Величественный замок Валлон-де-ванжанс одной полуразрушенной башней был обращён на запад, другой (не менее разрушенной) на восток. Окна всех спален и кабинетов смотрели в северном направлении, в их стёклах отражалась бескрайняя долина. Огромное поле, разрезанное нитью реки на две половины, заканчивалось беспорядком многовековых дубов. Пропитанные до корней магией, они служили неприступной стеной, охраняющей замок от непрошеных гостей. Река огибала зелёных гигантов и исчезала в горах, которые начинались у подножья Валлон-де-ванжанса и пропадали за горизонтом. Неприступная и гордая долина. «Долина мести» - именно так нарекла Софи это загадочное место, когда впервые увидела его под серым осенним небом Шотландии.

В день, когда очнулась Софи, в окно кабинета Альбуса Дамблдора настойчиво постучали острым клювом. Немного помедлив, коротким взмахом палочки директор открыл тяжёлую раму. В помещение влетел крупный ворон, громко хлопая крыльями, и брезгливо уселся на стол, «выплюнув» старому магу на колени желтый квадратный конверт с гербовой печатью неизвестного происхождения. Волшебник был несколько обескуражен нахальным поведением крылатого создания, но, вспомнив о правилах приличия, предложил ворону воду и угощение, на что тот бесцветно щёлкнул клювом и продолжил выжидательно смотреть на мага. Во взгляде птицы только и можно было прочесть: «Сейчас в глаз клюну!». Но на Дамблдора и не так смотрели, да и сам он много чего мог (ещё в юности научился из Дьявольских силков венки девушкам плести), поэтому в ворона полетело тяжёлое «Крылья оборву» из-под очков-половинок. Птица же продолжила пристальный сейчас-в-глаз-клюну взгляд, полностью проигнорировав угрозу старика. Оказалось, что согнать со стола «пернатого друга» не представлялось никакой возможности, так как реакцией на все директорские: «Уйди со стола», «Кыш!», «Пошёл!», «Ты мне мешаешь!», «Пошёл прочь!!!», «Проваливай, кому говорят!!!!» было всё тоже кровожадное сейчас-в-глаз-клюну. Письмо пришлось читать под «чутким» надзором почтового ворона. Как и ожидал старый маг, из конверта выпал прямоугольник дубовой коры, где чётко были выдавлены прописные буквы, и неровно прыгала строчка.

Альбус Дамблдор,

Отныне мы принадлежим вновь воскресшей Софи. Мы стояли в России на Соловецких островах, если помните, а теперь перенеслись в Шотландию. Вы скажете ей и её наставнику о нас. Пусть принимают решение. Портключ – герб, как обычно.

Quercus & Quercus1

- И когда им надоест менять свой герб? – в сердцах воскликнул Дамблдор, устало стягивая очки с переносицы. Ворон презрительно каркнул, на прощание окинув старика взглядом: «Когда-нибудь я всё равно клюну тебя в глаз», и стремительно вылетел в окно, после чего, то с грохотом захлопнулось.

Из века в век живой замок, окружённый древними дубами, путешествует в поисках хозяина. И каждый раз этим хозяином становится ребёнок не больше пяти лет. Деревья дают защиту от всех невзгод, но и взамен не простую вещь просят… Несколько капель крови невинного создания в течение одной недели в середине июля – такова дань за спокойствие.

Маленькую Софи это требование не испугало, кажется, ей было всё равно. Или она старательно делала вид, что её мало интересует, где и как она будет жить. В её голове зарождался некий план: как опытные легиллименты Альбус и Северус это прекрасно знали. Но чаще она думала о смерти её родителей и о смерти как таковой, поэтому узнать что-то определённое было крайне затруднительно. Маленьких детей вообще читать затруднительно – детская психика вещь крайне сложная и непонятная.
Но Софи дала своё согласие стать новой хозяйкой странного замка и его дубов и кормить их собственной кровью. Этот поступок можно было считать иррациональным, если бы не задумчивое, совсем недетское выражение глаз девочки. Создавалось впечатление, что это она делает намеренно, с определёнными целями, но она была слишком мала для таких изощрённых идей, тем более ЧТО она могла понимать в магии?

Вскоре после переезда в замок у девочки стали проявляться первые выбросы стихийной магии. Снейп свято верил, что это не иначе, как подарок «Валлон-де-ванжанса». Первые несколько дней замок вёл себя крайне необычно: картины в галереях в большинстве своём пустовали, но, если бы ты неспешно прогуливался по сонному коридору мимо позолоченных рам, то услышал бы, что кто-то шушукается у тебя за спиной, но, сколько бы ты не оборачивался, никого бы не увидел.
Дверь в библиотеку жила полностью своей жизнью – открывалась и закрывалась, когда ей вздумывалось, не обращая ни малейшего внимания на нужды обитателей замка. Софи была ещё слишком мала, чтобы интересоваться старыми пыльными книгами, а у Снейпа чесались руки просмотреть как можно больше сокровищ, дразнящих его жадные до чтения глаза разноцветными корешками. Но профессор зельеварения опасался быть замурованным заживо, поэтому терпеливо ждал, когда библиотека привыкнет к новым хозяевам и не будет капризничать. Каждый вечер ровно в восемь часов в зимней гостиной с уютными витражированными окнами и синими стенами начинала жалобно плакать скрипка или печально играли клавиши фортепьяно. Софи очень пугалась и ходила бледная за Снейпом по пятам. Тогда он просил одного из трёх домовых эльфов принести ей что-нибудь вкусное; когда он был маленький, мама угощала его сладостями, если ему было страшно – и это помогало. Но Софи всегда отказывалась, при этом смущаясь и краснея. Северус понять не мог, чего же ей от него-то надо. Позже он решился спросить. В ответ она только пожала плечами. «Тогда зачем ты за мной ходишь?» - устало вздохнул Северус. Девочка замотала головой и убежала прочь.
Снейп всё чаще думал, что воспитание этого ребёнка может оказаться непосильной для него, декана Слизерина, задачей. Кто бы мог вообразить, что он добровольно согласится связать себя по рукам и ногам ещё одним обязательством? Возможно, самым поразительным в этой истории стал тот факт, что он согласился на это, не задумываясь, не колеблясь, не сомневаясь ни секунды. Теперь же его терзало острое ощущение безысходности, что, по его твёрдому убеждению, было ни чем иным как результатом собственного безрассудства и глупости. Маглорождённая ведьма под его опекой – просто непозволительная ошибка. Когда возродится Лорд (а он возродится, в этом Северус был больше чем уверен), ему придётся продолжить свою шпионскую деятельность. А что будет с Софи? Как её обезопасить? Что ему делать? Все эти вопросы так и остались лежать на его плечах тяжёлым грузом в довесок к тому, что и без того давно обременяло его едва сносное существование…

Летом они часто сидели на веранде в окружении запаха крепкого чая и сочной зелени плюща. Софи молчала, разглядывая свои ладони, сложенные лодочкой на коленях, а он ей что-нибудь рассказывал. Она почти не слушала, либо прислушивалась к обрывкам фраз, когда ей казалось, что он станет спрашивать её мнение, а она ничего не сможет ответить, проявив, таким образом, вопиющую невоспитанность. Маленькая Софи думала о своих покойных родителях; раньше ей и в голову не приходило, что они вообще когда-нибудь умрут, и уж тем более, что она увидит это воочию. Всё чаще её сознание посещали страшные мысли – мысли о торжестве справедливости. Днём она представляла, как перед сном пойдёт на кухню и возьмёт большой блестящий нож со светлой деревянной рукояткой, как спрячет его в складках своего длинного синего халата, и поднимется в свою спальню; как будет не спать, дожидаясь глубокой ночи, и, дождавшись, направиться в его кабинет. Она будет босой, чтобы он не услышал её крадущихся шагов; её ноги будут мёрзнуть на каменном полу в полосе лунного света. Она откроет дверь и увидит его спящим за книгой, ведь он так много читает, и знает почти всё на свете, и приходит её будить так рано, одетый в свои многочисленные пуговицы, что, кажется, он не ложится спать вовсе. Она точно знала, как разрежет его горло и как в глаза его посмотрит (точно так же, как он смотрел на неподвижные тела её родителей) – холодно и презрительно; она знала, как он захлебнётся в своей крови и упадёт, скорчившись, запачкав стол и книгу; но она никак не могла придумать, как переступит порог его кабинета, как подойдёт к столу, как достанет нож, как поднесёт лезвие к горлу, как справедливость будет торжествовать…

Из личного дневника Софи Круа.

