый. Снейп собрался с духом.

– Мисс Грейнджер… Судя по всему, я должен вам кое в чем признаться…

Она прильнула ближе. И еще ближе. Эти губы!.. Эти чертовы губы, от которых он весь день не мог оторвать взгляд, находились теперь буквально в паре дюймов от его рта. Как просто было бы приподняться еще чуть-чуть, наклонить голову, сократить расстояние между ними… Что бы она на это сказала? Как бы отреагировала?

Снейп замер. Гермиона ждала.

*

Профессор влетел в класс, грохнул журналом о столешницу и обвел взглядом учеников:

– Сегодня вы варите Сонное зелье. Те из вас, кто не достигнет идеального результата, займутся этим вечером бодрящей чисткой котлов. На три часа, вручную.

Тяжкий вздох двадцати трех Гермион Грейнджер наполнил мрачную классную комнату.

*

– Гермиона! Гермиона, вставай, ты проспала!

Она со стоном открыла глаза и на секунду удивилась белеющей перед лицом подушке. Где она находится? Кажется, больше не в больничном крыле. Но откуда же тогда этот голос?.. Наверное, приснилось… Она в своей кровати. Вчера она сидела у койки профессора Снейпа, пока мадам Помфри не отпустила ее, сказав, что все бесполезно… Что бы это ни значило. Он под конец выглядел так, будто собирался ей что-то сказать, что-то очень важное… «Мисс Грейнджер… Судя по всему, я должен вам кое в чем признаться…»

Однако он просто опустил глаза и обреченно покачал головой.

– Гермиона, ты сейчас опоздаешь. Мы с Лавандой уже выходим!

Она раздвинула занавески на кровати – и огласила гриффиндорские спальни криком.

– Эй, что с тобой?

Гермиона зажмурилась, потерла глаза и снова их открыла.

– Профессор Снейп? – едва слышно проговорила она, чувствуя, что сердце вот-вот выскочит из груди. – Как вы оказались в моей комнате?..