Я должна написать об этом здесь, чтобы это осталось хотя бы в памяти сей бездушной тетрадки. Я забываю. А это важно помнить.
Я спала летаргическим сном около шести лет. Когда я умерла, мне было всего четыре, а когда очнулась, мне опять же было четыре – я не росла, не думала, не дышала. Одним словом, я была мертва. Ничего не помню из того, что мне снилось или не снилось все эти шесть лет. Когда я открыла глаза, в голову полезли воспоминания. Моих родителей больше нет. И я одна осталась. Потом я увидела их убийцу. Точнее, я увидела его слёзы и блестящие то ли от горя, то ли от счастья глаза. Мне тоже захотелось разреветься – и чем громче, тем лучше, но я не смогла… Вместо этого я глупо улыбнулась. Улыбнулась убийце своих родителей… А он плакал и целовал мою руку, как будто я – единственное его спасение. И мне захотелось поверить, что это так. Мне захотелось спасти весь мир в его лице. Я тогда не понимала, что делаю. А сейчас я точно знаю: это было прощение.
Уже потом выяснилось, что он пытался спасти мою жизнь, что у него не было выбора. Я уверена, что не было. На его месте я поступила бы также, наверное… И всё-таки он спас мне жизнь… если бы не его твердолобая упёртость, меня бы кремировали… Но я узнала об этом слишком поздно, и поэтому долгое время сильно ненавидела его той лютой ненавистью, которая может быть лишь следствием острого чувства несправедливости; а потом я смирилась, что мои родители мертвы, и мне стало всё равно, и только потом я узнала… Но это не столь важно.

Я очень смутно помню период адаптации. Мне заново пришлось привыкать ходить, есть, поднимать и опускать руки… Он учил меня, ругался, заставлял, я его ненавидела, а ему было плевать, что я его ненавидела… И за какой-то месяц он поднял меня на ноги. Конечно же, без магии не обошлось… Я не стану упоминать про многочисленные зелья и мази и прочие прибамбасы аля Святой Мунго. Это абсолютно не то, ради чего затевалась сия тетрадка и её содержимое.
Я узнала о другом мире. Я увидела волшебство. Вдыхая тонкий аромат магии, я закрывала глаза от блаженства осознания, что я знаю, что это существует. И мне было всё равно, что я обычная магла без роду и племени (конечно тогда я не могла понимать всех тонкостей, но невысказанное негодование всегда витает в воздухе), я полюбила этот мир с первого вздоха моей новой жизни… Или нет, я полюбила этот мир, когда увидела Северуса Снейпа и его раскаяние. По крайней мере, я так думала, когда узнала, что такое раскаяние. На самом деле я полюбила самого Снейпа, а вся магия, волшебные палочки, единороги, кентавры, мандрагоры и школа – они стали лишь интересным приложением… Сейчас мне одиннадцать, и недавно я осознала, что мне плевать на магию с Астрономической башни, и на весь волшебный мир плевать оттуда же. Если бы не было Северуса Снейпа, на кой чёрт мне всё это волшебство?

К тому моменту, как я поправилась и восстановилась полностью, я уже точно знала, что Снейп – это мрачный злобный дядька, и сам дьявол пред ним меркнет и бледнеет. Он всегда был жестоким и саркастичным, любая фраза неизменно пропитывалась сильнейшим ядом. Тем не менее, меня это очень веселило.
Отчётливо помню долгий и напряжённый разговор с Дамблдором. Они громко спорили, Северус мерил кабинет шагами, а я сидела в кресле, мне было страшно. Они решали, что делать со мной дальше. И не могли решить…А меня трясло. На меня словно вылили ведро ужаса и он липкими струйками пота стекал по спине. Не помню, какие картины подбрасывало мне моё «сердобольное» воображение, но помню желание оставить всё как есть… Вдруг директор неожиданно задал мне вопрос: «Софи, милая, ведь ты же хочешь, чтобы у тебя были мама с папой?». Я, ведомая непонятно какими соображениями, сползла с кресла, подошла к Северусу, схватила его за пальцы, как тонущий за соломинку: «Не бросайте меня…». Кажется, я это сказала. Он сел передо мной на корточки, погладил по голове и пообещал, что никогда меня не бросит. Неужели даже тогда я захотела остаться с ним? Да, он убил моих родителей. Да!!! А я хотела остаться с ним! Привязалась, наверно. Но разве могла я понять в свои четыре года, что моё желание остаться с ним было продиктовано банальным стремлением отомстить!!? Отомстить человеку, который впоследствии станет для меня отцом! Которого я полюблю, как родного! Могла я тогда понять, что чем дальше, тем хуже? Какой ужас… И я упросила Дамблдора своими слезами и всхлипами, упросила оставить меня с ним.

Всё складывалось как никогда хорошо. Никто не ждал, что жизнь вот-вот со всей дури припечатает увесистой реальностью по голове, даже я… Уизингамот отказал Северусу Снейпу в усыновлении ребёнка. Софи Бланш пришлось официально похоронить. Мне дали фамилию Круа, новые документы. Я осталась сиротой и по бумагам жила в приюте Святого Михаила. На самом деле Северус удочерил меня магловским способом. Об этом никто не знает, даже Дамблдор, и я не знала очень долгое время… Но это всё было потом. Спустя кучу лет. А понимание происходящего – как лёгкий порыв ледяного ветерка озарил мою голову только вчера. И я решилась. Решилась сама себе признаться, что я больше не в силах игнорировать тот абзац в учебнике про концентрацию магической энергии, созданной стремлением ребёнка добиться чего-то, которая может способствовать осуществлению этих стремлений, что теперь я могу логически объяснить весь этот кошмар.
Мне так стыдно. Как мне стыдно! Если бы ты знала, о тетрадка, как мне нестерпимо стыдно… Я желала ему смерти на протяжении почти двух лет. А теперь вздрагиваю каждый божий день при мысли, что некогда желаемое может стать действительным. В наказание за своё жестокосердие я буду до конца дней своих мучиться угрызениями совести, если с ним что-нибудь случится.
Чтобы понять, как сильно я полюбила его, мне нужно было осознать, что он каждый день подвергается смертельной опасности, а я виновата в этом, потому что так сильно этого хотела в детстве.

1 Quercus – дуб (лат.)

В шестилетнем возрасте Софи самостоятельно могла пройти большое расстояние, чтобы «отблагодарить» многовековых дубов за охрану и замок. Снейп научил её делать небольшой порез на запястье и терпеливо ждать, когда густая кровь потечёт теплыми струйками по руке к локтю и, скопившись в тяжёлые капли, начнёт падать на торчащие из чёрной земли большие грязные корни. Он научил её терпеть дурноту и слабость в ногах до тех пор, пока корни с удовлетворённой дрожью не уйдут под землю, и она сможет обессилено упасть на жесткий ствол, царапая щеку о кору, сползти вниз и опуститься на колени.
Прейдя в себя, она пила гадкое на вкус варево своего опекуна и только после этого была в состоянии отправится в обратный путь. Семь мучительных дней в середине июля стали неизменно самыми отвратительными из ненавистных ею летних месяцев.

Когда Софи исполнилось пять лет, Снейп начал её обучение. Писать, считать, читать. Особенно она ненавидела чтение, потому что «читать правильно» было весьма утомительно и неинтересно. Зачем заучивать наизусть краткое содержание книги? Зачем стараться уловить скрытый смысл в каждой нелепой фразе? И самое гадкое: какого гоблина нужно уметь читать «между строк»? Особенно жутко и страшно было учиться летом, когда Снейп нависает чёрной тенью и внимательно наблюдает, когда ты сделаешь ошибку, чтобы в очередной раз излиться язвительным комментарием, от которого так жгуче стыдно и нестерпимо обидно, что мыслей о побеге становится значительно больше, чем об уроке. Даже провалившись под землю, вряд ли можно найти спасение от его строгого колюще-режущего взгляда. Дождаться от него похвалы было также невозможно, как сделать идеально всё то, что он требовал. А требования у него были для всех студентов одинаковыми: не важно, сколько лет студенту. Со студента нужно сдирать по три шкуры разом. Но Софи – другое дело, она не студентка, а его воспитанница. Что ж, значит, с неё спрос ещё больше…

Однажды (ей было семь лет) в один из тех самых дней «кровавого» июля, она так сильно устала от кровопускания, постоянного напряжения на занятиях, от груды тяжёлых заданий, что не выдержала и разревелась, сидя прямо напротив Снейпа, пачкая тетрадный лист прозрачными каплями слёз, отчего написанное расплывалось, превращаясь в непонятную синюю размазню. Сквозь собственные всхлипы она едва расслышала тихий вкрадчивый голос:

- Прекратите себя жалеть.

Маленькая Софи тёрла кулаками глаза. Пытаясь успокоиться, она глубоко вздохнула, но от этого разревелась ещё больше.

- Имейте же к себе хоть каплю уважения! – сердито прикрикнул мужчина. - Разве во всех тех книгах, что вы прочли, не нашлось ни одного толкового объяснения, что показывать на людях свои эмоции – неприлично? А придаваться себяжалению будете тогда, когда найдёте достаточно серьёзный для того повод. Ну, прекратите уже… - тяжело вздохнув, он поднялся из кресла, скользнув пальцами по ручкам в виде змей, и присел рядом с ней на корточки.

- Твои эмоции могут оказаться источником дискомфорта для окружающих, - продолжил он почти шёпотом, - Но самое главное, что им плевать на твои эмоции. Им всё равно.

Софи, поглощённая своими слезами и обидой, не заметила перемещений зельевара, продолжая громко всхлипывать и тереть глаза кулаками. Словно сквозь туман она почувствовала, как мягкие пальцы отстранили её мокрые ладони от красного лица. Его умные глаза, полоска тонких губ, большой крючковатый нос и щёки, закрытые чёрными длинными прядями волос – его лицо абсолютно ничего не выражая, передавало бесконечность эмоций: от раздражения до сочувствия так неуловимо и абсолютно явно, что она задохнулось от нахлынувшего прозрения: ему не всё равно. Поддавшись этому пьянящему чувству, Софи порывисто прижалась к его груди, крепко обняв за шею. Снейп растерялся и потерял равновесие, отчего свалился на холодный каменный пол, увлекая за собой девочку. Софи хихикнула и поцеловала его в щёку, потом вскочила на ноги и потянула удивлённого зельевара за руку, помогая встать.

В тот день он, почти не отпуская, носил её на руках, читал вслух смешную сказку и гладил по голове или тепло обнимал. В тот день она полюбила лето, и даже июль. В тот день он укладывал её спать, целовал в лоб и желал спокойной ночи, а она никак не хотела отпускать его, боялась, что всё вернётся на круги своя на следующее утро.

На следующее утро Северус Снейп был хмур и неразговорчив. Заперевшись в лаборатории, куда доступ для неё был закрыт, он ясно давал понять, что тревожить его не стоит. Также это означало, что занятия отменяются, и Софи могла делать всё, что её душа пожелает. Прослонявшись по замку в поисках приключений большую часть утра, она набрела на тяжёлую дверь с большим замком. Это была лаборатория.

- Лаборатория – это священное место для любого зельевара, и если зельевар в лаборатории, то беспокоить его можно только в том случае, когда будет наступать конец света, а наступать он будет не скоро, так что не будем зря тратить мои нервы и твои слёзы. Они нам понадобятся в другое время, - так Северус Снейп пытался донести о нежелательности шумов и других посторонних стуков в области заветной двери с красивым большим замком в виде летучей мыши.

Будучи смышлёным ребёнком, Софи уловила некоторые угрожающие нотки в его тираде, поэтому мимо лаборатории всегда ходила на цыпочках, затаив дыхание: ей чудилось, что если она сдует пыль рядом с дверью, то летучая мышь проснётся и выцарапает ей глаза. Но тогда ей было пять лет. Сейчас ей семь, и она стоит и дышит прямо на мышь, а та не подаёт никаких признаков жизни. Минута колебаний: стучать – не стучать? В глазах любопытство и страх. За чёрным деревом слышна возня и звук закипающей воды: стучать – не стучать? Пока она решала эту крайне сложную дилемму, раздался щелчок, и дверь открылась; на пороге стоял Снейп, недобро кривя рот.

- Не буду спрашивать, что привело вас сюда, юная леди. Полагаю, причиной оказалось неумение найти себе более достойного занятия, - в интонациях зельевара не было ни упрёка, ни порицания – только едкий сарказм. Софи почувствовала жгучий стыд и тут же отчаянно покраснела, но не в её характере было покорно ожидать дальнейших обвинений в свой адрес, поэтому она тут же придумала серьёзное оправдание:
- Я искала тебя, скоро обед. Ведь ты не откажешься обедать со мной? – равнодушное выражение лица зельевара на мгновение осветилось умиротворённостью, она сочла это добрым знаком и взяла его за руку. Они в молчании ушли по направлению к столовой.

За обеденным столом Северус сидел мрачнее тучи, хмурясь своим тяжким мыслям. Из задумчивости его вывел внезапный вопрос Софи. Она с дрожью в голосе поинтересовалась, почему он так редко улыбается, на что тот резко ответил, не подумав как следует:

- Я чёрствый, чёрный, прожжённый смертью предатель и убийца, и ты ещё хочешь, чтобы я ходил и улыбался?

Софи совершенно не поняла, что он имел в виду, но как всегда скрыла сей постыдный факт от проницательных глаз своего опекуна. За три года она научилась сносно контролировать мимику лица и не выдавать волнения или растерянности в ответственные минуты.

- Ты мог бы улыбаться мне. Или я тебе мешаю?

- Нет, не мешаешь. Даже наоборот. Ты милая, - едва заметная улыбка тронула уголки его губ и растворилась в блеске тёмных глаз. Софи знала, он был чем-то расстроен. Она могла определить это по тому, как он ставил на стол свой стакан с водой. В его движениях скользило едва заметное напряжение. Пальцы постоянно принимали разное положение, когда при относительном душевном равновесии они под определённым углом обвивали стекло изящной «винтовой лестницей». Также Софи не могла не обратить внимания, как аккуратно и сосредоточено опускался стакан на одно и тоже место возле тарелки, словно это было продумано заранее.

- Тогда можно мне с тобой посидеть в лаборатории? Клянусь, - она подняла руку на уровне головы, - что ничего не буду трогать и задавать вопросы тоже, а буду сидеть и смотреть.

Он улыбнулся мягкой понимающей улыбкой, и только ей показалось, что он вот-вот согласиться, как тот нежно потрепал её щёку, сказав:

- Иди в библиотеку и найди себе хорошую книгу.

Шла вторая неделя пребывания гриффиндорской делегации в замке. Валлон-де-ванжанс превратился в негласный штаб Ордена Феникса. Аластор Муди часто объявлялся с визитом, чтобы поговорить с зельеваром или МакГонагл, никогда не разговаривал долго, но его всегда было слышно, так как при ходьбе он громко стучал тростью, на которую опирался. Рон помогал близнецам Уизли с бизнесом, пока те изобретали «сюрпризы» для Упивающихся Смертью в целом и Волдеморта в частности, поэтому его пребывание в замке ограничилось одним днём. Драко в образе пёсика стал любимцем Джинни. Софи часто над ней подшучивала: что-де скажет Гарри, если она его потом надумает усыновить. Та всегда загадочно хмыкала и сузив глаза интересовалась: не ревность ли заставляет Круа задавать такие вопросы. Раз в два дня Малфою возвращали человеческий облик на пару недолгих часов, которые он предпочитал проводить в обществе Северуса. Сам Снейп приятной находил лишь компанию мисс Грейнджер, но про этот секрет, кроме вездесущей Софи, не знал никто, даже сама Гермиона. Однажды Круа в присутствии Гарри и Джинни (с Малфоем-псом) не очень удачно пошутила про их с Мастером Зелей «взаимную ночную привязанность», после чего Грейнджер очень пламенно и обстоятельно объясняла им троим (ну, или четверым), что между ней и профессором ничего нет, что она лишь засыпает у него в комнате, что он оставляет её на своей постели, а сам спит на диване в кабинете, что их вечерние объятия всего лишь дружеские, что её друзья вечно всё извратят и неправильно истолкуют.

Гарри часто и подолгу отлучался из замка вместе с Джинни, ещё чаще один. С некоторых пор свои вылазки он обсуждал со Снейпом, иногда прося совета, иногда спрашивая мнения компетентного мага, но чаще ища одобрения, и как не странно, находя его. В свете удивительного, внезапно возникшего перемирия между гриффиндорцем и бывшим слизеринским деканом произошли некоторые изменения в отношениях среди молодёжи. Поттер очень сильно сблизился с Круа; с ней он мог беседовать на такие темы, на которые не решился бы говорить с Гермионой, что послужило их с Грейнджер отдалению и даже мелким ссорам. Гермиона и Софи стали друг друга ревновать. Первая считала, что та забирает у неё лучшего друга, последняя завидовала той, что проводит больше времени с её отцом. Их некогда близкая дружба покрылась приличным слоем холода и непонимания, которое они демонстрировали друг другу, но стоило им разойтись по разным комнатам, как обе начинали раскаиваться и сожалеть о недостойном поведении. Джинни иногда брала на себя роль миротворца и нещадно стыдила обеих в присутствии мужчин, что было очень действенно. Северус после таких «спектаклей» (как он сам прозвал сии манипуляции Уизли) всегда аплодировал несколькими звонкими хлопками, вследствии чего неизменно появлялся старый, глухой на одно ухо домовой эльф по имени Олди и с постной миной спрашивал: чего изволит господин.

Лето в этом году дышало тёплыми днями. Редкий дождь гостил над землями замка. Ветер приносил в окна горький запах травы. По вечерам Софи любила слушать звонкие монологи соловья в комнате с синими стенами и огромным витражным окном. В один из таких вечеров её одиночество было прервано негромким покашливанием:

- Я хотел поговорить с тобой о твоём отце и о Дамблдоре, - Гарри Поттер топтался на пороге зимней гостиной. Софи нежно коснулась пальцами рисунка летучей мыши на витражной композиции, отошла от окна и жестом пригласила гриффиндорца войти.

- Батти, принеси нам чай, пожалуйста, - негромко обратилась к камину Круа, усаживая юношу в широкое синее кресло, накрытое жёлтым пледом. С противоположной стороны комнаты донеслось: «Как прикажете, мисси».

- Этому домовику уже лет триста, а он ведёт себя словно первогодка, недавно разучивший заклятие отражения. Хлебом не корми, дай повыпендриваться! – фыркнула Софи, тяжело бухнувшись в соседнее кресло. – И что же тебя так смутило в отношениях моего папы и директора, что ты решился обратиться ко мне за помощью?

- Не смешно, - тихо отозвался Гарри.

- А никто и не смеётся, - улыбнулась Софи, - тебе Гермиона случайно ничего такого не рассказывала, что ей рассказывал мой батюшка?

- Кое-что рассказывала, но это было по делу.

- Да. Кстати, как продвигается ваше дело? Вы какие-то там артефакты ищите…

- Ищем. Это задание профессора Дамблдора. Он хотел, чтобы мы никому не говорили, что именно мы ищем. Но недавно обнаружилось, что Снейп, - юноша поправил очки, абсолютно не нуждавшиеся в произведённых манипуляциях, - прости, твой отец обо всём знает.

- И? – Софи вся подобралась и неловко сцепила пальцы замком на коленях.

- Недавно у нас с ним состоялся разговор…не самый приятный, но самый продуктивный за всю историю моего с ним общения, - Поттер вновь поправил очки, потёр шрам, неуверенно встал и подошёл к окну, к тому самому месту, где стояла Софи, когда он обнаружил её в комнате. – Он рассказал мне, зачем нужно вернуть профессора Дамблдора, - гриффиндорец нашёл глазами нарисованную летучую мышь, тяжело вздохнул и продолжил. – Директор, умирая, забрал с собой кое-что. Эту вещь нужно уничтожить. Но чтобы вернуть директора, кому-то придётся занять его место. Понимаешь?

- Занять его место? – Софи ссутулилась, - Ты имеешь в виду…- она не смогла договорить, последние слова растворились в немом понимании, которое обожгло её глаза до слёз.

- Но можно… - Гарри прочистил горло, так как его голос чуть не сорвался на предательский всхлип, - можно уговорить его не делать этого. Ведь если оставить ту вещь там вместе с директором, то её можно считать уничтоженной в любом случае.

- А директор?

- Он умер. И с этим нужно смириться. Нельзя воскрешать мёртвых – это… - гриффиндорец на секунду задумался, подбирая правильное слово, - это неправильно.

- Неправильно, - повторила эхом Софи. – Но ведь дело вовсе не в этом? Я права? – разбитым голосом продолжила она.

- Наверно, - Гарри вернулся в кресло.

- Тогда в чём?

- Даже не знаю, как это объяснить… Я не могу себе представить Хогвардс без Дамблдора, но я знаю, что такое не иметь родителей. Ведь твой отец ценой собственного разоблачения вытащил мистера Уизли прямо из-под носа Волдеморта. Хотя с точки зрения войны полезнее бы было, чтобы он продолжал шпионить. Но он выбрал другой путь.

- Но если бы он не спас Артура Уизли, возможно, он мог бы узнать имена погибших вчера пяти человек, и мы смогли бы спасти их. Получается, Гарри, из двух зол он выбрал большее. Ты думаешь, это верный путь?

- А ты думаешь, горе добавило бы нам сил для борьбы?

- Война – это и есть одно сплошное горе. Дамблдор был готов пожертвовать твоей жизнью ради победы.

- Но он и своей готов был пожертвовать!

- Если бы он был готов умереть, разве он взял бы слово с папы, чтобы тот вернул его? – в голосе Софи послышались нотки отчаяния.

- Взял слово? – Гарри был крайне удивлён. – Он мне ничего об этом не сказал…

В комнате с громким хлопком материализовался домовой эльф с большим серым подносом в руках. Круа поблагодарила слугу и передала синюю чашку с дымящимся чаем Поттеру. В следующее мгновение они заговорили одновременно, и гриффиндорец кивком попросил девушку продолжать.

- Директора нужно вернуть по многим соображениям. Он может дать защиту.

- Как?

- Очень просто: возродившись, он сможет манипулировать высшими силами какое-то время. Кроме того, возможно, ты заметил, что этот замок, - Софи сделала паузу, раздумывая, стоит ли объяснять все тонкости дела Мальчику-который-с-поразительной-настойчивостью-всё-время-выживает, - рушится. Этот замок как живое существо: его нужно кормить особой магией. Магией деревьев.

- И откуда берётся эта магия? – юный волшебник был крайне заинтересован услышанным. Софи вздохнула: придётся рассказать все подробности.

- Валлон-де-ванжанс охраняют три дуба. Они и являются источником магии. В мои обязанности, как хозяйки замка, входит каждый год летом отдавать им дань в благодарность: свою кровь. Проблемы начались, когда я впервые уехала в Хогвардс. Деревья стали неохотно принимать мою кровь, с каждым годом жертвовать требовалось всё больше и больше. А этим летом они вообще отказались от дара. Заметил, как быстро здесь всё ветшает? Огромные трещины из ниоткуда, облупившаяся краска, все цвета сереют…Жуть!

- А почему дубы не взяли твою кровь? – осторожно спросил Поттер.

- Им нужна кровь человека, у которого чиста душа. Моя уже таковой не является…Увы, - Софи с бряцаньем поставила пустую чашку на столик. – Не это самое страшное. Вместе с аурой замка рушится и его защита. Стандартные охранные заклинания здесь не будут работать. Теперь можно ожидать нападения упивающихся в любой момент!

- Гермиона рассказала мне о визите Люциуса Малфоя, - с отвращением выплюнул Гарри. – Как он узнал о местонахождении замка?

- Думаю, с помощью Тёмной магии…Существует куча обрядов, заклятий, даже зелий. Папа стёр ему память и заменил на подложные воспоминания. Только не факт, что в один прекрасный момент он всё не вспомнит и не захочет отомстить нам обоим! – девушка всплеснула руками.

- И какую же защиту сможет дать директор? - гриффиндорец решил вернуться к обсуждению ранней темы.

- Такую, что если Тот-кого-нельзя-а-тебе-можно нападёт на нас, или мы нападём на него, то у нас будет шанс выиграть сражение и не погибнуть, что самое главное. У Дамблдора появиться сила невообразимой мощи; и Лорд покажется недоразвитой шмакодявкой по сравнению с ним!

- И ради этого ты готова пожертвовать отцом? – шёпотом спросил Гарри.

- А разве я могу что-то изменить? Он сам давно так решил, значит… - Софи боролась с комком в горле, пытаясь усесться в кресле по-другому, положить руки иначе, посмотреть в другую сторону, - значит, он это сделает. Он меня уверил, что не оставит одну… - она неуклюже всхлипнула, но не заплакала.

Гарри уверенным жестом положил свою тёплую ладонь ей на плечо, давая понять, что если она даст волю чувствам, он её поддержит. Ей потребовалось всё её мужество, чтобы не поддаться.
Летучая мышь на витражной композиции висела вниз головой, зацепившись за сук огромного дерева, гордо растопырив крылья, устремляя настороженный взгляд в комнату. За окном едва слышно играл ветер, неспешно толкая толстые облака на юг, которые попеременно прятали солнечный диск, наливаясь серо-желтым отсветом. Софи вспомнила, что с южной стороны территория замка от главных дверей до ворот напоминает раннюю весну: неубранные прошлогодние листья, робкая зелень, выглядывающая из-под них, островки луж. И ржавые скрипучие ворота, всем своим видом кричащие о запустении. Зимой южная сторона выглядит куда лучше. Её мысли были прерваны робким замечанием юноши:

- Я пытался отговорить его… Мне не хочется, как это ни странно, чтобы он приносил себя в жертву только потому, что его об этом попросил директор, - признался Поттер.

- Ты не согласен с решением Дамблдора? – больше утвердительно, чем вопросительно сказала Софи, наполняя пустые чашки горьким чаем.

- Я не согласен с тем, что для спасения одной жизни нужно пожертвовать другой жизнью! – вспылил гриффиндорец. – Я понял это, когда профессор Снейп спас мистера Уизли. И это единственно правильное решение в данной ситуации: мы должны держаться друг друга, и только тогда у нас хватит сил выдержать всё это! – голос Гарри едва не сорвался на крик. Он всплеснул руками, видя всю тщетность попыток убедить Круа согласиться с его умозаключениями.

Софи проследила взглядом контуры окна, пытаясь собраться с мыслями. Она порывисто поднялась из кресла, прошлась по комнате, сбрасывая наваждение: конечно, легче всего принять правоту Гарри, пойти в лабораторию, разгромить там всё до последней полки, чтобы Северус никогда не закончил своё зелье. И пусть он потом прибьёт её, зато сам жив останется, останется с ней! Но разве она имеет право думать о своём горе, когда тысячи маглорождённых юных волшебников не встретят Рождество этой зимой, только потому, что из-за её эгоизма Волдеморт придёт к власти? А этому юноше, который сейчас сидит в синем кресле на жёлтом покрывале и с отчаянием наблюдает за её метаниями, ему, быть может, тоже суждено погибнуть. Но она, пока бьётся её сердце, будет жить надеждой, что все останутся живы. Ведь выход есть всегда. Девушка остановилась посреди комнаты, и со стальными нотками в голосе, спокойно и тихо ответила:

- Это война. Я думаю, ты согласишься, что если есть возможность как можно быстрее её прекратить, - она тяжело посмотрела в зелёные, полные тоски и оттого ещё более зелёные глаза Гарри Поттера, - нужно пользоваться моментом.

Юноша взглянул на летучую мышь – её чёрные глаза-бусинки теперь были закрыты, а крылья сложены, она излучала умиротворение, будто соглашаясь со страшными словами Круа. Гарри подошёл к Софи и обнял её со словами:

- Он не заслуживает такой смерти. А если ничего не получится?

- Нужно приложить усилия, чтобы получилось, - шепотом ответила та, обнимая друга в ответ.

- Тогда мы это сделаем. Мы победим.

Перед тем как покинуть зимнюю гостиную, Поттер дотронулся до изображения летучей мыши и прошептал: «Мы обязательно победим».

Человек – это всегда тайна, пусть даже тайна, покрытая свежевыжатым мраком из едва тёплых трупов дементеров. И не надо морщиться и воротить нос. Это всего лишь тайна…Тайна самая обыкновенная, трёхслойная.

Слой первый, верхний.

- Помнишь, Северус, я говорил тебе, что этот мир – лишь чёрно-белая картина, где цветные краски вызывают приступ рвоты. Так вот, я всё понять не могу, почему люди живут в этом аду, цепляются за эту прогнившую корягу, их жизнь, я имею в виду, - Том Риддл, стоявший спиной к зельевару, резко обернулся, устремив вопрошающий взгляд на своего слугу.

- Возможно, Мой Лорд, у них есть на то причины, - уклончиво ответил Снейп, старательно огораживая свой разум от стремительных нападок Волдеморта в него проникнуть. Конечно же, он не мог запретить своему господину залезать в его мозги, но он мог отчасти контролировать процесс, подсовывая нужные воспоминания и эмоции.

Сканируя сознание Северуса, Тёмный маг продолжал излагать зельевару свои наблюдения: «Я хотел помочь тому бедняге прекратить его мучения, а он стал истошно вопить… представляешь, он сопротивлялся. Он не хотел умирать. Определёно. Но у него уже ничего не осталось, от него воняло разложением, его рассудок больше ему не принадлежал. Таким как он жить просто незачем. Нет причин, Северус. Я их не вижу…»

Они находились в восточной части небольшого дома, укрытого со всех сторон непроходимым лесом. Мрачное каменное здание, несмотря на свои невнушительные размеры, навевало исключительно страх, даже панику. Не многим Упивающимся было позволено его увидеть, ещё меньшему числу – зайти внутрь. Снейп бывал там раз в неделю. Лорд вызывал его для бесед. Они оставались вдвоём во всём доме, гуляли по коридорам, освещённым жёлтыми толстыми свечами по обе стороны. Коридоры были прямыми и длинными, потолки низкими и куполообразными, стены состояли из не ограненного красного камня, а всё здание покрывало алое свечение: то ли от заклятия, то ли от цвета стен. Дом состоял из двух этажей, на первом кроме коридоров, казалось, ничего больше не было; что представлял собой второй – никто не знал, туда вела единственная в здании лестница, выполненная из того же материала, что и стены, по её ступеням всегда стекали струи воды и проникали под тяжёлые багровые от влаги плиты пола. И всё вокруг было глубокого красного цвета, из-за чего вода казалась кровью…

Они шли по нескончаемому коридору: самому темному (единственному без окон), глаза резал слабый, но раздражающий свет свечей, который освещал красное месиво горбатых стен, пола и потолка, казавшимися неделимым целым каменным изваянием, словно это не дом вовсе, а пещера, наполненная алым безумием.

Северуса Снейпа эти прогулки сильно выматывали: нужно сохранить спокойствие, выслушать Лорда, красиво и мудро ответить на вопросы, проследить, чтобы в сознании оставались только «правильные» мысли, чувства, воспоминания и ассоциации, и самое главное – не потерять в этих коридорах свой рассудок.

Тёмного лорда вообще интересовал человеческий мозг: он часто «экспериментировал», наблюдая, как маглы сходят с ума в его коридорах. Привлекал сам процесс – особенно тот переломный момент, когда рассудок ломается и наступает безумие. Том изучил, как меняется выражение глаз, мимика, жесты, позы, речь, как меняются приоритеты. Он предполагал, что сумасшедшим легче умирать, что они даже желают этого. Но они либо оставались равнодушными, полностью игнорируя все «внешние раздражители», либо ещё больше боялись смерти. Он не мог понять почему.

- Знаешь, Северус, ведь я хотел облегчить его страдания. Помочь. Как думаешь, почему он этого не понял?

- Мой Лорд, - мягко начал зельевар, растягивая слоги немного дольше обычного, - людям свойственно боятся смерти. Это инстинкт. Инстинкт самосохранения. Люди подчиняются ему неосознанно. Такова природа…

- Я это знаю, мой верный слуга. Так написано в книгах. В старых, консервативных учебниках. Я же желаю знать твоё личное мнение, Северус… - Том сделал несколько быстрых шагов вперёд, опережая своего спутника, и повернулся к нему так, чтобы видеть лицо зельевара. Снейп остановился. Оперевшись плечом о шершавую стенку, он скрестил руки на груди; его взгляд кинулся в ноги Тёмному Лорду, который поджимал губы, наблюдая за своим слугой.

- Мой Лорд, - секундное промедление, - я не думаю, что достаточно компетентен в этом вопросе, чтобы вам было интересно слушать о моих скромных домыслах, - взгляд, спокойный и решительный, бесстрастно изучает лицо Тёмного мага.

- Я настаиваю, ты же знаешь, как я ценю твоё мнение, - с жаром выпалил Том. Он слегка нервничал. Он хотел, чтобы Северус сказал нечто, что стало бы хоть косвенным доказательством его теории. Снейп же ничего не знал об этой теории, хотя Лорд подробно рассказывал ему о всех своих исследованиях, спрашивал мнения профессора, всегда внутренне волнуясь, что тот раскритикует его методы или укажет на неправильность выводов. Но комментарии зельевара всегда отличались краткостью и лаконичностью. Снейп умудрялся ни хвалить, ни критиковать, ни советовать, ни спорить, но говорить по делу и совершенно беспристрастно. Том ценил и уважал эрудицию и знания зельевара, и каждый раз с большим удовольствием беседовал с ним.

- Жизнь и смерть – это две стороны одной медали. Какова жизнь, такова и смерть. Это моё мнение, - Северус знал, что его слова будут истолкованы Волдемортом абсолютно неверно, он даже догадывался как. Но это был способ обманывать, не обманывая. Это давало возможность заставить Лорда поверить в его искренность. Это сохраняло ему жизнь.

- По-твоему выходит: если ты боишься смерти, значит, и жить ты тоже боишься. Как странно, Северус. Я-то всегда был уверен, что это два взаимоисключающих понятия: бояться смерти можно лишь в том случае, если ты слишком хочешь жить. Почему, Северус, ты постоянно препятствуешь мне проникать в твои эмоции настолько глубоко, насколько я того желаю? – поинтересовался Том, как бы между прочим, заметив, как резко тот сцепил руки в замок за спиной.

- Я боюсь, что вы узнаете, как сильно мне не хочется жить, - криво усмехнулся Северус, делая шаг чуть шире.

- Не бойся, Северус, - по лицу Тома расползлась бесцветная улыбка, - мне не за чем тебя убивать. С кем же тогда я буду вести беседы на научные темы?

Слой второй. Начинка.

Я – великий Тёмный Маг своего времени. Я бросил вызов самой судьбе. Я всегда жил и думал, что знаю о своей исключительности, что моё существование – есть оплот торжества гениальности. Я гений, и я этим дышу; моё сердце бьётся только потому, что с каждым его ударом моё дыхание приобретает смысл – моя жизнь сокровенна. Я должен беречь этот дар, я должен совершить то, что до меня пытались сделать многие, но так и не смогли дойти до конца, потому что теряли цель и причину. Я же дойду до конца, потому что вижу глубинный смысл моего бессмертия – этот мир, так гнушавшийся мной в начале моего пути, погибает; все эти маглы, напичкавшие мир неверием, непониманием и бесконечным призрением, - они сделали свои и чужие жизни гнилыми; из-за них я должен прятаться, из-за них я не могу открыто демонстрировать себя, не могу говорить, что думаю, не могу делать, что хочу, не могу жить, как мне нравится, не могу быть тем, кто я есть; и всё это для того, чтобы они не потеряли свой драгоценный комфорт неверия. Я не желаю им в этом потакать; они каждый сущий день говорили мне, что я – никто, и зовут меня – никак. Но я – велик, я – гениален. Я силён как никогда, и каждый час моя сила увеличивается, и я воспользуюсь этим: мир не погибнет…

Слой третий, нижний.

Волдеморт взмахнул палочкой и будничным тоном огласил: «Авада Кедавра». Он щёлкнул пальцами, и несколько Упивающихся утащили то, что осталось от человека: трудно было определить его пол и возраст – кровавое месиво, ничего больше.

- Северус, я милосердный? – игриво спросил Лорд, неспешно прохаживаясь мимо своего «трона» - высокого кресла с золотыми ручками и красной бахромой на сидении.

- Возможно, но в таком случае ваше милосердие мало на кого распространяется, - в тон своему господину ответил зельевар, рассчитывая, что его дерзость будет как-нибудь высмеяна, благо настроение повелителя к тому располагало.

- Считаешь меня безжалостным убийцей, - делая ударение на последнем слове, кровожадно усмехнулся Лорд, отчего у зельевара потемнело в глазах, - а я не такой, - он был серьёзен как никогда, от недавней весёлости не осталось ни следа. – Я не пытаю просто так, ради развлечения. Просто этот способ наиболее действенен, когда нужно срочно добыть информацию.

- Мой господин знает, что делает, - Снейп постарался придать голосу подобострастности и низко склонился с тем расчётом, что Риддлу не удастся установить зрительный контакт и узнать, о чём на самом деле подумал его «преданный» слуга.

- Знаешь, Северус, общение с Дамблдором пагубно на тебя влияет. Ты стал каким-то, - Лорд указал палочкой в сторону зельевара, - мягкотелым. Тебя надо как следует встряхнуть, - от этих слов Снейпу стало холодно.

- Как вам будет угодно, милорд, - получилось промямлить еле слышно.

- Кстати, яд Нагини можешь забрать, - зельевару вручили зелёный флакон с желтоватой субстанцией, - а потом покажешь, что ты там такое изобрёл. Мне понравилась твоя Sanguis Feminae, сильная энергетика, - задумчиво произнёс Лорд. После некоторой паузы он продолжил, - Но есть одно недоразумение, мой верный слуга, - Волдеморт выразительно посмотрел в лицо Снейпа.

- Какое, мой господин? – Северус пытался выглядеть удивлённым и заинтересованным, но в интонациях всё равно проскользнули нотки ужаса. Зельевару казалось, что он должен был давным-давно выдать себя с потрохами, но Лорд либо не обращал внимания на эти промашки, либо делал вид, что не обращает.

- Северус, когда ты в последний раз принимал участие в допросе? На моей памяти – никогда! Пора начинать, мой друг, - Риддл похлопал Снейпа по плечу, - У нас было поймано два министерских работника. Одного я уже допросил – он ничего полезного не сказал, только забрызгал кровью новую мантию Люциуса. Представляешь, как тот был зол! Я веселился от души; правда, после того как старина Малфой позлился, от министерского бедняги остались одни воспоминания, пришлось применять Аваду – ты видел. Тебе же я поручаю второго. Маглолюб, да ещё и член Ордена Феникса! Как тебе мой подарок?

Снейп, выставляя железобетонный блок, в сердцах плюнул: «Ну, сколько можно объяснять: я – не я, и корова не моя! Какого тролля Артура Уизли понесло помогать своим министерским коллегам!»

- Северус! Зачем прятать мысли? Позволь своему господину насладиться твоим ликованием!

Пришлось изображать ликование. Обманывать Лорда становится всё труднее с каждым разом: если он и дальше будет с таким пристрастием считывать каждую эмоцию, то шпионская карьера зельевара накрылась медным тазом. И с мыслями: «Всю жизнь мечтал помучить кого-нибудь из Уизли Круцио» Снейп благодарно и обречённо посмотрел в глаза своему господину.

- Хорошо, слуга. Вот мой план: Я хочу, чтобы ты заставил нашу жертву служить нам. Мне нужен шпион на несколько дней, Северус. Я хочу знать, что замышляет мальчишка.

Северус низко поклонился, отдавая почести Хозяину. Чуть было не поставил блок по привычке, но вовремя спохватился. Пришлось думать о том, как сильно он ненавидит Поттера, Дамблдора и вообще весь белый свет. Волдеморт повёл зельевара в подземелья, где обнаружились кишащие крысами казематы со средневековыми приспособлениями для пыток и прочими инквизиторскими орудиями труда для увещевания особо упёртых и непослушных: выбирай на свой вкус и цвет – что ближе к сердцу лежит.

- Я вас оставлю одних, - проворковал Лорд, складывая пальцы «домиком». – Часа через два я пришлю к вам кого-нибудь. Подумаем вместе, как его казнить, если ничего не получится.

Риддл неспешно покинул темницы. Северус обернулся: Артур Уизли был прикован кандалами к каменной стене, тощая крыса пыталась пожрать его ботинок. Снейп освободил мужчину от пут, напоил водой, не обращая внимания на безграничное удивление последнего, и менторским тоном объявил:

- Мне нужна ваша кровь, чтобы послать МакГонагл патронус.

Артур был очень неглупым человеком, поэтому ему хватило нескольких минут на размышления, чтобы понять происходящее и придумать, как ему поступить:

- Не нужно посылать МакГонагл патронус, - прохрипел Уизли.

- У вас есть иной план, как отсюда выбраться? – скривился в раздражении зельевар.

- Нет. Но вы сможете спасти больше жизней, если останетесь шпионить для Ордена. Вы не сможете мне помочь, не выдав себя, - будничным тоном пробубнил волшебник.

- Забудьте про Орден! Вас дома ждут жена и дети! Мне нужна ваша кровь! – зло крикнул Снейп, но тут же смягчился. – Моё разоблачение – лишь вопрос времени, а ваша смерть принесёт больше бед, чем пользы. Давайте, Артур, нужно выбираться отсюда.

Уизли был крайне слаб, чтобы спорить с Северусом, к тому же, чтобы переспорить Мастера Зелий нужно быть Альбусом Дамблдором. Снейп провозился около часа, пытаясь с помощью тёмной магии создать прочный патронус, превратить его в портключ, а также снабдить посланием для Минервы. Когда серебряная мантикора прыгнула под потолок и растворилась, Снейп вымученно вздохнул. Оставалось самое сложное: выбраться на свежий воздух; даже если помощь прибудет быстро, добираться до замка им придётся достаточно долго. Северус оценивающе оглядел коллегу с ног до головы и принял решение, которое не замедлил привести в исполнение, думая: уходить, так с музыкой (то бишь под дружный рёв «Авада Кедавра»), всё-таки будет что вспомнить и рассказать на досуге детишкам, собирая букет из ромашек на какой-нибудь нелепой картине в Хогвардсе…

В главной зале Упивающиеся развлекали своего господина, рассказывая о своих успехах или показывая новые методы допроса, когда перед самым носом сильнейшего тёмного мага последнего столетия вальяжно махая крыльями (на самом деле натужно, потому что мистер Уизли в образе толстого рыжего хомяка был крайне тяжёлым грузом для маленьких лапок Снейпа - нетопыря) проплыло чудо, в котором Лорд узнал летучую мышь с хомяком, к ручкам которого была заклинанием привязана лента. А на этой ленте было написано ко всеобщему обозрению: «Не убей – козлёночком станешь!»

Сия надпись крайне смутила как самого Лорда, так и его слуг, потому что оправиться от шока они смогли лишь тогда, когда «наглые животные» покинули залу и успешно выбрались на свежий воздух…

Поймать дезертиров не удалось, поэтому после «инцидента» Волдеморт ещё долго бушевал, громя мебель и посылая Круцио в кого не попадя.

- Вот гадёныш! И это ему я всю душу наизнанку выворачивал, рассказывал о своих опытах! Восхищался его умом! Сучонок позорный! – Том Риддл был крайне зол, что теперь ему абсолютно не с кем беседовать на научные темы…

Гермиона по обыкновению просматривала книги из необъятной библиотеки старинного замка. Многие из них представляли рукописные издания: кожаные переплёты, первосортный пергамент, золотое теснение, алые чернила. Они являли собой живой источник эмоциональной магии; часто при чтении буквы светились, слова меняли цвет, страницы дружелюбно переворачивались сами; а некоторые книги недовольно захлопывались и больше не открывались никому, кроме Софи.

Перед Гермионой лежал толстый фолиант, откуда ведьма переписывала рецепты редких зелий и порядок проведения некоторых обрядов. Увлечённая работой, она не заметила, как в библиотеку вошёл Снейп и растаял среди стеллажей. Через мгновение, шумно распахнув двери, влетела Софи. Вся в слезах. От неожиданности Грейнджер выронила перо и полезла за ним под стол.

- За что??? – взвыла Круа, обхватив голову в жесте отчаяния. Она думала, что в библиотеке никого нет, или ей так хотелось думать, поэтому она не заметила притаившуюся под столом от лёгкого испуга Гермиону. Софи заметалась по комнате, ломая руки и выкрикивая одной ей понятные обрывки фраз:

- Дура!!!! – она жестоко ударила стенку ногой и заскулила, осев от боли на пол. – Ну почему ты такая глупая??!!! Надо было сразу догадаться! Ведь можно было догадаться, это же так просто!!!! – она хлопнула ладонью себя по голове. - Дура!!! А он – обманщик! Великий обманщик. Это я во всём виновата! – Круа вытерла мокрые щёки тыльной стороной ладони. – И нет мне прощения, – она, глотая солёные слёзы, медленно свернулась калачиком на полу и сдавленно завыла, вздрагивая при каждом всхлипе.

Гермиона больше не могла выносить её стенаний. Она вылезла из-под стола и опустилась рядом с плачущей на колени. Что она могла сделать? Что она должна сделать? Обнять, успокоить, поплакать с ней. Гермиона так и сделала.
А в глубине библиотеки, затерявшись среди стеллажей, на полу сидел Северус Снейп, и смотрел остекленевшими глазами вникуда. Перед ним лежала книга, раскрытая на странице, в которой говорилось о неизбежности добровольного самопожертвования в процессе воскрешения. Но он не думал об этом, это он знал и так. Он когда-то пообещал Софи никогда не оставлять её. И ему придётся нарушить своё обещание. И Северусу стало жутко от одной только мысли, что она об этом уже знает…

Он сидел на одном месте между седьмым и восьмым стеллажами, без движения и осознания времени; сидел, пока девушки не ушли, потушив все свечи на пыльной люстре. Как добрался до своего кабинета, зельевар почти не помнил. Его сознание твердило, что Софи сегодня не придёт как всегда пожелать ему спокойной ночи и поцеловать в лоб, быть может, не придёт больше никогда. Потом память услужливо подбросила ему картинку с забытой на полу книгой. Её нужно вернуть на место. Он уже было направился обратно, как в кабинет робко зашла его дочь со всё ещё мокрыми глазами.

- Ты помнишь, когда я была маленькая, мы вместе ходили к Дубу. Я убегала, а ты догонял. Помнишь? – она присела на краешек стула возле комода с письменными принадлежностями.

- Конечно, - успокаивающе ответил Северус и присел возле неё на корточки.

- Пойдём завтра туда. И Гермиону возьмём, - едва слышно прошептала Софи и улыбнулась краешками губ.

- Ты повзрослела, - улыбнулся в ответ её отец. Она то ли вздохнула, то ли всхлипнула, с силой сжав губы, и с вызовом посмотрев ему в глаза.

- Я верю, что прощение есть даже для самых страшных и заядлых грешников, как Том Ридлл. Я сама чуть убийцей не стала… И твоя ложь во спасение – есть самая чистая правда. Правду всегда ненавидят. И я ненавижу. На твоём месте я поступила бы также. Но если бы я знала, на что ты идёшь, я не написала бы то проклятое письмо Гермионе…

- Но если бы ты не написала ей, то это случилось бы раньше. А это должно произойти рано или поздно. Это неизбежно, - он сжал её тонкие ладони в своих.

- С твоих слов мы оба давно зашли в тупик. И я всё равно, так или иначе, стану причиной (хоть и косвенной), - Софи резко смахнула крупную слезу, и тем же ровным голосом продолжила, - этого…Но выход есть всегда. И я найду его. Без тебя – этот мир для меня пустое место. Я не стану устраивать скандал, хотя надо бы. Я не стану рыдать целыми днями, проклиная себя, я это уже сделала. Я не стану обвинять тебя во лжи и бессердечии – это подло. Я не стану хвалить тебя, и считать твой поступок подвигом – это глупо. Я просто помогу тебе. Я сделаю всё, что ты попросишь… Я сделаю это.

- Так ты поняла и этот момент тоже…

- Догадалась. Здесь невозможно не догадаться. Я подслушала часть вашего разговора с МакГонагл, когда Лорд ночью позвал тебя на торжественное вручение «моей крови». А сегодня я узнала о залоге, который требуется в мире мёртвых за конкретную душу. Я сложила два и два и наш утренний разговор, где ты мило наврал в три короба, что не собираешься умирать и отправляться в мир иной.

- А что такого я сказал Минерве?

- Можете не волноваться, врата ада всегда для меня открыты, найду, где убить остаток вечности. Не узнаёшь? Быть может, МакГонагл и всё равно, с каким оттенком сарказма ты это сказал…

- И что же такого нетривиального было в моём сарказме, позволь полюбопытствовать?

- Приправа другая. Это была не общеизвестная отрава «для Гриффиндора», а нечто похожее на термоядерную смесь редких и вонючих ядов «для себя любимого».

- Ах вот оно что… Ты у нас ещё и в ядах неплохо разбираешься. Слизерин по тебе давно плачет.

- Да куда уж там с моей бессмертной надеждой всё исправить и поставить на свои места! Только гриффиндорцы способны на такой маразм…

- Это не маразм, это неизлечимая головная боль декана Слизерина…

- Ты обещал, что никогда меня не оставишь. Ты клялся и божился, что всегда будешь рядом, - упавшим голосом, готовясь разрыдаться, начала она, но резко себя оборвала и, неловко махнув рукой в сторону двери, громко и наигранно весело продолжила. – Прости, меня понесло в «запретный лес».

- Я всё равно всегда буду с тобой, - он взял её ладошку в свою и приложил к своей груди, - вот здесь, - потом к её голове, - и здесь.

- Да уж, от тебя не скроешься. Покой нам только снится… - задумчиво улыбнулась Софи, но через мгновение её глаза грозно вспыхнули. – Ну хвать тут сопли по стенке размазывать розовым кружевом. У нас на повестке дня рушащийся замок, всё ещё мёртвый директор и всё ещё злой, а теперь уже и очень психованный Тот-кого-нельзя-и-так-далее-по-списку.

- А ещё дом полный гриффиндорцев во главе с Надеждой Магического Мира на мою несчастную голову, - скептическим тоном добавил зельевар.

- При чём здесь Гарри?

- И где же твоя хвалёная (мной между прочим) проницательность?

- Как будто ты не знаешь?! И почему каждый раз, когда я прихожу к тебе с конструктивным предложением, ты мне устраиваешь неизменную промывку мозгов, как первогодкам на зельях?

- А! Ещё одна гениальная идея, которую вы с мисс Грейнджер недавно воспроизвели на свет? Ну, и какого цвета компот ты собираешься заваривать на этот раз?

- Сколько пафоса, - протянула Круа, закатив глаза. – А вы так и не ответили на мой вопрос.

- Какой вопрос? - прищурил глаза Снейп.

- Прогуляться завтра не хочешь? С утра. К Дубу. С Гермионой, - Софи замерла, вопросительно уставившись на отца.

- Зачем? – недоверчиво нараспев ответил зельевар.

- У нас полная разруха. Гармонии не хватает. Малфой ещё под ногами крутиться. Вы ему случайно шило в задницу…

- Не трогай Драко. Он – единственный слизеринский лучик разума среди вашего гриффиндорского дурдома…

- Ага, свет очей твоих. Прости, совсем вылетело из головы. Ну, так что? Да, нет? Определись уже!

- Не нервничай. Я пытаюсь выяснить, в каком месте тут подвох…

- Никогда в жизни не догадаешься: везде и сразу!

- Как вульгарно, - наигранно зло скривился Снейп.

- И сколько можно думать над таким простым вопросом? – копируя «лучшие» интонации отца, прошипела Софи.

- Я буду рекомендовать тебя Альбусу на должность нового профессора зелий, - издевательским тоном отрапортовал Северус и уже мягче продолжил. – Мы обязательно туда сходим все вместе. Когда всё это закончится. Обязательно сходим…

Софи несколько потерянно кивнула, поцеловала отца в лоб, пожелала спокойной ночи и ушла в тёмный коридор, оставив дверь открытой.